Пришло время возвращаться в звено. Трепетно и радостно стало на душе, когда целители подписали десятое по счёту прошение и отпустили с миром. Насвистывая под нос задорную песню, Микаш шёл через весь лагерь. Вечерело, но духота не спадала даже после захода солнца.
Целую вечность Микаш отлёживался и прозябал на скучной штабной работе. От отчётов рябило в глазах: сколько провианта истрачено и осталось, оружие, скот, возы и телеги, подсобные работники, целители, воины, раненые и павшие. Пересчитать и учесть, проверить и перепроверить, чтобы никто не проворовался и не устроил непотребств. Череда жалоб и предложений. Отделить зёрна от плевел и донести до маршала за партией в шахматы, не упустив ничего важного. Ещё и чужой работы навешали, видя, что Микаш не отлынивает.
На редких приёмах Гэвин посмеивался. А может, снова научить хотел? Что армия — это большое существо, состоящее из многих органов, которые должны работать слаженно, чтобы тело двигалось, сражалось с демонами. На первый взгляд, воины тут главные, но убери какое-нибудь подсобное звено — оружейников, поваров или конюхов — и ничего работать не будет. Все разные, к каждому нужен свой ключ. Составить полную картину, просчитать варианты на много ходов вперёд… Голова шла кругом, но Микаш только крепче стискивал зубы, снова и снова делал больше, чем просили. И заваливал целителей прошениями вернуть его в звено.
Шатёр, шахматы за чашкой расслабляющего зелья, обваривающего нёбо горечью полыни, трепетание свечного пламени, стиснутые плотно кулаки.
— Хорош киснуть, — усмехнулся его заморённому виду Гэвин, лихо сняв пешкой ладью и почти не оставив Микашу фигур для манёвра. — Как твоя рука? Меч держать можешь?
Он встал, вынул из ножен клинок левой рукой и со свистом рассёк воздух. Гэвин удивлённо вскинул брови. Микаш перебросил меч в правую руку. Привычная тяжесть обмотанным грубой кожей эфесом легла в ладонь. Рука будто обрадовалась, истосковавшись по другу. Клинок запел, описывая дугу, извернулся, поразил невидимого врага, отзываясь ликующим звоном.
— Ты давай поаккуратней, — покачал головой Гэвин. — Не хочу тебе следующую награду посмертно присуждать.
Микаш покорно вернул меч в левую руку и спрятал в ножны.
— Не подписывал бы, — Гэвин показал листок Микаша с прошением. — Да некого на тайную вылазку послать. Ни слова из того, что я сейчас скажу, не должно выйти за пределы этого шатра.
Микаш с охотой кивнул, покусывая губу в предвкушении. Ладони и те вспотели.
Гэвин убрал шахматы и развернул на столе карту.
— Знаешь, что за земли лежат перед нами?
Микаш сглотнул:
— Древняя долина Междуречья, земля легенд. Здесь сложил голову ваш предок Джордж Драконоборец.
— Да, на Терракотовой башне, — Гэвин указал на точку, которая находилась в сердце вражеских земель. — Это первое святилище матушки Калтащ в Мидгарде. Сразу после строительства его занял дракон злого огня, Великий Ашану, вместе с верными слугами ифритами. Джордж победил Ашану ценой своей жизни, пытаясь отвоевать святыню. Тогда орден заключил союз с племенем великих драконов, по условию которого охота друг на друга строго возбраняется. До сих пор его не смела нарушать ни одна из сторон. Впрочем, в этой долине драконов не осталось.
Микаш почесал гладковыбритую щёку, разглядывая карту. Вот уж с драконами воевать точно не хотелось.
— Эти земли лакомый кусочек, многие пытались их освободить, но никто не вернулся живым. Неужели вы жаждете участи, что постигла вашего предка? Право, оно того не стоит, там некого спасать.
