Сцена первая
Храм Христа Спасителя. Зал соборов. На стене массивный щит с надписью «ВСЕРОССИЙСКИЙ КОНГРЕСС РАЗВИТИЯ ДУХОВНОСТИ». В президиуме (слева направо): Берл Лазар, Светлана Медведева, протоиерей Всеволод Чаплин, муфтий Равиль Гайнутдин, глава РЖД Якунин и полный улыбчивый азиат в буддийской «спецодежде». Между Чаплиным и Медведевым свободный стул.
На трибуне патриарх Кирилл.
Кирилл: …Все мы помним прекрасные слова православного богослужебного чина: (декламирует) «Горе́ имеем сердца!» Как понимать этот вдохновенный призыв? (резко) Нет! Не призыв! (с нажимом) Напоминание!
«Мхатовская» пауза.
(пафосно) Устами священнослужителя сам Бог велит человеческому сердцу помнить о его высоком призвании!
Аплодисменты.
(продолжает) …А сердце человеческое не слышит. Почему? Потому что погрязло во зле! в грехе! в скверне, захлестнувшей мир подобно водам Всемирного Потопа! Торжество зла, которое все мы сегодня наблюдаем, влечет за собой те ужасные последствия, которые подробно описал апостол Иоанн. И наша с вами общая задача сегодня – (с нажимом) не допустить апокалипсиса! Пресечь зло! Остановить его наступление!
Аплодисменты.
Медведева (Чаплину, шепотом): Надо Дмитрия Анатольевича в известность поставить.
Чаплин (кивает): Безусловно. Глава государства не может оставаться в стороне.
Кирилл бросает в их сторону быстрый оценивающий взгляд.
Кирилл: Отдельное спасибо хочется сказать Дмитрию Анатольевичу Медведеву.
Бурные аплодисменты.
Заимствуя некоторые технические приспособления, наше руководство умело оберегает страну от нравственного разложения и культа наживы, характерного для стран Запада – этой цитадели греха… (с лукавой улыбкой) Но ведущая роль, конечно, должна принадлежать церкви! Тут двух мнений быть не может.
Аплодисменты.
Многое еще предстоит сделать, чтобы восстановить попранную справедливость… Иные спрашивают: что Русь делало Святой? И куда всё подевалось? А ведь всё просто…
Патриарх хитро прищуривается, расслабленно облокачивается о трибуну и, наклонившись к самому микрофону продолжает задушевным тоном.
Вот про Москву прежде говорили: сорок сороков. (поясняет) Православных храмов в городе было столько. Давайте посчитаем…
Быстрым движением достает айфон и включает калькулятор. Светлана Медведева с озабоченным видом тоже лезет в сумочку за айфоном.
(торжествующе) Тысяча шестьсот!!!.. А ведь жителей было в десять… нет! в двадцать раз меньше!..
Азартно тычет пальцем в айфон.
(поражённо) Тридцать две тысячи православных храмов!.. И это, не считая монастырей, подворий, домовых церквей!.. Таков, если можно так выразиться, прожиточный минимум современной Москвы. (заводится) И остальная страна должна стремиться к этой Богом установленной пропорции! Чтобы не допустить апокалипсис! Чтобы население духовно возрастало в страхе божием! В производительном труде! Чтобы укреплялась демография! Чтобы девушки не сосали это проклятое пиво!..
Овация. Одобрительные выкрики.
Медведева (Чаплину, сетует): А ведь будущие матери, между прочим.
Чаплин (кивает): Безусловно. Репродуктивная функция – это основа.
Кирилл: (продолжает, перекрывая шум)…Чтобы пресечь на корню весь этот разнузданный гей-парад!!!.. (другим тоном) Вот сейчас многие ругают крепостное право… И правильно, надо сказать, ругают! Что греха таить, бывало помещик-самодур позволял себе лишнее. Троекуров там… (сбивается и быстро подытоживает) Все мы читали русскую классику. Не мне вам рассказывать…
Берл Лазар и азиат, сидящие по краям, недоуменно переглядываются. Равиль Гайнутдин бросает на них быстрый насмешливый взгляд и с важным видом кивает – мол, «не знаю, как другие, а я всю русскую классику читал! от корки до корки!».
…Но о главном почему-то не говорят. А ведь в былые времена от трети до половины (!) крепостных крестьян трудилось на церковных землях! И это были самые современные, самые передовые хозяйства! Святая Русь весь мир кормила своим зерном и продуктами животноводства! А главное: крепостные сельхозпроизводители, под мудрым предводительством преподобных отцов наших (крестится) не пьянствовали, не воровали у свиноматок комбикорм. Жили богобоязненно, степенно. И демография была – дай Бог каждому!
