«Надо срочно бежать в лес, – на ходу объяснял Белый Кот, – за живой водой. Сегодня Тамас убил двенадцать наших братьев, а завтра расправится с последними! Ты понимаешь, что медлить нельзя? Беги быстрее! Встретимся завтра здесь». И Кот проводил своего друга до городских ворот.

Белая Собака пустилась в рысь: она бегала не хуже любого скакуна. Но вот ее чуткий нюх уловил что-то знакомое. Она приостановилась и подняла нос по ветру. Да, этот запах был ей хорошо известен, и она немного свернула в сторону. Там, в стороне от большой дороги, она увидела небольшой домик и услыхала знакомое ржание коней. Еще немного, и показался край фургона, который второпях не замаскировали как следует. Белая Собака подбежала к домику и стала громко лаять, царапая дверь. Послышался чей-то кашель, и недовольный голос пробурчал:

– Это еще кого принесла нелегкая?

Белая Собака встала на задние лапы и по-человечески ответила:

– Это я, открывай!

– Это ты, Забулдыга?.. – прокряхтел голос, и за дверью стали неторопливо поворачивать ключ.

Как только дверь отворилась, Собака стремглав влетела в комнату, сбив с ног растерявшегося мужика. В глубине комнаты сидели Алиса и дедушка Август. Их руки были связаны. Собака зубами разорвала веревку и освободила Алису, а та помогла освободиться дедушке Августу.

– Ну, я тебе покажу! – пригрозила она своим маленьким кулачком мужику.

Тот так опешил от неожиданности, что потерял дар речи. Он в ужасе смотрел на большую Белую Собаку, которая говорила человеческим голосом.

– Ну, что смотришь? – прорычала она. – Отвечай, кто ты?

– Я? – еле выдавил из себя тот. – Я тут ни при чем. Мне приказали…

– Кто?

– Разбойники.

– Да не слушай его! – сказала Алиса. – Это же старый вор, отец главаря городской шайки, которая грабит и убивает мирных людей. Он стерег нас. А что случилось с остальными?

– Случилось нечто страшное. Но медлить нельзя. Нам надо срочно возвратиться в наш лес, к живой воде. Иначе завтра произойдет непоправимое!

– Их убили?! – воскликнула Алиса.

– И да, и нет. Но поспешим к водопаду!

– А что делать с этим? – спросил дедушка Август.

– Мы закроем его в доме, чтобы никто не смог помешать нам.

Белая Собака грозно зарычала, и разбойник попятился в глубь комнаты.

– Сиди здесь, вор! И знай: если ты выберешься отсюда – тебе несдобровать!

Мужик икнул, и дедушка Август плотно закрыл дверь, подперев ее увесистым бревном.

– Надо седлать лошадей, – сказал он.

И вскоре два всадника, а с ними Белая Собака, скрылись за мохнатыми еловыми ветвями.

Разбойник дождался, пока утихнет последний звук. Он знал потайной ход через крышу, и вскоре оказался на свободе. Оседлав своего коня, он быстро поскакал, но в другую сторону – туда, откуда недавно прибежала Белая Собака. Он направлялся в Серый Город.

Тем временем Нил, вышедший намного раньше всех, к рассвету уже добрался до заветной поляны. Проезжая мимо колодца, он решил поинтересоваться на сей раз, что же там находится. Нил помнил, как туда залез Якоб. Заглянув в колодец, он ничего не увидел: было слишком темно. «Ладно, пока еще есть время и никого нет поблизости, залезу-ка я туда. Может, другой возможности мне и не представится». Нил снял прочную веревку, закрепил ее и полез вниз, прихватив с собой горящий факел. Через некоторое время его ноги коснулись дна. Он почувствовал что-то мелкое и рассыпчатое у себя под ногами. Нил хорошенько прикрепил факел к стенке колодца и обомлел: вокруг него сверкали миллионы разноцветных огоньков. Золото, драгоценные камни, изящные украшения были везде. «О, да это, оказывается, сокровища разбойников! Тут целое состояние!» Он стал перебирать сокровища и вдруг заметил стоявшие в стороне сафьяновые мешки с гербом Князя Тамаса. Этих мешков было много, и слуга догадался, куда пропадали обозы с княжеским золотом. Нил взял два небольших мешочка, наполнил их до краев и, привязав к веревке, сначала выкарабкался по ней сам. Вытянув мешки, он оглядел их, и тут дерзкая мысль осенила его.

