В шесть часов вечера я просматривал в кабинете субботний номер «Газетт». Хэрриет Хаверхилл был посвящен огромный заголовок и портрет на две колонки — фотография, сделанная знаменитым канадским мастером, наверное, не менее пяти лет тому назад. Статья была простым репортажем без всяких комментариев. Согласно статье причиной смерти «видимо, стало самоубийство». О визите Макларена в редакцию не говорилось ни слова. Прочитав материал еще раз, я попробовал представить, как они обыграют в воскресном выпуске интервью Лона с Вульфом.

Шум лифта и звонок у дверей раздались одновременно. Я проследовал в прихожую и, увидев через одностороннее стекло Бишопа собственной персоной, впустил его в дом. Повесив плащ гостя на вешалку, я провел его в кабинет. Вульф к этому времени успел занять свое место.

— Добрый вечер, — произнес Бишоп. — Жаль только, что наша встреча вызвана столь печальными обстоятельствами.

Ему, видимо, было известно отвращение Вульфа к рукопожатиям, и он прямиком направился к красному кожаному креслу.

— Сэр. — сказал Вульф, грациозно склонив голову на восьмую дюйма. — Не желаете ли что-нибудь выпить? Лично я выпью пива.

— Шотландское виски с небольшим количеством воды, — ответил гость, расстегнув пуговицы своего серого пиджака.

Он выглядел так, словно провел бессонную ночь. Я подошел к сервировочному столику в углу и приготовил виски для него и для себя. Фриц тем временем выполнил стандартный заказ Вульфа.

— Как вам известно, — начал Вульф, налив пива и наблюдая, как оседает пена, — миссис Хаверхилл была в этом офисе три дня назад.

— Да, она говорила мне об этом, — кивнул Бишоп. — Ваше письмо в «Таймс» явилось для нее сюрпризом. Позвольте мне задать вам вопрос, — сказал он, отпивая глоток, — почему вы так уверены, что Хэрриет была убита?

— Вы прекрасно знали эту женщину, сэр, я же видел ее всего лишь раз. Скажите, вы действительно убеждены в том, что она добровольно ушла из жизни?

Бишоп внимательно изучил свой стакан. Затем он поднял глаза и встретил пристальный взгляд Вульфа.

— Только сегодня, спустя сутки, я начинаю привыкать к мысли, что ее больше нет. Мы работали бок о бок более двадцати лет. Да, я верю, что она покончила с собой. Я знаю, что она вовсе не выглядела кандидатом в самоубийцы, но вся эта заваруха, связанная с интригами Макларена, по-настоящему угнетала ее. Она вогнала Хэрриет в депрессию, такую сильную, что она не выдержала.

Покачав головой, он снова отпил виски. Второй глоток был значительно больше предыдущего. Он извлек из кармана трубку и сунул ее в рот, но, заметив недовольную гримасу Вульфа, не стал раскуривать ее.

— Как вы относитесь к возможности перехода «Газетт» в руки мистера Макларена? — спросил Вульф.

— Правильнее будет сказать: «к смерти «Газетт» от рук Макларена». Ничего не может быть хуже перехода контроля над газетой к этому человеку. О такой возможности я знаю уже несколько недель, но все еще не могу смириться с ней — так же как не могла смириться и Хэрриет.

— Полагаю, вы не намеревались продать ему свой пакт акций?

— Вы правы, хотя моя доля в общем капитале — мелочь. Думаю, что ему на мои акции плевать. То же относится и к Эллиоту Дину, — продолжил Бишоп, пожевав мундштук трубки. В помещении возник дух инспектора Кремера. — На пару у нас немногим более семи процентов.

— Действительно, не много, — кивнул, соглашаясь, Вульф. — Скажите, мистер Дин так же рьяно, как и вы, выступает против перехода газеты под контроль мистера Макларена?

— Да, черт возьми! Когда дело доходит до защита интересов Хэрриет, Эллиот превращается в настоящего тигра. Ради нее он готов босиком пройти по раскаленным угольям.

— Молодые члены семьи, очевидно, не столь безупречно верны клятве вассальной преданности главе клана, — сухо заметил Вульф.

— Совершенно верно, — согласился Бишоп. — Зная, что с вами можно быть совершенно откровенным, скажу: я не дал бы и жетона подземки за всю троицу чохом. Впрочем, уточню, я не так хорошо знаю Донну, как обоих мужчин. Она кажется женщиной умной и в меру честной… Что же касается этих шутов… Я готов предпочесть Макларена во главе «Газетт» любому из этой парочки.

— У меня создалось впечатление, что миссис Хаверхилл придерживалась точно такого же мнения. Особенно в отношении своего пасынка.

