Гэвин протиснулся в узкий проход пещерного лаза. Песчаная крошка перемазала лицо и одежду. Вниз в непроглядную темень змеился ручеёк. На ночь хотелось забиться поглубже и хоть немного передохнуть, но тоннель всё длился и длился. Гэвин полз, словно впереди брезжил обманчивый свет надежды. Но он действительно был! И не только он.

Мелькали всполохи демонических аур, среди них одна человечья, с голубыми прожилками родового дара. Гэвин дёрнулся было на выручку, но вовремя замер, учуяв пульсацию чёрных жил демонического семени вокруг сердца. Одержимый, чтоб его! Гэвин стиснул кулаки. Хотелось насадить его на меч, как на вертел, и поджарить на медленном огне, только меча больше не было.

Гэвин спрятался среди камней, надеясь, что никто не заметит его истощённую ауру.

Схватка кипела жаркая. Противники гремели оружием, швыряли друг друга на камни, шипели и визжали птичьими голосами, сотрясали пещерные своды и просыпали с них удушливую каменную крошку. Неудачное место для драки. А если начнётся обвал?

Вспыхивали и затухали ауры, тонкие, словно обмотанные жёлтой нитью — нехбеты. Редкие твари. Что занесло их так далеко от родной Балез Рухез? Зачем они напали на неистовых ракшас на их вотчине? Это самоубийство!

Агрессивно мерцали коричневые и серые ауры, глухое рычание сменялось боевым визгом. Любопытство пересиливало усталость, но Гэвин терпел. Скоро всё кончится, уже и нехбетов почти не осталось — уйдут, и можно будет глянуть на место битвы обычным зрением.

Надо отдать птичьим тварям должное — держались они до последнего. Впрочем, не стоило затевать свару с настолько численно превосходящим противником. Хотя, отсиживаясь в укрытии, рассуждать гораздо легче, чем столкнувшись с врагом лицом к лицу.

Вот и всё: ракшасы вместе с одержимым убрались в противоположную сторону от укрытия. Гэвин дождался, пока они покинут территорию, на которую простиралось его чутьё, и прокрался вперёд.

Большой пещерный зал освещала заглянувшая в колодец луна. На грани зрения зашевелилась слабенькая аура нехбета. Больше — никого. Ловушка? Выследили и пытаются выманить на открытое пространство? На тактику этих тварей не похоже, разве что одержимый ими командует? А, была не была!

Гэвин беззвучно прокрался между пропитавшихся кровью камней и пернатых тел. В пыли сверкнул серповидный клинок, целый, хоть и не слишком привычный. Гэвин плавно опустился за ним. Сбоку послышался печальный клёкот. Гэвин скосил взгляд. Возле одного из растерзанных тел замер комок белых перьев, вздрагивал и надрывно плакал. Забылся, видно, в своём горе, ничего не воспринимал. Что ж, к чужой удаче!

Гэвин поднял клинок и подкрался к твари сзади, ухватился за жёлтый гребень на голове и приставил клинок к длинной шее.

— Не дёргайся. Расскажи, что тут было, и, быть может, останешься жив.

Тварь попыталась взвизгнуть, но Гэвин сжал её клюв ладонью. Мелкая, плаксивая и пугливая. Никак, девчонка? Ну просто здорово!

— Успокойся, я не причиню тебе вреда. Пока.

Гэвин убрал оружие и развернул нехбета к себе. Чёрные птичьи глаза уставились в его лицо и едва не вылезли из орбит. Она вырвалась из его рук, запнувшись об лежавшее на полу тело, рухнула на камни и заверезжала так истошно, что уши заложило. Хоть бы демоны ушли как можно дальше!

Девчонки! Не умел с ними Гэвин никогда. С мальчишками-то всё ясно, гаркнешь на них, врежешь, сразу как шёлковые становятся, силу уважают. А девчонки, что девчонки? Слово им не так скажешь, уже на стенку лезут и в истерике бьются, а могут и вовсе себя до болезни довести! Как с ними быть?

