Ночная тьма опустилась на дороги Риаджанга резко, подобно стремительно падающему топору палача. В последние годы это стало обычным делом: близилась Эпоха Ночи, что непременно следовала за долгими и светлыми тысячелетиями владычества Дня. Простой люд смирился с неизбежным, ибо ничего тут не поделаешь: им выпало жить во время смены Эпох, которое извечно знаменуется бедствиями и горестями.

Но смирение отнюдь не мешало на все лады ругать столь внезапное наступление ночи, чем и занимались самозабвенно ратники, несущие службу на западной сторожевой веже Риаджанга. Усатый воин, неспешно прохаживающийся поперёк широкого каменного моста, ведущего во внутренние пределы империи, выдал самую, что ни на есть крамольную тираду:

— Мало того, что Басилевс наш, да покусают его крысы за пятки, в какой-то блажи постановил, что лямку здесь тянуть должны не обычные стражники, а настоящие боевые дружинники! Так он ещё в скупости своей и освещением хорошим вежу снабдить указания не дал. Не видно на десяток шагов уж ни рожна! Как тут оборонить рубеж, коли вороги попрут из темноты?

Шагающий рядом с ним юный ратник испуганно заозирался. Главным образом, чтобы проверить, не слышал ли кто дерзких речей старшего. Ему-то что, он ветеран уж заслуженный, дюжину битв во славу империи прошёл, самого капитана построить может, коль разойдётся. А вот молодому дружиннику за участие в крамольных беседах и язык отсечь на раз могут, если в Опорную службу кто донесёт…

— Басилевсу мудрому виднее, — попытался урезонить он разбушевавшегося старшего. — Сказывают, тёмные силы против нас собираются. Потому и укрепляет империя рубежи у сторожевых веж.

Бывалый ветеран потеребил рукою седоватые усы и погладил пальцами косой шрам от вражьего клинка на щеке.

— Сам ты тёмный, а не силы, — снисходительно глянул он на младшего. — Ишь, перепугались все! Вон, аж магов сдерживающих с посохами на заставу пригнали, будто толк от них в реальной сече есть. Попомни моё слово: только добрый меч нам оберег надёжный от всех напастей. Да и вообще, от кого с запада-то нам обороняться? Там пусситы — дикари неразумные в хижинах кривых живут. Не им грозить империи. По этой дороге вообще никто не хо…

Воин осёкся вдруг на полуслове и застыл в той обманчиво расслабленной позе, которая для опытного глаза выказывала готовность атаковать — внезапно и сокрушительно. Широкая ладонь привычно и легко, почти нежно легла на эфес верного меча.

Молодой повернулся в ту сторону, куда настороженно глядели глаза ветерана, и увидел, как из густого ночного мрака, что окутал дальний конец моста, выходит медленно, уверенно и вовсе не таясь, высокий крепкий мужчина в плотном дорожном плаще.

Незнакомец явно направлялся прямо к тяжёлым проездным вратам вежи. Стало быть, желал попасть во внутренние пределы Риаджанга. Желать-то желал, да только не всем то дозволено.

— Не нравится мне шаг его, — сказал старший полушёпотом, так, чтобы слышал только стоящий рядом. — Явно с ратной наукой он знаком накоротке. Возможно, из форлов!

Младший невольно подобрался. Форлы — элитные убийцы, коих тренируют из бывших особо отличившихся в боях ратников всех стран. Не хотелось бы встречаться с одним из них в узком месте…

— Ты это, будь наготове, но не груби ему. Подорожную проверим, глядишь, всё в порядке с документами у него. Так и пускай себе тогда идёт с миром…

Ну, если уж бывалый ратник начинает опасаться… Молодой совсем загрустил. Вот тебе и спокойная служба на западной веже!

Незнакомец, меж тем, приблизился, скользнул по дружинникам ничего не выражающим взглядом и как-то обтёк их, проскользнул мимо, хотя, вроде, направления движения и не менял.

Ветеран понял, что следует всё-таки пресечь такое непотребство. Он прочистил горло и зычным голосом рявкнул:

— Ну-ка, стой, почтенный! Бумаги предъяви!

Мужчина в плаще внял, остановился и повернул к окликнувшему его узкое бледное лицо. Ничем не примечательное лицо, но отчего-то ратники аж попятились под взглядом холодных зеленовато-серых глаз. Кожа мужчины была бледна, даже бела, словно не видела отродясь солнечного света. Блёклые губы обрамляли редкие усики и аккуратно подрезанная чёрная, местами с рыжиной бородка. Длинные тёмные волосы свободно падали на плечи, лишь верхние пряди были затянуты под широкий кожаный ремешок, охватывающий голову. Посреди лба на этом ремешке виднелась треугольная бляха с каким-то знаком, смотреть на который отчего-то не хотелось.

— Прошу, — тихим голосом проговорил незнакомец, вытягивая из-под плаща свёрнутую, как водилось, тонкой трубочкой подорожную.

Ветеран протянул руку, не забывая следить за движениями путника, развернул бумагу и впился в неё взглядом, в душе надеясь на то, что всё окажется в порядке. Так, вот предписание допустить сего путника именем Шорх к самому главе Тайного совета при Басилевсе досточтимому Версафию (Ого!), вот подпись с вензелями этого самого главы, малая навесная печать, дата выдачи подорожной.

И слава Великому Дню, пусть проходит, право на то имеется.

— Ступайте, — сухо проговорил ветеран, возвращая бумагу. И крикнул: — Эй, отворите ворота, путник с государственным делом пройдёт!

Шорх, не удостоив его ответом, всё тем же лёгким упругим шагом направился к распахивающимся створам ворот.

И тут навстречу ему вышли двое тех самых магов, которых поминал в нелестном ключе седоусый ветеран.

Один из них заступил Шорху дорогу и, подняв длинный вязовый посох с символом Великого Дня в навершии, громко проговорил:

— Остановись, идущий, ибо чувствуем мы тени Ночи в тебе!

Этого ещё не хватало! Ветеран поспешил вмешаться, чуя недоброе. Этот таинственный гость самого Версафия может их всех прямо сейчас и здесь к праотцам отправить, почему-то был уверен опытный ратник.

— Господа маги, у него подорожная в порядке, он к самому главе Тайного Совета допущен…

— Не встревай, воин, — сурово перебил его второй маг, буравя взглядом остановившегося Шорха. — Мы вольны преграждать путь всякому, кто несёт на себе печать Ночи, — на то особое слово Басилевса имеется!

Пару секунд высокий путник разглядывал обоих магов, грозно наставивших на него посохи, затем всё тем же тихим голосом сказал:

— Убрали бы вы свои зубочистки, да исчезли бы с пути того, что выше вашего скромного разумения.

И вновь пошёл вперёд.

— Во имя Великого Дня! — вскричали оба мага и исторгли из посохов густые снопы испепеляющего света, способного оставить от человека лишь дымящуюся кучку праха.

Но не на сей раз.

Свет почему-то вдруг померк, не дотянув до Шорха расстояния ладони. Руки магов затряслись, и верные посохи выпали из враз обессилевших пальцев. Путник, даже не повернув головы, пошёл дальше в распахнутые настежь ворота.

Ветеран осознал, что произошло нечто необычное и, скрепя сердце, выдернул меч из ножен. Видать, всё же придётся потягаться с этим, чтоб его ночные комары изгрызли, форлом…

Но вдруг один из магов слабым голосом велел воину остановиться.

— Пусть уходит, коли нам наши жизни дороги… — добавил он.

А второй слепо тряс головой и бормотал:

— Не может быть!.. Не может быть!.. Это Гаситель… Гаситель явился…

***

— Госпожа, позвольте вашу руку. И вашего коня мы напоим…

Юный храмовый слуга вдруг запутался в словах и умолк, стоя с вытянутой рукой. Он увидел ровный золотистый круг в центре лба грациозного белого скакуна, принесшего молодую девушку в лёгком дорожном костюме. Такой круг мог означать только одно — это…

— Это не конь, — мелодичным голосом, в котором слышался сдерживаемый смех, подтвердила его догадку всадница. — Мой единорог привык сам о себе заботиться, так что, не трудитесь.

И, не опираясь на предложенную руку, девушка легко спрыгнула на землю.

— Скажите, лучше, как мне найти Владыку Кироса? — требовательно вопросила она.

— Пожалуйте за мною, госпожа Просветлённая, — низко поклонился слуга и повёл девушку к массивным вратам Северного Храма Великого Дня, что вздымал свои белоснежные стены на крутом горном пике в северном пределе княжества Басингейт.

Подниматься по винтовой лестнице центральной башни пришлось долго, и девушка совсем заскучала бы, если бы не были все стены украшены живописными пейзажами, прославляющими величие Эпохи Дня. Кисти лучших мастеров со всего света, из всех земель, разделяющих учение Великого Дня, потрудились здесь, расписывая стены одной из четырёх незыблемых святынь, стоящих вне власти какого-либо государства. Храмы Великого Дня были сами себе государствами, коим добровольно служили тысячи и тысячи последователей из разных земель Накельты.

Наконец, взору той, кого слуга назвал Просветлённой, предстала дверь молельных палат Владыки Кироса, главы Северного Храма. Слуга ещё раз поклонился и аккуратно открыл массивную створку.

Кивнув ему в знак благодарности, девушка вошла в молельные палаты, что не дозволялось ни одной простой женщине, не посвятившей свою жизнь и все силы служению Великому Дню. Лишь избранной касте чародеек-просветлённых было даровано такое право, ибо место это являлось средоточием светлых сил.

Почти сразу же навстречу девушке вышел грузный мужчина в белоснежной рясе с большим золотым символом Великого Дня на груди. Символ этот представлял собою солнечный диск в обрамлении прямых лучей, в центре которого мельчайшими изумрудами была выложена карта Накельты.

Голубые глаза Владыки Кироса встретились с такими же чистыми голубыми глазами вошедшей, и мужчина тепло улыбнулся:

— Приветствую тебя, госпожа Сальнира, благая Просветлённая, и благодарю, что откликнулась на наш призыв так скоро! — почти нараспев произнёс он мягким-мягким голосом.

И отчего-то девушке сразу не понравился.

— Вы же знаете, Владыка, я обязана служить Храмам Великого Дня в тяжкие для них времена, — ответила она, напоминая условие древнего договора между служителями Великого Дня и народом Заоблачного края.

Столь скупой ответ покоробил Владыку. Ночь бы их побрала, этих заоблачных! Ну почему так повелось, что только среди них рождаются женщины, способные повелевать самыми сокровенными дневными силами? Храмы отдали бы всё, что угодно, чтобы изменить это. Но так сложилось издревле, и со строптивостью сего маленького народа приходилось мириться. И оберегать Заоблачный край согласно тому же договору…

Что же, никакой особой лояльности учению Великого Дня эта девчонка не выказывает, посему и церемониться с ней незачем. Сразу к делу!

— Госпожа Сальнира, позже ты сможешь воспользоваться всем гостеприимством моего Храма, сейчас же я изложу суть твоей миссии. Если, конечно, благая Просветлённая готова меня выслушать.

«Ах, как загорелись глаза, как вспыхнули щёки! Понимает, красавица, что её неприязнь ко мне сразу же встретила полную взаимность!», — Кирос мысленно усмехнулся. — «Слишком горда и независима, а это до добра не доведёт. Ох, не шутила бы ты, девица, с нами. А то иные твои предшественницы и погибали «при исполнении долга перед Днём»…

— Разумеется, готова, Владыка, — тем не менее, учтиво склонила голову Сальнира. — Мои силы в вашем распоряжении.

«Умеет собой владеть, это хорошо», — Кирос вновь оценивающе посмотрел на юную Просветлённую.

Стройная подтянутая фигура, красивое нежное личико, роскошные волны белокурых волос. И сила во взгляде невинных голубых глаз.

«Да, пожалуй, эта — самая красивая из всех тех, что на нас уже работали», — признал для себя Владыка. — «Жаль, если и эту придётся…».

— Итак, — громко сказал он, «заглушая» последнюю свою мысль, — тебе ведомо, что грядёт Эпоха Ночи. Это неизбежно и бывало уже не раз. Пять тысяч лет длится Эпоха Дня, столько же — «ночная» пора. Мы не в силах изменить этого. Тёмные силы уже поднимают голову, готовятся начать своё влияние на судьбу Накельты. Нам следует изготовиться к долгой осаде, запастись силами так, чтобы и далёким потомкам нашим хватило, дабы выстоять в долгой Ночи. Тебе знакомо понятие ключевых точек?

Сальнира коротко кивнула, не отводя взгляда от Владыки. Просветлённая не просто слушала, что он говорит, она также наблюдала, как он говорит. От этого могло зависеть многое…

— Одной из ключевых точек сейчас становится империя Риаджанг. Было предречено, что на этой смене Эпох самая сильная держава нашего мира станет оплотом набирающей силу Ночи. Этот узел нам надобно развязать. Миссия твоя будет связана с самим Басилевсом Риаджанга и магической библиотекой империи…

И Владыка пустился в подробные объяснения, бросая время от времени на юную Просветлённую откровенно похотливые взгляды.

***

— Рази! Да рази же ты, наконец!

Сухой крик старого мастера, напоминающий собачий лай, действовал как удар плети, подхлёстывал, заставлял руки двигаться быстрее.

Но торопиться, всё же не следовало. Зоклас знал, что противник не зевает и ждёт малейшей ошибки. Слишком хорошо они изучили друг друга за годы постоянных совместных тренировок и поединков. Капитан Силж мог играючи поймать Зокласа «на приём» и «втиснуть» свой клинок даже в тонкую прореху в той защите, что плёл он в воздухе перед собою.

Не будем спешить!

Зоклас в очередной раз разорвал дистанцию и крутанул свой короткий меч в вытянутой руке, приглашая Силжа атаковать. В то же самое время он повёл магической цепью, намотанной на кисть левой руки, вверх, вдоль бедра и всего левого бока, выпуская новые хитро переплетающиеся защитные нити-эманации. Пусть попробует пробраться сквозь новый, только сегодня ночью придуманный узор!

Силж шагнул вперёд, по привычке нанося подряд три удара клинком на разных уровнях. Зоклас столь же привычно среагировал. Голова — пятая защита, правое подреберье — четвёртая защита, лодыжка — просто подпрыгнуть. Ответ. Лезвие пляшет в пропитанном растворяющимися эманациями воздухе, защитные нити партнёра трещат, отражая скользящие удары. До чего же мастерски он их располагает!

Финт и ещё финт, стремительный выпад! Ох, ну и быстр ты, братец! Клинки вновь сшибаются, Силж пробует достать предплечье, порезать запястье на возвратном движении. Нет, так просто это не получится!

Зоклас снова кистевым вращением сбил клинок противника, слабо вспыхивающий синеватыми руническим строками, и взмахнул цепью, добавляя в узор атакующий выплеск. Силж легко ушёл вращением корпуса, но потерял темп. Ещё атака…

Послышался резвый топот ног в окантованных металлом сапогах по каменной мостовой. В малый тренировочный дворик Магармуса вбежал какой-то легионер и с ходу выпалил:

— Капитана Зокласа срочно Мастер-визор к себе! Капитана Зокласа срочно…

Искомый Зоклас слегка опешил и невольно отвлёкся на какую-то секунду от поединка. Шутка ли — Мастер-визор, это, по-простому говоря, начальник Службы тайных операций, то есть всей разведки королевства Мадженси. Чего ради это он удостоил своим вниманием одного из капитанов Магармуса?

Силж моментально воспользовался замешательством противника и провёл стремительную атаку. Зоклас ответил, но понял, что явно запаздывает. И тогда он ударил клинком в открывшуюся неприметную щель в защитном узоре партнёра. Его клинок проскользнул между незримых нитей и упёрся в правое плечо Силжа. Но тут Зоклас ощутил острое стальное жало у своего горла.

— Стоп! — раздался резкий возглас ассистента старого мастера, зорко следящего за боем. — Итог: Силж ранен, Зоклас убит, — бесстрастно выдал он.

Седовласый Старший мастер Магармуса с показным кряхтением встал (на самом-то деле он ещё был более гибок, чем некоторые молодые магвои) и пробурчал, словно ни к кому не обращаясь:

— Сколько раз учил этого остолопа — не смей отвлекаться в бою на посторонние вещи, да всё никак не дойдёт до него. Ступай, пень криворукий, большой человек тебя кличет!

Зоклас машинально отсалютовал клинком Силжу и мастеру и удручённо поплёлся вслед за вестовым. Лишь отмахав две улицы и подойдя к неприметному особняку, который занимала Служба визоров, капитан опомнился и вернул короткий меч в ножны на поясе. Негоже было являться к первому лицу в этой важной государственной конторе с обнажённым клинком в руках. Пусть даже никто и не вправе отобрать у магвоя его личный меч, но приличия надо соблюдать.

Службу сию Зоклас особо не жаловал, хоть и понимал её необходимость для сильной державы, коей было Мадженси. Но его распирало любопытство…

Вскоре оно было удовлетворено. Вестовой легионер провёл молодого магвоя на третий этаж и впустил в довольно просторный зал, все стены которого занимали подробнейшие карты Накельты в целом и их континента в отдельности. На картах виднелись какие-то обозначения, смысл которых был непосвящённым во внутреннюю «кухню» визоров непонятен. Посреди зала стоял огромный стол для советов, окружённый удобными стульями с высокими мягкими спинками. А у дальней стены за рабочим столом меньших размеров под серебряным гербом Мадженси восседал сам Мастер-визор Турон Саргеж — средних лет низкий полноватый мужчина с тяжёлым лицом и колючим взглядом.

— Мастер-визор, капитан Зоклас Анеж по вашему зову явился, — отчеканил, как положено, магвой и коротко поклонился высокому государственному деятелю.

— И хорошо, что явился, — негромко ответил Саргеж, смотря будто мимо Зокласа. — Вижу, прямо с тренировки тебя выдернули.

— Да, Мастер-визор, — кивнул капитан и украдкой вытер рукавом пот со лба. — Прошу извинить, что в таком виде.

Саргеж, наконец, глянул на него.

Очень высокий, с крупными, но не чрезмерными мускулами мужчина лет тридцати. Лицо гладко выбрито, как и вся голова. Оставлен лишь длинный чуб тёмных волос, свисающий за правое ухо. На мочке левого уха — крохотная, но различимая татуировка со знаком Магармуса. Да, любят они свою школу… Длинный прямой нос и широкие скулы, чёрные глаза смотрят, почти не мигая. Он исполнен уверенности в своих силах, этот Зоклас.

Синий кожаный доспех со стальным нагрудником покрыт пылью, рукава синей рубахи испачканы: воин явно падал в ходе поединка на землю. На левой скуле свежая ссадина, кожа блестит от пота. Не теряют магвои форму, упражняются непрестанно, и это хорошо…

— Вполне приемлемый вид для воина. Для мага и воина в одном лице, — уточнил Мастер-визор. — Ты ведь магвой, один из элитных капитанов Магармуса, магический щит и меч нашей страны.

Зоклас молча кивнул, не ведая, что ответить на озвучивание этих очевидных вещей. А Саргеж, кажется, проверял его реакцию.

— Из Анежей, значит? — продолжил он говорить ни о чём. — Славный древний род, сплошь офицеры и маги. На твою семью наш король, да не коснётся его Ночь, всегда может положиться.

— Это так, Мастер-визор, — с достоинством склонил голову Зоклас, начиная понимать, куда клонит главный разведчик страны.

И впрямь…

— И личные твои заслуги велики, герой битвы при Распаде. Готов ли ты послужить нашему королю ещё лучше и исполнить крайне важную миссию?

— Готов, — без особого энтузиазма ответил Зоклас. Присяга иного ответа не допускала. Нет, он, конечно же, любил свою родину и рад был идти за неё в бой. Но коль дело проходит по линии Службы визоров, боем в чистом поле тут как раз и не пахнет. Скорее, некая тайная операция с парой трупов и тихо спёртой вещью…

Магвой как в воду глядел.

— Ты должен будешь добыть для короны одну очень ценную вещь, — обрадовал его Саргеж. — Точнее, это не совсем вещь. Именно поэтому нам и понадобился магвой твоего уровня. Конечно, с самим заданием вернее справился бы опытный маг-испытатель, но там возможны серьёзные схватки, в коих он не выстоит. А посылать двоих — шансы на провал умножать в два раза.

Зокласу эти рассуждения не казались бесспорными, но профессионалу тайных операций виднее.

— Я готов, — ещё раз повторил он. — Что за вещь, которая не совсем вещь?

Саргеж, было, удивлённо приподнял бровь, но потом решил не обращать внимания на прозвучавшую иронию. Строптивым питомцам Магармуса дозволялись некоторые вольности.

— Слушай внимательно, — проговорил он, вставая и подходя к большой карте. — Ты должен отправиться в Мол, столицу Аркираниса и проникнуть в магическую библиотеку. Там тебе предстоит отыскать нечто под названием «Гримуар Заката». Предупреждаю сразу: это вовсе не обязательно книга, просто эта вещь так называется. Что это и как выглядит, мы не знаем. Но ты должен выведать это любой ценой, в том числе, если понадобиться, перебив всех магов-испытателей этой библиотеки. Ясно?

Зоклас резко кивнул, хоть и привык больше убивать лишь вражеских воинов да атакующих магов и только на поле брани.

— Да, Мастер-визор, — сказал он ровным тоном.

Саргеж испытующе посмотрел на него и продолжил:

— Этот Гримуар содержит в себе тайну великого боевого заклятия, комплексного заклятия, не опирающегося, что самое важное, ни на силы Дня, ни на силы Ночи. Именуется оно «Атака Заката», и древние источники приписывают ему силу небывалую, хоть и не раскрывают, в чём она. Это знание необходимо нашей стране пред ликом надвигающейся Ночи. Итак, ты должен разведать всё про Атаку Заката и овладеть ею на благо короны. Есть ко мне вопросы?

Зоклас хмыкнул. Что толку спрашивать — Мастер-визор сказал всё, что счёл нужным, и либо больше ничего не ведает, либо ведает, но говорить не станет. А подробности задания растолкуют визоры чином пониже. Потому магвой просто уточнил:

— Когда мне отправляться?

Саргеж слегка улыбнулся, одобряя такой подход к делу:

— Немедля, по получении суммы на дорожные расходы из казны моего ведомства. Найдёшь на первом этаже. Ступай, да поможет тебе День.

Едва за Зокласом затворилась дверь, из укрытой тенями потайной ниши в стене выступил некто, закутанный в тёмно-синий плащ. Лицо его скрывал лоскут голубой ткани, подобный тем, что так чтят южные народы.

— То, что нужно! — коротко одобрил он.

Саргеж повернул голову и слегка ироничным тоном произнёс:

— Мы с вами понимаем друг друга. Ведь мы делаем одно и то же дело…

 

Шаг первый. Игры с неизвестными

Джантра, столица Риаджанга раскинулась на побережье у прекрасной бухты Смирного моря. Море так именовалось не зря: на нём почти не бывало штормов, что делало его идеальным для рыбного промысла. Глубины щедро делились с людьми богатыми запасами морепродуктов, способствуя процветанию империи.

Раздольный город вальяжно раскинул свои добротные каменные кварталы, многие из которых уже «выбрались» далеко за высокие защитные стены, коими был обнесён исторический центр. Но Басилевс Иарний IV не озаботился дать указание возводить вторую линию стен. Земли могучей империи были широки, границы надёжно защищены сторожевыми вежами и постоянными патрулями окраинных дружин. Армию империи боялись все сопредельные державы, и трудно было даже помыслить о том, что чьё-то войско способно прорваться к самой Джантре. Сторожевые вежи имелись и на море, ими была утыкана гряда островов, вне видимости которых не смог бы пройти ни один чужой корабль. Империя доминировала и на море, имея серьёзно превосходящий силы других стран боевой флот.

Басилевсу нравилось осознавать своё превосходство, владеть самой мощной в мире военной силой. И даже грядущая Эпоха Ночи не пугала его, а, напротив, радовала. Ибо замыслил он воспользоваться её наступлением для обретения ещё большего могущества.

Нет, конечно же, на территории Риаджанга продолжали действовать святилища Великого Дня и даже один из четырёх Храмов. Цитадель Магических искусств по-прежнему исправно готовила и направляла на службу магов всех пяти общепринятых классов — атакующих, сдерживающих, призывающих, а также прорицателей и испытателей. И творили те свою волшбу силами Дня…

Но…

— Посланник Ночи сегодня утром прибыл в город, мой Басилевс, — с поклоном доложил негромким голосом Версафий. — Скоро он будет у моих дверей в ожидании приёма.

Иарний посмотрел на главу своего Тайного совета, кивнул и отвернулся, обратив взор к прекрасной панораме города, которой он очень любил наслаждаться, стоя на этом балконе. Огромные открытые террасы, увитые густым плющом, имелись со всех четырёх сторон квадратной Срединной башни дворца; они были построены ещё по указанию отца нынешнего Басилевса — Иарния III. Город отсюда был виден как на ладони; можно было долго смотреть на изящные и местами путаные извивы узких улочек древнего центра, на широкие и прямые дороги в кварталах более поздней постройки, на парки и аллеи, шумные торговые площади. И во всём ощущалась мощь и солидность великой империи.

— Хорошо, — проговорил, наконец, венценосец. — Прими его и заверь в нашей приверженности прежним договорённостям. Те, кто послали его, должны быть уверены, что мы исполним свои обязательства перед Великой Ночью, когда придёт Гаситель.

Версафий кашлянул и слегка дрожащим голосом, чего за ним обычно не водилось, сказал:

— Мой повелитель, есть донесение от магов с западной вежи. Они сочли весть настолько важной, что воспользовались «Памятью воды».

Иарний приподнял бровь. Этот способ быстрой передачи информации использовался крайне редко, так как требовал затрат очень больших сил. Сообщение шифровалось магическими кодами, составлявшими государственную тайну, и передавалось магом через систему водоёмов — достаточно было опустить посох или иное магическое орудие в реку, впадающую в Смирное море, и очень скоро маги-прорицатели в столице получали донесение. Кружащая в природе вода очень хорошо запоминала и быстро распространяла информацию. Но процессы шифровки и расшифровки требовали очень больших усилий, ибо послание должно быть надёжно защищено от попыток любого случайного мага прочесть его.

— По их мнению, что… — Версафий даже споткнулся в построении фразы, что выдавало сильное волнение. — Они полагают, что в пределы империи вошёл сам Гаситель. И он уже здесь…

Благостное настроение разом слетело с Басилевса. Он резко повернулся к главе Тайного совета:

— Что?! Ты хочешь сказать, что в качестве простого посланника Ночи к твоему порогу пришёл тот, кто гасит свет Дня? Убийца Эпохи?

Версафий даже сделал полшага назад под взглядом императора.

— Это ещё не подтверждённые сведения, мой Басилевс. Но это возможно.

Иарний плотнее запахнулся в зелёную с белыми узорами мантию и встревожено потеребил бороду.

— Тогда ступай, встреться с ним и выясни, так ли это, — повелел он. — И если, в самом деле, пожаловал Гаситель раньше срока, со всеми почестями проводи его ко мне в зал тайных приёмов.

— Будет сделано, мой Басилевс, — поклонился Версафий и, дождавшись дозволяющего жеста монаршей длани, пошёл к выходу.

Басилевс не видел, что в глазах его советника играет довольная усмешка.

***

— По роже твоей, то бишь вашей, как это у культурных людей принято говаривать, вижу, что не здешний ты… вы, — ехидный старичок наморщил лоб и брезгливо потянул носом воздух, будто от стоящего перед ним человека дурно пахло. — Кто тебя… вас в город-то вообще пустил, по башке его оглоблей! Наберут в пропускную службу из свинопасов твердолобых, у них из семи два вычесть десять получается. И впускают, не расспросив толком, в столицу сумнительных личностей, тебя… вас вот навроде!

Зоклас понял, что разглагольствовать таким манером старичок-сторож готов хоть до следующей Эпохи Дня. Хотел было по привычке командирским голосом вернуть беседу в нужное русло, но вовремя вспомнил, кто он теперь и каков его внешний вид. Тяжела ты, доля разведчика, пусть и нечаянного…

Выглядел магвой вполне так, как приличествовало обедневшему обывателю, шатающемуся по свету в поисках работы. Простые потёртые штаны, рубаха неопределённого цвета в дорожной пыли, застиранный штопаный камзол. На голове нечто, напоминающее белый тюрбан, а точнее — просто обёрнутая в пару слоёв тряпка, якобы для защиты от жаркого южного солнца. На самом же деле тряпка эта призвана была скрывать до поры причёску капитана, по которой опытный глаз мог распознать питомца Магармуса — знаменитой на всю Накельту магически-боевой школы Мадженси. В тех же целях конспирации татуировка на мочке уха была старательно залеплена клейким листом целебного грай-куста, как это делается при порезе или прочей мелкой ранке. Маскировка не ахти какая, но на первое время сойдёт. А этого самого первого времени должно было вполне хватить для выполнения задания. Если только удастся Зокласу устроиться хоть подметальщиком или протирщиком в Центральную магическую библиотеку Мола, на пороге которой он сейчас и проводил время в интересной беседе.

— Нездешний я, отец, точно вы подметили, глаз у вас верный, — заискивающим тоном проговорил магвой, встряв в монолог дюже разбирающегося в жизни сторожа. Порция лести с ходу не повредит!

— Ты проживи с моё, — выпятил тощую грудь дедок, — тоже в людях понимать начнёшь. А чего, значит, это вас сюда принесло суховеем? — снова переходя на «вы», спросил он.

— Да работу я ищу, отец, — скорчив как можно более жалобную рожу, вбросил пробный шар Зоклас. — Не гоните с порога, а дозвольте с кем из начальников потолковать, из тех, что людей нанимают. Пожалуйста!

— Так таки на работу? — усмехнулся старичок, правда, без особой уже неприязни. — И сразу сюда — в Центральную магическую библиотеку столицы нашей? Ну и запросы у тебя, парень. Да ещё и иностранец ты, как погляжу. Иностранцев тут не жалуют, знаешь ли. Может ты прознатчик какой, подсыл. Откуда сам-то будешь, сказывай?

Зоклас изобразил на лице удивление, надеясь, что пытливый старичок не углядел в его мимике и жестах ничего, подтверждающего предположение насчёт «подсыла».

— Да какой же я прознатчик, отец, коли скитаюсь по свету без роду и племени? Сам я из Мадженси, — скрывать то, что и так понятно по типу лица и говору, было бесполезно, — из деревушки одной бедной на окраине. Да только не осталось у меня никого, а домишко в уплату королевских налогов пошёл, чтоб он подавился когда-нибудь налогами людскими король этот мадженский!

Приятно иногда поругать начальство, когда это вроде даже и пользе дела служит.

— Вот и шатаюсь я по свету уж много лет, — продолжил обрисовывать тяжкую судьбину Зоклас. — В разных странах уж побывал, кем только не работал. Да больше всего мне понравилось в Басингейте, там меня в библиотеку магическую взяли протирщиком.

Это был точный расчёт — во-первых, Аркиранис имел союзнические отношения с поименованным княжеством, во-вторых, соответствующий опыт объясняет, почему этот вольнонаёмный сразу сунулся в библиотеку Мола.

— Тут ведь как — сноровка особая нужна, да голову иметь на плечах, — соловьём заливался магвой, следя за реакцией собеседника. — Это не у богачей каких в особняке полы мести. Тут протрешь не так магический фолиант какой — он и рассыплется, нажмёшь щёткою чуть сильнее, где не положено, опять-таки ущерб ценному артефакту какому нанесёшь. А у меня и рекомендации имеются от мага-испытателя тамошнего…

Это было чистой правдой — имелись. Поддельные, разумеется, но всё же. В Службе визоров постарались, выдали под расписку вместе с казёнными монетами на расходы.

— Ишь ты, ценный работничек выискался, — всё так же ехидно проворчал старик, но дверь, однако, раскрыл пошире. — Ладно, то не моего ума дело, пошли, провожу тебя до мага-испытателя, может и глянешься ты ему.

— Спасибо, отец! — начинающий разведчик изобразил бурную радость.

И шагнул в тенистую прохладу засаженного огромными разлапистыми деревьями двора библиотеки.

«Неужто этот дед тут один за воротами следит», — недоумевал про себя Зоклас, шагая по ухоженной дорожке к красивому высокому зданию с резными башенками. — «Где же охрана серьёзная?».

Охрана, как выяснилось, была, — за территорией бдительно наблюдали два мага, судя по посохам, — из сдерживающих, да ещё три стражника прохаживались по аллейкам. Стало быть, просто встречать случайных гостей посылали этого вот дедушку въедливого. Ещё бы — Центральная магическая библиотека столицы — не проходной двор, всех встречных-поперечных сюда не пускают. Зоклас мысленно поздравил себя с первой удачей — его тщательно продуманная роль вольнонаёмного пока «работала».

Дедок меж тем повёл его не к основному входу, а к малоприметной дверке на углу здания.

— Входи уж, — проскрипел он в унисон с несмазанными петлями.

Зоклас слегка насторожился — с чего бы такая неухоженность? Помещение это было явно не из часто посещаемых. Оказались они в небольшой комнатёнке без окон и внутренних дверей. Сторож запалил две свечи, стоявшие на маленьком столике посреди комнаты, затем вернулся к двери и закрыл её.

— Что же это у вас тут тупик прямо с улицы?.. — спросил Зоклас, изображая растерянность. Для этого особо стараться не пришлось…

— Тут мы с тобою и поговорим, прежде чем во внутренние помещения ты будешь допущен, — совершенно изменившимся голосом произнёс вдруг дед.

Магвой удивлённо посмотрел на него. Старик выпрямился, обретая горделивую осанку, глаза глянули ещё проницательнее. Он скрестил руки на груди. При этом длинные просторные рукава его рубахи чуть подтянулись и открыли два тяжёлых медных браслета на запястьях. Не узнать эти браслеты было трудно — они служили магам-испытателям так же, как посохи сдерживающим, а мечи — атакующим.

«Вот зараза хитрая!», — мысленно ругнулся Зоклас, признавая, вместе с тем, грамотный подход к делу. — «Не один я, значит, тут маскарадом занимаюсь».

И возблагодарил Великий День, что вёл себя с невзрачным сторожем учтиво и ни на чём, вроде бы, не «прокололся».

— Значит, у тебя есть рекомендации от моего давнего знакомого — испытателя Наскона, хранящего библиотеку Басингейта? — с прищуром спросил маг.

«Ещё ловушка», — тут же понял Зоклас.

Но так примитивно попадаться он был не намерен. Служба визоров Мадженси не из мальчиков наивных состояла, и додумалась снабдить его списком всех магов, работающих в библиотеке Басингейта, который магвой и проштудировал в дороге.

— Простите, мудрый маг, — Зоклас почтительно склонил голову, стараясь говорить несколько удивлённым тоном, — но тут, видно, какая-то ошибка. Не припомню я там мага Наскона, рекомендации мои даны испытателем Скилианом, да сопутствует ему удача во всём.

Мага, похоже, ответ удовлетворил.

— Ах, ну да, — качнул он головой. — Можно ли на них взглянуть?

Вот он — критический момент! Зоклас, стараясь, чтобы руки не дрожали нисколько, протянул магу свёрнутую трубкой и перетянутую тесёмкой цветов флага Басингейта бумагу. Чтобы её достать, пришлось развязать заплечную дорожную суму. Магвой старался сделать это так, чтобы взгляд мага даже не заметил лежащий в ней длинный деревянный брус. Этот брус был магической иллюзией, которой издавна пользовались магвои Мадженси для скрытной переноски своих личных магических клинков. Секрет сложнейшей иллюзии, делающей меч похожим на кусок древесины даже на вес, плотность и вкус, если кто погрызть захочет ради проверки, знали только в Магармусе и берегли его пуще зеницы ока. Но, чем Ночь не балуется, вдруг почует что-то неладное хитрющий этот испытатель. На то они и испытатели, чтобы проникать в суть вещей и постигать знания особыми магическими способами…

Но, пронесло… Маг даже не взглянул на объёмную суму, справедливо сочтя её вместилищем всего скарба скитающегося вольнонаёмного. Зато бумагу он стал изучать весьма пристально. Как ни старался Зоклас расслабиться и не выдать ничем своего напряжения, мышцы сами сжимались, ноздри подрагивали, а на висках выступил пот.

И маг это заметил.

***

Маленькая рощица белоствольных деревьев с ажурной кроной дышала утренним покоем и свежестью. Резные листья тихо шептались под дуновениями лёгкого и ленивого ветерка; природа будто раздумывала, пробуждаться ли ей навстречу суете нового дня, или ещё подремать.

Сальнира застыла в седле и наслаждалась ощущением полной умиротворённости. С опушки открывался прекрасный вид на разнотравную равнину, стелющуюся зелёным с искорками цветов ковром до самого горизонта.

Картину портил только высокий клык северо-восточной сторожевой вежи империи Риаджанг, торчащий к небу на виднеющемся вдали большом холме. Туда и лежал путь юной Просветлённой. Сальнира знала, что единорог домчит её до вежи очень быстро, поэтому не спешила покидать спокойную рощицу. Ей хотелось оттянуть тот момент, когда придётся приступить к выполнению неприятного задания.

Нет, ничего слишком уж коварного или, обереги День, кровавого ей Владыка Кирос не поручил. Миссия была вполне благой — разузнать для Храмов Великого Дня всё о трактате «Падение Ночи», хранящемся в библиотеке Джантры. Знания сии были необходимы для укрепления мощи светлых сил и подготовки к неминуемому наступлению другой Эпохи. Но по каким-то соображениям Конклав Храмов не хотел обращаться с официальной просьбой к Басилевсу Иарнию. Вместо этого решено было направить её, Сальниру, чей статус Просветлённой позволял явиться на приём к правителю Риаджанга. Официально она якобы шла Большим Кругом Дня, — это было ритуальное паломничество, которое совершали время от времени все Просветлённые, посещая один за другим Северный, Западный, Южный и Восточный Храмы и участвуя в церемониях служения Великому Дню. Так что для любопытных было ясно, что Сальнира как раз держит путь из Северного Храма в Западный, стоящий в лесах Риаджанга. И как бы попутно посетит она Джантру…

Ну а там Просветлённой предстояло явиться пред очи Басилевса с поклоном от всего Конклава и… Когда девушка в очередной раз подумала об этой части миссии, её плечи невольно вздрогнули. Начинать служение Дню с такого? Но древний договор обязывал Просветлённую повиноваться, дабы не навлечь беду на Заоблачный край. Девушке предстояло увлечь собою нестарого ещё Басилевса, сыграть роль соблазнительницы и между делом выведать всё про интересующий Храмы трактат.

Требовать такой низкой игры от Просветлённой? Сальнира снова с негодованием покачала головой. Не зря ей с первого же взгляда не понравился этот Кирос. Но договор… да, отринь его Великий День, всё тот же безжалостный договор допускал отказ от задания по мотиву непристойности только если бы Храмы прямо потребовали вступить в плотскую связь, поступиться девичьей честью… Но многоопытные Владыки были хитры. В том то и дело, что задание впрямую не требовало от Сальниры ничего такого. Предлагалось просто «построить глазки», увлечь Басилевса на прогулку, поинтересоваться магической библиотекой, посетить её… Ну а там уж — как получится. Девушка должна была добыть сведения о трактате. Чем закончится лично для неё заигрывание с всесильным венценосцем, Владык не интересовало…

На душе Сальниры скребли кошки. Всё это было очень неприятно. Девушка грустила и чувствовала, как от переживаний и дурных мыслей замутняются в её душе чистые и светлые силы Дня. Это было опасно для Просветлённой. Нужно было срочно восстановить внутреннюю гармонию.

Потому и остановилась юная всадница в этой спокойной рощице. Спрыгнув с верного единорога, девушка нежно потрепала белоснежную гриву и прошептала:

— Подожди немного, Меланг, я скоро.

Единорог изящным движением повернул голову к хозяйке, легонько ткнулся носом в её плечо и отошёл, зорко следя, чтобы вокруг не было ничего, угрожающего Просветлённой.

Сальнира углубилась в рощу, нашла маленькую полянку, на которую не падали тени от высоких деревьев, встала в её центре и воздела руки навстречу ласковым солнечным лучам. Для наиболее полной гармонии с силами Дня при этом ритуале следовало полностью раздеться. Но сейчас девушка не могла себя заставить этого сделать; она будто страшилась запятнать своё тело гадкими мыслями, которые невольно приходилось впускать в голову, обдумывая данное Храмами задание. Поэтому она просто расстегнула одежду на груди, стремясь открыть сердце чистым солнечным силам.

Сальнира привычно почувствовала, как согревает кожу и струится по рукам, волосам, щекам, шее тёплая сила. Вскоре тело обрело необыкновенную лёгкость. Казалось, девушка готова взлететь навстречу лучам небесного света. Сальнира упоённо отдалась этим ощущениям чистоты и гармонии, сжигая, стирая из памяти и души все тёмные волнения, пришедшие столь внезапно.

Но что-то осталось, свернулось тихой змейкой где-то в глубинах сознания. Какое-то ощущение несправедливости, неправедности методов, которые, оказалось, готовы применять служители Великого Дня…

***

— Встреча наша — знаменательное событие, — Версафий начал с осторожной фразы, неотрывно смотря на собеседника.

Глава Тайного совета расположился на мягкой софе, обложенной бархатными подушками. Обращаясь к сидящему перед ним на другой такой же софе Шорху, он наклонился чуть вперёд, демонстрируя свою искренность и заинтересованность в диалоге.

Взгляд посланника Ночи блуждал по поверхности стола между ними где-то среди подносов с фруктами и гроздьями спелого винограда, бокалами с вином и ароматными лепёшками, и вовсе не спешил встречаться с внимательными глазами Версафия.

— Несомненно, — ничего не выражающим тоном ответил Шорх.

И замолчал. Гость явно предлагал хозяину первым выложить карты на стол.

Глава Тайного совета впился взглядом в странный символ, выбитый на металлическом треугольнике, что поблёскивал на кожаном ремешке на лбу Шорха. Это был не Знак Ночи, известный с давних лет, как и Знак Дня. Вернее, он был на него очень похож, но всё же отличался. Чёрный круг с картой Накельты здесь почему-то был скорее овалом, и его обвивали змеи. Или одна змея о пяти головах — разобрать было трудно. Долго смотреть на этот знак не хотелось…

— Не было ли у вас беспокойств в пути сюда? — учтиво поинтересовался Версафий. — Помогла ли та подорожная, что доставил вам мой посыльный?

— Да, я предъявил её пару раз, — всё тем же равнодушным голосом отозвался гость. — Беспокойств не было, да и я их никому не доставил. Прошёл половину вашей империи, никого не убив, хотя мог бы устлать свой путь трупами.

Довольно резкое начало! Версафий приложил усилия, чтобы на лице не отразилось крайнее недовольство. Гость предлагает жёсткий тон беседы, с ходу обозначая свои силы. Интересно, на то воля пославших его, или он просто выказывает свою сущность?

— Напрасные жертвы ни к чему даже Ночи, как мне кажется, — тем не менее мягко проговорил Версафий — опытный дипломат, политик, мастер тайных интриг. — Да и зачем убивать тех, кто скоро будет служить нашим общим интересам?

Шорх, наконец, поднял глаза и глянул прямо на вельможу. Тот с трудом заставил себя не отшатнуться под этим взглядом. Хоть в нём и не было угрозы или злобы, сила, которую он излучал, чувствовалась почти физически. Концентрированная, неотвратимая сила.

«Да, скорее всего, он и есть Гаситель», — мелькнула в голове Версафия мысль. Вместе с тем, он всё же решил пойти по формальному пути и убедиться в этом.

— Знаем мы из древнейших преданий, — проговорил Версафий, — что в самом конце Эпохи Дня появляются Повелители Ночи, а среди них один, наделённый силою гасить свет Дня. Он приходом своим убивает старую Эпоху и позволяет наступить новой. И наоборот, в конце Эпохи Ночи является Возжигающий. Но сейчас, как нам кажется, ещё не настали последние дни Эпохи, а новая лишь приближается. Ответьте, пожалуйста, вы ли Гаситель, и если да, то почему явились так рано?

Задал Версафий этот вопрос ещё и потому, что когда встречался он тайно с новоявленным Повелителем Ночи — безликой фигурой, полностью закутанной в тёмную хламиду, и оговаривал условия сотрудничества, тот ни словом не обмолвился о скором пришествии Гасителя.

Шорх чуть склонил голову вправо, глядя на вельможу поверх бокала с белым вином.

— Да, я Гаситель, — подтвердил он. — Проверьте.

Версафий взял со стола колокольчик, предназначенный для вызова слуг, и позвонил. Но на сей раз вошёл в эту защищённую залу Тайного совета не слуга. Легкие пружинистые шаги прозвучали тихо, послышался звук вынимаемого из ножен меча. К сидящим подошёл сильный атакующий маг из числа особо доверенных людей Версафия. Его глаза смотрели на Шорха оценивающе. Тот даже не повернул головы.

— Простите, Шорх, но коль уж вы дозволили… — мягко проговорил Версафий. И скомандовал магу: — Атакуй!

Подразумевалась, естественно, магическая атака силами Дня. Если Шорх действительно Гаситель, свет не только не причинит ему вреда, но погаснет, не опалив даже софу и подушки, на которых восседал посланник Ночи.

Маг по широкой дуге рубанул мечом воздух. С лезвия слетело тонкое полукружье чистого света, обычно напрочь сносившее голову противника. Но, не достигнув горла Шорха, свет иссяк. Маг сплёл в воздухе ещё пару смертоносных узоров клинком, но убийственные волны света гасли на подлёте к спокойно сидящему гостю.

Теперь сомнений не оставалось, Версафий видел перед собою именно Гасителя. Что же, игра становится даже интереснее…

Глава Тайного совета кивнул вопросительно глядящему на него магу:

— Ты можешь идти. Благодарю. И держи язык за зубами.

Маг коротко поклонился, поглядел на Шорха со смешанными чувствами гнева и уважения к сильному противнику, и удалился.

— Хороший боец, — неожиданно прокомментировал Гаситель. — Уверен, он не испугался моей силы, напротив, даже захотел сойтись со мною в поединке.

— Увы, в обычном поединке на мечах эти маги не так сильны, как даже простые наши воины, — покачал головою Версафий. — Их талант — атаки силами Дня. Жаль, но совместить магическое и воинское искусство в одном и том же человеке нам пока не особо удаётся. Приходится признать, что до магвоев Мадженси нам далеко.

Он специально прибеднялся и говорил нелицеприятные вещи о силах Риаджанга, чтобы посмотреть на реакцию предполагаемого будущего союзника. Лицо того было, однако, не более выразительно, чем носки сапог. Версафий почти отчаялся что-либо прочитать по скудным мимике и жестам этого собеседника.

— Итак, вы убедились, что я тот, за кого себя выдаю, — вернулся к главной теме Шорх. — Теперь мне хотелось бы знать, как лично вы выполняете тот план, о котором договорились с пославшим меня.

Версафий невольно глянул по сторонам, но тут же вспомнил, что вокруг него многажды проверенные помещения и люди, и ничто из того, о чём идёт речь в этих стенах, не достигнет ушей Басилевса.

— План исполняется, — ответил он. — Два наших товарища уже ввели нужные фигуры, все путеводные знаки оставлены, и вскоре произойдёт желаемое событие в ключевой точке. Магическое влияние сплетено таким образом, чтобы свести всех именно в нужное время.

— Хорошо, — Шорх сделал ещё один глоток вина и поставил бокал. — А теперь, я хотел бы увидеть Басилевса Иарния.

Версафий встал:

— Он ожидает вас в зале тайных приёмов.

Но не успели они сделать и пары шагов к двери, как в залу вбежал особо приближённый помощник Версафия. Низко поклонившись и торопливо извинившись за вторжение, он подскочил к вельможе и начал что-то шептать ему на ухо.

— Что?! — взревел глава Тайного совета и с недоумением на лице повернулся к Шорху.

— Произошло что-то необычное? — спокойно поинтересовался тот.

— Нам доставили сообщение Повелителей Ночи, — ответил Версафий. — Послание гласит, что они весьма обеспокоены непредвиденными странными событиями, и в связи с этим через три дня в Джантру морем прибудет… — голос дрогнул, — Гаситель…

Вельможа посмотрел на стоящего перед ним Шорха с изумлением и подозрением. Что всё это значит? Он только что убедился, что этот человек и есть Гаситель. Но Повелители Ночи не допускали прежде неточностей в своих посланиях.

Что же, во имя Дня, Ночи и всего остального, происходит?!

***

— А что же это ты, протирщик опытный, так занервничал? — с подозрением глядя на Зокласа, вопросил маг-испытатель.

«Ох, не к добру этот взгляд», — успел подумать начинающий разведчик. А язык уже сам собою плёл оправдательную чушь:

— Так, мудрый маг, как же не нервничать? Денег-то у меня уж не осталось совсем, если работу не найду быстро — голодать или побираться идти… Вот и переживаю, вдруг, не сгожусь вам.

Маг с сомнением вновь глянул на рекомендации, провёл по бумаге пальцами, исследуя каким-то ведомым только испытателям способом.

— Да? А чего сухим был до того, как бумагу эту мне протянул? — сурово спросил он. — А теперь вот потом весь покрылся. Или есть, что скрывать тебе, мил человек? Может, ты библиотеку Басингейта обокрал, когда уходил?

Сердце Зокласа, казалось, подскочило к горлу, все силы он направил на борьбу с нехорошим предчувствием. Ох, расколет его старый хрыч, как пить дать, расколет…

— Что вы, мудрый маг? Да как вы даже помыслить могли? — магвой старательно изобразил оскорблённую невинность. — Я хоть и скитаюсь по свету, а ни в жизни чужого не брал…

Старый маг уже не смотрел на него и, кажется, даже не слушал. Его брови внезапно поползли к переносице, костлявые пальцы вычертили некий узор над бумагою, и та, вдруг, замерцала розоватым светом.

Зоклас не знал, что это означает, но точно был уверен в одном — светиться обычная бумага не должна. Значит, испытатель произвёл какие-то магические действия, скорее всего, направленные на определение подлинности рекомендаций. И, судя по реакции, результат ему не понравился. Старик начал открывать рот, собираясь то ли сказать что-то гневное, а то ли вообще кликнуть стражу.

На принятие решения у Зокласа остались доли секунды. И в столь жёстком цейтноте рефлекторно сработали привычные реакции. Будь он профессиональным разведчиком, возможно, продолжил бы тонкую игру даже при плохих своих позициях. Но он был воином. Магическим воином…

Резко свистнула в воздухе магическая цепь — уникальное оружие защиты и нападения, созданное ещё древними основателями Магармуса. Металлическая змейка в мизинец толщиной захлестнула морщинистую шею старого мага, в мгновение ока сдавила трахею и, засияв в полутьме комнаты ярким синим огнём, забрала жизнь очередной жертвы. Если испытатель и старался как-то защититься или хотя бы закричать, выверенная физически-магическая атака мадженского капитана не дала этого сделать. Зоклас прянул вперёд и подхватил тело, не дав ему упасть и наделать шума. Затем аккуратно опустил мёртвого мага на пол, присел рядом и задумался.

На душе стало погано. Магвой ещё никогда не убивал вот так — внезапным ударом не ожидающего этого человека. Да, на его счету были десятки, а то и сотни отправленных к праотцам вражеских воинов и магов, но все они были сражены в бою, когда сходилась на поле брани армия Мадженси то с войсками княжеств сопредельных, а то и с дружинами Риаджанга в застарелом споре о Срединной меже. Но то — дело верное, достойное воина, а сейчас… Не то, чтобы Зоклас испытал какой-то шок и душевные терзания, но за содеянное сам себя не похвалил. Хотя умом и понимал, что поступил вполне по ситуации…

Однако теперь он стал заложником этой самой ситуации. В любой момент кому-нибудь из стражников или магов могло прийти в голову заглянуть в «комнату для переговоров». Что за этим последует — яснее ясного. Нет, магвой не боялся схватки, он вполне мог сцепиться с превосходящими силами противника, не впервой, чай. Только вот противниками он этих людей не считал, и убивать никого более без крайней нужды в Моле не хотел. Его задание — овладеть магическим знанием, а не устраивать бойню в столице довольно мирной державы.

Посему следовало как можно быстрее пробраться к цели и уносить ноги. Счёт снова пошёл на секунды. Зоклас резво обыскал убиенного мага и нашёл связку ключей. Затем сконцентрировался до боли в висках, выполняя сложное и неприятное магическое действие, на которое пришлось затратить уйму сил. Тело старого мага поднялось и походкой куклы на верёвочках поковыляло к двери. Нет, это было не оживление мертвеца, упаси День, просто управление плотью, которую уже покинул дух. Пока кровь ещё не совсем остыла, а мышцы и суставы не одеревенели, было хоть и трудно, но возможно заставить это тело двигаться подобно живому.

Магвой быстро спрятал магическую цепь обратно за пазуху, задул свечи, подхватил дорожную суму и поспешил открыть дверь хромающему трупу. Теперь нужно было дойти с ним бок о бок до центрального входа, причём так, чтобы никто ничего не заподозрил. Зоклас восславил День за то, что старик был убит бескровно, — тонкий рубец на горле авось издалека не заметят. Магвой сосредоточился на том, чтобы держать глаза мертвеца открытыми и якобы смотрящими вперёд. Сам пошёл с ним рядом, обливаясь потом, — и от волнения, и от того, что магические силы изливались из него бурным потоком, питая шагающий труп.

Как назло, один из стражников шёл по аллейке от ворот как раз к центральному входу. Зокласу оставалось надеяться, что он просто курсирует туда сюда, и повернёт обратно, не дойдя до дверей. На всякий случай магвой принялся громко разглагольствовать, чтобы стало понятно молчание старика:

— Потому мы и поспорили с тем почтенным магом о способах протирки гримуаров с обложкой из воловьей кожи. Он мне и говорит: дурень ты, мол, неграмотный, только кусочками мягкой шкуры можно их тереть от пыли, ибо другое всё повредить способно тонкий защитный слой, что на кожу такую магическим образом наносится для сохранности. А я и возражаю: мол, не сочтите за дерзость, но шёлковою тряпочкой тоже не возбраняется, ибо шёлк защиты не повредит. А он такой рассмеялся, да и говорит: «Башка твоя порожняя, ты стоимость шёлка-то знаешь?»…

Подобную ахинею Зокласу пришлось нести всю дорогу до входа, потому как на них с неживым провожатым пялились и стражник, и оба сдерживающих мага. Мысленно магвой просил силы Дня только об одном — чтобы не возникло ни у кого желание окликнуть старика, задать какой-нибудь вопрос.

Рубаха Зокласа промокла насквозь, но в зените стояло жаркое светило, и этот факт особого удивления не вызывал. Труп шагал довольно ровно, а что слегка пошаркивал, так походка старика и при жизни его этим страдала. Правда, столь чёткое управление движениями безвольного тела требовало огромных сил и сильной концентрации воли. В висках Зокласа стучало всё сильнее, перед глазами стала появляться туманная пелена, зрение замутнилось… Но вот и двери.

Магвой шагнул вперёд, как бы учтиво открывая дверь перед старым магом, потянул бронзовую ручку на себя. На какое-то мгновение показалось, что дверь заперта. Зоклас похолодел. Но потом, увеличив усилия, он всё же смог открыть створку, — оказалось, что она просто очень тяжёлая и ходит на петлях трудно, а магвой потерял много сил.

Пропустив «мага» вперёд, Зоклас затворил дверь и огляделся. В просторном холле никого не было, что вернуло надежду на успех отчаянной импровизации с ходячими останками. Как можно быстрее магвой вместе со своим невольным спутником юркнул под широкую центральную лестницу и забился в самый дальний, пыльный и тёмный угол, какой только отыскался под нею. Там он, наконец, прервал поток магических сил и позволил телу старого мага тихо сползти по стене на пол. Мысленно сказав: «Прости, старый, ты просто под руку подвернулся» и утерев с лица пот, незадачливый разведчик осторожно выглянул на свет. Где-то совсем недалеко в правом крыле здания слышались шаги и голоса. Кто-то вёл неспешную беседу. Магвой досадливо поморщился. Туда-то ему и надо было.

Снабдившие его казёнными деньгами и документами визоры поведали, что наиболее древние и ценные фолианты и артефакты (а Гримуар Заката следовало искать именно среди них), как правило, хранятся в магических библиотеках в надёжно запертом и охраняемом помещении на первом этаже недалеко от входа. Повелось так после одного древнего пожара, который вражеские маги наслали на библиотеку Аркираниса, желая уничтожить ценное книгохранилище противника. С тех пор всё самое важное хранилось так, чтобы его можно было побыстрее спасти из горящего здания.

Зоклас внимательно прислушался, пытаясь определить, сколько человек идут по коридору. Насчитал три разных голоса, но топот четырёх пар ног. Беседовали, скорее всего, маги-испытатели, сзади шёл то ли стражник, то ли какой-нибудь протирщик, коему в беседы особо встревать не положено. Магвой поспешил нырнуть обратно в темноту, надеясь, что делегация эта куда-нибудь уйдёт.

Ожидание, хоть и длилось долго, было не напрасным. Все четверо (последним и вправду оказался протирщик, бережно несущий на мягкой подушечке какой-то древний свиток), всё так же неспешно поднялись по центральной лестнице на второй этаж. Зоклас рассудил, что лучшего момента может и не представиться. Поэтому он быстро скользнул вдоль стены и неслышным шагом, к чему опытному воину было не привыкать, пошёл по просторному коридору в правое крыло библиотеки. Для случайных глаз в руках у него имелись вытащенные из сумки атрибуты протирщика — щёточка из нежных перьев южных птиц и бархатная тряпочка. И вид он старался делать такой, будто идёт по своим рабочим делам, как вновь принятый сотрудник.

Повезло: навстречу никто не попался. Зоклас внимательно читал надписи на табличках, прибитых к каждой двери. Аркиранский язык он знал хорошо, — Магармус помимо магической и боевой подготовки давал весьма обширное образование, исходя из того, что развивать следует и тело, и дух, и разум человека. Наконец, завернув за угол, магвой увидел тёмного дерева дверь с надписью «Особо ценный фонд». Ниже была приписка: «Протирщикам вход только вместе с магами-испытателями второго ранга». Рядом с дверью на удобном стульчике, символизирующим собою, надо полагать, специальный пост, развалился стражник. Короткий меч в ножнах он держал на коленях и (о, чудо!) читал книжку.

При других обстоятельствах Зоклас непременно подумал бы что-нибудь типа: «Вот, до чего людей библиотеки доводят», но сейчас было не до иронии. Решение пришло само собою: магвой решительно шагнул к двери. Стражник, естественно, поднял голову и вперил в него недовольный взгляд.

— Ты кто такой? — предсказуемо поинтересовался он.

— Протирщик новый, — Зоклас с видом «ты что, осёл, сам не видишь» протянул к нему руки с орудиями труда. — Сюда направлен.

— Читать-то ты обучен, сапог тупоносый? — проявил чудеса вежливости стражник. — Нельзя тебе сюда без мага, ступай на…

Дальше продолжать беседу было бесполезно. Придя к такому удручающему выводу, магвой скользнул вперёд и нанёс удар деревянной рукоятью щётки в висок книголюбивого стража. К чести его сказать, тот попытался уклониться, но слишком медленно. Зоклас придержал обмякшее тело и прислонил к спинке стула. Упасть не должно…

Магвой быстро достал из-за пазухи ключи мёртвого мага и, секунду поразмыслив, вставил в замочную скважину тот, который показался подходящим. Не тут-то было. Пришлось перепробовать ключей шесть, пока один — вовсе и неприметный, наконец, подошел. Шпион-самоучка проскользнул в запретное помещение и закрыл дверь изнутри. Поглядев на бесчисленные полки с книгами, свитками, табличками и дощечками, каменными шариками, кораллами, веточками и прочими носителями магической информации, Зоклас всерьёз пригорюнился. Обыскать всё это помещение, да ещё и когда в любой миг может подняться тревога? Смешно даже думать…

Магвой стал лихорадочно крутить головой в поисках того, что, как он отчаянно надеялся, должно было тут быть. Перечень, список того, что хранится в этом самом «особом фонде». Усилия были вознаграждены, — вскоре он заметил большую книгу, стоящую недалеко от входа на отдельной подставке, снабжённой письменными принадлежностями. Это наталкивало на мысль, что в книгу время от времени делались записи. Зоклас шагнул к пухлому тому в толстом переплёте и осторожно открыл. Да, силы Дня ему сегодня определённо благоволили: это и впрямь оказался перечень особо ценных «единиц хранения», как там это было поименовано.

Магвой принялся быстро водить глазами по страницам, стремясь поскорее отыскать надпись «Гримуар Заката». Исписано было много листов, и поиски затягивались. Зоклас почти уже отчаялся, когда вдруг перевернул очередную страницу и понял, что на ней записи заканчиваются. Сердце сжалось. Неужели, книги (или что это там такое) здесь нет?

Спустя миг сердце сжалось повторно.

Вместе с ним сжалось всё остальное.

По странному совпадению «Гримуару Заката» была посвящена последняя запись. И содержание её совсем не порадовало начинающего разведчика.

«Единица хранения под названием «Гримуар Заката» с шифром «12-154/3-А-Древние Эпохи» по повелению Короны согласно высочайшим договорённостям с Басилевсом Риаджанга передана с соблюдением всех процедур на хранение в Центральную магическую библиотеку Джантры».

Зоклас перечитал два раза и тихо выругался сквозь зубы.

Дело приобретало прелюбопытнейший оттенок.

***

Найти подходящий подвал оказалось несложно. Шорх углубился в один из небогатых, плотно застроенных кварталов Джантры и выбрал наугад закрытую на ночь дверь какой-то явно не особо процветающей лавки. Вокруг было темно и тихо. Никто не заметил, как мужчина в плаще наложил ладонь на замок, и дверь сама собою открылась.

Шорх быстро вошёл и запер дверь изнутри. Оказалось, что хозяин лавки, судя по всему решивший сам исполнять обязанности ночного сторожа, спал неподалёку от входа, устроившись на тюфячке, рядом с которым слабо горела лучина. Пользуясь силою Ночи, Шорх навёл сильные сонные чары, такие, что мужик не проснётся до утра, даже если рядом грянут в полную мощь десятки барабанов. Затем отыскал лестницу в подвал и спустился.

Не обращая внимания на стеллажи с разнообразными товарами и бочки с вином, Гаситель присел прямо на пол и достал из-под плаща клубок чёрных шерстяных нитей. Пошептав над ним что-то, он бросил мягкий шарик. Тот сам собою размотался, выстилая на полу большое кольцо в три нити. Когда кольцо было готово, Шорх простёр над ним правую руку и молча стал разглядывать собственные пальцы, концентрируясь на них.

Попутно он позволил свободно проплывать в голове воспоминаниям о состоявшейся парою часов раньше аудиенции у Басилевса. Правитель великой империи оказался очень умён и хитёр, но, судя по всему, не настолько, чтобы прозреть тайные замыслы и переговоры, которые вёл у него за спиною Версафий. Что же, пусть разбираются потом меж собой, ему, Шорху, сейчас было не до того…

Надо же, как не вовремя подоспело это послание Повелителей Ночи! Хотя с другой стороны, оно никогда не было бы «вовремя». Возникшую накладку следовало устранить незамедлительно и окончательно, иначе весь столь тщательно продуманный план окажется под угрозой срыва. И сделать это следовало как можно дальше от Джантры.

Пальцы Шорха, наконец, замерцали красноватым свечением, выглядевшим в темноте подвала довольно зловеще. Кольцо из нитей отозвалось, внутри него словно возникла водная гладь, на которой вскоре показалась мелкая рябь. Древняя тайна Иных путей была сейчас уже мало кому ведома, и Шорх вместе с тем, кто направил его, строго хранил этот секрет. Прибегать к Иным путям без особой нужды не следовало, но такая уж сложилась теперь ситуация, что ничего другого и впрямь не оставалось. Шорх понимал, что настал час серьёзного испытания его сил и умений.

Пелена созданного Иного пути меж тем стала бурлить сильнее. Гаситель открыл своё восприятие и, широко открыв глаза, бросился прямо в этот круглый омут. В голове он при этом держал только свою цель — одинокий корабль, что несёт по волнам Преградного океана того, кого послали в Джантру Повелители Ночи.

Шорх будто бы воспарил большой зоркой птицей над бескрайними просторами океанических вод. Сосредоточенность на цели не подвела, ему довольно быстро удалось обнаружить искомое судно. Опознать его не составило труда — мачты не венчали флаги ни одной из стран Первого континента Накельты, да и форма корабля не была похожа ни на что, виденное ранее. Сработан он был в тех землях, что люди прозвали Зловонными. Считалось, что там почти никто не живёт. Так, возможно, и было до прихода Повелителей Ночи…

Не тратя времени, Шорх позволил Иному пути перенести себя прямо на палубу этого корабля, который спустя три дня должен был достигнуть порта Джантры.

Появление из ниоткуда высокой фигуры в тёмном плаще вызвало у находившихся на палубе членов команды замешательство. Но длилось оно недолго. Демонстрируя неплохую подготовку, неведомые жители Зловонных земель — низкорослые полные черноволосые мужчины в красно-синих пластинчатых доспехах (удивительно, почему они их не снимали даже на палубе собственного корабля) — плотно окружили Шорха и наставили на него оружие. Кто-то секиры, кто-то мечи, а двое даже арбалеты со взведёнными тетивами.

Шорх на всякий случай обернулся плотной Вуалью темноты, способной запросто отразить и стрелы и лезвия, и громким голосом крикнул:

— Где тот, что называет себя Гасителем?

— Гасителем себя не называют, — ответил ему сильный глубокий голос. — Я — палач Эпохи и провозвестник новой, на то воля Великой Ночи! Ты не ведаешь, к кому пожаловал, маг!

Шорх отыскал глазами говорившего и усмехнулся. Тот был так же коренаст, как все остальные здесь, из-под цилиндрического шлема виднелись редкие рыжие волосы, слипшиеся от солёной морской воды. Но глаза… Стоило в них посмотреть, желание смеяться над неказистой внешностью сразу же пропадало. Мощные силы Ночи действительно бурлили в этом человеке, силы, способные погасить Эпоху Дня.

— Вглядись в меня получше, гость из-за океана, — своим обычным ровным тоном сказал ему Шорх.

Тот и так уже заметил, что незнакомец, которого он назвал магом, конечно же таковым и был, но отнюдь не простым…

— Как такое возможно?! — удивлённо воскликнул рыжеволосый. — Не может быть двух Гасителей, такого не бывало… Ни одно древнее предание не говорит о таком…

— Значит, это произошло впервые! — резко перебил его Шорх. — Хватит трепаться! Я намерен убить тебя!

— Но откуда ты взялся? — как будто не слыша озвученной цели визита, спросил посланник Ночи. — Я — Гаситель из числа Повелителей Ночи!

— Когда тебя не станет, — усмехнулся Шорх, — Повелителям придётся дружить со мной. Иначе, конец этой Эпохи может и не наступить. Ты будешь защищаться, или безропотно дашь себя прикончить?

С этими словами Шорх атаковал противника одним из хитроумных ударов Ночи собственного сочинения. Овеществлённые сгустки темноты налетели на него в три волны, стремясь раздробить кости, проломить череп, пробить брюшной пресс.

Словно очнувшись, рыжеволосый взмахнул рукою по кругу, заворачиваясь в покрывало Ночи, сметающее и отбрасывающее почти неразличимые снаряды.

Окружившие Шорха воины из состоявшегося разговора и последовавших действий поняли только то, что незнакомец покушается на их предводителя. Реакция была соответствующей: в Шорха полетели арбалетные болты и метательные топоры. Его Вуаль отбила оружие простых воинов и погасила напор волны силы, которую пустили в него два атакующих мага Ночи, поднявшиеся на палубу. Наивно было даже полагать, что это всё может причинить хоть какой-то ущерб Гасителю.

Но противостоял ему тоже Гаситель. Ответный удар рыжеволосого чуть не вышвырнул Шорха за борт.

Что же, разведка боем и обмен первыми зуботычинами состоялись, пора было приниматься за дело всерьёз. Глаза Шорха стали полностью чёрными, не осталось даже белков. Сокровенные силы Ночи наполнили всё его естество, обвили каждую клеточку тела. Гаситель словно слился с самой Великой Ночью — одной из первостихий этого мира.

Из растопыренных пальцев Шорха веером вылетели незримые разящие клинки темноты, враз оборвавшие жизни половины команды корабля. Оборониться сумели только маги, которые в свою очередь стали наседать на противника. Плечом к плечу они бесстрашно шагнули вперёд, стараясь при этом ещё и прикрыть своего Гасителя. Два тяжёлых чёрных меча с вязью золотистых рун на первой трети клинка взвились в воздух и опустились в почти синхронном рубящем ударе. Как и полагалось, с них слетели и чёрной молнией метнулись к Шорху смертельные эманации сил Ночи.

Это было для него уже опаснее, чем атаки светом Дня, который гас пред ним сам собою. Удары Ночи приходилось отражать всерьёз, каждый из них мог стать фатальным. Но на то он и Гаситель, чтобы владеть этими тёмными силами куда лучше почти любого, даже очень опытного мага Ночи.

Шорх очень долго готовился к своей миссии, осваивая в том потаённом месте, где скрывался надёжный оплот направившего его, самые изощрённые магические приёмы. И сейчас он решил применить одну из сложнейших техник, хоть и понимал, что сильно рискует. Но расчёт был на то, чтобы запугать противника…

Маги дружно вздымали и опускали мечи, посылая в ушедшего в глухую оборону Шорха всё новые разящие лезвия темноты. Рыжеволосый Гаситель наносил прямые таранные удары кулаком тьмы, каждый из которых отбрасывал обёрнутого Вуалью Ночи дерзкого незнакомца к краю палубы. Ещё немного, и он улетит за борт…

Шорх такого впечатления и добивался. Когда он уже, казалось, готов был сдаться и пасть под совокупным напором Гасителя и двух магов, произошло нечто совсем неожиданное для врагов. Шорх вдруг в мгновенье ока исчез, растворился в окружающей ночной темноте. Направленные магами очередные выплески тёмной силы пронеслись сквозь то место, где только что стояла их мишень. В следующую секунду будто ожила сама ночь. Бесформенная шевелящаяся тёмная масса прянула, не касаясь палубы, на магов и оставшихся воинов. Стремительным ветром она пронеслась до самой кормы, выбрасывая невесомые щупальца, которые цепко хватали всех, кто стоял на пути. Затем этот странный сгусток тьмы взмыл вверх и назад, а щупальца, по инерции выпростались вперёд, таща за собою по воздуху отчаянно кричащих людей. И разжались, отпуская их. Сила броска, увеличенная инерцией, была такова, что оба атакующих мага и с десяток простых воинов, вопя на все лады, улетели за корму в студёные воды ночного океана.

А сделавшая своё дело тьма, совершив кульбит в воздухе, вернулась на палубу и вновь приняла очертания человеческого тела. Шорх дышал тяжело и хрипло, но был очень доволен собой. Впервые он использовал технику Растворения-в-Ночи не на учебном занятии, а в бою, и она не подвела. Шорх видел угольки страха в глазах стоящего напротив него рыжеволосого. Второй Гаситель явно не озаботился практическим изучением столь древних и сложных приёмов. Что же, минус ему!

— Теперь мы здесь одни! — крикнул ему Шорх и с уверенной усмешкой пошёл вперёд.

Шагать оказалось больно, — тело не очень-то радостно реагировало на разъятие на мельчайшие частицы и быстрое воссоединение. Но Шорх старался ничего не показать врагу. Хоть тот и ослаблен возникшим в его душе страхом, но всё ещё достаточно крепок, чтобы оказать сопротивление, а может, и одолеть противника.

Рыжеволосый не нашёл ничего лучше, чем предложить поединок голой мощи. Видно, привык таким образом забарывать любого противостоящего мага. Он скрестил сильные, играющие солидными буграми мышц руки на груди, а затем резко выпрямил в направлении надвигающегося Шорха. Мощный вал силы Ночи покатил по палубе, сминая всё, что попадалось на пути.

Промеж делом Шорху стало интересно, что этот идиот станет делать посреди открытого океана, если сломает сейчас обе мачты. Но мысль сия мелькнула и пропала, а все силы Гаситель бросил на то, чтобы пустить встречный вал. Ему, имеющему открытый Иной путь, за целостность судна можно было не переживать.

Две стены темноты сшиблись ровно по центру палубы. Предсказуемо треснули и с жалобным скрипом свалились за борт высокие мачты.

Гасители стояли в дюжине шагов друг от друга и держали руки вытянутыми, направленными в сторону противника. Рыжеволосый выставил кулаки, Шорх оставил ладони открытыми, — ему так было привычнее, он лучше чувствовал силу Ночи, манипулировал ею лёгкими движениями пальцев. Вот он поднажал сверху, загнув пальцы подобно когтям хищной птицы. Его стена тьмы наклонилась, давя силу противника вперёд и вниз. Вот он совершил чуть заметные движения мизинцами к центрам ладоней; крылья его обретающей всё большую мощь завесы темноты стали сдавливать поддающуюся стену рыжеволосого с боков.

Заморский Гаситель понял, что его стена проваливается, всё больше приобретает под напором форму кокона, уже только защищающего его и не способного давить в ответ. Он ещё больше напрягся, вдохнул широкой грудью свежий ночной воздух и с усилием развёл кулаки в стороны, вливая неимоверную силу и отжимая, разрывая давящую тьму Шорха напополам.

И тут зорко следящий за всеми движениями противника Шорх вдруг уронил обе руки, а затем быстро прыгнул вперёд и сделал великолепный глубокий выпад правой рукой, подобный тем, что делают честь самым опытным фехтовальщикам, способным узким клинком точно поразить противника в глаз или кадык. И тьма будто впрямь приняла форму незримой рапиры. Она ринулась в узкую прореху в стене рыжеволосого, появившуюся в тот миг, когда он начал разжимать давящую стену Шорха в разные стороны.

Раздались два крика. Но лишь один из них был предсмертным. Шорху досталось неслабо — обрушив собственную стену, он получил сильнейший удар не сдерживаемой больше тьмы рыжеволосого. Но удар, хвала Великой Ночи, вышел всё же рассеянным, ведь усилия второго Гасителя были направлены от центра в стороны. А вот концентрированный, предельно узкий выпад Шорха достиг цели: лезвие темноты насквозь прошило горло рыжеволосого, разбрасывая мелкий бисер капель горячей крови.

Второй Гаситель инстинктивно схватился обеими руками за горло, будто пытаясь покидающими его силами Ночи затворить кровь, исцелить смертельную рану. Возможно, он и смог бы это сделать. Но Шорх, сам лежащий на палубе и шипящий от боли во всём теле, нашёл в себе силы нанести ещё один удар. Широкое на сей раз лезвие Ночи безмолвно скользнуло наискось слева направо, отсекая голову истекающего кровью рыжеволосого.

От своего усилия Шорх едва не потерял сознание. Это могло кончиться печально, ведь тогда он утратил бы контроль над отворённым Иным путём. Но, сумев удержаться на зыбкой грани беспамятства, единственный теперь Гаситель втолкнул своё избитое и корчащееся от боли тело в прянувший по его призыву навстречу невидимый омут Иного пути. Краем глаза он успел заметить, что на разворошённом корабле занимается пожар — множество факелов попадало на палубу и скатилось в трюм во время битвы. Это было очень хорошо. Извечные противоположности — огонь и вода — помогут сокрыть все следы происшедшего…

Оказавшись вновь в тёмном подвале в Джантре, Шорх закрыл Иной путь и позволил себе провалиться в глубокий сон. Он знал, что силы Ночи разбудят его раньше, чем истечёт действие сонных чар, что наложил он на хозяина лавки. Засыпая, Гаситель улыбнулся, даже сквозь боль чувствуя торжество. У него всё получилось!

Убить Гасителя невероятно трудно. Но только, как выяснилось, если за дело не берётся другой Гаситель.

Воистину чудные вещи стали свершаться на новом рубеже Эпох.

***

«Ну и что теперь делать?».

Эта мысль яростно вертелась в голове Зокласа, вытесняя все остальные.

Магвой уныло брёл по пыльной дороге, ведущей прочь от Мола. С трудом выбравшись незамеченным из комнаты с «Особым фондом» и поспешно покинув библиотеку, он как можно быстрее постарался оказаться от неё подальше. Поняв, что делать в столице Аркираниса ему больше нечего, Зоклас ушёл из города и принялся размышлять.

Вопрос был один. А возможных ответов масса. Магвой мог отправиться обратно в Мадженси, в любимую уютную столицу Мистарту. И предстать перед Мастером-визором с докладом о неудаче. Тогда станет совсем неуютно. Во-первых, не выполнить задание родины, значит покрыть позором не только свою честь и честь рода Анежей, но и незапятнанное ни разу за века существования имя Магармуса. Во-вторых, по слухам, Служба визоров провалы не поощряет и всегда находит способ наказать не справившегося с поручением разведчика, пусть даже он не их сотрудник, а привлечённый агент, как в этот раз. Не то, чтобы Зоклас боялся понести наказание, но жить, ожидая удара от своих, причём заслуженного… Как-то не радовало подобное будущее. Ну и, в-третьих, он же не идиот, который самостоятельно не может сложить два и два. Он нашёл след, вот у него в суме за плечами вырванная из учётной книги страничка с записью о передаче искомого «Гримуара Заката» в библиотеку Джантры. Значит, есть шанс выполнить миссию, пусть и не в том государстве, куда его изначально отправили.

С другой стороны, проникать на территорию Риаджанга, да ещё и пытаться обокрасть Центральную магическую библиотеку империи без прямого на то указания Мастера-визора, без соизволения Короны? Это, вообще-то, самая сильная держава Накельты, с которой Мадженси — второе по величине и силе государство находится в состоянии шаткого, хоть и долгого перемирия. Нет даже мирного договора по причине нерешённости давнего территориального спора о Срединной меже. Естественно, в Джантре работают визоры Мадженси, равно как и в Мистарте полно агентов Опорной службы Риаджанга. Но то профессионалы со своими тонкими играми и надёжными «легендами». Не нарушит ли самовольное вторжение в эти сложные игры неумелого шпиона, да ещё и из числа офицеров-магвоев, неустойчивое равновесие весов, чьи чаши качаются на грани мира и войны? Стать причиной, по которой начнётся полномасштабная и смертельно опасная для всей Накельты война двух государств-титанов, Зокласу вовсе не хотелось.

Но не сгущает ли он краски? В конце концов, даже если случится попасться на территории противника, всегда можно отмежеваться от своих властей, заявить, что он обычный вор без родины и привязанностей и готов понести личное наказание по всей строгости законов Риаджанга…

Как поступить? Вернее, какой поступок ждала бы от него родина в этой ситуации? Магвой снова и снова прокручивал в голове все инструкции и напутствия, которые давали ему визоры, собирая в дорогу. Задание было, если отбросить частности, чётким и недвусмысленным: без знаний об Атаке Заката не возвращайся!

Зоклас всё больше стал склоняться к решению продолжить выполнение миссии и поискать «Гримуар» там, куда он был перемещён. Но некоторые сомнения ещё оставались…

Магвой настолько погрузился в свои раздумья, что не сразу заметил нагнавший и почти уже поравнявшийся с ним небольшой караван. Возглавлял его колоритный пузатый бородач верхом на двугорбом верблюде (и как только взобрался?), которые водились только в Аркиранисе. Следом две пары мулов неспешно влекли тентованые фургоны, заставленные какими-то коробками и тюками. Угрюмого вида мужчины изредка погоняли животных, чтобы те не отставали от своего бодро топающего по дорожной пыли двугорбого собрата.

— Эй, крепыш! — окликнул, вдруг, Зокласа звонкий женский голос.

Из переднего фургона выглядывала весьма симпатичная молодка в цветастом платье, расшнурованном на немаленькой груди значительно сильнее, чем следовало бы, если бы она не хотела, чтобы мужской взгляд падал именно туда.

— Куда шагаешь? Работа тебе не нужна ли?

Магвой в очередной раз вспомнил, как он выглядит. Да, он же ещё не «вышел из образа» вольнонаёмного скитальца. Надо было что-то вежливо отвечать.

Зоклас мужественно оторвал взгляд от заманчивой шнуровки и посмотрел женщине в глаза. Те глядели на него с живым интересом, словно оценивая, для какой именно работы он сгодится.

— Иду в Лину, — выдал магвой, чуть поразмыслив. Это был портовый город на побережье Смирного моря, самый близкий к морским границам Риаджанга и к его столице. — А работа, — смотря какая…

— Вещи тяжёлые таскать умеешь? — спросила нескромная красотка. — Сложен ты крепко, вижу. Как, Ашфир, возьмём грузчиком?

Зоклас понял, что последний вопрос обращён к бородачу на верблюде, очевидно, хозяину каравана. Нетрудно было понять, что это купец, правда не из богатых, иначе и фур было бы больше, да и народу с ним погуще. А так — всего трое мужчин, вооружённых кинжалами и топорами, да пара женщин.

Ашфир внимательно оглядел путника с высоты своего плюющегося средства передвижения, поцокал языком и вопросил:

— Мешки да тюки с товарами таскать пойдёшь? Нам лишние руки сильные нужны — в порту на корабль грузиться, потом разгружаться, лавку обустраивать на новом месте.

Магвоя удивило то, что караванщик не поинтересовался с ходу кто он да откуда. Но, с другой стороны, сперва дело. Коль ответит незнакомец отказом, так и говорить не о чем, а коль согласиться захочет, вот тогда и подробности в пору будет узнавать.

— А куда вы путь держите, почтенный? — спросил магвой, чтобы сразу не ошарашивать отказом. Настоящий безденежный вольнонаёмный на его месте схватился бы за любую возможность подзаработать. Чтобы не вызвать подозрений, следовало отказаться, сославшись на то, что им не по пути.

— Так в Лину же, — ответил бородач. — А оттуда через море — в Джантру.

Вот тебе и не по пути! Бывают же совпадения…

«А может, это знак судьбы?», — подумал Зоклас. — «Ответ её на мой вопрос?».

Стало быть, ведёт-таки его судьба прямиком в столицу Риаджанга.

Кое-кто усмехнулся бы, услышь он эти мысли капитана. Порою удачные случайности — это плод продуманных и выверенных усилий профессионалов.

***

Гонец заметно пошатывался от усталости, но старался держаться прямо. От него шёл сильный запах пота — своего и конского, что вполне естественно для того, кто долгое время провёл в седле и погонял скакуна, не жалея. Слишком важным был секретный приказ, который нёс гонец, хотя сам он и не ведал содержание скреплённой большой навесной печатью Тайного совета бумаги.

Военачальник Киферхий, под чьей рукою ходила Третья полная дружина империи Риаджанг, стоявшая сейчас под Джатригом, на запах не обратил никакого внимания. Не привыкать к нему старому закалённому воину, вся жизнь которого прошла в походах, битвах, солдатских лагерях. А вот документ его весьма интересовал. Давненько не поступало приказов по линии Тайного совета, чья власть была большей, чем даже у Военного совета империи.

Киферхий жестом приказал всем, кто был в его шатре, за исключением самого гонца, выйти. Затем взял кинжал и аккуратно взрезал прочную тесьму цветов флага Риаджанга. Развернув бумагу, он впился взглядом в текст, стараясь не упустить не только ни одной буквы, но и смысла, что может таиться между строк.

По мере чтения его лицо стремительно переставало быть бесстрастным. Брови помимо воли поползли вверх, а губы тронула странная усмешка — то ли одобрительная, то ли осуждающая.

Дочитав, военачальник поднял глаза на гонца.

— Благодарю за расторопность, — сказал он. — Доложись в отряд обеспечения, тебя напоят и накормят, устроят на ночлег. А с рассветом отправляйся в обратный путь. Передай почтенному Версафию, что Третья дружина исполнит приказ!

Гонец поклонился, выкрикнул положенное «Во славу империи!» и спешно удалился туда, где ждали вожделенная вода и отдых. Киферхий же немедленно послал за тысячниками и сотниками.

Когда все командиры отрядов собрались в просторном шатре военачальника, Киферхий поднял руку с зажатой в ней бумагою Тайного совета и зычным голосом проговорил:

— Мы получили секретный приказ почтенного Версафия, да продлит Великий День его годы. Дружина выступает к южному краю Срединной межи. Объявите воинам, что мы начинаем масштабные учения. Никто, повторяю, никто, даже члены Военного совета империи пока не должны знать истинной цели нашего перемещения.

Военачальник замолчал и обвёл всех суровым взглядом.

— А в чём она? — решился на вопрос один из тысячников, командующий ударной конницей.

— Нам приказано занять земли на юге Срединной межи и изготовиться к прорыву на Скорт! — почти торжественно ответил Киферхий. — Империя готовится к вторжению в Мадженси!

Несколько секунд все молчали, словно не веря в услышанное. Потом грянул стройный хор голосов:

— Наконец-то! Слава империи! Слава Басилевсу!

Сам Басилевс о приказе своего Тайного совета ничего не ведал…

***

Много дней пути позади, и вот она — великая Джантра, город, не знающий себе равных во всей Накельте. При других обстоятельствах Сальнира радовалась бы такому путешествию и возможности воочию увидеть красоты столицы Риаджанга. Но, чем ближе был дворец Басилевса, тем больше мрачнела обычно весёлая девушка.

Просветлённую на легко узнаваемом магическом единороге из Заоблачного края почти не останавливали в пути. Гарнизон рубежной сторожевой вежи лишь вышел почти в полном составе и глазел на девушку, отчего та сильно смущалась. Все встреченные на казавшихся бескрайними дорогах великой империи патрули также не смели задерживать и проверять служительницу светлых сил. Такие, как она, имели право почти беспрепятственного передвижения по землям всех государств, которые разделяли учение Великого Дня. А разделяли его все, кроме, разве что, Анклавов форлов и пусситов. Но туда ни одна Просветлённая и не сунулась бы по доброй воле…

Улицы Джантры встретили девушку шумной суетой воскресного дня. Куда-то спешили толпы горожан, чинно шествовали почтенные купцы в окружении своей охраны и кучек лизоблюдов, надеющихся на их милость и какую-нибудь выгоду для себя, группами по трое и пятеро патрулировали кварталы стражники. Изредка попадались маги, которые, завидев Просветлённую, вежливо прижимали руку к груди и кивали головой. Сальнира отвечала тем же.

Одна из улиц, ведущих в центр, оказалась перекрытой из-за дорожных работ. Всаднице пришлось свернуть в переулок, изгибающийся дугою сначала по направлению к порту, а затем — обратно к центральным кварталам города. В просветах между домами показалась спокойная гладь воды. Море искрилось в лучах яркого солнца, лёгкие волны лениво накатывались на пристань. Покой огромного залива нарушали только прибывающие и отчаливающие корабли — тяжело гружённые торговые суда и грозные боевые бриги и фрегаты. Сальнира на некоторое время даже остановила Меланга и позволила себе полюбоваться величественным зрелищем. Несмотря на то, что выросла девушка в островном Заоблачном крае, никогда ещё она не видела такого количества кораблей одновременно.

В переулке народу было мало. Тем приметнее оказался небольшой торговый караванчик, который, надо полагать, недавно сгрузился с одной из Аркиранских торговых шхун. Принадлежность купца к Аркиранису выдавал его большой двугорбый верблюд, презрительно смотрящий на всё вокруг. Сальнира знала, что на таких передвигаются купцы южной державы. Животное она узнала сразу, хоть и видела его раньше только на картинках.

Меланг явно никаких тёплых чувств к двугорбому не испытывал. Единорг потянул воздух ноздрями, отфыркнул незнакомый запах, коротко и мелодично (на зависть обычным лошадям) заржал и угрожающе наклонил голову. Из золотистого круга на его лбу в мгновенье ока вырос острый и прямой, как солнечный луч, рог из ослепительного света. Это магическое оружие не знало преград, и способно было легко сразить даже закованного в тяжёлый панцирь латника.

Сальнире стало одновременно смешно и стыдно за несдержанную реакцию своего верного скакуна на безобидное существо. Она стала легонько похлопывать Меланга по шее и шептать успокаивающие слова.

Верблюд меж тем к угрозе отнёсся серьёзно. Он поспешил прижаться к другой стороне узкого переулка и набрать в рот побольше слюны. Не иначе считал, что его плевок способен морально унизить эту рогатую кобылу и остудить боевой пыл.

Неизвестно, чем закончилось бы это страшно смешное противостояние верховых животных, если бы в дело не вмешался бородатый купец, резко что-то крикнувший своему верблюду на аркиранском. Двугорбый послушался, бросил на единорога исполненный чувства собственной важности взгляд и презрительно отвернулся, давая понять, что обращать внимание на всяких там — ниже его верблюжьего достоинства.

Купец почтительно склонил голову и проговорил на языке Риаджанга с едва заметным южным акцентом:

— Простите, госпожа Просветлённая. Надеюсь, несдержанное поведение наших питомцев не испортит вам настроение.

Девушка улыбнулась:

— Нет, что вы! Просто мой единорог недоверчиво относится ко всему непривычному. Да пребудет с вами удача во всех торговых делах!

Бородач просиял: получить такое пожелание из уст Просветлённой — добрый знак. Он искренне поблагодарил служительницу сил Дня и тронулся дальше.

Сальнира вновь похлопала Меланга по шее, и тот пошёл неспешным шагом. К мулам, которые тянули фургоны с товаром, единорог отнёсся спокойно, даже спрятал обратно свой магический рог.

Проезжая мимо последнего фургона, Сальнира вдруг встретилась взглядом с одним из погонщиков. Эти тёмные тёплые глаза отчего-то заставили девушку вздрогнуть. В них не было ничего угрожающего или непристойного, они смотрели на юную всадницу со спокойным интересом. Взгляд выдавал сдержанную внутреннюю силу мужчины. И ещё… Просветлённая сразу почувствовала, что перед ней маг. Но она никак не могла определить его класс. Были в нём силы атакующего и сдерживающего мага, что-то было и от прорицателя, и от испытателя…

Сальнира поняла, что они смотрят друг другу в глаза уже долго и, смутившись, отвела взгляд. Странный же мужчина замедлил шаг, оказался позади своих спутников и поприветствовал её, приложив руку к груди. Он понял, что Просветлённая распознала в нём мага.

Сальнира ответила тем же жестом и поспешила проехать мимо. Она не обернулась, когда весь караван остался позади, хотя, почему-то, хотелось…

Вскоре Меланг домчал её до ворот дворца Басилевса. Стражники в золочёных доспехах учтиво приветствовали Просветлённую, но, не забывая о своих обязанностях, поинтересовались целью её визита. Услышав про послание Конклава Храмов, старший стражник проводил девушку во внутренний двор и сообщил, что вскоре выйдет человек, который проводит её в гостевые покои, где она сможет отдохнуть после долгой дороги.

Это Сальниру вполне устраивало. Больше всего она сейчас мечтала о тёплой ванне.

***

Всё шло замечательно. Устроившись разнорабочим в караван почтенного Ашфира, Зоклас на вполне законных основаниях, спустя несколько дней пути до Лины, а затем — на торговом судне по Смирному морю, проник, наконец, в Джантру. За эти дни магвой познакомился со всеми в караване и вполне сошёлся с ними, особенно с той молодкой, что первой заприметила его. Звали её Мирхой и доводилась она дальней родственницей купцу, чем и объяснялось её особое положение в караване.

С Мирхой Зоклас весело болтал всё время, когда не был занят перетаскиванием тяжестей и не подгонял мулов. А на корабле, когда весь товар был надёжно размещён, животные заперты в специальных стойлах, и работы особо не было, магвой даже познакомился с молодкой совсем близко. Против этого он вовсе не возражал, внушая себе, что всё это ради целей маскировки, чтобы стать своим и не вызывать никаких подозрений. Внушить это себе удалось совсем легко, и разведчик принялся служить родине ещё самозабвеннее. Так что дни и ночи на корабле совсем не показались долгими.

И вот теперь караван неспешно, но целеустремлённо пробирался по улицам и переулкам Джантры к лавке, которую здесь арендовал брат купца Ашфира для открытия торгового дела в Риаджанге.

Зоклас шёл, внимательно глядя по сторонам и запоминая в деталях путь от порта. Он мог ещё ох как пригодиться магвою, если тому случится убираться отсюда морем. Почему-то из головы у него не шла белокурая всадница на изящном единороге, с которой караван случайно встретился в узком переулке. Зоклас понимал, что девушка узрела его магическую силу, и теперь гадал, признала ли она в нём магвоя Мадженси. Опытным Просветлённым это раз плюнуть, несмотря на всю его защиту. Но эта ещё так юна. Быть может, она ещё никогда не встречала магвоев, и будет сбита с толку его смешанным магическим классом. Главное, чтобы ей не пришло в голову рассказать о странном человеке кому-нибудь из представителей городских властей или местным магам. Тогда за ним начнётся охота.

Но магвой не видел никакой угрозы во взгляде светлых голубых глаз, который он до сих пор будто бы чувствовал на себе. Оставалось надеяться, что служительница Дня просто забудет о нём как можно скорее.

Интересно, каким ветром вообще занесло сюда явно едва достигшую совершеннолетия Просветлённую из Заоблачного края?

Задумавшись над этим вопросом, Зоклас пропустил удар локтём в бок от своей крутого норова случайной подруги.

— О девке этой белобрысой думаешь? — язвительно прошептала ему на ухо Мирха, неизвестно когда успевшая ловко спрыгнуть из фургона и пойти с ним рядом. — Ну-ну, помечтай! Ха-ха!

Зоклас, зная, что тумаков от разбитной красотки можно дождаться запросто, счёл за благо перевести разговор на более приятные для неё темы.

— Я лучше о тебе помечтаю, — сказал он то, что Мирха явно хотела бы услышать.

Ехидное выражение покинуло её личико и сменилось милостивой улыбкой.

— Тогда ладно. Сегодня вечером я тебе докажу, что всем этим тощим малолеткам до меня очень далеко, — снова зашептала она ему в ухо.

— Буду с нетерпением ждать, — изобразил пылкую страсть магвой, цепко водя глазами по всем закоулкам и подворотням, что попадались вокруг.

Мирха с чувством выполненного долга и восстановленной справедливости удалилась обратно в фургон. А Зоклас принялся раздумывать над тонкостями плана проникновения в библиотеку, который он составил за несколько дней пути в перерывах между работой и… общением с женским полом.

Долго тянуть с этим делом было нельзя. Весьма дерзкий план имел хоть какие-то шансы на успех, только если сделать всё быстро, пока весь товар, что везёт их караван, не будет распакован и расставлен в новой лавке. Большие надежды Зоклас возлагал на весьма кстати подвернувшийся (ещё одна счастливая случайность?) среди прочего в объёмных фургонах груз письменных приборов и высококачественных аркиранских чернил. Этот товар мог стать его пропуском в магическую библиотеку, поскольку использовать здесь легенду с наёмным протирщиком было нельзя — в Джантре работников государственных учреждений набирали только из уроженцев Риаджанга. А вот представитель заморского поставщика письменных принадлежностей, якобы заказанных библиотекой, имел шанс проникнуть за её стены. Пока будут разбираться, что это за новый поставщик, где да в каких бумагах про него прописано, Зоклас сможет добраться до хранилища. Точнее, попытаться добраться. А там — как повезёт…

Действовать магвой решил рано утром на рассвете, когда ночную стражу на постах сменяет дневная. Чтобы выспаться и пробудиться вовремя, ему даже пришлось вечером покинуть Мирху раньше времени, что вызвало бурное недовольство молодки. Но Зоклас пообещал наверстать всё на следующий день. Поцеловав подругу на прощанье, он выскользнул из отведённой ей комнаты в новой лавке, оказавшейся довольно просторной, и поспешил на улицу. По понятным причинам магвой вызвался спать в полуразгруженном фургоне и сторожить товар.

Думая лишь о предстоящем утром деле, он не заметил, как быстро одевшаяся Мирха выскочила в заднюю дверь лавки и поспешила в вечернем сумраке куда-то в центр города…

Едва забрезжил рассвет, Зоклас осторожно выбрался из фургона и убедился, что один из охранников их каравана, который должен был сторожить в предутренние часы, благополучно дремлет на своём месте. Магвой, стараясь не шуметь, вытащил из фургона объёмную коробку с письменными приборами и чернилами, перехватил её поудобнее и быстро зашагал по улице туда, где виднелись вдали башни дворца Басилевса. Библиотека должна была находиться где-то рядом с ним.

По пути пришлось порасспрашивать редких ещё в столь ранний час прохожих. Языку Риаджанга — главного противника Мадженси Зокласа, естественно, тоже обучали в Магармусе. Но он сознательно говорил с сильным южным акцентом, создавая впечатление доверенного помощника купца из Аркираниса. Добрые люди подробно рассказали да показали ему, как пройти к Центральной магической библиотеке.

Вскоре показалось и само здание — величественное, монументальное и ажурное одновременно. В другой раз Зоклас залюбовался бы этим шедевром каменного зодчества, но сейчас здание интересовало его только как место очень опасной миссии.

Нарочито ссутулившись под тяжестью коробки и висящей на спине сумы, Зоклас направился прямо к стражникам у главного входа в тот самый момент, когда к зевающим бойцам ночной смены подошли свежие и бодрые сменщики.

Главный ночной смены передавал пост главному дневной, и в это время возле них нарисовался какой-то невыспавшегося вида иностранец с огромной коробкой:

— Доброго утра вам, почтенные воины! — проговорил он с самой искренней улыбкой, какую только смог изобразить. — Я представитель почтенного Ашфира — купца из Аркираниса, нового поставщика письменных приборов и чернил для сего великого хранилища магических знаний. Не соизволите ли вы позвать тех, кто принимает здесь заказанные библиотекой товары и оплачивает их?

Стражники посмотрели на него пристально, но довольно лениво. Видно, товары им привозили часто.

— Чего же ты с главного входа-то прёшься? — небрежно бросил главный новой смены. — С заднего заходи, там тебя и примут с товаром-то.

Он махнул рукою, показывая, что здание следует обойти, и отвернулся, потеряв к беседе всякий интерес.

Зоклас как можно подобострастнее поблагодарил «почтенных воинов» и поспешил к другому входу в библиотеку. Что же, первую проверку он прошёл, — никто из стражников ничего не заподозрил.

У задней двери магвой повторил свою пламенную речь про нового поставщика. Отсюда прогонять его не стали и даже завели в какое-то подсобное помещение, пообещав, что начальник склада библиотеки скоро будет. Бдительности, правда, стражники не теряли и зорко следили за всеми движениями торгового человека.

Зоклас же поставил коробку прямо на пол и с наслаждением потянулся, показывая страже, что разминает затёкшие от тяжести руки. Затем снял со спины суму и достал из неё длинный деревянный брусок.

— Это что ещё у тебя? — насторожился старший из трёх стражников.

Два других шагнули к нему, поднимая боевые топоры на коротких рукоятях, идеально подходящие для схваток в тесных помещениях.

Пришла пора действовать.

— Это, почтенные воины, всего лишь хыльфыфарх, — выдал Зоклас первое пришедшее в голову ничего не значащее слово. — За него библиотека заплатила семьдесят золотых.

И шагнул навстречу, держа брусок на вытянутых руках, словно предлагая стражникам полюбоваться.

Как он и рассчитывал, незнакомое название и большая сумма в золоте несколько озадачили стражников. Все трое с интересом уставились на этот самый «хыльфыфарх», чего магвой и добивался.

Нет, превращать брусок обратно в меч и атаковать им стражников он не собирался. В том-то и преимущество магвоя перед обычным воином, что ничего не выдаёт в нём мага, пока он не совершит магическое действие. Вот и сейчас стражники следили за руками и ногами незнакомца, но отнюдь не думали, что он может ударить по ним напрочь вышибающим сознание магическим выплеском силы.

Когда все трое рухнули на пол без чувств, Зоклас быстро сорвал с пояса старшего ключи, запер подсобку, запер изнутри заднюю дверь библиотеки и, считая про себя мгновения, бросился вглубь огромного здания.

Теперь всё решали скрытность, скорость и удача. Бесшумным бегом магвой мчался по коридорам, прячась, время от времени, за углы и под лестницы от неспешно шествующих магов и стучащих сапогами по полу стражников, прохаживающихся по этажам. Магические силы, сконцентрированные в библиотеке Риаджанга, были куда большими, нежели в той, что ему довелось посетить в Моле. Это несказанно помогло магвою, ибо он «настроился» на незримые волны магических сил и держал курс на их наибольшее средоточие, полагая, что там и находится хранилище «особо ценного фонда». Надежда себя оправдала, — вскоре ему удалось добраться незамеченным до отдельной огромной двери с вожделенной надписью. На ней, так же, как и в Аркиранисе, имелись надписи об особом режиме доступа всех сотрудников, кроме магов-испытателей второго ранга. Но отсутствовала охрана.

Более того, дверь была приоткрыта.

Внутреннее чутьё магвоя забило тревогу. Такие уж слишком удачные стечения обстоятельств наводили на мысль о ловушке.

Но отступать было поздно. Уходить ни с чем, после того, как он с таким риском и трудом прорывался сюда? Нет! Зоклас прислушался и обычным слухом, и магическим восприятием и не уловил ничего подозрительного в том помещении, что скрывалось за дверью. Вдохнув поглубже, будто перед прыжком в воду, магвой быстро проскользнул в хранилище особо ценных книг и магических артефактов. Уже имея некоторый опыт, он первым делом отыскал книгу записей. Вспомнив дату передачи «Гримуара Заката» из фондов Аркираниса и прикинув время кратчайшего пути до Джантры, Зоклас быстро пролистал книгу до страницы с датами, когда эта «единица хранения» могла уже достигнуть своего нового пристанища. Усилия были вознаграждены: запись отыскалась почти сразу же. Она гласила, что «Гримуар Заката» принят на хранение и определён в специальное помещение «115-А».

Зоклас занервничал, представив, что это отдельное помещение может находиться где-нибудь на верхних этажах. Но тотчас успокоил себя, заметив в левой стене ряд дверей с подобными номерами. Не тратя времени, магвой быстрым шагом пошёл вдоль стены, пока, наконец, не узрел табличку «115-А». Дверь была заперта простым замком, и Зоклас направил на него поток силы, повернувший механизм без ключа.

Магвой почувствовал азарт, как гончая на охоте. Распахнув дверь, он узрел одинокую подставку с лежащей на ней нетолстой книгой в ветхом переплёте. Подскочив к ней, Зоклас прочёл надпись, выполненную в старом стиле на древнем языке, который лишь несколько столетий назад разделился на языки Риаджанга и Мадженси. Да, сомнений не оставалось! Надпись гласила: «Гримуар Заката».

С замиранием сердца Зоклас раскрыл книгу на первой странице и стал читать. О нет, это было не обычное скольжение глаз по строчкам. Перед ним был древний магический артефакт, и познавать его следовало только магическими средствами. Зоклас вспомнил всё, чему его учили по части сложной и вдумчивой науки магов-испытателей. Он закрыл глаза, положил на страницы книги обе ладони и позволил информации свободно течь в него, надёжно отпечатываясь в глубинах памяти.

Но, что это?! Несколько сомнительных рассуждений какого-то малоизвестного очень древнего философа, пара описаний ничего не стоящих магических приёмов, причём изобретённых гораздо позже предполагаемого времени составления книги, одно невнятное пророчество с единственным упоминанием слова «Закат» и… и всё!

Зоклас открыл глаза и удивлённо уставился на книгу. Под древней обложкой «Гримуара» оказалась чистой воды «липа», позднейшая подделка, неумело и наспех составленная фальшивка… Что это значит?

И тут мозг Зокласа будто начал шутить с ним, выдавая те наблюдения, которые он раньше просто игнорировал, одержимый единственным желанием выполнить задание родины и добыть знания об Атаке Заката.

Записи о передаче книги в библиотеке Мола и о приёме на хранение здесь, в Джантре были сделаны в одном и том же стиле, возможно, даже одной и той же рукой.

Слишком удачно подвернулся ему в нужный момент караван, идущий в Джантру, да ещё и со столь пригодившимся грузом письменных принадлежностей.

Слишком легко удалось ему проникнуть в библиотеку и отыскать этот самый «Гримуар», оказавшийся подделкой.

Что всё это значит?!

Придумать разумное объяснение происходящему Зоклас не успел. За его спиной раздались шаги и голоса. В хранилище «особо ценного фонда» вошли двое — мужчина и женщина.

Зоклас затравленно огляделся. Спрятаться в крошечной каморке, где лежал никчёмный «Гримуар», было просто негде.

Голоса приближались. Магвой оказался в ловушке.

***

В провожатые Сальнире из уважения к её статуса Просветлённой выделили придворного мага-прорицателя. Седобородый старичок, вежливо скрипя о каких-то пустяках, отвёл девушку в роскошные гостевые покои и кликнул служанок для того, чтобы те обеспечили госпожу «всем необходимым». Вскоре припожаловал какой-то имперский чиновник, который сказал, что его величество Басилевс занят неотложными государственными делами, просит его простить и готов принять высокую гостью завтра рано утром. Сальнира поблагодарила чиновника и своего провожатого и с удовольствием, наконец, осталась одна. Почти одна, ибо расторопные служанки готовили ванну и тащили откуда-то подносы с едой.

Приём на следующее утро девушку вполне устраивал. Ей хотелось хорошо отдохнуть, вымыться и выспаться с дороги и всё ещё раз обдумать. Полученное задание всё ещё вызывало в ней чувство брезгливости, и чем ближе была встреча с монархом, тем больше в юной Просветлённой вскипало негодование. И ещё — страх. Страх того, что она не сможет удержать ситуацию на нужном рубеже, и Басилевс, привыкший к полной покорности всех женщин своей империи, решит перейти к самым, что ни на есть, активным действиям в её отношении.

В конце концов, Сальнира решила об этом больше не думать, а положиться на свои силы и умения, взращённые в ней с самого детства мягкими, но требовательными матерями-наставницами Просветлённых в Заоблачном крае. Будто снова зазвучал в её голове спокойный мягкий голос той, что учила её полному самоконтролю в любой ситуации:

«Не позволяй своим чувствам, опасениям, тревогам взять верх и затуманить разум. Поддайся им, и пропадёшь, поставь их под контроль воли, и достигнешь любой своей цели! Помни, чаще всего наши чувства и волнения — наши враги, и лишь иногда они допустимы и полезны. Будь свободна от тревог, как солнечный свет свободен от грязи на земле!».

Девушка несколько раз повторила про себя эти слова и с тем уснула на мягкой широкой постели.

Лишь первые лучи восходящего солнца коснулись стен дворца Басилевса, молодая служанка с почтением разбудила Просветлённую и сообщила, что вскоре пора будет явиться к правителю. Сальнира, чувствуя себя отдохнувшей и почти освободившейся от тревожных мыслей, привела себя в порядок, съела пару сочных фруктов и вышла из гостевых покоев, готовая выполнить возложенную на неё миссию.

У дверей уже ожидал давешний старичок. Маг вновь с важным видом повёл девушку по коридорам и лестницам, неспешно повествуя о Цитадели магических искусств Риаджанга и высоком мастерстве её выпускников.

И вскоре Сальнира предстала пред очи властителя половины Первого континента — Басилевса Иарния IV. Правитель принял её один, никого из высоких сановников рядом с ним не было. Лишь пара сдерживающих магов незаметно стояли в чуть затенённых нишах в углах Малого зала приёмов позади своего императора. Иарний прекрасно знал, кто перед ним, и какими силами владеет эта хрупкая девушка. И отнюдь не был настолько безрассудным, чтобы оставлять себя совсем без защиты.

Сальнира, надевшая ради своего задания довольно открытое платье, поклонилась Басилевсу и невольно поёжилась, почувствовав, как взгляд монарха скользнул по её груди. Но тут же подавила неприятные эмоции.

— Честь для меня видеть вас, о великий Басилевс, — сказала она сладким голосом, чуть растягивая слова. — Я здесь, чтобы передать поклон от Конклава Храмов Великого Дня и донести послание Владык. Но лично я безмерно рада, что именно мне выпало прибыть к вам и встретиться с великим правителем славного Риаджанга.

Глаза Басилевса выдали его пробуждающийся интерес к юной красавице. Он поднялся с Малого трона и сделал несколько шагов в её направлении.

— Приветствую госпожу Просветлённую, одну из служительниц Великого Дня, — проговорил он, глядя ей в глаза долгим властным взглядом. — Для меня честь получить подтверждение добрых чувств, что питает ко мне Конклав Великих Храмов. И вдвойне приятнее, что добрые вести привезла столь очаровательная волшебница. Самая настоящая волшебница!

Выделив голосом последние слова, Иарний подошёл к Сальнире и, взяв её руку, приложился губами к тонким чуть вздрогнувшим пальцам.

Иной, решившись прикоснуться к Просветлённой, побоялся бы испепеляющего света Дня, что могла она на него направить за непростительную дерзость. Но великому монарху у себя дома можно было и не такое…

Сальнира в точности передала Басилевсу ничего в общем-то не значащее послание Храмов, он поблагодарил, и вскоре их беседа перешла на совсем посторонние темы. Девушка посекундно ощущала на себе взгляды монарха, становящиеся всё более откровенными.

Пора было переходить к основной части игры. Басилевс как раз весьма любезно поинтересовался, чем он может доставить удовольствие своей прекрасной гостье.

— Если бы вы уделили мне немного своего драгоценного времени и прогулялись бы со мною в саду, — ответила Сальнира, смотря на Иарния весьма заманчивым взглядом, — я была бы очень рада. А ещё, я с детства слышала о великолепной магической библиотеке Джантры, сокровищнице великих знаний. Не будет ли ваше величество столь любезны…

— Желание гостьи я исполню с радостью, — даже не дав Сальнире договорить, подхватил Басилевс, как бы невзначай проводя пальцем по её предплечью. — Мы отправимся прямо сейчас. И в тенистом саду, и в исполненных мудрости залах библиотеки я с удовольствием побуду с вами наедине.

Про «наедине» — это, конечно, было преувеличением. Басилевс с девушкой спустились в сад, но позади на почтительном расстоянии всё так же следовали два мага, стараясь, чтобы их присутствие было как можно менее заметным.

Сальнира позволила беседе плавно течь в любом русле, в какое только желал её направить венценосец. Иногда она чувствовала касание его рук, когда он придерживал её за руку, под локоть или даже приобнял пару раз за талию. Девушка старалась просто отстраниться от этих ощущений, не думать о них.

Вскоре они вошли в библиотеку, и Басилевс, всё более откровенно глядя на Сальниру, спросил:

— Вас здесь интересует что-то особенное, или же само это хранилище как таковое?

— Признаться, — осторожно начала девушка, — мне очень хотелось бы увидеть древние магические трактаты, которые сохранились только здесь.

