Явление первое

Комната Тодеро.

Тодеро, потом Грегорио.

Тодеро. Какова дерзость! Помолвить дочку, не сказав мне ни слова! Не спросив у меня разрешения! Да кто я такой? Повар? Кухонный мальчишка? Привратник? А вот я ей покажу, кто я такой! Увидит она, кому в доме все подчиняются. (Зовет.) Эй, кто там?

Грегорио (входит). Что прикажете?

Тодеро. Позовите ко мне Николетто.

Грегорио. Слушаю.

Тодеро. А кто на кухне?

Грегорио. Хозяин.

Тодеро. Это какой такой хозяин?

Грегорио. Простите, я хотел сказать — хозяйский сын.

Тодеро. Что делает Пеллегрин на кухне?

Грегорио. Сидит у огня, греется, раздувает поленья.

Тодеро. Да он ни на что другое и не способен, как раздувать печку. Ну, живей, позовите мне Николетто.

Грегорио. Сейчас позову. (Уходит.)

Тодеро. Вот несчастье иметь такого никудышного сына! Впрочем, не беда, не беда. Пожалуй, так даже и лучше. Пусть лучше ничего не знает, чем знает чересчур много. Так по крайней мере я всем распоряжаюсь, я всему хозяин, а он с женой вполне от меня зависят. И внучку я сам выдам замуж. Чего же тот не идет? А, вот он, вот! Я хочу, чтобы он женился раньше, чем эта шельма пронюхает, за кого я собираюсь выдать внучку.

 

Явление второе

Те же и Николетто.

Николетто (в сторону). До того я боюсь всегда разговоров с этим стариком, что у меня все нутро переворачивается!

Тодеро. Подойди-ка ближе. Что ты там столбом стоишь?

Николетто. Я здесь. Что прикажете?

Тодеро. Кончил ты письма переписывать?

Николетто. Скоро кончу.

Тодеро. Скоро, скоро! Конца не видно!

Николетто (дрожа). Я стараюсь изо всех сил.

Тодеро (в сторону). Видно, что он меня боится.

Николетто (в сторону). С радостью бы удрал! (Отходит в сторону.)

Тодеро. Поди сюда.

Николетто (подходит). К услугам вашим.

Тодеро. Чем ты думаешь заниматься?

Николетто. Как вам сказать… Право, не знаю.

Тодеро. Тебе нравится работать в конторе?

Николетто. Да, синьор.

Тодеро. Ты бы остался у меня?

Николетто. Да, синьор.

Тодеро. Писать? Работать? Учиться?

Николетто. Да, синьор.

Тодеро (передразнивая). Да, синьор, да синьор! Ничего другого сказать не умеешь.

Николетто боязливо пятится. (Мягко.) Ну, поди же сюда!

Николетто со страхом подходит. А как насчет женитьбы?

Николетто конфузится. Отвечай же! Хочешь жениться?!

Николетто (смущенно). Что это вы говорите! Жениться? Мне?

Тодеро. Да, сударь! Если хотите жениться, я вас женю.

Николетто заливается смехом. Хочешь или нет?

Николетто. Если вы это серьезно…

Тодеро. Да, синьор, серьезно. Хотите, так женю!

Николетто. Зачем же это мне жениться?

Тодеро. Зачем, зачем! Если я говорю, что надо жениться, так нечего рассуждать.

Николетто. А отец знает?

Тодеро. И знает, и не знает. Уж раз я говорю, значит, так и будет. Хозяин ведь я! А кто ест мой хлеб, должен делать все, что я хочу.

Николетто. Вот хорошо-то! И вы, значит, хотите меня женить?

Тодеро. Да, синьор.

Николетто. Когда?

Тодеро. Скоро.

Николетто. А скажите — на ком?

Тодеро. На девушке.

Николетто. Красивой?

Тодеро. Красивой или безобразной, не ваше дело рассуждать.

Николетто (в сторону). Ну, если урод, не желаю!

Тодеро (сердито). Что ты там бормочешь?

Николетто (боязливо). Ничего.

Тодеро. Когда узнаешь, на ком, до потолка подпрыгнешь.

Николетто. Я ее знаю?

Тодеро. Знаешь.

Николетто. А кто она?

Тодеро. Ничего сейчас не скажу; смотри, держи язык за зубами, а проболтаешься, — пеняй на себя.

Николетто. Да нет, я никому ни слова!

 

Явление третье

Те же и Чечилия.

Чечилия. Хозяин!

Тодеро. Что еще случилось? Что такое? Что тебе надо? Чего ты лезешь?

Чечилия. Ну, полно, не сердитесь. Ведь я так редко захожу в эту комнату.

Тодеро. Ты бы лучше пряжей занялась.

Чечилия. А я все время работала.

Тодеро. Не можешь прялку перенести из одной комнаты в другую? Тяжело, что ли?

Чечилия. Уж я, кажется, и так сложа руки не сижу.

Тодеро. Поменьше болтай. Что тебе нужно?

Чечилия. Меня прислала синьора ваша невестка.

Тодеро (в сторону). Ну, счастье ее, что не сказала "хозяйка".

Чечилия. Если позволите, она придет к вам на два слова.

Тодеро. Передай, что сейчас я занят и не могу принять ее.

