Эта первая встреча вне дома смутила их обоих. Девушка вспыхнула и поспешно встала. Хилери приподнял шляпу, насупил брови и сел.
- Останьтесь, - сказал он, - я хочу поговорить с вами.
Маленькая натурщица послушно села на прежнее место. Последовало молчание. На ней была все та же поношенная коричневая юбка, вязаная кофточка и старый голубовато-зеленый берет с помпоном; а под глазами лежали синие тени.
Наконец Хилери заговорил:
- Как идут ваши дела?
Маленькая натурщица опустила глаза и уставилась на кончики своих ботинок.
- Благодарю вас, мистер Даллисон, неплохо.
- Я заходил к вам вчера.
Она скользнула по нему взглядом, который мог значить и очень многое, но мог и ничего не значить: так равнодушно робок был этот взгляд.
- Меня не было дома, - сказала она, - я позировала для мисс Бойл.
- Так у вас есть работа?
- Она уже кончилась.
- Значит, все, что вы зарабатываете, это те два шиллинга в день, которые дает вам мистер Стоун?
Она кивнула.
- Гм!
Неожиданная пылкость этого восклицания, казалось, оживила маленькую натурщицу.
- За комнату я плачу три шиллинга и шесть пенсов, да завтрак мне обходится почти в три пенса - только один хлеб с маслом>. Вот уже получается пять шиллингов и два пенса. За стирку всякий раз приходится платить самое меньшее десять пенсов - вот уже шесть шиллингов. И еще всякие мелочи - на прошлой неделе на них ушел целый шиллинг, - и при этом я еще не езжу на омнибусе, - вот уже семь шиллингов. Так что на обеды мне остается пять шиллингов. Чаем меня всегда угощает мистер Стоун. Что меня заботит, так это одежда. - Она сунула ноги подальше под лавку. Хилери удержался и не поглядел в ту сторону.
- Берет мой ужасный, и мне так нужно бы... - В первый раз за все время разговора она взглянула Хилери прямо в лицо. - Как бы мне хотелось быть богатой!
- Вполне естественно.
Маленькая натурщица скрипнула зубами и, крутя в руках грязные перчатки, сказала:
- Знаете, мистер Даллисон, что бы я прежде всего купила, если б была богатой?
- Нет, не знаю.
- Я бы оделась во все новое, с головы до ног, и больше ни за что б не надела вот это старье.
Хилери встал.
- Пойдемте и купим для вас все новое, с головы до ног.
- Ой!
Хилери уже сообразил, что сделал неосторожное, даже опасное предложение. Что, если дать ей самой деньги?.. Но против этого запротестовало его чувство деликатности. И он сказал отрывисто:
- Пойдемте!
Маленькая натурщица послушно встала. Хилери заметил, что ботинки у нее прохудились, и это, как если бы в его присутствии ударили ребенка, вызвало в нем вдруг такое негодование, что он уже не сомневался в своей правоте и даже, напротив, ощутил приятный душевный жар, какой может испытывать самый благонравный человек, когда махнет рукой на условности.
Хилери взглянул на свою спутницу: она шла, опустив глаза. Он не мог себе представить, о чем она думает.
- Так вот, относительно того, о чем я хотел поговорить с вами, - начал он. - Мне не нравится дом, а котором вы живете, мне кажется, вам следует выехать оттуда. Что вы на это скажете?
- Хорошо, мистер Даллисон.
- Мне думается, вам лучше переменить комнату, ведь подыскать другую будет нетрудно - как вы считаете?
Маленькая натурщица ответила опять теми же словами:
- Хорошо, мистер Даллисон.
- Боюсь, что Хьюз... довольно опасный субъект.
- Он забавный.
- Он вам не докучает?
Хилери не мог понять, что выражает ее лицо. Казалось, она мысленно смакует что-то приятное. Она как-то лукаво взглянула на него.
- Я на него и внимания не обращаю, - пусть его, он меня не обидит. Мистер Даллисон, по-вашему, какое лучше, голубое или зеленое?
- Зелено-голубое, - ответил Хилери коротко.
Она вдруг судорожно сжала руки, чуть подпрыгнула, сбилась немного с шага, но тут же снова пошла ровно.
- Послушайте меня, - опять начал Хилери, - миссис Хьюз говорила с вами по поводу своего мужа?
Маленькая натурщица снова улыбнулась.
- Еще бы не говорила!
Хилери прикусил губу.
- Мистер Даллисон, скажите, а шляпку?
- Что шляпку?
- Какую мне, по-вашему, купить, большую или маленькую?
- Боже мой, конечно, маленькую. И никаких перьев.
- Ой!
- Вы можете одну минуту послушать внимательно? Не говорила ли миссис Хьюз - или ее муж - что-нибудь относительно того, что вы ходите в наш дом... и относительно меня?
