Началось всё с того, что в наш посёлок приехал совершенно странный тип. Это был худощавый мужчина с посеребрёнными сединой тёмными волосами и ну совершенно отсутствующим взглядом. Он снял дом на отшибе и днём с задумчивым видом любил прогуливаться по улочкам нашего городка. Несмотря на глубокую осень, одет мужчина был вместо тёплой куртки в потёртый драповый пиджак, носил неизменно с иголочки выглаженные брюки со стрелками, коричневые туфли давно устаревшей модели и чёрную шляпу-котелок. А ещё у него были усы почему-то рыжего цвета.

Посёлок наш небольшой, и вскоре все жители только и говорили, что о приезжем. Прошло несколько недель, а сплетни всё не умолкали. И как только мужчину за глаза не называли, какие только версии о его прошлой жизни не выдвигали! Но в одном абсолютно все были едины: мужчина был явно не от мира всего. Чудак, одним словом.

Гуляя со своим чемоданчиком, он никого не замечал, ни с кем не здоровался, что считается у нас не просто дурным тоном, но даже оскорблением. Но если на его пути встречался нищий с протянутой рукой, приезжий, не задумываясь, лез к себе в карман и подавал, не глядя: будь то десять копеек или купюра в пятьдесят рублей. Однажды он даже положил деньги в стоящую на тротуаре кружку, когда известный всем своим пристрастием к выпивке калека дядя Вася куда-то отлучился. Видели бы вы, как резво на костылях скакал он к своей кружке, опасаюсь, чтобы резвящаяся у киоска шпана не «приватизировала его денежку»! Кажется, тогда наш чудак положил рублей сто.

Мы с матерью жили, можно сказать, по соседству с этим блаженным. Моя мама — директор единственной в посёлке средней школы. Отец с нами не живёт, у него давно другая семья, да и не шибко он с нами жаждет общаться. Я честно пытался понять его логику, но потерпел полное фиаско. Когда я как-то, лет пять назад, спрашивал, почему они с мамой развелись, он лишь пожал плечами и ответил: «Не сошлись характерами». Как так можно? Семья для того и создаётся, чтобы через уступки друг другу и поиски компромиссов стать одним целым с супругой. Это мне ещё дед говорил.

Ах, да, забыл представиться. Вениамин, пятнадцать лет, учусь в восьмом «А» классе. Занимаюсь шахматами и увлекаюсь видеоиграми. Но не в том смысле, в каком вы подумали: я пытаюсь разобраться в коде игры, мне нравится вносить в них изменения. Думаю, когда окончу школу, пойду на программиста. Создание игр сейчас весьма востребовано.

Не скажу, что являюсь душою компании. Вообще-то я одиночка, да и известные всем мои близкородственные связи с директором не прибавляют мне популярности. Зато я без опаски могу идти против толпы: никто из одноклассников меня и пальцем тронуть не посмеет.

Но вернёмся к нашему дорогому соседу. Вон он, уронил шляпу и теперь наклонился, чтобы её подобрать. Он так занят размышлениями об устройстве вселенной, что не замечает подстерегающей его впереди опасности.

Толик, Жора и Вадик — наши местные хулиганы. Я слышал сегодня на перемене, как они договаривались «подшутить» над мужчиной:

— Да ты не дрейфь, — убеждал Жора какого-то пятиклассника. — Просто выхватываешь чемодан — и бежишь к нам.

— Почему я должен это делать? — упирался белобрысый пацан, с вызовом глядя на своего старшего товарища.

— Тебе же самому интересно, что в том чемодане, — свистящим шёпотом убеждал его Вадик.

— Неужели ты не хочешь узнать, кто он такой? — помогал приятелю Толя. — Держу пари, там у него приборы для слежки.

— Слежки? — крайне удивился пятиклассник. — Да за кем в нашей дыре следить?

— Да кто их, этих шпионов, разберёт, — поняв, что парень заглотил их наживку, зловеще улыбнулся Вадик.

Я, откровенно говоря, давно «подсел» на героическую фантастику. И вот, представляя себя эдаким Робин Гудом, я проследил после уроков за ребятами. Я не верил, что сосед наш — шпион. Он больше походил на учёного. Поначалу я вообще думал, что это приглашённый мамой на работу новый учитель географии. Однако, как выяснилось, тот в последний момент отказался к нам ехать, так что географию по-прежнему вела древняя пенсионерка Галина Михайловна, который год уже собирающаяся на заслуженный отдых.

На горизонте, точнее из-за кустов, выскочил втянутый в афёру старших пятиклассник и схватил чемодан, который мужчина, отряхивающий свою шляпу, временно положил на скамейку. Я хотел было броситься наперерез, но реакция соседа ввела меня в ступор. Тот, выронив на землю несчастный котелок, судорожно хватал ртом воздух, будто желая позвать на помощь, при этом забыв все слова. На его лице проступила такое несчастное выражение, словно он стал свидетелем кончины мира, при этом оставшись не у дел.

