Русский язык богат народными говорами: житель северных мест может сказать такое, чего не поймут в Воронеже или Орле. И только московский говор, который лежит в основе русского литературного языка, будет понятен всем русским людям.

Один писатель, чтобы показать своеобразие местных русских говоров, написал «элегию» на вятском наречии, содержание которой нужно «переводить» на русский язык, потому что в ней оказалось много непонятных диалектизмов (так называют слова, используемые в местных говорах, то есть диалектах). Судите сами, вот отрывок из «Вятской элегии» и ее литературное переложение:

Все бахорили , что я детина окичной, важной . Где я, там всегда бывало сугатно . А теперь? Уж я не вертечой , как потка !.. О когда, когда закрою шары свои и на меня посадят варежник !

Все говорили , что я детина опрятный, молодец . Где я, там всегда многолюдно . А теперь? Уже я не резвлюсь , как птичка !.. О когда, когда закрою глаза свои и меня посыплют можжевельником !

Кто бы мог подумать, что такие знакомые слова, как шары, посадить, в вятском говоре имеют совсем иное значение? А сколько диалектизмов совсем неведомых, странных! Ни в одном словаре их не найти. Не случайно сам автор «элегии» сделал ее перевод для тех, кто заинтересуется вятским наречием.

Этот «эксперимент» в нашей словесности был шуткой остроумного литератора. А представьте себе, что писатели стали бы серьезно использовать в своих произведениях непонятные диалектные слова или, более того, предпочли бы литературному языку местные говоры! Мы просто не смогли бы понять их сочинений!

Писать надо на чистом литературном языке, а не на диалектах, какими бы забавными они нам ни казались. И это теперь не вызывает ни у кого сомнения. Однако было время, когда о праве писателя заменять литературные слова диалектизмами горячо спорили; некоторые молодые литераторы пытались отстоять свою «свободу» выбора. Вот тогда, в 30-е годы, когда велась эта лингвистическая полемика, М. Горький и пожелал начинающим авторам писать «не по-вятски, не по-балахонски»…

Это, конечно, не значит, что на диалектные слова наложен строгий запрет. Нет! Художники слова искусно используют выразительные диалектизмы, чтобы показать особенности речи героев, отразить местный колорит при описании быта. Большого мастерства в этом достиг М.А. Шолохов в «Тихом Доне», «Поднятой целине». По этим романам читатели узнали многие донские словечки. Вспомните шолоховские баз, гуторить, курень и другие.

Интерес писателей к диалектизмам диктуется стремлением правдиво отразить жизнь народа. К диалектным источникам обращались многие выдающиеся мастера слова — А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, Н.А. Некрасов, И.С. Тургенев, Л.Н. Толстой. Нам не кажутся неуместными диалектизмы в «Бежином луге» Тургенева: Чего ты, лесное зелье , плачешь? (о русалке); Гаврила баил , что голосок, мол, у ней такой тоненький ; Что намеднись у нас на Варнавицах приключилось ; Старостиха в подворотне застряла …свою же дворную собаку так запужала , что та с цепи долой, да через плетень, да в лес. Местные слова в речи мальчиков, собравшихся у костра, не требуют «перевода».

А если писатель не был уверен в том, что его правильно поймут, он разъяснял диалектизмы: …Лужком пошел — знаешь, там где он сугибелью выходит, там ведь есть бучило ; знаешь, оно еще все камышом заросло… «Сугибель — крутой поворот в овраге»; «Бучило — глубокая яма с весенней водой» — это примечания И.С. Тургенева.

