Явление первое
Комната Лунардо. Лунардо, Канчано, Симон.
Лунардо. Тут дело идет о моей чести, скажем по справедливости, о репутации моего дома. У такого человека, как я!.. Что скажут обо мне? Что станут говорить о Лунардо Кроццола?
Симон. Успокойтесь, дорогой кум, вы тут совершенно ни при чем. Всему виной женщины. Накажите их примерно, и все вас хвалить будут.
Канчано. Да, да!.. Надо показать пример. Надо, наконец, прищемить хвосты этим гордячкам и научить мужей усмирять их.
Симон. И пусть потом говорят себе, что мы деревенщины.
Канчано. И пусть потом говорят себе, что мы дикари.
Лунардо. А за ней туда же эта бесстыдница-девчонка…
Канчано. Накажите ее!
Лунардо (к Канчано). А ваша жена — третья в совете.
Канчано. О, я ей покажу!
Лунардо (Симону). И ваша с ними заодно.
Симон. И моя за это поплатится!
Лунардо. Потолкуем как следует, друзья мои, посоветуемся, как нам поступить с этим, скажем по справедливости… Что касается девчонки, тут дело просто, я уже все обдумал и порешил. Первым делом, к черту свадьбу! О замужестве никаких больше разговоров. Отправлю ее в глушь, подальше от людей, запру в четырех стенах — и кончено! Но вот как проучить наших жен? Ваше мнение?
Канчано. По правде сказать, должен сознаться, я в затруднении.
Симон. Если бы можно было и их запихать в какой-нибудь монастырь, запереть в четырех стенах и так от них отделаться.
Лунардо. Это, скажем по справедливости, будет скорее для нас наказание, чем для них. Ведь придется тратиться, платить за их содержание, снабжать их приличной одеждой, и вместе с тем там, в монастыре, у них будет куда больше досуга и свободы, чем дома. Правильно я говорю?
Симон. Очень правильно. Особенно это верно по отношению к нам обоим: мы ведь не позволяем вести себя на поводу, как кум Канчано.
Канчано. Что вам на это сказать? Вы правы. Может быть, так: держать их дома взаперти, не выпуская из комнаты? Ну, изредка брать их с собой погулять разве, а там опять запереть, и чтобы они никого не видели и ни с кем не говорили.
Симон. Женщин? Запереть? И чтобы они ни с кем не говорили? Да они от такого наказания в три дня сдохнут.
Канчано. Тем лучше!
Лунардо. Но кто же захочет быть тюремщиком? И потом — узнает родня, и начнется катавасия. Всех святых на ноги поднимут! Заставят выпустить их, а потом еще нас же ославят, вы, мол, и дикари, и неучи, и псы цепные!..
Симон. А уж раз вы уступите — все равно, из любви или из-за уговоров, — все кончено: они вас оседлают, и вы больше пикнуть на них не посмеете.
Канчано. Вот так и было с моей женой!
Лунардо. Самое бы лучшее, скажем по справедливости, взять хорошую плетку…
Симон. Верно, честное слово! А люди пусть говорят, что хотят.
Канчано. А если они этой плеткой — да нас?
Симон. Может и это случиться.
Канчано. Да я уж знаю, что говорю.
Лунардо. Значит, мы попадем из огня да в полымя,
Симон. А потом, знаете… есть мужья, которые учат своих жен, но если вы думаете, что этим можно их обуздать, то очень ошибаетесь: они от этого становятся еще хуже и все делают назло. Если их насмерть не заколотить — толку все равно не будет.
Лунардо. Заколотить! Что это вы говорите!
Канчано. Этого нельзя уж хотя бы потому, что хочешь не хочешь, а без женщин не обойтись.
Симон. А какое было бы счастье иметь послушную, разумную, добрую жену! Какая это была бы радость!
Лунардо. Я это испытал. Моя покойница, бедняжка, была ангел. Зато вторая — сущий василиск!
Симон. А моя-то! Хочет, чтобы все было по ее воле.
