Что такое гарнизон в России в начале девятнадцатого столетия? Не в столице и не в уездной глубинке, а в нормальном губернском городе. Без крайностей.

Кто они, кого в то время называли - 'гарниза пузатая'?

Услышав впервые этакое народное определение, в голове сразу сложилась ассоциация с ППС, ГАИ и прочим подобным. И в очень большой мере правильно сложилась.

К началу XIX века штатами губерний в ведении гражданских губернаторов предусматривались губернские гарнизонные батальоны в составе 4 рот, плюс губернская гарнизонная рота и уездные штатные команды. Где то в недрах Государевых канцелярий и министерств зрело решение о переформировании этого тылового болота. Слухи ходили уже не первый год, но пока все было по- старому.

Все, что связано с военным порядком в городе ложится на плечи коменданта, а через него и на солдат гарнизона.

Все, это значит все, от караулов и охраны, до пожарной и ассенизаторской службы.

Рекруты, колодники и дезертиры тоже забота конвоиров гарнизона, как и исполнение наказаний по суду.

Ловля разбойников, подавление волнений, поддержание порядка на народных сборищах - опять гарнизон. Помощь полиции - это само собой.

Ремонт оборонительных сооружений, если таковые имеются, арсенал, подготовка зимних квартир для линейных частей, церемониал на торжествах, похоронах и встречах значительных особ, парады и еще многое, многое другое.

Например, выделять людей под нужды Шкловского, или теперь уже Смоленского кадетского корпуса. Три года назад корпус был переведен из Гродно в Смоленск в только что перестроенные для этой цели здания и был соединен со Смоленским Дворянским военным училищем, став третьим по значимости подобным заведением в России. Учили в нем детей дворянских от десяти до девятнадцати лет. Такой себе интернат с преподаванием наук, иноземных языков, а также и военной подготовки. Готовили не только к офицерскому будущему, но и давали основу для придворной, инженерной и дипломатической службы. По меркам девятнадцатого века - отличная подготовка.

Каждое лето кадеты выезжали в лагеря на практические занятия в сопровождении солдат гарнизонных батальонов. Еще одна забота коменданта, ну и солдат само собой.

Кроме того на попечении гарнизона была и кантонистская, в прошлом гарнизонная, школа для детей солдат и солдатских сирот. Там учили до пятнадцати лет грамоте, арифметике, муштровали а после отправляли в войска. За несколько лет службы из воспитанников выходили толковые унтера.

Вот в такой батальон гарнизонной службы я и был направлен заботами моих попечителей и теперь, я точно знаю, что в этом мире есть вечные вещи, как рассвет после ночи, как зима после осени, как дедовщина для новичка в армии.

Но чтобы это узнать, вначале пришлось еще потерпеть и походить по коридорам военной бюрократии.

Сперва я прибыл в гарнизонную канцелярию, с предписанием на зачисление в состав доблестного Смоленского гарнизона. Там писарь долго выдавал мне бумагу, для получения всего чего нужно из имущества в гарнизонном цейхгаузе. Ждать пришлось порядочно, к счастью, подошел дежурный офицер, прапорщик Кабанов, который оказался моим знакомым. Во время поездки в Горки мы с ним и его сослуживцами неплохо посидели. Дождь сделал путешествие невозможным, и пока пережидали, крепко надрались. Офицер пояснил, что явиться к коменданту на представление следует уже в мундире, ну это я и так знал, а дальше он уже определит мне роту, в которой предстоит служить. А он, Кабанов, за меня слово замолвит.

Мы хорошо поговорили. Он попросил занять денег и пятирублевый билет перекочевал из моего кармана в карман моего дорожного приятеля, надеюсь его советы того стоят. Я тут же стал им следовать, и писарь слегка на мне заработав в момент соорудил нужную бумагу.

Потом я проявил дипломатические способности получая казенное снаряжение у фельдфебеля, или правильнее фельдвебеля, Семена Мироныча, который начинал служить наверное еще при Елисавете Петровне. Сыном полка.

Гарнизоны снабжались и так по второму разряду, но то, что мне выдавали, было как минимум четвертого.

Мундир мне получать было не надо, я уже заказал его постройку, хоть солдатский, но из добротного контрабандного английского материала. Он обошелся мне в тридцать рублей и был почти готов.

Зато к нему полагались двадцать четыре медные пуговицы, согласно регламенту, и это были единственные целые вещи. Две лосиных перевязи, патронная сумка, ранец - все носит явные следы знакомства с мышами. Вкусная видно кожа, экологически чистый продукт для мышек.

Кивер и манерка тоже, мягко выражаясь, не первой свежести, старого образца. За весь этот хлам с меня еще должны были вычесть их стоимость.

Морду этому предку наших служилых прапоров я не бил, честно. Я смирил свой нрав и все решил миром. Семен Миронович, по-простому Мироныч, стал богаче на целый золотой лобанчик, кстати, две четверти водки стоит пятнадцать копеек, а я заимел более-менее приемлемую амуницию. Чуял я, с этим дедом надо дружить, еще пригодится.