— Зато там много демонов, а нам во что бы то ни стало нужно сократить их число. С нашими скудеющими силами это проще всего сделать, загнав их в ловушку в собственном гнезде, а не гоняться за каждым по отдельности. К тому же я не собираюсь повторять ошибки предшественников и атаковать в лоб, — Гэвин коснулся своего виска. — Эта долина — идеальное место для ловушки, — он ткнул тем же пальцем в линию, опоясывающую Междуречье. — Раньше здесь сливались две реки, полноводная Шегами и та, что зовётся сейчас Высохшей. В сезоны дождей они затапливали всю долину. Демоны злого огня осушили одну из рек, но Шегами, вторая, не оставляет надежду оживить сестру, скапливая всё больше воды и подтачивая собственное русло сильным течением. Нужно помочь ей вырваться, и победа будет у нас в кармане.
Микаш в задумчивости забарабанил пальцами по карте:
— Чтобы разрушить русло даже в самом тонком месте, во вражеский лагерь нужно стянуть безумное количество огневой и телекинетической мощи. Это нереально, проще в лоб.
Гэвин хмыкнул, удовлетворённый его сообразительностью и дотошностью.
— Нереально, поэтому мы воспользуемся более мощным источником жара — солнцем. В первые годы Терракотовая башня служила ещё и маяком для переселенцев с Муспельсхейма, разгоняя мрак в заполонённых демонами землях Мидгарда. Наверху стоял огромный кристалл, настолько прозрачный, что кажется, будто смотришь прямо на воздух. Он отражал свет от огня на многие-многие вёрсты вокруг.
— За полторы тысячи лет он мог потускнеть или разбиться, сама башня могла давно обвалиться, — замотал головой Микаш.
— Но её остов до сих пор виден на другой стороне долины, а когда солнце поднимается из-за скал на рассвете, наверху что-то ярко сверкает.
— Хорошо, тогда где мы возьмём топливо для такого костра и как нам не сгореть в нём самим?
— О, это самое интересное, — Гэвин указал на другую точку. — В сердце Перепутова леса есть бездонная яма. По легенде в незапамятные времена дети Небесного Повелителя, шаловливые братья-ветры, уронили сюда со звёздных чертогов солнечный камень. Он пробил землю почти до Сумеречной реки душ и разлетелся на тысячи осколков, которые остались внутри ямы. Ночью можно видеть, как они светятся внизу. Нужно достать их, принести на башню, положить под кристалл и направить его на русло на рассвете.
— Всего-то! Это же лес духов, а они терпеть не могут, когда кто-то нарушает их уединение. Все, кто пытался достать камни, сгинули, — маршал разговаривал настолько доверительно, на равных, что Микаш и сам не заметил, как начал входить в раж и спорить так, как в его звании и возрасте не дозволялось.
— У нас есть союзник, не совсем добровольный, но за неимением лучшего… — Гэвин снял с пальца серебряный перстень и кинул его Микашу.
Тот принялся вертеть украшение в руках. Старинный, с изображением крылатого сильфа, обхватившего руками алмаз. Микаш присвистнул и вопрошающе глянул на маршала.
— Семейная реликвия. За полторы тысячи лет походов подвалы родового замка от таких безделушек ломятся, — легкомысленно улыбнулся Гэвин, но Микаш отчего-то не поверил. — За неё можно купить большое поместье с землёй на несколько дней пути, но на самом деле ценность перстня куда больше, чем можно себе представить. В Теснине Уголты у самого входа в лес обитает должник моего рода. В обмен на этот перстень он послужит проводником и защитит от духов.
— План слишком сложный, что-то обязательно пойдёт не так, и вся затея провалится! Вам нельзя брать на себя такой риск, полагаясь лишь на родовую удачу и замшелые легенды.
— Я и не буду, — Гэвин усмехнулся. — Этим займёшься ты со своими Сойками. Считай это проверкой на прочность. Справишься — станешь когда-нибудь маршалом, нет… что ж, мне было очень приятно играть с тобой в шахматы.
Микаш сглотнул, не веря. Его посылают на смерть!
— С такими безумными планами ко мне только Лайсве приходила.
— И как?
— Ради неё, мне казалось, я способен исполнить даже несбыточное. Поднаторел в этом.
— Хорошо! Не забывай это чувство — оно залог твоей победы. Вот тебе опорные точки: Теснина Уголты, яма в Перепутовом лесу и Терракотовая башня. Что делать и как прокладывать путь, решишь сам. На десятый день мы будем ждать сигнала на другой стороне долины. От успеха твоей миссии зависит, сметут нас ифриты или нет.
