Глава 1. Роман

У открытого окна стоял юноша в белой с вышивкой на манжетах и воротнике рубашке и тёмно-серых джинсах. Он стоял и думал об отце. О своём настоящем отце. У Вани их было целых два: первый — папа Борис, который сейчас неизвестно где скитался. Несмотря ни на что, Ивану было жаль этого человека, хотя тот и издевался всю жизнь над ним и мамой… А второй папа — Пётр Анатольевич, его школьный учитель-наставник. Ваня искренне уважал своего настоящего отца и даже успел полюбить, но вот сам «папа Пётр», на взгляд юноши, немножко перегибал палку, стараясь компенсировать годы их вынужденной разлуки. Взять хотя бы сделанный в квартире «небольшой ремонт». Да Ваня, вернувшись с учёбы, долго стоял в коридоре, не в силах поверить, что это действительно его жилплощадь. Здесь не осталось ничего, кроме стен между комнат! Двери, окна, батареи, мебель, даже розетки — всё было новым! В шкафу обнаружились дорогущие вещи, в резном серванте — фарфоровые сервизы и хрустальные вазы, в холодильнике — полно продуктов. Ещё долго Ваня не мог прийти в себя, да и до сих пор, вставая утром, чувствует себя больше в гостях, чем дома. Конечно, отцу он ничего не сказал: не хотел расстраивать.

Сейчас Пётр Анатольевич был в отъезде: какие-то очередные дела в академии. Обещал вернуться в конце недели. Ваня почти всё своё время проводил со своей супругой Катей и её бабушкой Марфой, которые жили неподалёку. Конечно, они предлагали ему на время отсутствия отца перебраться к ним, и Ваня сам очень хотел этого, но было одно «но». И это «но» — их узаконенные отношения с Катей. В академии в этом смысле было проще: у них были разные уроки, жили они в разных частях здания, встречались только на улице или в столовой. В общем, там он чувствовал себя, как и все предыдущие годы знакомства с девушкой: просто лучший друг и одноклассник. И всё-таки что-то в его душе переменилось. Он вначале неосознанно, а теперь уже намеренно стал воздерживаться находиться с подругой долго наедине в одной комнате. Он помнил данное баронессе Златовой и отцу обещание, но уже не был уверен, что сможет сдержать его.

Звонок в дверь отвлёк юношу от размышлений. Конечно, это была Катя. Они собирались сегодня вместе за город, покататься на лошадях. Ваня и раньше слышал, что в сорока минутах езды от их района в деревне есть школа верховой езды, но раньше у него не было денег, а теперь, благодаря отцу и скопленной на карточке стипендии, он мог позволить себе и не такие расходы…

***

А во дворе в это время сидел и лениво покачивался на детских качелях с сигаретой в зубах местный хулиган, студент техникума Роман Жатов. Он вместе со своей шайкой держал чуть ли не весь двор в страхе: старушки старались не выходить из дома с наступлением сумерек, мамашки уводили своих детей с площадки, едва завидев его; мужчины, кивая на молодого человека, говорили своим сыновьям: «Хочешь быть неудачником, живи как этот?». Поначалу это бесило, да и теперь, если честно, доставляло мало приятного. Ещё в детстве соседки запрещали своим любимым чадам дружить с «сыночком алкоголиков». Да, родители его пили, по-чёрному пили. В двенадцать лет Рома лишился отца: зарезали собутыльники в пьяной драке. Мать после того случая закодировалась, но хватило её ненадолго. Жили всё это время лишь на пенсию по потере кормильца, да теперь у Ромы была небольшая степендия.

И всё-таки он не считал себя «неудачником». «Это все они кретины и бездари, — злобно рассуждал молодой человек, гася кроссовкой бычок. — Шугаются собственной тени. Учат детишек уму-разуму, будто это им пригодится в жизни. В наш век либо ты подминаешь под себя, либо тебя. Выживает сильнейший. Так было, и так будет всегда…»

Но вот дверь подъезда, за которой Роман наблюдал, открылась, и на улицу вышли парень и девушка. Они что-то активно обсуждали, даже не бросив взгляда в его сторону. «Опять этот Ванька!» — зло зыркнул на них парень. Встав, он побрёл за парочкой, стараясь держаться чуть в отдалении.

Иван был бельмом на глазу у Романа. Он не вписывался в тот порядок вещей, в котором жил Рома. Вначале «жертва», теперь он чуть ли не царь! Ходит тут, выпендривается, да ещё и разбогател с чего-то. Наверняка папаша у его девки какой-нибудь бизнесмен. Да одни часы на его руке стоят не меньше половины их с матерью месячного бюджета!

Да, Рома завидовал. Всем сердцем завидовал! В былые-то времена их отцы зачастую в одной пивнушке сидели, а тут надо же — выбился в люди. И за счёт кого? За счёт наивной девчонки и её холёного папочки! Он раз видел этого богатенького Буратино. Нечего сказать, устроился Ванька шикарно, и теперь Роман хотел заставить его «поделиться».

***

Ваня и Катя сели в автобус, так и не заметив устроенной за ними слежки. Маршрутка выехала за город, и через полчаса они уже были в деревни.

Ваня улыбнулся, заметив в одном из дворов голубятню. Он не знал, жили ли здесь «свои», или просто кто-то для своего удовольствия разводил голубей. С грустью вспомнил он друзей, которых не увидит аж до сентября. Хотя отец упоминал, что в августе Златовы устраивают пир в честь дня рождения Ангелины, но смогут ли они поехать туда? Насколько знал Ваня, терем Златовых спрятан в горах, как и замах его друга Николая, в котором сейчас гостит Андрей. Наверно, стоит написать им, узнать, как дела.

— О чём задумался?

— Да так, скучаю по учёбе, — усмехнулся блондин, крепче сжав руку любимой.

Вскоре они дошли до конного клуба.

Поняв, куда направлялись Ваня и Катя, Роман с досады сплюнул себе под ноги. Он-то рассчитывал узнать, где живёт Ванькина зазноба, а тут какая-то лошадиная ферма! Развернувшись, парень побрёл назад на остановку.

***

С того дня молодой человек стал каждый день с раннего утра караулить у подъезда Ивана. И вот в субботу, накануне возвращения Петра, план был готов. Судьба сама предоставила шанс.

Вечером, уже забросив свои шпионские игры, Рома стоял на балконе и курил. По привычке взгляд его был направлен на подъезд, в котором жил Ваня. Заметив, что интересующие его парень и девушка куда-то собрались на ночь глядя, Рома спешно потушил бычок и, някинув ветровку и обувшись, выбежал во двор. Он успел заметить, куда свернули ребята. Проводив их до кинотеатра, Роман вернулся домой и стал обзванивать друзей, обещая им хороший куш.

***

Ничего не подозревающие Катя и Ваня шли с кино, обсуждая увиденный фильм. Вон уже и двор девушки виден. Ваня собирался проводить любимую и даже хотел остаться на ужин, но неожиданно боковым зрением заметил странное движение в их сторону. Расслабленный и не предвидящий ничего дурного, он поздно понял, что их окружают. В памяти всплыл эпизод годовой давности, когда эти же ребята подкараулили его здесь и избили. В тот же день умерла его мама…

— Не бойся, — только и успел шепнуть он любимой, инстинктивно загораживая её, когда в тусклом свете фонаря вышел вперёд ухмыляющийся и донельзя довольный собою Роман.

— Гуляем? — с некоторой ленцой поинтересовался противник, вертя в руках пока закрытый перочинный ножик.

— Да. Ты против? — ища глазами какой-нибудь прут или палку, которые можно было бы использовать вместо меча, вполне миролюбиво ответил Иван.

— А разве мамочка не говорила тебе, что гулять ночью опасно? Ах, да, прости, она же, кажется, умерла, — откровенно издевался Рома, чувствуя себя хозяином положения.

Трое его дружков загоготали. У одного из них был кастет, остальные двое — безоружны. Хотя, насколько помнил Ваня, крайний слева занимался боксом, да и второй «безоружный» выглядел весьма устрашающе. Катя сильнее прижалась к супругу, её руки похолодели, глаза в страхе следили за главарём шайки. Она была наслышана о «подвигах» этой банды.

— Зато твоя мама наверняка волнуется за тебя, — не поддался на провокацию Ваня. — Уверен, она расстроится, узнав, чем занимается на досуге её единственный сын.

Роман заскрипел зубами. Открыв нож он вплотную приблизился к своей жертве:

— Не советую упоминать мою мать. Ей на меня пофиг: можешь хоть сейчас бежать и жаловаться. А мы пока развлечёмся с твоей цацей.

— Не смей, — шёпотом, который был слышен каждому из присутствующих, угрожающе ответил Ваня, сжимая от поднявшейся в душе ярости кулаки и не обращая внимания на нож.

— Смелый, — фыркнул Рома, чуть отступая. — Хотите жить — снимайте свои побрякушки. И только попробуйте обратиться к ментам!

— И что будет? — протягивая подаренные отцом часы, спросил Ваня.

— Найдёшь под дверью её труп.

Катя, дрожащими руками расстёгивающая серёжки, судорожно вздохнула. Иван тем временем кипел от гнева, но разум подсказывал, что, завяжись сейчас драка, у них с Катей нет шансов.

— Кольцо тоже, — убедившись, что на этот раз победа осталась за ним, кивнул Роман на колечко на правой руке девушки.

Катя отдёрнул руку и дрогнувшим голосом пролепетала:

— Я не могу его снять.

— Чего?! — изумился Жатов. — Тебе что, цыпочка, какое-то колечко дороже собственной жизни?

— Прошу, не забирайте кольцо, — вступился за любимую Ваня. — Оно не настолько дорогое, как ты думаешь. За серёжки с часами вы выручите в ломбарде намного больше, если не продешевите.

— Тоже мне сантименты, — скривился главарь банды, пряча добычу в карман. — Отдавай, говорю, живо кольцо, иначе твой женишок сейчас быстро отправится на тот свет.

Тут Катя выпрямилась, и уже без страха посмотрела в глаза врага.

— Он мне не жених, — тихо, но чётко произнесла девушка. — Ваня — мой законный муж. И это кольцо батюшка при венчании вносил в алтарь. Я не могу отдать вам его, как и мой крестик.

Рома, не ожидавший подобных слов, отпрянул от молодых супругов, как от огня. Глаза сами метнулись к правой руке противника. Ваня, стараясь никого не спровоцировать, медленно достал из нагрудного кармана куртки своё кольцо и надел на безымянный палец. Это действие и слова девушки смутили приспешников Жатова.

— Слышь, Ром, я на такое не подписывался, — первым произнёс щуплый парень, убирая в карман джинсов кастет. — Одно дело: раскрутить на бабло богатенькую фифу, — и совсем другое: грабить молодую семью, тем более венчанную. У меня бабка верующая: поверь, нам всем потом сверху такое прилетит, что жизни рад не будешь. Так что прости, но сегодня я пас.

Роман растерянно оглянулся на оставшихся двух бугаев, но те тоже как-то бочком-бочком скрылись вслед за щуплым. Жатов остался один. Ваня мог воспользоваться ситуацию, но не стал. Поняв, что угрозы для них больше нет, он приобнял за плечи любимую и повёл домой. Но не к бабушке (зачем пугать своим видом старушку?), а к себе.

На полпути их нагнал Рома. Промямлив: «Прости, я не знал», — хулиган грубо сунул ему в руки отобранные десять минут назад часы и серёжки, и быстрым шагом направился в сторону своего дома. Проводив его удивлённым взглядом, Ваня крепче обнял находящуюся в полуобморочном состоянии супругу. Катя, пережившая столько всего за вечер, молча заплакала, уткнувшись носом ему в плечо.

 

Глава 2. Возвращение Петра

Пётр Анатольевич, заместитель директора академии Златовых, преподаватель этикета и родной отец Вани вернулся в город с рассветом. Тихо войдя в квартиру и не желая будить сына, он принял душ и поставил кипятиться чайник.

Мужчина сразу заметил женские туфли в прихожей, и понял, что у них в гостях Катя. Он не мог винить сына за это, в конце концов юноша по церковным законам вполне взрослый, тем более молодые люди живут не в блуде, а венчаны по его же добровольному, хоть и вынужденному, согласию. И всё же он надеялся, что сын сдержит обещание: уж слишком большой соблазн для других студентов их с Екатериной открытое замужество. В идеале, о браке должно было быть объявлено лишь по окончанию сыном и невесткой учёбы. Да и если Бог пошлёт маленького, им обоим будет весьма сложно, не говоря о том, что молодой семье как минимум нужна отдельная комната в интернате, что не было предусмотрено при строительстве.

— Привет, пап! Рад, что ты вернулся, — на кухню зашёл взлохмаченный и откровенно зевающий молодой человек.

— Прости, что разбудил, — жестом предлагая присоединиться, извинился всё ещё думающий о возникшей проблеме мужчина.

— Ничего, — махнул рукой Ваня, направляясь в ванную.

Через пять минут умывшийся и окончательно проснувшийся юноша тоже наливал себе чай.

Дождавшись, пока сын сядет, Пётр выразительно кивнул на стену, за которой спала сейчас девушка.

— И давно вы?

Ваня тяжело вздохнул и с упрёком посмотрел на отца:

— Да ничего у нас не было. Просто вчера…

И он рассказал о нападении банды. Пётр внимательно слушал, не перебивая подростка.

— Ну и я решил, что лучше будет, если Катя останется у меня. Мы позвонили бабушке Марфе и предупредили её, чтобы она не волновалась. Она, кстати, нам доверяет и возражать не стала, — всё-таки не выдержал и добавил Ваня.

— Я тоже вам полностью доверяю, — поспешил заверить его мужчина. — Просто…

— Мы своим поступком очень усложнили всем жизнь, — вздохнул Ваня, и негромко добавил, — и себе в том числе.

Пётр улыбнулся, глядя на сына. Мальчик его не переставал удивлять своей логикой и поведением. Он знал себя в молодости, и был уверен, что давно бы нарушил подобное обещание, но Иван не такой. Галя воспитала их сына настоящим христианином, даже если тот сам пока этого ещё не осознавал. Соблюдать целомудрие, находясь в супружестве, — на такой подвиг способен далеко не каждый, тем более в юности.

— А как дела на работе? — решил сменить тему Ваня.

— Всё как всегда. Уточнял адреса и семейное положение будущих первокурсников. Не хотелось бы попасть впросак, как с тобою в прошлом году. Хотя ты-то у нас исключение из многих правил.

— Кстати об исключениях. Я помню, что ты не хочешь возвращать себе прошлое имя. А как насчёт фамилии? Пётр Анатольевич Соколов — неплохо звучит.

— Да, я думал об этом, — признался мужчина. — Возможно я так и сделаю, когда… — он замолчал, понимая, что пока ещё преждевременно озвучивать сыну свои намерения.

Но мальчик сам догадался:

— Когда женишься на Анастасии Дмитриевне? Ты поэтому уезжал? Ты сделал ей предложение?

— Я ещё не уверен насчёт нашего замужества…

— И что тебя останавливает? Я? Так я сам полгода как женат. И я буду только рад за тебя. Баронесса ведь не против?

— Она любит меня. И всё же… одну женщину я уже сделал несчастной…

— Так Господь даёт тебе шанс всё исправить. Или ты хочешь, намеренно избегая и игнорируя чувства, сделать несчастной и вторую?

Пётр Анатольевич сначала недоумённо воззрился на сына, а потом весело рассмеялся.

— Ума не приложу, в кого ты у меня такой мудрый уродился! Баронесса Златова тоже намекала, что хватит изводить Настеньку, и пора давно бы уже решиться.

— Я полностью на стороне нашей директрисы, — заверил отца Ваня.

— Ладно, убедили, — в шутливом жесте сдался Пётр. — Думаю, мы можем устроить две свадьбы: вашу с Катей и нашу, — в конце августа, после Успения.

— Нашу? Но… мы думали через два года, после выпускного.

— И я, и баронесса считаем, что мы погорячились, запретив вам отношения. Но мы будем очень вам благодарны, если вы всё-таки найдёте в себе силы сдержать обещание. Понимаешь, каждый раз, когда Совет вынужден подтверждать право на ношение титула нетитулованного или, как в моём случае, носящего подставную фамилию, мы сталкиваемся с рядом трудности, в числе которых ведение родословных. Ну не может род, в котором никогда не было баронов и графов, заиметь ни с того ни с сего титулованного представителя. Другое дело, если Совет присваивает титул дворянину за особые заслуги, тогда составляется акт, запись… А у Кати чисто крестьянский род, максимум, можно доказать принадлежность к духовническому сословию, но и то весьма условно. Совет сам выдвинул требование обнародовать среди учащихся факт вашего брака и официальной смены фамилии Кати. Я, если честно, тоже окажу им большую услугу, если верну прежнюю фамилию. Смена имени не так катастрофична, так что буду я к новому учебному году графом Соколовым, если, конечно, Настя не откажется выйти за меня замуж. Признаться, я её сильно обидел, не замечая всё это время. А ведь она мне сразу понравилась, ещё когда девчонкой приехала в дом Златовых. Забавная такая была… Но я всегда помнил о вас с Галей. Я твою маму по-настоящему любил. Всё это время…

— Я знаю, пап, — серьёзно кивнул Ваня.

В это время проснулась Катя. Помахав им в качестве приветствия, девушка отправилась умываться.

***

Катя очень обрадовалась, когда Ваня предложил узаконить их брак в ЗАГСе и сказал, что баронесса и его отец не будут иметь ничего против. Особенно девушку порадовало, что в этот раз бабушка сможет присутствовать на их свадьбе.

Получив согласие детей, Пётр Анатольевич тут же позвонил кому-то по сотовому и попросил передать сообщение баронессе.

— Хорошо, Олег, спасибо. Да, к концу будущей недели я приеду.

Отключившись, он пояснил, что только что разговаривал с младшим сыном баронессы, бароном Олегом, который по каким-то своим делам сейчас недалеко от Красноярска. Потом Пётр предложил молодым людям поехать к Златовым вместе с ним:

— Тебя, Катя, приглашала Ангелина. А тебя, Ваня, я потом отвезу к графу Муравьёву. Думаю, Никола и Андрей будут рады твоей компании.

На том и решили. С условием, что после дня рождения Ангелины вернутся домой: бабушка Марфа и так их весь учебный год не увидит. Хоть помочь ей, пока есть возможность, с огородиком, да просто побыть рядом с любимой старушкой.

 

Глава 3. Нарушенная клятва

Второй день стояла невыносимая жара. Андрей лениво переворачивал страницы, не особо стараясь вникнуть в содержимое. Хотелось одного — купаться. Но река, видимая из окна его временных покоев, была горной и действительно ледяной. Электричества в замке не было, так что о вентиляторах и кондиционерах местные обитатели и не слыхивали. И это в 21-то веке! Хотя, надо заметить, в комнате было довольно прохладно, но, сидя за столом у открытого окна, черноволосый юноша мечтал о благах цивилизации. Он сейчас даже согласился бы снова проделать тот долгий путь до академии, лишь бы встать под холодный душ, а потом сыграть в пасьянс на своём давно разряженном ноутбуке…

*ретроспектива*

На второй день каникул приехала карета за Ангелиной. Буквально через полчаса на вороном коне прискакал мужчина. Как выяснилось, это был дядя девушки. Андрей с интересом наблюдал за молодым бароном с крыльца, пока тот не спешился и не подошёл к ним.

— Приветствую, молодёжь, — шутливо подмигнул он, здороваясь с ними.

— Дядя, ты за мной или к бабушке? — улыбнулась Ангелина, когда мужчина порывисто обнял её.

Олег с хитрецой посмотрел на племянницу, но ничего не ответил. Все трое проводили его взглядом.

— Ну вот, он вечно так, — вздохнул Никола, когда барон скрылся за дверью.

Андрей промолчал, ещё не пришедший в себя после первого знакомства с мужчиной. Встретились бы они в городе, и будь у барона вместо коня мотоцикл, юноша бы ни за что не догадался, что он — родственник Ангелины. Нет, семейное сходство, конечно, угадывается, но как-то не состыковывался в голове у парня образ рождённого в глуши и воспитанного в древних традициях аристократа и того «байкера», которого он только что видел. Андрей разбирался в одежде, и был уверен, что кожаные расклешенные брюки, рубашка, ботфорты куплены бароном в дорогом бутике, а не сшиты в какой-нибудь деревне мастерами Златовых. Да и грива чёрных волос, собранных в «конский хвост», как нельзя лучше довершала образ. Не вписывались только глаза. Было во взгляде барона Олега что-то такое, что на подсознательном уровне вселяло уважение. Какая-то внутренняя сила светилась в этих глубоких светло-карих глазах.

Через сорок минут Ангелина уехала с дядей на Ветре. Карета отправилась следом порожняком. Провожавшая их баронесса недовольно поджимала губы.

На следующий день приехали и за ними. Сиверс оказался вполне добродушным стариком. Отобедав, выехали. Лошади шли не спеша, Никола расспрашивал наставника о делах замка и об отце. Часа через четыре вышли к покосившейся избушке.

