Михаил остановился, глядя на просторное помещение ресторана. Сегодня было людно, конечно же, с его почти волшебной атмосферой, Медлар был одним из самых посещаемых заведений города в это время. Зал был уютно разделён на несколько секторов, отгороженных друг от друга витражными арками. Вечернее освещение заставляло переливаться цветные стёкла, создавая причудливые узоры на полу.

Громов спустился на пару ступенек, входя в зал. Замечая Уварова, он неспешно прошёл по ковровой дорожке, направляясь к хозяину ресторана. По дороге сюда, Михаил размышлял о том, как поступит Пётр, а ещё о том, что предпримет сам. У него было достаточно информации, о сложившейся в семье Уваровых ситуации.

У Петра имелись свои личные причины желать заключить договор с Николаем Маревым, и свои причины желать подкрепить его браком своих детей. Громов знал, что даже фамилия у Петра была «собственностью» жены, что говорить о состоянии Уваровых. Эта сделка позволила бы ему ощутить свою независимость, и получить довольно приличный доход. Пётр вцепился в эту затею всеми зубами, даже не гнушаясь брака дочери с сыном своего компаньона, лишь бы увериться в том, что подпись будет поставлена. Но разговор об этом — крайний случай. Михаил тихо вздохнул, желая себе удачи. Оставалась надежда на то, что его чувства и намерения будут поняты…

— Михаил, рад встрече, — улыбнулся Уваров, протягивая руку для приветствия.

— Добрый вечер, — Громов искренне тепло пожал предложенную ладонь, и прошёл следом за хозяином ресторана к столику, уютно укрытому от посторонних глаз.

Витражная арка отделяла их от общего зала, и делала эту часть Медлара вовсе уединённой. Михаил присел на стул, вслед за Уваровым, и мысленно приготовился к предстоящему разговору.

— Признаться, я был удивлён вашим звонком, — проговорил Пётр, когда они сделали заказ официанту и мужчина оставил их, отходя от стола.

— Отчего же? — Михаил отпил воды из бокала.

— Вы хотите выкупить проект у «Айкона»? Вас интересуют застройки в этом районе? — сосредоточенно поинтересовался Уваров.

— Моя компания не интересуется побережьем. На данном этапе — нет, — Громов откинулся на высокую спинку стула, и привычно поправил галстук, — я желал встретиться с вами по личному вопросу, Пётр.

— Что же это? Признаться, я заинтригован, — Уваров так же прислонился к спинке своего стула, глядя на сидящего напротив мужчину.

— Я намерен говорить о вашей дочери.

— Я слушаю вас… — тень растерянности мелькнула на лице мужчины.

Михаил понял, что тот, скорее всего, понял его слова по-своему, что следующей фразой Пётр и подтвердил, явно сдерживая улыбку:

— Я не знал, что вы знакомы с Ритой. Удивлён. Рад, но удивлён.

— К сожалению, не имел чести быть представленным Маргарите Петровне, — ответил ему Громов, видя недоумение своего будущего тестя.

— Как?.. — Пётр осёкся, ожидая, пока официант оставит на столе их заказ и вновь удалится, — вы не знакомы, так почему хотели говорить о моей дочери?

— Я намерен говорить о вашей младшей дочери, Пётр. О Наталье, — Михаил улыбнулся краешком губ, тщательно игнорируя замешательство на лице Уварова.

— По какой причине вы интересуетесь Ташей? — насторожился Пётр.

Неужели сын Громова и был тем, с кем встречалась его дочь? Чёрт… что надо Громову? Решил, что таким образом может перебить ему проект? Ведь, несомненно, врёт насчёт интересов своей компании! Так и есть… Думает, что Ташка на Алексея глаз положит, и их брак с Маревым не состоится, а значит, и сделке конец? Не получит он этот проект. Не получит!

— Так в чём же причина? — сухо поинтересовался Уваров, и сделал глоток вина из своего бокала.