Дальше другой такой же служилый пройдоха и в таком же чине тоже стал чуть побогаче (на полтинничек), а в мое распоряжение поступила винтовка или винтовальное ружье вместо обычного пехотного ружья.

Каким макаром это ружье попало в гарнизон а не в линейный полк не понятно, но я, как будущий унтер-офицер, имел право на это оружие. В армии кроме егерских частей, штуцера и винтовальные ружья не любили, заряжать долго, отдача сильнее, при неосторожном выстреле могло сломать ключицу, в уходе тоже посложней, а тут я сам напросился. Это оружие закреплялось за мной.

Фельдфебель все нахваливал мне винтовку опасаясь, что передумаю, и хотя я сам считал, что по этим временам - отличная штука и штуцер, и винтовка, слушал его внимательно.

- Ты меня слушай. У штуцера, скажем, калибр шесть с половиной линии(16,51 мм), ствол граненый, весу в нем почитай десять фунтов (4,28 кг). На егерскую роту их полагалось всего дюжина. Бьет на тысячу шагов, в хороших руках даже прицельно до шагов пятисот. Ей-ей, сам видел как офицера из штуцера на пятьсот шагов в арбуз попадали. А твое "винтовальное ружье" образца того же, 1805 года - штука еще лучше. Калибр - тот же, а ствол на два вершка длинней , притом весит столько же. Сталь на ствол идет специальная оружейная. Оружие тяжелой линейной пехоты. Понятное дело - не всей, а только унтеров. Положено было иметь на полк их аж целых тридцать две штуки. Бери унтер - не пожалеешь.

Мог парень и не стараться. Я же охотник. Все, что связано с охотничьим оружием наизусть знал еще мальчишкой. А 'винтовальные ружья' в это время -товар штучный, действительно по качеству превосходящие штуцера, даже нового 1810 года образца.

Винтовка мне досталась в неплохом состоянии, замок щелкал исправно, но все равно еще пошаманю.

Оружие и снарягу мне не выдали на руки, а отложили в специальное гнездо пирамиды. После определения моего капральства все переедет туда.

Дальше пришлось терпеть в ожидании коменданта. Они изволили отъехать, вместе с командиром батальона. Хорошо Кабанов, как и обещал, подсуетился и командир первой роты, временно исполняющий обязанности коменданта определил меня к нему в третью роту. Так я оказался под командой своего дорожного знакомого, и тут же отдал ему еще десятку, как было уговорено.

Третий день моего вживания в ряды героического Смоленского гарнизона закончился под лозунгом: - Драку заказывали? Нет? Ну и ладно.

В своем капральстве, или по-новому, отделении, куда я был зачислен младшим унтер-офицером, меня приняли нормально. Барчук на службу пришел - обычное дело. А вот в роте не сложилось.

Таких барчуков там оказалось человек шесть, и трое уже почти выслужили трехлетний, обязательный срок перед открытием вакации на обер-офицерский чин. А один уже и переслужил год и прозябал в высшем унтер офицерском чине. Гарнизонных унтеров особо не продвигали по службе, да это и правильно. Борзые ребята. Правда, после разговора по душам с заводилой, портупей-прапорщиком Одинцовым, пообещали меня больше 'не замать'.

Я честно попробовал разрулить ситуацию словами, но не сложилось. Слегка выпивший парень примерно двадцати трех лет решил качнуть права. Ага, мы это проходили, врага нужно бить сразу, тем более я еще не присягнувший, почти цивильный человек. Хоть и выгляжу молодо, но годков-то мне в реале уже прилично. И уже многое повидал, ребята, не надо меня трогать.

Спасибо моей строгой и любимой бабуле, воспитавшей в спортивном отношении гармоничную личность. Самбо я любил заниматься, и давалось оно мне легко. Пригодилось.

Бить этого товарища в присутствие его друзей посчитал неправильным и просто взял на болевой прием, вывернув левую руку. Тот заорал:

- Отпусти! Хуже будет! Ой! Прибью подлеца! Сгною на службе! Ай! Да пусти ты!

- Замолчите, господин портупей-прапорщик, еще пара слов и я сломаю вам руку. Могу сломать так, что после сгибаться в локте не будет, только отнять останется.

Замолчите, очень вас прошу, Вы терзаете мой слух. - Я говорил спокойным тихим голосом, хоть адреналин в крови бушевал не на шутку. Боялся, навалятся скопом, тогда помнут крепко. Калечить кого-нибудь и самому быть битым не хотелось.

А тот уже только мычал, боль была нешуточная. Я продолжил.

- Скажите друзьям, пусть нас покинут. Вреда я вам наносить не буду, а иначе может и до увечья дойти. - Одинцов закивал головой, народ рассосался, оставив нас наедине. Но покоренным мой пленник не выглядел. Упертый.

