Еще одно любопытное отличие русского государства ВКЛ от Московской Руси — крестьянские войны, которых вообще не было в русской Литве и которые раз за разом сотрясали земли Московии.
Однажды, правда, территорию ВКЛ задели еврейские погромы казаков Хмельницкого, но то была война Украины с Польшей, война разорившихся малоросских гетманов с польской шляхтой и ростовщиками. В самой же Литве никаких войн из-за крестьянского вопроса не возникало.
Советские историки выдавали так называемые крестьянские войны Болотникова, Разина и Пугачева за чуть ли не пролетарские революции, мол, классовая борьба угнетенных с угнетателями. Современные российские историки эту чушь, конечно же, отрицают, мол, обычные бунты Смутного времени, итог экономических и политических передряг.
Однако вызывает интерес географическое происхождение всех этих войн, как и их популярность у простого населения. И вообще, стоит в XVII в. какому-то сомнительному ополчению или бунтарскому войску направиться в сторону Москвы, как их всюду встречают словно освободителей!
Оба похода на Москву русинских авантюристов «проекта» Лжедмитрий оказались весьма успешными. В первом случае (1604 г.) в Москву отправился Гришка Отрепьев, «выживший царевич Дмитрий». Неудивительно, что советская историография выдавала Отрепьева за поляка. Сложно было историкам согласиться с тем, что Отрепьев — русский человек. Польша не имела к авантюре Отрепьева никакого отношения. Как справедливо замечает историк Скрынников, польский король не дал Отрепьеву ни денег, ни войска.
Но Лжедмитрия встретили с распростертыми объятиями. Он без труда вступил в Москву. Его неприятно поразили азиатские обычаи этого города. Лжедмитрий даже собирался перенести столицу московской России в другой город, более западный. Но не успел. Его убили, но не народ, а кучка бояр. Однако успех предприятия родил его продолжение — Лжедмитрия II.
Не меньшей поддержкой пользовались у населения и войны Болотникова и Разина. Армия Болотникова — это в основном жители южных областей, а также Тулы и Рязани. Сами названия городов Тула и Рязань — финские. Рязань — это несколько исковерканное имя мордовско-финского племени эрзя, некогда большого и славного, которое окончательно обрусело лишь к середине XX в. Известный российский и советский скульптор Степан Эрзя был также из-под Рязани. В его годы (1910-е - 1920-е) этот народ, пусть и совсем маленький, еще существовал.
В XVII в. эрзя, мордва, вепсы, мурома и другие финские жители Московии не то чтобы просто были — они жили своим миром, со своей религией, своим языком и манерой одеваться. Им были непонятны реформы и перемены в Москве, которая из кожи вон лезла, лишь бы побыстрей стать русской, не обращая внимание на то, чего же хочет многочисленный угро-финский народ за стенами Кремля.
А народ хотел жить по традициям своих предков, говорить на языке своих отцов, молиться, как молились деды и прадеды, носить чалму на голове и прикрывать платками лица женщин.
Сейчас в книгах многих российских писателей-историков (А. Бычков. Киевская Русь — страна, которой не было?; С. Алексеев. Степан Разин) можно видеть прижизненный портрет С. Разина (он, человек с Дона, изображен в чалме), но в былые времена этот портрет по понятным причинам прятали. Это говорит о том, что сельские россияне XVII в. — это пока не русские люди, в отличие от жителей некоторых крупных городов.
На прижизненном портрете Емельяна Пугачева, в отличие от стереотипного представления (уже тюремного портрета Пугачева), изображен мужчина с выразительными темными глазами, абсолютно без бороды, но с длинными усами, в лохматой папахе. Вылитый крестьянин Трансильвании или Венгрии! В армии Пугачева, что и отражено в «Капитанской дочке» Пушкина — все так называемые «нацменьшинства» (казаки, удмурты, татары, мордва, башкиры и прочие угро-финны и тюрки), которые и составляют основное население Российской империи.
Войны Болотникова, Разина и Пугачева — это, конечно же, не совсем крестьянские войны. Их причина не только в крестьянской крайней нужде и общем обнищании, как в случае восстания Богдана Хмельницкого. Это этнические войны, выход накипевшего недовольства реформами Москвы, которые она активно проводила именно в течение XVII в., дабы стать Россией, а не постордынской Московией с религией, больше похожей на ислам. Известно, что деревня всегда более патриархальна и консервативна в своем жизненном укладе. Кое-где в Пермской области на селе до сих пор чтят языческих богов. Так что же тогда творилось двести и триста лет назад, не трудно представить!
Более-менее русифицированная еще при Василии III и Иване IV Москва (хотя эти государи были больше похожи на султанов) теперь пыталась «отредактировать» и остальных жителей Московии-России — мол, раз приказано всем быть русскими православными христианами, так быстро исполняйте!
