Пролог

Род Князевых имел в России тысячелетнюю историю, о чём свидетельствовали артефакты рода — старинный перстень с гербом и небольшой, но всё ещё острый, кинжал, принадлежавший основателю рода. И сейчас, в данную минуту, действующий глава рода держал в руке эти артефакты, размышляя, как бы выгоднее их продать. Семейные предприятия в последнее время несли одни убытки, их графский титул давно ничего не значил. И всё же грустно было расставаться с иллюзией превосходства над другими людьми, с подтверждением кровного родства с некогда знаменитым и влиятельным родом.

— Бесполезные железки, — каждый раз говорила бабушка, когда смотрела на эти воистину бесценные вещи.

На самом деле он никогда и не должен был быть Князевым. Последним представителем этого рода по мужской линии был его прадед Валентин, который и передал драгоценности и реликвии рода своей единственной дочери, его бабушке Марфе, когда в их дом нагрянули большевики. Прапрадеда расстреляли, его жена и дочь спрятались у соседей.

Бабушка выросла, вышла замуж. А потом началась война… В первый же год их жизни её мужа призвали на фронт и тот погиб, так и не узнав, что у него родился сын Григорий. Бабка, узнав, что осталась вдовой, решила дать сыну свою девичью фамилию. Так в мир вернулся род Князевых.

Да, много воспоминаний хранят эти вещи. Впервые историю их семьи ему рассказал отец… когда был ещё жив.

— Пап, ты не забыл, что завтра общешкольное родительское собрание?

В комнату вошёл мальчик лет двенадцати.

— Напомни матери, — всё ещё пребывая в воспоминаниях, отмахнулся мужчина.

— Она занята. Или ты не помнишь, что мама записана в салон красоты?

— Ну, значит, обойдутся ваши учителя без нас.

— Но Марья Ивановна сказала, что на собрании будут обсуждаться очень важные вопросы.

— Так можешь сходить сам. Потом нам с мамой расскажешь.

— Меня не пустят.

Мальчик в упор посмотрел на отца, ожидая ответа. Михаил Князев недовольно оторвался от созерцания старинных предметов и раздражённо посмотрел на сына.

— Передай Марье Ивановне, что я зайду после собрания. Скажем, в четверг или пятницу. А сейчас, будь добр, удались. У меня уйма дел.

Андрей покорно кивнул и хотел было выйти, но вдруг увидел в руках у отца кинжал.

— Что ты хочешь с ним сделать?

С минуту посомневавшись, мужчина всё-таки кивнул на диван. Дождавшись, пока сын сядет, Михаил тяжело вздохнул:

— Ты знаешь, что за последние три месяца мы не заработали ни копейки. Если и дальше пойдут так дела, придётся закрыть ресторан. Он не окупает себя.

— Но ты же не будешь продавать кинжал и кольцо? — нахмурился подросток. — Это единственные доказательства, что мы именно те Князевы.

— Боюсь, у меня нет особого выхода. Накоплений у нас не так уж и много. А тут ещё твоя гимназия, мамины салоны. Если не случится чуда…

— Отдай их мне. Ты сам говорил, что они передаются в нашей семье от отца к сыну, и ты подаришь мне их на совершеннолетие. Ты не можешь их продать.

— Ты ещё мал, чтобы понять.

— Понять что? Что ты хочешь продать единственные ценности, которые у нас остались?

— У твоей мамы полно драгоценностей.

— Отдай их мне, — повторил Андрей. — У тебя есть два магазина. Продай филиал или закрой его. Ты можешь отправить всё на склад и продать помещение. Мы проходили по экономике…

— Это лишь теория. Если конкуренты узнают, что я закрыл магазин, они нас задавят. Мы через полгода потеряем второй. Твой дед не для того продавал драгоценности семьи. Уверен, он бы одобрил моё решение.

— Но есть же ещё ресторан! Тем более у нас в школе говорят, что кризис не должен быть долгим. Нам нужно только подождать. Кризис закончится, и клиенты вернутся.

— А до тех пор как мы будем жить? — Михаил устало потёр глаза. — Права была твоя мама, когда просила подождать с покупкой ресторана.

Сын встал, не спеша подошёл и взял из его рук семейные реликвии. Михаил не возражал, и лишь проводил мальчика усталым взглядом. Впервые он так остро нуждался в собственном отце: тот всегда думал на несколько шагов вперёд и всегда знал, как поступить, какой бы безвыходной ситуация не казалась.

 

Глава 1. Развод

Иван сидел за последней партой и думал о том, что делать дальше. Павел Петрович рассказывал о решении систем неравенств, но мальчик был настолько погружен в себя, что абсолютно не замечал ничего вокруг.

Как можно сосредоточиться на учёбе, когда его привычная жизнь висит на волоске? Вчера, на его дне рождении, отец с матерью в очередной раз поругались, и какое-то внутреннее чувство подсказывало Ване, что на этот раз всё действительно серьёзно.

«Это из-за тебя!» — уходя, зло бросил отец.

Ваня всю ночь не спал, вспоминая проступки, которые только мог совершить за свою жизнь. Отец часто поднимал на него руку, хотя Ваня делал всё, чтобы ему угодить: всегда помогал матери по дому, хорошо учился, даже пробовал заниматься каратэ, зная, как любит отец смотреть по телевизору борьбу. Правда, через месяц его попросили уйти, так и не объяснив причины. И вот теперь он виноват ещё и в том, что родители решили развестись…

— Соколов!

Иван дёрнулся, непонимающе посмотрев на чересчур серьёзного на вид учителя. В классе раздались приглушённые смешки.

— Будь добр повторить, что я сказал.

Парень мельком посмотрел на доску, потом снова на мужчину. С трудом пришло осознание, что он на уроке.

— Простите, задумался, — честно сказал Ваня, потупив взгляд.

— Разве сейчас может быть для вас что-то важнее математики?! Хочу напомнить, что в десятый класс принимают только по результатам государственных экзаменов.

— Я не пойду в десятый, — сам не осознавая зачем, ляпнул Иван.

Павел Петрович внимательно посмотрел на ученика:

— Твои родители знают об этом?

— Им всё равно.

— После уроков поднимись в учительскую.

Ваня просто кивнул, не желая встречаться взглядом с мужчиной, который не раз пророчил ему поступление в любой вуз страны.

***

— Ваня, ты уверен в своём решении? — уже в третий или четвёртый раз спросила классная руководительница Галина Семёновна.

— Да, — безучастно повторил подросток.

— По мнению учителей, ты претендуешь на серебряную медаль. Если постараешься, сможешь заработать и золотую.

— Мне не нужна медаль, Константин Сергеевич.

Директор нахмурился, поняв, что действительно теряет перспективного ученика, однако Павел Петрович успел остановить новый поток ненужных сейчас убеждении:

— Ваня, у тебя что-нибудь случилось? — негромко и как-то по-отечески мягко спросил мужчина.

Не осмеливаясь врать ему в лицо, парень отвернулся, помотав головой.

— Школа может помочь тебе, — правильно истолковав его поведение, продолжил учитель.

— Я просто не хочу больше учиться в школе, — тихо, но твёрдо, ответил мальчик.

Через час пытка закончилась, и его отпустили, в сотый раз посоветовав не спешить с принятием решений и всё взвесить на трезвую голову. У дверей его дожидалась Катя.

— Ты действительно решил бросить школу? — вопрос звучал больше как утверждение. — Это всё из-за родителей? Ваня, а помнишь, ты клялся, что мы вместе закончим школу и поступим в один институт?

— Мы были детьми.

— Это было тем летом!

— Прости, — только и смог ответить Ваня, глядя на хрупкую девушку с забавными косичками. В небесно-голубых глазах мелькнули печальные искорки:

— И куда ты поступишь? Мы будем видеться?

— Не знаю, — честно ответил юноша.

— Я так и думала. Ты уедешь, у тебя появятся новые друзья, ты забудешь меня, а я так и буду учиться, целыми днями сидеть в библиотеке, по выходным одна гулять в парке…

— Катя, я не забуду тебя…

— А ты сам в это веришь? Не волнуйся, я прощаю тебя.

Ваня с благодарностью улыбнулся. Почему-то вспомнилась их первая встреча.

«Ретроспектива.

Мама привела его 1 сентября в школу. Он удивлённо смотрел на других детей, не понимая, как те могут радоваться. Неужели они не осознают, что их сюда заточили на целых 10 лет! Да это целая жизнь!

Её он увидел сразу. Девочка с большими белыми бантами и каким-то взрослым скучающим взглядом. Как-то само собой получилось, что выходили из школы они вместе.

— Я Катя, — когда вышли за территорию, представилась одноклассница.

— Ваня.

— Как в сказке? Иванушка-дурачок?

— Сама такая, — буркнул он.

— Прости. А почему тебя так назвали?

— Не знаю. Папа хотел.

— А у меня папы нет, — вздохнула новая подруга. — И мамы тоже.

— Это как? С кем тогда ты живёшь?

— С бабушкой.

Конец ретроспективы».

Уже потом Ваня узнал, что родители подруги погибли в авиакатастрофе: самолёт, на котором они летели, разбился. Никто не выжил.

Катя жила в соседнем дворе. Через неделю Ваня стал желанным гостем в доме её бабушки, а к концу сентября баба Марфа с Катей уже каждое утро ждали их с мамой во дворе по пути в школу…

Он старался не показывать, что в доме его бьют, но Катя как-то была в гостях, когда отец вернулся раньше с работы в дурном настроении. Тогда, желая защитить подругу, он велел ей спрятаться под кровать. С тех пор Катя хранила его тайну, а он больше ничего от неё не скрывал.

И вот теперь он хочет уйти из школы, и оставить её одну. За девять лет у них так и не появилось друзей. Они ещё в первом классе решили, что раз их отправили в эту детскую тюрьму, то они будут лучшими. Излюбленным местом стала библиотека. Одноклассники считали их странными.

— Эй, ты ещё здесь? — в шутку щёлкнула его по носу Катя, выводя из задумчивости.

— Да, прости.

— Ну вот, ты уже не со мной. Не забудь, тебе в любом случае сначала ГИА надо сдать.

— А ты думаешь, я не сдам?

— Ваня, да что с тобой?! — Катя не на шутку встревожилась подавленным состоянием друга.

Юноша с болью посмотрел ей в глаза, немного помедлил, и еле слышно ответил:

— Родители хотят подать на развод.

Катя закрыла рот руками, не зная, что сказать и как утешить парня. А тот так же тихо продолжил:

— Папка грозился отсудить квартиру. Он хочет оставить нас ни с чем. Летом я найду работу, поступлю на заочное в техникум…

— Ваня, не переживай, всё обойдётся. Он не сможет вас выгнать, ведь это квартира твоей мамы. Подумай, что теперь вы сможете жить нормально.

— Мама любит его… Она всю ночь сегодня плакала. Думала, я сплю…

— Всё устроится, вот увидишь.

— Спасибо.

Иван благодарно сжал ладонь подруги. Ему всегда становилось легче, когда он делился своими проблемами с Катей. Посмотрев в окно, он понял, что не хочет сейчас возвращаться домой. Было начало апреля. Снег уже почти стаял, но кое-где в тени ещё лежали серые от копоти и грязи сугробы. По-весеннему тёплое солнышко грело землю и разгоняло тучи в душе.

— Зайдёшь к нам? — как всегда правильно истолковав его состояние, предложила Катя.

Кивнув, Ваня взял её сумку, перекинул через плечо свою, и они молча пошли к раздевалке.

Отец и правда подал на развод и раздел имущества. В конце апреля должен был состояться суд. Ваня чем мог старался утешить убитую горем мать. Он даже пролистал семейный кодекс и выяснил, что отец действительно не имеет права на их квартиру, доставшуюся матери от бабушки по завещанию.

 

Глава 2. Куда пойти учиться?

— Вам опять, сударь, не спится?

Юный граф подавил вздох разочарования, отвлекаясь от философских мыслей.

— Это ты, Сиверс? Решил устроить за мною слежку?

— Бог с вами, барин. Просто я заметил, что вы не высыпаетесь в последнее время, — развёл руками старик, с беспокойством смотря на юношу.

Николай несколько минут созерцал своего наставника, прежде чем решил, что большой беды не будет, если он поделится своими мыслями со стариком. В конце концов, Сиверс — не отец и не будет отчитывать за бесполые мечтания.

— Как думаешь, мы когда-нибудь сможем долететь до звёзд? Дотронуться до них? Только подумай, Сиверс, как было бы замечательно подружиться с ребятами, живущими там! Может для них наше Солнце — это вот такая же маленькая яркая точка. Может, там тоже есть замок, и сейчас там, у окна, далеко-далеко, в своей комнате стоит похожий на меня дворянин и смотрит на звёзды. Возможно, мы даже смотрим друг на друга, просто не знаем этого…

Он говорил, и воображение живо рисовало на небе замок, как две капли воды похожий на тот, в котором находился он сам. Ему даже показалось, что он видит в одном из окон своего двойника. Но мираж быстро рассеялся, когда он услышал недовольный голос отца:

— Сиверс, я говорил вам, что мой сын не должен слушать сказки. Мой наследник не должен верить во всякую чушь.

— Но, отец…

— Ваше сиятельство…

— Никола, мы живём в реальном мире, пора бы уже тебе повзрослеть, — не обратив внимания на старика, продолжил граф. — Когда же ты, наконец, поймёшь, что чудес не бывает?

— Ты не прав, отец. Ты просто не хочешь их видеть.

— Разговор окончен. Ложись спать. Надеюсь, ты не забыл, что нас к обеду ожидает баронесса Златова. Я надеюсь, твои манеры произведут на неё должное впечатление.

— Конечно, отец. Разреши удалиться?

Дождавшись еле заметного кивка, Николай кивнул в ответ, после чего отправился в свою комнату. Он был полностью уверен, что ему не придётся учиться в академии, открытой несколько лет назад баронессой. Уже месяц, как он отправил запрос в Москву и теперь только ждал положительного ответа, чтобы уехать в столицу.

***

Николай с отцом действительно жили в настоящем замке, спрятанном в горах, вдали от посторонних глаз. Именно это защитило их семью от того разгрома, что устроили в стране большевики. Их семья и о перевороте-то узнала только через полгода после расстрела царской семьи. Это было настоящим потрясением для тогдашнего главы рода.

Николай редко покидал пределы семейных владений и ещё ни разу не бывал в городе. Его образование было весьма специфично: наряду с основными предметами, изучаемыми в обычной школе, наставник обучал его латыни, астрономии, фехтованию и этикету. Юноша не знал ни о новых экзаменах, ни о последних достижениях науки и техники. В замке не было ни телевизора, ни компьютера, ни даже электричества. Вместо этого были старинные канделябры, масленые лампы и свечи. Отопление было печным: в каждой комнате были устроены камины, а на кухне стояла огромная русская печь.

Больше всего Никола любил стоять на балконе, озирая властным взглядом имение. Эти поля, леса, реки и горы… Здесь он знал всё: и замок с его многочисленными тайными ходами, и двор с беседками и прудом, и всё их имение, которое он с шести лет сам объезжал на лошади. Конечно, в подобных поездках с ним всегда был Сиверс, его наставник.

Отец нечасто бывал дома, со смерти матери, пять лет назад, с головою уйдя в семейный бизнес — сеть салонов по продаже и изготовлению эксклюзивных ювелирных изделий, раскинувшуюся по всей России. Николай привык оставаться в замке под присмотром наставника и бабушки Агафьи, нянчивший когда-то ещё его отца. Естественно, в замке и вне его были и другие слуги, но они никогда его особо не интересовали. Кто-то готовил, кто-то следил за порядком, кто-то ухаживал за лошадьми… В лицо молодой человек знал всю прислугу, но не сильно заострял внимания на их именах. В крайнем случае, он обращался к дворецкому, Порфирию, а уже тот отдавал распоряжения черни. Естественно, Никола мечтал увидеть «Большую землю», и те газеты, что привозил отец, никак не могли унять его любопытства.

— Ваше сиятельство, — отвлёк от раздумий молодого графа чей-то голос.

— Да, Сиверс, — почтительно поприветствовал Николай наставника.

— Доставили несколько минут назад. Я посчитал необходимым лично передать вам пакет, — протянул пожилой мужчина с тёмно-серыми глазами молодому человеку пухлый конверт с несколькими печатями.

— Наконец-то, я уже устал ждать, — взял юный граф официальный пакет.

Внутри, к вящему неудовольствию Николая, был отказ о зачислении в московский лицей для одарённых молодых людей в связи с отсутствием свободных мест на следующий учебный год. Вместо лицея ему предлагалось поступить в академию Златовых.

Гневно смяв бумаги, юноша уставился на горы. Туда, где почти за сотню километров от них находилась эта самая академия. Он так мечтал жить в городе, а ему предлагали остаться в заточении в этих горах! Конечно, можно было продолжить домашнее обучение, тем более его наставник сам просил отца об этом, однако отец был убеждён, что его наследнику просто необходимо познакомиться с внешней жизнью и новыми изобретениями. А, значит, его отправят в академию — это теперь единственный вариант.

— Я не поеду вАлександровский лицей, — оповестил Николай своего наставника.

— Я сожалею, ваше сиятельство.

— Сиверс, пожалуйста, передайте моему отцу, когда он вернётся, что я согласен на академию.

— Вы уверены, сударь? Думаю, что если я ещё раз поговорю…

— Бесполезно. Отец прав: я не смогу вести дела, если буду изучать жизнь по газетам.

 

Глава 3. Приглашение

Не так много в нашей стране осталось представителей русской аристократии. Кто мог, уехали из страны после прихода к власти большевиков; многих казнили или отправили в ссылки, и лишь нескольким семьям, ушедшим когда-то от мира в леса и горы, удалось избежать того страха и разорения, что постигли остальных. Среди таких счастливчиков оказались князь Андрей Вяземский, единственный сын которого восстановил после распада СССР Александровский лицей для выживших потомков российского дворянства; Владимир и Ксения Муравьёвы — бабушка и дедушка юного Николая; и бароны Златовы, которые пытались отследить потомков отправленных в ссылку дворян.

Академия Златовых, как и московский лицей Вяземского, должна была сплотить и вывести в жизнь молодых представителей, казалось, потерянной уже русской аристократии. Родословная каждого кандидата многократно проверялась и перепроверялась. Сама школа была скрыта глубоко в горах и представляла надёжное укрытие в случае новых политических потрясений. Однако, в отличие от древних строений, в двухэтажном каменном здании были проведены и электричество, генерируемое нескольким ветряными мельницами, и отопление, система которого была спрятана в стенах и работала за счёт котельной. Баронесса лично контролировала строительство.

— Разрешите, ваша милость, — негромко постучавшись, в директорскую вошёл мужчина лет сорока в достаточно старомодной одежде.

— Пётр Анатольевич, кажется, я просила называть меня по имени и отчеству. Не забывайте, в каком времени мы живём, — нахмурилась пожилая дама, кутаясь в цветастый платок.

— О, это время! — со вселенской скорбью всплеснул руками преподаватель этикета, после чего уже деловым тоном продолжил, — Анна Константиновна, разрешите доложить. Прохор Степанович час назад уехал в город и увёз приглашения будущим первокурсникам. Опочивальни готовы, персонал и педагоги прибудут в полном составе 20-го числа.

— Замечательно. Надеюсь, мы учли всех.

Женщина невольно бросила взгляд на распечатанное письмо, пришедшее несколько дней назад. Письмо было от некоего юноши, который просил принять его в академию. Как он узнал адрес, оставалось загадкой. Подключив свои связи, баронесса выяснила, что юноша принадлежит достаточно обеспеченной семье и в этом году закончил девятый класс, сдав это пресловутое ГИА. Однако он был из простого народа и по определению не мог быть зачислен в академию. И, тем не менее, женщину заинтересовал этот прецедент, и она намеревалась лично встретиться на днях с этим молодым человеком.

***

— Эй, маменькин сыночек!

Группа новоиспечённых первокурсников индустриального техникума преградила дорогу среднего роста парню со светло-русыми волосами в старых джинсах и застиранной рубашке с пакетом в руках.

— Рома, дай пройти.

— Думаешь, стал крутым, раз поступил без взятки? Что, хочешь на заочном учиться? Считаешь себя самым умным?

— Я просто хочу получить нормальную специальность, а не работать всю жизнь грузчиком или дворником.

Ваня не знал, почему эти ребята так на него взъелись. Возможно, всё дело в том, что приёмная комиссия не ожидала прихода кандидата со столь высокими баллами, и эти парни вынуждены были ждать, пока его пытались отговорить. А, возможно, виной всему его бедный вид, однако у них на лице было написано, что они ищут повод для драки. Иван понимал, что находится в проигрышном положении: ему даже некуда было отступать, а дома ждёт мать, которая в последнее время очень часто болеет и которой он нужен.

— Бейте его! — приказал своим друзьям новый однокурсник.

Иван, стараясь сохранить купленные в супермаркете продукты, попытался вырваться. Спина, руки, ноги — он чувствовал каждый удар, но ничем не мог на это ответить, любую его атаку тут же пресекали. Вот один из ударов попал в грудь. В глазах потемнело, он стал задыхаться. Пакет выпал из рук. Испугавшись, хулиганы испарились.

Ваня не знал, сколько прошло времени. Сердце бешено билось, он судорожно глотал воздух, в груди была резкая боль. «Неужели сломали ребро» — это было первой мыслью, как только вернулась способность соображать, и он понял, что обидчики убежали.

Однако его неприятности были сущей мелочью по сравнению с тем, что его ожидало дома. Он сразу заметил скорую у своего подъезда. Обуреваемый дурными предчувствиями, он бросился к машине, куда санитары уже вносили носилки.

— Мама, — побледнел парень. — Что с ней?!

— Вы её сын?

— Да.

— У вас есть другие родственники?

— Нет. Что с моей мамой?

— Вам есть 16?

— Да.

— Можете поехать с нами.

— ЧТО С НЕЙ?!!!

— Инфаркт, — коротко бросил врач, залезая в машину.

Позабыв о себе, Иван залез следом. Машина тронулась.

Эти несколько часов, что врачи боролись за жизнь его матери, были самыми страшными в его жизни. А приговор казался чем-то нереальным.

— Простите, но мы не смогли ничего сделать. Ваша мать умерла. Утром вы сможете забрать её тело.

Ваня не рухнул на пол только благодаря реакции врача. Боль, разрывающая изнутри, и пустота… это всё, что осталось от чувств.

Он не знал, что делал бы, если бы соседи и баба Марфа не помогли с похоронами. И вот он один в двухкомнатной хрущёвке без денег, без родных и без будущего. Он отлично понимал, что его поступления в колледж теперь не отменить и ему придётся ещё не раз сносить побои одногруппников. После избиения он думал, что сможет забрать документы и вернуться в школу, но не теперь.

Благо, из дома его пока выгнать не могут. После развода отец забрал всё, что только смог, даже украшения, подаренные им матери на свадьбу. От алиментов мать отказалась сама, хотя в деньгах они очень нуждались. Кроме того, мама, будто предчувствуя что-то, переоформила квартиру на него, хотя Ваня и пытался её отговорить, убеждая, что отец уже не сможет отсудить их жилплощадь. Сейчас баба Марфа хлопотала над тем, чтоб ему до совершеннолетия назначили пенсию по потере кормильца или какую-нибудь иную материальную помощь. К счастью, хоть в детский дом его не заберут.

И вот, когда он совсем было отчаялся в жизни, утром первого августа в почтовом ящике Ваня обнаружил письмо. Недоумённо повертев обычный конверт с незнакомым адресом, юноша вскрыл его и принялся читать:

«Уважаемый Иван Борисович! Вам выпала огромная честь и удивительная возможность продолжить учёбу в загородной закрытой академии. Данная привилегия оказана вам в связи с похвально высокими баллами, набранными вами на ГИА. Обучение условно бесплатное, трудоустройство гарантируем. Срок обучение — 3 года. На втором курсе вы сможете выбрать одно из трёх направлений:

Политика;

Юриспруденция;

Торговля.

Вам будет предоставлена комната в интернате. Все наши студенты обеспечиваются трёхразовым питанием и социальной стипендией в размере 1000 рублей ежемесячно. С вашей стороны нам потребуется пакет документов (паспорт, свидетельство о рождении, аттестат и 4 фотографии 3Х4), подписать договор о неразглашении и заполнить заявление на поступление.

После прохождения полного курса обучения вы получите: аттестат о среднем образовании, диплом о высшем образовании по выбранному вами направлению. При трудоустройстве первые 5 лет с вас в качестве компенсации за учёбу будут взиматься 10% от заработной платы. Если вы согласны с данными условиями, 31 августа в 15:00 будьте на автовокзале города М* на перроне с табличкой «Златово». С уважением, директор академии Златова Анна Константиновна»

Ваня несколько раз перечитал письмо, удивляясь, что его прислали именно ему. А знают ли они, насколько он беден? Или им действительно главное его оценки? Хотя возможность получить аттестат о среднем образовании и диплом всего за три года учёбы его привлекли. Правда 1000 рублей не покроют содержания квартиры, но, возможно, он сможет поговорить с директором или у них для отличников есть дополнительные стипендии. Терять было нечего, и Ваня решил попробовать. 31-го августа в 14:00 он с письмом, документами и вещами был на автовокзале города М*.

 

Глава 4. Потерянный род

Баронесса Златова вышла из автобуса, привёзшего её на автовокзал города К*. Она не часто выезжала в город, да ещё и на общественном транспорте: обычно любые вопросы с комитетом образования и принятием новых студентов решал её слуга и завхоз академии Прохор. Однако сегодня было важно приехать самой и самым обычным способом.

Взяв такси, женщина быстро добралась до нужного дома. Набрав на домофоне номер квартиры, она стала осматривать двор. Детская площадка сверкала новой краской, песочница полна ярко-жёлтого песка, по бетонной площадке катаются дети на роликовых конках.

— Кто? — послышался из домофона мужской голос.

— Директор академии, я вам вчера звонила, — баронесса подняла взгляд на видеокамеру.

— Проходите. Третий этаж.

— Благодарю.

Когда лифт довёз её до нужного этажа, дверь квартиры Князевых уже была открыта, и в дверях стоял хозяин дома. Поприветствовав женщину, Михаил пригласил её войти.

Всё в квартире говорило о достатке семьи: и шикарная белая кожаная мебель, и великолепный персидский ковёр, и электрокамин в гостиной, и жидкокристаллический телевизор в половину одной из стен. Даже деревянные резные окна вместо пластика, что так часто вставляют в последние годы. Да, несмотря на редкие визиты и этот изменившийся мир, баронесса отлично разбиралась в стоимости эксклюзивных вещей. На фоне всего этого шика она сама казалась бедной нищенкой.

Михаил учтиво предложил даме сесть. Честно говоря, он ожидал большего от директора академии, куда так хотел попасть его сын. Обычная бабушка с огромными очками, кутающаяся в старый платок, несмотря на летний зной. Однако, кто он такой, чтобы ценить людей по их внешности? Они сами несколько лет назад стаяли на пороге разорения и полного банкротства. Слава Богу, кризис закончился раньше, чем исчерпались их скудные на тот момент резервы. Сейчас и магазины, и ресторан исправно приносили доход, и мужчина уже подумывал об открытие нового филиала.

— Чаю?

— Нет, благодарю. Если не возражаете, я бы хотела перейти сразу к делу. К сожалению, у меня не так уж много времени.

— Да, конечно, — Михаил сел на диван.

— Честно говоря, меня удивило, что ваш сын выбрал нас. Мы сделали запрос, и комитет образования предоставил нам результаты ГИА Андрея. К нам обычно приходят те, кто не справляется со школьной программой, а ваш мальчик вполне может продолжить обучение. Тем более ваша гимназия входит в тройку лучших по области.

— Простите, но нам действительно не стоило вас беспокоить. Мы вчера поговорили с Андреем, и он согласился со мной, что лучше будет, если он закончит гимназию. Вы же понимаете, молодые люди так стремятся к самостоятельности…

Раздался звук поворота ключа в замке, открылась и вновь закрылась входная дверь. А через несколько минут в дверях гостиной появился юноша лет шестнадцати. Спортивного телосложения довольно высокий брюнет с тёмно-синими глазами и аристократическими чертами лица. Одет он был неброско, но со вкусом: фирменные джинсы и дизайнерского покроя рубашка.

— Наверно, вы директор моей новой академии? — с порога начал парень, посмотрев на гостью.

— Андрей, мы как раз говорили, что у тебя будет больше перспектив, если ты останешься в гимназии.

— Так ты за этим услал меня в магазин? Ты же говорил, что Анна Константиновна придёт в шесть вечера.

— Ты что-то забыл? — пропустил мимо ушей упрёк мужчина.

— Да, телефон. Похоже, мне судьба учиться у вас, — и он сел в свободное кресло, всем видом говоря, что никуда не уйдёт.

Баронесса мысленно улыбнулась, поняв, что имеет хорошего союзника в лице отца юноши, который явно не желал отпускать безрассудного сына неизвестно куда. Однако, если не знать, что род прекратился, мальчик вполне мог бы сойти за наследника Валентина, чью фамилию по иронии судьбы он носит.

— Андрей, позвольте узнать, почему вы так хотите учиться в нашей академии и как вы узнали о ней? Должна признаться, меня удивило ваше письмо. Обычно к нам направляют учиться тех, кто либо не справляется с учёбой, либо ведёт асоциальный образ жизни. Наша программа отличается от школьной и вузовской, большое внимание уделяется трудовой терапии: наши студенты носят воду, колют дрова, помогают с посевом и уборкой урожая. У нас закрытая академия, она находится в горах через три горных перевала, почти в 150 км от ближайшего населённого пункта. Служебный транспорт ходит два раза в месяц. Наши воспитанники полностью отрезаны от внешнего мира и выезжают только два раза в год: на новогодние праздники и на летние каникулы.

Сказать, что Князевы были ошеломлены выданной им информацией, значит, ничего не сказать. Михаил дал себе слово, что ни за что на свете не отпустит сына в это ужасное место, сравнимое разве что с зоной. Да и то, наверное, заключённые живут в лучших условиях, чем студенты этого учреждения. Андрей во все глаза смотрел на будущего директора: он никак не ожидал, что ему предстоит жить в подобных условиях.

— Вы уверены, что хотите учиться у нас?

— Сожалею, но не думаю, что это для нас.

Андрей согласно кивнув, понуро созерцая свои колени. Ещё час назад перспектива учиться вдали от дома казалась радужной и такой близкой, а теперь он опять целиком и полностью зависит от отца, распланировавшего его «счастливую жизнь» от рождения до смерти.

— Вот и хорошо. Мне не хотелось бы губить будущее такого перспективного молодого человека.

— Я поеду, — сжав кулаки, неожиданно твёрдо произнёс юноша, подняв глаза.

— Андрей…

— Я сказал, что поеду, — ледяным тоном повторил мальчик. — Меня всё устраивает, Анна Константиновна. Какие мне нужны документы?

— Позвольте мне поговорить с вашим сыном наедине, — жестом остановила желающего возразить мужчину женщина.

Михаил, сам не зная почему, подчинился, кивнув на дверь комнаты. Андрей поднялся и проводил директрису в свою спальню. Баронесса несколько минут просто смотрела на юношу, размышляя, позволить ли ему учиться, нарушив основное правило академии? Свод правил она разрабатывала лично, стараясь оградить своих студентов от дурного влияния черни. В конце концов, сейчас действительно другое время, а этот молодой человек не только из влиятельной семьи, но и, похоже, получил достойное воспитание. Не многие студенты приезжают с таким уровнем культуры, несмотря на свою родовитость. Большинство и корней своих не помнят, хотя сама кровь зачастую защищает их от тлетворного влияния времени.

— У вас действительно ученики колют дрова? Я ни разу не держал в руках топор. Надеюсь, электричество есть?

— Временами, — уклончиво ответила женщина, всё ещё пребывая в задумчивости.

— А сотовая связь? — подозрительно уточнил Андрей.

— У нас есть таксофон для экстренной связи. Андрей, как вы узнали о нашей академии?

Юноша удивлённо посмотрел на директора:

— Через Интернет, конечно. Я искал, куда можно пойти после девятого класса.

— Значит, я должна благодарить Евгения Денисовича, — усмехнулась баронесса, но, заметив недоумённый взгляд подростка, снисходительно пояснила, — Это наш информатик.

— У вас есть Интернет?

— Когда бывает электричество, — кивнула Златова. Ей понравился живой ум и характер молодого человека, его целеустремлённость, граничащая с безрассудным упрямством.

— Так вы берёте меня?

Женщина устало вздохнула:

— Андрей, почему вы так хотите уехать из дома?

Подросток покраснел, опустив взор. Он не думал, что его желание так бросается в глаза. А баронесса по-матерински заботливо продолжила:

— Ты уверен, что готов три года жить в таких суровых условиях? У тебя замечательный отец и, я уверена, он поможет тебе устроиться в жизни. Ты сможешь выбрать любой вуз…

— Я не хочу, чтобы он решал за меня.

— Он любит тебя и желает тебе только лучшего. Если ты убедишь меня в обратном, я сегодня же зачислю тебя в академию.

Андрей посмотрел в удивительные золотисто-карие глаза старой женщины. Он не знал, что ответить. Да, родители любят его, отец делает всё для его счастья. Вот только он ни разу в жизни не спрашивал, как сам Андрей представляет себе это самое «счастье». Отец был уверен, что деньги — главное, что нужно его сыну: лучшая одежда, новейший накрученный телефон и ноутбук, престижная школа, московский университет, востребованная специальность, «удачная» женитьба… и так шаг за шагом распланирована вся его жизнь.

— Это нормально, что ты стараешься самостоятельно принимать важные решения. Зачастую родители пытаются прожить жизнь своих детей так, как им хотелось бы прожить свою жизнь. Но разве стоит перечёркивать своё будущее ради того, чтобы на два года раньше уйти из дома?

Насмотревшись фантастики, у Андрея возникло стойкое ощущение, что женщина умеет читать мысли.

— Вы правы, — сдался юноша. — Но я здесь не могу.

— Ты с отцом говорил об этом? Не сомневаюсь, он поймёт.

Он кивнул, понимая, что никогда и ни при каких обстоятельствах не поднимет данную тему в разговоре с отцом.

— Спасибо, что пришли. Извините, что я доставил вам столько хлопот.

— О, не волнуйся. Я была рада познакомиться с таким воспитанным молодым человеком.

— Я вас провожу.

Неожиданно, когда Андрей открывал перед женщиной входную дверь, директриса схватила его за руку.

— Откуда это у тебя? — почему-то дрожащим голосом спросила Анна Константиновна, сверля взглядом перстень, который он носил весь последний год на руке.

— Это семейная реликвия, от прадеда достался.

— Как его звали? Как звали?

— Валентин Князев, он передал его моей прабабушке Марфе, своей дочери. Его расстреляли, — Андрей испугался, что у женщины начинается приступ. Почему-то возникло ощущение, что она видела уже когда-то и хорошо знала этот перстень. Хотя не могла же она быть настолько старой?

Не может быть! Баронесса смотрела на юношу, как на восьмое чудо света. Отследить женскую линию рода было практически невозможно, а уж сохранение фамилии в женской линии — случай воистину уникальный. Такой наследник считался полноправным представителем рода и к нему переходили все регалии, привилегии и титул в случае, если по какой-либо причине прерывалась мужская ветвь.

— Вы приняты в академию.

— Но…

— Вахтовка будет ждать вас на автовокзале города М* 31 августа в 15:00. Не забудьте паспорт и аттестат, и сделайте четыре фотографии, как на паспорт.

— Но вы же сами убеждали меня…

— Я ошибалась. Поверьте, Андрей, это место именно для вас. Вы сами убедитесь в этом, когда приедете.

И она ушла. Андрей ещё долго стоял в дверях, не понимая, что же только что произошло.

 

Глава 5. Через горные перевалы

Август пролетел незаметно. И вот 31-го числа в городе М* на автовокзале на перроне с табличкой «Златово» собралась группа молодых людей и девушек, ожидающих вахтовку, которая должна была отвезти их в академию.

Иван Соколов мялся в стороне, то и дело кидая взгляд на табличку, на которой чётко было указано, что перрон используется два раза в месяц: 14-го и 26-го числа. Сегодня было 31-е и это означало, что, логически, их либо жестоко разыграли, либо для них организовали специальный рейс. Напрягало, что в самом здании автовокзала никто из диспетчеров не знал, будет ли сегодня рейс на Златово.

К перрону подъехала чёрная иномарка с тонированными стёклами, и оттуда вышел статный шатен с надменным и воистину царственным видом. Оглядев всех и выкатив из салона чемодан, «царевич» направился прямо к нему.

— Привет, тебя тоже пригласили? — окинул его шатен оценивающим взглядом.

Ваня невольно поёжился, представляя, ка нищенски он смотрится в своей старой ветровке и джинсах с огромной клетчатой сумкой, что дала ему баба Марфа.

— Ты знаешь, что это за академия? На каком курсе учишься? — решил вопросами ответить юноша.

— Как и ты, на первом. Остальных привезут завтра. Меня отец тоже хотел завтра забросить, но я подумал, что прокатиться, как все, будет забавнее. Кстати, как тебя звать?

— Ваней, а тебя?

— Ты не понял. Фамилия у тебя какая?

— Соколов. А разве это важно?

— Ты хочешь сказать, что не знаешь, куда едешь?

— Мне пришло письмо. Там говорится, что меня приняли из-за высоких баллов, что я набрал по ГИА.

— По чему? — не понял собеседник.

— Государственная итоговая аттестация, — расшифровал Ваня, и на всякий случай пояснил, заметив в тёмно-карих глазах недоумение, — экзамен. Его сдают все после девятого класса. Разве у вас в школе этого нет?

— Меня обучали на дому. Так ты хочешь сказать, что думаешь, что это академия для отличников?

— Ну да. А что здесь смешного?

— Ничего, — и всё равно в его улыбке сквозило превосходство и снисходительность. — Не думал, что бабушка Златова настолько изобретательна. Интересно, а что она пишет в приглашении тем, у кого одни двойки?

Иван непонимающе захлопал глазами:

— Ты хочешь сказать, что меня пригласили не из-за оценок? А почему тогда именно меня? Колдовать я не умею, сверхспособностей тоже нет…

— Колдовать? О чём ты?

— Ну, Гарри Поттера пригласили, потому что он оказался волшебником.

— Прости, о чём ты? Какой волшебник? Их же не существует.

— Это они хотят, чтобы мы так думали, — заговорщески произнёс Иван, но потом вдруг стал серьёзным, — ты что, никогда не читал Поттера? И даже фильмов не видел?

— Нет, — честно ответил новый знакомый, про себя замечая, что бесконечно далёк от здешнего мира. Похоже, этот Гарри действительно знаменит, раз незнание его так шокирует Соколова.

— Если хочешь, я дам тебе первую часть почитать. Поверь, не пожалеешь — потрясающая сказка!

— Так это сказка?!

— Ну да, конечно. А ты правда решил, что я говорю о реальном человеке?

Однако ответить собеседник не успел. Подъехала ярко-оранжевая вахтовка. Когда она остановилась, в дверях салона появился мужчина лет сорока. Спустив лестницу, он сошёл на перрон:

— Добрый день. — Он быстро оглядел собравшихся, считая количество новых студентов. — Разрешите представиться, меня зовут Пётр Анатольевич, я заместитель директора по воспитательной работе и наставник юношей нашей академии, но об этом позже. Рад видеть, что вы все приняли наше приглашение. Будьте уверены, это самое правильное решение, которое вы только могли принять, в чём вы очень скоро убедитесь. Путь нам предстоит долгий — почти четыре часа. На перевалах будем делать остановки. А теперь, прошу на борт нашего самолёта. Не спешите — мест хватит на всех.

— Ну вот, пошли, — и новый знакомый первый двинулся к вахтовке, пристроившись в конец очереди. — Ах да, я ведь так и не представился — виконт Николай Муравьёв.

— ЧЕГО?!

— Ну, это если на британский манер, — развеселился «виконт». — А так просто Николай, единственный сын и наследник графа Муравьёва.

— Серьёзно?

— Шучу. Влезай, скоро сам всё узнаешь.

Уже находясь на верхней ступени, Иван увидел стремглав несущегося к вахтовке от только что приехавшего автобуса парня со спортивной сумкой.

— Поднимайся скорей, а то дотемна не доберёмся, — поторопил наставник.

— Но там…

Объяснить он не успел.

— Пожалуйста, подождите!!! — донёсся отчаянный крик опоздавшего.

Кивком показав, что расслышал, мужчина шире открыл дверь, чтобы водитель не тронулся. Через минуту запыхавшийся молодой человек поднялся в салон.

— Простите, я не сообразил заказать билеты заранее. Я уже думал, что не успею.

— К счастью, этого не случилось. Добро пожаловать в карету.

— Спасибо, — и он направился к задним сидениям, где уже с удобством разместились Соколов с Муравьёвым.

Наставник поднял лестницу и с силой захлопнул дверь.

— Привет, меня зовут Андрей, — представился опоздавший, схватившись за спинки кресел, когда вахта резко тронулась. — У вас свободно?

— Садись, — милостиво позволил шатен. — Я Николай.

— Иван, — представился блондин, подвигаясь к окну и уступая сидение в центре.

Как ни странно, вахтовка была полупустая. Наставник сидел на первом сидении, и вокруг него образовалась небольшая буферная зона. Первокурсники расселись по двое, в зависимости от того, кто с кем успел познакомиться на перроне. Как-то само собой получилось, что девушки выбрали места с одной стороны прохода, а юноши — с другой, ближе к двери. Вахтовка выехала за город и повезла их в сторону гор. Постепенно салон наполнился неразборчивым шумом голосов: кто-то рассказывал о себе, кто-то восхищался природой за окном, а кто-то строил предположения относительно загадочной академии, в которую их везли.

***

— Это все твои вещи? — скептически оглядел небольшую спортивную сумку Никола. — Ты в курсе, что до Нового года нас не выпустят? И магазинов там нет.

— У меня другой не было, — развёл руками Андрей. — Прости, как тебя зовут?

— Николай Муравьёв, — с достоинством ответил шатен.

— Ага, он граф, — усмехнулся блондин.

— Ничего смешного. Это один из высших чинов.

— Уже кланяемся, — язвительно изобразил поклон Ваня. — Да брось ты, все графы давно вымерли. Ещё бы лордом представился.

— Чему вас только учат в этих школах? — закатил глаза Николай. — Лорды были в Англии. Даже Пётр I, вводя новые титулы графа, барона и герцога понимал, что лорды и рыцари не приживутся на Руси. Герцогов-то было раз, два и обчёлся. А вымерли мамонты и динозавры, а не графы.

— Откуда ты так много знаешь?

— Неужели у вас не преподавали историю?!

— Вели, но не настолько подробно, — Андрей с живым интересом смотрел на нового знакомого. — Так, значит, Пётр I пожаловал тебе титул? А кем вы были до графов?

— Если перевести на ваш примитивный язык, то чиновниками. Или вы в курсе, кто такие помещики и дворяне?

— Значит, ты помещик?

— Если быть точным, мы из столбового дворянства, притом очень влиятельные и состоящие на особой службе у царя, иначе бы нам не пожаловали сей титул. Это большая честь.

— Из какого вы дворянства?

— Столбового, — гордо повторил Николай. — Наш род очень древний, мы из потомков боярских родов.

— Боярин нашёлся. Да даже если это и правда, всё равно в наше время никого это больше не интересует. И вообще, в советское время были упразднены все титулы, — проворчал Андрей, инстинктивно погладив столь дорогое кольцо на руке.

— Ошибаешься, — беззаботно возразил юный граф.

Вахтовку ужасно трясло, поэтому, когда через полтора часа пути она остановилась на небольшой площадке в высшей точке первого перевала, все с облегчением вышли подышать свежим горным воздухом. У некоторых был странный зеленоватый цвет лица.

— Девушки направо, юноши налево, — бодро спустился за всеми Пётр Анатольевич. Казалось, мужчину дорога только радует, и он даже не заметил, что они ехали, как по тёрке.

Ваня в восхищении подошёл к краю площадки. Кругом были одни горы, покрытые бесконечными хвойными лесами. Он обернулся и посмотрен наверх. Наверное, они находились только на середине горы, а вид вниз — аж дух захватывает! Такую тайгу он видел впервые.

— Это ещё что! Вот следующий перевал будет самый высокий — там даже облака ниже гор бывают, — подойдя, со знанием дела сказал Николка.

— А ты там уже был?

— Златовы — друзья нашей семьи. Отец надеется, что когда-нибудь наш род породнится с ними.

— Мы едем к ним домой? — не понял Андрей, остановившийся в шаге от них.

— О чём ты? Конечно, нет. Их имение дальше. Просто мы с отцом были летом в академии по приглашению баронессы.

— Баронессы?

— Златовой. Она хотела познакомиться со мной. Последний раз она была у нас в гостях, когда мне было лет десять. Я тогда был ещё ребёнком.

— А сейчас, по-видимому, уже старик? — поддел Князев.

Ответить Николай не успел: наставник позвал всех обратно в машину.

Второй перевал действительно был выше. Они оказались в довольно плотном тумане, у многих заложило уши. Как пояснил их сопровождающий, они находились в высочайшей точке пути — почти три километра над уровнем моря. Горы внизу покрывала голубая дымка.

— Я же говорил, мы в облаке, — задумчиво произнёс Николай, с любопытством наблюдая за своей рукой, которая быстро покрылась мельчайшими капельками росы.

Здесь они стояли недолго. Не желая мокнуть в облаке, молодые люди быстро вернулись в вахтовку. В шесть часов вечера они поднялись на последний перевал. Хотя солнце ещё было высоко, однако облака уже начали окрашиваться в розовые и оранжевые цвета. Девушки, сбившись в кучку, ахали, восхищаясь чудесным пейзажем.

— Прошу на борт, — через пятнадцать минут напомнил о себе Пётр Анатольевич. — Солнце зайдёт через полтора часа, а до академии нам осталось всего сорок минут. Не знаю, как вы, но я предпочёл бы горячий ужин, который подадут ровно в семь. Боюсь, мы рискуем на него опоздать.

С сожалением оторвавшись от заката, все вернулись в вахтовку. Спустившись с перевала, они ещё минут двадцать ехали вдоль реки, несколько раз пересекая её. Но вот дорога ещё раз резко повернула, и вахтовка выехала на пологое место.

Все прильнули к окну, пытаясь лучше разглядеть строение, к которому они направлялись. Каменное величественное двухэтажное здание академии как крепость возвышалась над маленькими деревенскими домиками, расположенными по склону холма чуть ниже. Все дома были новыми, как будто деревушка появилась совсем недавно. Но кто мог выбрать столь отдалённое от цивилизации место? На вершине холма виднелись две деревянные ветряные мельницы.

— Добро пожаловать в академию, — когда вахтовка остановилась, с пафосом произнёс заместитель директора.

 

Глава 6. Первое знакомство

Пётр Анатольевич проводил уставших с дороги первокурсников в столовую. Там их уже ждали. Столовая представляла собой прямоугольную комнату с шестью круглыми столами и одним большим прямоугольным столом для преподавателей. Преподавательский стол был покрыт ажурной белой скатертью, три стола у окна были с песочно-золотыми скатертями, остальные три, что находились ближе к стене, покрывали синие скатерти с серебристой вышивкой. Вокруг каждого стола стояло по пять мягких стульев. На двух самых дальних от преподавательского столах был накрыт ужин.

За самим преподавательским столом сидели две женщины. Первая, сидевшая в центре, была довольно почтенного возраста в старинном платье, её плечи покрывал цветастый платок. Вторая сидела по левую руку от первой, со стороны жёлтых столов. Она была полновата, с круглым лицом и светлыми золотистыми волосами. Одета она была в сарафан голубого цвета, синие ленты в волосах, заплетённых в косу, делали её похожей на героиню русской народной сказки.

— Снегурочка, — полушёпотом произнесла одна из девушек.

Заместитель директора выстроил их перед преподавательским столом и чуть поклонился старшей женщина. Осмотрев прибывших, директор встала:

— Рада видеть, что все приглашённые прибыли.

На секунду её взгляд задержался на опоздавшем на вахтовку молодом человеке. Андрей покраснел, опустив взгляд. В голове никак не укладывалось, что та старушка, что приходила к ним в гости, и эта представительная дама — один и тот же человек.

— Меня зовут Анна Константиновна. После ужина я расскажу, почему пригласила именно вас. А теперь можете занять свои места. Эти столы будут вашими до конца учёбы. Юноши, ваше место справа от прохода; девушки, ваш стол у окна. Приятного аппетита.

— Спасибо, — вразнобой ответили несколько человек.

Баронесса села, казалось, забыв о первокурсниках. Пётр Анатольевич, ещё раз кивнув женщине, прошёл на своё место справа от неё. Молодые люди, немного помявшись, разошлись по своим столам.

— Привет. Я Данил, — представился темноволосый худощавый парень с почти чёрными глазами.

— Игнат, — представился его друг, приземистый полный курносый блондин.

— Николай, Иван, Андрей, — представил их всех Муравьёв.

Они расселись вокруг стола. На ужин была толчёная картошка с котлетами и чай. После пятичасовой дороги эта еда показалась воистину королевской. Молодые люди быстро расправились со своими порциями и потом минут двадцать ждали, пока, наконец, доедят никуда не спешившие девушки. За это время троица узнала, что Игнат занимался вольной борьбой и был уверен, что это элитная спортивная школа, куда его пригласили благодаря последней победе на соревнованиях. Данил учился в математической школе, увлекался компьютерами и шахматами и думал, что приехал в секретный правительственный институт для вундеркиндов. Он даже вполне логично обосновал сделанные выводы, цитирую строки из письма, что ему прислали.

— А тебя не смутило, что выбрали именно тебя? Или ты самый умный в школе? — изучающе посмотрел на «вундеркинда» Никола.

— Нет. Но я подумал, что имею неплохие шансы стать тайным учёным. Я даже как-то взломал одну программу. Тем более у меня безупречная биография: отец занимается селекцией растений, а мама работает в детском доме.

— Небось, и сам из детского дома? — не сдержался Андрей.

Данил покраснел до корней волос. Николай нахмурился:

— Ты в курсе, что если окажется, что ты не тот, кем тебя считают, тебя в два счёта отсюда выгонят?

— Дураки вы оба. Я Волков, ясно?

— Ну прости, мы не хотели тебя обидеть. Просто здесь с этим серьёзно, — без тени смущения извинился Муравьёв.

Наконец, девушки и преподаватели закончили трапезу, и Анна Константиновна позвонила в хрустальный небольшой колокольчик. Из боковой двери, ведущей на кухню, вышли несколько слуг и в мгновение ока убрали со столов грязную посуду. Дождавшись, пока они уйдут, женщина встала.

— Надеюсь, вы все насытились. А теперь я хотела бы представить вас так, как вас будут называть ближайшие три года. Попрошу вставать тех, кого я называю. Граф Николай Муравьёв.

Юноша встал, отвесив баронессе учтивый поклон.

— Благодарю, но это было не обязательно, — кивнула ему дама, позволяя сесть. — Граф Андрей Князев.

Андрей встал, ловя на себе любопытные взгляды, в том числе и от нового друга. Когда он вернулся на место, Николай наклонился к нему, еле слышно прошептав:

— Почему ты не сказал, что ты Князев?

— А разве это важно?

— Ладно, поговорим потом.

В это время поднялся Иван, слегка шокированный титулом, с которым представила его баронесса. Это какая-то ошибка. Не мог он быть тоже графом!

— Помещик Даниил Волков, — продолжала тем временем женщина. — Купец Игнат Ветров.

Настала очередь девушек. Те что-то полушёпотом обсуждали, изредка косясь на сильную половину курса.

— Баронесса Ангелина Златова.

Все юноши, кроме Николая, открыв рот, смотрели на внучку директрисы. Это надо же — она ехала с ними, как обычная студентка, без каких либо привилегий. Хрупкая девушка с распущенными серебристо-белыми волосами до пояса встала и отвесила реверанс. В отличие от остальных представительниц слабого пола их курса, она была в платье. Садясь, девушка бросила лукавый взгляд на единственного не интересовавшегося ею юношу.

— Эй, ты чего? — шёпотом спросил у насупившегося друга Андрей.

— Я же сказал, у них против меня заговор. У барона Златова три дочери, Ангелия — средняя, и им дают прекрасное домашнее образование. Похоже, не только отец жаждет этой помолвки.

— Неужели она тебе не нравится? Она же… очаровательна! — не поверил приятель.

В глазах Муравьёва появились лукавые искорки и он, наклонившись к самому уху нового друга, на грани слышимости произнёс:

— Мне нравится их третья дочка, но это отцу знать пока рано.

— Она ещё красивее? — удивился Князев.

— Для меня — да, — самодовольно улыбнулся Николка.

Пока они разговаривали, баронесса представила оставшихся трёх девушек: баронессу Фаину Кноп — пухленькую невысокую шатенку; и помещиц Светлану Окуневу и Дарью Боброву. Света была достаточно высокого роста с тёмно-русыми волосами, собранными в хвост, одетая по последней городской моде. Даша на вид казалась совсем неприметной серенькой мышкой — самая обычная отличница или хорошистка, не ведающая о существовании косметики. На ней были серо-синие джинсы и чёрная водолазка, рыжевато-каштановые волосы едва доставали до плеч.

— В ближайшие несколько недель на уроках истории я расскажу каждому из вас историю рода, наследниками которого вы являетесь. Поверьте, у нас достаточно доказательств, чтобы считать именно вас потомками названных мною родов. У вас, за некоторым исключением, больше не будет тех предметов, к которым вы привыкли, учась в школах. Здесь вас научат быть, прежде всего, достойными представителями своих родов. Однако не волнуйтесь, в конце обучения вы получите самый обыкновенный аттестат со всеми предметами, что изучали до этого. Оценки будут выставлены исходя из ваших успехов здесь.

— А если мы захотим куда-нибудь поступить в дальнейшем? Как мы будем сдавать ЕГЭ? — подняв руку, громко спросил Данил.

— Мы выдадим вам сертификаты ЕГЭ по тем предметам, по которым вам будет необходимо. Всё официально, так что проблем не возникнет. А в вузе уже не будет играть никакой роли, что вы проходили у нас — на любые специальности достаточно знание материала девяти классов, поэтому мы и приглашаем только прошедших основную ступень обучения в школе или дома, — объяснила баронесса, ничуть не рассердившись, что её перебили. — К слову, на втором курсе вам предстоит выбрать направление, по которому вы получите диплом. По каждому направлению у нас свой куратор, он и будет заниматься с вами. К концу обучения вы действительно будите владеть выбранной специальностью. А теперь, насколько я понимаю, Пётр Анатольевич уже представился?

Директриса обернулась на мужчину, тот с достоинством кивнул.

— Тогда мне остаётся представить мою заместительницу по учебной части, наставницу юных дам и преподавательницу этикета Анастасию Дмитриевну.

«Снегурочка» удивительно легко поднялась и чуть заметно кивнула, безоблачно улыбнувшись.

— Всем добрых снов. Ваши наставники проводят вас в ваши опочивальни.

— Так ведь Пётр Анатольевич ведёт этикет, — недоумённо посмотрел Ваня на наставницу девочек.

— Она будет вести у них, а он — у нас, — пояснил Николай. — Если не ошибаюсь, мы только на третьем курсе будем заниматься вместе.

— Вы совершенно правы, сударь, — произнёс неожиданно появившийся рядом наставник. — Прошу за мной.

Мужчина первым направился к двери. Но когда они подошли, с ними поравнялась женская подгруппа. Сделав галантный жест, Пётр Анатольевич пропустил вперёд всех представительниц прекрасного пола, которые стайкой устремились к левой от двери лестнице на второй этаж.

— Южное крыло отведено девушкам, — остановил было последовавших за ними парней мужчина. — Вам предстоит жить и учиться в северном крыле. Завтра я ознакомлю вас с дисциплинами, которые вам предстоит изучать, и покажу расположение классных комнат, которые находятся на первом этаже. А теперь все вместе проследуем на второй этаж.

— Значит, мы совсем не будем общаться с девчонками? — расстроено оторвался Игнат от созерцания южной лестницы.

— Ну почему же? У нас только приветствуется завязывание дружеских отношений. Но для этого вам сначала необходимо научиться вести себя достойно, — остудил их пыл наставник. — А пока вы будете встречаться лишь на уроках Анны Константиновны и в трапезной.

Они поднялись на второй этаж. Мужчина продолжал знакомить их с порядками, установленными в академии.

— Для студентов отведено шесть комнат — по две на курс. В этой, — указал он на дверь напротив лестницы, — Вы всегда сможете найти меня, если я не на уроках. Обращаться ко мне вы можете когда угодно и по любому вопросу. Эта дверь, — повернулся он в сторону южного крыла, коридор в которое преграждала стена с единственной дверью, — приведёт вас в кабинет истории. Он проходной, но я не советую вам пользоваться им, чтобы нарушить запрет.