Микаш сдавленно выдохнул. Раз уж взялся служить, то доверяй своему маршалу. Доверяй, потому что он ещё ни разу не подводил, даже когда Микаш ошибался сам.
— Всё будет в лучшем виде, — коротко отсалютовал он.
— Ступай к своим. Завтра утром чтоб был на построении в лучшем виде.
Микаш просиял и уже направился к выходу, как Гэвин его окликнул:
— Стой! А партию доиграть?
И правда.
Не успел Микаш дойти до своего звена, как дорогу заступили знакомые силуэты. Лица в темноте было не разобрать, но по аурам сразу понятно: Вильгельм и его подпевала Гаето. Только их не хватало. Первый вышел вперёд и положил ладонь Микашу на больное плечо.
— Куда идёшь, штабная крыса, неужто выздоровел? — пальцы крепко сжимались, словно норовили пробить плоть.
— Как видишь, — ответил Микаш, стараясь держать себя в руках.
Вильгельм отступил. Заговорил Гаето, пока его высокородный товарищ «сохранял лицо»:
— Все смеялись, как ты пораниться умудрился на таком плёвом задании. Говорили, что специально подставился, потому что струсил. В штабе да в целительской палатке всяко легче, чем на поле боя шкурой рисковать.
— Я бы лучше повоевал, даже полудохлый, — спокойно выдержал Микаш. — Но рад, что доставил вам веселье. Оно продлевает жизнь.
Микаш зашагал в сторону горевшего вдалеке костра, но так просто его не отпустили. Гаето забежал вперёд и поцокал языком:
— Неучтиво, голодранец безродный, уходить, недослушав знатных особ!
Микаш выгнул бровь. Оскорбить пытается? Был бы он действительно безземельным, было бы великое оскорбление, а на правду кто обижается? Правдой гордятся! Но молчат.
— Это ты-то знатный? Слыхал я, что твой отец все родовые земли прокутил, оставив семью в долгах перед своими же арендаторами. Так что вряд ли у тебя есть чем передо мной похвастаться. А почтенный мастер Холлес, — Микаш поклонился в пояс, как делал, когда лорд Тедеску грозил немилостью. — Пускай сам за себя говорит.
— Спеси в тебе что грязи, а гордости, поди, на короля с лихвой хватит. Ничего с ними не добьёшься, уж поверь мне, — отвечал высокородный хитрец. — Будешь брезговать влиятельными знакомыми, так и останешься пустым местом.
Вильгельм зашагал прочь, Гаето потрусил следом. Микаш потёр разбережённое плечо и, нахохлившись, пошёл дальше. Влиятельные знакомые, нет уж, это унизительно. Любой чин, любая привилегия должна быть заслужена потом и кровью. Иначе это как подтвердить, что сам ты и выеденного яйца не стоишь. Смертельное задание маршала будет исполнено!
Увидев его, сидевшие у костра Сойки подскочили и бросились навстречу: жали руки, поздравляли, обнимали. Один Орсо дожидался в стороне. Был тут за главного, пока Микаш отсутствовал. Обрадуется или пожалеет, что командование придётся уступить?
— Ты к нам проведать или останешься? — отстранённо спросил он.
— Останусь. Вот приказ маршала, — Микаш протянул ему бумагу с печатью.
Орсо её не взял, а заглянул в глаза.
— Сам-то как? Затянулась рана? — он обнял Микаша и со всей дури треснул по плечу кулачищем. Рана заныла с новой силой. Микаш скрипнул зубами. — Вижу, что не до конца. Ты это… давай поосторожней, не подставляйся больше. Мы с парнями решили, что ежели чего, то в следующий раз будем тебя до последней капли крови прикрывать. Негоже это — второго командира подряд терять.
— Я буду помнить, — Микаш улыбнулся.
После первых боёв сойки смягчились, после первого похода признали, но приняли как своего только теперь. Пришли те, кто не помнил Фейна, воспринимали Микаша как героя нескольких походов, сильного и благородного, не сомневаясь в его приказах. С ними было легко и не страшно повернуться спиной.