– Теперь я богат и, к тому же, один знаю тайну колодца. Стоит ли мне оставаться каким-то слугой на посылках у Князя, когда золото поможет мне самому сделаться князем?! В моих руках счастье, и я не выпущу его! Я сам могу стать всемогущим повелителем, и, может быть, даже могущественнее Тамаса. Я…

И честолюбивые алчные мысли стали поднимать его все выше и выше. Он уже видел себя в богатых, великолепных хоромах, где сотни слуг низкими поклонами приветствуют его. В таких раздумьях он подъехал к лесному водопаду. Солнце, купаясь в алых облаках, медленно вставало над лесом, озаряя землю мягким светом. Нил подошел к пещере трубадуров. Он знал, что она пуста: все трубадуры были в городе. Он отодвинул большую травяную завесу и сел в деревянное кресло. Нилу надо было все хорошенько обдумать. После нежданной находки его планы резко поменялись. Он не хотел больше служить Князю. Теперь ему захотелось иного, чтобы служили ему самому, безропотно выполняя все его приказания. Зачем продолжать довольствоваться своим прежним рабским положением? Золото действительно ослепило его. «Я уничтожу этот источник, и тогда никто, даже сам Князь, не сможет единолично владеть им. Я налью этой волшебной воды только для себя. Она и в самом деле волшебная. Я видел своими глазами, как она исцеляла разбойников. Так пусть теперь она будет принадлежать лишь мне, и я стану вечным, бессмертным! Никакое зло не коснется меня! Не Князь, а я стану вечно живым! Я стану властелином жизни!» – и Нил пошел к водопаду. Вдруг ему непонятно отчего сделалось страшно. Какой-то слабый проблеск совести появился на горизонте его черной души. Эти колебания на минуту остановили его руки, однако он тут же опомнился, отбросил все сомнения и, плотно стиснув зубы, стал кидать в источник камни. Он кидал и кидал их, но источник все не убывал. Тогда Нил поднял голову и увидал, что на самом краю утеса одиноко стоит большая глыба. «Надо попытаться сбросить ее», – подумал он и полез на утес. Глыба была массивна, но, когда Нил изо всех сил налег на нее, она тронулась с места. Еще немного, и глыба полетела вниз. Сильный всплеск поднялся высоко вверх, и движение воды тут же остановилось. Кое-где она еще продолжала бить слабым фонтанчиком, но освободиться от гнета и пробить себе дорогу уже не могла. Вся вода, что была ниже глыбы, стала быстро уходить сквозь землю, пока не пропала вовсе.

Нил спустился с утеса и стал наваливать камни вокруг глыбы, не оставляя воде никакого шанса выбраться наружу. Он забросал все лужицы живой воды, оставив только одну, последнюю, и побыстрее стал черпать из нее ладонями, наполняя свой сосуд. Вскоре сосуд был полон до краев. Теперь он стал единственным обладателем живой воды. Нил слышал, как жалобно клокотала она под грудой камней, словно взывала о помощи, но все ее призывы оставались без ответа. Он злорадно взглянул на последний оставшийся фонтанчик и кинул на него камень. Никакого лесного водопада, источавшего живую воду, больше не было. Теперь лишь суровая груда камней да могильная глыба зловещим памятником возвышались на этом месте, хороня под собой все справедливое, доброе, чистое. Мертвые камни заменили живую воду, и коварный Нил ликовал.

– Однако я устал, и глоток живительной воды пойдет мне на пользу. Она придаст мне свежих сил для обратной дороги, – сказал слуга сам себе.

Он жадно отпил несколько глотков из своего сосуда, но нечто странное стало происходить с ним. Вместо ожидаемой прохлады и свежести все внутри зажгло огнем, который, мгновенно распространившись по телу, стал разъедать кости и внутренности. Нил хотел закричать, сбросить с себя свое тело или вывернуться наизнанку, но вместо этого весь съежился и замычал. Дышать становилось все тяжелее. Отвратительные черные пятна стали выступать на теле, которое прямо на глазах разлагалось и обугливалось.

– Это не вода жизни! Это яд! Это вода смерти! – успел выдавить из себя Нил и тут же превратился в горстку праха, от которой поднялся едкий дым.

Так Нил сам осудил себя, приняв наказание из собственных рук.