Дальше они пошли вглубь северного крыла. Первая дверь слева от лестницы оказалась обычным чуланом с тряпками, вёдрами, вениками и швабрами. Дальше комнаты располагались парами, напротив друг друга. Как выяснилось, первая пара жилых комнат принадлежала третьему курсу, среднюю занял второй, а им достались крайние комнаты. Последняя дверь прямо по коридору скрывала за собой санузел с душевыми и туалетными кабинами, да раковинами, над которыми висело большое прямоугольное зеркало. Под потолком было два небольших окна, закрашенных в синий цвет.

— К сожалению, о ванне придётся забыть до возвращения домой, — закончив экскурсию, вывел опять всех в коридор мужчина. — Так как вас пятеро, троим придётся поселиться в восточной комнате, а двоим — в западной. В шкафах вы найдёте удобные халаты и чистые полотенца. Завтра подберём для вас нормальную одежду. Мне помочь вам с распределением?

— Спасибо, не надо, — ответил за всех Николай, открывая дверь восточной комнаты.

 

Глава 7. Назад к истокам

Спали юные графы, как убитые. Горный воздух и долгая дорога сделали своё дело. Стук в дверь был полной неожиданностью.

— Не открывайте, это так будят — вы привыкнете, — потянулся Николай, посмотрев в окно на вставшее из-за гор солнце.

Андрей, чья кровать находилась ближе всего к двери, плюхнулся обратно на подушку, накрываясь одеялом и повернувшись к стене, чтобы солнце не мешало спать.

— У нас минут двадцать до завтрака. Опоздаете — останетесь без еды, — бодро оповестил Муравьёв, открыв чемодан и достав брюки с рубашкой.

— И почему нам не поставили кровати в западной спальне — любовались бы закатом, — недовольно посмотрев на утреннее солнце за окном, проворчал Князев.

— Можно подумать, тебя сегодня оно разбудило, — усмехнулся Николай, подойдя к шкафу и беря своё полотенце.

— Эй, Ваня, подъём! — демонстративно пропустил мимо ушей замечание брюнет.

Однако Соколов как спал, так и продолжал беззаботно пребывать в объятиях Морфея, несмотря на солнце, лучи которого уже достигли его лица, и громкие разговоры в комнате.

— Здесь местность высокогорная и воздух разряжен. Через несколько дней адаптируется, — со знанием дела сказал Никола, приблизившись к кровати однокурсника и слегка его потормошив. — Граф Иоанн, извольте вставать, яства подадут с минуты на минуту.

Ваня ошарашенно вскочил, во все глаза взирая на нового друга.

— Чего?

— Так всегда будет меня Сиверс, мой наставник, если я не хочу вставать, — усмехнулся Муравьёв. — Одевайся, иначе на завтрак опоздаем.

— Ну и что? Сегодня воскресенье, — нехотя потянувшись за футболкой, ответил Ваня. Он впервые в жизни так сладко спал.

— Наши порции отдадут слугам, — пожал плечами друг.

— Ты хотел сказать, рабочим, — исправил Князев.

— Нет, Андрюша, именно слугам, — как маленькому пояснил Никола.

— И много их здесь?

— С десяток, не больше, — безразлично бросил Муравьёв, как само собой разумеющееся.

— Ладно, поверим тебе. А где здесь розетки? — первым входя в ванную и держа в руках электробритву, огляделся Андрей.

— Зачем? — удивился Николка. — Разве лампочки недостаточно? У нас в замке вообще электричества нет.

Брюнет так и застыл с прибором в руках, не веря своим ушам. Разве это ещё возможно — в 21-то веке! Почему-то ситуация развеселила Ивана. Вернувшись в комнату, он через минуту принёс однокурснику упаковку обычных одноразовых станков:

— Держи, мне они пока ни к чему, я на всякий случай купил.

— А ты отрасти бородку, в царское время это было в порядке вещей — наглядное свидетельство того, что ты уже мужчина и пора бы подумать о женитьбе, — посоветовал Николай.

— Скажешь тоже, — забирая станки, проворчал Князев. — Небось, сам бреешься топором?

— У меня пока с этим тоже не сложилось. Отец говорил, что начал бриться в девятнадцать, тогда же его впервые посватали моей матери. Так что ты у нас первый.

Каким-то чудом они умудрились привести себя в порядок до того, как за ними лично явился наставник. Организованной группой, к которой присоединились сонные Данил и Игнат, они спустились в столовую. Девушки со своей наставницей уже были здесь. Когда пришедшие расселись, баронесса дала слугам сигнал своим колокольчиком накрывать столы. Поварихи обслужили все три стола в считаные минуты. Подали обычную перловку, какао и на десерт яблоко.

После завтрака их ждала экскурсия по первому этажу их крыла. Слева от парадной двери располагалась раздевалка, за ней, напротив лестницы, оказалась оружейная. Открыв ключом дверь, наставник позволил им увидеть лежащие на полках и висящие на стене в ножнах мечи и кинжалы. Далее шёл довольно большой зал примерно в две их комнаты.

— Здесь у вас будет проходить фехтование, — пояснил наставник, прикрывая дверь зала.

Напротив оказался кабинет самого Петра Анатольевича, где им предстояло постигать премудрости этикета. Дальше по коридору была библиотека размером с тренировочный зал, а напротив неё располагался кабинет информатики. За последней дверью по коридору, аккурат под ванной второго этажа, обнаружился склад.

— Вот, Прохор Степанович, познакомитесь с новыми студентами, — добродушно поприветствовал завхоза академии мужчина.

Бойкий старичок, одетый в потёртые штаны и латаную, препоясанную выцветшим некогда красным поясом, рубаху в лаптях, причитая, стал копаться в многочисленных полках, возвышающихся до потолка. Юноши настороженно следили за его манипуляциями. Один Николай оставался совершенно спокоен: он уже видел Прохора, когда тот собирался отбыть по поручениям баронессы в город, и знал, насколько разительно меняется при этом его облик. А вот однокурсники, похоже, решили, что имеют дело с древним, потерявшимся во времени, старичком, который сейчас выдаст им в качестве школьной формы такие же шаровары, рубахи да лапти. И подозрения его товарищей усилились, когда старикашка продемонстрировал им богато расшитые кафтаны.

— Нам что, придётся ходить в ЭТОМ? — не сдержался Игнат, с опасением косясь на странное одеяние.

— Не волнуйтесь, вам они от силы понадобятся раз пять за учёбу, — успокоил их Пётр Анатольевич.

— Зачем? — на всякий случай уточнил Андрей.

— В Рождество и по окончании учебного года мы проводим балы. Танцам вас также буду учить я после новогодних каникул.

Кроме кафтанов с поясами и красных сапог, которые они видели разве что на старинных картинах, им всем по размеру подобрали костюмы для верховой езды и фехтования. Кроме этого в качестве школьной формы выдали фраки из тёмно-синего бархата, чёрные брюки и лакированные чёрные туфли.

— И всё-таки мы оказались в 17 веке, — забирая свою стопку одежды и новую обувь, прокомментировал Данил.

— Ошибаетесь, юноша, — спокойно возразил наставник. — Фрак до сих пор одевают на официальные мероприятия. И он предпочтительней пиджаков или смокингов. Кроме того, фрак подчёркивает малейшие изъяны в осанке, и вам ещё предстоит научиться его носить.

— И зачем мы вообще брали из дома одежду?

Несмотря на то, что вопрос Игната был чисто риторическим, Пётр Анатольевич вполне серьёзно на него ответил:

— Занятия у вас будут проводиться пять дней в неделю. На верховую езду и фехтование вы обязаны являться в своих костюмах, парадный костюм исключительно для балов. На все остальные занятия, на завтрак и на обед будьте добры появляться во фраке. В остальное время можете ходить, в чём заблагорассудится, не забывая, однако, о рамках приличия. В пятницу вечером прачка будет забирать у вас грязные вещи. Чтобы избежать недоразумений, позаботьтесь пришить ко всем вещам бирки. С наступлением холодов Прохор Степанович выдаст вам тулуп и валенки. Вы убедитесь, что для здешних морозов это единственно оптимальная одежда.

— А шапки-ушанки? — не сдержался Данил, за что и поплатился.

Старикашка засуетился и принялся рыться в ворохе меха, приговаривая:

— Ох, барин, барин. Не серчайте на старого Прохора. Как же я, старый вояка, запамятовал.

И на гору одежды оторопевшего Волкова легла самая настоящая шапка-ушанка.

— Кто-нибудь ещё желает получить шапку прямо сейчас? — искривил бровь наставник.

Однако все, отрицательно мотая головой, попятились к выходу, косясь на странного старика.

— Вот и замечательно. Отнесите одежду к себе и спускайтесь на обед. После обеда мы ещё раз навестим нашего уважаемого завхоза, и вы получите нитки, иголки и ткань на ярлычки, а также тетради и письменные принадлежности для учёбы.

Всю вторую половину дня они провели, пришивая и подписывая ярлыки к своей одежде. Чтобы было не так скучно, Андрей достал из сумки свой нетбук и включил музыку. Однако через три часа тот полностью разрядился: Князев не предполагал, что могут возникнуть проблемы с зарядкой, и ноутбук изначально был наполовину разряжен. Где теперь его подзаряжать, Андрей не знал. Оставалось надеяться, что получится договориться с учителем информатики и подключиться к пилоту компьютера. Ведь не от солнечных же батарей они работают! Хотя, наблюдая за вращением лопастей ветряных мельниц, он бы не удивился, если бы оказался прав.

— Значит, у нас будет верховая езда, фехтование, этикет, история и информатика. Всего пять предметов? — спросил Андрей, когда стало невмоготу сидеть в тишине.

— Этого более чем достаточно, — подтвердил правильность подсчётов Николай.

— Вы забыли танцы, — напомнил Иван.

— Они относятся к этикету, — не согласился Муравьёв.

— А девочки те же предметы изучают?

Николай задумался, вспоминая, что относительно воспитания девушек рассказывала баронесса, когда они летом смотрели с отцом академию.

— Если я не ошибаюсь, кроме истории и этикета у них будет вестись домоводство, литература и музыка.

— А какие тогда у них специальности? — заинтересовался Ваня.

— Ты что, настоящие леди всегда сидят дома, — решил блеснуть знаниями Андрей. — Вот их этому и научат. Выйдут замуж и будут нянчить малышей, вышивая в свободное время крестиком или читая романы.

— На самом деле, они тоже получат высокооплачиваемую специальность, — исправил друга Никола. — Они могут выбрать дизайн, журналистику или искусство.

— Искусство?

— Игра на музыкальном инструменте, вокал или живопись — выбрать можно любую отрасль. У нас, кстати, есть вариации в политическом направлении: предпочитаешь международную политику, получишь корочки дипломата; внутреннюю — диплом политолога.

— И нас действительно устроят по специальности? — не поверил Ваня.

— Конечно. В этом и смысл. Мы должны работать на тех местах, где хоть что-то можем дать людям и Родине. И мы должны позаботиться, чтобы больше не было того кошмара, что пришёл с революцией, если вдруг такая угроза снова возникнет.

— И ты думаешь, это реально? Нас же так мало!

— Есть ещё лицей в Москве, там учатся только юноши. Я сначала хотел туда поступить, но… — Николай задумался, что-то просчитывая в уме. — Хотя не удивлюсь, если это часть их заговора.

— Ты о чём? — не поняли друзья.

— Заговор отца и крёстного, барона Златова. Я же говорил, что они вознамерились всенепременно меня женить на Ангелине. В общем, я получил отказ, что весьма удивительно. На самом деле это чудо, что мы трое — потомки графов. Учитывая эмиграцию и ссылки, в России мы должны быть занесены в Красную книгу. Выше нас только князья Вяземские, которым и принадлежит Александровский лицей.

— То есть, графов больше не осталось? — посмотрел на кольцо Андрей.

— Почему? Есть некоторые, с той стороны Урала, — неопределённо махнул ракой Муравьёв. — Просто многие живут за границей и не думают возвращаться в Россию. Теперь ты понимаешь, почему на тебя учителя так смотрят? Возвращение потерянного или уехавшего рода — всегда праздник для всех нас! А для баронессы твой случай особенный: она сама была единственным выжившим ребёнком в роду, и стала по смерти отца обладательницей титула. Её выдали замуж за родовитого, но нетитулованного дворянина, который взял её фамилию.

— Он стал бароном?

— На самом деле, полноправным бароном стал мой крёстный, старший сын баронессы и отец Ангелины, Геннадий Николаевич. Но в те времена наши семьи почти ни с кем не общались, и отец всегда называл деда Николая бароном Златовым.

— Ясно. А вы правда в замке живёте?

— Ага, в самом настоящем.

К ужину вся одежда была подшита. Когда они спускались в столовую, во двор въехала та же вахтовка, что привезла их сюда. Это прибыли остальные студенты.

К удивлению всех, кроме Муравьёва, второй и третий курсы были ещё малочисленней.

— А что вы хотели? — дивился Никола. — Вычтите меня и Ангелину — мы могли продолжить учиться и дома, да ещё Андрея — про него вообще случайно узнали, вот и останется только шесть человек.

 

Глава 8. Конюшня

На следующий день на завтрак пришли все преподаватели. Как пояснил Николай, они жили в домах, что составляли маленькую деревушку при академии. Только директор и наставники постоянно обитали в самой академии, да слуги, комнаты-коморки которых были за кухней.

Перед завтраком к ним подошли парни из старших курсов.

— Добро пожаловать, — первым поздоровался высокий черноволосый третьекурсник с аккуратными усиками и тростью в руках. — Я барон Александр Шафиров. Это, — снисходительно кивнул он на сокурсников, — мои приближённые, дворянины Антон Внуков и Илья Озеров.

— Сказал бы сразу, что помещики — твоя свита, — ядовито ответил франту Никола.

Однако Андрей заметил, что друга заинтересовал молчаливый и бесстрастный красавец Антон. Рыжеволосый неказистый Илья кивнул им, явно довольный таким представлением.

— Меня зовут Кирилл Сомов, — представился довольно смуглый брюнет с серо-карими глазами.

— Купец Василий Комаров, — галантно поклонился крепко сложенный зеленоглазый парень.

— А ты кто такой? — надменно спросил Шафиров, буквально сверлящий глазами Николая после его реплики.

Ответив гордым царственным взглядом и выдержав паузу, Николка со всем возможным достоинством произнёс:

— Граф Николай Симеонович Муравьёв. Думаю, вы слышали о моей семье.

От неожиданности барон даже отступил, а Муравьёв решил окончательно добить оппонента:

— Мои верные соратники, граф Иоанн Соколов и граф Андрей Князев. И наши друзья, дворянин Даниил Волков и купец Игнатий Ветров.

Однако барон не слышал последних слов. Он так смотрел на трёх представителей элиты аристократии, что Ивану от души стало жалко Шафирова. По всей видимости, тот очень гордился своим титулом, а особенно тем, что выше него среди студентов никого не было. И вот теперь они трое представляли реальную угрозу его власти.

Ответить барон не успел. Со стороны южной лестницы послышался стук каблучков, и молодые люди поспешили занять свои столы. В отличие от юношей, одетых в одинаковые синие фраки, девушки были в русских сарафанах, притом абсолютно разных. Ангелина в бело-голубом платье кокетливо помахала Николаю ручкой, когда стайка входила в трапезную. Никола кивнул, отогнав от себя мысль просто проигнорировать столь вульгарный жест.

Последними появились преподаватели во главе с баронессой и наставниками. Их оказалось всего девять. Трое незнакомых мужчин сели по правую сторону от баронессы после их наставника, три женщины заняли места с противоположной стороны стола.

— Спорим, он с конюшни, — усмехнулся Данил, кивая на сухонького мужичка с роскошной бородой в чёрных сапогах и рубахе.

Иван тоже смотрел на преподавателей, внутренне соглашаясь с выводами однокурсника. Рядом с наставником сидел строгого вида учитель в тёмно-зелёном камзоле, его чуть волнистые волосы доставали до плеч. Наверняка именно он будет вести фехтование. Последний их преподаватель разительно отличался ото всех: молодой, в джинсах и вполне современного кроя тёмно-клетчатой рубашке с расстёгнутой верхней пуговицей. Из всех, по мнению Вани, только он один и мог быть информатиком. «А будет забавно, если я ошибся», — усмехнулся Ваня, представив, как смешно будет выглядеть среди компьютеров мужчина в камзоле.

Андрей, придя к тем же выводам, что и друг, переключился на преподавательниц. Рядом с Анастасией Дмитриевной сидела пышная дама в цветастом платье и платке. Следующей была статная боярыня или, может, даже княгиня. Последняя женщина щеголяла в красном сарафане и кокошнике. Что-то подобное Андрей видел у ансамбля русских народных танцев, что несколько раз выступал у них в школе на восьмое марта.

После завтрака наставники зачитали расписание на день. У юношей первого курса была верховая езда, а девушки ушли за пышной дамой на домоводство.

***

Конюшни располагались внизу холма, у последнего домика деревни, где, как оказалось, и жил их учитель. Длинное деревянное здание с небольшим загоном, от которого шла тропинка к реке. Зайдя внутрь, юноши увидели почти два десятка лошадей в стойлах. Все, кроме Николы, в восхищении разглядывали гнедых, вороных и бурых красавцев. Не размениваясь по мелочам, Муравьёв напрямик направился к коню, стоящему отдельно ото всех.

— Эй, ты куда? — окликнул друга Иван.

— Это мой Ворон, — гордо произнёс шатен, продолжая движение.

— Ворон? — удивился Данил, посмотрев на абсолютно белого прекрасного скакуна.

Тут они услышали покашливание. Обернувшись к двери, все увидели профессора, про которого как-то забыли, что было немудрено: как городские жители, они видели настоящих лошадей разве что в цирке.

— Меня зовут Захар Епифаныч, — представился мужичок, проходя вглубь конюшни. — Первое, что мы сейчас сделаем — это выберем вам лошадей. Та лошадь, которую вы выберите, будет ваша до конца обучения в академии. Лошади в стойлах с пометками уже заняты, — указал он на цветные лоскуты ткани с именами временных владельцев, повязанные у пяти калиток.

Они подошли к отделённым перпендикулярным сквозным проходом стойлам. В крайнем к загону был Ворон, следующее стойло было свободно, остальные три заняты породистыми, наверняка невероятно дорогими, кобылами и жеребцом.

— Графиня, — представил сказочную вороной масти лошадь Захар Епифаныч, доставая из сумки, висящей по эту сторону калитки, морковь, — Принадлежит Петру Анатольевичу. Фризской породы, выведенной в Нидерландах в 16 веке. В народе получила название «чёрная жемчужина».

Пока преподаватель рассказывал, они разглядывали эту грациозную лошадь с мохнатыми ногами, лоснящимися боками и длинной расчёсанной гривой. С удовольствием поедая сочную морковку, она казалась удивительно спокойной и покладистой. Следующим он стал представлять серого в яблоках жеребца, стоящего в стойле у второго выхода.

— Ветер, личный конь баронессы Златовой, знаменитой орловской породы. Вывел породу в 18 веке граф Алексей Орлов, в честь которого она и была названа. Орловские рысаки считаются одними из лучших в мире.

Ветер тоже получил своё лакомство. У последней кобылы была бурая, даже золотистая, окраска. Она смотрела на людей задумчивым мудрым или, может быть, оценивающим взглядом.

— Аврора, лошадь Анастасии Дмитриевны, донской породы, также выведена в нашей стране в конце 18 века.

— А это правда его конь? — спросил Данил, с недоверием и завистью посмотрев на снежно-белого рысака.

— Анна Константиновна лично попросила меня позаботиться о коне графа, — подтвердил мужчина. — Прекрасный молодой арабский жеребец. Правда немного дикий и плохо объезженный.

— Он подпускает только меня. Я выбрал его жеребёнком и никому до этого не позволял к нему подходить, — пояснил Николай, поглаживая лошадиную голову, опустившуюся ему на плечо.

— Тогда всё ясно. Думаю, он будет рад, если вы будете заходить и общаться с ним чаще. А то я уже испугался, что он заболел: второй день плохо ест. Думал, доктора звать.

Захар Епифаныч велел им выбрать понравившуюся свободную лошадь. Сказал, что их задача на ближайшие две недели — как можно чаще приходить сюда, ухаживать за своей кобылой, разговаривать с ней, угощать сахаром, морковью или яблоком. Когда они подружатся с лошадьми, он научит запрягать скакунов. И, возможно, к концу месяца они уже будут сидеть верхом, и тогда он устроит им прогулку вдоль реки.

Андрей выбрал статную коричневую лошадь, нижние части ног, хвост и грива которой были абсолютно чёрные, а во лбу белела «звезда». «Гнедую», — заметил учитель, когда он неосторожно сказал: «Вон ту, коричневую». Захар Епифаныч раздал лоскуты и маркеры, веля написать свой титул и имя, и повязать на калитку стойла своей кобылы. Андрей на всякий случай завязал на два узла. Табличка гласила, что его лошадь звали Звёздочкой.

Ване понравилась Ночка, как, впрочем, и Даниле. Но так как Иван первым это сказал вслух, Захар Епифаныч рассудил их спор в его пользу. Лошадь была абсолютно чёрной. «Вороной», — поправил Николай, одобряя его выбор и дивясь, почему её не выбрали предыдущие курсы. Оказалось, её выбирал сам барон Шафиров, вот только с её норовом не смог совладать. Вторая лошадь надменного барона тоже была вороной, с белой полоской вдоль носа, по кличке Гроза.

Данила, надувшись на однокурсников, выбрал себе гнедую ничем не примечательную Маркизу. Игнат же взял чисто бурую Ромашку. Ещё четыре или пять лошадей остались без хозяев.

Захар Епифаныч около часа рассказывал, как найти со своей лошадью общий язык, как заботиться о ней, что можно и что нельзя делать. Они узнали, как правильно подавать угощение, как лучше подходить и по каким признакам можно угадать настроение своих подопечных.

— И помните, что лошади очень восприимчивы к вашим эмоциям. Всегда говорите с ними спокойно и ласково, резкие движения и звуки способны их напугать, и в результате вы можете никогда не завоевать их доверия.

Преподаватель так интересно и с такой любовью рассказывал о лошадях, что было искренне жаль покидать это чудесное место. К своему удивлению, поднимаясь к академии, они обнаружили, что обед совсем скоро, а им ещё надо было успеть принять душ и переодеться.

— Никола, а почему ты коня назвал Ворон? — уже в комнате поинтересовался Ваня.

Они с Андреем успели выяснить, что друг абсолютно не воспринимает форму своего имени «Коля», зато спокойно откликается и даже сам разрешил, как друзьям, его звать этим устаревшим эквивалентом.

Николай, оправляя перед зеркалом фрак, ностальгически улыбнулся:

— Мы думали, жеребёнок родится вороным. Мне было двенадцать лет, я отлично держался в седле, и отец пообещал, что этот жеребёнок будет моим. Он родился раньше предполагаемого срока и оказался абсолютно белым. Все думали, что он не выживет, тем более кобыла его не воспринимала. Отец предложил дождаться следующего, нормального, жеребёнка от другой лошади, но я так ждал этого… Чтобы его не увели и не закололи, я запретил всем к нему подходить, даже нашему конюху. Сиверс принёс мою детскую бутылочку, и я месяц его выхаживал. Когда он окреп, то я уже как-то привык звать его Вороном.

— Значит, он альбинос?

— Скорее всего просто так гены сложились, — пожал плечом Никола. — У Ворона голубые глаза, а не красные. Хотя отец считает его частичным альбиносом: он единственный белый скакун в табуне.

После обеда у них была информатика. Молодой Евгений Денисович сразу задал заоблачную планку, сказав, что раз им 16, то и печатать они должны со скоростью 160 знаков в минуту. Усадив их за компьютеры, он мгновенно определил, про кого говорила ему баронесса Златова, и сел рядом с Николаем, подсказывая ему, как включать компьютер, попутно разъясняя, как тот работает и для чего нужны мышка и клавиатура. В конце концов, и Никола смог найти нужную программу и начать печатать, правда только отдельные слова, а не фразы, как остальные.

Через час тренировки, преподаватель дал десять контрольных минут. В результате дотянуться до поставленной планки смог только Данил, набарабанивший аж 173 знака в минуту. Евгений Денисович посоветовал приходить и тренироваться в свободное время, сказав, что даже по школьным меркам они печатают медленно (из остальных лишь Андрей смог превысить сто знаков, да и то ненамного). Николаю мужчина дал в качестве домашнего задания распечатку названий всех дополнительных клавиш клавиатуры, наказав выучить до следующего урока и похвалив за сегодняшний результат.

Когда все уходили, Андрей задержался. Попросив у учителя разрешение заряжать ноутбук, юноша, не откладывая в долгий ящик, поднялся за ним и поставил на зарядку, уточнив, во сколько преподаватель уходит.

Первый учебный день прошёл как одно мгновение. И никто из них даже не подумал сожалеть, что приехал сюда.

 

Глава 9. Окунуться в историю

Ещё с вечера на стенде жилого этажа вывесили расписание. Выяснилось, что первый курс самый загруженный: у них каждый день было по два занятия. У второго курса оказалось меньше часов этикета и всего раз в неделю информатика и верховая езда, зато они больше занимались фехтованием. У третьего курса все предметы, кроме фехтования, велись по часу, и добавлялся новый урок — политика. Как пояснил Николай, старшие курсы были заняты работой по своим направлениям, поэтому им предоставлялось дополнительное свободное время. Хотя судя по тому, как быстро их вчера отпустили с информатики, у них тоже не будет недостатка во времени.

— Чем здесь вообще можно заняться? — поднимаясь после завтрака на историю, спросил Андрей. — Телевизора нет, бук только у меня, связи по-прежнему нет.

— А её и не будет, — покосился на мобильный телефон Никола. — Зато библиотека всегда открыта: ты можешь взять любую книгу. Баронесса сюда не пожалела даже часть своей библиотеки.

— А если кто украдёт? Библиотекаря-то нет, за книгами никто не следит, — вмешался Игнат.

— Так это то же самое, что дома украсть, — не поверил такому кощунственному предположению граф.

— И всё же? — заинтересовался уже и Данил, прикидывая, сколько стоят столь раритетные экземпляры.

— Если Прохор Степанович в конце года не досчитается книг, академию закроют, — и бровью не поведя, солгал Муравьёв, желая отбить всякую охоту у сокурсников даже думать об этом.

— Я и в школе-то не особо читал, — развёл руками Андрей, скептически относящийся к этому виду занятий, ведь сейчас любую необходимую информацию можно в считанные секунды найти через Интернет.

— Придётся начать. Тем более свою профессию мы будем осваивать самостоятельно.

— Это как? — застыв у дверей кабинета, уставился на Муравьёва Игнат.

— Нам же сказали, что с нами будет заниматься куратор по направлению, которое мы выберем, — возмутился Данил.

— Он будет направлять, помогать и контролировать, а не разжёвывать и подавать на блюдечке. Вы же видели расписание: там нет никаких лишних занятий. Мы должны учиться добывать знания сами.

— А политика? — не согласился Данил.

— Она ведётся у всех, вместо второй истории, для общего развития, — возразил Никола.

Они услышали хрустальный звон и поспешили войти в кабинет. Общие звонки в академии не подавали, и каждый преподаватель по своему усмотрению определял продолжительность занятий со студентами. Оставшиеся до обеда или ужина время считалось свободным и никак не контролировалось.

— Доброе утро, — когда все расселись, поприветствовала их баронесса. — Сегодня мы с вами начнём краткое знакомство с вашими родословными. Ведь прежде чем изучать историю Руси, вы должны представлять, какой вклад в эту историю внёс именно ваш род. Кроме того, я считаю важным, чтобы вы познакомились с родословными друг друга и своих старших товарищей. Конечно, я расскажу только об основном, более подробно вы сможете ознакомиться с историей вашего рода, посетив библиотеку и просмотрев справочник дворянских родов, где указано, в родословных книгах каких губерний упоминаются представители вашего рода.

Все обратились в слух. Баронесса говорила спокойно, не торопясь и не повышая голос. Она рассказывала о том, почему так важно знать свои корни, об ошибках, которые совершали одни представители рода, а исправлять приходилось зачастую не одному поколению потомков. О том, что в современных учебниках история искажена, и познавать они её будут по летописям и литературе того времени. И только во второй половине урока Анна Константиновна перешла к конкретному роду. Иван с запозданием осознал, что говорят о нём.

— Это дворянский род, историю которого принято вести от Максима Корнеева Соколова, получившему землю за доблестную службу в 1675 году от второго царя дома Романовых Алексея Михайловича. По указу Павла I от 1800 года, род Соколовых, наряду с другими родами, подтверждён в дворянском достоинстве.

Ваня так внимательно слушал, что совершенно забыл записывать. Усмехнувшись, Николай, который наизусть знал родословные дворянских родов и поэтому не утруждал себя конспектом, придвинул к себе тетрадь друга и стал писать за него, добавляя и от себя комментарии.

— При Александре I в 1823 году одна из ветвей рода Соколовых удостоилась графского титула. Гербом стал летящий серебряный сокол с золотым колосом в когтях на голубом фоне, увенчанный графской короной с сине-золотым намётом вокруг. Во время гражданской войны род выступал на стороне белого движения, был лишён земли и титула, и сослан в Сибирь. Здесь их расстреляли.

— А откуда тогда Ваня взялся? — не сдержался Данил.

Баронесса строго взглянула на перебившего её студента, после чего уже другим, каким-то мягким взглядом, посмотрела на смущённого Соколова:

— Даже в те жестокие времена были случаи, когда женщин и детей оставляли в живых. Женщины в большинстве своём умирали в лагерях, как жёны политических преступников, а детей отправляли в детские дома и воспитывали в советской идеологии. Так случилось и в этот раз: младшего сына графа, Анисия, которому было на тот момент всего пять лет, охранники конвоя тайно ссадили с поезда, сказав по прибытию, что мальчик умер в пути. Так Анисий Соколов стал Соколовым Алексеем — воспитанником детского дома №2.

— Откуда вам это известно? Почему вы думаете, что именно я потомок Анисия Соколова? — на одном дыхании выпалил Ваня.

— Разве отец никогда не рассказывал тебе, что твой прадед был из детского дома?

Иван помотал головой, ловя каждое слово. Баронесса с какой-то непонятной грустью и сожалением посмотрела на него. На какое-то мгновение Ваня подумал, что его исключат, что на самом деле произошла чудовищная ошибка, и он не является никаким графом. Однако слова женщины развеяли его переживания:

— Любой Соколов в той или иной мере потомок дворянского рода. В том детском доме была заведующей бывшая монахиня, она трепетно хранила и оберегала тайны своих воспитанников и в дальнейшем старалась проследить их судьбу. Свои записи незадолго до смерти она спрятала в разрушенном монастыре, и когда в России стали восстанавливать храмы, её дневник нашли, и настоятель передал его нам. На тот момент наш род активно искал потомков ссыльных дворян, и поднять архивы, имея связи и деньги, не составило большого труда. Так что именно ты, Иоанн, единственный наследник и потомок последнего графа Соколова.

— Вы сказали, что их лишили титула, — напомнил Ваня, опустив голову.

— Декрет от 10 ноября 1917 года «Об уничтожении сословий и гражданских чинов» упразднил все сословия и уравнял нас в правах с обычным людом, — печально ответила баронесса. — Земли остались только у тех, кто был вне зоны видимости тогдашнего правительства. Остальным, сохранившим свою историю и достоинство, пришлось начинать с нуля. Легче всего было тем, кто, как князья Вяземские, хранил часть капиталов за рубежом. Белая армия не приняла ликвидацию сословий, так как указ шёл не от царя, находившегося тогда с семьёй в ссылке, а от захватчиков. Поруганию и отречению от рода были удостоены лишь те, кто встал под красные знамёна и участвовал в заговоре против царской семьи. Так что если вы оказались здесь, будьте уверены, что ваш род чист перед последним императором и вы полноправно носите свой титул.

— Но ведь титул тогда должен принадлежать нашим родителям, — неуверенно предположила баронесса Кноп.

— Вы первые за несколько поколений получите соответствующее вашему титулу воспитание, — возразила Анна Константиновна. — Кроме того, открою вам тайну: существует Совет, который постановил, что все потомки титулованных дворянских родов вправе с самого юного возраста носить причитающейся им от рождения титул в связи с утратившими силу привилегиями, которыми при царском режиме обладали главы родов.

— И наши дети тоже будут баронами и графами? — обрадовалась Фаина.

— К сожалению, прерогативой передавать титул по наследству наделены только юноши. По женской линии титул передаётся лишь в том случае, если в роду не осталось потомков мужского пола.

Кноп приуныла, вспомнив о младшем брате. Но вдруг ей в голову пришла другая идея:

— А если я не выйду замуж, то останусь баронессой?

Анна Константиновна улыбнулась:

— Брак не изменит вашей крови, и не лишает девушек привилегии носить титул, полученный при рождении.

 

Глава 10. Уроки хороших манер

После обеда их ожидал урок этикета, который Пётр Анатольевич перенёс в тренировочный зал. Он объявил, что поскольку по вторникам и пятницам зал не занят, в эти дни у них довольно часто будет практика по этикету, а в дальнейшем и танцы. Сегодня же он велел им взять подушки и сесть полукругом, сам сев на ближайшую скамейку. Когда все с удобством расположились, он задал совершенно неожиданный вопрос:

— Поднимите руки, кто из вас читал роман Марка Твена «Принц и нищий»?

Руки подняли лишь Ваня и Николай.

— А мультик считается? — деловито спросил Игнат.

— Нет, в мультфильме слишком много искажений и вольностей, — улыбнулся наставник. — Советую вам всем взять в библиотеке и прочитать этот великолепный роман.

— А почему именно его? — подозрительно уточнил Данил.

— Марк Твен удивительно точно описал, как нищий мальчик, оказавшись во дворце, учится быть принцем. Это предстоит и нам. Конечно, не за пару недель, как в книге, но к концу года вы должны будете владеть основами придворного и светского этикета. В дальнейшем мы будем лишь расширять ваши знания и доводить выполнение всех правил до автоматизма, чтобы к окончанию обучения вы не только по крови являлись дворянами, но были достойны своего рода соответствующими манерами и поведением.

Урок оказался недолгим. Рассказав о появлении термина «Этикет» и его истории, Пётр Анатольевич лично сопроводил их в библиотеку и указал на стеллаж, где они могли найти нужную книгу. Веля прочитать роман до следующего урока, мужчина удалился, а они, взяв книги, поднялись в свои комнаты выполнять данное поручение.

***

Приближался вечер. Ваня лежал на кровати и рисовал что-то в своём блокноте, отложив на время книгу. Он тоже решил перечитать «Принца и нищего», хотя прекрасно понимал, что со своей скоростью чтения никогда бы не успел прочитать его полностью за один день. Андрей, похоже, увлёкся рассказом, несмотря на свои недавние заверения, что совсем не любит и не хочет читать. Никола зубрил к четвергу названия клавиш, то и дело выискивая их на ноутбуке.

— Я пойду, прогуляюсь, — закрыв блокнот и убрав его в сумку, решил Ваня.

— Через час ужин, — что-то помечая на листе, напомнил юный граф Муравьёв.

— Ничего, успею. Хочу дойти до конюшен.

— Я тоже не прочь отдохнуть, — закрыв ноутбук, потянулся к ветровке Никола. — Конечно, если ты не возражаешь относительно моей компании.

— Ребят, я с вами, — оживился Андрей.

— А как же уроки?

— Ну, вы ведь оба читали — расскажете по дороге. Мне всё равно не успеть. Или вам свет не будет мешать ночью спать?

— Ещё чего! Я дам тебе свечку, — фыркнул Никола.

— В отличие от тебя, я не привык читать при свечах. И не хочу к концу учёбы ослепнуть.

— Эй, хватит вам, а то действительно опоздаем на ужин, — прервал Ваня перебранку друзей.

Спор был абсолютно безобидный и даже немного шуточный. Просто последние несколько часов, что они провели за уроками, их всех утомили, и они были рады хоть немного прогуляться и развеяться перед «вторым заходом».

Конюшня была открыта, но некоторые стойла оказались пустыми. Посмотрев имя на ближайшем лоскутке, Николай сделал вывод, что у третьего курса ещё не закончен урок и, вероятнее всего, они вместе с преподавателем на прогулке. Ворон замотал головой, приветствуя своего хозяина.

— Привет, Ночка, — поприветствовал свою лошадь Иван, доставая из кармана мешочек с нарезанным на несколько частей припасённым с завтрака яблоком.

— Не поделишься?

Ваня отдал несколько кусочков Андрею. Ночка недоверчиво наблюдала за новым хозяином. Неспеша приблизившись, Ваня протянул над низкой калиткой руку с угощением, стараясь держать ладонь так, как советовал учитель. Почуяв аромат сочного яблока, и немного помедлив, кобыла аккуратно взяла губами угощение. Чуть приободрившись, Иван уже смелее подал ей второй кусочек.

Вскоре с прогулки вернулся третий курс. Заведя лошадей в стойла, барон и его свита свысока посмотрели на неумело обращающихся с животными первокурсников.

— Ты её аккуратней гладь, она дикая, — посоветовал Александр Соколову.

Почувствовав, что лошадь занервничала, Ваня от греха подальше вышел из стойла. Николай, похлопав на прощание Ворона по крупу, тоже вышел в проход.

— И что вы ей сделали, барон, что она шарахается от одного вашего вида?

Шафиров смерил его надменным взглядом.

— Я не претендую. Если твой друг хочет сломать себе шею — пожалуйста. Я просто предупредил.

— Спасибо, мы учтём.

Зашёл Захар Епифаныч. Все посторонились, пропуская его с лошадью к свободному стойлу. Третьекурсники, попрощавшись с профессором, ушли. Друзья, получив от преподавателя несколько новых советов, тоже поспешили на ужин.

***

На следующий день Пётр Анатольевич и не вспомнил о задании, что давал им накануне. Урок он начал с иерархии титулов, их толкования, и сравнения с западными аналогами. Они узнали, почему Пётр Первый выбрал именно эту систему, что она на самом деле является упрощенной, что некоторые титулы, такие как герцог, просто не прижились, и единственный представитель российского дворянства, получивший данный титул, был знаменитый князь Александр Данилович Меньшиков, друг и соратник Петра.

— Истинно российскими титулами к концу 18 века, наряду с боярским и княжеским, стали титулы графа и барона. Так как с усилением дворянства боярские титулы перестали жаловать, хотя их официально и не отменили, к концу правления Павла I бояр не осталось. Последним русским боярином считается Иван Юрьевич Трубецкой, имевший в браке двух дочерей, сменивших при замужестве фамилию и не передавших титул своим детям. К тому времени все боярские рода либо прервались, либо стали графами и баронами.

Пётр Анатольевич рассказал им про привилегии титулованного дворянства, про их отношение к иностранному дворянству, среди которых были баронеты и маркизы, про период присвоения личного дворянства, не передающегося по наследству.

— А купец — это титул или нет? — решился спросить Игнат, ни разу не услышав в монологе наставника своего звания.

— Купечество, как и духовенство, является особым сословием, — задумавшись, пояснил наставник. — У него своя история, свои обязанности и привилегии. Поначалу многие основатели купеческих династий были неграмотными, притом это была единственная профессия, которой могли заниматься и мужчины, и женщины. К слову, купеческий род Ветровых пошёл из небогатого дворянского рода, воспользовавшегося законом от 1898 года, позволившему торговать, не вступая в гильдию, и в начале двадцатого века всё-таки примкнувшему к одной из купеческих гильдий. Купцы меньше всего пострадали при революции, хотя мало кто ушёл от раскулачивания.

— Значит, его пригласили не потому, что он купец? — спросил Андрей.

— Сравнимы с дворянством были только купцы первой гильдии, многим из которых, в конце концов, жаловали дворянство. После революции таких родов осталось лишь несколько десятков, многие покинули страну, — расплывчато ответил Пётр Аннатольевич.

— Поздравляю, ты такой же вымирающий вид, как и мы, — негромко, чтобы наставник не слышал, сказал однокурснику Князев.

После обеда у них по расписанию было фехтование. Первое, куда их повёл, представившись, Валерий Кондратьевич, была оружейная. Он разрешил им выбрать любое оружие из лежавшего на полках.

— Я посоветовал бы графам, соответственно их положению, остановить свой выбор на мечах, — наблюдая за ними, сказал учитель. — Купцы издревле довольствовались кинжалом, так как он незаметен под одеждой. Нетитулованные дворяне в повседневной жизни зачастую были безоружны или тоже предпочитали кинжалы, однако были и исключения. Здесь вас никто не осудит, какое бы оружие вы не выбрали. Кроме того, по распоряжению баронессы, те из вас, кто достойно сдаст экзамен по владению своим оружием, по окончанию учёбы получит возможность оставить его у себя.

Раздались одобрительные возгласы, и молодые люди ещё более критично стали рассматривать великолепное оружие, уже не слыша слова преподавателя о балансе и уникальности представленных клинков.

— А если у меня уже есть кинжал? — шёпотом спросил друга Андрей.

— Выбирай меч, — пожал плечами Никола, взвешивая на руке небольшой кинжальчик, рукоять которого украшал узор из сапфиров.

— Ты возьмёшь его? — спросил Иван, уже выбравший самый обычный на вид меч.

— У меня меч уже есть, и я хорошо им владею. Думаю, мне не помешает освоить кинжал, — просто ответил Николай, удовлетворённо посмотрев на царапину, оставшуюся на пальце. — Даже точить не надо.

— Ну ты и мазохист, — прокомментировал Князев, вытаскивая из ближайших ножен меч.

— А почему нельзя выбрать этот? — раздался громкий вопрос Данилы, с завистью разглядывающего расшитые золотом ножны, висящие на стене, из которых выглядывала усыпанная драгоценными камнями рукоять.

— Этот уже выбран, — спокойно пояснил Валерий Кондратьевич. — Он принадлежит барону Шафирову.

— Опять этот выскочка, — пробубнил Волков, переходя к созерцанию незанятых мечей.

Игнат тем временем уже держал в руках самый дорогой в оружейной клинок в золотых ножнах, украшенный мелкими рубинами и бриллиантами. Ещё до конца не веря, что такое чудо могли не выбрать предыдущие два курса, он любовно поглаживал рукоять своего кинжала.

Андрей тоже нашёл оружие по душе: лёгкий меч, лезвие которого украшала причудливая гравировка. Последним свой выбор сделал Данил, остановившись на необычном серебряном мече с фигурной рукоятью, украшенной изумрудами.

Убедившись, что студенты закончили с выбором, Валерий Кондратьевич ещё раз напомнил единственное условие, при котором оружие станет их, после чего они отправились в тренировочный зал на свой первый урок фехтования.

***

Первая неделя в академии пролетела незаметно. Новые впечатления, необычные уроки, забота о лошадях, которых они навещали почти каждый вечер. Это было так непохоже на их привычный мир, что казалось сказкой. В четверг на истории Николай и Ангелина рассказали о своих родах и традициях, которые до сих пор сохраняются в их семьях; на информатике Николе дали очередной список, который он должен был выучить, а в пятницу прошёл третий за неделю урок этикета, на котором Пётр Анатольевич провёл тест по «Принцу и нищему». В результате Андрей, вернувшись с верховой езды, которая была у них после обеда, весь вечер дочитывал заданный ещё ко вторнику роман, который забросил, полагая, что наставник уже и не спросит. Впереди маячили выходные — целых два дня безмятежного отдыха…

 

Глава 11. Наставник

Если они надеялись, что в выходные им дадут спокойно выспаться и отдохнуть, то их ждало немалое разочарование. После завтрака, на который они заставили себя встать, памятуя, что иначе останутся голодными до обеда, их отправили в конюшню, в то время как старшим курсам было поручено идти к жившим при академии профессорам помогать по хозяйству. Тогда-то Андрей и вспомнил про трудовую терапию, которой так пугала их с отцом баронесса. Девочкам повезло больше: для них поручений не оказалось и они, позавтракав, ушли в свои комнаты.

Захар Епифаныч ждал их в воротах. Определив фронт труда для каждого, он вернулся в загон, где сейчас находились Графиня и Аврора. Провозились в конюшне они до самого обеда. Несмотря на мрачные ожидания, их не заставили вычищать стойла, а доверили лишь привести в порядок снаряжение и накормить лошадей. Однако и эта работа оказалась совсем непростой для юных горожан, никогда не живших в деревне. Однокурсники с завистью наблюдали, как легко и просто с поручением справляется Николай: как аккуратно и даже с некой любовью он чистит неизвестно где лежавшие сёдла, как проверяет прочность стремян, протирает уздечки. А как виртуозно обращается с вилами, разделяя сено между своими подопечными!

К тому времени, как друзья справились со своею работою, Никола щёткой вычистил шерсть Ворона, расчесал его гриву и хвост, и даже почистил копыта.

Уставшие, они возвратились в академию. Душ подарил ощущение блаженства и вернул их к жизни. К счастью, после обеда заданий не было, и они получили так желанный с вечера отдых.

Никола вернулся к изучению сочетаний клавиш. Андрей снова одолжил ему свой нетбук, включив программу, что использовал Евгений Денисович для проверки у них скорости печатания (он скачал её на последнем уроке информатики). И теперь Никола с увлечением набирал предложенный текст, состоящий только из символов и знаков препинания.

— Надоест, можешь сменить режим на Фразы, — лениво посоветовал Андрей, развалившись на кровати с конспектом по этикету. Он справедливо полагал, что Пётр Анатольевич вполне может на ближайшем уроке проверить, что из теории они запомнили, и не хотел больше оказаться в той ситуации, в которую попал с тестом по Марку Твену.

— Я скоро приду, — убедившись, что друзья заняты своими делами, выскользнул Ваня за дверь.

***

Помявшись минут пять перед дверью, Иван нерешительно постучал. За дверью раздались шаги, и через минуту на пороге появился хозяин комнаты во вполне современных брюках и свитере. Наставник жестом пригласил войти.

— Можешь присесть, — подходя к серванту, предложил гостю Пётр Анатольевич.

Ваня, замерший недалеко от двери, неуверенно приблизился и сел на край дивана.

— Чем могу помочь? — мужчина налил себе и юноше гранатового соку, после чего вернулся к своему креслу и, устроившись в нём, посмотрел на студента.

Ваня медлил, глядя на наставника. Кто он: барон, граф? Наверняка у их преподавателя тоже есть титул, просто не может не быть. Его королевская осанка, обрамляющие, словно грива, лицо волосы, властный и в то же время мягкий и понимающий взгляд, манеры и речь — всё говорило в пользу благородного происхождения и воспитания. Разорвав визуальный контакт, Иван попытался привести мысли в порядок.

— Ты хотел что-то узнать? — выждав пару минут, напомнил о себе наставник.

— В письме, которое мне прислали, говорилось, что студентам полагается стипендия.

— Всё верно. В конце каждого месяца на твой счёт академия будет переводить 1000 рублей в качестве карманных расходов.

— У меня нет счёта, — промямлил юноша.

— Баронесса обо всём позаботилась. На исходе этого месяца вам выдадут карточки, куда будет переводиться стипендия. Правда, воспользоваться вы ими сможете, только когда вернётесь в город.

— Я не об этом…

Ваня замолк, с надеждой посмотрев на наставника. Пётр Анатольевич наклонился вперёд, его карие глаза смотрели как будто в самую душу.

— Я не умею читать мысли. Но я постараюсь помочь, если это будет в моих силах, — произнёс наставник, не прерывая взгляда. Иван сидел, как завороженный, не зная, с чего начать. — Твоей семье нужны деньги?

— У меня нет семьи, только я, — еле слышно произнёс Ваня, опуская глаза и сжав кулаки, всеми силами борясь с подступившими слезами. Ещё не зажившая рана в его душе вновь стала кровоточить, причиняя невыносимую боль.

— Что? По нашим сведениям, ты живёшь со своими биологическими родителями, — не поверил мужчина, внимательно наблюдая за ним.

Иван поднял голову, глаза предательски покраснели, но голос оказался неестественно твёрд:

— Они развелись. В конце учебного года.

— Прости. Сведения о новых учениках у нас приходят под Рождество, тогда и идёт утверждение подходящих кандидатур. В дальнейшем мы только рассылаем приглашения по месту жительства. Вам с мамой нужна материальная помощь? Твой папа вас навещает, выплачивает алименты?

Иван покачал головой, вновь уставившись на свои колени.

— Я больше его не видел. Мы отказались от алиментов. Мне нужны деньги на содержание квартиры. Может, есть что-нибудь для отличников? Я постараюсь. Или в счёт моей будущей зарплаты, под проценты.

Пётр Анатольевич поражённо взирал на студента:

— У нас есть фонд помощи студентам, ты можешь не волноваться, мы будем перечислять необходимую сумму. Скажи, если не вспоминать про квартплату, вам с мамой хватает на еду и одежду?

— Её нет, — сухо перебил юноша. — Она умерла.

Он не заметил, как побледнел преподаватель, как сжались его руки на подлокотниках кресла, как окаменело лицо…

— Когда? — тихо спросил Пётр Анатольевич.

— В конце июля. У неё случился инфаркт.

И они сидели в тишине, каждый думая о своём, пока наставник не взял себя в руки и не проводил его до двери, заверив, что деньги обязательно перечислят.

***

— И где ты был? — требовательно спросил Андрей, когда друг вернулся в каком-то подавленном настроении.

— Разговаривал с Петром Анатольевичем, — стараясь придать своему голосу беззаботность, ответил Ваня.

— Просто так? — отвлёкся от компьютера Никола, в глазах блеснуло плохо скрываемое любопытство.

— А что тут такого? — недоумённо спросил Ваня, беря с тумбочки недочитанную книгу.

Какое-то время Андрей изучающе смотрел на него. За окном начал покрапывать дождь.

— Ты в городе тоже ходил в гости к учителям? — всё-таки не выдержал однокурсник, скептически изогнув одну бровь.

Ваня посмотрел на него поверх книги:

— Я просто уточнил про стипендию. Не знаю, как вам, но мне эти деньги будут не лишни.

Этот ответ вполне удовлетворил друзей, вернувшихся к своим занятиям. Однако сам Иван никак не мог сосредоточиться на книге, уже в пятый раз перечитывая одно и то же предложение. Он всё прокручивал в голове состоявшийся разговор с наставником. Действительно ли Пётр Анатольевич ему поможет? А если нет или баронесса не согласится на дополнительные расходы, то сколько надо задолжать коммунальщикам, чтобы выселили за неуплату? полгода? год? Конечно, бабушка Марфа не допустит этого, но он чувствовал себя неловко, вспоминая, как сильно обременил добрую старушку.

Вспыхнул свет — это Андрей дотянулся до выключателя. На улице совсем стемнело. «Разверзлись хляби небесные» — как говорила в такую погоду бабушка Кати. Дождь хлестал вовсю, для полного счастья не хватало лишь грома и молний.

— Вот тебе и засушливая осень, — философски заметил Андрей, опять разлёгшись на кровати.

— А с какой это радости ты решил, что осень будет засушливой? — Никола отодвинул от себя ноутбук, решив, что на сегодня позанимался достаточно.

— Синоптики обещали, для всего нашего региона, — пожал плечами парень, кинув очередной взгляд на окно.

— Может в городе и сухо. Здесь как-никак горы, — со знанием дела ответил Николай.

— Никола, а ты в курсе, кто наши учителя? — ни с того ни с сего спросил Ваня. — Ты знаешь их фамилии, титулы? Они, наверное, все родовиты.

— Почему все? — не согласился юный граф. — Захар Епифаныч, например, до открытия академии служил старшим конюхом у Златовых.

— Не может быть! — заинтересовался Андрей. — А я слышал, что у старшекурсников он курирует одно из направлений.

— Всё верно, — согласился Никола. — Баронесса доверила ему обучение тех, кто выбрал торговлю.

— Но как он может обучать тому, чего не знает? — удивился Ваня.

— Ну почему же? Он вырос в семье лавочника и лично занимался покупкой и продажей лучших лошадей у баронессы. Кроме того, я, кажется, уже говорил, что направления нам предстоит осваивать преимущественно самостоятельно. Такова политика академии.

— Ладно, а другие преподаватели? — с нетерпением воззрился на него Андрей.

— Евгений Денисович Ласточкин, насколько нам известно, из обычных. Если не ошибаюсь, он сюда приехал сразу после вуза, баронесса нашла его по объявлению. Курирует юриспруденцию. Кажется, отец говорил, что он даже заочно учился первый год, чтобы взять это направление.

— Единственный нормальный учитель, — прокомментировал Андрей.

— Не скажи, — не согласился Никола. — Хлебников Валерий Кондратьевич имеет звание мастера по фехтованию и до академии активно занимался политикой. Вроде даже был заместителем главы города по социальным вопросам и до сих пор продолжает занимать какую-то должность. Если не ошибаюсь, он зам по культуре.

— Это невозможно! — не поверил Ваня. — Он же должен тогда жить в городе.

— Не обязательно, — возвратил Никола. — Тем более он каждый вторник и пятницу в город ездит, а иногда и на все выходные уезжает. Баронесса говорила, что барон Хлебников для своих подопечных организует летнюю практику. Кстати, я заметил, что у Евгения Денисовича уроков нет в те же дни. Держу пари, что он тоже в город с бароном ездит.

— Такое ощущение, что ты здесь учишься не первый год, — то ли восхищённо, то ли подозрительно промолвил Андрей.

— Просто я постарался узнать как можно больше об академии и преподавателях, когда понял, что мне предстоит здесь учиться, — скривился Никола, бросив грустный и даже чуть презрительный взгляд за окно.

— А что ты знаешь о наставниках? — продолжил расспрос Андрей.

— Васильева Анастасия Дмитриевна является баронессой, их семья так и осталась в Сибири, даже после амнистии. Бабушка Златова лично занималась её воспитанием.

— А Пётр Анатольевич? — не удержался Иван.

Николай несколько мучительных минут смотрел на него, после чего как-то загадочно ухмыльнулся и начал:

— Пётр Анатольевич тоже является воспитанником баронессы. Сколько себя помню, он жил в их семье. Отец и баронесса утверждают, что он граф Климов, но я так и не смог отыскать его род в родословной дворянских родов. Точнее, я встретил кучу дворян с такой фамилией, но вот титулованных среди них не обнаружил, даже баронов. Конечно, может быть его просто нет в списках…

— И ты каждого так по родословной пробиваешь? — нахмурился Андрей.

— Естественно, — горделиво ответил шатен. — Я предпочитаю знать, с кем имею дело.

— И о нас ты тоже всё заранее узнал? — не веря ушам, уточнил Ваня.

Повисла неловкая пауза. Никола с искренним недоумением смотрел на друзей, не понимая, почему обычная, принятая в их кругах, формальность, вызвала такой негатив. Такое ощущение, будто они подозревают его в шпионаже. Положение спас разнёсшийся по коридорам негромкий звон колокола, служащий напоминанием о скором ужине.

 

Глава 12. Первые трудности

Воскресенье прошло незаметно. Весь день лил дождь, поэтому они даже на улицу не смогли выйти. Нетбук Андрея давно разрядился, и единственное дело, которое смогли найти ребята, была игра в карты, которые так удачно обнаружились у второкурсников. Оказалось, что игра на деньги или желания была излюбленным занятием студентов по воскресеньям и грозила стать уже традицией за отсутствием других развлечений. Ваня, не имевший при себе практически ничего, просто наблюдал, пытаясь запомнить правила новой для себя игры в «Храп». Андрей, Данила и Игнат сразу включились в игру. Первые пять конов игроки провели без денег, обучая новеньких, после чего игра пошла «по-серьёзному». Николай, минут пять понаблюдав, куда-то испарился. Также здесь не было Шафирова и Внукова. Невзначай расспросив Озерова, они узнали, что его товарищи предпочитают шахматы, и сейчас наверняка разыгрывают очередную партию в комнате барона.

Николы не было до обеда. Вернулся он с какой-то потрёпанной от времени книгой и до самого вечера был недоступен для друзей, погружённый в чтение. Иван тоже спустился в библиотеку и выбрал себе книгу по геральдике, решив найти герб своей семьи и перерисовать его, чем и занимался до самого ужина. Андрей по-прежнему пропадал в комнате Сомова, играя на деньги со старшими товарищами.

В понедельник дождь так и не утих, и они с зонтами, стараясь не поскользнуться и ну увязнуть в грязи, неспешно спускались к конюшням. Игнат громко сетовал на погоду. Захар Епифаныч ждал их в воротах.

— Сегодня я покажу, как правильно ухаживать за копытами своей лошади, — с воодушевлением начал мужичок.

Сзади послышался скучающий вздох Ветрова, который явно предпочёл бы остаться в тёплом здании, нежели слушать о чистке копыт.

***

— Я прошу написать, кто чем любит заниматься в свободное время и как вы провели эти выходные, — раздавая двойные листочки, дал задание Пётр Анатольевич на своём уроке во вторник.

Данил с Игнатом переглянулись, вид у обоих был несколько смущённым: они понимали, что вряд ли наставник одобрит игру в карты, да ещё и на деньги. Андрей же, как ни в чём не бывало, придвинул листок и начал писать. Однокурсники, в том числе и Ваня, были восхищены его уверенностью и просто железным спокойствием. Никола, ни на кого не отвлекаясь, тоже принялся за сочинение. Друзья так и не узнали, где он полдня пропадал.

