Я провела час в качестве общественного секретаря Джули, пристраивая ее к знакомым на день, чтобы она находилась под присмотром, пока я помогаю Монку вести расследование.

С тех пор, как Монк, фактически, работал на Джули, она не могла и помыслить, что я сплавлю ее к друзьям. Но думаю, ей не будет обидно, потому что у друзей есть икс-бокс, плэйстейшн, геймбой и другие компьютерные игры, когда-либо созданные человеком. Единственный малоприятный нюанс для меня после таких посещений, что Джули постоянно приходит оттуда с требованиями купить ей такие же гаджеты.

Мы с Монком вышли из дома в десять утра. Сначала он решил наведаться к Грегорио Дюмасу – нашему подозреваемому номер один, проживающему недалеко от пожарной части и, по словам Пожарного Джо, единственному недоброжелателю Спарки.

Спустя полчаса мы постучали в переднюю дверь Грегорио Дюмаса. Он выглядел так, будто ему и его собаке завивку делал один и тот же грумер. Пушистая грива его золотых волос была похожа на ужасный ниспадающий «помпадур», а силуэт напоминал французского пуделя, которым, кстати, он и обладал.

Совпадение? Не думаю.

Грегорио был невысокого роста и толстый, с золотыми кольцами на каждом пальце, с ожерельями и медальонами на шее. Все его аксессуары были связаны с собачьей темой, например, ужасная инкрустированная брильянтами собачья кость на золотой цепочке, висевшая на шее. Он стоял перед дверью в шелковом кимоно, ухмыляясь с надменным превосходством и очевидным отвращением к гостям на крыльце, которыми оказались я и мистер Монк. За нашими спинами виднелась пожарная часть, где убили Спарки.

—Вам, очевидно, нравятся собаки, — сказал Монк после того, как представил нас и объяснил, почему мы здесь оказались.

—Вы же детективы, — произнес Грегорио голосом, в равной степени похожим на голоса Рикардо Монблана и Фрэн Дрешер. — Все ваши выводы такие блестящие?

Он отступил в сторону, позволив нам войти. Было похоже на то, что он унаследовал домашнюю обстановку от пожилого родственника, который совершал много покупок в магазине Левиц году в 1978. Обивочный материал напоминал универсал импалу, который раньше был у моих родителей.

Настенные полки были переполнены трофеями с собачьих выставок, наградными лентами и фотографиями Летиции и ее гордого владельца в рамках. Глядя на фотографии, я убедилась в своей правоте насчет того, что они пользуются услугами грумера.

—Если Вам так нравятся собаки, — произнес Монк. — Вы, должно быть, очень переживаете из-за смерти Спарки.

—Он был насильником! — вскрикнул Грегорио. — Собачьим сексуальным преступником!

—Да ладно Вам! — сказала я. — Мы говорим всего лишь о собаках.

—Летиция не просто собака: она символ совершенства и красоты, правящая королева собачьего мира, — проговорил Грегорио. — Или была ею, пока Спарки не сломал ей жизнь.

Он обвел рукой перед стеной с наградами.

—Она победила на сотнях выставок Американского клуба собаководства, в том числе и на лучшей из лучших — на турнире чемпионов. Летиция принесла мне около шестидесяти тысяч долларов призовых денег и спонсорства только за этот год.

—То есть, Вы живете за счет собаки, — констатировал Монк.

—Она наслаждается плодами своего успеха, — ответил Грегорио. — Она живет лучше, чем я.

—Она не могла жить хуже, — пробормотал Монк.

Грегорио повел нас по кухне. Прачечной была модифицированная кладовая, где Монк остановился взглянуть на свежевыстиранную одежду, нижнее белье и полотенца, развешенные на сушилке.

—Мистер Монк, — произнесла я, привлекая его внимание, пока он не начал перевешивать все, или, хуже того, читать лекцию о важности разделения вещей по типу одежды в свои стеки.