Гэвин поставил её на ноги и отряхнул. Локоть рассадила несильно, а в остальном целая. Гэвин полез за ножом, чтобы отрезать чистый край рубахи на повязку.

— Не трогай меня, Синеглазый! Я лучше убью себя, чем позволю тебе съесть моё сердце! — взвизгнула птичья девица.

Гэвин поперхнулся, хохот заколотил в бока. Нет, он знал, что демоны придумали ему нелепую, больше подходящую дамскому угоднику кличку. Но чтобы ещё распускать такие глупые сплетни?

«Наши дети боятся сказок о чудовищах, а чудовища боятся сказок… обо мне».

Гэвин встряхнул её, приводя в чувство:

— Я не трону тебя, если ты перестанешь вести себя, как маленькая дурочка.

Она вжала голову в плечи, лупала огромными глазами и стрекотала клювом. Такой длинный, поди, и проткнуть может. Гэвин промыл ссадину на локте водой из фляги и обмотал повязкой. Такие, как он, умели отменно убивать и калечить, а уж никак не лечить и утешать.

— Как твоё имя?

— Ш-ш-шепсит, — пропищала она, немного успокоившись. Всё время возвращалась взглядом к распластанному у их ног телу. От других этот мёртвый нехбет отличался золотым ободом на шее.

— Ваш король? Твой отец? — выдавал Гэвин предположения одно за другим, следя за реакцией Шепсит. Её взгляд становился всё испуганней. Тело приняло напряжённую позу. В яблочко! — Ваших здесь не слишком много. Летучий отряд? Основные силы дожидаются неподалёку?

Клюв клекотал настолько нервно, что начал раздражать.

— Я слышал, вы умеете открывать порталы из солнечных лучей на дальние расстояния. Если я верну тебя твоему племени, вы переправите меня к моему племени на другой стороне скал?

— Нет! — она бешено замотала головой. — Ракшасы убили моего отца и его свиту. Если я не отомщу, то племя меня убьёт.

Демоны старых привычек не меняют. Живут только местью и жаждой крови, хотя праведней защищать живых. Впрочем, это людские традиции и взгляды: мёртвых — сжигать на кострах и развеивать обиды с пеплом, заботиться — о выживании племени. Только благодаря этой стратегии они и выбрались из смертоносного Муспельсхейма.

— Зачем вы вообще напали на ракшас?

— Охотились на взбунтовавшегося служителя Мрака.

Гэвин вскинул брови:

— Разноглазого одержимого?

Уже интересней! Значит, эта скотина ушла в самоволку и все покушения — его личная инициатива. Да и вряд ли бы тёмная братия стала так рисковать своими шпионами.

— Да, его. Остальные служители обещали нам награду за то, чтобы мы его убрали.

Птичий народ хорошо отлавливал одиночек, умел высмотреть их сверху и напасть неожиданно, молниеносно. Только в закрытом узком месте с многократно превышающим их численность противником не сработало.

— Отец ожидал, что они нас обманут, как обманывали всех наших предшественников, поэтому пошёл на хитрость и сказал, что назовёт награду после.

— Но его всё равно загнали в ловушку.

Шепсит воинственно выкрикнула:

— Я должна отомстить: и ракшасам, и служителям. Всем!

Гэвин не удержался от смеха:

— Как же ты собралась перерезать такую ораву?

— Вот так! — девчонка подхватила с пола ещё один клинок здоровой рукой и набросилась на него.

Гэвин лениво отбивался, больше сосредоточенный на работе своего тела. Мышцы гудели, но оставались такими же податливыми. Он примерялся к непривычному оружию. По технике боя больше похоже на топор, чем на меч. Надо опробовать его на ком-то неживом. А девчонка не так плоха, выдержки и опыта не хватает, но со временем это придёт. Если она выживет, конечно. Зацепив её клинок, Гэвин выбил его из её руки и прижал лезвие к цыплячьей шее.

— Охолонула? Эдак ты только погибнешь зря.

— Ну и пусть! Лучше умереть сражаясь, с гордо поднятым лицом!

— Умирать нужно за дело, а не из-за глупой прихоти. А лучше не умирать вовсе!

