ВЕЛИКИЕ

ПЕРВООТКРЫВАТЕЛИ И ВЕЛИКИЕ МАХИНАТОРЫ

Между вскрытием знаменитой гробницы Тутанхамона в Египте и выходом в свет книги Томаса Ховинга, бывшего директора нью-йоркского музея Метрополитен, прошло более полувека. По человеческим понятиям, промчалась целая жизнь. Но мало что прояснилось в истории открытия.

Томас Ховинг — историк и хранитель, оценщик и исследователь, изучая сокровища музея, задал вопрос, вызвавший бурю: «Если во всех исследованиях гробницы Тутанхамона говорится, что египетское правительство оставило музею Каира все найденное в Долине Царей, почему другие собрания владеют сокровищами из этой гробницы?» Следствием такого вопроса могли быть либо тщательные исследования, либо согласие с тем, что предлагает официальная литература. И вдруг историк заметил, что официальная литература входит в противоречие с письмами, свидетельствами, даже наблюдениями того времени. Факты требовали внимательного рассмотрения. «Находка века» была связана с именами археолога англичанина Говарда Картера и лорда Карнарвона, многие годы копавших в Долине Царей на берегу Нила, в Египте, надеясь открыть не просто некий памятник, но уникальный ансамбль, редкое собрание произведений египетского искусства, которое ожидало только их и только их вознесет на вершину среди вереницы исследователей древностей.

Археологические исследования в Долине Царей продолжались много лет и ни одному из искателей не приносили удачи. И тут случилось неожиданное — они наткнулись на необычный архитектурный ход, который должен был куда-то провести. Обнаружилась некая лестница, спускавшаяся вниз, стали попадаться осколки разных вещей. Все подсказывало, что между чужими гробницами они натолкнулись на памятник, никем до сих пор не исследованный. Шел 1922 год, а к этому времени Картер занимался египтологией тридцать лет, а лорд — пятнадцать.

Лестницу разбирали долго и осторожно и сразу же остановились, когда перед рабочими возникла поперечная стена, за которой, скорее всего, находилась неизвестная гробница. А сколько архитектурных обломов встречалось на пути одного и второго, так что вопрос о том, сверлить ли шурф — отверстие, перед ними не стоял. Того и другого мучило любопытство. Когда Картер посветил в дыру свечкой и долго молчал, рассматривая что-то за каменной стеной, Карнарвон спросил: «Видите что-нибудь там?» и получил ответ: «О, да, удивительные вещи!»

Это был не просто знаменитый диалог по поводу знаменитого открытия, эти слова положили начало одной из самых странных тайн, разрешаемых по сей день.

Юридические правила требовали от нашедших нечто ценное на египетской земле вызвать представителей археологического департамента и произвести официальное вскрытие гробницы. Легенда гласила, что археологи завалили сделанную дырку и стали ждать прибытия имевших право участвовать в открытии неизвестного памятника. Ожидание длилось не одну неделю, так как египетские стражи закона не торопились либо просто не ожидали приятных и богатых сюрпризов.

Потом прибыли сотрудники, произвели все официальные процедуры, и начались будни с праздниками по изъятию и описанию редких находок… но как показало исследование доктора Ховинга, в это время происходили и другие события, которые одна сторона постаралась не афишировать, а другая (египетская), получившая редчайший и ценнейший памятник, не замечать.

При организации выставки «Тутанхамон и его время» Ховинг задумал разместить экспонаты в той последовательности, которая соответствовала моментам открытия произведений в гробнице фараона XVIII династии — юноши-царя. Для соблюдения этого плана экспозиции пришлось подробно изучить все написанное о находке: как официальные документы, так и письма, записки, заметки участников экспедиции, — и тут выявилось множество разноречий. В событиях, описанных в хронологической последовательности, встретились пропуски, некоторые изделия из гробницы-клада оказались выпавшими, а в частной переписке археолога и его покровителя лорда промелькнули прямо-таки подозрительные места и намеки. Проверить свои сомнения директор Метрополитен-музея мог, только вчитываясь в документы, потому что к тому времени все участники «находки» скончались. Рабочие документы археолога Картера, хранившиеся в Оксфорде и Каире, были широко известны и ничего нового дать не могли. Личные материалы архива не сохранились; они, как и весь архив лорда Карнарвона, погибли в войну. Зато неожиданно много материалов архивного значения оказалось в самом Метрополитене, что представлялось загадкой. Ведь египтологи Англии были «посторонними» исследователями. Разбирая записки и бумаги, исполненные рукой Картера, Ховинг собрал настоящую детективную историю, показавшую множество тайных событий, сопутствовавших «находке века» и показывающих английских археологов совсем не героями.

Гробница не была закрыта после беглого осмотра через дыру при свете огонька свечи. Картер, Карнарвон, дочь Карнарвона Эвелина и Каллендер ночью 26 ноября 1922 года проникли внутрь и внимательно осмотрели первую камеру, составлявшую лишь одно помещение погребального комплекса. Здесь, между двух больших, в человеческий рост, скульптур мальчика-царя они обнаружили заделанную и опечатанную жрецами-хранителями дверь, соединявшую первую камеру с камерой собственно захоронения. И конечно, ночные посетители, взломав часть двери у самого пола (чтобы было менее заметно), проникли в камеру-усыпальницу. Когда они возвратились в переднюю камеру, взлом был замаскирован и прикрыт.

Ховинг безусловно уверен, что, находясь в экстазе, оба руководителя экспедиции, охваченные страстью коллекционеров, совершили хищение ряда редких произведений. Ховинг не смог установить точно, сколько предметов было незаконно изъято, однако сведения о том, что в крупнейших музеях США выставлены 29 бесценных произведений, никогда не продававшихся официальным Каиром, утверждающим, что он владеет всем кладом Тутанхамона, наводят на мысль, что подлинники поступили и в Метрополитен-музей и в музеи Бостона, Кливленда, Канзас-сити, Цинциннати через руки археолога Картера и лорда Карнарвона. Документы подтвердили возникшее у исследователя подозрение.

Среди документов Метрополитен-музея хранилась собственноручная заметка Карнарвона, предназначавшаяся для опубликования в «Таймс». В ней можно прочесть все достаточно определенно: «Наконец-то этот проход расчищен. Мы оказались перед опечатанной дверью или стеной… Я попросил мистера Картера вынуть несколько камней и заглянуть внутрь. Через несколько минут он просунул голову в отверстие… Долго молчал, пока я не спросил дрогнувшим голосом: “Ну что же там?” — “Тут изумительные вещи” — последовал долгожданный ответ.

Слегка расширив отверстие, мы вошли внутрь и тогда уже осознали в полной мере всю важность открытия, ибо провели электрическое освещение… Я все удивлялся, почему здесь нет ничего похожего на саркофаг… Но при повторном осмотре (передней) камеры мы обнаружили между двумя статуями царя… замурованный проход. Он также был покрыт печатями, но на уровне пола, в центре стены были следы заделанного отверстия, достаточного для небольшого человека… Не оставалось сомнения, что за этой стеной есть камера или камеры, где покоится мумия царя Тутанхамона».

Эти заметки рассказывают лишь о проникновении археологов в первую камеру, но у них есть такое же определенное продолжение в статье, которую почему-то все историки «находки века» тщательно обходили, и первым, кто использовал опубликованные факты, стал, конечно же, Ховинг.

Работник египетского департамента химии Альфред Лукас присоединился к экспедиции Картера в декабре 1922 года и предполагал сотрудничать всего один сезон, но археология настолько захватила его, что они пробыли вместе десять лет. И уже после смерти руководителей экспедиции старый Лукас написал заметку-впечатление в египетский археологический журнал. Именно там находится продолжение ночной истории четырех человек, намеренно и азартно преступивших закон Египта.

«Ходит много таинственных рассказов об этой дыре грабителей, — писал Лукас. — Когда я впервые оказался в гробнице 20 декабря (то есть всего через три недели после сделанного открытия), дыра была замаскирована крышкой от корзины или какой-то плетенкой и камышами, поднятыми с пола мистером Картером».

Дальше он констатирует, что мистер Картер, лорд Карнарвон, его дочь входили в погребальную камеру с хранилищем драгоценных памятников далекой культуры до официального вскрытия.

Лукас ставит точку и еще в одном вопросе: «Опубликованное заявление мистера Картера о том, что дыра была заделана и опечатана в древности, вводит в заблуждение. В отличие от входа в гробницу, отверстие было заделано и опечатано не жрецами, а самим мистером Картером. Когда я только начал работать с ним, мистер Картер показал мне это место, а когда я сказал, что очень уж это все не похоже на древнюю работу, он согласился и признался, что это сделал он!»

Сохранился ранний документ, отмечающий факт проникновения в погребальную камеру гробницы незаконных посетителей, — письмо дочери Карнарвона Эвелины, поздравлявшей Картера со святочными днями 1922 года.

«Он (отец) упивается всем этим и если слегка удручен, зовет меня и просит опять и опять рассказывать ему о “святая святых” — это всегда действует на него как бокал шампанского. Я никогда не смогу в полной мере отблагодарить вас за то, что вы позволили мне войти…»

Изучавшая египтологию женщина, как и ее учителя, подразумевала под «святая святых» погребальную камеру. И несмотря на то, что эти упоминания — лишь косвенные свидетельства проступка археологов, есть еще некоторые сведения, говорящие, что вышли исследователи из хранилища сокровищ совсем не с пустыми руками.

Одни из самых ценных экспонатов Метрополитен-музея — находящиеся в египетском отделе фигурки газели и коня, исполненные замечательным анималистом из слоновой кости в манере, которую можно сопоставить только с пластикой, обнаруженной в гробнице Тутанхамона. Размером по 10 сантиметров, блестяще моделированные, с тонко проработанным силуэтом, эти статуэтки привлекли внимание лорда Карнарвона и вместе с его наследством оказались в Америке. Найденное Ховингом письмо Картеру об этом «приобретении» последовало через месяц после расставания у гробницы, то есть в декабре 1922 года.

«… Я поместил газель и лошадь, купленные в Каире, в ларец, они выглядят замечательно. По зрелому размышлению я считаю, что они относятся к началу правления фараонов XVIII династии, должно быть, найдены в Саккаре».

Прежде всего, подозрительные оговорки: «купленные в Каире», «должно быть, найдены», а затем и явная нелепица для человека, много лет занимавшегося египтологией. Он называет местом находки некрополь в Саккара, брошенный фараонами еще V династии, то есть за 1000 лет до Тутанхамона. Это как предупреждение партнера по неблаговидным делам. А если к этим предположениям добавить вопрос из другого декабрьского письма, назвать партнеров сообщниками просто придется. Лорд спрашивает археолога, оставшегося на раскопках освидетельствовать каждый предмет «находки века»: «… хотелось бы знать, много ли вы сумеете найти непомеченных предметов…» А это значило, что любителя египетских древностей интересует, имеются ли еще произведения, не отмеченные печатью или картушем фараона-мальчика. Ведь такие редкости можно будет не связывать с нашумевшей гробницей.

И опять, скрупулезный исследователь может усомниться, но возвратимся к записям Альфреда Лукаса, прямо указывавшего, что еще до официального вскрытия видел в доме Картера чашу и прекрасный ларец для благовоний. Не сомневаясь, сотрудник археолога заявил: «…очевидно, он (ларец) был найден, когда лорд Карнарвон и мистер Картер впервые проникли в погребальную камеру».

Правда, следует указать, что оба изделия передали в Каир, где разместились редкие находки из гробницы, но они были не только слишком заметны, но и помечены картушами, что впопыхах могли сразу и не заметить. И все же факт вынесения во время первого посещения произведений нашел подтверждение. И таких подтверждений было несколько. Самой неожиданной и все-таки скрытой оказалась история с винной корзиной, явно хранившей похищенное произведение, ставшее предметом разбирательства с властями, а потом забытое, как и доказательства Лукаса.

Египетские чиновники и работники Каирского музея все время находились на раскопках и тщательно, предмет за предметом, все обследовали совместно с археологами, ведя свою регистрацию. Они осматривали не только все в самой гробнице и прилегающем помещении, но и археологические службы, склады, мастерские, подсобные помещения экспедиций.

В полупустой «гробнице-складе», используемой археологами под склад, египтян неожиданно заинтересовала гора корзин из-под вина фирмы «Фортнэм энд Мэйсон». Тара была пуста и вряд ли нуждалась в тщательном обследовании, но дотошность контролеров заставила их перевернуть каждую из корзин и с удивлением обнаружить среди использованных одну тяжелую и заполненную, в которой оказалась деревянная скульптура — бюст мальчика-царя, блестяще исполненный неизвестным мастером. Редкая по красоте вещь находилась не в положенном, а явно скрываемом помещении, бюст не прошел инвентаризационной описи и не был зарегистрирован археологом Картером.

Сохранившиеся объяснения Картера были запутанными и подозрительными. Археолог заявил, что бюст находится на консервации, а найден он был в проходе к гробнице. Вызывали удивление путаные рассказы Картера, незадолго до обнаружения бюста опубликовавшего свои списки находок и в коридоре и в предварительной камере. Ни там, ни в другом месте скульптура не значилась, а между тем она совсем не подходила под разряд ординарных, а даже скорее наоборот. Факт со странным сокрытием части находок замяли и бюст мальчика-царя, оформив, отправили в Каир.

Вскоре после открытия гробницы Тутанхамона вместе с поздравлениями Картер получил послание от куратора египетского отдела Метрополитен-музея Альберта Литгоу, в котором музей предлагал помочь экспедиции всеми имеющимися средствами и опытными специалистами. А в письме, отправленном вслед за телеграммой, американец сообщал, что попечители музея «очень бы желали адекватным образом выразить свою признательность за все, что сделали лорд Карнарвон и вы…»

О чем шла речь? Ховинг сумел дать ответ на этот вопрос, выстроив длинную цепочку фактов, свидетельствовавших о многолетней контрабандной деятельности двух ученых англичан. Раскрытию тайны помогло упоминание Карнарвона в письме 1922 года: «Боюсь, что в этом году у меня уже нет шансов на посылку из Нью-Йорка. Хотя кто знает! Может быть, что-то еще осталось от сокровища принцесс…»

Именно последние слова подтолкнули Ховинга искать следы взаимоуслуг археологов и музея.

