ВАЖНЕЙШЕЕ СРЕДСТВО ОБЩЕНИЯ

В Древней Греции и Риме уже развивалась культура родного слова. Древний мир взрастил прекрасных поэтов, писателей, драматургов — мастеров художественной речи. Этот мир подарил истории выдающихся ораторов, ставивших и решавших важные вопросы речевого мастерства. В обществе росло понимание полезности и необходимости хорошей речи, укреплялось уважение к тем, кто умел ценить и успешно применять родной язык. Приемы образцового использования языка изучались в особых школах.

Позже в различных странах, в том числе и в России, передовые общественные круги ревниво оберегали родной язык от порчи и, искажения. Крепло сознание того, что речь — могущественная сила, если человек желает и умеет ею пользоваться. Это сознание становилось тем яснее и определеннее, чем успешнее и шире развивалась художественная, научная и публицистическая литература.

В России борьба за речевую культуру получила всестороннее развитие в творчестве М. В. Ломоносова и А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя и И. С. Тургенева, Н. А. Некрасова и А. П. Чехова, А. И. Куприна и М. Горького — в творчестве тех, кого мы называем классиками русского художественного слова; содействовали становлению образцовой русской речи политические и судебные деятели, ораторы, ученые.

В их практической деятельности и теоретических высказываниях все яснее и отчетливее формировалось понимание многосторонней роли языка в развитии художественной литературы, науки, журналистики. Все полнее оценивались самобытность, богатство и красота русского языка, участие народа в его развитии. Деятельность революционных демократов — В. Г. Белинского, А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова, Н. А. Некрасова, М. Е. Салтыкова-Щедрина — позволила еще глубже понять общенародное значение языка и участие литературы в его совершенствовании.

В развитии правильных взглядов на язык важную роль сыграло марксистское философское учение. К. Маркс и Ф. Энгельс в «Немецкой идеологии» (1845— 1846 гг.) сформулировали знаменитое философское определение языка. В нем выражены мысли о языке как средстве общения и познания действительности, о единстве языка и мышления, об изначальной связи языка с жизнью общества.

Марксистское понимание роли языка в жизни людей кратко и ясно передано известными словами В. И. Ленина — «язык есть важнейшее средство человеческого общения». Потребность общения была основной причиной возникновения языка в далеком прошлом. Эта же потребность является основной внешней причиной развития языка на всем протяжении жизни общества.

Общение людей с помощью языка состоит в «обмене» мыслями, чувствами, переживаниями, настроениями.

В словах, сочетаниях слов и предложениях выражаются те или иные результаты мыслительной деятельности людей (понятия, суждения, умозаключения). Например, слово дерево выражает понятие об одном из видов растений. А в предложении дерево зеленое выражена мысль о наличии определенного признака (зеленое) у определенного предмета (дерево). Таким образом, предложение выражает качественно иной результат познавательной работы человека — по сравнению с тем результатом, который выражен в отдельном слове.

Но слова, их сочетания и целые высказывания не только выражают понятия и мысли: они участвуют в самом процессе мышления, с их помощью мысли возникают, формируются, а значит становятся фактом внутренней жизни человека. И. П. Павлов обосновал материалистическое положение о том, что человеческие мысли не могут существовать и развиваться вне речи. «Вторая сигнальная система» (язык) участвует в оформлении мысли. Вот почему психологи говорят о совершенствовании мысли в слове.

 

КАК ПОСТРОЕН ЯЗЫК

Язык может успешно выполнять свое основное назначение (т. е. служить средством общения) потому, что он «составлен» из громадного числа различных единиц, связанных друг с другом языковыми законами. Этот факт и имеют в виду, когда говорят о том, что язык имеет особую структуру (строение). Изучение структуры языка помогает людям улучшать свою речь.