Чечилия. Только на два слова.

Тодеро. Не могу, говорят тебе! Убирайся отсюда!

Чечилия (хочет уйти). Ладно, ладно, не сердитесь; скажу, что вы заняты.

Николетто (тихо Чечилии). Мне надо с вами поговорить.

Чечилия (к Николетто). Увидимся. (Уходит.)

Тодеро. Где отец?

Николетто. Он был в конторе, писал.

Тодеро. Подождите меня здесь, пока я вернусь.

Николетто. Вы надолго?

Тодеро. А как мне вздумается! Жди меня и не уходи. (В сторону.) Надо повидаться еще с его отцом, решить все и не терять времени. Невестка желает говорить со мной? Да, синьора, я догадываюсь, о чем. Пусть подождет; вот выдам ее дочку замуж, тогда пусть разговаривает вволю.

(Уходит.)

 

Явление четвертое

Николетто, потом Чечилия.

Николетто. Вот потеха! Он хочет меня женить. Ну и здорово! Боюсь, что он смеется надо мной. Хорошо, если он это всерьез. Черт возьми! Если женюсь, буду прыгать до потолка от радости.

Чечилия (в дверях). Николетто!

Николетто. Ну-ка, Чечилия, послушайте меня.

Чечилия. А он не придет?

Николетто. Он пошел в контору к отцу.

Чечилия. Если он застанет меня здесь, то задаст головомойку.

Николетто. Когда он попадает в контору, всегда там засиживается.

Чечилия. Что вы собираетесь мне сказать?

Николетто. Но только смотрите, чур никому ни слова!

Чечилия. О, я буду молчать.

Николетто. Представьте себе, синьор Тодеро хочет меня женить!

Чечилия (изумленно). Хочет вас женить?

Николетто. Ну да, ей-богу, хочет женить.

Чечилия. Будет вам! Он над вами смеется.

Николетто. Не смеется, совсем не смеется! Он сам мне об этом сказал, несколько раз повторил и еще подтвердил. А когда я не поверил, то стал орать на меня, как смею я ему не верить!

Чечилия. Вот оно что! Это очень важно — то, что вы мне сказали.

Николетто. А? Что скажете? Хорош я буду женатый?

Чечилия. Отец ваш ничего не знает?

Николетто. Синьор Тодеро говорит, что знает.

Чечилия. А на ком он хочет вас женить?

Николетто. Не знаю, не говорит.

Чечилия (обиженно). А вы, небось, рады жениться?

Николетто. А то как же! Жду не дождусь!

Чечилия. Не знаете даже невесты, а дождаться не можете…

Николетто. Он мне сказал, что я ее знаю, и когда мне будет известно, кто она, то я, говорит, захлебнусь от счастья.

Чечилия. Вы нигде не бываете, да и к нам девушки не ходят. Раз он сказал, что вы ее знаете, значит, невеста здесь, в доме.

Николетто. А вдруг это синьора Занетта?

Чечилия. Черт знает, какие вы глупости болтаете! Подумайте только: неужели он отдаст за вас свою внучку?

Николетто. Ой, Чечилия, а вдруг он имел в виду вас?

Чечилия. А если бы и так, вы были бы очень недовольны?

Николетто. Ах, если бы вы!.. Ах, если бы вы, если бы вы!..

Чечилия. Послушайте, вы не придавайте большого значения моим словам, но возможно, что так оно и есть. У хозяина такой уж характер; он все ворчит и ругается, но я знаю, что ко мне он хорошо относится. Он даже несколько раз сказал, что я девушка хорошая. Вот уже четыре месяца, — как он мне не платит жалованья. И каждый раз, когда я спрашиваю, он говорит: "Оставь, пусть накопится. Вот, — говорит, — погоди, выдам тебя замуж".

Николетто. Неужели так и говорит?

Чечилия. Да лопни мои глаза, если я вру!

Николетто. "Вот погоди, погоди: выдам тебя замуж!"

Чечилия. "Вот погоди, погоди: выдам тебя замуж"!

Николетто. Как было бы хорошо!

Чечилия. А вы были бы рады, Николетто?

Николетто. И как еще, черт возьми! А вы?

Чечилия. Ах, если бы вы знали, как я вас люблю.

Николетто. Смотрите, пожалуйста! Почему же вы мне никогда об этом не говорили?

Чечилия. Потому что я честная девушка. Девушки о таких вещах не говорят, если не рассчитывают выйти замуж.

Николетто. Ну, теперь вы, кажется, можете рассчитывать, что выйдете замуж.

Чечилия. Как будто! И по правде сказать, я верю, что так и будет.

Николетто. О, дорогая Чечилия!

Чечилия. Как вы сказали? О, кто бы мог это подумать!

Николетто. Моя милая жена! (Хочет ее обнять.)

Чечилия. Полегче, нахал! Руки прочь!

Николетто. Ну, если вы такая злюка, так вы мне не нужны.

Чечилия. В свое время буду доброй.

Николетто. Кто-то идет.

Чечилия. Ну, я пропала.

Николетто. Э, да это Грегорио.

Чечилия. Тс!.. Тс!..

Николетто. Потише… потише…

 

Явление пятое

Те же и Грегорио.