Грегорио открыл дверь на задний двор, который занимал миниатюрный викторианский коттедж с крышей, покрытой гибкой кедровой черепицей, фронтоном, куполом, эркером и украшенным цветочными горшками крыльцом. На крыльце валялась целая куча изжеванных резиновых игрушек в виде костей, скрипучих мячей, хот-догов и кошек. Двор окружал высокий забор с колючей проволокой.

—К королевскому величию нужно относиться по-королевски! — важно произнес Грегорио.

—Все это для собаки? —спросила я. — Да здесь и я пожила бы!

—А сколько тут ванных комнат? —вопросил Монк.

—Выставочных собак судят по зубам, мышечному тонусу, структуре костей, текстуре шерсти и, что самое важное, как они себя ведут. Их походка, их баланс того, как все элементы сочетаются вместе. Собака, живущая в дворце, ходит как королева. А ею она и являлась — королевой!

—Вы говорите о Летиции в прошедшем времени, — заметил Монк. — Что с ней случилось?

—Похоть Спарки, — мрачно ответил Грегорио. Он свистнул собаке.

Летиция выбежала из своего дворца. У нее была удивительно белая, пушистая шерсть и царственная осанка, но она была почти такая же пухлая, как и ее владелец.

—Спарки покрыл ее, — промолвил Грегорио.

Летиция подошла к Монку и ткнула его носом прямо в промежность. Он схватил ее руками и завизжал, когда мокрый нос соприкоснулся с его кожей.

—Я ранен! — вскрикнул он, пятясь в гостиную, куда собака толкала его. Он пытался сделать так, чтобы ее нос больше не касался его рук.

—Теперь она всего лишь беременная сука, — буркнул Грегорио и вернулся в гостиную. Я шла за ним. — Скоро она будет жирной и опухшей с большими раздутыми сосками. Но это ничто по сравнению с тем, как она будет выглядеть после рождения щенков.

Монк схватил подушку с дивана и приложил ее к паху для защиты. А собака обежала его вокруг, и стала с энтузиазмом обнюхивать его зад. Он резко опустился на стул, свел ноги вместе и покрыл колени подушкой.

Конечно, я могла помочь Монку. Но, после утреннего сурового испытания с ванной, я наслаждалась этим, своего рода, возмездием.

—Я уверена, что она может вернуться в форму, — сказала я. Мне же удалось вернуть свою старую форму после беременности, не так ли?

—Ослабленные соски, морщинистая кожа и налитые кровью глаза — вот ее будущее, — мрачно возразил он. — Жалкое подобие ее прежней. Я предупреждал этого пожарного, что нечто плохое может случиться, пока его монстр без призора бегает по округе, когда пожарная часть пустует.

На стене висело зеркало. Я посмотрела на свое отражение, представляя, что Джо сегодня увидит за ужином: ослабленные соски, морщинистая кожа и налитые кровью глаза.

—Это не то, что связаться с выставочной собакой. Спарки был простым уличным мусором. — злобно проговорил Грегорио. — Вы можете представить, как будут выглядеть эти полукровные беспородные монстры? Не пролью ни слезинки по Спарки.

Летиция запрыгнула на диван рядом с Монком и начала лизать его щеки.

—Помогите! — запищал Монк.

—Звучит так, будто Вы ненавидели Спарки достаточно, чтобы убить, — сказала я.

—Только я этого не делал, — возразил Грегорио.

—Разве Вам не стало лучше после его смерти? — спросила я.

—Помогите! — снова пропищал Монк.

Я схватила Летицию за шиворот и оттащила от Монка, который мигом выскочил за входную дверь и захлопнул ее за собой.

—Собирайся я убить Спарки, сделал бы это до того, как он покрыл Летицию, —заметил Грегорио, забирая у меня Летицию.— Теперь-то что хорошего мне от его смерти?

—А как насчет мести? — спросил Монк снаружи, его голос был приглушен дверью.