Бурные продолжительные аплодисменты.
Кирилл снова хитро прищуривается и склоняется к микрофону.
Продажные журналисты из жёлтой прессы уже обрадовались. Заголовки сочиняют. «Патриарх призывает вернуть крепостное право»… Переврать, исказить, вырвать из контекста – это они умеют… (игриво) Вынужден вас разочаровать, господа безбожники. (чеканно) Не выйдет!.. Святая Церковь далека от подобных мечтаний. Хотя… почва для размышлений тут, безусловно, есть… (запальчиво) Простите, но воспитательную функцию труда никто не отменял! Есть же специальные учреждения… Ну, я не знаю… Детские дома, в которых содержатся вполне трудоспособные подростки. Колонии, наконец… Если человек оступился, может ему лучше богоугодным сельскохозяйственным трудом искупить свою вину, чем с матерыми преступниками? А?.. С другой стороны, церковь остро нуждается в рабочих руках на многочисленных стройках. До сорока сороков нам, как вы знаете, еще далеко…
Пауза.
(задумчиво) Те же детдомовцы. По достижении совершеннолетия оказываются в тисках криминалитета. Предоставленное государством жильё пропивают… Почему бы не привлечь к воспитательной работе церковь? Ребята будут накормлены, обеспечены койко-местами. Плюс трудотерапия на свежем воздухе… (осторожно) Мне кажется, тут есть над чем подумать.
В зале тишина.
Медведева (Чаплину, тихо): Нас на картошку возили – и ничего. Выросли порядочными людьми.
Чаплин (кивает): Безусловно. Лучше прививать с детства.
Кирилл бросает на них быстрый взгляд и резко меняет тон с задушевного на официальный.
Кирилл (быстро): В самое ближайшее время мы подготовим соответствующие предложения и передадим главе государства. Не понаслышке зная о его постоянной заботе, мы, конечно, рассчитываем быть услышанными…
Аплодисменты.
В заключении хочу пожелать нам долгой плодотворной работы и порадоваться тому диалогу, который многие годы складывается среди традиционных конфессий нашей страны.
Аплодисменты. Берл Лазар, Равиль Гайнутдин и азиат синхронно кивают.
Это впечатляющий пример, который хорошо бы взять на вооружение и в политике, и в бизнесе, и в общественной жизни. Храни вас всех Бог!
Бурные аплодисменты. Кирилл делает благословляющий жест и сходит с трибуны. К нему быстро подходит охранник. Кирилл ему что-то шепчет. Тот кивает. Оба уходят за сцену. Микрофон берет Чаплин.
Чаплин: Предстоятель Русской Православной Церкви в своём выступлении коснулся некоторых аспектов церковно-государственных отношений. Думаю, весьма символично, что после него к участникам конгресса обратится видный общественный деятель, меценат, мать и обаятельная женщина, которую все мы хорошо знаем.
Светлана Медведева, изобразив смущение, встаёт со своего места и под бурные аплодисменты резво бежит к трибуне.
(объявляет) Светлана Медведева!
Супруга президента подстраивает микрофон под свой рост и широко улыбается. Зал затихает. В этот момент из-за сцены выходит патриарх. В гробовой тишине он проходит к своему месту и садится (ножки тяжелого стула при этом издают неприятный скрежет). Чаплин смотрит на него неожиданно строго, без тени подобострастия. Потом спохватывается.
Чаплин (Медведевой): Пожалуйста! (патриарху, шипит) Кивни ей.
Патриарх (вернее, тщательно загримированный Тропарёв) хмуро кивает.
Медведева (жизнерадостно): Ваше Святейшество! Дорогие друзья!..
Ее неожиданно перебивает чей-то выкрик из зала: «Миссии быть!» Супруга президента застывает с открытым ртом.
Чаплин (сухо): Пожалуйста, встаньте и представьтесь.
Среди публики в партере вырастает плотная фигура, увенчанная востроносой головой с черным крысиным мехом на ланитах.
Активист: Кирилл Фролов. Православный эксперт. Богослов. Автор книг…
Чаплин (морщится): Повторите.
Активист, сжав руку в кулак, делает энергичный жест.
Активист: Миссии быть!
