Монк запланировал пообщаться с отцом Боуэном во время утренней службы, поэтому мы решили встретиться с ним на следующий день. Думаю, это хорошая идея. К тому же, Стоттлмайер мог позвонить отцу Боуэну и предупредить, что мы придем. Не хотелось бы практиковать утонченность на священнике. У меня и так достаточно проблем с Богом.

Но нельзя позволять Монку целиком сосредоточиться на Вебстере, забросив дело Тревора. И как только он сел в машину, поневоле превратился в слушателя. К своему дому я поехала самым длинным путем, практически проведя экскурсию по Сан-Франциско для босса.

— Почему вы полагаете, будто смерть Рональда Вебстера — убийство? — начала я разговор.

— Его атаковал аллигатор, — ответил он.

— Такое может случиться.

— Где-нибудь в протоке — да, — заметил он, — а не на пляже в Сан-Франциско.

— А если кто-то держал аллигатора в качестве домашнего питомца, и тот сбежал?

— Значит, либо аллигатор полз по песку, подбираясь к жертве, либо ожидал в приливном водоеме, когда тот присядет на камень раздеться, и только потом атаковал. Мне трудно поверить в подобный сценарий.

— А может, Рональд полез поплавать, утонул, его тело выбросило на берег, а затем на него напал аллигатор?

— Такое могло произойти, — кивнул Монк. — Но я не верю.

— Почему?

— Потому что ситуация не вяжется с описанной личностью убитого и выглядит нелепо.

— Нелепости тоже случаются, — заметила я. — Представьте, что думали люди, видя Вас бредущим по городу в противогазе.

— И что тут нелепого?

Нет смысла даже пытаться объяснять, и я оставила тему. — Что еще заставляет Вас думать об убийстве, а не несчастном случае?

— Отсутствие его машины. Мы найдем ее либо у его дома, либо у обувного магазина. Ситуация на пляже — постановка. Некто отвез его на пляж, инсценируя атаку хищника на Вебстера во время купания голышом или принятия солнечной ванны.

— Думаете, нападение аллигатора фальшивка?

— Это простейшее объяснение и первое, что приходит на ум. Судебно-медицинский эксперт с легкостью определит, фальшивка или нет.

— Зачем кому-то изображать, что Рональда Вебстера убил аллигатор на нудистском пляже?

— В этом и состоит загадка, — сказал Монк.

Конечно, дело Вебстера загадочнее, чем убийство Эллен Коул, и привлекательнее для босса. И преступление произошло в Сан-Франциско, а не токсичных окрестностях Лос-Анджелеса.

— Это одна загадка, — резюмировала я. — А Вам нужно разгадать и вторую. Кто на самом деле убил Эллен Коул? Шарона очень рассчитывает на Вас. И Бенджи. Да и я.

Монк скорчился в кресле. — Все непросто.

Я посмотрела на него. — Кто-то ударил Эллен Коул лампой по голове. Вы раскрывали дела куда сложнее.

— В некотором смысле, оно слишком простое, — оправдывался он, — что переводит его в разряд сложного.

— Я не понимаю.

— Чем больше нестыковок в деле, тем проще мне его расследовать, — пояснил он. — Убийство человека аллигатором на нудистском пляже — настолько неправдоподобно, что задаешься массой вопросов, рассматриваешь кучу несоответствий и все хорошенько обдумываешь. А об Эллен Коул я знаю лишь, что кто-то, кроме Тревора, ударил ее лампой.

— И подставил Тревора! — не сдержалась я.

— Или нет, — уперся Монк. — Тревор может быть невиновен в убийстве, но повинен в остальных преступлениях, в которых его обвиняют. Он — идеальный козел отпущения. Над чем тут еще размышлять?

— Не так уж и много подозреваемых в деле, — напомнила я.

— У всех твердые алиби и объяснения, чем им не выгодна смерть жертвы.

— Для Вас это никогда не являлось проблемой.

— Я им верю, — не сдавался Монк. — Не думаю, что ее любовница, или любовник любовницы, или жена любовника любовницы убили ее.

Я запуталась, кто есть кто, но смысл его слов поняла.

— Значит, Вы поджали хвост, — упрекнула я.

— Конечно же! — радостно подтвердил он. — Ты же видела тамошних людей. Воздух, которым они дышат. А видеть воздух ты не должна, и тем более жевать его!

— Вы бежите по другой причине.

— Поэтому я убегал с криком.

— Вы убегали из Лос-Анджелеса, боясь потерпеть неудачу, — безжалостно провоцировала я. — Вы не имеете ни малейшего понятия, кто убил Эллен Коул, и не знаете, откуда начать поиски.