— Стоянка золотарей, — останавливая кобылу, объявил Сиверс.

Не передать, как Андрей был рад временной передышке! Он никогда так долго не ездил на лошади. Разминая одеревеневшие ноги, брюнет тихо спросил у друга, долго ли им ещё добираться до замка.

— Часа два, если рысью, — пожал плечами Никола.

— То есть, ещё столько же, — простонал Андрей, быстро прикинув в уме расстояние.

Золотари встретили их радушно. Пока лошади отдыхали, обитатели избушки сварили уху из тайменя. Не особый любитель рыбы, Андрей махом съел свою порцию и даже попросил добавки. Через пару часов двинулись дальше. С вечерними сумерками они, наконец, добрались до замка.

*конец ретроспективы*

В дверь постучали.

— Входи, — не сомневаясь, что это друг, крикнул Андрей, отгоняя от себя остатки воспоминаний.

— Читаешь? И как тебе? — садясь в кресло, поинтересовался молодой Муравьёв.

— Бред, — честно признался Андрей, — Какие-то свиньи, ослы…

— Так это же басни! — рассмеялся Никола.

Действительно, это были басни. Басни Эзопа на латинском языке. И то ли Андрей их неправильно переводил, то ли просто не воспринимал, но казались они ему абсолютной бессмыслицей. И зачем только тратить на перевод время?

Андрей уже месяц жил в доме друга. Хозяин замка, граф Симеон, был в отъезде. Вернуться отец Николы, по словам Сиверса, должен был ещё на той неделе, но, видимо, какие-то дела задержали мужчину в городе. Дав молодым людям день отдохнуть, Сиверс активно взялся за их обучение. Мужчина посчитал, что гостю непременно за лето стоит освоить латынь, а также научиться владеть своим кинжалом. На счёт последнего Андрей не возражал, но вот латынь оказалась ужасно скучным предметом. Хотя, скорее всего, виноват вот этот сборник басен. Андрей был уверен, что если бы ему дали нормальную книгу, мёртвый язык он бы освоил играючи. По крайней мере, с английским в школе у него никогда проблем не было.

— Если устал, можем прогуляться, — предложил Николай, изучающе смотря на приятеля.

— Там душно, — проворчал брюнет. — Вот если бы покупаться, — мечтательно протянул он, закрывая надоевшую книгу.

— Запросто, — лукаво усмехнулся Никола.

— Но ты же говорил…

— В реке и мелко, и холодно, — кивнул шатен, — Но ведь есть ещё озеро.

— И ты молчал!!! — возмутился Андрей.

— Я не был уверен, что оно прогрелось, — посерьёзнел юный Муравьёв. — Но я сейчас прокатился. Вроде, вода нормальная.

Через двадцать минут молодые люди уже седлали своих коней. Озеро оказалось в получасе езды. Скрытое берёзками, оно не было видно из замка, хотя сама роща хорошо просматривалась с балкончика, на котором в ясную ночь Никола устанавливал телескоп для наблюдения за звёздами. На воде у небольшого дощатого причала еле заметно покачивалась старая лодочка.

— Папа любит рыбалку, — привязывая коня, пояснил Николай.

Скинув футболку и джинсы, Андрей первым зашёл в воду. Вода обожгла холодом, но вот он нырнул, и блаженная прохлада окутала разгорячённое тело. Вскоре парень и вовсе перестал чувствовать холод. Для начала июля вода была довольно тёплой.

Вдоволь накупавшись, друзья вернулись в замок. Здесь их ждала неожиданная новость: граф Симеон только что прибыл и желает их видеть. Поблагодарив дворецкого, Никола опрометью побежал на встречу к отцу. Недолго думая, Андрей бросился за ним.

Вот и дверь кабинета. Шатен резко затормозил, стараясь отдышаться и в спешке приглаживая волосы. Восстановив дыхание и нацепив на лицо бесстрастную маску, Николай постучался.

— Входите, — раздался приглушённый дверью голос.

Глубоко вздохнув, Никола вошёл в кабинет. Андрей проследовал за ним, остановившись чуть ближе к двери.

Граф, сортирующий какие-то бумаги, отвлёкся от своей работы и взглянул на пришедших. Это был крепкий, царственного вида мужчина с тёмными волосами, наполовину покрытыми сединой, и почти чёрными глазами. Суровые черты лица и изучающий взгляд. Андрей поёжился под этим пристальным взглядом, Никола же покорно опустил взгляд и чуть кивнул, монотонно произнеся:

— Рад видеть, что ты вернулся, отец. Разреши приставить тебе моего друга, графа Андрея Князева.

— Очень приятно, — почему-то пересохшими губами произнёс Андрей, тоже вежливо поклонившись.

— Да, наслышан о вас, — кивнул в ответ хозяин замка. — Надеюсь, вы с удобством устроились?

— Да, благодарю. Комната очень просторная.

— Прекрасно. Я распоряжусь, чтобы вам выдали более подобающую одежду. Чувствуйте себя, как дома.

— Спасибо.

Андрей хотел было ещё что-то сказать, но вовремя заметил умоляющий взгляд друга и прикусил язычок. Поняв, что аудиенция для него окончена, он ещё раз подчёркнуто церемониально поклонился и вышел в коридор.

Николай, оставшись с отцом наедине, нерешительно посмотрел на него. Граф сурово взирал на своего наследника.

— Как дела на фирме?… — начал было юноша, но осёкся, повинуясь еле заметному жесту отца.

— Николай, мы с твоим крёстным хотели на дне рождении Ангелины объявить о вашей с ней помолвке. Но, насколько мне стало известно, Ангелина предпочла тебе графа Князева. И ты ещё осмелился пригласить его в гости?

— Он мой друг, — не понимая, чем вызван гнев отца, кротко ответил Никола.

— Друг, — задумчиво повторил мужчина, ещё сильнее нахмурившись. — Значит, ты не был против подобного выбора Ангелины?

— Нет.

Симеон сел, не отводя взгляда от единственного наследника.

— Значит, я плохо тебя воспитал. Я думал, что честь рода для тебя хоть что-то значит, а ты осознанно нарушаешь клятву своего деда. Ты сильно разочаровал меня, сын. Я думал, что ты уже достаточно взрослый, чтобы заботиться не только о себе.

Никола удивлённо воззрился на отца, стараясь скрыть обиду от его слов. Да, он с рождения знал, что должен будет жениться на одной из дочерей барона Златова. Его дед Владимир был обручён с баронессой Анной Златовой. Но, когда лавина унесла жизни обоих братьев баронессы, помолвку решено было расторгнуть, дабы сохранить род Златовых. Юной Анне нашли в мужья образованного, но нетитулованного дворянина, который согласился принять её фамилию, тем самым вступив в род. А несостоявшийся жених поклялся, что обет, данный Богу, исполнится на их детях. Однако и у Златовых, и у Муравьёвых в следующем поколении родились лишь сыновья. Так клятва деда и перешла на него, Николая.

— Отец, позволь напомнить тебе, что у Златовых есть ещё младшая дочь, — всё-таки решился продолжить разговор юноша, хотя взгляд отца явно велел уходить.

— Что ты хочешь этим сказать? — в голосе мужчины ясно прозвучала усталость и какое-то безразличие.

— Мы с Софией любим друг друга, — сглотнув, заставил себя признаться молодой человек. — Ангелина в курсе. Папа, я же тебе как-то уже говорил, что мы с ней только друзья. Поэтому я даже рад, что Андрей и Ангелина…

Но договорить Никола не сумел, поражённый шоком, проступившим на лице всегда спокойного, хоть и сурового, отца. Граф Симеон недоверчиво взирал на своего отпрыска, постепенно всё больше бледнея. Николай уж испугался за здоровье родителя, когда тот резко поднялся, не обратив внимания на упавший стул.

— Вы должны были сказать это нам с Геннадием раньше, — в тихом голосе на этот раз был лёд. — Я не понимаю, почему баронесса Златова весь год скрывала роман Ангелины с этим твоим другом, неизвестно откуда взявшимся потомком Князевых, — мужчина заставил себя глубоко вздохнуть, и более спокойно продолжил, — Но почему вы с Ангелиной хотя бы в письмах не упомянули об этом? Если вы давно всё решили без нас, вы обязаны были поставить нас с Геннадием в известность. Но о чём я говорю? Ты даже не понимаешь, что вы натворили!

— Но, отец, я не вижу проблемы, — честно ответил шатен. — Клятва будет соблюдена. Мы с Софией поженимся. Я согласен объявить о помолвке хоть сегодня. Уверен, она тоже возражать не будет…

— Нет, — мужчина медленно поднял свой стул и сел. — София уже обещана младшему сыну Вяземского. Они приедут свататься на Рождество. Заодно посмотрят на нашу академию.

— Что? Но когда? — Никола чувствовал себя так, будто на голову только что вылили ушат ледяной воды.

— Вам следовало признаться раньше, — устало протёр глаза граф Симеон. — Да и баронесса могла бы сказать сыну, что Ангелина предпочла графа Князева. Конечно, их род ничего не теряет, а вот наш… Геннадий ни за что не отменит соглашение с князем.

— Когда? — тихо повторил свой вопрос Николай, будто ответ на него мог что-то изменить.

— Два месяца назад твой крёстный ездил в Москву…

Покидал Николай кабинет как в тумане. У библиотеки его дожидался возмущённый до глубины души Андрей, но, заметив, в каком состоянии друг, сумел промолчать, за что Никола был ему безмерно благодарен. Ужин вечером прошёл почти в полном безмолвии.

 

Глава 4. Бабушка Агафья

С раннего утра был слышен в замке голос Порфирия:

— Эй, Егорка, стриги кусты поровнее, проверю!

— Да ровнее некуда, хоть по линейке меряй, барин, — шутливо отвечал в ответ садовник.

— А где бездельник Федот прохлаждается? Давно, окаянный, крыльцо починить в сарае обещался.

— Да ж вчерась корова у них отелилась. Чай некогда.

— Вот объявится, покажу я ему, — грозится дворецкий.

В принципе, как наблюдал всё то время, что жил в замке, Андрей, понуждать работников Порфирию не было абсолютно никакой надобности: все и так работали на совесть. Но, как пояснил на его недоуменный вопрос Николай, граф Симеон любил «слышать, как люд работает». Вот все обитатели замка и старались угодить господину.

— А чем твоему отцу моя одежда не понравилась? — идя с другом на завтрак, не смог скрыть любопытства Андрей.

Вчера его весьма оскорбило такое отношение Муравьёва-старшего к его персоне. Ладно бы был ширпотреб, но и футболка, и джинсы известной уважаемой марки…

Никола только хмыкнул:

— Не обращай внимания. Отец всегда негативно отзывался о современной городской моде. Он считает её, как бы это сказать, не совсем приличной для уважающего себя дворянина.

Андрей кивнул, не желая развивать тему. Он видел, что Никола по-прежнему чем-то глубоко опечален, но друг, как юный Князев не пытался расспрашивать его, не пожелал делиться с ним своим горем.

Завтрак по атмосфере не сильно отличался от ужина, что был накануне. Граф Симеон сухо поздоровался с сыном и его гостем и вежливо предложил сесть, отметив, что сегодня Андрей выглядит более подобающе. Не зная, обижаться или смеяться по этому поводу, брюнет вежливо поблагодарил за сомнительный комплимент, и сел на свой стул, по правую сторону от Николая.

Весь завтрак Сиверс рассказывал, как продвигается обучение юных господ, похвалил за упорство Андрея, что, казалось, нисколько не заинтересовало хозяина замка. Отчитался, что было сделано работниками и слугами во время отсутствия графа, какие глобальные события произошли в подвластных Муравьёвым деревнях. Юноши сидели молча, Андрей с интересом прислушивался к разговору.

Через полчаса они с Николой были в тренировочном зале. Граф Симеон и не подумал отменять их занятия, хотя и велел Сиверсу, как освободится, подняться к нему в кабинет.

Так началась для Андрея новая жизнь в гостях у друга. Он никак не мог понять, всегда ли хозяин замка столь нерадушен к гостям, или только с ним так? Его отец никогда не позволял себе выказывать пренебрежение к его бывшим школьным товарищам, которых Андрей не часто, но всё-таки приглашал в гости. Напротив, если отец был дома, он старался как-то завязать разговор: расспрашивал пришедших о школе, о родителях, об интересах. Хотя стоит ли жаловаться: вон и с Николаем граф Симеон был не более приветлив, чем с ним. Может просто характер такой?

— Не суди его, он долго жил прошлым. А я его ещё и сильно подвёл, — ответил Никола на вопрос об отце.

Но чем «подвёл», так и не сказал.

***

Однажды Муравьёв-старший взял сына на заседание дирекции их фирмы. Уехали они на полных два дня. Оказалось, недалеко от замка, в нескольких часах езды на повозке, была вертолётная площадка. Вертолётом они и должны были добраться до ближайшего города, а оттуда уже на машине до Новосибирска. Андрей остался в замке на попечении Сиверса.

Честно сказать, он даже был рад, что отец друга не взял и его за компанию. В замке опять стало тихо, за столом пропала напряжённость. Сиверс был отличным собеседником, и развлекал гостя занимательными историями из жизни или рассказывал что-нибудь о малоизвестных, но значимых исторических личностях. С ним юноше было гораздо проще, чем с нелюдимым и чопорным хозяином замка.

В это же время благодатного отдыха молодой человек познакомился и с ещё одним обитателем замка, которого прежде не видел. Это была древнего вида немощная старушка, которая выглянула из одной из комнат, которые, как считал Андрей, пустовали, и окликнула его вечером первого дня, как Муравьёвы уехали.

— Здравствуйте, — разглядывая почти истлевшую бабульку, опирающуюся слегка трясущимися руками на палочку, поздоровался шедший в свою спальню брюнет.

— Ты ведь Андрюша, верно? — спросила старушка негромко.

— Да, — кивнул парень, посчитав невежливым спрашивать, кто она такая.

Однако бабушка сама представилась:

— Я Агафья, няня Николушки, он много рассказывал о тебе.

— О вас он тоже нам говорил, — искренне улыбнулся ей Андрей: он и не подозревал, что няня друга настолько стара!

— Может, зайдёшь? — открыла дверь пошире старушка, приглашая юношу в свою опочивальню.

Не видя причин отказывать, юный Князев зашёл в её комнату.

Это была небольшая, очень уютная светёлка. В углу слева от окна красовалась полка с иконами, у которых горела маленькая лампадка. У самого окна стоял стол, накрытый белой накрахмаленной ажурной скатертью. На столе стояли кувшин с водой, вазочка с сухарями, подсвечник с почти догоревшей свечой, и лежала какая-то пожелтевшая от времени довольно толстая книга. У стены, справа от двери, размещался старинный комод. И комод, и подоконник, и единственная в комнате табуретка были покрыты вязаными салфетками. На кровати было несколько подушек с расшитыми цветами наволочками, и такое же покрывало. Окно украшали красивые занавески под старину. И вообще у Андрея сложилось такое впечатление, будто он попал в музей. Не хватало только прялки в углу у стола, где стоял табурет.

— Это всё вы вышивали? — не нашёлся, что ещё спросить, юноша.

— Тогда глаза мои были зорче, сейчас-то уже не смогу, — кивнула старушка, закрывая дверь. — Да ты не стой, как неприкаянный: присаживайся. У меня редко бывают гости. Я уже почти из комнаты-то не выхожу. Милостивый граф, снисходя до моей немощи, приставил мне в помощницы Оленьку, дочку нашей доброй кухарки.

«Не бабушка, а Божий одуванчик», — подумал Андрей, слушая её лепетания. Однако, чтоб не смущать старушку, он сел.

Бабулька улыбнулась ему, тяжело опускаясь на свою кровать и ставя палочку у своей постели.

— Жаль, что мне угостить тебя нечем, — посетовала Агафья.

— Я только что с ужина, так что спасибо, но в меня всё равно бы ничего не влезло, — заверил её молодой Князев. — Смотрю, зрение читать вам не мешает, — кивнул он на раскрытую книжку.

— Да я ведь почти неграмотная, — отмахнулась няня Николы. — Дядька мой алтарником в церкви нашей служил, меня худо-бедно читать и выучил. Только эту книгу всю жизнь и читаю.

Андрей смог-таки сдержать своё удивление, напомнив себе, что все здесь живут как в позапрошлом веке. Скосив глаза, он не смог прочитать в книге ни строчки. И буквы-то были вроде бы русскими, но вперемешку с английскими, что ли, или латинскими.

— А что это? — любопытство всё же оказалось сильней.

— Как что? Евангелие! — искренне удивилась его вопросу старушка.

— Но это же не русский?

— Русский, Андрюша, что ни на есть самый русский. Просто написано на церковном языке.

— А-а, — протянул юноша, вспомнив, что и у Николы в комнате он видел книги на старославянском языке. И как сразу не признал? — А вы хотели со мною о чём-то конкретном поговорить?

Возможно, торопить бабушку было не очень культурно с его стороны, но так он до утра просидеть здесь может, а Сиверс завтра будет проверять, как он сделал перевод очередной басни. А ещё и поспать бы ночью не помешало.

— Николушка меня беспокоит, — с болью начала старушка. — Я знаю, мне уж на Суд Божий скоро, со дня на день смерть жду. А мальчик мой золотой в последние дни совсем тенью стал. Я ведь ещё его отца нянчила…

— А что с ним? Он мне ничего не говорит, — поддался вперёд Андрей.

— Ох, знаю я, что он тебя бережёт, да только ты всё равно рано или поздно узнаешь. Беда у него, и я виновата в этом.

— О чём вы?

— Я ведь знала, что любит он Софьюшку, но хранила его тайну сердечную. А надо было сказать Симеону, он бы мог не допустить происшедшего…

— Конечно простите, но я всё равно ничего не понимаю, — скрывая раздражение от бесконечных причитаний старушки, промолвил Андрей.

— Ох, прости, Андрюша. Дело-то давнее…

И поведала Агафья юноше о клятве, что связала Николая с дочерьми барона Златова, и о скором обручении Сафии с князем московским. Андрей слушал, всё больше хмурясь. Под конец он понял, что так тяготило последние дни друга. Выходит, женитьба на Ангелине для друга — единственная возможность не нарушить родовой обет.

— Он очень дорожит твоей дружбой, Андрюша, — будто читая его мысли, кивнула сама себе бабушка Агафья. — Прошу тебя, не предавай его. Мой мальчик сильный, добрый, чуткий: он всей душой, всем сердцем переживает…

— Ну а мне-то что теперь делать? Мне нравится Ангелина, её бабушка сама разрешила нам встречаться.

— На Анну многое в своё время свалилось, вот характер-то мужской и сковался с годами. Думаю, Софьюшка поведала ей всё, вот она и согласилась в качестве возможного жениха для средней внучки принять тебя, Андрюша. Тем более история возвращения твоего рода слишком уж роднится и историей их семьи. Но забыла она, что судьбы девочек в руках сына её. В своё время мужа для старшей внучки она сама выбирала, вот и не учла, что у Генночки другие планы на девочек быть могут. Ох, как она, наверно, теперь корит себя, горемычная!

— То есть теперь Ангелина волей-неволей должна выйти замуж за Николу? — уточнил брюнет.

— Почему же неволей? — удивилась старушка. — Гана любит дочь не меньше бабушки: он позволит ей сделать выбор. Но Николушка, птенчик мой родненький, сам всё решил: он будет просить Ангелию выбрать тебя.

— Но почему?! — в шоке от последних слов уставился Андрей на старушку. После всего услышанного он полагал, что бабушка будет всеми способами убеждать его расстаться с девушкой.

— Он ценит тебя больше себя. Он терзает себя, винит, что умолчал о своих чувствах к Софии. У него ведь был выбор, но он дотянул, что Гена и Симеон сделали сей выбор за него. Ему дорога Ангелина, он уважает её, восхищается её решимостью, но в сердце его образ Софии.

— То есть теперь ему всё равно, на ком его оженят?

— Ты ещё очень молод и, насколько я слышала от моего мальчика, пока не ведаешь Бога. Николушка знает силу Венчания, он верит, что сможет полюбить ту девушку, что найдёт ему отец. Настоящая-то любовь рождается и взращивается только в браке. Он поступил единственно верным способом — предал себя воле Божией, и я, пока жива, буду помогать ему.

— Чем помогать?

— Молитвою, — тихо ответила няня Агафья.

Андрей в ступоре на неё посмотрел, не в силах вместить услышанное. То есть, если всё это перевести на русский язык, Никола просто решил всё бросить на самотёк и бездействовать? Он даже не попытается побороться за своё счастье!

