Босс отказался от медицинской помощи. Ему не хотелось двигаться из-за страха, что движение снова вызовет рвоту. Он предложил нам вызвать судмедэксперта и труповозку и подождать на стоянке, пока он не умрет.

— Ждать осталось недолго, — проскулил он.

Даже для Монка это чересчур. Он вел себя, как большой ребенок. Если Джули тошнит, она переносит рвоту так же легко, как большинство людей — чихание, а потом прекрасно себя чувствует. Я не такая, меня может тошнить несколько часов подряд, пока я не вызову рвоту. Но и то, не считаю это страшным делом. С каждым случается. Наверняка, Монка тошнит не первый раз в жизни.

— Мистер Монк, может, Вам проще к этому относиться? — попыталась успокоить я. — Вас раньше никогда не рвало?

Он испепеляюще взглянул на меня. — Если бы такое случилось, ты бы сейчас разговаривала с могилой.

Я испытала чувство вины, хотя логика в его реплике отсутствовала напрочь.

Несмотря на протесты, Стоттлмайер поручил фельдшерам доставить Монка в больницу. Босса еще пару раз вырвало: пока его везли на каталке и в карете скорой помощи по дороге в больницу.

Подъехав к отделению скорой помощи, он уже был убежден, что находится на волосок от смерти. Он потребовал дать ему подписать отказ от реанимации, пока он в ясном уме.

Врачи поставили ему капельницу для восстановления потерянной жидкости, и сделали укол для купирования тошноты. Доктор предположил, что, возможно, у Монка разыгрался приступ морской болезни или он чем-то отравился, но, вероятнее всего, эти симптомы он вызвал сам в результате панической атаки. Он разрешил отвезти босса домой, когда тот успокоится.

Много времени на успокоение у Монка не ушло. Не знаю, подействовали лекарства или сказался факт, что он больше не на пристани, или из-за усталости, но в течение часа он вернулся к нормальному состоянию. Он сел на каталке в смотровой, и стал рассуждать о своем испытании, оставшемся в прошлом.

— Раньше я только один раз был так близок к смерти, — поделился он, — когда меня заживо похоронили в гробу.

— Я помню, — кивнула я.

— Когда я лежал в гробу, ко мне в видениях пришла Труди. Она словно готовила меня к переходу на другую сторону. На этот раз все иначе.

— Разница в том, что Вы не умирали, — сказала я. — У Вас просто были проблемы с желудком.

— Я видел темный тоннель с ярким светом в конце, — заявил Монк. — Возможно, это был Бог.

— Или поезд, — отозвалась я.

— Думаю, мое время еще не пришло.

— Наверное, Вы правы.

— Я получил от жизни важный урок, — глубокомысленно изрек он. — В следующий раз возьму таблетки драмамины перед выходом в открытое море.

— Вы были в десяти ярдах от берега, мистер Монк.

— Я был на воде, — возразил он.

— Пирс покоится на столбах, уходящих вглубь залива, — не согласилась я. — На самом деле Вы не находились на воде.

— Я был в Тихом океане! — воскликнул Монк.

— И случился идеальный шторм на пристани, — усмехнулся Стоттлмайер, присоединяясь к нам в смотровой. — Как себя чувствуешь, Монк?

— Счастлив, что выжил, — ответил он. Это правда. Пусть риска смерти от морской болезни и не было, но пуля в голове вполне могла его отправить на тот свет.

— Многие полицейские хотели бы пожать твою руку, — пошутил капитан, — но не волнуйся, я не позволю им сделать это.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Монк.

— Как Грубер? — поинтересовалась я.

— Жить будет долго и не очень счастливо за решеткой, — хмыкнул Стоттлмайер. — Баллистики говорят, офицер Милнер убит пулей из пистолета, который был приставлен к голове Монка.

— Дело закрыто, — вздохнула я с облегчением.

— Разве были сомнения? — возмутился Монк.

— Меня еще кое-что беспокоит, — задумался Стоттлмайер. — На самом ли деле жена Милнера не в курсе того, что он провернул, или она солгала нам?

— Это не имеет значения, — заметила я. — Ее муж убит, она достаточно настрадалась.

