Фил приехал за Чарли около полудня и потом битый час оформлял разного рода бумаги, оплачивал счет.

– Я не хочу, чтобы вы за меня платили, – сказала Чарли. – У меня есть страховка.

Фил помог ей подняться из инвалидного кресла. Чарли неумело орудовала костылями.

– Почему же нет, любовь моя? Это ведь я нанес тебе урон.

«Любовь моя»? Приятно слышать, подумала Чарли, неуклюже устраиваясь на переднем сиденье. Несмотря на множество недостатков, в этом человеке все же есть крупицы доброты и сердечности. Надо попытаться удержать его. Но того же хочет и Эмилия, а у нее опыт богаче. Чарли откинулась на сиденье, однако спокойно поразмышлять ей не удалось, так как сзади засуетился Сэм. Он завизжал в знак приветствия и устроился так, что его передние ноги оказались на спинке ее сиденья, а прохладный пятачок у ее лица. Он старательно лизал щеку Чарли, а она чесала его за ухом.

– Он истосковался по ласке, – попеняла она Филу и, повернувшись к Сэму, запричитала:

– Тебя любят, мой мальчик. Я тебя люблю! Всего тебя люблю, старина!

От восторга Сэм провалился между сиденьями и решил остаться на полу.

– Чуть не забыла. Как моя птица? – спросила Чарли. – Вы ее кормили?..

– И кормил и согревал, – прервал ее Фил. – Клянусь могилой собственной матери.

– Ваша мать еще жива, – строго заметила Чарли. – Разве вам можно верить, если вы постоянно говорите мне не правду?

– Это не ложь, – защищался Фил, – просто полет фантазии, признаю. Но чтобы откровенно лгать! Я ведь добродушный и милый парень.

– Вас только послушай! А как вообще дела?

– Нормально, но есть небольшая проблема. – Фил включил зажигание и выехал на автостраду. – Не могу понять, но Эмилия, по-моему, то ли ненавидит, то ли боится Сэма. Странно, правда?

– Да, – согласилась Чарли. – А почему бы вам не предложить мисс Эмилии убраться восвояси?

– Прямо так, в лоб? – Фил покачал головой, искоса взглянул на Чарли и сосредоточил все свое внимание на управлении машиной.

– Вот так, в лоб, – чуть слышно проговорила Чарли, – и прямым ходом на гильотину!

– Что?

– Да так, ничего.

И тут Чарли пришла в голову удачная мысль: если он не может от нее отделаться, то почему бы мне не попытаться ее выставить. Конечно, придется затеять интригу, что-нибудь наврать, но разве не сказано: «В любви и на войне все средства хороши»?

Итак, война, Эмилия Фрейтас! Но Фил поколебал ее решимость:

– Эмилия – моя старая приятельница. Чарли смотрела в окно и не заметила его испытующего и оценивающего взгляда.

– Я просто не знаю, как с ней поступить. Мы ведь чуть не поженились, и это было серьезно.

Последняя фраза, без сомнения, привлекла внимание Чарли. Она резко обернулась и уставилась на него, опять не заметив хитрую улыбку, которая, правда, тут же исчезла. Если бы не костыли, она велела бы ему немедленно затормозить и пошла бы дальше пешком, но сейчас у нее не хватало на это пороху. Если бы можно было заорать на него, стало бы легче, но у Чарли не хватало духа и на это – пребывание в больнице слишком ее расслабило. Нет, все же я попрошу его сбавить скорость, а сама достану-таки эти проклятые костыли на заднем сиденье и тресну его ими по голове. Неужели так уж серьезна эта его неудавшаяся женитьба на Эмилии?!

Теперь, когда выбран план действий, можно успокоиться. Она потянулась и вдохнула соленый воздух – ничто так не освежает, как насыщенный йодом запах моря. В синем небе два пушистых облачка обгоняли друг друга, оставляя позади себя чаек. От пыхтящего в гавани буксира поднимался к небу белый пар, а спустя минуту до ее слуха донесся звук свистка. Это вывело Чарли из задумчивости. Вечная проблема треугольника, вернулась она к своим размышлениям. Я не слишком хорошо вооружена для этой битвы и все же буду сражаться за него. А Фил Этмор не сводил глаз с дороги, насвистывая себе под нос, и понятия не имел о том, что у Чарли на уме.

Когда «порше» прогромыхал по настилу понтонного моста, Чарли вдруг что-то показалось необычным.