Уходил юный Князев от богомольной старушки в большом замешательстве и абсолютном смешении чувств. Он не понимал: зачем няня друга вообще ему всё рассказала, раз Никола уже сделал за него и себя выбор? Почему друг скрывал от него всё это? И что теперь делать ему самому? «Не предавай моего мальчика» — звучали в ушах юноши молящие слова уже стоящей одной ногой на том свете старухи. Да как же он может предать, когда Никола сам уже распялся за него? Презреть родовую клятву ради близкого друга и счастья подруги детства, положить на алтарь дружбы собственный долг, — разве может быть для «древнего» аристократа подвиг сильнее? Но была ещё воля Ангелины. А что, если девушка решит иначе и согласится на брак с Николаем? Сможет ли он, Андрей, видеть возлюбленную женой лучшего друга?

 

Глава 5. София

На цветущий и благоухающий сад у особняка Златовых опускались вечерние сумерки. В одной из беседок на берегу пруда сидела пятнадцатилетняя темноволосая девушка и тихо плакала, глядя на плавающих в пруду уток. Полчаса назад её позвал отец и сообщил о скорой помолвке.

*ретроспектива*

— Ты хотел меня видеть, батюшка? — скромно постучавшись, вошла в кабинет отца младшая из Златовых.

— Да, моя дорогая малышка, у меня к тебе есть серьёзный разговор, — тепло улыбнулся мужчина.

Барон Геннадий был истинным красавцем: высокий, подтянутый, темноволосый, с аристократическими чертами лица и выразительными чёрными глазами, весь его образ довершали аккуратные усики и бородка, чуть тронутые сединой. Мужчина не пренебрегал благами цивилизации, в отличие от графа Муравьёва, поэтому в доме было электричество, вырабатываемое солнечными батареями, размещёнными на южных скатах крыш особняка, и ветряной установкой. И всё-таки электроприборов в доме почти не было: плита и холодильник на кухне, ТЭН в ванной для нагрева воды, рабочий компьютер отца, да свет во всех комнатах — вот и всё. Ну и, конечно, насос водокачки (в особняке были и водопровод, и система отопления, так что зимой, когда запускалась небольшая котельная на заднем дворе, печь (которая всё-таки имелась на кухне) можно было и не топить).

— Я внимательно слушаю, папа, — наблюдая за тем, как отец выключает компьютер, покорна села в предложенное кресло девушка.

— Ты уже у меня такая взрослая, практически готовая невеста, — издалека начал Геннадий. — Поэтому я задумался о выборе тебе жениха. Как ты смотришь на то, чтобы через год выйти замуж?

— Положительно, батюшка, — осторожно ответила София. «Неужели Никола приезжал свататься? Как же я его не застала?» — пронеслось в голове.

— Я был уверен в этом, — явно обрадовался её словам отец. — На Рождество к нам в гости приедет сам князь Вяземский с двумя сыновьями. Бог даст, следующим летом сыграем вашу свадьбу с Вениамином, его младшим сыном.

— Как? — только и смогла пролепетать ошарашенная девушка.

Все её мечты о замужестве с молодым Муравьёвом, о том, что будет жить недалеко от родителей и сможет часто их навещать, рушились от слов отца. Князья Вяземские… Так это же Москва, другой конец страны! Бесконечная суета, светские рауты и приёмы, и так далеко от дома! А она, София, любила тишину этих гор, мечтала о тихом домашним счастье… Но что её наивные мечты против воли отца…

— Ты будешь княгиней, — тем временем гордо продолжал Геннадий, списав потерянный взгляд дочери на шок от свалившейся на их семью удачи.

— Княгиней, — как в полусне повторила София.

— Ты хоть довольна, малышка? — всё-таки заподозрил что-то неладное в поведении дочери барон.

Девушка вздрогнула и, взглянув на отца, заставила себя улыбнуться:

— Я счастлива, батюшка.

Лучше отцу теперь ничего и не знать, он ведь так её любит!

— Вот и здорово! — просиял Геннадий. — Через две недели объявим о помолвке Николая и Ангелины, а зимой заключим сделку с Вяземскими.

«Бедный-бедный батюшка», — с болью подумала София, мгновенно поняв, что он ещё и об Ангелине с Андреем не знает. Да и маме они пока с сестрой ничего не сказали. В курсе была только бабушка, с которой София поделилась своими чувствами к Николаю на прошлый свой день рождения. Тогда же она вскользь упомянула, что чувства эти взаимны. Наверняка бабушка даже обрадовалась, когда молодой Князев попросил право встречаться с Ангелией, и Никола на это, действительно, ничего не возразил: «все внучки удачно пристроены». Ну кто ж предполагал, что отец самолично займётся их устройством в жизни? С их старшей сестрой, Ульяной, было иначе: отец просил бабу Анну найти жениха…

*конец ретроспективы*

София всё прокручивала и прокручивала в голове разговор с отцом, с каждой минутой всё больше убеждаясь, что повела себя правильно.

— Но я другому отдана и буду век ему верна, — на память процитировала она Татьяну из Пушкинского «Онегина».

Она любила читать. В доме была прекрасная библиотека, и Пушкин был одним из её любимых авторов ещё с детства, когда мама перед сном ей с сёстрами читала его сказки. Отец тоже в детстве часто читал им, но в основном «Жития святых» и «Евангелие».

— А, вот ты где, сестрица! — неожиданно раздался весёлый голос Ангелины. Однако беззаботность среброволосой красавицы пропала, когда та заметила бороздки слёз на щеках сестры. — Что-то случилось?

— Я замуж будущим летом выйду, — не видя смысла скрывать, бесцветным голосом произнесла София.

— Так это же прекрасно! Поздравляю…

— Не за Николу, — оборвала сестру Софья.

— То есть? — изумилась Ангелия. — А за кого?

— За князя.

— Какого такого «князя»? — Ангелия подумала, что сестра разыгрывает её.

— А разве много князей в наш век осталось? — задала риторический вопрос София.

— За одного из младших Вяземских, что ли? — не поверила блондинка.

— Ага.

Сёстры умолкли. Да и можно ли утешить в данной ситуации? София вновь взглянула на безмятежно плавающих уточек.

— Я дурочка, как та Татьяна у Пушкина, — через какое-то время промолвила она. — Начиталась книжек, выдумала себе принца… А Ульяна, вон, и не видела своего Зайцева до самой свадьбы, и ничего, полюбила… Ребёночка уже ждут.

— Жене подобает любить своего мужа, — философски заметила Ангелина. — А ты не дура, не наговаривай на себя. Никола действительно был бы тебе хорошим супругом, не то что Онегин — Татьяне: люблю — не люблю, бросаю — страдаю. Он надёжный и преданный.

— И ты теперь с ним обвенчаешься или будешь настаивать на Андрее?

— Не знаю, — честно ответила Ангелина. — Похоже, ни у тебя, ни у меня уже нет выбора. Я уважаю и очень люблю Николу, но так сложилось, что он мне как брат, я никогда не видела в нём свою вторую половинку. Мы вместе в детстве играли, проказничали…

— А Андрей?

— Мне он нравится. Такой смешной иногда: он же совсем не знал наших традиций… «Как денди лондонский» — усмехнулась блондинка, вспоминая своё первое впечатление о Князеве. — Такой кавалер из другого мира. И всё-таки он прекрасно воспитан: галантен, умён, с ним очень интересно…

— Ты расскажешь родителям о вас?

— Думаю, они и так всё узнают: как только батюшка расскажет бабушке о тебе, — вздохнула Ангелия: она тоже была растеряна и не знала, что делать.

 

Глава 6. Встреча друзей

И Катя, и Ваня впервые летели на вертолёте! Они и не думали, что где-то в горах между теремом Златовых и замком Муравьёвых может спокойно находиться вертолётная площадка. Да и вообще, что «древние» аристократы имеют под рукой подобный личный транспорт.

Летели долго. Молодые супруги с восторгом смотрели на извилистые реки внизу, горные серпантины, спрятанные в таёжной глуши деревеньки.

— Вот и академию пролетаем, — указал Пётр ребятам на довольно большой знакомый до боли посёлок, который отлично просматривался по правому борту.

Вскоре они пошли на посадку. Вначале Ваня даже подумал, что они сядут на какую-то из полян, но они действительно приземлились на настоящей, хотя и очень крохотной, вертолётной площадке, недалеко от которой их уже ждала карета.

Запряжённый шестью скакунами экипаж довольно быстро доставил их по грунтовой дороге к величественному, сказочной красоты терему Златовых.

— Олег, наверно, ещё не вернулся, так что в доме только сама баронесса и Настенька. Ну и прислуга, конечно, — подавая руку Екатерине и помогая спуститься, сказал Пётр.

— Они что, только втроём живут в этом огромном дворце? — удивился Ваня.

— Геннадий, когда его третья дочка, София, родилась, решил, что пора бы уже отселятся. Его усадьба не так далеко. Баронесса пыталась его отговорить, ведь в тереме комнат много — всем место хватило бы. Но Гена решил, что так будет лучше. В принципе, когда мы разрабатывали план строительства академии, за основу его особняк и взяли: он и электричеством, и канализацией, и водопроводом снабжён. Баронесса всё надеется, что Олег за голову возьмётся и женится, но тот пока держится. Он мечтатель: ищет свой идеал. Это неплохо, но когда Геннадий достроил усадьбу, и семья их уехала, здесь действительно стало пусто…

Мужчина замолчал: к ним уже спешил кто-то из слуг.

***

Петра, Ваню и Катю проводили в просторную гостиную, где у разжённого камина (а ведь на улице и так очень жарко!) сидела в кресле сама баронесса Златова.

Увидев гостей, женщина поднялась и радушно поприветствовала сначала своего воспитанника, а потом и студентов. Пётр, не откладывая, поинтересовался, сообщил ли Олег новость о них?

— Да. И я очень рада, что вы, — взглянула она с улыбкой на ребят, — понимаете необходимость данного шага.

— Ну, мы, вроде как, и так уже венчаны, — смущённо пролепетал в ответ Ваня. — А роспись в ЗАГСе — всего лишь формальность.

— И всё же она нам очень нужна, — приглашая всех присесть, кивнула на слова юноши Анна Константиновна, после чего устремила взор на оробевшую в её присутствии девушку, — Да и, думаю, ты, Катенька, в детстве, как и все девочки, мечтала о роскошной свадьбе. Я согласна, Венчание выше росписи, но у вас оно прошло в спешке и без должных приготовлений.

Катя чуть покраснела. Она и себе-то боялась признаться, что хотела бы тогда, в церкви, как настоящая невеста стоять в белоснежном платье… В конце концов, она и без этих внешних атрибутов стала Ваниной женой — а это главное. Всё остальное — от гордости. Ей-то явно грех жаловаться: уж в академии её потом нарядили, как настоящую принцессу. Но это было потом. А на самой свадьбе она была в джинсах и кофте. Подаренный батюшкой платок она передарила бабушке, которая теперь ходила в храм только в нём.

— Ну вот и прекрасно! — приняв реакцию девушки за согласие с её словами, просияла хозяйка. — Мы устроим вам великолепное торжество, можете ни о чём не волноваться.

— Может, не надо, — почему-то ослабевшим голосом попыталась возразить Катя. — Мы не хотели бы вас так утруждать…

— Пустяки, даже не волнуйся об этом, моя дорогая.

В это время в комнату вошла Анастасия Дмитриевна.

— Прошу прощения, я только сейчас узнала, что вы уже прибыли, — поздоровавшись, извинилась за своё отсутствие молодая женщина.

— Не беспокойся, Настенька, ещё и к столу подавать не начали, — успокоила её баронесса.

— Тогда я сейчас Глашу потороплю, — и красивая золотистоволосая наставница Кати и других студенток академии опять скрылась за дверью.

На следующее утро юные путешественники продолжили свой путь: Настя вызвалась сопроводить молодую графиню до усадьбы Златовых, а Пётр и Ваня верхом отправились в замок Муравьёвых.

***

Друзья встретили Ваню ещё на подъезде к замку и, после официального представления юного Соколова графу Симеону, увели показывать отведённую ему комнату. Ваня, весело рассказывающий, как провёл первую половину каникул, с удивлением осознал, насколько сильно в действительности соскучился по друзьям.

— А как твоя крёстная? — когда чуть успокоились и разместились во временной Ваниной спальне, спросил у друга Андрей. — Сумели найти её?

— С огромным трудом отец отыскал, — кивнул блондин. — Оказалось, она после смерти мужа в монастырь ушла. У них был ребёнок, но умер, ещё в детстве… Так что теперь она — игумения Вера. Нам настоятельница позволила поговорить. Она так рада была меня увидеть! — с невероятной теплотой вспомнил Ваня их единственную встречу. — Сказала, что все эти годы помнила и молилась Богу о мне…

— Значит, тебе досталась настоящая крёстная, — улыбнулся Никола.

— А у вас-то как дела? Что нового в мире тайной политики?

И Андрей, и Никола как-то подозрительно замолчали. Ваня недоумённо переводил взгляд с одного на другого:

— Я что-то не то сказал? Что-то случилось, — всё больше волновался такой внезапной смене атмосферы в комнате Ваня.

— Нет, всё хорошо, — первым довольно скупо ответил Андрей.

— Не заметно, — честно промолвил молодой Соколов, всем своим видом требуя более разумного и полного объяснения.

Андрей вздохнул и посмотрел на Николу:

— Я всё знаю. Говори уже.

Опять замкнувшийся было в себе Николай уставился на друга с немым вопросом в глазах. Ваня насторожено наблюдал за ними, понимая, что чтобы ни произошло во время его разлуки с друзьями, это явно было нечто личное, касающееся только их двоих.

— Твоя няня мне всё рассказала, — не желая и дальше мучить приятеля, пояснил свои слова Андрей. — Вообще-то мог бы и сам, — не удержался он от упрёка.

— И как ты? — только и спросил Никола.

— Пусть Ангелина сама выбирает, — пожал плечами Андрей.

И друзья посвятили Ваню в непростую ситуацию, в которой оказались. Потом, уже без прежнего напряжения, в подробностях описали, чем занимались в замке всё это время. Андрей похвастался, что неплохо освоил кинжал, и предложил и Ваню научить, пока есть ещё время до начала учёбы.

— Да я ведь к вам ненадолго, — к огорчению товарищей, покачал головой Ваня. — После бала у Златовых отец отвезёт нас с Катей обратно, в город. Если хотите — отправимся вместе. Посмотрите, какой папа ремонт организовал в квартире. Я до сих пор в шоке!

— Можно и поехать. Заодно развеемся, — посмотрел Андрей на всё ещё слегка грустного Николая.

— Если отец будет не против, — неожиданно даже для самого себя согласился Никола.

После ужина Пётр Анатольевич, попрощавшись с ребятами и графом Симеоном, уехал обратно, в терем баронессы Златовой.

 

Глава 7. Усадьба Златовых

Катя ехала в карете. Рядом сидела её наставница Анастасия Дмитриевна и не переставая рассказывала студентке о правилах, принятых в семье Ангелины:

— И не удивляйся, дорогая, если услышишь сутра колокольчик — это служанка напоминает, что скоро завтрак, обед или ужин. У тебя есть часы? — дождавшись кивка девушки, Настя продолжила. — Как услышишь колокольчик, через двадцать минут ты должна быть в гостиной. Опаздывать очень невежливо. Но, думаю, София и Ангелина не оставят тебя одну. Они очень внимательны, и помогут тебе освоиться. И ни в коем случае не начинай разговор с бароном Геннадием или баронессой Марией первой. Будь скромной и воспитанной: если спросят — вежливо отвечай, не спросят — молчи. И, конечно же, никогда не перебивай!

— Хорошо, я постараюсь вести себя достойно, — больше чтобы поддержать разговор, заверила женщину Катя.

Ей уже при мысли о всех этих бесконечных условностях становилось не по себе. А что если она что-то забудет, а сестёр не будет рядом? Ну не съедят же её старшие Златовы, если она что-то сделает не так?

Заметив, что девочка совсем скисла, Настя спохватилась, и подбадривающе сжала её холодную ладошку:

— Не переживай так, дорогая. На самом деле в семье Гены все правила весьма условны. Он очень любит своих дочерей и, я просто уверена, отнесётся к тебе с пониманием и теплотой. И я уже не говорю о баронессе Марии! Просто мне очень хотелось бы, чтобы ты своими манерами произвела на всех самое лучшее впечатление. В конце концов, если ты не справишься, то это лишь значит, что я, как твой преподаватель этикета, никуда не гожусь. В доме Геннадия тебя никто не упрекнёт, если, конечно, ты не позволишь себе откровенно уж неприличные выходки. Но, зная тебя, я убеждена, что этого не случиться.

— Надеюсь, — еле заметно улыбнулась молодая графиня.

Оставалось уповать, что понятие «неприличного поступка» у неё и в мире аристократов не сильно разнятся. Она опытно знала, что порой теория весьма сильно отличается от практики. Может, если она просто случайно, размешивая сахар, стукнет ложкой о чашку, её уже сочтут некультурной простолюдинкой. В конце концов, все обитатели усадьбы воспитывались и росли в совсем иной среде, нежели она…

Наконец за очередным поворотом показался дом Златовых. Он не был таким красивым, как терем баронессы, и всё же Катя восхищённо рассматривала его. Ни дать — ни взять сделанный в лучших традициях старины помещичий дом. О том, что сейчас не девятнадцатый век, свидетельствовали только видневшиеся на крыши солнечные батареи.

Через десять минут Анастасия уже представляла вышедшим их встретить хозяевам юную подопечную. И барон, и баронесса показались девушке весьма милыми. Мария Златова лично устроила гостье экскурсию по дому и показала отведённую ей горницу.

Мама Ангелины, как и подруга, была среброволосой блондинкой. Раньше, до знакомства с Ангелией, Катя с уверенностью сказала бы, что такой оттенок бывает лишь у детей, или его можно добиться при покраске. Но, как выяснилось, в качестве исключения и у взрослых встречается…

— Располагайся, милая. У Софии и Ангелины сейчас урок, но минут через двадцать они к тебе присоединятся. Можешь пока отдохнуть с дороги, — пропела нежным голосом баронесса и, чмокнув девочку в щёчку, скрылась за дверью.

Катя так и осталась стоять посреди своей опочивальни.

***

Сёстры Златовы пришли к ней даже раньше, чем обещала хозяйка дома. София и чертами лица, и внешностью больше походила на отца, чем на мать, в отличие от Ангелины, которая, как теперь выяснилось, была просто копией своей матери.

— Мы уж тебя заждались! — порывисто обняла и расцеловала в обе щёки подругу Ангелина. — Знакомься, это моя младшая сестра София, — представила она с отчего-то грустными глазами девушку.

— Очень приятно, — забыв, где находится, подала руку для рукопожатия Катя.

Однако София не выказала ни удивления, ни смущения, а просто, широко и искренне улыбнувшись и промолвив: «Мне тоже», — пожала протянутую руку. Правда глаза при этом у неё всё равно оставались печальными.

— Давайте договоримся: никакого официоза, — нарушая неловкую паузу, взяла разговор в свои руки Ангелия, намеренно беспечно и вальяжно развалившись на застеленной роскошным покрывалом кровати. — Рассказывай, как добралась? Как поживает наша бабушка? Вы же сначала к ней заезжали? Ваня, насколько я понимаю, в гости к Муравьёвым направился, раз ты без него?

Постепенно Катя расслабилась, вновь почувствовав себя непринуждённо в дружеской обстановке. София тоже участвовала в беседе, но осторожно, чтобы не поставить в затруднительное положение гостью. Сестра ей довольно много рассказывала о необычной графине: Софья была в курсе её настоящего рода и смелого поступка, позволившего учиться в бабушкиной академии. А вот о ней самой Катя мало что знала, и чуткая к подобным вещам София не спешила навязывать графине свою дружбу.

Однако переживала младшая Златова зря. Катя оказалась довольно общительной и умной девушкой, и уже к вечеру все трое были неразлучны.

***

Неделя в компании сестёр пролетела незаметно! Катя вместе с Ангелиной и Софией днём гуляла по великолепному саду, ходила по грибы в близлежащую рощу, собирала душистые травы; когда сёстры занимались рукоделием — развлекала их историями о городской жизни…

Когда ей стало интересно, что за урок был у подруг во время её прибытия, те рассказали, что раз в неделю к ним приходит батюшка, научая Закону Божию. И, если она захочет, в воскресенье может пойти с ними в церковь. Катя с удовольствием приняла их предложение, тем более дома, с бабушкой, этим летом почти каждое воскресенье ходила.

За три дня до дня рождения Ангелины приехала её старшая сестра Ульяна с супругом, бароном Степаном Зайцевым, сыном того самого Зайцева, что состоял в Совете дворянства. Ульяна фигурой и грацией больше походила на мать и Ангелию, а внешностью — на отца и Софию: такие же тёмные волосы, тонкий прямой нос, заострённый подбородок, карие глаза, только чуть более светлые. На вид баронессе Зайцевой нельзя было дать больше семнадцати, вполне молоденькая девушка, буквально их ровесница, и лишь кольцо на пальце, округлившийся животик, да какой-то умиротворённый взгляд говорили, что она замужем и, более того, скоро сама станет мамой. Пополнение семья ожидала в конце октября — начале ноября.