Канчано. А моя-то! Сколько бы я ни кричал и ни бесился, с ней ничего не поделаешь.
Лунардо. Очень это неприятно, однако все же выносимо. Но в таком случае, как у меня, скажем по справедливости, дело зашло слишком далеко. Надо решать… а я не знаю, что делать.
Симон. Отошлите ее к родителям.
Лунардо. Ну, вот еще! Чтобы она меня осрамила на весь свет!
Канчано. Отправьте ее в деревню. Пусть там живет!
Лунардо. Ну нет! Она там все мои доходы проест в четыре дня!
Симон. Пусть с ней кто-нибудь поговорит; найдите кого-нибудь, кто ее наставит на путь истинный.
Лунардо. Эх! она никого не станет слушать!
Канчано. Попробуйте отнять у нее наряды, драгоценности, держите ее в черном теле и пристыдите ее…
Лунардо. Это я пробовал, еще хуже!
Симон. Мне все ясно. Знаете, что нам остается делать, куманьки?
Лунардо. Что?
Симон. Терпеть их такими, какие есть.
Канчано. Ох, по правде, думаю и я, что другого выхода нет.
Лунардо. Да… Я тоже понимаю, что это за штука. Вижу и я, что, каковы они есть, такими и останутся. Я ведь приучил свой желудок переносить это. Но последнее, что она выкинула, это уж чересчур! Погубить девушку! Привести тайком любовника в дом! Положим, я сам выбрал его ей в мужья, но почему она знала, скажем по справедливости, мои намерения? Ну да, я ей намекнул на эту свадьбу, но разве я не мог раздумать? Разве мы не могли разойтись? Разве до свадьбы не могли пройти месяцы, годы? И вдруг приводить его в дом, в маске, тайком! Устраивать им свидания!.. Моя дочь! Невинная голубка! Нет, я не могу этого простить, я должен ее наказать, унизить, сказать по справедливости, изничтожить!
Симон. Всему виной синьора Феличе!
Лунардо (к Канчано). Да, ваша сумасшедшая жена всему виной.
Канчано. Вы правы, и она жестоко за это поплатится.
Явление второе
Те же и Феличе.
Феличе. Любезные синьоры, благодарю вас за ласку.
Канчано. Вы здесь! Зачем?
Лунардо. Что вам надо в моем доме?
Феличе. Вас, кажется, удивляет, что я здесь? Вы хотели бы, чтоб я ушла? А вы, синьор Канчано, уж не решили ли вы, что я отправилась вместе с графом?
Канчано. Если еще вздумаете с ним водиться, я вам покажу, кто я таков!
Феличе. Скажите мне, милый мой старикашка, ходила ли я куда-нибудь без вас?
Канчано. Этого только недоставало!
Феличе. Принимала я его когда-нибудь без вас?
Канчано. Посмели бы вы!
Феличе. Почему же вы думали, что я ушла с ним?
Канчано. Потому что вы полоумная баба!
Феличе (в сторону). Храбрится, потому что в компании.
Симон (тихо Лунардо). Ого, она струсила,
Лунардо (тихо Симону). Он хорошо сделал, что показал зубы.
Канчано. Пожалуйте, синьора! Идемте домой.
Феличе. Потерпите немножко.
Канчано. Удивляюсь, как это у вас хватило смелости явиться сюда.
Феличе. Почему? Что я такое сделала?
Канчано. Лучше не заставляйте меня говорить.
Феличе. Нет, скажите, сделайте милость.
Канчано. Идем домой!
Феличе. И не подумаю.
Канчано (угрожающе). Идем, черт возьми!