Чаплин поднимает глаза к потолку (типа «ох уж мне этот Кирилл Фролов!») и поворачивается к Светлане Медведевой, чтобы попросить ее продолжить доклад. И в этот момент в гробовой тишине звучит голос патриарха (с лёгкой хрипотцой).
«Кирилл»: В каком смысле?
Чаплин бросает на него недовольный взгляд и нехотя придвигает к себе микрофон.
Чаплин: Фролов, объясните свою позицию.
Кирилл Фролов оживляется.
Активист (выкрикивает): Миссии быть! Рок-концерты! Лужники! Двести пятьдесят тысяч одной только молодёжи! Миллионы!..
Чаплин (перебивает, жестко): Спасибо, ваша позиция понятна. (Медведевой, мягко) Продолжайте.
Светлана Медведева, стоявшая всё это время с открытым ртом, рот закрывает, откашливается и начинает с начала.
Медведева: Ваше Святейшество! Дорогие друзья!..
С этого момента звук пропадает. Светлана Медведева энергично артикулирует, прижимает руки к груди руки, закатывает глаза, крестится и т. д. На фоне этой пантомимы Чаплин и «Кирилл» шепотом обмениваются репликами.
«Кирилл» (извиняющимся шепотом): Вырвалось. Больше не повторится.
Чаплин (строго): Баба сядет – молчи и улыбайся.
«Кирилл»: А если спросит чего?
Чаплин: Да – да, нет – нет…
«Кирилл» (заканчивает): …а что свыше – от лукавого?
Чаплин (усмехается): Начитанный.
Занавес.
Сцена вторая
Парк патриаршей резиденции в Переделкино. По дорожке прогуливаются предстоятель и Чаплин. Патриарх уверенно шагает посередине. Чаплин – подчеркнуто подобострастно семенит в стороне. Говорит возбужденно, размахивая руками. В данный момент он изображает что-то странное – согнулся в три погибели и раскинул руки, как ребенок, показывающий «самолёт».
Чаплин (пыхтя): …Узнаёте, Ваше Святейшество?
Кирилл (морщась): Заканчивай эту йогу, Всеволод. Ртом говори.
Чаплин (расстроено): Симо́н!
Кирилл (неуверенно): Пётр что ли? Ну и причём здесь…
Чаплин (с досадой): Нет. Не Пётр. Просто Симо́н.
Быстро достаёт из папки лист и декламирует.
«…И когда повели Его, то захвативши некоего Симо́на Киринея́нина, шедшего с поля, возложили на него крест, чтобы нес за Иисусом»
Кирилл останавливается и пристально смотрит на Чаплина.
Кирилл (быстро): Канонизирован?
Чаплин: Насколько я знаю, нет.
Кирилл (с досадой): Как мы всё-таки не ценим… (другим тоном) Идея интересная, да. Смелая. Творческая… Я б даже сказал: инновационная.
Чаплин (увлеченно): Главное: грамотно обосновать! Одно телеобращение – и можно запускать проект на полную мощность!
Кирилл (недоверчиво): Ну-ка, давай тезисно. В общих чертах.
Чаплин (азартно): Тяжесть креста патриаршего служения нужно распределить так, чтобы от этого выиграла церковь божия. Это раз. Два: среди многочисленных направлений надо выделить главные – контакты с руководством страны, международные дела, миссия… Здесь Ваше Святейшество не может заменить никто! Ни один человек в мире! Тут нужен ум Сократа, дипломатичность Талейрана…
Кирилл (нетерпеливо): Дальше.
Чаплин: …Полностью отдаться этим ключевым направлениям Ваше Святейшество не может. К нашему общему прискорбию. Потому что перегружен богослужениями, пастырскими поездками по регионам и прочей текучкой… Силы человеческие небезграничны. Это медицинский факт… (резко) Внимание, вопрос! А не призвать ли нам Симона Киринеянина? (торопливо добавляет) Фигурально выражаясь, конечно (продолжает прежним тоном) …Не пора ли освободить плечи Вашего Святейшества от наиболее обременительной части креста. При этом, положа руку на сердце… ммм… не самой продуктивной…
Кирилл (недоверчиво): А нам скажут: ну так не служи, не летай. Или пусть те, что помоложе, вместо тебя…
Чаплин решительно мотает головой и делает и без того круглые глаза еще более круглыми.
Чаплин: Немыслимо! Патриарх уникален! Регионы ждут именно патриарха, а не какого-то там…
Делает характерное движение глазами, как бы намекая на низкорослого Иллариона.