На самом деле зимой Ульяна должна была праздновать свой девятнадцатый день рождения. Замуж её выдали чуть больше года назад, и с тех пор она ни разу не была в родительском доме. Катя, да и Ангелина с Софией, её почти не видели: большую часть времени Уля проводила с родителями, как и её молодой муж.

За день до торжества в усадьбу приехала баронесса со своей крестницей и воспитанницей Анастасией. В тот же вечер Геннадий вызвал именинницу на ковёр. Догадываясь о теме предстоящей беседы, Ангелина лишь тяжело вздохнула и, понурив плечи, отправилась в кабинет отца. Катя уже была в курсе проблемы друзей и лишь пожелала вдогонку удачи. Во взгляде Софии вновь появилась грусть: хотя в последние дни младшая Златова казалась счастливой, стоило кому-то напомнить о скором замужестве, печаль возвращалась в её душу. В такие минуты Кате казалось, что тоскует Сифья больше не о своей разбитой мечте детства, а о скором расставании с родным краем да отчим домом. Но открыто спрашивать графиня не решалась.

Не было Ангелины минут сорок. Вернулась подруга не то, чтобы расстроенной, но будто слегка дезориентированной.

— Ну что? — потребовала скорейшего отчёта София, нетерпеливо заправляя за ухо прядь выбившихся из причёски волос.

— Отец дал мне время разобраться в себе, — буквально упала в кресло Ангелия, потерянно взглянув на сестру и подругу.

— Ты хочешь сказать, что согласилась на замужество с Николой, но отец твоей жертвы не принял? — во все глаза воззрилась на сестру Софья.

— Он сказал, что желает тебе и мне только счастья, — кивнула будущая именинница. — И что, знай он о бабушкиных планах и наших желаниях заранее, не стал бы заключать сделку с Вяземскими. Он разрешил мне самой выбрать, с кем я хочу идти по жизни. А вот насчёт тебя, Софи, сделать уже ничего невозможно, если, конечно, сами Вяземские не откажутся в пользу другой кандидатки.

— А как же клятва нашей бабушки и дедушки Николая? — не поверила младшая Златова.

— Перейдёт по наследству уже на наших детей, — пожала плечиком Ангелина.

— Так просто? — удивилась обыденности фразы Катя.

— Не просто, — покачала головою София. — Не зря же в Библии сказано: «Не клянись». Господь наш воистину милосерд и долготерпелив, но играться клятвами очень опасно. Большой грех нарушать её, тем более, когда есть возможность исполнить. Саму клятву дал дедушка Николая, и в нашем поколении возможность исполнить была. Как бы род Муравьёвых из-за всего этого не прервался.

— Как это? — не поверила Катя своим ушам и столь мрачным выводам.

— Очень просто, — Ангелина, кажется, была полностью согласна с сестрой. — Вот граф Симеон подыщет Николе невесту, не из нашего рода. Они поженятся, а тут раз, и не будет в браке детей. Можно, конечно, взять на воспитание ребёнка, ввести его в род, сделать наследником, но кровь-то уже будет другая.

— Отец всё молится, чтобы Бог братишку нам послал, — посмотрев на икону Спасителя в углу светёлки, промолвила Софья. — Говорит, отстроил особняк, а жить-то в нём будет некому: нас всех замуж выдаст, и останутся они с мамой в этом огромном доме одни. Переселялись-то в усадьбу с расчётом, что ещё дети будут, но Господь пока не даёт. А тут ещё мы чудим…

Ангелина согласно кивнула, на её личике тоже проступила печаль. Потом она перевела взгляд на Катю и с тяжёлым сердцем произнесла:

— Батюшка запретил возвращаться мне в академию. Сказал, что здесь, дома, я смогу принять более взвешенное и правильное решение. К следующему дню рождения я должна окончательно определиться, иначе он обещал подкинуть монету: орёл — Никола, решка — Андрей.

Катя попробовала улыбнуться, но улыбка вышла фальшивой, и девушка сама это чувствовала. Без Ангелины их с Дашей в академии заклюют, особенно когда узнают, что она сама родом простолюдинка и получила свой титул исключительно благодаря замужеству на Иване. Но и убеждать Ангелину пойти наперекор отцу она не могла: знала, что барон вряд ли переменит своё решение, и она лишь сделает больнее подруге. Так они в тишине и сидели, пока колокольчик не позвал их на ужин.

 

Глава 8. День рождения Ангелины

Ваня, Андрей и Никола в сопровождении барона Симеона и приехавшего к ним накануне Петра Анатольевича прибыли в дом Златовых ещё до обеда. В усадьбе вовсю шло приготовление к вечернему балу: служанки в спешке украшали коридоры и комнаты, рабочие мужики перетаскивали с этажа на этаж какую-то мебель, с кухни то и дело слышались то звяканье посуды, то окрики старшей поварихи.

Девочки, чтоб не мешаться под ногами, гуляли в саду, где их и обнаружили прибывшие.

— Рад вас всех видеть, — склонил голову в знак приветствия Пётр. — Ангелина, София, не подскажите, где ваши родители?

— Отец с бароном Зайцевым должны быть в главной зале, — как старшая, ответила мужчине Ангелия, сделав приветственный реверанс. — Мама, наверное, у себя в комнате.

— Благодарю, — кивнул Пётр и лукаво добавил, — Прекрасно выглядишь, именинница!

— Спасибо, — зарделась польщённая девушка.

Вообще-то все поздравления с днём рождения должны были быть вечером, так что отсутствию бурных восторгов по поводу сегодняшней даты со стороны первых гостей она не удивилась и нисколечко не расстроилась. И всё же было приятно, что граф, пусть и таким шуточным образом, поздравил её, нарушив тем самым одно из правил преподаваемого им же этикета. Муравьёв-старший сделал вид, что прослушал последнюю пару фраз, отвлёкшись на взлетевшего так кстати селезня, ведь иначе ему теперь тоже следовало выразить свои поздравления девушке. А он предпочитал в точности соблюдать древние традиции, тем более в такой важный день.

— Значит, Ульяна уже приехала? — важно уточнил граф Симеон, вернувшись к созерцанию сестёр и их подруги.

— Да, — на этот раз ответила София. — Она вон там, в дальней беседке, читает книжку. В доме сильно шумно, а ей ведь теперь нельзя по пустякам волноваться.

Граф важно кивнул младшей Златовой, выражая свою благодарность, и посмотрел на второго в их группе мужчину:

— Думаю, Пётр, мы можем оставить детей. Пойдём, поздороваемся с молодой баронессой Зайцевой. Я бы очень хотел узнать, как поживает её свёкор.

И он неспешно пошёл к указанной Софией беседке. Пётр Анатольевич, усмехнувшись и незаметно подмигнув ребятам, отправился следом.

— Нет, всё-таки твой отец ещё тот сноб, — не выдержав, прокомментировал происшедшее Андрей, убедившись, что мужчины их не услышат.

— Вообще-то «сноб» — это тот, кто не является аристократом, но всюду стремится им подражать, порой доводя ситуацию до абсурда, — заметил Никола, провожая взглядом отца. — А тятя просто расстроен: он всегда так ведёт себя, когда я не оправдываю его надежд.

— Ну а остальные-то за что страдают?! — не сдавался Андрей. — Ну скажите мне хоть вы, — глянул он на сестёр Златовых, — Вы ведь столько лет живёте рядом. Неужели барон такой…? — у него даже не нашлось слов, чтобы прилично охарактеризовать надменного, напыщенного, педантичного аристократа!

— Только в особо торжественных случаях, — призналась София, украдкой бросив взгляд в сторону ушедших графов, которые теперь здоровались с её старшей сестрой. — А так он просто всегда задумчив и немногословен. Зато если что-то случится, действует воистину самоотверженно. Года три-четыре назад он приезжал к бабушке по каким-то делам зимой, мы как раз с Ангелиной гостили у неё. Так вот, во время ужина слышим, на улице какой-то переполох. Оказалось, дом конюха, деда Ильи, горит! А ведь он почти вплотную к конюшням поставлен!

— Да, помню, — подхватила Ангелия. — Так отец Николы, не думая ни о чём, выбежал, стал помогать выводить перепуганных лошадей, а потом ещё с мужиками на равных пожар тушил!

— Было дело, — кивнул Николай. — Отец тогда вернулся простывшим, но так мне ничего и не сказал. Я потом всё от Софи и Ангелии узнал.

— И не мудрено было простыть: зимой, в самую-то стужу, без одежды на улицу! — цокнула язычком Ангелина, неодобрительно покачав головой.

— Зато поступил, как настоящий герой, — с уважением посмотрел в его сторону Ваня.

— Да, мой отец предпочитает действовать, а не говорить. Он считает, что должен всё держать в руках, и лично отвечать за благополучие вверенных ему Богом крестьян. А ещё семейный бизнес. Он очень не любит выезжать в город, но для него долг — это всё. Он был не такой до смерти мамы… — совсем тихо закончил Никола.

— Может тогда его просто стоит встряхнуть хорошенько? — не подумав, ляпнул Андрей. — Ну, то есть, может он больше будет похож на живого человека, когда появятся внуки, — не совсем уверенно попытался исправиться он.

— Всё может быть, — не стал спорить шатен.

***

До бала осталось всего пара часов. Скоро должны были прибыть остальные гости, среди которых — родовитые преподаватели их академии, барон Хлебников Валерий Кондратьевич, преподаватель фехтования, и учительница музыки у девушек баронесса Кольцева Елена Алексеевна.

Не дождавшись самого торжества, ребята поздравили именинницу и вручили ей свои подарки раньше. В конце концов, им, как близким друзьям и ровесникам, было это позволено даже с точки зрения пресловутого этикета.

Катя и Ваня подарили Ангелине оптоволоконный светильник (с двумя комплектами запасных батареек) и оригинальный механический розовый будильник в форме сердца со светящимися в темноте фосфоресцирующими фигурными стрелками, который очень понравился девушке. София подарила сестре сплетённый из бисера браслет и небольшую шкатулку-копилку. А Никола с Андреем преподнесли юной Златовой расшитый жемчугом пояс. У Андрея не было возможности сделать отдельный подарок, и он довольно скептически отнёсся к выбору друга: «Да, красив, но такие лет сто уже никто не носит», — проворчал он, когда Никола показал ему их «общий» подарок. Однако молодой Князев ошибся: Ангелина была в восторге от пояса! Сказав, что он идеально подойдёт к её вечернему платью, она отправилась для примерки в свою комнату (раньше времени парни не должны были увидеть её наряд).

И вот всё готово. Слуги накрывают на стол, гости прибыли. Один за другим взрослые подходили к их дружной компании и поздравляли прекрасную именинницу. Рядом у стенки стоял журнальный столик, на который приглашённые клали подарки. Вскрыть их Ангелина могла только по окончании праздника. «Подношения», — как окрестил цветные перевязанные лентами коробки Андрей.

Когда помпезный ужин в гостиной завершился, хозяева сопроводили гостей в главный зал, где уже играла тихая музыка. По периметру зала располагались удобные диванчики, на кофейных столиках между ними стояли лёгкие закуски и разнообразные напитки.

Первым был танец именинницы и её отца. Потом на танцевальную площадку стали выходить остальные, а Ангелину пригласил на вальс дядя, барон Олег. Андрей сосредоточено следил за девушкой. Вся его уверенность уступить возлюбленную другу в случае её такого выбора, растаяла, как только он увидел её: в тёмно-синем вечернем платье она была восхитительна!

— Признайся, ты знал, что она наденет. Поэтому выбрал именно такой пояс? — полушёпотом спросил он стоящего рядом Николая.

Жемчужный пояс действительно вписывался идеально, гармонируя с расшитыми белым бисером воротником и манжетами. Царевна-лягушка из мультика, явившаяся на царский бал, и в подмётки не годилась очаровательной юной баронессе!

— Не совсем, — честно ответил Никола. — Просто сегодня действительно особый день рождения — семнадцать лет. У нас в этом возрасте девушку впервые выводят в свет. Конечно, по договорённости замуж могут выдать и раньше, но в наше время это скорее исключение, чем правило.

— А я слышал, что на Руси девочек выдавали в двенадцать-тринадцать.

— Было дело, — кивнул Николай. — Но с принятием Христианства, когда молодых стали венчать, возрастной порог повысился: невеста не должна была быть моложе 14 лет, жених — 16. Потом, где-то в первый половине девятнадцатого века, указом Священного Синода был поднят брачный возраст: девушкам — до 16, юношам — до 18 лет. Этого правила у нас с тех пор и придерживаются. Хотя, насколько я знаю, в городах, чтоб не идти в разрез с законодательством, батюшки венчание совершают, только если молодым уже есть 18. Но, конечно, в каждом правиле бывают исключения, и наш друг — наглядный тому пример, — кивнул он на Катю и Ваню, тоже присоединившихся к танцующим.

Мелодия сменилась. Андрей, дёрнувшийся было к Ангелине, застыл на полушаге. Следующим кавалером девушка выбрала ни кого-нибудь, а отца Николая, грозного графа Симеона.

— Расслабься и не ревнуй, он в своём праве, — положил руку на плечо брюнета шатен.

— То есть как? — не понял Андрей.

— Я же сказал, что сегодняшний праздник особый. По традиции, первый танец — дочери и отца, потом идут по старшинству родственники и близкие друзья семьи, в строгой очерёдности. Дедушки у Ангелины в живых нет, поэтому второй танец — с дядей, следующими в очереди стояли мой отец и Пётр Анатольевич (как почётный член семьи Златовых). По всей видимости, отец Вани уступил моему, но ближайший танец по праву его. Потом её пригласит Валерий Кондратьевич. В общем, наша с тобою очередь в самом конце. Даже Степан, Ульянин муж, обязан подарить Ангелине танец до нас.

Андрей сник, а Никола тем временем обернулся к стоящей в тени Софии. По возрасту ей ещё не положено было присутствовать на балу, но так как торжество проходило в узком кругу, отец сделал для дочери исключение. Правда одета она была довольно просто, почти по-домашнему, чтобы этим вечером не затмевать Ангелину.

— Ваша милость, позвольте украсть ваш первый танец, — галантно, со всем почтением, поклонился девушке Николай и протянул ей руку.

— С удовольствием подарю его вам, — с достоинством ответила София, вложив свою ладонь в его руку.

И только чуть заметный румянец выдавал её чувства. Это был не просто первый танец в сегодняшний вечер, она вообще впервые была приглашена на настоящем балу. До этого она танцевала только с отцом, который лично учил дочерей искусству вальса. Вспомнился бал, устроенный для Ульяны. Тогда прибыли бароны не только с близлежащих областей, но и со всего Зауралья. Были в тот вечер и Зайцевы: Уля тогда впервые была представлена своему будущему супругу. Из-за количества гостей, бал был устроен в тереме у бабушки, а их с Ангелиной родители оставили дома. Было очень обидно! И сегодня София была уверена, что ей после ужина велят подняться в свою комнату. Однако отец позволил остаться. А она ведь даже была не одета! Для Кати мама подобрала приличествующее случаю платье, а вот она, София, была в обычном своём выходном наряде. Который, в сущности, был неплох, но никуда, кроме как на скромное семейное торжество, она бы его не надела.

— Прекрасно танцуешь, — шепнул на ухо Николай, когда в очередном элементе танца они приблизились друг к другу. Молодой граф чувствовал, что София переживает по поводу своего внешнего вида, из-за чего её движения были немного скованны, и постарался ободрить её.

— Благодарю, ты тоже неплохо, — отпарировала кавалеру девушка.

— Не обижайся, я просто хотел сделать тебе комплимент.

Когда гости устали и большинство обратило внимание на закуски, баронесса Анна Златова привлекла внимание излюбленным своим способом: постучала ложечкой о хрустальный бокал. Находящиеся в углу музыканты мгновенно перестроились и заиграли тихую спокойную мелодию. В отличие от академии, где использовался для подобных мероприятий граммофон, у Златовых были специально обученные умельцы: два парня со скрипками и девушка, играющая на фортепиано.

— Прошу минуточку внимания, — официальным голосом произнесла Анна Константиновна, когда убедилась, что все её слушают. — Сегодня, несомненно, звездочкой нашего дивного вечера является моя любимая внучка, Ангелина, — раздались аплодисменты, и именинница, к которой были прикованы сейчас все взоры, сделала изящный реверанс. Когда рукоплескания стихли, баронесса продолжила свою речь. — Однако у меня есть для вас чудесная новость: моя дорогая крестница Настенька через месяц выходит замуж за моего названного сына Петра. Более того, Пётр намерен вернуться в свой род, и вновь стать графом Соколовым.

Звонкие аплодисменты, поздравления молодым, но всё смолкло в мгновение ока, когда женщина сделала жест, желая продолжить.

— Также его сын, Иоанн, — знаком велела баронесса Анна подойти к себе и Кате с Ваней, — как большей части присутствующим давно известно, обвенчавшийся полгода назад со своей возлюбленной Екатериной, вступит с нею в гражданский брак, дабы узаконить отношения на всех уровнях, и дать супруге свою фамилию, тем самым закрепляя её вхождение в род. Совет позволил, и на последнем заседании официально закрепил, за Екатериной право носить титул графини Соколовой.

Раздались слабые рукоплескания, скорее больше из приличия, нежели от искреннего участия. И только стоящие в стороне друзья громко хлопали, чему Ваня и Катя, выставленные на всеобщее обозрение, будто музейные экспонаты, были очень признательны. Пётр положил руку на плечо сына и чуть сжал, словно говоря, что рядом, и что эта пытка скоро закончится. И действительно: вновь заиграла весёлая музыка, и немного передохнувшие пары вернулись в центр зала.

— Привыкайте, — шепнул Пётр невестке и сыну. — Отныне публичность — часть вашей жизни.

Катя, тоже чувствовавшая неловкость от повышенного внимания окружающих, кивнула, коря себя, что в школьные годы ни разу не выступала на сцене, а ведь такая возможность ей представлялась. В академии всё-таки было полегче: там она имела дело со сверстницами, а здесь, все эти великовозрастные бароны, баронессы, да и граф Симеон взирали ни то снисходительно, ни то оценивающе, — аж мороз по коже от подобных взглядов!

Праздник продолжался до самой ночи, после чего большинство гостей отправились в терем баронессы (в усадьбе не было комнат, чтоб всех разместить). Никола и Андрей отбыли вместе с графом Симеоном, Пётр с сыном остались, правда, вынуждены были разделить одну спальню на двоих. Но тут выход нашла София: она перебралась на ночь к сестре, уступив свою горницу Кате, и Ване досталась освободившаяся спальня супруги.

Наутро, тепло попрощавшись с семейством, граф Пётр забрал сына с невесткой, и они втроём вернулись в город. Николу отец не отпустил, а Андрей должен был присоединиться к ним за неделю до намеченной свадьбы. «Устроим настоящий мальчишник! Может, к тому времени и граф Симеон передумает» — сказал на прощание другу Андрей.

 

Глава 9. Последний день лета

После Успения и до отправления в академию было только два дня, в которые в церкви возможно было Венчание: пятница 29 августа и воскресение, 31-го. Так как они были уже не первокурсниками, в академию им предстояло ехать 1-го сентября, в понедельник. Общим советом было выбрано 31-е число. Вместо Петра новых студентов должен был встретить на автовокзале Евгений Денисович, молодой учитель информатики, обязанности Анастасии Дмитриевны были на один день переложены на преподавательницу литературы Людмилу Егоровну. Сама баронесса Златова обещалась быть на церемонии, и даже с часок посидеть на банкете, но потом вынуждена будет уехать: обязанностями директора она пренебречь не могла.

Предсвадебная подготовка проходила степенно и без суеты. Пётр полностью взял организацию двойной свадьбы на себя. Ровно за десять дней мужчина отправился к Муравьёвым и убедил-таки графа Симеона отпустить в город сына.

— Я лично буду нести ответственность, если с мальчиком что-то случится, — пообещал графу Пётр.

— Я не переживаю за его безопасность, — мрачно ответил ему Муравьёв. — Но вот влияние друзей… И Андрей, и Иоанн воспитывались в не лучших условиях, их взгляды далеки от нашего общества, это дурно может сказаться на характере…

— Не забывай, друг, ты говоришь и о моём сыне, — строго перебил графа Ванин отец. — И я ручаюсь, что и он, и Андрей — достойные молодые люди. Ты просто придираешься к графу Князеву: мальчик не виноват, что влюблён в невесту твоего сына. Он, как и положено, просил позволения встречаться с Ангелиной, и Николай сам подтвердил, что не имеет ничего против. Я тому свидетель.

— Мне всё это известно, — казалось, мужчина мгновенно постарел лет на десять. — Хорошо, забирай обоих. Только, пожалуйста, проследи, чтобы их «мальчишник» был подобающим и пристойным.

— Обещаю.

Так Николай впервые оказался в городской квартире, в гостях у Ивана. Катя же, вместе с бабушкой Марфой, была приглашена в терем Златовых, где её ожидал свой «девичник» и соответствующая подготовка к официальному выходу в свет.

