В этот момент на головы собеседников начала капать вода. Сначала несколько капель шлепнулись на лысину Вокса, а затем щеку Лилии Горной царапнула аж целая струйка воды.

– Господи! – закричал хозяин радиостудии. – Этого еще не хватало! – И он бросился вон из комнаты, по дороге прокричав: – Аля! Оля! На третьем этаже прорвало трубу!

И вот уже компания из четырех человек – Вокс, Лилия Горная, Аля с Олей – неслась вверх по мрачной обшарпанной лестнице.

На верхней площадке оказалось две квартиры, бегущим нужно было попасть в левую. Господин Вокс принялся стучать в дверь, звонить охрипшим, совершенно неслышным звонком.

В квартире царила тишина.

– Аля! Оля! Умоляю! – закричал Вокс. – Сбегайте в студию, принесите ключи!

Круглая Оля буквально скатилась клубком с третьего этажа на второй. Через минуту она уже вознеслась обратно на лестничную площадку, на которой стояли все остальные.

– Витька! – задыхаясь, сообщила Оля. – Нету ключей! Украл кто-то!

– Аля! Оля! Принесите топор, лом, молоток, что ли! – опять, как подстреленный заяц, заверещал Виктор Вокс. – Буду ломать дверь!

Оля снова скатилась на второй этаж. Вернулась она уже минуты через две, волоча инструмент. За это время господин Вокс успел рассказать Лилии Горной, почему он так лихо пытается пробиться в закрытую квартиру.

– Понимаете, мне удалось арендовать не только то помещение, в котором мы беседовали, но и третий этаж. Я планировал устроить здесь что-то вроде места отдыха, бара, конференц-зала. Надо же где-то проводить презентации новых рекламных радиороликов. Но пока я все никак не накоплю денег для ремонта третьего этажа, и там осталось все так, как было при жильцах. Есть даже ванна, есть старая газовая плита… Но сейчас кто-то пробрался в эту квартиру, льет воду, подлец… Оля, отойди, просуну-ка я топор между косяком и дверью!

Но сколько ни пытался господин Вокс подсовывать топор, долбить ломом в разные уязвимые места двери, колотить молотком по замку, у него ничего не получалось.

– Милый Виктор, – спокойно произнесла Лилия Горная, понаблюдав за его лихорадочными и бестолковыми усилиями, – я имею некоторый навык в открывании запертых дверей. Встаньте в сторону для того, чтобы вас не снесла воздушная волна.

В сторону встал не только Виктор Воск, но и Аля с Олей.

Лилия Горная царственно прошествовала к противоположной квартире, развернулась на каблуках лицом к закрытой двери, напружинилась и… рванула вперед, словно камень, пущенный из пращи, сделала в воздухе руками и ногами несколько замысловатых пируэтов и в очень красивом, изящном броске носком правой туфельки стукнула дверь в область замка. Через секунду дверь издала звук «кряк!», и вся компания ввалилась в пустую квартиру.

Стоит ли объяснять, что произошло? Да-да, радиоведущая радиостанции «Утренний брысь» играючи вышибла дверь из косяка.

Компания на мгновение задержалась в жуткой прихожей, Вокс в восхищении спросил:

– Как это вам удалось?

Аля и Оля заверещали:

– Нам, кстати, ваши движения что-то напомнили! До боли знакомые пируэты!

– Совершенно верно, – согласилась Лилия Горная, – вы только что увидели в моем исполнении телевизионный ролик про шоколадку «Натс». Когда я сидела дома с грудным ребенком, то – для поднятия тонуса – копировала все ролики, которые видела в телеящике. А однажды, вернувшись с прогулки, не смогла открыть собственную дверь. Вот тогда впервые и попробовала сделать это ногой.

– Обалдеть! – выдохнули сотрудники «Бим-бома», ринувшись вперед по коридору.

…В ванной комнате тускло мигала лампочка, на стуле была навалена одежда, а в самой ванной пиком Коммунизма или в крайнем случае Эверестом стояла пена. Она тускло поблескивала. Сквозь пену из крана бодрой струей текла вода.

