Михаил вдохнул морозный воздух, прекрасно остужавший в этот час, и пошёл по заснеженной дороге, намереваясь забрать с парковки свою машину. Затем, садясь за руль, он ещё раз оглядел улицу, продумывая, какой выбрать путь, чтоб сократить расстояние и быстрее добраться до указанного сыном места. Громов вывел машину на дорогу, встраиваясь в поток других автомобилей, и задумчиво глядел на загоравшиеся огни вечернего города.

— У торгового центра, перед ёлкой… что ты снова придумал?

Не захотел пересылать то, что приготовил для него и заказал по телефону что-то в городе, с доставкой? Значит, стоит обратить внимание на замёрзшего курьера, в дешёвой шапке деда Мороза, с мятной жвачкой во рту, и надеждой, что она перебьёт запах перегара. Михаил проехал мимо «Ковчега», уже издали замечая на небольшой площади нужную высокую ёлку, и завёл машину на полупустую парковку.

Затем он вышел, и огляделся. Несмотря на то, что было только шесть часов, уже стемнело. Опять кто-то баловался, запуская салют перед подъездами своих домов, кто-то прогуливался с детьми, любуясь переливающимся огнями улиц города, а кто-то, вроде него — шёл к ёлке, чувствуя себя при этом совершенно глупо.

Снег такой тихий сегодня… или это она от волнения ничего не слышала вокруг? Ведь ей всегда казалось, что непременно должен был слышаться тихий-тихий хрустальный звон, когда снежинки ударяются друг о друга. Да, быть Натальей Уваровой — это диагноз…

Одной рукой она поправила шапку, другой крепче сжала край шуршащего фирменного пакетика, врученного Алексеем. На прощание её чмокнули в щёку, поинтересовались «тепло ли девице, тепло ли красной», благословили на новые подвиги, напомнили график «докладов», и оставили под ёлкой, где теперь с неким благоговением Наталья наблюдала, как приближался ОН.

Мамочки, она точно сошла с ума, если поверила, что всё происходящее реально. Мужчина в сером костюме, с небрежно расстёгнутым пальто, и этим белым тонким шарфом, который мягко подхватывал порыв ветра, казался ожившей картинкой какого-то журнала, а не живым человеком. Такой элегантный и красивый. Почему она вечно оказывалась перед ним в нелепом виде?

— Ты неудачница, Уварова… — вздохнула Наталья, — но самая счастливая из них.

Михаил остановился перед ёлкой, не доходя до неё несколько шагов. Он даже тряхнул головой, не веря своим глазам, и только потом, понимая, что сын явно был в сговоре с этой румяной «снегурочкой», усмехнулся. Созвонились негодяи, и уже успели сдружиться, даже не встречаясь. Это было отличным знаком, и о том, что Лёшка не примет «мачеху», можно было не беспокоиться.

— Тепло ль тебе девица? — с улыбкой в голосе поинтересовался Громов, подходя к Наталье ближе, и заслоняя её от ветра.

Она подняла голову, глядя на его лицо, и почувствовала, как шапка принялась сползать от этих действий с гладких волос.

— Тепло ль тебе красная? — Михаил успел поймать розовый пушистый комок, вздумавший свалиться в снег, и коснулся ладонью щеки девушки.

— Кажется, да, — пролепетала Наталья, любуясь тем, как огни ёлки отражаются в его глазах.

— А я замёрз… — несчастно вздохнул Михаил.

Она подыграла ему с большой охотой, порывисто обнимая за талию, и прижимаясь щекой к груди:

— Ты скучал?

— Скучал, — Михаил склонился к ней, и стоило девушке посмотреть на него, как поцеловал.

Губы Натальи были прохладными, и он без труда узнал вкус вишни, которую наверняка уминала негодяйка до его прихода.

— Что если я украду тебя сегодня? — проговорил Михаил, обдавая её своим тёплым дыханием.

— Данное действие санкционировано… — едва слышно отозвалась Наталья, перебирая пальцами пряди его коротких волос.

Не говоря в ответ ни слова, Михаил увлёк девушку за собой, только улыбаясь, когда она вынудила его бежать, едва не зарываясь в рыхлый снег по колено. Возле машины её пришлось хорошенько отряхивать, глядя, как нетерпеливо притопывала, совсем замерзая на морозе. Громов открыл дверцу машины, помогая Наталье устроиться на сиденье, следом прошёл к водительскому месту, и вскоре машина тронулась с места.

Ехать им пришлось достаточно долго. Едва машина остановилась у высоких ворот, как охранная система сработала, и из динамика зазвучал голос охранника:

— Добрый вечер, Михаил Юрьевич, — двери автоматически открылись, впуская их.