Дальше приготовления шли независимо друг от друга. Никола и Андрей целыми днями сопровождали друга то в ателье, то к какому-нибудь именитому стилисту, то в выбранный графом Петром ресторан обсудить предпочтения и меню… Как друзья жениха, они везде участвовали, даже в репетиции самой церемонии. И только вечерами можно было отдохнуть: сходить в кино или боулинг, ну или погулять по ночному городу, — сил на что-либо ещё у молодых людей просто не оставалось.

***

Наконец, наступил день свадьбы. Ваня проснулся и… тишина. Весь кошмар суеты завершился! Как и положено, не позавтракав, троица чинно и мирно умылась, каждый надел приготовленный с вечера костюм, и полвосьмого они уже стояли у подъезда, ожидая Петра Анатольевича, который обещался прибыть за ними на машине.

Выстояв церковную службу и причастившись, молодожёны и гости прошли на второй этаж величественного собора, где пожилой батюшка торжественно обвенчал Петра и Анастасию.

Затем вся их толпа расселась по машинам и отправилась в ЗАГС. Ваня не знал, как отец это устроил, но Кате сразу после росписи выдали паспорт с новой фамилией, а также ещё какие-то документы, которые, по идее, ей нужно было менять после замужества. Также и отец с его молодой мачехой получили на руки вместе со свидетельством о браке новые документы и паспорта. «Как вообще у него такое за месяц провернуть получилось? — недоумевал Ваня, пока присутствующие по очереди их поздравляли. — Будь я Булочкиным, а Катя, например, Пирожковой, и захоти мы после свадьбы иметь фамилию Царёвы, так нас бы, наверно, на смех подняли. Пришлось бы мне или ей сначала менять фамилию, а это такая возня с документами! Точно бы полгода потратили»

— Ну, сын, поздравляем! — наконец, обе пары смогли подойти друг к другу.

— Мы вас тоже, от всей души, — улыбнулась в ответ счастливая Катя.

— Мы теперь родственники, так что вне уроков называйте меня просто Настей. Надеюсь, вы не считаете меня настолько старой, чтобы прибавлять слово «тётя»? — искренне улыбнулась и чуть лукаво взглянула на ребят Анастасия Дмитриевна.

— Как будет угодно, ваше сиятельство, — поклонился мачехе Ваня, за что получил осуждающий взгляд от отца.

Дальше все отправились к снятому на вечер ресторану. Ближе к трём часам дня, ещё раз поздравив молодожёнов и пожелав им семейного счастья, уехала Анна Константиновна: на машине она должна была обогнать вахтовку с ехавшими в академию первокурсниками.

На их свадьбе не было ни выкупа невест, ни тамады, ни пьяного застолья и драк. Звучала живая музыка, журчал фонтан, установленный в зале, поднимались тосты за молодых…

Это был лучший день в жизни Кати и Вани! Ушли они с бабушкой Марфой, когда все гости разошлись. Пётр и Настя, обняв их и напомнив, что завтра в три часа дня они должны быть на автовокзале города М*, отправились в какую-то гостиницу или отель. Куда именно, Ваня не знал, да это было и неважно. Никола уехал с отцом, Андрей с полчаса назад отправился на квартиру и должен был ждать его там. Но они с Катей решили сегодня ночевать у бабушки: ведь уже завтра они на полгода распрощаются с дорогою старушкой, да и далеко не факт, что смогут выбраться в город на Рождество…

 

Глава 10. Времена меняются, проблемы остаются

Радостно было вернуться в ставшую родной за тот год академию! Знакомые лица преподавателей, важно вышагивающие перед новенькими третьекурсники, товарищи, которых они не видели всё лето, прижившаяся во дворе молоденькая ёлочка, посаженная предыдущим выпуском.

За завтраком второго сентября, в их первый учебный день, баронесса Златова представила первокурсников, хотя ребята познакомились с ними ещё вчера, за совместным ужином. В этом году в академию поступили четверо парней: помещики Глеб Скворцов, Тарас Борщов, Юрий Гривнев, и купец Леонид Медников; и всего одна девушка — дворянка из династии военных Алиса Скрябина. Узнав, что первокурсница только одна, их сокурсница Света Окунева стала требовать себе «лишнюю» комнату. Однако Анастасия Дмитриевна сначала предложила отдельные покои Кате, так как она, в силу своего титула, больше имела прав на свободную комнату. Впрочем, Катя, к радости Окуневой, решила остаться в их с Дашей спальне.

Также директриса объявила о браке между наставниками и о родстве Ивана и Петра Анатольевича.

— Поверьте, у нас были веские основания в том году скрывать данный факт, — прекращая поднявшийся гомон, обвела всех суровым взглядом женщина. — Кроме того я хотела бы сказать пару слов относительно графини Поповой. До меня доходили слухи, что многие сомневались относительно её привилегии носить сей титул. И, должна признаться, вы были правы, не найдя её род в списках. Дело в том, что титул Екатерина носит не по праву рождения, а как законная супруга графа Соколова.

Ваня встал, давая понять новеньким, о ком идёт речь. Однокурсники в шоке уставились на него.

— Так что с сегодняшнего дня прошу величать графиню Попову графиней Соколовой. Пару дней назад Екатерина официально взяла фамилию мужа.

Зал по-прежнему находился в оцепенении, пытаясь переварить полученную информацию. Однако долго им рассиживаться не дали: поднялись наставники и зачитали своим подопечным расписание не день. У юношей второго курса первым стоял этикет.

***

— Ну, и каков же на самом деле твой род? — после занятий, когда зашли в библиотеку за книгами, надменно спросила Света.

— А разве теперь это имеет значение? — удивилась Катя, отвлёкшись от поиска.

— Конечно, — поддержала подругу Фаина Кноп. — А вдруг ты из чернорабочих или крепостных крестьян? Тогда твой брак с Соколовым нельзя считать равным, и ты, выходит, не настоящая графиня.

— Когда-нибудь слышала понятие «морганатический брак»? — заметив растерянность Кати, продолжила наседать Окунева. — Ещё император Павел I ввёл запрет на подобные браки, издав Закон о престолонаследии. Для непросвещённых поясняю: ваши с Ванечкой потомки не будут считаться полноправными наследниками. Но не волнуйся, род Соколовых на этом не прервётся. Если, конечно, правда, что Пётр Анатольевич — Ванин родной отец.

За время Светиного монолога Катя собралась, и уже как подобает настоящей графине ответила:

— Нет, сие понятие мне неизвестно. Зато я знаю историю святых Петра и Февронии. У них тоже был, как вы выражаетесь, «неравный брак», и бояре даже выгнали их за это из города. Но Господь всё расставил по своим местам, и их союз был признан. Кроме того, если следовать твоей логике, никто из учащихся академии, за исключением Николая, не достоин никакого титула. Или ваши ветви чисты, принимая во внимание советское-то прошлое, когда подчистую стёрлась грань между сословиями? Кроме того, я просто уверена, что ты даже не сможешь ответить, чем дворянин отличается от помещика?

Окунева раздражённо засопела, но промолчала. Зато недалёкая Кноп недоумённо воззрилась на Соколову:

— А разве есть отличие? Все помещики — дворяне.

— Да, — согласилась Катя и веско добавила, — Но не все дворяне — помещики. Вон Алису баронесса сегодня представила исключительно дворянкой, а это значит, что её предки получили титул не по принадлежности к знатному роду, а за службу. Скорее всего, они жили в городе и земельными угодьями не владели, — победно выпрямившись, глянула она в сторону Светы. — Ты величаешь себя помещицей, но разве в вашей семье сохранилось родовое поместье? Дача не в счёт, если она, конечно, не в Подмосковье.

И с этими словами, взяв нужную книгу, Катя гордо удалилась. Даша последовала за подругой.

***

Впрочем, на этом провокации не закончились. Да, в школе уже не было Ольги Гордеевой, организовавший в том году целую коалицию, чтобы извести непонятно откуда взявшуюся графиню. Однако оставалась баронесса Мария Черкасова, девушка амбициозного, закончившего академию в том году, барона Александра Шафирова, вынашивающего мысль государственного переворота на ближайших президентских выборах. Именно вокруг неё и сплотились недовольные Катей однокурсницы. Рита и Олеся на этот раз предпочли держаться особняком: всё-таки выпускной год, здесь уж, когда задавать стали в разы больше, не до интриг.

Катя и Даша взяли Алису в свою компанию: девочке нельзя быть без подруг, тем более в совершенно чуждой для себя обстановке. Алиса была от всего сердца благодарна старшим подругам, помогающим ей ориентироваться в законах здешнего общества. Её отец был полковником, они недавно переехали в Хакасию, так что, мотаясь с семьёй по гарнизонам, приспосабливаться Скрябина в новых коллективах и условиях жизни умела. Но здесь, не имея сокурсниц, Алиса растерялась. Она была уверена, что младший брат, когда вырастет и попадёт сюда, будет в восторге, но сама чувствовала себя в академии лишней, пока новые подруги не взяли её в оборот. И Катя, и Даша казались ей образцовыми аристократками, хотя, как она с удивлением узнала, всю предыдущую жизнь учились и жили в городе, даже и не догадываясь о существовании ушедшего в подполье дворянства.

— Эй, графиня Соколова!

Девушки помогали Алисе с уроками, когда в библиотеку наведались Фаина и Света. Вздохнув, Катя повернулась и выжидательно взглянула на однокурсниц:

— Я вас внимательно слушаю, баронесса Кноп и помещица Окунева, — нарочито деловым тоном произнесла молодая графиня.

— Мы тут никак понять не можем, — без приглашения подсаживаясь к ним, заговорила Фаина. — Почему внучка нашей директрисы учёбу бросила? Небось, тоже замуж вышла? Вон Князев-то какой смурной ходит.

— Нет. Ангелина на данный момент никакими обетами себя не связала, — терпеливо в который раз ответила Катя. — Просто она посчитала разумным продолжить обучение дома. Она имеет на это право даже без вашего письменного согласия.

— Фу ты ну ты, как заговорила! — фыркнула Света, тоже присаживаясь на стул. — Признайся: просто Андрей их, как зять, не устроил, вот её родители и запретил ей сюда возвращаться.

— Отнюдь, — возразила Екатерина, стараясь, чтобы по её тону девчонки не поняли, что почти угадали. За прошедшие две недели они какие только версии не выдвигали!

— Не хочешь признаваться, ну и не надо, — надула губки Фаина. — Мы и так знаем, что правы. Мы слышали их разговор.

— Чей разговор? — насторожилась графиня.

— Ага, вот мы тебя и подловили! — обрадовалась Света.

— Возможно вы не в курсе, — вмешалась Алиса (всё-таки воспитание в семье военного сказалось на её характере — робкой девочка не была), — но вы двое ведёте себя совсем не как приличествует порядочным девушкам из благородных семей.

От удивления Света даже подавилась воздухом и забыла, что ещё хотела сказать.

— А ты давно ли сама стала «девушкой из благородной семьи»? — придя в себя, нашлась, что ответить, Окунева. Помещица думала оскорбить тем самым новенькую, но своим ответом Скрябова её обезоружила:

— Я всегда ей была.

Противницы ретировались. В очередной раз победа осталась за графиней и её подругами.

***

А в то время, когда у девушек проходила словесная баталия, в другом конце здания, в библиотеке юношеского крыла, старшекурсники Кирилл Сомов и Василий Комаров вели малый военный совет с графом Князевым. Андрей, избранный Шафировым на время учёбы главой Тайной канцелярии (закрытый кружок для тех из студентов, кто намерен после учёбы идти в большую политику с целью менять мир к лучшему и, в частности, возвращения монархии на Руси) сидел на подоконнике и внимательно слушал товарищей.

— Так вот, — мял в руках письмо от барона Кирилл. — Алекс пишет, что всё несколько сложнее, чем он предполагал. Через полтора года будут выборы в Госдуму, он намерен быть в списках кандидатов от лидирующей партии. Внуков, скорее всего, будет на выборах самовыдвиженцем. Если он пройдёт — это очень поможет в дальнейшем на выборах президента. Если нет, барон и его, и Илью за пару месяцев сам подтянет в Москву.

— Проблема в том, что Антону на выборах понадобится своя команда проверенных и надёжных людей, желательно «наших», — полушёпотом продолжил Вася. — Барон приказал тебе в этом году пригласить в Канцелярию всех новеньких. Они как раз за год до главных выборов успеют окончить академию и получить назначения. Более младшие нам не нужны. По крайней мере, пока.

— То есть, лавочка закрывается? — усмехнулся Андрей, не очень обрадованный тем, что барон Шафиров считает себя в праве ему, графу, отдавать приказы. — А что мне делать с лишними кольцами? Раздать нищим?

— Там видно будет, — не понял иронии Вася. — Пока мы передаём тебе лишь то, что велел барон. Он очень надеется на твоё благоразумие.

«Зря, — подумал брюнет, — уж что-что, а понятие „благоразумия“ у нас с Шафировым никогда не сходилось»

— Когда ты намерен провести первое заседание? — поторопил Кирилл.

— Через неделю, — не думая, ответил Андрей. — Я лично раздам новеньким приглашения.

 

Глава 11. Подрывная деятельность с тыла

— И? Что вы думаете? — Андрей тем же вечером после отбоя поведал друзьям о состоявшемся разговоре с третьекурсниками. — У меня просто чешутся руки устроить барону диверсию, чтоб меньше мнил о себе.

— Так устраивай, — согласился Никола. — Если и организовывать диверсию, то сейчас — самый удачный момент. Правда, мнится мне, Шафиров должен был предвидеть возможный акт неподчинения с твоей стороны.

— Я заметил, что Вася с Кириллом пытаются втереться в доверие к одному из новеньких, Тарасу, кажется, — вклинился в обсуждение Ваня. — Как бы через него они за тобой не следили.

— Всё может быть, — согласился Андрей. — Он мне показался простоватым, а перспектива стать избранным среди избранных вполне может вскружить деревенскому пареньку голову.

— Какая-то у тебя тавтология получается, — усмехнулся Иван, подойдя к окну и взглянув на звёздное небо.

— Нет, Ваня, всё верно Андрей говорит, — не согласился с другом молодой Муравьёв. — Представь, что ты обычный подросток, живущий в какой-то глуши и ничем не выделяющийся из серой массы. И вдруг за тобой приезжает добрый дяденька и говорит, что ты, оказывается, не простой, в тебе течёт благородная кровь. В сущности, ты в том году прошёл этот же путь. И вот ты приехал сюда, но оказался не принцем, не графом, не даже бароном, а обычным дворянином, не помнящим свой род. Более того, среди, казалось бы, равных, ты на самой нижней ступени. И вот к тебе подходят двое старших и, делая круглые глаза и заговорщически перемигиваясь, говорят, что, если ты им совсем чуточку поможешь, они пригласят тебя в тайное общество, которое будет вершить судьбы мира. И ты будешь полноправный член этого общества, будешь посвящён в такие тайны, которые другим даже не снились… Ну и тому подобное.

— Думаю, меня бы заинтересовало подобное предложение, — задумчиво протянул Ваня. — Но поспешных выводов я делать не стал бы: мало ли какие подводные камни здесь кроются.

Андрей только махнул на него рукой:

— Ты в том году наглядно продемонстрировал свою принципиальность и независимость. Другое дело, что выберет Борщов. Мы ведь даже не знаем, кем он был у себя в деревне: пай-мальчиком, драчуном и дебоширом, или что-то третье. Пока он ещё никак себя не проявил.

— Я придумал, что мы можем сделать, — оживился вдруг Николай, которому в голову пришла интересная и вполне осуществимая идея. — Значит так, ты пишешь записки с временем и местом встречи, допустим, в следующую субботу, в полночь, в спальне Сомова: здесь же ты сбор организовать не можешь — я в ваше тайное общество не вхожу; у Данила и Игната тоже не вариант, из-за Игната. Если Вася и Кирилл исподтишка начнут расспрашивать новеньких, это их убедит, что ты действуешь строго по плану. Мы же в пятницу после отбоя тихо собираем первокурсников в нашей комнате и объясняем истинное положение вещей. Дальше всё зависит от их выбора.

— А если Сомов и Комаров нас опередят, и первые попытаются запудрить им мозги?

— Мы это сразу поймём, — ответил Андрею шатен. — В любом случае, Шафиров так и так наберёт команду. Просто не хотелось бы, чтобы из-за этого балбеса закрыли нашу академию. Шафиров не только себя в яму утянет, но и других с собой заберёт.

Ваня, поражённый грубостью высказывания всегда сдержанного Муравьёва, не сразу понял смысл его последних слов.

— Как это, «закроют»? — нахмурился он, переглянувшись с ещё больше помрачневшим Андреем.

— Очень просто. Зачем Совету содержать заведение, которое плодит новых декабристов? Шафиров проиграет президентские выборы, это я уже сейчас сказать могу. Вопрос в том, какой урон будет от его предприятия, и сколько выпускников академии будут в этом замешаны. Всё-таки главной задачей Златовы ставили воспитание истинных дворян, а не бунтовщиков, чей удел — лишение званий и титулов, и исключение рода из списков достойных. А так и будет, если барон доведёт своё дело до конца.

— То есть, теперь стоит вопрос не только перетягивания каната в нашу сторону, но и существования академии?

— Да, всё так и есть, — серьёзно кивнул Андрею Никола. — Если возможно, мы должны завербовать и Васю с Кириллом, но их — в последнюю очередь. Вначале поговорим с первокурсниками, затем — с Данилом. Их выбор многое определит.

***

Андрей поступил в точности, как посоветовал ему Николай. Кирилл в среду отправил записку Шафирову, уверив его, что проблем с Князевым не возникло. Они с Васей действительно взяли «шефство» над помещиком Борщовым, который и доложил им после завтрака, что накануне получил ожидаемую записку. Всё шло своим чередом, и приятели не подозревали, какая бурная подпольная деятельность ведётся за их спинами.

Наступил вечер пятницы, объявили отбой. Ваня и Андрей, с полчаса выждав и, убедившись, что коридор пуст, стараясь не издавать громких звуков, подкрались к дверям комнат первокурсников и тихонечко постучали. Довольно серьёзной проблемой для их сегодняшнего мероприятия было расположение комнат, ведь спальни Кирилла и Васи находились аккурат посередине, так что собрание должно было проходить на пониженных тонах, чтобы Вася, живущий за стенкой их опочивальни, ничего не расслышал.

Андрею Скворцов открыл сразу, Вани же пришлось ещё раз постучать. Сделав знак ничего не понимающим первокурсникам вести себя тихо и следовать за ними, друзья привели всех четверых в свою спальню и плотно закрыли дверь.

— Мы хотели с вами серьёзно поговорить, — предложив всем присаживаться, полушёпотом начал Никола. — Мы в курсе, что вы получили приглашение на завтрашнее собрание. Однако мы считаем неправильным то, что на нём вы получите только часть информации, и вам совершенно не скажут о риске…

— Каком ещё риске? — насторожился Лёня. — И откуда вам вообще известно о приглашениях?

— Пожалуйста, все говорим тихо, — умоляюще оглядел первокурсников Ваня. — Мы с Андреем состоим в тайном обществе, в которое вас пригласили. Это мы на неделе каждому из вас подбросили записку.

— Но мы не поддерживаем политику и идеалы барона Шафирова, главы Тайной канцелярии, — вступил в беседу с новичками Андрей. — Я, как, наверное, Тарасу уже известно, отвечаю за приём в Канцелярию новобранцев, являясь, так сказать, временным заместителем барона Шафирова.

Глеб, Юра и Лёна в изумлении обернулись к товарищу. Тарас, неуютно поёрзав на стуле, лишь пожал плечами, не желая оправдываться.

— Зато я в кружок не вхожу, — избавляя Борщова от повышенного внимания однокурсников, продолжил молодой Князев. — И вот почему…

И они подробно рассказали помещикам о Совете дворянства и современной политике, насквозь пронизанной его влиянием; о планах барона и о реальных плачевных последствиях для каждого, кто выступит на стороне Шафирова.

— Как видите, идея возвращения в Россию монархии, пусть даже пока в конституционном виде, отнюдь не нова. Нашими людьми уже многое сделано в этом направлении. А разделение Шафировым на «древних дворян» и «новых» в принципе не имеет под собой никаких оснований: мы все живём в 21-м веке. Да, возможно в моей семье, у Златовых, у князей Вяземских и других «древних» до сих пор в чести «старые» традиции, но они относятся исключительно к внутреннему укладу семьи, — от долгого шёпота у Николы уже садился голос. — Кроме того, сами подумайте, если Шафиров выступает за монархию, в чём же новизна его взглядов? Я вижу здесь только болезненное честолюбие: мол, смотрите, вы не одно десятилетие пытаетесь монархию возродить, а я пришёл и за пять лет всё устроил.

— Но почему вы тогда всего этого не сказали самому барону? Он же в том году учился с вами, — поинтересовался Юра, его друг Глеб согласно кивнул.

— Когда человек ослеплён тщеславием, он никого вокруг себя не видит и не слышит, — честно сказал Ваня. — Но зато Антон Внуков, которого барон прочит в цари, кажется, нас услышал.