Виктор Вокс быстро закрыл кран. Теперь в относительной тишине присутствующие различили, как пена шипит, а в ее глубине кто-то мычит.

– Эй, алло! – позвал Виктор. – Кто там? Отзовитесь!

Он бы постучал по пене, но как постучишь в мягкое?

Гора пены не издала ни одного членораздельного звука, но мычать продолжила. Время от времени через борта ванны перекатывалась волна, шлепалась на пол и, видимо, спустя минуту-другую просачивалась в радиостудию «Бим-бом».

Лицо Виктора Вокса стало суровым.

– Друзья мои, – строго сказал он, – кто-то из нас должен засунуть руку в пену и нащупать того, кто там все время мычит.

– А вдруг это труп?! Витечка, мы боимся! – закричали Аля и Оля. – Мы не хотим совать свои руки в непонятные места!

– Трупы не мычат, – пояснил Виктор Вокс. – Аля и Оля! Я призываю вас – обследуйте пену. Обещаю, что прибавлю к зарплате по десять долларов.

– Да хоть по одиннадцать! – не раздумывая сказали дуэтом радиооператоры. – Витечка, ты просишь невозможного!

Лилия Горная взглянула на часы, увидела, что до ее прямой передачи «Перья и судьбы» осталось минут сорок пять, и решилась на очередной поступок. Не боялась эта женщина, эта очаровательная радиозвезда быть смешной.

Сказав «Хм-хм», она обратилась к присутствующим:

– Ничего другого не остается – с пеной придется справляться мне. Всем лучше выйти в коридор, потому что сейчас у вас появится ощущение, что вы стоите в морском порту.

После этого заявления «бимбомовцы» не стронулись с места, даже не шелохнулись: ни Виктор, ни Аля, ни Оля не желали пропускать зрелище, каждому хотелось самому увидеть того, кто мычал, а теперь даже хрюкал под пенной горой.

Лилия Горная снова, как на лестничной площадке, напружинилась, затем набрала в легкие воздух и принялась дуть на гору пены. Та стала клочьями разлетаться в стороны, и вскоре присутствующие увидели очертания человека. Он медленно крутился в ванной, словно кем-то вращаемое громадное веретено. На поверхности появлялись то спина, то живот, мелькали пятки, плечи, мокрый затылок.

– Ба! Да это Огуранов! – закричали сотрудники «Бим-бома». – Сашка! Остановись!

Господин Огуранов что-то промычал, но в этом мычании не слышалось оптимистичского ответа. Рекламный агент продолжал свое странное вращение.

Виктор Вокс и Лилия Горная переглянулись, решительно подошли к борту ванны и общим совместным усилием подняли Огуранова из пены.

В свете тусклой лампочки он стоял, слегка пошатываясь, глаза его то устало открывались, то закрывались. На губах лежало внушительное пенное облако. Такие же облака покоились почти на всех участках огурановского тела.

Лилия Горная, как всякая настоящая женщина, любила шутку. Поэтому, задорно сверкнув глазами, она сказала:

– Перед вами человек-амфибия московского розлива… Милые Аля и Оля! Давайте спустимся вниз и подождем, пока уважаемый Виктор обдаст Сашу Огуранова водой из душа. Надеюсь, через довольно короткое время они найдут силы и сойдут с третьего этажа на второй. Тогда мы обменяемся впечатлениями этого бурного эпизода.

…Когда Виктор Вокс и Саша Огуранов появились в студии, операторы и Лилия Горная пили чай. В холодильнике нашлись остатки вчерашнего «Киевского» торта, половина литровой банки сливового варенья, а в морозилке – сосиски, которые Аля и Оля за минуту поджарили в микроволновке.

Огуранов и господин Вокс присоединились к скромной трапезе.

