Идти в Серый Город всем вместе было рискованно, слишком уж привлекали внимание статные фигуры братьев. К тому же, их дорожный фургончик был угнан, и потому они решили идти поодиночке, разными путями. Перед началом городского праздника все они собрались на главной площади перед замком Князя, смешавшись с толпой. Народу было очень много, а потому никто не обратил на них особого внимания. Ингвар держал в руках большую соломенную корзинку, в которой сидел Белый Кот.
В ожидании праздника толпа гудела, как большой пчелиный рой. Такой праздник случался не часто, раз в двадцать лет, а посему на площади собрался почти весь город и жители окрестных поселений. Все ожидали появления Князя. На этот раз он объявил, что тринадцать лучших мужей Города смогут удостоиться руки его воспитанниц, выросших при дворце. И когда, наконец, пред взорами утомленных ожиданием жителей на террасе замка показался Князь, всеобщему ликованию не было предела: народ приветствовал своего владыку рукоплесканиями.
Надо сказать, что ни одна из девушек Серого Города не могла сравниться с воспитанницами Князя по красоте, уму и утонченности манер. Никто не знал, откуда Князь набирал их, и где была их родина. Девушки были так прекрасны, что множество молодых людей соперничали за право обладать одной из них. Никто даже не догадывался, что за этой миловидной внешностью скрывается змеиная сущность. Люди, привыкшие смотреть на внешнее, прельщались этим, становясь марионетками в руках коварного Князя. Дети, рожденные от таких браков, пополняли надежную и преданную армию самого Князя, и город все больше и больше подчинялся ему. Этим Тамас угашал всякий огонь изнутри, имея большие захватнические планы.
По окончании бурных приветствий, Князь вывел и поставил рядом с собой девушек. Почему-то их было четырнадцать. Лица их всех были покрыты вуалью. Толпа одобрительно зашумела. Молодые люди стали приближаться к княжескому балкону, хорохорясь и выпячивая грудь, пытаясь хоть чем-то привлечь к себе внимание.
Тамас, предвкушая удовольствие, прищурил один глаз и скривил губы в некое подобие улыбки. Он взирал на площадь, заполненную людьми, которые со страхом и благоговением устремляли на него свои взгляды. Он чувствовал себя почти Царем, и это «почти» несколько портило радужную картину в его воображении. Тут на террасу к Князю вышла еще одна женщина, в которой Ингвар сразу же узнал жену сапожника. Теперь она не выглядела жалостливой, а наоборот, с надменностью взирала на шумевшее внизу людское море. Она была облачена в черное атласное платье, под стать своему покровителю, а на груди сверкало дорогое бриллиантовое ожерелье.
– Теперь мой господин может быть спокоен – никаких неприятных сюрпризов больше не произойдет! – сказала она.
Князь одобрительно посмотрел на женщину и протянул свою руку. Она, преклонив колено, поцеловала ее.
– Я могу быть очень щедрым и весьма благосклонным к тем, кто верно служит мне. Запомни это, моя девочка! – и он слегка коснулся ее локонов. Та с восторгом смотрела на него. – Встань рядом, сегодня ты заслужила эту честь, – и жена сапожника встала позади него.
Оба они радовались. Один – избавлению от постоянно мешавших ему врагов, а другая – величию и благосклонности самого Князя. В своем ликовании они совершенно не заметили, что внизу, среди толпы, незаметно появились те, кто был причиной их радости. А братья тем временем потихоньку приближались к замку Тамаса.
Девушки вышли вперед, и Князь стал поочередно снимать с них полупрозрачную вуаль. Когда сняли вуаль с первой, сразу же отыскался и ее избранник. Им оказался неуклюжий верзила. Вторая выбрала румяного молодца с чуть свисавшим брюшком. Третья – молодого художника, и так все по очереди, пока не дошли до последней, четырнадцатой. Когда Князь снял с нее вуаль, перед ошеломленной толпой предстала безобразная, уродливая старуха. Все ее желтое лицо было изрезано глубокими морщинами. Тело покрывали жалкие лохмотья, но что-то особенное светилось в ее взгляде. Это был прямой открытый взгляд, полный какого-то внутреннего достоинства. Правда, никто этого не замечал, пожалуй, кроме четырнадцати братьев, которым этот взгляд показался чем-то знакомым.
