Явление первое
Комната в доме Лунардо.
Маргарита сидит и прядет; Лучетта также сидит и вяжет чулок.
Лучетта. Синьора маменька…
Маргарита. Что скажете, дочка?
Лучетта. Вот и кончился карнавал.
Маргарита. Да. А что за радости мы от него видели?
Лучетта. Что уж!.. Хоть бы клочок комедии в театре — и того не видели.
Маргарита. Это вас удивляет? А меня ничуть. Вот уж шестнадцать месяцев я замужем. А сводил ли меня хоть куда-нибудь ваш батюшка?
Лучетта. Правда! Знаете, я дождаться не могла, чтобы он опять женился; сижу одна дома и говорю себе: "У батюшки есть оправдание, сам он меня не хочет никуда вывозить, а послать ему со мной некого… Вот когда он снова женится, я с мачехой стану везде бывать". И что же? Вот и женился, а, как видно, ничего из этого не вышло ни для меня, ни для вас.
Маргарита. Он сущий бирюк, доченька. Сам развлечений не любит и не желает, чтобы мы веселились. А вот когда я была на выданье, в развлечениях у меня недостатка не было. Воспитана я была хорошо. Мать моя была женщина строгая, и если ей что не нравилось, так она умела и прикрикнуть, а в случае чего и стукнуть могла. Но в свое время и побаловать умела. Вообразить себе только: осенью раза два-три мы непременно бывали в театре, а в карнавал — раз пять-шесть. Если кто-нибудь из знакомых предлагал ложу, она возила нас в оперу, а то в комедию, да и сама брала хорошую ложу и тратила немалые денежки. Она доставала ключ от ложи на все хорошие пьесы, которые можно смотреть девицам, сама с нами ходила, и мы веселились вдоволь. Вообразить себе только, сколько раз ездили в Ридотто, иногда смотрели маски на площади святого Марка, бывали у гадалок, смотрели марионеток, а раз-другой попадали даже в балаганы… А когда оставались дома, часто устраивали вечеринки. Собирались друзья, собирались родные; ну, и молодые люди бывали. И ничего не было предосудительного. Вообразить себе только!
Лучетта (в сторону). "Вообразить себе только, вообразить себе только", — она по крайней мере раз шесть это сказала.
Маргарита. Да и в самом деле! Я совсем не из тех, кто любит целый день вертеться. Но, господи, иной раз и я готова повеселиться.
Лучетта. А каково-то мне, бедной? Я не смею ведь никогда за дверь выглянуть. Он не позволяет мне даже на минутку на балкон выйти. Недавно я чуть не свалилась, — так спешила убежать; увидала меня эта сплетница-булочница и сказала ему. Я думала, что он меня поколотит.
Маргарита. А чего только он мне из-за вас не наговорил!
Лучетта. Боже мой, да что же я такое делаю?
Маргарита. Ах, доченька, вы-то хоть замуж выйдете, а мне так до конца дней мучиться с ним.
Лучетта. Скажите, синьора маменька, неужели я выйду замуж?
Маргарита. Думаю, что да.
Лучетта. Скажите, синьора маменька, а когда я выйду замуж?
Маргарита. Выйдете — вообразить себе только! — когда господь захочет.
Лучетта. А господь меня так замуж выдаст, что я и знать не буду?
Маргарита. Какие глупости! Конечно, вы будете знать.
Лучетта. А мне еще никто об этом ничего не говорил.
Маргарита. Не говорили, так скажут.
Лучетта. А неужели что-нибудь слышно?
Маргарита. И слышно, и не слышно. Муж не желает, чтобы я тебе что-нибудь говорила.
Лучетта. Маменька, дорогая, скажите!
Маргарита. Нет, доченька, невозможно.
Лучетта. Маменька, дорогая, хоть одно словечко!
Маргарита. Если я вам хоть слово скажу, он на меня будет смотреть хуже василиска.
Лучетта. Да отец и не узнает, что вы мне что-то сказали.
Маргарита. Вообразить себе только! Как же это вы ему ничего не скажете?
Лучетта. Вообразить себе только — вот так ничего и не скажу.
Маргарита. Это еще что за "вообразить себе только"?
Лучетта (насмешливо). Да и сама не знаю, откуда у меня взялась эта привычка, — вдруг так вот и выскочит!
Маргарита (в сторону). Сдается мне, что эта негодница надо мной издевается.
Лучетта. Ну, скажите, скажите, синьора маменька!
Маргарита. Работайте, работайте живее. Вы все еще не кончили чулка?
Лучетта. Сейчас кончу.
Маргарита. Если сам вернется, а у вас чулок не готов, он скажет, что вы торчали на балконе, а не работали, и тогда, вообразить себе только… (В сторону.) Черт побери эту присказку!
Лучетта. Видите, как я тороплюсь… А вы расскажите мне хоть что-нибудь про жениха.
Маргарита. Про какого жениха?
Лучетта. Вы же сказали, что я замуж выйду.
Маргарита. Все может быть.
Лучетта. Дорогая маменька, вы что-то знаете!
Маргарита (слегка рассерженно). Ничего не знаю.
Лучетта. Все ничего да ничего!
Маргарита. Надоели вы мне.
Лучетта (теряя терпение). Ах, проклятая жизнь!
Маргарита. Это еще что за словечки!
Лучетта. И никто меня на всем свете не любит!
Маргарита. Я еще слишком тебя люблю, бездельница.
Лучетта (в сторону). Как настоящая мачеха.
Маргарита. Что вы сказали?