— Абсолютно точно. Если бы Макларен не был таким беспринципным мерзавцем, Хэрриет могла бы продать газету без всякой борьбы.

— Вы восхищались ею, не так ли?

Бишоп печально улыбнулся.

— Она была рождена для газеты и воплотила в жизнь все то, о чем мечтал Уилкинс. Более всего ее заботила редакционная порядочность. Я не хочу этим сказать, что она упускала возможность сделать лишний доллар — газета приносила прибыль. Но большую часть дохода Хэрриет вновь инвестировала в дело. Могу проиллюстрировать для вас ее представление о газетном деле. Тридцать лет я занимался новостями — вначале репортером, затем выпускающим редактором, заведующим редакцией городских событий, редактором-управляющим и, наконец, одиннадцать лет — главным редактором. Хэрриет все это время была издателем. И вот в один прекрасный день она приходит в мой кабинет и заявляет: «Карл, я хочу, чтобы вы стали издателем». Я признаюсь ей, что ни черта не смыслю в этом деле, а она отвечает: издатель должен быть из редакционной команды, чтобы газета никогда не теряла из вида свою первейшую обязанность.

Отмахнувшись от моего предложения вновь наполнить его бокал, Бишоп продолжил:

— Знаете ли вы, что я единственный издатель крупной ежедневной газеты в США, попавший на этот пост не из бизнеса или рекламного агентства? Я не собираюсь рассуждать о том, насколько хорошо справляюсь со своей работой. Пусть это делают другие. Скажу одно, я всегда помнил о том, что мы прежде всего информационный орган и лишь после этого средство рекламы. Замечу при этом, что я научился быть дипломатом с наиболее крупными рекламодателями, как бы противно это временами ни было.

— Согласились бы вы остаться издателем при мистере Макларене?

— Исключено, — ответил Бишоп с гримасой отвращения. — Но об этом можно рассуждать только чисто гипотетически, так как он сам не захотел бы видеть меня в этой роли. Покупая газету, он всегда приводит к руководству ею свою команду.

— Как же в таком случае вы намерены поступить? Совсем удалиться от дел?

— Мне шестьдесят три и мое финансовое положение вполне прилично. У меня пока хорошее здоровье, и я люблю работать, но вы правы, я пошлю все к дьяволу. Дети выросли, мы с женой купили домик на Багамах, где хотели бы проводить больше времени.

Вульф вылил в свой стакан вторую бутылку пива и спросил:

— Когда было обнаружено тело миссис Хаверхилл, вы находились в редакции, не так ли?

— Да. Я знал, что она встречается с Маклареном, и хотел узнать, чем закончится их встреча. Мой кабинет недалеко от ее — на том же этаже. Она обещала мне сообщить, когда Макларен уйдет. Я узнал о том, что случилось несчастье, от Сэла Милотти — капитана нашей службы безопасности. Один из его людей, Эдди Раймер, совершая обычный обход нашего этажа, обнаружил тело и тут же связался со своим начальником по радиотелефону. Когда я прибежал в ее апартаменты, там были лишь Сэл и Эдди.

— Но в здании находились и остальные? Я имею в виду приемных детей и племянника.

— Донна, Дэвид и его жена Кэролайн были в конференц-зале на двенадцатом этаже. Скотт пребывал в одиночестве неподалеку от них в своем офисе.

— Почему там оказалась Кэролайн Хаверхилл?

— Наверное, мне следовало сказать о ней раньше, — сказал Бишоп. — Эта женщина — настоящая динамо-машина. Честно говоря, я никогда не понимал, что она нашла в Дэвиде, если не принимать во внимание деньги, разумеется. Хотя мне кажется, что она сама происходит из состоятельной семьи. Я бы прекрасно ужился с ней, если бы она стала хозяйкой «Газетт». Мне кажется, что она не только умна, но и знает, как следует принимать решения. Самый большой ее недостаток — тот шут, за которого она вышла замуж. Однако это не так важно. Вы спросили, почему она там оказалась. Отвечаю: она обычно присутствует, когда принимаются важные решения, касающиеся «Газетт».

— Ее приглашают?

— Да, — кивнул Бишоп, — Дэвид предпочитает видеть ее рядом с собой, когда обстановка накаляется. Он понимает, что она соображает гораздо лучше его.

— Как она уживается с Донной?

— Нормально, насколько я знаю. Мне кажется, Донна рада присутствию Кэролайн, поскольку та благотворно влияет на своего болвана мужа.

— А как к ней относится кузен?

— Скотт? О, полагаю, он ее недолюбливает. Ему не нравятся все имеющие отношение к Дэвиду просто так, за компанию.

