Файона остановилась у ограды, глядя на одну из дальних скамеек. Выходит, и она была в рядах идиоток, поверивших, что этот мелкий лисенок — мальчишка? Ведьма поджала губы. Вот, значит, почему не поддался на ее чары.

Келейр сидела, болтая ногами, и, опустив голову, глядела на перепачканные землей носки ботинок. Файона заставила себя подойти к ней и осторожно присела на край скамьи. Лиса так увлеклась своими мыслями, что не заметила ее присутствия.

— Значит, это тебе Броган принес свою клятву? — раздался рядом голос, и Келейр вздрогнула, поворачиваясь к нежданной соседке.

— Ты… — хмыкнула лиса. — Как ты?..

— Почему отвечаешь вопросом на вопрос? — Файона возмутилась, скрывая волнение.

— Ты помогла Гварену вернуться. За это спасибо, — проворчала Келейр.

— Это кто еще кому помог, — тихо отозвалась ведьма. — Значит, ты сбежала из дома и пришла в Арфен ради Брогана?

— Возможно, — протянула лиса и, сощурившись, поглядела на незваную соседку. — Что хотела-то?

Кольцо блеснуло на шее ведьмы, и Келейр нахмурилась. Файоне сейчас не позавидуешь. Но лиса не могла так легко и быстро забыть недавние события. Все совершают ошибки, она и сама не без греха. Смерть Юха всегда будет лежать на ее душе тяжким грузом, как и притворство. Келейр вздохнула и вновь поглядела на Файону.

— Ты должна быть сильной в этот час, — качнула светлой головой лиса.

— Тебе же посоветую набраться ума. — Ведьма с гордым видом сложила руки на груди и села прямо, искоса поглядывая на соседку.

— Чего?! — возмутилась Келейр.

— Раз вы так спешили со свадьбой, к тому же тайно, то на это должны быть о-о-очень веские причины. Если сам ректор в этом участвовал, то проблема увеличивается в размерах, подобно снежному кому.

— К чему ты клонишь? — Лиса поднялась со скамьи, но ведьма похлопала по нагретой солнцем доске, веля собеседнице сесть обратно.

— Обязательно так привлекать к себе внимание? Пф-ф! Ни капли терпения… — Файона дождалась, пока Келейр вернется и сядет рядом, затем продолжила: — Думаешь, как долго продлится ваш брак, если он не будет подтвержден? Келейр Броган… хорошо звучит, я бы на твоем месте поторопилась сохранить это имя.

Ведьма намекала на брачную ночь?! Лиса почувствовала, как к щекам вновь приливает жар. Она заметила, что и Файона, при всем своем деловом тоне, была смущена не меньше ее. Решила предупредить? Келейр выдохнула и велела себе успокоиться.

— Тебя отселили от дракона?

— Не твое дело, — проворчала лиса.

— Завтра будет праздник, Дарем любит разные торжества. Занятия отменят. — Голос ведьмы зазвучал отрешенно. — Главным представлением в Ксабире будет казнь Силлага Макдары…

— Мне жаль, — выдохнула Келейр.

— Каждый из нас знает, что за все приходится платить. И он это знал, — глухо ответила Файона. — У нас праздник пройдет по-особенному. Я краем уха слышала, что Саргон отправит нас в деревню. Нужно помочь ворке восстановить разрушенное после вторжения. Используй это как шанс, иначе не удержишь свое счастье.

Ведьма поднялась, отряхивая штаны.

— Я разберусь со своим счастьем, — вспыхнула Келейр.

— Посмотрим, насколько твоей храбрости хватит, лиса, — хмыкнула Файона и, не прощаясь, поспешила уйти со двора.

Занятия скоро продолжатся, здесь становилось людно. Ведьма ускорила шаг — толпа ей сейчас была ни к чему. Келейр с места не двинулась, схватилась обеими руками за шершавую доску скамьи и лихорадочно соображала. У нее действительно не оставалось времени. За всеми этими событиями она совсем не задумывалась об этом.

— Проклятье… — Лиса закусила губу. — Это что ж такое выходит?

Выходит, что ей нужно соблазнить дракона и подтвердить их брак?!

— Не-э-эт… нет! — Она резко поднялась, ударяясь головой о грудь мужа, который каким-то чудесным образом оказался рядом. — Хе-хе… — Келейр нервно улыбнулась.