Немного ослабил нажим и проговорил так же спокойно:

- Я пришел сюда служить, так что во всех сослуживцах вижу товарищей. В тебе тоже. Хочешь, сейчас выпьем мировую и останемся приятелями - хочешь, разойдемся врагами. Только учти, я живых врагов не оставляю. Верь мне Одинцов, я тебя просто убью, и никто концов не найдет от чего ты помер. Меня жизнь научила, если враг близко, он должен быть мертв, если он жив, значит, он от меня далеко и не мешает. За тобою выбор. Посмотри на меня, в глаза глянь, не хочу я этой вражды, но случится - не обессудь.

Одинцов затряс башкой, высвобождая руку.

- Ну, ты и сумасшедший, Горский. Всех так на службу принимают, ну принято так. Чего взбеленился? Вот не дал тебе Бог смирения, а это - грех. Зато гневлив не в меру, и это - грех. Нет ума в тебе ни грамма, а злости на десятерых. А и верно, изувечил бы и глазом не моргнул.

Да ладно, ставь мировую, враждовать нам незачем, а твоя отчаянность мне нравится.- Молодец, подпрапор, лицо сохранить пытается. Протянул мне руку:

- Игорь.

- Сергей.

- Ну, Сергей, ты тоже не обессудь, мне ротный велел тебя со службой познакомить, фрунту выучить. Ох и отыграюсь я за свою руку. Ха! Выучу на совесть, но гонять буду как сидорову козу. Лишнего не будет, не думай, но службу сполнять заставлю, как положено. Согласен?

- А как же. Конечно, я согласен. От службы не бегаю. Учи, только сперва давай в знак примирения выпьем, у меня коньяк из самой Франции припасен для такого случая. Это для нас, ну и водки фляга для народа. Зови уж их….

Так я влился в ряды…. Да, влился славно. Пьют унтера крепко, и что интересно, на утро свежи как огурчики. Мне-то ладно, перенос практически избавил меня от возможности алкогольного отравления, а вот как это удается моим коллегам, в смысле сослуживцам?

Надо отучаться от гражданских словечек и привыкать к изменениям жизни военной.

А изменений и без того произошло достаточно. Во-первых, сменил свое место жительства. Нет не на казарму, унтерам разрешалось жить на съемных квартирах. Вот на такое жилье и сменил.

Гаврила расстарался, нашел квартирку рядом с казармами гарнизона. Одна комната в избе с отдельным входом и сенями, чистая и просторная. Из мебели - большая кровать, стол, пара стульев, две лавки, сундук. В углу - таз для умывания на тумбочке. В красном углу - икона Спасителя, лампадка.

Хозяева - семья возчика. Сам хозяин Фрол, могучий заросший бородой тридцатилетний мужик, занимался извозом, держал две прочных телеги и четверку ломовых лошадей. Его жена - Матрена, миниатюрная, особенно на фоне мужа женщина, занималась хозяйством. Двое детей, сын и дочка, были ей в помощь.

Кроме комнаты мне предоставили домашнее питание. Такой постоялец как я оказался выгодным для моих хозяев. Чем именно я узнал позже, но и так был рад их радушию.

Второе изменение - неожиданно быстрое решение по выкупу Горок. После выплаты большей части долга, я восстанавливался в правах. Остаток задолженности в три тысячи сто сорок рублей должен выплатить в течении трех лет. Надо было думать, что делать с имуществом.

Собрал большой совет в составе себя и своего второго я, посоветовался и постановил. Средства пока есть, от оброка в этом году людей освобождаю, о чем и отписал в уезд. Тем же письмом вызвал старосту в Смоленск, в связи с невозможностью оставить службу. Тимоха обязан прибыть к концу сентября, тогда и определимся чего с этим добром дальше делать.

Третье изменение - у меня появился официальный управляющий.

После нашей поездки в Горки состоялся семейный совет всей родни моего будущего управляющего. Отец Гаврилы и глава всей большой семьи Бубновых Савелий Иванович Бубнов решение сына о переходе ко мне на службу одобрил и благословил, а также пообещал всемерную помощь и поддержку от всей немаленькой семьи. Дисциплина в их клане была железная. Наверное, только так и могли выжить потомки скоморохов. А семейка знатная.

Еще два брата у Гаврилы в возчиках, да столько же зятьев, да самый младший братишка, принял Гаврилину коляску. Нормальный таксопарк, а заодно и служба информации. Очень удобно.

Торжественно вручив своему родителю и главе извозчичьей фирмы отступные в размере двухсот пятидесяти рублей, Гаврила поступил в мое распоряжение и на мое содержание. В десять рублей ежемесячно. Да еще и условие выдвинул.

Гаврила меня опять удивил. Управляющим согласился быть, но только при мне. В Горках мол, и Тимоха справится. Вот будет у меня три-четыре имения, тогда и управляющий будет нужен, а пока он так побудет.