— Вечер добрый, — кивнул Громов мужчине, и повёл машину по дороге к дому.

Тот утопал в усыпанном снегом саду и золотистых огнях ночного освещения, что привело в восторг Наталью. Можно было себе представить, каков двор летом. Передняя стена двухэтажного особняка была полностью стеклянной. Лёгкие занавески скрывали происходящее внутри, но создавали ощущение лёгкости во всём строении.

— У тебя дома никого нет? — настороженно поинтересовалась Наталья, уже стоя на крыльце.

— Поверь, родителей дома нет, — раздался у её уха голос Михаила.

Он мягко подтолкнул девушку в спину, вынуждая, наконец, войти в просторную прихожую, и не успел закрыть дверь, как в коридоре раздался дикий «топот». Что-то прошмыгнуло мимо её ног, едва не заваливая на ковёр, и Наталья услышала довольное ворчание хозяина дома, добравшегося до выключателя. Свет вспыхнул, представляя взгляду гостьи мужчину с меховым воротником вокруг шеи. Глаза «воротника» округлились при виде девушки, и Вениамин стёк пушистой лужицей по плечу Михаила, быстро ретируясь из прихожей.

— Кажется, он не ожидал меня увидеть… — пробормотала Наталья, глядя вслед пушистому негоднику.

— Он рад, просто дай ему время. Вениамину трудно открыто выражать свои чувства, — усмехнулся Михаил, и принял куртку девушки, убирая её в шкаф.

— Видимо совсем трудно, — Наталья замерла от неожиданности, когда мужчина присел рядом с нею на корточки и принялся расстегивать её сапог.

— Обопрись на меня, — Громов подмигнул гостье, глядя на неё снизу вверх, и Наталья покорно опустила руки на его плечи.

Он был такой тёплый, а она, кажется, продрогла, хоть и не было холодно, как и в машине, так и дома. Справляясь и со вторым сапогом, Михаил поднялся, не преминув коснуться губами её губ.

— Проходи. Если ты голодна, то на кухне что-то должно быть.

— Нет, — Наталья решительно мотнула головой, — меня откормили и…

Она умолкла, припоминая, как совсем недавно уминала десятый пирожок на пару с его сыном. Михаил с подозрением посмотрел на неё, интересуясь:

— И кому же я должен быть благодарен за спасение тебя от голодной смерти?

— Да это всё начальник новый… — Наталья закусила губу, видя, как моментом потемнел его взгляд.

Ревновал? Она прошла в уютную гостиную первого этажа, следом за нею отправился и Громов.

— Ты уже в который раз говоришь о своём начальстве. Кто он? — проворчал Михаил, поворачивая девушку к себе лицом.

— Красавец-мужчина, лет двадцати с небольшим. Глазищи — во!

— Да ну?..

— Угу… — Наталья провела пальцами по его груди, — ты действительно хочешь обсуждать какого-то начальника?

— Не намерен, — отрезал Громов, и тут же был удостоен поцелуя в подбородок.

— У тебя есть камин? — решила сменить тему Наталья, вновь поёжившись, — я что-то никак не могу согреться сегодня…

— Есть. И здесь, и в спальне на втором этаже, — кивнул Михаил в сторону лестницы.

— Здесь не горит, — несчастно вздохнула девушка, продолжая пальцем выписывать узоры на его пиджаке.

Он молча перехватил её руку и, сплетая их пальцы, увлёк за собой на второй этаж дома. Уже там, толкая плечом дверь, провёл гостью вглубь просторной комнаты. Свет здесь не горел, но его прекрасно заменял чудесный камин, наполнявший спальню теплом и мягким светом.

— Ванная комната там, — кивнул Громов в сторону дверей, на противоположной стороне спальни, — можешь согреться толком. В шкафу есть халат и полотенца.

— Спасибо, — губы Натальи дрогнули в благодарной улыбке, хоть волнение и переполняло её.

Девушка воспользовалась предложением хозяина дома, и скрылась в ванной, выдержанной в песочных цветах. Снимая одежду, она на мгновение задержала взгляд на зеркале у раковины. Глаза большие, щёки горят… Столько волнения, словно в тот самый первый день, в загородном доме Михаила.

— Ты ведь не маленькая девочка, Уварова. Ты справишься, — она велела себе не терять головы, и встала под душ, позволяя тёплой воде смыть усталость прошедшего дня и ненужные сомнения.

