Пролог

Род Князевых имел в России тысячелетнюю историю, о чём свидетельствовали артефакты рода — старинный перстень с гербом и небольшой, но всё ещё острый, кинжал, принадлежавший основателю рода. И сейчас, в данную минуту, действующий глава рода держал в руке эти артефакты, размышляя, как бы выгоднее их продать. Семейные предприятия в последнее время несли одни убытки, их графский титул давно ничего не значил. И всё же грустно было расставаться с иллюзией превосходства над другими людьми, с подтверждением кровного родства с некогда знаменитым и влиятельным родом.

— Бесполезные железки, — каждый раз говорила бабушка, когда смотрела на эти воистину бесценные вещи.

На самом деле он никогда и не должен был быть Князевым. Последним представителем этого рода по мужской линии был его прадед Валентин, который и передал драгоценности и реликвии рода своей единственной дочери, его бабушке Марфе, когда в их дом нагрянули большевики. Прапрадеда расстреляли, его жена и дочь спрятались у соседей.

Бабушка выросла, вышла замуж. А потом началась война… В первый же год их жизни её мужа призвали на фронт и тот погиб, так и не узнав, что у него родился сын Григорий. Бабка, узнав, что осталась вдовой, решила дать сыну свою девичью фамилию. Так в мир вернулся род Князевых.

Да, много воспоминаний хранят эти вещи. Впервые историю их семьи ему рассказал отец… когда был ещё жив.

— Пап, ты не забыл, что завтра общешкольное родительское собрание?

В комнату вошёл мальчик лет двенадцати.

— Напомни матери, — всё ещё пребывая в воспоминаниях, отмахнулся мужчина.

— Она занята. Или ты не помнишь, что мама записана в салон красоты?

— Ну, значит, обойдутся ваши учителя без нас.

— Но Марья Ивановна сказала, что на собрании будут обсуждаться очень важные вопросы.

— Так можешь сходить сам. Потом нам с мамой расскажешь.

— Меня не пустят.

Мальчик в упор посмотрел на отца, ожидая ответа. Михаил Князев недовольно оторвался от созерцания старинных предметов и раздражённо посмотрел на сына.

— Передай Марье Ивановне, что я зайду после собрания. Скажем, в четверг или пятницу. А сейчас, будь добр, удались. У меня уйма дел.

Андрей покорно кивнул и хотел было выйти, но вдруг увидел в руках у отца кинжал.

— Что ты хочешь с ним сделать?

С минуту посомневавшись, мужчина всё-таки кивнул на диван. Дождавшись, пока сын сядет, Михаил тяжело вздохнул:

— Ты знаешь, что за последние три месяца мы не заработали ни копейки. Если и дальше пойдут так дела, придётся закрыть ресторан. Он не окупает себя.

— Но ты же не будешь продавать кинжал и кольцо? — нахмурился подросток. — Это единственные доказательства, что мы именно те Князевы.

— Боюсь, у меня нет особого выхода. Накоплений у нас не так уж и много. А тут ещё твоя гимназия, мамины салоны. Если не случится чуда…

— Отдай их мне. Ты сам говорил, что они передаются в нашей семье от отца к сыну, и ты подаришь мне их на совершеннолетие. Ты не можешь их продать.

— Ты ещё мал, чтобы понять.

— Понять что? Что ты хочешь продать единственные ценности, которые у нас остались?

— У твоей мамы полно драгоценностей.

— Отдай их мне, — повторил Андрей. — У тебя есть два магазина. Продай филиал или закрой его. Ты можешь отправить всё на склад и продать помещение. Мы проходили по экономике…

— Это лишь теория. Если конкуренты узнают, что я закрыл магазин, они нас задавят. Мы через полгода потеряем второй. Твой дед не для того продавал драгоценности семьи. Уверен, он бы одобрил моё решение.

— Но есть же ещё ресторан! Тем более у нас в школе говорят, что кризис не должен быть долгим. Нам нужно только подождать. Кризис закончится, и клиенты вернутся.

— А до тех пор как мы будем жить? — Михаил устало потёр глаза. — Права была твоя мама, когда просила подождать с покупкой ресторана.

Сын встал, не спеша подошёл и взял из его рук семейные реликвии. Михаил не возражал, и лишь проводил мальчика усталым взглядом. Впервые он так остро нуждался в собственном отце: тот всегда думал на несколько шагов вперёд и всегда знал, как поступить, какой бы безвыходной ситуация не казалась.

 

Глава 1. Развод

Иван сидел за последней партой и думал о том, что делать дальше. Павел Петрович рассказывал о решении систем неравенств, но мальчик был настолько погружен в себя, что абсолютно не замечал ничего вокруг.

Как можно сосредоточиться на учёбе, когда его привычная жизнь висит на волоске? Вчера, на его дне рождении, отец с матерью в очередной раз поругались, и какое-то внутреннее чувство подсказывало Ване, что на этот раз всё действительно серьёзно.

«Это из-за тебя!» — уходя, зло бросил отец.

Ваня всю ночь не спал, вспоминая проступки, которые только мог совершить за свою жизнь. Отец часто поднимал на него руку, хотя Ваня делал всё, чтобы ему угодить: всегда помогал матери по дому, хорошо учился, даже пробовал заниматься каратэ, зная, как любит отец смотреть по телевизору борьбу. Правда, через месяц его попросили уйти, так и не объяснив причины. И вот теперь он виноват ещё и в том, что родители решили развестись…

— Соколов!

Иван дёрнулся, непонимающе посмотрев на чересчур серьёзного на вид учителя. В классе раздались приглушённые смешки.

— Будь добр повторить, что я сказал.

Парень мельком посмотрел на доску, потом снова на мужчину. С трудом пришло осознание, что он на уроке.

— Простите, задумался, — честно сказал Ваня, потупив взгляд.

— Разве сейчас может быть для вас что-то важнее математики?! Хочу напомнить, что в десятый класс принимают только по результатам государственных экзаменов.

— Я не пойду в десятый, — сам не осознавая зачем, ляпнул Иван.

Павел Петрович внимательно посмотрел на ученика:

— Твои родители знают об этом?

— Им всё равно.

— После уроков поднимись в учительскую.

Ваня просто кивнул, не желая встречаться взглядом с мужчиной, который не раз пророчил ему поступление в любой вуз страны.

***

— Ваня, ты уверен в своём решении? — уже в третий или четвёртый раз спросила классная руководительница Галина Семёновна.

— Да, — безучастно повторил подросток.

— По мнению учителей, ты претендуешь на серебряную медаль. Если постараешься, сможешь заработать и золотую.

— Мне не нужна медаль, Константин Сергеевич.

Директор нахмурился, поняв, что действительно теряет перспективного ученика, однако Павел Петрович успел остановить новый поток ненужных сейчас убеждении:

— Ваня, у тебя что-нибудь случилось? — негромко и как-то по-отечески мягко спросил мужчина.

Не осмеливаясь врать ему в лицо, парень отвернулся, помотав головой.

— Школа может помочь тебе, — правильно истолковав его поведение, продолжил учитель.

— Я просто не хочу больше учиться в школе, — тихо, но твёрдо, ответил мальчик.

Через час пытка закончилась, и его отпустили, в сотый раз посоветовав не спешить с принятием решений и всё взвесить на трезвую голову. У дверей его дожидалась Катя.

— Ты действительно решил бросить школу? — вопрос звучал больше как утверждение. — Это всё из-за родителей? Ваня, а помнишь, ты клялся, что мы вместе закончим школу и поступим в один институт?

— Мы были детьми.

— Это было тем летом!

— Прости, — только и смог ответить Ваня, глядя на хрупкую девушку с забавными косичками. В небесно-голубых глазах мелькнули печальные искорки:

— И куда ты поступишь? Мы будем видеться?

— Не знаю, — честно ответил юноша.

— Я так и думала. Ты уедешь, у тебя появятся новые друзья, ты забудешь меня, а я так и буду учиться, целыми днями сидеть в библиотеке, по выходным одна гулять в парке…

— Катя, я не забуду тебя…

— А ты сам в это веришь? Не волнуйся, я прощаю тебя.

Ваня с благодарностью улыбнулся. Почему-то вспомнилась их первая встреча.

«Ретроспектива.

Мама привела его 1 сентября в школу. Он удивлённо смотрел на других детей, не понимая, как те могут радоваться. Неужели они не осознают, что их сюда заточили на целых 10 лет! Да это целая жизнь!

Её он увидел сразу. Девочка с большими белыми бантами и каким-то взрослым скучающим взглядом. Как-то само собой получилось, что выходили из школы они вместе.

— Я Катя, — когда вышли за территорию, представилась одноклассница.

— Ваня.

— Как в сказке? Иванушка-дурачок?

— Сама такая, — буркнул он.

— Прости. А почему тебя так назвали?

— Не знаю. Папа хотел.

— А у меня папы нет, — вздохнула новая подруга. — И мамы тоже.

— Это как? С кем тогда ты живёшь?

— С бабушкой.

Конец ретроспективы».

Уже потом Ваня узнал, что родители подруги погибли в авиакатастрофе: самолёт, на котором они летели, разбился. Никто не выжил.

Катя жила в соседнем дворе. Через неделю Ваня стал желанным гостем в доме её бабушки, а к концу сентября баба Марфа с Катей уже каждое утро ждали их с мамой во дворе по пути в школу…

Он старался не показывать, что в доме его бьют, но Катя как-то была в гостях, когда отец вернулся раньше с работы в дурном настроении. Тогда, желая защитить подругу, он велел ей спрятаться под кровать. С тех пор Катя хранила его тайну, а он больше ничего от неё не скрывал.

И вот теперь он хочет уйти из школы, и оставить её одну. За девять лет у них так и не появилось друзей. Они ещё в первом классе решили, что раз их отправили в эту детскую тюрьму, то они будут лучшими. Излюбленным местом стала библиотека. Одноклассники считали их странными.

— Эй, ты ещё здесь? — в шутку щёлкнула его по носу Катя, выводя из задумчивости.

— Да, прости.

— Ну вот, ты уже не со мной. Не забудь, тебе в любом случае сначала ГИА надо сдать.

— А ты думаешь, я не сдам?

— Ваня, да что с тобой?! — Катя не на шутку встревожилась подавленным состоянием друга.

Юноша с болью посмотрел ей в глаза, немного помедлил, и еле слышно ответил:

— Родители хотят подать на развод.

Катя закрыла рот руками, не зная, что сказать и как утешить парня. А тот так же тихо продолжил:

— Папка грозился отсудить квартиру. Он хочет оставить нас ни с чем. Летом я найду работу, поступлю на заочное в техникум…

— Ваня, не переживай, всё обойдётся. Он не сможет вас выгнать, ведь это квартира твоей мамы. Подумай, что теперь вы сможете жить нормально.

— Мама любит его… Она всю ночь сегодня плакала. Думала, я сплю…

— Всё устроится, вот увидишь.

— Спасибо.

Иван благодарно сжал ладонь подруги. Ему всегда становилось легче, когда он делился своими проблемами с Катей. Посмотрев в окно, он понял, что не хочет сейчас возвращаться домой. Было начало апреля. Снег уже почти стаял, но кое-где в тени ещё лежали серые от копоти и грязи сугробы. По-весеннему тёплое солнышко грело землю и разгоняло тучи в душе.

— Зайдёшь к нам? — как всегда правильно истолковав его состояние, предложила Катя.

Кивнув, Ваня взял её сумку, перекинул через плечо свою, и они молча пошли к раздевалке.

Отец и правда подал на развод и раздел имущества. В конце апреля должен был состояться суд. Ваня чем мог старался утешить убитую горем мать. Он даже пролистал семейный кодекс и выяснил, что отец действительно не имеет права на их квартиру, доставшуюся матери от бабушки по завещанию.

 

Глава 2. Куда пойти учиться?

— Вам опять, сударь, не спится?

Юный граф подавил вздох разочарования, отвлекаясь от философских мыслей.

— Это ты, Сиверс? Решил устроить за мною слежку?

— Бог с вами, барин. Просто я заметил, что вы не высыпаетесь в последнее время, — развёл руками старик, с беспокойством смотря на юношу.

Николай несколько минут созерцал своего наставника, прежде чем решил, что большой беды не будет, если он поделится своими мыслями со стариком. В конце концов, Сиверс — не отец и не будет отчитывать за бесполые мечтания.

— Как думаешь, мы когда-нибудь сможем долететь до звёзд? Дотронуться до них? Только подумай, Сиверс, как было бы замечательно подружиться с ребятами, живущими там! Может для них наше Солнце — это вот такая же маленькая яркая точка. Может, там тоже есть замок, и сейчас там, у окна, далеко-далеко, в своей комнате стоит похожий на меня дворянин и смотрит на звёзды. Возможно, мы даже смотрим друг на друга, просто не знаем этого…

Он говорил, и воображение живо рисовало на небе замок, как две капли воды похожий на тот, в котором находился он сам. Ему даже показалось, что он видит в одном из окон своего двойника. Но мираж быстро рассеялся, когда он услышал недовольный голос отца:

— Сиверс, я говорил вам, что мой сын не должен слушать сказки. Мой наследник не должен верить во всякую чушь.

— Но, отец…

— Ваше сиятельство…

— Никола, мы живём в реальном мире, пора бы уже тебе повзрослеть, — не обратив внимания на старика, продолжил граф. — Когда же ты, наконец, поймёшь, что чудес не бывает?

— Ты не прав, отец. Ты просто не хочешь их видеть.

— Разговор окончен. Ложись спать. Надеюсь, ты не забыл, что нас к обеду ожидает баронесса Златова. Я надеюсь, твои манеры произведут на неё должное впечатление.

— Конечно, отец. Разреши удалиться?

Дождавшись еле заметного кивка, Николай кивнул в ответ, после чего отправился в свою комнату. Он был полностью уверен, что ему не придётся учиться в академии, открытой несколько лет назад баронессой. Уже месяц, как он отправил запрос в Москву и теперь только ждал положительного ответа, чтобы уехать в столицу.

***

Николай с отцом действительно жили в настоящем замке, спрятанном в горах, вдали от посторонних глаз. Именно это защитило их семью от того разгрома, что устроили в стране большевики. Их семья и о перевороте-то узнала только через полгода после расстрела царской семьи. Это было настоящим потрясением для тогдашнего главы рода.

Николай редко покидал пределы семейных владений и ещё ни разу не бывал в городе. Его образование было весьма специфично: наряду с основными предметами, изучаемыми в обычной школе, наставник обучал его латыни, астрономии, фехтованию и этикету. Юноша не знал ни о новых экзаменах, ни о последних достижениях науки и техники. В замке не было ни телевизора, ни компьютера, ни даже электричества. Вместо этого были старинные канделябры, масленые лампы и свечи. Отопление было печным: в каждой комнате были устроены камины, а на кухне стояла огромная русская печь.

Больше всего Никола любил стоять на балконе, озирая властным взглядом имение. Эти поля, леса, реки и горы… Здесь он знал всё: и замок с его многочисленными тайными ходами, и двор с беседками и прудом, и всё их имение, которое он с шести лет сам объезжал на лошади. Конечно, в подобных поездках с ним всегда был Сиверс, его наставник.

Отец нечасто бывал дома, со смерти матери, пять лет назад, с головою уйдя в семейный бизнес — сеть салонов по продаже и изготовлению эксклюзивных ювелирных изделий, раскинувшуюся по всей России. Николай привык оставаться в замке под присмотром наставника и бабушки Агафьи, нянчивший когда-то ещё его отца. Естественно, в замке и вне его были и другие слуги, но они никогда его особо не интересовали. Кто-то готовил, кто-то следил за порядком, кто-то ухаживал за лошадьми… В лицо молодой человек знал всю прислугу, но не сильно заострял внимания на их именах. В крайнем случае, он обращался к дворецкому, Порфирию, а уже тот отдавал распоряжения черни. Естественно, Никола мечтал увидеть «Большую землю», и те газеты, что привозил отец, никак не могли унять его любопытства.

— Ваше сиятельство, — отвлёк от раздумий молодого графа чей-то голос.

— Да, Сиверс, — почтительно поприветствовал Николай наставника.

— Доставили несколько минут назад. Я посчитал необходимым лично передать вам пакет, — протянул пожилой мужчина с тёмно-серыми глазами молодому человеку пухлый конверт с несколькими печатями.

— Наконец-то, я уже устал ждать, — взял юный граф официальный пакет.

Внутри, к вящему неудовольствию Николая, был отказ о зачислении в московский лицей для одарённых молодых людей в связи с отсутствием свободных мест на следующий учебный год. Вместо лицея ему предлагалось поступить в академию Златовых.

Гневно смяв бумаги, юноша уставился на горы. Туда, где почти за сотню километров от них находилась эта самая академия. Он так мечтал жить в городе, а ему предлагали остаться в заточении в этих горах! Конечно, можно было продолжить домашнее обучение, тем более его наставник сам просил отца об этом, однако отец был убеждён, что его наследнику просто необходимо познакомиться с внешней жизнью и новыми изобретениями. А, значит, его отправят в академию — это теперь единственный вариант.

— Я не поеду вАлександровский лицей, — оповестил Николай своего наставника.

— Я сожалею, ваше сиятельство.

— Сиверс, пожалуйста, передайте моему отцу, когда он вернётся, что я согласен на академию.

— Вы уверены, сударь? Думаю, что если я ещё раз поговорю…

— Бесполезно. Отец прав: я не смогу вести дела, если буду изучать жизнь по газетам.

 

Глава 3. Приглашение

Не так много в нашей стране осталось представителей русской аристократии. Кто мог, уехали из страны после прихода к власти большевиков; многих казнили или отправили в ссылки, и лишь нескольким семьям, ушедшим когда-то от мира в леса и горы, удалось избежать того страха и разорения, что постигли остальных. Среди таких счастливчиков оказались князь Андрей Вяземский, единственный сын которого восстановил после распада СССР Александровский лицей для выживших потомков российского дворянства; Владимир и Ксения Муравьёвы — бабушка и дедушка юного Николая; и бароны Златовы, которые пытались отследить потомков отправленных в ссылку дворян.

Академия Златовых, как и московский лицей Вяземского, должна была сплотить и вывести в жизнь молодых представителей, казалось, потерянной уже русской аристократии. Родословная каждого кандидата многократно проверялась и перепроверялась. Сама школа была скрыта глубоко в горах и представляла надёжное укрытие в случае новых политических потрясений. Однако, в отличие от древних строений, в двухэтажном каменном здании были проведены и электричество, генерируемое нескольким ветряными мельницами, и отопление, система которого была спрятана в стенах и работала за счёт котельной. Баронесса лично контролировала строительство.

— Разрешите, ваша милость, — негромко постучавшись, в директорскую вошёл мужчина лет сорока в достаточно старомодной одежде.

— Пётр Анатольевич, кажется, я просила называть меня по имени и отчеству. Не забывайте, в каком времени мы живём, — нахмурилась пожилая дама, кутаясь в цветастый платок.

— О, это время! — со вселенской скорбью всплеснул руками преподаватель этикета, после чего уже деловым тоном продолжил, — Анна Константиновна, разрешите доложить. Прохор Степанович час назад уехал в город и увёз приглашения будущим первокурсникам. Опочивальни готовы, персонал и педагоги прибудут в полном составе 20-го числа.

— Замечательно. Надеюсь, мы учли всех.

Женщина невольно бросила взгляд на распечатанное письмо, пришедшее несколько дней назад. Письмо было от некоего юноши, который просил принять его в академию. Как он узнал адрес, оставалось загадкой. Подключив свои связи, баронесса выяснила, что юноша принадлежит достаточно обеспеченной семье и в этом году закончил девятый класс, сдав это пресловутое ГИА. Однако он был из простого народа и по определению не мог быть зачислен в академию. И, тем не менее, женщину заинтересовал этот прецедент, и она намеревалась лично встретиться на днях с этим молодым человеком.

***

— Эй, маменькин сыночек!

Группа новоиспечённых первокурсников индустриального техникума преградила дорогу среднего роста парню со светло-русыми волосами в старых джинсах и застиранной рубашке с пакетом в руках.

— Рома, дай пройти.

— Думаешь, стал крутым, раз поступил без взятки? Что, хочешь на заочном учиться? Считаешь себя самым умным?

— Я просто хочу получить нормальную специальность, а не работать всю жизнь грузчиком или дворником.

Ваня не знал, почему эти ребята так на него взъелись. Возможно, всё дело в том, что приёмная комиссия не ожидала прихода кандидата со столь высокими баллами, и эти парни вынуждены были ждать, пока его пытались отговорить. А, возможно, виной всему его бедный вид, однако у них на лице было написано, что они ищут повод для драки. Иван понимал, что находится в проигрышном положении: ему даже некуда было отступать, а дома ждёт мать, которая в последнее время очень часто болеет и которой он нужен.

— Бейте его! — приказал своим друзьям новый однокурсник.

Иван, стараясь сохранить купленные в супермаркете продукты, попытался вырваться. Спина, руки, ноги — он чувствовал каждый удар, но ничем не мог на это ответить, любую его атаку тут же пресекали. Вот один из ударов попал в грудь. В глазах потемнело, он стал задыхаться. Пакет выпал из рук. Испугавшись, хулиганы испарились.

Ваня не знал, сколько прошло времени. Сердце бешено билось, он судорожно глотал воздух, в груди была резкая боль. «Неужели сломали ребро» — это было первой мыслью, как только вернулась способность соображать, и он понял, что обидчики убежали.

Однако его неприятности были сущей мелочью по сравнению с тем, что его ожидало дома. Он сразу заметил скорую у своего подъезда. Обуреваемый дурными предчувствиями, он бросился к машине, куда санитары уже вносили носилки.

— Мама, — побледнел парень. — Что с ней?!

— Вы её сын?

— Да.

— У вас есть другие родственники?

— Нет. Что с моей мамой?

— Вам есть 16?

— Да.

— Можете поехать с нами.

— ЧТО С НЕЙ?!!!

— Инфаркт, — коротко бросил врач, залезая в машину.

Позабыв о себе, Иван залез следом. Машина тронулась.

Эти несколько часов, что врачи боролись за жизнь его матери, были самыми страшными в его жизни. А приговор казался чем-то нереальным.

— Простите, но мы не смогли ничего сделать. Ваша мать умерла. Утром вы сможете забрать её тело.

Ваня не рухнул на пол только благодаря реакции врача. Боль, разрывающая изнутри, и пустота… это всё, что осталось от чувств.

Он не знал, что делал бы, если бы соседи и баба Марфа не помогли с похоронами. И вот он один в двухкомнатной хрущёвке без денег, без родных и без будущего. Он отлично понимал, что его поступления в колледж теперь не отменить и ему придётся ещё не раз сносить побои одногруппников. После избиения он думал, что сможет забрать документы и вернуться в школу, но не теперь.

Благо, из дома его пока выгнать не могут. После развода отец забрал всё, что только смог, даже украшения, подаренные им матери на свадьбу. От алиментов мать отказалась сама, хотя в деньгах они очень нуждались. Кроме того, мама, будто предчувствуя что-то, переоформила квартиру на него, хотя Ваня и пытался её отговорить, убеждая, что отец уже не сможет отсудить их жилплощадь. Сейчас баба Марфа хлопотала над тем, чтоб ему до совершеннолетия назначили пенсию по потере кормильца или какую-нибудь иную материальную помощь. К счастью, хоть в детский дом его не заберут.

И вот, когда он совсем было отчаялся в жизни, утром первого августа в почтовом ящике Ваня обнаружил письмо. Недоумённо повертев обычный конверт с незнакомым адресом, юноша вскрыл его и принялся читать:

«Уважаемый Иван Борисович! Вам выпала огромная честь и удивительная возможность продолжить учёбу в загородной закрытой академии. Данная привилегия оказана вам в связи с похвально высокими баллами, набранными вами на ГИА. Обучение условно бесплатное, трудоустройство гарантируем. Срок обучение — 3 года. На втором курсе вы сможете выбрать одно из трёх направлений:

Политика;

Юриспруденция;

Торговля.

Вам будет предоставлена комната в интернате. Все наши студенты обеспечиваются трёхразовым питанием и социальной стипендией в размере 1000 рублей ежемесячно. С вашей стороны нам потребуется пакет документов (паспорт, свидетельство о рождении, аттестат и 4 фотографии 3Х4), подписать договор о неразглашении и заполнить заявление на поступление.

После прохождения полного курса обучения вы получите: аттестат о среднем образовании, диплом о высшем образовании по выбранному вами направлению. При трудоустройстве первые 5 лет с вас в качестве компенсации за учёбу будут взиматься 10% от заработной платы. Если вы согласны с данными условиями, 31 августа в 15:00 будьте на автовокзале города М* на перроне с табличкой «Златово». С уважением, директор академии Златова Анна Константиновна»

Ваня несколько раз перечитал письмо, удивляясь, что его прислали именно ему. А знают ли они, насколько он беден? Или им действительно главное его оценки? Хотя возможность получить аттестат о среднем образовании и диплом всего за три года учёбы его привлекли. Правда 1000 рублей не покроют содержания квартиры, но, возможно, он сможет поговорить с директором или у них для отличников есть дополнительные стипендии. Терять было нечего, и Ваня решил попробовать. 31-го августа в 14:00 он с письмом, документами и вещами был на автовокзале города М*.

 

Глава 4. Потерянный род

Баронесса Златова вышла из автобуса, привёзшего её на автовокзал города К*. Она не часто выезжала в город, да ещё и на общественном транспорте: обычно любые вопросы с комитетом образования и принятием новых студентов решал её слуга и завхоз академии Прохор. Однако сегодня было важно приехать самой и самым обычным способом.

Взяв такси, женщина быстро добралась до нужного дома. Набрав на домофоне номер квартиры, она стала осматривать двор. Детская площадка сверкала новой краской, песочница полна ярко-жёлтого песка, по бетонной площадке катаются дети на роликовых конках.

— Кто? — послышался из домофона мужской голос.

— Директор академии, я вам вчера звонила, — баронесса подняла взгляд на видеокамеру.

— Проходите. Третий этаж.

— Благодарю.

Когда лифт довёз её до нужного этажа, дверь квартиры Князевых уже была открыта, и в дверях стоял хозяин дома. Поприветствовав женщину, Михаил пригласил её войти.

Всё в квартире говорило о достатке семьи: и шикарная белая кожаная мебель, и великолепный персидский ковёр, и электрокамин в гостиной, и жидкокристаллический телевизор в половину одной из стен. Даже деревянные резные окна вместо пластика, что так часто вставляют в последние годы. Да, несмотря на редкие визиты и этот изменившийся мир, баронесса отлично разбиралась в стоимости эксклюзивных вещей. На фоне всего этого шика она сама казалась бедной нищенкой.

Михаил учтиво предложил даме сесть. Честно говоря, он ожидал большего от директора академии, куда так хотел попасть его сын. Обычная бабушка с огромными очками, кутающаяся в старый платок, несмотря на летний зной. Однако, кто он такой, чтобы ценить людей по их внешности? Они сами несколько лет назад стаяли на пороге разорения и полного банкротства. Слава Богу, кризис закончился раньше, чем исчерпались их скудные на тот момент резервы. Сейчас и магазины, и ресторан исправно приносили доход, и мужчина уже подумывал об открытие нового филиала.

— Чаю?

— Нет, благодарю. Если не возражаете, я бы хотела перейти сразу к делу. К сожалению, у меня не так уж много времени.

— Да, конечно, — Михаил сел на диван.

— Честно говоря, меня удивило, что ваш сын выбрал нас. Мы сделали запрос, и комитет образования предоставил нам результаты ГИА Андрея. К нам обычно приходят те, кто не справляется со школьной программой, а ваш мальчик вполне может продолжить обучение. Тем более ваша гимназия входит в тройку лучших по области.

— Простите, но нам действительно не стоило вас беспокоить. Мы вчера поговорили с Андреем, и он согласился со мной, что лучше будет, если он закончит гимназию. Вы же понимаете, молодые люди так стремятся к самостоятельности…

Раздался звук поворота ключа в замке, открылась и вновь закрылась входная дверь. А через несколько минут в дверях гостиной появился юноша лет шестнадцати. Спортивного телосложения довольно высокий брюнет с тёмно-синими глазами и аристократическими чертами лица. Одет он был неброско, но со вкусом: фирменные джинсы и дизайнерского покроя рубашка.

— Наверно, вы директор моей новой академии? — с порога начал парень, посмотрев на гостью.

— Андрей, мы как раз говорили, что у тебя будет больше перспектив, если ты останешься в гимназии.

— Так ты за этим услал меня в магазин? Ты же говорил, что Анна Константиновна придёт в шесть вечера.

— Ты что-то забыл? — пропустил мимо ушей упрёк мужчина.

— Да, телефон. Похоже, мне судьба учиться у вас, — и он сел в свободное кресло, всем видом говоря, что никуда не уйдёт.

Баронесса мысленно улыбнулась, поняв, что имеет хорошего союзника в лице отца юноши, который явно не желал отпускать безрассудного сына неизвестно куда. Однако, если не знать, что род прекратился, мальчик вполне мог бы сойти за наследника Валентина, чью фамилию по иронии судьбы он носит.

— Андрей, позвольте узнать, почему вы так хотите учиться в нашей академии и как вы узнали о ней? Должна признаться, меня удивило ваше письмо. Обычно к нам направляют учиться тех, кто либо не справляется с учёбой, либо ведёт асоциальный образ жизни. Наша программа отличается от школьной и вузовской, большое внимание уделяется трудовой терапии: наши студенты носят воду, колют дрова, помогают с посевом и уборкой урожая. У нас закрытая академия, она находится в горах через три горных перевала, почти в 150 км от ближайшего населённого пункта. Служебный транспорт ходит два раза в месяц. Наши воспитанники полностью отрезаны от внешнего мира и выезжают только два раза в год: на новогодние праздники и на летние каникулы.

Сказать, что Князевы были ошеломлены выданной им информацией, значит, ничего не сказать. Михаил дал себе слово, что ни за что на свете не отпустит сына в это ужасное место, сравнимое разве что с зоной. Да и то, наверное, заключённые живут в лучших условиях, чем студенты этого учреждения. Андрей во все глаза смотрел на будущего директора: он никак не ожидал, что ему предстоит жить в подобных условиях.

— Вы уверены, что хотите учиться у нас?

— Сожалею, но не думаю, что это для нас.

Андрей согласно кивнув, понуро созерцая свои колени. Ещё час назад перспектива учиться вдали от дома казалась радужной и такой близкой, а теперь он опять целиком и полностью зависит от отца, распланировавшего его «счастливую жизнь» от рождения до смерти.

— Вот и хорошо. Мне не хотелось бы губить будущее такого перспективного молодого человека.

— Я поеду, — сжав кулаки, неожиданно твёрдо произнёс юноша, подняв глаза.

— Андрей…

— Я сказал, что поеду, — ледяным тоном повторил мальчик. — Меня всё устраивает, Анна Константиновна. Какие мне нужны документы?

— Позвольте мне поговорить с вашим сыном наедине, — жестом остановила желающего возразить мужчину женщина.

Михаил, сам не зная почему, подчинился, кивнув на дверь комнаты. Андрей поднялся и проводил директрису в свою спальню. Баронесса несколько минут просто смотрела на юношу, размышляя, позволить ли ему учиться, нарушив основное правило академии? Свод правил она разрабатывала лично, стараясь оградить своих студентов от дурного влияния черни. В конце концов, сейчас действительно другое время, а этот молодой человек не только из влиятельной семьи, но и, похоже, получил достойное воспитание. Не многие студенты приезжают с таким уровнем культуры, несмотря на свою родовитость. Большинство и корней своих не помнят, хотя сама кровь зачастую защищает их от тлетворного влияния времени.

— У вас действительно ученики колют дрова? Я ни разу не держал в руках топор. Надеюсь, электричество есть?

— Временами, — уклончиво ответила женщина, всё ещё пребывая в задумчивости.

— А сотовая связь? — подозрительно уточнил Андрей.

— У нас есть таксофон для экстренной связи. Андрей, как вы узнали о нашей академии?

Юноша удивлённо посмотрел на директора:

— Через Интернет, конечно. Я искал, куда можно пойти после девятого класса.

— Значит, я должна благодарить Евгения Денисовича, — усмехнулась баронесса, но, заметив недоумённый взгляд подростка, снисходительно пояснила, — Это наш информатик.

— У вас есть Интернет?

— Когда бывает электричество, — кивнула Златова. Ей понравился живой ум и характер молодого человека, его целеустремлённость, граничащая с безрассудным упрямством.

— Так вы берёте меня?

Женщина устало вздохнула:

— Андрей, почему вы так хотите уехать из дома?

Подросток покраснел, опустив взор. Он не думал, что его желание так бросается в глаза. А баронесса по-матерински заботливо продолжила:

— Ты уверен, что готов три года жить в таких суровых условиях? У тебя замечательный отец и, я уверена, он поможет тебе устроиться в жизни. Ты сможешь выбрать любой вуз…

— Я не хочу, чтобы он решал за меня.

— Он любит тебя и желает тебе только лучшего. Если ты убедишь меня в обратном, я сегодня же зачислю тебя в академию.

Андрей посмотрел в удивительные золотисто-карие глаза старой женщины. Он не знал, что ответить. Да, родители любят его, отец делает всё для его счастья. Вот только он ни разу в жизни не спрашивал, как сам Андрей представляет себе это самое «счастье». Отец был уверен, что деньги — главное, что нужно его сыну: лучшая одежда, новейший накрученный телефон и ноутбук, престижная школа, московский университет, востребованная специальность, «удачная» женитьба… и так шаг за шагом распланирована вся его жизнь.

— Это нормально, что ты стараешься самостоятельно принимать важные решения. Зачастую родители пытаются прожить жизнь своих детей так, как им хотелось бы прожить свою жизнь. Но разве стоит перечёркивать своё будущее ради того, чтобы на два года раньше уйти из дома?

Насмотревшись фантастики, у Андрея возникло стойкое ощущение, что женщина умеет читать мысли.

— Вы правы, — сдался юноша. — Но я здесь не могу.

— Ты с отцом говорил об этом? Не сомневаюсь, он поймёт.

Он кивнул, понимая, что никогда и ни при каких обстоятельствах не поднимет данную тему в разговоре с отцом.

— Спасибо, что пришли. Извините, что я доставил вам столько хлопот.

— О, не волнуйся. Я была рада познакомиться с таким воспитанным молодым человеком.

— Я вас провожу.

Неожиданно, когда Андрей открывал перед женщиной входную дверь, директриса схватила его за руку.

— Откуда это у тебя? — почему-то дрожащим голосом спросила Анна Константиновна, сверля взглядом перстень, который он носил весь последний год на руке.

— Это семейная реликвия, от прадеда достался.

— Как его звали? Как звали?

— Валентин Князев, он передал его моей прабабушке Марфе, своей дочери. Его расстреляли, — Андрей испугался, что у женщины начинается приступ. Почему-то возникло ощущение, что она видела уже когда-то и хорошо знала этот перстень. Хотя не могла же она быть настолько старой?

Не может быть! Баронесса смотрела на юношу, как на восьмое чудо света. Отследить женскую линию рода было практически невозможно, а уж сохранение фамилии в женской линии — случай воистину уникальный. Такой наследник считался полноправным представителем рода и к нему переходили все регалии, привилегии и титул в случае, если по какой-либо причине прерывалась мужская ветвь.

— Вы приняты в академию.

— Но…

— Вахтовка будет ждать вас на автовокзале города М* 31 августа в 15:00. Не забудьте паспорт и аттестат, и сделайте четыре фотографии, как на паспорт.

— Но вы же сами убеждали меня…

— Я ошибалась. Поверьте, Андрей, это место именно для вас. Вы сами убедитесь в этом, когда приедете.

И она ушла. Андрей ещё долго стоял в дверях, не понимая, что же только что произошло.

 

Глава 5. Через горные перевалы

Август пролетел незаметно. И вот 31-го числа в городе М* на автовокзале на перроне с табличкой «Златово» собралась группа молодых людей и девушек, ожидающих вахтовку, которая должна была отвезти их в академию.

Иван Соколов мялся в стороне, то и дело кидая взгляд на табличку, на которой чётко было указано, что перрон используется два раза в месяц: 14-го и 26-го числа. Сегодня было 31-е и это означало, что, логически, их либо жестоко разыграли, либо для них организовали специальный рейс. Напрягало, что в самом здании автовокзала никто из диспетчеров не знал, будет ли сегодня рейс на Златово.

К перрону подъехала чёрная иномарка с тонированными стёклами, и оттуда вышел статный шатен с надменным и воистину царственным видом. Оглядев всех и выкатив из салона чемодан, «царевич» направился прямо к нему.

— Привет, тебя тоже пригласили? — окинул его шатен оценивающим взглядом.

Ваня невольно поёжился, представляя, ка нищенски он смотрится в своей старой ветровке и джинсах с огромной клетчатой сумкой, что дала ему баба Марфа.

— Ты знаешь, что это за академия? На каком курсе учишься? — решил вопросами ответить юноша.

— Как и ты, на первом. Остальных привезут завтра. Меня отец тоже хотел завтра забросить, но я подумал, что прокатиться, как все, будет забавнее. Кстати, как тебя звать?

— Ваней, а тебя?

— Ты не понял. Фамилия у тебя какая?

— Соколов. А разве это важно?

— Ты хочешь сказать, что не знаешь, куда едешь?

— Мне пришло письмо. Там говорится, что меня приняли из-за высоких баллов, что я набрал по ГИА.

— По чему? — не понял собеседник.

— Государственная итоговая аттестация, — расшифровал Ваня, и на всякий случай пояснил, заметив в тёмно-карих глазах недоумение, — экзамен. Его сдают все после девятого класса. Разве у вас в школе этого нет?

— Меня обучали на дому. Так ты хочешь сказать, что думаешь, что это академия для отличников?

— Ну да. А что здесь смешного?

— Ничего, — и всё равно в его улыбке сквозило превосходство и снисходительность. — Не думал, что бабушка Златова настолько изобретательна. Интересно, а что она пишет в приглашении тем, у кого одни двойки?

Иван непонимающе захлопал глазами:

— Ты хочешь сказать, что меня пригласили не из-за оценок? А почему тогда именно меня? Колдовать я не умею, сверхспособностей тоже нет…

— Колдовать? О чём ты?

— Ну, Гарри Поттера пригласили, потому что он оказался волшебником.

— Прости, о чём ты? Какой волшебник? Их же не существует.

— Это они хотят, чтобы мы так думали, — заговорщески произнёс Иван, но потом вдруг стал серьёзным, — ты что, никогда не читал Поттера? И даже фильмов не видел?

— Нет, — честно ответил новый знакомый, про себя замечая, что бесконечно далёк от здешнего мира. Похоже, этот Гарри действительно знаменит, раз незнание его так шокирует Соколова.

— Если хочешь, я дам тебе первую часть почитать. Поверь, не пожалеешь — потрясающая сказка!

— Так это сказка?!

— Ну да, конечно. А ты правда решил, что я говорю о реальном человеке?

Однако ответить собеседник не успел. Подъехала ярко-оранжевая вахтовка. Когда она остановилась, в дверях салона появился мужчина лет сорока. Спустив лестницу, он сошёл на перрон:

— Добрый день. — Он быстро оглядел собравшихся, считая количество новых студентов. — Разрешите представиться, меня зовут Пётр Анатольевич, я заместитель директора по воспитательной работе и наставник юношей нашей академии, но об этом позже. Рад видеть, что вы все приняли наше приглашение. Будьте уверены, это самое правильное решение, которое вы только могли принять, в чём вы очень скоро убедитесь. Путь нам предстоит долгий — почти четыре часа. На перевалах будем делать остановки. А теперь, прошу на борт нашего самолёта. Не спешите — мест хватит на всех.

— Ну вот, пошли, — и новый знакомый первый двинулся к вахтовке, пристроившись в конец очереди. — Ах да, я ведь так и не представился — виконт Николай Муравьёв.

— ЧЕГО?!

— Ну, это если на британский манер, — развеселился «виконт». — А так просто Николай, единственный сын и наследник графа Муравьёва.

— Серьёзно?

— Шучу. Влезай, скоро сам всё узнаешь.

Уже находясь на верхней ступени, Иван увидел стремглав несущегося к вахтовке от только что приехавшего автобуса парня со спортивной сумкой.

— Поднимайся скорей, а то дотемна не доберёмся, — поторопил наставник.

— Но там…

Объяснить он не успел.

— Пожалуйста, подождите!!! — донёсся отчаянный крик опоздавшего.

Кивком показав, что расслышал, мужчина шире открыл дверь, чтобы водитель не тронулся. Через минуту запыхавшийся молодой человек поднялся в салон.

— Простите, я не сообразил заказать билеты заранее. Я уже думал, что не успею.

— К счастью, этого не случилось. Добро пожаловать в карету.

— Спасибо, — и он направился к задним сидениям, где уже с удобством разместились Соколов с Муравьёвым.

Наставник поднял лестницу и с силой захлопнул дверь.

— Привет, меня зовут Андрей, — представился опоздавший, схватившись за спинки кресел, когда вахта резко тронулась. — У вас свободно?

— Садись, — милостиво позволил шатен. — Я Николай.

— Иван, — представился блондин, подвигаясь к окну и уступая сидение в центре.

Как ни странно, вахтовка была полупустая. Наставник сидел на первом сидении, и вокруг него образовалась небольшая буферная зона. Первокурсники расселись по двое, в зависимости от того, кто с кем успел познакомиться на перроне. Как-то само собой получилось, что девушки выбрали места с одной стороны прохода, а юноши — с другой, ближе к двери. Вахтовка выехала за город и повезла их в сторону гор. Постепенно салон наполнился неразборчивым шумом голосов: кто-то рассказывал о себе, кто-то восхищался природой за окном, а кто-то строил предположения относительно загадочной академии, в которую их везли.

***

— Это все твои вещи? — скептически оглядел небольшую спортивную сумку Никола. — Ты в курсе, что до Нового года нас не выпустят? И магазинов там нет.

— У меня другой не было, — развёл руками Андрей. — Прости, как тебя зовут?

— Николай Муравьёв, — с достоинством ответил шатен.

— Ага, он граф, — усмехнулся блондин.

— Ничего смешного. Это один из высших чинов.

— Уже кланяемся, — язвительно изобразил поклон Ваня. — Да брось ты, все графы давно вымерли. Ещё бы лордом представился.

— Чему вас только учат в этих школах? — закатил глаза Николай. — Лорды были в Англии. Даже Пётр I, вводя новые титулы графа, барона и герцога понимал, что лорды и рыцари не приживутся на Руси. Герцогов-то было раз, два и обчёлся. А вымерли мамонты и динозавры, а не графы.

— Откуда ты так много знаешь?

— Неужели у вас не преподавали историю?!

— Вели, но не настолько подробно, — Андрей с живым интересом смотрел на нового знакомого. — Так, значит, Пётр I пожаловал тебе титул? А кем вы были до графов?

— Если перевести на ваш примитивный язык, то чиновниками. Или вы в курсе, кто такие помещики и дворяне?

— Значит, ты помещик?

— Если быть точным, мы из столбового дворянства, притом очень влиятельные и состоящие на особой службе у царя, иначе бы нам не пожаловали сей титул. Это большая честь.

— Из какого вы дворянства?

— Столбового, — гордо повторил Николай. — Наш род очень древний, мы из потомков боярских родов.

— Боярин нашёлся. Да даже если это и правда, всё равно в наше время никого это больше не интересует. И вообще, в советское время были упразднены все титулы, — проворчал Андрей, инстинктивно погладив столь дорогое кольцо на руке.

— Ошибаешься, — беззаботно возразил юный граф.

Вахтовку ужасно трясло, поэтому, когда через полтора часа пути она остановилась на небольшой площадке в высшей точке первого перевала, все с облегчением вышли подышать свежим горным воздухом. У некоторых был странный зеленоватый цвет лица.

— Девушки направо, юноши налево, — бодро спустился за всеми Пётр Анатольевич. Казалось, мужчину дорога только радует, и он даже не заметил, что они ехали, как по тёрке.

Ваня в восхищении подошёл к краю площадки. Кругом были одни горы, покрытые бесконечными хвойными лесами. Он обернулся и посмотрен наверх. Наверное, они находились только на середине горы, а вид вниз — аж дух захватывает! Такую тайгу он видел впервые.

— Это ещё что! Вот следующий перевал будет самый высокий — там даже облака ниже гор бывают, — подойдя, со знанием дела сказал Николка.

— А ты там уже был?

— Златовы — друзья нашей семьи. Отец надеется, что когда-нибудь наш род породнится с ними.

— Мы едем к ним домой? — не понял Андрей, остановившийся в шаге от них.

— О чём ты? Конечно, нет. Их имение дальше. Просто мы с отцом были летом в академии по приглашению баронессы.

— Баронессы?

— Златовой. Она хотела познакомиться со мной. Последний раз она была у нас в гостях, когда мне было лет десять. Я тогда был ещё ребёнком.

— А сейчас, по-видимому, уже старик? — поддел Князев.

Ответить Николай не успел: наставник позвал всех обратно в машину.

Второй перевал действительно был выше. Они оказались в довольно плотном тумане, у многих заложило уши. Как пояснил их сопровождающий, они находились в высочайшей точке пути — почти три километра над уровнем моря. Горы внизу покрывала голубая дымка.

— Я же говорил, мы в облаке, — задумчиво произнёс Николай, с любопытством наблюдая за своей рукой, которая быстро покрылась мельчайшими капельками росы.

Здесь они стояли недолго. Не желая мокнуть в облаке, молодые люди быстро вернулись в вахтовку. В шесть часов вечера они поднялись на последний перевал. Хотя солнце ещё было высоко, однако облака уже начали окрашиваться в розовые и оранжевые цвета. Девушки, сбившись в кучку, ахали, восхищаясь чудесным пейзажем.

— Прошу на борт, — через пятнадцать минут напомнил о себе Пётр Анатольевич. — Солнце зайдёт через полтора часа, а до академии нам осталось всего сорок минут. Не знаю, как вы, но я предпочёл бы горячий ужин, который подадут ровно в семь. Боюсь, мы рискуем на него опоздать.

С сожалением оторвавшись от заката, все вернулись в вахтовку. Спустившись с перевала, они ещё минут двадцать ехали вдоль реки, несколько раз пересекая её. Но вот дорога ещё раз резко повернула, и вахтовка выехала на пологое место.

Все прильнули к окну, пытаясь лучше разглядеть строение, к которому они направлялись. Каменное величественное двухэтажное здание академии как крепость возвышалась над маленькими деревенскими домиками, расположенными по склону холма чуть ниже. Все дома были новыми, как будто деревушка появилась совсем недавно. Но кто мог выбрать столь отдалённое от цивилизации место? На вершине холма виднелись две деревянные ветряные мельницы.

— Добро пожаловать в академию, — когда вахтовка остановилась, с пафосом произнёс заместитель директора.

 

Глава 6. Первое знакомство

Пётр Анатольевич проводил уставших с дороги первокурсников в столовую. Там их уже ждали. Столовая представляла собой прямоугольную комнату с шестью круглыми столами и одним большим прямоугольным столом для преподавателей. Преподавательский стол был покрыт ажурной белой скатертью, три стола у окна были с песочно-золотыми скатертями, остальные три, что находились ближе к стене, покрывали синие скатерти с серебристой вышивкой. Вокруг каждого стола стояло по пять мягких стульев. На двух самых дальних от преподавательского столах был накрыт ужин.

За самим преподавательским столом сидели две женщины. Первая, сидевшая в центре, была довольно почтенного возраста в старинном платье, её плечи покрывал цветастый платок. Вторая сидела по левую руку от первой, со стороны жёлтых столов. Она была полновата, с круглым лицом и светлыми золотистыми волосами. Одета она была в сарафан голубого цвета, синие ленты в волосах, заплетённых в косу, делали её похожей на героиню русской народной сказки.

— Снегурочка, — полушёпотом произнесла одна из девушек.

Заместитель директора выстроил их перед преподавательским столом и чуть поклонился старшей женщина. Осмотрев прибывших, директор встала:

— Рада видеть, что все приглашённые прибыли.

На секунду её взгляд задержался на опоздавшем на вахтовку молодом человеке. Андрей покраснел, опустив взгляд. В голове никак не укладывалось, что та старушка, что приходила к ним в гости, и эта представительная дама — один и тот же человек.

— Меня зовут Анна Константиновна. После ужина я расскажу, почему пригласила именно вас. А теперь можете занять свои места. Эти столы будут вашими до конца учёбы. Юноши, ваше место справа от прохода; девушки, ваш стол у окна. Приятного аппетита.

— Спасибо, — вразнобой ответили несколько человек.

Баронесса села, казалось, забыв о первокурсниках. Пётр Анатольевич, ещё раз кивнув женщине, прошёл на своё место справа от неё. Молодые люди, немного помявшись, разошлись по своим столам.

— Привет. Я Данил, — представился темноволосый худощавый парень с почти чёрными глазами.

— Игнат, — представился его друг, приземистый полный курносый блондин.

— Николай, Иван, Андрей, — представил их всех Муравьёв.

Они расселись вокруг стола. На ужин была толчёная картошка с котлетами и чай. После пятичасовой дороги эта еда показалась воистину королевской. Молодые люди быстро расправились со своими порциями и потом минут двадцать ждали, пока, наконец, доедят никуда не спешившие девушки. За это время троица узнала, что Игнат занимался вольной борьбой и был уверен, что это элитная спортивная школа, куда его пригласили благодаря последней победе на соревнованиях. Данил учился в математической школе, увлекался компьютерами и шахматами и думал, что приехал в секретный правительственный институт для вундеркиндов. Он даже вполне логично обосновал сделанные выводы, цитирую строки из письма, что ему прислали.

— А тебя не смутило, что выбрали именно тебя? Или ты самый умный в школе? — изучающе посмотрел на «вундеркинда» Никола.

— Нет. Но я подумал, что имею неплохие шансы стать тайным учёным. Я даже как-то взломал одну программу. Тем более у меня безупречная биография: отец занимается селекцией растений, а мама работает в детском доме.

— Небось, и сам из детского дома? — не сдержался Андрей.

Данил покраснел до корней волос. Николай нахмурился:

— Ты в курсе, что если окажется, что ты не тот, кем тебя считают, тебя в два счёта отсюда выгонят?

— Дураки вы оба. Я Волков, ясно?

— Ну прости, мы не хотели тебя обидеть. Просто здесь с этим серьёзно, — без тени смущения извинился Муравьёв.

Наконец, девушки и преподаватели закончили трапезу, и Анна Константиновна позвонила в хрустальный небольшой колокольчик. Из боковой двери, ведущей на кухню, вышли несколько слуг и в мгновение ока убрали со столов грязную посуду. Дождавшись, пока они уйдут, женщина встала.

— Надеюсь, вы все насытились. А теперь я хотела бы представить вас так, как вас будут называть ближайшие три года. Попрошу вставать тех, кого я называю. Граф Николай Муравьёв.

Юноша встал, отвесив баронессе учтивый поклон.

— Благодарю, но это было не обязательно, — кивнула ему дама, позволяя сесть. — Граф Андрей Князев.

Андрей встал, ловя на себе любопытные взгляды, в том числе и от нового друга. Когда он вернулся на место, Николай наклонился к нему, еле слышно прошептав:

— Почему ты не сказал, что ты Князев?

— А разве это важно?

— Ладно, поговорим потом.

В это время поднялся Иван, слегка шокированный титулом, с которым представила его баронесса. Это какая-то ошибка. Не мог он быть тоже графом!

— Помещик Даниил Волков, — продолжала тем временем женщина. — Купец Игнат Ветров.

Настала очередь девушек. Те что-то полушёпотом обсуждали, изредка косясь на сильную половину курса.

— Баронесса Ангелина Златова.

Все юноши, кроме Николая, открыв рот, смотрели на внучку директрисы. Это надо же — она ехала с ними, как обычная студентка, без каких либо привилегий. Хрупкая девушка с распущенными серебристо-белыми волосами до пояса встала и отвесила реверанс. В отличие от остальных представительниц слабого пола их курса, она была в платье. Садясь, девушка бросила лукавый взгляд на единственного не интересовавшегося ею юношу.

— Эй, ты чего? — шёпотом спросил у насупившегося друга Андрей.

— Я же сказал, у них против меня заговор. У барона Златова три дочери, Ангелия — средняя, и им дают прекрасное домашнее образование. Похоже, не только отец жаждет этой помолвки.

— Неужели она тебе не нравится? Она же… очаровательна! — не поверил приятель.

В глазах Муравьёва появились лукавые искорки и он, наклонившись к самому уху нового друга, на грани слышимости произнёс:

— Мне нравится их третья дочка, но это отцу знать пока рано.

— Она ещё красивее? — удивился Князев.

— Для меня — да, — самодовольно улыбнулся Николка.

Пока они разговаривали, баронесса представила оставшихся трёх девушек: баронессу Фаину Кноп — пухленькую невысокую шатенку; и помещиц Светлану Окуневу и Дарью Боброву. Света была достаточно высокого роста с тёмно-русыми волосами, собранными в хвост, одетая по последней городской моде. Даша на вид казалась совсем неприметной серенькой мышкой — самая обычная отличница или хорошистка, не ведающая о существовании косметики. На ней были серо-синие джинсы и чёрная водолазка, рыжевато-каштановые волосы едва доставали до плеч.

— В ближайшие несколько недель на уроках истории я расскажу каждому из вас историю рода, наследниками которого вы являетесь. Поверьте, у нас достаточно доказательств, чтобы считать именно вас потомками названных мною родов. У вас, за некоторым исключением, больше не будет тех предметов, к которым вы привыкли, учась в школах. Здесь вас научат быть, прежде всего, достойными представителями своих родов. Однако не волнуйтесь, в конце обучения вы получите самый обыкновенный аттестат со всеми предметами, что изучали до этого. Оценки будут выставлены исходя из ваших успехов здесь.

— А если мы захотим куда-нибудь поступить в дальнейшем? Как мы будем сдавать ЕГЭ? — подняв руку, громко спросил Данил.

— Мы выдадим вам сертификаты ЕГЭ по тем предметам, по которым вам будет необходимо. Всё официально, так что проблем не возникнет. А в вузе уже не будет играть никакой роли, что вы проходили у нас — на любые специальности достаточно знание материала девяти классов, поэтому мы и приглашаем только прошедших основную ступень обучения в школе или дома, — объяснила баронесса, ничуть не рассердившись, что её перебили. — К слову, на втором курсе вам предстоит выбрать направление, по которому вы получите диплом. По каждому направлению у нас свой куратор, он и будет заниматься с вами. К концу обучения вы действительно будите владеть выбранной специальностью. А теперь, насколько я понимаю, Пётр Анатольевич уже представился?

Директриса обернулась на мужчину, тот с достоинством кивнул.

— Тогда мне остаётся представить мою заместительницу по учебной части, наставницу юных дам и преподавательницу этикета Анастасию Дмитриевну.

«Снегурочка» удивительно легко поднялась и чуть заметно кивнула, безоблачно улыбнувшись.

— Всем добрых снов. Ваши наставники проводят вас в ваши опочивальни.

— Так ведь Пётр Анатольевич ведёт этикет, — недоумённо посмотрел Ваня на наставницу девочек.

— Она будет вести у них, а он — у нас, — пояснил Николай. — Если не ошибаюсь, мы только на третьем курсе будем заниматься вместе.

— Вы совершенно правы, сударь, — произнёс неожиданно появившийся рядом наставник. — Прошу за мной.

Мужчина первым направился к двери. Но когда они подошли, с ними поравнялась женская подгруппа. Сделав галантный жест, Пётр Анатольевич пропустил вперёд всех представительниц прекрасного пола, которые стайкой устремились к левой от двери лестнице на второй этаж.

— Южное крыло отведено девушкам, — остановил было последовавших за ними парней мужчина. — Вам предстоит жить и учиться в северном крыле. Завтра я ознакомлю вас с дисциплинами, которые вам предстоит изучать, и покажу расположение классных комнат, которые находятся на первом этаже. А теперь все вместе проследуем на второй этаж.

— Значит, мы совсем не будем общаться с девчонками? — расстроено оторвался Игнат от созерцания южной лестницы.

— Ну почему же? У нас только приветствуется завязывание дружеских отношений. Но для этого вам сначала необходимо научиться вести себя достойно, — остудил их пыл наставник. — А пока вы будете встречаться лишь на уроках Анны Константиновны и в трапезной.

Они поднялись на второй этаж. Мужчина продолжал знакомить их с порядками, установленными в академии.

— Для студентов отведено шесть комнат — по две на курс. В этой, — указал он на дверь напротив лестницы, — Вы всегда сможете найти меня, если я не на уроках. Обращаться ко мне вы можете когда угодно и по любому вопросу. Эта дверь, — повернулся он в сторону южного крыла, коридор в которое преграждала стена с единственной дверью, — приведёт вас в кабинет истории. Он проходной, но я не советую вам пользоваться им, чтобы нарушить запрет.

Дальше они пошли вглубь северного крыла. Первая дверь слева от лестницы оказалась обычным чуланом с тряпками, вёдрами, вениками и швабрами. Дальше комнаты располагались парами, напротив друг друга. Как выяснилось, первая пара жилых комнат принадлежала третьему курсу, среднюю занял второй, а им достались крайние комнаты. Последняя дверь прямо по коридору скрывала за собой санузел с душевыми и туалетными кабинами, да раковинами, над которыми висело большое прямоугольное зеркало. Под потолком было два небольших окна, закрашенных в синий цвет.

— К сожалению, о ванне придётся забыть до возвращения домой, — закончив экскурсию, вывел опять всех в коридор мужчина. — Так как вас пятеро, троим придётся поселиться в восточной комнате, а двоим — в западной. В шкафах вы найдёте удобные халаты и чистые полотенца. Завтра подберём для вас нормальную одежду. Мне помочь вам с распределением?

— Спасибо, не надо, — ответил за всех Николай, открывая дверь восточной комнаты.

 

Глава 7. Назад к истокам

Спали юные графы, как убитые. Горный воздух и долгая дорога сделали своё дело. Стук в дверь был полной неожиданностью.

— Не открывайте, это так будят — вы привыкнете, — потянулся Николай, посмотрев в окно на вставшее из-за гор солнце.

Андрей, чья кровать находилась ближе всего к двери, плюхнулся обратно на подушку, накрываясь одеялом и повернувшись к стене, чтобы солнце не мешало спать.

— У нас минут двадцать до завтрака. Опоздаете — останетесь без еды, — бодро оповестил Муравьёв, открыв чемодан и достав брюки с рубашкой.

— И почему нам не поставили кровати в западной спальне — любовались бы закатом, — недовольно посмотрев на утреннее солнце за окном, проворчал Князев.

— Можно подумать, тебя сегодня оно разбудило, — усмехнулся Николай, подойдя к шкафу и беря своё полотенце.

— Эй, Ваня, подъём! — демонстративно пропустил мимо ушей замечание брюнет.

Однако Соколов как спал, так и продолжал беззаботно пребывать в объятиях Морфея, несмотря на солнце, лучи которого уже достигли его лица, и громкие разговоры в комнате.

— Здесь местность высокогорная и воздух разряжен. Через несколько дней адаптируется, — со знанием дела сказал Никола, приблизившись к кровати однокурсника и слегка его потормошив. — Граф Иоанн, извольте вставать, яства подадут с минуты на минуту.

Ваня ошарашенно вскочил, во все глаза взирая на нового друга.

— Чего?

— Так всегда будет меня Сиверс, мой наставник, если я не хочу вставать, — усмехнулся Муравьёв. — Одевайся, иначе на завтрак опоздаем.

— Ну и что? Сегодня воскресенье, — нехотя потянувшись за футболкой, ответил Ваня. Он впервые в жизни так сладко спал.

— Наши порции отдадут слугам, — пожал плечами друг.

— Ты хотел сказать, рабочим, — исправил Князев.

— Нет, Андрюша, именно слугам, — как маленькому пояснил Никола.

— И много их здесь?

— С десяток, не больше, — безразлично бросил Муравьёв, как само собой разумеющееся.

— Ладно, поверим тебе. А где здесь розетки? — первым входя в ванную и держа в руках электробритву, огляделся Андрей.

— Зачем? — удивился Николка. — Разве лампочки недостаточно? У нас в замке вообще электричества нет.

Брюнет так и застыл с прибором в руках, не веря своим ушам. Разве это ещё возможно — в 21-то веке! Почему-то ситуация развеселила Ивана. Вернувшись в комнату, он через минуту принёс однокурснику упаковку обычных одноразовых станков:

— Держи, мне они пока ни к чему, я на всякий случай купил.

— А ты отрасти бородку, в царское время это было в порядке вещей — наглядное свидетельство того, что ты уже мужчина и пора бы подумать о женитьбе, — посоветовал Николай.

— Скажешь тоже, — забирая станки, проворчал Князев. — Небось, сам бреешься топором?

— У меня пока с этим тоже не сложилось. Отец говорил, что начал бриться в девятнадцать, тогда же его впервые посватали моей матери. Так что ты у нас первый.

Каким-то чудом они умудрились привести себя в порядок до того, как за ними лично явился наставник. Организованной группой, к которой присоединились сонные Данил и Игнат, они спустились в столовую. Девушки со своей наставницей уже были здесь. Когда пришедшие расселись, баронесса дала слугам сигнал своим колокольчиком накрывать столы. Поварихи обслужили все три стола в считаные минуты. Подали обычную перловку, какао и на десерт яблоко.

После завтрака их ждала экскурсия по первому этажу их крыла. Слева от парадной двери располагалась раздевалка, за ней, напротив лестницы, оказалась оружейная. Открыв ключом дверь, наставник позволил им увидеть лежащие на полках и висящие на стене в ножнах мечи и кинжалы. Далее шёл довольно большой зал примерно в две их комнаты.

— Здесь у вас будет проходить фехтование, — пояснил наставник, прикрывая дверь зала.

Напротив оказался кабинет самого Петра Анатольевича, где им предстояло постигать премудрости этикета. Дальше по коридору была библиотека размером с тренировочный зал, а напротив неё располагался кабинет информатики. За последней дверью по коридору, аккурат под ванной второго этажа, обнаружился склад.

— Вот, Прохор Степанович, познакомитесь с новыми студентами, — добродушно поприветствовал завхоза академии мужчина.

Бойкий старичок, одетый в потёртые штаны и латаную, препоясанную выцветшим некогда красным поясом, рубаху в лаптях, причитая, стал копаться в многочисленных полках, возвышающихся до потолка. Юноши настороженно следили за его манипуляциями. Один Николай оставался совершенно спокоен: он уже видел Прохора, когда тот собирался отбыть по поручениям баронессы в город, и знал, насколько разительно меняется при этом его облик. А вот однокурсники, похоже, решили, что имеют дело с древним, потерявшимся во времени, старичком, который сейчас выдаст им в качестве школьной формы такие же шаровары, рубахи да лапти. И подозрения его товарищей усилились, когда старикашка продемонстрировал им богато расшитые кафтаны.

— Нам что, придётся ходить в ЭТОМ? — не сдержался Игнат, с опасением косясь на странное одеяние.

— Не волнуйтесь, вам они от силы понадобятся раз пять за учёбу, — успокоил их Пётр Анатольевич.

— Зачем? — на всякий случай уточнил Андрей.

— В Рождество и по окончании учебного года мы проводим балы. Танцам вас также буду учить я после новогодних каникул.

Кроме кафтанов с поясами и красных сапог, которые они видели разве что на старинных картинах, им всем по размеру подобрали костюмы для верховой езды и фехтования. Кроме этого в качестве школьной формы выдали фраки из тёмно-синего бархата, чёрные брюки и лакированные чёрные туфли.

— И всё-таки мы оказались в 17 веке, — забирая свою стопку одежды и новую обувь, прокомментировал Данил.

— Ошибаетесь, юноша, — спокойно возразил наставник. — Фрак до сих пор одевают на официальные мероприятия. И он предпочтительней пиджаков или смокингов. Кроме того, фрак подчёркивает малейшие изъяны в осанке, и вам ещё предстоит научиться его носить.

— И зачем мы вообще брали из дома одежду?

Несмотря на то, что вопрос Игната был чисто риторическим, Пётр Анатольевич вполне серьёзно на него ответил:

— Занятия у вас будут проводиться пять дней в неделю. На верховую езду и фехтование вы обязаны являться в своих костюмах, парадный костюм исключительно для балов. На все остальные занятия, на завтрак и на обед будьте добры появляться во фраке. В остальное время можете ходить, в чём заблагорассудится, не забывая, однако, о рамках приличия. В пятницу вечером прачка будет забирать у вас грязные вещи. Чтобы избежать недоразумений, позаботьтесь пришить ко всем вещам бирки. С наступлением холодов Прохор Степанович выдаст вам тулуп и валенки. Вы убедитесь, что для здешних морозов это единственно оптимальная одежда.

— А шапки-ушанки? — не сдержался Данил, за что и поплатился.

Старикашка засуетился и принялся рыться в ворохе меха, приговаривая:

— Ох, барин, барин. Не серчайте на старого Прохора. Как же я, старый вояка, запамятовал.

И на гору одежды оторопевшего Волкова легла самая настоящая шапка-ушанка.

— Кто-нибудь ещё желает получить шапку прямо сейчас? — искривил бровь наставник.

Однако все, отрицательно мотая головой, попятились к выходу, косясь на странного старика.

— Вот и замечательно. Отнесите одежду к себе и спускайтесь на обед. После обеда мы ещё раз навестим нашего уважаемого завхоза, и вы получите нитки, иголки и ткань на ярлычки, а также тетради и письменные принадлежности для учёбы.

Всю вторую половину дня они провели, пришивая и подписывая ярлыки к своей одежде. Чтобы было не так скучно, Андрей достал из сумки свой нетбук и включил музыку. Однако через три часа тот полностью разрядился: Князев не предполагал, что могут возникнуть проблемы с зарядкой, и ноутбук изначально был наполовину разряжен. Где теперь его подзаряжать, Андрей не знал. Оставалось надеяться, что получится договориться с учителем информатики и подключиться к пилоту компьютера. Ведь не от солнечных же батарей они работают! Хотя, наблюдая за вращением лопастей ветряных мельниц, он бы не удивился, если бы оказался прав.

— Значит, у нас будет верховая езда, фехтование, этикет, история и информатика. Всего пять предметов? — спросил Андрей, когда стало невмоготу сидеть в тишине.

— Этого более чем достаточно, — подтвердил правильность подсчётов Николай.

— Вы забыли танцы, — напомнил Иван.

— Они относятся к этикету, — не согласился Муравьёв.

— А девочки те же предметы изучают?

Николай задумался, вспоминая, что относительно воспитания девушек рассказывала баронесса, когда они летом смотрели с отцом академию.

— Если я не ошибаюсь, кроме истории и этикета у них будет вестись домоводство, литература и музыка.

— А какие тогда у них специальности? — заинтересовался Ваня.

— Ты что, настоящие леди всегда сидят дома, — решил блеснуть знаниями Андрей. — Вот их этому и научат. Выйдут замуж и будут нянчить малышей, вышивая в свободное время крестиком или читая романы.

— На самом деле, они тоже получат высокооплачиваемую специальность, — исправил друга Никола. — Они могут выбрать дизайн, журналистику или искусство.

— Искусство?

— Игра на музыкальном инструменте, вокал или живопись — выбрать можно любую отрасль. У нас, кстати, есть вариации в политическом направлении: предпочитаешь международную политику, получишь корочки дипломата; внутреннюю — диплом политолога.

— И нас действительно устроят по специальности? — не поверил Ваня.

— Конечно. В этом и смысл. Мы должны работать на тех местах, где хоть что-то можем дать людям и Родине. И мы должны позаботиться, чтобы больше не было того кошмара, что пришёл с революцией, если вдруг такая угроза снова возникнет.

— И ты думаешь, это реально? Нас же так мало!

— Есть ещё лицей в Москве, там учатся только юноши. Я сначала хотел туда поступить, но… — Николай задумался, что-то просчитывая в уме. — Хотя не удивлюсь, если это часть их заговора.

— Ты о чём? — не поняли друзья.

— Заговор отца и крёстного, барона Златова. Я же говорил, что они вознамерились всенепременно меня женить на Ангелине. В общем, я получил отказ, что весьма удивительно. На самом деле это чудо, что мы трое — потомки графов. Учитывая эмиграцию и ссылки, в России мы должны быть занесены в Красную книгу. Выше нас только князья Вяземские, которым и принадлежит Александровский лицей.

— То есть, графов больше не осталось? — посмотрел на кольцо Андрей.

— Почему? Есть некоторые, с той стороны Урала, — неопределённо махнул ракой Муравьёв. — Просто многие живут за границей и не думают возвращаться в Россию. Теперь ты понимаешь, почему на тебя учителя так смотрят? Возвращение потерянного или уехавшего рода — всегда праздник для всех нас! А для баронессы твой случай особенный: она сама была единственным выжившим ребёнком в роду, и стала по смерти отца обладательницей титула. Её выдали замуж за родовитого, но нетитулованного дворянина, который взял её фамилию.

— Он стал бароном?

— На самом деле, полноправным бароном стал мой крёстный, старший сын баронессы и отец Ангелины, Геннадий Николаевич. Но в те времена наши семьи почти ни с кем не общались, и отец всегда называл деда Николая бароном Златовым.

— Ясно. А вы правда в замке живёте?

— Ага, в самом настоящем.

К ужину вся одежда была подшита. Когда они спускались в столовую, во двор въехала та же вахтовка, что привезла их сюда. Это прибыли остальные студенты.

К удивлению всех, кроме Муравьёва, второй и третий курсы были ещё малочисленней.

— А что вы хотели? — дивился Никола. — Вычтите меня и Ангелину — мы могли продолжить учиться и дома, да ещё Андрея — про него вообще случайно узнали, вот и останется только шесть человек.

 

Глава 8. Конюшня

На следующий день на завтрак пришли все преподаватели. Как пояснил Николай, они жили в домах, что составляли маленькую деревушку при академии. Только директор и наставники постоянно обитали в самой академии, да слуги, комнаты-коморки которых были за кухней.

Перед завтраком к ним подошли парни из старших курсов.

— Добро пожаловать, — первым поздоровался высокий черноволосый третьекурсник с аккуратными усиками и тростью в руках. — Я барон Александр Шафиров. Это, — снисходительно кивнул он на сокурсников, — мои приближённые, дворянины Антон Внуков и Илья Озеров.

— Сказал бы сразу, что помещики — твоя свита, — ядовито ответил франту Никола.

Однако Андрей заметил, что друга заинтересовал молчаливый и бесстрастный красавец Антон. Рыжеволосый неказистый Илья кивнул им, явно довольный таким представлением.

— Меня зовут Кирилл Сомов, — представился довольно смуглый брюнет с серо-карими глазами.

— Купец Василий Комаров, — галантно поклонился крепко сложенный зеленоглазый парень.

— А ты кто такой? — надменно спросил Шафиров, буквально сверлящий глазами Николая после его реплики.

Ответив гордым царственным взглядом и выдержав паузу, Николка со всем возможным достоинством произнёс:

— Граф Николай Симеонович Муравьёв. Думаю, вы слышали о моей семье.

От неожиданности барон даже отступил, а Муравьёв решил окончательно добить оппонента:

— Мои верные соратники, граф Иоанн Соколов и граф Андрей Князев. И наши друзья, дворянин Даниил Волков и купец Игнатий Ветров.

Однако барон не слышал последних слов. Он так смотрел на трёх представителей элиты аристократии, что Ивану от души стало жалко Шафирова. По всей видимости, тот очень гордился своим титулом, а особенно тем, что выше него среди студентов никого не было. И вот теперь они трое представляли реальную угрозу его власти.

Ответить барон не успел. Со стороны южной лестницы послышался стук каблучков, и молодые люди поспешили занять свои столы. В отличие от юношей, одетых в одинаковые синие фраки, девушки были в русских сарафанах, притом абсолютно разных. Ангелина в бело-голубом платье кокетливо помахала Николаю ручкой, когда стайка входила в трапезную. Никола кивнул, отогнав от себя мысль просто проигнорировать столь вульгарный жест.

Последними появились преподаватели во главе с баронессой и наставниками. Их оказалось всего девять. Трое незнакомых мужчин сели по правую сторону от баронессы после их наставника, три женщины заняли места с противоположной стороны стола.

— Спорим, он с конюшни, — усмехнулся Данил, кивая на сухонького мужичка с роскошной бородой в чёрных сапогах и рубахе.

Иван тоже смотрел на преподавателей, внутренне соглашаясь с выводами однокурсника. Рядом с наставником сидел строгого вида учитель в тёмно-зелёном камзоле, его чуть волнистые волосы доставали до плеч. Наверняка именно он будет вести фехтование. Последний их преподаватель разительно отличался ото всех: молодой, в джинсах и вполне современного кроя тёмно-клетчатой рубашке с расстёгнутой верхней пуговицей. Из всех, по мнению Вани, только он один и мог быть информатиком. «А будет забавно, если я ошибся», — усмехнулся Ваня, представив, как смешно будет выглядеть среди компьютеров мужчина в камзоле.

Андрей, придя к тем же выводам, что и друг, переключился на преподавательниц. Рядом с Анастасией Дмитриевной сидела пышная дама в цветастом платье и платке. Следующей была статная боярыня или, может, даже княгиня. Последняя женщина щеголяла в красном сарафане и кокошнике. Что-то подобное Андрей видел у ансамбля русских народных танцев, что несколько раз выступал у них в школе на восьмое марта.

После завтрака наставники зачитали расписание на день. У юношей первого курса была верховая езда, а девушки ушли за пышной дамой на домоводство.

***

Конюшни располагались внизу холма, у последнего домика деревни, где, как оказалось, и жил их учитель. Длинное деревянное здание с небольшим загоном, от которого шла тропинка к реке. Зайдя внутрь, юноши увидели почти два десятка лошадей в стойлах. Все, кроме Николы, в восхищении разглядывали гнедых, вороных и бурых красавцев. Не размениваясь по мелочам, Муравьёв напрямик направился к коню, стоящему отдельно ото всех.

— Эй, ты куда? — окликнул друга Иван.

— Это мой Ворон, — гордо произнёс шатен, продолжая движение.

— Ворон? — удивился Данил, посмотрев на абсолютно белого прекрасного скакуна.

Тут они услышали покашливание. Обернувшись к двери, все увидели профессора, про которого как-то забыли, что было немудрено: как городские жители, они видели настоящих лошадей разве что в цирке.

— Меня зовут Захар Епифаныч, — представился мужичок, проходя вглубь конюшни. — Первое, что мы сейчас сделаем — это выберем вам лошадей. Та лошадь, которую вы выберите, будет ваша до конца обучения в академии. Лошади в стойлах с пометками уже заняты, — указал он на цветные лоскуты ткани с именами временных владельцев, повязанные у пяти калиток.

Они подошли к отделённым перпендикулярным сквозным проходом стойлам. В крайнем к загону был Ворон, следующее стойло было свободно, остальные три заняты породистыми, наверняка невероятно дорогими, кобылами и жеребцом.

— Графиня, — представил сказочную вороной масти лошадь Захар Епифаныч, доставая из сумки, висящей по эту сторону калитки, морковь, — Принадлежит Петру Анатольевичу. Фризской породы, выведенной в Нидерландах в 16 веке. В народе получила название «чёрная жемчужина».

Пока преподаватель рассказывал, они разглядывали эту грациозную лошадь с мохнатыми ногами, лоснящимися боками и длинной расчёсанной гривой. С удовольствием поедая сочную морковку, она казалась удивительно спокойной и покладистой. Следующим он стал представлять серого в яблоках жеребца, стоящего в стойле у второго выхода.

— Ветер, личный конь баронессы Златовой, знаменитой орловской породы. Вывел породу в 18 веке граф Алексей Орлов, в честь которого она и была названа. Орловские рысаки считаются одними из лучших в мире.

Ветер тоже получил своё лакомство. У последней кобылы была бурая, даже золотистая, окраска. Она смотрела на людей задумчивым мудрым или, может быть, оценивающим взглядом.

— Аврора, лошадь Анастасии Дмитриевны, донской породы, также выведена в нашей стране в конце 18 века.

— А это правда его конь? — спросил Данил, с недоверием и завистью посмотрев на снежно-белого рысака.

— Анна Константиновна лично попросила меня позаботиться о коне графа, — подтвердил мужчина. — Прекрасный молодой арабский жеребец. Правда немного дикий и плохо объезженный.

— Он подпускает только меня. Я выбрал его жеребёнком и никому до этого не позволял к нему подходить, — пояснил Николай, поглаживая лошадиную голову, опустившуюся ему на плечо.

— Тогда всё ясно. Думаю, он будет рад, если вы будете заходить и общаться с ним чаще. А то я уже испугался, что он заболел: второй день плохо ест. Думал, доктора звать.

Захар Епифаныч велел им выбрать понравившуюся свободную лошадь. Сказал, что их задача на ближайшие две недели — как можно чаще приходить сюда, ухаживать за своей кобылой, разговаривать с ней, угощать сахаром, морковью или яблоком. Когда они подружатся с лошадьми, он научит запрягать скакунов. И, возможно, к концу месяца они уже будут сидеть верхом, и тогда он устроит им прогулку вдоль реки.

Андрей выбрал статную коричневую лошадь, нижние части ног, хвост и грива которой были абсолютно чёрные, а во лбу белела «звезда». «Гнедую», — заметил учитель, когда он неосторожно сказал: «Вон ту, коричневую». Захар Епифаныч раздал лоскуты и маркеры, веля написать свой титул и имя, и повязать на калитку стойла своей кобылы. Андрей на всякий случай завязал на два узла. Табличка гласила, что его лошадь звали Звёздочкой.

Ване понравилась Ночка, как, впрочем, и Даниле. Но так как Иван первым это сказал вслух, Захар Епифаныч рассудил их спор в его пользу. Лошадь была абсолютно чёрной. «Вороной», — поправил Николай, одобряя его выбор и дивясь, почему её не выбрали предыдущие курсы. Оказалось, её выбирал сам барон Шафиров, вот только с её норовом не смог совладать. Вторая лошадь надменного барона тоже была вороной, с белой полоской вдоль носа, по кличке Гроза.

Данила, надувшись на однокурсников, выбрал себе гнедую ничем не примечательную Маркизу. Игнат же взял чисто бурую Ромашку. Ещё четыре или пять лошадей остались без хозяев.

Захар Епифаныч около часа рассказывал, как найти со своей лошадью общий язык, как заботиться о ней, что можно и что нельзя делать. Они узнали, как правильно подавать угощение, как лучше подходить и по каким признакам можно угадать настроение своих подопечных.

— И помните, что лошади очень восприимчивы к вашим эмоциям. Всегда говорите с ними спокойно и ласково, резкие движения и звуки способны их напугать, и в результате вы можете никогда не завоевать их доверия.

Преподаватель так интересно и с такой любовью рассказывал о лошадях, что было искренне жаль покидать это чудесное место. К своему удивлению, поднимаясь к академии, они обнаружили, что обед совсем скоро, а им ещё надо было успеть принять душ и переодеться.

— Никола, а почему ты коня назвал Ворон? — уже в комнате поинтересовался Ваня.

Они с Андреем успели выяснить, что друг абсолютно не воспринимает форму своего имени «Коля», зато спокойно откликается и даже сам разрешил, как друзьям, его звать этим устаревшим эквивалентом.

Николай, оправляя перед зеркалом фрак, ностальгически улыбнулся:

— Мы думали, жеребёнок родится вороным. Мне было двенадцать лет, я отлично держался в седле, и отец пообещал, что этот жеребёнок будет моим. Он родился раньше предполагаемого срока и оказался абсолютно белым. Все думали, что он не выживет, тем более кобыла его не воспринимала. Отец предложил дождаться следующего, нормального, жеребёнка от другой лошади, но я так ждал этого… Чтобы его не увели и не закололи, я запретил всем к нему подходить, даже нашему конюху. Сиверс принёс мою детскую бутылочку, и я месяц его выхаживал. Когда он окреп, то я уже как-то привык звать его Вороном.

— Значит, он альбинос?

— Скорее всего просто так гены сложились, — пожал плечом Никола. — У Ворона голубые глаза, а не красные. Хотя отец считает его частичным альбиносом: он единственный белый скакун в табуне.

После обеда у них была информатика. Молодой Евгений Денисович сразу задал заоблачную планку, сказав, что раз им 16, то и печатать они должны со скоростью 160 знаков в минуту. Усадив их за компьютеры, он мгновенно определил, про кого говорила ему баронесса Златова, и сел рядом с Николаем, подсказывая ему, как включать компьютер, попутно разъясняя, как тот работает и для чего нужны мышка и клавиатура. В конце концов, и Никола смог найти нужную программу и начать печатать, правда только отдельные слова, а не фразы, как остальные.

Через час тренировки, преподаватель дал десять контрольных минут. В результате дотянуться до поставленной планки смог только Данил, набарабанивший аж 173 знака в минуту. Евгений Денисович посоветовал приходить и тренироваться в свободное время, сказав, что даже по школьным меркам они печатают медленно (из остальных лишь Андрей смог превысить сто знаков, да и то ненамного). Николаю мужчина дал в качестве домашнего задания распечатку названий всех дополнительных клавиш клавиатуры, наказав выучить до следующего урока и похвалив за сегодняшний результат.

Когда все уходили, Андрей задержался. Попросив у учителя разрешение заряжать ноутбук, юноша, не откладывая в долгий ящик, поднялся за ним и поставил на зарядку, уточнив, во сколько преподаватель уходит.

Первый учебный день прошёл как одно мгновение. И никто из них даже не подумал сожалеть, что приехал сюда.

 

Глава 9. Окунуться в историю

Ещё с вечера на стенде жилого этажа вывесили расписание. Выяснилось, что первый курс самый загруженный: у них каждый день было по два занятия. У второго курса оказалось меньше часов этикета и всего раз в неделю информатика и верховая езда, зато они больше занимались фехтованием. У третьего курса все предметы, кроме фехтования, велись по часу, и добавлялся новый урок — политика. Как пояснил Николай, старшие курсы были заняты работой по своим направлениям, поэтому им предоставлялось дополнительное свободное время. Хотя судя по тому, как быстро их вчера отпустили с информатики, у них тоже не будет недостатка во времени.

— Чем здесь вообще можно заняться? — поднимаясь после завтрака на историю, спросил Андрей. — Телевизора нет, бук только у меня, связи по-прежнему нет.

— А её и не будет, — покосился на мобильный телефон Никола. — Зато библиотека всегда открыта: ты можешь взять любую книгу. Баронесса сюда не пожалела даже часть своей библиотеки.

— А если кто украдёт? Библиотекаря-то нет, за книгами никто не следит, — вмешался Игнат.

— Так это то же самое, что дома украсть, — не поверил такому кощунственному предположению граф.

— И всё же? — заинтересовался уже и Данил, прикидывая, сколько стоят столь раритетные экземпляры.

— Если Прохор Степанович в конце года не досчитается книг, академию закроют, — и бровью не поведя, солгал Муравьёв, желая отбить всякую охоту у сокурсников даже думать об этом.

— Я и в школе-то не особо читал, — развёл руками Андрей, скептически относящийся к этому виду занятий, ведь сейчас любую необходимую информацию можно в считанные секунды найти через Интернет.

— Придётся начать. Тем более свою профессию мы будем осваивать самостоятельно.

— Это как? — застыв у дверей кабинета, уставился на Муравьёва Игнат.

— Нам же сказали, что с нами будет заниматься куратор по направлению, которое мы выберем, — возмутился Данил.

— Он будет направлять, помогать и контролировать, а не разжёвывать и подавать на блюдечке. Вы же видели расписание: там нет никаких лишних занятий. Мы должны учиться добывать знания сами.

— А политика? — не согласился Данил.

— Она ведётся у всех, вместо второй истории, для общего развития, — возразил Никола.

Они услышали хрустальный звон и поспешили войти в кабинет. Общие звонки в академии не подавали, и каждый преподаватель по своему усмотрению определял продолжительность занятий со студентами. Оставшиеся до обеда или ужина время считалось свободным и никак не контролировалось.

— Доброе утро, — когда все расселись, поприветствовала их баронесса. — Сегодня мы с вами начнём краткое знакомство с вашими родословными. Ведь прежде чем изучать историю Руси, вы должны представлять, какой вклад в эту историю внёс именно ваш род. Кроме того, я считаю важным, чтобы вы познакомились с родословными друг друга и своих старших товарищей. Конечно, я расскажу только об основном, более подробно вы сможете ознакомиться с историей вашего рода, посетив библиотеку и просмотрев справочник дворянских родов, где указано, в родословных книгах каких губерний упоминаются представители вашего рода.

Все обратились в слух. Баронесса говорила спокойно, не торопясь и не повышая голос. Она рассказывала о том, почему так важно знать свои корни, об ошибках, которые совершали одни представители рода, а исправлять приходилось зачастую не одному поколению потомков. О том, что в современных учебниках история искажена, и познавать они её будут по летописям и литературе того времени. И только во второй половине урока Анна Константиновна перешла к конкретному роду. Иван с запозданием осознал, что говорят о нём.

— Это дворянский род, историю которого принято вести от Максима Корнеева Соколова, получившему землю за доблестную службу в 1675 году от второго царя дома Романовых Алексея Михайловича. По указу Павла I от 1800 года, род Соколовых, наряду с другими родами, подтверждён в дворянском достоинстве.

Ваня так внимательно слушал, что совершенно забыл записывать. Усмехнувшись, Николай, который наизусть знал родословные дворянских родов и поэтому не утруждал себя конспектом, придвинул к себе тетрадь друга и стал писать за него, добавляя и от себя комментарии.

— При Александре I в 1823 году одна из ветвей рода Соколовых удостоилась графского титула. Гербом стал летящий серебряный сокол с золотым колосом в когтях на голубом фоне, увенчанный графской короной с сине-золотым намётом вокруг. Во время гражданской войны род выступал на стороне белого движения, был лишён земли и титула, и сослан в Сибирь. Здесь их расстреляли.

— А откуда тогда Ваня взялся? — не сдержался Данил.

Баронесса строго взглянула на перебившего её студента, после чего уже другим, каким-то мягким взглядом, посмотрела на смущённого Соколова:

— Даже в те жестокие времена были случаи, когда женщин и детей оставляли в живых. Женщины в большинстве своём умирали в лагерях, как жёны политических преступников, а детей отправляли в детские дома и воспитывали в советской идеологии. Так случилось и в этот раз: младшего сына графа, Анисия, которому было на тот момент всего пять лет, охранники конвоя тайно ссадили с поезда, сказав по прибытию, что мальчик умер в пути. Так Анисий Соколов стал Соколовым Алексеем — воспитанником детского дома №2.

— Откуда вам это известно? Почему вы думаете, что именно я потомок Анисия Соколова? — на одном дыхании выпалил Ваня.

— Разве отец никогда не рассказывал тебе, что твой прадед был из детского дома?

Иван помотал головой, ловя каждое слово. Баронесса с какой-то непонятной грустью и сожалением посмотрела на него. На какое-то мгновение Ваня подумал, что его исключат, что на самом деле произошла чудовищная ошибка, и он не является никаким графом. Однако слова женщины развеяли его переживания:

— Любой Соколов в той или иной мере потомок дворянского рода. В том детском доме была заведующей бывшая монахиня, она трепетно хранила и оберегала тайны своих воспитанников и в дальнейшем старалась проследить их судьбу. Свои записи незадолго до смерти она спрятала в разрушенном монастыре, и когда в России стали восстанавливать храмы, её дневник нашли, и настоятель передал его нам. На тот момент наш род активно искал потомков ссыльных дворян, и поднять архивы, имея связи и деньги, не составило большого труда. Так что именно ты, Иоанн, единственный наследник и потомок последнего графа Соколова.

— Вы сказали, что их лишили титула, — напомнил Ваня, опустив голову.

— Декрет от 10 ноября 1917 года «Об уничтожении сословий и гражданских чинов» упразднил все сословия и уравнял нас в правах с обычным людом, — печально ответила баронесса. — Земли остались только у тех, кто был вне зоны видимости тогдашнего правительства. Остальным, сохранившим свою историю и достоинство, пришлось начинать с нуля. Легче всего было тем, кто, как князья Вяземские, хранил часть капиталов за рубежом. Белая армия не приняла ликвидацию сословий, так как указ шёл не от царя, находившегося тогда с семьёй в ссылке, а от захватчиков. Поруганию и отречению от рода были удостоены лишь те, кто встал под красные знамёна и участвовал в заговоре против царской семьи. Так что если вы оказались здесь, будьте уверены, что ваш род чист перед последним императором и вы полноправно носите свой титул.

— Но ведь титул тогда должен принадлежать нашим родителям, — неуверенно предположила баронесса Кноп.

— Вы первые за несколько поколений получите соответствующее вашему титулу воспитание, — возразила Анна Константиновна. — Кроме того, открою вам тайну: существует Совет, который постановил, что все потомки титулованных дворянских родов вправе с самого юного возраста носить причитающейся им от рождения титул в связи с утратившими силу привилегиями, которыми при царском режиме обладали главы родов.

— И наши дети тоже будут баронами и графами? — обрадовалась Фаина.

— К сожалению, прерогативой передавать титул по наследству наделены только юноши. По женской линии титул передаётся лишь в том случае, если в роду не осталось потомков мужского пола.

Кноп приуныла, вспомнив о младшем брате. Но вдруг ей в голову пришла другая идея:

— А если я не выйду замуж, то останусь баронессой?

Анна Константиновна улыбнулась:

— Брак не изменит вашей крови, и не лишает девушек привилегии носить титул, полученный при рождении.

 

Глава 10. Уроки хороших манер

После обеда их ожидал урок этикета, который Пётр Анатольевич перенёс в тренировочный зал. Он объявил, что поскольку по вторникам и пятницам зал не занят, в эти дни у них довольно часто будет практика по этикету, а в дальнейшем и танцы. Сегодня же он велел им взять подушки и сесть полукругом, сам сев на ближайшую скамейку. Когда все с удобством расположились, он задал совершенно неожиданный вопрос:

— Поднимите руки, кто из вас читал роман Марка Твена «Принц и нищий»?

Руки подняли лишь Ваня и Николай.

— А мультик считается? — деловито спросил Игнат.

— Нет, в мультфильме слишком много искажений и вольностей, — улыбнулся наставник. — Советую вам всем взять в библиотеке и прочитать этот великолепный роман.

— А почему именно его? — подозрительно уточнил Данил.

— Марк Твен удивительно точно описал, как нищий мальчик, оказавшись во дворце, учится быть принцем. Это предстоит и нам. Конечно, не за пару недель, как в книге, но к концу года вы должны будете владеть основами придворного и светского этикета. В дальнейшем мы будем лишь расширять ваши знания и доводить выполнение всех правил до автоматизма, чтобы к окончанию обучения вы не только по крови являлись дворянами, но были достойны своего рода соответствующими манерами и поведением.

Урок оказался недолгим. Рассказав о появлении термина «Этикет» и его истории, Пётр Анатольевич лично сопроводил их в библиотеку и указал на стеллаж, где они могли найти нужную книгу. Веля прочитать роман до следующего урока, мужчина удалился, а они, взяв книги, поднялись в свои комнаты выполнять данное поручение.

***

Приближался вечер. Ваня лежал на кровати и рисовал что-то в своём блокноте, отложив на время книгу. Он тоже решил перечитать «Принца и нищего», хотя прекрасно понимал, что со своей скоростью чтения никогда бы не успел прочитать его полностью за один день. Андрей, похоже, увлёкся рассказом, несмотря на свои недавние заверения, что совсем не любит и не хочет читать. Никола зубрил к четвергу названия клавиш, то и дело выискивая их на ноутбуке.

— Я пойду, прогуляюсь, — закрыв блокнот и убрав его в сумку, решил Ваня.

— Через час ужин, — что-то помечая на листе, напомнил юный граф Муравьёв.

— Ничего, успею. Хочу дойти до конюшен.

— Я тоже не прочь отдохнуть, — закрыв ноутбук, потянулся к ветровке Никола. — Конечно, если ты не возражаешь относительно моей компании.

— Ребят, я с вами, — оживился Андрей.

— А как же уроки?

— Ну, вы ведь оба читали — расскажете по дороге. Мне всё равно не успеть. Или вам свет не будет мешать ночью спать?

— Ещё чего! Я дам тебе свечку, — фыркнул Никола.

— В отличие от тебя, я не привык читать при свечах. И не хочу к концу учёбы ослепнуть.

— Эй, хватит вам, а то действительно опоздаем на ужин, — прервал Ваня перебранку друзей.

Спор был абсолютно безобидный и даже немного шуточный. Просто последние несколько часов, что они провели за уроками, их всех утомили, и они были рады хоть немного прогуляться и развеяться перед «вторым заходом».

Конюшня была открыта, но некоторые стойла оказались пустыми. Посмотрев имя на ближайшем лоскутке, Николай сделал вывод, что у третьего курса ещё не закончен урок и, вероятнее всего, они вместе с преподавателем на прогулке. Ворон замотал головой, приветствуя своего хозяина.

— Привет, Ночка, — поприветствовал свою лошадь Иван, доставая из кармана мешочек с нарезанным на несколько частей припасённым с завтрака яблоком.

— Не поделишься?

Ваня отдал несколько кусочков Андрею. Ночка недоверчиво наблюдала за новым хозяином. Неспеша приблизившись, Ваня протянул над низкой калиткой руку с угощением, стараясь держать ладонь так, как советовал учитель. Почуяв аромат сочного яблока, и немного помедлив, кобыла аккуратно взяла губами угощение. Чуть приободрившись, Иван уже смелее подал ей второй кусочек.

Вскоре с прогулки вернулся третий курс. Заведя лошадей в стойла, барон и его свита свысока посмотрели на неумело обращающихся с животными первокурсников.

— Ты её аккуратней гладь, она дикая, — посоветовал Александр Соколову.

Почувствовав, что лошадь занервничала, Ваня от греха подальше вышел из стойла. Николай, похлопав на прощание Ворона по крупу, тоже вышел в проход.

— И что вы ей сделали, барон, что она шарахается от одного вашего вида?

Шафиров смерил его надменным взглядом.

— Я не претендую. Если твой друг хочет сломать себе шею — пожалуйста. Я просто предупредил.

— Спасибо, мы учтём.

Зашёл Захар Епифаныч. Все посторонились, пропуская его с лошадью к свободному стойлу. Третьекурсники, попрощавшись с профессором, ушли. Друзья, получив от преподавателя несколько новых советов, тоже поспешили на ужин.

***

На следующий день Пётр Анатольевич и не вспомнил о задании, что давал им накануне. Урок он начал с иерархии титулов, их толкования, и сравнения с западными аналогами. Они узнали, почему Пётр Первый выбрал именно эту систему, что она на самом деле является упрощенной, что некоторые титулы, такие как герцог, просто не прижились, и единственный представитель российского дворянства, получивший данный титул, был знаменитый князь Александр Данилович Меньшиков, друг и соратник Петра.

— Истинно российскими титулами к концу 18 века, наряду с боярским и княжеским, стали титулы графа и барона. Так как с усилением дворянства боярские титулы перестали жаловать, хотя их официально и не отменили, к концу правления Павла I бояр не осталось. Последним русским боярином считается Иван Юрьевич Трубецкой, имевший в браке двух дочерей, сменивших при замужестве фамилию и не передавших титул своим детям. К тому времени все боярские рода либо прервались, либо стали графами и баронами.

Пётр Анатольевич рассказал им про привилегии титулованного дворянства, про их отношение к иностранному дворянству, среди которых были баронеты и маркизы, про период присвоения личного дворянства, не передающегося по наследству.

— А купец — это титул или нет? — решился спросить Игнат, ни разу не услышав в монологе наставника своего звания.

— Купечество, как и духовенство, является особым сословием, — задумавшись, пояснил наставник. — У него своя история, свои обязанности и привилегии. Поначалу многие основатели купеческих династий были неграмотными, притом это была единственная профессия, которой могли заниматься и мужчины, и женщины. К слову, купеческий род Ветровых пошёл из небогатого дворянского рода, воспользовавшегося законом от 1898 года, позволившему торговать, не вступая в гильдию, и в начале двадцатого века всё-таки примкнувшему к одной из купеческих гильдий. Купцы меньше всего пострадали при революции, хотя мало кто ушёл от раскулачивания.

— Значит, его пригласили не потому, что он купец? — спросил Андрей.

— Сравнимы с дворянством были только купцы первой гильдии, многим из которых, в конце концов, жаловали дворянство. После революции таких родов осталось лишь несколько десятков, многие покинули страну, — расплывчато ответил Пётр Аннатольевич.

— Поздравляю, ты такой же вымирающий вид, как и мы, — негромко, чтобы наставник не слышал, сказал однокурснику Князев.

После обеда у них по расписанию было фехтование. Первое, куда их повёл, представившись, Валерий Кондратьевич, была оружейная. Он разрешил им выбрать любое оружие из лежавшего на полках.

— Я посоветовал бы графам, соответственно их положению, остановить свой выбор на мечах, — наблюдая за ними, сказал учитель. — Купцы издревле довольствовались кинжалом, так как он незаметен под одеждой. Нетитулованные дворяне в повседневной жизни зачастую были безоружны или тоже предпочитали кинжалы, однако были и исключения. Здесь вас никто не осудит, какое бы оружие вы не выбрали. Кроме того, по распоряжению баронессы, те из вас, кто достойно сдаст экзамен по владению своим оружием, по окончанию учёбы получит возможность оставить его у себя.

Раздались одобрительные возгласы, и молодые люди ещё более критично стали рассматривать великолепное оружие, уже не слыша слова преподавателя о балансе и уникальности представленных клинков.

— А если у меня уже есть кинжал? — шёпотом спросил друга Андрей.

— Выбирай меч, — пожал плечами Никола, взвешивая на руке небольшой кинжальчик, рукоять которого украшал узор из сапфиров.

— Ты возьмёшь его? — спросил Иван, уже выбравший самый обычный на вид меч.

— У меня меч уже есть, и я хорошо им владею. Думаю, мне не помешает освоить кинжал, — просто ответил Николай, удовлетворённо посмотрев на царапину, оставшуюся на пальце. — Даже точить не надо.

— Ну ты и мазохист, — прокомментировал Князев, вытаскивая из ближайших ножен меч.

— А почему нельзя выбрать этот? — раздался громкий вопрос Данилы, с завистью разглядывающего расшитые золотом ножны, висящие на стене, из которых выглядывала усыпанная драгоценными камнями рукоять.

— Этот уже выбран, — спокойно пояснил Валерий Кондратьевич. — Он принадлежит барону Шафирову.

— Опять этот выскочка, — пробубнил Волков, переходя к созерцанию незанятых мечей.

Игнат тем временем уже держал в руках самый дорогой в оружейной клинок в золотых ножнах, украшенный мелкими рубинами и бриллиантами. Ещё до конца не веря, что такое чудо могли не выбрать предыдущие два курса, он любовно поглаживал рукоять своего кинжала.

Андрей тоже нашёл оружие по душе: лёгкий меч, лезвие которого украшала причудливая гравировка. Последним свой выбор сделал Данил, остановившись на необычном серебряном мече с фигурной рукоятью, украшенной изумрудами.

Убедившись, что студенты закончили с выбором, Валерий Кондратьевич ещё раз напомнил единственное условие, при котором оружие станет их, после чего они отправились в тренировочный зал на свой первый урок фехтования.

***

Первая неделя в академии пролетела незаметно. Новые впечатления, необычные уроки, забота о лошадях, которых они навещали почти каждый вечер. Это было так непохоже на их привычный мир, что казалось сказкой. В четверг на истории Николай и Ангелина рассказали о своих родах и традициях, которые до сих пор сохраняются в их семьях; на информатике Николе дали очередной список, который он должен был выучить, а в пятницу прошёл третий за неделю урок этикета, на котором Пётр Анатольевич провёл тест по «Принцу и нищему». В результате Андрей, вернувшись с верховой езды, которая была у них после обеда, весь вечер дочитывал заданный ещё ко вторнику роман, который забросил, полагая, что наставник уже и не спросит. Впереди маячили выходные — целых два дня безмятежного отдыха…

 

Глава 11. Наставник

Если они надеялись, что в выходные им дадут спокойно выспаться и отдохнуть, то их ждало немалое разочарование. После завтрака, на который они заставили себя встать, памятуя, что иначе останутся голодными до обеда, их отправили в конюшню, в то время как старшим курсам было поручено идти к жившим при академии профессорам помогать по хозяйству. Тогда-то Андрей и вспомнил про трудовую терапию, которой так пугала их с отцом баронесса. Девочкам повезло больше: для них поручений не оказалось и они, позавтракав, ушли в свои комнаты.