Грегорио. Николетто, ступайте вниз в контору, хозяин требует.

Николетто. Иду, иду!

Чечилия (к Грегорио). Послушайте, дорогой, вы уж не говорите хозяину, что застали меня здесь.

Грегорио. Не бойтесь, не скажу. Рука руку моет. (Уходит.)

Николетто. Пойду узнаю, что ему от меня нужно.

Чечилия. Да, миленький, идите. Может, еще что-нибудь узнаете. Только меня не называйте. Если заговорят обо мне, притворитесь, что ничего не понимаете. А если будут новости, сейчас же мне сообщите.

Николетто. Хорошо, хорошо! Все расскажу. Ах, черт возьми, черт возьми, черт возьми! (Уходит, подпрыгивая.)

Чечилия. Слава богу, что его так рано женят. Холостые молодые люди всегда заводят подозрительные знакомства и сбиваются с пути. Да благословит его бог! Ведь он настоящий голубенок! Достанется ли он мне? Ах, если бы! Я надеюсь. Сердце мне подсказывает «да»; а если уж сердце говорит, оно никогда не ошибается.

(Уходит.)

 

Явление шестое

Комната Марколины.

Марколина и Пеллегрин.

Марколина. Послушайте, ваш отец может увиливать, но отделаться от меня ему не удастся. Уж я ему все выложу начистоту! Он даже выслушать меня не хочет. Да кто я в самом деле? Деревенщина какая-нибудь? Служанка? Как смеет он со мной так обращаться! Что за дерзость! Что за высокомерие! И у вас хватает духу переносить подобное обращение с вашей женой?

Пеллегрин. Меня удивляет, что он даже меня не посвятил в это дело.

Марколина. Лучше бы я никогда в этот дом не входила! Лучше бы я вас не видела! Лучше бы никогда не знала!

Пеллегрин. Лучше бы отец утопил меня, чем женить!

Марколина. Это меня, меня утопили, выдав за вас!

Пеллегрин. Подумаешь, большое счастье было жениться на вас!

Марколина. А на что, собственно, вы можете жаловаться?

Пеллегрин. Ни на что.

Марколина. Ни на что; разумеется, ни на что! А если вы вздумаете это отрицать, значит, вы неблагодарный человек, вы лгун, у вас нет сердца! Что видели вы дурного за столько лет нашего брака? Жаловалась ли я когда-нибудь на свою жалкую жизнь? Я довольствовалась только самым необходимым. Что ваш отец тратил на меня? Какие платья он мне сделал? А у нашей бедной девочки разве есть что-нибудь, кроме моих старых тряпок? Разве я из тех женщин, которые любят повеселиться или развлечься? Разве я когда-нибудь переступала порог дома? Или приглашала гостей? Или устраивала приемы? Чашки кофе выпить не могу, когда мне вздумается! И, однако, я все терплю, — терплю и не жалуюсь. А почему? Потому что я женщина скромная, женщина порядочная. Вижу сама, что у этого старика, прости ему боже, такой характер, что лучше стерпеть, а иначе дело может плохо кончиться. Но только пусть не трогает мою девочку. Все стерплю, но не стерплю того, чтобы он выдал ее замуж по своему желанию, да еще так, что даже не знаешь, за кого он ее прочит. Она — мое сердце. Никого у меня нет больше на свете, нет у меня другого утешения, кроме этого дорогого сокровища! И когда я думаю, что он хочет отнять дочь у меня, утопить, убить, я чувствую, что мое сердце разрывается от горя. (Плачет.)

Пеллегрин. Полно, дорогая жена, не плачьте, не отчаивайтесь. Может быть, отец приготовил ей хорошую партию. Ведь мы даже не знаем еще, за кого он хочет ее отдать. (Вытирает себе глаза.) Успокойтесь, милая!

Марколина. Ах, дорогой муж, вы не знаете своего отца. Если дело идет о выгоде, он ни перед чем не остановится.

Пеллегрин. Ну, еще рано об этом говорить. Посмотрим, что он скажет. Узнаем, кого прочит в женихи.

Марколина. Послушайте! Лучше синьора Менегетто никого не сыщешь. Если со свечой искать будем, такого мужа не найдем. Приличный молодой человек, единственный сын, с достатком, любезный, знающий, понимающий, рассуждающий, — какого же дьявола вам еще нужно?

Пеллегрин. Да что, он один, что ли, на свете? Неужели других не найдется?

Марколина. Разве нельзя узнать, кого ваш отец забрал себе в голову дать Занетте в мужья?

Пеллегрин. Подождем — узнаем.

Марколина. Да, синьор, все будем ждать да ждать, а пока — упустим случай. Послушайте, синьор Пеллегрин, я говорю вам откровенно. Вы знаете, в каком я положении: я дала слово, и моя честь требует, чтобы я его сдержала. Женщина я щепетильная и имею дело с порядочными людьми; и для того, чтобы мою дочь не могли ни в чем упрекнуть, чтобы избежать шума и скандала, я пущусь на всякие хитрости, но выйду с честью из этого трудного положения.

Пеллегрин. Да пошлет вам бог удачу! Всякая порядочная женщина на вашем месте поступила бы так же, как вы. Дорогая жена, если вы меня любите…

Марколина. Если бы не любила, не терпела бы того, что терплю.