– Друзья, откроем карты, – миролюбиво предложила радиоведущая. – Дорогой Саша, я не утаю, я расскажу все, что знаю по поводу того, как вы прикончили на сеансе «найттерапии» сто пятнадцать человек. Моя интуиция и некоторые логические возможности дали мне возможность сделать заключение: никого вы не убивали, никакого оздоровительного сеанса не было, даже Валентин Пёсик в этой истории – пятое колесо в телеге. Артист невинен, будто только что рожденный младенец…

Саша Огуранов, молча вздыхая, отхлебывал чай из огромной кружки.

– Саша, вы обладаете довольно бурной фантазией и способны напридумать совершенно феерические повороты. Когда вы отыскали фирму «Герасим Круподеров», обрисовали генеральному директору услуги вашей радиостудии, призвали его согласиться выпустить в эфир долговременную рекламную радиокомпанию памперсов для морских свинок и хомяков, директор неожиданно клюнул на ваше предложение, но поставил условие, чтобы радиопередачи вела я. От Виктора Вокса мне известна причина, из-за которой было поставлено это экстравагантное условие: директор под мужской романс «Обопрись на меня, дорогой» в моем исполнении открывал свое доходное дело.

С результатами своих переговоров вы пришли к Виктору Воксу, и тот обязал вас во что бы то ни стало уговорить меня явиться в студию. Перед визитом ко мне вы навели справки и узнали, что у меня есть «пунктик»: я постоянно ищу горячие сюжеты, городские сенсации. Поэтому вы, Саша, взяли на себя смелость – придумать жуткое дело с убийством ста пятнадцати человек. Именно поэтому в разгар нашего разговора, когда пропиликал пейджер (а по нему звонили вы, Виктор, по договоренности с Огурановым), вы, дорогой господин Огуранов, убегая, оставили мне свою визитную карточку. Вы были уверены, что я клюну на рассказ о массовом убийстве, приеду в студию, а тут совместными с Воксом усилиями вы уломаете меня стать радиоведущей. Визитка играла роль крючка, который заглатывает рыбка. Что ж, в современном мире каждый человек с неукротимой фантазией может стать психологом-любителем.

– Лилия Дмитриевна! Лилия Дмитриевна Горная! Я даже не прошу у вас прощения за свои небылицы! – закричал Саша Огуранов. – Хлеб рекламного агента горек, а пиво, которое я пью, настоено на слезах. Вы себе не представляете, как трудно заполучить клиента, который оплатил бы эфир, а ведь я живу с процентов от каждой сделки!

Радиоведущая «Утреннего брыся» ласково посмотрела на господина Огуранова.

– Подождите несколько минут, я подскажу ход, который превратит ваш хлеб в Щшербет, а пиво – в нектар… Итак, меня насторожил тот факт, что вы, убегая, оставили визитную карточку. Люди в расстроенных чувствах обычно так не делают, они просто-напросто теряют голову… А потом уже из «Бим-бома» я позвонила на квартиру Валентина Пёсика и из разговора с его женой Стеллой поняла: артиста уже третьи сутки нет в городе, значит, он не мог сегодня ранним утром заманить вас на сеанс «найттерапии». Кстати, супружескую пару Пёсиков я знаю давным-давно и когда-то имела с ней общие точки творческого соприкосновения.

Радиоработники пристыженно молчали: Аля и Оля сидели с открытыми ртами, у Виктора Вокса алели щеки, Огуранов поглощал уже третью кружку чаю и седьмую микроволновую сосиску.

– Теперь о том, как вам удовлетворить фирму «Герасим Круподеров». Нет ничего проще этого предложения! – проговорила радиоведущая. – Пригласите к микрофонам артистку-имитаторшу, она прекрасно изобразит мою манеру говорить, а я – даю слово – проведу с ней несколько консультаций.

– Браво! – закричал Виктор Вокс. – Какой гениальный поворот этой запутанной ситуации! Я так и сделаю! А ты, Сашка, получишь свои проценты и плюс премию впридачу за то, что мы имели удовольствие общаться с очаровательной, гениальной женщиной нашей эпохи!

Тут Саша Огуранов начал улыбаться, и если честно, улыбка у него оказалась как у наивного ребенка.