Поселок Курне на берегу Нила, почти напротив современного Луксора, снискал славу как прибежище могильщиков и гробокопателей Древнего Египта.

Предки сегодняшних жителей строили некрополь и одновременно занимались грабежами могильников, скальных пещер и мастаба. Зная особенности нильских разливов или дождей, сильных ветров или даже ураганов, жители разработали систему наблюдения за окружающей местностью; и как всегда, в июле 1914 года, после ливня отправились осматривать окрестности в надежде отыскать вымытые струями воды археологические ценности. Докапывая размытые гробницы, гробокопатели собирали, если таковое случалось, клад и, разъединив его на несколько частей, предлагали купить археологам, музейным посредникам, участникам аукционов.

Археолог Картер, копавший в Египте с конца XIX века, узнал о том, что посредник получил от деревенских искателей очень ценный клад и вместе с лордом Карнарвоном решил пополнить свою коллекцию, а если удастся, то и выступить посредником крупного музея. Посредник выжидал до 1917 года, такова была традиция, складывавшаяся веками. Потом клад поступил в продажу, разделенный на семь частей, в каждой из которых находились как произведения очень редкие, так и ординарные. Делец из Курны предложил одну из частей клада Метрополитен-музею, другую часть предполагалось предложить Британскому музею, а на третью претендовал лорд Карнарвон.

Археолог Картер обратился непосредственно к директору Метрополитен-музея Эдварду Робинсону: «…очень важно, чтобы все предметы остались по возможности неразрозненными — как с научной точки зрения, так и в смысле коллекционной ценности». Он даже предложил план действий, поскольку знал планы лорда. Последний выкупает все части клада, изымая для своей коллекции лишь несколько нужных ему вещей, а остальные перепродает музею через его, Картера, посредничество. Робинсон согласился лишь после того, как узнал, из чего состоит клад, и в течение следующих пяти лет платил за клад, получивший название «Сокровище принцесс».

Он состоял из 225 изделий из золота — головных уборов, ожерелий, колец, нагрудных украшений, амулетов, серебряных зеркал, кувшинов, чаш, бокалов, инкрустированных драгоценными камнями. Предметы были исполнены в трех экземплярах, так как предназначались дочерям или женам фараона Тутмоса III, правившего в 1525–1473 годах до н. э. На многих предметах стояла печать фараона и имена женщин Менхет, Менви и Мерти. Весь клад был оценен в 250 тысяч фунтов стерлингов, а комиссионные Картера составили 55 тысяч.

Ховинг не только установил факт расчета с археологом, но и защиту последним интересов своих американских партнеров. Так, при попытке посредника из деревни войти в сношения с Британским музеем Картер разубедил английскую сторону в ценности» Сокровища принцесс», тем самым дав возможность американцам собрать часть первого взноса за клад. Зная об этом, американцы и предложили археологу услуги своих сотрудников, надеясь, что из «находки века» с помощью их нештатного, но оплачиваемого сотрудника Что-то попадет с Метрополитен-музей.

Позднее музей приобрел и коллекции древностей Картера и Карнарвона, что сделало отдел древностей одним из самых обширных и разнообразных в мире.

 

МАГИЧЕСКАЯ СИЛА КАМНЕЙ

Древние греки утверждали, что Афины превосходят все города мира. С ними никто не спорил. Умерло древнее государство, сошли со сцены древние архитекторы, строители, художники и скульпторы, Афины все равно оставались столицей древней и высочайшей культуры. Здесь работал великий Фидий, здесь рождалась мировая архитектура, а Акрополь был первым в мире музеем. Искусство греков питало воображение Возрождения, создавало культ поклонения женским образам у всех народов, порождало импульс вдохновения у многих поэтов. V век до новой эры — золотой век Эллады. Софокл, Сократ, Демокрит, Аристофан и рядом — войны, разрушения, уничтожение прекрасного и возвышенного.

В Афинах при Перикле, в третьей четверти V века до новой эры приступили к строительству и украшению Афин. Новые сооружения с крытыми портиками, помещениями для обучения, для размышления о красоте. Главным сооружением эпохи стал ансамбль афинского Акрополя, который прославился своими пропилеями, храмом Бескрылой Победы и священным храмом Эрехтейеном. Парфенон — храм Афины Девы, богини мудрости и покровительницы столицы — возвышался над всем сооружением, над городом и над цивилизацией.

Создателями Парфенона стали Иктин и Калликрат, начавшие строительство в 447 году до новой эры и завершившие его в 438 году. Скульптурное оформление храма гениального Фидия с помощниками продолжалось до 432 года, а потом… потом скульптурами и рельефами мастера восхищались, им завидовали, подражали и их уничтожали.

Парфенон был украшен удивительными по совершенству скульптурами, но именно за ними все времена шла охота. Первые памятники Акрополя были уничтожены в V веке до новой эры; в 490 году персы захватили Афины и разрушили сокровищницу покровительницы города — Гекатомиедон. Спустя более чем два тысячелетия, в 1687 году, во время войны Венеции с Турцией взорвали Парфенон, превращенный в склад снарядов и пороха. До наших дней остались не только развалины прекрасного храма, но и удивительные, покалеченные, лишенные цельности, а все-таки прекрасные скульптуры древних времен.

Афины, бесспорно, не единственные руины, оставшиеся от мировых войн, но развалины Акрополя рассказывают о красоте древнего мира и напоминают о пройденном человечеством пути.

Шел 1803 год, не предвещавший особых событий, военных конфликтов и передела государств. Дипломаты Великобритании и Франции внимательно следили за развитием процессов на Ближнем Востоке, встречаясь с правителями и администраторами колоний и союзов. Занятый своими интригами британский посол в Константинополе часто бывал в Греции, подпавшей тогда под административное подчинение к турецким султанам… Лорд Элджин был не только дипломатом, но и страстным любителем античности и, как многие восточные дипломаты, искал повода пополнить свою лондонскую коллекцию древностей.

Несмотря на разрушения Парфенона, здание сохранило рельефы с изображением битвы греков с амазонками на западном фасаде и битвы богов с гигантами на главном — восточном фасаде… Боковые фасады были украшены самостоятельными композициями — «Падение Трои» и «Битва лапифов с кентаврами»…

Темы изображений имели глубокий смысл для древних греков, участвовавших в многочисленных войнах с персами и оставивших воспоминания о блестящих победах. Сцены с фантастическими богами и полулюдьми-полузверями отражали взаимоотношения эллинов с природой, стихиями и порождениями Неба, Земли и Воды, правившими миром.

Развернутые на плоских стенах сюжеты стали своего рода подготовкой к основным, помещенным Фидием с учениками в восточном и западном треугольных фронтонах, покоящихся на изящных колоннах, тянущихся к бесконечному небу. На восточном фронтоне скульптуры из мрамора образуют группу участников сцены «Рождение богини мудрости Афины из головы Зевса». На противоположном фронтоне группа «разыгрывала» миф «Спор Афины с Посейдоном за обладание Аттической (греческой) землей». Боги как благодетели южного народа свершали добрые поступки, оцениваемые судьями. Посейдон трезубцем выбивал воду источника из скалы, а Афина выращивала оливковое дерево. Во времена Перикла эти скульптурные сцены были видны любому, кто поднимался на холм, к храму, и воспринимались как ежедневное напоминание о происходящем в мире.

Из сохранившихся рельефов… лучше всех выдержали испытания времени парные сцены борьбы фантастических кентавров с воинственными лапифами. Разнообразные движения, неистощимые мотивы сражений и схваток, блестяще выполненные тела соперников — все говорит о высоком уровне мастерства древних скульпторов.

Лорд Элджин задумал стать владельцем коллекции изувеченных взрывом останков и упросил турецкого султана в Константинополе вывезти несколько плит с надписями, а может быть, и остатками фигур в Великобританию. Великодушное разрешение было использовано в полную варварскую силу, английский посланник выкрал ночью все скульптуры и рельефы. Когда в спешке снимали скульптуры с поврежденного западного фронтона, он обрушился и разбился, довершив разрушение Парфенона… А древние скульптуры были привезены в Лондон и проданы лордом королевскому семейству, передавшему их в Британский музей.

В 1982 году, в Мехико, на II Всемирной конференции ЮНЕСКО рассматривавшей политику государств в отношении культурных сокровищ мира, самым острым и болезненным был вопрос, поднятый министром культуры Греции, очаровательной женщиной и блестящей актрисой Миленой Меркури. Она потребовала помощи в возвращении в Грецию украденных рельефов и скульптур Парфенона, удерживаемых Лондоном. Британский представитель ответил, что Британский музей не подчиняется правительству и по закону не возвращает произведения, «изъятые у других стран» ранее, чем пять лет назад. Прибегли британцы и еще к одному объяснению своей музейной политики — они продемонстрировали изображения знаменитой статуи Девушки-Коры, некогда украшавшей вместе с тремя другими изящный портик другого храма Акрополя — Эрехтейена. Лорд Элджин, вывозя скульптуру Парфенона, прихватил и статую Коры. За два столетия оставшиеся мраморные статуи на открытом воздухе еще больше обветшали и выветрились, в то время как оказавшаяся «принудительно» в музее скульптура выглядит, конечно, гораздо лучше. Английские культурологи попытались убедить своих коллег из других стран, что в Греции не умеют сохранять античное наследие.

Однако вслед за представителями Греции в ЮНЕСКО обратились представители Египта, Кипра, Шри Ланки, Индии, подвергшихся грабежам во время колониальных войн и захватов. И многие из вывезенных в XIX столетии древних памятников культуры этих стран до сего времени составляют «гордость» европейских музеев.

* * *

Спор с Англией еще из-за одного художественного сокровища ведут Индия и Пакистан. В лондонском Тауэре, превращенном в музей, тысячи любопытных рассматривают сокровища английских королей. Драгоценности залиты неярким искусственным светом и холодно поблескивают за пуленепробиваемым стеклом. И среди регалий, усыпанных бриллиантами, золотого шитья, оружейных клинков, чьи рукоятки и ножны усыпаны драгоценными камнями, больше всего привлекает внимание камень, получивший имя «КОх-и-Нор» и помещенный в одну из корон британских королей. Дух таинственности и красота, а еще больше история его «похождений» притягивают и завораживают, хотя эта драгоценность совсем не принадлежит Великобритании.

Весящий 106 каратов (22 грамма) сине-белый индийский алмаз Кох-и-Нор можно назвать самым известным из драгоценностей британской короны, хотя он отнюдь не самый крупный и не самый красивый из драгоценных камней. Ведь у «королей» есть впятеро более тяжелый «Кулинан I» и вдвое больший «Кулинан И», но они не имеют биографии. Но если ни у одного из «Кулинанов» нет сколько-нибудь примечательной биографии, многовековая история Кох-и-Нора тесно переплелась с человеческими судьбами, войнами и убийствами, с дружбой и любовью. Он никогда не продавался за деньги, а переходил из рук в руки, добавляя новые штрихи к своей истории.

Индусы в древности считали, что за Кох-и-Нор можно купить столько риса, сколько будет достаточно, чтобы полтора дня кормить все человечество досыта. В 1535 году некий раджа захотел купить камень у тогдашнего владельца — кабульского царя Хумаюна, но тот в ярости ответил, что камень можно взять только мечом или по воле его владельца, но не за деньги. И очень часто меч становился единственным аргументом в изменении судьбы драгоценности. Считалось, что владелец камня является также и владельцем Индии.

Первые сведения о Кох-и-Норе относятся к 1306 году, когда султан Алладин Кхили обманом выманил камень у царя государства Мальвы и перенес его в Дели. Два столетия необработанный алмаз переходил по наследству индийским правителям, пока в 1526 году кабульский царь Бабур не вторгся со своими войсками в Индию. Сын Бабура Хумаюн обнаружил султанскую казну и хранилище драгоценностей в Агре. Среди других камней, принадлежащих индусам, там находился и Кох-и-Нор, присвоенный молодым воином. Судьба наследника кабульского царя была сложна, он вынужден был бежать из родного дома в Персию, захватив с собой единственную драгоценность — Кох-и-Нор.

Следующий период в истории камня связан именно с Персией, так как он стал платой персидскому шаху за гостеприимство, оказанное кабульцу. И все же камень тесно связан с историей Индии. Он вернулся в страну самым неожиданным образом. Персидский шах подарил алмаз своему другу Бурхану из Охлиднагара, а спустя еще одно столетие камень опять оказался в Дели.

Круги истории часто повторяют одни и те же события с новыми действующими лицами. В начале XVIII века персидский шах Надир вторгся в Индию и захватил столицу султана Мухамеда Гурхана Дели. Начались долгие и сложные переговоры, в которых индус был большим мастером. Пытаясь умилостивить Надир-шаха, он предложил ему в знак дружбы и понимания поменяться шапками. Такое предложение возникло после того, как султан увидел удивление и восхищение шаха алмазом, вделанным в его корону.

Удивление захватчика было настолько велико, что он воскликнул: «Да это же настоящая гора света!» (По-персидски — кох-и-нор). «Гора света» не принесла счастья персам. Надир-шах был убит в 1747 году собственным охранником — генералом Абдали, захватившим камень и бежавшим в Афганистан. Помимо зависти генерала снедало честолюбие, и он решился на попытку захвата власти в Кабуле. Интриги при царском дворе, борьба придворных, и вот новый царь на престоле в Афганистане, а в сокровищнице его — знаменитый Кох-и-Нор. И снова Индия потребовала свое сокровище к себе.

В 1813 году лахорский царь Раджит Сингх с многочисленным войском и орудиями наступает на афганские части, разбивает их и увозит из Кабула единственную долю победителя — знаменитый алмаз. Драгоценностей в Индии было и без того множество, а еще природные ресурсы, а еще даровая сила на плантациях и богатые старинные города. Ост-Индийская частная компания Великобритании, вырвавшаяся на просторы Индийского океана, воспользовалась раздробленностью древнего народа и с колониальными войсками вторглась в индийские города.