— Беда в том, что я влюблён в Наталью Петровну, и намерен просить руки вашей дочери…

Вино едва не пошло у бедняги носом и, заходясь кашлем, Уваров схватил со стола салфетку, прикрывая рот. На глаза его навернулись слёзы, и мужчина просипел что-то нечленораздельное, глядя на сидящего напротив Михаила.

— Шутка не удалась… — прокашлялся в кулак Уваров.

— Было бы неуместно шутить в данной ситуации. Я предельно серьёзен, — спокойно пояснил Михаил, глядя, как Пётр скомкал салфетку и бросил её на край стола.

— И я сейчас должен поверить в то, что такого человека как вы, заинтересовала девчонка, вроде моей дочери?

— Что же здесь невероятного? — приподнял тёмную бровь Громов.

Он чувствовал, как напряглась каждая мышца в теле, при ожидании тех слов, которые мог произнести Уваров, но Михаил велел себе оставаться безмятежным и выслушать всё, что тот скажет.

— Я не опущусь до того, чтоб повторять нелепицы жёлтой прессы… — тяжело вздохнул Пётр, и провёл ладонью по лицу, вновь откидываясь на спинку стула, — но, тем не менее, ни ваша разница в возрасте, ни прошлые браки сейчас не в счёт! Боже, вы вообще представляете, о чём говорите?

— Объяснитесь, — сухо попросил Громов.

— Она моя дочь — да, и я знаю её. Привык к её выходкам. Готов к тому, что Наталья выкинет в следующий момент, или убеждаю себя в том, что готов. Я понимаю — это такая отдушина, что-то пусть нелепое, но яркое, непохожее на других… но быстро начинает раздражать, а следовательно, появляется желание избавиться от этого…

— Хотите сказать, что для меня Наталья — это временная игрушка? Средство от скуки? — Михаил подался вперёд, и опустил руки на стол, сцепляя пальцы в замок, — вы ошибаетесь.

— Ошибаюсь? — Пётр вновь потянулся к своему бокалу и сделал ещё один большой глоток, — вы публичный человек, Михаил. Это обязывает. Таша не та женщина, которая составит вам компанию.

— Вы не знаете свою дочь… — Михаил, повторяя за «тестем», отпил из своего бокала.

Холодное вино обожгло горло, и он едва сам не закашлялся, словно мальчишка, впервые хлебнувший спиртное.

— Я не дам вам играть с моей дочерью, — проворчал Пётр, мрачно наполняя их бокалы из высокой тёмной бутылки, — вам нужен «Айкон», только и всего. Признайтесь уже.

— «Айкон» здесь не при чём. Этот момент мною был пояснён, — отозвался Громов.

— Моя дочь обручена, — упрямо отозвался Уваров.

— Ложь… — Михаил вновь потянулся к бокалу.

Кажется, сегодня они не притронутся к ужину (а он с утра не ел, всё предвкушая встречу), и лишь допивали бутылку вина, которое уже ощутимо заставляло голову идти кругом. В этом был и положительный момент — Уваров наверняка смягчится, и его легче будет убедить…

— Если бы я желал заполучить ваш проект, то давно выкупил долю Маревых, — продолжил говорить Громов, — к вашему сведению, Николай не так платёжеспособен, как утверждает.

— Постойте-ка, что? — нахмурился Пётр, — откуда такие заявления?

— Вы не единственный, с кем его компания пыталась заключить контракт. Одним из моих коллег была предоставлена информация, подтверждающая этот факт. Марев пытался убедить каждого из «претендентов», что именно с ним заключена договорённость. К счастью, я был предупреждён.

— Невозможно… — пробормотал Пётр, вновь потянувшись к бокалу.

Но гость ловко успел перехватить его, подставляя воду.

— Я хочу говорить с вами, а не с вином, — пояснил свои действия Михаил, — кажется, мы оба увлеклись им сегодня.

— Чем ещё подтверждены ваши заявления о действиях компании Марева? — хмуро поинтересовался Пётр, мысленно соглашалась со своим собеседником — спиртного с них хватит.