Феличе. "Черт возьми", "черт возьми"! Чертыхаться я и сама умею. Что это еще такое, синьор? Что, вы меня в канаве подобрали? Служанка я ваша? Разве так говорят с приличными женщинами? Я ваша жена. Вы можете мне приказывать, но оскорблять себя я не позволю. Я не забываю уважения к вам, но и от вас требую того же. За все время, что вы мой муж, так со мной вы еще не разговаривали. Что это за угрозы? Что это за "черт возьми"? Что это за размахивание руками? Вы угрожаете мне? Такой женщине, как я?.. Говорите-ка правду, синьор Канчано, уж не эти ли синьоры вас так настроили? Не они ли посоветовали вам так обращаться со мной? Не они ли научили вас этим глупостям? Если вы человек благородный, так и поступайте благородно; пусть я ошиблась в чем-нибудь, — тогда объясните мне мою ошибку, исправьте ее. Но никаких глупостей, никаких угроз, никаких "черт возьми" — такого обращения я не потерплю! Вы поняли, синьор Канчано? Будьте благоразумны, если хотите от меня благоразумия.
Канчано стоит, онемев.
Симон (тихо Лунардо). Слышали? Как вам это нравится?
Лунардо (тихо Симону). Так бы и схватил ее за шиворот да потряс хорошенько! А этот болван стоит, словно воды в рот набрал.
Симон (тихо Лунардо). А что ему делать? Убить ее, что ли?
Феличе. Что же вы молчите, синьор Канчано?
Канчано. Кто умнее, тот всегда уступает.
Феличе. Изречение, достойное Цицерона. Что вы на это скажете, синьоры?
Лунардо. Милейшая синьора, лучше не заставляйте меня говорить.
Феличе. Наоборот. Я именно и пришла, чтобы выслушать, что вы скажете! Я знаю, что вы на меня сердиты, и мне очень интересно выслушать ваши жалобы. Излейте ваш гнев на меня, синьор Лунардо, но не вооружайте против меня моего мужа. Имейте в виду, что я женщина справедливая если ваши обвинения правильны, я сама сознаюсь в своей вине и дам вам какое хотите удовлетворение. Но согласитесь, что сеять раздор между мужем и женой — вещь непростительная; не делайте другим то, чего бы вы себе не хотели. Это относится и к вам, синьор Симон: вы, при всей вашей осторожности, не прочь подлить масла в огонь, когда можно. Да, я говорю это вам обоим, и говорю с полной откровенностью, чтобы вы меня поняли как следует. Я женщина честная, если вы что-нибудь против меня имеете, говорите прямо.
Лунардо. Скажите мне, любезная синьора, кто привел этого мальчишку в мой дом?
Феличе. Я его привела. Я привела его в ваш дом.
Лунардо. Браво, синьора!
Симон. Превосходно!
Канчано. Вы еще хвастаетесь, словно доброе дело сделали!
Феличе. Я не хвастаюсь, может быть, лучше мне было бы этого не делать, но во всяком случае это дело неплохое.
Лунардо. Кто же вам позволил привести его?
Феличе. Ваша жена.
Лунардо. Моя жена? Она с вами говорила? Просила вас? Пришла к вам и попросила его привести?
Феличе. Нет, синьор. Просила меня об этом синьора Марина.
Симон. Моя жена?
Феличе. Ваша жена.
Симон. И она просила этого приезжего помочь девочке?
Феличе. Нет, синьор, приезжего просила я.
Канчано (с гневом). Вы его просили?
Феличе (к Канчано, с гневом). Да, да, я!
Канчано (в сторону). Ах, негодяйка! У меня слов нет!
Лунардо. А зачем все это? К чему было его приводить? Зачем синьора Марина вмешалась в эту интригу? Как моя жена позволила это?