Лучетта. Ничего.
Маргарита. Слушайте, не злите меня, а не то я… (С гневом.) Довольно с меня и того, что я выношу в этом доме. Муж мне попался такой, что день-деньской меня изводит, не хватало еще, вообразить себе только, чтобы падчерица меня бесила.
Лучетта. Но, дорогая синьора маменька, как вы легко выходите из себя.
Маргарита (в сторону). Она, пожалуй, права. Не такова я была раньше, а теперь ведьмой стала. И ничего не поделаешь: с волками жить, по-волчьи выть.
Явление второе
Те же и Лунардо, который входит тихо и молча.
Маргарита (в сторону). Вот и он тут как тут. (Встает.)
Лучетта (в сторону). Всегда подкрадывается, как кот. (Встает.) Здравствуйте, синьор отец!
Маргарита. Здравствуйте. Что же это, уж и здороваться перестали?
Лунардо. Работайте, работайте. Поклоны да поклоны — лишь бы не работать!
Лучетта. Я все время работала. Кончила чулок.
Маргарита. Вообразить себе только, можно подумать, что мы поденную плату получаем.
Лунардо. А у вас, скажем по справедливости, всегда ответ готов.
Лучетта. Ну, дорогой синьор отец, хоть ради последнего дня карнавала не браните нас. Уж если мы никуда не выходим — бог с ним, будем хоть дома-то в мире.
Маргарита. О, он без крику и ругани ни одного дня прожить не может.
Лунардо. Слышите, какие глупости? Что я — татарин, зверь лютый? На что вы можете жаловаться? Я сам люблю, чтобы все было пристойно.
Лучетта. Ах, тогда возьмите нас прогуляться в масках!
Лунардо. В масках? В масках?
Маргарита (в сторону). Ну, теперь поехало.
Лунардо. И у вас хватает наглости меня об этом просить? Видели ли вы меня когда-нибудь в маске, чтобы я, скажем по справедливости, надевал личину на лицо? Что еще за маски такие? Зачем маски надевают? Не заставляйте меня говорить дальше! Порядочные девушки в масках не шляются.
Маргарита. А замужние женщины?
Лунардо. И замужние тоже, синьора, и замужние не ходят!
Маргарита. Почему же все другие, вообразить себе только, отлично ходят?
Лунардо (передразнивая). "Вообразить себе только, вообразить себе только"… До других мне дела нет; я думаю о своей семье.
Маргарита (та же игра). Потому что, "скажем по справедливости", вы настоящий бирюк.
Лунардо. Синьора Маргарита, образумьтесь.
Маргарита. Синьор Лунардо, не выводите меня из себя.
Лучетта. Вот ведь несчастье! Вечно они так. Бог с ними, с маскарадами. Я готова остаться дома, только не надо ссор.
Лунардо. Но вы слышали? Скажем по справ… вы слышали? Всегда она первая начинает.
Маргарита смеется. Смеетесь, синьора?
Маргарита. А вам мешает, что я смеюсь?
Лунардо. Ну, ладно. Идите сюда обе. Слушайте. У меня часто, правда, голова занята делами, вот и кажется, что я недоволен; но сегодня я хочу вам доставить удовольствие. Раз карнавал кончается, так и мы, по обычаю, отпразднуем его окончание.
Лучетта. Ах, неужели?
Маргарита. Послушаем!
Лунардо. Ну так вот, слушайте: сегодня мы пообедаем в веселой компании.
Лучетта (радостно). Где, где, синьор отец?
Лунардо. Дома.
Лучетта (разочарованно). Дома?
Лунардо. Да, синьора, дома. А где бы вы думали? В остерии?
Лучетта. Ах, нет, синьор отец! Не в остерии!
Лунардо. А в чужие дома я обедать не хожу. Скажем по справедливости, не желаю есть на чужой счет.
Маргарита. Ладно, ладно, никто вас не заставляет. Скажите мне, пожалуйста, — вообразить себе только, — вы хотите позвать гостей?
Лунардо. Да, синьора, я позвал кое-кого, и они придут к нам, вот мы и повеселимся, приятно время проведем.
Маргарита. Кого же вы пригласили?
Лунардо. Компанию порядочных людей; среди них двое женатые, придут с женами, — вот и будет у нас веселье.
Лучетта (в сторону). Какой он добрый и милый! (Радостно.) Дорогой батюшка, а кто придет?
Лунардо. Какая вы любопытная!
Маргарита. Ну, и впрямь, старичок мой дорогой, неужели вы не хотите, чтобы мы знали, кто придет?
Лунардо. Не хочу? С чего это вы взяли? Почему не сказать? Придут синьор Канчано Тартуффола, синьор Маурицио далле Стропе и синьор Симон Марорле.
Маргарита. Вот это так! Что называется, "бог троицу любит!" Сумел выбрать из букета.
Лунардо. Это еще что значит? Чем они плохи? Люди настоящие!
Маргарита. Уж подлинно! Такие же три нелюдима, как вы сами.
Лунардо. Э синьора, в наше время, скажем по справедливости, если у человека есть разум в голове, тут-то его и ославят нелюдимом. А известно ли вам, почему? Потому, что вы, бабы, слишком распустились! Вам уж мало того, что благопристойно, вам подавай букеты, конфеты, моды, шутовства, дурачества. Для вас дома сидеть — все одно что в тюрьме. Если ваши наряды не стоят тьму денег, они уже и не годятся. Если нет гостей, на вас нападает меланхолия и вы уже перестаете о чем-либо думать. Ни капли здравого смысла! Слушаетесь глупых советов и ничего знать не желаете о разоренных семьях и домах. Кто вам угождает и пляшет по вашей дудке, тот становится посмешищем, а кто хочет в своем доме жить благопристойно, степенно, кто бережет свое доброе имя, тот попадает в неучи, в деревенщины, в тираны. Разве не так? Разве вы можете оспаривать, что это чистая правда?