Выражение лица маленькой натурщицы оставалось непроницаемым, но по движению ее пальцев Хилери видел, что теперь она его слушает.
- Мне все равно, пусть их говорят, что им вздумается.
Хилери отвернулся; краска гнева медленно залила его щеки.
Неожиданно резко маленькая натурщица сказала:
- Конечно, будь я леди, я, может, и обиделась бы.
- Не говорите так. Каждая женщина - леди.
Бесстрастное лицо девушки, таившее в себе больше скепсиса, чем любая усмешка, дало ему понять, как дешево звучит эта сентенция.
- Будь я леди, - сказала она просто, - я бы не жила там, где сейчас живу, верно ведь?
- Да, - ответил Хилери, - и вам так или иначе не надо там жить.
Маленькая натурщица ничего не ответила, и Хилери не очень знал, о чем говорить дальше. Ему уже становилось ясно, что она рассматривает сложившуюся ситуацию совсем с иной точки зрения, чем он, и что он эту ее точку зрения не понимает.
Он почувствовал полную растерянность, сознавая лишь, что жизнь этой девушки содержит множество неведомых ему фактов, что у нее есть множество представлений, которых он не разделяет.
Оба они привлекали к себе внимание на этой людной улице. Хилери, высокий, стройный, в мягкой фетровой шляпе, с худощавым лицом и бородкой, имел, что называется, "благородный" вид, а у маленькой натурщицы, хотя вид у нее в старой коричневой юбке и беретике был далеко не благородный, было такое лицо, которое заставляло оборачиваться на нее не только мужчин, но и женщин. Для мужчин она представляла собой что-то не совсем обычное, странно манящее, для женщин - молодую "особу", на которую оборачиваются мужчины. Время от времени кто-нибудь из прохожих испытывал к ней чувство и менее личного характера - как будто Бог Жалости вдруг тряхнет крылами над ее головой и уронит крохотное перышко.
Так, вызывая к себе смутный интерес, они продолжали идти, пока не дошли до первой из многочисленных дверей магазина Роза и Торна.
Именно в эту дверь Хилери и решил войти, ибо чем дольше длилось приключение, тем яснее сознавал он все его опасности. Все-таки было безумием привести эту девочку в тот самый магазин, куда постоянно заходила и жена и многие знакомые. Но та самая причина, по которой они бывали здесь, заставила и Хилери выбрать именно этот магазин: другого поблизости не было. Он затеял это сгоряча; он знал, что если даст себе время остынуть, то вообще ничего не сделает. Нужно было действовать смело, и вот потому-то он решил войти в первую же дверь от угла. Слегка отступя в сторону, чтобы пропустить девушку вперед, он заметил, как горят у нее глаза и щеки; еще никогда не выглядела она такой хорошенькой. Он поспешно осмотрелся - отдел, куда они попали, был им не нужен, здесь продавались лишь пижамы. Хилери почувствовал, что его трогают за рукав. Он обернулся - маленькая натурщица, вся раскрасневшаяся, смотрела ему в лицо.
- Мистер Даллисон, мне можно взять только одну... только одну пару белья?
- Три, три пары, - пробормотал он и тут вдруг заметил, что они находятся как раз у входа в святилище - отдел дамского белья. - Выберите то, что вам надо, и принесите чек мне.
Хилери ждал, а подле него стоял розоволицый мужчина с усиками и почти безупречной фигурой - он стоял неподвижно, одетый с головы до ног в синее с белой полоской. Он казался тем идеалом, к которому должен стремиться каждый мужчина; лицо его застыло в вечной бездумной улыбке. "Долго-долго длилась борьба человечества, и вот, наконец, цивилизация произвела меня. Дальше ей идти некуда. Ничто не заставит меня продолжать мой род. Во мне воплощено завершение. Посмотрите мне на спину: "Любитель". Безупречно, элегантно, 8 шиллингов 11 пенсов. Цена значительно снижена".
Мужчина в синем упорно молчал, и Хилери был вынужден разглядывать приказчиков. До закрытия магазина оставалось всего полчаса; молодые приказчики, пользуясь отсутствием покупателей, негромко пререкались между собой и двигались не спеша, лениво, словно мухи на оконном стекле, которые никак не могут вырваться наружу, на солнце. Двое из них подошли к Хилери, спросили, чем могут служить ему. Они были так изысканно любезны, что он уже готов был купить что попало. Появление маленькой натурщицы выручило его.
- Вот - тридцать шиллингов. Самое дешевое стоит пять шиллингов одиннадцать пенсов, да еще чулки, и еще я купила кор...
Хилери торопливо вынул деньги.
- Уж очень здесь все дорого, - сказала она.