—Не скажу, что такая мысль не приходила мне в голову, — произнес Грегорио.

—Что? — не расслышал Монк.

—Это приходило мне в голову! — завопил Грегорио. — Но вместо этого я подал иск на Пожарное Управление Сан-Франциско по потере потенциального дохода за Летицию.

—Где Вы были прошлой ночью между десятью и двумя часами? — задала я вопрос Грегорио.

—Дома. Один.

—Не очень хорошее алиби, — заметила я.

—Оно мне не нужно, — возразил Грегорио. — Потому что я этого не делал.

—Вы можете говорить громче? — попросил Монк.

—Я этого не делал! — крикнул Грегорио — Спросите у пожарного!

Монк немного приоткрыл дверь, чтобы просунуть внутрь лицо.

—Какого пожарного?

—Которого я видел выходящим из пожарной части около половины одиннадцатого. — ответил Грегорио.

—Но они все уехали в десять бороться с пожаром. — сказала я.

—Это я знаю. Вы сомневаетесь, есть ли у меня уши? Большая радость жить через улицу от пожарной части, позвольте сказать вам. Во всяком случае, сирены заревели в десять; затем полчаса спустя их проклятая собака начала лаять. Я посмотрел в окно, проверить не бегает ли она поблизости, чтобы еще больше осквернить Летицию, но лай прекратился и я ничего не увидел. Пять минут спустя залаяла Летиция, и я снова выглянул в окно, думая, что Спарки готовится к известному акту, но увидел проходящего пожарного.

—Откуда вы знаете, что это был пожарный? — спросил Монк.

—Я разглядел его шлем и тяжелый плащ. — ответил Грегорио.

—Но не его лицо, — пробормотала я.

—Он был спиной ко мне. К тому же, было темно и он прошел через улицу от меня. Теперь, извините, но у меня еще есть дела.

Он проводил меня до двери. Как только я вышла, Монк отчаянно замахал передо мной руками, будто по ним ползали муравьи.

—Салфетку, салфетку, салфетку, — бубнил он.

Я дала ему около тридцати штук, пока мы шли к машине, припаркованной перед пожарной частью.

—Мне нужно в душ. — простонал Монк. — На целый год.

—Сейчас он думает, что обманул нас? — возмутилась я. — Он полагает, мы поверим, что Спарки убил пожарный? Он просто хочет отвести от себя подозрения.

—Он не убивал, — сказал Монк.

—Как Вы можете говорить это? — вскрикнула я. — Спарки лишил его дойной коровы — вернее, дойного пуделя — не важно. Дело в том, что Грегорио потерял шестьдесят тысяч долларов в год. Это достаточный мотив для убийства, и он живет прямо напротив пожарной части, поэтому точно знает, когда пожарные уезжают и приезжают.

—Он не убивал, — повторил Монк.

—Он признался, что ненавидел Спарки и знал, что пожарные уехали в десять. Вероятно, это произошло, как Вы говорили. Он шел отравить собачий корм или другую еду, но Спарки застал его врасплох.

—Он не убивал, — в очередной раз повторил Монк.

—Да прекратите уже повторять это! — не выдержала я. — Вы видели его волосы? Он должен быть убийцей! Откуда Вы знаете, что это не он?

—Он слишком толстый, и не смог бы схватить киркомотыгу раньше,чем Спарки схватит его. Но он солгал.

—О чем?

—Он был в пожарной части в ночь убийства Спарки.

—Как Вы узнали?

—Его сушилка, — ответил он. — Я заметил два пропавших полотенца из пожарной части, висящие с его носками. Ты можешь поверить? С его носками!

—Почему же вы ничего не сказали?

—Я был занят самозащитой от этой порочной собаки и ее слюнявой пасти смерти.

Подозреваю, что слюни беспокоят его больше всего. С другой стороны, если даже я облизываю свои губы, он обвиняет меня в распускании слюней.