Маргарита. Я не стану с вами спорить: как вам угодно, так пусть и будет. Значит, у нас сегодня к обеду синьора Феличе и синьора Марина?
Лунардо. Да. Вот таких гостей и я рад принять. Каждая со своим мужем, никакой распущенности, скажем по справедливости… (Лучетте.) Вы что уши развесили? Не с вами говорят.
Лучетта. А разве вы говорите такие вещи, что мне нельзя слушать?
Лунардо (тихо Маргарите). Не дождусь, когда уже сбуду ее с рук.
Маргарита (тихо Лунардо). А как идут переговоры?
Лунардо (тихо Маргарите). Потом расскажу. (Лучетте.) Ступайте отсюда вон.
Лучетта. Да что же я делаю?
Лунардо. Убирайтесь отсюда сейчас же!
Лучетта. Господи! Словно его ядом вымазали.
Лунардо. Вон, если не хотите, чтобы я вас по щекам отхлестал!
Лучетта. Слышите, синьора маменька?
Маргарита (с жаром). Раз он вам приказывает, надо слушаться. Ступайте!
Лучетта (в сторону). О, если бы была жива моя добрая мать!.. Терпение! Пусть за меня хоть мусорщик посватается — выйду!
(Уходит.)
Явление третье
Лунардо, Маргарита.
Маргарита. Милый синьор Лунардо, я при ней спорить не хотела, но, по правде говоря, вы слишком уж грубы с этой девочкой.
Лунардо. Скажите! Ничего вы не понимаете! Я ее люблю, но держу в страхе.
Маргарита. У нее ведь нет никаких радостей.
Лунардо. Девушки должны дома сидеть, а не шляться по гостям.
Маргарита. Но хоть бы раз в театр ее свести.
Лунардо. Нет, синьора. Я хочу иметь право сказать, когда буду ее выдавать замуж: "Вот, синьор, берите ее, скажем по справедливости, она ни разу в жизни не надела маски на физиономию и ни разу в жизни не была в театре".
Маргарита. Ну, а как идут дела со сватовством?
Лунардо. Вы ничего девчонке не говорили?
Маргарита. Я? Ничего.
Лунардо. Смотрите у меня!
Маргарита. Говорю вам, ровно ничего.
Лунардо. Думается, видите ли, думается, что я ее уже просватал.
Маргарита. За кого же, можно узнать?
Лунардо. Тсс… тише, чтобы даже стены не подслушали. (Осматриваясь.) За сына синьора Маурицио.
Маргарита. За синьора Филипетто?
Лунардо. Да тише вы!.. Молчите!
Маргарита. «Тише», «тише»! Черт возьми, это контрабанда, что ли?
Лунардо. Не желаю, чтобы кто-нибудь узнал про мои намерения.
Маргарита. А когда же свадьба? Скоро?
Лунардо. Скоро.
Маргарита. А у нее спросили?
Лунардо. И не подумал. Я обещал отцу.
Маргарита (с удивлением). Так вот и обещали?
Лунардо. Да, синьора. Что вас удивляет?
Маргарита. Так-таки ничего не сказав ей?
Лунардо. Я над ней голова!
Маргарита. А какое приданое дадите?
Лунардо. Какое захочу, такое и дам.
Маргарита. А я что такое — так просто, статуя? Мне, вообразить себе только, даже мне ничего не говорится!
Лунардо. "Вообразить себе только, вообразить себе только"! А что я сейчас делаю? Говорю вам или нет?
Маргарита. Ну, хорошо. А когда же девочка узнает?
Лунардо. Когда обвенчается, тогда и узнает.
Маргарита. И они даже не познакомятся до свадьбы?
Лунардо. Нет, синьора.
Маргарита. А вы уверены, что он ей понравится?
Лунардо. При чем тут она? Моя воля!
Маргарита. Что ж, ладно. Дочь ваша, я не стану вмешиваться, делайте, что хотите.
Лунардо. Не желаю я, чтобы кто-нибудь мог похвастаться, что видел мою дочь. А кто ее увидит, тот на ней должен жениться.
Маргарита. А если она ему не придется по душе?
Лунардо. Отец его дал мне слово.
Маргарита. О, какая замечательная свадьба!
Лунардо. А вам чего бы хотелось? Чтобы они сначала любовь покрутили?
Маргарита. Стучат, стучат. Пойду посмотрю, кто там.
Лунардо. На это есть служанка.
Маргарита. Она постели убирает, я пойду.
Лунардо. Нет, синьора, я не желаю, чтобы вы ходили на балкон.
Маргарита. Смотрите, пожалуйста, какие выдумки!
Лунардо. Не желаю, и кончено! Сам пойду. Моя воля, скажем по справедливости, здесь моя воля!
(Уходит.)
Явление четвертое
Маргарита, потом Лунардо.
Маргарита. Ох, что за человек мой муж! Другого такого во всей подлунной не найти. И как он мне надоел со своим вечным "скажем по справедливости"! Я этого, вообразить себе только, прямо выносить больше не могу.
Лунардо (входит). Знаете, кто пришел?
