Он бил ее раз в неделю, чтобы помнила, что она его жена. Ее высокий чистый голос разносился по всей округе, оповещая соседей, что у Дмитрича сегодня боевое настроение. Конечно, многие советовали ей обратиться за помощью в полицию. Но она от них отмахивалась, как от назойливых мух, мол, не лезьте не в свое дело.

Вообще-то Дмитрич был довольно мирный человек, но ее вечное ворчание могло вывести из себя кого угодно. А вот после «руковозложения» она на некоторое время успокаивалась и становилась просто золотой.

Ну конечно, что греха таить, любил он, родимый, выпить. Вот так соберутся с друзьями после работы, возьмут бутылочку красненького, усядутся на деревянной скамейке в сквере, что возле дома, и поведут долгие нудные разговоры за жизнь, кому как платят, кто с кем переспал и будет ли скоро война. Потом сбрасывались по копейкам еще на одну и посылали за ней гонца. Чем больше выпивали, тем становилось все интересней и интересней, выяснялись разные подробности из жизни окружающих соседей и про остальное. И это могло продолжаться до бесконечности, если бы не закрывался магазин или из дома не прибегали бы жены и не растаскивали по домам своих мужиков, решавших глобальные проблемы.

Она вела Дмитрича под руку, все время причитая над его беспутной жизнью, и требовала, чтобы он подумал хотя бы о детях и не подавал им такого примера. Он брякался посреди двуспальной кровати и засыпал. Она же аккуратно снимала с него тяжелые ботинки, носки, стягивала брюки и накрывала одеялом. А сама, пристроившись сбоку, прислушивалась, как он там, не плохо ли ему, а он что-то бормотал во сне, разметав руки в разные стороны, и только когда устанавливался его постоянный громкий храп, она спокойно засыпала.

Утро не сулило ничего хорошего, после ночных переживаний она набрасывалась на него с кучей упреков, и, может, он ничего и не предпринимал бы, но очень уж болела голова и так хотелось остановить поток этой брани. В обычные же дни он молча сносил ее бесконечную брань, лишь иногда бросая короткое: «Заткнись», и просто уходил на улицу подышать свежим воздухом. Его уже не было в квартире, он стоял под окном, затягиваясь крепкой сигаретой, и слушал, как она продолжает поносить его и свою жизнь, разговаривая с рукомойником.

В дни зарплаты он приходил домой с кучей шоколадных конфет, которые она так любила.

– Это тебе, солнышко, – говорил он, протягивая большой кулек со сладостями.

В ответ он слышал привычное уху:

– Деньги тебе девать некуда, лучше бы о детях подумал!

Но он знал, что она очень рада гостинцу. А она все ворчала и ворчала.

Как-то, выпивши, он возвращался домой и, споткнувшись на лестнице, со всего маху упал головой на ступеньки. Его нашли соседи лежащим у дверей и втащили в квартиру. Когда его привезли в больницу, помочь ему было уже нельзя.

Его похоронили через три дня. И она тоже без него жить больше не могла. Говорят, они очень друг друга любили.