В этой главе автору хочется немного рассказать о себе.
В 1917 году мне было восемь лет. Жили мы тогда огромной семьей — дедушка, бабушка, мои дядья и тетки, множество двоюродных братьев и сестер — в Москве, в Георгиевском (ныне Вспольном) переулке.
Однажды бабушка, Софья Николаевна Голицына, позвала меня и двух моих двоюродных братьев и сказала нам:
— Мальчики, сегодня вечером мы едем в театр. Собирайтесь.
Такое счастье не мечталось, не снилось — попасть в настоящий театр!
И вот мы мчимся на извозчике через Кудринскую площадь, по Пресне, по Грузинской на Медынку[16]Теперь Зоологическая улица.
. Сани прыгают и раскатываются по ухабам. На повороте улицы большой, ярко освещенный дом. Это и есть театр — Народный дом имени В. Д. Поленова. Извозчик останавливается, мы входим внутрь.
Я хорошо помню тот необыкновенной красоты спектакль — «Анна Бретонская», который довелось нам тогда увидеть: декорации — то причудливый замок с зубчатыми стенами и с башнями, то залы под сводами; по сцене ходят, размахивая мечами, рыцари в латах, двигаются дамы в пышных и ярких платьях. Но всех прекраснее девочка с золотистыми распущенными волосами — тринадцатилетняя королева Франции Анна, которая тайком выходит из своего замка и посещает хижины бедняков…
В антракте к бабушке подошел высокий, представительный старик с необычайно густыми бровями и поцеловал ей руку. Это был сам Василий Дмитриевич.
* * *
Надо сказать, что моя семья и семья Поленовых были знакомы с давних времен.
Еще в 1886 году бабушке захотелось иметь свой портрет. Но денег у нее было маловато, и она попросила Василия Дмитриевича порекомендовать ей молодого, талантливого, ну и дешевого художника.
Поленов привез к ней своего ученика Коровина, который за два месяца закончил портрет.
Именно с этого портрета широкие круги обратили внимание на никому до того не известного молодого художника Коровина. Теперь это замечательное, в блеклых сероватых тонах полотно находится в Третьяковской галерее.
Много позднее, в 1900 году Василий Дмитриевич по просьбе бабушки написал эскиз декорации для одного домашнего спектакля. Бабушка всегда интересовалась деятельностью Поленова (сохранилась их переписка).
А деятельность эта в последние годы перед революцией была поистине многогранна.
«Нужно приблизить искусство к народу», — неоднократно повторял Василий Дмитриевич. Один из этих путей приближения виделся ему в выставках своих картин; их посетило столько людей!
Другой путь — устройство народных музеев. Но Василий Дмитриевич понимал, что он еще практически не готов осуществить эту свою давнишнюю мечту.
Виделся ему и третий путь — народные театры.
Еще в начале восьмидесятых годов Мамонтов и Поленов увлеклись детскими домашними спектаклями. Убедившись, какое огромное облагораживающее влияние оказывают на детей зрелища сказочные, фантастические, красивые, они ставили спектакли в доме Саввы Ивановича один за другим, чаще всего с декорациями Василия Дмитриевича.
Когда у художника подросли свои дети, он затеял подобные представления и у себя в доме.
По рассказу французской писательницы Евгении Фоа, им была написана пьеса «Анна Бретонская». Другая пьеса называлась «Замок Трифельс» — об английском короле Ричарде Львиное Сердце, заточенном в подземелье замка, и о его верном оруженосце Блонделе.
Когда в 1911 году Василий Дмитриевич отправился в свое последнее заграничное путешествие, он для оформления этих спектаклей специально заехал писать этюды с развалин обоих замков и затем в своих декорациях восстановил их исторически подлинную архитектуру.
Но спектакли в доме Мамонтова и в доме Поленова ставились для детей привилегированных классов; артистами и зрителями там были дети Мамонтова и Поленова и их многочисленные родственники и друзья.
Народный театр, мысль о котором давно владела Поленовым, предназначался им для зрителей, взрослых и детей, живших на рабочих окраинах Москвы — на Пресне, в Грузинах, на Прохоровке[17]Прохоровка — теперь Трехгорная мануфактура.
. Предполагалось, что и артистами там будут не профессионалы, а жители тех же окраин.
В это новое увлечение Василий Дмитриевич вложил весь свой театральный опыт и всю свою кипучую энергию. Сам он хорошо зарабатывал, продавая свои картины и этюды, и теперь жертвовал немалые суммы на Народный театр.
На личные средства Василия Дмитриевича, а также фабриканта Сергея Тимофеевича Морозова был приобретен участок земли на Медынке и начато строительство дома. Проект составил, разумеется, сам Василий Дмитриевич.
Шла война с Германией. И все же благодаря настойчивым хлопотам художника в 1915 году дом был построен в поленовском стиле, трехэтажный, с башней, с необычайной формы окнами. Он получил наименование Народного дома имени Поленова.
В зрительном зале было триста мест. Половина билетов раздавалась бесплатно. Зрители, и я в том числе, увидели «Анну Бретонскую» и другие такие же ослепительно сказочные, поражавшие воображение спектакли с декорациями Василия Дмитриевича.
Но эти имевшие большой успех спектакли были только малой частицей деятельности Поленова. Ему удалось организовать новое огромное дело, которое называлось Секция содействия фабричным и деревенским театрам.
В те годы войны самодеятельные театры устраивались везде, по всей России, — в школах, в чайных, в госпиталях для раненых, в частных домах, а то и вовсе под открытым небом. Народ жаждал спектаклей, притом спектаклей красочных, которые поражали бы воображение. И секция помогала создавать такие театры, осуществляла методическое руководство ими.
Народный дом имени Поленова вырос в подлинную театральную лабораторию для всей России.
Василий Дмитриевич сумел найти среди молодежи настоящих энтузиастов театрального дела. Они переписывали пьесы, шили костюмы, мастерили бутафорию, снимали копии с поленовских декораций и все это рассылали по всей стране, а если требовалось, то молодые режиссеры сами выезжали на места и помогали ставить отдельные спектакли.
Тот факт, что Василий Дмитриевич первый в нашей стране создал настоящий массовый театр для народа, взрослый и детский, является его огромной, но до сих пор малоизвестной и неоцененной заслугой перед страной.
В ту пору он жил на Садовой-Кудринской, в двух шагах от Медынки, но прямого пути туда не было. Он проделал в заборе лазейку и по нескольку раз в день, в своем черном баварском разлетающемся плаще и берете, протискивался через нее.
Все дни Василий Дмитриевич проводил в Народном доме, весной подолгу задерживался в Москве, а любимую Оку покидал рано, даже не дожидаясь золотой осени.
Уже старый, по-прежнему страдающий головными болями, он заражал своим настоящим энтузиазмом окружавшую его артистическую и музыкальную молодежь. Ему приходилось консультировать на репетициях спектаклей, самому нередко доставать бутафорию и костюмы, писать декорации, подбирать репертуар для спектаклей.
После революции Народный дом имени Поленова продолжал свою деятельность, но уже без участия его устроителя. Артисты разъезжали по фронтам гражданской войны, ставили пьесы в Москве для детей и взрослых, помогали клубам и домам культуры.
И в наши дни существует в Москве Дом народного творчества имени Н. К. Крупской, который продолжает то благородное дело, которое когда-то начинал Поленов.