– Мост опустился или очень сильный прилив? – спросила она.

– Может, и то, и другое, – уклончиво ответил Фил. – Через несколько дней начнется весенний прилив, он совпадет с полнолунием.

– А что это значит? – потребовала объяснения Чарли. – Добиваться ответа от вас, восточных янки, все равно что тянуть кота за хвост.

– Ошибаетесь, – с упреком проговорил Фил, – восточные янки живут на побережье к северу от Бостона. Где вы выросли, черт возьми?

– Не там, где вы думаете, – проворчала Чарли, но, поскольку он выжидательно смотрел на нее, пришлось признаться:

– В Салеме.

– Господи, да мне давным-давно следовало задать вам этот вопрос, поддразнил ее Фил. – У вас в семье есть ведьмы ?

– Отцепитесь от меня, – закричала Чарли, но поняла, что Фил просто смеется над ней, и, откинувшись назад, стала смотреть в окно, пока они не подъехали к дому. У боковой двери стояла Бет Сатерленд и вытирала платочком глаза.

– Я так рада видеть вас, девочка, – сказала экономка, открывая перед ней дверцу машины.

Сэм тут же налетел на нее и потрусил к своему бассейну.

– Ох уж эти свиньи, – фыркнула Бет и прижала Чарли к своей обширной груди. – Он, правда, милое существо, особенно когда никого нет рядом. Ставьте сюда ноги, а я подам вам костыли. Больно?

Несмотря на резиновые наконечники, костыли скользили по песку, но Чарли удалось на них опереться.

– Совсем не больно, – ответила она, – я ничего не сломала...

– На этот раз, – подхватила экономка. Чарли показалось, что ее ударили дубинкой по голове, так что из глаз посыпались искры: наступление разворачивалось у нее под носом!

– Где Эмилия? – спросил Фил.

– Она спустилась вниз в десять утра, – ответила Бет, – а когда я сказала, что вы не вернетесь раньше двух, пошла снова спать и попросила разбудить ее, когда вы приедете, кажется, так. Я приготовила вам ленч.

– Я не хочу есть. Вас отнести, Чарли?

– А я умираю от голода. Нет, я сама дойду, – быстро откликнулась она.

Тут после купания появился Сэм. Он прямехонько подбежал к Чарли, поднялся на задние ноги и выбил у нее из руки костыль.

– О Господи! – простонала Чарли. – Опять!

Но имела она в виду не упавший костыль: едва она пошатнулась, как Фил осторожно подхватил ее, поднял на руки, и она снова очутилась в его объятиях, прижимаясь к нему грудью. Сейчас паденья удалось избежать, подумала Чарли, но как быть дальше?

– Очень мило, – прошептал Фил и, пока Бет Сатерленд, повернувшись к ним спиной, отгоняла Сэма, стал покусывать Чарли мочку уха. Секунд двадцать она честно сопротивлялась, потом сдалась и расслабилась, наслаждаясь теплом его объятий.

– Вы змий-искуситель, – прошептала она без особой убежденности. – Хоть бы вы сломали зуб о серьгу.

– Возражение чисто формальное, – заключил Фил, нежно прижимая ее. – Не так ли? – И прижал посильнее.

– Я задыхаюсь, – запротестовала Чарли, но он и не думал ее отпускать. Да, черт вас возьми! Да! Только не задушите меня до смерти, Филип Этмор!

– А где же Филип?

Чарли оглянулась. На нижней ступени лестницы в соблазнительной позе стояла красавица блондинка. В японском кимоно черного цвета с желтыми драконами, изрыгающими пламя, Эмилия выглядела очень эффектно, и Чарли, к сожалению имевшая от рождения привычку говорить людям приятное, сказала ей об этом.

– О, я его надеваю на отдыхе. Папа специально привез мне это кимоно из Токио. Правда, мило?

– Мило, – согласилась Чарли, хотя знала, что ничего милого в этом кимоно нет – в Японии такое тряпье можно купить на каждом углу. Она могла судить о подобных вещах, так как сыграла пять концертов в Токио, Нагое и Осаке.

– А Филип...

– Ему пришлось поехать в город. Позвонила мисс Клодия – какое-то срочное дело. Достаточно попозировав, Эмилия спустилась вниз и села в кресло-качалку. Чарли устроилась на подоконнике со скрипкой.