— Давай допустим, что Монк не совершил мозговой штурм, — предложил капитан. — Знай она правду и не расскажи нам, Грубер остался бы безнаказанным и в буквальном смысле отплыл в сторону заката.

— Тогда хорошо, что мистер Монк понял это.

В этот момент нас навестил очень неожиданный посетитель. Мэр Смитрович влетел в смотровую, хлопнув дверью. Его выпуклые вены на лбу напомнили мне Сканнеров из фильма, которые могли силой мысли заставить голову взорваться.

— Скажите мне, что Вы не просто подстрелили человека, которого я по телевидению назвал великим гражданином и ярким примером настоящего жителя Сан-Франциско? — потребовал мэр у Стоттлмайера.

— Именно это я и сделал, — гордо поднял подбородок капитан.

— Человека, которому я заплатил двести пятьдесят тысяч долларов из денег налогоплательщиков, чтобы вознаградить за мужество?

— Именно этого, — кивнул Стоттлмайер.

— Что заставило Вас поступить так? — недоумевал Смитрович.

— Он убил полицейского, — объяснил капитан. — А еще приставил пистолет к голове Монка.

Теперь мэр обратил свою ярость на Монка. — Как Вы могли это допустить?

— Вы бы предпочли, чтобы я не раскрыл убийство? — наклонил голову Монк.

— Вы абсолютно уверены в его вине? Разве не может случиться, что Вы совершили идиотскую ошибку?

— Нет, — обиделся Монк.

— Но это просто невозможно! — мэр едва не взвыл, — Как может человек, указавший на серийного убийцу, сам оказаться убийцей?

— Судьба, порой, — смешная штука, — сорвалось у меня с языка.

— А мне не смешно, — набросился мэр уже на меня.

— А мне смешно, — вступился капитан. — Только чуть-чуть. На один смешок.

— Кадры моего рукопожатия с убийцей полицейского и вручением чека облетят все новости, газеты, веб-сайты и блоги по всей стране.

— А может и во всем мире, — поддакнула я.

Мэр Смитрович осуждающе посмотрел на Монка. — Ты еще до пресс-конференции знал о сотрудничестве Милнера с Грубером. И подставил меня.

— Нет, — замотал головой Монк.

— Не изображай тупицу передо мной. Ты ловко манипулировал событиями с самого начала, — мэр повернулся к Стоттлмайеру. — Вы все время работали рука об руку с вашими дружками из полицейского профсоюза. И я раскусил вас!

Мэр оказался еще большим параноиком, чем Синди Чоу, и так же повсюду видел заговоры. Не могу решить, чья теория заговора более бредовая: ее идеи об инопланетянах и экспериментах ЦРУ над невинными гражданами или его о том, что Монк — политический манипулятор, намеренно заставивший мэра вручить двести пятьдесят тысяч долларов убийце. Ясно одно: мэру и Чоу нужен постоянный медицинский присмотр.

— Я припомню тебе, Монк, — открыто пригрозил мэр.

— А я сомневаюсь, что избиратели забудут сей инцидент, — прищурил глаза Стоттлмайер.

Мэр хмуро обвел нас взглядом и выскочил из смотровой еще более злым, чем зашел. Если его голова взорвется, надеюсь, ради его же блага, это произойдет в больнице.

Монк вздохнул. — Как грустно.

— Ты о чем? — спросил капитан.

— Он так и не понял, что трибуна была предвестницей конца.

В тот вечер и на следующее утро управление полиции доминировало в новостях.

Вечерние новостные выпуски во вторник посвятили скандалу, как Бертрам Грубер, герой, изобличивший Золотоворотского Душителя, убил полицейского Кента Милнера; как и предсказывал мэр, кадры с пресс-конференции использовали для иллюстрирования истории. Еще сообщили, что полицейские и городские переговорщики всю ночь проводят в неизвестном отеле за трудовыми соглашениями.

Утром в среду на первой полосе газеты Сан-Франциско Кроникл вышла статья в две колонки со снимком пожимающих руки Смитровича и Грубера над чеком в двести пятьдесят тысяч долларов. Но на этот раз новость была несколько иная. Мэру Смитровичу удалось выставить историю в более выгодном для него и абсолютно мошенническом свете.