Иван посмотрел на свой чистый листок и задумался. А действительно, что он любил делать дома? В выходные и праздники обычно отец выпивал, и мальчик почти весь день проводил на улице или в гостях у Кати. В каникулы он читал то, что задавали по школьной программе, старался больше помогать маме по дому или вместе с Катей помогал бабушке Марфе на даче. Старушка очень дорожила садовым участком в шесть соток. Старый, со ставнями, покосившийся домик стаял, наверное, ещё с царских времён. В меленьком огороде был разбит настоящий сад: здесь росли и яблони, и сливы, и черноплодка, и вишня и даже ирга, которую Ваня очень любил. С дачей было связано множество лучших детских воспоминаний! Мама с десяти лет разрешила ему туда ездить, несмотря на недовольство отца. Это был единственный раз на памяти мальчика, когда мама проявила такую твёрдость, уверенная, что сынок должен дышать свежим воздухом, и раз своей дачи у них нет, пусть ездит к школьной подруге. Так как они с Катей были всегда вместе, мама к тому времени отлично знала бабу Марфу и не волновалась за него. Ване даже казалось, что она была рада, что он летом чаще на даче, чем дома. Там Ваня научился вскапывать грядки, рубить ветки, поливать и многое другое. Они с Катей собирали в лесу грибы, ходили на рыбалку, купались в реке… А год назад он даже сам перестроил крылечко…

— Эй, хочешь до ночи здесь просидеть, философ? — прошипел сзади Андрей, незаметно толкнув его в спину.

Ваня, поглощённый воспоминаниями, только сейчас осознал, что бездумно грызёт ручку. Встряхнув головой, он принялся за работу.

«В свободное время я обожаю читать…» Конечно, это было не совсем правдой, но не писать же, что любит работать в саду, красить бочки и заниматься починкой протекающих крыш и полусгнивших заборов. Ещё чего доброго отправят на хоздвор помощником Прохору Степановичу, — ребята вообще засмеют…

***

На фехтовании их разделили на пары. Так как предыдущий урок был посвящён истории фехтования на Руси и в зарубежных странах, деление вызвало настоящий восторг. Все с предвкушением ждали своего первого практического занятия. Ваня оказался в паре с Андреем, Николу поставили с Игнатом, так как только у них были кинжалы. Данила к своему восхищению, граничащему со страхом и трепетом, понял, что будет фехтовать лично с Валерием Кондратьевичем. Однако тренер быстро остудил их пыл:

— Надеюсь, вам не составит труда запомнить своего партнёра, — как всегда с некоторым пафосом и лёгким превосходством, произнёс барон Хлебников. — В этом году ваши тренировки будут исключительно с манекенами. Мы посмотрим основные блоки и атакующие удары, вы научитесь правильно использовать своё оружие.

— И стоило нас делить? — разочарованно проворчал Данила.

— Извольте повторить, сударь.

Волков покраснел до корней волос под строгим взглядом преподавателя. Он не думал, что мужчина его услышит, однако нашёл в себе храбрость ответить:

— Зачем вы нас разделили, раз не разрешаете драться друг с другом?

— Для начала вы должны усвоить, что владеете настоящим оружием, которое способно нанести серьёзную травму, особенно в неумелых руках, и даже убить. Думаю, вы понимаете, что нам не нужны несчастные случаи. Работать в парах вы начнёте со следующего года, сейчас же вы должны помогать своему партнёру, научиться видеть его ошибки и слабости в обороне. Вы должны осознать, что тренировка с сильным партнёром поможет вам добиться большего мастерства, и уметь тактично указывать партнёру на его слабые стороны. И лишь на третьем курсе мы будем устраивать показательные бои, когда вы, я надеюсь, овладеете основами фехтования.

— Мы тоже будем участвовать? — затаив дыхание, спросил Игнат.

— У вас более специфическая программа, — перевёл взгляд на него Валерий Кондратьевич. — Вы в основном будете работать поодиночке. К сожалению, ваш кинжал не настолько сбалансирован, как у графа Муравьёва, — одобрительно посмотрел он на Николу, — но, тем не менее, вам на третьем курсе предстоит освоить искусство метания кинжала в мишень. Это умение более важно, и зачастую при нападении спасало купцу жизнь: ведь кинжал проигрывает мечу при ближнем сражении.

— Ясно, — чуть расстроено промямлил Игнат.

Данила тоже приуныл. Он быстро понял, что раз партнёра у него нет, то тренер будет придираться к нему больше, чем ко всем остальным, указывая на самые пустяковые ошибки.

***

Уроки стали значительно сложнее. Если первые занятия были ознакомительными, то теперь они выходили из кабинетов с распухшими от новой информации головами и горой домашней работы. Правда практически все задания по этикету, истории и фехтованию заключались в поиске информации по определённому роду, традиции или боевому манёвру, но это жизни не облегчало. Благо Никола всегда знал, в каком разделе что искать.

После ужина, а зачастую и в любую выдавшуюся свободную минуту, ребята пропадали в библиотеке, конспектируя заданную информацию. К счастью, по информатике они всё успевали в классе, и только Никола уходил с очередным заданием по отработке умений печатать. В то время как Николай пытался освоить обычный блокнот, они разбирались в тонкостях работы с Word, составлением схем, таблиц и диаграмм.

Захар Епифаныч каждый урок напоминал о необходимости как можно чаще общаться со своей лошадью и даже обещал в начале октября устроить им конную прогулку вокруг посёлка, если все смогут без его помощи оседлать лошадей.

Дни мчались с бешеной скоростью. Вот, кажется, они только приехали, а уже конец сентября.

В карты играть им не запретили, хотя Игнат додумался написать о них в сочинении, сдав и друзей, указав, что играли не просто «ради интереса». В результате наставник целый урок посвятил чтению морали, посоветовав найти более достойное развлечение.

— Карты были слабостью многих представителей дворянства, — в конце своей часовой тирады произнёс Пётр Анатольевич. — Известны случаи полного разорения: не зря карточный долг называют «святым». Если человек отказывался платить, он лишался самого главного — чести. Поэтому проигравшие зачастую выбирали смерть, лишь бы этот позор не пал на их семью. А вы, надеюсь, в курсе, что самоубийство — самый страшный грех, который может человек совершить в этой жизни, каковы бы ни были причины…

Мужчина обвёл серьёзным взглядом притихших студентов и задержался на Иване:

— Я вас не осуждаю, но я хотел бы в следующий раз увидеть больше искренности в ваших сочинениях. Только тогда я действительно буду вашим наставником и смогу помочь избежать или исправить более серьёзные ошибки. Берите пример с Игната.

Ваня чуть покраснел. В голосе мужчины были осуждающие нотки и даже разочарованные. Решившись, Ваня поднял глаза, но наставник уже отвернулся. Тогда юноша дал себе слово как можно больше времени проводить в библиотеке, ведь он всё сочинение писал только о книгах — естественно наставник ему не поверил, тем более наверняка честный Игнат указал в своей работе и его. А ведь Пётр Анатольевич обещал помочь ему с деньгами, и он действительно мог бы быть немного откровенней, а не стараться себя обелить.

Так, мучаемый угрызениями совести, Ваня почти не воспринимал новую тему, к объяснению которой перешёл учитель.

 

Глава 13. Ночные посиделки

На подоконнике самого дальнего окна библиотеки, скрытый от посторонних глаз рядом книжных шкафов, с большим томом в руках Ваня проводил уже третьи выходные. За это время он узнал довольно много о традициях исконно русских семей и укладе дореволюционного общества. Друзья не понимали его одержимости учёбой, и они даже как-то отдалились друг от друга. Никола каждое воскресенье куда-то загадочно исчезал, Андрей продолжал играть в карты со старшекурсниками. Правда, если выдавалась хорошая погода, они не упускали возможности прогуляться к конюшням или по территории посёлка. Но вот дожди случались намного чаще.

Уже с полчаса Ваня задумчиво смотрел в окно, за которым опять крапал дождик. Ветряные мельницы, стоящие выше по горе, где всегда дует ветер, сегодня работали просто с бешенной скоростью, деревья, почти сменившие свой наряд, сильно гнулись под налетавшими порывами ветра. Однако юноша, казалось, всего этого не замечал. Книга на его коленях была раскрыта где-то посередине, Ваня бездумно придерживал страницы, чтобы те не перелистнулись.

Он думал. Думал о своей прошлой жизни, которая сейчас казалось чем-то нереальным. С развода родителей всё пошло кувырком…

— Эй, Соколов, ты здесь?

Словно сквозь вату услышал Ваня, как кто-то его ищет. Отгоняя воспоминания, он положил закладку, оставил старинный фолиант на подоконнике и вышел из лабиринта шкафов.

— Привет, — равнодушно бросил он.

— Да виделись, вроде, — усмехнулся Илья.

Порывшись в карманах, третьекурсник извлёк на свет чуть помятый конверт.

— Это тебе. Только смотри, не показывай Муравьёву. Придёшь — тебе всё объяснят.

Ваня недоумённо забрал письмо. Душу охватило разочарование: завидев конверт, он на какое-то мгновение решил, что он от подруги. Хотя, конечно, Катя не могла знать адреса академии…

Заговорщески подмигнув, Озеров скрылся в дверях. Чуть помедлив и с уверенностью, что старшекурсники над ним пошутили, Иван вскрыл неподписанный конверт и прочёл записку, что лежала внутри:

«Барон Александр Вениаминович Шафиров приглашает Вас в свои апартаменты к 23:00. Просьба не опаздывать»

Перечитав приглашение несколько раз, Ваня так и не понял, с какой радости пригласили именно его и почему это надо держать втайне от Николая. Однако любопытство взяло верх, и он решил пойти на эту загадочную встречу.

***

Как назло, день тянулся мучительно долго. Устав читать, Ваня решил навестить Ночку, тем более дождь вроде бы стих. У самых дверей он столкнулся с Николой, вернувшимся с очередного тайного похода.

— Привет, ты куда? — как ни в чём не бывало, весело спросил друг. После своих загадочных отлучек он всегда приходил в приподнятом настроении.

— В конюшни, — честно ответил Ваня. — А ты где был?

— Гулял, — беззаботно откликнулся Николка, передумав раздеваться. — Пошли вместе, я что-то давненько не навещал Ворона.

Ваня не стал возражать, хотя про себя ухмыльнулся. Он отлично знал, что друг бывает у своего коня чуть ли не каждый вечер, а вчера так и вовсе полдня в конюшне провёл, расчёсывая своего любимца. Чтобы не быть несправедливым к остальным студентам, Захар Епифаныч запретил седлать Ворона и только разрешал Николе выводить коня в загон, но и этой привилегии друг был безмерно рад и никогда не упускал такой возможности.

Как только они вошли в конюшню, белоснежный скакун приветственно заржал, а Ночка дружелюбно закивала головой. Сердце юноши ликующе забилось: он был счастлив, что лошадь так быстро к нему привязалась, и очень любил проводить время, ухаживая за своей питомицей и разговаривая с ней.

— Привет, красавица, — доставая из кармана куртки припасённый с обеда кусочек рафинада, поспешил он к своей любимице. — Скоро мы вместе поедем на прогулку. Ты же будишь вести себя хорошо? Захар Епифаныч обещал, если будет хорошая погода…

Как ни странно, они очень редко сталкивались в конюшнях с другими курсами. Несколько раз они заставали Шафирова и Внукова, но те при их появлении довольно быстро уходили.

Ваня, не прекращая гладить Ночку, посмотрел на друга. Никола, как всегда, оживлённо вертелся вокруг своего жеребца, что-то вполголоса рассказывая ему. Ворон, грациозно наклонив голову, сопел от удовольствия, а, может быть, что-то поддакивал на своём языке. Ночка ткнулась ему в плечо головой. Отвлёкшись от своих мыслей, Ваня улыбнулся кобыле и потрепал её за ухом.

Вернулись они только к ужину. Узнав, что друзья были в конюшнях без него, Андрей насупился, но промолчал, поглощённый какими-то своими размышлениями. Подали гречневую кашу со свекольным салатом и чай с баранками, которые были здесь традиционным лакомством и подавались к каждому чаепитию. Иногда повара баловали их блинами, а по праздникам и пышными пирогами. Правда Ваня пока не разобрался, как эти праздники вычисляются: пироги могли испечь и в выходные, и в будни по какому-то своему особому календарю.

К одиннадцати часам Никола давно спал. Нервничая, Ваня тихо оделся и выскользнул в коридор. Потоптавшись несколько минут у двери, Ваня чуть удар не получил, когда услышал за спиной голос Андрея:

— Стучи уже, не то, чего доброго, опоздаем.

Замерев, словно его поймали за чем-то очень нехорошим или постыдным, Ваня загнанно обернулся.

— Я тоже приглашён, — снисходительно произнёс одетый с иголочки друг и, видя ступор однокурсника, сам подошёл и уверенно постучался.

Услышав разрешение войти, Андрей первым ступил в покои барона. По планировки комната оказалась точно такой же, как и их спальня. Отличие было только в том, что здесь стояла лишь одна кровать, а не три, и тумбочка тоже оказалась в единственном экземпляре. Зато имелись письменный стол и огромное, во весь рост, зеркало на стене. Кроме того, стену украшали изображения гербов и чьих-то родословных.

— Добро пожаловать в мои скромные апартаменты, — указав тростью на ковёр, поприветствовал их хозяин комнаты.

Сам Шафиров восседал на кровати, словно царь. На единственно стуле, повернув его спинкой вперёд, сидел Внуков Антон. Остальные полукругом разместились на пушистом ковре. Здесь были все старшекурсники и, к удивлению Вани, Данил. Однокурсник не скрывал гордости по поводу того, что оказался приглашён в столь почтенное общество. По всей видимости, Игната сюда не позвали.

— Рад приветствовать всех вас, мои друзья, на нашем собрании. При первой встрече мы обсудили и выбрали самые достойные кандидатуры из поступивших в этом году, — со значением обвёл он взглядом приглашённых первокурсников. — Это огромная честь для вас.

— Мы хотим задать вам несколько вопросов, — лениво и как-то отстранённо пояснил Антон, не отрывая взгляда от единственной горящей свечи, стоявшей на тумбочке.

Ваня непонимающе оглянулся на Андрея, но тот спокойно слушал выступление старших товарищей, как будто знал, о чём они говорят, или догадывался.

— Вы уже достаточно здесь прожили, чтобы понять, что мы все должны держаться сообща, помогать друг другу, когда закончим учёбу. У нас будет настоящая власть, и мы можем изменить к лучшему не только свою жизнь, но и нашу общую любимую Родину. Наше государство должно стать сильным и независимым, каким было до революции.

— А это возможно? — скептически осведомился Андрей.

— Да, — без сомнений заявил барон, оценивающе посмотрев на первокурсника, и веско добавил, — если мы вновь вернёмся к монархии. Если власть не будет сменяться каждые несколько лет, а будет править один самодержец, и передаст своё дело ни кому-нибудь, а собственному сыну, а тот, в свою очередь, своему сыну… Тогда у царя или императора будет ответственность за нашу страну и он будет стремиться укрепить её границы, сохранить богатства, и будет по-отечески заботится о народе. Это возможно, и это в нашей истории уже было. Русь всегда была сильным и могущественным государством.

— И как вы предлагаете провернуть эту афёру? Сейчас абсолютно другое время.

— Прогресс мы не отменим, — согласился барон. — Но я и не предлагаю отказываться от благ цивилизации. В Великобритании, например, традиции вполне мирно уживаются с прогрессом. Но наш царь должен обладать полной властью, а не только быть внешней атрибутикой изживший себя старины. Наша страна будет действительно сильной только при абсолютной монархии.

— Так вы хотите, чтобы президентская власть стала наследственной, и больше не было никаких выборов? — не понял Иван.

Шафиров наградил его высокомерным взглядом:

— Неужели вы считаете, что наш президент достоин такой чести? Само это слово «демо-кратия» говорит о том, что нашей страной давно завладели демоны, они украли её у законного правителя и растлили. Новый царь должен быть наших кровей.

— Уж не себя ли ты имеешь в виду? — иронично осведомился Андрей.

— Возможно, — уклончиво ответил барон. — Однако есть и более достойные кандидаты, в которых течёт великокняжеская кровь.

— Я слышал, Вяземский не стремится занять этот пост. А директриса говорила, что других князей в России не осталось.

— Да, но у последнего князя есть дети, — веско заметил Кирилл. — И старшему скоро тридцатник.

— К тому моменту, как мы закончим учёбу и наладим связи в Москве, он вполне будет способен участвовать в выборах, даже возрастную планку понижать не придётся, — поддержал однокурсника Вася.

— И вы думаете, он сможет победить на выборах? — Андрей скептически хмыкнул.

— Выборы можно и сфальсифицировать, — ничуть не смутился барон. — А потом лишь останется протащить законопроект о безвременной и наследственной власти.

— Его не поддержат.

— Поддержат, — уверенно сказал молчавший до сих пор Илья. — Если нам удастся убедить в этом московское дворянство. Вы просто ещё не знаете, насколько сильно их влияние в Думе.

Наступило молчание. Барон, повернувшись к тумбочке, что-то достал из неё.

— Теперь вы знаете достаточно, чтобы принять решение, — Шафиров ещё раз пристально посмотрел на новеньких. — Это решение навсегда изменит вашу жизнь. Вы будете причастны к возвращению монархического строя на Руси. Вы войдёте в Новую Думу. От вас будут зависеть судьбы миллионов людей! Или же вы можете сейчас уйти и на всю жизнь остаться пешкой у власти. Выбор за вами, никого принуждать мы не собираемся.

— А почему вы не пригласили Николая? — задал мучавший его вопрос Ваня.

— К сожалению, это было исключено, — с показной грустью вздохнул юный барон. — Ваш друг сильно оторван от реального мира. Проучившись здесь уже больше двух лет, мы отлично узнали древнее дворянство, получившее с детства «подобающее» воспитание. Они свято верят, что теперешняя власть дана нам за грехи наших предков, взлелеявших идею революции. Пока они стараются вернуть в массы христианскую идеологию и возрождают храмы, произойдёт ещё с десяток дворцовых переворотов. Они уверены, что Иван-царевич свалится им с небес! Муравьёв ни за что не пойдёт против идеологии своей семьи. Скорее наоборот, он встанет на защиту теперешней власти. Поэтому он ничего не должен узнать о нашей беседе. Мы должны опираться на новое дворянство, к которому относимся сами.

— Я не расскажу ничего Николе, но это не для меня.

И, несмотря на недвусмысленный жест друга, который попытался его остановить, с силой схватив за запястье, Ваня вырвал руку и вышел из комнаты.

— Жаль, — сказал кто-то вослед.

 

Глава 14. Листопад

Ваня сдержал своё обещание и ничего не рассказал Николаю о воскресной ночной посиделке. Андрей вёл себя, как ни в чём не бывало и, если бы Ваня не видел его собственными глазами на тайном собрании, ни за что бы не подумал, что у друга есть от них секреты. Такое поведение одновременно восхищало и настораживало. Впервые он видел человека, столь искусно умеющего скрывать свои истинные намерения. А знают ли они вообще Князева?

Данил теперь ходил напыщенный, словно индюк. И всё бросал на старшекурсников многозначительные взгляды, пока кто-то из них не завёл его тихонько в пустой кабинет и не охладил его пыл. После этого Волков стал сдержанней, но всё равно у него на лбу было написано, что он знает некую важную и ужасно секретную тайну.

К сожалению, в понедельник опять пошёл дождь, и Захар Епифаныч отменил запланированную прогулку. Зато по очереди позволил вывести лошадей в загон и оседлать. Убедившись, что все справились с упряжью и не забыли с предыдущего занятия, как держаться в седле, он удовлетворённо хмыкнул и велел распрягать лошадей и заводить обратно в стойла, чтобы не мокнуть под усилившимся дождём. После они приступили к привычному уходу за своими подопечными, а чтобы время не прошло даром, Захар Епифаныч стал рассказывать им об липпицианской породе.

Зато в пятницу после обеда, когда у них был второй на неделе урок верховой езды, погода выдалась великолепной. Уже несколько дней она стояла сухая и тёплая, неизвестно откуда налетели на окна стаи божьих коровок, листва берёз окончательно пожелтела и начала опадать.

— Вот как погодка нас радует. Бабье лето наступило! — воодушевлённо встретил их Захар Епифаныч, выводя за поводья свою уже осёдланную кобылу. — Седлайте своих скакунов, да поживей, мы до заката вернуться должны.

Взбудоражено переговариваясь, молодые люди отправились к своим лошадям. Справились достаточно быстро, даже несмотря на то, что Игнат слабо затянул подпруги и инструктор заставил его полностью расседлать Ромашку и начать с самого начала. Когда все студенты взобрались на своих лошадей, Захар Епифаныч удивительно резво для своих лет вскочил на свою кобылу и, велев Николаю замыкать процессию, неспешно двинулся к тропинке, плавно спускающейся к реке.

Несмотря на неуверенность и неопытность седоков, лошади сами, как по команде, вереницей пошли друг за другом, следуя за бурой клячей.

— Это Вилюйка, — произнёс Захар Епифаныч, с любовью глядя на речку. — Здесь её легко можно перейти вброд, но сейчас вода уже ледяная. А вот летом река довольно хорошо прогревается, несмотря на то, что является горной. У устья она похожа на колосок — со всех скал ручейки её кормят. Раньше там поселение было, от них название и пошло. Точней, в переводе с их языка. Прозвали её так оттого, что она постоянно виляет между камней-то и гор, — он сбавил ход, любуясь прозрачной быстрой рекой, словно видел её впервые. — И гора наша называется Златовкой с незапамятных времён, ещё до того, как эта земля стала принадлежать баронам Златовым. Назвали её так, потому что на ней практически не растёт хвойник, а одни берёзы, и осенью она всегда золотом украшается. Алтынка, по-местному.

Они не спеша ехали по тропинке вдоль берега, а Захар Епифаныч всё рассказывал. Златовку окружали более высокие горы — Медвежка, Кедровка и Каменка. В Каменке, по словам преподавателя, было много пещер, состоящих из нескольких залов. А на скрытом с другой стороны горы обрыве можно было увидеть пещеры с балконами.

— Конечно, это очень опасно и, надеюсь, вы понимаете, что одним идти туда запрещено, — сурово посмотрел на них конюх. — Однако Пётр Анатольевич любит устраивать прогулки к находящемуся с той стороны Каменки озеру, с берега которого можно полюбоваться скалой. Если весна будет тёплой, вы обязательно там побываете.

— А почему не сейчас? — поинтересовался Иван.

— Пётр Анатольевич сейчас очень занят. Кроме того, погода вряд ли продержится дольше двух недель, и про дальние поездки придётся забыть.

— А у других курсов уже были прогулки туда?

— К сожалению, в этом году выходные не хотят радовать нас хорошей погодой, — расплывчато ответил Андрею Захар Епифаныч.

Они повернули на главную дорогу, поднимающуюся к самой академии. Вскоре дошли до конюшен, расседлали и привели в порядок своих лошадей. К их удивлению, время уже близилось к ужину.

Весь вечер первокурсники с энтузиазмом делились своими впечатлениями от первой конной прогулки. Даже Никола, с детства сидящий в седле, был в приподнятом настроении.

— Как вы думаете, в понедельник мы опять будем ездить верхом? — как бы между прочим спросил Данил.

Они всем курсом собрались в библиотеке под предлогом выполнения домашнего задания. Анна Константиновна, разбив их на две группы, велела перечертить на ватман генеалогическое древо династии Рюриковичей, указывая года жизни и правления великих князей и царей. Баронесса заявила, что в каждой комнате просто обязаны висеть плакаты династий наших великих государей и к концу года они должны будут как «Отче наш» знать историю родов, появившихся до великой Смуты, и, в первую очередь, великокняжеский род. Тут-то они и припомнили, что несколько недель назад наблюдали за вторым курсом, выполняющим похожее задание. Правда, старшие товарищи корпели уже над Домом Романовых. И хотя впереди были целые выходные, решено было заняться работой после ужина, тем более это была замечательная возможность обсудить сегодняшний день.

— Ну, может быть, если погода не подведёт, — раздумывая над открытой книгой родов, ответил Андрей.

— Надейтесь, — как всегда с долей юмора возразил Никола. — Теперь до Рождества нас ждут лишь утомительные тренировки в виде езды по кругу в загоне. А дальше, коль никого лошадь не сбросит, будут учить торжественной поступи да преодолению низких барьеров. Сомневаюсь, что кобылы обучены, так что этого нам до конца учёбы хватит.

— Ты серьёзно?

Какое-то время шатен сочувственно смотрел на их вытянутые и разочарованные лица, после чего не выдержал и рассмеялся:

— Да нет, конечно. Но вот нормально держаться в седле, когда лошадь идёт рысью или скачет галопом, мы к концу года должны научиться. А так как загон для нас маловат, то либо Захар Епифаныч будет нас делить на подгруппы, либо мы действительно будем гулять по окрестностям при первой возможности. Думаю, второе более вероятно.

Все воспаряли духом, услышав заключение Николая. За вечер они так практически ничего и не сделали, и следующий два дня, несмотря на хорошую погоду, провели за работой.

***

Бабье лето подходило к концу. Земля была устлана золотистым ковром, птицы слетались в стайки, стало меньше на улице божьих коровок; учителя, кто держал огороды, уже собрали весь урожай и за их оградами чернели перекопанные грядки.

— Иоанн, задержись, пожалуйста.

Очередной урок хороших манер Пётр Анатольевич посвятил чаепитию: рассказал об истории самовара, как проходила церемония в дворянской и крестьянской семьях, как со временем менялись традиции чаепития. Ваня не совсем понимал, по какому принципу наставник выбирает тему урока: они очень редко придерживались одной темы несколько занятий подряд. Обычно последующая тема была никак не связана спредыдущей, однако, стоило им разок что-то не повторить, и мужчина, будто почувствовав это, мог провести тест, контрольную или даже задать на уроке сочинение по теме, которую они проходили урока три-четыре назад. И только Николай относился к этому совершенно бесстрастно:

— Это как мозаика, — загадочно говорил друг, — вначале, вроде, ничего неясно, а в результате получается картинка.

Такое объяснение удовлетворило одного Андрея. Игнат же с Данилом, как и сам Ваня, по прежнему старались отыскать хоть какую-то логику, и даже перед уроками делали ставки, из какого раздела будет новая тема. Но любые их предположения раз за разом терпели крах.

— Можешь не волноваться насчёт квартплаты, — когда все вышли, встал из-за стола наставник. — Деньги будут напрямую перечисляться с твоей карточки. Тебе назначено пособие по утери кормильца и дополнительная стипендия. Все выплаты будут поступать на счёт, открытый на твоё имя.

И мужчина передал ему зелёную банковскую карту.

— Твои товарищи получат свои завтра утром. Я решил отдать твою раньше, чтобы без свидетелей передать это, — и он достал из кармана обычный, сложенный вчетверо, листок в клетку, где знакомым до боли почерком было выведено его имя.

Ваня, как во сне, взял письмо от подруги, пробормотав слова благодарности. Кивнув, мужчина ушёл, оставив студента в пустом кабинете.

Выйдя из ступора, Ваня неслушающимися руками развернул записку. Мелкий аккуратный почерк был непривычно наклонным. Было ощущение, что подруга очень спешила.

«Ваня!!! Прости, что так неразборчиво! Ты не представляешь, что произошло! Мы с бабушкой сейчас в соцзащите, пытались выбить тебе пособие. Здесь столько документов нужно, а без тебя они вообще не хотят ничего делать! И тут появляется такой представительный мужик и идёт без очереди. Конечно, все возмущаться начали, а он даже не реагирует. В общем, мы услышали, что он про тебя что-то спрашивает… Представь, ему за пять минут всё сделали! А теперь он о чём-то с бабушкой говорит. Сказал, что если я хочу тебе что-нибудь передать, то у меня есть десять минут! Где ты??! Я за тебя так переживала, ведь ты мне так и не написал, и адреса не оставил. Этот ваш преподаватель сказал, что у вас почты нет. Неужели такое в наш век бывает?! Вас что, увезли на Северный полюс?! У меня всё отлично. Учителя говорят, что могу пойти на медаль, если буду стараться. Жду тебя. Надеюсь, вас хоть на Новый год отпустят, а то ещё одичаете. От бабушки огромный-преогромный привет!

Катя».

Ваня грустно улыбнулся, перечитал письмо ещё раз, после чего надёжно спрятал его во внутренний карман фрака. За окном ветер взметал и кружил опавшие листья, светило солнце, одаривая природу последними тёплыми лучами. А мальчик сидел и всё глядел в окно, не замечая, как удлиняются тени.

Неужели наставник лично занимался его проблемой? Так это поэтому Пётр Анатольевич уехал на все выходные и вернулся только вчера вечером, отменив в понедельник свои уроки? Он нашёл время поговорить с бабой Марфой и наверняка всё ей объяснил. И даже дождался, пока его подруга допишет письмо…

Сердце переполняли благодарность к мужчине и внезапно нахлынувшая тоска по дому. Разнёсшийся по коридору звон колокола вывел его из раздумий. Неужели он просидел здесь почти два часа? Только теперь, оказавшись так далеко от подруги и её бабушки, он осознал, как дорожит этими, давно ставшими родными, людьми. И пусть он когда-то мечтал о счастливом и беззаботном детстве, он ни за что бы не согласился променять ту жизнь, которая у него была, на другую.

***

— Ты что счастливый такой? — Андрей, в течении всего ужина подозрительно наблюдавший за другом, уселся на кровать, буквально сверля его глазами. — Что наставник от тебя хотел?

— Ничего, — сказал Ваня абсолютную правду. — Просто он выполнил одну мою просьбу.

— И какую же? — тон друга был прямо-таки прокурорским.

— Да ладно тебе, Андрюх, оставь его в покое. У каждого из нас могут быть секреты, — Никола разлёгся на своей койке и включил нетбук.

— Это точно, — словно сам себе произнёс брюнет.

Повисла неловкая пауза. На несколько секунд задержав взгляд на каждом, Андрей молча вышел из комнаты. Через несколько минут, виновато улыбнувшись, Иван последовал его примеру.

К счастью, в библиотеке никого не было. Пройдя вдоль шкафов, Ваня уселся на подоконник самого дальнего окна. Отсюда открывался отличный вид на гору, впрочем, как и с любого восточного окна. Ему всё больше нравилось наблюдать, как крутятся ветряные мельницы. Он мог часами любоваться отсюда или сидя на своей кровати в их с парнями общей комнате за работой деревянных необычных строений, которых до приезда сюда никогда не видел, разве что на картинках. Растущие на склоне берёзы уже лишились большей части своей листвы и, глядя на них, становилось грустно. Ваня был не против сияющего белизной снега, лыжных прогулок и зимних забав, но уж очень не любил январскую стужу, а ведь ещё неизвестно, насколько морозной будет зима в этом году. Котельная ещё с сентября начала свою работу и, судя по рассказам старшекурсников, будет работать до конца мая. Не верилось, что так долго будут холода. Хотя, конечно, здесь горы…

Иван прильнул к окну, стараясь увидеть отсюда Медвежью гору, всю покрытую непроходимым лесом. Он так и не понял, почему вокруг сплошная тайга, а на Златовке и осинки растут, и черёмуха, и очень много берёз. Захар Епифаныч говорил, что отсюда коренные жители вырубали лес для постройки своих деревень: чем-то он им очень приглянулся, — да так, что ни одной сосны, ни одной ёлочки не осталось. Вот и стали расти берёзки. Тогда юный граф постеснялся спросить, почему именно берёзы…

***

В то же время, как Ваня размышлял о тайнах леса, в конюшне Андрей самозабвенно расчёсывал гриву своей Звёздочке, напевая себе под нос колыбельную, которую некогда каждый вечер пела ему мама. Он отлично понимал, что из-за недосказанности их дружба на грани распада, но не был уверен, что хочет пускать посторонних в свою душу. Он видел, что Никола, несмотря на всю кажущуюся открытость, ведёт какую-то свою, известную только ему, игру. Иначе как можно объяснить эти странные отлучки? А искренний и простоватый Ваня имеет какие-то таинственные дела с наставником. И, конечно, тот случай с Тайной канцелярией, вступить в ряды которой их двоих пригласили, не прибавил доверия в их дружбе. И всё-таки обидно, что так хорошо начавший складываться дружеский союз трёх графов с каждым новым днём всё ясней норовил рухнуть.

Над этой же ситуацией размышлял и Никола, сидевший с ноутбуком на коленях, прислонившись к стене. Он так сильно верил в их завязавшуюся с приезда дружбу, что не заметил момента, когда она начала разрушаться. Он понимал, что это неправильно, так не должно было случиться, но не видел причину, из-за которой всё теперь шло наперекосяк. Они лишились самого ценного, основы любой настоящей и крепкой дружбы — доверия. Он так безоговорочно верил своим новым друзьям, что никак не мог отойти от того взгляда, которым одарил его Андрей, от какой-то горькой недоговорённости, что осталась после ухода Ивана. До приезда сюда у него не было настоящих друзей. То есть, он очень неплохо общался со всей семьёй Златовых, но этим его нечастое общение с внешним миром и ограничивалось. Он отлично знал семьи всех представителей выжившего дворянства, но их владения были слишком далеко от их замка. Он так жаждал встречи с новыми людьми, что до сих пор пребывал в восторге от столь удачного первого знакомства. Подумать только, их будто само провидение подтолкнуло друг к другу! Конечно, он знал от отца, представители каких семей будут учиться на их курсе, но и подумать не мог, что стоящий тогда как неприкаянный на остановке Иван окажется одним из графов. А Андрей так сам к ним подсел. И вот теперь какой-то злой рок так бессмысленно раскидывает их в разные стороны…

«А, может, Андрей прав, и это я во всём виноват? А Ваня знает, но просто не хочет меня расстраивать?» Как же не хватало сейчас мудрого совета Сиверса! Наставник всегда помогал ему разобраться в ситуации, какой бы трудной и неразрешимой она не казалась. Подумав, Никола решительно отложил компьютер.

Набросив капюшон и как можно выше подняв воротник, Николай направился в сторону скрытой за деревьями от посторонних глаз голубятни. На улице потемнело: солнце скрыли неизвестно откуда налетевшие тучи. На ветках деревьев, да и в небе, было полно грачей — вот-вот птичья стая отправится на зимовку. Ветер усиливался, срывая листья и кружа их в причудливом вальсе.

Обогнув южное крыло, Николка еле обнаружил тропинку, скрытую опавшей листвой. Голубятня показалась уже за первыми деревьями на небольшой лужайке. Рядом стоял стол, окружённый скамейками.

Смахнув рукой налетевшие на столешницу листья, Никола сел на скамейку, достал из кармана блокнот и ручку и задумался, как бы лучше обрисовать ситуацию своему учителю. В это время сильный порыв ветра смёл, казалось, все оставшиеся на деревьях листья, взметнув их высоко в небо. В это же мгновение раздался птичий крик и грачи, как по команде, поднялись с веток. Пожухлая листва всё кружила в воздухе, ветер не давал ей опуститься на землю, в небе кружилась огромная чёрная стая. Как завороженный Никола смотрел на птиц, которые стали выстраиваться клиньями. Вот первая группа устремилась на юг, за ними полетел второй клин, третий… И вот уже птицы летят сплошной тучей, оставляя родные края. А ветер всё играл с опавшей листвой, то взметая её до верхушек деревьев, то низвергая на землю.

— Улетели грачи, — как-то печально промолвил юноша, провожая взглядом ещё виднеющуюся над горизонтом чёрную полосу.

Внезапно его осенила мысль, как спасти их, казалось, потерянную дружбу. С какой-то неясной тоской, что появлялась каждый раз, когда он видел конец листопада и улетающих птиц, Никола наблюдал за летящими листьями. Он всегда хотел быть в центре этого осеннего буйства, но обычно вынужден был за всем наблюдать из окон замка, да и не каждый год природа одаривала таким чудом. Бывало, в тихую осень, последние листья и с первым снегом слетать не спешили.

Он не знал, что друзья тоже замерли, наблюдая это удивительное и необычное для них явление, и каждый принял точно такое же решение. А юный Муравьёв, довольный найденным ответом на мучавший его вопрос, отправил с голубем совсем другое письмо, нежели собирался:

«Мой добрый друг и учитель! Прости, что так долго не давал о себе знать. Уверен, отец давно в курсе моих приключений. У меня появились замечательные друзья, я всеми силами стараюсь освоить компьютер. Надеюсь, отец не серчает, что я почти не уделяю времени Ангелине, но, признаться, время здесь течёт намного быстрее, чем дома. Передай от меня сердечный привет моей милой нянюшке. Пиши, ты же знаешь, как мне вас здесь не хватает»

 

Глава 15. Непростой разговор

Наступили выходные. Утро субботы, как обычно, первокурсники провели в конюшне, помогая Захару Епифанычу приводить в порядок снаряжение. Через полчаса кропотливой работы, уже и Данил с Игнатом почувствовали то напряжение, которое царило в ничего не значащем разговоре однокурсников, обсуждавших недавний листопад. Теперь деревья казались мёртвыми, особенно на фоне бурной растительности окружающих таёжных гор. В воздухе витало волшебное предвкушение первого снега. Везде, но только не в этом здании.

— Вы поругались? — игнорируя предупреждающие знаки Данила, не выдержал Игнат гнетущей обстановки.

— Нет. С чего ты взял? Нет, конечно! — больше подтверждая слова однокурсника, нежели опровергая их, вразнобой стали заверять ребята.

— Это из-за Петра Анатольевича? — проницательно спросил Данил. Желание подтвердить догадку всё-таки пересилило.

— Причём тут наш наставник? — искренне изумился Иван.

Однако Андрей скептически фыркнул на его слова. Никола с недоумением переводил взгляд с одного на другого, силясь разобраться в ситуации.

— Ну, он же к тебе относится по-особенному, — обещая себе следующий раз держать язык за зубами и не впутываться в чужие конфликты, всё-таки пояснил свои мысли Данил. — Спрашивает только когда ты поднимаешь руку, за последний тест только тебе пятёрку поставил, о чём-то говорит с тобой после уроков.

— Это была честная пятёрка, — возмутился Ваня. — А оставил он меня после урока всего раз.

— У меня тоже была одна ошибка, как и у тебя. Но мне поставили четвёрку, — скрывая обиду за такую несправедливость, возразил однокурсник.

— Пётр Анатольевич сказал, что у тебя ошибка более грубая, — заступился за растерянного друга Никола. — У него была ошибка в обычном вопросе, а у тебя — на соответствие.

— Всё равно, количество правильных ответов одинаково, значит и оценка должна быть одна.

К их облегчению, дальнейших расспросов не проследовало. Оставшееся время Данил вполголоса что-то доказывал Игнату, который лишь согласно мычал время от времени. Ваня расстроенно натирал седло, припоминая уроки наставника и пытаясь понять, прав ли однокурсник в своих обвинениях? Никола утешающе похлопал его по плечу и молча вернулся к прерванному занятию, с пристрастием выискивая мельчайшие ворсинки, которые могли остаться на уздечке. Андрей слишком резко попытался счистить грязь с какой-то старой подковы, и чуть сам не травмировался, после чего стал более осторожным, но тоже молчал.

После обеда все трое, по-прежнему пребывая в безмолвии, поднялись в свою комнату. Никола, входивший последним, запер дверь на щеколду, чтобы им не мешали.

— Нам надо поговорить.

Фраза была сказана с какой-то решимостью и странным смирением. Ваня и Андрей потрясённо посмотрели на него, а затем — друг на друга: они только что собирались сказать то же самое.

— По всей видимости, не я один так думаю, — ситуация развеселила и успокоила Николая, и он первым сел на кровать, жестом предлагая друзьям последовать своему примеру.

Ещё раз переглянувшись, Андрей с Иваном расселись по своим койкам.

— Начнём по-порядку? — воодушевлённо предложил Николка и посмотрел на Андрея. — Извини, но мне почему-то кажется, что из нас троих именно ты в курсе, с чего всё началось. Кто из нас должен рассказывать первым?

— Ваня, — не ожидавший подобного вопроса, чисто автоматически ответил Андрей.

— Хорошо, — согласился Никола, предупреждающе посмотрев на почему-то побледневшего друга. — Какие конкретно ответы ты хотел бы от него услышать?

— У меня только один вопрос: что за секреты у него с наставником? — Князев отодвинулся к стене, скрестив на груди руки и выжидательно посмотрев на друга.

Иван поёжился под этим холодным взглядом. На мгновение закралась мысль просто уйти, но он понимал, что тогда это действительно будет конец их дружбы.

— Пётр Анатольевич просто помог мне в оформлении пособий, — решившись, сказал Ваня. — Мне нужны были деньги, и я попросил его о помощи.

— И это всё? — не поверил Андрей. — Ты скрывал от нас только это?!

Ваня кивнул, почему-то его трясла мелкая дрожь, с которой он никак не мог справиться. Андрей, смутившись, отвёл взгляд. А Ваня, как в трансе, безучастно продолжил, изучая лежащий на полу ковёр:

— Я не успел оформить их в августе, да и не был уверен, что мне что-то положено. Ведь мне уже 16. А Пётр Анатольевич лично всё уладил, и даже выбил для меня дополнительную стипендию.

— Прости, я не знал, что у вас в семье так плохо с деньгами, — не глядя на него, негромко произнёс Андрей.

— У меня нет семьи.

— Как это нет? — нахмурился Николай.

— Отец ушёл от нас, а мама… Она так волновалась из-за развода… В общем, у неё не выдержало сердце.

— Она… умерла? — отчего-то пересохшими губами спросил молодой Муравьёв.

— В июле. Этим летом, — кивнул Иван.

Стало тихо. Так тихо, что Ваня отчётливо слышал своё стучащее, словно после сдачи стометровки, сердце. Неожиданно Никола встал и пересел к нему на кровать.

— Знаешь, моя мама тоже умерла. Мне тогда было одиннадцать. Но я её не очень хорошо помню. Меня воспитывала няня, бабушка Агафья, а с семи лет отец отдал меня на обучение Сиверсу. Я видел родителей только за ужином или когда мы ездили в гости. Мама помогала отцу с бизнесом, и они часто уезжали из дома. Она умерла зимой, от воспаления лёгких. Отец тогда привёз из города каких-то врачей, но даже они не смогли ей помочь.

— Соболезную, — искренне произнёс Ваня, посмотрев в полные сочувствием карие глаза друга.

— Поверь, со временем ты сможешь говорить об этом спокойно. И ты всегда сможешь на меня рассчитывать.

— И на меня, — Андрей смотрел на него открыто, без того недоверия, что было в его взгляде последнее время. Он оценил мужество друга и тоже решил быть честным.

— Наверно, следующий я, — тепло улыбнулся ему Николай. — Так чем я провинился?

Однако ответил ему Ваня:

— Нам интересно, куда ты ходишь каждое воскресенье?

— И это всё?! — от облегчения юный граф даже рассмеялся. Он уже какие только грехи себе не приписывал. — Почему вы раньше меня не спросили?

— Мы хотели, — признался Андрей, чувствуя неловкость. — Но думали, ты нам сам всё расскажешь.

— Я просто не знал, что вас это так напрягает. Если хотите, я вас как-нибудь с ним познакомлю.

— С кем? — не поняли друзья.

— Вы не обращали внимания на избушку около леса? Она очень маленькая, да и крылечко выходит на сторону склона: там небольшой огород, но отсюда его не видно. Живёт в ней батюшка Гавриил, он служил когда-то в храме в деревне у Златовых, но лет десять назад ушёл на покой. Когда баронесса решила построить академию, он первым попросился сюда. Он редко выходит за ограду, поэтому вы его не встречали в посёлке. Мой духовник благословил меня исповедоваться у него, пока я учусь здесь.

— Что?! — в шоке уставился на него Андрей.

Никола как-то странно улыбнулся, словно находился не здесь:

— Мы с Сиверсом и бабушкой Агафьей дома каждое воскресенье ходили в церковь: молились на службе, исповедовались и причащались. Ну и, конечно, у меня есть духовник, отец Иоанн. Когда я уезжал, он благословил меня исповедоваться у батюшки Гавриила.

— И ты действительно ходишь на исповедь? — не поверил Князев.

— Ну да, — недоумённо подтвердил Никола, не понимая, что в этом такого. — А разве вы в городе не ходите в храм?

— Только по праздникам, — признался Иван. — На Рождество, Крещение, Пасху… Бабушка Марфа тоже причащается, с ней часто мама ходила. Четыре раза в год, в посты. А мы с Катей нет. Я думал, мы ещё для этого молоды.

— У тебя есть сестра?

— Ну… скорее подруга, — уклончиво ответил Ваня.

— Мою прабабушку тоже Марфой звали, — задумчиво промолвил Андрей. — Она, вроде, ходила в храм. Дедушка часто про неё рассказывал. Он тоже любил бывать в церкви: свечки ставил, за святой водой на Крещение ходил. А вообще-то, у нас в семье это не принято. Отец считает, что вера — удел стариков. Хотя меня крестили, — он усмехнулся, — «на всякий случай». Я даже крёстных своих не помню, они с нами не общаются.

— Это печально, — заметил Никола.

Иван промолчал. Он тоже не помнил своих крёстных. Тем более крёстная была только формально — коллега матери по её тогдашней работе, с которой они потом перестали общаться. Крёстным был младший брат отца. Мама говорила, что он умер, попав аварию, когда сам Ваня был ещё маленьким.

— Как понимаю, теперь моя очередь, — прекращая эту душеспасительную беседу, по-турецки уселся Андрей.

Он подробно рассказал о полученном от старшекурсников приглашении и о том, что они с Иваном от них услышали.

— Они называют себя Тайной канцелярией. Когда ты ушёл, — недовольно посмотрел он на Ваню, — Шафиров стал выспрашивать, какие направления мы выберем. Он настоятельно советовал нам выбрать политику. Они почти все у Валерия Кондратьевича, только Кирилл выбрал юриспруденцию. Наш барон уверен, что их всех после учёбы отправят сразу в Москву, по крайней мере, его — точно, а уж он в течении года перетянет и всех остальных. И уж там он обязательно убедит младшего Вяземского участвовать в выборах: у них ведь будет целых три года на подготовку! А ты, Ваня, всё-таки должен был остаться. Они уверены, что ты будешь просить принять тебя обратно, когда лучше освоишься в этом мире и поймёшь, что они правы.

— Я не хочу участвовать в смуте. И вообще, я никогда не мечтал связать свою жизнь с политикой.

— Ну, от политики ты уже не уйдёшь, — философски заметил Никола. — И, думаю, Андрей прав: тебе стоило остаться.

— И это ТЫ мне говоришь? — не поверил своим ушам юноша.

— Пойми, было бы лучше, если бы они считали тебя своим. Даже если ты, как и я, считаешь их затею безумием, знание их планов тебе не повредит, — после этого он посмотрел на Андрея. — Взрослые наверняка догадываются о чём-то подобном. Их должно было насторожить, что все повально выбирают внутреннюю политику. Шафиров не дурак, он знает, кого звать, вот только недооценил он нашей дружбы.

— Так ты знаешь, почему он не позвал Игната? — вдруг спросил Ваня.

— У Ветрова на лбу написано, что его интересует только торговля, а, значит, он нашей Тайной канцелярии бесполезен. Они ещё не придумали себе никаких опознавательных знаков или шифровок?

Ничего не говоря, Андрей достал из кармана перстень и передал Николе. Ваня наклонился, чтобы тоже разглядеть кольцо. Это была настоящая печатка. Серебряный перстень, с обратной стороны которого была выгравирована надпись «За Родину». Печать представляла собой замысловатый оттиск короны, рядом с которой были скипетр и держава — символы царской власти.

— Нас с Данилой просили не надевать их, пока мы здесь.

— Всё верно, — кивнул Никола. — Такой в магазине не купишь, он явно сделан на заказ. Даже несмотря на то, что это всего лишь кольцо, и оно не должно привлекать особого внимания, если подобную вещь будут носить добрая половина студентов, профессора явно заметят. Ты какое направление выбирать собрался?

— Я предпочёл бы записаться на внешнюю политику. Мне бы хотелось поездить по миру.

— Тогда, как минимум, тебе надо владеть разговорным английским. И не думаю, что Шафиров одобрит твой выбор.

— У меня была школа с уклоном на иностранные языки, а с нашим бароном я как-нибудь договорюсь. Он должен понимать, что без международной дипломатии его план переворота неосуществим: другие страны этого не допустят.

— Неужели ты собрался им помогать? — не поверил Иван. Андрей возвёл глаза к потолку:

— Естественно нет. Но Шафиров должен быть уверен, что я всецело предан ему, тогда мы будем знать каждый его шаг. Не думаю, что мы выиграем, если барону удастся воплотить в жизнь свой план. Сейчас в страну только вернулась стабильность, и столь резкая смена режима вряд ли пойдёт ей на пользу. Я хорошо помню последний экономический кризис, и как сложно пришлось нашей семье.

— Не одолжишь мне на недельку своё кольцо? Как я понимаю, барон намерен привлечь на свою сторону как можно больше «новых» дворян, и это своеобразный пропуск. Так что не помешает его иметь нам всем.

Андрей кивнул, разрешая забрать свой перстень.

Они ещё долго говорили о политике. Ваня с удивлением узнал, что и нынешний президент был выбран с поддержки дворян и имел благородные корни. Оказывается, уцелевшая российская аристократия сумела воспользоваться ситуацией, вовремя протолкнув своего человека. Тогда все расчёты оказались верны, и страна действительно вышла из того хаоса, в котором оказалась после развала СССР. Поднялась из руин экономика, возродилась православная вера.

— А Шафиров в курсе всего этого? — спросил Андрей.

— Современную историю они будут изучать во втором полугодии, но не думаю, что барон откажется от своих притязаний, — задумчиво ответил Никола. — Для него это победа прогнившего древнего дворянства, а не его личная. Он не понимает, что может испортить всё, чего нам удалось добиться. Мы подготовили народ: нашего кандидата избрали на третий срок, президентский срок правления увеличен вторым нашим выдвиженцем, они смогли образовать сильный тандем. Следующий шаг — сделать власть безвременной и, в конце концов, мы придём к наследованию и вернём России царя. Единственное, надо не допустить прихода к власти лже-Ивана-царевича — это может погубить всё, сделанное в последние годы.

— Но если это понимают и Вяземские, тогда ничего у него не получится, — высказал вслух свои мысли Иван, однако Никола покачал головой:

— Шафиров не так прост: у него есть и запасной вариант.

— И какой же? — изогнул бровь Андрей. — Сам будет бороться?

— Нет, вряд ли он настолько глуп, чтобы надеяться на поддержку своей персоны, хотя наверняка имеет такие амбиции. Но у него в рукаве припрятан козырь, который действительно способен собрать вокруг себя всю новую аристократию.

— Ты о Внукове? — озвучил своё предположение брюнет.

Никола молча кивнул. Ваня недоумённо переводил взгляд с одного на другого.

— Да что вы нашли в этом Внукове? — всё-таки не выдержал он.

— Не скажи, — покачал головой Николай. — Я с самого начала обратил внимание, что он держится при Шафирове тёмной лошадкой. А ведь Внуковы — тоже княжеский род. Они даже претендовали на царский трон в Смутное время, но отказались от титула в пользу Романовых. Об этом мало кому известно, но если на этом сыграть, Антон будет представлять серьёзную угрозу действующей власти. Сейчас он простой дворянин, но если он раскопал всю правду о своих корнях, то способен превратиться в серьёзную политическую фигуру. Осталось понять: чего он сам хочет добиться?

— Значит, баронесса могла не рассказать на уроке, что в нём течёт царская кровь?

— Вполне вероятно, — согласился с Андреем Никола. — Лишнего риска всегда лучше избегать. Я думаю, он сам захотел узнать больше о своём роде. Или ему в этом помог наш барон. В любом случае, им явно известно, какую угрозу для власти они представляют. И их Тайная канцелярия — прямое тому подтверждение.

— И что мы можем сделать? — с надеждой, что у друга уже готово решение, спросил Ваня.

— Пока ничего, — развёл руками Никола. — Однако если появятся идеи — говорите. Я тоже на досуге подумаю. Возможно, нам повезёт, и они ещё одумаются, когда на истории узнают истинное положение вещей. Однако я мало верю в подобные чудеса, так что придётся искать компромисс. Пока время на нашей стороне: если Вяземский не сглупит, Внуков слишком молод, чтобы участвовать на выборах. Им вначале придётся протащить закон о снижение возрастного порога на выборах или даже его отмене. Десять-пятнадцать лет это не один-два года. Вряд ли у барона в планах так долго ждать. По всей видимости, он хочет добиться власти за несколько лет. Его поспешность в результате может сыграть нам на руку.

— Удивляюсь твоему хладнокровию, — растянулся, словно кот, на кровати Андрей.

Напряжённость, которая в последние дни была просто физически ощутима, пропала без следа. Они вновь почувствовали себя друг с другом комфортно и спокойно. Почти разбитая дружба стала крепче, чем когда-либо, и теперь им действительно было, за что бороться и что терять.

 

Глава 16. Первый снег

То, что троица помирилась, разнеслось по школе в одно мгновение. Они только успели прийти на ужин, как поймали на себе изучающий взгляд Шафирова. Ваня очень удивился, осознав, как пристально студенты следят друг за другом. А он-то всегда считал, что только бабульки на лавочках сплетни разносят.

— Не обращайте внимания, он вас просто оценивает, — полушёпотом успокоил Никола, пока Данил о чём-то увлечённо спорил с Игнатом.

— В принципе, ему должно быть выгодно наше общение, — также тихо промолвил Андрей.

— С какой радости? — не понял Ваня.

— За мною следить, — со всей серьёзностью прошептал Николай. — А через меня и за остальным «древнем» дворянством. Ведь я должен быть в курсе всего, и он это прекрасно понимает.

Зашли преподаватели, и все разговоры стихли. Баронесса, как всегда, позвонила в свой колокольчик, и слуги поспешили подать кушанья.

Жизнь налаживалась. Домашние задания уже не отнимали столько времени, и в выходные они опять могли позволить себе побездельничать. Последняя неделя октября ознаменовалась их первой конной прогулкой с наставником. Была с ними и Анастасия Дмитриевна. Из её воспитанниц присутствовала лишь Ангелина, которой Захар Епифаныч оседлал Ветра.

— У нас нет верховой езды. Бабушка считает это не совсем женским занятием, — подмигнула им девушка, мастерски запрыгивая на лошадь. — Но я в седле с детства, — и, в подтверждении своих слов, она пришпорила своего скакуна.

— Девчонка не промах, — уважительно произнёс Андрей, потуже затягивая подпруги, — Я думал, она только крестиком вышивает.

— Не без этого, — хмыкнул Никола.

— А это её конь? Я думал, он принадлежит Анне Константиновне, — сам поразился неожиданной догадке Ваня, провожая взглядом серого в яблоках жеребца.

— Баронесса предпочитает кареты, как и вся женская половина Златовых, кроме Ангелии, — пояснил Николка. — Крёстный даже спорил со своей матерью по этому поводу. Он всегда считал, что никому не лишне умение хорошо держаться в седле. Вот его страсть и передалась Ангелине, хотя её сёстры к верховой езде равнодушны. Он и со мной довольно много занимался, пока мама была жива, и мы ездили к ним каждые выходные.

— Мы должны успеть до ужина, — поторопил всех Пётр Анатольевич.

Сейчас было начало первого. В честь похода, им вместо обеда подали что-то вроде лёгкого ланча. Было не сильно холодно, хотя в тени на земле всё ещё виднелся утренний иней, и наставник всё-таки решил сводить их к знаменитому озеру.

Ехали неторопливо. Пётр Анатольевич по пути рассказывал о царской охоте, о животных, которых можно встретить в тайге.

— Поздравляю, Соколов, ты всё-таки приручил эту клячу, — чуть придержав лошадь, поравнялся с ними Шафиров.

— Как ты собираешься править страной, если с обычной скотиной не справился? — к изумлению друзей ляпнул Никола.

Барон сощурился, пристально взирая на юного графа, после чего кинул быстрый взгляд на смутившегося Ивана. Андрей же выглядел абсолютно бесстрастным, делая вид, что интересуется исключительно дорогой.

— Растрепала всё-таки птичка хозяину. Небось, уже и своему папаше всё доложил.

— Ну, во-первых, это только у тебя привычка делать из друзей вассалов, — как ни в чём не бывало отпарировал Николай. — Во-вторых, по твоим замашкам так ты не Россией, а всем миром править должен. А, в-третьих, не думаю, что отца интересуют чьи-то несбыточные мечтания.

— И почему это ты считаешь мой план несбыточным? — в штыки отреагировал Шафиров, буквально сверля соперника взглядом.

— Так у тебя даже план есть?! — вполне искренне удивился шатен.

Александр замялся, недоверчиво глянув на Соколова. Этот взгляд не укрылся от Николая:

— Да ничего мне Ваня не говорил, но, надеюсь, вечером расскажет, раз у вас с ним какие-то тайны. Хотя, если дело стоящее, я бы ни прочь и сам поучаствовать.