– Предприимчивая женщина, – заметила Эмилия, раскачиваясь в кресле. Когда я возьму бразды правления в свои руки...

Когда ты возьмешь в руки этого мужчину, подумала Чарли.

– ..я кое-что изменю. И прежде всего расстанусь с Клодией Сильвией.

– Тише, – Чарли предостерегающе поднесла палец к губам. – Миссис Сатерленд услышит – они ведь двоюродные сестры.

Словно уличенная в заговоре, Эмилия покраснела и воровато оглянулась:

– Вы имеете в виду миссис Сатерленд и Клодию?

– Именно их, – прошептала Чарли. – Они могут насплетничать. А вы ведь знаете, какой Филип.

– Не верю ни одному вашему слову, – сказала Эмилия, но голос ее слегка дрожал. – Я Филипа знаю с детства. Он никогда ничего не...

– Возможно, вы и правы, – прервала ее Чарли. – Вы ведь старый друг семьи и все такое. Конечно, до того, как я переехала сюда, он был просто золото. Может, я и совершила ошибку, но я жила с ним. – Ее слова повисли в воздухе, и Чарли выжидательно покусывала нижнюю губу. – И я уверена, что изменился он за последние тринадцать лет, а не за это время. Вы ведь именно тогда ему отказали? Вы не думаете, Эмилия, что у него на вас зуб?

Эмилия Фрейтас уже не казалась больше столь уверенной в себе.

– Вы с ним жили? Что вы такое говорите? – прошептала она.

Чарли вытянула правую руку, которая все еще была в гипсовой повязке.

– Посмотрите, – серьезно сказала она, – я не хочу вас пугать. Да, я жила с этим человеком почти девять месяцев. У меня не было прошлого, за которое Филип мог бы меня ненавидеть. Мне казалось, что мы прекрасно ладим, но однажды я что-то сказала про мисс Сильвию. Ничего особенного, как вы понимаете. И прежде чем я успела закрыть рот, он налетел на меня, швырнул в угол, затем подошел и свирепо уставился. Он ничего не объяснил, не сказал ни единого слова. А потом... – Теперь выдави слезу, велела себе Чарли, история ведь так ужасна, что она почти поверила в нее сама, и слеза покатилась.

– Что же случилось потом? – Эмилия наклонилась к подоконнику, расширив от любопытства глаза, ямочка на ее левой щеке слегка дрожала.

Чарли хотела выдавить еще одну слезинку, но ничего не получилось. Она, конечно, не была трагической актрисой, но за последний год в приюте прочитала младшим девочкам множество готических романов, и теперь голос у нее зазвучал с приличествующей случаю таинственностью.

– Он.., он страшно выругался, – пробормотала Чарли, – как пьяный матрос, представляете?

Эмилия была вся внимание и, трепеща, кивнула головой. Чарли решила выжать из ситуации все возможное.

– А потом сказал: «Я тебя проучу» – и наступил мне на руку. Представляете, Эмилия? Он наступил мне на смычковую руку и сломал палец! Поверите?

Эмилия поверила. Она вскочила, зажала рот дрожащей рукой и, зарыдав, побежала к лестнице. Там она споткнулась о Сэма, упала, неловко поднялась и опрометью кинулась наверх.

– Шарлотта Макеннали! – раздался из кухни голос миссис Сатерленд. – Это все сплошная ложь. Ужас какой!

– Разве, Бет? – Чарли потянулась за скрипкой. Смычок был натянут, инструмент настроен. Она подсунула скрипку под подбородок и сыграла гамму. Мне кажется, это было выдержано в нужном ключе.

– Возможно, вы и правы, – признала экономка. От смеха у нее выступили слезы, и она фартуком вытирала глаза, – но если мистер...

Чарли была в шоке. Если он узнает и не оценит моих усилий? Не поймет, что все это я делаю для него же? Бог мой! Она снова взяла скрипку и полчаса играла утомительные гаммы.

Спустя две недели Чарли играла, сидя в гостиной, которая превратилась теперь в комнату для занятий. Вошел Фил и с некоторым благоговением произнес:

– Прекрасно! – Он впервые обратил внимание на ее игру. – Что это за вещь?

– Да так, попурри из опер, – улыбнулась Чарли.

– А еще что?

– Настоящая американская поэма в музыке, Филип. Первая часть сюиты Ферде Грофе «Большой каньон» . Ну как?