Допоздна просидели у костра, пили бражку по кругу, травили байки. Микаш хоть и старался не переусердствовать, а всё равно проснулся поздно. Плечо затекло из-за того, что накануне его безжалостно тревожили. Микаш засобирался на построение и только тогда обнаружил, что сапоги сверху донизу перемазаны навозом. Даже внутрь накидали. Дрянь!
Ругаясь на чём свет стоял, Микаш рванул к ручью. Навоз — не страшно. Под ним оказалось что-то липкое, похожее на дёготь, вонючее и несмываемое. Затрубили горны. Микаш натянул сапоги и побежал на плац.
Сойки уже выстроились в шеренгу с остальными по команде Орсо. Микаш встал перед ними, заложив руки за спину и высоко задрав подбородок. Отыскал глазами Гаето — тот замер перед своим звеном через пару командиров и ухмылялся. Скотина! А вот Вильгельм, который стоял по соседству, был как всегда собран и бесстрастен. Конечно, грязную работу за него другие делают, а его высокородные руки всегда чистыми остаются. Ничего, в один из дней…
— Командир?.. — заговорил лорд Мнишек, оглядев всё звено у него за спиной.
— Остенский, — нехотя напомнил Микаш.
— Что за непотребный вид? — капитан брезгливо поморщился. — Или вы думаете, дружба с маршалом позволяет не соблюдать дисциплину?
— Простите, капитан Мнишек. Такого больше не повторится, — покорно ответил Микаш, но это его не смягчило.
— Конечно, не повторится. Ещё один выговор, и вас снимут с должности. Командование звеном — работа ответственная. А для вас, как я вижу, ответственность — пустой звук. И не отговаривайтесь недавним ранением. Если маршал счёл, что вы здоровы достаточно, чтобы вернуться в строй, значит, ни в каких поблажках не нуждаетесь.
— Так точно, капитан Мнишек, — коротко и бойко ответил Микаш, желая скорее покончить с выволочкой.
— Разойдись!
Начались спешные сборы: провиант, вода, тёплые вещи. Идти будут пешком — на лошадях там не проедешь.
Выдвинулись через пару часов под озадаченными взглядами остальных. Микаш сказал только, что отлучка будет длительной. О важности им лучше не знать, о смертельной опасности — тем более.
Через полчаса пути в гнетущем молчании Микаш решил озвучить первую задачу: остановил звено и развернул перед ними карту.
— Мы направляемся в Теснину Уголты. В неё ведёт русло высохшей реки. Вокруг достаточно много демонов. Да вы и сами должны их чувствовать.
Новички хмыкнули неразборчиво, бывалые насторожились.
— Если навалятся разом — не отобьёмся. Поэтому идти нужно скрытно, группами по трое, стараясь не вступать в схватки. Встречаемся в Теснине ночью и ждём опаздывающих до утра. Ясно?
Сойки кивнули.
— Повторяю, в схватки не вступать и спасаться бегством.
— Это не для нас надо повторять, — засмеялись они хором.
Микаш покривил рот. Ну да, уели.
— И ни в коем разе не нападайте на духов. Вы знаете, как отличить их от демонов?
Сойки зашушукались. Микаш устало вздохнул.
— По ощущениям: чувствуете враждебность или опасность — демон, всё спокойно — дух. Полагайтесь на чутьё, — нахмурились — не дошло. — Если увидите что-то похожее на болотные огоньки, не трогайте их!
Теперь точно поняли.
Микаш взял с собой двух новичков, с Орсо отправил ещё одного. На скрытном задании всяко веселее, чем рубиться в общем строю. Здесь нужна хитрость, ловкость, внимательность, осторожность. Опасность подстерегает на каждом шагу, живёшь ею, упиваешься ею, лишь бы не захмелеть! Опасность Микаш любил не меньше, чем ту, чей локон носил в медальоне на шее. Игру, азарт, особенно когда ставки поднялись вместе с желанием выжить. Потому и согласился на авантюру так легко.
Вначале их тройка двигалась в тени оливок, росших вдоль русла сухой реки. Когда деревьев не стало, они спустились к текущему между камей ручью и скрылись за большими валунами. Демоны рыскали наверху, не таясь, но запаха людей не чуяли. Его перебивал отпугивающий порошок, которым были начинены мешочки у каждого за пазухой.