Ладно, при мне так при мне. Я озадачил Гаврилу рядом наставлений, и он мотался по Смоленску и ближайшим окрестностям. Кое-какие идеи зрели в голове по устройству своей дальнейшей судьбы и повышению собственного благосостояния, а от службы пока я убежать не мог, так что все в дугу вышло. Пусть Гаврила крутится. Основные направления работы - производство растительного масла из семян подсолнуха, этого еще не производят вовсе, производство пищевого спирта, и кое какие задумки в народном промысле связанном с канцелярскими товарами. А че? Ни кнопок ни скрепок ни графитовых карандашей пока в России не производят. Техпроцесс несложный, металла требуют немного. Еще кой чего есть в задумках, но это позже.

На нынешний момент у меня имелись значительные свободные средства. Остаток от денег Фролиных и десять тысяч презентованных князем Мирским - мой неприкосновенный запас.

Деньги к будущему году должны, как минимум, удвоиться, а для этого их нужно грамотно пустить в оборот. Именно потому Гаврила не знает ни дня отдыха, прочесывая окрестности. Ищет людей, помещения. Материалы нужные. На мне только идеи, все остальное на нем. Чем раньше задумки запустим, тем быстрей разбогатеем.

Кроме того зная ход истории не так уж сложно вести выгодные денежные дела, даже для такого неважного коммерсанта как я.

Игорь свое обещание сдержал. С середины вересня (сентября) день у меня начинался и заканчивался на плацу. Фрунту за один день не выучишься, его вколачивают в подкорку строевым шагом. Вот я и шагал. Семь дней в неделю.

Ох и погонял он меня, садюга, когда сам, когда через другого унтера. И в дождь, и в солнце и в туман.

Тиран африканский этот Одинцов когда дело службы касается. Полдня гоняли меня, полдня я гонял свое капральство, добиваясь от десятерых гарнизонных солдат гвардейской выправки.

Ха три раза, до гвардейцев, конечно, как до луны, но кое-какие успехи были. Мужики старались.

Если честно, то с отделением мне повезло. Трое солдат после ранения и последующего лечения в прошлогоднюю турецкую компанию по ходатайству их полкового командира были переведены в гарнизон из гренадерского Астраханского полка. А гренадер и есть гренадер. Железные мужики.

Четверо - тоже нормальные служаки. В гарнизоне уже три года, переведенные из пионерного батальона для проведения каких-то работ, по-моему, дом коменданту строили, да так и оставленные тут.

Еще трое - забракованные прошлогодние рекруты. Их вернули в рекрутское депо, как заболевших и бестолковых, а оттуда сплавили в гарнизон. Тормоза порядочные, но скорее просто запуганные да забитые, чем глупые. Воспитанию хоть с трудом, но поддавались. Особенно после того, как поговорил с ними по человечески, да запретил шугать старшим солдатам. Тянутся, но пока с трудом. Ребята из Пущи, лесовики. Трудно им к строю привыкнуть.

Повезло мне и с ротой.

Караульную службу роты делили поровну, при нужде вполне слаженно работали в составе батальона полного или неполного состава по любой задаче, но каждая рота имела свою специфику.

Так первая в нагрузку имела представительские функции на различных городских событиях. Люди туда отбирались повиднее, снабжались тоже лучше. Комендантская рота. Так и называлась в противовес роте губернской.

Вторая - специализировалась на всяких чрезвычайных ситуациях. Кроме пожарной команды губернской роты была и своя служба в батальоне, как раз во второй роте. Работали они и в арсенале. Вся остальная работа на укреплениях тоже была на них. Технари, пожарные и строители. Из города почти не выводились.

Четвертая - это конвойная. Постоянно в командировках находятся до половины личного состава. Рекрутские депо тоже в основном их работа

А вот дезертиры - это уже третья. Мы были тревожной ротой, и если мундиры в третьей роте были похуже, чем в первой и второй, то ружья - самые новые.

Когда губернатор, комендант, начальник полиции считают, что в пункте 'А' нужна вооруженная воинская сила, то поднимают в первую голову третью роту и скорым маршем направляют в этот самый пункт 'А'.

Надобность могла быть в самом городе или пригороде, а могла быть у черта на куличках, в самом отдаленном уезде губернии.

Ловили беглых крестьян, дезертиров, ходили воевать разбойников. Если где бунт, то солдатушки там будут в самом скором времени.

И подавят, и накажут, шомполами по крестьянским спинам записывая непреложную истину - в Империи бунтовать нельзя.

Неприятная работа, а что делать, присягал - служи.

Кажется Жуков, или до него какой-то из королей, точнее не помню, говорил:- 'Армией командую я и сержанты'. Очень большая доля истины в этом есть. В роте за порядком и службой смотрели унтера.

Быт, подготовка, внешний вид, здоровье, питание - этих вопросов офицеры не касались. Вспоминали о службе только после втыка вышестоящего руководства или в походе.

Пару раз в год проводились маневры всего батальона. Раз в три месяца стреляли на стрельбище, по три выстрела на ружье, дюжина в год выходит. Несколько парадов за год. Вот и вся служба для офицеров. В остальное время, в основном, пили и развлекались.