— О, глядя в ваши прекрасные очи, я позабыл, что разум Просветлённых, и без того великий, непрестанно ищет новых знаний, — проговорил Иарний. — Что же, я рад, что могу удовлетворить все ваши желания.

От голоса, которым это было произнесено, Сальниру пробрала дрожь. Девушка поняла, что игра начинает заходить за опасную для неё черту. Но цель была уже так близка. Басилевс вёл её в хранилище особо ценного фонда.

Маги остановились и остались в коридоре, повинуясь жесту императора. Он впустил свою гостью в огромное помещение, где царил полумрак. Там в идеальном порядке были расставлены книги и магические артефакты. Особо древние и ветхие хранились накрытыми специальными стеклянными колпаками. А по левой стене тянулся ряд одинаковых дверей с номерами.

Хранилище действительно вызывало восхищение, и Сальнира искренне его выразила. На лице Иарния заиграла улыбка — довольная и предвкушающая…

Девушка собралась с духом для решающего вопроса и, повернувшись всем телом к Басилевсу, всё тем же сладким голосом спросила:

— А нет ли здесь трактата, известного как «Падение Ночи»?

Иарний тихо рассмеялся.

— Есть, конечно же, — ответил он, увлекая девушку в глубину огромного зала. — Но не прямо здесь. Что же этим бредням сумасшедшего делать в особо ценном фонде?

— Бредням сумасшедшего? — удивлённо переспросила Сальнира.

— Ну да, — пожал плечами Басилевс. — Вы разве не знаете историю той книги, о которой спрашиваете? «Падение Ночи» — это дневник мага по имени Лундис, служившего в Западном Храме Великого Дня полвека назад и сошедшего с ума на почве ожидания пришествия Великой Ночи. Книжка не имеет никакой ценности, так — набор бессвязных мыслей умалишённого мага. Разве вам не сказали Владыки? Они её запретили к распространению, а единственный экземпляр давным-давно попал случайно в Джантру и осел в нашей библиотеке, где-то в подвале — в архивах со всяким хламом.

Басилевс пренебрежительно махнул рукой.

— Оставим эту тему, — он придвинулся ближе к девушке. — Давайте лучше мы…

Сальнира была настолько ошеломлена известием о том, что Владыки зачем-то послали её за совершенно бесполезной книгой, что не сразу даже среагировала на действия Иарния. Но он не стал обнимать девушку, как, должно быть, хотел сначала. Император вдруг замолчал и застыл, глядя на что-то поверх плеча Сальниры.

Наконец, Просветлённая тоже догадалась обернуться. Оказалось, что одна из дверей с номерами приоткрыта. И за ней девушка почувствовала чьё-то присутствие.

Дверь внезапно распахнулась, как будто от сильного порыва ветра. Но ветра в хранилище не было, а значит, кто-то толкнул её выплеском силы. От входа в зал послышались шаги: кто-то бежал к Басилевсу.

— Ваше величество, назад! — грянул голос Версафия. — Там убийца!

…В этот момент Зоклас понял, что попался. Да не просто попался, а приняли его проникновение в хранилище за попытку покушения на самого Басилевса! Принесла же его нелёгкая сюда именно сейчас!

Оправдываться, что-то объяснять было бесполезно. Нужно было либо сдаваться, либо прорываться к выходу из библиотеки.

Сдаваться Зоклас не умел…

Короткое слово и волевое усилие: деревянный брусок исчез, в руке магвоя снова был его личный меч, мерцающий в полутьме синими руническими строками на клинке. Левая рука выдернула из-под рубахи магическую цепь. Капитан Магармуса был готов к схватке, возможно, последней в его жизни!

Позволить зажать себя в маленькой комнатёнке без второго выхода было бы глупо. Зоклас выскочил из двери и встретился взглядом с высоким мужчиной в богатых одеждах, которого тотчас же узнал, поскольку видел много раз на портретах. Это был Басилевс Иарний IV, властитель Риаджанга.

— Взять его! — рявкнул император голосом, которому повиновалась половина континента.

На Зокласа кинулись два атакующих мага, вбежавшие в зал вместе с Версафием. Их длинные прямые мечи распороли чуть затхлый воздух хранилища и послали в противника узкие лучи света. Магвой взмахнул цепью, привычно выпуская защитные эманации силы. В воздухе рассыпались искры, защита отразила лучи. Зоклас в свою очередь быстрым движением кисти крутанул меч, порождая стремительный огненный серп. Но атакующие маги не думали о защите. Серп рассыпался искрами, встретив волну оберегающего света, исторгнутую из посохов подоспевших сдерживающих магов.

Расклад сил был вовсе не в пользу Зокласа. Четвёрка сильных магов встала единой стеной, ограждая Басилевса, Версафия и… Магвой с изумлением увидел ту самую Просветлённую, которую он встретил днём раньше на улицах Джантры. Она стояла прямо, бледная, с плотно сжатыми губами и во все глаза глядела на него.

«Наверное, она вправду думает, что я — наёмный убийца», — мимоходом подумал магвой. От этой мысли ему, вдруг, стало грустно.

Ещё грустнее ему стало, когда он принялся, крутясь волчком, отражать сыпавшиеся градом совместные атаки четырёх мощных магов; сдерживающие тоже нападали, стремясь испепелить его густыми снопами белого света.

Как зачастую бывает в моменты опасности, мозг стал работать гораздо быстрее, выдавая ценные идеи. Магвой вспомнил, что вокруг — хранилище ценных магических артефактов. То-то противники позволяют себе только крайне узкие, точно направленные атаки. Разгром собственной Центральной библиотеки явно не украсит их послужной список. Что, если?..

Магвой улучил момент в паузе между выпадами магов и выплеском силы опрокинул высящийся за их спинами стеллаж с потрёпанными старыми книгами. Раздался грохот.

— Гоните его в коридор! — гаркнул Басилевс, который явно заботился о своём магическом хранилище.

Этого-то Зоклас и добивался. Он начал быстро отступать вдоль стены, отражая редкие теперь лучи, испускаемые магами только с одной целью, которую он вполне разделял: выгнать его из зала с особо ценным фондом.

Наконец, ему удалось выскочить в коридор. Маги бросились следом.

Зоклас вовремя взмахнул рукою с цепью и окутал себя плотным узором защитных нитей. В него полетели арбалетные болты. Коридор перегородила дюжина стражников, новые продолжали прибывать.

«Вот это они зря», — мысленно восторжествовал Зоклас.

С громким криком он бросился прямо в кучу стражников, зная, что удары их топоров примет на себя его магическая защита. Ну а те, что с копьями, вообще вынуждены будут их побросать: орудовать чем-то столь длинным в ближнем бою в куче своих, да ещё и в узком коридоре просто невозможно.

Магвой дал полную волю своим отточенным боевым навыкам, разя клинком стражников одного за другим. Здесь он не думал деликатничать: это были вражеские воины, убивать которых — его привычная работа. Зоклас чертил вокруг себя круги свистящей сталью, искусно сочетая простые атаки с магическими. Петли эманаций силы, слетающих с его цепи, затягивались на шеях тех стражников, до которых не дотягивался меч.

И главное, он вынудил нескольких воинов встать таким образом, что они надёжно загородили его своими широкими спинами от надвигающихся со стороны хранилища магов. Те вынуждены были прекратить атаки силами Дня, чтобы не поджарить своих же.

— Разойтись! Пропустить магов! — стал выкрикивать команды Версафий, разгадав замысел противника.

Зоклас, тем временем, прорвав заслон стражников и отступая, уже существенно продвинулся к дверям библиотеки. Он начинал верить в то, что удастся выбраться из этой переделки.

И вдруг…

Стражники как один остановились, замерли и маги, пробиравшиеся сквозь их толпу. Все смотрели на что-то за спиною Зокласа.

Магвой на всякий случай прижался лопатками к стене и бросил взгляд в ту же сторону. У дверей стояла одинокая фигура в тёмном плаще, а над ней клубилось в воздухе облако непроглядного мрака. Вздох удивления вырвался у Зокласа: это был маг, и он пользовался силами Ночи. Здесь, в Джантре, в самом сердце Риаджанга.

— Всем стоять! — послышался из дальнего конца коридора повелительный окрик Басилевса. — Они теперь сами разберутся!

Вот как?! Получается, императора вовсе не удивило явление служителя Великой Ночи. Да что же тут вообще происходит?

Мысли об этом недолго владели разумом Зокласа. Он выкинул их и занялся более насущным делом. Необходимо было прорваться мимо этого мага Ночи.

Магвой рванулся вперёд, на ходу готовя мощную таранную атаку. Эпоха Дня ещё сильна, а значит, светлые силы должны повергнуть того, кто осмеливается раньше своего часа прибегать к помощи темноты! Зоклас нанёс удар мечом, как если бы хотел разрубить тело противника снизу вверх, от паха до плеча. Лезвие света, за которым тянулся шлейф огня, ударило тёмную фигуру и… погасло. Исчезло без следа!

Зоклас выругался. Перед ним был Гаситель! Новость ошеломляла, но некогда было предаваться раздумьям по этому поводу.

— Хорошая атака, — послышался спокойный голос мужчины в плаще. — Но бесполезная. А теперь так!

И он взмахнул рукой. На Зокласа, всё ещё бегущего вперёд, навалилось плотное облако темноты, стремящееся смять, задушить, разорвать его. Послышался громкий треск, — рвались одна за другой защитные нити вокруг тела магвоя, а у него вдруг не стало сил даже чтобы пошевелить рукой с цепью и сплести новый узор. Но капитан Магармуса отчаянно сопротивлялся, исторгая лучи света из верного клинка. Они резали полотно тьмы, позволяя маневрировать корпусом. Вскоре ему удалось высвободить из объятий мрака левую руку и прочертить ею полукружье перед животом. Новые эманации слетели с цепи, творя преграду перед мраком.

Магвой возрадовался маленькой победе и сделал вид, что собирается рубануть мечом облако темноты. Но потом неожиданно сделал длинный выпад, достав грудь подошедшего слишком близко мага. Тот, хотя и не ожидал подобной прыти, успел отпрянуть. Лишь самый кончик клинка магвоя погрузился в плоть врага, отворяя кровь.

А в следующий миг… Противник рассмеялся и выхватил из-под плаща короткий, длиною чуть больше локтя меч с изящно изогнутым клинком чёрного цвета со странными красными узорами. И, невзирая на льющую из раны кровь, атаковал Зокласа, выказывая превосходные навыки владения оружием. Магвой вынужден был обороняться, не сходя с места, ибо левая нога и половина туловища снова оказались во власти усиливающей напор темноты. Рука с цепью бешено металась, пытаясь соткать в воздухе спасающую от мрака плотную защитную сеть. А меч в правой руке парировал быстрые и хитрые удары тёмного клинка.

— А ты хорош, — с пугающим спокойствием обронил Гаситель. — Но всё же недостаточно быстр!

И он провёл бешенную по темпу атаку, окончившуюся для Зокласа ранением в плечо.

Но самое страшное последовало за этим. На челе Гасителя вдруг полыхнул красным огнём странный знак на треугольной металлической бляхе, такой же вспышкой отозвались узоры на его клинке. И меч магвоя, вскинутый в шестой защите, вдруг, со звуком, больше всего похожим на стон умирающего, переломился под сокрушительным ударом сверху. Зоклас едва успел развернуть корпус, пропуская мимо себя продолжающееся движение чёрного клинка. А в следующее мгновенье удар тяжёлого сгустка тьмы, исторгнутого Гасителем из открытой ладони левой руки, лишил магвоя сознания.

Шорх лёгким взмахом руки убрал остатки своего облака темноты и с интересом посмотрел на рухнувшего на пол Зокласа.

— Долго продержался, — пробормотал он еле слышно себе под нос с удивлением и уважением. — Сильного человека нам подобрали…

 

Шаг второй. Война под занавес Эпохи

— Придуманная тобою комбинация сложна, несколько тяжеловесна, но не лишена изящества, — произнёс слабый, слегка дрожащий голос. — И ты всё провернул блестяще. Во всяком случае, на первом этапе. Посмотрим теперь, будут ли и на втором события развиваться так, как ты спланировал.

Тому, кто впервые услышал бы этот голос, могло показаться, что говоривший или говорившая — слабый, болезненный и крайне неуверенный в себе человек.

Но Шорх ведал истинную мощь того, кто направил его. И сейчас он всматривался в туманный образ с большим почтением и преданностью. Силы Ночи, пребывавшие с этим человеком, настолько велики, что остро ощущались даже на огромном расстоянии. Два мага использовали древний способ разговора — «видение-сквозь-ночь». Шорх сидел на сырой земле в ночном лесу неподалёку от Джантры, держа свой клинок на уровне глаз. Поверх него он смотрел в чёрное почти беззвёздное небо и посылал мысленный зов, который находил отклик. Тьма перед ним соткалась в нечёткий, но различимый образ, и Гаситель знал, что тот, кто направил его, в эту самую минуту за много-много дней пути отсюда тоже видит его туманное изображение.

— Спасибо, — Шорх медленно кивнул. — Да, план был сложен, и потребовал высокой точности, сложного магического влиянияна всех участников, расчёта буквально по минутам. Но всё удалось. Вы знаете, я люблю играть в сложные игры со многими неизвестными, — он усмехнулся. — Неизвестными друг для друга, но действующими по моей воле. Иногда бывает достаточно в нужном месте слегка подтолкнуть события, и они развиваются в желаемом направлении, нарастая, как снежный ком.

Его собеседник вновь произнёс своим странным голосом:

— Это понятие «ключевых точек», которым пользуются слуги Дня. Нам оно не к лицу. Мы сами выбираем для себя точки приложения усилий. Не забывай об этом, мой дорогой Шорх.

— Не забуду, — отозвался Гаситель. — Теперь я жду следующего логичного шага от Риаджанга. Но и они будут удивлены в свою очередь…

— Да-да, хитрости тебе не занимать. Я горжусь тобой! — выдохнул тёмный образ. — И то, как ты расправился с этим неожиданным вторым Гасителем, вызвало моё восхищение.

Шорх вспомнил о поединке с рыжеволосым и невольно улыбнулся.

— Сейчас о том вспоминать весело, но тогда было не до смеха. Весь план чуть не прогорел…

— Зато теперь мы можем диктовать свои условия Повелителям Ночи. Собственно, этим тебе и пора заняться. Отправляйся лично в Зловонные земли и изъяви им нашу волю. А за развитием событий здесь я присмотрю.

Шорх снова улыбнулся:

— Вот только высплюсь, как следует, позабочусь о ненужных более фигурах в Джантре, и сразу же отправлюсь…

***

— Это магвой из Мадженси, мой Басилевс. Жалкие свиньи, они послали офицера своего хвалёного Магармуса как простого убийцу, чтобы оборвать вашу жизнь! Этого нельзя прощать!

Голос слышался словно издалека. Приходящий в себя Зоклас понял, что речь идёт о нём. И в следующую секунду ему стало дурно от осознания того, что это может означать.

— Да, ты прав, Версафий, и мы не простим! — отозвался легко узнаваемый голос императора. — Передай мою волю почтенному Сифию: пусть спешно созывает Военный совет империи и готовит на рассмотрение несколько из ранее подготовленных планов вторжения в Мадженси. Мы обсудим их сегодня же вечером и утвердим наилучший!

— Будет исполнено, мой Басилевс! Но позвольте предложить, — проговорил глава Тайного совета. — Мне случайно стало известно, что наша Третья полная дружина проводит учения у южной оконечности Срединной межи. У меня есть план быстрого и внезапного удара по направлению на Скорт. Этот город — стратегически важный рубеж обороны внутренних земель Мадженси. От него открывается прямая дорога на Мистарту. Позвольте немедленно отдать приказ о наступлении, повелитель. Промедление даже в один день позволит врагу подготовиться к началу военных действий. Я не исключаю, что как только в Мистарте узнают о провале их подсыла, — Версафий с силой пнул лежащего на сыром полу закованного Зокласа под рёбра, — они могут начать наступление первыми.

Басилевс, похоже, задумался.

Зоклас с трудом разлепил веки и увидел, что оба говоривших стоят прямо над ним. Он же не мог даже пошевелиться; руки и ноги были скованы и растянуты в стороны тяжёлыми цепями.

— Пришёл в себя, ничтожный червь? — проронил, взглянув на него, Басилевс. — Знай, что ты приблизил гибель своей страны. Я не прощаю подобной подлости!

Магвой хотел, было, сказать, что действовал по своей воле, что власти Мадженси никуда его не посылали, что он дезертир и ещё многое в том же духе, только бы отвести угрозу войны, но сапог Версафия ударил его по губам, заставив глотнуть собственной крови.

— Молчи, отродье шлюхи! — рявкнул вельможа.

Басилевс взглянул на Версафия.

— Ты уверен в плане прорыва?

— Да, повелитель. Он разработан давно лучшими умами Тайного и Военного советов именно на случай необходимости внезапного нападения. Свежие данные о расположении войск Мадженси и о гарнизоне Скорта получены от лучших агентов Опорной службы. Наша Третья дружина — самая мощная и боеспособная на настоящий момент. Киферхий — один из самых опытных военачальников. Я уверен, что он сможет захватить Скорт и удержать его до подхода иных дружин.

— Отдавай приказ! — коротко кивнул Иарний. — Одновременно отправь гонцов в Мистарту с официальным объявлением войны. Посмотрим, как отреагирует этот недоносок на троне Мадженси. И распорядись провести срочные переговоры с Княжеским двором Вельгейта на предмет того, пропустят ли они наши войска через свою территорию. Неплохо бы нанести по Мадженси удар с севера. Пусть наши посланцы намекнут тем, к кому прислушивается князь Вельгейтский, что в случае отказа мои дружины всё равно пройдут через его земли, но уже по трупам.

Версафий поклонился:

— Исполню всё, мой Басилевс. А что делать с этим? — он вновь с силой пнул Зокласа. — Пусть умрёт мучительной смертью?

— Позже, — ответил Иарний. — Пока он нам понадобится как доказательство вероломства мадженской Короны, если нас спросят о поводе к войне Храмы Великого Дня.

Версафий снова молча поклонился.

И Басилевс со своим чиновником покинули крошечную камеру, в которую поместили закованного в цепи магвоя.

Зокласу хотелось выть от сознания собственного бессилия. Случилось самое страшное из того, что могло. Его действия, его самонадеянная выходка стали причиной войны! Магвой почувствовал отвращение к самому себе. Если бы только он мог смертью искупить эту вину, избавить свой народ от грядущей страшной войны, он бы умер тысячу раз. Но никто такого выхода не предлагал…

Ему хотелось бы заснуть и спать, как можно дольше, но болезненные мысли в голове не давали уснуть. И тогда он приказал себе думать, думать целенаправленно и спокойно.

Как всё могло случиться именно таким образом? Какова вероятность того, что всё это — череда случайных совпадений? И кто такой, во имя Великого Дня, этот служитель Ночи, для которого справиться с опытным магвоем оказалось легче, чем почесать пятку?

Зоклас зацепился за последний вопрос. Во-первых, это Гаситель, ибо атаки светом Дня не причиняют ему ни малейшего вреда. Во-вторых, он очень хорошо владеет клинком, что обычно для магов не характерно. Исключение составляют магвои Мадженси, но этот, конечно же, к их числу не относится. Зато Зоклас уловил что-то знакомое в его технике фехтования. Особая манера нанесения ударов, склонность к коротким замахам и режущим движениям… За время их короткой схватки Гаситель успел продемонстрировать пару хитрых приёмов, с которыми магвой уже однажды сталкивался. Да, сталкивался, когда рубился с наёмниками из форлов.

Неужели этот служитель Ночи прошёл подготовку форлов — ордена виртуозных убийц, обосновавшегося в незапамятные времена в небольшом анклаве на Южном мысе у границ Мадженси? Услугами свирепых наёмников — форлов пользовались, время от времени, практически все государства Накельты. Но, естественно, никто и не думал рассматривать Анклав форлов как сколь-нибудь значимую единицу на политической карте.

Гаситель по преданиям должен был явиться в конце Эпохи от Повелителей Ночи из Зловонных земель. При чём же здесь тренированный форл?

Мысли Зокласа вернулись к невероятному совпадению в библиотеке. Он пробрался туда за знаниями, которые якобы содержались в «Гримуаре Заката». Но теперь магвой знал, что эта книга — подделка, причём явно выполненная на скорую руку. Неужели всесильная Служба визоров Мадженси допустила такую непростительную оплошность, попалась на вражескую дезинформацию? Или…

Зоклас с трудом сглотнул пересохшим горлом. Его направили в Мол, но прихотливая кривая вывела в Джантру. Вывела мягко, но уверенно, вполне так, как если бы за всем этим стоял чей-то изощрённый ум, просчитавший великолепную комбинацию. И если книга — фальшивка, огонёк свечи, на который он должен был лететь, как неразумный мотылёк, то смысл всего этого, скорее всего, именно в том, чтобы выставить его как убийцу, покушавшегося на Басилевса Риаджанга. Но кто, Ночь его возьми, мог всё это спланировать? Кому выгодна именно сейчас война двух великих держав?

Магвой несколько раз закрыл и открыл глаза, пытаясь прояснить сознание, обрести столь необходимую сейчас ясность мышления. Он отчётливо понимал одно: дать себя казнить, уничтожить как использованную вещь нельзя. Он просто не имеет на это права! Зоклас решил, что любой ценой должен выжить и разобраться, чьей же игрушкой стал он сам и все те люди, которым предстояло сгинуть в неумолимо приближающейся войне…

***

Чёрная решётка на окне разрывала толстыми прутьями чистую синеву неба. На фоне безупречного небесного простора она выглядела совершенно чужеродным предметом, грубо вторгшимся в вековечную гармонию, нарушившим её.

Сальнира безвольно смотрела на прутья решётки и боролась с желанием разреветься и выплеснуть со слезами всю боль, непонимание, обиду. Как такое могло с нею случиться? Её, Просветлённую, обвинили в пособничестве преступнику — несостоявшемуся убийце императора. Под конвоем нескольких магов девушку доставили в эту грязную маленькую комнатёнку и заперли, бросив в полном неведении. Она была настолько ошеломлена, что даже не думала ни о каком сопротивлении, лишь слабым голосом пыталась оправдаться, сказать что-то в свою защиту… Но добилась лишь того, что Версафий грубо и резко приказал заткнуться и ожидать возвращения гонца, которого он направит к Владыке Киросу с вопросом о том, действительно ли Сальнира послана Конклавом Храмов к Басилевсу и с какой именно целью. До получения объяснений Владыки Северного Храма никто не намерен был о чём-либо говорить с Просветлённой, а ей всё это время предстояло провести в заточении.

Случившееся было столь неожиданным для девушки, что она совершенно растерялась. Почему, ну почему император и Версафий подумали, что она состоит в сговоре с Мадженси, и специально заманила Иарния в библиотеку, чтобы там с ним расправился этот странный человек? И что за невероятное совпадение: сначала случайно встретиться с этим незнакомцем на улице, а затем увидеть в момент, когда он хотел напасть на императора?

Сальнира покачала головой и сердито протёрла руками глаза, на которых стали выступать слёзы.

«Думай! Ты Просветлённая, а не пугливая неразумная крестьянская девчонка!», — приказала она себе мысленно. — «А правда ли этот человек хотел убить Басилевса? Почему он не сделал такой попытки, а только лишь старался скрыться, выбраться из библиотеки? Походил ли он на расчетливого убийцу в засаде? Нет, скорее в его глазах было такое же неимоверное изумление, какое испытывала в тот миг я сама».

Мысли девушки оборвал противно лязгнувший маленький металлический лючок в стене рядом с запертой обшарпанной дверью.

— Жри! — прорычал голос стражника, явно привыкшего к ежедневной выпивке.

В отверстие просунулась рука с обкусанными ногтями, держащая крохотную миску с какой-то похлёбкой. Миска опустилась на небольшую деревянную подставку под оконцем, рука исчезла, послышался кашель, брань и звук закрываемого лючка.

Сальнире ещё сильнее захотелось плакать. Но она мысленно вся сжалась, стремясь рассердиться на саму себя и не дать воли слабости. В конце концов, силы Дня всё ещё с ней! Девушка глубоко вздохнула, стараясь уравновесить ритм сердцебиения, и начала погружаться в особое состояние, в коем очищаются от излишних тревог дух и разум.

Иногда необходимо быть сильной вопреки всем обстоятельствам. И сейчас настал именно такой момент!

***

Пронзительный северо-восточный ветер трепал тяжёлые полотнища зелёно-пурпурных знамён Риаджанга. Боевых знамён Третьей полной дружины, побывавших уж во множестве битв. Низкие плотные тучи затягивали небо над широким полем, коему предстояло вскоре укрыться траурным ковром из мёртвых тел и выпавшего из могучих дланей оружия.

Вдали виднелись серые с синевой громады крепостных стен и башен Скорта, горделиво и бесстрашно взирающие на врага. Никогда ещё со времён основания Скорт — один из сильнейших городов-крепостей Мадженси, не сдавался на милость победителя. Волны нападавших разбивались о неприступные стены, словно об утёс, что веками бросает вызов могуществу моря.

Но никогда прежде ещё и не обрушивалась на Скорт всей мощью элитная полная дружина Риаджанга, собравшая под свои знамёна лучших из лучших!

Военачальник Киферхий напряжённо вглядывался в далёкие ещё стены, будто меряясь силою взгляда с их вызывающей прочностью. Он понимал, что его дружина заплатит здесь высокую цену, но чем сильнее противник, тем слаще для воина победа! Возможно, от исхода битвы за Скорт зависит вся судьба войны с Мадженси, которая началась, как только нога первого пехотинца Риаджанга ступила на землю восточнее Срединной Межи.

— Над стрелецкой башней поднимается боевой стяг! — раздался голос сидящего на своём коне рядом с Киферхием тысячника, разглядывающего город сквозь созданную магами-испытателями рамку, магическим образом увеличивающую отдалённые предметы. — Две красные полосы, посредине жёлтая, в центре — четыре стрелы в белом круге, над ними — чёрный ворон.

Киферхий нахмурился. Если над городом помимо государственного флага Мадженси поднимается чей-то боевой стяг, значит, в нём расквартирован один из легионов. Получается, им придётся иметь дело не только с гарнизоном Скорта…

— Кто это такие? — послышался недовольный голос другого тысячника — командующего лёгкой пехотой. — И почему в донесениях Опорной службы о них ничего не говорилось?

— Я знаю этот стяг, — медленно оглаживая бороду, произнёс Киферхий. — Это Пятнадцатый легион, «Вороны Мистарты». Нам выпала честь сойтись с очень достойным противником!

— Да, это элита, — негромко подтвердил командующий ударной конницей, теребя густую гриву своего мощного каракового скакуна. — Получается, они ждали нас? Что если это — подготовленная…

Он умолк под суровым взглядом Киферхия.

— Не время сомнения разводить, мой старый соратник! — не допускающим возражений тоном проговорил тот. — У нас есть приказ, и мы его выполним. Третья дружина устояла в десятках битв, устоит и в этой. Мы возьмём этот город, или я не вправе больше буду командовать вами! Разворачивайте войска, занимайте поле! Вот и вороны нам навстречу летят…

Центральные врата Скорта открылись, и на поле перед городом полилась кавалерия и пехота Пятнадцатого легиона Мадженси.

Тучи над головами ратников прорезали молнии, зарокотал гром. Небо будто готовило достойное оформление грядущей битвы.

Глядя на то, как разворачиваются в боевые порядки силы противника, Киферхий медленно кивал собственным мыслям. Он не ошибся, полагая, что легион из Мистарты выберет классическое построение, благо, местность этому способствовала. Около пяти тысяч пехотинцев растянулись по центру поля в три линии из отрядов в сотню воинов каждый. Впереди встали как вкопанные тяжёлые пехотинцы в пластинчатых доспехах с массивными прямоугольными щитами и длинными — до двух человеческих ростов — копьями. Они должны были сдержать первый натиск вражеской конницы. За ними следовали смешанные отряды лёгкой пехоты и лучников, и, наконец, позади строились сотни тригров — ценнейших копьеносцев и мечников, имевших за плечами немалый опыт пройденных битв. Отряды разных линий располагались по отношению друг к другу в шахматном порядке и готовы были страховать любой участок, где происходил прорыв вражеских войск. Такое построение мадженских легионов принесло им в прошлом немало побед над бездумно атакующим неприятелем: идущие в наступление зачастую вязли в первой линии обороны, тратили уйму сил, преодолевая вторую, и напарывались на расчётливые контрудары свежих и наиболее опасных сил третьей линии.

На флангах располагались конные тысячи, готовые нанести удары по любой точке вражеского построения. Излюбленной тактикой кавалерии Мадженси была сдвоенная условно-встречная атака с обоих флангов в центр.

Все эти их премудрости Киферхий, как и большинство из его тысячников и сотников, знал не понаслышке. Десятитысячной Третьей дружине Риаджанга было что этому противопоставить. Оставалось только вычислить в построении противника расположение магов, а пуще того — магвоев, если таковые этот легион сопровождают. Эти хитрые полумаги-полувоины могли успешно прятаться в рядах простых ратников до тех пор, пока не выказывали свою сущность на поле боя в самый неудобный для противника момент. Не будь их, войска Риаджанга имели бы неоспоримое преимущество перед армией своих соседей-врагов.

— Изготовиться для «косой» атаки! — спокойно обронил Киферхий.

Верховой вестник унёс его приказ командующему ударной конницей, которая растянулась широким фронтом перед всеми пешими силами дружины, маскируя их численность.

— Первой линии готовиться к наступлению двумя клиньями от центра! — продолжил военачальник. Эта команда адресовалась трём тысячам пеших дружинников — тяжёлой ударной пехоте. Стратеги Риаджанга знали, как «растащить» отработанную схему обороны мадженцев.

Киферхий обернулся и посмотрел на дорогу, скрытую от глаз неприятелей холмом, на котором он расположил свою ставку. Великолепные чёрные тяжеловозы знаменитой джантрийской породы тянули на огромных шестиколёсных платформах внушительные катапульты. Вскоре стенам Скорта предстояло испытать на себе их пробивную силу…

Военачальник как всегда перед боем мысленно воззвал к сокровенным силам Великого Дня, чтобы те ниспослали победу его дружине. Затем, чувствуя на себе взгляды тысяч ратников, прошедших с ним уж не одно сражение, плавным и уверенным движением вытянул из ножен меч, воздел его над головою и во всю мощь лёгких проревел:

— Во славу империи и во имя Великого Дня! В бой!

Слитный крик тысяч глоток был ему ответом. Заржали боевые кони, взблеснули в ярких вспышках молний навершия копий, чьи хищные жала воины направили в сторону противника. Ударная конница Риаджанга в едином порыве сорвалась с места и лавиной устремилась к позициям мадженского легиона.

Киферхий ждал, зная, что вот-вот произойдёт. Тысячи мадженских пехотинцев, гордые своим безупречным строем, над которым реяли на ветру знамёна Мистарты, как один ударили рукоятями мечей, топорами, древками копий по собственным щитам, выбивая чёткий ритм. Лязг металла нарастал, соперничая с раскатами грома небесного. А конница Мадженси с обоих флангов рванулась навстречу атакующей волне дружинников Риаджанга, стремясь сдвоенным натиском остановить её и сжать в тиски в центре поля. Они хорошо умели это делать, и сделали бы в очередной раз, если бы конница Риаджанга продолжила широкую фронтальную атаку. Но манёвр для «косой» атаки элитными воинами империи был отработан безупречно: на ходу конница вытянулась в узкий клин, нацеленный строго на правый фланг врага. Тяжёлые кони в стальных шипастых нагрудниках плотным строем привычно мчали навстречу противнику, всадники уверенно нацелили копья в грудь врагу, одновременно прикрываясь круглыми щитами, надетыми на левые руки.

Левое крыло мадженской кавалерии теперь вынуждено было изменить направление атаки в попытке перехватить «утекающие» на противоположный фланг силы противника. А правое крыло приняло на себя натиск всей лавины атакующей конницы Риаджанга. Встречный удар золочёных катафрактариев Мадженси и всадников Риаджанга в тускло взблескивающих серебристых доспехах был страшен. Треск сотен ломаемых копий и лязг пробиваемых нагрудных пластин потонул в предсмертных криках людей и отчаянном ржании гибнущих коней. Волны погасили друг друга, оставляя на месте столкновения сотни изломанных трупов. Натиск Риаджанга оказался сильнее: ударной коннице удалось продавить сопротивление мадженцев и частично рассеять их ряды. На правом фланге образовалась масштабная «свалка» из конных латников, в которой, однако, опытный глаз Киферхия углядел желанный «рисунок»: его воины, сохраняя по возможности линию атакующего строя, уверенно продвигались вперёд, заставляя мадженцев разворачивать коней и отходить в ожидании подмоги с левого фланга.

Второе крыло кавалерии Мистарты, наконец, настигло всё более развивающий свой успех в правой части равнины клин вражеской конницы. И тут их ожидал сюрприз: замыкали строй, прикрывая «бока» всем остальным, конные маги — сдерживающие и атакующие. На первые ряды мчащих в таранную атаку мадженцев полились испепеляющие лучи яркого света Дня. Над полем боя раздался громкий рёв боли и ярости. Катафрактарии сгорали заживо в своих золочёных доспехах, спотыкались и падали на ходу обугливающиеся кони…

Однако это не сильно задержало основную массу конницы левого фланга. Воины Мистарты врубились в ощетинившийся копьями и плюющийся широкими языками света строй всадников Риаджанга и начали крушить всех вокруг, вынуждая клин приостановить атаку и подумать о собственных тылах.

Киферхий вскинул высоко над головой левую руку, показывая дугу, образуемую большим и указательным пальцем. Это был ясный приказ, который тут же передали по цепочке на левый фланг. Там у подножия холма ждала своего часа сотня конных стрелков с малыми, но мощными луками, приспособленными для верховой стрельбы. За спиной у каждого лучника висело по паре вместительных тулов, полных коротких стрел с бронебойными наконечниками. Сотник, получив команду, тотчас повёл в атаку своих воинов на лёгких и быстрых конях. Зайдя в тыл мадженской коннице левого фланга, атакующей кавалерию Риаджанга практически поперёк поля, стрелки с предусмотрительно безопасного для себя расстояния начали осыпать стрелами задние линии вражеского строя. Шилообразные наконечники стрел с успехом пронзали доспехи мадженских катафрактариев, ибо на спине их пластины традиционно были чуть тоньше, чем на груди.

Скорость и точность стрельбы у этих лучников, которые с детства спали в обнимку со своим оружием, была потрясающей. Пара сотен мадженских всадников рухнули из сёдел замертво, прежде чем успели сообразить, откуда пришла новая угроза. Многие начали разворачивать коней, чтобы устремиться на опасных стрелков, но это вызвало лишь сумятицу в сохранявших ещё некоторую стройность рядах кавалерии. Резкими командами сотники мадженцев пресекли эти попытки, понимая их тщетность: тяжёлым катафрактариям силиться догнать лучников на лёгких быстроногих рысаках — всё равно, что гоняться за ветром в поле…

У воинства Мистарты было чем ответить на эту хитрую атаку стрелков Риаджанга. Глубоко в тылу легиона, где-то у высоких стен Скорта показались яркие сполохи призрачного зеленоватого огня. Опытные военачальники Риаджанга прекрасно знали, что они означают: легион имел отряд поддержки из призывающих магов. Оставалось выяснить, сущности какой из Мировых Сфер явятся на поле брани по их зову на этот раз.

Киферхий, привстав в стременах, до рези в глазах всматривался через магическую рамку в далёкую группу из десяти магов в долгополых зеленовато-серых одеяниях призывателей. Все как один они держали на уровне глаз неизменные атрибуты своего ремесла — тонкие жезлы длиною в локоть с маленькими серпами на концах. Эти серпы и производили туманное свечение, сквозь которое взывали маги к обитателям одной из трёх известных Мировых Сфер.

И вот, прямо над головами конных лучников Риаджанга, продолжающих осыпать врага стрелами, возникли несколько сгустков белого свечения, расправивших ажурные крылья и превратившихся в больших лишённых плоти хищных птиц. Они атаковали немедля, исторгая из себя узкие прямые лучи света. С дюжину стрелков попадали с коней, зажимая руками дымящиеся раны, многие рефлекторно атаковали нового противника, пустив стрелы в небо. Но бестелесым гостям с иного плана бытия такое оружие не могло причинить вреда. Сотник скомандовал немедленное отступление, зная, что маги дружины готовы прикрыть его отряд.

Киферхий сурово нахмурился, но любой, кто знал его хорошо, прочёл бы на лице бывалого воина облегчение. Вражеские призывающие маги второпях дотянулись лишь до первой из доступных — до Сферы Бриангла. Её сущности были хоть и смертоносными, но наименее опасными из всех. Военачальник вскинул руку, показывая открытую ладонь, затем резко повернул её к себе. Приказ обеспечить прикрытие отходящему отряду был исполнен тотчас: навстречу скачущим во весь опор к исходной позиции стрелкам выдвинулась смешанная конная группа сдерживающих и атакующих магов. Тридцать белоснежных скакунов, чьи всадники через одного сжимали в руках меч или посох, помчали вперёд, а затем встали, как вкопанные, давая магам возможность полностью сосредоточиться на своих функциях. Над головами отступающих стрелков развернулось плотное белое полотно света, исторгнутого посохами сдерживающих магов. Сквозь него вверх по кружащим и пикирующим птицам из Сферы Бриангла ударили нещадные лезвия света, срывающиеся с мечей атакующих магов. Одна за другой эфемерные гостьи стали исчезать, растворяясь в воздухе, напоенном ароматом грозы. Но и пара магов вылетели из сёдел, сражённые атаками призрачных птиц…

Однако Киферхия это уже не беспокоило: как-нибудь маги там справятся. Он переключил внимание на основную сцену битвы, убедившись, что конная «свалка» окончательно переместилась далеко на правый фланг. Там по-прежнему угадывалось некоторое преимущество кавалерии Риаджанга, и военачальник надеялся, что мадженская пехота нарушит построение и двинется на помощь своей коннице. Но командующий легионом Мистарты был отнюдь не дураком, и никаких необдуманных действий предпринимать не собирался. Трёхзвенное построение пехоты не дрогнуло ни на миг, воины стояли как влитые, казалось, даже не обращая внимания на хлещущие струи дождя. В ярких вспышках молний, причудливо оживляющих стекающие по щитам и доспехам капли воды, они казались серебряными статуями, готовыми простоять на этом поле целый век.

Поняв, что легкой победы никто ему отдавать не собирается, Киферхий снова воздел над головой меч и резко опустил его, указывая остриём на позиции врага. Это послужило сигналом к атаке тяжёлой пехоты. Держа линии и впечатывая подошвы сапог в начавшую размокать под дождём землю, тысячи копьеносцев двинулись вперёд. Вскоре им предстояло перестроиться в два клина, атакующих от центра по флангам.

Ну а затем… У Киферхия была припасена для врага парочка неприятных сюрпризов…

***

Глядя на приближающиеся силы противника, Силж предался глубоким философским раздумьям, а именно попытался угадать, почему ему столь часто приходится сражаться под проливным дождём. И только магвой начал выбирать между исчерпывающими объяснениями типа «простая случайность» и «такова моя судьба», его окликнули.

— Капитан, вам приказано не вступать в первую схватку и не покидать своих позиций! — вестовой остановил коня прямо перед Силжем, забрызгав его щит грязью, полетевшей из-под копыт. — Командующий предполагает, что за натиском тяжёлой пехоты последует атака особых сил Риаджанга, возможно, ударного отряда атакующих магов. Силам Магармуса под вашим командованием поручается пресечь эту атаку и устранить угрозу вражеских магов.

Силж едва заметно усмехнулся самыми уголками губ. А для чего же ещё нужны магвои, замаскированные до поры под простых ратников второй линии?

— Отряд Магармуса приказ понял и выполнит, — ответил капитан ровным голосом.

Вестовой кивнул и умчался назад к воротам Скорта. А Силж вновь принялся размышлять, развлекая себя праздными мыслями в ожидании сражения.

Обычно капитан Магармуса командует отрядом из пяти десятков магвоев, и такой отряд, реже два, сопровождает каждый легион регулярной армии. В этот раз, когда «Вороны Мистарты» отправились из столицы в Скорт, Силжа не просто прикомандировали к ним, но и в «довесок» к собственному отряду переподчинили ему полусотню, которой командовал его давний друг Зоклас Анеж. Капитан сему факту удивился, но обсуждать приказы было не принято. Всех бойцов Зокласа он отлично знал, да и они не возроптали, получив его в качестве нового командира. И теперь он с полной сотней магвоев оказался в самом центре первой битвы нежданно грянувшей войны с Риаджангом…

А так ли неожиданна для всех была эта война? Этот вопрос Силж успел себе задать уже несколько раз, покручивая пальцами вислый ус. Почему вдруг «Вороны Мистарты» оказались в Скорте с установкой якобы на масштабные учения на границе? Поговаривали, что за отправкой легиона сюда стоял Мастер-визор, но насколько правдивы эти слухи, и чего главный разведчик страны этим хотел добиться, Силж не знал. А ещё он не ведал, куда именно тот же самый Мастер-визор услал Зокласа, с коим Силж бок о бок прошёл все годы обучения в Магармусе и годы службы во славу Короны.

В общем, та пресловутая часть организма, которая отвечает за смутные предчувствия, настойчиво информировала капитана Силжа, что она в очередной раз чувствует что-то неладное…

Предаваться размышлениям в некоторой степени крамольным и неугодным Короне магвой не стеснялся, а в чём-то даже напротив — делал это с удовольствием. Силж Зорхаж происходил из древнего знатного рода, имевшего, если разобраться по существу, прав на престол Мадженси ровно столько же, сколько и род нынешнего короля. Давным-давно его предок проиграл в жестоких династических междоусобицах и был свергнут с трона, на коем с тех пор прочно обосновалась новая династия. Потомки же Зорхажей на века стали чуть ли не изгоями в собственном государстве, и лишь недавно им снова был открыт путь на государеву службу. Но при том за ними зорко следили и не допускали до каких-либо высоких постов. Хвала Великому Дню, что Магармус обладал очень широкими привилегиями и вольностями, и когда руководство школы обнаружило в юном отпрыске гонимого рода серьёзные задатки магвоя, власти не смогли запретить Старшим Мастерам взрастить Силжа и даже дать ему дослужиться до капитана.

Однако ничто не мешало властям пытаться избавиться от него, регулярно посылая в самую гущу наиболее опасных сражений. И теперь Силж гадал, а не из той ли самой серии и это его назначение? Отсюда логично вытекал вопрос: а не знал ли уважаемый Мастер-визор о готовящейся наступательной кампании Риаджанга?

Вот такими праздными раздумьями и тешился капитан Магармуса, ожидая момента вступления магвоев в битву.

А меж тем, пехотинцы Риаджанга уже вторглись на позиции первой линии мадженских легионеров. Силж, сотня которого располагалась ближе к левому флангу отрядов второй линии, хорошо видел, что вражеские копьеносцы, пересекая равнину, сформировали два равных клина и ударили от центра по самым крайним сотням обоих флангов легиона. Те держались, но вынуждены были отступать под мощным натиском врага. Длинные копья, предназначенные для «тёплой встречи» несущейся во весь опор вражеской кавалерии, были малоэффективны, не сказать бы бесполезны, против атакующей плотной стеною щитов тяжёлой пехоты. Частокол копий просто раздвигался движениями соседних прямоугольных щитов в разные стороны, а в образующиеся просветы врывались воины Риаджанга, орудующие короткими копьями и мечами. Так что воины первой линии обороны мадженцев вынуждены были побросать эти длинномеры (кому очень повезло — проткнув при этом вражеского латника), и начать медленное отступление, пустив в ход короткие мечи и топоры.

Соседним отрядам первой линии и сотням второй пришлось стягиваться к местам прорыва, чтобы остановить врага. Силж мысленно выругался, помянув некоторые детали анатомии сил Ночи: риаджангцам всё же удалось заставить легион нарушить выигрышное построение. Теперь следовало ждать удара по несколько «оголившемуся» центру. Так и произошло: стремительные отряды лёгкой пехоты подобно быстрой горной реке хлынули в центр поля боя, стараясь вклиниться между маневрирующими сотнями мадженцев, сломать отлаженные схемы их взаимодействия, навязать хаотичный бой, лишающий обороняющихся преимущества слаженности.

Вскоре в водоворот яростной сечи были втянуты уже почти все сотни второй линии обороны мадженцев. Противник рвался вперёд с нечеловеческим упорством. Кое-где в битву уже вступили тригры, стеною вставая на пути прорывающихся риаджангцев.

На правом фланге ситуация была особо тяжёлой для мадженцев: часть вражеской кавалерии прорвалась сквозь редеющие остатки катафрактариев Мистарты и по широкой дуге ударила в крайние сотни тригров, сметая их ряды. Со стен Скорта полетели стрелы, но как только всадники глубоко вклинились в строй тригров, они иссякли: лучники опасались «покосить» своих же.

Силж всей кожей ощущал нетерпение своих магвоев: вокруг кипело сражение, и им хотелось как можно скорее прийти на помощь гибнущим легионерам. Но капитан старался оттянуть момент вступления в битву, не давая всеобщей «свалке» затянуть и его отряд, ибо помнил о необходимости выполнить приказ. От этого зависело очень многое…

Видя, что соседние сотни уже почти не могут сдержать натиск пехоты Риаджанга, Силж скомандовал своим медленный отход, продолжая зорко вглядываться в новые отряды атакующих. Уже скоро… Скоро должны пойти в бой отборные атакующие маги Третьей дружины.

Вот они!

Силж вскинул над головою кулак, приказывая магвоям прекратить отступление. Капитан углядел компактный отряд в белоснежных плащах с мечами особой формы, бросившийся в стремительную атаку со склона холма. Вот первые два мага взмахнули клинками, с которых сорвались яркие полосы света Дня, без промаха разящие попятившихся перед ними мадженских пехотинцев.

— Вперёд, братья! — заорал Силж что есть мочи. — Вот наша цель!

Магвои, резко набирая скорость, бросились на перехват магов противника, коих насчитывалось около восьми десятков. На бегу Силж успел заметить, что у подножья холма, занятого врагом, разворачиваются в боевые позиции штук пятнадцать огромных катапульт.

«Странно, — мелькнула в его голове тревожная мысль. — Далековато для того, чтобы рассчитывать нанести серьёзный ущерб стенам. Почему их развернули именно там?».

Ответа не пришлось долго ждать. Послышался резкий лязг и гулкое уханье механизмов катапульт, в воздух взлетели огромные камни. Крутнув головой, Силж проследил за их полётом и громко выругался. Ещё несколько голосов бегущих за ним магвоев выразили солидарность с командиром. Катапульты «отработали» не по крепостным стенам, а по позициям третьей линии обороны мадженцев — по сотням тригров. Массивные камни рухнули на головы воинов, сметая враз по несколько человек, стоящих плотными рядами.

Командиры тригров, мгновенно сориентировавшись, отдали приказ наступать и ввязаться в как можно более плотный бой с пехотой противника: по своим камни метать не будут. Но пока сотни тригров успели сняться с позиций и влиться в общий котёл битвы, катапульты дали ещё два залпа, стоившие жизни многим воинам Мистарты…

…Киферхий, глядя на это, позволил себе улыбнуться. Всё пока шло как надо. Военачальник взмахнул рукою по направлению к Скорту, зная, что его приказ поймут и тотчас передадут командиру отряда, обслуживающего катапульты. Тяжёлые камнемёты начали передвигать ближе к городу, готовясь дать первый залп уже по его стенам и воротам. А Киферхий всё внимание сосредоточил на приметном отряде в белых плащах, заметив, что одна из сотен мадженцев, побросав для скорости щиты и копья, служившие им лишь для маскировки, бросилась этому отряду наперерез. Вот и выдали себя магвои! Теперь их ждёт кое-что интересное…

***

Противный лязг ржавого замка грубо ворвался в дивный сон о Заоблачном крае, его летних лугах и резвых речушках с чистой, почти прозрачной водой. Сальнира резко открыла глаза и вскочила на ноги, с опаской глядя на отворяющуюся дверь камеры. Вместо ожидаемой гнусной рожи тюремного стражника девушка с удивлением увидела благородное скучающе-надменное лицо Версафия. Не проронив ни звука, глава Тайного совета империи прошёл на середину маленькой комнатки и принялся буравить Просветлённую таким взглядом, что она почувствовала себя пойманной в сачок бабочкой, которую вот-вот пришпилят иглой к какой-нибудь доске с десятком других таких же…

— Наш гонец достиг Северного Храма, — проронил он, наконец. — Владыка Кирос ввиду серьёзности дела, которого касался наш запрос, счёл уместным прибегнуть к услугам магов и передать свой ответ быстрым способом. Он заявляет, что никогда не имел встреч с некой Сальнирой из Заоблачного края и, естественно, не посылал её с какой-либо миссией в Джантру ко двору нашего Басилевса, да хранит его здравие Великий День. Владыка также добавил, что в списке Просветлённых, официально служащих по древнему договору Конклаву Храмов, нет никакой Сальниры.

Девушке показалось, что на голову обрушился потолок, а монотонный голос Версафия начал почти физически душить её. Сальнира просто не верила своим ушам, отчаянно борясь с подступающим приступом самой настоящей паники. Всё происходящее казалось дурным сном, нелепым кошмаром…

— Владыка Кирос выразил свою искреннюю радость по поводу того, что нам удалось пресечь коварное покушение на Его императорское величество Иарния IV, и пожелал ему доброго здравия. С девицы же, участвовавшей в сём гнусном злодеянии, даже если она и вправду принадлежит к народу Заоблачного края, от имени Конклава снял всяческое покровительство и защиту Храмов Великого Дня, — Версафий шагнул вперёд и, жёстко взяв Сальниру двумя пальцами за подбородок, заставил её посмотреть прямо в его глаза. — Так что, юная преступница, тебя ждёт заслуженное наказание, которое ты разделишь со своим сообщником.

Девушка нашла в себе силы резко отбросить руку вельможи и отпрянуть от него:

— Этого не может быть! — закричала она, едва себя контролируя. — Я — посланница Храмов! Я не участвовала ни в каком покушении! Это всё ложь!

Видя, что Версафий снова намеревается схватить её, Просветлённая вскинула руки на уровень груди, и меж её пальцами возник яркий сгусток чистого света.

— Я предупреждаю!.. — начала она срывающимся голосом.

— Вот этого не надо, — донеслось от двери.

Свет, прежде всегда покорный воле Сальниры, вдруг угас. Девушка повернула голову и встретилась взглядом с мужчиной, которого видела совсем недавно. Это был тот самый служитель Ночи, который остановил у дверей библиотеки странного мага, в пособничестве коему её теперь обвиняют. Зеленовато-серые глаза глядели, казалось, сквозь девушку. Этот взгляд был способен проникнуть под любую защиту, он, казалось, вторгался в самую душу и вытягивал из неё силы. Просветлённая бессильно уронила руки, вмиг осознав, что не сможет противостоять этому человеку.

— Следуй за мной, юная преступница, — вновь подал голос Версафий. — Через пару часов вас с подельником казнят. А на это время я найду тебе какое-нибудь применение…

***

Привычно удерживая перед мысленным взором образ меча, мерцающего синим светом, Зоклас полностью сосредоточился на созерцании, позволяя силам Дня свободно циркулировать по всему организму. Ноющая боль в избитом теле отступила под их живительным потоком, мысли растворились в белом ничто, окружающем вымышленный образ. Этим упражнением владел каждый питомец Магармуса, оно позволяло справиться с болью, неуместными сомнениями и беспокойством, прояснить разум и приободрить тело перед важным делом.

На сей раз, у магвоя действительно было важное дело: он пытался выжить. Чутьё подсказывало, что как только в Джантру прибудут представители Храмов Великого Дня, его, как несостоявшегося убийцу императора, скорее всего, ожидает публичная экзекуция в их присутствии, дабы они лицезрели преступника и признали право Риаджанга на вторжение в Мадженси. Следовательно, у него есть лишь ничтожно малый шанс спастись в тот момент, когда его поведут на казнь. И следовало очень постараться этот шанс не упустить…

Меча и магической цепи Зоклас лишился, но силы Дня оставались с ним. Капитан Магармуса способен вести бой и без привычного оружия — всех сюрпризов, которые он готов преподнести врагам, не ведает никто за пределами древней школы, бережно хранящей свои секреты. Единственное, что сильно беспокоило магвоя, — это возможность снова встретить того таинственного форла. Если он и впрямь Гаситель, бороться с ним силами Дня бесполезно. Остаётся только попытаться свернуть ему шею. Или же придумать что-то необычное…

Когда послышался звук открываемого замка и скрип петель грязной двери, Зоклас погасил мысленный образ меча и максимально расслабил непроизвольно напрягшиеся мышцы. В ситуацию необходимо осторожно «войти», выждать подходящий момент, а затем уж действовать. Магвой открыл глаза, делая вид, что щурится от света факелов, которые держали в руках пришедшие за ним. Бегло сосчитав всех, кто был в поле зрения, капитан мысленно присвистнул. Видать, уважают супостаты силы магвоев. В качестве конвоиров его ждали аж восемь магов — поровну сдерживающих и атакующих. Да ещё и трое стражников с оружием наголо.

Цепи резко натянули, и пленнику пришлось подняться на ноги. Зоклас скорчил рожу, изображая гримасу боли, и застонал для пущей убедительности. Справедливости ради он отметил, что боль действительно не ушла до конца: избили его качественно. Похоже, сапог Версафия сломал ему ребро, а то и пару.

«Придётся учитывать стеснённость в движениях», — подумал магвой и возблагодарил День, что соответствующий опыт имеется: в одной битве ему уже ломали рёбра, и пришлось приспосабливаться, ибо сеча после этого длилась ещё час.

Не снимая цепей с рук и ног заключённого, конвоиры растянули их так, чтобы максимально затруднить ему движения, и повели по коридору, периодически резко дёргая и заставляя спотыкаться. Всё делалось для того, чтобы ни на секунду не дать ему сосредоточиться на мыслях о возможном сопротивлении. Но Зоклас и не собирался трепыхаться прямо сейчас, он выжидал, жаждал более свободного пространства. Коль всё равно выбираться из каземата, можно и позволить себя из него вывести…

Спустя минут десять ковыляния по грязным подвалам и лестницам Зоклас оказался в относительно просторном и чистом помещении, из зарешёченных окон которого открывался не приносящий радости вид на серую площадь, постепенно заполняемую народом. В центре её виднелись два столба с цепями, под которыми кто-то деловито раскладывал дрова и поливал их смолой.

«Да меня решили заживо сжечь на простом костре!», — как-то отстранённо подумал магвой. — «Позорная смерть для воина и мага, и избрали её неспроста. Неслабый плевок в Мадженси и Магармус. Но такого удовольствия я вам не доставлю!».

Зоклас криво усмехнулся и поклялся в душе, что сделает всё, чтобы вырваться и покарать тех, кто играет в столь мерзкие игры с людьми. Он подумал, что даже готов породниться с силами Ночи, если потребуется, чтобы исполнить эту клятву. Магвоем овладела мрачная и бесчувственная решимость человека, заглянувшего за грань…

Они оставили на его руках и ногах цепи. Опрометчиво! У магвоев особые отношения с цепями — пусть эти и не относятся к классу магических вещей, но послужить проводниками расчетливо направляемых сил Дня могут.

Зоклас замер, на мгновение словно выпав из реальности. Со стороны, должно быть, показалось, что узник вот-вот потеряет сознание, потому что двое стражей шагнули к нему, дабы поддержать начавшее заваливаться тело. На самом же деле магвой привёл себя к наивысшей точке концентрации магических сил, собираясь использовать их на пределе возможностей. Потом за это последует расплата, но сейчас важно сделать всё, чтобы вообще было какое-либо «потом».

Сдерживающие маги, обученные распознавать чужое атакующее сосредоточение сил, заволновались и вскинули посохи. Но в этот миг их «подопечный» будто взорвался изнутри, одеваясь в яркое белое свечение. Он закрутился волчком, вырывая вмиг раскалившиеся докрасна цепи из рук опешивших конвоиров. А затем перехватил шипящие и плюющиеся магическими искрами металлические звенья поудобнее и начал вращать своё неожиданное оружие с бешеной скоростью. Стражники и маги сгрудились во всё же тесноватом для такой толпы помещении, что и сослужило им плохую службу. Ревущие пламенные цепи, сияющие яростным светом Дня, прошлись по ним, вспарывая плоть как горячий нож масло. Четверо рухнули сразу — настолько мощным был натиск поставившего на кон свою жизнь магвоя. Остальные начали обороняться, один маг попытался атаковать, но не смог толком размахнуться своим магическим клинком из-за спин сотоварищей. Началась толкотня и неразбериха, которой не преминул воспользоваться прекрасно натренированный для таких схваток капитан Магармуса. Развивая первый успех, он полоснул рдеющими цепями ещё двоих магов и подхватил оброненный кем-то меч. Радуясь, что попался отменно наточенный клинок стражника, а не тупой атрибут атакующего мага, Зоклас погасил истекающий через цепи свет Дня и дал волю своим навыкам фехтовальщика. Все стражники, которые сумели бы как-то противостоять ему в такой схватке, были уже мертвы. Ну а маги Риаджанга не могли похвастаться способностями, да и привычкой к поединкам на мечах. Двое сдерживающих лишь попытались парировать удары магвоя посохами да закрыться полотном света, но стремительные и точные выпады оборвали их жизни. Зоклас толкнул падающие тела на собравшихся, наконец, оказать серьёзное сопротивление атакующих магов и юркнул в боковой коридор, уводивший от выхода на площадь куда-то вглубь этого мрачного здания.

Оставшиеся маги кинулись за ним и попытались достать согласованными выплесками сил. Узкие и мощные лезвия света пронзили воздух перед магвоем. Частично он парировал их, вновь пропуская свет Дня сквозь цепи и свой клинок, но что-то резко ожгло его плечо, затем бедро. Зоклас не обращал никакого внимания на боль от этих ран и от сломанных рёбер: он находился уже где-то за гранью обычных чувств, сжигая свои силы в костре ярости. Снова бросившись в атаку, капитан сокрушил вражеских магов, в чьих глазах отчётливо видел страх смерти…

И внезапно, где-то посреди этого смертельного водоворота магии и стали, Зоклас ощутил едва различимый, но горячий и отчаянный призыв, мольбу о помощи, обращённую кем-то к силам Дня почти бессознательно. На миг ему почудилось, что чем-то знакомым веет от этого немого крика попавшего в беду человека. Устремив мысленный взор за слабыми сполохами чужого отчаяния, магвой осознал, что призыв исходит откуда-то из-за двери, что виднелась в дальнем конце коридора.

Пока Зоклас думал об этом, на него, перепрыгнув через груду тел поверженных магов, бросились ещё четверо подоспевших стражников. Магвой отпрянул, припадая на левое колено, и встретил вытянутой рукою с мечом первого из них, слишком уж ретиво прыгнувшего вперёд. Стражник напоролся на остриё и, простонав нечто нечленораздельное, грузно рухнул на пол, выворачивая меч из руки Зокласа. Тому пришлось спешно отступать по коридору, обороняясь вновь вспыхнувшими по его воле цепями.

А дверь, за которой взывал о помощи одновременно знакомый и незнакомый человек, всё приближалась…

***

— Я здесь не для того, чтобы потакать вашим животным страстям, досточтимый Версафий, — Шорх говорил как всегда ровно и спокойно, но на сей раз в его голосе прозвучало нечто, похожее на брезгливость. Гасителю было явно неприятно смотреть на то, что привыкший ко вседозволенности вельможа пытался сделать с дрожащей от ужаса Просветлённой. — Я задержался в Джантре только для того, чтобы убедиться, что казнь этих двух людей пройдёт без всяких осложнений, чтобы нейтрализовать при необходимости их магические силы. И присутствовать при ваших… хм, развлечениях я не намерен.

Версафий на какой-то миг отвлёкся от девушки и бросил затуманенный взгляд на Шорха:

— Но если вы покинете эту комнату, она меня попросту испепелит, — тяжело дыша, проговорил он. — И вы лишитесь ценного союзника.

Глава Тайного совета империи усмехнулся и вновь повернулся к Сальнире, которую прижимал к стене, держа за горло.

— К тому же эта красавица должна сполна заплатить за то злодеяние, которое замышляла!

С этими словами он потянулся к одежде девушки.

Сальнира, задыхаясь, попыталась вырваться, отбросить потные руки Версафия. Просветлённая отчаянно взывала к силам Дня, но те не могли прийти ей на помощь, пока рядом находился Гаситель.

— Оставьте эту историю для других, — отозвался Шорх, чувствуя, как в нём закипает гнев. — Вы-то лучше, чем кто-либо знаете, что она ничего не замышляла. Эта девочка — жертва созданных нами обстоятельств, не более. Она должна умереть ни за что, потому что так нужно нам. Но вовсе не обязательно приумножать её страдания.

Версафий с досады ударом ладони повалил девушку на грязную кушетку в углу комнаты и снова развернулся к Гасителю. Вельможа был в бешенстве, но ни на миг не забывал, кто перед ним и каковы силы этого служителя Ночи.

— Послушайте, если вы считаете… — начал он, но договорить не успел.

С резким лязгом сорвалась с петель окованная металлом дверь, и какая-то ярко сияющая фигура ворвалась в комнату. Правда, сияние это тут же стало гаснуть, ибо навстречу ему шагнул Шорх.

— Ты невероятно силён и продолжаешь удивлять меня, — проговорил Гаситель, качая головой.

— Могу удивить ещё больше, — хрипло отозвался голос, почему-то показавшийся Сальнире смутно знакомым.

Пользуясь возникшим замешательством, девушка мгновенно отпрыгнула как можно дальше от Версафия и… замерла, разглядев того, кто вмешался в ситуацию.

Это был тот самый маг из библиотеки, так же как и она приговорённый к казни. С его рук свисали ржавые цепи, изодранная и дымящаяся одежда была запятнана кровью — своей или чужой, взгляд горел яростью затравленного зверя. Мужчина вдруг посмотрел прямо ей в глаза и хрипло каркнул:

— За дверь! Беги!

Не теряя времени, он резко прыгнул на Шорха, который встретил его стеною непроглядного мрака. Но магу удалось ударить противника обрывком цепи и схватить левой рукой за горло.

Версафий, опешивший от неожиданности, отступил к дальней стене и зычным голосом кликнул стражу. Но из коридора никто не появился. Собравшись с духом, Сальнира проскочила мимо сцепившихся магов и выскользнула за дверь.

При виде искорёженных дымящихся трупов на грязном полу коридора девушку замутило, но она довольно быстро взяла себя в руки, мысленно приказав себе отстраниться от всех эмоций и сомнений. Неожиданный спаситель дал ей шанс освободиться, и им следовало во что бы то ни стало воспользоваться. Сальнира ещё никогда никого не убивала, но если придётся… Здесь, подальше от Гасителя, занятого схваткой с врагом, ей снова подвластны сокровенные силы Дня! Девушка вскинула руки и создала ослепительный шар белого сияния, который тут же швырнула от себя вдаль по коридору. Показавшиеся из-за угла стражники вынуждены были отпрыгнуть и убежать, ибо противостоять этой первозданной силе не могли. Послышались их крики с требованием как можно скорее позвать сдерживающих магов. Откуда-то с улицы донёсся шум, гомон множества голосов: наверное, зрители планируемой казни поняли, что происходит что-то непредвиденное…

Девушка опустила руки в нерешительности. Что ей делать — пытаться выбраться отсюда в одиночку или вернуться и постараться в свою очередь помочь магу, пришедшему ей на помощь? Душа Просветлённой диктовала второе решение. Она понимала, что шансов справиться с Гасителем в одиночку у измождённого узника просто нет. Но чем может помочь служительница сил Дня, ведь едва она снова переступит порог той комнаты, эти силы покинут её? И всё же…

Сальнира бросила в дальний конец коридора ещё один шар света и, резко развернувшись, побежала обратно…

***

Во рту ощущался горьковато-кислый привкус обмана.

Ловушку Силж распознал сразу же, как только вступил в бой с отрядом в белых плащах. Двое магов, те, что атаковали мадженцев светом Дня, уже сцепились с магвоями в хороводе слепящих бликов. А вот остальные…

Они и не думали прибегать к магии. Точнее — не способны были это сделать. Перед собой Силж отчётливо увидел чумазые, перекошенные злостью пополам с отчаянием лица, которые меньше всего походили на лица магов и даже простых дружинников Риаджанга. Скорее это были пленники и рабы из разных земель, выпущенные из тюрем и каменоломен империи незадолго до битвы с тем условием, что они пойдут в бой за Басилевса. Их просто нарядили в одеяния магов и пригнали сюда под клинки элитного отряда Магармуса. О да, они кинулись в бой как дикие звери, чтобы защитить свою жизнь, но силы были слишком неравны.

Силж остановился, глядя на то, как его бойцы с недоумением на лицах убивают этих неожиданных противников. Он понял, что враг перехитрил его, перехитрил командование мадженского легиона. Вражеский военачальник с помощью этого трюка установил местонахождение сотни магвоев и отделил её от остального войска. Теперь следовало ждать…

Повеяло резким мистическим холодом чуждого присутствия. Силж сжал рукоять верного меча и резко развернулся, хотя и так уже догадался, кого увидит. Его глаза встретили мутный пугающе-отрешённый взгляд трёх узких желтовато-синих нечеловеческих глаз. С сущностями, обитающими в Сфере Пирга, капитану уже приходилось биться. И встреча эта приятных воспоминаний о себе не оставила…

— Круг! Круг! — закричал своим Силж, примерно сосчитав количество новых противников. — Занять круговую оборону!

Магвои бросили недобитых «ряженых», которые со всех ног разбегались в разные стороны, и быстро сформировали плотное круговое построение, ощетинившееся тускло мерцающими магическими клинками. Со всех сторон на них надвигались призванные магами Риаджанга сущности из второй Мировой Сферы. Ростом эти синекожие бесполые существа не превосходили высокого человека, но были куда шире в плечах и имели толстенные руки, оканчивающиеся аж восемью пальцами каждая. Пальцы эти плавно переходили в длинные огненные когти, одного взгляда на которые было достаточно, чтобы возникло страстное желание немедленно спасаться бегством. Известно было, что убить этих обезьяноподобных уродов, прозванных по имени первооткрывателя их Сферы пиргусами, чрезвычайно трудно. Силжу когда-то посчастливилось прикончить одного из них, но за это пришлось заплатить жизнями офицера-магвоя и четырёх легионеров. Сейчас против отряда Магармуса выступали десятков восемь пиргусов, что означало наличие рядом как минимум такого же количества вражеских призывающих магов.

— Да-а, хорошо они подготовились! — протянул один из магвоев рядом с Силжем. — Надо бы к своим прорываться…

Другой голос ответил:

— Со стороны наших их больше появилось. Хотят нас оттеснить ещё дальше — к холмам.

Капитан на несколько мгновений задумался, оценивая обстановку. Второй магвой был прав: их явно подталкивали к мысли идти на прорыв в сторону холмов, где пиргусов было поменьше. Но это означало фактически покинуть место основной битвы и оставить легион без поддержки Магармуса. Так поступать не хотелось…

Приняв решение, Силж набрал в грудь побольше воздуха:

— Братья-магвои, вперёд, на прорыв к позициям легиона! Нападайте вдвоём на одного! Режьте этим уродам ноги, старайтесь отсечь голову! Помните об уязвимом месте у них на брюхе, где у нас пупок! Плотнее защитные нити, остерегайтесь когтей! В атаку!

Десятки магических цепей выпустили защитные нити-эманации, сплетающиеся в хитрые узоры вокруг тел магвоев. Отряд прянул вперёд и сошёлся с глухо и монотонно рычащими гостями из Сферы Пирга.

И прежде чем атаковать первого противника, Силж успел разглядеть, что остатки Пятнадцатого легиона Мистарты отходят к отворившимся им навстречу воротам Скорта. А ещё, что к месту схватки магвоев с призванными сущностями спешит большой отряд вражеских атакующих магов. На сей раз не приходилось сомневаться в том, что они настоящие…

***

Ночная тьма, плотная и вязкая, обрушилась на Зокласа, сдавила грудь и затылок. Магвой ощутил пронзительный холод, вытягивающий остатки сил. Но руки чувствовали горло врага и продолжали сжимать его. Зоклас навалился на Шорха всей массой, благо был куда крупнее.

Гаситель явно не ожидал такого поворота и потому немного опешил. Он пытался подавить противника мягким, но безжалостным напором Вуали Ночи. Сделал и пару кинжальных выплесков узкими лезвиями темноты, но Зоклас сумел выпустить сквозь свои цепи защитные нити, прикрывшие его от этих ударов. Удивительно, но даже в присутствии Гасителя личная защита магвоя действовала, хоть и не столь эффективно, как обычно. Мимоходом Шорх дал себе обещание, что в будущем займётся более пристальным исследованием магических техник, практикуемых в Магармусе…

Версафий некоторое время смотрел и размышлял. Затем счёл, что лучше попытаться помочь Шорху, иначе потом тот может и спросить с него за промедление. Глава Тайного совета вытянул из украшенных золотом и драгоценными камнями ножен короткий меч и занёс его над сцепившимися на полу магами, примеряясь для точного удара в спину мадженца. Мешала колышущаяся завеса темноты, окутавшая обоих. Наконец, Версафий углядел бритый затылок магвоя и…

Вельможа долго потом благодарил все силы Дня и Ночи вместе взятые за то, что реакция не подвела его. Едва заметив краем глаза яркую вспышку, Версафий отпрыгнул назад и вправо, падая на кушетку и выставляя перед собой меч. То место, где он только что стоял, пронзил луч света, который, однако, погас, не достигнув стены.

За дверью в полумраке коридора стояла, не приближаясь к порогу комнаты, бледная растрёпанная Просветлённая, глядящая на своего недавнего мучителя с отчаянной решимостью. Между её широко расставленными руками формировался новый сгусток света. Девушка вся дрожала от напряжения — всё-таки Шорх был неподалёку, и силы Дня едва слушались её. Но Версафий понял, что к центру комнаты ему лучше не приближаться…

Зоклас отчётливо осознал, что умрёт прежде, чем успеет задушить врага. Силы Ночи начали разрывать остатки его защиты, сверлить плоть и разум резкой болью, одновременно предлагая избавление от неё навеки. Так легко поддаться, отступить в смерть, разом избавив себя от всех трудностей… Они звали, они шептали, убеждали…

Стоп! Почему он вообще столь отчётливо ощущает эти силы, различает их, чувствует их суть?

Этот вопрос вспыхнул и тут же погас вместе с остатками сознания. Разум Зокласа отказался и дальше контролировать его действия. Но подсознание и инстинкты всё ещё жили. Практически не контролируя себя, магвой потянулся к силам Ночи, водопадом изливающимся из мощного источника — Гасителя.

В стенах Магармуса Зоклас обрёл не только боевые навыки, но и некоторые способности, доступные магам-испытателям. И те, которыми могут похвастаться лишь маги-прорицатели. Магвоев учили не только пользоваться силами, как это делают атакующие и сдерживающие маги, но и исследовать их, проникать в суть, чувствовать глубинную структуру. Да, они делали это лишь с силами Дня, но кто сказал, что то же самое нельзя применить к силам Ночи? Скорее, на это существовал глубокий моральный и психологический запрет, табу, естественное в Эпоху Дня. Оказавшись на грани смерти, Зоклас не в состоянии был философствовать на эту тему. Он, точнее даже его животное, природное начало действовало, руководствуясь инстинктом самосохранения. И случилось то, что ранее он счёл бы невозможным…

Шорх, извиваясь под навалившейся на него тушей мускулистого магвоя, с огромным удивлением почувствовал, как рядом кто-то начал использовать магию Ночи. Несколько секунд у него ушло на то, чтобы сообразить, что делает это его противник. Магвой умудрился частично перехватить контроль над Вуалью Ночи и ослабить её давление на себя. Одновременно усилился его натиск на Шорха.

Чувствуя, как цепкие шершавые пальцы воина ещё сильнее сдавливают его горло, сминают трахею, Шорх применил Растворение-в-Ночи. Его тело истаяло в воздухе, расползаясь по комнате сгустком живой темноты. Но что это?..

Гаситель почувствовал, что чужая воля продолжает цепляться за него, тянется за ним сквозь Ночную тьму, не отпускает. Магвой бессильно распластался на полу, но продолжал незримую борьбу. Шорх понял, что противник в этот миг бросил всю свою жизненную силу на то, чтобы удержать его, впившись, как клещ в питающие душу Гасителя силы Ночи. К этому Шорх не был готов. Такого прежде не случалось. Тот, кто направил его, даже не упоминал о такой возможности…

Облако тьмы взвихрилось под потолок, затем собралось в плотный сгусток у пола и снова стало Шорхом в его человеческом обличии. С нежданным феноменом предстоит разобраться потом, сейчас же Гаситель видел, что только одно может разорвать эту пугающую незримую связь: расстояние. Он выхватил из-под плаща чёрный клубок и с нужными словами бросил его на пол. Пока тот выстилал на грязных досках большой круг в три нити, Шорх бегло огляделся. Магвой по-прежнему неподвижно лежал лицом вниз, но его контакт с силами Ночи продолжался. Не на шутку перепуганный Версафий переводил взгляд с Гасителя на Просветлённую. Девушка всё так же стояла за дверью, наращивая сгусток света Дня перед собою.

Шорх мысленно выругался. Если он сейчас исчезнет, чародейка сможет поджарить Версафия заживо, что сам вельможа, собственно, и собирался сделать с ней посреди площади. А этот интриган ещё нужен для осуществления планов Гасителя. Придётся…

— Сюда, досточтимый Версафий! — почти обычным своим спокойным тоном проговорил Гаситель.

Того не пришлось приглашать дважды. Он подскочил к Шорху, опасливо косясь на шар света в руках Сальниры. Гаситель без лишних церемоний схватил его за расшитый золотом воротник и втянул за собою в омут открывшегося Иного пути. Второй рукою он сгрёб шерстяные нити, послушно нырнувшие за ним в зыбкую пелену. Круг нарушился, и Иной путь закрылся, отсекая всякую связь с этим местом…

Зоклас почувствовал, как прервался поток сил Ночи, питающий его. Он испытал смутное, отстранённое чувство сожаления пополам с облегчением. Великая Ночь придала ему сил, привела в чувство, помогла прогнать врага. Но ведь это была Ночь! Глубоко укоренившаяся враждебность к этой первостихии не дала магвою безоговорочно принять такую помощь, примириться с нею. В душе царило полное смятение. Однако магвой трезво осознавал, что сейчас самое неподходящее время для того, чтобы предаваться душевным терзаниям. Надо срочно выбираться!

Зоклас попытался встать, и ему это с трудом удалось. В процессе магвой вдруг обнаружил, что его поддерживают женские руки. А миг спустя ощутил мощный приток чистых живительных сил Дня, которые его израненное тело восприняло с радостью.

«Во мне спокойно уживаются День и Ночь», — вместе с кровью, пульсирующей в висках, застучала в голове мысль. — «Как такое возможно?».

Зоклас поднял глаза и посмотрел на девушку, что щедро питала его светлыми силами. Он попытался ободряюще улыбнуться и прохрипел в три приёма, не узнавая собственного голоса:

— Сейчас… будем… выбираться.

Из дальнего конца коридора послышался топот множества ног и резкие крики команд. Зоклас тут же усомнился в том, что только что сказал…

— Послушайте, я могу… Не знаю, вернее, думаю, что могу… — сбивчиво зашептала девушка, указывая ему на то место, где только что исчезли Гаситель и Версафий. — У нас в Заоблачном крае сохранились знания о магии Иных путей. Я обучена, но никогда ещё не пробовала… В одиночку я не могу, ещё слаба для этого. Но вы маг, и если вы поможете… В этой точке только что открывали Иной Путь, так проще…

Зоклас слушал вполуха, собираясь с силами для предстоящей битвы. Однако по мере приближения криков и топота его отношение к словам Просветлённой менялось.

— Можем попробовать, — проговорил он. — Но вряд ли успеем. Начинайте, я попытаюсь их задержать.

Магвой шагнул к дверному проёму, вновь перехватывая поудобнее цепи. Первые маги уже готовы были ворваться в комнату…

В следующий миг что-то существенно изменилось в звуках, доносящихся из коридора. Среди чётких команд послышались крики боли и удивления, ритм шагов бегущих стражников и магов сбился, послышались какие-то удары и шипение, характерное для выплесков силы Дня. Создавалось впечатление, что кто-то атаковал риаджангцев сзади.

— Это он! — радостно воскликнула Просветлённая и даже хлопнула в ладоши. — Он нашёл меня! Я знала!

Зоклас взглянул на девушку так, словно проверял, не тронулась ли она умом от пережитого. Какой ещё «он»?

Но в следующую секунду магвой и сам всё понял, вспомнив свою первую нечаянную встречу с этой девушкой в одном из узких переулков Джантры. Заоблачный край рождал не только таких вот красавиц, но и иных, не менее грациозных существ…

В шуме завязавшегося сражения отчётливо послышалось мелодичное ржание.

— Сюда, Меланг! — во весь голос закричала девушка.

Зоклас понял, что настал очень удачный момент, чтобы вступить в бой. Он выскочил в коридор, возжигая светом Дня свои цепи, и обрушился на оказавшихся меж двух огней магов и стражников.

Сальнира тем временем пристально вгляделась в ту точку на полу, где недавно мерцал омут Иного пути. Свет Дня отворял его совсем по-иному, нежели Ночная тьма, но в любом случае это было несоизмеримо проще сделать там, где однажды уже расступалась ткань мироздания. Просветлённая особым образом сложила ладони и пальцы, направляя свет Дня сквозь эту древнюю символичную фигуру.

— Помогите сейчас! — крикнула она, зная, что её услышат и поймут оба защитника, что сражались в коридоре.

Зоклас начал медленно отступать, вытягивая противников на себя. Он видел, как неистово прорубается сквозь толпу риаджангцев, заполнившую узкий коридор, магический единорог. Его белоснежные бока были залиты кровью, из груди торчал чей-то кинжал, из шеи — обломок стрелы. Судя по всему, он прорывался на помощь попавшей в беду хозяйке через полгорода, из дворцовых конюшен, куда его определили. Магвой даже нашёл в себе силы криво улыбнуться. Да, такой поддержке можно было искренне порадоваться! Зоклас ещё никогда не видел единорога в бою, и теперь признавал, что это впечатляющее зрелище. Длинный рог из ослепительного сияния разил людей без промаха, практически не встречая преград. Даже стены света, творимые в воздухе сдерживающими магами, не останавливали пронзающих выпадов этого оружия. Единорог бил противников копытами, давил у стен, напирая всем корпусом. И рвался, неудержимо рвался вперёд, гоня риаджангцев прямо на Зокласа.

Магвой был уже на грани. Силы покидали его, каждая клетка тела, казалось, вопила от боли. Но Зоклас продолжал сражаться, одновременно пытаясь помочь Просветлённой, направляя ей жалкие остатки своих сил…

— Сюда! — раздался из комнаты звонкий голос. — Кажется, получилось!

Не мешкая, Зоклас отступил за порог, спотыкаясь на каждом шагу и следя уже только за тем, чтобы его не сразили клинком или магией. Но вскоре натиск врагов прекратился: они вынуждены были проскочить мимо комнаты, чтобы спастись от яростно орудующего рогом магического скакуна.

Единорог пригнулся и с трудом протиснулся в комнату. Увидев хозяйку, он радостно заржал и осторожно, чтобы не свалить еле стоящего на ногах Зокласа, двинулся к ней.

Сальнира подскочила к начавшему падать магвою и поддержала его.

— У нас получилось! — обрадовано воскликнула она. — Мы втроём открыли Иной путь! Меланг, помоги!

Единорог погасил свой магический рог и мордой мягко подтолкнул Зокласа к овальному светлому окну, появившемуся прямо в воздухе. Магвой буквально рухнул туда. Следом шагнула девушка. За ней, громко заржав — судя по всему, ругаясь по поводу малых размеров окна, просочился Меланг.

Из всех троих он был наиболее доволен собой…

***

Кровь! У них не было крови, и оттого они казались неживыми.

Магвои разили врагов лучами света, секли магическими цепями, пронзали клинками. Но пиргусы умирали крайне неохотно.

Силж видел, что его отряд редеет на глазах. Уже десятка два магвоев нашли смерть от пламенеющих в грозовом сумраке когтей пиргусов, хотя и забрали с собою минимум по одной твари.

Приходилось непрестанно отступать. Первая атака магвоев захлебнулась: сущности сдержали их натиск, а затем подоспели и вражеские маги. Ни о каком прорыве в таких условиях не могло идти речи, по крайней мере, сразу. Капитану важно было сохранить отряд, и он начал маневрировать, приказав отходить к холмам. Пиргусы напирали, но хвала силам Дня, их осталось уже вдвое меньше, чем было. Но Силж не радовался, зная, что маги, призвавшие те сущности, которые уже погибли, в это самое время восстанавливают силы и готовятся через некоторое время вызвать новых. А если вдруг кому-то из них придёт в голову и хватит мощи дотянуться до Сферы Гветриха, магвоям станет совсем невесело. Потому следовало что-то срочно придумать.

Силж не просто отступал к холмам по правую сторону от поля боя, но и уверенно забирал к позициям риаджангцев. При каждом удобном случае он поглядывал в ту сторону, зная, что отряд призывающих магов должен находиться где-то поблизости, ибо управлять сущностями второй Мировой Сферы издалека невероятно трудно.

Вскоре его усилия были вознаграждены: на пологом склоне одного из холмов он заметил большую группу людей в длинных зеленоватых одеждах. Они изначально располагались в стороне от основных позиций дружины, а теперь и вовсе остались позади — все главные силы уже осаждали стены Скорта, за которые отступили мадженские легионеры. Призывателей охраняла сотня лёгких пехотинцев и дюжина-другая атакующих магов.

«Эх, всё же недооцениваете вы нашего брата!», — мысленно усмехнулся Силж.

Увернувшись от очередного выпада огненных когтей пиргуса, капитан хлестнул ему по глазам выплеском силы через цепь и, воспользовавшись замешательством твари, точным выпадом пронзил горло. И в тот же миг ударил силой Дня сквозь клинок, рассекая плоть врага. Голова пиргуса слетела с плеч. Эту комбинацию собственного сочинения Силж успешно провёл уже четыре раза, и заметил, что сражающиеся рядом быстро её переняли.

Капитан резко прокричал приказ в ухо находящемуся подле него магвою, тот немедленно передал его следующему. Вскоре команда по цепочке достигла того, кому предназначалась. Один из надёжных младших офицеров забрал три десятка магвоев и стремительно бросился в атаку на позиции призывающих магов. Силж дал знак оставшимся растянуться более широким фронтом и перейти в контрнаступление. Толку от этого поначалу будет чуть, но даст время и возможность выбить с холма тех, кто там засел…

Капитан принялся с удвоенной силой рубить пиргусов, понимая, что теперь призвавшим их магам будет не до того, чтобы поддерживать контроль над своими подопечными. Ну а оставшиеся без контроля сущности, коли увидят, что расклад сил не в их пользу, могут предпочесть убраться подобру-поздорову обратно в свою Сферу.

Понимали это и атакующие маги, которые шагали позади пиргусов и непрестанно пытались достать магвоев дальними атаками. Они усилили натиск, пытаясь подбодрить призванных союзников. Но вот некоторые пиргусы стали останавливаться, видя, как их сородичи гибнут под клинками магвоев. Силж порадовался, зная, что это означает: его атакующий отряд достиг позиций призывателей, и те переключили внимание на спасение собственных жизней. Окончательно он в этом убедился, когда трое пиргусов просто растаяли в воздухе, отправившись восвояси.

После этого дело пошло веселее. У Силжа оставалось ещё около четырёх десятков магвоев, которые не замедлили перейти вслед за ним в решительную контратаку. Ещё несколько сущностей лишились жизни, а остальные решили покинуть ставшую для них неуютной Накельту. И магвои налетели прямо на оставшихся без прикрытия магов, шансы которых самостоятельно устоять против бойцов Магармуса стремились к нулю.

Спустя всего минут пять остатки отряда магов обратились в бегство. Силж приказал не преследовать их, а поспешить на помощь атакующим холм.

— Ох, как и эти сейчас побегут! — на ходу заорал один из магвоев, и остальные ответили ему дружным смехом и неприличными шутками в адрес риаджангцев в целом и родственников этих магов в частности.

Силж поддержал боевой настрой соратников, но на душе у него было муторно. Вражеские катапульты ухали без перерывов, звуки битвы говорили о яростном штурме городских стен, в сумрачных небесах переплетались молнии и яркие блики взаимных магических атак. Скорт держался, но как никогда близок был к падению. А магвои не могли немедленно прийти на помощь своим, поскольку вынуждены были барахтаться здесь, на специально для них подготовленной хитрым врагом арене. Повернуться сейчас спиной к обнаруженному отряду призывающих магов было бы очень глупо, а потому оставалось только идти на него в атаку, оставляя Скорт всё дальше…

Капитан заставил себя не думать об этом, а как можно скорее постараться расправиться с имеющимся здесь и сейчас противником. Чем быстрее удастся это сделать, тем быстрее можно будет повернуть назад к городу. И Силж вскинул меч, испуская один за другим разящие лезвия света Дня. Магвои неудержимо рвались вперёд и вскоре соединились со второй частью отряда. От сотни риаджангских пехотинцев уже оставались жалкие ошмётки: бойцы Магармуса в очередной раз наглядно доказали, что коли разойдутся, каждый из них стоит дюжины простых воинов.

Над головами показалось свечение, сопровождаемое резкими свистящими криками: чуть отдохнувшие призыватели кликнули на помощь птиц из Сферы Бриангла, справедливо рассудив, что пытаться снова дозваться пиргусов сейчас слишком трудно. Но с этими летунами магвоям справиться было куда как легче.

Силж сыпал командами, стремясь добиться наибольшей эффективности действий отряда. Он с радостью отмечал, что бойцы Зокласа ни в чём не уступают его собственным. Все магвои сражались с потрясающей смертоносностью, сея панику в рядах врага. Противостоящие им отряды таяли на глазах, а мадженцы, казалось, черпали из своих успехов всё больше сил. Капитан видел, что потери в рядах магвоев практически прекратились: враги отступали, думая лишь о защите. Вот оставшиеся призывающие маги просто бросились в бегство, причём врассыпную, спасая каждый свою жизнь. Прикрывавшие их пехотинцы полегли все до единого. Несколько атакующих магов продолжали сопротивление, пытаясь отойти организованно, но и они падали замертво один за другим.

Силж достиг вершины холма и приказал магвоям прекратить преследование. Затем быстро сосчитал оставшихся и прикинул урон, нанесённый его отрядом врагу. Потери магвоев составили менее четырёх десятков, тогда как они уничтожили свыше трёх сотен вражеских воинов и магов, включая полсотни пиргусов. Что же, весьма неплохо…

Но расслабляться не следовало. Скорт ждал от них помощи! Силж видел, что бой кипит уже на гребнях высоких крепостных стен, а центральные врата города проломлены, и в них змейкой вползает колонна риаджангской пехоты… Ну да ничего!

— Сейчас мы им пинка под ж… — громко начал Силж возвышенное обращение к войску, но не договорил.

Прямо перед собой он узрел крохотный шарик из чистого света, слетевший с грозовых небес. Магвой прекрасно знал, что это: один из магически кодированных способов связи, практикующийся магами-прорицателями Мадженси. Ему доставили сообщение, надо полагать из Скорта, зная, что капитан Магармуса обладает необходимыми магическими ключами к таким кодам. Силж поднёс к зависшему в воздухе шарику тыльную сторону ладони и выпустил тонкий лучик света, содержащий нужный ключ. Шарик вспыхнул ярче и стремительно всосался под кожу магвоя, не оставив и следа.

Несколько секунд Силж молчал, прислушиваясь к зазвучавшим прямо в его голове чужим словам, потом повернулся к выжидательно смотрящим на него магвоям. Бойцы нашли лицо своего капитана довольно кислым.

— Нам приказано не ввязываться в бой и отступать обходными путями, — проговорил Силж голосом, в котором явно слышались задавленные эмоции. — Добраться до оборонительной линии Бастионов Михлоса и соединиться в районе Столичного тракта с остатками легиона и гарнизона Скорта, которым приказано отходить туда же. Город будет сдан, жители в настоящее время выводятся через задние ворота и подземные ходы, — Силж сделал паузу и, всё же не удержавшись, забористо выругался. — Вот и всё, братья, мы проиграли первую битву этой войны!

По рядам магвоев прокатилась волна бранных возгласов.

— Да у Скорта три линии внутренних укреплений! — воскликнул один из младших офицеров. — Эти уроды только на первые стены вскарабкались! Их уж меньше половины осталось, наших примерно столько же! Их ещё громить и громить, хрен они Скорт возьмут!

Все согласно зашумели.

— И какой же муд… рый человек отдал приказ сдать город? — отчётливо высказал кто-то вслух вопрос, вертевшийся у всех в голове. Магвои затихли и обратили взгляды на Силжа в ожидании ответа.

Капитан многозначительно покачал головой и ровным тоном оттарабанил в пространство:

— Приказ сей, согласованный с Военной коллегией, исходит от Турона Саргежа — Мастера-визора нашего славного королевства…

***

Версафий вытер мокрое лицо и с раздражением отшвырнул мягкое полотенце. Затем схватил кувшин с вином и, не озаботившись даже поисками бокала, сделал несколько больших глотков.

— Ночь бы тебя побрала, Гаситель! — прорычал он сквозь зубы. — Откуда ты такой своенравный выискался?

Глава Тайного совета со всей силы швырнул кувшин на пол и на том успокоился. Затем опустился на свою любимую мягкую софу и стал отстранённо наблюдать, как две служанки торопливо собирают всё, что он раскидал и разбил. Мысли вельможи крутились вокруг недавних событий.

Они с Шорхом, покинув темницу столь странным способом, оказались в каком-то захолустье далеко от Джантры. И Гаситель попросту бросил его там, сказав, что отправляется за океан к Повелителям Ночи.

— Постарайтесь разобраться с возникшими осложнениями до моего возвращения, досточтимый Версафий! — сказал он ему, а затем вновь создал свой магический омут и канул в него.

Версафию пришлось добираться пешком до ближайшего поселения, требовать у опешившего наместника коня и сопровождение, а потом очень долго трястись в седле по дороге к столице, да ещё и под дождём. Сказать, что он был ужасно зол, всё равно, что ничего не сказать…

Но самое неприятное заключалось в том, что по возвращении в Джантру он узнал об исчезновении обоих пленников — магвоя и Просветлённой. Они умудрились погубить кучу стражников и магов и по свидетельствам очевидцев — прямо-таки раствориться в воздухе. Будь они неладны, все эти магические скачки!

Басилевс немедленно требовал непонятно куда запропастившегося главу Тайного совета к себе с объяснениями. Поэтому Версафий позволил себе лишь несколько минут спокойной передышки, затем встал с софы, быстро переоделся в чистое и заторопился к императору, на ходу выслушивая срочные доклады своих людей.

Одна новость подняла его настроение — только что принесённая новость о первом военном успехе Киферхия в Мадженси. Версафий не знал, сообщили ли уже Басилевсу, но решил именно с этой вести начать разговор с гневающимся монархом. Глядишь, и не особо лютовать будет на радостях…

Вступив в Малый зал приёмов, Версафий узрел, что Иарний не один. Перед малым троном стоял коренастый лысый мужчина лет шестидесяти в расшитом золотом мундире — глава Военного совета империи Сифий.

Версафий подошёл к трону и поклонился Басилевсу, затем почтительно кивнул военачальнику, приветствуя, как равного.

— Скорт пал, мой Басилевс! Это первая победа! — подпустив в голос торжественные нотки, проговорил он.

— Победа, идиот?! — в бешенстве взревел Иарний и швырнул в главу своего Тайного совета кубок с недопитым вином. — А как ты назовёшь вот это? — и он кивнул Сифию.

Глава Военного совета повернулся к недоумённо хлопающему глазами Версафию и траурным тоном проговорил:

— Нами только что получено срочное сообщение. Десять легионов Мадженси подошли к Джатригу и начали штурм города. Наша северо-восточная твердыня долго не продержится под напором таких сил. Подмога не успеет подойти вовремя… Это была заранее и хорошо спланированная наступательная операция войск Мадженси. Их легионы явно выступили ещё до того, как мы атаковали Скорт. Так что, мы сами отдали врагу Джатриг, отведя от него дружину Киферхия.

И Сифий выразительно посмотрел прямо в глаза Версафию, давая понять, что виноват в этом именно глава Тайного совета.

— Тебе придётся многое мне объяснить, Версафий! — не предвещающим ничего хорошего голосом проговорил Басилевс.

Глава Тайного совета отступил на полшага и вновь поклонился. В эту минуту он понял, что недооценил хитрость тех, с кем вступил в сговор, и теперь ему придётся проявить чудеса изворотливости, чтобы не дать ситуации обернуться катастрофой для его планов.

***

— Вот так я и попал из Аркираниса в магическую библиотеку Джантры, — завершил свою повесть Зоклас.

Магвой лежал на земле, покусывая длинный стебелёк какого-то целебного растения, который для него сорвала Просветлённая. Он расслабленно глядел то на высокие кроны деревьев, то на солнечные блики на вальяжных волнах широкой реки, то на красивое, но печальное лицо своей единственной слушательницы. Третье было приятнее всего.

Боль во всём теле немного отступила, утихла благодаря стараниям юной Просветлённой, которую, как магвой теперь знал, звали Сальнирой. Девушка щедро поливала его целебными силами Дня, которые черпала, казалось, из всего окружающего. Зоклас почти видел, как стекаются к ней отовсюду легчайшие эманации света, гораздо более тонкие, чем те, которых мог коснуться он сам. На лекциях в Магармусе рассказывали про потаённое мастерство Просветлённых, и вот теперь он впервые видел такое чародейство. Это впечатляло. Тонкие изящные пальцы Сальниры плавно скользили по воздуху над его головой и телом, а за ними следовали волны покоя и лёгкости, уносящие боль, напряжение, страдание…

— Значит, вы думали, что действуете по своей воле? — понимающе качая головой, переспросила девушка. — Что сами приняли решение следовать за книгой в Джантру? А оказалось, что это чужая воля определила ваш путь. Хитрость…

— Да. Теперь-то я понимаю, что меня очень тонко подтолкнули к нужному им решению. Меня попросту использовали, — магвой криво усмехнулся, признавая этот неприятный факт. — Даже подсунули попутный караван, чтобы я уж точно не заблудился, — Зоклас вспомнил Мирху, о которой счёл лучшим не упоминать в рассказе Сальнире, и ещё раз усмехнулся. — Игра вполне в духе Службы визоров. Только вот зачем им играть в неё, ведь конечный итог — нападение Риаджанга на Мадженси? Мастер-визор работает против собственной страны? Возможно, но какова цель? Да и один ли он за этим стоит? Если бы только можно было докопаться до правды…

Сальнира задумалась, услышав слово «докопаться».

— Есть один способ… — неуверенно начала она. — Мы умеем, как бы это сказать, спускаться в «пещеры» памяти, чувствовать события, которые происходили в прошлом в каком-то месте, где находилось средоточие сил Дня. Свет Великого Дня показывает Просветлённым то, что было сокрыто, но только рядом с кем-то, кто являет собой такое средоточие.

— Средоточие? — переспросил озадаченный довольно путаным объяснением Зоклас.

— Человек, владеющий силами Дня, — ответила девушка. — Его прошлое в конкретной точке может быть рассмотрено сквозь свет, сопутствовавший ему. Обычно, это прошлое других Просветлённых. Но вы — сильный маг Дня, вы тоже средоточие. Можно попробовать, хотя я ещё никогда не делала этого с мужчиной…

Сальнира осеклась и покраснела, осознав, сколь двусмысленно прозвучала последняя фраза. Зоклас неимоверным усилием воли убил в зародыше широкую улыбку на своём лице и деликатно отвернулся, делая вид, что крайне увлечён разглядыванием просторов живописной реки. Выдержав приличествующую паузу, он снова взглянул на закусившую нижнюю губу и потупившуюся девушку:

— А что этот способ даст? — спросил он.

— Мы сможем узнать, было ли нечто сокрытое, тайное рядом с вами в тот или иной момент вашего прошлого. Например, я могу попытаться проникнуть в тот момент, когда вы путешествовали с караваном в Риаджанг, и выяснить, вели ли эти люди какие-то тайные разговоры относительно вас.

Зоклас снова вспомнил Мирху и решил переключить внимание Сальниры с темы каравана. Он задумался, вспоминая самое начало своего пути.

— Лучше проникнуть в кабинет к Мастеру-визору в тот момент, когда он давал мне поручение, — сказал магвой. — Там может таиться что-то интересное, если он действительно причастен к этой хитрой игре.

Сальнира поджала губу и качнула головой:

— Это будет сложнее. Помещение главы секретной службы наверняка магически защищено, ведь о таком умении Просветлённых многие знают.

Магвой посмотрел на юную спутницу с уважением — девушка была весьма умна и проницательна.

— Если это невозможно, тогда…

— Я не сказала «невозможно», — поспешила возразить Сальнира. — Возможно, но трудно. Наверное, мы сумеем, если вы опять мне поможете. Как в той тюрьме. Вместе с Мелангом.

В отдалении раздалось короткое ржание: единорог обладал весьма чутким слухом и всегда реагировал, когда слышал своё имя.

Магвой усмехнулся, вспомнив о четвероногом соратнике, и задумался. Иной путь вывел их на берег этой реки в совершенно неизвестное место. По правде говоря, они могли сейчас находиться практически в любой точке континента, а то и в Зловонных землях. Но при зрелом размышлении Зоклас решил, что перед ними Кассандж — самая полноводная река, протекающая по землям Риаджанга. Об этом говорило его чутьё, «настроенное» на силы Дня, по-прежнему овивающие всю Накельту, хотя и становящиеся день ото дня слабее. Сальнира согласилась с ним — она путешествовала в Джантру вдоль реки, и места были очень похожими. Видимо, открывая Иной путь, девушка невольно старалась оказаться в тихом и спокойном месте из недавнего прошлого, ведь «дотянуть» сразу до родного Заоблачного края ей просто не хватило бы сил…

Стало быть, отсюда вполне можно скрытно пробраться к Срединной меже, а там уж — в Мадженси. Но стоит ли спешить туда, не узнав толком всю подоплёку этой истории? Что, если Мастер-визор, прямо говоря, не ждёт его, Зокласа, живым назад в Мистарту? Магвой с грустью признал, что такое очень вероятно. И тогда на родине его может ожидать арест, а то и вовсе стрела в спину от кого-нибудь из визоров или их агентов. Нет, лучше воспользоваться любым шансом получить нужную информацию, чтобы действовать не вслепую…

— Давайте попробуем, — Зоклас посмотрел Сальнире в глаза, в очередной раз замечая, как Просветлённая смущается под его взглядом.

— Не сейчас, — ответила девушка. — Вы ещё слишком слабы, нужно выспаться и что-нибудь поесть.

— Хорошо, — Зоклас взглянул в сторону реки. — Посплю, потом добуду рыбу. Придётся использовать магию, хоть я так делать и не люблю. Нечестно это по отношению к рыбе, — он усмехнулся. — Но сейчас выбирать не приходится.

— Спите, — согласно кивнула Сальнира. — А я пока искупаюсь. После этих вонючих камер…

Воображение мигом нарисовало магвою весьма соблазнительные образы, которые он тут же с позором изгнал.

— Конечно. Только осторожнее, — проговорил он с улыбкой. — Я сплю довольно чутко, если что — сразу кричите. И не отходите далеко: я лягу спиной к реке и смотреть не буду.

Сальнира улыбнулась, глядя чуть в сторону.

— Хорошо. Спасибо! — ответила она и, легко поднявшись на ноги, ушла туда, откуда слышался убаюкивающий плеск спокойных волн.

Зоклас устроился поудобнее, борясь с искушением перевернуться на другой бок, и попытался выкинуть из головы все мысли о том незавидном положении, в которое попал вместе с этой очаровательной девушкой. По их следу наверняка уже пустили погоню, а магвой не ведал, возможно ли точно проследить, куда их забросил Иной путь. Достать их могли уже очень скоро, и потому мешкать не следовало: сон, еда, попытка «докопаться» до сокрытого в его памяти, а потом — в путь, как можно скорее и дальше. Вот только куда?

Магвой заставил всё тело расслабиться и на несколько часов провалиться в пучину сна. Без отдыха он всё равно долго не прошагает…

***

Шагать пришлось долго. Перелесками, полями да оврагами — вдоль Столичного тракта. Настроение у Силжа было препаршивое, равно как и у всех его магвоев. Отступать, прятаться по кустам на собственной земле, драпать от врага, которого вполне можно побить? Объяснения типа: «командованию виднее», может быть, подошли бы для легионеров-новобранцев, но маги-воины Магармуса привыкли думать, вникать в суть происходящего.

Силж слышал перешёптывания у себя за спиной, и слова, которыми магвои награждали Мастера-визора и его родню до трёх поколений, вполне тянули на смертельное оскорбление высокого государственного деятеля. Но, что заслужил… Тех, кто мог бы ему донести, среди магвоев не было.

Капитан перекинулся парой слов с младшими офицерами, высказав свою личную позицию, полностью совпадающую с общим мнением, но при этом резонно заметив, что приказ есть приказ, и кулаками сейчас, после драки, махать уже поздно.

«Жаль, тут нет Зокласа», — мысленно посетовал Силж. — «Вот уж с кем мы бы ситуацию обмозговали и по полочкам разложили».

Да, Силж был капитаном и сильным магвоем, пользовался заслуженным уважением в Магармусе. Но даже в стенах родной школы порою чувствовал к себе настороженное отношение, благодаря которому ни на секунду не забывал, что он — потомок Зорхажей, отпрыск отверженного королевского рода. Пожалуй, единственным, кто наплевал на все эти условности и позволил себе искреннюю дружбу с Зорхажем, был Зоклас. Совместное продвижение по службе, годы тренировок, битв, магических изысканий, попоек и ухаживаний за прекрасными женщинами Мистарты сблизили двух магвоев. Они прекрасно понимали и чувствовали друг друга, копировали стиль фехтования и магические приёмы, почти одинаково обучали свои отряды. И всегда могли обсудить самые сложные вопросы и проблемы. Вот потому и не хватало сейчас Силжу рядом единственного друга, о судьбе которого после отправки на какое-то секретное задание он ничего не ведал.

Но было ещё с кем посоветоваться и узнать новости. Каждый капитан Магармуса, покуда его личный меч и магическая цепь при нём, может связаться со Старшими мастерами, если те находятся на территории школы. Правда, сил такой способ отнимает уйму, но иногда весьма полезен.

— Привал, отдых семь часов! — скомандовал Силж, завидев вполне подходящую поляну, укрытую со всех сторон густыми зарослями. — С рассветом двинемся дальше и к полудню должны достичь Бастионов Михлоса.

Магвои без лишних слов рассыпались по поляне и начали приготовления к ночлегу. Сам же капитан отошёл шагов на двадцать вглубь леса и опустился на землю, привалившись спиною к стволу могучего дуба. Успокоив дыхание и сердцебиение, Силж прочертил магической цепью круг в воздухе, а затем пронзил его клинком, на котором замерцали синеватые руны. Лёгкое свечение разлилось по окружности, создавая трепещущее под слабым ветерком магическое окно. Силж положил на землю меч и цепь, «привязывая» к ним мерцающую окружность. И стал ждать отклика.

Вскоре в круге показалось сухое, но почти без морщин, лицо Старшего мастера Героска, одного из Управляющих Магармуса. Вислые седые усы спускались гораздо ниже подбородка и на их концах висели серебряные клипсы в форме мечей. Татуировка со знаком Магармуса украшала не только мочку уха — две таких же красовались над бровями: Старшим мастерам ни при каких обстоятельствах нельзя было скрывать свою принадлежность к древней школе. Взор Героска был словно затуманен некой пеленой, его глаза смотрели сквозь собеседника, но Силж знал, что таким взглядом Старшие мастера умудряются детально контролировать всё видимое пространство вокруг себя, чуть ли не за спиною тоже. Таких высот мастерства, на коих пребывали Старшие, а тем паче Управляющие, самому капитану предстояло достичь ещё очень нескоро. И то, коли раньше не убьют в бою…

— Здравствовать вам, Старший мастер! — склонил голову Силж и замолчал, зная, что его слова достигнут Магармуса с некоторой задержкой.

Спустя несколько секунд губы Героска зашевелились, и капитан услышал:

— И тебе того же, Силж. Чего ради решил магическую связь использовать?

— Простите, Старший мастер, если отвлёк от важных дел, но тут история, требующая вашего мудрого совета. Мы выполняем приказ, идущий вразрез с нашими убеждениями, вызывающий сомнения… — и Силж коротко обрисовал ситуацию с отводом войск от Скорта.

Героск слушал, не перебивая, и пару раз кивнул — то ли услышанному, то ли собственным мыслям. Когда капитан замолчал, Старший мастер ответил:

— Нам ведом этот приказ, и мы уже имели по сему поводу беседу с Военной коллегией. Полученное объяснение довольно убедительно, хотя мы и подозреваем, что рассказали Магармусу не всё. Видишь ли, за этим стоит Мастер-возор, а его планы могут быть тайными даже для нас, и Магармус не вправе требовать раскрыть все секреты разведки. Мы обнаружили, что позиции Саргежа во властных кругах королевства как никогда сильны. Лично у меня сложилось впечатление, что вся Военная коллегия ему попросту подчиняется. Но это лишь предположение…

Старший мастер помолчал, давая Силжу время осознать услышанное, и продолжил:

— А факты таковы: Скорт стал разменной монетой, отвлекающей силы и внимание Риаджанга от прорыва наших сил на их территорию. Визоры сообщают, что как только Скорт был оставлен, вслед за Третьей дружиной в поход к Мистарте выступили ещё четыре дружины риаджангцев. При этом они оголили город-крепость Джатриг, что контролирует весь северо-восточный регион империи. И мы её захватили. Там уже стоят десять наших легионов, и войска продолжают поступать. Суммарно, мы захватили большую часть Риаджанга, нежели они наших земель. И теперь легионы готовятся к удару по Джантре.

Силж хотел было присвистнуть, но вовремя вспомнил, что разговаривает с одним из Управляющих Магармуса, и негоже позволять себе такие эмоции при мастере, живущем уж вторую сотню лет.

— Впечатляет и воодушевляет, Старший мастер, — проговорил он ровным тоном. — Спасибо, что поведали. Но…

Взгляд Героска на мгновение сосредоточился на Силже, и тому показалось, что старый мастер узрел его мысли.

— Да, нам тоже кажется, что план этот очень рискованный: слишком грозные силы врага допустили мы близко к собственной столице. Но теперь думать поздно, надо занимать новые рубежи обороны. Твоему отряду надлежит в точности выполнить приказ и, соединившись с легионами, приготовиться к битвам за Столичный тракт. Магармус направит к Бастионам Михлоса ещё несколько отрядов. Врага следует остановить именно там и не допустить ближе к Мистарте.

Силж кивнул, хотя на языке вертелась ещё куча вопросов:

— Я понял, Старший мастер. Мы сделаем всё, что в наших силах. Да не оставит Магармус свет Великого Дня!

— Да не оставит он магвоев в битве! — как издревле повелось ответил Героск и вскинул правую руку ладонью к себе.

Магический круг затрепетал сильнее и быстро угас. Силж уронил голову на грудь, чувствуя большую потерю сил. Ну да ничего, впереди отдых и сон. Магвой поднял оружие, встал и побрёл к поляне, на которой уже весело плясали огненные языки нескольких костров.

«Что-то здесь не так!», — как летучая мышь под сводами пещеры металась в его голове мысль.

Героск сказал: «но теперь думать поздно». Для каждого верного адепта учения Магармуса это была ключевая фраза, «работающая» от противного, ибо магвоев учили думать, хорошо думать над любой ситуацией, в которой они оказывались. Старший Мастер специально построил фразу именно так, зная, что Силж «зацепится» за неё. Попросту говоря, Героск сигнализировал о том, что у плана Мастера-визора явно есть двойное дно.

И предстояло выяснить, что же сокрыто от понимания воинов, вынужденных исполнять странные приказы…

С этой мыслью Силж и заснул у костра, положив под голову свёрнутый плащ. Той ночью ему приснилось странное зарево над Мистартой, будто всё небо от края до края расцвело пурпурно-золотыми сполохами, а сам он стоял на самой высокой башне города и молча глядел на то, как меняется весь знакомый с детства мир…

 

Шаг третий. Смерть и Рождение

Меланг от рыбы демонстративно отказался и отправился щипать зелень, строго блюдя травоядную единорожью сущность. Остальные же, то есть Зоклас и Сальнира, обедом остались весьма довольны. Магвой даже смирился с тем, что пришлось применить нечестный способ рыбной ловли: попросту зайти в воду по горло и ударить волною сил Дня во все стороны. После такой атаки, всколыхнувшей водную гладь, на поверхность брюшками вверх всплыли несколько рыбин — от маленьких до весьма солидных. Просветлённая тем временем разожгла костерок, на котором речные дары и были решительно зажарены.

На сытый желудок магвой почувствовал себя куда лучше. Вообще, отдых, свежий воздух, а пуще всего волшебная забота Сальниры сотворили с ним чудеса: рёбра, похоже, начали срастаться, ожоги на руках и многочисленные порезы — затягиваться. Боль практически ушла, лишь изредка резкое движение отзывалось неприятными ощущениями. Хотя Зоклас и понимал, что бой с несколькими противниками сейчас вряд ли выдержит, всё же чувствовал себя достаточно сильным, чтобы немедленно приступить к запланированному магическому действу, а потом пуститься в путь. О чём и не замедлил сообщить Сальнире, самозабвенно облизывающей пальцы после очередного аппетитного кусочка жареной рыбы. Девушка уже более двух суток почти ничего не ела, и сейчас получала несказанное удовольствие от скромного пиршества на берегу реки.

Просветлённая вмиг посерьёзнела и кивнула.

— Я готова, сейчас, только руки помою.

Зоклас глянул вслед девушке, убежавшей к воде, и постарался как можно точнее припомнить все детали обстановки кабинета Мастера-визора в Мистарте и все подробности своего с ним разговора. Он принял привычную и потому удобную для любого магвоя позу со скрещенными ногами, соединил пальцы рук в кольцо напротив солнечного сплетения и заставил себя отрешиться от всего происходящего вокруг.

