Упсала, Лапландия. 1565 г. от заселения Мидгарда

Легкий бриз нежно трепал непослушные пряди смолисто-черных волос, выбившихся из перевязанного на затылке кожаным шнуром хвоста. Соленый морской воздух приятно щекотал нос. Со стороны неумолимо приближающегося континента медленно выкатывался бледно-желтый диск солнца. Пассажиры небольшого торгового судна, следовавшего из Авалора в Лапландию, начинали собираться на палубе, готовясь к высадке в небольшом портовом городке с мелодичным названием Упсала. Каждый из них склонял голову в почтении, проходя мимо него. У Николаса возникло желание снять с головы шляпу и просить денег вместо смущавших его реверансов, которые они делали из благодарности за спасение. И почему он не слушал наставления учителя? Надо было сразу оговорить размер вознаграждения за то, что он полез на эту трухлявую посудину и полночи развлекал игрой в карты старика Эльма, покрытого морскими губками и кораллами капитана призрачного корабля, который взял их судно на абордаж.

- И все-таки я не понимаю, почему такому замечательному юноше, как вы, понадобился рыцарский орден, - над самым его ухом раздался трескучий голос капитана. - В Ливонии живут одни богохульники и еретики, помяните мое слово. Ничему хорошему они вас не научат. Отправились бы вы лучше в Священную империю. Говорят, там сейчас открылось несколько новых семинарий. Я просто уверен, что вас бы с легкостью туда приняли.

"Вы бы мне еще в Академию Защитников Паствы предложили поступить", - подумал про себя юноша и вымученно улыбнулся:

- Это наказ батюшки, я не могу его ослушаться.

Историю о том, что он едет в Ливонию, чтобы стать рыцарем пришлось придумывать прямо на ходу. Люди стали задавать слишком много вопросов, когда он самолично вызвался поговорить с капитаном призрачного корабля, который чуть было не отправил весь экипаж судна на корм рыбам.

Вообще-то старый морской волк Эльма оказался неплохим малым. За пару бочек рома и несколько партий покера он с радостью отпустил несчастное суденышко на все четыре стороны, а сам отправился отсыпаться после бурных ночных возлияний. Николасу повезло меньше. Вместо того чтобы оставаться незамеченным, он превратился в местную знаменитость и теперь каждый пассажир желал выказать почтение своему спасителю. И выражалось оно отнюдь не в денежном эквиваленте. В довершение ко всему капитан судна оказался бывшим священником и всю оставшуюся часть пути посвятил духовному спасению "замечательного юноши". Николас все-таки предпочитал, чтобы его спасали от голода. До Веломовии отцовских денег должно было хватить, а вот дальше нужно будет искать работу.

Судно, наконец, пришвартовалось к причалу. С борта для пассажиров перекинули деревянный трап. Николас с облегчением вздохнул. Вот она, истинная свобода. Не ограниченная ни владениями отца, ни строгими законами епископата. Холодный, еще не прогретый весенним солнцем воздух заполнил легкие. Николас бросил беглый взгляд на подернутую легкой дымкой морскую гладь. Где-то там за горизонтом остался его родной остров, отцовская усадьба, малышка Лизи. Он ведь вернется. Через каких-то три года. Вернется победителем, и тогда отец будет гордиться им. Юноша встряхнул головой, отгоняя непрошено накатившую на него тоску.

Перед ним лежала суровая и негостеприимная Лапландия, холодный край на самом севере Мидгарда. Язык не поворачивался назвать полтора десятка разрозненных захудалых городишек, вблизи которых старалось селиться большинство лапландцев, страной. Зимой спасаться от голодных волчьих стай было гораздо легче вместе, чем порознь. Да и волки были отнюдь не самыми ужасными врагами лапландцев.

"Интересно, где мне теперь искать себе компаньона?", - раздумывал мальчик, бодро вышагивая прочь от порта.

- Молодой человек, эй, молодой человек, - остановил его невысокий щербатый мужчина с маленькими хитрыми глазками, одетый в заплатанные кожаные штаны и видавшую виды серую куртку. - Я вижу, вы не из наших краев. Хотите, за пару монет я покажу вам все достопримечательности матушки-Упсалы, самого славного города свободной Лапландии!

Николас бросил на него скептический взгляд:

- Что-то ты сам на местного мало похож. Ладно, вот тебе монетка, показывай свои "достопримечательности".

Главной "достопримечательностью" оказалась грязная рыночная площадь в центре города. Вдоль нее ютились лавки с всякой бесполезной дребеденью производства местных умельцев. А в самом центре перед ратушей высился позорный столб с колодками по бокам для проведения публичных экзекуций.

- Это Железный Огюст, грабил купцов на пути в Нормандию, - сказал щербатый, указывая на привязанного к столбу сурового бородатого мужика. - А этот с подбитым глазом башмачник Торольв, перебрал в кабаке эля и устроил там знатную потасовку.

"Это явно не Авалор", - подумал про себя Николас. На Туманных островах публичные казни были применимы исключительно к "колдунам и ведьмам", все остальные дела решались в закрытых стенах Авалорского епископата.

- Это старина Эглаборг, его брат сильно погорел на продаже леса в Священную империю через Нормандию, после того, как они решили закрыть границы, да и сыграл в ящик. А этому бедолаге пришлось отдавать за него долги.

Николас остановился, как вкопанный, глядя в потухшие от истощения карие глаза. Где-то там, в глубине изможденного голодом и жаждой тела теплился мерцающий огонек силы.

- Можете кинуть в них гнилым помидором или тухлым яйцом. Вон они в той корзине лежат.

Но юноша уже не обращал на щербатого никакого внимания. Он подошел к закованному в колодки седовласому мужчине и спросил:

- Эй, старик, сколько и кому ты должен?

- Двести монет, - проскрипел он, с трудом открывая пересохший рот. - Бургомистру должен.

- Если я отдам твой долг, ты поедешь со мной туда, куда я скажу? - прошептал Николас над самым его ухом.

- Да, - из последних сил ответил мужчина.

Николас выпрямился и решительно ступил на широкий порог ратуши. Из-за приотворенной двери доносились едва слышные голоса.

- Тише, Фритьоф, не поднимай бучу. Мы найдем какой-нибудь способ справиться с этой напастью.

- Но мастер Гарольд, наш колодец отравлен. Я долее не могу это скрывать.

- Молодой человек, вам что-то нужно? - оборвал разговор светловолосый бородач, заметив на пороге нахально подслушивающего мальчишку.

- Да, не подскажете, как мне увидеть бургомистра? - из вежливости поинтересовался Николас, про себя подсчитывая, какую плату можно будет попросить за обеззараживание местных колодцев.

- Фритьоф, ступай, ну же, - бесцеремонно вытолкал своего собеседника Гарольд. - Я и есть бургомистр. Какое у вас ко мне дело?

- Я бы хотел оплатить долг вон того мужчины, - он махнул рукой в сторону позорного столба посреди рыночной площади. - Кажется, его зовут Эглаборг.

- А что вы его родственник? - недоуменно поинтересовался бургомистр.

- Нет, просто благодетель. Так можно?

- Можно-можно. Двести монет, тоже мне благодетель, - проворчал старик. Николас пересчитал деньги и передал ему свой кошелек. - На кой вам сдался этот старый отшельник?

- Помогать слабым долг любого истинного единоверца, - пожал плечами юноша.

Гарольд скептично хмыкнул, бросая беглый взгляд на закинутый за спину меч, признавая в нем Охотника на демонов, которые иногда заглядывали в Упсалу в поисках быстрого заработка. Толку от них было гораздо меньше, чем от Стражей, но те в последнее время стали большой редкостью даже в свободных городах Лапландии:

- Может, вы и нам в таком случае поможете? Воду у нас в колодце какой-то нелюдь отравил. Если выпьет кто хоть глоток, так тут же кровью своей захлебывается, а если на кожу попадает, потом язвы незаживающие остаются.

- От чего ж не помочь. Помогу. За определенное вознаграждение, разумеется, в двести монет, - облизнулся Охотник.

Они подошли к позорному столбу и бургомистр начала ловко перебирать связку тяжелых ключей, чтобы отпереть колодку.

- А не слишком ли это много для вашей благодетели? - поинтересовался он, высвобождая несчастного должника из колодок.

Николас снял с пояса флягу с водой и дал пленнику напиться. Тот с жадностью приник к железному горлышку и большими глотками осушил флягу до дна, так и не утолив мучавшую его жажду.

- Ну, если вы не хотите, тогда я сегодня же отбуду в Ливонию, - пожал плечами юноша, помогая обессиленному мужчине подняться с колен. - А то у вас тут, кажется, вся вода отравлена.

- Ладно-ладно, дам вам ваше вознаграждение, как только воду очистите, - сдался скупой бургомистр. - Идемте за мной, угощу вас обедом, а потом и колодец покажу. Он как раз возле моего дома находится.

- Благодарю вас, мастер, - наконец, нашел в себе силы заговорить спасенный должник.

- Николас, меня зовут Николас.

- А я Эглаборг, целитель, - ответил мужчина, опираясь на плечо мальчика, чтобы не упасть. Затекшие ноги пока слабо его слушались.