Очнувшись, я всё же кинулся догонять малолетнего воришку.

— А ну, отдайте мне чемодан, — не терпящим возражения тоном велел Вениамин, буквально слетев с лестницы и нос к носу столкнувшись с довольными собою ребятами.

— Иди куда шёл, — грубо ответил сыночку директрисы Толя.

— Мы к тебе не лезем, и ты в наши дела не суйся, — пытаясь расстегнуть заевшую защёлку, прорычал Вадик.

— Если вы мне его немедленно не отдадите… — начал было Веня, но раздражённый своей неудачей Вадик его перебил:

— И что ты сделаешь? Сдашь нас своей мамочке?

— Заявлю в полицию, — холодно оповестил их юноша.

Пятиклассник, испуганно пискнув, тут же куда-то умчался. Одноклассники же недоверчиво и оценивающе на него посмотрели.

— Слабо, — пытаясь взять на понт, заявил Жора.

— А давай-те проверим, — нисколько не испугавшись, наклонил он голову и иронически поднял брови.

С минуту парни переводили взгляд с него друг на друга. А потом, процедив: «Да пошёл ты», Вадик раскрутил над головой чемодан и бросил его на дорогу. Не ожидавший подобного Вениамин понял, что провалил свою миссию. Подобрав чемодан, в котором при ударе об асфальт что-то жалобно хрустнуло, он вернулся к сидящему на скамейке и в отчаянии рвущему на голове волосы мужчине.

— Извините, — протягивая соседу его пропажу, промолвил Веня. — Они его кинули и, кажется, что-то разбили.

По-прежнему пребывая в молчании, мужчина ловкими пальцами без каких-то проблем открыл свой чемодан и горестно уставился на лежащий там ноутбук, по корпусу которого прошла явно фатальная для такого нежного устройства трещина.

— Всё пропало, — его глубокий голос прозвучал как-то жалобно.

«По крайней мере, не немой» — с облегчением подумал юноша.

— Можно?

Дождавшись разрешающего кивка мужчины, Вениамин перевернул ноутбук и взглядом профессионала оглядел заднюю панель, которая тоже была испещрена трещинами.

— Если диск не повреждён, я могу вставить его в свой ноут, и скопировать на флэшку всю нужную вам информацию, — предложил потерпевшему юноша. — Кстати, я Веня, наш дом через один от вашего.

— Да, я тебя видел, — кивнул успокоенный его словами сосед. — А ты точно сможешь его подключить? — с надеждой, смешанной с неким недоверием, спросил он.

— Если система запаролена, мне понадобятся ваш логин и пароль, — не видя сложностей, уверенно кивнул Веня.

Порывшись в карманах, мужчина достал какой-то чек, распрямил его и на обратной стороне записал свои данные.

— И.. э… — замялся восьмиклассник, забирая листок. — Не подскажите, как я могу к вам обращаться?

Сосед недоумённо на него посмотрел и в следующую минуту стукнул себя по лбу:

— Прости, я в последнее время немного рассеянный, — признал мужчина. — Можешь звать меня Тимофеичем. И не стесняйся — меня так все называют.

— А чем вы занимаетесь?

Когда увидел компьютер, я подумал, что этот необычный человек, скорее всего, писатель. Но вряд ли в таком случае он назвался бы «Тимофеичем»: уместней было бы представиться именем-отчеством.

— Да ничем, — пожал плечами мужчина. — Собственно говоря, я обычный бомж.

— Не может быть!

Да, Тимофеич явно был не из богатых, но по сравнению с «обычными» бомжами, которых встречал юноша в больших городах: чистый, опрятный, интеллигентный.

Узнав, что сосед носил ноутбук только ради хранящихся там фотографий, Веня долго ничего не мог ответить.

— А не проще было бы их напечатать? — обретя дар речи, осторожно спросил он соседа. — И вообще, вы ведь на что-то живёте. Вон, даже милостыню подаёте.

— Милостыню? — крайне изумился мужчина. — Не помню за собою такого.

— Ну как же так…

— А живу я на пенсию, — перебивая его возражения, промолвил Тимофеич.

— Вы пенсионер? — по виду соседу было не многим больше сорока.

— Я работал и жил многие годы на Крайнем Севере, а там льготный стаж идёт, вот по выслуге лет и получаю.

— А кем вы работали?

— Учителем, — просто ответил мужчина.

Отойдя от ступора, юноша быстро просчитал в голове возможности.

— Если хотите, я поговорю со своей мамой, — медленно проговорил Веня. — Она директор школы. Думаю, она сможет для вас что-нибудь сделать.

— Что ты! — испугался Тимофеич, замахав на него руками. — Не стоит никого утруждать. Это был мой осознанный выбор.

Удивляясь соседу, Вениамин забрал чемодан, и они молча дошли до своей улицы.

— Завтра занесу вам флэшку, — пообещал на прощание юноша, но поспешивший к своему дому мужчина его, кажется, не услышал.