Для того чтобы в самых общих чертах представить языковую структуру, вдумаемся в содержание и построение одной-единственной фразы, например, такой: Для берегов отчизны дольной ты покидала край чужой (Пушкин). Эта фраза (высказывание) выражает определенный, более или менее самостоятельный смысл и воспринимается говорящим и слушателем (читателем) как цельная единица речи. Но значит ли это, что она не членится на меньшие по объему отрезки, части? Нет, разумеется, не значит. Такие отрезки, части целого высказывания, мы можем обнаружить очень легко. Однако не все они одинаковы по своим признакам. Чтобы убедиться в этом, попытаемся выделить для начала самые малые звуковые отрезки нашего высказывания. Для этого будем делить его на части до тех пор, пока нечего будет больше делить. Что же получится? Получатся гласные и согласные звуки:

Д-ль-а б-и-р-е-г-о-ф а-т-ч-и-з-н-ы д-а-ль-н-о-й

Т-ы п-а-к-и-д-а-л-а к-р-а-й ч-у-ж-о-й.

Так выглядит наше высказывание, если его разделить на отдельные звуки (буквенное изображение этих звуков здесь не очень точное, потому что обычными средствами письма звучание речи точно передать нельзя). Таким образом, мы можем сказать, что звук речи — это одна из тех языковых единиц, которые в своей совокупности образуют язык, его структуру. Но, конечно, это не единственная единица языка.

Спросим себя: для чего используются в языке звуки речи? Ответ на такой вопрос находится не сразу. Но все же, по-видимому, можно заметить, что из звуков речи строятся звуковые оболочки слов: ведь нет ни одного слова, которое не было бы составлено из звуков. Далее оказывается, что звуки речи обладают способностью различать значения слов, т. е. обнаруживают некоторую, хотя и очень непрочную, связь со смыслом. Возьмем ряд слов: дом — дам — дал — мал — бал — был — выл — вол. Чем отличается в этом ряду каждое последующее слово от своего предшественника (будем наблюдать лишь звуковые отличия) ? Переменой одного лишь звука. Но этого достаточно, чтобы мы воспринимали слова нашего ряда как отличающиеся друг от друга и по значению. Потому в лингвистике принято говорить о том, что звуки речи используются для различения значений слов и их грамматических видоизменений (форм). Если два различных слова одинаково произносятся, т. е. их звуковые оболочки составлены из одних и тех же звуков, то такие слова нами не различаются, и, чтобы их смысловые отличия нами были восприняты, нужно эти слова поставить в связь с другими словами, т. е. подставить в высказывание. Таковы слова коса ‘орудие труда’ и коса (девичья), ключ ‘родник’ и ключ (замочный), завести (часы) и завести (щенка). Эти и подобные слова называют омонимами.

Звуки речи применяются для различения значений слов, но сами по себе они незначимы: ни звук а, ни звук у, ни звук ж, ни какой-либо другой отдельный звук не связаны в языке ни с каким определенным значением. В составе слова звуки совместно выражают его значение, но не прямо, а через посредство других единиц языка, называемых морфемами. Морфемы — мельчайшие смысловые части языка, используемые для образования слов и для их изменения (это приставки, суффиксы, окончания, корни). Наше высказывание членится на морфемы так:

Для берег-ов отч-изн-ы даль-н-ой

Ты по-кид-а-л-а край чуж-ой.

Звук речи не связан, как мы видели, ни с каким определенным значением. Морфема же значима: с каждым корнем, суффиксом, окончанием, с каждой приставкой связано в языке то или иное значение. Поэтому морфему мы должны назвать мельчайшей структурно-смысловой единицей языка. Как оправдать такой сложный термин? Это сделать можно: морфема, действительно, самая малая смысловая единица языка, она участвует в построении слов, является частицей структуры языка.

Признав морфему смысловой единицей языка, мы не должны, однако, упустить из виду то обстоятельство, что эта единица языка лишена самостоятельности: вне слова она не имеет никакого конкретного значения, из морфем нельзя построить высказывание. Лишь сопоставив ряд слов, имеющих сходство в значении и звучании, мы обнаруживаем, что морфема оказывается носителем определенного значения. Например, суффикс -ник в словах охот-ник, сезон-ник, плот-ник, балалаечник, высот-ник, защит-ник, работ-ник имеет одно и то же значение — информирует о деятеле, действующем лице; приставка по- в словах по-бегал, по-играл, посидел, по-читал, по-охал, по-думал информирует о непродолжительности и ограниченности действия.