Сальнира тихонько подошла к застывшему магвою, присела на землю сзади него и протянула руки, располагая ладони у его висков.

— Откройте мне вашу память, — тихо прошептала она. — Представьте, что я там, рядом с вами, присутствую при разговоре…

Зоклас ощутил стремительный поток чистого света, уносящий его вниз подобно водопаду. Он не сопротивлялся, позволяя этому потоку захлестнуть разум, отсечь всё, не имеющее в данный момент значения. Возникло ощущение парения в какой-то просторной пещере, заполненной ослепительным светом. Магвой будто стал его частицей, стремящейся всё ниже, всё глубже… Вспышка! Падение остановилось…

Зоклас видит огромную карту Накельты на стене кабинета Мастера-визора.

Голос Саргежа:

— Ты должен отправиться в Мол, столицу Аркираниса и проникнуть в магическую библиотеку. Там тебе предстоит отыскать нечто под названием «Гримуар Заката». Предупреждаю сразу: это вовсе не обязательно книга, просто эта вещь так называется. Что это и как выглядит, мы не знаем. Но ты должен выведать это любой ценой, в том числе, если понадобиться, перебив всех магов-испытателей этой библиотеки. Ясно?

— Да, Мастер-визор, — его, Зокласа, собственный голос.

— Этот Гримуар содержит в себе тайну великого боевого заклятия, комплексного заклятия, не опирающегося, что самое важное, ни на силы Дня, ни на силы Ночи. Именуется оно «Атака Заката», и древние источники приписывают ему силу небывалую, хоть и не раскрывают, в чём она. Это знание необходимо нашей стране пред ликом надвигающейся Ночи. Итак, ты должен разведать всё про Атаку Заката и овладеть ею на благо короны. Есть ко мне вопросы?

— Когда мне отправляться?

— Немедля, по получении суммы на дорожные расходы из казны моего ведомства. Найдёшь на первом этаже. Ступай, да поможет тебе День.

Зоклас чувствует, как разворачивается и выходит за дверь. Но на его месте остаётся светлый слабо мерцающий образ Сальниры, который всё это время находился с ним рядом.

Сальнире, вернее её полупрозрачному образу, больно — давят всей силою защитные заклятия, оставленные магами-испытателями и сдерживающими магами для охраны кабинета от подобных вторжений. Зоклас тоже чувствует эту боль, всеми силами старается помочь Просветлённой, забрать себе часть её страданий. Большую часть. Ещё чья-то сильная, но мягкая, по-детски преданная воля. Меланг. Вновь, как и всегда, помогает своей хозяйке, готов ради неё на всё.

Давление усиливается, что-то незримое пытается выдавить светлый образ из кабинета, толкает, бьёт его. Кажется, ещё миг и все они поддадутся этой силе. Но проходит секунда, за ней ещё одна невероятно вязкая и долгая секунда, а Сальнире удаётся держаться. Зоклас чувствует, что его контакт с девушкой становится всё более тесным, глубоким, их сознание почти сливается воедино… Магвой не сопротивляется этому, ему это нравится. Он чувствует, как в девушке растёт смущение, но потом она, спохватившись, отбрасывает это неуместное сейчас чувство. Оно способно всё испортить, а надо держаться дальше. Ещё чуть-чуть, уже почти… Зоклас, соединяясь с духовным образом Сальниры, начинает испытывать ощущения, на порядок более сильные и яркие, чем при физической близости с женщиной. Невероятно! Но тут же гасит, давит их — это тоже сейчас опасная помеха. Что-то очень важное уже совсем рядом. Вот оно!

Едва за Зокласом затворяется дверь, из укрытой тенями потайной ниши в стене выходит некто, закутанный в тёмно-синий плащ. Лицо его скрывает лоскут голубой ткани.

— То, что нужно! — звучит его голос.

Зоклас и Сальнира одновременно узнают этот голос, они слышали его совсем недавно и вряд ли забудут.

Саргеж поворачивает голову и слегка ироничным тоном говорит:

— Мы с вами понимаем друг друга. Ведь мы делаем одно и то же дело…

— Несомненно, — доносится ответ, и тайный гость отбрасывает с лица лоскут ткани.

— А теперь давайте выпьем отличного мадженского вина, — с улыбкой произносит Мастер-визор. — На дорожку. Ведь вы торопитесь в обратный путь, не так ли, досточтимый Версафий?..

Яркая вспышка и резкая боль сопроводили Зокласа обратно в текущее время. Рядом застонала Сальнира. Магвой открыл глаза и с беспокойством посмотрел на девушку, но та, похоже, быстро справилась с последствиями их трудного предприятия. Её глаза были широко раскрыты в изумлении. Зоклас понял, что его взгляд сейчас примерно такой же.

— Так вот кто!.. Эта сволочь!.. — начал он, но потом осёкся и спросил: — Как ты?

Обращение на «ты» вырвалось само собою, как будто они с Сальнирой знали друг друга уже много лет. Спустя миг магвой понял, в чём тут дело. О том же красноречиво говорил взгляд ясно-голубых глаз, устремлённый на него. У магического действа, которое они только что свершили, явно обнаружился весьма любопытный побочный эффект. Магвой и Просветлённая настолько тесно слились друг с другом на духовном уровне, что теперь испытывали самую что ни на есть настоящую привязанность, близость…

— Я в порядке… — тихо проговорила Сальнира, не спуская с Зокласа глаз. — Вот только…

— Да, я чувствую то же самое, — Зоклас постарался улыбнуться девушке как можно теплее, искреннее и без всяких двусмысленных подтекстов, что было особенно важно, учитывая её смятение. — Ты не предполагала, что такое произойдёт?

— Нет, — покачала головой Сальнира, прислушиваясь к своим ощущениям, чувствам. — Я десятки раз делала это с другими Просветлёнными, когда обучалась. И ничего подобного… Даже в голову прийти не могло.

— Естественно, — кивнул Зоклас, догадавшись, что к чему. — Между нормальными людьми одного пола такого эффекта нет и быть не может, свет Дня этого не допустит. А вот между мужчиной и женщиной…

— Что нам с этим делать? — тихо спросила девушка, глядя в сторону.

Зоклас проглотил вертевшийся на языке самый естественный ответ и спокойно произнёс:

— Воспринимать как данность. Честно говоря, моя симпатия к тебе возникла отнюдь не только что, просто теперь она выражена ещё сильнее. И уж конечно, никакой трагедии в этом нет, — он заглянул Сальнире в глаза и, желая разрядить обстановку, добавил: — Радуйся ещё, что это никак не затронуло вон то копытное!

Девушка пару раз удивлённо моргнула, потом оглянулась на Меланга и рассмеялась.

Единорог заржал с негодованием, ибо почувствовал, что в его адрес прозвучало нечто ироничное.

***

Этот край утопал в зелени. Повсюду были заросли гигантских трав и кустарников выше человеческого роста, огромные цветы всевозможных форм и оттенков источали яркие ароматы, сливавшиеся в непередаваемую гамму. Столь же пёстрые птицы с громкими криками вспархивали из гущи листвы при приближении человека и уносились прочь. Красноватая земля пружинила под ногами, несильный ветер мягко подталкивал в спину, солнце лениво разглядывало путника сквозь пушистую вату облаков.

Шорх неспешно шёл вперёд и гадал, почему эти земли прозвали Зловонными. Да, запахи тут и впрямь были странными, однако ни в какое сравнение со смрадом любой сточной канавы в бедных кварталах на окраинах той же Джантры не шли. Наверное, дело было в укоренившемся у обывателей представлении: неведомые земли неведомого врага обязательно должны быть мерзкими и гадкими.

Гасителю стало интересно, а как же на самом деле выглядят Мёртвые земли — южные регионы Второго континента Накельты? И насколько они мертвы? Людская молва приписывала Второму континенту почти полное отсутствие нормальных человеческих поселений, лишь мерзостные ямы с копошащимися порождениями Великой Ночи, набирающими силу по мере приближения её Эпохи. Однако Шорх уже убедился, что живут здесь вполне себе обычные люди, только служащие другой первостихии. Той, что ближе лично ему, нежели День. Но всё же не совсем родной…

Гаситель усмехнулся, представив, как были бы удивлены Повелители Ночи, услышь они эту его мысль. Ещё одно укоренившееся за уйму прошедших тысячелетий представление: есть лишь День и Ночь, и их чередование вершит судьбу мира. Да, так оно и есть, но и у мрака ночного бывают оттенки… Хотя об этом со служителями Ночи беседовать пока рановато. Играть с ними надо более прямолинейно и топорно, коли они, как и слуги Дня, привыкли только к резким контрастам.

Шорх отмахнулся от надоедливого шершня с кулак размером и вгляделся в просветы между растениями, проверяя, не сбился ли с курса. Впереди по-прежнему маячила высокая гора чёрно-фиолетового цвета. Там-то и должен был отыскаться город Ваардис — обиталище Повелителей Ночи. Гаситель прислушался к своим ощущениям и понял, что там, впереди действительно присутствует могучая концентрация сил Ночи. А некоторые её островки чувствовались и ближе…

— Выходите, не таитесь! — громко выкрикнул Шорх с едва заметной насмешкой в голосе. — Я здесь с мирными намерениями.

Обращался он к воинам, которые ловко и умело окружили его, прячась в зарослях. Обнаружить их было бы очень трудно, если бы не чутьё Гасителя ко всем отблескам ночной магии. Сейчас воинов подвели укрепляющие чары, наложенные силами Ночи на их клинки.

Почти бесшумно к Шорху скользнули несколько теней, практически не потревожив разлапистые листья, свисавшие по обе стороны тропы. Насколько он смог разглядеть, воины были одеты в облегающие костюмы из мягкой кожи без единого намёка на кольчугу или пластинчатый доспех. На груди, спине и ногах чередовались широкие полосы светлой и тёмной зелёной краски, идеально подходящие для маскировки в местных травяных дебрях. Головы покрывали плотные зелёные повязки, соединяющиеся с шарфами, скрывающими нижнюю половину лица. На поясе в кожаных ножнах каждый имел средней длины скрамасакс, другого оружия заметно не было. Лёгкий и бесшумный отряд разведчиков, контролирующий лесные подступы к городу. Шорх отметил для себя их высокую выучку. Ни один воин не стал хвататься за оружие и картинно грозить незнакомцу, путника просто обступили со всех сторон, держась на расстоянии, очень подходящем для быстрого удара, следующего сразу за выхватыванием клинка из ножен. Тот, кто заступил дорогу спереди, глухо спросил из-под скрывающих рот тряпок:

— Ти кто ест?

Это был риаджангский язык с ужасным акцентом. Гаситель оценил и это: воин по одной-единственной фразе, выкрикнутой Шорхом, определил язык и перешёл на него. Значит, Повелители Ночи времени не теряют и хорошо готовят свои войска к вторжению на Первый континент. Шорх готов был поспорить, что этот разведчик может что-нибудь прокурлыкать и на мадженском — втором самом распространённом языке Накельты.

— Я — один из твоих Повелителей, — глядя ему в прищуренные цепкие глаза, спокойно произнёс Шорх и сделал в воздухе плавный жест правой рукой.

Перед грудью Гасителя сгустилось облако непроглядной темноты, в котором серебряными росчерками вырисовался Знак Ночи. Помимо воли бойцы вскинули согнутые левые руки в жесте служения Ночи, как того требовал обычай. Они изумлённо глядели на незнакомца, только что явившего символ, коим владеют только Повелители.

— Ведите меня в город! — не допускающим ослушания тоном скомандовал Шорх.

Отсюда начиналась заключительная прямая его долгого пути к убийству очередной Эпохи Дня, свет которой ему предначертано погасить. И на ней уже не предвиделось никаких препятствий…

***

— Итак, обо всём заранее сговорились наш Мастер-визор и глава Тайного совета империи Риаджанг, — ещё раз проговорил вслух Зоклас.

Он шагал рядом с Мелангом, на спине которого уютно устроились Сальнира. По левую руку виднелась широкая лента реки Кассандж, от которой они решили пока далеко не уходить, дабы не терять отличный ориентир.

— Значит, им была нужна война, — отозвалась Сальнира. — Но не только они во всём повинны. Там, в темнице, Гаситель сказал про меня: «она жертва обстоятельств, которые мы создали». Значит, и он причастен ко всему. Возможно, и Владыка Кирос тоже.

— Почему «возможно»? — взглянул на неё магвой, вскинув брови. — Разве есть сомнения? Ведь это он послал тебя со «скользкой» миссией в Джантру, а потом от этого отрёкся.

Сальнира поджала губы и немного помолчала, размышляя.

— Скорее всего, ты прав, — ответили она, наконец. — Но ведь есть шанс, что Версафий просто соврал, сказав, что Кирос от меня отказался.

Зоклас хмыкнул:

— А как же ничего не стоящая книга, за которой тебя отправили? Почерк ведь тот же самый: меня тоже послали за этим идиотским «Гримуаром», чтоб его Ночь поглотила вместе с автором!

— Да, похоже. Но как же не хочется верить, что глава одного из Храмов Великого Дня замешан в грязных политических играх!

«Хорошо, если одного», — мысленно усмехнулся Зоклас, который ввиду недавних событий начал смотреть на жизнь с большей долей здоровой подозрительности. Вслух же он пробормотал:

— Это никак не проверить, если только его самого не спросить…

Магвой ожидал какой угодно реакции на его слова, но только не той, что последовала.

— А вот давай и спросим! — звонко произнесла девушка, и в голосе отчётливо прозвучали гневные нотки.

Зоклас поднял голову и внимательно посмотрел на неё. Нет, она не шутит! Магвой напомнил себе, что имеет дело с Просветлённой, весьма сильной чародейкой, и всё время относиться к ней как к простой напуганной девочке не следует. В глазах Сальниры он увидел наконец выплеснувшееся наружу негодование по поводу её незавидной роли во всей этой истории. И похоже, объектом её гнева стал тот, кто придумал миссию в Джантре — Владыка Северного Храма.

— Да, спросим! — твёрдо произнесла Просветлённая. — И если только он состоит в сговоре со служителем Ночи, с самим Гасителем, об этом должны незамедлительно узнать другие Храмы и народ Заоблачного края! Да вся Накельта! Такого ещё не бывало, чтобы верховный служитель Дня сговаривался с Ночью!

Зоклас аж залюбовался раскрасневшейся и сверкающей глазами Просветлённой, но тут же скептически покачал головой:

— А коли это и вправду так, нас в Северном Храме будет ждать не самый добрый приём…

Сальнира сникла и посмотрела на него уже не столь решительно:

— Но не будет же он устраивать бой против Просветлённой прямо в Храме! Это неслыханно… — и осеклась, вспомнив, что вся ситуация, в которую они попали, сама по себе неслыханна. — А ты что думаешь?

Зоклас посмотрел вдаль. Он знал, что время для этого разговора скоро настанет.

— Мне нужно добраться до своих, — проговорил он. — Попасть в Мадженси. Но и тебя я не брошу, провожу, куда скажешь.

На некоторое время воцарилось молчание. Магвой и Просветлённая не смотрели друг на друга.

— Тебя поймают и убьют, — сказала, наконец, девушка, и в её голосе Зоклас услышал искреннюю заботу. — Пойми это! Раз сговорились два мастера тайных игр, а мы для них теперь лишь досадная помеха, нас будут искать и в Риаджанге, и в Мадженси. Может, я в чём-то ещё и наивна, но достаточно умна, чтобы понимать: ненужных свидетелей убивают. Не получилось казнить в Джантре — будут искать, чтобы прикончить.

Зоклас криво усмехнулся:

— Я это прекрасно понимаю. Но я всё ещё офицер Магармуса, воин Мадженси. В чём будет смысл моей жизни, если я не вернусь на родину и не продолжу службу? Тем более сейчас, когда, судя по всему, уже идёт война, и каждый ратник на счету?

— Те, кому ты служил, предали тебя. Как, скорее всего, и Храм Великого Дня предал меня, — вздохнула Сальнира.

И замолчала, не зная, что ещё сказать…

Часа два они прошли молча, погружённые в нелёгкие раздумья. Не сговариваясь, решили пока двигаться тем же курсом — вдоль реки, вверх по течению. Это приближало их к границе княжества Басингейт, а стало быть, и к Северному Храму.

Выйдя на опушку небольшого хвойного леса, магвой вдруг резко остановился и придержал рукою Меланга. Понятливый единорог застыл без единого звука. Сальнира насторожилась и вопросительно посмотрела на Зокласа. Почувствовав её взгляд, магвой шёпотом пояснил:

— Стук копыт. Кажется, один всадник. Ждите здесь!

С этими словами он быстро пошёл к окраинным соснам, из-за которых выворачивала неприметная тропа. Теперь и Сальнира услышала мягкий стук копыт по слабо утоптанной земле.

Зоклас осторожно выглянул из теней, что сгустились под огромными соснами, и разглядел одинокого всадника, медленно и устало приближающегося к опушке. На нём был риаджангский пластинчатый доспех, на груди виднелась цепь с офицерскими знаками различия. Шлема и щита при воине не наблюдалось, как и копья, и вид он имел потрёпанный, будто недавно побывал в нешуточной битве. К седлу слева был привешен меч, но без ножен — видать, и их ратник где-то потерял.

Зоклас сильно удивился. Неужто бои идут уже на земле Риаджанга, да на приличном расстоянии от Срединной межи? Коли так, значит недалече свои, и можно попытаться к ним прорваться!

Всадник тем временем приблизился к деревьям, остановил усталого коня и спешился, не иначе по естественной нужде.

Магвой сменил первоначальное намерение попросту оглушить воина магической атакой, а вместо того вышел на тропу, приветственно вскинув руки. Языком Риаджанга он владел вполне сносно для того, чтобы попытаться сойти за местного и вступить в мирную беседу.

— Приветствую, почтенный офицер! — громко сказал он.

Дружинник нахмурился, узрев непонятно-кого-из-леса, и на всякий случай отцепил свой меч.

— Ты кто такой и что тебе надо? — хрипло вопросил он вместо приветствия.

Зоклас подошёл к риаджангцу и замер шагах в пяти, попутно отметив, что конь у него очень ладный и статный.

— Так это, живу я здесь неподалёку, — бодро проговорил магвой, махнув рукою в произвольном направлении. — Лекарь я местный. В лесок сей похаживаю за травками да грибками целебными. А то и не совсем целебными, зато весёлыми — до них люд охоч больно! А вы, почтенный воитель, откуда путь держите, коль не секрет?

— А, чтоб тебя с твоими грибочками! — прорычал воин, подходя на пару шагов ближе. — Что-то на местного ты не больно похож.

Он всмотрелся в лицо Зокласа и направил остриё меча в его сторону:

— Ну-ка, быстро говори правду — кто таков, один ли и что здесь делаешь? А то прибью по праву военного времени как всякого подозрительного!

Зоклас понял, что дальше играть нехитрую роль дурачка-из-лесу не стоит, ибо мирной беседой тут и не пахнет.

— Простите, но мне необходим ваш конь, я спешу по очень важному делу, — отчеканил Зоклас и, видя, как раздулись в гневе от услышанного ноздри воина, быстро добавил: — Просто отдайте его по-хорошему и не усложняйте себе жизнь.

— Пошёл прочь, наглец, зарублю на..! — дружинник вскинул меч и замахнулся на Зокласа, выказывая серьёзность намерений.

Знатный был меч: длинный прямой клинок заботливо отточен, зашлифованы зарубки от вражьих ударов на мощной крестовине, рукоять аккуратно оплетена ремнями из чёрной кожи, венчала её серебряная фигурка в форме конской головы. Дорогое оружие, принадлежащее офицеру явно не из бедного рода. Только вот держал он его не так, как следовало бы перед серьёзной схваткой…

Воином двигала бездумная злоба, а это не лучший помощник в бою с опытным противником. Замах был широк и небрежен, будто ратник собрался отогнать мечом муху. Непростительно было бы этим не воспользоваться, и Зоклас не заставил себя приглашать дважды. Магвой скользнул навстречу противнику, ныряя под начавшееся рубящее движение, и схватил того за кисть руки, сомкнутую на рукояти меча. Затем резко развернулся всем корпусом и одновременно потянул захваченную руку в сторону и вниз. Риаджангский ратник потерял равновесие и, перевалившись через бедро Зокласа, для того и подставленное, упал в траву. А магвой продолжил круговое движение и обеими руками потянул меч противника под крестовину. Пальцы упавшего воина разжались, отдавая Зокласу ценный трофей.

— Ишачий выродок! — зарычал ратник, вскакивая с земли и одновременно уклоняясь от кругового рубящего удара, который Зоклас не мешкая нанёс отобранным клинком.

Смелости сему воителю было всё же не занимать: он и не думал отступать, а выхватил из-за голенища сапога боевой нож и принял атакующую стойку, цепко следя за магвоем.

Зоклас застыл напротив, глядя ему прямо в глаза. Магвою почему-то не хотелось убивать этого ратника, хотя, пожалуй, он не смог бы внятно объяснить самому себе причину внезапного приступа милосердия. Наверное, сказалось то, что совсем недавно Зоклас испытал на себе все прелести роли использованной вещи, ранее исправно служившей хозяевам, а затем выброшенной за ненадобностью. Когда-то Зоклас не раздумывая прикончил бы любого вражеского ратника, сделал бы это во имя родины, ради своего воинского долга. А сейчас? Личной ненависти ко всем подряд риаджангцам он не питал, да и с этим вражеским офицером сошёлся не на поле брани. Так чего же..?

— Оставь мне коня и уходи! — вновь на чистом риаджангском проговорил Зоклас, не желая выдавать в себе иностранца. — Иди, или убью!

Ратник оказался далеко не дураком.

— У тебя рожа мадженца! — выплюнул он, перехватывая нож обратным хватом. — Я потерпел поражение от ваших ублюдков, напавших под Джатригом подло и тайно. Я потерял весь свой отряд! И этого не прощу! Буду убивать вас всех, пока не перебью или не сдохну.

— Второе вероятнее, — бесцветно сказал Зоклас, поняв, что ничего другого в этой ситуации уже не остаётся. Ему стало грустно…

Воин Риаджанга прянул вперёд, подныривая под вскинутый меч магвоя и нанося быстрый удар ножом в область печени. Тело Зокласа само распознало это движение противника и отреагировало так, как привыкло за годы долгих сложных тренировок. В Магармусе хорошо учили искусству «быстрого духа», состоявшему в умении начать и закончить схватку одним хитрым ударом клинка. Зоклас перетёк в низкую стойку и, крутнув меч быстрым движением кисти, ударил снизу-вверх. Острая сталь рассекла руку риаджангца, сжимавшую нож, и чиркнула по виску, мгновенно обрывая пульсацию жизни. Ратник рухнул в траву лицом вниз и затих навсегда.

Зоклас повёл взглядом и увидел смотрящую на него Сальниру, выехавшую из-за деревьев. В глазах девушки светилось такое понимание и сопереживание, будто она абсолютно точно прочувствовала то смятение, сомнение, которое вдруг прокралось в душу магвоя. Зокласа удивило, насколько Просветлённая понимала его. И стало приятно…

Риаджангца он наспех похоронил под деревьями, забросав землёй и осыпавшейся хвоей; устраивать сейчас погребальный костёр, как того требовал воинский обычай почти всех стран Накельты, было некогда. Зоклас возблагодарил силы Дня, что они послали эту встречу с одиноким всадником, бежавшим из Джатрига. Было бы куда хуже напороться на целый отступающий отряд…

Теперь магвой был при коне и оружии. Меч и впрямь оказался отличным. Правда, существенно длиннее, чем личные мечи магвоев, к которым они привыкали в Магармусе. Но капитан неплохо обращался и с таким: Старшие мастера исповедовали идею о том, что каждый магвой должен хорошо владеть всем, что подвернётся под руку в качестве оружия. Бывало, учеников Магармуса заставляли целыми днями отрабатывать приёмы боя с крестьянской мотыгой или доской, отломанной от бортика телеги-сеновоза. И некоторым подобные навыки иногда спасали жизнь.

Скорость их с Сальнирой передвижения существенно возросла. Меланг демонстративно скакал на полкорпуса впереди чёрного жеребца, чтобы тот знал своё место и даже не пытался тягаться с единорогами. Магвой и Просветлённая решили оставить реку позади и продвигаться на северо-восток. За несколько часов они трижды видели небольшие группы горожан, везущих на телегах небогатый скарб. В свете сказанного покойным офицером о нападении на Джатриг несложно было догадаться, что это беженцы, покинувшие захваченный город. Зокласу и Сальнире всякий раз удавалось миновать этих людей стороной или затаиться и переждать, пока они пройдут мимо. А в голове магвоя всё яростнее вертелась мысль: в Джатриге свои!

Сальнира, казалось, понимала его без слов. Всё чаще девушка смотрела на суровое задумчивое лицо магвоя и вздыхала, прекрасно видя его метания. Наконец, когда они остановились на ночлег на берегу маленького озерца, искупались и разложили костёр, не выдержав, сказала:

— Если должен — иди! Оставь, мы с Мелангом справимся. В конце концов, вскоре я смогу снова набрать достаточно сил, чтобы попытаться открыть Иной путь и уйти в Заоблачный край. Думаю, у меня получится…

Зоклас улыбнулся, одновременно грустно и тепло:

— Я же сказал, что тебя не оставлю. Мы вместе попали в эту переделку, вместе выбрались и вместе, я обещаю, доберёмся до безопасных мест. А потом уже будем решать, кому куда идти… — он помолчал немного и добавил: — А Джатриг… Мы уже обсуждали это, и ты всё правильно поняла. Готов поспорить, что Мастер-визор отдал приказ о моей поимке, а то и убийстве на месте. Отбиваться от своих, лишать их жизни, чтоб спасти собственную, мне бы не хотелось. Нет, путь в Мадженси мне закрыт, во всяком случае — на какое-то время…

Сальнира вдруг протянула руку и погладила его по небритой щеке:

— Спасибо, — тихо сказала она. — На самом деле, без тебя мне было бы намного хуже…

Она смотрела на него так… Зоклас понял значение этого взгляда, ощутил всем телом и душой. Мягко взяв руку девушки в свою, он придвинулся ближе и спросил:

— А твой единорог тебя завтра не покинет?

Смысл вопроса был предельно ясен, и Сальнира ответила, не отводя глаз:

— Нет, это сказки. Единорог продолжает верно служить Просветлённой, если она теряет девственность с мужчиной, которого любит…

Зоклас поцеловал слегка дрожащую девушку так нежно, как, пожалуй, ещё никого не целовал. Здесь и сейчас, в его жизни, полностью перевёрнутой и едва не утратившей всякий смысл, Сальнира вдруг стала единственным светлым огоньком, манящим и согревающим, но нуждающимся в защите от холодных ветров судьбы.

***

— Сила Ночи в тебе очень странна. Мы не можем полностью проникнуть в её суть.

Шипящий голос прошуршал под высокими сводами потолка и утих. Шорх мысленно усмехнулся: «Действительно, куда вам до понимания того, что создал самый дух этого мира, разочаровавшийся и в вас, и в тех, дневных?». Вслух же сказал:

— Но вы же не станете оспаривать очевидного: я — Гаситель!

В огромном каменном зале, освещённом сотнями зеленоватых светильников, помимо него находились трое.

Один — сухощавый старик с лицом аскета в строгом чёрном одеянии. Повелитель Фихташ, сюзерен Мёртвых земель — молчаливый, непреклонный, напоминающий высохшее дерево, намертво вцепившееся корнями в одинокий утёс и смеющееся над всеми ветрами, что пытаются его свалить.

Второй — мужчина помоложе и погрузнее, в чёрно-сером доспехе, любовно поглаживающий полированную рукоять огромной секиры. Мохриб Ашур, Властитель Зловонных земель. Скучающе-надменный, лелеющий своё превосходство над окружающими (не мнимое ли?), готовый к любым действиям — быстрым и решительным.

Третий… Он больше походил на дитя, по какой-то нелепости одетое в просторные взрослые одежды. Низенький, хрупкий, с гладкой кожей, ясными серыми глазами и светлыми кудрями до плеч. Этот был наиболее силён и опасен из всех: средоточие сил Ночи в нём было невероятным. Казалось, он в любой момент по своему желанию может обернуться олицетворением вечной тьмы — безмолвным, бесстрастным, неуязвимым. Шорх не поставил бы на себя большой суммы, если бы им двоим пришлось прямо сейчас сойтись в поединке. У этой мощи, заточённой в тщедушном теле, был лишь один изъян: она была лишена способностей Гасителя. Коли было бы не так, план Шорха и того, кто направил его, имел бы куда меньше шансов на успех…

Именно этот третий — Верховный служитель Великой Ночи, не назвавший имени и просивший называть его просто жрецом, повёл разговор с незваным гостем.

— Поведай нам всё о себе, — вновь с каким-то шипением проговорил он, не глядя на собеседника. — Коли ты убил нашего Гасителя и пришёл сюда торговаться о том, чтобы занять его место, история твоей жизни должна быть известна нам. Только при этом условии мы можем думать о том, чтобы принять тебя как равного.

Шорх придал лицу совершенно бесстрастное выражение, не позволяя даже мимике рассказать о нём что-либо, помимо того, что он сам решит открыть:

— Вам действительно это необходимо? Хорошо. Я не знаю точно, где родился, но детство провёл в Солькисе. Прислуживал в Южном Храме Великого Дня, где со мною обращались… хм, не особо хорошо. Жил там до тех пор, пока однажды не прикончил одного из служителей, пытавшегося в воспитательном порыве забить меня до смерти. Убил, погасив его свет. Вот тогда и осознал, какой силой владею. Ну а дальше, по вашему разумению: осталось только отточить эту силу и подготовить себя к тому, что должно быть сделано на склоне Эпохи…

Шорх не счёл нужным упоминать о том, что понятия не имеет, кто его отец, знает только, что это один из трёх проезжих наёмников-форлов, с которыми по пьяни переспала его мать — безродная служанка, скитавшаяся по свету и подрабатывавшая, где придётся. С годовалым сынишкой она осела в Солькисе в убогой деревушке, где трудилась на чьих-то плантациях, пила и блудила напропалую. Когда маленький Шорх немного подрос — выживая в грязи и нелёгких условиях, предоставленный полностью самому себе — мать стала задумываться о том, как бы от него избавиться. Ведь средств к существованию у неё становилось всё меньше и меньше. И быть бы Шорху выгнанным из дому (вернее, из того вонючего сарая, что заменял им дом), а то и вовсе придушенным одной прекрасной ночью, если бы не случайное стечение обстоятельств. Мальчишка попался на глаза проезжавшему через деревушку служителю Дня из Южного Храма. И тот распознал наличие у сего грязного двуногого щенка неслабых задатков будущего мага. Мать, быстро смекнув, что к чему, согласилась продать ненужного ребёнка за умеренную сумму, которую, наверное, вскоре пропила с очередными любовниками. Так будущий Гаситель попал в услужение Великому Дню. Кто знает, как сложилась бы судьба всей Накельты, получи этот мальчик любовь, заботу и тёплое внимание слуг Великого Дня? Увы, получил он незавидную долю второсортного раба, которого, хоть и начали воспитывать как мага, но не гнушались бить и издеваться над ним «под настроение». Все, кому не лень, срывали на безответном мальце злость, и так он впервые осознал, что за безупречно чистым сиянием Великого Дня тоже иногда скрываются бесчеловечность и мерзость…

Тем не менее, он вынес все тяготы, постигая азы магии на протяжении без малого десяти лет. Только вот получалось не очень: свет Дня словно не хотел слушаться юного Шорха. Это злило наставников, которые не понимали, в чём дело: в мальчишке ощущается большой потенциал, но даже простейшие магические действия выходят у него из рук вон плохо. Недоумение служителей Дня выливалось для ученика во всё новые побои и унижения. В душе Шорха вызревало несогласие с такой судьбой, в свои неполные четырнадцать он уже готов был расстаться с жизнью, чтобы только не терпеть всё это дальше. И вот однажды, когда изрядно подвыпивший служитель Дня, тот самый, что когда-то выкупил его у матери, пришёл в его убогую комнатёнку с хмельным намерением подвергнуть юнца вовсе уж гнусным издевательствам, будущий Гаситель помимо воли проявил то, чем на самом деле был наделён от роду. Свет Дня впервые померк перед Шорхом, и первый враг пал мёртвым к его ногам с выражением изумления и страха на лице.

Мальчишка бежал из Храма и несколько ночей провёл в лесах и оврагах, опасаясь погони и мести. Он боялся мрачных сил, что вовсю забурлили в нём, разбуженные сильнейшим стрессом. Он не знал, что делать с этим даром, а может, проклятием, и готов был молить Великий День о смерти… Пока однажды его не нашла та поистине великая личность, которой предстояло заменить ему и родную мать, и наставника, и единственного друга.

Фигура в плаще с плотным коричневым капюшоном склонилась над лежавшим на земле юнцом, когда тот уже почти шагнул в объятья смерти. Мягкая темнота, исходящая от этой фигуры, окутала его и вдруг успокоила, восстановила силы, наполнила собой опустошённую нелепой жизнью душу. И тогда Шорх впервые услышал этот странный слабый голос, который повёл его по жизни:

— А вот и ты, мой бесценный! Не спеши умирать, тебе ещё многое предстоит сделать. Зов твоей души был слышен аж на другом конце континента. Вставай, пойдём. Мрачная судьба с тобой отныне и навеки!

Некоторое время спустя они вдвоём пришли в какой-то грязный бордель, где, пожалуй, самые жалкие шлюхи обслуживали, пожалуй, самых нищих и вонючих клиентов. В полутёмном подвале на сыром тюфяке Шорх узрел женщину в истрёпанных лохмотьях, лакающую из грязного кувшина какое-то дешёвое пойло. И хотя прошло много лет, мальчишка с трудом, но узнал ту, что когда-то дала ему жизнь…

Взблеснул короткий клинок, выхваченный из-под плаща рукою в чёрной перчатке. Его остриё нацелилось в грудь сдавленно вскрикнувшей от страха шлюхи.

«Жизнь твоей матери никчёмна и омерзительна. Её не жалко оборвать!».

«Не надо! Пожалуйста!», — выдавил из себя юнец, в душе которого вмиг проснулась жалость даже к такой, но матери.

Фигура в плаще повернулась к нему, опустила клинок и неожиданно произнесла:

«Хорошо. Было бы хуже, если бы ты позволил мне это сделать. В тебе остаются человеческие качества ровно на той грани, которая нужна. Нужна, чтобы ты был достоин роли, тебе уготованной».

И двое ушли в ночь, навсегда оставив позади жалкое трясущееся существо, некогда бывшее женщиной и матерью, но растратившее всё человеческое…

Вскоре Шорх оказался в Стибльстарне, и началось его обучение, его путь к вершинам сил Гасителя. И вышло так, что сам он теперь имеет власть над свирепыми форлами, среди которых — его безвестный отец, если ещё не сдох где-нибудь…

Шорх отвлёкся от нелёгких мыслей и обвёл взглядом Повелителей Ночи.

— Итак, ты человек без роду и племени, случайно выбранный Ночью для роли Гасителя? — вступил в разговор Ашур, иронично изогнув чёрную бровь. — Что же, у Великой Ночи определённо есть отменное чувство юмора: Эпоху Дня на сей раз убьёт безродный простолюдин…

Шорх внимательно посмотрел на Властителя Зловонных земель. Действительно ли он настолько груб и заносчив? Нет, скорее всего, просто проверяет его, Шорха, реакцию на оскорбление.

— Во всём, что делает Великая Ночь, есть свой смысл, — бесстрастно произнёс Гаситель, едва заметно наклонив голову в сторону Ашура. — И в этом тоже…

— Повремените с резкими суждениями, любезный Ашур, — неожиданно молодым голосом проговорил Фихташ, буравя Шорха мудрым взглядом старого волка. — Наш гость сдержан, умён и прекрасно владеет собой. Быть может, ему под силу будет заменить нашего насквозь благородного, но туповатого Фьюльхшела, который позволил себя убить как откормленная к зиме свинья.

Шорх впервые услышал имя незадачливого Гасителя, которого он прикончил посреди океана. Впрочем, оно ему было безразлично.

— Ценю, что вы так обо мне высказались, почтенный Фихташ, — уважительно склонил голову Шорх. — И в подтверждение вашего предположения о моём уме позволю себе прямо сформулировать ту истину, которую мы с вами не в силах игнорировать: я — единственный оставшийся Гаситель. И вам придётся воспользоваться именно моими услугами, в противном случае Эпоха Ночи вообще не наступит. Полагаю бессмысленным тратить время на обсуждение этого непреложного факта.

Фихташ и Ашур бросили быстрые взгляды на жреца, тем самым показав Шорху, кто здесь действительно главный. Гладкое личико третьего Повелителя Ночи скривилось в неком подобии дружелюбной улыбки:

— Да, ты прав, форл-мейстер Шорх, оставим эту истину позади и будем исходить из неё, как из факта, не подлежащего сомнению.

Гаситель оценил сигнал, поданный ему жрецом посредством такого обращения. Шорх не озвучивал здесь свою принадлежность к высшей касте мастеров-убийц Стибльстарна, а значит, Повелитель Ночи сам прозрел это — по его движениям ли, по другим ли признакам, неважно. Главное, теперь Гаситель знал, насколько проницателен взгляд жреца.

— Готовы послушать, что именно ты предлагаешь, наш… хм, друг из-за океана, — выцедил сквозь зубы Мохриб Ашур, глядя на Шорха поверх отточенного лезвия секиры, которой он как бы невзначай поигрывал в воздухе.

Гаситель решил, что не стоит больше играть в праздные словесные игры и следует перейти прямо к делу:

— Я знаю, что вы готовитесь к вторжению на Первый континент, — сказал он как нечто само собою разумеющееся. — Допускаю, что уже разработаны детальные планы, и допускаю, что они хороши. Но вот что предлагаю я. Забудьте о нападении на Риаджанг! Империя уже практически в моей власти, хотя ещё и не подозревает об этом. Анклав пусситов готов беспрепятственно пропустить ваши силы только ради того, чтобы их оставили в покое. Пусситы покажут вам безопасные дороги сквозь Дикие топи, которые знают только они. Я уже там хаживал и скажу, что подступы к рубежам империи имеются отличные, если только ведать точные тропы. На территории Риаджанга воинов Ночи встретят люди, верные Тайному совету, возглавляемому моим… хм, союзником. Они обеспечат беспрепятственный проход в надёжное место, где можно будет копить силы для предстоящих завоеваний.

— Зачем нам это от тебя? — прошипел жрец, по-прежнему глядя куда угодно, только не на Шорха. — Мы сами давно ведём переговоры с Иарнием, и у него уже есть определённые обязательства перед Ночью. Если помнишь, именно к нему мы и посылали нашего Гасителя, который, к несчастью, не доплыл. В наши планы и так не входит атака на Джантру, ибо Иарний готов вести совместные боевые действия с войсками Ночи. Или в твоём предложении есть что-то, что ускользает от моего внимания?

— Именно так, — сдержанно кивнул Шорх. — Подумайте, какую роль отводит вам Иарний. Готов ли он делиться с вами реальной властью? Убеждены ли вы, что строптивый монарх из древнего рода, привыкший к безоговорочному повиновению, позволит вам на его собственной территории делать всё именно так, как надо в интересах Ночи? И если столкнуться ваши и его интересы, сможете ли вы устранить Басилевса и удержать ситуацию под контролем, чтобы не началась бойня между вашими войсками и могучей армией Риаджанга?

Гаситель вновь обвёл всех троих взглядом, замечая, что они явно задумались над его словами.

— И у тебя есть решение, выгодное всем нам — служителям Ночи? — вкрадчиво поинтересовался Фихташ.

— Конечно, — лёгкая улыбка посетила бледное лицо Шорха. — И имя этому решению — Версафий. Глава Тайного совета давненько замышлял что-то в духе дворцового переворота, копил силы, вербовал сторонников. Мне оставалось только вовремя распознать это и предложить своё покровительство.

Здесь Шорх лукавил, ибо сделал это не он. Но Повелителям Ночи пока не стоит знать о том, кто направил его…

— Своё и, надо заметить, ваше, почтенные Повелители, — продолжил Гаситель всё тем же ровным тоном. — Силы, подчинённые Тайному совету, в настоящее время неустанно ведут секретное строительство огромной крепости, которую я назвал Ашем. Это — первый Храм Великой Ночи на том континенте, который вскоре будет готов принять ваши… или, позволю себе сказать, наши войска. Равно как и вас самих, если возникнет желание лично посетить новые земли. Никаких конфликтов с армией Риаджанга не возникнет, об этом позаботится Версафий. А в нужный нам момент он свергнет Иарния и займёт его место. У меня есть силы, которые помогут ему в этом, — Шорх снова слегка улыбнулся. — Ну а Версафием на троне, почтенные Повелители, будем управлять мы с вами. Всё довольно изящно, как мне кажется…

Трое владык грядущей Эпохи переглянулись, затем снова обратили взоры на Гасителя, стоящего с непроницаемым лицом в ожидании их реакции.

— Думаю, в этом есть некоторый смысл, — прошипел в сторону жрец. — Обсудим детали за достойной трапезой. И угостим лучшим вином этих земель нашего нового Гасителя.

***

Северный Храм Великого Дня Зоклас лицезрел впервые. Сия обитель света способна была восхитить своей красотою. Высокие белые стены, колонны и шпили, великолепные узорчатые пилястры, сложные барельефы, изображающие сцены из эпоса о вечной борьбе Дня с Ночью и о победах первого. На капителях величественных колонн сверкали золотом символы Великого Дня, они же повторялись на витражах в огромных окнах.

Но, созерцая это великолепие, Магвой признался себе, что Храм пробуждает смешанные чувства. С одной стороны — безупречная возвышенная архитектура белоснежных стен и башен, говорящая о незыблемости сей цитадели света. С другой — подозрительное ощущение недосказанности, будто прекрасный фасад таит за собой нечто странное, сокрытое от глаз восторженных почитателей Великого Дня. Хотя, возможно, это давал о себе знать горький осадок последних событий. Как бы то ни было, приближаясь к этой светлой обители, безопасно себя магвой не чувствовал. Скорее, им владела настороженность пополам с готовностью быстро реагировать на неожиданные «искривления» ситуации. Возможно, это и спасло им с Сальнирой жизнь…

Первое нападение последовало в тот миг, когда Просветлённая спешивалась на том же самом месте, что и в прошлый свой визит в Храм. Слуга, у которого Сальнира поинтересовалась, примет ли её Владыка Кирос, вдруг отскочил в сторону и бросился бежать в чуть приоткрытые храмовые ворота. Зоклас, заметив краем глаза подозрительное движение в одной из арок внешней стены, прыгнул прямо из седла, сшибая девушку с ног. Две стрелы просвистели над упавшей парой: одна — чуть повыше седла зокласова жеребца, другая — там, где находилась за миг до того спина Сальниры. Стрела чудом не задела недоумённо заржавшего Меланга, тут же выпустившего свой ослепительный рог.

Магвой, не мешкая, кинулся к по-прежнему висящему позади седла мечу, попутно метнув луч испепеляющего света в арку, где укрывались промахнувшиеся стрелки. Раздался сдавленный вскрик: кого-то магическая атака достала. Сальнира тем временем вскочила на ноги и более-менее сориентировалась в ситуации. Её ладони исторгли мощный поток света, изгнавший все тени, укрывавшие засаду. Кто-то ещё закричал…

В тот самый миг, когда Зоклас высвободил меч и изготовился к бою, послышался характерный звук — по камню, которым был вымощен храмовый двор, ударили, высекая искры, калёные стрелы. Били сверху, надо полагать, из бойниц центральной башни и с верхних ярусов великолепной аркады Храма. Магвой закрутился волчком, выпуская прямо из пальцев защитные эманации и накрывая ими сначала девушку, потом себя. Как же не хватало ему привычной магической цепи!

Ливень стрел усилился. Некоторые отскакивали, натолкнувшись на незримый защитный узор в воздухе. Одна царапнула ничем не защищённое плечо магвоя, принося вместе со жгучей болью отчётливую мысль: долго так не продержаться. Похоже, храмовая стража взялась за незваных гостей всерьёз…

— Быстро внутрь! — крикнул магвой Сальнире, первым бросаясь к двери, за которой скрывался просторный неф Храма. Кто-то попытался закрыть дверь изнутри, но Зоклас недолго думая взмахнул мечом и ударил в сужающуюся щель плотным сгустком света. Массивная створка остановилась, из-за неё послышался шум падающего тела, причём явно в доспехах.

Сальнира быстро приняла решение, преодолев заложенное с детства благоговейное почтение к обители светлых сил, коим представлялся Храм Великого Дня.

— Меланг, вперёд! — скомандовала она, кидаясь вслед за Зокласом.

Единорог понял и опередил хозяйку, ударил передними копытами по двери, распахивая её.

Внутри, с копьями и мечами наготове, ждал десяток стражников в отполированных до блеска пластинчатых бронях и белых плащах, крепившихся к массивным наплечникам золотистыми бляхами с символом Великого Дня. Элитная храмовая стража, служить в которой считалось большой честью. В её ряды подбирались лучшие бойцы из разных стран, фанатично преданные Дню и его служителям. Эти могли атаковать только по приказу Владыки Кироса…

Меланг ударил рогом, пытаясь достать первого стражника, но тот ловко увернулся и выкинул руку с копьём, целя в белоснежный бок зверя. Единорог в свою очередь грациозно уклонился и атаковал снова. Безрезультатно. Страж отскочил, давая возможность сразу двум соратникам напасть на четвероногого противника с другого боку. У Зокласа возникло впечатление, что этих бойцов специально готовили и к схваткам с подобными магическими существами.

Магвой поспешил помочь единорогу, понимая, что против десятка таких противников тот может и не выстоять. Он встретил удар одного из мечников круговой сбивающей защитой, перенаправляя движение стража вниз и в сторону, и на обратном вращении чиркнул клинком по бедру, не прикрытому доспехом. Мельком отметив, что раненный противник упал, магвой в прыжке обрушил верхний удар на следующего; его новый меч идеально подходил для таких атак. Противник вскинул клинок в пятой защите, одновременно уводя корпус вправо, и явно собрался опасно контратаковать. Но не учёл, что имеет дело не с простым воином. Зоклас добавил выплеск пронзающего света, и страж рухнул замертво, схватившись рукой за дымящуюся грудь.

Звон стали, крики, топот сапог и копыт гулким эхом разносились под высокими сводами нефа, сплетаясь в причудливую какофонию. Но даже в ней уши Зокласа моментально различили новую волну: из дальнего угла огромного помещения донёсся грохот ещё нескольких пар окованных металлом сапог по гладким плитам пола. К стражникам спешило подкрепление.

— Зоклас, надо уходить! — раздался отчаянный крик Сальниры, выплёскивающей густые снопы света на вёртких стражей, умудрившихся как-то прижать их с единорогом к стене, потеряв при этом всего троих.

Магвой и сам это понял в тот момент, когда с улицы сквозь открытую дверь вбежали ещё пять храмовых воинов и два атакующих мага. Обороняющихся грамотно окружали, намереваясь добить прямо здесь, в святилище Великого Дня. Зокласа накрыло ощущение нереальности происходящего: думал ли он когда-нибудь, что придётся сражаться со служителями Дня в Храме, убивать их? Но магвой быстро изгнал неуместные эмоции и, прокричав «К выходу!», сам бросился в озвученном направлении.

Умница Меланг сообразил, что к чему, и стал пробиваться вдоль стены поближе к двери, прикрывая собой Сальниру. Просветлённая, чувствуя всю опасность ситуации, перестала себя как-либо сдерживать и воззвала к силам Дня, настолько мощным, что на стражей обрушилась целая лавина света. Трое, не успевшие отскочить, сгорели заживо, оглашая Храм жуткими криками. Остальные, включая ещё один подоспевший десяток, предпочли держаться на значительном расстоянии, позволив тем самым девушке и единорогу отступить к двери.

Зоклас тем временем схлестнулся с двумя магами, уворачиваясь от их атак и пытаясь в свою очередь достать их точными выпадами лезвий света. Ему повезло, что среди противников не было ни одного сдерживающего мага; атакующие не могли сами создать действительно серьёзную, по меркам магвоя, защиту. Вот один из них рухнул, получив пронзающий луч в живот. Второй усилил натиск, но пропустил круговой выплеск силы, который Зоклас направил почти по самому полу. Магу перерубило обе ноги в лодыжках, и ещё один страшный крик боли осквернил пространство Храма.

Сальнира вскочила в седло и, низко пригнувшись, погнала Меланга на прорыв. Благо, дверной проём, величественный, как и весь Храм, был достаточно высок, чтобы пропустить всадницу. Двое стражей попытались преградить им путь, ещё троих Зоклас связал боем, уводя от двери. Единорог на сей раз не подкачал, ибо быстро учился на собственных ошибках. Этих воинов он атаковал гораздо хитрее и стремительнее, сначала спрятав рог, а затем, в последний момент, снова его выпустив. Резкое движение пригнутой головой, и сверкающий рог вспорол грудь выставившего копьё стража. Сальнира отшвырнула второго шарообразным сгустком света. И вот, всадница со своим скакуном вырвалась на улицу.

— Не останавливайтесь, скачите за ворота! — что есть мочи заорал вслед Зоклас, памятуя о стрелках на верхних ярусах аркады.

Сам он тут же бросился бежать, напоследок очертив мечом круг над головой и рассыпав во все стороны слабые, но всё же довольно опасные лучи света. Сзади послышался приближающийся топот почти двух десятков стражей. Зоклас трезво оценил свои шансы как критически низкие: он без привычного оружия, всё ещё в плохой форме после ранений, полученных в Джантре, а противник на своей территории и наверняка имеет солидные резервы. Комплекс зданий Северного Храма был огромен, и по прикидкам магвоя, гарнизон мог составлять несколько сотен стражей. Оставалось только взывать ко всем силам Дня, Ночи и чего угодно ещё, чтобы чёрный жеребец у входа остался жив…

Вылетев на улицу, магвой помянул чью-то мать недобрым словом: конь лежал на земле, пронзённый несколькими стрелами. У Зокласа оставались считанные секунды на принятие решения. Он огляделся. В поле зрения других копытных не было.

Магвой пробормотал: «Да, это вам не библиотекари дряхлые!», и, затрудняя прицеливание стрелкам, скользнул вдоль стены к павшему скакуну. Задача казалась невыполнимой, но оставалось только это: магвой должен был вновь воспользоваться неприятным магическим навыком и поднять труп коня. Тот в любом случае будет скакать быстрее, чем человек — бежать на своих двоих. Во всяком случае, пока Зокласа не покинут магические силы…

Концентрация внимания чуть не разорвала голову магвоя изнутри, окунув его в пучину огненной боли. Но он почувствовал, как труп наполняется силой, достаточной, чтобы заставить его двигаться. Скакун поднялся на ноги, будто и не умирал. Только вот глаза его оставались мёртвыми… Магвой вскочил в седло, потратив немного сил ещё на то, чтобы хоть чуть-чуть укрыть голову и спину защитными нитями. Повинуясь его воле, мёртвый конь сорвался с места и помчал к храмовым воротам, одна створка которых была распахнута — явно постарался Меланг.

Две стрелы отскочили от магического узора над Зокласом, ещё несколько вонзились в круп и шею коня, что по понятным причинам тому было безразлично. Правда, при каждом попадании его начинало мотать, и Зокласу приходилось тратить уйму сил на то, чтобы труп скакал как надо. Но ещё не успевшие окоченеть мышцы делали своё дело: скакун быстро уносил магвоя от Храма. Только вот сам магвой уже потерял почти все силы. Защитный узор растворился в воздухе, ибо Зоклас больше не мог его поддерживать. Конь пару раз споткнулся. Ещё две стрелы украсили его круп. И, наконец, одна пробила левую руку Зокласа выше локтя.

От удара магвой чуть не вылетел из седла. Он вцепился в безжизненную гриву и удержался, но конь снова споткнулся. Зоклас осознал, что они оба вот-вот рухнут, и стрелы, летящие уже с внешней стены храмового комплекса, прикончат его. Далеко впереди сквозь пелену на глазах магвой различил белое пятно и порадовался, что Сальнира оказалась достаточно умна и понятлива, чтобы не возвращаться ему на помощь. Тогда бы они уж точно погибли все.

Конь ещё скакал, но уже медленнее. Силы Дня оставили Зокласа. Рядом свистели стрелы, и магвой как-то отстранённо удивился, почему ни одна ещё не сразила его. Но это был лишь вопрос времени.

Свет в глазах магвоя померк полностью, и на него навалилась безразличная ко всему тишина…

***

— Не знаю, сколько мы сможем их тут сдерживать, скажу тебе честно.

Командующий Пятнадцатого легиона произнёс это очень тихо, чтобы слышал только стоящий рядом Силж. Хотя, поблизости и так никого не было.

Восточный ветер развевал знамя легиона, поднятое над Опорной башней Бастионов Михлоса, трепал длинный светлый чуб магвоя, опершегося о парапет верхней смотровой площадки. Силж, слегка прищурив глаза, наблюдал за длинной колонной дружинников Риаджанга, что стальной змеёй ползла по Столичному тракту. Это было очередное подкрепление — ещё одна полная дружина, «до кучи» к той, что уже подошла на усиление остатков рати Киферхия. Общая численность вражеских войск на подступах к Мистарте перевалила за двадцать пять тысяч…

— Эти Бастионы ещё никто не брал, — отозвался Силж, понимая, что довод сей звучит крайне неубедительно.

— Просто потому, что никто никогда к ним не прорывался достаточными силами, — парировал командующий, снимая шлем с плюмажем из белых перьев и приглаживая волосы. — Тут палка о двух концах. С одной стороны, над врагом довлеет миф о неприступности этих стен, с другой — у нас нет реального боевого опыта обороны именно на этих рубежах. Так что, обеим сторонам остаётся разбираться по ходу, что к чему, экспериментировать, как маги-испытатели выражаются. В любом случае, нас тут сейчас, считая с остатками гарнизона Скорта и местным гарнизоном, меньше тысяч на десять, а это существенно.

Он невесело усмехнулся и указал туда, где чётким строем маршировали ратники Риаджанга, и туда, где стояли огромным лагерем ранее подошедшие к Бастионам силы.

— Я слышал, что из Мистарты должны прибыть ещё два легиона, — покосился на него Силж. — Коли не брешут…

Статус капитана Магармуса позволял ему говорить с командующим легиона практически на равных, и в отсутствие рядом подчинённых он не утруждал себя излишне официальным стилем.

— Брехать-то не брешут, да только и не спешат особо, — проворчал командующий и непроизвольно положил руку на эфес меча. — Странные дела творятся в столице, неразбериха там какая-то, как мне поведали надёжные люди. Седьмой и Десятый легионы стоят лагерем к западу от Мистарты и полностью готовы к выступлению. Но с приказом тянут, их командующих вызвали в город, в коллегию. Зачем? Вот вопрос! Никто не ведает…

Он со злостью сплюнул вниз, будто проверяя, долетит ли до врага.

— Ничего, — проговорил Силж, вспомнив свой разговор со Старшим мастером, — скоро подойдут отряды магвоев. Магармус направит пару сотен, а это многого стоит.

Командующий взглянул на него и невесело усмехнулся:

— Да, только и остаётся элитой бреши на стенах затыкать… Странно это всё! — он ещё раз покачал головой, выказывая недовольство ситуацией, и развернулся к лестнице. — Давай, располагай своих, скоро начнётся…

Он был прав: спустя час, как только сгустился вечерний сумрак, Киферхий отдал приказ о начале штурма. Ухнули катапульты, которые наводчики ориентировали на скопления факелов, появившиеся на стенах. Точность стрельбы риаджангцев была потрясающей: камни «ложились» в аккурат по гребням стен, сметая по несколько ратников за раз, а затем ещё и обрушиваясь на тех, кто располагался внизу.

Мадженский командующий, быстро смекнув, что к чему, приказал погасить все факелы и засесть, а то и залечь за высокими надёжными зубцами. Атакующие маги легиона попытались совокупными силами испепелить катапульты, но толком ничего не вышло. Во-первых, до них было слишком далеко, во-вторых, риаджангские сдерживающие не дремали и прикрывали ценные орудия щитами света.

Катапульты меж тем избрали новую цель: стали упорно долбить прямо в центр Опорной башни. Враг прекрасно понимал, что если удастся её обрушить, на данном участке Бастионов Михлоса образуется изрядная брешь, оборонить которую от прорыва будет трудно. Но те, кто в давние времена возводил Бастионы, предусмотрели немало сюрпризов. Один из таковых — двойные стены башен, расстояние меж которыми составляло метра два. Фактически, это была башня, выстроенная вокруг другой, меньшего диаметра. А потому, разрушение первой стены, даже если таковое произойдёт, лишь обнажит внутренние стены, столь же крепкие. Так что за это можно было особо не беспокоиться…

Мадженцы в свою очередь ответили камнемётами и стреломётами, расположенными на специальных башенках за первой линией укреплений. Но взаимное осыпание тяжёлыми и острыми снарядами продолжалось недолго. Вскоре дружинники Риаджанга пошли на приступ, таща загодя подготовленные длинные лестницы и катя к воротам внушительные тараны на огромных шестиколёсных платформах.

Силж со своими магвоями стоял наготове, высматривая то место, где наметится прорыв вражеских ратников на гребень стены. Капитан понимал, что сеча предстоит жаркая. Но это его не страшило, не привыкать, чай. Больше его мысли занимал любопытный вопрос: почему накануне столь важной битвы было отозвано с неведомой целью командование двух легионов, готовых идти в бой?..

***

Ощущение было такое, будто он вынырнул из глубокого омута с чёрной ледяной водою. Открыв глаза, Зоклас удивился, почему всё вокруг видится ему в серовато-чёрных тонах. Он пару раз моргнул, но цветовая гамма не изменилась.

«Так вот ты какая, жизнь после смерти!», — мелькнула мысль.

Магвой попытался встать, и ему это удалось почти без труда. По ходу он заметил, что раны, полученные им в Храме, заботливо перевязаны.

— Хвала Великому Дню, ты, наконец, очнулся! — раздался рядом звонкий голос.

Магвой обернулся и увидел Сальниру. Девушка подбежала к нему и бросилась на шею, правда, осторожно, чтобы не потревожить раны.

— Ты всю ночь пролежал как мёртвый, а я ничего не могла сделать, — сбивчиво проговорила Сальнира, целуя его в губы и глаза. — Мой свет на тебя почти не действовал…

Она слегка отстранилась и встревожено посмотрела на Зокласа:

— Ты помнишь, что произошло?

— Признаться, ничего не помню, — проскрежетал магвой напрочь пересохшим горлом.

Девушка принесла ему воды. Зоклас пил долго и жадно, будто жажда мучила его несколько дней.

Из-за ближайших кустов раздалось приветственное ржание, посреди зелёных листьев нарисовалась морда Меланга, излучавшая умеренное дружелюбие. Недолго побыла и скрылась обратно; зашуршали срываемые и пережёвываемые листья.

— Я должен был умереть, — сказал магвой, наконец, напившись. — Помню, был на грани. Как я здесь оказался? И вообще, где мы?

Сальнира вдруг потупила взгляд и нервно потеребила свой рукав, будто не решаясь что-то сказать. Потом всё же собралась с духом и выпалила:

— Тебя спасли силы Ночи.

— Как это? — удивлённо вскинул брови Зоклас.

— Не знаю, где ты их нашёл, но когда ты догнал нас с Мелангом верхом на мёртвом коне, ты был не в себе и испускал мощные эманации тьмы. Наверное, это было как в тот раз, с Гасителем. Помнишь, ты рассказывал?

Зоклас очень хорошо это помнил. Но тогда рядом был сильный источник…

— Если я это и сделал, то совершенно бессознательно, — покачал он головой, прислушиваясь к своим ощущениям.

С учётом рассказанного Сальнирой становились понятными некоторые странности: «омут» с чёрной «водой», необычные оттенки вокруг. Да, Зоклас распознал в себе остаточные явления от интенсивного использования магии Ночи, к которому он не привык.

— Второй раз Ночь спасает меня от смерти… — пробормотал магвой в смятении. — Значит, после той схватки с Гасителем, я открыл в себе способности к ночной магии. И там, у Храма, когда силы Дня во мне иссякли, я вновь призвал силы Ночи. Только вот как? И что с этим делать дальше?..

Он поглядел на Сальниру, будто она знала ответ. Но Просветлённая ничего не могла сказать про темноту Ночи. В ней боролись противоречивые чувства, и Зоклас это прекрасно видел. На одной чаше весов были все её убеждения, взращённые с детства. Она — служительница чистейших сил Дня, и изначально предубеждена против Ночи. На другой чаше — её чувства к нему, Зокласу, возникшие спонтанно и под влиянием сложной жизненной ситуации, но от того не менее искренние и сильные. А он — теперь это очевидно — породнился с силами Ночи…

С другой стороны, некоторые служители Дня умудрились неслабо её шокировать…

— Там, в нефе, на внутреннем балконе, я видела Владыку Кироса, — проговорила Сальнира в унисон ходу своих мыслей. — Он стоял и наблюдал, улыбался, думая, что нас вот-вот прикончат… — девушка опустила голову. — Просто так, ни за что, потому что мы стали не нужны. Значит, он всё-таки в сговоре с Версафием и Гасителем! Это зло, истинное зло, исходящее от одного из Владык, которым обязан служить мой народ… Как такое возможно?!

Зоклас шагнул вперёд и осторожно обнял девушку, прижал её к себе. Плечи Просветлённой чуть вздрогнули, но она не пыталась отстраниться. Наоборот, прижалась сильнее и спрятала лицо на его груди, словно отказываясь смотреть на окружающий мир, таящий много лжи. И магвой понял, что чаша весов, на которой располагался он сам, для Сальниры всё же перевесила. Ему стало радостно и грустно одновременно…

— Где мы? — спросил Зоклас, дабы перевести разговор на другую тему.

И ещё потому, конечно же, что это ему действительно было интересно: местности вокруг он не узнавал, чувствовал лишь, что этот тихий лесной уголок находится далеко от Храма. Рядом шумели кронами на лёгком ветерке довольно необычные для его взгляда деревья.

— Мы в Заоблачном крае, — отозвалась, поднимая на него глаза, Просветлённая.

— Что?.. Как?.. — задал магвой пару не особо сложных вопросов, округлив глаза.

Девушка, чуть успокоившаяся в его объятьях, озорно улыбнулась:

— Ну, видишь ли, когда ты догнал нас с Мелангом, ты соскочил с… хм, я бы сказала, с крупа трупа коня и потерял сознание. Что-то хотел мне сказать, но не успел. Твой скакун тоже ничего не сказал и упокоился во второй раз. Надеюсь, ты не собираешься его снова использовать?

Сальнира засмеялась, глядя на озадаченное лицо магвоя.

— Обойдусь, — пробурчал Зоклас. — Хотя и буду скучать…

— Так вот, — продолжила девушка. — Из Храма наметилась погоня: я различила около полусотни всадников.

Магвой присвистнул: «Уважают!».

— В такой ситуации мне оставалось только одно: вновь попробовать открыть Иной путь. Было ужасно трудно без твоей помощи, я почти отчаялась. Меланг старался как мог. Не знаю как, но мне удалось. Похоже, теперь мои силы возросли. Наверное, со временем я научусь открывать такие пути совсем легко.

Зоклас поцеловал Сальниру, благодаря её без слов.

— Мне даже удалось проложить Иной путь в нужное место! — похвасталась девушка, сияя от счастья. — Правда, не совсем точно: от Гиала мы далеко, но всё же в Заоблачном крае!

— А мы идём в Гиал? — оглядываясь по сторонам, уточнил Золкас.

— Ну да, — пожала плечами девушка. — Столица края — моя родина. Там мы будем в безопасности. К тому же я обязана рассказать обо всём, что теперь знаю, Светлейшей.

— Кому? — нахмурил брови магвой.

— Светлейшая — это титул нашей правительницы, которую вы называете королевой Заоблачного края. На самом деле, королевского титула в обычном понимании у неё нет. Власть тут скорее духовная, нежели светская, — пояснила Сальнира. — В общем, она сильнейшая Просветлённая, направляющая всех нас по стезе Великого Дня.

— Матриархат… — пробормотал Зоклас с нотками скепсиса в голосе.

— А что тебя смущает? — вскинула девушка изящные брови. — Очень эффективная, а в нашем случае ещё и умиротворяющая, я бы сказала, форма правления. Уже много столетий в Заоблачном крае нет войн, распрей, вообще каких-либо конфликтов. И практически нет тех, кто подвергал бы сомнению доктрину Просветления на пути служения Великому Дню.

— Практически? — навострил уши магвой, почувствовав, что это слово прозвучало с оттенком «почти». — Значит, кто-то всё-таки есть?

Девушка посмотрела на белые облака, величественно плывущие в ясном небе, и, слегка помрачнев, ответила:

— Был. Вернее, была. Эту историю мы не любим рассказывать: она бросает тень на Просветлённых, хоть и случилась довольно давно. Около ста лет назад обучалась в Гиале одна юная Просветлённая по имени Ульнэка. Была она чрезвычайно сильна во владении сокровенными силами Дня. Благородная, непорочная, с кристально чистой душою… Ульнэке пророчили будущее Светлейшей, старшие практически не сомневались, что она со временем возглавит Заоблачный край…

Зоклас усмехнулся:

— Но по законам жизни, что-то пошло не так, да?

Сальнира, вздохнув, слегка кивнула:

— В возрасте двадцати Ульнэка вышла замуж, что Просветлённым, как ты уже понял, не возбраняется. Только вот познать женского счастья ей толком не удалось: спустя месяц муж её погиб, угодив со своими братьями под обвал в горах на севере острова. Вот тогда, пожалуй, и начались её душевные метания, вылившиеся в поиски чего-то необычного, чего-то… иного.

— Иного? — переспросил магвой, не понимая, что имеет в виду Сальнира.

Девушке, судя по всему, самой было непросто это сформулировать.

— Видишь ли, она стала касаться тех знаний, которые не то что противоречат, но и не согласуются со стезёю Великого Дня. Ульнэка в беседах со своими наставницами стала, например, подвергать сомнению понятие ключевых точек — одно из основных в служении силам Дня. Она высказывала мысль о том, что человек, управляя магическими силами, сам может создавать ключевые точки событий, влияющие на всё происходящее. А это было опасно созвучно известным из древних источников суждениям магов Ночи…

— Иными словами, Ульнэка, прости за игру слов, допустила недопустимое вольнодумство, — прищурился Зоклас.

— Всё бы ничего, — продолжила Сальнира, — если бы она при этом ещё и не нашла единомышленника с сомнительной репутацией — некоего мага Трильбара, отшельника, книголюба и, как ты правильно сказал, вольнодумца. Их встречи вскоре переросли в тайную связь, которая затем стала явной. И Ульнэка посмела заикнуться о том, что хочет во второй раз выйти замуж.

Слух магвоя «зацепился» за имя Трильбар. Отчего-то оно казалось знакомым. Но Зоклас решил подумать об этом позже, чтобы не упустить нюансы истории, которую рассказывала Сальнира.

— Законы Просветлённых строги на сей счёт: у каждой может быть только один мужчина на всю жизнь, — продолжила девушка, выразительно глядя ему в глаза.

Магвой улыбнулся тому, что это значило для него лично. Но применительно к истории Ульнэки…

— Нет исключения даже для вдов? — переспросил Зоклас. — Я понимаю, когда речь идёт о недопустимости измены. Но обрекать юную вдову на пожизненное одиночество…

Сальнира покачала головой:

— Таковы древние установления Просветлённых, и не мне ставить их под сомнение. А вот Ульнэка поставила. Она заявила, что готова пойти против воли тогдашней Светлейшей, потому что де стезя Великого Дня «закостенела в предрассудках».

— И что с ней за это сделали?

— Расправа была жестока, — грустно вздохнула девушка. — Просветлённые выследили их и схватили во время одного из тайных свиданий. Светлейшая вынесла приговор на месте. Трильбара убили прямо там же, просто испепелили. Ульнэке же было велено молча смотреть на это и не вмешиваться, а затем отречься от своей недостойной связи. Но, говорят, она не смогла. Атаковала собственных сестёр. Причём, сказывают, использовала магию, сути которой никто толком не понял — слишком всё быстро произошло. Но силы были не равны; Просветлённые повергли её. И тут точных сведений до нас не дошло: кто-то говорит, что Ульнэку убили, другие утверждают, что ей, якобы, удалось бежать Иным путём. В любом случае, больше о ней ничего не слышали. И подобных случаев ослушания с тех пор в Заоблачном крае не было.

— Ну что же, — хмыкнул Зоклас. — Пожалуй, совершенно гладко нигде и ничего не бывает. Сомнительных происшествий полно в истории любого народа… А нам бы сейчас со своими проблемами разобраться.

Сальнира улыбнулась и поцеловала его:

— Думаю, теперь-то мы в безопасности. Доберёмся до Гиала, тебе там очень понравится. Увидишь мою семью — маму, отца, сестру. Они тебе будут рады. Глядишь, и не захочется тебе возвращаться в Мадженси. Возможно, наш остров останется единственным спокойным и светлым местом в грядущей буре смены Эпох.

Зоклас опустил глаза. Он знал, что рано или поздно обязательно вернётся в Мадженси, ибо это его долг. Но печалить Сальниру сейчас не хотелось. Лучше радоваться спокойным мгновениям жизни, пока есть такая возможность.

— А ты не говорила, что у тебя есть сестра, — магвой прищурился. — Такая же красивая как ты?

— Даже красивее, — ответила Сальнира, скрещивая руки на груди. — Но только попробуй на неё посмотреть!..

— Не-ет, я буду всё время отворачиваться, — пообещал Зоклас с улыбкой, говорящей ровно об обратном.

Магвой и Просветлённая весело рассмеялись, на миг позволив себе отбросить все тревоги и насладиться беззаботным весельем, шутками, радостью и своей любовью.

И только в голове Зокласа крутилась одна ещё толком не оформившаяся мысль, не дававшая покоя. Ибо магвой вспомнил, что совсем недавно встречал имя мага Трильбара. Он видел его на страницах той фальшивки, что именовалась «Гримуаром Заката»…

***

Удар и боль! Лязг, скрежет, крики ярости и предсмертные хрипы…

Силж вертелся волчком в толчее своих и чужих ратников, сплетая в воздухе защитные узоры. Рука с мечом жила собственной жизнью, парируя, рубя и пронзая. Ежесекундно кто-то летел вниз со стены с громким криком, который заглушался рёвом и топотом всё новых и новых волн риаджангцев. Такой плотности боя на гребне крепостной стены капитан себе прежде и представить не мог. Казалось, воины с обеих сторон просто взбесились и решили лечь костьми, но свести все счёты именно на этой узкой каменной ленте где-то между небом и землёй. Бой шёл за каждый крошечный участок свободного пространства, отовсюду напирали рвущиеся навстречу друг другу защитники и атакующие.

Приходилось действовать настолько быстро, что Силж не позволял себе даже ругнуться сквозь зубы, дабы не сбить дыхание. А ругаться было отчего: оказавшись в такой толчее, магвои утратили важное преимущество. Они не могли в полную силу атаковать силами Дня из-за риска поразить своих же ратников.

Штурм длился всю ночь. Дружинники Риаджанга шли на приступ уже в четвёртый раз, не давая осаждённым передохнуть. Под стенами высились настоящие холмы из тел павших воинов, и живые ступали прямо по ним, громоздили всё новые лестницы, забрасывали верёвки с крючьями на стены…

У Силжа не было возможности охватить взглядом всю картину сражения, но он подозревал, что риаджангцы потихоньку берут верх. Судя по яркому зареву где-то справа, штурмующим удалось устроить пожар в одной из башен и выкурить оттуда мадженцев. Звуки битвы доносились и из внутреннего двора, что говорило об успешном прорыве дружинников Киферхия на одном, а то и нескольких участках обороны. Там, где сражались магвои, ещё удавалось довольно уверенно сдерживать врага, но в остальных местах…

Пронзив горло очередного противника, магвой осознал, что на сей раз битву мадженцы могут проиграть. Эта мысль пришла легко, как некая данность. Силж был готов стоять здесь насмерть, отдать жизнь за этот рубеж, чтобы не подпустить врага ближе к столице — сердцу Мадженси. И знал, что все его магвои так же готовы умереть. Оставалось лишь держаться как можно дольше и убивать, убивать, убивать риаджангских дружинников…

Но, видно, у кое-кого вновь были другие планы. Силж не поверил ушам, когда внезапно над шумом битвы разлился в воздухе надрывный голос боевых труб и рокот барабанов Пятнадцатого легиона. Им вторили все трубы Бастионов…

То был сигнал к отступлению, быстрому и безоговорочному!

От неожиданности капитан вздрогнул, и это едва не стоило ему жизни. Огроменный риаджангец с тяжёлым мечом ловко увернулся от неточного выпада Силжа и обрушил на голову магвоя сильнейший удар. Защитные нити затрещали как сухой хворост и почти поддались. Силж в последний миг отшатнулся, но вражий клинок всё же коснулся его бритой головы. Вспыхнула резкая боль, и струйка крови сбежала по высокому лбу, заливая правый глаз. Как ни странно, это лишь отрезвило магвоя, сдёрнуло с него оцепенение, возникшее после нежданного сигнала к бегству. Силж, продолжая своё движение, припал к залитым кровью камням и сунул клинок под нижний край доспеха шагнувшего вперёд дружинника. Рука отозвалась знакомым ощущением тяжести, которое возникает, когда клинок преодолевает тягучее сопротивление пронзаемой плоти. Силж добавил выпад узким лучом света и высвободил верную сталь из заваливающейся туши.

В душе магвоя возгорелось жгучее пламя несогласия со всем происходящим. Хватит!

— Держать позиции, братья! — вскричал капитан, чувствуя, что магвои, слышавшие сигнал, колеблются так же, как он сам. — Не отступать! Стоим до конца!

Желающих ослушаться средь воинов Магармуса не нашлось. Вновь прянули они вперёд, круша врага. Сражавшиеся рядом легионеры, которые начали было оттягиваться к спуску со стены, тоже вернулись. Но возникшая заминка стоила дорого. Риаджангцы успели выиграть несколько столь значимых шагов и теперь всё сильнее теснили защитников к краю стены. Один за другим полетели вниз несколько легионеров…

Силж ринулся вперёд, пытаясь вновь занять прежнюю позицию, и на мгновенье ослабил контроль за защитным узором. И кто-то из дружинников выбрал именно этот момент, чтобы из-за спин соратников метнуть короткий кинжал. Взблеснувшая в воздухе сталь пронзила руку магвоя, и его магическая цепь дрогнула, перестав испускать эманации. Силж успел отбить клинки двух риаджангцев, устремившиеся к нему, но затем почувствовал тупой удар, от которого потемнело в глазах. Он ещё заметил, как двое своих бросились на помощь, но потом «поплыл» и завалился назад…

…тут же попытался вскочить, но чья-то тяжёлая рука упёрлась в грудь и прижала к мягкой земле.

«Какая земля?», — мелькнула мысль. — «Где я?».

Магвой открыл глаза и встретил знакомый угрюмый взгляд. Над ним склонился капитан Наркил, приведший ночью, в самый разгар сражения одну из нескольких полусотен магвоев, посланных Магармусом. Давний соратник, сильный и надёжный.

— Очухался? — буркнул он. — Больше не разлёживайся, тяжело тебя таскать.

Рядом раздался приглушённый смех магвоев, кто-то громко сказал:

— Братцы, капитан очнулся!

— Ну хоть какая-то хорошая весть, — отозвался другой голос.

Эта фраза заставила Силжа напрячься.

— Что случилось? — спросил он.

Наркил нахмурился:

— Ну, для начала, тебя здорово приложили секирой по башке, благо, что плашмя попали в сутолоке. Благодари вон своих орлов, они тебя прикрыли и вытащили. Ты чего это удумал? Помереть там решил на стене этой, и всех положить? Хорошо, мне удалось к вам пробиться и отход организовать…

— Спасибо, — бесцветно выдохнул Силж, ни на кого не глядя. На душе стало погано: и из-за того, что других в бой повёл, а сам до конца не выстоял, и из-за того, что всё же пришлось отступать, в очередной раз «сверкать пятками» перед раздувающимися, небось, от гордости риаджангцами…

— Драпали мы, доложу тебе, как последние суки помоечные, — в созвучие с его мыслями продолжил мрачным тоном Наркил. — Противно это до безобразия. Понимаю я тебя прекрасно, сам бы так же на стене поступил, коли не имел бы строгого приказа от Героска.

Силж удивлённо посмотрел на второго капитана. Значит, ему что-то велел лично Старший мастер!

— Да, не таращи глаза, — пробурчал Наркил. — Героск велел возможному приказу об отступлении и сдаче Бастионов не противиться, и тебя в случае чего утихомирить, башка твоя буйная. Знал, видать, что ты со своими да зокласовыми волчарами бесстрашными на рожон попрёшь!

Означенные волчары хмуро заулыбались: в устах капитана с седоватым чубом да десятками боевых шрамов это звучало как наивысшая похвала.

— А смысл в этом приказе? — протирая глаза и пытаясь справиться с головокружением, спросил Силж.

— О, братец, ты же не знаешь ещё, что наши государственные мужи навертели, Ночь их всех забери по очереди! — вздохнул Наркил, теребя пальцами усы. — Ты полные сутки в беспамятстве провалялся, мы за это время чуть не к самой Мистарте отступили. И только здесь подошли на подмогу Седьмой и Десятый легионы. Сообща кой-как супостата отбросили. Да недалече — вон, за холмиками стоят, клопов им в подштанники!

Наркил плотно сжал губы и досадливо ковырнул несколько раз землю закруглённым металлическим кончиком ножен.

— А у легионов-то наших новые командующие, оказалось, — продолжил он угрюмо. — И принесли они весть нежданную: в Мистарте переворот свершён. Король отстранён от власти — за то, мол, что врага к самой столице допустил и войну чуть не проиграл, едва начав. А Временным Правителем Мадженси при поддержке Военной коллегии и Службы визоров стал Турон Саргеж, чтоб ему Ночь отгрызла я… Я так считаю, не к добру это всё!

Силж присвистнул и уставился на медленно проплывающие в вышине облака. Новость была вполне себе в рамках безумной логики этого сумасшедшего времени…

***

Минули дни умиротворённого странствия, и показался впереди дивной красоты город — Гиал. Узрев его, Зоклас тяжело вздохнул. Магвою показалось, будто кончилась добрая сказка, в которой он провёл последние несколько дней, и вновь глянула в глаза серая обыденность, недружелюбная, а порою — опасная.

Просветлённая была несказанно рада увидеть родной город, но чувствовала, что её любимый не разделяет этой радости. За время путешествия по дивным лесам Заоблачного края они подарили друг другу семь сказочных ночей, каждая из которых по страсти и сиянию духовного огня стоила десятков других. Зоклас и Сальнира сливались воедино душою и телом так неистово, будто хотели противопоставить негасимое пламя любви всем несправедливостям и порокам мира. И вот теперь что-то ждало их впереди…

Сердце девушки тревожно сжалось, когда она встретилась глазами с Зокласом и увидела его взгляд — взгляд раненного волка, готового ко всему и жаждущего лишь одного: успеть убить врага прежде, чем жизнь покинет его самого. От доброго и тёплого выражения глаз, глядевших на неё с любовью и заботой все эти дни, не осталось и следа. Магвой готовился к бою…

— Что ты, любимый?! — испуганным голосом воскликнула девушка, соскакивая со спины Меланга и беря идущего рядом Зокласа за руку. — Нам здесь ничто не угрожает. Успокойся, прошу!

— У меня очень нехорошее предчувствие, — почти не разжимая губ, процедил магвой, непроизвольно поглаживающий ладонью рукоять привешенного к поясу меча.

Сальнира прижалась к нему и покрыла поцелуями всё лицо:

— Здесь мой дом, милый! Что тут может быть опасного? Пойдём, поверь мне, всё будет хорошо!

Зоклас немного расслабился, сам удивляясь внезапному приливу отчаянной тревоги и ярости. Он мягко сжал ладонь девушки и улыбнулся, надеясь, что это не выглядит чёрствым оскалом:

— Пойдём, конечно же, моя радость. Мне просто что-то почудилось…

Занятые друг другом Зоклас и Сальнира не заметили, как настороженно прядает ушами и раздувает ноздри Меланг, обычно всё очень тонко чувствующий…

Через некоторое время они вступили на чистые, утопающие в зелени улицы Гиала. Стража у городских ворот даже не думала их останавливать, почтительно поклонившись Сальнире — пусть даже измождённой долгими странствиями, в изодранной одежде и с не совсем ещё зажившими ссадинами, но Просветлённой, одной из хозяек Заоблачного края. Сальнира весело улыбалась и щебетала без умолку, рассказывая Зокласу о своём городе, о всех его улицах, площадях, каналах с чистой прозрачной водой, которые они видели на своём пути. Магвой любовался ажурной архитектурой высоких зданий, прекрасными цветниками и изящными статуями из белого полупрозрачного камня, наслаждался голосом Сальниры, ароматами цветов и свежей выпечки, что доносил лёгкий прохладный ветерок. Мало-помалу он начал верить в то, что его внезапная тревога перед городскими стенами — всего лишь морок, навеянный пережитыми недавно трудностями.

— Куда мы идём сначала? — спросил он возле очередного перекрёстка.

— Сперва домой! — радостно отозвалась девушка, поглаживая тёплый бок единорога, чинно шествующего рядом и ни с кем не здоровающегося. — А потом — к Светлейшей. Надо поведать ей обо всём…

— Обо всём, о чём нужно, мне уже поведали, — раздался вдруг за спинами путников какой-то холодный голос.

Зоклас развернулся практически мгновенно, он всё-таки был настороже. Рука вновь сжала ставшую уже привычной оплётку рукояти трофейного меча.

Прямо позади них стояла высокая женщина в длинном белом платье без рукавов. Вырез платья чуть приоткрывал взору округлости небольших грудей и нанесённую на белоснежную кожу золотистую татуировку — символ Великого Дня. Изящный серебряный поясок украшали несколько золотых медальонов с тем же знаком. Длинные волосы цвета спелой пшеницы роскошными волнами спускались на плечи, красивые голубые глаза смотрели, казалось, куда-то вдаль, всматриваясь в незримые для других людей просторы. Тонкие пальцы с острыми ногтями слегка подрагивали, будто касались тончайших потоков сил Дня.

— Светлейшая! — выдохнула Сальнира и, сделав пару шагов вперёд, низко поклонилась. — Да пребудет с тобою вечно негасимый свет!

— Мне поведали, что ты предала Храмы Великого Дня, — столь же холодно продолжила женщина, не обратив ни малейшего внимания на её приветствие. — Что ты спуталась с этим ничтожеством, из-за которого мир погрузился в хаос войны, — Зоклас, поименованный ничтожеством, тоже не удостоился даже взгляда Светлейшей. — Что ты свернула со стези Великого Дня, впала в безумство настолько, что даже пыталась напасть на Владыку Северного Храма. Владыка Кирос лично связался со мною и рассказал всё!

Едва отзвучали эти слова, из-за угла ближайшего дома показались ещё несколько Просветлённых в таких же белых платьях. Кроме того, отовсюду посыпались стражники в лёгких серебристых кольчугах с копьями и длинными кинжалами в руках. Они обступили двух путников и единорога широким кругом и замерли с бесстрастными лицами.

Сальнира оглянулась на Зокласа, и магвой увидел панический страх в её глазах. Девушка смертельно побледнела, её губы затряслись, не в силах вымолвить ни слова. А Зоклас как-то отстранённо подумал, что в будущем надо всегда доверять своим предчувствиям. Если только оно у них вообще есть, это будущее…

Тишину нарушило короткое ржание Меланга и свист рассекаемого воздуха: магвой сорвал с пояса меч и резко вскинул его над головой в готовности атаковать кого угодно. Его лицо застыло маской отвращения и гнева.

— Нет, стой! — раздался крик Сальниры, в котором послышались истеричные нотки. — Не надо! Это всё ошибка! Страшная ошибка! Светлейшая, позвольте мне объяснить…

— Поздно объяснять! — повысила голос правительница Гиала. — Вы — пособники Ночи, и должны умереть. Так повелели Храмы Великого Дня, коим мы служим. И так будет, во имя безопасности Заоблачного края!

Эти слова стали приказом. Нападение последовало незамедлительно, только отнюдь не такое, какого ожидал Зоклас. Две Просветлённые скользнули к громко заржавшему и вставшему на дыбы единорогу и послали в него какие-то кручёные, переплетающиеся друг с другом лучи света. Меланг не пострадал, по крайней мере, внешне, но рухнул на землю и, кажется, погрузился в глубокий сон.

— Нет, прошу вас! Что вы делаете? — отчаянные крики Сальниры перечеркнули всю красоту города, всю свежесть и чистоту неба с пушистыми белоснежными облаками.

Зоклас понял, что Просветлённые пойдут до конца. И бросился вперёд, чтобы закрыть собою всё ещё не верящую в реальность происходящего Сальниру. Но опоздал…

Густые потоки ослепительного белого света пролились на девушку со всех сторон. Той совокупной силе, которую высвободили сразу шесть Просветлённых во главе с самой Светлейшей, Сальнира просто не могла противостоять. Она попыталась прикрыться вуалью света, сдержать натиск испепеляющей мощи. И оглянулась на Зокласа.

На магвоя набросились несколько стражников, и он вынужден был отбиваться, теряя драгоценные мгновения. Успел лишь разглядеть посреди неистового сияния бледное лицо Сальниры, искажённое гримасой мучительной боли и ужаса. И её глаза, в которых умирала вера в чистоту этого мира и в праведность стези Великого Дня, но ещё жила любовь к нему…

Зоклас ревел что-то нечленораздельное и кромсал мечом всех, кто преграждал путь. Четверо стражников рухнули замертво, но тут за магвоя взялись две Просветлённые, которые усыпили Меланга. Ему пришлось попятиться от лучей безжалостного света и постараться остановить их защитным узором. Но крики Сальниры подхлёстывали, заставляли забыть о собственной безопасности. Магвой вновь кинулся вперёд, не обращая внимания на ожоги, которые оставлял просочившийся сквозь защитные нити свет. Он атаковал широким выплеском сил сквозь меч, одна из Просветлённых отскочила и упала на землю, зажимая полученную рану. Но остальные частично переключили внимание с Сальниры на Зокласа, и ему стало невыносимо трудно. Свет Дня нещадно жёг их обоих; магвой чувствовал, как огонь охватывает его кожу, но острее, чем свои, чувствовал страдания Сальниры. Девушка была уже на грани смерти, а он никак не мог помочь ей, не в силах был прорваться сквозь жуткую стену белого пламени…

Глаза Сальниры ещё раз встретились с его глазами и закрылись. Девушка внезапно перестала кричать, хотя огонь объял её почти полностью. Это был миг где-то между жизнью и смертью. И в этот миг Зоклас услышал прямо у себя в голове такой привычно-нежный и уже освобождённый от всех мучений голос Сальниры:

«Уходи, любимый, ты сможешь! Я приоткрыла Иной путь, расширь его силою Ночи. А я уже не смогу последовать за тобой, прости. Я слаба. Я оказалась не готовой к такой подлости и несправедливости, и всё равно не смогла бы с этим жить. Наверное… Прости. Я люблю тебя!».

Эти слова, казалось, промелькнули в голове Зокласа в единый краткий миг, подобно яркой вспышке. Он отказывался в них верить, он что-то кричал, продолжал бороться с гложущим его пламенем, даже пытался атаковать Светлейшую… Но видел и чувствовал, что душа Сальниры, его неожиданной возлюбленной, давшей ему столь многое, уже покинула её тело, объятое жадным огнём. И лишь успела высказать всё в прощальном крике…

А ещё Зоклас уловил едва заметную щёлку в пространстве, намёк на Иной путь, о котором было сказано. Уходя, Сальнира сделала всё, чтобы спасти его, хотя это он должен был оберечь девушку от любой опасности. Магвой глухо застонал, но не от боли, которую, казалось, перестал чувствовать, а от невыразимого горя и превышающей все мыслимые пределы ярости. И сила Ночи сама вскипела в нём неудержимым чёрным потоком, рвущимся из глубин души.

Просветлённые все разом вскрикнули от изумления и гнева, когда их вторая, всё ещё сопротивляющаяся жертва вдруг окуталась непроглядной тьмой, поглощающей свет. Они усилили натиск, дабы выжечь эту мерзость Ночи…

Зоклас едва ли мог управлять своими действиями, коль скоро вновь на сцену вышла ночная сила. Будь его воля, он направил бы эту тьму против тех, кто только что погубил Сальниру. Магвой бы продолжил бой, и, конечно же, умер бы. Ему это было безразлично. Нет, он даже желал этого! Но управлять по своей воли силами Ночи Зоклас не умел, а сами они, скорее всего, вновь подчинились инстинкту самосохранения. И хлынули в чуть приоткрытое устье Иного пути, расширяя его.

Зоклас почувствовал, как его тело затягивает в незримую дыру, ощутил падение с невероятной высоты. Затем волною нахлынула боль, боль во всём опалённом теле и измученной душе. А потом пришла спасительная тьма забвения…

***

Турон Саргеж медленно, явно наслаждаясь моментом, опустился на древний трон королей Мадженси — золотой с алым бархатом. Откинувшись на спинку и положив величественным жестом руки на подлокотники, бывший Мастер-визор, а ныне — Временный Правитель королевства обвёл присутствующих долгим внимательным взглядом. Это был миг его триумфа, столь долгожданный, ради которого всё и затевалось. Саргеж торжествовал. Но не забывал свои профессиональные привычки, которые и сделали его тем, кем он стал. Взгляд как всегда отмечал выражения лиц, ловил малейшие нюансы мимики, оттенки эмоций в глазах сподвижников, столпившихся вокруг трона. Нет, никого из них не покоробило то, что самопровозглашённый Временный Правитель позволил себе усесться на королевский трон (или же они очень глубоко запрятали своё недовольство). Это хорошо. Значит, недолго ему оставаться Временным. Вскоре, упрочив положение, можно будет отбросить это прилагательное, а там и короноваться с одобрения народа. Но чтобы получить это одобрение, надо выгодно закончить войну, началу которой он поспособствовал в своих целях…

— Какова обстановка? — спросил Саргеж, глядя на Ариза Мерхажа — бывшего члена Военной коллегии, а теперь её главу.

Этот человек сыграл одну из ключевых ролей в заговоре, устранив своего начальника, верного королю. Военный чиновник, проведший в кабинетах руководящих учреждений неизмеримо больше времени, нежели на полях сражений, знал, что при прежнем правителе ему не светила та карьера, достойным которой он себя считал. А потому в перевороте, возглавляемом Саргежем, увидел путь к собственному возвышению. Но теперь вместе с новой должностью пришла и ответственность за успех или неудачу в войне, которую Королевство Мадженси вело уже на трёх фронтах…

— К сожалению, мой повелитель, ситуация складывается благополучно для нас только в части вторжения на территорию Риаджанга, — начал Мерхаж, слегка нервозно теребя свитки с донесениями командующих легионов. — Мы по-прежнему удерживаем Джатриг и ведём успешные наступательные бои в долине реки Кассандж и на центральной равнине империи.

Он помолчал, отделяя приятную часть доклада от неутешительной.

— Но поскольку мы отрядили слишком много войск для вторжения, на своих землях нам приходится нелегко. Шесть полных дружин Риаджанга вошли в пределы королевства через княжество Вельгейт. Мы остановили их силами северных легионов и тем самым образовали Северный фронт, требующий постоянного внимания, свежих сил и не позволяющий оттянуть дополнительные войска для обороны Мистарты, — глава Военной коллегии вздохнул: — У самой же столицы на Центральном фронте положение всё тяжелее с каждым днём. Сдав Скорт и Бастионы Михлоса, — Мерхаж выразительно посмотрел на Правителя, ибо все присутствующие знали, что это было сделано с целью обвинить короля в военных неудачах и свергнуть его, — мы лишили себя возможности удерживать войска Киферхия на укреплённых рубежах и громить их из-за стен. Бои сейчас идут в чистом поле на подступах к Мистарте, и там мы несём большие потери. Натиск риаджангцев на этом направлении оказался куда более сильным, чем мы рассчитывали.

Саргеж при этих словах скривился, даже не пытаясь скрыть свою реакцию от приближённых. Такой напор сил Риаджанга стал для него неприятным сюрпризом, ибо это было отступлением от договорённостей, достигнутых им с Версафием и его союзником, будь он неладен, Шорхом. Главы тайных служб двух великих держав сговорились о переделе мира; по уговору каждый из них должен был своими войсками создать другому благоприятную ситуацию для переворота и захвата власти, а потом — спустя некоторое время — прекратить военные действия друг против друга и обратить взор на мелкие государства, находящиеся в зоне их интересов. Но ударная группировка Киферхия продолжала рваться к Мистарте, и это не могло не тревожить нового Правителя Мадженси. Не решил ли досточтимый Версафий на пару с этим загадочным Шорхом урвать себе кусочек побольше и довести войну до победы Риаджанга? Руки Саргежа сдавили подлокотники трона, губы плотно сжались от гнева. С этим надо срочно разобраться!..

Мерхаж тем временем закончил доклад не приносящим радости выводом:

— Если ничего не изменить, вскоре они загонят нас за городские стены, и начнётся штурм Мистарты. Конечно, здесь мы сильны, но опасность всё же слишком велика.

— Стянуть к столице южные легионы! — коротко приказал Саргеж.

— Уже отдан приказ, мой повелитель, они на марше, — поклонился член Военной коллегии, отвечающий за силы, расположенные на южных границах королевства. — Но до их подхода ещё долго…

Саргеж вздохнул, глаза его забегали, потом остановились, взгляд застыл: Правитель принимал важное решение.

— Подготовьте официальное обращение от меня к Актиканскому союзу о военной помощи, — наконец, проговорил он, осознавая, что тем самым, скорее всего, переводит конфликт с Риаджангом на уровень всеобщей войны, которая захлестнёт весь континент. — Мы издревле не раз сражались на одной стороне, пусть наши союзники будут готовы снова вступить в бой, коли того потребует ситуация.

— Будет сделано, — склонил голову Мерхаж.

— Все свободны, — провозглаил Правитель, взмахнув рукой. — И пригласите ко мне одного из Управляющих Магармуса — Старшего мастера Героска.

Тронный зал опустел, и Саргеж позволил себе ещё пару минут посидеть на алом бархате, с удовольствием поглаживая изящные золотые узоры и крупные рубины на массивных подлокотниках. Но затем тревожные мысли согнали его с трона и заставили уединиться в одной из потаённых комнат дворца, о которых ведали только особо приближённые к королю, ну и конечно, руководство Службы визоров. Там Саргеж достал маленький металлический диск чёрного цвета; эту вещицу ему приподнёс Версафий во время своего тайного визита в Мистарту, когда они обо всём и сговорились. По его словам, этот небольшой дар от Повелителей Ночи позволит в случае необходимости связаться с ним, как бы далеко он не находился. Что же, сейчас возникла именно такая необходимость…

Над Мистартой сгущался вечерний сумрак — время вполне подходящее для использования связи, основанной на ночной магии. Саргеж вгляделся в чёрный диск так, как объяснял Версафий, хотя тот сам просто передавал чьи-то слова.

— Позволь мне видеть сквозь Ночь! — прошептали губы Саргежа, а его пальцы провели по поверхности чёрного металла несколько линий, складывающихся в сложную руну.

Правитель вздрогнул, когда над диском возникло облако тёмного тумана, в котором начали проступать черты человеческого лица. Тут же постарался успокоиться, но снова вздрогнул, когда осознал, что видит перед собою не Версафия. Он уже видел это узкое лицо с тонкими губами и пугающе-спокойными глазами. Лишь однажды, но и того хватило, чтобы хорошо запомнить. Это был Шорх.

— Приветствую, Саргеж, — шевельнулись сотканные из мрака губы. — Что заставило вас вызвать меня?

Правитель отметил, что Шорх позволил себе обратиться к нему без всяких титутлов, довольно неуважительно. Что же, таковы они, эти служители Ночи…

— Сказать по правде, я вызывал отнюдь не вас, Шорх, — в том же тоне отозвался Саргеж. — Мне хотелось бы поговорить с Версафием, и если уж на то пошло, я вообще-то удивлён видеть вас.

— Не стоит удивляться, — чуть качнул головою бесплотный собеседник. — Не забывайте, что эта вещь, которой вы воспользовались, мой вам подарок, лишь переданный через Версафия. И уж конечно я чувствую, когда к ней обращаются. Сейчас я счёл лучшим поговорить с вами вместо Версафия, поскольку он… хм, занят, а точнее — у него своих проблем хватает. Итак, что вы хотели обсудить?

Саргеж мысленно выругался, он очень не любил, когда ситуация начинала выходить из-под контроля, выворачиваться из его цепких пальцев. Это был как раз такой случай: явление Шорха не согласовывалось с его планами. Но мастер тайных интриг умел быстро приспосабливаться к меняющимся обстоятельствам…

— Хорошо, Шорх, — Саргеж слегка улыбнулся. — Возможно, даже лучше задать этот вопрос вам. Скажите, почему Версафий не выполняет свою часть нашего уговора? Почему войска Риаджанга продолжают теснить нас к Мистарте?

— Это война, Саргеж. Война всегда непредсказуема, — Шорх тоже улыбнулся, давая понять, что этим сказал всё, что хотел.

Правитель Мадженси его понял:

— Иными словами, вы с Версафием решили наплевать на все договорённости и воевать с нами всерьёз… Что же, не скажу, что это меня радует, однако и не страшит. Выиграть эту войну вам будет непросто, скорее, даже невозможно. Готовьтесь к настоящему кошмару, когда в ход пойдут все наши резервы и присоединятся союзные страны!

Шорх снова улыбнулся:

— Именно этого я и жду. Накельта, пылающая в огне всеобщей войны, лучше всего будет готова к приходу Эпохи Ночи. Вы получили свой трон, Саргеж, так наслаждайтесь им, пока можете. Осталось недолго…

Лицо Шорха исчезло, тёмное облако растаяло, не оставив и следа.

Саргеж выругался и со злостью швырнул чёрный диск в стену. Осталась заметная выщерблина, а самой магической вещи, естественно, ничего не сделалось. Правитель поспешно вышел из комнаты и кликнул доверенных магов, которым дал наказ уничтожить ненужный более диск. Сам же вернулся в тронный зал, где уже ожидал приёма Старший мастер Героск.

Вопреки первому желанию вновь сесть на трон, Саргеж подошёл прямо к магвою и поприветствовал его первым, не забывая наблюдать за реакцией. В сложившейся обстановке поддержка Магармуса приобретала для Временного Правителя особо важное значение.

Героск, по лицу которого невозможно было что-либо прочитать, склонил голову ровно настолько, насколько это требовалось по придворному этикету для почтительного приветствия высокопоставленных особ. Не так, как следовало бы склоняться перед королём. И в этом был ясный сигнал: Магармус ещё не рассматривает Саргежа как законную высшую власть. Правитель загнал своё недовольство поглубже и сделал вид, что не обратил на это никакого внимания.

— Почтенный Старший мастер, — проговорил он. — Прежде всего, хочу выразить всему Магармусу в вашем лице огромную благодарность за героические действия ваших магвоев. Их помощь легионам неоценима, мы, как и всегда, гордимся питомцами Магармуса, заставляющими врага на поле брани трепетать от страха. Надеюсь, произошедшая необходимая для блага страны смена власти не поколебала стойкости и боевого духа вашей древней школы, в коей мы видим надёжную опору в грядущих битвах и свершениях?

— Наша школа, как и всегда, служит Мадженси, Временный Правитель, — коротко ответил седоусый мастер. — И никогда не оставит легионы без поддержки в битвах с врагом.

Саргеж мысленно усмехнулся: «Что же, я вам не нравлюсь, но дело своё делать будете. Большего мне и не требуется». А вслух сказал:

— Я тронут вашей приверженностью пути самозабвенного служения родине. Сейчас это как никогда важно. Противник сосредоточивает силы для решающего удара по Мистарте. Увы, до этого довёл ситуацию наш прежний король, сейчас сего уже не изменить. Но нам надо выстоять и отбросить врага. Роль отрядов Магармуса очень велика. Скажите, кому из боевых капитанов вы доверили бы командование объединённой группой отрядов магвоев на направлении основного удара Киферхия?

Подумав лишь пару мгновений, Героск ответил:

— Тому, кто уже дважды встречался с силами Киферхия и успешно с ними боролся, хоть и вынужден был отступать не по своей воле. Капитану Силжу Зорхажу.

— Потомку тех самых Зорхажей? — вскинул брови Правитель. — Что же он у вас, лучший что ли?

— Один из, — кивнул Героск. — Ещё одного из лучших вы у нас недавно забрали…

Саргеж всё же не выдержал и стрельнул в Старшего мастера злобным взглядом. Это уже слишком! Попахивает откровенным бунтарством. Впрочем, в Магармусе всегда был силён мятежный дух, с этим надо мириться…

— Зоклас Анеж — государственный преступник, мастер Героск! — жёстко проговорил Правитель. — Советую вам не питать иллюзий на сей счёт и не предаваться другим мыслям. Из-за его своевольных действий, явившихся прямым нарушением полученных приказов, началась эта война. Он по собственной воле решил совершить покушение на императора Иарния, хотя был послан с простой миссией совсем в другое государство. И все мы теперь расхлёбываем чудовищные последствия его безответственного поступка. Если мы когда-нибудь поймаем его, он будет незамедлительно казнён!

Героск снова склонил голову и промолчал, хотя по блеску глаз было видно, что с услышанным он, скорее всего, не вполне согласен.

— Итак, Силж, — вернулся к спокойному тону Правитель, делая несколько шагов взад-вперёд перед троном. — Что же, коль он потомок Зорхажей, то, думаю, не особо опечалился по поводу см… э-э, смещения короля из династии, погубившей его предков. Значит, его боеспособность и готовность к взвешенным решениям не пострадали. Возможно, он сейчас действительно наиболее подходит для этой сложной задачи. Итак, почтенный мастер, я хочу, чтобы Управляющие Магармуса сформировали сводный отряд численностью в семьсот-восемьсот магвоев, отдали его под командование этого вашего Зорхажа и расположили на пути основного удара дружин Риаджанага. С приказом стоять до конца и не пропустить врага в столицу. Им, вместе со всеми оставшимися у нас здесь силами, предстоит продержаться до подхода легионов с юга. И да поможет им свет Великого Дня!

Героск хмуро кивнул и молча покинул тронный зал.

Саргеж смотрел ему вслед и думал, что когда-нибудь предстоит разобраться и с этим рассадником строптивости и вольнодумства — Магармусом. Школу, конечно же, необходимо сохранить, а вот привыкших к вольностям Старших мастеров следует заменить. Ну да всему своё время…

***

— Почему вы останавливаете меня? Почему вы пропали куда-то, оставив меня разбираться с проблемами, а теперь, когда я готов ударить, появляетесь и вмешиваетесь в мои планы?

Версафий обвинительно тыкал в сторону сидящего напротив Шорха половинкой персика, который только что разрезал своим любимым кинжалом с серебряной рукоятью, украшенной огромным изумрудом.

— Я в опале! Иарний готов меня растерзать, обвиняя в непредусмотрительности, ибо это мой приказ-де подставил Джатриг под удар мадженцев. Их легионы с каждым днём развивают успех в центральных землях империи, и это не прибавляет Басилевсу любви ко мне. Он уже практически не прислушивается к Тайному совету, отдавая предпочтение Военному. А эта угодливая крыса Сифий всячески старается вбить между нами клин понадёжнее. Но у меня полно своих людей — верных мне лично или подкупленных — среди военачальников и вельмож, и мы обладаем достаточными силами, чтобы осуществить переворот, — Версафий инстинктивно понизил голос на этом слове, хотя они и находились в надёжном укромном домике для встреч членов Тайного совета на окраине Джантры. — Всё уже продумано, дни Иарния сочтены. Вы, наконец, вернулись, так поддержите меня — с вашей помощью всё пройдёт ещё легче. Так нет же, вы мне говорите отказаться от этих планов, которые мы, смею заметить, разрабатывали вместе!

Шорх последовал примеру собеседника и запустил руку в вазу с фруктами. Выудив спелый персик, он вгрызся в него, не удосужившись разрезать. Прожевав сочную мякоть и дав Версафию понервничать во время затянувшейся паузы, Гаситель ответил:

— Нет, досточтимый Версафий, вовсе не отказаться. Вы, должно быть, невнимательно меня слушали. Я лишь сказал, что сейчас неподходящее время для того, чтобы избавиться от Иарния.

— Почему? Поясните, — глава Тайного совета подался вперёд и пристально посмотрел на Шорха, преодолевая воздействие, которое оказывал его взгляд.

Гаситель доел персик и не глядя бросил косточку в сторону. Она стукнулась о пол. Версафий ни на миг не отвлёкся, сосредоточив взгляд на лице Шорха. Тот улыбнулся:

— Рад, что к вам вернулось профессиональное самообладание. Вот теперь слушайте и следите за расстановкой приоритетов. Мы не можем прямо сейчас убить Иарния, ибо лично с ним связано начало этой войны. Мнимое покушение посланца Магармуса на жизнь Басилевса дало вам железный повод для вторжения в Мадженси. Если сейчас в Риаджанге произойдёт смена правителя, Храмы Дня и ваши союзники из других стран могут изменить своё отношение к начавшемуся конфликту и осудить агрессию Риаджанга. Иарний — символ оскорблённого величия, и он нам до поры нужен. К тому же, вокруг отнюдь не идиоты, и если с разницей всего в пару дней произойдут государственные перевороты в обеих воюющих державах, кто-то что-то может заподозрить. Не забывайте, что среди Владык Храмов только Кирос с нами в одной упряжке, остальные же могут выкинуть что-нибудь неожиданное. К примеру, сплотить мелкие государства против Риаджанга, навесив на империю ярлык злобного агрессора и пособника Ночи. Наличие на троне законного Басилевса, воюющего из-за подлой попытки его убить, не позволяет этого сделать. А вот на вас в качестве нового императора им, простите за откровенность, первое время будет просто наплевать.

Версафий поджал губы, но согласно кивнул, признавая разумность доводов Гасителя.

— Что вы в таком случае предлагаете? — спросил он, подозревая, что Шорх имеет своё видение дальнейшего развития ситуации.

Гаситель неторопливо оглядел гору фруктов, взял большое красное яблоко и проговорил:

— Вам следовало бы вернуть доверие Басилевса. Оно пошатнулось из-за успехов мадженских легионов на территории империи, как вы сказали. Ну так решите эту проблему и принесите Иарнию радостную весть.

— Легко сказать, — скривился Версафий. — Мадженцы нагнали сюда лучшие войска, мы пока ничего не можем с ними поделать. К тому же наши дружины подчиняются теперь только Сифию, Басилевс позаботился, чтобы я был лишён возможности отдавать им приказы.

Шорх усмехнулся:

— Пусть войска занимаются своим естественным делом — воюют в поле. Но не всё решается там. Можно нанести хитрый удар.

При этих словах с пальцев левой руки Гасителя сорвалось маленькое узкое лезвие темноты, мгновенно рассёкшее пополам яблоко, лежащее на ладони правой руки.

— Уничтожте командование вторгшихся мадженских легионов и дезорганизуйте их тем самым, внесите сумятицу в их ряды, ну а уж ваши дружины сами воспользуются ситуацией. Для проведения этой операции я дам вам нескольких сильных магов Ночи, прибывших со мной из-за океана, и пару десятков отборных форлов, обученных проникать в хорошо охраняемые места. Думаю, недели вам должно хватить на проработку деталей, а там я Иным путём доставлю всех, кого нужно, поближе к расположению мадженских легионов. Как вам такая идея? — Шорх вновь улыбнулся самыми уголками губ и протянул Версафию половинку яблока.

Глава Тайного совета задумчиво теребил пальцами подбородок. По глазам было видно, что идея пришлась ему по душе.

***

Смутное разноцветное пятно впереди.

Сколько ползти до него: неделю, день, краткий миг? Не имеет значения…

Острые мелкие камни впивались в извивающееся обгоревшее тело, но сознание лишь отстранённо наблюдало за сполохами боли. Ползущему человеку всё было безразлично. Над всем довлело ощущение потери и крайняя опустошённость. Что же влечёт его вперёд, что заставляет ползти по камням из утробы мрачной пещеры сквозь узкий проход? Наверное, то яркое пятно, что виднеется впереди. Но почему, зачем?

Путь сопровождался болью, а пятно манило неизведанностью и новизной. То был выход в большой мир из маленького мирка потаённой пещеры, находящейся неведомо где. Наверное, это напоминало путь рождения к новой жизни…

Сколько времени прошло — неизвестно, но вот человек достиг своей цели. Пальцы, изъеденные страшными ожогами, ухватились за каменные края узкого выхода из пещеры, руки напряглись, вытягивая плохо слушающееся тело наружу. Взгляд, наконец, сфокусировался, и человек понял, что разноцветное пятно — это небеса, полыхающие яркими закатными красками.

Сколь же красив был этот закат! Человеку показалось, что ничего более прекрасного, наполненного большим внутренним смыслом и гармонией он ещё никогда не видел. Безликая каменистая пустошь предгорий отступила на второй план, растворилась в том небесном пламени, которое притягивало взгляд слезящихся глаз. Небо потрясало воображение своей безграничностью и глубиной. Оно было бездонным омутом, в котором полосами света и причудливыми вензелями облаков смешались насыщенные краски — багряная, ярко-алая, жёлтая, фиолетовая, рождающие сотни оттенков, названия которым человеческий язык просто не мог дать. Некоторые штрихи общей картины на небесном полотне не воспринимались глазом, а скорее отражались в душе, затрагивая её тончайшие струны…

Человек почувствовал, что по его щекам катятся слёзы. Возможно, просто сильно слезились отвыкшие от света глаза. А быть может нечто, вызревающее в нём, откликнулось на безмолвное небесное послание, начертанное в вышине закатными лучами заходящего солнца.

Сами собою зазвучали в голове слова, пришедшие неведомо откуда:

Словно что-то щелкнуло в голове. Человек вспомнил, что его зовут Зоклас и что за последнее время он несколько раз опасно приблизился к порогу смерти, заглянул за него. Вспомнил он и то, откуда взялись в его памяти эти странные, звучашие нараспев слова. Когда-то его удивило это невнятное пророчество с единственным упоминанием слова «Закат», показавшееся абсолютно бессмысленным. Зоклас получил его вкупе с другими бесполезными сведениями из наспех сфабрикованной магической книги, за которой его посылали, — из «Гримуара Заката». Сии туманные строки приписывались перу малоизвестного мага Трильбара, который, как теперь знал Зоклас, жил сто лет назад.