— Даже если бы это касалось свержения власти?

— Я монархист, — пожал плечами граф. — Правда, на твою кандидатуру ставить не буду.

— Это почему же? — во взгляде барона наравне с презрением промелькнуло и любопытство.

Никола помедлил, наслаждаясь своей маленькой победой, после чего нарочито лениво пояснил:

— В тебе нет ни капли императорской крови, — и пришпорил коня.

Когда добрались до озера, Ваня пожалел, что у него нет фотоаппарата. Над ними возвышалась почти отвесная скала с несколькими уступами. Такая высокая, что дух захватывало! А слева, окружённое лесом, искрилось голубизной чистейшее горное озеро!

— Приехали, — объявил наставник, сворачивая с каменистой тропинки и направляя свою лошадь к открытому берегу.

— Теперь ясно, почему сюда зимой не ходят, — спешиваясь, произнёс Никола.

— Ещё бы, — пробурчал оказавшийся рядом Игнат. — Больше часа добирались!

Николай недоумённо посмотрел на него, после чего расплылся в улыбке:

— По-хорошему и за полчаса доскакать можно. Я имел в виду лавины. Думаю, они здесь часто сходят. Посмотри, только с этой стороны ничего не растёт.

— А-а-а, — протянул Ветров, явно не уловив взаимосвязи.

Тем временем старшие ребята уже поправляли сложенное из камней костровище, а Пётр Анатольевич, достав из седельной сумки небольшой топорик и сказав, чтобы остальные шли за дровами, отправился в лес. Недолго думая, первокурсники с удовольствием ринулись исполнять его повеление.

Хворост собрали быстро. В лесу оказалось много сломанных веток и поваленных деревьев, — им даже не пришлось далеко заходить. Вернувшись на поляну, они увидели, что над костровищем уже висит котелок, а старшекурсники вовсю орудуют перочинными ножами, делая из подходящих веточек шпажки.

Уверенность, что готовить должны женщины, покачнулась, когда Ваня увидел, что всем самолично занимается Пётр Анатольевич. Из всех ему помогал только Внуков. По всей видимости, Антон часто бывал в походах.

Вот костёр принялся и весело затрещал. Анастасия Дмитриевна добавила в закипевшую воду каких-то листьев, привезённых с собой, Внуков мастерски нанизывал мясо на изготовленные товарищами шпажки, наставник резал большими ломтями хлеб. Пока готовились угли для шашлыков, все с удовольствием поджаривали хлеб и пили ароматный чай. Когда котелок вновь наполнили водой, Пётр Анатольевич занялся шашлыками, а студенты рассеялись по поляне, дожёвывая хрустящий и пахнущий костром хлеб.

— Класс! — задрав голову, любовался скалкой Андрей.

— Там пещера? — указал Ваня на чернеющее пятно над одним из уступов.

Никола изучающе посмотрел, куда указал друг:

— Скорее всего, — согласился он.

Таких пещер они обнаружили три, после чего переместились ближе к озеру. К сожалению, берег был не песчаным, а каменистым, а вода хоть и прозрачной, но жутко холодной.

— Скорее всего, питается родниками, — задумчиво произнёс Николай, оглядывая дальние берега, где не было видно ни одной впадающей речушки.

— Значит, в нём не поплаваешь, — вынес вердикт Андрей, выбирая плоский камушек и запуская его в воду.

К ним подошла Ангелина и села чуть в отдалении на ствол поваленного дерева у кромки леса. Она достала из висящей через плечо небольшой сумочки книжку и стала читать.

— Подойди к ней, — подтолкнул друга Никола. — Или так и будешь пожирать глазами?

— Что? Неужели так заметно?

— Если честно, да. По крайней мере нам, — заверил его Ваня.

Однако осуществить задуманное Андрей не успел: к Ангелине подошёл барон и стал откровенно заигрывать с нею. Нахмурившись, Андрей отвернулся, сделав вид, что очень заинтересован кружившим в небе коршуном.

— Неужели ты готов так легко сдаться? — подначил Николка, тоже подняв взгляд на парящую птицу.

— Что тут можно сделать? Шафиров явно ей по душе: смотри, как мило щебечут, — кинул он из-под бровей косой взгляд на парочку.

— А, по-моему, это обычная вежливость, — и Никола уверенно направился к подруге детства, не обращая внимания на удивлённо следящих за ним старшекурсников.

Андрей, оставшийся на берегу, недоверчиво наблюдал за другом. А тот, сказав несколько слов девушке и барону, спокойно увёл её от явно недовольного его вмешательством третьекурсника.

— Позволь представить тебе моих друзей, графа Князева и графа Соколова, — чуть поклонившись спутнице, произнёс Никола, когда они подошли достаточно близко.

— Андрей, — пожал протянутую руку брюнет.

— Иван, — представился Ваня, просто кивнув отчего-то замешкавшейся Ангелине.

Никола чуть заметно показал головой, неодобрительно посмотрев на Андрея, после чего повернулся к подруге:

— Прошу прощения, дорогая Ангелия, за их манеры, — при этих словах он коснулся губами тыльной стороны её руки. — Но я всё же надеюсь, что ты не откажешься составить нам компанию.

Андрей смутился, осознавая, что должен был поцеловать руку девушке, а не жать. Впервые он так оробел: раньше юноша никогда ничего подобного не испытывал, и запросто знакомился хоть на дискотеке, хоть на улице. Однако Ангелина разительно отличалась от той массы кукол, с которыми он встречался. Она обладала каким-то внутренним светом. Несмотря на полное отсутствие косметики, она не казалась «серой мышкой», а была хрупкой и женственной. Её манеры и какая-то детская непосредственность пленили своей чистотой. Её хотелось защищать, оберегать от всего на свете. В глазах Андрея она была нежный ангелом, по какой-то роковой ошибке оказавшимся на земле.

Вскоре была готова вторая порция чая. Извинившись, Николай с Ваней отправились к костру за ароматным напитком, оставив их с Ангелиной наедине. К облегчению Андрея, впервые не знавшего, с чего начать, девушка заговорила первой:

— Мне бабушка сказала, что вы сами нашли адрес нашей академии.

— Да, с помощью Интернета, — кивнул парень. — Это такая… энциклопедия, где всё есть.

— Я знаю, что такое Интернет, — улыбнулась Ангелия.

— Знаешь?! — удивился Андрей, непроизвольно перейдя на «ты».

Ангелина одарила его насмешливым взглядом:

— Неужели вы, граф, думали…

Их глаза встретились. Андрея поразила глубокая синева её глаз. Лукавые искорки сменились какой-то растерянностью, и девушка поспешно опустила глаза.

— У нас дома есть электричество, — пытаясь скрасить неловкий момент, проговорила Ангелина. — Отец часто работает на компьютере.

К ним уже возвращались друзья, и разговор пришлось прекратить. Никола широко улыбнулся, подавая одну из чашек Ангелии:

— Надеюсь, мой друг не сильно тебя утомил.

— Ну что ты. Граф был очень мил.

Мил. Это было лучшее из всех похвал! Андрей понимал, что наверняка выглядит глупо, но так и не смог сдержать расплывшуюся по лицу улыбку. Он больше не слышал, о чём говорит Никола с Ангелией, стараясь включить и их с Ваней в ничего не значащую светскую беседу. Ваня время от времени что-то отвечал, пытался задавать девушке вопросы, но явно чувствовал себя несколько скованно. Он же был способен только кивать.

Оклик наставника, громко объявившего о готовности шашлыков, был для Андрея настоящим спасением. Сказав, что возьмёт на всех, чуть не споткнувшись, он быстро направился к моментально столпившимся возле костра старшекурсникам.

— Эй, Князев, — придержал его мрачный Шафиров. — Она будет моей. Понял?

— Согласен, — кивнул Андрей, к которому стремительно возвращалась способность мыслить. — Но только если она сама тебя выберет.

Глаза барона сузились:

— И ты не боишься вставать у меня на пути?

— По-моему, ты сам говорил, что никакие личные мотивы не должны помешать нашему делу. Так что здесь каждый сам за себя.

Шафиров окинул его испепеляющим взглядом, но промолчал. Его однокурсники уже ждали своего лидера с его порцией шашлыка, и барон, потеряв, казалось, к Андрею всякий интерес, направился к ним. Проводив его задумчивым взглядом, Андрей подошёл к наставнику, рядом с которым обедала Анастасия Дмитриевна.

— Нам четыре палочки.

— Прошу.

Взяв шашлыки, он вернулся к друзьям. Через полчаса, затушив ещё дымившиеся угли, наставник приказал седлать лошадей в обратную дорогу. Уже на подъезде к деревне пошёл первый в этом году снег. Хлопьями, густой пеленой, медленно кружащий. Словно зима наконец вспомнила о своих обязанностях и решила укрыть землю своим мягким, воздушным ковром.

Андрей смотрел на ехавшую впереди Ангелину, на медленно падающие и искрящиеся в её волосах снежинки. Давно потерянное ощущение приближающегося Рождества, вера в сказки и чудеса наполняли его сердце. Он не мог вспомнить, когда последний раз был настолько счастлив!

 

Глава 17. Девочка-ангел

Всю неделю шёл снег. В первые дни он ещё таял, но теперь, похоже, решил лечь основательно. День стал казаться ещё короче. Уже нельзя было после уроков пойти погулять или проведать конюшни, в комнате приходилось сидеть только при свете, и иногда возникало ощущение, что вечер просто невероятно долгий. В начале декабря Игнат обратил внимание, что даже кормить их стали по-другому:

— Послушайте, мне кажется, или нам действительно давно не подавали котлет? — придирчиво рассматривая большой кусок рыбы в тарелке, спросил Ветров, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Так дорогу занесло, в город не выбраться, — пожал плечами Никола. Все недоумённо посмотрели на него.

— То есть, мы здесь застряли? — уточнил Данил. — А я-то всё гадал, почему Евгений Денисович всю неделю в академии…

— О, правда, — Андрей непроизвольно бросил взгляд на преподавательский стол. Информатик сидел на своём месте и пил чай.

— А если запасы закончатся? Мы же помрём с голода, — беспокойно заёрзал Игнат, совсем иначе взглянув на свою тарелку, словно это была последняя порция в его жизни.

Никола снисходительно взглянул на однокурсника:

— Дороги до лета может не быть. Это вполне нормально, так что Прохор наверняка запас провизии на полгода, если не больше. У нас дома отец всегда об этом заботится.

— А если нет? — спросил Данил, в упор глядя на юного графа.

— Да не волнуйтесь вы, баронесса лично всё контролирует.

Игнат глубоко вздохнул:

— Значит, мяска до лета не будет? Даже консерв? — в голосе прозвучали обречённые нотки. Однако эта реплика вызвала искреннее изумление у Николы:

— Почему? Вот пост закончится, и подадут тебе и курицу, и котлеты. А консервы и так нам дают: вчера на ужин были и грибочки, и маринованные огурчики.

— Я имел в виду мясные консервы, в таких железных баночках, — промямлил себе под нос Игнат.

Никола непонимающе оглянулся на друзей, но те лишь махнули рукой. Мол, потом объяснят, о чём толкует Ветров. Зато Андрей обратил внимание на более важную деталь:

— Что ещё за пост?

— Рождественский, — как само собой разумеющееся ответил Никола, и всё-таки пояснил, — до 7 января.

— Ты хочешь сказать, что больше месяца нас собираются кормить ЭТИМ, когда в кладовых полно мяса?! А ничего, что я, например, не хочу его соблюдать? Вообще это дело добровольное.

Остальные согласно закивали. Только один Ваня не отреагировал на его речь, погружённый в себя и о чём-то задумавшийся. Никола выглядел ошарашенным:

— Но нас и так благословили на самое лёгкое воздержание! Повара готовят почти каждый день рыбу, балуют нас разносолами, никак не ограничивают порции. А по выходным даже молоко и сыр едим! Единственное, чего нас лишили, так это яиц и мяса. Неужели так сложно обходиться без них?

— Это ты привык к постам, — резонно рассудил Данил. — Я согласен с Андреем: не правильно, что нас заставляют поститься. А если я вообще атеист?

Никола недоверчиво взглянул на него. Ему были абсолютно не понятны претензии однокурсников. Ведь это пост: дни радости души, дни покаяния и духовного возрождения. Разве можно его не любить? Неожиданно ему на помощь пришёл Ваня:

— Повара всё равно не будут готовить для каждого отдельно. Считайте это небольшой диетой или правильным питанием. Это не принесёт ни пользы, ни вреда. Пост — это не пища, это состояние души. Особое, светлое. Нас не заставляют принимать в нём участие.

Никола с благодарностью кивнул. Данил с Игнатом продолжили обсуждение между собой, явно считая однокурсников по меньшей мере странными. Андрей наклонился к Ивану и полушёпотом спросил:

— Ты что, тоже постишься?

Ваня печально улыбнулся, отрицательно покачал головой и также тихо добавил:

— Катя как-то постилась. Но она ела мясо, зато отказалась от сладкого, не смотрела телевизор, много читала… Она тогда будто светилась изнутри…

Воспоминания о подруге болью сжало его сердце. Как она там? Они никогда не расставались так надолго…

— Значит, до лета мы отсюда не выйдем? — спросил он Николу.

— Не факт, — беззаботно ответил друг. — Дороги чистят. На самом деле я слышал, что Валерий Кондратьевич уже завтра собирается в город уехать, если уборочная техника к утру до нас дойдёт. А так всё зависит только от погоды на перевалах.

— А если кому станет плохо? — уточнил Андрей.

— Феодосия Ивановна, которая у девочек домоводство ведёт, неплохо в травах разбирается, — пожал плечами Николай. — Ну, если что, на лошадях в город отправят.

— Превосходно, — возвёл глаза к небу парень.

Вечером, когда друзья были заняты в комнате его ноутбуком, Андрей решил спуститься в библиотеку и от нечего делать взять что-нибудь почитать. Возвращаясь по лестнице, он заметил, что в кабинете истории горит свет. Это было странно, ведь он прекрасно видел, как пять минут назад баронесса выходила из здания в сопровождении их наставника. Движимый любопытством, юноша заглянул в чуть приоткрытую дверь.

Сердце тревожно и радостно замерло, когда он увидел в пустом кабинете за одной из парт читающую что-то Ангелину. Стараясь не шуметь, он проскользнул в кабинет. Однако девушка, будто почувствовав, что на неё смотрят, обернулась к двери. Тёмно-синие глаза встретились с небесной синевы глазами. Ангелия почувствовала, как щёки заливает румянец, но в этот раз не смогла отвести взора. Они были одни, а эти глаза, напоминающие ей небо перед грозой, приковывали к себе, заставляли её сердце чаще биться. Казалось, прошла вечность, прежде чем она смогла взять себя в руки:

— Добрый вечер, ваше сиятельство, — она чуть улыбнулась, пытаясь скрыть смущение. Обычное, заученное с детства, приветствие, далось ей сейчас с невероятным трудом.

Подобное непривычное обращение отрезвило Андрея:

— Прошу, называйте меня по имени, — он лихорадочно соображал, как объяснить своё беспардонное вторжение. — Я проходил мимо…

— Смотрю, вы тоже любите читать, — обратила Ангелия внимание на книгу в его раках.

— А, да. То есть, это по урокам, — Андрей окончательно запутался и виновато замолчал.

— Нам тоже много читать задают, особенно Людмила Егоровна. Я иногда думаю, что её ничего, кроме литературы, не интересует. Удивительно, где её бабушка вообще нашла: вы же знаете, к нам из города не очень хотят ехать.

— Так она городская? — искренне удивился Андрей, вспоминая представительную даму, которую про себя называл «боярыней Морозовой».

Чувство робости, не покидавшее его в присутствии юной Златовой, чудесным образом испарилось. Он будто очутился в своей стихии, и это придало ему сил. Ангелия тоже почувствовала себя уверенней:

— Она до нашей академии работала в какой-то гимназии. Сначала мы искали литератора среди наших, даже думали, что мама какое-то время поработает, но прямо перед началом учебного года бабушка уговорила Людмилу Егоровну. Самое поразительное, что она специализируется именно на древнерусской литературе, даже печаталась в газетах. Я подумываю в следующем году выбрать журналистику, и она будет моим куратором.

— А я почему-то думал, что ты выберешь искусство.

— Я бы хотела участвовать в судьбе нашей Родины сейчас, а не через сто лет, когда мои картины начнут ценить, — улыбнулась Ангелия.

— Так ты рисуешь?

— Если честно, не очень. Вот Анастасия Дмитриевна восхитительно рисует! Из наших художницей Даша стать хочет. Она, оказывается, художественную школу в городе окончила. Пойдёт к Елене Алексеевне на направление. Кноп собралась к Феодосии Ивановне, будет знаменитым дизайном одежды. А Окунева, держу пари, тоже к Елене Алексеевне, но только на музыку. Видите ли, она хочет выступать на сцене, — насмешливо фыркнула девушка. — Для певицы у неё нет слуха: она может слышать только себя!

Они рассмеялись: обоим было хорошо известно самомнение Светланы. А уж когда на истории баронесса рассказала, что род Окуневых берёт начало от кораблестроителя Гавриила Окунева, жившего где-то в первой половине 18 века… Света даже шарф теперь носила с вышитым собственноручно гербом: на синем фоне крест, лодка в виде серебряного полумесяца, и под нею глаз. А уж как досталось бедной Фаине: даже Андрей не раз слышал, как Окунева разглагольствует о том, что Кноп вообще эмигранты, и что её род на сто лет древнее, и, значит, она выше баронессы по положению.

Возвращение Анны Константиновны было полной неожиданностью. Смех мгновенно прекратился. Андрей так и замер, словно застигнутый на месте преступления. Наставник, поддерживающий директрису под руку, строго окинул его взглядом.

— И что же такого весёлого вы обсуждали, что вас слышно во всём здании, позвольте узнать? — женщина в упор посмотрела на внучку, ожидая пояснений.

Ангелия покраснела и опустила глаза:

— Прости, бабушка. Я знаю, что должна была ждать…

— Это я виноват, ваша светлость, — отважно вмешался Андрей. — Я хотел узнать у вас, сможем ли мы выехать домой на зимние каникулы, а невольно отвлёк от занятия Ангелину. Мы просто обсуждали… как можно ещё добраться до города, — нашёлся юный граф. — И нам показалась забавным…

— Достаточно, — остановила его баронесса. — Пётр Анатольевич, пожалуйста, проводите своего студента до опочивальни и проследите, чтобы граф негде больше не заблудился.

Пётр Анатольевич молча кивнул и, взяв юношу за плечо, вывел его из кабинета. У дверей Андрей кинул последний взгляд на оставшуюся на растерзание бабушке Ангелину.

Отойдя на достаточное расстояние, наставник остановился и чуть насмешливо посмотрел на него:

— Во-первых, следующий раз советую придумывать оправдания заблаговременно. Во-вторых, не забудь повторить обращения к титулованным особам. «Ваша светлость» приличествует лишь князьям и княгиням, а к баронам обращаются «Ваша милость».

Андрей покраснел, поняв, какую глупость, оказывается, сморозил. Лучше бы обратился по имени-отчеству. Ан нет, захотелось блеснуть знаниями на свою голову.

— И, в-третьих, — тем временем продолжил мужчина, — в качестве наказания за неподобающее поведение, три дня, начиная с сегодняшнего, после ужина из комнаты ни ногой. Оставаясь с юной Ангелиной наедине, ты подставил под удар её честь. Даже, — поднял он указательный палец, не допуская никаких возражений, — если вы просто разговаривали.

Андрей понуро кивнул, понимая, как сильно отличаются здешние нравы от привычного ему мира, и полностью принимая заслуженное наказание. Пожелав спокойной ночи, наставник ушёл, а юноша ещё долго стоял в коридоре, погружённый в какие-то свои мрачные мысли.

 

Глава 18. Призраки прошлого

— У меня депрессия, — простонал Андрей, лёжа на кровати, на третий день заточения. Все эти дни Ангелина держалась с ними подчёркнуто холодно.

— А ты попроси у бабушки Златовой разрешения встречаться с Ангелией, — посоветовал Никола, отодвигая от себя ноутбук. За эти месяцы он уже неплохо освоился в этом чуде человеческой мысли, хотя по-прежнему Евгений Денисович занимался с ним исключительно индивидуально.

Андрей слегка приподнялся и задумчиво посмотрел на друга:

— А смысл? Наставник говорил, что разрешения просят у родителей.

Пётр Анатольевич последние два урока рассказывал о традициях знакомства и ухаживания в русских семьях. Тема была интересна всему курсу, однако Андрей подозревал, что выбрана наставником она была из-за него.

— Ну, у Ангелины же здесь родителей нет, — рассудительно заметил Ваня.

— В академии за неё отвечает бабушка, — согласно кивнул Николай.

Андрей несколько минут молчал, потом недоверчиво посмотрел на друзей:

— То есть, вы предлагаете заявиться к самой баронессе Златовой? И что же я ей скажу? «Уважаемая Анна Константиновна, не будете ли вы против, если мы с вашей внучкой будем встречаться?», — с сарказмом закончил юноша, нервно сжимая книгу, которую читал.

— Именно это ты и должен сказать, — к его удивлению спокойно кивнул Никола.

— А если она меня пошлёт? В смысле, откажет.

— Вот тогда и будешь себя терзать.

— Согласен, — как-то отстранённо кивнул Ваня.

***

До самых выходных Андрей не мог решиться поговорить с баронессой. Ангелия продолжала его избегать, притом он несколько раз видел её в компании Николая. Такая ситуация его угнетала, ведь выходило, что девушка игнорирует только его. Он постоянно напоминал себе, что друг знаком с Ангелиной с детства и вполне естественно, что девушка относится к нему, как к брату.

— Ты ждёшь, пока Шафиров попросит руки юной Златовой? — в субботу после завтрака спросил Николай. — Вот он не будет размениваться по мелочам: сразу потребует руку и сердце. Ему такая женитьба была бы весьма выгодна.

— Но она же ещё… — Андрей похолодел от одной мысли, что его девушка может принадлежать Александру.

— Ей шестнадцать. На Руси выходили замуж и раньше. Тем более их разница в возрасте предпочтительней, чем ваша с ней.

— Мне уже 17, и я граф, — возразил парень, однако в глазах появилось беспокойство.

— Вот только это тебя и спасает, — серьёзно ответил Никола. — Чтоб сегодня же поговорил с Анной Константиновной. А то твоя нерешительность расстраивает Ангелину.

— Моя нерешительность?! — взвился Андрей, но вдруг замолчал и в упор посмотрел на друга. — Ты сказал, что она расстроена. Из-за меня?

— Ты должен сам определить, насколько серьёзны твои намерения, — довольно жёстко сказал Николай. — Ангелия не та девушка, с которой можно поиграться и бросить.

— Ты прям, как наш наставник, — проворчал Андрей.

— Ты прекрасно знаешь, что Ангелина мне, как сестра. И, несмотря на нашу дружбу, я никогда не позволю тебе её обижать.

— Да понял я, — махнул рукой брюнет, мрачно глянув на лестницу. Решившись, он направился испытывать свою удачу…

А в это время Иван пил чай в компании наставника, который пригласил его к себе после завтрака обсудить последнее сочинение. Юноша был несколько озадачен поведением мужчины, который, не отрываясь, смотрел на него уже минут десять, о чём-то глубоко задумавшись.

— Пётр Анатольевич, я что-то не так написал в сочинении? — нерешительно нарушил тишину Ваня. Ему уже стало не по себе от молчания графа.

— Что? — будто очнувшись, с недоумением посмотрел на него наставник.

— Я старался писать правду. Я правда согласен, что брак должен быть вечным и венчание обязательно, — чуть дрогнувшим голосом выдал студент.

— Прости, но я хотел поговорить с тобой не об учёбе, — мягко улыбнулся мужчина, встряхнув головой, словно отгоняя какое-то наваждение.

— А о чём тогда? — искренне удивился Иван, неосознанно отклоняясь к самой спинке своего кресла.

Какое-то время мужчина смотрел на него, после чего произнёс такое, что юноша искренне усомнился в реальности происходящего:

— Ваня, я твой отец.

— Чего? — как только вернулась способность говорить, переспросил Соколов, в полной уверенности, что ему это послышалось.

— Я должен был тебе это раньше сказать, но я не мог. Я был уверен, что у тебя есть всё необходимое, что я буду лишним в вашей семье. Когда ты мне рассказал о разводе и о смерти твоей мамы… Это для меня было настоящим ударом. Я поговорил с твоими бывшими учителями, а потом случайно встретился с твоей названной бабушкой. Я уверен, что она мне не сказала и десятой части того, как тебе жилось с твоим приёмным отцом. И во всём виноват только я. Все эти годы я позволял себе верить, что Борис смог дать тебе самое лучшее, что он был настоящей опорой и защитой для вас…

Ваня с круглыми от шока глазами слушал наставника.

— Но это невозможно, — промямлил мальчик. Весь его привычный мир рушился у него на глазах.

— Я приму, если ты отвергнешь меня, — и столько в голосе было боли и смирения, что у юноши сжалось сердце от жалости.

— Вы меня с кем-то путаете…

Мужчина грустно улыбнулся и покачал головой.

— Что ты знаешь о своём крёстном отце?

Несколько секунд Ваня недоумённо смотрел на него, после чего неуверенно произнёс:

— Я совсем не помню его. Мама сказала, что мне было годика два, когда он умер. У нас где-то в альбоме есть его фотография, и вы на него не похожи, — подозрительно закончил парень, озарённый какой-то внезапной мыслью.

— Я сильно изменился с тех пор, — печально ответил наставник. — Но это действительно я. Только я тебе не крёстный, я твой биологический отец. А крёстным должен был стать Борис, если бы не та авария.

— Я не понимаю.

— Я попрошу тебя только об одном: дослушай меня до конца, — и, дождавшись кивка студента, Пётр Анатольевич начал рассказ. — Мы с твоей мамой вместе учились. Я полюбил её с первого курса, и все пять лет мы встречались: гуляли, ходили в кино, любовались закатами. Конечно, она неоднократно бывала у меня в гостях. Я знал, что она нравится Борису. Особенно это стало очевидно, когда мой брат вернулся из армии и стал откровенно заигрывать с ней. К тому моменту мы уже заканчивали пятый курс и решили пожениться. Свадьба была скромной: кроме родных, было всего несколько наших друзей. Борис смирился со своим поражением, но так ни с кем и не встречался. Это был твой день рождения. Мы с Борей мчались к роддому… Я до сих пор не понимаю, что тогда произошло. Мы пошли на обгон, встречных машин видно не было, и вдруг мы видим несущийся на нас грузовик. Борис попытался свернуть, и нас занесло. Удар пришёлся на мою сторону. Очнулся я в больнице, весь обмотанный какими-то проводами. Борис был рядом. Каким-то чудом он почти не пострадал. А вот мне сказали, что я на всю жизнь останусь инвалидом…

Мужчина судорожно вздохнул, будто это было только вчера, а не шестнадцать лет назад.

— Я был парализован. В лучшем случае врачи обещали, что не будут действовать только ноги, а в худшем — останусь прикован на всю жизнь к кровати. И я принял решение. Я попросил Бориса взять на себя заботу о тебе и Гале. Вы не должны были никогда узнать, что я выжил, мой брат должен был записать тебя своим сыном. Я был уверен, что это единственный выход для всех нас. Теперь я понимаю, что Борис так и не смог принять тебя. Ты так похож на меня в юности, что невольно каждый раз напоминал ему обо мне.

«Это из-за тебя» — вспомнились Ване слова отца, да и мама часто говорила, что он очень похож на крёстного. Затаив дыхание, он слушал дальше.

— Я взял обещание с брата. Он должен был уйти и никогда больше не вспоминать, что я жив. Три недели я провалялся в одиночной палате под капельницей. Я смирился, что остаток жизни проведу в интернате для инвалидов, куда меня отправят, как только выпишут из больницы. Тогда я и познакомился с Анной Константиновной. Когда мне сообщили о посетителе, это было полной неожиданностью. Вначале я решил, что это Борис не выполнил своего обещания, но вошла незнакомая женщина. Она представилась баронессой и сказала, что берёт надо мною опеку. В тот же день меня перевезли в другую больницу. Мне делали массажи, с утра до вечера я был окружён врачами и какими-то неизвестными мне людьми. Постепенно я стал чувствовать своё тело, учится заново жить. После аварии я мог лишь поворачивать шею да говорить, а теперь опять стал чувствовать руки… Через полгода я ничем не отличался от здорового человека, правда был прикован к инвалидной коляске. Как и обещали врачи в самых лучших своих прогнозах, парализованными остались только ноги. Но я уже мог полностью себя обслужить. Тогда-то я во второй раз встретился с этой удивительной женщиной. Она сообщила, что я больше не Соколов Владимир Олегович, и вручила мне документы и паспорт с моей фотографией на имя Климова Пётра Анатольевича. Она рассказала мне о том, что я граф, и именно поэтому она мной занимается. Честно признаться, тогда я ей не поверил. С тех пор она стала навещать меня каждую неделю, рассказывать, как мне казалось, сказки о выживших дворянских родах, о правлении последнего императора и советских репрессиях. Моё лечение продолжалось, и в какой-то момент появился призрачный шанс, что я снова буду ходить.

Наставник немного помолчал, отпил давно остывший чай и продолжил. Ваня, всецело захваченный такой невероятной историей, боялся даже пошевелиться, чтобы не сбить мужчину, решившего излить ему свою душу.

— Больше года длилась эта борьба. Я перенёс ещё несколько операций, бывали моменты, когда я готов был сдаться, но Анна Константиновна и врачи не позволяли мне этого сделать. И, как видишь, мы победили, — в его глазах вспыхнули искорки чистого счастья. — Я смог встать, а потом и заново научиться ходить. Анна Константиновна привела меня в свой дом, представила своим крестником. Её сыновья были примерно моего возраста, и мы быстро нашли с ними общий язык. Конечно, у Гены тогда уже была своя семья, а вот Олег мне в первое время очень помог. По рекомендации врачей, он стал обучать меня верховой езде, благодаря чему я довольно быстро избавился от хромоты.

Наставник бросил полный благодарности взгляд на фотографию, стоявшую на комоде, где был изображён он и двое каких-то неизвестных мужчин. «Папа и дядя Ангелины» — с уверенностью определил Ваня.

— Когда Геннадий со своей семьёй переехал в собственный дом, баронесса привела в терем Настю. Ей тогда было двенадцать, она осталась без родителей и баронесса взяла её на воспитание, тем более Настенька действительно была её крестницей, в отличие от меня, — усмехнулся воспоминаниям Пётр Анатольевич. — Она начала нас усиленно учить истории и этикету. Иногда к нам присоединялся Олег. В конце концов, ему было поручено обучать меня ещё и фехтованию. Конечно, с Настей баронесса проводила больше времени, особенно когда заметила её талант к рисованию. А потом родилась идея открытия академии, — закончил свой рассказ мужчина.

— И за всё это время ты ни разу про меня не вспомнил, — не поднимая глаз, констатировал Ваня, даже не обратив внимания, что перешёл на «ты».

Пётр-Владимир с болью и любовью посмотрел на мальчика:

— Я никогда не забывал о тебе. Вопреки советам баронессы, я ринулся к вам, как только у меня появилась такая возможность. Тогда тебе было уже четыре года. Я видел вас издалека, как мама забирает тебя из детского садика. Но не смог подойти. Я не знал, узнает ли Галя меня, ведь за эти годы я так изменился, и не только внутренне, но и внешне. А потом я выяснил, что она официально вышла за Бориса замуж… Но самым большим шоком было, когда я узнал, что меня действительно похоронили. Вначале я решил, что лже-похороны устроил брат, но потом Анна Константиновна призналась, что это она организовала моё «исчезновение». Оказывается, Борис не выдержал и пришёл ещё раз в больницу справиться о моём состоянии, и ему сказали, что у меня отказало сердце, и они ничего не смогли сделать. Я даже не знаю, пуста ли моя могила… Тогда я понял, что пути назад уже нет…

Какое-то время в комнате царила полная тишина. Наконец, Ваня поднял голову и посмотрел на мужчину:

— Предположим, я вам поверю. Но вы всё равно ничего про меня не знаете, а я — про вас. Мы абсолютно чужие люди. Вам так не кажется?

Наставник горько кивнул, в его карих глазах потух слабый лучик надежды. Казалось, он ожидал, будто юноша, оставшийся без родителей, сразу примет его в своё сердце. Однако мальчик вместо того, чтобы бросится к нему на шею, закрылся и теперь настороженно за ним наблюдал.

— Прости меня, малыш.

Ваня вздрогнул, услышав такое непривычное обращение, а мужчина лишь грустно продолжил:

— У меня нет слов, чтобы выразить, как я виноват перед тобою. Но если ты когда-нибудь найдёшь в себе силы простить меня, я буду самым счастливым человеком на свете.

Парень кивнул, всё ещё пребывая в глубоком шоке от услышанного. Он просто не мог сейчас принять никакого решения. Ему нужно было время, чтобы всё осознать и принять. Видимо поняв его состояние, наставник порывисто сжал его плечо и вышел из комнаты.

Ваня не помнил, сколько он так просидел, уставившись в одну точку. В себя его привёл разлетевшийся по коридорам звон колокола, извещающий о скором обеде.

***

За обедом Андрей был в невероятно приподнятом настроении и даже не заметил подавленного состояния друга:

— Представляете, она разрешила! Конечно, всё в рамках приличия, никаких объятий и поцелуев до свадьбы, — громким шёпотом делился с друзьями своей победой брюнет. — Но баронесса официально позволила нам встречаться! Она позвала Ангелину и спросила её мнения. И Ангелия ответила «Да»!

Кажется, их разговор всё-таки привлёк внимание соседних столиков. Ангелина смущённо покраснела, а её однокурсницы стали активно выспрашивать её о последних событиях личной жизни. Сомов и Комаров то ли сочувственно, то ли восхищённо посмотрели на Князева, барон же был угрюм, словно сама смерть.

За преподавательским столом шла своя беседа. Бросив взгляд на наставника, Ваня поразился, как искусно тот держит свою маску: будто и не было их разговора. Или, может быть, для мужчины это не так уж и важно, как он пытался его убедить…

— Эй, Ваня, что с тобой? — наклонившись к нему, еле слышно спросил Николай.

— Да так, мелочи, — отмахнулся Иван.

Весь вечер он не мог ни на чём сосредоточиться, раз за разом прокручивая в голове тот разговор, вспоминая свою жизнь, построенную на обмане. Единственное, что в его жизни не было ложью, это дружба с Катей. Но она сейчас так далеко и не может дать ему никакого совета. И вдруг его осенило! Да так, что он чуть не свалился, подпрыгнув в кровати.

— Никола, Евгений Денисович ведь не уехал?!

— Нет, — осторожно подтвердил граф, непонимающе взглянув на него.

— А ты знаешь, где он живёт?

— Допустим.

— Мне срочно нужен Интернет!

Друзья посмотрели на него, как на сумасшедшего.

— Для справки, отбой уже был, — первым очнулся Андрей. — Я договорился на завтра подзарядить мой ноутбук, так что после обеда Евгений Денисович придёт сам.

— Но это ужасно долго! Мне он нужен сейчас!

— Ваня, да что с тобой происходит?! — Никола смотрел на него с искренним удивлением.

— Ничего, — в очередной раз ушёл от ответа блондин. — Просто хочу отправить письмо.

Минуту подумав, Андрей сунул ему ноутбук:

— Держи, там зарядки ещё часа на два хватит. Обещаю, читать не буду. Только не забывай сохранять, а то выключится — обидно будет.

Ухватившись за эту возможность, Ваня включил компьютер и принялся печатать.

 

Глава 19. Прогулка

С самого утра Ваня никак не мог дождаться прихода информатика. К счастью, Евгений Денисович появился в академии раньше обещанного. Не успел мужчина раздеться, как неразлучная троица заявилась в его кабинет.

— Евгений Денисович, пожалуйста, можно нам выйти в Интернет. Всего на пять минут, — заискивающе посмотрел на него Андрей, уставший от метаний друга.

— Простите, мальчики, но не положено, — развёл руками преподаватель. — Меня потом Анна Константиновна четвертует.

— Это вопрос жизни и смерти, — со всей серьёзностью произнёс Николай.

— Если я вам разрешу, ваши товарищи потом с моей шеи не слезут, — покачал головой Евгений.

— Мы никому не скажем. Правда, — умоляюще прошептал Ваня.

— Это не в наших интересах, — подтверждающе кивнул Андрей.

Несколько секунд мужчина рассматривал их, после чего сдался и стал вводить пароль на учительском компьютере.

— Ты хоть адрес помнишь? — вручая флэшку, на которую они ещё с вечера перекинули готовое письмо, спросил Андрей.

— А как же! Мы вместе придумывали, — забирая её, уверенно подтвердил Ваня.

Конечно, у подруги был старенький компьютер, но рабочий. Остался ещё от её отца. Перед девятым классом бабушка Марфа подключила им Интернет, что очень помогло в подготовке к ГИА, особенно когда они нашли сайт он-лайн тестирования. И, естественно, когда Ваня сказал девушке, что уедет учиться, они завели себе почтовые ящики. Он же не мог предположить, что попадёт в такую глушь!

Получив теперь доступ к Интернету, он поразился, насколько медленно тот работает. Даже медленней, чем дома. Приятным сюрпризом стало письмо, которое оказалось в его ящике. Написано оно было ещё в сентябре. Вероятно, Катя проверяла связь, и так и не дождалась ответа. А потом была та их встреча с Петром Анатольевичем в соцзащите.

«Ваня! Как дела? Как устроился на новом месте? Где вообще эта ваша академия находится: я о ней в инете ничего не нашла. Нас уже сейчас пугают ЕГЭ. Представляешь, за два года начали, да и домашки жуть как много задают! Пиши, буду ждать. Твоя Катя»

Улыбнувшись, Ваня стал копировать написанное вчера письмо в поле ответного сообщения.

— И кому это он пишет? — поинтересовался Евгений, закрыв дверь от греха подальше.

— Сестре, — невинно ответил Андрей, честными глазами смотря на преподавателя.

Николу удивляли дружеские, почти панибратские, отношения, сложившиеся у приятеля с мужчиной. Возможно, причиной тому был способ, которым Андрей попал в академию. После того случая Анна Константиновна велела удалить сайт и больше не заниматься «бесплатной рекламой».

— Ну-ну, — было видно, что учитель им нисколечко не поверил.

А Андрей сразу взял быка за рога:

— Евгений Денисович, вы же завтра разрешите Ване ответ прочитать?

— У нас с вами вообще-то урок будет.

— А после урока? Ну, пожалуйста. А я в это время компьютеры помогу почистить. Боюсь, антивирусник моего бука засёк одну очень любопытную вредоносную программку.

— Ну, если только от сестры, — многозначительно подмигнул Женя, и оба рассмеялись.

Никола мало что понял из их такого странного разговора, однако чутко уловил, что каким-то невероятным образом Андрей только что выпросил для их друга свободный доступ к всемирной паутине.

***

После обеда друзья отправились на прогулку. Несмотря на то, что ещё неделю назад завхоз выдал им тулупы и валенки, погода была относительно тёплой, и они по-прежнему щеголяли в привезённых с большой земли куртках. У выхода к ним присоединилась Ангелия.

Погуляв по двору вчетвером и поговорив об учёбе, группа разделилась: Андрей пригласил девушку на прогулку до реки, а Никола решил показать Ване голубятню.

Пробираясь между сугробов, Николай посетовал на забывчивость наставника:

— Вообще-то Пётр Анатольевич должен был ещё в сентябре рассказать о голубиной почте. Конечно, посылку они унести не смогут, но зато это самый быстрый и надёжный способ переписки. Я знаю, что ваш Интернет быстрее, но я слышал, что там твой ящик могут взломать, да и в обычной почте можно конверт перехватить. А голубями нынче почти никто не пользуется, на них и внимания в больших городах не обращают.

Иван не сразу заметил за покрытыми снегом деревьями неприметно-коричневого цвета строение. Внутри оказалось несколько десятков белоснежно-белых голубей.

— Вот смотри, — стал объяснять Никола, — голубки с золотым колечком на лапке предназначены для отправки писем в имение Златовых. Те, у кого колечко на левой лапке, из усадьбы моего крёстного; на правой — из терема баронессы. Вон те трое, с серебряным кольцом с вензелем, прилетят к самому Вяземскому. Это самый верный способ связи с князем, правда, придётся недельку-другую подождать, пока вернётся ответ, ведь им через полстраны лететь. Этот из моего дома.

Никола открыл одну из дверец и достал голубку с чёрным кольцом на лапе. Таких в голубятне было штук пять.

— Смотри, на кольце выгравировано изображение муравья, — показал со всех сторон птицу друг, после чего вернул в клетку. — Оставшиеся, — а таких оказалась добрая половина, и у всех на лапках было неприметное узкое тёмно-коричневое колечко, — доставят твоё письмо в город. Там у нас свой человек работает, Афанасий Никитич. Живёт на отшибе, голубей разводит, чудаковатый немного. По крайней мере, так окружающие считают, по словам отца, — усмехнулся юный граф. — Так вот, те письма, которые он получает, Афанасий Никитич отправляет дальше обычной почтой. Так что этим способом ты всегда сможешь отправить письмо своей Кате, даже если отключится ваш Интернет. Главное адрес и адресата точно напиши на обороте. Недостающую информацию Афанасий Никитич сам на конверте допишет.

— А почему нам раньше об этом не рассказали? — недоумённо взирая на голубей, спросил Ваня.

Никола развёл руками:

— Не знаю. Девушки с первых дней этой почтой пользуются: помнишь, из фехтовального зала видно было, как они с Анастасией Дмитриевной на прогулку в эту сторону ходили. Держу пари, тогда и была у них экскурсия в голубятню. А вот о нас наставник, похоже, забыл. Да и старшие не особо сюда ходят…

— А сам ты часто пользуешься голубями?

— Нет, пока только два раза, — пожал плечами Никола. — Первый раз наставнику написал, а потом когда дубликат перстня нашего тайного ордена делал, — усмехнулся он.

— А как ответ получить? — заинтересовался Ваня.

— Ну, здесь целая схема. Допустим, твоя Катя получила письмо. Ответ она отправит по обратному адресу, то есть придёт он Афанасию Никитичу. Тот голубкой переправит его в академию. Здесь письмо попадёт в руки птичнику, тот отдаст его Прохору, а уж он посмотрит адресата и отдаст либо Анастасии Дмитриевне, либо нашему наставнику, ну или кому-то из взрослых, если это написано им. Может, поэтому старшекурсники и не пишут, — задумчиво произнёс шатен. — В общем, любая наша переписка проходит через руки наставника. Естественно, он письма не читает — мы уважаем личную жизнь. После трапезы или уроков наставник отдаст письмо тебе лично в руки, — закончил Никола.

— А есть способ получить письмо самому, без посредников? — уточнил Ваня.

— Во-первых, если письмо из города, можно запросто придумать шифровку. Например, пускай твоя Катя подпишется Костей. В общем, чтобы казалось, что это письмо от какого-то друга. С какого адреса посылать — тоже неважно. Главное, пусть точно укажет твои имя и фамилию. Любые письма, которые приходят Афанасию Никитичу, он переправляет в академию. Которые приходят его старшему сыну — к нам домой. К его жене — лично Златовым.

— А почему голуби белые? — удивляясь настолько продуманной системе, спросил Ваня. — Ведь сизые в городе были бы незаметнее.

— Так белых обучать проще. Вот увезёшь голубку за сотню километров, отпустишь, а она всё равно домой прилетит. А сизый затеряется среди городских голубей, обоснуется у них, и поминай, как звали, — усмехнулся Никола. — Хотя и сизых использовать можно, но в нашем кругу как-то издревле повелось использовать именно белых голубок. Да и зимой они незаметны. Другие породы обычно использовали мелкие дворяне да купцы.

— А что это за цифры? — Ваня внимательно разглядывал голубя, которого вытаскивал из клетки Никола.

— Там его личный номер и дата рождения, — отмахнулся друг. — Кстати, ответные голуби прилетают в совсем другую голубятню. Там птичник и дежурит. А за этими наверняка его помощник ухаживает.

— А где вторая? — Ваня повертел головой, словно надеясь увидеть здесь же другое строение. Друг рассмеялся:

— У подножия склона, за мельницами, есть деревенька. Её не видно отсюда. Там большинство наших слуг и живут. В академии только повара да уборщицы обитают, ну и Прохор, конечно. А плотники, кузнец, крестьяне, птичник — все в деревне.

— Точно, как айсберг, — восхищённо прокомментировал Ваня.

— Что? — не понял шатен.

— Посмотришь — вроде только академия наша, да горстка домов учителей, — объяснил юноша. — А поживёшь, и о слугах узнаешь, и об огромной спрятанной от глаз долой деревне.

— Да не настолько она большая, — махнул рукой на него Николай. — Просто надо же было кому-то строить школу да жильё учителям, вот они и поселились здесь. Там между гор небольшая равнина, есть где поля распахать, огороды, скотинку пасти… Лучшего место для поселения и придумать нельзя!

— А почему тогда мы никого из них не видели?

— Несколько парней Прохору снег расчищать помогают, — не согласился Никола. — А в остальных надобности пока не было. Здание-то новое. Вот если весной поведёт, крыша течь начнёт, ступенька сломается, вот баронесса и пошлёт за мужиками. А так крестьяне академии исправно отдают десятину: все овощи, что нам подают, выращены здесь, да и рыба тоже из местной реки, и мясо своё. Так что с голоду нам умереть не дадут, даже если в город дороги три года не будет.

Ваня невольно поёжился от подобной перспективы.

***

А в это время Андрей с Ангелиной вместе расчёсывали шерсть Ветра. Прогулявшись вдоль реки, они решили навестить своих лошадей. Андрей мысленно гадал, отчего конь подруги так легко его к себе подпустил. Ангелия, будто прочитав его мысли, поглаживая скакуна за ухом, произнесла:

— Ветер у меня очень мирный, хоть иногда и показывает свой норов. Мне иногда кажется, что он чувствует меня лучше меня самой. Я как-то повздорила с сестрой, и он потом неделю при её появлении взбрыкивал. А тебя так легко к себе пропустил, будто я одна пришла.

— А откуда он у тебя?

— Папа на день рождения подарил. Бабушка тогда долго сокрушалась, что девушке такого не дарят, — негромко рассмеялась подруга.

— А ваша семья, как и у Николы, живёт в замке? — полюбопытствовал парень.

— Когда я была маленькой, мы жили в тереме у бабушки. На Руси не принято было строить замки, это просто предок Николы как-то был на Западе, и ему очень понравились тамошние строения. Кажется, в их крепости даже тайные ходы есть, — ответила Ангелина. — А мы с родителями живём в усадьбе. Конечно, у нас не такой шикарный дом, как у бабушки, но мне он очень нравится, — светло улыбнулась девушка. — Он двухэтажный, деревянный, с резными ставнями. Чуть меньше нашей школы. Я, кажется, уже говорила, что папа провёл электричество, у нас в доме тёплая вода, хотя баня тоже есть. Целых три гостевые комнаты. Возможно, вы с Николой приедете к нам летом, увидишь всё своими глазами.

— С удовольствием воспользуюсь данным приглашением, — лукаво улыбнувшись, посмотрел он на однокурсницу.

С тех пор, как официально стал встречаться с девушкой, Андрей перестал впадать при её виде в ступор. Возможно, всё дело было в тех переживаниях, которые он испытал, пойдя на ковёр к баронессе. Он тогда чуть не сгорел от стыда и ужаса. Но когда Ангелия дала своё согласие, это было истинным счастьем и облегчением. Будто они вместе стояли перед алтарём. Теперь это был именно его ангел, и он готов был защищать её ото всех, и в первую очередь от Шафирова. И даже мысли о будущей ещё такой далёкой свадьбе не внушали больше того потаённого страха. Он будто стал старше. У него появилась ответственность, ответственность за свою девушку.

— А как живёшь ты? — взглянув поверх крупа коня на юношу, спросила Ангелия.

— О, всё абсолютно банально, — с какой-то неохотой ответил Андрей. — Обычная трёхкомнатная квартира в центре города.

— Расскажи ещё, — попросила Ангелина. — Я ведь никогда не видела городского жилья. Бабушка говорит, что там тесно, как у лошади в стойле.

— В какой-то мере она права, — рассмеялся Андрей. — Представь наши комнаты… А хотя, нет, есть пример лучше. Скажи, у твоей бабушки здесь какие апартаменты?

— Что-то вроде гостиной, небольшая спальня, кабинет и ванная, — пожала плечиком девушка. — Ну и класс, естественно, в котором мы учимся.

— Вот, — поднял указательный палец Андрей. — А теперь отбрось класс и представь, что, выходя из личных комнат, твоя бабушка попадает в коридор. То, что осталось за дверью — её, коридор позволяет только выйти из здания. Все остальные помещения не просто чужие, но она даже их хозяев плохо знает в лицо. Они почти не общаются. И теперь наша академия так хотя бы этажа на четыре выше.

— Какой ужас! — всплеснула руками подруга. — А как же семья? С ними-то она в этом доме общается?

— А вот это самое интересное, — не смог сдержать сарказма юноша. — Вся семья ютится в тех комнатах, что отведены твоей бабушке. На остальные помещения они абсолютно никаких прав не имеют.

Ангелина смотрела на него расширенными от шока глазами, и не могла поверить, что подобное вообще существует. Это было так нереально! Как можно не знать тех, с кем рядом живёшь? Как с таким развитием технологий люди додумались изобрести себе настолько неудобные и тесные дома?

Андрей, видя состояние девушки, поспешил внести некоторую ясность:

— На самом деле не так всё плачевно. Я у родителей один, и у меня есть даже собственная комната. Правда, не всем так везёт. Со мной учился парень, который спал в комнате со своей младшей сестрой.

— Бедная девочка! — не сдержалась Ангелия.

— В городе это нормально. Тем более трёхкомнатная квартира считается неплохой. Конечно, существуют и четырёхкомнатные, и пяти, — мечтательно промолвил юноша. — Ну есть же двухкомнатные и даже однёшки. И ничего — вполне живут люди и в них.

— Но это ужасно! Как можно жить всем в одной комнате?!

— Ну, здесь же мы живём, — пожал плечами Андрей. — Я понимаю, что это другое, но всё же. Тем более, там кроме одной комнаты есть туалет, ванна и кухня. Может когда-нибудь я и свожу тебя на экскурсию.

— Было бы познавательно, — задумчиво протянула девушка, ясно уловив в голосе друга сомнения. — А то я теперь думаю, что у нас самый последний крестьянин живёт в сто раз лучше вашего.

— Возможно ты и права, — философски промолвил юноша и еле слышно добавил, — мой ангел.

Однако каким-то чудом Ангелина услышала его слова. Наградой ему стала обворожительная и чуть застенчивая улыбка девушки.

 

Глава 20. Душевные муки

Ваня не спал этой ночью. Ему то казалось, что подруга, узнав от наставника, где он учится, больше не заходит в свой ящик и не увидит письма; то мерещилось, будто он всё-таки перепутал адрес, хотя это было невозможно, ведь он писал ответное сообщение и не вводил его вручную; то сомневался, стоило ли вообще писать это письмо… Несколько раз он вставал, собираясь уже идти в голубятню, но здравый смысл всё-таки побеждал.

Наконец наступило утро. Предстояло пережить ещё целый учебный день. К счастью, первой была верховая езда. Ухаживая за Ночкой и своим снаряжением, Ваня не заметил, как и обед наступил. А вот на информатике он места себе не находил. Преподаватель то и дело бросал на него насмешливые взгляды. Он даже отпустил студентов пораньше, пожалев «несчастного влюблённого».

Дорвавшись до Интернета, Ваня, затаив дыхание, ждал, пока загрузится страничка. Он чуть не опрокинул стул, подпрыгнув от радости, когда увидел, что подруга ответила. Мужчина с каким-то странным чувством за ним наблюдал. Никола ушёл, с ними остался только Андрей, который действительно стал устанавливать на компьютеры какую-то программу.

— И что нашло на твоего друга? — задал Евгений чисто риторический вопрос.

— На него не «нашло», а дошло, — усмехнулся брюнет.

— Даже так? — вскинул брови мужчина, тихо посмеиваясь.

Андрей кивнул. С Женей у него действительно сложились чисто дружеские отношения. Как-то, придя в очередной раз заряжать свой компьютер, Андрей увидел, как мужчина работает с видеоклипами. Тогда он заикнулся, что имеет на ноутбуке несколько мощных лицензионных программ для видеоредактирования. Слово за слово, они стали сравнивать своё программное обеспечение, чем-то обменялись, что-то обновили через Интернет. С того дня Андрей стал частым гостем в кабинете информатики. Они вместе с Евгением Денисовичем закрыли от чужих глаз школьный сайт: было жалко его удалять, вопреки приказу директора. Теперь они вместе его обновляли, довели до ума дизайн. Правда никто не мог бы оценить их работу: сайт стал доступен лишь тем, у кого есть прямая ссылка на него и кто знает пароль. То есть, только для них двоих. В один из вечеров мужчина разрешил звать его наедине по имени, тем более не такая уж большая разница в возрасте у них была — каких-то 9 лет.

А Соколов тем временем, не мигая, читал такой долгожданный ответ:

«Ваня, я так рада, что ты написал!!! Я ведь знала, что вы живёте в глуши, и всё равно каждый день заходила на почту. Вас что, в город вывезли? Ладно, перехожу к твоему вопросу. Если честно, история твоего отца просто невероятна! Ты не представляешь, что бы я отдала, лишь бы мои родители тоже оказались живы… Как ты можешь ещё сомневаться?! По-моему, его рассказ логичен, и он сказал тебе правду. Но если ты не веришь, спроси его о таком, что мог бы знать только твой настоящий отец. Но не слишком заумное, всё же вы так долго жили порознь. Хотя я не представляю, как можно подобное сочинить и, главное, зачем? Если он — брат твоего отца и твой крёстный, какой смысл ему убеждать тебя в обратном? Ну сказал бы, что вот он я, твой чудом выживший крёстный. Признайся, тогда бы ты его сразу принял. А он больше часа доказывает тебе, что является твоим отцом. Какой в этом смысл, если это ложь? А вот если правда и он тебя действительно любит… Я думаю, тебе стоит дать ему шанс. Расскажи ему о своей жизни, посмотри на реакцию. Мне при встрече он показался хорошим. Пиши. Надеюсь, ты примешь правильное решение. Твоя Катя»

Чуть отодвинувшись от компьютера, Ваня задумался. Он понимал, что подруга права, и он валяет дурака, накручивая себя. Он видел, как наставнику тяжело дался тот разговор, но сам не мог найти в себе силы принять его, как своего отца. Он очень уважал Петра Анатольевича, восхищался им, был благодарен за то, что тот помог решить его проблемы с деньгами. Но чем была продиктована его помощь? Только тем, что он его сын? Тогда, в сентябре, он не сомневался, что наставник поступил бы также, кто из студентов не пришёл бы к нему с подобной бедой. Но теперь он не был уверен в этом.

— Граф Соколов, вы закончили? — окликнул его информатик.

— Ещё одну минутку, — возвращаясь к реальности, ответил Иван. Пододвинув к себе клавиатуру, он быстро набрал подруге ответ:

«Огромное спасибо за совет! У нас Интернет есть, вот только студентам не разрешают им пользоваться. Это Андрей, мой здешний друг, упросил преподавателя позволить мне тебе написать. Не знаю, будет ли ещё такая возможность, но я нашёл другой способ. Подробности будут в письме, а то меня уже сгоняют. Поцелуй за меня нашу любимую бабушку! Надеюсь, на Новый год буду дома. Пока»

Нажав «Отправить» и убедившись, что его письмо послано, Ваня вышел из почты и, поблагодарив учителя, отправился в свою комнату. Андрей, не закончивший ещё свои установки, остался.

Не спавши всю ночь, Ваня вырубился, как только его голова коснулась подушки. Усталость, которую он не чувствовал целый день, поглощённый своими переживаниями и ожиданием письма, навалилась на него со всей своей силой. Зашедший в комнату перед ужином Никола, немного подумав, не стал будить друга, решив, что тому не мешает поспать. На вопрос наставника, почему тот не явился, юный граф честно ответил, что Ваня спит. Кивнув, Пётр Анатольевич ещё долго задумчиво стоял в холле, смотря в окно на густо падающий снег.

***

— Эй, соня, просыпайся!

Несмотря на то, что проспал более двенадцати часов, Ваня еле разлепил глаза, да и то лишь благодаря тому, что друзья его растолкали.

— Что ты вчера делал? — удивлённо спросил Андрей, глядя на сонного и явно недовольного пробуждением друга.

Не отвечая, Ваня хмуро стал одеваться. Андрей уже махнул на него рукой, как вдруг блондин ляпнул:

— Он мой отец.

Друзья недоумённо на него посмотрели.

— Кто?

— Пётр Анатольевич. Наш наставник — мой родной отец, — на одной ноте выдал юноша.

Андрей с Николой в шоке уставились на друга.