Потеряв терпение, Гэвин связал её ремнём от своих штанов. Всё оружие, что здесь нашёл, засунул под валуны так, чтобы спесивая девчонка не смогла достать. Расчистил от камней место у стены и улёгся прикорнуть хоть пару часов до рассвета. Утром что-нибудь придумает. Дожить бы!

Бессонница мучила его с детства вместе с головными болями. Даже когда удавалось заснуть, то он всё равно подхватывался от любого шороха. Поэтому у Шепсит ничего не вышло: Гэвин перехватил острый клюв в нескольких пядях от своей груди.

— Угомонись, а не то я сверну тебе шею! — прикрикнул он, не отпуская.

Из колодца над головой лился яркий солнечный цвет, поблескивая крошечными пылинками. Хоть отдохнуть дала, окаянная! Вроде уже и тело не так ломит. Гэвин запихал Шепсит на место у стенки рядом с собой, закинул в рот горсть орехов и запил остатками воды.

— Хочешь? — предложил он, заметив, что она смотрит на него, как несчастный птенчик.

Шепсит мотнула головой.

— Как хочешь. Я тут подумал, наши с тобой желания совпадают, — надо говорить на понятном этим тварям языке. С людьми у него получалось слабо, впрочем, Гэвин и правда чувствовал себя чужим в их солнечном мире, а вот демоническую братию знал, как облупленную. И твари знали его гораздо лучше, чем люди, посему силы на утайку и прикрасы тратить не приходилось. — Одержимый покушался на моего подопечного и натравил на моих людей орду. Ты выследишь его, а я вскрою ему брюшину и выдавлю из неё осколок мрака, который делает его неуязвимыми. Мы отомстим вместе, а после вернёмся в твоё племя, и они отправят меня к моей армии за скалы.

Шепсит недоверчиво курлыкнула и отвернулась. Гэвин снова поймал её за клюв и заставил повернуться.

— А потом. Потом! Мы вместе отомстим тварям в голубых плащах. Только на это потребуется время, много времени. Но, обещаю, мы сделаем так, чтобы они сами угодили в ту яму, что вырыли для нас. Даже проиграв, можно одержать величайшую победу.

В чёрных глазах Шепсит затеплился интерес.

— Почему я должна тебе верить? Ты такой же, как они!

— Нет, не такой. Я когда-нибудь обманывал кого-то из вашей братии или не держал своё слово?

Шепсит молчала. Осталось последнее средство. Гэвин развязал её, достал нож и надрезал свою ладонь.

— Моя кровь священна. Никто из её обладателей не сможет нарушить данную на ней клятву, не запятнав честь нашего покровителя, — Гэвин указал на видневшееся в колодце небо. — Клянусь, что ни тебе, ни твоему племени вреда не причинят. Мы отомстим вместе!

Она пристально разглядывала его, нашла глазами непогребённое тело своего отца и всё-таки пожала окровавленную ладонь.

Шепсит показал ему другой, короткий выход из пещеры. Они спустились со скалы на усеянное трупами поле брани. Оказывается, рыцари многих демонов забрали с собой на Тихий берег, гораздо больше, чем можно было представить. Внизу из-под камней бил ключ, и Гэвин остановился набрать чистой воды во флягу.

— Поешь. Тебе понадобятся силы, — предложил он, заметив, с каким голодом она смотрит на трупы.

«Мёртвое — мёртвым», — повторял он про себя, борясь с брезгливостью, когда Шепсит накинулась на лежавшего рядом рыцаря. Не слышать бы чавканья рвущейся плоти, не ощущать бы смрадного трупного запах, и не вспоминать имена тех, кто ещё вчера скакал с ним в одном строю. Нельзя получить всё. Злость придаст сил ослабшему телу. Главное, направить её в нужное русло.

Шепсит вернулась, закончив трапезу.

— Сможешь слетать на разведку? Мне необходим подробный план местности с точками расположения противника… и союзника, если найдёшь, конечно.