Маргарита. Кто?
Лунардо. Отец жениха.
Маргарита. Синьор Маурицио?
Лунардо. Тсс… тише вы! Он самый.
Маргарита. Что же, он пришел кончать дело?
Лунардо. Ступайте-ка к себе.
Маргарита. Вы меня высылаете?
Лунарло. Да, синьора, отправляйтесь.
Маргарита. Вам не угодно, чтобы я слышала ваш разговор?
Лунардо. Не угодно, синьора.
Маргарита. Скажите, пожалуйста! Что же я такое?
Лунардо. Здесь я голова. Моя воля!
Маргарита. А я уж вам и не жена?
Лунардо. Извольте убираться, говорят вам.
Маргарита. Вот медведь!
Лунардо. Проваливайте подобру-поздорову.
Маргарита (в сторону, уходя). Экий дикарь!
Лунардо (раздраженно). Будет конец или нет?
Маргарита (в сторону). Вот животное!
(Уходит.)
Явление пятое
Лунардо, потом Маурицио.
Лунардо. Ушла! Добром с этим бабьем ничего не поделаешь, надо на них покрикивать. Ведь я ее люблю, положительно люблю, но у себя в доме я — голова, и другой воли быть не может.
Маурицио. Мое почтение, синьор Лунардо.
Лунардо. Милости прошу, синьор Маурицио, милости прошу.
Маурицио. Ну, с сыном я говорил.
Лунардо. Сказали ему, что хотите женить его?
Маурицио. Сказал.
Лунардо. А он что?
Маурицио. Говорит, что жениться готов, но хотел бы взглянуть на невесту.
Лунардо (сердито). Нет, нет. Это в наши условия не входило.
Маурицио. Ладно, ладно, не гневайтесь. Мальчишка сделает все, что я прикажу.
Лунардо. Приданое, с вашего разрешения, готово, скажем по справедливости. Я обещал вам шесть тысяч дукатов — шесть тысяч вы и получите. Хотите — цехинами и серебряными дукатами, пополам, хотите — чеком на банк, как угодно.
Маурицио. Денег мне не надо, дадите свидетельствами казначейства или поместите в банк на самых выгодных условиях.
Лунардо. Отлично! Все сделаем, как вам угодно.
Маурицио. Да на тряпки денег не тратьте, этого я не хочу.
Лунардо. Отдам ее вам, в чем есть.
Маурицио. Какие-нибудь шелковые платья у нее есть?
Лунардо. Да, есть всякий хлам.
Маурицио. У себя в доме, пока я жив, никаких шелков я не желаю; придется ей ходить в шерстяном платье, и чтобы никаких там кринолинов, чепчиков, сережек, буклей, папильоток на лбу…
Лунардо. Браво, браво! Вот это по-моему. А какие вы ей дадите драгоценности?
Маурицио. Я ей даю хорошие золотые браслеты, а к празднику подарю ей украшения, которые остались от покойной жены, и пару жемчужных серег.
Лунардо. Очень хорошо. Только смотрите не делайте глупостей, не отдавайте их переделывать по моде.
Маурицио. Что я, с ума сошел? Какая еще мода? На драгоценные вещи всегда мода. Что ценнее — бриллианты или оправа?
Лунардо. Однако в наши дни, скажем по справедливости, на оправу тратят кучу денег.
Маурицио. Вот именно. А если каждые десять лет переделывать оправу, то в течение ста лет каждая вещь обойдется вдвое дороже.
Лунардо. Мало теперь людей, которые думают, как мы с вами.
Маурицио. И мало теперь людей, у которых было бы столько денег, как у нас с вами.
Лунардо. А еще говорят, что мы не умеем пользоваться жизнью!
Маурицио. Несчастные! Что они понимают? Они в наших сердцах не читали. Они воображают, что на их радостях свет клином сошелся. Ах, дорогой кум, что может приятнее, чем жить вот так, когда можно сказать себе: у меня есть все, что мне надо, ни в чем я не нуждаюсь и в любую минуту могу истратить сотню цехинов.
Лунардо. Вот именно! И при этом еще кушать в свое удовольствие то ли хорошего каплуна, то ли хорошую пулярку, то ли хороший телячий бок.
Маурицио. И все это наилучшего качества, и притом дешево, потому что за все платится наличными.
Лунардо. И у себя дома, без шума, без помехи…
Маурицио. В своей семье, без лизоблюдов…
Лунардо. Так, чтобы никто за нашими делами не подсматривал.
Маурицио. И мы — полные хозяева у себя дома.
Лунардо. И жены у нас тише воды, ниже травы.
Маурицио. И дети пикнуть не смеют.
Лунардо. Да, да; так и у меня дочка воспитана.
Маурицио. А мой сын — прямо жемчужина. Гроша даром не истратит, не бойтесь.
Лунардо. Моя девчонка все умеет делать, я ее приучил хозяйничать, вплоть до мытья посуды — все на ней.
Маурицио. А я не хотел, чтоб мой сын путался со служанками, и потому так приучил его, что он сам себе и чулки штопает, и заплаты на исподнее кладет.
Лунардо (смеясь). Браво, браво!
Маурицио (смеясь). Честное слово.
Лунардо. Ну, так сыграем же эту свадебку, свалим ее с рук! (Потирает руки и смеется.)
Маурицио (так же). В любой момент, кум!
Лунардо. Значит, жду вас к обеду, как я уже говорил вам. У меня на жаркое — сладкое мясо, и как приготовлено!
Маурицио. Отдадим ему честь.
