В страсбургском отеле «Хилтон» я бывал уже не раз. Тут меня прельщал изобильный и разнообразный завтрак и не менее замечательный ужин в его ресторане. Когда я побывал здесь впервые, тех вкусных продуктов, которыми тут потчевали, у нас не было и в помине, поэтому хотелось перепробовать всё. Сейчас всё изменилось, но сам ритуал завтрака мне нравился всегда. Да, вредно, да, холестерин, но как можно себе отказать в горячей яичнице с нежным обжаренным беконом, маленькими сосисками, тостом, намазанным тонким слоем альпийского масла, и всё это запить чашкой утреннего лёгкого кофе?!

Валерия останавливает меня взглядом: «Хватит, посмотри на себя!» Я опускаю глаза и смотрю на свой живот, он мне нравится, и я добавляю на тарелку ещё несколько кусочков бекона, две сосиски и пару поджаренных помидоров. Знаю точно, ей мой живот нравится тоже.

В дверях ресторана появляется Жорж и ищет нас взглядом, я машу ему рукой. «Бонжур», и мы по очереди прикладываемся к щекам, чмокаем губами в воздухе, изображая поцелуи.

Я заказываю для Жоржа чашку кофе эспрессо, от завтрака он отказывается. Мы болтаем о всяких пустяках, он вспоминает мой совет, как общаться с дамами, его это очень веселит.

– Почему вы остановились именно здесь? В таких отелях живут или американцы, или новые русские… У нас это считается плохим тоном.

Я удивлённо на него посмотрел:

– А где, ты считаешь, нам нужно жить?

– После завтрака покажу! – пообещал он.

В нескольких километрах от Страсбурга, по дороге в Нанси, мы сворачиваем на просёлочную асфальтированную дорогу и вскоре подъезжаем к старинному большому дому, окружённому вековыми деревьями и цветущим яблоневым садом. Через небольшой проточный пруд перекинут каменный мост, который видел не только французскую революцию, но и более древние времена. По воде скользили два белоснежных лебедя и с интересом поглядывали на нас, наверное, надеясь на какое-то угощение. Мы подъехали на стоянку возле дома, и к нам сразу же вышла сама хозяйка, приветливо улыбаясь.

На доме висела табличка с изображением маленькой птички и стояло всего две звезды. Если в «Хилтоне», где мы жили, мне предлагали ставить мою дорогую машину не на стоянке, а рядом со входом, что им явно было нужно для престижа, то тут стояли машины такого же класса. Напротив дома расположился известный на всю округу ресторан, отмеченный тремя мишленовскими звёздами, который принадлежал той же хозяйке. Я не очень соображал, что это такое, но Жорж, чмокнув губами, показал, что там невероятная кухня.

Она с сожалением развела руками и посетовала:

– К сожалению, свободный номер есть только на одну ночь, на завтра.

Я повернулся к Лере:

– Давай здесь, во французской деревне, проведём романтическую ночь. А потом вернёмся в Страсбург!

Я видел, ей тут понравится, и заранее знал ответ:

– С удовольствием!

Мне показалось, что больше всех обрадовался Жорж, и сразу попросил хозяйку зарезервировать для нас этот номер на завтра.

– Куда поедем дальше? – поинтересовался я.

– Тут поблизости есть интересное место, старинный монастырь, в который приезжал даже папа римский, и там же рядом маленький городок, где есть очень неплохой ресторан, – предложил Жорж. Мы сразу согласились.

Это было недалеко, километров двести, по местным дорогам сущий пустяк. На вершине горы стоял монастырь, где были захоронены останки каких-то святых, и при нём был музей, о котором наш спутник знал абсолютно всё, и меня это заинтриговало.

– Жорж, ты же вроде врач-геронтолог, откуда такие познания об истории этого монастыря?..

Он как-то грустно посмотрел на меня:

– Это история моей первой любви! Мы с ней любили сюда приезжать, я тогда ещё только учился в университете, а она была уже взрослой женщиной, и нам здесь нравилось. Её звали Мари… – он говорил об этом так грустно и в прошедшем времени, что я подумал о самом плохом.

– Она умерла?..

– Нет, что ты! – он засмеялся. – Дай бог ей здоровья, она хорошая женщина, мы просто расстались. Она была старше меня на двадцать лет, и я очень любил её, она помогла мне встать на ноги. Но потом я встретил другую, и мы расстались. А потом я расстался и с той, другой. Се ля ви! Вон видишь тот каменный гроб? – он указал на саркофаг в центре зала. – Он сделан точно по форме человеческой фигуры. Когда мы в первый раз сюда приехали, я забрался в него, и он был точно по моему размеру, даже место для головы было идеально под меня. А потом я попытался оттуда вылезти, и гроб меня не отпускал, камень зажимал мою шею, я не мог даже поднять голову. Меня охватил ужас, мне казалось, что меня держит кто-то с того света. Вытащили меня монахи, поднимая моё тело ровно вверх, по-другому выбраться оттуда было невозможно, так бы и остался лежать тут навсегда. Даже подходить к нему не хочу!