Дом бургомистра Гарольда был расположен на северной окраине Упсалы рядом с живописными вересковыми холмами. Они сразу привлекли внимание Николаса, только он не мог понять чем. Может, они напоминали ему об оставшемся на Авалоре Доме под холмом и его радушных обитателях? Юноша проверил, как крепится за спиной Мидриров меч, вспоминая своего учителя фехтования.

На пороге дома их встретила пышнотелая женщина с вьющимися светлыми волосами. На ее щеках явственно проступал нездоровый румянец.

- Уна, ну зачем ты встала? Я же просил Анку присмотреть за домом, пока тебе нездоровится, - сказал, увидев женщину, бургомистр. - И где ее бесы носят? Опять, небось, к кузнецову подмастерью на свиданку побежала. Ох, и всыплю я ей, когда вернется.

- Гарольд, миленький, ну не злись ты на нее. Молодка она еще совсем, - ласково улыбнулась Уна. - Мастер Эглаборг, как я рада вас видеть. Неужели этот скупердяй, наконец, сжалился над вами?

- Я не скупердяй. Просто деньги счет любят. И коли я буду поблажки для своих друзей делать, тогда что я за бургомистром буду? - не дал ему ответить Гарольд.

- Ваш муж прав, госпожа Уна, закон един для всех, - умиротворенно ответил Эглаборг.

- Ладно, Уна, не стой на пороге, пропусти гостей, - снова перебил его бургомистр.

- Я Николас, мое почтение хозяйке дома, - склонил он голову перед женщиной.

- Очень приятно. Заходите, садитесь за стол. У меня как раз обед готов.

Дом бургомистра был небольшим, но очень светлым и чистым. Хозяйка проворно разливала по тарелкам аппетитно пахнущий бульон с кусочками нежного белого мяса. Гости расселись за большим обеденным столом, наблюдая, как Гарольд неуклюже пытается помочь своей красавице-супруге.

- Мама, а Лейв снова плачет, - на пороге столовой появился светловолосый мальчик с забавными конопушками на пухленьких розовых щечках.

- Ну, так покачай его, Свейн, не видишь, мама занята! - крикнул ему Гарольд, разливая попутно часть бульона из тарелки на себя.

- Гарольд, шел бы ты... - прогнала неловкого супруга Уна и сама поставила тарелки на стол.

Когда она проходила мимо Эглаборга, тот приложил руку к ее лбу и встревожено сказал:

- Госпожа Уна, да у вас жар. Может вам все-таки стоит прилечь.

- Мам, он не успокаивается, - светловолосый мальчик внес в столовую разрывающегося от истошного крика младенца.

У Николаса возникло какое-то тревожное ощущение, но как только он пытался выудить его из своего сознания, оно тут же ускользало. Уна взяла ребенка на руки и ласково улыбнулась:

- Да где уж тут приляжешь, мастер Эглаборг.

Николас взглянул на малыша из-за плеча целителя. Худенький и бледный, с покрытой редкими темными волосами головкой, он был совсем не похож на своих родителей и старшего брата. Это обстоятельство немного обескуражило юного Охотника. Но потом он решил не задавать лишних вопросов и последовал примеру Эглаборга, который с умопомрачительной скоростью поглощал горячий куриный бульон.

Уна с детьми ушла из столовой, а Николас с Эглаборгом отправились осматривать отравленный колодец. Он находился в нескольких десятках шагов от дома Гарольда по направлению к живописным холмам, привлекшим внимание юноши. Колодец был выложен из серого булыжника с добротной деревянной крышей, к которой крепилась железная цепь. Николас заглянул внутрь и не увидел ничего кроме чернильной темноты. Легкое, еле заметное ощущение присутствия, но и этого было достаточно, чтобы понять, там внизу кто-то есть. И это не человек. Николас подобрал с земли камень и кинул его в колодец. Через мгновение послышался громкий всплеск. "Не глубже трех-четырех саженей", - заключил он.

Юноша отвязал ведро от цепи и проверил ее на прочность. Цепь оказалась достаточно крепкой, чтобы выдержать его вес. Тогда Николас обвязал ее вокруг пояса и закрыл рот и нос платком, чтобы защититься от ядовитых паров. Одев на руки толстые кожаные перчатки, он стал на бортик колодца и велел Эглаборгу медленно опускать его вниз.

У самой воды Николас высек огнивом сноп искр. Неяркой вспышки было достаточно, чтобы заметить привязанную к крюкам в стенке колодца фигуру. Охотник еще раз ударил кремнем о кресало и зажег трут огнива.

Это был кобольд. Обычный домашний кобольд, мохнатый серый человечек с несоразмерно длинными руками. По большей части абсолютно безвредные, кобольды часто селились в домах людей и помогали им по хозяйству. Но было у этих добродушных созданий одно очень вредное свойство. Их желтая кровь, попадая в воду, превращала ее в сильнейший яд, разъедающий кожу и внутренности.

Николас еще раз внимательно осмотрел кобольда и обнаружил большую кровоточащую рану у него на боку. Неведомый злоумышленник поступил очень умно: не скинул человечка прямо в воду, чтобы тот захлебнулся и умер, а ранил и привязал так, чтобы его кровь капала в воду, постепенно отравляя колодец.

Юноша ухватился за крюк, к которому был привязан кобольд, обрезал веревку и, стараясь не задеть рану, подхватил его за здоровый бок.

- Доставай! - крикнул Николас Эглаборгу.

Цепь заскрипела, наматываясь обратно на бревно, и они медленно поднялись на поверхность.

- Осторожно, у него кровь ядовитая, - предупредил Николас.

- Малыш, за что тебя так? - сочувственно спросил Эглаборг, помогая Николасу достать кобольда из колодца.

- Не знаю. Я убирался в светлице милой госпожи Уны, когда на меня напали и притащили сюда, - ответил еле живой кобольд, тяжело приваливаясь к стене колодца.

- Мастер Эглаборг, мастер Эглаборг, - к ним со всех ног бежал конопатый сын бургомистра. - Маме стало хуже!

Николас нахмурил брови:

- Что случилось?

- Не знаю, она кормила Лейва, а потом у нее началась лихорадка.

- Может, она выпила отравленной воды? - встревожено спросил Эглаборг.

- Думаю, что проблема вовсе не в этом. Отравленная вода - всего лишь отвлекающий маневр, вот только для чего? - задумчиво произнес Николас и бросил короткий взгляд на зеленые холмы. - Здесь столько вереска. Это должно быть что-то связанное с вереском.

- Я среди вересков живу. И я ребенка унесу, - нараспев произнес Свейн.

- Что?!

- Это считалка такая. Вы сказали про вереск, вот я и вспомнил, - пожал плечами мальчик.

- Да нет же. Ребенок, все дело в ребенке. Как же я раньше не догадался? - ахнул Николас. - Кобольд, скажи, когда тебя оглушили, кто-нибудь еще был дома?

- Нет, только малыш Лейв спал в своей колыбельке, - с готовностью ответил он.

- А какого цвета у Лейва волосы? – Свей и Эглаборг удивленно переглянулись.

- Что за странный вопрос? Светлые, как у всех детей госпожи Уны, - недоуменно пожал плечами кобольд.

Не теряя времени на объяснения, Николас помчался обратно в дом бургомистра.

***

- Уночка, Уна! Да что же это за напасть такая, - причитал Гарольд, крепко сжимая горячую руку своей жены. - Эглаборг, это ты?

- Нет, это Николас. У вас есть вересковый мёд?

- Мёд? - удивленно моргнул бургомистр. - Есть, но зачем он вам?

- Да не мне, а вашей жене. Напоите ее отваром с вересковым мёдом. Он снимет жар.

- Это Эглаборг сказал?

- Нет, это не отравление. Травник вам не поможет. Просто сделайте, как я говорю!

Гарольд поспешил на кухню за мёдом. Как только он ушел, Николас взял из стоявшей у изголовья кровати колыбельки малыша Лейва. Он тут же открыл свои большие темные глазки и улыбнулся охотнику беззубым ртом.

"Нечисть к нечисти липнет. О, боги, ну что же я такое думаю? Больше никогда не буду слушать единоверцев", - размышлял Охотник, разглядывая младенца.

- Эй, оставь моего сына в покое, - угрожающе прорычал появившийся в дверях с отваром бургомистр.

- Это не ваш сын. Это Подменыш, ребенок Дану.

- Ну что за бред. Какие еще Дану? - с этими словами разъяренный отец вырвал малыша из рук Николаса. Лейв тут же разразился громким криком

- Те самые, что живут в ваших холмах. "Я среди вересков живу. И я ребенка унесу"

- Это всего лишь глупая детская считалочка! - продолжал упираться бургомистр.

- Посмотрите сами, вы же все светловолосые и светлоглазые, а он нет. И он постоянно орет, потому что не принимает вас. И ваша жена заболела оттого, что кормила его. Это Подменыш. Вам глаза отводили все это время.

Как только эти слова были произнесены вслух, наваждение пропало. Бургомистр с ужасом увидел, что держит на руках чужого ребенка.

