Коля был взбешен. Он несколько раз набирал номер телефона «домика в Детройте» и каждый раз выслушивал одно и то же: «В данный момент, к сожалению, мы не можем ответить на звонок. Оставьте ваш телефон после сигнала. Вам перезвонят сразу же, как будет возможно…»

Прошло две недели, и обида за «обманутые надежды» вытеснила нарастающая тревога. Бизнес, который успешно демонстрировала компаньонка, никак не продвигался. Вчера вообще случился «позор».

На вывеске значился кардиолог Черный. В приемной, на стульях, молчаливо сидел болящий народец.

– Записаны на прием? – спросили за стойкой.

– Записан, – уверенно ответил Коля. – Фамилия Мавроди.

Настроение было еще боевое.

«Вот это команда!» – подумал он, увидев трех медсестер-блондинок. В воображении замаячил цыганистого типа кардиолог с самодовольным взглядом – владелец гарема в белых халатах. Коля приготовился обсудить варианты отката с рекламы.

– Проходите к врачу, – указала на дверь высокая медсестра с льняными волосами, забранными под кокетливую повязку.

За столом красного дерева, в светлой комнате, сидел худенький человек с бесцветными глазами. Белобрысый Черный, прижав телефонную трубку плечом, нетерпеливо отмахивался рукой, желая скорее закончить разговор. Увидев пациента, пригласил жестом присесть.

Коля не мог слышать, что говорила трубка, терпеливо ждал. А невидимый телефонный абонент Черного тем временем сообщал кардиологу небезынтересную для Мавроди информацию:

– …Молодая блондинка, Мыльникова фамилия. Собирает рекламу для бортового журнала «Аэрофлота». Доктор Шварц выяснила, что «Аэрофлот» не собирается печатать этот выпуск…

Коля не слышал, пыжился и соображал, как начать разговор. Соображать перестал, услышав конец телефонной беседы.

– Спасибо! – сказал Черный. – Я перестал давать печатные объявления. Плохо работают. На радио время беру. Девочки! – крикнул он в открытую дверь. – Не соединяйте меня с агентами.

На душе у Коли стало кисло. Он раскрыл было рот, но кардиолог его остановил:

– Минуточку! – Черный поднялся и попросил распахнуть рубашку. Коля снова раскрыл рот, но кардиолог приложил к груди фонендоскоп. – Минуточку! Я посмотрю.

Изучив Колин торс, он послал рекламного агента к медсестре снимать кардиограмму. На Колино счастье, все случилось быстро, как на конвейере. Он не успел заикнуться о деле.

– Ничего серьезного я у вас не нашел, – объявил Черный. – Попейте вот эти таблетки, – он протянул рецепт. – Пройдите стресс-тест. В приемной вам дадут направление в лабораторию.

– Что за тест? – поинтересовался Коля.

– Побежите по дорожке с ускорением, проверят сердце по всем показателям.

Девица за стойкой, обворожительно улыбаясь, обрадовала в свою очередь:

– У вас нет страховки. Сто долларов, пожалуйста, в кассу.

На улице Коля выругался:

– Легко сказать: «Действуй!»

На углу в кафе «Артистическое» он увидел стойку пивного бара, вошел внутрь – успокоиться.

Коля допивал кружку, когда появился уличный торговец и вынул из сумки фотоаппарат.

– Хорошая камера, сэр! Дешево отдаю.

Коля взглянул на товар, отмахнулся.

– Полтинник для такой камеры – дешево! – не отставал парень.

Коля вспомнил, у Мыльниковой была похожая камера. «Фотограф для клиента привлекательнее, чем рекламный агент! – пришла в голову мысль. Он повертел камеру в руках. – Наверно, украл! Но мне-то что! Внешне выглядит солидно. «Кэнон есть “Кэнон”».

– Работает?

– Новенькая и с батареей! – Торговец нажал кнопку, сверкнула вспышка.

Коля расплатился и заспешил домой. Дома он открыл газету с рекламой врачей, выбрал женские лица и всмотрелся в них.

– С баб, говоришь, начинать! – вспомнил он слова Мыльниковой. Отметив в газете три миловидные мордашки, набрал номер телефона: – Офис дерматолога Корта? – Услышав молодой женский голос, спросил игриво: – Кто у вас снят на рекламе, симпатичные такие?

В трубке хихикнули.

– А вы кто?

– Фотограф, ищу модели. А если серьезно, в газете поручили переделать фото на вашей рекламе.

Наступила тишина, слышались отдаленные голоса. Затем трубка снова ожила:

– Приезжайте к вечеру, пациентов меньше. Папа не против.

– Я – Николай. С кем говорю?

– С Соней.

– Соня, вы не разбежитесь к вечеру?

– Нет, не разбежимся.

– Обязательно буду. Спасибо!

Коля воодушевился, разложил на столе копии расписок со своей фамилией и стопку новеньких визитных карточек.

По русскому радио крутили арию из оперы «Фауст».

– Люди гибнут за металл!.. – запел он громко вместе с солистом, настраивая себя на предстоящий визит к дерматологу. – … За металл!

Ария по радио закончилась, диктор сообщал примечательные факты из жизни певца.

Коля выключил приемник и заметил мигающий глазок автоответчика.

– Наконец-то, радость моя! Могла бы и раньше позвонить! – Он нажал кнопку.

Заговорил незнакомый голос:

«Информация для Мавроди, «Интернешнл ньюз». Вам назначили встречу на завтра с доктором Радиной на одиннадцать утра. Звоним, чтобы предупредить: доктор не будет публиковать рекламу. Мы перезвоним, как будет необходимость».

Коля чертыхнулся, стер запись и начал переодеваться. Тут его как подбросило. Взгляд замер на стопке визитных карточек.

– Я наберу денег, отдам ей половину. Случится что, все начнут мне звонить и требовать возврата… Где тебя искать, дорогая, если ты исчезнешь!?

Стопка его карточек и листки-расписки полетели в мусор. Образец расписки Мельниковой Коля засунул в сумку.

– Нет уж! Пусть тебя ищут!

В офисе дерматолога Корта работало все семейство. В отличие от «сморчка»-мужа жена и обе дочери «вдохновляли». Младшая Корт только-только пришла с улицы запыхавшаяся. Уложенные волосы свидетельствовали о походе в салон.

– Ой, я – вовремя!

Коля достал аппарат и с удовольствием защелкал камерой.

– Сонь, ручку – так, ножку – так! – командовал самозваный фотограф, соображая, как перейти к главному предложению.

Старшая сестра побежала в другую комнату переодевать юбку.

– Отлично! – восторгался Коля. – С такой натурой портрет на обложку журнала годится. Вы в модели не стремитесь? – льстил он младшенькой.

– Надо подумать, – кокетничала та.

– В газете черно-белые снимки. Это, конечно, не то. Вот, в принципе, что должно быть. – Коля вытащил глянцевые страницы журнала «Аэрофлота», протянул женщинам. Картинки Мыльникова подобрала весьма эффектные.

– Конечно, папа, нам нужна цветная реклама!

Младшая потащила журнал отцу.

– Ты сказал, что только переделать, – сказал врач.

– Для газеты я переделаю, не вопрос. А это наше новое издание. В цвете. Выгодно. Огромный тираж. Полгода на всех рейсах. Успешней газет будет!

– Ефим, издание высокого качества, – отметила жена. – Пусть, для разнообразия.

– Дорого? – спросил Ефим с кислой миной.

– Тысяча на полгода. Не то что в газете, на пару недель. Полная страница в цвете и глянце. На стену можно, в рамку.

Коля уже ориентировался в «коммерции».

– Ладно. Мой гарнизон – за. Давай печатай!

Коля едва скрыл радость.

– Текст редактор поправит, – со знанием дела блефовал он. – С вами созвонятся.

– Пусть текст оставит как есть, – добрел Ефим, видя, что Коля доставляет «гарнизону» удовольствие. – Текст в газете – нормальный.

Коля подписал расписку чужим именем «Мыльников».

– Теперь ваша реклама – на крыльях, Ефим! Будет летать и возить сюда пассажиров. Им нечем заняться в течение нескольких часов.

– Пусть летает. Может, толк будет.

Полученный чек вдохновил. В офисе дантиста Овечкина Коля был с самого утра. Секретарша говорила по телефону. На столе поверх помятых журналов валялся рыболовный каталог.

Мавроди присел на стул, взял каталог и затих в ожидании удобного момента. Говорить о подводной рыбалке Коля любил со времен рейсов в дальние страны.

Появился дантист. Провожая пациентку, он долго раскланивался. На прощание поцеловал даме ручку и пребывал в приподнятом настроении по какой-то неведомой Коле причине. Увидев в его руках каталог, дантист сам вступил в разговор:

– Рыболов?

– Привет из Рио-де-Жанейро! – гаркнул Коля.

– Вы там были?

– Был, и не раз.

Овечкин оказался богатым дантистом. Рассказал, что имеет катер. Чек выписал, как бросил, пятьсот пятьдесят за половинку страницы. Коля представился ему собственным именем, захотелось прокатиться на катере.

– У меня вообще-то реклама оплачена на год вперед, Николай. Заказал тебе ради солидарности с коллегой-рыболовом. Заходи просто, без дела. Съездим на лов.

Фантазия у Коли теперь заработала на всю катушку.

– Офис доктора Фишмана? Будьте добры, передайте доктору, я звоню из Организации Объединенных Наций. Русский отдел совместно с «Аэрофлотом» готовит каталог русскоговорящих врачей Америки. Видели толстые каталоги американских врачей по городам? Не видели. Ничего. Не буду вас отрывать. Назначьте встречу, пожалуйста. Там и рекламные дела всякие. Нет, срочности нет, но и тянуть не стоит. Я завтра перезвоню. Как ваше имя? Белла? Очень приятно, Беллочка. Мое – Николай.