— Виталий Горов и Анна Веселовская уже заказали по платью в «Беджис». Представляю их удивление, когда оказалось, что их дочери обе счастливые невесты Юрия Марева.

Пётр прерывисто вдохнул, упираясь обеими ладонями в край стола, и исподлобья поглядел на сидящего напротив мужчину.

— Вам не нужно ничего говорить, — спокойно отозвался Михаил, понимая чувства Петра, — и принимать поспешных решений под воздействием прекрасного «Маркези ди Бароло» тоже не лучший выход. Мне жаль, что пришлось довести до вас эту информацию подобным образом. И пусть сейчас вы решите, что это один из моих хитрых ходов, чтобы заручиться вашей благосклонностью — я в любом случае не позволю каким-либо обстоятельствам навредить Наталье.

— Вы хорошо подготовились к встрече… — отозвался Уваров.

— Разве я мог разочаровать вас?

Уголок губ Петра дрогнул:

— Если я откажу вам?

Михаил медленно покачал головой, не сводя со своего собеседника тёмного взгляда:

— Это не изменит ни моих чувств, ни моих намерений.

— Что же вы намерены предпринять?

— Доказать вам, что не зря доверили свою дочь.

— А я доверил? — хмыкнул Пётр.

— Несомненно, — улыбнулся краешком губ Громов.

— Вот чёрт… — Уваров схватил свой бокал и полностью осушил его, прежде чем Михаил успел что-либо сказать, — чем же Ташка так зацепила вас?

— Она как солнце, — мягко ответил Михаил, и Пётр почувствовал, как что-то сжалось в груди.

— Как солнце… — вздохнул отец семейства.

— А порой — как воздух, и каждого глотка мало…

— Вы не пробовали себя в литре… ли-те-ра-ту-ре?.. М-м? — подпёр хмельную голову Уваров, глядя на будущего зятя, — так складно говорите…

— Кажется, вам стоит поужинать, а это мы уберём, — Громов отодвинул на самый край бокал и почти пустую бутылку.

— Хватит говорить мне, что делать. Мы ещё не родственники… — устало вздохнул Пётр, — хорошо. Уверен, что пожалею, но — вот вам моё согласие…

Мужчина поднялся со своего места, и протянул Громову руку. Тот так же встал, и пожал предложенную ладонь, чувствуя, как на душе отлегло, и перестало ныть от волнения.

— Спасибо, Пётр. Смею предположить, что вам сейчас есть о чём подумать и не стану отнимать лишнее время, — проговорил Михаил, понимая, что должен был идти.

— Прямо идеальный зять. И придраться не к чему… — Пётр рассеянно похлопал Громова по плечу, — ступай… сынок…

Стоило Михаилу покинуть Медлар, как он подозвал официанта, требуя принести ещё одну бутылку, и не сметь беспокоить до особого распоряжения. Взволнованный служащий поторопился выполнить заказ хмельного хозяина, и осторожно удалился, не припоминая, чтоб раньше видел Петра Уварова в таком состоянии.

Как только остался один, мужчина вновь наполнил бокал, едва ли не до краёв, а затем отпил, мысленно чертыхаясь. Проклятый Марев… вздумал играть с ним? За идиота держал? Эта новость перебила все остальные, перед нею поблекло даже предстоящее замужество младшей дочери. Спустя некоторое время, когда полупустая бутылка уже принялась двоиться у него перед глазами, Пётр привычно потянулся в карман пиджака, за телефоном. По памяти он нажал кнопку быстрого набора и поднёс мобильник к уху. Благо, ответили достаточно быстро, но так противно громко…

— Дорогая… дорогая…. — словно пробуя на вкус это слово, повторил Уваров, пытаясь ровно держать телефон.

Тот сделался ужасно тяжёлым, и грозил вывалиться из руки.

— Дорогая…

— Петь? — взволнованно позвала Светлана, — Петь, тебе что, плохо?!

— Ой, плохо мне, Свет… ой, плохо-о-о… — несчастно вздохнул Пётр.