Лунардо. Кутнем!
Маурицио. Повеселимся!
Лунардо. А еще говорят, что мы дикари!
Маурицио. Болваны!
Лунардо. Дурачье!
(Уходят.)
Явление шестое
Комната в доме синьора Симона. Марина, Филипетто.
Марина. А, племянничек! Каким это чудом вас занесло ко мне?
Филипетто. Освободился в конторе и по дороге домой забежал к вам поздороваться.
Марина. Молодец, Филипетто! Хорошо сделали. Садитесь. Не хотите ли закусить?
Филипетто. Спасибо, синьора тетушка, я на минутку, надо торопиться домой. Если синьор отец меня дома не застанет — беда мне!
Марина. Вы скажете, что были у тетки в гостях. Неужели он рассердится?
Филипетто. Ох, если бы вы знали: вечно кричит, свободной минуты мне не дает.
Марина. С одной стороны, он правильно поступает, но к тетке он должен был бы вас пускать.
Филипетто. Я ему говорил, но он нигде не позволяет мне бывать!
Марина. О, так это чудище под пару моему супругу!
Филипетто. А синьор дядюшка Симон дома?
Марина. Сейчас его нет, но должен вот-вот явиться.
Филипетто. Он тоже, как увидит меня здесь, раскричится.
Марина. Ну и пусть себе кричит! Хорошее дело! Вы мой родной племянник, сын моей сестры; с тех пор как бедняжка умерла, у меня, кроме вас, другой родни не осталось.
Филипетто. Но я бы не хотел, чтобы у вас из-за меня были неприятности.
Марина. О, сынок, за меня не извольте беспокоиться, он мне слово, я ему десять. Я бы совсем пропала, если бы поступала иначе. Он из-за всякого пустяка орет. Во всем мире, думается, не найти другого такого деревенщину, как мой муженек.
Филипетто. Неужели хуже моего отца?
Марина. Вот уж не знаю, кто кого перещеголяет.
Филипетто. Ни разу, ни разу, с тех пор как я себя помню, он мне не позволил ни малейшего развлечения. В будни — сплошь работа: и в конторе, и дома. В праздник — сделай, что полагается, и сейчас же домой. Всюду, по его приказу, меня сопровождает слуга. Вот и сегодня я уговорил слугу зайти сюда. Ни разу не удалось погулять ни на Джудекке, ни в Кастелло; за всю жизнь я едва ли побывал три-четыре раза на площади святого Марка. Он хочет, чтобы я жил точь-в-точь, как он сам, до вечера в конторе, потом ужинать, а в десять часов в кровать — и прощайте!
Марина. Бедный мальчик, мне поистине жаль вас.
Филипетто. Довольно! Может быть, теперь это переменится?
Марина. Вы уже вошли в разум, пора дать вам немного свободы.
Филипетто. А вы ничего не знаете, синьора тетушка?
Марина. О чем?
Филипетто. Вам батюшка ничего не говорил?
Марина. Я его давным-давно не видала.
Филипетто. Значит, вы ничего не знаете?
Марина. Ничего. А разве есть что новое?
Филипетто. Если я вам скажу, вы не расскажете батюшке?
Марина. Ничего не скажу, будьте спокойны.
Филипетто. Ой, смотрите, скажете!
Марина. Да ну, говорят вам — не скажу!
Филипетто. Так слушайте: он меня женить хочет!
Марина. Правда?
Филипетто. Сам мне сказал.
Марина. И невесту приглядел?
Филипетто. Да.
Марина. Кто же такая?
Филипетто. Я вам скажу, только, дорогая тетушка, не выдавайте.
Марина. Ну, не сердите меня! За кого вы меня принимаете?
Филипетто. Это дочка синьора Лунардо Кроццола.
Марина. Так, так. Знаю ее. То есть не ее знаю, а ее мачеху, синьору Маргариту Саликола, на которой он женат вторым браком. А сам он — приятель моего мужа и такой же дикарь, как он. Но и они оба два сапога пара — и свекор, и тесть… А вы девушку видели?
Филипетто. Нет, не видел.
Марина. Он вам даст на нее посмотреть, прежде чем будет подписан контракт?
Флипетто. Боюсь, что нет.
Марина. Вот славно. А если она вам не понравится?
Флипетто. Ну, если не понравится — не женюсь, даю слово.
Марина. Но лучше бы вам ее раньше повидать.
Филипетто. А как это устроить?
Марина. Попросите отца.
Филипетто. Просил, а он мне так всыпал…
Марина. Если бы знала, что придумать, я бы вам услужила.
Филипетто. Дай-то бог.
Марина. Но ведь этот бирюк синьор Лунардо, говорят, никому не показывает своей дочки.
Филипетто. Может быть, на каком-нибудь празднике…
Марина. Тише, тише… муж идет.
Филипетто. Может быть, мне уйти?
Марина. Нет, оставайтесь.
Явление седьмое
Те же и Симон.
Симон. Что здесь этот парень делает?
Филипетто. Мое почтение, синьор дядюшка.
Симон (грубо). Здорово!
Марина. Хорош прием моему племяннику, нечего сказать!
Симон. Я на вас женился с условием, чтобы в моем доме никакой родни не заводить.
Марина. Скажите, пожалуйста! Можно подумать, что моя родня у вас пороги обивает да попрошайничает. Очень вы им нужны, синьор! А если в кои-то веки мой племянник вздумал меня проведать, так вы уж и ворчать! Можно подумать, что мы лесовики какие-нибудь, дровосеки… И вы себя считаете благовоспитанным человеком? Невежа вы, извините меня!