Феличе. К чему, зачем, как? Слушайте. Я вам расскажу, как было дело. Дайте мне говорить, не прерывайте меня. Виновата ли я, права ли я — вы сами рассудите. Прежде всего, синьоры, дайте мне сказать вам одну вещь, — не сердитесь на меня и не примите во зло: нельзя быть такими самодурами, нельзя быть такими дикарями! Ваша манера обращаться с женщинами — с женой, с дочкой — ни на что не похожа, и пока вы ее не измените, никто никогда не будет вас любить. Они повинуются вашей силе, но совершенно справедливо чувствуют себя оскорбленными и смотрят на вас не как на мужей или отцов, а как на татар, медведей и тюремщиков. В самом деле, не только "сказать по справедливости", а сказать действительно: синьор Лунардо хочет выдать дочку замуж; он не говорит ей ни слова, он не желает, чтобы она даже знала это, он не позволяет ей познакомиться с женихом; нравится ли он ей, не нравится — у нее даже не спрашивают. Я согласна, что девушке не пристало самой выбирать себе мужа; так уж водится, что мужей им выбирают отцы, а дочери должны повиноваться, но ведь не с веревкой же на шее вести их к венцу! (К Лунардо.) У вас единственная дочь, и вы так легко готовы принести ее в жертву! Правда, он прекрасный молодой человек, добрый, красивый, и он должен ей понравиться. Но уверены ли вы, "сказать по справедливости", что он ей понравится? А что, если нет? Девушка воспитана строго, но какая жизнь ожидает ее с мужем, у которого родитель такой же дикарь, как вы? Нет, синьор, мы хорошо сделали, что познакомили их. Ваша жена хотела этого, но не осмеливалась сделать. Синьора Марина попросила у меня совета. Я придумала эту историю с масками и просила графа. Они видели друг друга, понравились друг другу, и оба довольны. Вы должны были бы радоваться и успокоиться. Ваша жена выказала доброе сердце; синьора Марина заслуживает похвалы. А я вмешалась в это дело исключительно по доброте душевной. Если вы люди — согласитесь со мной, если вы дикари — требуйте удовлетворения. Девушка невинна, молодой человек безупречен, а мы — женщины, достойные уважения. Я кончила свою речь. Воздайте хвалу браку и простите великодушно адвоката.
Лунардо, Симон и Канчано молча переглядываются. (В сторону.) Я их словно посадила в мешок, но по заслугам.
Лунардо. Что скажете, синьор Симон?
Симон. Я… что касается меня, я бы подо всем подписался.
Канчано. У меня тоже рука не дрогнет.
Лунардо. А я все-таки боюсь, что это дело придется отменить.
Феличе. Почему?
Лунардо. Потому, что отец жениха, скажем по справедливости…
Феличе. "Скажем по справедливости", к отцу жениха отправился граф. Он непременно хочет устроить это сватовство, так как говорит, что он — невинная причина всего этого скандала; и он считает себя оскорбленным и требует удовлетворения. Это благороднейший человек, изъясняется он прекрасно, и я уверена, что он уговорит синьора Маурицио.
Лунардо. Что же нам делать?
Симон. Дорогой мой, самый лучший выход — это принять все как есть.
Лунардо. А позор?
Симон. Какой еще позор? Как только он станет ее мужем, никакого позора не будет.
Канчано. Послушайте, синьор Лунардо. У моей жены, конечно, есть свои слабости, но, сказать правду, она женщина необыкновенная.
Феличе. Не правда ли, синьор Канчано?
Лунардо. А все-таки что же нам теперь делать?
Симон. Прежде всего, я сказал бы, пойти и пообедать.
Канчано. Да, сказать по правде, про обед-то как будто вы и забыли.
Феличе. Э, тот, кто его отложил, не так уж глуп. Обед немного запоздал, но в трубу не вылетел. Сделаем так, синьор Лунардо: если вы хотите пообедать в мире и согласии, позовите жену, дочку, покричите на них, поворчите по обыкновению немножко — и довольно. Подождем графа и, если он приведет жениха, — кончим это дело.
Лунардо. Жена!.. Дочь!.. Если я их увижу, я не ручаюсь за себя.
Феличе. Да, вам надо хорошенько выкричаться, и вы имеете на это полное право. Вы согласны?
Канчано. Позовем их.
Симон. И мою жену.
Феличе. Я, я позову! Подождите.
(Убегает.)
Явление третье
Лунардо, Канчано, Симон.
Лунардо. Ну и язычок у вашей жены!
Канчано. Вот видите? Не зовите же меня дураком за то, что я позволяю ей водить себя за нос; стоит мне что-нибудь ей сказать — она сейчас же произнесет речь, а мне остается только благодарить адвоката!