— Кажется или точно? — уточнил наблюдательный Глеб.

— Мы не настолько близко дружили, чтобы быть уверенными, — ответил ему Никола. — У человека всегда есть право выбора. В том числе право передумать: сегодня ты можешь быть с нами согласен, а завтра уже нет.

— И что тогда предлагаете вы? — спросил молчавший доселе Тарас.

— Абсолютно ничего, — огорошил его ответом Андрей. — У каждого из вас своя голова на плечах. Что касается лично меня, я не собираюсь допускать, чтобы из-за какого-то барона меня и моих потомков лишили титула графа. Мне дорога честь моего рода.

— Андрей из богатой семьи, а я нет, — поймав неуверенный взгляд Борщова, тихо промолвил Ваня. — Я приехал сюда, как в сказку, и не хочу теперь всё потерять.

— Но твой отец же — Пётр Анатольевич, — изумился словам графа Юра.

— Да, но это запутанная история. В моей семье его считали погибшим. Наверно, я никогда бы и не узнал, кем он является мне, если бы не… В общем, предавать отца я тоже не собираюсь, ведь если я ввяжусь в эту авантюру Шафирова, по нему теперь это тоже ударит: он публично признал меня сыном и вернулся в род. Я не хочу понести клеймо недостойного наследника.

Первокурсники притихли, обдумывая услышанное.

— Хорошо, мы с вами, — положил руку на плечо друга Глеб, Юра подтверждающее кивнул.

— Я, пожалуй, тоже, — присоединился к товарищам купец Медняков.

— Тарас? — приподняв одну бровь, взглянул на Борщова Никола.

— Я как все, — отрешённо пожал плечом помещик. Потом, глянув более осознанно на трёх графов, спросил. — А Вася с Кириллом в курсе, что из-за Тайной канцелярии нашу академию могут закрыть?

— На данный момент нет, — честно ответил Андрей. — Мы решили поговорить сперва с вами, а потом уже с Кириллом, Васей и Данилом. Уверен, Данил будет на нашей стороне: он вполне разумен, и с логикой у него проблем никогда не было. Насчёт Сомова и Комарова не уверены: им барон целых два года пудрил мозги. Но, надеемся, здравый смысл у них всё-таки возобладает.

— То есть, если по-вашему — это «здраво», а если кто не согласен, значит, тупой, — в глазах Тараса появились враждебные огоньки.

— Мы этого не говорили, — поразился непонятной агрессии Николай. — Мы уважаем свободу выбора. Ты, как и твои друзья, волен сам выбирать, с кем и зачем хочешь быть. Лично мы — за Совет, и не скрываем этого. Настоящих дворян не так уж и много осталось, и, я убеждён в этом, мы все должны действовать сообща. Кстати, хочу заметить, в Совете есть и представитель «новой» интеллигенции, барон Алексей Зайцев. Он, как и вы все, только в более старшем возрасте, на последнем курсе института, получил приглашение. Но не в академию, её тогда ещё не было. Он обучался в московском Александровском лицее, его тогда только открыли, поэтому в первый набор попали все титулованные дворяне от 17 до 23 лет. Зайцев к тому времени был женат, и даже уже имел сына, но Вяземские всё равно сочли возможным предоставить барону место в лицее. Зайцев сумел совместить семью и новую учёбу, а параллельно вступил в правящую политическую партию и по окончании лицея уже являлся одним из самых молодых депутатов Государственной Думы. За ревность и приверженность делу возрождения монархии и идеалам дворянства, его пригласили в Совет, хотя обычно первый «вернувшийся» в роду такой чести не удостаивается.

— То есть, если мы совершим нечто важное, то тоже окажемся в Совете? — заблестел глазами Глеб.

— К сожалению, нет, — не стал обманывать их Николай. — Членом Совета может стать лишь титулованный дворянин. Вы можете, конечно, в своё время взять в жёны какую-нибудь баронессу, и вступить в её род. Но ваши дети вряд ли смогут претендовать на титул место в Совете. Существует правила: один род — один представитель, — а у девушек, кто учится здесь, обязательно есть либо старшие, либо младшие братья, потомки которых будут иметь больше прав, чем рождённые по женской линии. А найти представительницу угасающего рода, в котором нет (и, самое главное, уже не предвидится) наследников мужского пола, надо ещё умудриться.

— А вы? — полюбопытствовал Тарас. — Вас могут взять в Совет.

— Мой отец уже в Совете, так что после его смерти или добровольной передачи мне этого права, я буду там, — уже совсем обыденным тоном ответил Никола.

— Мой папа в Совет не входит, — безразлично промолвил Ваня. — И, думаю, после того, что мы натворили, если наши внуки-правнуки будут в Совете — уже большая удача.

Помещики озадаченно переглянулись.

— Вы же слышали о моём браке с Катей. Мы этим сильно досадили всему Совету. Думаю, они просто не знали, что с нами делать, — бросив взгляд на кольцо, которое теперь с полным правом не снимая носил, пояснил юноша. — А папа… Он долгое время вынужден был скрывать своё имя. Да и теперь он вернул себе только фамилию. Почему-то было важно, чтобы о его принадлежности к нашему роду знало как можно меньше человек. Может это связано с тем, что он «вернулся» уже взрослым, и не прошёл, как мы, обучение…

— Я пытался расспросить отца, но он тоже ничего не говорит, — задумчиво промолвил Никола, смотря на друга. — Но у меня есть одно предположение…

— Не поделишься? — спросил Андрей.

Первокурсники, затаив дыхание, слушали: им тоже было весьма интересно.

— Повторяю, это всего лишь моё предположение, — предупредил Николай. Но было видно, что он сам считает его истинным. — Так вот, думаю, бабушка Златова, когда узнала о состоянии твоего отца, — взглянул он на Ваню, — пошла наперекор Совету. Есть запрет вводить в круг посвящённых тех, кто уже принадлежит миру: выучился, имеет семью и работает. Златовы много лет наблюдали за «чистыми» родами, а графский род явно требовал повышенного внимания, так что ей о предсмертном состоянии будущего главы рода сообщили, как только это попало в базу данных больницы. И она решила вмешаться. Под собственным именем твоего отца в дом было приводит нельзя: Совет мгновенно бы вмешался в ситуацию. Она представила Петра Анатольевича как крестника. Фамилию выбрала самую простую, чтобы ни у кого не возникло вопросов: дворян Климовых в своё время было предостаточно. Так он и жил в семье Златовых. А уже потом, когда она раскрыла правду Совету, прошло слишком много времени, и Совет уже не мог лишить твоего отца причитающегося ему по рождению титула и права жить среди нас. Думаю, это было в то заседание, пару лет назад, когда баронесса ушла из Совета, уступив своё место своему старшему сыну, отцу Ангелины. После всего ей бы так и так не позволили остаться.

— Если прибавить всё то, что мне рассказывал папа, бьюсь об заклад, всё так и было, — кивнул Ваня.

— Да, так вы у Совета оба поперёк горла стоите, — тихо присвистнул Андрей. — Что касается меня, то я вообще не уверен, что хочу связываться с этим Советом. Я согласен на сотрудничество, но просиживать штаны со стариканами, рисуя на потолке светлое будущее и болтая об ушедшем времени, — увольте. Я предпочитаю быть в курсе событий и действовать, а не болтать языком.

— Вообще-то сейчас ты именно болтаешь, — поддел Никола, обидевшись за «стариков», в конце концов, там были его отец, барон Геннадий, да и вообще, большинству членов Совета было около сорока — не такие уж и старые. — Заметь, в нашем случае болтание языком и есть дело. Так и Совет. Они не просто обсуждают абстрактные темы, они действуют, и притом весьма эффективно.

— Ладно, сдаюсь, — не стал спорить Андрей, шутливо подняв руки. — Просто для меня ещё Совет — нечто мифическое: он вроде и существует, и я о нём даже слышал, но как-то особого влияния не ощутил.

— Не переживай, у тебя всё ещё впереди, — усмехнулся молодой Муравьёв. — А пока в судьбе каждого здесь находящегося Совет сыграл главную роль: вы все учитесь в академии, ваши роды признаны чистыми, не причастными к развалу России, верными императору.

— А ты? — не удивился его пафосной речи Лёня: ведь им ещё на первом уроке истории Анна Константиновна рассказала о принципе зачисления в академию.

— Граф Муравьёв у нас — потомственный дворянин. Его род, как и у Златовых, не был предан забвению, и сохранил не только память, но и имения. Я этим летом гостил у них, видел их замок, так что Никола — исключение, «древний», как его называет Шафиров, — просветил юных помещиков Андрей.

— И я здесь учусь на иных условиях, — кивнул Николай. — За вас платит Совет, вам начисляют стипендию, вас после обучения в академии трудоустроят. То есть, вытянув вас из привычной среды, Совет потом не собирается вас бросить: вам будут всячески помогать. Незаметно, ненавязчиво, но чтобы вы неизменно чувствовали себя членами большой семьи. Я же с рождения осознанный дворянин, у нашей семьи налаженный бизнес в миру, мы и так твёрдо стоим на ногах. Поэтому отец полностью оплачивает моё обучение здесь, и в дальнейшем о моём будущем «особой заботы» не будет.

— Хочешь сказать, мы здесь, как паразиты, — опять ни с того ни с сего взбеленился Тарас.

— Нет, — спокойно ответил шатен. — Просто когда человек маленький, взрослые оберегают его, но когда ребёнок вырос и сам стал взрослым, в поддержке больше нет необходимости. Такой же принцип и здесь: ваши рода не одно поколение пребывали в забвении, и теперь необходима помощь, чтобы их возродить.

На этом их затянувшееся собрание завершилось. За окном была глубокая ночь.

 

Глава 12. Распад Тайной канцелярии

В субботу на завтрак из мужской половины студентов встали только Сомов, Комаров и Ветров. Игнат, оказавшийся в одиночестве за столом второкурсников, вяло ел манную кашу, когда с обеих сторон к нему подсели Вася с Кириллом.

— А ты не в курсе, где все ваши? — без приветствия поинтересовался Кирилл.

— Небось, как и Данила, всю ночь уроки делали, чтобы в выходные не напрягаться, — подавил зевок Ветров, которому включённый свет часов до трёх ночи помешал нормально выспаться.

Ему, в отличие от сокурсников, ещё ни разу ничего не задавали по выбранному направлению. Захар Епифаныч, его куратор, считал, что по книгам торговле не научишься. Поэтому он просто два раза в неделю ходил к мужчине на индивидуально-практические занятия.

Данил, Николай и Андрей выбрали политику: Волков и Муравьёв — политологию; Князев — дипломатию. Вот Валерий Кондратьевич действительно их муштровал. К понедельнику его подопечные должны были провести исследование Великой французской революции, и её влияния на российскую политику и экономику, чем друг и занимался сегодня полночи, обложившись с десятком книг. О том, что делает Иван на занятиях по юриспруденции у Евгения Денисовича, Игнат не знал, да и особо не интересовался.

Девушки их курса, вполне бодрые и весёлые, в данный момент сидевшие за своим столом и о чём-то щебечущие, почти в полном составе ушли на искусство к Елене Алексеевне. Фаина, весь тот год всем хвастающаяся, что станет дизайнером, в последний момент передумала и, по примеру лучшей подруги Светланы, записалась на вокал. Дарья, уже имеющая художественное образование, выбрала специализацию искусствоведа: теперь девушка львиную долю свободного времени проводила в библиотеке за книгами. Графиня Соколова же единственная записалась на журналистику к строгой и требовательной преподавательнице литературы Людмиле Егоровне.

Заподозрив неладное, Вася с Кириллом вернулись за свой стол. Чутьё их не обмануло: вечером на первое в этом учебном году заседание Тайной канцелярии не явился ни один новенький.

***

Андрея и Ваню очень порадовало, когда они, придя на полуночное собрание, не обнаружили в комнате Кирилла Тараса. Их ждали только два хмурых соратника Шафирова и их однокурсник Данил.

— И что сие означает? — стоило только прибывшим закрыть дверь, нарушил тишину хозяин комнаты.

— Лишь то, что у нас есть к вам предложение послать барона с его интрижками куда подальше, — ничуть не смутившись, сел на один из стульев Андрей.

— И у нас есть веские на то основания, — уселся Ваня на другой стул.

К чести Кирилла и Васи, они выслушали графов, не перебивая. Ваня с Андреем почти в точности повторили информацию, что донесли вчера до первокурсников. Когда они замолчали на трагической ноте закрытия академии и лишения дворянства, в комнате какое-то время установилась абсолютная тишина.

— А вы уверены? — наконец вышел из глубокой задумчивости Сомов.

— На 99%, — серьёзно кивнул Андрей. — И я не готов пойти ради Шафирова на такие жертвы.

— Я тоже, — к удивлению графов промолвил Вася.

Кирилл в растерянности взглянул на друга:

— Ну, в таком случае я выбываю из игры вместе с тобою. Только что мы передадим Илье? Он ждёт от нас отчёт для Алекса. Мы, выходит, станем для них предателями.

— Не обязательно. Ваш поступок может вразумить Антона и Илью, и тогда, возможно, барон одумается, — не сильно веря в такое счастье, предположил Ваня.

— А что ты скажешь, Данила? — в упор посмотрел на не проронившего ни слова Волкова Князев.

— Я с самого начала чувствовал, что во всей этой затее с Канцелярией есть подвох. Вот только всё не доходило, какой. Да и вообще, после того, что сделал Ваня, я с вами хоть в огонь, хоть в воду.

— А что такого я совершил? — изумлённо уставился на однокурсника молодой Соколов, не примечавший доселе за собою никаких подвигов.

— Я о твоей женитьбе, — пояснил Данил. — Помните, я как-то вам говорил, что у меня есть младшая сестра, Ксюша, она сейчас в пятом классе? Я бы очень хотел, чтобы она тоже здесь училась, но, узнав правила, понял, что это невозможно. Понимаете, просто она мне не совсем родная: родители её удочерили. Но теперь, когда ты устроил прецедент с вхождением в род, у неё есть шанс.

Ещё около часа юноши обсуждали, что и как напишут барону. Андрей отдал Васе мешочек с опознавательными кольцами их развалившегося тайного общества, сняв и положив в него и своё кольцо, вручённое ему год назад бароном. Также поступили и остальные: имущество должно было быть возвращено хозяину.

— И всё-таки грустно, что всё так закончилось, — забрал Кирилл переданный другом мешочек. — Мне нравилось собираться вот так, строить планы на жизнь, обсуждать события в мире. Здесь ведь даже телевизора нет: новости и те неоткуда брать. А так кто-то что-то от преподавателей услышал, кому-то из дома написали, — и ты в курсе, что без тебя делается в мире, — ностальгически разулыбался Сомов.

Андрей и Ваня переглянулись и одновременно пожали плечами.

— Так кто нам мешает и дальше устраивать подобные посиделки? — выразил Андрей их общую мысль. — Во-первых, ничего плохого в планах нет, если, конечно, это не идея свержения власти; во-вторых, хоть какое-то развлечение в этой глуши. Да и, к тому же, это нас только сплотит.

— И давайте всех на собрания звать. А то опять получится: тот — «свой», этот — «чужой». Нас всего-то здесь одиннадцать человек. Будет лучше держаться вместе, да и потом, по жизни, в случае чего помогать друг другу, — добавил от себя Иван.

— Ага, секретное объединение сибирских дворян под кодовым названием «Златовцы»… ну или «Золотари»… в общем, вы меня поняли, — усмехнулся Данил.

Все весело поддержали шутку. Однако идея Волкова зацепилась в головах молодых аристократов. И вскоре в академии появилось новое тайное общество, объединившее всю мужскую половину учащихся и получившее название «Золото Сибири».

***

Наступил ноябрь. Природа, как бы в компенсацию за тёплую и затянувшуюся весну, наслала сначала холода, затем — снегопады. Четвёртый день валил хлопьями снег, и практически не было ветра. Последние обстоятельство существенно изменило жизнь обитателей академии. Дело в том, что энергии, накопленной в аккумуляторах ветряных мельниц, снабжающих электричеством всё здание и водокачку, хватило только на первые двенадцать часов безветрия, а потом началась суета: служанки бегали, раздавая студентам свечи и масляные лампы; рабочие вырубили в реке прорубь, и вёдрами носили воду для умывания и готовки. Туалетами пользоваться запретили. Теперь стало понятно, зачем на заднем дворе академии были поставлены деревянные кабинки, когда в здании были предусмотрены санузлы. Когда и не следующий день лопасти мельниц остались недвижимы, баронесса объявила порядок пользования общей баней, которая стояла недалеко от котельной и в том году на памяти ребят ни разу не топилась.

— Это ничего, — зажигая дополнительно привезённые из города свечи, сказал Сомов. — В первый год у нас тоже такой прикол был: две недели без электричества просидели. Евгений Денисович нам тогда на своих уроках математику преподавал. Говорил: «Чтоб не забыли, как выглядят цифры».

От вынужденного безделья их кружок теперь собирался каждый вечер: темнело рано, а делать уроки или читать при свечах — только зрение портить.

— Но это ужасно! — возмутился Юра, смотря на слабый огонёк ещё не разгоревшейся свечи.

— А, на мой взгляд, без электричества даже прикольно, — не согласился Кирилл, — Преподы почти ничего не задают, полно свободного времени.

— Ага, и полное ощущение, что живёшь в каменном веке, — мрачно пошутил Тарас.

— Зато кормят вкусней, — пришёл на помощь другу Вася. — Вчера вон в печи пироги пекли, сегодня в обед — запечённая рыба. Поварихи на славу стараются: с утра до ночи у плиты кашеварят! А всё зачем? Что б нас, городских балбесов, порадовать. Они же знают, что мы с младенчества цивилизацией травлены: без электричества уже не выживаем.

— Неправда! — протестующе фыркнул Тарас. — У нас, если хотите знать, в деревне вообще нормальный свет провели только пять лет назад. До этого столбы деревянные были, прогнившие все. Зимой, как снегопад или буран приключится, какой-нибудь столб обязательно упадёт, и электричество дня на три-четыре вырубит, пока электрики новый не поставят. А земля мёрзлая, столбы не закапывают: так в снег втыкают. Весна приходит, и пол-ЛЭПа снова попадало! У нас раз весь апрель света не было, после того случая город и взялся менять старые столбы на бетонные.

Все слушали Борщова с немалым удивлением: обычно тот был на собраниях немногословен, а часто и откровенно раздражён и будто на что-то озлоблен. А чтоб помещик говорил о своей прошлой жизни — этого ещё на памяти присутствующих не бывало! Даже с соседом по комнате, купцом Медниковым, он держался подчёркнуто обособленно, и о себе особо не распространялся.

— А вот у нашей с Катей бабушки на даче одно время электричество по часам давали: два часа — утром, и два часа — вечером, — чтобы не смущать разоткровенничавшегося Тараса и скрасить возникшую неловкость, вспомнил Ваня. У них и правда одно лето в садовом обществе проводку повсюду меняли, и бабушка Марфа всё сетовала, что в обед холодное приходится есть.

— У вас что, одна бабушка на двоих? — поддержал разговор Лёня, украдкой взглянув на своего странного соседа, который, кажется, только теперь понял, что наговорил много лишнего.

— Так получилось, что да, — развёл руками молодой Соколов, но тут же поспешил добавить, а то мало ли чего нафантазируют соратники-однокружковцы, — По крови-то она Катина бабушка, но всегда, сколько помню, относилась ко мне, как к родному. Мы с Катей с самого детства дружим.

— А теперь будете «дружить» и до глубокой-глубокой старости, — не удержался, чтобы не вставить реплику, Андрей.

Так они и проводили долгие вечера. Вечером шестого дня лопасти мельниц, наконец-то, закрутились. Наступила пора нового испытания от природы — метелей.

 

Глава 13. Семейный совет и борьба со страстями

Ваня, загруженный учёбой и текущими проблемами, не так часто находил время вечером зайти на чашку чая к отцу. Тем более зачастую Пётр был в апартаментах не один, а с его молодой мачехой, Анастасией Дмитриевной. Ваня и сам старался как можно больше проводить времени с Катей, но то уроки, то друзья, то ещё какие-то обстоятельства, будто нарочно, отвлекали его. В свою очередь любимая тоже была занята: в отличие от идиллии, установившейся в мужском крыле, у девушек миром даже не пахло. И всё же изредка они оказывались наедине. Обычно в такие часы они гуляли: спускались к реке, доходили до голубятни и даже пару раз навещали батюшку Гавриила, которому Ваня и Никола по-прежнему каждую субботу помогали по хозяйству. Старик был искренне рад гостям, в какое бы время они не пришли.

С наступлением ноября, который в данной полосе России являлся полноценным зимним месяцем (о чём погода в этом году не переставала постоянно напоминать), прогулки пришлось прекратить: в двадцатиградусный мороз, да ещё и в буран, находиться на улице — удовольствие не из приятных. Теперь у возлюбленных были только встречи в трапезной, да в холле у окна они могли хоть немного побыть вдвоём, правда, на обозрении у всей академии. Поэтому Ваня очень обрадовался, когда однажды, после ужина, Пётр пригласил их с Катей в свои покои.