— О чем вы говорили с ведьмой? — Рейн нахмурился, недоверчиво глядя на лису.

— Просто…

— Просто? — Броган склонился к лисе и улыбнулся своей восхитительной улыбкой.

— Завтра праздник, — коротко пояснила Келейр, не имея сил оторвать взгляд от губ мужа.

— Празднование в честь богини Севвы, я знаю. Его отмечают ежегодно, просят хорошего урожая, — напомнил Рейн. — Вы решили с ведьмой обсудить это?

Броган недоверчиво хмыкнул. И что ей делать? Келейр почувствовала, как в ушах зашумело. Нужно быть милой, как в тот момент, когда клянчила шоколад у девчонок. И тогда все произойдет должным образом? Ей нужно решиться уже завтра, как несправедливо… Боги, неужели она серьезно думала, что муж станет ожидать ее годы? Лиса протянула руку и провела пальцами по щеке Рейна.

— Ты обещал отвести меня к водопаду, — проговорила она медовым голосом.

— Верно, — сквозь зубы проговорил Броган, понимая, что тело отзывается на ласку жены.

Что задумала эта девчонка? Если бы не знал ее, то решил, что пытается соблазнить его. Но что изменилось за эти полчаса, пока искал ее? Или всему виной — разговор с ведьмой? Что такого сказала Макдара?

— Идем! — Рейн убрал руку Келейр от своего лица и потянул за собой.

— Куда? — встрепенулась она, упираясь каблуками в землю.

Неужели так быстро подействовало?! Паника охватила ее.

— На занятия… — по слогам проговорил дракон и покачал черной головой.

Ему не понравился вздох облегчения, который вырвался при этих словах у лисы, но Рейн остался доволен ее попыткой сблизиться. Что бы за этим ни стояло, ему было плевать. Он покажет жене, что страшиться нечего. Только не с ним.

Мастер Эверет уже должен добраться до Ксабира. Насколько Броган знал, мать находилась во дворце по приглашению Дарема. Значит, уже в курсе последних событий.

Он многое хочет сказать матери и о многом спросить, но должен быть уверен, что леди Айла не имеет власти над ним. Расторгнуть этот брак он не позволит. Рейн собственнически сжал прохладную ладонь жены. Завтра предстоит сложный день, но оно того стоит… Дракон улыбнулся своим мыслям.

— Почему не восстановить все с помощью магии? — проворчал Вардван, тряхнул головой, убирая прядь волос со лба, и бросил на пыльную землю кучу поврежденных досок.

— Все должно быть восстановлено своими силами, — пояснил Саргон, стирая пот со лба рукавом грязной рубашки. — Все работают наравне с жителями. Для детей это полезный опыт. Они должны знать разницу между теми, кто владеет магией, и теми, кому она недоступна.

— И какое это отношение имеет к нам? — не унимался Аристакес, глядя, как легко Белла несет огромное бревно, укладывая его на кучу таких же.

— Пример, Арис. Вон как они смотрят на тебя, — ухмыльнулся ректор. — Смотрят и думают: «Ах, какой у нас молодец проректор!»

— Они надеются, что мне бревно на голову упадет! — мрачно протянул маг, глядя на учеников, которые работали в деревне.

Время шло к полудню. Они хорошо постарались, но были совершенно измотаны. Арис сейчас мечтал сбросить одежду и как следует окунуться в реку.

— Еще пару часов — и, пожалуй, на сегодня хватит, — широко улыбнулся Элазар. — Я подумаю над тем, чтоб отменить занятия еще на денек-другой. Тогда точно управимся. Свежий воздух и хорошая разминка — то, что нужно молодому телу!

Вардван застонал, понимая, что обречен. Проходя мимо, Белла переложила очередное бревно на другое плечо и чмокнула проректора в переносицу. Великанша как ни в чем не бывало пошла дальше, оставляя Ариса оглушенным и довольным.

Обедали они прямо в деревне. Местные жители щедро угощали спасителей. Хоть руки и дрожали от усталости, но еда казалась невероятно вкусной от того, что не нужно было спешить. Все расположились в тени деревьев. Кто-то охал и вытягивал ноги, кто-то просто распластался на прохладной траве, не имея сил и куска хлеба в рот положить.