Мне же было любопытно, я подошел к последнему прибежищу какого-то почившего рыцаря и представил, как Жорж в ужасе бился там, пытаясь освободиться. Потом мы вышли из-под этих каменных сводов на огромный двор, с которого открывался грандиозный вид вниз на долину, казалось, что вдаль просматривается километров с тридцать, а то и больше. Я опустил пару монет в стационарный бинокль, и Валерия принялась рассматривать далёкие пейзажи, а я пытался прочесть надпись на металлической пластине возле обрыва. Жорж стоял рядом и смотрел куда-то вдаль.

– А больше ты никогда её не видел после расставания?..

Он удивлённо на меня посмотрел:

– Конечно, видел! На все праздники я посылаю ей цветы, вот завтра первое мая, и ей тоже обязательно принесут от меня букет!

Я в свою очередь не мог не удивить его нашими нравами.

– У нас всё по-другому, после развода женщина может получить цветы от своего бывшего только на кладбище, когда её провожают в последний путь, если, конечно, он её переживёт!..

Машина урчала своим мощным двигателем и плавно вписывалась в один поворот за другим, спускаясь в долину. Мне доставляла удовольствие такая езда, когда ты знаешь, что в случае надобности мощный мотор позволит ей сорваться с места и набрать за секунды триста километров в час, но это можно делать только на автобане в Германии, где нет ограничения, а тут это чревато большими неприятностями. Вскоре за одним из поворотов показались высокие каменные стены старинного замка.

– Вуаля, – сказал Жорж, – мы почти на месте.

Как только мы вышли из машины и отошли от неё метров на триста, с черного от туч неба хлынул проливной дождь, превратив дорогу к замку в сплошной поток воды. Пришлось взобраться на высокий край обочины, пытаясь спрятаться под кроной огромного дерева, но это не помогло, и вскоре нашу одежду можно было выжимать. Дождь прошёл так же внезапно, как и начался, но музей оказался закрыт на перерыв. Мы решили не ждать, пока он откроется, и так уже зуб на зуб не попадал. На память о месте, где мы промокли из-за любви к прошлому, я купил в сувенирной лавке копию старинного мушкета. Потом мы сели в машину и поехали в близлежащий городок выпить хорошего вина и отведать знаменитого местного сыра.

Хозяин маленького уютного ресторана, увидев, во что нас превратил дождь, растопил камин и посадил за столик рядом у огня. После бутылки Анжуйского мне захотелось побольше узнать об отношениях между женщиной и мужчиной тут, во Франции.

– Уфф, это очень сложно! И даже мы не можем предугадать, что они выкинут в следующий момент. Сегодня тебя ещё любят, а завтра могут дать отставку непонятно из-за чего. Эти переживания порой сводят с ума!

– А сейчас у тебя есть подруга?

– Да, мы вместе уже двадцать лет.

– Так почему ты её не взял с собой?

– Она сейчас не может, Лиззи живёт с мужем в Швейцарии, а каждые выходные на два дня приезжает ко мне, и так уже два десятка лет. Я для этого ей специально машину купил.

Я немножко растерялся.

– И муж до сих пор её не убил?..

Он посмотрел на меня с удивлением:

– За что? Она же от него не ушла, просто поставила условие, и он согласился.

От такой цивилизованной простоты отношений у меня просто начало сносить голову.

– А она не собиралась уйти к тебе навсегда?

– Я всё время её об этом просил, но у неё были маленькие дети.

– Она их до сих пор грудью кормит? – съязвил я.

Жорж засмеялся:

– Да нет, им обоим уже за двадцать.

«Значит, кормит его обещаниями и грудью! – думалось мне. – Честно отрабатывает купленную ей машину и наверняка с согласия мужа, по выходным её не надо кормить, куда-то водить, тратя на неё деньги из семейного бюджета, тут всё в семью. И приедет после выходных домой, как из маленького отпуска, счастливой и удовлетворённой, и всем хорошо».

В голове не укладывался такой порядок вещей, здесь явно доминировали женщины, а мужской пол был в роли вечного просителя. Настоящие подкаблучники, и это потомки Наполеона, который брал что хотел! А может, тоже выклянчивал, покупая в подарок экипажи? Я вспомнил, как на меня посмотрела подружка Жоржа там, в ресторане Страсбурга, и где-то в области солнечного сплетения появилось незнакомое мне ощущение свободного полёта.

«Может, они умеют что-то такое, что нам не известно, или просто мы там у себя были чересчур большими дикарями, и наша прекрасная половина не могла раскрыть свои тайные желания. Ну а если бы раскрыла…» – додумывать я не стал и с интересом посмотрел на Валерию, пытаясь разгадать, что там вертится у неё в голове. Но её лицо ничего не выражало.

Вечером уже в отеле я спросил у Валерии:

– Как тебе его любовная история? – и с любопытством ждал ее ответа.

– Она его не любит!