(продолжает) …И служба на двунадесятые праздники может быть только патриаршей. И никакой другой!.. (в отчаянье) Как же быть?! (пафосно) Русскую Православную Церковь в этой, прямо скажем, непростой ситуации может спасти только Бог! (радостно) И Бог, по нашим горячим молитвам, явил чудо! Сыскался добродетельный благочестивый мирянин, как две капли воды похожий на Ваше Святейшество, и смиренно предложил свои услуги… Причем важно подчеркнуть: не клонированием и прочими сатанинскими технологиями, а (с нажимом) божьим чудом Русская Православная Церковь обрела этот… ммм… недостающий элемент.
Кирилл (неуверенно): Ну и как мы его…
Чаплин (торжествующе): Очень просто! График поездок и богослужений остается неизменным… (с сомнением) Можно даже расширить. Хотя… куда уж шире!.. Так вот. График прежний. Народ божий везде и всегда видит дорогое лицо, до боли знакомый облик…
Кирилл (с сомнением): Гадания начнутся. На кофейной гуще. Я это или не я.
Чаплин: Вот! Надо твердо заявить, что это – грех! Мол, истинные чада церкви, должны с благоговением относиться к явленному нам божьему чуду и воспитывать в себе простосердечие, незамутнённость ума… смирение, наконец!
Кирилл (угрюмо): Раскольники скажут: не может мирянин служить архиерейским чином. Мол, совершенные им таинства недействительные. Причастие…
Чаплин решительно мотает головой и руками.
Чаплин: Ни в коем случае!.. Во-первых, можно совершить хиротонию. Но это не обязательно. Служим-то соборно! Будем считать, что таинство совершается по молитвам сослужащих архиереев и священников. Почему нет?
Кирилл (с сомнением): А «Симон»-то наш как? Справится?
Чаплин (возбужденно): Поразительные успехи! Он еще в лагере нахватался от батюшки. Читал много… Преподаватели не нахвалятся. Архиерейский чин от зубов отскакивает. Лично экзаменовал… А главное: голос! Один в один. Аж страшно…
Появляется Илларион с толстой папкой в руках. Он издалека кивает патриарху. Тот делает приглашающий жест. Илларион подходит.
Илларион (деликатно): Я собственно, хотел доложить о…
Кирилл (нетерпеливо): Да погоди ты! Тут у нас отец Всеволод…
Чаплин (нехотя): Есть некоторые соображения по…
Кирилл (продолжает): …Предлагает полностью задействовать дублёра – на богослужения, поездки…
Илларион (кивает): Разумно.
Кирилл (заканчивает): …А людям скажем: мол, благочестивый мирянин помогает мне нести крест патриаршего служения. Как Христу помогал этот… как его?
Илларион: Симон Киринеянин.
Кирилл: Точно!
Чаплин (нервно): Всё продумано. Обоснование идеальное. Я, вообще, не понимаю какие могут быть…
Илларион (неожиданно одобрительно): Прекрасная идея. Я и сам хотел…
Чаплин (самодовольно): Ну, теперь чего уж об этом говорить!
Илларион (заканчивает): …Но есть один момент.
Чаплин вздрагивает. Кирилл, на всякий случай, останавливает его жестом.
Кирилл: Говори.
Илларион: А зачем нам его засвечивать?
Кирилл: В каком смысле?
Илларион: Он же может нести крест тайно. Зачем лишний раз искушать маловеров? Пусть все думают…
Чаплин (перебивает, нервно): Ну, что за пораженчество, ей Богу!
Кирилл (мягко): Погоди…
Чаплин: Да не буду я годи́ть! Я что зря работаю? Столько сил отдано, чтобы подготовить сознание верующих…
Илларион (примирительно): Поймите правильно, отец Всеволод. Никто не сомневается в эффективности вашей работы. И верующие, конечно, на ура примут любые ваши… ммм… аргументы. Если бы без этого нельзя было обойтись…
Илларион замолкает и поднимает холодные немигающие глаза на Чаплина. Чаплин слегка ёжится.
…Но дело в том, что обойтись без этого (с нажимом) можно.
Кирилл, в глубокой задумчивости, гладит бороду. Чаплин сдулся, как шарик, и даже не пытается возражать.
Кирилл: Иди, отец Всеволод. Я обдумаю всё. Вопрос серьёзный, сам понимаешь.