— А ты уверен? — скептически спросил Николай, чуть отойдя от подобной новости.

Иван лишь кивнул, доставая из тумбочки полотенце и зубную пасту. Андрей встряхнул головой: информация никак не хотела укладываться в голове.

— И кто теперь ты?

— Он как был графом, так и остался, — пожал плечами Никола, отвечая Андрею вместо приятеля. — Только теперь он граф Климов.

— Нет, — повертел головой Ваня, обернувшись у самой двери. — Ты был прав, Никола, у Климовых не было в роду графов. Его настоящее имя — Владимир Олегович Соколов. В нашей семье многие годы считали его мёртвым; мама говорила, что он — мой крёстный. А он мой отец, — и юноша вышел, оставив друзей переваривать информацию.

Он принял решение: он поговорит с наставником и даст тому шанс. Удивительно, но как только Ваня признал правоту подруги, ему стало значительно легче, появилось чувство уверенности, он был весь собран. Как перед соревнованиями, в которых однажды участвовал.

Сегодняшней темой на этикете была музыка. Наставник принёс на урок старинный граммофон, и они прослушали за урок с десяток классических вальсов. Как выяснилось, в связи с погодными условиями они могут застрять здесь на все каникулы, а это означало их обязательное участие на рождественском балу. В результате, танцам их начнут обучать уже со следующей недели, сегодня же был обзорный урок, призванный настроить их на данную тему.

Когда учитель всех отпустил, Ваня остался. Наставник, занятый сортировкой пластинок, не сразу обратил внимание на задержавшегося юношу.

— Я думал, такие остались только в музеях, — решившись, привлёк к себе внимание парень.

Вздрогнув от неожиданности, Пётр Анатольевич обернулся и искренне улыбнулся, увидев самого дорогого ему студента.

— Учитывая отсутствие розеток, магнитофон бы не стал здесь работать. Хочешь его завести? Можешь выбрать любую пластинку.

Не устояв перед искушением воспользоваться такой уникальной возможностью, Ваня кивнул и подошёл ближе. В отличие от многих своих сверстников, он очень любил классическую музыку (можно сказать, это была их с Катей страсть). Благоговейно листая пластинки, юноша выбрал одну и аккуратно поместил в держатель, установив сверху иглу. Затей стал крутить ручку, которая поддавалась с большой неохотой. По кабинету разлились волшебные звуки балета «Щелкунчик».

— Замечательный выбор, — одобрил наставник, закрывая двери и оставляя ключи в замке, чтобы им не мешали. — Ты хотел со мной поговорить?

Несколько минут молодой граф рассматривал своего отца:

— Я верю, что вы сказали мне правду. Ответьте только на один вопрос: кто моя крёстная?

Ваня от напряжения сжал кулаки. Он долго выбирал, какой именно вопрос задать, и остановился на этом. От мамы он знал имя крёстной, а вот его бывший отец вечно отмахивался от подобных расспросов, говоря, что не помнит такие мелочи. Но если наставник утверждал, что ему ещё до рождения выбрали крёстных, то он должен знать ответ на этот вопрос.

— Бедарёва Тамара, — тепло улыбаясь, ответил мужчина. — Она работала вместе с твоей мамой. Мы сначала хотели попросить нашу однокурсницу Анфису, она была у нас старостой, но она оказалась некрещённой. Тогда твоя мама предложила Тамару. Не сказать, что они были подругами, но по работе общались достаточно тесно, да и к крестинам она отнеслась очень ответственно: часто навещала Галю, когда твоя мама ушла в декрет, звонила. Меня тогда это поражало: ведь мы воспитывались ещё в советское время, когда Церковь была под запретом. Когда СССР распался, мы были с твоей мамой в выпускных классах, покрестились только из-за того, что хотели венчаться. А твоя крёстная была нас старше лет на десять, и такая религиозная…

— А почему тогда она перестала с нами общаться? — тихо спросил юноша.

— Прости, Ваня, я не знаю ответа на этот вопрос, — развёл руками Пётр Анатольевич.

Ваня посмотрел на него. Наставник абсолютно верно ответил на его вопрос, даже рассказал о том, о чём мама никогда не рассказывала. Пётр-Владимир поймал взгляд сына. Сомнения и какая-то внутренняя борьба, что отражались в них последние дни, сменились спокойствием и умиротворённостью. Серо-голубые глаза сейчас казались почти синими, хотя ещё недавно были безжизненного серого цвета от волнения. Сделав разделяющий их шаг, мужчина обнял юношу. Ваня, никак не ожидавший такого и застигнутый врасплох подобным проявлением чувств, превратился в статую, боясь даже пошевелиться. Почувствовав его напряжение, наставник отстранился и с беспокойством посмотрел на мальчика:

— Тебе неприятно? Прости, я никогда больше не нарушу твоего личного пространства, если ты не захочешь.

Глаза защипало. Он никогда не видел ни любви, ни заботы от отца, который его вырастил. В детстве он не раз засыпал со слезами, моля Бога, чтобы папа стал добрым. А теперь этот человек, назвавшийся его настоящим отцом, так бережно и нежно относится к его чувствам, и даже готов смириться, если он, Ваня, его отвергнет. И столько в его карих глазах любви, внимания и надежды, что Ваня поверил. Поверил, что это не сон. «Папа», — прошептал он одними губами, и уже сам бросился на шею мужчине.

— Прости, малыш. Я больше никогда тебя не оставлю, — не замечая, как из глаз выступили слёзы, с жаром прошептал Пётр, гладя волосы сына. «Он принял меня. Теперь всё будет у нас хорошо».

***

Через несколько часов отец с сыном уже пили успокаивающий мятный чай в личных апартаментах наставника.

— Знаешь, папа, мне сегодня снился сон о той аварии, о которой ты говорил, — поёжившись, словно от холода, поведал юноша. — А потом я вдруг подумал, что было бы, если бы она случилась сейчас?

Ваня жестом остановил собравшегося что-то возразить наставника, и продолжил:

— Я бы не смог себе простить, что избегал тебя. Что у меня была возможность тебя узнать, общаться, а я дулся в углу, как пятилетний ребёнок, — из его глаз вновь потекли слёзы.

Пётр встал и присел на подлокотник его кресла, притянув сына к себе и крепко обняв.

— Не думай об этом. Я понимаю, как это всё для тебя тяжело. Ты всю жизнь считал отцом моего брата. Я знаю, что он был строг по отношению к тебе, но всё-таки ты наверняка любил его. А я вывалил на тебя всю эту информацию, даже не подготовив.

— Он меня бил. И маму, — тихо произнёс Ваня, сильней прижимаясь к мужчине. — Об этом знает только Катя, моя подруга. Мы это скрывали, это было несложно: он никогда не бил по лицу… Мы боялись его. Я всегда думал, мама любила его и поэтому защищала…

Мужчина слушал откровения сына, и внутри у него разгорался гнев. Как мог Борис стать таким тираном? Да, он был с детства ещё тем драчуном, но поднять руку на женщину и ребёнка! Это каким подлецом надо стать?!

— Он много пил, — словно в оправдание сказал юноша, почувствовав, как напрягся отец. — Мама говорила, что мы должны его уважать, ведь он нас кормит. Что он так себя ведёт, потому что сильно устаёт на работе…

— Это не оправдание, — жёстко вмешался наставник, поражаясь подобным суждениям.

— Ты сердишься?

— Не на тебя, малыш, а на Бориса. Я же всё это время считал, что он не даст вас с мамой в обиду. А получается, что вас никто не мог защитить от него.

— Почему ты так называешь меня? Я уже вырос.

— Потому что, мой мальчик, я лишил тебя этого в своё время. Теперь я понимаю, что из-за меня у тебя совсем не было детства, — мужчина поднял его лицо за подбородок и посмотрел прямо в глаза.

— У тебя могут быть другие дети, — в глазах юноши появились озорные огоньки, — которым ты сможешь дать то, чего не было у меня.

— О чём ты? — искренне удивился наставник.

— О тебе и об Анастасии Дмитриевне, — лукаво улыбнулся Ваня.

— Она меня намного младше, — покачал головой Пётр, поражаясь подобному предположению. Ведь он её помнит совсем девчушкой, она моложе его почти на 13 лет!

— Ну и что? Мы с парнями считаем, что ты ей подходишь. Она ведь так смотрит всегда на тебя. Даже нам ясно, что она тебя любит.

— Хм, — не нашёлся, что возразить отец. — А твои друзья в курсе, кто я?

Иван чуть виновато кивнул.

— И как они к этому отнеслись?

— Ну, оба ещё в шоке, особенно Никола, — признался Ваня. — Но я думаю, что они примут тебя. Ведь я же смог.

— Хотелось бы верить.

— Не волнуйся, они мои друзья. Тем более Никола и так подозревал, что с тобой что-то нечисто.

Мужчина изогнул бровь, ожидая пояснений. Юноша лишь пожал плечами:

— Он не нашёл у Климовых графов и считал странным, что Анна Константиновна и его отец приписывают тебе этот титул.

— Да, он как-то интересовался, откуда я родом, — припомнил наставник. — Но, думаю, остальным знать правду необязательно.

— Ты не вернёшь своё имя?

— Если честно, я не думал об этом. Я распрощался с ним ещё в тот день, когда увидел собственную могилу. Потом я узнал, что баронесса дала мне имя нашего прадеда, который служил советником при императоре. Правда, я до сих пор не знаю, зачем надо было мне менять фамилию, но Совет подтвердил моё право на ношение титула.

— Что за Совет? — поинтересовался Ваня, вспоминая, что о нём же упоминала Анна Константиновна на их первых уроках.

— Выживших и сохранивших своё влияние титулованных дворян, — ответил Пётр. — Таких немного. Насколько мне известно, в Совет входит всего 10 человек. Возглавляет его князь Виктор Андреевич Вяземский, наверняка ты о нём слышал, — дождавшись кивка, мужчина продолжил, — В Совет входят графы Муравьёв (отец твоего друга), Щукин и Орлов. И бароны: Зайцев, Златов, Мухин, Соловьёв, Строгонов и Поспелов. Кстати, Гена, отец Ангелины, получил эту привилегию всего несколько лет назад. До этого в Совете состояла сама Анна Константиновна. Она была единственной женщиной в Совете в течении долгого времени: со смерти своего отца до того момента, пока не решила, что Геннадий готов её заменить. Но и теперь, если вопросы касаются академии, она присутствует на заседаниях лично.

— Но у неё же был муж! — удивился Ваня.

— Да, но он был из нетитулованного дворянства. И, несмотря на то, что ему позволили носить титул, чести представлять свою семью на Совете он так и не получил.

— Как всё строго, — он засыпал. Слишком много сил потребовало его примирение с отцом.

— Да, ты прав, — поглаживая его по спине, промолвил наставник.

Когда юноша заснул, мужчина аккуратно поднял его и отнёс в свою спальню. Уже выходя из своих покоев, Пётр Анатольевич столкнулся в коридоре с директором. Женщина внимательно посмотрела на него, после чего по-матерински улыбнулась:

— Кажется, Иван простил тебя.

— Да, он меня принял, — счастливо и немного устало улыбнулся мужчина. Для него разговор тоже был непростым. — Я рассказал ему о Совете.

— Ему полезно узнать, — серьёзно кивнула баронесса. — Возможно, когда-нибудь его пригласят.

— Я тоже на это надеюсь.

— Им и Князевым в Совете очень интересуются. Но мальчикам придётся проявить себя, чтобы заслужить эту честь. То, что их дети будут в Совете, мало кто сомневается. Но Андрей и Иван первые, и им будет очень непросто получить эти места.

— Но прецедент уже был, — напомнил Пётр, — вы приняли Зайцева.

— Да, он оказался достоин, — ностальгически улыбнулась женщина. — Он очень помог в продвижении нашего кандидата, и до сих пор весьма дипломатично проводит в Думу интересующие нас законы.

— Я верю в сына. У него получится завоевать доверие Совета.

— Дай-то Бог, — улыбнулась директриса. — Не проводишь меня до трапезной?

— С превеликим удовольствием, — чуть поклонившись, подал ей руку мужчина.

Студенты давно были в столовой и уже начали волноваться. Но вот пришла баронесса в сопровождении наставника юношей, и подала колокольчиком знак накрывать на стол. Все с аппетитом набросились на уже привычную постную пищу, и только двое почти ничего не ели. Не найдя Ваню ни в их комнате, ни в библиотеке, ни на улице, Андрей и Никола не на шутку взволновались, но надеялись, что тот обязательно будет на ужине. Но в столовой его тоже не оказалось. Тогда они вспомнили, что друг задержался после урока, но с тех пор прошёл не один час, а Ваня как сквозь землю провалился. Никола больше всего переживал, что друг мог отправиться в голубятню, но из-за снега, сплошной пеленой летящего с неба вот уже который день, свернуть не туда и заблудиться. А ведь вокруг сотни километров непроходимой тайги!

Еле дождавшись окончания ужина, они первыми вышли в холл и стали ждать своего наставника.

— Пётр Анатольевич, вы Ваню не видели? — заметя мужчину, тут же бросился к нему Андрей.

Кивнув остальным преподавателям, наставник задержался. Когда холл опустел, он посмотрел на первокурсников:

— Думаю, сегодня он будет спать у меня. Обещаю, завтра вы его увидите целым и невредимым.

Поблагодарив его, Андрей и Никола, пребывая в некотором замешательстве, отправились в свою комнату готовить уроки на завтра.

 

Глава 21. С Новым годом!

Снег, казалось, сыпал и днём и ночью, не переставая. Из-за снегопада уже неделю не было Интернета, на улице тропки превратились в целые тоннели. О выездке в город пришлось забыть и студентам, и преподавателям, надеющимся справить Новый год и Рождество дома, с родными. В академии началась активная подготовка к праздникам: в коридорах появились рождественские украшения, Прохор Степанович принёс из лесу гору еловых веток, в столовой поставили небольшую ёлочку в богато украшенном горшке.

— Бабушка очень трепетно относится к природе, — бросив взгляд на зелёную красавицу, произнесла Ангелия. Юноши первого курса помогали им развешивать гирлянды в трапезной. — У нас в тереме никогда рождественской ёлки не ставили, зато мы украшали ёлочки во дворе. Эту мой папа посадил, специально для академии. Он хочет, чтобы её третьекурсники пересадил во двор, в свой выпускной.

— Сам барон Шафиров будет её закапывать, — как-то чересчур восторженно добавила Гордеева Ольга, черноволосая красавица с третьего курса.

— Он обещал, что мы будем помогать, — кивнула её однокурсница Зоя Лебедева, что-то усердно мастеря из лент и еловых веток. Её светлые волнистые локоны, выбившиеся из замысловатой причёски, то и дело падали на лицо, и она раздражённо заправляла их за уши.

На старших курсах уже сложились пары. Зоя была девушкой Антона, а Ольга считала себя возлюбленной Александра. Правда, сам Шафиров был иного мнения, но девушку не отталкивал, позволяя той заблуждаться. Андрей взял из рук Ангелины очередную ёлочную игрушку. В душе опять возникло беспокойство: Шафиров в последнее время уж сильно красноречивые бросал в её стороны взгляды.

— Хотела бы и я, чтобы наш курс оставил о себе память, — мечтательно произнесла Фаина, распутывая клубок из гирлянд.

— Мой брат говорит, что баронесса обязательно что-то подобное каждому курсу на выпускной устроит, — молвила Маргарита.

— Илья твой брат?! — не сдержал удивления Ваня, поражённо смотря на бойкую второкурсницу с огненно-рыжими волосами, заплетёнными по-детски в два хвостика.

— Неужели ты думал, что мы однофамильцы? — весело рассмеялась девушка, глядя на смутившегося первокурсника.

— Я думал, вы с ним… — граф окончательно растерялся. Он не раз видел, как девушка гуляла с Озеровым под ручку, она без стеснения ходила по их крылу, и даже заходила в спальню к старшим ребятам. Но вот предположить, что Илья и Рита — брат и сестра, он за полгода учёбы здесь так и не смог: слишком уж разными они были.

— А тебя не смутил наш одинаковый цвет волос? — продолжала веселиться второкурсница.

— Вообще-то он не одинаков, — пришёл на помощь другу Никола. — У вас, сударыня, цвет яркий, солнечный, а у вашего брата тёмный, благородный.

— Да и красотой его природа явно обделила, в отличие от сестры, — добавил Андрей, но так, чтобы слышали только друзья. На беду, Ангелия тоже услышала: толчок в бок оказался неожиданным, но абсолютно заслуженным.

— Он меня на два года старше, — смилостивилась над младшекурсниками Маргарита, польщённая словами юного графа. — Ему прислали приглашение летом перед одиннадцатым классом. Мы решили, что это шутка. В письме говорилось, что он отправлен в академию от школы, за успехи в учёбе, — она скептически хмыкнула.

— Так он не поехал? — это было скорее утверждением. Андрей заинтересованно смотрел на девушку, ожидая ответа.

— Неа, — покачала головой второкурсница. — Он согласился, что глупо бросать школу, когда остался всего год, и ехать неизвестно куда. Но первого сентября к нам лично пожаловала баронесса. Она рассказала об истинном положении дел. Сказала, что если Илья откажется, то потеряю шанс здесь учиться и я.

— А почему? — недоумённо спросила её подруга Олеся Зуева. — Мой старший брат учится в институте, а не здесь, но меня всё равно пригласили.

— Но у тебя же есть и младший, — весомо произнесла их однокурсница баронесса Мария Черкасова.

— Я тоже заметила, что у всех нас, кроме Ангелины, есть младшие или старшие братья, — то ли осуждающе, то ли с завистью, высказалась Света, кинув взгляд на юную Златову.

— Но это логично, — возразил Никола.

— Но разве не может быть исключений? — не поверила Даша.

— Ну почему, вон исключение, — красноречиво указал шатен на Андрея. — Женские линии почти всегда теряются, ведь вы берёте фамилии мужей и тем самым вступаете в их род.

— Ну, а если девчонка окажется из знатных? — провокационно спросила Светлана.

Ангелина окинула её чуть презрительным взглядом:

— Думаю, бабушка ради неё отступит от правил. Ведь, зная свои корни, она может продолжить свой род, введя в него мужа.

— Или дать свою фамилию второму сыну, если её избранник откажется, — согласился Никола. — Так раньше иногда поступали, если знатный род оставался без наследника. Конечно, с согласия семьи жениха. Это всегда обговаривалось до свадьбы.

— Больно вы умные, — пробурчала под нос Света. Юная помещица была сильно уязвлена тем, что кто-то имеет больше привилегий, чем она. Она с первых дней не скрывала своей неприязни к юной Златовой, поступившей в академию только благодаря бабушке. Кажется то, что сама она удостоилась этой чести также лишь по праву рождения, а не из-за каких-то особых заслуг, её не смущало.

— И как вы с ней учитесь? — еле слышно спросил Андрей Ангелию.

— Подрастёт — поумнеет, — также тихо ответила та. — А если честно, мне Дашу жалко: не представляю, каково это жить с Окуневой в одной комнате!

— Я думал, с ней в комнате Кноп.

— Мы с Фаиной баронессы, вот нас и поселили вместе. Хотя, если честно, я бы с радостью поменяла её на Дашу, да и сама Фаина, думаю, не отказалась бы.

— Так поменяйтесь.

— Было бы это так просто, — печально вздохнула девушка, кинув взгляд на наблюдавшую за их работой наставницу.

К обеду зал был украшен. Вернулись старшие ребята, помогавшие Петру Анатольевичу и Прохору Степановичу делать во дворе снежные скульптуры. Слуги подали щи и картошку с нарезанными маринованными огурчиками.

Вторая половина дня у них была свободной. Выйдя на улицу, друзья полюбовались фигурами Деда Мороза и Снегурочки, появившихся благодаря стараниям старших ребят. Они ещё не были раскрашены, но смотрелись величественно и будто живые.

— А где символ будущего года? — осматривая снежную тройку с санями, полюбопытствовал Андрей.

— Это же грех! — реакция Ангелии была настолько искренней, что юноша покраснел, устыдившись своих слов.

— В городе на площадях всегда делают фигуры уходящего и наступающего года. По крайней мере, сколько я себя помню, — развёл руками Ваня, приходя другу на выручку.

— Ересь века сего, — со вселенской скорбью промолвил Никола, переглянувшись с подругой.

— А как же это? — не удержался всё-таки Князев, указав на Деда Мороза со Снегурочкой.

— Это просто сказка, — пожал плечами Никола. — Завтра здесь может появиться Кощей с Василисой, Иван-царевич с лягушкой или Емеля на печи.

— Вот бы сфотографироваться, когда всё будет готово, — мечтательно проговорил Ваня, воображение живо рисовало ему сцены из любимых с детства сказок.

— Запросто, — к его удивлению произнёс Андрей. — Я уже договорился с Же.. Евгением Денисовичем. Он обещал, что на Новый год мы без фотографий не останемся. — И всё же, почему драконы и змеи считаются ересью, а тот же Змей Горыныч — нет? — вернулся он к интересующей теме.

Никола задумчиво на него посмотрел, подбирая слова. Но неожиданно ответить решила Ангелия:

— Сказки учат добру, учат верить в чудо, в то, что добро просто обязано победить, — на одном дыхании промолвила девушка. — Понимаешь, эти фигуры просто напоминают нам это, и… они не обладают никакими мистическими свойствами.

— Кажется, теперь я всю жизнь буду попадать впросак, — в отчаянии всплеснул руками юноша.

— Не переживай, привыкнешь, — дружески похлопал его по плечу Никола.

— Привыкнет к чему? — с несвойственным ему сарказмом уточнил Ваня.

Всё рассмеялись, глядя на несчастное лицо брюнета.

***

Приближался Новый год. Но, казалось, никто из взрослых этого не замечал. Все с нетерпением ожидали более важного праздника — Рождества. Для старшекурсников он ассоциировался в основном с долгожданным окончанием поста, а вот преподаватели и Никола с Ангелией относились к празднику весьма серьёзно: друзья всё больше времени проводили за чтением душеполезных книг, а уроки не обходились без наставительных притч и поучений. Исключением был лишь Евгений Денисович, но и он устроил им на последних уроках литературно-художественный конкурс рождественских открыток.

Наступили каникулы. Единственный урок, который у них остался — это танцы, которым старался обучить их наставник. Кроме того, Анна Константиновна совместно с преподавателем девушек по литературе Людмилой Егоровной устраивали литературные вечера для всех желающих. За неимением других занятий, желающими оказались абсолютно все студенты.

На время каникул кабинет истории, где и проходили эти вечера, кардинальным образом изменился: столы и стулья были отодвинуты к стенам, на полу появился новый пушистый ковёр, откуда-то нашлись пуфики, несколько диванов и кресла. Вместо обычных ламп дневного света теперь включались старинные торшеры с красивыми абажурами. Они рассаживались полукругом и слушали рождественские истории и сказки, которые рассказывали или читали им женщины. Это было так по-домашнему…

Это были необыкновенные вечера! Уже почти взрослые молодые люди могли позволить себе вновь хотя бы ненадолго побыть детьми. Иногда к чтению присоединялась Анастасия Дмитриевна. Их наставник тоже здесь был, но всегда только слушал. У него в это время было такое умиротворённое лицо, что Ваня невольно восхищался своим отцом. Сам он никак не мог разобраться в своих чувствах: мама очень редко читала ему, и обычно за этим следовал очередной скандал от его, как теперь выяснилось, отчима. Но всё равно это были одни из самых счастливых дней его ещё такой короткой жизни!

Никто так и не заметил, как прошёл Новый год. Да, в этот день на ужин слуги подали постные пироги с грибами и вкусные булочки с вареньем, но этим всё и ограничилось. Зато ночью старшекурсники устроили собрание, куда пригласили абсолютно всех. Сначала Ваня подумал, что ему дали второй шанс вступить в Тайную канцелярию, но оказалось, что это просто посиделки в пижамах. В этот раз все собрались в комнате Ильи и Антона. Она была победней, чем у Шафирова, но зато здесь было целых две кровати. Кирилл с Васей принесли дополнительные стулья, и они все с удобством расположились. Свет не включали, на столе и тумбочках горело с десяток витых свечей.

Вначале разговаривали об уроках и преподавателях, потом перешли на политику. Неожиданно Александр предложил устроить игру в «Рулетку»:

— С помощью карт определим, кто задаёт вопрос первым, — стал разъяснять барон правила. — Он может выбрать любого, и тот должен честно ответить, чего бы вопрос ни касался. Потом выбирает жертву тот, кто отвечал, и задаёт свой вопрос. Выбрать первого нельзя. Ему задаёт вопрос последний, кто останется. По одному вопросу на человека Конечно, в рамках приличия.

— Ну что ж, можно попробовать, — согласился Андрей, его однокурсники согласно кивнули.

Вася достал из тумбочки карты и стал раскидывать по кругу по количеству людей в комнате. Туз выпал на Николе. Тот, нисколько не растерявшись, посмотрел на Внукова:

— Антон, ты знаешь, кто ты?

Тот внимательно посмотрел на юного графа и кивнул. Николай тоже кивнул, принимая ответ. Никто ничего не понял, но право задать вопрос перешло к Внукову. Шафиров, сузив глаза, наблюдал за юным Муравьёвым, вопрос ему пока никто задать не решился.

Спрашивали в основном об абсолютно безобидных вещах: есть ли братья и сёстры? из какой семьи и кто родственники? чем раньше, до академии, увлекался?

— Ваня, — услышал граф Соколов своё имя. На него смотрел Данил. — Что за дела у тебя всё время с наставником? — и столько подозрения было в словах, словно его застали как минимум на шпионаже.

— Он мой крёстный, — ляпнул Ваня, только потом осознав, что непроизвольно солгал. С другой стороны, ему вообще не следовало отвечать на этот вопрос.

Все в шоке уставились на него.

— Это правда? — первым взял себя в руки Шафиров, на время забыв даже о Николае.

Ваня кивнул. К счастью, никто не потребовал более подробных разъяснений, и право задать вопрос теперь принадлежало ему. Он посмотрел на барона: тот был единственным, кому ещё не задавали вопроса.

— Саша, — барон скривился, но промолчал. — Ты примешь меня обратно? — и что дёрнуло такое сказать? Нет, всё-таки это мистическая ночь, кто бы во что не верил.

— Я об этом подумаю, — попытался уйти от ответа барон, но тут ему не дали его же соратники:

— Алекс, нельзя давать неоднозначные ответы.

Шафиров недовольно посмотрел на Илью. Никола про себя отметил, что барон предпочитает западное сокращение своего имени в обход традиционному. Что-то это да значило.

— Да, — сквозь зубы процедил Александр. — Но, надеюсь, ты понимаешь, что ты ещё должен заслужить наше доверие. У тебя будет испытательный срок.

— Конечно, — согласился Иван, принимая ответ.

Теперь барон посмотрел на Николая. Вопрос он давно составил, он и затеял эту игру лишь ради того, чтобы задать его. Все, кроме первокурсников, это знали. Но, слава Богу, те не испортили его гениальный план.

— Николай, как ты относишься к действующему президенту и ближайшим выборам?

— Ты и так знаешь, что я монархист, — усмехнулся Никола. — И, кстати, ты задал целых два вопроса.

— Отвечай, — подначивали старшекурсники. Барон просто в упор смотрел на него, не настаивая, но и не отменяя своего вопроса.

— Хорошо, — кивнул граф. — К президенту я отношусь со всем уважением и признательностью за его нелёгкую и важную работу. Но, к сожалению, он не сможет стать нашим императором: у него нет наследника.

— А выборы?

— Конечно, я надеюсь, что мы будем выбирать царя-батюшку, а не очередного наёмника.

— И кого ты пророчишь в цари?

— Из двух наших кандидатов, лишь у одного есть семья и сын, который сможет принять бразды правления в своё время, — неопределённо пожав плечами, ответил Никола. Он уже понял, что Шафиров прощупывает почву: неужели всё-таки решил пригласить в своё секретное общество?

— А если будут другие кандидаты? Более достойные?

— Сомневаюсь. Это либо должен быть известный всем деятель, которому народ доверяет, либо гениально провёрнутая афера, как с нашим президентом, когда его ставили на первый срок.

— И всё же?

— Я не поставлю на него, если он будет несемейным. Конечно, молодой кандидат может быть очень перспективный, но для правления нужен опыт, а не только идеи. Нужны близкие, которые не предадут и всегда поддержат.

— А если он будет самоотвержен, и во главу угла поставит благо народа? — вставил Антон, несмотря на скучающий вид, жадно хватающий каждое слово.

— Конечно, такой царь — благословение для своего народа. Но что будет после него, если он все силы положит на общественное служение и так и не создаст семьи? Это приведёт к очередной смуте. Я бы не стал рисковать.

— Хорошо, — кивнул Александр, показывая, что удовлетворён данным ответом.

Вопреки желанию некоторых, продолжать игру не стали. Вскоре все разошлись по своим комнатам.

— Зря я всем сказал о папе, да ещё и неправду, — сокрушался Ваня, готовясь ко сну.

— А я думаю, что всё к лучшему, — обернувшись к другу, серьёзно сказал Николай. — Теперь ты можешь не скрывать своего отношения к отцу, и вы избежите ненужных расспросов и слухов.

— Я согласен, — кивнул Андрей, взбивая подушку. — Ни к чему кому-то знать вашу тайну. Тем более наставник не хочет себя воскрешать.

— Чего? — уставился на него Ваня.

— Он имеет в виду, что твой тятя не собирается менять обратно фамилию и имя. Ты же сам говорил, — пояснил шатен.

— Ну да, — подтвердил Ваня, не понимая, куда клонят друзья.

— Значит, вам нужна легенда, — продолжил Никола. — И ты её сегодня только что выдал остальным.

— Да, классно получилось, — подтвердил Андрей. — Да и твой вопрос нашему барону был бесподобен! Ты заметил, как того перекосило, когда Озеров потребовал чёткого ответа. Зато теперь ты опять в наших тёмных кругах. Да и, думаю, Никол, тебя он тоже позовёт на собрание: его явно заинтересовали твои ответы.

— На это и было рассчитано, — чуть склонив голову, ухмыльнулся юный граф.

— А о чём ты спрашивал Антона? — вспомнил Ваня: слишком уж загадочным был тот их немой разговор.

— Да так, решил выяснить, осознаёт ли Внуков, во что ввязывается, — помедлив, ответил Никола.

— И? — пристально взглянул на него Андрей.

— Думаю, барона ждёт большой сюрприз в своё время, — уклончиво молвил шатен. — Давайте спать, а то вдруг кому-то придёт в голову будить нас ни свет ни заря.

— С какой радости? — приподнялся с кровати Андрей, в темноте пытаясь разглядеть выражение лица друга.

— Да так. Просто баронесса любит первого января устраивать что-нибудь необычное, — пояснил парень.

— Только не это! — простонал Андрей, откидываясь на подушку. Его часы, лежащие на тумбочке, показывали три часа ночи.

— Спокойной ночи, — зевнув, промямлил уже засыпающий Ваня.

— Спокойной ночи, — эхом ответили друзья.

Через несколько минут все уже спали. Никто не видел, как к ним заглянул наставник, немного постоял в дверях и ушёл.

 

Глава 22. В гостях у Кузьмы

К счастью, утром им дали поспать. На завтрак с их курса встал только Игнат, который никогда не пропускал трапезу. Часов в десять, когда студенты, неизвестно что делающие ночью, выползли из своих опочивален, баронесса устроила для всех чаепитие. Кроме наставников и директрисы, никого из преподавателей сегодня не было. Евгений Денисович ещё несколько дней назад отдал им фотоаппарат, и ребята вовсю фотографировались и в здании, и у снежных фигур, которых значительно прибавилось во дворе, и просто на улице.

Погода выдалась тёплой, и после обеда наставники устроили для всех конную прогулку. Девушки, которые побоялись садиться верхом, с удобством разместились в шикарных просто сказочных санях, принадлежавшей самой Златовой. Кучером был Прохор Степанович. Кроме Ангелины, верхом поехали второкурсницы Рита и Олеся, и их однокурсница Даша. Притом Даша явно впервые сидела в седле. Заметив её неуверенность, наставник пересадил девушку к себе, а Захар Епифаныч, снаряжавший сани, пообещал научить её ездить, если она как-нибудь на досуге заглянет в конюшни.

— А можно? — неуверенно спросила Боброва.

И столько надежды было в её по-детски наивных карих глазах, что мужчины одновременно рассмеялись.

— Конечно, можно, — добродушно ответил наставник. — Захар Епифаныч с удовольствием обучит вас, если вы, юная госпожа, пожелаете.

Тот в ответ энергично закивал, выражая свою готовность взять новую ученицу.

— Я обязательно приду, — искренне улыбнулась преподавателю девушка.

Сидевшие в санях студентки лишь презрительно хмыкнули.

Поехали они по главной дороге, ведущей в город. Сани замыкали конную процессию. Доехав до первого моста и полюбовавшись замёрзшей рекой, они вернулись в посёлок. Здесь группа разделилась: часть отправилась с наставником вдоль реки посмотреть на скрытую от глаз деревеньку, про которую как-то рассказывал Никола; остальные остались с Анастасией Дмитриевной и Прохором, пообещавшим прокатить на санях всех желающих.

Кроме трёх юных графов, с Петром Анатольевичем отправлись лишь Антон и Ангелина. Дашу наставник ссадил в сани: девушка решила остаться с более многочисленной группой. А, может, она просто не захотела злоупотреблять добротой мужчины: всё-таки седло не было приспособлено для парной езды.

Они перешли на рысь, и вскоре тропинка привела их к деревне, располагавшейся с другой стороны горы. Она была небольшая: всего чуть больше десятка дворов. Здесь действительно была открытая местность, в основном дома располагались с противоположной стороны реки; через реку был перекинут деревянный мостик: аккурат, чтобы смогла телега пройти, да весною шугой не снесло.

— Ваше сиятельство!

К ним, размахивая чем-то, бежал со стороны ближайшего домика у горы сухопарый мужичок в телогрейке, ушанке и валенках. Наставник придержал коня.

— Только что прилетело, — запыхавшись, мужичок отдал Петру Анатольевичу немного помятый конверт.

Никола, поравнявшись с друзьями, указал им на стоящую неподалёку голубятню.

— Он птичник! — догадался Ваня.

Друг кивнул, подтверждая догадку. Он тоже был здесь первый раз, и сам не сразу обратил внимание на деревянное строение, больше похожее на маленький домик.

— Благодарю, Гаврил Иваныч, — не обратив внимания на восклицание сына, поблагодарил птичника наставник.

Тот, откланявшись и всё ещё тяжело дыша, потопал обратно.

— Хороший работник, ответственный, — провожая его взглядом, произнёс Пётр Анатольевич. — Да и детей воспитал правильно: старший сын за хозяйством приглядывает, а младший день и ночь за голубями ухаживает.

— Это он за верхней голубятней смотрит? — поинтересовался Антон. — Кажется, я как-то видел его.

— Да, — кивнул наставник. — Твой тёзка, — посмотрел он на сына, — тоже Ваней зовут.

Они поехали дальне, к третьему, самому крайнему дому с этой стороны реки.

— Здесь живёт Еремей Васильич, наш рыбак, — проезжая средний дом, больше похожий на хижину, пояснил мужчина.

Даже сквозь толстый слой снега было видно, что крыша выстлана соломой. Это был единственный такой дом во всей деревни.

— А сейчас мы зайдём в гости к нашему кузнецу Кузьме Петровичу, — они остановились у ворот. — Эй, Кузьма, встречай гостей! Эй, есть кто дома?

К ним, закутываясь на бегу в тулупы, выбежали из избы пятеро юношей, примерно их возраста или чуть старше.

— Это подмастерья, — пояснил наставник. — Среди них должно быть и два сына Кузьмы.

На пороге появился и сам хозяин дома. Могучего телосложения мужчина с красным лицом. От него шёл пар — наверняка они отвлекли кузнеца от работы.

— О, барин, не ждал я вас сегодня, — пробасил кузнец. — Учил своих ребят лошадей подковывать, а тут вы со своими пожаловали.

— Зато сколько теперь у твоих удальцов будет практики, — рассмеялся наставник. — Пусть посмотрят и наших.

— И то верно, — пропуская всех в дом, согласился мужик. — Егор, Матфей, осмотрите кобыл. И не дай Бог, худую подкову пропустите.

Кивнув, двое старших ребят, прихватив какие-то инструменты, вышли из дома. Кузьма Петрович радушно пригласил их к столу, на котором стоял настоящий русский самовар. Его оставшиеся ученики нырнули в какую-то дверь, похоже ведущую в саму кузницу.

— Сейчас Марья с девочками угощения принесут, — садясь за стол, пропыхтел хозяин.

— А где твой младшенький? — вежливо поинтересовался наставник.

— Павлуша-то? А его к себе Семён в ученики забрал: нашёл в мальце талант резать по дереву, — гордо ответил Кузьма.

— Это наш плотник, — пояснил студентам Пётр Анатольевич.

В кухню вошла женщина в платье и с повязанным на голову платком. Ей помогали две девочки — дочери кузнеца.

— Доброго здравия вам, хозяюшки, — поприветствовал их наставник.

— И вам не хворать, достопочтенный граф, — ответила ему хозяйка дома.

Девочки, которым было лет двенадцать-тринадцать, поставив принесённые угощения, исподтишка посмотрели на Ангелину.

— Спасибо, Марьюшка, — поблагодарил женщину кузнец. Несмотря на грубость голоса, тот явно любил и очень дорожил супругой.

После картошки и чая, кузнец повёл всех показывать кузню. Его ученики возились в углу, выполняя какое-то поручение.

— Вот, последние мои мечи, — гордо продемонстрировал он свою искусную работу.

Каждый меч был индивидуален, прекрасно сбалансирован, со своим узором на рукояти, а у некоторых и на лезвии. Они были не настолько богаты, как в оружейной академии, но это было настоящее боевое оружие.

Ангелия, не удержавшись, провела по лезвию лежащего с самого края небольшого простенького кинжала, и тут же отдёрнула руку: на пальце осталась царапина.

— Осторожней, барышня, — испугался кузнец.

— Простите, просто он показался мне детским, — смутилась девушка.

— Это облегченный вариант, для отроков или женщин, — согласился Кузьма. — Если госпожа желает, то может его забрать.

— Ни за что, — воспротивился подобной щедрости Пётр Анатольевич. — Баронесса потом меня заживо съест.

— Не волнуйтесь, барин, я выкую новый, — попытался разубедить его добродушный кузнец.

— Да? Лучше вместе со мной на ковёр пойдёшь, когда придётся объяснять, откуда у её внучки появилось оружие, неподобающее её воспитанию, — язвительно ответил наставник.

Кузнец побледнел, и виновато посмотрел на девушку:

— Простите, моя госпожа, — с искренним раскаянием произнёс он. — Я не признал вас сразу. Боюсь, без согласия ваших родителей, я не имел права предлагать вам подобный подарок. Если хотите, я выкую вам брошку. Завтра же её вам доставят.

— Благодарю, но не стоит так себя утруждать, — галантно отказалась девушка.

— С тебя, Кузьма, причитается, — усмехнулся наставник.

Кузнец лишь развёл руками, мол, «Я человек маленький».

Внезапно от дверей раздался шум, будто что-то упало. Однако когда все оглянулись, там никого уже не было.

— Эх, отлуплю я когда-нибудь их ремнём за их любопытство! — нарочито сердито и громко произнёс Кузьма, после чего пояснил на немой вопрос Петра Анатольевича, — Это мои девочки. Больно уж интересно им было, кого ты привёл.

— А я и представить забыл, — признал свою вину их наставник и, ухмыльнувшись, посмотрел на ребят. — С юной госпожой Златовой ты уже знаком, — девушка сделала реверанс под одобрительный кивок учителя. — Это наш будущий выпускник, дворянин Антон Фёдорович Внуков, — юноша с достоинством кивнул. — А эти трое — юные графы Андрей Михайлович Князев, Иван Борисович Соколов и Николай Симеонович Муравьёв.

Как кузнец не упал от такой информации, осталось загадкой. Во все глаза он смотрел на своих юных гостей. Его подмастерья оказались более слабыми: с их угла раздались удивлённые восклицания и звон выпавших из рук инструментов. Несколько секунд хозяин дома глотал воздух, не в силах ничего сказать, а затем просто рухнул наземь пред молодыми аристократами.

— Берите что пожелаете, барины, только не серчайте на бедного невежественного кузнеца, который вас не признал!

Ваня и Андрей шокировано переглянулись. Остальные оставались спокойными, будто так и должно было быть. Только один Антон, задумчиво за всем наблюдая, держался чуть в стороне. Выждав немного, наставник смилостивился над кузнецом:

— Вставай, Кузьма. Сегодня мы гости, и это нам надлежало кланяться за вкусные угощения и твоё гостеприимство.

— Что вы! — замахал руками на них мужик, с опаской поднимаясь с пола. — Да разве к лицу баринам кланяться перед холопом?

— Ты уважаемый человек, Кузьма, и баронесса очень тебя ценит. Она просила передать тебе, что на днях Захар Епифаныч пригонит несколько лошадей, которых не помешало бы заново подковать. Заодно своих мальчиков в этом деле поднатаскаешь.

— Конечно, барин, как скажите, — всё ещё не отойдя от потрясения, стал кланяться кузнец.

— Ладно, Кузьма Петрович, пора нам и честь знать, — сжалился над мужиком наставник. — Надеюсь, твои умельцы закончили осмотр.

Они вышли во двор. Старшие подмастерья всё ещё крутились около лошадей.

— Ну что, нашли какой изъян? — пробасил кузнец, мгновенно возвращаясь в свою стихию.

— Нет, отец, — уверено ответил старший подмастерья.

— И правильно: ваш учитель всех их лично пару месяцев назад подковал, — улыбнулся молодым людям Пётр.

Хозяин дома с поклонами проводил их до самой калитки. Уже сидя верхом, наставник с задором посмотрел на мужика:

— Не смущайся, Кузьма! Мы как-нибудь ещё заедем к тебе в гости, — и пришпорил коня. Студенты поспешили за своим учителем. А кузнец и его подмастерья ещё долго смотрели им вслед.

 

Глава 23. Рождественский бал

В Сочельник всем желающим было предложено пойти на ночную службу к батюшке Гавриилу. Кто-то из студентов пошёл по вере, кто-то, как Андрей, из чистого любопытства. К дести часам вечера во дворе академии собралась небольшая группа из семи студентов и трёх преподавателей.

— А не проще в деревне было церковь поставить? — проворчал Андрей, уже сожалея о своём решении куда-то идти, тем более небо было ясное, и к вечеру ударил мороз.

— Так мы туда и идём, — удивился Никола. — Разве ты не заметил её, когда мы были в деревне? Её самую первую возвели, потом уже вокруг дома стали строить. Как издревле и положено.

Ваня вспомнил небольшую церквушку, которая стояла аккурат по главной дороге, за мостом через реку. Он ещё удивился тогда, что такие маленькие церкви бывают. Андрей же отрицательно покачал головой, и в упор посмотрел на друга:

— Ты же, вроде, говорил, что твой батюшка дальше ограды не ходит.

— Батюшка Гавриил очень стар, и ему сложно ходить, — ответил услышавший их разговор Пётр. — Но, несмотря на это, он каждое воскресенье служит в церкви литургию, исповедует и причащает прихожан. И в праздники службы проводит. А в остальное время присматривает за церковью дьякон Антипа, по благословлению читает утренние и вечерние часы.

— Ясно, — ничего не поняв, ответил Андрей.

Кроме них на службу решили пойти Антон, Ангелина, Даша и Рита. Притом последняя была явно недовольна отсутствием брата.

К удивлению Вани, идти предстояло пешком. Когда они, наконец, добрались до церквушки, она была полна людей. Здесь был и птичник, и Кузьма со всем своим домом, и некоторые из их преподавателей. Казалось, пришла вся деревня от мало до велика. Суетящийся в последних приготовлениях к службе дьякон был щуплым мужичком с козлиной бородкой. Ему можно было дать как тридцать лет, так и все сорок.

Вот началось праздничное богослужение. Ваня затаил дыхание, когда и алтаря в полном облачении вышел батюшка Гавриил. Величественный, седовласый древний старец. Такой, каких изображают на иконах. Он будто светился внутренним светом, будто был уже не из этого мира. Древнеславянская вязь, которую мальчик почти не понимал, заставляла его душу трепетать. В нём смешалось всё: и благоговение, и какая-то неземная радость, и страх пред Господом. Несмотря на то, что он был на службе впервые, прошла она для него на одном дыхании!

Никола самозабвенно пел вместе со всеми, получая необыкновенное, ни с чем несравнимое наслаждение, ведь из-за учёбы он так долго не был в храме! Даже Андрей, который изначально относился к этой затее недоверчиво и крайне скептически, проникся праздничным настроем службы и не пожалел, что пришёл на неё.

Возвращались в академию студенты возбуждёнными. Спать не хотелось, несмотря на третий час ночи. Однако стоило их головам коснуться подушек, усталость дала о себе знать, и вскоре здание академии вновь накрыла безмятежная тишина, а ребят, будто крылья их ангелов-хранителей, окутали чудесные рождественские сновидения…

***

— Эх, давненько я так славно не высыпался! — взглянув на часы, Андрей не поверил своим глазам: время приближалось к полудню!

— Это всё действие благодати, — потягиваясь и зевая, промолвил Ваня.

— Да брось, мы же с тобой не причащались, — с явной неохотой вставая, махнул рукою приятель.

— Невозможно стоять у костра и не согреться, — резонно заметил уже одевшийся и умытый Никола. — А к исповеди вам никто не мешал подходить, тогда и причастились бы вместе со всеми.

— Но как же! — удивился Иван. — Я слышал, нужна подготовка…

— Думаю, вас бы, как новоначальных, батюшка допустил, — с непоколебимой уверенностью ответил шатен. — Хотя, конечно, смотря в чём бы каялись: иногда священник и епитимью накладывает. Я как-то в детстве такого натворил, что мне потом две недели пришлось утром и вечером по пятьдесят земных поклонов класть. Но у меня-то уже тогда был духовник, и он знал, что подобное «вразумление» мне только на пользу, и, что также немаловажно, по силам. Так что сомневаюсь, что вас бы отлучили от Чаши.

Андрей сделал вид, что что-то ищет в своей тумбочке. Он чувствовал, как предательски покраснели его щёки, и не желал, чтобы друзья это заметили. «Не знаю, за что тебя так в детстве батюшка наказал, — подумал Князев, — но за мои „подвиги“ меня бы вчера вообще из церкви выперли…»

***

Обед был сегодня раньше обычного и, о чудо, на второе к толчёнке подали окорочка! Хрустящая корочка, дивный аромат жареной курочки ознаменовали для всех окончание поста, что в стократ усилило ощущение праздника. Когда все, довольные и сытые, вернулись в комнаты, то обнаружили на кроватях небольшие свёртки.

— А это что ещё такое? — Андрей первым развернул свой подарок. На кровать упали маленькая шкатулка из слоновой кости и крошечный серебряный ключик на цепочке. Парень в изумлении взял в руки и повертел красивую вещицу, инкрустированную какими-то голубыми и синими камушками.

— О, музыкальные шкатулки! — по-детски обрадовался Никола, разглядывая свою, из чёрного дерева, инкрустированную золотом и серебром. Вставив невзрачный бронзовый ключик, он завёл шкатулку.

По комнате разлилась чудесная рождественская мелодия. Шкатулка раскрылась, друзья склонились над ней и не смогли сдержать восторженного вздоха: внутри была миниатюрная сценка Рождества, вертеп, выполненный в мельчайших подробностях. Они, почти не дыша, прослушали всю мелодию. Когда музыка смолкла и шкатулка закрылась, Никола благоговейно прижал её к сердцу.

Андрей, еле вставив ключик от нетерпения, завёл свою. Музыка оказалась одним из рождественских вальсов, под которые они учились танцевать на уроках наставника. Внутри кружилась красивая пара. Он, как завороженный, смотрел на фигурки, как наяву представляя вместо них себя и Ангелину.

Ваня, придя в себя от восторга, нерешительно развернул свой подарок. Он замер от потрясения, когда в его руках оказались янтарная музыкальная шкатулка и фигурный золотой, будто игрушечный, ключик.

— Изысканная вещица, — оценил Николай. Андрей закрыл шкатулку и тоже посмотрел на не менее богатую, чем его, безделушку.

Ваня с трепетом вставил ключик и повернул. Шкатулка открылась, из неё полилась весёлая рождественская музыка, внутри кружилась миниатюрная копия настоящей детской карусели. Золотые лошадки с махонькими фигурками сидящих на них детей то поднимались, то опускались.

— Удивительный механизм, — поражённо прошептал Андрей.

— Интересно, а другим что подарили? — поставив смолкшую шкатулку на тумбочку, полюбопытствовал Ваня.

Будто услышав их, в дверь постучали. Это оказались Игнат и Данил.

— Смотрите, что мы нашли у себя! — с порога начали оба.

У Волкова оказалась бронзовая шкатулка с рельефным узором на верхней крышке. Сверху было колёсико, как для завода. Когда он её открыл, ребята увидели часы с изогнутыми стрелками. Мелодия была тихая, завораживающая. Вокруг часов кружились фигурки различных людей: вот всадник на коне, преклонивший колено король, кузнец у наковальни, человек с подзорной трубой…

Когда все налюбовались сокровищем Данила, Игнат гордо показал свою. Его шкатулка была расписной, из тёмно-красного дерева. Парень аккуратно покрутил небольшую ручку. В комнате зазвучала задорная рождественская мелодия. Крышка открылась. Под ней оказалась рождественская ёлка, переливающаяся разноцветными огнями гирлянд. Вокруг кружилась детвора: кто с санками, кто на коньках, кто в обнимку со своим подарком.

— Класс! — прокомментировал Андрей.

— Это что, — махнул рукой Ветров. — Видели бы вы, какая у барона! Посеребрённая, круглая, украшенная изумрудами! У неё для завода специальный ключик!

— А внутри церковь с золотыми куполами! — подхватил восторженно Данил.

— У Антона тоже с ключиком, хрустальная, с ангелом внутри, — взахлёб делился впечатлениями Игнат.

Друзья слушали восторженных однокурсников, всё больше понимая, что им не следует показывать свои подарки. Ни к чему дразнить самолюбие честолюбивого барона, да и провоцировать зависть однокурсников не очень хотелось.

— Но зато их фигурки не двигаются, — распрямив плечи, самодовольно закончил Игнат.

— А с часами вообще только мне подарили, — глаза Данилы просто лучились от счастья.

— А вам какие достались?

Андрей безошибочно ощутил, что однокурсники пришли больше похвастаться, и без зазрения совести произнёс:

— Да самые обычные, ваши намного интересней.

— Что, правда? — Игнат не смог скрыть своего ликования.

— Конечно, — со всей серьёзностью заверил брюнет, друзья согласно кивнули, подыгрывая ему.

— Но всё равно подарки прекрасны! Кстати, вы же идёте на бал? — резко сменил тему Никола, вводя однокурсников в ступор, и будто невзначай закрывая собою проход.

Те переглянулись:

— Ну, если бы это было необязательно… — пробасил Игнат.

— Но наставник вряд ли разрешит нам сбежать, — мученически сказал Данил, для которого эти танцы были первыми в жизни: он всегда презрительно относился к подобным мероприятиям, и ни разу не был не на одной дискотеке.

— Да, если бы, — согласно промолвил Ваня, тоже ни разу в жизни не танцевавший. Ну, не считая последнего месяца.

— Да ладно вам, не так уж это и страшно, — рассмеялись Андрей и Никола.

Игнат лишь скептически хмыкнул: как он относится к данному вопросу для всех так и осталось загадкой.

Когда однокурсники ушли, Ваня заметил на тумбочке конверт. К его радости, письмо было от Кати: после того, как в академии пропал Интернет, он решил отправить подруге сообщение при помощи голубей, и вот теперь пришёл наконец-то ответ.

Вскрыв конверт, он достал из него послание и открытку.

«Ваня! И тебя с Новым Годом и Рождеством! Я писала на электронку, но ты не ответил. Бабушка тоже передаёт тебе наилучшие поздравления! Жаль, что ты не смог приехать. Мы тебя так ждали!!!

У нас всё хорошо. На днях видели твоего отчима. Боюсь, он собирается жить в твоей квартире. Там какой-то закон есть, что родители имеют полное право жить в квартире, где прописаны их дети, если тем ещё нет восемнадцати. Я ещё не проверяла, правда ли это, но, по-моему, дядя Борис уже там живёт, и участковый его не выгнал. В общем, я тебя предупредила. Может, твой теперешний отец что-нибудь сможет сделать?

Кстати, вам правда почту голуби приносят? Я думала, это давно в прошлом осталось. Пиши, а то я скоро свихнусь на учёбе. Знаешь, я подумала школу закончить экстерном — у меня ещё полгода для подготовки к ЕГЭ, бабушка не против, теперь пытается договориться с директрисой: та ни в какую. Ну, может, всё ещё и изменится: бабушка записала меня на пробный экзамен, который будет в феврале. Думаю, если я покажу хорошие результаты, школа будет не против.

А как у тебя дела? Я чувствую, что ты что-то от меня скрываешь, и это что-то связано с вашей академией. Чему вас вообще там обучают? Ещё раз с праздниками, поздравь от меня и своих новых друзей. Твоя Катя»

— И что тебе пишут? — поинтересовался Андрей, заметив, что друг закончил читать.

— Да так, Катя подозревает, что я ей что-то не договариваю о нашей учёбе, — ответил юноша. — Говорит, что мой отчим вернулся в квартиру. Кстати, передаёт вам поздравления с Новым Годом и Рождеством.

— Спасибо ей, — поблагодарил Николай, обдумывая сложившуюся ситуацию. — А как твой отчим вообще попал в дом?

— Наверное, у него остались ключи, — пожал плечами Ваня. — Мы с мамой не меняли замки.

— Зря, — прокомментировал Андрей. — Теперь ты его до лета не выкуришь. Надеюсь, у вас не было там ценных вещей?

— Откуда? — усмехнулся блондин. — Он всё ещё до развода забрал. Правда, там часть документов осталось: на квартиру, о смерти матери… Думаете, он что-нибудь сможет сделать, если найдёт их?

— Если только подделает доверенность, — со знанием дела ответил Андрей.

— Тебе стоит рассказать обо всём Петру Анатольевичу, — согласно кивнул Николай.

— Я так и сделаю, — встал с кровати Иван, так и не прочитав присланную подругой открытку.

***

К вечеру в академии была невероятная суматоха! Девушки заканчивали наводить марафет, слуги готовили невероятное количество праздничных блюд, то и дело по коридорам разносился голос Прохора, следившего за приготовлениями к балу. Ваня, уже минут двадцать крутящийся около зеркала, чувствовал себя явно не в своей тарелке.

— Да хватит вести себя, словно кисейная барышня перед свиданием, другим тоже охота на себя посмотреть, — отталкивая его от зеркала, шутливо произнёс Андрей.

Они все были в выданных им в начале года завхозом кафтанах, препоясанных расшитыми золотом поясами, да в красных сапогах — ни дать, ни взять, царевичи из русских сказок.

— Кажется, я видел что-то подобное в мультике «Царевна-лягушка», — скептически рассматривая свой наряд, промолвил Андрей. — Вот только где бы лук и стрелы раздобыть?

— Нам, кстати, пора, — усмехнувшись, напомнил Никола.

Ещё раз взглянув друг на друга, графы отправились на бал.

В холле уже собралась вся мужская половина академии. Богаче, чем у них, одежды были только у преподавателей. Шафиров недовольно поморщился.

— Наряды и подарки распределяют в соответствии с нашими титулами, — полушёпотом пояснил друзьям Николай.

Ребята не успели высказать своего удивления: появились девушки во главе с Анастасией Дмитриевной. Юноши затаили дыхание от восхищения: даже тихоня Даша казалась сегодня принцессой!

Андрей очнулся лишь когда Никола толкнул его в бок: как официально встречающимся, им с Ангелиной полагалось входить в зал под руку вслед за преподавателями и другими парами.

— Прекрасно выглядишь, — не слушающимся языком промямлил парень, поцеловав руку девушке.

Ангелина была в тёмно-синем волшебно мерцающем в полутьме платье до самого пола, на её голове красовался настоящий кокошник, расшитый жемчугом, бисером и серебром, в ушах сверкали серёжки в виде крохотных звёздочек. Щёки девушки залил яркий румянец:

— Рада, что тебе понравилось, — и она положила свою ладонь на его согнутую в локте руку. Они вошли вслед за Ильёй и Ритой.

Первый танец был их. Александр, Антон, Кирилл и Андрей закружили в вальсе своих девушек. Илья танцевал со своею сестрой, Пётр Анатольевич пригласил Анастасию Дмитриевну, подавая своим студентам пример. Первым решился, к удивлению однокурсников, Игнат, пригласивший на танец баронессу Фаину Кноп.

Риту на второй танец пригласил её однокурсник Вася, Илья увёл танцевать красавицу Свету. Баронесса Черкасова, рассчитывающая, что однокурсник пригласит на танец её, недовольно проводила их взглядом. Никола, заметив это, сам пригласил Машу на танец.