Захар Епифаныч ждал их в воротах. Определив фронт труда для каждого, он вернулся в загон, где сейчас находились Графиня и Аврора. Провозились в конюшне они до самого обеда. Несмотря на мрачные ожидания, их не заставили вычищать стойла, а доверили лишь привести в порядок снаряжение и накормить лошадей. Однако и эта работа оказалась совсем непростой для юных горожан, никогда не живших в деревне. Однокурсники с завистью наблюдали, как легко и просто с поручением справляется Николай: как аккуратно и даже с некой любовью он чистит неизвестно где лежавшие сёдла, как проверяет прочность стремян, протирает уздечки. А как виртуозно обращается с вилами, разделяя сено между своими подопечными!

К тому времени, как друзья справились со своею работою, Никола щёткой вычистил шерсть Ворона, расчесал его гриву и хвост, и даже почистил копыта.

Уставшие, они возвратились в академию. Душ подарил ощущение блаженства и вернул их к жизни. К счастью, после обеда заданий не было, и они получили так желанный с вечера отдых.

Никола вернулся к изучению сочетаний клавиш. Андрей снова одолжил ему свой нетбук, включив программу, что использовал Евгений Денисович для проверки у них скорости печатания (он скачал её на последнем уроке информатики). И теперь Никола с увлечением набирал предложенный текст, состоящий только из символов и знаков препинания.

— Надоест, можешь сменить режим на Фразы, — лениво посоветовал Андрей, развалившись на кровати с конспектом по этикету. Он справедливо полагал, что Пётр Анатольевич вполне может на ближайшем уроке проверить, что из теории они запомнили, и не хотел больше оказаться в той ситуации, в которую попал с тестом по Марку Твену.

— Я скоро приду, — убедившись, что друзья заняты своими делами, выскользнул Ваня за дверь.

***

Помявшись минут пять перед дверью, Иван нерешительно постучал. За дверью раздались шаги, и через минуту на пороге появился хозяин комнаты во вполне современных брюках и свитере. Наставник жестом пригласил войти.

— Можешь присесть, — подходя к серванту, предложил гостю Пётр Анатольевич.

Ваня, замерший недалеко от двери, неуверенно приблизился и сел на край дивана.

— Чем могу помочь? — мужчина налил себе и юноше гранатового соку, после чего вернулся к своему креслу и, устроившись в нём, посмотрел на студента.

Ваня медлил, глядя на наставника. Кто он: барон, граф? Наверняка у их преподавателя тоже есть титул, просто не может не быть. Его королевская осанка, обрамляющие, словно грива, лицо волосы, властный и в то же время мягкий и понимающий взгляд, манеры и речь — всё говорило в пользу благородного происхождения и воспитания. Разорвав визуальный контакт, Иван попытался привести мысли в порядок.

— Ты хотел что-то узнать? — выждав пару минут, напомнил о себе наставник.

— В письме, которое мне прислали, говорилось, что студентам полагается стипендия.

— Всё верно. В конце каждого месяца на твой счёт академия будет переводить 1000 рублей в качестве карманных расходов.

— У меня нет счёта, — промямлил юноша.

— Баронесса обо всём позаботилась. На исходе этого месяца вам выдадут карточки, куда будет переводиться стипендия. Правда, воспользоваться вы ими сможете, только когда вернётесь в город.

— Я не об этом…

Ваня замолк, с надеждой посмотрев на наставника. Пётр Анатольевич наклонился вперёд, его карие глаза смотрели как будто в самую душу.

— Я не умею читать мысли. Но я постараюсь помочь, если это будет в моих силах, — произнёс наставник, не прерывая взгляда. Иван сидел, как завороженный, не зная, с чего начать. — Твоей семье нужны деньги?

— У меня нет семьи, только я, — еле слышно произнёс Ваня, опуская глаза и сжав кулаки, всеми силами борясь с подступившими слезами. Ещё не зажившая рана в его душе вновь стала кровоточить, причиняя невыносимую боль.

— Что? По нашим сведениям, ты живёшь со своими биологическими родителями, — не поверил мужчина, внимательно наблюдая за ним.

Иван поднял голову, глаза предательски покраснели, но голос оказался неестественно твёрд:

— Они развелись. В конце учебного года.

— Прости. Сведения о новых учениках у нас приходят под Рождество, тогда и идёт утверждение подходящих кандидатур. В дальнейшем мы только рассылаем приглашения по месту жительства. Вам с мамой нужна материальная помощь? Твой папа вас навещает, выплачивает алименты?

Иван покачал головой, вновь уставившись на свои колени.

— Я больше его не видел. Мы отказались от алиментов. Мне нужны деньги на содержание квартиры. Может, есть что-нибудь для отличников? Я постараюсь. Или в счёт моей будущей зарплаты, под проценты.

Пётр Анатольевич поражённо взирал на студента:

— У нас есть фонд помощи студентам, ты можешь не волноваться, мы будем перечислять необходимую сумму. Скажи, если не вспоминать про квартплату, вам с мамой хватает на еду и одежду?

— Её нет, — сухо перебил юноша. — Она умерла.

Он не заметил, как побледнел преподаватель, как сжались его руки на подлокотниках кресла, как окаменело лицо…

— Когда? — тихо спросил Пётр Анатольевич.

— В конце июля. У неё случился инфаркт.

И они сидели в тишине, каждый думая о своём, пока наставник не взял себя в руки и не проводил его до двери, заверив, что деньги обязательно перечислят.

***

— И где ты был? — требовательно спросил Андрей, когда друг вернулся в каком-то подавленном настроении.

— Разговаривал с Петром Анатольевичем, — стараясь придать своему голосу беззаботность, ответил Ваня.

— Просто так? — отвлёкся от компьютера Никола, в глазах блеснуло плохо скрываемое любопытство.

— А что тут такого? — недоумённо спросил Ваня, беря с тумбочки недочитанную книгу.

Какое-то время Андрей изучающе смотрел на него. За окном начал покрапывать дождь.

— Ты в городе тоже ходил в гости к учителям? — всё-таки не выдержал однокурсник, скептически изогнув одну бровь.

Ваня посмотрел на него поверх книги:

— Я просто уточнил про стипендию. Не знаю, как вам, но мне эти деньги будут не лишни.

Этот ответ вполне удовлетворил друзей, вернувшихся к своим занятиям. Однако сам Иван никак не мог сосредоточиться на книге, уже в пятый раз перечитывая одно и то же предложение. Он всё прокручивал в голове состоявшийся разговор с наставником. Действительно ли Пётр Анатольевич ему поможет? А если нет или баронесса не согласится на дополнительные расходы, то сколько надо задолжать коммунальщикам, чтобы выселили за неуплату? полгода? год? Конечно, бабушка Марфа не допустит этого, но он чувствовал себя неловко, вспоминая, как сильно обременил добрую старушку.

Вспыхнул свет — это Андрей дотянулся до выключателя. На улице совсем стемнело. «Разверзлись хляби небесные» — как говорила в такую погоду бабушка Кати. Дождь хлестал вовсю, для полного счастья не хватало лишь грома и молний.

— Вот тебе и засушливая осень, — философски заметил Андрей, опять разлёгшись на кровати.

— А с какой это радости ты решил, что осень будет засушливой? — Никола отодвинул от себя ноутбук, решив, что на сегодня позанимался достаточно.

— Синоптики обещали, для всего нашего региона, — пожал плечами парень, кинув очередной взгляд на окно.

— Может в городе и сухо. Здесь как-никак горы, — со знанием дела ответил Николай.

— Никола, а ты в курсе, кто наши учителя? — ни с того ни с сего спросил Ваня. — Ты знаешь их фамилии, титулы? Они, наверное, все родовиты.

— Почему все? — не согласился юный граф. — Захар Епифаныч, например, до открытия академии служил старшим конюхом у Златовых.

— Не может быть! — заинтересовался Андрей. — А я слышал, что у старшекурсников он курирует одно из направлений.

— Всё верно, — согласился Никола. — Баронесса доверила ему обучение тех, кто выбрал торговлю.

— Но как он может обучать тому, чего не знает? — удивился Ваня.

— Ну почему же? Он вырос в семье лавочника и лично занимался покупкой и продажей лучших лошадей у баронессы. Кроме того, я, кажется, уже говорил, что направления нам предстоит осваивать преимущественно самостоятельно. Такова политика академии.

— Ладно, а другие преподаватели? — с нетерпением воззрился на него Андрей.

— Евгений Денисович Ласточкин, насколько нам известно, из обычных. Если не ошибаюсь, он сюда приехал сразу после вуза, баронесса нашла его по объявлению. Курирует юриспруденцию. Кажется, отец говорил, что он даже заочно учился первый год, чтобы взять это направление.

— Единственный нормальный учитель, — прокомментировал Андрей.

— Не скажи, — не согласился Никола. — Хлебников Валерий Кондратьевич имеет звание мастера по фехтованию и до академии активно занимался политикой. Вроде даже был заместителем главы города по социальным вопросам и до сих пор продолжает занимать какую-то должность. Если не ошибаюсь, он зам по культуре.

— Это невозможно! — не поверил Ваня. — Он же должен тогда жить в городе.

— Не обязательно, — возвратил Никола. — Тем более он каждый вторник и пятницу в город ездит, а иногда и на все выходные уезжает. Баронесса говорила, что барон Хлебников для своих подопечных организует летнюю практику. Кстати, я заметил, что у Евгения Денисовича уроков нет в те же дни. Держу пари, что он тоже в город с бароном ездит.

— Такое ощущение, что ты здесь учишься не первый год, — то ли восхищённо, то ли подозрительно промолвил Андрей.

— Просто я постарался узнать как можно больше об академии и преподавателях, когда понял, что мне предстоит здесь учиться, — скривился Никола, бросив грустный и даже чуть презрительный взгляд за окно.

— А что ты знаешь о наставниках? — продолжил расспрос Андрей.

— Васильева Анастасия Дмитриевна является баронессой, их семья так и осталась в Сибири, даже после амнистии. Бабушка Златова лично занималась её воспитанием.

— А Пётр Анатольевич? — не удержался Иван.

Николай несколько мучительных минут смотрел на него, после чего как-то загадочно ухмыльнулся и начал:

— Пётр Анатольевич тоже является воспитанником баронессы. Сколько себя помню, он жил в их семье. Отец и баронесса утверждают, что он граф Климов, но я так и не смог отыскать его род в родословной дворянских родов. Точнее, я встретил кучу дворян с такой фамилией, но вот титулованных среди них не обнаружил, даже баронов. Конечно, может быть его просто нет в списках…

— И ты каждого так по родословной пробиваешь? — нахмурился Андрей.

— Естественно, — горделиво ответил шатен. — Я предпочитаю знать, с кем имею дело.

— И о нас ты тоже всё заранее узнал? — не веря ушам, уточнил Ваня.

Повисла неловкая пауза. Никола с искренним недоумением смотрел на друзей, не понимая, почему обычная, принятая в их кругах, формальность, вызвала такой негатив. Такое ощущение, будто они подозревают его в шпионаже. Положение спас разнёсшийся по коридорам негромкий звон колокола, служащий напоминанием о скором ужине.

 

Глава 12. Первые трудности

Воскресенье прошло незаметно. Весь день лил дождь, поэтому они даже на улицу не смогли выйти. Нетбук Андрея давно разрядился, и единственное дело, которое смогли найти ребята, была игра в карты, которые так удачно обнаружились у второкурсников. Оказалось, что игра на деньги или желания была излюбленным занятием студентов по воскресеньям и грозила стать уже традицией за отсутствием других развлечений. Ваня, не имевший при себе практически ничего, просто наблюдал, пытаясь запомнить правила новой для себя игры в «Храп». Андрей, Данила и Игнат сразу включились в игру. Первые пять конов игроки провели без денег, обучая новеньких, после чего игра пошла «по-серьёзному». Николай, минут пять понаблюдав, куда-то испарился. Также здесь не было Шафирова и Внукова. Невзначай расспросив Озерова, они узнали, что его товарищи предпочитают шахматы, и сейчас наверняка разыгрывают очередную партию в комнате барона.

Николы не было до обеда. Вернулся он с какой-то потрёпанной от времени книгой и до самого вечера был недоступен для друзей, погружённый в чтение. Иван тоже спустился в библиотеку и выбрал себе книгу по геральдике, решив найти герб своей семьи и перерисовать его, чем и занимался до самого ужина. Андрей по-прежнему пропадал в комнате Сомова, играя на деньги со старшими товарищами.

В понедельник дождь так и не утих, и они с зонтами, стараясь не поскользнуться и ну увязнуть в грязи, неспешно спускались к конюшням. Игнат громко сетовал на погоду. Захар Епифаныч ждал их в воротах.

— Сегодня я покажу, как правильно ухаживать за копытами своей лошади, — с воодушевлением начал мужичок.

Сзади послышался скучающий вздох Ветрова, который явно предпочёл бы остаться в тёплом здании, нежели слушать о чистке копыт.

***

— Я прошу написать, кто чем любит заниматься в свободное время и как вы провели эти выходные, — раздавая двойные листочки, дал задание Пётр Анатольевич на своём уроке во вторник.

Данил с Игнатом переглянулись, вид у обоих был несколько смущённым: они понимали, что вряд ли наставник одобрит игру в карты, да ещё и на деньги. Андрей же, как ни в чём не бывало, придвинул листок и начал писать. Однокурсники, в том числе и Ваня, были восхищены его уверенностью и просто железным спокойствием. Никола, ни на кого не отвлекаясь, тоже принялся за сочинение. Друзья так и не узнали, где он полдня пропадал.

Иван посмотрел на свой чистый листок и задумался. А действительно, что он любил делать дома? В выходные и праздники обычно отец выпивал, и мальчик почти весь день проводил на улице или в гостях у Кати. В каникулы он читал то, что задавали по школьной программе, старался больше помогать маме по дому или вместе с Катей помогал бабушке Марфе на даче. Старушка очень дорожила садовым участком в шесть соток. Старый, со ставнями, покосившийся домик стаял, наверное, ещё с царских времён. В меленьком огороде был разбит настоящий сад: здесь росли и яблони, и сливы, и черноплодка, и вишня и даже ирга, которую Ваня очень любил. С дачей было связано множество лучших детских воспоминаний! Мама с десяти лет разрешила ему туда ездить, несмотря на недовольство отца. Это был единственный раз на памяти мальчика, когда мама проявила такую твёрдость, уверенная, что сынок должен дышать свежим воздухом, и раз своей дачи у них нет, пусть ездит к школьной подруге. Так как они с Катей были всегда вместе, мама к тому времени отлично знала бабу Марфу и не волновалась за него. Ване даже казалось, что она была рада, что он летом чаще на даче, чем дома. Там Ваня научился вскапывать грядки, рубить ветки, поливать и многое другое. Они с Катей собирали в лесу грибы, ходили на рыбалку, купались в реке… А год назад он даже сам перестроил крылечко…

— Эй, хочешь до ночи здесь просидеть, философ? — прошипел сзади Андрей, незаметно толкнув его в спину.

Ваня, поглощённый воспоминаниями, только сейчас осознал, что бездумно грызёт ручку. Встряхнув головой, он принялся за работу.

«В свободное время я обожаю читать…» Конечно, это было не совсем правдой, но не писать же, что любит работать в саду, красить бочки и заниматься починкой протекающих крыш и полусгнивших заборов. Ещё чего доброго отправят на хоздвор помощником Прохору Степановичу, — ребята вообще засмеют…

***

На фехтовании их разделили на пары. Так как предыдущий урок был посвящён истории фехтования на Руси и в зарубежных странах, деление вызвало настоящий восторг. Все с предвкушением ждали своего первого практического занятия. Ваня оказался в паре с Андреем, Николу поставили с Игнатом, так как только у них были кинжалы. Данила к своему восхищению, граничащему со страхом и трепетом, понял, что будет фехтовать лично с Валерием Кондратьевичем. Однако тренер быстро остудил их пыл:

— Надеюсь, вам не составит труда запомнить своего партнёра, — как всегда с некоторым пафосом и лёгким превосходством, произнёс барон Хлебников. — В этом году ваши тренировки будут исключительно с манекенами. Мы посмотрим основные блоки и атакующие удары, вы научитесь правильно использовать своё оружие.

— И стоило нас делить? — разочарованно проворчал Данила.

— Извольте повторить, сударь.

Волков покраснел до корней волос под строгим взглядом преподавателя. Он не думал, что мужчина его услышит, однако нашёл в себе храбрость ответить:

— Зачем вы нас разделили, раз не разрешаете драться друг с другом?

— Для начала вы должны усвоить, что владеете настоящим оружием, которое способно нанести серьёзную травму, особенно в неумелых руках, и даже убить. Думаю, вы понимаете, что нам не нужны несчастные случаи. Работать в парах вы начнёте со следующего года, сейчас же вы должны помогать своему партнёру, научиться видеть его ошибки и слабости в обороне. Вы должны осознать, что тренировка с сильным партнёром поможет вам добиться большего мастерства, и уметь тактично указывать партнёру на его слабые стороны. И лишь на третьем курсе мы будем устраивать показательные бои, когда вы, я надеюсь, овладеете основами фехтования.

— Мы тоже будем участвовать? — затаив дыхание, спросил Игнат.

— У вас более специфическая программа, — перевёл взгляд на него Валерий Кондратьевич. — Вы в основном будете работать поодиночке. К сожалению, ваш кинжал не настолько сбалансирован, как у графа Муравьёва, — одобрительно посмотрел он на Николу, — но, тем не менее, вам на третьем курсе предстоит освоить искусство метания кинжала в мишень. Это умение более важно, и зачастую при нападении спасало купцу жизнь: ведь кинжал проигрывает мечу при ближнем сражении.

— Ясно, — чуть расстроено промямлил Игнат.

Данила тоже приуныл. Он быстро понял, что раз партнёра у него нет, то тренер будет придираться к нему больше, чем ко всем остальным, указывая на самые пустяковые ошибки.

***

Уроки стали значительно сложнее. Если первые занятия были ознакомительными, то теперь они выходили из кабинетов с распухшими от новой информации головами и горой домашней работы. Правда практически все задания по этикету, истории и фехтованию заключались в поиске информации по определённому роду, традиции или боевому манёвру, но это жизни не облегчало. Благо Никола всегда знал, в каком разделе что искать.

После ужина, а зачастую и в любую выдавшуюся свободную минуту, ребята пропадали в библиотеке, конспектируя заданную информацию. К счастью, по информатике они всё успевали в классе, и только Никола уходил с очередным заданием по отработке умений печатать. В то время как Николай пытался освоить обычный блокнот, они разбирались в тонкостях работы с Word, составлением схем, таблиц и диаграмм.

Захар Епифаныч каждый урок напоминал о необходимости как можно чаще общаться со своей лошадью и даже обещал в начале октября устроить им конную прогулку вокруг посёлка, если все смогут без его помощи оседлать лошадей.

Дни мчались с бешеной скоростью. Вот, кажется, они только приехали, а уже конец сентября.

В карты играть им не запретили, хотя Игнат додумался написать о них в сочинении, сдав и друзей, указав, что играли не просто «ради интереса». В результате наставник целый урок посвятил чтению морали, посоветовав найти более достойное развлечение.

— Карты были слабостью многих представителей дворянства, — в конце своей часовой тирады произнёс Пётр Анатольевич. — Известны случаи полного разорения: не зря карточный долг называют «святым». Если человек отказывался платить, он лишался самого главного — чести. Поэтому проигравшие зачастую выбирали смерть, лишь бы этот позор не пал на их семью. А вы, надеюсь, в курсе, что самоубийство — самый страшный грех, который может человек совершить в этой жизни, каковы бы ни были причины…

Мужчина обвёл серьёзным взглядом притихших студентов и задержался на Иване:

— Я вас не осуждаю, но я хотел бы в следующий раз увидеть больше искренности в ваших сочинениях. Только тогда я действительно буду вашим наставником и смогу помочь избежать или исправить более серьёзные ошибки. Берите пример с Игната.

Ваня чуть покраснел. В голосе мужчины были осуждающие нотки и даже разочарованные. Решившись, Ваня поднял глаза, но наставник уже отвернулся. Тогда юноша дал себе слово как можно больше времени проводить в библиотеке, ведь он всё сочинение писал только о книгах — естественно наставник ему не поверил, тем более наверняка честный Игнат указал в своей работе и его. А ведь Пётр Анатольевич обещал помочь ему с деньгами, и он действительно мог бы быть немного откровенней, а не стараться себя обелить.

Так, мучаемый угрызениями совести, Ваня почти не воспринимал новую тему, к объяснению которой перешёл учитель.

 

Глава 13. Ночные посиделки

На подоконнике самого дальнего окна библиотеки, скрытый от посторонних глаз рядом книжных шкафов, с большим томом в руках Ваня проводил уже третьи выходные. За это время он узнал довольно много о традициях исконно русских семей и укладе дореволюционного общества. Друзья не понимали его одержимости учёбой, и они даже как-то отдалились друг от друга. Никола каждое воскресенье куда-то загадочно исчезал, Андрей продолжал играть в карты со старшекурсниками. Правда, если выдавалась хорошая погода, они не упускали возможности прогуляться к конюшням или по территории посёлка. Но вот дожди случались намного чаще.

Уже с полчаса Ваня задумчиво смотрел в окно, за которым опять крапал дождик. Ветряные мельницы, стоящие выше по горе, где всегда дует ветер, сегодня работали просто с бешенной скоростью, деревья, почти сменившие свой наряд, сильно гнулись под налетавшими порывами ветра. Однако юноша, казалось, всего этого не замечал. Книга на его коленях была раскрыта где-то посередине, Ваня бездумно придерживал страницы, чтобы те не перелистнулись.

Он думал. Думал о своей прошлой жизни, которая сейчас казалось чем-то нереальным. С развода родителей всё пошло кувырком…

— Эй, Соколов, ты здесь?

Словно сквозь вату услышал Ваня, как кто-то его ищет. Отгоняя воспоминания, он положил закладку, оставил старинный фолиант на подоконнике и вышел из лабиринта шкафов.

— Привет, — равнодушно бросил он.

— Да виделись, вроде, — усмехнулся Илья.

Порывшись в карманах, третьекурсник извлёк на свет чуть помятый конверт.

— Это тебе. Только смотри, не показывай Муравьёву. Придёшь — тебе всё объяснят.

Ваня недоумённо забрал письмо. Душу охватило разочарование: завидев конверт, он на какое-то мгновение решил, что он от подруги. Хотя, конечно, Катя не могла знать адреса академии…

Заговорщески подмигнув, Озеров скрылся в дверях. Чуть помедлив и с уверенностью, что старшекурсники над ним пошутили, Иван вскрыл неподписанный конверт и прочёл записку, что лежала внутри:

«Барон Александр Вениаминович Шафиров приглашает Вас в свои апартаменты к 23:00. Просьба не опаздывать»

Перечитав приглашение несколько раз, Ваня так и не понял, с какой радости пригласили именно его и почему это надо держать втайне от Николая. Однако любопытство взяло верх, и он решил пойти на эту загадочную встречу.

***

Как назло, день тянулся мучительно долго. Устав читать, Ваня решил навестить Ночку, тем более дождь вроде бы стих. У самых дверей он столкнулся с Николой, вернувшимся с очередного тайного похода.

— Привет, ты куда? — как ни в чём не бывало, весело спросил друг. После своих загадочных отлучек он всегда приходил в приподнятом настроении.

— В конюшни, — честно ответил Ваня. — А ты где был?

— Гулял, — беззаботно откликнулся Николка, передумав раздеваться. — Пошли вместе, я что-то давненько не навещал Ворона.

Ваня не стал возражать, хотя про себя ухмыльнулся. Он отлично знал, что друг бывает у своего коня чуть ли не каждый вечер, а вчера так и вовсе полдня в конюшне провёл, расчёсывая своего любимца. Чтобы не быть несправедливым к остальным студентам, Захар Епифаныч запретил седлать Ворона и только разрешал Николе выводить коня в загон, но и этой привилегии друг был безмерно рад и никогда не упускал такой возможности.

Как только они вошли в конюшню, белоснежный скакун приветственно заржал, а Ночка дружелюбно закивала головой. Сердце юноши ликующе забилось: он был счастлив, что лошадь так быстро к нему привязалась, и очень любил проводить время, ухаживая за своей питомицей и разговаривая с ней.

— Привет, красавица, — доставая из кармана куртки припасённый с обеда кусочек рафинада, поспешил он к своей любимице. — Скоро мы вместе поедем на прогулку. Ты же будишь вести себя хорошо? Захар Епифаныч обещал, если будет хорошая погода…

Как ни странно, они очень редко сталкивались в конюшнях с другими курсами. Несколько раз они заставали Шафирова и Внукова, но те при их появлении довольно быстро уходили.

Ваня, не прекращая гладить Ночку, посмотрел на друга. Никола, как всегда, оживлённо вертелся вокруг своего жеребца, что-то вполголоса рассказывая ему. Ворон, грациозно наклонив голову, сопел от удовольствия, а, может быть, что-то поддакивал на своём языке. Ночка ткнулась ему в плечо головой. Отвлёкшись от своих мыслей, Ваня улыбнулся кобыле и потрепал её за ухом.

Вернулись они только к ужину. Узнав, что друзья были в конюшнях без него, Андрей насупился, но промолчал, поглощённый какими-то своими размышлениями. Подали гречневую кашу со свекольным салатом и чай с баранками, которые были здесь традиционным лакомством и подавались к каждому чаепитию. Иногда повара баловали их блинами, а по праздникам и пышными пирогами. Правда Ваня пока не разобрался, как эти праздники вычисляются: пироги могли испечь и в выходные, и в будни по какому-то своему особому календарю.

К одиннадцати часам Никола давно спал. Нервничая, Ваня тихо оделся и выскользнул в коридор. Потоптавшись несколько минут у двери, Ваня чуть удар не получил, когда услышал за спиной голос Андрея:

— Стучи уже, не то, чего доброго, опоздаем.

Замерев, словно его поймали за чем-то очень нехорошим или постыдным, Ваня загнанно обернулся.

— Я тоже приглашён, — снисходительно произнёс одетый с иголочки друг и, видя ступор однокурсника, сам подошёл и уверенно постучался.

Услышав разрешение войти, Андрей первым ступил в покои барона. По планировки комната оказалась точно такой же, как и их спальня. Отличие было только в том, что здесь стояла лишь одна кровать, а не три, и тумбочка тоже оказалась в единственном экземпляре. Зато имелись письменный стол и огромное, во весь рост, зеркало на стене. Кроме того, стену украшали изображения гербов и чьих-то родословных.

— Добро пожаловать в мои скромные апартаменты, — указав тростью на ковёр, поприветствовал их хозяин комнаты.

Сам Шафиров восседал на кровати, словно царь. На единственно стуле, повернув его спинкой вперёд, сидел Внуков Антон. Остальные полукругом разместились на пушистом ковре. Здесь были все старшекурсники и, к удивлению Вани, Данил. Однокурсник не скрывал гордости по поводу того, что оказался приглашён в столь почтенное общество. По всей видимости, Игната сюда не позвали.

— Рад приветствовать всех вас, мои друзья, на нашем собрании. При первой встрече мы обсудили и выбрали самые достойные кандидатуры из поступивших в этом году, — со значением обвёл он взглядом приглашённых первокурсников. — Это огромная честь для вас.

— Мы хотим задать вам несколько вопросов, — лениво и как-то отстранённо пояснил Антон, не отрывая взгляда от единственной горящей свечи, стоявшей на тумбочке.

Ваня непонимающе оглянулся на Андрея, но тот спокойно слушал выступление старших товарищей, как будто знал, о чём они говорят, или догадывался.

— Вы уже достаточно здесь прожили, чтобы понять, что мы все должны держаться сообща, помогать друг другу, когда закончим учёбу. У нас будет настоящая власть, и мы можем изменить к лучшему не только свою жизнь, но и нашу общую любимую Родину. Наше государство должно стать сильным и независимым, каким было до революции.

— А это возможно? — скептически осведомился Андрей.

— Да, — без сомнений заявил барон, оценивающе посмотрев на первокурсника, и веско добавил, — если мы вновь вернёмся к монархии. Если власть не будет сменяться каждые несколько лет, а будет править один самодержец, и передаст своё дело ни кому-нибудь, а собственному сыну, а тот, в свою очередь, своему сыну… Тогда у царя или императора будет ответственность за нашу страну и он будет стремиться укрепить её границы, сохранить богатства, и будет по-отечески заботится о народе. Это возможно, и это в нашей истории уже было. Русь всегда была сильным и могущественным государством.

— И как вы предлагаете провернуть эту афёру? Сейчас абсолютно другое время.

— Прогресс мы не отменим, — согласился барон. — Но я и не предлагаю отказываться от благ цивилизации. В Великобритании, например, традиции вполне мирно уживаются с прогрессом. Но наш царь должен обладать полной властью, а не только быть внешней атрибутикой изживший себя старины. Наша страна будет действительно сильной только при абсолютной монархии.

— Так вы хотите, чтобы президентская власть стала наследственной, и больше не было никаких выборов? — не понял Иван.

Шафиров наградил его высокомерным взглядом:

— Неужели вы считаете, что наш президент достоин такой чести? Само это слово «демо-кратия» говорит о том, что нашей страной давно завладели демоны, они украли её у законного правителя и растлили. Новый царь должен быть наших кровей.

— Уж не себя ли ты имеешь в виду? — иронично осведомился Андрей.

— Возможно, — уклончиво ответил барон. — Однако есть и более достойные кандидаты, в которых течёт великокняжеская кровь.

— Я слышал, Вяземский не стремится занять этот пост. А директриса говорила, что других князей в России не осталось.

— Да, но у последнего князя есть дети, — веско заметил Кирилл. — И старшему скоро тридцатник.

— К тому моменту, как мы закончим учёбу и наладим связи в Москве, он вполне будет способен участвовать в выборах, даже возрастную планку понижать не придётся, — поддержал однокурсника Вася.

— И вы думаете, он сможет победить на выборах? — Андрей скептически хмыкнул.

— Выборы можно и сфальсифицировать, — ничуть не смутился барон. — А потом лишь останется протащить законопроект о безвременной и наследственной власти.

— Его не поддержат.

— Поддержат, — уверенно сказал молчавший до сих пор Илья. — Если нам удастся убедить в этом московское дворянство. Вы просто ещё не знаете, насколько сильно их влияние в Думе.

Наступило молчание. Барон, повернувшись к тумбочке, что-то достал из неё.

— Теперь вы знаете достаточно, чтобы принять решение, — Шафиров ещё раз пристально посмотрел на новеньких. — Это решение навсегда изменит вашу жизнь. Вы будете причастны к возвращению монархического строя на Руси. Вы войдёте в Новую Думу. От вас будут зависеть судьбы миллионов людей! Или же вы можете сейчас уйти и на всю жизнь остаться пешкой у власти. Выбор за вами, никого принуждать мы не собираемся.

— А почему вы не пригласили Николая? — задал мучавший его вопрос Ваня.

— К сожалению, это было исключено, — с показной грустью вздохнул юный барон. — Ваш друг сильно оторван от реального мира. Проучившись здесь уже больше двух лет, мы отлично узнали древнее дворянство, получившее с детства «подобающее» воспитание. Они свято верят, что теперешняя власть дана нам за грехи наших предков, взлелеявших идею революции. Пока они стараются вернуть в массы христианскую идеологию и возрождают храмы, произойдёт ещё с десяток дворцовых переворотов. Они уверены, что Иван-царевич свалится им с небес! Муравьёв ни за что не пойдёт против идеологии своей семьи. Скорее наоборот, он встанет на защиту теперешней власти. Поэтому он ничего не должен узнать о нашей беседе. Мы должны опираться на новое дворянство, к которому относимся сами.

— Я не расскажу ничего Николе, но это не для меня.

И, несмотря на недвусмысленный жест друга, который попытался его остановить, с силой схватив за запястье, Ваня вырвал руку и вышел из комнаты.

— Жаль, — сказал кто-то вослед.

 

Глава 14. Листопад

Ваня сдержал своё обещание и ничего не рассказал Николаю о воскресной ночной посиделке. Андрей вёл себя, как ни в чём не бывало и, если бы Ваня не видел его собственными глазами на тайном собрании, ни за что бы не подумал, что у друга есть от них секреты. Такое поведение одновременно восхищало и настораживало. Впервые он видел человека, столь искусно умеющего скрывать свои истинные намерения. А знают ли они вообще Князева?

Данил теперь ходил напыщенный, словно индюк. И всё бросал на старшекурсников многозначительные взгляды, пока кто-то из них не завёл его тихонько в пустой кабинет и не охладил его пыл. После этого Волков стал сдержанней, но всё равно у него на лбу было написано, что он знает некую важную и ужасно секретную тайну.

К сожалению, в понедельник опять пошёл дождь, и Захар Епифаныч отменил запланированную прогулку. Зато по очереди позволил вывести лошадей в загон и оседлать. Убедившись, что все справились с упряжью и не забыли с предыдущего занятия, как держаться в седле, он удовлетворённо хмыкнул и велел распрягать лошадей и заводить обратно в стойла, чтобы не мокнуть под усилившимся дождём. После они приступили к привычному уходу за своими подопечными, а чтобы время не прошло даром, Захар Епифаныч стал рассказывать им об липпицианской породе.

Зато в пятницу после обеда, когда у них был второй на неделе урок верховой езды, погода выдалась великолепной. Уже несколько дней она стояла сухая и тёплая, неизвестно откуда налетели на окна стаи божьих коровок, листва берёз окончательно пожелтела и начала опадать.

— Вот как погодка нас радует. Бабье лето наступило! — воодушевлённо встретил их Захар Епифаныч, выводя за поводья свою уже осёдланную кобылу. — Седлайте своих скакунов, да поживей, мы до заката вернуться должны.

Взбудоражено переговариваясь, молодые люди отправились к своим лошадям. Справились достаточно быстро, даже несмотря на то, что Игнат слабо затянул подпруги и инструктор заставил его полностью расседлать Ромашку и начать с самого начала. Когда все студенты взобрались на своих лошадей, Захар Епифаныч удивительно резво для своих лет вскочил на свою кобылу и, велев Николаю замыкать процессию, неспешно двинулся к тропинке, плавно спускающейся к реке.

Несмотря на неуверенность и неопытность седоков, лошади сами, как по команде, вереницей пошли друг за другом, следуя за бурой клячей.

— Это Вилюйка, — произнёс Захар Епифаныч, с любовью глядя на речку. — Здесь её легко можно перейти вброд, но сейчас вода уже ледяная. А вот летом река довольно хорошо прогревается, несмотря на то, что является горной. У устья она похожа на колосок — со всех скал ручейки её кормят. Раньше там поселение было, от них название и пошло. Точней, в переводе с их языка. Прозвали её так оттого, что она постоянно виляет между камней-то и гор, — он сбавил ход, любуясь прозрачной быстрой рекой, словно видел её впервые. — И гора наша называется Златовкой с незапамятных времён, ещё до того, как эта земля стала принадлежать баронам Златовым. Назвали её так, потому что на ней практически не растёт хвойник, а одни берёзы, и осенью она всегда золотом украшается. Алтынка, по-местному.

Они не спеша ехали по тропинке вдоль берега, а Захар Епифаныч всё рассказывал. Златовку окружали более высокие горы — Медвежка, Кедровка и Каменка. В Каменке, по словам преподавателя, было много пещер, состоящих из нескольких залов. А на скрытом с другой стороны горы обрыве можно было увидеть пещеры с балконами.

— Конечно, это очень опасно и, надеюсь, вы понимаете, что одним идти туда запрещено, — сурово посмотрел на них конюх. — Однако Пётр Анатольевич любит устраивать прогулки к находящемуся с той стороны Каменки озеру, с берега которого можно полюбоваться скалой. Если весна будет тёплой, вы обязательно там побываете.

— А почему не сейчас? — поинтересовался Иван.

— Пётр Анатольевич сейчас очень занят. Кроме того, погода вряд ли продержится дольше двух недель, и про дальние поездки придётся забыть.

— А у других курсов уже были прогулки туда?

— К сожалению, в этом году выходные не хотят радовать нас хорошей погодой, — расплывчато ответил Андрею Захар Епифаныч.

Они повернули на главную дорогу, поднимающуюся к самой академии. Вскоре дошли до конюшен, расседлали и привели в порядок своих лошадей. К их удивлению, время уже близилось к ужину.

Весь вечер первокурсники с энтузиазмом делились своими впечатлениями от первой конной прогулки. Даже Никола, с детства сидящий в седле, был в приподнятом настроении.

— Как вы думаете, в понедельник мы опять будем ездить верхом? — как бы между прочим спросил Данил.

Они всем курсом собрались в библиотеке под предлогом выполнения домашнего задания. Анна Константиновна, разбив их на две группы, велела перечертить на ватман генеалогическое древо династии Рюриковичей, указывая года жизни и правления великих князей и царей. Баронесса заявила, что в каждой комнате просто обязаны висеть плакаты династий наших великих государей и к концу года они должны будут как «Отче наш» знать историю родов, появившихся до великой Смуты, и, в первую очередь, великокняжеский род. Тут-то они и припомнили, что несколько недель назад наблюдали за вторым курсом, выполняющим похожее задание. Правда, старшие товарищи корпели уже над Домом Романовых. И хотя впереди были целые выходные, решено было заняться работой после ужина, тем более это была замечательная возможность обсудить сегодняшний день.

— Ну, может быть, если погода не подведёт, — раздумывая над открытой книгой родов, ответил Андрей.

— Надейтесь, — как всегда с долей юмора возразил Никола. — Теперь до Рождества нас ждут лишь утомительные тренировки в виде езды по кругу в загоне. А дальше, коль никого лошадь не сбросит, будут учить торжественной поступи да преодолению низких барьеров. Сомневаюсь, что кобылы обучены, так что этого нам до конца учёбы хватит.

— Ты серьёзно?

Какое-то время шатен сочувственно смотрел на их вытянутые и разочарованные лица, после чего не выдержал и рассмеялся:

— Да нет, конечно. Но вот нормально держаться в седле, когда лошадь идёт рысью или скачет галопом, мы к концу года должны научиться. А так как загон для нас маловат, то либо Захар Епифаныч будет нас делить на подгруппы, либо мы действительно будем гулять по окрестностям при первой возможности. Думаю, второе более вероятно.

Все воспаряли духом, услышав заключение Николая. За вечер они так практически ничего и не сделали, и следующий два дня, несмотря на хорошую погоду, провели за работой.

***

Бабье лето подходило к концу. Земля была устлана золотистым ковром, птицы слетались в стайки, стало меньше на улице божьих коровок; учителя, кто держал огороды, уже собрали весь урожай и за их оградами чернели перекопанные грядки.

— Иоанн, задержись, пожалуйста.

Очередной урок хороших манер Пётр Анатольевич посвятил чаепитию: рассказал об истории самовара, как проходила церемония в дворянской и крестьянской семьях, как со временем менялись традиции чаепития. Ваня не совсем понимал, по какому принципу наставник выбирает тему урока: они очень редко придерживались одной темы несколько занятий подряд. Обычно последующая тема была никак не связана спредыдущей, однако, стоило им разок что-то не повторить, и мужчина, будто почувствовав это, мог провести тест, контрольную или даже задать на уроке сочинение по теме, которую они проходили урока три-четыре назад. И только Николай относился к этому совершенно бесстрастно:

— Это как мозаика, — загадочно говорил друг, — вначале, вроде, ничего неясно, а в результате получается картинка.

Такое объяснение удовлетворило одного Андрея. Игнат же с Данилом, как и сам Ваня, по прежнему старались отыскать хоть какую-то логику, и даже перед уроками делали ставки, из какого раздела будет новая тема. Но любые их предположения раз за разом терпели крах.

— Можешь не волноваться насчёт квартплаты, — когда все вышли, встал из-за стола наставник. — Деньги будут напрямую перечисляться с твоей карточки. Тебе назначено пособие по утери кормильца и дополнительная стипендия. Все выплаты будут поступать на счёт, открытый на твоё имя.

И мужчина передал ему зелёную банковскую карту.

— Твои товарищи получат свои завтра утром. Я решил отдать твою раньше, чтобы без свидетелей передать это, — и он достал из кармана обычный, сложенный вчетверо, листок в клетку, где знакомым до боли почерком было выведено его имя.

Ваня, как во сне, взял письмо от подруги, пробормотав слова благодарности. Кивнув, мужчина ушёл, оставив студента в пустом кабинете.

Выйдя из ступора, Ваня неслушающимися руками развернул записку. Мелкий аккуратный почерк был непривычно наклонным. Было ощущение, что подруга очень спешила.

«Ваня!!! Прости, что так неразборчиво! Ты не представляешь, что произошло! Мы с бабушкой сейчас в соцзащите, пытались выбить тебе пособие. Здесь столько документов нужно, а без тебя они вообще не хотят ничего делать! И тут появляется такой представительный мужик и идёт без очереди. Конечно, все возмущаться начали, а он даже не реагирует. В общем, мы услышали, что он про тебя что-то спрашивает… Представь, ему за пять минут всё сделали! А теперь он о чём-то с бабушкой говорит. Сказал, что если я хочу тебе что-нибудь передать, то у меня есть десять минут! Где ты??! Я за тебя так переживала, ведь ты мне так и не написал, и адреса не оставил. Этот ваш преподаватель сказал, что у вас почты нет. Неужели такое в наш век бывает?! Вас что, увезли на Северный полюс?! У меня всё отлично. Учителя говорят, что могу пойти на медаль, если буду стараться. Жду тебя. Надеюсь, вас хоть на Новый год отпустят, а то ещё одичаете. От бабушки огромный-преогромный привет!

Катя».

Ваня грустно улыбнулся, перечитал письмо ещё раз, после чего надёжно спрятал его во внутренний карман фрака. За окном ветер взметал и кружил опавшие листья, светило солнце, одаривая природу последними тёплыми лучами. А мальчик сидел и всё глядел в окно, не замечая, как удлиняются тени.

Неужели наставник лично занимался его проблемой? Так это поэтому Пётр Анатольевич уехал на все выходные и вернулся только вчера вечером, отменив в понедельник свои уроки? Он нашёл время поговорить с бабой Марфой и наверняка всё ей объяснил. И даже дождался, пока его подруга допишет письмо…

Сердце переполняли благодарность к мужчине и внезапно нахлынувшая тоска по дому. Разнёсшийся по коридору звон колокола вывел его из раздумий. Неужели он просидел здесь почти два часа? Только теперь, оказавшись так далеко от подруги и её бабушки, он осознал, как дорожит этими, давно ставшими родными, людьми. И пусть он когда-то мечтал о счастливом и беззаботном детстве, он ни за что бы не согласился променять ту жизнь, которая у него была, на другую.

***

— Ты что счастливый такой? — Андрей, в течении всего ужина подозрительно наблюдавший за другом, уселся на кровать, буквально сверля его глазами. — Что наставник от тебя хотел?

— Ничего, — сказал Ваня абсолютную правду. — Просто он выполнил одну мою просьбу.

— И какую же? — тон друга был прямо-таки прокурорским.

— Да ладно тебе, Андрюх, оставь его в покое. У каждого из нас могут быть секреты, — Никола разлёгся на своей койке и включил нетбук.

— Это точно, — словно сам себе произнёс брюнет.

Повисла неловкая пауза. На несколько секунд задержав взгляд на каждом, Андрей молча вышел из комнаты. Через несколько минут, виновато улыбнувшись, Иван последовал его примеру.

К счастью, в библиотеке никого не было. Пройдя вдоль шкафов, Ваня уселся на подоконник самого дальнего окна. Отсюда открывался отличный вид на гору, впрочем, как и с любого восточного окна. Ему всё больше нравилось наблюдать, как крутятся ветряные мельницы. Он мог часами любоваться отсюда или сидя на своей кровати в их с парнями общей комнате за работой деревянных необычных строений, которых до приезда сюда никогда не видел, разве что на картинках. Растущие на склоне берёзы уже лишились большей части своей листвы и, глядя на них, становилось грустно. Ваня был не против сияющего белизной снега, лыжных прогулок и зимних забав, но уж очень не любил январскую стужу, а ведь ещё неизвестно, насколько морозной будет зима в этом году. Котельная ещё с сентября начала свою работу и, судя по рассказам старшекурсников, будет работать до конца мая. Не верилось, что так долго будут холода. Хотя, конечно, здесь горы…

Иван прильнул к окну, стараясь увидеть отсюда Медвежью гору, всю покрытую непроходимым лесом. Он так и не понял, почему вокруг сплошная тайга, а на Златовке и осинки растут, и черёмуха, и очень много берёз. Захар Епифаныч говорил, что отсюда коренные жители вырубали лес для постройки своих деревень: чем-то он им очень приглянулся, — да так, что ни одной сосны, ни одной ёлочки не осталось. Вот и стали расти берёзки. Тогда юный граф постеснялся спросить, почему именно берёзы…

***

В то же время, как Ваня размышлял о тайнах леса, в конюшне Андрей самозабвенно расчёсывал гриву своей Звёздочке, напевая себе под нос колыбельную, которую некогда каждый вечер пела ему мама. Он отлично понимал, что из-за недосказанности их дружба на грани распада, но не был уверен, что хочет пускать посторонних в свою душу. Он видел, что Никола, несмотря на всю кажущуюся открытость, ведёт какую-то свою, известную только ему, игру. Иначе как можно объяснить эти странные отлучки? А искренний и простоватый Ваня имеет какие-то таинственные дела с наставником. И, конечно, тот случай с Тайной канцелярией, вступить в ряды которой их двоих пригласили, не прибавил доверия в их дружбе. И всё-таки обидно, что так хорошо начавший складываться дружеский союз трёх графов с каждым новым днём всё ясней норовил рухнуть.

Над этой же ситуацией размышлял и Никола, сидевший с ноутбуком на коленях, прислонившись к стене. Он так сильно верил в их завязавшуюся с приезда дружбу, что не заметил момента, когда она начала разрушаться. Он понимал, что это неправильно, так не должно было случиться, но не видел причину, из-за которой всё теперь шло наперекосяк. Они лишились самого ценного, основы любой настоящей и крепкой дружбы — доверия. Он так безоговорочно верил своим новым друзьям, что никак не мог отойти от того взгляда, которым одарил его Андрей, от какой-то горькой недоговорённости, что осталась после ухода Ивана. До приезда сюда у него не было настоящих друзей. То есть, он очень неплохо общался со всей семьёй Златовых, но этим его нечастое общение с внешним миром и ограничивалось. Он отлично знал семьи всех представителей выжившего дворянства, но их владения были слишком далеко от их замка. Он так жаждал встречи с новыми людьми, что до сих пор пребывал в восторге от столь удачного первого знакомства. Подумать только, их будто само провидение подтолкнуло друг к другу! Конечно, он знал от отца, представители каких семей будут учиться на их курсе, но и подумать не мог, что стоящий тогда как неприкаянный на остановке Иван окажется одним из графов. А Андрей так сам к ним подсел. И вот теперь какой-то злой рок так бессмысленно раскидывает их в разные стороны…

«А, может, Андрей прав, и это я во всём виноват? А Ваня знает, но просто не хочет меня расстраивать?» Как же не хватало сейчас мудрого совета Сиверса! Наставник всегда помогал ему разобраться в ситуации, какой бы трудной и неразрешимой она не казалась. Подумав, Никола решительно отложил компьютер.

Набросив капюшон и как можно выше подняв воротник, Николай направился в сторону скрытой за деревьями от посторонних глаз голубятни. На улице потемнело: солнце скрыли неизвестно откуда налетевшие тучи. На ветках деревьев, да и в небе, было полно грачей — вот-вот птичья стая отправится на зимовку. Ветер усиливался, срывая листья и кружа их в причудливом вальсе.

Обогнув южное крыло, Николка еле обнаружил тропинку, скрытую опавшей листвой. Голубятня показалась уже за первыми деревьями на небольшой лужайке. Рядом стоял стол, окружённый скамейками.

Смахнув рукой налетевшие на столешницу листья, Никола сел на скамейку, достал из кармана блокнот и ручку и задумался, как бы лучше обрисовать ситуацию своему учителю. В это время сильный порыв ветра смёл, казалось, все оставшиеся на деревьях листья, взметнув их высоко в небо. В это же мгновение раздался птичий крик и грачи, как по команде, поднялись с веток. Пожухлая листва всё кружила в воздухе, ветер не давал ей опуститься на землю, в небе кружилась огромная чёрная стая. Как завороженный Никола смотрел на птиц, которые стали выстраиваться клиньями. Вот первая группа устремилась на юг, за ними полетел второй клин, третий… И вот уже птицы летят сплошной тучей, оставляя родные края. А ветер всё играл с опавшей листвой, то взметая её до верхушек деревьев, то низвергая на землю.

— Улетели грачи, — как-то печально промолвил юноша, провожая взглядом ещё виднеющуюся над горизонтом чёрную полосу.

Внезапно его осенила мысль, как спасти их, казалось, потерянную дружбу. С какой-то неясной тоской, что появлялась каждый раз, когда он видел конец листопада и улетающих птиц, Никола наблюдал за летящими листьями. Он всегда хотел быть в центре этого осеннего буйства, но обычно вынужден был за всем наблюдать из окон замка, да и не каждый год природа одаривала таким чудом. Бывало, в тихую осень, последние листья и с первым снегом слетать не спешили.

Он не знал, что друзья тоже замерли, наблюдая это удивительное и необычное для них явление, и каждый принял точно такое же решение. А юный Муравьёв, довольный найденным ответом на мучавший его вопрос, отправил с голубем совсем другое письмо, нежели собирался:

«Мой добрый друг и учитель! Прости, что так долго не давал о себе знать. Уверен, отец давно в курсе моих приключений. У меня появились замечательные друзья, я всеми силами стараюсь освоить компьютер. Надеюсь, отец не серчает, что я почти не уделяю времени Ангелине, но, признаться, время здесь течёт намного быстрее, чем дома. Передай от меня сердечный привет моей милой нянюшке. Пиши, ты же знаешь, как мне вас здесь не хватает»

 

Глава 15. Непростой разговор

Наступили выходные. Утро субботы, как обычно, первокурсники провели в конюшне, помогая Захару Епифанычу приводить в порядок снаряжение. Через полчаса кропотливой работы, уже и Данил с Игнатом почувствовали то напряжение, которое царило в ничего не значащем разговоре однокурсников, обсуждавших недавний листопад. Теперь деревья казались мёртвыми, особенно на фоне бурной растительности окружающих таёжных гор. В воздухе витало волшебное предвкушение первого снега. Везде, но только не в этом здании.

— Вы поругались? — игнорируя предупреждающие знаки Данила, не выдержал Игнат гнетущей обстановки.

— Нет. С чего ты взял? Нет, конечно! — больше подтверждая слова однокурсника, нежели опровергая их, вразнобой стали заверять ребята.

— Это из-за Петра Анатольевича? — проницательно спросил Данил. Желание подтвердить догадку всё-таки пересилило.

— Причём тут наш наставник? — искренне изумился Иван.

Однако Андрей скептически фыркнул на его слова. Никола с недоумением переводил взгляд с одного на другого, силясь разобраться в ситуации.

— Ну, он же к тебе относится по-особенному, — обещая себе следующий раз держать язык за зубами и не впутываться в чужие конфликты, всё-таки пояснил свои мысли Данил. — Спрашивает только когда ты поднимаешь руку, за последний тест только тебе пятёрку поставил, о чём-то говорит с тобой после уроков.

— Это была честная пятёрка, — возмутился Ваня. — А оставил он меня после урока всего раз.

— У меня тоже была одна ошибка, как и у тебя. Но мне поставили четвёрку, — скрывая обиду за такую несправедливость, возразил однокурсник.

— Пётр Анатольевич сказал, что у тебя ошибка более грубая, — заступился за растерянного друга Никола. — У него была ошибка в обычном вопросе, а у тебя — на соответствие.

— Всё равно, количество правильных ответов одинаково, значит и оценка должна быть одна.

К их облегчению, дальнейших расспросов не проследовало. Оставшееся время Данил вполголоса что-то доказывал Игнату, который лишь согласно мычал время от времени. Ваня расстроенно натирал седло, припоминая уроки наставника и пытаясь понять, прав ли однокурсник в своих обвинениях? Никола утешающе похлопал его по плечу и молча вернулся к прерванному занятию, с пристрастием выискивая мельчайшие ворсинки, которые могли остаться на уздечке. Андрей слишком резко попытался счистить грязь с какой-то старой подковы, и чуть сам не травмировался, после чего стал более осторожным, но тоже молчал.

После обеда все трое, по-прежнему пребывая в безмолвии, поднялись в свою комнату. Никола, входивший последним, запер дверь на щеколду, чтобы им не мешали.

— Нам надо поговорить.

Фраза была сказана с какой-то решимостью и странным смирением. Ваня и Андрей потрясённо посмотрели на него, а затем — друг на друга: они только что собирались сказать то же самое.

— По всей видимости, не я один так думаю, — ситуация развеселила и успокоила Николая, и он первым сел на кровать, жестом предлагая друзьям последовать своему примеру.

Ещё раз переглянувшись, Андрей с Иваном расселись по своим койкам.

— Начнём по-порядку? — воодушевлённо предложил Николка и посмотрел на Андрея. — Извини, но мне почему-то кажется, что из нас троих именно ты в курсе, с чего всё началось. Кто из нас должен рассказывать первым?

— Ваня, — не ожидавший подобного вопроса, чисто автоматически ответил Андрей.

— Хорошо, — согласился Никола, предупреждающе посмотрев на почему-то побледневшего друга. — Какие конкретно ответы ты хотел бы от него услышать?

— У меня только один вопрос: что за секреты у него с наставником? — Князев отодвинулся к стене, скрестив на груди руки и выжидательно посмотрев на друга.

Иван поёжился под этим холодным взглядом. На мгновение закралась мысль просто уйти, но он понимал, что тогда это действительно будет конец их дружбы.

— Пётр Анатольевич просто помог мне в оформлении пособий, — решившись, сказал Ваня. — Мне нужны были деньги, и я попросил его о помощи.

— И это всё? — не поверил Андрей. — Ты скрывал от нас только это?!

Ваня кивнул, почему-то его трясла мелкая дрожь, с которой он никак не мог справиться. Андрей, смутившись, отвёл взгляд. А Ваня, как в трансе, безучастно продолжил, изучая лежащий на полу ковёр:

— Я не успел оформить их в августе, да и не был уверен, что мне что-то положено. Ведь мне уже 16. А Пётр Анатольевич лично всё уладил, и даже выбил для меня дополнительную стипендию.

— Прости, я не знал, что у вас в семье так плохо с деньгами, — не глядя на него, негромко произнёс Андрей.

— У меня нет семьи.

— Как это нет? — нахмурился Николай.

— Отец ушёл от нас, а мама… Она так волновалась из-за развода… В общем, у неё не выдержало сердце.

— Она… умерла? — отчего-то пересохшими губами спросил молодой Муравьёв.

— В июле. Этим летом, — кивнул Иван.

Стало тихо. Так тихо, что Ваня отчётливо слышал своё стучащее, словно после сдачи стометровки, сердце. Неожиданно Никола встал и пересел к нему на кровать.

— Знаешь, моя мама тоже умерла. Мне тогда было одиннадцать. Но я её не очень хорошо помню. Меня воспитывала няня, бабушка Агафья, а с семи лет отец отдал меня на обучение Сиверсу. Я видел родителей только за ужином или когда мы ездили в гости. Мама помогала отцу с бизнесом, и они часто уезжали из дома. Она умерла зимой, от воспаления лёгких. Отец тогда привёз из города каких-то врачей, но даже они не смогли ей помочь.

— Соболезную, — искренне произнёс Ваня, посмотрев в полные сочувствием карие глаза друга.

— Поверь, со временем ты сможешь говорить об этом спокойно. И ты всегда сможешь на меня рассчитывать.

— И на меня, — Андрей смотрел на него открыто, без того недоверия, что было в его взгляде последнее время. Он оценил мужество друга и тоже решил быть честным.

— Наверно, следующий я, — тепло улыбнулся ему Николай. — Так чем я провинился?

Однако ответил ему Ваня:

— Нам интересно, куда ты ходишь каждое воскресенье?

— И это всё?! — от облегчения юный граф даже рассмеялся. Он уже какие только грехи себе не приписывал. — Почему вы раньше меня не спросили?

— Мы хотели, — признался Андрей, чувствуя неловкость. — Но думали, ты нам сам всё расскажешь.

— Я просто не знал, что вас это так напрягает. Если хотите, я вас как-нибудь с ним познакомлю.

— С кем? — не поняли друзья.

— Вы не обращали внимания на избушку около леса? Она очень маленькая, да и крылечко выходит на сторону склона: там небольшой огород, но отсюда его не видно. Живёт в ней батюшка Гавриил, он служил когда-то в храме в деревне у Златовых, но лет десять назад ушёл на покой. Когда баронесса решила построить академию, он первым попросился сюда. Он редко выходит за ограду, поэтому вы его не встречали в посёлке. Мой духовник благословил меня исповедоваться у него, пока я учусь здесь.

— Что?! — в шоке уставился на него Андрей.

Никола как-то странно улыбнулся, словно находился не здесь:

— Мы с Сиверсом и бабушкой Агафьей дома каждое воскресенье ходили в церковь: молились на службе, исповедовались и причащались. Ну и, конечно, у меня есть духовник, отец Иоанн. Когда я уезжал, он благословил меня исповедоваться у батюшки Гавриила.

— И ты действительно ходишь на исповедь? — не поверил Князев.

— Ну да, — недоумённо подтвердил Никола, не понимая, что в этом такого. — А разве вы в городе не ходите в храм?

— Только по праздникам, — признался Иван. — На Рождество, Крещение, Пасху… Бабушка Марфа тоже причащается, с ней часто мама ходила. Четыре раза в год, в посты. А мы с Катей нет. Я думал, мы ещё для этого молоды.

— У тебя есть сестра?

— Ну… скорее подруга, — уклончиво ответил Ваня.

— Мою прабабушку тоже Марфой звали, — задумчиво промолвил Андрей. — Она, вроде, ходила в храм. Дедушка часто про неё рассказывал. Он тоже любил бывать в церкви: свечки ставил, за святой водой на Крещение ходил. А вообще-то, у нас в семье это не принято. Отец считает, что вера — удел стариков. Хотя меня крестили, — он усмехнулся, — «на всякий случай». Я даже крёстных своих не помню, они с нами не общаются.

— Это печально, — заметил Никола.

Иван промолчал. Он тоже не помнил своих крёстных. Тем более крёстная была только формально — коллега матери по её тогдашней работе, с которой они потом перестали общаться. Крёстным был младший брат отца. Мама говорила, что он умер, попав аварию, когда сам Ваня был ещё маленьким.

— Как понимаю, теперь моя очередь, — прекращая эту душеспасительную беседу, по-турецки уселся Андрей.

Он подробно рассказал о полученном от старшекурсников приглашении и о том, что они с Иваном от них услышали.

— Они называют себя Тайной канцелярией. Когда ты ушёл, — недовольно посмотрел он на Ваню, — Шафиров стал выспрашивать, какие направления мы выберем. Он настоятельно советовал нам выбрать политику. Они почти все у Валерия Кондратьевича, только Кирилл выбрал юриспруденцию. Наш барон уверен, что их всех после учёбы отправят сразу в Москву, по крайней мере, его — точно, а уж он в течении года перетянет и всех остальных. И уж там он обязательно убедит младшего Вяземского участвовать в выборах: у них ведь будет целых три года на подготовку! А ты, Ваня, всё-таки должен был остаться. Они уверены, что ты будешь просить принять тебя обратно, когда лучше освоишься в этом мире и поймёшь, что они правы.

— Я не хочу участвовать в смуте. И вообще, я никогда не мечтал связать свою жизнь с политикой.

— Ну, от политики ты уже не уйдёшь, — философски заметил Никола. — И, думаю, Андрей прав: тебе стоило остаться.

— И это ТЫ мне говоришь? — не поверил своим ушам юноша.

— Пойми, было бы лучше, если бы они считали тебя своим. Даже если ты, как и я, считаешь их затею безумием, знание их планов тебе не повредит, — после этого он посмотрел на Андрея. — Взрослые наверняка догадываются о чём-то подобном. Их должно было насторожить, что все повально выбирают внутреннюю политику. Шафиров не дурак, он знает, кого звать, вот только недооценил он нашей дружбы.

— Так ты знаешь, почему он не позвал Игната? — вдруг спросил Ваня.

— У Ветрова на лбу написано, что его интересует только торговля, а, значит, он нашей Тайной канцелярии бесполезен. Они ещё не придумали себе никаких опознавательных знаков или шифровок?

Ничего не говоря, Андрей достал из кармана перстень и передал Николе. Ваня наклонился, чтобы тоже разглядеть кольцо. Это была настоящая печатка. Серебряный перстень, с обратной стороны которого была выгравирована надпись «За Родину». Печать представляла собой замысловатый оттиск короны, рядом с которой были скипетр и держава — символы царской власти.

— Нас с Данилой просили не надевать их, пока мы здесь.

— Всё верно, — кивнул Никола. — Такой в магазине не купишь, он явно сделан на заказ. Даже несмотря на то, что это всего лишь кольцо, и оно не должно привлекать особого внимания, если подобную вещь будут носить добрая половина студентов, профессора явно заметят. Ты какое направление выбирать собрался?

— Я предпочёл бы записаться на внешнюю политику. Мне бы хотелось поездить по миру.

— Тогда, как минимум, тебе надо владеть разговорным английским. И не думаю, что Шафиров одобрит твой выбор.

— У меня была школа с уклоном на иностранные языки, а с нашим бароном я как-нибудь договорюсь. Он должен понимать, что без международной дипломатии его план переворота неосуществим: другие страны этого не допустят.

— Неужели ты собрался им помогать? — не поверил Иван. Андрей возвёл глаза к потолку:

— Естественно нет. Но Шафиров должен быть уверен, что я всецело предан ему, тогда мы будем знать каждый его шаг. Не думаю, что мы выиграем, если барону удастся воплотить в жизнь свой план. Сейчас в страну только вернулась стабильность, и столь резкая смена режима вряд ли пойдёт ей на пользу. Я хорошо помню последний экономический кризис, и как сложно пришлось нашей семье.

— Не одолжишь мне на недельку своё кольцо? Как я понимаю, барон намерен привлечь на свою сторону как можно больше «новых» дворян, и это своеобразный пропуск. Так что не помешает его иметь нам всем.

Андрей кивнул, разрешая забрать свой перстень.

Они ещё долго говорили о политике. Ваня с удивлением узнал, что и нынешний президент был выбран с поддержки дворян и имел благородные корни. Оказывается, уцелевшая российская аристократия сумела воспользоваться ситуацией, вовремя протолкнув своего человека. Тогда все расчёты оказались верны, и страна действительно вышла из того хаоса, в котором оказалась после развала СССР. Поднялась из руин экономика, возродилась православная вера.

— А Шафиров в курсе всего этого? — спросил Андрей.

— Современную историю они будут изучать во втором полугодии, но не думаю, что барон откажется от своих притязаний, — задумчиво ответил Никола. — Для него это победа прогнившего древнего дворянства, а не его личная. Он не понимает, что может испортить всё, чего нам удалось добиться. Мы подготовили народ: нашего кандидата избрали на третий срок, президентский срок правления увеличен вторым нашим выдвиженцем, они смогли образовать сильный тандем. Следующий шаг — сделать власть безвременной и, в конце концов, мы придём к наследованию и вернём России царя. Единственное, надо не допустить прихода к власти лже-Ивана-царевича — это может погубить всё, сделанное в последние годы.

— Но если это понимают и Вяземские, тогда ничего у него не получится, — высказал вслух свои мысли Иван, однако Никола покачал головой:

— Шафиров не так прост: у него есть и запасной вариант.

— И какой же? — изогнул бровь Андрей. — Сам будет бороться?

— Нет, вряд ли он настолько глуп, чтобы надеяться на поддержку своей персоны, хотя наверняка имеет такие амбиции. Но у него в рукаве припрятан козырь, который действительно способен собрать вокруг себя всю новую аристократию.

— Ты о Внукове? — озвучил своё предположение брюнет.

Никола молча кивнул. Ваня недоумённо переводил взгляд с одного на другого.

— Да что вы нашли в этом Внукове? — всё-таки не выдержал он.

— Не скажи, — покачал головой Николай. — Я с самого начала обратил внимание, что он держится при Шафирове тёмной лошадкой. А ведь Внуковы — тоже княжеский род. Они даже претендовали на царский трон в Смутное время, но отказались от титула в пользу Романовых. Об этом мало кому известно, но если на этом сыграть, Антон будет представлять серьёзную угрозу действующей власти. Сейчас он простой дворянин, но если он раскопал всю правду о своих корнях, то способен превратиться в серьёзную политическую фигуру. Осталось понять: чего он сам хочет добиться?

— Значит, баронесса могла не рассказать на уроке, что в нём течёт царская кровь?

— Вполне вероятно, — согласился с Андреем Никола. — Лишнего риска всегда лучше избегать. Я думаю, он сам захотел узнать больше о своём роде. Или ему в этом помог наш барон. В любом случае, им явно известно, какую угрозу для власти они представляют. И их Тайная канцелярия — прямое тому подтверждение.

— И что мы можем сделать? — с надеждой, что у друга уже готово решение, спросил Ваня.

— Пока ничего, — развёл руками Никола. — Однако если появятся идеи — говорите. Я тоже на досуге подумаю. Возможно, нам повезёт, и они ещё одумаются, когда на истории узнают истинное положение вещей. Однако я мало верю в подобные чудеса, так что придётся искать компромисс. Пока время на нашей стороне: если Вяземский не сглупит, Внуков слишком молод, чтобы участвовать на выборах. Им вначале придётся протащить закон о снижение возрастного порога на выборах или даже его отмене. Десять-пятнадцать лет это не один-два года. Вряд ли у барона в планах так долго ждать. По всей видимости, он хочет добиться власти за несколько лет. Его поспешность в результате может сыграть нам на руку.

— Удивляюсь твоему хладнокровию, — растянулся, словно кот, на кровати Андрей.

Напряжённость, которая в последние дни была просто физически ощутима, пропала без следа. Они вновь почувствовали себя друг с другом комфортно и спокойно. Почти разбитая дружба стала крепче, чем когда-либо, и теперь им действительно было, за что бороться и что терять.

 

Глава 16. Первый снег

То, что троица помирилась, разнеслось по школе в одно мгновение. Они только успели прийти на ужин, как поймали на себе изучающий взгляд Шафирова. Ваня очень удивился, осознав, как пристально студенты следят друг за другом. А он-то всегда считал, что только бабульки на лавочках сплетни разносят.

— Не обращайте внимания, он вас просто оценивает, — полушёпотом успокоил Никола, пока Данил о чём-то увлечённо спорил с Игнатом.

— В принципе, ему должно быть выгодно наше общение, — также тихо промолвил Андрей.

— С какой радости? — не понял Ваня.

— За мною следить, — со всей серьёзностью прошептал Николай. — А через меня и за остальным «древнем» дворянством. Ведь я должен быть в курсе всего, и он это прекрасно понимает.

Зашли преподаватели, и все разговоры стихли. Баронесса, как всегда, позвонила в свой колокольчик, и слуги поспешили подать кушанья.

Жизнь налаживалась. Домашние задания уже не отнимали столько времени, и в выходные они опять могли позволить себе побездельничать. Последняя неделя октября ознаменовалась их первой конной прогулкой с наставником. Была с ними и Анастасия Дмитриевна. Из её воспитанниц присутствовала лишь Ангелина, которой Захар Епифаныч оседлал Ветра.

— У нас нет верховой езды. Бабушка считает это не совсем женским занятием, — подмигнула им девушка, мастерски запрыгивая на лошадь. — Но я в седле с детства, — и, в подтверждении своих слов, она пришпорила своего скакуна.

— Девчонка не промах, — уважительно произнёс Андрей, потуже затягивая подпруги, — Я думал, она только крестиком вышивает.

— Не без этого, — хмыкнул Никола.

— А это её конь? Я думал, он принадлежит Анне Константиновне, — сам поразился неожиданной догадке Ваня, провожая взглядом серого в яблоках жеребца.

— Баронесса предпочитает кареты, как и вся женская половина Златовых, кроме Ангелии, — пояснил Николка. — Крёстный даже спорил со своей матерью по этому поводу. Он всегда считал, что никому не лишне умение хорошо держаться в седле. Вот его страсть и передалась Ангелине, хотя её сёстры к верховой езде равнодушны. Он и со мной довольно много занимался, пока мама была жива, и мы ездили к ним каждые выходные.

— Мы должны успеть до ужина, — поторопил всех Пётр Анатольевич.

Сейчас было начало первого. В честь похода, им вместо обеда подали что-то вроде лёгкого ланча. Было не сильно холодно, хотя в тени на земле всё ещё виднелся утренний иней, и наставник всё-таки решил сводить их к знаменитому озеру.

Ехали неторопливо. Пётр Анатольевич по пути рассказывал о царской охоте, о животных, которых можно встретить в тайге.

— Поздравляю, Соколов, ты всё-таки приручил эту клячу, — чуть придержав лошадь, поравнялся с ними Шафиров.

— Как ты собираешься править страной, если с обычной скотиной не справился? — к изумлению друзей ляпнул Никола.

Барон сощурился, пристально взирая на юного графа, после чего кинул быстрый взгляд на смутившегося Ивана. Андрей же выглядел абсолютно бесстрастным, делая вид, что интересуется исключительно дорогой.

— Растрепала всё-таки птичка хозяину. Небось, уже и своему папаше всё доложил.

— Ну, во-первых, это только у тебя привычка делать из друзей вассалов, — как ни в чём не бывало отпарировал Николай. — Во-вторых, по твоим замашкам так ты не Россией, а всем миром править должен. А, в-третьих, не думаю, что отца интересуют чьи-то несбыточные мечтания.

— И почему это ты считаешь мой план несбыточным? — в штыки отреагировал Шафиров, буквально сверля соперника взглядом.

— Так у тебя даже план есть?! — вполне искренне удивился шатен.

Александр замялся, недоверчиво глянув на Соколова. Этот взгляд не укрылся от Николая:

— Да ничего мне Ваня не говорил, но, надеюсь, вечером расскажет, раз у вас с ним какие-то тайны. Хотя, если дело стоящее, я бы ни прочь и сам поучаствовать.

— Даже если бы это касалось свержения власти?

— Я монархист, — пожал плечами граф. — Правда, на твою кандидатуру ставить не буду.

— Это почему же? — во взгляде барона наравне с презрением промелькнуло и любопытство.

Никола помедлил, наслаждаясь своей маленькой победой, после чего нарочито лениво пояснил:

— В тебе нет ни капли императорской крови, — и пришпорил коня.

Когда добрались до озера, Ваня пожалел, что у него нет фотоаппарата. Над ними возвышалась почти отвесная скала с несколькими уступами. Такая высокая, что дух захватывало! А слева, окружённое лесом, искрилось голубизной чистейшее горное озеро!

— Приехали, — объявил наставник, сворачивая с каменистой тропинки и направляя свою лошадь к открытому берегу.

— Теперь ясно, почему сюда зимой не ходят, — спешиваясь, произнёс Никола.

— Ещё бы, — пробурчал оказавшийся рядом Игнат. — Больше часа добирались!

Николай недоумённо посмотрел на него, после чего расплылся в улыбке:

— По-хорошему и за полчаса доскакать можно. Я имел в виду лавины. Думаю, они здесь часто сходят. Посмотри, только с этой стороны ничего не растёт.

— А-а-а, — протянул Ветров, явно не уловив взаимосвязи.

Тем временем старшие ребята уже поправляли сложенное из камней костровище, а Пётр Анатольевич, достав из седельной сумки небольшой топорик и сказав, чтобы остальные шли за дровами, отправился в лес. Недолго думая, первокурсники с удовольствием ринулись исполнять его повеление.

Хворост собрали быстро. В лесу оказалось много сломанных веток и поваленных деревьев, — им даже не пришлось далеко заходить. Вернувшись на поляну, они увидели, что над костровищем уже висит котелок, а старшекурсники вовсю орудуют перочинными ножами, делая из подходящих веточек шпажки.

Уверенность, что готовить должны женщины, покачнулась, когда Ваня увидел, что всем самолично занимается Пётр Анатольевич. Из всех ему помогал только Внуков. По всей видимости, Антон часто бывал в походах.

Вот костёр принялся и весело затрещал. Анастасия Дмитриевна добавила в закипевшую воду каких-то листьев, привезённых с собой, Внуков мастерски нанизывал мясо на изготовленные товарищами шпажки, наставник резал большими ломтями хлеб. Пока готовились угли для шашлыков, все с удовольствием поджаривали хлеб и пили ароматный чай. Когда котелок вновь наполнили водой, Пётр Анатольевич занялся шашлыками, а студенты рассеялись по поляне, дожёвывая хрустящий и пахнущий костром хлеб.

— Класс! — задрав голову, любовался скалкой Андрей.

— Там пещера? — указал Ваня на чернеющее пятно над одним из уступов.

Никола изучающе посмотрел, куда указал друг:

— Скорее всего, — согласился он.

Таких пещер они обнаружили три, после чего переместились ближе к озеру. К сожалению, берег был не песчаным, а каменистым, а вода хоть и прозрачной, но жутко холодной.

— Скорее всего, питается родниками, — задумчиво произнёс Николай, оглядывая дальние берега, где не было видно ни одной впадающей речушки.

— Значит, в нём не поплаваешь, — вынес вердикт Андрей, выбирая плоский камушек и запуская его в воду.

К ним подошла Ангелина и села чуть в отдалении на ствол поваленного дерева у кромки леса. Она достала из висящей через плечо небольшой сумочки книжку и стала читать.

— Подойди к ней, — подтолкнул друга Никола. — Или так и будешь пожирать глазами?

— Что? Неужели так заметно?

— Если честно, да. По крайней мере нам, — заверил его Ваня.

Однако осуществить задуманное Андрей не успел: к Ангелине подошёл барон и стал откровенно заигрывать с нею. Нахмурившись, Андрей отвернулся, сделав вид, что очень заинтересован кружившим в небе коршуном.

— Неужели ты готов так легко сдаться? — подначил Николка, тоже подняв взгляд на парящую птицу.

— Что тут можно сделать? Шафиров явно ей по душе: смотри, как мило щебечут, — кинул он из-под бровей косой взгляд на парочку.

— А, по-моему, это обычная вежливость, — и Никола уверенно направился к подруге детства, не обращая внимания на удивлённо следящих за ним старшекурсников.

Андрей, оставшийся на берегу, недоверчиво наблюдал за другом. А тот, сказав несколько слов девушке и барону, спокойно увёл её от явно недовольного его вмешательством третьекурсника.

— Позволь представить тебе моих друзей, графа Князева и графа Соколова, — чуть поклонившись спутнице, произнёс Никола, когда они подошли достаточно близко.

— Андрей, — пожал протянутую руку брюнет.

— Иван, — представился Ваня, просто кивнув отчего-то замешкавшейся Ангелине.

Никола чуть заметно показал головой, неодобрительно посмотрев на Андрея, после чего повернулся к подруге:

— Прошу прощения, дорогая Ангелия, за их манеры, — при этих словах он коснулся губами тыльной стороны её руки. — Но я всё же надеюсь, что ты не откажешься составить нам компанию.

Андрей смутился, осознавая, что должен был поцеловать руку девушке, а не жать. Впервые он так оробел: раньше юноша никогда ничего подобного не испытывал, и запросто знакомился хоть на дискотеке, хоть на улице. Однако Ангелина разительно отличалась от той массы кукол, с которыми он встречался. Она обладала каким-то внутренним светом. Несмотря на полное отсутствие косметики, она не казалась «серой мышкой», а была хрупкой и женственной. Её манеры и какая-то детская непосредственность пленили своей чистотой. Её хотелось защищать, оберегать от всего на свете. В глазах Андрея она была нежный ангелом, по какой-то роковой ошибке оказавшимся на земле.

Вскоре была готова вторая порция чая. Извинившись, Николай с Ваней отправились к костру за ароматным напитком, оставив их с Ангелиной наедине. К облегчению Андрея, впервые не знавшего, с чего начать, девушка заговорила первой:

— Мне бабушка сказала, что вы сами нашли адрес нашей академии.

— Да, с помощью Интернета, — кивнул парень. — Это такая… энциклопедия, где всё есть.

— Я знаю, что такое Интернет, — улыбнулась Ангелия.

— Знаешь?! — удивился Андрей, непроизвольно перейдя на «ты».

Ангелина одарила его насмешливым взглядом:

— Неужели вы, граф, думали…

Их глаза встретились. Андрея поразила глубокая синева её глаз. Лукавые искорки сменились какой-то растерянностью, и девушка поспешно опустила глаза.

— У нас дома есть электричество, — пытаясь скрасить неловкий момент, проговорила Ангелина. — Отец часто работает на компьютере.

К ним уже возвращались друзья, и разговор пришлось прекратить. Никола широко улыбнулся, подавая одну из чашек Ангелии:

— Надеюсь, мой друг не сильно тебя утомил.

— Ну что ты. Граф был очень мил.

Мил. Это было лучшее из всех похвал! Андрей понимал, что наверняка выглядит глупо, но так и не смог сдержать расплывшуюся по лицу улыбку. Он больше не слышал, о чём говорит Никола с Ангелией, стараясь включить и их с Ваней в ничего не значащую светскую беседу. Ваня время от времени что-то отвечал, пытался задавать девушке вопросы, но явно чувствовал себя несколько скованно. Он же был способен только кивать.

Оклик наставника, громко объявившего о готовности шашлыков, был для Андрея настоящим спасением. Сказав, что возьмёт на всех, чуть не споткнувшись, он быстро направился к моментально столпившимся возле костра старшекурсникам.

— Эй, Князев, — придержал его мрачный Шафиров. — Она будет моей. Понял?

— Согласен, — кивнул Андрей, к которому стремительно возвращалась способность мыслить. — Но только если она сама тебя выберет.

Глаза барона сузились:

— И ты не боишься вставать у меня на пути?

— По-моему, ты сам говорил, что никакие личные мотивы не должны помешать нашему делу. Так что здесь каждый сам за себя.

Шафиров окинул его испепеляющим взглядом, но промолчал. Его однокурсники уже ждали своего лидера с его порцией шашлыка, и барон, потеряв, казалось, к Андрею всякий интерес, направился к ним. Проводив его задумчивым взглядом, Андрей подошёл к наставнику, рядом с которым обедала Анастасия Дмитриевна.

— Нам четыре палочки.

— Прошу.

Взяв шашлыки, он вернулся к друзьям. Через полчаса, затушив ещё дымившиеся угли, наставник приказал седлать лошадей в обратную дорогу. Уже на подъезде к деревне пошёл первый в этом году снег. Хлопьями, густой пеленой, медленно кружащий. Словно зима наконец вспомнила о своих обязанностях и решила укрыть землю своим мягким, воздушным ковром.

Андрей смотрел на ехавшую впереди Ангелину, на медленно падающие и искрящиеся в её волосах снежинки. Давно потерянное ощущение приближающегося Рождества, вера в сказки и чудеса наполняли его сердце. Он не мог вспомнить, когда последний раз был настолько счастлив!

 

Глава 17. Девочка-ангел

Всю неделю шёл снег. В первые дни он ещё таял, но теперь, похоже, решил лечь основательно. День стал казаться ещё короче. Уже нельзя было после уроков пойти погулять или проведать конюшни, в комнате приходилось сидеть только при свете, и иногда возникало ощущение, что вечер просто невероятно долгий. В начале декабря Игнат обратил внимание, что даже кормить их стали по-другому:

— Послушайте, мне кажется, или нам действительно давно не подавали котлет? — придирчиво рассматривая большой кусок рыбы в тарелке, спросил Ветров, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Так дорогу занесло, в город не выбраться, — пожал плечами Никола. Все недоумённо посмотрели на него.

— То есть, мы здесь застряли? — уточнил Данил. — А я-то всё гадал, почему Евгений Денисович всю неделю в академии…

— О, правда, — Андрей непроизвольно бросил взгляд на преподавательский стол. Информатик сидел на своём месте и пил чай.

— А если запасы закончатся? Мы же помрём с голода, — беспокойно заёрзал Игнат, совсем иначе взглянув на свою тарелку, словно это была последняя порция в его жизни.

Никола снисходительно взглянул на однокурсника:

— Дороги до лета может не быть. Это вполне нормально, так что Прохор наверняка запас провизии на полгода, если не больше. У нас дома отец всегда об этом заботится.

— А если нет? — спросил Данил, в упор глядя на юного графа.

— Да не волнуйтесь вы, баронесса лично всё контролирует.

Игнат глубоко вздохнул:

— Значит, мяска до лета не будет? Даже консерв? — в голосе прозвучали обречённые нотки. Однако эта реплика вызвала искреннее изумление у Николы:

— Почему? Вот пост закончится, и подадут тебе и курицу, и котлеты. А консервы и так нам дают: вчера на ужин были и грибочки, и маринованные огурчики.

— Я имел в виду мясные консервы, в таких железных баночках, — промямлил себе под нос Игнат.

Никола непонимающе оглянулся на друзей, но те лишь махнули рукой. Мол, потом объяснят, о чём толкует Ветров. Зато Андрей обратил внимание на более важную деталь:

— Что ещё за пост?

— Рождественский, — как само собой разумеющееся ответил Никола, и всё-таки пояснил, — до 7 января.

— Ты хочешь сказать, что больше месяца нас собираются кормить ЭТИМ, когда в кладовых полно мяса?! А ничего, что я, например, не хочу его соблюдать? Вообще это дело добровольное.

Остальные согласно закивали. Только один Ваня не отреагировал на его речь, погружённый в себя и о чём-то задумавшийся. Никола выглядел ошарашенным:

— Но нас и так благословили на самое лёгкое воздержание! Повара готовят почти каждый день рыбу, балуют нас разносолами, никак не ограничивают порции. А по выходным даже молоко и сыр едим! Единственное, чего нас лишили, так это яиц и мяса. Неужели так сложно обходиться без них?

— Это ты привык к постам, — резонно рассудил Данил. — Я согласен с Андреем: не правильно, что нас заставляют поститься. А если я вообще атеист?

Никола недоверчиво взглянул на него. Ему были абсолютно не понятны претензии однокурсников. Ведь это пост: дни радости души, дни покаяния и духовного возрождения. Разве можно его не любить? Неожиданно ему на помощь пришёл Ваня:

— Повара всё равно не будут готовить для каждого отдельно. Считайте это небольшой диетой или правильным питанием. Это не принесёт ни пользы, ни вреда. Пост — это не пища, это состояние души. Особое, светлое. Нас не заставляют принимать в нём участие.

Никола с благодарностью кивнул. Данил с Игнатом продолжили обсуждение между собой, явно считая однокурсников по меньшей мере странными. Андрей наклонился к Ивану и полушёпотом спросил:

— Ты что, тоже постишься?

Ваня печально улыбнулся, отрицательно покачал головой и также тихо добавил:

— Катя как-то постилась. Но она ела мясо, зато отказалась от сладкого, не смотрела телевизор, много читала… Она тогда будто светилась изнутри…

Воспоминания о подруге болью сжало его сердце. Как она там? Они никогда не расставались так надолго…

— Значит, до лета мы отсюда не выйдем? — спросил он Николу.

— Не факт, — беззаботно ответил друг. — Дороги чистят. На самом деле я слышал, что Валерий Кондратьевич уже завтра собирается в город уехать, если уборочная техника к утру до нас дойдёт. А так всё зависит только от погоды на перевалах.

— А если кому станет плохо? — уточнил Андрей.

— Феодосия Ивановна, которая у девочек домоводство ведёт, неплохо в травах разбирается, — пожал плечами Николай. — Ну, если что, на лошадях в город отправят.

— Превосходно, — возвёл глаза к небу парень.

Вечером, когда друзья были заняты в комнате его ноутбуком, Андрей решил спуститься в библиотеку и от нечего делать взять что-нибудь почитать. Возвращаясь по лестнице, он заметил, что в кабинете истории горит свет. Это было странно, ведь он прекрасно видел, как пять минут назад баронесса выходила из здания в сопровождении их наставника. Движимый любопытством, юноша заглянул в чуть приоткрытую дверь.

Сердце тревожно и радостно замерло, когда он увидел в пустом кабинете за одной из парт читающую что-то Ангелину. Стараясь не шуметь, он проскользнул в кабинет. Однако девушка, будто почувствовав, что на неё смотрят, обернулась к двери. Тёмно-синие глаза встретились с небесной синевы глазами. Ангелия почувствовала, как щёки заливает румянец, но в этот раз не смогла отвести взора. Они были одни, а эти глаза, напоминающие ей небо перед грозой, приковывали к себе, заставляли её сердце чаще биться. Казалось, прошла вечность, прежде чем она смогла взять себя в руки:

— Добрый вечер, ваше сиятельство, — она чуть улыбнулась, пытаясь скрыть смущение. Обычное, заученное с детства, приветствие, далось ей сейчас с невероятным трудом.

Подобное непривычное обращение отрезвило Андрея:

— Прошу, называйте меня по имени, — он лихорадочно соображал, как объяснить своё беспардонное вторжение. — Я проходил мимо…

— Смотрю, вы тоже любите читать, — обратила Ангелия внимание на книгу в его раках.

— А, да. То есть, это по урокам, — Андрей окончательно запутался и виновато замолчал.

— Нам тоже много читать задают, особенно Людмила Егоровна. Я иногда думаю, что её ничего, кроме литературы, не интересует. Удивительно, где её бабушка вообще нашла: вы же знаете, к нам из города не очень хотят ехать.

— Так она городская? — искренне удивился Андрей, вспоминая представительную даму, которую про себя называл «боярыней Морозовой».

Чувство робости, не покидавшее его в присутствии юной Златовой, чудесным образом испарилось. Он будто очутился в своей стихии, и это придало ему сил. Ангелия тоже почувствовала себя уверенней:

— Она до нашей академии работала в какой-то гимназии. Сначала мы искали литератора среди наших, даже думали, что мама какое-то время поработает, но прямо перед началом учебного года бабушка уговорила Людмилу Егоровну. Самое поразительное, что она специализируется именно на древнерусской литературе, даже печаталась в газетах. Я подумываю в следующем году выбрать журналистику, и она будет моим куратором.

— А я почему-то думал, что ты выберешь искусство.

— Я бы хотела участвовать в судьбе нашей Родины сейчас, а не через сто лет, когда мои картины начнут ценить, — улыбнулась Ангелия.

— Так ты рисуешь?

— Если честно, не очень. Вот Анастасия Дмитриевна восхитительно рисует! Из наших художницей Даша стать хочет. Она, оказывается, художественную школу в городе окончила. Пойдёт к Елене Алексеевне на направление. Кноп собралась к Феодосии Ивановне, будет знаменитым дизайном одежды. А Окунева, держу пари, тоже к Елене Алексеевне, но только на музыку. Видите ли, она хочет выступать на сцене, — насмешливо фыркнула девушка. — Для певицы у неё нет слуха: она может слышать только себя!

Они рассмеялись: обоим было хорошо известно самомнение Светланы. А уж когда на истории баронесса рассказала, что род Окуневых берёт начало от кораблестроителя Гавриила Окунева, жившего где-то в первой половине 18 века… Света даже шарф теперь носила с вышитым собственноручно гербом: на синем фоне крест, лодка в виде серебряного полумесяца, и под нею глаз. А уж как досталось бедной Фаине: даже Андрей не раз слышал, как Окунева разглагольствует о том, что Кноп вообще эмигранты, и что её род на сто лет древнее, и, значит, она выше баронессы по положению.

Возвращение Анны Константиновны было полной неожиданностью. Смех мгновенно прекратился. Андрей так и замер, словно застигнутый на месте преступления. Наставник, поддерживающий директрису под руку, строго окинул его взглядом.

— И что же такого весёлого вы обсуждали, что вас слышно во всём здании, позвольте узнать? — женщина в упор посмотрела на внучку, ожидая пояснений.

Ангелия покраснела и опустила глаза:

— Прости, бабушка. Я знаю, что должна была ждать…

— Это я виноват, ваша светлость, — отважно вмешался Андрей. — Я хотел узнать у вас, сможем ли мы выехать домой на зимние каникулы, а невольно отвлёк от занятия Ангелину. Мы просто обсуждали… как можно ещё добраться до города, — нашёлся юный граф. — И нам показалась забавным…

— Достаточно, — остановила его баронесса. — Пётр Анатольевич, пожалуйста, проводите своего студента до опочивальни и проследите, чтобы граф негде больше не заблудился.

Пётр Анатольевич молча кивнул и, взяв юношу за плечо, вывел его из кабинета. У дверей Андрей кинул последний взгляд на оставшуюся на растерзание бабушке Ангелину.

Отойдя на достаточное расстояние, наставник остановился и чуть насмешливо посмотрел на него:

— Во-первых, следующий раз советую придумывать оправдания заблаговременно. Во-вторых, не забудь повторить обращения к титулованным особам. «Ваша светлость» приличествует лишь князьям и княгиням, а к баронам обращаются «Ваша милость».

Андрей покраснел, поняв, какую глупость, оказывается, сморозил. Лучше бы обратился по имени-отчеству. Ан нет, захотелось блеснуть знаниями на свою голову.

— И, в-третьих, — тем временем продолжил мужчина, — в качестве наказания за неподобающее поведение, три дня, начиная с сегодняшнего, после ужина из комнаты ни ногой. Оставаясь с юной Ангелиной наедине, ты подставил под удар её честь. Даже, — поднял он указательный палец, не допуская никаких возражений, — если вы просто разговаривали.

Андрей понуро кивнул, понимая, как сильно отличаются здешние нравы от привычного ему мира, и полностью принимая заслуженное наказание. Пожелав спокойной ночи, наставник ушёл, а юноша ещё долго стоял в коридоре, погружённый в какие-то свои мрачные мысли.

 

Глава 18. Призраки прошлого

— У меня депрессия, — простонал Андрей, лёжа на кровати, на третий день заточения. Все эти дни Ангелина держалась с ними подчёркнуто холодно.

— А ты попроси у бабушки Златовой разрешения встречаться с Ангелией, — посоветовал Никола, отодвигая от себя ноутбук. За эти месяцы он уже неплохо освоился в этом чуде человеческой мысли, хотя по-прежнему Евгений Денисович занимался с ним исключительно индивидуально.

Андрей слегка приподнялся и задумчиво посмотрел на друга:

— А смысл? Наставник говорил, что разрешения просят у родителей.

Пётр Анатольевич последние два урока рассказывал о традициях знакомства и ухаживания в русских семьях. Тема была интересна всему курсу, однако Андрей подозревал, что выбрана наставником она была из-за него.

— Ну, у Ангелины же здесь родителей нет, — рассудительно заметил Ваня.

— В академии за неё отвечает бабушка, — согласно кивнул Николай.

Андрей несколько минут молчал, потом недоверчиво посмотрел на друзей:

— То есть, вы предлагаете заявиться к самой баронессе Златовой? И что же я ей скажу? «Уважаемая Анна Константиновна, не будете ли вы против, если мы с вашей внучкой будем встречаться?», — с сарказмом закончил юноша, нервно сжимая книгу, которую читал.

— Именно это ты и должен сказать, — к его удивлению спокойно кивнул Никола.

— А если она меня пошлёт? В смысле, откажет.

— Вот тогда и будешь себя терзать.

— Согласен, — как-то отстранённо кивнул Ваня.

***

До самых выходных Андрей не мог решиться поговорить с баронессой. Ангелия продолжала его избегать, притом он несколько раз видел её в компании Николая. Такая ситуация его угнетала, ведь выходило, что девушка игнорирует только его. Он постоянно напоминал себе, что друг знаком с Ангелиной с детства и вполне естественно, что девушка относится к нему, как к брату.

— Ты ждёшь, пока Шафиров попросит руки юной Златовой? — в субботу после завтрака спросил Николай. — Вот он не будет размениваться по мелочам: сразу потребует руку и сердце. Ему такая женитьба была бы весьма выгодна.

— Но она же ещё… — Андрей похолодел от одной мысли, что его девушка может принадлежать Александру.

— Ей шестнадцать. На Руси выходили замуж и раньше. Тем более их разница в возрасте предпочтительней, чем ваша с ней.

— Мне уже 17, и я граф, — возразил парень, однако в глазах появилось беспокойство.

— Вот только это тебя и спасает, — серьёзно ответил Никола. — Чтоб сегодня же поговорил с Анной Константиновной. А то твоя нерешительность расстраивает Ангелину.

— Моя нерешительность?! — взвился Андрей, но вдруг замолчал и в упор посмотрел на друга. — Ты сказал, что она расстроена. Из-за меня?

— Ты должен сам определить, насколько серьёзны твои намерения, — довольно жёстко сказал Николай. — Ангелия не та девушка, с которой можно поиграться и бросить.

— Ты прям, как наш наставник, — проворчал Андрей.

— Ты прекрасно знаешь, что Ангелина мне, как сестра. И, несмотря на нашу дружбу, я никогда не позволю тебе её обижать.

— Да понял я, — махнул рукой брюнет, мрачно глянув на лестницу. Решившись, он направился испытывать свою удачу…

А в это время Иван пил чай в компании наставника, который пригласил его к себе после завтрака обсудить последнее сочинение. Юноша был несколько озадачен поведением мужчины, который, не отрываясь, смотрел на него уже минут десять, о чём-то глубоко задумавшись.

— Пётр Анатольевич, я что-то не так написал в сочинении? — нерешительно нарушил тишину Ваня. Ему уже стало не по себе от молчания графа.

— Что? — будто очнувшись, с недоумением посмотрел на него наставник.

— Я старался писать правду. Я правда согласен, что брак должен быть вечным и венчание обязательно, — чуть дрогнувшим голосом выдал студент.

— Прости, но я хотел поговорить с тобой не об учёбе, — мягко улыбнулся мужчина, встряхнув головой, словно отгоняя какое-то наваждение.

— А о чём тогда? — искренне удивился Иван, неосознанно отклоняясь к самой спинке своего кресла.

Какое-то время мужчина смотрел на него, после чего произнёс такое, что юноша искренне усомнился в реальности происходящего:

— Ваня, я твой отец.

— Чего? — как только вернулась способность говорить, переспросил Соколов, в полной уверенности, что ему это послышалось.

— Я должен был тебе это раньше сказать, но я не мог. Я был уверен, что у тебя есть всё необходимое, что я буду лишним в вашей семье. Когда ты мне рассказал о разводе и о смерти твоей мамы… Это для меня было настоящим ударом. Я поговорил с твоими бывшими учителями, а потом случайно встретился с твоей названной бабушкой. Я уверен, что она мне не сказала и десятой части того, как тебе жилось с твоим приёмным отцом. И во всём виноват только я. Все эти годы я позволял себе верить, что Борис смог дать тебе самое лучшее, что он был настоящей опорой и защитой для вас…

Ваня с круглыми от шока глазами слушал наставника.

— Но это невозможно, — промямлил мальчик. Весь его привычный мир рушился у него на глазах.

— Я приму, если ты отвергнешь меня, — и столько в голосе было боли и смирения, что у юноши сжалось сердце от жалости.

— Вы меня с кем-то путаете…

Мужчина грустно улыбнулся и покачал головой.

— Что ты знаешь о своём крёстном отце?

Несколько секунд Ваня недоумённо смотрел на него, после чего неуверенно произнёс:

— Я совсем не помню его. Мама сказала, что мне было годика два, когда он умер. У нас где-то в альбоме есть его фотография, и вы на него не похожи, — подозрительно закончил парень, озарённый какой-то внезапной мыслью.

— Я сильно изменился с тех пор, — печально ответил наставник. — Но это действительно я. Только я тебе не крёстный, я твой биологический отец. А крёстным должен был стать Борис, если бы не та авария.

— Я не понимаю.

— Я попрошу тебя только об одном: дослушай меня до конца, — и, дождавшись кивка студента, Пётр Анатольевич начал рассказ. — Мы с твоей мамой вместе учились. Я полюбил её с первого курса, и все пять лет мы встречались: гуляли, ходили в кино, любовались закатами. Конечно, она неоднократно бывала у меня в гостях. Я знал, что она нравится Борису. Особенно это стало очевидно, когда мой брат вернулся из армии и стал откровенно заигрывать с ней. К тому моменту мы уже заканчивали пятый курс и решили пожениться. Свадьба была скромной: кроме родных, было всего несколько наших друзей. Борис смирился со своим поражением, но так ни с кем и не встречался. Это был твой день рождения. Мы с Борей мчались к роддому… Я до сих пор не понимаю, что тогда произошло. Мы пошли на обгон, встречных машин видно не было, и вдруг мы видим несущийся на нас грузовик. Борис попытался свернуть, и нас занесло. Удар пришёлся на мою сторону. Очнулся я в больнице, весь обмотанный какими-то проводами. Борис был рядом. Каким-то чудом он почти не пострадал. А вот мне сказали, что я на всю жизнь останусь инвалидом…

Мужчина судорожно вздохнул, будто это было только вчера, а не шестнадцать лет назад.

— Я был парализован. В лучшем случае врачи обещали, что не будут действовать только ноги, а в худшем — останусь прикован на всю жизнь к кровати. И я принял решение. Я попросил Бориса взять на себя заботу о тебе и Гале. Вы не должны были никогда узнать, что я выжил, мой брат должен был записать тебя своим сыном. Я был уверен, что это единственный выход для всех нас. Теперь я понимаю, что Борис так и не смог принять тебя. Ты так похож на меня в юности, что невольно каждый раз напоминал ему обо мне.

«Это из-за тебя» — вспомнились Ване слова отца, да и мама часто говорила, что он очень похож на крёстного. Затаив дыхание, он слушал дальше.

— Я взял обещание с брата. Он должен был уйти и никогда больше не вспоминать, что я жив. Три недели я провалялся в одиночной палате под капельницей. Я смирился, что остаток жизни проведу в интернате для инвалидов, куда меня отправят, как только выпишут из больницы. Тогда я и познакомился с Анной Константиновной. Когда мне сообщили о посетителе, это было полной неожиданностью. Вначале я решил, что это Борис не выполнил своего обещания, но вошла незнакомая женщина. Она представилась баронессой и сказала, что берёт надо мною опеку. В тот же день меня перевезли в другую больницу. Мне делали массажи, с утра до вечера я был окружён врачами и какими-то неизвестными мне людьми. Постепенно я стал чувствовать своё тело, учится заново жить. После аварии я мог лишь поворачивать шею да говорить, а теперь опять стал чувствовать руки… Через полгода я ничем не отличался от здорового человека, правда был прикован к инвалидной коляске. Как и обещали врачи в самых лучших своих прогнозах, парализованными остались только ноги. Но я уже мог полностью себя обслужить. Тогда-то я во второй раз встретился с этой удивительной женщиной. Она сообщила, что я больше не Соколов Владимир Олегович, и вручила мне документы и паспорт с моей фотографией на имя Климова Пётра Анатольевича. Она рассказала мне о том, что я граф, и именно поэтому она мной занимается. Честно признаться, тогда я ей не поверил. С тех пор она стала навещать меня каждую неделю, рассказывать, как мне казалось, сказки о выживших дворянских родах, о правлении последнего императора и советских репрессиях. Моё лечение продолжалось, и в какой-то момент появился призрачный шанс, что я снова буду ходить.

Наставник немного помолчал, отпил давно остывший чай и продолжил. Ваня, всецело захваченный такой невероятной историей, боялся даже пошевелиться, чтобы не сбить мужчину, решившего излить ему свою душу.

— Больше года длилась эта борьба. Я перенёс ещё несколько операций, бывали моменты, когда я готов был сдаться, но Анна Константиновна и врачи не позволяли мне этого сделать. И, как видишь, мы победили, — в его глазах вспыхнули искорки чистого счастья. — Я смог встать, а потом и заново научиться ходить. Анна Константиновна привела меня в свой дом, представила своим крестником. Её сыновья были примерно моего возраста, и мы быстро нашли с ними общий язык. Конечно, у Гены тогда уже была своя семья, а вот Олег мне в первое время очень помог. По рекомендации врачей, он стал обучать меня верховой езде, благодаря чему я довольно быстро избавился от хромоты.

Наставник бросил полный благодарности взгляд на фотографию, стоявшую на комоде, где был изображён он и двое каких-то неизвестных мужчин. «Папа и дядя Ангелины» — с уверенностью определил Ваня.

— Когда Геннадий со своей семьёй переехал в собственный дом, баронесса привела в терем Настю. Ей тогда было двенадцать, она осталась без родителей и баронесса взяла её на воспитание, тем более Настенька действительно была её крестницей, в отличие от меня, — усмехнулся воспоминаниям Пётр Анатольевич. — Она начала нас усиленно учить истории и этикету. Иногда к нам присоединялся Олег. В конце концов, ему было поручено обучать меня ещё и фехтованию. Конечно, с Настей баронесса проводила больше времени, особенно когда заметила её талант к рисованию. А потом родилась идея открытия академии, — закончил свой рассказ мужчина.

— И за всё это время ты ни разу про меня не вспомнил, — не поднимая глаз, констатировал Ваня, даже не обратив внимания, что перешёл на «ты».