«Что, он откажется? Фига два! – радовался Коля. – Пусть в ООН позвонит. Там русскоговорящих отделов!.. Он сейчас начнет тешить тщеславие, что в ООН его знают. Все дела на завтра бросит. Могу поспорить, только не с кем!»

– Алло, офис доктора Бейшеналиева? Я звоню из представительства независимого Таджикистана. Можете меня соединить с доктором? Здравствуйте, доктор. Звонит Мыльников, «Эм интернешнл ньюз». Мы совместно с авиалиниями готовим золотую книгу выходцев из Таджикистана, работающих за рубежом. В рекламных целях…

Кучка денег в сейфе файлхолдера росла. Коля сложил копии чеков в стопку и подшил к журналу «Аэрофлота».

– Ничего, вполне внушительный аргумент получился, – залюбовался изделием. – Клиентам показывать не стыдно.

Он вытащил бланк расписки и набрал номер, на ней написанный. После коротких гудков деловой голос Мыльниковой проинформировал по-английски:

«Вы позвонили в компанию «Эм интернешнл ньюз». К сожалению, мы не можем сейчас ответить на ваш звонок. Оставьте телефон, и мы свяжемся с вами так скоро, как будет возможно».

– Дорогая, почему не звонишь? – в очередной раз записал Коля на автоответчик. – Алло! Офис доктора Золлингера? – вскоре звонил он очередному клиенту. – Доктор высказал пожелание прорекламировать все отделения. Мы можем предоставить разворот… Спасибо, я буду ровно в час.

Мавроди уложил деньги в самодельный сейф.

«Что ж она не звонит? Восемнадцать тысяч за полтора месяца! У нее в руках золотая жила! Зачем бросается в разные стороны? – размышлял Коля, затихнув на сиденье сабвея и слушая в наушниках музыку. – Реклама летает, мы наматываем деньги, все законно!»

Выйдя из сабвея, он заспешил по улице и подлетел к помещению офиса Золлингера, как молодой жеребец из стойла к воротам на простор выгона. Отдышался на пороге, вошел, выбрал из работающих за стойкой помощниц толстушку.

– Я созвонился с вашим шефом по поводу рекламы. Он пригласил меня.

Толстушка кивнула в сторону старшей помощницы доктора. У той в глазах загорелся необычный энтузиазм, как будто она увидела миллиардера. Непрерывно извиняясь, что у Золлингера пациент, «как только он освободится, так сразу…», женщина выскочила из-за стойки, усадила Колю за журнальный столик и принялась раскладывать перед ним журналы. После чего она приоткрыла дверь в кабинет Золлингера со словами: «Он – здесь!», исчезла на момент в служебном помещении и притащила газеты.

– Это сегодняшние! – сказала, как долларом одарила.

Повисла тишина. В чреве покоев, в глубине, как в желудке после некачественного обеда, клокотала какая-то жидкость. Застывшая в ожидании пожилая пара косилась в Колину сторону с нескрываемым интересом. Девушки за стойкой, перехватив его взгляд, вспыхивали и опускали глаза.

Коле стало жарко.

– Можно воспользоваться туалетом? – спросил он.

– Пожалуйста.

Вернувшись назад, он увидел в приемной двух полицейских и сухого лысого старика Золлингера. Один из стражей держал в руках наручники. Все взгляды повернулись в сторону Коли.

– Мистер Мыльников деньги на рекламу собирает. Мне звонил врач Минкин. Он сомневается в законности мероприятия, – сказал старик.

Ледяной комок опустился в Колин желудок. Мавроди пригласили в кабинет. Он достал контракт с «Интернешнл» и бумагу на представительство. В сумке наткнулся на «убедительный аргумент» и похолодел еще больше. «В полиции наверняка начнут обыскивать и составлять опись. На копиях чеков – все адреса!» – забарабанила мысль в напрягшихся мозгах. Прямо в сумке Коля согнул листки вчетверо и незаметно сунул скомканный «аргумент» в карман брюк, собрался выбросить по дороге. Сердце ухало, как на дистанции марафона.

Женщина-полицейский прочитала бумаги.

– Это не Мыльников, господин Золлингер, – вынесла она заключение. – Это представитель компании «Интернешнл ньюз».

– А где Мыльников? – спросил Золлингер.

– Он срочно вылетел к руководству авиакомпании, – соврал Коля, увидев надежду на спасение.

– Вы представились Мыльниковым, – засуетился Золлингер, оглядываясь на полицейских.

– Я представился, как надо. Я – от компании Мыльникова. Вы что-то путаете, – отбивался Коля.

Золлингер повысил голос:

– Это одно и то же! Минкин выяснил, что ваш журнал не планируется к печати. Фира, вы слышали?! – крикнул он через дверь.

– Слышала, – донесся голос администраторши.

Женщина-полицейский прервала спор:

– В действиях агента нарушения законности нет. Насилия я не вижу. Если у вас есть претензии к компании, выясняйте через суд. Полицию по такому случаю не вызывайте. Мы такими вещами не занимаемся.

Ее напарник вернул наручники на пояс. Напряжение Колю отпустило. Он почувствовал легкую дрожь, посмотрел на Золлингера презрительно. Тот ответил взаимностью.

Коля поспешил уйти вместе с полицейскими. От нервного напряжения он чуть не сказал представителям закона «Спасибо!», но ограничился кивком и быстро зашагал по улице вдаль.

«Ах, сучка! Скрыла, что журнал – фуфло! Как подставила!»

Он несся по улице так быстро, что даже задохнулся.

«Все! Хорошенького – понемножку!»

Коля остановился, чтобы передохнуть.

Поселившийся в душе страх не оставлял его. Усиливали напряжение наработанные совместно с компаньонкой «связи», теребя нервы звонками. Позвонил и дантист Овечкин, которому Мавроди оставил личный телефон.

– Коля, деньги надо вернуть. У меня приятель в «Аэрофлоте». Он говорит, что выпуск журнала не утвержден.

– Верну, Виктор. Завтра приду.

Позвонил бывший реставратор Влад:

– Николай, мы, к сожалению, так и не смогли поговорить с вами на презентации. Вы не скажете, где Лина и как ей позвонить?

– Я, Влад, сам удивлен, – сдерживая гнев, ответил Коля. – Она мне кучу поручений оставила и тоже не звонит. Она – где-то в Квинсе, у знакомых, но адрес не оставила.

– Как – в Квинсе?! Она не улетела в Ташкент?! – вскрикнул Влад.

Наступила очередь удивиться Коле:

– Мне она ничего не сказала.

– Извините. Если появится, сообщите, что я жду.

Очередной звонок.

– Николай, это Борис. Мы с вами на презентации у Влада перекинулись парой слов, помните?

– Да, – ответил Коля, с трудом пытаясь вспомнить, с кем он перекидывался словами.

– Дайте, пожалуйста, новый телефон Лины. Я на автоответчик дюжину сообщений записал. Ни ответа ни привета. Тираж книги тем не менее из Одессы забрали. Он что, исчез где-то в песках Азии?

– Борис, я не знаю ее нового телефона. Сам жду ее звонка. Не понимаю, что произошло. Как свяжусь с ней, немедленно передам вашу просьбу.

– Ну, смотрите, ребята! Такие дела плохо кончаются!

Сумрачным утром разбудил незнакомец.

– Мавроди? – раздался в трубке раздраженный бас с восточным акцентом.

– Слушаю.

– Мавроди, мы не дождались президента вашей компании в Ташкенте. Где она?

– Знаете, Мыльникова… – начал было объяснять Коля, но в трубке прервали:

– Мавроди, не виляй! Мы имеем твои данные и счет компании. На этот счет должны были поступить деньги. Я буду иметь дело с тобой. Жду сегодня в двенадцать в Манхэттене у Фондовой биржи. Сядь на ступеньки у памятника Вашингтона на углу Уолл-стрит, к тебе подойдут. Не вздумай бегать. Ты – под наблюдением.

Трубка замолкла.

– Твою мать! Это еще кто?!

За окном, усугубляя его жуткое состояние, завыла сирена. Ошарашенный Коля инстинктивно бросился к окну. Из глубины переулка с воем неслась полиция. За ней – крикливая «скорая помощь», а сзади ревела пожарная машина.

Вся эта эскадрилья взбудоражила четырехколесных братьев. «Форды», «Бьюики», «Тойоты», «Хонды», «Крайслеры», «Линкольны» вздрогнули, и новенькие «мыльницы» залились воем секреток, как собаки в ночной деревне на чуждый звук. Автомобильная истерика держалась, держалась и разрядилась оборвавшимся криком «Лексуса», который посадил аккумулятор.

В наступившей тишине звенело в ушах. Коля потряс палец в ухе, выгоняя неприятный звук.

Нью-Йорк занесло непривычной для него февральской метелью. Все автомашины скрылись под сугробами снега. Супервайзер дома Гоша катил ручное снегоуборочное устройство, расчищая дорожку на тротуаре.

В трусах и майке Коля заметался по комнате. «Счет надо было закрыть! – клокотала в голове мысль. – С другой стороны, деньги бы не обналичил… Ладно, отдам им деньги со счета, черт с ними», – попытался он успокоиться и стал одеваться.