—У Грегорио Дюмаса по-прежнему находится украденная собственность, — заметила я. — Хотя, в первую очередь Вы должны задуматься, зачем он взял полотенца.

—Я и задумался, — сказал Монк. — А еще над тем, как Спарки сделал Летицию беременной.

—Я могу объяснить Вам, но не знаю, стоит ли?

—Я не имею в виду, как он сделал это, а как он смог сделать это!

—Он собака, она собака, думаю, все произошло, как обычно происходит у собак. — пошутила я. —Поэтому их и называют собаками.

—Я хотел сказать, задний двор огорожен высоким забором с колючей проволокой. Как Спарки пробрался через него?

—Может, забор поставили после того, как все произошло?

Нам не предоставилась возможность обдумать этот вопрос, потому что зазвонил мой телефон. Это был Стоттлмайер. Он хотел видеть Монка в управлении немедленно.

Офис Стоттлмайера был не просто офисом. Это было его убежище. Здесь он мог делать то, что жена не позволяет делать дома. Может курить сигары. Есть фаст-фуд. Ковыряться в носу. Он может снимать ботинки и класть ноги в носках на стол, просматривая свежий выпуск Спортс Иллюстрейтед, посвященный купальникам. Офис был хранилищем вещей, которые он не мог хранить дома: бейсбольные сувениры, постер фильма Серпико, коллекция сигарных упаковок и пуля, которую вытащили из его плеча несколько лет назад.

Стоттлмайер постоянно жалуется, что ему приходится часто работать допоздна и в выходные, но я знаю, ему гораздо приятнее и комфортнее находиться в офисе, но он не готов в этом признаться.

—Ненавижу приезжать сюда в выходные! — воскликнул капитан, когда мы собрались в его кабинете. В соседней комнатушке редко собираются больше трех-четырех детективов.

На Стоттлмайере была одета толстовка, джинсы и теннисные ботинки, для напоминания ему и всем окружающим, что он должен находиться дома на отдыхе.

Лейтенант Рэндалл Дишер, для сравнения, был в своем привычном костюме с галстуком, будто сегодня обычный будний день. Он боготворил Стоттлмайера, поэтому ему было не очень комфортно рядом с капитаном. Дрожь от стремления угодить подчеркивала все его слова и действия.

—Ты бы мог нам помочь в этом деле, Монк, — сказал Стоттлмайер. — Ты обратил наше внимание на это неопределенное убийство, значит и должен раскрыть его.

—Неопределенное? — спросил Монк. — Нет такого понятия.

—Вот это дух! — произнес Стоттлмайер. — Расскажи ему, что мы имеем, Рэнди.

Дишер заглянул в свой блокнот.

—Обычно в подобных несчастных случаях, когда кто-то засыпает с сигаретой, он умирает не от огня, а от дыма.

—Медицинский эксперт обнаружил дым или частички сажи в легких или носовых пазухах жертвы? — спросил Монк.

—Нет, — ответил Стоттмайер. — Значит, Эстер Стоваль была мертва до начала пожара.

—Вот видите! — воскликнул Монк. — Это убийство. Вы это определили. Что же тут неопределенного?

—Мы к этому и ведем, — сказал Стоттлмайер. — Продолжай, Рэнди. Расскажи ему остальное.

—Медицинский эксперт обнаружил частицы ткани в ее трахее и точечные кровоизлияния на внешней оболочке глаз, которые появляются от повышенного давления в венах, когда...

—Бла-бла-бла, — перебил его Стоттлмайер. — Проще говоря, ее задушили подушкой.

—Но мы никогда не найдем орудие убийства, поскольку оно уничтожено пожаром, — огорченно произнес Дишер. — Как и отпечатки пальцев или другие следы, которые убийца оставил в комнате.

—У нас нет никаких свидетелей, совсем, — сказал Стоттлмайер. — Мы опросили всех соседей, но никто ничего не видел и не слышал.