Пётр-Владимир с болью и любовью посмотрел на мальчика:

— Я никогда не забывал о тебе. Вопреки советам баронессы, я ринулся к вам, как только у меня появилась такая возможность. Тогда тебе было уже четыре года. Я видел вас издалека, как мама забирает тебя из детского садика. Но не смог подойти. Я не знал, узнает ли Галя меня, ведь за эти годы я так изменился, и не только внутренне, но и внешне. А потом я выяснил, что она официально вышла за Бориса замуж… Но самым большим шоком было, когда я узнал, что меня действительно похоронили. Вначале я решил, что лже-похороны устроил брат, но потом Анна Константиновна призналась, что это она организовала моё «исчезновение». Оказывается, Борис не выдержал и пришёл ещё раз в больницу справиться о моём состоянии, и ему сказали, что у меня отказало сердце, и они ничего не смогли сделать. Я даже не знаю, пуста ли моя могила… Тогда я понял, что пути назад уже нет…

Какое-то время в комнате царила полная тишина. Наконец, Ваня поднял голову и посмотрел на мужчину:

— Предположим, я вам поверю. Но вы всё равно ничего про меня не знаете, а я — про вас. Мы абсолютно чужие люди. Вам так не кажется?

Наставник горько кивнул, в его карих глазах потух слабый лучик надежды. Казалось, он ожидал, будто юноша, оставшийся без родителей, сразу примет его в своё сердце. Однако мальчик вместо того, чтобы бросится к нему на шею, закрылся и теперь настороженно за ним наблюдал.

— Прости меня, малыш.

Ваня вздрогнул, услышав такое непривычное обращение, а мужчина лишь грустно продолжил:

— У меня нет слов, чтобы выразить, как я виноват перед тобою. Но если ты когда-нибудь найдёшь в себе силы простить меня, я буду самым счастливым человеком на свете.

Парень кивнул, всё ещё пребывая в глубоком шоке от услышанного. Он просто не мог сейчас принять никакого решения. Ему нужно было время, чтобы всё осознать и принять. Видимо поняв его состояние, наставник порывисто сжал его плечо и вышел из комнаты.

Ваня не помнил, сколько он так просидел, уставившись в одну точку. В себя его привёл разлетевшийся по коридорам звон колокола, извещающий о скором обеде.

***

За обедом Андрей был в невероятно приподнятом настроении и даже не заметил подавленного состояния друга:

— Представляете, она разрешила! Конечно, всё в рамках приличия, никаких объятий и поцелуев до свадьбы, — громким шёпотом делился с друзьями своей победой брюнет. — Но баронесса официально позволила нам встречаться! Она позвала Ангелину и спросила её мнения. И Ангелия ответила «Да»!

Кажется, их разговор всё-таки привлёк внимание соседних столиков. Ангелина смущённо покраснела, а её однокурсницы стали активно выспрашивать её о последних событиях личной жизни. Сомов и Комаров то ли сочувственно, то ли восхищённо посмотрели на Князева, барон же был угрюм, словно сама смерть.

За преподавательским столом шла своя беседа. Бросив взгляд на наставника, Ваня поразился, как искусно тот держит свою маску: будто и не было их разговора. Или, может быть, для мужчины это не так уж и важно, как он пытался его убедить…

— Эй, Ваня, что с тобой? — наклонившись к нему, еле слышно спросил Николай.

— Да так, мелочи, — отмахнулся Иван.

Весь вечер он не мог ни на чём сосредоточиться, раз за разом прокручивая в голове тот разговор, вспоминая свою жизнь, построенную на обмане. Единственное, что в его жизни не было ложью, это дружба с Катей. Но она сейчас так далеко и не может дать ему никакого совета. И вдруг его осенило! Да так, что он чуть не свалился, подпрыгнув в кровати.

— Никола, Евгений Денисович ведь не уехал?!

— Нет, — осторожно подтвердил граф, непонимающе взглянув на него.

— А ты знаешь, где он живёт?

— Допустим.

— Мне срочно нужен Интернет!

Друзья посмотрели на него, как на сумасшедшего.

— Для справки, отбой уже был, — первым очнулся Андрей. — Я договорился на завтра подзарядить мой ноутбук, так что после обеда Евгений Денисович придёт сам.

— Но это ужасно долго! Мне он нужен сейчас!

— Ваня, да что с тобой происходит?! — Никола смотрел на него с искренним удивлением.

— Ничего, — в очередной раз ушёл от ответа блондин. — Просто хочу отправить письмо.

Минуту подумав, Андрей сунул ему ноутбук:

— Держи, там зарядки ещё часа на два хватит. Обещаю, читать не буду. Только не забывай сохранять, а то выключится — обидно будет.

Ухватившись за эту возможность, Ваня включил компьютер и принялся печатать.

 

Глава 19. Прогулка

С самого утра Ваня никак не мог дождаться прихода информатика. К счастью, Евгений Денисович появился в академии раньше обещанного. Не успел мужчина раздеться, как неразлучная троица заявилась в его кабинет.

— Евгений Денисович, пожалуйста, можно нам выйти в Интернет. Всего на пять минут, — заискивающе посмотрел на него Андрей, уставший от метаний друга.

— Простите, мальчики, но не положено, — развёл руками преподаватель. — Меня потом Анна Константиновна четвертует.

— Это вопрос жизни и смерти, — со всей серьёзностью произнёс Николай.

— Если я вам разрешу, ваши товарищи потом с моей шеи не слезут, — покачал головой Евгений.

— Мы никому не скажем. Правда, — умоляюще прошептал Ваня.

— Это не в наших интересах, — подтверждающе кивнул Андрей.

Несколько секунд мужчина рассматривал их, после чего сдался и стал вводить пароль на учительском компьютере.

— Ты хоть адрес помнишь? — вручая флэшку, на которую они ещё с вечера перекинули готовое письмо, спросил Андрей.

— А как же! Мы вместе придумывали, — забирая её, уверенно подтвердил Ваня.

Конечно, у подруги был старенький компьютер, но рабочий. Остался ещё от её отца. Перед девятым классом бабушка Марфа подключила им Интернет, что очень помогло в подготовке к ГИА, особенно когда они нашли сайт он-лайн тестирования. И, естественно, когда Ваня сказал девушке, что уедет учиться, они завели себе почтовые ящики. Он же не мог предположить, что попадёт в такую глушь!

Получив теперь доступ к Интернету, он поразился, насколько медленно тот работает. Даже медленней, чем дома. Приятным сюрпризом стало письмо, которое оказалось в его ящике. Написано оно было ещё в сентябре. Вероятно, Катя проверяла связь, и так и не дождалась ответа. А потом была та их встреча с Петром Анатольевичем в соцзащите.

«Ваня! Как дела? Как устроился на новом месте? Где вообще эта ваша академия находится: я о ней в инете ничего не нашла. Нас уже сейчас пугают ЕГЭ. Представляешь, за два года начали, да и домашки жуть как много задают! Пиши, буду ждать. Твоя Катя»

Улыбнувшись, Ваня стал копировать написанное вчера письмо в поле ответного сообщения.

— И кому это он пишет? — поинтересовался Евгений, закрыв дверь от греха подальше.

— Сестре, — невинно ответил Андрей, честными глазами смотря на преподавателя.

Николу удивляли дружеские, почти панибратские, отношения, сложившиеся у приятеля с мужчиной. Возможно, причиной тому был способ, которым Андрей попал в академию. После того случая Анна Константиновна велела удалить сайт и больше не заниматься «бесплатной рекламой».

— Ну-ну, — было видно, что учитель им нисколечко не поверил.

А Андрей сразу взял быка за рога:

— Евгений Денисович, вы же завтра разрешите Ване ответ прочитать?

— У нас с вами вообще-то урок будет.

— А после урока? Ну, пожалуйста. А я в это время компьютеры помогу почистить. Боюсь, антивирусник моего бука засёк одну очень любопытную вредоносную программку.

— Ну, если только от сестры, — многозначительно подмигнул Женя, и оба рассмеялись.

Никола мало что понял из их такого странного разговора, однако чутко уловил, что каким-то невероятным образом Андрей только что выпросил для их друга свободный доступ к всемирной паутине.

***

После обеда друзья отправились на прогулку. Несмотря на то, что ещё неделю назад завхоз выдал им тулупы и валенки, погода была относительно тёплой, и они по-прежнему щеголяли в привезённых с большой земли куртках. У выхода к ним присоединилась Ангелия.

Погуляв по двору вчетвером и поговорив об учёбе, группа разделилась: Андрей пригласил девушку на прогулку до реки, а Никола решил показать Ване голубятню.

Пробираясь между сугробов, Николай посетовал на забывчивость наставника:

— Вообще-то Пётр Анатольевич должен был ещё в сентябре рассказать о голубиной почте. Конечно, посылку они унести не смогут, но зато это самый быстрый и надёжный способ переписки. Я знаю, что ваш Интернет быстрее, но я слышал, что там твой ящик могут взломать, да и в обычной почте можно конверт перехватить. А голубями нынче почти никто не пользуется, на них и внимания в больших городах не обращают.

Иван не сразу заметил за покрытыми снегом деревьями неприметно-коричневого цвета строение. Внутри оказалось несколько десятков белоснежно-белых голубей.

— Вот смотри, — стал объяснять Никола, — голубки с золотым колечком на лапке предназначены для отправки писем в имение Златовых. Те, у кого колечко на левой лапке, из усадьбы моего крёстного; на правой — из терема баронессы. Вон те трое, с серебряным кольцом с вензелем, прилетят к самому Вяземскому. Это самый верный способ связи с князем, правда, придётся недельку-другую подождать, пока вернётся ответ, ведь им через полстраны лететь. Этот из моего дома.

Никола открыл одну из дверец и достал голубку с чёрным кольцом на лапе. Таких в голубятне было штук пять.

— Смотри, на кольце выгравировано изображение муравья, — показал со всех сторон птицу друг, после чего вернул в клетку. — Оставшиеся, — а таких оказалась добрая половина, и у всех на лапках было неприметное узкое тёмно-коричневое колечко, — доставят твоё письмо в город. Там у нас свой человек работает, Афанасий Никитич. Живёт на отшибе, голубей разводит, чудаковатый немного. По крайней мере, так окружающие считают, по словам отца, — усмехнулся юный граф. — Так вот, те письма, которые он получает, Афанасий Никитич отправляет дальше обычной почтой. Так что этим способом ты всегда сможешь отправить письмо своей Кате, даже если отключится ваш Интернет. Главное адрес и адресата точно напиши на обороте. Недостающую информацию Афанасий Никитич сам на конверте допишет.

— А почему нам раньше об этом не рассказали? — недоумённо взирая на голубей, спросил Ваня.

Никола развёл руками:

— Не знаю. Девушки с первых дней этой почтой пользуются: помнишь, из фехтовального зала видно было, как они с Анастасией Дмитриевной на прогулку в эту сторону ходили. Держу пари, тогда и была у них экскурсия в голубятню. А вот о нас наставник, похоже, забыл. Да и старшие не особо сюда ходят…

— А сам ты часто пользуешься голубями?

— Нет, пока только два раза, — пожал плечами Никола. — Первый раз наставнику написал, а потом когда дубликат перстня нашего тайного ордена делал, — усмехнулся он.

— А как ответ получить? — заинтересовался Ваня.

— Ну, здесь целая схема. Допустим, твоя Катя получила письмо. Ответ она отправит по обратному адресу, то есть придёт он Афанасию Никитичу. Тот голубкой переправит его в академию. Здесь письмо попадёт в руки птичнику, тот отдаст его Прохору, а уж он посмотрит адресата и отдаст либо Анастасии Дмитриевне, либо нашему наставнику, ну или кому-то из взрослых, если это написано им. Может, поэтому старшекурсники и не пишут, — задумчиво произнёс шатен. — В общем, любая наша переписка проходит через руки наставника. Естественно, он письма не читает — мы уважаем личную жизнь. После трапезы или уроков наставник отдаст письмо тебе лично в руки, — закончил Никола.

— А есть способ получить письмо самому, без посредников? — уточнил Ваня.

— Во-первых, если письмо из города, можно запросто придумать шифровку. Например, пускай твоя Катя подпишется Костей. В общем, чтобы казалось, что это письмо от какого-то друга. С какого адреса посылать — тоже неважно. Главное, пусть точно укажет твои имя и фамилию. Любые письма, которые приходят Афанасию Никитичу, он переправляет в академию. Которые приходят его старшему сыну — к нам домой. К его жене — лично Златовым.

— А почему голуби белые? — удивляясь настолько продуманной системе, спросил Ваня. — Ведь сизые в городе были бы незаметнее.

— Так белых обучать проще. Вот увезёшь голубку за сотню километров, отпустишь, а она всё равно домой прилетит. А сизый затеряется среди городских голубей, обоснуется у них, и поминай, как звали, — усмехнулся Никола. — Хотя и сизых использовать можно, но в нашем кругу как-то издревле повелось использовать именно белых голубок. Да и зимой они незаметны. Другие породы обычно использовали мелкие дворяне да купцы.

— А что это за цифры? — Ваня внимательно разглядывал голубя, которого вытаскивал из клетки Никола.

— Там его личный номер и дата рождения, — отмахнулся друг. — Кстати, ответные голуби прилетают в совсем другую голубятню. Там птичник и дежурит. А за этими наверняка его помощник ухаживает.

— А где вторая? — Ваня повертел головой, словно надеясь увидеть здесь же другое строение. Друг рассмеялся:

— У подножия склона, за мельницами, есть деревенька. Её не видно отсюда. Там большинство наших слуг и живут. В академии только повара да уборщицы обитают, ну и Прохор, конечно. А плотники, кузнец, крестьяне, птичник — все в деревне.

— Точно, как айсберг, — восхищённо прокомментировал Ваня.

— Что? — не понял шатен.

— Посмотришь — вроде только академия наша, да горстка домов учителей, — объяснил юноша. — А поживёшь, и о слугах узнаешь, и об огромной спрятанной от глаз долой деревне.

— Да не настолько она большая, — махнул рукой на него Николай. — Просто надо же было кому-то строить школу да жильё учителям, вот они и поселились здесь. Там между гор небольшая равнина, есть где поля распахать, огороды, скотинку пасти… Лучшего место для поселения и придумать нельзя!

— А почему тогда мы никого из них не видели?

— Несколько парней Прохору снег расчищать помогают, — не согласился Никола. — А в остальных надобности пока не было. Здание-то новое. Вот если весной поведёт, крыша течь начнёт, ступенька сломается, вот баронесса и пошлёт за мужиками. А так крестьяне академии исправно отдают десятину: все овощи, что нам подают, выращены здесь, да и рыба тоже из местной реки, и мясо своё. Так что с голоду нам умереть не дадут, даже если в город дороги три года не будет.

Ваня невольно поёжился от подобной перспективы.

***

А в это время Андрей с Ангелиной вместе расчёсывали шерсть Ветра. Прогулявшись вдоль реки, они решили навестить своих лошадей. Андрей мысленно гадал, отчего конь подруги так легко его к себе подпустил. Ангелия, будто прочитав его мысли, поглаживая скакуна за ухом, произнесла:

— Ветер у меня очень мирный, хоть иногда и показывает свой норов. Мне иногда кажется, что он чувствует меня лучше меня самой. Я как-то повздорила с сестрой, и он потом неделю при её появлении взбрыкивал. А тебя так легко к себе пропустил, будто я одна пришла.

— А откуда он у тебя?

— Папа на день рождения подарил. Бабушка тогда долго сокрушалась, что девушке такого не дарят, — негромко рассмеялась подруга.

— А ваша семья, как и у Николы, живёт в замке? — полюбопытствовал парень.

— Когда я была маленькой, мы жили в тереме у бабушки. На Руси не принято было строить замки, это просто предок Николы как-то был на Западе, и ему очень понравились тамошние строения. Кажется, в их крепости даже тайные ходы есть, — ответила Ангелина. — А мы с родителями живём в усадьбе. Конечно, у нас не такой шикарный дом, как у бабушки, но мне он очень нравится, — светло улыбнулась девушка. — Он двухэтажный, деревянный, с резными ставнями. Чуть меньше нашей школы. Я, кажется, уже говорила, что папа провёл электричество, у нас в доме тёплая вода, хотя баня тоже есть. Целых три гостевые комнаты. Возможно, вы с Николой приедете к нам летом, увидишь всё своими глазами.

— С удовольствием воспользуюсь данным приглашением, — лукаво улыбнувшись, посмотрел он на однокурсницу.

С тех пор, как официально стал встречаться с девушкой, Андрей перестал впадать при её виде в ступор. Возможно, всё дело было в тех переживаниях, которые он испытал, пойдя на ковёр к баронессе. Он тогда чуть не сгорел от стыда и ужаса. Но когда Ангелия дала своё согласие, это было истинным счастьем и облегчением. Будто они вместе стояли перед алтарём. Теперь это был именно его ангел, и он готов был защищать её ото всех, и в первую очередь от Шафирова. И даже мысли о будущей ещё такой далёкой свадьбе не внушали больше того потаённого страха. Он будто стал старше. У него появилась ответственность, ответственность за свою девушку.

— А как живёшь ты? — взглянув поверх крупа коня на юношу, спросила Ангелия.

— О, всё абсолютно банально, — с какой-то неохотой ответил Андрей. — Обычная трёхкомнатная квартира в центре города.

— Расскажи ещё, — попросила Ангелина. — Я ведь никогда не видела городского жилья. Бабушка говорит, что там тесно, как у лошади в стойле.

— В какой-то мере она права, — рассмеялся Андрей. — Представь наши комнаты… А хотя, нет, есть пример лучше. Скажи, у твоей бабушки здесь какие апартаменты?

— Что-то вроде гостиной, небольшая спальня, кабинет и ванная, — пожала плечиком девушка. — Ну и класс, естественно, в котором мы учимся.

— Вот, — поднял указательный палец Андрей. — А теперь отбрось класс и представь, что, выходя из личных комнат, твоя бабушка попадает в коридор. То, что осталось за дверью — её, коридор позволяет только выйти из здания. Все остальные помещения не просто чужие, но она даже их хозяев плохо знает в лицо. Они почти не общаются. И теперь наша академия так хотя бы этажа на четыре выше.

— Какой ужас! — всплеснула руками подруга. — А как же семья? С ними-то она в этом доме общается?

— А вот это самое интересное, — не смог сдержать сарказма юноша. — Вся семья ютится в тех комнатах, что отведены твоей бабушке. На остальные помещения они абсолютно никаких прав не имеют.

Ангелина смотрела на него расширенными от шока глазами, и не могла поверить, что подобное вообще существует. Это было так нереально! Как можно не знать тех, с кем рядом живёшь? Как с таким развитием технологий люди додумались изобрести себе настолько неудобные и тесные дома?

Андрей, видя состояние девушки, поспешил внести некоторую ясность:

— На самом деле не так всё плачевно. Я у родителей один, и у меня есть даже собственная комната. Правда, не всем так везёт. Со мной учился парень, который спал в комнате со своей младшей сестрой.

— Бедная девочка! — не сдержалась Ангелия.

— В городе это нормально. Тем более трёхкомнатная квартира считается неплохой. Конечно, существуют и четырёхкомнатные, и пяти, — мечтательно промолвил юноша. — Ну есть же двухкомнатные и даже однёшки. И ничего — вполне живут люди и в них.

— Но это ужасно! Как можно жить всем в одной комнате?!

— Ну, здесь же мы живём, — пожал плечами Андрей. — Я понимаю, что это другое, но всё же. Тем более, там кроме одной комнаты есть туалет, ванна и кухня. Может когда-нибудь я и свожу тебя на экскурсию.

— Было бы познавательно, — задумчиво протянула девушка, ясно уловив в голосе друга сомнения. — А то я теперь думаю, что у нас самый последний крестьянин живёт в сто раз лучше вашего.

— Возможно ты и права, — философски промолвил юноша и еле слышно добавил, — мой ангел.

Однако каким-то чудом Ангелина услышала его слова. Наградой ему стала обворожительная и чуть застенчивая улыбка девушки.

 

Глава 20. Душевные муки

Ваня не спал этой ночью. Ему то казалось, что подруга, узнав от наставника, где он учится, больше не заходит в свой ящик и не увидит письма; то мерещилось, будто он всё-таки перепутал адрес, хотя это было невозможно, ведь он писал ответное сообщение и не вводил его вручную; то сомневался, стоило ли вообще писать это письмо… Несколько раз он вставал, собираясь уже идти в голубятню, но здравый смысл всё-таки побеждал.

Наконец наступило утро. Предстояло пережить ещё целый учебный день. К счастью, первой была верховая езда. Ухаживая за Ночкой и своим снаряжением, Ваня не заметил, как и обед наступил. А вот на информатике он места себе не находил. Преподаватель то и дело бросал на него насмешливые взгляды. Он даже отпустил студентов пораньше, пожалев «несчастного влюблённого».

Дорвавшись до Интернета, Ваня, затаив дыхание, ждал, пока загрузится страничка. Он чуть не опрокинул стул, подпрыгнув от радости, когда увидел, что подруга ответила. Мужчина с каким-то странным чувством за ним наблюдал. Никола ушёл, с ними остался только Андрей, который действительно стал устанавливать на компьютеры какую-то программу.

— И что нашло на твоего друга? — задал Евгений чисто риторический вопрос.

— На него не «нашло», а дошло, — усмехнулся брюнет.

— Даже так? — вскинул брови мужчина, тихо посмеиваясь.

Андрей кивнул. С Женей у него действительно сложились чисто дружеские отношения. Как-то, придя в очередной раз заряжать свой компьютер, Андрей увидел, как мужчина работает с видеоклипами. Тогда он заикнулся, что имеет на ноутбуке несколько мощных лицензионных программ для видеоредактирования. Слово за слово, они стали сравнивать своё программное обеспечение, чем-то обменялись, что-то обновили через Интернет. С того дня Андрей стал частым гостем в кабинете информатики. Они вместе с Евгением Денисовичем закрыли от чужих глаз школьный сайт: было жалко его удалять, вопреки приказу директора. Теперь они вместе его обновляли, довели до ума дизайн. Правда никто не мог бы оценить их работу: сайт стал доступен лишь тем, у кого есть прямая ссылка на него и кто знает пароль. То есть, только для них двоих. В один из вечеров мужчина разрешил звать его наедине по имени, тем более не такая уж большая разница в возрасте у них была — каких-то 9 лет.

А Соколов тем временем, не мигая, читал такой долгожданный ответ:

«Ваня, я так рада, что ты написал!!! Я ведь знала, что вы живёте в глуши, и всё равно каждый день заходила на почту. Вас что, в город вывезли? Ладно, перехожу к твоему вопросу. Если честно, история твоего отца просто невероятна! Ты не представляешь, что бы я отдала, лишь бы мои родители тоже оказались живы… Как ты можешь ещё сомневаться?! По-моему, его рассказ логичен, и он сказал тебе правду. Но если ты не веришь, спроси его о таком, что мог бы знать только твой настоящий отец. Но не слишком заумное, всё же вы так долго жили порознь. Хотя я не представляю, как можно подобное сочинить и, главное, зачем? Если он — брат твоего отца и твой крёстный, какой смысл ему убеждать тебя в обратном? Ну сказал бы, что вот он я, твой чудом выживший крёстный. Признайся, тогда бы ты его сразу принял. А он больше часа доказывает тебе, что является твоим отцом. Какой в этом смысл, если это ложь? А вот если правда и он тебя действительно любит… Я думаю, тебе стоит дать ему шанс. Расскажи ему о своей жизни, посмотри на реакцию. Мне при встрече он показался хорошим. Пиши. Надеюсь, ты примешь правильное решение. Твоя Катя»

Чуть отодвинувшись от компьютера, Ваня задумался. Он понимал, что подруга права, и он валяет дурака, накручивая себя. Он видел, как наставнику тяжело дался тот разговор, но сам не мог найти в себе силы принять его, как своего отца. Он очень уважал Петра Анатольевича, восхищался им, был благодарен за то, что тот помог решить его проблемы с деньгами. Но чем была продиктована его помощь? Только тем, что он его сын? Тогда, в сентябре, он не сомневался, что наставник поступил бы также, кто из студентов не пришёл бы к нему с подобной бедой. Но теперь он не был уверен в этом.

— Граф Соколов, вы закончили? — окликнул его информатик.

— Ещё одну минутку, — возвращаясь к реальности, ответил Иван. Пододвинув к себе клавиатуру, он быстро набрал подруге ответ:

«Огромное спасибо за совет! У нас Интернет есть, вот только студентам не разрешают им пользоваться. Это Андрей, мой здешний друг, упросил преподавателя позволить мне тебе написать. Не знаю, будет ли ещё такая возможность, но я нашёл другой способ. Подробности будут в письме, а то меня уже сгоняют. Поцелуй за меня нашу любимую бабушку! Надеюсь, на Новый год буду дома. Пока»

Нажав «Отправить» и убедившись, что его письмо послано, Ваня вышел из почты и, поблагодарив учителя, отправился в свою комнату. Андрей, не закончивший ещё свои установки, остался.

Не спавши всю ночь, Ваня вырубился, как только его голова коснулась подушки. Усталость, которую он не чувствовал целый день, поглощённый своими переживаниями и ожиданием письма, навалилась на него со всей своей силой. Зашедший в комнату перед ужином Никола, немного подумав, не стал будить друга, решив, что тому не мешает поспать. На вопрос наставника, почему тот не явился, юный граф честно ответил, что Ваня спит. Кивнув, Пётр Анатольевич ещё долго задумчиво стоял в холле, смотря в окно на густо падающий снег.

***

— Эй, соня, просыпайся!

Несмотря на то, что проспал более двенадцати часов, Ваня еле разлепил глаза, да и то лишь благодаря тому, что друзья его растолкали.

— Что ты вчера делал? — удивлённо спросил Андрей, глядя на сонного и явно недовольного пробуждением друга.

Не отвечая, Ваня хмуро стал одеваться. Андрей уже махнул на него рукой, как вдруг блондин ляпнул:

— Он мой отец.

Друзья недоумённо на него посмотрели.

— Кто?

— Пётр Анатольевич. Наш наставник — мой родной отец, — на одной ноте выдал юноша.

Андрей с Николой в шоке уставились на друга.

— А ты уверен? — скептически спросил Николай, чуть отойдя от подобной новости.

Иван лишь кивнул, доставая из тумбочки полотенце и зубную пасту. Андрей встряхнул головой: информация никак не хотела укладываться в голове.

— И кто теперь ты?

— Он как был графом, так и остался, — пожал плечами Никола, отвечая Андрею вместо приятеля. — Только теперь он граф Климов.

— Нет, — повертел головой Ваня, обернувшись у самой двери. — Ты был прав, Никола, у Климовых не было в роду графов. Его настоящее имя — Владимир Олегович Соколов. В нашей семье многие годы считали его мёртвым; мама говорила, что он — мой крёстный. А он мой отец, — и юноша вышел, оставив друзей переваривать информацию.

Он принял решение: он поговорит с наставником и даст тому шанс. Удивительно, но как только Ваня признал правоту подруги, ему стало значительно легче, появилось чувство уверенности, он был весь собран. Как перед соревнованиями, в которых однажды участвовал.

Сегодняшней темой на этикете была музыка. Наставник принёс на урок старинный граммофон, и они прослушали за урок с десяток классических вальсов. Как выяснилось, в связи с погодными условиями они могут застрять здесь на все каникулы, а это означало их обязательное участие на рождественском балу. В результате, танцам их начнут обучать уже со следующей недели, сегодня же был обзорный урок, призванный настроить их на данную тему.

Когда учитель всех отпустил, Ваня остался. Наставник, занятый сортировкой пластинок, не сразу обратил внимание на задержавшегося юношу.

— Я думал, такие остались только в музеях, — решившись, привлёк к себе внимание парень.

Вздрогнув от неожиданности, Пётр Анатольевич обернулся и искренне улыбнулся, увидев самого дорогого ему студента.

— Учитывая отсутствие розеток, магнитофон бы не стал здесь работать. Хочешь его завести? Можешь выбрать любую пластинку.

Не устояв перед искушением воспользоваться такой уникальной возможностью, Ваня кивнул и подошёл ближе. В отличие от многих своих сверстников, он очень любил классическую музыку (можно сказать, это была их с Катей страсть). Благоговейно листая пластинки, юноша выбрал одну и аккуратно поместил в держатель, установив сверху иглу. Затей стал крутить ручку, которая поддавалась с большой неохотой. По кабинету разлились волшебные звуки балета «Щелкунчик».

— Замечательный выбор, — одобрил наставник, закрывая двери и оставляя ключи в замке, чтобы им не мешали. — Ты хотел со мной поговорить?

Несколько минут молодой граф рассматривал своего отца:

— Я верю, что вы сказали мне правду. Ответьте только на один вопрос: кто моя крёстная?

Ваня от напряжения сжал кулаки. Он долго выбирал, какой именно вопрос задать, и остановился на этом. От мамы он знал имя крёстной, а вот его бывший отец вечно отмахивался от подобных расспросов, говоря, что не помнит такие мелочи. Но если наставник утверждал, что ему ещё до рождения выбрали крёстных, то он должен знать ответ на этот вопрос.

— Бедарёва Тамара, — тепло улыбаясь, ответил мужчина. — Она работала вместе с твоей мамой. Мы сначала хотели попросить нашу однокурсницу Анфису, она была у нас старостой, но она оказалась некрещённой. Тогда твоя мама предложила Тамару. Не сказать, что они были подругами, но по работе общались достаточно тесно, да и к крестинам она отнеслась очень ответственно: часто навещала Галю, когда твоя мама ушла в декрет, звонила. Меня тогда это поражало: ведь мы воспитывались ещё в советское время, когда Церковь была под запретом. Когда СССР распался, мы были с твоей мамой в выпускных классах, покрестились только из-за того, что хотели венчаться. А твоя крёстная была нас старше лет на десять, и такая религиозная…

— А почему тогда она перестала с нами общаться? — тихо спросил юноша.

— Прости, Ваня, я не знаю ответа на этот вопрос, — развёл руками Пётр Анатольевич.

Ваня посмотрел на него. Наставник абсолютно верно ответил на его вопрос, даже рассказал о том, о чём мама никогда не рассказывала. Пётр-Владимир поймал взгляд сына. Сомнения и какая-то внутренняя борьба, что отражались в них последние дни, сменились спокойствием и умиротворённостью. Серо-голубые глаза сейчас казались почти синими, хотя ещё недавно были безжизненного серого цвета от волнения. Сделав разделяющий их шаг, мужчина обнял юношу. Ваня, никак не ожидавший такого и застигнутый врасплох подобным проявлением чувств, превратился в статую, боясь даже пошевелиться. Почувствовав его напряжение, наставник отстранился и с беспокойством посмотрел на мальчика:

— Тебе неприятно? Прости, я никогда больше не нарушу твоего личного пространства, если ты не захочешь.

Глаза защипало. Он никогда не видел ни любви, ни заботы от отца, который его вырастил. В детстве он не раз засыпал со слезами, моля Бога, чтобы папа стал добрым. А теперь этот человек, назвавшийся его настоящим отцом, так бережно и нежно относится к его чувствам, и даже готов смириться, если он, Ваня, его отвергнет. И столько в его карих глазах любви, внимания и надежды, что Ваня поверил. Поверил, что это не сон. «Папа», — прошептал он одними губами, и уже сам бросился на шею мужчине.

— Прости, малыш. Я больше никогда тебя не оставлю, — не замечая, как из глаз выступили слёзы, с жаром прошептал Пётр, гладя волосы сына. «Он принял меня. Теперь всё будет у нас хорошо».

***

Через несколько часов отец с сыном уже пили успокаивающий мятный чай в личных апартаментах наставника.

— Знаешь, папа, мне сегодня снился сон о той аварии, о которой ты говорил, — поёжившись, словно от холода, поведал юноша. — А потом я вдруг подумал, что было бы, если бы она случилась сейчас?

Ваня жестом остановил собравшегося что-то возразить наставника, и продолжил:

— Я бы не смог себе простить, что избегал тебя. Что у меня была возможность тебя узнать, общаться, а я дулся в углу, как пятилетний ребёнок, — из его глаз вновь потекли слёзы.

Пётр встал и присел на подлокотник его кресла, притянув сына к себе и крепко обняв.

— Не думай об этом. Я понимаю, как это всё для тебя тяжело. Ты всю жизнь считал отцом моего брата. Я знаю, что он был строг по отношению к тебе, но всё-таки ты наверняка любил его. А я вывалил на тебя всю эту информацию, даже не подготовив.

— Он меня бил. И маму, — тихо произнёс Ваня, сильней прижимаясь к мужчине. — Об этом знает только Катя, моя подруга. Мы это скрывали, это было несложно: он никогда не бил по лицу… Мы боялись его. Я всегда думал, мама любила его и поэтому защищала…

Мужчина слушал откровения сына, и внутри у него разгорался гнев. Как мог Борис стать таким тираном? Да, он был с детства ещё тем драчуном, но поднять руку на женщину и ребёнка! Это каким подлецом надо стать?!

— Он много пил, — словно в оправдание сказал юноша, почувствовав, как напрягся отец. — Мама говорила, что мы должны его уважать, ведь он нас кормит. Что он так себя ведёт, потому что сильно устаёт на работе…

— Это не оправдание, — жёстко вмешался наставник, поражаясь подобным суждениям.

— Ты сердишься?

— Не на тебя, малыш, а на Бориса. Я же всё это время считал, что он не даст вас с мамой в обиду. А получается, что вас никто не мог защитить от него.

— Почему ты так называешь меня? Я уже вырос.

— Потому что, мой мальчик, я лишил тебя этого в своё время. Теперь я понимаю, что из-за меня у тебя совсем не было детства, — мужчина поднял его лицо за подбородок и посмотрел прямо в глаза.

— У тебя могут быть другие дети, — в глазах юноши появились озорные огоньки, — которым ты сможешь дать то, чего не было у меня.

— О чём ты? — искренне удивился наставник.

— О тебе и об Анастасии Дмитриевне, — лукаво улыбнулся Ваня.

— Она меня намного младше, — покачал головой Пётр, поражаясь подобному предположению. Ведь он её помнит совсем девчушкой, она моложе его почти на 13 лет!

— Ну и что? Мы с парнями считаем, что ты ей подходишь. Она ведь так смотрит всегда на тебя. Даже нам ясно, что она тебя любит.

— Хм, — не нашёлся, что возразить отец. — А твои друзья в курсе, кто я?

Иван чуть виновато кивнул.

— И как они к этому отнеслись?

— Ну, оба ещё в шоке, особенно Никола, — признался Ваня. — Но я думаю, что они примут тебя. Ведь я же смог.

— Хотелось бы верить.

— Не волнуйся, они мои друзья. Тем более Никола и так подозревал, что с тобой что-то нечисто.

Мужчина изогнул бровь, ожидая пояснений. Юноша лишь пожал плечами:

— Он не нашёл у Климовых графов и считал странным, что Анна Константиновна и его отец приписывают тебе этот титул.

— Да, он как-то интересовался, откуда я родом, — припомнил наставник. — Но, думаю, остальным знать правду необязательно.

— Ты не вернёшь своё имя?

— Если честно, я не думал об этом. Я распрощался с ним ещё в тот день, когда увидел собственную могилу. Потом я узнал, что баронесса дала мне имя нашего прадеда, который служил советником при императоре. Правда, я до сих пор не знаю, зачем надо было мне менять фамилию, но Совет подтвердил моё право на ношение титула.

— Что за Совет? — поинтересовался Ваня, вспоминая, что о нём же упоминала Анна Константиновна на их первых уроках.

— Выживших и сохранивших своё влияние титулованных дворян, — ответил Пётр. — Таких немного. Насколько мне известно, в Совет входит всего 10 человек. Возглавляет его князь Виктор Андреевич Вяземский, наверняка ты о нём слышал, — дождавшись кивка, мужчина продолжил, — В Совет входят графы Муравьёв (отец твоего друга), Щукин и Орлов. И бароны: Зайцев, Златов, Мухин, Соловьёв, Строгонов и Поспелов. Кстати, Гена, отец Ангелины, получил эту привилегию всего несколько лет назад. До этого в Совете состояла сама Анна Константиновна. Она была единственной женщиной в Совете в течении долгого времени: со смерти своего отца до того момента, пока не решила, что Геннадий готов её заменить. Но и теперь, если вопросы касаются академии, она присутствует на заседаниях лично.

— Но у неё же был муж! — удивился Ваня.

— Да, но он был из нетитулованного дворянства. И, несмотря на то, что ему позволили носить титул, чести представлять свою семью на Совете он так и не получил.

— Как всё строго, — он засыпал. Слишком много сил потребовало его примирение с отцом.

— Да, ты прав, — поглаживая его по спине, промолвил наставник.

Когда юноша заснул, мужчина аккуратно поднял его и отнёс в свою спальню. Уже выходя из своих покоев, Пётр Анатольевич столкнулся в коридоре с директором. Женщина внимательно посмотрела на него, после чего по-матерински улыбнулась:

— Кажется, Иван простил тебя.

— Да, он меня принял, — счастливо и немного устало улыбнулся мужчина. Для него разговор тоже был непростым. — Я рассказал ему о Совете.

— Ему полезно узнать, — серьёзно кивнула баронесса. — Возможно, когда-нибудь его пригласят.

— Я тоже на это надеюсь.

— Им и Князевым в Совете очень интересуются. Но мальчикам придётся проявить себя, чтобы заслужить эту честь. То, что их дети будут в Совете, мало кто сомневается. Но Андрей и Иван первые, и им будет очень непросто получить эти места.

— Но прецедент уже был, — напомнил Пётр, — вы приняли Зайцева.

— Да, он оказался достоин, — ностальгически улыбнулась женщина. — Он очень помог в продвижении нашего кандидата, и до сих пор весьма дипломатично проводит в Думу интересующие нас законы.

— Я верю в сына. У него получится завоевать доверие Совета.

— Дай-то Бог, — улыбнулась директриса. — Не проводишь меня до трапезной?

— С превеликим удовольствием, — чуть поклонившись, подал ей руку мужчина.

Студенты давно были в столовой и уже начали волноваться. Но вот пришла баронесса в сопровождении наставника юношей, и подала колокольчиком знак накрывать на стол. Все с аппетитом набросились на уже привычную постную пищу, и только двое почти ничего не ели. Не найдя Ваню ни в их комнате, ни в библиотеке, ни на улице, Андрей и Никола не на шутку взволновались, но надеялись, что тот обязательно будет на ужине. Но в столовой его тоже не оказалось. Тогда они вспомнили, что друг задержался после урока, но с тех пор прошёл не один час, а Ваня как сквозь землю провалился. Никола больше всего переживал, что друг мог отправиться в голубятню, но из-за снега, сплошной пеленой летящего с неба вот уже который день, свернуть не туда и заблудиться. А ведь вокруг сотни километров непроходимой тайги!

Еле дождавшись окончания ужина, они первыми вышли в холл и стали ждать своего наставника.

— Пётр Анатольевич, вы Ваню не видели? — заметя мужчину, тут же бросился к нему Андрей.

Кивнув остальным преподавателям, наставник задержался. Когда холл опустел, он посмотрел на первокурсников:

— Думаю, сегодня он будет спать у меня. Обещаю, завтра вы его увидите целым и невредимым.

Поблагодарив его, Андрей и Никола, пребывая в некотором замешательстве, отправились в свою комнату готовить уроки на завтра.

 

Глава 21. С Новым годом!

Снег, казалось, сыпал и днём и ночью, не переставая. Из-за снегопада уже неделю не было Интернета, на улице тропки превратились в целые тоннели. О выездке в город пришлось забыть и студентам, и преподавателям, надеющимся справить Новый год и Рождество дома, с родными. В академии началась активная подготовка к праздникам: в коридорах появились рождественские украшения, Прохор Степанович принёс из лесу гору еловых веток, в столовой поставили небольшую ёлочку в богато украшенном горшке.

— Бабушка очень трепетно относится к природе, — бросив взгляд на зелёную красавицу, произнесла Ангелия. Юноши первого курса помогали им развешивать гирлянды в трапезной. — У нас в тереме никогда рождественской ёлки не ставили, зато мы украшали ёлочки во дворе. Эту мой папа посадил, специально для академии. Он хочет, чтобы её третьекурсники пересадил во двор, в свой выпускной.

— Сам барон Шафиров будет её закапывать, — как-то чересчур восторженно добавила Гордеева Ольга, черноволосая красавица с третьего курса.

— Он обещал, что мы будем помогать, — кивнула её однокурсница Зоя Лебедева, что-то усердно мастеря из лент и еловых веток. Её светлые волнистые локоны, выбившиеся из замысловатой причёски, то и дело падали на лицо, и она раздражённо заправляла их за уши.

На старших курсах уже сложились пары. Зоя была девушкой Антона, а Ольга считала себя возлюбленной Александра. Правда, сам Шафиров был иного мнения, но девушку не отталкивал, позволяя той заблуждаться. Андрей взял из рук Ангелины очередную ёлочную игрушку. В душе опять возникло беспокойство: Шафиров в последнее время уж сильно красноречивые бросал в её стороны взгляды.

— Хотела бы и я, чтобы наш курс оставил о себе память, — мечтательно произнесла Фаина, распутывая клубок из гирлянд.

— Мой брат говорит, что баронесса обязательно что-то подобное каждому курсу на выпускной устроит, — молвила Маргарита.

— Илья твой брат?! — не сдержал удивления Ваня, поражённо смотря на бойкую второкурсницу с огненно-рыжими волосами, заплетёнными по-детски в два хвостика.

— Неужели ты думал, что мы однофамильцы? — весело рассмеялась девушка, глядя на смутившегося первокурсника.

— Я думал, вы с ним… — граф окончательно растерялся. Он не раз видел, как девушка гуляла с Озеровым под ручку, она без стеснения ходила по их крылу, и даже заходила в спальню к старшим ребятам. Но вот предположить, что Илья и Рита — брат и сестра, он за полгода учёбы здесь так и не смог: слишком уж разными они были.

— А тебя не смутил наш одинаковый цвет волос? — продолжала веселиться второкурсница.

— Вообще-то он не одинаков, — пришёл на помощь другу Никола. — У вас, сударыня, цвет яркий, солнечный, а у вашего брата тёмный, благородный.

— Да и красотой его природа явно обделила, в отличие от сестры, — добавил Андрей, но так, чтобы слышали только друзья. На беду, Ангелия тоже услышала: толчок в бок оказался неожиданным, но абсолютно заслуженным.

— Он меня на два года старше, — смилостивилась над младшекурсниками Маргарита, польщённая словами юного графа. — Ему прислали приглашение летом перед одиннадцатым классом. Мы решили, что это шутка. В письме говорилось, что он отправлен в академию от школы, за успехи в учёбе, — она скептически хмыкнула.

— Так он не поехал? — это было скорее утверждением. Андрей заинтересованно смотрел на девушку, ожидая ответа.

— Неа, — покачала головой второкурсница. — Он согласился, что глупо бросать школу, когда остался всего год, и ехать неизвестно куда. Но первого сентября к нам лично пожаловала баронесса. Она рассказала об истинном положении дел. Сказала, что если Илья откажется, то потеряю шанс здесь учиться и я.

— А почему? — недоумённо спросила её подруга Олеся Зуева. — Мой старший брат учится в институте, а не здесь, но меня всё равно пригласили.

— Но у тебя же есть и младший, — весомо произнесла их однокурсница баронесса Мария Черкасова.

— Я тоже заметила, что у всех нас, кроме Ангелины, есть младшие или старшие братья, — то ли осуждающе, то ли с завистью, высказалась Света, кинув взгляд на юную Златову.

— Но это логично, — возразил Никола.

— Но разве не может быть исключений? — не поверила Даша.

— Ну почему, вон исключение, — красноречиво указал шатен на Андрея. — Женские линии почти всегда теряются, ведь вы берёте фамилии мужей и тем самым вступаете в их род.

— Ну, а если девчонка окажется из знатных? — провокационно спросила Светлана.

Ангелина окинула её чуть презрительным взглядом:

— Думаю, бабушка ради неё отступит от правил. Ведь, зная свои корни, она может продолжить свой род, введя в него мужа.

— Или дать свою фамилию второму сыну, если её избранник откажется, — согласился Никола. — Так раньше иногда поступали, если знатный род оставался без наследника. Конечно, с согласия семьи жениха. Это всегда обговаривалось до свадьбы.

— Больно вы умные, — пробурчала под нос Света. Юная помещица была сильно уязвлена тем, что кто-то имеет больше привилегий, чем она. Она с первых дней не скрывала своей неприязни к юной Златовой, поступившей в академию только благодаря бабушке. Кажется то, что сама она удостоилась этой чести также лишь по праву рождения, а не из-за каких-то особых заслуг, её не смущало.

— И как вы с ней учитесь? — еле слышно спросил Андрей Ангелию.

— Подрастёт — поумнеет, — также тихо ответила та. — А если честно, мне Дашу жалко: не представляю, каково это жить с Окуневой в одной комнате!

— Я думал, с ней в комнате Кноп.

— Мы с Фаиной баронессы, вот нас и поселили вместе. Хотя, если честно, я бы с радостью поменяла её на Дашу, да и сама Фаина, думаю, не отказалась бы.

— Так поменяйтесь.

— Было бы это так просто, — печально вздохнула девушка, кинув взгляд на наблюдавшую за их работой наставницу.

К обеду зал был украшен. Вернулись старшие ребята, помогавшие Петру Анатольевичу и Прохору Степановичу делать во дворе снежные скульптуры. Слуги подали щи и картошку с нарезанными маринованными огурчиками.

Вторая половина дня у них была свободной. Выйдя на улицу, друзья полюбовались фигурами Деда Мороза и Снегурочки, появившихся благодаря стараниям старших ребят. Они ещё не были раскрашены, но смотрелись величественно и будто живые.

— А где символ будущего года? — осматривая снежную тройку с санями, полюбопытствовал Андрей.

— Это же грех! — реакция Ангелии была настолько искренней, что юноша покраснел, устыдившись своих слов.

— В городе на площадях всегда делают фигуры уходящего и наступающего года. По крайней мере, сколько я себя помню, — развёл руками Ваня, приходя другу на выручку.

— Ересь века сего, — со вселенской скорбью промолвил Никола, переглянувшись с подругой.

— А как же это? — не удержался всё-таки Князев, указав на Деда Мороза со Снегурочкой.

— Это просто сказка, — пожал плечами Никола. — Завтра здесь может появиться Кощей с Василисой, Иван-царевич с лягушкой или Емеля на печи.

— Вот бы сфотографироваться, когда всё будет готово, — мечтательно проговорил Ваня, воображение живо рисовало ему сцены из любимых с детства сказок.

— Запросто, — к его удивлению произнёс Андрей. — Я уже договорился с Же.. Евгением Денисовичем. Он обещал, что на Новый год мы без фотографий не останемся. — И всё же, почему драконы и змеи считаются ересью, а тот же Змей Горыныч — нет? — вернулся он к интересующей теме.

Никола задумчиво на него посмотрел, подбирая слова. Но неожиданно ответить решила Ангелия:

— Сказки учат добру, учат верить в чудо, в то, что добро просто обязано победить, — на одном дыхании промолвила девушка. — Понимаешь, эти фигуры просто напоминают нам это, и… они не обладают никакими мистическими свойствами.

— Кажется, теперь я всю жизнь буду попадать впросак, — в отчаянии всплеснул руками юноша.

— Не переживай, привыкнешь, — дружески похлопал его по плечу Никола.

— Привыкнет к чему? — с несвойственным ему сарказмом уточнил Ваня.

Всё рассмеялись, глядя на несчастное лицо брюнета.

***

Приближался Новый год. Но, казалось, никто из взрослых этого не замечал. Все с нетерпением ожидали более важного праздника — Рождества. Для старшекурсников он ассоциировался в основном с долгожданным окончанием поста, а вот преподаватели и Никола с Ангелией относились к празднику весьма серьёзно: друзья всё больше времени проводили за чтением душеполезных книг, а уроки не обходились без наставительных притч и поучений. Исключением был лишь Евгений Денисович, но и он устроил им на последних уроках литературно-художественный конкурс рождественских открыток.

Наступили каникулы. Единственный урок, который у них остался — это танцы, которым старался обучить их наставник. Кроме того, Анна Константиновна совместно с преподавателем девушек по литературе Людмилой Егоровной устраивали литературные вечера для всех желающих. За неимением других занятий, желающими оказались абсолютно все студенты.

На время каникул кабинет истории, где и проходили эти вечера, кардинальным образом изменился: столы и стулья были отодвинуты к стенам, на полу появился новый пушистый ковёр, откуда-то нашлись пуфики, несколько диванов и кресла. Вместо обычных ламп дневного света теперь включались старинные торшеры с красивыми абажурами. Они рассаживались полукругом и слушали рождественские истории и сказки, которые рассказывали или читали им женщины. Это было так по-домашнему…

Это были необыкновенные вечера! Уже почти взрослые молодые люди могли позволить себе вновь хотя бы ненадолго побыть детьми. Иногда к чтению присоединялась Анастасия Дмитриевна. Их наставник тоже здесь был, но всегда только слушал. У него в это время было такое умиротворённое лицо, что Ваня невольно восхищался своим отцом. Сам он никак не мог разобраться в своих чувствах: мама очень редко читала ему, и обычно за этим следовал очередной скандал от его, как теперь выяснилось, отчима. Но всё равно это были одни из самых счастливых дней его ещё такой короткой жизни!

Никто так и не заметил, как прошёл Новый год. Да, в этот день на ужин слуги подали постные пироги с грибами и вкусные булочки с вареньем, но этим всё и ограничилось. Зато ночью старшекурсники устроили собрание, куда пригласили абсолютно всех. Сначала Ваня подумал, что ему дали второй шанс вступить в Тайную канцелярию, но оказалось, что это просто посиделки в пижамах. В этот раз все собрались в комнате Ильи и Антона. Она была победней, чем у Шафирова, но зато здесь было целых две кровати. Кирилл с Васей принесли дополнительные стулья, и они все с удобством расположились. Свет не включали, на столе и тумбочках горело с десяток витых свечей.

Вначале разговаривали об уроках и преподавателях, потом перешли на политику. Неожиданно Александр предложил устроить игру в «Рулетку»:

— С помощью карт определим, кто задаёт вопрос первым, — стал разъяснять барон правила. — Он может выбрать любого, и тот должен честно ответить, чего бы вопрос ни касался. Потом выбирает жертву тот, кто отвечал, и задаёт свой вопрос. Выбрать первого нельзя. Ему задаёт вопрос последний, кто останется. По одному вопросу на человека Конечно, в рамках приличия.

— Ну что ж, можно попробовать, — согласился Андрей, его однокурсники согласно кивнули.

Вася достал из тумбочки карты и стал раскидывать по кругу по количеству людей в комнате. Туз выпал на Николе. Тот, нисколько не растерявшись, посмотрел на Внукова:

— Антон, ты знаешь, кто ты?

Тот внимательно посмотрел на юного графа и кивнул. Николай тоже кивнул, принимая ответ. Никто ничего не понял, но право задать вопрос перешло к Внукову. Шафиров, сузив глаза, наблюдал за юным Муравьёвым, вопрос ему пока никто задать не решился.

Спрашивали в основном об абсолютно безобидных вещах: есть ли братья и сёстры? из какой семьи и кто родственники? чем раньше, до академии, увлекался?

— Ваня, — услышал граф Соколов своё имя. На него смотрел Данил. — Что за дела у тебя всё время с наставником? — и столько подозрения было в словах, словно его застали как минимум на шпионаже.

— Он мой крёстный, — ляпнул Ваня, только потом осознав, что непроизвольно солгал. С другой стороны, ему вообще не следовало отвечать на этот вопрос.

Все в шоке уставились на него.

— Это правда? — первым взял себя в руки Шафиров, на время забыв даже о Николае.

Ваня кивнул. К счастью, никто не потребовал более подробных разъяснений, и право задать вопрос теперь принадлежало ему. Он посмотрел на барона: тот был единственным, кому ещё не задавали вопроса.

— Саша, — барон скривился, но промолчал. — Ты примешь меня обратно? — и что дёрнуло такое сказать? Нет, всё-таки это мистическая ночь, кто бы во что не верил.

— Я об этом подумаю, — попытался уйти от ответа барон, но тут ему не дали его же соратники:

— Алекс, нельзя давать неоднозначные ответы.

Шафиров недовольно посмотрел на Илью. Никола про себя отметил, что барон предпочитает западное сокращение своего имени в обход традиционному. Что-то это да значило.

— Да, — сквозь зубы процедил Александр. — Но, надеюсь, ты понимаешь, что ты ещё должен заслужить наше доверие. У тебя будет испытательный срок.

— Конечно, — согласился Иван, принимая ответ.

Теперь барон посмотрел на Николая. Вопрос он давно составил, он и затеял эту игру лишь ради того, чтобы задать его. Все, кроме первокурсников, это знали. Но, слава Богу, те не испортили его гениальный план.

— Николай, как ты относишься к действующему президенту и ближайшим выборам?

— Ты и так знаешь, что я монархист, — усмехнулся Никола. — И, кстати, ты задал целых два вопроса.

— Отвечай, — подначивали старшекурсники. Барон просто в упор смотрел на него, не настаивая, но и не отменяя своего вопроса.

— Хорошо, — кивнул граф. — К президенту я отношусь со всем уважением и признательностью за его нелёгкую и важную работу. Но, к сожалению, он не сможет стать нашим императором: у него нет наследника.

— А выборы?

— Конечно, я надеюсь, что мы будем выбирать царя-батюшку, а не очередного наёмника.

— И кого ты пророчишь в цари?

— Из двух наших кандидатов, лишь у одного есть семья и сын, который сможет принять бразды правления в своё время, — неопределённо пожав плечами, ответил Никола. Он уже понял, что Шафиров прощупывает почву: неужели всё-таки решил пригласить в своё секретное общество?

— А если будут другие кандидаты? Более достойные?

— Сомневаюсь. Это либо должен быть известный всем деятель, которому народ доверяет, либо гениально провёрнутая афера, как с нашим президентом, когда его ставили на первый срок.

— И всё же?

— Я не поставлю на него, если он будет несемейным. Конечно, молодой кандидат может быть очень перспективный, но для правления нужен опыт, а не только идеи. Нужны близкие, которые не предадут и всегда поддержат.

— А если он будет самоотвержен, и во главу угла поставит благо народа? — вставил Антон, несмотря на скучающий вид, жадно хватающий каждое слово.

— Конечно, такой царь — благословение для своего народа. Но что будет после него, если он все силы положит на общественное служение и так и не создаст семьи? Это приведёт к очередной смуте. Я бы не стал рисковать.

— Хорошо, — кивнул Александр, показывая, что удовлетворён данным ответом.

Вопреки желанию некоторых, продолжать игру не стали. Вскоре все разошлись по своим комнатам.

— Зря я всем сказал о папе, да ещё и неправду, — сокрушался Ваня, готовясь ко сну.

— А я думаю, что всё к лучшему, — обернувшись к другу, серьёзно сказал Николай. — Теперь ты можешь не скрывать своего отношения к отцу, и вы избежите ненужных расспросов и слухов.

— Я согласен, — кивнул Андрей, взбивая подушку. — Ни к чему кому-то знать вашу тайну. Тем более наставник не хочет себя воскрешать.

— Чего? — уставился на него Ваня.

— Он имеет в виду, что твой тятя не собирается менять обратно фамилию и имя. Ты же сам говорил, — пояснил шатен.

— Ну да, — подтвердил Ваня, не понимая, куда клонят друзья.

— Значит, вам нужна легенда, — продолжил Никола. — И ты её сегодня только что выдал остальным.

— Да, классно получилось, — подтвердил Андрей. — Да и твой вопрос нашему барону был бесподобен! Ты заметил, как того перекосило, когда Озеров потребовал чёткого ответа. Зато теперь ты опять в наших тёмных кругах. Да и, думаю, Никол, тебя он тоже позовёт на собрание: его явно заинтересовали твои ответы.

— На это и было рассчитано, — чуть склонив голову, ухмыльнулся юный граф.

— А о чём ты спрашивал Антона? — вспомнил Ваня: слишком уж загадочным был тот их немой разговор.

— Да так, решил выяснить, осознаёт ли Внуков, во что ввязывается, — помедлив, ответил Никола.

— И? — пристально взглянул на него Андрей.

— Думаю, барона ждёт большой сюрприз в своё время, — уклончиво молвил шатен. — Давайте спать, а то вдруг кому-то придёт в голову будить нас ни свет ни заря.

— С какой радости? — приподнялся с кровати Андрей, в темноте пытаясь разглядеть выражение лица друга.

— Да так. Просто баронесса любит первого января устраивать что-нибудь необычное, — пояснил парень.

— Только не это! — простонал Андрей, откидываясь на подушку. Его часы, лежащие на тумбочке, показывали три часа ночи.

— Спокойной ночи, — зевнув, промямлил уже засыпающий Ваня.

— Спокойной ночи, — эхом ответили друзья.

Через несколько минут все уже спали. Никто не видел, как к ним заглянул наставник, немного постоял в дверях и ушёл.

 

Глава 22. В гостях у Кузьмы

К счастью, утром им дали поспать. На завтрак с их курса встал только Игнат, который никогда не пропускал трапезу. Часов в десять, когда студенты, неизвестно что делающие ночью, выползли из своих опочивален, баронесса устроила для всех чаепитие. Кроме наставников и директрисы, никого из преподавателей сегодня не было. Евгений Денисович ещё несколько дней назад отдал им фотоаппарат, и ребята вовсю фотографировались и в здании, и у снежных фигур, которых значительно прибавилось во дворе, и просто на улице.

Погода выдалась тёплой, и после обеда наставники устроили для всех конную прогулку. Девушки, которые побоялись садиться верхом, с удобством разместились в шикарных просто сказочных санях, принадлежавшей самой Златовой. Кучером был Прохор Степанович. Кроме Ангелины, верхом поехали второкурсницы Рита и Олеся, и их однокурсница Даша. Притом Даша явно впервые сидела в седле. Заметив её неуверенность, наставник пересадил девушку к себе, а Захар Епифаныч, снаряжавший сани, пообещал научить её ездить, если она как-нибудь на досуге заглянет в конюшни.

— А можно? — неуверенно спросила Боброва.

И столько надежды было в её по-детски наивных карих глазах, что мужчины одновременно рассмеялись.

— Конечно, можно, — добродушно ответил наставник. — Захар Епифаныч с удовольствием обучит вас, если вы, юная госпожа, пожелаете.

Тот в ответ энергично закивал, выражая свою готовность взять новую ученицу.

— Я обязательно приду, — искренне улыбнулась преподавателю девушка.

Сидевшие в санях студентки лишь презрительно хмыкнули.

Поехали они по главной дороге, ведущей в город. Сани замыкали конную процессию. Доехав до первого моста и полюбовавшись замёрзшей рекой, они вернулись в посёлок. Здесь группа разделилась: часть отправилась с наставником вдоль реки посмотреть на скрытую от глаз деревеньку, про которую как-то рассказывал Никола; остальные остались с Анастасией Дмитриевной и Прохором, пообещавшим прокатить на санях всех желающих.

Кроме трёх юных графов, с Петром Анатольевичем отправлись лишь Антон и Ангелина. Дашу наставник ссадил в сани: девушка решила остаться с более многочисленной группой. А, может, она просто не захотела злоупотреблять добротой мужчины: всё-таки седло не было приспособлено для парной езды.

Они перешли на рысь, и вскоре тропинка привела их к деревне, располагавшейся с другой стороны горы. Она была небольшая: всего чуть больше десятка дворов. Здесь действительно была открытая местность, в основном дома располагались с противоположной стороны реки; через реку был перекинут деревянный мостик: аккурат, чтобы смогла телега пройти, да весною шугой не снесло.

— Ваше сиятельство!

К ним, размахивая чем-то, бежал со стороны ближайшего домика у горы сухопарый мужичок в телогрейке, ушанке и валенках. Наставник придержал коня.

— Только что прилетело, — запыхавшись, мужичок отдал Петру Анатольевичу немного помятый конверт.

Никола, поравнявшись с друзьями, указал им на стоящую неподалёку голубятню.

— Он птичник! — догадался Ваня.

Друг кивнул, подтверждая догадку. Он тоже был здесь первый раз, и сам не сразу обратил внимание на деревянное строение, больше похожее на маленький домик.

— Благодарю, Гаврил Иваныч, — не обратив внимания на восклицание сына, поблагодарил птичника наставник.

Тот, откланявшись и всё ещё тяжело дыша, потопал обратно.

— Хороший работник, ответственный, — провожая его взглядом, произнёс Пётр Анатольевич. — Да и детей воспитал правильно: старший сын за хозяйством приглядывает, а младший день и ночь за голубями ухаживает.

— Это он за верхней голубятней смотрит? — поинтересовался Антон. — Кажется, я как-то видел его.

— Да, — кивнул наставник. — Твой тёзка, — посмотрел он на сына, — тоже Ваней зовут.

Они поехали дальне, к третьему, самому крайнему дому с этой стороны реки.

— Здесь живёт Еремей Васильич, наш рыбак, — проезжая средний дом, больше похожий на хижину, пояснил мужчина.

Даже сквозь толстый слой снега было видно, что крыша выстлана соломой. Это был единственный такой дом во всей деревни.

— А сейчас мы зайдём в гости к нашему кузнецу Кузьме Петровичу, — они остановились у ворот. — Эй, Кузьма, встречай гостей! Эй, есть кто дома?

К ним, закутываясь на бегу в тулупы, выбежали из избы пятеро юношей, примерно их возраста или чуть старше.

— Это подмастерья, — пояснил наставник. — Среди них должно быть и два сына Кузьмы.

На пороге появился и сам хозяин дома. Могучего телосложения мужчина с красным лицом. От него шёл пар — наверняка они отвлекли кузнеца от работы.

— О, барин, не ждал я вас сегодня, — пробасил кузнец. — Учил своих ребят лошадей подковывать, а тут вы со своими пожаловали.

— Зато сколько теперь у твоих удальцов будет практики, — рассмеялся наставник. — Пусть посмотрят и наших.

— И то верно, — пропуская всех в дом, согласился мужик. — Егор, Матфей, осмотрите кобыл. И не дай Бог, худую подкову пропустите.

Кивнув, двое старших ребят, прихватив какие-то инструменты, вышли из дома. Кузьма Петрович радушно пригласил их к столу, на котором стоял настоящий русский самовар. Его оставшиеся ученики нырнули в какую-то дверь, похоже ведущую в саму кузницу.

— Сейчас Марья с девочками угощения принесут, — садясь за стол, пропыхтел хозяин.

— А где твой младшенький? — вежливо поинтересовался наставник.

— Павлуша-то? А его к себе Семён в ученики забрал: нашёл в мальце талант резать по дереву, — гордо ответил Кузьма.

— Это наш плотник, — пояснил студентам Пётр Анатольевич.

В кухню вошла женщина в платье и с повязанным на голову платком. Ей помогали две девочки — дочери кузнеца.

— Доброго здравия вам, хозяюшки, — поприветствовал их наставник.

— И вам не хворать, достопочтенный граф, — ответила ему хозяйка дома.

Девочки, которым было лет двенадцать-тринадцать, поставив принесённые угощения, исподтишка посмотрели на Ангелину.

— Спасибо, Марьюшка, — поблагодарил женщину кузнец. Несмотря на грубость голоса, тот явно любил и очень дорожил супругой.

После картошки и чая, кузнец повёл всех показывать кузню. Его ученики возились в углу, выполняя какое-то поручение.

— Вот, последние мои мечи, — гордо продемонстрировал он свою искусную работу.

Каждый меч был индивидуален, прекрасно сбалансирован, со своим узором на рукояти, а у некоторых и на лезвии. Они были не настолько богаты, как в оружейной академии, но это было настоящее боевое оружие.

Ангелия, не удержавшись, провела по лезвию лежащего с самого края небольшого простенького кинжала, и тут же отдёрнула руку: на пальце осталась царапина.

— Осторожней, барышня, — испугался кузнец.

— Простите, просто он показался мне детским, — смутилась девушка.

— Это облегченный вариант, для отроков или женщин, — согласился Кузьма. — Если госпожа желает, то может его забрать.

— Ни за что, — воспротивился подобной щедрости Пётр Анатольевич. — Баронесса потом меня заживо съест.

— Не волнуйтесь, барин, я выкую новый, — попытался разубедить его добродушный кузнец.

— Да? Лучше вместе со мной на ковёр пойдёшь, когда придётся объяснять, откуда у её внучки появилось оружие, неподобающее её воспитанию, — язвительно ответил наставник.

Кузнец побледнел, и виновато посмотрел на девушку:

— Простите, моя госпожа, — с искренним раскаянием произнёс он. — Я не признал вас сразу. Боюсь, без согласия ваших родителей, я не имел права предлагать вам подобный подарок. Если хотите, я выкую вам брошку. Завтра же её вам доставят.

— Благодарю, но не стоит так себя утруждать, — галантно отказалась девушка.

— С тебя, Кузьма, причитается, — усмехнулся наставник.

Кузнец лишь развёл руками, мол, «Я человек маленький».

Внезапно от дверей раздался шум, будто что-то упало. Однако когда все оглянулись, там никого уже не было.

— Эх, отлуплю я когда-нибудь их ремнём за их любопытство! — нарочито сердито и громко произнёс Кузьма, после чего пояснил на немой вопрос Петра Анатольевича, — Это мои девочки. Больно уж интересно им было, кого ты привёл.

— А я и представить забыл, — признал свою вину их наставник и, ухмыльнувшись, посмотрел на ребят. — С юной госпожой Златовой ты уже знаком, — девушка сделала реверанс под одобрительный кивок учителя. — Это наш будущий выпускник, дворянин Антон Фёдорович Внуков, — юноша с достоинством кивнул. — А эти трое — юные графы Андрей Михайлович Князев, Иван Борисович Соколов и Николай Симеонович Муравьёв.

Как кузнец не упал от такой информации, осталось загадкой. Во все глаза он смотрел на своих юных гостей. Его подмастерья оказались более слабыми: с их угла раздались удивлённые восклицания и звон выпавших из рук инструментов. Несколько секунд хозяин дома глотал воздух, не в силах ничего сказать, а затем просто рухнул наземь пред молодыми аристократами.

— Берите что пожелаете, барины, только не серчайте на бедного невежественного кузнеца, который вас не признал!

Ваня и Андрей шокировано переглянулись. Остальные оставались спокойными, будто так и должно было быть. Только один Антон, задумчиво за всем наблюдая, держался чуть в стороне. Выждав немного, наставник смилостивился над кузнецом:

— Вставай, Кузьма. Сегодня мы гости, и это нам надлежало кланяться за вкусные угощения и твоё гостеприимство.

— Что вы! — замахал руками на них мужик, с опаской поднимаясь с пола. — Да разве к лицу баринам кланяться перед холопом?

— Ты уважаемый человек, Кузьма, и баронесса очень тебя ценит. Она просила передать тебе, что на днях Захар Епифаныч пригонит несколько лошадей, которых не помешало бы заново подковать. Заодно своих мальчиков в этом деле поднатаскаешь.

— Конечно, барин, как скажите, — всё ещё не отойдя от потрясения, стал кланяться кузнец.

— Ладно, Кузьма Петрович, пора нам и честь знать, — сжалился над мужиком наставник. — Надеюсь, твои умельцы закончили осмотр.

Они вышли во двор. Старшие подмастерья всё ещё крутились около лошадей.

— Ну что, нашли какой изъян? — пробасил кузнец, мгновенно возвращаясь в свою стихию.

— Нет, отец, — уверено ответил старший подмастерья.

— И правильно: ваш учитель всех их лично пару месяцев назад подковал, — улыбнулся молодым людям Пётр.

Хозяин дома с поклонами проводил их до самой калитки. Уже сидя верхом, наставник с задором посмотрел на мужика:

— Не смущайся, Кузьма! Мы как-нибудь ещё заедем к тебе в гости, — и пришпорил коня. Студенты поспешили за своим учителем. А кузнец и его подмастерья ещё долго смотрели им вслед.

 

Глава 23. Рождественский бал

В Сочельник всем желающим было предложено пойти на ночную службу к батюшке Гавриилу. Кто-то из студентов пошёл по вере, кто-то, как Андрей, из чистого любопытства. К дести часам вечера во дворе академии собралась небольшая группа из семи студентов и трёх преподавателей.

— А не проще в деревне было церковь поставить? — проворчал Андрей, уже сожалея о своём решении куда-то идти, тем более небо было ясное, и к вечеру ударил мороз.

— Так мы туда и идём, — удивился Никола. — Разве ты не заметил её, когда мы были в деревне? Её самую первую возвели, потом уже вокруг дома стали строить. Как издревле и положено.

Ваня вспомнил небольшую церквушку, которая стояла аккурат по главной дороге, за мостом через реку. Он ещё удивился тогда, что такие маленькие церкви бывают. Андрей же отрицательно покачал головой, и в упор посмотрел на друга:

— Ты же, вроде, говорил, что твой батюшка дальше ограды не ходит.

— Батюшка Гавриил очень стар, и ему сложно ходить, — ответил услышавший их разговор Пётр. — Но, несмотря на это, он каждое воскресенье служит в церкви литургию, исповедует и причащает прихожан. И в праздники службы проводит. А в остальное время присматривает за церковью дьякон Антипа, по благословлению читает утренние и вечерние часы.

— Ясно, — ничего не поняв, ответил Андрей.

Кроме них на службу решили пойти Антон, Ангелина, Даша и Рита. Притом последняя была явно недовольна отсутствием брата.

К удивлению Вани, идти предстояло пешком. Когда они, наконец, добрались до церквушки, она была полна людей. Здесь был и птичник, и Кузьма со всем своим домом, и некоторые из их преподавателей. Казалось, пришла вся деревня от мало до велика. Суетящийся в последних приготовлениях к службе дьякон был щуплым мужичком с козлиной бородкой. Ему можно было дать как тридцать лет, так и все сорок.

Вот началось праздничное богослужение. Ваня затаил дыхание, когда и алтаря в полном облачении вышел батюшка Гавриил. Величественный, седовласый древний старец. Такой, каких изображают на иконах. Он будто светился внутренним светом, будто был уже не из этого мира. Древнеславянская вязь, которую мальчик почти не понимал, заставляла его душу трепетать. В нём смешалось всё: и благоговение, и какая-то неземная радость, и страх пред Господом. Несмотря на то, что он был на службе впервые, прошла она для него на одном дыхании!

Никола самозабвенно пел вместе со всеми, получая необыкновенное, ни с чем несравнимое наслаждение, ведь из-за учёбы он так долго не был в храме! Даже Андрей, который изначально относился к этой затее недоверчиво и крайне скептически, проникся праздничным настроем службы и не пожалел, что пришёл на неё.

Возвращались в академию студенты возбуждёнными. Спать не хотелось, несмотря на третий час ночи. Однако стоило их головам коснуться подушек, усталость дала о себе знать, и вскоре здание академии вновь накрыла безмятежная тишина, а ребят, будто крылья их ангелов-хранителей, окутали чудесные рождественские сновидения…

***

— Эх, давненько я так славно не высыпался! — взглянув на часы, Андрей не поверил своим глазам: время приближалось к полудню!

— Это всё действие благодати, — потягиваясь и зевая, промолвил Ваня.

— Да брось, мы же с тобой не причащались, — с явной неохотой вставая, махнул рукою приятель.

— Невозможно стоять у костра и не согреться, — резонно заметил уже одевшийся и умытый Никола. — А к исповеди вам никто не мешал подходить, тогда и причастились бы вместе со всеми.

— Но как же! — удивился Иван. — Я слышал, нужна подготовка…

— Думаю, вас бы, как новоначальных, батюшка допустил, — с непоколебимой уверенностью ответил шатен. — Хотя, конечно, смотря в чём бы каялись: иногда священник и епитимью накладывает. Я как-то в детстве такого натворил, что мне потом две недели пришлось утром и вечером по пятьдесят земных поклонов класть. Но у меня-то уже тогда был духовник, и он знал, что подобное «вразумление» мне только на пользу, и, что также немаловажно, по силам. Так что сомневаюсь, что вас бы отлучили от Чаши.

Андрей сделал вид, что что-то ищет в своей тумбочке. Он чувствовал, как предательски покраснели его щёки, и не желал, чтобы друзья это заметили. «Не знаю, за что тебя так в детстве батюшка наказал, — подумал Князев, — но за мои „подвиги“ меня бы вчера вообще из церкви выперли…»

***

Обед был сегодня раньше обычного и, о чудо, на второе к толчёнке подали окорочка! Хрустящая корочка, дивный аромат жареной курочки ознаменовали для всех окончание поста, что в стократ усилило ощущение праздника. Когда все, довольные и сытые, вернулись в комнаты, то обнаружили на кроватях небольшие свёртки.

— А это что ещё такое? — Андрей первым развернул свой подарок. На кровать упали маленькая шкатулка из слоновой кости и крошечный серебряный ключик на цепочке. Парень в изумлении взял в руки и повертел красивую вещицу, инкрустированную какими-то голубыми и синими камушками.

— О, музыкальные шкатулки! — по-детски обрадовался Никола, разглядывая свою, из чёрного дерева, инкрустированную золотом и серебром. Вставив невзрачный бронзовый ключик, он завёл шкатулку.

По комнате разлилась чудесная рождественская мелодия. Шкатулка раскрылась, друзья склонились над ней и не смогли сдержать восторженного вздоха: внутри была миниатюрная сценка Рождества, вертеп, выполненный в мельчайших подробностях. Они, почти не дыша, прослушали всю мелодию. Когда музыка смолкла и шкатулка закрылась, Никола благоговейно прижал её к сердцу.

Андрей, еле вставив ключик от нетерпения, завёл свою. Музыка оказалась одним из рождественских вальсов, под которые они учились танцевать на уроках наставника. Внутри кружилась красивая пара. Он, как завороженный, смотрел на фигурки, как наяву представляя вместо них себя и Ангелину.

Ваня, придя в себя от восторга, нерешительно развернул свой подарок. Он замер от потрясения, когда в его руках оказались янтарная музыкальная шкатулка и фигурный золотой, будто игрушечный, ключик.

— Изысканная вещица, — оценил Николай. Андрей закрыл шкатулку и тоже посмотрел на не менее богатую, чем его, безделушку.

Ваня с трепетом вставил ключик и повернул. Шкатулка открылась, из неё полилась весёлая рождественская музыка, внутри кружилась миниатюрная копия настоящей детской карусели. Золотые лошадки с махонькими фигурками сидящих на них детей то поднимались, то опускались.

— Удивительный механизм, — поражённо прошептал Андрей.

— Интересно, а другим что подарили? — поставив смолкшую шкатулку на тумбочку, полюбопытствовал Ваня.

Будто услышав их, в дверь постучали. Это оказались Игнат и Данил.

— Смотрите, что мы нашли у себя! — с порога начали оба.

У Волкова оказалась бронзовая шкатулка с рельефным узором на верхней крышке. Сверху было колёсико, как для завода. Когда он её открыл, ребята увидели часы с изогнутыми стрелками. Мелодия была тихая, завораживающая. Вокруг часов кружились фигурки различных людей: вот всадник на коне, преклонивший колено король, кузнец у наковальни, человек с подзорной трубой…

Когда все налюбовались сокровищем Данила, Игнат гордо показал свою. Его шкатулка была расписной, из тёмно-красного дерева. Парень аккуратно покрутил небольшую ручку. В комнате зазвучала задорная рождественская мелодия. Крышка открылась. Под ней оказалась рождественская ёлка, переливающаяся разноцветными огнями гирлянд. Вокруг кружилась детвора: кто с санками, кто на коньках, кто в обнимку со своим подарком.

— Класс! — прокомментировал Андрей.

— Это что, — махнул рукой Ветров. — Видели бы вы, какая у барона! Посеребрённая, круглая, украшенная изумрудами! У неё для завода специальный ключик!

— А внутри церковь с золотыми куполами! — подхватил восторженно Данил.

— У Антона тоже с ключиком, хрустальная, с ангелом внутри, — взахлёб делился впечатлениями Игнат.

Друзья слушали восторженных однокурсников, всё больше понимая, что им не следует показывать свои подарки. Ни к чему дразнить самолюбие честолюбивого барона, да и провоцировать зависть однокурсников не очень хотелось.

— Но зато их фигурки не двигаются, — распрямив плечи, самодовольно закончил Игнат.

— А с часами вообще только мне подарили, — глаза Данилы просто лучились от счастья.

— А вам какие достались?

Андрей безошибочно ощутил, что однокурсники пришли больше похвастаться, и без зазрения совести произнёс:

— Да самые обычные, ваши намного интересней.

— Что, правда? — Игнат не смог скрыть своего ликования.

— Конечно, — со всей серьёзностью заверил брюнет, друзья согласно кивнули, подыгрывая ему.

— Но всё равно подарки прекрасны! Кстати, вы же идёте на бал? — резко сменил тему Никола, вводя однокурсников в ступор, и будто невзначай закрывая собою проход.

Те переглянулись:

— Ну, если бы это было необязательно… — пробасил Игнат.

— Но наставник вряд ли разрешит нам сбежать, — мученически сказал Данил, для которого эти танцы были первыми в жизни: он всегда презрительно относился к подобным мероприятиям, и ни разу не был не на одной дискотеке.

— Да, если бы, — согласно промолвил Ваня, тоже ни разу в жизни не танцевавший. Ну, не считая последнего месяца.

— Да ладно вам, не так уж это и страшно, — рассмеялись Андрей и Никола.

Игнат лишь скептически хмыкнул: как он относится к данному вопросу для всех так и осталось загадкой.

Когда однокурсники ушли, Ваня заметил на тумбочке конверт. К его радости, письмо было от Кати: после того, как в академии пропал Интернет, он решил отправить подруге сообщение при помощи голубей, и вот теперь пришёл наконец-то ответ.

Вскрыв конверт, он достал из него послание и открытку.

«Ваня! И тебя с Новым Годом и Рождеством! Я писала на электронку, но ты не ответил. Бабушка тоже передаёт тебе наилучшие поздравления! Жаль, что ты не смог приехать. Мы тебя так ждали!!!

У нас всё хорошо. На днях видели твоего отчима. Боюсь, он собирается жить в твоей квартире. Там какой-то закон есть, что родители имеют полное право жить в квартире, где прописаны их дети, если тем ещё нет восемнадцати. Я ещё не проверяла, правда ли это, но, по-моему, дядя Борис уже там живёт, и участковый его не выгнал. В общем, я тебя предупредила. Может, твой теперешний отец что-нибудь сможет сделать?

Кстати, вам правда почту голуби приносят? Я думала, это давно в прошлом осталось. Пиши, а то я скоро свихнусь на учёбе. Знаешь, я подумала школу закончить экстерном — у меня ещё полгода для подготовки к ЕГЭ, бабушка не против, теперь пытается договориться с директрисой: та ни в какую. Ну, может, всё ещё и изменится: бабушка записала меня на пробный экзамен, который будет в феврале. Думаю, если я покажу хорошие результаты, школа будет не против.

А как у тебя дела? Я чувствую, что ты что-то от меня скрываешь, и это что-то связано с вашей академией. Чему вас вообще там обучают? Ещё раз с праздниками, поздравь от меня и своих новых друзей. Твоя Катя»

— И что тебе пишут? — поинтересовался Андрей, заметив, что друг закончил читать.

— Да так, Катя подозревает, что я ей что-то не договариваю о нашей учёбе, — ответил юноша. — Говорит, что мой отчим вернулся в квартиру. Кстати, передаёт вам поздравления с Новым Годом и Рождеством.

— Спасибо ей, — поблагодарил Николай, обдумывая сложившуюся ситуацию. — А как твой отчим вообще попал в дом?

— Наверное, у него остались ключи, — пожал плечами Ваня. — Мы с мамой не меняли замки.

— Зря, — прокомментировал Андрей. — Теперь ты его до лета не выкуришь. Надеюсь, у вас не было там ценных вещей?

— Откуда? — усмехнулся блондин. — Он всё ещё до развода забрал. Правда, там часть документов осталось: на квартиру, о смерти матери… Думаете, он что-нибудь сможет сделать, если найдёт их?

— Если только подделает доверенность, — со знанием дела ответил Андрей.

— Тебе стоит рассказать обо всём Петру Анатольевичу, — согласно кивнул Николай.

— Я так и сделаю, — встал с кровати Иван, так и не прочитав присланную подругой открытку.

***

К вечеру в академии была невероятная суматоха! Девушки заканчивали наводить марафет, слуги готовили невероятное количество праздничных блюд, то и дело по коридорам разносился голос Прохора, следившего за приготовлениями к балу. Ваня, уже минут двадцать крутящийся около зеркала, чувствовал себя явно не в своей тарелке.

— Да хватит вести себя, словно кисейная барышня перед свиданием, другим тоже охота на себя посмотреть, — отталкивая его от зеркала, шутливо произнёс Андрей.

Они все были в выданных им в начале года завхозом кафтанах, препоясанных расшитыми золотом поясами, да в красных сапогах — ни дать, ни взять, царевичи из русских сказок.

— Кажется, я видел что-то подобное в мультике «Царевна-лягушка», — скептически рассматривая свой наряд, промолвил Андрей. — Вот только где бы лук и стрелы раздобыть?

— Нам, кстати, пора, — усмехнувшись, напомнил Никола.

Ещё раз взглянув друг на друга, графы отправились на бал.

В холле уже собралась вся мужская половина академии. Богаче, чем у них, одежды были только у преподавателей. Шафиров недовольно поморщился.

— Наряды и подарки распределяют в соответствии с нашими титулами, — полушёпотом пояснил друзьям Николай.

Ребята не успели высказать своего удивления: появились девушки во главе с Анастасией Дмитриевной. Юноши затаили дыхание от восхищения: даже тихоня Даша казалась сегодня принцессой!

Андрей очнулся лишь когда Никола толкнул его в бок: как официально встречающимся, им с Ангелиной полагалось входить в зал под руку вслед за преподавателями и другими парами.

— Прекрасно выглядишь, — не слушающимся языком промямлил парень, поцеловав руку девушке.

Ангелина была в тёмно-синем волшебно мерцающем в полутьме платье до самого пола, на её голове красовался настоящий кокошник, расшитый жемчугом, бисером и серебром, в ушах сверкали серёжки в виде крохотных звёздочек. Щёки девушки залил яркий румянец:

— Рада, что тебе понравилось, — и она положила свою ладонь на его согнутую в локте руку. Они вошли вслед за Ильёй и Ритой.

Первый танец был их. Александр, Антон, Кирилл и Андрей закружили в вальсе своих девушек. Илья танцевал со своею сестрой, Пётр Анатольевич пригласил Анастасию Дмитриевну, подавая своим студентам пример. Первым решился, к удивлению однокурсников, Игнат, пригласивший на танец баронессу Фаину Кноп.

Риту на второй танец пригласил её однокурсник Вася, Илья увёл танцевать красавицу Свету. Баронесса Черкасова, рассчитывающая, что однокурсник пригласит на танец её, недовольно проводила их взглядом. Никола, заметив это, сам пригласил Машу на танец.

После третьего танца, Андрей пригласил скучающую за праздничным столом Дашу, а Ангелина подарила один танец Шафирову.

— А это нормально? — спросил Ваня Николу, который решил отдохнуть следующий танец и немного перекусить.

— Вполне, — ответил тот, выбирая любимые блюда. — Но увлекаться не советую: если ты танцуешь с кем-то больше двух вальсов подряд, могут пойти ненужные вам обоим слухи. Другое дело, если ты с кем-то открыто встречаешься — тогда подобная вольность между вами не возбраняется. Однако если вы танцуете весь вечер только друг с другом, это могут счесть плохим тоном. Во всём нужна мера.

— Спасибо, что предупредил.

— Ага, — кивнул Данил, сидящий рядом и слышащий слова однокурсника.

— По-моему, наставник об этом упоминал, — пожал плечами шатен. — И не сидите, ещё успеете поесть.

— Кто бы говорил, — проворчал Волков, бросив взгляд на его полную тарелку.

Столовая сегодня казалась значительно больше. Столы были сдвинуты к одной стене, преподавательский стол находился у самого окна, чуть в стороне. Освободившееся пространство стало площадкой для танцев. Пары танцевали свободно, никто никому не мешал.

Неожиданно что-то заставило остановиться танцующих. Проследив за их взглядами, юноши поняли, что все следят за вставшей со своего места директрисой, которую галантно пригласил их инструктор по фехтованию Валерий Кондратьевич. Заиграла новая музыка, и все продолжили танцевать. На следующий танец баронессу пригласил их наставник. Решившись, Ваня подошёл к опять сидящей в одиночестве Даше.

— Ты сегодня просто неотразима. Не подаришь мне один танец? — подал он руку девушке.

— С удовольствием, — улыбнулась ему Даша и вложила свою ладонь в его.

Несмотря на свои опасения, вальсировал он довольно-таки сносно. Вернувшись к столу, он вдруг ощутил, что ему не хватает здесь Кати. Даша была хорошей чистой девушкой, ему очень понравился танец, но так хотелось увидеть подругу! Заиграла быстрая весёлая музыка, под которою их танцевать ещё не учили. На площадке остались только старшие курсы и Николай с Ангелиной, вставшие в пару.

— Во дают! — восхищённо прокомментировал Игнат, плюхнувшийся с другой стороны от Ивана.

Первокурсники и преподаватели наблюдали за танцем, чем-то всё-таки напоминающим вальс. Время от времени соседние пары менялись партнёрами, ни на секунду не останавливаясь. Когда музыка смолкла, Данил, Игнат, Андрей и Ваня не удержались от аплодисментов.

Когда, наконец, поставили пластинку со знакомой им мелодией, Игнат снова пригласил Фаину, а Данил отважился подойти к Светлане. Ангелина с Николой, уставшие от быстрого темпа, заняли их места за столом. Почти все старшекурсники теперь отдыхали, наслаждаясь превосходным, правда давно остывшим, праздничным ужином. Сейчас на площадке были почти все преподаватели. Евгений Денисович вальсировал с Анастасией Дмитриевной, Пётр Анатольевич пригласил преподавательницу девушек по музыке Елену Алексеевну, даже Захар Епифаныч, к удивлению всех пришедший на праздник, танцевал с Феодосией Ивановной. Это была самая необычная пара, которую когда-либо видел Иван: сухонький Захар Епифаныч в праздничной красной рубахе неуклюже вальсировал с дамой, одетой в платье, которое было популярно где-то в конце 18-го века. Из-за пышных юбок и форм дамы, партнёра зачастую практически не было видно.

— Ему бы в присядку танцевать, а не по балам ходить, — не сдержал комментария Андрей.

— Сегодня Рождество, — миролюбиво напомнила Ангелина. — Тем более он, как преподаватель, имеет полное право здесь находиться.

Андрей не стал спорить с ней, а просто переключил разговор на тему подарков, красочно описав свою музыкальную шкатулку и пообещав показать её девушке.

— А мне подарили зеркальце и заколку-гребешок. Если хочешь, я тоже тебе их покажу, — ответила Ангелия. — У меня даже дома таких нет! Никогда не думала, что бабушка так балует своих студентов.

— Но всё-таки это Рождество, — промолвил Никола.

— Да, Рождество, — светло и радостно улыбнулась подруга. Это был её самый любимый праздник!

 

Глава 24. Отец и отчим

Рождественский бал закончился ровно в полночь. Уставшие, но счастливые студенты разбрелись по своим спальням. На следующий день их никто не будил, а в десять часов баронесса устроила в трапезной, стараниями слуг вернувшейся к своему обычному виду, ставшее за праздники уже традиционным чаепитие.

Перекусив, Ваня решил подняться к отцу, которого почему-то в столовой не оказалось. Ещё вчера юноша рассказал ему о письме, и Пётр пообещал помочь, но не сказал, как именно это сделает.

— Входите, — раздался чуть приглушённый голос, когда Ваня постучал.

Отец просматривал за рабочим столом какие-то документы. Оторвавшись от работы, он взглянул на гостя:

— Проходи, мой мальчик, — отодвигая бумаги, указал он сыну на кресло.

— Ты опять меня так называешь. У меня же есть имя, — попенял ему юноша, однако сердце отозвалось теплотой: он сам себе стеснялся признаться, что ему нравится, когда его отец так к нему обращается.

— Хорошо, я постараюсь исправиться, — улыбнулся сыну мужчина. — Я поговорил вчера с баронессой. Как только прочистят дорогу, мы вместе отправимся в город поговорить с Борисом. Если ты, конечно, не против.

— Буду рад, — искренне ответил юноша, после чего с некоторой опаской посмотрел на отца. — Я сказал остальным ребятам, что ты мой крёстный. Ты не возражаешь?

Мужчина недоверчиво посмотрел на него, а потом ни с того ни с сего рассмеялся и, подойдя, потрепал сына по волосам.

— Это превосходно! Теперь наше общение не вызовет ни у кого вопросов. А я-то всё ломал голову над этой проблемой.

— Никола тоже сказал, что ты не рассердишься, — чувствуя невероятное облегчение, ответил Ваня.

— Рассержусь? — удивился наставник. — Как тебе подобное могло прийти в голову?

— Но это не всё, — Ваня посмотрел прямо в глаза отцу, прежде чем решился продолжить. — Если возможно, я хочу поменять своё отчество, — эта идея крутилась у него в голове уже несколько недель, и вот он, наконец, озвучил её.

— Ты правда этого хочешь? — в голосе пропали весёлые нотки, теперь Пётр был абсолютно серьёзным.

— Да, — уверенно кивнул юноша.

Пётр Анатольевич вернулся в своё кресло и какое-то время молчал.

— Это можно устроить, — наконец, произнёс мужчина. — У баронессы есть связи, мы можем изменить твоё свидетельство о рождении, и на основании этого ты получишь новый паспорт. Ты уверен, что не передумаешь?

— Уверен.

— Хорошо, тогда займёмся в городе и этим. Тебе надо будет всего лишь поставить несколько подписей и сфотографироваться. И вот ты уже Иван Владимирович, — мужчина сглотнул, не в силах продолжить. Решение сына для него было неожиданным, но очень значимым.

— Я думаю, мама была бы рада, — улыбнулся подросток.

***

Дорога в город появилась за несколько дней до окончания каникул. Везти студентов уже не было никакого смысла, зато этим в полной мере воспользовались преподаватели. Ранним утром Ваня с Петром Анатольевичем сели в «Патриот» баронессы, сама женщина заняла переднее пассажирское сидение, за рулём был, как обычно, Прохор Степанович. Валерий Кондратьевич тоже сегодня отправился в город. В его джипе, кроме Евгения Денисовича, поехали две учительницы, Людмила Егоровна и Елена Алексеевна.

Удивительно, но дорога без остановок заняла у них меньше трёх часов. Потом директриса с завхозом отправились по делам академии, а Ваня с наставником пересели на обычную электричку.

— А почему не на автобусе? — всё-таки не сдержал удивления юноша.

— Так мы приедем значительно быстрее, — с удобством расположившись на противоположной скамейке, пояснил Пётр. — В шесть вечера мы должны вернуться обратно, Анна Константиновна согласилась нас подождать, если управится с делами раньше.

— Замечательно, — кивнул юноша. Сейчас было лишь начало одиннадцатого, им предстояло ехать почти два часа.

Ваня даже не представлял, как за полгода соскучился по цивилизации! Он с жадностью смотрел в окно на покрытые снегом поля, на деревеньки и города, которые они проезжали. Ему показалось, что добрались они уж очень быстро! Через полчаса на автобусе, они вместе вошли во двор, где Ваня провёл своё детство. Зайдя в подъезд и поднявшись на нужный этаж, мальчик в нерешительности остановился у дверей своей квартиры. Ему на плечо легла рука отца.

***

Борис Соколов, растратив все деньги, что у него были, какое-то время скитался по старым друзьям, пока те его просто не выгнали. Тогда-то он и вспомнил, что у него остались ключи от квартиры. Пасынка препятствием он не считал, но была бывшая жена, которую он, как оказалось, недооценивал. То, что она оставила его без квартиры, для него было ударом ниже пояса: он был уверен, что квартиру, как полученную в браке, разделят поровну, а там уж он как-нибудь выжил бы их.

И как вообще он мог забыть об этом треклятом завещании?! Сжёг бы — и всего делов. А ведь бабка оказалась ещё той ведьмой: всё прописала так, что суд оставил его ни с чем. Он теперь даже нигде не прописан, с работы уволили, бомж одним словом. До чего докатился! А ведь когда-то ему пророчили великое будущее.

Подойдя к подъезду, он встретил соседку — бабульку с первого этажа. От неё он и узнал, что его бывшая жена умерла, а пасынок куда-то уехал учиться, и квартира пустует уже несколько месяцев. Это было ему на руку, и он без зазрения совести остался в доме. Вместо поиска хоть какой-то работы, он стал распродавать оставшуюся в квартире мебель. На бутылку и закусь хватало, а когда пасынок не появился на праздниках, Борис окончательно успокоился.

И вот, когда он уже и не ждал, в замке раздался звук поворота ключа.

***

Ваня замер на пороге. Первое, что он испытал, был шок. В квартире было ужасно грязно, на полу валялись бутылки, невыносимо пахло дешёвыми сигаретами и перегаром. Они с наставником прошли в зал. Здесь их ждал новый сюрприз: там не было ничего. Абсолютно. Ни шкафа, ни старенького телевизора, ни оставшегося ещё от бабушки раскладного дивана, на котором спали мама с отчимом. Ничего.

Рванув в свою комнату, Ваня увидел кровать, свой старенький стол и в углу сломанный стул. Ни комода, ни зеркала, ни книжного шкафа не было. Даже ковёр исчез, и настольная лампа. «Не может быть!» — билась в голове единственная мысль.

— Щенок, это ты? — раздался пьяный голос со стороны кухни, послышался звон откатившихся бутылок.

— Как он мог? — прошептал юноша. В груди медленно поднималась злость.

Мужчина промолчал, и лишь опять положил руку на плечо сына. К ним кто-то шёл, спотыкаясь и довольно громко сквернословя. Когда Пётр увидел брата, он испытал омерзение. Какой-то частью души он всё-таки надеялся, что сын преувеличивал. Но, оказывается, всё намного хуже, чем рассказывал его мальчик. Перед ним предстал пьяный в стельку обросший алкаш, больше похожий на бомжа. Заплывшими глазами Борис посмотрел на него:

— А ты кто будешь? Вон из моего дома!

Он собирался ответить, но Ваня успел первым. Сделав шаг, и смотря в глаза своему отчему, юноша тихо, но очень чётко сказал:

— Это не твой дом.

То, что произошло дальше, Пётр никак не ожидал. Борис замахнулся и только чудом не ударил со всей дури подростка: мальчик в последний момент успел увернуться.

Ваня сам не ожидал, что уйдёт от удара. Он знал, что отчим в таком состоянии скор на расправу. Но теперь всё по-другому. Он больше не собирался терпеть подобного отношения.

— Ещё раз поднимешь на меня руку, — прошипел рассержено парень, надвигаясь на оторопевшего мужчину. — И я припомню всё, что ты сделал.

Борис, не ожидавший такого отпора от пасынка, попятился и чуть не упал. Пётр внимательно наблюдал за братом, пытаясь понять, что могло так изменить его?

— Ты не был таким.

Борис непонимающими глазами смотрел на смутно знакомого мужика. Но где он его раньше видел, вспомнить не смог. А тот подошёл и встал за спиной у подростка, приобняв того и будто защищая.

— Кто ты такой? — грубо и неприязненно процедил пьяница.

— Я доверил тебе самое ценное, что у меня было в жизни. А ты сделал адом их жизнь.

— Что за… — глаза расширились, когда он осознал, куда клонит незнакомец. — Этого не может быть. Мне сказали, что ты умер. Мы тебя похоронили, — заплетающимся языком промямлил Борис, мгновенно протрезвев.

— К твоему сожалению, я выжил, — произнёс Пётр, крепче прижав к себе сына.

— Мне выдали тело…

— И ты меня опознал?

— Гроб был закрытый. У тебя были ужасные раны…

— И всё-таки меня спасли. И, как видишь, даже поставили на ноги.

Борис сел, не в силах поверить в вываленную на него информацию.

— Почему ты тогда не вернулся? — ухватился он за последнюю ниточку.

— Я дал тебе слово, что больше не появлюсь в вашей жизни. Я сдержал его, — сквозь силу произнёс Пётр. — Но ты сам разрушил свою семью. Ты так и не стал отцом для моего сына. А я ведь был уверен, что ты не меньше меня любишь Галю.

— Я любил! — с непонятным отчаянием прокричал отчим. — А она так и не забыла тебя! — Он встал, и теперь просто пылал от ярости. Такая резкая смена настроения пугала. — Ты думаешь, мне было легко каждую ночь слышать, как она бормочет во сне твоё имя? Ты считаешь, я мог стать отцом ребёнку, который одним своим существованием каждую секунду напоминал мне о той аварии? О том, что я стал причиной гибели его отца?

— Ты мог хотя бы постараться…

— А я старался. Ты не представляешь, как я сильно старался! Но она всё время посвящала этому неблагодарному щенку! Она видела в нём тебя!

— Не смей так называть моего сына.

— Так теперь ты вспомнил, что у тебя есть сын? Поздно же проснулись твои отцовские чувства, братишка.

— Как ты мог поднимать на него руку? Ты же его крёстный, ты отвечаешь за него на Страшном Суде, — в голосе не было ненависти, а лишь глубокое разочарование.

— А здесь ты, Вовка, ошибся, — как-то неестественно рассмеялся Борис. — Я Богу ничего не обещал. Мы его крестили без крёстного, иначе как бы я потом женился на его матери? А ту сумасшедшую, что вы выбрали, я быстро спровадил — запретил ей даже появляться на нашем пороге!

— У тебя всё было. Галя могла родить тебе…

— Нет, не могла, — ледяным голосом, полным ненависти, возразил отчим. — Когда я сказал ей о тебе, у неё начались какие-то осложнения. Её откачали, но детей иметь она больше не могла.

— Мне жаль, — мужчина не смог скрыть боли, прозвучавшей в его голосе.

— Теперь ты понимаешь, что твой сын стал для меня настоящим проклятием? Я пытался его полюбить, я даже не стал возражать против крещения. Как официальный отец, и будущий муж его мамки, я не мог стать ещё и крёстным, но батюшка согласился крестить мальца и так, — поразительно спокойным и адекватным голосом произнёс Борис. — Я почти сразу пожалел, что пошёл на это. Эта безумная фанатка, его крёстная, — посмотрел он на стоящего с каменным лицом юношу, — стала предъявлять свои претензии: мол, надо в Церковь ходить, Причащать малыша. Тьфу! Еле избавился от неё. Настырная баба.

— Где она сейчас? — тихо спросил Ваня. Его уже трясло от этого разговора.

— А мне покуда знать? — удивился отчим. — Поди кому другому мозги промывает.

— Когда же ты начал пить? — спросил его брат.

— От такой жизни кто бы угодно запил. Этот, — еле заметный кивок в сторону парня, — стал подрастать, наши родители души в нём не чаяли. Каждый раз говорили, что он похож на тебя. И постоянно сочувствовали, что у нас с Галей не может быть своих детей, — он говорил, и на его опухшем лице читалась старая боль. — Я не помню, когда я первый раз ударил её. Наверно был слишком пьян. Галя не сказала ничего ни своей бабке, ни нашим родителям. Но бабка её, старая карга, видимо догадалась, раз написала такое завещание, — мужчина опять был зол.

— Как у тебя вообще могла подняться рука на женщину и маленького ребёнка?

— Не надо было лезть с нравоучениями: видите ли, я подаю дурной пример её сыну, — процедил Борис. — А тут ещё этот защитник выискался. Сам два вершка от горшка, только говорить нормально начал, а во взрослые отношения вмешивается. Ну я и проучил его, как следует. Но твой щенок непонятным оказался, всё от него, как от стенки горох. Сколько бы не получал, каждый раз под руку лез. Они сами напрашивались. Не давали спокойно отдохнуть.

— Неправда, — вмешался Ваня.

— Один твой вид выводит меня из себя, — выплюнул отчим, яростно смотря на мальчика. — Ты вылитая копия своего отца!

— Он больше похож на Галю, — негромко возразил наставник. — Ты так и не понял, что отец не тот, кто родил, а тот, кто воспитывал. Это был твой ребёнок, а ты искалечил ему всё детство. Ты настолько отдался жалости к самому себе, что спился и потерял всякие моральные нормы, — глаза стали холодными. — Тебе не место в этом доме. Ты не выполнил обещания, которые мне дал. Сейчас ты уйдёшь, и ни дай Бог подойдёшь ко мне или моему сыну ближе, чем на расстояние полёта пушечного ядра.

— Но куда мне идти? — растерялся Борис.

— А это уж как сам хочешь, — развёл руками Пётр. — Если тебе дорога ещё твоя душа, то иди в монастырь. Если же нет, то и в колодцах люди живут.

— И ты отправишь собственного брата на улицу зимой? Просить милостыню? И это я ещё бесчеловечный?!

— Нет. Я указал тебе путь спасения. А воспользуешься ты им или нет, уже твоё личное дело.