Своего командира роты, капитана Васильева, я увидел впервые только через неделю. Он прибыл в роту вместе со священником, когда пришло время присягать. Капитан отбарабанил текст присяги, мне как нижнему чину говорить было не положено. Батюшка подошел с крестом, засвидетельствовав, что присяга принята и благословил на службу Отечеству и Государю, за веру Православную. И на этом все. Я - полноценный военнослужащий со всеми правами (мало) и обязанностями (много).

Следующий раз я увидел ротного только дней через четыре или пять.

В общем, капитан появлялся в казарме раз или два в неделю. Очень редко этот график менялся. Прапорщики, подпоручики и поручики появлялись чаще, три-четыре раза в неделю. Присутствовали на разводе, проводили строевой смотр и исчезали тоже на три-четыре дня.

Короче, служба пока была не особо напряженной. Караулы, муштра, работы по гарнизону уже почти не утомляли. После первых суматошных недель стало появляться свободное время. Его следовало использовать с умом и я, отпросившись со службы, отправился в кадетский корпус. Надо было наводить мосты с учебным заведением.

Смоленский кадетский корпус официально являлся филиалом второго Императорского кадетского корпуса, но фактически был самостоятельным учебным заведением и имел все, чтобы дать прекрасное образование будущим офицерам.

Просторные здания учебных корпусов с классами и с бальным и гимнастическими залами. Отличные воспитатели и учителя. К их услугам был плац для строевой подготовки, гарнизонный ипподром для выездки и фехтовальный манеж для обучения фехтовальному искусству. Вот это мне было весьма интересно.

В корпус я мог проникнуть только через фехтовальный манеж. Мне нужно было попасть туда в качестве адепта (ученика, простого посетителя манежа), познакомится с фехтмейстером, доказать свой уровень владения клинком и предложить себя в качестве монитора (помощника) в обучении кадетов, и прочих желающих, среди коих были и дамы. Таков был мой первоначальный план.

Вы удивлены насчет дам? Но практика заключения договора на посещение фехтовального манежа дамами была принята еще в середине прошлого, в смысле, восемнадцатого века. В Россию это правило добралось с опозданием, лет на двадцать по сравнению с Европой и прижилось. Теперь благородные дамы могли ездить верхом, танцевать и фехтовать - это не считалось предосудительным. Но пока мне было не до прекрасной половины человечества - мысли заняты другим.

В фехтовальный манеж я вошел незадолго до полудня. Переступив порог, остановился и склонил голову в поклоне. Обычай, обязательный для каждого фехтовальщика. Дань уважения и приветствие места, где царило искусство фехтования. Ступая в манеж, ты принимаешь все его правила, или не входишь вовсе.

После отступил чуть в сторону от входа и стал наблюдать за тем, что происходит в зале. Народу было совсем не много. Четверо адептов тренировались у мишеней в виде изображенного силуэта человека с красными кружочками поражаемых зон, отрабатывая различные варианты уколов. Еще двое под руководством монитора учились стойке и перемещению с оружием. Эти люди явно были не кадеты, и даже не военные. Вполне себе цивильные товарищи, молодые помещики или мелкие чиновники. А вот монитор - из кадетов старшего, возможно выпускного курса.

Юноша, на вид семнадцати, может восемнадцати годов с очень серьезным лицом, спокойно и уверенно вел занятие. Даже работая индивидуально с кем-либо из учеников, он не выпускал из виду всех остальных адептов, контролируя их действия.

Меня он увидел сразу, как я переступил порог. Кивнув головой в ответном приветствии, он жестом указал мне на лавку, расположенную вдоль стены, предлагая присесть не на секунду не прерывая занятия. Только закончив объяснение и показ своему подопечному, отработав с ним несколько раз стойку, он отправил к мишеням всех занимающихся, а сам, извинившись перед ними, подошел ко мне.

- Прошу прощения, что заставил ждать. Когда идут занятия, я не властен над своим временем. Чем могу служить?

- Горский Сергей Александрович, хотел бы заключить договор на посещения Фехтовального манежа на правах адепта, господин монитор. Хотел бы узнать возможность и условия.

- Я вижу вы в службе нашего гарнизона. Очень рад. Если соизволите подождать еще около часа, буду полностью в вашем распоряжении.

Горяинов Глеб Петрович, к вашим услугам. Как обращаться ко мне в манеже, я гляжу, Вы знаете. - Еще раз, извинившись, парнишка отошел к своим ученикам.

Поглядим, как занимались предки.

А хорошо занимались, качественно. В час, по крайней мере, не уложились. Молоденький преподаватель держал дисциплину, как прусский капрал у гренадеров Фридриха. При этом и занятия проходили весьма динамично. Особенно понравились завершающие тренировочные бои. Толково, хоть и неумело фехтуют. Стараются не победить, а именно выполнить задачу, поставленную на бой тренером. Фу-ты монитором, конечно, не спутать бы при разговоре.