Пеллегрин. Вижу, знаю все сам. Когда-нибудь мы вздохнем свободно. Не отчаивайтесь. Ведь отец очень стар.

Марколина. Ах, милый мой, ваш отец всех нас переживет.

Пеллегрин. Не знаю, что и сказать! Пусть живет, пока небу будет угодно.

Марколина. Разумеется, пусть живет, я ему смерти не желаю, но пускай немного подумает, что мы тоже на свете существуем. Он глава семьи, но это не значит, что он может измываться над всеми. Пусть подумает, что у него есть сын. Если ему нужны помощники, так незачем обращаться к чужим, а вас оставлять сидеть в углу. Если хочет делать добро, то прежде всего не должен забывать о своих кровных.

Пеллегрин. Вы говорите так, как вам подобает. Как знать! Может быть, все переменится к лучшему. Уважим его. Будем послушны ему и на сей раз.

Марколина. То есть как это?

Пеллегрин. Дадим ему возможность выдать нашу дочь замуж.

Марколина. Если партия хорошая, я буду очень рада; если же нет, выцарапаю ему глаза. Всю Венецию вверх дном поставлю: либо я пропаду, либо он!

Пеллегрин. Ну, полно, Марколина, не волнуйтесь, не надо!

 

Явление седьмое

Те же и Чечилия.

Чечилия. Синьор Пеллегрин, пожалуйте вниз, в контору, вас хозяин зовет.

Пеллегрин. Иду. (Тихо Марколине.) Может быть, я что-нибудь узнаю.

Марколина. Подождите, пока сам скажет, а если нет — спросите. Попробуйте добром, постарайтесь выведать, кого он прочит в мужья дочке.

Пеллегрин. Хорошо. Постараюсь все разузнать. (В сторону.) Как знать? Надеюсь, что все пойдет по-хорошему.

 

Явление восьмое

Марколина и Чечилия.

Марколина. Скажите, вы знаете, где живет синьора Фортуната?

Чечилия. Да, синьора; она живет у Большого канала, где пристают барки с вином.

Марколина. Наденьте-ка платье и шаль и сходите к синьоре Фортунате; поклонитесь ей от меня и скажите, что мне необходимо сейчас же с ней поговорить. Попросите ее, если может, зайти ко мне, а не то я сама зайду к ней.

Чечилия. Слушаю, синьора, сейчас. А знаете, мне хотелось бы кое-что рассказать вам по секрету.

Марколина. Что именно?

Чечилия. Да вот, есть кое-что.

Марколина (в сторону). Может быть, она знает что-нибудь о дочери? (Громко.) Но только поскорее; мне надо, чтобы вы сходили по этому делу.

Чечилия. Только прошу вас, никому ничего не говорите.

Марколина. А зачем мне говорить? Если надо молчать, я буду молчать.

Чечилия. Так вот: старый хозяин хочет женить Николетто.

Марколина. Хочет женить Николетто? Откуда вы это взяли?

Чечилия. Я вам все расскажу, дорогая синьора, только никому ни слова.

Марколина. Да зачем же? Скажите, как вы узнали?

Чечилия (осматривается). Только бы никто не подслушал.

Марколина (в сторону). О, горе мне! Неужели старику пришла в голову сумасшедшая мысль отдать за него мою дочь?

Чечилия. Видите ли, сам Николетто мне об этом сказал.

Марколина. Он вам сказал? Ну, ну! Что он говорил?

Чечилия. Да то, что синьор Тодеро хочет его женить.

Марколина. На ком же он хочет женить?

Чечилия. Боюсь, что вы рассердитесь, если я вам скажу.

Марколина. Рассержусь? Почему я должна сердиться? Разве я имею к этому отношение?

Чечилия. Кто знает, может оказаться, что имеете.

Марколина (в сторону). У меня мурашки по телу пошли.

Чечилия. Видите ли, синьора, может быть, и я ошибаюсь, но, судя по словам Николетто и моим собственным предположениям, мне кажется, что не ошибаюсь.

Марколина. Ну, так, значит, кто же невеста?

Чечилия. Сказать по правде, думаю, что это я.

Марколина. Вы?

Чечилия. Да, синьора, я!

Марколина (в сторону). Ах, как будто бы легче стало.

Чечилия. Я выдаю вам эту тайну, так как знаю, что вы меня любите и будете рады, если я буду пристроена.

Марколина. Но скажите же мне, милая, какой смысл свекру женить этого мальчишку?

Чечилия. Уж не знаю, это его дело; знаю только, что все известно и синьору Дезидерио.

Марколина. И чтобы эта старая лиса, синьор Дезидерио, который по жадности, пожалуй, не уступит моему свекру, который считает себя нашим родственником и сидит с нами за одним столом, согласился женить своего сына на служанке без приданого, у которой нет ни кола, ни двора?

Чечилия. Дорогая синьора, хоть у меня и нет приданого, зато есть уменье, да и родня не только не хуже, а еще получше самого синьора Дезидерио.

Марколина. Но наверняка ли вы знаете, что хотят женить Николетто именно на вас? Что он вам говорил? Как он вам рассказывал?