Шепсит распустила огромные крылья, распушив перья и подставляя их просушиться на солнце, и взмыла в небо. Гэвин с завистью наблюдал за её плавным полётом. Лишь когда она превратилась в точку на горизонте, напомнил себе, что у него куча дел. Обыскал погибших воинов, опробовал клинок нёхбетов на кусте чертополоха. Похожий на козью ногу, он оказался заточен с обеих сторон: удобно исподтишка глотки резать и рубиться в кучном сражении тоже неплохо, но все же прямой клинок авалорского клеймора роднее и ближе. Дома придётся искать искусного оружейника, чтобы сработал новый. Жаль, мастера сейчас, как и воины — повывелись.

Изучив ближайшую территорию и не обнаружив следов опасности, Гэвин вскарабкался на высокую скалу. Вспомнились времена ученичества, когда наставник Гвидион гонял его, щуплого и не в меру энергичного мальчишку, по кручам и высоким деревьям, а позже обучал канатоходству, чтобы он мог удерживать равновесие на кончиках пальцев ног. Равновесие как телесное, так и душевное — главное для телекинетиков. Главное для любого Сумеречника, что с активным даром, что с пассивным, воздушным, водным, огненным или земляным. Наставник был хорош, Комри всегда доставалось всё лучшее, и заботились о них, как о королях. Жаль только, что Брана наставник признал недостойным. Сказал, нет в нём ни чутья, ни характера. А без них чистая сила, сколько бы её ни было, бесполезна. Но может, лучше, что старший сын в материнскую породу пошёл, открытый и мягкий, как маленькое солнышко. А вот с младшим, Дэвидом, который даже внешне был копией Гэвина, будто выжженный ледяной пустыней, близкие отношения не сложились. Двум замкнутым сухарям разговаривать просто не о чем.

Взобравшись на вершину, Гэвин взмахнул головой, отгоняя мысли о детях. Не время сейчас, вот вернётся и будет решать их проблемы, раз ордену его услуги без надобности. Брана отправит на испытание, он умный и осторожный. Хоть и не Гвидион, но другие учителя им гордились. И компаньон у него славный, сирота Ойсин Фейн, доблестный и верный. За время, что он воспитывался в доме Гэвина, они с Браном стали неразлучны, почти как братья. А Дэвида покажет Гвидиону. Такой характер северного волка ему нужен или опять мифического чутья не хватит?

Так, стоп! Снова не о том. Гэвин уселся на плоском пяточке, скрестив лодыжки. Сверху видно было далеко, до зубцов скал, которые загораживали степные просторы. Демоны либо ушли, либо забрались глубоко под землю подальше от солнечного света. Инстинкт, сохранившийся у тварей с давних времён, когда людские племена ещё не покинули Муспельсхейм. От рассвета до заката нещадно убивали их Всадники Зари, братья-Ветры. Лишь с темнотой возвращались они в Благословенный град на Девятых небесах к матушке Белой птице Умай. В темноте люди становились беззащитны, а демоны вымещали на них злобу, пока один из Всадников не покинул отчий дом навсегда, чтобы защищать людей и ночью. Бесстрашный и самоотверженный Безликий. Но быть может, ему просто так же было невмоготу разбираться с домашними делами, и хотелось на свободу, в большой мир, слушать зов дорог, песню копыт, танцевать танец клинков и не оборачиваться на тех, кто остаётся за спиной и режет душу корящими взглядами.

Ах, ты! Пустой резерв не даёт сосредоточиться и заставляет мысли блуждать по самым тёмным закоулкам души. Нужно его восполнить.

Гэвин сложил ладони на груди кулак к кулаку, закрыл глаза и задышал глубоко и размеренно. Он знал техники, которые позволяли восстановить силы за пару часов. Раньше Шепсит вряд ли вернётся, если вернётся вообще. А если нет, то он сам отыщет выход. Можно попробовать телепортироваться своими силами, но в запасе всего один прыжок — пять вёрст, десять самое большое, но даже этого слишком мало. Только зря себя раскроет, и дальше придётся ковылять без сил. Не телепортатор он, как Ойсин. Талантливый воспитанник такое порой выделывал, что зависть брала, по-хорошему так. Годы уходят, и скоро, совсем скоро придётся уступить место молодым: Микашу, Ойсину, Брану с Дэвидом. Новый мир они будут творить самим. Тьфу, снова не то!

