Росла высоко на утесе, над самым морем, Липа-Великанша. На всем Пелионе не было такой другой могучей Липы. И против Липы, на краю утеса, свисая над пропастью, лежал огромный камень — не камень на утесе, а гора на горе.

Не в пять, не в десять обхватов был ствол Липы. Верно, для объятий великанов создала этот ствол Земля-Гея.

Ни звери, ни охотники не всходили на этот утес, и птицы на нем не гнездились: подобный шуму океана, их отпугивал шум листвы. Только ветер залетал в гости к Липе-Великанше, и снизу поднимался к ней порой гремящий голос морского прибоя. Переговаривалось море с Липой, но о чем, о том знала только листва.

На всем Пелионе один Хирон посещал иногда этот утес. Подойдет, бывало, к Липе-Великанше, обнимет ее человеческими руками и припадет к ней мудрой большой головой лесного титана. И, встречая его, обоймет, бывало, Липа Кентавра косматыми руками-ветвями под шатром листвы, и стоят они так вдвоем, обнявшись подолгу и о чем-то шепчутся — Липа-Великанша и Хирон-кентавр.

Когда Асклепий услышал о Железном Вепре, перед которым отступили полубоги-герои Язон и Актеон, решил отважный мальчик-бог выйти тайком против Железного Вепря и его одолеть: решил и пошел — в одиночку.

Бежал мальчик охотничьим скоком в один след в поисках вепря, вооруженный только пелионским копьем.

Из пелионского ясеня выстругал то копье Хирон для Асклепия. Сварил ясень в горячем кипящем ключе Фермопильском, но вместо кованого острия вложил в ясеневое древко золотую стрелу Аполлона, выпавшую из тела великана Ота. Поэтому и ночью, и днем сверкал конец его копья, как золотой луч, и пронзало копье не только дерево, но даже камень. Обладало то копье одним свойством: в отважной руке оно било без промаха, а из руки труса летело мимо цели.

С тем копьем ходил мальчик-бог на охоту в лес Пелиона.

Много диких свиней и вепрей пронеслось в этот день мимо охотника. Попадались и барсы и львы, но Железный Вепрь не встретился. Вдруг услышал Асклепий треск, и брызги искр метнулись в воздухе высоко над лесными деревьями. Закинул Асклепий назад голову и видит: стоит над лесом утес. На утесе Липа-Великанша. И треск и искры с утеса.

Сжал крепче в руке мальчик копье, побежал к тем брызгам искр. Бежит — ни дороги к утесу, ни тропы. Повсюду лес обрывается над пропастью. А за пропастью отвесные стены утеса. Но сердцем чувствует мальчик-бог, что Железный Вепрь непременно там, на утесе. Побрел он по краю лесного обрыва и дошел до моря. Шумит море, бурлит, поднимает высокие волны, ударяет ими об утес, а одна волна всех выше, и качается на вершине волны зеленая дриада. Никогда не видел Асклепий, чтобы дриады качались, как нереиды, на волнах: лесного племени дриады, древесного. И видит Асклепий, что свисает с утеса к волне с дриадой от Липы-Великанши ветвь, и концы ее, словно пальцы, то окунутся в воду, то вынырнут. Поиграла дриада на волне, ухватилась за пальцы-ветви, и вот уже мелькнула высоко в воздухе. Подняла ее ветвь, донесла к стволу Липы-Великанши, и вновь опустилась ветвь к волне.

Засмеялся радостно Асклепий, кинулся к берегу моря, со скалы на скалу, с камня на камень, а там с волны на волну — и добрался до самой высокой волны, на которой прежде качалась дриада. И вот уже он на вершине волны, и над ним рука-ветка Липы-Великанши. Он к ветке — ветка к нему, и уже Асклепий в шатре-листве у Липы-Великанши гостем.

Выглянул мальчик-бог из шатра-листвы, видит: лежит против Липы огромный камень, и трется о камень железной спиной Железный Вепрь, и от трения сыплются из камня искры, словно из-под молота на наковальне. И клыки у вепря железные, и копыта двойные железные, и хвост у него драконий, весь в зазубринах, словно две пилы по бокам хвоста, а в конце хвоста — голова змеи с жалом.

Смотрит Асклепий на чудовище-зверя, а в горах и лесах Пелиона, далеко и близко, слышен лай собак Актеона-охотника, слышны рога призывные звуки, и гудят копыта Хирона: то не гон по зверю — верно, ищут его, беглеца, мальчика-бога.

Не отдаст он им такой добычи.