Итак, звуки речи лишь различают значение, морфемы же выражают его: каждый отдельный звук речи не связан в языке ни с каким определенным значением, каждая отдельная морфема — связана, хотя эта связь и обнаруживается лишь в составе целого слова (или ряда слов), что и заставляет нас признать морфему несамостоятельной смысловой и структурной единицей языка.

Вернемся к высказыванию Для берегов отчизны дальней ты покидала край чужой. Мы уже выделили в нем два рода языковых единиц: кратчайшие звуковые единицы, или звуки речи, и кратчайшие структурно-смысловые единицы, или морфемы. Есть ли в нем единицы более крупные, чем морфемы? Разумеется, есть. Это всем хорошо известные (по крайней мере, по названию своему) словá. Если морфема, как правило, построена из сочетания звуков, то слово, как правило, образуется из сочетания морфем. Значит ли это, что отличие слова от морфемы чисто количественное? Отнюдь нет. Есть ведь и такие слова, которые содержат в себе одну-единственную морфему: ты, кино, лишь, что, как, где. Затем — и это главное! — слово имеет определенное и самостоятельное значение, морфема же, как уже говорилось, несамостоятельна по своему значению. Основное различие между словом и морфемой создается не количеством «звучащей материи», а качеством, способностью или неспособностью языковой единицы самостоятельно выразить определенное содержание. Слово вследствие своей самостоятельности непосредственно участвует в построении предложений, которые и делятся на слова. Слово — это кратчайшая самостоятельная структурно-смысловая единица языка.

Роль слов в речи очень велика: наши мысли, переживания, чувства выражаются словами, объединенными в высказывания. Смысловая самостоятельность слов объясняется тем, что каждое из них обозначает некоторый «предмет», явление жизни и выражает определенное понятие. Дерево, город, облако, голубой, живой, честный, петь, думать, верить — за каждым из этих звучаний стоят предметы, их свойства, действия и явления, каждое из этих слов выражает понятие, «кусочек» мысли. Однако значение слова не сводимо к понятию. В значении отражены не только сами предметы, вещи, качества, свойства, действия и состояния, но и наше отношение к ним. Кроме того, в значении слóва отражаются обычно различные смысловые связи этого слова с другими словами. Услышав слово родной, мы воспримем не только понятие, но также и окрашивающее его чувство; в нашем сознании возникнут, хотя и очень ослабленные, представления о других значениях, исторически связанных в русском языке с этим словом. Эти представления окажутся неодинаковыми у разных людей, и самое слово родной будет вызывать некоторые различия в его осмыслении и оценке. Один, услышав это слово, подумает о родных, другой — о любимом, третий — о друзьях, четвертый — о Родине...

Значит, и единицы звуковые (звуки речи), и единицы смысловые, но не -самостоятельные (морфемы) нужны, в конце концов, для того, чтобы возникали слова — эти кратчайшие самостоятельные носители определенного значения, эти мельчайшие части высказываний.

Все слова того или иного языка называют его лексикой (от греческого лексис ‘слово’) или словарным составом. Развитие языка объединяет слова и разъединяет их. На основе их исторического объединения складываются различные словарные группы. Эти группы нельзя «выстроить» в один ряд по той причине, что выделяются они в языке на основе не одного, а нескольких различных признаков. Так, в языке есть словарные группы, сформировавшиеся в результате взаимодействия языков. Например, в словарном составе современного русского литературного языка немало иноязычных по происхождению слов — французских, немецких, итальянских, древнегреческих, латинских, древнеболгарских и иных.

Есть в языке и словарные группы совершенно иного характера, например, активные и пассивные слова, синонимы и антонимы, слова местные и общелитературные, термины и нетермины.

Любопытно, что к числу наиболее активных слов нашего языка принадлежат союзы и, а; предлоги в, на; местоимения он, я, ты; имена существительные год, день, глаз, рука, время; имена прилагательные большой, другой, новый, хороший, молодой; глаголы быть, мочь, говорить, знать, идти; наречия очень, сейчас, теперь, можно, хорошо и т. д. Такие слова наиболее употребительны в речи, т. е. в них наиболее часто возникает необходимость у говорящих и пишущих.

