Ночные бабочки со своими очередными поклонниками чаще всего прилетали к нам в бар. Одно время мне казалось, что, кроме филиппинцев, у них клиентов больше в городе нет. Несмотря на то что они всегда и безропотно платили по счёту, даже не вникая, что там написано непонятными каракулями, у нас они почему-то вызывали раздражение.

Может, оттого, что они спали с нашими женщинами, а потом, вернувшись на родину, хвастались, что поимели белую чуть ли не в два раза выше их ростом. Иногда случалось, что одна из них, трудолюбивая жрица любви Инга, приходила в сопровождении почти небольшого подразделения. Зажатая между ними в одной из ниш зала, она о чём-то с ними болтала, позволяя себя трогать со всех сторон, опрокидывая в себя один коктейль за другим и заставляя этих низкорослых самцов следовать её примеру.

Конечно, если бы я делал ей такие же смеси, как и им, она бы до конца вечера не дожила. В её стакане был безалкогольный физ, а у них обычный. Мне это было только на руку: каждый коктейль – лишняя денежка. Потом, когда эта стая была уже в почти невменяемом состоянии, она всегда подходила к стойке: «Генрих, пускай ребятам посчитают!» А сама обязательно на дорожку выпивала рюмку армянского коньяка.

Весь секрет заключался в том, что Инга брала деньги за обслуживание вперёд, ещё до начала пьянки, и большинство из них вряд ли доползёт с ней до постели и едва ли потом что-нибудь вспомнит.

Сегодня она опять пришла со своим очередным подразделением жаждущих платной любви, подошла к стойке и радостно объявила:

– А у меня сегодня день рождения!

– О! Поздравляю тебя, солнышко! И ты сегодня с гостями! – не смог я не съязвить.

Она проткнула меня взглядом:

– Генрих, это не гости, это подарок! – намекнув, что в последнее время работы стало всё меньше из-за конкуренции – те женщины, у которых раньше была возможность работать, сегодня вышли на панель. И если прежде жрицы любви были сами по себе, то теперь появились сутенёры, которые многих из них пытались заставить работать на себя. Они этому всячески противились и, прихватив где-то возле порта клиентов, сразу направлялись к нам. У нас они чувствовали себя в безопасности, зная, что тут эта мужская мразь, торгующая женским телом, появиться не могла, тут почитали любых женщин.

После Инги появилась Танька-Находка и без клиента. Во время моего знакомства с ней я просто ошалел от её красоты и впал в ступор, не ожидая, что это обычная проститутка – она больше была похожа на голливудскую кинозвезду.

Присев на стул возле бара, она мило попросила:

– Пожалуйста, фужер шампанского!

Шлюха не шлюха, а мне она всё равно нравилась. Сразу вспомнил какой-то фильм, где миллионер влюбился в путану, и вроде там всё счастливо закончилось. Пока я наливал ей шампанское, в голову лезли разные развратные мысли. Но тут появился официант Андрей, и всё сразу встало на свои места.

– Танюха, привет! Что такая унылая и одна?

Она криво усмехнулась:

– У врача была, застарелый триппер лечить с завтрашнего дня надо, вот решила сегодня немножко отдохнуть, потом будет нельзя! – её откровенность просто убивала.

Все киношные сказки про нереальную любовь со шлюхой смыло из головы её незатейливым признанием. Андрей успокоил жрицу любви:

– Не расстраивайся, я так понял, твоими стараниями его сейчас пол-Европы лечит и часть Азии.

– Болтун ты! Скажи спасибо, что не пошла с тобой, когда уговаривал! «Давай по дружбе, давай по дружбе, триста – это дорого!» Радуйся! Ведь чуть не уговорил! – напомнила она.

Он чуть задумался, видно, на мгновение представил свою жену и свои сказки про то, как его страшно изнасиловали.

– Танюха! Ты настоящий друг! Генрих, шампанское даме за мой счёт! Я сэкономил на лечении!

Её заметила коллега по цеху Инга и пригласила к себе за столик, где с горящими от страсти чёрными глазами сидели низкорослые моряки. Она думала с секунду: «А почему бы и нет!» – и отправилась к ним вместе с Ингой.