– Право, не знаю, – неуверенно произнес он, и она увидела озорной блеск у него в глазах. – Смычок немного неустойчив, мне кажется.

– Идите к черту. Фил Этмор! – Чарли попалась на приманку, как голодная форель в городской реке. – Три недели назад вы даже не знали, в какой руке держат смычок, а теперь уже и критикуете!

– Я быстро схватываю, – похвастал Фил и ловко увернулся от запущенной в него подушки. – Черт возьми, подождите минутку. – Он поднял обе руки, сдаваясь. – У меня голова занята и другими делами, а не только войной с вами. Сядьте на минуту.., пожалуйста.

Он подкупил ее своим «пожалуйста», до сих пор он этого слова не произносил. Чарли аккуратно вложила скрипку во временный футляр и уселась на диван, похлопав рядом с собой.

– Надеюсь, рука у вас лучше, – сказал Фил. – Вам удобно в моем доме?

– Еще бы. Вы переоборудовали столовую в спальню, чтобы мне не спускаться по лестнице, а гостиная превратилась в музыкальную комнату. И вообще, вы так мило обо всем заботитесь, что я все время оглядываюсь по сторонам – боюсь увидеть вас настоящего.

– Настоящего? Вот он я, настоящий. – Фил подошел к дивану, обхватил ее своими ручищами и чмокнул в нос. – Это вам урок!

– Хорошо, хорошо. Я учусь на ошибках, может быть, медленно, – но учусь.

Фил хотел повторить свой урок, но она отвернула носик-пуговку, и его губы прижались к ее губам. Сначала она лишь уступила ему, а потом, когда жар поцелуя пронзил ее, обвила руками шею Фила и уже не отпускала.

– Так? – спросила, едва переводя дух, Чарли.

– Да. Вы совершенствуете свое мастерство, – ответил он, довольно посмеиваясь.

– Мы можем еще попробовать, Фил, если вы настаиваете.

Именно в этот момент на лестнице появилась Эмилия и ленивой походкой стала спускаться вниз.

– Что это вы хотите попробовать? – спросила она. – Может, мы все вместе поиграем?

– Да нет, Фил обучал меня музыке. Во всяком случае, мне так показалось, объяснила Чарли. – Миссис Сатерленд отправилась в город за покупками и оставила вам завтрак на кухне.

– Ну, раз я все тут устроил, могу ехать на работу, – сказал Фил. – Милые дамы, желаю вам приятно провести время. Рад видеть, что вы поладили. Что-нибудь вам привезти?

– Журналы, – попросила Эмилия, – но что-нибудь более утонченное, чем «Морской ежегодник» или «Навигационный справочник».

– Обязательно, – пообещал Фил. – Я знаю, кто мне в этом поможет. А вам, Чарли?

– Если уж вы предлагаете, то мне нужен молоток, тюбик смолы и гвозди по десять центов.

– Собираетесь строить новый мост? – поинтересовался Фил.

– Я собираюсь строить баржу, – ответила Чарли. – Но новый мост необходим. Эта старая развалина...

– Ему почти пятьдесят лет, – прервал ее Фил, – а члены городского управления, кажется, считают, что он простоит еще пятьдесят, и пытаются меня в этом убедить. Займитесь чем-нибудь более реальным. До свидания, мои красотки. Расставание – это сладкая печаль .

– И это называется Гарвард, – возмутилась Чарли, но едва слышно. – Даже Шекспира не может правильно процитировать.

– Да, действительно, – соловьем залилась Эмилия и кинулась к Филу.

Мне следует запомнить это представление, подумала Чарли. Эмилия получит в награду высшую оценку – поцелуй, а мне это безразлично. Особенно если обратить внимание, как кисло выглядит Фил. Больше старания, мисс Эмилия Фрейтас, или отправляйся восвояси! Убери лапы от моего мужчины. И еще – не забыть бы одной вещи, как только Фил уйдет. А пока она посмотрела на него взглядом ученицы младших классов и холодно пробормотала: «До свидания». Фил, насвистывая, ушел, а Эмилия, вся в мечтах, лениво прошествовала на кухню. Чарли взяла скрипку и снова вернулась к своим бесконечным гаммам.

– Это продолжается уже битых два часа, – пожаловалась Эмилия, явившись из кухни. – Нельзя ли прекратить этот вой?

Чарли играла с трудом, стараясь не порвать струны. Услышав Эмилию, она опустила смычок и покачала головой.