Нервы домотала дорога. К назначенным двенадцати часам Коля был еще на полпути. Вагон сабвея замер между станций. Народу – битком. В тишине висел гул недовольных голосов. Поезд наконец тронулся, издав скрежет, поглотивший пассажирский гомон. Коля вздохнул. Из селектора послышалась скороговорка, потонувшая во всколыхнувшемся ропоте.

– Что он говорит? – спросил Коля у старого еврея в черной шляпе, засовывающего в портфель толстенную книгу.

– Тоннель закрыт. Занос путей. На «Де-Калб» будет автобус, чтобы по улице пересесть на другую линию.

Коля вскочил и присоединился к сгрудившейся на выход толпе.

Был без малого час дня, когда он, тяжело дыша, вбежал по крутой лестнице на углу Уолл-стрит и сел на ступеньку у мраморного постамента первого президента США.

…Через окно, на верхнем этаже одного из офисных зданий, фигура Коли рядом с громадным Вашингтоном казалась крошечной. К окну подошел мужчина и посмотрел вниз:

– Он пришел. Спуститься?

– Пусть поволнуется, – ответил босс Мыльниковой Назым. – Не будет опаздывать. Спустись и понаблюдай со стороны. Подойдешь к нему, когда соберется уходить. Мне скоро должны сообщить точную сумму переводов.

…Коля ждал. Метели в Манхэттене как будто не бывало. Сугробы таяли под лучами слепящего солнца, размножая по тротуарам сырость. На площади перед биржей, затянутой по фасаду километровым полосатым флагом, шла презентация какого-то продукта. Сквозь прозрачные пленки временных павильонов видны были столы, за которыми раздавали бесплатное кофе и пончики «данкин». Музыкальные трещотки вызванивали фразу популярной мелодии. Прохаживались «человеки-сандвичи», и мерзли «белые воротнички» – служащие. Коля всматривался в мужчин, идущих внизу в направлении памятника. Но все, как один, шли мимо.

…В офисе Назым прижал к уху мобильник и напряженно слушал.

– Не сказали почему? – спросил он. Выслушав ответ, Назым отключился и набрал номер. – Оставь его, – сказал в трубку. – «Бэнк оф Нью-Йорк» не принял деньги… Выясняют.

…Не ведал Коля, какой смерч чуть не унес его в пучину крупнейшей аферы уходящего века. Вскоре старейший в Америке «Бэнк оф Нью-Йорк» уже сотрясал обвинительный процесс по отмыванию миллиардов, прикарманенных российскими правителями и так называемыми «олигархами» со всех концов разломившейся на куски Родины.

У памятника никто так и не появился. Коля замерз и поднялся, ища глазами, где можно согреться.

Солнце как появилось, так и исчезло. В сумерках по улицам-колодцам каменного города свистел лютый ветер.

Коля уселся погреться в ресторане, разглядывая дома-гиганты – символы благополучия и достатка. Он перестал волноваться, думал о своем.

Коля обвел взглядом ресторан, стол, блюдо с распотрошенным лангустом, недопитый бокал с водкой и потянулся к кофе и сигаретам. Выдохнув дым, он сказал себе:

– Спокойно, Коля!

Он прикрыл глаза и не заметил, что с улицы его рассматривает разносчик пиццы. Не дождавшись Колиного взгляда, разносчик вошел внутрь.

Мавроди услышал за спиной:

– Вай! Какая встреча!

Не поворачиваясь, Коля улыбнулся:

– Гиви!

– Послушай, Коля, как ты меня узнал, не оборачиваясь?

– Твой голос ни с каким другим не перепутаешь.

Вместо дорогого клубного пиджака Гиви обтягивала китайская ветровка с рекламной эмблемой «Пицца хат». В руках он держал квадратный кофр.

– Как прошли переговоры? – скрыв удивление, спросил Коля.

– Дело сгорело. Сейчас трудности.

– Присядь, выпьем за встречу.

Гиви сел на краешек стула.

– Люблю разглядывать публику в дорогих ресторанах. Солидных людей увидишь. Смотрю, ты сидишь. Дела идут?

– Тоже трудности, – неопределенно ответил Коля.

– Хочешь, займись пиццей. Правда, стало рискованно.

– Чем рискованно? – удивился Коля.

– Ты подумал, я пиццу за пятерку разношу? Я бизнес делаю.

– Каким образом?

– Хожу по крупным офисам и спрашиваю: «Кто заказывал пиццу?» Люди отрицательно мотают головами – пиццу никто не заказывал. «Как! – возмущаюсь я. – Недоразумение?» Можно, спрашиваю, позвонить в пиццерию, выяснить? Если разрешают, набираю домашний номер и «выясняю»: ошибка произошла. Ругаюсь немножко, переспрашиваю адрес. В общем, болтаю, что в голову придет. Потом благодарю и смываюсь.

– В чем бизнес-то? – недоуменно спросил Коля.

– Видишь! Ты тоже ничего не заподозрил! А у меня уже сорок долларов в кармане за пару минут.

– Каким образом?

– Все тебе сразу и расскажи. Подумай сам, как получится?

Коля подумал и ничего не придумал, смотрел на Гиви с искренним интересом. Гиви торжествовал.

– У меня номер девятисотый.

Коля ничего не понимал.

– А-а! Ты же – новоприбывший. Когда покупаешь девятисотый номер, за него платит тот, кто тебе звонит.

– Почему?

– Номер приобретают фирмы, которые зарабатывают разными консультациями. Телефонные проститутки, например, ублажают онанистов под звон монет. Пока клиент возбуждается и кончает, денежки от телефонной компании текут им в карман. Компания переводит их владельцу номера. Триста, четыреста в день можно взять. В больших фирмах телефонные счета огромные. Оплатят оптом и не заметят ничего.

У Коли широко открылись глаза.

– А в чем риск? – спросил он, почуяв запах реальных денег.

– За полгода я забываю, где был. Кроме того, другие работают. Неприятности возникают, приходится бегать. Люди злые. Прежде чем войти, я черный вход проверяю, на всякий случай.

– Так ты смени профиль, – тут же сообразил Коля.

– Как это?

– Зачем пиццу разносить?! Приходи в офисы с вопросом: «Скорую помощь вызывали?» или… Да мало ли что по телефону заказывают! Сразу не придумаю. Конкуренции не будет.

– Ты гений!

Гиви возбудился, выскочил на улицу, выбросил в мусорную урну пиццу из кофра. Вернулся, бросил куртку на спинку стула, снял бейсболку, распустил напомаженные волосы по плечам, заказал еду и вино.

– Я в Грузии в кинокомитете работал, – начал он откровенничать.

– Кем? – заинтересовался Коля.

Гиви усмехнулся:

– Толкачом. Не слышал такую должность? Официально – директор по обеспечению производства. Сидел в основном в столицах нашей родины, кинокартины проталкивал. Когда бюджет увеличить, когда дубляж организовать. В основном чиновников обхаживал, поил досыта и взятки разносил.

– Хочешь скооперируемся, вдвоем веселее, – предложил Коля и налил ему в рюмку водки.

Гиви посмотрел на него загадочно, медленно выпил, потер замерзшие руки.

– Мы начнем по-другому, – сказал таинственно. – Я давно все продумал, не было компаньона. Подготовимся, возьмем машину в прокат и двинем в Филадельфию. У тебя права есть?

– Российские.

– Ничего, ночью все кошки серы. Права надо иметь. Я тебе подскажу как.

…Придя домой, Коля выдвинул железные ящики файлхолдера, открыл сейф. Деньги лежали ровными рядами.

– Я вырвал их у «них», – произнес он тихо. – Риск есть риск. Он либо вознаграждает, либо за него расплачиваешься. Дело сделано. – В нем просыпался Коля, каким он стал себя забывать. – Что я, собственно говоря, задергался? Черта с два я отдам кому-либо деньги. Даже разговаривать ни с кем не буду!

Подобное ощущение он испытал, когда они с Сашком привезли «выручку», замаскированную в мешке для мусора. Выложив деньги в сарае на брезент, подельники некоторое время молча смотрели на них и млели от счастья. Коля этот момент запомнил на всю жизнь.

Через несколько дней преображенный до неузнаваемости Коля помахивал кейсом, идя по улице. На нем был светлый, отороченный мехом плащ, клетчатая шляпа с короткими полями и перышком, галстук из золоченой, как у Клинтона, ткани. На носу – модные, без диоптрий, очки. Коля тихо мурлыкал песенку из детского фильма:

– Это очень хорошо, это очень хорошо, что пока нам плохо! – На стоянке проката автомобилей он остановился, посмотрел вокруг. – Гиви, – позвал негромко.

Серенький «Фольксваген» коротко бибикнул и откинул переднюю пассажирскую дверь. На Гиви была темно-синяя стеганая куртка, джинсы и бейсболка с надписью «Техник».

– Тс-с, – приставил он палец к губам. – Привыкайте к новому имени, мистер Ниденталь.

– Виноват, Арам, больше не повторится.

– Плохо, что у тебя нет мобильника. Будешь брать мой, когда разойдемся. В крайнем случае я с улицы позвоню. Визитки с собой?

– Да.

…Ночью «Фольксваген» покинул Нью-Йорк и понесся на юг.

– Неужели в Филадельфии так много русских почт? – удивлялся Коля словам партнера.

– В больших города они растут, как грибы. Люди посылают кучи одежды, обуви, транзисторы. Наши нашли способ удешевить отправку через перевалочные пункты, – объяснил Гиви, всматриваясь в дорогу.

– А где ты столько чипов набрал?

– Не поверишь. В контейнере, прямо на улице. Фирма меняла оборудование и старое в мусорку выкинула. Среди старых мониторов, смотрю, полный ящичек чипов. Примерно такие, какие я по магазинам искал.