Толпа разразилась громким хохотом. Собравшиеся на площади стали насмехаться и подшучивать над старухой, тыкая в ее сторону своими сальными пальцами. Князь только подогревал неистовство толпы.
– Ну?! Кто пожелает взять ее себе в жены? – с нескрываемой усмешкой громко произнес он.
– Никто! Никто! Убирайся прочь, гадкая старуха! Ты не нужна нам! Убирайся прочь!
Старуха продолжала стоять на своем месте, с печалью взирая на безумство бушующей толпы. Она молчала. Дав народу вдоволь насмеяться, Князь тихо обратился к ней:
– Ну что, прекрасная принцесса, никто не желает даже видеть тебя. Теперь ты понимаешь, что я был прав? Ты никому не нужна, никому! – при этом он тихо рассмеялся.
Ингвар молча наблюдал за происходившим. Отчего-то ему было совсем не весело, и даже не по себе от всей этой комедии. Он видел всеобщее презрение к старой женщине. Он не понимал, почему его непреодолимо влечет к ней. Ингвар еще раз посмотрел на нее. Еще немного, и Черный Князь уведет ее обратно, и тогда произойдет что-то необъяснимо страшное. Но почему и что именно – этого Ингвар никак не мог себе объяснить. Внизу стояла большая накрытая корзина с Белым Котом. Он взволнованно забился в ней, словно пытался выбраться, но Ингвар не стал открывать крышку, зная, как это опасно. В его груди тоже трепетно забилось собственное сердце, а внутренний голос подсказал: «Торопись! Это она!»
– Ну, кто хочет взять ее в жены? – в последний раз громко произнес Черный Князь.
И тут Ингвар, расталкивая стоявших впереди людей, смело вышел к княжеской террасе и громко воскликнул:
– Я!
Тут же слащавая улыбка исчезла с лица Князя. Он вгляделся в толпу, пытаясь отыскать крикнувшего, но солнце светило ему прямо в лицо, слепя глаза. Он видел, как толпа тут же притихла и в изумлении расступилась перед человеком, уверенно вышедшим вперед. Князь сощурил глаза, перегнулся через каменные перила и увидал этого человека. Это был Ингвар.
– Безумец! Остановись! К чему тебе уродливая старуха? Я предложу тебе лучшее, – волнуясь, заговорил Князь.
Толпа, ничего не понимая, захохотала над глупцом, пожелавшим жениться на сморщенной старухе. Но теперь Князь не обращал внимания на смех. Ему самому было совершенно не смешно. Все заметили, что он страшно испугался, но никто, кроме него самого, не знал, чем был вызван этот испуг.
– Мне нужна она! – воодушевленно заявил Ингвар, чувствуя, что внутренние крылья несут его к ней.
Князь резко отстранил старуху рукой, весь почернел и, брызгая слюной, взревел:
– Я не отдам ее! Не отдам!!!
Толпа замерла. Наконец-то она стала понимать, что здесь что-то происходит. Все с вниманием смотрели на странного высокого юношу и Князя, который, казалось, обезумел. Кто-то узнал Ингвара, и по толпе пронесся шепот:
– Смотрите, да это же тот самый пропавший подмастерье! «Свалившийся с небес»! Да, это он – «свалившийся с небес»!
Тамас стал подталкивать старуху к дверям, но Ингвар ловко вскочил на террасу и смело взял ее сухую, сморщенную руку в свою. Глаза старухи странно засветились, и какое-то радужное сияние заструилось вокруг нее. Тамас отпрянул, закрывая лицо руками. Можно было подумать, что в него ударил жар огня. А Ингвар, сжав ее руку, громко произнес:
– Я беру тебя в жены!
Свет стал исходить от нее все сильнее и сильнее. Этот свет перешел и на Ингвара. Неописуемая радость преисполнила его. Толпа замерла. Пораженные люди стояли, не смея выговорить ни слова. Тамас как-то съежился и юркнул внутрь замка. Его всего жгло. Он закрыл за собой изнутри массивную дверь.