– А вы играете, Эмилия? – кротко спросила она.

– Конечно, на пианино и аккордеоне. У нас в семье всегда уделяли внимание культуре.

– Я так и думала. – Чарли сгибала и разгибала пальцы: после шестинедельного безделья мышцы ослабли. – Могу я вам дать совет?

– С какой стати? – огрызнулась Эмилия. – Мы с вами, в конце концов, не закадычные подруги. Вы скоро уйдете, а я приду, но на этот раз заполучу кольцо на палец прежде, чем...

– Да, – прервала ее Чарли, – я вас понимаю. Но мы ведь обе женщины, Эмилия, а живем в мире мужчин, и мне не хотелось бы, чтобы вы испытали то, что испытала я.

– Например?

– Никогда не говорите ему, что вы умеете играть, – прошептала Чарли.

– Неужели? Вы хотите остаться единственной музыкальной звездой на местном небосклоне?

– Я? – В смехе Чарли звучала горечь. – Поверьте, если бы я знала заранее, я бы даже не заикнулась Филипу о музыке.

– Ну что ж, расскажите, – попросила красавица блондинка.

– Вы ведь, конечно, знаете, что у Фила нет слуха. Абсолютно. Вы слышали, как он насвистывал, уходя. Он полагает, что это музыка. Единственный жанр, который он признает, – это кантри.

– А если не играешь кантри?

– Он не отличит одну песню от другой, но, как типичный выходец из Новой Англии, приходит в ярость, если ему говорят об этом. Как вы думаете, что случилось у меня с ногой?

– Вы хотите сказать?..

– Ага. Я играла Римского-Корсакова, а он заявил, что я издеваюсь над ним и...

– Господи, он вас снова побил?

– Не совсем, – ответила Чарли. Все-таки трудно врать, подумала она. Выдавать ей порциями или выложить сразу, пока я в ударе? – Нет, не то чтобы побил, он ударил меня ногой по колену и отшвырнул в сторону.

– Я не верю, – пробормотала Эмилия. – И почему вы мне все это рассказываете?

– Я уже говорила. Я скоро уйду, Эмилия, и буду чувствовать себя виноватой, не предупредив вас насчет Фила. Нам, женщинам, и так трудно жить, а если еще мириться с хулиганом... – Здесь надо было бы уронить слезу, но не получилось. Поэтому Чарли взяла скрипку и направилась в спальню. – А вообще, не обращайте на меня внимания, дорогая. Вы старше и опытней меня. Но – будьте осторожны!

И на этой высокой ноте Чарли удалилась, не испортив важного акта драмы.

Следующее утро было ясным и жарким. Но когда Чарли сообщила свою новость Филу, и погода и разговор стали тягостными.

– Но почему вы вдруг хотите вернуться к себе? – сердито потребовал он объяснения, глядя на нее в упор и забыв про ложку с кашей, которую не донес до рта. Молоко расплескалось и потекло у него по подбородку.

– Боже мой, да не кричите на меня с утра! И вообще не смейте на меня кричать. – Чарли отставила от себя тарелку и едва не швырнула ее. – Мне не нужно ваше разрешение, чтобы вернуться в собственный дом.

Сцена грозила перерасти в грандиозный скандал, однако Фил, против своего обыкновения, тут же замолк. Наступила тишина, только Бет Сатерленд осторожно орудовала у плиты.

– Что ж, если вы не переносите жару, вам лучше уйти из кухни, – сказал наконец Фил.

Чарли снова придвинула к себе тарелку с кашей и стала усердно ее уписывать. Как раз сегодня она не собиралась уходить. Можно было бы еще поиграть в эти игры, впрочем, все уже и так ясно.

– Ну что? – спросил Фил.

– Ничего, – ответила Чарли, плотно сжала губы и с трудом встала на ноги. С рукой дело явно шло на поправку, она полагала, что врач сегодня снимет повязку. Что же касается колена, то отек спал, и она вполне могла передвигаться на костылях. – Итак, я ухожу, – сказала Чарли и вышла из кухни.

– Счастливо. – Фил даже не встал из-за стола.

Странные отношения! – думала Чарли. То он Бог знает как со мной обращается, а потом хочет, чтобы я с ним целовалась. Все было бы просто, если бы не эти дьявольские поцелуи. В спальне Чарли попыталась решить, как ей переезжать, и ответ не замедлил явиться в лице Бет Сатерленд.