К утру его сменил за рулем Коля.

– Шесть часов! – воскликнул Гиви. – Послушаем Каплана. Он такие пенки выкидывает!

Гиви отключился от музыки и нашел русскую радиоволну. Каплан порадовал его, объявив весьма сомнительную дискуссию на тему «Может ли женщина писать стоя?». Автор как-то рассчитал, что может, и предлагал обсудить перспективы экономии в строительстве городских туалетов. С соображениями звонили мужики. Редкие женские звонки ведущего стыдили. Он их терпеливо выслушивал и не обижался. Гиви с Колей развеселились.

Ближе к Филадельфии радио стихло – волна не доставала.

– Найдем мотель и за работу. Расплачиваться только наличными! – напомнил он Коле. – В нашем деле главное: не оставлять следов.

Неподалеку от здания с русской вывеской «Посылочный сервис» Коля остался ждать в машине. Гиви передал ему мобильник и направился к сервису.

Утро, народу не было. За стойкой, у компьютера, низкорослый, с короткими руками хозяин ругался с сыном. Тучная женщина мыла пол, поглядывая на семейный конфликт.

– Можно проходить? – осведомился Гиви.

– Проходите! – Женщина отставила палку с тряпкой, осмотрела Гиви. – Вы что хотите?

– Мне посылку надо отправить, есть у вас коробка? – спросил он заискивающе.

Женщина указала на стенд, где выставлены образцы коробок:

– Выбирайте.

– Мне надо маленькую.

Гиви прошел к прилавку и вынул из заднего кармана прозрачный пакетик с крохотными пластмассовыми таблетками на проволочках.

Женщина посмотрела на пакетик:

– Маленьких коробок нет. Что это у вас?

– Защитные чипы для мобильного телефона.

– От чего они защищают? – Женщину разобрало любопытство.

– От радиоволн. Сотовые телефоны разрушают мозг. Читали?

– Слышала. Марк! – повернувшись к мужу, крикнула женщина. – Люди тараканов придумали, которые от мобильников защищают.

Тяжелый Марк подплыл к Гиви, посмотрел на чипы с отвращением. Такая у него была мимика. Подошел сын, пощупал изделие.

– Сколько такой?

– Я за тридцать четыре доллара беру.

– За четвертак возьму, – предложил сын.

Гиви хитро заулыбался, выражал уважение, но не ответил.

– Что? – не понимал юноша.

– Я за два четвертака возьму, если найдешь, дорогой. Сам ищу, в Грузии мне девяносто платят. Если найдете, дайте знать. У вас связи наверняка лучше. Завтра, как найду коробку, зайду отправить образцы.

Как только он вышел, глава семьи лихорадочно затыкал по кнопкам телефона. Набирал несколько раз, но все время клал трубку, расстроенный. «Нет, нет таких», – везде был ответ.

Вечером в офис вошел Коля и встал в очередь. У прилавка он вынул из пакета коробку от конфет и положил на прилавок.

– В Москву оформляйте! – безапелляционно сказал приемщику.

Стоящий за стойкой хозяйский сын повертел коробку в руках. Внутри что-то каталось.

– Вы должны показать содержание посылки. Мы декларацию заполняем. Есть вещи, которые отправлять нельзя.

– Посмотри, – безразлично разрешил Коля. – Тут мелочь, образцы.

Парень увидел чипы:

– Это для мобильников? Защита от радиоволн?

– Точно. В Москве всем понадобились. Я скоро ящиками у вас буду отправлять. Где у вас расценки на грузы? А, вот.

Он взял из пачки листок с расценками.

Парень, скрывая любопытство, спросил как можно безразличнее:

– Где вы их покупаете?

– Со складов Пентагона. В армии каждые два года обновление техники, они ее частным складским фирмочкам по дешевке сбагривают, а те – потребителю.

– Где эти фирмочки? В Вашингтоне? – хитрил сын хозяина.

– Нет, при военной базе. Я в секрете держу, раз в них такая потребность.

Приемщик извинился: «Подождите одну минутку» и со словом «Папа!» скрылся за внутренней дверью. Через пару минут он вернулся к прилавку.

– Нельзя ли у вас приобрести партию, у нас есть покупатель в городе.

– Много?

– Почем? – не ответив, спросил сын.

– До ста штук по пятьдесят долларов за чип. Партию в пятьсот – по сорок пять. Тысяча штук – по сорок.

– Давайте партию по сорок! – горячился парень. – Даем сорок штук наличными!

Вышел хозяин.

Коля потянул время, вроде как прикидывая что-то в уме, и согласился, спросив:

– Когда?

– Через два дня, – ответил хозяин.

– Одна просьба, – сказал Коля. – Не трепаться! А то можем потерять источник. Храните тайну вклада!

Семья понимающе кивнула. Коробку оформили, отложили на отправку в Москву.

В номере мотеля кипела работа. На столике – две стопки коробок. Одни – из-под конфет, другие – из-под канцелярских скрепок. Гиви ссыпал скрепки в мусорную корзину и писал на коробке адрес.

– Ты куда отправляешь? – спросил он Колю.

– Куда в голову взбредет. Может, такого дома и нет совсем.

– Я эту – прямо в министерство торговли. Мой «Арам» – у них тут представитель. Пусть поломают голову, зачем он шлет им чипы, – ухмыльнулся Гиви собственной выдумке.

Коля засыпал чипы в конфетную коробку.

– Если кто и вправду изобретет такие, миллионером в момент станет.

– Изобрели уже. Я читал, в Японии испытания идут, – ответил компаньон.

Утром, взвешивая Гивину коробочку, хозяин почтового сервиса заметил «невзначай»:

– Нашли мы твой товар.

– Не может быть! Уверены?

– Своими глазами видел. Возьмешь?

– Как цените?

– Можем отдать по шестьдесят за штуку.

– Сколько штук?

– Тысяча.

– Не-ет, – запротестовал Гиви, – возьму только по пятьдесят пять. Это – пятьдесят пять тысяч, дорогой.

– Так ты девяносто тысяч получишь, сказал! – напомнил хозяин.

– В Грузии – компаньон. Я, видит Бог, пятнашку буду иметь.

Сумма в «пятнашку» хозяина урезонила.

– Аванс оставляй, я рисковать не буду! – заявил хозяин.

Гиви вытащил пачку денег, посчитал.

– Тут пятьсот. Больше с собой нет. Неожиданное предложение! Товар завтра будет? – спросил с недоверием.

– Послезавтра.

– О’кей.

Назавтра прибыл Коля. Вошел торопливым шагом, обошел волосатого работягу, который таскал посылки в фургон, и сразу – к стенду с коробками.

– Проезжал мимо, заскочил, себе партию взял, вам надо? – спросил, забирая из пачки большую картонную коробку и выкладывая два доллара.

– Возьмем, – ответил хозяйский сын.

– Сорок штук готовьте сегодня. Аванс сейчас, три тысячи.

Сын поднялся со стула, пошел к внутренней двери, приоткрыв дверь, сказал:

– Пап, аванс просит три штуки.

За внутренней дверью воцарилась тишина, послышался хлопок железа – замкнули дверь сейфа. Появился хозяин, положил на стойку толстую пачку мятых купюр.

– Сегодня чтоб принес! – Хозяин перешел на «ты», сморщившись от жадности.

– Без проблем! Мне деньги больше, чем вам, нужны. – Коля протянул визитку, сгреб деньги в кейс, не считая.

Полдюжины конфетных коробок полетели в Москву и в Тбилиси по неожиданным адресатам.

«Фольксваген» катил по шоссе на север. Коля дремал. Гиви раздраженно провел рукой по волосам, содрал резинку с узла.

– Не растут больше! Торчат и мешают. Надо резать! – выкрикнул решительно. – Пойдем вместе, покажу тебе кое-что. Развлечемся денек.

Коля не разделил неожиданного возбуждения партнера. Открыл тяжелые веки и безразлично посмотрел в окно. Среди безлистных деревьев парка пролетали мимо белые от цветов кроны яблонь. Весна напоминала о времени, бегущем вперед.

Ранним утром они вышли из нью-йоркской подземки. В костюмах и при галстуках компаньоны выглядели бы солидными бизнесменами, если бы старший и волосатый не бежал быстрыми шагами впереди, а высокий блондин не догонял его.

На углу переулка стоял застекленный с фасада трехэтажный дом с рестораном и кулинарией. Вывески на верхних этажах приглашали к юристам. Компаньоны обошли дом и двинулись по переулку вдоль глухой стены, исписанной граффити. Коля еле поспевал за товарищем. По заднему углу дома, за въездом в гараж, стекала на тротуар вода.

– Имеешь такой домино, можно ничего не делать. Мечта! – выкрикнул Гиви и чуть не упал, поскользнувшись на рваном пакете в луже. – Без приключений – никак! Хорош бы я был в салоне! – остановился он, отрясая брюки и оглядываясь.

– Ты что так разбежался?! Куда спешим?

– Сейчас кое-кого увидишь, сам разбежишься. Нужно прийти рано, пока народ не набился. Правда, дедушка?! – повернулся Гиви к подъезду соседнего дома.

У подъезда грелся на солнышке инвалид в коляске. На пиджаке светились планки советских наград и два ордена. Рядом, на старом креслице, дремала старушка. Старичок кивнул и заулыбался.

– Хороший знак, – сказал Гиви. – Человек нам на улице улыбается.