В 1849 году колониальные войска захватили город Лахор, где правил после скоропостижно скончавшегося отца двенадцатилетний Далеепу Сингх, которого просто заставили отречься от принадлежащего ему права. Заодно с этим английские колонизаторы забрали все сокровища раджи и Кох-и-Нор, пообещав малолетнему радже пожизненную пенсию. Президент компании преподнес алмаз королеве Виктории, и та благоволила принять «подарок». Перед европейцами предстал необработанный алмаз в форме яйца, перевязанного вдоль. И тогда, решив украсить восточным камнем английскую корону, королева вызвала в Лондон известного амстердамского ювелира Фаорзангера и под его личным руководством сама, собственными руками шлифовала камень, когда ювелир вертел для нее шлифовальное приспособление. Процесс обработки продолжался 38 дней и вызвал у придворных полное разочарование. От алмаза, весившего 186 каратов, осталось 106, но для украшения ритуальной короны он подходил уже своей удивительной, мистической легендой. В 1911 году его закрепили в так называемую второстепенную корону, которую положено по ритуалу носить только жене короля, а не самому монарху…

И нынче, когда Индия и Пакистан продолжают претендовать на возвращение Кох-и-Нора в родные земли, Англия могла бы свободно расстаться с камнем, но из Лондона художественные ценности не отдают.

* * *

Наверное, рассказывая об истории удивительных камней, следует остановиться на египетских обелисках, которые так же, как пирамиды, привлекали взоры многих историков, исследователей и похитителей.

Эти изящные сооружения — каменные иглы, древние небоскребы, сооружения величественного духа, сегодня больше известны далеко за пределами Египта, так много их в разных странах. Старейшина египетской археологии Лабиб Хабаши, принимавший участие в открытии гробницы Тутанхамона, с возмущением описал похищения гранитных обелисков. Их вывозили явно и тайно, с разрешения временных правителей и без всякого разрешения, и наступило время, когда в древней стране Кемь осталось только четыре каменные иглы, возводившиеся для фараонов.

В Риме, где журчат тысячи фонтанов, отмечавших каждый новый водовод, доставлявший чистую воду издалека, в настоящее время можно увидеть сразу тринадцать обелисков. Все они перекочевали сюда по приказу императоров, разместились по площадям и скверам, в центре некоторых фонтанов, в окружении скульптур.

Самое удивительное, что произошло с древними памятниками фараонов, что их по указаниям пап увенчали символом христианства, что совсем не предусматривалось древними строителями, да и императорами тоже.

В Париже на площади Согласия установлен один из самых высоких и стройных обелисков — знаменитый памятник фараону Рамзесу II. С ним связаны несколько грустных легенд, одна — относящаяся к временам Наполеона, другая — к более позднему времени. Сохранилось письмо императрицы Жозефины к Наполеону 1789 года, в котором она просит «выслать маленький обелиск», и его «выслали» как символ завоевательских побед. Правда, установлен в центре Парижа этот обелиск был много позже, по приказу короля Луи-Филиппа. А ведь когда-то он украшал древний Луксор и был посвящен властелину всех времен и народов — загадочному фараону Рамзесу II.

История стерла многие факты, но продолжает соединять разрозненное в некую магическую мозаику. Несколько лет назад сотрудники Каирского исторического музея стали замечать, что извлеченная из захоронения в Луксоре мумия Рамзеса II подверглась влиянию атмосферы и грибков. Необходимо было лабораторное консервирование, что оказалось возможным только в Париже. И мумию отправили в столицу Франции.

Когда в 1976 году машина с мумией Рамзеса отправилась с аэродрома в центр Парижа, где располагалась лаборатория реставрации и консервации Института Человека, она описала круг почета у памятника тому, кто сам называл себя фараоном-чудотворцем. И пожалуй, последнее из чудес, происшедшее через 3200 лет после смерти фараона, была эта самая встреча на чужой земле.

В турецком Стамбуле вывезенный из Египта обелиск установил еще император Теодосий. На набережной Темзы, в Лондоне, установлена каменная игла в XIX столетии. Доставка ее морем в то время считалась верхом мореходного и инженерного искусства.

Америка также захотела иметь подлинный египетский обелиск и установила его в центральном парке Нью-Йорка.

В каменоломнях под Асуаном до сих пор можно видеть обелиск, вырубленный лишь наполовину. При внимательном изучении можно убедиться, что на нем нет следов металлических орудий. Египтяне использовали для создания обелисков каменные шары из твердого кристаллического базальта, которыми выдалбливали отверстия по всему контуру будущей иглы. Несколько тысяч человек, по три в группе, окружали намеченный камень-монолит. Двое в каждой группе поднимали и опускали на поверхность каменный молот-шар, а третий, рискуя жизнью, направлял удар в нужное место. До сих пор не существует даже гипотезы о том, как четырехгранные иглы транспортировали на места установок и затем поднимали.

И все же несколько слов об обелиске, попавшем в Америку. Первым американцем, который завел дипломатические переговоры с турецким султаном о приобретении необычного сувенира, был Уильям Генри Герлберт — издатель «Нью-Йорк уорленд».

Происходившее в 1869 году объяснение с Исмаил-пашой напоминало торг или спор. Передача такого обелиска, по мнению газетчика, могла сохранить дружбу между странами. И когда паша согласился в принципе, все же поинтересовавшись, на какой из оставшихся обелисков Америка претендует, Герлберт ответил по дипломатическим каналам: «Ваше высочество, но сойдет любой обелиск, лишь бы был старым…»

Рядом с древними памятниками журчат фонтаны и проносятся автомобили, прогуливаются наши современники, с трудом представляющие египетскую культуру прошлого. А магия таинственных обелисков продолжает и волновать, и привлекать, и напоминать.

* * *

По данным, опубликованным бостонской «Крисчен Сайенс Монитор», только в Европе находится свыше 10 тысяч предметов древности, вывезенных из Турции. Все новые и новые вещи появляются то в одном, то в другом музее Америки. Так, в каталоге музея Думбартон-Окс в Вашингтоне значатся серебряные и золотые украшения из Константинополя. Вещи куплены у перекупщика, найдены турецкими крестьянами, которые постоянно копают древнюю землю и постоянно что-то находят. Заведующий кафедрой древней истории Стамбульского университета считает, что «многие музеи держат в запасниках краденые вещи», а такие музеи США, как Кливлендский, «платят большие деньги торговцам за контрабандный антиквариат».

Именно из Кливленда, а затем из музея Поля Гетти просочились сведения, что некие турецкие посредники предлагают значительные фрагменты античной мраморной статуи, запечатлевшей 12 подвигов Геракла.

Нить к поискам «Геракла» была обнаружена благодаря стамбульским ребятишкам, которые, пользуясь отсутствием водителя, забрались в грузовик, стоявший на улице. Сначала они бросались комками глины и галькой, а потом на землю стали падать куски мрамора, напоминавшие фрагменты неких фигур. Прохожие вызвали полицию, и находки, а их было несколько десятков, отправили в Стамбульский археологический музей. Водитель машины сбежал, заподозрив неладное, но его поймали в Анталье — городке на южном побережье. Испугавшись ответственности, он рассказал, что крестьянин, живший среди развалин древнего римского города Перге, откопал саркофаг. Поняв ценность своей находки, он связался со скупщиком антиквариата, который тут же организовал перевозку больших фрагментов гробницы под видом мусора в Стамбул. Более цельные и мелкие фрагменты статуй антиквар увез на своей машине, заплатив крестьянину 3700 фунтов стерлингов. На квартире скупщика обнаружили еще 29 мраморных обломков — голов, торсов, фрагментов зверей и стилизованных деревьев.

Археологи составили несколько частей мраморной гробницы и убедились, что исполнена она была с такой тщательностью и мастерством, что не уступала известным саркофагам в Стамбуле, которые приписывались Александру Македонскому. Многих фрагментов гробницы не нашли, что указывало на успешную реализацию их антикваром. А сведения, пришедшие из-за океана, позволяют надеяться, что в одном или другом музее, обладающем античным или египетским отделом, через какое-то время появятся драгоценные осколки римской скульптуры.

* * *

Мы уже упоминали о магической притягательности древних камней Греции, Турции, Египта, Персии, Индии. Одних привлекали умопомрачительные суммы, в которые оценивались античные камни, другие прельщались славой и известностью, которую как шлейф тянули за собой статуи, драгоценности, обелиски и даже архитектурные обломы.

Среди археологов, которых иногда называют официальными могильщиками истории, часто встречаются честолюбивые и преданные своим замыслам люди. И пожалуй, богатый немецкий коммерсант, бросивший в 41 год свое процветающее дело для поисков ненайденных камней, Генрих Шлиман относился к разряду самых известных мастеров древней профессии.

Вся жизнь этого человека, родившегося в бедной деревне в 1822 году и ставшего одним из очень богатых ученых своего времени, состоит из тайн и противоречий. Он побывал во многих странах мира, учился в Париже, в 45 лет неожиданно стал изучать греческий язык и археологию, а уже через год приступил к поискам самого загадочного, самого известного по рассказам античных авторов города — легендарной Трои.

Троянская война стала одним из центральных событий греческой мифологии. Древние источники видят ее причину в том, что верховный бог пантеона Зевс пожелал дать возможность многочисленным героям прославиться и оставить о себе след в истории. Серьезным поводом для начала войны послужила красота дочери Зевса — Елены. А толчком к сражениям, хитростям, предательству и завоеваниям стал чисто женский спор трех богинь Геры, Афины и Афродиты о том, кто же красивейшая из богинь. Яблоко раздора было вручено юным пастухом Парисом богине любви Афродите за то, что она обещала ему обладание самой красивой женщиной.

Красавица Елена была супругой спартанского царя Менелая, а Парис, воспользовавшийся помощью Афродиты, приплыл в Спарту на корабле и увез красавицу в Трою, чем и навлек на город-государство гнев и силу греческого войска. Война стала известной даже не столько из-за справедливого возмездия за поруганную честь царского рода, но благодаря участию в ней на стороне ахейцев Одиссея, Аяксов, Филоклета, Агамемнона, Ахилла.

Лишь через десять лет после похищения, в результате многих испытаний и приключений, флот соратников прибыл под Трою требовать справедливости у старого троянского царя Приама. Гектор во главе троянского войска подступил к самым кораблям спартанцев, убил одного из блестящих воинов — Патрокла, но побратим последнего Ахилл бросается в бой и убивает самого Гектора. Сражения были беспощадными, наполненными жестокостью и бессердечием, а наблюдавшие с Олимпа боги помогали то одной, то другой стороне. Ахилл уничтожает многих помощников троянцев — предводительницу амазонок Пенфесилию, царя эфиопов Мемнона и многих защитников города-крепости, окруженного могучими стенами, остававшимися неприступными. Царевич Парис с помощью бога Аполлона волшебной стрелой убивает Ахилла, и война приостанавливается. Но пришедшие за прекрасной Еленой и украденными из Спарты сокровищами не могут отступить и придумывают коварную ловушку для троянцев — деревянного коня, в чреве которого прячется несколько воинов. Принятый в качестве примирительного подарка конь выпустил ночью из себя лазутчиков, открывших ворота для войска спартанцев. Троя была разгромлена и сожжена, а историки и археологи многие годы искали то ли реальный, то ли мифический город Трою на земле античной Турции.

В XVIII веке француз ле Шевалье вел поиски в Троаде — там, где узкий Геллеспонт отделяет от Турции Европу. Его поиски основывались на сведениях местных крестьян и ни к чему не привели. Так же безрезультатны оказались изыскания австрийца Хана, копавшего в 1864 году. А после очередного провала многие историки все больше утверждались во мнении, что легендарная Троя — в большой степени мифологический вымысел Гомера.

Генрих Шлиман игнорировал все местные рассказы и предложения. Местом своих раскопок он избрал возвышенность в часе ходьбы от моря, получившую название Гиссарлык. И выбор новоявленного археолога был сделан на основании изучения античных сообщений об истоках и русле реки Скамандрос, обозначенных достаточно определенно. В его воображении происходили мифические события, выступали древние воины, появлялись известные красавицы и, конечно, сокровища.

В этом богатом городе городе было много художественных изделий, которыми славился греческий мир, а кроме того, сюда, к царю Приаму, привез пастух-царевич Парис вместе с Еленой часть спартанских сокровищ, так и не найденных победителями во время штурма и сожжения города Трои.

Шлиман выступает перед европейскими (особенно немецкими) покровителями искусства с предложением вложить средства в будущие раскопки древней Трои. Никто не верил в новоявленного исследователя, и Шлиман вкладывает в организованные в 1870 году раскопки собственные капиталы. Рабочие Шлимана углублялись в землю. Шлиман пропускал слой за слоем, совершенно не считаясь с классическими методами ведения раскопок. Лопаты дошли до скального грунта, и там открылись останки некоего города-поселения, условно названного «Троя I». Исследователь был совершенно разочарован, раскрыв убогие постройки, жалкую планировку и главное — почти полное отсутствие характерных для эпохи Гомера художественных изделий. Именно тогда начинающий археолог вспомнил, что вместе с рабочими он прокопал еще несколько слоев, а это значит, что другие временные периоды существования Трои могут оказаться ближе к поверхности, то есть над раскрытыми останками поселения.

Раскопки продолжились, и над первичными сооружениями из земли поднялись мощные крепостные стены, скошенные фундаменты, некогда державшие массивные дома, лавки, торговые склады. Из раскопов поднялись надземные части зданий, появились кирпичные остатки сооружений, деревянные балки конструкций.

И все же Шлиман сомневался, что «Троя II» — город времен царя Приама, Гектора и Париса, тюрьма прекрасной Елены. И тут среди архитектурных руин стали появляться следы гигантского пожара, разрушившего старинные постройки. Пожар, видимо, полыхал здесь не один день и уничтожил все, что оставалось не разрушенным руками и оружием нападавших спартанцев. Гомер оставил Шлиману точные описания бедствия, следы которого сохранила земля Гиссарлыка. Три года изнурительных поисков, сопротивления слухам, зависти столичных археологов, отказов в финансировании — все искупалось сделанной находкой. Камни не обманули ученого, доказавшего всему миру свое упорство и везение. Можно было, зарисовав все найденное и описав находки для будущей книги, завершать сезон, но что-то задержало Шлимана с молодой супругой-гречанкой.