Выберется как-нибудь, даже если Шепсит не вернётся. Только жаль упускать возможность прищучить одержимого. Разгадал стратегию Гэвина? Или решил для себя немного власти выторговать? Свои им не особо довольны, раз следом убийц посылают. Значит, есть ещё шанс, есть за что бороться. Убрать бы гадину! Даже если Шепсит не вернётся, попытать счастья самому. Если заполнить резерв до предела, можно скрыть ауру, тайно пробраться в стан противника и… лишь бы сил хватило.

Кожа впитывала воздух каждой порой, сгущая и оборачивая внутрь себя потоками чистой энергии. Ветер, брат мой, мы одно, ты и я, моя боль — твоя боль, моя судьба — твоя судьба, так даруй мне силу преодолеть кольцо гор, раскрой мои крылья и позволь приобщиться к благости Священной долины, чтобы вернуться из неё перерождённым для новых свершений во славу твою и во спасение всего сущего.

Захлопали крылья. Гэвин распахнул глаза. Перевалило за полдень, на небо набежали плотные серые тучи. Похоже, будет дождь. Резерв восстановился! Гэвин удовлетворённо щёлкнул пальцами и поднялся, ощущая в теле пьянящую лёгкость силы. Энергия текла по жилам, растапливая сковавший суставы лёд. А вон и Шепсит, уже на подлёте, вернулась-таки, шельма!

Гэвин спустился к подножию, где для них двоих хватило бы пространства. Шепсит села рядом, подобрала с земли палку и нарисовала в пыли план местности.

— Вот здесь ракшасы стоят, у реки, никуда вроде идти не собираются. Служитель в центре, его хорошо охраняют.

— Наверняка решил, что после той бойни вы будете мстить. Какой там рельеф? Есть, где спрятаться?

— Нет, степь отовсюду просматривается. Только за высоким берегом можно укрыться ненадолго.

— Угу, и вода запах отобьёт. До твоих далеко?

— Не очень. Они с другой стороны скал дожидаются, но скоро уйдут.

— Тогда не будем терять времени, — Гэвин задумчиво почесал бровь. — Сможешь спрятаться в облаках и отнести меня туда, где находится одержимый?

— Ты слишком тяжёлый!

— Я облегчу свой вес с помощью дара, это не сложно. Схвачу одержимого и телепортируюсь с ним к тому высокому берегу, что ты показала. За полчаса я с ним разделаюсь, а потом ты заберёшь меня и отнесёшь к своим.

— Я думала, ты войдёшь туда в небесном сиянии и всех раскидаешь! — усомнилась Шепсит. — Лучше я вернусь в племя, и мы нападём сверху скопом.

— Будет бойня, как в той пещере. Надо действовать скрытно. Неожиданность — наш единственный шанс. Ракшасы уверены, что я мёртв, а вы так подло нападать не станете. Давай, ты же ничем не рискуешь в отличие от меня. Если не получится, возвращайся со своим племенем и атакуйте в лоб.

— Ты безумен, как и твой план!

— Как и твоя месть. Так чего мелочиться? Управимся засветло?

Шепсит обхватила Гэвина крепкими руками под мышками и взмыла в небо. Видно, других вариантов у неё не нашлось.

В облаках было холодно, как зимой. Ветер трепал оставшиеся от добротной одежды лохмотья, пронизывал до костей. Впрочем, так даже легче — силы на уменьшение веса тратились небольшие, а близость к материнской стихии тут же их восполняла.

Вначале они осмотрели берег, чтобы Гэвин смог верно сориентировать прыжок, и снова спрятались в густом облачном мареве. Теперь силы расходовались и на скрывающий ауру полог. Несложная отработанная техника, но тех крупинок, что на неё уходят, может не хватить на прыжок. Нет, нельзя думать о неудаче! Гэвин зажмурился, выискивая нужную ауру. Она как маяк среди демонической тьмы, светила лазурью, обманчиво человеческая, дружественная.