Чаплин механически кивает и уныло плетется в сторону ворот. Кирилл подзывает жестом Иллариона. Тот открывает свою папку и собирается дать пояснения. Но не успевает – Чаплин вспомнил о чем-то важном.
Чаплин: А Боброк?
Илларион (поправляет): Бренко.
Чаплин сверкнул в его сторону глазами.
Чаплин (поясняет): Комиссия по канонизации полностью укомплектована…
Кирилл морщится и машет в его сторону рукой.
Кирилл (раздражённо): Какой еще «Боброк»? Симона давай!.. этого… как его?
Илларион (подсказывает): Киринеянина.
Кирилл: Точно! Чтобы люди не простаивали.
Илларион (еле слышно): А зачем?
Кирилл (в тон ему): Пусть будет. (Чаплину, громко) Давай, отец Всеволод. С Богом.
Поворачивается к Иллариону, берет из его рук папку и жадно листает.
(азартно) Так вот ты какой, склон хребта Псехако… А это что?
Илларион понимается на цыпочки, чтобы заглянуть патриарху за плечо.
Илларион: Турко́мплекс. «Лаура-Газпром». Президентский люкс обещали. Если, конечно, самого в это время не будет…
Кирилл (перебивает): Понятно… (мечтательно) Шикарный склон… Для тех, кто понимает.
Илларион за его спиной загадочно улыбается и кивает.
Занавес.
Сцена третья
Комната «Кирилла». Обстановка напоминает недорогую провинциальную гостиницу. Только нет окон. На письменном столе в углу стопка богослужебных книг. Две двери: одна (застеклённая большим зеркалом) – входная, другая ведет в совмещенный санузел с душевой кабиной. «Кирилл» в синем спортивном костюме и тапочках сидит на краю застеленной покрывалом постели.
Открывается дверь. На пороге появляется плечистый охранник – тот, с которым шушукался патриарх после своего выступления в Храме Христа Спасителя. В руках охранника поднос с едой, характерной для старых советских столовых: рассольник, винегрет, гречневая каша с тефтелями, компот.
Охранник (бесцветно): Обед.
«Кирилл» (оживлённо): О! Красивый! (заискивающе тараторит) Мне б плиточного краюху. Заварить. Душа требует. А? Швейцары давали. Говорят: дорогой.
Охранник (небрежно): Пу́эр что ли?
«Кирилл»: Во-во!
Охранник (холодно): Не положено. Зубы чернеют.
Оставив поднос на журнальном столике, уходит.
«Кирилл» (вдогонку): Так я ж чищу! Как Мойдодыр…
Слышен звук запираемого засова. «Кирилл» тихо про себя матерится, обиженно плюхается на кровать и отворачивается к стене.
В этот момент из санузла раздаётся характерный звук сливного бачка. Потом вода шумит в раковине – кто-то моет руки. «Кирилл» поворачивает голову в сторону двери и рефлекторно поджимает под себя ноги. Дверь открывается. В комнату, как ни в чем ни бывало, входит улыбчивый парень в лагерной робе. На вид – не больше тридцати. Несколько секунд он и «Кирилл» молча смотрят друг на друга.
«Кирилл» (настороженно): По какой статье?
Незнакомец: 282-я
«Кирилл» (озадачено): Это новая, что ли?
Незнакомец (возражает): Ветхая.
«Кирилл»: Не понял.
Незнакомец (беспечно): А-а, забей…
Лезет за пазуху и достаёт небольшой параллелепипед, плотно завернутый в газету.
Тащи чифирбак, дядя. Ща погреемся.
Озадаченный «Кирилл» садится и слегка трясёт головой, будто не верит своим глазам. Потом потеряно смотрит по сторонам – подходящей банки для чифиря у него нет. Тем временем незнакомец разворачивает газету – там добрый шмат 10-летнего пуэра. Он вопросительно смотрит на «Кирилла», потом понимающе улыбается и подмигивает.
Незнакомец: Ладно. Не кисни! На радуге зависни!
«Кирилл» (недовольно): Чего?
Незнакомец отработанным движением опытного фокусника откуда-то из-за спины достаёт пустую литровую стеклянную банку и возвращается в санузел. Слышен шум воды.
«Кирилл» (бормочет себе под нос): Тут это… Розеток нету… И кипятильника…
Незнакомец возвращается. В руке – банка с водой. Держит ее осторожно – кончиками пальцев за горлышко.
Незнакомец (подмигивает): Ну, чё? Завис?
В этот момент вода в его руках начинает бурно кипеть. Незнакомец чертыхается, быстро ставит банку на край журнального столика и дует на обожженные пальцы.