Это произошло 15 июня 1873 года, когда среди массивных стен и античных обломов Трои II обнаружился тайник, занявший значительное пространство близ западных ворот города-крепости. Шлиман отправил под незначительным предлогом всех рабочих с территории раскопок по домам, а сам приступил к вскрытию некоего пустого пространства. Свидетельницей находок в тайнике оказалась лишь гречанка София, которая потом и помогла археологу вывезти найденное. В обнаруженном античном кладе находились две золотые диадемы с 2271 золотым кольцом, 4066 пластинок в форме сердечка и 16 изображений богов из чистого золота. Рядом с этими беспрецедентными изделиями находились 24 золотых ожерелья, серьги, пуговицы, иголки, браслеты, золотая чаша весом в 601 грамм, много посуды из золота и серебра, электрона и меди.

В распоряжении Шлимана было всего несколько часов свободного времени до его отъезда с раскопок. Задержка намеченных планов привела бы к подозрению, а единственной мыслью археолога в тот момент была идея сокрытия от турецких властей сделанного открытия. Он был уверен, что в его руках сокровища царя Приама, спрятанные в далекие времена от посторонних глаз и военного лихолетья. Клад состоял из 8700 изделий из золота, и супругам было просто необходимо вывезти его в Германию, минуя все препятствия.

Было решено, что сокровища, замаскированные капустой и овощами, в больших корзинах переправят через Геллеспонт в Афины, а уж оттуда будет проложен путь в Германию. Турецкие чиновники удивлялись, но не протестовали, когда провожали молодую и богатую европейскую капризницу госпожу Шлиман, везшую с собой в Афины из Гиссарлыка овощи… А эти самые корзины и сама роль госпожи Софии в истории самого грандиозного и богатого открытия на земле Турции с тех самых пор вошли в историю мировых открытий.

В 1873 году вышла книга Шлимана «Троянские древности», описавшая мощные стены крепости Трои, башни, возведенные на тяжелых каменных фундаментах. Рассказы о дворцовых постройках перемежались описаниями пожара, сыгравшего страшную роль в судьбе побежденной Трои.

И все же наиболее яркие страницы посвящались золоту царя Приама, которое своей вещественностью подтверждало подлинность находки «молодого» удачливого историка.

Книга принесла Шлиману большую известность, разделила весь ученый мир на его сторонников и противников. Одни обвиняли его в дилетантизме и варварских раскопках, в откровенном воровстве ценных экспонатов, в погоне за славой и в подтасовке фактов, выявленных во время удачных действий на древней земле. Другие признавали удачливость бывшего коммерсанта, его интуицию и главное — стремление осуществить замысел любыми средствами. Такие сторонники оправдывали хищение исторических ценностей тем, что они достаются самой развитой в археологическом и историческом отношении стране — Германии. Турки начали против него процесс, но ничего не добились. А Шлиман продолжал раскапывать Трою еще в 1882 году.

* * *

Эти камни некоторые специалисты называют величайшим открытием XX века, а другие относят к грандиозным фальшивкам. Однако, что бы это ни было, находки в Перу, опубликованные замечательным ученым и страстным почитателем древних культур Америки доктором Кабрерой, удивляют, восхищают и настораживают.

Житель Перу доктор Кабрера с начала 1960-х годов собирает в районе небольшого городка Ики, расположенного в 150 километрах от знаменитой пустыни Наска, коллекцию овальных камней (от совсем небольших, размером с кулак, до стокилограммовых валунов), вся поверхность которых использована под неглубокие, стилизованные рисунки людей, предметов, карт, животных и даже многочисленных сцен из жизни.

Уже само наличие большого количества разрисованных камней представляется явлением достаточно таинственным и удивительным, а если учесть, что только в коллекции Кабреры их 12 ООО, а еще многие попали в запасники местного музея и много камней Ики продается туристам как необычный сувенир, то вопрос о производстве таких сувениров может встать перед любым. И все же сомнения в подлинности камней с рисунками, наверное, стоят на втором, а может быть, и на более отдаленном плане.

Главной загадкой камней из Перу представляются сами изображения. На поверхности с помощью какого-то острого инструмента процарапаны сценки охоты на доисторических животных: динозавров, бронтозавров, брахиозавров; сцены хирургических операций по пересадке органов человеческого тела; люди, рассматривающие предметы через лупу, изучающие небо с помощью телескопа или подзорной трубы; географические карты с неизвестными материками.

«Пари-матч», да и ряд российских изданий, посвященных описанию камней Ики, поместили некоторые из изображений, напоминающих пиктографию, народные рисунки или стилизованные изображения этнографического плана. Французский автор высказал предположение, что через рисунки на камнях Ики некая древняя цивилизация с высоким уровнем развития хотела передать свои знания потомкам, предполагая грядущий катаклизм.

Нечто похожее уже встречалось в Латинской Америке. В июле 1945 года были обнаружены памятники культуры древней Мексики, и американский собиратель В.Жульсруд скупил большую группу предметов. Изображения на них напоминали динозавров, плезиозавров, мамонтов, а также людей в соседстве с вымершими древними рептилиями. Эти находки много обсуждали и историки и археологи и не пришли ни к какому выводу, отнеся ее к фальсификации. И вот появились камни Ики, более разнообразные, более подробные, многочисленные и, наконец, с таким множеством образов, что отбросить найденное просто невозможно.

По мнению доктора Кабрера, все камни были уложены в строго определенном порядке, что позволяло пользоваться ими как библиотекой. Тихоокеанское побережье, где находились камни, со временем подверглось воздействию гигантских волн, ветров, коррозии побережья и других естественных процессов, которые перемешали каменные «страницы».

И все же некоторые из камней, попавшие в руки исследователя древних цивилизаций, приводят в недоумение либо дают подсказку по атрибутации найденных сокровищ. Так, на некоторых изображениях камней Ики можно увидеть лошадей и всадников, тех самых лошадей, которые, по мнению ученых, вымерли на американском континенте 150–200 тысяч лет тому назад. Тогда же с американского континента исчезли как вид американские слоны, а их тоже изобразили на камнях. И когда речь заходит о 150 тысячах лет, то вспоминается другая дата — дата возникновения вида «человека разумного» современного типа, который, по свидетельству антропологов, появился 40 тысяч лет назад. Естественно возникает вопрос, какого всадника изобразили на камнях неизвестные мастера.

И если человек с лошадью и человек со слоном вызывают недоумение, то человек на альтикамиллусе (динозавре) подтверждает глубокую древность рисунков, если они подлинны. Происхождение рисунков донеолитического времени переворачивает всю историю цивилизации или цивилизаций. И наверное, еще многие классические знания заставят пересмотреть рисунки на камнях Ики, если все изображенное подтвердится и займет свое место среди памятников материальной культуры.

Бросается в глаза одна серьезная особенность в изображении человека на рисунках. У него несоразмерно большая голова, относящаяся к телу как 1:3 или как 1:4, в то время как голова современного человека соотносится с телом как 1:7. Доктор Кабрера, изучивший найденные камни с рисунками, пришел к выводу, что такое соотношение пропорций в строении «человека» говорит о том, что он не является нашим настоящим предком, об этом свидетельствует и строение рук существ с рисунков.

Почтенный ученый посвятил более десяти лет изучении своей коллекции, прежде чем сделал свои первые публичные выводы. И один из главных — это наличие на земле древней Америки ветви разумных людей, вымерших в результате катастрофы, но к моменту гибели обладавших большими знаниями и опытом. Камни свободно комплектуются в группы по направлениям: географическое, биологическое, этнографическое. Особенно удивительны камни с рисунками на медицинские темы. Например, несколько камней последовательно, этап за этапом, запечатлели операцию по пересадке сердца молодого донора, возможно, раба, пожилому и, возможно, необходимому обществу человеку. Здесь отдельная сцена по вскрытию грудной клетки молодому индивидууму. Следующий сюжет — удаление больного сердца старика. Есть отдельный камень с рисунком, где операция уже произведена, но тяжелое состояние пациента заставляет поддерживать его жизнь с помощью двух трубок, введенных в гортань и соединенных с аппаратом, поддерживающим искусственное дыхание. Среди промежуточных рисунков особенно необычен один, когда для поддержания кровообращения в теле старика, лишенном сердца, его подключили к телу, а значит, к сердцу беременной женщины, которая питает его своей кровью.

Такая серия свидетельствует не только о наличии опыта у древних людей, но и о прекрасном знании анатомии и физиологии человека…

И все же, если внимательно вглядеться в фотографии камней Ики, замечаешь много неприемлемых, а главное — необъяснимых деталей, например, использование большого пальца руки как указательного в сценах, где некий индивидуум — «учитель» объясняет другому — «ученику» устройство прибора, изображенного на этой же гравюре, но не поддающегося объяснению…

Современной науке известно то, что отличительной чертой черепа неандертальского человека был низкий покатый лоб. Подобное строение головы мы можем увидеть буквально на всех изображениях, которыми отмечены камни перуанского побережья.

Может ли это быть случайным моментом, вряд ли… но и утверждать, что предки с земель Южной Америки, делавшие операции на сердце, имели черепа, близкие по строению голове неандертальцев, весьма неразумно.

Даже самые скептически настроенные ученые не сомневаются в честности и искренности доктора Кабреры, но ведь он мог быть введен в заблуждение некими мистификаторами. Если такое произошло, то необъяснимы гигантские масштабы изготовления однотипных произведений и сам стиль рисунков, исполненных в соответствии с определенным историческим уровнем.

Камни Ики — одна из многочисленных художественных и исторических загадок, которую еще предстоит решить науке, но одно можно утверждать со всей определенностью: тихоокеанское побережье, где обнаружены остатки древнейших культур, отделенных от нас веками и даже тысячелетиями, хранит по сей день не одну загадку. Здесь существовали цивилизации Чавин, Наска, Мочика, так, может быть, к ним прибавится и еще более древняя, заставляющая нас переосмыслить историю человечества?

 

ТАЙНЫ ЛОНДОНСКИХ ПРЕДМЕСТИЙ

Торговцы произведениями искусства сотрудничают с похитителями, взломщиками и откровенными грабителями, чтобы завладеть редкими вещами. На американском континенте даже существует мнение, что среди многочисленных пиратов художественного океана гораздо больше знатоков и исследователей, чем среди сегодняшних музейных работников.

В комнате № 1533 на пятнадцатом этаже стеклянного здания Скотленд-Ярда в Лондоне хранятся необычные досье. В компьютере в файле «Артфул» содержатся подробные сведения о десяти тысячах полотен великих мастеров, похищенных преступниками из музеев и галерей различных стран, а также о десятках тысяч других украденных произведений искусства.

В течение многих лет сотрудники отдела Скотленд-Ярда по розыскам предметов живописи и антиквариата собирали информацию о закулисных сделках по купле-продаже картин и организации их хищений. Здесь можно узнать об уровне спроса на портреты Ван Дейка и на обнаженных Ренуара, на «розовые» шедевры Пикассо и чрезвычайно редкие сценки Брейгеля.

Однако особенно часто встречаются истории, связанные с грабежами произведений Рембрандта, уж больно большой спрос у коллекционеров на шедевры голландского мастера. Кстати, в Скотленд-Ярде есть несколько «рембрандтовских» историй и из собственных английских расследований.

14 августа 1981 года в картинной галерее пригорода Лондона Далидже один или двое злоумышленников похитили произведение Рембрандта, оцененное в один миллион фунтов стерлингов.

В музей вошли двое мужчин, выглядевших случайными прохожими. Один из них принялся о чем-то расспрашивать служительницу, второй стал разглядывать полотна, отмеченные табличками с именами Ван Дейка, Гейнсборо, Тенирса, Рейнолдса.

Сидевшая за конторкой женщина некоторое время спустя услышала за своей спиной некое шуршание и, оглянувшись, увидела, что «любознательный» в длинном плаще рассматривает и перелистывает очень дорогой каталог. Заметив, что на него обратили внимание, он еще что-то рассматривал, а потом спросил:

— Можно ли купить каталог за доллары?

— Да, конечно, — согласилась дама, имевшая процент с распространения рекламы художественной продукции.

— Тогда я на минутку выйду за деньгами, они в машине возле подъезда.

С этими словами посетитель вышел, унося под плащом полотно Рембрандта размером менее одного квадратного фута.

25 августа директору музея позвонил бизнесмен, назвавшийся Мюллером и сообщивший, что помимо всякой всячины он приторговывает и картинами, а в настоящий момент у него заказали несколько редких картин богатые американцы. Среди заказанных Веласкес, Мурильо и Рембрандт, а вот один из его помощников неожиданно предлагает «Портрет Иакова де Гейна» кисти Рембрандта. Все было бы хорошо, но он, Мюллер, узнал, что полотно с таким названием находится в музее.

Ошеломленный директор Уотерфилд с горечью сообщил, что именно этот портрет недавно украли, но даже если бы такового и не случилось, продажа шедевра не входит в интересы музея. Мюллер посочувствовал, а потом спросил, не могли ли ему предложить именно украденное произведение. А если это так, то он готов вести переговоры с похитителями о возврате произведения в музей. Его, конечно, интересовали комиссионные, если он с задачей справится. Уотерфилд ответил, что музей бедный и более 5 тысяч фунтов они выплатить посреднику не могут.

И в этот момент Мюллер выложил свой главный козырь: скоро должен появиться предприниматель из Америки, который согласен выложить миллион за произведение Рембрандта. Директору галереи ничего не оставалось, как согласиться на встречу с посредником в Амстердаме.

И все же, чтобы придать себе твердости и хоть как-то утвердиться в статусе владельца, Уотерфилд спросил, может ли он подключить полицию.

— Не возражаю, — откликнулся голос в телефоне. — Но не сейчас.

И тогда директор и хранитель художественной коллекции решили рассказать все представителям власти. С этого момента телефонные переговоры и прочие действия директора стали строго контролироваться.

Вскоре последовал второй звонок из Амстердама и Мюллер сообщил директору, что встреча состоится в вестибюле отеля «Хилтон», куда доморощенный сыщик и направился. И был поражен, увидев среди снующих постояльцев и посетителей знакомые лица детективов из участка, находящегося недалеко от музея.