После третьего танца, Андрей пригласил скучающую за праздничным столом Дашу, а Ангелина подарила один танец Шафирову.

— А это нормально? — спросил Ваня Николу, который решил отдохнуть следующий танец и немного перекусить.

— Вполне, — ответил тот, выбирая любимые блюда. — Но увлекаться не советую: если ты танцуешь с кем-то больше двух вальсов подряд, могут пойти ненужные вам обоим слухи. Другое дело, если ты с кем-то открыто встречаешься — тогда подобная вольность между вами не возбраняется. Однако если вы танцуете весь вечер только друг с другом, это могут счесть плохим тоном. Во всём нужна мера.

— Спасибо, что предупредил.

— Ага, — кивнул Данил, сидящий рядом и слышащий слова однокурсника.

— По-моему, наставник об этом упоминал, — пожал плечами шатен. — И не сидите, ещё успеете поесть.

— Кто бы говорил, — проворчал Волков, бросив взгляд на его полную тарелку.

Столовая сегодня казалась значительно больше. Столы были сдвинуты к одной стене, преподавательский стол находился у самого окна, чуть в стороне. Освободившееся пространство стало площадкой для танцев. Пары танцевали свободно, никто никому не мешал.

Неожиданно что-то заставило остановиться танцующих. Проследив за их взглядами, юноши поняли, что все следят за вставшей со своего места директрисой, которую галантно пригласил их инструктор по фехтованию Валерий Кондратьевич. Заиграла новая музыка, и все продолжили танцевать. На следующий танец баронессу пригласил их наставник. Решившись, Ваня подошёл к опять сидящей в одиночестве Даше.

— Ты сегодня просто неотразима. Не подаришь мне один танец? — подал он руку девушке.

— С удовольствием, — улыбнулась ему Даша и вложила свою ладонь в его.

Несмотря на свои опасения, вальсировал он довольно-таки сносно. Вернувшись к столу, он вдруг ощутил, что ему не хватает здесь Кати. Даша была хорошей чистой девушкой, ему очень понравился танец, но так хотелось увидеть подругу! Заиграла быстрая весёлая музыка, под которою их танцевать ещё не учили. На площадке остались только старшие курсы и Николай с Ангелиной, вставшие в пару.

— Во дают! — восхищённо прокомментировал Игнат, плюхнувшийся с другой стороны от Ивана.

Первокурсники и преподаватели наблюдали за танцем, чем-то всё-таки напоминающим вальс. Время от времени соседние пары менялись партнёрами, ни на секунду не останавливаясь. Когда музыка смолкла, Данил, Игнат, Андрей и Ваня не удержались от аплодисментов.

Когда, наконец, поставили пластинку со знакомой им мелодией, Игнат снова пригласил Фаину, а Данил отважился подойти к Светлане. Ангелина с Николой, уставшие от быстрого темпа, заняли их места за столом. Почти все старшекурсники теперь отдыхали, наслаждаясь превосходным, правда давно остывшим, праздничным ужином. Сейчас на площадке были почти все преподаватели. Евгений Денисович вальсировал с Анастасией Дмитриевной, Пётр Анатольевич пригласил преподавательницу девушек по музыке Елену Алексеевну, даже Захар Епифаныч, к удивлению всех пришедший на праздник, танцевал с Феодосией Ивановной. Это была самая необычная пара, которую когда-либо видел Иван: сухонький Захар Епифаныч в праздничной красной рубахе неуклюже вальсировал с дамой, одетой в платье, которое было популярно где-то в конце 18-го века. Из-за пышных юбок и форм дамы, партнёра зачастую практически не было видно.

— Ему бы в присядку танцевать, а не по балам ходить, — не сдержал комментария Андрей.

— Сегодня Рождество, — миролюбиво напомнила Ангелина. — Тем более он, как преподаватель, имеет полное право здесь находиться.

Андрей не стал спорить с ней, а просто переключил разговор на тему подарков, красочно описав свою музыкальную шкатулку и пообещав показать её девушке.

— А мне подарили зеркальце и заколку-гребешок. Если хочешь, я тоже тебе их покажу, — ответила Ангелия. — У меня даже дома таких нет! Никогда не думала, что бабушка так балует своих студентов.

— Но всё-таки это Рождество, — промолвил Никола.

— Да, Рождество, — светло и радостно улыбнулась подруга. Это был её самый любимый праздник!

 

Глава 24. Отец и отчим

Рождественский бал закончился ровно в полночь. Уставшие, но счастливые студенты разбрелись по своим спальням. На следующий день их никто не будил, а в десять часов баронесса устроила в трапезной, стараниями слуг вернувшейся к своему обычному виду, ставшее за праздники уже традиционным чаепитие.

Перекусив, Ваня решил подняться к отцу, которого почему-то в столовой не оказалось. Ещё вчера юноша рассказал ему о письме, и Пётр пообещал помочь, но не сказал, как именно это сделает.

— Входите, — раздался чуть приглушённый голос, когда Ваня постучал.

Отец просматривал за рабочим столом какие-то документы. Оторвавшись от работы, он взглянул на гостя:

— Проходи, мой мальчик, — отодвигая бумаги, указал он сыну на кресло.

— Ты опять меня так называешь. У меня же есть имя, — попенял ему юноша, однако сердце отозвалось теплотой: он сам себе стеснялся признаться, что ему нравится, когда его отец так к нему обращается.

— Хорошо, я постараюсь исправиться, — улыбнулся сыну мужчина. — Я поговорил вчера с баронессой. Как только прочистят дорогу, мы вместе отправимся в город поговорить с Борисом. Если ты, конечно, не против.

— Буду рад, — искренне ответил юноша, после чего с некоторой опаской посмотрел на отца. — Я сказал остальным ребятам, что ты мой крёстный. Ты не возражаешь?

Мужчина недоверчиво посмотрел на него, а потом ни с того ни с сего рассмеялся и, подойдя, потрепал сына по волосам.

— Это превосходно! Теперь наше общение не вызовет ни у кого вопросов. А я-то всё ломал голову над этой проблемой.

— Никола тоже сказал, что ты не рассердишься, — чувствуя невероятное облегчение, ответил Ваня.

— Рассержусь? — удивился наставник. — Как тебе подобное могло прийти в голову?

— Но это не всё, — Ваня посмотрел прямо в глаза отцу, прежде чем решился продолжить. — Если возможно, я хочу поменять своё отчество, — эта идея крутилась у него в голове уже несколько недель, и вот он, наконец, озвучил её.

— Ты правда этого хочешь? — в голосе пропали весёлые нотки, теперь Пётр был абсолютно серьёзным.

— Да, — уверенно кивнул юноша.

Пётр Анатольевич вернулся в своё кресло и какое-то время молчал.

— Это можно устроить, — наконец, произнёс мужчина. — У баронессы есть связи, мы можем изменить твоё свидетельство о рождении, и на основании этого ты получишь новый паспорт. Ты уверен, что не передумаешь?

— Уверен.

— Хорошо, тогда займёмся в городе и этим. Тебе надо будет всего лишь поставить несколько подписей и сфотографироваться. И вот ты уже Иван Владимирович, — мужчина сглотнул, не в силах продолжить. Решение сына для него было неожиданным, но очень значимым.

— Я думаю, мама была бы рада, — улыбнулся подросток.

***

Дорога в город появилась за несколько дней до окончания каникул. Везти студентов уже не было никакого смысла, зато этим в полной мере воспользовались преподаватели. Ранним утром Ваня с Петром Анатольевичем сели в «Патриот» баронессы, сама женщина заняла переднее пассажирское сидение, за рулём был, как обычно, Прохор Степанович. Валерий Кондратьевич тоже сегодня отправился в город. В его джипе, кроме Евгения Денисовича, поехали две учительницы, Людмила Егоровна и Елена Алексеевна.

Удивительно, но дорога без остановок заняла у них меньше трёх часов. Потом директриса с завхозом отправились по делам академии, а Ваня с наставником пересели на обычную электричку.

— А почему не на автобусе? — всё-таки не сдержал удивления юноша.

— Так мы приедем значительно быстрее, — с удобством расположившись на противоположной скамейке, пояснил Пётр. — В шесть вечера мы должны вернуться обратно, Анна Константиновна согласилась нас подождать, если управится с делами раньше.

— Замечательно, — кивнул юноша. Сейчас было лишь начало одиннадцатого, им предстояло ехать почти два часа.

Ваня даже не представлял, как за полгода соскучился по цивилизации! Он с жадностью смотрел в окно на покрытые снегом поля, на деревеньки и города, которые они проезжали. Ему показалось, что добрались они уж очень быстро! Через полчаса на автобусе, они вместе вошли во двор, где Ваня провёл своё детство. Зайдя в подъезд и поднявшись на нужный этаж, мальчик в нерешительности остановился у дверей своей квартиры. Ему на плечо легла рука отца.

***

Борис Соколов, растратив все деньги, что у него были, какое-то время скитался по старым друзьям, пока те его просто не выгнали. Тогда-то он и вспомнил, что у него остались ключи от квартиры. Пасынка препятствием он не считал, но была бывшая жена, которую он, как оказалось, недооценивал. То, что она оставила его без квартиры, для него было ударом ниже пояса: он был уверен, что квартиру, как полученную в браке, разделят поровну, а там уж он как-нибудь выжил бы их.

И как вообще он мог забыть об этом треклятом завещании?! Сжёг бы — и всего делов. А ведь бабка оказалась ещё той ведьмой: всё прописала так, что суд оставил его ни с чем. Он теперь даже нигде не прописан, с работы уволили, бомж одним словом. До чего докатился! А ведь когда-то ему пророчили великое будущее.

Подойдя к подъезду, он встретил соседку — бабульку с первого этажа. От неё он и узнал, что его бывшая жена умерла, а пасынок куда-то уехал учиться, и квартира пустует уже несколько месяцев. Это было ему на руку, и он без зазрения совести остался в доме. Вместо поиска хоть какой-то работы, он стал распродавать оставшуюся в квартире мебель. На бутылку и закусь хватало, а когда пасынок не появился на праздниках, Борис окончательно успокоился.

И вот, когда он уже и не ждал, в замке раздался звук поворота ключа.

***

Ваня замер на пороге. Первое, что он испытал, был шок. В квартире было ужасно грязно, на полу валялись бутылки, невыносимо пахло дешёвыми сигаретами и перегаром. Они с наставником прошли в зал. Здесь их ждал новый сюрприз: там не было ничего. Абсолютно. Ни шкафа, ни старенького телевизора, ни оставшегося ещё от бабушки раскладного дивана, на котором спали мама с отчимом. Ничего.

Рванув в свою комнату, Ваня увидел кровать, свой старенький стол и в углу сломанный стул. Ни комода, ни зеркала, ни книжного шкафа не было. Даже ковёр исчез, и настольная лампа. «Не может быть!» — билась в голове единственная мысль.

— Щенок, это ты? — раздался пьяный голос со стороны кухни, послышался звон откатившихся бутылок.

— Как он мог? — прошептал юноша. В груди медленно поднималась злость.

Мужчина промолчал, и лишь опять положил руку на плечо сына. К ним кто-то шёл, спотыкаясь и довольно громко сквернословя. Когда Пётр увидел брата, он испытал омерзение. Какой-то частью души он всё-таки надеялся, что сын преувеличивал. Но, оказывается, всё намного хуже, чем рассказывал его мальчик. Перед ним предстал пьяный в стельку обросший алкаш, больше похожий на бомжа. Заплывшими глазами Борис посмотрел на него:

— А ты кто будешь? Вон из моего дома!

Он собирался ответить, но Ваня успел первым. Сделав шаг, и смотря в глаза своему отчему, юноша тихо, но очень чётко сказал:

— Это не твой дом.

То, что произошло дальше, Пётр никак не ожидал. Борис замахнулся и только чудом не ударил со всей дури подростка: мальчик в последний момент успел увернуться.

Ваня сам не ожидал, что уйдёт от удара. Он знал, что отчим в таком состоянии скор на расправу. Но теперь всё по-другому. Он больше не собирался терпеть подобного отношения.

— Ещё раз поднимешь на меня руку, — прошипел рассержено парень, надвигаясь на оторопевшего мужчину. — И я припомню всё, что ты сделал.

Борис, не ожидавший такого отпора от пасынка, попятился и чуть не упал. Пётр внимательно наблюдал за братом, пытаясь понять, что могло так изменить его?

— Ты не был таким.

Борис непонимающими глазами смотрел на смутно знакомого мужика. Но где он его раньше видел, вспомнить не смог. А тот подошёл и встал за спиной у подростка, приобняв того и будто защищая.

— Кто ты такой? — грубо и неприязненно процедил пьяница.

— Я доверил тебе самое ценное, что у меня было в жизни. А ты сделал адом их жизнь.

— Что за… — глаза расширились, когда он осознал, куда клонит незнакомец. — Этого не может быть. Мне сказали, что ты умер. Мы тебя похоронили, — заплетающимся языком промямлил Борис, мгновенно протрезвев.

— К твоему сожалению, я выжил, — произнёс Пётр, крепче прижав к себе сына.

— Мне выдали тело…

— И ты меня опознал?

— Гроб был закрытый. У тебя были ужасные раны…

— И всё-таки меня спасли. И, как видишь, даже поставили на ноги.

Борис сел, не в силах поверить в вываленную на него информацию.

— Почему ты тогда не вернулся? — ухватился он за последнюю ниточку.

— Я дал тебе слово, что больше не появлюсь в вашей жизни. Я сдержал его, — сквозь силу произнёс Пётр. — Но ты сам разрушил свою семью. Ты так и не стал отцом для моего сына. А я ведь был уверен, что ты не меньше меня любишь Галю.

— Я любил! — с непонятным отчаянием прокричал отчим. — А она так и не забыла тебя! — Он встал, и теперь просто пылал от ярости. Такая резкая смена настроения пугала. — Ты думаешь, мне было легко каждую ночь слышать, как она бормочет во сне твоё имя? Ты считаешь, я мог стать отцом ребёнку, который одним своим существованием каждую секунду напоминал мне о той аварии? О том, что я стал причиной гибели его отца?

— Ты мог хотя бы постараться…

— А я старался. Ты не представляешь, как я сильно старался! Но она всё время посвящала этому неблагодарному щенку! Она видела в нём тебя!

— Не смей так называть моего сына.

— Так теперь ты вспомнил, что у тебя есть сын? Поздно же проснулись твои отцовские чувства, братишка.

— Как ты мог поднимать на него руку? Ты же его крёстный, ты отвечаешь за него на Страшном Суде, — в голосе не было ненависти, а лишь глубокое разочарование.

— А здесь ты, Вовка, ошибся, — как-то неестественно рассмеялся Борис. — Я Богу ничего не обещал. Мы его крестили без крёстного, иначе как бы я потом женился на его матери? А ту сумасшедшую, что вы выбрали, я быстро спровадил — запретил ей даже появляться на нашем пороге!

— У тебя всё было. Галя могла родить тебе…

— Нет, не могла, — ледяным голосом, полным ненависти, возразил отчим. — Когда я сказал ей о тебе, у неё начались какие-то осложнения. Её откачали, но детей иметь она больше не могла.

— Мне жаль, — мужчина не смог скрыть боли, прозвучавшей в его голосе.

— Теперь ты понимаешь, что твой сын стал для меня настоящим проклятием? Я пытался его полюбить, я даже не стал возражать против крещения. Как официальный отец, и будущий муж его мамки, я не мог стать ещё и крёстным, но батюшка согласился крестить мальца и так, — поразительно спокойным и адекватным голосом произнёс Борис. — Я почти сразу пожалел, что пошёл на это. Эта безумная фанатка, его крёстная, — посмотрел он на стоящего с каменным лицом юношу, — стала предъявлять свои претензии: мол, надо в Церковь ходить, Причащать малыша. Тьфу! Еле избавился от неё. Настырная баба.

— Где она сейчас? — тихо спросил Ваня. Его уже трясло от этого разговора.

— А мне покуда знать? — удивился отчим. — Поди кому другому мозги промывает.

— Когда же ты начал пить? — спросил его брат.

— От такой жизни кто бы угодно запил. Этот, — еле заметный кивок в сторону парня, — стал подрастать, наши родители души в нём не чаяли. Каждый раз говорили, что он похож на тебя. И постоянно сочувствовали, что у нас с Галей не может быть своих детей, — он говорил, и на его опухшем лице читалась старая боль. — Я не помню, когда я первый раз ударил её. Наверно был слишком пьян. Галя не сказала ничего ни своей бабке, ни нашим родителям. Но бабка её, старая карга, видимо догадалась, раз написала такое завещание, — мужчина опять был зол.

— Как у тебя вообще могла подняться рука на женщину и маленького ребёнка?

— Не надо было лезть с нравоучениями: видите ли, я подаю дурной пример её сыну, — процедил Борис. — А тут ещё этот защитник выискался. Сам два вершка от горшка, только говорить нормально начал, а во взрослые отношения вмешивается. Ну я и проучил его, как следует. Но твой щенок непонятным оказался, всё от него, как от стенки горох. Сколько бы не получал, каждый раз под руку лез. Они сами напрашивались. Не давали спокойно отдохнуть.

— Неправда, — вмешался Ваня.

— Один твой вид выводит меня из себя, — выплюнул отчим, яростно смотря на мальчика. — Ты вылитая копия своего отца!

— Он больше похож на Галю, — негромко возразил наставник. — Ты так и не понял, что отец не тот, кто родил, а тот, кто воспитывал. Это был твой ребёнок, а ты искалечил ему всё детство. Ты настолько отдался жалости к самому себе, что спился и потерял всякие моральные нормы, — глаза стали холодными. — Тебе не место в этом доме. Ты не выполнил обещания, которые мне дал. Сейчас ты уйдёшь, и ни дай Бог подойдёшь ко мне или моему сыну ближе, чем на расстояние полёта пушечного ядра.

— Но куда мне идти? — растерялся Борис.

— А это уж как сам хочешь, — развёл руками Пётр. — Если тебе дорога ещё твоя душа, то иди в монастырь. Если же нет, то и в колодцах люди живут.

— И ты отправишь собственного брата на улицу зимой? Просить милостыню? И это я ещё бесчеловечный?!

— Нет. Я указал тебе путь спасения. А воспользуешься ты им или нет, уже твоё личное дело.

Поражённо оглядев своего воскресшего брата, который с детства отличался добросердечным характером и не раз прощал ему даже самые жестокие выходки, Борис напялил на себя грязную шубейку, шапку, обулся и ушёл. Лицо Петра, наблюдавшего за всеми манипуляциями нарочито медленно одевающегося брата, так и осталось непреклонным. Он не окликнул его, как на то надеялся Борис, не дал на дорогу денег. Только что они умерли друг для друга. Ваня, по глазам которого текли безмолвные слёзы, крепко сжал всё ещё обнимающие его руки отца, когда за отчимом захлопнулась дверь. Ключи Бориса так и остались висеть на гвоздике в прихожей.

 

Глава 25. Катя

В полупустой квартире молча стояли отец и сын, каждый думая о своём. Пётр так и обнимал юношу, чувствуя, что тот до сих пор дрожит.

— Он не умрёт? — нарушил тишину Ваня, голос отчего-то был слаб.

Мужчина тяжело вздохнул, довёл сына до его кровати, и они оба на неё сели. Увидев на лице парня следы от слёз, Пётр нежно вытер их, и только после этого ответил:

— Нет, мой мальчик. Обещаю, я прослежу за этим.

— Но как? — удивление на миг вырвало его из той апатии, что он чувствовал.

— У меня есть один знакомый. Блаженный.

— Бомж, что ли?

— Нет, Ваня, именно блаженный, — улыбнулся мужчина. — Он был богатым, я знал его ещё по больнице. У нас с ним были похожие истории, его тоже спасла баронесса. Он потерял свою семью и не хотел жить. А потом он открыл для себя Бога. Он продал всё, что у него было, раздал деньги, и теперь ходит по городам, просит милостыню у прихожан. Думаю, он не откажется выполнить мою просьбу. Возможно, даже поможет Борису сделать правильный выбор.

— Дай-то Бог, — не совсем уверенно согласился парень.

— Если ты не против, я позабочусь, чтобы твою квартиру привели в порядок. Или ты собирался её продавать?

Ваня молча покачал головой. Эта квартира была их с мамой, и пусть она хранила в себе печальные воспоминания, но именно здесь прошло его детство.

— Я так и думал, — одобрил его решение отец. — Но ты не будешь возражать, чтобы здесь прибрались? Поверь, для меня это абсолютно не составит труда.

— Хорошо, — неловко улыбнувшись, кивнул Ваня.

Что-то вспомнив, юноша встал, принёс с кухни табурет, и полез к антресолям, что находились в коридоре. Порывшись, он достал оттуда старую мамину сумку, радуясь, что они хранили её именно здесь, а не в обычном шкафу. Пётр, наблюдавший за ним, недоумённо посмотрел на сумку.

— Здесь документы, — пояснил Ваня, проверяя бумаги. К счастью, всё было на месте.

— Забирай их с собой. Мы откроем тебе в банке ячейку, так будет надёжнее, — посоветовал Пётр. — Тем более, когда здесь начнут делать ремонт.

Ваня поражённо посмотрел на отца, но промолчал. Он понял, что «привести квартиру в порядок» наставник решил основательно и масштабно.

— Нам пора, — доставая из своего дипломата пакет, чтобы не ходить по улице с женской сумкой, сказал наставник. — У нас ещё есть пара часов: успеем и к нотариусу, и в банк, и фотографии на твой новый паспорт сделать.

— А можно сначала я к Кате зайду? Она живёт в соседнем дворе, я недолго, — робко попросил Ваня.

Немного подумав, отец уступил.

***

— Кто? — раздался из-за двери старушечий голос.

— Бабушка Марфа, это я, Ваня, — с замиранием сердца ответил юноша.

Дверь мгновенно открылась. Старушка всплеснула руками и бросилась к подростку:

— Ванюша! Родной мой! — расцеловала она его в обе щёки. — Как я рада, что ты вернулся!

В дверях своей комнаты появилась Катя и замерла, со счастливой улыбкой разглядывая гостя. Даже несмотря на зимнюю одежду, она видела, что друг окреп, возмужал.

— Мы ненадолго, — крепче обняв бабушку, виновато сказал Ваня.

— Проходите, проходите. Сейчас чаю поставлю, — заметив молча стоящего за спиной мальчика мужчину, засуетилась старушка.

Ваня прошёл в квартиру, разделся и отчего-то робко приблизился к Кате. Бабушка Марфа уже вернулась, на кухне зашумел чайник.

— Знакомьтесь, учитель моей академии, Пётр Анатольевич, — представил наставника Ваня.

По оценивающему взгляду, брошенному девушкой, мужчина понял, что той известно его настоящее имя.

— Да это же вы помогли добиться пособия для Вани! — вдруг вспомнила старушка. — Пойдёмте, я угощу вас своим вареньем. Или вы голодны? — посмотрела она на Ваню.

— Если честно, не отказались бы, — признался юноша. — Мы весь день в пути.

— А что я тогда, — запричитала хозяйка. — Сейчас борщ разогрею, котлетки пожарю.

— Не стоит утруждаться, — вмешался наставник, поняв, что это надолго. — Мы где-нибудь по пути перекусим.

— Да как же так! У меня всё домашнее, вкусное. Сейчас приготовлю, — и она заспешила на кухню.

Пётр отправился следом, пытаясь отговорить пожилую даму от данной затеи. Он не заметил, какими красноречивыми взглядами проводили его молодые люди. Ваня ухмыльнулся: его стратегический ход полностью себя оправдал — бабушка Марфа теперь ни за что их не выпустит, пока не покормит.

— А вы теперь не опоздаете? — скептически посмотрела на него подруга, заметив победный огонёк в его глазах.

— Если честно, я бы не сильно расстроился, — проходя в её комнату, ответил парень.

Здесь всё было по-старому: деревянная кровать, письменный стол, старенький компьютер, продавленный диванчик напротив кровати. Когда-то он даже на нём спал, остававшись на ночь в гостях у подруги. Всё было точно так, как он помнил, только на столе книжек прибавилось.

— Вы приехали из-за дяди Бориса? — осторожно спросила Катя, с ногами забравшись на кровать.

— Мы с ним уже разобрались, он больше не вернётся, — ответил Ваня, садясь рядом и любуясь подругой.

— Это хорошо, — кивнула Катя, и почему-то смутилась. — Ты прочитал мою открытку?

Юноша непонимающе посмотрел на неё, после чего вдруг рассмеялся:

— Представляешь, забыл. Она так и стоит на моей тумбочке в нашей с ребятами спальне. Там было что-то важное?

— Да нет, — безразлично покачала головою Катя, однако вспыхнувший на её щеках румянец говорил об обратном.

— Подожди, я же тебе подарок привёз, — хлопнул себя по лбу Ваня и выскочил в коридор. Вернулся он с небольшой самодельной коробочкой. — Это нам подарили на Рождество в академии. Я решил, что хочу отдать её тебе.

Девушка осторожно взяла подарок и, немного помедлив, открыла его. Глаза расширились, она восхищённо достала янтарную шкатулку.

— Я люблю тебя, Катя, я только в разлуке это понял, — юноша вынул из кармана ключик и завёл шкатулку, после чего надел цепочку на шею подруги.

Заиграла мелодия, пустилась в свой бег карусель, но Катя смотрела только на него.

— Ты серьёзно? — она поставила шкатулку на стол.

Ваня кивнул и нежно притянул подругу к себе. Та не сопротивлялась. Он прижал её к своей груди, боясь даже дышать. Вдруг он почувствовал, что девушка плачет.

— Катя, прости, — испугавшись, он немного её отстранил, чтобы видеть лицо. Сейчас её необыкновенные бирюзового цвета глаза казались ещё ярче обычного. — Я не хотел тебе делать больно. Прости, если что-то сделал не так.

— Всё хорошо, — сквозь слёзы улыбнулась подруга. — Просто я тебя тоже очень сильно люблю.

И она теперь уже сама прильнула к другу. Так сильно, как только могла. Ваня был счастлив. Он гладил её волосы, спину, вдыхал почти незаметный аромат её цветочного шампуня и чувствовал, как бьётся её сердце в унисон с его. Так они и сидели, а по комнате разливалась волшебная рождественская мелодия.

***

А в это время, уже понявший, что мальчик его обыграл, на кухне сидел мужчина. Как ни старался, какие бы слова не подбирал, он так и не смог убедить хозяйку, что им вполне хватит чая, и они очень спешат.

— Как Ванечка у вас учится? — когда у гостя закончились все аргументы, завела разговор старушка, не забывая следить за плитой.

— Он очень способный мальчик, — осторожно ответил Пётр, пытаясь понять, что известно о нём этой женщине.

— Да, Ваня очень хороший, трудолюбивый, старательный, — словно о собственном любимом внуке, стала рассказывать Марфа. — Видите, какая красота у меня здесь? Это Ванечка с Катюшей год назад ремонт делали.

— Сами? — уточнил мужчина.

— Конечно, сами. Я-то уже им не помощница. Мы с Катей выбрали обои, а Ванечка помог моей девочке их клеить, и потолок сам вон как чисто побелил. Я каждый раз вспоминаю, как захожу на кухню, — с теплотой и любовью ответила старушка. — И крылечко на даче сделал на славу, каждый раз не нарадуюсь, и забор новый поставил…

Пётр не смог скрыть своего удивления. Он начал понимать, почему сын так стремился сюда. Эта женщина и её внучка приняли его в свою семью, он был здесь родным, его здесь всегда ждали.

— И часто он гостил у вас?

— Да каждое лето, когда его родители отпускали, — простодушно ответила Марфа. — Галочка была чудесной доброй женщиной, она очень любила Ванюшу, Царствие ей Небесное. Она никогда не говорила, но я и так видела, что отец Ванечки был деспотом. Бедный мальчик тянулся к ласке, как цветочек к солнцу. Я предлагала Гале переехать к нам, но, видимо, она не хотела стеснять нас, или так сильно боялась реакции мужа, — печально вздохнула старушка.

— А Ваня давно дружит с вашей внучкой?

— Так с первого дня, как они в школу пошли, — усмехнулась женщина. — Всю учёбу не разлей вода были. Катя без него очень скучает. Скажите, что у вас за академия? Можно ли как-нибудь Кате туда поступить? А то изводит себя девчонка, сил нету смотреть.

— Я постараюсь что-нибудь сделать, — пообещал Пётр, прекрасно осознавая, что это невозможно.

— Она даже на улицу не выходит, всё книжки читает, к экзаменам готовится, — пожаловалась старушка.

Всё приготовилось. Пока хозяйка накрывала на стол, Пётр Анатольевич отправился звать детей. Вежливо постучавшись, он вошёл, так и не дождавшись ответа. Молодые люди и не заметили его появления. Шкатулка, у которой давно закончился завод, так и осталась на краю стола, а парень с девушкой стояли у окна, о чём-то тихо разговаривая. Сын обнимал подругу, голова её была на его плече.

Мужчина горестно вздохнул, но всё-таки разрушил их идиллию.

— Позвольте пригласить вас к столу, — кашлянув, чтобы привлечь их внимание, позвал их мужчина.

Вздрогнув от неожиданности, молодые люди оглянулись. В глазах обоих была грусть от понимания, что отведённое им время уже истекло. Пропустив их, Пётр вышел последним: он отлично понимал, что, оставшись вдвоём, дети до кухни так и не дошли бы.

Старушка, увидев своих внуков, улыбнулась. Она всегда знала, что эти двое будут вместе, с первого дня их детской дружбы. Даже среди братьев и сестёр очень редко встречалась столь крепкая связь, которая буквально с первых секунд возникла у них в тот сентябрьский день. Они будто были предназначены друг другу свыше. Как прекрасно найти свою половинку в столь юном возрасте!

— Нам пора, — несмотря на умоляющий взгляд сына, непреклонно произнёс мужчина, когда с обедом было покончено.

Распрощавшись, они вышли на улицу. Отец вызвал такси. Вопреки тому, что было начало пятого, и они опаздывали, наставник повёз его сначала в банк, потом к нотариусу, где он засвидетельствовал своё желание на смену отчества, и даже сделали фотографии. В город М* они вернулись только в восьмом часу. Баронесса ничего не сказала. К ночи они были уже в академии.

Друзья ещё не спали. Ваня вкратце рассказал, как прошла их встреча с отчимом. Перед сном он вспомнил про открытку:

«Ваня! Мы с бабушкой желаем тебе в новом году всего-всего самого лучшего!

Пусть будет солнце каждый день

Светить тебе, не преставая.

Отступит грусть, уходит лень,

И сбудется мечта любая!

С праздниками! С Новым годом и наступающим Рождеством!

Твои б. Марфа и Катя.

P.S. Я понимаю, что это глупо. Вот так признаваться. Но, похоже, я тебя люблю. Я никогда не думала об этом, считала тебя братом. Теперь ты уехал, а я поняла, что чувствую к тебе что-то большее. Я не сразу поняла, что это такое, я просто никогда не думала об этом. Не знаю, чувствуешь ли ты что-либо похожее ко мне. Прости, что вывалила это на тебя, но я просто не дотерплю до лета. Я хотела сказать тебе это, когда ты приедешь на каникулы, а ты не приехал. Мы с бабушкой очень тебя ждём, что бы ты ни решил. До встречи»

Свет уже не горел, а он всё сидел на своей кровати. Шторка на окне была чуть приоткрыта. Он впервые увидел, насколько ярки здесь звёзды, насколько большая луна! Он сжимал в руках открытку с признанием подруги, и не замечал, что по щекам опять катятся слёзы. Он хотел быть сейчас с ней, до боли хотел, но не мог. Он сейчас ощущал себя птицей, запертой в золотой клетке. Он знал, что завтра друзья помогут ему отвлечься, но что будет следующей ночью, когда он вновь останется один на один с этим чувством, сжигающим изнутри?

 

Глава 26. Незапланированное путешествие

Пётр Анатольевич с прискорбью наблюдал, как день изо дня чахнет его сын. Нет, юноша не замкнулся в себе: как и прежде продолжал общаться с друзьями, а по вечерам время от времени заходил к нему на чай. Но были мгновения, когда его взгляд будто терялся, он переставал реагировать на окружающее, не слышал, когда к нему обращались. Мужчина не раз уже успел пожалеть, что не оставил тогда сына в городе. В сущности, так ли важны несколько первых учебных дней нового семестра? А там бы Валерий его забрал и привёз обратно.

Не в силах дальше выносить душевных страданий своего сына и собственной совести, к концу недели Пётр самолично отправился к баронессе выполнять просьбу одной старушки, о которой до этого и не думал заикаться.

— Можете войти, — прозвучал из-за дверей приглушённый голос, в ответ на его вежливый стук.

— Позвольте, ваша милость?

— Пётр Анатольевич? — искренне удивилась женщина.

— Я один, — отметая ненужные формальности, входя, ответил мужчина.

— К чему тогда твои слова? Я давно считаю тебя своим сыном, и тебе незачем каждый раз напоминать мне о моём титуле, особенно когда мы одни. Или ты намеренно заставляешь меня раз за разом вспоминать, что ты по праву рождения выше меня?

— Даже в мыслях не было ничего подобного, ваша милость! — ужаснулся мужчина, но, заметив лукавую улыбку, появившуюся на миг на губах баронессы, облегчённо вздохнул. — Простая вежливость, не более того.

— Присаживайся. Я вижу, тебя что-то гложет, — радушно пригласила женщина, наливая и чуть заметным жестом предлагая гостю чай.

Благодарно кивнув и взяв чашку, мужчина прошёл к одному из кресел у камина. Сейчас в камине весело потрескивал огонь.

— Что тебя тревожит, мой мальчик?

— А Ване не нравится, когда я его так называю, — почему-то вспомнил Пётр, не отрываясь смотря на огонь.

Баронесса внимательно на него посмотрела:

— Это из-за него ты не находишь себе места? Я заметила, что твой сын последнее время очень грустный. Это связано с тем, что у вас произошло в городе? Он расстроен из-за… — она запнулась, пытаясь более тактично выразить свою мысль.

— Нет, Борис здесь не причём. Ваня при мне зовёт его отчимом, — не заметив замешательства женщины, ответил Пётр. — Кстати, Андрей с Николой знают правду. Наверное, Ангелия тоже. Остальным ребята сказали, что я Ванин крёстный.

— Думаю, ты сам понимаешь, что это лучший вариант для вас обоих, — просчитав что-то в уме, промолвила Анна Константиновна. — Но я вижу, ты хотел поговорить о другом.

Мужчина кивнул и, собравшись с мыслями, отпив немного ароматного напитка с травами, посмотрел на свою дорогую наставницу:

— После разговора с Борисом мы с Ваней зашли к его подруге детства. Боюсь, мне не следовало этого позволять…

— Ты хочешь сказать, что твой мальчик всего лишь влюблён? — явно облегчённо уточнила женщина. — Но в этом нет ничего ужасного! Это в высшей мере прекрасное и в его возрасте возвышенное чувство. А я уж было решила, что он захворал.

— Нет, слава Богу. Но я не думаю, что его чувства поверхностны. Девочка сирота, её воспитывает бабушка, которая относится к Ване, как к внуку. Я обещал похлопотать над её устройством в нашей академии.

— Ты же знаешь, Пётр, что я не могу ни для кого сделать исключения, — с искреннем сожалением в голосе проговорила баронесса.

— Она всего лишь девушка. Уверен, пройдёт не так много времени, и она породнится с нашей семьёй. Даже если я ошибаюсь, Ваня всю жизнь будет заботиться о ней, как о сестре. Возможно, она найдёт своего будущего мужа среди наших студентов.

Женщина тяжело вздохнула и отрицательно покачала головой:

— Ты, мой мальчик, сам знаешь, что мы отсеиваем любого кандидата, если есть хоть малейшие сомнения в его крови. Да, мы сделали исключение для девушек ввиду моей личной уверенности, что они также заслуживают достойного воспитания. Ты знаешь, сколько труда мне стоило убедить в этом Совет и лично князя Вяземского. В результате мы берём на обучение только тех девушек, в семье которых на момент зачисления есть наследник мужского пола, обучающийся или претендующий в будущем на место в академии, прочих даже не рассматривая. А ведь, узнав свои корни, они смогли бы позаботиться о сохранении своего рода. Мы забраковали за три года четыре кандидатуры, а ведь в одной из семей появился за это время наследник, но девушка уже учится в институте, и к нашему миру больше не принадлежит.

Мужчина кивнул. Конечно, он знал, насколько строги правила приёма, и что баронесса за каждого нового студента лично отчитывается перед Советом. Он знал, что шансов у Ваниной девушки нет никаких, но всё-таки любовь к сыну заставила пойти его на этот непростой разговор.

— Можно ли сделать хоть что-то?

— Мне нужно её полное имя и дата рождения, а также имя её отца, — задумавшись, сказала баронесса. — Если вдруг девушка окажется графиней, Совет, я думаю, пойдёт нам навстречу, — беспомощно развела руками женщина. — Но ты сам понимаешь, что мы не пропустили бы такой наследницы.

— Да, Анна Константиновна, я знаю. Я уверен, что у нас ничего нет на девочку, и она из самой обычной семьи. Но я просто не знаю, как ещё помочь Ване. Я сильно его подвёл, когда бросил их с Галей. У мальчика не было детства, я думал, что теперь, когда он знает правду и принял меня, смогу защитить его от всего, позаботиться о его счастье, но оказался бессилен. Он тает на моих глазах, и я стал этому причиной. Я оказался слеп, когда мой сын нуждался в моём понимании. Прояви я хоть каплю сочувствия и мудрости, я оставил бы его там. Я не дал им даже нормально поговорить, а ведь они оба открыли в тот день для себя самое чудесное чувство на свете. Я оказался не лучше Бориса.

— Не вини себя, Пётр, — баронесса по-матерински ласково дотронулась до его руки. — Уверена, твой мальчик любит тебя. Он просто слишком многое пережил, вот и вырос излишне ранимым. Ему нужно время. Слава Богу, твой сын не озлобился на весь мир, несмотря ни на что он ищет свет, не даёт поглотить себя унынию и отчаянию.

— Он тянется к ласке, словно цветочек к солнцу, — вспомнил слова доброй старушки мужчина.

— Вот, видишь, не настолько ты чёрств, — улыбнулась ему баронесса. — А то, что твой сын проявил послушание, лишь делает ему честь.

— Лучше бы он воспротивился, — искренне ответил Пётр.

Они ещё долго разговаривали по душам. В результате баронесса предложила вполне разумный выход из ситуации.

***

На следующий день после обеда Пётр Анатольевич пригласил сына к себе. Недоумённо переглянувшись с друзьями, парень покорно пошёл за отцом. На этот вечер у них были совершенно другие планы, но наставник редко сам просил его зайти, и Ваня решил не спорить.

— Садись, — бросил мужчина, пропуская его и запирая дверь на ключ.

— Папа, что случилось? — оставаясь стоять, тревожно посмотрел на него юноша.

— Не волнуйся, я просто хотел с тобой поговорить. Боюсь, у нас не так уж много времени.

— Что произошло? — повторил свой вопрос Ваня, напряжённо смотря на него.

— Присядь, — настоятельно посоветовал Пётр, сам опускаясь на диван.

Немного посомневавшись, парень сел в кресло и выжидательно взглянул на отца.

— Ты бы хотел съездить домой? — прямо спросил наставник.

Ваня вначале с непониманием, а потом и с недоверием воззрился на него.

— Я серьёзно. Сегодня вечером баронесса летит в поместье Орловых, там завтра соберётся Совет, — неизвестно зачем добавил Пётр.

— А я тут причём? — совершенно искренне удивился Ваня.

— В этот раз не причём, — усмехнулся Пётр. — Это плановое заседание, на котором будут защищаться кандидатуры будущих первокурсников нашей академии и Вяземского лицея, — пояснил мужчина. — Но я разрешаю поехать тебе с нею. Анна Константиновна согласилась взять тебя до города. Тебя высадят на автовокзале. Я дам тебе денег. Если честно, я не знаю, до скольких ходят автобусы, но баронесса обещала позаботиться о том, чтобы тебе не пришлось ночевать на улице. Вернётся она в понедельник, так что у тебя будет почти два дня.

— А как же уроки? — в ступоре от столь неожиданного предложения, спросил Ваня.

— Думаю, я смогу договориться с Евгением Денисовичем и Захаром Епифанычем, — уклончиво ответил Пётр. Юноша почему-то не сомневался, что наставник просто поставит преподавателей перед фактом. — Однако я лично прослежу, чтобы домашнее задание за понедельник тобою было выполнено безукоризненно, — строго добавил мужчина. — А теперь иди, собирайся. Баронесса отъезжает через сорок минут, и вряд ли будет тебя ждать, если ты опоздаешь.

— Успею, — от обилия эмоций, Ваня порывисто обнял отца и, прошептав «Спасибо», бросился к двери. Открыв её, он стремглав помчался в свою комнату, лихорадочно соображая, что понадобится ему на эти два дня.

***

Анна Константиновна, убедившись, что студент благополучно сел на свой автобус, отправилась в аэропорт. А Ваня, до сих пор не веря в своё счастье, нервно сжимал ручку старого рюкзака, в который и сложил выбранные для поездки вещи. В кармане рюкзака лежала огромная для него сумма денег, чуть больше десяти тысяч рублей. Отец пожелал, чтобы он купил себе что-нибудь нормальное из одежды. Ваня даже смутился, когда Пётр, прощаясь с ним, пообещал летом всерьёз заняться его гардеробом. Конечно, Ваня и сам понимал, что не соответствует своему теперешнему положению, но что он мог сделать, когда они с мамой считали каждую копейку, экономя буквально на всём.

За окном уже сгустились сумерки, хотя время не сказать, чтоб было слишком поздним. Однако пока он доберётся до дому, будет десять, а, может, и больше. И всё же сейчас он был счастлив! Он успел уже смириться, что ближайшие месяцы не увидит подругу, а тут отец преподнёс столь неожиданный подарок! Да, в понедельник он должен будет вернуться, но сейчас ещё суббота, завтра — выходной, и у Кати не будет уроков, они целый день проведут вместе. А, может быть, и дольше, если бабушка Марфа разрешит один день Кате прогулять.

Дорога в этот раз казалась мучительно долгой. Когда, наконец, Ваня добрался, то решил зайти в магазин за чем-нибудь вкусным к столу. На беду здесь же оказался его бывший сокурсник по техникуму, в котором Ваня так и не проучился ни дня. Роман не сразу его узнал, но, видимо, удача всё-таки была не на его стороне.

— О, неужели ты жив? — не то облегчённо, не то разочаровано, произнёс Рома. С друзьями они купили себе пиво и уже собирались уходить, когда главарь малолетней банды обратил на него внимание.

— Не знаю, о чём вы, — решил прикинуться дурачком Ваня, не желая развития былого конфликта.

— Небось вернулся к своей мамочке, и она отвела тебя обратно в школу, — издевался пацан, кажется уже поддатый.

— Заткнись, — прошептал Ваня так, что у окружающих пробежали по спине мурашки.

Рома оценивающе посмотрел на собеседника. И откуда у этого домашнего тепличного мальчика появилось столько сил и самоуверенности? Друзья попытались увести его из магазина, но Роман не привык так просто сдаваться, да ещё и своим бывшим жертвам. Он искренне считал, что можно издеваться над слабыми, ведь они всё равно ничего не способны добиться в жизни. Характер куётся в детстве, и если уж выросла из парня девчонка, то он совершает благо, указывая такому существу на его место. Да, возможно, с этим парнишкой они с друзьями тогда переборщили, но ещё никогда его жертвы не напрашивались на повторный «урок».

— О, какие мы стали смелые! Или у нас амнезия и мы ничегошеньки не помним? — елейным голосом спросил Рома.

— Я вас простил и не собираюсь ссориться, — спокойно ответил Ваня. — Медовый торт, пожалуйста, — попросил он у продавщицы.

— Как благородно, — скривился Роман, уязвлённый тем, что его осмелились проигнорировать, руки так и чесались устроить драку. — Ты бы также храбро пищал, если бы знал, что я замутил с твоей девчонкой?

— Что? — Ваня мгновенно обернулся, на миг в глазах потемнело, прежде чем пришло осознание, что соперник блефует.

— Какая реакция, — самодовольно рассматривая его, пробормотал Рома. — И как же зовут твою тёлочку?

— Не знаю, как ты, а я предпочитаю любить людей, а не животных, — отпарировал Ваня.

Вот это уже было слишком. Трое громил набросились на него, но не зря Ваня полгода занимался фехтованием. Уклонившись от одного, он ударил главаря рюкзаком по плечу. Тот не удержал равновесие, и рухнул под ноги третьему.

— Прекратите, я вызову полицию! — завизжала женщина-продавец, в ужасе смотря на драку.

— Вызывайте, заодно и за продажу несовершеннолетним спиртного ответите, — довольно жёстко произнёс странный юноша, введя в ступор и своих обидчиков, собравшихся было ещё раз напасть. — А что касается вас, — посмотрел он на драчунов, — у меня осталась справка о нанесении побоев, и срок давности вашего проступка ещё не истёк.

Неизвестно, поверили ему пацаны или нет, но из магазина их словно ветром сдуло. А сам Ваня понял, что не прочь выбрать в следующем году юридическое направление. Он и раньше неплохо разбирался в законах, но только теперь почувствовал желание демонстрировать свои знания, и понял, что действительно сможет защитить с их помощью свои права.

— Я не знала, что им нет восемнадцати, — в это время сбивчиво пыталась оправдаться молоденькая продавщица. — Они так взросло выглядят.

— Просто требуйте паспорт, — посоветовал ей Ваня, расплачиваясь за торт. — А то прибьют кого ненароком, опившись этой дряни, а потом все вокруг виноваты будут.

— А ты молодец, мальчик. Борьбой увлекаешься? — поняв, что молодой человек не собирается на неё заявлять, спросила женщина.

— Почти, — ответил ей Ваня и вышел из магазина.

К счастью, троица действительно ушла, и юноша вполне благополучно добрался до квартиры подруги.

Будто чувствуя, что он приедет, бабушка Марфа ещё не ложилась. Сколько же было радости, когда они с внучкой увидели, кто на ночь глядя пожаловал! Его тут же определили на диван, на котором он спал в детстве, наложили полную тарелку макарон с котлетами, стали расспрашивать.

После чая бабушка ушла спать, а Ваня отправился в ванну. Какое же блаженство нежится в горячей ванне!

— Я думала, ты там уснёшь, — когда он наконец-то появился в спальне, весело сказала подруга.

— Я бы не отказался, — признался Иван, расплываясь в блаженной улыбке и растянувшись на уже расправленном диване.

— Неужели у вас только баня? Да как по-старинке раз в неделю?

— Нее, — протянул юноша. — Всё вполне цивилизованно: обычный душ, даже с горячей водой.

— Да неужели! — саркастически отозвалась Катя. — А то по твоим письмам вообще непонятно, в какой первобытной пещере вы обитаете.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Ваня. — Человек ко всему может привыкнуть.

— Вот это-то и пугает, — со знанием дела посмотрела на него девушка.

Они выключили свет и почти полночи болтали. Луна светила в открытое окно, рассеивая полумрак комнаты. Они так и уснули, не задёрнув штор.

 

Глава 27. В кругу родных

Молодые люди проспали до обеда: бабушка, заглянувшая в комнату утром, не стала их будить. Узнав, что полдня потеряли, Катя с Ваней немного расстроились, однако потом рассудили, что сном пренебрегать тоже нельзя, и после обеда-завтрака вместе с любимой бабулей отправились по магазинам.

— Хороший у вас учитель, — одобрительно сказала старушка, когда Ваня поведал, что только благодаря наставнику приехал к ним в гости.

— Катя вам не рассказала? — удивился её словам юноша и посмотрел на подругу.

— Ну, ты же не разрешал, — пожала плечиком Катя, чуть виновато посмотрев на бабушку.

— В общем, Пётр Анатольевич — мой отец, — без подготовки ляпнул Ваня.

— Что? — старушка не упала только благодаря поддержавшей её внучке.

— Ой, я не знал, что вы так отреагируете, — осознав свою ошибку, помог довести её до ближайшей лавки Ваня.

— Ванюша, ты уверен? Да как же так? — запричитала Марфа, немного придя в себя.

— Его настоящее имя — Владимир Соколов, первый муж моей мамы. Его считали погибшим. Его брат Борис, мой отчим, записал меня на своё имя. Кстати, я поменял отчество. Теперь я официально Иван Владимирович, только паспорт, вроде, ещё не готов: отец обещал мне его отдать, как только уладит все формальности, — вкратце ввёл в курс дела бабушку Ваня.

— А как же Боря? Он же всю жизнь был твоим папкой.

— Он в курсе.

— Катя, ты знала? — беспомощно посмотрела старушка на внучку.

Катя молча кивнула.

— Это правда, мой отчим подтвердил. В тот раз мы приезжали, чтобы поговорить с ним, — добавил Ваня.

Чтобы не вдаваться в подробности, пришлось на ходу менять историю: представить всё так, будто его отец после аварии потерял память, и его по ошибке опознали как другого, считавшегося пропавшим, человека.

— Память вернулась к нему только через несколько лет, — вдохновенно сочинял Ваня. — Тогда мама уже была замужем за его братом. Отец выяснил это, и не стал разрушать семью. Он так и остался Климовым Петром Анатольевичем.

— Надо же! — удивилась старушка. — Как в сериале.

— Интересней, бабушка, ведь это жизнь, — улыбнулась Катя, чуть заметно кивнув другу, хотя и не одобряла подобную ложь. С другой стороны, поэтому она и не рассказала всё сама бабушке: слишком многое в истории возвращения Ваниного отца было окутано тайной. Ну, кто такая, скажите на милость, эта загадочная Анна Константиновна, директор Ваниной академии? Почему она много лет назад решила спасти неизвестного ей человека, и организовать его якобы смерть? Катя чувствовала, что это как-то связано с тем, что скрывает друг о своей учёбе. Она уже многое знала об его «закрытой школе», но что-то главное, что бы расставило все точки над «и», всё время от неё ускользало…

Они ещё немного посидели и отправились дальше. Несмотря на возражения старушки, Ваня купил ей в подарок пуховый платок, о котором та всегда мечтала; Кате выбрал вечернее платье тёмно-фиолетового цвета, которое ей невероятно шло, и лёгкий сарафан в голубой цветочек, а на оставшиеся деньги взял себе спортивную сумку, как у Андрея, чтобы не таскаться больше с баулами и старым рюкзаком.

— Ну зачем ты? — возмущалась подруга. — Я же всё равно никуда не хожу.

— Наденешь дома, — возразил Ваня. Он даже себе не мог признаться, что ему просто хотелось увидеть подругу в платье, а не в обычных её джинсах и водолазках. — Тем более, если ты действительно окончишь в этом году школу, я хочу, чтобы ты была лучшей на выпускном.

— Я всё равно там никого не знаю, — смущённо улыбнулась Катя.

Сам Ваня, как вернулись домой, тоже получил подарок: новые шерстяные носки, рукавички и шарф с рельефным узором, связанные для него бабушкой Марфой ещё к Новому году.

— Забыла отдать тебе в прошлый раз, — тепло наблюдая, как внучок примеряет варежки, промолвила старушка. — Вы так скоро тогда собрались!…

— Бабушка потом полночи уснуть не могла, всё корила себя за забывчивость, — сдала Катя любимую их бабусю.

— Спасибо, очень красивые, теперь я точно в академии мёрзнуть не буду, — лучась благодарностью, обнял Ваня собравшуюся было что-то ответить старушку.

— Миленький мой, родной, — прослезилась от избытка чувств Марфа.

Потом они с Катей ушли в спальню, а бабушка занялась выпечкой: женщине очень хотелось порадовать внучат сладкими булочками и пирожками.

— Знаешь, я даже не могу представить, сколько это стоит, — садясь на кровать и беря в руки янтарную шкатулку, промолвила Катя. Она заводила её каждый вечер с того дня, и засыпала под музыку Рождества.

— Я тоже, — признался Ваня. — Думаю, тысяч сто, если не больше. Помнишь, мы видели зеркальце из янтаря за 30 тысяч, а тут такой механизм!

— Я тоже так подумала, — кивнула девушка. — Сколько же у вашей академии денег, что они могут позволить себе такие дорогущие подарки обычным студентам?!

— Ну, настолько дорогие только нам с друзьями достались. У нас всё зависит от титула, — пояснил Ваня.

— Титула? Что ты имеешь в виду? — спросила Катя, подозревая, что друг наконец-то решился рассказать о так тщательно оберегаемой тайне.

— Я граф, — взяв её за руку, негромко произнёс юноша. — Самый настоящий.

И он поведал подруге всю правду: и об академии, и о друзьях, и об отце, и о тех необычных уроках, что у них велись…

— Я будто услышала сказку, — прошептала Катя, когда друг замолчал. — Это, правда, не шутка?

— Поверь, я до сих пор иногда просыпаюсь, и мне кажется, что это всё сон, — признался Ваня и взглянул на шкатулку: наглядное доказательство его слов.

— А сколько вас… таких?

— Ну, из студентов графы только мы с Андреем и Николой, один барон, несколько баронесс, а остальные — купцы да дворяне. Если всех вместе посчитать, получится девятнадцать.

— Так мало! — поразилась Катя.

— Да, — улыбнулся ей Ваня. — Там действительно строжайший отбор. Приглашают лишь тех, чьи предки не были предателями царской крови, и в чьей родословной нет сомнений. Все привилегии и титулы тех, кто хоть как-то был причастен к революции 17-го года, кто оставил в то смутное время Бога и императора, отрёкся от царской России, аннулированы каким-то советским законом. Но те, кто встал под знамёна Белой Армии, кто был сослан (а многие и расстреляны), сохранили свою честь и не признали этот закон. Семья баронессы пыталась отследить их потомков. Ты же знаешь, что именно она спасла моего отца. Теперь я знаю свою родословную и горжусь ею. Это чудо, что я могу учиться в академии: там действительно нам дают знания, которые пригодятся нам в жизни. Я так рад, что поехал тогда на вокзал!

— Значит, мне к вам никогда не попасть, — расстроено ответила Катя, глаза предательски защипало.

— Ну что ты, я поговорю с отцом. Возможно, он что-нибудь придумает, — попытался утешить её Ваня.

— Нет, это бесполезно. Даже если считать, что у нас в Сибири все — потомки некогда ссыльных политических заключённых (а это не так), я точно знаю, что у нас в роду никогда дворян не было. Бабушка хранит родословную, написанную каким-то моим пра- прадедушкой по отцу. Там есть пастухи, пасечники, даже священники, но мы точно были крестьянами, я уверена.

— А я никогда не знал, откуда наша семья, — задумчиво и уважительно ответил юноша. — Я помню своих бабушку и дедушку по отцу, но они умерли, когда я ещё был маленький и не интересовался чем-то подобным. А у отчима, как понимаешь, я никогда ничего не спрашивал.

— А много таких академий в стране?

— Только две. В Москве есть лицей, но там принимают только мальчиков. Вроде, там больше студентов. Никола говорил, что он открыт с 1997-го года.

— Как раз, когда мы родились, — заметила Катя.

— Ага, наверно, туда уже скоро дети первых выпускников поступать будут. Никола рассказывал, что сам хотел поехать в лицей, но в этом году у них набор большой, и ему отказали. Там тоже что-то наподобие интерната, но в городе.

— Думаю, те, кто до Урала, едут в Москву, ну а остальные — к вам, — рассудила подруга. — Кстати, откуда твои однокурсники.

— Не знаю, — честно ответил Ваня. — Андрей точно из нашей области, Никола вообще где-то в горах живёт, а у Данилы с Игнатом я и не спрашивал.

— Вы же полгода вместе учитесь! — поразилась Катя.

— Мы как-то больше об учёбе и политике разговариваем, — сознался юноша.

— А мне было бы интересно…

Через час бабушка позвала их пить чай со свежей выпечкой.

— Баба, можно я завтра провожу Ваню, — неуверенно попросила Катя.

— Конечно можно, моя дорогая. Я напишу в школу записку, что ты приболела, — разрешила старушка.

— Можно просто «по семейным обстоятельствам», — подсказал Ваня. Именно с такой формулировкой его освободил от занятий отец.

— Я бы тоже поехала, да завтра записалась к врачу: боюсь, устану, не осилю дорогу, — посетовала старушка.

— Ничего, я ещё приеду. А здоровье — это очень важно, — ответил Иван. — Кстати, очень вкусные пирожки.

— У меня ещё осталось тесто. Сутра напеку тебе на дорожку твоих любимых пирогов с печенью, — пообещала Марфа.

— Было бы превосходно! — искренне улыбнулся юноша.

***

Вечером они вдвоём с Катей отправились на городскую ёлку. Ваня рассказал, как празднуется Рождество в академии. Красочно описал снежные фигуры, сделанные старшекурсниками и отцом, устроенные баронессой развлечения. Вскользь упомянул и о походе в деревенскую церковь.

— Мы с бабушкой тоже ходили, — негромко сказала подруга. — И, знаешь, те люди в храме… Мне так хорошо было среди них! Я впервые Рождество справила лучше Нового года. Это, оказывается, такой светлый и чудесный праздник!