Народная война Разина, в отличие, к примеру, от войн Болотникова или Пугачева, даже не прикрывалась какими-то самозванными лжецарями и желанием престола. Стенька Разин, казацкий, то бишь тюркский атаман с Дона, просто захватывал города и вешал дворян, которых ненавидел как чуждых ему людей чуждой религии и чуждого этноса. Войны Болотникова, Разина и Пугачева являлись войнами разных миров, разных народов, народов, которые, тем не менее, зависели друг от друга, ибо жили в одном государстве, но народов, друг друга не понимавших и друг другу противопоставленных.
В Москве простых людей считали чернью. Слово «чернь» значит «поганин, язычник». Арианско-исламскую религию сел и деревень, а кое-где и языческую в чистом виде московские купцы и дворяне, перешедшие на более «правильное» греческое православие, принимали как поганство (язычество). Язычниками умудрялись называть даже христиан других конфессий. Известно, что ранее на Руси чернокнижниками именовали языческих колдунов. Между язычниками и христианами всегда были непонимание и вражда. Таким образом, язычник ( поганин же!) — это враг.
В Московии-России и появилось крепостное право, которого нигде больше в Европе не было. Это типичный имперский прием, чтобы держать в повиновении иные народы, народы колоний. Ведь только немцы однажды устанавливали крепостное право по отношению к оккупированным ими пруссам-балтам, так как это был народ другого этноса и языческой религии, «арестованный» народ, как бы содержащийся в лагере для военнопленных. Такова суть крепостного (крепость ― место заточения преступников. тюрьма) права, права одного народа владеть другим как завоеванным.
Бунт Пугачева, как известно, проходил в годы Екатерины Великой, и именно после подавления бунта Пугачева Екатерина созвала специальную комиссию по выработке новой исторической доктрины России, чтобы более не создавать прецедентов для аналогичных войн. Национальная политика Екатерины заключалась в том, что она решила слить все народы и культуры России в один чан и размешать их там, подавая Киевскую Русь как начало Московской, а православие русин ВКЛ — как извечную религию всех русских людей. Федеративная по сути страна Россия при Екатерине пыталась стать страной одной русской нации. Задача сложная, но императрица знала, с чего начинать — начинать надо было с психологической пропаганды, с забвенья собственной истории, истории такой темной, жестокой и никому в данный момент не нужной. Аналогично поступил и «отец народов» Сталин: его национальная политика практически ничем не отличалась от политики Екатерины. Вероятно, с высоты короны Российской империи это казалось правильным и благим делом. Но сколько крови пролито во имя «всеобщего блага»!
С восстаниями в России вообще полный расизм! Как только восстание возглавляет русский (или предположительно русский), то он герой, а если украинец или беларус — они сразу националисты, раскольники. Хмельницкий воюет против Польши — и он позитивный герой, ибо заключает союз с Москвой. Но как только Иван Мазепа в войне с той же Польшей заключает союз со Швецией — Мазепа уже предатель. В России никто не анализирует, а кто же был более полезен Украине Ивана Мазепы — Россия или же Швеция? Да, Мазепа предал Петра, которому ранее присягал, но ведь и присягал под давлением, во вред своему государству. Так что есть предательство, а что — героизм?
Восстанию декабристов 1825 г. в российской истории уделено много места. Даже в советские годы, когда декабристов укоряли за оторванность от народа, за излишний романтизм, они все равно были героями нации. Но вот беларуские «романтики» 1794 г. Тадеуш Костюшко и Якуб Ясинский в истории России идут уже одной скупой строкой, причем в качестве организаторов польского восстания, подавленного гренадерами Суворова. Уже после развала СССР кампания Костюшко за возвращение независимости ВКЛ все равно рассматривалась двояко, мол, уж очень пропольски настроен был этот Костюшко. Хотя что в нем было пропольского — не совсем понятно. Разве что поляки также горячо желали вернуть себе суверенитет? И тут участие поляков в армии Наполеона трудно порицать, ибо Наполеон, отпрыск французской революции, прямо обещал вернуть независимость и полякам, и литвинам-беларусам. Но из окон Кремля все они, безусловно, выглядели как куча врагов и предателей. А почему бы Империи не оставить завоеванным народам их веру и уклад? Ведь все разумные завоеватели поступали так!
Само восстание Костюшко только принято называть восстанием. На самом деле это была освободительная кампания все еще суверенного государства, кампания официальных посполитых генералов Костюшко и Ясинского против захвата земель Польши и Литвы Пруссией и Россией после второго раздела Речи Посполитой. Кампанию активно поддержал беларуский центр Вильно, столица русской Литвы, при участии литовской рады (тогдашнего русинского правительства). Разве это восстание? Нет, это война за освобождение своего народа от произвола сильных мира сего. И это было намного серьезней, чем выход декабристов на Сенатскую площадь в Санкт-Петербурге: солдатами Костюшко был разбит корпус генерала Тормасова. Но освободительной и по-настояшему справедливой войне Костюшко и Ясинского идеологи Москвы придали националистические краски, причем пропольские, и имена героических борцов за свободу ныне русским людям неизвестны.