«Салон красоты» располагался между книжным магазином и «Радиотоварами». Небольшая парикмахерская устроилась на втором этаже за большим окном. По случаю раннего часа персонал скучал без клиентов. В «отдел для джентльменов» хозяйка, видимо латиноамериканка, набрала штат из землячек на любой вкус, как с конкурса фотомоделей. Три «журнальные» головки повернулись к вошедшим одновременно.

– О-о-о! – заголосили они хором. – Гиви!

Гиви чувствовал себя здесь своим и по-детски этим гордился.

– Не растут, проклятые! – взлохматил он волосы и оглядел мастеров.

– Будем витаминами увлажнять? – спросила высокая в очках.

– Нет, Мириам. Будем резать! Надоело.

– Ответственное мероприятие! – воскликнула она. – Чья у нас очередь?

– Моя.

Из-за ширмы вышла молоденькая шатенка в белой кофточке, красной бейсболке и длинной, по щиколотку, юбке. Она взглянула на Колю, который оказался в проходе, большими карими глазами. Коля опешил, засуетился душой и заволновался. Узнал «рыжую» девушку из «его приключения» в доме реставратора Влада. Она задержала на Коле изумленный взгляд.

– Вас будем резать? – спросила насмешливо.

– Меня рано. Его режьте, – кивнул на Гиви.

Шатенка расхохоталась, да так заразительно, что Коля рассмеялся тоже, сам не зная чему. Карие глаза сверкнули под красной бейсболкой и исчезли. Шатенка направилась к креслу.

– Пополнение команды! – воскликнул Гиви, усаживаясь. Перехватив Колин взгляд, спросил: – Как вас зовут, бонита?

Она покрыла пиджак Гиви обширной салфеткой и затянула сзади узлом:

– Лори.

Руку вроде как для знакомства она протянула стоящему без дела Коле. Тот ухватил маленькую кисть и вздрогнул. Ручка была холодная, как ледышка. Гивину голову она наклонила в раковину, облила из флакона и принялась взбивать обильную пену.

После стрижки Гиви выглядел дипломатом. Он прошелся по залу, осматривая себя в зеркала.

– Шеварднадзе! – воскликнул Коля. – Что подать, господин Президент?

Гиви поцеловал Лори руку.

– Бонита! Вечером, по традиции, всех приглашаю в ресторан! – объявил он, загадочно улыбаясь. – Будем отмечать праздник!

– Какой? Какой? – послышались голоса.

– Узнаете.

– Персональный интерес имеешь? К кому? – спросил Коля на улице.

– Вокруг Мириам долго ходил. Замужем. В ресторан не идет один на один.

– Какой ты праздник объявил?

– Не знаю, какой! Какая разница! У тебя день рождения! – выдумал на ходу Гиви. – Тебе что, плохо с таким выводком погулять?! Посмотришь, какие они танцы устроят. Мы работали, отдохнем, погуляем от сердца.

Для куражу и под настроение он шел на невинный обман. Объявлял день рождения, когда хотел.

– Узнал меня? – спросила Лори в холле ресторана.

– С трудом, – соврал Коля. – Ты была рыжая, теперь потемнела.

– Рыжая, темная, зеленая – хобби у меня прически изобретать и на себе пробовать! – Настроение у девушки было приподнятое.

– Ресторан с грузинским акцентом, – сказал Гиви, когда официант принес большой поднос блюд. – Выбирал то, что вы в жизни не пробовали.

– Господин Президент, за вами тост, – сказал Коля.

Гиви наклонился к Лори и прошептал что-то на ухо. На ее лице появилось замешательство.

– Лори! И Коля! «Хэппи бёрздэй ту ю!» – запел он.

В зале захлопали. Музыканты взыгрались тушем.

– «Хэппи бёрздэй ту ю!» – поддержали с других столов.

Повар вынес торт с горящими свечами. Под гул и крики «именинники» пошли тушить на них огонь. Гиви достал из сумки два предмета, завернутые в яркие бумажки и украшенные красными бантиками.

– Вам подарки от тамады! В Грузии – символы изобилия, чего вам в жизни желаю! – В бумажках оказались два хрустальных рога – рюмки без ножек. Гиви наполнил их красным вином. – За ваше здоровье, дорогие!

– Так много не выпью! – запротестовала Лори.

– Не выпить за здоровье?! – воскликнул самоназначенный тамада. – Видишь, нельзя поставить на стол, вино выльется. Здоровья не будет.

– Не знаю, что делать, – сказала Лори, оглядываясь на подруг.

– Надо пить, если не знаешь! – настаивал Гиви. – Испанская пословица чему учит? – Он неуклюже произнес по-испански: – Си но сабес кэ асер, асло!

Девушки согласно кивнули.

– Если не знаешь, что делать, делай! – перевел Гиви. – Так надо жить! – И поднял бокал.

Вино на Лори подействовало. Весь вечер она заливалась смехом по любому поводу. Как Коля нелепо плясал румбу. Как Гиви с Колей соревновались в питие «по-гусарски» с локтя и оба облились. Как Гиви отплясывал лезгинку. Коля не сводил с девушки глаз.

Музыкальная группа перешла на латиноамериканские ритмы. Женская половина Гивиной компании устроила концерт.

– Не справишься ты с ней, – покачал головой Гиви.

– Справлюсь! – сказал Коля решительно. – Я женюсь!

Проснулись компаньоны поздно. На раздвижном кресле спал Гиви. Под Колиным взглядом он открыл глаза.

– Жених не поменял решение? – спросил, потягиваясь.

– Нет. Я о женитьбе давно думал. Шальные бабы силы уносят. Делом не знаешь когда заниматься.

– Бизнес – вещь ревнивая, – согласился Гиви, одеваясь. – Измены не прощает.

– О! – спохватился Коля. – Телефон-то салона я в пылу не записал.

– Не дергайся. Рано звонить.

– Надо заранее… Брось мне справочник. За тобой, на полу, лежит.

– Не ищи. Телефон в холодильнике.

– Как – в холодильнике? – недоуменно спросил Коля.

– Из ресторана взял завтрак. Там в пакете визитка салона.

Коля открыл холодильник и вытащил большой пакет из грубой бумаги с ручками.

– Ого! – воскликнул он, выкладывая на стол прозрачные коробочки с закуской и бутылку вина. – Тут завтрак на целый день.

Они сели за стол. Через некоторое время Коля звонил в салон.

– Ник, – заговорила она первая. – У меня до сих пор голова кружится!

– Лори, в субботу я открываю купальный сезон. Приглашаю на пляж. Освежимся и посидим на веранде, снимем головокружение.

– Ты – сумасшедший! Такой холод! – вскричала она.

– Какой холод! Смотри, сколько солнца!

– На пляже нет никого. Вода – ледяная. Мы одни будем.

– Тоже неплохо. Не станешь купаться, позагораешь.

Среди бурых валунов по обширному пляжу рассыпались группки отдыхающих. Солнце смогло нагреть лишь тонкий слой песка.

Дрожащая Лори опустилась на красный шерстяной плед и испуганно смотрела на Колю, красовавшегося перед ней в плавках.

– Идем к воде! Смотри, вон черный загорает, не боится.

– Не пойду. Вода ледяная.

– Знаешь, что меня больше всего поразило, когда корабль первый раз подплыл к берегам Южной Америки?

– Что?

– Пляжи. Белого человека в бинокль не найдешь. Одни черные. Они и обгорают, как мы. Почему, ты думаешь, они загорают?

– Не знаю. Любят, наверно.

– Любят купаться, я понимаю. Загорать им зачем? Неделю потом думал. Один моряк просветил.

Лори согрелась под солнцем и смотрела расслабленно.

– Они, оказывается, от солнца кайф ловят, как мы от водки, потому балдеют часами, – объяснил Коля.

Он сощурился в сторону океана. Крупные чайки вытаскивали на берег крабов и, стремясь насытиться, долбили их панцири. Водная гладь слепила не меньше чем солнце. Коля посмотрел на девушку, и в глазах проскочила лукавая мыслишка.

– Поплаваю, и пойдем на ланч, – сказал он и направился к воде.

Лори съежилась, когда он с разбегу плюхнулся в воду, поплыл от берега и вскоре растворился в солнечном пятне. Она прикрыла ресницы и растянулась на пледе. Через некоторое время чайки подняли галдеж. Слышался собачий лай. За птицами в полосе прибоя безрезультатно носилась собака.

Лори подняла голову, поглядела на собаку, провела взглядом по океану, ища Колю, и не нашла. Села и, пробежав глазами по воде до самого горизонта, поднялась и двинулась к кромке прибоя. Коли нигде не было. Растерявшись, она помчалась к большому валуну, на котором вытянулись загорать мужские тела.

Добежав до камня, она вдруг услышала:

– Лори!

Девушка закрутила головой, не понимая, откуда голос. Из-за валуна по-пластунски выполз улыбающийся Коля. Через минуту он не улыбался и проклял свою затею. На него обрушился шквал-вопль непонятной речи. В гневе Лори не справлялась с английским и насыщала пулеметную очередь слов крепкими испанскими выражениями. Посекундно зазвучали незнакомые Коле ругательства: «Конью!», «Ходер!»

– Я шутил… – пытался он оправдаться, но не мог вставить слово.

Они шагали к пледу, и Коля выслушивал гневный рассказ, суть которого стала постепенно проясняться. В холодной воде у людей сводит мышцы… Так случилось со знакомым сестры… Он тонул… Но на берегу было много народу… Здесь нет никого…

– Шутка же… – повторил Коля.

Тут же всплеснулась другая тема: шутка шутке – рознь… один пошутил да помер…

– Что же такое! – картинно закричал Коля и грохнулся на колени, задрав к Лори руки. – Прости ты меня, ради бога!