Мэр приводит полицию к задержанию убийцы полицейского

Когда Барри Смитрович награждал Бертрама Грубера чеком на двести пятьдесят тысяч долларов за предоставление информации, повлекшей арест Золотоворотского Душителя, мэр на самом деле отлично исполнил роль в сложной постановке Полицейского Управления Сан-Франциско, устроенной для изобличения одного из своих сотрудников.

«Был определенный риск, но я счастлив, что мне удалось оказать содействие правоохранительным органам, — говорится в официальном заявлении мэра. — К сожалению, дело сложилось трагически». Мэр имеет в виду убийство полицейского Кента Милнера, который придумал мошенническую схему с Грубером с целью обмануть город на четверть миллиона долларов. Источники в полиции подтверждают, что офицер Милнер остановил Чарли Геррина, подозреваемого в убийствах женщин, за незначительное нарушение правил дорожного движения. Милнер понял, что наткнулся на серийного убийцу, но вместо ареста подозреваемого, он передал Груберу информацию, необходимую, чтобы претендовать на награду, которую они собирались поделить. Милнер являлся городским сотрудником, и не мог требовать награду сам.

Полиция раскусила схему, но доказательств было недостаточно для ареста.

«Предоставление вознаграждения Груберу было частью игры в кошки-мышки, для сбора доказательной базы, — заявил мэр в своем выступлении. — Я работал в тесном контакте с полицией в ходе операции. Принял в ней участие, невзирая на краткосрочные личные и политические последствия, которые она может повлечь. Желание увидеть торжество правосудия у меня в приоритете».

На что полиция никак не рассчитывала — это жадность преследуемых преступников. Перед тем, как сотрудники полиции успели арестовать мошенников, Грубер застрелил офицера Милнера и присвоил все деньги.

Я просмотрела статью до конца, ожидая увидеть опровержение от полицейских. Не нашла.

Я не политик и не сторонник теории заговора, но у меня создалось впечатление, что у полицейских есть веская причина не оспаривать излагаемые Смитровичем сведения. Неустойчивое положение давало неплохие рычаги полицейским для переговоров.

Все это прокручивалось у меня в голове в среду утром, пока я везла Монка на работу в управление. Первое, что я обнаружила — огромное количество полицейских. Ощущение, что большая часть органов оправилась после борьбы с «синим гриппом».

В общем зале отдела убийств было полно детективов, и для команды Монка просто не осталось места, за исключением небольшого участка в задней части зала. Но Чоу, Портер и Уайатт не подвергались остракизму. Они оживленно разговаривали с коллегами и даже над чем-то посмеивались.

Дишер заметил Монка и крикнул сквозь шум разговоров, звон телефонов и офисный гомон: — А вот и он!

Внезапно все детективы поднялись на ноги перед нами и зааплодировали. Монка поразило и смутило повышенное внимание.

Стоттлмайер вышел из офиса, и аплодисменты стихли, чтобы он произнес речь.

— Мы все должны поблагодарить тебя за то, что ты сделал для офицера Милнера, — начал капитан. — Возможно, у него и имелись недостатки, но он был одним из нас.

— Я бы сделал это для каждого, — потупился Монк. — Ни одно убийство не должно оставаться безнаказанным.

Бэтмен не смог бы выразиться лучше. Но Монк не остановился на достигнутом.

— Всем, чего я достиг, я обязан моей команде детективов: Синди Чоу, Фрэнку Портеру и Джеку Уайатту. Можете отблагодарить меня, оказав им уважение и признательность, которые они заслужили.

Детективы повернулись и наградили команду Монка очередной порцией восторженных аплодисментов. Я шепнула Монку: — Отличная речь, мистер Монк. И Вам не нужны никакие заметки. Выступать перед аудиторией вовсе не сложно.

— Это не аудитория, — Монк был явно тронут, — это семья.

Стоттлмайер жестом пригласил нас к себе в офис и закрыл за нами дверь после того, как мы вошли. Он не позвал Дишера присоединиться к нам, да тот и не пытался.

Не очень хороший знак…