Теперь нас будет интересовать новый, важный в учении о строении языка вопрос: оказывается, сами по себе отдельно взятые слова, как бы ни были они активны в нашей речи, не могут выражать связные мысли — суждения и умозаключения. А ведь люди нуждаются в таком средстве общения, которое могло бы выражать связные мысли. Значит, язык должен иметь какое-то «устройство», с помощью которого слова можно было бы объединять для построения высказываний, способных передать мысль человека.

Вернемся к предложению Для берегов отчизны дольной ты покидала край чужой. Присмотримся внимательнее к тому, что же происходит со словами, когда они включены в состав высказывания. Мы сравнительно легко заметим, что одно и то же слово может менять не только свой внешний вид, но и свою грамматическую форму, а значит, и свои грамматические признаки, характеристики. Так, слово берег поставлено в нашем предложении в форме родительного падежа множественного числа; слово отчизна — в форме родительного падежа единственного числа; слово дальняя — тоже в форме родительного падежа единственного числа; слово ты оказалось в своей «начальной» форме; слово покидать «приспособилось» к слову ты и выражаемому значению и получило признаки прошедшего времени, единственного числа, женского рода; слово край имеет признаки винительного падежа единственного числа; слово чужой наделено теми же признаками падежа и числа и получило форму мужского рода, так как слово край «требует» от прилагательного именно этой родовой формы.

Таким образом, наблюдая за «поведением» слов в различных высказываниях, мы можем установить некоторые схемы (или правила), по которым слова закономерно меняют свою форму и связываются друг с другом для построения высказываний. Эти схемы закономерного чередования грамматических форм слова при построении высказываний и изучаются в школе: склонение существительных, прилагательных, спряжение глаголов и т. д.

Но мы знаем, что и склонение, и спряжение, и различные правила связывания слов в предложения и построения предложений — это уже не лексика, а что-то иное, то, что называют грамматическим строем языка, или его грамматикой. Не нужно думать, что грамматика — это некоторый свод сведений о языке, составленный учеными. Нет, грамматика — это, прежде всего, свойственные самому языку схемы, правила (закономерности), которым подчинены изменение грамматической формы слов и построение предложений.

Однако понятие «грамматика» не может быть отчетливо разъяснено, если не будет, хотя бы схематично, неполно рассмотрен вопрос о двойственности самой природы слова: например, слово весна — элемент словарного состава языка и оно же — элемент грамматики языка. Что это значит?

Это значит, что каждое слово, помимо индивидуальных, присущих только ему признаков, имеет и общие признаки, одинаковые для больших групп слов. Слова окно, небо и дерево, например,— это разные слова, и каждое из них имеет свое, особое звучание и значение. Однако все они располагают и общими для них признаками: все они обозначают предмет в самом широком понимании этого термина, все они относятся к так называемому среднему роду, все они могут изменяться по падежам и числам и будут получать при этом одинаковые окончания. И вот своими индивидуальными признаками каждое слово включено в лексику, а своими общими признаками то же самое слово входит в грамматический строй языка.

Все слова языка, совпадающие своими общими признаками, составляют одну большую группу, называемую частью речи. Каждая часть речи имеет свои грамматические свойства. Например, глагол отличается от имени числительного и по значению (глагол обозначает действие, числительное — количество), и по формальным приметам (глагол изменяется по наклонениям, временам, лицам, числам, родам — в прошедшем времени и сослагательном наклонении; все глагольные формы имеют залоговую и видовую характеристики; а числительное изменяется но падежам, родам — формы рода есть только у трех числительных: два, полтора, оба).

Части речи относятся к морфологии языка, которая, в свою очередь, является составной частью его грамматического строя. В морфологию слово входит, как уже говорилось, своими общими признаками, а именно: 1) своими общими значениями, которые называются грамматическими; 2) своими общими формальными приметами — окончаниями, реже — суффиксами, приставками и т. п.; 3) общими закономерностями (правилами) своего изменения.