Как оказалось, приглашение было не случайным: сияя улыбкой и обнимая молодую жену, мужчина сообщил, что летом у Вани появится брат или сестра. Предстояло решить только один насущный вопрос: где они все будут жить? Пётр настаивал, чтобы сын с невесткой непременно жили с ними под одною крышей. Вот только Настя наотрез отказывалась перебираться в город, утверждая, что ребёнку будет лучше жить ближе к природе, вдалеке от заводов и выхлопных газов машин. Соколов-старший был полностью с супругой согласен, вот только, понимая, что Кате и Ване будет трудно постоянно жить вдали от цивилизации, клонил чашу весов в пользу частного сектора, усиленно намекая на какой-нибудь катеджный посёлок за чертою города. Оставалось только выбрать, какого именно. Впрочем, то, что ответят на его предложение дети, он никак не ожидал.

— Мы можем остаться здесь, — переглянувшись с любимой и придя к молчаливому согласию, промолвил Ваня.

— То есть как, «здесь»? — изумился мужчина, красноречиво обводя взглядом свои скромные апартаменты, явно не приспособленные для семейной жизни.

— Не в академии, конечно, — звонко рассмеялась Катя. — Мы с Ваней думали о деревне, что с той стороны горы. Там, где церковь.

— От академии можно будет провести электричество, — подхватил мысль девушки Ваня. — Да и тебе не надо будет уезжать на учебный год: от поселения-то досюда рукою подать, проблем не будет на работу ходить. А нам — на учёбу. Если, конечно, дом до осени успеют построить.

— Поднавалимся с мужиками — за пару месяцев дворец возведём! Главное, чтобы сухие брёвна для сруба нашлись, — уверенно произнёс Пётр.

— Не надо дворца, — взмолилась Катя, с опаской взирая на воодушевлённого идеей свёкра. — Нам с Ваней трёх комнат хватит, и одна — для бабушки Марфы. Она же сможет жить с нами?

— Конечно, Катюша, мы её ни в коем случае одну не оставим, — заверил невестку мужчина. А в следующее мгновение лицо его стало озабоченным. — А вы точно хотите жить так далеко? Не пожалеете?

Пётр Анатольевич никогда не был импульсивен, но сегодня, узнав от Насти, что скоро станет папой, его настроение хаотично менялось от ликующе-радостного до волнительно-переживательного. На уроках он ещё мог себя сдерживать, но теперь, в узком семейном кругу, поделившись своим счастьем с другими, был сам на себя не похож: словно перед ними был не почти сорокалетний мужчина, а школьник-подросток, выигравший городскую олимпиаду.

«Наверно, он также радовался, когда мама сказала ему, что ждёт меня», — с нежной грустью вспомнив о маме, Ваня постарался сделать всё, чтобы убедить отца, что их с Катей решение — вполне взвешенное и давно обдуманное. В конце концов, молодым людям, при активном содействии Насти, удалось уверить Петра, что данный вариант наилучшим образом подойдёт им всем. На том и решили. Остаток вечера прошёл в более спокойной обстановке: пили принесённый служанкой чай, обсуждали предстоящую стройку, делились предпочтениями относительно «своей» части дома.

— А почему три комнаты, — провожая Катю до её крыла, полюбопытствовал Ваня.

— А как же! — будто это было очевидно, как белый свет, обернулась к нему девушка. — Сам считай: одна спальня для нас, и две детских.

— То есть больше двух детей ты не планируешь? — притянув супругу к себе, насмешливо посмотрел ей в глаза молодой Соколов.

— Сколько Бог пошлёт, — пролепетала Катя, стараясь медленней дышать, чтобы успокоить трепетно забившиеся сердце. — Просто, мальчики могут спать в одной комнате, а девочки — в другой. Сестре с братом будет сложно в общей спальне, особенно с возрастом.

— Как и мне с тобой, — горячо шепнул её на ухо Ваня. И, быстро чмокнув в щёчку, поспешил обратно, в свою комнату.

А Катя ещё какое-то время стояла у лестницы в холле, понимая, что супруг прав: сегодня, наблюдая за лучащимися лицами Анастасии и Петра, они с Ваней не только чувствовали радость за родных им людей, но и… какую-то странную тоску. А, может быть, зависть? Девушка тряхнула головой, отгоняя от себя мрачные мысли. Как-никак, почти половину срока они с Ваней уже продержались…

***

На следующий же день, несмотря на разыгравшуюся вьюгу, Катя и Ваня отправились к батюшке.

— Проходите скорее! — захлопотал вокруг них отец Гавриил, помогая снять заснеженную одежду и подавая веник, чтобы они смели в сенях снег со своей обувки. — Что, искушение оказалось сильнее, чем думали? — мимоходом, как о погоде за окном, спросил старик, ставя на печь чайник.

Супруги одновременно покраснели, уже не раз замечая, что старец-то прозорлив. Ваня, собрав волю в кулак, кивнул. Батюшка только улыбнулся какой-то странной, понимающей, улыбкой, и велел присаживаться к столу.

Заварив и налив гостям чай, он сел с ними за стол. Ване было очень неудобно, что они своим приходом заставили старика суетиться: у того были больные ноги, и зачастую батюшка ни то, что ходить, с кровати встать мог лишь с огромным трудом, превозмогая нестерпимую боль. От современных обезболивающих лекарств он категорически отказывался, говоря, что на всё воля Божия, и что терпеть болезнь — спасительно для души.

— Не переживайте за меня, лучше медком угощайтесь, — будто читая их мысли, радушно угощал их отец Гавриил.

— Ну что нам делать, батюшка? — несчастным голосом спросила Катя, когда старик налил ей вторую кружку ароматного травяного чая.

— А вы, когда обещание давали, клялись? — вопросом на вопрос ответил священник.

— Вроде нет, — в замешательстве ответил Ваня.

— Не клялись, я точно помню, — уверено произнесла Катя. — Бабушка с детства меня учила, что клясться нельзя: Бог не велит.

— «Говорите только: да-да, нет-нет», — с улыбкой процитировал строчку из Евангелия старец, с теплотою взирая на юных аристократов.

— Но мы давали обещание, — смутилась Катя.

— Которое потребовать у вас никто не имел права, — тихо и раздумчиво проговорил старик. — Вы действовали по своей воле?

— Мы были уверены, что справимся, — понурил голову Ваня. — Ведь до этого…

— До Венчания вы были друзьями, а после Таинства вышли из церкви мужем и женой, — мягко перебил молодого человека отец Гавриил. — «Жена, к мужу влечение твоё», «И да будут два — одна плоть». Дух Святый действует, вот ваши отношения на всех уровнях и меняются, и вы это чувствуете. Вы в неведении давали своё обещание, поэтому и переоценили свои силы.

— И что теперь? — Катя и Ваня взирали на старца, надеясь, что он подскажет им выход.

— У вас есть два пути, — не разочаровал своих духовных чад старик. — Первый: я могу поговорить с Анной Константиновной и настоять, чтобы вам выделили отдельную комнату. Учитывая брак Петра и Настеньки, думаю, особых проблем с этим у вашего директора не возникнет. Другое дело, что она вполне обоснованно считает, что ваша близость станет соблазном для прочих студентов, — закончил священник и с грустью добавил. — Нет страшнее врага, чем бес блуда: в той или иной степени он всеми обладает.

— А второй путь? — поняв, что этот вариант им мало подходит, хоть и весьма заманчив, спросил Ваня.

— Второй, конечно же, — молитва, — со всей серьёзностью ответил старик. — Вы будете молиться утром и вечером, я подарю вам молитвословы. Не молитесь сразу всем правилом: выберите две-три понравившиеся молитвы, и начните с них. Когда почувствуете, что душа просит большего, добавьте ещё парочку. Главное — не количество, а постоянство. А ещё я вам напишу специальную кратенькую молитвочку, которую выучите наизусть и произносите всякий раз, когда почувствуете необходимость. И я за вас усиленно буду молиться. Втроём мы, да с помощью Божьей, как-нибудь сдюжим.

Катя и Ваня в замешательстве переглянулись.

— Какой вариант выбрать, решать только вам. Дав обещание, вы взвалили на себя непомерный подвиг, который можно донести до конца, но только с молитвой. Господь поможет: облегчит испытание. А в близости для вас греха нет. Всё зависит…

— От нашего свободного выбора, — закончил Ваня излюбленной фразой Николы, только потом сообразив, что перебил старца, — Простите.

— Ты абсолютно правильно всё понял, — ничуть не обиделся отец Гавриил. — Да, были великие святые, которые и будучи в браке сохраняли чистоту и целомудрие. Но этот подвиг: жить в супружестве как брат с сестрой, — далеко не для всех является разумным и спасительным. Господь призывал к этому исключительных в Духе людей, для большинства же сей крест слишком тяжёл и неподъёмен. Подумайте: может у вас есть и третий вариант, о котором я не упомянул?

Молодые супруги с минуту молчали, а затем, не сговариваясь, взялись за руки и улыбнулись: им в голову одновременно пришла одна и та же мысль.

С этого дня они стали молиться, и молитвы, к их радости, действительно помогали! Помогали обуздывать чувства и упорядочить мысли и, к удивлению ребят, ещё больше друг друга любить! Но не страстно, а с нежностью и заботой, как в самом начале их брака…

 

Глава 14. Визит Вяземских

Декабрь, по сравнению с ноябрём, был спокойным и тихим. Больше пары дней подряд снегопадов не было, поэтому в этом году дорога до города к каникулам должна была быть. Почти все студенты собирались уехать. Исключением были Никола, Андрей и Тарас: первый оставался дожидаться отца; Андрей, как сказал друзьям, хотел увидеть последних в России князей, которые должны были прибыть к обеду 5 января, аккурат к середине каникул; первокурсник же о своих мотивах, как всегда, никому не поведал.

В последнюю субботу декабря академия опустела, однако, о покое для слуг и рабочего персонала не было и речи: все готовились к встрече Вяземских. Нет, это совершенно не было похоже на приезд в обычную школу комиссии или начальства, когда приезжим «шишкам» руководство старается пустить пыль в глаза, демонстрируя, что в подконтрольном объекте всё идеально. Никакой мишуры. Точнее, мишура-то как раз была, но лишь как украшение к празднику. Служанки под руководством экономки Клавдии Аркадьевны устроили в академии генеральную уборку, её муж, завхоз Прохор Степанович вместе с рабочими, как и в прошлом году, трудился над снежными скульптурами во дворе.

Стараясь не мешать ни тем, ни другим, Андрей с Николаем большую часть времени проводили либо в своей комнате, либо в конюшнях, помогая с лошадьми Захару Епифанычу.

— А вы, случайно, не знаете, что такое с её владельцем, с Тарасом? Он шибко дёрганный какой-то, — кидая солому спокойной, даже какой-то меланхоличной, лошади, которая, судя по метке-лоскутку на двери стойла, временно принадлежала Борщову, спросил у инструктора Андрей.

— Тарас? Да, он часто бывает здесь. Сегодня тоже приходил, незадолго до вас, — кивнул сухонький мужичок, отвлёкшись от чистки подпруг.

— И вы не замечали за ним никаких странностей? — не сдался Андрей, выжидательно смотря на спину отвернувшегося учителя.

— Души не чает в Косматой, — с одобрением произнёс через какое-то время Захар Епифаныч. — На мой взгляд, слегка нелюдим, словно дикий волчонок, но в основном очень достойный и вежливый дворянин. Всегда спросит меня, как здоровье и не нужна ли мне помощь…

Андрей, поняв, что говорят они, по всей видимости, о разных Борщовых, умолк. Никола, не вмешивающийся в их разговор, после завершения работы, предложил зайти к Ваниному отцу:

— Граф Пётр наверняка многое сможет сказать, если сочтёт нужным, — не совсем уверенно заметил молодой Муравьёв, когда они поднимались к зданию академии.

Так друзья и поступили, как только приняли душ и переоделись. Петра Анатольевича они нашли в его кабинете заполняющим какой-то журнал. На рабочем столе мужчины лежало несколько открытых книг и стопка тетрадей.

— Рад вас видеть, проходите, — отвлёкся от своего дела Соколов-старший. — Чем-нибудь могу помочь, или вы просто проходили мимо, и зашли поздороваться?

— Мы хотели поговорить, — сел за первую парту Андрей. Никола остался стоять, закрыв дверь и подперев спиною косяк.

— Тогда внимательно слушаю, — положив поперёк страницы ручку, закрыл он журнал. — Кстати, Андрей, я завтра вместе с баронессой собирался в город. Могу забросить тебя к родителям, если пожелаешь?

— Не нужно, дядя Пётр, — за летней подготовкой к свадьбе, они перешли все на более неформальное общение, естественно, только между своими. На уроках, да и везде, где их могли случайно услышать другие студенты, Андрей, как и Никола (у которого данная привилегия была, в силу тесного общения Златовых и Муравьёвых, намного раньше), обращался к мужчине исключительно по имени-отчеству.

— Как хочешь, — не стал настаивать Пётр. — Просто я подумал, что твои родители захотели бы справить праздник с тобою, тем более всё лето ты провёл у Николы.

— Я им написал, что приеду следующим летом, — избегая взгляда наставника, ответил брюнет, — Отец на праздниках всё равно вечно занят, да и они с мамой собирались уехать…

— Понятно. С практикой-то уже определились?

— Меня отец устроит на месяц помощником нашего управляющего в один и основных салонов области, — как само собой разумеющееся произнёс Николай. — Я этим летом уже ездил знакомиться с работниками и мастером. Думаю, будет полезно ознакомиться с семейным бизнесом, так сказать, изнутри.

— А я с Валерием Кондратьевичем договорился на июнь и июль, — произнёс Андрей, когда настал его черёд отвечать.

Барон Хлебников, непостижимым образом совмещая работу в администрации города с преподаванием в академии, имел возможность устраивать взявших его направление студентов к себе помощниками на летний период. Практики удостаивались только второкурсники (ведь третий курс к тому времени выпускался, получая направления, а у первого специализаций ещё не было). Валерий Кондратьевич каждому предложил поработать у него по месяцу. Так как у Николы была своя практика, его месяц барон разрешил взять Андрею. Август был занят Данилом. А вообще, летней занятости по направлению в академии не предусматривалось, так что их с Волковым выбор был полностью доброволен (глупо было упускать такой шанс, да и в трудовой запись, что они были, пусть и краткий период, помощниками заместителя мэра, может в будущем пригодиться).

— Да, Валерий Кондратьевич упоминал, что считает твоё рвение к освоению профессии весьма похвальным, — кивнул мужчина. — Но, подозреваю, вы поговорить хотели о чём-то другом?

— О ком-то, — поправил графа Никола.

— Нас интересует один из первокурсников, — осторожно промолвил Андрей. — Тарас Борщов. Он какой-то… странный. Нервный, замкнутый, себе на уме, — пояснил юноша, что имеет в виду.

Пётр с минуту молчал, прикидывая, стоит ли говорить друзьям сына о своём непростом подопечном, но потом, словно решившись, произнёс:

— Он многое пережил. Мы с баронессой не были уверены, стоит ли его в этом году привозить, и сможет ли он вообще учиться здесь. У него очень сложная ситуация в семье. Последние два года Тарас при живых родителях жил в приюте. Его психика очень неустойчива, так что не удивляйтесь его неприятию чужого мнения и постарайтесь избегать навязывать ему свои взгляды. Тарас весьма не глуп, и способен сам выбрать правильный путь. Однако если его пытаться заставить или торопить, он нарочно поступит строго противоположно, даже во вред себе.

— Его что, унижали в семье? — когда мужчина замолчал, негромко спросил Никола, чувствуя искреннее сочувствие к юному помещику.

— И не только, — серьёзно кивнул наставник. — Он был свидетелем ужасного события, произошедшего в его семье, после чего учителя, наконец-то, обратили внимания, что подросток не просто «трудный», а ребёнка явно лихорадит, и подняли тревогу. Так Тарас и попал в приют, слава Богу, до того, как его психика была окончательно сломлена. В приюте, конечно, тоже было не сладко, но худо-бедно он закончил девятый класс, успокоился, стал общаться со сверстниками. Его было опасно выдёргивать из этой среды, когда он только более-менее восстановился, но иначе Совет в следующем году мог его и не утвердить, списав, как оставшегося в миру.

— Но род Златовы же могли вмешаться в ситуацию? — удивился бездействию с их стороны Андрей.

— Не всё так просто, — покачал головою мужчина. — Не думай, что мы навесили по городу камер и следим за каждым вашим шагом. В базу приходят, да и то зачастую с некоторым опозданием, только сообщения особой важности: рождение наследника, брак или распад семьи, попадание в больницу с серьёзным диагнозом или травмой, способной привести к инвалидности или смерти, смерть. Если появляется информация из ряда вон выходящая, например, о том, что прямого наследника отдали в детский дом или приют, тогда уже Златовы принимают меры, в зависимости от конкретной ситуации. Случай со мною вам прекрасно известен. В ситуации с Тарасом был организован сугубый контроль: с ним ненавязчиво работала специальный психолог, устроенная в приют воспитателем, так что отчёты о его состоянии нам поступали регулярно. Сейчас для Тараса лучше всего находиться в спокойной дружественной обстановке. Поэтому, прошу, постарайтесь быть с ним как можно более снисходительными и терпеливыми.

Пётр мог и не просить: он и так видел, что ребята его прекрасно поняли.

***

5 января утром прибыл в академию граф Муравьёв в сопровождении младшего сына баронессы Златовой — Олега. Всё было готово для торжественного приёма: пол натёрт до блеска, хрустальные люстры сверкали и были украшены разноцветным дождём; во дворе, окружённая снежными сказочными персонажами: коньком-горбунком, зайчишкой-трусишкой и царевной-лягушкой, — стояла маленькая зелёная празднично наряженная красавица-ёлочка с золотистой Вифлеемской звёздочкой на макушке. Трапезная также была убрана к празднику: по углам стояли огромные вазы с букетами еловых веток, украшенных мишурой и игрушками; на окна служанки наклеили серебристые снежинки, по стенам развесели бумажные гирлянды, — хоть в этом году Рождественского бала и не предвиделось, остающиеся на попечении Феодосии Ивановны Андрей и Тарас не должны были лишиться такого великого торжества! Остальные учителя либо тоже на каникулы уехали в город, либо (это относилось только к аристократической части педагогического коллектива) были приглашены на Рождество к Златовым. Андрею в этот раз составить компанию другу не предложили: учитывая основную цель приезда Вяземских и подвешенное обручение Ангелины, Геннадий счёл за лучшее оградить дочерей от общества вольнодумного молодого человека.

И вот вернулись посланные баронессой ещё спозаранку сани с дорогими гостями. Князь Виктор Вяземский был невысоким, но крепким, мужчиной с абсолютно седыми волосами. Ему было лет пятьдесят, как знал Андрей, но выглядел он лет на десять-пятнадцать старше, и не только благодаря седине: глубокие морщины избороздили красивое некогда лицо князя, — однако взгляд был живой, заинтересованный. Он тепло, по-родственному, поздоровался с баронессой и графом Симеоном, затем поприветствовал остальных, в том числе и стоящих на почтительном расстоянии студентов.

Его средний сын Димитрий был на голову выше отца. Статен, хорош собой, с благородными чертами лица, он учтиво поздоровался со всеми, когда отец представил его и Вениамина, его младшего брата. Вениамин же был болезненного вида подростком их лет: щуплый, ещё угловатый, не выше отца, с бледной кожей и синюшными от холода губами, он представлял собою жалкое зрелище. Было ощущение, что его заставили ехать. Скромно кивнув, присоединяясь к приветствиям брата, юноша посильнее закутался в свою роскошную лисью шубу.

Гостей проводили в трапезную и угостили великолепным, хоть и постным, обедом (в академии жили православным календарём, и сегодняшний день исключением не стал). После чая баронесса пригласила князя с сыновьями на экскурсию. Пётр знаком велел подопечным на ближайшие несколько часов вернуться в свои комнаты.

— Эй, Тарас, если хочешь, пойдём к нам в гости. У нас шахматы есть, — предложил Андрей, когда они втроём поднялись наверх.

Было видно, что первокурсник колеблется, но, в конце концов, Борщов согласился и, закрыв уже открытую дверь в свою спальню, присоединился к ним.

— Чувствуй себя, как дома, — гостеприимно кивнул Никола на опустевшую кровать Ивана. — Если не знаешь правил игры, мы можем тебя научить.

— Я уже играл… дома, — с запинкой и явным трудом произнёс Тарас.

Парни не стали расспрашивать, поняв, что он имел в виду приют.