Чечилия. Видите ли, когда хозяин пошел вниз, Николетто позвал меня и говорит: "Вы, — говорит, — не знаете, что синьор Тодеро хочет меня женить?" А я говорю: "Правда?" — «Правда», — говорит. А я говорю: "На ком же?" — говорю. А он говорит: "Не знаю, — говорит. — Сказал мне только, что я ее знаю, да когда станет мне известно, кто она, то я буду очень рад". — "Ну, — говорю я ему, — у вас знакомых никого нет, так, значит, невеста в доме". А он говорит: "Не иначе", — говорит. — Я говорю: "Может быть, — говорю, — это я?" — "Дал бы бог", — говорит. Ох, он ужасно рад, да и я, правду сказать, тоже довольна.

Марколина. И это все?

Чечилия. О, нет. Хозяин много раз говорил, что хочет выдать меня замуж.

Марколина. А говорил он с вами о Николетто?

Чечилия. Еще чего захотели! Разве вы не знаете, что это за человек? Он может ни с того ни с сего меня позвать и сказать: "Выходи за него, я хочу, чтобы ты вышла замуж". Ну, уж если он так скажет, придется выйти.

Марколина. Так, так. Все поняла!

Чечилия. Вы недовольны, что я выйду замуж?

Марколина. Ступайте, ступайте же туда, куда я вам приказала.

Чечилия. Я, можно сказать, пришла к вам по простоте душевной…

Марколина. Идите же, говорю вам, идите сейчас же, мне нужно…

Чечилия (в сторону). Ну и грубиянка! Еще хуже своего свекра. Вот, что ни говори, а это она из зависти, что не ее дочка замуж выходит!

(Уходит.)

 

Явление девятое

Марколина, одна.

Марколина. В этой истории мне не все ясно. Чечилии уже давно замуж хочется. От зеркала ее не оторвешь. Из ее слов выходит, что хотят женить Николетто; однако нет как будто разговора, что хотят женить на служанке. Руку отдам на отсечение, что мой полоумный свекор забрал себе в голову отдать за него мою дочку; а этот наглец Дезидерио, разумеется, поддакивает ему, подбивает, хочет погубить нашу семью. В голову мне не могло прийти ничего подобного! Все могла предположить, только не это; но слова Чечилии наводят меня на подозрение. И для этого есть основания. Говорит, что он сосватал Николетто, а не решается сказать — за кого. Знаю, что с этими людьми он на короткой ноге. Правда, он высокомерен, но его высокомерие прячется, когда на сцену появляется жадность. Знаю, что он способен на все, и нисколько не удивлюсь, если он насмеется над своими кровными и погубит внучку. Но нет! Это у него не выйдет! Пока мои глаза еще не закрылись, я ему этой радости не доставлю. В конце концов, я мать; могу же я поднять голос в защиту собственного ребенка! И если закон не допускает, чтобы мать выдавала дочь по своему усмотрению, то нет закона, который может заставить мать принести в жертву свою дочь.

 

Явление десятое

Марколина и Пеллегрин.

Пеллегрин (в сторону). Я ошалел и не понимаю, где я.

Марколина. Ну, так как же, синьор Пеллегрин, есть у вас что-нибудь новенькое?

Пеллегрин. Ничего! (В сторону.) Если я скажу ей, она меня в порошок сотрет.

Марколина. Вы говорили с отцом?

Пеллегрин. Да, синьора, говорил.

Марколина. А что ему понадобилось?

Пеллегрин. Так… ничего… спрашивал меня… сердитесь ли вы… что вы хотели ему сказать.

Марколина. Несчастный вы человек! Ну, есть ли еще на свете другой такой простачок, как вы? Сразу видно, что даже соврать толком не умеете. Говорил он вам о нашей дочери?

Пеллегрин. Как же, говорил и о ней.

Марколина. Говорил, что хочет выдать ее?

Пеллегрин. Говорил, что хочет выдать.

Марколина. Да бросьте же вы, наконец! Не заставляйте силой вытягивать из вас слова! Как он сказал?

Пеллегрин. Да вот так и сказал: "Хочу, мол, выдать ее".

Марколина. А сказал — за кого?

Пеллегрин. Нет, не сказал.

Марколина. А мне кажется, что сказал.

Пеллегрин. Говорю же вам, что не сказал.

Марколина. Поклянитесь, что не сказал.

Пеллегрин. С какой стати я буду клясться. Повторяю вам снова — не сказал.

Марколина. Вот видите! Значит, вы лгун!

Пеллегрин. Почему же я лгун?

Марколина. Потому, что я знаю; он вам сказал.

Пеллегрин. Как же вы можете знать? Дверь была заперта. Говорили мы тихонько; разве что домовой мог бы вам пересказать, а больше некому.

Марколина. Да, синьор, у меня домовой на побегушках, и он мне все рассказал.

Пеллегрин. Полноте, бросьте эти сказки.

Марколина. А вот я могу вам, как по-писаному, рассказать, что говорилось и как.

Пеллегрин. Ну, значит, там действительно был домовой.

Марколина. А если я скажу вам то, что знаю, неужели вы будете опять увиливать?

Пеллегрин. Нет. Если угадаете, обещаю во всем признаться.