Она дернула носик в сторону, резко села на плед и замолчала. Коля смотрел на нее, говорить не решался. По душе разливалось тихое восхищение. Девушка нравилась. Дотронуться побоялся.

Он перевел взгляд на чайку на берегу, несущую в клюве краба, и бросился к ней на четвереньках. Чайка не взлетела, а дернула в сторону воды с неожиданной для ее коротких ножек скоростью. Коля отстал, вскочил на ноги, продолжая погоню. Чайка уверенно взлетела над водой и полетела вдоль побережья. Коля повел за птицей взглядом и залаял.

– Гав, гав, гав! – дурачился Коля, краем глаза отметив, что Лори усмехнулась.

В русском ресторане она поковыряла с краешка блюдо, съела кусочек:

– Вкусно. Неужели ты все съешь?

– Как я! А ты?

– Напугал ты меня. В Пуэрто-Рико часто тонут. Наш сосед спасателем служит и рассказывает…

– Успокойся. Не вспоминай, – перебил Коля. – Я шесть лет моряком на судах ходил. Тренированный в водном деле. Сейчас что-нибудь смешное расскажу. Один бизнесмен знаешь, что придумал?

– Что?

– Он разносит пиццу по офисам, в которых ее не заказывали. Потом звонит из офисного телефона на свой девятисотый выяснять, кто «перепутал». И… снимает с их счета долларов сорок, – засмеялся Коля, ожидая адекватное восхищение.

– Таких людей в тюрьму надо прятать! – безапелляционно заявила Лори.

Коля позеленел, лицо вытянулось. Он поспешил сменить тему.

– Ты, значит, пуэрториканка?

– Нет. Родители – испанцы, с Кубы бежали, теперь в Сан-Хуане вся семья.

– Почему ты уехала?

– Хочу себе доказать кое-что. Люблю профессию. Дома с работой плохо.

– В России тоже жуть что происходит, – авторитетно заявил Коля. – Бизнес в руках мафии. Собственный начинать опасно.

– Я по телевидению вашу войну видела.

– Вот! – Он со вкусом дожевывал бифштекс. – Война внутри групп идет.

Следующий ее вопрос застал Колю врасплох:

– Каким ты бизнесом занимаешься, Ник?

Коля чуть не поперхнулся. Он сделал вид, что дожевывает кусок, тянул с ответом и лихорадочно соображал, как ответить.

– В Академии бизнеса практику прохожу, – наконец нашелся он. – Ездим по разным фирмам, набираемся опыта и зарабатываем.

Лори посмотрела на него с уважением.

– Я хочу собственное предприятие организовать, – не останавливаясь, фантазировал Коля. – Вот такой салон, как у вашей хозяйки.

– Многие мечтают, – сказала она и добавила: – Денег надо много, чтоб начать.

– Пользуюсь случаем, учусь делать их. Если сделаю, пойдешь ко мне в компаньоны?

– Пойду, – искренно ответила она. – Свой бизнес – это здорово! Только я никогда таких денег не заработаю.

– Заработаешь, если голову поломать.

– Я ломала, ничего не выломала.

– Вместе подумаем. – У Коли мелькнула надежда на взаимопонимание. Он задумался.

Заиграл оркестр. Коля поднялся, протянул Лори руку. Музыканты, увидев первую пару и Лори, будто созданную для танца, сменили блюз на быстрые ритмы. Лори почувствовала себя как рыба в воде.

Волосатый солист, певший по-русски, вдруг вскочил в круг для танцев и объявил:

– Кто выдержит дольше, тому – премия!

Пары пошли одна за другой.

– Две пары танцуют!.. Три пары танцуют!.. – выкрикивал он, исполняя то рок, то брейк, то джайв. – Четыре, нет, шесть пар, нет, семь пар танцуют!.. – Мелодии сменялись без перерыва. В количестве песенного репертуара солист был неутомим. – Одиннадцать пар танцуют!

Музыкальный шквал нарастал. Солист провоцировал, выкручивая неописуемые па. Лори не сдавалась, прыгала и крутилась, как заведенная игрушка. Коля взмок и изнемогал – сказывалась обильная еда. Наконец кое-кто стал выходить из круга.

– Восемь пар танцуют!

Солист вскочил на приступку сцены и пел оттуда. Когда остались две пары, оркестр заиграл громкий марш, и к танцорам вышел метрдотель с двумя бутылками шампанского на подносе.

– Победителям от оркестра!

Одна бутылка прибыла на Колин стол вместе с грохнувшейся на стул тяжело дышащей Лори.

– Видит Бог, я не заказывал вина, как ты и просила, – улыбался Коля, открывая шампанское.

– Все отлично, Ник! Выпью и начну хохотать. Ты уже видел меня мартышкой! – Глаза ее сверкали от возбуждения. – Не думала, что русские такие заводные!

– Пьяни здесь много, – сказал Коля. Тут он перехватил несколько недвусмысленных мужских взглядов, направленных на Лори, и испытал приступ мужского тщеславия. – Хохочи. Ты так здорово хохочешь!

– Тебе нравится?! – Она чокнулась с ним и выпила целый бокал.

В салоне автомашины Коля обнял Лори за плечи. Она лежала головой на его плече.

– Смешной был толстяк, который упал, да? – Лори говорила и смеялась, не дожидаясь ответа.

Машина притормозила у Колиного дома. Он осмелел и положил руку на ее бедро. Лори в момент примолкла, сбросила руку, выпрямилась на сиденье и посмотрела на него расширенными глазами.

– Ты что?!

– Зайдем ко мне, посмотришь, как я живу, сейчас не поздно, – сказал он вяло, будто нехотя.

– Нет! – отрезала Лори.

– Хочешь, – Коля попытался снять неловкость, – завтра опять в тот ресторан пойдем. Воскресенье завтра.

К удивлению Коли, неловкость как волной смыло. Лори оживилась.

– Лучше на дискотеку. Ты отлично танцуешь. Мне хочется показаться кое-кому!

Коля кивнул, насупившись.

От громкого ритма вздрагивала планка приемника на панели взятого напрокат «Форда». Компаньоны неслись по хайвею. Летел за окном летний пейзаж.

– Зачем ты музыку на полную мощь раскрутил? – Коля убавил громкость.

– Тебе хорошо, ты вздремнул. Я засыпаю. – Гиви за рулем зевнул.

– Тормози, я дальше поведу.

«Форд» остановился на боковине шоссе.

– Из двадцати офисов клюнули семь. Работает трюк! – сказал Гиви, усаживаясь на правое сиденье. – Жалко, что придется прекратить.

Мавроди не ответил, пребывал в посторонних мыслях.

– Не узнаю «брата Колю», – засмеялся Гиви. – Ты давай придумывай, что делать будем. Доить почтовиков становится рискованно. Я сообразить не могу. А ты все танцы осваиваешь!

– Насытился на всю жизнь. Ее ничего, кроме танцев, не интересует.

– Пощупал уже заморское чудо?

– Не поверишь! Домой затащить не могу, к себе не приглашает, – расстроенно ответил Коля. – Может, она – фригидная?

– Да, жди! Они – другой народ. – На лице Гиви промелькнула загадочная улыбка.

– Ты это о чем?

– Может, и правда ты себе жену нашел. Отец ее собственными руками задушит, если она вдруг забеременеет. Они – народ строгий, католики. Ты на всякий случай выучи по испанки: «Тэ кьерро!» Я тебя люблю. Пригодится. У них «люблю» и «хочу» – одно и то же.

– Ты, я смотрю, испанский знаешь.

– Ограниченную тематику.

– Тэ кьерро, – повторил Коля с глупой улыбкой.

Дома Коля позвонил Лори.

– Как практика? – Она, как всегда, начинала говорить первой.

– Нормально.

– Успешно? Расскажи подробнее. – И сама себя перебила новостью: – Коля, приезжай ко мне в воскресенье. У меня день рождения. Много народу соберется. Вот натанцуемся! Мы давно не танцевали.

Коля так по ней соскучился, что обрадовался даже танцам.

– Когда приезжать-то?

– Приезжай заранее, – загадочно ответила Лори. – Часов в пять.

Ювелирная витрина Нью-Йорка, Сорок седьмая улица Манхэттена. Но золото и бриллианты, мерцающие за бронированными стеклами магазинов, уже не привлекали Колино внимание. В руке он сжимал кожаный кубик – футляр с дорогим кольцом. Шел уверенным шагом и выхватывал рекламные листовки подряд у всех разносчиков. Листовки он не читал, выбрасывал по пути в урны, наслаждаясь чувством благотворительности – знал, чем раньше эти ребята избавятся от рекламок, тем быстрее получат свою пятерку.

Мастера салона снимали жилье в домике с двумя башенками на крыше. На столах в гостиной, на всем, куда можно что-то поставить, женщины размещали блюда с едой и бутылки с вином.

В Лориной комнате Коля попал в мир занавесочек, салфеточек, стеклянных фигурок и вазочек. Кровать накрывал красочный пушистый плед с Микки Маусом. На стене – портреты родителей. Мама в молодости. То ли – мама, то ли – Лори, так они были похожи. Рядом отец – нахмурившийся, строгий, загорелый усатый ковбой. Вокруг – полторы дюжины детских фото в рамочках из ракушек и в золоченых ободках.

– Кто они? – спросил Коля.

– Племянники. – Она достала большой, обтянутый синим бархатом альбом, раскрыла. – У меня семь сестер и братьев. Я – младшая. Прабабушка, – указала она на седую даму под деревом. – Ей скоро сто лет будет.

Коля перелистал альбом.

