— Меган, дорогая, просыпайся. Ты опоздаешь на самолет.
Наконец она очнулась от глубокою сна, который был ей так необходим. Она зевнула, потянулась, перевернулась на спину и посмотрела на свою любовницу. Обе были обнажены, и в спальне до сих пор пахло ароматами любви. Меган сонно потянулась к Алекс, обняла ее и увлекла за собой в постель, они прижались друг к другу, их губы соединились в жадном поцелуе.
Солнце вливалось в широкие окна спальни их старинного дома. Они еще немного повалялись в постели, наслаждаясь друг другом, они так редко могли позволить вести себя глупо.
— Отправляйся в душ, — сказала Александра. — Иначе ты опоздаешь.
— Пойдем со мной, — предложила Меган.
— Замечательная мысль. Тогда ты точно опоздаешь.
Меган состроила кислую гримасу, сжала напоследок грудь любовницы и направилась в душ.
— Ты знаешь, какой сегодня день? — спросила она.
— Как я могла забыть? — отозвалась Алекс. — Подожди, ты увидишь, какие будут заголовки в «Глоуб».
— Что происходит?
— «Слушания о членстве в ООН», «Земля для вампиров», «Первая годовщина священной войны в Венеции оставляет мною вопросов», — процитировала Алекс, держа «Бостон глоуб», которую только что бросили к их дверям.
— Дерьмо, — проворчала Меган. — Пусть скажут нам что-нибудь новенькое. Когда они собираются заняться Ватиканом?
— Если бы я знала, милая.
Зазвонил телефон, и Алекс взяла трубку.
— Уилл? Где ты?
— Где я могу быть, дорогая? В этом проклятом месте. Нас оказалось гораздо больше, чем мы думали, все лезут и лезут на свет божий.
— Ты должен быть здесь.
— Я встречу Меган завтра в Нью-Йорке, — пообещал Коди. — Мне казалось, я вот-вот найду Лазаря, но ничего не вышло.
— Ты уж нас не подведи, полковник Коди. Меган нужна твоя помощь, потом я подкину тебе кое-какую информацию.
— Значит, ты не смотрела новости? — спросил Коди.
— О чем ты говоришь?
— Включи Си-эн-эн.
Алекс включила телевизор и нашла канал Си-эн-эн. На экране была Эллисон Виджету более известная под именем Трейси Сакко. За последний год она стала серьезной силой в мире телевидения. Среди журналистов она считалась главным специалистом по Непокорным.
Алекс включила звук.
— …объявлено, что президент заверил: он использует все необходимые средства для поддержки резолюций ООН относительно Венецианской священной войны. Заявление было сделано на фоне постоянного вмешательства церкви в расследование, которое вела ООН, о возможно участии Ватикана в Венецианской священной воине и «попытке геноцида» так называемых Непокорных. Пресс-секретарь дал понять, что Белый дом отказывается исключить возможность использования военной силы.
— Да! — крикнула Алекс, бросая телефонную трубку.
Она зашла в ванну, собираясь поторопить Меган, чтобы та могла послушать новости.
Вернувшись в спальню, Алекс вновь прислушалась к словам Эллисон.
— …печально отметить, что один из тех, кто был косвенно связан с наступлением «нового порядка», инициатор расследования ООН в Ватикане, мертв. Бывший кардинал Анри Жискар умер прошлой ночью, по-видимому, от естественных причин. Между тем тысячи людей мечтают подвергнуться так называемой трансформации, многие предлагают стать донорами. Нам известно, что Жискару многократно предлагалась трансформация, но он всякий раз отказывался. Многим будет недоставать мудрого и мужественного человека — Анри Жискара.
Алекс молчала, по-прежнему держа в руках телефонную трубку. Она печально покачала головой, услышав далекий голос Коди.
— Алекс, — позвал он.
— Проклятье, — прошептала она и вновь поднесла трубку к уху, — нам никто об этом не сообщил. Не могу поверить! Репортеры узнали это раньше нас. Грязная игра.
От естественных причин.
— Послушай, — начала Алекс, — тебе не кажется…
— У тебя тоже возникли сомнения? — сказал Коди.
Теперь его голос стал серьезным.
— Встретимся завтра, — вздохнула Алекс.
— Ты прилетишь?
— Теперь у меня нет выбора.
Алекс повесила трубку, размышляя, чем это может им грозить. Неужели им мало других проблем? Расследование ООН, Ватикан, постоянные схватки с хищниками, как человеческой, так и нечеловеческой природы, вполне понятные страхи и предубеждения. Неужели этого недостаточно?
«Узнайте, кто мы такие!»
Они дали клятву, что последнее желание Питера будет исполнено. Они все его любили и почитали. Алекс и Меган были его любовницами. И вопрос, который он задал перед смертью, все еще оставался главным для них, а также для правительств, ученых и самых обычных людей всего мира.
В самом деле, кто они такие?
Алекс, Коди и Меган посвятили себя поискам ответа. Первый шаг в этом — отыскать Лазаря, если они смогут найти его, а в жизни постоянно возникало множество других дел.
Одной из главных было изучение «Евангелия теней». При помощи этой книги они надеялись узнать как можно больше о магии. Должен существовать способ контроля над тенями, только Пентагон мог надеяться, что американские военные располагают достаточной мощью для борьбы с ними. Алекс понимала, что Пентагон все еще занимается этим вопросом только потому, что никто не хочет взять его решение на себя — не хватает мужества. Действительно, кто мог сделать это лучше?.
Столько вопросов. Столько обязательств. А теперь смерть еще одного друга и новые вопросы.
