Из-за громкой музыки выстрела почти не было слышно, пуля прошла где-то в метре от меня, пробила барную стойку, окно и улетела в темноту. Страха не было, скорей какое-то удивление: «Ни фига себе!» Потом кто-то бросился кого-то искать, обещая разрезать нарушителя спокойствия на кусочки. Но тот словно испарился, и как его ни искали, облазив все укромные уголки бара и подсобные помещения, найти так и не смогли. Потом бритые головы собрались возле стойки и принялись обсуждать происшествие. Как я понял из их разговора, ему было лучше застрелиться самому, чем попасться им в руки.

Вечер подходил к завершению, дамы разобрали кавалеров, кавалеры дам, и все начали потихоньку покидать бар. Лысые, как всегда, ушли гурьбой в сугубо мужской компании, у них были другие заботы.

Оставшись одни, мы налили для начала по пятьдесят грамм водочки и обсудили с напарником дебильного стрелка, рассматривая пробитую пулей стойку и треснувшее стекло. «Вставить бы ему дуло в задницу, ковбою хренову, ведь убить мог кого!» – покачивая головой, расстроенно ворчал Андрей. – «Уходить надо с этой работы, деньги деньгами, а жить хочется, у народа вообще крыша поехала». Мы с ним выпили еще несколько раз по пятьдесят, он уже почти успокоился, и храбрости в нем явно прибавилось: «Если я этого козла увижу, точно говном накормлю, как миленького». Мы выпили еще напоследок и попрощались до завтра. Он ушел, а я принялся перемеривать, что осталось в бутылках, готовясь к завтрашней сдаче смены.

«Не подходи, сука, убью!» – противный, надрывно визгливый голос, который больше подошел бы истеричной бабе, чем мужику, раздался откуда-то из-за деревянных ящиков с пустыми бутылками возле моего склада, куда я спустился переодеться и посчитать нетронутые бутылки с алкоголем. «Руки покажи, сука, руки!» Я показал руки, лихорадочно соображая, что делать.

Пистолет был у меня за поясом, под пиджаком, вытащить его я бы не успел, да и убивать я никого не собирался, он был у меня больше для поддержания уверенности: у всех есть – и у меня есть.

Спокойным голосом, насколько он мог быть спокойным, я сказал туда, в темноту:

– Я тут барменом работаю. Вот тут, рядом с ящиками, дверь – это мой склад.

Человек в темноте молчал, наверное, высматривал мое лицо, пытаясь определить, тот ли я, за кого себя выдаю.

– Точно, я тебя помню, – и чуть погодя спросил уже с другой интонацией, какой-то просящей:

– Эти там, наверху, меня ждут?

– Нет, все разошлись, ну, если только на улице.

– Они меня завалят, точно завалят, – его голос готов был вот-вот перейти в истерику. Мне стало его даже жалко и немного страшно – вдруг у него в голове что-то замкнет, и в этой панике он пристрелит меня за просто так.

– Ты знаешь, – обратился я к ящикам. – У меня тут второй выход есть, могу тебя там выпустить.

– А они меня там случайно не ждут? Может, ты меня подставить хочешь?!

– Да что они мне, друзья? Просто помочь хочу! С кем не бывает?!

– Помоги, братан, всю жизнь помнить буду!

Я включил свет и стал медленно подниматься по винтовой лестнице, ведущей из подвала к дверям пожарного выхода. За мной по пятам шел «стрелок», и я ощущал всем своим существом, как он судорожно сжимает пистолет, направляя мне его в спину.

За пожарными дверями никого не было, он осторожно выскользнул за дверь, потом повернулся в мою сторону, направив на меня пистолет, криво ухмыльнулся: «Ладно, живи, сука!» – и исчез в подворотне. После этих слов мне почему-то очень захотелось его догнать там, в темноте, и выстрелить. Но что-то меня удержало, не хотелось сравняться с этим дерьмом.

Я сидел на складе, внутри меня все кипело от унижения, страха и других сильных эмоций, даже выпитая рюмка водки не могла меня успокоить. Мысли, что я с ним сделаю, когда встречу, рисовали одну садистскую картину за другой. В конце концов, мысленно уничтожив его множество раз, я переоделся и отправился домой.

В три часа ночи по улице только изредка проезжали такси с зелеными огоньками, город спал. Редкий гуляка, засидевшийся в ночном баре, покачиваясь, как маятник, из стороны в сторону, пытается добраться до дома.

Тут вдруг я увидел за углом возле трамвайной остановки несколько собравшихся человек. Рядом стояли скорая помощь и полицейская машина. Подойдя ближе, я увидел лежащего на тротуаре «стрелка». Точно посередине лба у него была маленькая, аккуратная дырочка, из которой медленно вытекала темная жидкость.

Глядя на него, я уже и забыл о своем унижении, мне опять стало его жалко. Все-таки его дождались.