Подошедший человек был 6 футов ростом, брюнет с залысинами и плешью, полноватый и кареглазый. Под глазами, смотревшими пристально и даже жестко, набрякли мешки. Обрюзгшее лицо дополняли приплюснутые уши и широкий нос. Они устроились в свободных креслах вестибюля, выбрав не проходное пространство. Мюллер заявил, что советовался с адвокатом, по словам которого содействие в возвращении произведения Рембрандта может оцениваться в 10 %, или в сумму 100 тысяч фунтов стерлингов. На большее он не претендовал, но и на меньшее согласиться не мог, кроме того, решать надо было быстро: американский собиратель может отправиться за океан вместе с картиной. А если похитителям надоест ждать, они вполне могут и расправиться с работой, чтобы замести следы преступления.

Уотерфилд потребовал доказательств, что люди, избравшие Мюллера посредником, обладают подлинным Рембрандтом, а докажет это фотография оборотной стороны произведения и фотографии портрета в том месте, где он теперь находится. Только после этого он станет изыскивать средства на выкуп картины. Договорились, что Мюллер позвонит в Лондон и сообщит, когда и как можно получить доказательства.

Звонок не заставил себя ждать. Снимки, по его словам, будут вручены директору музея в тот же день на Парк Лайн, только туда надо идти не одному, а с сопровождающим. Дальше следовало найти швейцара по имени Денни и взять у него пакет для Лео.

Директор стал ожидать назначенного времени, а между тем события в Амстердаме разворачивались по детективному сценарию. Хорошо известный полиции Лондона как скупщик краденого и посредник в перепродаже поддельных произведений Клаус Эштерхофф прилетел в Амстердам из Франкфурта-на-Майне и встретился с Мюллером, после чего направился в Лондон. Полицейские, сразу же определившие личность прилетевшего, отправились с ним и были свидетелями, как дельца встречал в аэропорту Хитроу Джордж Стеллард, помогавший Эштерхоффу проворачивать разные дела на ниве искусства. В памяти компьютера Скотленд-Ярда оба путешественника значились давно. Они часто прибегали к выкупу тех или иных произведений, а бывали случаи, что, получив деньги, махинаторы перепродавали вещи третьему лицу. Партнеры из аэропорта отправились на квартиру в Саут Кенсингтон, которая значилась в полиции как место их постоянных встреч.

В восемь часов вечера 26 августа в квартире директора галереи в Далидже вновь раздался телефонный звонок, и Мюллер потребовал от него прибыть в Амстердам, чтобы доказать свою платежеспособность. Джеймс Уотерфилд категорически отказался и предложил прибыть в Лондон самому Мюллеру, с которым обязался сразу же пройти в банк для объяснений. Сам же, после разговора и в сопровождении полицейского, один вид которого внушал уверенность, отправился за доказательствами в Парк Лайн. Пакет для Лео был у швейцара, но не у Денни, а у Питера, а в остальном все совпадало.

В плотно запечатанном конверте находились фотографии портрета Рембрандта, сделанные любительским фотоаппаратом на лестнице доходного дома, что вполне соответствовало легенде. Появилась уверенность в наличии плана банды похитителей, а не в мифическом шантаже, и Уотерфилд вместе с казначеем музея поехал в аэропорт встречать Мюллера. После встречи все трое отправились в отделение банка на Далидж-Виллидж, где Мюллера убедили в платежеспособности музея и в том, что он получит названную сумму в 100 тысяч фунтов по чеку господина директора музея. Полицейские с крыши видели все происходившее. Немец отбыл в Амстердам, чтобы через некоторое время сообщить предложения похитителей по процедуре передачи Рембрандта.

Уотерфилд должен был явиться в хранилище ценностей, куда будет помещен портрет, и там лично и без свидетелей убедиться в его подлинности. После передачи денег (наличными) Мюллеру портрет передадут законным владельцам, но по прошествии пяти дней. Все должно было произойти 2 сентября.

Утром Эштерхофф и Стеллард отправились в магазин кожгалантереи, где приобрели небольшой чемодан. В Хитроу прибыл Мюллер и пытался несколько раз позвонить, но без свидетелей. В 10.30 Эштерхофф и Стеллард, взяв такси, направились в сторону Пикадилли, где располагалось самое известное хранилище драгоценностей.

Главный инспектор Скотленд-Ярда Колин Эванс, решивший, что первый этап операции входит в завершающую стадию, рассчитал, что взятие преступников с поличным даст возможность закрыть дело, не подвергая портрет новым перемещениям, а преступников — искусу продать его дважды. Когда такси пересекало Беркли-Сквер, полицейские машины окружили его и вынудили остановиться. Эванс объявил пассажирам, что у них находится похищенное произведение искусства, являющееся государственным достоянием. С этими словами он открыл крышку чемодана, в котором в белой наволочке находилась картина Рембрандта.

А тем временем в отеле «Пост Хаус», где располагался Мюллер, другой отряд арестовал Мюллера, оказавшегося давно разыскиваемым Интерполом Леонардесом Смитом.

 

КАКИЕ ИЗ КАРТИН РЕМБРАНДТА ПОДЛИННЫЕ?

Все музеи мира гордятся своими собраниями, если в них включены полотна Рембрандта. Есть они в коллекции королевы Великобритании и в Национальной галерее в Вашингтоне, во французском Лувре и российском Эрмитаже, в Амстердаме и в Лиссабоне, Гааге, Турине, Милане, Флоренции.

Уже молодым живописцем Рембрандт Харменс ван Рейн, сын мельника, стал гордостью родного города и Голландии. Портреты и композиции на библейские сюжеты, городские виды с бытовыми сценами и мифологические образы десятками и даже сотнями выходили из-под кисти мастера, принося ему богатство, признание и зависть художников. Правда, закончил свои дни великий голландец в полной нищете.

Вокруг его имени складывались легенды, исследованиям и описаниям его жизни посвятили труды многие писатели. И каждое поколение любителей прекрасного приписывало Рембрандту новые и новые полотна и рисунки, так что в конце XIX столетия ему приписывали более тысячи произведений. И тогда возникло сомнение в возможностях одного человека, даже очень талантливого, написать столько полотен.

В 1913 году в каталоге произведений мастера было оставлено всего 988, а при более тщательном анализе 1935 года лишь 630 работ отнесли к кисти великого живописца, отведя другие, еще совсем недавно носившие таблички с громким именем, ученикам или фальсификаторам Рембрандта.

К 1966 году, когда специалисты получили новую технику, рентгеновские аппараты и химические анализаторы, в перечне подлинников осталось 560 произведений, да и это количество трудоемких, многослойных, лессировочных картин выполнить силами одного живописца почти невозможно. Ведь ясно даже самым далеким от музейной работы людям, что многие произведения искусства не сохраняются в конфликтах и перипетиях повседневной жизни. Конечно, такие первоклассные полотна, которые еще при жизни Рембрандта попали в музеи и знаменитые собрания, как «Урок анатомии доктора Тюльпа» или «Ночной дозор», «Синдики», не могут вызывать сомнения даже у самых скептически настроенных экспертов, но именно эти бесспорные шедевры послужили группе голландских знатоков изобразительного искусства во главе с профессором Дж. Брайаном эталонами при очередной научной и скрупулезной оценке всего художественного наследия гениального мастера.

Пять экспертов рассматривают рассеянные по городам и музеям сокровища и стараются быть объективными. Они решают, что из всего того, что в 1966 году признали творением мастера, останется, может быть, около трехсот полотен, а среди фальшивок и подражаний могут оказаться самые известные, самые почитаемые, но выполненные 200–250 лет назад как подражание великому таланту.

Первой сенсацией оказалось разоблачение Хенка Ван Оса, директора Рейксмюсеума в Амстердаме, обладающего собранием из более чем 5000 картин и 30 тысяч скульптур и предметов прикладного искусства. В собрании два десятка картин Рембрандта, и музей продолжает искать и, что самое главное, находить и приобретать полотна, приписываемые ему. Так, в 1965 году было приобретено «Святое семейство», которое многие десятилетия не подвергалось сомнению, а директором собрания было поставлено под вопрос. Директора других голландских музеев не только не поддержали Ван Оса, но прямо-таки воспротивились такому подходу. Сам директор Рейксмюсеума, отвергая нападки, заявил, что произведение действительно относится к XVII веку и исполнено под большим влиянием великого мастера, но ведь, когда творил Рембрандт, многие совершенно по-новому стали смотреть на окружающий мир и даже по-новому писать свои картины, а это значило, что талантливые и даже известные мастера могли подпасть под влияние таланта.

А между тем кампания по ревизии авторства затронула один за другим все крупнейшие музеи мира, не обошла она и редкие частные собрания, обладающие полотнами Рембрандта. В галерее Маурицхейс в Гааге, где хранились произведения из коллекции королевской династии, внезапно подверглась даже не сомнению, а отрицанию картина «Давид перед Саулом», превратившись не просто в подделку, а в бывшего Рембрандта.

Уровень профессионального анализа комиссии настолько высок, что даже глубоко задетые директора и хранители музеев признавали экспертизу достаточно объективной и необходимой.

Джон Ингамелле — директор лондонской галереи Уоллес, обладавшей шестью полотнами Рембрандта, признал сомнительной их подлинность после выхода в свет очередного тома заключений комиссии. И с мнением пяти экспертов, методично освидетельствовавших полотна, соглашаются многие специалисты, следящие за проектом Рембрандта.

Поставлены под сомнение обе работы из пинакотеки Букингемского дворца — значительной части коллекции Великобритании и к тому же любимейшего собрания королевы Елизаветы. «Портрет пожилой женщины», на котором, по некоторым сведениям, изображена мать художника, и «Портрет молодого человека в тюрбане» оказались не просто за пределами одного из томов, выпускаемых комиссией, но прямо обозначены фальшивками. Также подделкой старых времен объявлен «Портрет ученого», бывший гордостью лондонской Национальной галереи, он был куплен у частного лица, которому были предложены большие средства из-за океана. Комиссия пошла еще дальше, объявив почти половину из 22 полотен Рембрандта в Национальной галерее принадлежащими другим мастерам. Неожиданно для всех объявлен подделкой входивший во многие каталоги и исследования по голландской живописи «Автопортрет» Рембрандта. Обнаружены фальшивки в галерее Уфицци, в Государственном Эрмитаже и во французском Лувре. Проводится фотографирование в инфракрасных и ультрафиолетовых лучах, рентгенография, выясняющая состав грунтов под красочным слоем. Определяется состав пигментов, структура холстов, составные грунтов, наконец, химические составляющие грунтов и красок.

Известная фирма «Сотби», проводившая доходный аукцион, на котором выставлялась картина, приписанная Рембрандту, — «Портрет мужчины с бородой», попросила провести экспертизу и после отрицательного отзыва комиссии на полотно, более 150 лет «принадлежащее» мастеру, понесла убытки в несколько тысяч долларов. Отказано в подлинности картине «Бюст молодой женщины», много лет украшавшей галерею Брера в Милане. На очереди оценка нескольких знаменитых холстов из галереи Уфицци во Флоренции, и надо сказать, что приговора суровой комиссии ждут с нетерпением.

Комиссия не только разделяет произведения на подлинные и неподлинные, но старается приписать некоторые из отвергнутых тому или иному ученику мастера. Так, определенно некоторые отнесены к творчеству Герарда Доу, Говерта Флинка, Яна Левенса, Карела Фабрициуса.

4 декабря 1991 года была открыта выставка из 40 действительно подлинных полотен, имя автора которых известно всему миру.

 

ВЫСТАВКА БЕСПОМОЩНОСТИ…

Чтобы решиться открыть выставку, подобную открытой в Британском музее в марте 1990 года, надо было обладать достаточным мужеством и определенным чувством юмора. Экспозиция называлась «Подделка? Искусство обмана» и доказывала добросовестность, а главное, уверенность в успехе научных методов атрибуции.

Британский музей не только один из самых известных, но, пожалуй, и самых старых музеев Великобритании. Ему более 250 лет, и в его собрании давно заняли место первоклассные произведения мировой культуры. Это обязывало иметь серьезную службу по борьбе с фальсификаторами и вообще подделками, наводнившими художественный рынок в XIX и особенно в XX веке. И служба экспертиз в музее существует, а кроме того, многие историки искусств Европы считают за честь сотрудничать с известным музеем. И все же, несмотря на то, что многие «шедевры», предлагаемые музею, разоблачались сразу, случалось, что подделки долгие годы представлялись в залах как подлинники.

Так произошло с саркофагом, который датировали VI веком до того самого дня, когда кто-то заметил, что изображенная на нем женская фигура облачена в белье… XIX века. И это только один из экспонатов выставки подделок.

Состав экспозиции необычайно широк. Здесь представлены фальсифицированные тексты вавилонских жрецов, тщательно высеченные на камнях и табличках неизвестными «знатоками». В текстах доказываются забытые всеми привилегии жрецов какого-то храма, а также великолепное знание мастерами подделки не только шрифтов и грамматики далекого третьего тысячелетия, но и умение ориентироваться в обычаях того времени. Рядом с изделием, претендующим на древность, выставлены часы неизвестных умельцев, прекрасно скопировавших часы «Ролекс» и ювелирные украшения фирмы «Картье».

Для полноты впечатления представлены и экспонаты из других музеев, но отсутствуют подделки из частных собраний, а жаль: именно в частных собраниях оказались многие шедевры мастеров фальсификаций.

Выставка также рассказывает об авторах и о вольных и невольных жертвах мистификаторов, поражая техникой изготовления и изощренностью методов воздействия на созданные изделия, чтобы они приобретали качества, вносимые только временем, временем и временем.

Есть и настоящие сенсации для любителей искусства. Так, поклонники Микеланджело узнавали на выставке, что в период ученичества у Доменико Гирландайо талантливый подмастерье подделывал его произведения. Известна история, как юноша изваял скульптуру спящего Купидона и выдал ее за античную…

Представленные на выставке комбинированные фотографии (с нескольких фотонегативов) в начале XX века ввели в заблуждение самого Артура Конан Дойла, признавшего их за подлинные чудесные изображения.

Среди экспонатов из Королевского шотландского музея был необычный, который с самого начала воспринимался как подделка и даже был отвергнут… Однако публика, узнавшая, что музею предложили форель, обросшую белым мехом и якобы обитающую в холодных горных источниках, потребовала ее выставить. Этот невинный розыгрыш красовался среди множества «редких» монет, «дарственных» грамот, индульгенций, продававшихся на базарах и изготовлявшихся переписчиками-умельцами.