- Подменыш? Да как они посмели, эти нелюди! Где факел?! Сейчас я им покажу, как красть чужих детей, – грозно вскричал Гарольд, красный от возбуждения.

- Стойте! Вы так только хуже сделаете. Лейва еще можно спасти. Позвольте мне отнести ребенка на вересковый холм. Дану заберут его обратно и вернут вам Лейва. Я клянусь, я уговорю их. Только не огонь, прошу, - Николас никогда в жизни не говорил ни с кем с таким жаром. Он просто знал, что нужно убедить бургомистра отдать ребенка, во что бы то ни стало.

- Не огонь, говоришь? – успокаиваясь, переспросил бургомистр. На мгновение Николасу показалось, что бургомистр что-то для себя уяснил. - Ладно, но я пойду с тобой.

- Нет, лучше останьтесь со своей женой. Дану не выйдут, если я приду вместе с вами, - ответил юноша, умоляюще глядя на Гарольда.

- Хорошо, - скрепя сердце ответил тот и передал Охотнику орущего во все горло ребенка. - Но если что случится с моим мальчиком, ты мне головой за это ответишь!

Николас лишь коротко кивнул и побежал к холмам. На руках у юноши ребенок снова начал затихать. В закатных сумерках на вершине одного из холмов Николас увидел темную фигуру. Она шла к нему на встречу. Это была женщина. Невысокая, тонкая, как былинка, с алебастрово-бледной кожей. Длинные темные волосы волнами струились по ее стройным плечам. Из-под лилового платья выглядывали босые ноги. Николас с облегчением вздохнул, подходя к ней. Женщина протянула ему светловолосого, розовощекого малыша и забрала своего, нежно прижимая к себе ненаглядное чадо.

- Благодарю тебя, Охотник, - произнесла она тихим певучим голосом. - Я Эйтайни, королева Дану Лапландии.

- Николас Комри, Страж Авалора, ну почти, - чуть засмущавшись, ответил юноша. - Зачем вы подменили этого ребенка?

Женщина грустно вздохнула и опустила глаза:

- Мой муж, Асгрим, завидует вашему роду. Наши дети очень слабы в первые месяцы жизни, они часто умирают до полугода. Мой первый ребенок не прожил и недели.

- Но это не причина, чтобы воровать чужих детей!

- Кому бы говорить, ведь твой отец не желал, чтобы ты появился на свет, - все так же печально ответила она, внимательно разглядывая его своими бездонными черными глазами.

- Что? - встрепенулся юноша.

- На тебе лежит печать мар. А мары приходят лишь за нежеланными детьми. Не сердись на моего мужа, он такой же глупец, как и твой отец. Когда родился Эйсмунд, и я была очень слаба, он решил подменить нашего малыша на здорового ребенка этих людей. Думал, что я ничего не замечу, но материнское сердце не так-то просто обмануть. Мне не нужен чужой ребенок, я люблю своего. И теперь он будет жить. Благодаря тебе.

- Но что я такого сделал? - все еще недоумевал юноша.

- Ты отдал ему свой свет, этого вполне достаточно. Вот возьми, это подарок. Отдай его своей возлюбленной, и ты никогда ее не забудешь, - королева Дану протянула ему чудную брошь из слоновой кости в виде веточек цветущего вереска.

Но Николас не спешил принимать подарок:

- На что он мне? Разве можно забыть того, кого любишь?

- О, женские чары самые коварные из всех, что есть в этом мире, а время немилосердно к людской памяти. Не упрямься, бери, она тебе пригодится, обещаю, - заговорщически подмигнула ему Эйтайни и вложила в руку свой подарок. – И попроси за меня прощения у кобольда. Мой недотепа-муж не хотел его обидеть, просто тот оказался не в том месте, не в то время. Прощай, удачной тебе Охоты!

Дану исчезла за холмом, оставив Николаса наедине с ребенком бургомистра.

***

- Лейв, мой маленький, не знаю, как вас и благодарить, мастер Николас, - говорила все еще слабая Уна, со слезами на глазах принимая из рук Охотника своего ребенка.

- Зато я знаю, дорогая, отдыхай и ни о чем не беспокойся, - заверил ее муж, под руку выводя Николаса и Эглаборга из своей спальни.

На кухне уже подметал пол подлатанный Эглаборгом кобольд. Николас не имел ни малейшего представления, где его компаньон умудрился достать нитки, которые не проедала ядовитая кровь, но малыш казался вполне здоровым и полным жизни.

Гарольд повел Николаса с Эглаборгом на луг за городом, где на первой весенней траве выпасался табун крепких северных лошадей.

- Это мои кони. Я отправляю их в Нормандию на продажу по осени. Выбирайте любых. Это подарок за спасения моей жены и сына, - Гарольд подтолкнул Николаса поближе к лошадям.

Николас в растерянности переводил взгляд с одного коня на другого.

- Вот этот хороший, - сказал Эглаборг, указывая на высокого крупного вороного жеребца с гибкой лебединой шеей, длинной густой гривой и мохнатыми бабками.

- Не люблю вороных лошадей. Лучше вон того, в яблоках, - юноша кивнул на изящного серого коника, пасущегося неподалеку.

- Красивый, но в дороге его будет трудно чистить, - заметил Гарольд, оценивающе глядя на жеребца.

- А мне вон ту кобылку, - Эглаборг указал на коренастую соловую кобылу, по хребту которой проходила приметная темная полоса.

- Берите, - улыбаясь, ответил бургомистр и вместе они отправились ловить своих лошадей.

Купив на вырученные деньги запасов и сбрую для лошадей, Николас с Эглаборгом собрались в путь на следующий день. Провожать их вышла вся семья бургомистра. Явилась даже вечно отсутствующая Анка вместе со своим кузнецом.

- Прощай, - крикнул им вслед Гарольд, - удачной тебе Охоты!

Николас удивленно вздрогнул и обернулся, но бургомистр лишь весело подмигнул ему, обнимая своих детей и жену за плечи.

Дикая пуща, Веломовия. 1565 г. от заселения Мидгарда

День шел на убыль. В воздухе стоял терпкий запах лесных трав. Едва заметная тропа змейкой извивалась вдоль темных оврагов, мимо уходящих ввысь вековых сосен. Дикая пуща раньше был частью первобытного леса, покрывавшего практически всю территорию северных стран Мидгарда. Но люди наступали, а лес не смог выстоять в неравной борьбе против пожаров и вырубки. Теперь от него остался лишь этот вековечный сосновый бор, который можно было пройти насквозь за три дня, если знать дорогу. Но приезжие, да и местные, честно говоря, побаивались той силы, что скрывалась в его тенистых чащах. За это его и прозвали Дикой пущей.

Возле Подгайска, крупного городка на границе Ливонии с Веломовией, Николас с Эглаборгом едва не столкнулись с отрядом Защитников Паствы, который собирал дань с местных селений. И хотя Гвидион научил Николаса отражать их телепатические атаки, юноша не хотел рисковать. Еще свежи были в его памяти костры, на которых сжигали колдунов на Авалоре. Поэтому путники оставили проторенные дороги и свернули в Пущу, где «голубые капюшоны» вряд ли бы стали их преследовать без прямого приказа Магистра.

Судя по карте, которую им любезно набросал трактирщик из Подгайска, к вечеру они должны были добраться до Дрисвят, небольшого местечка на противоположном краю Дикой пущи. Но день заканчивался, а узенькая лесная стежка никак не хотела упираться в широкий нахоженный тракт. Из оврагов и низин начал вытаскивать свои щупальца вечерний туман.

- Мастер Николас, со всем уважением, но вы точно знаете, что мы идем в верном направлении? - не выдержал Эглаборг, наблюдая, как ненасытный туман поглощает все на своем пути.

Несмотря на протесты Николаса, целитель всегда обращался к нему с подчеркнутым почтением, к хозяину или даже Стражу, не забывая добавлять к его имени приставку «мастер». Поначалу это обстоятельство сильно нервировало юношу, потому что он не чувствовал себя достаточно взрослым для такого обращения. Но убедить Эглаборга говорить с ним на «ты» оказалось положительно невозможным. Иногда лапландец умудрялся проявлять такое не дюжее упрямство, что сам Николас мог ему только позавидовать. В конце концов, юноша просто перестал обращать на это внимание.

- По моим расчетам, до большой Оленьей тропы должно быть всего две версты ходу, - ответил Николас, в очередной раз сверяясь с картой. - Да, все правильно. Оленья тропа проходит восточнее Ужиных топей и упирается прямо в Сокольничий тракт... Эглаборг?!

Только оторвавшись от карты, Николас заметил, что его спутника рядом нет.

- Элгаборг! Эглаборг! - безрезультатно напрягал он связки. Ответом ему было лишь тихое перешептывание эха.