Некоторое время Вульф изучал крышку своего стола. Затем, подняв внимательный взгляд на Бишопа, он произнес:

— Мне хотелось, бы чтобы Кэролайн Хаверхилл пришла сюда завтра вместе с мужем и его сестрой. Не злоупотребляю ли я вашей добротой, обращаясь с подобной просьбой?

— Совсем нет. Когда мы говорили по телефону, я сам был готов это предложить. Постараюсь устроить все еще сегодня. По правде, Дэвид будет только рад.

— Вернемся к событиям в редакции «Газетт», — сказал Вульф. — Когда тело было обнаружено, мистер Макларен все еще находился там?

— Не уверен — думаю, что он уже ушел. Правда, мне известно, что, поговорив с Хэрриет, он искал Элиота.

— Ну и как, нашел?

— Да. Дин занимается частной юридической практикой, но, как адвокат Хэрриет, он также имеет офис и в здании редакции. По-видимому, Макларен встретился с ним, после того как ушел от Хэрриет.

— Полагаю, вы знакомы с условиями завещания миссис Хаверхилл?

— Знаком. Одно время она хотела поделить свои акции между приемными детьми и племянником — детям по сорок процентов, племяннику — двадцать. Но затем Хэрриет решила завещать весь свой пакет специальному трастовому фонду. Вам это известно?

— Да. Она вкратце упоминала о фонде во время визита.

Бишоп, внимательно изучив кусочки льда в стакане, произнес:

— Дело в том, что она в конце концов пришла к выводу: ни один из детей не способен возглавить компанию. Вместо того чтобы передать им дело после смерти, она создала фонд, управлять которым поручено мне, Элиоту и одному банкиру.

— Мистеру Фитцпатрику, — вставил Вульф.

— Верно. Все документы — Господи, сколько же их потребовалось! — были составлены пару месяцев тому назад. Работенка — мечта юриста.

— Как на это отреагировала молодая поросль Хаверхиллов?

Бишоп все же решил, что вторая порция виски ему не повредит, и я отправился к сервировочному столику с его стаканом в руке.

— Из того, что я слышал частично от Хэрриет и частично из иных источников, им это дело не понравилось — особенно Дэвиду, который, узнав о решении Хэрриет, не просыхал два дня. Скотт тоже ворчал. Насчет Донны ничего не могу сказать — она стояла в стороне от событий.

— Не хотела ли миссис Хаверхилл таким образом застраховаться от перехода газеты в чужие руки? Акции любого из приемных детей вкупе с ее активами составляют более пятидесяти процентов и, таким образом, гарантируют контроль над компанией.

— Я, естественно, об этом думал — даже пару раз был готов спросить у Хэрриет, — сказал Бишоп. — У меня на этот счет имеются две теории. Во-первых, в то время, когда создавалась юридическая база фонда, не было даже намека на то, что Макларен намеревается прибрать «Газетт» к рукам. По слухам, его в то время интересовало одно чикагское издание. Несмотря на похвальбу иметь газету во всех крупнейших городах англоязычных стран, Макларен публично заявлял, что рынок информации в Нью-Йорке для него слишком раздроблен, чтобы быть прибыльным. Во-вторых, если идея перехода газеты в чужие руки все же приходила ей в голову, то она, я полагаю, надеялась разыграть семейную карту и убедить одного из молодых членов семьи — скорее всего Донну — продать свои акции фонду.

— А что, если вся троица, сговорившись, решила бы захватить контроль над газетой? — задумчиво спросил Вульф. — Приемные дети вдвоем могли бы заблокировать любое решение миссис Хаверхилл, а если добавить к ним племянника, то их общая доля составит уже сорок пять процентов.

Бишоп отрицательно покачал головой.

— Дэвид и Скотт не выносят друг друга. Трудно представить их в одной постели.

Вульф скривился, услышав подобную метафору.

— Скажите, не обязались ли компания «Арлен» и мистер Демарест продать свои акции мистеру Макларену?

— О, вы знаете и о них? Насколько я знаю, обязались. В течение многих лет Хэрриет периодически предлагала им выкупить их долю, но сделка не состоялась. Они заявляли, что им нравится владеть хотя бы частью газеты, и это означало, что они просто ждут появления парня с большими деньгами. Эти ребята понимали, что в такой тесной группе владельцев их небольшая доля может оказаться решающей для приобретения контрольного пакета.

— Не встречалась ли миссис Хаверхилл в последнее время с этими владельцами акций?

— Во всяком случае, я об этом не слышал, — ответил Бишоп. — Мне кажется, она просто махнула на них рукой.

— В каком настроении она была вчера?