Подделки произведений искусства и старины были особенно распространены в XIX веке, когда собирательство и владение раритетами стало модным. К 1930-м годам производство фальшивок достигло своего пика, но развитие технических и химических методов экспертизы сделало такую индустрию менее выгодной. Однако и в наше время происходят шумные разоблачения. В Британии хорошо известно имя Тома Китинга, изготовившего около двух с половиной тысяч полотен — под именем 100 известных художников прошлого. Обман открылся в 1976 году и принес фальсификатору настоящую славу. Он выступал по телевидению с лекциями-разъяснениями, а на его посмертной выставке полотна-подделки, продававшиеся как стилизации на темы разных мастеров, принесли 400 тысяч долларов.

Говоря о выставке подделок, можно упомянуть и другую, которую называют «выставкой подделок» такие специалисты, как доктор искусствоведения Д.Сарабьянов, кандидаты искусствоведения Е. Ковтун, Г.Поспелов. Речь идет о грандиозной экспозиции, редких произведений русского художника-эмигранта М.Ф.Ларионова, большую часть своей жизни прожившего во Франции.

Весной 1987 года эта выставка открылась во Франкфурте-на-Майне, затем переехала в Женеву, а оттуда — в галерею Арановича в Стокгольме. Состояла выставка из множества никогда не показывавшихся работ на бумаге, исполненных пастелью и гуашью и долгие годы хранившихся в частном собрании в Ленинграде. Оттуда листы были вывезены нелегально и проданы (устроители скрыли, кому и за какую сумму)…

Каталог неизвестных произведений, хорошо воспроизведенных, а значит, доступных стилистическому анализу, позволил специалистам по этому периоду русского искусства судить, что все они — «вполне сознательные подделки, выполненные в наши дни».

После кончины художника в Париже и устройства нескольких выставок его произведений цены на них значительно поднялись. Собиратели театрального материала вспомнили об участии М.Ларионова вместе с Пикассо в оформлении спектаклей Русских сезонов С.П.Дягилева. Начали запрашивать работы мастера на аукционах. Спрос породил предложение, тем более что каталогов, даже неполных, произведений художника в России не издавалось.

Частные собрания Европы или театральный музей в Брюсселе имели лишь разрозненные произведения, не позволявшие составить представление о развитии манеры мастера.

Если выставка в Британском музее — своеобразный отчет исследователей, то экспозиция 1973 года в Милане — подлинный триумф мастерства подделок.

К скандалам в художественном мире Италии привыкли давно. Здесь во все времена процветала торговля музейными ценностями, беззастенчивые подделки работ великих мастеров. Искусствоведы сознавались, что только в одной Италии существует такое количество поддельных «Джоконд» Леонардо, что их хватило бы на маленькую галерею.

Миланский скандал связан с творчеством известного итальянского мастера XX века Джулио Туркат-то, выставку работ которого открыл его бывший ученик Роландо Целли. Музейщики и коллекционеры, принимавшие прежде Целли как известного посредника и продавца художественных ценностей, на этой выставке убедились и еще в одном таланте молодого предпринимателя.

В Милане было объявлено о предстоящем открытии выставки Туркатто, и перед самым открытием неожиданно для всех старый маэстро приехал осмотреть «свою» экспозицию. Он долго бродил среди золоченых и белых рам, склонялся к полотнам, приглядывался и неожиданно заявил, что никогда не притрагивался ни к одному из шедевров. Свое заключение он высказал перед прессой, тут же выплеснувшей это на страницы газет. Маэстро утверждал, что все работы написал сам Целли, он же подделал все подписи учителя. Защищая свою честь, Целли рассказал, что после окончания учебы в римской Академии Художеств долгое время работал у Джулио Туркатто ассистентом. Сначала ему доверяли только подготовительные работы (грунтовку, тонирование и перенесение рисунка с эскиза), затем молодой ассистент стал рисовать и даже сочинять отдельные детали на полотнах мэтра. Наступил период, когда он не только делал эскиз и детали, но и завершал, «обобщал готовое полотно».

Учитель был стар и подходил к мольберту только поставить свою подпись. Никогда прежде «руководитель мастерской» не ставил вопрос об авторстве полотен, вышедших из нее. По договоренности ученик предлагал «совместные» полотна музеям, защищал права учителя перед торговцами живописи, наконец, отдавал ему вырученные деньги. И все же маэстро подал в суд на своего ученика.

Правда, затруднение заключалось в том, что старый мастер не мог вспомнить другие свои произведения, даже те, которые десятки лет находились в государственных собраниях.

Французский юмор относительно подделок и фальшивок пошел дальше английского и итальянского. Парижская «Паризьен» разрекламировала выставку, организованную в 1988 году фондом фирмы «Картье» в местечке Жуман-Жозе. На ней было представлено одно из самых крупных в мире собрание подделок: фальшивые произведения Матисса, Пикассо, Вермеера, Родена; «Мона Лиза» Леонардо да Винчи в 300 вариантах, в том числе кич на футболке. Среди выставленного были очень хорошие копии известных картин, сделавшие бы честь и самим авторам шедевров.

Юмор французов на выставке выразился в том, что наряду с произведениями искусства они выставили многочисленные подделки из других областей: товары с фальшивыми фирменными знаками, чемоданы якобы фирмы «Вьюттон», рубашки с изображением крокодила фирмы «Лакост», часы «Картье» и многое другое. Рядом с поддельным кузовом автомобиля «Рено» демонстрировалась бутылка с наклейкой «Бенедиктин» и содержимым, явно ей не соответствовавшим. Были в экспозиции пиратские грампластинки, видеокассеты и так далее.

Пожалуй, и еще об одной выставке подделок необходимо упомянуть. Это «Выставка подделок», состоявшаяся весной 1986 года в Вашингтоне. Были представлены картины знаменитостей — Ренуара и Матисса, Моне и Пикассо, американцев Гранта Вуда и Джорджа О’Киффа. И у этой экспозиции были вполне конкретные мастера-фоссеры (фалыпивщики), такие как скандально известный Давид Стейн, утверждавший, что он в состоянии исполнить трех Пикассо утром до завтрака.

Выставка была лишь небольшой частью подделок, кочующих по американскому континенту. Миллионеры и бизнесмены США, музеи университетов и частных сообществ в начале нашего столетия стали раскупать на аукционах шедевры импрессионистов и позднее абстракционистов. Особой популярностью у них пользовалась парижская школа, включавшая японцев и русских, итальянцев и евреев, испанцев и голландцев. Многие собрания пополнились фальшивками. Некоторые живут в Америке десятки лет, другие попадают с новыми приобретениями. Важно одно: хаммеры и гугенхеймы, Рокфеллеры и морганы, да и многие другие сберегают много ярких и уникальных, но одновременно и в высшей степени спорных произведений.

 

МОЖНО ОБМАНУТЬ И ФИРМУ «СОТБИ»

Английская аукционная фирма «Сотби» не только задает тон в реализации мировых шедевров и открывает новые имена, но также известно, что обслуживающие фирму специалисты-эксперты самые неподкупные, самые знающие, самые вооруженные современным оборудованием и, наконец, самые подозрительные. И вот эти самые-самые оказались в истории Хофмана-Буна совсем не на высоте.

Подробности скандального разоблачения поместил ряд газет и кубинский журнал «Богемия».

Стало известно, что диктатор Боливии генерал Луис Гарсия Меса намерен продать с аукциона дневник кубинского революционера Эрнесто Че Гевары. В ходе консультаций и оценки эксперты антикварной фирмы узнали, что дневник украден, а это значило, что любая причастность к его перепродаже будет плохо отражаться на репутации фирмы. От акции, несмотря на то, что было уже объявлено, удалось отказаться, и «Сотби» некоторое время не принимала исторических документов.

Однако 31 октября 1985 года в нью-йоркском офисе фирма «Сотби» продала с аукциона за 31 900 долларов письмо, которое написал американский первопроходец Даниель Бун 1 апреля 1775 года своему товарищу по похождениям полковнику Ричарду Хендерсону.

Через два года после сделки лондонская фирма пережила трудный момент, когда вынуждена была сообщить, что письмо Буна оказалось… подделкой, не имеющей никакой ценности. Фирма возвратила деньги покупателю, но еще долго отклоняла следующие предложения, касающиеся эпистолярного наследства.

Названное письмо первопроходца в «Сотби» продал некий Кеннет Вули, американский бизнесмен из Солт-Лейк-Сити, двоюродный брат которого и совершил подлог. Продавец, в ответ на требование вернуть деньги, полученные за фальшивку, отказался это сделать, мотивируя тем, что эксперты «Сотби» сами и без давления признали письмо подлинником. Началось расследование, и поиски вышли на жителя Солт-Лейк-Сити Марка Хофмана, который во время совершения сделки находился в тюрьме за подделку.

Выяснилось, что письмо первопроходца существовало и в 1830 году было опубликовано. Хофман, зная, что оригинал затерялся, изготовил фальшивку, предложив ее через подставное лицо фирме «Сотби».

 

СТРАСТИ ВОКРУГ ПОРТРЕТА ГОЙИ

В 1805 году придворному испанскому художнику Франсиско Гойе исполнилось 59 лет. Он находился в расцвете творческих сил. Знатные вельможи искали его расположения и стремились иметь портреты членов своих семей, исполненные маэстро. Художник выбирал модели и оценивал свой труд высоко, в то время как портреты друзей и единомышленников писал быстро и даром.

Маркиз де Санта Крус мог себе позволить обратиться к художнику с заказом написать портрет жены, урожденной доньи Хоакины Тельес-Хирон и Алонсо Пименталь. Ее молодость и грация были настолько выразительны, что художник создал портрет-картину, своеобразную аллегорию, где героиня была представлена в образе музы Полигимнии. Собственно, портретов было два, но злоключения первого начались почти сразу после его написания.

В те годы Наполеон провинцию за провинцией захватывал земли Испании, защищая притязания на испанский престол своего собственного брата. Именно тогда портрет маркизы де Санта Крус был выбран комиссией по отбору трофеев для французского музея и отправился в Париж со всей остальной контрибуцией. После поражения Наполеона при Ватерлоо многие художественные ценности были возвращены, но одному из победителей — герцогу Веллингтонскому так понравился образ маркизы-музыкантши, что новый испанский король Фердинанд VII согласился на переезд полотна Гойи в Англию в качестве теперь уже английской добычи.

Иной была судьба второго портрета маркизы, оставшегося в Мадриде, в семье маркиза де Санта Крус. Лишь в наши дни стали известны перипетии охоты за удивительным произведением.

Более века портрет маркизы де Санта Крус, на котором сиятельная дама полулежала на диване, опираясь рукой на подушку-валик, держа лиру в другой руке, украшал главный зал резиденции семьи де Санта Крус. Сменялись хозяева особняка, мебель, посуда, обычаи и обряды, а портрет маркизы продолжал хранить аромат давней эпохи. Но между 1910 и 1915 годами, за долги или в целях пополнения оборотных средств, портрет оказался в сейфе хранилища «Банко де Испаниа». Картина никогда до этого не показывалась публике.

В 1928 году, когда в Испании отмечалось 100-летие со дня смерти Франсиско Гойи, в музее Прадо, среди других шедевров появился портрет маркизы в образе музы — «Портрет маркизы де Санта Крус». Тонкий лирический образ молодой женщины, с искрящимися глазами, с пластичным, почти текучим телом изящных пропорций, заметно отличается от множества заказных, официальных и статуарных портретов придворных женщин, одетых в чопорные одежды как в броню. Легкость и свобода позы, тонкость прозрачной гаммы, все делало портрет одним из самых блестящих образов Гойи.

После завершения гражданской войны в Испании и установления фашистской диктатуры Франко многие произведения сосредоточились в Мадриде. В фондах музея Прадо, в специальных государственных хранилищах по указанию Франко накапливались произведения, которым в будущем суждено было либо перейти в личную собственность правителя, либо стать средством платежа.

Существует предание, что когда Франко увидел в хранилище картину Гойи, он был поражен даже не удивительной свежестью и оптимизмом портрета молодой женщины, а тем, что старинный музыкальный инструмент, который она держала, обладал символом свастики. Прошел слух, что Франко даже хотел приобрести картину у государства, но картина снова исчезла. Эксперты из Англии, поддерживающие связь с аппаратом Франко. Обследовали полотно, чтобы принять решение, можно ли подарить его от имени Испании в будущий музей Гитлера в Линце, но операция, так стремительно развивавшаяся, неожиданно остановилась. Полотно снова на несколько лет выпало из поля зрения любителей искусства.

В 1947 году картину купил испанский банкир из Бильбао Феликс Вальдес. Он был настолько опьянен ценным приобретением, что не отказывался выставлять ее на престижных выставках. Такой оказалась грандиозная экспозиция романтического искусства Европы, организованная в 1961 году в Париже.

В начале 1970-х годов «Маркиза» в очередной раз сменила владельца. У семьи Вальдеса ее выкупил за 25 миллионов песет предприниматель из Аргентины испанского происхождения. Педро Антонио Саорин подписал купчую и внес деньги в казну, но одновременно его поставили в известность, что художественные сокровища Испании не вывозятся с территории страны и не продаются в руки иностранцев, не будучи предложенными государству.

Полагают, что Саорин был подставной фигурой группы торговцев художественными ценностями. Возможно, делец, сделавший капитал в Аргентине, считал приобретение Гойи у семьи, оставшейся без кормильца, легким способом увеличения состояния. Обе версии объясняют, почему в 1978 году неизвестные лица стали предлагать музеям в Бостоне и Лос-Анджелесе (собрание Поля Гетти) полотно Гойи, известное по редким, но впечатляющим выставкам. Слухи о появлении «Портрета маркизы де Санта Крус» в Соединенных Штатах привели испанцев в состояние шока. Они немедленно сообщили всем крупнейшим музеям мира, что полотно Гойи вывезено из Испании незаконно и потому не имеет юридического статуса. Одновременно полиция страны и Интерпол получили задание убедиться в бесспорности вывоза произведения из страны и в местонахождении Саорина. По заявлению генерального директора департамента изящных искусств Мануэля Фернандеса испанская прокуратура начала следствие по делу о контрабанде.