Засмотрелся на занятное зрелище, предварявшие бои - отдания Малого салюта.

А вот тут, Сережа, тебе есть чему поучиться. В наше время салюты были попроще, а тут целое представление. Но красиво.

Стоящие друг против друга противники когда четко, когда не очень выполняли приемы словно проводя бой. Каждому движению салютующего синхронно отвечало движение второго фехтовальщика.

Малый салют имел шестнадцать канонических движений каждого из соперников, всего тридцать два значит. Их назубок знал каждый мало-мальски образованный фехтовальщик этого времени. А я нет. И ведь есть еще и Большой салют…. Вот засада.

Конечно, научиться - это мы быстро, но похоже мой фехтовальный зал в далеком будущем здорово отличен от манежа, в котором мне предстоит блеснуть мастерством сейчас. Многие ритуалы, обычаи и правила, которые здесь знают все, мне не знакомы. Вернее они где-то знакомы, но поверхностно, из книг и рассказов тренеров.

Планы, наверное, подкорректируем. На помощника фехтмейстера я пока не тяну, нужно слегка пообтереться в этой среде. Конечно, хочется побыстрей, но будем торопиться медленно, так вернее выйдет.

По-моему, то существо, которое зашвырнуло меня в это время, наградило меня не только молодостью и здоровьем, но и феноменальной удачливостью. По крайней мере, хочется в это верить.

А может просто, я принадлежу к категории людей, которым всегда везет. Как Гаврила говорил?- Удачлива твоя планида, Сергей Саныч. Ага, дуракам, как известно….

Идя сюда я понадеялся на удачу. Чуйка! Место я выбрал правильно - манеж, а вот с кем меня столкнет здесь судьба, и как я этой встречей воспользуюсь, это будем поглядеть. Но чую, через фехтовальный зал лежит путь к эполетам, как путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Не через корпус кадетский, а через острый клинок. Вот такая уверенность, непонятно откуда появилась. Вот прям сейчас и появилась. Хм…. А я своему чутью доверяю.

И вспомнил о желудке - в тему. Скоро обед, уже и есть охота. А вот и Глеб, который не Жеглов, а совсем даже Горяинов. Серьезный мальчишка, но мне его серьезность импонирует, чувствуется в человеке стержень.

- Не скучали, Сергей Александрович? Раньше никак закончить занятия нельзя было. Люди уж слишком старались, нужно было дать им почувствовать вкус боя. Я уже полгода помогаю в обучении этой группы, никто не прервал договора, все - перспективные фехтовальщики, а сие - редкость.

Оправдывается за задержку, хотя и видно, что доволен занятиями.

- Нет, что вы, было не до скуки. Любовался вашей работой. Вы - талантливый учитель, Глеб Петрович. У вас отлично получалось.

Но я смотрю, увлекшись занятиями, вы пропустили обед, да и я голоден. Нет ли здесь места, где можно было бы перекусить, там вы мне все и обскажете. И уж если я краду Ваше время, то прошу позволения угостить Вас обедом.

И не надо отказываться, я от чистого сердца. Кроме того узнаю, где можно покушать вблизи корпуса.

- Ну, извольте. Здесь есть небольшой трактир, там сытно и недорого кормят. У меня до вечера свободное время, только доложусь по команде.

- Замечательно, жду.

За полчаса мы уже сидели в действительно хорошем, чистом трактире, где половой в момент соорудил нам обед из трех блюд, да выставил по жбанчику пива. Славно, неторопливо отобедали. А ведь и действительно вкусно и не дорого, буду сюда захаживать.

За время обеда Глеб рассказал мне об условиях заключения договора, о ценах, о днях и времени посещения, о метОде занятий.

Учебное оружие и защитный колет я мог приобрести у фехтмейстера, как и защитную маску. Дорого дерет зараза, но тут он монополист, придется раскошелиться.

Фехтмейстером был обрусевший швейцарский немец, губернский секретарь Отто Генрихович Штауф. Человек педантичный и прекрасный специалист. В свое время учился у очень хорошего фехтмейстера, земляка-швейцарца Балтазара Фишера.

В разговоре о Фишере мелькнула фамилия еще одного ученика - Сивербрика Ивана Ефимовича, и я моментально навострил ушки.

Я часто видел портрет этого человека. Он был вывешен при входе в наш фехтовальный зал. О нем я немало слышал и читал учебник по фехтованию, чьим автором он являлся. Даже учился по нему. По-моему, он преподавал и в царской семье. Александра II точно учил, а может и Николая.

Оказывается, он еще является фехтмейстером второго кадетского корпуса. А поскольку Смоленский корпус вроде как филиал старшего Санкт-Петербургского заведения, то Иван Ефимович наведывался и в Смоленск. Здорово.

Методические записки по обучению адептов были писаны именно его рукой. Хотелось бы встретиться с живой легендой русского фехтовального искусства. Тем более после восхвалений юного монитора. Ну очень юного. Насчет возраста я промахнулся на целых два года. Пацану только через месяц стукнет шестнадцать.