Симон. Вы кончили? Мне сегодня неохота кричать на вас.
Марина. Я не смею видеться с моим племянником? Что он вам сделал?
Симон. Ровно ничего, я против него ничего не имею. Но вам известно, что я не желаю в доме у себя никаких гостей.
Филипетто. Не беспокойтесь, я больше никогда не заявлюсь сюда.
Симон. Очень меня обяжете.
Марина. А я хочу, чтобы он у меня бывал!
Симон. А я не хочу, чтобы он у вас бывал!
Марина. Таких вещей вы мне не вправе запрещать!
Симон. Я вправе вам запрещать все, что мне вздумается, и запрещаю вам это!
Филипетто (уходя). Мое почтение.
Марина (к Филипетто). Подождите. (Симону.) Что вы имеете против этого мальчика?
Симон. Просто не желаю его видеть.
Марина. Но почему?
Симон. Почему ли, потому ли, — не желаю никого пускать в свой дом!
Филипетто. Синьора тетушка, разрешите мне удалиться.
Марина. Ступайте, ступайте, голубчик. Я сама приду к вашему отцу.
Филипетто. До свиданья, синьора тетушка. Мое почтение, синьор дядюшка.
Симон. Прощайте.
Филипетто (в сторону). Ну, этот еще в десять раз хуже моего родителя.
(Уходит.)
Явление восьмое
Марина, Симон.
Марина. Нечего сказать! Что этот мальчик подумает!
Симон. Вы знаете мою натуру. В моем доме я желаю полной свободы.
Марина. Что вам мой племянник сделал дурного?
Симон. Решительно ничего. Но я не желаю никого видеть.
Марина. Так почему же вам не пойти в свою комнату?
Симон. Потому что я желаю быть здесь.
Марина. Ах, как мило!.. А приказали вы прислать все, что нужно, из провизии?
Симон. Нет, сударыня.
Марина. Что же, значит, мы сегодня не обедаем?
Симон. Не обедаем.
Марина. Не обедаем?
Симон (с силой). Не обедаем.
Марина. Не доставало еще, чтобы вы злились из-за обеда.
Симон. Конечно, если вас послушать, так я чудак, полоумный.
Марина. Но почему же мы сегодня не обедаем?
Симон (хмуро). Потому что идем обедать в гости.
Марина. И как любезно вы мне об этом сообщаете!
Симон. Вы меня из себя выводите!
Марина. Любезный супруг, вы меня извините, но у вас такой характер, что подчас взбеситься можно.
Симон. Вы разве не знаете, какой у меня характер? А если знаете, так зачем мне сцены устраивать?
Марина (в сторону). Ну и терпение с ним нужно! (Громко.) Куда же мы идем обедать?
Симон. Пойдете со мной, тогда и узнаете.
Марина. Но куда?
Симон. Куда поведу.
Марина. Почему вы не хотите сказать? Разве мне нельзя знать?
Симон. На что вам знать? Идете с мужем — другого вам ничего знать не полагается.
Марина. Ей-богу, вы с ума спятили! Должна же я знать, к кому мы идем — как мне одеться, какие люди там будут. Если это званое общество, может выйти неловкость, я не хочу быть смешной.
Симон. Будьте уверены, там, куда я хожу, неловкости не бывает.
Марина. Но с кем мы пойдем?
Симон. Вы пойдете со мной.
Марина. Ну и удивительный вы человек!
Симон. Ну и удивительная вы женщина!
Марина. Я должна идти, не зная куда?
Симон. Да, синьора.
Марина. Я не я буду, если пойду.
Симон. Что ж, останетесь дома без обеда.
Марина. Пойду к зятю моему, синьору Маурицио.
Симон. Синьор Маурицио, ваш зять, будет обедать там, где и мы.
Марина. Но где же?
Симон. Пойдете со мной, тогда и узнаете.
(Уходит.)
Явление девятое
Марина, потом Феличе, Канчано и граф Риккардо.
Марина. Ну и хозяин! Ну и обходителен! Ну и любезен! — Стучат! (За сцену.) Эй, слышите? Там стучат! — Да это просто курам насмех! Я должна идти обедать в гости, не зная, куда и к кому… Я бы и не прочь немножко рассеяться, но, не зная куда, ни за что не пойду. Как бы мне дознаться? — Ах, вот кто пришел, синьора Феличе. Кто же это с ней? Один — ее муж, дурень известный, а кто другой?.. Ну, да при ней всегда кто-нибудь состоит. Муж-то ее вроде моего; только Феличе не стесняется. Она им вертит, как хочет. А этот бедняга бегает за ней, как дрессированный пудель. Как мне их приход неприятен — из-за моего супруга! Что-то он скажет, когда увидит всю эту компанию!.. Э, да пусть говорит, что хочет, я их не приглашала, но невежливой быть не хочу.
Феличе. Синьора Марина, здравствуйте! Как поживаете?
Марина. Синьора Феличе, милости прошу! Синьоры…
Канчано (меланхолично). Мое почтение…
Риккардо (Марине). Очень счастлив представиться синьоре. К услугам вашим…
Марина. Очень рада! (К Феличе.) Кто этот синьор?
Феличе. Граф Риккардо, приезжий, кавалер, друг моего мужа, — не так ли, синьор Канчано?
Канчано. Ничего не знаю.
Риккардо. Готов быть другом и покорным слугой всех присутствующих.
Марина. Друг синьора Канчано — значит, человек достойный.