Туман стал настолько густым, что юноша уже не видел собственных рук. Николас натянул поводья и сжал своего коня коленями. Великолепно выезженный серый жеребец по кличке Лиат тут же остановился, позволяя хозяину спешиться. Николас на мгновение закрыл глаза и прислушался к собственным ощущениям. В нескольких сотнях шагов от него кто-то был. Эглаборг? Николас сосредоточился на мерном стуке собственного сердца. Нет, не Эглаборг, но и не обычный человек. Демон? Дух? До обострившегося слуха донесся тихий плач. Прощупывая землю ногами, юноша двинулся сквозь окутавший его молочный океан навстречу неизвестному. Туман медленно начал редеть, и через пару минут Николас смог разглядеть небольшую полянку, откуда доносились громкие всхлипывания. Не почувствовав опасности, юноша решил подойти поближе. Посреди поляны на поваленном дереве сидела маленькая девочка. Одета она была в простое светлое платье, на голове повязана яркая красная косынка. Длинные волосы цвета спелого льна заплетены в толстые косы и перевязаны белыми лентами. Детское личико опухло от слез, глаза воспалились и покраснели.

- Эй, что у тебя случилось? - спросил Николас, приближаясь к ней.

Девочка вздрогнула и подняла на него свои огромные серые глаза:

- Кто-то убил Вужалака, ужиного короля, - девочка показала на лежавшую перед ней змейку с желтыми ушками в виде короны. - И теперь мы будем плутать в тумане, пока нас не съедят его псы!

Николас привязал Лиата к древу и опустился на корточки возле мертвой змеи, изучая чешуйчатое тело.

- Не думаю, что это ужиный король или как ты там его называешь, - попытался успокоить ее юноша. - Да и не похоже, что он умер насильственной смертью.

- Тогда откуда взялся этот пес? - ответила девочка, указывая на что-то, находившееся за его спиной.

Николас резко обернулся и увидел, как в кустах прямо за ним сверкнули желтые глаза хищника. Охотник хотел было подойти поближе, но тут послышался низкий угрожающий рык.

- Теперь он нас точно съест, - шмыгнула носом девочка.

- Все будет хорошо, - безразлично ответил Николас и уселся на бревно рядом с ней.

Громадная псина залегла в кустах, и нападать не спешила. Охотник решил использовать предоставленную ему передышку, чтобы подумать. Девочка продолжала нервно всхлипывать. Это сильно отвлекало.

- Да прекрати ты уже. Сколько можно реветь?! Терпеть не могу плакс, - раздражаясь, прикрикнул он на нее.

Девочка икнула и испуганно вжала голову в плечи. Николас немного смутился, почувствовав себя виноватым. Он не хотел пугать ребенка еще больше. Просто девочка так сильно напоминала ему малышку Лизи, что сердце начало щемить от неизбывной тоски по дому. Николас достал из кармана платок и вытер ей слезы. Девочка покусывала нижнюю губу, испуганно косясь на притаившееся в кустах чудище, но больше не плакала.

- Слушай, а откуда ты так много знаешь про этих ужиных королей? - спросил Николас.

- У нас в Дрисвятах все про них знают... - девочка неожиданно замялась. - Ну, по крайней мере, бабушки и дедушки точно знают. Раньше они им поклонялись.

- А как именно покланялись, ты не знаешь?

Девочка наморщила высокий лоб, судорожно пытаясь вспомнить, что рассказывали об ужиных королях старики.

- Кажется, они оставляли у гнезда змей крынку с парным молоком и клали рядом платок. Если уж принимал подношение, то пил молоко и сбрасывал свою корону на платок.

Но это обычно делали в середине вересня, а сейчас еще жнивень не закончился, - покачала головой девочка.

- Это, конечно, не парное молоко, но думаю, тоже сгодится, - сказал Николас, выливая в крышку от фляги остатки подгайского молока.

Девочка сняла с себя косынку и положила ее перед змеей. Николас подбадривающе кивнул ей и поставил рядом крышку с молоком. К их общему удивлению мертвая змея вдруг зашевелилась, заползла на платок и высунула изо рта маленький раздвоенный язычок. Удостоив их всего одним коротким взглядом, уж с царственным видом испил молока, а потом начал извиваться всем телом, стягивая с себя старую кожу. После долгих усилий уж, наконец, выполз из нее и скрылся высокой траве. Девочка завернула оставшуюся после него чешуйчатую кожу в косынку и сунула за пазуху. Николас поднялся с бревна и подошел к кустам, за которыми сидела черная собака, но ее уже и след остыл.

- Вот видишь, а ты боялась, - укоризненным тоном сказал девочке Охотник. - Меня зовут Николас, кстати, а тебя?

- Герда, то есть Альгерда Мрия, - забавно краснея, ответила она.

- И что же маленькая девочка с таким красивым именем делает в темном лесу в столь поздний час совсем одна? - поинтересовался Николас.

- Ну, я за ягодами ходила, - немного неуверенно ответила Герда, накручивая кончик косы себе на палец. Охотник перевел взгляд на маленькую плетеную корзинку, стоявшую возле поваленного дерева. Ягод в ней было немного. Зато рядом лежала книжка в потрепанном кожаном переплете

- За ягодами, говоришь?

Николас взял в руки книжку. На корешке он с трудом смог разобрать полуистертое название: "Сказания Севера о делах страшных и дивных".

- Любишь сказки?

- Очень люблю, - ответила Герда, забирая у него книжку. - Только маме с папой не говори, что я брала ее с собой, а то они расстроятся.

- Ладно, не скажу. А далеко до Дрисвят-то?

- Пешему часа полтора-два ходу по Оленьей тропе. Но там поперек дороги лежит поваленная сосна. С конем не пройдешь. Надо идти в обход до Сокольничего тракта, а это еще часа три вдоль Ужиных топей.

- Понятно, значит, добраться до вашего местечка до темноты шансов нет. Придется заночевать здесь, - мрачно заключил Николас.

Он расседлал Лиата, вынул из сумки топор и отравился за дровами. Герда в это время собирала хворост для кострища и выкладывала очаг камнями. Набрав воды из бившего неподалеку ключа и приладив над огнем котелок с походной кашей, Николас подтянул к костру бревно и пригласил девочку сесть поближе. Герда протянула к огню закоченевшие руки. В свете костра черты ее лица заострились, в глазах плясали отблески пламени.

- А для чего ты едешь в Дрисвяты? - Герда застала его врасплох своим вопросом.

- На ярмарку, - ответил Николас первое, что пришло в голову.

Девочка заливисто рассмеялась:

- Ты что-то путаешь. Это от нас обычно в Подгайск на ярмарку ездят, а не наоборот. Ты ведь охотник, верно?

- С чего ты взяла? - на мгновение Николасу стало не по себе от ее проницательно взгляда.

- В Дикую пущу никто, кроме самых отчаянных охотников не захаживает, - с улыбкой объяснила она. - Так на кого ты охотишься? На косуль, на диков или может быть на зубра?

- На демонов, - неожиданно для себя выпалил Николас и тут же пожалел.

- Демоны? Это как наши нечистики, что ли? - и без того слишком большие глаза стали похожими на блюдца. - Здорово!

Николасу польстила ее реакция. Никто и никогда не смотрел на него таким восхищенным, полным обожания взглядом.

- А много ты их убил?

- Я никогда не считал, - замялся он, боясь разрушить ее иллюзии. - Вот, смотри, здесь все демоны, которых я когда-либо встречал.

Он передал ей свой альбом. Герда внимательно рассматривала чернильные картинки с хобгоблинами, фейри и брауни.

- А это волколак? Настоящий волколак! - воскликнула она, разглядывая один из его рисунков. - И его ты тоже убил?

- Нет, - снова не смог слукавить он, хотя так хотелось.

- Ну и правильно! Наш последний князь был волколаком. Папа говорит, что при нем все у нас было хорошо, а после стало плохо. Ой, только тут название другое написано, - сказала она, проводя пальцем по рунной надписи.

Николас нахмурился.

- Вир, нет, вер-вольф, - прочитала она по слогам.

Старинная рунопись сейчас практически нигде не использовалась. Канула в лету вместе со Старыми богами и Стражами. Ее заменила имперская буковица, в который каждый знак обозначал отдельных звук. После прихода Единой веры, буковичному чтению и письму обучали в приходских школах, а руны помнили лишь старинные книги, да семьи Стражей и их наставников. Еще на Авалоре Гвидион обучал Николаса рунописи. Чтобы лучше запомнить рунные знаки, мальчик начал подписывать ими свои рисунки. Эта привычка сохранилась за ним с тех времен.

- Правильно, вервольф. Так они называются в местах, откуда я родом. А где ты научилась читать руны? - подозрительно спросил юноша.

- Меня папа научил. Правда, он просил меня никому не рассказывать, но ты ведь меня не выдашь? - заговорщически подмигнула ему Герда. - А я никому не скажу, что ты Охотник на демонов. Ведь это тайна?

- Тайна, - быстро согласился Николас.

Они еще долго болтали о демонах, дальних странах и старинных легендах. Герда слушала рассказы Охотника с открытым ртом, ловя каждое слово. Луна была уже высоко, когда они, наконец, улеглись спать.