Поражённо оглядев своего воскресшего брата, который с детства отличался добросердечным характером и не раз прощал ему даже самые жестокие выходки, Борис напялил на себя грязную шубейку, шапку, обулся и ушёл. Лицо Петра, наблюдавшего за всеми манипуляциями нарочито медленно одевающегося брата, так и осталось непреклонным. Он не окликнул его, как на то надеялся Борис, не дал на дорогу денег. Только что они умерли друг для друга. Ваня, по глазам которого текли безмолвные слёзы, крепко сжал всё ещё обнимающие его руки отца, когда за отчимом захлопнулась дверь. Ключи Бориса так и остались висеть на гвоздике в прихожей.

 

Глава 25. Катя

В полупустой квартире молча стояли отец и сын, каждый думая о своём. Пётр так и обнимал юношу, чувствуя, что тот до сих пор дрожит.

— Он не умрёт? — нарушил тишину Ваня, голос отчего-то был слаб.

Мужчина тяжело вздохнул, довёл сына до его кровати, и они оба на неё сели. Увидев на лице парня следы от слёз, Пётр нежно вытер их, и только после этого ответил:

— Нет, мой мальчик. Обещаю, я прослежу за этим.

— Но как? — удивление на миг вырвало его из той апатии, что он чувствовал.

— У меня есть один знакомый. Блаженный.

— Бомж, что ли?

— Нет, Ваня, именно блаженный, — улыбнулся мужчина. — Он был богатым, я знал его ещё по больнице. У нас с ним были похожие истории, его тоже спасла баронесса. Он потерял свою семью и не хотел жить. А потом он открыл для себя Бога. Он продал всё, что у него было, раздал деньги, и теперь ходит по городам, просит милостыню у прихожан. Думаю, он не откажется выполнить мою просьбу. Возможно, даже поможет Борису сделать правильный выбор.

— Дай-то Бог, — не совсем уверенно согласился парень.

— Если ты не против, я позабочусь, чтобы твою квартиру привели в порядок. Или ты собирался её продавать?

Ваня молча покачал головой. Эта квартира была их с мамой, и пусть она хранила в себе печальные воспоминания, но именно здесь прошло его детство.

— Я так и думал, — одобрил его решение отец. — Но ты не будешь возражать, чтобы здесь прибрались? Поверь, для меня это абсолютно не составит труда.

— Хорошо, — неловко улыбнувшись, кивнул Ваня.

Что-то вспомнив, юноша встал, принёс с кухни табурет, и полез к антресолям, что находились в коридоре. Порывшись, он достал оттуда старую мамину сумку, радуясь, что они хранили её именно здесь, а не в обычном шкафу. Пётр, наблюдавший за ним, недоумённо посмотрел на сумку.

— Здесь документы, — пояснил Ваня, проверяя бумаги. К счастью, всё было на месте.

— Забирай их с собой. Мы откроем тебе в банке ячейку, так будет надёжнее, — посоветовал Пётр. — Тем более, когда здесь начнут делать ремонт.

Ваня поражённо посмотрел на отца, но промолчал. Он понял, что «привести квартиру в порядок» наставник решил основательно и масштабно.

— Нам пора, — доставая из своего дипломата пакет, чтобы не ходить по улице с женской сумкой, сказал наставник. — У нас ещё есть пара часов: успеем и к нотариусу, и в банк, и фотографии на твой новый паспорт сделать.

— А можно сначала я к Кате зайду? Она живёт в соседнем дворе, я недолго, — робко попросил Ваня.

Немного подумав, отец уступил.

***

— Кто? — раздался из-за двери старушечий голос.

— Бабушка Марфа, это я, Ваня, — с замиранием сердца ответил юноша.

Дверь мгновенно открылась. Старушка всплеснула руками и бросилась к подростку:

— Ванюша! Родной мой! — расцеловала она его в обе щёки. — Как я рада, что ты вернулся!

В дверях своей комнаты появилась Катя и замерла, со счастливой улыбкой разглядывая гостя. Даже несмотря на зимнюю одежду, она видела, что друг окреп, возмужал.

— Мы ненадолго, — крепче обняв бабушку, виновато сказал Ваня.

— Проходите, проходите. Сейчас чаю поставлю, — заметив молча стоящего за спиной мальчика мужчину, засуетилась старушка.

Ваня прошёл в квартиру, разделся и отчего-то робко приблизился к Кате. Бабушка Марфа уже вернулась, на кухне зашумел чайник.

— Знакомьтесь, учитель моей академии, Пётр Анатольевич, — представил наставника Ваня.

По оценивающему взгляду, брошенному девушкой, мужчина понял, что той известно его настоящее имя.

— Да это же вы помогли добиться пособия для Вани! — вдруг вспомнила старушка. — Пойдёмте, я угощу вас своим вареньем. Или вы голодны? — посмотрела она на Ваню.

— Если честно, не отказались бы, — признался юноша. — Мы весь день в пути.

— А что я тогда, — запричитала хозяйка. — Сейчас борщ разогрею, котлетки пожарю.

— Не стоит утруждаться, — вмешался наставник, поняв, что это надолго. — Мы где-нибудь по пути перекусим.

— Да как же так! У меня всё домашнее, вкусное. Сейчас приготовлю, — и она заспешила на кухню.

Пётр отправился следом, пытаясь отговорить пожилую даму от данной затеи. Он не заметил, какими красноречивыми взглядами проводили его молодые люди. Ваня ухмыльнулся: его стратегический ход полностью себя оправдал — бабушка Марфа теперь ни за что их не выпустит, пока не покормит.

— А вы теперь не опоздаете? — скептически посмотрела на него подруга, заметив победный огонёк в его глазах.

— Если честно, я бы не сильно расстроился, — проходя в её комнату, ответил парень.

Здесь всё было по-старому: деревянная кровать, письменный стол, старенький компьютер, продавленный диванчик напротив кровати. Когда-то он даже на нём спал, остававшись на ночь в гостях у подруги. Всё было точно так, как он помнил, только на столе книжек прибавилось.

— Вы приехали из-за дяди Бориса? — осторожно спросила Катя, с ногами забравшись на кровать.

— Мы с ним уже разобрались, он больше не вернётся, — ответил Ваня, садясь рядом и любуясь подругой.

— Это хорошо, — кивнула Катя, и почему-то смутилась. — Ты прочитал мою открытку?

Юноша непонимающе посмотрел на неё, после чего вдруг рассмеялся:

— Представляешь, забыл. Она так и стоит на моей тумбочке в нашей с ребятами спальне. Там было что-то важное?

— Да нет, — безразлично покачала головою Катя, однако вспыхнувший на её щеках румянец говорил об обратном.

— Подожди, я же тебе подарок привёз, — хлопнул себя по лбу Ваня и выскочил в коридор. Вернулся он с небольшой самодельной коробочкой. — Это нам подарили на Рождество в академии. Я решил, что хочу отдать её тебе.

Девушка осторожно взяла подарок и, немного помедлив, открыла его. Глаза расширились, она восхищённо достала янтарную шкатулку.

— Я люблю тебя, Катя, я только в разлуке это понял, — юноша вынул из кармана ключик и завёл шкатулку, после чего надел цепочку на шею подруги.

Заиграла мелодия, пустилась в свой бег карусель, но Катя смотрела только на него.

— Ты серьёзно? — она поставила шкатулку на стол.

Ваня кивнул и нежно притянул подругу к себе. Та не сопротивлялась. Он прижал её к своей груди, боясь даже дышать. Вдруг он почувствовал, что девушка плачет.

— Катя, прости, — испугавшись, он немного её отстранил, чтобы видеть лицо. Сейчас её необыкновенные бирюзового цвета глаза казались ещё ярче обычного. — Я не хотел тебе делать больно. Прости, если что-то сделал не так.

— Всё хорошо, — сквозь слёзы улыбнулась подруга. — Просто я тебя тоже очень сильно люблю.

И она теперь уже сама прильнула к другу. Так сильно, как только могла. Ваня был счастлив. Он гладил её волосы, спину, вдыхал почти незаметный аромат её цветочного шампуня и чувствовал, как бьётся её сердце в унисон с его. Так они и сидели, а по комнате разливалась волшебная рождественская мелодия.

***

А в это время, уже понявший, что мальчик его обыграл, на кухне сидел мужчина. Как ни старался, какие бы слова не подбирал, он так и не смог убедить хозяйку, что им вполне хватит чая, и они очень спешат.

— Как Ванечка у вас учится? — когда у гостя закончились все аргументы, завела разговор старушка, не забывая следить за плитой.

— Он очень способный мальчик, — осторожно ответил Пётр, пытаясь понять, что известно о нём этой женщине.

— Да, Ваня очень хороший, трудолюбивый, старательный, — словно о собственном любимом внуке, стала рассказывать Марфа. — Видите, какая красота у меня здесь? Это Ванечка с Катюшей год назад ремонт делали.

— Сами? — уточнил мужчина.

— Конечно, сами. Я-то уже им не помощница. Мы с Катей выбрали обои, а Ванечка помог моей девочке их клеить, и потолок сам вон как чисто побелил. Я каждый раз вспоминаю, как захожу на кухню, — с теплотой и любовью ответила старушка. — И крылечко на даче сделал на славу, каждый раз не нарадуюсь, и забор новый поставил…

Пётр не смог скрыть своего удивления. Он начал понимать, почему сын так стремился сюда. Эта женщина и её внучка приняли его в свою семью, он был здесь родным, его здесь всегда ждали.

— И часто он гостил у вас?

— Да каждое лето, когда его родители отпускали, — простодушно ответила Марфа. — Галочка была чудесной доброй женщиной, она очень любила Ванюшу, Царствие ей Небесное. Она никогда не говорила, но я и так видела, что отец Ванечки был деспотом. Бедный мальчик тянулся к ласке, как цветочек к солнцу. Я предлагала Гале переехать к нам, но, видимо, она не хотела стеснять нас, или так сильно боялась реакции мужа, — печально вздохнула старушка.

— А Ваня давно дружит с вашей внучкой?

— Так с первого дня, как они в школу пошли, — усмехнулась женщина. — Всю учёбу не разлей вода были. Катя без него очень скучает. Скажите, что у вас за академия? Можно ли как-нибудь Кате туда поступить? А то изводит себя девчонка, сил нету смотреть.

— Я постараюсь что-нибудь сделать, — пообещал Пётр, прекрасно осознавая, что это невозможно.

— Она даже на улицу не выходит, всё книжки читает, к экзаменам готовится, — пожаловалась старушка.

Всё приготовилось. Пока хозяйка накрывала на стол, Пётр Анатольевич отправился звать детей. Вежливо постучавшись, он вошёл, так и не дождавшись ответа. Молодые люди и не заметили его появления. Шкатулка, у которой давно закончился завод, так и осталась на краю стола, а парень с девушкой стояли у окна, о чём-то тихо разговаривая. Сын обнимал подругу, голова её была на его плече.

Мужчина горестно вздохнул, но всё-таки разрушил их идиллию.

— Позвольте пригласить вас к столу, — кашлянув, чтобы привлечь их внимание, позвал их мужчина.

Вздрогнув от неожиданности, молодые люди оглянулись. В глазах обоих была грусть от понимания, что отведённое им время уже истекло. Пропустив их, Пётр вышел последним: он отлично понимал, что, оставшись вдвоём, дети до кухни так и не дошли бы.

Старушка, увидев своих внуков, улыбнулась. Она всегда знала, что эти двое будут вместе, с первого дня их детской дружбы. Даже среди братьев и сестёр очень редко встречалась столь крепкая связь, которая буквально с первых секунд возникла у них в тот сентябрьский день. Они будто были предназначены друг другу свыше. Как прекрасно найти свою половинку в столь юном возрасте!

— Нам пора, — несмотря на умоляющий взгляд сына, непреклонно произнёс мужчина, когда с обедом было покончено.

Распрощавшись, они вышли на улицу. Отец вызвал такси. Вопреки тому, что было начало пятого, и они опаздывали, наставник повёз его сначала в банк, потом к нотариусу, где он засвидетельствовал своё желание на смену отчества, и даже сделали фотографии. В город М* они вернулись только в восьмом часу. Баронесса ничего не сказала. К ночи они были уже в академии.

Друзья ещё не спали. Ваня вкратце рассказал, как прошла их встреча с отчимом. Перед сном он вспомнил про открытку:

«Ваня! Мы с бабушкой желаем тебе в новом году всего-всего самого лучшего!

Пусть будет солнце каждый день

Светить тебе, не преставая.

Отступит грусть, уходит лень,

И сбудется мечта любая!

С праздниками! С Новым годом и наступающим Рождеством!

Твои б. Марфа и Катя.

P.S. Я понимаю, что это глупо. Вот так признаваться. Но, похоже, я тебя люблю. Я никогда не думала об этом, считала тебя братом. Теперь ты уехал, а я поняла, что чувствую к тебе что-то большее. Я не сразу поняла, что это такое, я просто никогда не думала об этом. Не знаю, чувствуешь ли ты что-либо похожее ко мне. Прости, что вывалила это на тебя, но я просто не дотерплю до лета. Я хотела сказать тебе это, когда ты приедешь на каникулы, а ты не приехал. Мы с бабушкой очень тебя ждём, что бы ты ни решил. До встречи»

Свет уже не горел, а он всё сидел на своей кровати. Шторка на окне была чуть приоткрыта. Он впервые увидел, насколько ярки здесь звёзды, насколько большая луна! Он сжимал в руках открытку с признанием подруги, и не замечал, что по щекам опять катятся слёзы. Он хотел быть сейчас с ней, до боли хотел, но не мог. Он сейчас ощущал себя птицей, запертой в золотой клетке. Он знал, что завтра друзья помогут ему отвлечься, но что будет следующей ночью, когда он вновь останется один на один с этим чувством, сжигающим изнутри?

 

Глава 26. Незапланированное путешествие

Пётр Анатольевич с прискорбью наблюдал, как день изо дня чахнет его сын. Нет, юноша не замкнулся в себе: как и прежде продолжал общаться с друзьями, а по вечерам время от времени заходил к нему на чай. Но были мгновения, когда его взгляд будто терялся, он переставал реагировать на окружающее, не слышал, когда к нему обращались. Мужчина не раз уже успел пожалеть, что не оставил тогда сына в городе. В сущности, так ли важны несколько первых учебных дней нового семестра? А там бы Валерий его забрал и привёз обратно.

Не в силах дальше выносить душевных страданий своего сына и собственной совести, к концу недели Пётр самолично отправился к баронессе выполнять просьбу одной старушки, о которой до этого и не думал заикаться.

— Можете войти, — прозвучал из-за дверей приглушённый голос, в ответ на его вежливый стук.

— Позвольте, ваша милость?

— Пётр Анатольевич? — искренне удивилась женщина.

— Я один, — отметая ненужные формальности, входя, ответил мужчина.

— К чему тогда твои слова? Я давно считаю тебя своим сыном, и тебе незачем каждый раз напоминать мне о моём титуле, особенно когда мы одни. Или ты намеренно заставляешь меня раз за разом вспоминать, что ты по праву рождения выше меня?

— Даже в мыслях не было ничего подобного, ваша милость! — ужаснулся мужчина, но, заметив лукавую улыбку, появившуюся на миг на губах баронессы, облегчённо вздохнул. — Простая вежливость, не более того.

— Присаживайся. Я вижу, тебя что-то гложет, — радушно пригласила женщина, наливая и чуть заметным жестом предлагая гостю чай.

Благодарно кивнув и взяв чашку, мужчина прошёл к одному из кресел у камина. Сейчас в камине весело потрескивал огонь.

— Что тебя тревожит, мой мальчик?

— А Ване не нравится, когда я его так называю, — почему-то вспомнил Пётр, не отрываясь смотря на огонь.

Баронесса внимательно на него посмотрела:

— Это из-за него ты не находишь себе места? Я заметила, что твой сын последнее время очень грустный. Это связано с тем, что у вас произошло в городе? Он расстроен из-за… — она запнулась, пытаясь более тактично выразить свою мысль.

— Нет, Борис здесь не причём. Ваня при мне зовёт его отчимом, — не заметив замешательства женщины, ответил Пётр. — Кстати, Андрей с Николой знают правду. Наверное, Ангелия тоже. Остальным ребята сказали, что я Ванин крёстный.

— Думаю, ты сам понимаешь, что это лучший вариант для вас обоих, — просчитав что-то в уме, промолвила Анна Константиновна. — Но я вижу, ты хотел поговорить о другом.

Мужчина кивнул и, собравшись с мыслями, отпив немного ароматного напитка с травами, посмотрел на свою дорогую наставницу:

— После разговора с Борисом мы с Ваней зашли к его подруге детства. Боюсь, мне не следовало этого позволять…

— Ты хочешь сказать, что твой мальчик всего лишь влюблён? — явно облегчённо уточнила женщина. — Но в этом нет ничего ужасного! Это в высшей мере прекрасное и в его возрасте возвышенное чувство. А я уж было решила, что он захворал.

— Нет, слава Богу. Но я не думаю, что его чувства поверхностны. Девочка сирота, её воспитывает бабушка, которая относится к Ване, как к внуку. Я обещал похлопотать над её устройством в нашей академии.

— Ты же знаешь, Пётр, что я не могу ни для кого сделать исключения, — с искреннем сожалением в голосе проговорила баронесса.

— Она всего лишь девушка. Уверен, пройдёт не так много времени, и она породнится с нашей семьёй. Даже если я ошибаюсь, Ваня всю жизнь будет заботиться о ней, как о сестре. Возможно, она найдёт своего будущего мужа среди наших студентов.

Женщина тяжело вздохнула и отрицательно покачала головой:

— Ты, мой мальчик, сам знаешь, что мы отсеиваем любого кандидата, если есть хоть малейшие сомнения в его крови. Да, мы сделали исключение для девушек ввиду моей личной уверенности, что они также заслуживают достойного воспитания. Ты знаешь, сколько труда мне стоило убедить в этом Совет и лично князя Вяземского. В результате мы берём на обучение только тех девушек, в семье которых на момент зачисления есть наследник мужского пола, обучающийся или претендующий в будущем на место в академии, прочих даже не рассматривая. А ведь, узнав свои корни, они смогли бы позаботиться о сохранении своего рода. Мы забраковали за три года четыре кандидатуры, а ведь в одной из семей появился за это время наследник, но девушка уже учится в институте, и к нашему миру больше не принадлежит.

Мужчина кивнул. Конечно, он знал, насколько строги правила приёма, и что баронесса за каждого нового студента лично отчитывается перед Советом. Он знал, что шансов у Ваниной девушки нет никаких, но всё-таки любовь к сыну заставила пойти его на этот непростой разговор.

— Можно ли сделать хоть что-то?

— Мне нужно её полное имя и дата рождения, а также имя её отца, — задумавшись, сказала баронесса. — Если вдруг девушка окажется графиней, Совет, я думаю, пойдёт нам навстречу, — беспомощно развела руками женщина. — Но ты сам понимаешь, что мы не пропустили бы такой наследницы.

— Да, Анна Константиновна, я знаю. Я уверен, что у нас ничего нет на девочку, и она из самой обычной семьи. Но я просто не знаю, как ещё помочь Ване. Я сильно его подвёл, когда бросил их с Галей. У мальчика не было детства, я думал, что теперь, когда он знает правду и принял меня, смогу защитить его от всего, позаботиться о его счастье, но оказался бессилен. Он тает на моих глазах, и я стал этому причиной. Я оказался слеп, когда мой сын нуждался в моём понимании. Прояви я хоть каплю сочувствия и мудрости, я оставил бы его там. Я не дал им даже нормально поговорить, а ведь они оба открыли в тот день для себя самое чудесное чувство на свете. Я оказался не лучше Бориса.

— Не вини себя, Пётр, — баронесса по-матерински ласково дотронулась до его руки. — Уверена, твой мальчик любит тебя. Он просто слишком многое пережил, вот и вырос излишне ранимым. Ему нужно время. Слава Богу, твой сын не озлобился на весь мир, несмотря ни на что он ищет свет, не даёт поглотить себя унынию и отчаянию.

— Он тянется к ласке, словно цветочек к солнцу, — вспомнил слова доброй старушки мужчина.

— Вот, видишь, не настолько ты чёрств, — улыбнулась ему баронесса. — А то, что твой сын проявил послушание, лишь делает ему честь.

— Лучше бы он воспротивился, — искренне ответил Пётр.

Они ещё долго разговаривали по душам. В результате баронесса предложила вполне разумный выход из ситуации.

***

На следующий день после обеда Пётр Анатольевич пригласил сына к себе. Недоумённо переглянувшись с друзьями, парень покорно пошёл за отцом. На этот вечер у них были совершенно другие планы, но наставник редко сам просил его зайти, и Ваня решил не спорить.

— Садись, — бросил мужчина, пропуская его и запирая дверь на ключ.

— Папа, что случилось? — оставаясь стоять, тревожно посмотрел на него юноша.

— Не волнуйся, я просто хотел с тобой поговорить. Боюсь, у нас не так уж много времени.

— Что произошло? — повторил свой вопрос Ваня, напряжённо смотря на него.

— Присядь, — настоятельно посоветовал Пётр, сам опускаясь на диван.

Немного посомневавшись, парень сел в кресло и выжидательно взглянул на отца.

— Ты бы хотел съездить домой? — прямо спросил наставник.

Ваня вначале с непониманием, а потом и с недоверием воззрился на него.

— Я серьёзно. Сегодня вечером баронесса летит в поместье Орловых, там завтра соберётся Совет, — неизвестно зачем добавил Пётр.

— А я тут причём? — совершенно искренне удивился Ваня.

— В этот раз не причём, — усмехнулся Пётр. — Это плановое заседание, на котором будут защищаться кандидатуры будущих первокурсников нашей академии и Вяземского лицея, — пояснил мужчина. — Но я разрешаю поехать тебе с нею. Анна Константиновна согласилась взять тебя до города. Тебя высадят на автовокзале. Я дам тебе денег. Если честно, я не знаю, до скольких ходят автобусы, но баронесса обещала позаботиться о том, чтобы тебе не пришлось ночевать на улице. Вернётся она в понедельник, так что у тебя будет почти два дня.

— А как же уроки? — в ступоре от столь неожиданного предложения, спросил Ваня.

— Думаю, я смогу договориться с Евгением Денисовичем и Захаром Епифанычем, — уклончиво ответил Пётр. Юноша почему-то не сомневался, что наставник просто поставит преподавателей перед фактом. — Однако я лично прослежу, чтобы домашнее задание за понедельник тобою было выполнено безукоризненно, — строго добавил мужчина. — А теперь иди, собирайся. Баронесса отъезжает через сорок минут, и вряд ли будет тебя ждать, если ты опоздаешь.

— Успею, — от обилия эмоций, Ваня порывисто обнял отца и, прошептав «Спасибо», бросился к двери. Открыв её, он стремглав помчался в свою комнату, лихорадочно соображая, что понадобится ему на эти два дня.

***

Анна Константиновна, убедившись, что студент благополучно сел на свой автобус, отправилась в аэропорт. А Ваня, до сих пор не веря в своё счастье, нервно сжимал ручку старого рюкзака, в который и сложил выбранные для поездки вещи. В кармане рюкзака лежала огромная для него сумма денег, чуть больше десяти тысяч рублей. Отец пожелал, чтобы он купил себе что-нибудь нормальное из одежды. Ваня даже смутился, когда Пётр, прощаясь с ним, пообещал летом всерьёз заняться его гардеробом. Конечно, Ваня и сам понимал, что не соответствует своему теперешнему положению, но что он мог сделать, когда они с мамой считали каждую копейку, экономя буквально на всём.

За окном уже сгустились сумерки, хотя время не сказать, чтоб было слишком поздним. Однако пока он доберётся до дому, будет десять, а, может, и больше. И всё же сейчас он был счастлив! Он успел уже смириться, что ближайшие месяцы не увидит подругу, а тут отец преподнёс столь неожиданный подарок! Да, в понедельник он должен будет вернуться, но сейчас ещё суббота, завтра — выходной, и у Кати не будет уроков, они целый день проведут вместе. А, может быть, и дольше, если бабушка Марфа разрешит один день Кате прогулять.

Дорога в этот раз казалась мучительно долгой. Когда, наконец, Ваня добрался, то решил зайти в магазин за чем-нибудь вкусным к столу. На беду здесь же оказался его бывший сокурсник по техникуму, в котором Ваня так и не проучился ни дня. Роман не сразу его узнал, но, видимо, удача всё-таки была не на его стороне.

— О, неужели ты жив? — не то облегчённо, не то разочаровано, произнёс Рома. С друзьями они купили себе пиво и уже собирались уходить, когда главарь малолетней банды обратил на него внимание.

— Не знаю, о чём вы, — решил прикинуться дурачком Ваня, не желая развития былого конфликта.

— Небось вернулся к своей мамочке, и она отвела тебя обратно в школу, — издевался пацан, кажется уже поддатый.

— Заткнись, — прошептал Ваня так, что у окружающих пробежали по спине мурашки.

Рома оценивающе посмотрел на собеседника. И откуда у этого домашнего тепличного мальчика появилось столько сил и самоуверенности? Друзья попытались увести его из магазина, но Роман не привык так просто сдаваться, да ещё и своим бывшим жертвам. Он искренне считал, что можно издеваться над слабыми, ведь они всё равно ничего не способны добиться в жизни. Характер куётся в детстве, и если уж выросла из парня девчонка, то он совершает благо, указывая такому существу на его место. Да, возможно, с этим парнишкой они с друзьями тогда переборщили, но ещё никогда его жертвы не напрашивались на повторный «урок».

— О, какие мы стали смелые! Или у нас амнезия и мы ничегошеньки не помним? — елейным голосом спросил Рома.

— Я вас простил и не собираюсь ссориться, — спокойно ответил Ваня. — Медовый торт, пожалуйста, — попросил он у продавщицы.

— Как благородно, — скривился Роман, уязвлённый тем, что его осмелились проигнорировать, руки так и чесались устроить драку. — Ты бы также храбро пищал, если бы знал, что я замутил с твоей девчонкой?

— Что? — Ваня мгновенно обернулся, на миг в глазах потемнело, прежде чем пришло осознание, что соперник блефует.

— Какая реакция, — самодовольно рассматривая его, пробормотал Рома. — И как же зовут твою тёлочку?

— Не знаю, как ты, а я предпочитаю любить людей, а не животных, — отпарировал Ваня.

Вот это уже было слишком. Трое громил набросились на него, но не зря Ваня полгода занимался фехтованием. Уклонившись от одного, он ударил главаря рюкзаком по плечу. Тот не удержал равновесие, и рухнул под ноги третьему.

— Прекратите, я вызову полицию! — завизжала женщина-продавец, в ужасе смотря на драку.

— Вызывайте, заодно и за продажу несовершеннолетним спиртного ответите, — довольно жёстко произнёс странный юноша, введя в ступор и своих обидчиков, собравшихся было ещё раз напасть. — А что касается вас, — посмотрел он на драчунов, — у меня осталась справка о нанесении побоев, и срок давности вашего проступка ещё не истёк.

Неизвестно, поверили ему пацаны или нет, но из магазина их словно ветром сдуло. А сам Ваня понял, что не прочь выбрать в следующем году юридическое направление. Он и раньше неплохо разбирался в законах, но только теперь почувствовал желание демонстрировать свои знания, и понял, что действительно сможет защитить с их помощью свои права.

— Я не знала, что им нет восемнадцати, — в это время сбивчиво пыталась оправдаться молоденькая продавщица. — Они так взросло выглядят.

— Просто требуйте паспорт, — посоветовал ей Ваня, расплачиваясь за торт. — А то прибьют кого ненароком, опившись этой дряни, а потом все вокруг виноваты будут.

— А ты молодец, мальчик. Борьбой увлекаешься? — поняв, что молодой человек не собирается на неё заявлять, спросила женщина.

— Почти, — ответил ей Ваня и вышел из магазина.

К счастью, троица действительно ушла, и юноша вполне благополучно добрался до квартиры подруги.

Будто чувствуя, что он приедет, бабушка Марфа ещё не ложилась. Сколько же было радости, когда они с внучкой увидели, кто на ночь глядя пожаловал! Его тут же определили на диван, на котором он спал в детстве, наложили полную тарелку макарон с котлетами, стали расспрашивать.

После чая бабушка ушла спать, а Ваня отправился в ванну. Какое же блаженство нежится в горячей ванне!

— Я думала, ты там уснёшь, — когда он наконец-то появился в спальне, весело сказала подруга.

— Я бы не отказался, — признался Иван, расплываясь в блаженной улыбке и растянувшись на уже расправленном диване.

— Неужели у вас только баня? Да как по-старинке раз в неделю?

— Нее, — протянул юноша. — Всё вполне цивилизованно: обычный душ, даже с горячей водой.

— Да неужели! — саркастически отозвалась Катя. — А то по твоим письмам вообще непонятно, в какой первобытной пещере вы обитаете.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Ваня. — Человек ко всему может привыкнуть.

— Вот это-то и пугает, — со знанием дела посмотрела на него девушка.

Они выключили свет и почти полночи болтали. Луна светила в открытое окно, рассеивая полумрак комнаты. Они так и уснули, не задёрнув штор.

 

Глава 27. В кругу родных

Молодые люди проспали до обеда: бабушка, заглянувшая в комнату утром, не стала их будить. Узнав, что полдня потеряли, Катя с Ваней немного расстроились, однако потом рассудили, что сном пренебрегать тоже нельзя, и после обеда-завтрака вместе с любимой бабулей отправились по магазинам.

— Хороший у вас учитель, — одобрительно сказала старушка, когда Ваня поведал, что только благодаря наставнику приехал к ним в гости.

— Катя вам не рассказала? — удивился её словам юноша и посмотрел на подругу.

— Ну, ты же не разрешал, — пожала плечиком Катя, чуть виновато посмотрев на бабушку.

— В общем, Пётр Анатольевич — мой отец, — без подготовки ляпнул Ваня.

— Что? — старушка не упала только благодаря поддержавшей её внучке.

— Ой, я не знал, что вы так отреагируете, — осознав свою ошибку, помог довести её до ближайшей лавки Ваня.

— Ванюша, ты уверен? Да как же так? — запричитала Марфа, немного придя в себя.

— Его настоящее имя — Владимир Соколов, первый муж моей мамы. Его считали погибшим. Его брат Борис, мой отчим, записал меня на своё имя. Кстати, я поменял отчество. Теперь я официально Иван Владимирович, только паспорт, вроде, ещё не готов: отец обещал мне его отдать, как только уладит все формальности, — вкратце ввёл в курс дела бабушку Ваня.

— А как же Боря? Он же всю жизнь был твоим папкой.

— Он в курсе.

— Катя, ты знала? — беспомощно посмотрела старушка на внучку.

Катя молча кивнула.

— Это правда, мой отчим подтвердил. В тот раз мы приезжали, чтобы поговорить с ним, — добавил Ваня.

Чтобы не вдаваться в подробности, пришлось на ходу менять историю: представить всё так, будто его отец после аварии потерял память, и его по ошибке опознали как другого, считавшегося пропавшим, человека.

— Память вернулась к нему только через несколько лет, — вдохновенно сочинял Ваня. — Тогда мама уже была замужем за его братом. Отец выяснил это, и не стал разрушать семью. Он так и остался Климовым Петром Анатольевичем.

— Надо же! — удивилась старушка. — Как в сериале.

— Интересней, бабушка, ведь это жизнь, — улыбнулась Катя, чуть заметно кивнув другу, хотя и не одобряла подобную ложь. С другой стороны, поэтому она и не рассказала всё сама бабушке: слишком многое в истории возвращения Ваниного отца было окутано тайной. Ну, кто такая, скажите на милость, эта загадочная Анна Константиновна, директор Ваниной академии? Почему она много лет назад решила спасти неизвестного ей человека, и организовать его якобы смерть? Катя чувствовала, что это как-то связано с тем, что скрывает друг о своей учёбе. Она уже многое знала об его «закрытой школе», но что-то главное, что бы расставило все точки над «и», всё время от неё ускользало…

Они ещё немного посидели и отправились дальше. Несмотря на возражения старушки, Ваня купил ей в подарок пуховый платок, о котором та всегда мечтала; Кате выбрал вечернее платье тёмно-фиолетового цвета, которое ей невероятно шло, и лёгкий сарафан в голубой цветочек, а на оставшиеся деньги взял себе спортивную сумку, как у Андрея, чтобы не таскаться больше с баулами и старым рюкзаком.

— Ну зачем ты? — возмущалась подруга. — Я же всё равно никуда не хожу.

— Наденешь дома, — возразил Ваня. Он даже себе не мог признаться, что ему просто хотелось увидеть подругу в платье, а не в обычных её джинсах и водолазках. — Тем более, если ты действительно окончишь в этом году школу, я хочу, чтобы ты была лучшей на выпускном.

— Я всё равно там никого не знаю, — смущённо улыбнулась Катя.

Сам Ваня, как вернулись домой, тоже получил подарок: новые шерстяные носки, рукавички и шарф с рельефным узором, связанные для него бабушкой Марфой ещё к Новому году.

— Забыла отдать тебе в прошлый раз, — тепло наблюдая, как внучок примеряет варежки, промолвила старушка. — Вы так скоро тогда собрались!…

— Бабушка потом полночи уснуть не могла, всё корила себя за забывчивость, — сдала Катя любимую их бабусю.

— Спасибо, очень красивые, теперь я точно в академии мёрзнуть не буду, — лучась благодарностью, обнял Ваня собравшуюся было что-то ответить старушку.

— Миленький мой, родной, — прослезилась от избытка чувств Марфа.

Потом они с Катей ушли в спальню, а бабушка занялась выпечкой: женщине очень хотелось порадовать внучат сладкими булочками и пирожками.

— Знаешь, я даже не могу представить, сколько это стоит, — садясь на кровать и беря в руки янтарную шкатулку, промолвила Катя. Она заводила её каждый вечер с того дня, и засыпала под музыку Рождества.

— Я тоже, — признался Ваня. — Думаю, тысяч сто, если не больше. Помнишь, мы видели зеркальце из янтаря за 30 тысяч, а тут такой механизм!

— Я тоже так подумала, — кивнула девушка. — Сколько же у вашей академии денег, что они могут позволить себе такие дорогущие подарки обычным студентам?!

— Ну, настолько дорогие только нам с друзьями достались. У нас всё зависит от титула, — пояснил Ваня.

— Титула? Что ты имеешь в виду? — спросила Катя, подозревая, что друг наконец-то решился рассказать о так тщательно оберегаемой тайне.

— Я граф, — взяв её за руку, негромко произнёс юноша. — Самый настоящий.

И он поведал подруге всю правду: и об академии, и о друзьях, и об отце, и о тех необычных уроках, что у них велись…

— Я будто услышала сказку, — прошептала Катя, когда друг замолчал. — Это, правда, не шутка?

— Поверь, я до сих пор иногда просыпаюсь, и мне кажется, что это всё сон, — признался Ваня и взглянул на шкатулку: наглядное доказательство его слов.

— А сколько вас… таких?

— Ну, из студентов графы только мы с Андреем и Николой, один барон, несколько баронесс, а остальные — купцы да дворяне. Если всех вместе посчитать, получится девятнадцать.

— Так мало! — поразилась Катя.

— Да, — улыбнулся ей Ваня. — Там действительно строжайший отбор. Приглашают лишь тех, чьи предки не были предателями царской крови, и в чьей родословной нет сомнений. Все привилегии и титулы тех, кто хоть как-то был причастен к революции 17-го года, кто оставил в то смутное время Бога и императора, отрёкся от царской России, аннулированы каким-то советским законом. Но те, кто встал под знамёна Белой Армии, кто был сослан (а многие и расстреляны), сохранили свою честь и не признали этот закон. Семья баронессы пыталась отследить их потомков. Ты же знаешь, что именно она спасла моего отца. Теперь я знаю свою родословную и горжусь ею. Это чудо, что я могу учиться в академии: там действительно нам дают знания, которые пригодятся нам в жизни. Я так рад, что поехал тогда на вокзал!

— Значит, мне к вам никогда не попасть, — расстроено ответила Катя, глаза предательски защипало.

— Ну что ты, я поговорю с отцом. Возможно, он что-нибудь придумает, — попытался утешить её Ваня.

— Нет, это бесполезно. Даже если считать, что у нас в Сибири все — потомки некогда ссыльных политических заключённых (а это не так), я точно знаю, что у нас в роду никогда дворян не было. Бабушка хранит родословную, написанную каким-то моим пра- прадедушкой по отцу. Там есть пастухи, пасечники, даже священники, но мы точно были крестьянами, я уверена.

— А я никогда не знал, откуда наша семья, — задумчиво и уважительно ответил юноша. — Я помню своих бабушку и дедушку по отцу, но они умерли, когда я ещё был маленький и не интересовался чем-то подобным. А у отчима, как понимаешь, я никогда ничего не спрашивал.

— А много таких академий в стране?

— Только две. В Москве есть лицей, но там принимают только мальчиков. Вроде, там больше студентов. Никола говорил, что он открыт с 1997-го года.

— Как раз, когда мы родились, — заметила Катя.

— Ага, наверно, туда уже скоро дети первых выпускников поступать будут. Никола рассказывал, что сам хотел поехать в лицей, но в этом году у них набор большой, и ему отказали. Там тоже что-то наподобие интерната, но в городе.

— Думаю, те, кто до Урала, едут в Москву, ну а остальные — к вам, — рассудила подруга. — Кстати, откуда твои однокурсники.

— Не знаю, — честно ответил Ваня. — Андрей точно из нашей области, Никола вообще где-то в горах живёт, а у Данилы с Игнатом я и не спрашивал.

— Вы же полгода вместе учитесь! — поразилась Катя.

— Мы как-то больше об учёбе и политике разговариваем, — сознался юноша.

— А мне было бы интересно…

Через час бабушка позвала их пить чай со свежей выпечкой.

— Баба, можно я завтра провожу Ваню, — неуверенно попросила Катя.

— Конечно можно, моя дорогая. Я напишу в школу записку, что ты приболела, — разрешила старушка.

— Можно просто «по семейным обстоятельствам», — подсказал Ваня. Именно с такой формулировкой его освободил от занятий отец.

— Я бы тоже поехала, да завтра записалась к врачу: боюсь, устану, не осилю дорогу, — посетовала старушка.

— Ничего, я ещё приеду. А здоровье — это очень важно, — ответил Иван. — Кстати, очень вкусные пирожки.

— У меня ещё осталось тесто. Сутра напеку тебе на дорожку твоих любимых пирогов с печенью, — пообещала Марфа.

— Было бы превосходно! — искренне улыбнулся юноша.

***

Вечером они вдвоём с Катей отправились на городскую ёлку. Ваня рассказал, как празднуется Рождество в академии. Красочно описал снежные фигуры, сделанные старшекурсниками и отцом, устроенные баронессой развлечения. Вскользь упомянул и о походе в деревенскую церковь.

— Мы с бабушкой тоже ходили, — негромко сказала подруга. — И, знаешь, те люди в храме… Мне так хорошо было среди них! Я впервые Рождество справила лучше Нового года. Это, оказывается, такой светлый и чудесный праздник!

— И я, — кивнул Ваня, чуть приобняв её, когда они остановились на светофоре.

— Я хочу поехать с тобой. Я возьму учебники, а там пусть даже буду прислугой. Я могу прибираться в комнатах или мыть посуду, — решительно и с неким отчаянием посмотрела она на друга.

— Я этого не позволю, — категорично ответил Иван. — У меня есть одна мысль, но я не уверен, что это сработает, — продолжил он, когда они перешли дорогу.

— И какая? — заинтересовалась Катя, проницательно взглянув на него.

— Ты выйдешь за меня замуж? — вместо ответа, спросил парень, со всей серьёзностью смотря ей в глаза.

— Что? — опешила девушка, недоверчиво глядя в ответ.

Они остановились. Ваня чувствовал, как бешено бьётся его сердце. Только что он выразил мысль, что билась в его голове последнюю неделю. Он не видел другого выхода для них обоих. Он очень хотел, чтобы подруга училась с ним, но осознавал, что здесь даже отец не в силах будет помочь.

— Но, Ваня, мы оба ещё учимся. Я не хочу жить на деньги твоего отца, — наконец обрела дар речи Катя.

— Я тоже не хочу, да мы и не будем, — уверил её юный граф. — У меня есть квартира. Да, папа кого-то нанял, и там сейчас полным ходом идёт ремонт. Но я не предлагаю сегодня же переехать: мы можем сделать это после учёбы, когда устроимся на работу и сможем сами себя обеспечивать. Я предлагаю тебе обвенчаться, навеки связать наши души перед Богом. Ты войдёшь в мою семью, и будешь полноправной графиней. Я не посягну на твою честь, пока мы оба не будем готовы создать настоящую семью.

Катя завороженно слушала эти слова. Сердце то замирало от счастья, то начинало тревожно биться.

— Но кто нас обвенчает? — на грани слышимости прошептала она. — Даже если бабушка и твой отец нас благословят, я слышала, что батюшки не венчают без росписи в ЗАГСе.

— Я знаю одного батюшку, но нам вместе надо попасть в академию, — лихорадочно соображая, как это сделать, ответил Ваня. — Так ты согласна стать моей женой?

— Да, — выдохнула Катя, бросаясь ему на шею и плача от счастья. Она так мечтала в детстве найти своего принца, а принц был всё время рядом!

— Я люблю тебя, — крепче прижимая к себе подругу, шептал ей на ухо Ваня. — Что бы ни случилось, я буду с тобой.

— А я — с тобой, — сквозь слёзы промолвила девушка.

Они долго стояли, будто боясь отпустить друг друга. Прохожие бросали на них кто любопытные, кто раздражённые, а кто и понимающие взгляды. Но им было всё равно. Они приняли первое в своей жизни действительно взрослое решение, понимая, что оно повлияет на всю их дальнейшую жизнь, но нисколько не сомневаясь в его правильности.

***

Вернулись домой молодые люди, когда уже совсем стемнело. Оба долго думали, как бы более мягко рассказать о своей затее бабушке, ведь её согласие для брака в их возрасте необходимо. Тем более самим ребятам хотелось всё сделать правильно, а, значит, они должны испросить благословение на венчание и у бабушки Марфы, и у Ваниного отца.

— Баба, как бы ты посмотрела на то, чтобы мы с Ваней в будущем поженились? — как бы между прочим начала Катя, когда ужин был съеден и они втроём попивали на кухне чай с булочками.

— Ох, дети, я бы была так счастлива! — всплеснула руками старушка.

— А если это будущее наступит пораньше? — осторожно уточнил Ваня.

Бабушка напряглась и внимательно посмотрела на своих внуков:

— Я вам всегда помогу, даже не сомневайтесь, — неизвестно что подумав, стала убеждать их Марфа, почему-то остановив взгляд на Кате. — Только не скрывайте ничего от меня. Я всё пойму, и не буду ругаться.

Ребята недоумённо переглянулись. Первой всё поняла Катя, и чуть не рассмеялась:

— Нет, бабушка, я не беременна! Мы с Ваней и не собираемся ничем таким заниматься, пока не закончим учёбу и не определимся с работой.

— Просто мы хотели бы обвенчаться, — продолжил Ваня, шокированный предположением старушки. — Это единственный способ Кате учится со мной. Обещаю, я и пальцем её не трону. А свадьбу устроим потом, лет через пять.

— Что? — переспросила Марфа, пытаясь переварить вываленную внуками информацию. — Как это может быть связано с вашей учёбой?

— Это долгая история, — вздохнул Ваня.

Стараясь не сильно углубляться в подробности, они с Катей рассказали бабушке о том, что же действительно представляет собой Ванина академия. В качестве доказательства, Катя принесла музыкальную шкатулку. Бедная старая женщина в смятении взяла немного дрожащими руками играющую баснословно дорогую вещицу.

— Так что теперь вы понимаете, что Катю никогда не пригласят в академию. Но если она станет моей женой… — юноша не договорил, с надеждой смотря на старушку.

— Вы осознаёте, что церковный брак заключается на всю жизнь? — слабым голосом спросила Марфа. — Вы не сможете так просто передумать и развестись: на Суде вы будете отвечать друг за друга перед Богом.

— Мы понимаем, — одновременно кивнув, в унисон ответили парень и девушка.

— И не передумаем, — добавила Катя.

Бабушка улыбнулась, с какой-то грустью осознав, что её дети уже выросли.

— Я благословляю вас, — соединив их руки, сказала она. — Живите, дети, дружно, всегда помогайте друг другу. Ваня, теперь тебе предстоит стать защитником и главою вашей семьи. А тебе, Катя, послушной женой и хозяйкой. Но где же нам найти батюшку, который вас обвенчает?

— Нам ещё надо получить благословение моего отца, — напомнил Ваня извиняющимся тоном.

— Это правильно, — одобрила бабушка. — Я изложу своё согласие на бумаге. Конечно, я бы очень хотела присутствовать при вашем венчании, но, как понимаю, вы хотите обвенчаться не здесь.

— У нас в академии, — виновато подтвердил Ваня. — Там недалеко деревня. Я думаю, местный батюшка не откажет, если его попросит отец.

— Ну, тогда с Богом, — ответила Марфа. — Вот только ведь вам понадобятся кольца.

— У меня есть карточка, — вспомнил юный граф. — Не думаю, что на ней много денег, но, надеюсь, нам хватит.

— Купим серебряные, они не такие дорогие, — согласно кивнула Катя.

— Эти кольца вносят в алтарь, — возразила старушка. — У меня есть небольшие накопления — я вам добавлю.

— Ну что вы, — попытался воспротивиться Ваня, однако в этом вопросе женщина была непреклонна.

На следующий день ближе к обеду, когда старушка вернулась с больницы, они отправились по ювелирным салонам. Пройдя почти все известные им в округе магазины, они в одном, наконец, нашли то, что искали. Не очень дорогие, с необычным рельефным узором в виде виноградной лозы. Стоила пара чуть больше семи тысяч и, на удивление, кольца идеально подошли им по размеру.

— Мы уж думали их возвращать, — признался продавец, пробивая им чек. — Второй месяц лежат: то невесте, то жениху не подходят. Уж и скидку сделали, так всё без толку.

— Нас ждали, — улыбнулся Ваня, забирая коробочку.

Через час они были уже на автовокзале. Предстояла самая сложная часть их гениального плана — убедить баронессу взять Катю с собой.

 

Глава 28. Всё или ничего

Чем ближе они подъезжали к городу М*, тем больше нервничали. Их изначально безупречный план стал казаться всё менее осуществимым. Ванина новая сумка была наполнена учебниками подруги, которая была уверена, что даже нагоняя программу академии (если её всё-таки примут), успеет подготовиться и сдать летом ЕГЭ.

— А если она меня просто пошлёт? — несчастным тоном спросила Катя, когда они вышли из автобуса.

— Не позволит её воспитание, — не совсем уверенно ответил Ваня, озираясь в поисках «Патриота». Машины не было, и они решили устроиться на одной из свободных лавочек на перроне автовокзала.

Им пришлось ждать почти час. За это время они успели перекусить в привокзальном кафе и проводить с десяток автобусов, спешащих по разным направлениям. Наконец, к перрону с табличкой «Златово» подъехал чёрный внедорожник. Ваня встал, подал руку девушке, и они вместе отправились к машине.

— Нет, нет и нет, — категорично заявила баронесса, выслушав их просьбу.

— Но почему? Это бы всё решало, — возразил Ваня, пытаясь выглядеть как можно уверенней.

— Да, это бы многое решило, не будь вам по шестнадцать лет, — отрезала женщина, кивнув юноше на заднее сидение.

— И что, что нам шестнадцать? Ваня признан дееспособным, у нас есть письменное разрешение моей бабушки на венчание, — Катя сама не знала, откуда взялась её храбрость. Но она понимала, что если они сейчас не убедят эту строгую женщину, то у неё уже никогда не будет шанса учиться вместе с Ваней.

— Сударыня, вы, кажется, уже учитесь. Негоже бросать учёбу посреди года.

— Бабушка перевела меня на экстернат, у меня свободное посещение. Летом я сдам экзамены и получу аттестат, — не сдавалась девушка.

— Я помогу ей в учёбе, — пообещал Ваня. — У нас будут исключительно целомудренные отношения, как у Андрея с Ангелиной. Прошу вас, Анна Константиновна. Я уверен, отец даст согласие.

— Нет, — непреклонно ответила баронесса.

— Но…

— Граф Соколов, вы и так нарушили главное правило академии — рассказали о нас постороннему лицу. Такой проступок заслуживает отчисления, — начала злиться пожилая дама. — Если вы сейчас не сядете в машину, мы уедем без вас, а вы больше никогда не сможете переступить порога академии.

— Ну и пусть, — решился юноша, отступая от двери, но тут вмешалась Катя:

— Ваня, не глупи. Тебе же там нравится, ты потом будешь жалеть, — сквозь предательски выступившие слёзы, стала уговаривать его подруга.

— А ты? Получается, что я бросаю тебя, — не согласился Ваня.

— Там у тебя друзья, отец. А я тебя буду ждать…

— Катя…

— Езжай! — резко отвернулась подруга. Её плечи вздрагивали от беззвучных рыданий. Они проиграли.

Ваня, утешающе приобняв Катю и пообещав вернуться летом, отправился в машину, оставив сумку с книгами на снегу. Он чувствовал себя разбитым: он ведь всем сердцем надеялся, что у них всё получится!

— Ты принял правильное решение, — одобрительно сказала баронесса, закрывая окно.

— Нет, я её предал, — пробормотал юный граф.

Машина не успела тронуться, как Прохор Степанович резко нажал на тормоза. Раздался испуганный визг, и Ваня к своему ужасу увидел в лобовое стекло смертельно побледневшее лицо подруги. Одно мгновение, и девушка упала, потеряв сознание.

— Она сама выскочила на дорогу, — в шоке от случившегося, пролепетал завхоз.

Ваня, не слушающимися руками расстегнув ремень безопасности, первым выскочил из машины. Вокруг стали собираться люди. Парень подбежал к лежащей без сознания девушке, не зная, что делать. Он осторожно приподнял её голову, его самого всего трясло от пережитого.

— Катя, Катенька, очнись, — позвал он любимую, откидывая с её лица прядь выбившихся из шапки волос.

Ресницы дрогнули, и вот уже на него смотрят полные страха небесно-голубые глаза.

— Ты ранена? Что болит? — испытав огромное облегчение от того, что подруга жива, стал выпытывать Ваня, боясь даже пошевелиться, чтобы не причинить случайно девушке боль.

— Всё хорошо, меня не задело, — не совсем уверенно ответила Катя. Её тоже начинало трясти от осознания того, что она только что сделала.

Кто-то неподалёку громко ругал неудавшуюся суицидницу, кто-то предлагал вызвать скорую, кто-то — полицию. Анна Константиновна, вышедшая из машины, грозно смотрела на безрассудных влюблённых.

— И как всё это понимать? — удостоверившись, что девушка не нуждается в медицинской помощи, надменно потребовала объяснений женщина. — Сударыня, вы делаете всё, чтобы обеспечить себе на месяц отдых в психиатрической лечебнице. Назовите мне хоть одну причину, почему я не должна вас туда отвезти?

— Я не знаю, что на меня нашло, — пролепетала девушка, опустив глаза. Ваня помог ей подняться, и теперь оба стояли перед баронессой, словно два провинившихся школьника. — Я… так надеялась, что вы возьмёте меня.., позволите поехать с Ваней… А вы забрали его… Я не осознавала… просто всё вокруг потемнело, а потом… я увидела машину… — переживания переполнили её, и она вновь зарыдала.

— Я не уеду, — прижал к себе любимую Ваня. — Прости меня…

Толпа зевак разошлась, когда поняла, что никто серьёзно не пострадал. А, возможно, так подействовала на них женщина, вышедшая из машины, весь вид которой говорил, что лучше не следует посторонним вмешиваться не в свои дела.

— Я не хотела, чтобы ты уезжал, — повторила шёпотом Катя.

— Я знаю. И я не должен был тебя слушать, — успокаивающе гладя её по спине, с нежностью произнёс парень. — В случившемся только моя вина.

— Иоанн, прошу в машину. Мы и так поздно приедем, — властно скомандовала баронесса.

— Нет, — твёрдым голосом сказал молодой человек, с неким вызовом взглянув на директрису.

— Я не ослышалась? Ты отказываешься от своих привилегий и выбираешь обычную жизнь?

— Да, — утвердительно кивнул Ваня, в его голосе не было ни грамма сомнения или сожаления.

— И ты уверен, что твой отец это одобрит?

— Как сказала Катя, я официально признан дееспособным. Я найду работу и вернусь в техникум. Потом мы поженимся, я затем заочно окончу институт… Возможно, наши дети нас когда-нибудь и осудят, но это наша жизнь и наше решение.

— Это твоё последнее слово?

— Да, ваша милость, — церемониально поклонился он баронессе. — Я напишу завтра друзьям и отцу. Если они откажутся с нами общаться — их выбор. Надеюсь, они смогут понять.

— Что ж, всего доброго, — чуть кивнула им директор и, больше не оглядываясь, вернулась в автомобиль.

С каким-то удивительно лёгким чувством они проводили машину взглядом. Когда та скрылась за поворотом, юноша и девушка отправились в здание автовокзала покупать билеты на обратный путь. Рюкзак с вещами остался в машине, но Ваня абсолютно не переживал по этому поводу. Он чувствовал, что поступил правильно, а всё остальное поправимо.

Однако не успели они расплатиться у кассы, как в дверях автовокзала появился запыхавшийся Прохор. Найдя глазами нужных ему молодых людей, он быстрой походкой направился к ним.

— Маменька передумала, ваше сиятельство, — к изумлению окружающих, выдал он недоумённо смотрящему на него юноше. — Поспешите, барыня не любит ждать.

Удивлённо переглянувшись и всё ещё не отойдя от его слов, Ваня и Катя поспешили к выходу вслед за завхозом. Машина стояла сразу за поворотом. Открыв им дверь, Прохор торопливо занял водительское сиденье. Однако молодые люди заходить не спешили, с немым вопросом глядя на обернувшуюся к ним баронессу.

— Можете сесть. Оба, — отрывисто бросила женщина и отвернулась от них, потеряв к подросткам всякий интерес.

— Едем? — неуверенно спросила Катя у своего парня.

— Давай, — кивнул юноша, пропуская её вперёд.

Всю дорогу баронесса молчала, обдумывая сложившуюся ситуацию. Кинув взгляд в зеркало, она увидела, что подростки уснули. Налицо было сильное эмоциональное истощение у обоих. Они не проснулись, ни когда трясло на перевалах, ни когда они доехали. Юноша только сильней прижал к себе девушку, когда машина затормозила во дворе академии. Ещё раз неодобрительно посмотрев на них, Анна Константиновна отправилась к встречавшему их в дверях Петру Анатольевичу.

— Ваня не приехал? — поприветствовав баронессу, поинтересовался мужчина: детей за затемнёнными окнами машины было не видно.

— Да нет, твой Ромео здесь, вместе со своей Джульеттой, — саркастически оповестила его женщина.

— Вы хотите сказать… — удивлённо посмотрел на неё Пётр, не веря своим ушам.

— Видел бы ты этих двоих, — устало вздохнула Анна. — Сначала девочка бросается к нам под колёса, пытаясь остановить машину. Затем твой сын отказывается сюда ехать.

— Даже так? — изогнул бровь наставник юношей.

— Они уже собрались уезжать, когда я послала за ними Прохора, — кивнула баронесса. — У них, видите ли, родился гениальный план.

— Могу ли полюбопытствовать, какой?

— Собрались обвенчаться. Должна признать, позиция у них довольно взрослая, семью они хотят создать только после учёбы.

— Ну, собственно говоря, это решило бы проблему поступления, — задумчиво ответил Пётр. — Вот только нужно согласие опекуна девочки.

— У них есть письменное согласие. Они рвались сюда за твоим благословением. Конечно, возраст им позволяет обвенчаться, но лично я не одобряю столь поспешных решений, — поджала губы Анна.

— С другой стороны, если они подходят к этому серьёзно, — взглянул на неё Пётр: он не сомневался, что баронесса бы не привезла обоих, если бы не была уверена в твёрдости намерений молодых людей.

— Обвенчать их надо сегодня, — не сомневаясь в его согласии, сказала Анна. — Пока поселим девочку неофициально. Боюсь, твой сын этим поступком поставит под сомнение своё место в Совете.

— Не думаю, что он когда-нибудь будет сожалеть об этом. Даже по той простой причине, что он не ведает о том, что было поставлено на кон, — почтительно поклонившись женщине, Пётр направился к машине.

Он был несколько удивлён, застав сына и его подругу спящими на заднем сидении. Оба выглядели измождёнными. К сожалению, было уже поздно, и он не мог позволить молодым людям спать дальше.

— Ваня, Катя, приехали, — негромко позвал их Пётр, слегка потормошив сына, находящегося ближе к нему.

Парень и девушка открыли глаза и слегка дезориентировано посмотрели на разбудившего их мужчину. Тот чуть насмешливо улыбнулся:

— Добро пожаловать, юные авантюристы.

— Ты всё знаешь? — это было больше утверждение, чем вопрос.

— Да, меня посвятили уже в ваши подвиги, — как будто даже одобрительно посмотрел он на сына.

— Так ты не против? — с надеждой спросил Ваня, сильнее сжав ладонь подруги.

— Нет, я вас благословляю. Только помните, сейчас влюблённость вскружила вам голову, но вам ещё предстоит бороться за свою любовь. Любовь надо заслужить, это действительно труд, — наставительно произнёс Пётр. — А теперь нам надо поспешить к батюшке Гавриилу. Не хотелось бы его будить.

Окрылённые осознанием своей победы, ребята торопливо выбрались из машины. Скептически осмотрев их, Пётр первым отправился к маленькому домику на краю леса, в окнах которого горел слабый огонёк свечи.

***

Батюшка не спал. Похоже, они отвлекли старца от молитвы. Однако он принял их очень радушно, будто только их и ждал. Внимательно выслушав просьбу Петра и по-отечески побеседовав с молодыми людьми, старец согласился их обвенчать.

Ночью, когда вся деревня давно спала, по узкой тропинке к церкви шли несколько человек. Дойдя, они с удивлением обнаружили на крыльце ещё трёх подростков, ожидающих их. Пётр, нахмурившись, с немым вопросом воззрился на неизвестно как здесь находящихся студентов.

— Мы слышали ваш разговор с баронессой, — в лоб признался Никола.

— Мы хотели встретить Ваню, — попытался выкрутиться Андрей.

— Это вышло случайно, — зарделась Ангелия.

— Вы что, сбежали? — не сдержался Ваня, в шоке от своей догадки.

— Ну почему сразу сбежали. Просто вышли прогуляться, — смущённо ответил Андрей.

— Зато у нас будут настоящие свидетели, — настолько искренне обрадовалась Катя, что мужчина так и не сказал нарушившим все правила студентам то, что собирался.

Батюшка улыбнулся каким-то своим мыслям и запустил всех в храм. Там для Кати он выбрал самый красивый платок, откуда-то достал две иконки для венчания и чуть толще обычных свечи. К удивлению Петра, на вопрос старца о кольцах, Ваня достал из кармана коробочку. Все трое друзей сына стали свидетелями уже не совсем тайного венчания.

Вернулись они глубоко за полночь: батюшка после совершённого Таинства долго читал молодым наставительную беседу, а затем посоветовал участникам и свидетелям события прийти в ближайшее воскресение на исповедь и Причастие.

К счастью, на побег троих студентов никто не обратил внимания. На ночь Катя осталась в гостевой комнате Петра, а остальные ребята разошлись по своим опочивальням. Девушка, пережившая столько всего за этот день, заснула мгновенно, на её безымянном пальце красовалось кольцо, а у изголовья кровати на письменном столике стояла иконка Божьей Матери, подаренная батюшкой при венчании.

 

Глава 29. Первый день в академии

На завтрак половина первокурсников пришла явно не выспавшись. Баронесса чуть удивлённо посмотрела на вяло ковыряющуюся в тарелке внучку. Она не сомневалась, что юные графы в курсе произошедших событий: наверняка сын Петра им всё рассказал, когда ночью вернулся в академию. Но что всю ночь делала её внучка, что выглядит не лучше своих однокурсников?

К середине завтрака появился Пётр, ведя под руку выглядевшую бодрой и счастливой Катю. Он довёл девушку до стола первокурсников, усадил на свободный стул и, как ни в чём не бывало, отправился к столу преподавателей. Среди студентов стали раздаваться шепотки, все теперь смотрели на новенькую.

— Минуточку внимания, — позвонив в колокольчик, прекратила перешёптывания в зале директор. — Разрешите представить вам графиню Попову Екатерину Павловну.

Девушка встала и чуть заметно кивнула баронессе, выражая почтение, как советовал ей Ванин отец. Анна Константиновна кивнула в ответ, позволяя девушке сесть.

— Графиня будет учиться с вами, — посмотрела женщина на стол девушек первого курса. — Я очень надеюсь, что вы поможете ей освоить материал, который она пропустила.

Расчёт Петра оправдался: пока девушка завтракала, её однокурсницы воздерживались от вопросов, а после весь первый курс поспешил на историю. Преподавательница девушек по музыке, у которой первого урока не было, вызвалась помочь новой студентке: надо было показать ей комнату и сводить на склад за подобающей одеждой.

— Меня зовут Елена Алексеевна, — представилась молодая учительница, выведя новенькую из столовой.

— Катя, — ответила девушка, поражённо рассматривая преподавательницу. Будто сказочная Василиса сошла с картинки её детской книги и сейчас разговаривала с ней.

На учительнице был красно-белый сарафан с золотистой вышивкой по рукавам, воротнику и подолу, на голове — красно-золотой кокошник. Но самое поразительное, что привлекло внимание Кати, это длинные чёрные волосы, заплетённые в косу, которая была у женщины до талии.

— Пройдём, я сначала покажу тебе горницу, в которой ты будешь жить, — повела её по лестнице Елена.

Комната оказалась небольшой. У каждой из трёх кроватей (третью принесли слуги, пока студенты завтракали) стоял сундук для вещей, кроме этого в спальне был красивый туалетный столик с овальным зеркалом и несколько кресел.

— Твоими соседками будут баронессы Златова и Кноп, — сказала девочке Елена.

Катя подошла к кровати, на которой стояла спортивная сумка Вани с её учебниками и одеждой. Кровати были деревянными, резными, с пологами песочно-золотого цвета. Да и вообще спальня была очень уютной, а в занавешенные ажурной тулью и шторами окна можно было любоваться посёлком.

После осмотра опочивальни, преподавательница повела студентку на склад, попутно проводя экскурсию:

— С раздевалкой, надеюсь, ты уже знакома, — указала она на всегда открытую комнатку напротив лестницы, когда они спустились на первый этаж. — Рядом комната отдыха преподавателей, туда вход студентам строго запрещён. Этот вход на кухню, — кивнула учительница на дверь напротив комнаты отдыха. — Сразу за кухней — кабинет литературы, потом — класс Анастасии Дмитриевны, вашей наставницы, она ведёт этикет. Напротив — зал, в котором вас, графиня, будут обучать танцам, — продолжала рассказывать Елена. — За залом находится мой кабинет. У меня вы будете учиться музыке, и, если у вас есть художественный или музыкальный талант, то сможете взять в следующем году моё направление.

Напротив музыки оказался класс домоводства. В конце коридора было две двери. Дверь справа вела в библиотеку, они же с «Василисой» свернули во вторую, левую, дверь.

Комнатка, в которую они вошли, была чуть больше их с девочками спальни. На полу стояли сундуки различного размера, по стенам шли стеллажи и полки, на которых рулонами лежали разнообразные ткани, в дальней стене виднелась дверь. Катя подумала, что за ней находится ещё одна комната или склад. А, возможно, это просто был пожарный выход. Заведовала складом добродушного вида полная женщина средних лет, одетая в обычное коричневое платье, на её голове был повязан платок в мелкий горошек.

— Доброго утра, Клавдия Аркадьевна, — поздоровалась с хозяйкой склада Елена. — Привела к вам графиню Попову, нашу новую ученицу.

— Как же, как же, Прохор меня предупредил, — улыбнулась девушке женщина, доставая из ящика стола белый шнурок.

После того, как все мерки были сняты, Клавдия принялась искать в сундуках подходящие вещи.

— Она жена завхоза, — пояснила Елена на невысказанный вопрос студентки.

Через полчаса Кате выдали пять совершенно непохожих друг на друга сарафанов и несколько пар туфель на невысоком каблучке в качестве повседневной одежды, и специально для балов прекрасное, будто для царевны, серебристо-бирюзовое платье, расшитый серебром и бисером кокошник и идеально подходящие к платью туфельки. Кроме этого, она получила длинную из белого меха шубу с шапкой, варежками и муфточкой; и накидку, которую можно было носить осенью или весной вместо куртки. Последними на стол легли, к изумлению Кати, белые валенки с узором на голенище.

— Почти всё, — удовлетворённо сказала Клавдия и поманила девочку к себе.

Катя поражённо взглянула на украшения, которые ей предлагали примерить. В голове не укладывалось, сколько вообще может стоить всё то, что ей выдали. А если она, не дай Бог, что-нибудь порвёт или испортит?

— Так, вот эти идеально подойдут к твоему платью, — подвинула зеркало ближе к ней жена завхоза.

Это были серёжки из белого золота в виде небольших цветов из бирюзы, в серединке сверкал белый камушек. «Неужели брильянт?» — поражённо подумала Катя.

— А это подарок на свадьбу, — так, чтобы слышала только Катя, шепнула хозяйка склада, и вручила ей заколку для волос, украшенную мелкими сапфирами.

— Спасибо, — также тихо ответила Катя, прижимая заколку-гребешок к груди.

— Ну вот, кажется, разобрались, — уже громче произнесла женщина. — Сейчас подберём ленточки к сарафанам, и ты у нас будешь первой красавицей.

Катя недоумённо посмотрела на ворох лент. Почему-то возникло желание остричь волосы. Нет, она вполне могла сделать себе причёску, но вот заплетать косы, как в первом классе, не очень хотелось. Да и заплетала их ей тогда бабушка. Поняв её смущение, жена завхоза рассмеялась:

— Да не переживайте, графиня! По праздникам мы с дочерьми помогаем воспитанницам Анастасии Дмитриевной с их причёсками. А в обычные дни вам никто дурного слова не скажет, даже если вы совсем заплетаться не будете.

— Это радует, — искренне ответила девушка. — А можно мне стиральный порошок и нитки с иголкой, на всякий случай?

— Ох, вам ещё, наверно, не успели рассказать наших правил, — ласково, даже как-то по-матерински, взглянула на графиню Клавдия. — Вам не о чем беспокоиться, госпожа. Стиркой и штопкой занимается прачка. Она по субботам будет забирать у вас все грязные вещи. Только не забудьте пришить ярлычки с фамилией на обратной стороне. Если что-то совсем придёт в негодность, или станет мало, не стесняйтесь обращаться ко мне, я выдам новое. Каждый год вы будете получать новые платья, как для уроков, так и для бала, в соответствии со своим статусом. Всё, что вы от меня получаете, остаётся у вас в качестве подарков от академии.

— Но ведь это всё ужасно дорогое, — пролепетала Катя, в шоке глядя на женщину.

— Такова политика баронессы, — пожала плечами хозяйка склада. — У каждого свои подарки: девушки получают одежду да украшения, юноши — мечи да кинжалы. В принципе, был какой-то пункт о возмещении затрат, но, насколько я помню, только для юношей.

— 10% от зарплаты в первые пять лет, — на автомате ответила Катя (она почти наизусть знала письмо, которое пришло Ване летом). — Но ведь это не покроет и половины расходов.

— Смотря какая зарплата, — заметила Елена.

— Всё равно, — осталась на своём Катя, вспомнив музыкальную шкатулку.

— Как бы то ни было, академия берёт заботу о студентах, в соответствии с их статусом, полностью на себя, — закрывая спор, ответила Клавдия.

Напоследок ей был выданы: небольшой сундучок, в котором оказалось всё для рукоделия; тетради и писчие принадлежности. Учительница помогла новой студентке отнести всё это богатство в комнату.

— Советую пока заняться ярлычками к одежде. Если ваши соседки не вернуться до звона колокола, спускайтесь на обед, — затем, оглядев её, добавила, — в подобающем виде.

Катя, чуть покраснев, кивнула. Когда преподавательница ушла, девушка осторожно, стараясь не помять, разложила платья на своей кровати и приступила за дело.

***

История сегодня велась до самого обеда. После небольшой теории, Анна Константиновна разбила их на пары и дала задание: составить генеалогическое древо одного из четырёх родов, которые они проходили на прошлой неделе. На всё баронесса дала им два часа, работать должны были в классе, пользуясь только своими конспектами. У молодого Муравьёва было индивидуальное задание.

— Нечестно, она специально так сделала, — проворчал Андрей, пытаясь разобраться в своих же каракулях.

— Она же в курсе, что Никола наизусть все родословные знает, — резонно заметил Ваня, ища сведения о доставшемся им роде в своей тетради.

— А Ангелия почему с Дашей? — недовольно ответил Андрей.

— Не думаю, что твоя Ангелина так же хорошо разбирается в родах, — возразил Ваня. — Конечно, она наверняка знает родословные современных «древних» дворян. Ну, может, помнит ещё царские ветви. Но сам посуди, зачем бы ей было учить всех остальных? Она девушка, ей вообще не обязательно так глубоко разбираться в истории.

— Да, наверно, ты прав, — согласился друг. — Она мне как-то говорила, что не очень любит историю. Я ещё тогда удивился: всё-таки этот предмет ведёт её бабушка.

Они самоотверженно принялись за работу. К концу первого часа худо-бедно хронология в родословной была восстановлена. Оставалось перенести всё это с черновиков на ватманы. С урока первокурсники ушли только когда колокол напомнил им об обеде.

— Уф, ну и мозговой штурм нам устроили! — посетовал Андрей, который вчера так и не закончил задание по этикету на сегодняшний день, и надеялся его доделать после первого урока. Обычно у них оставались после истории час-полтора до обеда, но сегодня, видно, был не его день.

— А я говорил, что доклад надо делать в выходные, — поддел Николай, кинув взгляд на мрачного друга.

— Шибко умный, — проворчал под нос брюнет, а затем с мольбой посмотрел на Ивана. — Вань, выручи, а? Обещаю, больше я о подобном тебя никогда просить не буду.

— Ночью гулять где ни попадя меньше надо, — негромко рассмеялся Ваня, однако вчера он был очень рад, когда увидел у церкви друзей, да и у самого абсолютно не было времени написать заданный наставником доклад. Успокаивая совесть, что пользуется расположением отца таким образом первый и последний раз, Ваня шёпотом пообещал Андрею поговорить с Петром Анатольевичем, чтобы тот дал им время хотя бы до завтра.

— А это ещё кто? — вдруг резко остановились шедшие впереди Данил и Игнат. Друзья, занятые своим разговором, чуть на них не налетели.

С лестницы южного крыла спускалась их ровесница в сарафане цвета морской волны с серебряным узором. Спереди волосы были заплетены и прихвачены дорогой заколкой, а сзади ниспадали струящейся волной. Она спускалась не спеша, будто Золушка, пришедшая на бал.

— Это наша новенькая, графиня Попова, — напомнил однокурсникам Ваня, «моя супруга» — гордо добавил он про себя и поспешил к подруге. — Милая графиня, позвольте мне сопроводить Вас до трапезной, — с поклоном, подал он руку Кате.

Катя чуть ошарашено кивнула и вложила ладонь в руку мужу.

— Это для конспирации: мы же для всех не знакомы, — еле слышно пояснил этот маленький спектакль парень.

Катя повторно кивнула, уже более уверенно ступая рядом с супругом. Она не могла вспомнить, когда последний раз ходила на каблуках. Слава Богу, это не шпилька.

Девушки всех курсов оценивающе оглядели новенькую, когда она вошла под руку с одним из молодых графов. Третьекурсница Ольга и их однокурсница Света поморщили носики, явно приняв Катю за конкурентку.

— Покорно благодарю за оказанную мне милость, ваше сиятельство, — подчеркивая обращение, усадил Ваня свою девушку за её стол. Ещё раз поклонившись, он удалился.

— О, кажется, Соколов запал на тебя, — недовольно прокомментировала Света.

— Возможно, — не стала разубеждать её Катя.

— Мы, кстати, забыли представиться, — ободряюще улыбнулась графине Ангелия. — Я Ангелина, баронесса Златова.

— Баронесса Фаина Кноп, — надменно промолвила сидящая справа от неё девушка.

— Помещица Светлана Окунева, — не очень приветливо кивнула Света.

«А ведёт себя, словно княгиня» — покачала головой Катя.

— Даша, — просто сказала последняя однокурсница.

— Очень приятно, — ответила всем Катя.

— Боброва, ты думай, с кем говоришь, — набросилась на несчастную Дашу Окунева. — Нас что, зря Анастасия Дмитриевна учит?

— Помещица Дарья Боброва, — поджав губы, поправилась рыжеволосая девушка, после чего бросила неприязненный взгляд на свою соседку по комнате. — Довольна?

— Ты позоришь свой род, — закатила глаза Света, будто говоря: «За что мне сие наказание?»

Катя же незаметно улыбнулась Даше: из всех она больше всего располагала к общению. Конечно, за исключением Ангелины, с которой графиня познакомилась ещё накануне.

После обеда у них была музыка. Катя пошла на урок вместе со всеми. На уроке для неё устроили настоящее прослушивание и определили место в их маленьком хоре.

— На музыке мы знакомимся с произведениями классиков и разучиваем богоугодные песнопения, — пояснила Елена Алексеевна новой ученице.

***

После занятий девушки поднялись в свои комнаты. Кноп была ужасно недовольна, узнав, что новенькую подселили к ним.

— И так не развернёшься, — ворчала она, роясь в своём сундуке.

— Так можешь идти к Окуневой. Думаю, Даша с удовольствием переберётся к нам, — посоветовала Ангелия, украдкой подмигнув чувствующей себя не в своей тарелке Кате.

— А вот и пойду, — буркнула в ответ Фаина.

— Иди-иди, — подначивала Ангелина.

Освоившись в академии, Кноп теперь без стеснения демонстрировала свой характер, став для Ангелины сущим наказанием, а не соседкой. Она вечно была чем-то недовольна: то Ангелия не даёт ей пользоваться зеркалом, то слишком сильно раздвигает шторы, то поздно ложится спать. Как бы юная Златова не старалась поддерживать мир, избалованная родителями Фаина, привыкшая, чтобы все вокруг угождали её капризам, вечно находила, к чему бы придраться.

Окинув их уничижительным взглядом, Кноп пошла в комнату Светы и Даши.

— Из-за меня вы поссорились, — несчастным тоном промолвила Катя, когда за Фаиной с грохотом захлопнулась дверь.

— Нет, ты тут не причём, — успокоила её Ангелина. — Я буду только счастлива, если она переедет. Я всегда считала себя терпеливой, но в последнее время она просто невыносима! Удивляюсь Даше: она умудрилась ужиться с самой Окуневой, а та с самого начала была с гонором. Ты же видела, как она с Дашуткой обходится. Я сомневаюсь, что выдержала бы с ней и неделю!

— А почему тогда вы сразу с Дашей не въехали в одну комнату? — удивилась Катя.

— Видишь ли, нас не спрашивали: распределили в соответствии с титулами. Честно сказать, первое время Фаина была вполне нормальной соседкой. Может просто соскучилась по дому, вот и бесится.

К их удивлению, Фаина и Даша действительно поменялись местами, притом Дашу, похоже, поставили перед фактом. Когда закончилась суета с переселением, и Фаина забрала все свои вещи, вплоть до матраса с подушкой, Даша просто упала в одно из кресел, закрыв лицо руками.

— Девочки, вы меня спасли, — придя в себя, посмотрела Боброва на новых соседок. — Никогда не поверю, что эти двое додумались до обмена кроватями сами.

— Зачем ты вообще терпела её? — спросила Катя.

— Ей только скажи слово, весь день будет испорчен, — ответила Даша, затем светящимися радостью глазами взглянула на новенькую. — Вы, графиня, просто благословение на мою бедную голову. Если бы не «ужасная теснота» и «перенаселение», Кноп до конца учёбы бы не сподвиглась на этот шаг — ей тупо было бы лень, — добавила девушка.

— Меня зовут Катя, и давай без титулов, — попросила Катя, которая не привыкла к подобному обращению, тем более со стороны сверстников.

— Хорошо, — кивнула ей Даша. Было ощущение, будто девушка ожила.

— Добро пожаловать. Мы рады, что с нами будет жить адекватный человек, — Ангелия до сих пор не могла поверить, что избавиться от Кноп оказалось так просто: сколько раз она тактично намекала той о переезде к Окуневой, но всё было, что о стенку горох.

— Ну не знаю, насколько я адекватна, после такой соседки, но постараюсь не сильно буянить, — ответила Даша, принявшись складывать свои вещи в освободившийся сундук.

Так прошёл первый день Кати в академии. После ужина она улучила момент, и они с Ваней успели перемолвиться парочкой слов, но не более того: не стоило им сейчас привлекать к себе излишнее внимание. Однако она надеялась, что такая осторожность продлится недолго. Скоро все свыкнуться, что молодой граф Соколов стал встречаться с новой студенткой, и они смогут также общаться, как и Ангелина с Андреем. В какой-то мере она даже завидовала новым друзьям. Но она помнила, что теперь первейшая задача у неё — учёба, ради которой они с Ваней и пошли на эту авантюру. По крайней мере, она может видеть любимого во время завтрака, обеда и ужина, а это тоже было немало.

Анастасия Дмитриевна, зашедшая к ним перед сном, передала девушке огромный список литературы, которую Катя должна была прочесть по предметам, чтобы догнать по знаниям однокурсниц. И Катя была намерена со всей ответственностью подойти к этому делу, а ведь ещё и обычная школьная программа… Во что же она, бедная, ввязалась?

 

Глава 30. Бойкот

Катя встала очень рано. Наскоро умывшись, она первым делом спустилась в библиотеку и набрала столько книг, сколько смогла унести. По дороге ей встретилась только служанка-уборщица, которая почтительно поклонилась, когда студентка проходила мимо. Это была девочка лет двенадцати. Катя хотела было предложить свою помощь, но вовремя спохватилась, и лишь незаметно кивнула, пройдя мимо.

Она прочитала несколько глав к тому времени, как в комнату негромко постучали. Отложив книгу, Катя уже подходила к двери, когда её остановила сонная Ангелина:

— Не открывай, нас таким способом будят.

— Вместо будильника, — добавила Даша, невольно зевая.

— Понятно, — чуть разочарованно промолвила Катя, возвращаясь к своей кровати. Она не совсем понимала здешних правил, и её это немного расстраивало.

— Не волнуйся, привыкнешь, — правильно истолковав её состояние, утешила Даша.

— Хочется верить, — возвращаясь к чтению, ответила Катя.

Она и на завтрак не пошла без книжки. Окунева и Кноп недовольно наблюдали за столь яро взявшейся за учёбу новенькой. Ваня бросал на супругу понимающие и сочувствующие взгляды: он видел, что многие восприняли его девушку в штыки, и не только её однокурсницы.

К выходным отношения между обитательницами южного крыла накалились до предела. Немало этому способствовали и юноши, особенно барон Шафиров. Во-первых никто так и не нашёл в книгах родословных Российских губерний ни одного упоминания о графах Поповых; во-вторых, никакой информации по этому роду не было и на истории. Это было странно, ведь баронесса всегда уделяла особое внимание на уроках родам, потомки которых удостаивались чести учиться в академии. А тут даже на прямой вопрос кого-то из второкурсниц о новой студентке, Анна Константиновна ограничилась лишь парой фраз, уйдя от ответа. В-третьих, Катя на расспросы своих однокурсниц по неведению обмолвилась, что она — единственный ребёнок в семье.

— Ты уверена, что у тебя нет брата? — вцепилась в неё мёртвой хваткой Света, затеявшая весь этот разговор.

— Я бы знала, — пожала плечами графиня, не заметив строившую ей большие глаза Ангелину.

И, конечно, обычная женская зависть: к неизвестно откуда свалившейся студентке сомнительного происхождения учителя относились с должным почтением, ей выдали новую одежду, намного богаче, чем у многих. Соперничать с ней могла разве что младшая Златова, которая тоже не пользовалась особой популярностью среди студенток. Внучку директрисы считали заносчивой, надменной и самовлюблённой, что абсолютно не соответствовало действительности. Подобные слухи поддерживали в основном Окунева да Кноп. Последней безоговорочно верили, ведь она жила с Ангелиной в одной комнате весь первый семестр.

Кроме того, новенькая была просто одержима учёбой, её стали ставить в пример преподаватели, ещё больше нагнетая и без того нестабильную обстановку. Казалось, только взрослые и Катя не придавали значения недовольным шепоткам, то и дело возникающим в коридорах. Ваня, настороженно наблюдавший за нарастающим среди студентов недовольством, никак не мог улучшить момент и поговорить с подругой. Он не понимал, чем его Катя могла настроить против себя практически всех.

— Да не беспокойся ты, — устав наблюдать, как он мечется по комнате, произнёс Никола. — Перебесятся и успокоятся.

— Мы же полгода живём в замкнутом пространстве, а тут в академии новое лицо, окутанное сплошными тайнами, — согласился Андрей. — Да и наш дорогой Шафиров подливает масло в огонь: он искренне верит, что твоя жена — ещё одна родственница баронессы, и попала сюда исключительно по блату. А разговоры о том, что в её семье нет наследника, только подтверждают его теорию. Ты же знаешь, как он относится к «древнему» дворянству.

— Но за твою Ангелину он бы многое отдал, — возразил Ваня.

— Пусть помечтает, — хмыкнул на это друг.

— Кстати, я уверен, что Ангелия ему нужна только как Златова, — неодобрительно сказал Николай. — Будь он уверен, что твоя Катя из богатой и влиятельной семьи, думаю, он бы и за ней приударил.

— Слава Богу, что это не так, — искренне ответил Ваня, крутя в пальцах своё обручальное кольцо: так как кольца были приметными, юноша своё носил в кармане, а не на руке, чтобы не вызвать лишних сплетен и подозрений.

— Не волнуйся. Пока он не убедится, что Катя графиня, он не будет тратить на неё своё драгоценное время, а это невозможно. Максимум, он может найти упоминание дворян с подобной фамилией, — со знанием дела произнёс Никола. — Но они никогда не были ни графами, ни баронами.

— Это радует, — как-то отстранённо промолвил Иван: сегодня он намеревался во что бы то ни стало переговорить с Катей и предупредить её. Но не успел.

***

Всё началось в субботу на завтраке, когда из всех учителей за преподавательским столом сидели лишь наставники (баронесса опять куда-то уехала). Начался разговор совершенно невинно: Фаина заинтересовалась колечком, что графиня носит, не снимая, на безымянном пальце правой руки.

— Ты с кем-то помолвлена? — хлопая ресницами, спросила однокурсница.

— Нет, — абсолютно честно ответила Катя.

— А ты в курсе, что нельзя носить кольца на этом пальце, иначе никогда замуж не выйдешь, — заметила Света, буквально сверля новенькую взглядом.

— Мне всё равно. Я не верю в приметы, — продолжая пить чай, ответила девушка.

— Кольца можно носить на любом пальце, — подтвердила Ангелина.

— А тебя не спрашивали, — грубо оборвала её Окунева.

Катя начала подозревать, что разговор этот подстроен. Похоже, новые подруги тоже пришли к этому выводу, и теперь настороженно наблюдали за разговором. Ангелина проигнорировала обидную реплику Светланы, и теперь смотрела на неё с вежливым интересом, словно на экспонат в музее.

— А колечко-то золотое, — заметила Фаина, её глазки алчно заблестели.

— Позолоченное, — зачем-то солгала Катя, убрав со стола руку.

— Признавайся, кто подарил? Мы ведь подруги, — сладко пропела Света, даже не пытаясь скрыть откровенную лесть.

— Мама подарила, уже давно. Оно стало мне маленьким, теперь только на этот палец и подходит, — продолжала топить себя Катя, не понимая, чего хотят добиться однокурсницы.

— У меня тоже есть колечко, серебряное. Но оно только на мизинец налезает, и я его больше не ношу, — вмешалась Даша, несмотря на предупредительный взгляд Окуневой.

— Катя, а откуда пошёл твой род? Когда вы получили титул? — как будто не слыша Боброву, продолжала допрос Светлана, изображая жуткий интерес.

Катя повела плечами, в голубых глазах появились льдинки:

— А это имеет какое-то значение? Мы ведь подруги, — медовым голосом добавила она, Света скривилась, как от зубной боли.

— Но нам же интересно, — пришла Фаина на помощь.

— Боюсь, вы это никогда не узнаете, — в голосе появились высокомерные нотки.

— Ты просто сама не в курсе, — попытался спровоцировать её Окунева. Однако Катя оказалась умнее:

— Думаете, что меня бы взяли к вам без титула? — посмотрела по очереди она на двух своих однокурсниц.

— Почему ты тогда не приехала в сентябре, вместе с нами?

— Кроме того, сюда принимают только тех, у кого есть братья, — добавила Кноп.

— Возможно, у неё и нет брата, но скоро будет, — предположила Даша.

Однокурсницы невольно переглянулись: они явно не учли подобную возможность.

— Кроме того, Катин титул мог заставить Совет пересмотреть её кандидатуру. Уверена, что так всё и было, — высказала своё предположение Ангелина. — Кстати, на тех выходных у них было заседание, а Катю привезли сюда сразу после него. Правда, Катя?

— Я не знаю ни о каком Совете, — вполне искренне удивилась девушка. — К нам домой в понедельник приехала баронесса, и я решила поехать. Вот и всё. Я не понимаю, какие у вас могут быть ко мне претензии.

Выдав заранее придуманную историю, Катя ясно дала понять однокурсницам, что не намерена продолжать данную тему. Те надулись, будто Катя их смертельно оскорбила, и до конца завтрака больше не проронили ни слова.

***

Пётр Анатольевич распределил субботние обязанности между студентами. На этот раз помогать в конюшню отправились только Данил и Игнат. Ване с Николой поручили помощь по хозяйству приболевшему батюшке, а Андрея лично попросил к себе в помощники Евгений Денисович, к огромному удивлению старшекурсников (информатик ещё в первый год отказался от, как он выразился, «новых тимуровцев»). Шафиров отправился к Валерию Кондратьевичу, Антон и Илья были прикреплены к Людмиле Егоровне, а второкурсники пошли помогать Феодосии Ивановне. Девочки же разошлись по комнатам заниматься рукоделием: Анастасия Дмитриевна ревностно следила, чтобы её подопечные не проводили выходные в праздности.

Но наставница не знала, что только в одной комнате в этот час кипела работа. Катя, Ангелина и Даша мирно беседовали, занимаясь своими вышивками, в то время как все остальные студентки собрались в комнате второкурсницы, баронессы Марии Черкасовой. Величавая хозяйка восседала в одном из кресел, её русые волосы сегодня были заплетены в косу вокруг головы. На втором кресле расположилась девушка барона, Ольга Гордеева, остальные расселись на диван и заправленную пурпурным с золотом покрывалом кровать.

— Мои дорогие, вам не кажется, что наша новоявленная графиня слишком много на себя взяла? — жеманно спросила Гордеева.

— Вы видели, как она смотрит на моего Ванечку? — пожаловалась Фаина, невольно выдавая себя с головой.

— С какой радости он стал твоим? — вздёрнула брови Зуева. — Может у меня тоже на Соколова были планы. Он довольно забавный, такой милый сельский паренёк…

— А твой Кирилл? Тем более ты старше Ванюши, — волком посмотрела на неё Кноп.

— Год-два ничего не значат, — возразила Олеся. — А Сомов просто пригласил меня на бал, мы с ним не встречаемся.

— Он всё равно будет моим, — препираясь, пробубнила Фаина.

— А ну прекратите! — прикрикнула на обеих Мария. — Кажется, мы собирались обсудить, принимать ли в наше общество Попову, а не выяснять отношения.

— Я против, — тут же отреагировала Света. — Она ведёт себя так, будто выросла на улице; у неё абсолютно никаких манер и вкуса.

— А я не согласна, — возразила Рита Озерова. — Она одевается очень даже неплохо.

— Так это потому, что ей всё предоставили на блюдечке с голубой каёмочкой. А помните, в каком виде она заявилась в первый раз? В каком-то ширпотребе!

— Ещё одна Боброва, — поддержала Зоя, недовольно сморщив носик.

— Да вполне сносно она выглядела, — не согласилась Рита. — Вы себя-то вспомните в обычной жизни: наверняка тоже из джинсов не вылезаете. По мне, так очень удобная одежда, особенно для подобных поездок.

— Да разве можно сравнивать?! — всплеснула руками Ольга. — Мне, например, родители покупают только фирменное. А на ней, наверняка, было всё с ближайшего рынка.

— А её сегодняшнее платье? — закатила глаза Лебедева.

— А что, вполне миленькое, — пожала плечами рыжеволосая Озерова, вспоминая сарафан в цветочек. — По мне, ей очень идёт. Зря вы так.

— Идёт? Да она выглядит в нём, как Элла перед прилётом феи! Или какое там было настоящее имя у Золушки?

Рита скептически посмотрела на Гордееву, но на этот раз промолчала. Да, возможно семья Кати и небогата, но здесь превыше всего ценится титул, а не достаток, и, похоже, девочки забыли об этом. Эти новоявленные аристократки уже оттолкнули от себя младшую Златову, а теперь хотят объявить бойкот и Поповой. Такими темпами они сами после академии рискуют остаться не у дел.

— Да, вылитая дикарка, — тем временем продолжала Ольга. — Будь я на месте Анны Константиновны, так и близко бы не подпустила к академии таких, как она и Боброва. Здесь не приют для нищих и обездоленных.

«Слава Богу, что директор не ты. Иначе нам всем здесь было бы не место» — подумала Рита, с всё большим раздражением следя за разговором. — «Это ещё вопрос, кого не надо было пускать на порог академии?».

— Парни хоть после учёбы зарабатывать прилично будут, а эти ещё неизвестно, выбьются ли вообще в люди. Сопьются где-нибудь в подворотне, — вставила Кноп под одобрительные кивки старших подруг.

— Да, какой вообще смысл давать таким знания? — поддержала Окунева, нервно заправляя за ухо выбившуюся прядь.

— Давайте просто проголосуем, — предложила Черкасова. — Кто за то, чтобы игнорировать Попову?

Все без раздумий подняли руки, воздержалась одна Рита. На неё посмотрели с недоумением:

— Неужели тебе нравится эта выскочка? — провокационно спросила соседку по комнате Олеся Зуева.

Рита посмотрела на свою однокурсницу, затем обвела взглядом всех остальных:

— Вы как хотите, но я отказываюсь в этом участвовать.

— Ну и дура, — буркнула Зоя, но так, что её все услышали.

Окинув ещё раз всех разочарованным взглядом, Озерова встала и молча вышла из комнаты. Её трясло от того, что она считала их всех подругами. Она прекрасно осознала, что только что бойкот был объявлен не только Кате, но и ей.

 

Глава 31. Раскол

Ваня и Никола вернулись в академию в приподнятом настроении. Натаскав батюшке с речки воды и забив все сени уже наколотыми дровами из сарая, они ещё около часа пили травяной чай, беседуя со старцем. Оказалось, что у того из-за крещенских морозов совсем разболелись ноги, и он уже третий день почти не встаёт с кровати.

— А как же вы здесь один? — сочувственно спросил Ваня.

— Господь меня не оставляет, хожу потихоньку, — сердечно улыбнувшись, ответил старик.

Ваня с болью посмотрел на палочку, лежащую у стенки на кровати.

— Батюшка, а вы позволите в учебное время вам помогать? Думаю, Пётр Анатольевич разрешит приходить нам после уроков, — первым нашёлся Никола, Ваня энергично закивал, выражая и своё желание.

— Да что вы, дети мои! Я не хочу вас обременять своей немощью, — попытался возразить старец, но сияющие мольбой глаза юношей заставили его сдаться. — Хорошо, пусть будет, как скажет вам Пётр.

— Поверьте, батюшка, нам это не в тягость. Я умею готовить, только я не совсем разбираюсь, когда и что можно, — немного растеряно закончил Ваня.

— Зато я знаю, — загорелся идеей Никола. — Найдём в библиотеке рецепты, и ты меня тоже научишь готовить.

— Без проблем, — воодушевлённо согласился Иван.

Батюшка смотрел на ребят, и улыбался каким-то своим мыслям. Напоследок он предложил им исповедаться, и оба с радостью согласились. Пока у старца был Никола, Ваня в маленькой кухоньке заварил новую порцию чая и вымыл посуду. Когда настала очередь Вани, друг, тепло попрощавшись со священником, просто вышел на улицу и дожидался его уже там.

До академии дошли молча, боясь нарушить мысли друг друга: оба пребывали в ни с чем не сравнимом одухотворённом и приподнятом настроении. Андрей ещё не вернулся, и приятели, не сговариваясь, просто легли на свои кровати и вскоре уснули, полные светлых и радостных чувств.

***

Андрей примерно знал, где находится дом Евгения Денисовича, но никогда у него не был. Потоптавшись за забором и убедившись, что собаки у мужчины нет, он зашёл в калитку и направился к дому.

— Какие люди и без охраны! — в дверях появился широко улыбающийся преподаватель информатики в полушубке и валенках.

— Женя, ты меня для прикола к себе вызвал? — оглядывая идеально расчищенный двор и переколотые дрова, осведомился Андрей. — Мои друзья, между прочим, помогают тем, кому это действительно необходимо.

— Неужели ты думаешь, что мне не может понадобиться твоя помощь? — усмехнулся Евгений, взирая на гостя.

— Ага, комп полетел, и ты его не смог починить, — ядовито ответил юноша.

— Не угадал. Я из тебя человека решил сделать, — с пафосом выдал мужчина, натягивая шапку и спускаясь во двор.

— А кто я сейчас? Обезьяна? — в ступоре уставился Андрей на него, так и замерев, не дойдя до крыльца.

— Ты сам говорил, что не держал в руках топор, и рад, что вашему курсу досталась конюшня, — фыркнул учитель. — Признаться, я до приезда сюда тоже не мог ни дрова наколоть, ни печь растопить, но вот жизнь заставила, как говорится. Помнится, первый раз я с такой силой замахнулся, что чуть себе по ноге топором не проехался. Но ничего, потом приноровился.

— Ты хочешь, чтобы я рубил дрова? — в шоке посмотрел на него юный Князев.

— Специально оставил для тебя с десяток полешков, — подтвердил Женя, направляясь к сараю. — А там, глядишь, и чурки раскалывать научишься, и ветки рубить — в хозяйстве всё пригодится.

— Но я не собираюсь жить в деревне, — попытался возразить так и не отошедший от потрясения юноша.

— Я тоже так думал, — достав топор, ответил мужчина. — А погляди, что вышло. Тем более ты собираешься связать жизнь с юной Златовой. Ты уверен, что она захочет жить в тесной квартире?

Андрей отрицательно покачал головой и с опаской взял тяжёлый топор. К концу «урока» ему казалось, что болят абсолютно все мышцы. Расколол он немного, но несмотря на свой мрачный настрой, был доволен результатом. Да, на руках теперь были мозоли, ужасно ныла с непривычки спина, но он умудрился это сделать, и даже не покалечился.

— Думаю, на сегодня достаточно. Сейчас попьём чайку и немного отдохнём. Кстати, у меня есть телевизор. Правда даже со спутником здесь ловит всего три канала, но всё равно лучше, чем ничего, — помогая собирать наколотые дрова, похвастался Женя. — А эти сейчас отнесём в дом да подкинем в печь. Видишь, дымок из трубы совсем слабый идёт — наверняка всё прогорело.

Они отправились в дом. Подбросив несколько поленьев в печь, Евгений Денисович поставил не плиту чайник. Андрей, надев предложенные хозяином тапки, прошёл в комнату.

Внутри дом был значительно больше, чем казался снаружи. Кроме небольшой кухни, было ещё две комнаты: гостиная, где стояли диван, компьютер и телевизор, и спальня, вход в которую закрывало шерстяное одеяло, повешенное на неровно прибитые гвозди.

— Это чтоб тепло не выходило, — пояснил мужчина, заходя в гостиную. — Моя первая работа. Всё хочу перебить, да руки не доходят.

— А Никола говорил, что у учителей есть слуги…

— Всё верно, — согласился Евгений. — Но я считаю, что должен сам всё уметь делать, вот и отказался, когда предлагали. Феодосия Ивановна тоже сама обходится: она всю жизнь в деревне у Златовых жила, и все премудрости давно знает. Она-то мне первое время и помогала. Очень хорошая женщина! К остальным слуги несколько раз в неделю приходят, да вас, чтоб от безделья не маялись, время от времени посылают. Настоящая прислуга только у Елены Алексеевны имеется: она у нас благородных кровей.

— То есть? — уточнил Андрей, про себя отмечая, что «каждую субботу» и «время от времени» — несколько разные вещи.

— Я не расспрашивал, — пожал плечами мужчина. — Вроде, их владения ближе к Байкалу. Её привезли сватать младшему сыну баронессы, Олегу. А тут через месяц открытие академии, вот она и задержалась у Златовых, выказав желание поучаствовать в благом деле. Когда мне тётушка Феодосия это рассказала, я думал, Лена не продержится долго — уедет. Но, как видишь, ошибся.

— Никола говорил, что Валерий Кондратьевич тоже из знатных, — вспомнил Андрей, внимательно слушая своего друга-учителя. — Даже, если я не ошибаюсь, барон.

— Так-то оно так, — согласился Женя. — Да только сам он это узнал уже под тридцатник, когда на вершине своей карьерной лестницы оказался. Хотя воспитание, не буду спорить, у него истинно дворянское. Он как-то упоминал, что учился в какой-то закрытой мужской гимназии, там-то и освоил в совершенстве фехтование.

— Значит, он из богатой семьи?

— Ещё бы! До сих пор поражаюсь, как баронесса его уговорила приехать сюда.

— Но ведь он так и работает в городе, — не согласился Андрей.

— И что это за работа? — усмехнулся Евгений. — Появляется в своём кабинете раз в пятилетку, раздаёт указания и снова пропадает. Я бы тоже не отказался от такой работы.

Чайник давно закипел, и мужчина занялся заваркой. Андрей от нечего делать пошёл за ним в кухню. Усевшись на табурет, он задумчиво наблюдал за действиями преподавателя.

— Тебя что-то волнует? — разлив в чашки ароматный чай и поставив вазочку с печеньем, участливо спросил Женя.

— Вы же с Валерием Кондратьевичем дружите? — вопросом на вопрос ответил юноша.

— Можно сказать и так, — согласился Евгений. — А к чему такие вопросы?

— Да так, — пожал плечами Андрей, — просто, если честно, не слишком похоже.

— Похоже-непохоже, а общаться всё равно больше не с кем, — шутливо проворчал мужчина, после чего подмигнул подростку. — Не всем же везёт так, как тебе.

— Да, мне повезло, — кивнул Андрей, отпивая горячего чаю и всё ещё пребывая где-то явно не здесь.

— На самом деле Валерий — мужик, что надо. Тебе повезёт, если ты выберешь в следующем году его направление, — несколько дезориентированный резкой сменой настроения гостя, продолжил тему Евгений.

Андрей рассеяно кивнул, думая о своём. И виной этому был отнюдь не его друг-учитель. Просто он вдруг подумал, как всё же широко влияние баронессы. Она с такой лёгкостью вмешивалась в судьбы людей, что становилась просто жутко.

— И всё же, как ей удалось убедить барона приехать сюда? — промолвил Андрей, только потом осознав, что сказал вопрос вслух.

— А, так вот что тебя гложет! — рассмеялся Евгений, доливая себе чаю. — Баронесса умеет подбирать нужные слова. Меня, если честно, привлекла больше зарплата. А Валера поддался на откровенную провокацию: Анна Константиновна сыграла на его честолюбии.

— Как? — жадно спросил юноша.

— Он получил неопровержимые доказательства своего «особенного происхождения». Немножко лести, предложение должности, с которой он почти ничего не теряет, и он на крючке. Твоя будущая тёща очень искусно играет на человеческих слабостях, — в его голосе послышалось скрытое восхищение.

— Но Валерий Кондратьевич мог и отказаться. Был бы сейчас главой города или сидел бы в Думе.

— Мог бы, — пожал плечами Евгений. — Но я не думаю, что он когда-нибудь жалел о своём решении. Понимаешь, вся эта тайна, окутывающая академию, делает нас всех причастниками чего-то необыкновенного. Ты же видел, как Валерий здесь себя держит. Уверяю, в городе он абсолютно другой, типичный чиновник. Может, чуть более принципиальный, чем остальные, но всё равно в какой-то мере сливается с безликой толпой. А здесь он в полной мере ощущает родство со своими корнями, тешит себялюбие своей исключительностью. Это не плохо: каждому с детства хочется быть особенным. А здесь мы все получаем такую возможность: кто-то в большей, а кто-то в меньшей степени, — философски заметил мужчина.