Главное — не шуметь. Эхо разносило звук далеко, демоны запросто могли определить направление, откуда он явился. Долго и кропотливо пришлось учить новичков ходить, не двигая мелкие камни под ногами, красться беззвучно, как призраки, издревле облюбовавшие эту долину.
Для отдыха выбрали нишу между упавшими друг на друга валунами. Забились туда, как в раковину, и переводили дух. Микаш оставил новичков и пошёл в разведку один.
Вдалеке бродили ифриты, ревело пламя, топотали копытами огромные носатые быки куйату, поднимая столбы пыли. Хорошо, что Гэвин не сунулся сюда с армией — полегли бы все.
Микаш пошёл обратно. Шёпот новобранцев эхом разносился по округе, будто они орали. Рассказывали о том, с каким трудом попали в звено. Хотели непременно служить у Микаша и стать героями. Надо же, рыцари выстраиваются в очередь, чтобы воевать под началом безродного, который даже меч носить не достоин. «Безземельный!» — повторил про себя Микаш. Теперь он такой, не стоит забывать.
Он пожурил их, глотнул воды, забросил в рот пару кусков сушёного мяса и орехов.
Снялись и пошли по руслу. Наверх выбираться не стоило. На открытой местности они будут как на ладони. Три рыцаря ифритам на один зуб, а воды здесь для защиты мало.
Тени исчезли, солнце палило так, что стёганка пропиталась потом, макушка накалилась, как сковорода. Трепетал воздух, пахло душным камнем. Молчали. Мужчины не жалуются, рыцари — тем более. Одно на солнце хорошо — враги его не любят. Даже ифриты. Нужно успеть в Теснину до заката, иначе всё осложнится.
К сумеркам новобранцы заморились. Микаш пихал их в спины, медлительных и неуклюжих, забрал часть вещей из мешков, но они всё равно дышали натужно, обливались потом и выбивались из сил. Щадил их, видно, Орсо, мало гонял. Зря!
— Пожалуйста, отдых! — взмолился более хилый.
Не дойдёт.
Микаш махнул в сторону вздымающегося отвесной стеной песчаного русла. Там можно было спрятаться. Новобранцы вжались в него спинами и съехали на корточки.
Нужно оглядеться.
Микаш вскарабкался по песчаной круче, подтянулся за край берега, распределяя больше веса на здоровую руку, и осторожно высунул голову. Исполинские Ифриты ростом в несколько саженей бродили совсем рядом, потягивая носами. Исходивший от них жар опалял лицо, застилал глаза пеленой слёз, ноздри щекотал гарью. Камни плавились под их босыми ногами, сухие деревья вспыхивали и мгновенно обращались в прах. Свистели огненные бичи.
Что это за жужжание? Микаш сполз вниз, прислушиваясь. Ауры ифритов алыми вспышками ослепляли внутреннее зрение, чутьё заходилось в панике. Даже излюбленный приём — найти в душе островок спокойствия — не помогал ничего не разобрать. Микаш направился к своим. Надо гнать их к Теснине.
Впереди замерцал огонёк, разгоняя тусклый сумрак. Сердце болезненно сжалось. Запалили факел? Зачем?! Звон в ушах оглушил. Да нет же, свет белый! Белый! Микаш рванул к ним.
Огонёк кружил у лица уставшего новичка, кидался в глаза, словно норовил их выжечь. Парень уже замахивался рукой, чтобы сбить назойливую тварь. Мгновение — Микаш проник в его разум и перехватил контроль над телом. Огонёк остался невредим. Но второй то ли от страха, то ли от усталости оступился на камнях. Они покатились по руслу к воде и с громоподобным плеском ухнули в неё. Эхо разнесло звук по окрестностям.
«Бегом!» — скомандовал Микаш телепатически.
Один бежал сам. Вторым приходилось управлять внушением, волочь за собой, хоть и не на больных плечах. Опасно, ведь Микаш мог случайно загнать чужое тело до смерти, не чувствуя пределы его возможностей. Но это лучше, чем попасть ифритам на обед.
Демоны уже гнались следом. Дрожала земля под их ногами, летели камни, огненные бичи секли воздух, от жара плавилась одежда и волосы. С другого берега подступали куйату, за ними пузатые многоголовые людоеды — то ли мэнквы, то ли мангусы.