И почему они настойчиво повторяются в его голове именно сейчас? А впрочем, не имеет значения…

Зоклас полностью выполз из пещеры, перевернулся на спину и обессилено растянулся на камнях. Хотелось лишь одного — бесконечно смотреть на ту исцеляющую красоту, которой делились небеса, сделать этот закат вечным, растворить в нём ту боль, что терзала сердце острыми осколками потерь и бед…

Но мысли и воспоминания не давали покоя. Зоклас не знал, где он очутился, не ведал, сколько времени прошло после того, как он провалился в Иной путь. Перед внутренним взором вновь и вновь возникал образ умирающей Сальниры, красивые и перекошенные лютой злобой лица её палачей — Просветлённых. Наверное, его прежняя душа умерла там, вместе с ней. А что сейчас внутри него? Ничто или нечто?..

После всего, что произошло, после того, как он потерял Сальниру, питавшую светом его душу, Зоклас чувствовал себя полностью опустошённым. Родина предала его, перевернув все представления о чести и долге. Служители сил Дня полностью дискредитировали себя недостойными, гнусными поступками. В этом мире не осталось больше ничего, что было бы для него ценным, что наполняло бы смыслом его жизнь. И эта пустота ощущалась всё острее с каждым мгновением. Оставалось либо сдаться, позволить ей окончательно разрушить его личность, либо наполнить её чем-то новым, чем-то, имеющим смысл.

Сдаваться Зоклас не умел…

«Ну уж нет!», — подумал он вдруг, чувствуя, как нечто, вызревающее в нём, рвётся наружу подобно извержению магического вулкана. — «Я стал разменной монетой в хитрой игре, я умер для всех, я потерял всё. День отринул меня, Ночь спасла, но я отвергаю её. Я вишу над бездной, в которую рухнул весь мой мир. Но падать не собираюсь, это было бы трусостью и бесчестием, а честь и гордость — всё, что у меня осталось. И если нет моста через эту пропасть, надо его создать!».

Бывший магвой усмехнулся сгоревшими губами, чувствуя, как боль и страдания оставляют его, убоявшись чего-то, готового вот-вот появиться на свет.

«Вы хотели «Атаку Заката», любезный Мастер-визор? Неизвестную магию, спсобную устрашить и День, и Ночь? Обманули меня, её нет на свете! Но всё, чего нет, когда-нибудь может появиться. Я умер и родился вновь, я видел сокрытую суть Дня и познакомился поближе с Ночью. Магвой привык сочетать в себе несочетаемое. И коль возможно нечто новое, стоящее вне рамок Дня и Ночи, вмещающее их, я сам это создам! Как там у Трильбара? Смешанная стихия, в себя и ночь, и день вобравшая, впитавшая свет и осознавшая тьму? Спасибо за подсказку! Хотите Закат? Будет вам Закат!».

Мощные магические силы, не похожие ни на что, с чем он имел дело прежде, забурлили в нём и вокруг, охватили тело и разум холодным огнём творения, погрузили в экстаз слияния с землёй и небесами. Золкас поднялся на ноги, даже не поморщившись. Оглядел себя и узрел ходячий обуглившийся труп. Теперь он верил, что и это поправимо.

Бывший магвой, а ныне — новорождённый маг Заката запрокинул голову, раскинул руки и испустил долгий громкий крик в полыхающее красочным костром небо, а оно ответило ему неслышной для прочих музыкой, в которой таились неведомые образы и завораживающие созвучия, порождающие невероятные силы. Зокласу лишь предстояло осознать всё это и оформить в принципы новой магии и конкретные магические действия. Но маг знал, что справится, ибо теперь только ради этого он и будет жить на свете.

***

— Меня радует это зрелище. А вас, досточтимый Версафий?

Шорх стоял на самом краю недостроенной крепостной стены из чёрного камня высоко над землёй и смотрел вниз. По недавно проложенной дороге с юго-запада, со стороны побережья к Ашу маршировали армии Ночи, прибывшие из Зловонных земель. За отрядами конницы на высоких вороных и бурых скакунах шла пехота: тяжёлые копьеносцы в угольного цвета броне с прямоугольными щитами, лёгкие пехотинцы в кольчугах и шлемах с полумасками, вооружённые секирами и короткими мечами. Кое-где виднелись небольшие группы лесных егерей, с коими Гаситель уже познакомился на другом континенте. Им предстояло осваивать новую флору: леса Риаджанга и Мадженси отличались от привычных травянистых зарослей. Вдалеке показались влекомые лошадьми карробаллисты и разобранные требушеты: гости хорошо подготовились к «беседам» с хозяевами, коли те не захотят впускать их в свои города.

Колонны войск тянулись от самого горизонта, а первые отряды уже вступали под сень мрачных чёрных башен недостроенного Аша — крепнущей твердыни Ночи на землях Первого континента. Впереди на прекрасном чёрном коне лучшей в Зловонных землях породы ехал Мохриб Ашур, пожелавший самолично вести свои рати в поход во славу наступающей Ночи. Повелитель поднял голову, почувствовав Шорха, и вскинул руку в приветствующем жесте. Гаситель ответил тем же, потом обернулся и посмотрел на стоящего позади Версафия.

— Меня тоже, — отозвался тот. — Всё происходящее обнадёживает.

Шорх усмехнулся, поняв, что имеет в виду глава Тайного совета. За прошедшие с их предыдущего разговора полторы недели ему удалось реализовать предложенный Гасителем план. Убийцы-форлы, лично отобранные и доставленные Шорхом из Стибльстарна, при поддержке нескольких магов Ночи сумели тайно проникнуть в расположение мадженских легионов, наступающих по направлению к Джантре. Мадженцы, надо отдать должное, их почти всех переловили и прикончили. Но уже после того, как те свершили задуманное — убили командующих. Воспользовавшись моментом, риаджангские дружины пошли в мощное контрнаступление и отбросили легионы врага обратно к стенам Джатрига. Восстановилось какое-никакое равновесие, и Басилевс на радостях вновь приблизил к себе Версафия, провернувшего столь хитрую комбинацию. Ну а тот, не тратя времени даром, убедил Иарния дозволить высадку войск заокеанских союзников…

— Весьма обнадёживает, — кивнул Шорх. — Как только наша новая армия разместится и как следует отдохнёт после долгого перехода, я возьму в помощь нескольких магов и открою Иной путь. Достаточно широкий и устойчивый, чтобы все эти силы смогли переместиться поближе к Мистарте; через океан это было бы сделать сложно, а отсюда — в самый раз. И тогда мы возьмём столицу Мадженси. От Саргежа можно будет избавиться, он свою роль уже сыграл…

— Хм… Почтенный Шорх, — проговорил задумчиво Версафий. — Меня посетила вот какая мысль: а нельзя ли, коль уж вы отворяете этот самый Иной путь, перебросить хотя бы часть войск прямо в Мистарту? За городские стены? Тогда удалось бы ударить по врагу изнутри…

— Город окружён магической защитой, мадженские маги не дураки, — раздался резкий голос за спиной Версафия. — Если бы всё было так просто, войны в нашем мире были бы скучны и скоротечны.

Глава Тайного совета обернулся и встретил надменный взгляд предводителя ночных ратей, успевшего очень быстро и бесшумно подняться по строящимся лестницам на стену.

— Приветствую вас в Аше! — произнёс Шорх своим обычным ровным тоном. — Позвольте представить досточтимого Версафия, нашего драгоценного союзника и будущего императора Риаджанга, — затем обратился к вельможе: — Версафий, для нас честь приветствовать на землях империи Властителя Зловонных земель Мохриба Ашура, одного из Повелителей Ночи.

Версафий и Ашур посмотрели друг другу в глаза. Риаджангцу было тяжело, но взгляда он не отвёл. Пусть гость, даже столь сильный и важный, не забывает, что здесь он лишь гость!

Мохриб оценил это и слегка усмехнулся, что на его лице выглядело как знак признания достоинства собеседника. Оба союзника чуть наклонили головы, приветствуя друг друга, затем Версафий сказал:

— Я, конечно же, знаю о такой защите, но думал, что сила Ночи сможет её пробить.

— Увы, пока нет, — Ашур положил на плечо свою любимую секиру и взглянул вдаль, туда, где только что показались замыкающие отряды его войска. — Эпоха Дня ещё длится, хоть и гаснет. Уместно спросить у нашего дражайшего Шорха, когда же он, наконец, собирается добить эту агонизирующую тварь, и дать начало новой Эпохи Ночи?

Упомянутый Шорх мысленно усмехнулся: «Очень бы вам этого хотелось. Ведь потом Гаситель будет уже не нужен… Но на сей раз вас ожидает сюрприз». Он втянул ноздрями воздух, будто пытаясь уловить запах перемен, и, не глядя на как обычно высокомерного Ашура, ответил:

— Очень скоро!

Шорх, коль уж именно ему выпала такая судьба, тонко чувствовал баланс сил, пронизывающих весь мир. И сейчас он видел, что День почти угас, старая Эпоха висит на тонком волоске, слабом лучике света, который ему и предстоит оборвать. И если ничто не помешает, это случится тогда, когда падёт Мистарта. Да, именно это событие резко качнёт чаши весов. По крайней мере, те две чаши, о которых знают все…

— Очень скоро, — повторил он, подняв руку ко лбу и поглаживая пальцами металлическую пряжку на ремешке, где красовался странный символ. — И мрак придёт…

Если бы Мохриб Ашур вслушался в то, как это произнёс Гаситель, он уловил бы, что слово «мрак» прозвучало скорее с большой буквы.

Но он слишком уж предался привычному самолюбованию, чтобы обращать внимание на такие мелочи…

***

День клонился к вечеру, и по небу разливался кроваво-красный отсвет заходящего солнца. Будто отражалось в вышине то, что творилось на земле. А на земле текла кровь.

Одинокая фигура на пригорке застыла в напряжённой позе и вглядывалась в действо, разворачивающееся на просторном поле у величественных стен Мистарты. Звон стали, бой барабанов и громогласный рёв труб сопровождали ожесточённую битву, лишённую, казалось, какого-либо осмысленного рисунка. Лавина риаджангцев накатила на город, сминая его защитников и пытаясь завладеть высокими стенами. Камнемёты с обеих сторон били, не переставая. Над головами воинов кружили призванные магами бестелесые птицы из Сферы Бриангла. Лучи разящего света сверкали там, где сражались атакующие маги, белоснежные сферы прикрывали ратников — с ними бок о бок стояли сдерживающие. И прямо в центре стального водоворота, на стене рядом с надвратной башней центральных городских ворот сражались магвои; опытный глаз одинокого наблюдателя определил это сразу. Несколько сотен воинов Магармуса сдерживали основной натиск ударных сил врага.

Туда Зоклас смотрел с особой болью в сердце. Там было его место, об этом кричала часть разума, которая ещё считала его магвоем. Другая же, изменившаяся и возвысившаяся над собственным прошлым, взирала на всё с отстранённой тоскою. И всё же, зов родины был слишком силён и настойчив: едва научившись открывать Иной путь, — с помощью своей новой магии и тех приёмов, о которых успела ему поведать за время странствий Сальнира — Зоклас поспешил сюда. Но и предполагать не мог, что увидит родную Мистарту полусломленной, едва держащейся под натиском Риаджанга…

Почти две недели минули с тех пор, как Зоклас возродился к новой жизни и распознал стихию Заката, даровавшую ему небывалую мощь. Магу удалось залечить самые страшные раны на теле и немного исцелить те, что остались в душе. Безымянная пещера в горах Вельгейта, в коей он оказался, бежав Иным путём из Гиала, стала для него домом на эти дни. Зоклас отыскал речушку с чистой водой, утолившей ужасную жажду, охотился и ловил рыбу, много спал. Но ещё больше работал. Творческий пыл охватил бывшего магвоя, когда он понял, что в его силах стать родоначальником новой магии, доселе миру неведомой. Днями напролёт он экспериментировал с силами Заката, свыкался с ними, постигал их смешанную суть, учась балансировать на грани двух антагонистов — Дня и Ночи. И, наконец, почувствовал себя готовым более-менее уверенно распоряжаться этими силами. Конечно же, до полностью оформившейся системы магии, основанной на собственных принципах, как обстояло дело с магией Ночи и Дня, было ещё очень далеко. Но начало положено, и какое начало!

Эйфорию творца омрачали мысли о войне. Зоклас всё время помнил о том, что его соотечественники гибнут на неведомых фронтах. Он не знал даже приблизительно, где именно идут бои — только ли на земле Риаджанга или в Мадженси тоже. А потому, чуть-чуть освоившись с техникой Иного пути и несколько раз переместившись на небольшие расстояния в предгорьях и обратно, Зоклас решился на визит в Мистарту. Закутавшись в мохнатую хламиду, сооружённую из шкуры убитого на обед вельгейтского рогатого оленя, маг отворил Иной путь и оказался на неприметном пригорке чуть поодаль от столицы Мадженси. И то, что он увидел, заставило сердце сжаться, а спину и лоб — покрыться холодным потом. Оказалось, что битвы гремят не абы где, а сотрясают стены Мистарты — самого сердца Мадженси, города, в который род Анежей был беззаветно влюблён.

Зоклас стоял и смотрел, чувствуя вскипающую ярость. Все претензии к предавшим его чиновникам в этот миг отошли на второй план, уступив место простой мысли: «Надо помочь своим!»…

***

…Силж припал на одно колено и укрылся за надёжным каменным зубцом на гребне стены. Сделал он это очень вовремя: снова полетели риаджангские стрелы, прикрывая отход штурмующих сил. Очередной приступ удалось сдержать, волна вражьих бойцов откатывалась назад. Но магвой знал, что это ненадолго. Противник наверняка задумал смену тактики, и нужно своевременно понять, что за пакость он готовит на сей раз.

Тяжело дыша, капитан огляделся, пытаясь навскидку определить потери среди своих. Потом вспомнил, что командует теперь куда большими силами, чем обычно, и они растянуты по довольно протяжённому участку стены.

— Доложить о потерях! — крикнул Силж.

Его слова быстро передали по цепочке капитанам всех полусотен, и вскоре стали поступать их ответы. Выходило, что восьмисотенный отряд Магармуса поредел на двенадцать десятков. Для магвоев это был серьёзный урон. Силж ругнулся и осторожно выглянул из-за зубца, всматриваясь в перемещения риаджангских дружинников.

Что-то явно затевалось. Огромные силы, ведомые Киферхием, отходили подальше от стен и разделялись надвое. Прямо посередине образовался никем не занятый проход, ведущий к центральным воротам Мистарты. Для кого он?

— Ох, не нравится мне это! — проскрипел над ухом капитан Наркил, пробравшийся ближе к Силжу. — Говорят, маги-прорицатели во дворце уже часа два как с ума сходят и бормочут, что грядёт нечто невиданное.

— Само то, что эти уроды к столице прорвались, уже невиданное, — отмахнулся хмурый Силж. Потом добавил: — Сам чую. Да что тут говорить? Готовиться ко всему надо…

Наркил согласно кивнул. Слова были излишни; все магвои обладали некоторыми способностями из арсенала прорицателей и сейчас чувствовали, что над местом битвы сгущаются мощные силы. А какие именно, никто понять не мог.

— Смотрите! Смотрите! — раздались со всех сторон выкрики. Силж вновь выглянул из укрытия и всмотрелся в то место, где у дальнего леса начинался широкий коридор, оставленный дружинами Риаджанга.

Гигантское чёрное кольцо висело прямо в воздухе, почти касаясь нижним краем земли. Внутри него колыхалась на ветру какая-то полупрозрачная дымка, скрадывающая очертания совсем другой местности. Магвою показалось, что сквозь неё видятся стены и башни крепости, выстроенной из тёмного камня. Но в следующий миг ему стало не до разглядывания сомнительных архитектурных шедевров: прорвав туманную пелену, из кольца шагнули, сминая траву, первые линии отрядов чёрной пехоты.

По стенам Мистарты прокатился дружный вздох, затем волна отборной брани: усталые защитники города на свой манер приветствовали новых врагов. В том, что это подмога именно риаджангцам, а не им самим, сомневаться не приходилось. Вскоре из кольца появились закутанные в длинные чёрные одежды ночные маги, затем — конные отряды, над которыми реяли знамёна с давно не виденным в этих краях символом Великой Ночи. Послышался заунывно-печальный, похожий на вой больного волка в полнолунье звук — то запели боевые трубы тёмного воинства.

Стиснув зубы и перекривившись в безмолвном гневе, Силж перевёл взгляд на дружины Киферхия. Что удивительно, те притихли и не спешили с приветственными криками в адрес новых союзников. Магвой готов был поспорить, что большинству риаджангцев не очень-то и приятно сражаться бок о бок со слугами Ночи — слишком сильно было привитое с детства внутреннее отторжение всего, что отмечено знаком тёмной первостихии. Но неприятие отнюдь не означало, что воины Риаджанга не воспользуются помощью свежих сил, пусть даже и таких. А для Мистарты это грозило обернуться роковым ударом…

— Братья магвои! — закричал Силж, поняв, что настало самое время немного подбодрить своё войско. — Ну вот, наконец, и выпал нам случай, о котором мы все втайне мечтали. Предстоит сразиться с прихвостнями Ночи, показать истинную силу Дня! Так покажем им наше превосходство! Мы — магический щит и меч королевства! Пусть навеки запомнят клинки и магию Магармуса! А лучше сделать так, чтобы некому было запоминать. Перебьём их всех! Во славу Мадженси!

Не лучший образец ораторского искусства, но сойдёт для данного момента. В ответ Силж услышал слитный крик сотен магвоев: «Во славу Мадженси!». Клич тут же подхватили простые ратники, начали скандировать. Снова нарастающим рокотом отозвались барабаны, взревели трубы.

А воинство Ночи меж тем, не тратя времени, пошло на штурм. К центральным воротам хлынула волна ратников в чёрных доспехах. Киферхий, видно, сразу же отдал приказ своим: дружины тоже сорвались с места и параллельными потоками двинулись к стенам.

Общее количество штурмующих впечатляло. Поле целиком скрылось под живым ковром, ощетинившимся копьями, мечами, топорами и наползающим неотвратимой безликой массой на побледневших защитников города. Силж глянул по сторонам и увидел страх на лицах магвоев. А может, не страх, но осознание неизбежного конца. Ибо все понимали: выстоять против такого полчища невозможно…

— Военная коллегия только что предложила Саргежу сдать Мистарту и отступить, чтобы дождаться подхода южных легионов и актиканцев, а затем контратаковать, — послышался неожиданно спокойный и такой знакомый голос.

Силж и Наркил оглянулись. К ним неслышно в общем гвалте подобрался Старший мастер Героск. Стоящие вокруг магвои затихли, узрев седоусого Управляющего. Весть о его появлении на стене быстро разошлась по их рядам.

— Старший мастер! — Силж уважительно склонил голову, прижав руку с мечом к груди. — При всём почтении, позвольте сказать, что вам здесь не место. Слишком опасно. Магармус не может потерять вас!

— Слишком опасно? — сухо усмехнулся Героск. — Не забывай, щенок, кто научил тебя всему, что ты умеешь. Я выживал в таких вот передрягах ещё когда вас всех на свете не было. Выживу и в этой! Что глаза выпучили и рожами побледнели? Всё вам на личном примере показывать надо!

С этими словами Старший мастер выдернул из ножен мерцающий замысловатыми рунами меч, который и вправду был старше собравшихся здесь питомцев Магармуса, и добавил всё тем же ворчливо-насмешливым тоном:

— Стоять до конца! До их конца, если кто не понял. Резать всех, как чушек на жаркое! Лично за всеми вами присмотрю, да выводы сделаю, чему кто научился. Ежели кто позволит себе помереть, из Магармуса выгоню! — и под дружный смех приободрившихся магвоев закончил: — Поглядим нынче, кто вы — волки матёрые, али так — сукины дети!

И вправду, к лицам магвоев снова прихлынула кровь. Силж оценил по достоинству простую, но действенную тактику Героска: да кто ж себе дозволит хоть намёк на трусость, когда старик, в деды годящийся, в самое пекло лезет? Хотя старик этот стоил десятка, если не полсотни собственных учеников. Его присутствие вновь подняло упавший было боевой дух магвоев.

— Но коль вы здесь, значит, отступлению не бывать? — Силж вернулся к тому, что Героск сказал ранее.

— Саргеж колеблется и слушает всё новых советчиков, — неодобрительно качнул головой Старший мастер. — Пока они там соображать будут, здесь уж вся битва пройдёт. Надо, чтобы кто-то показал правителю новоявленному, как настоящие мадженцы стоять на своей земле должны. И вот, я здесь! По своей воле, ибо чую, что потерять столицу нельзя! Нельзя, и всё!

— Значит, не потеряем! — рявкнул Силж, и остальные снова подхватили его крик.

Тем временем очередной приступ начался. Капитан вскинул меч и приготовился отдать все силы до последней капли в этой битве. И умереть, но не сойти с места…

***

…Явление воинства Ночи заставило Зокласа действовать быстрее. Быстрее, но не опрометчиво. Необходимо было как следует вникнуть в ситуацию и поднакопить силы Заката, чтобы сказать веское слово в этой битве. Зоклас и сам ещё не до конца осознавал, на что теперь способен, но чувствовал, что подвластная ему мощь ужасна. Стихия Заката, наверное, не тронутая доселе никем из магов, населяющих Накельту, бушевала яростным огнём Дня и завораживала ледяными узорами Ночи. Она готова была крушить и созидать, убивать и врачевать, требовалось лишь направить её силы. И сделать это так, чтобы бешеная мощь не стёрла в порошок самого осмелившегося играть с нею.

Первым делом Зоклас лёг на спину прямо на землю. Во-первых, так было удобнее всматриваться в закатные небеса, во-вторых, снижался риск того, что кто-нибудь заметит одинокий силуэт на голом пригорке. Разобрать что-либо обычным зрением в закрутившемся вихре битвы было трудно, да и к чему пытаться, если есть более надёжный способ? Зоклас по праву открывателя нарёк его Оком Заката. Сейчас взгляд мага блуждал в вышине, но видел он так, будто смотрел с небес на землю. Словно он завис над Мистартой средь подсвеченных вечерними красками облаков и глядел на сшибающиеся в смертельной схватке ряды ратников. Охватив сначала всю панораму битвы, Зоклас мысленным усилием «приблизил» тот участок стены, на котором сражались магвои. Его взору предстали знакомые лица, на которых застыли маски ярости и то особое вдохновение, которое порой нисходит на воина в бою. Вот верные соратники из полусотни, которой Зоклас раньше командовал, вот Силж — близкий друг и родственная душа, капитан Наркил, другие капитаны — надёжный оплот Магармуса. С удивлением узрел он самого Героска, сражающегося локоть к локтю с Силжем. Старший мастер творил чудеса, его клинок и цепь плели изящную паутину — смертельную для многих и многих врагов. О, как падали под его ударами вражьи ратники — как подрубленные молодые деревца! Но их было слишком много…

Выплески силы Дня, слетавшие с мечей магвоев, находили свои цели, но гораздо реже, чем обычно: плотные завесы тьмы встречали и удерживали их. Маги Ночи бесстрашно лезли на стены вперемешку со своими воинами и атаковали тех, кто обращался к магии Дня. От белых и чёрных сполохов, мелькающих в воздухе чаще стрел, рябило в глазах…

Но глаза того, кто взирал сквозь Закат, не моргали и не слезились. Зоклас видел всё, он чувствовал все силы Дня и Ночи, что яростно душили друг друга. И понимал, что слабеющему Дню не устоять под натиском растущей тьмы, хохочущей и ревущей о наступлении Эпохи Ночи.

Маг видел, словно в наложении на рисунок боя, что кипел внизу, картину смены Эпох. Это было потрясающе красиво, торжественно и печально одновременно. Не думал Зоклас, что когда-нибудь удостоится чести видеть это свершающееся за гранью реальности действо, незримое почти для всех, кто обитает в Накельте. Перед ним была темнота, невероятная, живая и чувствующая, которая всё больше наползала на крошечный островок света, будто зависший в пространстве и держащийся на тоненьком лучике. И лучик этот с каждым мгновением истаивал, становился всё более блёклым, гас под давлением тьмы…

О нет, это не смерть Накельты, мир будет жить, как и прежде, но следующие пять тысяч лет пройдут под безраздельным господством сил Ночи. Эта первостихия будет владычествовать, а силы Дня вынуждены будут таиться в ожидании следующей смены Эпох. Известно из древних источников, что так было много раз, но одно дело сотни раз прочесть и услышать об этом, совсем другое — пережить приход новой Эпохи. Для мира в целом это будет лишь очередной виток в бесконечной спирали истории, для мира же, к которому привык с детства Зоклас, — катастрофа. Маг чётко осознал, что, как только вступят в свои права силы Ночи, Мистарта будет стёрта с лица земли, Мадженси — повержено, пусть не сегодня, но вскоре, и лик Накельты изменится до неузнаваемости…

И было что-то ещё, что не давало покоя, требовало к себе внимания. Тьма, напирающая на последний островок света Дня, конечно же, олицетворяла Ночь. Но отчего же она не похожа на те силы, коими пользуются маги Ночи, там, внизу? Неуловимо отличается от них. И в то же время, столь близка и знакома Зокласу.

— И ныне свершится убийство Эпохи, дабы погасли силы Дня на долгие времена! — Зоклас скорее не услышал, а почувствовал эти слова, вплетающиеся в ту картину, что он лицезрел. И «голос» этот маг узнал сразу же.

Гаситель здесь! И готов исполнить предначертанное ему самим мирозданием. Но что это? Слова звучат дальше:

— И ныне обычная и временная Ночь задушена будет, не родившись, дабы опустились на Накельту тени Мрака на веки вечные!

Тьма, ещё более густая, близкая к абсолютной, проступила на картине, вытесняя собою силы Ночи. И ощутив её, Зоклас понял, что именно с этой силой он невольно сроднился, когда зачерпнул из «колодца» Гасителя там, в Джантре, спасая свою жизнь.

«На веки вечные!», — пульсировали в его голове только что «услышанные» слова. Что же это? Неужто Гаситель задумал сломить обычную цикличность Эпох?

Сквозь закатные небеса Зоклас видел, что одновременно с «наползанием» незримой тьмы всё увереннее идут в бой воины Ночи и риаджангцы. Оборона Мистарты прорвана во многих местах, пылают прекрасные здания древнего города. А магвои держатся, отчаянно сопротивляются, но гибнут один за другим…

«Дольше медлить нельзя!», — эта мысль выдавила из головы Зокласа все остальные раздумья, тревоги и сомнения.

Маг всем своим существом потянулся ввысь, туда, где витали над землёю незримые силы Заката. Они струились сквозь него, обдавали жаром и обжигали холодом и рвались, рвались вниз, чтобы обрушиться по его воле на врага.

И за миг до того, как вся накопленная мощь сорвалась по мысленному приказу с цепи, Зоклас понял, что именно следует сделать, как вмешаться в ту необычную картину гибели Эпохи Дня, которую судьба почему-то позволила ему узреть…

…Шорх, стоящий рядом с кольцом отворённого им Иного пути, невольно вздрогнул, когда почувствовал, как некая сила добавляет свои краски на то полотно Мрака, которое он творил за гранью видимой глазу реальности. Последний лучик света Дня погас, как и должно было быть, но на его месте возникло мощное красновато-жёлтое свечение, стремительно разрастающееся и оттесняющее тьму. Впечатление было такое, будто свет проник в густые тени Мрака, смешался с ними, зажёг их изнутри, заставив светиться усталыми красками, как это закатное небо над головой.

А меж тем в небе над головой тоже творилось что-то невиданное…

…Силж не сразу понял, что происходит. Куда там уследить за всеми причудами освещения в круговерти яростной сечи. И лишь когда вражеские воины стали падать сами по себе, крича от боли и корчась в неожиданной агонии, магвой опустил залитый кровью меч и взглянул вверх. Рядом шумно вздохнул раненный Героск:

— Вот то, что мы почуяли заранее. Знать бы только, что это…

Небеса пылали. От горизонта до горизонта расцвёл небесный костёр, в котором плавились облака и ветра, рождая разноцветные вихри неведомых сил. Эти вихри свивались в стаи, закручивались в гигантские воронки смерчей и сходили с вышины на воинство, беснующееся у стен Мистарты.

Силж видел, как у риаджангцев и воинов Ночи, которые только что теснили его отряд со стены, заливаются кровью глаза, будто неведомое давление разрывает их изнутри. Горели волосы, выбивающиеся из-под шлемов, плавилась кожа, раскалялись докрасна доспехи…

— Вниз со стен! — зычным голосом крикнул Героск, рассудивший, что эта сила может зацепить и самих мадженцев.

Прикрываясь защитными узорами, магвои поспешили вниз, предоставив бушующим небесам расправиться с теми, против кого они взъярились.

Ну а в перемешавшихся уже рядах войска Риаджанга и Зловонных земель началась паника. Кое-где магам Ночи удавалось прикрыть себя и ближайших ратников завесой тьмы, но основная масса воинов испытывала жгучую боль. И выход был лишь один — бежать, как можно быстрее бежать подальше от города. Людская лавина, до того напиравшая на стены, хлынула обратно, затаптывая тех, кто падал, опрокидывая собственные катапульты. Полыхающие небеса перепугали всех. Даже Киферхий со своей ставкой счёл за благо спешно ретироваться и укрыться в дальнем лесу. Туда же ринулись и остатки риаджангцев. Воинство Ночи же стремилось обратно в кольцо Иного пути, которое всё ещё держал открытым Шорх при поддержке группы магов.

Это было мудрее. Ибо древний лес, веками окружавший Мистарту, запылал под струями сошедшего с небес огня. Запылал именно там, где пытались укрыться воины Киферхия.

Зоклас видел всё и расчетливо направлял удары. Мощь того явления, которое он породил, испугала его самого, проняла до глубины души.

Это и была Атака Заката! Фикция, придуманная хитрецом Саргежем в лукавых целях, стала реальностью. Она обрела жизнь, ибо загнанному в угол Зокласу не осталось ничего иного, кроме как создать её…

Но силы первого мага Заката были на исходе. Он чувствовал, что выжал из себя всё. Останется ли в нём хоть что-то, что сможет поддерживать жизнь в этом теле, Зоклас не ведал. Да и наплевать ему было. Маг видел, что вражеское войско разгромлено и отброшено, Мистарта спасена. Он успел заметить живых, хоть и потрёпанных изрядно Силжа и Героска, других магвоев. Он видел, что по-прежнему гордо реют на ветру знамёна Мадженси над башнями города. А значит, всё было не напрасно!

Зоклас понял, что теперь готов умереть. Но вместе с тем, хотелось жить…

Атака Заката прервалась — Зоклас более не в силах был её продолжать. Небо постепенно успокаивалась, яркий хоровод красок уступал место спокойным вечерним тонам.

Мысли мага стали путаться, глаза закрылись, мягкой ватой навалилась полная нечувствительность, тело и разум готовы были провалиться в сон, а то и в смерть. Но полубессознательным усилием Зоклас попытался открыть Иной путь. Идти ему, вроде, было некуда, нигде его, изгоя, не ждали. Единственным местом, где можно было спокойно отлежаться и вновь воскреснуть, а может, и умереть спокойно, ему казалась та самая, уже привычная пещера в горах Вельгейта.

Прежде чем исчезнуть, Зоклас успел смутно ощутить растерянность, гнев и боль неведомо где находящегося сейчас Гасителя. И магу Заката стало интересно, что же теперь будет с миром, ведь смена Эпох, такая, какой она должна была быть, не состоялась. Но сил на мысли об этом уже не было…

 

Эпилог. Знаменье новой силы

Панорама ночного Стибльстарна радовала глаз строгими линиями улиц и мрачными надёжными громадами домов. Факелов на стенах и столбах было немного, в самый раз для того, чтобы едва осветить дороги, площади и переулки. Это была обитель профессиональных убийц, не знавших равных во всей Накельте, и никакие излишества не должны были отвлекать их от совершенствования своего древнего ремесла.

Шорх стоял возле узкого окна, скрестив руки на груди, и всматривался в тени подворотен, пытаясь успокоить скачущие мысли. Гаситель («Хотя, какой я теперь, во имя Мрака, Гаситель?!», — невесело усмехнулся Шорх) был недоволен собой. Почему он как испуганный ребёнок примчался сюда, в укромное убежище, под защиту старшего, вместо того, чтобы спокойно и самостоятельно во всём разобраться?

— Не кори себя, мой мальчик, — послышался слабый, слегка дрожащий голос. — Я чувствую твои терзания. Но поверь, ты ни в чём не виноват. И хорошо, что явился сам, в противном случае, я велела бы тебе вернуться. С учётом того, что произошло, мне нужно многое сказать своему верному ученику.

Шорх поспешно повернулся и устремил взор вглубь просторного тёмного зала, устланного пушистым серым ковром и увешанного многочисленными древними гобеленами. Ему навстречу шла фигура в привычном с детства плаще с коричневым капюшоном. Только на сей раз капюшон был откинут, оставляя непокрытой седовласую голову. Это было необычно и подчёркивало важность момента. Видя лицо собеседника, Шорх не мог думать о нём, просто как о «том, кто направил его». А именно так Шорх всегда мысленно и называл этого человека. Такая скрытность была нужна там, за пределами Стибльстарна, чтобы никто до поры не выведал каким-нибудь способом даже из мыслей Гасителя имя великой женщины, способной изменить ход истории Накельты.

— Внимаю вашим словам, Владычица Ульнэка, — Шорх склонился в низком поклоне.

— Случилось то, мой мальчик, чего я никак не ожидала. Кто-то сумел познать стихию Заката, подчинить её силы, так же как я когда-то овладела силами Мрака.

— Вам известно название этого? Вы знали, что это возможно? — спросил Шорх, стараясь, чтобы, несмотря на крайнее удивление, его голос звучал ровно.

— Известно, мальчик мой, — Ульнэка приблизилась, провела морщинистой рукою по волосам Шорха, почтительно склонившего голову, и прошла мимо. Она остановилась спиной к собеседнику, возможно, чтобы он не увидел слёз, проступивших в уголках глаз и готовых скатиться по сморщенным щекам. — В нашем мире четыре первостихии, а не две, как думают все. Закат и Мрак — именно о них когда-то говорил мой возлюбленный Трильбар. Он первым почувствовал их. Великий первооткрыватель, но скорее теоретик, рассуждавший об этих силах, но не осмелившийся прикоснуться к ним. И его убили! Растерзали людишки, не стоившие его ногтя…

Владычица Мрака замолчала на какое-то время, борясь с, казалось бы, давно уже отжившими чувствами. Шорх не торопил её.

— Он тяготел к Закату, мой любимый Трильбар. Мне эта стихия — самая загадочная и могучая — тоже была по нраву. Кто знает, возможно, если бы не смерть моего тайного мужа, мы вместе с ним сумели бы овладеть силами Заката… Но без него я выбрала Мрак, ибо мрак воцарился в моей душе. За прошедшие сто лет я забыла про Закат, не веря, что кто-либо будет достаточно силён и мудр, чтобы прозреть его так же, как Трильбар. И тебе не сочла нужным про него упоминать, мой единственный верный ученик. Быть может, зря…

Шорх плотно сжал губы и тряхнул головой:

— Сейчас это уже не важно, Владычица. Важно то, что в противоборство с нами вступила новая сила, и весь замысел о воцарении вечной Эпохи Мрака под угрозой.

Ульнэка резко развернулась, и Шорх невольно вытянулся «по струнке», узрев в её глазах такую глубину Мрака, коей не видел никогда прежде.

— Нет никакой угрозы, мой мальчик! — строго отчеканила она; даже голос перестал дрожать и наполнился внутренней силой. — Это временное затруднение, и я поведаю тебе, как можно, и нужно, с ним справиться. Я позволила себе лирическое отступление, видишь ли, память всколыхнула образы давно минувших дней. Но это всё мимолётно. Трильбар давно мёртв, и этот маг Заката тоже должен умереть. И унести с собой за грань смерти тайну Заката. Ты должен устранить это последнее препятствие на пути к нашим целям. Сумеешь?

Шорх помолчал, глядя прямо в глаза своей покровительнице, а потом тихо, но твёрдо произнёс:

— Это вызов от достойного противника. И я готов его принять!

Конец первой книги

 

Раннее утро окутало лёгким туманом сонные поля. Тихо журчала вода в извилистой неглубокой речушке, перекликались на разные голоса птицы у опушки леса. Неприметная маленькая деревушка, пробуждающаяся от ночного сна, давала о себе знать петушиными криками да протяжным мычанием коров, приветствующих своих хозяек. Звуки свивались в извечную, столетиями повторяющуюся незамысловатую музыку природы — дикой и освоенной человеком. В такую привычную музыку, которую люди почти не замечают, но которая, вместе с тем, ласкает их слух и успокаивает нервы, давая понять, что жизнь идёт своим обычным чередом.

Не всем, правда, дано её слышать…

Сильно горбящийся пожилой мужчина с растрёпанными седыми волосами и отрешённо-задумчивым выражением на лице, несмотря на столь ранний час уже вовсю трудился на небольшом огороженном участке, выпалывая сорняки. Делал он это неспешно и сноровисто, полностью погрузившись в столь простое, но важное занятие. И все звуки мира не имели для него никакого значения: старик был глухонемым от рождения.

Как водится, изъян этот природа кое-чем компенсировала: независимо от возраста у него всегда было острое зрение. А ещё, магические способности. Да, старик был магом-самоучкой, поднабравшим за долгую жизнь кое-каких знаний и умений у добрых магов Великого Дня, тех, что встречались ему в городах родного Нифериса и не отказывали в науке обездоленному страннику. Эти знания и позволили ему доживать свой век не в нищете под забором, а здесь — в крошечной деревне на границе Нифериса с Мадженси, в своём, пусть маленьком, но сухом и надёжном домике, который отвели ему благодарные селяне. Ещё бы, ведь далеко не каждая деревушка может похвастаться собственным магом, врачующим людей и скотину получше всякого знахаря, могущим погоду предсказать, а то и отвести особо сильный град, чтобы тот посевы не побил напрочь. Таких в городах магами-прорицателями называли да ценили высоко.

Старик знал, что люди называют его Эль-Ифарх — ему показывали это имя, начертанное старейшиной деревни на маленькой дощечке, которую затем приколотили на дверь его дома. На языке Нифериса оно означало «Безмолвный маг», что, в общем-то, отражало суть. Своё настоящее имя старик давно забыл за десятилетия скитаний, а потому не имел ничего против такого описательного обозначения. Тем более что он всё равно не слышал, даже если кто-то и произносил это вслух, обращаясь к нему. Приближающихся людей он просто чувствовал.

Вот и сейчас Эль-Ифарх распрямил затёкшую спину и поглядел в сторону калитки, ощутив, что кто-то ищет его помощи. У жиденькой изгороди переминалась с ноги на ногу молодая селянка, жена кузнеца, теребившая в руке верёвку, на которой кого-то вела. Старик приблизился, отворил калитку и увидел, что у ног женщины лежит, вытянув лапы и тяжело дыша, большая остроухая собака короткошёрстной ниферской породы. Таких держали почти все местные; псы были незаменимыми помощниками в выпасе скота и отличными сторожами. Эль-Ифарх посмотрел на женщину, и она сложила руки в просящем жесте, затем указала на правый бок собаки. Маг разглядел корку из запёкшейся крови на палевой шерсти. Что же, просьба была ясна. Старик присел рядом с взирающей на него грустными глазами псиной и осторожно коснулся раны чуть дрожащими пальцами. Важно было понять, чем она нанесена: бык взбесившийся рогом боднул, с волком псу сцепиться пришлось или просто напоролся на что…

Когда маг попытался прощупать рану силами Дня, его едва не оглушило. Эль-Ифарх поспешно отдёрнул руки и замотал седой головою, отгоняя морок. Ибо почудилось ему, что бок собаке пропорол призрачный клинок ночной магии, выплеск силы Великой Ночи. Будто некто, владеющий ночными силами, спеша по каким-то своим делам, просто не глядя отмахнулся от зарычавшей на него псины…

Старик снова взглянул на опешившую от его реакции селянку и жестами спросил, где она нашла раненного пса. Женщина указала в сторону опушки и изобразила руками, что собака сама приползла домой. Получалось, что никто не видел, кто же нанёс эту рану. Маг снова взялся за осторожное обследование. Изначальное впечатление подтвердилось: тут действительно присутствовала магия Ночи. Эль-Ифарх не на шутку встревожился. Быстрыми жестами он попросил селянку как можно скорее отправиться к старейшине деревни и поведать ему, что в окрестностях появился кто-то очень опасный. На лице женщины отразился страх, но спорить с магом она не стала. Только протянула ему закрытый кувшин молока и большой кусок сыра, которые бережно держала в свёртке в левой руке. Это была не плата (денег с селян старик не брал, они ему были не нужны), а просто благодарность; каждый нёс магу за помощь какие-нибудь продукты или потребные в хозяйстве вещи. Увидев, что Эль-Ифарх кивнул в знак признательности и показал жестом, что позаботится о собаке, женщина развернулась и со всех ног припустила к центру деревни.

Маг тем временем осторожно потянул за верёвку, привязанную к кожаному ошейнику, и раненный пёс послушно заковылял за ним, прихрамывая на все лапы. Старик отвёл его прямо в дом, уложил рядом с очагом, в котором развёл огонь, и принялся за лечение, постепенно вливая в повреждённое тело тёплые потоки живительного света Дня.

Справиться с темнотой, пронзившей плоть животного, удалось. Эль-Ифарх почувствовал, что боль его четвероногого подопечного отступает, рана начинает постепенно затягиваться. Дальше организм должен справиться сам; такие псины очень живучи.

Маг встряхнул кистями рук, будто сбрасывая остатки тьмы, с которой пришлось соприкоснуться, и провёл ладонями перед лицом, «умываясь» светом Дня. И тут перед ним неожиданно возникли яркие образы, которые слились в затмевающее реальность видение…

…Эль-Ифарх стоял посреди бескрайнего поля, столь разнотравного, что эти растения просто не могли собраться со всей Накельты в одном месте. Небо над головой было неведомым образом поделено пополам: с одной стороны сиял яркий полдень, залитый лучами солнца, с другой — мрачная полночь с бледным глазом луны и почти невидимыми блёклыми звёздами. А по центру, прямо над головой старика, пролегла полоска, раскрашенная в закатные тона — насыщенные, словно живые. И строго под этой красочной лентой к магу, не приминая травы, приближались двое. Эль-Ифарх ощущал их как взрослых мужчин, магов, но зрение играло непонятную шутку: один виделся древним стариком, другой — безусым юношей, почти мальчиком. Первый едва переставлял ноги от усталости, во втором бурлили свежие силы, взор его был устремлён в будущее. Они шли плечом к плечу, глядя прямо на Эль-Ифарха, застывшего в ожидании. Приблизившись, тот, что казался стариком, протянул немому магу, держа за длинную рукоять, огромный меч с красным лезвием. Помимо воли Эль-Ифарх протянул руку и коснулся его примерно в средней части клинка. Другой, тот, что казался юным, взял меч за самое остриё, не страшась порезать пальцы. Так они и стояли какое-то время, а полоса закатных небес над головою расширялась, оттесняя и полдень, и полночь…

…Старик тряхнул головой, моргнул пару раз и снова увидел морду раненной собаки, положившей голову на вытянутые лапы и, кажется, уснувшей. Он перевёл взгляд на огонь, весело пляшущий в очаге, и ощутил, как бешено колотится сердце, в котором вроде бы давно уже поселилось безмятежное спокойствие.

Эль-Ифарх понятия не имел о том, что может значить его нежданное видение. Но отчего-то чувствовал, что оно предвещает ему судьбоносные события. Знать бы ещё, какие…

***

— Ну и куда ты меня зовёшь?

Большие умные глаза глубокого сапфирового цвета смотрели с загадочным выражением. Изящная самка единорога нетерпеливо мотнула головой; на белоснежной лоснящейся гриве заиграли блики солнечного света. Копытце требовательно ударило по светлому деревянному крыльцу.

Ильната вздохнула и погладила пальцами морду верной подруги:

— Ладно, если ты настаиваешь, — девушка сбежала по трём невысоким ступенькам и, подождав, пока единорог тоже уберёт передние ноги с крыльца и встанет ровно, легко вскочила в седло. — Вези, Аламела, но знай: если тебе опять всего лишь захотелось порезвиться за городом, я тебе хвост выщиплю, чтобы знала, как хозяйку будить в такую рань!

Аламела с негодованием заржала, хоть и знала, что угроза шуточная — никогда Ильната не позволит себе причинить ей какой-либо вред. Наездница в ответ хмыкнула, чуть тряхнула серебристый повод уздечки и предоставила единорогу нести её туда, куда почему-то вдруг срочно понадобилось. Потому как разбудил Ильнату в это утро настойчивый магический зов, исходивший от чем-то встревоженной Аламелы. Девушка подскочила с постели сразу же, и обнаружила, что спала, не раздевшись: в собственной комнате в родном доме это было странновато…

Правда, странности творились с ней уже пару недель. С того самого дня, когда здесь, в Гиале произошла какая-то схватка, в которой, по слухам, участвовала сама Светлейшая. Официально говорить о том происшествии было запрещено, поэтому узнать подробности — кто же с кем сражался и чем всё кончилось — было почти нереально. К тому же у Ильнаты, которая в силу природного любопытства всё же попыталась поприставать кое к кому из старших Просветлённых, сложилось впечатление, что её семье особенно не хотят что-либо рассказывать. И это было странно…

Все эти дни Ильнате снилась сестра. Причём сновидения были необычными и даже страшными, хотя мозг Просветлённой умел не допускать ночных кошмаров. И это наполняло душу гнетущей тревогой. Как бы хотелось девушке, чтобы её сестра поскорее вернулась из того путешествия, в которое она отправилась по воле Храмов Великого Дня. Хоть Сальнира и была старше всего на год, для Ильнаты она стала образцом для подражания и советчиком, к чьему мнению младшая сестра всегда прислушивалась. С ней девушка могла обсудить даже темы, которые не стала бы доверять и матери. И особенно она нуждалась в присутствии Сальниры теперь, когда готовилась вот-вот принять формальное полное посвящение…

— Всё-таки за город, да? — пробормотала Ильната, видя, что единорог несёт её к восточным воротам, у которых к Гиалу ближе всего подступал густой лес.

Девушка взглянула вверх и увидела привычные пушистые облака, укутывающие почти всё небо, которые и дали имя этому древнему краю. Природа здесь как всегда дышала безмятежностью и чистотой. Так отчего же вдруг так тоскливо на душе, почему сжимается сердце в безотчётной тревоге?

Спустя полчаса девушка получила ответ на этот вопрос. Аламела углубилась далеко в лес и остановилась у безымянного родника с прозрачной водой, вокруг которого было особенно тихо. Казалось, что никакой лесной зверь не хочет приходить сюда на водопой, а птицы предпочитают здесь не петь. Это место словно было очерчено кругом скорби и молчаливого уважения к чему-то уходящему навеки. Просветлённая знала, на какое печальное событие так реагирует природа: где-то здесь умирало или уже умерло магическое существо.

Ильната спрыгнула на землю, привычным жестом огладила белоснежный бок Аламелы и внимательно осмотрелась. Девушка полагалась скорее не на глаза, а на магическое чутьё. И вскоре ощутила отголосок увядающей силы — в густом разлапистом кустарнике на другом бережке неширокого ручья. Ильната осторожно пошла туда, зная, что Аламела неотступно последует за ней. Перебравшись через тихо плещущую воду, Просветлённая шагнула к зарослям и раздвинула гибкие стебли. И вскрикнула от увиденного…

На подстилке из смятой зелени лежало существо, в котором с трудом можно было узнать единорога. Его некогда белоснежное тело было покрыто ожогами и коркой из грязи и свернувшейся крови. От гривы не осталось и следа — лишь опалённые остатки виднелись местами. Одна из задних ног была сломана и лежала безжизненным довеском. Но единорог был ещё жив. Он открыл гноящиеся глаза и попытался приподнять голову, чтобы посмотреть на Ильнату.

И девушка узнала его!

— Мел… Меланг?! — выдохнула она в два приёма, отказываясь верить в увиденное.

В плечо Просветлённой ткнулся нос Аламелы, кобылица коротко и печально заржала. Ильната всё поняла: вот, в чём причина утреннего беспокойства четвероногой подруги — она уловила зов умирающего Меланга, с коим в прошлом была очень дружна. Видимо в этот последний зов он вложил все оставшиеся силы.

— Меланг, что случилось? — Ильната бросилась к единорогу, опустилась на колени и положила руки ему на голову, пытаясь вдохнуть жизненные силы светом Дня. И тут же поняла, что уже ничего не сможет сделать — из-за тяжести ран, но главное из-за того, что Меланг попросту не хочет жить. Единорогом овладела смертная тоска и невыносимая боль утраты. Просветлённая похолодела, вмиг поняв, что это за утрата.

Умирающий единорог снова открыл глаза и встретился взглядом с Ильнатой. И в тот же миг перед внутренним взором девушки возникла страшная картина последних минут жизни её сестры. Она увидела всё, как если бы смотрела тогда глазами Меланга, хоть и затуманенными сонным заклятьем, насланным Просветлёнными (Ильната и сама владела этим магическим действием, безотказно усыпляющим единорогов). Сальнира и какой-то мужчина, рвущийся к ней на помощь, горели заживо. Потом картинка приблизилась, как будто Меланг всё же преодолел наважденье сна и вскочил на ноги. Единорог явно пытался напасть на мучительниц его хозяйки, но нещадный сет Дня начал жечь и его. Обгорев и потратив много магических сил на борьбу, Меланг поскакал прочь, не разбирая дороги, — инстинкт самосохранения сделал своё дело. Но, как оказалось, поздно. Единорог добрался сюда, в укромный лесной уголок у водопоя и всё это время пребывал где-то между жизнью и смертью, то пытаясь восстановить внутренние силы, то отрекаясь от желания жить. И наконец, понял, что умрёт. Тогда и решил как-то сообщить ужасную весть…

Последняя искра жизни в измученном теле Меланга угасла, глаза единорога закрылись уже навсегда.

Ильната рыдала в голос, закрыв лицо руками. Аламела стояла позади, не издавая ни звука, и осторожно прикасалась носом к плечу трясущейся хозяйки, хотя и не могла её утешить.

А в душе девушки — чистой, вечно весёлой и беззаботной прежде — давали в этот миг первые всходы семена ненависти, щедро посеянные теми, в чью доброту и справедливость она всегда верила.

***

— Моя принцесса, вы опять нарушаете запрет отца, да пребудет с ним вся благодать Великой Ночи! Находиться здесь опасно. Если Повелитель узнает, что вы были на Лезвии, он страшно разгневается!

Лиуджайн даже не повернула головы, с наслаждением подставляя лицо прохладному ночному ветру и любуясь бриллиантами звёзд, казавшихся отсюда такими близкими. Но через некоторое время всё же отозвалась:

— Кому ты служишь, Шьямала? Моему отцу? Или мне?

Это был коварный вопрос, ибо отрицать приверженность монарху, равно как и его дочери, неразумно и смертельно опасно. Но принцесса Лиуджайн не сомневалась в том, что её собеседница найдёт правильный ответ. И впрямь:

— Я — командир вашей личной охраны, моя принцесса, и служу вам всеми своими силами. Ради вас я готова расстаться со своей жизнью и душой. Но все мы во власти нашего милостивого Повелителя, — голос Шьямалы был подобен шелесту медленно вытягиваемого из ножен кинжала.

Принцесса рассмеялась, она была удовлетворена ответом и рада, что в очередной раз не ошиблась в оценке способностей своей приближённой.

— Мне очень нравится приходить сюда, ты же знаешь, — говоря это, Лиуджайн, сидевшая на самом краю гигантского каменного меча высоко над пропастью, резко выпрямилась и развернулась. Шьямала, стоявшая позади и чуть ниже на том же Лезвии, непроизвольно дёрнулась вперёд, опасаясь, что госпожа потеряет равновесие. Но всё обошлось: стройная и сильная принцесса великолепно контролировала своё тело.

— Посмотри вниз, — приказала Лиуджайн, разводя руки в стороны и указывая на прекрасную ночную панораму. — Что ты видишь?

Шьямала отбросила с лица прядь длинных чёрных волос, с которой играл ветер, и взглянула за край узкой каменной полосы, на которой стояла. Неимоверно далеко внизу у подножья Великой горы расстилался город Бхадренж — столица Мёртвых земель. Точнее, его первый ярус. Ещё три уровня расположились на огромных навесных террасах на могучем склоне, а на самой вершине, словно вырастая из каменной плоти горы, высился Замок Повелителей. Его главную башню венчала выстроенная в незапамятные времена грубоватая безликая статуя женщины с мечом — олицетворение Великой Ночи. В вытянутой руке она сжимала огромный каменный меч, занесённый над миром, дабы не забывал он о могущественной силе Ночи.

Древние строители предусмотрели возможность забираться на этот меч и проходить по кромке Лезвия до самого острия — ведь периодически возникала потребность в реставрационных работах на статуе. Но никто, пожалуй, не мог и помыслить, что это место облюбует для своих прогулок дочь Повелителя…

— Я вижу наш город, моя принцесса, — произнесла Шьямала. — Лес вокруг него, огромные озёра, поля — нашу великую землю.

Лиуджайн улыбнулась:

— А я вижу Ночь, моя дорогая воительница. Самую суть Великой Ночи, её дикую первозданную силу — здесь она чувствуется острее всего, свободная от приземлённости обыденной повседневной жизни. Приходя сюда, я освобождаюсь от всего вместе с нею, я почти равна ей. Здесь можно пить силу Ночи без ограничений. И она пьянит меня!

Принцесса рассмеялась, а потом быстрым движением выдернула из висящих на серебряном поясе ножен изящный короткий меч с узким лезвием.

— Не побоишься составить пару своей госпоже прямо здесь, а, Шьямала? — звонко спросила она, подмигнув собеседнице.

— Вы же знаете, я всегда готова составить вам пару, — ответила та, чуть прищурив глаза. Потом резко прыгнула вперёд, одновременно выхватывая свой меч, который был заметно тяжелее.

При этом Шьямала не столько атаковала, сколько следила за госпожой, готовая в любой миг броситься на помощь, если та вдруг оступится. Но Лиуджайн и не думала оступаться. Принцесса как всегда демонстрировала превосходную координацию и отменную технику фехтования — всё это было впитано с детства. Две девушки упоённо звенели взблёскивающей в лунном свете сталью, словно зависнув меж небом и землёю на узкой тропе, ведущей в никуда. И ни одна не могла взять верх.

Наконец, клинки в очередной раз скрестились перед грудью, принцесса левой рукой схватила соперницу за предплечье и потянула на себя, а та повторила её движение. И обе замерли, не в силах расцепиться.

Прекрасное это было зрелище: две молодые полные сил красавицы в облегающих костюмах, подчёркивающих все изгибы стройных тел, застыли друг напротив друга, почти соприкасаясь лицами. Точёные профили над перекрестьем клинков, горящие взоры, развевающиеся на ветру локоны роскошных волос — чёрных и серебряных — на фоне огромной жёлтой луны. Всё это было способно заворожить, пожалуй, любого мужчину…

Но только не того, который шёл твёрдой и упругой походкой по Лезвию, приближаясь к девушкам.

— Оставь нас! — раздался повелительный возглас.

Шьямала вздрогнула, повернула голову, затем снова посмотрела на свою госпожу.

— Иди! — одними губами приказала Лиуджайн.

Черноволосая быстро спрятала меч и проскользнула, низко поклонившись, мимо седовласого мужчины в чёрном одеянии.

— Здравствуй, отец, — произнесла принцесса с улыбкой, которая должна была показать, что она вовсе не смутилась.

Повелитель Фихташ, сюзерен Мёртвых земель, смотрел на дочь строго, колол её взглядом проницательных глаз. Но тот, кто знал его достаточно хорошо, заметил бы, что в самой глубине этих глаз притаилась гордость за своё дитя — непокорное, своевольное, сильное, жёсткое и умное. Такое, каким и должно быть истинное чадо Великой Ночи.

— Конечно же, тебе не сидится спокойно в замке, — своим не по возрасту молодым голосом констатировал очевидное Фихташ. — Что же, возможно, тебе пришла пора отправиться в путешествие.

— В путешествие? — удивлённо вскинула брови тяжело дышащая девушка, возвращая клинок в ножны. — Куда?

— Туда, где твои таланты найдут достойное применение, дочь моя. На первый континент. Видишь ли, есть на свете один человек, который пока что очень важен для нас. И хотелось бы иметь над ним определённый контроль.

— И средством контроля должна стать я? — спросила Лиуджайн, привыкшая мгновенно вникать в ход мыслей отца.

— В некотором смысле, — кивнул Фихташ. — Пойдём, обсудим детали в более подходящем месте.

С этими словами он развернулся и зашагал обратно к огромной каменной гарде, где таился маленький проход внутрь статуи.

Лиуджайн, прежде чем последовать за отцом, снова бросила взгляд на необъятное звёздное небо, через которое говорила с ней сама Великая Ночь. И пригрезилось девушке, что видит она молодого мужчину с узким бледным лицом и короткой бородой, целеустремлённо шагающего куда-то по узкой тропе в лесу с непривычными для неё деревьями. На миг он застыл и почему-то посмотрел вверх, будто почувствовал её взгляд. Их глаза встретились, и принцесса будто окунулась в безбрежный океан мрачной силы — холодной и печальной. Длилось это лишь мгновенье, а потом видение растаяло, и снова только звёзды взирали на девушку с серебристыми волосами, одиноко стоящую на Лезвии.

Лиуджайн не ведала, кто этот человек, но знала точно, что Великая Ночь ничего не показывает ей просто так…

 

Шаг первый. Поправки на изменчивый ветер

В эти двери капитан Силж входил впервые. И не удивительно: при прежнем короле путь в тронный зал дворца в Мистарте потомку Зорхажей был заказан. Ибо негоже отпрыску преданного забвению рода видеть трон, на котором когда-то восседали его предки. Неровен час, всколыхнётся что-нибудь в душе…

Новый Правитель Мадженси Турон Саргеж, похоже, от таких опасений был свободен. По собственной инициативе он решил вызвать к себе на приём магвоя, особо отличившегося при обороне столицы. Силж от такого проявления высочайшего внимания был не в восторге. Скорее наоборот, испытал по этому поводу недовольство и исполнился подозрений. Ничего хорошего от предприимчивого разведчика, захватившего власть в королевстве, магвой не ждал. К тому же помнил, что именно после такого вот неожиданного вызова к Саргежу когда-то пропал Зоклас Анеж, которого теперь официально было велено считать преступником и душевнобольным злодеем.

Как бы то ни было, Силж понимал, что ему стоит быть крайне настороженным и осмотрительным при беседе с Правителем, всерьёз ожидая какой-нибудь каверзы. Переступая порог тронного зала, магвой внутренне весь подобрался и нацепил на лицо маску тупого служаки, пребывающего в полном восторге от внимания высокого начальства.

— А-а, Силж Зорхаж! — сердечно улыбнулся ему Правитель, вставая с трона и делая пару шагов навстречу.

Магвой сходу заострил внимание на трёх моментах. Первое — Саргеж назвал его полным именем, давая понять, что ни в коей мере не смущается упоминать его род. Второе — он сознательно повёл себя не как король, взирающий на подданных с трона и ожидающий от них первого поклона и подобающего приветствия. И третье — во всём огромном зале больше никого не было — ни сановников, ни, даже, королевской стражи. По всему выходило, что предстоит скорее частная беседа, чем официальный приём, и Правитель демонстрирует высокую степень доверия вызванному магвою. Крайне удивительно, но у Силжа даже не отобрали меч! И это тоже был сигнал от Саргежа: «Я уважаю традиции, права и привилегии Магармуса!».

Силж подумал, что если бы только ему захотелось, он мог бы убить Правителя прямо сейчас. Но при этом отдавал себе отчёт, что до такого не опустится. Это ниже его достоинства — убить безоружного, который выказывает ему своё доверие и расположение, пусть и мнимое. И Саргеж это тоже прекрасно понимал…

— Мой повелитель, ваш вызов — честь для меня! — проговорил, как полагалось, Силж и поклонился. И сам того не ведая, сделал это так же, как когда-то Героск на том же самом месте — не особо низко.

Правитель на это никак не прореагировал. Он посмотрел в глаза магвою и сказал:

— Ты проявил себя настоящим героем в недавней битве, действуя смело, решительно и тактически верно. Мадженси умеет ценить своих героев. Завтра, на пиру по случаю нашей победы, состоится награждение особо отличившихся воинов и командиров. Тебя ждёт орден «Алмазного Меча».

Силж расширил глаза в неподдельном изумлении. Затем, спохватившись, отчеканил:

— Благодарю, мой повелитель! Готов принять награду с честью и с клятвой служить моей родине ещё самоотверженнее…

— Но?.. — изогнул бровь Саргеж. Бывшего Мастера-визора показным солдафонством было не обмануть, слишком он хорошо различал интонации и недосказанности.

— Но мне кажется, что это слишком высокая награда, — решил честно продолжить мысль капитан. — «Алмазный Меч» — это высшая воинская награда Мадженси, не все командующие легионов её удостаиваются. А у меня нет и половины орденов, обычно ей предшествующих. К тому же я ничего особенного не сделал, просто исполнял свой долг.

Саргеж взглянул на него с интересом:

— Порою, капитан, правильное исполнение своего долга и есть высшее достижение, — проговорил он, выделив голосом слово «правильное». К тому же…

Правитель вернулся на трон и продолжил уже сидя:

— Вы, должно быть, гадаете, почему я решил принять вас здесь, в большом тронном зале, но при этом вести беседу с глазу на глаз? Хочу, чтобы вы посмотрели на это место и вспомнили, кем были ваши предки. И сколь незаслуженно низкое положение занимаете в нашем королевстве лично вы.

Силж не понимал, к чему клонит Правитель, но на всякий случай решил осторожно возразить:

— Капитан Магармуса — отнюдь не низкое положение. И оно меня вполне устраивает.

— Уверены? — усмехнулся одним краем губ Саргеж. — Может, вы просто боитесь давать себе реальную оценку? Вон, даже орден вас испугал, хотя почти любой на вашем месте был бы счастлив. Многие поколения Зорхажей-изгоев довлеют над вашей самооценкой, капитан. А я вот, например, вижу ваш огромный потенциал, и намерен его раскрыть. Уж поверьте, я в таких вещах разбираюсь.

«Благодетель вы мой!», — зло подумал Силж, оставаясь внешне спокойным. Оценку себе он давать не боялся. Как, впрочем, и другим. И в обоих случаях был довольно критичен. Сейчас капитан отчётливо видел, что его намерены использовать; люди типа Саргежа просто так милостями не разбрасываются. Осталось только выяснить, какая роль отведена очередному «избранному» всесильным самозваным Правителем…

— При должном усердии с вашей стороны, капитан Силж, — продолжил меж тем сидящий на троне интриган, — вы достигните очень многого. Скажу прямо: я рассчитываю на вас и намереваюсь сделать одним из Старших мастеров Магармуса. Поскольку вы явно переросли свою нынешнюю должность в нашей великой школе магвоев. А со временем, возможно, вы станете единоличным Управляющим Магармуса, ибо коллективный совет Старших мастеров видится мне неэффективным органом управления.

И как на такое реагировать? Силж несколько растерялся. Изобразить на лице крайнюю заинтересованность обрисованными перспективами? Мастер-визор различит фальшь. Начать отстаивать существующий в школе порядок? Правитель может разгневаться, и тогда не удастся вызнать, чего же на самом деле он хочет от него, Силжа. Ночь бы его побрала, этого Саргежа! Как умело он расставляет ловушки…

Капитан выбрал вариант молчания и непробиваемого спокойствия на лице. Правитель, похоже, это оценил:

— Умеешь владеть собою, магвой, — усмехнулся он, переходя на «ты» в знак особого расположения. — Это хорошо. Я в тебе не ошибся. И так же не ошибусь, если предположу, что к прежнему королю и его роду ты, Зорхаж, особо тёплых чувств не питал, и сменой власти не расстроен. А потому, верно служить мне — естественный для тебя выбор. Тем более, в свете того возможного будущего, которое я тебе показал, — Саргеж снова встал с трона и шагнул ближе к замершему в обманчиво-расслабленной позе магвою. — И для начала ты выполнишь одно крайне важное для королевства поручение.

— Какое, мой повелитель? — спросил Силж, понимая, что дальше отмалчиваться слишком грубо и непочтительно.

Саргеж обошёл его кругом, затем остановился за спиною и, глядя в бритый затылок магвоя, проговорил:

— Во время недавней битвы, как помнишь, мы столкнулись с одним весьма странным явлением. Оно, конечно же, нам помогло. Но сила, которую не можешь контролировать, опасна и для тебя самого. Я догадываюсь, что это могло быть, и откуда, как говорится, ноги растут, — Саргеж улыбнулся своим мыслям и покачал головой; он хорошо помнил, как придумал «Атаку Заката», которая теперь, похоже, обрела жизнь. — Мои визоры заметили кое-кого в тот вечер: одинокого мага, стоявшего на холме и наблюдавшего за битвой. Я догадываюсь, кто это мог быть. И скорее всего, именно он — источник или, по крайней мере, проводник той странной силы, что помогла нам против риаджангцев.

Правитель снова обошёл Силжа и посмотрел ему в глаза:

— Твоя задача — найти этого мага и добиться его повиновения Мадженси.

— Как я это сделаю, если он столь скрытен и силён? — спросил капитан.

Саргеж недовольно скривился:

— Не начинай свою службу мне с глупых вопросов. Но так и быть, на сей раз поделюсь своими соображениями. Во-первых, маг исчез, не дождавшись окончания боя — это видели мои люди. Все эти дни он в окрестностях города не появлялся, мы за этим следим. Стало быть, рано или поздно он захочет вернуться и посмотреть, как тут обстоят дела. По крайней мере, на это можно рассчитывать: такой поведенческий образец известен науке визоров. Вот тут ты его и должен подкараулить. Во-вторых, да, он силён, но и ты, вроде, не мальчик. Можешь взять с собой десяток магвоев и десятка три легионеров — для убеждения. Сперва поговори с ним, постарайся убедить, что Мадженси и дальше нужна его помощь. Скажи, что я хочу с ним встретиться и отблагодарить за то вмешательство в ход битвы. И только если поймёшь, что он представляет для нас угрозу, убьёшь его. Задача ясна?

— Да, мой повелитель, — кивнул Силж. Отказаться не было возможности.

— Великолепно. Десяток магвоев выберешь сам, легионеров тебе пришлют по моему распоряжению. И вот ещё… — Сергеж три раза громко хлопнул в ладоши.

В зал вошёл маг-испытатель в богатых серо-голубых одеждах. На его груди виднелся знак Службы визоров. Подойдя к Правителю, он полонился и протянул какую-то вещь. Присмотревшись, Силж понял, что это довольно большой круглый медальон со знаком Великого Дня, висящий на массивной золотой цепочке.

Саргеж взял медальон в руки, немного подержал, отпустил кивком головы своего мага, а потом подал эту красивую вещицу капитану:

— Возьми. Над этим знаком потрудились наши сильнейшие маги, и хотя мощь их уже не та, что прежде, он защитит тебя. И от сил Ночи, и от других, если таковые существуют. Обязательно, слышишь, обязательно носи под одеждой, чтобы никто не видел: эффект будет сильнее.

Силж взял цепочку и поблагодарил Правителя. Он подавил соблазн тотчас прощупать вещицу по технике испытателей, но пообещал себе это сделать, как только отсюда выйдет. Особо доверять Саргежу и его магам он не собирался.

— Есть вопросы? — спросил Саргеж тоном, который ясно давал понять, что лишние вопросы не приветствуются.

— Нет, мой повелитель, — ожидаемо ответил магвой. — Разрешите приступать?

Саргеж хмыкнул:

— Приступай. И помни, что от выполнения этого поручения напрямую зависит твоё дальнейшее продвижение по службе. Установи наблюдение — ежедневное и круглосуточное, особенно за тем самым холмом, где маг уже появлялся. Ну а завтра жду тебя на пиру, получишь свой заслуженный «Алмазный меч».

Правитель взмахнул рукой, давая понять, что их встреча окончена. Магвой поспешил покинуть тронный зал…

…Саргеж проводил его взглядом и вернулся на трон. В то же время из потайной задней двери в зал вошёл новый Мастер-визор — самый надёжный доверенный человек Саргежа.

— Да, его ждёт сюрприз, надо полагать, — тихо произнёс он, кивнув на закрывшуюся за Силжем дверь.

— Ещё какой, — усмехнулся Правитель. — Их обоих, если наш неизвестный маг-добродетель именно тот, кого я в нём подозреваю.

Мастер-визор пристально взглянул на своего предшественника:

— Порою вы играете настолько тонко, что даже я не улавливаю всей красоты замысла. В частности, сейчас. Если тот маг и вправду Зоклас Анеж, велика вероятность того, что Силж переметнётся на сторону своего давнего друга. Так в чём же смысл того, что вы выбрали именно этого капитана?

— В этом и смысл, мой друг, — Саргеж позволил себе с удовольствием рассмеяться. — Подумай, есть ли шансы хоть у кого-то из наших магов или магвоев справиться в одиночку с этим новоявленным служителем непонятно каких сил, если он разметал целую армию? О нет, тут нужна фигура, сопоставимая с ним по мощи.

— И кто это? — заинтересованно прищурился Мастер-визор.

— Тот, кто обязательно и сам будет искать мага, столь виртуозно помешавшего его планам. Искать, чтобы убить. Ну а мы ему в этом немного поможем…

Саргеж снова рассмеялся и подумал о том, что впервые рад неисполнению кое-какого его поручения. Маги-испытатели не смогли быстро уничтожить один небольшой предмет, от которого Правитель в сердцах велел избавиться. И теперь этот предмет послужит его планам. Ибо прежний владелец наверняка имеет возможность чувствовать его местонахождение…

***

— Изыди, лохматое!

С трудом разлепив веки, Зоклас уставился на нечто-с-ушами, сидящее подле него и умиротворённо взирающее янтарными бусинами глаз. Каких-либо резких телодвижений оно не предпринимало, выглядело на первый взгляд достаточно мирным. И тем самым вызывало подозрения…

— Ты кто? — поинтересовался для порядку Зоклас, принимая умеренно ровное сидячее положение.

Существо предсказуемо промолчало, но повело косматыми вислыми ушами и склонило башку набок. Потом приоткрыло пасть с солидными клыками и высунуло розовый язык то ли в попытке оскорбить человека, то ли просто в силу привычки к такой технике дыхания.

Рассмотрев в свете разведённого перед сном костра нежданного соседа по пещере, Зоклас пришёл к выводу, что это определённо пёс. Огромный серо-чёрный пёс с ромбовидным белым пятном на широком лбу. Не то, чтобы воспитанник Магармуса был большим знатоком собак, но в силу обширного образования имел представление обо всех крупных породах, обитающих в Накельте. Конкретно эту нагло глядящую на него особь он не рискнул бы отнести ни к одной из распространённых пород. Пёс был очень необычным. Закрадывалась лишь одна мысль…

— Ну что, давай знакомиться? — Зоклас медленно встал, стараясь не делать резких движений, и протянул к лохматой морде правую руку. Одновременно он направил в сторону пса слабый импульс силы по технике магов-испытателей, проверяя свою догадку. На этот импульс следовал отклик только от существ, обладающих магической природой. И Зоклас его получил, причём такой, что даже отклик от магических единорогов вроде Меланга показался бы чихом по сравнению с этим. Здоровенный мужик аж зашатался будто от сильного толчка, как если бы пёс прыгнул ему на грудь. Однако лохматое чудо продолжало спокойно сидеть, исполненное чувства собственного достоинства.

Зоклас присвистнул и моментально проникся уважением к своему молчаливому собеседнику.

Только одно существо в Накельте могло соответствовать таким внешним данным и внутренней магической силе. Причём встречалось оно в основном в старинных устных преданиях, да в байках подвыпивших охотников, забиравшихся на север Вельгейта ради ценного меха и вкусного мяса белых рогатых оленей. Это был реликтовый пепельный пёс, чей род, по легенде, пережил уже несколько смен Эпох. Зоклас попытался быстро припомнить всё, что когда-либо слышал о сём полумифическом персонаже. Магические пепельные псы обитали только на севере континента, хотя сказывают, что некогда их встречали по всей Накельте, в том числе за океаном. Они очень скрытны и крайне редко показываются людям, хотя вовсе не от страха: каждая такая псина может в одиночку справиться с парой-тройкой вооружённых мужчин, возможно, даже и магов. Вроде бы обладают они, мягко говоря, завидным долголетием — живут лет по пятьсот, а то и больше. Правда, и щенки у них нарождаются крайне редко, да и осталось их совсем чуть…

Честно говоря, Зоклас никогда не верил в то, что такие существа и вправду есть на свете, и относился к этим россказням так же, как и к сказкам о драконах и прочих тому подобных порождениях хмельного народного творчества. Однако сейчас почувствовал, как стремительно меняет свою точку зрения по этому вопросу.

Перед ним явно сидел именно пепельный пёс!

Возникал вопрос: по какому именно поводу он тут сидел?

Судя по всему, горячего намерения немедленно потребить Зокласа в пищу у зверя не было, и это радовало само по себе. Если тебя не рассматривают в качестве обеда, можно надеяться на какой-никакой диалог.

Зоклас осторожно подвинул ладонь ещё ближе к носу псины. Та вдохнула запах его обновлённой магией Заката кожи и демонстративно чихнула, обрызгав руку слюной. Не иначе давала понять, что трогание её руками не приветствуется.

— Ладно, Ночь с тобой, сиди… — пробормотал Зоклас и задумался.

Несколько дней прошло с тех пор, как он вернулся в эту пещеру, полностью обессиленный после битвы за Мистарту. Точное количество проведённых тут суток Зоклас определить не мог, поскольку спал очень долго, пробуждаясь то днём, то ночью только для того, чтобы попить воды, немного поесть и тут же снова провалиться в столь нужный и приятный сон. Теперь маг чувствовал себя более-менее отдохнувшим и восполнившим растраченные силы.

— Жить буду! — проговорил Зоклас, доверительно подмигнув единственному слушателю.

В ответ пёс лишь широко зевнул, и осталось неясным, обрадовало ли его это известие.

— И больше никаких мыслей о смерти, — пообещал себе Зоклас, начиная привычную со времени обучения в Магармусе серию упражнений, чтобы размять затёкшие от долгого лежания мышцы.

Пепельный пёс следил за ним с прямо-таки человеческим вниманием и любопытством в глазах. Когда маг закончил разминку, он глухо зарычал, скорее даже заворчал, обошёл вокруг костра и улёгся на мохнатую шкуру вельгейтского оленя, недавно служившую Зокласу постелью.

— А ты не из стеснительных, друг мой, — усмехнувшись, покачал головой маг. — Давай-ка всё же разберёмся, для чего ты здесь?

Зоклас присел рядом с вальяжно вытянувшейся внушительной тушей и уверенно положил руку на мощный загривок. Именно этот жест обычно и позволял точно определить отношение собаки к человеку: если не признаёт его выше себя в собственной иерархии «стаи», обязательно сбросит руку, а то и укусит, чтоб неповадно было. Пепельный пёс слегка напрягся, но руки мага не сбросил, ощутив её твёрдость и силу. Зоклас вновь осторожно попытался прощупать зверя магией, на сей раз, используя силы Заката.

Пёс будто этого и ждал; его глаза раскрылись шире, лохматый хвост завилял, и Зоклас почувствовал ответное тёплое прикосновение схожих сил.

— О-го-го, а ты непрост, братец! — удивлённо пробормотал маг, начиная понимать, что привело сюда этого диковинного зверя.

Казалось, пепельный пёс способен чувствовать ту магию, которой теперь активно пользовался Зоклас. Маг не был до конца уверен, правильно ли он понял — нет, не мысли, скорее, чувства зверя. Но если правильно, то получалось, что тот остро отреагировал на новые силы, всколыхнувшие мир, — силы Заката. Ибо оказались они сродни древней сущности угасающего рода пепельных псов, не находящей опоры ни в Дне, ни в Ночи. А значит, способны были наполнить его глубинной магической силой, потребной для выживания и размножения. Примерно так это выразил пёс в своём бессловесном ответе на заданный Зокласом посредством магии вопрос.

Причины столь живого интереса редкого зверя к его скромной персоне стали Зокласу ясны. И действительно, есть ли на свете что-то важнее борьбы за выживание своего рода? Маг посмотрел в умные глаза пепельного пса и грустно улыбнулся:

— Похоже, братец, ты такой же, как и я сам теперь — одинокий осколок романтического прошлого в предательском циничном настоящем. Никому не нужен и никому ничего не должен… И знаешь, скажу честно: я очень рад твоей компании. Хоть и понимаю, что у тебя свои мотивы и интересы, и, достигнув цели, ты уйдёшь. Но я — рад!

Пёс снова заворчал и подставил широкий лоб под руку Зокласа, гладящую его.

— Ты, стало быть, тоже рад? — хмыкнул маг. — Вот и славно. Думаю, ты можешь быть очень ценным помощником. Магических сил в тебе на троих магвоев хватит. Подсобишь в развитии магии Заката, а?

Последовало очередное короткое рычание-ворчание, к которому Зоклас помимо воли стал уже привыкать.

— Ты не особо разговорчив, да? — маг потрепал густую шерсть на загривке и увидел, как псина прикрыла глаза от удовольствия. — Так и буду тебя звать — Тихий. Это, братец, для нас сейчас важно — быть до поры тихими, скрытными и особо не высовываться. Представляю, какой переполох я поднял своей Атакой Заката! Коли даже ты, башка ушастая, учуял неведомо откуда, то маги Дня да Ночи и подавно. Стало быть, разыскивать нас с тобою будут. То есть, меня, конечно же, но и ты под раздачу попадёшь, если рядом ошиваться станешь.

Пёс внимательно слушал, склонив голову набок. Зоклас снова подмигнул ему и достал из-под шкуры трофейный риаджангский меч, который он каким-то чудом не выронил там, в Гиале. Клинок, правда, долго пришлось отчищать от копоти и точить о камни, а полностью сгоревшую оплётку рукояти заменять ремнями, нарезанными из кожи того же вельгейтского оленя, но меч был вполне пригоден для дальнейшего боевого использования.

— Только вот, не удержусь я, Тихий, схожу, одним глазком на Мистарту гляну — как там сейчас, не лезут ли снова вороги. Но это — завтра. А пока, давай-ка себе какое-нибудь пропитание добудем!

Пёс выдал гулко разнёсшееся под сводами пещеры «Гав!», выражая своё полное согласие с этой идеей.

***

— Я неоднократно повторял: политическое равновесие нашего мира зиждется на балансе сил и шатком перемирии двух титанов — Риаджанга и Мадженси. Если эти драконы сцепятся в смертельной схватке, обломки погребут всю Накельту! Теперь именно это и происходит. Развитие боевых действий даёт основания полагать, что остановить войну уже не удастся. Похоже, оба государства нацелились на тотальное истребление противника и захват как можно больших территорий. Ситуация усугубляется вторжением на наш континент заокеанских армий. Так на сей раз происходит смена Эпох, — Владыка Кирос поочерёдно остановил взгляд на каждом из троих, сидевших с ним за массивным круглым столом из редкого и дорогого белого дерева.

Впервые за очень долгое время собрались вместе Владыки всех четырёх Храмов Великого Дня — того требовало происходящее в мире. Кирос торжествовал: ему удалось настоять, чтобы встреча прошла в Северном Храме, а значит, позиции его значительно укрепились, и влияние возросло. Он того и добивался, ибо только так можно было осуществить задуманное…

— Полагаю, нам следует направить усилия на то, чтобы не допустить втягивания в конфликт других государств, — подал голос Владыка Симер, глава Южного Храма. — Лично я уже предпринял некоторые шаги в этом направлении: перед отъездом сюда встретился с Королём-Падишахом Аркираниса и имел с ним долгую беседу. В результате, несравненный Агриф II заверил Храмы Великого Дня, что воздержится от участия в войне на чьей-либо стороне.

— Надолго ли? — хмыкнул Танриж, Владыка Восточного Храма. — Всем известно, что Аркиранис испытывает сильное влияние Риаджанга, находясь в приоритетной сфере торговых и дипломатических интересов империи. К тому же Иарний и Агриф дальние родственники, их предки породнились путём нескольких династических браков. Думаю, Аркиранис можно и нужно рассматривать как вероятного противника Мадженси.

Кирос посмотрел на него с тщательно скрываемым недовольством. Танриж был самым молодым из Владык и отличался некоторой порывистостью, прямолинейностью в суждениях. Глава Северного Храма скользнул взглядом по строгим чертам своего восточного собрата — длинный прямой нос, высокий лоб под зачёсанными назад светлыми волосами, резко очерченные скулы и крупный подбородок, скрытый аккуратной бородой. Этот служитель Дня происходил из древнего мадженского рода. И возглавлял Храм, стоящий на землях Мадженси. Достаточно оснований подозревать его в симпатиях именно к этой стране…

— Брат мой Танриж, — с лёгким нажимом проговорил Кирос. — Мы должны беспристрастно обсудить ситуацию, оставив в стороне личные привязанности. Помните, что Храмы стоят вне политики любого из государств Накельты — так было всегда, и в этом секрет нашего влияния. Сейчас нам следует выработать план действий, направленный не на помощь, скажем, Мадженси, а на сохранение наших позиций и обеспечение своего достойного положения в условиях наступающей новой Эпохи!

— Спасибо за напоминание, брат мой Кирос, — Танриж скрывал своё недовольство значительно хуже. — Но я ровно об этом и пекусь. Поверьте, если рухнет Мадженси, — а только оно служит достойным противовесом Риаджангу, — то мы получим нового гегемона — тройственный союз империи, Аркираниса и сил второго континента. И пред ним падут все более мелкие страны. Вы же не допускаете мысли, что такой монстр успокоится, сожрав главного противника, и не прельстится идеей лёгкого завоевания поочерёдно Нифериса, Пилеи, Солькиса и всех остальных? Включая ваш Басингейт, где мы сейчас имеем честь пребывать, — глава Восточного Храма постучал пальцем по столу. — И когда под стенами всех наших святынь раскинутся лагеря бесчисленной, закалённой в боях и жаждущей новой крови армии Ночи, нам, братья мои, думаю, станет очень трудно помышлять о выгодных позициях и каком-либо влиянии…

Выдав эту тираду почти на едином дыхании, Танриж замолчал и обвёл всех взглядом. И увидел, что кое-кто с ним согласен. Но лишь отчасти…

— Повторю, мне кажется, что сейчас важно не допустить войны на юге континента, — проговорил, медленно кивая головой, Владыка Симер. — Мелкие государства, надёжно отгороженные от Риаджанга Грозными горами, должны быть оплотом спокойствия и стабильности. С востока от них гарантом такой стабильности предстоит стать Аркиранису; на это, подчеркну, следует направить все усилия. На западе же всё сложнее. Актиканский союз уже объявил войну Риаджангу и второму континенту, ожидаемо примкнув к Мадженси. Войска Нифериса приведены в полную боевую готовность, его король выжидает и прикидывает, как бы извлечь побольше выгоды для себя. Он непредсказуем. Завтра, заручившись поддержкой империи, может ударить по актиканцам, ибо давно облизывается на некоторые их земли. А может, скажем, стать их союзником и ударить по Пилее, симпатизирующей, как известно, Риаджангу, — Симер покачал головой. — А уж что творится в Анклаве форлов, и под чьи знамёна готов поставить своих убийц Стибльстарн, известно, пожалуй, только самим Дню и Ночи. Так что, братья мои, ситуация более чем запутанная.

При упоминании форлов Владыка Кирос едва заметно поморщился, но этого никто не увидел: все были поглощены своими мыслями.

— А что вы скажете, брат мой Вирн? — Кирос повернул голову к молчавшему всё это время главе Западного Храма. Этот человек был для него настоящей загадкой. Худой, даже тощий, старик, давно прошедший столетний рубеж, был всегда немногословен и погружён в свои мысли. Вот и сейчас он сидел, расслабленно откинувшись на спинку удобного стула, и молча оглаживал высохшей бледной рукою редкую седую бородку, глядя мимо всех присутствующих.

Услышав, что к нему обращаются, Вирн полуприкрыл глаза и тихим свистящим голосом произнёс:

— Ночь грядёт с запада. Она неизбежна. Надо говорить с нею, — и умолк.

Танриж демонстративно хмыкнул и отвернулся, всем своим видом давая понять, что старик явно выжил из ума, и тратить на него время не стоит. Реакция Симера была чуть сдержаннее, но выражала примерно то же самое. Кирос же, казалось, ответом остался доволен.

— Итак, братья мои, мы обменялись мыслями и поняли, насколько непроста ситуация, — подвёл он некий итог на правах хозяина. — Размещайтесь, насладитесь гостеприимством Северного Храма перед дорогой обратно. Завтра мы обсудим все детали и выработаем единую тактику действий. Спасибо вам. И да не оставит нас всех свет Великого Дня!

Коротко попрощавшись, владыки разошлись по отведённым им шикарным гостевым покоям. А Кирос остался за столом, обдумывая всё, что услышал и увидел. Даже намёка на какое-то единство среди глав четырёх Храмов не было. Каждый гнул свою линию, ставил во главу угла собственные приоритеты и отчаянно отказывался узреть, что он, Кирос, готовит новую картину будущего для Храмов Великого Дня. Что же, это и к лучшему. Пока эти недалёкие слепцы будут препираться друг с другом о пустяках, произойдёт то, ради чего Владыка Северного Храма и вступал в сложную запутанную игру, подтолкнувшую Накельту к войне…

Убедившись, что верные надёжные люди закрыли все двери в круглый зал для официальных встреч и встали у входов на стражу, Кирос открыл маленькую потайную панель на крышке стола из белого дерева. В неглубокой нише покоился гладкий металлический диск размером с ладонь. Его непроглядная чернота притягивала взор. Владыка особым образом погладил холодный металл пальцами, и над диском сгустилось облако темноты. Появилось нечёткое изображение головы, покрытой капюшоном. Спустя миг раздался едва слышный слабый голос:

— Мне удалось услышать всё, Владыка. И в который раз пришлось убедиться, сколь мудр был наш выбор, павший на вас. Другие служители Дня видят не дальше собственного носа, хотя скоро и его лишатся.

— Рад, что вы высокого мнения обо мне, Владычица, — чуть наклонил голову Кирос. — Однако же давайте оставим взаимную лесть и поговорим о делах. До меня дошли слухи, что ваши подопечные испытали… хм, некоторые затруднения под Мистартой.

— Не стану скрывать, испытали, — согласилась призрачная собеседница. — Видите, я полностью вам доверяю и говорю откровенно. Но заверяю, что это только временные неурядицы. Шорх разберётся со всем очень быстро. А вы тем временем, надеюсь, исполните свою часть наших договорённостей?

— Да, — кивнул Владыка. — Как видите, я сумел добиться полной разобщённости Храмов. Южный встал на губительную и жалкую стезю миротворчества, Восточный связал свою судьбу с Мадженси и пойдёт ко дну вместе с ним, Западный, надо полагать, ведёт собственные переговоры с заморскими Повелителями Ночи и в итоге будет уничтожен той или иной силой. Завтрашний наш разговор с остальными Владыками окончится так же, как и сегодняшний — ничем. И разъедутся они во взаимном недоверии, это я гарантирую. Единство Храмов ушло в историю, и не помешает наступлению вашей Эпохи. Надеюсь, вы будете довольны таким результатом. Ну а я получу то, что мне причитается.

Из чёрного облака раздался тихий смех, подобный шороху сухой опавшей листвы под ночным ветром:

— Получите, Владыка, конечно, получите. Как только три других Храма падут, ваш останется единственным оплотом теряющего силу Дня. Мы позаботимся, чтобы вам отошла территория всего нынешнего Басингейта. Приверженцы Дня со всей Накельты, не имея других духовных ориентиров, потекут к вам, и на севере сложится довольно могучий Анклав Дня, коим вы, Кирос, будете править долго, единолично и гарантированно безопасно от какого бы то ни было вторжения посторонних сил. И тем самым обеспечите достойное существование сил Дня в Эпоху Мрака. Да, Дня, который иначе был бы обречён на полное уничтожение. Как видите, Ваши цели вполне благородны…

Голос снова засмеялся и умолк.

Кирос понимал, что в этих словах таится насмешка. На самом деле, он был далёк от какого-либо благородства. Но выживать-то надо! Этот альянс с Мраком, который гарантировал ему личную власть над всеми остатками сил Дня, казался Владыке единственным разумным…

— Что же, да будет так, — глухо проговорил Кирос, не глядя на образ собеседницы.

У каждого из них оставались кое-какие сюрпризы друг для друга. Тайным оружием Кироса могли при необходимости стать Просветлённые Заоблачного края, если только найти им правильное применение…

***

Когда один из магвоев вскричал: «Вон он!», Силж испытал смешанные чувства. С одной стороны, он был безмерно благодарен неведомому магу за то, что тот решил появиться в окрестностях столицы именно сегодня. Первый сигнал о его появлении пришёл от визоров в самый разгар праздничного пира, когда совсем немного времени оставалось до начала церемонии награждения героев битвы за Мистарту. И Силж под благовидным предлогом сумел покинуть хмельное гульбище, где было больше зажравшихся вельмож, нежели тех ратников, которые действительно грудью преграждали путь риаджангцам и ночным в тот незабвенный день. Покинуть, так и не успев получить орден, который волей-неволей, подобно камню на шее, затянул бы его в пучину благодарности новому Правителю…

С другой стороны, уже сейчас и здесь — в перепаханном недавним сражением поле у стен Мистарты — магвой был не рад тому, что вот-вот придётся вступать в нечестные переговоры с человеком, который обратил в бегство врагов Мадженси. А возможно, и драться с ним…

— Где? — устало и хрипло переспросил он, вглядываясь в обозначенный визорами пригорок.

— Чуть левее, — сориентировал капитана магвой, первым узревший одинокую фигуру. — Кажется, просто сидит на земле и смотрит на город.

Теперь Силж и сам углядел силуэт сидящего со скрещенными ногами человека на фоне спокойно-голубого неба, освещённого лениво перевалившим за полуденный зенит солнцем. Смешанный отряд магвоев и легионеров от него отделяло довольно протяжённое открытое пространство, так что о том, чтобы подобраться незаметно, не могло быть и речи. С полминуты понаблюдав за неподвижной фигурой, Силж принял решение:

— Дайте мне переговорный вымпел, я пойду один. Выждите некоторое время, следите за нашим разговором издалека, а затем медленно и спокойно подходите. Всё ясно?

— Не опасно ли, капитан?.. — с сомнением в голосе протянул ближайший магвой, подавая Силжу зеленоватый вымпел, коим в армиях Накельты принято было сигнализировать о намерениях вступить в мирные переговоры. — В одиночку-то…

— Нам ли опасностей бояться, братец? — хмыкнул Силж, и уверенно зашагал вперёд, держа вымпел так, чтобы он был виден сидящему в тени пригорка магу.

Тот не повернул головы, но капитан почему-то был уверен, что его приближение уже замечено. Что же, сразу скрыться не пытается, и это уже хорошо. Хотя, чего это магу прятаться, с его-то силой?..

Силж старался идти небыстро, хотя и желал покончить с этим не совсем приятным делом поскорее. Но тут главное было не перестараться и не спугнуть мага, ведь насколько капитан понял из докладов наблюдавших за ним в день битвы визоров, он может просто исчезнуть. В древних трактатах о магии это называлось «уйти Иным путём», да вот навык такой был по всей Накельте ныне почти утрачен. Сказывают, что только Просветлённые в Заоблачном крае владеют им, да, наверное, Повелители Ночи, ибо наступает их время. Но вот поди ж ты, этот маг тоже продемонстрировал такое умение. И Силжу вовсе не хотелось, чтобы после какого-нибудь его резкого движения эта странная фигура в мохнатой накидке просто испарилась. Злить Саргежа докладом о неудаче было бы не совсем разумно…

Однако маг и не думал исчезать. Напротив, он повернул, наконец, голову и взглянул прямо на подходящего магвоя, которому оставалось всего шагов семь. Их глаза встретились.

Странное чувство узнавания кольнуло Силжа: сидящий перед ним человек был знакомым и не знакомым одновременно. И таким же с трудом узнаваемым голосом маг произнёс:

— Ну, здравствуй, брат. Очень рад тебя видеть!

Капитан замер в двух шагах и вгляделся в лицо, полускрытое самодельным капюшоном из плохо выделанной шкуры. Поразительно бледную, будто неестественную, кожу покрывали следы зарубцевавшихся ран, щетина, казалось, не росла совсем, сухие потрескавшиеся губы были растянуты в напряжённой улыбке, больше напоминавшей оскал голого черепа. Казалось, это и не человек вовсе, а какой-то незваный гость из-за грани, отделяющей мир мёртвых от мира живых. Но вот глаза…

Эти живые и смотрящие с искренней теплотой глаза Силж узнал моментально.

— Зоклас?! — воскликнул он. И тут же, спохватившись, понизил тон, чтобы следующие за ним вдалеке воины до поры ничего не расслышали. — Это ты, друг мой? Как такое возможно?

Зоклас печально усмехнулся:

— Это стало возможным благодаря сложному стечению обстоятельств. Но возникло оно не само по себе, а по воле слишком уж изощрённых в своей хитрости и коварстве людей. Присядь, Силж, — маг указал на землю рядом с собой. — Пока не подошёл твой отряд, который я вижу поодаль, успею вкратце поведать тебе свою историю. А там уж, давний мой друг, тебе решать, как поступить…

***

«Ты не достойна посвящения. Возможно, когда-нибудь…».

Слова Светлейшей пульсировали в голове Ильнаты. Глаза девушки жгли слёзы — по убитой сестре, по загубленным мечтам и надеждам, по втоптанной в грязь вере в чистоту служителей Дня.

Хвала всем дневным силам, Ильнате, кажется, удалось сохранить в тайне от Светлейшей и её окружения то, что она знает правду про убийство Сальниры. Девушка в назначенный день и час явилась в Обитель Света на главной площади Гиала и предстала перед советом Просветлённых, дабы принять посвящение. И изо всех сил старалась ничем не выдать своих чувств, следя за тем, чтобы лицо оставалось спокойным, и на нём читалась должная степень воодушевления перед предстоящим событием. Но потом последовали те самые слова…

Ильнате сначала показалось, что она ослышалась. Девушка подняла изумлённые глаза на Светлейшую, затем в недоумении перевела взгляд на других Просветлённых и, наконец, на стоящую в первом ряду приглашённых мать. А та стояла гордо и прямо, побледнев и чуть прикрыв глаза, но не давая наполнившим их слезам скатиться вниз.

«Зачем? Зачем потребовалось собирать всех этих людей, чтобы публично отказать мне в посвящении?», — пронеслась в голове Ильнаты мысль. И тут же пришёл ответ: — «Да чтобы спровоцировать меня, заставить выдать свой гнев, совершить какой-нибудь необдуманный поступок, и тем самым дать им повод наказать меня и всю семью. Ну уж нет, такого повода я не дам!».

Лишь День ведает, каких это стоило усилий, но Ильната подавила все эмоции и тихим, почти спокойным голосом ответила:

— Как скажете, Светлейшая! — и поклонилась.

Её мать в тот момент закусила нижнюю губу чуть не до крови: она прекрасно чувствовала, насколько тяжело всё это далось юной дочери, которая, как и все Просветлённые, готовилась к посвящению с детства.

А в душе Ильнаты всё перевернулось во второй раз. Когда девушка шла домой по вмиг переставшим радовать глаз улицам Гиала, ей казалось, что каждый встречный тычет в неё пальцем и тихо смеётся. Грели только ладонь матери, нежно сжимающая её руку, да тепло, исходящее от бока старающейся ступать как можно неслышнее Аламелы. И в какой-то миг Ильната окончательно поняла, что возврата к прежней жизни нет, и быть не может…

Следовало что-то делать, и как можно скорее. После публичного унижения в Обители Света над их семьёй и теми, кто близко с ней общался, нависла безмолвная угроза. Ильната понимала, что с ними могут расправиться в любой момент — без лишнего шума, быстро и жестоко. Расправиться, чтобы навсегда стереть даже память о Сальнире и её роли в их играх. И хотя она не ведала, что это были за игры, но подозревала, что затеяли их сильные мира сего, и пожертвовать несколькими простыми людьми ради собственного спокойствия для них ничего не стоит.

Всё это понимала и её мать.

— Мы должны исчезнуть! — твёрдо сказала она, глядя на всех, кто пришёл в этот день в их дом. — Спрятаться, затаиться. Иначе — погибнем!

Ильната смахнула рукою некстати выступившие слёзы, приказала себе быть сильной и решительно кивнула, соглашаясь с матерью. В просторной гостиной с бежевыми стенами и голубоватым сводчатым потолком кроме девушки и её родителей находились две семьи Просветлённых, с коими их связывали кровное родство и давняя дружба, а также несколько верных слуг. На лицах всех читалась обречённая решимость.

— Как мы выйдем из города? Стража сразу донесёт Светлейшей о столь многочисленной и приметной группе… — подала голос одна из Просветлённых, доводившаяся Ильнате тёткой по отцовской линии.

— Не стоит пытаться выбраться обычным путём, сестра, — ответил отец Ильнаты.

Девушка посмотрела на него:

— Ты о Ином пути, папа? Но нас и впрямь очень много. Сможем ли мы открыть достаточный для всех проход?

— Если все вместе попытаемся, да, — ответила мать. — Всё же нас тут несколько довольно сильных Просветлённых.

— Одна из которых не посвящена… — с грустью вздохнула Ильната.

— Плюнь на это, дочка! — обычно мягкая и сдержанная в речах женщина на сей раз говорила жёстко и резко. — Это всё пустая формальность, от которой твоих сил не прибавилось бы и не убавилось. Ты у меня сильная, такая же, какой была… — голос дрогнул, — Сальнира. Нет, даже сильнее! Ведь она не была готова к низким подлостям и предательству, а ты теперь усвоила и этот урок. Мы все усвоили!

— И куда мы отправимся, мама? — спросила Ильната, хотя у неё самой были кое-какие планы относительно дальнейших действий.

Ответ матери её удивил:

— В один из Храмов Великого Дня. Там мы будем в безопасности.

— Но ведь неприятности Сальниры начались именно после того, как она уехала в один из Храмов! — удивлённо вскинула голову девушка. — Как мы можем быть уверены..?

— В этом Храме мы можем быть уверены, дочка, — Просветлённая улыбнулась, чтобы успокоить во все глаза глядящую на неё Ильнату. — Его глава — наш с твоим отцом давний друг, и он не выдаст. Я уже связалась с ним. «Видение Света» стало очень трудно использовать, но мне удалось. Владыка сейчас в отъезде, но он заверил, что нам и в его отсутствие окажут тёплый приём и будут молчать о появлении гостей.

— Если ты уверена, мама, — кивнула Ильната.

— Я тоже уверен, — вставил отец, тепло смотря на дочь. — Кстати, именно в том Храме мы с твоей мамой когда-то и познакомились. А Владыка нам обоим кое-чем обязан. Не думаю, что он предаст нас — не тот человек. Так что, если уж прятаться, то именно там…

…Сборы заняли всего пару часов: все понимали, что следует очень спешить. Когда группа людей, единорогов и простых лошадей, запряжённых в повозки со скарбом, была готова, Просветлённые, суммировав силы, отворили Иной путь. Ильната, одной из первых шагнувшая в сияющий круг, услышала в отдалении крики и топот множества ног. Судя по всему, их сборы и магическая активность привлекли внимание городской стражи. Но было уже поздно, беженцам удалось ускользнуть в последний момент. А проследить Иной путь, конечная точка которого старательно маскировалась несколькими Просветлёнными, было не под силу, пожалуй, и самой Светлейшей.

Оказавшись в новом месте, Ильната прежде всего обернулась и бегло сосчитала всех глазами. Никто не потерялся, Гиал успела покинуть вся группа. Обрадованная девушка перевела взгляд на высокие белокаменные стены, увенчанные резными зубцами и статуями расправивших крылья птиц. Храм был прекрасен!

— Идём к воротам! — громко сказал отец Ильнаты и первым зашагал по мощёной хорошо подогнанными булыжниками дороге. — Нас встретят.

И впрямь, массивные, украшенные дивной резьбой створки ворот медленно отворились. Навстречу беженцам вышли несколько служителей Храма в долгополых белых одеждах. Приблизившись, первый из них слегка поклонился Просветлённым и произнёс:

— От имени Владыки Танрижа приветствую вас, люди из Заоблачного края, в Восточном Храме Великого Дня. По распоряжению Владыки вы получите кров и пропитание. И будете в полной безопасности за нашими стенами.

Служитель сделал приглашающий жест в сторону полностью распахнувшихся ворот.

Ильната не чувствовала никакой угрозы. Она была рада, что беспокоиться за жизнь родных и близких не придётся. Потому что сама не собиралась долго с ними оставаться. В тот день, когда девушка предала огню тело Меланга, верно служившего Сальнире до конца, она поклялась себе, что узнает всю правду о событиях, приведших сестру к гибели. И она представляла, кто может пролить свет на эту тайну. Оставалось лишь разыскать мужчину, который был с Сальнирой; Ильната видела его лицо в тех образах, что показал ей умирающий единорог. Юная Просветлённая пока не представляла, как это сделать, но твёрдо знала, что скоро пустится на поиски и не отступится, пока не отыщет его…

***

— Нет, я и раньше Саргежа недолюбливал, но теперь готов эту гниду собственными руками…

Силж не договорил, услышав мягкую поступь множества ног совсем рядом. Его отряд, как и было приказано, осторожно окружал место беседы капитана с неизвестным магом.

Только вот маг оказался вовсе не неизвестным, а отношение Силжа к происходящему резко поменялось…

— Значит, теперь Саргеж правит Мадженси? — горько усмехнувшись, покачал головой Зоклас, будто и не замечающий, что его обступили многочисленные легионеры и магвои. — Горе нашей земле! И он послал тебя спросить, не хочу ли я послужить ему?

Зоклас встал и выпрямился во весь рост, как бы невзначай показывая всем солидный длинный меч, таившийся ранее под бесформенной шкурой.

— Да, это верх цинизма и наглости! Ну так слушайте, братья магвои и вы, ратники Мадженси. Слушайте, и передайте мои слова другим. Турон Саргеж — подлая сволочь, спланировавшая начало этой безрадостной для мадженского оружия войны. Для того, как я теперь понимаю, чтобы взойти на трон, погубив законного короля. И не будет нашей земле покоя, пока он у власти, — Зоклас откинул капюшон и обвёл всех тяжёлым взглядом, прекращая начавшиеся было в толпе возмущённые возгласы. — Вспомните недавнюю битву за столицу, и вспомните, что сделал я. Те же силы я мог бы обратить сейчас против дворца, в котором засел этот ублюдок. Но не стану этого делать, ибо не желаю смерти многих людей, которых всё ещё считаю своими земляками, хотя на родине я теперь изгой. Я уйду, ибо у меня своя стезя. Но вы должны знать правду, и сделать всё, чтобы избавиться от такого Правителя.

— Да как ты смеешь?! — вскричал офицер, возглавляющий отряд из трёх десятков столичных легионеров. — Капитан Силж, отдавайте приказ, мы должны уничтожить его за такие речи!

Легионеры придвинулись ближе, плотнее сдвигая щиты и выставляя вперёд копья.

Силж внимательно посмотрел на крикуна. Да, его выбрал и прислал лично Саргеж. Понятно, что это доверенное лицо. Скорее всего, из…

— А вы часом не из визоров, мой друг? — негромко спросил капитан. — Что-то вы так рьяно пытаетесь заткнуть ему глотку? Пускай себе выскажется, он же и так в нашей власти, — и Силж подмигнул Зокласу. — Он, к слову сказать, тот, кто давеча спас нас всех. А то б сушились наши головы сейчас на риаджангских копьях…

В глазах десяти магвоев, стоящих вокруг Силжа, отразилось понимание: все они были на стене в тот день. Воины Магармуса невзначай развернулись, встали плечом к плечу и, положив руки на эфесы мечей, сурово взглянули на легионеров. У тех несколько поубавилось желание начинать свару. Троекратный численный перевес в данном случае был просто смешон…

— Да, именно, — не стал отрицать офицер. — Я — визор, и моими устами сейчас говорит сам Правитель. Капитан Силж, я приказываю вам уничтожить этого человека как опаснейшего государственного преступника. Если вы откажетесь, будете считаться его пособником и сообщником. Правитель Саргеж доверяет вам, так оправдайте это доверие!

Никто не пошевелился; над пригорком повисло молчание. И в тишине раздался голос Зокласа:

— Почему бы вам, визор, самому не попытаться меня убить? Не побоитесь же вы поединка, ибо только так, похоже, и сможете исполнить приказ своего Правителя?

Силж взглянул на друга и моментально понял его расчет: если разрешить ситуацию один на один и устранить саргежева подсыла, возможно, никто из остальных не захочет продолжать конфликт.

Визор, похоже, был далеко не трусом. Он немного побледнел, прекрасно понимая, сколь сильный маг перед ним, но тут же нашёлся:

— Вы хотите меня испепелить? Так не пойдёт, я не маг и не магвой. Помните, вы сами предложили поединок. Значит, я вправе ставить условия, и они таковы: никакой магии, только честный бой на мечах!

— Согласен, — просто ответил Зоклас.

Воины мгновенно отступили назад, образовывая довольно большой круг.

— Начинайте! — чётко скомандовал Силж.

Визор быстро выхватил меч из ножен и двинулся вперёд, поигрывая им и стараясь скрыть свои намерения. Зоклас же замер в какой-то скрученной позе, подняв меч рукоятью к левому плечу и направив остриё в сторону противника.

Опытным глазом Силж мгновенно распознал исходную позицию для одного весьма эффективного удара в стиле «быстрого духа» — из тайных, тех, что бережно хранились в стенах Магармуса. Визор был уже обречён, хотя ещё не догадывался об этом…

Зоклас дождался первой атаки противника и скользнул вбок, распрямляя мышцы туловища и руки в быстром движении, начавшемся от бедра. Словно выстрелила сжатая пружина; меч свистнул в воздухе, смазываясь в мутно-серебристый взблеск. Он пролетел над клинком визора, не встречая преграды. И лишь в последний момент Зоклас слегка изменил положение клинка, так, что тот вместо горла чиркнул по подбородку, оставляя на память добротную отметину. Визор невольно вскрикнул от боли и поспешил отскочить подальше, вскинув меч в первом попавшемся защитном движении.

Силж решил не молчать:

— Если бы он только захотел, ты был бы уже мёртв, — жёстким голосом проговорил капитан, обращаясь к визору. — Единственный раз предлагаю: отступись, беги, пока можешь.

— Да-да, наверное, вы правы… — обескуражено пробормотал тот, вытирая рукою льющую с подбородка кровь. — Я побегу…

С этими словами визор прыгнул вперёд, нанося три быстрых хитрых удара. От одного Зоклас увернулся, второй отклонил в сторону сбивающей защитой, но вот третий, который и маскировался остальными, почти достиг цели. На плече мага показался лёгкий, но заметный порез. Что ж, визоров тоже превосходно готовят…

Силж успел только вздохнуть. Очень уж хорошо он знал Зокласа. Теперь-то визор «своего добился»: смерть ему гарантирована.

Маг очень быстро перехватил меч обратным хватом и буквально ввинтился в соперника, оставив его клинок в стороне, в положении, которое было неопасным. Раздался крик: острие зокласова меча вырвалось из-под лопатки визора, пробив с обеих сторон добротную кольчугу, ибо в удар была вложена масса тела и скорость вращения. Левой рукой Зоклас тут же схватил визора за запястье, чтобы тот не мог напоследок что-нибудь «изобразить» своим клинком. Потом развернулся, упёр колено в живот хрипящего противника и с усилием выдернул меч, успев сразу же отскочить от хлынувшей струёю крови.

Мёртвый визор рухнул на землю, а в глазах смотрящего на него Зокласа появилась досада. Ещё одна никчёмная смерть! Человек погиб, истово веря, что выполняет свой долг. А ведь мог бы жить и приносить настоящую пользу стране. И кто больше виноват в этой смерти: Зоклас, нанесший удар, или Саргеж, без тени сомнения использовавший очередную мелкую фигурку, чьего имени-то, наверняка, даже не помнил?

Силж задал этот вопрос себе и одновременно прочёл его же во взгляде Зокласа. Однако времени предаваться подобным раздумьям не было…

Магвои и легионеры смотрели на мага, хмуро взирающего на слегка подрагивающий труп. И в их глазах не было решимости нападать: простые ратники откровенно побаивались, а воспитанники Магармуса сомневались в наличии реальных оснований для того, чтобы пытаться убить своего же. История Зокласа наделала шуму, но далеко не все магвои верили в то, что он действительно совершил приписываемое ему преступление, давшее Риаджангу повод к войне. Зато они помнили Атаку Заката, а сейчас, как выяснилось, от них требовалось погубить человека, спасшего всю Мистарту…

— Уходите отсюда! — в приказном тоне сказал Силж, принявший важное для себя решение. — Возвращайтесь в город и скажите, что визор пал в бою, а Силж и Зоклас сцепились друг с другом и в ходе схватки куда-то пропали неведомым образом. Ещё, что хотите, наплетите. Только уходите! Не стоит начинать то, о чём потом будете сожалеть всю жизнь, если она у вас вообще будет.

— А вы? — неуверенно спросил один из магвоев.

— Я пойду с ним, — кивнул на Зокласа Силж. — Если я не вернусь в Мистарту, Саргежу и спрашивать будет не с кого, ведь приказ он давал лично мне. А вас и наказывать будет не за что, если расскажете, что просто столкнулись с необъяснимым исчезновением.

— Как-то неправильно это всё… — пробормотал другой магвой, досадливо плюнув себе под ноги.

— Что поделаешь, брат? — поднял на него глаза Зоклас. — Нам выпало жить в неправильное время…

И не тратя более ни мгновенья на разговоры, Зоклас и Силж развернулись и побрели прочь.

Магвои и легионеры долго смотрели им вслед, затем, вздохнув и переглянувшись, зашагали обратно к Мистарте.

***

«Кто она? И почему такие странные чувства пробудил этот взгляд?».