— А как же ты? — не удержался Андрей.

— А что я? Может быть, у меня в роду и были именитые предки, а, может быть, и нет. Сейчас это уже не докажешь. Но я рад, что приехал сюда, что узнал совершенно иную историю нашей России.

— Значит, теперь ты здесь не из-за денег?

— Теперь я здесь не только из-за денег, — уточнил Женя, кинув взгляд на окно, за которым была видна академия.

Они проговорили ещё с полчаса, после чего Андрей, поблагодарив за угощение, отправился обратно в академию. Поднявшись в комнату, он с изумлением обнаружил там мирно спящих друзей. И что это на них нашло? Вроде и вчера не сильно поздно легли. Постояв в дверях пару минут, он осторожно вышел и направился на первый этаж. Скоро будет подан обед, а пока ещё есть время прогуляться до конюшен и навестить Звёздочку, а заодно пообщаться с Данилом и Игнатом, если они ещё не ушли.

***

Время обеда подошло неожиданно быстро. Ваня и Никола с минуту непонимающе смотрели на Андрея, который, вернувшись с прогулки, их разбудил. Явилась в трапезную троица с небольшим опозданием, за что получила неодобрительный взгляд от наставника. В воздухе витало какое-то непонятное напряжение, притом, почему-то ощущалось оно больше со стороны девушек.

Представительницы прекрасного пола ели подчёркнуто аккуратно и изредка понимающе переглядывались. Единственной, кто разительно отличался, была Рита: её плечи поникли, будто у девушки случилось какое-то горе, она абсолютно не реагировала на происходящее. Совсем в другом плане выделялись Ангелия, Даша и Катя: они беззаботно беседовали, будто и не замечая то и дело кидаемых на них взглядов.

— И что это с ними? — совершенно искренне удивился Игнат, закончив с супом и пододвигая к себе второе.

— Лучше не спрашивай, — посоветовал Данил, скептически смотря на девчонок. — Мой папа всегда говорит, что хуже нет женской ссоры.

— Почему ты решил, что они поссорились? — недоверчиво посмотрел Андрей на Ангелину, которая вела себя совершенно непринуждённо.

— Они, может, и не ссорились, — многозначительно посмотрел Волков на однокурсников. — Но держу пари, там что-то нечисто. И Озерова, похоже, отказалась участвовать.

— Согласен, — быстро оценив обстановку и прикинув в уме возможные варианты, кивнул Николка.

— Может, предупредить? — сочувственно посмотрел Ваня на любимую.

— Думаю, они и без нас догадались, — покачал головой Николай. — А вот поддержка наша им не помешает.

— А нас во всё это не втянут? — подозрительно осведомился Андрей.

— С какой это радости? — поразился подобному предположению Игнат.

— А кто их знает, — опасливо ответил Данил. — От женщин всего можно ждать: у них абсолютно отсутствует логика.

Как и предполагал Андрей, разлад в стане девушек отразился и на них, правда не так сильно. Больше всех выступал барон, всецело поддерживая старшекурсниц и настраивая остальных против «своенравной лже-графини». Его активно поддерживал только Илья, из-за чего последний окончательно разругался со своею сестрой. Кирилл и Вася соглашались с Шафировым, но открыто не выступали; Антон, Данил и Игнат соблюдали нейтралитет, всеми силами стараясь не вмешиваться.

Что касается друзей, то все трое единодушно приняли сторону гонимых однокурсниц, за что попали в опалу. Андрея даже не позвали на очередное собрание Тайной канцелярии, зато, к своему великому удивлению, приглашение получил Ваня.

— Тебя просто барон не берёт в расчёт, а мне мстит за свою любовную неудачу, — усмехнулся Андрей, когда растерянный Ваня показал им листок от Шафирова.

— Иди. Зато мы будем в курсе их «вселенского заговора», — согласно кивнул Николай.

— Но это как-то по-детски, — не совсем уверенно посмотрел на записку Ваня.

— Зато вполне предсказуемо? — весело хмыкнул Андрей, ничуть не жалея, что не попадёт на собрание: всё равно на них каждый раз обсуждалось одно и то же.

Однако был и плюс во всей этой ситуации: так как «отверженные» ходили почти везде вместе, Ваня без проблем теперь общался с возлюбленной. Кроме того, у девушек появилось новое увлечение: с недавнего времени они стали частыми гостьями конюшен. Захар Епифаныч даже закрепил за Дашей и Катей свободных лошадей, и назначил им занятия по субботам: старичок был рад новым ученицам.

Катя, всегда мечтавшая научиться ездить верхом, была на седьмом небе от счастья, как, впрочем, и её подруга Даша. Никола и Ангелина взяли на себя роль наставников, наглядно объясняя, как ухаживать и заботиться о кобылах. А в назначенные часы под руководством инструктора девушки седлали своих лошадей и ездили по загону. Кобылы приняли их удивительно быстро: видать им, несмотря на старания конюха, не хватало внимания и заботы. Теперь на попечении Захара Епифаныча осталась лишь одна не выбранная никем лошадь, если не считать ту, на которой он сам обычно ездил.

***

Дни сменяли друг друга. Видя, что их бойкот ни к чему не приводит, старшекурсницы оставили «недостойных» в покое, поутихли распри и на стороне юношей. Однако невидимое разделение у девушек так и осталось. Рита, ставшая на своём курсе изгоем, всё больше времени проводила в библиотеке. Весёлый нрав девушки словно в одночасье угас, даже волосы потеряли свой цвет, и теперь не казались огненными. Она не общалась ни со своими, ни с теми, кого поддержала.

Учителя и наставники хотя и заметили раскол среди воспитанников, предпочли не вмешиваться, уверенные, что всё уладится само собой. Так и случилось, как всем показалось.

А в конце февраля Анна Константиновна на очередном заседании Совета с боем отстояла право Екатерины учиться в академии и носить титул графини. Многие аристократы были недовольны таким самоволием молодых людей, но правда была на стороне юного поколения, и, в конце концов, все члены Совета это признали. Решение было единогласным, хотя и стоило баронессе немалой крови.

 

Глава 32. Маргарита

Наступила весна. Дни становились длиннее, но снег и не думал таять. Март выдался очень холодным. Вьюги, сопровождавшие весь февраль, будто и не думали затихать. В академии ничего не изменилось. Лишь старшекурсники, только сейчас осознав реальность ожидающих их выпускных испытаний, стали более мрачные и раздражённые.

Но одна студентка так и ходила тенью по зданию. Риту не простили подруги за её «предательство», да она и не стремилась получить их прощение. Природная гордость и рассудительность оградили её от той ошибки, которую она могла совершить, поддавшись «влиянию толпы». Рита была убеждена, что поступила правильно, и раз девчонки не желают смириться с её позицией — их беда. Последнее время она даже получала удовольствие от своего одиночества: в любом случае, сидеть в библиотеке было лучше, чем ощущать на себе укоряющие взгляды соседки по комнате.

Сегодня вторым уроком у юношей первого курса стояло фехтование. Валерий Кондратьевич впервые поставил их в пары.

— Вы же говорили, что мы будем сражаться только в следующем году, — не удержался Данил.

— Вы, сударь, можете вернуться к своему манекену, — спокойно ответил барон Хлебников, окинув студента суровым взглядом.

Данил покраснел, но остался стоять напротив учителя, с такой силой сжав рукоять своего меча, что костяшки пальцев побелели.

Это был незабываемый урок! Атака — блок — снова атака. С партнёром тренировка прошла на одном дыхании. К их удивлению, даже самый простейший защитный приём, отработанный практически до автоматизма, осуществить на практике было не так-то просто. Фехтовали осторожно, опасаясь задеть и случайно ранить друг друга. Только Никола чувствовал себя в своей стихии к ужасу Игната, который явно не успевал за своим партнёром.

К концу занятия они более-менее освоились и приноровились друг к другу. И только выйдя из зала, юноши почувствовали, как устали от столь напряжённой работы.

— Я постараюсь атаковать медленней в следующий раз, — пообещал Игнату Николай, вешая кинжал на своё место в оружейной.

— Было бы неплохо, — искренне ответил однокурсник, вытирая со лба пот.

На следующее утро мышцы болели у всех.

***

Даша, внимательно относящаяся ко всем людям, уже не первый месяц с сочувствием наблюдала за Ритой, но не знала, как к той подойти. Они с девочками сразу догадались, что Озерова их поддержала, за что до сих пор и расплачивается. Сейчас второкурсница сторонилась всех, даже своего брата.

— О чём думаешь, Даш?

Был обед. Окунева и Кноп были поглощены обсуждением нового наряда их наставницы. Анастасия Дмитриевна действительно выглядела сегодня изумительно! Салатовый сарафан с белоснежным рукавами был украшен вышитым орнаментом, волосы частично распущены, на лице то и дело проскальзывала улыбка.

Даша кивнула в сторону Маргариты:

— Ей из-за нас плохо, — почти неслышно прошептала она.

— По-моему, это её выбор, — также тихо ответила Ангелия.

— Согласна, — кивнула Катя. — Если бы она хотела с нами общаться, сама бы подошла.

Однако в глазах юной графини отразилась какая-то застарелая боль. Катя вспомнила школу. Она сама не сильно стремилась заводить дружбу с одноклассницами, которых интересовали только мальчики да дискотеки. Однако как остро она ощутила своё одиночество, свою обособленность от остальных в те полгода, что рядом не было Вани… Она и желала, и страшилась завязывать дружбу с теми, кого сама игнорировала все предыдущие годы. Стремясь убежать от самой себя, она с головой окунулась в учёбу. И теперь в этой ситуации оказалась Рита, и Катя прекрасно знала, как ей помочь, вот только не была уверена, нужна ли второкурснице её помощь.

Даша же, несмотря на отсутствие энтузиазма со стороны подруг, твёрдо решила поговорить с Ритой и, если возможно, привлечь её в их дружную компанию.

Такой случай представился на следующей неделе, когда они втроём пришли в библиотеку за книгами к уроку литературы. Рита, как обычно, сидела у окна, за одним из столиков, рядом никого больше не было.

— Привет, — первой поздоровалась Даша.

— Привет, — безразлично посмотрев на них, кивнула Маргарита.

Даша беспомощно оглянулась на подруг: второкурсница своим тоном ясно дала понять им, что не намерена продолжать разговор. Ангелия лишь пожала плечами, мол: «Я же говорила». Катя, тяжело вздохнув, поняла, что пора брать дело в свои руки. Оглянувшись на подруг, она решительно направилась к столу, за которым сидела Рита и присела на стул напротив неё. Подруги, немного поколебавшись, седи рядом.

— Мы знаем, что это всё из-за нас, — в лоб сказала Катя, внимательно наблюдая за реакцией старшекурсницы.

— Не понимаю, о чём ты, — не отрываясь от книги, ответила Озерова.

— Не притворяйся, мы же видим, что тебе пло… — Даша осеклась, поймав на себе предупредительный взгляд графини. Маргарита сделала вид, что не услышала её.

— Мы все находимся в одной лодке, и ты это знаешь, — негромко продолжила Катя. — Я не думала, что моё стремление восполнить знания за те полгода, что я потеряла, вызовет такой диссонанс. Печально, что моё появление здесь принесло столько бед…

— Ты не виновата в зависти других, — обдумывая сказанные первокурсницей слова, промолвила Рита.

— Может быть, и всё-таки доля моей вины есть, — мягко возразила Катя. — До меня у вас был мир.

Рита оторвалась от книжки и с горькой иронией посмотрела на говорившую:

— Я очень сомневаюсь, что то, что было до вас, графиня, позволительно называть «миром». Скорей, ваше появление вскрыло, наконец, гниль наших отношений. Я тебе даже благодарна, — под конец искренне вздохнула Озерова, опять переходя на «ты». — Лучше сейчас, чем потом, когда закончим учёбу, получить удар от тех, кого считаешь друзьями.

— Ты слишком жёстко рассуждаешь, — заметила Ангелия, во взгляде которой промелькнуло уважение к собеседнице.

— Я предпочитаю правду, — хмыкнула Рита. — Всё лучше, чем всю жизнь жить во лжи.

— Даже если это касается твоего брата? — еле слышно прошептала Даша, глядя на неё с сочувствием, смешанным с каким-то потаённым ужасом.

— Особенно, если это касается моих родных, — безжалостно подтвердила Маргарита.

— И тебе его не жаль? — не отставала Даша, почему-то принявшая последнюю ситуацию ближе всего к сердцу. С другой стороны, из них троих только у неё был младший брат, который когда-нибудь тоже будет учиться в академии.

Рита окинула первокурсницу внимательным оценивающим взглядом:

— Это его жизнь. И, надеюсь, у него хватит ума думать своей головой.

— И ты ничего не предпримешь? — не смогла скрыть удивления Катя.

— А что здесь сделаешь? Он с детства был ведомый, и пора бы ему уже повзрослеть.

— В субботу у нас занятие по верховой езде, — как бы между прочим вспомнила Ангелия. — Если хочешь, пойдём с нами.

— Я подумаю, — с признательностью и появившейся в голосе теплотой улыбнулась им Маргарита.

Это был довольно странный разговор. Видимо, Рита сама очень соскучилась по нормальному общению. Как бы то ни было, но в субботу у Захара Епифаныча появилась ещё одна ученица.

 

Глава 33. Неприятности и встреча в библиотеке

Время будто очнулось после зимней спячки. Дни сменяли друг друга с невероятной скоростью. И вот наступило Вербное воскресенье. На окнах появились вазочки с только начавшими распускаться веточками вербы. К ним в комнату, робко постучавшись, вошла служанка и, почтительно поклонившись, поставила одну из вазочек на стол.

— И зачем нам это? — когда женщина ушла, скептически посмотрел на ветки Андрей.

— Ты чего? — удивился Ваня. — Неужели твоя мама никогда не покупала вербу для праздника?

Андрей недоумённо покачал головой, смутно припоминая, что раз в год действительно на улицах появляются старушки, предлагающие всем прохожим купить у них молодые ветки кустов.

— Может выбрать тебе книжку по традициям Православия? — предложил Никола. — А то действительно как-нибудь попадёшь впросак. У Ангелии семья религиозная, и они вряд ли одобрят ваш брак, если ты проявишь в вопросах веры полную некомпетентность.

— Наверно, ты прав, — не стал спорить друг, тем более сам понимал, что Николай в подобных вещах на голову выше его.

— И почитай на досуге Евангелие, — посоветовал юный граф Муравьёв, подходя к вазе и вдыхая благоуханный запах побегов.

Несмотря на то, что снег в горах до сих пор не желал таять, на тропинках и главной дороге днём была слякоть, солнце начало припекать, а на верхушках берёз появился первый намёк на распускающиеся листочки.

Сегодня выдалась ясная, поистине весенняя погода! После обеда всем желающим наставники предложили отправиться в первую в новом году конную прогулку до озера. На удивление, кроме их дружной компании, с ними вызвались идти лишь Антон и Рита. Катя, выходившая последней, краем глаза заметила, как переглянулись за их спинами старшекурсники.

— Вань, они опять что-то замышляют, — схватив за руку мужа, прошептала она, когда их группа спускалась к конюшне.

— Не волнуйся, им осталось учиться полтора месяца. Не думаю, что они будут лезть на рожон, рискуя испортить себе выпускной, — чуть притормозив и поравнявшись с ними, ответил за друга Никола, случайно услышавший слова девушки.

Катя недоверчиво посмотрела на графа, но предпочла оставить свои сомнения при себе.

— Не бери в голову, Катюш, — нежно сжав её ладонь, посоветовал Ваня. — Они уже раз пытались испортить нам жизнь, и у них это не получилось. Что ещё они могут выдумать?

— Не знаю, но у меня плохое предчувствие, — негромко ответила девушка.

Они оседлали своих скакунов и отправились вслед за наставником. Анастасия Дмитриевна, поначалу решившая было остаться в академии, догнала их на середине пути.

— Я рад, что вы передумали, — учтиво наклонил голову Пётр, чуть натянув поводья и заставляя лошадь подвинуться.

— Благодарю, — поравнявшись с ним, ответила молодая женщина. — Надеюсь, вы не против моей компании, граф?

— Ну что вы, моя дорогая, ваше общество мне всегда приятно, вы же знаете.

Ваня, ехавший с друзьями на некотором отдалении, внимательно следил за своим отцом. Он не слышал, о чём тот говорил с наставницей девушек.

— Ревнуешь его? — так, чтобы их никто не услышал, спросила Катя, переводя взгляд на Петра Анатольевича.

— Наоборот. Я буду счастлив, если у них всё сложится, — искренне ответил ей Ваня.

Вскоре они добрались до озера. Андрей, которому Евгений Денисович, купивший на каникулах себе новый фотоаппарат, оставил свой старый, принялся фотографировать. Антон, спешившись, так и не рискнул пробивать себе дорогу к берегу. Немного полюбовавшись природой, они повернули обратно.

А в это время в академии проходило открытое собрание Тайной канцелярии, на которое барон пригласил отказавшихся от прогулки девушек. Внукова он сам отправил следить за неугодными, и велел предупредить, если те вернутся слишком рано.

— Это возмутительно! — вмешалась Гордеева, когда речь зашла о Кате. — Она совершенно не женственна! И эти её постоянные книжки! Уверена, что она специально таскает их с собой, чтобы все думали, какая она умная, а на самом деле читает какие-нибудь сопливые романы для малолеток.

— И что Соколов в ней нашёл? — не сдержалась Фаина.

— А их пошлое увлечение этими животными! — всплеснула руками Света. — Они хоть представляют, как воняет от них, когда они возвращаются?

Шафиров слушал негодование юных аристократок с видом кота, объевшегося сметаны. Все его ожидания оправдались лучшим образом. Нет, он не намеревался вводить их в свои планы, но он собирался использовать в своих целях возникшую в женском крыле ситуацию.

— Ну что ж, дамы, думаю, у нас есть, что обсудить…

***

Вернулись с прогулки они задолго до ужина. В здании было непривычно тихо. Казалось, не только студенты, но и прислуга куда-то ушли.

— Я распоряжусь, чтобы подали чаю, — промолвила Анастасия Дмитриевна, снимая и отряхивая шапку от мокрого снега, который застал их на обратном пути.

— Прекрасно, — улыбнувшись, кивнул ей Пётр и посмотрел на промокших студентов, напоминающих снеговиков. — Переодевайтесь и спускайтесь в столовую. Можете позвать своих старших товарищей. Думаю, они не откажутся с ними перекусить.

— Я позабочусь об этом, — вызвался Антон.

— И я, — поборов себя, пообещала Ангелия.

— Давай лучше я за ними зайду, — уже поднимаясь по лестнице, предложила Рита. — По крайней мере, против меня они в открытую не выступают.

Ангелина с благодарностью приняла предложение второкурсницы: в конце концов, не очень хотелось портить себе настроение в этот светлый праздник.

Никола, сделав знак друзьям его не ждать, притворился, что замешкался, снимая верхнюю одежду. В холле остался только Антон, тоже не спешащий уходить. Оглянувшись и убедившись, что их никто не услышит, Николай подошёл к стоящему у окна Антону.

— Я буду ждать тебя в библиотеке, в час ночи.

Антон кивнул, давая понять, что услышал. А Николай, взглянув в окно на не прекращающийся снегопад, круто развернулся и направился к лестнице.

***

— Что это? — в шоке смотрела Катя на свои изрезанные кем-то платья.

— Это низко, — Ангелина в ярости захлопнула крышку своего сундука: её наряды тоже были испорчены.

— Я не виновата, — Даша в ужасе посмотрела на подруг: только её одежда оказалась не тронутой.

Ангелина, пылающая от гнева, недоумённо посмотрела на подругу:

— Ты бы и не смогла, ты же всё время была с нами, — резонно заметила юная баронесса, немного остыв.

— Перед прогулкой всё было в порядке, — Катя не смогла сдержать слёз от обиды.

— Это война, — теперь голос Златовой был неестественно холоден. — И им не выиграть её.

Даша впервые видела подругу в таком боевом настрое. Ей почему-то стало жалко тех, кто это всё натворил.

— А почему у меня ничего не тронули?

Ангелина, всё ещё тяжело дыша, пожала плечиком:

— Думаю, кого-то раздражали именно наши с Катей одежды. Бабушке это ой, как не понравится!

— Ты собралась идти сразу к бабушке? — поёжилась от воспоминаний их первой встречи с директрисой Катя.

— У тебя есть другие предложения? — вскинула брови Ангелина. — Я, конечно, помню, про вторую щёку, но третий раз подставлять лицо под удар не намерена. Мы молчали, когда за нашими спинами говорили гадости, когда все делали вид, что мы не важнее грязи на их ботинках. Но теперь они перешли всякие границы. Меня возмущает не столько то, что они испоганили нашу одежду, сколько то, как им вообще хватило наглости войти в нашу спальню! — с каждым словом Ангелия всё сильней сжимала кулаки. — Они копались в наших вещах, словно воры!

Вспомнив о чём-то, Катя вытащила из-под кровати свою сумку. Слава Багу, в ней всё было на месте: и подаренная Ваней шкатулка, и полученные от Клавдии Аркадьевы серёжки к бальному платью. Хотя какая теперь разница, ведь самого платья больше нет.

— Они бы не стали ничего красть, — заметив манипуляции графини, сказала Ангелия, буквально упав в ближайшее кресло.

— Почему? — Даша на всякий случай тоже проверила украшения, спрятанные в сундучке с рукоделием.

— Они не настолько глупы. Они должны понимать, что есть предел нашему терпению. Заяви мы, что у нас что-то украли, в их комнатах устроили бы обыск. И, думаю, исключение было бы меньшим из наказаний, — жёстко ответила юная баронесса.

— А это идея! — оживилась Катя.

— Ты хочешь их подставить? — с сомнением спросила Ангелия.

— Нет, это было бы гнусно, — покачала головой графиня. — Мы просто преподадим им урок, чтобы следующий раз они сто раз подумали, прежде чем с нами связываться.

***

На внеочередное чаепитие спустились все. Старшекурсники вели себя совершенно спокойно и непринуждённо. Света и Фаина ожидая, пока слуги накроют на стол, над чем-то посмеивались, то и дело морща носики и бросая косые взгляды на своих однокурсниц.

Директрисы в академии не было. Катя и Ангелина не стали просить вещи у Даши и явились на чай, в чём пришли с улицы.

— Графиня Попова, баронесса Златова, я надеюсь, что на ужин вы придёте в более подобающем виде. Или вам не хватило времени, чтобы привести себя в порядок? — под приглушённые смешки своих подопечных, отчитала девушек наставница, которой Пётр Анатольевич галантно помог сесть.

— Мы бы с радостью переоделись, — встала Ангелия, — если бы кто-то в наше отсутствие не испортил нам все наши вещи.

Смешки затихли, в зале наступила абсолютная тишина. Даже слуги, разносившие вазочки с засахаренными фруктами и вареньем к чаю, замерли на своих местах.

— Извольте объяснить, — наставница тоже поднялась и теперь выжидательно смотрела на свою ученицу.

— Наши платья были изрезаны, ваша милость, — встала рядом с подругой Катя. — Все.

Рита поражённо смотрела на подруг: они ей ещё не успели рассказать об этом происшествии. Остальные студентки глядели на них со смесью презрения и страха. Пётр поймал взгляд Николая, который еле заметно покачал головой, показывая, что с их вещами всё в порядке. По реакции Андрея и сына мужчина понял, что девушки не успели поделиться с ними своею бедой.

— Остальные ваши вещи на месте? — спросил у пострадавших Пётр Анатольевич.

— Не знаю, — несколько скованно ответила Ангелина. — Я не смогла найти свой гребешок, который мне подарили на Рождество.

Она плохо умела лгать, и Пётр прекрасно понял, что девушки намеренно рассказали обо всём именно здесь, при всех, а не пошли сразу к наставнице, чтобы уладить это неприятное дело без лишнего шума.

— Никто не хочет признаться в содеянном? — Анастасия Дмитриевна впервые на памяти студентов была разгневана. Она выжидательно обвела взглядом своих подопечных, но те упорно молчали. — В таком случае мы с Петром Анатольевичем проверим сами личные вещи всех, кого не было на прогулке.

— Что? Вы не имеете права!

Девушки были возмущены, Фаина Кноп побледнела, невольно выдавая свою причастность к содеянному.

— А если это служанки? — ляпнулаОльга. — Или мальчики?

Шафиров зло блеснул глазами, глядя на свою девушку. Гордеева же раздраженно смотрела на барона, придумавшего весь этот план.

— Первое исключено, — спокойно ответил наставник. — Вторых я жду через час в своём кабинете, — взглянул он на своих подопечных. — Всех, — добавил мужчина, посмотрев на сына и его друзей.

Юношей отпустили в их комнаты, а девушек сопроводили на второй этаж, запретив расходиться. Убедившись, что вещи Кати и Ангелины в самом деле изрезаны, наставники повели пострадавших и подозреваемых по комнатам. Дашу и Риту, имевших неоспоримое алиби, наставница попросила остаться на «месте преступления» и поискать потерянный гребешок на полу.

Процедура обыска оказалась очень неприятной. Первой, чуть ли не плача от стыда и унижения, свои вещи разложила на кровати Фаина. Не найдя среди них «украденную» заколку, преподаватели той же участи удостоили и Светлану. Психанув, Окунева, не церемонясь, выкинула все вещи из своего сундука, высыпала на кровать содержимое ларца для рукоделия и вытряхнула вещи из привезённой с города сумки.

— Довольны? Можете обыскаться! — в истерике выкрикнула она, кидая сумку в сундук.

Ангелина и Катя чувствовали себя не лучше своих однокурсниц: они сто раз уже пожалели о своём обмане. Но отступать было поздно, и на вопрос наставницы о гребешке, Ангелина покачала головой, показывая, что среди этих вещей она его не увидела.

— А нам-то с какой радости это было нужно? — проворчала Олеся: их с Ритой комната была следующей.

Старшекурсницы с большим достоинством восприняли осмотр своих вещей. Не спеша, чтобы не помять, они складывали на кровати свои наряды; подходя, показывали содержимое своих сумочек. Естественно, ни у кого Ангелиной заколки-гребня так и не нашли.

Последней была спальня Гордеевой. Вот тут их и ждал очередной спектакль. Зрителей было немного: те, чьи комнаты уже осмотрели, наводили у себя порядок. Открыв дверь и пропустив наставников и Златову с Поповой, Гордеева облокотилась на дверной косяк, явно не намереваясь ничего показывать.

— Мы ждём, — выжидательно посмотрела на подопечную Анастасия Дмитриевна.

— Копайтесь сами, если хотите, — нагло ответила Ольга. — Всё равно ничего не найдёте.

— Было бы лучше, если бы ты сама достала одежду, — миролюбиво предложил Пётр.

— Хотите придать этому приличный облик? — скривилась Гордеева.

— Это ваше последнее слово, сударыня? — нисколько не смутился мужчина.

— Да, — с вызовом бросила третьекурсница.

— Как пожелаете.

Но то, что сделал в следующую минуту наставник юношей, поставило в неловкое положение не только её. Подойдя к сундуку, мужчина просто опрокинул его и вытряхнул всё содержимое на пол. Ольга возмущённо вскрикнула и дёрнулась к своим вещам, но, сделав шаг, остановилась, взяв себя в руки. В эту минуту в комнату вбежали Даша и Рита:

— Мы нашли его! — радостно известила всех Маргарита, демонстрируя примечательный серебряный гребешок с узором из лунных камней.— Он был за креслом. Наверное, нечаянно упал.

Катя облегчённо вздохнула: подруги появились как нельзя вовремя, завершив весь этот фарс.

— Что ж, просим прощения за беспокойство, сударыня, — как ни в чём не бывало извинился Пётр Анатольевич. — Думаю, инцидент исчерпан: кто бы не был виновен в порче одежды, он уже наказан.

— А как же мои вещи?! — взвизгнула Гордеева, когда все стали выходить из комнаты.

— Думаю, вы в состоянии убрать их сами, — уходя последним, заметил граф Климов к вящему возмущению студентки.

Анастасия Дмитриевна, пребывающая после всего произошедшего в дурном настроении, отправила Ангелину и Катю на склад за новой одеждой, Даша с Ритой тоже поспешили ретироваться. Какое-то время наставники молча стояли в коридоре, после чего женщина неуверенно посмотрела на мужчину:

— Думаешь, я не правильно поступила?

— Не вини себя, моя дорогая, — приобняв, повёл Пётр Настю к её апартаментам. — Если в происшедшем и есть чья-то вина, то только моя.

— О чём ты?

— Я догадался, что Ангелия ничего не теряла.

— Что?! Она нас обманула?! — уже подойдя к двери своих покоев, до глубины души поразилась молодая женщина.

— Шш, — приставил палец к её губам Пётр. — Если ты не возражаешь, я сам поговорю с ними. Ты же знаешь, как трепетно относится Ангелия к своему личному пространству.

— Она должна была сильно расстроиться, — с сочувствием произнесла баронесса.

— Думаю, Кате тоже было больно, вот они и придумали, как отплатить вандалам. Должен признать, их план сработал. Вряд ли им теперь рискнут отомстить. Слава Богу, Анна Константиновна сегодня в отъезде.

— Да, мои подопечные отделались лёгким испугом, — согласилась Анастасия, видевшая однажды баронессу Златову в гневе. — Обещаю, я проведу на уроках поучительную беседу.

— Не стоит, — покачал головою мужчина. — Сейчас это может дать обратный эффект. Подожди, пока все успокоятся. Лучше поговори с ними о Боге, о заповедях. А недельки через две постепенно перейдёшь к сегодняшнему инциденту.

— Ты такой мудрый, — вздохнула Настя. — Что бы я без тебя делала?

— Я просто слишком долго живу на этом свете, — улыбнулся ей Пётр.

— Неправда, ты вовсе не стар.

— Не для тебя, — печально посмотрел ей в глаза граф.

Он так и не понял, как произошло то, что произошло. Будто во сне он наклонился к её лицу и коснулся губами её губ.

— Прости, — совладав с собой, разорвал он этот непрошенный поцелуй. — Я не должен был.

— Ты просишь прощение за то, что подарил мне одно мгновение счастья? — пораженно спросила Настя.

— Я пойду, — неловко промолвил Пётр.

Он всё ещё видел в ней ту девочку, которую привела к себе в дом баронесса больше десяти лет назад… Стоя в дверях своих комнат и всё ещё ощущая на губах поцелуй, она провожала взглядом его удаляющуюся спину, а в глазах стояли слёзы…

Пётр не видел, какую боль причинил молодой баронессе его уход. Он корил себя за это минутное помутнение. Он слишком ясно осознавал, какую бурю чувств мог всколыхнуть этот поверхностный поцелуй в её чистой душе. И почему «крёстная» до сих пор не сосватала Настеньку? Раньше он думал, что это из-за Олега, но когда однажды к тому приехали сватать Елену, Пётр понял, что ошибался. Правда Олег так и остался холост: он ясно дал понять матери, что не собирается ближайшее время обзаводиться семьёй.

Но что тогда? Может ли Ваня оказаться прав? Анна Константиновна не из тех женщин, которые будут заставлять выходить замуж насильно, и подтверждением этому служит её позволение внучке встречаться с юным Князевым. Если Настя сказала ей о чувствах к нему…

Пётр тряхнул головой, отгоняя подобные мысли. Он уже сделал несчастной одну женщину, которую клялся перед Богом защищать и любить, и не хотел больше никому причинять страдания. Настенька молода, она достойна лучшего мужа. А у него есть сын и обязанности наставлять на путь истинный молодое поколение дворян, чем он и собирался сейчас заняться.

***

Пётр Анатольевич больше часа читал им лекцию и напоследок ещё раз напомнил запрет под каким бы то ни было предлогом появляться в южном крыле.

— А почему девушкам в нашем ходить можно? — спросил Игнат, за что получил недовольные взгляды от старшекурсников.

Однако наставник ответил вполне спокойно:

— Единственной, кому разрешено подниматься к вам на этаж, является Маргарита, да и то лишь потому, что ей баронесса лично позволила навещать брата в свободное время, — посмотрел он на Илью. — Все остальные случаи являются нарушением правил и грозят большими неприятностями той барышне, которую я у вас увижу. Вы можете общаться только в холле, столовой или на улице. Это гарантирует защиту чести и достоинства юных особ. Мы говорили об этом на уроках, но, думаю, нелишне будет повторить.

Кто-то недовольно застонал. Оглянувшись, Ваня так и не понял, кто именно. Вскоре отец всех отпустил, запретив до ужина покидать свои комнаты.

***

Николай так и не сказал друзьям, что собрался сегодня встретиться с Антоном. Он понимал, что если наставник узнает о нарушении режима, им обоим не поздоровится. С другой стороны это была идеальная ночь: после таких передряг, однокурсники вряд ли заподозрят их в сговоре.

Несмотря на опасения, полпервого юный граф был в библиотеке. Антон пришёл без десяти и чуть не получил сердечный приступ, когда в слабом свете окна к нему из-за шкафов вышел молодой Муравьёв.

— Я думал, что первый, — придя в себя, поприветствовал его Внуков. — И о чём ты собирался поговорить?

— Ты точно один?

— Илья давно уснул. Я уверен, что меня никто не видел, пока я сюда шёл.

— Давай на всякий случай уйдём подальше.

Антон не стал спорить и последовал за графом вглубь библиотеки.

— Вот, теперь можно спокойно всё обсудить, — приоткрывая шторы, молвил Никола. — Значит, ты в курсе, что твой род отказался от княжеского титула?

— Да, я читал об этом, — кивнул Антон, удивляясь, что Муравьёв вспомнил об этом только теперь.

— Я знаю, что барон по-прежнему ослеплён идеей государственного переворота, и хотел узнать, насколько ты поддерживаешь его.

— А с какой радости ты решил, что я отвечу на этот вопрос?

— Можешь не отвечать. Но подумай, хочешь ли ты разрушить всё то, чего добилась страна за последнее десятилетие? Один твой шаг может привести к развалу всего и повторить ужас 17-го года. Тогда, задолго до нашего рождения, народ, забыв о Боге, свергал императора. А теперь сможешь ли ты стать достойным царём и возложить на свой род ответственность за судьбу Святой Руси?

— И что ты предлагаешь? Я даже не основной кандидат.

— Я уверен, с Вяземским у Шафирова ничего не получится. Он выведет на этот бой именно тебя, а потом твоим именем и твоими руками попытается править страной.

— Я не настолько слаб, как ты думаешь.

— И всё же я прошу тебя не впутываться в эту аферу. У вас не получится завершить всё миром.

— Откуда такая уверенность? — в голосе прозвучали надменные нотки.

— Я знаю, — прямо ответил Никола. — Если бы это было так просто, неужели ты думаешь, что Россия до сих пор была бы без императора? Политика как ювелирное мастерство: каждый поспешный шаг может сломать всё сделанное раннее.

Антон окинул его задумчивым взглядом:

— Будем считать, что я услышал тебя, — и, развернувшись, он направился прочь.

— Только бы он не совершил ошибки, — прошептал Никола во тьму, когда третьекурсник скрылся.- Только не теперь, когда мы так близки к возвращению царя…

 

Глава 34. Выпускной

В ночь на Пасху уже привычная компания ходила в церковь. Утром, проснувшись, студенты обнаружили небольшие подарки в честь светлого праздника: хрустальные яички разных цветов с голограммой внутри, а девушки сверх того получили красивые брошки.

— Тебе очень идёт, — встретившись в холле перед завтраком, заметил Ваня. — А как насчёт яиц? Вам тоже их подарили?

— О, оно восхитительно! — с искренним восторгом ответила Катя. — Представляешь, внутри моего церковь, в которой нас повенчали, — уже тише добавила она, чтобы, не дай Бог, их никто не услышал.

— А у моего внутри собор Василия Блаженного, — ответил ей Ваня, поборов желание обнять супругу: вдруг кто увидит.

Через несколько минут спустились друзья, и они все вместе отправились в столовую, где им, к сожалению, пришлось разделиться.

После инцидента с порчей нарядов, всем девушкам выдали небольшие замочки на сундуки. По реакции на обыск, Катя с Ангелией пришли к мнению, что вещи им резали Фаина и Света под руководством или с непосредственным участием самой Гордеевой. Скорее всего, как-то замешана в этом была и Зоя: то ли просто наблюдала, то ли следила, чтобы вандалок не застукали на месте преступление. А вот вина Ритиных однокурсниц заключалось лишь в том, что те покрывали преступниц и не помешали их замыслу.

Рита несколько дней не разговаривала с подругами, когда узнала, что «кража» с самого начала была фарсом.

— Как вы могли! — возмущалась она, когда первокурсницы признались ей. — Вы меня втянули в обман без моего согласия!

— Нам нужна была твоя естественная реакция, — виновато промолвила Катя.

— Я покажу вам естественную реакцию! — она схватила подушку с ближайшей кровати и запустила её в юную графиню. — Так, значит, ты тоже знала? — обернулась разгневанная Рита к Даше.

— Ну, я видела, как Ангелина прячет гребешок, — чуть покраснев, призналась Даша. — Они просили, чтобы мы подольше искали его.

— Так вот почему ты меня специально каждый раз уводила от этого кресла? Я-то ещё тебя успокаивала, думала, ты за них переживаешь! — в праведном гневе запустила Рита вторую подушку.

— Ну прости нас, — взмолилась Ангелина. — Бес попутал…

— Ах, бес? — елейным голосом произнесла Рита, подбираясь к третьей кровати. — Я сейчас покажу вам, кто такой бес! — и третья подушка полетела уже в баронессу.

Однако был и плюс во всей этой истории: Рита помирилась со своей соседкой по комнате. Когда она простила подруг, то рассказала, что между ними состоялся разговор, и Олеся признала, что Гордеева и остальные в этот раз действительно перегнули палку, и она больше не желает в подобном участвовать.

Ещё одной новостью стал распад двух пар: Шафиров из-за всей этой истории разругался с Гордеевой, а Антон расстался с Зоей.

— Я не верю ни единому твоему слову! — когда Зоя на следующий день после уроков попыталась выяснить, чем вызван гнев парня, отрезал Антон.

Они находились в холле и все, кто был в этот момент там, стали невольными свидетелями их ссоры.

— Но, Антоша, я правда ни в чём не виновата, — чуть не плача, схватила его за руку Лебедева.

— Да? И ты хочешь меня убедить, что была не в курсе? — сузил глаза молодой дворянин.

— Клянусь, я не знала!

— Мне всё известно, — раздражённо бросил Внуков, вырывая свою руку. — Я надеялся, что ты другая, а ты оказалась такой же дурой, как все. Я был слеп.

— Ну и катись, скатертью дорога! — зло прокричала Зоя и убежала.

Антон так и остался стоять, гневно дыша.

— Зря ты так с ней.

Юноша вздрогнул и повернулся. Его глаза встретились с карими глазами первокурсницы.

— Она не заслужила твоих слов, — продолжила Даша.

Катя и Ангелина ушли в голубятню, и Даша ждала их, сидя на одной из нижних ступенек лестницы. Она читала, когда услышала разговор на повышенных тонах, а потом третьекурсница чуть не сбила её.

— А тебе какое дело? — всё ещё не отойдя от разговора с Зоей, грубо ответил Антон.

— Просто ты обидел её, а это неправильно, — пожала плечиком девушка.

— Кажется, ты живёшь в той же комнате, где и Златова, — не совсем уверенно промолвил парень. — И ты её ещё защищаешь?

— Я согласна, что кто бы ни был виноват во всём этом, он поступил плохо, — ответила Даша.

— Плохо? Да за это их всех исключить надо было!

— Они уже понесли наказание, — не согласилась девушка. — Да, это недостойный поступок, но я уверена, что они раскаялись, и больше никогда не сделают ничего подобного.

Её безапелляционное заявление заставило улыбнуться Антона:

— И откуда ты такая взялась?

— Приехала из города, как и все, — усмехнулась Даша.

В это время в академию вернулись Катя с Ангелией. С извиняющимся видом улыбнувшись дворянину, Даша отправилась к подругам. Антон провожал её каким-то задумчивым взглядом.

***

Прошёл месяц. Третьекурсники с успехом сдали экзамены по фехтованию и своему направлению. Сегодня была суббота, последний день мая. Уже завтра будет выпускной, а в понедельник их всех отправят на каникулы в город.

— Что будете делать летом? — блаженно растянувшись на кровати, спросил Андрей.

В последнюю неделю им от преподавателей тоже досталось: Анна Константиновна устроила письменный опрос по династии Рюриковичей; Пётр Анатольевич задал на последнем уроке сочинение по традиционному укладу русской семьи; а Валерий Кондратьевич заставил вспомнить названия всех изученных приёмов, а также основные положения при проведении тренировочного боя. Даже Евгений Денисович их не пожалел: провёл зачёт по скорости печатания и дал индивидуальные задания по пройденным приложениям. И лишь на верховой езде им дали расслабиться: вместо опросов и зачётов они последние уроки, воспользовавшись хорошей погодой, совершали конные прогулки по окрестностям.

— Не знаю, — ответил другу Никола. — Если хотите, поехали со мной в замок: я покажу вам наш дом, владения… Думаю, отец не будет возражать.

— Уверен? — оживился Князев.

— Конечно, — улыбнулся Никола. — Хоть всё лето живите. Комнат у нас много, других гостей почти не бывает. Возможно, крёстный приедет, так мы ему потом ответный визит нанесём: посмотрите, где Ангелина живёт.

— Было бы здорово! — воодушевился брюнет.

— Только придётся здесь на два дня задержаться: Сиверс за нами лишь в среду приедет, — ответил юный граф Муравьёв, в его голосе прозвучали радостные нотки. — А ты, Ваня, как, с нами?

— У Кати на следующей неделе экзамены начнутся, так что я буду с ней, — покачал головою блондин. — Она ведь так и не передумала сдавать ЕГЭ.

— А смысл? — удивился Андрей. — Нам аттестаты и здесь выдадут. А сертификаты к концу учёбы уже и действовать перестанут.

— Катя хочет, чтобы всё было правильно, — возразил Ваня. — Тем более она это бабушке обещала. Кроме того, мне надо с квартирой разобраться, и я бы хотел найти свою крёстную. Но если время останется, то обязательно приеду.

— Давай, — согласился Никола. — И Катю с собой привози.

Этой ночью состоялось последнее заседание Тайной канцелярии. Приглашение получили и Ваня, и Андрей. К изумлению последнего, именно он был назначен бароном ответственным за заседания и набор в следующем учебном году.

— Я буду держать с вами связь через Илью, — напоследок сказал Шафиров. — Кирилл и Вася будут тебе помогать. Если понадобится, они знают, как со мной связаться.

Кивнув, Андрей забрал с десяток колец, пообещав присылать подробные отчёты о результатах просветительско-агитационной деятельности с будущими первокурсниками.

— А что ты хотел? — удивился Никола, когда после собрания друзья всё ему рассказали. — Ниже себя он никого не поставит, а из вас с Ваней выбрать он мог только тебя.

— Думаешь, он не подозревает меня? — скептически посмотрел на друга Андрей.

— Подозревать он может сколько угодно, но у него больше некого ставить себе на замену, — пожал плечами Никола.

— Да, Антон уходит вместе с ним, — подумав, согласился Андрей. — А что думаешь насчёт Васи с Кириллом?

Юный граф призадумался. Через несколько минут он озвучил вслух свои мысли:

— Надо бы их прощупать. На данный момент они безоговорочно преданы барону, но, возможно, когда его рядом не будет…

— Ты считаешь, что они будут меня контролировать? — высказал Андрей неприятное предчувствие, возникшее у него после назначения барона.

— Возможно, — разделил его опасения Николай. — В любом случае, нам нужно быть осторожными.

***

И вот настал долгожданный вечер. Весь день в академии была суматоха, в столовой около преподавательского стола соорудили подобие сцены, Ольга с Зоей, пребывая на грани истерики, кричали на служанок, слишком медленно, по их мнению, делающих им причёски.

Ровно в шесть в трапезной собрались все студенты. Выпускники, по настоянию наставников вставшие в пары, вошли вслед за Анной Константиновной последними. Все, даже преподаватели, встретили их стоя.

После поздравительной речи, баронесса стала вызывать всё ещё стоящих посреди зала выпускников по одному на сцену. Юношам вместе с аттестатом и дипломом торжественно вручали Евангелие в кожаном переплёте с золотым тиснением и мечи. Девушки в качестве выпускного подарка также получали Евангелие и ювелирные украшения. Дальше Анна Константиновна приглашала выпускников за преподавательский стол.

После праздничного ужина, все вышли на улицу. Прохор принёс горшок с рождественской ёлкой и две лопаты. Взявшись за работу, Антон и Илья довольно быстро выкопали небольшую яму посреди двора. Антон помог девушкам аккуратно вытащить дерево из горшка, а барон Шафиров, забрав у Ильи лопату, лично закопал зелёную красавицу. Чуть примяв землю и полив под аплодисменты собравшихся посаженную ёлку, все вернулись в здание. Выпускники пошли переодеваться в костюмы и вечерние платья, остальные остались в холле, наблюдая, как слуги спешно отодвигают столы, освобождая место для танцев, и убирают сцену.

Через полчаса вечер продолжился. Первыми в зал, где уже сидели все преподаватели во главе с баронессой, вошли под руку наставники, а за ними — их бывшие подопечные со своими партнёрами. Особенно забавно выглядели в парах Зоя с Кириллом и Ольга с Васей: праздничные кафтаны юношей никак не сочетались с современного покроя платьями девушек. Барон был со своею тростью, в белом пиджаке; под руку с ним встала баронесса Черкасова в золотом сарафане. После расставания с Ольгой, Александр стал ухаживать за Марией, окончательно потеряв интерес к Ангелине: в конце концов, Черкасова тоже была баронессой и не уступала юной Златовой в красоте.

Но большее удивление вызвал выбор Антона: он пригласил на бал Дашу. После той истории в холле девушка запала ему в душу, и теперь молодой дворянин всеми силами пытался добиться её расположения. Даша, всё ещё скептически относящаяся к нему, приняла приглашение лишь накануне и сейчас с достоинством выслушивала его комплименты.

Илья, получивший категоричный отказ от сестры, пригласил её соседку по комнате. Рита наблюдала за Олесей и братом и корила себя за то, что отвергла столь неуклюжую попытку примирения.

— Разрешите пригласить вас, сударыня.

Рита вздрогнула и посмотрела на юношу. Это был Николай, и она, чтобы хоть как-то отвлечься, приняла его приглашение. Заиграла быстрая музыка и, увлёкшись танцем, Рита сама не поняла, как после очередной смены партнёра оказалась лицом к лицу с братом. Возникла неловкая пауза. Движения стали какими-то неестественными и скованными и вскоре она остановилась. Они стояли посреди зала и просто смотрели друг на друга, а вокруг в бешенном ритме кружили их однокурсники.

— Братишка, — она бросилась к нему и зарыдала: никогда прежде они не ссорились так надолго.

— Ритка, — Илья, давно забывший их ссору и не понимающий поведения сестры в последние месяцы, крепко обнял девушку, успокаивающе гладя по спине. — Не плачь, у тебя тушь потечёт.

Рита подняла на него глаза и улыбнулась сквозь слёзы:

— Обещай мне, что бы ни случилось, мы больше не будем ссориться, — с жаром прошептала она.

«Так ты сама начала» — хотел было ляпнуть Илья, но вовремя прикусил язык. Вместо этого, достав из кармана платок и осторожно вытерев немного размазанную под глазами девушки тушь, произнёс:

— Обещаю.

В конце вечера их ждал великолепный салют, организованный Валерием Кондратьевичем и Евгением Денисовичем. После каждого взрыва в горах слышалось эхо. Студенты стояли на крыльце. До них доносился взволнованный ржач лошадей, а над лесом время от времени поднимались испуганно щебечущие стайки птиц.

— Похоже, мы разбудили живность на много миль вокруг, — заметил Ваня.

— Главное, чтобы нигде по дороге обвала не было, а то мы ещё месяц отсюда не выберемся, — пессимистично ответил Данил.

А на следующий день во время завтрака выпускники получили своё назначение. Барон рвал и метал, поняв, что поедет не в Москву, а в Новосибирск на должность второго заместителя мэра города по связям с общественностью. Антон был направлен в Красноярск, а Илья — в родной ему Новокузнецк.

Девушкам предложили несколько контрактов на выбор. Гордеева, как специалист по вокалу, выбрала работу ассистента одного из питерских продюсеров, надеясь состояться в первую очередь как певица. Зоя, занимающаяся с детства на фортепиано и выбравшая именно эту специализацию, согласилась примкнуть к оркестру Омского Театра Оперы и Балета.

В полдень во двор въехала вахтовка. Окинув на прощание взглядом посёлок и горы, студенты поспешили занять свои места. Сопровождать до города их должен был Евгений Денисович.

— Ты не поедешь? — с грустью спросил Ваня у отца, когда тот его на прощание обнял.

— Не сейчас, — с искренним сожалением ответил Пётр. — Мне ещё передавать с рук на руки твоих друзей. Но через неделю жди в гости, — он улыбнулся и отдал сыну ключи от отремонтированной квартиры. Заметив недоумение юноши, он пояснил, — замки поменяли. На всякий случай.

— Спасибо, папа, — так, чтобы услышал только он, произнёс молодой человек.

Попрощавшись с друзьями, оставшимися в академии, Ваня с Катей поднялись в машину. Учебный год подошёл к концу, но было неохота уезжать из этого чудесного места…

 

Эпилог

Кладбище. У одной из могил стоят три человека: мужчина и двое молодых людей, парень и девушка.

«Теперь я всё знаю, мама, — думает юноша, смотря на фотографию на надгробии. — Жаль, что тебя с нами нет. Завтра мы поедем к моей крёстной: папа сказал, что помнит её адрес. Надеюсь, она всё ещё живёт там… — он вздохнул, крепче прижимая к себе девушку. — Ты не представляешь, как папа переделал нашу квартиру! Я совсем её не узнал. После того, как отчим всё продал… — усилием воли Ваня заставил себя дышать ровно, чтобы не встревожить возлюбленную своими воспоминаниями. — А ведь в шкафу были все наши фотоальбомы. Или не было? Я почти не помню, чтобы мы фотографировались. Только в школе… Но я нашёл в документах негативы: там я, совсем маленький, бабушка с дедушкой… А у бабушки Марфы нашлось несколько наших с Катей школьных фотографий… — он вспомнил фотоальбом, который сделал отец, когда они нашли среди документов хорошо сохранившиеся плёнки. — Мне так тебя не хватает! Я так мечтал, что у нас с тобой всё будет хорошо… Ты даже не увидишь нашей с Катей свадьбы…»

Юноша моргнул, не позволяя появиться слезам. Катя держалась за обнимавшие её руки любимого. Она тоже молчала. Экзамены были позади, 25-го она пойдёт на вручение аттестата; от выпускного в школе она решила отказаться. Когда их с Ваней бывшие одноклассники, готовившие какой-то номер в концерте, прослышали об её успехах, они были поражены. Все думали, что она переехала.

Катя по-прежнему жила с бабушкой. Ваня почти всё время проводил у них, особенно пока не приехал Пётр Анатольевич. Она до сих пор стеснялась называть его «дядя Пётр», а тем более «папа», хотя мужчина сам разрешил и даже настаивал. «Мы ведь одна семья, дорогая» — говорил он, тепло улыбаясь. Девушка повернула голову и посмотрела на мужчину, который стоял рядом с Ваней, положив руку ему на плечо, и отсутствующим взглядом смотрел на могилу.

«Мы снова встретились, Галя. И я снова тебя обманул: ты ушла в вечность, а я ещё здесь. Прости, — Пётр грустно улыбнулся. — Обещаю, я позабочусь о нашем сыне. Он уже совсем у нас взрослый. Наверно, он прав, и я должен тебя отпустить…»

Все трое, пройдя за оградку, положили на могилу белые лилии, которые так любила при жизни покойная. Постояв ещё минуту, они отправились прочь.

 

Глава 1. Роман

У открытого окна стоял юноша в белой с вышивкой на манжетах и воротнике рубашке и тёмно-серых джинсах. Он стоял и думал об отце. О своём настоящем отце. У Вани их было целых два: первый — папа Борис, который сейчас неизвестно где скитался. Несмотря ни на что, Ивану было жаль этого человека, хотя тот и издевался всю жизнь над ним и мамой… А второй папа — Пётр Анатольевич, его школьный учитель-наставник. Ваня искренне уважал своего настоящего отца и даже успел полюбить, но вот сам «папа Пётр», на взгляд юноши, немножко перегибал палку, стараясь компенсировать годы их вынужденной разлуки. Взять хотя бы сделанный в квартире «небольшой ремонт». Да Ваня, вернувшись с учёбы, долго стоял в коридоре, не в силах поверить, что это действительно его жилплощадь. Здесь не осталось ничего, кроме стен между комнат! Двери, окна, батареи, мебель, даже розетки — всё было новым! В шкафу обнаружились дорогущие вещи, в резном серванте — фарфоровые сервизы и хрустальные вазы, в холодильнике — полно продуктов. Ещё долго Ваня не мог прийти в себя, да и до сих пор, вставая утром, чувствует себя больше в гостях, чем дома. Конечно, отцу он ничего не сказал: не хотел расстраивать.

Сейчас Пётр Анатольевич был в отъезде: какие-то очередные дела в академии. Обещал вернуться в конце недели. Ваня почти всё своё время проводил со своей супругой Катей и её бабушкой Марфой, которые жили неподалёку. Конечно, они предлагали ему на время отсутствия отца перебраться к ним, и Ваня сам очень хотел этого, но было одно «но». И это «но» — их узаконенные отношения с Катей. В академии в этом смысле было проще: у них были разные уроки, жили они в разных частях здания, встречались только на улице или в столовой. В общем, там он чувствовал себя, как и все предыдущие годы знакомства с девушкой: просто лучший друг и одноклассник. И всё-таки что-то в его душе переменилось. Он вначале неосознанно, а теперь уже намеренно стал воздерживаться находиться с подругой долго наедине в одной комнате. Он помнил данное баронессе Златовой и отцу обещание, но уже не был уверен, что сможет сдержать его.

Звонок в дверь отвлёк юношу от размышлений. Конечно, это была Катя. Они собирались сегодня вместе за город, покататься на лошадях. Ваня и раньше слышал, что в сорока минутах езды от их района в деревне есть школа верховой езды, но раньше у него не было денег, а теперь, благодаря отцу и скопленной на карточке стипендии, он мог позволить себе и не такие расходы…

***

А во дворе в это время сидел и лениво покачивался на детских качелях с сигаретой в зубах местный хулиган, студент техникума Роман Жатов. Он вместе со своей шайкой держал чуть ли не весь двор в страхе: старушки старались не выходить из дома с наступлением сумерек, мамашки уводили своих детей с площадки, едва завидев его; мужчины, кивая на молодого человека, говорили своим сыновьям: «Хочешь быть неудачником, живи как этот?». Поначалу это бесило, да и теперь, если честно, доставляло мало приятного. Ещё в детстве соседки запрещали своим любимым чадам дружить с «сыночком алкоголиков». Да, родители его пили, по-чёрному пили. В двенадцать лет Рома лишился отца: зарезали собутыльники в пьяной драке. Мать после того случая закодировалась, но хватило её ненадолго. Жили всё это время лишь на пенсию по потере кормильца, да теперь у Ромы была небольшая степендия.

И всё-таки он не считал себя «неудачником». «Это все они кретины и бездари, — злобно рассуждал молодой человек, гася кроссовкой бычок. — Шугаются собственной тени. Учат детишек уму-разуму, будто это им пригодится в жизни. В наш век либо ты подминаешь под себя, либо тебя. Выживает сильнейший. Так было, и так будет всегда…»

Но вот дверь подъезда, за которой Роман наблюдал, открылась, и на улицу вышли парень и девушка. Они что-то активно обсуждали, даже не бросив взгляда в его сторону. «Опять этот Ванька!» — зло зыркнул на них парень. Встав, он побрёл за парочкой, стараясь держаться чуть в отдалении.

Иван был бельмом на глазу у Романа. Он не вписывался в тот порядок вещей, в котором жил Рома. Вначале «жертва», теперь он чуть ли не царь! Ходит тут, выпендривается, да ещё и разбогател с чего-то. Наверняка папаша у его девки какой-нибудь бизнесмен. Да одни часы на его руке стоят не меньше половины их с матерью месячного бюджета!

Да, Рома завидовал. Всем сердцем завидовал! В былые-то времена их отцы зачастую в одной пивнушке сидели, а тут надо же — выбился в люди. И за счёт кого? За счёт наивной девчонки и её холёного папочки! Он раз видел этого богатенького Буратино. Нечего сказать, устроился Ванька шикарно, и теперь Роман хотел заставить его «поделиться».

***

Ваня и Катя сели в автобус, так и не заметив устроенной за ними слежки. Маршрутка выехала за город, и через полчаса они уже были в деревни.

Ваня улыбнулся, заметив в одном из дворов голубятню. Он не знал, жили ли здесь «свои», или просто кто-то для своего удовольствия разводил голубей. С грустью вспомнил он друзей, которых не увидит аж до сентября. Хотя отец упоминал, что в августе Златовы устраивают пир в честь дня рождения Ангелины, но смогут ли они поехать туда? Насколько знал Ваня, терем Златовых спрятан в горах, как и замах его друга Николая, в котором сейчас гостит Андрей. Наверно, стоит написать им, узнать, как дела.

— О чём задумался?

— Да так, скучаю по учёбе, — усмехнулся блондин, крепче сжав руку любимой.

Вскоре они дошли до конного клуба.

Поняв, куда направлялись Ваня и Катя, Роман с досады сплюнул себе под ноги. Он-то рассчитывал узнать, где живёт Ванькина зазноба, а тут какая-то лошадиная ферма! Развернувшись, парень побрёл назад на остановку.

***

С того дня молодой человек стал каждый день с раннего утра караулить у подъезда Ивана. И вот в субботу, накануне возвращения Петра, план был готов. Судьба сама предоставила шанс.

Вечером, уже забросив свои шпионские игры, Рома стоял на балконе и курил. По привычке взгляд его был направлен на подъезд, в котором жил Ваня. Заметив, что интересующие его парень и девушка куда-то собрались на ночь глядя, Рома спешно потушил бычок и, някинув ветровку и обувшись, выбежал во двор. Он успел заметить, куда свернули ребята. Проводив их до кинотеатра, Роман вернулся домой и стал обзванивать друзей, обещая им хороший куш.

***

Ничего не подозревающие Катя и Ваня шли с кино, обсуждая увиденный фильм. Вон уже и двор девушки виден. Ваня собирался проводить любимую и даже хотел остаться на ужин, но неожиданно боковым зрением заметил странное движение в их сторону. Расслабленный и не предвидящий ничего дурного, он поздно понял, что их окружают. В памяти всплыл эпизод годовой давности, когда эти же ребята подкараулили его здесь и избили. В тот же день умерла его мама…

— Не бойся, — только и успел шепнуть он любимой, инстинктивно загораживая её, когда в тусклом свете фонаря вышел вперёд ухмыляющийся и донельзя довольный собою Роман.

— Гуляем? — с некоторой ленцой поинтересовался противник, вертя в руках пока закрытый перочинный ножик.

— Да. Ты против? — ища глазами какой-нибудь прут или палку, которые можно было бы использовать вместо меча, вполне миролюбиво ответил Иван.

— А разве мамочка не говорила тебе, что гулять ночью опасно? Ах, да, прости, она же, кажется, умерла, — откровенно издевался Рома, чувствуя себя хозяином положения.

Трое его дружков загоготали. У одного из них был кастет, остальные двое — безоружны. Хотя, насколько помнил Ваня, крайний слева занимался боксом, да и второй «безоружный» выглядел весьма устрашающе. Катя сильнее прижалась к супругу, её руки похолодели, глаза в страхе следили за главарём шайки. Она была наслышана о «подвигах» этой банды.

— Зато твоя мама наверняка волнуется за тебя, — не поддался на провокацию Ваня. — Уверен, она расстроится, узнав, чем занимается на досуге её единственный сын.

Роман заскрипел зубами. Открыв нож он вплотную приблизился к своей жертве:

— Не советую упоминать мою мать. Ей на меня пофиг: можешь хоть сейчас бежать и жаловаться. А мы пока развлечёмся с твоей цацей.

— Не смей, — шёпотом, который был слышен каждому из присутствующих, угрожающе ответил Ваня, сжимая от поднявшейся в душе ярости кулаки и не обращая внимания на нож.

— Смелый, — фыркнул Рома, чуть отступая. — Хотите жить — снимайте свои побрякушки. И только попробуйте обратиться к ментам!

— И что будет? — протягивая подаренные отцом часы, спросил Ваня.

— Найдёшь под дверью её труп.

Катя, дрожащими руками расстёгивающая серёжки, судорожно вздохнула. Иван тем временем кипел от гнева, но разум подсказывал, что, завяжись сейчас драка, у них с Катей нет шансов.

— Кольцо тоже, — убедившись, что на этот раз победа осталась за ним, кивнул Роман на колечко на правой руке девушки.

Катя отдёрнул руку и дрогнувшим голосом пролепетала:

— Я не могу его снять.

— Чего?! — изумился Жатов. — Тебе что, цыпочка, какое-то колечко дороже собственной жизни?

— Прошу, не забирайте кольцо, — вступился за любимую Ваня. — Оно не настолько дорогое, как ты думаешь. За серёжки с часами вы выручите в ломбарде намного больше, если не продешевите.

— Тоже мне сантименты, — скривился главарь банды, пряча добычу в карман. — Отдавай, говорю, живо кольцо, иначе твой женишок сейчас быстро отправится на тот свет.

Тут Катя выпрямилась, и уже без страха посмотрела в глаза врага.

— Он мне не жених, — тихо, но чётко произнесла девушка. — Ваня — мой законный муж. И это кольцо батюшка при венчании вносил в алтарь. Я не могу отдать вам его, как и мой крестик.

Рома, не ожидавший подобных слов, отпрянул от молодых супругов, как от огня. Глаза сами метнулись к правой руке противника. Ваня, стараясь никого не спровоцировать, медленно достал из нагрудного кармана куртки своё кольцо и надел на безымянный палец. Это действие и слова девушки смутили приспешников Жатова.

— Слышь, Ром, я на такое не подписывался, — первым произнёс щуплый парень, убирая в карман джинсов кастет. — Одно дело: раскрутить на бабло богатенькую фифу, — и совсем другое: грабить молодую семью, тем более венчанную. У меня бабка верующая: поверь, нам всем потом сверху такое прилетит, что жизни рад не будешь. Так что прости, но сегодня я пас.

Роман растерянно оглянулся на оставшихся двух бугаев, но те тоже как-то бочком-бочком скрылись вслед за щуплым. Жатов остался один. Ваня мог воспользоваться ситуацию, но не стал. Поняв, что угрозы для них больше нет, он приобнял за плечи любимую и повёл домой. Но не к бабушке (зачем пугать своим видом старушку?), а к себе.

На полпути их нагнал Рома. Промямлив: «Прости, я не знал», — хулиган грубо сунул ему в руки отобранные десять минут назад часы и серёжки, и быстрым шагом направился в сторону своего дома. Проводив его удивлённым взглядом, Ваня крепче обнял находящуюся в полуобморочном состоянии супругу. Катя, пережившая столько всего за вечер, молча заплакала, уткнувшись носом ему в плечо.

 

Глава 2. Возвращение Петра

Пётр Анатольевич, заместитель директора академии Златовых, преподаватель этикета и родной отец Вани вернулся в город с рассветом. Тихо войдя в квартиру и не желая будить сына, он принял душ и поставил кипятиться чайник.

Мужчина сразу заметил женские туфли в прихожей, и понял, что у них в гостях Катя. Он не мог винить сына за это, в конце концов юноша по церковным законам вполне взрослый, тем более молодые люди живут не в блуде, а венчаны по его же добровольному, хоть и вынужденному, согласию. И всё же он надеялся, что сын сдержит обещание: уж слишком большой соблазн для других студентов их с Екатериной открытое замужество. В идеале, о браке должно было быть объявлено лишь по окончанию сыном и невесткой учёбы. Да и если Бог пошлёт маленького, им обоим будет весьма сложно, не говоря о том, что молодой семье как минимум нужна отдельная комната в интернате, что не было предусмотрено при строительстве.

— Привет, пап! Рад, что ты вернулся, — на кухню зашёл взлохмаченный и откровенно зевающий молодой человек.

— Прости, что разбудил, — жестом предлагая присоединиться, извинился всё ещё думающий о возникшей проблеме мужчина.

— Ничего, — махнул рукой Ваня, направляясь в ванную.

Через пять минут умывшийся и окончательно проснувшийся юноша тоже наливал себе чай.

Дождавшись, пока сын сядет, Пётр выразительно кивнул на стену, за которой спала сейчас девушка.

— И давно вы?

Ваня тяжело вздохнул и с упрёком посмотрел на отца:

— Да ничего у нас не было. Просто вчера…

И он рассказал о нападении банды. Пётр внимательно слушал, не перебивая подростка.

— Ну и я решил, что лучше будет, если Катя останется у меня. Мы позвонили бабушке Марфе и предупредили её, чтобы она не волновалась. Она, кстати, нам доверяет и возражать не стала, — всё-таки не выдержал и добавил Ваня.

— Я тоже вам полностью доверяю, — поспешил заверить его мужчина. — Просто…

— Мы своим поступком очень усложнили всем жизнь, — вздохнул Ваня, и негромко добавил, — и себе в том числе.

Пётр улыбнулся, глядя на сына. Мальчик его не переставал удивлять своей логикой и поведением. Он знал себя в молодости, и был уверен, что давно бы нарушил подобное обещание, но Иван не такой. Галя воспитала их сына настоящим христианином, даже если тот сам пока этого ещё не осознавал. Соблюдать целомудрие, находясь в супружестве, — на такой подвиг способен далеко не каждый, тем более в юности.

— А как дела на работе? — решил сменить тему Ваня.

— Всё как всегда. Уточнял адреса и семейное положение будущих первокурсников. Не хотелось бы попасть впросак, как с тобою в прошлом году. Хотя ты-то у нас исключение из многих правил.

— Кстати об исключениях. Я помню, что ты не хочешь возвращать себе прошлое имя. А как насчёт фамилии? Пётр Анатольевич Соколов — неплохо звучит.

— Да, я думал об этом, — признался мужчина. — Возможно я так и сделаю, когда… — он замолчал, понимая, что пока ещё преждевременно озвучивать сыну свои намерения.

Но мальчик сам догадался:

— Когда женишься на Анастасии Дмитриевне? Ты поэтому уезжал? Ты сделал ей предложение?

— Я ещё не уверен насчёт нашего замужества…

— И что тебя останавливает? Я? Так я сам полгода как женат. И я буду только рад за тебя. Баронесса ведь не против?

— Она любит меня. И всё же… одну женщину я уже сделал несчастной…

— Так Господь даёт тебе шанс всё исправить. Или ты хочешь, намеренно избегая и игнорируя чувства, сделать несчастной и вторую?

Пётр Анатольевич сначала недоумённо воззрился на сына, а потом весело рассмеялся.

— Ума не приложу, в кого ты у меня такой мудрый уродился! Баронесса Златова тоже намекала, что хватит изводить Настеньку, и пора давно бы уже решиться.

— Я полностью на стороне нашей директрисы, — заверил отца Ваня.

— Ладно, убедили, — в шутливом жесте сдался Пётр. — Думаю, мы можем устроить две свадьбы: вашу с Катей и нашу, — в конце августа, после Успения.

— Нашу? Но… мы думали через два года, после выпускного.

— И я, и баронесса считаем, что мы погорячились, запретив вам отношения. Но мы будем очень вам благодарны, если вы всё-таки найдёте в себе силы сдержать обещание. Понимаешь, каждый раз, когда Совет вынужден подтверждать право на ношение титула нетитулованного или, как в моём случае, носящего подставную фамилию, мы сталкиваемся с рядом трудности, в числе которых ведение родословных. Ну не может род, в котором никогда не было баронов и графов, заиметь ни с того ни с сего титулованного представителя. Другое дело, если Совет присваивает титул дворянину за особые заслуги, тогда составляется акт, запись… А у Кати чисто крестьянский род, максимум, можно доказать принадлежность к духовническому сословию, но и то весьма условно. Совет сам выдвинул требование обнародовать среди учащихся факт вашего брака и официальной смены фамилии Кати. Я, если честно, тоже окажу им большую услугу, если верну прежнюю фамилию. Смена имени не так катастрофична, так что буду я к новому учебному году графом Соколовым, если, конечно, Настя не откажется выйти за меня замуж. Признаться, я её сильно обидел, не замечая всё это время. А ведь она мне сразу понравилась, ещё когда девчонкой приехала в дом Златовых. Забавная такая была… Но я всегда помнил о вас с Галей. Я твою маму по-настоящему любил. Всё это время…

— Я знаю, пап, — серьёзно кивнул Ваня.

В это время проснулась Катя. Помахав им в качестве приветствия, девушка отправилась умываться.

***

Катя очень обрадовалась, когда Ваня предложил узаконить их брак в ЗАГСе и сказал, что баронесса и его отец не будут иметь ничего против. Особенно девушку порадовало, что в этот раз бабушка сможет присутствовать на их свадьбе.

Получив согласие детей, Пётр Анатольевич тут же позвонил кому-то по сотовому и попросил передать сообщение баронессе.

— Хорошо, Олег, спасибо. Да, к концу будущей недели я приеду.

Отключившись, он пояснил, что только что разговаривал с младшим сыном баронессы, бароном Олегом, который по каким-то своим делам сейчас недалеко от Красноярска. Потом Пётр предложил молодым людям поехать к Златовым вместе с ним:

— Тебя, Катя, приглашала Ангелина. А тебя, Ваня, я потом отвезу к графу Муравьёву. Думаю, Никола и Андрей будут рады твоей компании.

На том и решили. С условием, что после дня рождения Ангелины вернутся домой: бабушка Марфа и так их весь учебный год не увидит. Хоть помочь ей, пока есть возможность, с огородиком, да просто побыть рядом с любимой старушкой.

 

Глава 3. Нарушенная клятва

Второй день стояла невыносимая жара. Андрей лениво переворачивал страницы, не особо стараясь вникнуть в содержимое. Хотелось одного — купаться. Но река, видимая из окна его временных покоев, была горной и действительно ледяной. Электричества в замке не было, так что о вентиляторах и кондиционерах местные обитатели и не слыхивали. И это в 21-то веке! Хотя, надо заметить, в комнате было довольно прохладно, но, сидя за столом у открытого окна, черноволосый юноша мечтал о благах цивилизации. Он сейчас даже согласился бы снова проделать тот долгий путь до академии, лишь бы встать под холодный душ, а потом сыграть в пасьянс на своём давно разряженном ноутбуке…

*ретроспектива*

На второй день каникул приехала карета за Ангелиной. Буквально через полчаса на вороном коне прискакал мужчина. Как выяснилось, это был дядя девушки. Андрей с интересом наблюдал за молодым бароном с крыльца, пока тот не спешился и не подошёл к ним.

— Приветствую, молодёжь, — шутливо подмигнул он, здороваясь с ними.

— Дядя, ты за мной или к бабушке? — улыбнулась Ангелина, когда мужчина порывисто обнял её.

Олег с хитрецой посмотрел на племянницу, но ничего не ответил. Все трое проводили его взглядом.

— Ну вот, он вечно так, — вздохнул Никола, когда барон скрылся за дверью.

Андрей промолчал, ещё не пришедший в себя после первого знакомства с мужчиной. Встретились бы они в городе, и будь у барона вместо коня мотоцикл, юноша бы ни за что не догадался, что он — родственник Ангелины. Нет, семейное сходство, конечно, угадывается, но как-то не состыковывался в голове у парня образ рождённого в глуши и воспитанного в древних традициях аристократа и того «байкера», которого он только что видел. Андрей разбирался в одежде, и был уверен, что кожаные расклешенные брюки, рубашка, ботфорты куплены бароном в дорогом бутике, а не сшиты в какой-нибудь деревне мастерами Златовых. Да и грива чёрных волос, собранных в «конский хвост», как нельзя лучше довершала образ. Не вписывались только глаза. Было во взгляде барона Олега что-то такое, что на подсознательном уровне вселяло уважение. Какая-то внутренняя сила светилась в этих глубоких светло-карих глазах.

Через сорок минут Ангелина уехала с дядей на Ветре. Карета отправилась следом порожняком. Провожавшая их баронесса недовольно поджимала губы.

На следующий день приехали и за ними. Сиверс оказался вполне добродушным стариком. Отобедав, выехали. Лошади шли не спеша, Никола расспрашивал наставника о делах замка и об отце. Часа через четыре вышли к покосившейся избушке.

— Стоянка золотарей, — останавливая кобылу, объявил Сиверс.

Не передать, как Андрей был рад временной передышке! Он никогда так долго не ездил на лошади. Разминая одеревеневшие ноги, брюнет тихо спросил у друга, долго ли им ещё добираться до замка.

— Часа два, если рысью, — пожал плечами Никола.

— То есть, ещё столько же, — простонал Андрей, быстро прикинув в уме расстояние.

Золотари встретили их радушно. Пока лошади отдыхали, обитатели избушки сварили уху из тайменя. Не особый любитель рыбы, Андрей махом съел свою порцию и даже попросил добавки. Через пару часов двинулись дальше. С вечерними сумерками они, наконец, добрались до замка.

*конец ретроспективы*

В дверь постучали.

— Входи, — не сомневаясь, что это друг, крикнул Андрей, отгоняя от себя остатки воспоминаний.

— Читаешь? И как тебе? — садясь в кресло, поинтересовался молодой Муравьёв.

— Бред, — честно признался Андрей, — Какие-то свиньи, ослы…

— Так это же басни! — рассмеялся Никола.

Действительно, это были басни. Басни Эзопа на латинском языке. И то ли Андрей их неправильно переводил, то ли просто не воспринимал, но казались они ему абсолютной бессмыслицей. И зачем только тратить на перевод время?

Андрей уже месяц жил в доме друга. Хозяин замка, граф Симеон, был в отъезде. Вернуться отец Николы, по словам Сиверса, должен был ещё на той неделе, но, видимо, какие-то дела задержали мужчину в городе. Дав молодым людям день отдохнуть, Сиверс активно взялся за их обучение. Мужчина посчитал, что гостю непременно за лето стоит освоить латынь, а также научиться владеть своим кинжалом. На счёт последнего Андрей не возражал, но вот латынь оказалась ужасно скучным предметом. Хотя, скорее всего, виноват вот этот сборник басен. Андрей был уверен, что если бы ему дали нормальную книгу, мёртвый язык он бы освоил играючи. По крайней мере, с английским в школе у него никогда проблем не было.

— Если устал, можем прогуляться, — предложил Николай, изучающе смотря на приятеля.

— Там душно, — проворчал брюнет. — Вот если бы покупаться, — мечтательно протянул он, закрывая надоевшую книгу.

— Запросто, — лукаво усмехнулся Никола.

— Но ты же говорил…

— В реке и мелко, и холодно, — кивнул шатен, — Но ведь есть ещё озеро.

— И ты молчал!!! — возмутился Андрей.

— Я не был уверен, что оно прогрелось, — посерьёзнел юный Муравьёв. — Но я сейчас прокатился. Вроде, вода нормальная.

Через двадцать минут молодые люди уже седлали своих коней. Озеро оказалось в получасе езды. Скрытое берёзками, оно не было видно из замка, хотя сама роща хорошо просматривалась с балкончика, на котором в ясную ночь Никола устанавливал телескоп для наблюдения за звёздами. На воде у небольшого дощатого причала еле заметно покачивалась старая лодочка.

— Папа любит рыбалку, — привязывая коня, пояснил Николай.

Скинув футболку и джинсы, Андрей первым зашёл в воду. Вода обожгла холодом, но вот он нырнул, и блаженная прохлада окутала разгорячённое тело. Вскоре парень и вовсе перестал чувствовать холод. Для начала июля вода была довольно тёплой.

Вдоволь накупавшись, друзья вернулись в замок. Здесь их ждала неожиданная новость: граф Симеон только что прибыл и желает их видеть. Поблагодарив дворецкого, Никола опрометью побежал на встречу к отцу. Недолго думая, Андрей бросился за ним.

Вот и дверь кабинета. Шатен резко затормозил, стараясь отдышаться и в спешке приглаживая волосы. Восстановив дыхание и нацепив на лицо бесстрастную маску, Николай постучался.

— Входите, — раздался приглушённый дверью голос.

Глубоко вздохнув, Никола вошёл в кабинет. Андрей проследовал за ним, остановившись чуть ближе к двери.

Граф, сортирующий какие-то бумаги, отвлёкся от своей работы и взглянул на пришедших. Это был крепкий, царственного вида мужчина с тёмными волосами, наполовину покрытыми сединой, и почти чёрными глазами. Суровые черты лица и изучающий взгляд. Андрей поёжился под этим пристальным взглядом, Никола же покорно опустил взгляд и чуть кивнул, монотонно произнеся:

— Рад видеть, что ты вернулся, отец. Разреши приставить тебе моего друга, графа Андрея Князева.

— Очень приятно, — почему-то пересохшими губами произнёс Андрей, тоже вежливо поклонившись.

— Да, наслышан о вас, — кивнул в ответ хозяин замка. — Надеюсь, вы с удобством устроились?

— Да, благодарю. Комната очень просторная.

— Прекрасно. Я распоряжусь, чтобы вам выдали более подобающую одежду. Чувствуйте себя, как дома.

— Спасибо.

Андрей хотел было ещё что-то сказать, но вовремя заметил умоляющий взгляд друга и прикусил язычок. Поняв, что аудиенция для него окончена, он ещё раз подчёркнуто церемониально поклонился и вышел в коридор.

Николай, оставшись с отцом наедине, нерешительно посмотрел на него. Граф сурово взирал на своего наследника.

— Как дела на фирме?… — начал было юноша, но осёкся, повинуясь еле заметному жесту отца.

— Николай, мы с твоим крёстным хотели на дне рождении Ангелины объявить о вашей с ней помолвке. Но, насколько мне стало известно, Ангелина предпочла тебе графа Князева. И ты ещё осмелился пригласить его в гости?

— Он мой друг, — не понимая, чем вызван гнев отца, кротко ответил Никола.

— Друг, — задумчиво повторил мужчина, ещё сильнее нахмурившись. — Значит, ты не был против подобного выбора Ангелины?

— Нет.

Симеон сел, не отводя взгляда от единственного наследника.

— Значит, я плохо тебя воспитал. Я думал, что честь рода для тебя хоть что-то значит, а ты осознанно нарушаешь клятву своего деда. Ты сильно разочаровал меня, сын. Я думал, что ты уже достаточно взрослый, чтобы заботиться не только о себе.

Никола удивлённо воззрился на отца, стараясь скрыть обиду от его слов. Да, он с рождения знал, что должен будет жениться на одной из дочерей барона Златова. Его дед Владимир был обручён с баронессой Анной Златовой. Но, когда лавина унесла жизни обоих братьев баронессы, помолвку решено было расторгнуть, дабы сохранить род Златовых. Юной Анне нашли в мужья образованного, но нетитулованного дворянина, который согласился принять её фамилию, тем самым вступив в род. А несостоявшийся жених поклялся, что обет, данный Богу, исполнится на их детях. Однако и у Златовых, и у Муравьёвых в следующем поколении родились лишь сыновья. Так клятва деда и перешла на него, Николая.

— Отец, позволь напомнить тебе, что у Златовых есть ещё младшая дочь, — всё-таки решился продолжить разговор юноша, хотя взгляд отца явно велел уходить.

— Что ты хочешь этим сказать? — в голосе мужчины ясно прозвучала усталость и какое-то безразличие.

— Мы с Софией любим друг друга, — сглотнув, заставил себя признаться молодой человек. — Ангелина в курсе. Папа, я же тебе как-то уже говорил, что мы с ней только друзья. Поэтому я даже рад, что Андрей и Ангелина…

Но договорить Никола не сумел, поражённый шоком, проступившим на лице всегда спокойного, хоть и сурового, отца. Граф Симеон недоверчиво взирал на своего отпрыска, постепенно всё больше бледнея. Николай уж испугался за здоровье родителя, когда тот резко поднялся, не обратив внимания на упавший стул.

— Вы должны были сказать это нам с Геннадием раньше, — в тихом голосе на этот раз был лёд. — Я не понимаю, почему баронесса Златова весь год скрывала роман Ангелины с этим твоим другом, неизвестно откуда взявшимся потомком Князевых, — мужчина заставил себя глубоко вздохнуть, и более спокойно продолжил, — Но почему вы с Ангелиной хотя бы в письмах не упомянули об этом? Если вы давно всё решили без нас, вы обязаны были поставить нас с Геннадием в известность. Но о чём я говорю? Ты даже не понимаешь, что вы натворили!

— Но, отец, я не вижу проблемы, — честно ответил шатен. — Клятва будет соблюдена. Мы с Софией поженимся. Я согласен объявить о помолвке хоть сегодня. Уверен, она тоже возражать не будет…

— Нет, — мужчина медленно поднял свой стул и сел. — София уже обещана младшему сыну Вяземского. Они приедут свататься на Рождество. Заодно посмотрят на нашу академию.

— Что? Но когда? — Никола чувствовал себя так, будто на голову только что вылили ушат ледяной воды.

— Вам следовало признаться раньше, — устало протёр глаза граф Симеон. — Да и баронесса могла бы сказать сыну, что Ангелина предпочла графа Князева. Конечно, их род ничего не теряет, а вот наш… Геннадий ни за что не отменит соглашение с князем.

— Когда? — тихо повторил свой вопрос Николай, будто ответ на него мог что-то изменить.

— Два месяца назад твой крёстный ездил в Москву…

Покидал Николай кабинет как в тумане. У библиотеки его дожидался возмущённый до глубины души Андрей, но, заметив, в каком состоянии друг, сумел промолчать, за что Никола был ему безмерно благодарен. Ужин вечером прошёл почти в полном безмолвии.

 

Глава 4. Бабушка Агафья

С раннего утра был слышен в замке голос Порфирия:

— Эй, Егорка, стриги кусты поровнее, проверю!

— Да ровнее некуда, хоть по линейке меряй, барин, — шутливо отвечал в ответ садовник.

— А где бездельник Федот прохлаждается? Давно, окаянный, крыльцо починить в сарае обещался.

— Да ж вчерась корова у них отелилась. Чай некогда.

— Вот объявится, покажу я ему, — грозится дворецкий.

В принципе, как наблюдал всё то время, что жил в замке, Андрей, понуждать работников Порфирию не было абсолютно никакой надобности: все и так работали на совесть. Но, как пояснил на его недоуменный вопрос Николай, граф Симеон любил «слышать, как люд работает». Вот все обитатели замка и старались угодить господину.

— А чем твоему отцу моя одежда не понравилась? — идя с другом на завтрак, не смог скрыть любопытства Андрей.

Вчера его весьма оскорбило такое отношение Муравьёва-старшего к его персоне. Ладно бы был ширпотреб, но и футболка, и джинсы известной уважаемой марки…

Никола только хмыкнул:

— Не обращай внимания. Отец всегда негативно отзывался о современной городской моде. Он считает её, как бы это сказать, не совсем приличной для уважающего себя дворянина.

Андрей кивнул, не желая развивать тему. Он видел, что Никола по-прежнему чем-то глубоко опечален, но друг, как юный Князев не пытался расспрашивать его, не пожелал делиться с ним своим горем.

Завтрак по атмосфере не сильно отличался от ужина, что был накануне. Граф Симеон сухо поздоровался с сыном и его гостем и вежливо предложил сесть, отметив, что сегодня Андрей выглядит более подобающе. Не зная, обижаться или смеяться по этому поводу, брюнет вежливо поблагодарил за сомнительный комплимент, и сел на свой стул, по правую сторону от Николая.

Весь завтрак Сиверс рассказывал, как продвигается обучение юных господ, похвалил за упорство Андрея, что, казалось, нисколько не заинтересовало хозяина замка. Отчитался, что было сделано работниками и слугами во время отсутствия графа, какие глобальные события произошли в подвластных Муравьёвым деревнях. Юноши сидели молча, Андрей с интересом прислушивался к разговору.

Через полчаса они с Николой были в тренировочном зале. Граф Симеон и не подумал отменять их занятия, хотя и велел Сиверсу, как освободится, подняться к нему в кабинет.

Так началась для Андрея новая жизнь в гостях у друга. Он никак не мог понять, всегда ли хозяин замка столь нерадушен к гостям, или только с ним так? Его отец никогда не позволял себе выказывать пренебрежение к его бывшим школьным товарищам, которых Андрей не часто, но всё-таки приглашал в гости. Напротив, если отец был дома, он старался как-то завязать разговор: расспрашивал пришедших о школе, о родителях, об интересах. Хотя стоит ли жаловаться: вон и с Николаем граф Симеон был не более приветлив, чем с ним. Может просто характер такой?

— Не суди его, он долго жил прошлым. А я его ещё и сильно подвёл, — ответил Никола на вопрос об отце.

Но чем «подвёл», так и не сказал.

***

Однажды Муравьёв-старший взял сына на заседание дирекции их фирмы. Уехали они на полных два дня. Оказалось, недалеко от замка, в нескольких часах езды на повозке, была вертолётная площадка. Вертолётом они и должны были добраться до ближайшего города, а оттуда уже на машине до Новосибирска. Андрей остался в замке на попечении Сиверса.

Честно сказать, он даже был рад, что отец друга не взял и его за компанию. В замке опять стало тихо, за столом пропала напряжённость. Сиверс был отличным собеседником, и развлекал гостя занимательными историями из жизни или рассказывал что-нибудь о малоизвестных, но значимых исторических личностях. С ним юноше было гораздо проще, чем с нелюдимым и чопорным хозяином замка.

В это же время благодатного отдыха молодой человек познакомился и с ещё одним обитателем замка, которого прежде не видел. Это была древнего вида немощная старушка, которая выглянула из одной из комнат, которые, как считал Андрей, пустовали, и окликнула его вечером первого дня, как Муравьёвы уехали.

— Здравствуйте, — разглядывая почти истлевшую бабульку, опирающуюся слегка трясущимися руками на палочку, поздоровался шедший в свою спальню брюнет.

— Ты ведь Андрюша, верно? — спросила старушка негромко.

— Да, — кивнул парень, посчитав невежливым спрашивать, кто она такая.

Однако бабушка сама представилась:

— Я Агафья, няня Николушки, он много рассказывал о тебе.

— О вас он тоже нам говорил, — искренне улыбнулся ей Андрей: он и не подозревал, что няня друга настолько стара!

— Может, зайдёшь? — открыла дверь пошире старушка, приглашая юношу в свою опочивальню.

Не видя причин отказывать, юный Князев зашёл в её комнату.

Это была небольшая, очень уютная светёлка. В углу слева от окна красовалась полка с иконами, у которых горела маленькая лампадка. У самого окна стоял стол, накрытый белой накрахмаленной ажурной скатертью. На столе стояли кувшин с водой, вазочка с сухарями, подсвечник с почти догоревшей свечой, и лежала какая-то пожелтевшая от времени довольно толстая книга. У стены, справа от двери, размещался старинный комод. И комод, и подоконник, и единственная в комнате табуретка были покрыты вязаными салфетками. На кровати было несколько подушек с расшитыми цветами наволочками, и такое же покрывало. Окно украшали красивые занавески под старину. И вообще у Андрея сложилось такое впечатление, будто он попал в музей. Не хватало только прялки в углу у стола, где стоял табурет.

— Это всё вы вышивали? — не нашёлся, что ещё спросить, юноша.

— Тогда глаза мои были зорче, сейчас-то уже не смогу, — кивнула старушка, закрывая дверь. — Да ты не стой, как неприкаянный: присаживайся. У меня редко бывают гости. Я уже почти из комнаты-то не выхожу. Милостивый граф, снисходя до моей немощи, приставил мне в помощницы Оленьку, дочку нашей доброй кухарки.

«Не бабушка, а Божий одуванчик», — подумал Андрей, слушая её лепетания. Однако, чтоб не смущать старушку, он сел.

Бабулька улыбнулась ему, тяжело опускаясь на свою кровать и ставя палочку у своей постели.

— Жаль, что мне угостить тебя нечем, — посетовала Агафья.

— Я только что с ужина, так что спасибо, но в меня всё равно бы ничего не влезло, — заверил её молодой Князев. — Смотрю, зрение читать вам не мешает, — кивнул он на раскрытую книжку.

— Да я ведь почти неграмотная, — отмахнулась няня Николы. — Дядька мой алтарником в церкви нашей служил, меня худо-бедно читать и выучил. Только эту книгу всю жизнь и читаю.

Андрей смог-таки сдержать своё удивление, напомнив себе, что все здесь живут как в позапрошлом веке. Скосив глаза, он не смог прочитать в книге ни строчки. И буквы-то были вроде бы русскими, но вперемешку с английскими, что ли, или латинскими.

— А что это? — любопытство всё же оказалось сильней.

— Как что? Евангелие! — искренне удивилась его вопросу старушка.

— Но это же не русский?

— Русский, Андрюша, что ни на есть самый русский. Просто написано на церковном языке.

— А-а, — протянул юноша, вспомнив, что и у Николы в комнате он видел книги на старославянском языке. И как сразу не признал? — А вы хотели со мною о чём-то конкретном поговорить?

Возможно, торопить бабушку было не очень культурно с его стороны, но так он до утра просидеть здесь может, а Сиверс завтра будет проверять, как он сделал перевод очередной басни. А ещё и поспать бы ночью не помешало.

— Николушка меня беспокоит, — с болью начала старушка. — Я знаю, мне уж на Суд Божий скоро, со дня на день смерть жду. А мальчик мой золотой в последние дни совсем тенью стал. Я ведь ещё его отца нянчила…

— А что с ним? Он мне ничего не говорит, — поддался вперёд Андрей.

— Ох, знаю я, что он тебя бережёт, да только ты всё равно рано или поздно узнаешь. Беда у него, и я виновата в этом.

— О чём вы?

— Я ведь знала, что любит он Софьюшку, но хранила его тайну сердечную. А надо было сказать Симеону, он бы мог не допустить происшедшего…

— Конечно простите, но я всё равно ничего не понимаю, — скрывая раздражение от бесконечных причитаний старушки, промолвил Андрей.

— Ох, прости, Андрюша. Дело-то давнее…

И поведала Агафья юноше о клятве, что связала Николая с дочерьми барона Златова, и о скором обручении Сафии с князем московским. Андрей слушал, всё больше хмурясь. Под конец он понял, что так тяготило последние дни друга. Выходит, женитьба на Ангелине для друга — единственная возможность не нарушить родовой обет.

— Он очень дорожит твоей дружбой, Андрюша, — будто читая его мысли, кивнула сама себе бабушка Агафья. — Прошу тебя, не предавай его. Мой мальчик сильный, добрый, чуткий: он всей душой, всем сердцем переживает…

— Ну а мне-то что теперь делать? Мне нравится Ангелина, её бабушка сама разрешила нам встречаться.

— На Анну многое в своё время свалилось, вот характер-то мужской и сковался с годами. Думаю, Софьюшка поведала ей всё, вот она и согласилась в качестве возможного жениха для средней внучки принять тебя, Андрюша. Тем более история возвращения твоего рода слишком уж роднится и историей их семьи. Но забыла она, что судьбы девочек в руках сына её. В своё время мужа для старшей внучки она сама выбирала, вот и не учла, что у Генночки другие планы на девочек быть могут. Ох, как она, наверно, теперь корит себя, горемычная!

— То есть теперь Ангелина волей-неволей должна выйти замуж за Николу? — уточнил брюнет.

— Почему же неволей? — удивилась старушка. — Гана любит дочь не меньше бабушки: он позволит ей сделать выбор. Но Николушка, птенчик мой родненький, сам всё решил: он будет просить Ангелию выбрать тебя.

— Но почему?! — в шоке от последних слов уставился Андрей на старушку. После всего услышанного он полагал, что бабушка будет всеми способами убеждать его расстаться с девушкой.

— Он ценит тебя больше себя. Он терзает себя, винит, что умолчал о своих чувствах к Софии. У него ведь был выбор, но он дотянул, что Гена и Симеон сделали сей выбор за него. Ему дорога Ангелина, он уважает её, восхищается её решимостью, но в сердце его образ Софии.

— То есть теперь ему всё равно, на ком его оженят?

— Ты ещё очень молод и, насколько я слышала от моего мальчика, пока не ведаешь Бога. Николушка знает силу Венчания, он верит, что сможет полюбить ту девушку, что найдёт ему отец. Настоящая-то любовь рождается и взращивается только в браке. Он поступил единственно верным способом — предал себя воле Божией, и я, пока жива, буду помогать ему.

— Чем помогать?

— Молитвою, — тихо ответила няня Агафья.

Андрей в ступоре на неё посмотрел, не в силах вместить услышанное. То есть, если всё это перевести на русский язык, Никола просто решил всё бросить на самотёк и бездействовать? Он даже не попытается побороться за своё счастье!

Уходил юный Князев от богомольной старушки в большом замешательстве и абсолютном смешении чувств. Он не понимал: зачем няня друга вообще ему всё рассказала, раз Никола уже сделал за него и себя выбор? Почему друг скрывал от него всё это? И что теперь делать ему самому? «Не предавай моего мальчика» — звучали в ушах юноши молящие слова уже стоящей одной ногой на том свете старухи. Да как же он может предать, когда Никола сам уже распялся за него? Презреть родовую клятву ради близкого друга и счастья подруги детства, положить на алтарь дружбы собственный долг, — разве может быть для «древнего» аристократа подвиг сильнее? Но была ещё воля Ангелины. А что, если девушка решит иначе и согласится на брак с Николаем? Сможет ли он, Андрей, видеть возлюбленную женой лучшего друга?

 

Глава 5. София

На цветущий и благоухающий сад у особняка Златовых опускались вечерние сумерки. В одной из беседок на берегу пруда сидела пятнадцатилетняя темноволосая девушка и тихо плакала, глядя на плавающих в пруду уток. Полчаса назад её позвал отец и сообщил о скорой помолвке.

*ретроспектива*

— Ты хотел меня видеть, батюшка? — скромно постучавшись, вошла в кабинет отца младшая из Златовых.

— Да, моя дорогая малышка, у меня к тебе есть серьёзный разговор, — тепло улыбнулся мужчина.

Барон Геннадий был истинным красавцем: высокий, подтянутый, темноволосый, с аристократическими чертами лица и выразительными чёрными глазами, весь его образ довершали аккуратные усики и бородка, чуть тронутые сединой. Мужчина не пренебрегал благами цивилизации, в отличие от графа Муравьёва, поэтому в доме было электричество, вырабатываемое солнечными батареями, размещёнными на южных скатах крыш особняка, и ветряной установкой. И всё-таки электроприборов в доме почти не было: плита и холодильник на кухне, ТЭН в ванной для нагрева воды, рабочий компьютер отца, да свет во всех комнатах — вот и всё. Ну и, конечно, насос водокачки (в особняке были и водопровод, и система отопления, так что зимой, когда запускалась небольшая котельная на заднем дворе, печь (которая всё-таки имелась на кухне) можно было и не топить).

— Я внимательно слушаю, папа, — наблюдая за тем, как отец выключает компьютер, покорна села в предложенное кресло девушка.

— Ты уже у меня такая взрослая, практически готовая невеста, — издалека начал Геннадий. — Поэтому я задумался о выборе тебе жениха. Как ты смотришь на то, чтобы через год выйти замуж?

— Положительно, батюшка, — осторожно ответила София. «Неужели Никола приезжал свататься? Как же я его не застала?» — пронеслось в голове.

— Я был уверен в этом, — явно обрадовался её словам отец. — На Рождество к нам в гости приедет сам князь Вяземский с двумя сыновьями. Бог даст, следующим летом сыграем вашу свадьбу с Вениамином, его младшим сыном.

— Как? — только и смогла пролепетать ошарашенная девушка.

Все её мечты о замужестве с молодым Муравьёвом, о том, что будет жить недалеко от родителей и сможет часто их навещать, рушились от слов отца. Князья Вяземские… Так это же Москва, другой конец страны! Бесконечная суета, светские рауты и приёмы, и так далеко от дома! А она, София, любила тишину этих гор, мечтала о тихом домашним счастье… Но что её наивные мечты против воли отца…

— Ты будешь княгиней, — тем временем гордо продолжал Геннадий, списав потерянный взгляд дочери на шок от свалившейся на их семью удачи.

— Княгиней, — как в полусне повторила София.

— Ты хоть довольна, малышка? — всё-таки заподозрил что-то неладное в поведении дочери барон.

Девушка вздрогнула и, взглянув на отца, заставила себя улыбнуться:

— Я счастлива, батюшка.

Лучше отцу теперь ничего и не знать, он ведь так её любит!

— Вот и здорово! — просиял Геннадий. — Через две недели объявим о помолвке Николая и Ангелины, а зимой заключим сделку с Вяземскими.

«Бедный-бедный батюшка», — с болью подумала София, мгновенно поняв, что он ещё и об Ангелине с Андреем не знает. Да и маме они пока с сестрой ничего не сказали. В курсе была только бабушка, с которой София поделилась своими чувствами к Николаю на прошлый свой день рождения. Тогда же она вскользь упомянула, что чувства эти взаимны. Наверняка бабушка даже обрадовалась, когда молодой Князев попросил право встречаться с Ангелией, и Никола на это, действительно, ничего не возразил: «все внучки удачно пристроены». Ну кто ж предполагал, что отец самолично займётся их устройством в жизни? С их старшей сестрой, Ульяной, было иначе: отец просил бабу Анну найти жениха…

*конец ретроспективы*

София всё прокручивала и прокручивала в голове разговор с отцом, с каждой минутой всё больше убеждаясь, что повела себя правильно.

— Но я другому отдана и буду век ему верна, — на память процитировала она Татьяну из Пушкинского «Онегина».

Она любила читать. В доме была прекрасная библиотека, и Пушкин был одним из её любимых авторов ещё с детства, когда мама перед сном ей с сёстрами читала его сказки. Отец тоже в детстве часто читал им, но в основном «Жития святых» и «Евангелие».

— А, вот ты где, сестрица! — неожиданно раздался весёлый голос Ангелины. Однако беззаботность среброволосой красавицы пропала, когда та заметила бороздки слёз на щеках сестры. — Что-то случилось?

— Я замуж будущим летом выйду, — не видя смысла скрывать, бесцветным голосом произнесла София.

— Так это же прекрасно! Поздравляю…

— Не за Николу, — оборвала сестру Софья.

— То есть? — изумилась Ангелия. — А за кого?

— За князя.

— Какого такого «князя»? — Ангелия подумала, что сестра разыгрывает её.

— А разве много князей в наш век осталось? — задала риторический вопрос София.

— За одного из младших Вяземских, что ли? — не поверила блондинка.

— Ага.

Сёстры умолкли. Да и можно ли утешить в данной ситуации? София вновь взглянула на безмятежно плавающих уточек.

— Я дурочка, как та Татьяна у Пушкина, — через какое-то время промолвила она. — Начиталась книжек, выдумала себе принца… А Ульяна, вон, и не видела своего Зайцева до самой свадьбы, и ничего, полюбила… Ребёночка уже ждут.

— Жене подобает любить своего мужа, — философски заметила Ангелина. — А ты не дура, не наговаривай на себя. Никола действительно был бы тебе хорошим супругом, не то что Онегин — Татьяне: люблю — не люблю, бросаю — страдаю. Он надёжный и преданный.

— И ты теперь с ним обвенчаешься или будешь настаивать на Андрее?

— Не знаю, — честно ответила Ангелина. — Похоже, ни у тебя, ни у меня уже нет выбора. Я уважаю и очень люблю Николу, но так сложилось, что он мне как брат, я никогда не видела в нём свою вторую половинку. Мы вместе в детстве играли, проказничали…

— А Андрей?

— Мне он нравится. Такой смешной иногда: он же совсем не знал наших традиций… «Как денди лондонский» — усмехнулась блондинка, вспоминая своё первое впечатление о Князеве. — Такой кавалер из другого мира. И всё-таки он прекрасно воспитан: галантен, умён, с ним очень интересно…

— Ты расскажешь родителям о вас?

— Думаю, они и так всё узнают: как только батюшка расскажет бабушке о тебе, — вздохнула Ангелия: она тоже была растеряна и не знала, что делать.

 

Глава 6. Встреча друзей

И Катя, и Ваня впервые летели на вертолёте! Они и не думали, что где-то в горах между теремом Златовых и замком Муравьёвых может спокойно находиться вертолётная площадка. Да и вообще, что «древние» аристократы имеют под рукой подобный личный транспорт.

Летели долго. Молодые супруги с восторгом смотрели на извилистые реки внизу, горные серпантины, спрятанные в таёжной глуши деревеньки.

— Вот и академию пролетаем, — указал Пётр ребятам на довольно большой знакомый до боли посёлок, который отлично просматривался по правому борту.