Симон. О, эти женщины! Так или иначе, а поставят на своем!
Лунардо. Только позволь им говорить, они никогда ни в чем не виноваты.
Явление четвертое
Те же, Феличе, Марина, Маргарита и Лучетта.
Феличе. Ну, вот вам они, вот они! Раскаиваются, сокрушаются и просят прощения.
Лунардо (Маргарите). Если ты когда-нибудь еще выкинешь такую штуку…
Феличе (к Лунардо). Она тут ни при чем, во всем виновата я.
Лунардо (Лучетте). Ты знаешь, чего ты заслуживаешь, негодница?
Феличе (к Лунардо). Это вы спросите у меня, я вам за нее отвечу.
Лунардо (Маргарите и Лучетте). Принимать в доме мужчин! Прятать любовников!
Феличе (к Лунардо). Браните меня, во всем виновата я.
Лунардо (к Феличе). Вас бы тоже четвертовать надо!
Феличе (смеясь над ним). "Сказать по справедливости"…
Канчано (к Лунардо). Как вы говорите с моей женой!
Лунардо (к Канчано). Простите великодушно, я себя не помню.
Маргарита удручена. Лучетта плачет.
Маргарита (к Феличе). Что же это, синьора Феличе? А вы сказали, что вполне оправдались.
Симон (Марине). Вы тоже, синьора, свою долю заслужили.
Марина. Ну, если так, то я ухожу.
Феличе. Нет, нет, постойте! У бедного синьора Лунардо остался еще неизлитый гнев, он хочет от него освободиться. Но он всех прощает и всем отпускает вину. А если явится жених, то он и его простит и согласится на свадьбу. Так ведь, синьор Лунардо?
Лунардо (грубо). Так, синьора, так.
Маргарита (к Лунардо). Милый мой муж, если бы вы только знали, как я измучилась! Мне ведь ровно ничего не было известно, поверьте! Явились маски… я их ни за что не хотела пускать, но… но…
Феличе. Я ее заставила. Ну, что еще?
Маргарита (тихо Лучетте). Скажите и вы что-нибудь.
Лучетта. Дорогой синьор батюшка, простите меня… Я совсем не виновата!..
Феличе. Виновата я, говорю вам, я одна!
Марина. Нет, уж если на то пошло, то и моего меду капля тут есть.
Симон (Марине, насмешливо). Да уж мы знаем, что вы тоже быстры на выдумки.
Марина. Да уж, наверно, быстрее вас!
Феличе (смотря на сцену). А кто это там?
Маргарита (к Феличе). Это они.
Лучетта (в сторону, радостно). Мой жених!
Лунардо. Что там такое? Кто там такой? Мужчины? (Женщинам.) Уходите отсюда.
Феличе. Что такое? Смотрите, пожалуйста! Вы боитесь, чтобы мужчины нас не съели? Нас четверо, и вы тут. Что они нам сделают? Впустите их!
Лунардо. Вы здесь приказываете, синьора?
Феличе. Да, я приказываю.
Лунардо. Я не желаю видеть этого приезжего. Если он придет, я уйду.
Феличе. Но почему? Это благородный синьор.
Лунардо. Каков бы он ни был — не желаю чужих. Моя жена, моя дочь к чужим мужчинам не привыкли.
Феличе. Но на этот раз они сделают исключение. Не правда ли, мои милые?
Маргарита. Я — с удовольствием.
Лучетта. И я! И я!
Лунардо (передразнивая их). "Я — с удовольствием!" "И я! И я!.." (К Феличе.) А я вам говорю, что не желаю.
Феличе (в сторону). Какой медведь, какое чудовище!.. Хорошо, хорошо. Я его попрошу подождать там. (Уходит за сцену.)
Лучетта (в сторону). С меня и одного достаточно — только бы он пришел.
Явление пятое
Те же, Маурицио и Филипетто.
Маурицио (сдержанно). Мое почтение.
Лунардо (грубо). Синьор!
Филипетто потихоньку приветствует Лучетту. Маурицио взглядывает на него. Филипетто замирает.