Незнакомец (нетерпеливо): Давай подключайся. Рыльце попроще сделай и плитку кроши.
«Кирилл» спохватывается: быстро садится на кровать, возится с пуэром и кипящей водой. Незнакомец присаживается на корточки рядом и внимательно наблюдает за процессом.
«Кирилл» (ворчит себе под нос): Галимое па́лево. (кивает на дверь) Псы как сеанс смотрят. Ща нарисуются…
Незнакомец (небрежно): Не нарисуются.
«Кирилл» (недоверчиво): С чего вдруг?
Незнакомец: Они меня не видят.
«Кирилл»: Почему?
Незнакомец (пожимая плечами): Не дано.
«Кирилл» (недоверчиво): А мне дано?
Незнакомец молча кивает.
«Кирилл» заканчивает возиться с чифирем, выпрямляется и пристально смотрит на незнакомца. Тот, в свою очередь, смотрит на него – веселыми глазами.
Незнакомец (безмятежно): Не узнал?
«Кирилл»: Ты кто?
Незнакомец (уверенно): Альфа и Омега. Начало и конец. Первый и последний…
«Кирилл» (хмуро): Понял. Не дурак.
Незнакомец (насмешливо): Начитанный.
«Кирилл»: Посиди с моё – не так начитаешься.
Незнакомец (кивая на чифирь, нетерпеливо): Ну, давай, дядя! Напиток стынет!
«Кирилл» вдумчиво отхлебывает чифирь, закрывает глаза и улыбается.
«Кирилл»: Дельная вещь… Отрадная…
Незнакомец (требовательно): Ну? Не один в доме.
«Кирилл», не открывая глаз, протягивает банку в сторону незнакомца. Тот ее ловко прихватывает, делает глоток и возвращает на стол. Дальнейший диалог сопровождается попеременным отхлёбыванием чифиря. Собеседники расслаблены и благодушны.
«Кирилл» (задумчиво): Это хорошо, что ты мне приснился. Я так-то без снов в основном… (спохватывается) Только ты учти: я в Бога вашего не верю. И все эти кадила-мудила мне до пизды-дверцы…
Незнакомец (одобрительно): Ну и правильно.
Отхлёбывает.
«Кирилл» (продолжает): …Просто один раз пожалел дурака – и покатилось… (поясняет) Валерку нашего… Ну, отца Валерия…
Незнакомец кивает (мол, «в курсе») и показывает жестом, чтоб продолжал.
…Он свежий такой пришел… Незамутнённый… Телеги задвигал, как Ленин в Октябре… Ну, и началось: исповедь-шмисповедь…Лопухи растопырил. А там чесальщики – мама не горюй!.. Без того ж не журнал мурзилка, так те еще краски сгустили… А этот – всё близко к сердцу. Как маленький… (торжественно) В общем, сбледну́л с лица наш Валерка, прикоснувшись к изнанке жизни…поутих… Потом петушок один голосистый сунулся каго́рца лизнуть… с хлебцем… Валерка (жестикулирует) херак ему весло в сосательное отверстие… Ну, и – пиздец евхаристии в одном отдельно взятом исправительном учреждении!..
Отхлёбывает.
(продолжает) …Кум ему мозги сделал. Валерка – к своим: «Так мол и так… специфика… замените посуду, а эту – на другой приход отдайте»… Ему законно отвечают: «Почему ни в чем неповинные православные люди должны из-за твоего косяка шквариться?»… С тех пор, приучился Валера казенный кагор жрать. Да так разошелся, что стал втихомолку жало в грев запускать… (поясняет) Бухло́, трава и вся тема – через ленинскую комнату идёт … ну, раньше там ленинская была… (рассудительно) А чё? Кум чистый, зона греется, па́лева никакого, епархия свой процент получает. Всё по уму… (улыбается) Валерка сперва нос воротил, а потом все ж таки разжал лопатник… по семейным обстоятельствам…
Отхлёбывает.
…Пока помалу крысятничал – ничего. Но когда люди полгрелки спирта конкретно недосчитались – предъявили. Мол, еще один эпизод и…
Незнакомец: Пожалел?
«Кирилл»: Ага… Оттер семинаристика одного. Валерка было напрягся, но я ему грамотно растолковал: кто лучше кадило раздувает… Грев под себя увёл. Читал много…
«Кирилл» замолчал и глубоко задумался. Потом недоверчиво покосился на гостя и покачал головой.