Долго думать не пришлось, поскольку услышала, как за её спиной отодвинулась дверца душевой кабинки, и задержала дыхание от неожиданности, когда Михаил встал рядом, под горячие потоки воды. Взгляд Натальи скользнул по его обнажённому телу раньше, чем смогла остановить себя. Конечно, она уже видела его без одежды, как и он ранее успел исследовать каждый кусочек её тела, но сейчас это было не менее волнительно.

— Спинку потрёшь?.. — смущённо пролепетала Наталья.

— Несомненно, — проговорил Михаил, глядя в её глаза.

Она была прекрасна с этими влажными волосами, струившимися по стройному телу. Несмотря на зиму, золотистый загар ещё не сошёл с её гладкой кожи. Видимо действительно предпочитала нежиться под щедрым солнцем, сбегая, как перелётная птичка, в южные страны.

Боже, она ведь не должна смущаться, верно? Или должна? Или нет?.. Пока металась в своих мыслях, Громов только усмехнулся и мягко коснулся губами её плеча, прокладывая по мокрой коже дорожку к шее. Воспоминания о прошлой ночи моментально ожили в её памяти. Доверяясь, Наталья потянулась к нему, забывая о том, что беспокоило её мгновение назад.

Михаил провёл ладонями по влажной спине девушки, и по ягодицам, привлекая её всё ближе. Грудь Натальи прижималась к нему в нетерпеливом порыве, и она вторила мужчине, исследуя его тело, от широкой груди, к талии и узким бёдрам.

Громов поцеловал её подбородок, а затем протянул руку за спину девушки, и взял с небольшой полки флакон с гелем для душа. Он вылил немного на Наталью, и его мыльные руки вновь принялись скользить по её телу. У неё кружилась голова, и подгибались колени от этой неизвестной ранее ласки. Кажется, она сходила с ума, стоило этому мужчине коснуться её, открывая новый мир чувственности.

Не в силах совладать со своими эмоциями, Наталья приникла к нему, сплетая их пальцы, словно моля дать небольшую передышку. Но Михаил увлёк её под душ, целуя под льющимися на них горячими струями. Когда же потянулся и закрыл кран, то прижал Наталью спиной к стене. Его грудь так же тяжело вздымалась при каждом вздохе. Мужчина опустил руки на её бёдра, склоняясь над девушкой, и вода с его волос теперь текла по её лицу.

Его потемневший взгляд придал ей уверенности, и Наталья притянула к себе голову Михаила, заставляя склониться ещё ниже, чтобы в следующий момент припасть к его губам. Её язык смело скользнул в его рот, и Громов ответил ей, приподнимая, и вынуждая обвить его ногами за талию. У неё вырвался тихий стон. Наталье вновь не терпелось прильнуть к его губам, и почувствовать силу его объятий.

Громов умел целоваться. О боже, и в самом деле умел… неслось в её разгорячённой голове. Рука Натальи скользнула по влажному животу Михаила вниз и, отпрянув от её губ, он что-то тихо прошептал охрипшим голосом. В полумраке комнаты, куда он принёс её, Наталья почти тонула в сером взгляде, полном желания, в котором разгорался огонь, как и в камине за её спиной.

Михаил опустил её на расстеленную постель, и его горячая ладонь легла на её живот. Наталья запрокинула голову, наслаждаясь прикосновениями его рук и тяжестью его тела.

Она всё пыталась произнести его имя, но осеклась, когда губы Михаила скользнули к её плечу, а затем к груди. Следом, не прерываясь, он прокладывал дорожку из поцелуев ко второй груди, и казалось, что это заняло у Громова целую вечность. Она сгорала от желания, а он не торопился, словно пытая её.

Михаил спустился ниже, в следующий момент горячие губы прильнули к нежной коже её бедра, и Наталья моментально растеряла все мысли. Она на мгновение замерла, наслаждаясь ощущением невероятной близости, прежде не испытывая подобного чувства. Его искусные пальцы знали своё дело, и ей оставалось лишь беспомощно выгибать спину, задыхаясь, пока Михаил ласкал её. Она впилась ногтями в его плечи, отчаянно пытаясь удержаться на месте, а тело отзывалось на малейшее его прикосновение.

— Ты нужна мне… — прошептал Громов, обжигая дыханием её кожу и скользя губами вверх, по её животу и груди, теперь укрывая своим телом, — твой вкус и твой голос, ты вся, до кончиков пальцев…

Отвечая, Наталья провела ладонью по его спине, и дыхание мужчины стало прерывистым.

— Люблю тебя, — отозвалась она, обвивая спину Михаила ногами, желая сильнее ощутить его возбуждение, и его силу.

Она выгнула спину, принимая его в себя, вынуждая сменить медленный ритм на яростный, исступлённый, пока он не поглотил их, заставляя отдаться этому чувству без остатка.