Файона села за широким деревом, прислонилась к шершавому стволу спиной и развернула руки ладонями к себе. Противные жгучие волдыри уже были отчетливо видны на нежной коже. Она подула на пальцы, словно это могло помочь. Не будь на ней позорного кольца, вмиг бы излечилась, а теперь нужно терпеть.

— Решила, что сможешь спрятаться?

Ведьма вздрогнула, поворачивая голову. Как отвратительно лишиться своих сил! Она даже не расслышала шагов. Волк остановился рядом, прислонился плечом к дереву и навис над нею. Файона ничего не ответила, только спрятала руки и опустила голову, закрывшись волосами.

— Я же велел тебе их заплести. Так ведь удобнее работать, — хмуро напомнил он, понимая: ведьма думала, что с распущенными волосами кольцо будет менее заметным, и вздохнул. — Руки покажи, — потребовал Гварен, вспоминая, зачем явился сюда.

Она отрицательно замотала головой. Волк не стал спорить, просто наклонился и поставил ее на ноги, точно зная, что ведьма не станет поднимать шум. Зрители ей сейчас ни к чему. Файона только ахнула, от неожиданности хватаясь за его рубашку. Гварен потерся о ее щеку своей, осторожно, чтобы не поранить нежную кожу щетиной, и понес ведьму к ближайшему ручью.

Цимиклеры, раскинувшиеся над журчащей водой, давали спасительную тень. Исполинские растения пестрели ярко-желтыми цветками, изгибая длинные, более трех метров ветви, покрытые мягкой бархатной листвой. Гварен сел на песчаном берегу ручья, полноводного, звонкого, так и не отпуская ведьму. Волк устроил свою бесценную ношу удобнее на коленях и, убирая длинные пряди ее волос, посмотрел ей прямо в глаза. Файона пыталась хмуриться, но была слишком испугана. Ему это не понравилось. Гварен пальцем разгладил морщинку на ее лбу.

— Покажи мне свои руки, — вновь потребовал он.

Ведьма снова медлила, и он сам развернул к себе обе ее ладони. Файона услышала, как он шумно вздохнул. Она готова была расплакаться. Тело ломило от усталости, а ноги едва двигались, истертые ботинками. Пытка для той, которая привыкла лишь указывать пальцем, отдавая распоряжения слугам.

— Бедняжка. — Гварен улыбнулся так тепло, ничуть не смеясь над нею.

И ведьма немедленно зашмыгала носом, чувствуя, что просто разревется. Этот самый нос немедленно поцеловали. Затем ее стали разувать. Файона так устала, что сил противиться не было. Да и ясно, что овладевать ею сейчас, когда вокруг полно людей, волк бы не стал. Даже если бы она в пьяном бреду умоляла его…

Гварен отставил в сторону ее пыльные ботинки, давая ногам ведьмы отдых. Затем расстегнул манжеты ее рубашки и закатал рукава. Вынуждая Файону немного склониться к воде, волк окунул в свежую прохладу ручья ее ладонь, бережно смывая грязь и стараясь не касаться ран. То же проделал и со второй рукой, а потом окунул в воду ее бедные ноги. Файона блаженно вздохнула, приникая к плечу Гварена. Целуя ее мокрые пальцы, волк слушал, как она тихо дышит ему в шею. Ведьме не хотелось, чтоб он видел ее такой, совсем не привлекательной. Но, казалось, его это только забавляло.

— Ты невероятный, волк, — сонно прошептала Файона и коснулась губами его шеи.

— Отчего же? Обычный я, — усмехнулся Гварен.

— Ты один, но как целый мир… — Ведьма порывисто обняла его, словно он мог бы исчезнуть.

Издревле в Грахеймне в начале лета проводились празднования в честь Севвы, богини плодородия. Вечерами девушки надевали сплетенные из цветов пояса или украшали головы венками. Они водили хороводы, пели песни. Мужчины разводили костры, жрецы расписывали камни особыми знаками, призывая милость богини, прося процветания земле и щедрого солнца.

В деревнях распевали хвалу Севве как символу любви, чистоты и веселья. Ночью в небо запускались разноцветные сферы, провожая уходивший день. Существовало поверье, что все чудодейственные и целебные травы набирают силу как раз в день празднования, в знак благоволения богини своему народу. Лекари и знахари ни под каким видом не пропускали этот момент и собирали целебные коренья и травы на весь год.