***

Николас проснулся перед самым рассветом от какого-то непонятного, медленно нарастающего ощущения. Он вдруг вспомнил последние занятия у старого друида, когда учился накапливать большие запасы энергии внутри себя. Он черпал силу из воздуха, впитывал в себя через кожу, позволяя ей растекаться по жилам, заволакивая взор белым маревом. Тогда Николасу начинало казаться, что он повелевает четырьмя ветрами, может сдвинуть горы и повернуть вспять реки, но, ни научиться удержать, ни тем более управлять этим запасом, он так и не успел. Вот и сейчас Охотник вдруг почувствовал, что сила доверху переполняет его, грозя вырваться наружу разрушительным, сметающим все на своем пути тайфуном.

Николас открыл глаза и с удивлением обнаружил, что Герда крепко спала, положив голову ему на грудь. Он почти не ощущал ее веса. Николас задумчиво провел рукой по ее мягким пушистым волосам. Кожу стало чуть заметно покалывать. Вот и нашлась причина терзавшего его предчувствия.

Вчера, когда змея с собакой убрались восвояси, Николас смог отделить их ауру, от силы этой девочки. Судя по всему, Герда тоже принадлежа к древнему роду Стражей, только дар ее был почти незаметным и по всем признакам имел какую-то необычную латентную форму. Вряд ли дар полностью раскроется до ее взросления.

Николас коснулся щеки девочки. Как же ему хотелось знать, что у нее за дар, почему ее близость вызывает в нем это странное ощущение. Может, это всего лишь иллюзия? Создаваемый ею помимо своей воли морок?

Герда неожиданно открыла глаза. Их взгляды на мгновение встретились. Что-то всколыхнулось внутри него, полуистлевшим воспоминанием из прошлой жизни поднялось из глубин сознания. Вспыхнуло и погасло. Герда сладко потянулась и села на одеяле.

- Смотри, туман совсем ушел. Ужиный король больше не сердится на нас! - радостно заключила девочка.

Только сейчас Николас обратил внимание, что над верхушками вековых сосен раскинулось бескрайнее ясное небо. Пора было выдвигаться в Дрисвяты. Он еще холил слабую надежду встретить там потерявшегося Эглаборга. Позавтракав остатками вчерашнего ужина и напившись ключевой воды, они затушили костер, и Николас отправился седлать Лиата, в то время как Герда собирала его вьюки. Приточив их к седлу, Николас усадил девочку на коня впереди себя и выслал его вперед.

Часа два они очень медленно шли по чуть заметной тропе, огибающей Ужиные топи по самому краю. Мошкара нещадно жалила открытые руки, хотя основной удар жужжащих кровопийц стойко принимал на себя Лиат. Герда стряхивала с его шеи слепней, до которых могла дотянуться, отчего на руках оставались кровавые следы. Несколько раз они чуть не завязли в трясине. Николасу пришлось признать, что без Герды он бы вряд ли выбрался из этого коварного и прожорливого болота. Солнце было уже высоко, когда между деревьями появился просвет и показался широкий наезженный тракт. Почувствовав под ногами удобный грунт, Лиат тут же воспарил духом и побежал легкой рысью. Николас набрал повод в одну руку, а другой придерживал девочку, чтобы она не упала от тряски.

Сокольничий тракт оказался самым людным местом во всей Дикой пуще. Пару раз они встречали дровосеков, на разбитых телегах. Чаще попадались грибники и охотники, но, как и дровосеки, они осмеливались ходить лишь вдоль большой дороги. Один раз мимо промчалась запряженная тройкой поджарых рысаков карета.

- Это мастер Заградский, - ответила Герда на вопросительный взгляд Николаса. - Глава Дрисвятского земства. Его жена на днях умерла от лихоманки. Наверное, отпевать ездил. Смотри, мы уже почти приехали.

Дрисвяты и городом-то с трудом можно было назвать. С полсотни дворов. Крохотная рыночная площадь с несколькими захудалыми лавчонками. Постоялый двор с выцветшей вывеской. Здесь даже ратуши не было. И лишь большая белокаменная Единоверческая церковь своим помпезным видом корила местечко за его серость и убогость.

Подъехав к указанному Гердой добротному бревенчатому дому, Николас спешился. Дверь тут же распахнулась и на улицу выбежала высокая светловолосая женщина.

- Гердочка! Герда! - закричала она и по-матерински прижала к себе неожиданно оробевшую девочку. - Гед! Гедымин, скорее сюда, Герда нашлась!

Из дома вышел сухощавый мужчина с пепельно-серыми волосами и укоризненно сказал:

- Ну вот, а ты говорила, сгинула. Просто заблудилась немного.

- Я не заблудилась. Мне ужиный король помешал домой вернуться засветло! - возразила девочка, высвобождаясь из материнских объятий.

- Герда! Ты снова про эти глупости рассказываешь?! - ахнула женщина и грозно взглянула на своего мужа. - Это ты задурил ей голову своими сказками. Я молчала, когда ты брал ее в этот страшный лес с собой, но отправлять ее туда совсем одну! Ей же всего восемь лет.

- Но дорогая, ничего страшного же не случилось. Я ведь лесник и дочка моя, моя наследница, должна знать, как по нему ходить и не заблудиться, - сделал слабую попытку оправдаться муж. - И не стоит оповещать всю округу о наших проблемах.

Николас тактично закашлялся.

- Там действительно была змея. И ваша дочка очень хорошо знает лес, - родители Герды удивленно покосились на него, как будто впервые заметили его присутствие. - Меня зовут Николас, я охотник.

- Конечно, знает. Я сам ее учил, - с гордостью ответил отец. - Спасибо, что вернули ее. Меня зовут Гедымин, я глава здешнего лесничества. А это моя жена Софья. Чем я могу отблагодарить вас?

- Да, я ищу одного человека...

- Мастер Николас, мастер Николас, - послышался за спиной знакомый голос.

- Ах, уже не надо, - он повернулся навстречу несущемуся к нему со всех ног Эглаборгу.

- Мастер Николас, вы живы! Я так испугался, когда не нашел вас на постоялом дворе вчера вечером, - юноша опасливо покосился в сторону своего компаньона. Похоже, сейчас его тоже начнут обнимать и журить. Но к счастью, Эглаборг ограничился лишь этими словами.

- Может, вы устали с дороги? Погостите у нас пару дней, - предложила жена лесника.

- Останься, Николас, ну хоть на пару денечков, - добавила Герда, с надеждой глядя на него.

- Да-да, у нас как раз вечером праздник будет. С танцами и угощением. Будете жалеть, если пропустите, - закивал головой лесник.

- И работа для вас тут тоже имеется, - шепнул ему на ухо Эглаборг.

- Хорошо, хорошо, уговорили, - засмеялся юноша.

***

К вечеру рыночную площадь расчистили и установили там небольшой помост для сельских музыкантов: скрипачей и дударей. Веселые ноты лились из их инструментов, наполняя серое и унылое местечко чудесной мелодией. Люди в ярких одеждах танцевали мазурку и польку, дети, взявшись за руки, водили хороводы. Праздник чудным образом преобразил город, превратив его в пышный торт со свечами и кремовыми розочками. И лишь белокаменная церковь с укоризной взирала на раскинувшееся перед ней празднество.

Николас медленно потягивал сладкий медовый напиток из железной кружки, наблюдая за мещанским праздником.

- Мастер Николас, это мастер Заградский, - Эглаборг подвел к нему невысокого полного мужчину среднего возраста с заметной залысиной на затылке.

- Очень приятно, - кивнул Охотник.

- Мне сказали, что вы беретесь решать дела, которые требуют особой... хм, деликатности, - тщательно взвешивая каждое слово, говорил земский глава.

- Деликатности? - нахмурил брови Николас. Вот уж о деликатности его точно еще никогда не просили.

- Видите ли, я занимаю определенное место в обществе, а дело мое имеет сугубо личный характер, поэтому мне бы не хотелось предавать его лишней огласке, - снова начал мяться Заградский. - Народ тут очень темный. Я в Дрисвятах с самого присоединения к Веломовии земским главой состою, а до сих пор не привык к их нравам. Суеверные они здесь все, на границе на самой.

Николас пожал плечами, всем видом показывая, что не понимает, куда клонит Заградский.

- Жена моя скончалась от лихоманки пару дней назад, - наконец, начал он излагать суть своего дела. - Хорошая женщина была, не смотрите, что из местных. Не любили ее здесь, завидовали очень. За глаза ведьмой называли, а теперь никто всенощную отстоять за нее не хочет...

Николас с негодованием глянул на целителя: "Кого ты мне привел? Я такими делами не занимаюсь!" Справившись с первым порывом послать земского главу в дальние дали, Охотник вежливо ответил:

- Вам, наверное, не сказали, но я беру очень много за свои услуги. Пусть даже за такие... деликатные.

- Пятьсот монет. За одну ночь, - с готовностью ответил Заградский.

Впервые в жизни Николас не нашелся, что ответить. За эти деньги они могли добраться до самого Беловодья, а может и дальше.

- Он согласен, - сказал за него Эглаборг. Николас бросил на него испепеляющий взгляд.

Заградский энергично пожал опешившему Охотнику руку и объявил, что будет ждать его возле церкви после праздника.

- Мастер Николас, но это же простая работа. Хотите, я сделаю ее вместо вас, - пытался оправдаться перед ним Эглаборг, когда Заградский отошел на безопасное расстояние.