Шорх неспешно шёл по лесу, отвлечённо всматриваясь в просветы между деревьями и прислушиваясь к щебету птиц. Одиночество и размышления — столь привычное для него сочетание. Гаситель желал подольше остаться в этой глуши, в стороне от суматохи важных дел, и хорошенько во всём разобраться. Он как раз раздумывал о том, где теперь следует искать «новорождённого» мага Заката, когда неожиданно явилось ему это странное видение. Красивая девушка, высокая и стройная, со странными серебристыми волосами, что густыми локонами рассыпались по плечам и груди. Нежная чуть смуглая кожа, чувственные губы и пронзительный взгляд прекрасных чёрных глаз. Над нею виднелась на ночном небе россыпь звёзд, таких ярких, какими они кажутся только высоко в горах. Девушка смотрела будто сверху вниз и, несомненно, видела Шорха. На какие-то мгновения их глаза встретились, а потом видение растаяло, оставляя лишь ощущение тайны…

Нет, Гасителя заботил не только вопрос о том, кто эта незнакомка. Более занимательным был сам факт видения. Оно могло возникнуть только в месте, с которым Шорх поделился частью своей силы, причём неосознанно. И чем больше Гаситель размышлял, тем сильнее крепла в нём уверенность, что он действительно допустил спонтанный выплеск сил Мрака здесь, в этом безымянном лесу на северо-востоке Нифериса, куда забрёл совершенно случайно.

Проведя в Стибльстарне несколько дней, за которые восстановил силы и выработал совместно с Владычицей план дальнейших действий, Шорх отправился в путь. Первым делом он тайно прибыл ко двору короля Нифериса и добился встречи с ним. Фигура была не особо серьёзной, но всё же его войска могли сказать своё слово в общем хоре голосов враждующих сторон. И необходимо было убедиться, что слово это прозвучит именно так, как того требовали интересы Мрака. Итогами встречи Гаситель остался доволен. И поскольку следующей его целью было Мадженси, позволил себе пару дней спокойного пешего похода через густые ниферские леса и живописные поля по направлению к границе. Он мог бы открыть Иной путь, но хотелось побыть в одиночестве и разобраться в смутных предчувствиях и сомнениях, которые начали его одолевать после столкновения с магией Заката. И Шорх нашёл нехоженые дикие тропы как нельзя более подходящими для этого.

По пути Гасителю почти никто не встретился. Почти, потому что вчера на опушке леса выбежала ему навстречу какая-то собака со вздыбленной короткой шерстью, с ходу зарычавшая и облаявшая путника. Шорх заметил бедный потёртый кожаный ошейник, указавший на то, что псина не бездомная, и, скорее всего, за какой-то собачьей надобностью прибежала из видневшейся неподалёку деревни. Тут-то Гаситель и позволил себе всплеск эмоций, что прежде было для него нехарактерно. Ему бы просто оглушить не в меру ретиво исполняющее сторожевой долг животное, пока переполох не поднялся, да уйти поглубже в лес. Но в мыслях Шорха царил сумбур, и он, поддавшись раздражению, просто взмахнул рукою, выплёскивая мощный поток сил Мрака. И лишь в последний миг, спохватившись, рассредоточил его — полновесный удар превратил бы псину в мелкое кровавое крошево. Досталось всему вокруг — дёрну, соснам, кустам. И конечно, самой собаке: она получила рану в боку, похоже, не смертельную, и, заскулив, упала на землю и затихла. Шорх некоторое время постоял, глядя на неё и пытаясь понять, зачем он это сделал. Потом плюнул с досады и ушёл вглубь леса, вновь предавшись мрачным размышлениям.

И вот, поутру пришло то самое видение с загадочной сереброволосой девушкой. Помимо воли Шорх хорошо её запомнил. По всему получалось, что в этом лесу он оставил некую метку, и Мрак показал ему что-то важное. Точнее, кого-то…

Но думать о том, кто она, и встретит ли Шорх её когда-нибудь, сейчас было бесполезно. Гаситель решил, что пора покончить с ни к чему не приводящим самокопанием и заняться, наконец, делами. До визита в Мадженси ему предстоял ещё один важный разговор…

Шорх скинул с плеч дорожный плащ, бросил на траву и опустился на него, скрестив ноги. Затем поднял свой изящно изогнутый клинок почти на уровень глаз и приступил к магическому действию, вызывающему «видение-сквозь-ночь». Всё получилось очень быстро, несмотря на солнечный полдень: силами Мрака и Ночи и впрямь стало пользоваться гораздо легче, Эпоха Дня практически лишилась своего господства.

В небольшом сгустке темноты, что повис над клинком, проступил туманный лик одного из Повелителей Ночи, пребывающего сейчас в Аше.

— Приветствую вас, во имя Ночи, почтенный Мохриб Ашур, — первым произнёс Шорх, отдавая долг вежливости.

— А-а, Гаситель… — протянул властитель Зловонных земель, глядя на Шорха будто свысока, немного вздёрнув подбородок. — И я вас приветствую. Чего желаете?

Шорх мысленно усмехнулся: «Всё то же высокомерие. В этом его главная слабость!». А вслух сказал:

— Надеюсь, ваши войска пришли в себя после неудачи под Мистартой и готовы к новым боевым действиям?

— Которые могут сопровождаться такими же неприятными сюрпризами, как и в прошлый раз? — хмыкнул Ашур. — Позвольте, Шорх, высказаться довольно прямо — в той кампании ваша неосведомлённость о скрытых силах противника стоила нам очень дорого.

На лице Шорха не дрогнул ни один мускул: Гаситель предвидел, что союзники станут упрекать в этом именно его, хотя никто не мог заранее знать, что в великолепно проработанный план вклинится неведомый маг Заката. Решив не вступать в пустые пикировки, Шорх проговорил:

— Надеюсь, на сей раз таких сюрпризов не будет. А проблему с помешавшим нам магом предоставьте решить мне. Я уже… хм, занимаюсь его поисками, — и, видя, что собеседник хочет развить тему, быстро добавил: — Но не в этом сейчас суть. С вами желает поговорить один человек, который покажет, что не только у наших противников есть, как вы выразились, скрытые силы.

Расчёт Гасителя оправдался: заинтригованный Ашур переключил внимание на услышанную новость:

— И кто же этот человек? — требовательно спросил он.

Шорх прищурил глаза и, выдержав паузу, ответил:

— Тот, кто направил меня. И кто сильнее нас обоих.

Глаза властителя Зловонных земель сузились, ноздри раздулись — это была предсказуемая реакция гордеца на весть о том, что есть кто-то посильнее него. Шорх с удовлетворением подумал, что подготовил почву как надо.

— Да?! — изогнул бровь Ашур. — Интересно посмотреть на этого человека.

— Как пожелаете, — Шорх провёл свободной рукой по воздуху в стороне от себя и от изображения Ашура. На этом месте возникло ещё одно тёмное облако, явившее образ кого-то, чьё лицо было скрыто низко надвинутым капюшоном.

— Всех благ Великой Ночи вам, Мохриб Ашур, — произнёс тихий слабый голос, по которому трудно было определить пол говорившего.

Однако, вслушавшись, Повелитель решил, что это всё-таки женщина. Подтверждение последовало тотчас:

— Вы можете звать меня Владычицей Ночи, если сочтёте это удобным. Такое обращение указывает на мой статус, примерно равный вашему. Имя же моё вам ничего не скажет…

Несмотря на огромное расстояние, Ашур, расположившийся в одной из уже полностью готовых башен первого Храма Ночи на землях Риаджанга, ощутил потоки сил, овивающие его призрачную собеседницу. Да, пожалуй, схожие чувства он испытывал, только имея дело со жрецом — первым Повелителем, негласно стоящим выше них с Фихташем, и фактически управляющим всем вторым континентом. Он был единственным человеком, чьё главенство Ашур признавал, и то, с известными оговорками. И тут… Встретить ещё одну столь же могущественную фигуру, которая к тому же всё это время никак себя не выказывала?.. Повелитель Ночи был несколько ошеломлён, но старался ничем не выдать смятения:

— Как будет угодно даме, — учтиво сказал он, слегка склонив голову. — Итак, Владычица, не стану скрывать, я… хм, несколько заинтригован вашим неожиданным появлением. Скажите, другие Повелители знают о вашем существовании?

— Не думаю, — прошелестел всё тот же странный голос. — Но теперь, надо полагать, узнают. Я не собираюсь таиться от тех, с кем нам одной стихией предначертано быть союзниками.

Гаситель замер, стараясь ни единым движением мимических мышц не навредить тонкой игре, которую повела Ульнэка. Она явно не собиралась упоминать о Мраке, продолжая изначально избранную ими с Шорхом линию маскировки под служителей Великой Ночи. И похоже, Повелители не обладали достаточными знаниями, чтобы распознать в используемых их визави силах Мрака — потаённой сути самого этого мира — тонкие нюансы, отличающие эти силы от ночной первостихии. Разве что жрец при первой встрече с Шорхом что-то уловил…

Но Ашуру было не до мимики Гасителя: всё внимание он сосредоточил на Владычице:

— Почему же вы избрали именно меня для первого диалога? И о чём хотели поговорить? — спросил он, не сводя глаз с изображения собеседницы.

— Ответ прост: вы единственный из Повелителей, кто находится на нашем континенте, и до кого я могу дотянуться, да и то, с помощью моего драгоценного ученика и помощника Шорха, — тут Ульнэка, конечно же, лукавила, преуменьшая собственные силы, но Ашур не мог о том судить наверняка. — А поговорить я хотела о том, что пора нанести удар по разрозненным островкам угасающих сил Дня.

Ашур заинтересованно прищурился:

— О каких островках идёт речь? Уж не о Храмах ли?

— Вы проницательны как истинный властитель Ночи, — в голосе Владычицы по-прежнему было не больше эмоций, чем в спокойном ночном ветерке. — Я позаботилась о полной разобщённости этих оплотов гаснущей Эпохи. Для достижения наших общих целей просто необходимо, чтобы они были уничтожены один за одним. Поверьте, сейчас они не представляют собой сколь-нибудь значимой силы и вряд ли способны даже оборонить себя. Но текущая политическая и… м-м, идеологическая ситуация не позволяет использовать для атаки на Храмы армии каких-либо государств первого континента: в их рядах всё ещё слишком много последователей Великого Дня, которые вполне могут воспротивиться такому приказу. Вот потому-то это идеальная задача для вашего воинства, досточтимый Повелитель.

На тёмном изображении было видно, как Ашур несколько раз провёл ладонью по бороде, размышляя над услышанным:

— Допустим, вы правы. Но не запутает ли это ещё больше ту ситуацию, о которой вы упомянули, и не помешает ли нашим планам? Скажем, я разрушу Западный Храм, стоящий здесь, на землях Риаджанга. Не поднимет ли это против меня часть имперских дружин, которые мы пока что считаем союзниками?

— Более чем справедливый и уместный вопрос! — вступил в разговор отмалчивавшийся Шорх. — Но мы и эти моменты учли в наших планах. Уничтожение каждого Храма будет сопровождаться, скажем так, неким событием в соответствующем государстве, которое гарантированно отвлечёт внимание от проблем сохранения культовых мест уходящей Эпохи. Важно лишь соблюдать последовательность ударов.

— И какова она? — Ашур перевёл взгляд на Гасителя.

Но ответила Владычица, заставляя его вновь повернуться к ней: «раздёргивание» внимания было частью игры.

— Позвольте я подробно расскажу вам о том, каким нам видится порядок уничтожения Храмов Великого Дня, — проговорила она, кажется, ещё тише, вынуждая собеседника напрячь слух…

Шорх же позволил себе отстранится от разговора, зная, что теперь Ульнэка сама доведёт всё до конца так, как надо. Мысли Гасителя обратились к магу Заката, на поиски которого он готов был, наконец, направить все усилия. И чётко знал, с чего следует начать. Ибо было кое-что, превосходно ощущаемое им даже на большом расстоянии. Нужно лишь настроиться как следует на этот магический отголосок, и главного врага удастся выследить, как строптивую дичь на охоте…

***

Эль-Ифарх проснулся затемно весь в поту. Старика разбудил ночной кошмар, да такой, какие не снились ему уже много-много лет. Да и по молодости лишь несколько раз видел он себя с оружием в бою — всё же жизнь глухонемого скитальца была далека от батальных сцен, и подобным образам было просто неоткуда взяться в его голове. А тут пригрезилось старику, будто облачён он в угольно-чёрный доспех и сжимает в каждой руке по мечу. По клинкам крупными каплями стекала кровь, от которой поднимался пар. А Эль-Ифарх всё шёл вперёд, прорубая себе дорогу сквозь строй воинов и магов в белых одеяниях, которые в страхе пытались бежать и укрыться при его появлении. И за ним ступала сама Ночь…

Тяжело дыша, старый маг встал с постели и первым делом подбросил дров в начавший гаснуть огонь в очаге. И сразу почувствовал чей-то взгляд. Повернув голову, он увидел давешнюю спасённую псину, за которой ещё не пришла хозяйка. Поправляющаяся собака спала чутко и сразу подняла голову, навострив уши, когда маг стал ходить по избе. Эль-Ифарх успокаивающе махнул ей рукою и хотел уже отвернуться, когда внезапная догадка заставила его вздрогнуть.

Старик присел обратно на постель и попытался заглянуть внутрь себя, прочувствовать, как это умели маги-прорицатели, произошедшие изменения. И тотчас распознал нечто, чего раньше в себе не замечал. Это был словно мрачный комок тёмных сил, затаившийся и ждущий своего часа. Никогда прежде Эль-Ифарх не имел дела ни с чем подобным. Чуждая сила заняла один из уголков его души и теперь, будто насмехаясь, наблюдала за тем, что же он станет с нею делать…

Маг сразу понял, откуда она взялась, эта живая тьма. Сила мрачной Ночи перебралась в него в тот момент, когда старик, даже не думая о какой-либо защите, врачевал раненое животное. Этот сгусток был подобен наконечнику стрелы, глубоко засевшему в ране, с той лишь разницей, что он сумел перетечь в того, кто извлёк его из первой жертвы. Каков же тогда маг, породивший эту странно живую силу? Эль-Ифарх думал об этом, но не находил ответа. Ясно было одно: он отнюдь не простой маг Ночи. Те, подобно и магам Дня, лишь касались покровительствующей им стихии, управляли ею постольку, поскольку она дозволяла. Но этот человек (человек ли?), который оставил собаке в общем-то пустяковую рану, повелевал, действительно повелевал ночной силой, чувствовал её суть и наделял частицей, отражением собственного духа.

И теперь часть этого духа пребывала в старом немом маге, невольно воспринявшем её, не сумевшим со своими доморощенными способностями прорицателя воспротивиться её проникновению…

Нет, Эль-Ифарх не испытал шока, ужаса от этого открытия, не поддался панике. Старый маг прожил на свете уже достаточно долго, чтобы понимать, что в каждом человеке и так сосуществуют светлые и тёмные стороны, и пугаться этого не след. Важно лишь то, каким из них сам человек отдаёт предпочтение. Посему Эль-Ифарх не стал рвать остатки седых волос на голове и хвататься за сердце, а решил «присмотреться» к нежданному гостю собственной души. На то он и маг-прорицатель, чтобы прозревать сокрытое от других.

В силу врождённого недостатка глухонемой маг всегда был склонен к внутреннему диалогу с природой, который вёл посредством ярких образов. Он всегда был где-то посредине… Так почему бы не попытаться понять и День, и Ночь, примирить их хотя бы в самом себе?

Мысленно «прикоснувшись» к плотному комочку тьмы, старик попытался ощутить его суть. Сразу это не удалось, зато маг почувствовал некую тягу, будто сила Ночи куда-то звала его. Эль-Ифарху показалось, что кто-то мягко тянет его за рукав. Сначала он даже подумал, что это собака ухватила грубую ткань рубахи зубами и пытается растормошить задумавшегося человека. Но псина продолжала смирно лежать подле очага. И маг осознал, что тянет его та самая новая сила, которую он старается познать.

Поддаться? Последовать за ней?

Было немного страшно. Но старик рассудил, что коль уж начал эту игру, надо идти до конца. Повседневная жизнь его и так не отличается особым разнообразием. И сколько её вообще осталось? Стоит ли отказывать себе в любопытном эксперименте? Суть прорицателя, который испытывает жажду познания лишь ненамного в меньшей степени, чем испытатель, противилась этому.

Приняв решение, Эль-Ифарх встал, накинул плотный латаный и перелатаный зипун, чтобы не озябнуть в предрассветный час, и вышел на улицу. На какой-то миг под коленку ткнулось что-то живое: собака будто просилась с ним. Но маг решительно затворил дверь, не выпуская псину. И, не глядя по сторонам, насколько мог бодрым шагом пошёл вперёд, к лесу, туда, куда тянула его неведомая сила.

Предутренняя роса промочила штанины до середины бёдер, но старик не обращал на это внимания, раздвигая высокие травы. Вскоре он оказался на опушке под сенью высоченных сосен, в коих извечно таилась самая душа леса — прекрасная, ароматная, мягкая, но когда надо, и колючая.

Почему именно это место?

Эль-Ифарх повертел головой и в мягком лунном свете разглядел, что стволы хвойных красавиц здесь будто проткнуты во многих местах. Виднелась размочаленная древесина, кора была сорвана. А земля… земля будто перепахана гигантской бороной. И во всём этом чувствовалось присутствие той же силы, что привела мага сюда.

Комок, что засел у старика в душе, будто рвался на волю, пытался воссоединиться с другими осколками живого мрака. Тяга была столь сильна, что маг упал на колени и упёрся ладонями в стылую землю, исторгая из себя нечто эфемерное. И с удивлением заметил, что отсветы тёмной силы на этом пятачке изрытой земли словно приобрели какой-то иной «цвет». Глубокий, не похожий ни на что иное…

Освободившись от своего «невесомого бремени», Эль-Ифарх поднялся на ноги и огляделся. Старик понимал: только что произошло нечто необычное. Но что именно, он осознать пока не мог.

Более опытный маг-прорицатель из числа служителей Великого Дня мог бы всё почувствовать и объяснить ему, что в этот самый момент непостижимым образом была создана магическая метка, играющая роль пресловутой ключевой точки, которым маги Дня придавали большое значение. Но на много дней пути в любом направлении отсюда не было достаточно сильного для этого служителя Дня. И для Эль-Ифарха произошедшее осталось загадкой.

А магическая метка, появившись, стала формировать и наращивать вокруг себя незримое и едва ощутимое притяжение, которое рано или поздно кто-то должен был уловить…

***

— Даже не предполагал, что всё это докатилось уже и сюда!

Зоклас с грустью покачал головой и запустил пальцы в густую шерсть Пепельного пса, бессознательно ища успокоения в контакте с древним сильным существом. Тот зевнул, обнажая страшные клыки, и взглянул на расстилавшуюся внизу панораму без какого-либо видимого интереса. Не иначе, за долгие века жизни привык и не к таким проявлениям странного поведения неуравновешенных двуногих.

В предгорьях бушевала битва. Два северных легиона Мадженси вели широкомасштабное наступление на землях Вельгейта, куда Зоклас с Силжем переместились посредством Иного пути, дабы обо всём хорошенько потолковать в уютной и гостеприимной пещере. Увы, окружающая действительность этому не способствовала.

Силж, стоя слева от Зокласа, время от времени недоверчиво косился на громадного пса, а тот, прижимаясь к зокласовой правой ноге, отвечал такими же взглядами. В промежутках между этим своего рода общением с животным миром, капитан Магармуса вглядывался в уверенно продвигающиеся вперёд ряды мадженских легионеров.

— Видишь знамёна? — спросил он Зокласа. — Это Тринадцатый и Семнадцатый легионы — «Ледяные волки» и «Гончие Севера». Закалённые ребята, будто стальные, не чета всем южным войскам вместе взятым. Эти уж если вперёд идут, хрен остановишь!

— Сколь глубоки личные пристрастия, — улыбнулся Зоклас, подняв глаза на друга.

— Ты о чём это? — нахмурился тот.

— Род Зорхажей — выходцы с севера, — развёл руками маг. — И королевство наше прирастало новыми землями с севера на юг. Твои предки постарались. А потом, как известно, проиграли в жёстких династических играх знати из новых земель. И пришёл к власти тот королевский род, который теперь прервал Саргеж.

Силж качнул головой:

— Да помню, конечно же. Значит, подозреваешь меня в особых симпатиях к северянам?

— Конечно! У тебя это написано на ро… э-э, на роду, — Зоклас засмеялся, увидев показное недовольство на лице магвоя. И поймал себя на мысли, что за последнее время уже позабыл шутливую манеру общения. И только воссоединение с единственным оставшимся у него близким другом вновь вернуло более-менее нормальное настроение.

Маг был несказанно рад поступку Силжа, который считал настоящим подвигом. О нет, конечно, это не тот подвиг, что совершается на поле брани во имя родины, не тот, о котором слагают легенды и помнят в веках. Но в личностном плане, для конкретного человека, такой поступок был даже важнее. Силж бросил всё — своё жилище, столицу, должность, карьеру, которая обещала вот-вот пойти в гору, поверив в невиновность друга и в несправедливость нового Правителя Мадженси. И ушёл с ним, Зокласом, в полную неизвестность. А ведь мог бы всего лишь прикрыть глаза, чуть смалодушничав, пойдя на сделку с совестью, и исполнить приказ Саргежа. Вряд ли кто-то осудил бы капитана: Зоклас ведь государственный преступник, и его поимка или убийство, тем более по прямому велению Правителя, — законное и уместное служение трону. И был бы сейчас орденоносный Силж одним из доверенных лиц Саргежа, перед которым открыты двери ко всем высшим государственным постам Мадженси.

Вместо этого он стоял здесь, на голом каменном плато, продуваемом всеми ветрами, рядом с Зокласом и, как ни в чём не бывало, рассуждал о воинских качествах легионеров-северян. Гордый, уверенный, как всегда исполненный внутренних сил, источник которых находил где-то в собственной душе и разуме.

Зокласу хотелось как-то выразить всю глубину благодарности, которую он испытывал. Но маг чувствовал, что любые возвышенные слова излишни. Очень уж хорошо они с Силжем знали друг друга. Тот и так всё понимал…

— Ну и ладно, — проворчал капитан. — Есть такое дело. Да ты сам посмотри, как они грамотно проводят атаку.

Золкас и впрямь залюбовался слаженными действиями кавалерии и пехоты двух легионов. Широким полукольцом они сжали войска противника на просторной равнине и теснили к предгорьям. Отряды врага — легковооружённой вельгейтской пехоты — вынуждены были отступать, прижиматься к каменным стенам гор, толпиться у узких горловин крутых троп, петляющих среди утёсов.

— Эти убогие что, действительно рассчитывали остановить тут наших? — хмыкнул Силж, разглядывая воинов в белых с синими пятиугольниками накидках поверх лёгких кольчуг. — Соотношение один к двум, если не к трём. Бойцы вельгейтской армии либо безрассудно храбры, либо безнадёжно глупы…

— Очень странно, — пробормотал Зоклас. — А что, если ни то и ни другое?

Маг сосредоточился и позволил своему внутреннему зрению свободно воспарить в небеса, вглядываясь в окружающие земли сквозь силы Заката. И через некоторое время нашёл ответ на загадку о странных действиях отрядов Вельгейта.

— Да их попросту подставили, — проговорил он.

Силж с удивлением поглядел на друга, но промолчал, ожидая, пока тот сам продолжит.

— Поодаль, у перевала, вижу крупные силы риаджангцев, — пояснил Зоклас, не опуская прикованных к небесной выси глаз. — Они бодренько маршируют прочь. Надо полагать, вельгейтцы доверились союзникам и ждали от них помощи, но те решили пожертвовать местными и отойти на более выгодные позиции. Займут сейчас склоны по обе стороны над перевалом, и будут потом наших громить, коли они туда сунутся…

— А они обязательно сунутся, — эхом отозвался Силж, — коли о присутствии дружины не ведают. Несколько потрёпанные отчаянно огрызающимися вельгейтцами и уставшие после боя. Тут-то их из засады и накроют… Тактика у Риаджанга подлая по отношению к используемым втёмную союзникам, но от этого не менее эффективная. Что делать будем? Эти вон уже сюда приближаются…

На одной из каменистых троп, ведущей прямиком к зокласовой потаённой пещере, в самом деле показался первый из отступающих отрядов вельгейтской пехоты. Ратники в белых накидках шли быстро; шагавший впереди сотник постоянно крутил головой, явно высматривая место, подходящее на роль импровизированного укрепления. Вельгейтцы, судя по всему, собрались не убегать дальше, а драться, справедливо полагая, что собственные горы они знают лучше вторгшихся мадженцев. Совсем немного времени оставалось до того, как они набредут на пещеру и внушительные россыпи валунов вокруг неё. В тени одной из таких каменных глыб и притаились трое наблюдателей, включая четвероногого.

Пёс посмотрел на Зокласа, и в его глазах можно было прочесть тот же вопрос: что будем делать?

— Надо бы вмешаться, друг Зоклас, — бодро проговорил Силж, видя, что маг тянет с ответом. — Давай-ка вдарим по этим вот сине-белым твоей Атакой Заката. А потом и по тем, что на перевале засели, чтоб неповадно было.

Зоклас поджал губы и качнул головой:

— Видишь ли, не всё так просто, брат. Ты переоцениваешь мои нынешние возможности. Вот незадача — повторить сейчас Атаку Заката я не смогу — обессилел, да и то был скорее дикий порыв, чем полностью осознанное магическое действие. Слишком долго витали нетронутыми силы Заката над всей Накельтой, вот и получилось у меня тогда использовать их «на всю катушку». Знаешь, будто бочку перевернуть, в которой долго, капля за каплей, дождевая вода скапливалась, — Зоклас немного помолчал. — Теперь же надо кропотливо осваивать магию Заката, в том числе учиться Атаке менее… ну, что ли, болезненным для себя самого способом. Нужно время… Понимаешь?

— Понимаю, — вздохнул Силж. — Что же, в чём-то это даже справедливо. Иначе всё было бы слишком просто. А вот скажи… Хотя нет, не время сейчас для этого разговора. Быстро решать надо, что мы предпримем. Выходит, ты ничего серьёзного магией Заката сейчас сделать не можешь?

— Почему же, кое-что могу. Только вот не уверен, что нам стоит в бой ввязываться…

Силж посмотрел на друга с некоторым недоумением, но от каких-либо необдуманных возгласов воздержался. По его разумению, им однозначно следовало помочь своим. И капитан не сомневался, что Зоклас думает так же. Но в чём тогда сомневается маг, и какие у него резоны?

— Видишь иной путь? — спросил магвой.

— Именно, Иной путь, — сделал ударение голосом Зоклас. — Нам нужно уходить отсюда. Магия Заката очень ценна. Верно, Тихий?

Пёс перевёл взгляд янтарных глаз на Силжа и коротко рыкнул, надо полагать — авторитетно подтвердил правоту мага.

— Погнавшись за малым сейчас, мы можем потерять великое в будущем, — продолжил Зоклас, глядя на то, как вельгейтские воины подбираются к их укрытию всё ближе. — Необходимо во что бы то ни стало сохранить дар Заката, приумножить его. Чувствую я, что это может изменить ход истории Накельты, ни больше, ни меньше. А посему Закат до поры должен хранить безмолвие, не подставляться под удар и исподволь совершенствовать себя. Это важнее вмешательства в отдельно взятую битву.

На лицо Силжа упала тень несогласия со словами друга, и Зоклас это, конечно же, заметил.

— Жизни многих наших воинов, которые мы могли бы спасти, считаешь «малым»? — глядя ему в глаза, спросил капитан. — Не похоже это на тебя — прежнего. Хотя, понимаю, новая ответственность появилась и новые масштабы мышления…

— Именно, брат, именно, — печально вздохнул Зоклас. — Думаю, и тебя когда-нибудь такое ждёт. Главное, принять это, и найти нужную грань, за которой — полный цинизм и высокомерное наплевательство на всех и вся. За эту грань перешагнуть нельзя. Но и пребывать в плену слепого идеализма тоже…

Зоклас, видя, что Силж прекрасно понимает его основную мысль, хлопнул друга по плечу и уже веселее добавил:

— Но запомни, в основе своей я совершенно прежний! И жизнь наших воинов для меня очень ценна. Потому, мы вот с этим лохматым, — кивок в сторону настороженно втягивающего ноздрями воздух пса, — сейчас кое-что изобразим. Наблюдай!

Зоклас подмигнул прищурившемуся Силжу и, опустившись на одно колено, будто бы что-то прошептал в мохнатое ухо Тихого. В следующий миг Пепельный пёс выпрямился на мощных лапах во весь немалый рост и издал неимоверно громкое рычание. Магвой непроизвольно заткнул руками уши. И сообразил, что тут не обошлось без магии; он даже чувствовал её — странную, не похожую на столь привычные ему силы Дня. Эффект был потрясающим: громкость звука усилилась многократно, отражаясь от валунов, нарастая в ближайших ущельях. И наблюдая реакцию вельгейтских ратников, до которых оставалось уже всего шагов тридцать, Силж понял, что они попали в самый центр этого бешеного «звуковорота».

Впору было их прямо-таки пожалеть. Воины заметались, пытаясь углядеть источник ужасного рычания. Должно быть решили, что во чреве горы пробуждается некая древняя хреновина с дурными манерами и отменным аппетитом. Звуковая волна буквально пригнула их к земле, а страх заставил нарушить относительное подобие строя, которое они до того соблюдали, и побежать обратно, вниз по тропе. И тем самым они, конечно же, выдали своё местоположение, да ещё и помешали другим отрядам, отступающим за ними следом. Теперь ни о какой засаде для напирающих мадженцев речи и быть не могло. Вельгейтцам оставалось только развернуться и принять бой с преследующими их по пятам легионерами. И тут уж шансов у местных жителей было немного…

Тихий, наконец, замолчал и с довольным видом поглядел на Зокласа.

— Молодец! — одобрил тот. — Будешь ещё так орать, переименую в Громкого.

— Да уж. Вот тебе и «хранить безмолвие»! — Силж скривился и начал массировать пальцами уши. — В следующий раз предупреждай.

— О нет, дружище, — усмехнулся Зоклас. — Общение со мною, как и встарь, будет для тебя исполнено загадочных сюрпризов малоприятного характера. Вот, например, смотри дальше.

С этими словами он повернулся в сторону видневшихся поодаль склонов гор над перевалом, где притаились риаджангские войска, простёр в их направлении руки и на некоторое время затих, прикрыв глаза. Силж смотрел на него, а потому чуть не пропустил самое интересное. Только когда Пепельный пёс тихо гавкнул, привлекая внимание, магвой проследил за взглядом его необычных глаз и узрел, как высоко в небе над обоими склонами разгораются два длинных языка пламени, похожих по форме на наконечники мадженских копий. Не заметить их с позиций обоих легионов было просто невозможно.

Силж моментально понял смысл: Зоклас «подвесил» прямо над головами сидящих в засаде риаджангцев отличные указатели.

— И ты сможешь долго поддерживать этот огонь!? — удивлённо спросил он, как только маг Заката открыл глаза и опустил руки.

— Нет, конечно. Но это не настоящий огонь, — подмигнув, пояснил Зоклас. — Так, правдоподобная иллюзия, мазки магической кисти на небесном полотне. Пробудут там недолго, но наши соотечественники не дураки, и внимание, естественно, обратят. По крайней мере, вышлют туда разведчиков. Да и прорицатели, коли таковые сопровождают легионы, будут знать, где именно пытаться прочувствовать опасность. Так что, думаю, кое-чем мы своим помогли.

Силж несколько раз кивнул, радуясь в душе, что обретение новых могучих способностей не изменило в корне его друга: он по-прежнему был человеком… просто человеком!

— А теперь, нам всё же пора. Знать бы только, куда отправиться, — Зоклас в задумчивости покусал нижнюю губу. — Мои, так сказать, надёжные места исчерпывались этой вот пещерой. Так что, готов послушать твои предложения, друг.

Потом, справедливости ради, добавил, повернувшись к Тихому:

— Ну и твои, ушастый!

Если у пса и были какие-либо идеи, он предпочёл их придержать на будущее. А потому говорить пришлось Силжу:

— Не думаю, что сейчас разумно пытаться укрыться в Мистарте или любом другом городе в Мадженси. Небось, для всех визоров, магов, да и легионеров мы теперь главная объявленная цель. По лесам хорониться тоже не хочется. Есть у меня надёжные люди среди актиканцев, кое-кого из них я в бою от смерти спас ещё во время давних Южных войн. Ребята эти таких долгов не забывают. Потому можно надеяться, что помогут, приютят на какое-то время. Как тебе план?

— За неимением другого сойдёт, — хмыкнул Зоклас. — Хорошо придумано. Это может сработать, по крайней мере, если Саргеж нас уже и в Актиканском союзе не попросил в розыск объявить…

— Вот и проверим заодно, — оптимистично предложил Силж. — Отворяй этот свой Иной путь! Да поскорее…

Битва приближалась: воины в белом с синими пятиугольниками снова вынуждены были прижиматься к «страшному рычащему месту», поскольку мадженцы нещадно напирали на них, выкашивая десятками.

— Далековато отсюда до актиканских земель, — качнул головою Зоклас. — Но попытаюсь «дотянуться».

Стоило бы, конечно, всегда помнить, что попытки совершить неизведанное порою дают неожиданные результаты…

***

Огонь яркими и жадными языками лизал белые стены Западного Храма Великого Дня. Размашисто, величественно рассекали воздух своими длинными рычагами требушеты, горящие снаряды летели один за одним, руша былую гордую красоту обители света. Непроглядно чёрные полусферы ночной темноты прикрывали штурмующую пехоту от ослепительных лучей и стрел, коими встречали её защитники Храма. Чуть поодаль от главных ворот, объятых пламенем, трепетал на ветру королевский штандарт Ваардиса — чёрное полотно с перекрестьем двух алых мечей и зубчатой короной над ними. Мохриб Ашур лично возглавлял атаку на Храм Дня — один из оплотов последних сил угасающей Эпохи.

А в самом Ваардисе, там, далеко за Преградным океаном, эта картина была видна в огромном шарообразном облаке тьмы, повисшем посреди сумрачного зала. И в неё всматривались две пары внимательных глаз.

— Наш дорогой Ашур, похоже, ещё не утратил интереса к тому, чтобы самолично бряцать оружием на полях сражений, — с лёгкой полуулыбкой произнёс жрец.

Сильнейший из Повелителей Ночи, зябко кутая тщедушное тело в бесформенную тёмно-фиолетовую мантию, перевёл взгляд на только что прибывшего из Бхадренжа Фихташа:

— А вы не испытываете желания тоже повести свою армию в бой?

Седовласый Повелитель Мёртвых земель, не повернув головы, тихо ответил:

— Во главе моей армии стоят опытные и верные военачальники. Настолько опытные и верные, что я могу, не раздумывая и ничего не опасаясь, доверить им ведение любой войны.

— Отрадно, — пожевал губами жрец. — В самом деле, нам с вами не к лицу скакать на потных лошадях и размахивать окровавленными клинками. Каждый должен выполнять работу, приличествующую ему по уровню интеллекта и силы. Так что пусть любезный Мохриб порезвится, коли ему заблагорассудилось, — на этом жрец повысил голос, зная, что «видение-сквозь-ночь» донесёт его слова до отдающего распоряжения войскам Ашура даже на другой континент, — а мы пока обсудим дальнейшие планы.

— Да, нам есть, о чём поразмыслить в свете новых вестей, — кивнул Фихташ, с ленивым интересом наблюдая за отработанными действиями штурмующих, которые слаженно вскидывали на стены целый ряд длинных лестниц с интервалом всего в пару локтей одна от другой. Тактика себя целиком оправдывала: гарнизон храмовой стражи был слишком мал, чтобы пытаться одновременно сбросить или хотя бы контролировать все лестницы. Вскоре в нескольких местах чёрные пехотинцы прорвались на гребень стены и вступили в ожесточённый бой, расчищая место для своих.

— Вести о существовании некой Владычицы Ночи, конечно же, неожиданны, — пробормотал жрец в странной задумчивости. — Что это сулит нам? Ещё одну фигуру, с которой стоит считаться, как с союзником? Или же вероятного врага?

— Не исключаю, что именно врага, — проговорил Фихташ, подходя ближе к сфере с панорамой битвы. — Иначе, почему она так долго таилась? А потом, когда, наконец, решила вступить в контакт, связалась только с Ашуром?

— И главное, дорогой Фихташ, — добавил жрец, — почему наш самозваный друг-Гаситель ни словом не обмолвился о ней, когда был здесь с визитом? Всё это… хм, настораживает.

— Меня это, конечно же, тоже не обрадовало, — раздался через некоторое время слегка искажённый голос Ашура. В облаке тьмы крупным планом показалось его лицо, частично скрытое шлемом с полумаской. — Но надо признать, что её информация о разобщённости Храмов Дня и их полной неготовности к обороне оказалась правдивой и полезной. Равно как свою полезность доказал и Шорх, действующий, как теперь известно, под её руководством.

Фихташ скептически усмехнулся каким-то своим мыслям, но промолчал. Жрец проговорил, пристально взглянув на Ашура:

— Он что же, подкупил тебя тем, что подарил недостроенный Аш? Помнится, ты воспринял новоявленного Гасителя с большей подозрительностью и неприязнью, чем мы оба.

Властитель Зловонных земель брезгливо скривил губы:

— Моя неприязнь никуда не делась. Я толкую о том, что нам следует и дальше использовать его, пока цели совпадают. Его и эту ведьму, что долго где-то пряталась. У них есть неплохой план по овладению этим континентом, так не будем мешать. Захватим здесь всё, а потом настанет время избавиться и от них. Не забывайте, любезные, что Гаситель ещё должен выполнить свою функцию и добить это странное нечто, в которое сейчас обратилась Эпоха Дня. Лишь после этого он станет не нужен.

— Вы несколько прямолинейны, дорогой Мохриб, — снова вступил в разговор Фихташ. — Думаете, Шорх не понимает того, что ценен для нас только до определённого момента? Прекрасно понимает, и наверняка подстраховался. Внезапное появление этой Владычицы доказывает мою мысль. А сколько у них ещё сюрпризов?

— Полагаю этот разговор беспредметным, — вклинился жрец, перебив собравшегося что-то резко ответить Ашура. — Мы пока что действительно нуждаемся в услугах Шорха и должны играть по уже согласованным с ним правилам. Пока что, я подчёркиваю. Ну а Владычица… Думаю, мне стоит встретиться с нею лично. Попробую согласовать время и место этого знаменательного свидания, — он улыбнулся своими детскими губами, — и постараюсь всё прояснить…

— Правильное решение, — одобрил Ашур. — А теперь, мне пора — Храм практически взят. Насладитесь зрелищем, коли сами уже позабыли, сколь приятно так вот «резвиться», — Повелитель засмеялся, «вернув» жрецу его же слово, и поскакал в сопровождении личной стражи к храмовым воротам.

Вид в облаке тьмы вновь сменился на общую панораму битвы. Внутренние дворы Храма заполонили воины в чёрной броне, кое-где они добивали сопротивляющихся стражников. Атакующие маги Ночи щедро осыпали выплесками темноты все подряд дверные проёмы и огромные окна. Разлетались осколки витражей, падали на землю пронзённые насквозь тела. Некоторые строения уже полностью объял огонь; начали проседать и обрушиваться крыши. Густые клубы чёрного дыма застилали небо над гибнущим Храмом, вознося богатую жертву Великой Ночи.

— Значит, ты хотел договориться с нами, старик? — послышался ироничный голос Ашура.

В облаке появилось изображение просторного круглого зала, стены которого покрывали красочные росписи. К дальней стене жался некто в богатых одеяниях Владыки — сухонький, седобородый, взирающий на врагов с какой-то непонятной отрешённостью. Его пытались прикрыть собой трое стражников и пара сдерживающих магов Дня.

— Владыка Вирн, — снова заговорил Ашур, появляясь в видимой наблюдателям части зала и приближаясь к ощетинившейся мечами и посохами группе. — Ваша недавняя попытка связаться со мною и предложить какие-то условия смешна. Мы не желаем никакого диалога со служителями Дня. Ваша Эпоха кончилась, встретьте смерть достойно!

Словно по команде при этих его словах вперёд прянули трое атакующих магов Ночи, намереваясь покончить с прижатыми к стене. Но Повелитель остановил их небрежным жестом левой руки:

— Я сам, — и крутанул в правой руке секиру, лезвие которой отозвалось мощным серпообразным выплеском темноты.

Защитники Владыки вскинули посохи, пытаясь закрыться полотном света, но силы были неравны. Лезвие тьмы распороло сияющую преграду и, срубив навершие одного из посохов, пронзило обоих сдерживающих магов. Следующим движением Повелитель Ночи обрушил секиру на ближайшего стражника. Тот увернулся и контратаковал мечом, норовя подрубить врагу колено. Ашур, выказывая поразительное проворство, взвился в воздух, пропуская клинок под собой, и рубанул секирой сверху вниз. Шлем не спас голову стражника от этого удара. И вновь, не глядя на падающего противника, Ашур продолжил атаку, заставляя отшатнуться второго стражника. Несколько быстрых движений, пируэтов в смертельном танце стали и магии, и последние защитники Владыки пали.

— Прими последний бой, старик! — выдохнул Ашур, стряхивая с лезвия секиры кровь убитых.

Но Вирн даже не попытался оборониться, он опустил руки и закрыл глаза. Затем проговорил:

— Моё время пришло. Я это чувствовал, предвидел. Живу на свете уже достаточно давно, чтобы не бояться смерти. Но ты, ночное создание, переживешь меня не намного, попомни…

Возможно, он хотел добавить что-то ещё, но не ведающее промаха оружие Ашура, окутанное тёмной пеленой глубинных сил Ночи, перерубило тощую шею одним махом. Голова старика отлетела в сторону, а снаружи в то же самое время слетел вниз терзаемый огнём главный шпиль Храма с огромным знаком Великого Дня.

— Здесь мы закончили, — брезгливо проговорил Ашур, вытирая секиру о некогда белоснежные одеяния мёртвого Владыки Западного Храма. — Выбираемся, пока стены не рухнули…

Жрец и Фихташ взирали на всё это молча, с разными выражениями на лицах. И если первый был в целом доволен увиденным, второй не придавал разгрому Западного Храма сколь-нибудь существенного значения. Сюзерен Мёртвых земель думал о другом: его мысли всецело занимал Гаситель, который представлялся центральной фигурой в разыгрывающемся грандиозном спектакле. И Фихташ размышлял о том, будет ли иметь успех его план, придуманный и реализуемый втайне от двух других Повелителей Ночи. Ибо от этого начинания зависело очень многое…

***

Хищно изогнутый нос корабля резал тяжёлые океанические волны, и белопенные крылья хлестали по высоким бортам. Сильный попутный ветер наполнял огромные паруса, гоня судно вперёд с большой скоростью. А вдалеке, у самого горизонта, уже виднелась смутная полоса скалистого берега.

Лиуджайн, цепко держась руками за фальшборт, стояла на самом носу и вглядывалась в эту полоску. Девушке одновременно хотелось и оказаться там поскорее, и оттянуть момент, когда придётся покинуть корабль, а вместе с ним проститься и с ощущением чего-то знакомого и привычного. Не то, чтобы принцесса чего-то боялась, — сила Великой Ночи по-прежнему с ней, — но предстоящая миссия была не из разряда обыденных и будила в душе смутные тревоги. Лиуджайн изо всех сил боролась с ними, ибо не привыкла, чтобы какие-либо эмоции и чувства оставались вне её контроля.

— Пора бы переодеться, моя принцесса, — напомнил тихий голос. — Нам нужно соответствовать избранным ролям.

Верная Шьямала как всегда рядом. Лиуджайн обернулась и поглядела на свою лучшую охранительницу. На красивом, но жёстком лице — ни тени тревог и сомнений. Её цель ясна, как и прежде, — защита госпожи, даже ценою собственной жизни. Время, место, окружающая обстановка не имеют значения, они рассматриваются лишь с точки зрения того, не таят ли какой-то опасности для принцессы.

«Хотела бы я так же отринуть всё ради своей цели», — подумала девушка, закусив губу. — «Но для этого нужно полностью осознавать цель, верить в её важность. Этим я пока похвастаться не могу».

Воля отца направила её сюда, к берегам первого континента, к пустому скалистому мысу на юго-западе Аркираниса, у которого обычно не бросал якорь ни один корабль. Необходимость этого была осознана. Но вот личных мотивов не было никаких… Почему она, принцесса Ночи, дочь властителя Мёртвых земель, должна, подвергая себя опасности, пускаться в трудное путешествие, маскироваться под неведомо кого и играть недостойную роль, с которой могла бы справиться любая мало-мальски подготовленная девка? Лиуджайн негодовала в душе, хотя и знала, что ослушаться не вправе. Но непокорная стихия Ночи, которой девушка была всецело привержена, бурлила в ней, наполняла мятежным духом, не позволяла смириться с пассивной ролью…

«Что же, я буду играть по навязанным тобою правилам, мой хитроумный отец и Повелитель!», — мысленно произнесла Лиуджайн. — «Но никто не помешает мне вплести собственную тоненькую нить в придуманный тобою узор».

— Пошли, Шьямала! — резко бросила принцесса. — Ты права, пора сменить одежду и подготовиться.

Девушки спустились с палубы в небольшую, но обустроенную с наибольшим для принцессы комфортом каюту. Шьямала заперла дверь, и Лиуджайн принялась раздеваться. С привычными одеяниями тоже было неприятно расставаться, но обтягивающая чёрная кожа вряд ли была подходящей для той роли, которую девушке предстояло играть. Здесь, на первом континенте, она ни в коем случае не могла быть собою — дочерью Повелителя Фихташа. Это родство должно было тщательно скрываться как от местных, так и от любых агентов двух других Повелителей Ночи. Что же, сменить одежду, причёску, начать изъясняться на местных языках, изучаемых с детства, было не так уж сложно. Труднее было скрыть дар Ночи, умение повелевать мощными магическими силами, доставшееся от отца. Но и на сей счёт имелась «легенда»: Лиуджайн должна была стать дочерью сильного мага из числа служителей-жрецов Великой Ночи, потерявшей отца в том самом кораблекрушении, которое должно было вот-вот произойти…

То есть, разумеется, никто не собирался и впрямь разбивать корабль о рифы у этого коварного мыса. Но в просторных трюмах дожидались своего часа самые настоящие обломки бортов и мачт другого корабля, действительно потерпевшего недавно крушение у восточного побережья Мёртвых земель неподалёку от Бхадренжа. Снаряжая дочку в путь и снабжая её правдоподобной предысторией, Фихташ позаботился даже о таких реалистичных деталях. Команде корабля предстояло высадить «жертв кораблекрушения» — принцессу с небольшой группой воинов — на берег, раскидать по волнам обломки и как можно быстрее уйти обратно в океан. Так что если даже потом кому-то захочется проверить правдивость истории Лиуджайн, он сможет найти вынесенные на прибрежный песок свидетельства гибели некоего судна.

Свою одежду принцесса не бросила небрежно, а собственноручно бережно сложила в дорожный сундучок вместе с другими личными вещами.

— Это мы всё же возьмём с собой, — уверенно сказала она. — Вряд ли нас станут обыскивать. А если кто-то осмелится, поплатится жизнью!

Шьямала, которая тоже всё с себя скинула и уже начала облачаться в неприметный и удобный дорожный костюм, похожий на те, что носили путешествующие дамы в Аркиранисе, поглядела на госпожу с сомнением:

— Ваш отец не одобрил бы такого нарушения его… эм, наставлений, — осторожно проговорила она.

— Ну и что? — Лиуджайн резко тряхнула головой, рассыпая по обнажённым плечам и груди роскошные локоны. — Он далеко, а здесь у меня свобода действий! Главное, достичь той цели, ради которой он меня сюда послал. Выбор средств я оставляю за собой. Помни это, моя милая Шьямала, и больше не перечь, ссылаясь на Повелителя. Поняла?

— Да, госпожа, — поклонилась воительница. — Я просто беспокоюсь за вас.

— Знаю, — более мягко произнесла принцесса. — Но всё будет хорошо. Не забывай, я тоже одна из Повелителей Ночи, хотят того наши старшие мужчины или нет. Я не слабее, а может, в чём-то и сильнее них по части ночной магии. Так что действовать буду так, как сочту нужным. К тому же, — девушка улыбнулась Шьямале, — со мною ты и шесть наших лучших воинов. Что нам может угрожать?

Лиуджайн быстро облачилась в такой же, лишь чуть побогаче, дорожный костюм, как тот, что уже красовался на её черноволосой спутнице. Волосы она собрала в пучок, сколола миниатюрным и отменно наточенным кинжальчиком и спрятала под изящный светло-зелёный берет. Окинув на прощанье взглядом каюту, принцесса вышла и снова поднялась на палубу.

Берег был уже совсем близко. Через некоторое время корабль встал на якорь на безопасном от острых рифов расстоянии, и на воду спустили пару небольших шлюпок. Они-то и доставили принцессу и её эскорт на пустынный песчаный берег.

Попрощавшись с капитаном, лично сопроводившим её, Лиуджайн повернулась и побрела прочь от набегающих на песок волн, борясь с желанием бросить ещё один взгляд на корабль и океан, отделивший её от дома. Лишние чувства теперь неуместны. Нужно смотреть только вперёд!

Сгустился вечерний сумрак, и девушка испытала потребность прикоснуться к силам Великой Ночи, пообщаться с ними так, как она привыкла с детства. Начав дышать глубоко и ровно, принцесса всем своим существом потянулась в объятья родной стихии. И с удивлением почувствовала, что силы Ночи здесь весьма необычны. Будто что-то ещё примешано к ним…

Но не это поразило девушку больше всего. Едва прикоснувшись к незримому потоку ночных сил, слившись с ним, Лиуджайн почувствовала какой-то смутный далёкий зов. Будто некая магическая метка, имеющая для принцессы значение, притягивала её внимание, требовала, настаивала на её присутствии. И отчего-то вспомнилось то видение, которое посетило Лиуджайн много ночей назад, тогда, когда отец сообщил ей о предстоящем путешествии.

— Моя принцесса, нам необходимо найти место для ночлега, — Шьямала бесшумно подошла и встала рядом с госпожой. — А поутру — искать дорогу к ближайшему поселению, чтобы оттуда начать продвигаться к Джантре.

Сама ещё не до конца осознавая, что говорит, Лиуджайн произнесла:

— Мы не пойдём в Джантру.

— Но как же, госпожа?! — удивлённо воскликнула Шьямала. — Мы же должны через Аркиранис пробраться в столицу Риаджанга, где вероятнее всего находится тот человек…

— Его там нет, — словно во сне проговорила принцесса. — Утром мы отправимся совсем в другое место.

— Как прикажете, госпожа, — склонила голову недоумевающая воительница.

А Лиуджайн продолжала прислушиваться к тому, что говорила ей Великая Ночь. Игра, в которой девушке предстояло участвовать, уже началась и, судя по всему, правила менялись прямо по ходу. И значит, придётся делать поправки на изменчивый ветер судьбы…

 

Шаг второй. Танц ы с ловчими сетями

Попытки совершить неизведанное порою дают неожиданные результаты. Об этом подумал Зоклас, когда рухнул в густую траву лицом вниз. Сзади послышался сдавленный возглас Силжа, возвестивший о том, что магвой тоже несколько удивлён столь странным выходом из Иного пути.

Предпочитая действовать быстро, как и всегда в тревожной ситуации, Зоклас вскочил на ноги и бегло огляделся. Поблизости не было никого постороннего; Тихий уже уверенно стоял на лапах и тоже вертел головой по сторонам, как и магвой, успевший выхватить магическую цепь и чуть выдвинуть клинок меча из ножен.

— Что произошло? — тихо поинтересовался Силж, привычным движением наматывая цепь на кисть левой руки.

— Не знаю. Обычно из Иного пути я выходил спокойно, и ноги меня при этом держали… — отозвался Зоклас, почувствовавший вдруг сильное головокружение. — Что-то нехорошо мне, — проговорил он, не для того, чтобы пожаловаться, а желая поставить друга в известность: странности продолжаются. — Ни с того, ни с сего такого не бывает. Из меня будто часть сил вытянули…

Пёс тихо заворчал, привлекая к себе внимание. Зоклас посмотрел на него и ощутил привычную уже магическую связь, как в день их первой встречи в пещере. Маг прислушался к ощущениям, чтобы уловить, что ему хочет «сказать» четвероногий спутник. Для наглядности Тихий снова покрутил башкой, поскрёб лапой землю, шевеля травы, принюхался и громко чихнул, демонстрируя недовольство окружающей средой.

— Говоришь, мы не туда попали? — задумчиво произнёс Зоклас. — Что ж, похоже…

Вокруг расстилалось поле, покрытое зелёным разнотравным ковром. Слева, довольно далеко, виднелась плотная стена леса, кажется, смешанного — хвойно-лиственного. Впереди был глубокий овраг, по дну которого, судя по обильной растительности на склонах, протекала речка или просто широкий ручей. А справа…

Силж присвистнул:

— Это на актиканские укрепления никак не похоже. Фортификация явно наша.

Зоклас пригляделся к видневшимся вдали сооружениям и согласно кивнул. Действительно, больше всего это напоминало маленькую пограничную крепость, которые в изобилии были разбросаны по рубежам Мадженси.

— Сейчас выясним, — пообещал маг и, преодолевая странное головокружение и слабость, взглянул с небес сквозь силы Заката в интересующем направлении. — Так и есть: мадженский флаг над крепостью. Погоди-ка… Там, дальше поля, озеро, две узкие дороги расходятся. Я узнаю местность!

Зоклас моргнул, возвращаясь к обычному зрению, и с удивлением на лице повернулся к Силжу.

— Ну и куда нас занесло? — приподнял бровь тот.

— Именно, что «занесло», — качнул головою Зоклас. — А скорее, получается, «выкинуло» посреди Иного пути. Это место похоже на Сингамскую заставу, я здесь в своё время проходил с войсками, когда мы шли на соединение с силами актиканцев перед битвой при Распаде. И потом обратно. Видел, как закладывали эту крепость.

Силж мгновенно вспомнил, о каких событиях идёт речь. Около десяти лет назад отгремела война между бывшей Актиканией и Ниферисом, в которой Мадженси выступило на стороне первой. Сам магвой тогда сопровождал Третий легион, шедший на подмогу, но поучаствовать в сражении не удалось: оно и без их помощи окончилось полным разгромом противника. Ниферис утратил огромные (по его меркам) части территории: по завершившему войну мирному договору от королевства были отторгнуты когда-то им захваченные княжество Харефас, ставшее самостоятельным государством, и несколько юго-восточных княжеств. Последние добровольно вошли в состав Актикании, преобразовав её тем самым в Актиканский союз. Ну а Мадженси несколько расширило свои пределы, получив ниферскую провинцию Сингам. Здесь и была сразу же в честь окончания победоносной кампании заложена пограничная крепость, которая с тех пор контролирует этот рубеж.

— Стало быть, мы на границе с Ниферисом? — озвучил догадку Силж.

— Похоже на то, — кивнул Зоклас. — Если мысленно провести по карте предполагаемую линию Иного пути из Вельгейта к актиканской столице, она как раз тут пройдёт в какой-то момент. Только вот с какой ночной неожиданности здесь нас «выкинуло»? — маг задумчиво отёр ладонью лоб, на котором выступили бисеринки пота. — Разве что у меня силы внезапно кончились, не справился с таким расстоянием огромным, вот и вывалился из Иного пути там, где слабость застала…

Тихий два раза солидно гавкнул, выражая решительное несогласие с этой версией.

— Намекаешь, что в таком случае ты бы силой поделился? — догадался маг, вспомнив, как Меланг когда-то помогал Сальнире. — Тогда в чём же дело?

Пёс оскалил клыки, вздыбил шерсть на загривке и зарычал так злобно, как ещё ни разу этого не делал с момента их знакомства. При этом взгляд его был устремлён на что-то конкретное. Или на кого-то…

Зоклас и Силж одновременно повернули головы в том направлении и узрели одинокую фигуру в видавшем виды дорожном плаще, которая уверенным быстрым шагом приближалась к ним. Разглядев лицо путника, маг Заката помимо воли вздрогнул, ибо этот человек, чего уж скрывать, пробуждал в нём страх. Им уже дважды доводилось схватиться, и оба раза Зоклас оказывался устрашающе близко у порога смерти. И хотя там, в подземельях джантрийской темницы, их поединок окончился условной «ничьей», маг Заката не питал иллюзий относительно реального соотношения сил. Тем более сейчас, когда он ощущал себя почти полностью «выжатым»…

С другой стороны, был и третий раз — тогда, у Мистарты, когда с помощью неожиданной и отчаянной Атаки Заката Зокласу удалось помешать Гасителю добить агонизирующую Эпоху Дня. Что удалось однажды, может получиться и вновь!

Зоклас постарался подавить все эмоции и решительно посмотрел прямо в глаза подошедшего Шорха. И показалось, что в ответ на него глянул не человек, а величественная чёрная гора, безразличная к любым ударам, которые по ней могут быть нанесены…

***

— Капитан, это боевые корабли под незнакомыми флагами. Точная численность мне пока неведома, но флот крупный. Они огибают Большой Салгиторис и направляются прямо сюда! — чернобородый маг-прорицатель протянул магическое зерцало — причудливо изогнутую медную рамку, приближающую для глаз далёкие предметы.

Капитан «Хинтафа» — флагмана Особой королевской флотилии Аркираниса — с нетерпением схватил рамку и поднял её к лицу, направив на виднеющуюся прямо по курсу береговую полосу Салгиториса. И впрямь, из-за острова довольно плотным строем выходили большие двухмачтовые (а некоторые и трёх!) корабли под сине-чёрными парусами. Капитан разглядел флаг, украшающий грот-мачту первого из них: на чёрном фоне виднелись скрещённые алые мечи, а над ними сцепились лапами два неведомых зверя — красный и синий. Переведя взгляд на палубу, аркиранец узрел выстроившихся вдоль бортов воинов в странных красно-синих доспехах. Средь них попадались и фигуры в длинных тёмных плащах, кто с посохами, а кто с огромными мечами — сдерживающие и атакующие маги, стало быть, причём ночные!

Капитан со злостью плюнул за борт в катящиеся навстречу пенные волны. Принесла Ночь поганцев!

— Гости со второго континента пожаловали, — озвучил он вслух очевидный факт, чтобы примириться с ним. — Идут курсом атаки на всех парусах. Не иначе видят в нас лёгкую добычу, — он хмыкнул и оглянулся: флагман сопровождали только три корабля.

Но чуть позади, за полосою утреннего тумана, шла вся флотилия — дюжина бригов и полтора десятка сопровождающих их хищных тендеров.

— Как поступим, капитан? — спросил маг чуть севшим от волнения голосом. — Их, кажется, вдвое больше. Возможно, есть смысл отступить…

— Ты их парусное вооружение оценил? Резерв скорости прикинул? — хмуро взглянул на него капитан, возвращая магическую рамку. — Пока будем разворачиваться, да всей флотилии сигнал подавать, они нас догонят. Нет, поздно бежать, коль уж мы их раньше не заметили. Надо бой принимать!

Маг судорожно сглотнул, ясно осознав, каковы шансы их флотилии выстоять в таком сражении, но промолчал: никто не мог обвинить аркиранских мореходов в трусости, равно как и приписанных к кораблям магов.

Но подставлять флагман под первый же удар капитан не собирался. Он понимал, как важно выиграть время. Повернувшись к корме, он резко выкрикнул:

— Лево на борт! — и, убедившись в исполнении команды рулевым, пояснил свой замысел магу: — Уходим строго на юг. Заставим их потерять скорость на смене курса. Пока они погонятся за флагманом, наши успеют подойти.

Затем вновь повернулся к корме и крикнул:

— Сигнальные гонги! Всеобщая тревога, сигнал атаки!

На корме тотчас оглушительно грянули специально установленные огромные гонги; особый ритм ударов подавал остальным судам флотилии команду, в значении которой невозможно было усомниться. Капитан удовлетворённо кивнул, зная, что в этот самый момент все другие корабли начинают разгон и выходят на скорость атаки.

Настало время позаботиться ещё кое о чём очень важном. Бывалый моряк глянул на мага-прорицателя, хранившего напряжённое молчание, и, вздохнув, проговорил:

— Ты знаешь, что нужно сделать!

Тот молча кивнул и, сжав посильнее посох, отличавшийся характерной длиной и формой от тех, которыми пользовались сдерживающие маги, решительным шагом отправился на ют. От магического действия, которое ему в тот час предстояло исполнить, зависело для Аркираниса очень многое…

Прорвав завесу густого тумана, показались прекрасные боевые бриги Аркираниса под реющими на ветру королевскими флагами. Они решительно шли вперёд, готовые принять бой с любым врагом.

Капитан «Хинтафа» получше пригляделся к надвигающимся на них силам противника. Флот (по крайней мере, уже видимая его часть) насчитывал свыше семи десятков боевых единиц. Среди атакующих ночных судов были несколько гигантов с тремя мачтами, выглядевших гораздо крупнее и мощнее любого корабля Особой королевской флотилии. Аркиранцы ещё не начали строить трёхмачтовые красавцы-фрегаты, которыми пока мог похвастаться только флот империи Риаджанг. Но их боевые бриги и шустрые маневренные тендеры с приметными косыми парусами действовали весьма эффективно и были грозными противниками для любых вражеских кораблей. Увы, внезапность нападения ночного флота свела на нет многие их преимущества.

Похоже, духи океана, в коих верили моряки, были нынче не на стороне аркиранцев. Но духи будут довольны предстоящим зрелищем… Капитан сжал висящий на груди морской талисман, много лет помогавший ему, и скомандовал флагману вернуться на прежний курс, встав в общий атакующий строй.

И вот уже две флотилии, летящие по волнам навстречу одна другой, сошлись совсем близко. Без всяких магических рамок стали различимы искажённые жаждой битвы лица воинов, их блестящие глаза, заранее высматривающие себе первую жертву. На аркиранских бригах и тендерах по-прежнему звенели гонги, возвещая начинающийся бой. Им вторили гулкие барабаны с кораблей Второго континента, выдающие грозный ритм неотвратимой атаки.

Корабли начали маневрировать, стремясь занять более выгодные позиции. Противники стали осыпали друг друга стрелами и контрастными выплесками магических сил. Атакующие маги Дня пытались лучами света поджечь вражеские корабли, ночные же стремились срубить мачты клинками тьмы, пробить борта таранными ударами тёмных сил. Сдерживающие маги обеих сторон прикрывали свои суда и воинов. Но свет Дня был всё слабее…

Аркиранцы видели, что им навязывают самую невыгодную схему сражения: растянувшиеся широким полукольцом тёмные суда сжимали их, не давали пространства для манёвра. Флот Ночи умело пользовался численным преимуществом: почти каждому аркиранскому судну пришлось вступить в бой против двух, а то и трёх кораблей противника. Но слишком уж неожиданной была атака чужого флота, чтобы Особая королевская флотилия Аркираниса успела выстроить одну из отработанных и выверенных схем морского сражения. Оставалось стоять до конца в этой толчее, где густой дым от горящих кораблей уже повсеместно застилал глаза воинам и магам. Траурной какофонией летели над окрасившимися кровью волнами крики боли и ярости, лязг стали и рёв пламени. И печально-торжественно погружались в бурлящую воду увенчанные языками жаркого огня аркиранские корабли, унося с собою тела сроднившихся с ними моряков.

«Хинтаф» зажали с обоих бортов два чёрнопарусных гиганта с оскаленными пастями неведомых мифических тварей на носовых фигурах. Фальшборт дырявили абордажные крючья, корабли сходились всё ближе. Маги Ночи развернули огромные полотна тьмы, в которых вязли все яркие лучи семи атакующих магов, состоящих в команде флагмана. И сквозь эту завесу на палубу аркиранского брига посыпались коренастые рыжеволосые и рыжебородые воины в красно-синих доспехах. Если бы капитан «Хинтафа» знал что-либо про народы Зловонных земель, он узнал бы в этих ратниках подданных покойного Гасителя Фьюльхшела — правителя Северных пределов Второго континента и Огненной гряды. Но он не знал этого, как не ведал и того, что после смерти Фьюльхшела его земли отошли под власть человека, именовавшегося просто жрецом, и именно по его приказу этот флот явился сюда.

Но аркиранский капитан знал лишь, что вот-вот погибнет его команда, корабль, да и вся флотилия. И он уже никак не может этого изменить. Остаётся только забрать с собою на дно как можно больше врагов. Капитан покрепче сжал рукоять широкой морской сабли, украшенной золотым офицерским вензелем, которого касались пальцы самого Короля-Падишаха в тот день, когда монарх вместе с этим клинком вверил ему флагман своей Особой флотилии. И ринулся в бой, на бегу снося голову одному из «красно-синих», неудачно замахнувшемуся на него секирой.

Душу в последние минуты жизни согревало только одно: капитан знал, что маг-прорицатель успел воспользоваться «Памятью воды» и передать шифрованное секретными магическими кодами послание, которое обязательно получат на родине. А значит, скоро в Моле будут знать, что грядёт вторжение.

***

Ильната вновь обернулась. Уже в третий раз. Величественные стены, башни и шпили Восточного Храма Великого Дня медленно удалялись, кутаясь в лёгкую дымку утреннего тумана. Словно уходил в прошлое последний островок спокойствия и домашнего тепла…

Аламела, чувствуя настроение хозяйки, шла медленно, понуро опустив голову. А всадница, легко поглаживая пальцами её мягкую гриву, думала о своём поступке и предстоящих странствиях.

С тяжёлым сердцем отправилась девушка в этот путь, покинув родных. Мать плакала, отец сжимал зубы и отмалчивался, понимая, что Ильната вправе так поступить. А может быть — и должна. Но сколь же тяжело было родителям, недавно потерявшим одну дочь, отпускать в опасное путешествие и вторую.

— Пусть сокровенные силы Дня хранят тебя в дороге! — сказала напоследок мать, проводив Ильнату до ворот. — Верь в них, поскольку больше, похоже, теперь не во что верить…

Сама юная Просветлённая осознавала, что ей это путешествие просто необходимо, чтобы не потерять себя, не пасть очередной сломленной тростинкой под хлёсткой плетью судьбы. Жизнь, казавшаяся с детства прямой и ясной дорогой, вдруг сделала крутой поворот и начала петлять кочковатой тропой. И легко ступавшая по ней служительница Великого Дня внезапно споткнулась о камни жестокости, непредсказуемости и злобы. Камни, разбросанные до противного «чистыми» руками грязных людей, рядящихся в белые одежды… И разумом девушки завладела одна мысль: чтобы выжить в таком мире, нужно вовремя познать его искажённые законы и приготовиться защищаться от любых нападений, стать сильнее, быстрее и хитрее всех, кто может возжелать причинить вред!

Возможно, это слишком резкая жизненная установка, но как же быть иначе? Ильната грустно улыбнулась, вспомнив светившиеся жизнелюбием небесно-голубые глаза сестры. Сальнира была воплощением чистоты и невинности, но жёсткие правила игры, навязанные циничными людьми, привели её к гибели. Она, увы, не справилась, не сумела вовремя разглядеть опасность. Ильната не хотела повторить судьбу сестры. И потому поклялась отомстить за неё!

Такие решения не проходят даром, они способны изменить человека, саму его суть, хотя он может этого не осознавать…

Просветлённая в последний раз оглянулась на далёкие уже стены Храма и сказала себе больше этого не делать. Нужно уметь обуздать непрошенные чувства и переживания, когда это требуется, чтобы оставить разум спокойным и готовым к принятию важных решений.

Решившись на это путешествие, Ильната прибегла к серьёзному обману, преодолев моральный запрет. Пользуясь временным отсутствием Владыки Танрижа (и не желая впутывать в это столь радушного хозяина), девушка тайком проникла в его молельные палаты и похитила лист особой бумаги с привешенной к нему малой навесной печатью Конклава. Просветлённая знала, что у главы каждого Храма есть некоторое количество таких заготовок, чтобы он имел возможность выдавать особо важные документы, не дожидаясь одного из нечастых съездов всех Владык.

Получив в своё распоряжение пустой документ, Ильната быстро заполнила его, нарочно искажая свой почерк, и поставила подпись вымышленного служителя, якобы замещающего Владыку Южного (!) Храма. Ничто не должно было указывать на ту обитель, где оставались её родители, и хотя бы косвенно свидетельствовать о причастности Танрижа. Правда, Ильната очень мало знала о том Храме, равно как и о Солькисе, в коем он находился, а потому рисковала вызвать подозрение, не ответив на чьи-нибудь подробные вопросы. Однако расчёт её был на то, что допрашивать Просветлённую никто не осмелится. Кроме врагов, естественно, но уж коли она попадётся в руки врагам, то сама надобность в соблюдении конспирации отпадёт…

Теперь Ильната выступала в качестве посланницы Конклава Храмов, наделённой практически неограниченными полномочиями: повсеместно и всем, кто остался верен Великому Дню, предписывалось оказывать Просветлённой всяческое содействие. Жестокая ирония ситуации заключалась в том, что она выступала сейчас почти в том же качестве, что и Сальнира по воле Северного Храма когда-то. Но в отличие от сестры, эту роль она написала себе сама. Хотелось надеяться, что ей повезёт больше…

Ильната тряхнула головой, решив, во что бы то ни стало, отогнать мрачные мысли и настроиться на более жизнерадостный лад.

— Ну что, Аламела, — девушка отбросила за спину длинную светлую косу и пригнулась к шее верной кобылицы, — теперь мы одни, и всё в наших руках. Хм, ну и копытах…

Аламела весело заржала, тонко чувствуя изменение настроения всадницы.

— Мы найдём этого человека, обязательно найдём, — как можно увереннее проговорила Ильната, непонятно кого пытаясь убедить — единорога или саму себя. — Меланг, добрый умный Меланг сумел показать мне достаточно, чтобы я запомнила лицо. И дал мне ощутить силы, коими этот маг наделён. Они очень необычны. Если кто и мог устроить ту заварушку возле Мистарты, так это он!

Девушка имела в виду неведомое магическое действие, якобы обратившее в бегство целую армию. Слухи о произошедшем в битве за столицу Мадженси чуде быстро достигли Восточного Храма. Любопытная Просветлённая в подробностях выспросила у служителей и стражников всё, что те сами узнали от паломников, поток которых из Мистарты в последнее время по понятным причинам усилился.

Среди массы пустых сплетен и преувеличений попались крупицы ценной информации. Кое-кто из посетивших Храм женщин был знаком с женою одного из визоров, скрытно наблюдавших по приказу Правителя за всеми участками битвы и видевших на пригорке одинокого мага, пролившего на врагов небесный огонь. Женщина говорила, будто он был одет в странные грубо выделанные шкуры, а лицо и руки его покрывали следы страшных ожогов.

Сопоставив время этих событий со временем трагедии в Гиале, приняв во внимание обгоревшую кожу и наличие у мага необычных сил, Ильната предположила, что это и есть неведомый спутник Сальниры, сумевший выжить под огнём Просветлённых. Вероятность ошибки была более чем велика, но за неимением других зацепок девушка решила исходить из этой догадки…

И потому путь её лежал в Мистарту. Если где-то и можно было поточнее разузнать о спасшем город маге, то только в самом этом городе.

— Мы скоро будем на месте, Аламела, путь здесь недолгий, — бодрым голосом сказала Ильната. — И обязательно отыщем того, кто поможет мне отомстить за Сальниру и Меланга. Я чувствую, что эта встреча нам обоим необходима, что она принесёт нечто важное.

Девушка, конечно же, была права, хотя и не подозревала ещё, в чём именно…

***

Взгляды встретились, словно скрестились два незримых клинка. И Зоклас выдержал, не уступил, хотя и было ощущение, будто пытается он удержать падающую каменную глыбу.

— А вот и ты, причина моих головных болей в последнее время, — с усталостью в голосе проговорил Шорх. — Узнаю лицо, хотя оно и изменилось… Ирония в том, что я сам виноват в твоём появлении. Создал себе проблему. Надо было давно тебя прикончить.

— Думаю, ты успеешь ещё сильнее об этом пожалеть! — тихо, но с твёрдостью в голосе отозвался Зоклас.

Маг положил руку на рукоять меча, но не спешил его доставать. Видя это, выжидал и Силж. Пёс молча застыл позади двух мадженцев, не сводя глаз с Гасителя. В янтарных очах древнего зверя светился явный интерес, но никому, естественно, в этой ситуации не было дела до нюансов собачьего взгляда.

— Кто знает? — Шорх слегка усмехнулся. — Ты — первый и пока единственный по-настоящему сильный соперник, который встал на моём пути с тех пор, как начал претворяться в жизнь мой план. Посему я даже рад, что ты есть на свете. Игра со слабыми и предсказуемыми противниками скучна и безрадостна.

Силж, видя некоторую растерянность друга, поспешил встрять в разговор, чтобы дать Зокласу время собраться с мыслями и силами:

— Так тебе скучно?! — магвой иронично прищурился, не забывая пристально следить за малейшими движениями бледнокожего мага Ночи. — Хочется противников посильнее да ощущений поострее? Ну так я готов поучаствовать в твоей игре. Позволь представиться: Силж Зорхаж, — с этими словами он выдернул из ножен меч и вскинул его в жесте воинского приветствия достойному противнику.

— Шорх, — спокойно представился Гаситель и внимательно посмотрел на покрытое синеватыми рунами лезвие, на длинный чуб и усы магвоя, его татуировку на мочке уха. — Значит, ещё один офицер Магармуса? Должен сказать, что вы вызываете у меня искреннее уважение. Обещаю вам обоим, что когда Мистарта будет повержена, я лично позабочусь о сохранении Магармуса. Такая школа нужна будущему, независимо от того, каким оно станет.

Силж даже пришёл в замешательство, ибо понял, что Шорх говорит это, не бахвалясь, не угрожая захватом Мистарты, а просто констатирует нечто, что видится ему фактом, событием, которое непременно случится. И говорит искренне. Он просто-напросто выше мелочной ненависти. Да, личность интересная — незаурядная, сильная, уверенная в себе и своём деле. Такие люди выделяются из общества, стоят выше других не в силу приобретённой власти или родовых привилегий, а в силу мощи своего разума и масштаба личности, получая это и как преимущество, и как бремя, которое несут с достоинством. Силж качнул головой в унисон этим мыслям и проникся ответным уважением к такому врагу.

И, разумеется, поспешил выразить своё отношение к оппоненту:

— Да, Магармус будет стоять, и когда-нибудь в его стенах я с удовольствием поведаю нашим новобранцам, какого сильного противника нам с Зокласом однажды довелось завалить!

Сзади раздалось гулкое «Гав!»: пёс, казалось, понимал все, что говорят люди, и услышанное доставило ему удовольствие.

Шорх рассмеялся, оценив ответ по достоинству, и вытянул из-под плаща свой клинок:

— Право, убить вас будет честью для меня. Впрочем, хватит уже любезностей. Я должен уничтожить мага Заката, и сделаю это. И всех, кто подвернётся при этом под руку, тоже.

— Один вопрос, — Зоклас поднял меч: — это ты сумел прервать Иной путь и вытянуть из меня часть сил?

— Разумеется, — кивнул Шорх. — Мы связаны сильнее, чем ты думаешь. Ты, Зоклас, — Гаситель впервые произнёс его имя, — ещё птенец, едва вылупившийся, хоть и овладел стихией Заката. Мне ведомы такие вещи, до которых ты доходил бы ещё много лет. Увы, этого срока нет…

И Шорх атаковал обоих сразу: Силжа клинком, Зокласа — мощным выбросом тьмы.

Магвой парировал и ушёл влево, пытаясь заставить Гасителя повернуться спиною ко второму противнику. Силж осторожничал, сразу сообразив, что лихим наскоком в стиле «быстрого духа» этот поединок не выиграть. Следовало в полной мере воспользоваться численным перевесом.

Зоклас тем временем привычно выставил защитную завесу, используя вместо обессилевшего Дня мощь Заката и пропуская поток сил сквозь клинок, за неимением магической цепи. Он попытался в свою очередь нанести точечный укол тонким призрачным лезвием Заката, но Шорх легко увернулся.

У магвоя же цепь была. Силж выпустил нити-эманации, сплетённые в хитрый защитный узор, и провёл более смелую атаку, пытаясь отыскать мечом слабые места в обороне Гасителя. Казалось, таковых просто не было. Изогнутый клинок легко играл в руке Шорха, сплетая изящные комбинации, в которых каждое защитное движение было отправной точкой для стремительной контратаки. При этом Гаситель успевал обороняться и от длинного зокласова меча, тоже вступившего в схватку. В первую же минуту боя Силж распознал стиль фехтования, используемый врагом: школа форлов была одной из сильнейших в мире и, соответственно, легкоузнаваемой для опытных людей.

При всём этом, Шорх успевал ещё вплетать в свои движения магические действия: защитный узор Силжа трещал под ударами смертоносной темноты. Магвою приходилось всё больше сил и внимания тратить на поддержание и создание новых эманаций, без которых лезвия ночного мрака уже изрезали бы его тело. Зоклас сражался, окутавшись радужным сиянием, в котором растворялась стремительно атакующая тьма. Но для нападения магию не использовал: видимо, все доступные ему сейчас силы Заката пришлось пустить на эту защиту.

Шорх позволял себе улыбаться, демонстрируя уверенность в собственном превосходстве. Он непрестанно смещался по кругу, прикрываясь одним противником от второго, а Зоклас и Силж пытались сломать эту схему. Магвой периодически атаковал выплесками сил Дня, стараясь максимально оттянуть внимание Гасителя. Ибо, зная Зокласа, понимал, что тот наверняка готовит какой-то мощный удар — слишком уж явно маг демонстрировал свою слабость. Беда была в том, что и Шорх это прекрасно видел…

Все эти пируэты с мечами и узкими выплесками магических сил были всего лишь прелюдией, взаимной проверкой. У Гасителя, конечно же, имелось и кое-что помощнее в запасе. Ну а резервом Силжа с Зокласом оставался Пепельный пёс, который пока что тихо сидел на месте, оправдывая своё имя, и внимательно наблюдал за поединком.

Вдруг каплями чёрного дождя с небес на мадженцев посыпались сгустки темноты. Не ожидавший атаки сверху Силж переключил внимание на то, чтобы усилить защитный узор над головой. Он несколько раз крутанул свисающую с руки цепь, порождая и сплетая нити. Но тех мгновений, на которые он отвлёкся, хватило Шорху, чтобы резко припасть к земле, перейдя в очень низкую стойку, и дотянуться мечом до голени магвоя. Силж ощутил острую боль чуть пониже правого колена и оступился. Гаситель, развивая успех, исторг из ладони целый поток тьмы, который ударил потерявшего равновесие капитана в грудь и далеко отбросил его.

Зоклас тем временем попытался атаковать накопленными силами Заката неприкрытую спину Шорха, столь удачно мелькнувшую перед ним. Несколько змеящихся струй красно-оранжевого пламени слетели с длинного меча и пронзили… Увы, не пронзили ничего. Гаситель в очередной раз использовал Растворение-в-Ночи, воспарив вверх облаком бесплотной тьмы. В следующее мгновенье чёрный вихрь закружил вокруг Зокласа, опутывая его руки и ноги, грозя разорвать тело на части. Маг отчаянно бросил все силы на защитную вуаль, мерцающую над его кожей закатными красками. И попытался вырваться из цепких объятий ожившего мрака. Ему это почти удалось. Зоклас развернулся, сбрасывая с ног чёрные путы, и прыгнул в противоположную сторону от пытающегося подняться с земли Силжа. И в этот самый миг из центра тёмного облака, снова воспарившего над землёй, вылетел бешено вращающийся меч. Успев заметить тусклый взблеск, маг извернулся в прыжке, силясь избежать попадания. Удалось это лишь отчасти: клинок холодным огнём ожёг плоть Зокласа, прочертив кровавую полосу под лопатками. Маг упал на землю, тут же перевернулся на спину и зашипел от боли.

Поднявшийся Силж, хромая, бросился вперёд, чтобы прикрыть друга. Но он ещё не имел опыта борьбы с развоплощённой свободно парящей в воздухе тьмой. Длинный «язык» темноты обвил его раненую ногу и дёрнул в сторону, как раз когда магвой опирался на неё. Он снова упал и попытался рассечь схватившую его тьму мечом. Но она просто растаяла, перетекла в другое место.

Чёрное облако повисло над обоими поверженными наземь мадженцами, готовое добить их. Но в этот самый момент в воздух взвилось что-то большое, пламенеющее яркими красками. Оно врезалось в живую тьму и увлекло её за собой на землю. Раздалось громкое страшное рычание. Зоклас распознал в красочном сгустке очертания огромного пса. Тихий, окутавшись ярким сиянием, сомкнул челюсти на казавшемся неуязвимым сгустке мрака и начал терзать его, трепать, мотая головой из стороны в сторону.

— Быстрее! Добить! — прохрипел Силж, вскакивая на ноги.

— Нет, сейчас мы не в силах! — предостерегающе крикнул Зоклас, хватая друга за предплечье.

Словно в подтвержденье сказанного, облако тьмы вдруг рванулось вперёд, отшвыривая от себя Пепельного пса и нанося по нему хлещущий удар незримым клинком. Тихий взвизгнул и припал на передние лапы. Сияние вокруг него погасло, показалась кровь, пятнающая густую шерсть.

— Уходим! — выдохнул Зоклас, употребляя остатки сил на то, чтобы открыть мерцающий красно-жёлтый овал Иного пути. Он ощутил, как Пепельный пёс соединил свои усилия с его, пытаясь помочь. Видимо, псина тоже поняла, что враг им пока не по зубам в прямом и переносном смыслах.

Если Силж и желал возразить, то благоразумно не стал этого делать. В сложных боевых ситуациях разумнее подчиняться тому, кто обладает большей информацией о происходящем. Коль уж Зоклас, заподозрить которого в трусости нельзя, утверждает, что сейчас им с Шорхом не справиться, значит точно в этом уверен. А потому магвой прыгнул в появившийся над самой травою овал, убедившись, что двое его соратников спешат следом. Краем глаза он успел заметить, что облако тьмы вновь собралось в человеческую фигуру. Но преследовать их Гаситель не стал…

…Да, Шорх мог бы успеть погнаться за беглецами, ударить им в спину. Но не стал. Вернее, понял, что это затруднительно. Гаситель стоял сильно согнувшись и зажимая руками большую рваную рану на животе. Его прочная кольчуга, таящаяся под верхней одеждой, была буквально разорвана, и бледную кожу рассекли ужасные клыки магического зверя. Кроме того, на левом предплечье пульсировал умеренной болью длинный порез: Зокласу всё же удалось один раз достать его клинком.

Шорх бегло осмотрел раны и хмыкнул, поняв, что придётся уделить некоторое время их заживлению и восстановлению сил после боя. К происшедшему он отнёсся спокойно. Если бы не помощь невесть как оказавшегося с мадженцами Пепельного пса (выходит, не все вымерли!), Гаситель расправился бы с ними. Он ещё раз уверился в своих силах и укрепился в осознании того, что вскоре доведёт начатое до конца. Зоклас о многом не догадывается, не умеет толком пользоваться подвластными ему силами, полагается на привычные для магвоя приёмы, которые теперь только мешают ему, не давая открыться для новых магических техник. А значит, маг Заката не может в полной мере сравниться с ним, Шорхом, по мастерству. И следующая их встреча станет для Зокласа последней. Ибо вряд ли гордый воин и маг позволит себе всю жизнь бегать от врага как побитая шавка.

Гаситель окунулся в благодатные силы Мрака, смягчая боль и затворяя кровь, льющую из ран. Затем со вздохом достал заветный клубок чёрных нитей, облегчающий ему создание Иного пути. Следовало найти место, где можно будет спокойно заняться лечением. Возвращаться раненым в Стибльстарн и показывать Ульнэке свою слабость, хоть и временную, не хотелось. Придётся вновь отправиться в то место, которое он недавно покинул. Заодно можно будет лично проследить за выполнением одним венценосцем достигнутых договорённостей…

***

— Что же за странные силы подмешаны тут в Ночь?! Она не чиста, ею не получается пользоваться так, как дома. Словно на Ночь здесь повлияла другая, невесть какая стихия! — Лиуджайн проговорила это с раздражением и удивлением в голосе. И вдруг пошатнулась, будто от сильной усталости.

Шьямала поддержала госпожу за плечи, взволнованно глядя то на неё, то по сторонам. Выйдя из Иного пути, тайные посланцы Мёртвых земель оказались в какой-то степи, окружённой цепочкой холмов. Лишь с одной стороны где-то далеко виднелась полоска леса. Шьямала не была уверена, что они попали именно туда, куда желала госпожа.

— Вам нехорошо, моя принцесса?

— Всё в порядке, — Лиуджайн провела пальцами по лбу, помассировала виски, затем встряхнула кистями рук, будто сбрасывая нечто невидимое. — Просто внезапная слабость. Я не смогла достичь метки, которую почувствовала там, на берегу. Она где-то впереди, сравнительно недалеко, я всё так же ощущаю её. Но снова открыть Иной путь не смогу, пока не отдохну…

— Нам только предстоит освоиться с силами Ночи, доступными здесь, моя госпожа, — подал голос один из двух магов, сопровождающих принцессу вместе с четырьмя мечниками. — Вы совершенно правы, они сильно отличаются от тех, к которым мы привыкли у себя за океаном. Но наладить хороший контакт и с этими — лишь вопрос времени.

— Несомненно, — холодно ответила Лиуджайн, даже не взглянув на говорившего. — Придётся дать себе это время. Нам необходимо где-нибудь остановиться на несколько дней и хорошенько всё разузнать. Прежде всего, определиться с тем, где мы оказались. Я знаю лишь, что мы где-то в восточной части континента. Но это и так очевидно: здесь уже утро. Увы, более точно сказать не могу…

— Если позволите, моя госпожа, — один из воинов, из числа лучших мечей Бхадренжа, подошёл ближе и протянул руку, указывая куда-то между видневшихся поодаль холмов. — Кажется, там дорога, причём довольно широкая. Я бы предположил, что она ведёт к одному из местных городов.

— Что же, значит, туда и пойдём, — бросила принцесса и зашагала вперёд, сосредоточенно глядя под ноги. Коварные кочки, таящиеся в высокой траве, требовали к себе внимания. А аркиранские шаровары, допустимые для путешествующих благородных дам, были далеко не самым удобным вариантом одежды для прогулок по такой местности.

«Хорошо хоть в юбки не вырядились!», — досадливо поморщилась Лиуджайн и стала думать о том, что скоро плюнет на дурацкую конспирацию и наденет свой привычный костюм. Всё равно, от первоначального плана они уже отошли настолько, насколько это вообще было возможно…

До дороги удалось добраться сравнительно быстро. Но выходить на неё никто не спешил. Принцесса остановилась у скудного кустарника, покрывавшего пологий склон одного из придорожных холмов, и молча указала Шьямале глазами наверх. Та что-то быстро прошептала одному из воинов, который тут же тихо метнулся в сторону. Едва слышно зашуршали раздвигаемые кусты, и вскоре воин поднялся на вершину холма. Там он залёг, осторожно поднимая голову от земли, и стал оглядывать окрестности. Через некоторое время так же тихо спустился обратно:

— Моя госпожа, в той стороне, — воин указал рукою влево, — видны стены большого города. Дорога ведёт к нему. А со стороны леса, — жест вправо, — приближается повозка. Судя по всему, два крестьянина с товаром на продажу.

— Схватим и допросим их, госпожа? — подал голос другой воин.

— И поднимем раньше времени переполох? — бросила на него строгий взгляд Шьямала. — Этой дорогой, как нетрудно понять, пользуются часто. Хочешь, чтобы поутру городская стража узнала про их трупы и начала искать злоумышленников? Моя принцесса, — воительница повернулась к Лиуджайн, — полагаю разумным действовать осторожно. Я могу пойти и просто расспросить их. Таиться нам нечего, раз мы всё равно собираемся идти в город.

Принцесса молча кивнула, и это было равнозначно приказу. Шьямала быстро сняла пояс с оружием, нацепленный поверх аркиранского дамского пояска, отдала его стоящему рядом воину и спокойно пошла к дороге.

Повозка, влекомая чахлой уставшей от жизни клячей, была уже близко. Двое крестьян в грубых домотканых одеждах — по виду отец и сын — тихо о чём-то переговаривались, не забывая всё время поглядывать по сторонам. Оно и правильно: кто знает, что может случиться на большой дороге, ещё безлюдной в такую рань. Неровен час, выскочит кто из-за холма…

Выскочить не выскочила, но уверенно вышла на дорогу одинокая девушка в явно нездешнем костюме. Старший моментально замолчал и на всякий случай сжал в руке нарочно привешенный к борту телеги топор — не боевой, но наточенный ладно. Девушка девушкой, а ну как полезут за нею следом разбойники?

Шьямала медленно развела руки в стороны ладонями вперёд, показывая, что безоружна. Затем подошла ближе и сказала на аркиранском (в Бхадренже они, готовясь к будущим войнам, уделяли довольно много времени изучению самых распространённых языков Первого континента: риаджангского, мадженского и, немного, аркиранского):

— Здоровья и удачи вам, добрые люди. Скажите, далеко ли отсюда до города?

Старший — лысеющий мужчина лет пятидесяти — наморщил лоб и выдал фразу на языке, которого Шьямала не знала. Последовавшие жесты дали девушке понять, что крестьянин не понял ни слова из её приветствия.

Вспомнив, что госпожа говорила о востоке континента, Шьямала повторила свои слова на мадженском. Крестьянин просиял, лоб его разгладился на мгновенье, но тут же снова собрался в гармошку морщин, ибо он попытался ответить на неродном, но, судя по всему, немного знакомом языке Мадженси:

— И вам не хворать, дама. Да вон он, город, близко уже.

Шьямала на миг повернула голову в указанном направлении и снова вернулась к трудному диалогу:

— А что это за город? Я здесь впервые.

Мужик удивлённо вскинул кустистые брови, но решил сперва ответить, а потом уж полюбопытствовать самому, откуда она такая тут взялась.

— Так, Иш-Фарем это, столица Нифериса. Король наш тут, стало быть, проживает… — крестьянин всё-таки решился на вопрос: — А вы, дама, как здесь очутились-то? Одна, да на дороге. Вы из Мадженси аль откуда?

Сынок его помалкивал, зато глядел на красивую девушку с большим интересом, хоть и старался это скрыть, периодически крутя головой по сторонам. Шьямала слегка усмехнулась и ответила:

— Я из Аркираниса. И не одна, а с отрядом воинов. Они сейчас подойдут.

Лица крестьян вмиг поскучнели (видимо, младший тоже немного понимал по-мадженски), взоры их исполнились желанием как можно скорее продолжить путь.

— Счастливой вам дороги, — взмахнула рукой Шьямала.

Торопливо пробормотав в ответ что-то вежливое, крестьянин встряхнул поводьями, призывая свою клячу бодрее переставлять копыта. Шьямала некоторое время провожала повозку взглядом, затем вернулась к принцессе и рассказала о том, что удалось узнать.

— Ниферис, — задумчиво проговорила Лиуджайн. — Они ведь ещё ни с кем не воюют? Так, по крайней мере, говорил отец. Хотя за время нашего плавания всё могло измениться…

Девушка, размышляя, покрутила пальцем выбившийся из-под берета серебристый локон и заправила его обратно.

— Ладно, — сказала она, наконец. — Делать нечего, отправимся в город. Для всех история наша прежняя с некоторыми изменениями: я — дочь благородного мага, который был приглашён к королевскому двору Аркираниса. Но тамошние маги устроили нам засаду, затопили корабль, убили отца и многих его воинов. Мне удалось спастись с несколькими верными людьми, и с тех пор мы скитаемся, пытаясь оказаться подальше от Аркираниса. Какого именно мага я дочь уточнять не обязательно. Наши силы тщательно скрываем, и от местных магов, способных почувствовать Ночь, держимся подальше.

— Моя принцесса, — тихо обратилась Шьямала. — Мне кажется, затруднения могут возникнуть сразу же у городских ворот, если к страже приставлен хоть один сдерживающий маг. Он ощутит силы Ночи в вас и наших магах.

— Одному и даже двум я смогу отвести глаза, не забывай, кто я, — улыбнулась ей Лиуджайн. — Правда, с учётом странности здешних ночных сил, я потом могу лишиться чувств от перенапряжения. Поэтому, ваша задача найти в городе приличный постоялый двор, снять несколько комнат и отвести, а то и отнести меня туда. Ясно?

— Да, госпожа, — хором отозвалось несколько голосов.

Лиуджайн, не тратя больше времени на разговоры, вышла на дорогу и зашагала к городу. Весь отряд пристроился рядом, готовый в любой момент защитить принцессу…

…Магов, несущих службу у городских ворот вместе со стражниками, оказалось трое: король Нифериса явно страховался от неожиданностей, которые в изобилии могла принести наступающая Эпоха Ночи. Лиуджайн внутренне вся сжалась, но вовсе не думала сдаваться. Стараясь глубоко и ровно дышать, она полуприкрыла глаза и воззвала к глубинным силам Великой Ночи. Подобно тому, как полог темноты укрывает мир с заходом солнца, незримые тени окутали принцессу и её спутников. Девушка не зря считала себя по части тонких магических воздействий посильнее других Повелителей Ночи — мужчин. Она умела работать с магией очень изящно, деликатно, пользуясь самыми сокровенными уровнями ночных сил. Вот и сейчас, ей помогло только это умение. Лиуджайн чувствовала, как прикасаются к ней невидимые пальцы светлых сил, которыми сдерживающие маги Дня «ощупывали» всех входящих под арку городских ворот. Свет Дня давил, пытался проникнуть под оболочку, за которой затаились магические способности самой принцессы и двоих следующих за нею атакующих магов Ночи. Девушке приходилось неимоверно напрягаться, чтобы не позволить этого.

Естественно, объясняться со стражниками она при этом просто не могла. Но эту роль умело взяла на себя Шьямала. Указывая на сильно побледневшую и покрывшуюся потом Лиуджайн, она по-мадженски объясняла хмуро глядящим воинам, что её госпоже очень плохо, она ранена и потому ей срочно требуется кровать на постоялом дворе и помощь лекаря. При этом Шьямала на себе наглядно показывала, что рана нанесена под правую грудь. А поскольку она загодя чуть больше, чем обычно, расстегнула тонкую аркиранскую рубашку, стражники внимали ей с неподдельным интересом, стараясь вникнуть в эту историю и повнимательнее рассмотреть всё, что девушка демонстрировала.

Борясь с мягким, но настойчивым нажимом магов Дня, Лиуджайн нашла крохи сил и на то, чтобы немножко размыть внимание стражников. Крайне важно было притупить их бдительность. Хотя в город и не воспрещалось входить с оружием, всё же шестеро вооружённых мечами мужчин, сопровождающих двух девушек, были весьма приметной компанией и могли вызвать лишние вопросы. К счастью, таковых не последовало. На стражников незаметно напала вдруг рассеянность, словно смутные тени затуманили их сознание. Осмотрев сопровождающих и напомнив для порядку о недопустимости использования в городе оружия кроме как для самозащиты, старший по званию дал разрешение проходить. Когда он вопросительно взглянул на сдерживающих магов, те лишь кивнули, ибо не ощутили в этих гостях столицы ничего тёмного.

А Лиуджайн в эти мгновения держалась из последних сил, обливаясь ледяным потом. Девушка отчётливо понимала, что не может позволить себе потерять сознание: маски теней немедленно будут сорваны, и последствия окажутся самыми неблагоприятными. Нужно было хотя бы отойти подальше от магов…

Видя состояние госпожи, Шьямала торопилась, как могла. Она выслушала стражника, любезно объяснившего, как пройти до приличного постоялого двора, и вежливо его поблагодарила, не забыв «построить глазки», играя свою импровизированную роль. Но потом подхватила Лиуджайн под руку и потащила вперёд, ступая так, чтобы принцесса могла о неё опереться. Воительница чувствовала, что госпожа на грани беспамятства. Она повернулась к одному из своих магов и взглядом показала ему, что требуется помощь. Тот подскочил с другой стороны и тоже взял принцессу под руку. Лиуджайн буквально повисла на них, едва переставляя ноги, но продолжала бороться с неимоверной слабостью, затопившей всё тело и разум.

Наконец, ворота остались позади, и группа «беженцев из Аркираниса» свернула за угол ближайшего строения, слившись с неплотными, но всё же потоками снующих туда-сюда горожан.

— Всё хорошо, моя принцесса, мы прошли, — тихо зашептала Шьямала на ухо госпоже. — Вам удалось! Это невероятно!

Лиуджайн, будто только и ждала этих слов, обмякла на держащих её руках, лишившись, наконец, чувств. Маг, испросив взглядом разрешения у Шьямалы, бережно поднял госпожу на руки.

— Быстрее! — скомандовала воительница. — Постоялый двор в той стороне.

Да, он действительно оказался в конце той улицы, о которой говорил стражник. Шьямала открыла входную дверь, за которой скрывался довольно чистый трактир, и, найдя глазами хозяина или, по крайней мере, одного из распорядителей, бросилась к нему. Свободных комнат на втором этаже на удачу оказалось достаточно. Девушка не торговалась долго, согласившись с озвученной ценою за четыре комнаты с двумя кроватями в каждой, и отсчитала монеты, прибавив заказ на хороший ужин и вино для всех прибывших. Монеты были аркиранскими (Повелитель Фихташ, отправляя дочь в путь, позаботился и об этом, достав те, что привозили соглядатаи Мёртвых земель с Первого континента) и подозрений у ниферского трактирщика не вызвали.

Сидящие за столиками гости с удивлением посматривали на высокого мужчину, держащего на руках бесчувственную девушку, и чтобы избежать ненужных домыслов и сплетен Шьямала попросила хозяина заведения сказать на ниферском, что благородной госпоже просто стало дурно в пути и всё, что ей нужно — покой и отдых. Затем быстро поднялась по лестнице за расторопной служанкой, отправленной хозяином проводить новых постояльцев.

Велев магам и воинам размещаться в трёх соседних комнатах и ни на миг не терять бдительности, Шьямала заперлась в той, которую выбрала для них с госпожой. Лиуджайн уже лежала на стоящей у дальней стены кровати, куда её бережно опустил маг. Дыхание её было ровным, хоть и немного хрипловатым. Шьямала ещё внизу сразу отвергла предложение трактирщика послать за «хорошим знакомым лекарем». Она знала, что силы Великой Ночи сами исцелят Лиуджайн, надо только дать срок. Задёрнув не особо чистые занавеси на единственном окне и запалив дополнительные свечи, Шьямала быстро раздела принцессу и обтёрла её чистой холодной водой, принесённой служанкой.

Через некоторое время Лиуджайн приоткрыла глаза и, увидев свою верную охранительницу, едва слышно прошептала:

— Где мы?

Шьямала рассказала, заверив, что они в относительной безопасности.

— Хорошо, — принцесса даже слегка улыбнулась. — Отдохнём весь день, я очень слаба. А вечером ступай в город и попытайся разузнать, не встречал ли кто-нибудь здесь человека по имени Шорх, — Лиуджайн впервые произнесла это имя с тех пор, как услышала его от отца. — Хотя возможно, что он представлялся по-другому. На этот случай я ещё раз опишу тебе его внешность…

И принцесса сделала это довольно подробно, опираясь не столько на рассказы Фихташа, сколько на собственное нечаянное видение, посетившее её там, на Лезвии. Ибо ещё тогда, слушая отца, она поняла, что Великая Ночь показала ей именно Шорха. Выходило, что их встреча была угодна не только Фихташу…

***

Дворец Короля-Падишаха в Моле удивлял всех прибывающих в столицу своей необычной архитектурой. Несколько огромных полусферических строений разного размера контрастировали со всеми окружающими городскими зданиями, подчёркивая свою особенность. Сотни слуг ежедневно покрывали гладкие внешние стены цвета слоновой кости специальным составом, оберегающим их от абразивного воздействия песчинок и пыли, летящих с горячими южными ветрами. Этот состав — гордость аркиранских магов-испытателей — хранился в тайне от всех. Нарочно, чтобы фасады других зданий, нещадно точимые суховеями, меркли перед великолепием дворца.

Вокруг расстилался просторный сад, в котором все деревья и кустарники были тщательно подобраны по сортам таким образом, чтобы в течение всего тёплого времени года — от ранней весны до поздней осени — какая-то часть из них непременно цвела и плодоносила. Центр Мола, столицы благодатного Аркираниса, был поистине прекрасен и удивителен.

Только вот Королю-Падишаху Агрифу II в это утро было отнюдь не до любования собственным дворцом и садом. Монарх шагал по одной из просторных аллей, и лицо его было мрачнее тучи. Ибо тучи сгустились над его страной…

Рядом с ним шёл мужчина в покрытых дорожной пылью длинных белых одеждах с золотым Знаком Великого Дня на груди. Владыка Симер, глава Южного Храма, только что прибыл в столицу Аркираниса и успел как раз вовремя для того, чтобы обсудить с правителем этой земли сложившуюся ситуацию.

А она, похоже, совершенно вышла из-под контроля и не укладывалась ни в какие прогнозы, сделанные на прошедшей встрече Владык четырёх Храмов…

— И что вы скажете по этому поводу, достопочтенный Владыка? — требовательно вопросил Агриф тяжёлым басом. Он кивнул на неотступно следующих чуть позади трёх магов, один из которых был прорицателем. — Мы получили сообщение, посланное из океана с флагмана моей Особой флотилии. Флот Второго континента идёт сюда! Надо полагать, за первой ударной силой следуют транспорты с войсками для полномасштабной войны на суше: так считают мои военные советники. Силы Ночи выбрали Аркиранис целью для захвата!

— Этого мы и впрямь не предвидели, ваше величество, признаюсь честно, — покачал головой Симер. — Как не предполагали и ещё одного происшествия. Войска Второго континента, расквартированные в Риаджанге, сравняли с землёй Западный Храм Великого Дня.

Агриф резко остановился и метнул ещё более помрачневший взгляд в собеседника:

— Это печальная весть. Но чего же вы ожидали — что ночные вступят с вами в союз? Позволят вашим Храмам спокойно жить в Эпоху Ночи?

— Нет, мы далеки от иллюзий, — спокойно ответил на его взгляд Владыка. — Но мы рассчитывали на то, что Риаджанг при необходимости защитит стоящий на его землях оплот Дня. Увы, этого не произошло…

Агриф прищурился и сжал в кулак свою завитую колечками чёрную бороду, спускавшуюся до середины груди. По его глазам Симер прочёл, что многоопытный Король-Падишах понял, к чему произнесены эти слова.

— Да, ваше величество, это так. Риаджанг, похоже, слишком увяз в своих… хм, отношениях с Повелителями Ночи. Вы ведь сейчас подумываете о том, чтобы обратиться за помощью к империи? В этом вам мнится спасение Аркираниса?

— Не вижу причин, чтобы не воззвать к моему благородному соседу и родственнику Иарнию, — буркнул Агриф далеко не так уверенно, как того можно было ожидать.

Владыка Южного Храма понял, что семена сомнений успешно посеяны. Он по-прежнему придерживался ранее избранной позиции: не допустить военного союза Риаджанга и Аркираниса. Если империя сегодня поможет южному соседу остановить захватчиков, завтра Мол будет вынужден направить свои войска против Мадженси. И тогда ситуация станет наименее благоприятной для всего Первого континента и для остатков служителей Дня.

— Причина очевидна, ваше величество: Басилевс Иарний вступил в союз с Повелителями Ночи, их армия хозяйничает на части территории Риаджанга, — вкрадчивым голосом проговорил Симер. — И на вас сейчас идёт именно армия Повелителей Ночи. Думаю, можно сопоставить…

— Не держите меня за глупца! — повысив голос, перебил его Агриф. — Вы упрощаете реальное положение дел, представляя Второй континент как неделимое целое. А ведь нам хорошо известно, что там существуют, по меньшей мере, два государства или подобных им образования — Зловонные и Мёртвые земли. И вовсе не обязательно, что войска союзников Иарния и те, что направляются к нашим берегам, служат одному и тому же Повелителю. Возможно, у них нет единства, и нам даже сыграет на руку эта ситуация, позволив вбить между них клин поглубже. К тому же, какова альтернатива союзу с Иарнием?

По тому, как это было произнесено, Симер понял, что Агрифу важно услышать ответ. Монарх будто приглашал собеседника предложить ему другой достойный вариант, за который можно будет ухватиться.

И такой вариант был:

— Полагаю, что вам стоит обратиться к другим соседям, — чуть понизив голос, проговорил Владыка. — Армия Солькиса достаточно сильна, чтобы в союзе с вашими ратями изгнать ночных гостей…

Агриф сделал раздражённый жест рукой:

— С Солькисом у нас не самые тёплые отношения. С чего бы им рисковать и раньше времени ссориться с Ночью? К тому же их король…

— …порою внимательно ко мне прислушивается, — мягко перебил его Симер. — Не забывайте, что мой Храм стоит на земле Солькиса, наши судьбы связаны. А следующей за Аркиранисом целью этой армии вторжения может стать именно Южный Храм.

— Значит? — Агриф склонил голову набок, внимательно глядя на своего гостя.

— Значит, король Солькиса может решить, что лучше поддержать вас и остановить их на этих землях, чем допустить войну на своих собственных.

Губы Короля-Падишаха тронула довольная улыбка:

— Вижу мудрость в ваших словах, достопочтенный Владыка. Да свершится так. А сейчас, — он сделал широкий приглашающий жест, — не желаете ли отдохнуть с дороги и вкусить плоды нашей благодатной земли? Вино, фрукты, женщины…

— Благодарю, — качнул головой Владыка. — Но я лучше поспешу. Мне думается, что стоит как можно быстрее посетить королевский двор Солькиса, а затем вернуться в Храм. Я нужен последователям Дня, ищущим надежду в его стенах.

— Как вам будет угодно. Ваших сопровождающих снабдят всеми необходимыми припасами для продолжения путешествия, — Агриф, не глядя по сторонам, повелительно махнул рукой, и сразу же слуги, чутко ловящие каждое желание Падишаха, бросились исполнять его волю. — Верю, что вместе нам удастся противостоять всем угрозам.

— Я тоже в это верю. Да пребудет с Аркиранисом свет Великого Дня! — после этой ритуальной фразы Владыка развернулся и решительным шагом пошёл к выходу из королевского сада.

Агриф прищуренными глазами долго смотрел ему вслед, затем лёгким жестом подозвал своего визиря, который всё это время тихо держался позади.

— Пусть он делает, что хочет, его задумка нам тоже не помешает, — проговорил Король-Падишах. — Но мы поступим и по-своему. Гонцы с официальным посланием к брату нашему Иарнию готовы?

— Да, мой повелитель, — чуть поклонился визирь. — Они ждут вашего слова и в любой момент готовы отправиться в Лину, а оттуда — в Джантру.

— Пусть едут, — обронил Агриф и, не глядя больше ни на кого, пошёл к дворцу.

Он был уверен, что, несмотря ни на какие отношения с Повелителями Ночи, император Риаджанга, его родственник, не ответит отказом на его просьбу. Главное, чтобы решение принимал именно Иарний…

***

Всё шло как по маслу!

Выйдя за ограду королевского дворца в Иш-Фареме, выстроенного из угрюмого тёмно-серого камня, Шорх решил немного побродить по темнеющим и пустеющим вечерним улицам ниферской столицы. Раны Гасителя только-только успокоились, перестав донимать его тягучей ноющей болью, и телу хотелось движения.

Прошедшая встреча с королём Хагдингом была результативной и ещё больше склонила чашу весов на сторону Мрака. Властитель Нифериса не отказался от ранее данного слова. Он был искренне рад представившейся возможности поквитаться с ненавистной Актиканией за позор поражения десятилетней давности, которого не вынес его отец. И вот, буквально за несколько минут до Шорха, из тех же самых ворот дворцовой ограды на резвом скакуне вылетел гонец с гербом и флагом Нифериса на одежде. Он направлялся в столицу Актиканского союза и нёс грамоту короля Хагдинга об объявлении войны. В ней доводилось до сведения актиканского монарха в весьма витиеватых и не совсем дружелюбных выражениях, что Ниферис намерен получить обратно все княжества, присоединённые Актиканией после битвы при Распаде.

Чуть позже, ночью или же поутру, чтобы дать фору первому, ещё один гонец должен был выехать в Харефас. Местному князю, десяток лет упивающемуся независимостью, ставился ультиматум: или он признаёт Хагдинга своим сюзереном, и Харефас снова входит в состав Нифериса (а значит и ведёт военные действия на его стороне) или война объявляется и ему.

Пикантность ситуации заключалась в том, что начало конфликта с актиканцами, состоящими в военном союзе с Мадженси, означало, что Ниферис объявляет войну и Мистарте с её грозными легионами и неудержимыми магвоями (что, собственно, и останавливало Хагдинга все эти годы). И именно здесь решающую роль сыграл Шорх, заверивший ниферского короля в полной поддержке Риаджанга, Второго континента и Анклава форлов. Басилевс Иарний был заранее подготовлен к этому стараниями Версафия, и две полные имперские дружины, стоящие у Срединной межи в районе захваченного и надёжно удерживаемого Скорта, ждали лишь сигнала, чтобы выступить на помощь войскам Иш-Фарема. А несколько отобранных лично Гасителем форлов уже тайно проникли в актиканские земли и готовы были проредить высшее командование армии Союза.

Начиналась интересная игра и на юго-востоке Первого континента. Игра, которая принесёт новые смерти и разрушение, наилучшим образом подготавливающие Накельту к приходу вечного Мрака.

Делал ли Шорх это с радостью? Или со спокойным осознанием своего предназначения как Гасителя, какого ещё не видел мир? Или же то было бесчувственное любопытство экспериментатора, пробующего подвластные ему силы и не думающего о моральной стороне своих опытов?

Шорх пока и сам не мог ответить точно, хотя ему казалось, что в большей степени это второе. Он родился Гасителем, так повелел Мрак, и можно ли спорить с выбором могучей первостихии, уставшей от бесконечной грызни Дня и Ночи?

Чем дальше развивались события, ход которым дала их с Ульнэкой воля, чем глубже погружалась Накельта в хаос войн, бед и несчастий, тем чаще и дольше думал Шорх над этими вопросами. Смешно. Любой, кто смотрел на непроницаемое лицо Гасителя со стороны, кто знал его безмятежную целеустремлённость, даже представить бы себе не мог, что этого человека (да и человека ли?) занимают такие «мелочи». Занимают и заставляют думать о своём месте, роли, предназначении во всей этой надреальной коллизии четырёх первостихий.