Феличе. Синьор Маурицио, вам рассказали, как было дело?
Маурицио. Я теперь думаю не о том, как «было», а о том, как «будет». Что вы скажете, синьор Лунардо?
Лунардо. Я нахожу, сказать по справедливости, что хорошо воспитанные молодые люди в масках не шляются и в дома к приличным девушкам, сказать по справедливости, тайком не пробираются.
Маурицио. Совершенно с вами согласен. (К Филипетто.) Пойдем отсюда!
Лучетта громко плачет.
Лунардо. Несчастная, ты чего ревешь?
Феличе. Но, синьор Лунардо, "сказать по справедливости", это прямо-таки срам! Что вы, мужчина или ребенок? То вы говорите так, то этак — точно флюгер какой-то!
Марина. Скажите, пожалуйста, что это такое? Вы дали слово, подписали контракт — что же случилось, что произошло? Что, он похитил вашу дочь, обесчестил ваш дом? В чем дело? Что за ребячество, что за глупости, что за ломанье!
Маргарита. Да, уж тут и я вступлюсь. Конечно, я была очень недовольна, что он пришел, ему не следовало этого делать, но раз он на ней женится — значит все и кончено. До поры до времени я молчала, но теперь я говорю (к Лунардо): он должен на ней жениться, они должны обвенчаться.
Лунардо. Пусть женится, пусть венчается, пусть отвяжется, я не могу больше, я устал.
Лучетта и Филипетто прыгают от радости.
Маурицио (к Лунардо). Так ему не терпится жениться — прямо взбесился!
Феличе. А если взбесился, ему же хуже. Ведь не вам жениться, а ему!
Маргарита. Ну, синьор Лунардо, скажите, чтобы они дали друг другу руки.
Лунардо. Подождите немножко. Дайте мне отойти.
Маргарита. Милый мой муж, я вас вполне извиняю. Я знаю ваш характер. Вы благородный человек, вы меня любите, у вас доброе сердце, но вы, пожалуй, чересчур строги. На этот раз у вас были все основания сердиться, но, в конце концов, и я, и ваша дочь — мы обе просили у вас прощения. Поверьте, что довести до этого женщину — дело нелегкое. Однако я это делаю, потому что люблю вас и люблю эту девочку, хоть она этого и не знает или не хочет знать. За вас, за нее я бы жизнь свою отдала, я бы кровь пролила за мир и согласие в нашей семье. Утешьте же девочку, успокойтесь сами, охраните добрую славу своего дома и, если я не заслужила вашей любви, — простите меня. Пусть со мной будет так, как вы решите, супруг мой: либо простите меня, либо накажите позором.
Лучетта (плача). Милая синьора маменька, благослови вас бог! И я у вас прошу прощения за все плохое, что говорила и делала.
Филипетто (в сторону). Она и меня плакать заставит.
Лучетта утирает глаза.
Канчано (к Лунардо). Видите, синьор Лунардо? Когда они таковы — выдержать нет сил.
Симон. А в сущности, добрые ли, злые ли, — все одинаково нами вертят.
Феличе. Итак, синьор Лунардо?
Лунардо (сердито). Подождите!
Феличе (в сторону). Вот прелесть-то!
Лунардо (нежно). Лучетта!
Лучетта. Синьор?
Лунардо. Поди сюда!
Лучетта (приближаясь со страхом). Слушаюсь.
Лунардо. Хочешь замуж?
Лучетта стыдится и молчит. (Гневно.) Отвечай сейчас же, хочешь замуж или нет?
Лучетта (громко, вся дрожа). Хочу, хочу, синьор!
Лунардо. Видела ты своего жениха?
Лучетта. Видела, синьор.
Лунардо. Синьор Маурицио.
Маурицио (грубо). Что еще?
Лунардо. Полно, старина! Не отвечайте, сказать по справедливости, так грубо.
Маурицио. Ну, говорите, что хотели сказать.
Лунардо. Если вы ничего не имеете против, отдаю дочь вашему сыну.
Жених и невеста выражают свою радость.