– Спасибо вам за помощь, – поблагодарила Чарли. – Вы такая приятная женщина, и как вам удается ладить с таким... – Чарли никак не могла подыскать нужного слова.

– Противным, – подсказала Бет.

– Вот-вот. Противным человеком, – со вкусом произнесла Чарли.

Именно: противный, хотя и не во всем! Ведь не во всем, Шарлотта Макеннали? Не во всем.

– Если вы упакуете мою сумку, Бет, я пойду во двор отпустить Хэнку.

– Хэнку?

– Мою чайку. Ветеринар сказал, что как раз сегодня можно отпустить ее на волю.

– Уж лучше, душечка, я вытащу эту огромную клетку во двор, а вы сложите вещи. К Чарли вернулось хорошее настроение.

– Терпеть не могу складывать вещи. Давайте...

– ..вместе выпустим эту несчастную птицу, – договорила экономка.

Они так и сделали. Когда крышку клетки открыли, чайка на миг забилась в угол. Черные как смоль глазки следили за движениями женщин, и когда птица убедилась, что они на безопасном расстоянии, еще неуверенно подпрыгнула, мягко взмахнула крыльями и взвилась в небо, словно реактивный самолет. Прикрыв глаза рукой, Чарли следила за ней. Чайка набрала высоту, потом закружила над ними, спикировала вниз посмотреть на место своего заточения и тотчас взмыла воздушные просторы звали ее к себе.

– Как вы думаете, она вернется? – спросила Чарли.

– Не думаю. Неспроста ведь говорят – птичьи мозги.

– А мне всегда грустно, когда что-то кончается, – объяснила Чарли. – Что делать с клеткой? Она такая тяжелая.

– Оставьте ее до прихода хозяина. Мужчин надо использовать. А теперь займемся чемоданами?

– Что здесь происходит? – раздался голос Эмилии, она сегодня встала намного раньше обычного.

– Ваш счастливый день настал, – смеясь, объявила ей Чарли, – я возвращаюсь к себе домой!

– Это уже кое-что, – сказала Эмилия и удивила Чарли и Бет, предложив:

– Раз вы отбываете, я помогу вам уложиться!

Один только Сэм не выказал ни малейшей радости. Когда Чарли, возглавляя процессию, вышла из дома, он уселся перед ней и жалобно завизжал.

– Но я должна, Сэм. Это часть моего плана.

Чарли прохромала мимо него, а он, визжа, пошел следом. К полудню переезд был завершен. Бет по-матерински обняла ее, Эмилия шутливо отсалютовала, а Сэма прогнали домой. Чарли устала. Она приготовила себе чашку чая, а в старой жестянке, куда не заглядывала неделями, нашла пару крекеров. Потом оделась в синюю юбку и скромную кружевную блузку и, бегло оглядев комнаты, вышла на веранду, где, конечно же, сидел Сэм. Он встал и пошел вместе с ней к машине.

– Нет, Сэм. Иди домой.

Сэм сделал вид, что не слышит. Повторив приказ, Чарли обошла вокруг машины и быстро села за руль. Сэм не успел за ней и увидел только, как хлопнула дверца у него перед носом. Сидя на обочине дороги, он горестно завизжал.

Медсестра взглянула на талон Чарли и сделала ей выговор:

– Вы опоздали, а у доктора каждая минута на счету.

– Я пришла на пятнадцать минут раньше, – твердо возразила Чарли.

Ох уж эти врачи и юристы, мысленно негодовала она, сидя в приемной, с ними надо обращаться на манер древних римлян: сделать их муниципальными рабами. Этот ужасный день никак не кончался. Наконец, после того как она прождала пятьдесят минут, мимо нее, насвистывая, прошел врач. Бормоча себе под нос, он осмотрел ее руку. На это ушло три минуты. Продолжая бормотать, осмотрел колено. Четыре минуты. Затем он сказал Чарли что-то на своем непонятном медицинском языке и исчез.

– Повязку сейчас снимем, – перевела сестра. – Колено совсем неплохо, но вы слишком его утруждаете. Приходите через две недели.

После этого Чарли уже в другом кабинете сняли гипсовую повязку. Она еще не дошла до входной двери, как счет уже был готов. Но когда выяснилось, что Чарли – член организации содействия здравоохранению, которая и будет оплачивать счет, служащая улыбнулась и даже перекинулась с ней парой слов.