– Предательница! Ну же, я тебе отплачу! – злобно прорычал он в адрес жены сапожника.
Видно, он был уверен в том, что погибли все – и Ингвар, и лесные разбойники. А на большой террасе происходило нечто невероятное. Свет сильнее и сильнее заполнял собой всю площадь, уродливые старческие оболочки, словно чешуя, начали спадать, исчезая в нем. И тут из-под этих оболочек взорам открылась девушка дивной красоты. Это была принцесса София, которую теперь крепко держал за руку не менее пораженный Ингвар. Он не верил своим глазам, он не верил своему счастью.
Когда принцесса преобразилась, сияние стало понемногу уменьшаться, и вскоре все увидели их обоих – Ингвара и принцессу Софию. Откуда-то из толпы выбежала Белая Собака и, визжа от радости, бросилась к своей хозяйке. Братья, стоявшие внизу, радостно закричали: «Ура! Да здравствует принцесса! Ура! Да здравствует дочь Великого Царя!»
Жена сапожника в ужасе увидела, как умерщвленные ею лесные разбойники, не боясь, со всех концов площади стекаются к замку. Она была ошеломлена тем, что произошло, и потому потихоньку, бочком, ускользнула за дверь. Она побежала по длинному темному коридору, ища, где спрятаться, но все двери были крепко заперты.
Толпа тоже находилась в полной растерянности. Никто не знал, что делать – то ли ликовать, то ли негодовать, или же молча разойтись по домам. Перед глазами горожан свершилось явное чудо, но их смущало одно: они не видели своего правителя Князя, и потому не знали, как же реагировать на все произошедшее. Братья смело ходили и подбадривали людей, но те редко отвечали им, а большинство и вовсе отворачивалось, боясь их приветствий. Уж очень все было непривычно и непонятно. Тут общее замешательство прервали пронзительные женские голоса: «Что вы стоите, олухи несчастные! Убейте их!» И кричавшие женщины протянули свои белые ручки в сторону княжеской террасы, где стояли Ингвар и принцесса София. Это были воспитанницы Тамаса. Они единственные не растерялись и верно уловили мысли своего наставника. Их руки все выше и выше поднимались из огромной толпы, указывая в сторону террасы. «Убейте их!» – все настойчивее раздавалось в толпе. Мужчины вздрогнули и понемногу стали понимать: то, что сейчас происходило на площади, не должно было происходить. По толпе пронесся ропот и гул недовольства. Атмосфера на площади накалялась. Тут Черный Князь, пришедший в себя от жара в своих мрачных покоях, высунулся из окна. Он видел, что старческое обличие спало с принцессы Софии, а толпа пребывала в оцепенении. Он протянул свою тощую руку, и черный рукав вздыбился на ветру, словно ворон. «Убейте их! Смерть изменникам!» – прокричал Князь. Толпа подняла головы и, увидев в окне замка своего Князя, загудела сильнее, придя в движение. Она напряглась, словно пробудившийся зверь перед прыжком: «Смерть! Смерть изменникам! Смерть!»
Надо было что-то делать, и принцесса София крикнула Ингвару: «Беги, скорее беги в замок! Мой верный друг покажет дорогу! Беги быстрее, я пока удержу их!» Она протянула вперед свои руки, повернув ладони к разбушевавшейся толпе, и яркий свет вдруг полился из них. Мгновение – и он ослепил людей, еще мгновение – и между ними и принцессой поднялась невидимая прозрачная стена, преградившая им путь. Стражники, охранявшие замок, застыли, как вкопанные. Яркий свет на время ослепил их. «Скорее в замок! – крикнула принцесса трубадурам. – Надо срочно разбудить мою сестру Иоанну! Одна я не смогу долго сдерживать толпу. Надо отыскать коварного Тамаса. Пока он жив, нам не победить этот город. Тьма очень сильна!»
И все тринадцать братьев быстро растворились в недрах замка в поисках принцессы Иоанны, позабыв, однако, о Белом Коте, который яростно сражался с крепкими прутьями корзины, а они ни за что не хотели его выпускать.