Присмотримся к этим признакам слов. Есть ли у слов общие, грамматические значения? Конечно: ходить, думать, говорить, писать, встречать, любить — это слова с общим значением действия; ходил, думал, говорил, писал, встречал, любил — здесь те же слова обнаруживают еще два общих значения: они указывают на то, что действия совершались в прошлом, и на то, что они совершались одним лицом «мужского рода»; внизу, вдалеке, впереди, наверху — эти слова имеют общее значение признака тех или иных действий. Достаточно взглянуть на только что приведенные глаголы, чтобы убедиться в том, что словам присущи и общие формальные приметы: в неопределенной форме глаголы русского языка заканчиваются обычно суффиксом -ть, в прошедшем времени имеют суффикс -л, при изменении в настоящем времени по лицам получают одинаковые окончания и т. д. У наречий тоже есть своеобразная общая формальная примета: они не изменяются.

Что словам присущи общие закономерности (правила) их изменения, это также легко увидеть. Формы читаю — читал — буду читать не отличаются, если иметь в виду общие правила изменения слов, от форм играю — играл — буду играть, встречаю — встречал — буду встречать, знаю — знал— буду знать. При этом важно то, что грамматические изменения слова затрагивают не только его «оболочку», внешнюю форму, но и его общее значение: читаю, играю, встречаю, знаю обозначают действие, осуществляемое одним лицом в момент речи; читал, играл, встречал, знал указывают на действие, осуществлявшееся одним лицом в прошлом; а буду читать, буду играть, буду встречать, буду знать выражают понятия о действиях, которые будут осуществлены одним лицом после момента речи, т. е. в будущем. Если слово не изменяется, то этот признак — неизменяемость — оказывается общим для многих слов, т. е. грамматическим (вспомним наречия).

Наконец, морфологическая «природа» слова обнаруживается в его способности вступать в отношения господства или подчинения с другими словами в предложении, требовать присоединения зависимого слова в нужной падежной форме или самому принимать ту или иную падежную форму. Так, существительные легко подчиняются глаголам и столь же легко подчиняют себе прилагательные: читать (что?) книгу, книгу (какую?) новую. Прилагательные, подчиняясь существительным, почти не могут вступать в связь с глаголами, сравнительно редко подчиняют себе существительные и наречия. Слова, принадлежащие различным частям речи, по-разному участвуют в построении словосочетания, т. е. сочетания двух знаменательных слов, связанных по способу подчинения. Но, заговорив о словосочетаниях, мы переходим из области морфологии в область синтаксиса, в область построения предложений.

Итак, что же нам удалось установить, всматриваясь в то, как устроен язык? В его структуру включены кратчайшие звуковые единицы — звуки речи, а также кратчайшие несамостоятельные структурно-смысловые единицы — морфемы. Особо заметное место в структуре языка занимают слова — кратчайшие самостоятельные смысловые единицы, способные участвовать в построении предложения. Слова обнаруживают двойственность (и даже тройственность) своей языковой природы: они — важнейшие единицы словарного состава языка, они — составные части особого механизма, создающего новые слова, словообразования, они же — единицы грамматического строя, в частности морфологии, языка. Морфология языка представляет собой совокупность частей речи, в которых выявляются общие грамматические значения слов, общие формальные приметы этих значений, общие свойства сочетаемости и общие закономерности (правила) изменения.

Но ведь морфология — одна из двух составных частей грамматического строя языка. Вторая его часть называется синтаксисом языка. Встретив этот термин, мы начинаем припоминать, что это такое. В нашем сознании всплывают не очень отчетливые представления о простых и сложных предложениях, о сочинении и подчинении, о согласовании, управлении и примыкании. Попытаемся сделать эти представления более отчетливыми.

Еще раз призовем на помощь наше предложение Для берегов отчизны дольной ты покидала край чужой. В его составе легко выделяются словосочетания: Для берегов (чего? чьих?) отчизны (какой?) дальней ты покидала (что?) край (какой?) чужой. В каждом из четырех отмеченных словосочетаний по два слова — одно главное, господствующее, другое — подчиненное, зависимое. Но ни одно из словосочетаний в отдельности, ни все они вместе не могли бы выразить связную мысль, если бы не было в предложении особой пары слов, составляющей грамматический центр высказывания. Вот эта пара: ты покидала. Это известные нам подлежащее и сказуемое. Соединение их друг с другом дает новую, важнейшую с точки зрения выражения мысли, единицу языка — предложение. Слово в составе предложения приобретает временно новые для него признаки: оно может стать совершенно независимым, господствовать — это подлежащее; слово может выражать такой признак, который скажет нам о существовании предмета, обозначенного подлежащим,— это сказуемое. Слово в составе предложения может выступать в роли дополнения, в этом случае оно будет обозначать предмет и окажется в зависимом по отношению к другому слову положении. И т. д.