«Живее!»
Неповоротливые гигантские демоны ещё не настигали, но камнепад мог сделать всё за них.
Огонёк не отставал — жалил новобранца в лицо. Под внушением тот не трепыхался, просто бежал со скоростью Микаша.
Сзади из сотен глоток сошёл поток пламени. Ревущей волной оно понеслось по руслу. Демоны решили испепелить их, раз догнать не получалось. Второй новобранец — оборотень с тотемом волка. Велеть обратиться? Тогда хотя бы у него будет шанс спастись.
Русло раздвоилось. Они заскочили в уходящее вбок ответвление. Пламя промчалось по прямой, едва не прихватив одежду.
«Не останавливаться!»
Они понеслись дальше. Воздух рвал лёгкие, жар обжигал гортань, сердце грохотало об рёбра. Русло мелело. Перепрыгивая с валуна на валун, вскарабкались наверх. Нужно забрать северней. Орда демонов уже их заметила и неслась следом, плюясь огнём во все стороны.
Страх подстёгивал, затмевал усталость и боль в мышцах. Темнело стремительно. Дурацкий огонёк словно нарочно выдавал их расположение. Впрочем, и дорогу под ногами подсвечивал. В сумерках на камнях расшибиться раз плюнуть.
«Быстрее!»
Микаш прибавил — открылось второе дыхание. Спасибо подсмотренным в эскендерских книгах техникам. Ногу выпускать на выдохе. Сосредоточиться только на движении. Отталкиваться сильнее.
Впереди вздыбливались скалы. Теснина где-то там. Столько демонов! По аурам не сориентируешься. Куда бежать?!
Мелькнул тусклым всполохом отсвет костра.
«Туда!»
«Вдруг ещё демоны?!» — пришла от новобранца предательская мысль.
Да без разницы!
Ифриты дышали жаром в спины. Глаза куйату сверкали колдовской зеленью. Людоеды с рёвом тянулись толстым ручищами за валунами. Попадут — мокрого места не останется.
Последнее усилие. Рвались мышцы, выбивались сердца, лёгкие готовились исторгнуть последний выдох вместе с кровью. Воздух от летящих глыб толкал, сбивал с ног, огненные бичи свистели так близко, что едва не рассекали одежду.
Демоны замерли, словно наткнулись на невидимую преграду. Оскалились и взвыли в бессильной злобе. Огонёк исчез. Осталось только видение безмятежно трепещущего костерка впереди. Выступили тёмные силуэты, замахали руками.
Свои!
Они добежали и рухнули возле костра. Сойки бросились к ним, поднесли воду к губам. Хотя бы горло промочить. Проверяли ссадины. Микаш отпустил внушение. Новобранец заскулил и обмяк, закрыв глаза.
— Жив? — спросил Микаш, переводя дыхание.
— Да что с ним станется? — отмахнулся Орсо. Микаш устало повернул голову.
На новобранца побрызгали водой, и он зашевелился.
— Сам-то как?
— Бывало и хуже.
Только плечо пульсировало, а в остальном ничего страшного. Дыхание всегда восстанавливалось быстро, мышцы погудят с непривычки, пока их снова не придётся нагрузить до предела, а потом и вовсе привыкнут.
— Да куда уж! — горько усмехнулся Орсо. — Такую ораву за собой собрали. Мы уже и не чаяли, что добежите. Повезло вам!
Микаш оглядел Теснину, в которой они так удобно устроились. Дровишек насобирали, костёр развели, вещи разложили. От ветра укрытие, от демонов. На входе ещё широко, почти как поляна или пещера большая, а дальше сузится должно так, что щемиться придётся. Ладно, думать об этом он позже будет.
— Троих нет, — наконец, сосчитал всех Микаш.
— Ты сам дал время до рассвета. Придут, а мы пока прикорнём. Главное, чтобы демонам не попались. Интересно, почему они этого места боятся? — Орсо опасливо огляделся вокруг.
Микаш пожал плечами. Волновать Соек раньше времени не стоило. Они плотно перекусили: похлёбка с сухарями, мясо. На этот раз он хотя бы чувствовал вкус. К ночи стало холодать, в пропотевшей одежде знобило, хотелось жаться поближе к костру. Сойки уже посапывали, новички так и вовсе оглашали окрестности громовым храпом.