С прошлого века до нашего времени в русский литературный язык пришло немало диалектных слов, которые теперь ничем не выделяются. Среди них есть стилистически нейтральные (тайга, сопка, филин, земляника, улыбаться, пахать, очень) и экспрессивно окрашенные (нудный, аляповатый, мямлить, прикорнуть, чепуха, морока). Многие слова диалектного происхождения связаны с жизнью и бытом крестьянства (батрак, борона, веретено, землянка). Уже в советскую эпоху в литературный язык вошли слова хлебороб, вспашка, зеленя, пар, косовица, почин, новосел и другие. И все-таки в наше время пополнение лексики из диалектных источников не оказывает серьезного влияния на развитие языка. Диалекты постепенно отмирают, а литературный язык — через школу, радио, телевидение, кино — распространяется повсеместно. В художественных произведениях стилистическое значение диалектизмов, однако, не утрачено. Их используют писатели, которые повествуют о жизни села, привлекая местные слова для описания сельского быта, пейзажа. Попробуйте выделить диалектизмы в таком, например, отрывке:

Ракита эта была курчава, приземиста. Она стояла одиноко, на взгорке. Сразу же за ней начинался крутой, как изгиб дуги, склон. Все остальные ракиты, как я уже сказал, росли там, в низах, в самом конце огородов, вдоль глубокого суходольного лога… Сразу же за их вершинами виднеется клочок «пажи» — бурой, никогда не паханной земли: не то выгон, не то заброшенный луг.

С. Крутилин. «Липяги»

В точном значении термина диалектными можно назвать лишь три слова — взгорок, в низах, пажа. В таком значительном по объему отрывке только три диалектизма! Это не много. Но они придают речи писателя особую достоверность, по ним мы догадываемся, что сам он из этих мест и пишет о том, что видел своими глазами.

В иных случаях диалектизмы помогают нам проникнуть в психологию героя, если рассказ ведется как бы в преломлении через его восприятие. Например, в повести В. Распутина «Живи и помни»:

В эту ночь Настена не выспалась, а утром чуть свет решила сама заглянуть в баню. Она не пошла по телятнику, где в снегу была вытоптана дорожка, а по общему заулку спустилась к Ангаре и повернула вправо, откуда над высоким яром виднелась за городьбой крыша бани. Постояв внизу, Настена осторожно поднялась по обледенелым ступенькам вверх, перелезла, чтобы не скрипнуть калиткой, через заплот , потопталась возле бани, боясь войти сразу, и лишь тогда тихонько потянула на себя низенькую дверку. Но дверка пристыла .

Мы выделили диалектные слова, они не нуждаются в переводе: смысл их ясен из контекста. В обращении к ним автора нет никакой нарочитости, они органично вливаются в простую народную речь. Но именно в этом и состоит мастерство художника: изображая деревенскую женщину, он передает ее мысли, ее способ выражения. При этом диалектные слова создают живые краски в описании образа, в воспроизведении речи жителей села.

При стилистической оценке диалектизмов в художественном произведении следует различать, с одной стороны, «цитатное» их употребление, когда диалектизмы присутствуют в контексте как иностилевой элемент, и, с другой стороны, использование их на равных правах с лексикой литературного языка, с которой диалектизмы стилистически должны слиться.

При «цитатном» употреблении диалектизмов писателю важно соблюдать чувство меры, помнить о том, что язык произведения должен быть понятен читателю. Только в этом случае можно говорить о стилистическом освоении писателем этого языкового материала. Попытки же некоторых авторов уничтожить стилистические различия между диалектными и литературными словами, как правило, терпят неудачу. Кто станет защищать поэта, который пишет стихи, щедро «украшая» их диалектизмами, известными лишь ему одному? «Склон с прикрутицей муравится… Плавал одаль белозор»…

В речи школьников, живущих в сельской местности, также могут встречаться диалектные словечки, использование которых следует оценить как нарушение литературной нормы. И если вы станете вставлять диалектизмы в сочинения, учительница литературы за это вас, конечно, не похвалит, а подчеркнет их как стилистические ошибки. Например: «К первомайской демонстрации рабочие слободки готовились загодя»; «Разве могла Катерина продолжать прежнюю жизнь в доме Кабанихи, ладить с родинами Тихона?»; «Великая Октябрьская социалистическая революция в России вызволила женщин из того позорного положения, в котором находились они при царизме».

В таких случаях употребление диалектизмов приводит к смешению стилей. Так что для вас, дорогие читатели, совет М. Горького писать «не по-вятски, не по-балахонски» остается в силе.