Вскоре они пошли на посадку. Вначале Ваня даже подумал, что они сядут на какую-то из полян, но они действительно приземлились на настоящей, хотя и очень крохотной, вертолётной площадке, недалеко от которой их уже ждала карета.

Запряжённый шестью скакунами экипаж довольно быстро доставил их по грунтовой дороге к величественному, сказочной красоты терему Златовых.

— Олег, наверно, ещё не вернулся, так что в доме только сама баронесса и Настенька. Ну и прислуга, конечно, — подавая руку Екатерине и помогая спуститься, сказал Пётр.

— Они что, только втроём живут в этом огромном дворце? — удивился Ваня.

— Геннадий, когда его третья дочка, София, родилась, решил, что пора бы уже отселятся. Его усадьба не так далеко. Баронесса пыталась его отговорить, ведь в тереме комнат много — всем место хватило бы. Но Гена решил, что так будет лучше. В принципе, когда мы разрабатывали план строительства академии, за основу его особняк и взяли: он и электричеством, и канализацией, и водопроводом снабжён. Баронесса всё надеется, что Олег за голову возьмётся и женится, но тот пока держится. Он мечтатель: ищет свой идеал. Это неплохо, но когда Геннадий достроил усадьбу, и семья их уехала, здесь действительно стало пусто…

Мужчина замолчал: к ним уже спешил кто-то из слуг.

***

Петра, Ваню и Катю проводили в просторную гостиную, где у разжённого камина (а ведь на улице и так очень жарко!) сидела в кресле сама баронесса Златова.

Увидев гостей, женщина поднялась и радушно поприветствовала сначала своего воспитанника, а потом и студентов. Пётр, не откладывая, поинтересовался, сообщил ли Олег новость о них?

— Да. И я очень рада, что вы, — взглянула она с улыбкой на ребят, — понимаете необходимость данного шага.

— Ну, мы, вроде как, и так уже венчаны, — смущённо пролепетал в ответ Ваня. — А роспись в ЗАГСе — всего лишь формальность.

— И всё же она нам очень нужна, — приглашая всех присесть, кивнула на слова юноши Анна Константиновна, после чего устремила взор на оробевшую в её присутствии девушку, — Да и, думаю, ты, Катенька, в детстве, как и все девочки, мечтала о роскошной свадьбе. Я согласна, Венчание выше росписи, но у вас оно прошло в спешке и без должных приготовлений.

Катя чуть покраснела. Она и себе-то боялась признаться, что хотела бы тогда, в церкви, как настоящая невеста стоять в белоснежном платье… В конце концов, она и без этих внешних атрибутов стала Ваниной женой — а это главное. Всё остальное — от гордости. Ей-то явно грех жаловаться: уж в академии её потом нарядили, как настоящую принцессу. Но это было потом. А на самой свадьбе она была в джинсах и кофте. Подаренный батюшкой платок она передарила бабушке, которая теперь ходила в храм только в нём.

— Ну вот и прекрасно! — приняв реакцию девушки за согласие с её словами, просияла хозяйка. — Мы устроим вам великолепное торжество, можете ни о чём не волноваться.

— Может, не надо, — почему-то ослабевшим голосом попыталась возразить Катя. — Мы не хотели бы вас так утруждать…

— Пустяки, даже не волнуйся об этом, моя дорогая.

В это время в комнату вошла Анастасия Дмитриевна.

— Прошу прощения, я только сейчас узнала, что вы уже прибыли, — поздоровавшись, извинилась за своё отсутствие молодая женщина.

— Не беспокойся, Настенька, ещё и к столу подавать не начали, — успокоила её баронесса.

— Тогда я сейчас Глашу потороплю, — и красивая золотистоволосая наставница Кати и других студенток академии опять скрылась за дверью.

На следующее утро юные путешественники продолжили свой путь: Настя вызвалась сопроводить молодую графиню до усадьбы Златовых, а Пётр и Ваня верхом отправились в замок Муравьёвых.

***

Друзья встретили Ваню ещё на подъезде к замку и, после официального представления юного Соколова графу Симеону, увели показывать отведённую ему комнату. Ваня, весело рассказывающий, как провёл первую половину каникул, с удивлением осознал, насколько сильно в действительности соскучился по друзьям.

— А как твоя крёстная? — когда чуть успокоились и разместились во временной Ваниной спальне, спросил у друга Андрей. — Сумели найти её?

— С огромным трудом отец отыскал, — кивнул блондин. — Оказалось, она после смерти мужа в монастырь ушла. У них был ребёнок, но умер, ещё в детстве… Так что теперь она — игумения Вера. Нам настоятельница позволила поговорить. Она так рада была меня увидеть! — с невероятной теплотой вспомнил Ваня их единственную встречу. — Сказала, что все эти годы помнила и молилась Богу о мне…

— Значит, тебе досталась настоящая крёстная, — улыбнулся Никола.

— А у вас-то как дела? Что нового в мире тайной политики?

И Андрей, и Никола как-то подозрительно замолчали. Ваня недоумённо переводил взгляд с одного на другого:

— Я что-то не то сказал? Что-то случилось, — всё больше волновался такой внезапной смене атмосферы в комнате Ваня.

— Нет, всё хорошо, — первым довольно скупо ответил Андрей.

— Не заметно, — честно промолвил молодой Соколов, всем своим видом требуя более разумного и полного объяснения.

Андрей вздохнул и посмотрел на Николу:

— Я всё знаю. Говори уже.

Опять замкнувшийся было в себе Николай уставился на друга с немым вопросом в глазах. Ваня насторожено наблюдал за ними, понимая, что чтобы ни произошло во время его разлуки с друзьями, это явно было нечто личное, касающееся только их двоих.

— Твоя няня мне всё рассказала, — не желая и дальше мучить приятеля, пояснил свои слова Андрей. — Вообще-то мог бы и сам, — не удержался он от упрёка.

— И как ты? — только и спросил Никола.

— Пусть Ангелина сама выбирает, — пожал плечами Андрей.

И друзья посвятили Ваню в непростую ситуацию, в которой оказались. Потом, уже без прежнего напряжения, в подробностях описали, чем занимались в замке всё это время. Андрей похвастался, что неплохо освоил кинжал, и предложил и Ваню научить, пока есть ещё время до начала учёбы.

— Да я ведь к вам ненадолго, — к огорчению товарищей, покачал головой Ваня. — После бала у Златовых отец отвезёт нас с Катей обратно, в город. Если хотите — отправимся вместе. Посмотрите, какой папа ремонт организовал в квартире. Я до сих пор в шоке!

— Можно и поехать. Заодно развеемся, — посмотрел Андрей на всё ещё слегка грустного Николая.

— Если отец будет не против, — неожиданно даже для самого себя согласился Никола.

После ужина Пётр Анатольевич, попрощавшись с ребятами и графом Симеоном, уехал обратно, в терем баронессы Златовой.

 

Глава 7. Усадьба Златовых

Катя ехала в карете. Рядом сидела её наставница Анастасия Дмитриевна и не переставая рассказывала студентке о правилах, принятых в семье Ангелины:

— И не удивляйся, дорогая, если услышишь сутра колокольчик — это служанка напоминает, что скоро завтрак, обед или ужин. У тебя есть часы? — дождавшись кивка девушки, Настя продолжила. — Как услышишь колокольчик, через двадцать минут ты должна быть в гостиной. Опаздывать очень невежливо. Но, думаю, София и Ангелина не оставят тебя одну. Они очень внимательны, и помогут тебе освоиться. И ни в коем случае не начинай разговор с бароном Геннадием или баронессой Марией первой. Будь скромной и воспитанной: если спросят — вежливо отвечай, не спросят — молчи. И, конечно же, никогда не перебивай!

— Хорошо, я постараюсь вести себя достойно, — больше чтобы поддержать разговор, заверила женщину Катя.

Ей уже при мысли о всех этих бесконечных условностях становилось не по себе. А что если она что-то забудет, а сестёр не будет рядом? Ну не съедят же её старшие Златовы, если она что-то сделает не так?

Заметив, что девочка совсем скисла, Настя спохватилась, и подбадривающе сжала её холодную ладошку:

— Не переживай так, дорогая. На самом деле в семье Гены все правила весьма условны. Он очень любит своих дочерей и, я просто уверена, отнесётся к тебе с пониманием и теплотой. И я уже не говорю о баронессе Марии! Просто мне очень хотелось бы, чтобы ты своими манерами произвела на всех самое лучшее впечатление. В конце концов, если ты не справишься, то это лишь значит, что я, как твой преподаватель этикета, никуда не гожусь. В доме Геннадия тебя никто не упрекнёт, если, конечно, ты не позволишь себе откровенно уж неприличные выходки. Но, зная тебя, я убеждена, что этого не случиться.

— Надеюсь, — еле заметно улыбнулась молодая графиня.

Оставалось уповать, что понятие «неприличного поступка» у неё и в мире аристократов не сильно разнятся. Она опытно знала, что порой теория весьма сильно отличается от практики. Может, если она просто случайно, размешивая сахар, стукнет ложкой о чашку, её уже сочтут некультурной простолюдинкой. В конце концов, все обитатели усадьбы воспитывались и росли в совсем иной среде, нежели она…

Наконец за очередным поворотом показался дом Златовых. Он не был таким красивым, как терем баронессы, и всё же Катя восхищённо рассматривала его. Ни дать — ни взять сделанный в лучших традициях старины помещичий дом. О том, что сейчас не девятнадцатый век, свидетельствовали только видневшиеся на крыши солнечные батареи.

Через десять минут Анастасия уже представляла вышедшим их встретить хозяевам юную подопечную. И барон, и баронесса показались девушке весьма милыми. Мария Златова лично устроила гостье экскурсию по дому и показала отведённую ей горницу.

Мама Ангелины, как и подруга, была среброволосой блондинкой. Раньше, до знакомства с Ангелией, Катя с уверенностью сказала бы, что такой оттенок бывает лишь у детей, или его можно добиться при покраске. Но, как выяснилось, в качестве исключения и у взрослых встречается…

— Располагайся, милая. У Софии и Ангелины сейчас урок, но минут через двадцать они к тебе присоединятся. Можешь пока отдохнуть с дороги, — пропела нежным голосом баронесса и, чмокнув девочку в щёчку, скрылась за дверью.

Катя так и осталась стоять посреди своей опочивальни.

***

Сёстры Златовы пришли к ней даже раньше, чем обещала хозяйка дома. София и чертами лица, и внешностью больше походила на отца, чем на мать, в отличие от Ангелины, которая, как теперь выяснилось, была просто копией своей матери.

— Мы уж тебя заждались! — порывисто обняла и расцеловала в обе щёки подругу Ангелина. — Знакомься, это моя младшая сестра София, — представила она с отчего-то грустными глазами девушку.

— Очень приятно, — забыв, где находится, подала руку для рукопожатия Катя.

Однако София не выказала ни удивления, ни смущения, а просто, широко и искренне улыбнувшись и промолвив: «Мне тоже», — пожала протянутую руку. Правда глаза при этом у неё всё равно оставались печальными.

— Давайте договоримся: никакого официоза, — нарушая неловкую паузу, взяла разговор в свои руки Ангелия, намеренно беспечно и вальяжно развалившись на застеленной роскошным покрывалом кровати. — Рассказывай, как добралась? Как поживает наша бабушка? Вы же сначала к ней заезжали? Ваня, насколько я понимаю, в гости к Муравьёвым направился, раз ты без него?

Постепенно Катя расслабилась, вновь почувствовав себя непринуждённо в дружеской обстановке. София тоже участвовала в беседе, но осторожно, чтобы не поставить в затруднительное положение гостью. Сестра ей довольно много рассказывала о необычной графине: Софья была в курсе её настоящего рода и смелого поступка, позволившего учиться в бабушкиной академии. А вот о ней самой Катя мало что знала, и чуткая к подобным вещам София не спешила навязывать графине свою дружбу.

Однако переживала младшая Златова зря. Катя оказалась довольно общительной и умной девушкой, и уже к вечеру все трое были неразлучны.

***

Неделя в компании сестёр пролетела незаметно! Катя вместе с Ангелиной и Софией днём гуляла по великолепному саду, ходила по грибы в близлежащую рощу, собирала душистые травы; когда сёстры занимались рукоделием — развлекала их историями о городской жизни…

Когда ей стало интересно, что за урок был у подруг во время её прибытия, те рассказали, что раз в неделю к ним приходит батюшка, научая Закону Божию. И, если она захочет, в воскресенье может пойти с ними в церковь. Катя с удовольствием приняла их предложение, тем более дома, с бабушкой, этим летом почти каждое воскресенье ходила.

За три дня до дня рождения Ангелины приехала её старшая сестра Ульяна с супругом, бароном Степаном Зайцевым, сыном того самого Зайцева, что состоял в Совете дворянства. Ульяна фигурой и грацией больше походила на мать и Ангелию, а внешностью — на отца и Софию: такие же тёмные волосы, тонкий прямой нос, заострённый подбородок, карие глаза, только чуть более светлые. На вид баронессе Зайцевой нельзя было дать больше семнадцати, вполне молоденькая девушка, буквально их ровесница, и лишь кольцо на пальце, округлившийся животик, да какой-то умиротворённый взгляд говорили, что она замужем и, более того, скоро сама станет мамой. Пополнение семья ожидала в конце октября — начале ноября.

На самом деле зимой Ульяна должна была праздновать свой девятнадцатый день рождения. Замуж её выдали чуть больше года назад, и с тех пор она ни разу не была в родительском доме. Катя, да и Ангелина с Софией, её почти не видели: большую часть времени Уля проводила с родителями, как и её молодой муж.

За день до торжества в усадьбу приехала баронесса со своей крестницей и воспитанницей Анастасией. В тот же вечер Геннадий вызвал именинницу на ковёр. Догадываясь о теме предстоящей беседы, Ангелина лишь тяжело вздохнула и, понурив плечи, отправилась в кабинет отца. Катя уже была в курсе проблемы друзей и лишь пожелала вдогонку удачи. Во взгляде Софии вновь появилась грусть: хотя в последние дни младшая Златова казалась счастливой, стоило кому-то напомнить о скором замужестве, печаль возвращалась в её душу. В такие минуты Кате казалось, что тоскует Сифья больше не о своей разбитой мечте детства, а о скором расставании с родным краем да отчим домом. Но открыто спрашивать графиня не решалась.

Не было Ангелины минут сорок. Вернулась подруга не то, чтобы расстроенной, но будто слегка дезориентированной.

— Ну что? — потребовала скорейшего отчёта София, нетерпеливо заправляя за ухо прядь выбившихся из причёски волос.

— Отец дал мне время разобраться в себе, — буквально упала в кресло Ангелия, потерянно взглянув на сестру и подругу.

— Ты хочешь сказать, что согласилась на замужество с Николой, но отец твоей жертвы не принял? — во все глаза воззрилась на сестру Софья.

— Он сказал, что желает тебе и мне только счастья, — кивнула будущая именинница. — И что, знай он о бабушкиных планах и наших желаниях заранее, не стал бы заключать сделку с Вяземскими. Он разрешил мне самой выбрать, с кем я хочу идти по жизни. А вот насчёт тебя, Софи, сделать уже ничего невозможно, если, конечно, сами Вяземские не откажутся в пользу другой кандидатки.

— А как же клятва нашей бабушки и дедушки Николая? — не поверила младшая Златова.

— Перейдёт по наследству уже на наших детей, — пожала плечиком Ангелина.

— Так просто? — удивилась обыденности фразы Катя.

— Не просто, — покачала головою София. — Не зря же в Библии сказано: «Не клянись». Господь наш воистину милосерд и долготерпелив, но играться клятвами очень опасно. Большой грех нарушать её, тем более, когда есть возможность исполнить. Саму клятву дал дедушка Николая, и в нашем поколении возможность исполнить была. Как бы род Муравьёвых из-за всего этого не прервался.

— Как это? — не поверила Катя своим ушам и столь мрачным выводам.

— Очень просто, — Ангелина, кажется, была полностью согласна с сестрой. — Вот граф Симеон подыщет Николе невесту, не из нашего рода. Они поженятся, а тут раз, и не будет в браке детей. Можно, конечно, взять на воспитание ребёнка, ввести его в род, сделать наследником, но кровь-то уже будет другая.

— Отец всё молится, чтобы Бог братишку нам послал, — посмотрев на икону Спасителя в углу светёлки, промолвила Софья. — Говорит, отстроил особняк, а жить-то в нём будет некому: нас всех замуж выдаст, и останутся они с мамой в этом огромном доме одни. Переселялись-то в усадьбу с расчётом, что ещё дети будут, но Господь пока не даёт. А тут ещё мы чудим…

Ангелина согласно кивнула, на её личике тоже проступила печаль. Потом она перевела взгляд на Катю и с тяжёлым сердцем произнесла:

— Батюшка запретил возвращаться мне в академию. Сказал, что здесь, дома, я смогу принять более взвешенное и правильное решение. К следующему дню рождения я должна окончательно определиться, иначе он обещал подкинуть монету: орёл — Никола, решка — Андрей.

Катя попробовала улыбнуться, но улыбка вышла фальшивой, и девушка сама это чувствовала. Без Ангелины их с Дашей в академии заклюют, особенно когда узнают, что она сама родом простолюдинка и получила свой титул исключительно благодаря замужеству на Иване. Но и убеждать Ангелину пойти наперекор отцу она не могла: знала, что барон вряд ли переменит своё решение, и она лишь сделает больнее подруге. Так они в тишине и сидели, пока колокольчик не позвал их на ужин.

 

Глава 8. День рождения Ангелины

Ваня, Андрей и Никола в сопровождении барона Симеона и приехавшего к ним накануне Петра Анатольевича прибыли в дом Златовых ещё до обеда. В усадьбе вовсю шло приготовление к вечернему балу: служанки в спешке украшали коридоры и комнаты, рабочие мужики перетаскивали с этажа на этаж какую-то мебель, с кухни то и дело слышались то звяканье посуды, то окрики старшей поварихи.

Девочки, чтоб не мешаться под ногами, гуляли в саду, где их и обнаружили прибывшие.

— Рад вас всех видеть, — склонил голову в знак приветствия Пётр. — Ангелина, София, не подскажите, где ваши родители?

— Отец с бароном Зайцевым должны быть в главной зале, — как старшая, ответила мужчине Ангелия, сделав приветственный реверанс. — Мама, наверное, у себя в комнате.

— Благодарю, — кивнул Пётр и лукаво добавил, — Прекрасно выглядишь, именинница!

— Спасибо, — зарделась польщённая девушка.

Вообще-то все поздравления с днём рождения должны были быть вечером, так что отсутствию бурных восторгов по поводу сегодняшней даты со стороны первых гостей она не удивилась и нисколечко не расстроилась. И всё же было приятно, что граф, пусть и таким шуточным образом, поздравил её, нарушив тем самым одно из правил преподаваемого им же этикета. Муравьёв-старший сделал вид, что прослушал последнюю пару фраз, отвлёкшись на взлетевшего так кстати селезня, ведь иначе ему теперь тоже следовало выразить свои поздравления девушке. А он предпочитал в точности соблюдать древние традиции, тем более в такой важный день.

— Значит, Ульяна уже приехала? — важно уточнил граф Симеон, вернувшись к созерцанию сестёр и их подруги.

— Да, — на этот раз ответила София. — Она вон там, в дальней беседке, читает книжку. В доме сильно шумно, а ей ведь теперь нельзя по пустякам волноваться.

Граф важно кивнул младшей Златовой, выражая свою благодарность, и посмотрел на второго в их группе мужчину:

— Думаю, Пётр, мы можем оставить детей. Пойдём, поздороваемся с молодой баронессой Зайцевой. Я бы очень хотел узнать, как поживает её свёкор.

И он неспешно пошёл к указанной Софией беседке. Пётр Анатольевич, усмехнувшись и незаметно подмигнув ребятам, отправился следом.

— Нет, всё-таки твой отец ещё тот сноб, — не выдержав, прокомментировал происшедшее Андрей, убедившись, что мужчины их не услышат.

— Вообще-то «сноб» — это тот, кто не является аристократом, но всюду стремится им подражать, порой доводя ситуацию до абсурда, — заметил Никола, провожая взглядом отца. — А тятя просто расстроен: он всегда так ведёт себя, когда я не оправдываю его надежд.

— Ну а остальные-то за что страдают?! — не сдавался Андрей. — Ну скажите мне хоть вы, — глянул он на сестёр Златовых, — Вы ведь столько лет живёте рядом. Неужели барон такой…? — у него даже не нашлось слов, чтобы прилично охарактеризовать надменного, напыщенного, педантичного аристократа!

— Только в особо торжественных случаях, — призналась София, украдкой бросив взгляд в сторону ушедших графов, которые теперь здоровались с её старшей сестрой. — А так он просто всегда задумчив и немногословен. Зато если что-то случится, действует воистину самоотверженно. Года три-четыре назад он приезжал к бабушке по каким-то делам зимой, мы как раз с Ангелиной гостили у неё. Так вот, во время ужина слышим, на улице какой-то переполох. Оказалось, дом конюха, деда Ильи, горит! А ведь он почти вплотную к конюшням поставлен!

— Да, помню, — подхватила Ангелия. — Так отец Николы, не думая ни о чём, выбежал, стал помогать выводить перепуганных лошадей, а потом ещё с мужиками на равных пожар тушил!

— Было дело, — кивнул Николай. — Отец тогда вернулся простывшим, но так мне ничего и не сказал. Я потом всё от Софи и Ангелии узнал.

— И не мудрено было простыть: зимой, в самую-то стужу, без одежды на улицу! — цокнула язычком Ангелина, неодобрительно покачав головой.

— Зато поступил, как настоящий герой, — с уважением посмотрел в его сторону Ваня.

— Да, мой отец предпочитает действовать, а не говорить. Он считает, что должен всё держать в руках, и лично отвечать за благополучие вверенных ему Богом крестьян. А ещё семейный бизнес. Он очень не любит выезжать в город, но для него долг — это всё. Он был не такой до смерти мамы… — совсем тихо закончил Никола.

— Может тогда его просто стоит встряхнуть хорошенько? — не подумав, ляпнул Андрей. — Ну, то есть, может он больше будет похож на живого человека, когда появятся внуки, — не совсем уверенно попытался исправиться он.

— Всё может быть, — не стал спорить шатен.

***

До бала осталось всего пара часов. Скоро должны были прибыть остальные гости, среди которых — родовитые преподаватели их академии, барон Хлебников Валерий Кондратьевич, преподаватель фехтования, и учительница музыки у девушек баронесса Кольцева Елена Алексеевна.

Не дождавшись самого торжества, ребята поздравили именинницу и вручили ей свои подарки раньше. В конце концов, им, как близким друзьям и ровесникам, было это позволено даже с точки зрения пресловутого этикета.

Катя и Ваня подарили Ангелине оптоволоконный светильник (с двумя комплектами запасных батареек) и оригинальный механический розовый будильник в форме сердца со светящимися в темноте фосфоресцирующими фигурными стрелками, который очень понравился девушке. София подарила сестре сплетённый из бисера браслет и небольшую шкатулку-копилку. А Никола с Андреем преподнесли юной Златовой расшитый жемчугом пояс. У Андрея не было возможности сделать отдельный подарок, и он довольно скептически отнёсся к выбору друга: «Да, красив, но такие лет сто уже никто не носит», — проворчал он, когда Никола показал ему их «общий» подарок. Однако молодой Князев ошибся: Ангелина была в восторге от пояса! Сказав, что он идеально подойдёт к её вечернему платью, она отправилась для примерки в свою комнату (раньше времени парни не должны были увидеть её наряд).

И вот всё готово. Слуги накрывают на стол, гости прибыли. Один за другим взрослые подходили к их дружной компании и поздравляли прекрасную именинницу. Рядом у стенки стоял журнальный столик, на который приглашённые клали подарки. Вскрыть их Ангелина могла только по окончании праздника. «Подношения», — как окрестил цветные перевязанные лентами коробки Андрей.

Когда помпезный ужин в гостиной завершился, хозяева сопроводили гостей в главный зал, где уже играла тихая музыка. По периметру зала располагались удобные диванчики, на кофейных столиках между ними стояли лёгкие закуски и разнообразные напитки.

Первым был танец именинницы и её отца. Потом на танцевальную площадку стали выходить остальные, а Ангелину пригласил на вальс дядя, барон Олег. Андрей сосредоточено следил за девушкой. Вся его уверенность уступить возлюбленную другу в случае её такого выбора, растаяла, как только он увидел её: в тёмно-синем вечернем платье она была восхитительна!

— Признайся, ты знал, что она наденет. Поэтому выбрал именно такой пояс? — полушёпотом спросил он стоящего рядом Николая.

Жемчужный пояс действительно вписывался идеально, гармонируя с расшитыми белым бисером воротником и манжетами. Царевна-лягушка из мультика, явившаяся на царский бал, и в подмётки не годилась очаровательной юной баронессе!

— Не совсем, — честно ответил Никола. — Просто сегодня действительно особый день рождения — семнадцать лет. У нас в этом возрасте девушку впервые выводят в свет. Конечно, по договорённости замуж могут выдать и раньше, но в наше время это скорее исключение, чем правило.

— А я слышал, что на Руси девочек выдавали в двенадцать-тринадцать.

— Было дело, — кивнул Николай. — Но с принятием Христианства, когда молодых стали венчать, возрастной порог повысился: невеста не должна была быть моложе 14 лет, жених — 16. Потом, где-то в первый половине девятнадцатого века, указом Священного Синода был поднят брачный возраст: девушкам — до 16, юношам — до 18 лет. Этого правила у нас с тех пор и придерживаются. Хотя, насколько я знаю, в городах, чтоб не идти в разрез с законодательством, батюшки венчание совершают, только если молодым уже есть 18. Но, конечно, в каждом правиле бывают исключения, и наш друг — наглядный тому пример, — кивнул он на Катю и Ваню, тоже присоединившихся к танцующим.

Мелодия сменилась. Андрей, дёрнувшийся было к Ангелине, застыл на полушаге. Следующим кавалером девушка выбрала ни кого-нибудь, а отца Николая, грозного графа Симеона.

— Расслабься и не ревнуй, он в своём праве, — положил руку на плечо брюнета шатен.

— То есть как? — не понял Андрей.

— Я же сказал, что сегодняшний праздник особый. По традиции, первый танец — дочери и отца, потом идут по старшинству родственники и близкие друзья семьи, в строгой очерёдности. Дедушки у Ангелины в живых нет, поэтому второй танец — с дядей, следующими в очереди стояли мой отец и Пётр Анатольевич (как почётный член семьи Златовых). По всей видимости, отец Вани уступил моему, но ближайший танец по праву его. Потом её пригласит Валерий Кондратьевич. В общем, наша с тобою очередь в самом конце. Даже Степан, Ульянин муж, обязан подарить Ангелине танец до нас.

Андрей сник, а Никола тем временем обернулся к стоящей в тени Софии. По возрасту ей ещё не положено было присутствовать на балу, но так как торжество проходило в узком кругу, отец сделал для дочери исключение. Правда одета она была довольно просто, почти по-домашнему, чтобы этим вечером не затмевать Ангелину.

— Ваша милость, позвольте украсть ваш первый танец, — галантно, со всем почтением, поклонился девушке Николай и протянул ей руку.

— С удовольствием подарю его вам, — с достоинством ответила София, вложив свою ладонь в его руку.

И только чуть заметный румянец выдавал её чувства. Это был не просто первый танец в сегодняшний вечер, она вообще впервые была приглашена на настоящем балу. До этого она танцевала только с отцом, который лично учил дочерей искусству вальса. Вспомнился бал, устроенный для Ульяны. Тогда прибыли бароны не только с близлежащих областей, но и со всего Зауралья. Были в тот вечер и Зайцевы: Уля тогда впервые была представлена своему будущему супругу. Из-за количества гостей, бал был устроен в тереме у бабушки, а их с Ангелиной родители оставили дома. Было очень обидно! И сегодня София была уверена, что ей после ужина велят подняться в свою комнату. Однако отец позволил остаться. А она ведь даже была не одета! Для Кати мама подобрала приличествующее случаю платье, а вот она, София, была в обычном своём выходном наряде. Который, в сущности, был неплох, но никуда, кроме как на скромное семейное торжество, она бы его не надела.

— Прекрасно танцуешь, — шепнул на ухо Николай, когда в очередном элементе танца они приблизились друг к другу. Молодой граф чувствовал, что София переживает по поводу своего внешнего вида, из-за чего её движения были немного скованны, и постарался ободрить её.

— Благодарю, ты тоже неплохо, — отпарировала кавалеру девушка.

— Не обижайся, я просто хотел сделать тебе комплимент.

Когда гости устали и большинство обратило внимание на закуски, баронесса Анна Златова привлекла внимание излюбленным своим способом: постучала ложечкой о хрустальный бокал. Находящиеся в углу музыканты мгновенно перестроились и заиграли тихую спокойную мелодию. В отличие от академии, где использовался для подобных мероприятий граммофон, у Златовых были специально обученные умельцы: два парня со скрипками и девушка, играющая на фортепиано.

— Прошу минуточку внимания, — официальным голосом произнесла Анна Константиновна, когда убедилась, что все её слушают. — Сегодня, несомненно, звездочкой нашего дивного вечера является моя любимая внучка, Ангелина, — раздались аплодисменты, и именинница, к которой были прикованы сейчас все взоры, сделала изящный реверанс. Когда рукоплескания стихли, баронесса продолжила свою речь. — Однако у меня есть для вас чудесная новость: моя дорогая крестница Настенька через месяц выходит замуж за моего названного сына Петра. Более того, Пётр намерен вернуться в свой род, и вновь стать графом Соколовым.

Звонкие аплодисменты, поздравления молодым, но всё смолкло в мгновение ока, когда женщина сделала жест, желая продолжить.

— Также его сын, Иоанн, — знаком велела баронесса Анна подойти к себе и Кате с Ваней, — как большей части присутствующим давно известно, обвенчавшийся полгода назад со своей возлюбленной Екатериной, вступит с нею в гражданский брак, дабы узаконить отношения на всех уровнях, и дать супруге свою фамилию, тем самым закрепляя её вхождение в род. Совет позволил, и на последнем заседании официально закрепил, за Екатериной право носить титул графини Соколовой.

Раздались слабые рукоплескания, скорее больше из приличия, нежели от искреннего участия. И только стоящие в стороне друзья громко хлопали, чему Ваня и Катя, выставленные на всеобщее обозрение, будто музейные экспонаты, были очень признательны. Пётр положил руку на плечо сына и чуть сжал, словно говоря, что рядом, и что эта пытка скоро закончится. И действительно: вновь заиграла весёлая музыка, и немного передохнувшие пары вернулись в центр зала.

— Привыкайте, — шепнул Пётр невестке и сыну. — Отныне публичность — часть вашей жизни.

Катя, тоже чувствовавшая неловкость от повышенного внимания окружающих, кивнула, коря себя, что в школьные годы ни разу не выступала на сцене, а ведь такая возможность ей представлялась. В академии всё-таки было полегче: там она имела дело со сверстницами, а здесь, все эти великовозрастные бароны, баронессы, да и граф Симеон взирали ни то снисходительно, ни то оценивающе, — аж мороз по коже от подобных взглядов!

Праздник продолжался до самой ночи, после чего большинство гостей отправились в терем баронессы (в усадьбе не было комнат, чтоб всех разместить). Никола и Андрей отбыли вместе с графом Симеоном, Пётр с сыном остались, правда, вынуждены были разделить одну спальню на двоих. Но тут выход нашла София: она перебралась на ночь к сестре, уступив свою горницу Кате, и Ване досталась освободившаяся спальня супруги.

Наутро, тепло попрощавшись с семейством, граф Пётр забрал сына с невесткой, и они втроём вернулись в город. Николу отец не отпустил, а Андрей должен был присоединиться к ним за неделю до намеченной свадьбы. «Устроим настоящий мальчишник! Может, к тому времени и граф Симеон передумает» — сказал на прощание другу Андрей.

 

Глава 9. Последний день лета

После Успения и до отправления в академию было только два дня, в которые в церкви возможно было Венчание: пятница 29 августа и воскресение, 31-го. Так как они были уже не первокурсниками, в академию им предстояло ехать 1-го сентября, в понедельник. Общим советом было выбрано 31-е число. Вместо Петра новых студентов должен был встретить на автовокзале Евгений Денисович, молодой учитель информатики, обязанности Анастасии Дмитриевны были на один день переложены на преподавательницу литературы Людмилу Егоровну. Сама баронесса Златова обещалась быть на церемонии, и даже с часок посидеть на банкете, но потом вынуждена будет уехать: обязанностями директора она пренебречь не могла.

Предсвадебная подготовка проходила степенно и без суеты. Пётр полностью взял организацию двойной свадьбы на себя. Ровно за десять дней мужчина отправился к Муравьёвым и убедил-таки графа Симеона отпустить в город сына.

— Я лично буду нести ответственность, если с мальчиком что-то случится, — пообещал графу Пётр.

— Я не переживаю за его безопасность, — мрачно ответил ему Муравьёв. — Но вот влияние друзей… И Андрей, и Иоанн воспитывались в не лучших условиях, их взгляды далеки от нашего общества, это дурно может сказаться на характере…

— Не забывай, друг, ты говоришь и о моём сыне, — строго перебил графа Ванин отец. — И я ручаюсь, что и он, и Андрей — достойные молодые люди. Ты просто придираешься к графу Князеву: мальчик не виноват, что влюблён в невесту твоего сына. Он, как и положено, просил позволения встречаться с Ангелиной, и Николай сам подтвердил, что не имеет ничего против. Я тому свидетель.

— Мне всё это известно, — казалось, мужчина мгновенно постарел лет на десять. — Хорошо, забирай обоих. Только, пожалуйста, проследи, чтобы их «мальчишник» был подобающим и пристойным.

— Обещаю.

Так Николай впервые оказался в городской квартире, в гостях у Ивана. Катя же, вместе с бабушкой Марфой, была приглашена в терем Златовых, где её ожидал свой «девичник» и соответствующая подготовка к официальному выходу в свет.

Дальше приготовления шли независимо друг от друга. Никола и Андрей целыми днями сопровождали друга то в ателье, то к какому-нибудь именитому стилисту, то в выбранный графом Петром ресторан обсудить предпочтения и меню… Как друзья жениха, они везде участвовали, даже в репетиции самой церемонии. И только вечерами можно было отдохнуть: сходить в кино или боулинг, ну или погулять по ночному городу, — сил на что-либо ещё у молодых людей просто не оставалось.

***

Наконец, наступил день свадьбы. Ваня проснулся и… тишина. Весь кошмар суеты завершился! Как и положено, не позавтракав, троица чинно и мирно умылась, каждый надел приготовленный с вечера костюм, и полвосьмого они уже стояли у подъезда, ожидая Петра Анатольевича, который обещался прибыть за ними на машине.

Выстояв церковную службу и причастившись, молодожёны и гости прошли на второй этаж величественного собора, где пожилой батюшка торжественно обвенчал Петра и Анастасию.

Затем вся их толпа расселась по машинам и отправилась в ЗАГС. Ваня не знал, как отец это устроил, но Кате сразу после росписи выдали паспорт с новой фамилией, а также ещё какие-то документы, которые, по идее, ей нужно было менять после замужества. Также и отец с его молодой мачехой получили на руки вместе со свидетельством о браке новые документы и паспорта. «Как вообще у него такое за месяц провернуть получилось? — недоумевал Ваня, пока присутствующие по очереди их поздравляли. — Будь я Булочкиным, а Катя, например, Пирожковой, и захоти мы после свадьбы иметь фамилию Царёвы, так нас бы, наверно, на смех подняли. Пришлось бы мне или ей сначала менять фамилию, а это такая возня с документами! Точно бы полгода потратили»

— Ну, сын, поздравляем! — наконец, обе пары смогли подойти друг к другу.

— Мы вас тоже, от всей души, — улыбнулась в ответ счастливая Катя.

— Мы теперь родственники, так что вне уроков называйте меня просто Настей. Надеюсь, вы не считаете меня настолько старой, чтобы прибавлять слово «тётя»? — искренне улыбнулась и чуть лукаво взглянула на ребят Анастасия Дмитриевна.

— Как будет угодно, ваше сиятельство, — поклонился мачехе Ваня, за что получил осуждающий взгляд от отца.

Дальше все отправились к снятому на вечер ресторану. Ближе к трём часам дня, ещё раз поздравив молодожёнов и пожелав им семейного счастья, уехала Анна Константиновна: на машине она должна была обогнать вахтовку с ехавшими в академию первокурсниками.

На их свадьбе не было ни выкупа невест, ни тамады, ни пьяного застолья и драк. Звучала живая музыка, журчал фонтан, установленный в зале, поднимались тосты за молодых…

Это был лучший день в жизни Кати и Вани! Ушли они с бабушкой Марфой, когда все гости разошлись. Пётр и Настя, обняв их и напомнив, что завтра в три часа дня они должны быть на автовокзале города М*, отправились в какую-то гостиницу или отель. Куда именно, Ваня не знал, да это было и неважно. Никола уехал с отцом, Андрей с полчаса назад отправился на квартиру и должен был ждать его там. Но они с Катей решили сегодня ночевать у бабушки: ведь уже завтра они на полгода распрощаются с дорогою старушкой, да и далеко не факт, что смогут выбраться в город на Рождество…

 

Глава 10. Времена меняются, проблемы остаются

Радостно было вернуться в ставшую родной за тот год академию! Знакомые лица преподавателей, важно вышагивающие перед новенькими третьекурсники, товарищи, которых они не видели всё лето, прижившаяся во дворе молоденькая ёлочка, посаженная предыдущим выпуском.

За завтраком второго сентября, в их первый учебный день, баронесса Златова представила первокурсников, хотя ребята познакомились с ними ещё вчера, за совместным ужином. В этом году в академию поступили четверо парней: помещики Глеб Скворцов, Тарас Борщов, Юрий Гривнев, и купец Леонид Медников; и всего одна девушка — дворянка из династии военных Алиса Скрябина. Узнав, что первокурсница только одна, их сокурсница Света Окунева стала требовать себе «лишнюю» комнату. Однако Анастасия Дмитриевна сначала предложила отдельные покои Кате, так как она, в силу своего титула, больше имела прав на свободную комнату. Впрочем, Катя, к радости Окуневой, решила остаться в их с Дашей спальне.

Также директриса объявила о браке между наставниками и о родстве Ивана и Петра Анатольевича.

— Поверьте, у нас были веские основания в том году скрывать данный факт, — прекращая поднявшийся гомон, обвела всех суровым взглядом женщина. — Кроме того я хотела бы сказать пару слов относительно графини Поповой. До меня доходили слухи, что многие сомневались относительно её привилегии носить сей титул. И, должна признаться, вы были правы, не найдя её род в списках. Дело в том, что титул Екатерина носит не по праву рождения, а как законная супруга графа Соколова.

Ваня встал, давая понять новеньким, о ком идёт речь. Однокурсники в шоке уставились на него.

— Так что с сегодняшнего дня прошу величать графиню Попову графиней Соколовой. Пару дней назад Екатерина официально взяла фамилию мужа.

Зал по-прежнему находился в оцепенении, пытаясь переварить полученную информацию. Однако долго им рассиживаться не дали: поднялись наставники и зачитали своим подопечным расписание не день. У юношей второго курса первым стоял этикет.

***

— Ну, и каков же на самом деле твой род? — после занятий, когда зашли в библиотеку за книгами, надменно спросила Света.

— А разве теперь это имеет значение? — удивилась Катя, отвлёкшись от поиска.

— Конечно, — поддержала подругу Фаина Кноп. — А вдруг ты из чернорабочих или крепостных крестьян? Тогда твой брак с Соколовым нельзя считать равным, и ты, выходит, не настоящая графиня.

— Когда-нибудь слышала понятие «морганатический брак»? — заметив растерянность Кати, продолжила наседать Окунева. — Ещё император Павел I ввёл запрет на подобные браки, издав Закон о престолонаследии. Для непросвещённых поясняю: ваши с Ванечкой потомки не будут считаться полноправными наследниками. Но не волнуйся, род Соколовых на этом не прервётся. Если, конечно, правда, что Пётр Анатольевич — Ванин родной отец.

За время Светиного монолога Катя собралась, и уже как подобает настоящей графине ответила:

— Нет, сие понятие мне неизвестно. Зато я знаю историю святых Петра и Февронии. У них тоже был, как вы выражаетесь, «неравный брак», и бояре даже выгнали их за это из города. Но Господь всё расставил по своим местам, и их союз был признан. Кроме того, если следовать твоей логике, никто из учащихся академии, за исключением Николая, не достоин никакого титула. Или ваши ветви чисты, принимая во внимание советское-то прошлое, когда подчистую стёрлась грань между сословиями? Кроме того, я просто уверена, что ты даже не сможешь ответить, чем дворянин отличается от помещика?

Окунева раздражённо засопела, но промолчала. Зато недалёкая Кноп недоумённо воззрилась на Соколову:

— А разве есть отличие? Все помещики — дворяне.

— Да, — согласилась Катя и веско добавила, — Но не все дворяне — помещики. Вон Алису баронесса сегодня представила исключительно дворянкой, а это значит, что её предки получили титул не по принадлежности к знатному роду, а за службу. Скорее всего, они жили в городе и земельными угодьями не владели, — победно выпрямившись, глянула она в сторону Светы. — Ты величаешь себя помещицей, но разве в вашей семье сохранилось родовое поместье? Дача не в счёт, если она, конечно, не в Подмосковье.

И с этими словами, взяв нужную книгу, Катя гордо удалилась. Даша последовала за подругой.

***

Впрочем, на этом провокации не закончились. Да, в школе уже не было Ольги Гордеевой, организовавший в том году целую коалицию, чтобы извести непонятно откуда взявшуюся графиню. Однако оставалась баронесса Мария Черкасова, девушка амбициозного, закончившего академию в том году, барона Александра Шафирова, вынашивающего мысль государственного переворота на ближайших президентских выборах. Именно вокруг неё и сплотились недовольные Катей однокурсницы. Рита и Олеся на этот раз предпочли держаться особняком: всё-таки выпускной год, здесь уж, когда задавать стали в разы больше, не до интриг.

Катя и Даша взяли Алису в свою компанию: девочке нельзя быть без подруг, тем более в совершенно чуждой для себя обстановке. Алиса была от всего сердца благодарна старшим подругам, помогающим ей ориентироваться в законах здешнего общества. Её отец был полковником, они недавно переехали в Хакасию, так что, мотаясь с семьёй по гарнизонам, приспосабливаться Скрябина в новых коллективах и условиях жизни умела. Но здесь, не имея сокурсниц, Алиса растерялась. Она была уверена, что младший брат, когда вырастет и попадёт сюда, будет в восторге, но сама чувствовала себя в академии лишней, пока новые подруги не взяли её в оборот. И Катя, и Даша казались ей образцовыми аристократками, хотя, как она с удивлением узнала, всю предыдущую жизнь учились и жили в городе, даже и не догадываясь о существовании ушедшего в подполье дворянства.

— Эй, графиня Соколова!

Девушки помогали Алисе с уроками, когда в библиотеку наведались Фаина и Света. Вздохнув, Катя повернулась и выжидательно взглянула на однокурсниц:

— Я вас внимательно слушаю, баронесса Кноп и помещица Окунева, — нарочито деловым тоном произнесла молодая графиня.

— Мы тут никак понять не можем, — без приглашения подсаживаясь к ним, заговорила Фаина. — Почему внучка нашей директрисы учёбу бросила? Небось, тоже замуж вышла? Вон Князев-то какой смурной ходит.

— Нет. Ангелина на данный момент никакими обетами себя не связала, — терпеливо в который раз ответила Катя. — Просто она посчитала разумным продолжить обучение дома. Она имеет на это право даже без вашего письменного согласия.

— Фу ты ну ты, как заговорила! — фыркнула Света, тоже присаживаясь на стул. — Признайся: просто Андрей их, как зять, не устроил, вот её родители и запретил ей сюда возвращаться.

— Отнюдь, — возразила Екатерина, стараясь, чтобы по её тону девчонки не поняли, что почти угадали. За прошедшие две недели они какие только версии не выдвигали!

— Не хочешь признаваться, ну и не надо, — надула губки Фаина. — Мы и так знаем, что правы. Мы слышали их разговор.

— Чей разговор? — насторожилась графиня.

— Ага, вот мы тебя и подловили! — обрадовалась Света.

— Возможно вы не в курсе, — вмешалась Алиса (всё-таки воспитание в семье военного сказалось на её характере — робкой девочка не была), — но вы двое ведёте себя совсем не как приличествует порядочным девушкам из благородных семей.

От удивления Света даже подавилась воздухом и забыла, что ещё хотела сказать.

— А ты давно ли сама стала «девушкой из благородной семьи»? — придя в себя, нашлась, что ответить, Окунева. Помещица думала оскорбить тем самым новенькую, но своим ответом Скрябова её обезоружила:

— Я всегда ей была.

Противницы ретировались. В очередной раз победа осталась за графиней и её подругами.

***

А в то время, когда у девушек проходила словесная баталия, в другом конце здания, в библиотеке юношеского крыла, старшекурсники Кирилл Сомов и Василий Комаров вели малый военный совет с графом Князевым. Андрей, избранный Шафировым на время учёбы главой Тайной канцелярии (закрытый кружок для тех из студентов, кто намерен после учёбы идти в большую политику с целью менять мир к лучшему и, в частности, возвращения монархии на Руси) сидел на подоконнике и внимательно слушал товарищей.

— Так вот, — мял в руках письмо от барона Кирилл. — Алекс пишет, что всё несколько сложнее, чем он предполагал. Через полтора года будут выборы в Госдуму, он намерен быть в списках кандидатов от лидирующей партии. Внуков, скорее всего, будет на выборах самовыдвиженцем. Если он пройдёт — это очень поможет в дальнейшем на выборах президента. Если нет, барон и его, и Илью за пару месяцев сам подтянет в Москву.

— Проблема в том, что Антону на выборах понадобится своя команда проверенных и надёжных людей, желательно «наших», — полушёпотом продолжил Вася. — Барон приказал тебе в этом году пригласить в Канцелярию всех новеньких. Они как раз за год до главных выборов успеют окончить академию и получить назначения. Более младшие нам не нужны. По крайней мере, пока.

— То есть, лавочка закрывается? — усмехнулся Андрей, не очень обрадованный тем, что барон Шафиров считает себя в праве ему, графу, отдавать приказы. — А что мне делать с лишними кольцами? Раздать нищим?

— Там видно будет, — не понял иронии Вася. — Пока мы передаём тебе лишь то, что велел барон. Он очень надеется на твоё благоразумие.

«Зря, — подумал брюнет, — уж что-что, а понятие „благоразумия“ у нас с Шафировым никогда не сходилось»

— Когда ты намерен провести первое заседание? — поторопил Кирилл.

— Через неделю, — не думая, ответил Андрей. — Я лично раздам новеньким приглашения.

 

Глава 11. Подрывная деятельность с тыла

— И? Что вы думаете? — Андрей тем же вечером после отбоя поведал друзьям о состоявшемся разговоре с третьекурсниками. — У меня просто чешутся руки устроить барону диверсию, чтоб меньше мнил о себе.

— Так устраивай, — согласился Никола. — Если и организовывать диверсию, то сейчас — самый удачный момент. Правда, мнится мне, Шафиров должен был предвидеть возможный акт неподчинения с твоей стороны.

— Я заметил, что Вася с Кириллом пытаются втереться в доверие к одному из новеньких, Тарасу, кажется, — вклинился в обсуждение Ваня. — Как бы через него они за тобой не следили.

— Всё может быть, — согласился Андрей. — Он мне показался простоватым, а перспектива стать избранным среди избранных вполне может вскружить деревенскому пареньку голову.

— Какая-то у тебя тавтология получается, — усмехнулся Иван, подойдя к окну и взглянув на звёздное небо.

— Нет, Ваня, всё верно Андрей говорит, — не согласился с другом молодой Муравьёв. — Представь, что ты обычный подросток, живущий в какой-то глуши и ничем не выделяющийся из серой массы. И вдруг за тобой приезжает добрый дяденька и говорит, что ты, оказывается, не простой, в тебе течёт благородная кровь. В сущности, ты в том году прошёл этот же путь. И вот ты приехал сюда, но оказался не принцем, не графом, не даже бароном, а обычным дворянином, не помнящим свой род. Более того, среди, казалось бы, равных, ты на самой нижней ступени. И вот к тебе подходят двое старших и, делая круглые глаза и заговорщически перемигиваясь, говорят, что, если ты им совсем чуточку поможешь, они пригласят тебя в тайное общество, которое будет вершить судьбы мира. И ты будешь полноправный член этого общества, будешь посвящён в такие тайны, которые другим даже не снились… Ну и тому подобное.

— Думаю, меня бы заинтересовало подобное предложение, — задумчиво протянул Ваня. — Но поспешных выводов я делать не стал бы: мало ли какие подводные камни здесь кроются.

Андрей только махнул на него рукой:

— Ты в том году наглядно продемонстрировал свою принципиальность и независимость. Другое дело, что выберет Борщов. Мы ведь даже не знаем, кем он был у себя в деревне: пай-мальчиком, драчуном и дебоширом, или что-то третье. Пока он ещё никак себя не проявил.

— Я придумал, что мы можем сделать, — оживился вдруг Николай, которому в голову пришла интересная и вполне осуществимая идея. — Значит так, ты пишешь записки с временем и местом встречи, допустим, в следующую субботу, в полночь, в спальне Сомова: здесь же ты сбор организовать не можешь — я в ваше тайное общество не вхожу; у Данила и Игната тоже не вариант, из-за Игната. Если Вася и Кирилл исподтишка начнут расспрашивать новеньких, это их убедит, что ты действуешь строго по плану. Мы же в пятницу после отбоя тихо собираем первокурсников в нашей комнате и объясняем истинное положение вещей. Дальше всё зависит от их выбора.

— А если Сомов и Комаров нас опередят, и первые попытаются запудрить им мозги?

— Мы это сразу поймём, — ответил Андрею шатен. — В любом случае, Шафиров так и так наберёт команду. Просто не хотелось бы, чтобы из-за этого балбеса закрыли нашу академию. Шафиров не только себя в яму утянет, но и других с собой заберёт.

Ваня, поражённый грубостью высказывания всегда сдержанного Муравьёва, не сразу понял смысл его последних слов.

— Как это, «закроют»? — нахмурился он, переглянувшись с ещё больше помрачневшим Андреем.

— Очень просто. Зачем Совету содержать заведение, которое плодит новых декабристов? Шафиров проиграет президентские выборы, это я уже сейчас сказать могу. Вопрос в том, какой урон будет от его предприятия, и сколько выпускников академии будут в этом замешаны. Всё-таки главной задачей Златовы ставили воспитание истинных дворян, а не бунтовщиков, чей удел — лишение званий и титулов, и исключение рода из списков достойных. А так и будет, если барон доведёт своё дело до конца.

— То есть, теперь стоит вопрос не только перетягивания каната в нашу сторону, но и существования академии?

— Да, всё так и есть, — серьёзно кивнул Андрею Никола. — Если возможно, мы должны завербовать и Васю с Кириллом, но их — в последнюю очередь. Вначале поговорим с первокурсниками, затем — с Данилом. Их выбор многое определит.

***

Андрей поступил в точности, как посоветовал ему Николай. Кирилл в среду отправил записку Шафирову, уверив его, что проблем с Князевым не возникло. Они с Васей действительно взяли «шефство» над помещиком Борщовым, который и доложил им после завтрака, что накануне получил ожидаемую записку. Всё шло своим чередом, и приятели не подозревали, какая бурная подпольная деятельность ведётся за их спинами.

Наступил вечер пятницы, объявили отбой. Ваня и Андрей, с полчаса выждав и, убедившись, что коридор пуст, стараясь не издавать громких звуков, подкрались к дверям комнат первокурсников и тихонечко постучали. Довольно серьёзной проблемой для их сегодняшнего мероприятия было расположение комнат, ведь спальни Кирилла и Васи находились аккурат посередине, так что собрание должно было проходить на пониженных тонах, чтобы Вася, живущий за стенкой их опочивальни, ничего не расслышал.

Андрею Скворцов открыл сразу, Вани же пришлось ещё раз постучать. Сделав знак ничего не понимающим первокурсникам вести себя тихо и следовать за ними, друзья привели всех четверых в свою спальню и плотно закрыли дверь.

— Мы хотели с вами серьёзно поговорить, — предложив всем присаживаться, полушёпотом начал Никола. — Мы в курсе, что вы получили приглашение на завтрашнее собрание. Однако мы считаем неправильным то, что на нём вы получите только часть информации, и вам совершенно не скажут о риске…

— Каком ещё риске? — насторожился Лёня. — И откуда вам вообще известно о приглашениях?

— Пожалуйста, все говорим тихо, — умоляюще оглядел первокурсников Ваня. — Мы с Андреем состоим в тайном обществе, в которое вас пригласили. Это мы на неделе каждому из вас подбросили записку.

— Но мы не поддерживаем политику и идеалы барона Шафирова, главы Тайной канцелярии, — вступил в беседу с новичками Андрей. — Я, как, наверное, Тарасу уже известно, отвечаю за приём в Канцелярию новобранцев, являясь, так сказать, временным заместителем барона Шафирова.

Глеб, Юра и Лёна в изумлении обернулись к товарищу. Тарас, неуютно поёрзав на стуле, лишь пожал плечами, не желая оправдываться.

— Зато я в кружок не вхожу, — избавляя Борщова от повышенного внимания однокурсников, продолжил молодой Князев. — И вот почему…

И они подробно рассказали помещикам о Совете дворянства и современной политике, насквозь пронизанной его влиянием; о планах барона и о реальных плачевных последствиях для каждого, кто выступит на стороне Шафирова.

— Как видите, идея возвращения в Россию монархии, пусть даже пока в конституционном виде, отнюдь не нова. Нашими людьми уже многое сделано в этом направлении. А разделение Шафировым на «древних дворян» и «новых» в принципе не имеет под собой никаких оснований: мы все живём в 21-м веке. Да, возможно в моей семье, у Златовых, у князей Вяземских и других «древних» до сих пор в чести «старые» традиции, но они относятся исключительно к внутреннему укладу семьи, — от долгого шёпота у Николы уже садился голос. — Кроме того, сами подумайте, если Шафиров выступает за монархию, в чём же новизна его взглядов? Я вижу здесь только болезненное честолюбие: мол, смотрите, вы не одно десятилетие пытаетесь монархию возродить, а я пришёл и за пять лет всё устроил.

— Но почему вы тогда всего этого не сказали самому барону? Он же в том году учился с вами, — поинтересовался Юра, его друг Глеб согласно кивнул.

— Когда человек ослеплён тщеславием, он никого вокруг себя не видит и не слышит, — честно сказал Ваня. — Но зато Антон Внуков, которого барон прочит в цари, кажется, нас услышал.

— Кажется или точно? — уточнил наблюдательный Глеб.

— Мы не настолько близко дружили, чтобы быть уверенными, — ответил ему Никола. — У человека всегда есть право выбора. В том числе право передумать: сегодня ты можешь быть с нами согласен, а завтра уже нет.

— И что тогда предлагаете вы? — спросил молчавший доселе Тарас.

— Абсолютно ничего, — огорошил его ответом Андрей. — У каждого из вас своя голова на плечах. Что касается лично меня, я не собираюсь допускать, чтобы из-за какого-то барона меня и моих потомков лишили титула графа. Мне дорога честь моего рода.

— Андрей из богатой семьи, а я нет, — поймав неуверенный взгляд Борщова, тихо промолвил Ваня. — Я приехал сюда, как в сказку, и не хочу теперь всё потерять.

— Но твой отец же — Пётр Анатольевич, — изумился словам графа Юра.

— Да, но это запутанная история. В моей семье его считали погибшим. Наверно, я никогда бы и не узнал, кем он является мне, если бы не… В общем, предавать отца я тоже не собираюсь, ведь если я ввяжусь в эту авантюру Шафирова, по нему теперь это тоже ударит: он публично признал меня сыном и вернулся в род. Я не хочу понести клеймо недостойного наследника.

Первокурсники притихли, обдумывая услышанное.

— Хорошо, мы с вами, — положил руку на плечо друга Глеб, Юра подтверждающее кивнул.

— Я, пожалуй, тоже, — присоединился к товарищам купец Медняков.

— Тарас? — приподняв одну бровь, взглянул на Борщова Никола.

— Я как все, — отрешённо пожал плечом помещик. Потом, глянув более осознанно на трёх графов, спросил. — А Вася с Кириллом в курсе, что из-за Тайной канцелярии нашу академию могут закрыть?

— На данный момент нет, — честно ответил Андрей. — Мы решили поговорить сперва с вами, а потом уже с Кириллом, Васей и Данилом. Уверен, Данил будет на нашей стороне: он вполне разумен, и с логикой у него проблем никогда не было. Насчёт Сомова и Комарова не уверены: им барон целых два года пудрил мозги. Но, надеемся, здравый смысл у них всё-таки возобладает.

— То есть, если по-вашему — это «здраво», а если кто не согласен, значит, тупой, — в глазах Тараса появились враждебные огоньки.

— Мы этого не говорили, — поразился непонятной агрессии Николай. — Мы уважаем свободу выбора. Ты, как и твои друзья, волен сам выбирать, с кем и зачем хочешь быть. Лично мы — за Совет, и не скрываем этого. Настоящих дворян не так уж и много осталось, и, я убеждён в этом, мы все должны действовать сообща. Кстати, хочу заметить, в Совете есть и представитель «новой» интеллигенции, барон Алексей Зайцев. Он, как и вы все, только в более старшем возрасте, на последнем курсе института, получил приглашение. Но не в академию, её тогда ещё не было. Он обучался в московском Александровском лицее, его тогда только открыли, поэтому в первый набор попали все титулованные дворяне от 17 до 23 лет. Зайцев к тому времени был женат, и даже уже имел сына, но Вяземские всё равно сочли возможным предоставить барону место в лицее. Зайцев сумел совместить семью и новую учёбу, а параллельно вступил в правящую политическую партию и по окончании лицея уже являлся одним из самых молодых депутатов Государственной Думы. За ревность и приверженность делу возрождения монархии и идеалам дворянства, его пригласили в Совет, хотя обычно первый «вернувшийся» в роду такой чести не удостаивается.

— То есть, если мы совершим нечто важное, то тоже окажемся в Совете? — заблестел глазами Глеб.

— К сожалению, нет, — не стал обманывать их Николай. — Членом Совета может стать лишь титулованный дворянин. Вы можете, конечно, в своё время взять в жёны какую-нибудь баронессу, и вступить в её род. Но ваши дети вряд ли смогут претендовать на титул место в Совете. Существует правила: один род — один представитель, — а у девушек, кто учится здесь, обязательно есть либо старшие, либо младшие братья, потомки которых будут иметь больше прав, чем рождённые по женской линии. А найти представительницу угасающего рода, в котором нет (и, самое главное, уже не предвидится) наследников мужского пола, надо ещё умудриться.

— А вы? — полюбопытствовал Тарас. — Вас могут взять в Совет.

— Мой отец уже в Совете, так что после его смерти или добровольной передачи мне этого права, я буду там, — уже совсем обыденным тоном ответил Никола.

— Мой папа в Совет не входит, — безразлично промолвил Ваня. — И, думаю, после того, что мы натворили, если наши внуки-правнуки будут в Совете — уже большая удача.

Помещики озадаченно переглянулись.

— Вы же слышали о моём браке с Катей. Мы этим сильно досадили всему Совету. Думаю, они просто не знали, что с нами делать, — бросив взгляд на кольцо, которое теперь с полным правом не снимая носил, пояснил юноша. — А папа… Он долгое время вынужден был скрывать своё имя. Да и теперь он вернул себе только фамилию. Почему-то было важно, чтобы о его принадлежности к нашему роду знало как можно меньше человек. Может это связано с тем, что он «вернулся» уже взрослым, и не прошёл, как мы, обучение…

— Я пытался расспросить отца, но он тоже ничего не говорит, — задумчиво промолвил Никола, смотря на друга. — Но у меня есть одно предположение…

— Не поделишься? — спросил Андрей.

Первокурсники, затаив дыхание, слушали: им тоже было весьма интересно.

— Повторяю, это всего лишь моё предположение, — предупредил Николай. Но было видно, что он сам считает его истинным. — Так вот, думаю, бабушка Златова, когда узнала о состоянии твоего отца, — взглянул он на Ваню, — пошла наперекор Совету. Есть запрет вводить в круг посвящённых тех, кто уже принадлежит миру: выучился, имеет семью и работает. Златовы много лет наблюдали за «чистыми» родами, а графский род явно требовал повышенного внимания, так что ей о предсмертном состоянии будущего главы рода сообщили, как только это попало в базу данных больницы. И она решила вмешаться. Под собственным именем твоего отца в дом было приводит нельзя: Совет мгновенно бы вмешался в ситуацию. Она представила Петра Анатольевича как крестника. Фамилию выбрала самую простую, чтобы ни у кого не возникло вопросов: дворян Климовых в своё время было предостаточно. Так он и жил в семье Златовых. А уже потом, когда она раскрыла правду Совету, прошло слишком много времени, и Совет уже не мог лишить твоего отца причитающегося ему по рождению титула и права жить среди нас. Думаю, это было в то заседание, пару лет назад, когда баронесса ушла из Совета, уступив своё место своему старшему сыну, отцу Ангелины. После всего ей бы так и так не позволили остаться.

— Если прибавить всё то, что мне рассказывал папа, бьюсь об заклад, всё так и было, — кивнул Ваня.

— Да, так вы у Совета оба поперёк горла стоите, — тихо присвистнул Андрей. — Что касается меня, то я вообще не уверен, что хочу связываться с этим Советом. Я согласен на сотрудничество, но просиживать штаны со стариканами, рисуя на потолке светлое будущее и болтая об ушедшем времени, — увольте. Я предпочитаю быть в курсе событий и действовать, а не болтать языком.

— Вообще-то сейчас ты именно болтаешь, — поддел Никола, обидевшись за «стариков», в конце концов, там были его отец, барон Геннадий, да и вообще, большинству членов Совета было около сорока — не такие уж и старые. — Заметь, в нашем случае болтание языком и есть дело. Так и Совет. Они не просто обсуждают абстрактные темы, они действуют, и притом весьма эффективно.

— Ладно, сдаюсь, — не стал спорить Андрей, шутливо подняв руки. — Просто для меня ещё Совет — нечто мифическое: он вроде и существует, и я о нём даже слышал, но как-то особого влияния не ощутил.

— Не переживай, у тебя всё ещё впереди, — усмехнулся молодой Муравьёв. — А пока в судьбе каждого здесь находящегося Совет сыграл главную роль: вы все учитесь в академии, ваши роды признаны чистыми, не причастными к развалу России, верными императору.

— А ты? — не удивился его пафосной речи Лёня: ведь им ещё на первом уроке истории Анна Константиновна рассказала о принципе зачисления в академию.

— Граф Муравьёв у нас — потомственный дворянин. Его род, как и у Златовых, не был предан забвению, и сохранил не только память, но и имения. Я этим летом гостил у них, видел их замок, так что Никола — исключение, «древний», как его называет Шафиров, — просветил юных помещиков Андрей.

— И я здесь учусь на иных условиях, — кивнул Николай. — За вас платит Совет, вам начисляют стипендию, вас после обучения в академии трудоустроят. То есть, вытянув вас из привычной среды, Совет потом не собирается вас бросить: вам будут всячески помогать. Незаметно, ненавязчиво, но чтобы вы неизменно чувствовали себя членами большой семьи. Я же с рождения осознанный дворянин, у нашей семьи налаженный бизнес в миру, мы и так твёрдо стоим на ногах. Поэтому отец полностью оплачивает моё обучение здесь, и в дальнейшем о моём будущем «особой заботы» не будет.

— Хочешь сказать, мы здесь, как паразиты, — опять ни с того ни с сего взбеленился Тарас.

— Нет, — спокойно ответил шатен. — Просто когда человек маленький, взрослые оберегают его, но когда ребёнок вырос и сам стал взрослым, в поддержке больше нет необходимости. Такой же принцип и здесь: ваши рода не одно поколение пребывали в забвении, и теперь необходима помощь, чтобы их возродить.

На этом их затянувшееся собрание завершилось. За окном была глубокая ночь.

 

Глава 12. Распад Тайной канцелярии

В субботу на завтрак из мужской половины студентов встали только Сомов, Комаров и Ветров. Игнат, оказавшийся в одиночестве за столом второкурсников, вяло ел манную кашу, когда с обеих сторон к нему подсели Вася с Кириллом.

— А ты не в курсе, где все ваши? — без приветствия поинтересовался Кирилл.

— Небось, как и Данила, всю ночь уроки делали, чтобы в выходные не напрягаться, — подавил зевок Ветров, которому включённый свет часов до трёх ночи помешал нормально выспаться.

Ему, в отличие от сокурсников, ещё ни разу ничего не задавали по выбранному направлению. Захар Епифаныч, его куратор, считал, что по книгам торговле не научишься. Поэтому он просто два раза в неделю ходил к мужчине на индивидуально-практические занятия.

Данил, Николай и Андрей выбрали политику: Волков и Муравьёв — политологию; Князев — дипломатию. Вот Валерий Кондратьевич действительно их муштровал. К понедельнику его подопечные должны были провести исследование Великой французской революции, и её влияния на российскую политику и экономику, чем друг и занимался сегодня полночи, обложившись с десятком книг. О том, что делает Иван на занятиях по юриспруденции у Евгения Денисовича, Игнат не знал, да и особо не интересовался.

Девушки их курса, вполне бодрые и весёлые, в данный момент сидевшие за своим столом и о чём-то щебечущие, почти в полном составе ушли на искусство к Елене Алексеевне. Фаина, весь тот год всем хвастающаяся, что станет дизайнером, в последний момент передумала и, по примеру лучшей подруги Светланы, записалась на вокал. Дарья, уже имеющая художественное образование, выбрала специализацию искусствоведа: теперь девушка львиную долю свободного времени проводила в библиотеке за книгами. Графиня Соколова же единственная записалась на журналистику к строгой и требовательной преподавательнице литературы Людмиле Егоровне.

Заподозрив неладное, Вася с Кириллом вернулись за свой стол. Чутьё их не обмануло: вечером на первое в этом учебном году заседание Тайной канцелярии не явился ни один новенький.

***

Андрея и Ваню очень порадовало, когда они, придя на полуночное собрание, не обнаружили в комнате Кирилла Тараса. Их ждали только два хмурых соратника Шафирова и их однокурсник Данил.

— И что сие означает? — стоило только прибывшим закрыть дверь, нарушил тишину хозяин комнаты.

— Лишь то, что у нас есть к вам предложение послать барона с его интрижками куда подальше, — ничуть не смутившись, сел на один из стульев Андрей.

— И у нас есть веские на то основания, — уселся Ваня на другой стул.

К чести Кирилла и Васи, они выслушали графов, не перебивая. Ваня с Андреем почти в точности повторили информацию, что донесли вчера до первокурсников. Когда они замолчали на трагической ноте закрытия академии и лишения дворянства, в комнате какое-то время установилась абсолютная тишина.

— А вы уверены? — наконец вышел из глубокой задумчивости Сомов.

— На 99%, — серьёзно кивнул Андрей. — И я не готов пойти ради Шафирова на такие жертвы.

— Я тоже, — к удивлению графов промолвил Вася.

Кирилл в растерянности взглянул на друга:

— Ну, в таком случае я выбываю из игры вместе с тобою. Только что мы передадим Илье? Он ждёт от нас отчёт для Алекса. Мы, выходит, станем для них предателями.

— Не обязательно. Ваш поступок может вразумить Антона и Илью, и тогда, возможно, барон одумается, — не сильно веря в такое счастье, предположил Ваня.

— А что ты скажешь, Данила? — в упор посмотрел на не проронившего ни слова Волкова Князев.

— Я с самого начала чувствовал, что во всей этой затее с Канцелярией есть подвох. Вот только всё не доходило, какой. Да и вообще, после того, что сделал Ваня, я с вами хоть в огонь, хоть в воду.

— А что такого я совершил? — изумлённо уставился на однокурсника молодой Соколов, не примечавший доселе за собою никаких подвигов.

— Я о твоей женитьбе, — пояснил Данил. — Помните, я как-то вам говорил, что у меня есть младшая сестра, Ксюша, она сейчас в пятом классе? Я бы очень хотел, чтобы она тоже здесь училась, но, узнав правила, понял, что это невозможно. Понимаете, просто она мне не совсем родная: родители её удочерили. Но теперь, когда ты устроил прецедент с вхождением в род, у неё есть шанс.

Ещё около часа юноши обсуждали, что и как напишут барону. Андрей отдал Васе мешочек с опознавательными кольцами их развалившегося тайного общества, сняв и положив в него и своё кольцо, вручённое ему год назад бароном. Также поступили и остальные: имущество должно было быть возвращено хозяину.

— И всё-таки грустно, что всё так закончилось, — забрал Кирилл переданный другом мешочек. — Мне нравилось собираться вот так, строить планы на жизнь, обсуждать события в мире. Здесь ведь даже телевизора нет: новости и те неоткуда брать. А так кто-то что-то от преподавателей услышал, кому-то из дома написали, — и ты в курсе, что без тебя делается в мире, — ностальгически разулыбался Сомов.

Андрей и Ваня переглянулись и одновременно пожали плечами.

— Так кто нам мешает и дальше устраивать подобные посиделки? — выразил Андрей их общую мысль. — Во-первых, ничего плохого в планах нет, если, конечно, это не идея свержения власти; во-вторых, хоть какое-то развлечение в этой глуши. Да и, к тому же, это нас только сплотит.

— И давайте всех на собрания звать. А то опять получится: тот — «свой», этот — «чужой». Нас всего-то здесь одиннадцать человек. Будет лучше держаться вместе, да и потом, по жизни, в случае чего помогать друг другу, — добавил от себя Иван.

— Ага, секретное объединение сибирских дворян под кодовым названием «Златовцы»… ну или «Золотари»… в общем, вы меня поняли, — усмехнулся Данил.

Все весело поддержали шутку. Однако идея Волкова зацепилась в головах молодых аристократов. И вскоре в академии появилось новое тайное общество, объединившее всю мужскую половину учащихся и получившее название «Золото Сибири».

***

Наступил ноябрь. Природа, как бы в компенсацию за тёплую и затянувшуюся весну, наслала сначала холода, затем — снегопады. Четвёртый день валил хлопьями снег, и практически не было ветра. Последние обстоятельство существенно изменило жизнь обитателей академии. Дело в том, что энергии, накопленной в аккумуляторах ветряных мельниц, снабжающих электричеством всё здание и водокачку, хватило только на первые двенадцать часов безветрия, а потом началась суета: служанки бегали, раздавая студентам свечи и масляные лампы; рабочие вырубили в реке прорубь, и вёдрами носили воду для умывания и готовки. Туалетами пользоваться запретили. Теперь стало понятно, зачем на заднем дворе академии были поставлены деревянные кабинки, когда в здании были предусмотрены санузлы. Когда и не следующий день лопасти мельниц остались недвижимы, баронесса объявила порядок пользования общей баней, которая стояла недалеко от котельной и в том году на памяти ребят ни разу не топилась.

— Это ничего, — зажигая дополнительно привезённые из города свечи, сказал Сомов. — В первый год у нас тоже такой прикол был: две недели без электричества просидели. Евгений Денисович нам тогда на своих уроках математику преподавал. Говорил: «Чтоб не забыли, как выглядят цифры».

От вынужденного безделья их кружок теперь собирался каждый вечер: темнело рано, а делать уроки или читать при свечах — только зрение портить.

— Но это ужасно! — возмутился Юра, смотря на слабый огонёк ещё не разгоревшейся свечи.

— А, на мой взгляд, без электричества даже прикольно, — не согласился Кирилл, — Преподы почти ничего не задают, полно свободного времени.

— Ага, и полное ощущение, что живёшь в каменном веке, — мрачно пошутил Тарас.

— Зато кормят вкусней, — пришёл на помощь другу Вася. — Вчера вон в печи пироги пекли, сегодня в обед — запечённая рыба. Поварихи на славу стараются: с утра до ночи у плиты кашеварят! А всё зачем? Что б нас, городских балбесов, порадовать. Они же знают, что мы с младенчества цивилизацией травлены: без электричества уже не выживаем.

— Неправда! — протестующе фыркнул Тарас. — У нас, если хотите знать, в деревне вообще нормальный свет провели только пять лет назад. До этого столбы деревянные были, прогнившие все. Зимой, как снегопад или буран приключится, какой-нибудь столб обязательно упадёт, и электричество дня на три-четыре вырубит, пока электрики новый не поставят. А земля мёрзлая, столбы не закапывают: так в снег втыкают. Весна приходит, и пол-ЛЭПа снова попадало! У нас раз весь апрель света не было, после того случая город и взялся менять старые столбы на бетонные.

Все слушали Борщова с немалым удивлением: обычно тот был на собраниях немногословен, а часто и откровенно раздражён и будто на что-то озлоблен. А чтоб помещик говорил о своей прошлой жизни — этого ещё на памяти присутствующих не бывало! Даже с соседом по комнате, купцом Медниковым, он держался подчёркнуто обособленно, и о себе особо не распространялся.

— А вот у нашей с Катей бабушки на даче одно время электричество по часам давали: два часа — утром, и два часа — вечером, — чтобы не смущать разоткровенничавшегося Тараса и скрасить возникшую неловкость, вспомнил Ваня. У них и правда одно лето в садовом обществе проводку повсюду меняли, и бабушка Марфа всё сетовала, что в обед холодное приходится есть.

— У вас что, одна бабушка на двоих? — поддержал разговор Лёня, украдкой взглянув на своего странного соседа, который, кажется, только теперь понял, что наговорил много лишнего.

— Так получилось, что да, — развёл руками молодой Соколов, но тут же поспешил добавить, а то мало ли чего нафантазируют соратники-однокружковцы, — По крови-то она Катина бабушка, но всегда, сколько помню, относилась ко мне, как к родному. Мы с Катей с самого детства дружим.

— А теперь будете «дружить» и до глубокой-глубокой старости, — не удержался, чтобы не вставить реплику, Андрей.

Так они и проводили долгие вечера. Вечером шестого дня лопасти мельниц, наконец-то, закрутились. Наступила пора нового испытания от природы — метелей.

 

Глава 13. Семейный совет и борьба со страстями

Ваня, загруженный учёбой и текущими проблемами, не так часто находил время вечером зайти на чашку чая к отцу. Тем более зачастую Пётр был в апартаментах не один, а с его молодой мачехой, Анастасией Дмитриевной. Ваня и сам старался как можно больше проводить времени с Катей, но то уроки, то друзья, то ещё какие-то обстоятельства, будто нарочно, отвлекали его. В свою очередь любимая тоже была занята: в отличие от идиллии, установившейся в мужском крыле, у девушек миром даже не пахло. И всё же изредка они оказывались наедине. Обычно в такие часы они гуляли: спускались к реке, доходили до голубятни и даже пару раз навещали батюшку Гавриила, которому Ваня и Никола по-прежнему каждую субботу помогали по хозяйству. Старик был искренне рад гостям, в какое бы время они не пришли.

С наступлением ноября, который в данной полосе России являлся полноценным зимним месяцем (о чём погода в этом году не переставала постоянно напоминать), прогулки пришлось прекратить: в двадцатиградусный мороз, да ещё и в буран, находиться на улице — удовольствие не из приятных. Теперь у возлюбленных были только встречи в трапезной, да в холле у окна они могли хоть немного побыть вдвоём, правда, на обозрении у всей академии. Поэтому Ваня очень обрадовался, когда однажды, после ужина, Пётр пригласил их с Катей в свои покои.

Как оказалось, приглашение было не случайным: сияя улыбкой и обнимая молодую жену, мужчина сообщил, что летом у Вани появится брат или сестра. Предстояло решить только один насущный вопрос: где они все будут жить? Пётр настаивал, чтобы сын с невесткой непременно жили с ними под одною крышей. Вот только Настя наотрез отказывалась перебираться в город, утверждая, что ребёнку будет лучше жить ближе к природе, вдалеке от заводов и выхлопных газов машин. Соколов-старший был полностью с супругой согласен, вот только, понимая, что Кате и Ване будет трудно постоянно жить вдали от цивилизации, клонил чашу весов в пользу частного сектора, усиленно намекая на какой-нибудь катеджный посёлок за чертою города. Оставалось только выбрать, какого именно. Впрочем, то, что ответят на его предложение дети, он никак не ожидал.

— Мы можем остаться здесь, — переглянувшись с любимой и придя к молчаливому согласию, промолвил Ваня.

— То есть как, «здесь»? — изумился мужчина, красноречиво обводя взглядом свои скромные апартаменты, явно не приспособленные для семейной жизни.

— Не в академии, конечно, — звонко рассмеялась Катя. — Мы с Ваней думали о деревне, что с той стороны горы. Там, где церковь.

— От академии можно будет провести электричество, — подхватил мысль девушки Ваня. — Да и тебе не надо будет уезжать на учебный год: от поселения-то досюда рукою подать, проблем не будет на работу ходить. А нам — на учёбу. Если, конечно, дом до осени успеют построить.

— Поднавалимся с мужиками — за пару месяцев дворец возведём! Главное, чтобы сухие брёвна для сруба нашлись, — уверенно произнёс Пётр.

— Не надо дворца, — взмолилась Катя, с опаской взирая на воодушевлённого идеей свёкра. — Нам с Ваней трёх комнат хватит, и одна — для бабушки Марфы. Она же сможет жить с нами?

— Конечно, Катюша, мы её ни в коем случае одну не оставим, — заверил невестку мужчина. А в следующее мгновение лицо его стало озабоченным. — А вы точно хотите жить так далеко? Не пожалеете?

Пётр Анатольевич никогда не был импульсивен, но сегодня, узнав от Насти, что скоро станет папой, его настроение хаотично менялось от ликующе-радостного до волнительно-переживательного. На уроках он ещё мог себя сдерживать, но теперь, в узком семейном кругу, поделившись своим счастьем с другими, был сам на себя не похож: словно перед ними был не почти сорокалетний мужчина, а школьник-подросток, выигравший городскую олимпиаду.

«Наверно, он также радовался, когда мама сказала ему, что ждёт меня», — с нежной грустью вспомнив о маме, Ваня постарался сделать всё, чтобы убедить отца, что их с Катей решение — вполне взвешенное и давно обдуманное. В конце концов, молодым людям, при активном содействии Насти, удалось уверить Петра, что данный вариант наилучшим образом подойдёт им всем. На том и решили. Остаток вечера прошёл в более спокойной обстановке: пили принесённый служанкой чай, обсуждали предстоящую стройку, делились предпочтениями относительно «своей» части дома.

— А почему три комнаты, — провожая Катю до её крыла, полюбопытствовал Ваня.

— А как же! — будто это было очевидно, как белый свет, обернулась к нему девушка. — Сам считай: одна спальня для нас, и две детских.

— То есть больше двух детей ты не планируешь? — притянув супругу к себе, насмешливо посмотрел ей в глаза молодой Соколов.

— Сколько Бог пошлёт, — пролепетала Катя, стараясь медленней дышать, чтобы успокоить трепетно забившиеся сердце. — Просто, мальчики могут спать в одной комнате, а девочки — в другой. Сестре с братом будет сложно в общей спальне, особенно с возрастом.

— Как и мне с тобой, — горячо шепнул её на ухо Ваня. И, быстро чмокнув в щёчку, поспешил обратно, в свою комнату.

А Катя ещё какое-то время стояла у лестницы в холле, понимая, что супруг прав: сегодня, наблюдая за лучащимися лицами Анастасии и Петра, они с Ваней не только чувствовали радость за родных им людей, но и… какую-то странную тоску. А, может быть, зависть? Девушка тряхнула головой, отгоняя от себя мрачные мысли. Как-никак, почти половину срока они с Ваней уже продержались…

***

На следующий же день, несмотря на разыгравшуюся вьюгу, Катя и Ваня отправились к батюшке.

— Проходите скорее! — захлопотал вокруг них отец Гавриил, помогая снять заснеженную одежду и подавая веник, чтобы они смели в сенях снег со своей обувки. — Что, искушение оказалось сильнее, чем думали? — мимоходом, как о погоде за окном, спросил старик, ставя на печь чайник.

Супруги одновременно покраснели, уже не раз замечая, что старец-то прозорлив. Ваня, собрав волю в кулак, кивнул. Батюшка только улыбнулся какой-то странной, понимающей, улыбкой, и велел присаживаться к столу.

Заварив и налив гостям чай, он сел с ними за стол. Ване было очень неудобно, что они своим приходом заставили старика суетиться: у того были больные ноги, и зачастую батюшка ни то, что ходить, с кровати встать мог лишь с огромным трудом, превозмогая нестерпимую боль. От современных обезболивающих лекарств он категорически отказывался, говоря, что на всё воля Божия, и что терпеть болезнь — спасительно для души.

— Не переживайте за меня, лучше медком угощайтесь, — будто читая их мысли, радушно угощал их отец Гавриил.

— Ну что нам делать, батюшка? — несчастным голосом спросила Катя, когда старик налил ей вторую кружку ароматного травяного чая.

— А вы, когда обещание давали, клялись? — вопросом на вопрос ответил священник.

— Вроде нет, — в замешательстве ответил Ваня.

— Не клялись, я точно помню, — уверено произнесла Катя. — Бабушка с детства меня учила, что клясться нельзя: Бог не велит.

— «Говорите только: да-да, нет-нет», — с улыбкой процитировал строчку из Евангелия старец, с теплотою взирая на юных аристократов.

— Но мы давали обещание, — смутилась Катя.

— Которое потребовать у вас никто не имел права, — тихо и раздумчиво проговорил старик. — Вы действовали по своей воле?

— Мы были уверены, что справимся, — понурил голову Ваня. — Ведь до этого…

— До Венчания вы были друзьями, а после Таинства вышли из церкви мужем и женой, — мягко перебил молодого человека отец Гавриил. — «Жена, к мужу влечение твоё», «И да будут два — одна плоть». Дух Святый действует, вот ваши отношения на всех уровнях и меняются, и вы это чувствуете. Вы в неведении давали своё обещание, поэтому и переоценили свои силы.

— И что теперь? — Катя и Ваня взирали на старца, надеясь, что он подскажет им выход.

— У вас есть два пути, — не разочаровал своих духовных чад старик. — Первый: я могу поговорить с Анной Константиновной и настоять, чтобы вам выделили отдельную комнату. Учитывая брак Петра и Настеньки, думаю, особых проблем с этим у вашего директора не возникнет. Другое дело, что она вполне обоснованно считает, что ваша близость станет соблазном для прочих студентов, — закончил священник и с грустью добавил. — Нет страшнее врага, чем бес блуда: в той или иной степени он всеми обладает.

— А второй путь? — поняв, что этот вариант им мало подходит, хоть и весьма заманчив, спросил Ваня.

— Второй, конечно же, — молитва, — со всей серьёзностью ответил старик. — Вы будете молиться утром и вечером, я подарю вам молитвословы. Не молитесь сразу всем правилом: выберите две-три понравившиеся молитвы, и начните с них. Когда почувствуете, что душа просит большего, добавьте ещё парочку. Главное — не количество, а постоянство. А ещё я вам напишу специальную кратенькую молитвочку, которую выучите наизусть и произносите всякий раз, когда почувствуете необходимость. И я за вас усиленно буду молиться. Втроём мы, да с помощью Божьей, как-нибудь сдюжим.

Катя и Ваня в замешательстве переглянулись.

— Какой вариант выбрать, решать только вам. Дав обещание, вы взвалили на себя непомерный подвиг, который можно донести до конца, но только с молитвой. Господь поможет: облегчит испытание. А в близости для вас греха нет. Всё зависит…

— От нашего свободного выбора, — закончил Ваня излюбленной фразой Николы, только потом сообразив, что перебил старца, — Простите.

— Ты абсолютно правильно всё понял, — ничуть не обиделся отец Гавриил. — Да, были великие святые, которые и будучи в браке сохраняли чистоту и целомудрие. Но этот подвиг: жить в супружестве как брат с сестрой, — далеко не для всех является разумным и спасительным. Господь призывал к этому исключительных в Духе людей, для большинства же сей крест слишком тяжёл и неподъёмен. Подумайте: может у вас есть и третий вариант, о котором я не упомянул?

Молодые супруги с минуту молчали, а затем, не сговариваясь, взялись за руки и улыбнулись: им в голову одновременно пришла одна и та же мысль.

С этого дня они стали молиться, и молитвы, к их радости, действительно помогали! Помогали обуздывать чувства и упорядочить мысли и, к удивлению ребят, ещё больше друг друга любить! Но не страстно, а с нежностью и заботой, как в самом начале их брака…

 

Глава 14. Визит Вяземских

Декабрь, по сравнению с ноябрём, был спокойным и тихим. Больше пары дней подряд снегопадов не было, поэтому в этом году дорога до города к каникулам должна была быть. Почти все студенты собирались уехать. Исключением были Никола, Андрей и Тарас: первый оставался дожидаться отца; Андрей, как сказал друзьям, хотел увидеть последних в России князей, которые должны были прибыть к обеду 5 января, аккурат к середине каникул; первокурсник же о своих мотивах, как всегда, никому не поведал.

В последнюю субботу декабря академия опустела, однако, о покое для слуг и рабочего персонала не было и речи: все готовились к встрече Вяземских. Нет, это совершенно не было похоже на приезд в обычную школу комиссии или начальства, когда приезжим «шишкам» руководство старается пустить пыль в глаза, демонстрируя, что в подконтрольном объекте всё идеально. Никакой мишуры. Точнее, мишура-то как раз была, но лишь как украшение к празднику. Служанки под руководством экономки Клавдии Аркадьевны устроили в академии генеральную уборку, её муж, завхоз Прохор Степанович вместе с рабочими, как и в прошлом году, трудился над снежными скульптурами во дворе.

Стараясь не мешать ни тем, ни другим, Андрей с Николаем большую часть времени проводили либо в своей комнате, либо в конюшнях, помогая с лошадьми Захару Епифанычу.

— А вы, случайно, не знаете, что такое с её владельцем, с Тарасом? Он шибко дёрганный какой-то, — кидая солому спокойной, даже какой-то меланхоличной, лошади, которая, судя по метке-лоскутку на двери стойла, временно принадлежала Борщову, спросил у инструктора Андрей.

— Тарас? Да, он часто бывает здесь. Сегодня тоже приходил, незадолго до вас, — кивнул сухонький мужичок, отвлёкшись от чистки подпруг.

— И вы не замечали за ним никаких странностей? — не сдался Андрей, выжидательно смотря на спину отвернувшегося учителя.

— Души не чает в Косматой, — с одобрением произнёс через какое-то время Захар Епифаныч. — На мой взгляд, слегка нелюдим, словно дикий волчонок, но в основном очень достойный и вежливый дворянин. Всегда спросит меня, как здоровье и не нужна ли мне помощь…

Андрей, поняв, что говорят они, по всей видимости, о разных Борщовых, умолк. Никола, не вмешивающийся в их разговор, после завершения работы, предложил зайти к Ваниному отцу:

— Граф Пётр наверняка многое сможет сказать, если сочтёт нужным, — не совсем уверенно заметил молодой Муравьёв, когда они поднимались к зданию академии.

Так друзья и поступили, как только приняли душ и переоделись. Петра Анатольевича они нашли в его кабинете заполняющим какой-то журнал. На рабочем столе мужчины лежало несколько открытых книг и стопка тетрадей.

— Рад вас видеть, проходите, — отвлёкся от своего дела Соколов-старший. — Чем-нибудь могу помочь, или вы просто проходили мимо, и зашли поздороваться?

— Мы хотели поговорить, — сел за первую парту Андрей. Никола остался стоять, закрыв дверь и подперев спиною косяк.

— Тогда внимательно слушаю, — положив поперёк страницы ручку, закрыл он журнал. — Кстати, Андрей, я завтра вместе с баронессой собирался в город. Могу забросить тебя к родителям, если пожелаешь?

— Не нужно, дядя Пётр, — за летней подготовкой к свадьбе, они перешли все на более неформальное общение, естественно, только между своими. На уроках, да и везде, где их могли случайно услышать другие студенты, Андрей, как и Никола (у которого данная привилегия была, в силу тесного общения Златовых и Муравьёвых, намного раньше), обращался к мужчине исключительно по имени-отчеству.

— Как хочешь, — не стал настаивать Пётр. — Просто я подумал, что твои родители захотели бы справить праздник с тобою, тем более всё лето ты провёл у Николы.

— Я им написал, что приеду следующим летом, — избегая взгляда наставника, ответил брюнет, — Отец на праздниках всё равно вечно занят, да и они с мамой собирались уехать…

— Понятно. С практикой-то уже определились?

— Меня отец устроит на месяц помощником нашего управляющего в один и основных салонов области, — как само собой разумеющееся произнёс Николай. — Я этим летом уже ездил знакомиться с работниками и мастером. Думаю, будет полезно ознакомиться с семейным бизнесом, так сказать, изнутри.

— А я с Валерием Кондратьевичем договорился на июнь и июль, — произнёс Андрей, когда настал его черёд отвечать.

Барон Хлебников, непостижимым образом совмещая работу в администрации города с преподаванием в академии, имел возможность устраивать взявших его направление студентов к себе помощниками на летний период. Практики удостаивались только второкурсники (ведь третий курс к тому времени выпускался, получая направления, а у первого специализаций ещё не было). Валерий Кондратьевич каждому предложил поработать у него по месяцу. Так как у Николы была своя практика, его месяц барон разрешил взять Андрею. Август был занят Данилом. А вообще, летней занятости по направлению в академии не предусматривалось, так что их с Волковым выбор был полностью доброволен (глупо было упускать такой шанс, да и в трудовой запись, что они были, пусть и краткий период, помощниками заместителя мэра, может в будущем пригодиться).

— Да, Валерий Кондратьевич упоминал, что считает твоё рвение к освоению профессии весьма похвальным, — кивнул мужчина. — Но, подозреваю, вы поговорить хотели о чём-то другом?

— О ком-то, — поправил графа Никола.

— Нас интересует один из первокурсников, — осторожно промолвил Андрей. — Тарас Борщов. Он какой-то… странный. Нервный, замкнутый, себе на уме, — пояснил юноша, что имеет в виду.

Пётр с минуту молчал, прикидывая, стоит ли говорить друзьям сына о своём непростом подопечном, но потом, словно решившись, произнёс:

— Он многое пережил. Мы с баронессой не были уверены, стоит ли его в этом году привозить, и сможет ли он вообще учиться здесь. У него очень сложная ситуация в семье. Последние два года Тарас при живых родителях жил в приюте. Его психика очень неустойчива, так что не удивляйтесь его неприятию чужого мнения и постарайтесь избегать навязывать ему свои взгляды. Тарас весьма не глуп, и способен сам выбрать правильный путь. Однако если его пытаться заставить или торопить, он нарочно поступит строго противоположно, даже во вред себе.

— Его что, унижали в семье? — когда мужчина замолчал, негромко спросил Никола, чувствуя искреннее сочувствие к юному помещику.

— И не только, — серьёзно кивнул наставник. — Он был свидетелем ужасного события, произошедшего в его семье, после чего учителя, наконец-то, обратили внимания, что подросток не просто «трудный», а ребёнка явно лихорадит, и подняли тревогу. Так Тарас и попал в приют, слава Богу, до того, как его психика была окончательно сломлена. В приюте, конечно, тоже было не сладко, но худо-бедно он закончил девятый класс, успокоился, стал общаться со сверстниками. Его было опасно выдёргивать из этой среды, когда он только более-менее восстановился, но иначе Совет в следующем году мог его и не утвердить, списав, как оставшегося в миру.

— Но род Златовы же могли вмешаться в ситуацию? — удивился бездействию с их стороны Андрей.

— Не всё так просто, — покачал головою мужчина. — Не думай, что мы навесили по городу камер и следим за каждым вашим шагом. В базу приходят, да и то зачастую с некоторым опозданием, только сообщения особой важности: рождение наследника, брак или распад семьи, попадание в больницу с серьёзным диагнозом или травмой, способной привести к инвалидности или смерти, смерть. Если появляется информация из ряда вон выходящая, например, о том, что прямого наследника отдали в детский дом или приют, тогда уже Златовы принимают меры, в зависимости от конкретной ситуации. Случай со мною вам прекрасно известен. В ситуации с Тарасом был организован сугубый контроль: с ним ненавязчиво работала специальный психолог, устроенная в приют воспитателем, так что отчёты о его состоянии нам поступали регулярно. Сейчас для Тараса лучше всего находиться в спокойной дружественной обстановке. Поэтому, прошу, постарайтесь быть с ним как можно более снисходительными и терпеливыми.

Пётр мог и не просить: он и так видел, что ребята его прекрасно поняли.

***

5 января утром прибыл в академию граф Муравьёв в сопровождении младшего сына баронессы Златовой — Олега. Всё было готово для торжественного приёма: пол натёрт до блеска, хрустальные люстры сверкали и были украшены разноцветным дождём; во дворе, окружённая снежными сказочными персонажами: коньком-горбунком, зайчишкой-трусишкой и царевной-лягушкой, — стояла маленькая зелёная празднично наряженная красавица-ёлочка с золотистой Вифлеемской звёздочкой на макушке. Трапезная также была убрана к празднику: по углам стояли огромные вазы с букетами еловых веток, украшенных мишурой и игрушками; на окна служанки наклеили серебристые снежинки, по стенам развесели бумажные гирлянды, — хоть в этом году Рождественского бала и не предвиделось, остающиеся на попечении Феодосии Ивановны Андрей и Тарас не должны были лишиться такого великого торжества! Остальные учителя либо тоже на каникулы уехали в город, либо (это относилось только к аристократической части педагогического коллектива) были приглашены на Рождество к Златовым. Андрею в этот раз составить компанию другу не предложили: учитывая основную цель приезда Вяземских и подвешенное обручение Ангелины, Геннадий счёл за лучшее оградить дочерей от общества вольнодумного молодого человека.

И вот вернулись посланные баронессой ещё спозаранку сани с дорогими гостями. Князь Виктор Вяземский был невысоким, но крепким, мужчиной с абсолютно седыми волосами. Ему было лет пятьдесят, как знал Андрей, но выглядел он лет на десять-пятнадцать старше, и не только благодаря седине: глубокие морщины избороздили красивое некогда лицо князя, — однако взгляд был живой, заинтересованный. Он тепло, по-родственному, поздоровался с баронессой и графом Симеоном, затем поприветствовал остальных, в том числе и стоящих на почтительном расстоянии студентов.

Его средний сын Димитрий был на голову выше отца. Статен, хорош собой, с благородными чертами лица, он учтиво поздоровался со всеми, когда отец представил его и Вениамина, его младшего брата. Вениамин же был болезненного вида подростком их лет: щуплый, ещё угловатый, не выше отца, с бледной кожей и синюшными от холода губами, он представлял собою жалкое зрелище. Было ощущение, что его заставили ехать. Скромно кивнув, присоединяясь к приветствиям брата, юноша посильнее закутался в свою роскошную лисью шубу.

Гостей проводили в трапезную и угостили великолепным, хоть и постным, обедом (в академии жили православным календарём, и сегодняшний день исключением не стал). После чая баронесса пригласила князя с сыновьями на экскурсию. Пётр знаком велел подопечным на ближайшие несколько часов вернуться в свои комнаты.

— Эй, Тарас, если хочешь, пойдём к нам в гости. У нас шахматы есть, — предложил Андрей, когда они втроём поднялись наверх.

Было видно, что первокурсник колеблется, но, в конце концов, Борщов согласился и, закрыв уже открытую дверь в свою спальню, присоединился к ним.

— Чувствуй себя, как дома, — гостеприимно кивнул Никола на опустевшую кровать Ивана. — Если не знаешь правил игры, мы можем тебя научить.

— Я уже играл… дома, — с запинкой и явным трудом произнёс Тарас.

Парни не стали расспрашивать, поняв, что он имел в виду приют.

Всю прошедшую неделю Тарас так и слонялся по академии в одиночестве, по нескольку раз в день спускаясь к конюшням, а в остальное время запираясь в своей комнате. И ведь ему профессора на каникулы абсолютно ничего не задали! Им-то с Николой и в комнате было, чем заняться: играли в нарды и шахматы, писали совместный доклад, заданный Валерием Кондратьевичем (Данил, отправившийся в город, должен был скачать из Интернета статистику последних годов по их теме, что и было его долей участия в их общем исследовании); в конце концов, просто общались. А Тарас в комнате был один и, кажется, намеренно избегал их общества. Однако на прямое приглашение не отказался, а это уже было прогрессом.

Они вполне мирно и увлечённо разыгрывали одну партию за другой, когда в дверь постучала одна из служанок и сообщила, что Николая через пятнадцать минут в холле будет ждать отец. Извинившись за недоигранную партию, шатен стал собираться в дорогу.

— Если ты не против, я за Николу продолжу, — пересел на место Муравьёва Андрей, которому в этот раз выпала роль наблюдателя.

Однако Тарас отказался, сказав, что ему ещё надо за книгой в библиотеку. Да и вообще, засиделся он с ними. Спрыгнув с кровати, Тарас ушёл, а Андрей, пожав плечом, принялся неспешно складывать шахматы.

— Вернёшься-то скоро? — спросил он у Николы, когда тот, кивнув на прощание, собирался уже выходить.

— Ну, считай, — остановился у двери юноша, — завтра Сочельник, ночью мы все пойдём на церковную службу, 7-го вечером баронесса организует бал. Так что Вяземские пробудут в наших краях никак не меньше трёх дней, не считая сегодняшнего. Числа 9-го-10-го вернусь, а, может, 11-го, вместе со всеми: как отцу будет угодно. Так что не скучай сильно, и Тараса на праздник не оставляй одного: всё-таки Рождество.

— Постараюсь, — не сильно уверенно пообещал Андрей. — Передай от меня поздравления сёстрам Златовым.

— Передам.

И, шутливо козырнув другу, Никола скрылся за дверью.

 

Глава 15. Ссора

Андрей и Тарас остались в здании практически одни: экономка, одна из служанок, да главная повариха — вот и все, кто остались на Рождество в академии. Даже Прохор Степанович отбыл с баронессой, ведь он был не просто завхозом, но и личным слугой Анны Константиновны, а, значит, по необходимости и водителем, и, как в этот раз, кучером. Клавдия Аркадьевна надеялась, что Златовы отпустят его встретить праздник с семьёй, но пока Прохор не возвращался.

Феодосия Ивановна, которая жила в одном из учительских домиков при академии, приходила к обеду и была с оставшимися на её попечении мальчиками до самого ужина. Женщина вела домоводство у девушек и мало представляла, чем можно развлечь юных скучающих аристократов. Как с удивлением узнали Андрей с Тарасом, она была неграмотной:

— Я бы вам что-нибудь прочитала, да букв не знаю, — вздохнула она, когда впервые привела их в свой класс. — Могу, если желаете, рассказать о лечебных растениях.

Пышная дама не только была мастерицей, но и местной знахаркой, травницей и повитухой. Никаких заговоров и приворотов, естественно (да и можно ли такое вообразить у истинно православных?!), только искусство целителя и молитвы. Ни больницы, ни фельдшерского пункта в посёлке и деревне за горою не было.

— Да, было бы здорово послушать, — к удивлению Андрея, живо откликнулся Тарас.

Так они и проводили эти совместные часы. Феодосия Ивановна действительно всё знала о растущих в Сибири цветах и травах, деревьях и кустарниках. Пусть речь её была не ораторской, как у баронессы или Петра Анатольевича, и не изобиловала научными терминами, как у мирского врача, зато с её слов всё было понятно и просто. Андрей, относящийся к ботанике без особого интереса, тратил своё драгоценное время исключительно ради Тараса, над которым они с Николой решили взять покровительство, по примеру того, как род Златовых взял под своё крыло Соколовых.

Тарас же действительно оказался прилежным учеником. На следующее же занятие он принёс тетрадь с ручкой и старательно конспектировал всё, что говорила смущённая его усердием, но довольная женщина.

***

— Тарас, погоди маленько! — догнал Андрей спускающегося после завтрака к конюшням первокурсника. — Счастливого Рождества! Ты тоже поучил сегодня в подарок снежный шар? Нам в том году дарили музыкальные шкатулки.

Тарас непроизвольно улыбнулся, вспомнив найденный на тумбочке подарок. Это действительно был шар, но не такой, какие сейчас продают в сувенирных лавках и магазинах, и в который через месяц, если не раньше, уже попадает воздух. Это был среднего размера хрустальный шар на бронзовой кованой подставке. Внутри располагался вертеп, а, если встряхнёшь его, вместо пенопласта или золотинок, в нём поднималась и затем долго кружилась серебряная пыль, и звезда над вертепом начинала гореть. Сколько мальчик не вертел, разглядывая со всех сторон, удивительный подарок, он так и не обнаружил, как мастера вставили внутрь батарейки. Или всё работало на механике, как динамо-фонарь?