Канчано. Говорю вам, что ничего не знаю.
Марина. Как ничего не знаете, раз синьор с вами пришел в мой дом?
Канчано. Со мной?
Феличе. А то с кем же? Милый граф, извините. У нас карнавал, и мой муж веселится, он хочет подшутить над синьорой Мариной. Не так ли, синьор Канчано?
Капчано (в сторону). Я вынужден это проглотить.
Марина (в сторону). Ну и плутовка же она!.. (Громко.) Не угодно ли садиться? Прошу вас…
Феличе. С удовольствием. На минутку… (Садится.) Граф, садитесь рядом со мной.
Риккардо. Фортуна не могла бы мне предложить ничего приятнее.
Канчано. А мне где же сесть?
Феличе. А вы садитесь рядом с синьорой Мариной.
Марина (вполголоса к Феличе). Ну, душечка, если мой муж придет — беда!..
Феличе. Садитесь, где угодно. Разве стульев мало?
Канчано (присаживаясь в отдалении). Благодарю покорно, синьора.
Риккардо. Друг мой, если вы предпочитаете это место, прошу вас… без церемоний. Я воспользуюсь местом рядом с хозяйкой дома.
Марина (к Риккардо). О нет, нет, синьор… не беспокойтесь…
Феличе. Что за пустяки! Вы, может быть, думаете, что мой муж ревнив?.. — Ого, синьор Канчано, защищайтесь же! Слышите, вас подозревают в ревности!.. — Удивляюсь вам, граф. Муж мой человек благовоспитанный. Он знает, что его жена таких глупостей не потерпела бы, а если бы заметила их, быстро бы его вылечила. Хорошо бы это выглядело, если бы приличная дама не смела любезно принять почтенного синьора, который приехал в Венецию на четыре дня карнавала, тем более что он привез рекомендательное письмо от моего брата из Милана!.. Что вы на это скажете, Марина? Разве это не было бы вопиющей грубостью и глупостью? Нет, мой муж не такого сорта человек, — он гордится, когда ему оказывают честь, стремится быть любезным со всеми, ему нравится, когда его жена развлекается. наряжается, блистает в обществе. — Не так ли, синьор Канчано?
Канчано (жуя губами). Так, синьора…
Риккардо. Говоря правду, у меня были некоторые сомнения, но раз вы меня так любезно разубеждаете, а синьор Канчано подтверждает ваши слова, я буду совершенно спокоен и воспользуюсь честью служить вам.
Канчано (в сторону). Дураком я был, когда пустил его в дом первый раз!
Марина. Вы пробудете некоторое время в Венеции, граф?
Риккардо. Я думал остаться недолго, но мне так нравится ваш прекрасный город, что я, пожалуй, поживу немного.
Канчано (в сторону). Неужто его черт отсюда не унесет?
Феличе. Значит мы сегодня обедаем вместе, синьора Марина?
Марина. У кого?
Феличе. Как у кого? Вы не знаете, у кого?
Марина. Муж мне что-то говорил насчет этого обеда, но не сказал, куда мы званы.
Феличе. К синьоре Маргарите.
Марина. А, к синьору Лунардо?
Феличе. Ну да!
Марина. Поняла теперь. Будет помолвка!
Феличе. Какая помолвка?
Марина. Вы ничего не знаете?
Феличе. Ничего решительно. Расскажите!
Марина. О, большие новости!
Феличе. Кто же? Лучетта?
Марина. Да. Только тише!
Феличе. Милая моя, расскажите! (Приближается к Марине.)
Марина (указывая на Риккардо и Канчано). Они услышат.
Феличе. Синьор Риккардо, побеседуйте с моим мужем, подвиньтесь к нему, поговорите с ним, он очень любит, когда разговаривают с его женой, но и сам не желает сидеть в углу, — не так ли, синьор Канчано?
Канчано (к Риккардо). Не трудитесь. Мне это ни к чему.
Риккардо. Я с удовольствием побеседую с синьором Канчано; попрошу его осведомить меня насчет некоторых вещей… (Приближается к Канчано.)
Канчано (в сторону). Вот наглец!
Феличе. Ну, так что же?
Марина (к Феличе). Ну и чертенок же вы!
Феличе. Эх, не будь я такова, я бы при таком муженьке давно бы от чахотки померла.
Марина. А как же я?
Феличе. Но рассказывайте, рассказывайте, что с Лучеттой?
Марина. Я вам расскажу, но потихоньку, чтобы никто не услыхал. (Шепчутся.)
Риккардо (Канчано). Однако, синьор, вы очень невнимательно слушаете меня.
Канчано. Прошу прощения, но у меня столько своих забот, что мне не до чужих дел.
Риккардо. В таком случае я не буду больше беспокоить вас своими делами. Однако, так как дамы секретничают о чем-то, надо, чтобы их не смущать, побеседовать о чем-нибудь и нам.
Канчано. О чем разговаривать? Я человек немногословный, за новостями не слежу и разговоров не люблю.
Риккардо (в сторону). Экий дикарь!
Феличе (Марине). Он ее так и не видел?
Марина. Нет, и они не хотят, чтобы он видел ее.
Феличе. Но это прямо возмутительно!
Марина. А я, знаете, дорого бы заплатила, чтобы он ее увидел до подписания контракта.
Феличе. Нельзя ли ему просто прийти к ним в дом?
Марина. И во сне мечтать нельзя!
Феличе. Ну, а что, если в масках?
Марина. Тише говорите, чтобы они не услыхали.