Члены предложения — это те же самые слова и их сочетания, но включенные в состав высказывания и выражающие различные отношения друг к другу на основе его содержания. В разных предложениях мы обнаружим одинаковые члены предложения, потому что одинаковыми отношениями могут связываться различные по значению части высказываний. Солнце осветило землю и Мальчик прочитал книгу — это очень далекие друг от друга высказывания, если иметь в виду их конкретное значение. Но в то же время это одинаковые высказывания, если иметь в виду их общие, грамматические признаки, смысловые и формальные. Солнце и мальчик одинаково обозначают независимый предмет, осветило и прочитал одинаково указывают на такие признаки, которые говорят нам о существовании предмета; землю и книгу одинаково выражают понятие о предмете, на который направлено и распространено действие.

Предложение своим конкретным значением не включается в синтаксис языка. Конкретное значение предложения входит в различные области человеческих знаний о мире, поэтому оно интересует науку, публицистику, литературу, оно интересует людей в процессе труда и быта, но к нему холодно языковедение. Почему? Просто потому, что конкретное содержание — это ведь и есть те самые мысли, чувства, переживания, для выражения которых существуют и язык в целом, и его важнейшая единица — предложение.

В синтаксис предложение входит своим общим значением, общими, грамматическими признаками: значениями повествовательности, вопросительности, побудительности и др., общими формальными приметами (интонацией, порядком слов, союзами и союзными словами и др.), общими закономерностями (правилами) своего построения.

Все бесконечное множество уже созданных и вновь создаваемых высказываний по грамматическим признакам может быть сведено к сравнительно немногим типам предложений. Они различаются в зависимости от цели высказывания (повествовательные, вопросительные и побудительные) и от структуры (простые и сложные — сложносочиненные и сложноподчиненные). Предложения одного типа (скажем, повествовательные) отличаются от предложений другого типа (скажем, побудительных) и своими грамматическими значениями, и своими формальными приметами (средствами), например интонацией, и, конечно, закономерностями своего построения.

Поэтому можно сказать, что синтаксис языка представляет собой совокупность различных типов предложений, имеющих каждый свои общие грамматические значения, общие формальные приметы, общие закономерности (правила) своего построения, необходимого для выражения конкретного значения.

Таким образом, то, что в науке называют структурой языка, оказывается очень сложным «механизмом», состоящим из множества различных составных «частей», связанных в единое целое по определенным правилам и совместно выполняющих большую и важную для людей работу. Успех или неуспех этой «работы» в каждом случае зависит не от языкового «механизма», а от тех людей, которые им пользуются, от их умения или неумения, желания или нежелания использовать его могучую силу.

 

РОЛЬ ЯЗЫКА

Язык создан и развивается потому, что потребность общения постоянно сопутствует труду и быту людей, и ее удовлетворение оказывается необходимым. Поэтому язык, будучи средством общения, был и остается постоянным союзником и помощником человека в его труде, в его жизни.

Трудовая деятельность людей, какой бы сложной или простой она ни была, осуществляется при обязательном участии языка. Даже на предприятиях-автоматах, которыми управляют немногие работники и где потребность в языке, казалось бы, невелика, он все же необходим. Ведь для того, чтобы наладить и поддерживать бесперебойную работу такого предприятия, нужно построить совершенные механизмы и подготовить людей, способных управлять ими. Но для этого нужно овладеть знаниями, техническим опытом, нужна глубокая и напряженная работа мысли. И понятно, что ни овладение трудовым опытом, ни работа мысли невозможны без применения языка, позволяющего читать книги, слушать лекции, беседовать, обмениваться советами и т. п.