Я представил, как через три дня многие из них будут морщиться от боли возле писсуара, а потом стоять в очереди у корабельного врача. А ей было на это наплевать, за любовь надо платить.

После двенадцати в зале появился метрдотель Игорь и оставшихся гостей попросил своим коронным: «Дамен унд херрен, по домам, по кроваткам!» Это произносилось изо дня в день на протяжении многих лет, и постоянные клиенты всегда радостно предвкушали эту фразу, особенно она удавалась, когда он был уже навеселе.

Филиппинские любители клубнички уже не соображали, где они и зачем, мы по одному вытаскивали их из бархатных ниш и отправляли к выходу, они были дружелюбные и покладистые, не то что наши, местные.

– Ну что? Выгодных клиентов я вам вожу! В одну нишу десять человек влезает, а наших только шесть! – перед уходом зачем-то сказала Инга.

– Ты какую нишу имеешь в виду? – поинтересовался я, её реплику уже в мой адрес заглушил общий гогот, и она скрылась за дверью, сердито сверкнув на прощание глазами.

Ночью я опять стучал на машинке, печатая рассказ «Проститутка», где прототипом была одна из этих ночных бабочек, которая по пьянке с жалостью к себе и ненавистью к своему образу жизни поделилась со мной, как впервые переспала за деньги. Это была банальная история, которую с небольшими вариациями могла бы рассказать любая проститутка. Как только я слышал включающийся холодильник, на мгновение я напрягался, казалось, что за этим щелчком обязательно ухнет взрыв. Но всё было тихо, лишь издали через определённые промежутки раздавались звонки светофора возле переезда, и потом электричка простукивала по шпалам свой ритм и со скрипом тормозила у станции. С шипением открывались двери, кто-то выходил из неё в ночь и шёл по неосвещённым улицам к своему дому, с опаской вглядываясь в темноту.

Восемь метров кухни всегда казались мне самым уютным местом на земле. Передо мной стоит кружка крепкого чёрного чая, который меня бодрит и не даёт слипнуться глазам. Я весь там, в своём сюжете, машу кулаками или кого-то целую, и всё это видениями проносится у меня перед глазами. Мне не надо ничего выдумывать, как это делает большинство, мне просто остаётся срисовать то, что я видел своими глазами или услышал в правдивых историях от словоохотливых гостей бара. Недаром первая заповедь бармена гласит: «Бармен – это не хороший коньяк или вкусный коктейль, это в первую очередь доброе слово и сочувствующее ухо!»

Утром я шёл к своей соседке Элле, имевшей отношение к литературе, со своим новым рассказом. Она быстро бегала глазами по строчкам, потом отложила рукопись в сторону.

– Это правда всё было?

– Ещё вчера, свежее не бывает! Эти девчонки – мои подружки, мы общаемся каждый день!

Она смотрела на меня с удивлением. Мне сразу стало ясно, о чем она подумала.

– Эллочка, я же с ними просто общаюсь, у нас и быть ничего не может! Это как на заводе – цех один, но у каждого своя работа!

Она переваривала сказанное, наш образ жизни слишком отличался.

– А красивые среди них бывают?

– Вы даже представить себе не можете какие!

Она взяла в руки листы, снова всё перечитала.

– Странно! Молодые, красивые – и проститутки. В наше время такого не было! – задумчиво произнесла она.

Я возразил:

– Это было всегда, просто этого не было видно!

Для такой женщины, как она, да и для многих других это было более чем странно. Они согласны были на что угодно, но никогда не стали бы торговать своим телом – это как невидимое уродство, которое изначально сидит где-то внутри. Шлюхи работают по-разному: одна выходит замуж за деньги и корячится потом всю свою жизнь, другая отрабатывает свои деньги за одну ночь, но суть от этого не меняется.

Элла вернула мне рукопись.

– Пиши! Мне нравится!

Для меня это было высшей похвалой, и я, окрылённый, побежал домой – пора было на работу.