– У тебя тут целый город!

Она рассмеялась.

– Вот уж точно. Расскажи, как съездил?

– Здорово повезло. Изучал работу компании, которая держит лечебные СПА-салоны по всей стране. То, что меня больше всего интересует.

– Надо тебя со старшим братом познакомить. Армандо бизнесом занимается.

– Что делает?

– Автомобили восстанавливает. Руки – золотые. Правда, часто – в убытке.

– Почему?

– Добросовестный очень. Каждую гаечку перемоет, каждую царапинку выведет, денег натратит. Автомобиль лучше нового становится. Гарантию дает.

– Глупо.

– Мы говорим ему, но он не может по-другому.

Коле не хотелось входить в подробности ее семейных проблем. Он достал из кармана кольцо, взял Лорину руку и надел ей на палец.

– Поздравляю!

Лори засветилась радостью.

– Б-беллисимо! – закрутила она рукой. Обхватила Колю за шею, поцеловала и посмотрела на него горящими глазами.

– Тэ кьерро! – с прыгающим сердцем сказал Коля.

Лори посерьезнела. Коля нагнулся к ее губам. Их поцелуй затянулся. С нижнего этажа послышалась музыка.

– Гости собрались, – зачем-то сказал Коля.

Лори вздрогнула.

– Ой-ёй-ёй-ёй! – Она перелетела через попавшийся под ноги пуфик и бросилась вниз по лестнице.

Коля спустился в гостиную. Гости, преимущественно молодежь, танцевали. Лори появилась из кухни. Послышались поздравления, шум, тосты. Гости ставили бокалы на пол и крутились вокруг. Оживленно что-то выкрикивали.

Коля обнаружил себя за языковым барьером. На него смотрели, как на экзотику, и он был этим доволен. На всплески смеха тоже отвечал смехом – не из вежливости, искренно, хотелось повеселиться. Он потанцевал с Лори, потом в общем кругу, потолкался среди гостей, перепробовал несколько вин, незнакомых блюд, добрался до рома.

Выпив, Коля присел в кресло. Из танцевального круга махали, приглашая в компанию. Ром придал энергию и родил в Колиной голове идею. Он вышел в центр и объявил торжественным голосом:

– В честь именинницы – русский танец!

В хореографических кружках Коля не участвовал, но под завод мог отчебучить что-нибудь эдакое. Нарушая ритм, он пустился в пляс, имитируя руками разные выкрутасы из народного русского репертуара, выстукивая каблуками чечетку и вскрикивая на манер пляшущего цыгана. Присядка у него не получилась. Он упал под общий хохот, вскочил и обнаружил, что у него появились последователи. Гости повторяли его жесты, приседали и падали. Кудрявая толстушка пошла «павой», размахивая платком. Лори смеялась. Коля вдохновился. Он еще хватил рому и потом куролесил и дурачился довольно долго. Вскочил на широкий подоконник, приглашая всех плясать именно там. А потом стал выкрикивать тосты. Он настаивал, чтобы выпили за каждую Лорину сестру в отдельности.

– За старшую! Как ее зовут?.. Вертика. За Вертику!.. За среднюю!..

Никто не останавливал. Выдрючивается человек, смешит народ – здорово!

Но допитый без закуски ром смешался с другими винами и отключил контроль, соизмеряющий желания, возможности и окружающую реальность. Гости разъехались.

Лори закрыла дверь, взяла с тумбочки телефонную трубку и со словами:

– Я вызываю автосервис, ты как, пришел в себя? – вошла в гостиную.

Коли на диване не было. Коли не было ни в кухне, ни в туалете. Он лежал наверху, на кровати, поверх одеяла, щекой на Микки Маусе. Попытка привести его в сознание ни к чему не привела. Он мычал и мгновенно засыпал.

Проснулся Коля один. За окном было темно. Осмотрел себя, измятого и растрепанного, в Лорином зеркале. Кандидат в мужья представительницы обширного испанского рода выглядел выпущенным из вытрезвителя хануриком. На щеке краснела ссадина. Поплыли в сознании картины вчерашних событий. Коля вспомнил себя сидящим на диване и Лори, отирающую полотенцем щеку, когда он упал и поцарапался. Что было до и после, оставалось неясным.

Коля содрогнулся, спустился в гостиную и быстрой перебежкой добрался до двери. Он выскочил на улицу по лесенке, перепрыгивая через ступеньку. «Какой позор!» – проклинал он себя и все на свете, надевая пиджак на ходу. Коля обнаружил в кармане пустую коробочку из-под кольца и совсем расстроился.

Ветер с океана продувал пустынную улицу. Автобуса Коля не дождался и двинулся к сабвею пешком. Все шло одно к одному – пока он прятался за помойкой по малой нужде, по улице просвистел автобус. На платформе сабвея он час ждал поезда. Скороговорку хриплого объявления об изменении маршрута не понял. Пустой поезд увез его в другую сторону. Добрался домой только утром. По улице шел рабочий народ и выгуливали собак.

Он проснулся в полдень и бессмысленно взирал на опустошенную пивную бутыль.

– Коля! – послышался голос с улицы.

Он поднял раму окна. Гиви сидел в арендованной «Хонде».

– Весь день найти тебя не могу. Два раза приезжал. Рванем в столицу последний разок. Русский народ там непуганый. К ночи будь готов!

Коля кивнул. Гиви помедлил, хихикнул и подмигнул. Коля скривился, махнул рукой и отошел от окна.

Стояла жара. Коля нервно ходил под яблоней на углу вашингтонского сквера, поглядывая на часы и в сторону переулка, где торчала из стены вывеска «Почта, посылки, грузы». Шли прохожие, Гиви не было.

…В почтовом офисе тем временем Гиви дрожал от напряжения. Приемщик посылок, увидев его, изменился в лице, поспешно опустил глаза к столу. Через минуту он что-то тихо сказал коллеге. Тот пристально посмотрел на Гиви и ушел в служебную дверь. Очередь медленно двигалась вперед, и Гиви вместе с ней приближался к приемщику.

Чувствуя неладное, Гиви осмотрелся, глянул на служебную дверь. Второй приемщик вышел с солидным мужчиной, который молча сел на стул и метнул острый взгляд на Гиви. Тот вытянулся из очереди и поднял руку.

– Я за коробкой стою! – крикнул он поверх голов. – Можно, я возьму из стопки одну, положу вам два доллара без сдачи? И дело с концом!

Очередь молча одобрила. Приемщик кивнул – возражать было неразумно.

…В поле зрения своего компаньона Гиви появился вдали с коробкой и, к недоумению Коли, направился в противоположную сторону. Беспокойство возросло, когда тот исчез из виду. Коля достал мобильник, привалился к пикапу спиной и стал ждать.

Мобильник ожил не сразу.

– Облом, – услышал он голос приятеля.

– Что произошло?

– Подробности потом. Сейчас объезжай сквер. На противоположном углу, по диагонали, жду тебя.

Коля завел автомобиль, тронулся вперед. На дальнем углу сквера Гиви отделился от мраморной тумбы и поспешно сел в машину, не дожидаясь ее остановки. Коля резко прибавил скорость.

– Двигай в мотель. Нас засекли! – сказал Гиви взволнованно. – Многие в Нью-Йорке держат по городам филиалы. Мы могли филиал накрыть. Вижу, меня рассматривают. Мурашки по коже побежали. Сжимаю в кармане чипы. Думаю, по чипам определят. Сразу уйти? Подозрительно! Да и как они себя поведут? Могут сразу в полицию позвонить! К счастью, азербайджан в очереди появился. Они на него стали поглядывать. Купил коробку и ушел. Обошел квартал, на всякий случай зашел в кафе посмотреть, не следит ли кто. От страха черт те что мерещится.

– Почему сразу не позвонил?

– Пытался. Монету, как назло, автомат сглотнул. Как чувствовал, надо сменить направление! Вот результат. Жадность фраера сгубила!

– Не паникуй! – сказал Коля и пропел, балагуря: – Не кочегары мы, не фраеры, но сожалений горьких нет…

– Ты никак обрадовался?

– Вай! – как ты говоришь. Мне, когда деньги уношу, вприпрыжку дерануть хочется, но иду вразвалочку, глазом не кошу. Нервное больно предприятие!

– Давай, Леонард, двигай в мотель, забудь там это имя навсегда, сдадим машину в фирму и покатим на поезде. Попьем пива в буфете, успокоим нервы. Поезд тебя прямо в экзотические объятия доставит. Что примолк? Или опять что не так?

– Начудил я. Теперь не вспомню, что вытворял.

– Велика беда! – усмехнулся Гиви.

– Велика. У меня когда хорошее настроение, я под рюмку черт знает что творю. Плясать тянет, хотя школ не кончал и хореографию не осваивал. Однажды разделся догола и плясал.

– Ну-у, – картинно удивился Гиви, засмеялся и порекомендовал: – Прибавь газу. Срочно беги объясняться. Не тяни – подумают, струсил. Женщине первой тебя разыскивать неудобно.

– Пойду, куда денусь. Другая важная вещь возникла.

– Какая? – Ирония на Гивином лице ожила, грозя выплеснуться новой рекомендацией.

Коля не ответил, посмотрел на плывущий за окном рекламный щит. На нем компьютерный мужлан чванился от обилия мышц и хамил хилому придурку, который не ест рекламируемое печенье. За щитом побежали особняки на зеленых постриженных лужайках.

…Комфортабельный железнодорожный вагон мягко постукивал на стыках. Компаньоны сидели у окна в баре за пивом.