– Ах, Саша Огуранов! – снова заговорила Лилия Горная. – Если я где-то появляюсь, то обязательно спасаю кого-либо или разгадываю что-либо. Это аксиома. Сегодня, несмотря на то что ваше дело с убийствами оказалось дутое, я все же спасла вас. Согласитесь, если бы я не вышибла дверь в верхней квартире, вы захлебнулись бы в ванне. Мы ведь застали вас в довольно критическом состоянии.

– Не протестую! – проговорил мило улыбающийся господин Огуранов. – Понимаете, когда я убежал от вас, меня потянуло в парфюмерный магазин. Вчера вечером мой друг Женька Катеринич сообщил мне: «Старик, появилось чудодейственное средство от ожирения – пена для ванн „Эльф“!» Инструкция к этой пене гласит, что, добавив полколпачка пенной жидкости в ванну, можно похудеть за раз на двенадцать килограммов. И вот, выскочив от вас, я купил в парфюмерном магазине на вашей улице это средство! До дома ехать не хотелось: живу далеко, на южной окраине города, и я решил примчаться в студию, чтобы принять чудодейственную ванну на третьем этаже.

– Какой ты смелый, Огуранчик! – дуэтом запели Аля и Оля. – Ты просто неистовый! Заводной! Ты – настоящий мужчина!

– Короче, когда я погрузился в пену «Эльф», то понял: самому мне из ванны не выбраться. Пена набилась в ноздри, в уши, в рот, а в ванной стало так скользко, что мне ничего не оставалось делать, как превратиться в модель вечного двигателя. Я вращался в мерзкой пене, словно заведенный. Может, именно в этом и состоит эффект?

– Ах, Саша, Саша! Я дам вам один простейший совет, – ласково предложила Лилия Горная. – Чтобы похудеть, вам надо делать зарядку и прекратить пить пиво. Вы похудеете в два счета, а на сэкономленные средства сможете водить девушек по театрам.

Компания расслабленно улыбалась. Саша Огуранов китайским болванчиком мотал головой вверх-вниз, вниз-вверх. Атмосфера в студии царила, как после празднования великой победы.

– Что ж, друзья, потеряла я с вами кучу времени, – мило заявила Лилия Горная, – острый сюжет оказался не сенсацией, а чистым надувательством, между тем у меня через двадцать пять минут прямой эфир.

– Лилия, звезда радио, вы не потеряли, вы приобрели! Мое сердце ваше! – воскликнул Виктор Вокс. – Проклятые деньги! Их у меня нет, студия сидит на нулях, но зонт – заметьте, отрываю от сердца – я вам дам, потому что на улице накрапывает дождь. Верните его мне, когда состоится наша следующая встреча. В ресторане. И о ней я сообщу вам интимно, по телефону. Сегодня же вечером.

– Откуда деньги возьмете на ресторан? – прямолинейно поинтересовалась Лилия, вставая.

– Займу! – дерзко ответил Вокс. – Где наша не пропадала!

…Пришла минута расставания со студией «Бим-бом». Операторы Оля и Аля мелко хихикали, Вокс галантно и горячо целовал Лилии руку. А Саша Огуранов написал ей на прощание на обороте визитной карточки стихотворную импровизацию:

…Алой кометой радиоведущая «Утреннего брыся» неслась по обшарпанной страшной лестнице вниз. Но несмотря на то что ее каблучки четко и звонко стучали по давно немытым ступеням, она услышала довольно неприятный шорох.

– Эй, кто там внизу? – громко спросила Лилия, чтобы не дать страху сжать рабочий инструмент – горло. – Кошка? Крыса?

– Сами вы крыса, – раздался звонкий голос. – Это я – Димка Тюнин, играю с ребятами в «казаки-разбойники»!

Под жуткой лестницей Лилия Горная различила силуэт мальчишки лет восьми-девяти, как раз в том самом месте, где пару часов назад было обнаружено бездыханное тело.

– Мальчик, – нежно обратилась к силуэту радиоведущая, – тебе не страшно стоять в том самом месте, где, возможно, лежал труп?