— Ты не против, если я составлю тебе компанию? — не дождавшись ответа, бодро продолжил Андрей. — А то Вани и Николы нет, а без них здесь тоска смертная! Конечно, если ты против, я Звёздочку потом навещу.

Тарас по-прежнему не отвечал, хоть и не выказывал своего возражения. Приняв такое поведение помещика за согласие, молодой Князев ободрился и прибавил шагу. Вскоре они уже были в конюшнях.

***

К праздничному ужину в академию собрались все, кто только мог. Прохор Степанович, вернувшийся прошлой ночью, с женой и дочерьми в этот день сидел вместе со студентами и преподавателями, Феодосией Ивановной и Захаром Епифанычем. Прохор в своей особой манере рассказывал, как встретили Вяземских в тереме Златовых, и как князья отзывались об их академии.

— Они ведь к нашим холодам-то непривычны, — добродушно посмеиваясь, вещал завхоз. — Я уж поднапряг мужиков, мы печь так разкочегарили, что опасались, как бы дом не спалить, а их светлости всё зябко. Особенно младшему барину: уж такой он худосочный, бедняга. Его бы хоть на месяцок у нас оставить, авось, мы бы его чуток откормили…

— А София? Они уже виделись? — полюбопытствовал Андрей.

— Сегодня на балу Софьюшку и Ангелину представят князьям, — покачал головою Прохор. — Они с матерью в усадьбе остались, а князья в тереме остановились. Так уж подобает: негоже невесте первый раз жениха абы как видеть…

***

Пришло ещё несколько дней. Они с Тарасом слонялись во дворе, разглядывая снежные фигуры, когда заметили вереницу из трёх идущих друг за друга саней. Это возвращались профессора. С ними должен был быть и Николка.

— А Ветра зачем они с собой привезли? — удивился Андрей, заметив привязанного к последним саням скакуна.

— Кого? — не понял Тарас, наблюдая за приближающимися повозками.

— Вон видишь того, серого в яблоках, жеребца? — указал взглядом Андрей (рукой показывать было не очень прилично, ведь ехавшим они были уже отлично видны). — Это конь директорской внучки, Ангелины. Она в том году училась с нами…

Он в надежде старался разглядеть среди едущих Ангелину, но его старания были напрасны. Вот сани поднялись в гору и остановились. Никола, спрыгнувший с последней повозки, помахал, подзывая, Андрею. Лицо у друга было таким серьёзным, что брюнет поёжился, мгновенно почувствовав, что что-то не так. Тарас, поняв, что снова лишний, куда-то испарился.

— Давай прогуляемся до голубятни, — предложил Муравьёв, жестом останавливая Андрея, уже собравшегося засыпать его вопросами.

Нахмурившись, Князев кивнул, и они не спеша отправились в рощу, скрывавшую собою местный «телеграф».

— Ангелина сделала свой выбор, — отойдя подальше от академии, коротко промолвил Николай.

— И? Она выбрала тебя? — с замиранием сердца спросил Андрей, явственно услышав в голосе приятеля сочувствующие нотки.

— Нет, она уехала с Вяземскими.

— ЧТО?! — брюнет остановился так резко, что чуть по инерции не упал.

— Я всё тебе сейчас расскажу, — пообещал Николай и принялся в подробностях вспоминать вчерашний день.

*ретроспектива*

Бал у Златовых был великолепен! Ангелине и Софье молодые князья не давали даже передохнуть, не отпуская с танцевальной площадки. Никола тоже время от времени приглашал то одну, то другую сестру, не выказывая ни одной из них при князьях особого предпочтения.

А утром на следующий день, когда в тереме почти все ещё спали, Ангелина постучалась в его комнату. Разбуженный Николай не сразу сообразил, что слуги сегодня не должны будить гостей к завтраку. Когда стук повторился, он, в спешке запахнувшись в халат, открыл дверь, и с удивлением обнаружил стоящую в коридоре одетую по-королевски девушку, с отчаянной решимостью смотрящую на него.

— Можно войти? — тихо попросила Ангелина, озираясь по сторонам, словно боясь, что её могут увидеть.

Никола отступил, пропуская подругу.

— Димитрий и Вениамин были в восторге вчера от тебя, — приглашая присесть, сделал комплимент девушке Николай. — Ты держалась восхитительно! Не думал, что после столь бурной ночи ты так рано решишь встать.

— Так я почти не спала, — призналась Ангелина, приблизившись к окну и взглянув на освещённый зимним солнцем родной пейзаж. Так и простояла она пару минут, собираясь с мыслями, а потом, повернувшись к другу, твёрдо произнесла. — Я знаю, что не смогу принести тебе счастья, а вот с Софией у вас есть шанс стать прекрасной семьёй. Обещай, что будешь всегда заботиться о ней, любить, и никогда не предашь.

— Обещаю, конечно, — в ступоре кивнул ещё не до конца проснувшийся Николай. — Но её же всё равно выдадут за Вяземского.

— Это мы ещё посмотрим, — и, ничего толком не объяснив, подруга быстро ушла.

Как потом узнал молодой Муравьёв, Ангелина после него отправилась к отцу и сообщила тому, что была бы совсем не прочь выйти замуж за красавца Димитрия. Обрадованный мудрым решением дочери, Геннадий за обедом намекнул князю Виктору, что его средняя дочь тоже пока свободна, и что из уважения к нему граф Симеон согласился уступить право князю первому выбрать себе невестку. Вяземские не стали долго раздумывать, и тем же вечером, заключив новую сделку, забрали Ангелину с собой.

*конец ретроспективы*

— Через месяц Ангелина станет княгиней Вяземской. До того времени она будет жить в их имении. Думаю, князь опасался, что крёстный и мой отец могут передумать, и пойти на попятный, — закончил рассказ Николай. — Ветер теперь твой. Ангелина очень просила тебя позаботиться о нём, по крайней мере, пока ты учишься в академии.

— Он же её намного старше, — всё ещё отказываясь верить услышанному, пролепетал брюнет.

— Димитрию 23 года, их разница в возрасте — шесть лет, вполне нормальная практика в наших кругах. Чаще всего в исконно-русских семьях муж старше жены на 3—5 лет, — пожал плечами Никола.

— А почему он до сих пор не женился? — Андрей, всё ясней осознавая реальность произошедшего, стал раздражаться. На себя, на Николу, на Ангелину, на Всземских.., — в общем, на весь белый свет.

— Ему отец уже раза три-четыре сватал достойных девушек, но Димитрий от всех отказывался. Этим он похож на дядю Ангелины, барона Олега, — зачем-то стал сравнивать Муравьёв. — А тут, на балу, он поразился красотою и грацией Ангелины, как и ты в том году, когда впервые увидел её. И, думаю, был очень рад, когда отец предложил ему данную партию.

— А как же Вениамин? — не сдавался Андрей. — Его же, выходит, брат кинул.

Николя с участием и пониманием взглянул на друга:

— Ты сам видел, Вениамин ещё мальчишка. Его хотели обручить так рано исключительно ради того, чтобы «забронировать» за собою одну из наследниц Златовых. Ульяну-то уже выдали, князь не успел к ней сына посватать; Ангелина, по идее, оставалась за нашей семьёй, «свободной» была только София. Вениамин всего не год нас младше, но он часто болел в детстве, поэтому физически ещё не совсем возмужал. Их хотели, в случае согласия обоих, обручить этим летом, но свадьбу сыграть только года через три-четыре, не раньше.

— А тут Ангелина со своей превосходной идеей обменяться с сестрой, — в голосе Князева появилась язвительность. — Поступила, как последняя…

— Не смей! — в глазах Николая появилась откровенная угроза. Он, не моргая, как удав на свою жертву, взирал на друга. — Я знаю, за полгода ты смог свыкнуться с мыслью, что Ангелина может выбрать меня. Что ж, она нас обоих отвергла, и это был лишь её выбор.

— Тебе-то грех жаловаться: теперь женишься на Софии, как и мечтал, — выплюнул брюнет, пиная от переполнявшей его злости ни в чём не повинный снег.

— Да, и я очень благодарен Ангелине за её столь самоотверженное решение, — с непробиваемым спокойствием произнёс Николай. — Мы с Софией будем молиться, чтобы и Ангелине с Димитрием Господь даровал в супружестве мир и согласие. Если тебе от этого станет легче, можешь ударить меня.

Андрей ошеломлённо взглянул на друга и, проворчав под нос: «Молиться он будет, святоша», — плюнул себе под ноги и размашистым шагом устремился прочь. Сейчас ему необходимо было побыть одному.

***

Назавтра к вечеру вместе с остальными студентами вернулся и Ваня. Блондин сразу понял, что между друзьями пробежала чёрная кошка, но расспрашивать не стал (если захотят — сами расскажут). Лёжа на кровати, он всё вспоминал проведённые с супругой каникулы.

— Ну, как ваш медовый полумесяц прошёл? — второй день не желая разговаривать с Николаем, спросил у друга Андрей.

— Что? — смутился Ваня, на щеках выступил предательский румянец.

— У тебя так глаза блестят, что и так ясно, чем вы там с Катей занимались, — ухмыльнулся Андрей.

— Имеют полное право, — вмешался Никола, желая оградить приятеля от неуместных и бестактных расспросов.

— Да я без претензий, — повёл плечом Князев, после чего вновь с иронией взглянул на Ваню. — Залететь-то не боитесь?

— Нет, — на этот раз в глазах всегда спокойного Соколова появились льдинки. — Но если что, я буду рад, — и он вдохновлено добавил из сказки о царе Салтане, — «И родит богатыря мне к исходу сентября»

— Ага, — развеселился Андрей, — главное чтобы не было, как в книжке: «…не мышонку, не лягушку, а неведому зверушку».

Оскорблённый Ваня отвернулся к стене, не желая в первый же день семестра разругаться с явно невменяемым другом.

— Ты хоть иногда думай, о чём говоришь! — разозлился за приятеля Никола, осуждающе взглянув на Андрея.

— А что я такого сказал? — и, резко поднявшись с кровать, брюнет куда-то ушёл.

Ваня, услышав, как хлопнула дверь, повернулся к Николе:

— Что это с ним?

— Не обращай внимания, он просто слегка не в себе с тех пор, как узнал, что Ангелина предпочла ему даже не меня, а, по его словам, «какого-то заезжего молодца».

И Никола поведал другу обо всём, что произошло.

***

— Скажешь, я не прав?

Всю неделю Андрей практически не общался с друзьями, предпочитая им компанию старшекурсников или Тараса. И вот теперь он сидел на кухне со своим другом-учителем Евгением Денисовичем, приятельские отношение с которым у них (на почве общей любви к информатике) завязались ещё вначале первого курса. В принципе предполагалось, что Андрей в эти часы помогает молодому преподавателю по хозяйству, как Никола и Ваня — батюшке, или Игнат и Данил — Захару Епифанычу в конюшне.

— А ты сам как считаешь? — вопросом на вопрос ответил Женя.

— Да несправедливо всё это, — поморщился юноша, беря очередное печенье. — Вон Ване и Николе их Бог даёт всё, а мне — ничего.

— Завидуешь, значит, — взглянул на студента с прищуром мужчина. — Признайся, а ты хоть успел разок поцеловать в том году Ангелину?

— Неа, — с досадой покачал головой Андрей. Но не считать же поцелуем касание губами руки избранницы. Всё остальное было у «древних» дворян до свадьбы под запретом, и ему, чтоб получить разрешение от баронессы встречаться с внучкой, пришлось принять их правила.

— А хотелось? — продолжал искушать Евгений.

Андрей, сжав губы, кивнул. Хотелось и не только этого… Ему даже не разрешалось Ангелию крепко обнять, их отношения были подчёркнуто чинными и благородными.

— Ну, значит, это была не любовь, — облегчённо выдал Женя к вящему удивлению Князева.

— Как это? — только и смог выдавить из себя Андрей, чуть не захлебнувшись отпитым так не вовремя чаем.

Евгений Денисович пожал плечами:

— У вас была просто влюблённость, страсть — не более. Если хочешь увидеть настоящую любовь, взгляни на своего друга, Ваню, и его Катю. Что-то я ни разу не застал их, обжимающихся и целующихся по углам. Зато как они смотрят друг на друга, каким тоном разговаривают… Там настоящее чувство. А, женись ты сейчас на Ангелине, поди и разбежались бы через годик-другой: чувства-то имеют свойства со временем притупляться.

— О чём ты говоришь?! — вспылил Андрей, чуть не опрокинув на себя остатки злополучного чая.

— И всё же, когда ты вспомнишь, что кроме Златовой в мире есть ещё девушки, и обратишь на них своё внимание, поймёшь, что я прав, — информатик сидел спокойный, как танк, да ещё с таким видом, будто был самим воплощением многовековой мудрости.

— Ты сейчас говоришь, как Никола, — в укор другу проворчал Андрей, всё-таки сумев взять себя в руки: он и так рассорился с лучшими друзьями, не хватало ещё поругаться с Женей. — Лучше бы посоветовал, как отвлечься.

— Запросто, — подумав, произнёс старший приятель. — Попроси Валерия Кондратьевича взять тебя в помощники уже сейчас. Правда, мы обычно уезжаем в город сутра, а ведь у тебя уроки, — в голосе мужчины прозвучали нотки сомнения в собственном гениальном плане. А так представь: на выходные бы иногда уезжал, к лету бы уже знал и свои обязанности, и специфику работы…

— Да, было бы классно! — согласился Андрей, обдумывая, как бы провернуть подобную афёру?

Конечно, в пятницу, когда у них стоят история и практика по этикету, его явно никуда не отпустит. Зато во вторник, благодаря свободным часам для занятий по направлению, у их курса стояла только верховая езда. А с Захаром Епифанычем всегда можно было договориться.

Как ни странно, их авантюра удалась. И с февраля Андрей официально стал ездить по вторникам в город на работу вместе с бароном Хлебниковом.

 

Глава 16. Тихое семейное счастье

К середине апреля, когда снег с полей стаял, и земля чуть подсохла, в деревни, расположенной с другой стороны горы Златовки, началась стройка дома для Соколовых. Строили всем миром: и баронесса прислала своих специалистов, и граф Муравьёв выделил в помощь людей, и местные вовсю помогали! К концу мая дом был не просто достроен, но и оборудован автономными источниками питания (крыши избы покрывали солнечные батареи, во дворе поставлена современная ветровая установка) и полностью готов к заселению, что было весьма вовремя: Настя, находящаяся уже на девятом месяце, если бы не конец учебного года и личная просьба баронессы, давно должна была уйти в декрет.

Пока шло строительство, в академию зачастил сын Анны Константиновны Олег. Как потом поняли студенты, приезжал он больше не контролировать рабочих, а чтобы увидеть молодую преподавательницу музыки, баронессу Елену. Олег, к радости матери, всё-таки на последних двух балах обратил на девушку внимание.

И вот студенты разъехались на каникулы, годовые отчёты сданы, и Пётр торжественно объявил семье, что строительство полностью завершено и можно въезжать. Учитывая, что мужчина хотел сделать жене и детям сюрприз, и к стройке всё это время близко не подпускал, Катя, Ваня и Настя увидели свой новый дом впервые. Ваня не верил глазам, восхищённо взирая на огромный, по сравнению с остальными, хотя и одноэтажный терем. Он и не думал, что у отца получится построить так быстро, в лучшем случае рассчитывал на конец лета, когда они с Катей вернутся из города. Но уезжать им не понадобилось. И пусть во дворе ещё оставался строительный мусор, баня не была достроена, но сама изба стояла, ожидая своих постояльцев.

Войдя внутрь, парень и девушка поразились богатством убранства и невероятным сочетанием старины и современности: вся мебель в комнатах была либо резной деревянной, либо плетённой; покрывала, шторы, занавески украшали прекрасные вышивки; в красной углу, конечно же, иконы… Но и вся необходимая в городских квартирах бытовая техника на кухне имелась, а в просторной гостиной на плетёной тумбочке даже стоял телевизор. Правда, как признался Пётр, спутниковая тарелка ловила всего три канала, зато он уже приобрёл довольно много мини-дисков с фильмами и мультфильмами, которые можно было просматривать в замечательном качестве и без надоедливой рекламы с помощью встроенного в телевизор видеоплеера. Мельком проглядев диски, Ваня обнаружил в отдельной стопке записи православных фильмов и телепередач, в основном же коллекция состояла из советский мультфильмов и фильмов, и лучших из зарубежных, примерно тех же годов выпуска, современный же кинематограф отец явно не знал.

— Если напишете названия, я закажу и другие, — немного смутился Пётр, наблюдая, как тщательно сын изучает его кино-подборку. — В телевизоре есть и функция 3D.

— Нам и этих-то не пересмотреть, — улыбнулся отцу Ваня, и они с Катей отправились исследовать отведённое им крыло.

Дом был абсолютно зеркален, будто две отдельные квартиры, соединённые общей гостиной и кухней. Пройдя сквозь занавешенную арку, Ваня с Катей оказались в коридоре. Слева была дверь в ванную, справа — в комнату, по всей видимости, предназначавшуюся их бабушке: небольшая светёлка с односпальной дубовой кроватью, вместо шкафа — сундук, туалетный столик у противоположной стены, у окна — кресло-качалка. Дальше по коридору располагались ещё две таких же по размеру комнаты, одна из которых представляла собою детскую, вторая пока была гостевой. Последняя дверь вела в их спальню.

— Какая красота! — только и смогла прошептать Катя, войдя вслед за мужем в опочивальню.

Роскошная кованая кровать стояла посреди комнаты, застеленная атласным покрывалом; у единственный стены, где не было окон, располагался комод. Справа от него, ближе к двери, зеркало во весь рост в посеребренной раме, в углу на резной полочке — лампадка. Полочка явно предназначалась для их венчальных икон. На полу — шикарный ковёр. Молодые долго не могли оторвать глаз от подобного великолепия!

Вернувшись в общую гостиную, они увидели довольно улыбающегося Петра и не менее их восхищённую Настю.

— Ну что, жить можно? — не скрывая триумфа, спросил мужчина. Получив утвердительные кивки, он, ещё шире улыбнувшись, добавил. — Но это ещё не всё. Баронесса Златова подарила нам всю эту деревню вместе с людьми.

— Как? — опешила Катя. — Разве можно дарить людей?

Пётр жестом попросил невестку внимательно его выслушать и не перебивать:

— Они крепостные. Но это совершенно не то крепостное право, что было сто-двести лет назад. Все жители добровольно остались в своё время служить баронессе. Кто хотел — того Златовы отпустили на волю. Им отец баронессы выдал начальный капитал, чтобы те смогли перебраться в созданные при советской власти колхозы-совхозы. И теперь, если ребёнок тянется к знаниям и желает жить и учиться в городе, баронесса лично заботиться об этом. Правда такие всё равно остаются крепостными и работают на Златовых. Например, инженеры и электрики, которые проектировали наш дом и помогали в строительстве. Но вот их дети уже к нашему миру не принадлежат и получают «вольную». Конечно, если «городской специалист» не вернётся жить в родную деревню.

— Но они всё равно остаются рабами, — нахмурилась Катя.

— Не совсем, — покачала головою Анастасия. — Ты пропустила в том году целых полгода, поэтому ещё не до конца разобралась в нашем уникальном социальном строе. Многие сохранившие нам верность деревни после отмены царских денег и выпуска советских рублей, перешли на натуральный обмен, а со временем стали жить общиной. Остальные ещё довольно долго пользовались старинной монетой и бумажными облигациями, а потом, когда их в ходу почти не осталось, тоже выбрали либо общину, либо натуральный обмен.

— И служат дворянскому роду они без принуждения: все телесные наказания, дабы добиться повиновения крестьян, Советом давно упразднены, и даже запрещены, — продолжил лекцию, которую обычно читала Анна Константиновна на первых уроках истории первокурсникам, Пётр. — Барин — это ни в коем случае не тиран и не рабовладелец, это заботливый отец, как царь — для целой страны, так и помещик — для вверенных ему Богом крестьян. Поэтому мы, конечно же, не будем нещадно эксплуатировать живущих в деревне людей, наша основная цель — с христианской любовью и рассудительностью заботиться об их благополучии, как добрый настоятель заботится об иноках в монастыре.

— Хорошо, допустим, это возможно, учитывая, что у нас только одна небольшая деревня. Но как успевают обо всех позаботиться Златовы и Муравьёвы, ведь у них, наверное, не одна тысяча «подопечных»? — всё ещё скептически смотрела на взрослых Катя, удивляясь, что Ваня молчит. Её саму давно мучил вопрос относительно наличия в современном дворянском обществе слуг и крепостных.

— В каждой деревне есть староста, как и у каждого города — свой мэр, — спокойно ответил Пётр. — Он и поддерживает быт поселян, отдавая излишки производства барину и докладывая о проблемах и нуждах деревни. Например, у нас в деревне пока нет своей мельницы, да и полей для засева пшеницы не так уж и много, поэтому мы обязаны либо организовать производство, либо закупать муку в других деревнях или городе. С другой стороны, наш кузнец, Кузьма, изготавливает не только бытовую утварь, но и мечи, прибыль от продажи которых теперь будет поступать на наш банковский счёт.

— То есть, мы выполняем функцию поселковой администрации, — наконец разобралась Катя.

— Можно сказать и так, — согласился с невесткой мужчина. — Но у наших людей по-прежнему остаётся обязанность содержать академию. Это наша десятина.

— Десятина? — теперь уже и Ваня изумлённо взглянул на отца: Никола о налогах ни разу не упоминал. Да и кому платить, когда царя нет? Понятно городской бизнес, правда, там и процент государству побольше будет, но здесь-то, в обособленной системе, дань, как до этой минуты полагал юноша, платить должны лишь своим господам крепостные.

— А ты помнишь, что в письме, которое получает каждый будущий первокурсник, упоминается о 10%, которые при трудоустройстве обязан отдавать выпускник первые 5 лет, в качестве компенсации за обучение? — напомнил Пётр. — Также и все дворяне, у которых есть имение или бизнес, приносящий стабильный доход, ежемесячно обязаны отчислять 10% прибыли в ФРД — Фонд Российского Дворянства. Из этих денег, в частности, мы с Настей, и другие ваши учителя, получаем довольствие, а вы — стипендии. Также Фонд финансово помогает малоимущим или разорившимся дворянам, вдовам, сиротам… Им же обеспечивается политическая и социальная деятельность Совета.

— Освобождены от десятины только Вяземские, так как их род полностью содержит лицей, — продолжила объяснения Настя. — И, с открытия академии, Златовы.

— Теперь и наш род будет соучаствовать делу Златовых, так что если в дальнейшем мы откажемся от их помощи в реализации продукции наших мастеров и создадим собственное предприятие, от налогов Фонду мы также будем освобождены.

***

На третий день как семья графов поселилась в доме к ним пришла неожиданная гостья. Ваня с Катей в тот день встали раньше Петра и Насти. Пока супруга умывалась и прихорашивалась в просторной, просто королевской (особенно по сравнению с городскими квартирами), ванной комнате, молодой Соколов включил кипятиться электрочайник, после чего расположился в гостиной, дожидаясь любимую. Звонок в доме был, правда весьма архаичный: в виде бронзового колокольчика с верёвочкой у входной двери, — поэтому Ваня не сразу сообразил, что снаружи звонят.

Когда молодой человек, наконец, открыл дверь, то увидел на пороге смутно знакомую девочку с длинными чёрными косами и кучей веснушек на курносом носу и щеках.

— Привет, чем могу помочь? — первым поздоровался Ваня, заметив, что девочка растерялась. Возможно, она ожидала увидеть Петра или Настю.

— Простите, ваше сиятельство, — очнувшись от замешательства, в пол поклонилась юная крестьянка. — Меня прислал вам отец, Кузьма Петрович.

— Зачем прислал? — удивился Иван, наконец, вспомнив, где её видел: это была младшая дочь их кузнеца!

— Прислуживать, помогать по хозяйству, — в свою очередь изумилась непониманию графа девочка. — Меня зовут Любой.

Ваня так и не нашёлся, что ей ответить. К счастью, звонок в дверь слышал не только он. Отец, на взгляд юноши, появился как нельзя вовремя, чтобы прояснить ситуацию.

— О, Любонька, заходи, — увидев гостью, радушно пригласил девочку в дом Пётр. — Как отец? Уголь для печи закончился? Я уже послал за ним.

— Нет, уголь ещё есть, ваше сиятельство, — низко поклонилась и ему юная девушка. — Меня родители послали вам в помощь.

— А мама с Наташей справятся без тебя?

— Да, ваше сиятельство, не беспокойтесь, — в очередной раз поклонилась девица.

У Кузьмы, кузнеца, был довольно большой дом и пятеро детей: три сына, двое из которых были его подмастерьями, а третий, младший, обучался у плотника; и две дочери-погодки, Наташа и Люба, которые помогали матери по хозяйству. Ещё в их доме при кузнице жили трое учеников то ли из местных, то ли из других деревень Златовых, — подробностей Ваня не знал. И вот теперь младшая дочь кузнеца, которой от силы можно было дать лет тринадцать, пришла к ним работать служанкой и, судя по всему, отец был не против.

Тем временем в гостиной появились Настя и Катя. Катя была шокирована не менее супруга, когда поняла, зачем к ним пришла ранняя гостья. Как оказалось, в доме даже была предусмотрена комната для прислуги: узкая коморка, в которую вела неприметная дверь в кухне, которую Ваня с Катей при осмотре приняли за темнушку. Там и окошко-то было не больше, чем в будке общественного туалета, однако кровать, как оказалось, вполне поместилась, как и небольшой сундук для личных вещей.

Придя в себя, Катя наотрез отказалась от помощи Любы, заявив, что Настя, конечно, как хочет, но в своей половине терема она справится с уборкой, да и с остальными домашними делами, сама.

— Но, дорогая, у тебя же с учёбой на выпускном курсе совсем не останется времени. А потом, дай Бог, детки пойдут, — попыталась вразумить её Настя.

Однако юная графиня осталась непреклонна. Более того, она возмутилась, что девочке-служанке, раз уж её оставляют, придётся жить в каком-то чулане, и потребовала у Петра, чтобы для Любы выделили нормальную комнату. Пётр решил за благо уступить невестке, и велел Любе размещаться в одной из двух гостевых комнат, что были в их с Настей крыле. Дочери кузнеца досталась, как и бабушке в их крыле, спальня напротив ванны, в которую Анастасия думала поселить няню для их с Петром малыша.

Впрочем, няне необходимость отпала, когда через неделю Пётр привёз бабу Марфу. Услыхав, что Настенька собирается пригласить чужую женщину, чтобы та помогала ей заботиться о ребёнке, Марфа чуть ли не слёзно умолила Петра позволить ей нянчить малыша, как и своих будущих правнуков. И здесь Ванин отец уступил. Однако когда бабушка Кати начала во дворе возделывать грядки, тут уж граф Соколов-старший проявил твёрдость, заявив, что либо старушка подвизается в семье нянькой, либо просто живёт в своё удовольствие, максимум, сажая на клумбах цветы. Марфа, естественно, выбрала первое.

***

Довольно быстро комната для прислуги действительно превратилась в темнушку: кровать куда-то унесли, сундук наполнился овощами, появились полочки для банок с соленьями, на полу стояли мешки с крупами, сахаром и мукой.

Любу Марфа привечала, как вторую внучку, что очень смущало поначалу девочку. Катя тоже относилась к дочери кузнеца не как к прислуге, а как к младшей сестре или подруге: помогала с уборкой в гостиной, учила пользоваться кухонной техникой (Люба боялась включать плиту, не умела пользоваться миксером и микроволновкой). Однажды, когда Катя спросила, умеет ли служанка читать, та гордо кивнула. Но когда дошло до дела, выяснилось, что на самом деле Люба с трудом разбирает буквы, худо-бедно читая по слогам.

— Но так же нельзя! — когда вечером Пётр отпустил девочку повидаться с семьёй, возмутилась Катя. — Любе надо учиться, ходить в школу…

— Зачем? — просто спросил Пётр, давно понявший, что скромная и тихая на первый взгляд невестка имеет воистину боевой характер.

— Как же? — растерялась девушка, обострённое чувство справедливости никак не давало ей принять тот факт, что Любе, не собирающейся становиться в жизни академиком или инженером, вовсе не обязательно быть грамотной.

— У нас есть церковно-приходская школа, — терпеливо промолвил Пётр. — С детьми занимается в своём доме наш дьякон Антипа. Желающих не так много, поэтому необходимости в отдельном здании школы пока нет.

— А остальные? — поинтересовался Ваня, которому тоже вопрос крестьянского образования был интересен.

— Многим некогда: один летний день, как говорят, год кормит, — ответил Пётр. — И всё-таки большинство родителей стараются отправить хотя бы одного из детей на обучение к отцу Антипе, чтобы зимой, когда работы в поле и на огородах нет, а солнце заходит рано, в доме читалось Священное Писание.

— И во всех деревнях у вас так? — удивилась вяжущая для будущего малыша пинетки Марфа, сидящая в уютном кресле у электрокамина.

Настоящий камин в гостиной Пётр изначально не запланировал, уверенный, что для обогрева зимой достаточно будет печи, от которой по спрятанным в стенах трубам питались во всех комнатах батареи. Но когда строительство дома было завершено, он решил, что для большего уюта не помешал бы камин. Пришлось покупать и устанавливать электрический, который, однако, вполне гармонично вписался в так тщательно продуманный им интерьер. К слову, для облегчения домашних хлопот отказавшихся от прислуги детей, Пётр на днях привёз и установил в их ванной современную стиральную машинку, а также купил забытые впопыхах утюг и гладильную доску, которые теперь находились в спальне служанки. Благодаря Кате, Люба уже вполне освоилась с находящимися в доме электроприборами, хотя и пользовалась ими с явной опаской.

— В основном, — кивнула Настя старушке. — Правда существуют и обычные школы, интернатного типа, где учатся одарённые в науках и желающие в дальнейшем уехать на обучение в город ребята из окрестных сёл и деревень. В основном их туда отправляют из поместных, церковно-приходских, школ.

Больше Катя права крестьян не отстаивала, решив со своим уставом в чужой монастырь не соваться. Она поняла, что в этом застывшем во времени обществе действительно нет притеснений и угнетения слабых: всё основано лишь на христианских законах и ценностях. И если кто-то захочет вырваться, ему не препятствуют, а даже, наоборот, всячески содействуют, отправляя на учёбу (и оплачивая её), устаивая на работу, помогая с жильём. Взамен новоиспечённый специалист-горожанин обязан был своей профессией служить роду, если в приобретённых им умениях появлялась необходимость. Так у Златовых в городах были свои врачи, свои работники ЗАГСов (благодаря которым летом сама же Катя была освобождена от заботы менять все документы в связи со сменой фамилии), свои представители в правоохранительных органах и системе образования, и так далее. Всю Россию охватывала эта пёстрая паутина, чем и объяснялись невероятное влияние и связи современных баронов и графов.

А 21-го июня, ночью, Анастасия, к удивлению всех, родила близнецов. Принимавшая роды Феодосия Ивановна, долго потом причитала, поздравляя счастливого отца и всю их семью с прибавлением:

— И животик-то был какой аккуратненький, и токсикоза совсем не было, и до последнего доносила… ну абсолютна никаких признаков…

Катя, слушающая её, а до этого — родовые стоны, доносившиеся из комнаты молодой свекрови, решила, что когда ей придёт время рожать, непременно отправится в город: там врачи и укол обезболивающий сделают, и, в случае чего, боксы для недоношенных младенцев имеются. Но, конечно, сейчас, когда она ещё даже не беременна, думать об этом было рано, и она поспешила присоединиться к Ване, который от всей души поздравлял отца с появлением на свет своих младших братика и сестры.

Окрестили маленьких Соколовых на восьмой день с именами Владимир и Татьяна.

— Вот и вернулось моё имя в семью, — с теплотой произнёс Пётр, взирая на уснувшего на руках супруги сынишку.

— Так тебя, Петенька, слава Богу, после «смерти» не отпевали, — покачала головой Марфа, убаюкивая Таню. — Так что для Церкви и вечной жизни ты был и будешь Владимиром.

— Не совсем так. Конечно, зная, что я ещё жив, мой брат и не мог пойти на это. Люди баронессы, работающие в похоронном бюро и устраивающие мои «похороны», убедили тогда Галю, что отпевание было заочным. Баронесса же настояла на проведении обряда наречения нового имени, — он перевёл взгляд на внимательно слушающего старшего сына, — это была главная причина, почему я остался Петром.

— А мама, наверно, ставила за твой упокой свечки, подавала записки, — упрекнул отца Ваня.

— Так у Бога все живы, — улыбнулся Пётр. — И, самое главное, Он знал, что я жив. А то, что в записках стояло моё прежнее имя, и что они читались за упокой, — беды нет никакой. Наоборот, я очень благодарен Гале за её молитвы, и мы с Настей тоже молимся за упокой её души.

Катя отлично помнила слова Христа, что в Раю люди не разводятся, и не женятся, а пребывают, как ангелы. Но, в тоже время, в храме, который они с бабушкой посещали, живя в городе, батюшка на проповеди говорил, что после смерти сохраняются те духовные связи, что возникают у людей при их земной жизни. А так, все будут пребывать в неизреченной радости, всё больше возрастая в любви, и пребывая друг с другом, как братья и сёстры. И всё-таки слова Библии о том, что муж и жена — одна плоть, говорили о более тесном единении душ между супругами. У неё — один Ваня, а у дяди Петра уже две жены, притом обе венчанные. «Так кто же на Небесах будет главнее?» — невольно подумала Катя, но вслух свой вопрос не произнесла. В конце концов, сам Господь говорил, что кто стремится стать первым, будет последним. Настоящие святые любили всех, и молились за всех, да и теперь молятся. И Настя вон явно не считает Ванину маму соперницей, и даже не забывает её в своих молитвах. «Наверно, я просто ещё не настоящая христианка, раз меня мучают подобные вопросы, — нежно прильнув к сидящему рядом мужу, решила Катя. — Или, как в той притче, пытаюсь пригоршнями перетаскать океан. Мне Бог дал Ваню, Ване — меня, — улыбнулась она, когда супруг крепче обнял её. — Так зачем думать о загробной участи других, когда не мешало бы наперёд позаботиться о нашем собственном спасении. Я вон за родителей как давно записочки не подавала? И за что мне такая милость от Бога, что мы с бабушкой стали частью такой хорошей семьи?» И девушка с любовью взглянула сначала на мужа, а потом и на всех остальных. Здесь, в их компании, она была по-настоящему счастлива. И внезапная мысль озарила её, и Катя поняла, как всё-таки можно в земных аналогиях выразить тайну сию: «В Царствие Божием все будем любящими сёстрами-братьями, а мы с Ваней, — глянула она на безмятежно спящих Вову и Таню, — неразлучны, как близнецы».

 

Глава 17. Раскаяние Андрея

Андрей так по-путному и не примирился с друзьями, да и, когда стал каждую неделю ездить в город с Валерием Кондратьевичем, особо для общения времени и не находилось. По вечерам он работал на ноутбуке, разбираясь в том ворохе информации, что скинул для него по работе барон, стал чаще заходить к Жене, прося пустить его к жутко медленному, но всё-таки Интернету. Да и домашние задания по этикету и истории никто не отменял! В общем, в те редкие минуты и часы, что проводил-таки с друзьями, Андрей предпочитал делать вид, что ничего не произошло. Ваня и Никола не отгораживались от него и играли по заданным им правилам. Впрочем, он сам тяготился их обществом, и предпочитал проводить свободное время за игрою в карты с Кириллом, Васей и присоединившимся к их азартной компании Тарасом. Он даже обрадовался, когда, наконец, наступили каникулы!

Теперь он целыми днями был на работе, то заполняя отчётную документацию, то сопровождая своего начальника в поездках: Валерий Кондратьевич почти на все встречи и совещания брал его с собою. Жил Андрей в специально снятой для него огромной квартире-студии. Денег, накопившихся за предыдущие два года на карточке благодаря мизерной, но всё-таки, стипендии, с лихвой хватило до первого полноценного аванса, а уж теперь молодой человек совсем не экономил. Вечера он проводил в клубах; в барной стоке в кухонной зоне появились дорогие вина. Сначала Андрей только дегустировал, выпивая за вечер не больше рюмки, но вскоре этого стало мало, и теперь он мог опустошить за раз чуть ли не полбутылки.

Он не осознавал, что такими темпами скоро сопьётся, целью его жизни стало получение удовольствий. И, наверняка, это привело бы и ещё к более тяжким грехам, если бы не одна встреча, произошедшая в середине июля.

В тот день Андрей по поручению барона ездил к руководству недавно открывшейся в городе студии современного танца: необходимо было отдать им подписанные бумаги. У него была служебная машина с водителем. За добросовестный труд, Валерий Кондратьевич обещал его по окончании практики записать на ускоренные водительские курсы, чтобы к концу августа у юноши были права.

Выполнив возложенную на него задачу, Андрей вернулся в администрацию, из которой как раз выходил его учитель-начальник. Однако привлёк его не озабоченный вид барона, а стоящая на парковке до боли знакомая машина, из которой, заметив его, вышел… отец.

Михаил Князев выглядел уставшим. С последней их встречи мужчина заметно сдал, постарел: всегда имевший идеальную осанку, сейчас он сутулился, будто нёс на плечах непомерный груз; лицо осунулось, глаза казались впалыми, в волосах существенно прибавилось седины…

Однако Андрею не удалось подойти к нему: приблизившийся к статуей замершему помощнику и сказав, что конференцию перенесли с трёх на два часа дня, барон подтолкнул его обратно, к машине. Как в тумане юноша сел на заднее сидение, и они уехали.

Андрей не запомнил ни одного вопроса, обсуждавшегося на пресс-конференции мэра города и его заместителей. Журналисты наперебой задавали вопросы, вспышки фотокамер ослепляли, а Андрей, стоя за спиной своего начальника, ничего этого не замечал. Внутренним взором он всё ещё видел отца, и его разочарованный взгляд…

После конференции Валерий отправил Андрея домой, сказав, чтоб тот как следует отдохнул и выспался за выходные. Как добрался до квартиры, молодой человек и сам бы не смог объяснить: будто его просто кто-то довёл.

***

Этой ночью Андрей не спал. Желая забыться, он достал бутылку, но та, как назло, выскользнула из рук и разбилась. От досады и охватившей душу ярости, молодой человек схватил другую бутылку, и в гневе кинул её о стену, потом третью… и от его запаса алкоголя ничего не осталось, только осколки, брызги на стенах да лужа, постепенно впитываемая ковром. Во сколько обойдётся уборка и химчистка дорогого хозяйского ковра, юноша в минуту гнева не думал. Выплеснув кипевшие внутри эмоции и не получив от этого никакого удовлетворения, Андрей глухо застонал, словно раненный зверь, и, вцепившись себе в волосы, сполз на пол, прислонившись спиною к дверце кухонной тумбы.

Горячие слёзы покаяния потекли по лицу. Он не помнил, когда вообще последний раз плакал, наверно, во втором классе, когда защищался от одноклассника, а его ещё и наказали за драку. Тогда слёзы выступили от обиды и несправедливости, но теперь они безостановочно текли, и Андрей был не властен их остановить.

Нахлынули тягостные воспоминания, которые он последние два года усиленно отгонял от себя. И началось всё с его поездки в академию. Дело в том, что отец был категорически против и… Андрей просто сбежал из дома, захватив свои документы, нетбук, фамильное кольцо и кинжал; и оставив коротенькую записку, чтобы родители не волновались и не искали его. Именно поэтому он был искренне рад, когда той зимой не было дороги до города, и все студенты остались на каникулы в академии; поэтому с таким энтузиазмом согласился на всё лето отправиться к Муравьёвым, и не уехал, даже когда граф Симеон не очень радушно принял его; поэтому вынужден был остаться в академии этой зимой; и поэтому так рьяно уцепился на практику… Он понимал, что сделал очень больно родителям… Даже его отношения с Ангелиной… Никола и Женя были абсолютно правы, говоря, что у них была не любовь. Девушка восхищала его своей красотой, исключительными манерами, с ней было интересно… но встречался он с нею, хотя и сам до этого дня не смел признаться себе в этом, чтобы иметь возможность остаться в её мире, не возвращаться к родителям, не видеть причинённого им горя… Петра Анатольевича он обманул: за всё время он ни разу не послал домой даже весточки… и этим летом не собирался их навещать: хотел заработать на практике денег, и снять на август какую-нибудь однёшку, чтобы перекантоваться до сентября…

И на друзьях зря сорвался. Да, он всей душой им завидовал: завидовал, что у них нет таких проблем, как у него; что в они могут быть счастливы; даже их вере, которая так явно помогала им жить! А ведь почившая няня Николы, просила не предавать (печальную новость они получили ещё в начале октября, и друг очень скорбел, что отец за ним не прислал, и он не смог быть на похоронах). А он предал. Предал их дружбу. Всё пошло кувырком, и он отыгрался на ни в чём не повинных друзьях. А те всё стерпели и даже ни разу не врезали, хотя он зачастую нарочно провоцировал их. Его выводило из себя такое смирение, бесила их выдержка! Чего он только за эти полгода не наговорил им — стыдно вспомнить. А они продолжали считать его другом…

Слёз уже не было, а он всё сидел в одной позе и винил себя за всё, что натворил. И чем дольше занимался самоедством и укорял себя, тем яснее видел своё падение, вспоминал и другие, совершённые в жизни, грехи.

Начало светать. Обессиленный, выжитый, словно лимон, он принял единственно верное для себя решение: принял душ, переоделся, и отправился в ближайшую церковь.

***

Первая в жизни исповедь далось нелегко. Он еле заставлял себя говорить, путался, постоянно сбивался. Слёзы опять текли в два ручья: и откуда только взялись? Но зато потом… Мысли упорядочились и прояснились, коленки дрожали, но он чувствовал такое облегчение, что хотелось прыгать и петь! В его мятущейся душе восстановились, казалось утерянные навсегда, мир и покой. А какой невыразимой радости исполнился он после Причастия! Тотчас стало понятно, что он обязан в первую очередь сделать. И, не давая возможности себе передумать, Андрей сразу после службы отправился на автовокзал.

***

Только в автобусе молодой Князев вспомнил, что со вчерашнего обеда ничего не ел. Возможности мгновенно купить еду во время движения, естественно, не было. Пришлось терпеть: в пути их ожидало несколько долгих остановок, минут по двадцать.

Не зная, как отвлечься и чем себя занять, Андрей стал повторять про себя кратенькую молитвочку, которую во время службы чтицы повторяли по многу раз: «Господи, помилуй». Ему стало полегче, и даже показалось, что живот прекратил урчать. На первой же остановке на автовокзале незнакомого города он приобрёл несколько бутербродов, беляш и бутылку зелёного чая. Казалось, ничего вкуснее он в жизни не пробовал!

Но вот и родной город. Он не стал дожидаться маршрутки, а сел в одно из припаркованных неподалёку такси.

— Карточки принимаете? — только и спросил он и, назвав адрес, сел спереди, рядом с водителем.

Но добраться до дому оказалось не самым трудным. Андрей всё больше ощущал в душе тревогу и волнение. Зайдя в подъезд, молодой граф даже подумал развернуться и уехать обратно. Но есть в русском языке такое слово, как «долг». И он знал, что должен завершить намеченное. А если отец после всего, что он натворил, не впустит его или даже спустит с лестницы — быть посему.

***

Раздался звонок. Михаил, даже не подозревая, кто бы это мог быть, открыл дверь и увидел своего сына, которого все два года не переставал ждать и искать. Они с Верой тяжело перенесли поступок сына. Михаил плохо помнил и название академии, директриса которой к ним приезжала и взбаламутила сына; и её имя-отчество. Просто не запомнил, полагая, что данная информация ему никогда больше не пригодится. И вот перед самым началом учебного года его сын исчез, даже вещей с собой толком не взяв. Слава Богу, хоть записку оставить додумался, положив на самое видное место — на кухонный стол. Там было всего две строчки: «Мама, папа! Я уехал учиться в академию! Не волнуйтесь, со мною всё будет хорошо. Андрей».

За эти два года они оба, сражённые бедой, обратились к Богу. Их семья теперь являла собою малую церковь. Только вера и помогала им жить, давала надежду… И вот четыре дня назад он случайно увидел репортаж о совещании заместителей глав городов области по культуре и молодёжной политики, и признал среди присутствующих сына! Это был явный ответ Господа на их с Верой молитвы: обычно мужчина переключал телевизор, как только заканчивались новости политики и экономики, а тут в пульте кнопка заела, и так вовремя! Два дня ушло на то, чтобы взять копию репортажа и выяснить, с представителем какого города был сын. И вот вчера он ездил в тот город, полдня провёл у здания администрации и, наконец-то увидел его! Но пообщаться им было не суждено: Андрея увели, Михаил даже подойти не успел. Зато теперь он точно был уверен, что не обознался, и собирался в понедельник вновь ехать, моля Господа, чтобы в этот раз их встреча состоялась.

***

Они стояли и смотрели друг на друга. Все приготовленные слова вылетели из головы. Андрей, добираясь домой, воображал, как бросится в ноги родителям, будет умолять о прощении… Но когда дошло до дела, пресловутая гордость его остановила.

— Прости, папа, — только и смог пролепетать молодой человек, опуская глаза.

— Вера, иди скорее сюда: наш блудный мальчик вернулся!

Позвав жену, Михаил крепко обнял сына и буквально силой ввёл его в квартиру (у Андрея совсем не слушались ноги). Прибежала мама и, радостно вскрикнув, принялась обнимать его, целовать в макушку и щёки…

Андрей, надеявшийся на прощение, но оказавшийся неготовым к нему, неловко обнимал мать в ответ. Она, как и отец, исхудала, на лбу и около глаз проступили морщинки, которых раньше совсем не было видно, она не казалась больше той яркой, эффектной женщиной, женой бизнесмена, которую Андрей привык видеть.

Отвлёк их раздавшийся из спальни родителей писк, перешедший довольно быстро в требовательный младенческий плач. Прижавшись ещё раз к вновь обретённому сыну, Вера поспешила в открытую комнату.

— Разувайся и проходи, сейчас всё узнаешь, — не стал ничего объяснять Михаил, с улыбкой взглянув в расширившиеся от изумления глаза юноши.

Спешно разувшись, Андрей проследовал за отцом в их с мамой спальню.

Обстановка в комнате ничем не отличалась от той, что была два года назад, за исключением двух вещей: в восточном углу появилась полочка с иконами и горящей лампадкой; и возле кровати родителей была подвешена колыбель, в которой лежал довольно упитанный карапуз.

— Когда? — в шоке взирая на заменившего его младенца, спросил Андрей.

— Я искал тебя, поднял все связи, — произнёс в ответ Михаил. — Данных было не густо, в Комитете Образование мне вообще ответили, что никакой академии в горах в нашей области не существует, и быть не может. Ты мог бы хоть написать, что благополучно добрался, — без упрёка заметил мужчина. — Мы боялись, что, раз от тебя нет никаких сведений, по пути случилось несчастье, и мы тебя никогда не увидим.

— Мы отчаялись, стали ездить по святым местам, говорили с разными батюшками, — не переставая покачивать колыбель, продолжила Вера. — Все нам говорили одно и тоже: надо молиться.

— Не по убеждениям, от отчаяния, стали, — кивнул Михаил.

— И тут я понимаю, что беременна. На УЗИ врачи говорили, что будет девочка, но родился мальчик. Я уж подумала, что мы тебя действительно не найдём, раз Господь посылает нам такое утешение. Но молиться за тебя мы не бросили.

— Надеемся, ты больше никогда так не сделаешь. Прости, что был с тобою строг и не хотел слышать твоего мнения, — покаянно закончил отец.

— Что ты! Это я повёл себя опрометчиво. Я всегда видел, что ты желаешь мне только блага. Просто… мне не хватало свободы, — тихо закончил Андрей.

— Я это понял, — и, тепло улыбнувшись, мужчина вновь его крепко обнял, а затем подтолкнул к колыбели. — Знакомься, твой младший брат, Богдан.

 

Глава 18. Мир восстановлен

Доработав оставшиеся две неделе практики и сдав квартиру, в которую пришлось не только покупать новый ковёр (облитый вином оказался безнадёжно испорчен, и даже химчистка не помогла вывести засохшие пятна), но и красить стены (благо, рабочих помог найти сам хозяин, увидав оставшиеся разводы (молодой граф честно пытался всё оттереть)), Андрей на остаток каникул вернулся к так долго дожидавшимся его родителям. Он рассказал им об академии, о друзьях, о тайно существующем дворянском обществе. Вера и Михаил были потрясены, и не сразу поверили его фантастическим рассказам. Однако факты были налицо: сын продемонстрировал им, что неплохо владеет кинжалом, они ездили на ипподром, где Андрей гарцевал на предложенной лошади, говорил об истории древних родов, на поверку оказавшихся истинными (Михаил не поленился залезть в Интернет и списался со старым школьным другом, который специализировался на истории Древней Руси и преподавал в одном из Питерских вузов). А как изменились манеры?! Юноша и раньше был воспитанным, культурным, хорошо знал светский этикет, но теперь какие-то незаметные на первый взгляд слова, жесты, делали его воистину благородных кровей.

Месяц пролетел незаметно, и вот родители опять отпускали его, но уже точно зная, что сын обязательно возвратится и будет писать. И сам Андрей расставался с семьёй с тяжёлым сердцем, коря себя, что лишал себя общения с ними так долго.

Первый день сентября. Он вновь стоит в ожидание вахтовки на знакомом автовокзале под табличкой «Златово», но в этот раз ни Вани, ни Николы рядом не было. Ваня-то с Катей теперь живут в двадцати минутах ходьбы от академии, им смысла не было приезжать в город только ради того, чтобы потом той же дорогой вернуться обратно. Николай, наверно, решил в последний их год тоже не заморачиваться, и доехать из замка до места учёбы верхом: и времени убьёт меньше, и трястись полдня по горным серпантинам не будет. Андрей даже какое-то облегчение почувствовал, поняв, что встреча с друзьями откладывается.

Отдельной группкой стояли бывшие первокурсники, а ныне уже на втором курсе учащиеся Глеб, Юра и Лёня. Недалеко от них, поставив сумки на скамейку, вовсю щебетали две неразлучные подружки: Фаина и Света. А вон и Даша, распрощавшись с привезшими её на машине родителями, помахала ему рукою. Из недр здания, скорее всего в окно увидев её, вышла и поспешила к подруге Алиса. Почему-то нигде не было видно Тараса.

Посигналив студентам, подъехала вахта. Открылась дверь, и Андрей с удивлением узнал в опускающем ступеньке мужчине дядю Ангелины, Олега. Одет он был представительно: чёрная рубашка, джинсы, тёмно-коричневый кожаный пиджак, с заострёнными носами туфли. Даже волосы остриг до приличной длины: раньше они у барона достигали середины лопаток, и были вечно забраны в хвост, теперь же роскошной чёрной гривой обрамляли лицо, опускаясь лишь до середины шеи. За ним стоял во все 32 зуба улыбающийся Тарас и приветственно им всем махал. «А Борщов-то с какой радости за лето так преобразился?» — Андрей уже и не знал, что больше его поразило: барон Олег в качестве сопровождающегося или счастливый загорелый Тарас.

— Давай на борт и не задерживай транспорт, несостоявшийся родственничек! — поторопил его барон Златов.

Ещё пару месяцев назад Андрея бы подобная фраза оскорбила, но теперь он лишь ухмыльнулся, перекинул сумку через плечо и забрался в салон. Ангелину он отпустил, и в этом году был твёрдо намерен найти себе из свободных студенток спутницу жизни. Уж кто-кто, а женя у него будет всенепременно дворянских корней. Из присутствующих здесь ему подходила, разве что, Алиса: Свету с Фаиной он не рассматривал (слишком уж взбалмошный и заносчивый был у обеих характер), Даша весь тот год так и переписывалась с Антоном, и считалась девушкой Внукова, так что оставалась только дочка полковника. В принципе, Скрябина была очень даже неплохим вариантом: милое личико, точёная фигурка, уже входит в их компанию. Но всё равно стоило взглянуть на первокурсниц: выбирать так выбирать!

Андрей, как всегда, сел в самом конце. Вахта тронулась. Тарас, сидевший спереди, пересел к нему.

— Привет! Как лето провёл? — понимая, что приятель ждёт именно этот вопрос, спросил Андрей.

— О, класс! — принялся взахлёб делиться впечатлениями молодой помещик. — Сначала поехал в военно-спортивный лагерь на первый сезон. Там были настоящая канатная дорога, тир, бассейн… Я был в старшей группе. Мы ходили в поход, три дня жили в действующей военной части, нас учили разбирать автомат, плести узлы, защищаться. Я был лучший с ножом!

«Ещё бы, — подумал Андрей, — целый год занимался фехтованием!». Но вслух ничего не сказал, продолжая внимательно слушать. Он прекрасно знал, что у баронессы были проблемы с организацией летнего отдыха для Борщова: домой его отправить было невозможно, приют — тоже не выход, а настолько близкого друга, чтобы пригласил его, да ещё и на всё лето, у нелюдимого Тараса за год учёбы так и не появилось. Лучшими друзьями, если можно так сказать, для Тараса стали Вася, Кирилл и он, Андрей. Но Комаров с Сомовым закончили учёбу, а у него почти всё лето была практика. И вот теперь молодой помещик с упоением рассказывал, в какой сказке он побывал. Похоже, баронесса нашла-таки способ исцелить его искалеченную душу.

— А потом я целую неделю гостил у Златовых! — продолжал тараторить Тарас. — Они отправили меня в тур по Золотому Кольцу! Я и не представлял, что путешествовать так здорово! Мы останавливались в гостиницах, нас водили на экскурсии…

— Постой, а как ты умудрился сегодня сразу в вахте очутиться?

Оказалось, Борщова слушал не только Андрей. К ним обернулся и с интересом посмотрел на своего угрюмого и никогда не проявлявшего такую словоохотливость соседа по комнате Медников Лёня.

— Так я ещё не дошёл, — смутился, поняв, что в запале говорил слишком громко, Тарас. — Барон Олег теперь мой опекун, ну, то есть, попечитель. Понимаете, мои родители… в общем, этим летом их лишили родительских прав, и баронесса попросила согласиться, чтобы моим юридическим представителем стал её сын. А Олег классным оказался! Когда я с тура вернулся, он свозил меня сперва в Адлер, на море, а потом мы с ним две недели в Греции провели. На святой горе Афон были. Он теперь в академии жить будет. Сказал, чтобы за нами ночью присматривать, — усмехнулся Тарас, вновь вполне расслабившись.

— Да, исключительно ради этого, — они и не заметили, как мужчина к ним подошёл. Однако Олег только улыбнулся и, подмигнув им, громко сделал объявление. — Уважаемые студенты! У кого склероз, напоминаю: меня зовут Олег, можно без отчества и титулов. Я сын вашей многоуважаемой и, надеюсь, любимой всеми директрисы. Теперь, информация для юношей: в связи с тем, что ваш наставник, Пётр Анатольевич, жить будет вне академии, я в этом году буду его помощником: буду зорко следить, чтобы ночью вы не покидали спального крыла, а также возьму на себя труд вести практические занятия по этикету. Так что, дорогие девушки, если на балу вам отопчут ноги, обращайтесь сразу ко мне: я со всей строгостью назначу провинившемуся дополнительные занятия.

Девушки захихикали, бросая лукавые взгляды на нарочито надувшихся и нахмурившихся парней.

— Я же говорил, что он крутой, — когда Олег вернулся на своё место, самодовольно промолвил Тарас. Он был искренне горд, что у него такой опекун.

***

Никола прибыл в академию в сопровождении Сиверса накануне, незадолго до того, как Пётр Анатольевич привёз первокурсников. Он очень удивился, узнав, что большую часть времени Ваня и Катя будут жить в академии.

— Неужели бабушка Златова заставила?

— Нет, мы сами решили, — покачал головой Ваня. — Чтоб не нарушать устава, да и не отвлекаться сильно от учёбы. Так что всю неделю ночуем здесь, а на выходные — уходим домой. Кстати, приглашаем вас с Андреем в гости. Отец такой шикарный терем отгрохал!

— Обязательно приду, — пообещал другу Николай.

Вот и вахтовка подъехала. Этот курс оказался меньше всех предыдущих: двое парней и две девушки. Как выяснили графы на их первом представлении друг другу, это были помещики Сергей Березников и Артём Рудин, помещица Полина Зубарева и купчиха Нина Морозова. Также за ужином баронесса представила новую наставницу девушек, свою старую знакомую вдову Евдокию Тимофеевну, чей сын, барон Мухин, состоял в Совете дворянства. Баронесса Мухина была преклонных лет дамой, примерно ровесницей Анны Константиновны, с благообразным лицом и добродушным взглядом. Первокурсницы и сидящая с ними за одним столом Катя поглядывали на вдову с интересом и невольным почтением.

Нынче же Никола, Ваня и Катя втроём гуляли у реки, ожидая вахту, которая сегодняшним рейсом должна была доставить Андрея и всех остальных.

— Как прошла практика? Папа говорил, что ты так увлёкся, что пробыл в городе почти всё лето, — спросил друга Ваня, неторопливо шествовавший под руку с девушкой.

— Зато теперь я знаю всю схему нашего бизнеса вдоль и поперёк, — самодовольно выпятил грудь Николай. — И, как сказал отец, смогу управлять теперь в случае необходимости сам. Он очень мною доволен.

— А когда у вас свадьба с Софией? — поинтересовалась Катя.

— Как только закончу учёбу. Крёстный намекнул, что готовит приданное. Ума не приложу, что они с отцом опять напридумывали. Кстати, ещё раз поздравляю вас с рождением сестрички и братика. Простите, что не смог приехать на крестины.

— Ничего, отец получил твою открытку и поздравления, его твоё внимание очень тронуло, — заверил приятеля Иван. — И всё-таки я до сих пор удивляюсь, как твой отец согласился быть крёстным? При нашем общении мне не показалось, что он очень любит детей.

— Зато он ответственно относится к Таинству и никогда не забудет своих обязанностей. Думаю, Андрей прав, когда мы с Софией подарим ему внуков, его сердце наконец-то растает: трудно оставаться беспристрастным, когда вокруг носится маленькое чудо, беззаветно любящее тебя, и доверяющее тебе свои самые сокровенные тайны. Я не смог стать для него таким чудом. Когда мама умерла, мы отдалились, каждый закрылся в себе. Но у меня была моя милая няня и Северс, а отец так и был все эти годы один. Какое-то время мы вообще с ним жили, будто чужие, и почти не общались. Теперь у нас, тем более когда решился вопрос соблюдением клятвы, и я всё-таки женюсь на дочери Златовых, отношения более-менее нормализовались. И всё равно на данный момент я считаю, что семья у нас неполноценна, ведь настоящие отношения, как у вас, должны зиждиться на взаимопонимании и любви, а у нас в фундаменте долг.

Ваня и Катя ничего на это не ответили, посчитав, что, так или иначе, никакого путного совета дать не могут. Поэтому Иван вернулся на предыдущую тему:

— А, знаешь, Вова и Таня уже всех узнают, начали улыбаться… К нам часто заходит баронесса Елена. Ты же знаешь, первоначально она хотела стать Таниной крёстной, а не Вовиной, но тогда бы они не смогли потом пожениться с Олегом…

— Вот именно чтобы потом не подпасть под всякие разногласия и разночтения, в наших кругах чаще всего выбирают лишь одного крёстного: девочке — женщину, мальчику — мужчину, — назидательно поднял к небу указательный палец Никола. — В царской семье, конечно, бывало, выбирали чуть ли не с десяток восприемников, как было с нашим последним, причисленным к лику святых, цесаревичем Алексием. Но в основном важно было и остаётся не количество, а качество: один истинно православный добросовестный крёстный стоит дороже пятерых нерадивых.

— Ну, Настя и дядя Пётр, выбирали крёстных заранее, — высказалась Катя в защиту родных.

— Ага, и поэтому для Тани выбрали крёстным Олега, — усмехнулся Никола. — Уверен, граф Пётр был не в курсе, что сын досточтимой баронессы несерьёзный и ветреный.

— Хватит издеваться, — шутливо и беззлобно толкнул друга Иван. — Ты прекрасно знаешь, что мы все ждали одного малыша, а их оказалось двое. И всё же я убеждён, папа выбрал Олега не только потому, что он — его лучший друг. В конце концов, барон воспитывался в традиционно-православной семье, воцерковлён и отлично знает о возложенных на него при Крещении обязанностях.

— И именно поэтому будет нещадно баловать свою крестницу, за суетою забывая лишний раз помолиться, и я уже не говорю о великолепном примере кротости, благоразумии и святости, которые Олег непременно явит, осознав свою величайшую ответственность, — продолжал веселиться Никола. — Одна надежда у бедной девочке — её крёстная. Вот за тётю Марию я поручиться готов! Вон каких трёх прекрасных дочерей воспитала!

— Отец сначала Анну Константиновну просил быть крёстной, но она отказалась. Сказала, что уже не молода, и что не стоит так запутывать духовно-родственные связи. Ведь тогда бы получилось, что и у матери, и у дочери одна крёстная на двоих, и в Церкви они стали бы считаться сёстрами. Баронесса сама предложила выбрать восприемницей Тане тётю Марию, — задумчиво вспомнил Ваня, а потом, озорно глянув на шатена, добавил, — А над Олегом не подтрунивай. Вот родим с Катей сына, тебя крёстным и сделаем. Посмотрим тогда, как ты явишь миру пример святости и смирения!

— А если дочка? — насмешливо взглянул ему в глаза молодой граф. Крёстным стать он вовсе не возражал, тем более это будет не завтра, а лишь в перспективе.

— Посмотрим на твоё поведение, — не стал ничего обещать на этот случай блондин.

За разговором они пропустили появление вахтовки. Когда машина проехала мимо них, и стала по дороге подниматься в гору, друзья тоже поспешили к зданию академии.

***

— Простите, что вёл себя в том году, как дурак, — первым делом повинился перед друзьями Андрей, как только они обменялись приветственными рукопожатиями.

Никола и Ваня переглянулись. «Вернулся!» — читалось в радостных взглядах обоих.

— Забудем, — тепло улыбнулся Никола, дружески хлопнув Князева по плечу.

— Мы давно простили тебя, — поддержал графа Муравьёва Ваня. — Если постоянно обижаться, то так и жить некогда будет. Так что и ты нас прости.

— Вас?! За что? — не ожидавший подобных слов, поражённо уставился на них Андрей: он-то сколько крови им попортил, друзьям же абсолютно не за что было пред ним извиняться.

— Я был не сдержан, раздражался в ответ, был резок и груб… — покаянно начал перечислять Никола.

Глаза Андрея становились всё больше и больше по мере того, как друг называл всё новые прегрешения. Ваня, потупив взгляд, то и дело кивал в знак того, что тоже в сем грешен.

— Перестаньте, довольно! — наконец очнулся брюнет, протестующее замахав руками. — Я ничего этого и не помню!

И уже без той злобы, как некогда Николаю, проворчав «святоши», не сумев словами выразить благодарности, переполнявшей его, порывисто каждого обнял.

А в это время на крыльце академии Катя обнималась со своими подругами, и девушки наперебой рассказывали друг другу, как здорово провели это лето!

 

Глава 19. Весточка от Внукова

Баронесса Мухина оказалась очень набожной женщиной, однако это отнюдь не мешало ей быть с воспитанницами требовательной и даже строгой. Евдокия Тимофеевна ревностно относилась и к своему предмету, и к обязанности наставницы юных барышень. По сравнению с нею, Анастасия просто слегка присматривала за ними. Вдова Мухина же сразу взяла за моду по вечерам и в субботу собирать подопечных в своём кабинете, где, пока те выполняли задание по домоводству, читала им высокодуховную литературу. Уже к концу второй недели девушки буквально взвыли от подобного распорядка. Зато Феодосия Ивановна весьма радовалась, что её прилежные ученицы успевают выполнять такой большой объём работы.

Во второе воскресенье сентября (к счастью, в воскресные дни их делать ничего не заставляли) все представительницы прекрасного пола собрались в комнате Окуневой на стихийно организованное Светланой собрание. Даша и Алиса тоже были приглашены.

— Это ни в какие ворота не лезет! — возмущалась перед своими зрителями Света. — Никакого личного времени! У меня от иголки уже мозоли на пальцах! Помяните моё слово, скоро и по воскресеньям житья не будет!

— В воскресение православные не трудятся, — со знанием заметила купчиха Морозова.

— Зато дела милосердия, в том числе, помочь кому-то убраться в доме, прополоть грядки, собрать урожай — очень даже приветствуются, — возразила Даша.

— И самосовершенствование, — добавила Алиса. — Придёт нашей Евдокии Тимофеевне в головушку, будем и в воскресный день куковать в её кабинете, поучаясь и духовно облагораживаясь.

— Вам что, как и вашей Кате, всё это нравится? — нахмурилась баронесса Кноп. — Ей-то, небось, хорошо: по субботам её здесь нет.

— Катя тоже не в восторге, — величаво ответила Даша, чем несказанно удивила своих однокурсниц.

— Не обманывай, мы в курсе, что наша дорогая графия — религиозная фанатка, как и вдова Мухина. Им явно есть, что обсудить. Вот и сидели бы где-нибудь за чашечкой чая в компании нашей директрисы, и беседовали о Боге, сколько влезет…

— Не говори так! — прервала распалившуюся Свету Алиса. — Нам тоже хотелось бы, чтобы вернулась Анастасия Дмитриевна. Она и уроки ведёт интересней… А тут прям тотальный контроль: шаг вправо, шаг в лево — расстрел!

— Да и, если честно, когда мне было лень рукодельничать, а надо, я заставляла себя только чтобы не огорчить нашу наставницу, — поддержала подругу Даша. — А с Евдокией Тимофеевной меня скоро мутить будет при виде пялец и ниток. Не зря Катя говорит, что заставить быть православной, как и честной или просто воспитанной, насильно невозможно. Можно только самому стать примером истинного христианина, честного и воспитанного человека, и тогда окружающие, видя твой свет, тоже захотят быть в нём и станут постепенно меняться. А так хоть тысячу самых правильных книг тебе прочитают — смысла никакого. И теперь я тоже это понимаю: я бы хотела стать такой, как наша Анастасия, но вот как баронесса Мухина — никогда!

Все присутствующие согласно зашумели. Даже новенькие, хотя жена Петра Анатольевича ни дня у них не вела. Зато за две недели учёбы Нина и Полина только и слышали, какой хорошей была предыдущая наставница, и как жаль, что она не довела их последний год.

— Предлагаю устроить вдове Мухиной забастовку! — перешла Света к тому, зачем, собственно, всех и собрала. — В понедельник никто не должен прийти на «вечёрку». Я лучше эти два часа потрачу, чтобы литературой или историей заняться. А то Тимофеевна, видимо, считает, что раз она ничего по этикету не задаёт, то и остальные профессора — тоже. Видите ли, от праздности решила нас оградить! А я из-за неё скоро в очках ходить буду: с утра до самой ночи только вышиваю, пишу, да читаю! Даже вокалом позаниматься некогда, а ведь это — мой будущий хлеб и профессия.

— Специализация должна быть первостепенной, а не какое-то рукоделие, — согласилась Алиса, выбравшая, как и Катя в том году, журналистику.

— Вот-вот, — поддакнула Фаина.

— А если нас за это накажут? — робко спросила Полина.

— Как? — усмехнулась наивности первокурсницы Окунева. — На горох в угол поставят? Или розгами выпорют? Насколько я помню, физические наказания даже у крестьян запрещены, если, конечно, это не кара, допустим, за воровство… Нас же никто и пальцем тронуть не посмеет!

— Зато смогут принудить, например, вместо служанок полы месяц мыть, или станут после уроков в комнате запирать. А будем дальше возмущаться, скажут что-то типа: «Не нравится — отправляйтесь домой, никто вас здесь насильно не держит», — заметила Скрябина: как дочь военного, она знала и не такие приёмы подавления «излишней вольности». Раз, когда их семья в очередной раз переезжала в связи с переводом отца в другую часть, она возмутилась, что не хочет идти в новую школу. Отец не стал спорить, и предложил два варианта на выбор: первый — родители оставляют её в интернате, и она будет приезжать к ним только на лето; второй — она вообще не будет ходить ни в какую школу, а отправится вместе с ним на работу (ну так как никакой профессии у неё нет, трудиться будет всю жизнь посудомойкой в солдатской столовой). Тогда её ужаснули оба варианта, и с тех пор отцу она не перечила. Так что насколько действенны подобные психологические приёмы, Алиса знала на собственной шкурке. Баронессе не составит труда ими манипулировать.

Все притихли: даже Света, не предусмотревшая данный вариант, не нашлась, что возразить.

— Ну не отправят же они по домам всех нас разом? — нерешительно промолвила Нина. — Тогда вообще какой смысл был открывать академию?

— Так её открыли не ради нас, а для парней. Мы здесь только из милости Златовых, — в кои-то веки блеснула интеллектом Фаина.

— Да, Совет интересуют только наши братья, которые смогут продолжить род, а не мы, — просветила новеньких Даша. — Мы как пятое колесо в телеге: она и без нас прекрасно ехать сможет.

Так не на чём собрание и закончилось.

Зато Катя, которую данная проблема касалась меньше остальных, сумела разрешить ситуацию, казавшуюся прочим студенткам безвыходной. Она просто за воскресным семейным ужином рассказала Насте и свёкру, что премногоуважаемая Евдокия Тимофеевна пытается насильно оправославить своих учениц. Придя в понедельник на работу, Пётр Анатольевич после уроков поведал о проблемах девушек директрисе. Через час после ужина Анна Константиновна, не привыкшая полагаться только на чьи-то слова (даже если это был человек, которому Златова полностью доверяла), зашла в кабинет вдовы Мухиной и действительно обнаружила измученных на вид студенток, упорно работающих над своим рукоделием (в зависимости от курса, кто вышивал, кто вязал). Баронесса Евдокия же, даже не обратив внимания, что в классе посторонний, с упоением читала подопечным «Добротолюбие».

Естественно, при ученицах Анна не стала ничего говорить старой подруге, так выручившей её своим приездом и согласием год-другой поработать, пока у Насти и Петра не подрастут ребятишки. Она уже сейчас подыскивала замену и для Елены, понимая, что как только Олег сделает ей, наконец, предложение, и он, и она долго в академии не задержатся.

И только на следующий день баронесса Златова улучила момент, чтобы тактично поговорить с Евдокией и намекнуть, что той следует придерживаться несколько другой политики в воспитании невоцерковлённых горожанок. К счастью, их разговор принёс ожидаемые плоды. С этого дня по вечерам вдова Мухина подопечных больше не трогала, а по субботам вместо церковной литературы стала читать классические произведения, что рекомендовала студенткам в качестве дополнительной литературы Людмила Егоровна. Такой вариант устроил всех.

Общая беда и гениальное решение юной графини сплотили третьекурсниц сильнее, чем предыдущие два года учёбы бок о бок. Света и Фаина стали вести себя приветливо с Катей и Дашей, и даже приятельский. Обе понимали, что останутся не у дел, если их вражда с лже-графиней продолжится. В этом и была проблема их на данный момент самого большого, но отнюдь не самого дружного выпуска: когда вас в классе всего двое или трое, вы вынуждены быть вместе, и всеми силами хранить мир между собою, чтобы не оказаться в глазах окружающих, да и, что куда страшнее, собственных глазах, изгоем. А если вас четверо, пятеро или больше, то можно разбиться на группки и дружить исключительно между собою, как на их потоке и получилось. Теперь же однокурсницы, надеющиеся переманить на свою сторону Нину и Полину, поняли, что проиграли: первокурсницы инстинктивно тянулись к соперницам, тем самым Света и Фаина оставались в своей чисто женской зависти вариться одни, вот весьма мудро и решили пойти на попятный. Однако Даша с Катей не спешили принимать их капитуляцию и расслабляться, понимая, что такое перемирие весьма хрупко и ненадёжно и, стоит Окуневой опять из-за какого-нибудь пустяка взбелениться, война продолжится с ещё большей силой. Но и пренебрегать предложенной дружбой подруги не стали: даст Бог, и в их крыле наступят понимание и мир. В конце концов, баронессы Черкасовой и Ольги Гордеевой, главных баламуток спокойствия, в академии больше нет, а Света, хоть и обожала интриги и подстрекательства, была вовсе не дурой и, как надеялись графиня с помещицей, могла вовремя остановиться. Фаина же, хоть и являлась баронессой, в отличие от подруги, была, если это не касалось бытовых вопросов и моды, ведомой, поэтому с неё и спрос был другой.

***

В четверг после обеда, когда у их курса были свободные часы самоподготовки, Катя корпела в библиотеке над заданием Анны Константиновны, чтобы не оставлять работу на потом (по возможности они с Ваней стремились не откладывать домашние задания, чтобы к вечеру пятницы уйти домой и не думать в выходные об уроках). Вошла Даша с распечатанным конвертом и письмом в руках.

— Кто пишет: родители или Антон? — дежурно спросила Катя, не отвлекаясь от схемы, что чертила в тетради.

— Антоша, — каким-то унылым голосом отозвалась подруга.

Поняв, что что-то не так, Катя отложила ручку и положила в книгу закладку, после чего внимательно посмотрела на севшую рядом Дарью.

— Он что, нашёл себе другую девушку? — предположила худшее молодая графиня.

Даша покачала головой и протянула исписанную угловатым почерком бумагу:

— Прочти.

Юная Соколова, ещё больше удивившись (обычно Даша лишь мельком упоминала о своей переписке с Внуковым, и, конечно, никогда не давала читать его письма), углубилась в чтение. Почерк хоть был явно мальчишеский, но вполне разборчивый и аккуратный:

«Моё ясное солнышко!

Пишу в этот раз не порадовать тебя, а предупредить твоих верных друзей. Как они, безусловно, знают, выборы в Госдуму пройдут 18 сентября будущего года. Однако списки по области формируются уже сейчас, и Шафиров в них значится далеко не на последнем месте. Несмотря на отсутствие карьерного роста, популярность он набирает стремительно. Помнишь, Дашенька, я писал, что месяц назад барон смог добиться перевода Ильи в их отдел? Если Саша станет депутатом, в чём я уже не сомневаюсь, Илья непременно будет в его команде.

Что касается меня, то я пару дней назад в телефонном разговоре сообщил Александру, что не собираюсь баллотироваться в депутаты ни сам, ни от какой-либо партии. Как тебе известно, моя милая, я убеждён, что на своём месте для людей смогу сделать гораздо большее, чем будучи отправлен в числе многих в Москву. Естественно, барон был недоволен: он до сих пор негодует всякий раз, как что-нибудь напоминает ему о прошлогоднем «предательстве» Сомова и Комарова, а тут ещё и я ставлю его благим планам палки в колёса. Передай, пожалуйста, графу Николаю, что они с ребятами придумали замечательное название своей альтернативе Шафировской Канцелярии. Главное, пускай следуют ему: в столице реформаторов и без нас хватает, а вот здесь, за Уралом, мы много добра принесём, если с умом и, самое главное, вместе действовать будем. Только тогда мы будем не бутафорией, а настоящим Золотом Сибири. Надеюсь, Муравьёв не будет возражать, если я заочно к ним присоединюсь?

Что касается Ильи, то он не воспринял всерьёз ваше предупреждение о том, что их с Александром могут лишить дворянства. Со мною недавно списалась его сестра, Рита. Она просила меня, если возможно, повлиять на её брата (пишет, что соглашаться-то он с нею соглашается, а всё равно как телёнок идёт за бароном). Я, конечно, пообещал ей постараться вразумить Илюшу, ну, думаю, пока он находится под влиянием Шафирова, шансов достучаться до него у меня практически нет.

Целую и жду будущих встреч, твой Антон»

— Вы ещё где-то умудрились летом встретиться? — зная, что семья Бобровых живёт даже не в другом городе, а в другом регионе, от места назначения Внукова, спросила Катя, обдумывая прочитанное.

— У меня в Красноярске тётя, я же рассказывала, что гостила у неё пару недель, — удивилась Даша вопросу.

— Ах да, прости. Просто я тогда меньше всего думала об Антоне, вот и не увидела связи, — призналась молодая графиня. — И как? Он по-прежнему не видит тебе равных?

— Ему нравится, что я не притворяюсь, в отличие от других девушек, с которыми он общался, не хочу казаться, чтобы понравиться, лучше, чем есть. Он считает, что именно такой и должна быть настоящая аристократка, и сказал, что в дальнейшем хочет видеть именно меня своею женой, — зардевшись, ответила Дарья.

— Он сделал тебе предложение?! — обрадовалась за подругу Катя.

— Не совсем, — призналась Даша. — Но, по-моему, собирается, как только я закончу учёбу. Мы договорились, что я приеду к тёте в июле. Антон обещал, что возьмёт в это же время отпуск.

 

Глава 20. Тонкий расчёт

На ближайшем же собрании, которое по сложившейся доброй традиции состоялось в ночь с субботы на воскресенье, Николай внёс предложение о зачислении в их ряды четырёх представительниц слабого пола. Внуков и так воспринимался за своего, о чём молодой Муравьёв и просил написать в ответном письме Антону Дашу.

— Все юноши-выпускники академии, и прошлые, и будущие являются «сибирским золотом». Нам только следует время от времени избавляться от примесей, — улыбнулся он юной помещице, когда прочёл переданное ему девушками письмо.

— А как же мы? — провокационно спросила его Катя.

Вопрос Ваниной благоверной и заставил Муравьёва-младшего задуматься о том, что некоторые выпускницы академии тоже могут внести весомый вклад в их общее дело. Для начала он вынес на обсуждение кандидатуры графини Соколовой, её ближайших подруг, а также сестры Озерова — Маргариты.

— А нам-то это зачем? — резонно спросил Глеб, когда все выслушали предложение графа.

— Не думаю, что нам могут помешать свои люди в средствах массовой информации, — заметил солидарный с другом Андрей. — Катя и Алиса учатся на журналистов, Рита уже работает новостным корреспондентом на НТВ. Тем более они, благодаря Ване, и так в курсе всего, что у нас происходит.

— А Боброва? — скептически посмотрел на них Данил. — Зачем нам искусствовед? Чем она вообще сможет быть полезна?

— Она — наш единственный теперь информатор, — веско ответил Никола, и пояснил для младших курсов, — Даша — девушка Антона, протеже барона Шафирова. Пока у барона на Внукова есть свои планы, мы будем оставаться в курсе всех его передвижений.

— Но Рита — сестра Ильи, и тоже могла бы справиться с этой задачей.

— Не спорю, — кивнул Муравьёв. — Но Озеров, зная её враждебность к их гениальным планам, старается избегать данной темы в разговорах с сестрой. Поэтому Рита знает не больше нашего.

— Допустим, все мы согласны, — первым нарушил повисшую в воздухе паузу первокурсник Сергей Березников. — Но как они будут присутствовать на наших собраниях?

Его друг, Артём Рудин, энергично кивнул, тоже желая получить ответ на данный вопрос.

— Никак, — огорошил всех Николай. — Всё останется, как и было: они будут помогать добывать нам сведения, мы — раз в две недели собираться и обсуждать собранную нами и ими информацию. Связь между нашими группами будут поддерживать Соколовы.

— А смысл тогда? — не понял логики Тарас.

— А, тут действительно не всё так просто. Есть большая разница, между добровольной помощью время от времени, и полноценным сотрудничеством, — убедившись в этом на опыте во время своей трудовой практики, ответил Андрей. — Сейчас ни мы им, ни они нам ничем особо не обязаны. Но стоит нам заключить союз и объединиться, девушки будут способствовать нашим общим целям с полной отдачей.

— В свою очередь, если сейчас или в дальнейшем им понадобится наша помощь, мы будем обязаны её оказать, — дополнил Никола.

— Или вынуждены, — подобрал более подходящее, по его мнению, слово Юра.

— Если это будет в наших силах, — принял правоту Гривнева Андрей. — Но даже представить не могу, чего такого невыполнимого может им понадобиться. А организовать интервью с каким-нибудь начальником на будущей нашей работе, или помочь с проведением репортажа на какой-нибудь закрытой вечеринки — это, поверьте мне, вполне реально.

— Ну мало ли, они, всё-таки, девчонки. А у девушек, тем более аристократок, желания могут быть запредельные, да и фантазия о-го-го! — чувствуя во всём этом подвох, высказался Игнат.

— Мы говорим не о капризах, — покачал головою Никола. — Звезда с неба или алмаз с короны английской королевы ничем нашему общему делу не поспособствуют, а вот вовремя напечатанная статья или сюжет в вечерних новостях способны, если не направить сознание людей в нужном нам направлении, то уж точно всколыхнут народ. И так, систематически касаясь сердец отдельных людей, Катя, Алиса и Рита смогут добиться больше, чем мы все вместе взятые.

— Что ж, я «за», — поднял руку, будто голосуя, Тарас.

Следуя его примеру, остальные тоже подняли свои руки. Довольные полученным результатом, Андрей и Никола перешли к обсуждению международной политики, а именно, к последствиям введения санкций для нашей страны, США и Европы…

***

Так и проходил их последний год в академии: тихо и мирно, без каких-либо особых междоусобных конфликтов. Но ребята знали, что это лишь затишье перед бурей. Им дан этот благословенный год, чтобы передохнуть и набраться сил перед главной битвой. Там, в их взрослой жизни, в том числе от их выбора и поступков, будет зависеть не только их личное счастье, но и судьба всего государства. Если и в без того нестабильной мировой политической обстановке Шафиров решится вмешаться в ход выборов и предоставит своего кандидата (будь то Внуков, он сам, или кто-то ещё), они обязаны будут предотвратить негативные последствия до того, как вмешается Совет. Барон пока один из них, а, стало быть, его «подвиги» выйдут боком и им.

Наступила зима. Когда за окном бушевала метель, или целый день не прекращался снегопад, Пётр Анатольевич оставался ночевать в академии, деля свои бывшие апартаменты с их нынешним обитателем, бароном Олегом. Мужчины действительно были очень дружны и, когда долгими зимними вечерами не знали, чем заняться, они собирали своих подопечных в фехтовальном зале, и на пару организовывали внеочередное занятие по танцам. Юноши не возражали, тем более в этом году многие собирались остаться на Рождество в академии, а, значит, будет обязательно бал. Не последнюю очередь в таком единодушном решении студентов сыграл подарок, полученный в том году на праздник Тарасом, который не переставал им всем и каждому хвастать, особенно когда началась очередная предновогодняя суета.

Ещё одним событием стала беременность Кати, которую к Новому году уже стало невозможно скрывать. Пару недель около будущей мамы так и вертелись взбудораженные новостью студентки всех курсов.

— А как ты себя сегодня чувствуешь? Голова не кружится? Не тошнит? — каждые день слышала то от той, то от другой Катя одни и те же вопросы.

— Всё прекрасно. Первые месяцы немного мутило, но сейчас всё замечательно. Но спасибо за беспокойство, — не уставала каждый раз с улыбкой отвечать юная графиня.

— А тебе не тяжело с ним ходить? Он уже толкается? — с возбуждённо горящими глазами любопытствовали Нина с Полиной.

— Ох, бедненькая, как же ты теперь учёбу закончишь? — как-то от души посетовала Фаина.

— Я же всего лишь беременна, а не смертельно больна! — рассмеялась в ответ на такую заботу Катя. — В институтах, вон, девчонки рожают, а потом с младенцем на руках по сессиям бегают.

— Так в вузе академ взять можно, — возразила Света.

— Я пропущу, если, даст Бог, всё пройдёт хорошо, от силы недели две. Если мне будет сложно ходить на уроки, Даша с Алисой обещали приносить мне книги и задания, ну или передавать их через Ваню. А там уже и наш выпускной будет. Баронесса обещала, что я в любом случае получу свой диплом.

— Везёт же! А нам ещё экзамены сдавать, — не подумав, выпалила Фаина.

— Не огорчайся. Я верю, вы обязательно справитесь. Тем более, зная нашу директрису, я не удивлюсь, если она мне экзамены на дому устроит.

— Это точно! — засмеялись вместе с нею однокурсницы.

А в середине апреля у супругов родился здоровый и крепкий малыш, которого счастливые молодые родители назвали, по святцам, Никитой. Крёстную искать сыну они не стали, а вот крёстным сделали, как и обещали, Николу.

 

Глава 21. Успехи барона

Прошёл год с окончания ребятами академии. Уже выпустился и Тарас со своими однокурсниками, который теперь жил в тереме Златовых, вместе со своим бывшим опекуном (18-то Борщову уже исполнилось, и официально с Олега полномочия были сняты) и его молодою женой, которой, всё-таки, стала баронесса Елена. Музыкального руководителя для студенток бабушка Златова на этот раз пригласила из города.

Никола после окончания учёбы связал себя узами брака с Софией. У них уже появился на свет первенец, Аркадий. Граф Симеон, казалось, больше сына радовался внуку, так он сильно преобразился! Жили молодые в замке. Никола теперь занимался семейным бизнесом наравне с отцом.

Глядя на друзей, Андрей тоже не стал затягивать с женитьбой. Из трёх девушек, он выбрал-таки Алису, с которой и узаконил отношения неделю назад. Медовый месяц молодожёны проводили в Венеции, откуда уже успели послать друзьям по электронной почте несколько десятков фотографий. Работал Андрей одним из заместителей губернатора Кемеровской области.

Ваня, ставший юристом, трудился в частной адвокатской конторе. Договорившись с Валерием Кондратьевичем, молодой Соколов дважды в неделю ездил с ним в город, в остальное время работая удалённо, для чего пришлось купить ноутбук и настроить спутниковую тарелку не только на телеприём, но и на всемирную паутину. Если же заседание было в невыездной день, Ваня снимал номер в гостинице и оставался на несколько дней в городе. И всё же большую часть времени он проводил дома, с семьёй.

Друзья вполне комфортно устроились в жизни, и уже сомневались, хотят ли ввязываться в большую политику. Однако всё это время они не переставали следить за политической ситуацией в стране и в мире, издали продолжали наблюдать и за Шафировым.

В прошедших почти год назад выборах в Госдуму, барон, как и мечтал, прошёл по спискам, и теперь являлся депутатом. Его правой рукой, что было весьма ожидаемо, стал Илья. А вот Внуков, после их с Дашей свадьбы прошлой зимой, окончательно разорвал с Шафировом, поставив того перед фактом, что в выборах участвовать по его указке не собирается. Теперь скудные сведения о планах и действиях Александра они получали только от Риты, которая буквально выуживала их из своего брата. И последнее письмо Маргариты было весьма настораживающим. Получив его, Ваня с Катей, воспользовавшись с разрешения находившейся в академии баронессы её экипажем, отправились в гости к Муравьёвым.

— О, мой крестник приехал! — обрадовался Никола их неожиданному визиту.

— Привет! — София держала на руках Аркашу.

— А мы к вам не просто так, — передавая сына в руки крёстного, произнёс Ваня. — Думали вначале с голубем записку послать…

— И правильно сделали, что приехали! — заверил их Николай. — Зачем птиц утруждать, когда живём неподалёку?

— Ну уж не скажи! — Кате, всю дорогу развлекавшей на пару с мужем ребёнка, путь показался почти бесконечным. — Это ваш маленький пока может ехать спокойно, а наш непоседа и полчаса на месте усидеть не в силах.

— Не переживай, милая, дети очень быстро растут, — это к ним спустился сам хозяин замка, граф Симеон.

— Наше почтение, ваше сиятельство, — поклонился графу за себя и супругу молодой Соколов.

— Очень рад вашему визиту. Надеюсь, вы задержитесь у нас хотя бы на пару дней, чтобы как следует отдохнуть с дороги? — получив утвердительные кивки, Муравьёв-старший улыбнулся. — В таком случае я лично распоряжусь, чтобы для вас приготовили комнату. А пока, возможно, вы составите нам компанию за обедом?

— С превеликим удовольствием, — ответствовал графу Иван.

Вся компания переместилась в гостиную. Хоть заранее время и не подгадывали, Соколовы прибыли как нельзя вовремя: служанка уже накрывала стол. Притом, видимо, дворецкий её уже предупредил о гостях.

— Как поживает, граф, ваш батюшка? — когда приступили к десерту, спросил сына Петра Симеон.

— Благодарю, папа в порядке, слал вам поклон, — склонил голову Ваня, потом вновь взглянул мужчину. — Он тоже собирался поехать, но Танюша вчера приболела.

— Надеюсь, ничего серьёзного? Феодосия Ивановна уже приходила? — с учтивым волнением в голосе поинтересовался Никола.

— Нет, мы уехали раньше, — честно ответил приятель. — Но папа и Настя считают, что это всего лишь очередной раз режутся зубки. Скоро моя сестрёнка будет совсем зубастой, — усмехнулся блондин.

— А как продвигается дело бизнесмена Сорокина? Смогли подтвердить его алиби?

— Слава Богу, СТО на выезде с района была оборудована камерой, на которой прекрасно видно, что за рулём был не он, — кивнул Ваня, который больше месяца с коллегами разбирался в запутанной истории с одной странной аварией, когда полицейские обнаружили в кювете брошенную кем-то машину, а страховщики потом отказывались переводить владельцу страховые выплаты за угон и возмещать стоимость починки. Суд склонялся к тому, что бизнесмен, у которого дела в последнее время не ладились, сам сбросил машину в канаву, а об угоне заявил лишь ради компенсаций. К счастью, его честное имя удалось отстоять.

— А у тебя, Катюша, как дела в издательстве? Не жалеешь, что работаешь? Вон Софьюшка как с внучком моим устаёт, а я ведь столько раз предлагал пригласить из деревни кормилицу.

— Ванин отец тоже настаивал на няне, — кивнула мужчине графиня. — Но мы с Настей на пару справляемся, тем более у нас есть бабушка и Люба. А статьи я пишу, когда дети спят.

Катя, когда Никита чуть подрос, устроилась по протекции Совета внештатным корреспондентом в «Русский вестник». Статьи, преимущественно о культуре и истории, она отправляла издателю по электронке. Если вдруг из-за непогоды не было Интернета, то, как и Ваня, пользовалась голубиной почтой. Алиса, тоже выучившаяся на журналиста, работала в «Аргументах и Фактах».

— И всё же, я уверен, что няня просто необходима, — покачал головою граф Симеон.

— Нас мама воспитала без нянек, — это был единственный вопрос, в котором София не готова была уступить свёкру, тем более имея полную поддержку мужа. — И я бы не сказала, что мы росли из-за этого изнеженными и избалованными созданиями.

— Ребёнок должен чувствовать любовь и поддержку в семье, и, пока он маленький, его главная опора — это мама. Подрастёт, можно будет подумать о гувернёре. Но, надеюсь, мы с Ваней справимся сами, — тоже не разделила мнение хозяина замка Екатерина.

— Ох, эта современная мода! А в моё время воспитание было куда строже. Моя детская располагалась в самой дальней от родительской комнате. Сначала покойная тётушка моя Агафья, Царствие её Небесное, была моею кормилицей, затем осталась при мне няней. Я видел родителей до шестнадцати лет только за общей трапезой, и всегда обращался к ним только на «вы». Да, правильные были времена! — ностальгически вспомнил мужчина. — Николу мы с Василисой уже не так жёстко держали. Василиса, как и вы, отказалась от кормилицы, и до двух лет детская у нас находилась за стенкой. Слава Богу, она полюбила старушку Агафью, и постепенно отошла от излишнего попечительства, доверив моей старой нянюшке нашего сына. И только поглядите, каким истинным графом вырос Никола!

— Отец, мои друзья росли в городе, и, тем не менее, также являются подлинными аристократами, — напомнил ему Николай. — И я уверен, что Аркадию материнская любовь и забота никак не повредит. Более того, я не лишу его и отцовской любви, и, когда подрастёт, лично займусь его воспитанием.

— И вы мне даже помогать не позволите, ваше сиятельство? — сник сидевший за столом его бывший наставник-старик.

— Что ты, мой дорогой Сиверс, я прекрасно отдаю себе отчёт, что постоянно с сыном быть не смогу, поэтому буду очень благодарен твоей помощи, — успокоил его, улыбнувшись, Никола.

Когда обед подошёл к концу, Катя с Софией пошли укладывать малышей. Сиверс, понимая, что в данный момент лишний, отправился по каким-то своим делам. Граф Симеон, порасспрашивав немного Ваню о его младшем братишке, своём крестнике, тоже ушёл, извинившись и сказав, что ему ещё нужно до вечера изучить присланный бухгалтером отчёт. Оставшись с другом наедине, Ваня передал ему письмо, из-за которого, собственно, они и предприняли сегодняшнюю поездку.

«Привет, Катя! — писала младшей подруге Маргорита. — Видела твою последнюю статью в «Вестнике» о мифах и заблуждениях Советской идеологии. Вы, случайно, не вместе с бабушкой Златовой её писали? Уж очень напомнила мне лекции по истории у нас в академии. Ты, пожалуйста, старайся писать более живым языком. Хотя, надо признать, прочла на одном дыхании. Или ты специально пишешь только для наших? Надеешься, Шафирову кто газету под нос сунет? Думаю, ему это уже не поможет.

Кстати, о бароне. Илья к нам в гости пару дней назад приезжал. В основном, конечно, родителей навестить, но я его тоже застала. Попыталась сменить технику «допроса». Не поверишь, сработало! Сделала вид, что меня совершенно не интересуют их с Александром тайные замыслы. Сходили в кино, потом в кафешку зашли. Братишка всё ждал, что я расспрашивать буду, а я — ни в какую. Уже в кафе случайно обронила, что всё равно затея их гиблая, и ни то, что победить, на выборы попасть им не удастся. Ну и Илью понесло — спорить со мной он всегда был мастак. Правда не знаю, получится ли ток в следующий раз…

В общем, слушай. Шафиров организовал собственную нео-монархическую партию, зарегистрировал, естественно, на моего вислоухого братца. Они сунулись было к церквам за благословением и поддержкой, но их там недвусмысленно отшили. Естественно, барон был не в восторге, ведь если бы удалось взбаламутить православных, их кандидат уже набрал бы прилично голосов. Что касается самого кандидата, то это какой-то сорокалетний Виталий Максимович Романов. Илья свято верит, что это один из наследников прерванной царской династии. Уверена, барон на этом и хочет сыграть. Каким-то образом у них уже есть половина подписей для регистрации в Центральной избирательной комиссии. Конечно, до выборов почти год… Но лже-царь нам явно не нужен.

Пиши, как у вас дела? Как ребятишки? Передавай всем привет. Рита».

— Да, не помню, чтобы у Романовых сейчас в роду кто-то был с таким именем и отчеством, — протянул Никола, сворачивая листок и возвращая его приятелю.

— Ты всех наизусть помнишь? — изумился Иван, в Интернете он вчера тоже ничего не нашёл.

— Все Романовы, по прямой ветви, отказались от царствования, и те, кто эмигрировал за границу, не имеют больше прав на Российский престол, хотя идея вернуть их на трон какое-то время была весьма популярна, — продолжал вслух размышлять Николай. — Самозванец же стране тем паче опасен.

— А разве до Шафирова никакой монархической партии не было? — поинтересовался Ваня, глядя в окно. Кажется, к вечеру будет дождь.

— Есть, конечно, даже две: у первой, нашей, штаб-квартира в Москве; у второй — в Свердловской области. Но ни одна так и не стала настолько популярной, чтобы участвовать в выборах, поэтому открытых монархистов в Госдуме на данный момент нет. И я не поверю, что за год работы в Москве Шафиров смог собрать вокруг себя больше ста тысяч единомышленников.

— То есть, думаешь, подписи не настоящие?

— Отнюдь. Барон не глуп, и не стал бы подделывать тысячи подписей. Думаю, он собирает их обходным путём, какой-нибудь хитростью. Хорошо бы заслать в их ряды нашего человека…

— Например, кого? — скептически изогнул бровь Ваня. — Васю и Кирилла он теперь к себе и на пушечный выстрел не подпустит, нас — тоже. Скворцов, Медников и Гривнев только устроились, было бы нечестно их срывать ради такого сомнительного предприятия. Да и вряд ли они согласятся.

— Не буду спорить, — кивнул Муравьёв-младший. — Но у нас есть Борщов. Юрист Шафирову наверняка лишним не будет. Точнее, Озерову, раз уж он официальный лидер их партии.

— А он справится? — усомнился Ваня.

— Мы сами спросим, согласится ли он стать шпионом? Предвыборная кампания ещё не объявлена, время у нас есть. Вот вернутся через три недели Андрей с Алисой, надо будет нам всем в городе встретиться. Всё обсудим, и тогда уж решим: что будем делать?

 

Глава 22. Общий сбор и внедрение

— Итак, основная повестка нашей встречи: как именно мы будем вмешиваться в политическую ситуацию на предстоящих выборах?

— А что, есть варианты? — недоверчиво посмотрел на бывшего однокурсника хлебобулочный магнат Ветров: Игнат за этот год стал управляющим на заводе отца.

Двенадцать человек, полных три последних выпуска и Антон, сидели в приватной зале одного из самых дорогих ресторанов города. Естественно, собрание было чисто мужским. Графы специально выбрали нейтральную территорию, чтобы, не отвлекаясь на бытовые вопросы, спокойно всё обсудить и принять наиболее взвешенное решение.

— Да, целых два, — без доли иронии кивнул Николай. — Первый: мы занимаем активную позицию, находим способ выяснить ситуацию изнутри, и, исходя из полученных данных, действуем дальше. Второй — пассивный: мы с семьями встаём на молитву, в идеале, подкрепляя её постом.

— Молитва?! — многие сочли такое предложение шуткой, и некоторые даже засмеялись.

— Именно, — серьёзно подтвердил Муравьёв. — Без воли Божией, или без Его попущения любое предприятие обречено, даже если изначально всё говорило о победе. И наш народ много раз именно благодаря помощи Божьей побеждал иноземцев. Вспомнить, хотя бы, как мы вышли из-под монголо-татарского ига. Тогда вся Русь-матушка, от мала до велика, взяла сугубый пост и встала на молитву. Результат вам известен. Конечно, нас не так много, но сила никогда не была в количестве, сила — в Господе.

— И как же Он будет действовать? — недоверчиво поинтересовался Лёня.

— А вот мы и увидим.

— И всё же Мамая на Куликовом поле наши разгромили не одною молитвой, — вмешался Ваня. — Так что я бы взял комбинированный вариант. Мы с Катей на себе испытали, что общая молитва, по соглашению, реально помогает, так что отказываться от неё, думаю, не разумно. Но и самим бездействовать смысла нет: под лежачий камень, вода, конечно, потечь может, вот только ждать, возможно, придётся весьма долго.

— Если не всю жизнь, — проворчал себе под нос Игнат.

— Ну, раз так, то нам непременно нужен соглядатай, — не удивился их решению Никола.

— Кто? — не понял Глеб.

— Разведчик, шпион, — пояснил Муравьёв и обернулся к Тарасу. — Мы с Ваней думали поручить эту роль тебе, но, само собой, ты можешь отказаться.

— А почему не мы? — обиделся Вася.

— Мы с Шафировым дело уже имели. Знаем его характер, привычки. Придём, раскаемся в «гнусном предательстве», он нас и примет, — согласился с другом Кирилл.

— И вряд ли после случившегося будет вам полностью доверять, — покачал головою Андрей. — Из нас Тарас единственный может втереться в доверие к барону: во-первых, вы наверняка упоминали о нём Шафирову, — когда приятели кивнули, молодой граф продолжил, — во-вторых, лично он пока ничем не досадил нашей уважаемой Канцелярии, переименованной в нео-монархистов. И, в-третьих, Тарас пока не воспользовался правом на трудоустройство, и вполне свободно может отправиться в Москву. Его трудовая чиста. На аудиенции у Шафирова он скажет, что, слыша в академии о потрясающей идее барона и скорбя о развале такого замечательного кружка, сразу после выпуска решил отправиться к нему, отвергнув весьма заманчивое предложение об устройстве на работу.

— И почему тогда он так долго до Москвы добирался? — язвительно спросил Вася.

— Я из бедной семьи, — тихо ответил Тарас, обдумывая предложение старших друзей. — Признаюсь, что ехал через всю страну автостопом.

— Мы организуем частный рейс на подставное имя, — кивнул Никола. — Если у Шафирова уже есть свои люди в правоохранительных органах, то никакого компромата на Тараса они найти не смогут. Наша легенда чиста, как слеза.

— А как же опекунство барона Златова? — напомнил Данил.

— Вот с этим действительно загвоздка, — нахмурился Андрей. — Но и если даже данный факт и всплывёт, Тарас всегда может отговориться, заверить Александра, что эта была лишь формальность, и он согласился на попечительство только ради того, чтобы не возвращаться на лето в приют.

— В любом случае, я уже совершеннолетний, — напомнил Борщов, а затем по очереди оглядел трёх сидящих рядом графов. — Но я плохо ориентируюсь в больших городах.