Марколина. Даете честное слово порядочного человека?

Пеллегрин. Честное слово порядочного человека.

Марколина. Жених, предназначенный моей дочери, это достойнейший Николетто.

Пеллегрин (удивленно). Черт побери! Как же вы это узнали?

Марколина (в сторону). Увы! Я угадала!

Пеллегрин. Как вам нравится эта новость?

Марколина. Лучше вы скажите, синьор, что вы ответили на это любезное предложение?

Пеллегрин. Ничего. У меня кровь застыла в жилах, и язык отнялся.

Марколина. А все-таки надо было что-то сказать. Ведь он, наверное, потребовал ответа.

Пеллегрин. Представьте себе, что там, кроме отца, были Дезидерио и его сын. Ничего нельзя было сказать, хоть тресни!

Марколина. Так, значит, вы промолчали?

Пеллегрин. А вы думаете, я еще не поговорю?

Марколина. Неужели поговорите? Поговорите, когда уже поздно будет. Несчастная я женщина! Неужели у меня на глазах возьмут моего ребенка? Нет, не бывать этому, не бывать! Никогда, слышите вы, разбойники, проклятые собаки, предатели! Нет, нет, нет! Не отдам я вам на мучение свою плоть и кровь, сумею защитить свое сокровище! Пусть-ка придут, если посмеют, пусть попробуют отнять ее у меня! Я буду змеей, василиском, дьяволом!..

Пеллегрин. Успокойтесь…

Марколина. Оставьте меня…

Пеллегрин. Ну, дорогая…

Марколина. Убирайтесь вон!

Пеллегрин. Не доводите меня до отчаяния.

Марколина. Я еще больше в отчаянии, чем вы.

Пеллегрин. Ах, я несчастный!

Марколина. О боже, помогите мне!

 

Явление одиннадцатое

Те же и Фортуната.

Фортуната. Что такое, друзья мои? Что случилось?

Марколина. Ничего, милая, ничего. Вы только послушайте… (Пеллегрину.) Подайте стул!

Пеллегрин. Сейчас, синьора. (Приносит стул для Фортунаты.)

Фортуната. Ну, вот я и пришла, синьора Марколина! Что вы мне хотели сказать?

Марколина. Ах, милочка, простите, что я вас беспокою.

Фортуната. О, что вы! Нисколько. Чем могу вам служить?

Марколина. Ну, если у вас есть дела, синьор Пеллегрин, идите. Синьора разрешает вам оставить нас.

Пеллегрин (в сторону). Понимаю, она меня выпроваживает. (Фортунате.) Мое почтение!

Фортуната. До свиданья.

Пеллегрин (в сторону). Жена гонит, отец поедом ест! Пойду на чердак и там запрусь. (Уходит.)

 

Явление двенадцатое

Марколина и Фортуната.

Марколина. Я действительно посылала за вами по одному делу; но теперь у меня набралось еще с десяток других, которые вынуждают меня просить вас мне помочь и не оставлять одну.

Фортуната. Дорогая синьора Марколина, я готова вам помочь, чем могу, от всего сердца. По правде говоря, вчера я немного рассердилась, но, подумав, решила, что вы не виноваты, да и мой кузен сумел убедить меня в этом, и теперь я не знаю, чего бы только для вас ни сделала!

Марколина. Вот именно, мне от вас очень хотелось узнать, что он говорил, когда вы ушли — намерен ли он вежливо отступить или действительно питает к моей дочери чувства, о которых говорил?

Фортуната. Я подтверждаю и заявляю, что это самый искренний и любезный человек, какой был, есть и будет на свете. Разве вы не слышали? Он готов терпеть и ждать…

Марколина. Знаете что, синьора Фортуната? Чем больше мы будем с этим делом тянуть, тем хуже будет. Тут такие пошли дела с моим свекром… Если бы я вам все рассказала, вы бы за голову схватились!

Фортуната. Не будем тратить лишних слов. Вы же знаете, что я сама ничего решать не могу. Не хотите ли еще раз поговорить с моим кузеном?

Марколина. Еще бы, с удовольствием.

Фортуната. Он тут, недалеко. Когда пришла ваша служанка, он был у меня. Он тоже очень заинтересовался. Понимаете… молодость!.. Занетта ему понравилась… ведь он никогда не был влюблен. Он проводил меня к вам, а теперь ждет внизу, по ту сторону канала. У вас есть балкон на улочку?

Марколина. Да, синьора, вот тот выходит как раз на канал.

Фортуната. Хотите, я его позову?

Марколина. Да, да, зовите!

Фортуната. Вы с ним поговорите, расскажите ему все. А я? Клянусь, не только одну, а сотню услуг готова вам оказать. (Бежит к балкону.)

Марколина. В таком деле, пожалуй, я вправе на все пойти, решительно на все. Когда покушаются на честь дома и репутацию девушки, я не остановлюсь перед любым унижением, я не постесняюсь просить и умолять. Кто знает, не поможет ли мне небо! Во имя спасения невинной души пусть оно благословит мои поступки.

Фортуната. Сейчас он будет здесь.

Марколина. Спасибо, синьора Фортуната.

Фортуната. О, я это от всей души…

Марколина. Поддержите меня, когда я буду с ним говорить.