Одному из следователей специальной группы пришлось себя долго выдавать за богатого и легкомысленного путешественника из Латинской Америки, желающего вывезти из страны кое-какие наследственные ценности, прежде чем его свели с контрабандистами, промышлявшими вывозом ценностей морем. Тогда же выяснилось, что аргентинец вывез «Маркизу» из Бильбао на борту своей яхты, на которую она попала с помощью контрабандистов, передавших ему ящик с картиной близ Пальма де Майорка в открытом море. А дальше «Маркизу» отвезли в Швейцарию.

Педро Антонио Саорин был задержан и допрошен, но произведения Гойи у него действительно уже не оказалось, а помочь следствию по розыску шедевра аргентинец отказался. Английская газета «Санди Таймс» опубликовала сообщение, что 11 апреля 1986 года в Лондоне на аукционе лорд Уимборн продает свою собственность — «Портрет маркизы де Санта Крус». От имени экспертизы высказывалось предположение, что стоимость картины Гойи может превысить рекордную сумму в 1 миллиард 700 миллионов песет, что равнялось 11 миллионам долларов. Представители испанского художественного департамента удивлялись тому, что объявленное в розыске произведение, о котором имелось официальное уведомление в крупных аукционных фирмах, нагло выставлено на торги.

Представители испанского посольства связались с торговцами антиквариатом и узнали, что лорд Уимборн купил работу Гойи законно, имеет все документы на осуществление сделки, состоявшейся в Цюрихе при посредничестве лондонского торговца предметами искусств Майкла Симпсона.

Единственное, что лорд утаил, — это сумма, заплаченная за «Маркизу». Он нисколько не сомневался, что портрет принадлежит ему и он имеет полное право распоряжаться своей собственностью. Лорд Уимборн заявил английской прессе, подхватившей скандал, что не намерен возвращать украденное кем-то полотно Испании.

Испанские эксперты стали поднимать вопросы перевозки портрета в Великобританию. «Таймс» опубликовал не только свои комментарии к разразившемуся скандалу, но и две фотографии ставшей широко известной работы, фотокопии документов, подтверждавших законность произведенной сделки. Зато на фотографии оборотной стороны картины, где четко выделялся штамп, датированный апрелем 1983 года, «Допущено к вывозу», значилась организация, которой никогда не существовало в Испании — Генеральное управление художественного архивного… наследия». При тщательном обследовании подписей выяснилось, что они фальшивые. Даже после этого чиновник по внешним связям аукциона заявил испанскому представителю в Лондоне: «Испания должна обратиться к правительству Великобритании с аргументированным доказательством того, что портрет вывезен нелегально и является СОБСТВЕННОСТЬЮ ИСПАНИИ…»

Естественно, что в связи с продажей работы аргентинцу, проходившей сумбурно и не по-деловому, местные власти и нотариус упустили возможность заключить с ним соглашение «О сохранении произведения для Испании». Если таковые и были у предшествующих владельцев, то, естественно, пропали. Таким образом портрет «Маркизы де Санта Крус» остался без юридической защиты, которая одна могла помочь шедевру вернуться на родину.

А представитель аукциона Кристи, прекрасно осознававший, какую яркую и всестороннюю рекламу сделала торгам история с испанским сокровищем, высказался: «Не вижу ничего плохого в том, что мы открываем доступ каждому к таким значительным произведениями искусства. В конце концов, у нас свободная торговля». Желающих приобрести удивительный портрет с криминальной историей оказалось много, среди них и несколько музеев, гоняющихся за шедеврами Гойи, исполненными в эпоху расцвета его творчества.

 

АФРИКАНСКАЯ ИСТОРИЯ — ГРАБЕЖ КУЛЬТУРНЫХ ЦЕННОСТЕЙ

XVI век положил начало колониальной торговой экспансии в Индии, Индонезии, конечно же, и в Африке. Продвижение на восток португальцев, испанцев, затем голландцев, англичан и французов ширилось с каждым веком. Целью колонизаторов были вначале лишь восточные редкости, прежде всего пряности, а затем и рабы. И хотя платили они за это мало, но все-таки платили. Серебро текло с запада на восток, помогая налаживать новые маршруты торговли. Сопровождавшаяся принуждением и насилием торговля позволяла все большему числу европейцев проникать в восточные страны.

XIX век изменил колониальную политику. На захваченные территории стали поступать фабричные товары, превращая страны Востока в ценные для европейского капитализма рынки сбыта и не менее ценные источники сырья. Рыночные связи теперь стали гораздо более прочными, это способствовало разорению традиционных ремесел и народных промыслов, исчезновение изделий искусства привело к ажиотажному спросу на них.

Африканское побережье начали осваивать в поисках новых путей в Индию. Стоянки-форпосты, сооруженные вдоль этого долгого пути на африканской земле, со временем стали опорными пунктами завоевателей-колонизаторов. Одни — центрами развития индустрии, другие — громадными перевалочными пунктами работорговли, третьи — сырьевыми базами.

Именно с этих пунктов в XVI–XVIII столетиях устремились в глубь Африки португальцы, смененные в XIX веке англичанами и французами. В истории Африки именно XIX век стал временем лихорадочного захвата земель колонизаторами, авантюристами и небольшими отрядами военных, готовых поступить на любую службу. А спроса на такие мобильные силы было много.

Открытие близ слияния рек Вааль и Оранжевая алмазных россыпей Кимберли вызвало не только алмазную лихорадку и приток старателей со всего мира, но и резкое увеличение числа преступлений. Золотые месторождения в Трансваале предопределили строительство новых городов типа Йоханнесбурга и организацию мошной компании «Де Бирс». Все это привело к новым поискам драгоценного сырья и захватам новых земель. Африканцы должны были либо массами мигрировать на север, либо сопротивляться захватчикам.

Получив от королевы Виктории хартию на право управлять приобретенными или захваченными территориями, Южно-Африканская компания занялась хищнической разработкой минералов и организовала ряд зверских военных экспедиций в разные концы Африки. На пройденных тропах создавались новые фактории и колонии.

Так создали английскую колонию Родезию, протекторат Ньясаленд. Несмотря на ожесточенное сопротивление, земли захватывались, на них создавались плантации, строились рудники, железные дороги.

Самые настоящие бои разгорались между жителями Западной Африки, которые в бассейнах рек Вольта и Нигер издревле имели протогосударства. Объединенные племена исповедовали ислам, имели традиции воинского искусства и своих вождей-военачальников. Здесь не ограничивались захватами земель, а уничтожали прежние поселения, вывозили художественные и исторические ценности, а коренные племена разбивали на группы по резервациям, чтобы они не могли вновь создавать отряды сопротивления.

В 1861 году англичане захватили Лагос, создав администрацию Сьерра-Леоне, и отсюда совершали карательные набеги, расширяя захваты. Колония Золотой Берег, затем Протекторат побережья Нигера и многолетний безостановочный захват территории старейшего города-государства племени Йоруба с поэтическим названием Ойе.

Коллекция нигерийского искусства Британского музея — одна из самых обширных в мире. То, что должно было составлять гордость национального музея нигерийского народа, в ходе колониальных войн и захватов сделалось собственностью англичан.

В 1486 году португалец Диего Као скупал у авантюристов и торговцев, возвращавшихся из Африки, изделия из слоновой кости. В XVI столетии тирольский эрцгерцог Фердинанд рассылал в разные концы Европы торговых представителей, скупавших скульптуру и маски, вывезенные из колоний Испании и Португалии. Известно, что среди них были целые слоновые бивни, украшенные резными сценами охоты и воинских сражений. Попали такие изделия и в коллекцию короля Франциска I, имевшего своих посланников в Африке. Непонятным путем попали и сохранились до наших дней в кунсткамере Дрездена деревянные скульптуры из прибрежных районов Нигера.

Сохранились европейские воспоминания (географ Даппер) королевского дворца в Бенине, того самого, который английские войска во время военной операции 1897 года уничтожили, вывезя предварительно все художественные изделия из бронзы, дерева, камня и, конечно же, все ритуальные украшения, использовавшиеся во время церемоний, связанных с почитанием предков.

Среди разграбленных культурных богатств Нигерии — хранящихся в музее Лондона — маска из слоновой кости XVI века, которая являлась составной частью праздничного убранства обы (царя) города-государства Бенин во время священных церемоний. Это наиболее известная из пяти масок, вывезенных участниками английской карательной экспедиции. Две, сменив владельцев, оказались в американских коллекциях, одна в музее ФРГ, и еще одна в частном собрании.

В 1977 году Нигерия обратилась с официальным запросом о возвращении маски, так как она была объявлена эмблемой Второго фестиваля всеафриканского и афро-американского искусства, проходившего в Лагосе. Однако английские власти отказали, ссылаясь на акт столетней давности, запрещающий вывозить за пределы Великобритании экспонаты Британского музея. Дополнительным аргументом для отказа были заботы, связанные с хрупкостью изделия, которое не вынесет путешествия и смены климата.

Британский музей сохраняет в своих фондах около двух тысяч экспонатов, представляющих искусство и историю Нигерии. Это одна из наиболее богатых африканских коллекций. Две комнаты в цокольном этаже музея служат складом для сокровищ Бенина, государства, с XVI века являвшегося национальным и культурным центром Нигерии. В экспозицию включены бронзовые мечи и церемониальные принадлежности.

В музее находятся бронзовые барельефные плиты с изображениями бытовых сценок, бронзовые головы, в том числе удивительная «Голова принцессы» с высоким головным убором, придающим скульптуре ощущение задорности и молодости, маски, жезлы, подвески, скипетры, солонки, фигурки зверей и птиц.

Ученые высказывали мнение, что искусство литья было завезено в Африку португальцами. Но в Европе не было известно художественное бронзовое литье. Версии о происхождении ремесла из Индии, от арабов или из Северной Америки выдвигались для того, чтобы доказать невозможность наличия шедевров у африканских аборигенов.

Самобытность литья, масок, деревянной скульптуры настолько органична, что может исходить лишь из национальных традиций. И эти национальные особенности африканского искусства привлекали авантюристов и перекупщиков. Именно у перекупщиков-антикваров были «докуплены» в коллекцию резной слоновой кости огромные охотничьи рога, изготовленные в Африке в XV столетии.

Они составляют часть комплекса, в который входили и два леопарда, которые стояли по сторонам трона правителя Бенина. Каждая скульптура сделана из пяти слоновых бивней. Пятна на шкуре сделаны из меди, а глаза — из кусочков зеркала.

Среди нигерийских сокровищ — пластичная и богато оформленная орнаментами фигурка трубача (начало XVI в.), музыкальные инструменты, керамика, батики и другие изделия народных промыслов.

Лишь в 1953 году был принят закон о запрещении вывоза национальных сокровищ из страны, но среди вещей, собранных для первого музея нигерийского искусства в городе Джос, трудно найти произведения такого художественного уровня, какие хранятся в Англии.

Эпоха колонизации Африки давно закончилась. Многие страны освободились от зависимости и развиваются самостоятельно. И даже полезные ископаемые, которые еще сто лет тому назад добывались варварски, включены в оборот мировой экономики. А вот произведения искусства, те самые маски и «примитивные», как их называли некоторые специалисты-снобы, скульптуры, продолжают волновать современных музейщиков и коллекционеров.

Историк Африки Л.Чаплыгин собрал картотеку «движения» художественных ценностей по всему миру, а проще — продолжающихся грабежей. В бюллетене 1982 года, посвященном первобытному искусству, опять отмечается исчезновение надмогильной скульптуры Йоруба, которую выставляли в Нью-Йорке на выставке и там же «утратили».

Многих поразила беспрецедентная кража из музея Нигерии бронзовой головы Одудувы — одного из главных божеств в пантеоне религий народа Йоруба.

Американский бизнесмен, имя которого не упоминается, но известно, заплатил за эти предметы 600 тысяч долларов и вполне возможно, что выступал заказчиком на кражу.

«Ньюсуик» сообщил, что в 1980 году один из служащих Национального музея в Лагосе похитил девять фигурок из коллекции бенинского искусства. Три из них были обнаружены в нью-йоркской «Пейс Галл ери» со сбитыми музейными номерами. Был даже задержан продавец музейных ценностей Карл Логан, но американские власти отказались вернуть украденное.

Руководители же галереи, узнав о появлении на американском антикварном рынке других ценностей, украденных в Нигерии, в частности, бенинского бронзового горельефа, предложили «коллегам» выкупить его у продавцов. И вот нигерийские хранители через посредников выкупают шедевры, выкраденные у них ранее… И начавшийся в XVI столетии грабеж художественных ценностей Африки продолжается с большим знанием дела, с участием специалистов и коллекционеров.

 

ПРИТЯГАТЕЛЬНЫЕ СВЯТЫНИ ВОСТОКА

Среди туристов, посещающих южные города Индии, можно встретить и деловых людей, нащупывающих возможности для бизнеса, но встречаются также специалисты совершенно другого рода — эксперты по «экзотическому» товару, к которому относятся не только восточные сувениры, но и подлинные древности.

Археологическая экспедиция, разведывавшая руины неподалеку от городка Кумбхаконам, нашла редкую бронзовую статую танцующего Шивы высотой 110 сантиметров, III век до н. э., что позволяло говорить о ней как о памятнике протоиндийской культуры, являвшемся уникальным образцом литейного ремесла. Специалисты по истории культуры, входившие в состав шайки, интересующейся находками такого рода, сообщили о ней сообщникам, которые организовали похищение и подготовили вывоз краденого за границу. Операцию со статуей Шивы Ната-раджа назвали «ИДОЛ» и не стали затягивать подготовительный процесс. Легкость «изъятия» обеспечивалась тем, что после расчистки статую установили в храме Шиварампурам, неподалеку от Кумбхаконама.

Респектабельный господин пригласил реставратора храма Раджа Свами Стхапатхи на чашку чая в маленький ресторан и предложил ему сумму, равную годовому жалованью, за то, что он подменит статую Шивы на копию, а когда художник с ужасом отказался, объяснил ему, что это совсем не кража, а бизнес. Он намекнул, что кроме Стхапатхи существуют и другие реставраторы храма, которые могут не отказаться от приличного вознаграждения. Прибавленная сумма «за услуги», если не успокоила совесть художника, то определила его материальный интерес. Древняя статуя Шивы была подменена искусно исполненной копией, а туристы и паломники продолжали поклоняться ей и фотографироваться на ее фоне.