— До офиса депутата Шафирова тебя довезут, — успокоил его Николай. — Если всё пройдёт гладко, в дальнейшем о тебе побеспокоится сам барон или его люди. Сорвётся — машина будет дожидаться в паре кварталах. Сядешь, и тебя доставят обратно в аэропорт.

— Но даже если всё пройдёт по плану, всегда будет оставаться риск, что тебя раскроют, — предупредил помещика Ваня. — Поэтому работать у барона и Озерова тебе придётся с полной отдачей. Письма нам будешь посылать не чаще, чем раз в неделю. Настоящее имя и адрес на конверте никогда не указывай. Конечно, простые отправления идут долго, но зато свой паспорт нигде не засветишь.

— В экстренном случае заведи себе левый электронный ящик, — посоветовал Князев. — Только никогда не посылай нам сообщения с личного или рабочего компьютера. Воспользуйся услугами интернет-кафе или зайди в компьютерный клуб. И, конечно же, не забывай потом чистить кэш и историю. Если не умеешь, я сегодня тебе покажу.

— Не думаем, что за тобой будут так пристально наблюдать, но, тем не менее, слежку исключать было бы неразумно, — строго добавил Никола. — Поэтому обратная связь с тобою будет только в самых крайних случаях. Каким именно образом, пока не знаю.

— Если что-то захотим уточнить или передать тебе, то отправим сообщение на твой левый адрес, — озвучил свои мысли молчавший доселе Антон. — Так что раз-два в месяц всё-таки заходи в инет проверить почту.

— Можно пользоваться шифровкой, — загорелся Лёня. — Я люблю детективы и знаю много способов…

— У нас не военные времена, и мы имеем дело не с представителями спецслужб, — остудил его пыл Андрей. — Это всего лишь политическая игра. Если Тараса раскроют, его не убьют.

— Да я бы не был настолько в этом уверен, — весомо заметил Кирилл. — Если Алекс ради победы привлёк криминал…

— Почему, кстати, вы так уверены, что если на этих выборах мы обыграем барона, то он не будет участвовать на следующих? — полюбопытствовал Данил.

— Тем белее, там он сможет участвовать лично, — поддакнул Юра.

— С тем масштабом, что взялся сейчас, он непременно привлечёт к себе внимание Совета. Ему грозит не только отлучение от рода, но и ссылка, — уверенно произнёс Николай.

— Его что, запрут на какой-нибудь зоне? — не поверил Тарас. — Я ведь пойду, как соучастник.

— Не волнуйся, тебя мы перед Советом отстоим, — пообещал другу Князев. — Кроме того, ты сам можешь уйти, когда начнётся предвыборная гонка. На финишной прямой информатор, конечно, нам был бы полезен, но, поверь, подставлять тебя, отправляя к Шафирову, мы не собирались.

— И я имел в виду вовсе не тюрьму, — спохватился Муравьёв-младший. — Ссылка в наших кругах означает невозможность занять какие-либо административные должности и непреодолимые препятствия в открытии собственного бизнеса. Барону предоставят возможность на бюджетной основе, как только окончившему школу, получить любую рабочую специальность, а диплом академии признают недействительным. Он сможет жить и работать в любом городе, хотя, уверен, настоящего сибиряка и Сибирью не испугаешь.

Общий смех разрядил обстановку, и только Тарас по-прежнему был глубоко погружен в себя.

— Хорошо. Но я бы хотел сперва посоветоваться с Олегом. Если уж кто и сможет меня защитить в случае опалы Совета, то только Златовы: мой род под их покровительством, так что я, в случае чего, подставлю не только себя, но и их.

— Мудрое решение, — похвалил его, несмотря на удивлённые перешёптывания, Николай, потом оглядел остальных своих сотоварищей. — И если мы, выведав тактику противника, изберём агрессивное противостояние, то о наших действиях мы обязаны поставить в известность Совет, и заручиться если уж не его помощью, то письменным согласием, иначе Совет сочтёт и нас причастными к перевороту, и это для нас будет уже не игра.

Все замолчали, только теперь осознавая масштаб своего предприятия и возможные риски для каждого.

***

Уже через четыре дня Тарас сидел в приёмной офиса депутата Александра Вениаминовича Шафирова и ждал возвращения его молоденькой секретарши.

По заранее обдуманной стратегии, он приехал в офис сутра и передал барону через помощницу конверт со своим дипломом, запечатанный сургучом, на котором отчётливо был виден оттиск кольца. Это было то самое кольцо, что красовалось на правой руке молодого человека. Та самая копия опознавательного кольца Тайной канцелярии, что сделала когда-то для себя Николай.

Заинтригованный необычным визитёром, Шафиров велел помощнице пригласить Борщова в свой кабинет. А он-то был уверен, что все кольца ему возвращены (даже изменник Внуков своё воротил)!

— Ваша милость, прошу прощения, что без записи. Я почти месяц до Москвы добирался, и не имел возможности заранее позвонить, чтобы договориться с вашим секретарём о приёме, — церемониально поклонился Тарас.

— Мы не в обществе, так что можете обращаться ко мне по имени-отчеству, — махнув девушке, чтоб уходила, благосклонно разрешил Александр. — Если не возражаете, я тоже хотел бы знать, с кем имею честь говорить?

— Виноват, не представился, — на этот раз поклон был еле заметен. — Всего лишь ваш скромный слуга, помещик Борщов Тарас Давидович.

— Сразу слуга? — сузил глаза депутат, однако было заметно, что такое представление, да и приветствие, ему явно польстили.

— Надеюсь им быть, — не стал разочаровывать барона Тарас, позволив в голосе прозвучать ноткам подобострастия и восхищения. — Я многое о вас слышал, учась в академии. Очень жаль, что я не поступил на год раньше, тогда бы я имел честь быть лично с вами знаком.

— И что же обо мне говорили? — в глазах Шафирова сверкнула злоба, однако голос оставался спокойным и даже приветливым.

— Вначале года, когда Вася с Кириллом посвятили меня в члены созданной вами организации, я слышал только хорошее. Но потом, когда с нами провели просветительские беседы графы Князев и Муравьёв, к моему искреннему сожалению, все отвернулись от вас, — не стал лукавить Тарас. — Я очень надеялся, что это явление временно, но, увы, вскоре меня попросили вернуть это кольцо, — поднял он руку, демонстрируя перстень. — Конечно, я отказался. Я по крупицам собирал информацию о вашей воистину гениальной концепции развития России на ближайшие десятилетия. Узнав о сохранённом дворянстве, я не сомневался, что среди нас должен быть смелый лидер, не боящийся перемен, и способный, наконец-то, вернуть на трон царя-батюшку. И, когда я прочёл в газете, посвящённой последним выборам в Госдуму, ваше имя, я понял, что такой лидер есть. Это вы. Я сомневался, что гожусь в политики, поэтому выбрал юриспруденцию. Надеюсь, мои услуги смогут вам пригодиться?

Тарас подавил вздох облегчения, когда закончил приготовленную с друзьями и бароном Олегом речь. Именно его бывший попечитель научил его так держаться: раньше он бы ни за что не смог так правдоподобно и в тоже время естественно вести себя. Но расширенный курс этикета и дипломатии, что организовал для него мающийся в академии от безделья Олег (три урока в неделю, пусть и каждый по паре часов, для энергичного мужчины явно было недостаточно) принёс свои плоды.

Шафиров был весьма впечатлён подобным монологом. В своей исключительности он никогда не сомневался, и весьма ценил, когда окружающие воздавали ему должное почтение и уважение. Молодой и инициативный помещик ему был весьма по душе.

— Что ж, ты, Тарас, правильно сделал, что не пошёл на поводу у бездумной толпы, и приехал ко мне, — Александр встал, подошёл к Борщову и покровительственно положил руку на его плечо. — Поздравляю, помещик, и рад видеть вас в своей команде.

Потом Шафиров стал выспрашивать Тараса об однокурсниках, поинтересовался, нашёл ли его новый юрист, где остановиться в Москве? Узнав, что добирался юноша до столицы автостопом, не имея за душой ничего, кроме карточки с жалкими остатками стипендий, тут же позвонил и договорился о предоставлении на первое время Борщову номера в недорогом отеле, находящемся неподалёку от офиса.

— Через неделю переедешь в квартиру, — с извинением в голосе, но не в глазах, сказал депутат. — К работе преступаешь с завтрашнего дня. Первое время будешь при мне: я сегодня же велю в приёмной поставить ещё один стол. В дальнейшем будешь иметь отдельный кабинет. Скорее всего, в резиденции нашей партии, но об этом позже. Через полчаса должен прибыть мой заместитель, тоже, кстати, выпускник нашей академии. Он кратко введёт тебя в курс дела, потом сможешь отправиться в отель и отдохнуть с дороги.

Не ожидавший, что всё пройдёт настолько легко, Тарас сохранял невозмутимость, ответы давал весьма сдержанно, но по существу, стараясь укрепить возникшую у барона симпатию к себе. Первый, главный, рубеж, был пройден. Оставалось убедить в своей преданности и честности правую руку и помощника депутата, Илью Озерова.

 

Глава 23. Маленькие радости большой семьи

Катя полулежала на диване с книжкой в руках и время от времени наблюдала за играющими на ковре малышами. Настя с Петром ушли в академию: у свёкра были уроки, Анастасию же баронесса попросила после обеда заменить Евдокию Тимофеевну, у которой из-за непогоды разыгралась мигрень. Бабушка тоже себя неважно чувствовала. Наверно, магнитные бури. Или так повлияло пониженное атмосферное давление?

Первая декада сентября выдалась удивительно тёплой и солнечной, последние же несколько дней не переставая шёл дождь. Из-за этого дети сидели дома, хотя сегодня немного поиграть на веранде и подышать свежим воздухом они с Настей их выводили. Правда, когда Таня с Вовой полезли под дождь, заметив плавающую в луже забытую кем-то из них игрушку, молодые графини их увели. Никита, слишком поздно заметивший, что старшие отвлеклись от игры, единственный избежал внеочередного купания.

Сейчас близнецы увлечённо строили из кубиков не то замок, не то просто высокую башню. Их с Ваней сынишка с восторгом крутился рядом, больше мешая, чем помогая.

— Госпожа, что изволите заказать на ужин? — отвлёк Катю негромкий голос их служанки Любы.

— Бабушка собиралась испечь пирог с рыбой, — отложив книгу, ответила Катя. — Если хочешь, я помогу тебе, когда Ваня закончит печатать.

— Что вы! — замахала руками юная горничная, так и не привыкнув к тому, что графиня считает её, малограмотную дочь кузнеца, ровней себе. — Я вполне справлюсь и с ужином, и с пирогом.

— Тогда сготовь то, что хочешь сама, — улыбнулась девочке Катя, после чего шутливо проворчала, — я так с тобою скоро вообще разучусь готовить.

— Так вам это и не надо, госпожа, — и, поклонившись, служанка прошмыгнула на кухню.

Катя лишь негромко рассмеялась.

Вскоре из их спальни, где работал в тишине и покое, вернулся супруг. Ваня, проходя мимо, потрепал макушки сына и брата, помог младшей сестрёнки установить наверху почти готовой пирамиды красный конус, чтобы вся их конструкция не завалилась, и только потом присел рядом с женой на диван.

— Дописал речь? — первым делом поинтересовалась Катя, положив свою голову на колени супругу.

— Надеюсь, завтрашнее заседание будет последним по этому делу, — устало протерев глаза, стал нежно перебирать её волосы молодой Соколов.

— А от Тараса больше не было новостей?

Они уже были в курсе, что этап внедрения прошёл удачно. С тех пор голуби принесли два письма: в первом Борщов делился своими впечатлениями относительно работы с Шафировым и Озеровым; во втором были общие наблюдения о деятельности партии нео-монархистов и, как выяснилось, давно начавшейся агитации за В. М. Романова.

«Скользкий тип, — писал Тарас, давая характеристику будущего кандидата в президенты. — Меня с ним на днях познакомили. Татуировка в полруки, голос бархатный, но взгляд… не пожелал бы я его встретить ночью в тёмном переулке…»

Ещё их юный шпион упоминал о Посвящении, которое ему собирался устроить барон. Так что ребята со дня на день ожидали нового послания.

— Пока нет, — ответил на вопрос супруги Ваня. — Вы с Алисой не перезванивались по скайпу? Неплохо было бы цикл статей о Романовых запустить: жизнь последних императоров и их сегодняшние потомки.

— Мы с девочками думали об этом, — кивнула Катя. — Вот только стоит ли сейчас поднимать данную тему? Шафиров может воспользоваться повысившимся перед выборами интересом к царской семье, и выдать своего кандидата за неизвестного или намеренно не упомянутого потомка Великой семьи.

— Я об этом не думал, — крайне задумчиво, просчитывая в уме вероятность подобного шага со стороны барона, произнёс блондин.

— С другой стороны, если мы будем молчать, люди примут гражданина Романова за прямого наследника. Николай II отрекался в пользу своего брата. Если наши нео-монахисты заострят на этом внимание народа, и ложно объявят Виталия Максимовича правнуком Михаила Александровича Романова, разубедить толпу будет весьма проблематично. Даже тот факт, что государь Михаил так и не взошёл на престол, предав страну советской власти своим манифестом о подчинении Временному правительству, может быть истолкован нашими реформаторами превратно.

— И? Что вы с подругами решили?

— Рита предложила выбрать темой «Свержение царской власти: возможно ли было сохранить в России монархию?», и уже потом пустить в печать пару статей о современных великих князьях и их жизни на чужбине. Конечно, АиФ всю информацию не напечатает, а Вестник читают лишь в определённых кругах, но, надеемся, нас услышат.

Их разговор прервал дружный возмущённый крик близнецов: это Никита нечаянно задел башню, и она таки рухнула. Пришлось молодым родителям поспешить на помощь сыну.

***

Люба приготовила потрясающий ужин. Сама она никогда не садилась с господами за стол, предпочитая доедать остатки на кухне, после того, как уберёт со стола и перемоет посуду.

— Ты хоть в микроволновке еду разогревай. Зачем есть холодное? — как-то посоветовала горничной Катя, так и не сумевшая переубедить девушку обедать и ужинать с ними за общим столом.

— Не переживайте за меня, госпожа, — краснея, лепетала в ответ в жизни довольно бойкая Люба. — Я оставляю кастрюли на плите, и, когда ем, всё ещё тёплое. Правда.

Пётр во взаимоотношения невестки со служанкой не вмешивался, но иногда, всё-таки, тактично намекал Кате, что та совсем извела бедную Любушку.

— Но почему ей нельзя есть с нами? Муравьёвы ведь делят трапезу с Сиверсом, а он, как мне известно, тоже из разряда прислуги.

— Директор завода и дворник тоже составляют коллектив одного предприятия, однако уровни у них разные, и ты вряд ли встретишь их за одним столиком в ресторане, — усмехнулся её упорству граф Пётр. — И владелец завода или его учредители, за совместным ужином обсуждая дела с директором, никогда не пригласят бедного дворника, даже если фотография того будет висеть на доске почёта. Так и здесь: наставники и няни молодых дворян по рангу всегда стояли выше прочей прислуги, и обедали вместе с детьми либо за отдельным столом, либо за общим — в каких семьях как заведено. Кроме того, Сиверс — давний друг графа Симеона.

— А он не русский? — поинтересовался слышавший их разговор Ваня. — Я раньше таких имён не слышал.

— А это и не имя, — ответил сыну Пётр. — Сиверс — это графский род, происходящий из Дании. Если быть точным, фон Сиверс. Его предки, бароны фон Сиверс, появились в России в 1704 году, при царствовании императора Петра I, а в 1760 году один из представителей рода получил графский титул.

— Но в списках сохранившихся графских фамилий его нет, — возразил Ваня, который в своё время вместе с Андреем чуть ли не наизусть изучил списки сохранивших свой титул родов.

— Конечно, — согласился Соколов-старший. — Его род с 1919 года вступил в Красную армию, в результате чего и лишил себя дворянского достоинства.

— А как тогда Сиверс вообще оказался у Муравьёвых? — удивилась Катя.

— И как тогда его на самом деле звать? — вставил свой вопрос Ваня. — Он вообще, помнит своё имя?

— Помнит, конечно! — развеселился мужчина. — Его родители дали ему имя Филипп, так что он — Филипп Станиславович Сиверс. Естественно, всем проще называть его по фамилии, да он и сам просил всегда об этом. А в семью привела его, с позволения супруга, Ксения, бабушка Николы. Он — сын незаконнорожденного ребёнка последнего графа. Его отец царя не предавал, но и дворянства, как рождённый вне брака, не унаследовал. Станислав был камердинером в семье Ксении. Не помню, почему Сиверс остался сиротой. Знаю только, что Филиппу тогда было одиннадцать, и по малолетству он не мог заменить на службе отца. Сердобольная Ксения привела его в дом, в качестве друга для игр Симеону. Мальчики были примерно одного возраста, и быстро поладили. Они вместе играли, вместе и учились.

— Но Люба…

— И всегда помнили, кто они есть, — одним жестом прервал Пётр невестку. — Бывает спасительно господину смирить себя до слуги, но рождённый слугой не может стать господином. Мы должны уважать правила общества, в котором добровольно, — подчеркнул он последнее слово, — остались жить, а не пытаться ломать многовековые устои.

После того разговора, Катя старалась сдерживать благородные порывы своей души, но всё равно, время от времени, то предлагала служанке свою помощь, то сама что-то пыталась делать по дому за пределами их с Ваней крыла.

Сейчас вся их большая семья собралась в гостиной за столом. Катя кормила с ложечки сына, бабушка Марфа, у которой, благодаря таблетке, прошла голова, следила за Таней и Вовой, которые ели уже самостоятельно. Близнецы очень старались, но всё равно личики обоих были в пюре.

— Как дела в академии? — спросил отца Ваня, когда все приступили к рыбному пирогу.

— Ещё стоит, — отвлёкся от раздумий Пётр. — Сергей и Артём просили привет передать вам и спрашивали, могут ли они чем помочь? Не просветите, о чём идёт речь?

Катя и Ваня переглянулись. Да, барону Олегу, благодаря Тарасу, об их грандиозных планах всё было известно. Но, видать, Олег, занятый семьёй, ещё ничего не успел поведать своему лучшему другу. Однако рано или поздно отец так и так всё узнал бы: либо от них, либо от младшего Златова.

— А ты не будешь ругаться? — как-то по-детски опасливо взглянул на него Ваня.

— Многообещающее начало, — мужчина даже вилку с ножом отложил, всем видом показывая, что готов слушать.

Через полчаса все присутствующие были в курсе закулисных игр юного поколения дворян. Не в мельчайших подробностях, конечно, но в общих чертах Ваня рассказал и о Тайной канцелярии, и о созданном и действующем до сих пор в академии и за её пределами объединении, получившим название «Золото Сибири»; и о планах Шафирова на ближайшие выборы; и об их партизанской деятельности.

Когда монолог завершился, в комнате какое-то время стояла потрясённая тишина: даже дети, уставшие сидеть и затеявшие было возню, притихли, настороженно оглядываясь на взрослых.

— Я не удивлён, — ко всеобщему изумлению произнёс через несколько минут Пётр. — Я догадывался, что неспроста все мои подопечные каждую вторую неделю по воскресеньям спят до обеда. Как понимаю, раньше ваши тайные собрания были реже?

— Тайная канцелярия собиралась примерно раз в месяц, — пожал плечами Иван. — И Никола с Игнатом в неё не входили. Барон презирает «древних», и не сильно доверял нам с Андреем, ведь мы дружим с Николой.

— Презирать тех, кто тебя учил и вывел в свет — не лучшая тактика, — покачала головою Настя. — А совместная молитва за Родину — похвальное делание.

— Мы молимся царственным страстотерпцам, каждый вечер, в десять, — не дожидаясь вопроса, протараторила Катя. — Текст могу дать.

— Что вы намерены делать дальше? — пока женщины обсуждали молитву, поинтересовался у сына Пётр.

— Ну, многое зависит от Тараса. Пока у нас в планах только статьи: репортаж в день памяти расстрела царской семьи мы снять не успели. Если выясним, что за Шафировым стоят действительно опасные или влиятельные люди, будем думать, как оттянуть у его Романова голоса. В идеале было бы выдвинуть своего кандидата с похожей программой, но у нас такового на данный момент нет: Внуков слишком молод, барон Олег, может, и согласится, но он никому не известен. Со стороны брать человека опасно.

— А Совет вы хотели каким образом поставить в известность?

— Отправить письмо Ангелине, — как само собой разумеющееся, ответил Ваня. — Послание должно было быть от Софии: даже если у князей повышенный уровень безопасности, или за перепиской следят, весточка от родной сестры никого бы не заинтересовала. А уж Ангелина наверняка сможет найти способ передать письмо своему свёкру: или через мужа, или лично.

— Что ж, могу вас только похвалить за благоразумие и предусмотрительность, — негромко хлопнул пару раз в ладоши, будто аплодируя, Пётр. — И всё же держать нас в неведении было с вашей стороны неразумно. Я, конечно, на выборах участвовать не буду, но я уверен, что Совет, если сочтёт ваш план убедительным, позволит выдвинуть свою кандидатуру Антону. Конечно, при условии, что это сможет реально помочь их кандидату набрать абсолютное большинство голосов.

— Ты шутишь?!

— Нисколько. Так что советую не дожидаться очередного отчёта вашего соглядатая, а решать, каким образом вы соберёте для Внукова 300 тысяч подписей.

 

Глава 24. Самый молодой кандидат

Ожидаемое письмо от Тараса подтвердило опасение юных защитников Родины, что в очередной раз в политику государства, на этот раз не через «дедушку Ленина», а через молодого барона Шафирова, пытаются вмешаться иноземные захватчики, или, как в наше время принято говорить, иностранные инвесторы.

В этот раз встреча неравнодушных к судьбе России выпускников академии состоялся в одной из гостиниц города Кемерово, до которого всем было более-менее удобно добираться. Первым делом было общими усилиями составлено письмо в Совет, к которому приложили все три отчёта Борщова. Потом встал вопрос сбора подписей для согласившегося участвовать в выборах Внукова.

— Я поговорю с отцом и с тестем, — первым откликнулся Андрей. — Полковник проведёт агит-беседу с солдатами, а папа прорекламирует тебя партнёрам, подписи сотрудников соберём в добровольно-принудительном порядке.

— Лучше только в добровольном, — возразил Антон. — Мне их голоса понадобятся не только сейчас, но и на выборах.

— Я тоже займусь агитацией на заводе, — поддержал идею Игнат.

— А я поговорю с коллегами и, если представится случай, замолвлю словечко руководству, — тут же вставил Данил.

Все включились в обсуждение. Глеб, Юра и Лёня особенно усердствовали в поисках вариантов, где ещё можно собрать подписи, стараясь то ли старшим товарищам, то ли сами себе доказать, что готовы потрудиться наравне с остальными. Немалое содействие должен был оказать авторитет Антона, который за своё усердие в работе и бескорыстную помощь в разрешении личных и бытовых проблем граждан был любим простым людом не только в Красноярске, но и практически во всём крае. Его уже сейчас некоторые прочили в губернаторы.

— А ещё можно в новостях на Первый канал протолкнуть репортаж об изменившейся в лучшую сторону социальной политике Красноярского края, где главным реформатором…

— Стоп, — жестом остановил расфантазировавшегося Юру Никола. — Пока не получим ответ от Совета, сильно не высовываемся. Тем более НТВ тоже является федеральным каналом и, пока Антон официально не признан кандидатом в президенты, эфирное время у нас есть только на нём.

— Средства массовой информации оставим на потом, — согласился с графом Антон. — Уверен, мною заинтересуются не только местные новости, если дело выгорит.

А к концу недели Никола через Софью получил короткую записку от князя Вяземского:

«Дерзайте. Если соберёте необходимое количество подписей, вас утвердят»

Вензель на бумаги и личная подпись не позволяли усомниться в подлинности послания. Главный акт их политической игры начался.

***

Собрать подписи оказалось вовсе не так просто, как рассчитывали златовцы. Народ отнюдь не спешил подписываться за молодого кандидата, многие чуть ли не крутили пальцем у виска, услыхав, сколько Внукову лет.

— Вы что, ребятки! Да ж чтобы стать президентом вашему другу ещё вырасти надо. Как же он такой огромной страной управлять будет?

Так, или в более жёстких формах, каждый второй выражал своё сомнение реальности их затеи.

Но были и те, особенно среди молодёжи, кто не задумываясь, только услышав о возрасте Антона и о его успехах на политической фронте, подписывали листы в поддержку «молодого и перспективного». Поняв опытным путём, кто их основной контингент, помещики стали в свободное от основной работы время активно агитировать за Внукова студентов.

Общими силами к началу работы Центральной избирательной комиссии удалось собрать почти все 300 тысяч подписей.

— У нас не хватает 17 тысяч, — вздохнул Вася на очередном собрании. — Учитывая, что за последнюю неделю удалось набрать только 529 подписей, мы такими темпами вряд ли успеем.

— Кроме того, нам нужна инициативная группа в количестве 500 человек для Центризбиркома или партия, которая выдвинет Антона в качестве своего кандидата. Кажется, мы в пролёте, — пессимистично заметил Кирилл.

— Не всё потеряно. У нас есть резерв.

— О чём ты? — все посмотрели на Николая.

— Мы ещё не воспользовались помощью наших людей, — веско ответил Муравьёв-младший.

— Но тогда придётся ставить в известность и твоего отца, и бабушку Златову, — заметил Андрей.

— Так они наверняка в курсе, после нашего-то письма Вяземскому. Совет с тех пор минимум раз собирался.

— И помогут? — усомнился Глеб.

— Попытаться стоит, — поддержал друга Ваня.

Через две недели у них были на руках недостающие листы с подписями в поддержку Антона.

***

Когда в Избирательную комиссию поступила заявка от недавно зарегистрированной инициативной группы на выдвижение на пост президента России кандидата, которому было на данный момент только 23 года, многие посчитали это шуткой. Однако когда им на проверку принесли чуть более трёх сотен тысяч листов и остальные необходимые для регистрации молодого политика Внукова бумаги, члены Центризбиркома поспешили сообщить о происшедшем действующему президенту и председателю Правительства страны. Никто из них не сомневался, что неподходящему по возрасту самовыдвиженцу придёт отказ. Но вопреки ожиданиям, президент, последние годы большой упор делающий на молодёжной политике, личным указом подписал разрешение А. Ф. Внукову участвовать в выборах, если брак подписей не превысит допустимых значений.

Брака не оказалось. Совсем. Чиновники проверили даже не 20%, а все 30, и всё равно не выявили ничего, что могло бы воспрепятствовать регистрации. Когда Внукова утвердили, и об этом стало известно газетчикам и телевизионщикам, златовцам оказалась не нужна никакая реклама: Антона показывали по всем новостям, у его бывшего начальника брали интервью чуть ли не все телеканалы, в газетах то и дело мелькали заголовки: «Самый молодой кандидат на должность главы государства со времён императорской России!», «Дали шанс или выставили на смех: тайны современной политики»…

После лавины популярности Внукова весть о появлении лже-Романова не вызвала такого ажиотажа, как рассчитывали Шафиров и его команда. Нео-монархисты были в ярости! В их планы явно не входил конкурент из «своих». Предвыборная гонка обещала быть жаркой!

***

— Господин Внуков, а вам не кажется, что ваш профессиональный и жизненный опыт недостаточен для руководства такой великой и огромной страной, как Россия? — спросил на теледебатах один из оппонентов.

— Простите, конечно, но я не считаю свой возраст помехой. Позвольте заметить, что если бы во все времена в любимой всеми нами России правителями избирали только тех, кому за тридцать, то не было бы в нашей истории ни славных побед Александра Невского и Дмитрия Донского, ни первых реформ и военных походов Петра Великого, ни царствования всех представителей дома Романовых: ведь, как вам, несомненно, известно, Михаил Фёдорович был избран на царство, когда ему было только 17. Я же, прошу отметить, уже пять лет, как справил своё совершеннолетие, и не первый год работаю на административной должности, — с достоинством ответил Антон.

— Похвальное знание истории, юноша, — вступил в прение самый пожилой из кандидатов. — Однако я не могу не согласиться с предыдущим оратором: одно дело быть помощником в управлении одного города, или даже области, и совсем другое — нести ответственность за благополучие целой страны. Вам не кажется, что вы поспешили сделать столь важный шаг?

— Да почему его вообще пропустили?! Закон чёрным по белому писан, и нарушать его недопустимо! Будь он хоть трижды вундеркинд! — взорвался самый импульсивный из политиков. — Молоко на губах не обсохло! Что это за соперник?!

— Полностью вас поддерживаю, уважаемый, — одобрил мнение оппонента стоящий по его правую руку лже-Романов.

— Возможно, в более мягкой форме, но претензии мне ясны, — не повёл и бровью Внуков: он был готов и не к этому (не зря в стороне его дожидались двое телохранителей, а под рубашкой был скрыт облегчённый вариант бронежилета). — Но мне кажется, наших сограждан больше интересует политика, а не наша биография.

— Почему же? — это уже вмешался ведущий. — Я уверен, наших телезрителей волнует личность возможного главы государства.

— Но обо мне и так, благодаря прессе, всё известно. Женат. Детей пока нет, но планируем…

— Вот и планируйте! — опять влез эмоционально-несдержанный кандидат. — В стране демографию повышать надо! Поверь моему личному опыту: появится ребёнок, о президентстве думать некогда будет! В твоём возрасте наследниками обзаводиться надо. Здесь уж либо работа, либо семья.

— Как я уже упоминал, в царской России правители с успехом могли совмещать и то, и другое, — возразил сопернику Антон.

— Уж не желаешь ли ты быть новым царём? — сузил глаза Виталий Максимович.

— Лишь президентом, — легонько пожал плечами единственный самовыдвиженец. — Зато мне известны ваши планы, господин Романов. О возвращении императоров во Всемирной паутине давно ходят слухи. Но почему-то я не увидел вашего имени в родословной, напечатанной несколько месяцев назад «Русском вестнике».

Нео-монархист чуть ли не заскрежетал зубами от досады. «Вестник» основная масса избирателей не читала, и той статье их команда не предала особого значения. Но теперь придётся идти по второму сценарию, а он был не столь выигрышным для их компании.

— Да, зложелатели меня не упомянули, — взвешивая каждое слово, произнёс ставленник Шафирова. — Но это отнюдь не означает, что меня там никогда не было. Да, я Романов не по прямой ветви, и, тем не менее, во мне течёт их кровь. И я готов это доказать, — и он вытащил из папки какую-то бумагу, и помахал ею перед направленной на него камерой.

На поверку это оказался результат генетической экспертизы. Вторым участником была известная представительница эмигрировавшей за границу императорской семьи. Если верить медицинскому заключению, мужчина действительно приходился ей родственником. Но вот Романовым ли?

— Я не скрываю своих намерений, — продолжал разглагольствовать Виталий Максимович. — Моя партия выступает за конституционную монархию, но сейчас говорить об этом, я думаю, преждевременно. Моя цель — укрепление России. Шесть лет — не малый срок, но в долгосрочной перспективе его явно недостаточно. Если каждый новый президент будет с нуля вести страну в светлое будущее, то мы так и будем топтаться на месте.

— Вот и я говорю, что России нужна новая династия, — подхватил кандидат от Совета, барон М. — Только так исполнятся пророчества о процветании Руси.

— Пророчества?! — рассмеялся их оппонент. — Вы, господа, действительно верите в пророчества? Не спорю, Россия должна стать сверхдержавой. Но зачем для этого свергать существующий режим? Стране не нужны настолько радикальные перемены. Не дай Бог, начнутся волнения.

— Они не начнутся, — убеждённо вмешался Антон, хоть и понимал, что, как младшему, следовало бы промолчать. Теперь «коллеги по выборам» на него взирали, как на малолетнего выскочку в собрании почтенных старцев.

— Не поясните ли, господин Внуков? — с презрением выплюнул излишне эмоциональный соперник. — Коммунисты нам в своё время то же самое обещали! А что вышло? Вы сведущи в истории, разве не так? Напомните-ка всем собравшимся!

— Революция, — просто ответил молодой дворянин.

— Именно! — воскликнул пожилой мужчина. — Вот куда вы все загоните нашу страну и народ!

— Возражаю! — на этот раз Виталий Максимович выступил на его стороне. — В современном мире наш спор разрешит референдум. Никто не будет насильно навязывать какой бы то ни было новый режим. Всё определит только свободное волеизъявление наших граждан.

— Вы серьёзно говорите о возвращении монархии? Какой неожиданный поворот! — вклинился ведущий. — Уважаемые телезрители, мы прервёмся всего на пару минут. Не переключайтесь.

Камеры отключили. По студии забегали ассистенты. У Антона, как и у остальных, заменили воду в стакане. К двум из участников приступили гримёры… Трёхминутный перерыв пролетел незаметно. И вот вновь операторы приступили к своей работе.

— Мы вернулись! — радостно, будто только что выиграл в лотерею, продолжил ведущий. — Так вы утверждаете, господин Романов, что Россия готова к возвращению царя на престол? И, как понимаю, этим царём вы видите себя?

— Не совсем, — уклончиво проговорил Виталий Максимович. — Я лишь предположил, что, если Дума выдвинет подобное предложение, мы бы могли собрать референдум. Я убеждённый монархист, и не скрываю этого. Впрочем, для меня уже большая честь, что я стою здесь. Как вы знаете, чтобы стать кандидатом в президенты, моя команда собирала подписи по всем регионам…

— Как и моя, а ведь мне потребовалось подписей в два раза больше, — не упустил возможности напомнить о себе Внуков. — У нас схожие взгляды, товарищ Романов. Впрочем, меня вполне устраивает и демократия. На данный момент я не вижу в России монархию.

— Вам мама не говорила, что перебивать старших невежливо? — похоже, в этот раз лже-Романов действительно разозлился.

— Прошу прощения, — примирительно промолвил Антон, продолжая гнуть свою линию. — Главным приоритетом, на мой взгляд, является укрепление экономики за счёт поддержки собственного производства. На посту президента я намерен сбалансировать бюджет, понизить цены на основные продукты питания и бензин. Ведь это абсурд: такие цены на топливо при условии, что наша страна — лидер по добыче нефти. Увеличить зарплаты бюджетникам, ввести активную программу поддержки фермерства…

Искренний смех конкурента прервал монолог Антона.

— Вы считаете себя здесь самым умным? Каждый раз нам обещают одно и то же, и ещё ни разу подобные намерения не увенчались успехом. Что-то постоянно делается, только вот результат никакой.

— Но у меня уже есть результат, — поставил соперника на место невозмутимый Антон. — Конечно, у меня не было возможности задействовать в эксперименте весь край, а тем более всю страну, но в тех городах и сёлах, что я курировал, реформы социальной политики действующего президента уже дали первые всходы. И я намерен продолжать в том же русле. Мы будем разрабатывать собственные месторождения, засеивать свои поля, а не закупать у других стран продукты, которые способны в достаточном количестве производить самостоятельно. Мы будем продавать за рубеж не сырьё, а готовые изделия…

— И кто же их будет у нас покупать?

— Будут, если лишаться альтернативы. Брэнд «Сделано в России» должен вернуть себе звание эталона качества. Мы не должны продавать наши предприятия иностранным гражданам. Хочешь вести здесь бизнес — живи и работай в России, получи сначала гражданство.

— Но это абсурд! Такими идеями вы, молодой человек, лишь загоните страну в очередной кризис, — убеждённо сказал самый старший кандидат в президенты.

— Не спорю, вначале будет не просто. Но мы преодолели санкции, преодолели последний кризис — преодолеем и это. Тем более я не говорил, что необходимо в один день перейти к импортозамещению, на это, естественно, потребуется время. В советский период, как вам хорошо известно, были пятилетки. Я надеюсь осуществить свой проект в отведённые новому президенту шесть лет. Уверен, этого времени будет достаточно.

— Вы только «надеетесь» — свысока взглянул на него барон М. — А мне достоверно известно, какой путь развития наиболее благоприятен нашей стране. В случае, если изберут вновь меня, я намерен продолжить работу с нашим действующим президентом, который за прошедшие годы показал себя прекрасным лидером и дальновидным политиком…

— Прошу прощение, что вынужден прервать, — это вновь «проснулся» ведущий. — Но у нас осталось совсем мало времени. Предлагаю каждому кандидату выступить с кратким обращением к избирателям. Позицию Антона Фёдоровича мы все уже услышали, предлагаю следующим выступить…

Каждый из четырёх оставшихся претендентов произнёс свою речь, на чём съёмки и завершились.

— Что, Внуков-Иуда, доволен собой?

Антон вздрогнул и обернулся: он, всё ещё прокручивающий в голове свои первые дебаты, и не заметил, как сзади к нему подошёл бывший однокурсник. Шафиров шипел с такой злобой, что по спине пробежали мурашки.

— Я всего лишь воплощаю в жизнь наш план, — заставил себя непринуждённо улыбнуться барону молодой кандидат.

— Мой. Заметь, мой план, — скривился Александр, и отправился поздравлять с теледебютом своего протеже.

— Мы уничтожим тебя на политической арене, можешь не сомневаться.

А это уже была угроза от прошедшего рядом Озерова. Притом Илья сказал это настолько спокойно, что становилось не по себе гораздо сильнее, чем от притязаний барона.

 

Глава 25. На войне все средства хороши

Итак, предвыборная гонка началась. После первых опросов рейтинг Антона оказался необычайно велик. Опережал его только барон М., лже-Романов же замыкал пятёрку кандидатов, еле набрав 3% голосов. После столь печальных результатов для нео-монархистов, Шафиров и его команда развернули полномасштабную агитацию по всем городам.

Андрей, гуляя по парку с молодой супругой, заметил, что даже здесь на деревьях развешены листовки а-ля «Вернём царя на престол! Голосуем за Романова!».

— Мне недавно и на электронную почту этот спам пришёл, — заметив задумчивый взгляд мужа, призналась Алиса. — Они, на мой взгляд, жутко навязчивы: и реклама в соцсетях, и баннеры на дорогах, и на днях в обычном почтовом ящике газетку с их программой обнаружила… Сколько же у них должно быть помощников?

— Не мало, — гадая, где бы в ближайшее время встретиться с друзьями, ответил Андрей.

— Ваня и Никола ведь не знают? — будто читая его мысли, спросила Алиса.

— Они живут не в этом мире…

— Ага, в параллельной вселенной, — засмеялась девушка.

— Ты поняла, о чём я, — с упрёком промолвил молодой граф. — Они, живя в глуши, не видят размаха. Даже Совет со всем своим влиянием не смог устроить ничего подобного своему кандидату.

— Так барон М. и не нуждается в раскрутке: его и так каждый знает. Может, его правление и не было блестящим, но в тандеме с нынешним президентом они составят сильную команду.

— Да, вот только его первый срок далеко не все считают удачным. Барон М. не должен был оставаться в тени, — поджал губы Андрей. — Наш не может быть слабым лидером, они переборщили тогда с конспирацией.

— И заставлять народ было неразумно, — согласилась с супругом Алиса. — Мой папа тогда рассказывал, как у него на работе командование даже угрожало ссылкой на дальние гарнизоны, если солдаты не проголосуют «как надо». Одноклассники говорили, что и их родителей на работе пугали увольнением. А ведь смысл? Всё равно голосование тайное и доказать, что именно ты «неблагонадёжен» невозможно.

— Да, запугивание — не лучший метод, особенно если рассчитываешь на долгосрочную перспективу. На то Совету и мы: мы обязаны сыграть так, чтобы, в конечном счёте, барон М. одержал победу. Рейтинги Романова растут день ото дня, он уже догнал Внукова, а до выборов осталась всего неделя…

— Может, Антону тоже стоит чаще мелькать в репортажах о благотворительности и посещении больниц и детских домов? — предположила Алиса.

— Он и так в некоторых областях обгоняет барона М. Не стоит нервировать лишний раз Совет, — покачал головою Андрей.

— Думаешь, в этот раз будет второй тур?

— Уверен. Вопрос исключительно в том: кто составит конкуренцию барону М.? Если Антон — это лишь усложнит ситуацию. Нам нужно третье место. И уж тем более мы не должны оттеснить ставленника Совета.

— Почему? — удивилась юная графиня. — В смысле, чем плохо второе место?

— Нам нет в нём смысла, — пожал молодой Князев плечами. — После первого тура мы должны красиво уйти, слив по возможности наши голоса барону М. Если Антон будет среди лидеров, а Романов — третьим, то наш уход выведет во второй тур лже-царевича.

— А если во второй тур выйдут Антон и наш несравненный нео-монархист?

— Отстранения своего кандидата Совет не допустит.

— Думаешь, будет подтасовка результатов?

— Маловероятно, но не исключено. В любом случае, барон М. во втором туре будет. Либо как один из победителей, либо как «третий достойный претендент».

— Или они «вспомнят» про возрастной порог, — подсказала Алиса.

— Возможно и это, — кивнул супруг. — В любом случае при данном варианте Совет загубит карьеру Внукова: им не нужен в дальнейшем столь сильный соперник. А заодно попадёт и всем нам, за «гениальную идею».

— Но в Совете же заседают взрослые люди. Они сами дали нам «добро».

— И им нужен будет «виноватый», если всё выйдет из-под контроля. Я даже могу предсказать, каков будет их приговор всем нам: «Мы оказали вам великое доверие, а вы воспользовались этой честью в своих раскольнических целях… Отныне выпускники Сибирской академии больше не имеют права баллотироваться на должности депутатов Государственной Думы и президента страны». Хорошо, если губернаторских пост оставят, хотя Внукова и к нему навряд ли допустят, если мы оплошаемся. А ведь Антон выше губернаторского кресла и не стремится: ему не нужна была ни Москва, ни эти выборы.

— Может, тогда вообще стоило оставить Совету разбираться с Шафировым? Я знаю, что мы боремся за академию, но, возможно, стоило лишь предупредить князя Вяземского, а не ввязываться самим?

— Я тоже, любимая, думал об этом, — признал правоту супруги Андрей. — Но мы уже в игре, и обязаны завершить начатое. Зато, если справимся, то заработаем авторитет у московских лицеистов. Сейчас нам только позволено быть «посвящёнными», но как своих нас не воспринимают. Поверь, мне уже доводилось общаться с московскими. Я бы охарактеризовал их отношение, как настороженное сотрудничество.

— И когда мы поедем к Соколовым? Вахтовки на этой недели не будет — придётся с баронессой Златовой или с Валерием Кондратьевичем договариваться. И нам ещё надо голубя к Николе и Софи послать, — стала планировать Алиса, прикидывая, за сколько послание долетит до замка Муравьёвых, ведь сначала письмо должно дойти до города М* обычной почтой, а уж потом владелец местной голубятни отправит весточку дальше. Хотя, если отправить голубя из академии…

— Я вечером Ване на майл сообщение скину, он сам свяжется с Николой, — пришла та же мысль в голову мужа.

***

Никуда ехать Андрею и Алисе не пришлось: друзья сами обещались прибыть в город. Никола приехал один (София осталась сидеть с малышом), Ваня с Катей тоже не взяли с собою сынишку, оставив его на попечение бабушки и Насти. Собрались все на Ваниной двушке, которую Соколовы собирались продать. Бабушкину же квартиру, хранившую в себе только светлые воспоминания, решено было пока оставить. Правда от «косметического ремонта», предложенного Петром, молодые, помятую прошлый опыт, отказались, заявив, что сами его сделают, как только Никита чуть подрастёт.

— Как я рада, что ты смогла выбраться! — помогая Кате в готовке обеда, прощебетала Алиса.

— Мы сперва думали втроём ехать, а потом решили, что раз Софи с Аркашей дома остались, Никите одному скучно будет: он-то привык постоянно играть с другими детьми. В этом смысле мне Аркадия жалко: наши и с деревенскими на улице, и друг с другом играют, а он, бедняжка, один в огромном замке.

— Так он ещё маленький, ему сейчас главное — мама и папа, — негромко рассмеялась графиня Князева.

— Ты давно его не видела! Он уже потихоньку ходить начинает!

— Да ты что! — удивилась Алиса. — Неужели Аркаша уже настолько большой?!

— Чужие дети растут незаметно, — вздохнула Катя. — А вот я не помню, когда последний раз отдыхала. Наш Никита-то сущий ангелочек: спокойный, терпеливый, рассудительный мальчик. Знаешь, так смешно иногда наблюдать, как он вертится вокруг старших, пытается понять правила их игры, а потом старательно с серьёзным видом возится в песке или катает по полу машинку! А вот с Вовой и Таней сложнее: они без конца соперничают друг с другом, очень активные, живые дети. Я раньше была уверена, что близнецы непременно должны быть дружными, как половинки друг друга. Помню даже, классе в восьмом, видела по телевизору передачу, в которой рассказывалось, как один из двойняшек спас другого, вовремя заметив, что тот как-то не так дышит, и заплакав. Им тогда было около годика, совсем малыши. Я ещё подумала, что как хорошо, наверное, быть матерью близнецов.

— А сейчас? — полюбопытствовала Алиса.

— Благодарю Бога, что у нас только один, — честно ответила Катя, невольно улыбнувшись.

— А когда-то говорила, что хочешь минимум троих, — подколола подруга.

— А нас дома и так трое, — отпарировала молодая графиня. — А если честно, Бог даст, родим и второго, и третьего… Я бы очень хотела дочку… Но что всё о нас? Вы-то с Андреем ещё не планируете?

— Ждём к осени, — зарделась Алиса.

— И ты молчала! — возмутилась Катя. — Поздравляем!

— Мы Николу думали крёстным, если согласится. А ты… будешь нашему маленькому крёстной? — совсем смутилась будущая мама.

— Конечно! — взяла её холодные ладошки в свои руки юная Соколова. — Наши дети будут духовно братьями, ну или братом и сестрой, если у вас будет девочка.

Тут их позвали мужья, и женщины поспешили в зал. К их изумлению, на экране телевизора они увидели Окуневу, которая пела песню, восхваляющую достоинства Внукова.

— По вашей реакции рискну предположить, что вы здесь не причём, — с видом психолога-эксперта, вынес вердикт Андрей.

— Это полностью инициатива Светы, — кивнула за себя и подругу Катя. — Мы не знали. Наверно, она таким образом решила нам всем помочь.

— Нечего сказать, хороша помощь, — откинулся на спинку дивана Вася. — Мы тут думаем, как снизить ажиотаж вокруг Антона, а в телеэфире ему поют чуть ли ни оду. Надо бы выяснить, как часто показывают этот клип?

— А Фаины почему в кадре нет? Они же, вроде, вместе столицу покорять отправились, — спросил у супруги Ваня.

— Так она же на третьем курсе с вокала ушла. Помнишь, вначале года она сорвала голос? Елена Алексеевна ещё причитала, как можно было бросать репетиции летом, когда собираешься пение сделать своей профессией? — напомнила Катя. — Так Кноп потом пошла к баронессе Мухиной проситься на дизайн. Правда за год профессиональным модельером она не стала, но вкус у неё всегда был отменный, и ей выдали корочки стилиста. Так что с Окуневой Фаина отправилась в качестве персонального стилиста. Не знаю, может, самостоятельно теперь работает: надо будет как-нибудь им написать.

— А я тут на днях клип Гордеевой видел, — вспомнил вдруг Кирилл. Они с Васей оказались на незапланированном собрании случайно: просто вовремя позвонили Андрею, и тот их пригласил, справедливо полагая, что три головы — хорошо, а пять — ещё лучше. — Помните, бывшая Алекса? Она вот точно также превозносила Романова. Уж не в курсе, помирились ли они, или Шафиров просто проспонсировал нашу «восходящую звёздочку», но у них подобная реклама тоже имеется. Правда, мотив не такой приставучий. Должен признать, продюсер Окуневой сработал на славу: песня станет хитом, как у Баскова его «Натуральный блондин».

— Да, надо бы порадоваться за Свету, — задумчиво протянул Никола и глянул на Катю с Алисой. — Найдите время поблагодарить её за труд. Передайте, что она очень нам помогла.

— Но это ведь не правда! — возмутился Андрей. — Похвали раз Окуневу, и век потом не расплатишься! А если она целый альбом про Антона от радости напоёт?

— Мы постараемся так подобрать слова, чтобы в следующий раз подобное не повторилось, — пообещала мужу Алиса. — И в то же время, чтобы у Светы не пропало желание иметь с нами дело.

— А это возможно? — скептически взглянул на неё Вася.

— Мы профессионалы пера, — с достоинством напомнила Екатерина. — А теперь, позвольте нам удалиться, не то на обед вместо котлет будут одни угольки.

И женщины вернулись на кухню, в то время как пятеро молодых мужчин продолжили обсуждение проблемы под названием: «Слишком высокие рейтинги».

***

А в команде Шафирова и не подозревали, что их главные конкуренты сами стремятся всеми силами проиграть предстоящие выборы. Барона М. нео-монархисты в расчёт не брали, уверенные, что во втором туре будут соперничать именно с Внуковым. Для поддержания интереса вокруг Романова в ход шли любые средства: от раздачи листовок и бесплатных ручек и календариков, до митингов и заказных репортажей о якобы необыкновенной, полной великих и малых подвигов, жизни будущего президента-царя. Когда же Озеров доложил о появлении клипа в поддержку Внукова, Александр неистово принялся разыскивать Ольгу, и буквально через пару недель в эфире, на том же канале, появился клип Гордеевой, выступавшей на их стороне. Впрочем, сколько это стоило денег и нервов самому Шафирову! Он даже пообещал Гордеевой после выборов жениться. Правда, Ольга не знала, что он имел в виду не её, а баронессу Черкасову…

И всё же их клип получился не столь удачным, как у соперников. Казалось, Внукова сама судьба определила на царство: в последнее время о нём не так часто вспоминали в новостях, его не расхваливали направо и налево на улицах городов, даже не на все дебаты он приходил, по примеру барона М. ссылаясь на сильную занятость… А ведь, в отличие от ставленника Совета, на время предвыборной гонки Антону предоставлен отпуск, о чём Шафиров был прекрасно осведомлён. И несмотря ни на что в большинстве регионов Внуков опережал их кандидата!

За неделю до выборов, уже отчаявшись, нео-монархисты взялись за чёрный пиар, исподтишка всеми способами стремясь очернить заоблачную репутацию противника.

С огромным трудом, но они своего добились. И когда на выборах Антон занял третье место, барон был уверен, что это победа, и второй тур — лишь формальность перед их безоговорочным триумфом.

 

Глава 26. Борщов бросается на амбразуру

— Господин Внуков, признайтесь, вам не обидно, что вам не позволили участвовать во втором туре? Ведь вы практически разделили голоса на три равные части: вы меньше чем на два процента отставали от Виталия Максимовича? — спросила корреспондент программы «Вести» после официального объявления результатов прошедших выборов.

— Нет, что вы! Я счастлив, что Владимир Владимирович позволил мне участвовать в выборах. Но, надо признать, один из моих оппонентов был абсолютно прав: на данном этапе моей жизни первостепенным должна оставаться семья. Я недавно узнал, что буду отцом, так что даже рад, что не прошёл дальше. И всё же хочу высказать благодарность всем, кто голосовал за меня. Для меня настолько высокий результат многое значит.

Сегодня Антон был вместе с Дашей. То и дело их ослепляли вспышки фотокамер, на них были направлены микрофоны основных телевизионных каналов. Казалось, интерес журналистов к ним нисколько не угас, и оставить проигравшего кандидата в покое представители прессы не торопились.

— А вы намерены участвовать на следующих выборах? — спросил Антона энергичный молодой человек, на бейджике которого красовался логотип «Новости 24».

— Ну, если только через выборы, — усмехнулся Антон. — Сомневаюсь, что мне и в следующий раз позволят быть «исключением». А в данный момент меня пригласили стать заместителем губернатора края по связям с общественностью. Я намерен принять данное предложение.

— Скажите, господин Внуков, за кого вы теперь намерены голосовать? — задала очень нужный для златовцев вопрос присутствующая здесь же от своего канала Рита.

— Конечно, за кандидата М., — не раздумывая, ответил молодой политик. — Я уверен, что он и дальше поведёт страну в правильном направлении. И прошу всех, кто отдал свои голоса за меня, последовать моему примеру. Вы поверили в меня, ну а я доверяю своё ближайшее будущее господину М.

— Но программа Романова ближе к вашей.

— Да, но Виталий Максимович предлагает слишком резкую смену курса. Я не хочу, чтобы наша страна повторила судьбу Титаника, избрав себе не того капитана.

— Это агитация? — провокационно спросил кто-то из присутствующих.

— Нет, что вы! — возразил Антон, так и не поняв, от кого пришла реплика. — Я лишь высказал собственную позицию, как гражданин этой страны. Выборы — это свободное волеизъявление народа, и я не намерен посягать на основополагающий принцип демократии. Я никого силой не заставлял голосовать за себя, и теперь я лишь советую моим сторонникам, ни в коем случае не ограничивая их свободу.

***

Однако всё пошло не совсем так, как предполагали златовцы. И за три дня до второго тура выпускники академии собрались на экстренное совещание.

— Вы видели последние результаты опросов по регионам? — задал риторический вопрос Вася. — За Романова будут голосовать более 60% респондентов! Если не случится чуда, барон М. в пролёте.

— Может, стоит провести свой соцопрос? Мало ли: вдруг данные подтасованы? — предположил Ваня.

— Мы с Юрой и Лёней уже провели. Романов набрал 63,5%, — мрачно оповестил собравшихся Глеб

— А если чёрный пиар? Тарас не присылал на этого царевича компромата? — не совсем уверенно озвучил свою идею Ветров.

— Согласен с Игнатом, — оживился Данил. — Пора действовать их же методами.

— Последние недели от Борщова никаких вестей не поступало, а то, что мы имеем против нео-монархистов, нам мало поможет, — развёл руками Андрей.

— Но должен же быть какой-то выход! — вскричал Кирилл, в надежде оглядываясь на Внукова.

— Я должен был после первого тура вступить в команду своего соперника от Совета, тогда, может быть, расклад был бы иной, — задумчиво ответил Антон. — Но теперь слишком поздно.

— Если Совет такой вариант не учёл, тебе винить себя не за что, — вмешался Никола. — Они ведь тебе подобное сотрудничество не предлагали?

— Нет, — признал бывший кандидат в президенты. — Но я сам мог бы подойти к барону М.

— И унизить себя в глазах своих избирателей, — покачал головою Андрей. — Нет уж, ты и так сделал больше, чем мог. Благодаря твоим выступлениям Совет получил минимум дополнительных 10% голосов.

— Ага, а остальные 20% ушли к Романову, — пессимистично заметил Лёня.

Повисла гнетущая тишина. Все и так знали, но никто не решался произнести в слух, что они проиграли. И тут у Андрея зазвонил мобильник.

— Это Рита, — беря трубку, бросил товарищам Князев.

Разговор был недолгим, зато как изменилось за это время лицо молодого графа! Похоже, он был искренне шокирован услышанным.

— Ну, и что она тебе сообщила? — поторопил потрясённо замершего приятеля Вася.

— Посоветовала включить телевизор. Там в новостях Тарас выступает, — как в полусне откликнулся Андрей.

Опережая друг друга, Ваня и Кирилл бросились к пульту. Не 10 канале новости уже ушли от политики: шёл репортаж о какой-то ферме на Алтае. Переключив на круглосуточный канал новостей, одиннадцать мужчин с нетерпением принялись ждать повтора интервью с Борщовым. Через 15 минут, диктор, наконец, произнёс:

— И вновь мы возвращаемся к сенсационному заявлению, сделанному юристом партии Нео-монархисты. Вот основные фрагменты его выступления.

На экране появился Борщов в окружении нескольких корреспондентов.

— Вы заявляете, что Виталий Максимович вовсе не Романов?! — недоверчиво и с удивлением спросил кто-то из репортёров.

— Точнее, до недавнего времени он был Виталием Максимовичем Романовским, — утвердительно ответил Тарас. — Он сменил свою фамилию два года назад, после выхода из тюрьмы.

— И вы можете это доказать?

— Конечно. У меня есть копия его старого паспорта и копия справки о погашенной судимости.

— А вы в курсе, что разглашение подобной информации противозаконно? — провокационно поинтересовался пожилой журналист.

— Это вводить в заблуждение население целой страны противозаконно! — не повёл и бровью юный юрист. — Я всего лишь довожу до общественности сведения, которые, на мой взгляд, кандидат в президенты не вправе скрывать.

— А как же генетическая экспертиза? — спросила молоденькая девушка, стоящая среди немногочисленных зрителей.

— Она подлинная, — спокойно ответил Тарас. — Вот только степень указанного родства вас не смутила? Или никто не обратил на этот «незначительный» факт внимания?

— Так он в родстве с императорской семьёй или как? — нетерпеливо поторопили Борщова.

— В таком же, как я или вы. К прямой ветви Романовых Виталий Максимович не имеет никакого отношения. А выявленное родство относится исключительно к мадам Мари, урождённой Романовой. Виталий Максимович — её дальний родственник по матери. Как вы понимаете, Романовой мадам Мари является по отцу.

Кирилл выключил телевизор.

— Думаю, это победа, — высказал он общую мысль.

— И смертный приговор Тарасу, — мрачно произнёс Андрей. — Если не поздно, надо бы его срочно вытягивать из Москвы.

— Об этом не волнуйтесь, — с какой-то загадочной ухмылкой махнул рукою Никола.

— Неужели гроб уже заказан? Мы, между прочим, сами толкнули его в этот гадюшник, — не понял беспечности друга Князев.

— А там страшные люди, — поддержал приятеля Данил.

— Вы разве не заметили среди нагнанной в студию публики, у стены, со скучающим видом стоял мужчина в сером пиджаке?

— Ну и что? — поторопил графа Лёня. — Я думал, это охранник.

— Так кто он? Ты знаешь его? — в глазах Андрея появилась надежда: всё-таки судьба Борщова для него была не безразлична.

— Это тёзка нашего уважаемого Шафирова, Александр, — дал абсолютно неинформативный ответ Николай, но, заметив угрожающий взгляд лучшего друга, всё же добавил, — старший сын князя Вяземского.

Несколько удивлённых возгласов разорвали накрывшую зал тишину.

— Могу лишь предположить, что, когда у Тараса оказался на руках компромат на Романова, он, возможно, не рискуя или не успевая нам его отослать, нашёл способ связаться с Вяземскими. Либо же Совет сам вышел на нашего «шпиона» и взял его «под крыло». В любом случае, Борщову теперь ничего не угрожает: уверен, Вяземские смогут его защитить.

А в ближайшие выходные барон М. одержал уверенную победу, набрав на выборах более 80% голосов. Где скрывается Тарас и что с ним, златовцы не знали. В любом случае, в криминальных хрониках его имя не фигурировало, и это хоть немного, но успокаивало.

 

Глава 27. Неожиданное приглашение

Прошло два месяца. Барон М. вступил в должность президента России, о лже-Романове и нео-монархистах в новостях уже давно не было слухов. Они, вроде, пытались организовать в наиболее лояльных их взглядам городах мятежи в поддержку своего проигравшего кандидата и поставить под сомнение результаты второго тура, но у них мало что получилось. Народ, поняв, что царевич липовый, не спешил приходить на митинги и демонстрации. Может, новый президент многих и не устраивал, но он был явно лучше бывшего уголовника, который, как выяснили любопытные журналисты, лишь десять лет назад переехал в Россию и получил гражданство. Правда, в тюрьме господин Романовский сидел не за уголовное преступление, как печатали в «жёлтой прессе», а за экономическое, но людей это уже мало интересовало: каждый верил в то, во что хотел.

Сегодня в академии праздновалось окончание очередного учебного года. Выпуск состоял всего из четырёх человек: Сергея, Артёма, Полины и Нины. У Соколовых в это время гостили супруги Князевы, так что Андрей и Ваня отправились на праздник вместе с Петром.

— Поздравляем! — как только появилась возможность подойти к виновникам торжества, важно пожал руки Березникову и Рудину и церемониально кивнул девушкам Андрей.

— А что Катю и Алису с собою не взяли? Мы думали, что вы, если выберитесь, вместе придёте, — поинтересовался Сергей.

— Алиса после дороги себя неважно чувствует, так что наши половинки решили устроить сегодня дома девичник, — с нотками извинения в голосе ответил граф Князев.

— Ещё бы: трястись в вахтовке полдня, в её-то положении, — проворчал Ваня. — Могли бы заранее по скайпу позвонить, отец бы организовал вертолёт.

— Богато живёте, — усмехнулся Артём. — Как дела в мире? Жаль, мы не смогли ничем помочь…

— Не говори ерунды, — оборвал его Андрей. — Я скептик, но даже меня удивило, как легко всё прошло. Да и Тарас так вовремя нашёл компромат на Романовского. Так что наше с вами общее молитвенное дело дало, и продолжает давать, видимый результат.

— Правда? — обрадовались Нина с Полиной.

— Разумеется, — уверенно кивнул Ваня. — В стране тишь да благодать, вопреки диверсиям, устраиваемым сторонниками Романова.

— Почему не Шафирова? — удивился Сергей.

— По нашим сведениям, барон и Озеров, когда их кандидат проиграл, ушли со сцены. Теперь нео-монархистов возглавляет кто-то из людей нашего несостоявшегося лже-царя, — полушёпотом поведал Андрей.

— И что тогда будет с Ильёй и Сашей? — пропищала Нина, округлившимися глазами взирая на молодых графов.

— Всё в руках Совета, — пожал плечами Князев. — Помилуют — барон останется депутатом. Но, учитывая, во что они влезли с этими выборами… Никола считает, что титула Алекса точно лишат. Если Озерову и Шафирову очень повезёт, за их потомками оставят дворянское достоинство. По крайней мере, смуту после выборов в стране не они пытались устроить…

— Но их вина в этом тоже сеть, — резонно заметил Артём.

— Да, они связались с опасными людьми и, ослеплённые любоначалием, не погнушались их методов в достижении поставленных целей, — сочувственно вздохнул Ваня.

— Уверен, ваш разговор необычайно важен и интересен, но так надолго уединяться во время посвящённого вам праздника весьма невежливо.

Все вздрогнули. Никто из них не заметил подошедшего Петра Анатольевича. А он стоял рядом, улыбаясь одними глазами. В центре трапезной вальсировали младшекурсники и некоторые из учителей.

— Неужели я настолько плохо преподавал вам этикет? — теперь улыбка коснулась и губ мужчины.

— Нет, что вы! — первым очнулся Сергей и повернулся к Полине.

Пара отправилась на импровизированную танцплощадку, Артём и Нина последовали их примеру.

— Ну вот, ты смутил наших друзей, — упрекнул отца Ваня.

— Я лишь напомнил им о приличиях, — возразил Пётр. — Кроме того, вам только что доставили, — и он протянул ничего не понимающим юношам подписанные сиреневой ручкой конверты. — Советую открыть, когда вернётесь домой.

— Можно подумать, мы настолько неприлично вели себя, что теперь нам надо всё напоминать, — буркнул Андрей, когда Соколов-старший вернулся за стол преподавателей.

— Да ладно, он просто нас подколол, — пожал плечом Ваня, пряча конверт за пазуху. — И всё же интересно, почему тебе прислали послание сюда, да ещё голубиной почтой. Похоже, неспроста баронесса интересовалась, долго ли вы с Алисой пробудите у нас, и даже пригласила нас на выпускной…

— Ты случайно на досуге шпионских детективов не начитался? — ухмыльнулся Андрей. — Небось, Никола просто в гости зовёт.

— Так мы с ним ещё пару недель назад договорились, что в выходные в гости нагрянем, — не согласился блондин. — Повод не так велик, чтоб официальные приглашения рассылать.

— Не скажи! Он нам с Алисой открытки присылает не только на дни рождения, но и на все христианские праздники, и на именины…

— Вообще-то ты сам прекрасно знаешь, что в их семье именины празднуются не хуже дней рождений.

— Да я это так, для поддержания разговора, — отмахнулся Андрей. — Пожалуй, пойду, тоже немного потанцую, — и он отправился к только что освободившейся и присевшей отдохнуть девушке.

А вечером Андрей и Ваня вскрыли полученные послания. Как отказалось, письма были от Совета: их обоих приглашали принять участие в заседании, что состоится через неделю.

— Вот те на, — только и смог произнести Андрей, сворачивая в трубочку прочитанный листок.

— Что там? — проворковала подошедшая к креслу и опустившаяся на подлокотник Алиса.

— Меня зовут в гости великие и ужасные князья Вяземские! Наверно, с запозданием на ковёр вызывают, — пошутил брюнет.

— А серьёзно? — нахмурилась будущая мама.

— Мы действительно обязаны быть на ближайшем собрании, — за друга ответил Иван. — Ещё бы знать, как добраться: ни адреса, ни карты.

— Об этом не волнуйтесь, — в зал вошёл Пётр с дочкой на руках. — Граф Симеон доставит вас до поместья Вяземских. Вы же всё равно собирались через пару дней к Муравьёвым, вот и задержитесь на парочку дней.

— Софи будет рада, — поддержала свёкра Катя. — А Танюша почему не спит?

— Животик заболел, но не волнуйтесь: Настя сейчас Вову уложит и лечебный отвар приготовит.

— Я могу бабушку позвать, — вызвалась Катя. — Никита наверняка уже уснул.

— Да, я бы был тебе, дорогая, премного благодарен, — укладывая полусонную и тихо похныкивающую девочку на диван, кивнул мужчина.

Немного погодя Марфа забрала приболевшую внучку в свою комнату. Пришедшая минут через десять Настя сразу направилась на кухню.

— Тебе помочь? — только и успела молвить Катя, однако молодая свекровь, похоже, её не услышала. — Ну вот, всего на один день Любу домой отпустили, а у нас всё верх дном, — слегка расстроено посетовала девушка. — Пойду хоть чаю свежего заварю, да бутерброды сделаю.

— Не расстраивайся, любимая, просто Настя наверняка переволновалась из-за дочки, — прошептал Ваня на ухо супруге. — Ты же знаешь, по деревни инфекция ходит: за последнюю неделю четверо детей заболело, а начинается всё как раз с тошноты и жалоб на живот.

— Так, может, тогда Феодосию Ивановну вызвать? — предложила услышавшая их разговор Алиса.

— Не стоит, — покачал головою Пётр. — У Тани температуры пока нет, Бог даст, отделаемся обычным отравлением.

Постепенно разговор вновь вернулся к Совету и предстоящей поездке.

— А я думал, заседания проводятся в имении графа Орлова. Или каждый раз по-разному? — полюбопытствовал Ваня.

— Чаще всего у Орловых, — согласился отец. — Но по особым поводам члены Совета собираются в доме у Вяземских. Обычно в таких случаях накануне проходит банкет или предполагается бал.

— Об иных мероприятиях нам не сообщили, — покачал головою Андрей. — Ну или просто они пройдут мимо нас.

— Возможно, вас самих на Совете ожидает нечто особенное, — предположил бывший наставник. — Я раньше не поднимал с вами этой темы, но, вполне вероятно, вас за ваши заслуги удостоят места в Совете.

— Реально?! — не сдержался Андрей, глаза которого в предвкушении загорелись. — И мы будем вынуждены каждый месяц летать в Москву? Кстати, там, вроде, не совсем древние стариканы: может, мы сможем договориться, и общаться с ними через скайп? Я бы помог организовать видеоконференцию. А приезжать будем, допустим, раз или два в год.

— Моя догадка может оказаться неверной, — тихо рассмеялся его энтузиазму мужчина.

— Но зачем-то же мы им там нужны.

— Видимо, чтобы лично дать показания против Шафирова, — озвучил своё мнение Ваня.

И Андрей, и Пётр удивлённо воззрились на него. Через какое-то время Соколов-старший кивнул:

— Может и так. В любом случае, невежливо было бы игнорировать подобное приглашение. Кроме того, это отличный шанс познакомиться с наиболее влиятельными представителями нашего общества. Уверен, Вяземские проявят гостеприимство и предложат остаться на несколько дней. Но не забывайте, что ваш визит к ним будет ограничен временем пребывания у Вяземских графа Симеона.

— А не знаешь, папа, Никола с нами поедет?

— По этому поводу мне ничего неизвестно, — признался Пётр. — Спросите у него сами.

— А Ангелия тоже там будет? — поймав потерянный взгляд друга, как бы между прочим поинтересовался Ваня.

— Учитывая, что она проживает в поместье, думаю, вы наверняка сможете увидеться, и даже переговорить. Только, прошу, не забывайте о приличиях: не позволяйте себе оставаться с нею наедине, темы бесед должны быть нейтральными.

— Твоя первая любовь? — немного ревниво взглянула на супруга Алиса.

— Я люблю только тебя, моя милая, — взял жену за руку Андрей. — Ты же мне веришь? Я просто хочу знать, что она тоже сумела стать счастливой. Она — героиня для своей семьи, вступила в брак по расчёту, пожертвовала собою…

— Да, её пример вдохновляет, — скупо промолвила молодая графиня, не очень довольная самозабвенной речью своего благоверного.

— Я принадлежу только тебе, — нежно приподняв за подбородок её лицо и взглянув в голубые глаза прошептал юный Князев. — Если хочешь, завяжи мне глаза и давай раздобудем беруши.

— Ты будешь выглядеть весьма забавно, — усмехнулась Алиса.

— Ангелина для меня лишь подруга, — продолжал Андрей. — Если ты против, я постараюсь, насколько это будет возможно, избежать нашего общения.

— Нет, это будет невежливо по отношению к хозяевам дома, — признала очевидное Алиса.

Вернулась из спальни бабушки Настя.

— Танюша уснула, — сообщила она, устало присаживаясь на стул. — Мы с Марфой решили, что эту ночь она проведёт отдельно от Вовы. Если сутра температуры не будет, знать всё в порядке. Но лучше перестраховаться.

— Ты права, любимая, — встал с кресла Пётр и, подойдя, обнял жену.

Вскоре все разошлись по своим комнатам. Уже у двери гостевой, Ваня остановил Андрея.

— Ты же утверждал, что не хочешь в Совет. Передумал?

— Нет, — пожав плечами, ответил ему друг, пропустив Алису в их временную опочивальню. — Но я не имею права лишать этого сомнительного удовольствия своих потомков. Да и, если честно, занятно посмотреть, чем именно наш загадочный Совет занимается?

— Спокойной вам ночи.

— Вам тоже.

Наутро дочь Петра проснулась абсолютно здоровой, так что Феодосию Ивановну на этот раз беспокоить не пришлось.

 

Глава 28. У Вяземских

Три дня прогостили Андрей и Ваня вместе со своими супругами у Муравьёвых. Аркадий достаточно подрос, чтобы играть с Никитой, так что проблем мальчики не доставляли. Пётр и Настя обещали прибыть в субботу, когда, предположительно, должны были вернуться все приглашённые на Совет. Как выяснилось, Никола тоже ехал.

— На само заседание меня, естественно, не пустят, но зато смогу увидеть Ангелию. Софи очень просила передать ей привет и подарок, — он достал с полки и продемонстрировал друзьям белый головной платок с замысловатым узором. — Она больше месяца вышивала, — тепло проговорил Николай, бросив взгляд на играющих с малышами женщин.

— А почему ты не можешь полететь вместе с Софией?

— Это не семейный сбор, а деловая встреча, — вздохнул молодой Муравьёв, отвечая Андрею. — Тем более я сам буду только сопровождающим при отце.

— Ясно, — буркнул брюнет. — Опять эти бесконечные условности и правила.

***

Вечер перед отъездом прошёл сумбурно. Отправились в путь мужчины с первыми петухами. На вертолётной площадке к ним присоединилась баронесса Златова с сыном, которые, однако, по прилёту самолётом в Москву отправились по каким-то семейным делам.

— Мы будем у Вяземских часа через три, — сказал Геннадий графу Симеону, передавая сумку-чемодан водителю такси.

— Я сообщу князю, — кивнул Муравьёв-старший, жестом указывая юношам на тёмно-синий БМВ.

Особняк Вяземских ещё на подъезде поразил друзей своим величием! Роскошный трёхэтажный дворец с белокаменными колоннами и высокими витражными окнами.

— Его построили уже в постсоветское время, после открытия лицея, — шепнул восхищённым друзьям Никола. — Родовой дом находится в Санкт-Петербурге. Из него большевики сначала сделали общежитие, а теперь, насколько я знаю, его превратили в музей.

— И Вяземские не борются за него? — удивлённо спросил Андрей.

— Именно благодаря им, дом несколько лет назад был реконструирован и приобрёл статус объекта, имеющего культурное и историческое значение. О возвращении семье речи не идёт. Теперь это, — кивнул он на особняк, — их резиденция.

— Но всё же? Неужели князьям не хочется вернуть свою собственность? — не сдавался брюнет.

— Их дом был разорён и разграблен, — вмешался в разговор граф Симеон. Их машина как раз остановилась у парадного крыльца. — И, надеюсь, вы не затронете данную тему в беседе с Вяземскими, — и он первым вышел из автомобиля.

Они не успели подняться на верхнюю ступень, а им навстречу уже вышел радушно улыбающийся муж Ангелины Димитрий.

— Добро пожаловать, — поклонился гостям молодой Вяземский. — Рад приветствовать вас в нашем доме. К сожалению, отец ещё не вернулся из города.

— Не беспокойтесь, — церемониально поклонился в ответ старый граф Муравьёв. — Мы тоже прибыли без Геннадия и баронессы. Они просили передать вашему батюшке, что задержатся, а также свои извинения по данному поводу, — затем он чуть повернулся к замершей позади троице. — С моим сыном и графом Князевым ваша светлость уже знакомы, позвольте же представить вам молодого графа Соколова. Иоанн, ты ещё не имел чести общаться с князем Димитрием, сыном знаменитого князя Виктора Вяземского.

— Безмерно счастлив познакомиться с вами. Очень много слышал о вашем отце, — чинно произнёс заученную накануне фразу Ваня.

— Надеюсь, дорога не была для вас излишне утомительной? — кивнув в ответ и пропуская прибывших в дом, учтиво поинтересовался Димитрий.

— Наши прадеды путешествовали на лошадях, так что в наш век грех жаловаться на дорогу, — добродушно улыбнулся граф Симеон.

Внутреннее убранство особняка поражало ничуть не меньше внешнего вида. И не своим богатством и помпезностью, а удивительной гармоничностью. Стены и потолок были украшены росписью, вся мебель выполнена под старину, на постаментах — цветы в антикварных горшках и вазах, на широкой лестнице, ведущей на второй этаж, тёмно-песочного цвета ковровая дорожка с золотистым орнаментом…

— Отец стремился воплотить в интерьере лучшие черты дворцового убранства, наподобие Эрмитажа или Петергофа, но мама посчитала подобный стиль излишне вычурным для скромной семейной усадьбы. Компромисс вы видите своими глазами. Холл, галереи, бальный зал и зал приёмов создавали по проекту отца, всё остальное, в том числе и обстановка в комнатах, — заслуга матери.

— Ваши родители постарались на славу, — почтительно молвил Андрей, чуть не прервавшись на полуслове.

А дело в том, что они поднялись на второй этаж и зашли в малую гостиную. Уютная небольшая комнатка с круглым столом в центре и дюжиной стульев вокруг него. У окна и стен располагались диванчики, на стенах — множество портретов. Но молодой человек смотрел не на них. С ребёнком на руках их встречала улыбающаяся Ангелина.

— Думаю, мою супругу никому представлять не надо, — в глазах молодого князя появились искорки гордости. Он явно души не чаял в своей красавице-жене.

Ваня и Никола переглянулись. Оба поняли, что подруга действительно нашла своё семейное счастье: стоило только заметить, с какой любовью и лаской она смотрит на супруга и сына, да и было очевидно, что вскоре у пары ожидается ещё одно пополнение. Но вот Андрей! Всё-таки, что бы друг ни говорил, это была его первая любовь.

А Андрей тем временем поборол оцепенение и демонстративно расслабленной и уверенной походкой проследовал за приятелями к одному из диванов.

Полилась ничего не значащая светская беседа, в которой в основном участвовали граф Симеон и Вяземский. Принесли сок, вино и закуски, через полчаса подали обед. К их тёплой компании присоединились младший брат Димитрия и хозяйка дома, княгиня Ирина.

— Прошу прощения, мы только вернулись, — поприветствовав всех и усадив за стол болезненной худобы женщину, скороговоркой произнёс Вениамин. Сам он за эти годы окреп и возмужал, и теперь по красоте мало уступал старшему брату, правда бледность кожи не исчезла. Похоже, эта черта передалась юноше от матери.

— Ваша светлость, позвольте поинтересоваться, как вы себя чувствуете? — подойдя и галантно коснувшись губами руки княгини, спросил граф Симеон.

— Благодарю, уже лучше, — слабым голосом ответила женщина, постаравшись улыбнуться.

— Княгиня сильно болела, ходили слухи, что она умирает, — шепнул Ване на ухо Никола. — Но, слава Богу, болезнь отступила. Говорят, немалую роль сыграло известие о рождении внучки, которую старший сын назвал в её честь.

— А такое бывает? — не поверил Соколов-младший. — Чем она больна?

— Семья не разглашает. Злые языки утверждают, что рак…

После трапезы Вениамин увёл маму, сказав, что лично проследит, чтобы она отдохнула. Вскоре доложили о прибытии Златовых, и Димитрий с графом Симеоном отправились их встречать, ненадолго оставив молодых мужчин и Ангелину с ребёнком. Понимая, что время весьма ограничено, Никола передал юной княгине подарок сестры.

— Ох, Софи! — прижав платок, к груди вздохнула Ангелия. — Как же я по всем им скучаю!

— Ты не жалеешь… — Андрей не договорил, жадно смотря в глаза девушки.

— Нет. И будь у меня второй шанс, я поступила бы также.

— А этот… Дмитрий… он не обижает тебя?

— Он замечательный! — искренне ответила Ангелина. — Возможно, слегка чопорный, но это лишь при посторонних. На самом деле он очень внимательный и заботливый.

— И весёлый? — несмотря на тычок в бок от Николы, не удержался Андрей. — Ты же говорила, что тебе нравятся весёлые, жизнерадостные люди.

— Если Дима никогда не забывает о правилах хорошего тона и о речевом этикете, это ещё не значит, что но…

— Да ты просто пытаешься себя убедить, что он такой весь распрекрасненький. Неужели ты правда не видишь, что твой «Димочка» — обычный зануда и папенькин сынок? — кажется, второй бокал виня был явно лишним.

— Он — мой муж! — Ангелина резко встала, взгляд стал ледяным. Впервые друзья увидели девушку в гневе.

С минуту в комнате стояла мёртвая тишина, и лишь испуганный всхлип малыша на руках молодой княгини вывел всех из оцепенения.

— Всё хорошо, мой маленький, — на удивление спокойным и нежным голосом проворковала Ангелия, из глаз которой мгновенно пропали лёд и угроза. Затем она нарочито плавно обернулась к графу Князеву и невозмутимо произнесла. — Андрей, я понимаю, что мы с тобою тогда так и не объяснились. И всё же впредь попрошу отзываться о Димитрии в более уважительном тоне. Ты с ним едва знаком, я же три года, как являюсь его законной супругой. И что бы ты о нём не думал, для меня он — самый лучший мужчина на свете. Я каждый день благодарю за него Бога.

— Прости, я не знаю, что на меня нашло, — придя в себя и зарекшись наперёд даже притрагиваться к спиртному, виновато опустил взгляд Андрей. — Знаешь, я тоже женат. Помнишь Алису Скрябину? У нас скоро будет дочка… А вы с Дмитрием кого ждёте?

— Я бы тоже хотела девочку, — мечтательно и уже вполне дружелюбно ответила княгиня, вновь присаживаясь на диван. — Но УЗИ показывает мальчика. Так что ждём братика, — под конец улыбнулась подруга.

— А что с вашей бабушкой. В смысле, с твоей свекровью? — поинтересовался Ваня, но, поняв, что вопрос не тактичен, тут же исправился. — Можешь не отвечать, если не хочешь.

Ангелина немного помолчала, затем пожала плечами:

— Отчего же? Можно сказать, это мы виноваты. Толик этой зимой подхватил ветрянку, а, как оказалось, княгиня Ирина данным заболеванием в детстве не болела. А вы ведь, наверное, слышали, что взрослые намного тяжелей переносят все детские заболевания? Она две недели пролежала с температурой в лихорадке. А потом ещё и осложнения на сердце пошли… Мы уж опасались, что не переживёт: больше месяца в госпитале провела, сложную операцию на сердце перенесла. Слава Богу, теперь идёт на поправку…

— И не совестно вам за моею спиной обсуждать мою матушку?

Никто и не заметил, как в гостиную вернулся Димитрий.

— Прости, дорогой, — быстро и как ни в чём не бывало защебетала Ангелия, — просто Никола — муж моей любимой сестрёнки, и, выходит, тоже является частью нашей семьи…

— Меня очень обеспокоил вид вашей матушки, — без доли смущения подхватил Николай. — Я лишь хотел удостовериться, что её здоровью действительно ничего не угрожает.

Ваня, собиравшийся было сам извиниться за столь неучтивый вопрос, прикусил язычок, почувствовав, как друг довольно ощутимо наступил ему на ногу.

— Что ж, я не вправе судить вас. Учитывая трагедию, произошедшую в вашей семье, мне вполне понятно ваше беспокойство, — чуть склонил голову в знак скорби до давно минувшему князь. — Позвольте же лично засвидетельствовать, что здоровью моей дражайшей матушки на данный момент больше ничего не грозит. Ей просто необходимо набраться сил и в ближайшие полгода-год ничем не болеть.

— Но у вас же маленький ребёнок! — слетело с губ Вани прежде, чем он осознал, с кем именно говорит. — Простите, ваша светлость. Просто в нашей семье растут трое малышей, и периодический то один, то другой простывают.

— Да, мой отец тоже об этом подумал, — согласно кивнул Димитрий, присаживаясь рядом с женою и сыном. — Именно поэтому мы уже сейчас разделили дом: нам с Ангелиной принадлежит северное крыло, а родители вместе с Вениамином перебрались в южное. После их смерти та часть особняка останется Вени.

— Но у вас же был, кажется, ещё старший брат? — Андрей впервые сталкивался с ситуацией, когда при живых родителях (которые, кстати, в любую минуту могли появиться в комнате), кто-то так спокойно и цинично рассуждал о наследстве. Или у дворян это в порядке вещей?

— Саше отойдёт лицей и квартира в Москве. Он, как старший, обязан продолжить дело отца. Впрочем, он с семьёй ещё после нашей с Ангелией свадьбы перебрался в столицу. Пока отец руководит лицеем, Саша решил бизнесом заняться. Опасаюсь, как бы мне после батюшки не пришлось брать опеку над лицеистами.

— Уверена, милый, ты бы прекрасно справился…

 

Глава 29. Совет

К вечеру прибыли все приглашённые. С князем Димитрием ребята, если так можно сказать, вполне сдружились: в неформальном общении он оказался весьма интересным собеседником, и даже Андрей перестал воспринимать князя в штыки.

К их огромному удивлению, на ужин, устроенный перед заседанием, явились старые знакомые — Антон и Тарас.

— Ты действительно жив! — обменявшись рукопожатиями и намеренно сев рядом с Борщовым, произнёс Андрей.

Ужин проходил в большей гостиной за длинным столом. Так как стол был явно рассчитан человек на сорок, между группами сидящих было достаточное расстояние, чтобы поговорить, по возможности, без лишних ушей. Тем более все эти бароны и графы, которым их весь день представляли граф Симеон и князь Вяземский, похоже, сами давно не виделись, и мало обращали внимания на скучковавшихся с краю златовцев.

— Я вкратце уже рассказал Антону, — кивнул Тарас на Внукова, — какие чудеса со мной произошли. В общем, вы, конечно, тоже знаете, что за документы оказались у меня на руках. Вообще, я не должен был их видеть, просто барон Шафиров по запарке забыл убрать их в сейф. Ну а я допоздна работал, зашёл оставить отчёт, и случайно задел папку рукой. Когда собирал разлетевшиеся листы, среди них и наткнулся на компромат. Конечно, оригиналы я не тронул — снял копии. Меня такой мандраж бил, когда я проносил их под рубашкой мимо охраны! Я знал, что камер в кабинете барона нет, но всё равно было не по себе…

— А как ты на Вяземских вышел? — полушёпотом поинтересовался Никола.

— Вспомнил про голубиную почту, — пожал плечами Тарас. — Всё боялся, что письмо перехватят, но дня через три со мною связались. Всё это время на работе думали, что я заболел. Представляю, что было после моего интервью! Кстати, теперь я не Борщов, — Тарас лукаво взглянул на Ваню. — Вяземские решили меня спрятать. А примером послужил твой отец. Теперь я — помощник личного юриста семьи Вяземских, Трофим Давидович Борщевский. Князь утверждает, что именно такая фамилия изначально была у нас в роду. Отчество менять мне не стали, а вот имя всё-таки изменили, как и некоторые факты моей биографии. Например, родился я по новым документам не в Сибири, а где-то под Воронежем, закончил какой-то там лицей, а сейчас — на заочном учусь на юриста. Конечно, номинально. Новые корочки по профессии мне выдадут через полгода, до тех пор я, скорее всего, останусь здесь. А, может, понравится — окончательно закреплюсь. Юрист князя — престарелый старик, он сам говорит, что не прочь передать мне дела и уйти на покой.

— А позвольте задать вам обоим нескромный вопрос, — деланно безразлично вмешался Никола. — Вы как, тоже приглашены на сегодняшнее заседание?

— А как иначе мы бы здесь оказались? — тихо рассмеялся Антон. — Ты, можно подумать, сам рядом проходил и решил между делом на огонёк забежать.

Никола надулся, но в следующее мгновение лучезарно улыбнулся друзьям:

— В Совете мой отец, и я действительно здесь «лишний». Но, надеюсь, вы, когда вернётесь, расскажите, что было на собрании? Держу пари, у нас будет много пищи для размышления.

— А папа тебе без нас ничего не сообщит? — с сочувствием спросил Тарас-Трофим.

— Почему же? Скажет парочку слов, — вздохнул Николай. — Но вы же понимаете, меня интересуют подробности…

— Не волнуйся, узнаешь всё из первых рук, — пообещали друзья.

***

Как выяснилось, заседание Совета проводилось в малой гостиной. У круглого стола появилось несколько дополнительных стульев. Когда все расселись, выяснилось, что один стул лишний. Хотя, кажется, никто этого не замечал. Заседание началось, а стул так и не убрали.

— Рад всех ещё раз приветствовать! Наконец-то за последние полгода Совет собрался в полном составе, — встал со своего места глава Совета, князь Виктор Вяземский. — Вы знаете, что давно в наши ряды не вливалась новая кровь. Сегодня мы это исправим. Но вначале предлагаю заслушать отчёт графа Щукина.

Встал пожилой мужчина и принялся монотонно зачитывать какие-то цифры. Прислушавшись, Андрей понял, что это финансовый отчёт по благотворительности: столько-то миллионов на строительство церкви в какой-то захудалой деревушке, почти триста тысяч на новое оборудование для областной детской больницы, 450 тысяч — погоревшему пару месяцев назад (в новостях передавали) детскому дому… помощь отдельным семьям и целым организациям. И до копейки — куда именно пошли переведённые средства.

Далее графы и бароны обсуждали, сколько средств было переведено в Фонд Дворянства за последний квартал и куда их лучше направить. Через час, в который Андрей мужественно боролся с зевотой, перешли к анализу необходимых стране политических преобразований. Вот это уже ребятам было поинтересней, и они внимательно прислушивались к разговору.

Как опытно выяснилось, они в повестке дня шли под номером 3.

— Вижу, наши гости с нами, стариками, заскучали, — соизволил обратить на молодых людей внимание князь, когда барон Строганов, выполняющий функции секретаря, зафиксировал на бумаге все предложенные и одобренные большинством голосов законопроекты. — Как вы думаете, для чего мы пригласили вас?

— Мы очень надеемся, что вы сами ответите на свой вопрос, — встав и учтиво поклонившись, со всем почтением ответил Антон. В принципе, он должен был уступить первенство реплики Ване или Андрею, но, чувствуя, что в данный момент на кону и его судьба, Внуков решил воспользоваться своим старшинством.

— Гляжу, мы не ошиблись, — усмехнулся лысоватый, хоть, по виду, совсем ещё не старый, граф Орлов.

— Что касается лично вас, молодой человек, — теперь Вяземский смотрел на Антона в упор, но тот, вопреки этикету, так и остался стоять, будто штырь проглотил, бесстрашно взирая в ответ. Похоже, князя развеселила подобная дерзость. Седовласый мужчина улыбнулся каким-то своим воспоминаниям, и по-отечески мягко продолжил. — Как вы понимаете, вернуть княжеское достоинство вашему роду невозможно. Это был добровольный отказ, спровоцированный тогдашней политической и исторической обстановкой. Однако Совет оценил заслуги ваших предков перед семьёй Романовых и лично ваш вклад в стабилизацию нынешней политической обстановки и поддержку нашего кандидата. Общим единогласным решением вам, Антон Фёдорович, и отныне всем вашим потомкам, Совет присваивает титул графа, а также закрепляет за вами право на место в Совете. Поздравляем!

Огорошенный подобным поворотом Антон лишь на автомате кивнул и тихо сел на своё место, как во сне принимая бурные поздравления друзей и сдержанно-учтивые — остальных членов Совета.

— Оставьте вы его, не видите, юноше нужно прийти в себя, — заступился за выглядевшего крайне потерянным новоявленного графа самый древний член Совета, барон Поспелов. Затем старик подбадривающее сжал руку Антона. — Сынок, не волнуйся, это не злая шутка. Твой род давно заслужил данный титул, и на выборах ты лишь очередной раз доказал нам, что являешься достойным его представителем.

Антон кивнул, давая понять, что справился с информацией и благодарен за оказанную ему честь. В глазах молодого мужчины на мгновение появился какой-то детский восторг, но затем, как истинный политик, он взял себя в руки и теперь вновь выглядел бесстрастным и полным самообладания.

— Также места в Совете закрепляются за графом Соколовым и графом Князевым, — продолжил зачитывать протокол предыдущего заседания князь Вяземский.

Ваня и Андрей, ожидавшие нечто подобное, невозмутимо встали и поклонились собравшимся.

— Благодарим, это огромная честь для нас.

— Совет учёл вашу роль в прошедших выборах, а также вполне успешное подавление зарождающегося бунта.

— Какого бунта? — удивился Андрей.

— Нам известно, что выпускник академии Златовых Александр Шафиров надеялся на поддержку некой организации, именующей себя «Тайной канцелярией», — чуть улыбнувшись им, встал с места барон Зайцев. — Вы, вместе сыном уважаемого графа Муравьёва, — чуть поклонился говоривший Симеону, — сумели направить деятельность данной сомнительной организации в мирное русло.

— У нас в лицее тоже были свои реформаторы, — ностальгически произнёс князь Виктор. — До сих пор имена этих бедных неразумных отроков вселяют страх в некоторые буйные головушки.

— А что вы с ними сделали? — поёжился от тона мужчины Ваня.

— Тоже, что и с господами Озеровым и Шафировым, — ответил Ивану граф Симеон. — Послали официальное уведомление, что за действия, порочащие честь рода, они лишаются всех привилегий, в том числе поддержки Совета и титулов.

— И их дети тоже? — на всякий случай уточнил Антон: всё-таки Саша и Илья были его однокурсниками и, в прошлом, друзьями.

— Само собой, — кивнул барон Соловьёв.

— Однако, учитывая непричастность их к организованным лже-Романовым мятежам, мы не запретили им заниматься политической деятельностью, — взял слово барон Златов. — Кроме того, у Озерова есть сестра. Мы сообщили ей об условии, при котором её дети смогут в полной мере унаследовать дворянское достоинство семьи.

— А у Шафирова, вроде, по отцу брат младший был, — неожиданно вспомнил Внуков. — То ли сводный, то ли двоюродный. Совсем маленький, сейчас должен учиться то ли во втором, то ли в третьем классе.

— Мы проверим данную информацию, — пообещал, записывая сведения на отдельном листе, барон Поспелов. — Если мальчик носит ту же фамилию, то, вполне возможно, род продолжит своё существование. Правда, если ребёнок внебрачный, максимум что мы для такого наследника сможем сделать, это поставить вопрос о сохранении за ним дворянского достоинства, естественно, о титуле в подобном случае речи даже не идёт. Барон Златов, возможно, вам есть, что по данному вопросу добавить?

— Боюсь ошибиться, но других наследников мужского пола у Шафировых я не помню, — задумчиво ответил Геннадий. — Конечно, я данный момент уточню. Но, боюсь, тот ребёнок, о котором упомянул граф Внуков, это сын сестры старшего Шафирова. Побочная ветвь.

— Друзья, думаю, настало время обратиться к истории, — привлекая к себе всеобщее внимание, поднялся с места барон Мухин. — Род Шафировых не первый раз себя дискредитирует. В 1710 году государь Пётр I жалует своему вице-канцлеру, руководившему почтой и имевшему орден Андрея Первозванного, Петру Шафирову, действительно, на первый взгляд, достойнейшему человеку, тайному советнику, титул барона. Однако позднее выясняется злоупотребление властью, и в 1723 году Пётр Шафиров лишается титула и приговаривается к смерти. Но милостью государя смертная казнь заменяется ссылкой в Сибирь, а потом семье и вовсе разрешают остаться «на поселение» в Нижним Новгороде. После же смерти царя, Екатерина I возвращает главе рода звание и титул. И это только первое поколение! Потом, уже на внуках Петра Шафирова, род угасает, но, вот неожиданность (!), через три десятка лет объявляется наследник. Каким-то чудом, ему удаётся доказать своё родство, и даже занять в обществе причитающееся положение. Но и он через десять лет чуть не отправлен в ссылку…

— Ну, как мы все знаем, потомки рода всё-таки добрались до Сибири, — прервал барона, который специализировался на истории родов, князь Вяземский. — Лично я считаю, что мы можем дать шанс ещё одному Шафирову, конечно, без возможности получения титула и при условии сохранения фамилии.

— Я тоже читал про его род, — шепнул Ване на ухо Андрей. — Ты в курсе, что он — из крещённых евреев? Начинается с крестившегося с именем Павел еврея Шафира, где-то 1650-е годы. Его сын был переводчиком польского приказа, ну а про внука, получившего титул барона, нам только сейчас всё рассказали. Эти евреи…

— Осторожно! — шикнул на друга Ваня. — Или ты не помнишь, что по крови Христос был еврей? А раз этот Шафир крестился, значит, стал наш, православный.

— В этом контексте я как-то не думал, — признал Князев.

А тем временем лишь Тарас мучился неизвестностью относительно своей участи. И, кажется, князь наконец-то вспомнил про него. Он взглянул на висевшие над дверью часы и торжественно произнёс:

— Ещё один человек, удостоившийся места в Совете, прибудет с минуты на минуту. Пока же хочу от себя лично и от Совета отблагодарить юношу, решившего исход последних выборов, — Виктор Вяземский посмотрел на молодого юриста. — В отличие от твоих друзей, к нашему огромному сожалению, у тебя в роду никогда не было титулованных особ, поэтому о членстве в Совете изначально речи не шло.

Тарас кивнул, со всей силы сжав кулаки: зачем-то же его пригласили сюда!

— Впрочем, мы оставляем данный вопрос открытым для твоих потомков. А с сегодняшнего дня в список титулованных родов Новой России внесена запись, о присвоении роду Борщовых-Борщевских титула барона. Ровно через год ты сам должен будешь определиться, оставишь ли себе новые имя-фамилию, или вернёшься к данным при рождении. Думаю, к тому моменту угроза со стороны Романовского будет полностью ликвидирована: мы уже добились ареста наиболее ярых и опасных его сторонников, некоторых выслали из страны.

— Спасибо, — только и смог промямлить обескураженный Тарас. — Но я, наверно, останусь Трофимом: барон Борщевский лучше звучит, чем Борщов, — и лучезарная, счастливая улыбка озарила его лицо.

И именно в тот момент раздался стук в дверь и, не дожидаясь приглашения, в гостиную со словами: «Извините, что задержался», — вошёл… избранный президент Российской Федерации, новый член Совета, барон Медведев…

 

Эпилог

Прошло семь лет. Подрастало новое поколение дворян, получавших преимущественно домашнее образование. Назрел вопрос строительства школы, в которой бы отроков двенадцати-тринадцати лет смогли систематизировано обучать основным мирским дисциплинам до их поступления в академию. Конечно, основам грамоты, математики, истории, Закона Божьего и этикета могли научить и родители, но вот не все же в достаточной мере владели иностранными языками, или навыками программирования…

— А что, хорошая идея, — одобрил Никола, когда под Рождество друзья вместе с семьями собрались у Муравьёвых в замке.

Близнецы Таня и Вова, играющие сейчас с остальными детьми в жмурки, так ни дня и не прекращали воевать друг с другом: Танюша, подражая маме, теперь старалась быть настоящей принцессой, Вова, кажется, этого совсем не хотел понимать и принимать. Брат просто изводил сестру, то дёргая за волосы, то толкая, то нарочита пытаясь чем-нибудь испачкать её новое платье. Сам он был ещё тем сорванцом: вечно с синяками и сбитыми коленками, с копной спутавшихся волос. Настя даже как-то обрила сына, но это мало помогло: тот умудрился где-то раздобыть старый парик и две недели ходил с ним по улице, пока Пётр не узрел сие безобразие.

Девятилетний Никита, как истинный рыцарь, пытался защитить Таню от нападок брата. Мальчики часто дрались, а так как Вова был старше, да и по комплекции более крепкий, Никите синяков и шишек доставалось в два раза больше. И всё же мальчик не унывал, ведь мама и папа так гордились им! И в следующий раз опять лез в защиту сестры. Теперь у Никиты их было две: на руках у мамы Кати сидела и играла с тряпичной самодельной куколкой трёхлетняя Марфуша.

Долгожданная дочка родилась и у Муравьёвых. Правда до этого София успела родить ещё двух мальчиков: Сима, названного в честь дедушки, и Гену, названного в честь её отца. Дочку Никита и Софи назвали Феодорой, что в переводе дословно и означает «долгожданная».

Семью Златовых Господь также не обделил наследниками: у Лены и Олега подрастали двое прекрасных сыновей. Но самое замечательное, в прямом смысле слова «чудо», произошло в семье старшего брата: Мария, уже и не чая забеременеть, год назад родила сына. Геннадий до сих пор как на крыльях летал. Казалось, мужчина помолодел лет на десять! Своего наследника они назвали не совсем русским именем Адам. Ох, и потешался за глаза над этим Олег:

— Но вы только подумайте, как звучит: барон Адам Геннадьевич Златов! Лучше бы мальчонку Георгием или Захарием назвали!

— Вот будет у нас третий сын, я назову его Митрофанушкой. Ты же сам говорил, что если Господь подарит нам третьего малыша, ты позволишь выбирать имя мне, даже если будет не девочка. Как тебе: барон Митрофан Олегович Златов? — как-то услышав разглагольствования супруга, в шутку пригрозила баронесса Елена. Однако с того дня Олег больше над именем племянника не смеялся.

У Андрея, как и у Вани, было двое детей: семилетняя дочка Варвара и двухлетний сын Эдуард. С родителями и братом Андрей тоже связь не терял: мальчик часто гостил у него, и давно был вхож в их круг. В отличие от других детей, Богдан учился в гимназии, которую недозакончил в своё время Андрей. Варю они с Алисой также подумывали в следующем году отдать в первый класс. Хотя идея с собственной школой была весьма привлекательна.

— Наш род вполне мог бы обеспечить содержание школы-интерната для потомков «новых» дворян, — задумчиво произнёс граф Симеон, используя терминологию бывших канцеляровцев. — Думаю, за пару лет, что у нас есть, мы сможем возвести и по примеру академии оборудовать здание. Вот только захотят ли городские дворяне отправлять в глушь своих детей?

— Я бы отправил, — не задумываясь, уверил старого графа Антон. У них с Дашей подрастали дочь и мальчики-близнецы.

— Вот только бы режим учёбы составить так, чтобы дети чаще дома бывали, — высказала своё пожелание Даша. — Допустим, три недели учатся, неделя — каникулы.

Алиса согласно кивнула, поддержав подругу. Женщины, всё своё время посвящая семье и детям, пока не представляли, как это можно на полгода отпустить родную кровинушку в школу и всё это время не иметь возможности видеться с ними.

— Без паники! — поняла, о чём думают Даша с Алисой Катя. — Во-первых, дорога будет нелёгкой. Я помню, как после вахты ещё дня два-три отдыхала! Вертолёт — не выход. Если откроем школу, для воздушной перевозки самолёт покупать придётся! Есть другой вариант: пусть учатся, как в обычной школе, по четвертям, вот только каникулы сделаем минимум недели по две. А если захотим раньше увидеть — будет повод наведаться в гости, — лукаво взглянула она на хозяина замка.

— Мы будем только рады! — ответил за отца Николай. — Школу построим у ближайшей деревни. Всего час пути на карете.

А через два года первые ученики переступили порог гимназии Муравьёвых. Директором общим голосованием выбрали Сиверса.