Фортуната. Не беспокойтесь. Уж предоставьте все мне.

 

Явление тринадцатое

Те же и Менегетто.

Менегетто. Разрешите?

Фортуната. Пожалуйста, входите.

Марколина. Ваша слуга, синьор Менегетто.

Менегетто. Мое глубочайшее почтение! Простите, я не осмелился бы прийти к вам, если бы синьора кузина меня не подбодрила.

Марколина. Вы можете быть уверены, что в моем доме вам всегда рады.

Менегетто. Вы очень добры.

Фортуната. Бедняжка! Она такая хорошая, и вечно у нее столько тяжких забот!

Марколина. Ничего не поделаешь! Мы живем на Земле, а не на небе.

Менегетто. Я огорчен, что вижу вас расстроенной; но тот, у кого такое доброе сердце, как у вас, меньше чувствует обиды и более мужественно с ними борется.

Марколина. Ах, друг мой, я гораздо слабее, чем вам это кажется. Боль — всегда боль; а когда хватает за живое, мужество покидает.

Фортуната. Бедная синьора! Вы всё, всё расскажите синьору Менегетто. Будьте с ним откровенны, он ведь, знаете, порядочный человек.

Менегетто. Я готов кровь свою пролить за особу, которая заслуживает самых высоких похвал!

Марколина. Дорогой синьор Менегетто, судьбе было угодно дать мне счастье поговорить с вами. Позвольте же мне рассказать вам о деле, которое меня мучает и огорчает; только вы один можете мне помочь. Мой свекор, человек со злым сердцем, грубый, взбалмошный, во что бы то пи стало хочет распоряжаться судьбой моей дочери и — хуже того! — хочет ее погубить. Мне удалось узнать, за кого он прочит мою дочь, и мне стыдно признаться; у меня кровь кипит, когда я думаю об этом. Скажите, может ли человек быть более чудовищным, более вероломным, более преступным? Девушка с такими достоинствами, девушка, можно сказать, как цветок, как марципан, как куколка, а он хочет выдать ее за сына нашего управляющего.

Фортуната. Не может быть!

Менегетто. Что вы!

Марколина. Ни я, ни это невинное создание не заслуживаем подобного оскорбления.

Фортуната. Да ведь после этого он — просто старик без совести и чести!

Менегетто (Марколине). Что же вы думаете теперь делать?

Марколина. Дорогой синьор Менегетто, прошу вас быть откровенным. Нравится ли вам моя дочь?

Менегетто. Я глубоко уважаю ее…

Марколина. Не будем говорить об уважении, отбросим в сторону все церемонии. Нравится ли она вам? Любите ли вы ее сколько-нибудь?

Фортуната (к Менегетто). Вы же говорили, что любите!

Менегетто. То, что я сказал, я сказал от всего сердца. Я, может быть, меньше сказал, чем чувствовал. Синьора Занетта заслуживает всякого счастья. Мне было бы лестно назваться ее мужем.

Фортуната (Марколине). Вы слышите? Что я вам говорила?

Марколина. Простите меня, имейте жалость к матери, у которой столько огорчений. Если бы вам пришлось, скажем, подождать приданого до кончины моего свекра, согласились бы вы?

Фортуната. Господи! Не вечно же будет жить этот старик! Ему и так скоро сто лет стукнет.

Менегетто. По правде говоря, в материальном отношении я тоже завишу от родителей; но я уверен, что они хотят мне добра, раз дело идет о моем счастье, и согласятся подождать. Поэтому я могу смело сказать: если не существует других препятствий, то охотно принимаю ваши условия, а что касается приданого, буду ждать сколько угодно.

Фортуната (Марколине). Вот видите? Какое у него золотое сердце!

Марколина. Ну, если так, значит, можно в любое время их поженить, и чем скорее мы это сделаем, тем вернее избавимся от всякой опасности и волнений. Муж мой согласен, я тоже, а про дочь и говорить нечего. Раз родители вам ее отдают, раз вы этого хотите — достаточно двух свидетелей, и все будет кончено.

Фортуната. Ай да синьора Марколина! Что вы скажете, синьор кузен? Не кажется ли вам, что она хорошо придумала?

Менегетто. Если позволите, я вам выскажу свое скромное мнение. Насчет приданого я подтверждаю то, что сказал: тут дело касается меня одного, и я могу действовать по своему усмотрению. Но жениться без ведома деда, жениться против желания главы семьи — простите, моя честность этого не допускает, и моя порядочность этому противится. Конечно, верно, что отец и мать распоряжаются судьбой своей дочери; но ведь они тоже зависят от старшего в доме и не могут заключить брак без его согласия. Если понадобится, они, разумеется, могут бороться смело и разумно, чтобы сумасбродный старик не принес нелепо в жертву свою внучку, выдав ее замуж за недостойного человека, что было бы для нее позором. Но даже по этой причине, простите, нельзя же выдавать ее потихоньку, исправляя одно зло другим; нельзя же оскорбить отца и свекра, к которому надо относиться снисходительно, считаясь с его возрастом, с законом, с приличиями и с порядочностью.

Фортуната. Ну, милый мой, вам только адвокатом быть!