— После такого первого боя долго жить будут, — усмехнулся полуночничавший вместе с Микашем Орсо. — Скажи, зачем маршал сюда сунулся? Решил количеством побед своё имя в историю вписать? Каждый поход всё более безумный, ты заметил?
Микаш облизал растрескавшиеся губы.
— Это последние походы. Нужно уничтожить как можно больше тварей, пока есть время.
— Из-за заварухи на юге? Народ постоянно волнуется. Неужто мы не победим шайку простолюдинов с вилами и мотыгами? Уляжется всё, а потом будут новые походы. Больше воинов, когда не придётся на два фронта разрываться.
О грядущем конце думать не хотелось. Микаш только-только нашёл своё место, получил всё, о чём мечтал, и терять это мучительно не хотелось.
— Скажи, с тобой маршал откровеннее, чем с кем-либо! Он ведь не ясновидец и не пророк, в конце концов, — не унимался Орсо. — Идти в долину Междуречья — чистое безумие.
— Он просчитывает варианты. Он не суётся в осиное гнездо, он послал нас сбить его на землю. Нам нужно вовремя отскочить, чтобы рой не накинулся на нас. Только и всего.
— Как бы мы костьми не полегли из-за этого роя.
— В бою — лучшая смерть для воина.
Орсо печально улыбнулся:
— Но хотелось бы ещё пожить. Помяни моё слово — маршал страшный человек. До лая мелких шавок ему дела нет, а кто у него на пути станет — сметёт, как ураган. Я видел его в гневе.
— Внутри каждого из нас свой демон. Внутри меня уж точно.
Они замолчали. В полудрёме глаза Микаша набрели на знаки на скале, почти такие же, как в лабиринте Хельхейма и перед тайным ходом из Эскендерии. Достал листок и кусок угля и принялся зарисовывать.
— Что делаешь? — снова заговорил Орсо.
— Моя девушка такие вещи любит, — он показал рисунки. — Подарок.
— Женщинам обычно цацки и тряпки дарят.
— Она необычная. Книжница. В Университете учится. Тайны и загадки для неё дороже всего, — Микаш улыбнулся, вспоминая.
— И не страшно, что она умнее тебя станет?
Микаш удивлённо вскинул брови:
— Страшно, когда не любят, лгут, изменяют или презирают. А если умнее, так это только повод стать лучше, достойным её.
— Ты удивительный человек. То ли глупый, то ли бесстрашный, то ли гений, то ли безумец. Не пойму, — выдохнул Орсо с неподдельным восхищением.
— Одно без другого не бывает, — усмехнулся Микаш.
— Потому ты командир, а я всего лишь рядовой.
— Станешь когда-нибудь.
— Вот уж вряд ли.
Улеглись. Микаш дремал чутко, больше думал, чем спал. Прислушивался к каждому шороху, надеялся, ждал. Неплохо оказалось, что жизнь была так неласкова вначале. Закалила, научила преодолевать все невзгоды и полагаться только на себя. Видел бы старый лорд Тедеску его сейчас с наградами, каким-никаким чином и покровительством самого маршала. Впрочем, без разницы. Хвастать Микаш не умел.
— Идут, — толкнул он в плечо Орсо, когда почувствовал приближение знакомых аур.
Остальные тоже встрепенулись, разбуженные шорохами. Тревожно вглядывались в густую темноту. Шаги всё ближе. Мгновение, и в отсветах костра показались силуэты. Парни!
Все выбежали навстречу. Обнялись. Потрёпанные и загнанные, но живые!
— Ух и задание, уж и попали! — бухтел их старший, задиристый Иво. Микаш хлопал его по плечу и благодарил за хорошую службу.
Перекусили и отправились на боковую. Спать оставалось часа четыре, а завтра снова тяжёлая дорога.
Сон вышел поверхностным, тревога позволяла ускользнуть за грань. Любой шорох — Микаш готов был потянуться за лежавшим рядом мечом и встретить врага лицом к лицу, хоть и знал, что оружие тут бесполезно и даже вредно.