— И я, — кивнул Ваня, чуть приобняв её, когда они остановились на светофоре.

— Я хочу поехать с тобой. Я возьму учебники, а там пусть даже буду прислугой. Я могу прибираться в комнатах или мыть посуду, — решительно и с неким отчаянием посмотрела она на друга.

— Я этого не позволю, — категорично ответил Иван. — У меня есть одна мысль, но я не уверен, что это сработает, — продолжил он, когда они перешли дорогу.

— И какая? — заинтересовалась Катя, проницательно взглянув на него.

— Ты выйдешь за меня замуж? — вместо ответа, спросил парень, со всей серьёзностью смотря ей в глаза.

— Что? — опешила девушка, недоверчиво глядя в ответ.

Они остановились. Ваня чувствовал, как бешено бьётся его сердце. Только что он выразил мысль, что билась в его голове последнюю неделю. Он не видел другого выхода для них обоих. Он очень хотел, чтобы подруга училась с ним, но осознавал, что здесь даже отец не в силах будет помочь.

— Но, Ваня, мы оба ещё учимся. Я не хочу жить на деньги твоего отца, — наконец обрела дар речи Катя.

— Я тоже не хочу, да мы и не будем, — уверил её юный граф. — У меня есть квартира. Да, папа кого-то нанял, и там сейчас полным ходом идёт ремонт. Но я не предлагаю сегодня же переехать: мы можем сделать это после учёбы, когда устроимся на работу и сможем сами себя обеспечивать. Я предлагаю тебе обвенчаться, навеки связать наши души перед Богом. Ты войдёшь в мою семью, и будешь полноправной графиней. Я не посягну на твою честь, пока мы оба не будем готовы создать настоящую семью.

Катя завороженно слушала эти слова. Сердце то замирало от счастья, то начинало тревожно биться.

— Но кто нас обвенчает? — на грани слышимости прошептала она. — Даже если бабушка и твой отец нас благословят, я слышала, что батюшки не венчают без росписи в ЗАГСе.

— Я знаю одного батюшку, но нам вместе надо попасть в академию, — лихорадочно соображая, как это сделать, ответил Ваня. — Так ты согласна стать моей женой?

— Да, — выдохнула Катя, бросаясь ему на шею и плача от счастья. Она так мечтала в детстве найти своего принца, а принц был всё время рядом!

— Я люблю тебя, — крепче прижимая к себе подругу, шептал ей на ухо Ваня. — Что бы ни случилось, я буду с тобой.

— А я — с тобой, — сквозь слёзы промолвила девушка.

Они долго стояли, будто боясь отпустить друг друга. Прохожие бросали на них кто любопытные, кто раздражённые, а кто и понимающие взгляды. Но им было всё равно. Они приняли первое в своей жизни действительно взрослое решение, понимая, что оно повлияет на всю их дальнейшую жизнь, но нисколько не сомневаясь в его правильности.

***

Вернулись домой молодые люди, когда уже совсем стемнело. Оба долго думали, как бы более мягко рассказать о своей затее бабушке, ведь её согласие для брака в их возрасте необходимо. Тем более самим ребятам хотелось всё сделать правильно, а, значит, они должны испросить благословение на венчание и у бабушки Марфы, и у Ваниного отца.

— Баба, как бы ты посмотрела на то, чтобы мы с Ваней в будущем поженились? — как бы между прочим начала Катя, когда ужин был съеден и они втроём попивали на кухне чай с булочками.

— Ох, дети, я бы была так счастлива! — всплеснула руками старушка.

— А если это будущее наступит пораньше? — осторожно уточнил Ваня.

Бабушка напряглась и внимательно посмотрела на своих внуков:

— Я вам всегда помогу, даже не сомневайтесь, — неизвестно что подумав, стала убеждать их Марфа, почему-то остановив взгляд на Кате. — Только не скрывайте ничего от меня. Я всё пойму, и не буду ругаться.

Ребята недоумённо переглянулись. Первой всё поняла Катя, и чуть не рассмеялась:

— Нет, бабушка, я не беременна! Мы с Ваней и не собираемся ничем таким заниматься, пока не закончим учёбу и не определимся с работой.

— Просто мы хотели бы обвенчаться, — продолжил Ваня, шокированный предположением старушки. — Это единственный способ Кате учится со мной. Обещаю, я и пальцем её не трону. А свадьбу устроим потом, лет через пять.

— Что? — переспросила Марфа, пытаясь переварить вываленную внуками информацию. — Как это может быть связано с вашей учёбой?

— Это долгая история, — вздохнул Ваня.

Стараясь не сильно углубляться в подробности, они с Катей рассказали бабушке о том, что же действительно представляет собой Ванина академия. В качестве доказательства, Катя принесла музыкальную шкатулку. Бедная старая женщина в смятении взяла немного дрожащими руками играющую баснословно дорогую вещицу.

— Так что теперь вы понимаете, что Катю никогда не пригласят в академию. Но если она станет моей женой… — юноша не договорил, с надеждой смотря на старушку.

— Вы осознаёте, что церковный брак заключается на всю жизнь? — слабым голосом спросила Марфа. — Вы не сможете так просто передумать и развестись: на Суде вы будете отвечать друг за друга перед Богом.

— Мы понимаем, — одновременно кивнув, в унисон ответили парень и девушка.

— И не передумаем, — добавила Катя.

Бабушка улыбнулась, с какой-то грустью осознав, что её дети уже выросли.

— Я благословляю вас, — соединив их руки, сказала она. — Живите, дети, дружно, всегда помогайте друг другу. Ваня, теперь тебе предстоит стать защитником и главою вашей семьи. А тебе, Катя, послушной женой и хозяйкой. Но где же нам найти батюшку, который вас обвенчает?

— Нам ещё надо получить благословение моего отца, — напомнил Ваня извиняющимся тоном.

— Это правильно, — одобрила бабушка. — Я изложу своё согласие на бумаге. Конечно, я бы очень хотела присутствовать при вашем венчании, но, как понимаю, вы хотите обвенчаться не здесь.

— У нас в академии, — виновато подтвердил Ваня. — Там недалеко деревня. Я думаю, местный батюшка не откажет, если его попросит отец.

— Ну, тогда с Богом, — ответила Марфа. — Вот только ведь вам понадобятся кольца.

— У меня есть карточка, — вспомнил юный граф. — Не думаю, что на ней много денег, но, надеюсь, нам хватит.

— Купим серебряные, они не такие дорогие, — согласно кивнула Катя.

— Эти кольца вносят в алтарь, — возразила старушка. — У меня есть небольшие накопления — я вам добавлю.

— Ну что вы, — попытался воспротивиться Ваня, однако в этом вопросе женщина была непреклонна.

На следующий день ближе к обеду, когда старушка вернулась с больницы, они отправились по ювелирным салонам. Пройдя почти все известные им в округе магазины, они в одном, наконец, нашли то, что искали. Не очень дорогие, с необычным рельефным узором в виде виноградной лозы. Стоила пара чуть больше семи тысяч и, на удивление, кольца идеально подошли им по размеру.

— Мы уж думали их возвращать, — признался продавец, пробивая им чек. — Второй месяц лежат: то невесте, то жениху не подходят. Уж и скидку сделали, так всё без толку.

— Нас ждали, — улыбнулся Ваня, забирая коробочку.

Через час они были уже на автовокзале. Предстояла самая сложная часть их гениального плана — убедить баронессу взять Катю с собой.

 

Глава 28. Всё или ничего

Чем ближе они подъезжали к городу М*, тем больше нервничали. Их изначально безупречный план стал казаться всё менее осуществимым. Ванина новая сумка была наполнена учебниками подруги, которая была уверена, что даже нагоняя программу академии (если её всё-таки примут), успеет подготовиться и сдать летом ЕГЭ.

— А если она меня просто пошлёт? — несчастным тоном спросила Катя, когда они вышли из автобуса.

— Не позволит её воспитание, — не совсем уверенно ответил Ваня, озираясь в поисках «Патриота». Машины не было, и они решили устроиться на одной из свободных лавочек на перроне автовокзала.

Им пришлось ждать почти час. За это время они успели перекусить в привокзальном кафе и проводить с десяток автобусов, спешащих по разным направлениям. Наконец, к перрону с табличкой «Златово» подъехал чёрный внедорожник. Ваня встал, подал руку девушке, и они вместе отправились к машине.

— Нет, нет и нет, — категорично заявила баронесса, выслушав их просьбу.

— Но почему? Это бы всё решало, — возразил Ваня, пытаясь выглядеть как можно уверенней.

— Да, это бы многое решило, не будь вам по шестнадцать лет, — отрезала женщина, кивнув юноше на заднее сидение.

— И что, что нам шестнадцать? Ваня признан дееспособным, у нас есть письменное разрешение моей бабушки на венчание, — Катя сама не знала, откуда взялась её храбрость. Но она понимала, что если они сейчас не убедят эту строгую женщину, то у неё уже никогда не будет шанса учиться вместе с Ваней.

— Сударыня, вы, кажется, уже учитесь. Негоже бросать учёбу посреди года.

— Бабушка перевела меня на экстернат, у меня свободное посещение. Летом я сдам экзамены и получу аттестат, — не сдавалась девушка.

— Я помогу ей в учёбе, — пообещал Ваня. — У нас будут исключительно целомудренные отношения, как у Андрея с Ангелиной. Прошу вас, Анна Константиновна. Я уверен, отец даст согласие.

— Нет, — непреклонно ответила баронесса.

— Но…

— Граф Соколов, вы и так нарушили главное правило академии — рассказали о нас постороннему лицу. Такой проступок заслуживает отчисления, — начала злиться пожилая дама. — Если вы сейчас не сядете в машину, мы уедем без вас, а вы больше никогда не сможете переступить порога академии.

— Ну и пусть, — решился юноша, отступая от двери, но тут вмешалась Катя:

— Ваня, не глупи. Тебе же там нравится, ты потом будешь жалеть, — сквозь предательски выступившие слёзы, стала уговаривать его подруга.

— А ты? Получается, что я бросаю тебя, — не согласился Ваня.

— Там у тебя друзья, отец. А я тебя буду ждать…

— Катя…

— Езжай! — резко отвернулась подруга. Её плечи вздрагивали от беззвучных рыданий. Они проиграли.

Ваня, утешающе приобняв Катю и пообещав вернуться летом, отправился в машину, оставив сумку с книгами на снегу. Он чувствовал себя разбитым: он ведь всем сердцем надеялся, что у них всё получится!

— Ты принял правильное решение, — одобрительно сказала баронесса, закрывая окно.

— Нет, я её предал, — пробормотал юный граф.

Машина не успела тронуться, как Прохор Степанович резко нажал на тормоза. Раздался испуганный визг, и Ваня к своему ужасу увидел в лобовое стекло смертельно побледневшее лицо подруги. Одно мгновение, и девушка упала, потеряв сознание.

— Она сама выскочила на дорогу, — в шоке от случившегося, пролепетал завхоз.

Ваня, не слушающимися руками расстегнув ремень безопасности, первым выскочил из машины. Вокруг стали собираться люди. Парень подбежал к лежащей без сознания девушке, не зная, что делать. Он осторожно приподнял её голову, его самого всего трясло от пережитого.

— Катя, Катенька, очнись, — позвал он любимую, откидывая с её лица прядь выбившихся из шапки волос.

Ресницы дрогнули, и вот уже на него смотрят полные страха небесно-голубые глаза.

— Ты ранена? Что болит? — испытав огромное облегчение от того, что подруга жива, стал выпытывать Ваня, боясь даже пошевелиться, чтобы не причинить случайно девушке боль.

— Всё хорошо, меня не задело, — не совсем уверенно ответила Катя. Её тоже начинало трясти от осознания того, что она только что сделала.

Кто-то неподалёку громко ругал неудавшуюся суицидницу, кто-то предлагал вызвать скорую, кто-то — полицию. Анна Константиновна, вышедшая из машины, грозно смотрела на безрассудных влюблённых.

— И как всё это понимать? — удостоверившись, что девушка не нуждается в медицинской помощи, надменно потребовала объяснений женщина. — Сударыня, вы делаете всё, чтобы обеспечить себе на месяц отдых в психиатрической лечебнице. Назовите мне хоть одну причину, почему я не должна вас туда отвезти?

— Я не знаю, что на меня нашло, — пролепетала девушка, опустив глаза. Ваня помог ей подняться, и теперь оба стояли перед баронессой, словно два провинившихся школьника. — Я… так надеялась, что вы возьмёте меня.., позволите поехать с Ваней… А вы забрали его… Я не осознавала… просто всё вокруг потемнело, а потом… я увидела машину… — переживания переполнили её, и она вновь зарыдала.

— Я не уеду, — прижал к себе любимую Ваня. — Прости меня…

Толпа зевак разошлась, когда поняла, что никто серьёзно не пострадал. А, возможно, так подействовала на них женщина, вышедшая из машины, весь вид которой говорил, что лучше не следует посторонним вмешиваться не в свои дела.

— Я не хотела, чтобы ты уезжал, — повторила шёпотом Катя.

— Я знаю. И я не должен был тебя слушать, — успокаивающе гладя её по спине, с нежностью произнёс парень. — В случившемся только моя вина.

— Иоанн, прошу в машину. Мы и так поздно приедем, — властно скомандовала баронесса.

— Нет, — твёрдым голосом сказал молодой человек, с неким вызовом взглянув на директрису.

— Я не ослышалась? Ты отказываешься от своих привилегий и выбираешь обычную жизнь?

— Да, — утвердительно кивнул Ваня, в его голосе не было ни грамма сомнения или сожаления.

— И ты уверен, что твой отец это одобрит?

— Как сказала Катя, я официально признан дееспособным. Я найду работу и вернусь в техникум. Потом мы поженимся, я затем заочно окончу институт… Возможно, наши дети нас когда-нибудь и осудят, но это наша жизнь и наше решение.

— Это твоё последнее слово?

— Да, ваша милость, — церемониально поклонился он баронессе. — Я напишу завтра друзьям и отцу. Если они откажутся с нами общаться — их выбор. Надеюсь, они смогут понять.

— Что ж, всего доброго, — чуть кивнула им директор и, больше не оглядываясь, вернулась в автомобиль.

С каким-то удивительно лёгким чувством они проводили машину взглядом. Когда та скрылась за поворотом, юноша и девушка отправились в здание автовокзала покупать билеты на обратный путь. Рюкзак с вещами остался в машине, но Ваня абсолютно не переживал по этому поводу. Он чувствовал, что поступил правильно, а всё остальное поправимо.

Однако не успели они расплатиться у кассы, как в дверях автовокзала появился запыхавшийся Прохор. Найдя глазами нужных ему молодых людей, он быстрой походкой направился к ним.

— Маменька передумала, ваше сиятельство, — к изумлению окружающих, выдал он недоумённо смотрящему на него юноше. — Поспешите, барыня не любит ждать.

Удивлённо переглянувшись и всё ещё не отойдя от его слов, Ваня и Катя поспешили к выходу вслед за завхозом. Машина стояла сразу за поворотом. Открыв им дверь, Прохор торопливо занял водительское сиденье. Однако молодые люди заходить не спешили, с немым вопросом глядя на обернувшуюся к ним баронессу.

— Можете сесть. Оба, — отрывисто бросила женщина и отвернулась от них, потеряв к подросткам всякий интерес.

— Едем? — неуверенно спросила Катя у своего парня.

— Давай, — кивнул юноша, пропуская её вперёд.

Всю дорогу баронесса молчала, обдумывая сложившуюся ситуацию. Кинув взгляд в зеркало, она увидела, что подростки уснули. Налицо было сильное эмоциональное истощение у обоих. Они не проснулись, ни когда трясло на перевалах, ни когда они доехали. Юноша только сильней прижал к себе девушку, когда машина затормозила во дворе академии. Ещё раз неодобрительно посмотрев на них, Анна Константиновна отправилась к встречавшему их в дверях Петру Анатольевичу.

— Ваня не приехал? — поприветствовав баронессу, поинтересовался мужчина: детей за затемнёнными окнами машины было не видно.

— Да нет, твой Ромео здесь, вместе со своей Джульеттой, — саркастически оповестила его женщина.

— Вы хотите сказать… — удивлённо посмотрел на неё Пётр, не веря своим ушам.

— Видел бы ты этих двоих, — устало вздохнула Анна. — Сначала девочка бросается к нам под колёса, пытаясь остановить машину. Затем твой сын отказывается сюда ехать.

— Даже так? — изогнул бровь наставник юношей.

— Они уже собрались уезжать, когда я послала за ними Прохора, — кивнула баронесса. — У них, видите ли, родился гениальный план.

— Могу ли полюбопытствовать, какой?

— Собрались обвенчаться. Должна признать, позиция у них довольно взрослая, семью они хотят создать только после учёбы.

— Ну, собственно говоря, это решило бы проблему поступления, — задумчиво ответил Пётр. — Вот только нужно согласие опекуна девочки.

— У них есть письменное согласие. Они рвались сюда за твоим благословением. Конечно, возраст им позволяет обвенчаться, но лично я не одобряю столь поспешных решений, — поджала губы Анна.

— С другой стороны, если они подходят к этому серьёзно, — взглянул на неё Пётр: он не сомневался, что баронесса бы не привезла обоих, если бы не была уверена в твёрдости намерений молодых людей.

— Обвенчать их надо сегодня, — не сомневаясь в его согласии, сказала Анна. — Пока поселим девочку неофициально. Боюсь, твой сын этим поступком поставит под сомнение своё место в Совете.

— Не думаю, что он когда-нибудь будет сожалеть об этом. Даже по той простой причине, что он не ведает о том, что было поставлено на кон, — почтительно поклонившись женщине, Пётр направился к машине.

Он был несколько удивлён, застав сына и его подругу спящими на заднем сидении. Оба выглядели измождёнными. К сожалению, было уже поздно, и он не мог позволить молодым людям спать дальше.

— Ваня, Катя, приехали, — негромко позвал их Пётр, слегка потормошив сына, находящегося ближе к нему.

Парень и девушка открыли глаза и слегка дезориентировано посмотрели на разбудившего их мужчину. Тот чуть насмешливо улыбнулся:

— Добро пожаловать, юные авантюристы.

— Ты всё знаешь? — это было больше утверждение, чем вопрос.

— Да, меня посвятили уже в ваши подвиги, — как будто даже одобрительно посмотрел он на сына.

— Так ты не против? — с надеждой спросил Ваня, сильнее сжав ладонь подруги.

— Нет, я вас благословляю. Только помните, сейчас влюблённость вскружила вам голову, но вам ещё предстоит бороться за свою любовь. Любовь надо заслужить, это действительно труд, — наставительно произнёс Пётр. — А теперь нам надо поспешить к батюшке Гавриилу. Не хотелось бы его будить.

Окрылённые осознанием своей победы, ребята торопливо выбрались из машины. Скептически осмотрев их, Пётр первым отправился к маленькому домику на краю леса, в окнах которого горел слабый огонёк свечи.

***

Батюшка не спал. Похоже, они отвлекли старца от молитвы. Однако он принял их очень радушно, будто только их и ждал. Внимательно выслушав просьбу Петра и по-отечески побеседовав с молодыми людьми, старец согласился их обвенчать.

Ночью, когда вся деревня давно спала, по узкой тропинке к церкви шли несколько человек. Дойдя, они с удивлением обнаружили на крыльце ещё трёх подростков, ожидающих их. Пётр, нахмурившись, с немым вопросом воззрился на неизвестно как здесь находящихся студентов.

— Мы слышали ваш разговор с баронессой, — в лоб признался Никола.

— Мы хотели встретить Ваню, — попытался выкрутиться Андрей.

— Это вышло случайно, — зарделась Ангелия.

— Вы что, сбежали? — не сдержался Ваня, в шоке от своей догадки.

— Ну почему сразу сбежали. Просто вышли прогуляться, — смущённо ответил Андрей.

— Зато у нас будут настоящие свидетели, — настолько искренне обрадовалась Катя, что мужчина так и не сказал нарушившим все правила студентам то, что собирался.

Батюшка улыбнулся каким-то своим мыслям и запустил всех в храм. Там для Кати он выбрал самый красивый платок, откуда-то достал две иконки для венчания и чуть толще обычных свечи. К удивлению Петра, на вопрос старца о кольцах, Ваня достал из кармана коробочку. Все трое друзей сына стали свидетелями уже не совсем тайного венчания.

Вернулись они глубоко за полночь: батюшка после совершённого Таинства долго читал молодым наставительную беседу, а затем посоветовал участникам и свидетелям события прийти в ближайшее воскресение на исповедь и Причастие.

К счастью, на побег троих студентов никто не обратил внимания. На ночь Катя осталась в гостевой комнате Петра, а остальные ребята разошлись по своим опочивальням. Девушка, пережившая столько всего за этот день, заснула мгновенно, на её безымянном пальце красовалось кольцо, а у изголовья кровати на письменном столике стояла иконка Божьей Матери, подаренная батюшкой при венчании.

 

Глава 29. Первый день в академии

На завтрак половина первокурсников пришла явно не выспавшись. Баронесса чуть удивлённо посмотрела на вяло ковыряющуюся в тарелке внучку. Она не сомневалась, что юные графы в курсе произошедших событий: наверняка сын Петра им всё рассказал, когда ночью вернулся в академию. Но что всю ночь делала её внучка, что выглядит не лучше своих однокурсников?

К середине завтрака появился Пётр, ведя под руку выглядевшую бодрой и счастливой Катю. Он довёл девушку до стола первокурсников, усадил на свободный стул и, как ни в чём не бывало, отправился к столу преподавателей. Среди студентов стали раздаваться шепотки, все теперь смотрели на новенькую.

— Минуточку внимания, — позвонив в колокольчик, прекратила перешёптывания в зале директор. — Разрешите представить вам графиню Попову Екатерину Павловну.

Девушка встала и чуть заметно кивнула баронессе, выражая почтение, как советовал ей Ванин отец. Анна Константиновна кивнула в ответ, позволяя девушке сесть.

— Графиня будет учиться с вами, — посмотрела женщина на стол девушек первого курса. — Я очень надеюсь, что вы поможете ей освоить материал, который она пропустила.

Расчёт Петра оправдался: пока девушка завтракала, её однокурсницы воздерживались от вопросов, а после весь первый курс поспешил на историю. Преподавательница девушек по музыке, у которой первого урока не было, вызвалась помочь новой студентке: надо было показать ей комнату и сводить на склад за подобающей одеждой.

— Меня зовут Елена Алексеевна, — представилась молодая учительница, выведя новенькую из столовой.

— Катя, — ответила девушка, поражённо рассматривая преподавательницу. Будто сказочная Василиса сошла с картинки её детской книги и сейчас разговаривала с ней.

На учительнице был красно-белый сарафан с золотистой вышивкой по рукавам, воротнику и подолу, на голове — красно-золотой кокошник. Но самое поразительное, что привлекло внимание Кати, это длинные чёрные волосы, заплетённые в косу, которая была у женщины до талии.

— Пройдём, я сначала покажу тебе горницу, в которой ты будешь жить, — повела её по лестнице Елена.

Комната оказалась небольшой. У каждой из трёх кроватей (третью принесли слуги, пока студенты завтракали) стоял сундук для вещей, кроме этого в спальне был красивый туалетный столик с овальным зеркалом и несколько кресел.

— Твоими соседками будут баронессы Златова и Кноп, — сказала девочке Елена.

Катя подошла к кровати, на которой стояла спортивная сумка Вани с её учебниками и одеждой. Кровати были деревянными, резными, с пологами песочно-золотого цвета. Да и вообще спальня была очень уютной, а в занавешенные ажурной тулью и шторами окна можно было любоваться посёлком.

После осмотра опочивальни, преподавательница повела студентку на склад, попутно проводя экскурсию:

— С раздевалкой, надеюсь, ты уже знакома, — указала она на всегда открытую комнатку напротив лестницы, когда они спустились на первый этаж. — Рядом комната отдыха преподавателей, туда вход студентам строго запрещён. Этот вход на кухню, — кивнула учительница на дверь напротив комнаты отдыха. — Сразу за кухней — кабинет литературы, потом — класс Анастасии Дмитриевны, вашей наставницы, она ведёт этикет. Напротив — зал, в котором вас, графиня, будут обучать танцам, — продолжала рассказывать Елена. — За залом находится мой кабинет. У меня вы будете учиться музыке, и, если у вас есть художественный или музыкальный талант, то сможете взять в следующем году моё направление.

Напротив музыки оказался класс домоводства. В конце коридора было две двери. Дверь справа вела в библиотеку, они же с «Василисой» свернули во вторую, левую, дверь.

Комнатка, в которую они вошли, была чуть больше их с девочками спальни. На полу стояли сундуки различного размера, по стенам шли стеллажи и полки, на которых рулонами лежали разнообразные ткани, в дальней стене виднелась дверь. Катя подумала, что за ней находится ещё одна комната или склад. А, возможно, это просто был пожарный выход. Заведовала складом добродушного вида полная женщина средних лет, одетая в обычное коричневое платье, на её голове был повязан платок в мелкий горошек.

— Доброго утра, Клавдия Аркадьевна, — поздоровалась с хозяйкой склада Елена. — Привела к вам графиню Попову, нашу новую ученицу.

— Как же, как же, Прохор меня предупредил, — улыбнулась девушке женщина, доставая из ящика стола белый шнурок.

После того, как все мерки были сняты, Клавдия принялась искать в сундуках подходящие вещи.

— Она жена завхоза, — пояснила Елена на невысказанный вопрос студентки.

Через полчаса Кате выдали пять совершенно непохожих друг на друга сарафанов и несколько пар туфель на невысоком каблучке в качестве повседневной одежды, и специально для балов прекрасное, будто для царевны, серебристо-бирюзовое платье, расшитый серебром и бисером кокошник и идеально подходящие к платью туфельки. Кроме этого, она получила длинную из белого меха шубу с шапкой, варежками и муфточкой; и накидку, которую можно было носить осенью или весной вместо куртки. Последними на стол легли, к изумлению Кати, белые валенки с узором на голенище.

— Почти всё, — удовлетворённо сказала Клавдия и поманила девочку к себе.

Катя поражённо взглянула на украшения, которые ей предлагали примерить. В голове не укладывалось, сколько вообще может стоить всё то, что ей выдали. А если она, не дай Бог, что-нибудь порвёт или испортит?

— Так, вот эти идеально подойдут к твоему платью, — подвинула зеркало ближе к ней жена завхоза.

Это были серёжки из белого золота в виде небольших цветов из бирюзы, в серединке сверкал белый камушек. «Неужели брильянт?» — поражённо подумала Катя.

— А это подарок на свадьбу, — так, чтобы слышала только Катя, шепнула хозяйка склада, и вручила ей заколку для волос, украшенную мелкими сапфирами.

— Спасибо, — также тихо ответила Катя, прижимая заколку-гребешок к груди.

— Ну вот, кажется, разобрались, — уже громче произнесла женщина. — Сейчас подберём ленточки к сарафанам, и ты у нас будешь первой красавицей.

Катя недоумённо посмотрела на ворох лент. Почему-то возникло желание остричь волосы. Нет, она вполне могла сделать себе причёску, но вот заплетать косы, как в первом классе, не очень хотелось. Да и заплетала их ей тогда бабушка. Поняв её смущение, жена завхоза рассмеялась:

— Да не переживайте, графиня! По праздникам мы с дочерьми помогаем воспитанницам Анастасии Дмитриевной с их причёсками. А в обычные дни вам никто дурного слова не скажет, даже если вы совсем заплетаться не будете.

— Это радует, — искренне ответила девушка. — А можно мне стиральный порошок и нитки с иголкой, на всякий случай?

— Ох, вам ещё, наверно, не успели рассказать наших правил, — ласково, даже как-то по-матерински, взглянула на графиню Клавдия. — Вам не о чем беспокоиться, госпожа. Стиркой и штопкой занимается прачка. Она по субботам будет забирать у вас все грязные вещи. Только не забудьте пришить ярлычки с фамилией на обратной стороне. Если что-то совсем придёт в негодность, или станет мало, не стесняйтесь обращаться ко мне, я выдам новое. Каждый год вы будете получать новые платья, как для уроков, так и для бала, в соответствии со своим статусом. Всё, что вы от меня получаете, остаётся у вас в качестве подарков от академии.

— Но ведь это всё ужасно дорогое, — пролепетала Катя, в шоке глядя на женщину.

— Такова политика баронессы, — пожала плечами хозяйка склада. — У каждого свои подарки: девушки получают одежду да украшения, юноши — мечи да кинжалы. В принципе, был какой-то пункт о возмещении затрат, но, насколько я помню, только для юношей.

— 10% от зарплаты в первые пять лет, — на автомате ответила Катя (она почти наизусть знала письмо, которое пришло Ване летом). — Но ведь это не покроет и половины расходов.

— Смотря какая зарплата, — заметила Елена.

— Всё равно, — осталась на своём Катя, вспомнив музыкальную шкатулку.

— Как бы то ни было, академия берёт заботу о студентах, в соответствии с их статусом, полностью на себя, — закрывая спор, ответила Клавдия.

Напоследок ей был выданы: небольшой сундучок, в котором оказалось всё для рукоделия; тетради и писчие принадлежности. Учительница помогла новой студентке отнести всё это богатство в комнату.

— Советую пока заняться ярлычками к одежде. Если ваши соседки не вернуться до звона колокола, спускайтесь на обед, — затем, оглядев её, добавила, — в подобающем виде.

Катя, чуть покраснев, кивнула. Когда преподавательница ушла, девушка осторожно, стараясь не помять, разложила платья на своей кровати и приступила за дело.

***

История сегодня велась до самого обеда. После небольшой теории, Анна Константиновна разбила их на пары и дала задание: составить генеалогическое древо одного из четырёх родов, которые они проходили на прошлой неделе. На всё баронесса дала им два часа, работать должны были в классе, пользуясь только своими конспектами. У молодого Муравьёва было индивидуальное задание.

— Нечестно, она специально так сделала, — проворчал Андрей, пытаясь разобраться в своих же каракулях.

— Она же в курсе, что Никола наизусть все родословные знает, — резонно заметил Ваня, ища сведения о доставшемся им роде в своей тетради.

— А Ангелия почему с Дашей? — недовольно ответил Андрей.

— Не думаю, что твоя Ангелина так же хорошо разбирается в родах, — возразил Ваня. — Конечно, она наверняка знает родословные современных «древних» дворян. Ну, может, помнит ещё царские ветви. Но сам посуди, зачем бы ей было учить всех остальных? Она девушка, ей вообще не обязательно так глубоко разбираться в истории.

— Да, наверно, ты прав, — согласился друг. — Она мне как-то говорила, что не очень любит историю. Я ещё тогда удивился: всё-таки этот предмет ведёт её бабушка.

Они самоотверженно принялись за работу. К концу первого часа худо-бедно хронология в родословной была восстановлена. Оставалось перенести всё это с черновиков на ватманы. С урока первокурсники ушли только когда колокол напомнил им об обеде.

— Уф, ну и мозговой штурм нам устроили! — посетовал Андрей, который вчера так и не закончил задание по этикету на сегодняшний день, и надеялся его доделать после первого урока. Обычно у них оставались после истории час-полтора до обеда, но сегодня, видно, был не его день.

— А я говорил, что доклад надо делать в выходные, — поддел Николай, кинув взгляд на мрачного друга.

— Шибко умный, — проворчал под нос брюнет, а затем с мольбой посмотрел на Ивана. — Вань, выручи, а? Обещаю, больше я о подобном тебя никогда просить не буду.

— Ночью гулять где ни попадя меньше надо, — негромко рассмеялся Ваня, однако вчера он был очень рад, когда увидел у церкви друзей, да и у самого абсолютно не было времени написать заданный наставником доклад. Успокаивая совесть, что пользуется расположением отца таким образом первый и последний раз, Ваня шёпотом пообещал Андрею поговорить с Петром Анатольевичем, чтобы тот дал им время хотя бы до завтра.

— А это ещё кто? — вдруг резко остановились шедшие впереди Данил и Игнат. Друзья, занятые своим разговором, чуть на них не налетели.

С лестницы южного крыла спускалась их ровесница в сарафане цвета морской волны с серебряным узором. Спереди волосы были заплетены и прихвачены дорогой заколкой, а сзади ниспадали струящейся волной. Она спускалась не спеша, будто Золушка, пришедшая на бал.

— Это наша новенькая, графиня Попова, — напомнил однокурсникам Ваня, «моя супруга» — гордо добавил он про себя и поспешил к подруге. — Милая графиня, позвольте мне сопроводить Вас до трапезной, — с поклоном, подал он руку Кате.

Катя чуть ошарашено кивнула и вложила ладонь в руку мужу.

— Это для конспирации: мы же для всех не знакомы, — еле слышно пояснил этот маленький спектакль парень.

Катя повторно кивнула, уже более уверенно ступая рядом с супругом. Она не могла вспомнить, когда последний раз ходила на каблуках. Слава Богу, это не шпилька.

Девушки всех курсов оценивающе оглядели новенькую, когда она вошла под руку с одним из молодых графов. Третьекурсница Ольга и их однокурсница Света поморщили носики, явно приняв Катю за конкурентку.

— Покорно благодарю за оказанную мне милость, ваше сиятельство, — подчеркивая обращение, усадил Ваня свою девушку за её стол. Ещё раз поклонившись, он удалился.

— О, кажется, Соколов запал на тебя, — недовольно прокомментировала Света.

— Возможно, — не стала разубеждать её Катя.

— Мы, кстати, забыли представиться, — ободряюще улыбнулась графине Ангелия. — Я Ангелина, баронесса Златова.

— Баронесса Фаина Кноп, — надменно промолвила сидящая справа от неё девушка.

— Помещица Светлана Окунева, — не очень приветливо кивнула Света.

«А ведёт себя, словно княгиня» — покачала головой Катя.

— Даша, — просто сказала последняя однокурсница.

— Очень приятно, — ответила всем Катя.

— Боброва, ты думай, с кем говоришь, — набросилась на несчастную Дашу Окунева. — Нас что, зря Анастасия Дмитриевна учит?

— Помещица Дарья Боброва, — поджав губы, поправилась рыжеволосая девушка, после чего бросила неприязненный взгляд на свою соседку по комнате. — Довольна?

— Ты позоришь свой род, — закатила глаза Света, будто говоря: «За что мне сие наказание?»

Катя же незаметно улыбнулась Даше: из всех она больше всего располагала к общению. Конечно, за исключением Ангелины, с которой графиня познакомилась ещё накануне.

После обеда у них была музыка. Катя пошла на урок вместе со всеми. На уроке для неё устроили настоящее прослушивание и определили место в их маленьком хоре.

— На музыке мы знакомимся с произведениями классиков и разучиваем богоугодные песнопения, — пояснила Елена Алексеевна новой ученице.

***

После занятий девушки поднялись в свои комнаты. Кноп была ужасно недовольна, узнав, что новенькую подселили к ним.

— И так не развернёшься, — ворчала она, роясь в своём сундуке.

— Так можешь идти к Окуневой. Думаю, Даша с удовольствием переберётся к нам, — посоветовала Ангелия, украдкой подмигнув чувствующей себя не в своей тарелке Кате.

— А вот и пойду, — буркнула в ответ Фаина.

— Иди-иди, — подначивала Ангелина.

Освоившись в академии, Кноп теперь без стеснения демонстрировала свой характер, став для Ангелины сущим наказанием, а не соседкой. Она вечно была чем-то недовольна: то Ангелия не даёт ей пользоваться зеркалом, то слишком сильно раздвигает шторы, то поздно ложится спать. Как бы юная Златова не старалась поддерживать мир, избалованная родителями Фаина, привыкшая, чтобы все вокруг угождали её капризам, вечно находила, к чему бы придраться.

Окинув их уничижительным взглядом, Кноп пошла в комнату Светы и Даши.

— Из-за меня вы поссорились, — несчастным тоном промолвила Катя, когда за Фаиной с грохотом захлопнулась дверь.

— Нет, ты тут не причём, — успокоила её Ангелина. — Я буду только счастлива, если она переедет. Я всегда считала себя терпеливой, но в последнее время она просто невыносима! Удивляюсь Даше: она умудрилась ужиться с самой Окуневой, а та с самого начала была с гонором. Ты же видела, как она с Дашуткой обходится. Я сомневаюсь, что выдержала бы с ней и неделю!

— А почему тогда вы сразу с Дашей не въехали в одну комнату? — удивилась Катя.

— Видишь ли, нас не спрашивали: распределили в соответствии с титулами. Честно сказать, первое время Фаина была вполне нормальной соседкой. Может просто соскучилась по дому, вот и бесится.

К их удивлению, Фаина и Даша действительно поменялись местами, притом Дашу, похоже, поставили перед фактом. Когда закончилась суета с переселением, и Фаина забрала все свои вещи, вплоть до матраса с подушкой, Даша просто упала в одно из кресел, закрыв лицо руками.

— Девочки, вы меня спасли, — придя в себя, посмотрела Боброва на новых соседок. — Никогда не поверю, что эти двое додумались до обмена кроватями сами.

— Зачем ты вообще терпела её? — спросила Катя.

— Ей только скажи слово, весь день будет испорчен, — ответила Даша, затем светящимися радостью глазами взглянула на новенькую. — Вы, графиня, просто благословение на мою бедную голову. Если бы не «ужасная теснота» и «перенаселение», Кноп до конца учёбы бы не сподвиглась на этот шаг — ей тупо было бы лень, — добавила девушка.

— Меня зовут Катя, и давай без титулов, — попросила Катя, которая не привыкла к подобному обращению, тем более со стороны сверстников.

— Хорошо, — кивнула ей Даша. Было ощущение, будто девушка ожила.

— Добро пожаловать. Мы рады, что с нами будет жить адекватный человек, — Ангелия до сих пор не могла поверить, что избавиться от Кноп оказалось так просто: сколько раз она тактично намекала той о переезде к Окуневой, но всё было, что о стенку горох.

— Ну не знаю, насколько я адекватна, после такой соседки, но постараюсь не сильно буянить, — ответила Даша, принявшись складывать свои вещи в освободившийся сундук.

Так прошёл первый день Кати в академии. После ужина она улучила момент, и они с Ваней успели перемолвиться парочкой слов, но не более того: не стоило им сейчас привлекать к себе излишнее внимание. Однако она надеялась, что такая осторожность продлится недолго. Скоро все свыкнуться, что молодой граф Соколов стал встречаться с новой студенткой, и они смогут также общаться, как и Ангелина с Андреем. В какой-то мере она даже завидовала новым друзьям. Но она помнила, что теперь первейшая задача у неё — учёба, ради которой они с Ваней и пошли на эту авантюру. По крайней мере, она может видеть любимого во время завтрака, обеда и ужина, а это тоже было немало.

Анастасия Дмитриевна, зашедшая к ним перед сном, передала девушке огромный список литературы, которую Катя должна была прочесть по предметам, чтобы догнать по знаниям однокурсниц. И Катя была намерена со всей ответственностью подойти к этому делу, а ведь ещё и обычная школьная программа… Во что же она, бедная, ввязалась?

 

Глава 30. Бойкот

Катя встала очень рано. Наскоро умывшись, она первым делом спустилась в библиотеку и набрала столько книг, сколько смогла унести. По дороге ей встретилась только служанка-уборщица, которая почтительно поклонилась, когда студентка проходила мимо. Это была девочка лет двенадцати. Катя хотела было предложить свою помощь, но вовремя спохватилась, и лишь незаметно кивнула, пройдя мимо.

Она прочитала несколько глав к тому времени, как в комнату негромко постучали. Отложив книгу, Катя уже подходила к двери, когда её остановила сонная Ангелина:

— Не открывай, нас таким способом будят.

— Вместо будильника, — добавила Даша, невольно зевая.

— Понятно, — чуть разочарованно промолвила Катя, возвращаясь к своей кровати. Она не совсем понимала здешних правил, и её это немного расстраивало.

— Не волнуйся, привыкнешь, — правильно истолковав её состояние, утешила Даша.

— Хочется верить, — возвращаясь к чтению, ответила Катя.

Она и на завтрак не пошла без книжки. Окунева и Кноп недовольно наблюдали за столь яро взявшейся за учёбу новенькой. Ваня бросал на супругу понимающие и сочувствующие взгляды: он видел, что многие восприняли его девушку в штыки, и не только её однокурсницы.

К выходным отношения между обитательницами южного крыла накалились до предела. Немало этому способствовали и юноши, особенно барон Шафиров. Во-первых никто так и не нашёл в книгах родословных Российских губерний ни одного упоминания о графах Поповых; во-вторых, никакой информации по этому роду не было и на истории. Это было странно, ведь баронесса всегда уделяла особое внимание на уроках родам, потомки которых удостаивались чести учиться в академии. А тут даже на прямой вопрос кого-то из второкурсниц о новой студентке, Анна Константиновна ограничилась лишь парой фраз, уйдя от ответа. В-третьих, Катя на расспросы своих однокурсниц по неведению обмолвилась, что она — единственный ребёнок в семье.

— Ты уверена, что у тебя нет брата? — вцепилась в неё мёртвой хваткой Света, затеявшая весь этот разговор.

— Я бы знала, — пожала плечами графиня, не заметив строившую ей большие глаза Ангелину.

И, конечно, обычная женская зависть: к неизвестно откуда свалившейся студентке сомнительного происхождения учителя относились с должным почтением, ей выдали новую одежду, намного богаче, чем у многих. Соперничать с ней могла разве что младшая Златова, которая тоже не пользовалась особой популярностью среди студенток. Внучку директрисы считали заносчивой, надменной и самовлюблённой, что абсолютно не соответствовало действительности. Подобные слухи поддерживали в основном Окунева да Кноп. Последней безоговорочно верили, ведь она жила с Ангелиной в одной комнате весь первый семестр.

Кроме того, новенькая была просто одержима учёбой, её стали ставить в пример преподаватели, ещё больше нагнетая и без того нестабильную обстановку. Казалось, только взрослые и Катя не придавали значения недовольным шепоткам, то и дело возникающим в коридорах. Ваня, настороженно наблюдавший за нарастающим среди студентов недовольством, никак не мог улучшить момент и поговорить с подругой. Он не понимал, чем его Катя могла настроить против себя практически всех.

— Да не беспокойся ты, — устав наблюдать, как он мечется по комнате, произнёс Никола. — Перебесятся и успокоятся.

— Мы же полгода живём в замкнутом пространстве, а тут в академии новое лицо, окутанное сплошными тайнами, — согласился Андрей. — Да и наш дорогой Шафиров подливает масло в огонь: он искренне верит, что твоя жена — ещё одна родственница баронессы, и попала сюда исключительно по блату. А разговоры о том, что в её семье нет наследника, только подтверждают его теорию. Ты же знаешь, как он относится к «древнему» дворянству.

— Но за твою Ангелину он бы многое отдал, — возразил Ваня.

— Пусть помечтает, — хмыкнул на это друг.

— Кстати, я уверен, что Ангелия ему нужна только как Златова, — неодобрительно сказал Николай. — Будь он уверен, что твоя Катя из богатой и влиятельной семьи, думаю, он бы и за ней приударил.

— Слава Богу, что это не так, — искренне ответил Ваня, крутя в пальцах своё обручальное кольцо: так как кольца были приметными, юноша своё носил в кармане, а не на руке, чтобы не вызвать лишних сплетен и подозрений.

— Не волнуйся. Пока он не убедится, что Катя графиня, он не будет тратить на неё своё драгоценное время, а это невозможно. Максимум, он может найти упоминание дворян с подобной фамилией, — со знанием дела произнёс Никола. — Но они никогда не были ни графами, ни баронами.

— Это радует, — как-то отстранённо промолвил Иван: сегодня он намеревался во что бы то ни стало переговорить с Катей и предупредить её. Но не успел.

***

Всё началось в субботу на завтраке, когда из всех учителей за преподавательским столом сидели лишь наставники (баронесса опять куда-то уехала). Начался разговор совершенно невинно: Фаина заинтересовалась колечком, что графиня носит, не снимая, на безымянном пальце правой руки.

— Ты с кем-то помолвлена? — хлопая ресницами, спросила однокурсница.

— Нет, — абсолютно честно ответила Катя.

— А ты в курсе, что нельзя носить кольца на этом пальце, иначе никогда замуж не выйдешь, — заметила Света, буквально сверля новенькую взглядом.

— Мне всё равно. Я не верю в приметы, — продолжая пить чай, ответила девушка.

— Кольца можно носить на любом пальце, — подтвердила Ангелина.

— А тебя не спрашивали, — грубо оборвала её Окунева.

Катя начала подозревать, что разговор этот подстроен. Похоже, новые подруги тоже пришли к этому выводу, и теперь настороженно наблюдали за разговором. Ангелина проигнорировала обидную реплику Светланы, и теперь смотрела на неё с вежливым интересом, словно на экспонат в музее.

— А колечко-то золотое, — заметила Фаина, её глазки алчно заблестели.

— Позолоченное, — зачем-то солгала Катя, убрав со стола руку.

— Признавайся, кто подарил? Мы ведь подруги, — сладко пропела Света, даже не пытаясь скрыть откровенную лесть.

— Мама подарила, уже давно. Оно стало мне маленьким, теперь только на этот палец и подходит, — продолжала топить себя Катя, не понимая, чего хотят добиться однокурсницы.

— У меня тоже есть колечко, серебряное. Но оно только на мизинец налезает, и я его больше не ношу, — вмешалась Даша, несмотря на предупредительный взгляд Окуневой.

— Катя, а откуда пошёл твой род? Когда вы получили титул? — как будто не слыша Боброву, продолжала допрос Светлана, изображая жуткий интерес.

Катя повела плечами, в голубых глазах появились льдинки:

— А это имеет какое-то значение? Мы ведь подруги, — медовым голосом добавила она, Света скривилась, как от зубной боли.

— Но нам же интересно, — пришла Фаина на помощь.

— Боюсь, вы это никогда не узнаете, — в голосе появились высокомерные нотки.

— Ты просто сама не в курсе, — попытался спровоцировать её Окунева. Однако Катя оказалась умнее:

— Думаете, что меня бы взяли к вам без титула? — посмотрела по очереди она на двух своих однокурсниц.

— Почему ты тогда не приехала в сентябре, вместе с нами?

— Кроме того, сюда принимают только тех, у кого есть братья, — добавила Кноп.

— Возможно, у неё и нет брата, но скоро будет, — предположила Даша.

Однокурсницы невольно переглянулись: они явно не учли подобную возможность.

— Кроме того, Катин титул мог заставить Совет пересмотреть её кандидатуру. Уверена, что так всё и было, — высказала своё предположение Ангелина. — Кстати, на тех выходных у них было заседание, а Катю привезли сюда сразу после него. Правда, Катя?

— Я не знаю ни о каком Совете, — вполне искренне удивилась девушка. — К нам домой в понедельник приехала баронесса, и я решила поехать. Вот и всё. Я не понимаю, какие у вас могут быть ко мне претензии.

Выдав заранее придуманную историю, Катя ясно дала понять однокурсницам, что не намерена продолжать данную тему. Те надулись, будто Катя их смертельно оскорбила, и до конца завтрака больше не проронили ни слова.

***

Пётр Анатольевич распределил субботние обязанности между студентами. На этот раз помогать в конюшню отправились только Данил и Игнат. Ване с Николой поручили помощь по хозяйству приболевшему батюшке, а Андрея лично попросил к себе в помощники Евгений Денисович, к огромному удивлению старшекурсников (информатик ещё в первый год отказался от, как он выразился, «новых тимуровцев»). Шафиров отправился к Валерию Кондратьевичу, Антон и Илья были прикреплены к Людмиле Егоровне, а второкурсники пошли помогать Феодосии Ивановне. Девочки же разошлись по комнатам заниматься рукоделием: Анастасия Дмитриевна ревностно следила, чтобы её подопечные не проводили выходные в праздности.

Но наставница не знала, что только в одной комнате в этот час кипела работа. Катя, Ангелина и Даша мирно беседовали, занимаясь своими вышивками, в то время как все остальные студентки собрались в комнате второкурсницы, баронессы Марии Черкасовой. Величавая хозяйка восседала в одном из кресел, её русые волосы сегодня были заплетены в косу вокруг головы. На втором кресле расположилась девушка барона, Ольга Гордеева, остальные расселись на диван и заправленную пурпурным с золотом покрывалом кровать.

— Мои дорогие, вам не кажется, что наша новоявленная графиня слишком много на себя взяла? — жеманно спросила Гордеева.

— Вы видели, как она смотрит на моего Ванечку? — пожаловалась Фаина, невольно выдавая себя с головой.

— С какой радости он стал твоим? — вздёрнула брови Зуева. — Может у меня тоже на Соколова были планы. Он довольно забавный, такой милый сельский паренёк…

— А твой Кирилл? Тем более ты старше Ванюши, — волком посмотрела на неё Кноп.

— Год-два ничего не значат, — возразила Олеся. — А Сомов просто пригласил меня на бал, мы с ним не встречаемся.

— Он всё равно будет моим, — препираясь, пробубнила Фаина.

— А ну прекратите! — прикрикнула на обеих Мария. — Кажется, мы собирались обсудить, принимать ли в наше общество Попову, а не выяснять отношения.

— Я против, — тут же отреагировала Света. — Она ведёт себя так, будто выросла на улице; у неё абсолютно никаких манер и вкуса.

— А я не согласна, — возразила Рита Озерова. — Она одевается очень даже неплохо.

— Так это потому, что ей всё предоставили на блюдечке с голубой каёмочкой. А помните, в каком виде она заявилась в первый раз? В каком-то ширпотребе!

— Ещё одна Боброва, — поддержала Зоя, недовольно сморщив носик.

— Да вполне сносно она выглядела, — не согласилась Рита. — Вы себя-то вспомните в обычной жизни: наверняка тоже из джинсов не вылезаете. По мне, так очень удобная одежда, особенно для подобных поездок.

— Да разве можно сравнивать?! — всплеснула руками Ольга. — Мне, например, родители покупают только фирменное. А на ней, наверняка, было всё с ближайшего рынка.

— А её сегодняшнее платье? — закатила глаза Лебедева.

— А что, вполне миленькое, — пожала плечами рыжеволосая Озерова, вспоминая сарафан в цветочек. — По мне, ей очень идёт. Зря вы так.

— Идёт? Да она выглядит в нём, как Элла перед прилётом феи! Или какое там было настоящее имя у Золушки?

Рита скептически посмотрела на Гордееву, но на этот раз промолчала. Да, возможно семья Кати и небогата, но здесь превыше всего ценится титул, а не достаток, и, похоже, девочки забыли об этом. Эти новоявленные аристократки уже оттолкнули от себя младшую Златову, а теперь хотят объявить бойкот и Поповой. Такими темпами они сами после академии рискуют остаться не у дел.

— Да, вылитая дикарка, — тем временем продолжала Ольга. — Будь я на месте Анны Константиновны, так и близко бы не подпустила к академии таких, как она и Боброва. Здесь не приют для нищих и обездоленных.

«Слава Богу, что директор не ты. Иначе нам всем здесь было бы не место» — подумала Рита, с всё большим раздражением следя за разговором. — «Это ещё вопрос, кого не надо было пускать на порог академии?».

— Парни хоть после учёбы зарабатывать прилично будут, а эти ещё неизвестно, выбьются ли вообще в люди. Сопьются где-нибудь в подворотне, — вставила Кноп под одобрительные кивки старших подруг.

— Да, какой вообще смысл давать таким знания? — поддержала Окунева, нервно заправляя за ухо выбившуюся прядь.

— Давайте просто проголосуем, — предложила Черкасова. — Кто за то, чтобы игнорировать Попову?

Все без раздумий подняли руки, воздержалась одна Рита. На неё посмотрели с недоумением:

— Неужели тебе нравится эта выскочка? — провокационно спросила соседку по комнате Олеся Зуева.

Рита посмотрела на свою однокурсницу, затем обвела взглядом всех остальных:

— Вы как хотите, но я отказываюсь в этом участвовать.

— Ну и дура, — буркнула Зоя, но так, что её все услышали.

Окинув ещё раз всех разочарованным взглядом, Озерова встала и молча вышла из комнаты. Её трясло от того, что она считала их всех подругами. Она прекрасно осознала, что только что бойкот был объявлен не только Кате, но и ей.

 

Глава 31. Раскол

Ваня и Никола вернулись в академию в приподнятом настроении. Натаскав батюшке с речки воды и забив все сени уже наколотыми дровами из сарая, они ещё около часа пили травяной чай, беседуя со старцем. Оказалось, что у того из-за крещенских морозов совсем разболелись ноги, и он уже третий день почти не встаёт с кровати.

— А как же вы здесь один? — сочувственно спросил Ваня.

— Господь меня не оставляет, хожу потихоньку, — сердечно улыбнувшись, ответил старик.

Ваня с болью посмотрел на палочку, лежащую у стенки на кровати.

— Батюшка, а вы позволите в учебное время вам помогать? Думаю, Пётр Анатольевич разрешит приходить нам после уроков, — первым нашёлся Никола, Ваня энергично закивал, выражая и своё желание.

— Да что вы, дети мои! Я не хочу вас обременять своей немощью, — попытался возразить старец, но сияющие мольбой глаза юношей заставили его сдаться. — Хорошо, пусть будет, как скажет вам Пётр.

— Поверьте, батюшка, нам это не в тягость. Я умею готовить, только я не совсем разбираюсь, когда и что можно, — немного растеряно закончил Ваня.

— Зато я знаю, — загорелся идеей Никола. — Найдём в библиотеке рецепты, и ты меня тоже научишь готовить.

— Без проблем, — воодушевлённо согласился Иван.

Батюшка смотрел на ребят, и улыбался каким-то своим мыслям. Напоследок он предложил им исповедаться, и оба с радостью согласились. Пока у старца был Никола, Ваня в маленькой кухоньке заварил новую порцию чая и вымыл посуду. Когда настала очередь Вани, друг, тепло попрощавшись со священником, просто вышел на улицу и дожидался его уже там.

До академии дошли молча, боясь нарушить мысли друг друга: оба пребывали в ни с чем не сравнимом одухотворённом и приподнятом настроении. Андрей ещё не вернулся, и приятели, не сговариваясь, просто легли на свои кровати и вскоре уснули, полные светлых и радостных чувств.

***

Андрей примерно знал, где находится дом Евгения Денисовича, но никогда у него не был. Потоптавшись за забором и убедившись, что собаки у мужчины нет, он зашёл в калитку и направился к дому.

— Какие люди и без охраны! — в дверях появился широко улыбающийся преподаватель информатики в полушубке и валенках.

— Женя, ты меня для прикола к себе вызвал? — оглядывая идеально расчищенный двор и переколотые дрова, осведомился Андрей. — Мои друзья, между прочим, помогают тем, кому это действительно необходимо.

— Неужели ты думаешь, что мне не может понадобиться твоя помощь? — усмехнулся Евгений, взирая на гостя.

— Ага, комп полетел, и ты его не смог починить, — ядовито ответил юноша.

— Не угадал. Я из тебя человека решил сделать, — с пафосом выдал мужчина, натягивая шапку и спускаясь во двор.

— А кто я сейчас? Обезьяна? — в ступоре уставился Андрей на него, так и замерев, не дойдя до крыльца.

— Ты сам говорил, что не держал в руках топор, и рад, что вашему курсу досталась конюшня, — фыркнул учитель. — Признаться, я до приезда сюда тоже не мог ни дрова наколоть, ни печь растопить, но вот жизнь заставила, как говорится. Помнится, первый раз я с такой силой замахнулся, что чуть себе по ноге топором не проехался. Но ничего, потом приноровился.

— Ты хочешь, чтобы я рубил дрова? — в шоке посмотрел на него юный Князев.

— Специально оставил для тебя с десяток полешков, — подтвердил Женя, направляясь к сараю. — А там, глядишь, и чурки раскалывать научишься, и ветки рубить — в хозяйстве всё пригодится.

— Но я не собираюсь жить в деревне, — попытался возразить так и не отошедший от потрясения юноша.

— Я тоже так думал, — достав топор, ответил мужчина. — А погляди, что вышло. Тем более ты собираешься связать жизнь с юной Златовой. Ты уверен, что она захочет жить в тесной квартире?

Андрей отрицательно покачал головой и с опаской взял тяжёлый топор. К концу «урока» ему казалось, что болят абсолютно все мышцы. Расколол он немного, но несмотря на свой мрачный настрой, был доволен результатом. Да, на руках теперь были мозоли, ужасно ныла с непривычки спина, но он умудрился это сделать, и даже не покалечился.

— Думаю, на сегодня достаточно. Сейчас попьём чайку и немного отдохнём. Кстати, у меня есть телевизор. Правда даже со спутником здесь ловит всего три канала, но всё равно лучше, чем ничего, — помогая собирать наколотые дрова, похвастался Женя. — А эти сейчас отнесём в дом да подкинем в печь. Видишь, дымок из трубы совсем слабый идёт — наверняка всё прогорело.

Они отправились в дом. Подбросив несколько поленьев в печь, Евгений Денисович поставил не плиту чайник. Андрей, надев предложенные хозяином тапки, прошёл в комнату.