Какие восторженные отзывы я услышал от кадета, который на память цитировал эти записки, позже и ставшие книгой-наставлением для многих поколений русских фехтовальщиков. Я даже узнавал некоторые цитаты.

Раскрасневшись, Глеб взахлеб рассказывал мне о правилах, об этике манежа, о наставниках. А ведь обычно парнишка, судя по его серьезности на занятиях, не слишком разговорчив.

Уж больно он мне братана моего двоюродного напоминает.

Был у меня братишка …. Теперь нет, ни в этом времени, ни на двести лет вперед. Умер. Ну, это печальная история. Ну ее…

Так вот этот щегол очень на него похож. Не внешне, а вот этой ранней взрослостью. Брательник тоже был такой, чувство ответственности - высотой с Монблан. И вечно серьезный. Только я и мог его подбить на какое-нибудь мальчишеское хулиганство. У меня-то дури в башке было на двоих. А лето в Крыму, где жили родичи, я проводил почти каждый год. Вот мы там и шухерили. Мальчишки, что с нас взять.

Из скольких заварушек он меня вытянул….

А как книги и фильмы пересказывать умел. Говорил, что я хорошо слушаю, вся история на моей физиономии как на экране отражается. Вот и этот разговорился. А я че? Я не против. Интересно.

Фехтовальный манеж,- увлеченно говорил Горяинов,- это место, где происходит фехтовальное действо - знакомство с искусством владения клинком, изучение техники фехтования, соревновательные и показательные турниры и все остальное, что связано с практикой фехтовального искусства.

Под фехтовальным манежем можно подразумевать как помещение, зал, так и площадки на открытой местности. Мы летом часто занимаемся за городом, вблизи ипподрома.

Лица, имеющие отношение к фехтовальному искусству, подразделяются на три категории: Первая категория - фехтмейстер.

Это лицо, обладающее достаточным опытом, теоретической и практической базой, имеющее четко очерченный стиль фехтования. Он пользуется уважением в среде фехтовального общества и передает свой опыт другим - менее опытным лицам.

Наш Отто Генрихович строг, но очень хороший мастер. Особенно строго он обучает кадет старших курсов, из них готовит и мониторов, вот как меня. Это - вторая категория. Мы - люди, имеющие опыт в фехтовальном деле и помогающие фехтмейстеру в процессе его работы.

Третья категория - адепты. Это все лица, которые находятся в фехтовальном манеже с целью изучения фехтовального дела или с целью поддержания своего фехтовального уровня.

Отхлебнув пива Горяинов, а к концу обеда мы, уже не чинясь, называли друг друга по фамилии и имени, продолжил.

- Отто Генрихович особо следит за дисциплиной в манеже.

Дисциплина - это строгое и точное соблюдение порядка и правил, сложившихся в практике европейского фехтовального искусства. Она распространяется на всех без исключения персон, к этому роду занятий относящихся, хотя бы и краткосрочно.

Обращу Ваше внимание - на всех. - Глеб даже в лице поменялся произнося это, - хоть ты князь, хоть ты самый захудалый дворянин, требования манежа являются обязательными к исполнению всеми, невзирая на чин и знатность.

Грохнул пивной кружкой о столешницу. И повторил.

- Невзирая на чин и знатность. Да-с.

Я подумал.- Э парень, а ведь ты где-то с VIP составом не поладил. Вишь как на равность нажимаешь. Видно жизнь тебя уже побила, обкатала, не зря так выглядишь и рассуждаешь.

Но толково говорит парнишка, даже перебивать не хочется, слушаю дальше, подбадривая кивками. Продолжай мол.

- Этика фехтовальных отношений, Горский, это неукоснительное соблюдение правил поведения и соблюдение традиций, сложившихся в условиях занятий фехтовальным искусством. В манеже, как в храме. - Смутился.

- Ну не совсем конечно.

- Я понимаю, что ты имеешь в виду. Так правильно изложить - это надо уметь. Давай дальше. - Горяинов смутился еще больше.

- Это, в общем, не мои слова. Много раз я слышал их от наставников, не сразу их понял, но теперь готов подписаться под каждым словом.

Вот хотя бы, техническая безопасность. Все без исключения обязаны подчинятся правилам технической безопасности, которые оговариваются отдельно и должны строжайше соблюдаться. Это вовсе не блажь, поверь мне.

Или вот, материальная ответственность в условиях фехтовальной практики. Нередко одно лицо предоставляет право пользоваться своим имуществом другому. В случае порчи этого имущества по вине пользователя последний обязуется незамедлительно компенсировать утраченное имущество владельцу. Не позднее, чем в месячный срок. Таковы правила. И их соблюдают строго.

В случае невыполнения этого требования виновный может быть не допущен в фехтовальный манеж, а договор с ним аннулирован.