Марколина. Что можно еще сказать? Он красноречив. Он умеет хорошо говорить. Но его рассуждения меня убивают. Будь что будет! Очевидно, дочь моя ему не суждена.

Менегетто. Но почему же? Нет оснований отчаиваться. Неужели нельзя найти честных путей и разумных средств, чтобы тронуть сердце вашего свекра? Попробуем поговорить с ним.

Фортуната. Может быть, вы с ним поговорите, синьор Менегетто? Кто сделает это лучше вас? Достаточно вам сказать два слова, чтобы превратить его в ягненка.

Менегетто. Что же! Я берусь с ним поговорить.

Марколина. Старик вас не знает; не знает, что вы собой представляете. Ничего из этого не выйдет.

Фортуната. Отчего не попробовать?

Менегетто. Попробую. Что может случиться? Он откажет? Увидим!

Марколина. А если он откажет, что тогда?

Менегетто. Если он будет говорить «нет», не могу же я заставить его сказать "да".

Марколина. И тогда уже, значит, будет навсегда потеряна надежда, что Занетта станет вашей женой?

Менегетто. Мне очень грустно, но что поделаешь…

Видно, как шевельнулась портьера.

Фортуната. Кто там за портьерой?

Марколина (тихо Фортунате). Не знаю, право.

Фортуната (тихо Марколине). Уж не старик ли?

Марколина (так же). Не думаю.

Фортуната (так же). Если это он, с ним можно было бы поговорить.

Марколина. Ничего не выйдет.

Менегетто. Кто знает? Не надо отчаиваться.

Фортуната. А, вот это кто!

Поднимает портьеру и видит Занетту, которая стоит в дверях, вытирая платочком глаза.

 

Явление четырнадцатое

Те же и Занетта.

Занетта (сконфуженно). О я несчастная!

Фортуната. Ничего, ничего, не смущайтесь.

Марколина (Занетте). Что вы тут делаете, синьора?

Занетта (хочет уйти). Простите…

Фортуната. Ну, полно, побудьте немного с нами.

Марколина (Фортунате). Нет, дорогая, не удерживайте ее.

Фортуната (Марколине, удерживая Занетту). Господи! Да чего вы боитесь? Ведь вы же знаете, с кем имеете дело.

Meнегетто (Марколине). Прошу вас, не будьте ко мне строги. Я знаю, что ничего не стою, но честность моя, надеюсь, вне всяких подозрений.

Марколина. Мы слишком далеки от цели, синьор Менегетто. Я мало надеюсь на успех.

Менегетто. Кто знает, может быть, и не так далеки.

Занетта. Да как же, я слышала все. Вы совершенно обо мне не думаете.

Менегетто (подходя). Что вы, синьора Занетта? Как можете вы так говорить? Если вы слышали наш разговор, значит, вы должны были слышать, как я сказал, что был бы счастлив назвать вас своей женой.

Занетта. Этого хочет моя мать, а не вы!

Менегетто. Я хочу того, на что имею право. И не хочу того, чего не смею хотеть.

Марколина (Фортунате). Ну, хватит. Позвольте Занетте уйти к себе.

Фортуната. Пожалуйста! Пусть уходит, если нужно.

Менегетто. Клянусь вам, синьора Занетта, что я вас уважаю и люблю.

Занетта. А я ни капельки этому не верю. (Уходит.)

Фортуната. Слышали, синьор кузен?

Менегетто. Терпение! Настанет день, когда она мне поверит. Эти упреки ранят мое сердце, но я сочувствую ей; она еще не понимает разницы между долгом и любовью. Признаюсь, что я люблю ее; чем больше я ее вижу, тем больше она мне нравится; ее слезы трогают меня и делают еще более близкой. С вашего разрешения, я буду говорить с синьором Тодеро, буду пытаться убедить его, если это возможно. Пусть небо даст мне силы и уменье, чтобы уговорить его, на радость всей семье и на радость мне самому. Я пущу в ход все и постараюсь сохранить достоинство, приличие и честь. (Уходит.)

Фортуната. Не отчаивайтесь. Он сумеет уговорить. Я уже представляю это. Старик на все согласится. Будьте веселей, не грустите. Пойду утешить нашу бедную девочку! Мне ее так жалко! (Уходит.)

Марколина. Она права. Синьор Менегетто своей манерой говорить совершенно очаровывает. Любого другого уговорил бы легко. Но мой свекор! Возможно, конечно, но мне совершенно не верится. У этого старика только три маленьких особенности: он скуп, заносчив и упрям. Но сам он себя считает отличнейшим человеком. Послушаешь его, так все кругом дряни и негодяи, один он хорош. Есть такие люди: раз они не крадут, не волочатся за женщинами, не играют — значит, они совершенство. Скупость, по их мнению, — Это бережливость, заносчивость — это чувство собственного достоинства, а упрямство — это выдержка. Несчастные слепцы! Чтобы быть хорошим человеком, нужно совсем другое. Нужно любить своих близких, своих родных, быть ко всем справедливым, всех жалеть. Бедный старик! Когда-нибудь он опомнится, но будет слишком поздно. Пусть небо будет к нему милостиво, а мне даст терпения и немного радости для моего дорогого сокровища, моей дочурки!

(Уходит.)