—Значит вы уверены, что это убийство, — проговорил Монк. — Но никогда не сможете его раскрыть, поскольку все улики уничтожены пожаром?

—Верно, — подтвердил Стоттлмайер. — Похоже, это идеальное убийство.

Монк медленно покачал головой со стороны в сторону. Я уже видела, как он делал это раньше. Как-будто пытался расслабить одеревеневшую шею, а на самом деле это его мозг отказывался принять то, что он видел или слышал.

—Я так не думаю, — сказал Монк.

—Ты всегда находишь ошибки, которые совершают убийцы? — спросил Стоттлмайер.

Монк кивнул.

—Ему не стоило убивать Эстер Стоваль.

—У тебя есть что-нибудь посущественнее, с чем мы можем начать работать? — снова задал вопрос Стоттлмайер.

—Пока нет, —ответил Монк. — Но я работаю над этим.

—Приятно слышать! — сказал капитан. — Это уже хорошее начало.

—Что вам известно о жертве? — подала голос я.

—По показаниям соседей, она была нелюдимой, вечно курящей старой каргой, которую никто не любил, — рассказал Стоттлмайер. — Хуже того, она стояла на пути всякого в ее квартале, кто по ее мнению становился «вонючим богачом».

Он объяснил, что Лукас Брин, застройщик, известный по омолаживающим усталые кварталы многофункциональным инновационным комплексам, хотел снести шесть уродливых домов и построить на их месте кондоминиум в викторианском стиле и торговый центр. Эстер Стоваль оказалось единственной из собственниц, отказавшихся от продажи дома, что вызвало гнев ее соседей, уже продавших дома Брину, чьи сделки зависели от продажи ее дома.

—Похоже, недостатка подозреваемых не предвидится, — сказала я.

—Все они могли убить ее, — мрачно произнес Стоттлмайер. — Стоять в очереди, чтобы прижимать подушку к ее лицу. Но у нас нет способа доказать, что кто-то из них был в ее доме в ту злополучную ночь.

—Может, потому что никто из них не делал это? — заявил Дишер.

—И что делать с этим выводом, Рэнди? — вопросил Стоттлмайер.

—У меня есть версия, — сказал Дишер, — Немного необычная.

—Валяй, — разрешил капитан.

—А что, если это кошки? — не очень уверенно произнес Рэнди.

—Кошки? — не понял капитан. — Как это могут быть кошки?

—Так было в великом фильме Роберта Калпа. Там ученые проводили исследования поведения обезьян в отдаленной арктической лаборатории. Ученых убивали один за другим, и никто не знал, кто убийца. Выжившие ученые боялись повернуться друг к другу спиной, — рассказывал Рэнди. — Довольно скоро в живых остались только Роберт Калп и еще один парень, и...

—Это были обезьяны, — перебил его Монк. — Они поменялись ролями с учеными и манипулировали ими, чтобы те убивали друг друга.

—Как Вы узнали? — удивился Дишер.

Стоттлмайер тоскливо вздохнул.

—Потому что ты начал рассказывать эту бесконечную историю, чтобы поддержать свою бессмысленную теорию кошек-убийц.

—Что, если кошки намеренно положили подушку ей на лицо, и пока одна сидела на ней, другая сбросила окурок на газеты? — не унимался лейтенант. — Может, это был акт кошачьего восстания против жестокой хозяйки?

—Это не необычное мышление, Рэнди, — резюмировал Стоттлмайер. — Это безумное мышление.

—Кошки очень ловкие, капитан, — сказал Дишер.

—Все, хватит! — вскрикнул Стоттлмайер.

Дишер было начал снова говорить, но Стоттлмайер поднял руку, чтобы остановить его.

—Одно слово и я тебя пристрелю! — сказал капитан, затем умоляюще посмотрел на Монка. — Теперь видишь, как сильно ты нужен нам?!