— Я не собираюсь торчать в Лос-Анджелесе и опрашивать всех имеющих отношение к Эллен Коул или Тревору Флемингу.

— Разве не так Вы обычно расследуете преступления: задавая вопросы, обрабатывая новую информацию и устраняя противоречия?

Монк покачал головой. — Я раскрываю дело сразу после осмотра места преступления. Вижу, что не так, и пытаюсь сложить пазлы по местам, выясняя, как совершено убийство на самом деле.

— Вы много чего видели, осматривая дом Эллен Коул.

— Но все не то.

— И думаете, найдете решение здесь? За сотни миль оттуда?

— Я уже все увидел. Просто не знаю, что именно нужно.

Для меня происходящее обрело смысл. — Вы беспокоитесь, что не раскроете дело?

— Такое случалось.

Он говорил о своей жене, Труди, и о бомбе в машине, убившей ее. Он не знает, кто ее убил и почему.

Он подвел ее.

На длительное время осознание этого факта превратило его в калеку. И человеком, который помог ему пройти через весь кошмар и вернуться к жизни, была Шарона. И теперь он в ужасе, что может подвести ее.

— Вы раскроете преступление, — пообещала я. — Знаю!

— Почему ты так уверена?

— Потому что Вы — Эдриан Монк, и я в Вас верю.

— Лучше бы ты не верила, — вздохнул он.

— Вы сами должны верить во что-то.

— Да, я верю. Но не думаю, что чистящее средство «Формула 409» решит мои проблемы.

* * *

Несмотря на невозможность играть в футбол из-за сломанной руки, Джули желала присутствовать на субботней утренней тренировке в парке Долорес, демонстрируя свой командный дух. Думаю, заодно она мечтала привлечь максимальную аудиторию к ее гипсорекламной кампании. Здорово, что я могла присоединиться к ней, поскольку Монк хотел пообщаться со священником миссии Долорес всего в паре кварталов от парка.

Миссию основали испанцы в 1776 году, обращая в свою веру индейцев, пять тысяч которых пали жертвами эпидемии кори, принесенной отвращающими их от язычества. Кирпичную церковь, стоящую по сей день, построили в 1791 году неофиты — причудливое словечко для коренных американцев, которые выжили после эпидемии и стали христианами. Стены толщиной в четыре дюйма выдержали испытание временем и землетрясение 1906 года. Полагаю, визит Эдриана Монка она тоже в состоянии вынести.

Я намеренно умолчала об эпидемии кори, случившейся сотни лет назад, иначе он убежал бы от церкви, как черт от ладана. А, возможно, вообще переехал бы из Сан-Франциско.

Мы с Джули рано позавтракали и отправились за Монком на арендованном автомобильчике. Я высадила дочь в парке; затем мы с боссом поехали к церкви, чтобы успеть к службе.

В длинном и узком храме толпа прихожан сгрудилась у позолоченного алтаря в стиле барокко, за которым стоял священник в белой мантии с зеленой оторочкой.

Впереди медленно ковыляла старуха, громко шаркая. Дьякон лет тридцати у двери поприветствовал нас вежливым кивком и улыбкой.

Старушка перед нами опустила руку в чашу со святой водой, перекрестилась и поцеловала пальцы.

Монк ахнул и попросил салфетку. Я дала ему, а он протянул ее женщине.

— Возьмите, — нервничал он. — Быстрее!

— Зачем? — удивилась она.

— Вода, — указал он на чашу, — разве не видите, что все люди совали в нее свои грязные руки?

— Все нормально, молодой человек, — зашамкала старушка. — Она благословлена.

— Но не дезинфицирована, — настаивал босс.

— Бог очистил ее.

— Вы стары и Ваш организм плохо сопротивляется инфекции, — уговаривал Монк. — Вам стоит немедленно прополоскать рот, пока смертоносные микробы не вторглись в Ваше одряхлевшее тело!

— Стыдно, молодой человек! — Воскликнула старушка, повернулась к нему спиной и заковыляла прочь.

— Эта дама желает смерти, — Монк оглянулся на меня в момент, когда я окунула пальцы в воду и перекрестилась. Я не слишком религиозна, но лишнее благословение не повредит.

Монк сунул салфетку мне в руку. — В уме ли ты, женщина?!

— Мистер Монк, успокойтесь, — увещевала я, — мы же в церкви.

— Мы в зоне распространения болезней! — психовал он. — Кто-то должен спасти этих людей!

— Думаю, именно этим и занят отец Боуэн, — я взглянула на священника у алтаря, следившего за нами с укоризной. Так мог бы смотреть сам Бог. Холодок пробежал у меня по телу.