- Нет, не хочу, - упрямо ответил тот. - Но это же... это же... так унизительно. Стоять за чужую жену всенощную. А ведь я даже не единоверец.

- Ну и что? Зато он хорошо за это заплатит. Мастер Николас, послушайте старого человека, поспите ночью на лавке в церкви, заберите денежки и дальше нам не придется лазить по оврагам и подворотням в поисках этих жутких тварей. Да от той ядовитой виверны из Ливонии у меня до сих пор все поджилки трясутся.

- Но она же никого не трогала, пока этот безмозглый рыцарь не полез разорять ее кладку! - возразил было Николас, но потом сдался. - Я Охотник, Эглаборг, Охотник, мое дело - укрощать разъяренных виверн, а не стоять всенощную за чужих жен.

- Мастер, смирите свою гордыню, - с тихим укором в голосе сказал Эглаборг. - Пока у нас нет денег, выбирать не приходится.

Николас подошел к прилавку с булочками, где своей очереди дожидались еще два покупателя. Юноша встал за ними и рассеяно смотрел по сторонам. Под чадящим фонарем на углу площади он заметил Герду, носом уткнувшуюся в свою книжку. Внимание покупателей тоже было приковано к светловолосой девочке. К ней подошел хорошо одетый мальчик, сказал пару слов, но она, не отрывая глаз от книги, помахала на него рукой. Мальчик не уходил, тогда Герда что-то шепнула ему на ухо. Неудачливый ухажер заметно побледнел и убрался восвояси.

- И она снова это сделала! - засмеялся один из покупателей. - Гони монету, Михась. Я честно ее выиграл.

Второй покупатель с досадой сплюнул и полез в карман за деньгами.

- Да, Михась, зря ты на Заградского сына поставил. Она ведь немного того, эта Гедыминова дочка, - вмешалась в разговор мужчин розовощекая булочница. - А помните, как она Свитязь-озеро переплыла? Говорила, что там мавки на дне живут...

- Дык она ж за твоим сыном полезла, Марыська. Кабы не она, так затянуло бы его под корягу и поминай, как звали. И без всяких мавок, - упрекнул ее покупатель.

- Твоя правда, Михась. Только больно уж страшные вещи она порой рассказывает. Дети после ее баек по ночам спать бояться. Да и Гедымин, посмотри, как испугался, когда Защитники Паствы пришли. Сразу же в лес ее услал от греха подальше. Ведьма она, точно как Ялинка - переходя на шепот, ответила булочница.

- Да полно вам уже. Блаженная она, книжки читает, по лесу слоняется, нет зла от нее никому. Ялинка - другое дело. Она душу продала... - второй покупатель неожиданно осекся.

- Мастер Николас, так вот вы где! А мы с женой вас обыскались, - Охотник обернулся и увидел приближающегося к нему отца Герды.

- Да, я тут решил сам немного осмотреться, - местечковые сплетники бросили на юношу испуганный взгляд. Тот, не удостоив их вниманием, подошел к леснику.

- Странные у вас тут люди. Совсем не добрые.

- Это они в последнее время такими стали. Раньше на всем белом свете было не сыскать народа более радушного и гостеприимного, чем наш. А потом сюда пришли единоверцы со своими законами… - Гедымин не закончил фразу с досадой махнул рукой. - Теперь мы вынуждены платить им непомерную дань, да прославлять посредственность А ведь когда-то мы тоже были Стражами и гордились своим даром. А сейчас... сейчас я радуюсь, что у моей дочки его нет.

- У вас хотя бы людей на кострах не сжигают, - хмуро заметил Николас.

Лесник вздрогнул от одной мысли.

- А скажите, мастер Гедымин, что за даром обладали ваши предки?

- Они читали мысли, - одними губами прошептал тот.

Николас задумчиво покосился на поглощенную чтением девочку. Участь телепатов была не намного завидней судьбы телекинетиков. Их собирали со всех краев Мидгарда и часто против их воли отправляли в Академию Защитников Паствы в Священной Империи, а из ее стен они выходили уже совершенно другими людьми.

- Вы все же продолжайте прятать ее в лесу от "Голубых капюшонов", - кинул ему Николас и, ничего толком не объяснив, направился к оторвавшейся от своей книжки Герде.

- Почему ты не танцуешь? - спросил юноша, устраиваясь рядом с ней.

- Меня никто не приглашает, - пожала плечами девочка.

- А как же тот мальчик? Кажется, это был сын мастера Заградского.

- Кто, Вальдемар? - поморщилась Герда. - Фу, ну он же такой гадкий.

- Что ты ему сказала? Он убежал от тебя будто демона увидел, - продолжал любопытствовать Николас.

- Я сказала, что у меня есть друг, у которого есть большой меч и который его побьет, если он будет продолжать мне докучать, - смеясь, ответила она.

- Мне уже страшно.

- Почему? - удивилась она.

- А если твой друг и меня побьет, - нарочито серьезно ответил юноша.

- Я вообще-то тебя имела в виду, - немного смущенно пробормотала девочка.

- Ты мне льстишь. Меч у меня не такой уж большой, - лукаво улыбаясь, заметил Николас. - Так значит, меня не побьют, если я приглашу тебя потанцевать?

Девочка отрицательно замотала головой, ее глаза горели от возбуждения. Николас приобнял ее за талию. Им повезло - танец оказался медленным и несложным, но из-за разницы в росте выходило немного неловко.

- Ты говорил с мастером Заградским. Он просил тебя отстоять за его жену всенощную?

- Да, - недоуменно ответил Николас.

- Но ты ведь не согласился, правда? - она заглянула прямо ему в глаза.

- Он хорошо платит, - снова не удалось соврать Охотнику, но теперь он хотя бы знал, почему.

- Неужели он платит достаточно, чтобы тебя убили? - Герда резко остановилась и опустила голову.

- Мне всего лишь надо отстоять всенощную. Из-за чего меня могут убить? - недоумевал Охотник.

- Из-за нее, Ялинки-ведьмы. Она когда умирала, вся черная была. Тогда к нам в город и пришел этот ужасный тип в сером балахоне. Пеший, из-за длинного капюшона лица совсем не видно. Перед тем, как в усадьбу к Заградским заявиться, он весь город обошел. Остановился у нашего дома и долго смотрел на меня. Я не видела его глаз, но все равно было так жутко. Верно, он не только за Ялинкой приходил. А потом появились ужи. Я никогда не видела, чтобы их было так много. Они шипели и ползли вперед, будто в наступление шли. Тогда он оставил наш дом и пошел прямиком к Заградским, так их дворовые потом рассказывали. Сказал, что Ялинка ему что-то задолжала, дотронулся до нее, а потом добавил: "Сегодня я забираю ее дыхание, а через три дня вернусь за душой". И ушел. Мастер Заградский тут же помчался к нашему священнику, но тот лишь руками развел. Мол, найди смельчака, чтоб ночь у ее гроба отстоял и спасешь душу. Да стоять никто не станет ни за какие деньги. Боятся все до смерти.

- Погоди, кого боятся, Герда? Кто приходил за вашей Ялинкой? - Николас положил руки ей на плечи, чтобы хоть как-то ее успокоить.

- Ловец желаний, - глаза девочки лихорадочно блестели. - Ялинка пообещала ему свою душу, если Заградский женится на ней.

- Ловец желаний. Исполняет желания и забирает душу взамен. Я где-то слышал об этом уже слышал, вот только где? - рассуждал он вслух.

- Во сне, - ответила за него Герда. - Я видела его во сне. Однажды мне приснилось, что он пришел со свитой нечистиков за моими родителями. А я никак не могла их спасти.

- Ты просто была под впечатлением от встречи с ним, - Николас рассеяно сунул руку в карман и больно укололся об булавку вересковой броши. Он быстро вытащил руку и вместе с ней из кармана выпал скомканный лист. Неудачный рисунок. Герда подняла его и аккуратно расправила.

- Я видела его во сне еще до того, как он пришел за Ялинкой в наш город. И, похоже, что не я одна, - она разгладила рисунок рукой и показала недоумевающему юноше.

На нем была изображена высокая фигура в балахоне, чье лицо было скрыто длинным капюшоном.

Еще на Авалоре Гвидион сильно удивлялся, когда мальчик не мог объяснить значения того или иного рисунка у себя в альбоме. Смутные образы просто появлялись у него в голове и навязчиво требовали выхода на бумаге. Это был один из таких рисунков.

- Ну, хорошо, пусть будет Ловец желаний. Мне все равно придется туда пойти, - тяжело вздохнул юноша, бросая беглый взгляд на белокаменную церковь.

- Но почему? - в отчаянии выкрикнула Герда.

- Потому, что если я не избавлю вас от этого Ловца сейчас, то кто остановит его завтра, когда он придет за тобой или за твоими родителями?

Герда совсем сникла. Николас сделал несколько шагов в сторону от веселящейся толпы, но девочка нагнала его и обхватила за талию.