Похищенную статую вывезли в Бомбей и здесь изготовили еще одну копию, на которую получили официальное разрешение таможни для вывоза из страны, но вывозить-то собирались подлинник. Уникальная работа была отправлена за океан, где ее должны были продать в частную коллекцию любителя восточного искусства через антиквара Хеллера.

Когда английский археолог Д.Байрет, приехавший в индийский храм, понял, что всем демонстрируют искусную подделку. Подлинник купил у антиквара за миллион долларов Н.Саймон, и как частную собственность редкий памятник индийской культуры включили в состав экспонатов выставки редкостей, проходившей в США.

На многочисленные требования правительства Индии о возврате ворованного памятника коллекционер отвечал, что приобрел его законно, но громкого скандала власти не захотели, и похищенное пришлось вернуть. И сожалел собиратель совсем не об изъятии краденого, а о том, что желание повысить престиж своей коллекции толкнуло его на участие в выставке, а ведь если бы он подождал пять лет со времени приобретения танцующего Шивы, то по закону США его можно было бы не возвращать, так как оно приобретало статус национального художественного сокровища.

* * *

Из национальной библиотеки Ливана похищено около трех тысяч ценнейших рукописей и исторических книг и почти ничто из пропавшего не найдено, даже не объявилось. На черном рынке постоянно появляются золотые изделия инков и ацтеков и, меняя владельцев, тут же пропадают на годы в тайных собраниях. Цены на антиквариат из Египта, Индии, Перу, Непала стабильны, и спрос давно превышает предложения, а хранители сокровищ не успевают публиковать списки украденного из музеев, археологических раскопов либо с террас гигантских молитвенных комплексов.

Голова деревянной скульптуры египетского фараона обнаружена в чемодане голландского туриста при досмотре в Каире (1979 г.). Неожиданная находка таможенников навела полицию на след расхитителей древностей и помогла открыть большой склад реликвий, находившийся на квартире государственного служащего в египетской столице.

Здесь были письма на папирусах, которыми обменивались правители Древнего Египта, каменные и мраморные статуэтки царей и богов, относящиеся к разным периодам истории страны Кемь (Египет). Особенно велика была коллекция ритуальной посуды из глины и драгоценных металлов. На этом складе, который, как выяснилось, существовал не один год, желающие могли приобрести и приобретали то, что исчезало из раскопок, музейных стендов или старинных сооружений.

По скромным подсчетам представителей ЮНЕСКО, утраты Индии за последние четверть века составили ценности на 10 миллиардов рупий, и разветвленная сеть торговцев краденым продолжает разорять культурные центры. Из всемирно известного собрания шаха в Варанаки пропали одновременно 64 ценнейшие миниатюры династии Великих Моголов.

Статуя танцующего Шивы, оказавшаяся в коллекции калифорнийского миллионера Н.Саймона, — всего лишь одна из 19 редчайших скульптур, подмененных на глазах у паломников и хранителей.

Пожалуй, беспрецедентной была кража статуи Будды из Наланды и целых ста каменных скульптур из храмов Кхаджурахо, и множества бронзовых скульптур VII века из Химачал-Прадеша, столетиями украшавшегося древними мастерами. Легко исчезали тончайшие миниатюры из собрания города Чандигарха, гордившегося самой полной коллекцией работ мастеров живописи разных школ и направлений.

Индия беднеет год от года, ибо начавшийся в период колонизаторства грабеж восточных ценностей не останавливается. Не прекращается он и в другом восточном центре — на Тайланде.

Столица этого экзотического государства известна как Бангкок, но сами тайцы называют свой город Крунгтеп («город ангелов»), и это не самое точное название восточного государства и его центра. На самом деле название города — самое длинное географическое название в мире. Оно звучит: Крунгтеп прамаханакон амон ратманакосин махиндрахоттая мадилокпоп напаратгана рагчатани буриром удомратчанивет махасатан амонпиман аваттанасатит сукатуттия висанукам прасит. По-русски город полностью называется: Город ангелов, великий город, резиденция изумрудного Будды, наследник Аютии, великая столица мира, украшенная драгоценными камнями, город счастья, город-дворец.

Название подготавливает к восприятию величественного и красивого города, наполненного прекрасными произведениями искусства, драгоценными камнями и прочими ценностями, а кроме того, город — обладатель чудесного «Изумрудного Будды». Памятник этот достоин, чтобы его описали.

Государственная религия Тайланда — буддизм и многочисленные пагоды и храмы, монастыри и молельные места встречаются в стране повсевместно. Буддизм — это не только религия тайцев, но и своеобразный образ жизни, способ познания мира, познания самого себя, грамоты и культуры народа. Мужчины, достигшие определенного возраста, обязаны на время уйти в монастырь и там совершенствовать свой дух и обучаться истории и грамоте.

Из всех святилищ Тайланда особенно уважаем храм Ват Пракео в Бангкоке, и поэтому его постоянно украшали, окружив прекрасным парком. Однако, в отличие от других буддийских святилищ, здесь не живут монахи, потому что храм предназначен служить резиденцией Изумрудного Будды. Эта небольшая, высотой около 70 сантиметров, скульптура чрезвычайно почитаема тайцами. Выполненная неизвестными мастерами из редчайшей темно-зеленой яшмы, она получила свое название от необычного цвета камня.

По легенде, в одной из северных провинций Тайланда в 1436 году треснула старая алебастровая статуя Будды. Настоятель, прежде чем приступить к ремонту реликвии, обследовал большую скульптуру и заметил, что внутри ее что-то есть. Когда сняли алебастр, глазам предстала скульптура сидящего изумрудного Будды, видимо спрятанного внутри большой скульптуры от кочевников и насильников, разорявших северные провинции вместе с поселениями, монастырями и храмами…

Совершенство статуи, таинственная улыбка, блуждающая на идеальном лице, как бы предупреждали о неизвестных событиях, грядущих испытаниях и постижениях на пути духовного совершенствования.

Началась охота за Изумрудным Буддой. Каждый властитель и простые воины стремились захватить редкое произведение, правители жаждали присвоить неожиданное «совершенство». Статую перевозили по ночам из храма в храм, тщательно скрывая пути ее следования. Скульптура подолгу скрывалась в подземных молельнях маленьких и больших монастырей. Правители объявляли войны за право обладания чудесно открытой фигурой Будды, и борьба продолжалась до середины XVI столетия.

В 1542 году статуя была увезена в государство, находившееся на территории сегодняшнего Лаоса, где сильные воинственные племена держали тайскую реликвию почти 200 лет, пока тайский король не собрал огромную армию для «освобождения» Изумрудного Будды.

В сражениях многие были убиты и искалечены во имя буддийской святыни, но даже после возвращения в Тайланд и помещения ее в самый закрытый из монастырей Ват Арун («Храм Зорь») Изумрудного Будду продолжали охранять и от иноземцев, и от иноверцев, и от любителей наживы.

И все же еще одно путешествие пришлось совершить реликвии по приказу короля Рамы I, когда был построен храм-монастырь Ват Пракео, где на роскошном троне было решено поместить национальное сокровище. По приказу короля к названию города-столицы было прибавлено, что он является «резиденцией Изумрудного Будды», этим определялось постоянное местонахождение скульптуры.

Король Рама II ввел обычай наряжать скульптуру в зависимости от времени года в различные одежды, изготовленные специально мастерами с использованием драгоценностей из королевской казны.

Сначала смена парадных одеяний происходила перед жарким сезоном и сезоном дождей. Со временем добавилось еще одно переодевание перед наступлением сезона холодов. Буддизм отмечает специальными церемониями наступление новых сезонов, и обряды свершаются перед храмами, монастырями, перед величайшими реликвиями нации.

Летний наряд Изумрудного Будды состоит из золотых украшений со вставками из эмалей и разновеликих бриллиантов, придающих статуе отчужденный и неприступный, царский облик. В этот период голову с загадочной улыбкой украшает остроконечный головной убор с большим необработанным прозрачным камнем. Для дождливого сезона одеяние Будды напоминает аскетическое монашеское убранство. Головной убор, как напоминание о галактиках и загадках спирали времени, представляет сплошной поток драгоценных камней, выложенных спиралью и будто стекающих каплями с макушки. Зимняя одежда Изумрудного Будды — золотой сетчатый плащ, скрывающий контуры, облик, тени и контрасты и все черты, хотя бы отдаленно напоминающие человеческую сущность. Продуманы все детали убранства интерьера храма, который должен служить драгоценной упаковкой, драгоценным оформлением национальной реликвии. Роспись со сценами из жизни Будды перемежается панно с вставками из перламутра и инкрустаций. Здесь запоминающиеся сцены из всемирно известной «Рамаяны» и поражающие сочетания розового, голубоватого и снежного перламутра, требовавшие от мастеров-исполнителей многих лет труда. Золотистые стекла, орнаменты, изображения сказочных птиц с человеческими головами (персонажи индийской мифологии), — все создает необычную, сказочную атмосферу вокруг Изумрудного Будды. Двор храма огорожен белыми стенами, которые, как и сам храм, покрыты красной черепицей. У ворот установлены два гигантских демона-стража «Якса» с грозными ликами и руками, сложенными на рукоятках могучих мечей. Эти фантастические фигуры должны напоминать каждому о неприкосновенности жителя храма.

Помимо тайцев к храму стремятся все, прибывающие в Тайланд, снимая у ворот обувь и сжимая губы, чтобы звуком или словом не нарушить почтительную тишину вокруг Изумрудного Будды. Почти все туристы, а их более миллиона в год, бывают здесь, обзаводясь сувенирными фигурками-талисманами, воспроизводящими зеленую статую, и мечтают вывезти из богатых восточных земель нечто более «существенное», ведь столько драгоценных камней и металла уходит на постоянно обновляемые одежды национального идола.

Многие туристы и торговцы относятся к произведениям искусства как к ходовому товару на рынке художественных ценностей. Только в национальном музее, что расположен напротив храма Ват Прокео, украдено более 800 экспонатов. Пропадают реликвии и скульптуры и в других храмах, пагодах и монастырях. Кого-то задерживают в аэропорту и возвращают «изъятое», но, несмотря на старания правительства, экзотические фигуры, тщательно обработанные искусными руками украшения продолжают покидать город-резиденцию Изумрудного Будды, который и сам с его драгоценностями и историей может стать жертвой любителей восточной экзотики, владельцев коллекций в Японии или в США.

* * *

Не менее ценные реликвии находятся в другой восточной державе — Бирме, которую в древности называли Суварнабхумин или «Золотая земля». И сюда многочисленных купцов и искателей приключений привлекали слухи о том, что богатства здесь лежат «на земле», стоит только нагнуться.

Культура и традиции народов Бирмы насчитывают более 2 тысячелетий. Высокого расцвета архитектура и искусство достигают в XI-XIII веках, когда в Бирме возникает раннефеодальное государство, а творчество искусных мастеров призывается на службу собирателя бирманской земли царя Анораты.

По сложившимся традициям, бирманские короли и правители, вступая на престол, ознаменовывали свое правление великими делами.

Предпоследний правитель Бирмы Миндон, вступив на престол в 1852 году, решил основать новую столицу, получившую название Мандалай. Город получил регулярную планировку, раскинувшись у под-ножия холма. В небо поднялись пагоды, храмы, павильоны, соединенные переходами. Среди многочисленных сооружений бирманцы отмечали особо пагоду Махалокамараджин, или Кутодо.

Правитель осуществил и еще одну свою мечту: создал в камне книгу «Питака» — труд по толкованию и разъяснению основ буддизма. Этого до него не делал никто на Востоке, а если учесть, что правитель Миндон решился использовать для своей книги лучшие сорта камня, позолоту и армию каменщиков, то такого произведения действительно никто больше не задумывал.

По приказу короля в 1856 году началась подготовка к созданию книги-великана. Были сделаны три копии. Одну исполнили на лакированных пальмовых листьях с текстом золотом. Другой вариант книги исполнили металлическим стержнем на обычных листьях. Третью книгу «Питаки» писали чернилами. Работа с мраморными страницами началась в 1860 году. Подобрали камни и «обрубили», обтесали их под один размер.

На каждой плите с двух сторон писали по 80— 100 строк, что занимало 3–5 дней. Мастера тонкими резцами вырубали буквы по поверхности мрамора. За день удавалось вырезать 10–16 строчек. Буквы обрабатывали золотом, а боковые стороны плат покрывали сусальным золотом.

Работу продолжали в течение семи с половиной лет, все мраморные страницы разместили в пагоде Кутодо. Пагода своими светлыми стенами четко вырисовывалась на фоне заросшего зеленью холма. Вокруг пагоды-храма Кутодо выстроены сотни маленьких пагод, и в каждой из них разместили по одному мраморному листу каменной книги. Каждая страница книги «Питаки» поставлена вертикально и хорошо читается. Вырезанные на одинаковую глубину буквы бирманского шрифта воспринимаются как бесконечная вязь орнаментов Востока.

И книга-великан, и весь архитектурный ансамбль Кутодо не дошли до нашего времени. Во время захватнических войн здесь проходили дороги английских военных батальонов. Библиотеки и сокровищницы монастырей и пагод прежде всего были разграблены. Сотни золотых и серебряных ритуальных предметов, скульптур и сосудов были захвачены. Драгоценные камни, которыми, по традиции, украшали статуи гигантских фигур, выковыривались и уносились. Деревянные постройки, украшенные золотыми подзорами, золоченой бронзовой скульптурой, сжигались, чтобы вырвать, отодрать, отцепить драгоценные украшения.

Пострадала и каменная книга. Солдаты соскабливали с мраморных плит позолоту. Для того, чтобы вывозить скульптуры, серебряные и золотые сосуды, англичане прямо по земле священных пагод проложили дорогу из кирпича, что было надругательством над обычаями и традициями буддизма.

И хотя ушли в прошлое колониальные погромы бирманских художественных ценностей, но и сегодня туристы и ловкачи вывозят мелкую пластику и ритуальные предметы, изделия из обожженной глины и изразцы. Святыни востока продолжают быть привлекательными, и к ним тянутся, их пытаются понять, их крадут, чтобы пополнить государственные собрания и личные коллекции.