Он, человек, который родился и вырос в грязи, нищете, унижениях, побоях, который десятки раз мог умереть ещё в сопливом детстве, теперь вершит судьбы держав и народов. Так что он такое: бездушное орудие силы, которой нет никакого дела до людей, их жизней и судеб, или же одинокий в душе человек, мстящий всем вокруг за ужасы собственного прошлого? Шорх страшился того, что правдой может оказаться второе. И всеми силами старался не применять свою мощь и власть сверх той меры, которая была необходима для исполнения предначертанной ему роли Гасителя. И больше всего его коробили поступки людей, сознательно и с удовольствием жаждущих проявить свою силу в издевательствах над другими. Ведь их-то не заставляло совершать гнусности и подлости никакое тёмное предназначение. Только собственная мелкая душонка…

По иронии судьбы, именно с такими людьми Шорху и приходилось чаще всего иметь дело для достижения своих целей. Саргеж и Версафий, Кирос и Ашур — все они были противны Гасителю, но без них было бы трудно, если не невозможно, исполнить волю Мрака. Поэтому Шорху приходилось в какой-то степени даже заботиться об их благополучии. По крайней мере, до поры…

Подобных людей Шорх встречал часто и повсеместно. В низших слоях общества, в повседневной жизни, на улицах их было не больше и не меньше, чем в высших кругах, в королевских дворцах и властных органах. Различались лишь масштаб подленьких целей да используемые для их достижения средства.

Вот, например…

Свернув в какой-то безлюдный тёмный переулок, шедший спокойным прогулочным шагом Гаситель вдруг остановился, отступил в тень под навесным балконом обшарпанного здания и вгляделся в почти неосвещённый тупичок, откуда доносился столь знакомый уху звон стали.

Трое мужиков — один очень высокий, двое пониже — то поочерёдно, то скопом нападали на кого-то, значительно уступающего им в габаритах. Верзила размахивал солидным топором, остальные орудовали мечами. Качество оружия и старых-престарых частей доспехов на этих людях оставляло желать лучшего, как и их воинское мастерство. Шорх быстро сообразил, что видит перед собою обычных городских разбойников, промышляющих в таких вот тёмных закоулках. Кому-то сильно не повезло оказаться их очередной жертвой…

Когда Гаситель из любопытства пригляделся к этой самой жертве, он с удивлением понял, что это молодая женщина. Двигалась она на удивление ловко и мастерски фехтовала изящным мечом с длинным узким лезвием, успешно сдерживая натиск троих громил. Чёрные волосы разлетались в такт её прыжкам, уклонам, выпадам, хлеща по плечам и спине. Девушка не отвлекалась ни на что, полностью сосредоточившись на схватке. И Шорх ясно узрел, что ей это не впервой, она умела и могла за себя постоять, физически и психологически готова была драться против превосходящих её по силе и числу противников. Такие люди Гасителю нравились, в отличие от ублюдков, втроём нападающих на хрупкую, показавшуюся им беззащитной девушку…

Схватка меж тем продолжалась.

Шорх прямо-таки залюбовался отточенными изящными движениями черноволосой. Девушка непрестанно перемещалась, словно танцуя, проскальзывала между атакующими, заставляя их мешать друг другу. Вот рвущийся вперёд верзила отдёрнул свой топор на длинной рукояти, чтобы не всадить его в грудь подельнику, прянувшему с мечом над головой вслед за ускользающей «жертвой». А девушка, крутнувшись на носках сапог, легко взмахнула узким клинком, рассекая толстое запястье замешкавшегося разбойника. Тот взревел, заорал что-то предосудительное про маму и выронил топор. Черноволосая, ни на миг не оставаясь на одном месте, ударила его ногой под коленку, вынуждая припасть к мостовой, и опустила меч на буйную голову. Предусмотрительно нахлобученное ржавое подобие шлема выдержало и спасло жизнь, но добротно оглушённый верзила растянулся на мостовой.

Тем временем два оставшихся грабителя более-менее дружно бросились вперёд, тесня воительницу к стене какой-то невысокой пристройки. Со своего места Шорх моментально разглядел, что на покатой крыше показались ещё двое мужчин. Они ступали очень тихо (чувствовался опыт подобных засад: сапоги весьма дальновидно были обмотаны мягкими тряпками) и разворачивали большую ловчую сеть. Весь замысел стал предельно ясен: девушка вот-вот окажется прямо под тем местом, откуда на неё будет очень удобно набросить сверху надёжные путы.

Гаситель понял, что настал момент или спокойно пройти мимо, или же вмешаться в происходящее. Ещё раз взглянув на тяжело дышащую, раскрасневшуюся девушку, не теряющую азартного боевого блеска в глазах, он избрал второй вариант.

Никто толком не понял, что произошло, когда неразличимое на фоне ночного неба лезвие тьмы пронеслось над головами сражающихся и распороло пополам готовую вот-вот упасть на девушку сеть. Две половинки её слетели на землю, а разбойники на крыше удивлённо уставились на свои руки.

— Прекратить! — зычно крикнул Шорх на ниферском, подражая манере городских стражников. На разбойников это традиционно оказывало моментальное воздействие. Нет, конечно же, они не бросались врассыпную от одного возгласа, но гарантированно обращали на него внимание.

Вот и сейчас, двое с мечами как по команде отпрыгнули от прижатой к стене девушки и развернулись к подошедшему Шорху, держа оружие наготове.

— Ты кто такой? — бросил один из них, выказывая особенность произношения, какая бывает при отсутствии парочки передних зубов.

Вместо ответа Гаситель вскинул обе руки, растопырив пальцы. Веер очень тонких лезвий темноты слетел с них. Послышались крики боли: если бы кто-то присмотрелся, то увидел бы, что у всех четырёх стоящих на ногах разбойников внезапно раскрылись длинные порезы на щеках. А знакомые с магическим искусством не понаслышке оценили бы феноменальный уровень контроля малейших сил, ненавязчиво продемонстрированный Шорхом.

Пользуясь Мраком, Гаситель для пущей убедительности сотворил одну нехитрую иллюзию: заставил свои глаза засиять мертвенным бледно-зелёным огнём, что в темноте смотрелось жутковато.

— Маг Ночи, мать его! — заорал спустя пару мгновений кто-то, оказавшийся самым сообразительным. Двое на крыше резво побежали по ней в противоположном от места событий направлении. Те, что были внизу, надо отдать им должное, быстро подхватили бесчувственного сообщника и тоже как могли скорее ретировались за угол.

Девушка удивлённо огляделась, не спеша опускать меч, затем, убедившись, что опасность и вправду миновала, шагнула навстречу неожиданному избавителю.

— Кто вы? И почему вмешались? — спросила она, не сводя с Шорха настороженного взгляда.

«Какова!», — хмыкнул про себя Гаситель. — «Не спешит благодарить, пока не выяснит, кому обязана».

Он открыл было рот, чтобы ответить, и тут понял, что обратилась к нему девушка на плохом мадженском с сильным незнакомым акцентом. Стало быть, не местная.

— А вам не всё равно? — поинтересовался он, используя тот же язык, коим, как, впрочем, и многими другими, отменно владел.

— Нет, — тряхнула прекрасными волосами девушка, — пока я не знаю, что вы можете потребовать за свою помощь.

Шорх вгляделся в точёные черты её лица, сочетающие женственность и силу, скользнул взглядом по привлекательной фигуре, легко угадываемой даже под слегка мешковатым дорожным костюмом, затем снова встретил взор блестящих чёрных глаз.

— Ровным счётом ничего, — усмехнулся он. — Я просто счёл возможным и уместным помочь даме в затруднительном положении. И теперь намерен отправиться дальше своим путём, коль эта дама даже не желает поблагодарить и назвать из вежливости своё имя.

Гаситель развернулся и в самом деле собрался просто уйти.

— Меня зовут Шьямала, — послышался сзади негромкий голос воительницы. — И я благодарна вам. С этими неучами я бы справилась, но вот тех, с сетью, к стыду своему не заметила. Поэтому ваша помощь действительно более чем уместна. Могу я теперь узнать, как зовут вас?

Шорх, стоящий к ней спиною, не видел, что при этих словах девушка всматривалась в него очень пристально, пребывая в каком-то напряжённом ожидании. И не заметил, назвав своё имя, как Шьямала вздрогнула.

— Шорх, — повторила она. — Ещё раз спасибо вам. Я очень рада, что вы здесь появились. Можно ли обратиться к вам с просьбой?

Гаситель, которому, в общем-то, спешить было некуда, снова обернулся и кивнул.

— Проводите меня до постоялого двора, пожалуйста, — девушка сделала вид, что смутилась, хотя ничего такого в её голосе Шорх не заметил. — Здешние улицы, как оказалось, опасны для одинокой девушки.

— Даже столь искусно владеющей клинком, — продолжил за неё Гаситель. — С удовольствием провожу вас, если по дороге вы мне расскажете, кто вы, откуда у вас такие потрясающие боевые навыки и как получилось попасть в эту переделку.

Шьямала улыбнулась, не отрывая от Шорха взгляда, убрала меч в ножны и сказала:

— Хорошо. Идёмте.

Выбравшись на прилично освещённую широкую улицу, они неспешно пошли рядом. Шьямала поведала историю бежавшей из Аркираниса благородной дочери невинно убиенного мага, которую она сопровождала и охраняла. И сказала, что очутилась на вечерних улицах по заданию госпожи, пытаясь кое-кого разыскать (естественно, она опустила ту деталь, что этим кем-то был сам неожиданно объявившийся Шорх). Ну а дальше, всё банально: разбойники в тёмном переулке, через который девушка шла, покинув один оживлённый кабак со словоохотливыми завсегдатаями, заприметили одинокую жертву. Ну и позарились на неё из-за дорогого оружия на украшенном серебром поясе да пары золотых колец, сверкнувших на пальцах, а может и из-за самого того факта, что это молодая женщина. Ну и пришлось им показать, что это оружие там висит не зря. Правда, всей хитрости воинов подворотен Шьямала не учла…

— Почему вы просто не убили их? — поинтересовалась она, завершив рассказ. — Вам ведь это по силам?

— Вполне, — кивнул Шорх. — Но убивать заведомо более слабых в разы противников, даже не дав им шанса, мне не по душе. В другое время я мог бы дать им такой шанс, достав меч, но сейчас я слегка не в форме для каких-либо фехтовальных упражнений.

Шьямала опытным глазом воительницы и сама заметила, что Шорх прихрамывает. Значит, он ранен? И так легко признаётся в этом первой встречной? Стало быть, полностью уверен в своей магической мощи.

— Ну вот мы и пришли, — девушка указала на дверь приютившего их с Лиуджайн заведения. — Могу ли я попросить вас зайти? Хотелось бы представить вас моей госпоже, которая, несомненно, тоже будет благодарна за оказанную мне помощь.

Шорх ещё раз внимательно посмотрел на молодую, привлекательную, полную сил воительницу и ответил, улыбнувшись:

— Почему бы нет…

Шьямала улыбнулась в ответ, чувствуя проснувшийся в ней сильный интерес к этому мужчине. Интерес, который придётся подавить, если он будет противоречить планам госпожи…

На втором этаже перед дверью их с Лиуджайн комнаты Шьямала попросила Шорха подождать и быстро проскользнула внутрь.

Дочь властителя Мёртвых земель, уже полностью пришедшая в себя, отдохнувшая, хотя и немного бледноватая, поднялась ей навстречу с кровати. Шьямала увидела, что госпожа всё-таки облачилась в свой чёрный обтягивающий костюм, надела любимые украшения, распустила свои роскошные волосы. Конечно же, Шорх будет просто очарован ею. При мысли об этом Шьямале отчего-то стало грустно…

— Он здесь, моя принцесса, — тихо прошептала она так, чтобы за дверью не было слышно. — Мне несказанно повезло: он оказался в городе, да ещё и сам набрёл на меня.

В глазах Лиуджайн отразились странные эмоции, не до конца понятные Шьямале. Принцесса некоторое время молчала, потом сказала:

— Позови.

…Когда Шорх переступил порог, Лиуджайн показалось, что ожило её видение. Их глаза снова встретились. Только на сей раз между ними не лежал океан…

***

Запах хвои, мокрой земли и грибов обычно дарил умиротворение и приносил привычное с детства чувство единения с природой.

Но только не сейчас. Ибо место снова было незнакомым, свежие раны болели, а мысли в голове плясали весьма тревожные. В общем, на душе было погано…

Зоклас не спешил подниматься с колен, вдавивших сырой после дождя дёрн, устланный осыпавшейся хвоей. Маг вонзил в землю меч и тяжело опёрся обеими руками о крестовину, а лоб прислонил к самодельной оплётке рукояти.

— Где мы? — послышался голос Силжа, тоже выказывающий отнюдь не радужное настроение магвоя. — На сей раз удалось попасть туда, куда ты планировал?

— Думаешь, я успел что-то спланировать? — глухо пробормотал Зоклас, борясь с очередным приступом слабости; схватка с Гасителем и поспешное бегство через Иной путь отняли у него все силы. — Я ведь действовал наугад, в дикой спешке. Почудилось, что уловил нечто, какую-то метку. Судя по всему, за неё и «зацепился»…

Силж, аккуратно ощупывающий края раны под коленом, поднял голову и посмотрел на друга:

— Хочешь сказать, что перенёс нас в первое попавшееся место, помеченное незнакомой магией?

— В том-то и дело, что не совсем незнакомой, — Зоклас отрицательно помотал головой, не отрывая лба от рукояти меча. — Сам ещё не разобрался, поэтому толком объяснить не могу. Будто силы, которые сплелись здесь в этой метке, не чужие мне. Есть в них что-то от Дня, от Заката и от Ночи. И ещё, они сродни тем силам, что я отнял когда-то у этого самого Шорха… Не знаю… Мне нужно время, чтобы понять, кем эта метка оставлена, и что она означает.

— К вопросу о Шорхе, — проговорил Силж, подозрительно осматриваясь по сторонам. — Если предположить, что эта… хм, метка — его «рук» дело, то, возможно, он нас сюда специально заманил. Так же, как перехватил в прошлый раз. Может быть, здесь засада…

Говоря это, магвой на всякий случай слегка покачивал зажатую в левой руке цепь, готовый в любой миг начать творить защитный узор.

Тихий тем временем обошёл кругом небольшую лесную полянку, где оказались вынужденные беглецы, к чему-то принюхался и негромко заворчал, склонив голову к земле.

— А псина-то у тебя какая боевая оказалась! — одобрительно хмыкнул Силж. — Кабы не такая поддержка, могли бы мы с тобою оттуда ноги и не унести.

Зоклас, наконец, нашёл в себе силы встать, опираясь на вошедший ещё глубже в землю меч. Чуть поморщившись от боли в спине, он выпрямился и глянул на Силжа:

— Да, брат, приходится признаться, хоть и неприятно, что этот Шорх чрезвычайно силён, даже для нас обоих. Но мы его всё равно одолеем, иного выхода просто нет… — маг перевёл взгляд на чутко втягивающего ноздрями воздух пса: — А Тихий действительно нам очень помог. Вот ты, значит, что умеешь, туша мохнатая?! Ты ведь сиял силами Заката, когда атаковал его. Выходит, род Пепельных псов давно дружит с той стихией, о которой люди и не ведали.

Тихий зарычал в ответ.

— Он тебе снова что-то пытается… хм, сказать? — нахмурился Силж.

— Да, — подтвердил Зоклас, подходя ближе к вильнувшему пару раз хвостом псу. — Он тоже чувствует магическую метку, как и я. Брат, да ты и сам сможешь её ощутить, коли постараешься.

— Уже, — коротко ответил Силж. — Где-то там.

В унисон с его словами Тихий развернулся и побрёл куда-то меж высоких сосен. Зверь заметно прихрамывал: левая передняя лапа была залита кровью от плечевой кости до пясти. Силж, ковыляя следом, невесело усмехнулся:

— Трое пострадавших. Подумать только — уделал нас один худосочный форл как маленьких. Стыдно!..

— О-о, это не просто форл, — возразил Зоклас, — хотя фехтовать он явно у них учился. Это сам Гаситель, такой раз в пять тысячелетий рождается. Так что не стыдись быть им битым, капитан. Возможно, это самый сильный противник, который только может встретиться в нашей жизни.

Маг оторвал взгляд от мелькающего впереди пушистого хвоста, поглядел на друга и с улыбкой добавил:

— К тому же, тебе негоже себя корить: ты фехтовал с ним почти на равных. Куда лучше, чем я.

— Ну, я всегда был посильнее тебя на мечах, — Силж пожал плечами. — Этого уж не отнять…

— Факт, — кивнул Зоклас. — Семь из каждых десяти наших поединков были за тобой.

Два уже бывших капитана Магармуса немного помолчали, вспоминая долгие тренировки во внутренних двориках школы в те годы, когда ничто не омрачало их верную службу родине.

— А уж теперь-то и подавно, — грустно добавил Зоклас, опустив голову. — Я уже не тот, что раньше. Так, полчеловека, ходячие обгоревшие останки, непонятно как к жизни вернувшиеся…

Силж промолчал, понимая, что подбадривающие слова тут излишни. К чему отрицать очевидное, не дети малые, чай… Хоть ожоги Зокласа и зажили, но страшные белесые рубцы покрывали его тело с ног до головы, волосы больше не росли, кожа не загорала на солнце. Силжу самому-то было трудновато первое время привыкнуть к новому облику давнего друга, что уж говорить о посторонних людях.

Но страшнее было не это: Зоклас чувствовал, что мускулы уже не слушаются его так, как раньше. Рефлексы притупились, реакция стала медленнее. В бою с Шорхом это едва не стоило ему слишком дорого… Маг надеялся, что постепенно сможет всё восстановить с помощью сил Заката. Но лишь время могло дать ответ на вопрос о том, получится ли это сделать.

Зоклас пару раз глубоко вздохнул, пытаясь отвлечься от невесёлых мыслей и привести себя в состояние покоя, столь необходимое для мага. В конце концов, он готов бороться с кем угодно и с чем угодно. Даже с самой судьбой, если она воздвигает на его пути такие вот малоприятные препятствия…

— Мы, похоже, пришли, — хмыкнул вдруг Силж, кивая на остановившегося и выразительно глядящего на догоняющих людей Тихого.

Пёс коротко рыкнул и поскрёб здоровой передней лапой мокрую землю. Мадженцы подошли к нему и внимательно огляделись. Лес, похоже, кончился, здесь была самая опушка, с которой открывался вид на раздольное поле. Причём в некотором отдалении начинались возделанные участки, а за ними виднелись крыши низеньких деревенских домиков.

Но не пейзаж заинтересовал Зокласа и Силжа в первую очередь, а само то место, куда привёл их мохнатый спутник. Стволы сосен здесь были измочалены ударом незримых сил; отголоски чужой магии словно витали в воздухе, сплетаясь в необычную магическую метку, будто притягивающую к себе помимо воли.

— Не пойму, что это? — пробормотал Силж, плавно водя по сторонам цепью, свисающей с руки. Крайние звенья неярко светились зеленоватым светом, реагируя на присутствие неведомой магии. — Шорх это сделал?

Зоклас задумчиво покачал головой:

— Не думаю… не знаю… не только Шорх, кажется…

Магвой удивлённо посмотрел на друга. Такой невнятный ответ означал лишь, что Зоклас сильно озадачен.

Пёс посмотрел на мага Заката долгим пристальным взглядом, склонив голову на бок. Зоклас чему-то кивнул и проговорил:

— Тихий… гм, считает, что метка сия возникла непроизвольно от соприкосновения двух стихий, имеющих сейчас для мира особое значение. Проводник одной из них, бесспорно, Гаситель. Но был кто-то ещё. И благодаря ему, метка исполнена сил, близких и мне, и Тихому…

— То есть, — прищурился Силж, — на свете есть ещё кто-то, владеющий силами Заката?

— Пожалуй, нет, — Зоклас задумчиво прикусил нижнюю губу, не сводя глаз с Пепельного пса. — Тихому кажется, что этот кто-то сделал всё совершенно неосознанно. Так что, скорее всего, для него это такая же неожиданность, как и для нас…

— Час от часу не легче, — покачал головой Силж, пряча цепь и меч. — Радует лишь то, что опасности здесь никакой, похоже, сейчас для нас нет…

Зоклас протянул руку, погладил густую шерсть на загривке пса и добавил:

— И ещё: Тихий утверждает, что здесь пострадала какая-то собака.

— Крайне важная для нас информация! — хмыкнул магвой.

Услыхавший это пёс посмотрел на Силжа весьма укоризненно, затем уселся на землю и почесал задней лапой за ухом, что вполне можно было расценить как нелестный отзыв об умственных способностях магвоя.

Зоклас усмехнулся, но тут же вновь посерьёзнел:

— Надо определиться, где мы, и, по возможности, найти безопасное место для отдыха. Ночевать в лесу под дождём что-то не хочется. Да и поесть бы…

Поняв невысказанную мысль друга, Силж посмотрел в сторону неведомой деревеньки. Издали её можно было принять за мадженскую, хотя с тем же успехом она могла оказаться и риаджангской — больно уж похожи друг на друга подобные бедные поселения в разных землях.

— Надо бы разведать сперва… — произнёс магвой тихо.

— Уже, — ещё тише отозвался Зоклас. Не потому, что боялся быть услышанным, а из-за вновь подступившей слабости: маг всё-таки решился бросить на деревушку недолгий взгляд сквозь Закат, собрав остатки сил.

Магвой промолчал, ожидая. Наконец, Зоклас несколько раз моргнул и, вновь опершись на меч, пробормотал:

— Дома расположены квадратом, в центре — большая изба, а перед нею площадка для сходов. Кузница чуть поодаль, как мне показалось — строго на юге от центра деревни. Знакомый план?

Силж кивнул, мгновенно вспомнив то, что изучали мадженские офицеры с десяток лет назад, готовясь к походу на Ниферис:

— К соседям, значит, занесло?

— Да, похоже, ниферцы, — подтвердил Зоклас. — Ну что, попытаем счастья?

Силж пригладил длинный светлый чуб, похлопал себя по поясу, там, где с обратной стороны была привешена небольшая кожаная сума с монетами, выслушал характерное позвякивание и ответил:

— А что? Деньги у меня с собой имеются какие-никакие, за ночлег да харчи заплатить найдётся чем. Мы с Ниферисом сейчас не воюем. Так отчего бы добрым селянам не приютить пару путников на ночь?

Раздалось деликатное порыкивание.

— То есть, троих, — поправился магвой.

— Стало быть, так и поступим, — согласился Зоклас. — Ну а раны и внешний вид… придётся списать на встречу с лесными разбойниками. Скажем, еле ноги унесли. Местные, правда, потом этот лес стороной обходить станут… Ну да ничего, осторожность никому не помешает.

Силж критично оглядел своих спутников и усмехнулся:

— Ну и компания мне досталась: полудикий маг в шкурах да произвольно светящаяся собака. Как с вами такими на люди-то показаться?

Тихий вместо ответа подошёл к нему и, проникновенно глядя в глаза, положил мощную когтистую лапу на колено. Магвой от всей души восславил Великий День за то, что это оказалось правое колено, а не раненное левое. Учтя этот бессловесный, но веский довод пса, Силж принял решение воздержаться от шуток в его адрес. На какое-то время…

Зоклас спрятал меч под накидку из шкуры, выпрямился, насколько смог, и, стараясь не морщиться от боли в разрезанной спине, зашагал к деревне. Силж и Тихий, прихрамывая на пару, двинулись следом.

Наверное, местные жители и впрямь забыли о том, что из лесу могут появиться лихие люди, поскольку никакого дозора или чего-то подобного мадженцы не заметили. Они беспрепятственно доковыляли до крайних домов и вступили на размокшую от дождя улочку меж огородами. Только тогда их заметили. Бабы заголосили что-то на ниферском, несколько крепеньких мужичков похватали, что под руку подвернулось поувесистее да поострее, и вышли к заборам с хмурыми лицами. Один из них — с широченными плечами, огромными кулаками и кудлатой чёрной бородой — что-то резко спросил у незваных гостей. А именно, поинтересовался, какой ночной неожиданностью их сюда принесло.

Зоклас миролюбиво улыбнулся (по крайней мере, ему хотелось, чтобы на его лице это выглядело именно так), поднял правую руку открытой ладонью вперёд и медленно произнёс по-мадженски:

— Всех вам благ, добрые селяне! Простите, но мы не говорим на ниферском, — это было не совсем правдой, но тот ориентированный на войну словарный запас, который имелся у офицеров Магармуса, вряд ли подошёл бы сейчас для мирного общения с крестьянами. — Мы из Мадженси. Понимаете ли вы нас?

Обладатель солидной бороды хмыкнул, сделал несколько шагов им навстречу, не опуская сжимаемой обеими руками мотыги, с подозрением оглядел мужчин и пса, а затем, сильно искажая мадженские слова, буркнул:

— Старостой говорить!

И ткнул мотыгой в направлении центра деревни. Другие мужики сгрудились за спинами гостей, также не спеша расставаться с топорами да косами.

Мадженцы переглянулись и, вежливо кивнув в ответ на недвусмысленное приглашение, зашагали в указанную сторону. Судя по всему, кто-то проворный уже сбегал к дому старосты и оповестил его. Навстречу расторопно семенил лысоватый седобородый дедок, за спиною которого стремительно вырастал хвост из любопытствующих.

Поняв, что это и есть местный староста, Зоклас счёл уместным вежливо поздороваться первым, сопровождая слова миролюбивыми жестами. Дедок мадженским владел явно получше односельчан: видать, в молодости нередко бывал за близкой границей. Без сильного акцента он произнёс:

— И вам здоровья доброго. Кто таковы, путники, откуда и с чем в нашу деревню припожаловали?

— Мадженцы мы, почтенный староста, — озвучил Зоклас то, что и так было понятно. — Путешествуем, так сказать, по своим делам. Да вот незадача: лихие люди на нас в лесу напали, убить хотели да ограбить. Ну мы кое-как отбились, но только вот раны получили. Хотелось бы тут у вас переночевать где-нибудь, поесть да отдохнуть, — и поспешно добавил. — Мы заплатим, конечно.

Староста покрутил пальцами седую кустистую бровь, внимательно глядя на незваных гостей исподлобья. Потом вздохнул и проговорил:

— Ох, не вовремя же вас Ночь принесла, соколики. В другую бы пору, так пожалуйста, а нынче уж… — он развёл руками.

— Чем же эта пора не хороша? — вступил в разговор Силж.

— Мадженцы вы, — прокряхтел дедок. Потом кивнул на того детину, что первым встретил путников. — Мужики вон в городе были на днях и слышали от тамошних, что король наш собирается вот-вот объявить войну этому… ну, Союзу актихренскому, или как его там, Ночь забери. А Союз тот, стало быть, с Мадженси дружен. Так вот, король, я так разумею, не желает теперь, чтобы мы помогали акти… тьфу! ну тем, в общем, аль в дружбу с ними в какую вступали. Равно и с мадженцами тоже, как сами разумеете. Вот и выходит, что никто из нас приютить вас нынче, даже за хорошие деньги, не возьмётся. Потому как ежели прознает кто, да воинам городским свистнет, мало нам тут не покажется. Покарают, как говорится, за пособничество завтрашнему врагу, и вся недолгая…

Силж и Зоклас переглянулись. Тихий оскорбительно зевнул и, не глядя на местных жителей, поднял заднюю лапу у ближайшей кривенькой изгороди, выражая своё отношение к столь тёплому приёму.

Староста тем временем подвёл черту под своим монологом:

— Так что, путники, топайте-ка вы отсюда, куда шли. Да зла на нас не держите.

Зоклас молча развернулся и собрался уже «потопать» вон из негостеприимной деревеньки, когда вдруг глаза его встретили взгляд человека, чем-то неуловимо отличающегося от всех других в постепенно увеличивающейся толпе селян. И магу отчего-то показалось, что этот стоящий чуть поодаль от остальных человек может и желает не согласиться с решением старосты…

***

— Ночные тени принесли мне весть, что ваш сосед — властитель Аркираниса — попал в затруднительное положение. На его земли началось вторжение со Второго континента…

Едва слышный голос умолк. Версафий вновь попытался разглядеть лицо, скрытое под низко надвинутым капюшоном. Тщетно. Да и тёмное колеблющееся в воздухе изображение было не настолько чётким, чтобы составить точное впечатление о неожиданной собеседнице.

Глава Тайного совета империи Риаджанг проснулся посреди ночи от тонкого звука, настойчиво раздавшегося вдруг от чёрного металлического диска. Этот предмет, с которым Версафий в последнее время не расставался, дал ему когда-то Шорх. И, разумеется, именно Гасителя ожидал увидеть вельможа, вставая с широкой кровати, набрасывая ночной халат и особым образом проводя пальцами по поверхности диска. Вместо образа Шорха в воздухе над столом соткалось из мрачного тумана изображение кого-то, скрывающего лицо под капюшоном.

Владычица Ночи! Версафий употребил всю свою недюжинную выдержку на то, чтобы справиться с удивлением, не дать ему отразиться на лице слишком явно. Кто же мог предположить, что за Шорхом стоит эта щуплая на вид женщина, тайно руководящая всем происходящим, сталкивающая державы и вершащая судьбы народов? Версафий — сам далеко не новичок в тайных интригах — оценил такой размах по достоинству. И тут же ощутил ледышку страха где-то в животе. С какими же силами он ведёт игру? Одного-то Шорха безумно трудно, если не невозможно контролировать, добиваться от него нужных действий. Версафию и так стало казаться в последнее время, что нити управления ситуацией ускользают из его пальцев, полностью переходя к Гасителю. А тут ещё эта фигура… Возможно, и он сам, Версафий, уже всего лишь болтается на паре ниточек у этих вот служителей Ночи, будь они неладны! Такое положение дел главу Тайного совета никак не могло радовать.

Однако, выбора уже не было. Вставшие на путь серьёзных закулисных игр изначально лишают себя права сойти с него. Можно лишь играть до конца. Каким бы он ни был, этот конец…

— Да, — Версафий сдержанно кивнул, пока не понимая, к чему, собственно, клонит Владычица. — Я получил весть об этом от своих… м-м, надёжных людей в Моле.

— Опорная служба империи, — всё так же тихо произнес туманный образ. — Да-да, знаю. Повсюду агенты, и служба подчинена вашему Тайному совету. Скажите, вы действительно можете во всём опереться на своих людей? Ваши позиции сильны?

— Смею на это надеяться, — без выражения ответил Версафий. И, решив расположить собеседницу к более открытому диалогу, добавил: — Отчасти, и благодаря своевременным и мудрым советам Шорха. Верю, что и дальше наше с ним и с вами взаимоприятное общение будет приносить достойные плоды.

— Несомненно, — донеслось из-под капюшона. — И сейчас я связалась с вами именно для того, чтобы дать очередной совет, последовав которому вы не пожалеете.

Версафий заткнул большие пальцы рук за широкий пояс зелёного халата, чуть склонил голову, демонстрируя заинтересованность, и проговорил:

— Я весь внимание.

— Но прежде скажите мне, — Владычица сделала небольшую паузу, подчёркивая важность вопроса. — Каково, по вашей оценке, отношение Басилевса Иарния к войскам Мохриба Ашура, хозяйничающим в Аше?

Версафий позволил себе искренне вздохнуть: это была больная тема.

— Он в бешенстве! Раньше он одобрял присутствие таких союзников, особенно с учётом их помощи в войне с Мадженси. Но когда Басилевс получил вести о разрушении Западного Храма Дня и о последовавших за этим повсеместных волнениях в городах, в войсках, он вовсе не обрадовался. Верноподданнический дух последователей Великого Дня, а их в нашей империи по-прежнему несметное количество, поколеблен. Люди требуют от императора покарать осквернителей.

— Он меж двух огней… — заметила Владычица.

— Именно, — кивнул Версафий. — Не прислушаться к голосам толпы — значит, спровоцировать массовые волнения, которые вовсе не нужны в разгар трудной войны. Прислушаться — вступить в конфликт с ценными союзниками, — глава Тайного совета хмыкнул: — Так что, похоже, венценосная голова Иарния сейчас полна забот и страдает от болей.

— И какое решение он примет?

Версафий мигом понял подтекст вопроса. Конечно же, собеседница намекала ему, что глава Тайного совета просто обязан быть в курсе любого ухищрения, на которое может пойти Басилевс в такой ситуации. Отрицать не имело смысла, многоопытный вельможа действительно всё знал:

— Иарний отдал секретный приказ главе Военного совета провести карательную акцию в отношении произвольно выбранных отрядов Ашура. Всё должно выглядеть как спонтанный выплеск гнева наших дружинников из числа особо истовых последователей Великого Дня. Для Повелителей Ночи ничто не должно даже намекать на причастность к этому самого Басилевса. Ну а для народа империи это, так или иначе, послужит сигналом, что виновные наказаны, и устранит повод для… хм, мятежных мыслей.

— Что же, умно, — оценила Владычица и даже издала тихий смешок. — Какой мудрый правитель! Империи будет его не хватать. Впрочем, народ не будет долго горевать, если получит взамен кого-то ещё более прозорливого…

Версафий почувствовал, как помимо воли сжимаются его кулаки и расправляются плечи. Глава Тайного совета понял, что ему только что сказала неведомая покровительница Шорха.

— Наконец, пришло время? — спросил он чуть севшим от вполне понятного волнения голосом.

— Да, достопочтенный Версафий, — подтвердил тёмный образ. — Уверена, что подробные и эффективные планы переворота у вас давно готовы. Не буду вдаваться в детали. Вот мой совет: начинайте, ибо подходящий момент настал. Агриф, скорее всего, вот-вот обратится к Иарнию за помощью, и головных болей у него прибавится. Помните, мы не можем допустить, чтобы Риаджанг вступил в войну против Повелителей Ночи на стороне Аркираниса. Не стоит допускать и той карательной акции, о которой вы упомянули. Наши интересы в другом. Иарний должен уйти в небытие вместе со старой Эпохой. Согласны со мной, Басилевс Версафий?

— Безусловно! — глаза мастера тайных интриг сузились, крылья носа раздулись в предвкушении того, чего он так долго ждал.

— И ещё одно, — прошелестело изображение Владычицы, истаивая в воздухе. — Не связывайтесь пока с Шорхом, не стоит его этим отвлекать. Он целиком занят другими делами. Я сама поведаю ему всё, что нужно.

— Как скажете, — пробормотал Версафий. Он уже был слишком поглощён своими мыслями, чтобы обратить внимание на некоторые странные нюансы тона, которым было озвучено это пожелание…

…Рассвет показался Сифию каким-то особенно ярким, красочным, свежим. В воздухе ещё царила ночная прохлада, но лучи всходящего светила уже начинали приятно согревать кожу.

Глава Военного совета империи покинул свой дом, на ходу затягивая и застёгивая изукрашенный золотом пояс с оружием. Десяток отборных бойцов его личной стражи как всегда быстро и чётко расположился вокруг Сифия, водя внимательными взглядами по улице, крышам и стенам домов. Главный военачальник Риаджанга всегда ходил из дома до императорского дворца пешком: особой привилегией считалось проживать в лучших усадьбах Джантры, окольцовывающих её центр, и жители этого «ближнего круга» всячески подчёркивали, что им до самого сердца великой империи «рукой подать».

Этим утром Сифий не планировал являться к Басилевсу, более того, он собирался лично отдать приказы готовым к тайному выступлению отрядам, направляющимся к руинам Западного Храма. Но вестник из дворца принёс срочный вызов к императору. По какому поводу, не сообщил, сказал лишь, что приглашён также глава Тайного совета. И Сифий тут же понял, что опять эта крыса Версафий что-то замыслил: скорее всего, эта встреча именно его инициатива.

В мыслях главы Военного совета огнём горело лишь одно желание: как можно скорее успеть в зал приёмов Басилевса, лучше всего — попасть туда раньше Версафия. Необходимо переговорить с императором прежде, чем хитрая змея, возглавляющая Тайный совет, начнёт источать очередные порции словесного яда, отравляющего державу изнутри. Сифий, не глядя по сторонам, целеустремлённо шёл вперёд. И потому не сразу заметил, отвыкший за годы, проведённые в начальственном кабинете Военного совета, от реальных боевых ситуаций, как из-за угла большого красивого здания ему навстречу бросились какие-то люди.

Но среагировали, как им и положено, охраняющие его воины. Четверо тотчас прянули вперёд, становясь плечом к плечу и закрывая собою Сифия. Ещё двое потянули военачальника куда-то назад и в сторону. Остальные ощетинились мечами и копьями, готовые отразить нападение с любой стороны.

— Подождите! — рявкнул Сифий, узрев, что навстречу рвётся толпа безоружных горожан, выкрикивающая в его адрес какие-то претензии. — Не лить кровь! Просто сдержите!

Воины, подчинившись, сомкнули щиты, подняли копья навершиями в небо и плотной стеною встретили напирающих горожан, коих было человек тридцать или около того. Люди продолжали выкрикивать в адрес Военного совета и лично его главы обвинения в бездействии по поводу осквернения и разрушения ночным воинством Западной святыни Дня. Сифий понял, что народные волнения докатились уж и до центра Джантры: участники уличного протеста, судя по их одеждам, были далеко не из бедных слоёв населения.

— Успокойтесь, подданные великого Басилевса! — как можно громче попытался увещевать их глава Военного совета. — Не думайте, что осквернившие Храм не будут наказаны! Поверьте, их ждёт кара!

— Это всё пустые слова! — крикнул кто-то. — Где действия? Вы ответите нам!

Казалось, это послужило сигналом для удвоенного напора: горожане снова прянули вперёд, тесня сдерживающих их воинов, и, пользуясь численным перевесом, стали обтекать стену из восьми щитов и копий по бокам.

— Вы должны бежать, военачальник! — прокричал Сифию в самое ухо один из двух оставшихся подле него ратников. — Мы прикроем! — и резко потянул его за рукав, на какие-то мгновения выводя из равновесия.

Тем временем несколько горожан прорвались у самой стены здания и быстро побежали к согнувшемуся и поддерживаемому четырьмя руками Сифию. Один из воинов отпустил главу Военного совета и, выдернув из ножен меч, прикрыл его спиною. В следующий миг прямо в них врезались первые из бегущих…

И не было вокруг никого, кто ясно бы видел, как тот ратник, что по-прежнему сжимал рукав военачальника, неуловимым движением выхватил откуда-то из-под доспеха острое шило, подобное тем, какими пользуются мастера по кожаным изделиям, и быстрым ударом вверх-вперёд глубоко всадил его под подбородок Сифия в аккурат позади застёжки ремня шлема.

Несколько человек налетели на военачальника, сбили его с ног, двое или трое споткнулись и повалились на также упавшего на мощёную гладким камнем дорогу воина. Образовалась самая настоящая куча-мала, в которой поначалу никто ничего не мог разобрать. Но вот тот самый ратник, что был подле Сифия до последнего, вывернулся из-под навалившихся на него бунтарей, вскочил и, указывая на хрипящего и корчащегося в предсмертной судороге военачальника, громко завопил на всю улицу:

— Они убили его! Глава Военного совета убит!

Остальные ратники как по команде повернулись к нему, основная масса всё ещё напирающих на щиты горожан остановилась и затихла в неподдельном изумлении.

— Это он! — прокричал ратник, тыча остриём меча в сторону одного из бунтарей — безбородого молодого мужчины, поднимающегося с земли рядом с агонизирующим Сифием. Светлая одежда мужчины была сильно запятнана кровью, обильно хлещущей из проколотого горла военачальника. — Он убийца!

И, не давая тому произнести ни слова, рубанул мечом наискось сверху вниз по шее. Горожанин рухнул на колени, поливая мелко подрагивающее тело Сифия теперь уже своей кровью.

— Вперёд! Покарать их! — раздался зычный крик десятника.

Горожане, мгновенно осознав, что сейчас их будут убивать, со всех ног бросились врассыпную. Спины некоторых пронзили копья, улица огласилась истошными воплями. К месту происшествия со всех сторон бежали городские стражники, показались даже трое сдерживающих магов, яркими вспышками света с посохов разгонявшие любопытных и зазевавшихся…

…А тем временем Версафий твёрдой поступью входил в Малый зал приёмов Басилевса, которого он некоторое время назад попросил принять его по неотложному делу и вызвать Сифия. Глава Тайного совета был уверен в том сценарии, который он написал давным-давно. Несколько получивших хорошую плату заводил приведут к дому Сифия толпу недовольных горожан, ну а верный Тайному совету воин, загодя внедрённый в личную охрану этого лысого и глупого военачальника, сделает своё дело. Так что в это утро один человек точно не сможет присоединиться к Иарнию и Версафию в предстоящей за дверьми Малого зала беседе. А беседа обещает быть интересной. Особенно для засидевшегося на троне Басилевса…

***

— Оглашается указ Правителя: «Сим повелеваю открыть во всех пределах Королевства Мадженси дополнительный набор рекрутов в легионы!..» — верховой герольд отменно поставленным голосом зачитал весь текст указа, грозно оглядел людную площадь, словно желая убедиться, все ли его поняли, и умчался дальше.

Ильната, стоящая у окна и смотрящая на городской пейзаж утренней Мистарты, мимолётом поглядела ему вслед. Да, Мадженси живёт своей жизнью, копит новые силы, стремится к перелому в войне с Риаджангом. Насколько Просветлённая успела понять из разговоров со столичными жителями, новый Правитель довольно крепко взял власть в свои руки и вполне доволен сложившимся положением дел. Народ поддерживает его ввиду военных успехов: противника удалось существенно потеснить на западе и севере страны, а легионы в Риаджанге по-прежнему удерживают Джатриг и часть земель империи. Поговаривают о скором начале масштабного наступления…

Всё это Ильната, проведшая в Мистарте уж три дня, узнала попутно с расспросами на главную интересующую её тему. Добравшись до столицы Мадженси, Просветлённая предъявила городской страже грозный документ собственного изготовления и потребовала проводить её до Школы Магических Наук. Главный оплот мадженских магов девушка выбрала неспроста: во-первых, остановиться там было гораздо удобнее, чем мыкаться по дорогим постоялым дворам, во-вторых, где ещё лучше всего расспрашивать про мага, как не в школе, готовящей лучших магов королевства? Старейшины Школы приняли её с уважением — статус и полномочия Просветлённой не позволяли иного. Ильнате было не по себе от того, что она столь беззастенчиво пользуется гостеприимством этих обманутых ею людей. Но девушка изо всех сил старалась убедить себя, что это всё в интересах дела, и, стало быть, необходимо…

Просветлённой выделили весьма приличную комнату, а её магическому единорогу — почётное место в конюшне, так что все были довольны. Ильната каждый день беседовала с работниками Школы, а также, прогуливаясь по улицам Мистарты, со встречными магами. Но, несмотря на вполне конкретные расспросы, узнать удалось немногое. В основном то, что девушка и так уже знала: неведомый маг неведомо откуда появился на отдалённом холме, произвёл неведомо какое магическое действие, обратившее осаждающие столицу армии в бегство, и неведомо куда скрылся… Информация эта ни на шаг не приблизила Просветлённую к цели и не пролила свет на личность и место пребывания таинственного мага. Но девушка не отчаивалась. Сегодня она планировала посетить Магармус — знаменитую цитадель магвоев, и порасспрашивать там.

Судьба же, как водится, внесла свои существенные поправки в планы, которые намечает для себя человек…

Едва ступив за порог своей уютной комнаты на третьем этаже жилого крыла Школы, Ильната столкнулась с низкорослым мужчиной с длинными светлыми волосами и каким-то простоватым лицом, которое трудно было бы запомнить, коли довелось бы его узреть в толпе прохожих. Человек этот учтиво поклонился, пробормотал что-то на тему того, как рад он лицезреть Просветлённую из Заоблачного края, а затем перешёл к сути дела:

— Вы, госпожа Просветлённая, своим визитом оказали честь нашему королевству. И мы, в свою очередь, желаем выказать вам своё уважение.

— Мы? — с настороженностью переспросила девушка. — А кого вы представляете, позвольте узнать?

Мужчина, ни на миг не смутившись, улыбнулся бесцветной улыбкой профессионала и ответил:

— Лично я представляю Службу визоров Мадженси. Но в настоящий момент обращаюсь к вам по личному поручению Правителя Саргежа, да продлит Великий День его благополучные годы. Наш Правитель желает самолично засвидетельствовать почтение благой Просветлённой, направленной в эти смутные дни Храмами с важной миссией. И потому просит вас не отказать в любезности явиться к нему в королевский дворец Мистарты.

«Просит!..», — хмыкнула про себя Ильната. — «Можно подумать, в этой просьбе я вольна отказать. В таком случае меня, наверняка, доставят туда силой…».

— Когда? — сдержанно спросила она вслух.

— Тотчас же, — с ещё более широкой и фальшивой улыбкой отозвался визор.

Всё время, что занял путь до дворца, Ильната посвятила насыщению сокровенными силами Дня. Сколь же малы они были здесь! Девушка ещё в первый день по прибытию в столицу подивилась тому, какого труда даже ей, Просветлённой, стоит это магическое действие. Светлые силы, которые по её призыву в Заоблачном крае или в Восточном Храме изливались щедрыми водопадами, здесь, в Мистарте, текли тонкими струйками, которые приходилось сосредоточенно улавливать и бережно сохранять. Старейшины Школы Магических Наук списывали это на воздействие мощных сил Ночи, очень близко подступивших к сердцу Мадженси в эти смутные дни. Здесь едва не умерла Эпоха Дня, чувствовали они, и свет её почти померк…

Как бы то ни было, Ильнате удалось наполнить себя силой Великого Дня. Во всяком случае, настолько, чтобы почувствовать внутреннюю уверенность перед предстоящей встречей.

Правитель Турон Саргеж принял гостью не в одном из церемониальных залов дворца, а в небольшой уютной комнате, сопряжённой с просторным балконом. Что он этим хотел подчеркнуть — особое расположение или, напротив, незначительность визитёра — Ильната для себя так и не решила. Возможно, расчет и был на то, что Просветлённая станет ломать голову над этим вопросом.

В строении комнаты не было ни одного угла или прямой линии: она казалась круглой, а потолок, плавно вырастающий из наклонных стен, имел форму купола. Входная дверь и выход на балкон представляли собою широкие арки, окна — большие овалы. Ноги вошедшей Ильнаты по щиколотку утопали в мягком пушистом ковре светло-бежевой, под цвет стен, окраски. Центр комнаты занимал круглый стол, уставленный подносами с фруктами и кувшинами вина и нектара, а с двух сторон располагались плавно изгибающиеся просторные диваны с бархатистой светло-голубой обивкой.

Комната резко отличалась от всех других виденных Ильнатой помещений дворца, с их изысканной, но довольно строгой отделкой. И потому оказывала странное двоякое воздействие, рассеивая внимание, успокаивая тело и разум, но вместе с тем и предостерегая, заставляя чувствовать себя неуютно в этой навязчивой мягкости…

Но девушке окружающая обстановка была безразлична, куда больше её интересовала причина неожиданного внимания Правителя к её скромной персоне. Просветлённая заставила себя сохранять предельную сосредоточенность на происходящем.

С дальнего от входа края дивана навстречу гостье поднялся невысокий полный мужчина с тяжёлым, давящим, даже несмотря на посетившую лицо широкую улыбку, взглядом. Одет он был в строгий однотонный костюм, в коем девушка признала неоднократно виденную на улицах форму Службы визоров. Да и её провожатый, который незаметно испарился, как только Ильната переступила порог этой комнаты, носил такую же. Значит, правдивы оказались слухи о том, что Саргеж таким своеобразным образом выражает свою гордость прежней должностью, приведшей его к вершинам власти. Он лишь снял с формы знаки отличия главы Службы. А о новом статусе говорила лежащая на широкой груди тяжёлая золотая цепь с изящным и грозным одновременно Большим Королевским Знаком Мадженси. И в этом тоже был сигнал: Саргеж ещё не принял Корону, дожидаясь, вероятно, победоносного окончания войны, но уже отбросил от титула Правителя приставку «Временный» и возложил на себя пусть менее значимый, но всё же символ королевской власти. И как поняла из разговоров на улицах Просветлённая, если и были недовольные этим, они предпочитали открыто не протестовать…

— Рад, очень рад приветствовать у себя во дворце благую Просветлённую, путешествующую по воле Конклава Храмов, — с улыбкой, уже знакомой девушке по лицу доставившего её сюда визора, проговорил Правитель. — В эти смутные времена народу очень нужна духовная поддержка истинных служителей Великого Дня. И то, что вы посетили Мистарту, наполняет моё сердце уверенностью в неослабевающей любви Великого Дня к нашей древней земле.

Голос и интонации Саргежа удерживались на самой грани между серьёзностью и иронией. Глаза Правителя цепко следили за реакцией гостьи. Ильната, привыкшая к тому, что обычно взгляды разговаривающих с нею мужчин нет-нет, да и скользят по её фигуре, с удивлением поняла, что Саргеж ни разу себе такого не позволил. Его глаза непрестанно изучали лицо девушки, будто спокойно и деловито читали мимику и сокрытые в ней эмоции. Это взволновало Просветлённую, осознавшую, что беседа с таким человеком — весьма нелёгкое дело. Собрав волю в кулак, Ильната постаралась придать лицу как можно более бесстрастное выражение.

— Для меня честь и большая радость побывать в Мистарте, в её великолепном дворце, и удостоиться встречи с вами, Ваше величество, — ответила девушка, учтиво склонив голову. Она в свою очередь решила посмотреть на реакцию Саргежа, обратившись к нему так.

Бесполезно. Лицо бывшего Мастера-визора было не выразительнее лежащей на столе груши.

— О, я ещё не король, — спокойно поправил он. — Всего лишь Правитель, взявший на себя бремя руководства державой в тяжкую военную пору. Можете так и именовать меня. В свою очередь, я хотел бы спросить, как обращаться к вам, благая Просветлённая?

Ильната понимала, что Саргежу, конечно же, уже донесли и как её зовут, и где она остановилась в городе, и о чём расспрашивала людей. Но коль он желает поиграть в эту игру…

— Меня зовут Ильната. Обращайтесь по имени, если это вам удобно, достопочтенный Правитель.

— Очень приятно. Пожалуйста, присядьте, — Саргеж широким жестом указал на диван. Затем наполнил два изящных золотых кубка из золотого же кувшина: — Отведайте знаменитого мадженского розового вина, ведь, насколько я знаю, Просветлённым это не возбраняется.

— Ничуть, — сдержанно улыбнулась Ильната. — Особенно, если угощает Правитель великой державы. В любом случае, свет Великого Дня очищает нас от всех вредных последствий любого напитка…

«…и всего, что может быть в него подмешано», — с лёгкостью можно было прочитать в её молчании после неоконченной фразы. Девушка решила, что нелишне мягко и тактично напомнить собеседнику об особых силах Просветлённой. Возможно, с её стороны это была просто неосознанная защита: чего уж там скрывать, Саргеж пугал юную Просветлённую, впервые вступившую в самостоятельную игру на таком уровне.

Правитель проигнорировал все подтексты и намёки, он явно готов был приступить к самой сути их странноватой беседы. Провозгласив тост за величие Дня и благополучие всех, кто сохраняет ему верность, Саргеж пригубил вино, вернул кубок на стол и присел строго напротив своей гостьи.

— Значит, вы прибыли из Южного Храма? — спросил он девушку, давя взглядом. — И служите Конклаву по велению Светлейшей Заоблачного края согласно древнему договору?

Этот тон, этот взгляд, эта лёгкая полуусмешка на губах… Ильната едва не поперхнулась вином и взмолила в душе Великий День, чтобы смятение не отразилось на её лице слишком уж явно. Как виртуозно, быстро и неотвратимо нанёс Саргеж удар, от которого не было защиты! Осознание полного провала накатило на девушку ледяной волной. Ибо она мгновенно всё поняла. Нет, не зря хитрый Правитель и вся его многоопытная Служба визоров дали Просветлённой спокойно разгуливать по городу три дня, не выказывая к ней никакого интереса. Документ о своих мнимых полномочиях она предъявила страже и Старейшинам-магам сразу же по прибытии в столицу. И если Правителю тотчас донесли, у него было достаточно времени для того, чтобы, воспользовавшись магическими способами связи, запросить подтверждение её полномочий у Южного Храма и, что страшнее, у Светлейшей. А заодно и выяснить, кто такая эта Ильната…

Кровь застучала в висках девушки, пальцы помимо воли нагрели золотой кубок, когда к ним прихлынули силы Дня, готовые выплеснуться и испепелить любую угрозу для Просветлённой. Но Ильната мгновенно себя осадила. Напасть на Правителя посреди его дворца, полного магов и стражников, — самая глупая идея, которая только может прийти в голову. Проще сразу прыгнуть вниз с балкона и расшибиться о камни дворцовой площади…

«Но почему он один? Где маги, личная стража?», — с удивлением подумала Просветлённая. — «Неужто не понимает, что я для него опасна, могу убить? Или… или же он не собирается меня хватать и выдавать Светлейшей? Тогда что ему нужно?».

Саргеж молчал, терпеливо ожидая ответов на свои вопросы. Только усмешка стала более явной.

Ильната решила подойти к делу с другой стороны. Только отчаянная хитрость, замешанная на полуправде, могла её спасти:

— В большей степени, достопочтенный Правитель, я сейчас занимаюсь неким личным делом, имеющим для меня огромное значение.

— Каким же? — подался чуть вперёд Саргеж.

— Видите ли, мне больно это вспоминать, но недавно погибла моя сестра, Сальнира, — проговорила Ильната, опустив голову. Коли Правитель действительно связывался со Светлейшей, он наверняка это уже знает. Только вот вряд ли та сообщила ему, что убила Сальниру собственноручно. А значит…

— Прискорбно, — проговорил Саргеж без тени каких-либо эмоций. — Соболезную. И?..

— Виновен в этом один маг, путешествовавший с нею какое-то время, — выдала Ильната порцию лжи, необходимой ей сейчас для спасения. — Он… он надругался над ней, а затем убил. Простите, мне трудно об этом говорить… я хотела бы обойтись без подробностей. И теперь я пытаюсь отыскать его, чтобы… чтобы покарать за содеянное, сжечь светом Великого Дня, как надлежит поступать с любою скверной! Поэтому я здесь: некоторое время назад он побывал у Мистарты и необычным образом вмешался в битву с войсками Риаджанга. Я ищу его след. И когда найду…

Девушка подняла на Правителя глаза, в которых горело пламя гнева. Изобразить его было несложно: Ильната и вправду гневалась — на людей, погубивших её сестру, и на себя за то, что пришлось вот так вот оклеветать мужчину, который на самом деле Сальнире помогал. Но это действительно было необходимо. Из услышанного за последние три дня в столице Просветлённая поняла, что Саргеж пытался устранить опасного для его власти мага и посылал для этого целый отряд, вернувшийся ни с чем. И потому надеялась, что Правитель может отпустить её, позволить продолжить «охоту» на неугодного ему человека, коль уж Просветлённая выражает желание того убить…

— Что же, — качнул головою Саргеж, — я понял, о каком маге вы говорите, и думаю, мы с вами можем быть друг другу полезны. Готов закрыть глаза на ваши… хм, взаимоотношения со Светлейшей и с Храмами — меня они вовсе не интересуют. Но вы, Ильната, должны будете сделать то, что, по вашим словам, и собираетесь — найти и убить этого человека. Я снабжу вас информацией, которой о нём владею, и выделю в помощь парочку сильных магов, которые отведут точно на то место, откуда он недавно… гм, исчез. Вот там и покажете, на что способна жаждущая мести Просветлённая — по силам ли ей взять след растворившегося в воздухе мага. Вы меня поняли?

— Да, прекрасно поняла, — ответила девушка, осознавая и то, что обещанные маги будут для неё не помощью, а конвоем. И добавила, выдерживая давящий взгляд Правителя: — Именно этого я и желаю!

***

— Очень безрассудно путешествовать здесь с таким малым отрядом сопровождения.

Шорх укоризненно посмотрел на идущую рядом Лиуджайн и, дождавшись ответного взгляда, продолжил:

— Вам повезло, что вы попали именно в Ниферис и именно тогда, когда я уже, по сути, склонил его к союзу со Вторым континентом. В другом государстве, скажем, Аркиранисе или Солькисе, на вас бы устроили настоящую охоту, если бы заподозрили в приверженности Великой Ночи. И тем более, если бы прознали, кто вы на самом деле.

— У меня надёжная легенда, — возразила принцесса. — К тому же я умею обманывать магов Дня. Не так-то просто распознать во мне ту, кто я есть. Цените, что я открылась вам.

Девушка улыбнулась той лёгкой улыбкой, которая подчёркивает сказанное и одновременно намекает, что там может быть скрытый смысл. Потом отвернулась от собеседника и остановилась у большого куста оранжевых пятицветов, почитаемых ниферцами за королевские цветы. Сорвав большой, с кулак размером, бутон, Лиуджайн полюбовалась тем, как он плавно раскрывается в её руке — такова была особенность этого растения, в изобилии растущего в дворцовом парке Иш-Фарема. Пять острых ярко-оранжевых с красными точками лепестков образовывали почти идеальной формы звезду. Глядя на цветок, принцесса Ночи собралась с мыслями.

При встрече с Шорхом ранее придуманную легенду, конечно же, пришлось отбросить: Лиуджайн прекрасно понимала, что скрыть от Гасителя бурлящие в ней силы Ночи не удастся. Поэтому она представилась ему той, кем и была на самом деле — дочерью Повелителя Фихташа. Теперь, когда принцесса добралась до человека, которого искала, это уже никак не угрожало её планам. Вряд ли Гаситель выдаст её тем, кто служит Дню…

Только вот о том, что прибыла на Первый континент по воле отца, девушка, естественно, упоминать не стала. Напротив, сообщила, что здесь она инкогнито и просила не выдавать отцу, коли Гаситель с ним за какой-либо надобностью свяжется сквозь Ночь…

Принцесса начала игру, к которой себя долго готовила. Властитель Мёртвых земель наказал ей любой ценою взять Гасителя под контроль. Того же желала и она сама (особенно с тех пор, как увидела Шорха, почувствовала его силу и необычность, инаковость). Но отнюдь не для того, чтобы слепо исполнять волю отца. В союзе с Шорхом Лиуджайн видела способ добиться для себя особого положения в грядущую Эпоху Ночи. И союз этот следовало выстроить на прочном фундаменте…

Вот уже несколько дней Лиуджайн со своими спутниками жила в королевском дворце Нифериса, оставив случайный постоялый двор. Сюда их пригласил Шорх: пользуясь привилегией особого гостя самого короля, Гаситель попросил выделить покои столь важной гостье. Король, быстро смекнув, что присутствие принцессы Мёртвых земель может гарантировать ему поддержку её венценосного отца (а Шорх деликатно умолчал о том, что Фихташ не в курсе местонахождения дочери), показал себя радушным хозяином.

Все эти дни Лиуджайн и постепенно выздоравливающий Шорх беседовали, гуляли вместе по городу, постепенно всё лучше узнавая друг друга. Естественно, настолько, насколько каждый из них мог себе позволить открыться другому. Повсюду их сопровождала Шьямала, скромно помалкивающая, как и положено охранительнице. И лишь изредка бросающая на Шорха откровенно заинтересованные взгляды, не укрывающиеся от внимания принцессы. Глаза Гасителя порою тоже проходились по стройной и сильной фигуре воительницы. И Лиуджайн это устраивало, хотя в глубине души она ощущала, что ей неприятно делить внимание такого мужчины с другой. Вдвойне неприятно ей было пару раз застать Шорха и Шьямалу мило о чём-то разговаривавшими в узких и сумрачных коридорах ниферского дворца. Взаимное влечение этой парочки было очевидным, хотя Лиуджайн и чувствовала, что к ней Гаситель испытывает не меньший, а то и больший интерес. Как бы то ни было, в план, родившийся в голове принцессы Ночи, всё это вполне вписывалось…

— А вы? — спросила принцесса, протягивая цветок мужчине. — Вы мне откроетесь? До сих пор я слышала очень мало. Или вам запрещено говорить о себе? Кем? Тем, кто направил, как вы именуете эту загадочную личность?

Принцесса, конечно же, знала о Владычице: про эту сильную фигуру в их игре ей сообщил отец. Но девушке хотелось посмотреть на реакцию Шорха. Как он станет говорить о своей… покровительнице? Госпоже? Любовнице? Матери? Кто она ему, что для него значит? От этого зависело очень многое…

— Что же, вы откровенно поведали мне свою историю, принцесса, и вправе рассчитывать на ответную откровенность, — скупо улыбнулся Гаситель. Бросив короткий взгляд на замершую в трёх шагах позади них Шьямалу, он продолжил: — Я — Гаситель и действую по своей воле и указанию повелевающей мною стихии, коей служу в силу обстоятельств, которые превыше чьего-то желания. Но Владычица… Ночи, она — путеводная звезда моей жизни. Она направила меня, показала, как исполнить предначертанное мне. И мы с нею добьёмся повсеместного господства… Ночи.

Лиуджайн непроизвольно поджала губы. Слишком уж тепло, как-то даже восторженно говорил Шорх о своей Владычице. Их связь надо расшатать и, если такое возможно, разорвать, иначе любые задумки обречены на неудачу.

— Оставь нас, Шьямала! — велела принцесса, желая некоторое время побыть с Шорхом наедине. — Ступай к себе, отдохни, прими горячую ванну. Ты заслужила минуты блаженства.

Воительница посмотрела на неё с некоторым удивлением, затем глянула на Шорха, и ответила:

— Да, госпожа. Спасибо, — после чего развернулась и лёгким шагом удалилась по цветущей аллее к одному из входов во дворец.

— Интересно, — протянула Лиуджайн, дождавшись, пока воительница скроется из виду, — значит, Владычица Ночи поистине великий человек, коли вы так верно ей служите, Шорх. Скажите, а что будет после того, как окончательно наступит Эпоха Ночи? Какую роль вы видите для себя дальше, когда функция Гасителя будет исполнена и исчерпана? Точнее, какую роль вам уготовала та, что пока ещё направляет вас?

Гаситель ответил не сразу. И Лиуджайн мысленно восторжествовала, узрев, что он задумался над этими, произнесёнными расслабленно-спокойным тоном, но оттого не менее серьёзными вопросами. Заставить Шорха подумать, а не использует ли его Владычица втёмную, было сейчас крайне важно для Лиуджайн. Ибо с этого можно было начать вколачивать клин…

— Не отвечайте! — опередила принцесса открывшего было рот Гасителя. — Простите, пожалуйста. Мой вопрос бестактен. Ответьте себе, но вслух не надо, иначе мне будет очень неловко, что я лезу не в свои дела. Давайте лучше прогуляемся чуть подальше. Темнеет. Наступает наше время!

Шорх и Лиуджайн гуляли ещё долго, беседуя о пустяках и наслаждаясь серебряным светом взошедшей луны. Но из головы Гасителя не шёл вопрос, невзначай поставленный принцессой. И она это видела…

Когда они вернулись во дворец, и Шорх проводил Лиуджайн до двери выделенных ей покоев, принцесса поблагодарила за приятно проведённый вечер и тепло улыбнулась своему спутнику. А затем вдруг сказала:

— Жаль, что я раньше времени отослала Шьямалу. Ей бы тоже была приятна ваша компания. А так, сидит в своей комнате совсем одна, — и махнула рукой в сторону соседней двери. — Что же, приятного вам ночного времени, Шорх.

— И вам тоже, — ответил Гаситель, глядя на указанную дверь в комнату черноволосой воительницы.

***

— Здесь, госпожа Просветлённая. Именно отсюда он и… э-э, ещё один предатель исчезли, — проговорил маг-прорицатель, показывая пальцем на какую-то кочку на пологом склоне холма.

Несколько смущённо поджав губы, он добавил:

— Мне не удалось проследить, в каком направлении был открыт Иной путь. Не по нашим теперешним силам это древнее умение… Но вы, Просветлённые, сказывают, до сих пор им владеете.

Он посмотрел на Ильнату, выказывая взглядом заинтересованность отнюдь не только в её магических способностях.

Девушка подошла к указанной кочке, а затем ещё раз посмотрела на своих провожатых. Один прорицатель — он, как выясняется, по воле Правителя уже пытался взять след, но потерпел неудачу. Один сдерживающий и один атакующий — эти, угрюмо отмалчивающиеся, здесь с двоякой целью: на случай схватки, если Просветлённая преуспеет, и на случай схватки же, коли она вздумает бежать или как-то противиться указаниям Правителя. Все трое — молодые и весьма сильные, наверняка, из доверенных Саргежа, преданных лично ему.

Нечего даже и думать о том, чтобы пытаться противостоять им в открытую: вся сила юной Просветлённой не поможет ей ввиду полного отсутствия боевого опыта… Ильната понимала, что если она хочет избавиться от их компании, действовать надо очень тонко. Она думала об этом всю дорогу от города, пока неспешно ехала к искомому холму, поглаживая гриву Аламелы.

Глубоко вздохнув и воззвав к сокровенным силам Дня, девушка подняла на уровень глаз руки, особым образом сложив пальцы. Это помогало сосредоточиться. Лёгкими «прикосновениями» своих сил Ильната ощупала эфемерные потоки, овевающие место, где был открыт Иной путь. След был очень-очень слабым и каким-то необычным, будто оставила его магия, не принадлежащая Великому Дню. Девушка мысленно усмехнулась: немудрено, что прорицатель здесь ничего не понял. Ей, Просветлённой, пришлось почти слиться с глубочайшими потоками незримого света, чтобы распознать след Иного пути и узреть, куда он ведёт. Вот она, конечная точка! Далеко, весьма далеко…

Но что это? Девушка с удивлением осознала, что её восприятие ведёт себя как-то странно. Ильната почему-то была уверена, что пропавших магов там, вблизи конечной точки Иного пути, уже нет. Внимание девушки привлекало нечто странное, какое-то место, будто помеченное той же необычной магией. Чем больше она «всматривалась» в это место, лежащее совсем в другой стороне от найденного Иного пути, тем больше ей казалось, что искомые люди каким-то образом оказались там.

Как бы то ни было, это место, видимое только ей, неплохо подойдёт для запланированного бегства. А первый Иной путь… Что же, настало время снова использовать полуправду!

— Вельгейт, — повернулась Ильната к заинтересованно наблюдающему за ней прорицателю. — Иной путь, открытый отсюда, ведёт в горы Вельгейта. Посмотрите!

И Просветлённая приоткрыла то, что узрела сама, молодому магу, тут же присоединившему свои силы к её. Он сосредоточенно нахмурил лоб, неосознанным жестом почесал светлую бородку, силясь уловить всё, что показывала ему Ильната. Но кое-что она, наоборот, скрывала…

— Да, вы правы, — проговорил, наконец, прорицатель чуть дрогнувшим от напряжения голосом. — Я вижу конечную точку! Что будем делать?

Этот вопрос адресовался, скорее, не девушке, а «силовой» части их отряда — двум держащимся позади магам.

— Если это возможно, последуем за ними и осмотримся на месте, — ответил атакующий, который явно был за старшего. — Только сначала пошли сигнал во дворец, сообщи.

Прорицатель кивнул и посмотрел на Ильнату:

— Это возможно? Вы в состоянии открыть такой же Иной путь?

Вот он, момент истины! И вновь становящаяся уже привычной игра полуправды-полулжи:

— Очень большое расстояние, — нарочито неуверенно протянула Ильната. — Я ещё… э-э, слишком молода. Такой силы Просветлённые достигают лет после тридцати. Так что, сама я, наверное, не смогу…

Девушка заметила, как сузились глаза атакующего мага, и скривился от досады прорицатель. Хорошо! То, что нужно!

— Но способ, пожалуй, есть… — задумчиво продолжила она. — Вы ведь все владеете магией Великого Дня, хоть и каждый по-своему. Соединив наши силы, мы сможем добиться успеха. Я имею в виду, что с вашей помощью, я, пожалуй, смогу открыть Иной путь и дотянуться аж до Вельгейта.

На лицах магов появилась заинтересованность. Двое поглядели на главного.

— Что от нас потребуется? — резко спросил тот.

— Поделиться со мной своими силами, разумеется, — пожала плечами Ильната. — Позволить мне сплести их в единый поток и направить на открытие пути.

— Всем троим? — недоверчиво поглядел на неё сдерживающий.

Девушка почувствовала, как на висках и над верхней губой от волнения выступает пот. И возблагодарила прохладный ветерок, который его тут же сушил. Оставалось надеяться, что маги спишут это на напряжение при «высматривании» конечной точки. Если только они заподозрят обман… Думать об этом не хотелось.

— Непременно, — как можно увереннее проговорила Ильната. — Потребуется очень много сил, а День теперь делится с нами не столь щедро, как прежде…

Это был весомый аргумент: особенно здесь, в Мистарте и окрестностях, маги Дня испытывали теперь острый недостаток сил. Трое переглянулись, и атакующий кивнул. Прорицатель, немного постояв с закрытыми глазами, создал крохотный шарик света, который сорвался с его ладони и молниеносно улетел в сторону городских стен.

— Мы готовы, — провозгласил старший. — Можете приступать, госпожа Просветлённая.

Ильнату не пришлось долго упрашивать. Ожидавшая этого девушка окутала себя едва заметным коконом из белого свечения и открылась для потоков сил, которые потекли к ней от тройки мадженских магов.

— Замечательно, — выдохнула она, имитируя дрожь в голосе. — Я открываю… Продолжайте, нужно ещё!

В воздухе над кочкой, вокруг которой столпились маги, стал проступать абрис будущего окна. Он был именно таким, каким должен выглядеть Иной путь, отворяемый Просветлённой силами Великого Дня. Мерцающий белый овал.

И совсем не таким, каким был Иной путь, открытый ранее на этом месте силою Заката.

Но мадженские маги в силу незнания не могли обратить внимание на разницу в этих деталях. Потому и не поняли, что Просветлённая, беззастенчиво черпая их силы, открывает свой Иной путь, а вовсе не восстанавливает прежний. И ведёт он не в горы Вельгейта…

— Когда можно входить? — спросил атакующий маг, держа руку на рукояти меча.

— Прямо сейчас! — неожиданно звонким и полным сил голосом отозвалась Ильната. — Но не вам. Простите. Аламела, вперёд!

Мирно щипавший травку неподалёку единорог, на которого маги обращали внимания не больше, чем на своих коней, оставленных у подножья холма, мгновенно ринулся вперёд белоснежным вихрем. Сдерживающий маг, первым понявший, что происходит нечто незапланированное, вскинул посох, но, ослабевший, сделать ничего не успел. Аламела мягко, но сильно толкнула его грудью, отчего тот полетел на землю. Атакующему, который поднял меч, повезло меньше: его кобылица лягнула от души, угодив, по счастью, в плечо. Маг покатился вниз по склону, шипя от боли. Прорицатель умудрился благоразумно отпрыгнуть, и потому не пострадал.

Ильната ухватила Аламелу за любимую серебристую уздечку и впрыгнула в искрящийся овал. Мгновение, и белое сияние погасло за спиною. Кобылица громко заржала и мягко ткнулась носом в шею хозяйки, радуясь благополучному исходу.

Девушка обернулась, убедилась, что никто из магов не успел протиснуться следом, и улыбнулась. Потом, успокаиваясь, поглядела по сторонам, ибо не ведала, куда её занёс Иной путь.

Вокруг шуршал пахучей хвоей сосновый лес.

***

В комнате было тепло, даже жарко. Плотные серые занавеси на окнах не пропускали свет огромной луны, лишь несколько свечей трепетали в приятном полумраке. На маленькой изящной жаровне посреди стола курились терпкие благовония, от которых по телу разливалась приятная истома, и мысли замедляли свой бег. А у дальней стены в противоположном от широкой кровати углу…

Шорх невольно застыл, наслаждаясь представшим его взгляду зрелищем. Шьямала только что вылезла из чана с ароматно пахнущей, подкрашенной чем-то зеленоватым водой и медленно вытирала светлым полотенцем капельки, покрывающие её смуглую кожу. Мокрые чёрные волосы облепили нежную спину и плечи, создавая ощущение мягкости и теплоты. Смотреть на пышущее здоровьем и свежестью тело девушки было исключительно приятно: женщины Второго континента явно умели за собой очень хорошо ухаживать.

— Шьямала, — негромко позвал Шорх, понимающий, что уходить или делать вид, что он ничего не видел, глупо.

Воительница, чуть вздрогнув, повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза. Да, во взгляде её было заметно смущение, но отнюдь не такое, которое заставило бы спешно прикрывать свою наготу.

— Шорх… — произнесла она чуть хрипловатым от волнения голосом.

Гаситель медленно повёл глазами сверху вниз, любуясь сильными, но изящными плечами, небольшими упругими грудями, плоским животиком с тонким, едва заметным шрамом — давним следом чьего-то клинка, прекрасными бёдрами, стройными ногами девушки. Он хотел её и не видел причин избегать этого желания. Стихия Мрака, как, впрочем, и Ночь, наиболее располагает к раскрепощённым проявлениям природных начал в человеке. Порою, излишне, чрезмерно, бездумно, но с этим Шорх долго учил себя бороться. Сейчас же, казалось, не было ничего такого, чего следовало бы опасаться.

И ответный взгляд девушки был вполне красноречив…

Шьямала понимала: то, что сейчас может произойти, вряд ли понравится госпоже. Какая-то её часть, привыкшая во всём угождать принцессе, исполнять даже невысказанные желания дочери Повелителя, требовала немедленно прогнать этого мужчину. Но женское начало просило поддаться совершенно другому, естественному желанию… И девушка осознала, что впервые готова поступить так, как хочет она сама, а не её госпожа. В конце концов, ведь она сама, втайне надеясь на этот визит, оставила незапертой дверь в комнату…

Под жадным взглядом Шорха девушка начала дышать тяжелее. Полотенце выскользнуло из её пальцев, Шьямала сделала полшага вперёд. Мужчина шагнул навстречу, скользя взглядом по красивой груди девушки и видя, как реагирует на его присутствие её тело. Никаких слов не понадобилось. Шорх, дав волю накатывающей на него горячей волне желания, обнял Шьямалу и рывком притянул к себе. Девушка обвила руками его шею и подставила губы для поцелуя, прикрыв глаза. Вскоре двое слились воедино, не обращая внимания ни на что, кроме друг друга.

А за тонкой внутренней дверью в соседние покои, едва не касаясь её лбом, стояла принцесса Мёртвых земель, чьё лицо выражало смешанные чувства. Однако девушка вовсе не выглядела удивлённой или рассерженной, несмотря на доносящиеся из-за двери звуки.

Слушая, как постанывает Шьямала, Лиуджайн впервые испытала нечто, совершенно ей прежде незнакомое — зависть к той, что была ниже неё по положению, к собственной охранительнице. Принцесса с удивлением поняла, что желает сейчас оказаться на её месте, там, с Шорхом…

Мимолётное наваждение прошло. Отбросив эмоции, Лиуджайн улыбнулась собственным мыслям. Сама того не осознавая, Шьямала как нельзя лучше послужила тонкому плану госпожи. Шорху, испытывающему привязанность, похоже, лишь к одному человеку на свете — его Владычице, очень полезно заиметь другой объект для проявления чувств. Конечно, Шьямала не должна в полной мере стать таким объектом, как и те ничего не значащие женщины, что были у Шорха раньше. Но своё дело она сделала. Начало положено: непробиваемый Гаситель поддался вполне естественным желаниям, а значит, он открыт для такого воздействия. Теперь лишь следует выбрать наиболее подходящее время и начать действовать самой.

Принцесса Ночи была уверена, что знает, как добиться желаемого. Даже на такого могучего зверя, как Гаситель, можно набросить ловчую сеть. Главное, чтобы она была сплетена надёжно.

 

Шаг третий. Прыжк и с обрыва предрешённости

Каково это — пролить священную кровь императора? Собственными руками прервать род, веками правивший державой, расширявший и укреплявший её? Что это может означать для человека, решившегося на такое?

«Всё!», — мысленно ответил сам себе Версафий. — «Полную свободу, возвышение над всеми мыслимыми запретами и условностями! Возможность творить историю…».

Глава Тайного совета старательно отводил глаза от недовольного лица Басилевса, чтобы даже оттенок их выражения не выдал обречённому монарху его намерений. Версафий почтительно, очень низко поклонился и проговорил:

— Мой Басилевс, прошу простить меня за то, что я настоял на визите к вам в столь ранний час, но дело не терпит отлагательств. Выслушайте меня…

— Нет, это ты слушай меня, Версафий! — гаркнул Иарний, опускаясь на точную копию трона, установленную в Малом зале на специальном возвышении. — Очень хорошо, что сюда явится Сифий, разговор касается Военного совета напрямую…

— Мой Басилевс, если только позволите, именно о Сифии я и хотел…

— Молчать, — кулак венценосца с силой впечатался в обтянутый зелёным бархатом и расшитый жемчугами подлокотник. — Если осмелишься ещё раз меня перебить, умрёшь на месте!

При этих словах Иарния, дошедшего до наивысшей точки гнева, из потайных ниш в стене позади трона вышли два атакующих и два сдерживающих мага — сильнейшие в империи, беззаветно преданные Басилевсу. Версафий невольно побледнел и сделал шаг назад. У него не было и тени сомнений, что эти прикончат его без промедлений и колебаний по малейшему движению монаршей длани. Вельможа испытал неимоверный страх за свою жизнь. Но это было необходимой платой на пути к достижению его цели. Не такой уж и великой платой, если вдуматься…

Версафий склонился ещё ниже и замер, дыша через раз.

— И откроешь рот, только когда я прикажу, — процедил сквозь сжатые зубы Басилевс. — Ты и твои заигрывания с Повелителями Ночи мне уже встали поперёк горла. Эти ничтожества безмерно усложнили обстановку в стране, разрушив Западный Храм. А теперь мне становится известно, что они ни с того, ни с сего вторглись в Аркиранис — дружественную нам державу. Да такими силами, что напугали Агрифа, и он решил обратиться ко мне за помощью. Что мне делать, когда одни наши союзники нападают на других, не менее ценных? Ситуация становится всё хуже с каждым днём. И почему я узнаю такие вести окольными путями, а не от тебя и твоей хвалёной Опорной службы? Чем вы там занимаетесь? Отвечать!

— М-мой, Басилевс, — пробормотал Версафий, заикаясь от страха. И лишь отчасти это было имитацией. — Т-тайный совет и Опорная служба т-трудятся на благо нашей великой империи. И з-заботятся о безопасности вашего величества. Им-мено поэтому я и просил о сегодняшней встрече. Если п-позволите, доложу вам о выявленной нами серьёзной опасности.

Иарний не ответил, лишь раздражённо дёрнул рукой, велев продолжать. Версафий глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, мысленно прикинул время и уже ровным голосом заявил:

— Это Сифий, мой Басилевс! Сифий и верные ему члены Военного совета. Мне больно говорить об этом, но они спланировали государственный переворот. Они хотят свергнуть вас, мой Басилевс!

— Что?! — Иарний аж привстал с трона. — Да как ты смеешь бросаться такими обвинениями? Род Сифия верно служил нескольким поколениям моих предков!

— Как и мой род, ваше величество! — вновь рискнул перебить монарха Версафий. — Но у меня неопровержимые доказательства. Именно их сбором и занималась Опорная служба под руководством Тайного совета. Ведь для этого мы и существуем. Вам будет неприятно это узнать, мой Басилевс, но возглавляет заговор отнюдь не Сифий. В этом-то и ответ на все ваши вопросы! За всем стоит его величество Агриф II — Король-Падишах Аркираниса.

— Что?! — в очередной раз выдохнул Иарний.

Версафий с удовольствием отметил, что Басилевс достиг нужной точки изумления, когда на краткое время отключается способность к критическому осмыслению получаемой информации. И продолжил плести продуманную ложь:

— Никакого вторжения в Аркиранис армий Ночи нет, мой Басилевс. Агриф намеренно запустил эти провокационные слухи, чтобы ещё больше накалить внутреннюю обстановку у нас в Риаджанге, настроить народ и, что важнее, дружины против наших союзников со Второго континента. И против вас, коли вы им покровительствуете. На волне народного недовольства Сифий должен произвести военный переворот, отстранив от власти законного монарха. И, простите, убив ваших сыновей. Вопрос: кто же в этой ситуации может претендовать на корону империи?

Версафий умолк, чтобы дать этому вопросу проникнуть в пляшущие от неожиданного удивления мысли Иарния.

— Тот, кто доводится мне родственником… — пробормотал, нахмурившись, Басилевс. — И союзником… Агриф!

— Именно, ваше величество! — подтвердил догадку Версафий. — При поддержке дружин Сифия он с лёгкостью примет вашу корону и создаст унию Риаджанга и Аркираниса. Это будет самая мощная сила на континенте. И народ империи в конце концов примет его, поскольку замаячит победоносное окончание войны с Мадженси, а там и захват новых земель. Ну а Сифий рассчитывает стать вторым, после него, человеком — первым визирем и главнокомандующим объединёнными войсками. Неплохо, да? Гм, простите, это я с иронией, мой Басилевс…

— Если это окажется правдой, Версафий, — прогремел взбешённый монарх, — я изведу под корень весь род Сифия, и потом сам захвачу Мол и призову к ответу этого засранного падишаха! Эй, стража, где глава Военного совета, почему его до сих пор нет?

Золочёные двери Малого зала распахнулись, и в них влетел офицер дворцовой стражи с крайне обеспокоенным лицом. Версафий внутренне сжался, зная, что в эти самые мгновения должен начаться финальный акт придуманного им спектакля. Теперь пути назад нет, это словно прыжок с обрыва опостылевшего настоящего в бурлящие свежие воды будущего…

— Ваше величество, на улицах вокруг дворца беспорядки! Кто-то пытается прорваться. Это совершенно неожиданно, полный хаос, им явно помогают предатели из нашего числа! Стража с некоторых входов снята неведомо по чьему приказу, доступ во дворец свободный. Говорят, что видели направляющегося сюда главу Военного совета, но где он сейчас неизвестно. Горожане…

— Я же говорил, мой Басилевс! — вскричал Версафий, не давая стражнику продолжить. — Сифий начал переворот, это он ведёт войска на дворец!

Глава Тайного совета с облегчением подумал, что всё идёт как надо. Верные ему или же подкупленные люди — и горожане, и ратники — по приказу Тайного совета выступили вовремя. Теперь следует ожидать ещё одного сюрприза для любезного Басилевса…

— Ваше величество! — раздался от трона глухой голос одного из сдерживающих магов. На конце его посоха дрожал маленький шарик света — только что полученное от кого-то сообщение. — Маги с нижних этажей сообщают, что довольно крупный отряд чужих воинов уже во дворце, захватывает коридоры и лестницы, пытается подняться наверх. Наши держатся, но с теми тоже сильные маги…

— Чужих воинов? — снова быстро встрял Версафий, заботясь, чтобы Басилевс слышал именно то, что укладывалось в нарисованную им картину. — Как это, чужих?

Маг поглядел на него и ответил:

— Сообщили, что видели ратников в аркиранских доспехах.

«Ещё бы!», — мысленно восторжествовал глава Тайного совета, — «В кладовых Опорной службы и не то отыщется, мы запасливые!».

Он повернулся к Иарнию, на лице которого гротескно сочетались гнев, недоумение и растерянность:

— Надо бежать, мой Басилевс! Я не уверен, что остатки верной вам стражи и магов сдержат врага. Сифий наверняка бросил сюда огромные силы…

Будто в подтверждение его слов откуда-то снизу, от широкой, богато украшенной золотом и драгоценными камнями лестницы, ведущей к холлу перед Малым залом приёмов, послышались отчаянные крики и звон яростно сшибающейся стали. Яркие вспышки и громкое шипение возвестили о взаимных атаках магов Дня.

— Медлить нельзя! — вскричал Версафий. — Воспользуемся тайным проходом.

— Да, иначе уже не получится, — согласился Иарний и спешно отбежал к задней стене, скрывающей потайную дверь. — Сдерживайте их! — крикнул он офицеру и стоящим за ним с изготовленным уже оружием троим стражникам. Затем кивнул своим атакующим магам: — И вы останьтесь. Встретьте их перед закрытыми дверьми зала, пусть думают, что я засел внутри. Иначе сразу кинутся меня искать.

Потом повернулся к двоим сдерживающим:

— Вы — со мной! И ты, Версафий.

Лицо вельможи озарила улыбка. И это была искренняя радость. Весь расчёт был именно на то, что император не оставит главу своего Тайного совета, раскрывшего ему заговор, на растерзание нападавшим.

— Спасибо, мой Басилевс! — горячо прошептал Версафий, скользнув следом за двумя магами в узкий потайной проход.

Дверь позади беглецов затворилась почти бесшумно — за ней хорошо ухаживали. Различить её с той стороны было практически невозможно: тонкие щели скрывались идеально подобранными украшениями стен Малого зала, пустота не «простукивалась» ввиду солидной толщины двери. О безопасности императора в Риаджанге пеклись очень серьёзно. И естественно, ведал этими вопросами, помимо личной стражи, Тайный совет…

Проход вёл крутыми лестницами между толстыми звуконепроницаемыми стенами в отдельную секцию дворцового подвала, не обозначенную ни на каких планах здания. Из неё открывался подземный ход в неприметное магически защищённое строение в одном из кривых переулков Джантры, под которым таился огромный подвал. Там регулярно обновлялся запас пищи, воды и других предметов, потребных для того, чтобы император мог в относительном удобстве переждать несколько дней. Ну а на случай необходимости дальнейшего бегства, оттуда имелся подземный ход уже за пределы города.

Система эта была отлично продумана и полностью безопасна.

За исключением случая, если бы кто-то проник в то самое неприметное строение, спустился в подвал и поджидал спасающегося бегством Басилевса. Для этого ему надо было бы снять на некоторое время строго секретными кодами магическую защиту и отворить несколькими тайными ключами практически не поддающуюся взлому дверь. И возможно это было бы только в том случае, если бы в том поспособствовали члены Тайного совета и кое-кто из служащих императору магов-прорицателей…

Выбежав из узкого лаза в просторный подвал и оглядевшись в неярком свете, источаемом посохами двух магов, Иарний понял, что именно это и случилось.

Четверо притаившихся в засаде воинов бросились на императора с обнажёнными мечами, а из-за их спин полоснули узкими лучами света три атакующих мага. Перед закричавшим от неожиданности Басилевсом в тот же миг соткалось в спёртом воздухе белоснежное полотно защиты. Сдерживающие маги прянули вперёд, выставив посохи и прикрывая собою монарха.

А за его спиной остался только глава Тайного совета…

— Версафий! — зарычал, разворачиваясь, Басилевс. — Будь ты про..!

Закончить проклятье он не успел. Версафий был безоружен. Только вот в его пальцах блеснула крошечная игла, извлечённая откуда-то из-под одежды. Быстрым движением он схватил Иарния за кисть правой руки и вонзил иглу в запястье. Император ощутил, как почти мгновенно немеет всё тело, даже нижняя челюсть отказалась ему повиноваться, безвольно отвиснув на полуслове.

Версафий подхватил падающего Басилевса и, прикрываясь им, потянул назад в затхлый подземный ход. Нужно было выиграть совсем немного времени, пока с двумя отчаянно защищающимися магами будет покончено.

— На игле особый, очень дорогой аркиранский яд, — прошептал Версафий на ухо своей жертве. — Куплен моими агентами по случаю в Моле у магов, не очень жалующих Агрифа. Он не смертелен, но обездвиживает надёжно. Подождите своей участи, мой бывший Басилевс!

Иарний не мог произнести ни звука, лишь с трудом втягивая в себя воздух.

Тем временем шум в подвале прекратился, яркое свечение погасло, и один из воинов позвал Версафия. Глава заговорщиков снова вышел из лаза, таща за собой безвольного Иарния. На полу он узрел изрубленных и опалённых магов, не выпустивших посохов даже из мёртвых пальцев. Подле валялись трое воинов и один из атакующих: победа далась немалой ценой. Но и в этом имелся плюс: на убитых ратниках были аркиранские доспехи, на маге — жёлто-зелёный плащ с гербом Мола.

— Ах, мой бедный Басилевс, — печально вздохнул Версафий. — Вы пали жертвой подлых подсылов Агрифа, возжелавшего ваш древний трон…

Оставшийся в живых ратник с усмешкой протянул аркиранский кинжал. Версафий принял его и с болезненным удовольствием всадил в сердце беззвучно истекающего слюною и слезами Иарния.

— Вот и всё! — хрипло рассмеялся он, рассматривая священную кровь императора на собственных руках.

Затем повернулся к своим людям:

— Очередь за его сыновьями. Ни один из этих щенков не должен уйти!

***

Весёлый огонь плясал в очаге, тихо потрескивая сухими поленьями и бросая причудливые отсветы на густую шерсть некоего существа, вальяжно развалившегося на полу. В существе этом при детальном рассмотрении можно было опознать Пепельного пса, лежащего на спине и раскинувшего во все стороны внушительные лапы и хвост. Глаза Тихого были прикрыты в блаженстве, зверь явно пребывал в своего рода гармонии с окружающим миром и начхать на всё хотел.

Его левую переднюю лапу осторожно и чутко теребили руки старого немого мага, приютившего странную троицу. Зоклас, устроившийся неподалёку на своей шкуре, расстеленной на полу, внимательно наблюдал за процедурой, пытаясь ещё и поучиться у безвестного ниферского прорицателя, оказавшегося талантливым целителем.

Маг Заката видел, как накануне вечером, когда они только пришли в этот маленький домик, старик мягко подтолкнул хромающего пса к очагу, жестом приказал лечь и простёр над неожиданно послушным зверем замерцавшие неровным светом кисти рук. И через некоторое время рана Тихого стала покрываться сухой коркой, будто с момента её нанесения минуло уж много дней. Пёс тихо похрапывал в знак того, что полностью одобряет действия мага. Завершив процедуру, старик поднялся и широким жестом указал на обоих мадженцев. Они поняли: на примере пса их гостеприимный хозяин продемонстрировал свои возможности, а теперь предлагал подлечить и их.

— Благодарим, но вы потратили много сил… — начал было Зоклас, но тут же вспомнил, что маг его не слышит, и, как смог, объяснил это жестами. Негоже было настолько обременять старика.

Да, старик оказался глухонемым, но это нисколько не умаляло того уважения, которое к нему испытывали все в деревне. Стоило Эль-Ифарху, как его промеж собой вслух называли селяне, жестами показать старосте-перестраховщику, что он желает дать ночлег этим путникам, тот сник и шибко возражать не стал. Но для порядку изобразил руками, что с ними, мол, хлопот не оберёшься. Напоминало это серию до крайности неприличных жестов, однако мадженцы обижаться не стали. И приглашением старика воспользовались.

Правда, Силж с ходу, едва они отошли от толпы местных жителей, попытался дать ведущему их огородами Эль-Ифарху понять, что у него действительно могут возникнуть проблемы, если кто-то «настучит» королевским воинам или чиновникам о его доброте к мадженцам. Но старик лишь отмахнулся и, остановившись, по очереди пристально посмотрел в глаза обоим гостям. Силж вдруг узрел некий размытый образ, смутное видение, понять которое не смог. А вот Зоклас понял, увидел отчётливо.

— Он утверждает, что должен был с нами встретиться, что мы должны были прийти именно к нему… — тихо сказал другу маг Заката. — Не спрашивай, как я это понял, сам пока не разберу. Это как с Тихим, но более ярко, чётко…

…И теперь, наблюдая за Эль-Ифархом, ощупывающим практически зажившую рану пса, Зоклас вспомнил о том видении или, скорее, мысленном образе, с помощью которого старик вчера выразил то, что не мог сказать. Маг Заката был почти уверен, что удастся наладить такое общение с хозяином дома. Надо лишь как следует попытаться.

— Я чувствую в нём силы Заката, — проговорил Зоклас тихо, хотя и понимал, что старик не услышит, даже если он это выкрикнет.

Силж, сидящий на грубо сколоченном табурете за столь же простым самодельным столом, отставил глиняную миску с овощным супом, которым их потчевал Эль-Ифарх, и спросил:

— Уверен? Хотя, может, так оно и есть. Странный он. К примеру, почему от денег-то отказался?

Прошлым вечером Силж от души пытался вручить старику несколько мадженских серебряных диатов. За такую сумму можно было снять для ночлега пару больших комнат на приличном постоялом дворе в самой Мистарте, да ещё и получить обильный ужин с отличным вином, который подали бы весёлые особы женского пола. Но деревенский маг из Нифериса наотрез отказался брать со своих гостей деньги. Вообще. Ни диата, ни мелкого дестика…

— Он ждал нас, забыл? — отозвался Зоклас. — И рад нам. Вот только почему? И зачем ждал?

— Ты говорил, там, в лесу, — задумчиво пробормотал Силж, — что магическая метка якобы включает в себя силы Заката. И что тот, кто её оставил, будто бы не до конца их осознаёт. Так может, это он?

— Я об этом и думаю, — кивнул Зоклас. — Но тогда получается, что он как-то связан с Шорхом. Хотя, вряд ли, иначе с чего это Тихий настолько его признал? Постараюсь спросить.

Он поднялся со шкуры, подошёл к старику так, чтобы тот мог его видеть, уважительно коснулся руки и присел рядом. Встретил взгляд Эль-Ифарха и попытался передать информацию мысленным образом — так, как делал это при общении с Пепельным псом.

«Почтенный маг, почему вы помогаете нам? Почему вчера дали понять, что ждали именно нас?», — означали его мысли.

Старик слабо улыбнулся и ответил ярким красочным видением.

…Эль-Ифарх стоял посреди бескрайнего поля, столь разнотравного, что эти растения просто не могли собраться со всей Накельты в одном месте. Небо над головой было неведомым образом поделено пополам: с одной стороны сиял яркий полдень, залитый лучами солнца, с другой — мрачная полночь с бледным глазом луны и почти невидимыми блёклыми звёздами. А по центру, прямо над головой старика, пролегла полоска, раскрашенная в закатные тона — насыщенные, словно живые. И строго под этой красочной лентой к магу, не приминая травы, приближались двое. Это были взрослые мужчины, маги, но отчего-то один виделся древним стариком, другой — безусым юношей, почти мальчиком. Первый едва переставлял ноги от усталости, во втором бурлили свежие силы, взор его был устремлён в будущее. Они шли плечом к плечу, глядя прямо на Эль-Ифарха, застывшего в ожидании. Приблизившись, тот, что казался стариком, протянул немому магу, держа за длинную рукоять, огромный меч с красным лезвием. Эль-Ифарх протянул руку и коснулся его примерно в средней части клинка. Другой, тот, что казался юным, взял меч за самое остриё, не страшась порезать пальцы. Так они и стояли какое-то время, а полоса закатных небес над головою расширялась, оттесняя и полдень, и полночь…

Зоклас вздрогнул, узнав в том, кто казался старцем, себя, а в другом — юнце — Силжа. А образ красного меча почему-то пробудил в нём воспоминание об Атаке Заката — самом мощном магическом действии, которое ему довелось до сих пор совершить в жизни. Ох, неспроста пришло Эль-Ифарху это видение, неспроста…

Тихий, опровергая своё имя, громко залаял. Ибо видел то же самое.

Силж резко вскочил и изумлённо уставился на Зокласа. Ибо видел то же самое.

А у первого мага Заката будто спала с глаз некая пелена. И он отчётливо прозрел грядущее, понял, почему судьба привела его сюда, и что предстоит совершить. Перед ним предстала картина настолько грандиозная, настолько значимая для всей Накельты, что ценность его собственной жизни показалась на её фоне совсем незначительной…

***

— Почему так получилось, что Владычица Ночи и Повелители Ночи действуют порознь, хотя идут к одной и той же цели?

Лиуджайн задала вопрос обманчиво-безразличным тоном, будто бы просто поддерживая беседу на отвлечённые темы. Но Шорх понимал, что это интересует её очень сильно. Настолько, что принцесса специально завела разговор здесь, подальше от чьих-либо ушей, рассчитывая на откровенность Гасителя.

Вокруг расстилались поля, что окружали Иш-Фарем. Шорх и Лиуджайн совершали верховую прогулку на подаренных королём Хагдингом лошадях.

Вдвоём. Принцесса испытала некоторое удовольствие, запретив Шьямале сопровождать их.

…— Но ваша безопасность, госпожа… — попыталась возразить охранительница. А сама бросила быстрый взгляд на Шорха, конечно же, замеченный Лиуджайн.

— Есть кому меня защитить в случае опасности. Не так ли, любезный Шорх? — произнесла принцесса, улыбаясь и играя интонациями. И ловко вскочила в непривычной формы ниферское седло. Затем вскинула руку, пресекая все дальнейшие возражения Шьямалы или стоящих рядом магов Ночи, и неспешно тронулась в путь.

Гасителю ничего не осталось, кроме как последовать за ней. Правда, он успел кинуть на черноволосую воительницу ответный взгляд, который Лиуджайн тоже заметила.

Впрочем, Шорх вовсе не собирался делать секрета из своих отношений со Шьямалой. Он приходил к ней каждую ночь, и до принцессы доносились отзвуки их страсти. А Лиуджайн лежала на своей кровати и, улыбаясь, глядела в потолок. Это была улыбка предвкушения скорой победы — полной и безоговорочной. Ибо принцесса Ночи чувствовала, что затеянная ею игра уже приносит плоды. Гаситель не спешил покидать гостий со Второго континента, хотя его раны зажили, и чувствовал он себя превосходно. Шорх стал более откровенен в разговорах, явно испытывая удовольствие от общения с двумя красивыми девушками, приверженными ночной стихии.

Лиуджайн выжидала, зная, что когда у Шорха произойдёт первое насыщение более доступной Шьямалой, он волей-неволей обратит внимание на благородную Повелительницу Ночи и захочет добиться её благосклонности. Из этого Лиуджайн собиралась извлечь как можно больше пользы. Но в своё время. А пока она изредка словами, жестами, некоторыми нюансами поведения подавала Гасителю сигналы, которые он чутко улавливал. И принцесса ловила на себе его оценивающе-прицеливающиеся взгляды, за которыми скрывалось всё возрастающее желание.

Решение отправиться на эту прогулку без сопровождения было одним из таких сигналов…

…Гаситель поравнялся с принцессой, придерживая своего более резвого скакуна, и посмотрел ей в глаза:

— Разница подходов, должно быть. Но это не так уж и важно, ведь в конечном итоге мы все служим одному и тому же делу — скорейшему установлению новой Эпохи.

Естественно, Шорх не настолько доверял своей случайной знакомой, чтобы говорить ей что-либо про Мрак.

Естественно, Лиуджайн была достаточно умна, чтобы чувствовать, что Шорх ей многое недоговаривает.

И тем интереснее девушке было играть в эту игру. Шорх был загадкой, головоломкой, которую она хотела во что бы то ни стало решить. Не сразу. Постепенно, слой за слоем, тайна за тайной, один уровень защиты этой ходячей крепости за другим. И для начала необходимо…

— Твоя Владычица, какая она? Расскажи. Для меня, например, мой отец — это холодная скала. Да, надёжная, защищающая, но в чём-то и ужасающая, — Лиуджайн повела плечами, будто ёжась от холода.

Вспомнив Фихташа, Шорх невольно улыбнулся. Немудрено, что старик производит такое впечатление на собственную дочь. И тут же задумался об Ульнэке. Гаситель заметил, что вопросы и предположения насчёт неё, которые высказывали Лиуджайн или Шьямала, как-то странно резонируют в нём, заставляют думать, оценивать свою наставницу с разных сторон. Неудивительно, ведь раньше он ни с кем и никогда об Ульнэке не говорил, и всегда смотрел на неё глазами того юнца, которого она удержала от шага в небытие и повела к новой жизни. Непререкаемый авторитет, человек, пользующийся безграничным доверием, ближайший, да и единственный друг — вот кем была Владычица Мрака для Шорха все эти годы. И никогда прежде он даже не задумывался о том, чтобы взглянуть на неё как-то по-другому. Впрочем, он и сейчас не собирался менять своих убеждений…

— Мудрая, сильная, надёжная, — проговорил Гаситель, глядя будто внутрь себя. — Она словно ночь, окутывающая со всех сторон и дающая силы.

— Ты ей полностью доверяешь? — этот вопрос Лиуджайн преподносила ему под разным соусом уже неоднократно. И в этом не было ничего удивительного для людей, тонко познавших стихию Ночи. Ибо простую истину: «не доверяй никому» они впитали всем своим естеством.

— Да, — кивнул Шорх, не колеблясь. Почти.

— Хотела бы я быть так же уверена в своём отце, — качнула головой принцесса. — Но, увы… Рада, если Владычица действительно такова, какой ты её представляешь.

— Главное — это наша общая цель, — отрезал Гаситель, чуть нахмурившись.

Лиуджайн поняла, что добилась желаемого результата, и поспешила перевести разговор на другую тему.

— Какие красивые здесь поля! И лес. Мне понравилась природа Первого континента. После окончательного прихода нашей Эпохи я, возможно, поселюсь здесь, — мечтательно протянула она. — Жизнь в Бхадренже мне уже порядком наскучила. Хочется новых… м-м, впечатлений.

Девушка искоса посмотрела на Шорха, явно погрузившегося в свои раздумья. И подождала, пока он ответит на этот взгляд.

— Кстати, о впечатлениях, — проговорила она, будто вспомнив о чём-то. — Объясни толком, почему здесь, на Первом континенте столь странна сила Ночи. Словно к ней примешано что-то ещё. Это явно не враждебный нам День, но и не столь привычная чистая Ночь. Что это?

— Закат, — мрачно отозвался Гаситель. Не ответить на столь недвусмысленно поставленный вопрос было нельзя. Это обидело бы принцессу. Обижать её Шорху не хотелось. К тому же, большого секрета в этом уже не было…

— Закат? — переспросила Лиуджайн, вскинув изящные брови. — Что это?

— Ничего не слышала от Фихташа? — задал встречный вопрос Шорх.

Девушка развела руками и скривила губы, как бы напоминая: «Я же говорила о наших с отцом взаимоотношениях…».

— Ещё одна стихия, силами которой до сих пор никто не владел, — пустился в не слишком подробные объяснения Гаситель. — А вот теперь появился один маг, которому Закат покорился. И он, чего уж таить, помешал мне выполнить мою основную функцию.

— Убить Эпоху Дня? — в глазах Лиуджайн зажёгся ещё больший интерес.

— Да. Он остановил процесс силами Заката, и в результате силы Ночи над Первым континентом, особенно восточной его частью, стали такими, какими ты их ощущаешь. Это примесь Заката, если можно так выразиться. Нечто, доселе невиданное.

— Но ты ведь сможешь завершить начатое?

— Я должен, — Шорх усмехнулся. — Только сначала устраню самого этого мага, чтобы больше не чинил препятствий.

— Надеюсь, — кивнула Лиуджайн. — А он один? Нет ли других магов Заката, которые тоже могут помешать?

Шорх пригладил раздуваемые ветром волосы, коснулся пальцами знака на сжимающем лоб ремешке:

— Я часто думаю об этом. С ним Пепельный пёс, который отчасти, как я убедился, пользуется теми же силами. И ещё один магвой, но тот атакует бесполезным светом Дня. Вряд ли есть кто-то ещё. А чтобы найти годного ученика и передать умение, требуется время. Постараюсь ему этого времени не дать. Рана практически зажила, так что вскоре я отправлюсь за ним. И на сей раз убью.

— Но они, как я поняла, весьма сильны, — покачала головой Лиуджайн. — Возьми с собой моих магов.

— Не думаю, что…

— Пожалуйста, — принцесса взяла едущего рядом Шорха за руку, сжала ладонь. — Я не сомневаюсь, что ты в силах справиться в одиночку. Но помощь сильных магов Ночи в таком деле не помешает. И мне… нам со Шьямалой будет спокойней.

Шорх собрался что-то ответить, поблагодарить за заботу… Но Лиуджайн не дала родиться банальным эмоциям:

— Давай-ка, разгоним грустные мысли!

С этими словами девушка пустились вскачь через поля, наслаждаясь встречным ветром с ароматами трав и вынуждая Шорха её догонять. Лошади поравнялись у самой кромки леса. Лиуджайн осадила свою пегую и, весело смеясь, соскочила на землю.

— Замечательно! — воскликнула она. — Прямо кровь заиграла. А сейчас, о великий и страшный Гаситель, не откажете ли девушке в чести скрестить с ней клинки?

Ловким движением Лиуджайн выхватила из висящих на серебряном поясе ножен свой меч с узким лезвием. Брови Шорха удивлённо поползли вверх.

— Необычная просьба от девушки, — с улыбкой проговорил он, спешиваясь. — Уверена?

— Я не простая девушка, я — принцесса Мёртвых земель, — смеясь, напомнила Лиуджайн. — Даже отец не всегда может одолеть меня. Ну же, не заставляй ждать!

Она взмахнула мечом в каком-то странном приветствии, видимо, принятом в Мёртвых землях, и нацелила остриё в грудь Шорху. Держала оружие Лиуджайн как-то небрежно. Даже слишком. И этого хватило форл-мейстеру из Стибльстарна, чтобы понять: владеет она им мастерски.

Но виду Шорх не показал. Чтобы сделать своей прекрасной визави приятно, он поступил в соответствии с её ожиданиями: выдернул меч из ножен и попытался выбить у неё из рук «неумело» сжимаемое оружие. Девушка мгновенно крутнула кисть руки, её клинок, ожив, ушёл из-под удара Шорха и устремился к его горлу. Гаситель сделал вид, что отпрянул в последний момент.

— Удивлён? — весело спросила Лиуджайн и, не дожидаясь ответа, снова атаковала.

Шорх начал медленно отступать, выманивать девушку на себя, попутно наблюдая и оценивая её технику. Движения принцессы были похожи на то, что демонстрировала Шьямала. Но в отличие от более крупной и сильной охранительницы, Лиуджайн отдавала предпочтение не силовому стилю, а лёгким скоростным атакам. В нападении она работала в основном тонкой частью клинка, делая ставку на колющие и хлёсткие режущие движения в противовес рубящим. И была очень проворна в защите, не блокируя удары мужчины жёсткими «подставками», а пуская их вскользь, вдоль своего клинка.

Шорх понял, что ему нравится фехтовать с принцессой. Вот так, быстро, но беззлобно, думая лишь о защите и о том, чтобы не причинить ей вред…

Атаки девушки он сдерживал довольно легко, любуясь её раскрасневшимся лицом и разлетающимися в такт движениям серебряными локонами.

И вдруг… Шорх мысленно ругнулся, на полном серьёзе едва успев увернуться от внезапного молниеносного удара в голову. Ругнулся оттого, что понял: даже если бы не увернулся, Лиуджайн остановила бы клинок на волоске от его лба. Выходило, что она владеет мечом гораздо лучше, чем Гаситель предположил сначала. И просто усыпляла его бдительность!

Вот, ещё одна хитрая комбинация. Теперь Шорх наблюдал куда внимательнее. И осознал, что Лиуджайн может двигаться быстрее. Она сплела изящный узор из пары-тройки финтов, обманных ударов и резкого выпада, но сделала это почти вальяжно. Мысленно продолжив последнее движение и прибавив ему скорости, Шорх неслабо удивился: клинок девушки неминуемо ужалил бы его в правое предплечье, ближе к запястью. Опасная рана для любого воина, уверенно использующего только одну руку. Может его порядком ослабить, не позволив орудовать мечом в полную силу. Да, у принцессы есть в арсенале сюрпризы даже для весьма сильного противника!

И эта её улыбка. Лёгкая улыбка уверенности на мягких чуть влажных губах. Красивая улыбка…

Шорх решил, что на первый раз хватит. Сделав ещё пару мелких шагов назад, он внезапно ринулся в прямую атаку, а в последний момент, уже почти чувствуя грудью встречающий его клинок Лиуджайн, ускользнул вращением влево и, заведя руку с мечом себе за спину, упёр кончик клинка в правый бок принцессы чуть повыше изящного пояска. При этом свободной рукой он ухватил её за правый локоть, пресекая любое ответное действие оружием.

— Укол из-за спины! — проворчала, тяжело дыша, Лиуджайн. — Интересная техника, но у нас её не любят.

— В некоторых ситуациях жизнь может спасти и то, что ты не любишь, — резонно заметил Гаситель, отступая на шаг и салютуя клинком на стибльстарнский лад. — Спасибо за поединок, принцесса. Мне было очень интересно и приятно.

— Приятно? — переспросила Лиуджайн, заглядывая мужчине в глаза. — Что же, очень рада. Мне тоже… понравилось. Силы Ночи будоражат всё тело. Надеюсь, это у нас не в последний раз, — и быстро отвернулась, чтобы не видеть выражения глаз Шорха и не давать вглядеться в свои. — Пора возвращаться.

— Да, — кивнул Гаситель и направился к лошадям…

…Едва они, вернувшись в город, подъехали к ограде дворцового сада, навстречу засеменил низкорослый полноватый королевский чиновник, которого Шорх неоднократно видел подле Хагдинга. Лысина поблёскивала от пота, глаза бегали. Не иначе ниферец переживал из-за какого-то важного дела.

— Высокочтимый Шорх! — воскликнул он. — Это очень срочно…

Гаситель взглянул на принцессу. Та лишь кивнула:

— Я буду у себя, — и удалилась.

Шорх спешился, кинул повод подбежавшему королевскому конюху и поглядел на чем-то весьма озабоченного чиновника.

— В чём дело, почтенный?

— Его величество король Хагдинг призывает вас, высокочтимый Шорх. Он желает срочно обсудить неожиданную весть, полученную магами-прорицателями от наших агентов в Джантре.

— Случилось что-то серьёзное? — сухо поинтересовался Гаситель.

— В Риаджанге сменилась власть. Басилевс Иарний убит, как и его дети. По официальной версии — аркиранцами, пробравшимися во дворец благодаря предательству главного военного чиновника империи.

На лице Шорха отразилось удивление. На какое-то мгновение, не больше. Он всё время был уверен, что переворот в Джантре произойдёт после его, Шорха, команды Версафию. Неужели у главы Тайного совета сдали нервы, и он решил действовать не посоветовавшись?

— И в чьих руках теперь власть? — задал он вопрос на ходу, широким шагом направляясь к центральному входу во дворец.

— Правителем себя провозгласил некто Версафий, ранее возглавлявший Тайный совет империи, — едва поспевая за ним, сообщил чиновник. — Его величество Хагдинг желает, в частности, обсудить с вами вопрос о том, должен ли Ниферис признать этого человека законной властью в Риаджанге.

Шорх ничего не ответил, думая о своём. Значит, переворот удался и Версафий более-менее контролирует ситуацию. Что же, это даже хорошо, хоть и немного раньше срока. Однако за своеволие его стоило бы как-то наказать…

— И ещё одна странность, — не дождавшись ответа, продолжил чиновник. — Сообщили, будто сразу же после установления власти Версафия в Джантре неведомым образом появилась какая-то ста… эм, пожилая дама, всё время кутающаяся в плащ с капюшоном. И будто бы, новый правитель представил её двору как свою родственницу, хотя раньше о ней никто ничего не слышал…

Шорх остановился так резко, что семенящий следом ниферец врезался ему в спину. Удивление на лице Гасителя на сей раз осталось гораздо дольше.