- А что будет, ели ты умрешь? - из последних сил стараясь не заплакать, спросила Герда

- Не бойся, я же Охотник на демонов, забыла? Как-нибудь выкручусь, - тихо ответил Николас и зашагал прочь. Ночью ему предстоял тяжелый бой. Хорошо бы было к нему подготовиться.

***

- Мастер Николас, может, все-таки не надо, а? - в сотый раз спрашивал Эглаборг со слабой надеждой отговорить его от этой опасной затеи.

- Но ты ведь сам нашел мне эту работу. Негоже теперь отступать, - злорадно отвечал Николас, доставая со дна седельной сумки мешок с солью. - Серебро, мел, соль... анк, еще нужен анк. Куда же я его мог засунуть?

- Я же не знал, что за женой этого Заградского должен прийти какой-то жуткий демон, - продолжал протестовать его компаньон.

- А вот и анк. Гляди-ка, совсем потемнел. Надо бы протереть, - с этими словами он извлек из бокового кармана увесистый серебряный амулет в виде креста с кольцом наверху.

- Не лучше ли надеть кольчугу? - наконец, сдался Элаборг.

- Не лучше. Я не ношу кольчуг. В бою с демонами они абсолютно бесполезны, да к тому же стесняют движения, - возразил юноша, распихивая вываленные на землю мешочки по карманам.

- А как вы думаете, кто этот таинственный Ловец желаний? Жнец? - полюбопытствовал старый целитель.

- Вряд ли. Жнецы не принадлежат этому миру. Их могут видеть лишь умирающие, да медиумы. А этого лицезрел весь город. У него не было ни косы, ни костяных крыльев. И, пожалуй, самое главное, у жнецов нет власти над миром людей. Они лишь посланники. Они не могут исполнять ничьих желаний, - покачал головой Охотник.

На город уже давно опустилась ночь. Люди потихоньку расходились по домам. Николас в сопровождении Эглаборга спешил на встречу с Заградским. Тот уже ждал их на пороге белокаменной церкви. От нее буквально веяло могильным холодом. Эглаборг поежился, а Николас выступил вперед, желая сказать земскому главе пару слов напоследок.

- Мастер Николас, а я уже испугался, что вы не придете! - радостно приветствовал их Заградский.

- От чего же? Плата щедрая, дело плевое, всего-то всенощную отстоять, - саркастично хмыкнул молодой Охотник, но земский глава пропустил его реплику мимо ушей.

- А зачем вам меч? - смутился Заградский, заметив закинутое за спину оружие.

- Ах, это простая предосторожность. На случай, если ваш Ловец желаний не успеет сразу мне голову оторвать, - все в том же тоне продолжал юный Охотник.

- Мастер Николас, ну хотите, я на колени стану! - Эглаборг умоляюще взирал на своего хозяина.

- Не хочу, - коротко бросил юноша и повернулся к Заградскому: - И деньги отдадите Эглаборгу, не зависимо от того, вернусь я оттуда живым или нет. А если обманете, я вас с того света достану, не сомневайтесь.

Заградский испуганно вздрогнул. Кажется, угрозы в купе с внушительным оружием возымели нужный эффект. Охотник решительно шагнул через порог церкви и затворил за собой тяжелые дубовые двери.

Внутри здание оказалось еще более мрачным, чем снаружи. Стрельчатый потолок многократно усиливал любой звук и эхом отражал его от голых каменных стен. Воздух был пропитан приторно сладким запахом ладана. Тусклый свет исходил от множества тоненьких чадящих свечек. Причудливая игра огоньков и теней только усиливала ощущение чего-то таинственного и зловещего, затаившегося на время, готового в любое мгновение накинуться на ничего не подозревающего прихожанина.

Посреди большой залы у алтаря стоял обитый пурпурным бархатом гроб. Николас подошел к прямо к нему, чтобы получше разглядеть покойницу. На вид ей было не больше тридцати. Бледный высокий лоб, узкий прямой нос, тонкие синеватые губы, гладкая кожа без единой морщинки, а волосы абсолютно седые, как у столетней старухи.

У Николаса снова возникло странное чувство, будто он где-то это все уже видел, только не мог вспомнить, где. Он выглянул в единственное окно в западной стене здания. На улице ярко светила луна. Скоро полночь. Нельзя больше мешкать. Охотник достал из кармана кусок мела и начертил вокруг гроба запирающую пентаграмму, поставил по свече в каждый угол. Внешний круг насыпал солью. Анк надел на покойницу, достал из ножен Мидриров меч и сел, облокотившись спиной о гроб. Оставалось только ждать.

Николас закрыл глаза, прислушиваясь к ударам собственного сердца. Тук-тук. Начинают скрипеть половицы. Тук-тук. Совсем рядом слышен шелест крыльев. Тук-тук. За спиной кто-то шевелится. Тук-тук. Резкий прыжок и он вне досягаемости бледно-синих рук покойницы.

Николас открыл глаза и обнаружил себя посреди залы, окруженным разнообразной нечистью. Никто не смел шелохнуться. Лишь покойница тихо скулила, пойманная в ловушку внутри пентаграммы. Ее глаза - один зеленый, другой синий - с ненавистью взирали на него.

Николас смотрел по сторонам, в поисках таинственного Ловца желаний. Но ни по ощущениям, ни по виду присутствующие не отличались от обычной кладбищенской нежити. Что ж, тем лучше. По крайней мере, он знал, как с ними бороться. Ближний к нему вурдалак оскалил гнилые зубы и пошел в атаку. Остро наточенное лезвие меча со свистом пронзило воздух, и обтянутый желтой кожей череп полетел на пол. Раздался жуткий визг. Твари кинулись к нему со всех сторон, надеясь победить числом. Но не тут-то было. Их когтистые лапы и руки проскальзывали в нескольких пальцах от его тела, натыкаясь на плотный силовой щит.

Меч проходил через полуистлевшие тела, как нож через масло, с легкостью разрывая мертвую плоть. Николас сплеча рубил наседавшую на него нежить, орошая все вокруг себя брызгами гнилой черной крови. Пол был устлан полуразложившимися останками. Но нежить, не знавшая страха, продолжала наседать нескончаемыми рядами.

"Да сколько же их тут?" - лихорадочно думал про себя Охотник. Он уже упокоил с полсотни, а меньше их не стало. По рукам и ногам начала медленно расползаться предательская усталость. Каждый взмах меча давался с трудом. Дыхание сбилось. Сердце грозило выскочить из груди. Но тут все неожиданно стихло. Твари остановили атаку и медленно расступились в стороны, освобождая проход от двери к алтарю.

Голову будто сдавило железными тисками. Пальцы немели от холода. Изо рта вырывались клубы белого пара. По спине пробежали мурашки. В зале воцарилась давящая тишина, нарушаемая лишь его тяжелым дыханием. Дубовая дверь распахнулась, и на проходе появился Ловец желаний, именно такой, каким описывала его Герда.

- Что за глупый человечишка смеет посягать на то, что принадлежит мне? - послышался леденящий душу голос. - Вы только взгляните на него! Детеныш еще совсем, молоко на губах не обсохло. Эй, малыш, не тяжело такой большой меч за собой таскать?

- Не тяжело, - сквозь зубы прошипел Охотник и, собрав в кулак всю свою волю, добавил: - Чтобы голову твою снести, сил точно хватит.

- Так он еще дерзить умеет! - рассмеялся ему в лицо незнакомец. - Ну что ж, сам напросился.

Из длинного рукава показалась обтянутая синей кожей костлявая рука. Не дожидаясь нападения, юноша бросился в атаку, направляя всю силу своего дара на острие клинка. Неведомо откуда у незнакомца появился длинный, мерцающий таинственным голубым пламенем меч. Ловец с легкостью парировал его удар.

- А ты не так прост, как кажешься на первый взгляд? - с издевкой в голосе крикнул ему Ловец.

Нечисть дружно зашипела, вторя своему предводителю. Не теряя времени даром, Николас сосредоточился на двух ближайших к нему упырях и с помощью телекинеза швырнул их в сторону ухмыляющегося Ловца.

- О, какая прелесть, этот малыш - Страж, настоящий Страж, - демон двумя мощными ударами разрубил летевшие к нему тела напополам. - А я-то думал, вы все уже давно сгорели на кострах единоверцев. Люди - неблагодарные создания, не так ли? Вы столько для них сделали, а они предали вас, стоило кому-то посулить им власть и богатство.

"Свечи. Огонь. Против гнилых мертвецов он бесполезен, но может против этого сойдет", - лихорадочно соображал охотник. Железный канделябр с чадящими свечами оторвался от стены и упал прямо на балахон Ловца. Пламя тут же погасло.

- Глупышка. Верно, это твоя первая Охота? Как жаль, что и ей не суждено завершиться. Но знаешь, я могу сделать тебя своим миньонам. Ты только представь: не будет больше этих бесконечных скитаний, не надо будет ни от кого прятаться. Ты будешь свободен, истинно свободен. И плата за это - пустяк, безделушка. Душа. Ты ее хоть раз видел? Какой от нее прок? Отдай мне свою, и я исполню любое твое желание.

"Телекинез бесполезен. Придется брать голыми руками", - подумал Николас и перешел в наступление.