Келейр от усердия прикусила язык, заканчивая плести венок. Затем она нахлобучила свое творение на голову Рейна, который немедленно принялся чихать, стряхивая с лица пыльцу. Он сердито снял венок и увенчал им свою румяную жену. Лиса хоть и устала, изрядно поработав, но была довольна без меры. Всполохи костра вызолотили ее волосы, а в глазах плясали жаркие искры, словно была она не снежной лисой, а мреной — огненной девой.

Солнце уже склонялось к горам, и в деревне провожали день мелодичными песнями. Броган склонился к Келейр и проговорил что-то ей на ухо. Затем дракон поднялся, протягивая руку жене, и ловко поднял ее с бревна, на котором она до этого неплохо устроилась.

Келейр была пьяна без вина, восторженна и почти счастлива. Рейн был рад, видя, как жена отбросила все беды, свалившиеся на них за последние дни, и любовалась на магические разноцветные сферы, поднимавшиеся над Орвой. Они складывались в причудливые созвездия, смешиваясь там, высоко в небе, меняя цвета.

Девичьи голоса лились песней, отзываясь эхом над рекой, когда дракон пронесся над нею, бережно держа на спине лису.

Запах костров, нежные слова песен, сверкающее небо и цветы в волосах… Восторг позволил Келейр в этот раз не зажмуриться, а распахнуть глаза шире, ловя каждый момент, и ее счастливый писк пронесся над Орвой.

Рейн летел навстречу заходящему солнцу. У скал, щедро поросших лианами лемистрии, дракон плавно спустился. Он пролетел через природную арку, образованную растениями, которые в это время года цвели мелкими голубоватыми цветами.

Сначала лиса услышала шум водопада, а затем и увидела его, приоткрыв рот от изумления. Последние лучи солнца и правда раскрашивали хрустальные брызги в разные цвета, словно радуга ожила в струях небольшого водопада.

Рейн спланировал, пролетая через завесу падающей воды, обращаясь уже на мелководье и удерживая в руках жену. Он тряхнул головой, разбрызгивая влагу, и Келейр замерла, любуясь им. Она вспомнила, как муж выглядел в первую их встречу. Еще тогда дракон показался ей слишком красивым. Солнце отражалось в его черных волосах и заставляло синие глаза мерцать каким-то невероятным светом. В тот раз он был так сердит…

Келейр слышала в отдалении голоса поющих и шум праздника. Они остались где-то там, в другом мире, за пеленой Радужного водопада. А здесь теплый воздух был напоен ароматом диких цветов. Он окутывал, искушал, обещал неведомое. Тепло, исходившее от Рейна, заставило Келейр потянуться к нему, обнимая за шею и глядя в глаза. Она поклялась перед богами, а значит, пройдет с ним через этот момент. Она выстоит, она сможет, она…

— Жена, ты на войну собралась? — Черная бровь Брогана приподнялась, когда он поглядел на сосредоточенное, полное решимости лицо лисы.

Келейр походила на бравого солдата. Словно это Рейн был девицей, и она вздумала прощаться с ним перед смертельным боем.

— Вовсе нет! — Лиса надула губы, и он немедленно поцеловал ее.

— Нет, говоришь? — Рейн улыбнулся и поправил венок на голове жены.

— Я, по-твоему, совсем трусиха? — взволнованно спросила лиса. — Или? Может…

— Что может? — серьезно уточнил дракон.

Не собирался он насмехаться над ее страхами.

— Может, я окажусь не так хороша… не подойду… не…

Рейн поцеловал ее в переносицу, прерывая несчастное бормотание. Келейр вздохнула. Муж считал ее трусихой? Серьезно? Лиса сощурилась, поджимая губы. Даже отвернулся? Можно сказать, почти разочарован! Она тихо зарычала от негодования. Еще и сомневается!

Броган же в это время едва сдерживал смех, ожидая, на что решится мелкая пакость. Ему нравился ее настрой. Она злилась — это лучше, чем трястись от страха. Он гордился этой глупышкой и был рад тому, что судьба свела их вместе в стенах замка. Пусть злится…

Келейр не выдержала и решила во что бы то ни стало доказать мужу свою храбрость. Она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Рейн повернул голову, и их губы соприкоснулись. Лиса обвила руками его шею и запустила пальцы в прохладные влажные волосы. Дракон низко зарычал и притянул ее к себе. Он целовал жену до тех пор, пока она не утратила способность мыслить. Вопреки всем своим страхам, она желала продолжения. Стоило Брогану коснуться ее, как все ранее известное ей таяло и казалось полной глупостью, которую хотелось отбросить и жить этим моментом.