«Неужели она? Да что же это происходит?», — замельтешили в его голове мысли, перебивая одна другую.

— Её имя известно? — процедил Гаситель.

— Нет, оно не разглашается, — спешно замотал лысой головой чиновник, изумлённый реакцией Шорха. — Агенты докладывают, что Версафий якобы не подпускает к ней никого, кроме служанок. Но есть предположение, — маги почуяли, — что она как-то связана с силами Ночи! — и, забывшись, по давней привычке добавил: — Да хранит нас от них Великий Де…

Но резко осёкся, вспомнив, кто перед ним, и с кем теперь устанавливает союзнические отношения король Хагдинг.

Шорху, однако, все эти оговорки были совершенно безразличны. Мысли Гасителя водили безумные хороводы, строя и тут же руша десятки догадок по поводу того, почему Ульнэка решила проделать всё это втайне от него, не обмолвившись ни словом. Никогда прежде она не озвучивала намерений отправится в Джантру после захвата власти Версафием. Но никогда Владычица не делала таких важных шагов спонтанно. Стало быть, она это планировала заранее, но верно служащего ей Гасителя не сочла нужным о том предупредить…

«И это значит,» — подумалось Шорху, — «что о полной откровенности Ульнэки со мной говорить уже не приходится…».

Гаситель и сам не осознавал, что в этот миг семена сомнений, расчётливо посеянные Лиуджайн, начали давать всходы, способные разрыхлить даже самую твёрдую почву его доверия к наставнице…

***

— Почему нас двоих? — вполголоса спросил капитан Наркил, по привычке теребя пальцами седоватые усы.

Старший мастер Героск обратил к нему сухое и, казалось, равнодушное ко всему лицо:

— А сам не догадываешься?

— Догадываюсь, — процедил Наркил, хмуро поглядев на затворённые пока двери тронного зала, где их вот-вот должен был принять Правитель Саргеж. Вызов на аудиенцию стал для капитана, как раз готовившегося увести своих магвоев с очередным легионом на Северный фронт, полной неожиданностью. Героск, похоже, был удивлён меньше.

— Предсказуемо, — проскрипел Старший мастер, глядя прямо перед собой тем особым чуть затуманенным взглядом, который отличал магвоев, достигших высшего уровня мастерства. — Мы неудобны…

— Но что мы станем делать, ежели он велит вам покинуть столицу? — мозолистая рука капитана невольно погладила рукоять висящего на поясе меча.

— Смотря куда, — ответил Героск.

Магвои переговаривались краткими отрывочными фразами. Нужды в многословии не было: оба прекрасно понимали обстановку. Старший мастер Глирхон, первый среди Управляющих Магармуса, был при смерти. Он прожил очень долгую и знаменательную жизнь, но, похоже, срок её подошёл к концу. Сомневаться в том, что в скором времени он преставится, не приходилось. И в стенах древней школы магвоев все понимали, что главным претендентом на то, чтобы возглавить совет Управляющих, а значит и сам Магармус, является именно Героск. И магвои, особенно те, что бились с ним бок о бок за Мистарту, приветствовали бы это. Но непокорный вольнодумец во главе стратегически важной силы вовсе не устраивал Правителя. Если кто и мог теперь помешать ему примерить корону, то только Магармус, против которого не пошли бы и столичные легионы. Значит, руководить школой должен кто-то из более компромиссных Управляющих. Для этого, понятно, Героска следовало устранить…

— А ты — за компанию, — проговорил Старший мастер.

Это Наркил тоже понимал. Он сам, как разделяющий взгляды Героска, да ещё и замеченный в приятельских отношениях с опальным Силжем Зорхажем, тоже Правителю был не особо дорог. Настолько, что лучше было от него тоже потихоньку избавиться.

Так что теперь магвой гадал, что именно придумает для них хитроумный Саргеж. Загадкой оставалось и то, как на это отреагирует Героск. Мотивы Старшего мастера порою бывали слишком сложны для понимания более молодых магвоев.

Внешние двери тронного зала неспешно раскрылись. Навстречу приглашённым вышли два мага и пять стражников. А с ними — Ариз Мерхаж, глава Военной коллегии Мадженси. Это удивило Наркила. С чего бы столь высокопоставленному лицу лично выходить встречать их?

Разгадка не заставила себя ждать.

— Приветствую, почтенные магвои, — чуть склонил голову, демонстрируя уважение, Мерхаж. — Правитель Саргеж, да хранит его Великий День от всех напастей, примет вас по крайне важному государственному делу. Прошу, — тут он коротко втянул воздух и придал голосу большую твёрдость, — сдать мечи и следовать за мной.

— Что?! — помимо воли вырвалось у Наркила.

Потребовать у офицера, и тем более у одного из Управляющих Магармуса сдать личные мечи… Это недопустимо близко граничило с намеренным тяжким оскорблением.

Героск кинул на него один лишь короткий взгляд, и капитан проглотил готовые сорваться с языка слова. Не веря в происходящее, он увидел, как Старший мастер достаёт из ножен меч и протягивает его страже. Молодой ратник принял это почти легендарное оружие с большим уважением, казалось, даже затаил дыхание, осознавая исключительную необычность момента.

Фразы из разухабистых бранных слов затейливо сплетались в голове Наркила, пока он повторял то же самое кощунственное действие. На стражника, взявшего его меч, капитан зыркнул так, что тот изрядно побледнел, а потом невпопад пробормотал: «Спасибо».

— Жуй, не подавись, — угрюмо буркнул капитан и шагнул в тронный зал вслед за Мерхажем и Героском. В душе его бурлило негодование.

Турон Саргеж, облачённый в синюю мантию поверх его символичной формы визора, восседал на троне, откинувшись на спинку и положив руки на удобные подлокотники. На сей раз он не встал, чтобы поприветствовать Героска, что не ускользнуло от взгляда седоусого Старшего мастера. Стало быть, Правитель чувствует себя очень уверенно и демонстрирует свой высочайший статус.

Магвои приблизились к трону на приличествующее расстояние и склонили головы. И вновь не так, как сделали бы это перед королём. По губам Саргежа пробежала лёгкая усмешка с примесью брезгливости. Он молчал.

— Приветствуем вас, Правитель, — негромко проговорил Героск. — Мы явились по вашему зову.

— И хорошо, что явились, — безо всяких интонаций сказал Саргеж. Магвои и не подозревали, что бывший Мастер-визор произнёс ту же фразу, которой он некогда приветствовал Зокласа. — У меня для вас хорошие вести и ответственное поручение.

— Слушаем, Правитель, — спокойно отозвался Героск. Серебряные клипсы на кончиках его длинных усов поблёскивали, глаза смотрели в никуда, пальцы обеих рук мелко подрагивали, будто каждый миг готовились атаковать противника.

Наркил стоял слева и чуть позади него. Все свои силы капитан направил на то, чтобы усмирить гнев. Потому и намеренно не поднимал горящий взгляд на самозваного Правителя.

— Есть повод для ликования, почтенные магвои, — уведомил их Саргеж. — Визоры донесли через магическую связь, что в Риаджанге произошла смена власти. Законный Басилевс Иарний пал, его место занял прежний глава Тайного совета Версафий. В империи волнения, которые новому правителю необходимо срочно подавить. На то он и тратит сейчас всё время и силы. Было бы непростительной глупостью для нас не воспользоваться столь благоприятным моментом, не так ли?

— Вы планируете наступление, Правитель, — скорее не спросил, а сделал вывод из услышанного Героск.

— Именно-именно, — чуть качнул подбородком Саргеж. — Мне стало известно, что для усмирения мятежей в Джантре в столицу спешно отозван хорошо нам известный военачальник Киферхий. Он лоялен по отношению к Версафию и, скорее всего, будет назначен новым главой Военного совета Риаджанга. Что ж, в добрый путь, как говорится, — Правитель усмехнулся. — Но его отзыв с фронта, коим он командовал, естественно повлёк большие перестановки. Дружины получают новых военачальников, а это — некоторый период неразберихи.

— И наши силы должны ударить, пока царит эта неразбериха, — продолжил мысль Старший мастер.

— Но не абы где, — широко улыбнулся Саргеж. — Мы, — он взмахнул рукою, показывая, что в это «мы» помимо него входит безмолвно застывший чуть не на вытяжку Мерхаж, — полагаем, что пришло время легионам, занявшим Джатриг, начать решительное наступление на Джантру. И сокрушить столицу империи. Естественно, к ним в спешном порядке подойдёт серьёзное подкрепление.

Героск сухо кашлянул.

— Если позволите, Правитель, план хорош, но трудновыполним. Помимо имперских дружин, контролирующих долину Кассанджа, нам придётся иметь дело и с войсками Ночи. По меньшей мере, с теми, что отступили от Мистарты и вернулись в Риаджанг…

— Пятнадцать легионов! — не дал ему договорить Мерхаж. — Пятнадцать отборных легионов будут совокуплены в единый кулак, который нанесёт удар по Джантре. Им будет придана тысяча магвоев и увеличенные отряды призывающих магов. Это очень мощная сила…

— И успех кампании будет зависеть от того, кто будет направлять эту силу, — подхватил Саргеж. — А возглавлять поход родина поручает вам, Старший мастер Героск.

В тронном зале воцарилась полная тишина.

— Но это небывалое!.. — через некоторое время не выдержал Наркил. — Магвои никогда не командовали легионами, у нас свои задачи. А посылать в качестве командующего одного из Управляющих Магармуса, человека такого возраста!.. Это…

— Вы желаете оспорить мой приказ, капитан Наркил? — совершенно спокойным тоном поинтересовался Саргеж, изогнув бровь.

Привычка к дисциплине взяла своё, Наркил осёкся:

— Нет, Правитель. Просто…

— Вот и славно, — на лице Саргежа снова расцвела довольная улыбка. — Тем более что вы будете сопровождать Старшего мастера Героска и примете под своё командование ту самую тысячу магвоев, о которой упомянул глава нашей Военной коллегии.

На сей раз Наркил смолчал. Мрачные предчувствия охватили его. Капитан посмотрел на Героска: как поступит? Не выскажется ли против этой неожиданной затеи? Не решится ли на открытое неповиновение Правителю? Наркил был готов поддержать его, пойти с ним до конца. И знал, что по меньшей мере половина Магармуса тоже.

Но тогда в Мистарте вспыхнет гражданская война, начнётся резня…

Пуаза затянулась. Три пары глаз смотрели на хмуро молчащего Героска. Две — Наркила и Мерхажа — с настороженностью, одна — Саргежа — с хитрой уверенностью. А Старший мастер размышлял. Он стоял — старый, но ничуть не согнутый годами, твёрдый как скала, будто бы окружённый незримым мистическим ореолом.

Наконец, Героск поднял голову.

— Старший мастер Героск и капитан Наркил приказ поняли и выполнят, — чётко произнёс он в традиционной для Магармуса манере. — Во славу Мадженси!

И Наркил понял, что они двое только что шагнули с обрыва, к которому Саргеж подвёл их, умело поймав в ловушку долга перед родиной.

***

Ослепительное пламя неистовствовало перед внутренним взором, вытесняя все мысли и не связанные с ним образы. Сполохи красного, жёлтого, оранжевого и фиолетового огня переплетались, создавая невероятную гармонию, которую нельзя было осознать — только почувствовать. Потоки пламени, что не жгло, а лишь приятно согревало, низвергались сверху, вздымались снизу, обтекали с боков. А в центре этого кружения находилось сознание мага, его душа, впитывающая силы Заката, пропускающая их сквозь себя и направляющая дальше. Туда, где кто-то ещё их улавливал.

Другой островок сознания, другая душа угадывалась за разноцветными огневоротами. Второй маг поглощал исходящую от первого силу, наполнялся ею.

Буйство красок всё нарастало, появлялись глубочайшие оттенки, которым, пожалуй, даже не было придумано названий в языках Накельты. Извивистые потоки пламени творили беззвучную симфонию, сплетённую из образов настолько древних, что их смысл невозможно было постичь. Пока. Быть может, когда-нибудь…

Всё происходило где-то за незримой гранью реальности. В реальности же Зоклас сидел с закрытыми глазами на полу в домике Эль-Ифарха, а сам хозяин застыл в такой же позе напротив него. Старый маг с безграничным удивлением и благоговейным трепетом впитывал силы Заката, открывал себя им, с упоением погружаясь в древнюю первостихию. И понимал, что именно к этому моменту он шёл всю жизнь. Даже если жизнь эта скоро закончится, она прожита не напрасно.

Силы, которыми повелевал сейчас Зоклас, были столь же мощными, как те, что он обрушил на головы вражьих ратников под Мистартой. Отличие было лишь в том, что на сей раз они лились незримо и бесшумно, и были не разрушительными, а созидательными. И только трое людей и пёс знали, что происходит. Для любого стороннего наблюдателя ничего необычного заметно не было. Лишь предвечернее небо над крошечным домиком на краю деревни обрело более насыщенный красновато-сиреневый оттенок в гамме красок заката.

Тихий был рядом. Он переводил взгляд янтарных глаз с одного мага на другого, чутко втягивал ноздрями воздух. Шерсть на загривке топорщилась, хвост распушился: незримые силы Заката овевали и древнего пса. И он тоже делился с людьми чем-то своим.

Магическое действие длилось уже долго. Начали они, когда солнце едва стало склоняться к закату, теперь же предвечерний небесный костёр уже догорал, уступая место наползающей ночной темноте. Ночь над Первым континентом вновь стала наступать постепенно, а не падать внезапной плотной завесой, как это было на склоне уходящей Эпохи Дня. Зоклас заметил это ещё после боя под Мистартой и понял, почему: он не дал Шорху погасить Эпоху Дня. Узкая полоса Заката отсрочила пришествие Эпохи Ночи. И теперь нужно было расширить эту полосу, как в видении Эль-Ифарха. Да, в том странном видении, которое только что начало сбываться, оказавшись пророческим: «красный меч» закатных сил Зоклас протянул безмолвному магу, и тот его принял…

Наконец, Зоклас открыл глаза. Сморгнул мутную пелену, застлавшую взор, и поглядел на старика. Тот обмяк, едва прервались потоки сил, и медленно завалился на бок.

— Что с ним? — послышался сзади приглушённый голос Силжа.

— Всё в порядке, — отозвался Зоклас. — Спит. Всё-таки возраст уж немалый для таких-то нагрузок…

Маг Заката встал, свернул свою накидку из шкуры и аккуратно положил старику под голову.

— Пусть отдохнёт.

— Значит, он оказался способен воспринять от тебя магию Заката, — задумчиво проговорил Силж, тоже поднимаясь на ноги.

Магвой покрутил головой, узрел хлеб и котелок с похлёбкой, и поставил их на стол. Затем сделал другу приглашающий жест.

— Неплохая мысль, — улыбнулся Зоклас, присаживаясь на табурет и берясь за ложку. — Магия способствует аппетиту.

— Ушастый, тебе хлебу дать? — Силж не упускал случая подшутить над Тихим.

К хлебу Пепельный пёс относился с недоверием, как и к любой пище, которую не сам добыл. Потому предпочитал его не есть. Выпрямившись во весь рост, Тихий коротко прорычал что-то в адрес магвоя и с гордым видом удалился за дверь, которую сам же и открыл лапой. Спустя миг дверь закрылась: пёс толкнул её с обратной стороны. В окне люди различили тёмный силуэт, умеренно быстрым бегом направившийся к лесу. Зоклас знал, что в эту ночь предстоит расстаться с жизнью парочке зайцев или какому-нибудь зазевавшемуся копытному: Пепельный пёс строго соблюдал мясную диету.

— Да, — проглотив несколько ложек похлёбки, ответил Зоклас на вопрос Силжа. — Поразительно, но этот старик сам развил в себе способность сочетать несочетаемое. А может, она у него была от роду. Как бы то ни было, это он оставил в лесу ту магическую метку, совместив силы Дня и Ночи. Причём последние, как мы и думали, явно от Шорха.

— Но ты говорил, что старик… хм, утверждает, что никакого мага Ночи, да и вообще кого-либо незнакомого здесь за последнее время не видел, — проговорил Силж.

— Не видел, — кивнул Зоклас. — Силы Ночи проникли в него окольным путём — через раненое животное. Но это не отменяет факта, что Шорх здесь проходил. По этим самым местам.

— И значит, может вернуться, — хмуро продолжил магвой, теребя усы. — Как поступим? Останемся здесь или заберём старика и двинемся куда планировали — к актиканцам?

Зоклас долго молчал, раздумывая. Силж его не торопил, понимая, что план того, как им одолеть Гасителя, в основном должен продумать именно Зоклас. Первый маг Заката, которого Силж ещё в Вельгейте хотел спросить о том, возможна ли передача кому-либо его необычной магии, но не стал, ибо не время было для таких разговоров. И вот сегодня он получил ответ на этот вопрос. причём такой, который ещё предстояло осмыслить… В любом случае, Силж готов был сыграть свою роль в планах друга, какими бы они ни оказались. Глядя на его лицо, магвой видел, что оно всё больше грустнеет. Не иначе Зоклас пришёл к заключению, что справиться с Шорхом будет очень трудно. И, возможно, к чему-то ещё…

— Останемся, — твёрдо сказал, наконец, Золкас, оглянувшись на спящего Эль-Ифарха. — Мне нужно тихое место и хотя бы несколько дней для спокойной работы с магией Заката. Её развивать нужно, а не пользоваться украдкой, как доселе получалось. Системность придавать, как учёные маги выражаются. Да, несколько дней, чтобы хоть начать…

Зоклас задумчиво пожевал хлеба:

— А Шорх… Я пока не чувствую непосредственной угрозы от него. Думаю, он тоже сейчас использует свободное время, чтобы прийти в себя и хорошенько подготовиться к следующей встрече. Ведь для кого-то из нас она станет последней. Рано или поздно он нас найдёт…

— Лучше для него последней, — Силж впился в лицо друга строгим взглядом. — И в мыслях даже не допускай иного варианта. Мы магвои, а ещё с нами силы Заката, кои уже приумножились, да лохматая тварь с клыками в палец. Уж как-нибудь да справимся с выползнем этим ночным!

Маг Заката печально улыбнулся и посмотрел на брата-магвоя с благодарностью. Внутренняя мощь и уверенность Силжа поддерживали Зокласа не меньше, чем силы Заката. А в чём-то, может, и больше. Само присутствие магвоя и его верность их дружбе значили для Зокласа очень многое. Ибо он, полностью поняв весь смысл видения Эль-Ифарха, знал, что именно предстоит совершить, как поступить во имя Заката. Эта первостихия сохранила ему жизнь, и теперь он должен сохранить её силы. Любой ценой. Но ради чего рисковать своей жизнью? Ради будущего всей Накельты — слишком абстрактно. Во имя Мадженси, где правит Саргеж, — смешно, после того, как он с ним поступил. Семьи, кроме нескольких совсем дальних родичей, у него не осталось, а возлюбленную убили. Тихий и Эль-Ифарх — не более чем случайные попутчики на стезе Заката.

Но Силж… Почти брат, ближе иного кровного родича. Человек, не побоявшийся ради веры в друга перечеркнуть всю свою прошлую жизнь и идти вперёд без сомнений и страхов, воспринимая его, Зокласа, врагов, как своих собственных, без колебаний беря на себя груз нежданных забот и не ища себе никакой выгоды. Несмотря ни на что, Зоклас был благодарен судьбе, которая, делая его игрушкой в руках подлецов типа Саргежа и давая страшных врагов типа Шорха, сводила его с такими людьми, как Сальнира и Силж. Людьми, согревающими живым огнём своих чистых душ. Это была достойная компенсация.

И сейчас присутствие Силжа придавало особый смысл тому, что предстояло сделать. Стоило стараться ради него. Ибо магвою тоже было отведено особое место в видении Эль-Ифарха…

— Конечно справимся, — ответил Зоклас, отведя взгляд. Чтобы друг ничего не прочёл по его глазам.

— Кстати, — Силж досадливо хлопнул себя по лбу. — Всё забываю тебе рассказать про одну вещицу, которую с собой таскаю ещё из Мистарты. Мне её дал этот наш, с позволения сказать, Правитель. Опасаюсь, как бы она нам плохую службу не сослужила.

С этими словами Силж достал из-за пазухи большой круглый медальон со знаком Великого Дня, висящий на массивной золотой цепочке.

— Любопытная вещица, — Зоклас повертел в руках довольно тяжёлый золочёный диск. — Говоришь, её тебе дал Саргеж?

Магвой кивнул:

— Обещал сильную магическую защиту. Я прощупывал медальон по технике испытателей, но ничего опасного не обнаружил. Только окутывающий кокон магии, и впрямь похожий на защитный. Как Саргеж и говорил, сильные маги над ней потрудились. До встречи с тобой я не мог её снять и выкинуть на глазах саргежевых агентов. А потом всё завертелось, и я, признаться, просто забыл…

— А сейчас чего вспомнил? — Зоклас сосредоточенно осматривал диск, касаясь его силами Заката.

— Размышлял о том, как этот Шорх мог нас перехватить там, у Сингамской заставы. Совпадение исключено. Он точно знал, где мы. Вот я и подумал, а не связана ли эта вещица с ним каким-то образом? Вглядись, как испытатели учили: там внутри, под слоем золота какой-то чёрный диск в основе. Её, конечно, мне Саргеж дал, но с чего бы это мадженским магам создавать побрякушку непроглядно чёрного цвета, а потом золотом прикрывать? Тут Ночью попахивает…

Зоклас и сам уже углядел то, что было сокрыто. Да, чёрный металлический диск. И прочувствовать его суть не давали мощные охранительные слои, созданные силами Дня. Не иначе опытнейшие маги-испытатели Мистарты постарались по велению Саргежа. Так что обычному магвою, даже столь мощному, как Силж, под эти слои, конечно же, было не проникнуть. Но вот магу Заката… Зоклас, хоть и слегка вспотев, распутал незримый защитный кокон и сжёг его остатки. А потом ясно прозрел суть той вещи, что таилась под золотой коркой.

И печально кивнул своим мыслям. Ей тоже предстояло сыграть некую роль…

— Ну, что там? — подался вперёд Силж.

— Не будем сейчас об этом, — покачал головою Зоклас. — Возможно, с её помощью Шорх и отыскал нас в прошлый раз. А может, и нет. В любом случае, как я уже сказал, прямо сейчас от Гасителя нет непосредственной опасности.

Он посмотрел на Силжа и понял, что тот уловил его недомолвку. Но настаивать на ответе не собирается. И это хорошо.

— Давай-ка, друг, последуем примеру нашего радушного хозяина и поспим, — сказал Зоклас, протирая ложку и откладывая её в сторону. — А с утра — за работу…

…Минули несколько дней, заполненных напряжённой работой. Зоклас дорожил каждым мгновением, будто чувствуя, что время исключительно дорого, и он как можно быстрее должен развить магию Заката. Словно в порыве какого-то откровения, сошедшего на него здесь, в тихой, и Днём, и Ночью забытой деревушке, маг трудился над постижением и формулированием принципов использования сил Заката. Как из грубой заготовки вытачивают прекрасную вещь, вникая в свойства конкретного материала и убирая всё лишнее, так и Зоклас занимался огранкой и шлифовкой открывшегося ему дара. Безмолвный маг Эль-Ифарх помогал ему всеми своими силами, позабыв про сон и даже еду. И Тихий. Пепельный пёс с его природным, звериным чутьём на стихию Заката оказался незаменимым помощником. Зоклас в прямом смысле брал с него пример в некоторых почти бессознательных техниках взаимодействия с закатными силами.

Силж раздобыл у местных, которые всё ещё относились к мадженцам с настороженностью, но продавать что-либо за серебряные диаты не отказывались, письменные принадлежности. Ему пришла в голову идея записывать основные моменты касательно магии Заката, чтобы эти знания сохранились не только в головах нынешних магов. Зоклас отнёсся к этому скептически, но не препятствовал. И магвой аккуратно вёл записи.

Он подробно расписал, что поскольку новая магия сочетает в себе лучшие черты сил Дня и Ночи, она позволяет проводить замечательные магические действия, являющиеся одновременно оборонительными и атакующими. Зоклас наглядно продемонстрировал это на примере придуманной им техники «щит-копьё». Силж атаковал друга традиционным выплеском света Дня с клинка и имел удовольствие наблюдать, как мгновенно вспыхнувшая перед Зокласом красноватая пелена подхватила этот сгусток света, впитывая его и становясь оттого ярче, обернулась вокруг левого плеча мага, пролетела за его спиною и молнией вылетела из-за правого в обратном направлении. Борозда, которую это копьё Заката пропахало у самых ног удивлённого Силжа, впечатляла.

— Вот так, братец, — улыбнулся Зоклас. — И это лишь начало. Пока что принцип: поглощаем атаку Дня или Ночи, совокупляем её силу с мощью собственной защиты и направляем обратно. Закат даёт такую возможность. Конкретных приёмов под этот принцип можно выдумать сколько угодно — это вопрос времени, творчества и тренировок.

Отметил Силж в своих записях и то, что новая магия идеально сочетается с оружием в умелых руках. Неудивительно, ведь создана она магвоем. Зоклас разработал магические действия, сопровождающие атаки мечом, а затем, одолжив у Силжа магическую цепь, и такие, что безупречно подходили для неё. Помимо привычных для Дня и Ночи выплесков сил, новые техники включали и более тонкое воздействие. Как-то, фехтуя с Зокласом, Силж вдруг ощутил зуд и жжение вокруг глаз, услышал изматывающий нервы противный скрежет в ушах. Даже для очень опытного бойца это было настолько неожиданно, что он утратил сосредоточенность и открылся — острие зокласова меча тут же упёрлось ему в грудь.

— Это только первое, что мне пришло в голову, — пояснил Зоклас. — В силу своей природы тонкие силы Заката способны проникать даже под твой защитный узор. Не настолько, конечно, чтобы с ходу убить, но напакостить могут изрядно. Воздействие на зрение и слух для дезориентации противника. Можно вызвать жжение в пальцах, пускай попробует при этом оружие удержать. Ну и так далее, многое ещё предстоит придумать.

Особое внимание было уделено целебному воздействию сил Заката. И тут неоценимую помощь оказал Эль-Ифарх с его талантом по части лекарских практик. Безмолвный маг нашёл силы Заката куда более действенными в плане оздоровления организма и врачевания ран, нежели силы Дня, коими он пользовался доселе. Старик радовался как ребёнок, открывая и развивая новые способы целебного воздействия. «Досталось» всем местным жителям и даже их скотине. Через пару дней в деревне не осталось ни одного человека или животного, у которого бы что-нибудь болело. Даже на неугомонной детворе поисчезли все синяки да ссадины, хотя особо непоседливые умудрялись постоянно получать их снова.

Создан был и свой особый способ магической связи: «видение-с-небес». Чтобы его опробовать, Зоклас уходил далеко в лес и связывался с Эль-Ифархом, сидящим дома. Вызывающий и принимающий маги отчётливо видели друг друга сквозь силы Заката, будто смотрели сверху, с небес.

И, конечно же, много времени Зоклас посвятил тому, чтобы усовершенствовать Атаку Заката. Маг научился постепенно накапливать потребные для неё силы и располагать их в постоянной готовности таким образом, чтобы их высвобождение не причиняло ему боль и не влекло полного опустошения, как в прошлый раз. Но всё же Силжу пришлось записать как непреложную истину, что столь мощное магическое действие неимоверно ослабляет мага, а потому Атаку Заката стоит применять либо из надёжного укрытия, либо находясь под защитой других магов или воинов.

В один прекрасный день Зоклас, Силж и увязавшийся за ними Тихий решили испробовать точечный вариант Атаки Заката — наиболее сложное действие, когда маг тонко управляет всеми струями небесного огня, точно направляя их в разрозненные цели. Местом для испытания они определили лес: Зокласу предстояло поразить отметки на земле меж соснами, не подпалив при этом самих деревьев. Задачка была сложной, но маг верил, что всё обойдётся без лесного пожара. Впрочем, тушить нежелательный огонь силы Заката тоже позволяли.

Мадженцы и пёс неспешно шли по полю к памятной им опушке, где находилась магическая метка, приведшая их к Эль-Ифарху. Силж только завёл разговор о том, что неплохо было бы усовершенствовать силами Заката и что-нибудь в магии призыва, когда вдруг заметил, что лицо Зокласа, обращённое к лесу побледнело и стало каменным. Магвой проследил за его взглядом и узрел одинокую всадницу на грациозном белом скакуне, только что выехавшую из-за деревьев и направляющуюся в их сторону.

— Сальнира… — прошептали вдруг губы Зокласа.

И тут же маг Заката одёрнул себя:

— Нет, это глупо, такого не может быть…

Силж вздохнул, поняв, за кого Зоклас принял всадницу.

— Что, так похожа? — тихо спросил он.

— Очень, — едва слышно выдохнул Зоклас.

Девушка и впрямь была сильно похожа на Сальниру. Маг взглянул сквозь Закат, сокращая разделявшее их расстояние. Эти бездонные голубые глаза, словно впитавшие в себя чистое небо, эти локоны белокурых волос, подобные невесомым облакам на том же небе, нежный овал лица и мягкие губы, невинные и страстные одновременно. Да, именно такой была его Сальнира, его любимая… И лишь некоторая жёсткость во взгляде, в крыльях носа, уголках губ, успевшая уже отразиться на лице этой девушки, несмотря на совсем юный возраст, отличала её от Сальниры. От той, что до конца, вопреки всем ударам судьбы, оставалась исключительно чистой и невыразимо доброй, всепрощающей…

— Но это не она, — проговорил Зоклас твёрже. — Вместе с тем, это Просветлённая. И меня тревожит её присутствие. Возможно, её послали за нами из Гиала. И она может быть весьма сильным противником. Опасным.

— Хм, это же просто женщина, — заметил Силж. — Молодая, красивая…

— Такие вот молодые красивые женщины заживо сожгли мою любимую, друг, да и меня изукрасили так, что зеркала теперь отражать стесняются, — мрачно отозвался Зоклас. — Предупреждаю, будь настороже!

Магвой пожал плечами, мол: «тебе виднее», и, достав магическую цепь, привычно намотал её на руку. Хвататься за меч он всё же не стал.

Единорог уверенно нёс Просветлённую прямо к деревне.

Сжав зубы, Зоклас создал в руке незримое копьё Заката и стал ждать, внимательно глядя на приближающуюся белую всадницу. От Просветлённой можно было ждать чего угодно…

***

— Вот и всё, он ушёл. Нам остаётся ждать и надеяться…

Лиуджайн мягко потянула повод своей пегой и неспешно зашагала к лесу, сойдя с дороги. Неосознанно девушка направилась к тому месту, где недавно они с Шорхом, веселясь, развлекались фехтованием. Шьямала, так же ведя свою лошадь, двинулась следом, чуть позади.

— Да, моя принцесса, — ответила она. — Будем надеяться, что Шорх прикончит этого мага и всех, кто с ним заодно. Хорошо, что он пошёл не один.

Девушки только что проводили Гасителя, отъехавшего подальше от города ради того, чтобы не смущать никого из местных внезапным открытием Иного пути. Шорх внял настойчивым просьбам принцессы, и взял с собой двух магов Ночи из её свиты. А заодно и десяток ниферцев — отборных тяжеловооружённых ратников, любезно выделенных ему в помощь королём Хагдингом. Властитель Нифериса старался как мог, чтобы только сохранить столь ценного союзника. Недавний разговор с Шорхом ещё больше воодушевил его: Гаситель заверил, что новые власти Риаджанга сильнее привержены делу Ночи, чем почивший Басилевс Иарний, и потому Ниферис существенно выиграет от произошедшего в империи переворота. Так что Хагдинг уже видел себя покорителем ненавистной Актикании…

Шорх, полностью восстановившийся за прошедшие после ранения дни, был исполнен уверенности, что на сей раз он настигнет врага и завершит начатое.

— Как ты найдёшь их? — спросила Гасителя Лиуджайн. — Они ведь могут быть где угодно.

— Так же, как перехватил их в прошлый раз, — усмехнулся Шорх. — Видишь ли, у одного из них при себе одна маленькая вещица, которую я прекрасно чувствую. Именно я её когда-то изготовил. Только вот была она совсем у другого человека — нынешнего Правителя Мадженси Турона Саргежа. Пока не представляю, как та безделушка попала в руки этих беглецов, но главное в том, что свою функцию она превосходно выполняет. Я могу даже связаться с ними отсюда. Вот бы они удивились. Но предпочту нанести личный визит.

Шорх коротко рассмеялся, привычным жестом потрогав знак на стягивающем волосы ремешке.

Лиуджайн поняла, что Гаситель всё же немного нервничает перед предстоящей схваткой. И ободряюще улыбнулась ему.

Чёрный омут Иного пути поглотил весь отряд, и девушки остались одни средь полей на дороге, ведущей к Иш-Фарему. Принцесса изъявила желание немного пройтись.

Девушки привязали лошадей к крайним деревьям на самой опушке леса и вошли в прохладную тень под густой тихо шелестящей листвой. Некоторое время шли молча, предаваясь каждая своим раздумьям.

Шьямала думала о чувствах, оказавшихся неожиданно сильнее, чем она сама предполагала. Воительница осознавала их неуместность. И ей было грустно…

Лиуджайн мысленно прокручивала события последних дней, сопоставляла их со своим планом. Понимала, что всё идёт как надо, но теперь придётся принести необходимую жертву. И ей было грустно…

Принцесса видела долгий прощальный поцелуй Шорха и Шьямалы, и поняла, что Гаситель вернётся. Лиуджайн сама обняла его, провожая в путь, и почувствовала, что он вернётся. Ведь здесь, с ними, мрачная душа Шорха обрёла то, чего ей, возможно, долго не хватало. Оставалось лишь дать Гасителю ещё большее, ещё сильнее привязать его к себе…

И ничто не должно этому помешать!

Остановившись под сенью разлапистых крон, Лиуджайн повернулась к своей верной спутнице, придав лицу полностью бесстрастное выражение. Воительница замерла в паре шагов напротив неё, глядя из-под упавших на глаза волос. Губы Шьямалы чуть дрожали, выдавая сильное волнение. Она знала, с самого начала знала, что когда-нибудь госпожа начнёт непростой разговор о мужчине, нежданно вставшем между ними. И боялась этого разговора. Ибо впервые в своей жизни, посвящённой верному служению принцессе Ночи, оказалась в ситуации, когда чувства могли перевесить холодный рассудок…

— Шьямала, ты для меня очень близкий человек, — тихо проговорила Лиуджайн. — Скажи мне, только честно, что ты чувствуешь к Шорху? Только ли ради удовольствия ты с ним спишь, или тут нечто большее?

— Я люблю его, моя госпожа, — так же тихо ответила Шьямала, опустив голову. Вероятно, чтобы Лиуджайн не заметила по глазам, с какой искренностью это было сказано.

Но принцесса и так всё видела…

— Однако я готова, — резко выдохнув, решительно сказала воительница, — если на то будет ваша воля, отказаться от своего чувства и прекратить отношения с Шорхом.

После этих слов она, наоборот, прямо посмотрела в глаза принцессе. Наверное, хотела показать твёрдость своего намерения. Вот только отчаянная надежда в глубине чёрных глаз выдала обратное…

— Спасибо, моя верная Шьямала, — с нежностью произнесла Лиуджайн. Подойдя к воительнице, она легко поцеловала её, потом зашла за спину, прижалась всем телом и положила голову ей на плечо.

Чтобы не смотреть в глаза…

— Но разве можно отказаться от такого чувства, когда оно уже овладело твоей душой? — тихо прошептала принцесса на ухо своей охранительнице. Потом провела рукой по её густым чёрным волосам.

Узкий змеящийся выплеск тьмы сорвался с пальцев Повелительницы Ночи и, скользнув в ухо Шьямалы, ударил прямо в мозг. Воительница успела только зашипеть от ослепительной боли. Её глаза закатились, и девушка как подрубленная рухнула к ногам своей госпожи.

— Прости, но это чувство могло бы всё испортить в самый неподходящий момент. Я не могу позволить себе такой риск при столь серьёзной игре, — прошептала Лиуджайн, присев над телом Шьямалы.

По щекам принцессы Ночи медленно катились слёзы.

***

Большое трёхмачтовое судно спустило паруса посреди Преградного океана, где-то на полпути от Ваардиса до Джантры. Команда — воины Зловонных земель — быстро развернула на палубе просторный чёрный шатёр, а потом расположилась как можно дальше от него. Маг Ночи из числа испытателей внёс в шатёр пару горящих масляных ламп, два удобных походных креслица, столик с кувшином вина и подносами с нарезанным мясом, рыбой и фруктами. Потом обошёл шатёр тремя кругами, чертя в воздухе дымные узоры, чёрными полосами тянущиеся за его магическими браслетами. Убедившись, что ночная темнота укутала шатёр непроницаемым пологом, не позволяющим видеть и слышать что-либо из происходящего внутри, он тоже удалился на корму. И застыл в ожидании приказов, которые могли последовать. Воцарилась тишина, лишь ночной ветер шуршал снастями, да мелкие волны бились в крутой борт дрейфующего судна. И ничто в этом сумрачном спокойствии не выдавало, что там, в шатре, вот-вот должна была состояться поистине эпохальная встреча.

Детали были оговорены заранее. Именно до этих мест посреди разделявшего два континента океана могли спокойно «дотянуться» Иные пути, открытые из столиц Зловонных земель и Риаджанга. Час встречи тоже был определён. И вот внутри магически защищённого шатра поочерёдно разверзлись друг напротив друга два чёрных омута.

Жрец шагнул на палубу первым, чтобы по праву хозяина этой территории приветствовать свою гостью. Узрев появившуюся Владычицу, он поднял правую руку в плавном приветственном жесте, начертавшем в воздухе знак Великой Ночи. Ульнэка молча ответила тем же, потом заняла предназначенное для неё кресло. Жрец присел напротив, не сводя глаз с притаившегося под капюшоном лица.

Несколько мгновений служители новой Эпохи молча разглядывали друг друга, подмечая детали, которые могли бы помочь лучше понять собеседника, и прежде всего — ухватить его слабости.

Ульнэка видела перед собой какое-то недоразвитое дитя с гладким, будто кукольным личиком, обрамлённым светлыми кудрями. На одежде не было ни одного знака королевского достоинства и вообще благородного происхождения. Жрец кутался в некое подобие однотонной серой тоги. Его тонкие пальчики были сцеплены в «замок», большой палец правой руки периодически выбивал какую-то нервную дробь. Владычица Мрака поняла, насколько точны были оценки, данные Шорхом этому человеку. Весь его внешний облик — абсолютный обман, рассчитанный на возникновение у собеседника несознательной презрительной реакции. Потому, внешность не должна приниматься во внимание при общении с ним. Ульнэка на миг прикрыла глаза и сквозь окружающий её Мрак ощутила истинную мощь сидящего напротив существа. Она была неимоверной…

Жрец вглядывался в сморщенное старческое лицо женщины, именующей себя Владычицей Ночи, и пытался проникнуть глубже той маски, которую она, несомненно, на себя натянула. Немощное старое тело — такая же иллюзия, как и его собственный облик. Силы, которыми повелевала эта женщина, с лёгкостью могли бы омолодить её, придать вид юной девицы. Но она явно была выше таких дешёвых трюков, предпочитая выглядеть на столько лет, на сколько себя ощущала. И это был признак мудрости, ибо, чем старше дух и плоть, чем глубже ночная тьма, тем величественнее истинные силы Великой Ночи. А силы эти в ней были действительно велики. Правда, носили тот же странный отпечаток, который жрец уже подметил в Гасителе. Здесь это было даже более явно. Верховный служитель Великой Ночи решил зацепиться именно за эту деталь: как ему казалось, в ней мог таиться ключ к разгадке происхождения нежданной Владычицы…

В предстоящем диалоге нужно было взвешивать каждое слово и следить за любой мелочью — жестами, интонациями, колебаниями витающих вокруг сил.

— Приветствую свою сестру во служении Великой Ночи, — почти пропищал жрец, специально выбрав самый тонкий голосок, на который был способен. — Рад возможности хотя бы и в этих ничейных водах, но выказать гостеприимство Второго континента.

Лёгким приглашающим жестом он указал на столик с вином и едой. Ульнэка благодарно кивнула и чуть улыбнулась уголками сморщенных губ. Естественно, оба они были далеки от мысли об угощениях, внесённых сюда только ради видимости.

— И я рада, что наша встреча, наконец, состоялась, — слабым шелестящим голосом отозвалась Владычица. — Нам принадлежит наступающая Эпоха, и стоит заранее подумать о будущем мироустройстве.

Жрец несколько удивился, хотя ничем этого не выказал. Вот от кого Шорх перенял свою манеру к довольно резкому началу разговоров о делах: никаких любезных предисловий — сразу и по существу. Владычица явно давала понять, что затягивать встречу она не намерена. А ещё — что считает себя как минимум равной ему, Верховному служителю Ночи.

— Не рано ли? Нас может ждать ещё немало сюрпризов на пути к полному господству, — жрец добавил в голос едва заметные насмешливые нотки.

«Получи это», — подумал он, наблюдая за реакцией старухи. — «Ты достаточно умна, чтобы понять, что я намекаю на твоё внезапное появление. И на то, что у нас для тебя сюрпризы тоже найдутся. Твой ход?».

— Тогда в чём вы видите цель нашего разговора? — бесстрастно поинтересовалась Ульнэка.

Жрец решил во что бы то ни стало хоть на волосок, но нарушить её полное эмоциональное равновесие. Это было просто необходимо.

— Быть может, — пожевал губами он, — я… м-м, просто желал лично познакомиться с вами. Сами посудите: вы удостоили честью только одного из Повелителей — Ашура, снизойдя до разговора с ним. Мне… м-м, несколько завидно.

Есть! Лишь чуть-чуть, самую малость, но промямленные писклявым тоном глупости в сочетании с его гротескной внешностью вызвали у старухи раздражение. Мимолётное, даже никак не отразившееся на её лице, сохранившем полную сосредоточенность. Но достаточное для неосознанного всплеска тонких сил, окутывающих её.

«Видимо, давнее затворничество всё-таки отучило тебя от того, чтобы ожидать от собеседника большой проницательности», — позволил себе ироничную мысль жрец. — «Твой ученик Шорх лучше владеет собой».

Жрец внутренне ликовал, ибо он смог глубже прочувствовать силы Владычицы, уцепиться при их неосторожном всплеске за нечто, отличающее их от тех, что были привычны ему. Над этим предстояло поразмыслить…

— Избавьте от банальностей, — почти прошептала Ульнэка. — Так мы далеко не продвинемся. Предлагаю перейти к делу.

— Извольте, — улыбнулся жрец улыбочкой малолетнего идиота. — Но прежде поведайте немного о себе. Как на Первом континенте, территории безграничного владычества Дня в его Эпоху, могла появиться столь мощная служительница Великой Ночи?

Ульнэка поняла, что жрец пытается загнать её в некую ловушку, заставить так или иначе раскрыть себя. Что же, примерно этого она и ожидала. Он хитёр, но полагается в основном на чистую мощь Великой Ночи, коей обладает почти безгранично. Владычице показалось, что она уловила главную уязвимость этого существа: оно ещё никогда не встречало никого, даже приблизительно равного по силе. Это порождает ощущение исключительности, непререкаемого превосходства. И может заставить забыть об осторожности. Должно быть, так же себя ощущала эта мразь — Светлейшая в Гиале. До неё Ульнэка собиралась обязательно добраться в своё время. Так же, как доберётся она и до этого воплощения Ночи. Им ещё предстоит познакомиться со всеми нюансами древнейшей силы Мрака!

— О, полагаю, у нас ещё будет много возможностей поделиться своими личными историями в более спокойное время, — Ульнэка слабо махнула рукой, будто отметая эту часть разговора за несущественностью. — Я принесла вам конкретные известия, довольно приятные, на мой взгляд. Наш план реализуется как нельзя лучше: я, фактически, управляю Риаджангом через марионеточную фигуру Версафия, Шорх — направляет действия короля Нифериса. Как мне известно, ваше вторжение в Аркиранис продвигается успешно. Без помощи Риаджанга, которая теперь, естественно, не будет оказана, Агриф долго не продержится. Каковы ваши соображения о текущей ситуации?

Жрец мгновенно сообразил, что на этом отрезке беседы Владычица его переиграла: ушла от общих вопросов и вдалась в конкретику. Теперь он не мог не поддержать предложенную тему и настаивать на своих вопросах — это было бы слишком грубо. Но и из этого можно извлечь пользу. Наблюдать, как можно дольше наблюдать, оценивать её…

— Хм-м… — снова неопределённо протянул жрец, по-прежнему рассчитывая на неконтролируемые всплески раздражения у собеседницы. — Есть проблема Солькиса. Мне ведомо, что глава Южного Храма успел встретиться с тамошним правителем и мм-м… убедить его послать войска на помощь Аркиранису. Пока что армии вторжения удалось оттеснить аркиранцев к их столице, но там мм-м… фронт застыл. А вскоре подойдёт подмога из Солькиса. Нелишним было бы мм-м… ваше вмешательство. Как вы и обещали, — жрец выделил голосом это слово, — моему дорогому брату-Повелителю Ашуру, вам стоит поскорее совершить нечто, что откроет нам дорогу к разрушению Южного Храма в Солькисе.

— Да, — кивнула Ульнэка, — у нас есть соображения на сей счёт. Отлично подойдёт удар по столице Солькиса, который можно нанести со стороны Грозных гор. Неожиданность будет полной: ещё ни одна армия не преодолевала их, предпочитая идти в обход. Но отборные дружины Риаджанга способны это сделать. Надо отдать должное покойному Иарнию, он дальновидно готовил их и к такой возможности.

— Превосходно, — жрец изобразил радость на лице. — Как только вы ударите, наши дополнительные силы прорвутся к Южному Храму и мм-м… уничтожат его. Аркиранис окажется в кольце и вскоре падёт.

— Но есть ещё кое-что важное, — продолжила Ульнэка, стараясь не смотреть на детское личико напротив, а лишь ощущать внутреннюю мощь собеседника. — Ввиду чрезвычайной сложности войсковой операции по преодолению Грозных гор, мы с Версафием полагаем, что возглавить её должен лично новый глава Военного совета империи, её самый опытный военачальник — Киферхий. Но это означает, что дружины империи, удерживающие долину реки Кассандж, останутся на какое-то время без его внимания. Потому хотелось бы, чтобы вы… попросили почтенного Мохриба Ашура быть готовым по первому же зову в случае угрозы со стороны мадженских легионов привести Иным путём свои войска из Аша. И координировать при необходимости действия его армии и риаджангских дружин.

— Думаю, мм-м… это можно устроить, — пропищал жрец. — Повелитель Ашур — блестящий полководец, помимо всех прочих его талантов. Впрочем, мы увлеклись частностями… Скажите, как продвигаются дела у любезного Шорха по части устранения последствий того мм-м… недоразумения, которое произошло под Мистартой? Когда он погасит, наконец, Эпоху Дня?

«Да, это вас больше всего беспокоит», — мысленно усмехнулась Ульнэка. — «Вам кажется, что тогда вы сможете от нас избавиться и взять всё в свои руки. Но придётся подождать…».

— Шорх в поисках, — коротко ответила она. — Маг, что овладел третьей первостихией, пока что прячется от Гасителя, избегает нового столкновения. Но это ненадолго. Вскоре Шорх убьёт его.

Владычица вдруг заметила, как на миг напряглось лицо жреца, как проступила в этих несуразных детских чертах древняя мудрость. Впрочем, длилось это лишь мгновенье…

— Охотно верю, Гаситель исключительно силён. Однако скажите, какова природа этого самого Заката, на ваш взгляд? — жрец посмотрел на Владычицу чуть более настороженно, будто бы выказывая беспокойство.

Излишний интерес его к этой теме был не на руку служительнице Мрака, и потому она предпочла вновь увести разговор в сторону:

— Это мне доподлинно не ведомо. Какова бы ни была природа, нам не стоит опасаться доморощенного одиночки. Быть может, за несколько лет он и обрёл бы огромную силу. Но этих лет у него не будет, тут уж Шорх постарается. Давайте лучше вернёмся к теме подавления очагов сопротивления на Первом континенте. Как скоро вы планируете привести в Аш дополнительные войска?

Они коротко обсудили ещё некоторые вопросы, после чего распрощались. Ульнэка поднялась с кресла и спиною вперёд шагнула в мгновенно отворившийся позади неё омут Иного пути. Жрец заметил, что для его открытия она использовала чёрные нити, взлетевшие в воздух по её воле. Что же, странные способы вполне в духе этой странной фигуры…

Жрец посидел ещё некоторое время, вглядываясь в опустевшее кресло, будто продолжая немой диалог с исчезнувшей гостьей. Потом позволил себе, наконец, налить из кувшина вина и с наслаждением пригубить его, смакуя тонкий вкус. Мозг же ни на мгновенье не прекращал работу. Жрец был доволен итогами встречи.

Владычица и сама, должно быть, не поняла, как много сказала ему, назвав Закат «третьей первостихией». Это не оговорка, она с лёгкостью нумеровала первостихии, значит, привыкла к тому. Что, если третья — не последняя? Жрец вновь прислушался к тем ощущениям, которые получил, почуяв всплеск пребывающих с этой старухой сил. Они весьма отличались от Великой Ночи, хотя и имели ту же природу. Будто некая ступень или грань разделяла их. Можно было предположить, пока только предположить, что это ещё одна самостоятельная первостихия, по каким-то причинам не замеченная ранее Повелителями Ночи. Тем же можно было объяснить и наличие второго Гасителя. И если это допущение окажется верным, ни о каком подлинном единстве целей с хитрой старухой и её пащенком говорить нельзя. В этом случае они становились врагами, которых необходимо своевременно уничтожить.

Вот потому-то жрец и предпочёл умолчать о многом в разговоре с Владычицей. Он не сообщил ей о некоторых планах служителей Великой Ночи. В частности, о том ударе, который готов был в ближайшем будущем нанести огромный флот Повелителя Фихташа.

***

Роль главного встречающего решил взять на себя Тихий. Он вышел вперёд и тяжело, гортанно заворчал, грозно глядя на самку единорога, чтобы у той не осталось сомнений, что обращаются именно к ней. Та, несколько опешив, резко остановилась и наклонила голову. Если Пепельный пёс думал, что ему вежливо кланяются, то понял своё заблуждение, узрев перед собственным носом острый конец сверкающего рога. Он рефлекторно клацнул зубами, пытаясь поймать магическое орудие. При этом клыки его засверкали красно-жёлтыми сполохами так ярко, что кобылица предпочла на всякий случай рог отдёрнуть. Он, конечно, мог проткнуть что угодно, но кто её эту разноцветную псину знает?

— Аламела, прекрати! — звонким голосом воскликнула всадница на мадженском, натягивая повод. Потом, засмеявшись, сказала псу: — А ты повежливее с дамой!

Как ни странно, Тихий послушался, погасил свечение и даже пару раз махнул хвостом в знак приветствия.

А в душе Зокласа явственно зазвучала какая-то почти забытая струна. Этот голос и смех! Магу захотелось просто закрыть глаза и погрузиться в заманчивый плен иллюзии, порождённой его восприятием и памятью. Если не смотреть на девушку, а только её слушать, можно было и впрямь поверить, что с ним вновь разговаривает Сальнира. Как тогда, во время их исполненного тревог и опасностей, но, тем не менее, столь приятного путешествия из Риаджанга в Гиал…

— В самом деле, ушастый, будь сдержаннее в эмоциях, — сориентировавшись в ситуации, обратился к Тихому Силж. Ему хотелось разрядить обстановку и дать пребывающему в смятении Зокласу время собраться с мыслями. С открытой приветливой улыбкой магвой посмотрел на юную всадницу: — Вообще-то, благая Просветлённая, наш четвероногий друг очень добрый. Просто ваша… э-э, Аламела, правильно? Так вот, ваша Аламела ему так понравилась, что он лишился дара свой пёсьей речи и решил выразить восхищение нечленораздельными звуками и дружеским покусыванием.

Тихий посмотрел на магвоя так, что тот почувствовал опасность стать следующим объектом покусывания, причём отнюдь не дружеского.

Девушка снова засмеялась и легко спрыгнула на землю. Погладила белоснежную гриву Аламелы, успокаивая её, и с нескрываемой радостью проговорила:

— Вот я и нашла вас! Вы ведь из Мадженси, не так ли? — она кивнула на узнаваемую причёску Силжа и его татуировку со знаком Магармуса.

— Вы искали нас? — удивлённо вскинул брови магвой. — Не будет ли грубостью с моей стороны с ходу спросить зачем?

Просветлённая перевела взгляд с него на по-прежнему молчащего и буквально пожирающего её глазами Зокласа. Немного смутившись, она сделала полшага вперёд и подняла руки к груди в приветственном жесте, принятом среди магов Дня:

— Скажите, пожалуйста, ведь это вы тот самый маг, который вмешался в битву под Мистартой и изменил её ход? Мне вас описали… — девушка осеклась, подумав, что допустила бестактность: вряд ли обезображенному человеку доставляют удовольствие напоминания о его некрасивой внешности.

Зокласу и впрямь было не по себе от того, что Просветлённой приходится смотреть на то нечто, в которое превратилось его лицо. С другой стороны, именно Просветлённым он и был обязан таким видом…

— Не вижу смысла отрицать, — чуть охрипшим голосом отозвался он. — И хотел бы, как уже сказал мой друг, знать, зачем вас послали разыскать меня?

— Меня никто не посылал, — торопливо покачала головой девушка. — Я ищу… искала вас по собственной инициативе. И по личным причинам. Меня зовут Ильната. Я долж…

Что-то щёлкнуло в голове Зокласа. Видимо, его глаза округлились настолько, что Просветлённая оборвала себя на полуслове. А маг будто вновь вернулся на мгновенье в тот лес в Заоблачном крае, подаривший им с Сальнирой несколько прекрасных дней и ночей. И услышал её нежный голос, с любовью называющий имена матери, отца и сестры. Да, сестры, которую Зоклас так и не успел увидеть…

— Ильната… — повторил он.

По его голосу и глазам Просветлённая всё поняла.

— Она вам про меня говорила, да? — спросила девушка дрогнувшим голосом.

Зоклас молча кивнул. Потом, преодолевая внезапную сухость в горле, сказал:

— Мы не дошли до вашего дома всего чуть-чуть…

Силж поспешил деликатно отвернуться, увидев, как из прекрасных, но вмиг наполнившихся болью, глаз Просветлённой хлынули слёзы. Аламела и Тихий вдруг почти одновременно отошли чуть в сторону, тоже не глядя на Ильнату. А Зоклас наоборот смотрел на неё во все глаза. И если бы мог, пожалуй, тоже позволил бы скатиться слезе. Увы, огонь Просветлённых выжег большую часть его души. Все свои слёзы он уже пролил, и знал, что до конца жизни не уронит больше ни одной. Маг стоял и смотрел на младшую сестру своей возлюбленной, и в душе его бурлило целое море чувств. Только вот ни одному из них он не смог бы дать точного названия…

…Маленький домик Эль-Ифарха, в котором постепенно становилось всё теснее, открыл двери для ещё одного гостя. Вернее, гостьи. Когда все более-менее успокоились, Зоклас поведал Ильнате свою историю — от задания Саргежа до хитро подстроенной встречи с Сальнирой, помимо воли заманившей в библиотеку Иарния, и далее — от их побега из джантрийских застенков до гибели Сальниры от внезапной атаки Светлейшей с подручными. Смотреть на мелко вздрагивающие плечи и мокрые от слёз ресницы девушки было тяжело. Маг старался сглаживать некоторые особо нелицеприятные моменты, но понимал, что Ильната каким-то образом улавливает всё недосказанное. И её милое личико всё более мрачнело. Такая же тень набегала когда-то на лицо Сальниры, раз за разом получавшей жестокие уроки судьбы.

Эль-Ифарх, которому вся история передавалась в ярких мысленных образах, тихо сидел в углу, согнувшись, будто на его старые плечи лёг дополнительный груз скорби. Зоклас даже пожалел, что решил вывалить это всё и на старика, но разумом понимал, что поступил правильно. Безмолвный маг теперь тоже неразрывно связан с ними, его, как владеющего силами Заката, будет искать Шорх. И многие другие. Искать, чтобы убить. А коли так, Эль-Ифарху лучше владеть полной информацией о том, откуда «растут ноги» всей этой истории. Быть может, это позволит ему принять правильное решение, когда для такового придёт время…

— Я рада, что вас нашла, — сказала, всхлипнув в последний раз, Ильната. — Спасибо, что всё мне рассказали. Теперь я знаю, что поступила правильно, отправившись на поиски. Легче мне не стало, но стала яснее моя цель!

Зоклас тяжело вздохнул:

— Девочка, — проговорил он как можно мягче, — не думаю, что тебе стоит вступать на стезю мести. Она очень скользкая. От грязи и крови. Предоставь идти по ней тем, кто итак уже по уши в них…

Силж при этих словах понимающе усмехнулся и кивнул.

— Да уж, этим мы сыты, — вставил он. — Зоклас прав, Ильната. Твоя сестра не останется неотомщённой, мы вскоре встретимся с главным виновником. А тебе, пожалуй, не стоит в это лезть, прости за прямоту.

— Я уже полезла, — решительно помотала головой девушка. — Помимо главного, как вы говорите, виновника, есть ещё и непосредственные убийцы. И я поклялась отомстить!

Зоклас посмотрел на неё с грустью. Он не ошибся, когда с первого взгляда уловил то, что отличало Ильнату от Сальниры. Старшая сестра до конца верила в чистоту мира, не хотела пачкаться, пускать грязь в свою душу. Младшая же, пусть и невольно, но смирилась с тем, какова изнанка окружающей реальности, и решила играть по навязанным ей неприятным правилам… Видя, что переубедить юную Просветлённую не удастся, Зоклас хлопнул ладонью по столу и твёрдо сказал:

— Значит, так тому и быть. Ты проделала долгий путь, Ильната, и теперь ты с нами. А мы… хм, отверженные беглецы, ступившие на неведомую стезю Заката. И тебе тоже грозит опасность. Скоро сюда явится Гаситель, и, я думаю, не один. Он умеет делать выводы из собственных ошибок, и теперь наверняка подстрахуется, прихватив с собой сторонников посильнее. Если мы не хотим зла жителям этой деревушки, нам следует её покинуть. Нехорошо будет, если здесь произойдёт битва сильных магов.

Зоклас повернул голову к Эль-Ифарху и мысленным образом спросил, готов ли тот покинуть свой дом. Старик медленно кивнул. Его безмолвный ответ можно было истолковать как «от предначертанного не уйдёшь»…

— И куда мы отправимся? — спросила Ильната. Чуть нервничая, она сжимала и разжимала пальцы на глиняной кружке с водой.

— В Акту, — немного помолчав, ответил Зоклас, — столицу Актиканского союза.

— Значит, по первоначальному плану, — кивнул Силж. — Откроешь Иной путь?

Зоклас отрицательно покачал головой:

— Думаю, нет. Боюсь, придётся несколько дней попутешествовать лесами, — и, предвосхищая вопросы, пояснил. — Видишь ли, дело в той вещице, которую явно чувствует Шорх. Как только мы выйдем в путь, я смогу прикрыть её магией Заката. Не напрочь, наверное, он её всё равно сможет отслеживать. Но пусть тоже идёт за нами пешочком. А вот в Ином пути я не смогу её контролировать, и он снова перехватит нас, как тогда, у Сингамской заставы. Да ещё и силы отнимет опять.

— Постойте! — вмешалась Ильната. — Но если у вас есть вещь, которую чувствует Шорх, не лучше ли избавиться от неё? Выбросить в первую попавшуюся речку и бегом оттуда!

Лицо Зокласа приобрело какое-то мрачное и отрешённое выражение, будто он задумался о чём-то неприятном, но неизбежном.

— Это если бы мы хотели просто убежать от него, — проговорил маг Заката, ни на кого не глядя. — Но стоит ли нам постоянно бегать от него, как побитым псам? Прости, Тихий, это просто такое выражение… Я уж точно не намерен больше пятки показывать и хорониться по лесам да пещерам. Мы тесно связаны, Шорх и я, так уж вышло. Каждая наша встреча что-то отнимает у обоих и в то же время — всё теснее связывает. Пришла пора это разорвать. Я чувствую, что мы с ним не сможем сосуществовать в этом мире. Кто-то из нас двоих должен умереть. Или оба…

— Опять ты за своё?! — скривился Силж. — Не было бы девушки рядом, сказал бы тебе доходчивым языком… Я, конечно же, за твой план — негоже бегать, встретиться с ним надо. Но с ясной целью. Прикончить его, и дело с концом! Что за мрачный настрой-то у тебя? С таким на бой выходить — наполовину проиграть заранее, сам же знаешь, и молодняку это в головы вдалбливал на тренировках. Так какого же..?

Лицо Зокласа ожило, он с улыбкой посмотрел на друга:

— Ладно-ладно, разошёлся… Там видно будет. В общем, Ильната, мы не сбежать от Гасителя хотим, а в ловушку поймать. Там, где нам удобно будет с ним биться. Игрушку я эту чуть прикрою, так, чтобы он мог только вблизи её чувствовать. Пусть идёт по следу, как пёс паршивый… опять-таки, прости, Тихий. Несколько дней его по чащобам поводим, а там и встретим, как полагается. Силы мы восстановили полностью, даже сверх того набрали. При нужде я его такой Атакой Заката, творчески доработанной, попотчую, что мало не покажется. Ладно, хватит разговоров! — Зоклас бодро встал с табуретки и прошёлся от стены к стене, в каком-то азарте потирая руки. — Хорошенько надо наесться, выспаться, а рано поутру — в путь!

Силж внимательно смотрел на друга и подмечал несвойственную ему браваду, какую-то наигранную весёлость, показную уверенность, прямо-таки просквозившую в последнем монологе. Но списывал это на желание мага успокоить девушку, прогнать её страхи и сомнения…

Зоклас же играл эту роль из других соображений. За неестественным поведением тщательно скрывалась полуправда. Всего, что он задумал, не должен был знать никто. До тех пор, когда уже будет поздно помешать тому, что должно произойти.

***

— Легионы недоукомплектованы, как я вам и говорил, Старш… э-э, Командующий! — начальник гарнизона Джатрига, сидящий на нездорового вида гнедой кобыле, покосился на Героска. — Некоторые поредели на треть после прошлых боёв. Пополнений нет. Ратники устали, маги ослабли, много коней передохло… На мои и прежнего Командующего просьбы по сему прискорбному поводу из Мистарты ответили, что, мол, выдвигаются к вам пять свежих легионов. Да ещё, что новый Командующий прибудет. Ну, вот вы здесь, хвала Великому Дню, а легионов новых как не было, так и нет…

— Про подкрепление я выяснил уже, — сухо отозвался Героск, слегка раскачиваясь в седле и массируя пальцами лоб над бровями, там, где красовались две татуировки Магармуса. — На марше легионы, Срединную межу пересекают. Вскоре догонят нас. К штурму Джантры точно поспеют.

— До Джантры ещё дойти надо… — скептически обронил начальник гарнизона. И тут же умолк, стоило только Старшему мастеру повернуть к нему голову и взглянуть своим странным взглядом.

— Дойдём, — просто сказал Героск, и его собеседник поспешил согласно кивнуть.

Старший мастер задумался и вновь повёл глазами по рядам блистающих доспехами легионеров, выстроенных в походном порядке на поле под высокими стенами Джатрига. На их лицах он не видел упаднических настроений. Напротив, казалось, воины рады тому, что для них закончился период невнятной позиционной войны и мелких стычек с отрядами вражьих дружинников, не оставляющих надежду когда-нибудь отбить город. Впереди ждал поход на столицу империи, битвы на равнинах Риаджанга и, кому повезёт дожить, штурм самой Джантры!

Героск прибыл в Джатриг два дня назад, побив, наверное, все рекорды скорости. Жажда действий бурлила в нём, ибо только она заглушала горькое послевкусье от гаденьких игр Саргежа. Старший мастер постоянно менял коней и мчался, мчался от самой Мистарты до Джатрига, почти позабыв про сон. Он оставил далеко позади тысячный отряд магвоев, ведомый Наркилом. Хотя, воины Магармуса тоже торопились, и сегодня, наконец, влились в ряды легионов. Ратники приветствовали их с воодушевлением, и ещё больше воспрянули духом. Да и факт того, что командует ими теперь сам Управляющий Магармуса Героск, серьёзно поднял боевой дух легионов. Потому и не находил сейчас старый магвой на их лицах ни тени сомнений, колебаний или слабости…

И это хорошо. Ибо тянуть с началом наступления нельзя: именно в эти дни сменялось командование риаджангских дружин. Следовало нанести удар немедля! Героск даже не мог позволить себе дождаться подхода обещанных пяти новых легионов. По его велению маги передали их командующим приказ идти на соединение с основными наступающими силами в долину реки Кассандж, где ожидалось первое крупное сражение.

— Возвращайтесь в город, — приказал Старший мастер начальнику гарнизона. — Займитесь укреплением обороны, перераспределите посты и дозоры. Помните, что с нашим уходом вас больше никто не прикрывает. А удержать город надо, коли вдруг нападут на него.

— Постараемся, — сдержанно кивнул светлобородый офицер, вмиг посерьёзнев. И, кивнув на толстые стены и мощные башни Джатрига, добавил: — Крепость тут что надо. Умеют вороги строить, отдадим им должное. Людей у меня немало, продержимся, ежели что. Вам успеха в походе! Да поможет вам Великий День сокрушить врага!

Героск кивнул в ответ, офицер вскинул руку в мадженском воинском приветствии и поскакал к воротам крепости.

Старший мастер ещё раз оглядел застывшие в сдержанном ожидании легионы, ощущая огромную силу, дремлющую за широкими щитами, притаившуюся на устремлённых в небо копейных остриях, светящуюся в целеустремлённых взглядах. Он не верил ни единому слову самозваного Правителя Саргежа, но верил в неукротимый боевой дух своих соотечественников.

Героск не стал произносить никаких речей, сейчас они были не нужны. Он лишь выдернул из ножен свой меч и воздел его над головой. Тысячи ратников ударили оружием по щитам, приветствуя своего Командующего.

— Легионы, вперёд! — зычным голосом скомандовал Героск и развернул коня.

Десять командующих повторили этот приказ, каждый — своему легиону, с гордостью провозглашая его номер и название. Ратники ответили тут же: тяжёлой волной покатилось над полем знаменитое «Во славу Мадженси!». Заревели походные трубы, встрепенулись на ветру полотнища знамён, земля содрогнулась под поступью тысяч ног в окованных металлом сапогах.

В лицо воинам светило солнце, а позади, над городом, из наползающих со стороны Мадженси туч накрапывал мелкий дождь. И никто не брался даже предположить, что сулит легионам это небесное знамение.

Поход на Джантру начался.

***

— Говори, ничтожество! Где они?

Воин в массивных доспехах с гербами Нифериса на округлых наплечниках упёр тяжёлый меч с широким лезвием в тощую грудь седобородого старика. Да ещё и поднажал чуть-чуть так, что остриё впилось в кожу, и на тонком грубоватом жупане появилось маленькое пятно крови.

— Всё рассказывай, иначе я сейчас за пособничество врагам короны тебе башку снесу на месте, а потом полдеревни перебью! Чтоб урок всем был наглядный!

Губы бедного старосты мелко затряслись от страха, а на лице воина между прикрывающими щёки пластинами шлема расцвела довольная ухмылка.

Шорх посмотрел на десятника ниферского отряда с изрядной долей презрения. Тот видимо решил показать перед Гасителем своё рвение в служении королю. Напрасно. Издевательств над беззащитными Шорх не любил. Ещё с детства…

— Прекратить! — коротко скомандовал он. И иронично добавил: — Спрячьте оружие, десятник. Верю, что у вас — элитных воинов короля Хагдинга — имеются и более благородные поводы, по которым стоит обнажать мечи.

В глазах обернувшегося к Гасителю воина на миг вспыхнуло возмущение, губы скривились. Но самообладание вернулось, десятник кивнул и бросил меч обратно в ножны. Потом отошёл к своим, грозно поглядывая на побледневших селян, согнанных к дому старосты.

Шорх шагнул вперёд и заглянул в глаза деда, потирающего пальцами то место, в которое только что упиралась острая сталь. Пугать его Гаситель не хотел, но заметил, как староста аж отшатнулся. Да, взгляд, исполненный Мрака, мог вселять ужас не хуже обнажённых клинков.

— Не трясись, почтенный, — проговорил Гаситель, стараясь придать голосу некоторую мягкость. Потом повысил тон: — Селяне, мы не причиним вам никакого вреда. Всё, что нужно сделать, это сказать нам, где два мадженца и пёс, которые были здесь.

В том, что они были именно здесь, Шорх не сомневался. Он не только чувствовал, что достаточно продолжительное время тут находился его чёрный диск, наполненный силами Мрака, но и уловил поблизости магическую метку, тоже возникшую не без его невольного участия. Всё указывало на то, что маг Заката и его сподвижники останавливались в этой деревушке. Увы, сейчас их присутствия Гаситель не чувствовал. Потому надеялся, что местные укажут направление, в котором те ушли.

— Я скажу, скажу… — торопливо забормотал староста. — Господин, уймите солдат, прошу, не губите деревню! Днём, Ночью, чем угодно клянусь, что ни я, ни мои люди не хотели давать приют этим странникам. Но они, эти мадженцы, чтоб им улитки в зад позаползали, не иначе как смутили разум нашего деревенского мага. Был тут у нас глухонемой такой маг, хороший мужик, добрый, лечил всех. А эти из лесу вышли все перекошенные с сукой своей, ну или кобелём, там уж я под хвост не лазил… Маг-то наш как их увидел, так отчего-то умом и тронулся, так вам скажу. Потащил их к себе, да и поселил там. Ну мы их не трогали от греха подальше, умалишённых этих. Так, еду продавали, коли серебром платили хорошо, но разговоров никаких с ними не разговаривали…

При этих словах десятник с досады поморщился и плюнул на землю. Кабы не этот Гаситель непонятный, коему им король приказал подчиняться, так стребовали бы с людишек сейчас все деньги, которые тут беглецы оставили. Те бы и рады были отдать, чтоб только не тронули их. А этот маг бледнорожий поди и не позволит…

Действительно, упоминание о деньгах Шорх проигнорировал:

— Дальше сказывай, почтенный, — подбодрил он старосту.

Тот затараторил ещё быстрее:

— А что дальше-то, добрый господин? Пробыли тут дней с десяток или около, магию какую-то разводили, сверкало что-то порою. Вреда через то никому не делалось, а польза была — подлечили людей вон, у кого кашель или там понос имелся… Да и ушли, слова не сказав, ещё и мага глухого нашего с собой прихватили, чему мы никак не рады… А с другой точки зрения, как люди учёные говаривают, и пусть его уходит. Раз с ними якшался. Главное, вы нас не троньте, добрый господин! Мы худого не делали, и короля Хагдинга превыше всего любим и почитаем!

— Куда ушли? Какой дорогой? — поторопил его Шорх.

— Так без дороги особо… — развёл руками старик. — Вон, напрямки, через лес, как есть через лес…

Трясущийся палец вытянулся в сторону ближайшей опушки. Именно там Шорх и ощущал магическую метку.

— Хорошо, почтенный, — кивнул Гаситель. — Надеюсь, всю правду сказал…

Староста невольно сглотнул и со страхом покосился на копья ниферских воинов.

— Всю, как есть всю! — поспешил он заверить «доброго господина». — А, вот ещё! Не одни ж они ушли, к ним ещё девка какая-то на странной такой белой кобыле прискакала. Из того же леса, будто там кто дырку с бродячими несуразностями проделал… Переночевала прям среди них, бесстыдница, а утром раненько всей кучей и ушли они. Пешком, только девка эта верхом. Истинно так, добрый господин!

Глаза Шорха сузились:

— Что за странная белая кобыла? Уж не единорог ли, часом?

— Да кабы я знал, добрый господин, как этот вот твой иди-на-рог выглядит, я б ответил, — староста съёжился, боясь вызвать гнев. — А так-то почём мне знать? Я туточки всю жизнь-то и прожил, окромя нашей родной скотины никаких зверей диковинных и не видал. Может и иди-на-рог, потому как от обычной кобылы чем-то отличается, тут уж глаз у наших намётанный, — он кивнул на помалкивающих мужиков, прячущих за спинами женщин и детей.

— Понятно, — вздохнул Шорх. — Благодарю, почтенный. Живите спокойно, так и быть. Только врагов больше не привечайте!

— Да ни в жизни, твоё… ваше… добрый господин! — захлёбываясь от счастья, выпалил староста и согнул спину в низком поклоне.

Шорх молча отвернулся и пошёл прочь, дав знак двум магам и отряду ниферцев следовать за ним. Десятник злобно посмотрел на всё ещё не верящий в избавление от угрозы люд, снова сплюнул и зашагал за своим странным новым командиром.

Отвязывая от крайней изгороди коня, Гаситель подумал о том, что теперь ему предстоит долгое преследование. К сожалению, маг Заката не отворял Иной путь, это Шорх знал точно. Значит, он понял, что в Ином пути уязвим для более опытного мага. Стало быть, пойдёт пешком. Если прикинет, что тропить его могут конные, станет по лесам петлять, избегая выходить на дороги или в поля. А в местных густых чащобах кони будут только помехой…

— Пойдём пешими, — скомандовал он, чем вызвал очередную мину недовольства на лице десятника. — Эй, почтенный…

Староста, который семенил следом за отрядом, дабы уважительно проводить, а заодно и убедиться, что опасные люди покинули деревню, поспешил к нему:

— Что угодно, добрый господин?

— Позаботьтесь тут о наших конях, на обратном пути заберём. Да смотрите, чтобы с ними всё в порядке было! А ещё, вели-ка своим собрать нам припасов в дорогу, да поприличнее. Не меньше чем дней на десять чтобы хватило. Возможно, долго нам идти придётся…

Староста, мгновенно прикинув хозяйским умом, во что это всё деревеньке обойдётся, несказанно загрустил. Но возражать не посмел.

— Всё сделаем, добрый господин!

Шорх посмотрел на мрачнеющий поодаль лес и попытался уловить магический отклик чёрного диска. Это не удавалось на удивление долго. Наконец, Гаситель почувствовал нужное направление. Представив карту здешних мест, он подумал, что беглецы, скорее всего, стремятся к землям Актиканского союза, но будут пробираться не напрямую, через Харефас, а вдоль ниферской границы на юг, чтобы потом проскользнуть по рубежам Харефаса и Пилеи. Нужно было, во что бы то ни стало, перехватить их раньше, чем они доберутся до союзников. Шорх не сомневался, что успеет.

Думал он и о другом. Весть о всаднице на магическом единороге стала для него неожиданностью. О возможном участии в этой истории неизвестной Просветлённой необходимо сообщить Владычице Ульнэке…

***

— Охотиться, значит, тебе, готовить — мне, а они там беседами философскими развлекаются, — подчёркнуто ворчливо проговорил Силж, разжигая выплеском силы Дня костёр, аккуратно сложенный из сухих веток.

Его единственный слушатель лежал на покрывающей поляну мягкой траве и широко зевал, с довольным видом поглядывая на брошенную рядом тушу молодой косули. Аппетитное животное он только что изловил и притащил к месту привала, дабы поделиться с людьми. Судя по всему, то, что его назначили ответственным за поставки продовольствия, Тихого нисколько не смущало…

Пользоваться такими дарами природы приходилось всё чаще: их пешая прогулка по лесам растянулась уже на одиннадцать дней, и всё съестное, купленное в деревне и прихваченное из дома Эль-Ифарха, почти кончилось. Если бы путь лежал напрямую, они уже достигли бы актиканских земель, но Зоклас петлял по самым труднопроходимым чащам, пытаясь измотать преследователей, которых чувствовал позади. Пока почти удавалось держать первоначальный отрыв: по ощущениям магов, Шорх находился где-то в полудне пути. Но расстояние меж ними уже начало сокращаться, так что всё меньше времени оставалось до той встречи, которой беглецы и жаждали, и опасались одновременно.

Насаживая освежёванную косулю на вертел, предусмотрительно приобретённый в деревне, Силж подумал, что пора обсудить с Зокласом конкретное время и место предстоящей схватки.

Первый маг Заката то ли уловил его настрой, то ли сам почувствовал своевременность беседы на эту тему. Силж увидел, как Зоклас направляется к нему от дальнего края лесной поляны, покинув общество Ильнаты и Эль-Ифарха.

— Вовремя, — прокомментировал магвой, указывая Тихому на Зокласа. — Видать, совестно стало, что я тут один дичь препарирую, пока он там прохлаждается.

Подошедший Зоклас улыбнулся, радуясь неизменно хорошему расположению духа своего друга.

— У тебя вкуснее получается зажаривать мясо, — провозгласил он в своё оправдание.

Потом глянул на Пепельного пса, с удовольствием обоняющего аромат подвешенной над огнём дичи. Тот встретил его взгляд и, поняв беззвучную просьбу, неспешно удалился к другим людям. Мадженцы остались наедине.

Зоклас опередил Силжа, начав разговор первым:

— Скоро, уже совсем скоро, брат, придёт время разобраться с Гасителем. Я постоянно размышляю об этом. И пришёл вот к какому выводу: не все из нас должны участвовать в этой битве…

Силж встрепенулся и посмотрел на друга с негодованием.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что будешь с ним биться без меня? Я тебе этого не позволю…

— Нет, нет, — перебил его Зоклас, глядя на костёр. — Не об этом речь. Я имею в виду Эль-Ифарха. Думаю, он нам в бою не помощник. В том смысле, что стоит ли заставлять драться такого доброго старика? Причём того, кто только что овладел магией Заката. Посуди сам. А если он погибнет в общей свалке ненароком? Предлагаю спрятать его от Шорха, чтобы в случае нашей… хм, неудачи он сохранил дар Заката. Ну а коли мы победим, то заберём старика из убежища.

Силж недоверчиво взглянул на по-прежнему смотрящего в сторону Зокласа:

— Странно, почему это только сейчас тебе в голову пришло? А не раньше?

— А когда? — задал маг встречный вопрос. — В деревне родной его прятать бесполезно было, вмиг бы нашли. Все эти дни мы по лесам шарахались — надеюсь, что Шорху и его людям за это время нечего жрать стало! А теперь в самый раз. Я тут поглядел окрест сквозь Закат, и приметил ещё одно селение маленькое. Наверное, последнее ниферское на юге, дальше уже земли Харефаса и Пилеи. На его деревушку похоже, там ему удобно будет. Отведу, заплачу старосте тамошнему — у тебя ж ещё пара диатов осталась? На денёк приютит старика. А там, надеюсь, заберём его после боя…

Силж признал, что это имеет смысл. Глупо подставлять под удар Шорха обоих адептов Заката, одного надо бы обезопасить. Но что-то в этом плане тревожило магвоя. Он и сам не понимал, что именно.

— Почему ты отведёшь? — решил уточнить он. — Давай я. У тебя же медальон, ты его сигналы прикрываешь и Шорха заманиваешь. Так и иди дальше к актиканской границе с Ильнатой. А я провожу Эль-Ифарха, позабочусь о нём.

Зоклас покачал головой:

— Нет, не стоит. Мне нужно… э-э, обсудить с Эль-Ифархом некоторые нюансы дальнейшего развития закатной магии. Как раз и воспользуюсь этим временем. А то вдруг потом уже и не придётся с ним повидаться, после встречи с Шорхом…

Магвой нахмурился, но кивнул, принимая такое объяснение. Зоклас продолжил:

— Ну а чтобы Шорх нас со стариком не выследил, придётся тебе пока медальон понести. Я на нём защиту посильнее нынче ночью сделаю и положу в твою сумку. Над сумкой тоже потружусь. Хватит защиты на то время, что я отсутствовать буду. Только не вынимай медальон, а то сигнал станет явственнее. Догоню вас с Ильнатой через несколько часов. И вот тогда-то мы Шорху тёплый приём и окажем…

Силж помолчал, обдумывая всё услышанное. Несколько раз прокрутил над огнём вертел, проверяя, хорошо ли прожаривается со всех сторон мясо. Потом сказал:

— Хорошо, так и сделаем. Но почему-то мне разделяться с тобой не хочется. Предчувствие что ли какое, не пойму…

Лицо Зокласа приобрело отрешённо-мечтательное выражение, сквозь которое проступала грусть. Маг уселся на землю подле костра, скрестив ноги, и протянул ладони к огню. Силж увидел, как заиграли яркие отсветы на его руках. А потом пальцы засветились будто изнутри, сами стали подобны языкам пламени. И глаза Зокласа вдруг налились красно-оранжевым свечением.

— Закат подарил мне многое, — тихо проговорил маг. — На многое открыл глаза, дал возможность взглянуть по-новому. Даже заставил. И некоторые былые мои убеждения, переживания, стремления ушли на второй план, освободив место новым. Пожалуй, более глубоким и осмысленным.

Силж подбросил в костёр пару веток и присел рядом с Зокласом. Внимательно на него посмотрел.

— И снова скажу, что я рад, — проговорил он, — что в целом ты остался самим собой. Всё тем же хорошим человеком, которым я тебя знаю уже много лет.

— Это — одна из тех вещей, которые необходимо понять, — кивнул Зоклас. — Всегда нужно сохранять в себе что-то, что ты воспринимаешь как самую основу своего существа, то, что формирует твою личность. А новые силы и знания должны как мясо нарастать на тот же хребет.

Силж уловил в голосе друга особые нотки, которые появлялись, когда Зоклас настраивался на лад философских рассуждений, как бы отстраняясь от текущей ситуации. Наверное, маг хотел сказать ему что-то, что считал очень важным. Силж почувствовал это. Он слегка наклонился вперёд, выказывая готовность слушать. Зоклас же удивил его, внезапно перескочив от свойств личности к гораздо более широким темам. Течение его мыслей перестало быть плавным, обрушившись водопадом обобщений, на первый взгляд, друг с другом не связанных:

— Возможно, Шорх считает, что сможет владеть всей Накельтой. Быть может, даже думает, что сделает миру благо, полностью перестроив его по своему усмотрению. Но это всё не так. Запомни, брат, один человек, даже самый выдающийся, самый умный, великий и благородный, не должен решать судьбу целого мира. Он не сможет сделать благо для всех, ибо творимое им будет только лишь отражением его личности. А ни одна личность не может быть совершенной. И должна не только мыслиться в самой себе, но и отражаться во внешних зеркалах, — Зоклас немного помолчал. — Вот потому даже столь древняя и мощная первостихия, как Закат, сочетает в себе противоположности — День и Ночь, стараясь удержать их в гармонии. Помни об этом.

Силж кивнул. Он не сказал бы, что безоговорочно согласен со всеми измышлениями Зокласа, но вступать в спор не стал. И просто молча слушал, ценя то, что друг делится с ним сокровенными мыслями.

— Помнишь, там, в горах Вельгейта, мы с тобой уже говорили о том, что обретение ранее неведомой силы налагает новую ответственность и расширяет горизонты мышления. Это истинно так. Мышление становится более тяжёлой работой, если позволительно так сказать. Потому что осознаёшь более масштабную картину всего происходящего в мире, улавливаешь её новые фрагменты, мелкие детали, о которых раньше не подозревал, или не придавал им значения. Это как мозаика, которую благородные родители дают складывать детям для развития усидчивости и внимательности. Ты должен постоянно собирать в голове такую мозаику, охватывая как можно большее. И стараться, чтобы она получалась гармоничной. И чтобы в неё вписывались даже те кусочки, которые, быть может, не нравятся тебе лично, но для гармонии необходимы… — Зоклас прервался и вздохнул. — Впрочем, ладно, я углубляюсь в детали. Думаю, основную мысль ты уловил, а там ещё когда-нибудь вспомнишь и поразмыслишь над этим.

Маг улыбнулся, хлопнул друга по плечу и встал:

— Ну что, кажется, дичь уже готова отправиться на своё законное место в наших желудках. Зови всех!

После сытного ужина все улеглись спать, на страже остался лишь Зоклас, вызвавшийся сам. Он отошёл подальше от круга, охваченного светом небольшого костра, и уселся в темноте под огромной сосной. В руках маг вертел золочёный медальон, который все эти дни носил на груди — так было легче контролировать его силами Заката, оставляя для восприятия Шорха лишь узкую лазейку. Теперь же пришла пора сделать то, о чём он пока не мог сказать никому. Лишь безмолвный маг Эль-Ифарх знал это без слов и был готов к тому, что последует. По крайней мере, Зоклас надеялся, что решимость не покинет старика, получившего на склоне лет дар Заката…

Зоклас прикрыл глаза и аккуратно коснулся сквозь тонкие силы Заката своих спутников, лежащих вокруг костра. Важно было убедиться, что они крепко спят. Особенно Силж. Удостоверившись, что сон магвоя достаточно глубок, Зоклас раскрыл ладони и пристально посмотрел на согретый их теплом медальон. Потом крепко зажал его в левой руке, а пальцы правой напряг и согнул как когти хищной птицы. Ногти ярко замерцали красно-жёлтым, маг концентрировал в них большие силы. Через некоторое время тонкие и острые, как рассекающий плоть инструмент лекаря, лучи сорвались с них и медленно очертили круг по боковым граням медальона, вскрывая тонкий слой золота. Лицевая часть красивой вещицы отпала, словно снятая крышка, и Зоклас подхватил её, не дав упасть в траву. Подержал в светящейся руке, остужая разогретые края на прохладном ветерке, потом положил себе на коленку. А из вскрытого медальона, осторожно касаясь наполненными силой Заката пальцами, извлёк маленький чёрный диск.

Это был очень опасный момент. Защитный кокон, сплетённый в Мистарте силами Дня, полностью рассеялся, как и вся магия, которой Зоклас укрывал золотую оболочку. Маг знал, что, если ему не удастся тщательно укутать теперь уже сам диск непроницаемыми слоями закатных сил, Шорх тотчас получит чёткий сигнал, выдающий точное местонахождение беглецов. Тогда он сможет открыть Иной путь прямо сюда. Этого нельзя было допустить. Нужно было до поры продолжать игру, «кормя» Гасителя едва заметным, «размытым» откликом его диска. Зоклас предельно сосредоточился, «наматывая» один за другим невидимые защитные слои. Наконец, удовлетворённо кивнул сам себе, вытирая выступивший на висках пот.

Ещё раз убедившись, что все по-прежнему спят, и его действия остались незамеченными, Зоклас быстро опустил чёрный диск в специально купленный в деревне кожаный мешочек и спрятал под одежду. А выуженный из того же мешочка маленький плоский камешек, тоже загодя подобранный на берегу речки, вставил в золотую оправу на освободившееся место. Он подошёл не плотно, поэтому пустые места маг тщательно залепил землей, чтобы внутри медальона ничего не «болталось». Потом приставил на место снятую лицевую часть медальона, положил его на землю и, вновь исторгнув из пальцев горячее пламя Заката, заплавил её по той же кромке, которую оставили умельцы в Мистарте. Так вольно обращаться с благородным металлом, плавящимся при огромной температуре, было очень трудно; магу пришлось затратить уйму сил, прежде всего на собственную защиту от неимоверного жара. Но в итоге всё получилось.

В очередной раз дав золоту остыть, Зоклас внимательно осмотрел медальон (благо, магия Заката позволяла ему при необходимости видеть в темноте не хуже, чем днём). Он удовлетворённо хмыкнул: явно видимых следов того, что вещицу вскрывали, не было. Поднявшись, маг неслышным шагом пробрался к той суме с остатками продуктов и иными нужными в походе мелочами, которую нёс Силж. На самое её дно он и опустил медальон, скрыв под другим содержимым.

Потом, уже не таясь, подошёл к костру и лёг на землю между Эль-Ифархом и устроившейся чуть поодаль Просветлённой. Он долго любовался расслабленным во сне лицом Ильнаты, вглядываясь в каждую чёрточку и вспоминая Сальниру. Наверное, он должен был поутру сказать девушке что-нибудь особенное. Вот только не знал что. Не находил слов. А может, они и не нужны. Скорее всего, Ильната и так всё поймёт…

Спать Зоклас не собирался, просто лежал с открытыми глазами и думал.

Думал о том, что всё сделал правильно. Это, пожалуй, самый значительный шаг на его личной стезе Заката, пусть он и напоминает скорее прыжок в неизведанную бездну. Силж поймёт. Обязательно должен понять, ибо в этом мудрость. А мудрость в будущем понадобится куда больше, чем даже сила…

 

Шаг четвёртый. Падение в необратимость

В самый верхний зал самой высокой башни джантрийского дворца боялись заходить даже служанки, вынужденные там бывать. Кутающаяся в тёмные одеяния старуха, занявшая этот зал, пугала их до дрожи в коленках. Одним своим видом, мрачным взглядом тускло взблёскивающих глаз из-под капюшона. Нет, она не обходилась с ними грубо, не угрожала, и вообще почти не разговаривала. Но само её присутствие тяготило, давило, вытягивало силы, доводило до полуобморочного состояния.

Вот и сейчас принесшая еду молодая женщина прижалась спиною к двери, чтобы не подвели подкашивающиеся ноги. Она с ужасом смотрела на четыре больших сгустка тьмы, которые сферами повисли над полом вокруг центра зала, где сидела в огромном кресле маленькая старческая фигура. В каждом из этих плотных чёрных облаков виднелись какие-то движущиеся картинки, образы, в которые служанка предпочитала не вглядываться.

— Вам ещё чего-нибудь угодно, госпожа? — судорожно спросила она, не узнавая собственного голоса.

— Нет, — долетело тихим шелестом. — Оставь меня.

Это служанка готова была сделать с радостью. Она быстро поклонилась и, с облегчением выскользнув за дверь, почти бегом бросилась вниз по винтовой лестнице, чтобы скорее оказаться подальше от этого места. До следующего раза, когда страшной хозяйке башни вновь что-нибудь понадобится…

— Вижу, вы неплохо обосновались в Джантре, Владычица Ульнэка, — голос Шорха раздался из тёмного облака, висящего ближе всего к двери. — Рад этому. Хотя вы и решили поделиться со мной радостью только сейчас…

Ульнэка повернула голову к туманному изображению его лица и откинула капюшон, обнажая плохо расчёсанные седые волосы.

— Моё личное присутствие в Риаджанге стало необходимым, мой мальчик. Прежде всего затем, чтобы контролировать армию империи. И не только ради уже идущих войн. Мы должны подстраховаться на случай, если Повелители Ночи вдруг решат пойти против нас.

Шорх отметил для себя, что Ульнэка даже и не подумала ни в малейшей степени оправдываться за то, что повела свою игру втайне от него. Что же, придётся это учитывать…

— Пока мы им нужны, Владычица, — произнёс Гаситель. Потом добавил: — Точнее, я им нужен, ведь без меня новая Эпоха не настанет.

Это было напоминание не только возможным врагам, но и самой Владычице, чтобы помнила про ценность Гасителя. Она это поняла.

— И всё же, мой мальчик, лучше контролировать развитие ситуации отсюда, — Ульнэка перевела взгляд на другие сферы тьмы: — Как видишь, я создала неплохие каналы для наблюдения за интересующими меня событиями. Пришлось вложить очень много сил Мрака, мне даже стало нехорошо на какое-то время, но оно того стоило. Приглядись.

Шорх внимательно всмотрелся поочерёдно в остальные три сферы, которые были расположены так, что он мог их видеть из той, сквозь которую глядел сам.

В первой бушевала масштабная битва. Стройные ряды низкорослых воинов в красно-синих доспехах уверенно теснили беспорядочно отступающих ратников с круглыми щитами и кривыми саблями. По лоскутам белой ткани, свисающим со шлемов, курчавым чёрным бородам и форме оружия Шорх безошибочно опознал аркиранцев. А наседали на них, естественно, воины Ночи: с такими он уже сталкивался, когда напал посреди океана на второго Гасителя.

— Как видишь, посланные жрецом силы всё дальше оттесняют аркиранские войска, — прокомментировала Ульнэка. — Западное побережье полностью захвачено, аркиранцы теряют города один за другим. Если так пойдёт и дальше, в недалёком будущем падёт и Мол.

Другое облако темноты показывало длинную колонну риаджангских дружинников, железным змеем ползущую по высокогорному ущелью. Над головами людей вздымались огромные заснеженные вершины, рядом зияли бездонные пропасти. Войско продвигалось очень медленно, но так было надо, ибо в случае неосторожности скользкие тропы могли забрать жизни многих дружинников.

— Киферхий — очень талантливый военачальник, — искренне похвалила Ульнэка. — И вновь это доказывает. Самый трудный и опасный перевал уже пройден, войско спускается по ту сторону Грозных гор. Фехола всеми силами держится за свой давний нейтралитет, а потому просто пропустит риаджангцев через свои земли. Так что через несколько дней, если ничто не замедлит продвижения, Киферхий вторгнется в Солькис. Пока всё идёт как надо.

В третьем облаке тоже виднелась панорама битвы. Шорх сразу же узнал несущихся во весь опор мадженских катафрактариев в блистающих золочёных доспехах. Их удар, как всегда стремительный и мощный, был нацелен на риаджангских пехотинцев, ощетинившихся копьями. Над равниной парили белоснежные птицы — гостьи из Сферы Бриангла, призванные обеими сторонами. Они схватывались друг с другом, пикировали на людей, поливали ратников лучами света, сжигающими плоть и плавящими доспехи. От горизонта широкими цепями маршировала мадженская пехота, подобная неудержимому валу морского прибоя. Риаджангская дружина, попавшая под удар нескольких легионов врага, была на грани разгрома. Часть ратников, видимо, получив соответствующий приказ, уже начала отступление, чтобы сохранить хоть какие-то силы.

— Мадженцы пошли в наступление из-под Джатрига, — пояснила слабым голосом Ульнэка. — Выиграли уже пару мелких битв и уверенно движутся сюда, к Джантре.

— И когда вы намерены их остановить? — поинтересовался Шорх.

— Скоро, уже скоро, мой мальчик, — Владычица слабо улыбнулась. — Пускай думают, что им всё удаётся, и постепенно теряют силы и осторожность. На подступах к столице ближе к следующему вечеру их встретят самые сильные дружины империи и, конечно же, Повелитель Ашур со своим воинством. Ну а то подкрепление, которое к ним спешит… — старческая рука махнула в сторону тёмного облака, — я его видела. Думаю, оно удивит их самих.

Шорх плотно сжал губы:

— Рад, что у вас всё под контролем, Владычица.

— Чего я не могу сказать о тебе, — голос Ульнэки внезапно стал жёстче, её тон ударил наотмашь, как ладонь по щеке. — Больше десяти дней ты скитаешься по лесам и не можешь поймать одного несчастного мага. Не кажется ли тебе, мой дорогой мальчик, что он просто водит тебя за нос?

Даже на большом расстоянии Гаситель ощутил её сильное недовольство. Давно Ульнэка не позволяла себе таких всплесков эмоций, тем более в его адрес.

— Я делаю всё, что могу, — хмуро ответил он, чувствуя себя очень неуютно из-за того, что приходится оправдываться. — Иду по следу и вот-вот настигну беглецов. Не забывайте, что там не один «несчастный маг». По моим сведениям, с ним сильный магвой, Пепельный пёс, какой-то ниферский маг, а также Просветлённая с магическим единорогом.

Ульнэка резко вскинула голову:

— Просветлённая? И ты говоришь мне об этом только сейчас?

— Увы, раньше вы не изволили со мной беседовать, поскольку были заняты более важными делами, — Шорх произнёс это с непроницаемым лицом, хотя внутри у него поднималось негодование.

Владычица, должно быть, почувствовала это, потому что смягчила тон:

— Я действительно была занята. А тебе я полностью доверяю, мальчик мой, не забывай об этом. Поэтому уверена, что ты справишься с ними всеми. Помни, что ты Гаситель. Этот маг Заката встал на пути предначертанных тебе свершений. Так смети его, наконец, докажи мне, что ты стоишь тех надежд, которые я на тебя возлагаю! А Просветлённая… если сможешь, захвати её живой и приведи ко мне. Её присутствие доказывает, что Светлейшая, скорее всего, затеяла собственную игру и направила свою посланницу к магу Заката. Я хочу убедиться, что это так.

Ульнэка сжала сухой рукой подлокотник кресла:

— Как только я закончу с текущими делами, мальчик мой, клянусь, я сама отправлюсь в Гиал и убью эту тварь. И всех Просветлённых, до которых дотянусь. Отплачу, наконец, за всё, что их предшественницы со мной когда-то сделали! Теперь пришла пора и для этого.

Она снова посмотрела на тёмное изображение Шорха, кутающегося в свой дорожный плащ где-то посреди непроходимых лесов на юге Нифериса:

— А ты, мой драгоценный Гаситель, не тревожь меня более по пустякам. Жду от тебя вестей о том, что маг Заката повержен, а его знания и навыки исчезли вместе с ним.

— Да будет по воле вашей, Владычица Ульнэка! — быстро проговорил Шорх и пропал. По поверхности сферы прошла рябь, и она успокоилась, застыв безмолвным сгустком тьмы.

Ульнэка тут же отвернулась, погрузившись в созерцание разворачивающихся перед нею битв.

А Шорх, едва перед ним погасло изображение Владычицы, встал с земли и пошёл к небольшому лесному ручейку, у которого его отряд остановился на ночь. Поплескав в лицо холодной водой, Гаситель тряхнул головой и постарался успокоиться, отбросить неприятные чувства, которые пробудил состоявшийся разговор. Начинало светать. Предстоял серьёзный бросок. Шорх не стал говорить Ульнэке о том, что уловил, наконец, более отчётливый сигнал чёрного диска, чего не было ни разу за все эти дни. Беглецы были довольно близко, и Гаситель верил, что ещё до наступления следующей ночи ему удастся настигнуть Зокласа и его спутников. Схватка предстояла нешуточная, но Шорх её ждал, ибо жаждал поскорее завершить начатое.

Собираясь в путь, Гаситель думал о Лиуджайн. Вспоминал и обдумывал всё, что принцесса говорила об Ульнэке…

***

— Сколько с вами призывающих магов? Атакующих, сдерживающих? Магвоев?

Старший мастер Героск, тяжело опершись обеими руками о грубую столешницу, хмуро глядел на стоящих перед ним навытяжку командующих пяти легионов, пришедших в качестве подкрепления. Никого из этих пятерых офицеров он прежде не видел. Всем им на вид было недалеко за тридцать, а значит, свои высокие должности они получили недавно.

Пятеро переглянулись, один — судя по чертам лица, уроженец самых южных земель Мадженси — шагнул вперёд. Стянув с головы шлем с плюмажем из белых перьев и пригладив почти чёрные волосы, он проговорил с некоторым замешательством в голосе:

— Простите, Командующий, но мы думали, что вы в курсе…

— В курсе чего? — не дождавшись продолжения, спросил Героск.

— Наши легионы сформированы совсем недавно. Правитель Саргеж, да хранит его Великий День, уже дважды провёл набор новых рекрутов. Вот из таковых и состоят наши легионы. Наверное, Военная коллегия очень торопилась, но нам даже не даны названия, только присвоены номера — с тридцатого по тридцать пятый. И, самое главное, нас недокомплектовали… Так что, упомянутых вами магов в составе легионов нет.

— Однако! — Героск качнул головой и задумался, пощипывая пальцами вислый ус. Он порадовался тому, что в шатре, развёрнутом на вершине холма в окружении огромного лагеря отдыхающих после битвы легионов, кроме него и пяти прибывших нет больше никого. Старший мастер хотел, как того и требовали воинские традиции, принять командующих новых легионов в окружении своих офицеров, но что-то заставило его передумать. Возможно, предчувствие, которое сейчас оправдалось. Такие новости не стоило сразу же делать общим достоянием. Они могли плохо сказаться на боевом духе войска, только что завершившего — с потерями, но победоносно — серию битв с вражескими дружинами и готовящегося к последнему броску на Джантру.

— Тригры? — лаконично спросил Старший мастер. Хотя уже был почти уверен, какой услышит ответ. Откуда ж взяться бывалым воинам третьей линии в наспех сколоченных из новобранцев легионах?..

— Их нет, Командующий, — подал голос другой офицер, заложивший большие пальцы за широкий боевой пояс, на овальной застёжке которого вместо положенной эмблемы легиона красовался лишь номер «32». — Все наши воины пойдут в бой впервые.

— И какова численность? — поинтересовался Героск, готовясь услышать худшее. Он не ошибся…

— Две с половиной тысячи копий, Командующий, — чётко проговорил первый.

— Полторы тысячи, — подхватил второй. А третий продолжил: — Столько же…

— У меня две тысячи, — глядя в пол, проронил четвёртый.

— Три тысячи, — обрадовал на фоне других пятый.

Правая рука Героска сжалась в кулак. Больше ничем старый магвой не выдал своего отношения к услышанному. Он прожил уже достаточно много лет, чтобы разучиться удивляться даже самым вопиющим проявлениям подлости человеческой натуры. Что же, это вполне в духе Саргежа. В этот миг Героск понял, что Правитель всё-таки решил от него избавиться самым кардинальным способом. А заодно послал на верную смерть кучу воинов, которые ещё могли бы принести пользу королевству…

— Итак, — произвёл он нехитрый подсчёт, — десять тысяч пятьсот необученных рекрутов вместо ожидавшихся двадцати пяти тысяч опытных воинов. И без поддержки магов, без возможности призыва сущностей… Вы понимаете, что это значит, почтенные командующие?

Офицеры переглянулись, помолчали некоторое время, но паники на их лицах Героск не увидел. Что же, и это хорошо. Как бы то ни было, они — достойные сыны Мадженси.

— Понимаем, Командующий, — мрачно проговорил южанин. — Но не мы в том повинны. Мы можем лишь поклясться вам, что не отступим. И воины наши не покажут врагу спины, даже если им будет очень жутко. Быть может, те из них, кто выживет, ещё станут триграми и всем с гордостью расскажут, что прошли битву за Джантру!

Героск улыбнулся, что делал редко. Наивная речь, но идёт от души. Старый магвой умел ценить искренние порывы решительных людей.

— Да будет так, друзья, — проговорил он и чуть наклонил голову, выказывая уважение молодым командующим. — Готовьте своих людей. К победе или смерти. Нам всем предстоит большое дело!

Офицеры поклонились ему. Должно быть, они верили, что старый опытный Управляющий Магармуса найдёт способ уберечь их от разгрома и приведёт к победе. Сам же Героск не был столь уверен…

— Ступайте, — сказал он, подняв руку в воинском приветствии, которое уже много веков оставалось в Мадженси неизменным. — Располагайте свои легионы на нашем правом фланге. Сражение скоро начнётся. Да придаст вам сил Великий День!

Выпроводив офицеров, Героск приказал магвоям, стоящим на страже у шатра, никого к нему не пропускать. Потом зашнуровал закрывающий вход полог изнутри и вернулся к походному столу. Присел за него, достал меч, положил его перед собой и долго-долго водил взглядом по строкам синеватых рун, покрывающим клинок. Будто вновь и вновь читал их, напоминая самому себе глубинный смысл того, что было навеки заключено в самом сердце Магармуса.

Думы старого магвоя были тяжелы. Героск прекрасно понимал, что вероятность победы с имеющимися силами в битве за Джантру мала. Ужасался и цене, которую узурпатор Саргеж готов заплатить за то, чтобы избавиться от него — последнего из тех, кто в нынешней Мистарте реально мог бы возглавить борьбу против самозванца и добиться его свержения. Положить десять истерзанных прошлыми боями легионов, да ещё и пять «недоношенных» новых? Сейчас уже стало очевидным, что план Саргежа именно таков… Если только не произойдёт чуда. Вернее, если он, Старший мастер Героск, со всем своим столетним опытом сражений такого чуда не сотворит. В любом случае Правитель будет в выигрыше, окончится ли битва победой мадженцев или их поражением и гибелью своенравного Управляющего Магармуса.

Вопрос в том, что делать ему? Как поступить, какое решение принять? Настал момент выбора. Возможно, самого важного за всю его долгую жизнь, посвящённую служению Мадженси. Героск сознавал, что его авторитет в войсках огромен. Он видел это в уставших и потухших глазах воинов, озаряющихся скрытыми внутренними силами при его появлении. Легионеры, маги, магвои — все верили в него и готовы были идти за таким Командующим куда угодно.

Вот именно, куда угодно…

Героск тяжело вздохнул и привычным жестом накрутил длинный ус на палец, наморщив лоб. Одного его слова, воззвания к легионам будет достаточно для того, чтобы повернуть их на Мистарту! Избежать губительной битвы с превосходящими силами врага, уйти на родину, собирая по пути новых сторонников. И ударить по гнезду, которое хитростью свил себе узурпатор, убийца короля!

Но дело в том, что гнездо это окружают тысячи мирных жителей. И тысячи легионеров, которые пойдут в бой за Правителя, только лишь потому, что так велит присяга. Начать гражданскую войну в собственной стране, которая и без того воюет на нескольких фронтах? Допустимо ли это? Вправе ли он, Старший мастер Магармуса, пойти на такое? Пусть и ради благой цели, но пройти по трупам своих соотечественников… А дальше? Легионы, которые он приведёт к победе над самозванцем, вознесут его на трон на собственных плечах и щитах. Иного не дано — воины потребуют от него лидерства, как от человека, способного выиграть войну с Риаджангом. И что останется сделать Старшему мастеру, давно прошедшему столетний рубеж своей жизни? Заменить одного самозванца на другого, самому став узурпатором, военным диктатором?

Такой судьбы для себя Героск не пожелал бы. Не к тому он шёл всю жизнь, постигая гармонию магии и воинской силы, уча тысячи магвоев превыше всего ставить благополучие родины, её процветание и безопасность. Как посмотрит старый магвой в глаза собственным ученикам, если нарушит приказ, пусть самозваного, но Правителя, олицетворяющего верховную власть великой державы? Если уклонится от битвы с могучим врагом, чтобы вместо того войти в Мистарту подобно завоевателю, затеяв распрю в стране?

Старший мастер снова тяжело вздохнул и погладил пальцами клинок верного меча, всегда разившего без промаха врагов Мадженси. И отмёл возможность военного переворота. На это он не пойдёт, ибо тем самым только унизит свою душу, испоганит собственную суть. А это для такого, как он, хуже смерти…

А Саргеж… Героск понимал, что этот ничтожный человек не должен воссесть на трон и основать новую королевскую династию. Должны отыскаться иные, менее кровавые, чем военный переворот, способы отстранить его от власти. Над этим стоило хорошо подумать. Вот только времени на раздумья у него уже не оставалось: противоположный край прекрасной долины наполнялся отборными риаджангскими дружинами, вот-вот грозило появиться и воинство Ночи, которое за эти дни себя ещё не показало. Так что строить дальновидные планы просто некогда.

Разве что…

Старший мастер достал магическую цепь, медленно и сосредоточенно намотал её на левый кулак, очертил в воздухе круг, затем положил руку на клинок ближе к острию. Правой рукой сжал рукоять меча и застыл, глядя перед собой обманчиво рассеянным взглядом. Перед внутренним взором его предстал образ человека, о котором он много думал в последнее время. Старый магвой надеялся, что ему удастся использовать древний способ связи меж адептами учения Магармуса, хотя это было неимоверно трудно сделать, когда оба магвоя находились вне стен школы. Но Героск знал, что его сил хватит. Только бы у беглого капитана сохранились при себе меч и цепь магвоя…

…Силж внезапно почувствовал, как задрожал в ножнах его клинок. Одного мгновения было достаточно, чтобы понять, чем это может быть вызвано. Магвой остановился и прижал к губам палец, призывая к тишине Ильнату, которая с грустью сетовала на то, что Зоклас ушёл, не разбудив её и не попрощавшись. Девушка моментально замолчала и с тревогой посмотрела на Силжа. Тот достал меч и цепь, отошёл на пару шагов и встал так, чтобы за его спиной не было никого. Потом поднял клинок на уровень груди параллельно земле, поддерживая его у самого острия левой рукой с цепью.

Над вспыхнувшим синими рунами лезвием начал формироваться нечёткий образ. Ильната разглядела лишь такой же бритый, как у Силжа, затылок и одинокую длинную прядь седых волос. На всякий случай Просветлённая отошла подальше. Она почувствовала, что это некий способ связи, основанный на силах Дня, а потому не желала подслушивать разговор, не для неё предназначенный. Девушка пару раз взмахнула руками, беззвучно приглашая Аламелу и Тихого последовать за ней. Магические звери поняли, и Силж остался один на один с тем, кто желал с ним поговорить.

Капитан тем временем с удивлением узнавал вырисовывающиеся в воздухе черты Героска. Вот уж кого он был искренне рад видеть!

— Старший мастер! — капитан почтительно склонил голову. — Да озаряет ваш путь свет Великого Дня!

— И тебе того же, Силж Зорхаж, — донёсся спустя некоторое время сильно искажённый голос Героска. — Время тратить на любезности не будем, его мало. Мне очень трудно удерживать связь, поскольку я не в Магармусе. Ведомо мне, что ты где-то скрываешься. Рад тому, что ты жив и здоров. Надеюсь, и Зоклас тоже.

— Да, Старший мастер, он тоже. Хотя временно наши тропы разошлись. Но скоро, надеюсь, мы вновь воссоединимся.

— Здравия ему от меня пожелай. Но то, что я хочу сказать, тебя касается в первую голову, — взгляд Героска стал жёстче и сосредоточеннее, изображение слегка затряслось, будто задрожала рука старого магвоя, держащая меч. — Правитель Саргеж, похоже, разум совсем теряет в своём стремлении к полновластию. Знай, что я с легионами, изрядно ослабшими, вот-вот начну битву за Джантру в долине, что на подступах к столице. Не исключено, что головы мы тут сложим все…

Речь неожиданно прервалась, хотя губы ещё шевелились. Силж начал и по себе ощущать, каким трудом даётся эта связь. Он поспешил вставить:

— Страший мастер, если только это уместно, и на то будет ваше дозволение, мы готовы при первой возможности открыть Иной путь и присоединиться к вам. Наша, а особенно Зокласа, помощь в этой битве будет нелиш…

— Ни в коем разе! — голос Героска наполнил слова силой безусловного приказа. — Не смейте сюда соваться. Это не ваш бой. Не твой. Ты можешь принести больше пользы нашей родине, Силж. Потому, прежде всего, ты должен сейчас надёжно схорониться и не попасться в руки Саргежа. Поведай мне, хотя бы примерно, где тебя искать, и тебя найдёт тот, кто скажет больше…

Звук снова оборвался, образ задрожал сильнее.

— Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, Старший мастер. Что я должен сделать? — быстро проговорил магвой.