Монк вернулся обратно к чаше, глубоко вдохнул и опустил в нее руки. Вздрогнув, словно сунул их в аккумуляторную кислоту, начал вычерпывать воду и выплескивать через дверной проем.

Дьякон в шоке вскочил перед ним, заблокировав дверной проход. — Что Вы творите?!

— Опустошаю выгребную яму, — ответил Монк.

— Это же святая вода! — воскликнул дьякон. — Она освящает нас.

— Она заражает вас, — не уступал Монк. — Потом меня поблагодарите.

— Вот и нет, — возразил дьякон. — Святая вода напоминает нам о Крещении. Она очищает нас от грехов, освящает души, когда мы входим во владения Господа.

Монк собирался вычерпнуть еще воды, но я схватила его за руку и потащила прочь.

— Если хотите очистить людей, — голосил Монк, — добавьте дезинфицирующее средство для рук!

— Мистер Монк, — шептала я. — Люди тысячелетия освящают себя водой.

— Это объясняет распространение Черной Смерти, — дергался Монк. — Салфетку. Салфетку. Салфетку.

Я передала ему три штуки согласно приказу, он начал чистить руки, словно шлифуя их.

— Просто невероятно, — бормотал он.

Да уж, определенно. Он совершенно не обращал внимания на уставившихся на нас людей. Мне же приходилось широко улыбаться, пытаясь загладить вину и неуважение босса.

Прихожане встали со скамеек и выстроились в центральном проходе для причастия. Меня покоробило ужасное предчувствие того, что вот-вот должно произойти. Оставалось несколько секунд, чтобы предотвратить катастрофу.

— Нам пора идти, — я стала выталкивать его к двери. — Вернемся попозже.

— Зачем нам уходить, — Монк выдернул свою руку. — Отец Боуэн ждет нас. Мы должны расспросить его.

— Давайте подождем окончания службы снаружи. Потом побеседуем.

— Я уже устал от твоих толчков, — пожаловался он.

— Извините, — я подняла руки. — Пожалуйста, мистер Монк, покиньте церковь ради меня!

Монк пожал плечами и повернулся к двери. Но стоило ему сделать первый шаг, как отец Боуэн возвестил:

— Тело Христово.

Возможно, упоминание тела привлекло внимание Монка. Или он просто услышал голос.

Независимо от причины, он посмотрел в сторону алтаря, когда отец Боуэн положил гостию из ларца с дарами на язык прихожанки.

Прихожанка, молодая женщина, проглотила ее, сказала «Аминь», отступила в сторону служителя, протянувшего чашу с освященным вином, и отхлебнула. Служитель протер ободок чаши и протянул ее следующему причащающемуся.

Монк в ужасе смотрел, как священник кладет гостию на язык мужчины. Тот двинулся к служителю с чашей вина и отхлебнул.

— Ты видела? — прохрипел Монк.

— Мы можем поговорить на улице.

Монк наблюдал, как лысеющий худой мужичок с бородкой открыл рот в ожидании гостии. Как только отец Боуэн протянул ее, Монк заорал: — Хватит!

Все замерли. Я мечтала заползти под скамью и притаиться. Кошмар, предугаданный пару минут назад, стал явью. Почему я не предвидела все час назад?!

— Что в вас пихают, люди? — заорал Монк на всю общину.

— Любовь Господню, — ответил худой бородач.

— Сначала вы пихаете пальцы в какую-то миску с водой. Потом позволяете этому человеку, — он ткнул в отца Боуэна, седого мужчину лет пятидесяти, казалось, постаревшего на десять лет за последние минуты, — пихать вам пальцы в рот, не помыв руки. Две секунды назад его пальцы были во рту другого человека. Разве вы не видите? Вы все слепы?!

— Это Святое Причастие, — еле вымолвил отец Боуэн.

— Это угроза здоровью людей! — надрывался Монк. — Как вы можете пить из одного стакана? Кто знает, сколько присутствующих разносят инфекционные заболевания?

— С нами Иисус, пожертвовавший собой на кресте, чтобы искупить наши грехи, — пришел в себя отец Боуэн. — Миллионы людей в мире причащаются каждый день.

— Просто чудо, что католики не вымерли! — воскликнул Монк. — Я блокирую это место, пока сюда не прибудет департамент здравоохранения. Вы все под карантином. Мы не позволим заразе распространяться.

Отец Боуэн повернулся к одному из служителей, передал ларец с дарами и что-то тихо прошептал. Потом снова повернулся к Монку.

— Давайте поговорим снаружи, — предложил он и жестом направил нас наружу на кладбище. — Мы еще в стенах миссии.

— Я не могу поверить в происходящее! — недоумевал Монк, направляясь к боковому выходу. — Мир изменился с тех пор, как Шарона вернулась.

Трудно поспорить.