— Кел. — Рейн встретился взглядом с нею.

Его потемневшие от желания глаза казались бездонными. Дракон взял ее за руку, сплетая их пальцы. Тогда Келейр решилась. От волнения она едва переставляла ноги и приблизилась, прижимаясь к мужу всем телом.

— Ты уверена, что готова? — спросил Рейн так серьезно, что ей пришлось наклонить голову дракона и поцеловать морщинку на его лбу.

Она не желала, чтоб он хмурился.

— Я не стану принуждать тебя. Я никому не позволю отнять тебя, я их всех…

Келейр коснулась пальцами его губ, прерывая жаркие речи. Она верила ему. Это не было простым обязательством. То, что ранее казалось лишь завершением обряда, тем, что давало ей банальную защиту, превращалось в желание, томительное ожидание чего-то восхитительного.

— Я уверена, — отозвалась лиса. — Твоя жена, возможно, глупа и наивна, но говорит то, что чувствует…

Чтобы доказать Рейну свою решительность, Келейр протянула руки и дрожащими пальцами принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. Поскольку после сегодняшней работы в деревне их осталось немного, закончила она быстро. Мокрая ткань противилась ее действиям, прилипая к телу Рейна. Но лиса упрямо стащила ее, спуская с плеч, а затем дернула за манжеты и полностью освободила дракона от лишней преграды.

Рубашка полетела в густую траву, Келейр залюбовалась игрой мышц на загорелом теле. Пальцы ее скользнули по груди мужа, повторяя рисунок черных замысловатых узоров. Броган позволил ей проявить инициативу, стискивая руки в кулаки и заставляя себя стоять смирно, сдерживая собственное желание.

Руки лисы гладили его плечи, грудь, спускаясь ниже. Келейр услышала, как муж порывисто выдохнул, и ощутила, как сократились от ее ласки мышцы на его плоском животе. Она уже видела его полностью обнаженным. Тогда ее страх смешался со смущением, но сейчас осталось лишь желание любоваться им.

— Ты… хотел бы?.. — едва слышно спросила Келейр.

— Да, — глухо ответил Рейн, — я хочу видеть тебя.

Келейр храбро взяла его руку и приложила к своей груди, призывая освободить ее от лишней одежды. Рейн неспешно высвободил каждую пуговицу из петли. Он задерживал дыхание, видя, как мокрая ткань облепила ее грудь. Ткань была почти прозрачной, но он неистово желал коснуться ее кожи руками, губами, видеть ее всю, владеть ею без остатка.

Словно самый дорогой подарок, Рейн стянул с нее рубашку, шумно вдыхая и бросая ее вслед за своей одеждой на берег. Келейр была прекрасна. Солнце почти село за ее спиной, очерчивая ее силуэт золотым ореолом, словно она была соткана из этого света. Рейн подался вперед, его руки сомкнулись на тонкой талии, а губы коснулись шеи, скользя по влажной прохладной коже. Глаза Келейр сверкнули, мягкие губы приоткрылись, а голова запрокинулась, когда Рейн спустился еще ниже, заставляя прозрачную воду у их ног колыхаться, и коснулся губами ее груди.

Ей казалось, что от жара его ласки она воспламенится, но этот огонь разгорался внутри нее. Руки Келейр гладили плечи мужа, дыхание ее сбивалось. Рейн ненадолго отпрянул от жены, только чтоб освободить их от остатков ненужной одежды. Не давая Келейр возможности очнуться, он вновь прижал ее к себе, продолжая исследовать каждый миллиметр ее тела. Она отвечала тем же, пока ноги не подогнулись, отказываясь держать ее. Рейн поднял жену на руки, затем вышел из воды и опустил ее на разбросанную одежду.

— Боги, ты прекрасна…

Грохот собственного сердца оглушал его.

Келейр прижалась к Рейну, ощущая тепло его тела, и только молча смотрела ему в глаза. В эти минуты она чувствовала себя любимой. Пусть не на тонких простынях, а на смятой рубашке, пусть не в спальне под крышей родового замка, а под сводом бездонного неба… Ощущение того, что она принадлежит Рейну, делало Келейр счастливой.