Меган вышла из душа, энергично вытирая все еще влажные волосы. Александра взглянула на обнаженное тело подруги, она была так красива — капельки воды застыли у нее на груди и на животе. Алекс любила Меган сильнее, чем кого-либо из своих прежних любовников. Это было так странно, ведь она потеряла столько друзей. Они обладали силой, но вместе с ней на их плечи ложилась огромная ответственность. Это начали понимать даже Ганнибал и его последователи. Александра не смогла бы сказать точно, найдется ли у них когда-нибудь время друг для друга.
Впрочем, впереди у них была целая вечность.
Сидя в кресле-качалке, доктор Джордж Маркопулос курил трубку. Он никогда не считал это привычкой — так, способ расслабиться. Об этом знали немногие. Конечно, знала его жена Валери, некоторые члены семьи. А вот в больнице это было тайной для всех. В последнее время курить в общественных местах становилось все труднее. Если вы врач, то курение и вовсе исключалось, в противном случае вас считали совсем никчемным.
Он потихоньку раскачивался, медленно-медленно, именно так, как следовало качаться на этом кресле. Когда-то кресло принадлежало его дяде Джорджу, в честь которого его назвали, он тоже любил покурить. Именно чудесный аромат дядиной трубки заставил его пристраститься к курению, а потом и к креслу-качалке. Со временем он пришел к выводу, что курение трубки нельзя назвать настоящим курением, что бы ни утверждал Минздрав.
Джордж, попыхивая трубкой, попеременно смотрел то в окно, то на огонь в камине. Иногда он пытался читать перед сном, но слишком часто бессонница одерживала вверх, и он оказывался в кресле с трубкой в зубах, курил, качался и размышлял. Много он передумал в этом кресле у камина.
Питер Октавиан был одним из тех, кто знал о его пристрастии к курению. Они знали все друг о друге, рассказывали друг другу секреты, как это делают мальчишки в шалаше на дереве или в темноте ночи. Конечно, они уже давно перестали быть мальчиками, он, старый грек, и его друг, который был много, много старше его, — последний правитель предков Джорджа Маркопулоса.
Когда Джордж не мог спать, он курил, поглядывая то в темноту, где гулял ветер, то в мерцающее пламя, и размышлял о Питере.
Он пыхтел трубкой только ради чудесного аромата трубочного табака, качался и вспоминал о друзьях, которые его покинули. Сначала Питер, потом Анри Жискар. Оба обладали поразительной внутренней силой и интеллектом, и Джордж гордился тем, что был с ними дружен. Он совсем немного знал Анри и чувствовал некоторую долю вины в его смерти. В определенном смысле он винил Анри в гибели Питера, но понимал, что это глупо.
Произошло то, что должно было (произойти, и Джордж не сомневался, что Питеру было суждено сыграть свою роль. Даже если бы Октавиан выжил, их дружба уже никогда не была бы прежней. Новый мировой порядок теперь контролировал каждый миг жизни его новых друзей: Меган Галахер, Уилла Коди и Александры Нуэва. Жизнь Питера тоже изменилась бы. Ничто уже не будет прежним.
Так всегда бывает, когда тайное становится явным. Знание чужих секретов есть могущество, которое лишь немногим под силу, оно часто оказывается слишком тяжелым бременем. Огромное могущество неразрывно связано с обязательствами. Дружба строится на таких обязательствах, и близость — ее результат. Целые нации могут погибнуть, если тайна разглашена. Тайны могут’ быть основой для любви и дружбы… секреты, которые Питер когда-то делил с Джорджем, стали всеобщим достоянием. У Питера Октавиана не осталось секретов, но он сознательно выбрал этот путь для достижения более высоких целей.
«Да, делиться тайнами всегда нелегко», — размышлял Джордж Маркопулос.
Он медленно раскачивался в кресле, делая длинные затяжки. Его взгляд надолго задержался на плясавших в пламени искорках.
Он слышал, что жена зовет его. Джордж с трудом оторвал взгляд от огня, повернулся — жена, шаркая туфлями, вошла в его кабинет. До утра оставалось совсем немного. Красивая, Валери нашла своего мужа в кресле-качалке, он вновь перестал согревать их постель.
Джордж не стал говорить ей, что не может спать, она и сама это знала. Множество раз Валери видела, как он курит трубку, раскачиваясь в качалке, глядя то в ночь, то в огонь. Ему не нужно было говорить жене, что с ним все будет в порядке. В их возрасте, после сорока лет супружества, необходимость в словах почти отпала. Она с трудом наклонилась — холод плохо отражался на ее самочувствии — и поцеловала Джорджа в макушку. Затем медленно побрела к лестнице.
Огонь в камине уже догорел, близился рассвет.
Он перестал раскачиваться, высыпал пепел из трубки в пепельницу.
Весть о смерти Анри опечалила Джорджа, но в этот вечер он думал о Питере. Как и всегда, о Питере. Ему не хватало их бесед, не хватало рассказов о его приключениях. Он страдал без его визитов, слишком часто вспоминал о чувстве юмора, которое немногие люди могли оценить.
Он знал, куда ушел Питер, знал о его переходе в иное измерение, но ему хотелось бы знать еще одно: что нашел там его друг. Джорджу сказали, какой вопрос до самого конца мучил Питера. Питер хотел узнать правду о своей природе, о своем происхождении.
«Узнайте, кто мы такие», — просил он свой народ.
Джордж мог бы сказать им, поскольку все определения можно найти в глубинах скорбящего сердца Питер Октавиан был человеком.
Его другом.
И Джорджу его ужасно не хватало.