— …думать. Помни, кто ты есть, Силж Зорхаж, не забывай этого, — долетел, становясь всё тише, голос Героска. — И помни всё, чему я, все мы — Старшие мастера — учили тебя в стенах Магармуса. Наши идеалы стоят того, чтобы…

Силж сосредоточился как можно сильнее, пытаясь улучшить связь. Он начал понимать, куда клонит Героск. И по спине пробежали мурашки, а в голове заворочались неоднозначные мысли. Этот путь слишком тернист, чтобы ступать на него, не подумав тридцать три раза…

— Мастер Героск, но почему вы не решитесь на неповиновение Саргежу? Мы с радостью поддержим вас…

— …не мой путь, — перебил его далёкий голос. — Я уже слишком отстранился от всего того, к чему только может страстно стремиться Саргеж. А твой путь, я думаю, только начинается.

Силж промолчал, стараясь осмыслить каждое слово Старшего мастера, всегда бывшего для него непререкаемым авторитетом.

— Хочу напомнить тебе, Силж, одну простую, но важную мысль, ибо она пригодится. Вся сознательная жизнь человека — это движение в одном из двух возможных направлений: либо к освобождению от несущественных условностей и обретению вольного духа, либо ко всё большему порабощению и угнетению грузом излишних ограничений. Выбирать тебе.

— Если отречься от всех запретов и ограничений, — покачал головой Силж, — то есть тех самых «условностей», можно дойти до неконтролируемого хаоса души, позабыть суть понятия «зло», а значит — стать таковым.

— Я же сказал — несущественных, — отозвался Героск. — Моральные рамки ты устанавливаешь себе сам. Если разум крепок, ты не допустишь для себя полной вседозволенности, которая есть погибель, саморазрушение. Ну а если нет, — дурака не жалко. Найдутся те, кто такового дурака вгонят в нужные рамки, а то и вовсе прикончат, каких бы высот и сил он ни достиг. Вот к таковому финалу, думается мне, Саргеж и приближается. А ты — не повтори никогда…

Силж, почувствовал, что связь вот-вот прервётся. От большого напряжения у него уже разболелась голова. Старшему мастеру наверняка было ещё труднее…

— Я не забуду ваши слова, — проговорил магвой. — Но надеюсь, мы сможем однажды продолжить эту беседу, сидя рядом, за одним столом. Да поможет вам свет Великого Дня в предстоящей битве!

Дрожащий образ Старшего мастера начал таять в воздухе. До слуха капитана долетело лишь одно тихое слово:

— Где..?

Силж только успел почти прокричать, что находится на южных рубежах Нифериса, и образ Героска пропал. Синее свечение над рунами погасло. Магвой обессилено опустил меч и уселся на землю, ощущая сильную усталость.

Мысли в гудящей голове последнего Зорхажа громоздились одна на другую, расстилая перед ним бессчётные развилки грядущих путей. И он понимал, что избежать выбора не удастся.

***

Колышущиеся на ветру буйные травы доставали до пояса, а местами — и вовсе до груди. Полевые растения цвели, привлекая гудящих в воздухе пчёл и шмелей. Воздух, казалось, пропитался терпкими ароматами разнотравья, способными одурманить неосторожного путника…

На сей раз путников, уверенно пересекающих море трав, было двое, и оба были весьма осторожны. Вокруг них вились едва заметные в послеполуденном мареве шлейфы тонких разноцветных сил. Они позволяли магам Заката видеть всё бескрайнее поле, как если бы они смотрели на него с высоты птичьего полёта.

Зоклас полной грудью вдыхал пьянящий воздух и думал о том, что это место они с Эль-Ифархом выбрали неспроста. Очень уж напоминало безымянное поле у самой южной границы Нифериса то, которое явилось в видении старого мага. Но это, конечно же, было не оно. То поле под разделёнными небесами символизировало всю Накельту, оба её континента. И на судьбу всего мира предстояло повлиять троим магам, сошедшимся вместе в том видении, а потом и в реальной жизни…

Зоклас шёл и шёл, с наслаждением дыша этим чудным воздухом и любуясь сочными травами, лёгкими облаками в глубокой синеве бездонного неба, редкими птицами, стремительно пролетающими над полем. Первому магу Заката, потерявшему и обретшему столь многое, отчаянно хотелось, чтобы его неспешные шаги длились вечно, или чтобы можно было слиться с этим дивным местом и веками пребывать здесь, возрождаясь к новой жизни каждой весною, подобно этим травам.

Увы, он понимал, что мгновения остаются мгновениями, они — всего лишь капли, падающие в бесстрастные озёра вечности. И он падает вместе с ними. Ещё один шаг, ещё и ещё один. Каждый — приближает его к необратимости, к тому, что уже не повернуть вспять…

Вот, впереди, между двумя пологими склонами небольшого овражка показалась играющая на солнце весёлыми бликами тонкая лента ручья. Маги подошли и опустились на колени возле прохладной воды, вдоволь напились, омыли руки и лица. Зоклас долго смотрел на журчащую по мелким камням воду, бегущую из ниоткуда в никуда, и чувствовал, что этот ручей — его личный рубеж, к которому он, наконец, подошёл. Рубеж не менее важный, чем тот, который он пересёк, когда фактически вернулся к жизни и впервые приобщился к древней стихии Заката. А может, и более важный.

Кто он? Бывший магвой на службе великой державы, нынче гонимый собственной родиной, несправедливо объявившей его преступником. Воин, не сумевший оберечь любимую, допустивший её гибель и корящий себя за это… Маг, постигший стихию Заката, но вынужденный постоянно скрываться и искать возможность сберечь этот великий дар, способный изменить будущее Накельты. Судьба даёт ему верных друзей, достойных спутников, и тут же грозится их отнять, будто играя с ним в одной ей понятные игры.

Так было до сих пор. Теперь это всё уже не имеет значения. Сейчас, наконец, он сам готов сыграть в хорошо обдуманную игру, в которой не может проиграть. Он в любом случае выиграет. И это станет большим сюрпризом для всех хитрецов, чья злая воля вовлекла его в безумно опасный водоворот событий, знаменующих смену Эпох…

Зоклас ещё раз плеснул в лицо приятную прохладную воду, распрямил спину и посмотрел в грустные глаза Эль-Ифарха, понимающего его без слов. Глухонемой маг, всю жизнь проживший где-то на грани Дня и Ночи, видел разные стороны реальности и постиг их смысл, возможно, лучше, чем многие другие. Он вряд ли свернёт с нужного пути, с пути необходимости, сколь бы труден он ни был.

«Ты готов, добрый друг?», — спросил Зоклас старика ярким мысленным образом. — «Ты тоже видел всё, что должно свершиться во имя Заката и будущего нашего мира. Поступишь так, как нам предначертано, мой брат — безмолвный маг Заката?».

«Да, я готов», — пришёл короткий ответ Эль-Ифарха. — «И буду надеяться, что это правильная стезя. Для всех…».

Зоклас на миг прикрыл веки и кивнул, благодаря старика. Затем, не тратя больше времени, вытряхнул из кожаного мешочка на ладонь чёрный диск, распутал все вуали Заката, покрывающие его, и резко отшвырнул злополучный предмет подальше — шагов на десять от себя. Ничто больше не мешало Шорху, где бы он ни был, ясно почувствовать тёмный сигнал этой крохотной вещицы.

Эль-Ифарх проворно перепрыгнул ручей и бросился бежать со всей скоростью, на которую были способны его старые, натруженные долгим путешествием ноги. Зоклас кинул грустный взгляд ему вслед и остался на месте.

Ждать пришлось недолго. Как Зоклас и думал, в воздухе, прямо над тем местом, куда упал диск, проступил вдруг чёрный круг Иного пути. Первым показался Гаситель, сразу же шагнувший вперёд и в сторону. Следом, сминая траву, выбрались десять рослых воинов в тяжёлых доспехах. Зоклас разглядел ниферские гербы на щитах и наплечниках и мысленно усмехнулся: Шорх явно не тратил время даром и обращал в союзников всех, кто был готов служить Великой Ночи. Последними из Иного пути вышли два мага в долгополых тёмных одеждах. Зоклас даже на расстоянии сразу ощутил их мощь, конечно же, не идущую в сравнение с силами Гасителя, но всё же немалую. Они становились всё сильнее по мере того, как Эпоха Дня уступала свои права. И лишь одинокий огонь Заката стоял на пути новой Эпохи. Ради того, чтобы раздуть этот огонь до небес и сделать его непреодолимым, Зоклас был готов на всё…

Шорх сразу узрел своего врага.

— Итак, ты здесь, Зоклас, — Гаситель махнул рукой в нейтральном жесте приветствия. — Значит, прятки, наконец, кончились. Ты нашёл мужество встретиться со мной, и это похвально. Где же твои спутники?

Маг Заката резко вздохнул и отбросил все чувства и раздумья. Пришло время начинать!

— Я избавился от них — слишком слабы и ненадёжны, — Зоклас криво усмехнулся. — От всех, кроме одного.

Он вскинул руку над головой. Это был сигнал для остановившегося на приличном расстоянии Эль-Ифарха. Старый маг прицелился и послал с небес несколько сознательно слабых языков красного пламени Заката. Ниферские ратники среагировали очень быстро: кто прикрылся большими окованными железом щитами, кто просто отпрыгнул в сторону и скрылся в высокой траве. Маги Ночи, разглядев фигуру старика и поняв, откуда исходит опасность, атаковали его длинными выплесками непроглядной тьмы, бросившими на землю змеящиеся тени. Но силуэт Эль-Ифарха вдруг будто бы смазался, замерцал багряными полосами, скользнувшими вбок. Выпады темноты пронзили пустое место: старый маг оказался в паре шагов левее того места, где стоял прежде.

Новый огненный дождь пролился на воздевших к небу щиты воинов. Некоторые зашипели от резкого жара: добротные пластины доспехов ощутимо накалились. Вторая попытка ночных магов контратаковать, не сокращая дистанцию, также не увенчалась успехом: старик, будто издеваясь, размазывался в воздухе сверкающими полосами и уходил от ищущих чёрных лезвий.

— За ним! — бесстрастно скомандовал Шорх. — Все вы. Разойдитесь широким фронтом и загоните его, как лисицу. И поглядывайте — неподалёку может оказаться ещё кто-нибудь.

— А вы как здесь..? — начал десятник, указывая мечом на спокойно стоящего у ручья Зокласа.

— С ним я разберусь сам, — Шорх улыбнулся холодной улыбкой убийцы-форла. — Он тоже явно хочет остаться один на один. Так и должно быть. Это вопрос чести, как скажут благородные воины. А я добавлю — это спор двух стихий.

— Да, и сегодня он закончится! — сказал Зоклас то, что Гаситель должен был услышать.

Ниферский десятник не заставил повторять приказ дважды. Пускай сам справляется, этот бледнорожий, коль приспичило…

— Вперёд! — прокричал он своим, и первым бросился в погоню за странно перемещающимся магом. — Разойтись, петлять, уклоняться!

Ратники вовремя исполнили приказ и рассыпались по полю, непрестанно меняя скорость бега и рыская туда-сюда по курсу. Эль-Ифарх вновь и вновь посылал в них выплески закатных сил, но промахивался. Впрочем, так и было задумано. Мысль об убийстве претила старику, всю жизнь лечившему людей, и без особой надобности он не хотел никого поражать насмерть. Перед ним стояла задача увести отряд преследователей подальше, дав Зокласу возможность сразиться с Гасителем без помех. Потому, убедившись, что десять ратников и два мага бегут к нему, Эль-Ифарх снова припустил прочь, не забывая творить позади себя маскирующие сполохи Заката. Конечно, старик не мог похвастаться быстрым бегом, но у него был первоначальный отрыв, и не имелось тяжёлой амуниции, замедляющей воинов. К тому же ему в помощь были хитрые уловки, которые они с Зокласом придумали, экспериментируя с закатными силами.

Сквозь Закат Эль-Ифарх, не оборачиваясь, видел всё, происходящее позади. Он увиливал от невесомых клинков темноты, которые раз за разом тянулись к его спине над волнами трав. А особо быстроногих ратников заставлял сбавлять темп, пугая огромными неистовыми языками ярко-красного пламени, вспыхивающими в воздухе перед ними. Это была лишь искусная иллюзия, но увлечённые погоней воины того не подозревали и реагировали так, как привыкли их тела за годы обучения ратной науке: мгновенно пригибались, отскакивали назад, откатывались в сторону. И теряли скорость, давая старику возможность держать их на дистанции.

Эль-Ифарх знал, что рано или поздно его настигнут. Но пока не ведал, что делать дальше. Точнее, не решил. В старом маге, получившем дар Заката от первого его обладателя, бурлили силы, достаточные для полновесной, безудержной Атаки Заката. Он сознавал, что имеет возможность испепелить всех преследователей, вряд ли к такому готовых. Но собственноручно оборвать двенадцать жизней? Причём десять — соотечественников-ниферцев, лишь исполняющих веление своего короля? Старик знал, что многим людям его сомнения показались бы надуманными и глупыми. «Есть враг, и ты можешь его убить — так сделай это!» — таков простейший принцип, и он неоспоримо верен. Но не каждый с лёгкостью решится претворить его в жизнь, обагрив руки кровью…

Эль-Ифарх решил, что до последнего будет пытаться уйти, избавиться от погони, заставить преследователей потерять его из виду и отказаться от дальнейшего преследования. Старый маг нырнул в самые густые и высокие травы, какие только заметил на своём пути. Он пригнулся и побежал, не распрямляясь в полный рост. Попутно маг создавал иллюзорные сполохи Заката по левую и правую руку от себя, разводя их всё дальше в разные стороны. Преследователи должны были видеть яркие вспышки, разбегающиеся в разных направлениях. Возможно, это собьёт их с толку.

Глянув с небес сквозь закатные силы, Эль-Ифарх увидел, что некоторые воины и впрямь бросились вдогонку за ложными сполохами. С затеплившейся в сердце надеждой он породил ещё несколько неверных следов, ожидая, что это окончательно запутает погоню. Увы, маги Ночи тоже были не профанами в своём ремесле. Широкие выплески темноты распороли несколько мерцающих «призраков» Заката: Эль-Ифарх просто не мог уберечь их все — слишком далеко, слишком быстро… Сердце и так уже щемило, бешено колотясь в груди старика, пот заливал глаза, мышцы ног отзывались на каждое движение глухой болью. Маг понял, что силы покидают его…

Радовало лишь то, что Зоклас с Шорхом остались далеко позади. Старик надеялся, что дал первому магу Заката достаточно времени, чтобы сделать то, что должно было свершиться.

Сквозь небеса над полем Эль-Ифарх узрел, как один из ночных магов уверенно указал правильное направление. Старику показалось, что он почувствовал его палец, упершийся прямо между лопаток. Ратники моментально бросили гоняться за угасающими «призраками» и единой цепью кинулись за беглецом, сокращая дистанцию. Безмолвный маг постарался бежать быстрее, но старая плоть просто отказывалась выполнять непомерные требования. Он попробовал снова отогнать преследователей иллюзиями небесного огня, но понял, что уже не в состоянии одновременно удерживать скорость бега и совершать точные магические действия. В горле пересохло, кровь стучала в висках так, будто готова была прорваться наружу, в глазах потемнело.

Оставался один шанс, надежду на который старик лелеял всё это время. Впереди, уже всего в какой-то полусотне шагов, неспешно катились на юг тёплые воды широкой реки. Зоклас ранее показывал, что это пограничная река, отделяющая Ниферис от Солькиса. Эль-Ифарх думал о том, что если удастся добежать и прыгнуть в воду, он сумеет создать силами Заката небольшой пузырь или кокон, удерживающий немного воздуха, и уйти с ним на глубину. А там — вниз по течению, насколько хватит для дыхания, и постараться выбраться на другой берег…

Густые высокие травы закончились столь резко, что поначалу маг даже не понял, что произошло. Он выбежал на пустой берег, покрытый речным песком и мелкими камнями. Споткнулся, едва не упал, но сумел удержать равновесие и бросился к спасительной реке.

Острая боль огненной вспышкой пронзила левое плечо. От сильного толчка старик полетел на землю, успев заметить тонкое лезвие тьмы, распарывающее его руку. Страх смерти, заглянувшей в глаза, придал силы, отключил сознание и заставил довериться чистым инстинктам. Эль-Ифарх перекатился через здоровое плечо и, приподнявшись над землёй, накрылся сверкающей вуалью Заката, поглотившей ещё два выплеска ночной темноты.

Сквозь стену буйных трав прорвались преследователи. Старик увидел их всех — десяток воинов и двоих атакующих магов Ночи с длинными зазубренными клинками, покрытыми замысловатой вязью чёрных символов. Тяжёлое дыхание, горящие азартом погони глаза, руки, нетерпеливо сжимающие оружие… Эль-Ифарх бросил мимолётный взгляд на реку, от которой его отделяло всего несколько шагов. Так близко и так бесконечно далеко! Но попытаться стоило…

Старик, превозмогая боль, вскочил на ноги и снова бросился к воде, прикрывая спину пламенеющим щитом Заката. Возможно, ему удалось бы сдержать удары хищных сгустков тьмы, непрестанно испускаемых клинками ночных магов. Но позади были ещё и опытные воины. Один из ниферцев вскинул копьё и с коротким замахом от плеча метнул его, целясь под ноги хромающему старику. Острое жало глубоко вошло в податливый прибрежный песок; прямо перед ногами Эль-Ифарха оказалось длинное древко, перепрыгнуть через которое он не успел. Споткнувшись, маг полетел лицом вниз, и не разбил его только потому, что упал уже в воду. Но до глубокой стремнины было ещё далеко.

Снова поворачиваясь к преследователям, Эль-Ифарх понял, что это конец. Падение рассеяло его сосредоточенность, и закатный щит истончился, частично развеялся по воздуху. И к груди старика уже летели два узких призрачных лезвия ночной тьмы. В этот миг, действуя почти бессознательно, Эль-Ифарх совершил то, чего так хотел избежать. Небеса над головами нападавших расцвели ярким костром первозданных сил Заката. На сей раз, огонь был настоящим — жгучим, испепеляющим. Атака Заката во всей своей жуткой красе… Двенадцать человек попадали на землю, обугливаясь как головешки в костре.

Старый маг закрыл глаза, чтобы не смотреть на это. И ещё — чтобы не видеть, как два клинка тьмы вспарывают его собственную грудь. Тело пыталось увернуться, отпрыгнуть назад, в прогретую за день солнцем речную воду. Сознание же за происходящим уже не следило. В эти мгновения Эль-Ифарх снова узрел разделённое небо из своего видения. И полоса Заката становилась всё шире, закрывая для него собою всё остальное…

А пока длилась эта бешеная погоня, там, у безымянного ручья посреди ничейного поля кружили в смертельном танце клинков и магии два давних соперника. С трудом отбив первую, пока что пробную атаку Шорха, Зоклас мысленно простился с уводящим за собою погоню Эль-Ифархом. Он не сомневался, что старик сделает всё, что в его силах, как был уверен и в том, что снова увидеться с безмолвным магом им уже не удастся. Но времени для грусти и сожалений не осталось. Гаситель навязал такой темп схватки, выдержать который было очень трудно. Но Зоклас верил в то, что устоит, доведёт бой до конца. Сдаваться он не умел…

***

Если бы неспешно плывущие над землёй облака могли говорить, они поведали бы, что никогда прежде эти места не видели ничего подобного. Две живые стены крепких щитов, тянущиеся, казалось, от окоёма до окоёма, выросли в одно прекрасное утро друг напротив друга. А меж ними лежало поле, которому предстояло вот-вот содрогнуться от ударов тысяч копыт и от тяжёлой поступи бессчётных пехотинцев, принять в податливую плоть земли щедрые горсти стрел и копий, впитать потоки горячей крови…

Свыше сотни тысяч воинов собрали здесь обе стороны. Дружинников Риаджанга было значительно больше, чем мадженцев, и подошли они со свежими силами. Но имперские военачальники понимали, что и уступая по численности, мадженские легионы могли преподнести массу сюрпризов, а может даже, и одержать победу. Всё предстояло решить хитрой тактике. Потому, обе стороны внимательно следили за расстановкой сил перед боем, изучали избранное противником построение войск, силясь предугадать его намерения.

До Джантры отсюда было ещё довольно далеко, но все понимали, что судьба столицы может решиться именно здесь. Вальяжная прекрасная Джантра давно перестала быть хорошо укреплённым и приспособленным к длительной обороне городом. Её красивые новые кварталы всё разрастались и разрастались, внешнего кольца крепостных стен не было, поскольку басилевсы не давали указания об их строительстве. Уже много десятилетий никто не верил, что чья-либо армия может дойти до столицы великой Империи. Дерзким было суждено пасть далеко на подступах, даже если бы они решились на такой безумный поход. И вот теперь имперским дружинам предстояло это доказать, ибо дерзкие нашлись. Пятнадцать легионов Мадженси — пусть и неполных, но всё же грозных — заняли северо-восточную часть огромной долины в верховьях реки Кассандж. И отступать явно не собирались…

Риаджангские военачальники до рези в глазах всматривались во вражеские ряды сквозь магические рамки. Разведка донесла, что численность ратников в каждом мадженском легионе значительно меньше обычных пяти тысяч. Поэтому крайне важно было понять, как Командующий Героск, о котором риаджангцы уже были наслышаны, перераспределит легионеров и выстроит войска. Ну и конечно, просто необходимо было как можно раньше определить, где будут расположены отряды магвоев, по обыкновению маскирующихся под простых ратников.

Военачальник Баренсий, коему новый Басилевс Версафий доверил командование шестью полными дружинами, стянутыми для этой битвы, предпочёл не «отсиживаться» на возвышении, выбранном для его ставки, а находиться впереди своего войска до самого начала сражения. Вместе с командующими дружин он проскакал на своём великолепном чёрном рысаке вдоль всей первой линии пехоты и застывших на флангах отрядов кавалерии. И всюду волной поднимался приветственный клич дружинников, готовых к бою во славу империи.

Баренсий понимал, что настал самый важный момент в его жизни. От того, устоит ли он или же пропустит врага к столице, зависело очень многое. Лично для него это был вопрос жизни и смерти. Довольно молодой талантливый военачальник был замечен Киферхием ещё в битвах у Бастионов Михлоса и под Мистартой, куда он привёл свою Восьмую дружину. Нынешний глава Военного совета поверил в его способности полководца, как и в его лояльность новой власти, и рекомендовал Версафию. И теперь Баренсий готов был сделать всё ради того, чтобы оправдать это доверие.

Поприветствовав каждую дружину, Военачальник вернулся к центру строя и вновь посмотрел вдаль сквозь рамку, поданную магом-испытателем. Спустя некоторое время он уверенно сказал:

— Они изменили своей традиции, поскольку воинов для трёх линий не хватает. Посмотрите, — по его слову другие военачальники тоже подняли зерцала, — легионы строятся чередующимися сотнями в две линии. Передняя — тяжёлые копьеносцы, задняя — разномастный сброд, вплоть до совсем уж юнцов с плохоньким вооружением. Даже стоят кривоватыми рядами, вон, в центре, например. Боятся, небось…

Командующие дружин с готовностью захохотали, чтобы показать собственным ратникам свою уверенность. На самом же деле они продолжали напряжённо и сосредоточенно наблюдать. И видели, что Баренсий прав: строгие, словно литые ряды и суровые закалённые боями лица тригров виднелись во второй линии отрядов только ближе к флангам. Центр же «держали», по сути, только сильные отряды копейщиков первой линии. Наверняка Героск ожидал, что риаджангская конница ударит не в центр, а изберёт целью один из флангов. К примеру, левый, где наблюдались наиболее малочисленные легионы, которые, почему-то даже не имели своих настоящих знамён. Магические рамки позволяли углядеть над головами их знаменосцев только безликие штандарты на длинных древках, где на круглых золочёных пластинах красовались номера легионов.

— Это их свежее пополнение, — подал голос командующий Пятой дружиной, указывая на левый фланг противника. — Судя по всему, пять недонабранных в спешке легионов, о которых нас предупреждали.

Баренсий медленно кивнул, потирая массивный гладко выбритый подбородок. Действительно, из Джантры пришла весть об этом странном подкреплении, поспевшем к врагу. Сказали, что его узрела неведомым образом таинственная родственница Версафия, поспособствовавшая восхождению бывшего главы Тайного совета на престол басилевсов. Но в такие дела военачальник предпочитал не вникать, полагая, что не его ума это дело. У него есть свои, военные заботы, и превыше всего — долг защитить земли империи и разгромить любого врага. Потому Баренсий просто принял сказанное к сведению и решил исходить из того, что пять из пятнадцати вражеских легионов — менее опасная сила.

— Туда, стало быть, конницей и ударим? — послышался вопрос ещё одного командующего. — По левофланговым?

— Нет, — отозвался Баренсий. — Это слишком легко, потому предсказуемо. Возможно, Героск от нас этого и ждёт, для того и выстроил их единой кучей, а не рассовал промеж сильных войск. Не исключаю, что там западня какая-то. Посему, оставим их нашим союзникам. Вот они-то туда и ударят…

Баренсий держал связь (хоть и не по себе было пользоваться для этого услугами специально присланного мага Ночи) с Повелителем Ашуром и знал, что ночное воинство из Аша готово появиться на поле брани в любой момент. И согласовал с Повелителем его атаку на кажущийся более слабым левый фланг мадженцев. В голове он при этом держал и возможность неприятного сюрприза, который там мог заготовить Героск. Подставлять под какой-нибудь хитрый удар своих дружинников не особо хотелось…

— Сами первыми начнём, или подождём их атаки? — снова вступил в разговор командующий Пятой дружиной…

…Тем временем на противоположном краю огромного поля Старший мастер Героск ставил задачи своим офицерам. Он сидел верхом, спокойно поглаживая гриву коня, и глядел вниз с вершины холма, что находился за спинами отрядов правого крыла мадженского войска. И тоже пытался предугадать намерения врага. Разведка мадженцев времени даром не теряла: Героску сообщили, кто командует дружинами противника.

— Слишком молод, потому горяч, хоть и умён изрядно, — выдал заключение Старший мастер, услыхав имя Баренсия. — Смелости и решительности не занимать — именно его дружинники, помню, на стенах Мистарты прочнее всего обосновались, защитников наших отбросили, на успешный прорыв пошли. Напор любит, стремительные атаки. Тут у него преимущество в числе, да ещё резервы из этих, ночных. Потому, считаю, не удержится он от того, чтобы первым начать. Ну а мне, старику, что с ним наперегонки бегать? Дам возможность удаль молодецкую показать…

Старший мастер поглядел на стоящего с понурым видом чуть поодаль капитана Наркила, слегка усмехнулся своим мыслям и окликнул его:

— Наркил, братец младшой, ты кислую мину с лица-то убери, да прими уж всё как необходимость. Указания я тебе дал, так что ступай и выполни в точности.

— Выполню в точности, — хмуро отозвался капитан, хоть в душе его ещё не улеглось негодование от тех распоряжений, что получил он от Героска накануне. — Иного и не мыслю, на том Магармус стоит! — и, отсалютовав Старшему мастеру клинком, поспешил к своим магвоям, добавив лишь: — Да поможет нам всем Великий День!

— И не только он, и не только… — Героск пробормотал это настолько тихо и неразборчиво, что никто ничего толком не расслышал. Потом снова повысил голос: — И вы ступайте, почтенный мастер Рифаж, на вас особая надежда.

Пожилой сухощавый маг с пепельными волосами, заплетёнными в две длинные косы, слегка поклонился; кулон с крупным, остро огранённым изумрудом на его груди окутался зеленоватым свечением, накапливая всё больше сил Дня. Мастер Рифаж возглавлял объединённый отряд всех призывающих магов, какие только остались в распоряжении десяти «джатригских» легионов. Сейчас этот отряд затаился и ждал своего часа. Маг, зашуршав полами длинной зеленоватой накидки, молча развернулся и стал спускаться с дальнего от врага склона холма.

Героск проводил его глазами, мысленно желая особой благосклонности Мировых Сфер, и вновь поглядел на плотные ряды вражеских дружин.

— Сейчас начнётся, — уверенно проговорил он. — Центр. Ох, соблазнит их наш центр! Передайте ещё раз копьеносцам Девятнадцатого и Двадцатого, чтобы вовремя всё сделали!

Мгновение застыло, зазвенело натянутой струною…

— Вперёд, — резко махнул рукой с мечом военачальник Баренсий. И дал начало битве, подобной которой давно не видел Первый континент.

Встрепенулись сигнальные знамёна, ударили боевые барабаны, выбивая дробь верховой атаки. Ударная конница Риаджанга хлынула на поле неудержимым потоком, сливаясь с обоих флангов в единую волну, нацеленную прямо в середину вражеских цепей. Гул и топот нарастал, как эхо прибоя в прибрежных ущельях; тысячи конников пригнулись к шеям мчащих скакунов и наклонили вперёд копейные жала, готовые пронзить людскую плоть. Скорость атаки потрясала; многие мадженские ратники невольно побледнели и сильнее стиснули оружие враз вспотевшими ладонями. Казалось, нет на свете силы, способной остановить эту бешеную лавину, в коей лошади, всадники и калёное железо будто превратились в единого многорукого кровожадного монстра. Вот он миновал середину поля и, вытянув своё колышущееся тело в острый клин, вознамерился прорвать и смять все центральные отряды мадженского войска.

И тут эти самые отряды начали отступать. Нет, не отступать — разбегаться назад и в стороны. Казалось, в панике. Но наблюдающий за всем сквозь увеличивающую рамку Баренсий через некоторое время заметил, что нет средь них обычной для спонтанного бегства давки. Отряды задней линии начали движение раньше передних, дав им свободу манёвра. Так что всё, что выглядело как паническое бегство, оказывалось на деле спланированной уловкой. Выходило, Героск предугадал удар в центр и что-то замыслил…

Баренсий от души выругался на самом грязном джантрийском жаргоне, упомянув старого магвоя и весь Магармус в придачу. Потом прокричал команду барабанщикам и трубачам: они должны были исполнить сигнал к атаке на фланги. Оставалось надеяться, что командующие конницей услышат и разведут единый клин в два ударных потока. Тогда отходящим копьеносцам, показавшим спины, пришлось бы туго.

Увы, времени для этого осталось мало — слишком близко уже оказалась конница к стремительно пустеющим позициям центральных мадженских отрядов. Баренсий увидел, как лавина кавалерии пролетает в образовавшуюся брешь, успевая лишь опрокинуть несколько рядов запоздавших с отходом пехотинцев по её краям. Теперь резко сбрасывать скорость было нельзя — задние ряды верховых напирали, и, остановись передние, образовалась бы настоящая свалка, в которой преимущество имели бы мадженские копейщики, готовые ударить с двух сторон. Потому конница пролетела дальше, рассчитывая развернуться в тылу врага и атаковать его сзади.

Далеко за спинами мадженских легионеров над долиной вдруг разлилось призрачное зеленоватое свечение. Баренсий вновь испустил несколько бранных тирад и выехал вперёд, чтобы рамка позволила ещё дальше видеть. Он сразу понял, что означает это свечение: сокрытый где-то позади основных мадженских сил отряд призывателей обратился к своему древнему искусству. Военачальник смотрел в небо, надеясь узреть знакомые очертания невесомых белоснежных крыльев. Птицы Бриангла были бы самым безобидным вариантом. Увы, они так и не появились. Зато…

Баренсий почувствовал, как под доспехом вдоль его позвоночника покатились холодные струйки пота. Это был не страх. Скорее, отчаянье, ибо военачальник вмиг осознал, какие потери может понести его отборная конница…

…— Добро, добро, мастер Рифаж! — пробормотал тем временем себе в усы Командующий Героск, полуобернувшись в седле и наблюдая, что происходит на поле позади центра мадженского построения.

Отряды риаджангской кавалерии замедлились и начали разворот по широкой дуге, не доскакав до полосы негустого леса, обрамляющего долину. Там, меж деревьев, и притаились призывающие маги. И в эти самые мгновенья они отдавали всю накопленную за долгое время силу Великого Дня, не жалея себя и не рассчитывая, что смогут вмешаться в ход этого сражения во второй раз. Ибо получили приказ не размениваться на птиц Бриангла и даже пиргусов, а дотянуться, пусть и иссушив свои запасы до капли, до самой Сферы Гветриха.

Среди раиджангских всадников раздались неподдельные крики ужаса, когда вокруг них, а то и прямо посреди отрядов, стали возникать в воздухе едва заметные сгустки пурпурного тумана. Сущности третьей Мировой Сферы не отличались грозным видом, но мощь их была немыслимой. Клочки полупрозрачной дымки с жадностью овивали людей и их скакунов. Всадники один за одним падали на землю с вытаращенными налитыми кровью глазами, высунутыми языками и мертвенно белой кожей, сквозь которую отчётливо проступал ветвистый рисунок вен. Безымянные сущности Сферы Гветриха пугающе быстро высасывали из любых теплокровных все жизненные силы, и не было пределов их жажде. Тесное для тысяч конных пространство перед кромкой леса наполнилось душераздирающими криками боли и ужаса. Обычные воины ничего не могли противопоставить этим призрачным бесформенным бестиям. Они лишь пытались спастись, ускакать, укрыться, побросав бесполезные в такой толчее копья и слепо отмахиваясь от пурпурного тумана выдернутыми из ножен короткими мечами.

Разрозненные десятки верховых атакующих и сдерживающих магов, неизменно сопровождающих атаки кавалерии, силились рассечь и сжечь кровожадные бестелесые сгустки светом Дня. Но это было невероятно трудной задачей: обитатели Сферы Гветриха славились потрясающей живучестью. Они не имели жизненно важных органов, которые можно было бы поразить, а клочки тумана, которые удавалось отсечь, быстро восполнялись по мере выкачивания сил из новых теплокровных жертв. Убить кого-то из таких тварей можно было или испепелив полностью, или порвав на очень мелкие ошмётки. И для того, и для другого нужно было невероятно много сил, а согласовать свои действия риаджангским магам сейчас мешали сутолока и боязнь поразить своих же в этой самой сутолоке.

Сущности из Сферы Гветриха слыли настоящим кошмаром для всех армий Накельты. Благо, призывали их редко — это было очень трудно для магов, которые потом вынуждены были восстанавливать силы по несколько недель, а то и месяцев. Естественно, призвав и продержав в этом мире хотя бы одну из таких тварей некоторое время, призыватели уже и думать не могли о том, чтобы дальше участвовать в битве. Потому-то командующие обычно предпочитали довольствоваться птицами Бриангла, а при особо удачном ходе сражения — пиргусами. Но сейчас Героску нужно было нечто особенное, чтобы вывести врага из равновесия, поколебать его уверенность в собственном превосходстве. И старый магвой сделал ставку на один единственный призыв.

Сейчас он радовался, видя, что тактика себя оправдывает: отряду мастера Рифажа из почти пяти сотен призывателей, тщательно оберегавшихся в минувших битвах, удалось затянуть в Накельту явно больше двухсот сущностей третьей Сферы. И те, непрестанно кружа над обезумевшей риаджангской конницей, выкашивали всадников целыми рядами. Но Старший мастер знал, что долго это не продлится: во-первых, поборов ошеломление, командующие ударной кавалерией начали разводить свои тысячи всадников в разные стороны и поворачивать их для атаки в тыл основным мадженским силам, во-вторых, призывающие явно стали терять последние силы — то и дело некоторые сущности просто исчезали, освобождаясь от связавшей их воли и возвращаясь восвояси.

Настал черёд стрелков, которые и до того потрудились изрядно, вступить в схватку ещё активнее. Героск отдал приказ, и сотни лучников, укрытые на флангах позади копейщиков, послали тучу смертоносных стрел в приближающихся к ним сзади всадников. Воздух наполнился резкими хлопками тетив и свистом стрел. Некоторые линии стрелков били прямо шилообразными наконечниками, прошибая кавалерийские доспехи, другие — навесом посылали срезни, валившие коней и создававшие тем самым заторы. А когда конница подобралась к стрелкам опасно близко, они, повинуясь новой команде, бросились врассыпную, стремясь как можно скорее оказаться подальше. Навстречу риаджангцам, обезумевшим от преследования туманных тварей и непрестанного ливня стрел, прянули стройные ряды катафрактариев, часть которых Героск развернул для удара назад. Конные стены сшиблись, и остатки риаджангской кавалерии снова оказались меж двух огней, ведь сзади всё ещё собирали жатву смерти гости из Сферы Гветриха, хоть и осталось их уже совсем мало.

Чтобы не дать опомниться Баренсию, пославшему в бой вторую, надо полагать — резервную, волну ударной конницы, Героск дал приказ к атаке катафрактариям, прикрывающим слабый левый фланг. Они устремились вперёд, и часть надвигающейся конницы противника предсказуемо пошла на перехват. Две конные волны сошлись ближе к центру поля, засверкали яркие лучи света, слетающие с клинков атакующих магов, бурлящим водоворотом железа и плоти вскипела битва.

Правый фланг мадженской обороны принял удар оставшейся части атакующей прямо риаджангской кавалерии. Копьеносцы пригнулись, закрываясь прямоугольными щитами и выставив вперёд подпираемые ногами копья. Над полем раздался оглушительный треск и скрежет, крики боли потонули в отчаянном ржании гибнущих коней. Несколько рядов копейщиков были сметены в мгновенье ока, но основная оборона устояла. Конница увязла между отрядами первой и второй линии, завязался плотный бой. В дело вступили отряды тригров, которых на правом фланге, хвала Великому Дню, вполне хватало.

Героск окинул взглядом всю панораму великой битвы.

Окружённая в тылу мадженцев вражеская конница была почти разгромлена. Катафрактарии уверенно оттесняли её к лесу. Риаджангцы падали с коней, ибо те наталкивались на горы трупов, громоздящиеся позади после свирепого пиршества тварей Гветриха. Отступающие отряды давили своих же, поскольку им просто некуда было деться. Несколько сотен смогли уйти в лес. Старший мастер мысленно вздохнул и пожелал удачи мастеру Рифажу и его призывателям: оставалось надеяться, что у них достало сил разбежаться и спрятаться до того, как в под сень деревьев ворвались разъярённые всадники, отступающие куда глаза глядят.

Конная круговерть правее середины огромного поля продолжалась: мадженские и риаджангские всадники гибли сотнями, но не ослабляли взаимный натиск. Взять верх не удавалось пока никому. Героск понимал, что риаджангские командующие просто в бешенстве от того, что он сотворил с первой волной их кавалерии. А потому ожидал, что приказ к наступлению тяжёлой пехоты не заставит себя ждать. Он оказался прав: вот, ровные цепи щитов на другой стороне поля пришли в согласованное движение, живая стена пошла вперёд, сверкая шипообразными умбонами и острыми навершиями копий. Вражеской пехоты было больше, а дружинники Риаджанга в плотном бою исключительно свирепы и смертоносны… Героск понимал, что долго радоваться первому успеху не стоит. Теперь предстоял основной этап, на котором очень многое будет зависеть от манёвров пехоты.

И ещё от того, удастся ли остановить первый натиск новых сил, спешащих вступить в бой.

Старший мастер повернул голову влево, туда, где над землёю возник, затмевая синеву небес, огромный чёрный круг. Из него, как из омута, тихо полились в долину сначала конные, затем и пешие тысячи угрюмых воинов в угольного цвета доспехах. Воинство Ночи, ведомое Мохрибом Ашуром, явилось, чтобы сказать своё весомое слово в этом сражении.

***

Никогда прежде Зоклас не ощущал силы Заката с такой остротой, с таким слиянием, будто они стали его второй кожей. В голове мага, казалось, вообще не осталось обычных человеческих мыслей. Он чувствовал себя ветром, небом, облаками, одушевлённым потоком эманаций закатных сил. А вокруг царил Мрак…

Да, именно так, с большой буквы. Ибо это была стихия, и олицетворял её Шорх. Зоклас настолько тесно сцепился с ним своим духом, всей своей сутью, что прозрел главную тайну, хранимую Гасителем. И ещё раз убедился, насколько важно противостоять этому провозвестнику вечного Мрака. Гармония Теней… Значит, об этой, четвёртой (а быть может, первой?) древней стихии говорил в своём пророчестве Трильбар. Не Великая Ночь, но бесконечный Мрак ожидал Накельту в случае полной победы Шорха. И День уже бессилен был как-либо этому помешать. Лишь Закат, остановивший пришествие новой Эпохи, мог совладать с мрачным будущим. Только бы хватило на это сил у его адепта! Последнего адепта…

Вот какое желание заполняло собою разум и душу Зокласа, неистово атакующего Шорха. Поле вокруг двух сошедшихся в последней схватке магов стремительно меняло свой облик. Сгорели, осыпались пеплом и прахом буйные травы, испарилась вода маленького ручья, засыпалось землёю его устье, и даже облака в бездонной синеве, казалось, почернели от непрестанных выбросов глубокой темноты. Под ногами кружащих друг напротив друга противников хрустела запёкшаяся корка, в которую обратился некогда пронизанный живыми корнями дёрн.

Зокласа окутывала радужная сфера из глубочайших цветов и оттенков Заката. Вокруг Шорха вилось постоянно меняющее очертания бесформенное облако тьмы. Маги осыпали друг друга смертельными выплесками сил, но защита гасила всё. Зоклас удивил противника, применив свою новую технику «щит-копьё»: хлестнувшее его сферу лезвие тьмы вдруг влилось в хоровод закатных огней, пролетело за спиною мага и ударило в самого Шорха, соединившись с ярким огненным языком. Мрак, овивающий Гасителя, вобрал этот выплеск в себя, но Шорх отлетел, упав на спину. Он тут же вскочил, и стал осторожнее. Последующие выплески тьмы стали тоньше, шли по касательной или неожиданно меняли направление, усложняя Зокласу задачу уловить их.

— Попробуем так! — странно вибрирующим голосом крикнул Шорх и прыгнул на врага, вскинув меч.

Защитная сфера Зокласа и тёмное облако Гасителя столкнулись, во все стороны ударила волна неконтролируемых сил, взбивая в воздух целые фонтаны земли. Силы Заката и Мрака проникли друг в друга, слились, образуя будто туманную взвесь, пелену, в которой встретились два клинка. Изогнутое лезвие с мерцающими красными узорами и прямой, как луч света, клинок, окутанный свечением Заката, яростно сшиблись, сыпля искрами. Ещё и ещё раз. Зоклас чуть отступил под напором Шорха, думая, прежде всего, о защите. Как ни крути, а Гаситель — опытный форл-мейстер, фехтовал лучше бывшего магвоя, утратившего былую скорость реакций. К тому же, взаимное наложение двух магических защит — туманная розово-чёрная пелена, в которой вынуждены были кружить поединщики, — серьёзно затормаживало движения. Так что сеча на мечах была сейчас явно не лучшим для Зокласа вариантом. Маг Заката прикидывал, как бы грамотно разорвать дистанцию и вновь перейти к чисто магической схватке. Но под сыплющимся градом расчётливых ударов сделать это было непросто.

Поняв, что некоторое время придётся выдерживать предложенный ближний бой, Зоклас попытался пустить в ход другие уловки, придуманные и благополучно опробованные на полянке близ домика Эль-Ифарха. Жёстко парируя, а иногда сбивая веерной защитой удары Шорха, маг обратился к тонким закатным силам, протолкнул их сквозь слои мрака к самому телу Гасителя и начал уже знакомое магическое действие.

Когда Шорх ощутил жжение кожи возле рта, носа и глаз, он понял, что Зоклас пытается достать его необычным способом. Дышать стало труднее, приходилось с хрипом проталкивать в носоглотку воздух, глаза заслезились, потом, наоборот, высохли до болезненных ощущений, веки сами собой стали опускаться, чтобы защитить их от жара. Зоклас впервые с начала поединка контратаковал, попытался провести удар сначала в плечо, потом в бедро и, неожиданно, в правую стопу. Гаситель отпрыгнул, моргнул, а противник тем временем развил успех и сделал длинный выпад, достав самым остриём кисть его руки, сжимающей рукоять меча. Шорх в последнее мгновенье отдёрнул руку и перекувыркнулся через спину назад, предпочтя отступить. Резкая боль пронзила пальцы. Взглянув на кисть, Шорх увидел, что его мизинец почти перерезан и едва висит на повреждённой кости. Из безымянного пальца тоже сочилась кровь, но, хвала Мраку, он сгибался и разгибался нормально.

Как только расстояние до Зокласа увеличилось, жжение на лице ослабло. Шорх сумел омыться силами Мрака, устраняя остатки чужого воздействия.

— Неплохо, — оценил он успех противника. — Но потеря пальца меня не остановит и даже не огорчит особо. А теперь — так!

Зоклас хотел что-то ответить, но счёл за благо поберечь дыхание. Шорх атаковал его парой кинжальных выплесков тьмы, так, для отвлечения внимания, а сам перебросил меч в левую руку и вновь пошёл в атаку. Тут магу Заката пришлось ещё труднее, ибо фехтовать правше с левшой весьма неудобно. Гаситель владел левой рукой ничуть не слабее, чем правой. Зокласу снова пришлось отступать. Несмотря на две подряд попытки, — а маг Заката попытался вновь жечь глаза, затем — «пощипать» нелепо оттопыренный перерубленный палец, — снова воздействовать на Шорха тонким вмешательством не удалось. Гаситель покрыл всё тело тонкой пеленою Мрака, успешно отталкивающей мелкие порции закатных сил. Что же, на ошибках он учиться умел…

Улучив момент, Зоклас попытался поиграть с противником в его же игру. Он тоже перехватил меч левой рукой — капитан Магармуса обязан уметь фехтовать обеими. Рубиться с форлами Зокласу уже приходилось, и он знал, что те привыкли к быстрым победам — ведь их техника «заточена» под резвые убийства. В долгом поединке с сопоставимым по мастерству противником некоторые форлы склонны были несколько теряться и допускать ошибки.

Вскоре Зоклас убедился, что Шорх к числу таковых не относится. Гаситель улыбался, по-прежнему уверенно тесня мага Заката. Вот он неосторожно шагнул вперёд, открывая для удара колено левой ноги. Зоклас, почуяв подвох, всё же не избежал соблазна нанести быстрый рубящий удар, одновременно уворачиваясь влево от возможного ответного выпада и пригибаясь. Шорх не успел отдёрнуть ногу назад достаточно быстро; лезвие зокласова меча, хоть и вскользь, но прочертило над его коленом кровавую полосу, рассекая кожу и мышцы.

Но сам Зоклас вдруг ощутил вспышку боли в левом плече подозрительно близко от шеи. Не раздумывая, он припал к земле ещё ниже, потом упал и откатился подальше, шипя и обильно орошая землю кровью. Донёсся тихий смешок: Шорх был доволен. Маг Заката понял, что попался на обычный «размен» — противник, рискуя, позволил себя ранить, чтобы в то же время нанести ему гораздо больший урон. Опытный рубака, Зоклас готов был поклясться, что промедли он хоть мгновенье со своим прогибом к земле, клинок форла разрубил бы его шею. А так — «всего лишь» ручей крови из напрочь разрезанной мышцы и повисшая плетью левая рука… Пальцы снова вскочившего на ноги мага сами собою разжались, и он едва успел вовремя подхватить правой рукой выпавший из левой меч. Рукоять была скользкой от крови. Его собственной…

— Неплохо, — тем не менее, нашёл в себе силы усмехнуться в ответ Зоклас. — Но меня тоже не остановит даже потеря руки.

— Не сомневаюсь в этом, — Шорх улыбнулся. Однако дышал он всё же тяжело. Зоклас заметил, что кожа его, и без того бледная, сейчас стала белее снега. Этого не могла скрыть даже витающая вокруг дымка Мрака.

— Продолжим, — не то спросил, не то провозгласил Зоклас, потративший драгоценные мгновения на то, чтобы провести мощное целебное действие, которое они разработали на пару с Безмолвным магом. Кровь не затворилась совсем, но разрубленное плечо стало болеть меньше, позволяя сосредоточиться на схватке.

Желание дальше фехтовать с Гасителем у Зокласа пропало. Хоть тот и был дважды ранен, это, похоже, никак не отразилось на скорости и эффективности его движений. В другое время бывший магвой с удовольствием бы выяснил, кто же из них двоих сильнее на мечах, даже почёл бы за честь пасть в таком поединке, но сейчас перед ним стояла другая задача. И пасть он должен был не один, а только вместе с Гасителем…

Зоклас мысленно попрощался с мечом, бывшим с ним столь долго и служившим верно, шагнул вперёд к снова вскинувшему клинок Шорху и резко взмахнул правой рукой. Меч, с силою посланный вперёд, устремился к голове Гасителя. В воздухе его объяло неистовое пламя Заката, клинок превратился в красный плюющийся искрами кол, готовый пронзить любого врага насквозь. Шорх рефлекторно взмахнул мечом, отбивая раскалённый снаряд, и накрыл голову плотным покрывалом Мрака. Зоклас же тем временем, продолжая движение, припал на правое колено и сделал рукою черпающе-подсекающее движение. Слетевшие с его пальцев тонкие нити закатных сил сплелись в тугой хлыст, молниеносно чиркнувший по ногам Гасителя. Облако Мрака задержала этот тонкий, неотвратимо разящий всплеск лишь частично.

Шорх не смог сдержать крика, ощутив, как что-то рассекает его икры. Гаситель быстро подпрыгнул ногами вперёд, чтобы завалиться на спину. Не сделай он этого, оставь ноги опорой под весом тела, быть бы им перерубленными начисто. Так же ему удалось сохранить ноги, хоть закатный хлыст и взрезал мышцы. Гаситель поспешил плотнее закутаться в трепещущее мрачное облако и отползти подальше от Зокласа. Плохо слушающимися пальцами он затолкал меч обратно в ножны. О фехтовании теперь не могло быть и речи.

Видя, что противник, наконец-то, повержен на землю и, похоже, растерялся, маг Заката не стал мешкать. Воздев правую руку к небу и вызвав вокруг себя ещё более яркое свечение, он слился духом с небесным огнём, незримо витающим на всей землёю. Впервые Зоклас проводил осмысленную, точечную Атаку Заката, нацеленную на единственного противника. Небеса над головой расцветили насыщенные предзакатные краски, и вниз пролились потоки красно-оранжевого, сиренево-розового, ярко-жёлтого пламени. Все они свились над самой землёю в гигантскую воронку, накрывшую то место, где лежал Шорх.

И Гаситель испытал страх. Нет, ужас! Ибо осознал, что смерть близка как никогда. Он щедро черпал из кладовых Мрака, создав над собою замкнутую полусферу непроглядной тьмы. Но не мог погасить или развеять проливающийся на него сверхъестественный огонь.

Зоклас вкладывал себя всего без остатка в это магическое действие. Он понимал, что другого шанса может просто не быть. Видя, как съёжился Шорх под защитой Мрака, маг Заката ощутил отчаянную надежду на то, что сейчас всё закончится, что он сможет убить своего давнего врага — здесь, на этом самом месте.

Увы, Гаситель был не так-то прост. Понимая, что вскоре не выдержит, и поддастся неимоверно мощному натиску Заката, он предпринял единственную попытку спастись, какая у него была. Полусфера тьмы на миг взвихрилась чёрным смерчем, отбрасывая закатное пламя обратно вверх. И из-под неё вылетел, стелясь по земле, не имеющий очертаний сгусток темноты. Он стремительно покинул место, на которое обрушился, развеяв, наконец, облако Мрака, небесный огонь.

Зоклас, сам ослепший на мгновенье от неистового сияния Заката, почувствовал что-то знакомое. И вспомнил джантрийские застенки, маленькую комнатку, куда он ворвался по зову Сальниры. Там они впервые схватились с Гасителем, и тот вынужден был вырываться, применив под отчаянным напором Зокласа технику Растворения-в-Ночи. А он, тогда ещё магвой, ведавший лишь силы Дня, впервые прикоснулся к ночной стихии. Вернее, как он теперь понимал, к стихии Мрака.

И сейчас, похоже, Шорх снова воспользовался тем же магическим навыком, воззвав к глубинной сущности своей стихии. Он готов сбежать, утечь в Иной путь, смутный абрис которого маг Заката уже разглядел чуть поодаль. Зоклас же слишком ослаб, чтобы встать и преследовать его…

Зачем вставать?

Маг, наоборот, позволил телу мягко свалиться на землю, но удара не почувствовал. Древняя стихия Заката звала его, приглашался слиться, раствориться в ней, стать её частью. Такого маг не предполагал и, разумеется, никогда не пробовал. Но знал, что часто интуитивные решения спасали его жизнь и позволяли получить новые могущественные навыки, как тогда в Джантре, или же в памятной вельгейтской пещере. Потому он не стал противиться, снова впившись клещом в ускользающий сгусток Мрака, коим обернулся Шорх.

Зоклас знал, что эта схватка станет последней. И не намерен был допускать иного!

Проскальзывая в спасительный омут Иного пути, Шорх нечеловеческими уже чувствами уловил какое-то движение рядом с собой. Некая дымка, переливающаяся яркими красновато-жёлтыми отсветами, будто прилипла к нему, повторяя его движения. И Гаситель понял, что маг Заката оказался куда сильнее, чем он мог себе вообразить. За столь короткий срок овладеть техникой полного развоплощения? Просто невероятно! Самому Шорху, чтобы достичь такого, понадобилось много лет.

Этот Закат чрезвычайно опасен! Хорошо, что магам Лиуджайн и отряду ниферцев удалось — это Шорх уловил чётко где-то посреди их с Зокласом схватки — уничтожить второго мага, овладевшего закатными силами. Ну а первого тоже следовало во что бы то ни стало убить.

Страх не лишил Гасителя разума и способности хладнокровно анализировать ситуацию. Просачиваясь в Иной путь, он чувствовал, что Зоклас следует за ним из последних сил, буквально повиснув на нём, вцепившись мёртвой хваткой, как и тогда, в Джантре. И коль он сможет пройти Иной путь, то будет полностью ослаблен на выходе. Правда, и сам Шорх уже был далеко не в лучшем состоянии, но можно ведь попытаться сделать так, чтобы на выходе их встретил кто-то, способный оказать решающую помощь. Зоклас не в силах был влиять на выбор точки возврата, а вот он, Шорх — вполне!

Гаситель избрал точкой выхода высочайшую башню джантрийского дворца и воззвал сквозь тягучую надреальную ткань Иного пути к той, в ком мог быть уверен. К той, с кем вместе они прошли уже долгую дорогу навстречу грядущей Эпохе. К той, что способна была прихлопнуть ослабевшего после напряжённой схватки мага Заката как муху…

…Бессловесный ответ Владычицы Ульнэки пришёл быстро, и был сравним с резким ударом в солнечное сплетение. Сводился он к следующему:

«Я говорила тебе не беспокоить меня по мелочам! Я занята наблюдением за битвами в Риаджанге, Аркиранисе и Солькисе, и не могу сейчас тратить время, выполняя за тебя твою работу, мой мальчик. Сколько раз я вынуждена буду повторять: справься с этим отродьем сам?! Иначе я всерьёз начну полагать, что ты не создан для той ноши, которую я на тебя взвалила, доверив судьбу всего мира!».

Возможно, Зоклас почувствовал растерянность, охватившую Шорха после этого ответа. Как бы то ни было, Гаситель ощутил сильное давление, будто одушевлённый кокон Заката стал сжимать его, лишая сил и воли.

У Шорха остались считанные мгновения на то, чтобы придумать, что предпринять в этой ситуации, и как избавиться от Зокласа, движимого, казалось, одной мыслью — погибнуть самому, но утянуть в небытие и Гасителя.

***

Самое трудное — ждать!

Стоять и ждать, в то время как битва уже кружит кровавым вихрем. Бездействовать, когда соратники падают замертво под натиском врага, принося себя в жертву хитроумным тактическим замыслам командования.

Наркил опирался на ненужное ему копьё и хмуро смотрел вдаль. Нет, он ни в коей мере не осуждал Старшего мастера, даже и в мыслях такого не было, напротив, — восхищался гением человека, сумевшего с минимальными потерями переломить ход сражения с превосходящим по численности врагом в свою пользу. Разгром кавалерии противника в собственном тылу был поистине грандиозен. Но магвою хотелось быть там, в гуще сражения, разить меткими лучами и верной сталью чужих ратников, помогая своим. Он видел, как вперёд пошла пехота «джатригских» легионов. Впервые, наверное, она осталась без поддержки магвоев: в её рядах не было притаившихся воинов Магармуса, готовых обнаружить свою суть перед врагом в самый последний момент.

Все магвои — и тысяча, что привёл он из Мистарты, и остатки тех полусотен, что изначально были с легионами, — стояли здесь, на левом фланге, позади новобранцев, которые гордо именовались подкреплением. На щите, который капитан небрежно повесил на руку, красовался наспех намалёванный номер «33». Часть магвоев маскировалась под копейщиков Тридцать третьего легиона, остальные — под стрелков и вообще чуть ли не слуг и конюхов. По приказу Героска все они должны были стать для глаз врага серой безликой массой, отсиживающейся в стороне и позади основных событий. И ждать своего часа…

Поразмыслив более-менее спокойно, Наркил признал, что задумка Старшего мастера сама по себе не лишена смысла, и способна стать для противника полной неожиданностью. Кто же будет думать, что знаменитые отряды Магармуса, вселяющие страх даже в холодные сердца риаджангских дружинников, покинули идущие в бой легионы? И что собрались в одну «кучу» почти вне поля боя, вместо того, чтобы традиционно «затеряться» среди пехотинцев? Но муторно на душе было от сознания того, что без их помощи легионы понесут гораздо большие потери…

С другой стороны, стоящая перед магвоями задача была для них самым настоящим вызовом, проверкой боевых способностей, которые придётся использовать на полную мощь.

— Смотрите, капитан! — раздались голоса сразу нескольких стоящих рядом магвоев.

Наркил поднял голову и увидел чёрный круг над землёй, подобный тому, что он уже наблюдал в день битвы за Мистарту. Итак, час настал! Именно этого ожидал Командующий Героск, и вновь оказался прав. Воинство Ночи появилось ровно в тот момент, когда его поддержка более всего была нужна риаджангцам, обескураженным первой серьёзной неудачей. И цель оно выбрало как нельзя более подходящую. Свирепым воителям Второго континента при поддержке мощных магов Ночи не составило бы особого труда единым натиском смести слабые легионы левого фланга. Вряд ли рекруты, наспех обученные обращению с оружием, в одиночку оказали бы им серьёзное сопротивление. А уничтожение пяти «недолегионов» и оголение целого фланга мадженского войска вновь склонило бы чаши весов в пользу Риаджанга…

Всё так и вышло бы… Но на беду гостей из Аша здесь притаились почти тысяча четыреста злых и охочих до битвы магвоев.

— Приготовиться! — тихо проговорил Наркил, зная, что все его команды тут же передают по цепочке. — Всё по плану: едва начнётся атака, уходим к лесу.

Атака ночных воинов не заставила себя ждать. Первыми в бой пошли всадники на вороных скакунах. Растянувшись в широкий полумесяц, вал наступающей конницы понёсся на чуть нестройные ряды Тридцать третьего, расположенного левее всех. В ответ на это трубы легиона пропели сигнал к отступлению. Отряды обеих линий начали организованный отход, легионеры перешли на бег, всё наращивая скорость. За ними последовали и другие легионы.

Куда уж в такой толчее было обратить внимание на несколько сотен копейщиков, выбившихся из общего строя, и улепётывающих к кромке леса вслед за перепуганными отрядами поддержки… Всадники, конечно же, заметили их, но направления атаки ради столь малых сил менять не стали — основная цель была впереди, призывно манила незащищёнными спинами, которые вот-вот можно будет пронзить копьями, сокрушить копытами коней. Да и что могли сделать стремительно несущейся кавалерии жалкие сотни новобранцев, пытающихся спастись под укрытием деревьев? Ничего!

А вот магвои могли…

Наркил резко остановился, почувствовав, как позади пролетает мимо вражеская конница. Он вскинул руку с длинным копьём, очертил над головою круг и вскричал:

— В атаку, братья!

Потом развернулся, отбросил в стороны копьё и щит, сорвал с головы плохонький пехотный шлем, подставляя полевому ветру длинный чуб, и выхватил меч, отозвавшийся сияньем синих рун. В тот же самый момент другие лже-копейщики и оборванцы из вспомогательных отрядов так же преобразились. И четырнадцать сотен магвоев с дружным криком «Во славу Мадженси!» ринулись обратно, издалека меча во врага яркие лучи света.

Не ожидавшие с этой стороны магической атаки всадники слетали с коней сотнями. Очень уж хорошую мишень они собой представляли, разгорячённые погоней за отступающими легионами. Конечно, магвои и мечтать не смели о том, чтобы догнать тех, кто во весь опор уже умчался вдаль. Но вот те, что ещё скакали мимо… Питомцы Магармуса собрали обильный урожай смертей! И вызвали полную неразбериху. Попавшие под их удар конные отряды стали разворачиваться, поняв, что угодили в ловушку. Некоторые, средь которых обнаружились атакующие маги Ночи, помчали им навстречу, другие стали забирать правее, чтобы отойти на безопасное расстояние и сориентироваться. Первая же волна, по-прежнему несущаяся вперёд, лишилась поддержки. И тут бегущие легионы остановились, воины резко развернулись лицом к врагу. Отряды копьеносцев сомкнули цепи, передний ряд опустился на колено, скрывшись за высокими щитами и выставив упёртые череном в землю копья. Воины второго и третьего рядов положили на их щиты свои, создав «крышу», а в имеющиеся просветы выставили копейные жала (уж этому приёму рекрутов успели обучить на недолгих строевых учениях, объяснив, что он-то и может им жизнь спасти!). Сзади их дружно подпёрли щитами и плечами другие ратники. Вырос ощетинившийся остриями железный вал, на который и налетели с разгону ночные всадники.

То ли оттого, что кони Зловонных земель были гораздо более лёгкой породы, чем риаджангские скакуны, то ли благодаря действиям магвоев, из-за которых сзади не напирала масса других верховых, атака захлебнулась. Вал щитов и копий дрогнул, местами разорвался, но устоял. Кони запнулись, рухнули, хрипя в смертельной агонии, всадники по инерции пролетели над щитами, и их приняли на копья легионеры, стоявшие дальше. Второй ряд не успевших сбросить скорость коней, спотыкаясь, переворачиваясь через головы, налетел на первый, давя упавших воинов. Образовалась протяжённая свалка, в которой не всегда и разобрать было можно, кто живой, кто мёртвый.

Сдержав первый напор, воодушевлённые легионеры прянули вперёд, перебираясь через завалы людских и конских трупов, оттесняя всадников назад.

Всё это Наркил замечал издалека сквозь редкие просветы между собственными противниками. Магвои рассыпались по полю, лавируя между нацелившимися на них воинами и верховыми магами, стараясь смешаться с ними, чтобы не дать атаковать общей волной. Магические цепи плели защитные узоры, которым на сей раз приходилось отражать выплески угольно-чёрной тьмы. Мечи, мерцающие синим, дружно вздымались и опускались, веером рассыпая ослепительные белые лучи света. Воины Магармуса валили всех без разбора — ратников, магов, чёрных скакунов.

Наркил видел, что его магвои пребывают в каком-то возвышенном боевом экстазе, дорвавшись, наконец, до серьёзной битвы со служителями Ночи. Капитан был безмерно горд командовать столь крупным отрядом Магармуса в столь значимом бою. Он верил, что им удастся остановить наступление целой армии, пришедшей из Аша. И видел, что все магвои рядом с ним тоже в это верят. Настал день, после которого боевая слава Магармуса долетит и до Второго континента и страхом отзовётся в сердцах самих Повелителей Ночи!

Как бы хотел капитан Наркил довести битву до конца, пусть даже и погибнув на этом самом поле! Но было что-то, чего он не мог уже превозмочь и как-то изменить. Видать, Великий День уготовил для него другую судьбу. И только время покажет, не пожалеет ли он в будущем, что не пал в этот день в бою…

Груды тел всё росли. Наркил, ощущая рядом сотни клинков своих магвоев, рвался вперёд, щедро раздавая смертельные удары. Никогда ещё меч не порхал в его руке с такой лёгкостью, никогда не изливались из него столь мощные силы Дня. Капитан пытался выложиться полностью, внести как можно больший вклад в то великое дело, которое творили на поле мадженские легионы…

Неожиданно он заметил, что стена врагов перед ним заметно поредела; значительная часть оставшейся кавалерии развернула коней и начала отступление к позициям чёрной пехоты. Наркил завертел головой, пытаясь установить причину. Оказалось, что пять «слабеньких» легионов оказались на деле не совсем слабенькими. Магвоев уже подпирали щитами длинные цепи копейщиков, идущих в яростную атаку. На безусых лицах молодых ратников капитан Магармуса увидел ту решимость, которая порою способна задушить мерзкое бледное липкое существо по имени Страх. На миг он встретился глазами с Командующим Тридцать третьего легиона, ведущего своих ратников в наступление. И увидел в них осознанную готовность умереть, но не допустить, чтобы он и его люди в этой битве выглядели трусами. Что же, скорее всего, так и будет — все они погибнут с честью…

Наркил тяжело вздохнул, кивнул Командующему и вскричал, чтобы подбодрить всех, кто слышит:

— Они бегут, маму их ночную..! Вперёд, братья! Порвём их во славу Мадженси!

И на волне ответного крика тысяч глоток помчался туда, откуда уже спешила навстречу плотная стена вражеской пехоты. Наркил решил, что может, вопреки приказу, позволить себе ещё хотя бы одну решительную атаку на ночное воинство, которая даст легионерам хоть какой-то шанс устоять потом…

Потом, когда оставшиеся магвои уйдут.

В голове Наркила всё прокручивался тот нелёгкий разговор, что состоялся у них с Героском незадолго до начала битвы, когда Старший мастер ставил боевую задачу отряду Магармуса.

— Особо не увлекайся, прореди вражьи отряды и выводи своих из боя, — полной неожиданностью прозвучали слова Героска, смотрящего на капитана своим особым взглядом.

— Как выводить? — удивлённо переспросил Наркил. — Чтобы другую цель атаковать?

— Нет, — Старший мастер резко качнул головой, отблески света заиграли на маленьких серебряных мечах, закреплённых на кончиках длинных вислых усов. — Выводи и покидай поле битвы. Твоя задача сохранить их для другого. Для будущего. Останетесь — все поляжете, а это слишком серьёзная потеря для Магармуса в нынешние смутные времена.

Наркил подавил вскипающее негодование и переспросил, мрачно, но спокойно:

— Я слышу ваш приказ, Старший мастер, но не понимаю его. И не согласен. Как могут магвои покинуть поле боя? Да без нас легионы обречены…

— Они и с вами обречены, коли по соотношению сил судить, — прервал его Героск. — Но ежели мне удастся врага перехитрить, то и без магвоев выстоим — всё же магов атакующих у нас немало.

— Мы не покинем вас, Старший мастер! — вновь попытался возразить Наркил.

И снова встретил довольно резкий ответ:

— Я сейчас не Старший мастер. Я — ваш Командующий, и решаю всё в этом войске. Приказ отдан и обсуждению не подлежит! — сделав паузу, Героск смягчил тон и добавил: — Наркил, ты же знаешь, я исполняю приказ Правителя, хоть он мне и не по душе. Мне противно вести это войско на смерть, но иного не дано. И ты исполни мой приказ, несмотря на то, что он противен твоим убеждениям. Так надо…

— Для чего? — спросил капитан, пытаясь хотя бы понять причину этого нелепого, на первый взгляд, решения.

— Как я сказал, для будущего, — твёрдо ответил Старший мастер. — Саргеж, похоже, рехнулся совсем, и уже представляет угрозу для Мадженси. Он пошёл на подлости и убийства, чтобы захватить власть. Теперь думает лишь о том, чтобы её удержать любой ценой. А о том, что завтра будет, не заботится. Выиграем мы нынче битву, проиграем ли — по большому счёту значения не имеет. Враги объединяются, у них столько сил, что рано или поздно они задавят Мадженси. Ну заручился Саргеж поддержкой актиканцев по старой памяти, а дальше что? Стратегически не мыслит, новых союзников не приобретает… С ним во главе королевство ждёт поражение в войне и раздел земель между Риаджангом и этими, ночными. Это я ясно вижу. А значит, с Саргежем надо кончать!

Наркил посмотрел на Командующего внимательнее, наморщив лоб:

— Согласен. Но я всё ещё не понимаю, как это связано с вашим приказом о… гм, бегстве магвоев?

— Не бегстве, но сохранении своих сил, — поправил его Героск. — Уйдя отсюда, ты должен будешь покинуть Риаджанг и разыскать Силжа, который скрывается в южных пределах Нифериса. Вот ради чего я отдаю такой приказ. Он может изменить ситуацию. Возможно, в нём будущее Мадженси!

— В нём? — Наркил удивлённо вскинул брови. — Он-то здесь причём?

— Думай лучше, капитан, думай! Этому я тебя всегда учил, — нахмурился старый магвой. — Вспомни, какого он рода.

Тут-то Наркила и осенило. Он, наконец, поспел за смелой мыслью Старшего мастера — поистине мудрого стратега.

— Из Зорхажей! — чётко произнёс капитан.

— Именно, — кивнул Героск. — Если с узурпатором покончить, кто на трон сядет? Королевский род Саргеж под корень извёл, когда переворот совершил, так что его не реставрируешь. Я стар уж, да и не по мне такие игры затевать, диктатором становиться без всяких на то прав. Силж Зорхаж — потомок древнего рода, много веков корону носившего. Если кто и вправе претендовать на трон нашей державы по праву крови, так именно он! Историческая ситуация сложилась такая, позволь сказать, что впору снова взглянуть на изгоев Зорхажей, как на возможную надежду королевства. Так что, брат младший Наркил, отыщи капитана Силжа, поведай ему эти мои слова и вдохнови на свершения. Поставь магвоев, которых убережёшь, под знамёна Зорхажа, заручитесь поддержкой Магармуса, и вперёд — в будущее, которого в ином случае у Мадженси может не быть…

— Но почему вы сами?.. — начал было Наркил.

Старший мастер снова его прервал.

— Моё место здесь, — не допускающим возражений тоном отрезал он. — Всё же я магвой, более сотни лет служивший трону. И не к лицу на склоне лет превращаться в политика-интригана. Я поведу вверенные мне легионы в бой и останусь с ними до конца. Любого. А коль паду здесь, то мысли мои в вас с Силжем будут жить, если последуете всему, что я в вас за долгие годы вложил.

Магвои посмотрели друг другу в глаза, Наркил низко поклонился и, не говоря больше ни слова, вышел из шатра Командующего…

…И вот сейчас, ожесточённо разя вражьих ратников не знающим устали клинком, Наркил сожалел, искренне сожалел, что всё обернулось именно так. Но изменить слову, данному Героску, уже не мог. Постепенно он стал пробиваться сквозь плотные ряды воинов Ночи к дальней кромке леса, увлекая за собой тысячу оставшихся в живых и всё ещё полных сил магвоев. Впервые, пожалуй, воителям Магармуса предстояло столь бесславно покинуть поле боя, не завершив начатого. Оставалось надеяться, что дело того стоит.

Где-то там, в далёком Ниферисе ждал Силж Зорхаж — последний отпрыск низвергнутого в древности королевского рода Мадженси — который сам ещё даже не помышлял о короне…

***

— Готов аплодировать его действиям! Героск. Я не забуду это имя.

Повелитель Ашур, привычным жестом поглаживая гладкую рукоять своей убийственной секиры, повернул голову к тёмному образу, колышущемуся в воздухе на уровне его лица. Выражения глаз Владычицы Ночи, как всегда скрытых тенью от капюшона, невозможно было различить. Впрочем, властителю Зловонных Земель было на это выражение глубоко наплевать. Главное, что засевшая в Джантре старуха помогла ему открыть достаточно широкий и устойчивый Иной путь, позволивший быстро перебросить войска из Аша сюда, на поле боя, где творилось нечто невообразимое. Старший мастер Героск, которого Ашур помнил ещё по защите Мистарты, вознамерился со своими малыми силами выиграть битву, посрамив юного, по сравнению с ним, военачальника Баренсия.

При других обстоятельствах Повелитель Ночи с наслаждением понаблюдал бы за этим, развлекая себя зрелищем взаимного уничтожения воинов Первого континента. Но сейчас правила давно начавшейся игры предписывали ему вмешаться, что он уже и сделал. Правда, атака кавалерии Зловонных земель окончилась бесславно — сработала ловушка, умело поставленная магвоями. Но настроения Мохрибу Ашуру это не испортило, он лишь пообещал себе, что сменит командующего конницей на нового, который будет более осмотрителен. А голову прежнего насадит на копьё и выставит на площади перед своим дворцом в Ваардисе…

— Нам следует не восхищаться этим Героском, а придумать, как его остановить, — шелестящий голос Владычицы был отчётливо слышен, несмотря на яростные звуки бушующего рядом сражения. — И желательно поскорее, пока он окончательно не утвердил мадженское превосходство на поле боя. Взгляните, почтенный Повелитель, что происходит…

Картина и впрямь становилась всё более неприглядной для союзников. Мадженские катафрактарии одолели остатки риаджангской конницы и прорвались к позициям лёгкой пехоты, которая перед ними была бессильна. Баренсию, дабы избежать бойни, пришлось в спешном порядке перебросить на фланг крупные отряды атакующих и сдерживающих магов. Однако конница Мадженси не стала прямо налетать на них, а попыталась обойти, зайдя чуть ли не в тыл и вынудив тем самым начать активное встречное наступление. Добившись этого, катафрактарии повернули прочь, заставляя магов преследовать их. При этом основная масса риаджангской пехоты осталась без существенной магической поддержки.

Тем Героск и воспользовался. Когда посреди поля друг на друга накатили многотысячные валы тяжёлой пехоты, выяснилось, что, вопреки всем устоявшимся обыкновениям, мадженский Командующий пустил все имеющиеся у него отряды тригров не второй линией, а первой. И риаджангцы дрогнули под яростным натиском бывалых рубак, каждый из которых отдавал собственную жизнь не менее чем за две-три, а то и больше вражеских. Правда, в дело вступили риаджангские призыватели: полчище пиргусов заставило мадженских ратников остановить продвижение, а их сдерживающих и атакующих магов — задуматься только об обороне.

На поле установилось шаткое равновесие сил, которое в любой момент могли поколебать решительные действия одной из сторон. И Повелитель Ашур решил, что пора кое-что сделать ему самому…

— Позвольте не согласиться, Владычица, — как всегда чуть высокомерно проговорил он. — Я действительно восхищаюсь этим Героском. А когда я восхищаюсь врагом, его ждёт особая почесть — смерть от моей руки. Продолжу разговор с вами, когда всё будет кончено.

С этими словами Повелитель Ночи ещё раз пристально посмотрел сквозь магическое зерцало из толстой чёрной проволоки на холм, где располагалась ставка мадженского Командующего, очертил тускло взблеснувшим лезвием секиры большой круг в воздухе и быстро шагнул в отворившийся Иной путь. Спустя миг он оказался рядом с Героском, который, по-прежнему не слезая с коня, раздавал своим офицерам всё новые приказы.

Старший мастер тотчас ощутил неимоверное нарастание магии Ночи и резко повернулся к статному мужчине в богатых чёрно-серых доспехах, встретил его надменный взгляд сквозь прорези в полумаске островерхого шлема.

— Не откажите в любезности, почтенный Командующий и магвой, сойтись в поединке один на один с властителем Зловонных земель, как у вас некрасиво величают мой цветущий край, — с лёгкой усмешкой громко произнёс Ашур. Он был уверен, что старик, явно помешанный на чести воина и мага, примет этот вызов, хотя и держал на всякий случай открытым Иной путь, чтобы успеть скрыться, если на него всем скопом кинутся офицеры и маги, окружающие Героска.

Офицеры и маги тотчас кинулись на него, но повелительный жест и резкий окрик Героска остановили их, заставили попятиться.

— Стойте, — повторил Командующий, довольно легко для его возраста спрыгивая с коня. — Не простой воин пожаловал, а благородный король. Придётся уважить. Никогда магвой от поединка не бегает, тем более с таким противником.

Ашур оценил… Оценил всю глупость старика. Теперь у магвоя действительно не осталось шансов, ибо он просто не ведает истинной мощи Повелителя Ночи, растущей день ото дня с приближением новой Эпохи…

Героск же в эти мгновения думал о том, что даже пасть в такой схватке будет для него не зазорно. Бой с самым сильным врагом, какой только мог, пожалуй, встретиться ему в эти дни — истинная награда для магвоя. Правда, Старший мастер был настроен победить. Ведь заморский маг тоже не ведал подлинной мощи одного из Управляющих Магармуса…

По жесту Героска все разошлись подальше, освободив для поединка широкую вершину холма. Старший мастер вытянул из-под традиционного синего кожаного со стальным нагрудником доспеха Магармуса свою цепь, опустил меч остриём вниз в кажущейся расслабленной правой руке и замер в свободной позе напротив Ашура, глядя будто сквозь него.

Повелитель Ночи вроде бы небрежно вскинул секиру на правое плечо и шагнул вперёд, а за его спиною будто шесть чёрных крыльев взметнулись вверх полотнища густой темноты, способные, казалось, задушить всё, до чего дотронутся…

***

— Как это могло случиться!? — Силж с досады швырнул свою походную суму на землю и потряс рядом с ухом золотым медальоном, словно желая извлечь из того какие-нибудь звуки. — Он обманул меня как мальчишку, а я не догадался сразу проверить!

Ильната подошла ближе к магвою и, пытаясь его успокоить, рассудительно проговорила:

— Не кори себя. Он же просил не доставать эту штуку из сумки. Ты просто исполнил просьбу, которая казалась разумным предостережением.

— Вот именно, — сжал губы Силж. — На этом он меня и взял. Следовало сразу же проверить, но друг ведь велел… Как я сразу не догадался, что он просто хочет нас уберечь от схватки с Шорхом?! Решил со всем справиться сам? Или вдвоём с Эль-Ифархом? Да что это за блажь ему в голову-то ударила?! Ладно, я понимаю, тебя в это не вмешивать — девушку хрупкую. Но меня оберегать взялся? Сам прибью, когда догоню, чтоб впредь неповадно было мою маму заботливую из себя изображать!

Капитан швырнул не имеющий теперь никакого смысла (кроме стоимости золота) медальон обратно в суму. Зокласа выдало изменение веса вещицы, которую Силж, повинуясь какому-то наитию, решил всё же извлечь на свет дневной, когда понял, что вестей от первого мага Заката нет уже довольно долго. Не особо и значительное изменение, но магвой уловил его сразу. И попытался вновь прощупать силами Дня, пользуясь навыками испытателя. Не обнаружив привычного уже отголоска ночной магии, укрытой под слоем золота и коконом защитных сил, Силж похолодел, мысленно ругнулся, но чтобы окончательно убедиться попросил проникнуть вглубь медальона и Просветлённую. Всё же сейчас ей были доступны гораздо большие дневные силы. Ильната подтвердила, что магии Ночи и след простыл. Для магвоя не составило труда догадаться, что Зоклас извлёк чёрный диск, скрыл следы этого и запретил трогать медальон, чтобы Силж и Ильната ни о чём не догадались, пока не будет уже поздно…

Вставал вопрос: не поздно ли уже?

— Я должен идти! Отыскать Зокласа и помочь! — Силж сказал это так, что девушка сразу поняла — отговорить его не удастся.

Но всё же спросила:

— Уверен, что так будет правильно? Не навредит ли это его планам?

Магвой посмотрел в её обеспокоенные глаза и постарался ответить как можно мягче:

— Каким его планам? Умереть за меня? За нас с тобой? Ильната, послушай, что я скажу: у Зокласа нет шансов в одиночку справиться с Гасителем. Понимаешь, нет. Ни единого… Я очень хорошо знаю Зокласа, и я видел Шорха, бился с ним. Гаситель — не человек, он переступил порог давным-давно, а Зоклас, несмотря на мощь Заката, остался тем же благородным, честным и добрым человеком, которым был всегда. Разве что более замкнутым и печальным… Он очень силён, просто невероятно силён, но думает о других. Понимаешь, о других — о нас с тобой, о твоей сестре, об Эль-Ифархе, даже о Тихом. Зоклас готов погибнуть за нас, умереть ради памяти Сальниры, ради родины, его отринувшей. Возможно, он желает остановить Гасителя ценою собственной жизни. А даже сама мысль о таком, само намерение способны ослабить его. Напротив, Шорх мыслит другими категориями, ощущает мир по-иному, его не заботят такие, с позволения сказать, мелочи. Я бы назвал его воплощённым инстинктом самосохранения. У него есть цель, и он к ней идёт, не ведая сомнений. И готов применять любые методы. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется именно так. И именно благодаря этому Гаситель может в решающий момент оказаться… нет, даже не сильнее, а увёртливее, хитрее Зокласа. Потому я и хотел столь сильно быть в этот момент рядом со своим братом, подставить плечо, как всегда меж нами водилось!

Силж замолчал, поняв, что начинает говорить слишком много и эмоционально. Неожиданно для себя в небесно-голубых глазах Ильнаты он увидел глубокое понимание, будто отражение его собственных мыслей и чувств. Она осознавала всё. Быть может, кое-что даже тоньше, чем сам магвой…

— Он ведь очень дорог тебе, да? — девушка улыбнулась грустной улыбкой. — Ты говоришь без тени сомнения, что он готов пожертвовать собой ради тебя. Не потому ли столь уверен, что по себе знаешь: сделал бы то же ради него?

Капитан долго смотрел на неё, не зная, как ответить. Стоит ли отвечать на такой вопрос? Можно ли в таком деле что-либо доверить словам? Даже возвышенным, но всего лишь словам… Такое проверяется только жизнью. Или смертью…

— Вижу, сделал бы… — прошептала Ильната и опустила глаза. Плечи её чуть поникли, на лицо набежала тень. Но потом девушка решительно вскинула голову: — В таком случае, надо поспешить. Пойдём вместе! Аламела!

Кобылица не успела откликнуться на зов хозяйки, а Силж не смог произнести твёрдое: «Нет, я иду один!». Пепельный пёс, спокойно лежавший до того в тени под огромным деревом, резко вскочил, пружинисто распрямив сильные лапы, и громко зарычал, привлекая к себе внимание. Потом подошёл к Силжу и встал напротив него, вздыбив шерсть на мощном загривке и заложив чуть назад вислые уши. Уставился прямо в глаза магвою.

— Тихий, ты что? — недоумённо спросил Силж, обескураженный угрожающим поведением магического пса, никогда прежде не допускавшего ничего подобного.

И тут взгляд янтарных собачьих глаз будто затянул его в омут каких-то образов и ощущений, которые требовали своего осознания. Спустя пару мгновений магвой понял, что пытается сообщить ему Тихий. А поняв, очень удивился…

— Он… хм, утверждает, — проговорил Силж, повернув голову к изумлённо взирающей на происходящее Ильнате, — что Зоклас просил его предотвратить любую нашу попытку последовать за ними с Эль-Ифархом. Мол, так надо. И пёс готов исполнить просьбу Зокласа, даже если потребуется остановить нас силой…

— Значит, они об этом сговорились, — вздохнула Просветлённая. — Зачем же ты, дружок, с нами так? — девушка бесстрашно шагнула к оскалившему клыки Тихому и, опустившись рядом на колено, обняла его шею.

Как ни странно, могучий Пепельный пёс вмиг успокоился, несколько раз вильнул хвостом, а глаза его наполнились отчаянной грустью. Он снова посмотрел на Силжа, и магвой получил ещё один мысленный образ и чувство.

— Тихий повторяет, что это необходимо и… разумно. Да, пожалуй, это означает именно «разумно», — озвучил Силж.

— Почему? Тихий, почему? — Ильната слегка потрепала пса за загривок и заглянула в глаза своим проникновенным взглядом.

Но пёс лишь грустно вздохнул, вернулся под своё дерево, улёгся, вытянув лапы и, положив на них голову, закрыл глаза. Будто знал что-то, от чего ему было нелегко…

Внезапно перед взором Силжа всё помутилось, к горлу подкатила тошнота, а в голове возник сонм образов и какие-то голоса. Лишь пара мгновений потребовалась магвою, чтобы понять — на сей раз Пепельный пёс ни при чём. Хоровод неясных бликов сменился мерцанием красных и жёлтых искр, соткавших перед внутренним взором слегка расплывчатое, но узнаваемое лицо Зокласа. Потом «зазвучали», отдавая эхом прямо в мозгу, его слова:

«Здравствуй, брат мой Силж! Если ты это слышишь…».

Силжа отчего-то прошиб холодный пот.

***

Силы таяли как воск свечи. Шорх понимал, что нельзя так долго оставаться в Ином пути — где-то в нереальном месте меж самой Накельтой и опоясывающими её Мировыми Сферами. Одно это способно было опустошить и уничтожить замешкавшегося мага. Не говоря уж о том, что Гасителя отчаянно душил мерцающий клочок Заката, в который обратился раненый Зоклас.

Отказ Ульнэки помочь своему ученику обескуражил Шорха. Но он же толкнул Гасителя за ту грань, где кончается власть разума и даже чувств, и начинается чистый инстинкт. Раненому волку у порога смерти уже нет ни до чего дела, паника не охватывает его. Он способен лишь рваться вперёд в яростной попытке сокрушить врага и выжить, любой ценой выжить…

Шорх глубже погрузился в эфемерные слои древнего Мрака, пытаясь ощутить в Джантре и вокруг неё места с наибольшими скоплениями тёмных сил. Что-то, что могло бы помочь ему или хотя бы напитать новой мощью. Вот невероятное средоточие Мрака в самом сердце огромного города. Это Ульнэка. Путь к ней заказан. Дальше, дальше, на бескрайние просторы великой империи. Туда, где бушуют битвы, кипит боевая магия, льётся людская кровь. Быстрее…

Что-то! Или кто-то… Ближе, всё сильнее!

Вот оно! Шорх, повинуясь почти бессознательному порыву, потянулся туда, где его обострённое чутьё уловило чистую мощь Великой Ночи — холодную, бесстрастную, прекрасную.

Лишь мгновение понадобилось Гасителю для того, чтобы открыть точку выхода. И он проскользнул в неё, невольно таща за собою по-прежнему сжимающего его мёртвой хваткой мага Заката. Мелькнул чёрный вихрь, разрываемый яркими стрелами дневного света, послышались крики и звон сшибающейся стали, прянула навстречу густая волна запаха крови. Гаситель ощутил прямо под собой землю и постарался вырвать себя из Растворения-в-Ночи, вновь обретая человеческую плоть. Это позволило на пару мгновений обмануть Зокласа, менее опытного в подобных магических техниках. Шорх, вернувший свой вес, рухнул на смятую, стоптанную траву, вырвавшись из опасной хватки Заката.

И тут же откатился в сторону, едва успев закрыться вуалью Мрака, ибо совершенно неожиданно его чуть не пронзило сияющее лезвие дневного света. Чересчур мощное для этих дней, когда навеки уходила в прошлое умирающая Эпоха…

…Секира чертила в воздухе широкие спирали; тёмный шлейф, что вился за ней, способен был рассечь плоть не хуже самой стали. Защитные нити-эманации, слетающие с цепи Героска, плели незримый узор, трещащий и сыплющий снопами искр при соприкосновении с тьмою. Клинок магвоя, смазываясь для глаз в призрачные сине-серые сполохи, рассекал воздух с угрожающим свистом, заставляя Повелителя Ночи отступать.

Ашур не ожидал от старого магвоя такой прыти. Героск порою двигался так, будто тело его не имело костей, а земное притяжение было над ним не властно. Пару раз допустив меч Магармуса, легко разрубающий плотную завесу темноты, опасно близко к собственной груди, властитель Зловонных земель сменил ту лихую тактику, что избрал с самого начала схватки. Этого старика так просто было не взять. И не напугать. Глаза Старшего мастера, смотрящие, казалось, никуда и всюду одновременно, видели слишком многое, а реагировал он потрясающе быстро. Шесть невесомых крыльев тьмы непрестанно атаковали из-за спины Ашура, непомерно удлиняясь и делая стремительные выпады, нацеленные в голову, живот, ноги врага. Но Героск отражал их удары яркими шестиугольными щитами света, вспыхивающими в воздухе по его воле. Можно было подумать, что достать его просто невозможно…

— А вы неплохо двигаетесь для своих лет, Командующий, — тем не менее, нашёл время для ироничной усмешки Ашур. — Посмотрим, на сколько вас хватит. Вы же не думаете, что сможете устоять против меня? А, что скажете?

И Повелитель Ночи, отступив ещё на полшага, поднял секиру на уровень груди параллельно земле, крепко сжимая древко обеими руками, а затем резко двинул её от себя, порождая целую стену темноты.

Героск промолчал. Негоже в бою лишними словами разбрасываться. Да и пускай недруг думает, что дыхания у старичка не хватает… Вместо слов магвой перехватил меч обратным хватом, вскинул рукоять к склонённому лбу, а направленный вертикально вниз клинок поместил между локтями, сведёнными у груди. Прямо перед ним вспыхнул огромный, высотою во весь рост, клин чистейшего света, встретивший и распоровший давящую тьму. В следующий миг Старший мастер прянул вперёд, словно скользнув над землёй, и нанёс быстрый рубящий удар мечом снизу-вверх. Перед свистнувшим лезвием пронеслась тонкая полоска света, способная разрубить противника от паха до горла.

На сей раз она встретила окутанное чёрной дымкой лезвие секиры, которое шагнувший чуть назад Ашур резко двинул вниз. Две контрастные силы столкнулись, во все стороны ударили неконтролируемые выплески света и тьмы. Кто-то из напряжённо наблюдающих за схваткой воинов закричал от боли. Ни один из противников не позволил себе отвлечься хотя бы на миг.

Мощь используемых сил нарастала с каждым мигом. Глаза Ашура превратились в два бездонных чёрных провала за прорезями стальной полумаски. Кожа Героска, казалось, начала светиться изнутри, искорки света вились вокруг его длинных усов, причудливыми каплями слетая вниз с кончиков серебряных клипс. Сам воздух вокруг дерущихся пропитался контрастными эманациями, став серой дымкой на границе ослепительных вспышек света и безликих полотнищ темноты.

Враги чуть разорвали дистанцию и вновь сошлись. Клинок Героска вдруг словно раздробился на несколько собственных подобий, сверкающих безжалостным светом. Они все устремились к Ашуру, коля, рубя, подсекая. Два или три Повелитель Ночи ловко смахнул секирой, ещё пару отмели его чёрные крылья. Но настоящий меч вдруг сменил направление удара, повинуясь быстрому движению опытной руки Героска. Лезвие успело коснуться неприкрытого участка кожи на горле над верхней кромкой чёрно-серого доспеха. Ашур быстро отпрянул, исторгая из себя густое облако непроглядной темноты. Но по клинку Старшего мастера сбежали несколько капель крови. Она была такой же, как у всех…

Ранение нисколько не испугало Повелителя Ночи. Напротив, разъярило. Ашур ринулся вперёд, чертя перед собою секирой размашистые кресты. Все шесть его чёрных крыльев начали наносить одновременные удары со всё возрастающей пробивной силой. Щиты света и защитный узор, оберегающие магвоя, почти поддались под этим натиском. Героск отлетел назад, но вскочил, казалось, даже не успев коснуться спиною земли. Движения убийственной секиры стали ещё мощнее, замахи шире. Ашур будто потерял голову от ярости и стал слепо кромсать перед собою всё, пытаясь сокрушить врага.

Если старый магвой и решил бы воспользоваться слепой яростью, демонстрируемой ночным существом, его ждал бы большой сюрприз. Ашур превосходно контролировал каждое движение и играл роль, заманивая противника в ловушку. Но Героск был достаточно опытен, чтобы разглядеть это. Потому вместо неосмотрительной встречной атаки он стал кружить вокруг Повелителя Ночи, желая, чтобы тот подустал и прекратил бешено вращать секирой.

У Ашура же в запасе было кое-что ещё. Всё это время он готовился к основной атаке, которая должна была, если и не стать решающей, то, по крайней мере, нанести магвою серьёзный урон. И вот, наконец, выждав момент и заметив, что внимание Героска сосредоточилось на его оружии и крыльях тьмы, Ашур обрушил на вражеского Командующего чистую мощь Великой Ночи.

Героску показалось, будто на него рухнуло само небо, рассердившееся на дерзкого человека, осмелившегося вмешаться в противоборство правящих миром первостихий. Глухой удар одновременно снаружи и изнутри черепа почти выбил напрочь его сознание. В широко открывшийся рот, жадно хватающий воздух, хлынула солоноватая кровь, льющая из носа и глаз. Уши наполнились заглушающим всё шорохом, подобным звуку от тысяч крысиных лапок, шуршащих по полу в ночи. Мышцы отказались повиноваться, по ним прошла холодная волна онемения. Пальцы разжались, меч упал в траву, цепь, намотанная одним концом на левое запястье, бессильно повисла. Ноги магвоя подкосились, он упал на колени и склонился к земле, силясь хоть как-то защититься от неимоверного давления самой Ночи.

Понимая, что от смерти его отделяют мгновения, Героск всей своей волей, закалявшейся более столетия, потянулся к силам Дня, всё ещё пребывающим с ним. Ему нужно было немногое. Для начала — вновь «обрести» ноги, заставить их слушаться. Едва старый магвой почувствовал отклик мускулов бёдер и икр, он с силой оттолкнулся от земли, рухнул на бок и покатился в сторону. На то место, где он только что находился, обрушилась источающая густую тьму секира. Послышался недовольный рык Ашура, его тёмные крылья, удлинившись, пустились вдогонку за стремящимся откатиться подальше магвоем.

Волевой посыл, надрывное усилие чуть оправившегося от первого шока разума, и цепь послушно исторгла незримые эманации, ловящие выпады тьмы в тугую паутину защитных нитей. Героск очень много лет, даже десятилетий потратил на то, чтобы научиться быстро восстанавливаться после сколь угодно сильных ударов. Главное, чтобы они были не смертельными. Первый натиск Великой Ночи не убил его, и магвой сумел вернуть почти прежнюю проворность мускульных реакций.

Следующего за ним и разящего секирой пустоту Ашура встретил узкий луч света, который Героск исторг прямо из ладони. Повелитель Ночи на миг отшатнулся, закрываясь сгустком темноты. Магвой использовал его замешательство и, резко вскочив, бросился к своему мечу. Когда сухие пальцы старика вновь сомкнулись на заветной рукояти, прилив сил Дня окончательно сдёрнул оцепенение с мышц. Героск крест-накрест взмахнул клинком, посылая в Ашура два широких лезвия света. И тут же троекратно крутнул в воздухе цепь, производя невидимый таранный удар. Властитель Зловонных земель отмахнулся секирой от белоснежных клинков, но пропустил тупой удар в грудь, который отбросил его на пару шагов назад.

Падая, Ашур выбросил вверх и вокруг себя свирепый вихрь тьмы, который не позволил магвою прицельно атаковать. Старший мастер ответил десятком ослепительных лучей, ощетинившись ими, как ёж иголками. Свет распорол тьму, но тут же вновь начал вязнуть в ней. Магвой тем временем всё же добрался до поднимающегося на ноги противника и атаковал смертельным ударом из тщательно оберегаемых секретных приёмов «быстрого духа». Клинок прочертил в воздухе невероятную кривую и подобно клюву хищной птицы резко клюнул открытую меж задником шлема и металлическим воротом доспеха шею. Ашура спасла лишь невероятная реакция и разлитая по всей коже тонкая плёнка из ночных сил. И тем не менее, сияющее синими рунами лезвие во второй раз окрасилось кровью Повелителя Ночи.

— Да пожрёт тьма твои внутренности, старик! — не сдержался гость со Второго континента.

При этом его секира, жившая, казалось, отдельной жизнью, стремительно ударила по опорной ноге Героска… но в последний миг изменила направление удара и понеслась вверх, грозясь погрузиться в те самые внутренности, которые только что упоминались вслух. По телу Старшего мастера будто пробежала рябь — настолько быстро он втянул живот и напряг мышцы пресса, а таз резко двинул назад. Область поражения существенно уменьшилась, но всё же великолепно отточенное и окутанное тьмой лезвие секиры вспороло плотный синий доспех и прочертило кровавую полосу от пупа до груди.

Старший мастер взмахнул клинком в сбивающей защите, ударом отводя страшную секиру подальше от себя, и снова хлестнул свободным концом цепи, отбрасывая противника назад.

И в этот самый миг Героск почувствовал нечто совсем уж необычное. Ведь за пределами их схватки по-прежнему существовал окружающий мир. И в нём творилось Ночь знает что. Прямо над головами поединщиков вдруг разверзся пульсирующий тёмный омут, и из него стрелою вылетели какие-то переплетённые волокна чёрного и красно-жёлтого тумана. А потом чёрный сгусток рухнул на землю, обретая во время падения форму человека в тёмной дорожной одежде и с очень бледной кожей. Он источал такой же нереальный запах тьмы, как и Ашур. Почти рефлекторно старый магвой махнул клинком и в его сторону, атакуя ярким лучом света. Свалившийся с небес проявил столь характерную для ночных магов прыть и успел откатиться в сторону, выставив защиту.

А через пару мгновений разноцветная мерцающая дымка тоже собралась в человеческое тело, которое упало навзничь в смятую траву. Но тут же второй нежданный гость попытался встать на ноги. Правда, удалось ему лишь подняться на колени, опираясь правой рукой о землю. Левая рука висела плетью, по ней сбегали вниз тонкие струйки крови из глубокой раны на плече.

Героск узнал лицо этого человека, хоть оно и было обезображено зажившими, но не исчезнувшими ожогами. Ведь много лет Старший мастер учил этого магвоя, передавал свои знания и навыки…

— Зоклас! — воскликнул старый магвой, шагнув к капитану Магармуса, которого он и не чаял больше увидеть.

— Помогите мне, Ашур! — прохрипел в то же время Шорх, указывая дрожащим пальцем на скорченного мага Заката.

— Значит, и вам, любезный Гаситель, иногда бывает нужна помощь, — не упустил случая для насмешки властитель Зловонных земель. Голос его, правда, был далёк от обычного; из ран на шее хлестала кровь, заливая смятые от ударов нагрудные и спинные пластины доспеха.

Но секиру он моментально вскинул и двинулся к Зокласу, всё ещё бессильно пытающемуся встать на ноги.

Героск, зажимая левой рукой распоротый живот, встал между ними и вновь опустил клинок в той обманчивой расслабленности, которая означала готовность атаковать внезапно и сокрушительно.

— Мастер Героск, для меня честь и большая радость видеть вас и быть рядом в этой последней битве! — прохрипел сзади Зоклас. А потом вдруг размазался в воздухе ярким многоцветным вихрем закатных сил.

Ашур мгновенно сообразил, что с этим новым противником сталь уже бесполезна. Он создал вокруг себя шар непроглядной тьмы и попытался уловить разноцветные сполохи широкими загребающими взмахами шести чёрных крыльев. Маги сцепились, поединок вышел за грани реальности и превратился во взаимное удушение невероятными силами древних первостихий. Давление нарастало с каждым мгновеньем, темнота становилась всё гуще, сполохи Заката — всё ярче.

Героск, углядев свободно хлещущую Зокласа пару крыльев тьмы, попытался вмешаться и вспороть их клинками света. Один из взмахов его меча принёс плоды: клочок густой чёрной дымки, отсечённый силами Дня, бесследно растаял в воздухе. Но тут Шорх, немного пришедший в себя, тоже поспешил вступить в бой. Он вскинул руки и резко выбросил вперёд ладони. Сокрушительная волна Мрака обрушилась на старого магвоя, сминая его защитный узор. Героск попытался противопоставить этому щиты чистого света, но почувствовал, что силы покидают его. Всё же возможности гаснущего Дня были не безграничны…

Шорх поднажал ещё, скрючив пальцы как птичьи когти и делая левым мизинцем (правый безжизненно висел на перерубленной кости) мелкие пассы, порождающие всё новые выплески сил Мрака. Старший мастер отчётливо осознал, что дошёл до своего предела. Выдержать битву сразу с двумя столь мощными существами было, пожалуй, нереально, даже несмотря на помощь Зокласа, продолжающего всеми силами душить Повелителя Ночи.

А маг Заката вкладывал последние капли своей воли в мёртвую хватку, коей он вцепился в Повелителя Ночи. Зоклас понимал, что этот враг не менее опасен, чем Шорх. И усмехался про себя горькой судьбе, пославшей ему ещё и такого противника тогда, когда он вовсе этого не ждал. Шансов выжить не осталось, хотя он и лелеял безумную надежду ещё совсем недавно, когда вроде бы «прищемил хвост» развоплотившемуся Шорху. Но невероятно хитрый Гаситель сумел отыскать союзника, чья мощь была сопоставима с его собственной. Зоклас же слишком ослаб, чтобы всерьёз помышлять о победе в схватке с ними обоими. Оставалось душить и душить того, кто попался первым. Душу грело лишь то, что послание, отправленное ещё до полёта за Шорхом сквозь Иной путь, наверняка уже достигло Силжа…

Для четверых магов, которые совершенно неожиданно сплели собственные жизни в тугой смертельный узел, время, казалось, потекло медленнее.

Героск почувствовал, как ринулись к ним ранее не вмешивавшиеся по его приказу маджеснкие маги и офицеры, которые смекнули, что поединок один на один перестал быть таковым. В душе Старшего мастера затеплилась надежда, что свои успеют прикрыть и помочь…

Ашур, агонизируя в ужасных тисках Заката, сжёг остатки барьеров разума и полностью отдался безудержной мощи Великой Ночи, сделал своё тело лишь её проводником. И, умирая, испытал удовлетворение от того, что страшный смерч первозданной тьмы отбросил пламенеющий образ Заката, почти погасил его, разметал как щепки жалких людишек, бегущих на помощь к своему Командующему, и ужалил самого Героска, вновь выронившего меч и схватившегося за насквозь пробитую грудь…

Зоклас, не развоплощаясь вновь, но окутывая себя пламенной стихией, ставшей ему родной, сжал полностью почерневшее тело Повелителя Ночи, и почувствовал, как тёмный дух навеки покидает его. Но в следующий миг в лицо ударила холодная волна ночной тьмы, настолько мощная и плотная, что мага Заката, объятого неистовым свечением, отшвырнуло назад как тряпичную куклу. Шейные позвонки пугающе хрустнули, острая боль возвестила о том, что сломана правая нога. Последним волевым усилием Зоклас исторг из себя рдеющее копьё Заката и метнул его в Шорха, выдернувшего в тот самый миг из ножен свой страшный меч с изогнутым клинком…

Шорх увидел, как вихрь тьмы, порождённый испускающим дух Ашуром, отбросил Зокласа, расшвырял окруживших вершину холма ратников и магов, вспарывая им плоть и перемалывая кости. Узрел он и то, как отшатнулся в попытке закрыться защитным узором и полотнами света старый магвой — первый противник Ашура. И прыгнул вперёд, вкачивая все оставшиеся с ним силы Мрака в единственный выпад огромным тёмным лезвием, возникшим из его руки. Тьма резко вошла в грудь старика, мгновенно прерывая биение его сердца. А затем… Затем Шорх почувствовал смертельную опасность и инстинктивно схватился за рукоять верного меча. Клинок выскользнул из ножен и бликующим веером рассёк воздух, рассыпая капли Мрака. Но на какое-то ничтожно малое мгновенье не поспел за стремительным огненным выплеском. Сноп искр взлетел перед глазами Гасителя, а ярчайшая боль сокрушила левую ключицу. Рука мотнулась как ивовая ветвь на сильном ветру, жаркая волна уколами сотен ножей прокатилась по всей левой половине тела. Один глаз ослеп, ухо перестало слышать…

Но Гаситель окатил себя волною Мрака, впитывающего и растворяющего эманации Ночи, которые обильно сочились из порушенного тела Ашура. Преодолев неимоверную боль, он шагнул вперёд и, с трудом сжимая меч правой рукой, резко взмахнул им от левого плеча к земле. Лезвие Мрака скользнуло к упавшему навзничь Зокласу и, вскрыв последние слои его слабой защиты, отсекло голову первому магу Заката…

Свершилось то, чего Шорх жаждал уже давно.

Вот только почему на губах Зокласа перед смертью застыла странная улыбка?

Сил у Гасителя не осталось даже на то, чтобы хотя бы подумать об этом. Он почувствовал, что умирает. Почти… А откуда-то издалека доносились крики бегущих к холму мадженцев. Войско, потерявшее Командующего, начало отступать…

Ноги Шорха отказались держать его избитое и распоротое копьём Заката тело. Гаситель упал и покатился вниз по склону холма. Попутно он успел лишь зацепить пару тел павших под слепым натиском Ашура мадженских офицеров. Они скатились за ним к нескольким другим, уже покоящимся у подножия холма, упали сверху, погребая под собой.

Краски мира померкли в затворившихся глазах Гасителя, а навстречу его духу прянул безликий Мрак.

 

Эпилог. Виденье скорби и надежды

Белое сияние до горизонта настолько завораживало, что, казалось, здесь просто невозможны даже мысли о Ночи и Мраке. Вековечные льды, незыблемые, как сама каменная плоть континентов и островов, застыли в беспробудном сне, безразличные ко всем радостям и горестям, что вдохновляют или терзают людей. Гладкие и пушистые одновременно шапки снегов искрились под неярким солнцем, даря нежданным гостям, как ни странно, ощущение не холода, но тёплого света.

Ледяная Пустошь — всеми забытый и никому не нужный клочок навеки замёрзшей суши, омываемой ленивыми водами Яркого океана.

Ни Силж, ни Ильната никогда в жизни даже не предполагали, что им доведётся побывать здесь. Но именно сюда привела извилистая стезя Заката двоих людей и их четвероногих соратников. Холод и лёд, что безраздельно господствовали в этих ничейных землях, представлялись им отражением страданий и испытаний — неизменных спутников на пути к достижению цели.

— Значит, здесь? — тихо спросил магвой, глядя окрест прищуренными от яркого сияния чистых снегов глазами.

— Выходит, здесь, — кивнула Ильната, закусив нижнюю губу и стараясь совладать с бурей чувств, разыгравшейся в душе. Спустя несколько мгновений добавила: — Мы справимся!

— Думаю, да, — так же коротко ответил Силж. Потом глянул на любопытно осматривающихся зверей: — А вы что думаете?

Тихий заворчал и тяжело уселся на задние лапы: с его густой шерстью и здесь было не холодно.

Аламела коротко и мелодично заржала, шагнула вперёд и привычно ткнулась мордой в плечо Просветлённой. Она как всегда была готова следовать куда угодно за своей хозяйкой.

— Вот и хорошо, — Силж закрыл глаза и с силой потёр ладонью лоб. — Хорошо, — повторил он, — что хоть кто-то сохраняет спокойствие.

Самому магвою было… Тяжело? Тревожно? Мерзко? Досадно? Горько? Пожалуй, всего понемножку…

Вновь и вновь он раздумывал о поступке друга. И непрестанно горело перед его внутренним взором то виденье, которое пришло к нему в глухом ниферском лесу…

«Здравствуй, брат мой Силж! — шевелились бесплотные губы Зокласа, создавая иллюзию слов. — Если ты это слышишь, значит, я, скорее всего, уже мёртв. Но и Шорх, наверное, тоже. Прости меня, брат. Я знаю, ты поймёшь и простишь. Так надо. Я сделал то, что должен был. То, что открыло нам с Эль-Ифархом его видение. Я хотел вывести из-под удара Ильнату — она мне дорога, ведь её сестре я уже не смогу вернуть свой долг… Она тебе очень поможет, брат мой. И Тихий. Не пренебрегай в будущем силой древнего рода Пепельных псов, она способна на многое… А теперь, главное: наиболее ценен ты. Вспомни видение Эль-Ифарха: красный меч Заката переходит от меня через него к тебе — олицетворению юных, новых сил. Да, брат мой, в этом и смысл моей… нашей с Безмолвным магом жертвы. Силы Ночи и Мрака — а это, как я теперь знаю, ещё одна стихия, которой служит Шорх — должны быть уверены, что все маги Заката, то есть я и Эль-Ифарх, мертвы. И что наша стихия вновь предана забвению. Тогда они успокоятся и не станут вас разыскивать. Но истина в другом: дар Заката с тобою, Силж. Это всё Эль-Ифарх. Глухонемой от рождения, он глубоко познал безмолвие. Мы с ним придумали способ, как передать мой дар не только ему, но и тебе, причём так, что ты сам ничего не почувствовал. Это спящий дар, потому Шорх и другие его не способны почувствовать. Но совсем скоро он проснётся, и ты поймёшь, как пользоваться силами Заката. А заодно — и как передать дар другим магвоям, благодаря их смешанным навыкам…

Найди укромное место, где никто не додумается вас искать. Я много размышлял, и понял, что это может быть Ледяная Пустошь. Соединив мощь Заката с силами Ильнаты, ты сможешь открыть Иной путь прямо туда. Спрячьтесь надолго, подготовьтесь, как следует, и нанесите неотвратимый удар.

Верю, что полученной силой ты распорядишься мудро. Ибо то, что я прозрел в видении Эль-Ифарха — это стезя вечного Заката. Идёт борьба первостихий, и День, и Ночь должны уступить своё господство, ибо они исказились в душах большинства людей почти до неузнаваемости... Гаситель наверняка уже мёртв, и Эпоха Ночи не наступит. Ты должен повести Накельту по стезе Заката. Вскоре ты поймёшь, что это значит…

Знай, что я рад умереть за вас с Ильнатой. Так же, как Сальнира погибла, открыв мне путь к спасению… Наверное, всё это — лучший итог моей жизни, которого я только мог бы пожелать. Я ухожу, зная, что судьба Накельты в надёжных руках. Пожалуй, более надёжных, чем мои собственные…

Прощай, брат! И береги её…».

Холод не касался кожи магвоя: вокруг него полыхала яркая сфера закатных сил. Просветлённую окутывал сияющий ореол света Великого Дня, греющего тело и душу.

Девушка посмотрела на магвоя, сцепившего зубы от бессилия что-либо изменить, и погладила тонкими пальцами его судорожно сжатый кулак:

— Не печалься, Силж. Мне тоже тяжело, но что уж теперь поделаешь? Мы исполнили последнюю волю Зокласа, и не должны предать его память. Всё в наших руках. Здесь должно зародиться зерно нашего будущего. Мы всё обустроим. Я приведу Просветлённых, верных истинному свету Дня, ты — готовых последовать за новым лидером магвоев. Закат до поры будет хранить безмолвие. И копить силы. Это — лишь начало…

Последний законный наследник трона Мадженси, последний маг Заката посмотрел на свою нечаянную спутницу и, на миг заглушив в душе горькую скорбь, тепло улыбнулся:

— Ты права, Ильната. Всё зависит от нас!

Конец второй книги