***

Подключив, слава Богу, уцелевший при падении диск и зайдя в систему, я не удержался и открыл папку с такими важными для соседа фотографиями. Я не поверил своим глазам! Во-первых, на фотографиях у мужчины была семья: жена и дочка, судя по последним датам, лет семи. Во-вторых, убранство квартиры как-то не ассоциировалось с жильём рядового учителя. В-третьих, на одной из фотографий была запечатлена неплохая иномарка, которую даже его мама вряд ли смогла бы когда-то себе позволить.

Конечно, придя на следующий день в гости к Тимофеичу, я стал его расспрашивать. Он долго отнекивался, а потом вздохнул и поведал мне свою историю.

Оказалось, он был сыном депутата. По молодости вопреки отцу выбрал профессию педагога. Довольно быстро поднялся до директора, женился, благодаря родственным связям стал первым заместителем главы департамента образования в Якутии (так что про Север он не обманул). Родилась дочь, купил машину, о которой мечтал.

— Жить бы да радоваться, — наливая гостю чаю, продолжал свой рассказ Тимофеич. — А я ненасытный был — всё мне мало казалось. Вот Господь всё и отнял.

— Как? — жадно слушая, не сдержал возгласа Веня.

— Отправил я Лену с дочкой на горнолыжный курорт, а у самого дел на работе невпроворот. Я ведь, ради выслуги, ещё и в гимназии преподавал, у меня ровно ставка была. И тут местные новости: в горах сошла лавина.

Мужчина замолк, судорожно сжав в руках свою кружку, будто заново переживая трагедию.

— Не помню, как жил те две недели, что их искали, потом был морг, опознание, похороны. Супруга моя была верующей, в церковь регулярно ходила и меня всё звала, да только я не слушал её тогда. А теперь, потеряв, зашёл в храм. Сорокоуст хотел заказать, да так и остался сидеть там, полностью опустошённый.

— И, что дальше? — через какое-то время напомнил Вениамин о себе.

— Дальше? — очнувшись, взглянул на него Тимофеич. — Батюшка ко мне подошёл. Отец Максим. Мы с ним поговорили, он дал мне Евангелие. И вот, читая дома его, я стал анализировать свою жизнь. И, Веня, до меня наконец-то дошло, что деньги счастья не приносят. Я уволился, оформил пенсию, которую заработал ещё несколько лет назад, да всё недосуг было с бумагами разбираться; продал всё и теперь вот бродяжничаю: на зиму снимаю жильё, как вот это; летом брожу по городам да весям.

— Но зачем вам всё это?

— Я отказался от того, что мешало мне разглядеть главное в жизни, — пояснил мужчина. — Я просто не знаю, как ещё могу доказать своё покаяние Богу.

— Ушли бы тогда в монастырь, — не понял его логики я.

— Какой из меня монах выйдет, коли и мирянина путного не получилось? — горько усмехнулся Тимофеич.

Я так и оставил ему свою флэшку. Мы продолжали общаться, он часто рассказывал мне о Боге, о святых, интересовался моей жизнью. Именно жизнью: желаниями, планами, увлечениями, — а не учёбой, как большинство так называемых «взрослых». Когда как-то я упомянул ему об отце, Тимофеич долго расспрашивал меня, а потом заявил:

— Не суди, Веня, папку своего строго: ошибки все в жизни делают. Возможно он так редко звонит вам, потому что чувствует за собою вину, вот и не желает лишний раз бередить вам с мамой старую рану.

— Но он же мужик, — яро возразил тогда я.

— Тебе достоверно их причина развода неизвестна, — мягко напомнил сосед. — Просто найди силы и набери его номер. Уверен, он будет рад тебя слышать.

Разговоры по душам, на равных — у меня нет слов, чтобы выразить, как для меня тогда это было необычно и ценно. А потом наступила весна. Зная, что Тимофеич скоро уйдёт из посёлка, я купил небольшой фотоальбом и заказал два десятка специально отобранных мной фотографий (диск у меня так и остался). Я подарил ему альбом на Пасху, которая в этом году была рано, в самом начале апреля.

Снег стаял, и как-то после школы я обнаружил дверь его дома закрытой на навесной замок. Он ушёл, даже не предупредив и ничего не сказав напоследок. Пнув от обиды дверь, я собрался было уйти, но неожиданно заметил на полу веранды, прямо под окном, адресованный мне конверт и мою старую флэшку.

Я развернул и прочитал письмо. Не буду приводить здесь его текст — это личное. Но в двух словах скажу: в письме Тимофеич выражал сожаление столь быстрым отбытием и ещё раз благодарил за подарок:

«…Я ведь намеренно не тратился на печать фотографий, — писал он в прощальном письме. — Я дал себе слово расходовать деньги только на необходимое, раздавая излишки…»

Он писал, что отправился в Троице-Сергиеву Лавру, до которой надеялся добраться до Пятидесятницы, потом его путь пролегал на Соловки…

Он продолжил свой великий паломнический путь длиною в жизнь. И я от всего сердца рад, что удостоился быть его другом.