Практика поломки клинков, увы довольно нередка. По историческим традициям фехтовальных гильдий Европы, а тут мнение едино, виновен в поломке клинка всегда тот, в чьей руке был эфес в момент слома клинка.

И еще. Субординация манежа ….

- Так субординация соблюдается и здесь?- Провокационный вопросик с моей стороны.

- Разумеется. Все без исключения отношения в практике занятий фехтовальным искусством подразделяются на ….

Тут он поднял палец, подчеркивая значения слов. Забавно смотрелось, но объясняет парнишка действительно хорошо.

- Партнерские отношения - когда фехтующие лица равны друг другу по положению в фехтовальном манеже, и соответственно этому формируются их отношения друг с другом. Здесь бедный шляхтич равен графу. Как на войне. Как в бою. - Перевел дух и продолжил, акцентируя внимание уже двумя поднятыми пальцами.

- Субординативные - это отношения всех без исключения в фехтовальном манеже и лиц фехтмейстерского уровня.

Фехтмейстер есть лицо наиболее уважаемое в фехтовальном манеже, и к нему должно быть надлежащее отношение.

Лица, не проявляющие уважительное отношение к фехтмейстеру, удаляются с фехтовального манежа. - Поднял третий палец.

- Монитор пользуется уважением так же, как и фехтмейстер, но уже всегда во вторую очередь. Других субординаций практика фехтовального манежа не предусматривает.

Ну и обращение друг к другу на фехтовальном манеже - произвольное, цивильное. Товарищеское и равное.

Обращение к фехтмейстеру - 'мэтр'. Никаких имен после этих слов добавлять не надо.

Обращение к монитору - 'господин монитор'.

Ну, ты это и так знал, да? Тебе интересно, Горский? А то я совсем разговорился. Для меня непривычно даже, но ты так слушаешь….

- Я мало знаю даже всем известные вещи. Будь другом, продолжай, время есть еще. Давай пива закажем, посидим. Мне, правда, интересно.- Очень не хотелось отпускать такой компетентный источник информации. Как себя вести, чтобы не выделяться, нужно было знать досконально.

- Хорошо. Всем известные - расскажу охотно. Тут всего с дюжину правил, но уж их исполнять изволь, если думаешь заниматься. Запоминай.

Любые фехтовальные действия парного характера начинаются с фехтовального салюта оружием.

По окончании фехтовальных действий обязательно поблагодарить своего партнера словом ('Спасибо!') 'Merci!'

Поле боя ('piste', фр.) - это часть фехтовального манежа, имеющая четкие границы, где непосредственно проводится фехтовальное действие. Оно неприкосновенно, ходить по нему нельзя никому, кроме тех, кто в данный момент на нем фехтует. Это особо запомни.

Любой фехтовальный предмет - как оружие, так и защитное снаряжение, берется адептом в руки только с позволения фехтмейстера либо монитора лично.

Отто Генрихович требует уважения к полю боя и оружию особо.

Недопустимо, чтобы рапира лежала на полу, на земле, на траве. Для этого в фехтовальном помещении оборудуется специальный стол или стеллаж, а на свежем воздухе расстилается плащ. Вне фехтовального действия оружие держится за клинок под гардой в небоевой руке, либо кладется на плащ. Недопустимо бросание рапиры на пол, на землю, наступать на нее, ковырять клинком в земле, тыкать в направлении кого-нибудь и вообще проявлять неуважительное отношение к этому предмету. Плебейство это.- Задумался, вспоминая, что еще сказать.

- И еще, нанесение грубого удара или укола (coup-frappe, фр.) - невежество самой мерзкой формы, присущее лишь плебейской натуре, но не благородному фехтовальщику. Поступок сей столь недостойный, что фехтмейстер вправе удалить этого субъекта с фехтовального манежа. Да и отношение прочих адептов к себе испортить можно, избави Бог от такого. А ежели несколько раз - то и отставить от манежа могут.

Недопустимы на фехтовальном манеже всякие разговоры, споры и дискуссии с фехтмейстером или монитором. Это - неуважение к ним и не соответствует этике фехтовального манежа. Недопустимо, также, окликать ведущих фехтовальные действия - это может создать аварийную ситуацию….

О, вот еще!

Если оружие выбито в бою из руки партнера, то следует отсалютовать ему и дождаться, когда тот поднимет свою рапиру. После встанет в позитуру и сможет продолжить поединок.

Если оружие выбито в бою из руки фехтмейстера, то процитирую из метОды: 'следует с поспешной проворностью поднять с полу оружие, тотчас возвратить с извинением оное владельцу'. Мэтр иной раз так проверяет адептов….

Пожалуй и все.

- Спасибо, Глеб, много важного я узнал. Правда.

Еще больше заниматься захотелось. На сегодня я уж время свое исчерпал. Служба, сам понимаешь.

Жмем друг другу руки.

- Так до завтра. Отто Генрихович будет с утра, говоришь, вот и я подойду.

- До встречи, Горский.

Но назавтра встреча не состоялась - на рассвете нас подняли 'в ружье'.