- Что ж, жаль, кажется, я забыл, насколько тупоголовы все телекинетики, - разочаровано вздохнул Ловец, защищаясь от ударов Охотника.

Клинки, сталкиваясь в воздухе, высекали искры, звонкий лязг сталкивающихся мечей разносился по всему зданию. Нечисть расступилась, очистив им место возле окна. Движения Ловца были невероятно быстрые и мощные. Вблизи от голубого клинка кожу начинало щипать, как на морозе. Ноги Охотника не выдерживали такой бешеный темп. Руки начали предательски дрожать. Липкий пот градом катился по лбу, застилая глаза. Движения замедлились. Юноша уже с трудом отбивал атаки противника. Голубой клинок с неумолимой силой надвигался на него. Не уйти. Меч действительно слишком тяжел. Не хватает скорости. Николас пропустил последний выпад, надежда оставалась только на силовой щит, но голубой клинок с легкостью пробил его и глубоко вонзился ему в плечо.

- Ну вот и конец. Прощай, глупый мальчишка.

Последние слова Ловца заглушил громкий гул и звон разбитого стекла. Николас удивленно повернул голову в сторону окна и увидел медленно оседающую на пол маленькую фигурку. Сила огромными волнами нарастала в его груди, вот-вот грозя выплеснуться наружу, и смести все на своем пути. Николас обхватил руками впившееся в плечо лезвие. Оно ярко полыхнуло и разлетелось на мелкие кусочки.

- Исаз, что за...? - испуганно пробормотал Ловец. - Этого не может быть. Ты не можешь быть им. Он же умер. Я сам видел.

Рука Охотника взметнулась вверх. Демон зашелся диким воплем. Осколки разбитого клинка поднялись воздух и закружились вокруг него, опаляя своим голубым пламенем. Николас обессилено опустился на пол. Мир погрузился в непроглядную тьму. Стало нестерпимо холодно. Ему еще никогда в жизни не было так холодно. А потом он увидел звезды. Сотни, тысячи звезд на чужом, незнакомом ему небе. Он с трудом поднялся на ноги, опираясь на ледяной постамент, на котором покоился саркофаг. Внутри него лежал мужчина. Сквозь толстую корку льда невозможно было разглядеть черты лица, но почему-то показалось, что он все еще был жив и просто уснул на время. Николас протянул руку, чтобы разбудить его, но вместо этого вдруг обнаружил себя в центре пентаграммы белокаменной церкви Дрисвят. Ловец и его свита исчезли, оставив за собой лишь кучи зловонных полуразложившихся останков. Раздалось громкое хлопанье обтянутых кожей костяных крыльев. Николас поднял голову и увидел, как прямо перед ним приземлился Жнец в дряхлом балахоне с ржавой косой наперевес.

- О, бедняга Исаз, - сказала он, проводя костяной рукой по осколкам голубого лезвия Ловца. - Столько лет провести в рабстве у этих... Ну, хотя бы умер на руках у хозяина, и то радует.

- Вы за мной? - прервал его монолог Николас.

- За вами? - удивился Жнец. - Нет, я только людьми занимаюсь. Хотя... Погодите, коль уж вы здесь, будьте любезны, изгоните эту дрянь из моей души.

- К-какую дрянь? - опешил юный Охотник.

- Вот эту, - ответил Жнец и вытащил из гроба бешено сопротивляющуюся покойницу.

- И как я должен ее изгонять? - задумчиво спросил Николас, глядя в ее бешеные разноцветные глаза.

- Просто приложите руку к ее лбу, - ответил Жнец таким тоном, как будто он сам должен был догадаться.

Юноша сделал, как было сказано. Из глаз покойницы ручьем хлынула черная жидкость, оставляя на щеках темные дорожки.

- С ней все будет в порядке? - обеспокоено спросил Охотник.

- Не извольте беспокоиться, все будет в лучшем виде. Слово Жнеца, - сказал он, беря Ялинку за руку. - Удачной тебе Охоты...

***

Солнечные зайчики, просачиваясь через щели в плотных занавесках, ласково касались его лица. В комнате было очень тихо. Лишь медленное дыхание спящей у него наго на груди девочки нарушало царивший здесь покой. Николас высвободил руку из-под одеяла и ласково провел по мягким пушистым волосам, приятно щекотавшим кожу. Герда открыла глаза и сладко зевнула. Только сейчас он заметил несколько крупных ссадин на ее лице.

- Что случилось? - тихо спросил он, дотронувшись до небольшого рубца на ее подбородке.

- Я, честно говоря, не очень хорошо все помню, - замялась девочка. - Ночью я потихоньку выбралась из дому и побежала к церкви. Хотела на минутку заглянуть в окно, убедиться, что с тобой все в порядке. Но там... я увидела, как Ловец желаний протыкает тебя своим мечом. Я так испугалась, что ты умер... схватила палку и попыталась разбить окно, но оно оказалось слишком прочным. Тогда я прижалась к стеклу, чтобы получше разглядеть, что происходит внутри. И оно вдруг разбилось. Вдребезги. Я упала... А что было потом, совсем не помню. Мама с папой нашли нас в церкви на рассвете и принесли домой. Я очнулась только на следующий день, а ты проспал еще два.

- Гр-р-р, теперь понятно, откуда взялась эта головная боль, - простонал Охотник, удобней устраиваясь на кровати. - Зачем ты вообще полезла в эту церковь?

- Ну, как же, ты ведь был там совсем один. Сражался за наш город. Кто-то должен был тебе помочь, - тут девочка замолчала и понурилась. - Жаль, что я оказалась такой бесполезной.

- Не говори так, - Николас обнял девочку за плечи. - Ты помогла. Я не знаю, как, но без тебя у меня бы ничего не вышло.

- Правда? - недоверчиво переспросила она.

- Правда. Эй, а где же мое боевое ранение? - Николас вдруг вспомнил, что Ловец ранил его в плечо. Он стянул с себя рубашку, но на нем не было и следа от удара голубого клинка.

- Так он все-таки задел тебя? А мама с папой сказали, что мне все примерещилось, - торжествующе сообщила Герда, отведя глаза в сторону.

Юноша хотел ей что-то ответить, но тут в комнату вошел Эглаборг.

- Мастер Николас, вы очнулись! - радостно воскликнул компаньон Охотника. - Вы так крепко спали. Мы даже не слышали, как вы дышите. Честно признаться, если бы не Герда, мы бы приняли вас за мертвого.

- Но ведь я жив, - коротко ответил ему Охотник. - Заградский отдал тебе деньги?

- Конечно, отдал. А после того, как отсюда сбежал священник, увидев последствия вашей ночной Охоты, Заградский накинул нам еще пару сотен. Просто так. Чтоб язык за зубами держали. Если он в ближайший месяц не найдет нового священника, то его снимут с поста. А кто захочет ехать в город, где кишмя кишит нечисть?

- Что ж, хорошо, значит, завтра отбываем, - отдал распоряжение Николас.

- Так быстро. Но я думала... - разочаровано пробормотала Герда.

- Да, я и так тут слишком задержался, - ответил юноша, избегая ее взгляда.

Девочка заметно расстроилась и вышла из комнаты.

- Зря вы так с ней, - упрекнул его целитель.

- Если я не уйду завтра, то не уйду совсем, - мрачно ответил ему юноша.

***

Слабость и головная боль еще не до конца прошли, но дорога уже манила его в путь. Эглаборг дожидался у коновязи, пока он прощался с родителями Герды. Самой девочки нигде не было видно. Николас не знал, расстраиваться ему по этому поводу или радоваться. Прощания никогда не давались ему легко.

- Дети, что с них взять, - ответил на немой вопрос юноши Гедымин. - Спасибо вам за все. Если снова будете в наших краях, обязательно заходите к нам в гости. Удачной вам Охоты.

Юноша коротко кивнул, подошел к Эглаборгу и отвязал уже поседланного Лиата.

- Николас, - вдруг послушался за спиной робкий голос. - Я тут, гхм... у нас принято дарить цветы на прощание, поэтому вот...

Заливаясь пунцовой краской, Герда протянула ему букет синих полевых цветов.

- Это васильки. Они такого же цвета, как твои глаза, - смущаясь, пробормотала девочка, глядя в землю.

- Спасибо. Я... - робость оказалось заразной. Николас никак не мог придумать, что сказать ей напоследок. Он рассеяно сунул руку в карман и снова укололся о вересковую брошь.

- Николас, ты ведь вернешься когда-нибудь? - спросила Герда, покусывая нижнюю губу от напряжения.

- Не знаю, - только и смог выдавить из себя юноша.

- Но меня-то ты не забудешь, обещай, - ее большие серые глаза нехорошо блестели. Николасу показалось, что она вот-вот расплачется.

- Не забуду, - тихо ответил он, доставая из кармана злополучную брошь. - Это... подарок. Чтобы не забыть. Прощай.

С этими словами он вскочил в седло, приложил пятки к конским бокам и медленной рысью поехал прочь. И все-таки он не смог удержать, обернулся, бросая на нее последний короткий взгляд. Она так и осталась стоять, держа его подарок на раскрытых ладонях.