Потом Чарли заехала в супермаркет. Хозяин – молодой человек лет двадцати четырех и большой любитель женщин с хорошей фигурой – знал Чарли и велел своему помощнику выгрузить тележку с продуктами в ее машину, а сам вышел на порог магазина проводить ее.

– Мы должны с вами как-нибудь отправиться на танцы, мисс Макеннали, предложил он.

Чарли посмотрела на костыли, пожала плечами и поехала к себе на остров.

– Как продвигается кампания? – Клодия Сильвия, как обычно в конце рабочего дня, обходила комнату, осматривая цветы.

– Не блестяще, – ответил Фил, откинувшись в кресле и водрузив ноги на стол. – Кажется, сегодня утром я перестарался. А когда она заговорила о переезде, я понял, что все лопнуло. Не знаю, почему меня это так волнует. В конце концов, она всего лишь рыжая пиликалка. Подумаешь, скрипач!

– Что ты имеешь в виду, говоря, что перестарался? – Клодия взяла кувшин с водой. Кактусы поливать было не нужно, но она не осмеливалась повернуться к Филу лицом, чтобы он не увидел ее смеющихся глаз.

– В одном журнале я прочел про парня, у которого есть девушка, но она не очень-то им увлечена, вот он и изображает то пыл, то холодность, чтобы совершенно сбить ее с толку, тогда – раз! – и совращает ее! Поняла?

– Конечно, поняла, – ответила Клодия. – Он ее околдовал. Но для этого надо точно знать, кто именно сбит с толку. Пыл и холодность?

– Да. Только сегодня утром я перебрал по части холода. Я думал, что присутствие Эмилии вызовет хотя бы маленькую ревность.

– И не получилось?

– Знаешь, ухаживать за женщиной – это все равно что поступить учеником к волшебнику, – задумчиво размышлял Фил. – Приходится быть очень осторожным с дозами яда и магией. Более двух недель я старался изо всех сил, и что получилось: Эмилия на стену лезет от ревности, а Чарли словно посторонний зритель.

– Интересно, из каких журналов ты черпаешь эти сведения, – удивилась Клодия. – Полгода назад, если ты ухаживал за девушкой, тебе не нужны были учебные пособия.

– Нет-нет, – запротестовал он. – Я многих расспрашивал. К несчастью, все давали разные советы.

– Вот почему среди рыбаков не много женатых.

– Наверное. Я, пожалуй, пойду.

– Иди, – сказала Клодия. Из окна она увидела, как его машина выехала из подземного гаража, и, обращаясь к цветам, решительно заявила:

– Надо поговорить с этой девочкой – у нее нет матери, а Фил известный донжуан. Судя по всему, она не знает, как ей быть. Воображаю себе брачную ночь, когда молодые понятия не имеют, что делать!

При этих словах даже розы покраснели.

Выехав на солнечную сторону, Фил вспомнил, что всегда хотел иметь автомобиль с откидным верхом. Движение постепенно становилось интенсивнее. В июне рабочий день заканчивался рано, в школах занятий уже не было, а пляжи переполнены. Самое время залить танкеры, подумал он, – летом, в период затишья, цены на горючее заметно падают. Свернув на дорогу номер шесть, ведущую к перешейку, он позвонил из машины в нефтяную компанию и сделал заказ.

На острове все выглядит мирно, отметил Фил, въезжая вверх по холму. Когда он вышел из машины, его встретил Сэм, но вид у любимца был унылый.

– Что случилось, старина? – Фил почесал его за ухом, Сэм разок лизнул ему руку и побрел в сторону.

Тоскует, понял Фил и вошел в дом. Бет Сатерленд сидела за кухонным столом и пила чай. Обычно при виде хозяина она вставала, но сегодня, подперев подбородок ладонями, только вздохнула.

– Похоже, я попал на похороны, правда, не знаю, кто умер, – сказал Фил.

– Мы все, – еле слышно ответила Бет. – Эмилия еще здесь, а Чарли ушла.

– Не беспокойтесь, скоро будет как раз наоборот, – пообещал он. – Когда Чарли возвращается?

– Насколько я поняла – никогда.

– Никогда? – У него засосало под ложечкой. – Как так?

– Она забрала все свои вещи, – ответила Бет, – отпустила чайку и ушла. Потом я видела, как она вернулась, что-то вынесла из машины и уехала по южной дороге.