— Спускайся! — скомандовал Гэвин прямо над ней.

Засвистел ветер, заложило уши, дыхание спёрло от стремительного падения. Шепсит отпустила руки. Гэвин приземлился на ноги посреди лагеря ракшас. Одержимый остолбенел от неожиданности на расстоянии вытянутой руки. Сверкали желтизной глаза ракшас, щерились их кошачьи морды в чёрно-белую полоску, становились дыбом голубы гривы. Твари шевелились, как сонные тетери — светло ещё слишком, не ожидали, устали.

Не раздумывая, Гэвин ухватил одержимого за руку. Беззвучным громом раскрылась вихревая воронка. Шаг в бурю, и нет уже вражеского лагеря. Они заскользили по отвесным горкам, вниз и вверх, снова и снова. Одержимый истошно вопил над ухом. Выход озарился молниями, ноги врезались в илистую речную почву.

Одержимый рухнул на колени, закрывая ладонями голову. Гэвин привычно помог себе удержать равновесие руками. Эта часть прошла как по маслу. Он ухватил тварь за волосы и поднёс к горлу нож.

— Не ждал, голубчик, что я тебя на твой же крюк поймаю? Отвечай, какого демона тебе от моих людей понадобилось!

— Сам-то не знаешь? — отплёвываясь от воды и песка, хрипел одержимый. — Пытаешься изменить его суть? Уничтожить нас изнутри? Не получится, не возьмём его, тобою подпорченного. Есть лучше, мы найдём!

— Твои товарищи с тобой не согласны, если не заметил, — парировал Гэвин.

— Они тоже поймут, когда увидят, как он лижет твои руки.

— Может, они уже знают и понимают гораздо лучше, чем ты, — Гэвин усмехнулся. Кажется, одержимые и правда куда ближе к людям, чем к демонам, а значит, не всё потеряно. Человечность — единственное, что может спасти от Мрака. — Власть над людьми тяжёлая штука, особенно когда зиждется на таком шатком фундаменте, как народная вера. Не зная правил игры, вы не выстоите, просто заведёте этот корабль на риф, и все пойдут ко дну — мы, вы, они. Я же сотворю такого кормчего, который не даст вам, идиотам, отправить этот корабль в бездну. А твоё непонимание будет стоить тебе жизни.

Гэвин развернул пленника лицом к себе и воткнул нож между рёбер.

— Ты… будешь… гореть! — хрипел одержимый на последнем издыхании.

— Буду, но ты этого не увидишь.

Тело с плеском рухнуло на мель. Гэвин растопырил пальцы, направляя остатки сил в развороченную грудину. Осколок отчаянно цеплялся за сердце, не желая покидать свою жертву. Дурнота обозначила предел возможностей. Гэвин потчевал Мрак мерным речитативом тайного заговора, как своей священной кровью. Если верить, что она и вправду… Что все сказки, все легенды, которые он так презирал в детстве, истинны.

«Перевалить, вырваться и взрастить в своей душе цветок можешь лишь ты сам».

Такие нечеловеческие усилия!

Что-то хрустнуло, и тьма потекла в густеющие молоком сумерки, развеиваясь по ветру прахом. Гэвин припал на четвереньки. Кап-кап-кап — подали с носа и расползались в прозрачной воде тёмные цветки. Шелестели крылья, сильные руки обнимали со спины.

«Продержись ещё немного, герой всех сказок!»

Каким чудом Шепсит дотянула его до своего племени на другом конце скал, Гэвин не знал. Сил едва хватало, чтобы удерживать бодрствование.

«Спи», — шептали птицы, укладывая его на собранное из гибких прутьев ложе. Он спал и видел сны о полётах и павлиньих крыльях, но даже в них попасть в долину Агарти за кольцом неприступных гор не смог. Пусть кто-то из потомков будет удачливей!

— Заря, пора возвращаться, пора уходить, — разбудила его Шепсит мягким клёкотом.