– Девушка интересуется, чем я занимаюсь, – как бы между прочим сказал Коля.

Гиви захмелел от пива.

– Само собой все прояснится, – спокойно начал он и неожиданно вскипел: – Ты прямо спроси: Лори, ты любишь обманывать людей?! А красть? Ничего тут особенного нет. Многие присвоили чужое и красуются на телеэкранах, требуют к себе уважения. – Тема оказалась для него больной. Он продолжал распаляться: – Ты вот газет не читаешь, а надо бы иногда. Баба, она разве что понимает?! Сказали в церкви: не воруй – значит, не воруй. Ей указать надо на кое-что, если она сама не додумалась. Ельцин – у нас кто? Президент! Образец для подражания! Людское добро его прихлебатели, родственники да те, кто рядом с казной похитрее оказался, по карманам рассовали. Вот-вот памятник главарю слепят. Памятники по всему миру кому стоят? Крупные – в основном убийцам и жуликам. На их примерах народ учат жить. Мой дед главному пахану ЧК пытался честно служить. Пулю в затылок заработал. – Коля со всем вниманием отнесся к словам Гиви, и тот продолжил спокойнее: – Народ попа слушает, а восхищаться кем-то и кому-то подражать его жизнь заставляет. Победители в лимузинах ездят и в дворцах проживают. Никто их не судит и не интересуется, как они добро нажили. Я тебя спрашивал, справишься с ней? Она от природы честная. Может, и родилась для того, чтобы Человека с Большой буквы рожать. Посмотри на тех, кто с Большой буквы! В лучшем случае живут, как мыши на гумне, и помалкивают. В худшем – лапу сосут и стонут. Никто им почести не воздает! Себя суди, да знай меру. А жена – твоя половина, копия, считай. Вот и думай – как с ней, такой честной, жить будешь?

– Что ты злишься? Мне пока некого перевоспитывать.

– Как некого, если жениться собрался! Разберись. Настоящая жена мужу-убийце передачи в тюрьму годами таскает. Выложишь для семьи большие деньги, женщина на все закроет глаза.

По мере приближения к салону Колины шаги замедлялись. Он обошел стеклянный дом, Гивину мечту о безбедной жизни, прошел исписанную граффити стену, осторожно преодолел лужу в конце здания, кивнул инвалиду-ветерану в кресле-коляске, единственному «прохожему» в тихом переулке. Старичок сидел один, креслице рядом было пустым.

– Гоголевская лужа, – сказал он и засмеялся, обнажив белые зубы. – Меня второй год жена здесь выгуливает. Я смотрю на лужу и думаю: точно подметил, есть вечные жители на земле. Зимой замерзает, весной оттаивает.

– Гоголь тут проезжал?

– Нет. Гоголь сюда не добрался.

Коля дошел до салона, остановился на противоположной стороне улицы и посмотрел вверх. Первой за большим стеклом окна появилась Мириам с полотенцем в руках. Увидев Колю, она призывно махнула рукой внутрь помещения. Подошла Лори, за ней – третий мастер. Немое рассматривание затягивалось. Мириам подняла руки и сымитировала Колин танец на вечеринке. «Давай! Давай танцуй!» – показывала она жестами и сама двигалась. Коля улыбнулся, сплясал неловкую чечетку. Девушкам понравилось. Он затопал еще.

Было три часа дня. Школы выбросили на улицу отсидевших на уроках детей. Энергия разрушения вырывалась из них, как пар из забытого на плите чайника. С дикими воплями «цветы жизни» вылетали из подъездов школ на манер тараканов из коробки, где их долго держали. Они неслись по улицам галдящими группами и совершали мелкие акты вандализма. Кидали камни в вентиляторы, прыгали на столбики и щиты, раскачивали перила у лестниц, колотили и толкали друг друга.

В это время Коля продолжал приплясывать, и мальчишки и девчонки разных цветов кожи ринулись к нему, окружили и запрыгали вокруг под хрипящий у одного из них транзистор.

За окном салона смеялись. Коля отвязался от детей. Стоял, переминался на месте. Приглашения подняться наверх, однако, не последовало.

Утром он разозлился на себя. «Что я к ней прилип! Пошла она к черту!» – кричал внутренний голос, пока он одевался. Злился, злился, но вышел на улицу и направился к салону. Ничего с собой поделать не мог. В душе разрослось что-то незнакомое, которое не давало ему просто отмахнуться, как бывало раньше. «Пошла она к черту!» – не получилось.

У салона Коля не встал на виду, спрятался за углом кофейни. В глубине окна мелькали и исчезали фигуры. Пока он выглядывал, его заметили. Мириам развела руками. Коля сообразил: Лори на работе не было.

«Заболела?» – спросил Коля жестами, как мог.

Мириам не поняла. Он набрал номер в телефонном автомате.

– Где Лори, Мириам?

– Подожди, я спущусь, – сказала она вместо ответа. На улице сообщила без преамбулы: – Лори уехала.

– Куда?

– В Сан– Хуан. Пуэрто-Рико.

– Зачем?

– Задал ты ей задачку. У нее родни под сотню наберется. Сюда она их не соберет. А попробуй кого на свадьбу не пригласи! Кровная обида на всю жизнь. Туда тебе ехать придется.

По Колиному лицу побежала озабоченность.

– Полетела со старшим братом совещаться. Может быть, с ним вернется. Жди приговора, русский мачо, – бросила Мириам, уходя. – Не худшую подругу выбрал.

– Когда примерно ждать? – спросил Коля вдогонку.

Мириам подняла руку, посчитала по пальцам.

– Через день – выходные, там – праздники два дня. Не раньше чем через неделю появится.

В ожидании приговора «мачо» приуныл. По дороге к сабвею он зашел в пивной бар. Не лучшего сорта оказалось заведение, но для Коли в данный момент – то, что надо. С пивом и тарелкой креветок он уселся в углу. С ходу опустошил высокую кружку и заказал вторую.

Приступив к креветкам, он осмотрелся и обнаружил волосатого мужика, пялящего на него глаза и улыбающегося двузубым ртом. Потроша креветок, Коля никак не мог отделаться от этого взгляда и снова посмотрел на заросшего мужчину. Тот, поймав Колины глаза, вытянул вперед кулак с торчащим вверх большим пальцем. Мавроди недоуменно пожал плечами. Мужик вдруг торопливо поднялся и засеменил с пустой кружкой к Колиному столу.

– Узнал? – бухнулся он на стул с вопросом.

– Кого? – удивился Коля.

– Меня.

– Не знаю я тебя. – Коля отодвинулся в сторону: от мужика несло перегаром и потом.

– Не узнаешь? А подумать? – настаивал незнакомец, проводя пятерней сквозь волосы на голове.

– Нечего и думать. Не знаю я тебя.

– Ладно, напомню, коли пиво возьмешь.

Коля глянул на улыбающееся небритое лицо, брезгливо отвернулся, но бармену рукой махнул.

Мужик выпил полкружки, потянулся за креветкой и загадочно произнес:

– Кто Марка-хапугу за нос поддел? Поделом ему, пиявке. Я на него всю жизнь горбатиться не собираюсь.

– Какого Марка? Какого хапугу? – Коля терял терпение.

– А-а-а, – громко протянул волосатый беззубым ртом и погрозил пальчиком. – Скромничаешь? Я тебя тоже не сразу признал. Ты был в очках и шляпе.

У Коли защемило под сердцем.

– Не ношу я очки. А шляп – тем более, – как мог убедительнее произнес Коля и осмотрелся. Пивной народ тихо поглощал купленный напиток, покуривал и, что удивительно, на данный момент не шумел. Громко говорили только они. Незваный гость допил пиво и доедал Колины креветки.

– В Филадельфии ваш случай в газете пропечатали. У тебя, писали, армян в компаньонах.

– Не был я в Филадельфии, и нет у меня знакомого армянина, – нажал Коля настойчиво на «Филадельфию» и на «армянина».

Мужик озлобился.

– Давай на спор! Я, так и быть, к Марку на опознание с тобой поеду.

– Отстань ты от меня, – сказал Коля с плохо скрываемым испугом и раздражением.

– Нет! – запротестовал тот. – Дело принципа!

– Знаешь что! – Коля перешел на миролюбивую интонацию. – Я тебе возьму пива. Ты попей, а я побежал, времени нет с тобой разбираться.

Предложение подействовало. Предвкушая выпивку, мужик повеселел и продолжал спокойно:

– Ты не дрейфь, я не настаиваю. Я бы сам таких клещей к стенке ставил.

Коля поднялся, направился к бармену, расплатился и – к выходу.

Мужик повернулся и крикнул вслед:

– Я бы вам новую наводку дал! У меня многие на примете!

Коля выскочил вон.

Дома он схватил очки, постоянно мешавшиеся на кухне, переломил и бросил в ведро. В комнате вытащил из шкафа шляпу, золотой галстук и светлый плащ, распихал улики в черные мешки для мусора и оттащил на помойку.

– На опознание!.. Идиот! – бурчал он, усаживаясь в кресло.

Беспокойство не проходило. Он представил такую встречу при Лори и совсем поник духом.

Гиви умножил Колину тревогу.

– Приходится ко всему быть готовым, – вздохнул откровенно. – Мир тесен. Мне однажды пришлось бежать сломя голову.

– Закончил я с прямым отъемом денег у населения, – сказал Коля. – Девушка со старшим братом собирается прилететь. Вот встреча получится, если такой хорек ко мне с разговорами подползет.

– Да уж! Врагу не пожелаешь, – согласился Гиви и спросил ухмыляясь: – Значит, предстоят смотрины у родственников?

– Не говори…