– Обратно к мосту?

– Нет, поехала по этой грязной дороге, что идет вокруг острова.

Ты в этом виноват, кричала его совесть. Ты слишком увлекся игрой, влюбленный дурак. Что теперь делать?

– Поешьте супа, – Бет поставила перед ним тарелку.

Фил взял ложку и машинально поднес ее ко рту, зачерпнув из пустой тарелки.

– Подождите, пока я налью, – проворчала Бет. – Вы, я вижу, расстроены не меньше, чем Чарли после разговора с Эмилией.

– Чарли разговаривала с Эмилией? – Имя «Эмилия» вернуло его к действительности.

Бет кивнула, а Фил кинулся из-за стола в гостиную и заорал, задрав вверх голову:

– Эмилия!

Из комнаты наверху донеслось какое-то царапанье, и на лестнице появилась Эмилия.

– Фил? Ты ведь не сердишься на меня, не так ли, Фил?

– Я тебе сейчас покажу, как не сержусь, – пробормотал он. – Спускайся вниз и признавайся, что ты сказала сегодня Чарли.

– Так ты о Чарли? Честное слово, я не умею играть, Филип. Не возьму ни единой ноты!

– Ты можешь играть хоть на свистульке, мне наплевать, – кричал он. – Я хочу знать, что ты сказала Чарли сегодня утром?

– Я.., я ничего ей не говорила, – пропищала Эмилия, – Это она сказала...

– Что она сказала?

– Пожалуйста, не кричи на меня, Филип. Она сказала, что уходит, а я...

– Черт побери, да прекрати ты шмыгать носом и спускайся вниз!

Но Эмилия, собрав остатки мужества, закричала в ответ:

– Не спущусь! Ты не смеешь так обращаться со мной!

– Как обращаться? – Он старался говорить спокойно, но собеседница на верху лестницы начала рыдать, опрометью побежала в свою комнату, хлопнула дверью и заперлась.

– У вас неприятности? – спросила Бет, стоя в дверях кухни и одеваясь, чтобы уходить.

– Даже не представляете какие, – вздохнул Фил. – Но по-моему, за вами никто не приехал. Как вы доберетесь домой?

– Просто не знаю, – ответила экономка. – Элли должна была приехать еще полчаса назад. Что там...

– Вот что, – заявил Фил, – сегодня больше никто не хочет со мной разговаривать, так что я вас отвезу.

– Это было бы замечательно, мистер Этмор. Довезите меня до автобусной остановки.

– Не говорите глупостей, – сказал Фил, помогая ей сесть в «перше». – Я довезу вас до самого дома, миссис Бет, вот так. Вы моя единственная любовь.

– Будет вам. – Экономка даже покраснела. Пусть это послужит тебе уроком, подумал Фил, включая зажигание, – нашей миссис Бет шестьдесят пять, не меньше, а она все еще умеет краснеть. В недоумении он покачал головой, выехал на дорогу и свернул к понтонному мосту.

– О Боже! – вдруг воскликнул Фил и резко затормозил.

– Господи, – вторила Бет Сатерленд и, забыв всю свою скромность, впилась ему в плечо.

Эмилия Фрейтас, все еще дрожа от страха, подглядывала из окна своей спальни на втором этаже и видела, как «порш» отъехал от дома. Должно быть. Фил уезжал ненадолго, а когда вернется, она окажется с ним наедине, и этого Эмилия не могла представить.

– Благодарение Господу за то, что послал мне Чарли Макеннали, – бормотала Эмилия, запихивая наиболее ценные из своих вещей в простую пластиковую сумку. Она знала, что в доме, кроме нее, никого нет, но спустилась по лестнице, словно ночной воришка; крадучись, вышла через боковую дверь и тихо прикрыла ее за собой.

Ни в коем случае нельзя идти к мосту – Фил может вернуться в любой момент. К мосту она пойдет позже, после его возвращения, а сейчас надо спрятаться. Может быть, попросить убежища у Чарли? Но просить не пришлось: дом Чарли оказался пуст, дверь открыта, но на веранде сторожил Сэм. Минут десять с безопасного расстояния Эмилия пыталась уговорить его отойти от двери. И лишь когда подъехал «порш» и Сэм убежал ему навстречу, тихонько юркнула внутрь, заперла за собой дверь и упала в кресло, трясясь от страха.