Гэвин поднял голову и оглянулся. Много нехбетов. Птичья девчонка среди них ярче и будто значительней, а вокруг шеи, как у отца золотой обод. Пускай наши дети будут лучше нас, счастливее и сильнее!

— Какой у тебя план, ну… насчёт остальных?

— Сейчас не время… — слова выговаривались с трудом, но их нужно было сказать. — А когда наступит, я подам знак, и вы назовёте одержимым свою награду. Ею будет моя смерть в огне.

— Нет, герой, не нужно! — вскрикнула Шепсит плаксиво. Как с девчонками сложно, впрочем, с мальчишками не легче.

— Нет, нужно! Ради праведной мести, ради того, чтобы наш корабль не разбился на рифах и жизнь продолжила свой путь. Я не боюсь смерти!

Шепсит сжала его ладонь, не выдержала и обняла. По её примеру обнимали его и остальные птицы. Пришло время прощаться.

***

Первые дни отступления Микаш почти не спал. В войске не роптали из-за его решения, красноклювы поддерживали, старые друзья не забывали похлопать по плечу и справиться, всё ли в порядке. Только вину это никак не утоляло. Он не делился своей болью, продолжая тянуть маршальскую лямку, показывал себя железным, бесчувственным даже. Только бы все шли вперёд, только бы не подвести его хотя бы в этом.

Мелкие стаи горгон и керберов нападали исподтишка, но войско легко их отбивало, не замедляя марша. Спасение было уже так близко. Ночёвка длилась часов шесть. Последний переход, и они попадут в светлые людские земли.

Микаш лежал в своей палатке и вглядывался во тьму, пытаясь отпустить кошмар: ракшасы рвут на ошмётки маршальский плащ, опрокидывается со скалы тонконогий белый конь, и Гэвин гибнет в огне. Почему в огне? Микаш не знал. Только кошмары должны пройти за ночь, а днём — упорный труд — им места нет.

— Мастер Остенский! — громко позвал посыльный.

Микаш схватил меч и выскочил из палатки.

— Демоны идут! Дозорные видели! — кричал Кумез, махая рукой на восток.

— Трубите общую тревогу! Вооружайтесь! — приказывал Микаш, уже мчась туда.

Убьёт! Даже если не убьёт, то погибнет с честью!

Пылала кромка горизонта, выцвечивая ночную синь до сизой зелени. В небе чёрной тучей собиралась стая грифов. Галдели, кружили, словно выглядывая падаль. Но ведь войско ещё живо!

Микаш бежал к ним со всех ног, не понимая, что гнало его так отчаянно. Хлопали мощные крылья, в нос набивался пух, мерное кружение птичьих хороводов завораживало чем-то потусторонним. Золотистый столб света едва не ослепил, пылинки складывались в магический узор, поворачивались и менялись. Показался внутри чёрный силуэт. До него — один шаг. И целая вечность — бездна между ними.

Нет! Микаш рванулся изо всех сил, отчаянным прыжком веры, замахнулся, но остриё поймали ловкие пальцы.

— Тише, это всего лишь я, — миролюбиво сказал голос, который он так жаждал услышать.

Опустошённый, Микаш упал на колени. Тихо звякнул в траве клинок.

— Накажите меня за предательство!

— Какое предательство? Ты же спас войско, я горжусь тобой! — Гэвин протянул ему руку, преодолевая это чудовищное расстояние. — Когда-нибудь ты станешь великим, совершеннейшее из моих творений. Только не плачь, праздник — не время для печалей.

Микаш судорожно выдохнул, сглатывая слёзы. Надо же, не сдержался! Грифов уже и след простыл, исчез столб золотистого света, и только солнце румянилось у горизонта.

— Какой праздник? Мы же проиграли.

— Можно победить, даже проиграв. Идём, я научу тебя. Мы ещё поборемся.

Гэвин впервые улыбнулся настолько искренне и открыто. Микаш снова не сдержался, смеясь над собой и своими глупыми мыслями.

— Так намного лучше! — маршал похлопал его по плечу, когда тот поднялся.

Вместе они побрели навстречу воинству.