Она оплатила чек, Хилери взял у нее из рук большой сверток, и они вместе пошли дальше. Хилери как будто надел на лицо защитную маску - на нем застыло выражение насмешливого удивления, словно все это приключение он наблюдал со стороны.
В отделе обуви на обитой бархатом скамье посреди помещения сидела, вытянув вперед стройную ножку в шелковом чулке, дама в шляпе с эгреткой - в ожидании, когда ей принесут для примерки ботинок. Она с небрежным любопытством взглянула на простенькую девушку и ее интересного кавалера. Выражение ее лица произвело, по-видимому, соответствующее впечатление на приказчиц, - ни одна из них не тронулась с места, чтобы подойти к маленькой натурщице. Хилери увидел, что они уставились на ее ботинки, и вдруг, забыв свою роль стороннего наблюдателя, вскипел от гнева. Он вынул из кармана часы и подошел к самой старшей из приказчиц.
- Если через минуту эту молодую даму не обслужат, я подам жалобу лично мистеру Торну.
Минутная стрелка не успела обежать круга, как одна из приказчиц уже стояла возле маленькой натурщицы; заметив, что девушка начинает стаскивать с ноги ботинок, Хилери быстро загородил ее собой от дамы. При этом он настолько забыл про всякую деликатность, что уставился на ногу маленькой натурщицы. Сперва он почувствовал неловкость, потом сердце у него защемило от жалости. Грязный коричневый чулок был так весь перештопан, что от него почти ничего не осталось - везде одна штопка, и на ней светились дырки, одна на большом пальце, две другие - повыше: здесь проносившиеся нитки уже отказывались держаться вместе.
Маленькая натурщица смущенно пошевелила пальцем, - она, видно, надеялась, что палец не будет торчать из дырки, - и прикрыла его подолом. Хилери быстро отошел и, обернувшись, взглянул не на маленькую натурщицу, а на даму.
Теперь лицо дамы выражало уже не насмешку и пренебрежение, но оскорбленное достоинство. "Нет, это переходит всякие границы! Привести такую особу в такой магазин! Больше я никогда не переступлю этого порога!" - казалось, говорил ее взгляд, и он как бы явился внешним, выражением той самой неловкости, какую почувствовал Хилери, когда увидел чулок маленькой натурщицы. Это, естественно, не способствовало умалению его гнева, в особенности еще и потому, что оскорбленно-негодующее выражение дамы, как по сигналу, отразилось и на лицах приказчиц.
Хилери вернулся к маленькой натурщице и сел подле нее.
- Ну как, впору? Вы встаньте и походите в них.
Девушка встала и немного прошлась.
- Жмут, - сказала она.
- Примерьте другую пару.
Дама поднялась, секунду стояла, высоко вскинув брови и слегка раздувая ноздри, затем вышла, оставив позади себя тончайший запах фиалок.
Следующая пара ботинок не жала, и на этом маленькая натурщица закончила свои покупки. Теперь все ее приданое было готово, не хватало только платья: оно было и выбрано и оплачено, но померить его, как она объяснила Хилери, она решила прийти завтра, когда... когда... Конечно, она имела в виду "когда на ней будет новое белье". Она несла один большой и два маленьких свертка, и в глазах ее было благоговение.
Когда они вышли из магазина, девушка посмотрела в лицо Хилери долгим взглядом.
- Ну как, довольны вы теперь? - спросил он.
В оправе коротких черных ресниц сияли очень яркие, влажные глаза, полураскрытые губы начали дрожать.
- До свидания, - проговорил он отрывисто и ушел, Но, обернувшись, он увидел, что она все еще не двигается с места и, почти вся скрытая свертками, стоят и смотрит ему вслед. Он приподнял шляпу и повернул на Хай-стрит, к дому...
Старик, известный среди "типов из низов", с которыми связала его судьба, под кличкой "вест-министр", пыхнул раза два своей старой глиняной трубкой, стараясь не думать о больных ногах. Он увидел подходившего Хилери и нерешительно протянул ему номер газеты последнего выпуска.
- Добрый вечер, сэр. Отличная погода для мая месяца. Кому "Вест-министерскую"?
Он проводил взглядом уходящего Хилери.
- Бог ты мой, да ведь он дал мне целых полкроны! А он неплохо выглядит - молодо. Я рад, что он так молодо выглядит. Ах, боже кок...
Солнце, этот дымный, яркий шар, который за свое время видел столько последних выпусков "Вест-минстерской газеты", катилось за горизонт, чтобы провести ночь в Шеперд-Буше. Это оно заставило бывшего лакея замигать, когда он рассматривал монету, проверяя, действительно ли ему дали полкроны, или это ему померещилось.
И шпили, и крыши домов, и просторы под ними и над ними - все сверкало и плыло, и маленькие людские и конские фигурки выглядели так, как будто их припудрили золотой пылью.