– Труп? – иронично спросил пацан. – Ну вы даете! Если бы труп… Мы бы всем двором его разглядывали… Это Пафнутьев из соседнего подъезда лежал – у него сегодня получка, выпил, наверное, и прилег отдохнуть.

– А куда его увезли? – спросил Лилия.

– Вы что, с дуба упали? У этого Пафнутьева братья – милиционеры, так они увезли его на дачу, чтобы он там проспался, народу глаза не мозолил.

Лилия Горная остановилась перед Димкой Тюниным и начала проверять, как раскрывается зонт, данный ей Виктором Воксом. Зонт хищно щелкал в тишине подъезда.

– Теть, – пацан переминался с ноги на ногу, – может вы выйдите на улицу? А то ребята догадаются, где я спрятался.

– Выйду, конечно! – рассмеялась радиоведущая. – Конспирация – прежде всего… Димка Тюнин, вкушай на здоровье остроту великой и мудрой игры «казаки-разбойники», я не буду мешать.

…На улице накрапывал скучный дождик, небо затянуло низкими облаками.

У подъезда мотались две фигуры в болоньевых плащах, давно вышедших из моды. Фигуры чем-то позвякивали. Одна из них приблизилась к радиоведущей и хрипло потребовала:

– Тетка, дай закурить!

– Курение табака вызывает никотиновую зависимость, – конфиденциально сообщила просителю радиозвезда.

Фигура пошатнулась, всплеснула руками:

– Лилия Горная! Вот это встреча! Ваш голос дарит нам все что можно! Дайте автограф!

– На чем писать? – по-деловому поинтересовалась женщина.

– У нас с Зюзей кроме пивных бутылок ничего нет, – разочарованно произнесла болоньевая фигура. – Неужели удача мимо кассы?

– Однажды я расписывалась даже на пальмовом листе. Он рвался, как гнилая марля. Давайте бутылки!

Фигуры сунули ей черную полиэтиленовую сумку с пустой посудой. Лилия покопалась среди «Бочкарева», «Клинского», «Афанасия», нашла две самые чистые и чирикнула на этикетках свою фамилию.

Болоньевые фигуры завыли от счастья, подхватили сумку с пустой посудой и растворились в глубинах двора.

Лилия Горная взглянула на часики и чуть не подпрыгнула: до выхода в эфир ее программы «Люди и перья» оставалось каких-то жалких двадцать минут. Конечно, радиостанция «Утренний брысь» находилась совсем рядом, но для того, чтобы влететь в студию за пять минут до эфира, Лилия должна была мчаться по центру города, как вспугнутая выстрелом охотника лань. И ради чего? Чтобы запыхавшись, тяжело дыша, вдавливать слова в микрофон? Нет, это брак в работе.

Не зная, как поступить, радиоведущая потрусила со двора на улицу. На лице ее блуждало отчаяние. Алое лаконичное платье померкло в дождливых сумерках, зонт Виктора Вокса Лилия держала наперевес, как держит шест прыгун-профессионал, разбегаясь по дорожке.

Все, карьера летит в тартарары, она забегалась, заигралась, заболталась, потратила драгоценное время на раскрутку пустого сюжета, правда, спасла от неминуемой смерти в ванной одного толстого идиота и получила очередное признание в нахлынувших чувствах от другого идиота, но в этом ли счастье? Теперь Алесь Валерьевич уволит ее – звезду радиоэфира: не помогут ни многократно испытанные чары, ни море обаяния, ни вечерний голос, ни то, что она морочила шефу голову про студию, якобы необходимую ей для освоения латиноамериканских танцев…

Через двадцать минут девиз шефа «Эфир не должен молчать!» будет самым откровенным образом оплеван, попран, предан. Операторы поставят в эфир какой-нибудь повтор передачи «Перья и судьбы» трехмесячной давности, но это равносильно тому, что в меню обозначить «слабосоленая семга с лимоном», а вместо нее подать на стол «селедку под шубой».

Радиозвезде Горной осталось единственное – встать посреди тротуара, поднять к дождливым тучам расстроенное лицо и завыть осиротевшей волчицей.