Внутри дом был значительно больше, чем казался снаружи. Кроме небольшой кухни, было ещё две комнаты: гостиная, где стояли диван, компьютер и телевизор, и спальня, вход в которую закрывало шерстяное одеяло, повешенное на неровно прибитые гвозди.

— Это чтоб тепло не выходило, — пояснил мужчина, заходя в гостиную. — Моя первая работа. Всё хочу перебить, да руки не доходят.

— А Никола говорил, что у учителей есть слуги…

— Всё верно, — согласился Евгений. — Но я считаю, что должен сам всё уметь делать, вот и отказался, когда предлагали. Феодосия Ивановна тоже сама обходится: она всю жизнь в деревне у Златовых жила, и все премудрости давно знает. Она-то мне первое время и помогала. Очень хорошая женщина! К остальным слуги несколько раз в неделю приходят, да вас, чтоб от безделья не маялись, время от времени посылают. Настоящая прислуга только у Елены Алексеевны имеется: она у нас благородных кровей.

— То есть? — уточнил Андрей, про себя отмечая, что «каждую субботу» и «время от времени» — несколько разные вещи.

— Я не расспрашивал, — пожал плечами мужчина. — Вроде, их владения ближе к Байкалу. Её привезли сватать младшему сыну баронессы, Олегу. А тут через месяц открытие академии, вот она и задержалась у Златовых, выказав желание поучаствовать в благом деле. Когда мне тётушка Феодосия это рассказала, я думал, Лена не продержится долго — уедет. Но, как видишь, ошибся.

— Никола говорил, что Валерий Кондратьевич тоже из знатных, — вспомнил Андрей, внимательно слушая своего друга-учителя. — Даже, если я не ошибаюсь, барон.

— Так-то оно так, — согласился Женя. — Да только сам он это узнал уже под тридцатник, когда на вершине своей карьерной лестницы оказался. Хотя воспитание, не буду спорить, у него истинно дворянское. Он как-то упоминал, что учился в какой-то закрытой мужской гимназии, там-то и освоил в совершенстве фехтование.

— Значит, он из богатой семьи?

— Ещё бы! До сих пор поражаюсь, как баронесса его уговорила приехать сюда.

— Но ведь он так и работает в городе, — не согласился Андрей.

— И что это за работа? — усмехнулся Евгений. — Появляется в своём кабинете раз в пятилетку, раздаёт указания и снова пропадает. Я бы тоже не отказался от такой работы.

Чайник давно закипел, и мужчина занялся заваркой. Андрей от нечего делать пошёл за ним в кухню. Усевшись на табурет, он задумчиво наблюдал за действиями преподавателя.

— Тебя что-то волнует? — разлив в чашки ароматный чай и поставив вазочку с печеньем, участливо спросил Женя.

— Вы же с Валерием Кондратьевичем дружите? — вопросом на вопрос ответил юноша.

— Можно сказать и так, — согласился Евгений. — А к чему такие вопросы?

— Да так, — пожал плечами Андрей, — просто, если честно, не слишком похоже.

— Похоже-непохоже, а общаться всё равно больше не с кем, — шутливо проворчал мужчина, после чего подмигнул подростку. — Не всем же везёт так, как тебе.

— Да, мне повезло, — кивнул Андрей, отпивая горячего чаю и всё ещё пребывая где-то явно не здесь.

— На самом деле Валерий — мужик, что надо. Тебе повезёт, если ты выберешь в следующем году его направление, — несколько дезориентированный резкой сменой настроения гостя, продолжил тему Евгений.

Андрей рассеяно кивнул, думая о своём. И виной этому был отнюдь не его друг-учитель. Просто он вдруг подумал, как всё же широко влияние баронессы. Она с такой лёгкостью вмешивалась в судьбы людей, что становилась просто жутко.

— И всё же, как ей удалось убедить барона приехать сюда? — промолвил Андрей, только потом осознав, что сказал вопрос вслух.

— А, так вот что тебя гложет! — рассмеялся Евгений, доливая себе чаю. — Баронесса умеет подбирать нужные слова. Меня, если честно, привлекла больше зарплата. А Валера поддался на откровенную провокацию: Анна Константиновна сыграла на его честолюбии.

— Как? — жадно спросил юноша.

— Он получил неопровержимые доказательства своего «особенного происхождения». Немножко лести, предложение должности, с которой он почти ничего не теряет, и он на крючке. Твоя будущая тёща очень искусно играет на человеческих слабостях, — в его голосе послышалось скрытое восхищение.

— Но Валерий Кондратьевич мог и отказаться. Был бы сейчас главой города или сидел бы в Думе.

— Мог бы, — пожал плечами Евгений. — Но я не думаю, что он когда-нибудь жалел о своём решении. Понимаешь, вся эта тайна, окутывающая академию, делает нас всех причастниками чего-то необыкновенного. Ты же видел, как Валерий здесь себя держит. Уверяю, в городе он абсолютно другой, типичный чиновник. Может, чуть более принципиальный, чем остальные, но всё равно в какой-то мере сливается с безликой толпой. А здесь он в полной мере ощущает родство со своими корнями, тешит себялюбие своей исключительностью. Это не плохо: каждому с детства хочется быть особенным. А здесь мы все получаем такую возможность: кто-то в большей, а кто-то в меньшей степени, — философски заметил мужчина.

— А как же ты? — не удержался Андрей.

— А что я? Может быть, у меня в роду и были именитые предки, а, может быть, и нет. Сейчас это уже не докажешь. Но я рад, что приехал сюда, что узнал совершенно иную историю нашей России.

— Значит, теперь ты здесь не из-за денег?

— Теперь я здесь не только из-за денег, — уточнил Женя, кинув взгляд на окно, за которым была видна академия.

Они проговорили ещё с полчаса, после чего Андрей, поблагодарив за угощение, отправился обратно в академию. Поднявшись в комнату, он с изумлением обнаружил там мирно спящих друзей. И что это на них нашло? Вроде и вчера не сильно поздно легли. Постояв в дверях пару минут, он осторожно вышел и направился на первый этаж. Скоро будет подан обед, а пока ещё есть время прогуляться до конюшен и навестить Звёздочку, а заодно пообщаться с Данилом и Игнатом, если они ещё не ушли.

***

Время обеда подошло неожиданно быстро. Ваня и Никола с минуту непонимающе смотрели на Андрея, который, вернувшись с прогулки, их разбудил. Явилась в трапезную троица с небольшим опозданием, за что получила неодобрительный взгляд от наставника. В воздухе витало какое-то непонятное напряжение, притом, почему-то ощущалось оно больше со стороны девушек.

Представительницы прекрасного пола ели подчёркнуто аккуратно и изредка понимающе переглядывались. Единственной, кто разительно отличался, была Рита: её плечи поникли, будто у девушки случилось какое-то горе, она абсолютно не реагировала на происходящее. Совсем в другом плане выделялись Ангелия, Даша и Катя: они беззаботно беседовали, будто и не замечая то и дело кидаемых на них взглядов.

— И что это с ними? — совершенно искренне удивился Игнат, закончив с супом и пододвигая к себе второе.

— Лучше не спрашивай, — посоветовал Данил, скептически смотря на девчонок. — Мой папа всегда говорит, что хуже нет женской ссоры.

— Почему ты решил, что они поссорились? — недоверчиво посмотрел Андрей на Ангелину, которая вела себя совершенно непринуждённо.

— Они, может, и не ссорились, — многозначительно посмотрел Волков на однокурсников. — Но держу пари, там что-то нечисто. И Озерова, похоже, отказалась участвовать.

— Согласен, — быстро оценив обстановку и прикинув в уме возможные варианты, кивнул Николка.

— Может, предупредить? — сочувственно посмотрел Ваня на любимую.

— Думаю, они и без нас догадались, — покачал головой Николай. — А вот поддержка наша им не помешает.

— А нас во всё это не втянут? — подозрительно осведомился Андрей.

— С какой это радости? — поразился подобному предположению Игнат.

— А кто их знает, — опасливо ответил Данил. — От женщин всего можно ждать: у них абсолютно отсутствует логика.

Как и предполагал Андрей, разлад в стане девушек отразился и на них, правда не так сильно. Больше всех выступал барон, всецело поддерживая старшекурсниц и настраивая остальных против «своенравной лже-графини». Его активно поддерживал только Илья, из-за чего последний окончательно разругался со своею сестрой. Кирилл и Вася соглашались с Шафировым, но открыто не выступали; Антон, Данил и Игнат соблюдали нейтралитет, всеми силами стараясь не вмешиваться.

Что касается друзей, то все трое единодушно приняли сторону гонимых однокурсниц, за что попали в опалу. Андрея даже не позвали на очередное собрание Тайной канцелярии, зато, к своему великому удивлению, приглашение получил Ваня.

— Тебя просто барон не берёт в расчёт, а мне мстит за свою любовную неудачу, — усмехнулся Андрей, когда растерянный Ваня показал им листок от Шафирова.

— Иди. Зато мы будем в курсе их «вселенского заговора», — согласно кивнул Николай.

— Но это как-то по-детски, — не совсем уверенно посмотрел на записку Ваня.

— Зато вполне предсказуемо? — весело хмыкнул Андрей, ничуть не жалея, что не попадёт на собрание: всё равно на них каждый раз обсуждалось одно и то же.

Однако был и плюс во всей этой ситуации: так как «отверженные» ходили почти везде вместе, Ваня без проблем теперь общался с возлюбленной. Кроме того, у девушек появилось новое увлечение: с недавнего времени они стали частыми гостьями конюшен. Захар Епифаныч даже закрепил за Дашей и Катей свободных лошадей, и назначил им занятия по субботам: старичок был рад новым ученицам.

Катя, всегда мечтавшая научиться ездить верхом, была на седьмом небе от счастья, как, впрочем, и её подруга Даша. Никола и Ангелина взяли на себя роль наставников, наглядно объясняя, как ухаживать и заботиться о кобылах. А в назначенные часы под руководством инструктора девушки седлали своих лошадей и ездили по загону. Кобылы приняли их удивительно быстро: видать им, несмотря на старания конюха, не хватало внимания и заботы. Теперь на попечении Захара Епифаныча осталась лишь одна не выбранная никем лошадь, если не считать ту, на которой он сам обычно ездил.

***

Дни сменяли друг друга. Видя, что их бойкот ни к чему не приводит, старшекурсницы оставили «недостойных» в покое, поутихли распри и на стороне юношей. Однако невидимое разделение у девушек так и осталось. Рита, ставшая на своём курсе изгоем, всё больше времени проводила в библиотеке. Весёлый нрав девушки словно в одночасье угас, даже волосы потеряли свой цвет, и теперь не казались огненными. Она не общалась ни со своими, ни с теми, кого поддержала.

Учителя и наставники хотя и заметили раскол среди воспитанников, предпочли не вмешиваться, уверенные, что всё уладится само собой. Так и случилось, как всем показалось.

А в конце февраля Анна Константиновна на очередном заседании Совета с боем отстояла право Екатерины учиться в академии и носить титул графини. Многие аристократы были недовольны таким самоволием молодых людей, но правда была на стороне юного поколения, и, в конце концов, все члены Совета это признали. Решение было единогласным, хотя и стоило баронессе немалой крови.

 

Глава 32. Маргарита

Наступила весна. Дни становились длиннее, но снег и не думал таять. Март выдался очень холодным. Вьюги, сопровождавшие весь февраль, будто и не думали затихать. В академии ничего не изменилось. Лишь старшекурсники, только сейчас осознав реальность ожидающих их выпускных испытаний, стали более мрачные и раздражённые.

Но одна студентка так и ходила тенью по зданию. Риту не простили подруги за её «предательство», да она и не стремилась получить их прощение. Природная гордость и рассудительность оградили её от той ошибки, которую она могла совершить, поддавшись «влиянию толпы». Рита была убеждена, что поступила правильно, и раз девчонки не желают смириться с её позицией — их беда. Последнее время она даже получала удовольствие от своего одиночества: в любом случае, сидеть в библиотеке было лучше, чем ощущать на себе укоряющие взгляды соседки по комнате.

Сегодня вторым уроком у юношей первого курса стояло фехтование. Валерий Кондратьевич впервые поставил их в пары.

— Вы же говорили, что мы будем сражаться только в следующем году, — не удержался Данил.

— Вы, сударь, можете вернуться к своему манекену, — спокойно ответил барон Хлебников, окинув студента суровым взглядом.

Данил покраснел, но остался стоять напротив учителя, с такой силой сжав рукоять своего меча, что костяшки пальцев побелели.

Это был незабываемый урок! Атака — блок — снова атака. С партнёром тренировка прошла на одном дыхании. К их удивлению, даже самый простейший защитный приём, отработанный практически до автоматизма, осуществить на практике было не так-то просто. Фехтовали осторожно, опасаясь задеть и случайно ранить друг друга. Только Никола чувствовал себя в своей стихии к ужасу Игната, который явно не успевал за своим партнёром.

К концу занятия они более-менее освоились и приноровились друг к другу. И только выйдя из зала, юноши почувствовали, как устали от столь напряжённой работы.

— Я постараюсь атаковать медленней в следующий раз, — пообещал Игнату Николай, вешая кинжал на своё место в оружейной.

— Было бы неплохо, — искренне ответил однокурсник, вытирая со лба пот.

На следующее утро мышцы болели у всех.

***

Даша, внимательно относящаяся ко всем людям, уже не первый месяц с сочувствием наблюдала за Ритой, но не знала, как к той подойти. Они с девочками сразу догадались, что Озерова их поддержала, за что до сих пор и расплачивается. Сейчас второкурсница сторонилась всех, даже своего брата.

— О чём думаешь, Даш?

Был обед. Окунева и Кноп были поглощены обсуждением нового наряда их наставницы. Анастасия Дмитриевна действительно выглядела сегодня изумительно! Салатовый сарафан с белоснежным рукавами был украшен вышитым орнаментом, волосы частично распущены, на лице то и дело проскальзывала улыбка.

Даша кивнула в сторону Маргариты:

— Ей из-за нас плохо, — почти неслышно прошептала она.

— По-моему, это её выбор, — также тихо ответила Ангелия.

— Согласна, — кивнула Катя. — Если бы она хотела с нами общаться, сама бы подошла.

Однако в глазах юной графини отразилась какая-то застарелая боль. Катя вспомнила школу. Она сама не сильно стремилась заводить дружбу с одноклассницами, которых интересовали только мальчики да дискотеки. Однако как остро она ощутила своё одиночество, свою обособленность от остальных в те полгода, что рядом не было Вани… Она и желала, и страшилась завязывать дружбу с теми, кого сама игнорировала все предыдущие годы. Стремясь убежать от самой себя, она с головой окунулась в учёбу. И теперь в этой ситуации оказалась Рита, и Катя прекрасно знала, как ей помочь, вот только не была уверена, нужна ли второкурснице её помощь.

Даша же, несмотря на отсутствие энтузиазма со стороны подруг, твёрдо решила поговорить с Ритой и, если возможно, привлечь её в их дружную компанию.

Такой случай представился на следующей неделе, когда они втроём пришли в библиотеку за книгами к уроку литературы. Рита, как обычно, сидела у окна, за одним из столиков, рядом никого больше не было.

— Привет, — первой поздоровалась Даша.

— Привет, — безразлично посмотрев на них, кивнула Маргарита.

Даша беспомощно оглянулась на подруг: второкурсница своим тоном ясно дала понять им, что не намерена продолжать разговор. Ангелия лишь пожала плечами, мол: «Я же говорила». Катя, тяжело вздохнув, поняла, что пора брать дело в свои руки. Оглянувшись на подруг, она решительно направилась к столу, за которым сидела Рита и присела на стул напротив неё. Подруги, немного поколебавшись, седи рядом.

— Мы знаем, что это всё из-за нас, — в лоб сказала Катя, внимательно наблюдая за реакцией старшекурсницы.

— Не понимаю, о чём ты, — не отрываясь от книги, ответила Озерова.

— Не притворяйся, мы же видим, что тебе пло… — Даша осеклась, поймав на себе предупредительный взгляд графини. Маргарита сделала вид, что не услышала её.

— Мы все находимся в одной лодке, и ты это знаешь, — негромко продолжила Катя. — Я не думала, что моё стремление восполнить знания за те полгода, что я потеряла, вызовет такой диссонанс. Печально, что моё появление здесь принесло столько бед…

— Ты не виновата в зависти других, — обдумывая сказанные первокурсницей слова, промолвила Рита.

— Может быть, и всё-таки доля моей вины есть, — мягко возразила Катя. — До меня у вас был мир.

Рита оторвалась от книжки и с горькой иронией посмотрела на говорившую:

— Я очень сомневаюсь, что то, что было до вас, графиня, позволительно называть «миром». Скорей, ваше появление вскрыло, наконец, гниль наших отношений. Я тебе даже благодарна, — под конец искренне вздохнула Озерова, опять переходя на «ты». — Лучше сейчас, чем потом, когда закончим учёбу, получить удар от тех, кого считаешь друзьями.

— Ты слишком жёстко рассуждаешь, — заметила Ангелия, во взгляде которой промелькнуло уважение к собеседнице.

— Я предпочитаю правду, — хмыкнула Рита. — Всё лучше, чем всю жизнь жить во лжи.

— Даже если это касается твоего брата? — еле слышно прошептала Даша, глядя на неё с сочувствием, смешанным с каким-то потаённым ужасом.

— Особенно, если это касается моих родных, — безжалостно подтвердила Маргарита.

— И тебе его не жаль? — не отставала Даша, почему-то принявшая последнюю ситуацию ближе всего к сердцу. С другой стороны, из них троих только у неё был младший брат, который когда-нибудь тоже будет учиться в академии.

Рита окинула первокурсницу внимательным оценивающим взглядом:

— Это его жизнь. И, надеюсь, у него хватит ума думать своей головой.

— И ты ничего не предпримешь? — не смогла скрыть удивления Катя.

— А что здесь сделаешь? Он с детства был ведомый, и пора бы ему уже повзрослеть.

— В субботу у нас занятие по верховой езде, — как бы между прочим вспомнила Ангелия. — Если хочешь, пойдём с нами.

— Я подумаю, — с признательностью и появившейся в голосе теплотой улыбнулась им Маргарита.

Это был довольно странный разговор. Видимо, Рита сама очень соскучилась по нормальному общению. Как бы то ни было, но в субботу у Захара Епифаныча появилась ещё одна ученица.

 

Глава 33. Неприятности и встреча в библиотеке

Время будто очнулось после зимней спячки. Дни сменяли друг друга с невероятной скоростью. И вот наступило Вербное воскресенье. На окнах появились вазочки с только начавшими распускаться веточками вербы. К ним в комнату, робко постучавшись, вошла служанка и, почтительно поклонившись, поставила одну из вазочек на стол.

— И зачем нам это? — когда женщина ушла, скептически посмотрел на ветки Андрей.

— Ты чего? — удивился Ваня. — Неужели твоя мама никогда не покупала вербу для праздника?

Андрей недоумённо покачал головой, смутно припоминая, что раз в год действительно на улицах появляются старушки, предлагающие всем прохожим купить у них молодые ветки кустов.

— Может выбрать тебе книжку по традициям Православия? — предложил Никола. — А то действительно как-нибудь попадёшь впросак. У Ангелии семья религиозная, и они вряд ли одобрят ваш брак, если ты проявишь в вопросах веры полную некомпетентность.

— Наверно, ты прав, — не стал спорить друг, тем более сам понимал, что Николай в подобных вещах на голову выше его.

— И почитай на досуге Евангелие, — посоветовал юный граф Муравьёв, подходя к вазе и вдыхая благоуханный запах побегов.

Несмотря на то, что снег в горах до сих пор не желал таять, на тропинках и главной дороге днём была слякоть, солнце начало припекать, а на верхушках берёз появился первый намёк на распускающиеся листочки.

Сегодня выдалась ясная, поистине весенняя погода! После обеда всем желающим наставники предложили отправиться в первую в новом году конную прогулку до озера. На удивление, кроме их дружной компании, с ними вызвались идти лишь Антон и Рита. Катя, выходившая последней, краем глаза заметила, как переглянулись за их спинами старшекурсники.

— Вань, они опять что-то замышляют, — схватив за руку мужа, прошептала она, когда их группа спускалась к конюшне.

— Не волнуйся, им осталось учиться полтора месяца. Не думаю, что они будут лезть на рожон, рискуя испортить себе выпускной, — чуть притормозив и поравнявшись с ними, ответил за друга Никола, случайно услышавший слова девушки.

Катя недоверчиво посмотрела на графа, но предпочла оставить свои сомнения при себе.

— Не бери в голову, Катюш, — нежно сжав её ладонь, посоветовал Ваня. — Они уже раз пытались испортить нам жизнь, и у них это не получилось. Что ещё они могут выдумать?

— Не знаю, но у меня плохое предчувствие, — негромко ответила девушка.

Они оседлали своих скакунов и отправились вслед за наставником. Анастасия Дмитриевна, поначалу решившая было остаться в академии, догнала их на середине пути.

— Я рад, что вы передумали, — учтиво наклонил голову Пётр, чуть натянув поводья и заставляя лошадь подвинуться.

— Благодарю, — поравнявшись с ним, ответила молодая женщина. — Надеюсь, вы не против моей компании, граф?

— Ну что вы, моя дорогая, ваше общество мне всегда приятно, вы же знаете.

Ваня, ехавший с друзьями на некотором отдалении, внимательно следил за своим отцом. Он не слышал, о чём тот говорил с наставницей девушек.

— Ревнуешь его? — так, чтобы их никто не услышал, спросила Катя, переводя взгляд на Петра Анатольевича.

— Наоборот. Я буду счастлив, если у них всё сложится, — искренне ответил ей Ваня.

Вскоре они добрались до озера. Андрей, которому Евгений Денисович, купивший на каникулах себе новый фотоаппарат, оставил свой старый, принялся фотографировать. Антон, спешившись, так и не рискнул пробивать себе дорогу к берегу. Немного полюбовавшись природой, они повернули обратно.

А в это время в академии проходило открытое собрание Тайной канцелярии, на которое барон пригласил отказавшихся от прогулки девушек. Внукова он сам отправил следить за неугодными, и велел предупредить, если те вернутся слишком рано.

— Это возмутительно! — вмешалась Гордеева, когда речь зашла о Кате. — Она совершенно не женственна! И эти её постоянные книжки! Уверена, что она специально таскает их с собой, чтобы все думали, какая она умная, а на самом деле читает какие-нибудь сопливые романы для малолеток.

— И что Соколов в ней нашёл? — не сдержалась Фаина.

— А их пошлое увлечение этими животными! — всплеснула руками Света. — Они хоть представляют, как воняет от них, когда они возвращаются?

Шафиров слушал негодование юных аристократок с видом кота, объевшегося сметаны. Все его ожидания оправдались лучшим образом. Нет, он не намеревался вводить их в свои планы, но он собирался использовать в своих целях возникшую в женском крыле ситуацию.

— Ну что ж, дамы, думаю, у нас есть, что обсудить…

***

Вернулись с прогулки они задолго до ужина. В здании было непривычно тихо. Казалось, не только студенты, но и прислуга куда-то ушли.

— Я распоряжусь, чтобы подали чаю, — промолвила Анастасия Дмитриевна, снимая и отряхивая шапку от мокрого снега, который застал их на обратном пути.

— Прекрасно, — улыбнувшись, кивнул ей Пётр и посмотрел на промокших студентов, напоминающих снеговиков. — Переодевайтесь и спускайтесь в столовую. Можете позвать своих старших товарищей. Думаю, они не откажутся с ними перекусить.

— Я позабочусь об этом, — вызвался Антон.

— И я, — поборов себя, пообещала Ангелия.

— Давай лучше я за ними зайду, — уже поднимаясь по лестнице, предложила Рита. — По крайней мере, против меня они в открытую не выступают.

Ангелина с благодарностью приняла предложение второкурсницы: в конце концов, не очень хотелось портить себе настроение в этот светлый праздник.

Никола, сделав знак друзьям его не ждать, притворился, что замешкался, снимая верхнюю одежду. В холле остался только Антон, тоже не спешащий уходить. Оглянувшись и убедившись, что их никто не услышит, Николай подошёл к стоящему у окна Антону.

— Я буду ждать тебя в библиотеке, в час ночи.

Антон кивнул, давая понять, что услышал. А Николай, взглянув в окно на не прекращающийся снегопад, круто развернулся и направился к лестнице.

***

— Что это? — в шоке смотрела Катя на свои изрезанные кем-то платья.

— Это низко, — Ангелина в ярости захлопнула крышку своего сундука: её наряды тоже были испорчены.

— Я не виновата, — Даша в ужасе посмотрела на подруг: только её одежда оказалась не тронутой.

Ангелина, пылающая от гнева, недоумённо посмотрела на подругу:

— Ты бы и не смогла, ты же всё время была с нами, — резонно заметила юная баронесса, немного остыв.

— Перед прогулкой всё было в порядке, — Катя не смогла сдержать слёз от обиды.

— Это война, — теперь голос Златовой был неестественно холоден. — И им не выиграть её.

Даша впервые видела подругу в таком боевом настрое. Ей почему-то стало жалко тех, кто это всё натворил.

— А почему у меня ничего не тронули?

Ангелина, всё ещё тяжело дыша, пожала плечиком:

— Думаю, кого-то раздражали именно наши с Катей одежды. Бабушке это ой, как не понравится!

— Ты собралась идти сразу к бабушке? — поёжилась от воспоминаний их первой встречи с директрисой Катя.

— У тебя есть другие предложения? — вскинула брови Ангелина. — Я, конечно, помню, про вторую щёку, но третий раз подставлять лицо под удар не намерена. Мы молчали, когда за нашими спинами говорили гадости, когда все делали вид, что мы не важнее грязи на их ботинках. Но теперь они перешли всякие границы. Меня возмущает не столько то, что они испоганили нашу одежду, сколько то, как им вообще хватило наглости войти в нашу спальню! — с каждым словом Ангелия всё сильней сжимала кулаки. — Они копались в наших вещах, словно воры!

Вспомнив о чём-то, Катя вытащила из-под кровати свою сумку. Слава Багу, в ней всё было на месте: и подаренная Ваней шкатулка, и полученные от Клавдии Аркадьевы серёжки к бальному платью. Хотя какая теперь разница, ведь самого платья больше нет.

— Они бы не стали ничего красть, — заметив манипуляции графини, сказала Ангелия, буквально упав в ближайшее кресло.

— Почему? — Даша на всякий случай тоже проверила украшения, спрятанные в сундучке с рукоделием.

— Они не настолько глупы. Они должны понимать, что есть предел нашему терпению. Заяви мы, что у нас что-то украли, в их комнатах устроили бы обыск. И, думаю, исключение было бы меньшим из наказаний, — жёстко ответила юная баронесса.

— А это идея! — оживилась Катя.

— Ты хочешь их подставить? — с сомнением спросила Ангелия.

— Нет, это было бы гнусно, — покачала головой графиня. — Мы просто преподадим им урок, чтобы следующий раз они сто раз подумали, прежде чем с нами связываться.

***

На внеочередное чаепитие спустились все. Старшекурсники вели себя совершенно спокойно и непринуждённо. Света и Фаина ожидая, пока слуги накроют на стол, над чем-то посмеивались, то и дело морща носики и бросая косые взгляды на своих однокурсниц.

Директрисы в академии не было. Катя и Ангелина не стали просить вещи у Даши и явились на чай, в чём пришли с улицы.

— Графиня Попова, баронесса Златова, я надеюсь, что на ужин вы придёте в более подобающем виде. Или вам не хватило времени, чтобы привести себя в порядок? — под приглушённые смешки своих подопечных, отчитала девушек наставница, которой Пётр Анатольевич галантно помог сесть.

— Мы бы с радостью переоделись, — встала Ангелия, — если бы кто-то в наше отсутствие не испортил нам все наши вещи.

Смешки затихли, в зале наступила абсолютная тишина. Даже слуги, разносившие вазочки с засахаренными фруктами и вареньем к чаю, замерли на своих местах.

— Извольте объяснить, — наставница тоже поднялась и теперь выжидательно смотрела на свою ученицу.

— Наши платья были изрезаны, ваша милость, — встала рядом с подругой Катя. — Все.

Рита поражённо смотрела на подруг: они ей ещё не успели рассказать об этом происшествии. Остальные студентки глядели на них со смесью презрения и страха. Пётр поймал взгляд Николая, который еле заметно покачал головой, показывая, что с их вещами всё в порядке. По реакции Андрея и сына мужчина понял, что девушки не успели поделиться с ними своею бедой.

— Остальные ваши вещи на месте? — спросил у пострадавших Пётр Анатольевич.

— Не знаю, — несколько скованно ответила Ангелина. — Я не смогла найти свой гребешок, который мне подарили на Рождество.

Она плохо умела лгать, и Пётр прекрасно понял, что девушки намеренно рассказали обо всём именно здесь, при всех, а не пошли сразу к наставнице, чтобы уладить это неприятное дело без лишнего шума.

— Никто не хочет признаться в содеянном? — Анастасия Дмитриевна впервые на памяти студентов была разгневана. Она выжидательно обвела взглядом своих подопечных, но те упорно молчали. — В таком случае мы с Петром Анатольевичем проверим сами личные вещи всех, кого не было на прогулке.

— Что? Вы не имеете права!

Девушки были возмущены, Фаина Кноп побледнела, невольно выдавая свою причастность к содеянному.

— А если это служанки? — ляпнулаОльга. — Или мальчики?

Шафиров зло блеснул глазами, глядя на свою девушку. Гордеева же раздраженно смотрела на барона, придумавшего весь этот план.

— Первое исключено, — спокойно ответил наставник. — Вторых я жду через час в своём кабинете, — взглянул он на своих подопечных. — Всех, — добавил мужчина, посмотрев на сына и его друзей.

Юношей отпустили в их комнаты, а девушек сопроводили на второй этаж, запретив расходиться. Убедившись, что вещи Кати и Ангелины в самом деле изрезаны, наставники повели пострадавших и подозреваемых по комнатам. Дашу и Риту, имевших неоспоримое алиби, наставница попросила остаться на «месте преступления» и поискать потерянный гребешок на полу.

Процедура обыска оказалась очень неприятной. Первой, чуть ли не плача от стыда и унижения, свои вещи разложила на кровати Фаина. Не найдя среди них «украденную» заколку, преподаватели той же участи удостоили и Светлану. Психанув, Окунева, не церемонясь, выкинула все вещи из своего сундука, высыпала на кровать содержимое ларца для рукоделия и вытряхнула вещи из привезённой с города сумки.

— Довольны? Можете обыскаться! — в истерике выкрикнула она, кидая сумку в сундук.

Ангелина и Катя чувствовали себя не лучше своих однокурсниц: они сто раз уже пожалели о своём обмане. Но отступать было поздно, и на вопрос наставницы о гребешке, Ангелина покачала головой, показывая, что среди этих вещей она его не увидела.

— А нам-то с какой радости это было нужно? — проворчала Олеся: их с Ритой комната была следующей.

Старшекурсницы с большим достоинством восприняли осмотр своих вещей. Не спеша, чтобы не помять, они складывали на кровати свои наряды; подходя, показывали содержимое своих сумочек. Естественно, ни у кого Ангелиной заколки-гребня так и не нашли.

Последней была спальня Гордеевой. Вот тут их и ждал очередной спектакль. Зрителей было немного: те, чьи комнаты уже осмотрели, наводили у себя порядок. Открыв дверь и пропустив наставников и Златову с Поповой, Гордеева облокотилась на дверной косяк, явно не намереваясь ничего показывать.

— Мы ждём, — выжидательно посмотрела на подопечную Анастасия Дмитриевна.

— Копайтесь сами, если хотите, — нагло ответила Ольга. — Всё равно ничего не найдёте.

— Было бы лучше, если бы ты сама достала одежду, — миролюбиво предложил Пётр.

— Хотите придать этому приличный облик? — скривилась Гордеева.

— Это ваше последнее слово, сударыня? — нисколько не смутился мужчина.

— Да, — с вызовом бросила третьекурсница.

— Как пожелаете.

Но то, что сделал в следующую минуту наставник юношей, поставило в неловкое положение не только её. Подойдя к сундуку, мужчина просто опрокинул его и вытряхнул всё содержимое на пол. Ольга возмущённо вскрикнула и дёрнулась к своим вещам, но, сделав шаг, остановилась, взяв себя в руки. В эту минуту в комнату вбежали Даша и Рита:

— Мы нашли его! — радостно известила всех Маргарита, демонстрируя примечательный серебряный гребешок с узором из лунных камней.— Он был за креслом. Наверное, нечаянно упал.

Катя облегчённо вздохнула: подруги появились как нельзя вовремя, завершив весь этот фарс.

— Что ж, просим прощения за беспокойство, сударыня, — как ни в чём не бывало извинился Пётр Анатольевич. — Думаю, инцидент исчерпан: кто бы не был виновен в порче одежды, он уже наказан.

— А как же мои вещи?! — взвизгнула Гордеева, когда все стали выходить из комнаты.

— Думаю, вы в состоянии убрать их сами, — уходя последним, заметил граф Климов к вящему возмущению студентки.

Анастасия Дмитриевна, пребывающая после всего произошедшего в дурном настроении, отправила Ангелину и Катю на склад за новой одеждой, Даша с Ритой тоже поспешили ретироваться. Какое-то время наставники молча стояли в коридоре, после чего женщина неуверенно посмотрела на мужчину:

— Думаешь, я не правильно поступила?

— Не вини себя, моя дорогая, — приобняв, повёл Пётр Настю к её апартаментам. — Если в происшедшем и есть чья-то вина, то только моя.

— О чём ты?

— Я догадался, что Ангелия ничего не теряла.

— Что?! Она нас обманула?! — уже подойдя к двери своих покоев, до глубины души поразилась молодая женщина.

— Шш, — приставил палец к её губам Пётр. — Если ты не возражаешь, я сам поговорю с ними. Ты же знаешь, как трепетно относится Ангелия к своему личному пространству.

— Она должна была сильно расстроиться, — с сочувствием произнесла баронесса.

— Думаю, Кате тоже было больно, вот они и придумали, как отплатить вандалам. Должен признать, их план сработал. Вряд ли им теперь рискнут отомстить. Слава Богу, Анна Константиновна сегодня в отъезде.

— Да, мои подопечные отделались лёгким испугом, — согласилась Анастасия, видевшая однажды баронессу Златову в гневе. — Обещаю, я проведу на уроках поучительную беседу.

— Не стоит, — покачал головою мужчина. — Сейчас это может дать обратный эффект. Подожди, пока все успокоятся. Лучше поговори с ними о Боге, о заповедях. А недельки через две постепенно перейдёшь к сегодняшнему инциденту.

— Ты такой мудрый, — вздохнула Настя. — Что бы я без тебя делала?

— Я просто слишком долго живу на этом свете, — улыбнулся ей Пётр.

— Неправда, ты вовсе не стар.

— Не для тебя, — печально посмотрел ей в глаза граф.

Он так и не понял, как произошло то, что произошло. Будто во сне он наклонился к её лицу и коснулся губами её губ.

— Прости, — совладав с собой, разорвал он этот непрошенный поцелуй. — Я не должен был.

— Ты просишь прощение за то, что подарил мне одно мгновение счастья? — пораженно спросила Настя.

— Я пойду, — неловко промолвил Пётр.

Он всё ещё видел в ней ту девочку, которую привела к себе в дом баронесса больше десяти лет назад… Стоя в дверях своих комнат и всё ещё ощущая на губах поцелуй, она провожала взглядом его удаляющуюся спину, а в глазах стояли слёзы…

Пётр не видел, какую боль причинил молодой баронессе его уход. Он корил себя за это минутное помутнение. Он слишком ясно осознавал, какую бурю чувств мог всколыхнуть этот поверхностный поцелуй в её чистой душе. И почему «крёстная» до сих пор не сосватала Настеньку? Раньше он думал, что это из-за Олега, но когда однажды к тому приехали сватать Елену, Пётр понял, что ошибался. Правда Олег так и остался холост: он ясно дал понять матери, что не собирается ближайшее время обзаводиться семьёй.

Но что тогда? Может ли Ваня оказаться прав? Анна Константиновна не из тех женщин, которые будут заставлять выходить замуж насильно, и подтверждением этому служит её позволение внучке встречаться с юным Князевым. Если Настя сказала ей о чувствах к нему…

Пётр тряхнул головой, отгоняя подобные мысли. Он уже сделал несчастной одну женщину, которую клялся перед Богом защищать и любить, и не хотел больше никому причинять страдания. Настенька молода, она достойна лучшего мужа. А у него есть сын и обязанности наставлять на путь истинный молодое поколение дворян, чем он и собирался сейчас заняться.

***

Пётр Анатольевич больше часа читал им лекцию и напоследок ещё раз напомнил запрет под каким бы то ни было предлогом появляться в южном крыле.

— А почему девушкам в нашем ходить можно? — спросил Игнат, за что получил недовольные взгляды от старшекурсников.

Однако наставник ответил вполне спокойно:

— Единственной, кому разрешено подниматься к вам на этаж, является Маргарита, да и то лишь потому, что ей баронесса лично позволила навещать брата в свободное время, — посмотрел он на Илью. — Все остальные случаи являются нарушением правил и грозят большими неприятностями той барышне, которую я у вас увижу. Вы можете общаться только в холле, столовой или на улице. Это гарантирует защиту чести и достоинства юных особ. Мы говорили об этом на уроках, но, думаю, нелишне будет повторить.

Кто-то недовольно застонал. Оглянувшись, Ваня так и не понял, кто именно. Вскоре отец всех отпустил, запретив до ужина покидать свои комнаты.

***

Николай так и не сказал друзьям, что собрался сегодня встретиться с Антоном. Он понимал, что если наставник узнает о нарушении режима, им обоим не поздоровится. С другой стороны это была идеальная ночь: после таких передряг, однокурсники вряд ли заподозрят их в сговоре.

Несмотря на опасения, полпервого юный граф был в библиотеке. Антон пришёл без десяти и чуть не получил сердечный приступ, когда в слабом свете окна к нему из-за шкафов вышел молодой Муравьёв.

— Я думал, что первый, — придя в себя, поприветствовал его Внуков. — И о чём ты собирался поговорить?

— Ты точно один?

— Илья давно уснул. Я уверен, что меня никто не видел, пока я сюда шёл.

— Давай на всякий случай уйдём подальше.

Антон не стал спорить и последовал за графом вглубь библиотеки.

— Вот, теперь можно спокойно всё обсудить, — приоткрывая шторы, молвил Никола. — Значит, ты в курсе, что твой род отказался от княжеского титула?

— Да, я читал об этом, — кивнул Антон, удивляясь, что Муравьёв вспомнил об этом только теперь.

— Я знаю, что барон по-прежнему ослеплён идеей государственного переворота, и хотел узнать, насколько ты поддерживаешь его.

— А с какой радости ты решил, что я отвечу на этот вопрос?

— Можешь не отвечать. Но подумай, хочешь ли ты разрушить всё то, чего добилась страна за последнее десятилетие? Один твой шаг может привести к развалу всего и повторить ужас 17-го года. Тогда, задолго до нашего рождения, народ, забыв о Боге, свергал императора. А теперь сможешь ли ты стать достойным царём и возложить на свой род ответственность за судьбу Святой Руси?

— И что ты предлагаешь? Я даже не основной кандидат.

— Я уверен, с Вяземским у Шафирова ничего не получится. Он выведет на этот бой именно тебя, а потом твоим именем и твоими руками попытается править страной.

— Я не настолько слаб, как ты думаешь.

— И всё же я прошу тебя не впутываться в эту аферу. У вас не получится завершить всё миром.

— Откуда такая уверенность? — в голосе прозвучали надменные нотки.

— Я знаю, — прямо ответил Никола. — Если бы это было так просто, неужели ты думаешь, что Россия до сих пор была бы без императора? Политика как ювелирное мастерство: каждый поспешный шаг может сломать всё сделанное раннее.

Антон окинул его задумчивым взглядом:

— Будем считать, что я услышал тебя, — и, развернувшись, он направился прочь.

— Только бы он не совершил ошибки, — прошептал Никола во тьму, когда третьекурсник скрылся.- Только не теперь, когда мы так близки к возвращению царя…

 

Глава 34. Выпускной

В ночь на Пасху уже привычная компания ходила в церковь. Утром, проснувшись, студенты обнаружили небольшие подарки в честь светлого праздника: хрустальные яички разных цветов с голограммой внутри, а девушки сверх того получили красивые брошки.

— Тебе очень идёт, — встретившись в холле перед завтраком, заметил Ваня. — А как насчёт яиц? Вам тоже их подарили?

— О, оно восхитительно! — с искренним восторгом ответила Катя. — Представляешь, внутри моего церковь, в которой нас повенчали, — уже тише добавила она, чтобы, не дай Бог, их никто не услышал.

— А у моего внутри собор Василия Блаженного, — ответил ей Ваня, поборов желание обнять супругу: вдруг кто увидит.

Через несколько минут спустились друзья, и они все вместе отправились в столовую, где им, к сожалению, пришлось разделиться.

После инцидента с порчей нарядов, всем девушкам выдали небольшие замочки на сундуки. По реакции на обыск, Катя с Ангелией пришли к мнению, что вещи им резали Фаина и Света под руководством или с непосредственным участием самой Гордеевой. Скорее всего, как-то замешана в этом была и Зоя: то ли просто наблюдала, то ли следила, чтобы вандалок не застукали на месте преступление. А вот вина Ритиных однокурсниц заключалось лишь в том, что те покрывали преступниц и не помешали их замыслу.

Рита несколько дней не разговаривала с подругами, когда узнала, что «кража» с самого начала была фарсом.

— Как вы могли! — возмущалась она, когда первокурсницы признались ей. — Вы меня втянули в обман без моего согласия!

— Нам нужна была твоя естественная реакция, — виновато промолвила Катя.

— Я покажу вам естественную реакцию! — она схватила подушку с ближайшей кровати и запустила её в юную графиню. — Так, значит, ты тоже знала? — обернулась разгневанная Рита к Даше.

— Ну, я видела, как Ангелина прячет гребешок, — чуть покраснев, призналась Даша. — Они просили, чтобы мы подольше искали его.

— Так вот почему ты меня специально каждый раз уводила от этого кресла? Я-то ещё тебя успокаивала, думала, ты за них переживаешь! — в праведном гневе запустила Рита вторую подушку.

— Ну прости нас, — взмолилась Ангелина. — Бес попутал…

— Ах, бес? — елейным голосом произнесла Рита, подбираясь к третьей кровати. — Я сейчас покажу вам, кто такой бес! — и третья подушка полетела уже в баронессу.

Однако был и плюс во всей этой истории: Рита помирилась со своей соседкой по комнате. Когда она простила подруг, то рассказала, что между ними состоялся разговор, и Олеся признала, что Гордеева и остальные в этот раз действительно перегнули палку, и она больше не желает в подобном участвовать.

Ещё одной новостью стал распад двух пар: Шафиров из-за всей этой истории разругался с Гордеевой, а Антон расстался с Зоей.

— Я не верю ни единому твоему слову! — когда Зоя на следующий день после уроков попыталась выяснить, чем вызван гнев парня, отрезал Антон.

Они находились в холле и все, кто был в этот момент там, стали невольными свидетелями их ссоры.

— Но, Антоша, я правда ни в чём не виновата, — чуть не плача, схватила его за руку Лебедева.

— Да? И ты хочешь меня убедить, что была не в курсе? — сузил глаза молодой дворянин.

— Клянусь, я не знала!

— Мне всё известно, — раздражённо бросил Внуков, вырывая свою руку. — Я надеялся, что ты другая, а ты оказалась такой же дурой, как все. Я был слеп.

— Ну и катись, скатертью дорога! — зло прокричала Зоя и убежала.

Антон так и остался стоять, гневно дыша.

— Зря ты так с ней.

Юноша вздрогнул и повернулся. Его глаза встретились с карими глазами первокурсницы.

— Она не заслужила твоих слов, — продолжила Даша.

Катя и Ангелина ушли в голубятню, и Даша ждала их, сидя на одной из нижних ступенек лестницы. Она читала, когда услышала разговор на повышенных тонах, а потом третьекурсница чуть не сбила её.

— А тебе какое дело? — всё ещё не отойдя от разговора с Зоей, грубо ответил Антон.

— Просто ты обидел её, а это неправильно, — пожала плечиком девушка.

— Кажется, ты живёшь в той же комнате, где и Златова, — не совсем уверенно промолвил парень. — И ты её ещё защищаешь?

— Я согласна, что кто бы ни был виноват во всём этом, он поступил плохо, — ответила Даша.

— Плохо? Да за это их всех исключить надо было!

— Они уже понесли наказание, — не согласилась девушка. — Да, это недостойный поступок, но я уверена, что они раскаялись, и больше никогда не сделают ничего подобного.

Её безапелляционное заявление заставило улыбнуться Антона:

— И откуда ты такая взялась?

— Приехала из города, как и все, — усмехнулась Даша.

В это время в академию вернулись Катя с Ангелией. С извиняющимся видом улыбнувшись дворянину, Даша отправилась к подругам. Антон провожал её каким-то задумчивым взглядом.

***

Прошёл месяц. Третьекурсники с успехом сдали экзамены по фехтованию и своему направлению. Сегодня была суббота, последний день мая. Уже завтра будет выпускной, а в понедельник их всех отправят на каникулы в город.

— Что будете делать летом? — блаженно растянувшись на кровати, спросил Андрей.

В последнюю неделю им от преподавателей тоже досталось: Анна Константиновна устроила письменный опрос по династии Рюриковичей; Пётр Анатольевич задал на последнем уроке сочинение по традиционному укладу русской семьи; а Валерий Кондратьевич заставил вспомнить названия всех изученных приёмов, а также основные положения при проведении тренировочного боя. Даже Евгений Денисович их не пожалел: провёл зачёт по скорости печатания и дал индивидуальные задания по пройденным приложениям. И лишь на верховой езде им дали расслабиться: вместо опросов и зачётов они последние уроки, воспользовавшись хорошей погодой, совершали конные прогулки по окрестностям.

— Не знаю, — ответил другу Никола. — Если хотите, поехали со мной в замок: я покажу вам наш дом, владения… Думаю, отец не будет возражать.

— Уверен? — оживился Князев.

— Конечно, — улыбнулся Никола. — Хоть всё лето живите. Комнат у нас много, других гостей почти не бывает. Возможно, крёстный приедет, так мы ему потом ответный визит нанесём: посмотрите, где Ангелина живёт.

— Было бы здорово! — воодушевился брюнет.

— Только придётся здесь на два дня задержаться: Сиверс за нами лишь в среду приедет, — ответил юный граф Муравьёв, в его голосе прозвучали радостные нотки. — А ты, Ваня, как, с нами?

— У Кати на следующей неделе экзамены начнутся, так что я буду с ней, — покачал головою блондин. — Она ведь так и не передумала сдавать ЕГЭ.

— А смысл? — удивился Андрей. — Нам аттестаты и здесь выдадут. А сертификаты к концу учёбы уже и действовать перестанут.

— Катя хочет, чтобы всё было правильно, — возразил Ваня. — Тем более она это бабушке обещала. Кроме того, мне надо с квартирой разобраться, и я бы хотел найти свою крёстную. Но если время останется, то обязательно приеду.

— Давай, — согласился Никола. — И Катю с собой привози.

Этой ночью состоялось последнее заседание Тайной канцелярии. Приглашение получили и Ваня, и Андрей. К изумлению последнего, именно он был назначен бароном ответственным за заседания и набор в следующем учебном году.

— Я буду держать с вами связь через Илью, — напоследок сказал Шафиров. — Кирилл и Вася будут тебе помогать. Если понадобится, они знают, как со мной связаться.

Кивнув, Андрей забрал с десяток колец, пообещав присылать подробные отчёты о результатах просветительско-агитационной деятельности с будущими первокурсниками.

— А что ты хотел? — удивился Никола, когда после собрания друзья всё ему рассказали. — Ниже себя он никого не поставит, а из вас с Ваней выбрать он мог только тебя.

— Думаешь, он не подозревает меня? — скептически посмотрел на друга Андрей.

— Подозревать он может сколько угодно, но у него больше некого ставить себе на замену, — пожал плечами Никола.

— Да, Антон уходит вместе с ним, — подумав, согласился Андрей. — А что думаешь насчёт Васи с Кириллом?

Юный граф призадумался. Через несколько минут он озвучил вслух свои мысли:

— Надо бы их прощупать. На данный момент они безоговорочно преданы барону, но, возможно, когда его рядом не будет…

— Ты считаешь, что они будут меня контролировать? — высказал Андрей неприятное предчувствие, возникшее у него после назначения барона.

— Возможно, — разделил его опасения Николай. — В любом случае, нам нужно быть осторожными.

***

И вот настал долгожданный вечер. Весь день в академии была суматоха, в столовой около преподавательского стола соорудили подобие сцены, Ольга с Зоей, пребывая на грани истерики, кричали на служанок, слишком медленно, по их мнению, делающих им причёски.

Ровно в шесть в трапезной собрались все студенты. Выпускники, по настоянию наставников вставшие в пары, вошли вслед за Анной Константиновной последними. Все, даже преподаватели, встретили их стоя.

После поздравительной речи, баронесса стала вызывать всё ещё стоящих посреди зала выпускников по одному на сцену. Юношам вместе с аттестатом и дипломом торжественно вручали Евангелие в кожаном переплёте с золотым тиснением и мечи. Девушки в качестве выпускного подарка также получали Евангелие и ювелирные украшения. Дальше Анна Константиновна приглашала выпускников за преподавательский стол.

После праздничного ужина, все вышли на улицу. Прохор принёс горшок с рождественской ёлкой и две лопаты. Взявшись за работу, Антон и Илья довольно быстро выкопали небольшую яму посреди двора. Антон помог девушкам аккуратно вытащить дерево из горшка, а барон Шафиров, забрав у Ильи лопату, лично закопал зелёную красавицу. Чуть примяв землю и полив под аплодисменты собравшихся посаженную ёлку, все вернулись в здание. Выпускники пошли переодеваться в костюмы и вечерние платья, остальные остались в холле, наблюдая, как слуги спешно отодвигают столы, освобождая место для танцев, и убирают сцену.

Через полчаса вечер продолжился. Первыми в зал, где уже сидели все преподаватели во главе с баронессой, вошли под руку наставники, а за ними — их бывшие подопечные со своими партнёрами. Особенно забавно выглядели в парах Зоя с Кириллом и Ольга с Васей: праздничные кафтаны юношей никак не сочетались с современного покроя платьями девушек. Барон был со своею тростью, в белом пиджаке; под руку с ним встала баронесса Черкасова в золотом сарафане. После расставания с Ольгой, Александр стал ухаживать за Марией, окончательно потеряв интерес к Ангелине: в конце концов, Черкасова тоже была баронессой и не уступала юной Златовой в красоте.

Но большее удивление вызвал выбор Антона: он пригласил на бал Дашу. После той истории в холле девушка запала ему в душу, и теперь молодой дворянин всеми силами пытался добиться её расположения. Даша, всё ещё скептически относящаяся к нему, приняла приглашение лишь накануне и сейчас с достоинством выслушивала его комплименты.

Илья, получивший категоричный отказ от сестры, пригласил её соседку по комнате. Рита наблюдала за Олесей и братом и корила себя за то, что отвергла столь неуклюжую попытку примирения.

— Разрешите пригласить вас, сударыня.

Рита вздрогнула и посмотрела на юношу. Это был Николай, и она, чтобы хоть как-то отвлечься, приняла его приглашение. Заиграла быстрая музыка и, увлёкшись танцем, Рита сама не поняла, как после очередной смены партнёра оказалась лицом к лицу с братом. Возникла неловкая пауза. Движения стали какими-то неестественными и скованными и вскоре она остановилась. Они стояли посреди зала и просто смотрели друг на друга, а вокруг в бешенном ритме кружили их однокурсники.

— Братишка, — она бросилась к нему и зарыдала: никогда прежде они не ссорились так надолго.

— Ритка, — Илья, давно забывший их ссору и не понимающий поведения сестры в последние месяцы, крепко обнял девушку, успокаивающе гладя по спине. — Не плачь, у тебя тушь потечёт.

Рита подняла на него глаза и улыбнулась сквозь слёзы:

— Обещай мне, что бы ни случилось, мы больше не будем ссориться, — с жаром прошептала она.

«Так ты сама начала» — хотел было ляпнуть Илья, но вовремя прикусил язык. Вместо этого, достав из кармана платок и осторожно вытерев немного размазанную под глазами девушки тушь, произнёс:

— Обещаю.

В конце вечера их ждал великолепный салют, организованный Валерием Кондратьевичем и Евгением Денисовичем. После каждого взрыва в горах слышалось эхо. Студенты стояли на крыльце. До них доносился взволнованный ржач лошадей, а над лесом время от времени поднимались испуганно щебечущие стайки птиц.

— Похоже, мы разбудили живность на много миль вокруг, — заметил Ваня.

— Главное, чтобы нигде по дороге обвала не было, а то мы ещё месяц отсюда не выберемся, — пессимистично ответил Данил.

А на следующий день во время завтрака выпускники получили своё назначение. Барон рвал и метал, поняв, что поедет не в Москву, а в Новосибирск на должность второго заместителя мэра города по связям с общественностью. Антон был направлен в Красноярск, а Илья — в родной ему Новокузнецк.

Девушкам предложили несколько контрактов на выбор. Гордеева, как специалист по вокалу, выбрала работу ассистента одного из питерских продюсеров, надеясь состояться в первую очередь как певица. Зоя, занимающаяся с детства на фортепиано и выбравшая именно эту специализацию, согласилась примкнуть к оркестру Омского Театра Оперы и Балета.

В полдень во двор въехала вахтовка. Окинув на прощание взглядом посёлок и горы, студенты поспешили занять свои места. Сопровождать до города их должен был Евгений Денисович.

— Ты не поедешь? — с грустью спросил Ваня у отца, когда тот его на прощание обнял.

— Не сейчас, — с искренним сожалением ответил Пётр. — Мне ещё передавать с рук на руки твоих друзей. Но через неделю жди в гости, — он улыбнулся и отдал сыну ключи от отремонтированной квартиры. Заметив недоумение юноши, он пояснил, — замки поменяли. На всякий случай.

— Спасибо, папа, — так, чтобы услышал только он, произнёс молодой человек.

Попрощавшись с друзьями, оставшимися в академии, Ваня с Катей поднялись в машину. Учебный год подошёл к концу, но было неохота уезжать из этого чудесного места…

 

Эпилог

Кладбище. У одной из могил стоят три человека: мужчина и двое молодых людей, парень и девушка.

«Теперь я всё знаю, мама, — думает юноша, смотря на фотографию на надгробии. — Жаль, что тебя с нами нет. Завтра мы поедем к моей крёстной: папа сказал, что помнит её адрес. Надеюсь, она всё ещё живёт там… — он вздохнул, крепче прижимая к себе девушку. — Ты не представляешь, как папа переделал нашу квартиру! Я совсем её не узнал. После того, как отчим всё продал… — усилием воли Ваня заставил себя дышать ровно, чтобы не встревожить возлюбленную своими воспоминаниями. — А ведь в шкафу были все наши фотоальбомы. Или не было? Я почти не помню, чтобы мы фотографировались. Только в школе… Но я нашёл в документах негативы: там я, совсем маленький, бабушка с дедушкой… А у бабушки Марфы нашлось несколько наших с Катей школьных фотографий… — он вспомнил фотоальбом, который сделал отец, когда они нашли среди документов хорошо сохранившиеся плёнки. — Мне так тебя не хватает! Я так мечтал, что у нас с тобой всё будет хорошо… Ты даже не увидишь нашей с Катей свадьбы…»

Юноша моргнул, не позволяя появиться слезам. Катя держалась за обнимавшие её руки любимого. Она тоже молчала. Экзамены были позади, 25-го она пойдёт на вручение аттестата; от выпускного в школе она решила отказаться. Когда их с Ваней бывшие одноклассники, готовившие какой-то номер в концерте, прослышали об её успехах, они были поражены. Все думали, что она переехала.

Катя по-прежнему жила с бабушкой. Ваня почти всё время проводил у них, особенно пока не приехал Пётр Анатольевич. Она до сих пор стеснялась называть его «дядя Пётр», а тем более «папа», хотя мужчина сам разрешил и даже настаивал. «Мы ведь одна семья, дорогая» — говорил он, тепло улыбаясь. Девушка повернула голову и посмотрела на мужчину, который стоял рядом с Ваней, положив руку ему на плечо, и отсутствующим взглядом смотрел на могилу.

«Мы снова встретились, Галя. И я снова тебя обманул: ты ушла в вечность, а я ещё здесь. Прости, — Пётр грустно улыбнулся. — Обещаю, я позабочусь о нашем сыне. Он уже совсем у нас взрослый. Наверно, он прав, и я должен тебя отпустить…»

Все трое, пройдя за оградку, положили на могилу белые лилии, которые так любила при жизни покойная. Постояв ещё минуту, они отправились прочь.