Они пришли в предрассветный час, когда ничего не предвещало, и Микаш, измучившись, размяк. Звон будто с храмовых колоколен оглушил. Слепящие вспышки с жужжанием озаряли каменные своды Теснины.
— Больно! А-а-а-а! — раздавались ото всюду крики.
— Стойте! Не двигайтесь! — орал Микаш, силясь перекричать звон. Подхватывал Соек внушением и не позволял шевелиться. Первого, второго, третьего… и до одиннадцатого добрался. Хоть бы успел до того, как стало слишком поздно!
Всё смолкло. Милостивая тьма укутала тишиной. И взорвалась болью.
— А-а-а-а!
Свет. Звон. Рой мелких жалящих тварей накинулся на заживающее плечо, словно стремился вскрыть рану и выесть всю плоть. Голос сорвался от криков, голова кружилась. Тогда хоть было быстро…
Маршал надеется!
«Погодите… мы…», — мысленно взывал Микаш, пока ещё мог.
Свет померк, боль слегка отпустила. Он прикрыл лицо здоровой ладонью. Между растопыренных пальцев проступил силуэт крохотного существа: серебристые стрекозьи крылья, лысое, похожее на человечье тело, покрытое бледно-голубой кожей, черты лица заострённые, особенно выделяются большие оттопыренные треугольные уши, вытянутый лысый череп украшает зубчатый венец. Сильф, это точно он.
— Как смеешь ты, презренный червь, обращаться к нам? — зазвучал в голове звенящий высокими нотами голос.
— Я Сумеречник из племени первородных. Мы хотим очистить вашу землю от демонов. Пропустите нас!
В голове чуть прояснилось, но усилий приходилось прилагать много, чтобы отвечать чётко. Соек Микаш уже не держал, даже не ощущал. Казалось, во всём мире остался только он и сильф. Хотя вначале духов воздуха — хранителей Теснины — здесь было целое полчище.
— Вы или духи злопакостного огня, какая разница, кто топчет наши владения?
— Мы первородные, дети стихий. Заклинаю!
— Первородные! — рассмеялся сильф. — Дети пришельцев, такие же захватчики, как духи злопакостного огня. Заварили кашу и сбежали, заставив отдуваться всех остальных. Где твой хозяин, почему подсылает вместо себя слуг?
Микаш глубоко вздохнул. Нужно продержаться, на него рассчитывают.
— Он ждёт вместе с воинством на другой стороне долины, чтобы встретиться с лихом лицом к лицу. Мы должны обеспечить его победу, иначе ифриты выжгут долину и пойдут дальше.
— Я не о том слуге, что знает больше других слуг. Я о проклятом сыне Высокого неба, о том, кто сидит у тебя на плече и дёргает за нитки, но никогда не показывает лица.
Тревога защекотала нутро ледяным пламенем. Нет, нельзя поддаваться на уловки нелюдей. Их слова если и не лживы, то извращены так, чтобы чёрное казалось белым, а злое добрым.
Микаш достал из-за пазухи перстень Гэвина и протянул сильфу:
— Это наш дар — ваше освобождение от тяготящей вас службы. Пропустите нас через ваши владения и укройте от демонов, тогда вас больше не потревожат.
— Глупый раб, который даже не знает, что у него нет воли, какую свободу ты предлагаешь моему народу? Мой соплеменник мог убить вас ещё там, у русла высохшей реки.
— Но не сделал этого, — с вызовом ответил Микаш. Эмоции нелюдей не передавались через эмпатию, но разум угадал страх легко. Очень похоже вели себя туаты: помогали словно под принуждением, опасаясь чего-то, что было доступно только им.
— Не сделал, потому что ярость проклятого небесного племени знакома нам слишком хорошо, — сильф смерил его презрительным взглядом. — Мы пропустим вас через Теснину, но если твой хозяин ещё хоть раз нас потревожит, то прослывёт не только братоубийцей, но и клятвопреступником.
Едва договорив, сильф метнулся к перстню. Тот исчез в яркой вспышке. Злой белый рой снова набросился на больное плечо. Микаш взвыл. Твари вырывали руку заживо. Нет! Тогда он навсегда останется калекой! Разум не справлялся, градом катил пот, дыхание вырывалось с натужными хрипами. Мир канул в бездну.