— Вчера мы с ней не беседовали. Всего лишь несколько коротких встреч в коридорах. Правда, во второй половине дня, примерно в два тридцать, я ненадолго заходил в ее кабинет обсудить сложности, возникшие у одного из наших распространителей в Нью-Джерси, в тот момент она мне показалась веселой, хотя, может быть, несколько рассеянной.

— С кем она к тому времени уже успела встретиться?

Бишоп извлек трубку изо рта и уставился в потолок.

— Так… Сейчас сообразим. Я знаю, что с утра она встречалась с Донной, а около полудня провела в своем офисе минут пятнадцать — двадцать с Дэвидом. Затем она отправилась в «Уолдорф» на большой благотворительный завтрак — она была там членом какого-то комитета. Я был у нее сразу после ее возвращения, а около трех, насколько помню, с ней должен был встретиться Скотт.

— Не интересовались ли вы, когда посещали ее, как прошли другие встречи?

— Нет, — ответил Бишоп, приглаживая волосы. — Я решил, что лучше будет выслушать все разом, после ее встречи с Маклареном. Я обычно остаюсь в редакции до семи, а иногда и до половины восьмого.

— Обычно миссис Хаверхилл делилась с вами доверительной информацией?

— Думаю, что да. По финансовым вопросам я был не так близок к ней, как Эллиот Дин. Но во всем, что касается управления газетными делами, она просила моих советов. Мы работали в тесном контакте и очень дружно.

— Не известны ли вам какие-либо детали ее встреч с членами семьи и мистером Маклареном?

— У меня не было времени поговорить ни с кем, включая Макларена. Я даже не видел его. Но как я догадываюсь, вся троица деток твердо решила избавиться от акций. Правда, на эту тему я разговаривал только с Дэвидом. Сегодня утром я застал его в более или менее трезвом состоянии, и он сообщил, что крепко сцепился вчера с мачехой. Говорит, что она обозвала его предателем собственной семьи.

— Это на нее похоже?

— Да… конечно… я хорошо могу представить, как она произносит подобные слова, — мрачно сказал Бишоп. — Не знаю, какой она вам показалась во время визита, но Хэрриет может… могла… быть очень жесткой, когда того требовали обстоятельства. У нее был взрывной характер, хотя она всегда точно знала, как им распорядиться с наибольшей пользой. Я как-то полушутя даже обвинил ее в том, что она включает и выключает свой гнев по желанию, как водопроводный кран.

— Удалось ли вам после убийства поговорить с мистером Дином?

Бишоп в ответ слегка улыбнулся и произнес:

— Вы, я вижу, твердо намерены называть случившееся убийством. Что же, клянусь Богом, если это так — в чем я сильно сомневаюсь, — вы получите от меня любую помощь в поисках убийцы. Что же касается Эллиота, да — я его видел мельком, не более пары минут. У нас не было времени для разговоров. Как вы понимаете, «Газетт» на весь день превратилась в сущий бедлам.

Вульф кивнул понимающе.

— Меня интересует, почему мистер Макларен решил посетить его после встречи с миссис Хаверхилл.

— Думаю, вам следует поинтересоваться этим у самого Эллиота; лично я не догадался спросить, — проговорил Бишоп, поглядывая на свой «Ролекс». — Боюсь, что я должен идти. Я уже опаздываю на ужин, хотя по правде мне совсем не хочется туда отправляться. Все разговоры там пойдут только о Хэрриет.

Глубоко вздохнув, он поднялся и опустил трубку в карман.

— Мистер Бишоп, несколько мгновений тому назад вы обещали свою помощь, и вы уже оказали мне огромную услугу, сумев убедить членов семьи Хаверхилл посетить этот дом. Теперь, если мне и далее будет позволено пользоваться вашим благорасположением, я хотел бы еще раз встретиться с мистером Дином. Как вам, вероятно, известно, он был здесь вместе с миссис Хаверхилл, и наша встреча, боюсь, не доставила ему ни малейшего удовольствия. Я был бы весьма вам благодарен, если бы вы сумели убедить его посетить меня в понедельник, самое позднее во вторник.

— Никаких проблем, — сказал газетчик. — Эллиот, конечно, станет ворчать, но такова уж его натура. В конечном итоге он стоит на страже интересов Хэрриет. Завтра утром я ему позвоню и, если потребуется, слегка выкручу руки.

Вульф поблагодарил Бишопа, и я проводил гостя в прихожую, помог ему натянуть плащ и придержал входную дверь. Вернувшись в кабинет я обнаружил, что кресло Вульфа пусто. Это меня вполне устраивало, поскольку означало, что он отправился в столовую, и я проследовал в том же направлении. В течение следующего часа я ублажал свой желудок свиным филе. Обожаю видеть Фрица счастливым.