Соскочил Асклепий с дерева, выбежал из-под шатра листвы и стал против вепря боком, как надо, как учил Хирон. А вслед ему шепчет Липа-Великанша:

— Чуть что, ты ко мне. Ухватись за любую ветку.

Засвистела змея в хвосте вепря. Склонил голову зверь, уставил клыки и уперся передними ногами в землю, чтобы кинуться на охотника. Сияет в руке мальчика-бога золотое острие копья. Занес он его, ищет место, куда бы послать.

Весь в железе-броне невиданный зверь: хвост — пила, резцы — сабли, копыта — ножи: пырнет, и распилит, и срежет…

Даже бессмертное тело бога-ребенка уязвимо.

И кинулся вепрь на Асклепия.

Не наметил охотник, куда бы метнуть копье, а перед ним уж клыки, и зубья, и жала щетины, и туша горой. А кругом — камень, пропасть и море. Некуда отпрыгнуть мальчику-богу. Да вот лапа Липы-Великанши наклонилась веткой к нему. Подпрыгнул Асклепий, ухватился за нее и повис на одной руке.

Пронесся под ним Железный Вепрь. Застонала Липа-Великанша от удара кабаньего резца. За века своей жизни не знавала она еще такой раны.

И услышал Асклепий голос той зеленой дриады, что качалась на высокой волне:

— Что ты бьешь меня, Древнюю, Вепрь! Пред тобою океанида Филюра.

Забилось гневом сердце Асклепия. Не даст он Древнюю в обиду. Прыгнул наземь и уметил золотым острием копья чудовищу в глаз. Замотал зверь страшной головой. Попало копье ему в железное веко, и мгновенно раскалилось веко, стало красным и закрыло глаз. А копье отскочило к Асклепию. Поднял его отважный мальчик-бог и уметил во второй глаз Вепрю. Раскалилось и второе веко. Ослеп Железный Вепрь. А копье уже снова в руке Асклепия.

Заметался Вепрь по утесу. Ударяется то о камень, то о ствол Липы-Великанши. В третий раз нацелился в зверя охотник — угодило копье в щетину. Накалилась щетина, заалела, словно в горне панцирь с шипами. И, задыхаясь, весь сжигаемый собственной кожей, повалился Железный Вепрь на бок.

А лай собак и звук рога совсем близко. И вот выбежала стая псов на опушку леса, к обрыву над пропастью, а за ними охотники — и Хирон впереди. Видно им все, что на утесе: и Железный Вепрь, издыхающий на боку, и мальчик-бог — победитель.

Поднялся кентавр Хирон на дыбы и метнулся через пропасть на утес. Только бросил взгляд на Вепря, как тотчас выкрикнул что-то голосом, незнакомым юношам-героям: кликнул Хирон древний клич титанов.

И вепрь, приподняв голову, ответил сыну Крона — Хирону — тем же титановым кликом. И узнало сердце Асклепия, сына титаниды, клич титановой правды и тоже ответило кликом на клик. Понял мальчик-бог Асклепий, что одолел он не зверя, а титана-оборотня в образе Железного Вепря, что он, титан, поразил титана.

Прохрипел Хирону Железный Вепрь:

— Хирон, я — потомок древних титанов, рожденный у океана в пещере, во мгле, от отверженной богами Змеедевы Ехидны. Я рожден уже в образе змея-зверя для битвы с богами Кронидами. Только тот, кто сильнее смерти, мог меня поразить. Видно, мальчик, сразивший меня, сильнее смерти. Слышу я голос его сердца: у него сердце титана. Кто ты, мальчик?

И сказал мальчик-бог:

— Я — Асклепий. — И хотел было вырвать копье из тела Вепря.

Но Вепрь прохрипел:

— Жжет твое копье. Я сгораю. Но не спеши его вырвать из моего тела. Когда вырвешь, я тотчас умру. Теперь мы, потомки титанов, умираем, если не вкусим золотых яблок из сада Гесперид.

Печально стоял Хирон над потомком древних титанов. Дивились юноши-герои на той стороне пропасти отваге Асклепия.

Сказал Вепрь Асклепию:

— Чтобы впредь ты узнавал нас, змеев-титанов, вкуси моей крови, и постигнешь ты змеиный язык и образ и откроешь в змее-звере титана. Я сгораю. Вырви копье. И вкусил Асклепий титановой крови. С той поры стал Асклепий владыкой змей. Испустил дух Вепрь-дракон. И вдруг камень, века не срывавшийся с утеса, сорвался и увлек тело Железного Вепря в недра разверзшейся земли — матери-Геи.