Феличе (к Риккардо). Пожалуйста, занимайтесь своими разговорами, не подслушивайте. Сами беседуйте и нам дайте поболтать. (Марине.) Послушайте, вот что мне пришло в голову… (Продолжает шепотом.)
Риккардо (к Канчано). Где вы собираетесь провести сегодняшний вечер?
Канчано. Дома.
Риккардо. А синьора Феличе?
Канчано. Дома.
Риккардо. В обществе друзей?
Канчано. В постели.
Риккардо. В постели? Но с которого же часа?
Канчано. С девяти.
Риккардо. Вы опять шутите?
Канчано. С вашего позволения.
Риккардо (в сторону). Ну и попал я, вижу, в компанию!
Феличе (Марине). Что скажете? Как вам мой план нравится?
Марина. Это было бы чудесно! Только как мне сообщить об этом племяннику? Если я пошлю за ним, муж взбесится.
Феличе. Велите ему сказать, чтобы он пришел ко мне.
Марина. А его отец?
Феличе. Так ведь он тоже приглашен обедать к синьору Лунардо. Значит, его не будет дома; пусть тогда мальчик и зайдет ко мне. А остальное уж предоставьте мне.
Марина. А что будет потом?
Феличе. Потом, потом… видно будет! Уж вы мне предоставьте действовать, говорю вам…
Марина. Сейчас же пошлю к нему.
Феличе (к Риккардо и Канчано). Что же это вы оба онемели?
Риккардо. Синьор Канчано не расположен разговаривать.
Феличе. Ах, боже мой, у него что-нибудь серьезное на уме. Он полон забот и планов. О, мой муж, знаете ля, замечательный человек!..
Риккардо. Я боюсь, что он не совсем здоров.
Феличе. Да что вы!.. Ах, бедная я: это было бы ужасно. Что с вами, синьор Канчано?
Канчано. Ровно ничего.
Феличе (к Риккардо). Почему вы думаете, что он нездоров?
Риккардо. Синьор Канчано сказал, что хочет лечь в постель в девять часов вечера.
Феличе. Правда?.. (К Канчано.) Какой вы умница, милый, что так бережете свое здоровье!
Канчано. Вы тоже пойдете домой со мной.
Феличе. Что вы, мой дорогой! Вы забыли, что мы сегодня в опере?
Канчано. Ни в какую оперу я не пойду.
Феличе. Как! Вот и ключ от ложи, вы сами ее купили.
Канчано. Купил… Купил потому, что вы меня заставили, но я в оперу не пойду. И вас не пущу.
Феличе. О, мой друг! — Он шутит, знаете ли. Он шутит, Марина. Мой милый муж так меня любит! Он и ложу мне купил, и в театр со мной пойдет, — не так ли, дорогой? (Тихо к Канчано.) Слушайте, вы, у меня не дурачиться, не то берегитесь!
Марина (в сторону). Ох, какая хитрющая!
Феличе (к Риккардо). Не хотите ли с нами? В ложе место есть. — Не так ли, синьор Канчано?
Канчано (в сторону). Будь она проклята! Заставляет меня все делать по-своему.
Явление десятое
Те же и Симон.
Симон (грубо). Марина!
Марина. Что скажете?
Симон (тихо). Это что за сборище? Что им тут надо? (Указывая на Риккардо.) Кто это такой?
Феличе. Синьор Симон, здравствуйте.
Симон (к Феличе). Мое почтение. (Марине.) А?
Феличе. Мы давно собирались к вам зайти.
Симон. К кому?
Феличе. К вам. — Не так ли, синьор Канчано?
Канчано (неохотно). Так.
Симон (Марине). Ступайте отсюда!
Марина. Вы хотите, чтобы я поступила невежливо?
Симон. Чего я хочу, это мое дело, а вы извольте отправляться отсюда.
Феличе. Что ж, синьора Марина, надо повиноваться мужу. Я тоже, когда синьор Канчано мне что-нибудь приказывает, исполняю немедленно.
Марина. Браво, браво! Я вас понимаю. — До свиданья, синьоры.
Риккардо (Марине). Мое глубочайшее почтение.
Симон (насмешливо, графу). Нижайшее почтение.
Марина (делая реверанс, графу). Ваша покорная слуга.
Симон (передразнивая ее реверанс). Сударыня…
Марина (в сторону). Молчу, пока молчу… Но больше такую жизнь я выносить не намерена. (Уходит.)
Симон (к Феличе). Кто этот синьор?
Феличе. Спросите у моего мужа.
Риккардо. Если вам угодно знать, кто я, я сам вам скажу; незачем утруждать синьора Канчано. Я граф Риккардо дельи Арколаи, кавалер Абруццский, приятель синьора Канчано и покорный слуга синьоры Феличе.
Симон (к Канчано). И вы позволяете своей жене водиться с такими людьми?
Канчано. Что же мне делать?
Симон. Чудные дела! (Уходит.)
Феличе. Смотрите, какой воспитанный человек! Бросил нас и даже не простился. Вы видите разницу, граф? Мой муж — человек вежливый; он просто не способен на такой поступок. Мне очень жаль, что я не могу вас просить идти с нами на сегодняшний обед. Но после обеда я скроюсь под каким-нибудь предлогом, и мы вместе пойдем в оперу. — Не так ли, синьор Канчано?
Канчано. Но я сказал вам…
Феличе. Ну, полно, полно! Пойдем, глупыш!
Берет под руку с одной стороны графа, с другой мужа, и они втроем уходят.