Еще очевиднее, доступнее для понимания роль языка в развитии науки, художественной литературы, образовательно-воспитательной деятельности общества. Нельзя развивать науку, не опираясь на то, что ею уже достигнуто, не выражая и не закрепляя работу мысли в слове. Плохой язык сочинений, в которых изложены те или иные научные результаты, очень заметно затрудняет овладение наукой. Не менее очевидно и то, что серьезные недочеты в речи, с помощью которой популяризируются достижения науки, могут возвести «китайскую стену» между автором научной работы и ее читателями.

Развитие художественной литературы неразрывно связано с языком, который, по выражению М. Горького, служит «первоэлементом» литературы. Чем полнее и глубже отражает писатель жизнь в своих произведениях, тем совершеннее должен быть их язык. Эту простую истину литераторы нередко забывают. Ее умел вовремя и убедительно напоминать М. Горький: «Основным материалом литературы является слово, оформляющее все наши впечатления, чувства, мысли. Литература — это искусство пластического изображения посредством слова. Классики учат нас, что чем более просто, ясно, четко смысловое и образное наполнение слова, тем более крепко, правдиво и устойчиво изображение пейзажа и его влияния на человека, изображение характера человека и его отношения к людям».

Очень заметна роль языка и в агитационно-пропагандистской работе. Улучшить язык наших газет, радиовещания, телепередач, наших лекций и бесед на политические и научные темы — задача очень важная. Ведь еще в 1906 г. В. И. Ленин писал о том, что мы должны «уметь говорить просто и ясно, доступным массе языком, отбросив решительна прочь тяжелую артиллерию мудреных терминов, иностранных слов, заученных, готовых, но непонятных еще массе, незнакомых ей лозунгов, определений, заключений». Теперь задачи пропаганды и агитации стали более сложными. Вырос политический и культурный уровень наших читателей и слушателей, поэтому содержание и форма нашей пропаганды и агитации должны быть более глубокими, разнообразными, действенными.

Трудно даже приблизительно представить себе, насколько своеобразна и значительна роль языка в работе школы. Учитель не сможет дать хороший урок, сообщить детям знания, заинтересовать их, дисциплинировать их волю и разум, если будет говорить неточно, непоследовательно, сухо и трафаретно. Но язык не только средство передачи знаний от учителя к ученику: он и орудие усвоения знаний, которым постоянно пользуется школьник. К. Д. Ушинский говорил, что родное слово есть основа всякого умственного развития и сокровищница всех знаний. Ученику хорошее владение языком требуется для того, чтобы усвоить знания, быстро и правильно понять слово учителя, книгу. Уровень речевой культуры школьника непосредственно сказывается на его успеваемости.

Родная речь, умело примененная,— прекрасное орудие воспитания подрастающего поколения. Язык связывает человека с родным народом, укрепляет и развивает чувство Родины. По убеждению Ушинского, «в языке одухотворяется весь народ и вся его родина», в нем «отражается не одна природа родной страны, но и вся история духовной жизни народа... Язык есть самая живая, самая обильная и прочная связь, соединяющая отжившие, живущие и будущие поколения народа в одно великое, историческое живое целое. Он не только выражает собой жизненность народа, но есть именно самая эта жизнь».

 

ВЕЛИКОЕ ДЕЛО

Борьба за культуру речи, за правильный, доступный и яркий язык — это насущная общественная задача, осознаваемая особенно ясно в свете марксистского понимания языка. Ведь язык, работая, постоянно участвует в деятельности сознания, выражает эту деятельность, активно влияет на нее. Отсюда — колоссальная сила влияния слова на мысли, чувства, настроения, желания, поведение людей...

Нужна постоянная защита слова от порчи и искажения, необходимо объявить войну коверканью русского языка, ту войну, о которой говорил В. И. Ленин. Мы еще слишком часто слышим неряшливую (а подчас и просто неграмотную), «кое-какую» речь. Есть люди, плохо знающие и не ценящие наше общественное богатство — русский язык. Так что есть от кого и от чего защищать это достояние. Нам остро нужна повседневная, умная, требовательная защита русской речи — ее правильности, доступности, чистоты, выразительности, действенности. Нужно ясное понимание того, что «словом можно убить человека и вернуть его к жизни». На слово недопустимо смотреть как на что-то третьестепенное в жизни людей: оно — одно из дел человеческих.