Ты мне вот что скажи. Я ж – ни одного раза не отрок с кудрями. Как в 14 лет в малолетке прописали, так три года только на воле… (неуверенно) или три с половиной?.. А мне – шестьдесят скоро. Вот и посчитай… (перечисляет) И гоп-стоп, и угон, и кража со взломом… лося одного завалил по пьяной лавочке…
Склоняется над незнакомцем и пристально смотрит ему в глаза.
(недоверчиво) Ты часом не обознался, а?
Незнакомец ставит банку на стол и поднимает на «Кирилла» спокойные глаза.
Незнакомец: Про благоразумного разбойника слыхал?
«Кирилл» (возмущенно): Сравнил хер с пальцем! Там же особый случай!
Незнакомец (не сдаётся): А про потерявшуюся овцу?
«Кирилл» (в сердцах): Сам ты баран!
Залпом допивает остатки чифиря и недовольно отворачивается к стене.
Незнакомец (со вздохом): Засиделся я у тебя.
Поднимается с корточек сует в карман пуэр в газете, берет со стола банку. Обиженный «Кирилл» в его сторону не смотрит.
Ладно. Увидимся ещё… Есть пожелания?
«Кирилл» (хмуро): Помереть в хорошем месте. Чтоб не дергали…
Незнакомец (понимающе улыбается): Понравились кролики?
«Кирилл» (кивает): И люди там нормальные. И, вообще, всё у них по-людски.
На этих словах «Кирилла» незнакомец заходит в ванную и закрывает за собой дверь. Гаснет свет.
Занавес.
Сцена четвёртая
Тёмная сцена. В углу сцены как бы сам собою включается телевизор. Помехи. Потом на экране появляется выпуск новостей. В кадре: диктор на фоне куполов с крестами.
Голос диктора: Сегодня православные отмечают Страстную Среду – день, в который Иуда предал Христа. В этот день предстоятель Русской Православной Церкви по традиции посетил один из ставропигиальных монастырей…
На экране «Кирилл»: проходит через строй монахов, седобородый наместник в очках что-то горячо ему говорит – патриарх понимающе улыбается и кивает. Следующий кадр: патриарх выходит в облачении из царских врат и благословляет народ.
Звук выключается. Загорается свет.
Посреди сцены стоит ванна: старинная, чугунная, на золочёных лапах. Рядом с ванной стоит изящный инкрустированный столик. На нем: хрустальный графин и бокал с недопитым коньяком, блюдечко с нарезанным лимоном, ваза с фруктами. Над бортиками возвышается пухлая шапка пены. И голова Кирилла. В одной его руке пульт. В другой – мобильный телефон («Верту»).
Кирилл (в трубку): …В целом, удовлетворительно. Лучше, чем я думал… Конечно, если знать заранее, заметна какая-то неуверенность во взгляде. Но общее впечатление…
«Кирилл» на экране выходит на амвон. Судя по всему, он говорит проповедь. Кирилл включает звук.
Голос патриарха в телевизоре: …И тогда Иуда возмутился: (передразнивает) «Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать деньги нищим?» (повышая голос) И нынешние иуды вторят предателю: «Зачем священнослужителям качественный автотранспорт и ювелирные изделия? Почему на церковной земле возводятся постройки различного назначения? Для чего бы не продать все это, и не раздать социально неблагополучным слоям населения?» … И кому-то может показаться, что в словах этих есть свой резон… (насмешливо) Зло, как мы знаем, любит рядиться в одежды благотворителей, правозащитников, борцов за справедливость и прочие ризы… Что можно на это сказать? (с хитрецой) Ни-че-го. Потому что все уже сказано! (чеканно) «Нищих всегда имеете с собой, а меня (тычет большим пальцем в грудь) – не всегда!» Сначала дело божье, потом – человеческое! Начатки плодов, всё самое драгоценное, качественное по праву принадлежит церкви божией и ее служителям! И за то всемогущий Бог благословляет дела земные, воздаёт сторицей…
Патриарх выключает звук и возвращается к телефону.
Кирилл (требовательно): Кто текст сочинял?.. Ну чего молчишь? Твоя работа?..
Слушает, пряча в усы довольную улыбку.
(с барской небрежностью) Да не мельтеши ты! Отличная проповедь… Надо бы еще добавить, что предметы роскоши для истинного подвижника – тяжесть неимоверная. Душа, мол, тянется к простоте, но крест патриаршего служения… (сбивается) ну, и всё такое…
Выключает телевизор, бросает пульт и жадно отпивает коньяк. Видно, что Кирилл слегка выпимши и что у него хорошее настроение.