Маурицио. Этот молодчик не заслужил такой милости.
Филипетто (с мольбой в голосе). Синьор батюшка…
Маурицио. Выкинуть такую штуку!
Флипетто (так же). Ах, синьор батюшка…
Маурицио. Не желаю я его женить.
Флипетто (шатаясь, в полуобмороке). О, я несчастный!
Лучетта. Поддержите его, поддержите…
Феличе (к Маурицио). Что за бессердечный вы человек!
Лунардо. Он хорошо делает, что стыдит его.
Маурицио (к Филипетто). Подойди сюда!
Флипетто. Слушаю.
Маурицио. Раскаиваешься ли ты в своем поступке?
Филипетто. Раскаиваюсь, синьор батюшка, уверяю вас.
Маурицио. Смотри, когда женишься, я потребую прежнего повиновения и чтобы ты во всем от меня зависел.
Филипетто. Обещаю вам, синьор батюшка.
Маурицио. Ну, подойдите и вы, синьора Лучетта. Будьте мне вместо дочери. (Сыну.) А тебя… да благословит тебя бог… Дай ей руку.
Филипетто (Симону). Как это делается?
Феличе. Да вот так — дайте руку, и все.
Маргарита (в сторону). Бедняжка!
Лунардо утирает глаза. Синьор Симон, синьор Канчано, вы будете сватами?
Канчано. Да, да, синьора, мы будем свидетелями.
Симон. А когда ребеночка ждать?
Филипетто смеется и прыгает. Лучетта стыдливо отворачивается.
Лунардо. Ну, дети, будьте счастливы. А теперь — обедать, обедать!
Феличе. Но, милый синьор Лунардо, граф из любезности ко мне остался там, я его просила подождать. Неужели же вы так его и отправите? Ведь именно он уговорил синьора Маурицио и привел его. Это будет очень неучтиво.
Лунардо. Да ведь мы идем обедать.
Феличе. Пригласите и его.
Лунардо. Ни за что, синьора!
Феличе. Вот видите, опять! Ваша грубость, ваша невоспитанность были причиной всего этого скандала, знаете, чем кончится? Я говорю это всем троим — да, да! Вы заслужите общую ненависть, и сами будете всем недовольны, окончательно обозлитесь и станете всеобщим посмешищем. Да будьте же вы немного учтивее, обходительнее, человечнее! Смотрите, как поступают ваши жены, и если их поступки пристойны, правильны, уступите и вы кое в чем со своей стороны, пойдите им навстречу. Этот приезжий граф — человек благородный, честный, учтивый; знакомство с ним — только честь, это знает мой муж, иначе он не пришел бы к вам с ним. Это приятное, почетное знакомство, и только знакомство. Что касается нарядов, то лишь бы мы не тянулись за модой, не разоряли дом, а прилично одеваться необходимо для вас же. В общем, если вы хотите жить спокойно, жить в мире с женами, будьте людьми, а не дикарями, приказывайте, но не тираньте. А если хотите, чтобы вас любили, любите и вы.
Каичано. Нужно сказать, необыкновенная женщина моя жена!
Симон. Убедила она вас, синьор Лунардо?
Лунардо. А вас?
Симон. Меня — вполне!
Лунардо (Маргарите). Зовите этого графа обедать.
Маргарита. С радостью. Дал бы бог, чтобы этот урок пошел вам на пользу.
Марина (к Филипетто). А вы, племянничек, как будете обращаться с молодой женой?
Филипетто. По приказу синьоры Феличе.
Лучетта. О, я всем буду довольна!
Маргарита. Ей только не нравится, когда рукавчики мятые.
Лучетта. Полно, неужели вы меня не простили еще?
Феличе. Бросьте все это. Идемте обедать, давно пора. И если повар синьора Лунардо рассчитывал на дикарей, то за столом их не будет. Все мы ручные, добрые люди, все хорошие друзья. Будем веселиться, есть, пить и поднимем бокалы за здоровье всех тех, кто так любезно и благосклонно нас принял, выслушал и извинил.