(продолжает) …Теперь по делу. Что там в Госдуме? Есть сложности?.. (удивленно) Не в курсе? (с досадой) Ну как же так, Всеволод! Это ж… Чем, говоришь, занимаешься?..
Слушает. Лицо его светлеет.
(торопливо) Нет, нет. Всё правильно. Продолжай… (строго) Особое внимание удели кастингу! Подбери нормальных – в соку. Со взором кротким… (убеждённо) Православные купальники – это то, что нужно людям! Отпуска ж скоро…
Слушает. Хмурится.
Нет. Косынки – это уже перебор… Тем более резиновые… Всё-таки должно быть чувство меры. Богу – бо́гово, а пляж – это все-таки место отдыха… (настойчиво) Нет, оборудовать пляжи сборно-разборными церквями мы будем! Это не обсуждается. Но для их посещения вполне можно воспользоваться обычным, повседневным платочком… В общем, подумайте над этим с ребятами. Порисуйте…
Отхлёбывает коньяк.
И ещё… (глухо) Пригляди за музыкантом. Что-то он мне в последнее время не нравится… Просто в поле зрения держи. И всё… (неуверенно) Да так. Ничего конкретного. Предчувствия скорее… (улыбается) Береженого сам знаешь, кто бережет…
Открывается дверь. В ванную заходит Илларион. Кирилл оживляется.
Кирилл (в трубку, резко): Перезвоню.
Отключает телефон.
(Иллариону, требовательно) Ну?
Илларион: В четверг освободится.
Кирилл в сердцах бьет ладонью по пене, нервно отщипывает виноградину и напряженно жуёт.
(осторожно): Можно, конечно, после Пасхи.
Кирилл отрицательно мотает головой.
Кирилл (мрачно): Сезон заканчивается – каждый день на счету.
Взгляды Кирилла и Иллариона скрещиваются. Какое-то время они пристально смотрят друг на друга. Похоже, и того, и другого посетила одна и та же мысль.
Илларион (пожимает плечами): А почему бы и нет?
Кирилл (с сомнением, перечисляет): Плащаница, «Не рыдай мене́, Ма́ти»…
Илларион (уверенно): Освоил. Он, вообще, способный.
Кирилл (ревниво): Я заметил… Ну, а вообще, как?
Илларион (неохотно): Мммм… Есть кое-какие предрассудки. Последствия, так сказать, сложной судьбы… Не причащается. Говорит: «Нельзя мне с вашими из одной посуды»…
Кирилл (задумчиво): Смотри какой… Еще что?
Илларион (небрежно): Так, мелочи… Повадки. Словечки… (убеждённо) Но на людях держится хорошо. Нельзя не признать.
Кирилл (пытливо): Значит, считаешь, можно положиться?
Илларион неопределённо пожимает плечами.
Илларион (задумчиво, как бы сам с собой): Если в субботу во второй половине дня из Адлера вылететь… (уточняет) Я наводил справки. Погода лётная будет. Синоптики ручаются…
Кирилл (напряженно): Значит, в четверг вечером там. Вся пятница. Половина субботы.
Илларион (соглашается): Мало, конечно. Но после Пасхи можно наверстать… Если снег продержится…
Украдкой смотрит на Кирилла.
(продолжает, со вздохом) …Если нет – только в следующем году.
Кирилл вздрагивает и поднимает глаза на Иллариона.
Кирилл (желчно): Дотянули.
Илларион (пожимает плечами): Люкс весь сезон занят. То президент, то премьер. Не ехать же на общих основаниях.
Кирилл (задумчиво): Ну, да… Иудин грех…
Илларион удивлённо поднимает брови.
Кирилл (небрежно): А-а, не бери в голову. Долго рассказывать…
Хочет встать и выйти из ванной, но в последний момент спохватывается и неловко приседает.
(требовательно) Дай простыню! Там на комоде. Стопка целая… Любую бери.
Илларион приносит простынь и протягивает ее патриарху. Тот заворачивается в нее, как в тогу и выходит из ванной. Делает несколько кругов по сцене и останавливается в позе императора, погруженного в мысли о величии Рима.
Кирилл (властно): Ты это… Пока меня не будет, за Всеволодом присмотри… Заносит его. Много на себя брать стал.
Илларион молча кивает.
Занавес.