Всю прошедшую неделю Тарас так и слонялся по академии в одиночестве, по нескольку раз в день спускаясь к конюшням, а в остальное время запираясь в своей комнате. И ведь ему профессора на каникулы абсолютно ничего не задали! Им-то с Николой и в комнате было, чем заняться: играли в нарды и шахматы, писали совместный доклад, заданный Валерием Кондратьевичем (Данил, отправившийся в город, должен был скачать из Интернета статистику последних годов по их теме, что и было его долей участия в их общем исследовании); в конце концов, просто общались. А Тарас в комнате был один и, кажется, намеренно избегал их общества. Однако на прямое приглашение не отказался, а это уже было прогрессом.

Они вполне мирно и увлечённо разыгрывали одну партию за другой, когда в дверь постучала одна из служанок и сообщила, что Николая через пятнадцать минут в холле будет ждать отец. Извинившись за недоигранную партию, шатен стал собираться в дорогу.

— Если ты не против, я за Николу продолжу, — пересел на место Муравьёва Андрей, которому в этот раз выпала роль наблюдателя.

Однако Тарас отказался, сказав, что ему ещё надо за книгой в библиотеку. Да и вообще, засиделся он с ними. Спрыгнув с кровати, Тарас ушёл, а Андрей, пожав плечом, принялся неспешно складывать шахматы.

— Вернёшься-то скоро? — спросил он у Николы, когда тот, кивнув на прощание, собирался уже выходить.

— Ну, считай, — остановился у двери юноша, — завтра Сочельник, ночью мы все пойдём на церковную службу, 7-го вечером баронесса организует бал. Так что Вяземские пробудут в наших краях никак не меньше трёх дней, не считая сегодняшнего. Числа 9-го-10-го вернусь, а, может, 11-го, вместе со всеми: как отцу будет угодно. Так что не скучай сильно, и Тараса на праздник не оставляй одного: всё-таки Рождество.

— Постараюсь, — не сильно уверенно пообещал Андрей. — Передай от меня поздравления сёстрам Златовым.

— Передам.

И, шутливо козырнув другу, Никола скрылся за дверью.

 

Глава 15. Ссора

Андрей и Тарас остались в здании практически одни: экономка, одна из служанок, да главная повариха — вот и все, кто остались на Рождество в академии. Даже Прохор Степанович отбыл с баронессой, ведь он был не просто завхозом, но и личным слугой Анны Константиновны, а, значит, по необходимости и водителем, и, как в этот раз, кучером. Клавдия Аркадьевна надеялась, что Златовы отпустят его встретить праздник с семьёй, но пока Прохор не возвращался.

Феодосия Ивановна, которая жила в одном из учительских домиков при академии, приходила к обеду и была с оставшимися на её попечении мальчиками до самого ужина. Женщина вела домоводство у девушек и мало представляла, чем можно развлечь юных скучающих аристократов. Как с удивлением узнали Андрей с Тарасом, она была неграмотной:

— Я бы вам что-нибудь прочитала, да букв не знаю, — вздохнула она, когда впервые привела их в свой класс. — Могу, если желаете, рассказать о лечебных растениях.

Пышная дама не только была мастерицей, но и местной знахаркой, травницей и повитухой. Никаких заговоров и приворотов, естественно (да и можно ли такое вообразить у истинно православных?!), только искусство целителя и молитвы. Ни больницы, ни фельдшерского пункта в посёлке и деревне за горою не было.

— Да, было бы здорово послушать, — к удивлению Андрея, живо откликнулся Тарас.

Так они и проводили эти совместные часы. Феодосия Ивановна действительно всё знала о растущих в Сибири цветах и травах, деревьях и кустарниках. Пусть речь её была не ораторской, как у баронессы или Петра Анатольевича, и не изобиловала научными терминами, как у мирского врача, зато с её слов всё было понятно и просто. Андрей, относящийся к ботанике без особого интереса, тратил своё драгоценное время исключительно ради Тараса, над которым они с Николой решили взять покровительство, по примеру того, как род Златовых взял под своё крыло Соколовых.

Тарас же действительно оказался прилежным учеником. На следующее же занятие он принёс тетрадь с ручкой и старательно конспектировал всё, что говорила смущённая его усердием, но довольная женщина.

***

— Тарас, погоди маленько! — догнал Андрей спускающегося после завтрака к конюшням первокурсника. — Счастливого Рождества! Ты тоже поучил сегодня в подарок снежный шар? Нам в том году дарили музыкальные шкатулки.

Тарас непроизвольно улыбнулся, вспомнив найденный на тумбочке подарок. Это действительно был шар, но не такой, какие сейчас продают в сувенирных лавках и магазинах, и в который через месяц, если не раньше, уже попадает воздух. Это был среднего размера хрустальный шар на бронзовой кованой подставке. Внутри располагался вертеп, а, если встряхнёшь его, вместо пенопласта или золотинок, в нём поднималась и затем долго кружилась серебряная пыль, и звезда над вертепом начинала гореть. Сколько мальчик не вертел, разглядывая со всех сторон, удивительный подарок, он так и не обнаружил, как мастера вставили внутрь батарейки. Или всё работало на механике, как динамо-фонарь?

— Ты не против, если я составлю тебе компанию? — не дождавшись ответа, бодро продолжил Андрей. — А то Вани и Николы нет, а без них здесь тоска смертная! Конечно, если ты против, я Звёздочку потом навещу.

Тарас по-прежнему не отвечал, хоть и не выказывал своего возражения. Приняв такое поведение помещика за согласие, молодой Князев ободрился и прибавил шагу. Вскоре они уже были в конюшнях.

***

К праздничному ужину в академию собрались все, кто только мог. Прохор Степанович, вернувшийся прошлой ночью, с женой и дочерьми в этот день сидел вместе со студентами и преподавателями, Феодосией Ивановной и Захаром Епифанычем. Прохор в своей особой манере рассказывал, как встретили Вяземских в тереме Златовых, и как князья отзывались об их академии.

— Они ведь к нашим холодам-то непривычны, — добродушно посмеиваясь, вещал завхоз. — Я уж поднапряг мужиков, мы печь так разкочегарили, что опасались, как бы дом не спалить, а их светлости всё зябко. Особенно младшему барину: уж такой он худосочный, бедняга. Его бы хоть на месяцок у нас оставить, авось, мы бы его чуток откормили…

— А София? Они уже виделись? — полюбопытствовал Андрей.

— Сегодня на балу Софьюшку и Ангелину представят князьям, — покачал головою Прохор. — Они с матерью в усадьбе остались, а князья в тереме остановились. Так уж подобает: негоже невесте первый раз жениха абы как видеть…

***

Пришло ещё несколько дней. Они с Тарасом слонялись во дворе, разглядывая снежные фигуры, когда заметили вереницу из трёх идущих друг за друга саней. Это возвращались профессора. С ними должен был быть и Николка.

— А Ветра зачем они с собой привезли? — удивился Андрей, заметив привязанного к последним саням скакуна.

— Кого? — не понял Тарас, наблюдая за приближающимися повозками.

— Вон видишь того, серого в яблоках, жеребца? — указал взглядом Андрей (рукой показывать было не очень прилично, ведь ехавшим они были уже отлично видны). — Это конь директорской внучки, Ангелины. Она в том году училась с нами…

Он в надежде старался разглядеть среди едущих Ангелину, но его старания были напрасны. Вот сани поднялись в гору и остановились. Никола, спрыгнувший с последней повозки, помахал, подзывая, Андрею. Лицо у друга было таким серьёзным, что брюнет поёжился, мгновенно почувствовав, что что-то не так. Тарас, поняв, что снова лишний, куда-то испарился.

— Давай прогуляемся до голубятни, — предложил Муравьёв, жестом останавливая Андрея, уже собравшегося засыпать его вопросами.

Нахмурившись, Князев кивнул, и они не спеша отправились в рощу, скрывавшую собою местный «телеграф».

— Ангелина сделала свой выбор, — отойдя подальше от академии, коротко промолвил Николай.

— И? Она выбрала тебя? — с замиранием сердца спросил Андрей, явственно услышав в голосе приятеля сочувствующие нотки.

— Нет, она уехала с Вяземскими.

— ЧТО?! — брюнет остановился так резко, что чуть по инерции не упал.

— Я всё тебе сейчас расскажу, — пообещал Николай и принялся в подробностях вспоминать вчерашний день.

*ретроспектива*

Бал у Златовых был великолепен! Ангелине и Софье молодые князья не давали даже передохнуть, не отпуская с танцевальной площадки. Никола тоже время от времени приглашал то одну, то другую сестру, не выказывая ни одной из них при князьях особого предпочтения.

А утром на следующий день, когда в тереме почти все ещё спали, Ангелина постучалась в его комнату. Разбуженный Николай не сразу сообразил, что слуги сегодня не должны будить гостей к завтраку. Когда стук повторился, он, в спешке запахнувшись в халат, открыл дверь, и с удивлением обнаружил стоящую в коридоре одетую по-королевски девушку, с отчаянной решимостью смотрящую на него.

— Можно войти? — тихо попросила Ангелина, озираясь по сторонам, словно боясь, что её могут увидеть.

Никола отступил, пропуская подругу.

— Димитрий и Вениамин были в восторге вчера от тебя, — приглашая присесть, сделал комплимент девушке Николай. — Ты держалась восхитительно! Не думал, что после столь бурной ночи ты так рано решишь встать.

— Так я почти не спала, — призналась Ангелина, приблизившись к окну и взглянув на освещённый зимним солнцем родной пейзаж. Так и простояла она пару минут, собираясь с мыслями, а потом, повернувшись к другу, твёрдо произнесла. — Я знаю, что не смогу принести тебе счастья, а вот с Софией у вас есть шанс стать прекрасной семьёй. Обещай, что будешь всегда заботиться о ней, любить, и никогда не предашь.

— Обещаю, конечно, — в ступоре кивнул ещё не до конца проснувшийся Николай. — Но её же всё равно выдадут за Вяземского.

— Это мы ещё посмотрим, — и, ничего толком не объяснив, подруга быстро ушла.

Как потом узнал молодой Муравьёв, Ангелина после него отправилась к отцу и сообщила тому, что была бы совсем не прочь выйти замуж за красавца Димитрия. Обрадованный мудрым решением дочери, Геннадий за обедом намекнул князю Виктору, что его средняя дочь тоже пока свободна, и что из уважения к нему граф Симеон согласился уступить право князю первому выбрать себе невестку. Вяземские не стали долго раздумывать, и тем же вечером, заключив новую сделку, забрали Ангелину с собой.

*конец ретроспективы*

— Через месяц Ангелина станет княгиней Вяземской. До того времени она будет жить в их имении. Думаю, князь опасался, что крёстный и мой отец могут передумать, и пойти на попятный, — закончил рассказ Николай. — Ветер теперь твой. Ангелина очень просила тебя позаботиться о нём, по крайней мере, пока ты учишься в академии.

— Он же её намного старше, — всё ещё отказываясь верить услышанному, пролепетал брюнет.

— Димитрию 23 года, их разница в возрасте — шесть лет, вполне нормальная практика в наших кругах. Чаще всего в исконно-русских семьях муж старше жены на 3—5 лет, — пожал плечами Никола.

— А почему он до сих пор не женился? — Андрей, всё ясней осознавая реальность произошедшего, стал раздражаться. На себя, на Николу, на Ангелину, на Всземских.., — в общем, на весь белый свет.

— Ему отец уже раза три-четыре сватал достойных девушек, но Димитрий от всех отказывался. Этим он похож на дядю Ангелины, барона Олега, — зачем-то стал сравнивать Муравьёв. — А тут, на балу, он поразился красотою и грацией Ангелины, как и ты в том году, когда впервые увидел её. И, думаю, был очень рад, когда отец предложил ему данную партию.

— А как же Вениамин? — не сдавался Андрей. — Его же, выходит, брат кинул.

Николя с участием и пониманием взглянул на друга:

— Ты сам видел, Вениамин ещё мальчишка. Его хотели обручить так рано исключительно ради того, чтобы «забронировать» за собою одну из наследниц Златовых. Ульяну-то уже выдали, князь не успел к ней сына посватать; Ангелина, по идее, оставалась за нашей семьёй, «свободной» была только София. Вениамин всего не год нас младше, но он часто болел в детстве, поэтому физически ещё не совсем возмужал. Их хотели, в случае согласия обоих, обручить этим летом, но свадьбу сыграть только года через три-четыре, не раньше.

— А тут Ангелина со своей превосходной идеей обменяться с сестрой, — в голосе Князева появилась язвительность. — Поступила, как последняя…

— Не смей! — в глазах Николая появилась откровенная угроза. Он, не моргая, как удав на свою жертву, взирал на друга. — Я знаю, за полгода ты смог свыкнуться с мыслью, что Ангелина может выбрать меня. Что ж, она нас обоих отвергла, и это был лишь её выбор.

— Тебе-то грех жаловаться: теперь женишься на Софии, как и мечтал, — выплюнул брюнет, пиная от переполнявшей его злости ни в чём не повинный снег.

— Да, и я очень благодарен Ангелине за её столь самоотверженное решение, — с непробиваемым спокойствием произнёс Николай. — Мы с Софией будем молиться, чтобы и Ангелине с Димитрием Господь даровал в супружестве мир и согласие. Если тебе от этого станет легче, можешь ударить меня.

Андрей ошеломлённо взглянул на друга и, проворчав под нос: «Молиться он будет, святоша», — плюнул себе под ноги и размашистым шагом устремился прочь. Сейчас ему необходимо было побыть одному.

***

Назавтра к вечеру вместе с остальными студентами вернулся и Ваня. Блондин сразу понял, что между друзьями пробежала чёрная кошка, но расспрашивать не стал (если захотят — сами расскажут). Лёжа на кровати, он всё вспоминал проведённые с супругой каникулы.

— Ну, как ваш медовый полумесяц прошёл? — второй день не желая разговаривать с Николаем, спросил у друга Андрей.

— Что? — смутился Ваня, на щеках выступил предательский румянец.

— У тебя так глаза блестят, что и так ясно, чем вы там с Катей занимались, — ухмыльнулся Андрей.

— Имеют полное право, — вмешался Никола, желая оградить приятеля от неуместных и бестактных расспросов.

— Да я без претензий, — повёл плечом Князев, после чего вновь с иронией взглянул на Ваню. — Залететь-то не боитесь?

— Нет, — на этот раз в глазах всегда спокойного Соколова появились льдинки. — Но если что, я буду рад, — и он вдохновлено добавил из сказки о царе Салтане, — «И родит богатыря мне к исходу сентября»

— Ага, — развеселился Андрей, — главное чтобы не было, как в книжке: «…не мышонку, не лягушку, а неведому зверушку».

Оскорблённый Ваня отвернулся к стене, не желая в первый же день семестра разругаться с явно невменяемым другом.

— Ты хоть иногда думай, о чём говоришь! — разозлился за приятеля Никола, осуждающе взглянув на Андрея.

— А что я такого сказал? — и, резко поднявшись с кровать, брюнет куда-то ушёл.

Ваня, услышав, как хлопнула дверь, повернулся к Николе:

— Что это с ним?

— Не обращай внимания, он просто слегка не в себе с тех пор, как узнал, что Ангелина предпочла ему даже не меня, а, по его словам, «какого-то заезжего молодца».

И Никола поведал другу обо всём, что произошло.

***

— Скажешь, я не прав?

Всю неделю Андрей практически не общался с друзьями, предпочитая им компанию старшекурсников или Тараса. И вот теперь он сидел на кухне со своим другом-учителем Евгением Денисовичем, приятельские отношение с которым у них (на почве общей любви к информатике) завязались ещё вначале первого курса. В принципе предполагалось, что Андрей в эти часы помогает молодому преподавателю по хозяйству, как Никола и Ваня — батюшке, или Игнат и Данил — Захару Епифанычу в конюшне.

— А ты сам как считаешь? — вопросом на вопрос ответил Женя.

— Да несправедливо всё это, — поморщился юноша, беря очередное печенье. — Вон Ване и Николе их Бог даёт всё, а мне — ничего.

— Завидуешь, значит, — взглянул на студента с прищуром мужчина. — Признайся, а ты хоть успел разок поцеловать в том году Ангелину?

— Неа, — с досадой покачал головой Андрей. Но не считать же поцелуем касание губами руки избранницы. Всё остальное было у «древних» дворян до свадьбы под запретом, и ему, чтоб получить разрешение от баронессы встречаться с внучкой, пришлось принять их правила.

— А хотелось? — продолжал искушать Евгений.

Андрей, сжав губы, кивнул. Хотелось и не только этого… Ему даже не разрешалось Ангелию крепко обнять, их отношения были подчёркнуто чинными и благородными.

— Ну, значит, это была не любовь, — облегчённо выдал Женя к вящему удивлению Князева.

— Как это? — только и смог выдавить из себя Андрей, чуть не захлебнувшись отпитым так не вовремя чаем.

Евгений Денисович пожал плечами:

— У вас была просто влюблённость, страсть — не более. Если хочешь увидеть настоящую любовь, взгляни на своего друга, Ваню, и его Катю. Что-то я ни разу не застал их, обжимающихся и целующихся по углам. Зато как они смотрят друг на друга, каким тоном разговаривают… Там настоящее чувство. А, женись ты сейчас на Ангелине, поди и разбежались бы через годик-другой: чувства-то имеют свойства со временем притупляться.

— О чём ты говоришь?! — вспылил Андрей, чуть не опрокинув на себя остатки злополучного чая.

— И всё же, когда ты вспомнишь, что кроме Златовой в мире есть ещё девушки, и обратишь на них своё внимание, поймёшь, что я прав, — информатик сидел спокойный, как танк, да ещё с таким видом, будто был самим воплощением многовековой мудрости.

— Ты сейчас говоришь, как Никола, — в укор другу проворчал Андрей, всё-таки сумев взять себя в руки: он и так рассорился с лучшими друзьями, не хватало ещё поругаться с Женей. — Лучше бы посоветовал, как отвлечься.

— Запросто, — подумав, произнёс старший приятель. — Попроси Валерия Кондратьевича взять тебя в помощники уже сейчас. Правда, мы обычно уезжаем в город сутра, а ведь у тебя уроки, — в голосе мужчины прозвучали нотки сомнения в собственном гениальном плане. А так представь: на выходные бы иногда уезжал, к лету бы уже знал и свои обязанности, и специфику работы…

— Да, было бы классно! — согласился Андрей, обдумывая, как бы провернуть подобную афёру?

Конечно, в пятницу, когда у них стоят история и практика по этикету, его явно никуда не отпустит. Зато во вторник, благодаря свободным часам для занятий по направлению, у их курса стояла только верховая езда. А с Захаром Епифанычем всегда можно было договориться.

Как ни странно, их авантюра удалась. И с февраля Андрей официально стал ездить по вторникам в город на работу вместе с бароном Хлебниковом.

 

Глава 16. Тихое семейное счастье

К середине апреля, когда снег с полей стаял, и земля чуть подсохла, в деревни, расположенной с другой стороны горы Златовки, началась стройка дома для Соколовых. Строили всем миром: и баронесса прислала своих специалистов, и граф Муравьёв выделил в помощь людей, и местные вовсю помогали! К концу мая дом был не просто достроен, но и оборудован автономными источниками питания (крыши избы покрывали солнечные батареи, во дворе поставлена современная ветровая установка) и полностью готов к заселению, что было весьма вовремя: Настя, находящаяся уже на девятом месяце, если бы не конец учебного года и личная просьба баронессы, давно должна была уйти в декрет.

Пока шло строительство, в академию зачастил сын Анны Константиновны Олег. Как потом поняли студенты, приезжал он больше не контролировать рабочих, а чтобы увидеть молодую преподавательницу музыки, баронессу Елену. Олег, к радости матери, всё-таки на последних двух балах обратил на девушку внимание.

И вот студенты разъехались на каникулы, годовые отчёты сданы, и Пётр торжественно объявил семье, что строительство полностью завершено и можно въезжать. Учитывая, что мужчина хотел сделать жене и детям сюрприз, и к стройке всё это время близко не подпускал, Катя, Ваня и Настя увидели свой новый дом впервые. Ваня не верил глазам, восхищённо взирая на огромный, по сравнению с остальными, хотя и одноэтажный терем. Он и не думал, что у отца получится построить так быстро, в лучшем случае рассчитывал на конец лета, когда они с Катей вернутся из города. Но уезжать им не понадобилось. И пусть во дворе ещё оставался строительный мусор, баня не была достроена, но сама изба стояла, ожидая своих постояльцев.

Войдя внутрь, парень и девушка поразились богатством убранства и невероятным сочетанием старины и современности: вся мебель в комнатах была либо резной деревянной, либо плетённой; покрывала, шторы, занавески украшали прекрасные вышивки; в красной углу, конечно же, иконы… Но и вся необходимая в городских квартирах бытовая техника на кухне имелась, а в просторной гостиной на плетёной тумбочке даже стоял телевизор. Правда, как признался Пётр, спутниковая тарелка ловила всего три канала, зато он уже приобрёл довольно много мини-дисков с фильмами и мультфильмами, которые можно было просматривать в замечательном качестве и без надоедливой рекламы с помощью встроенного в телевизор видеоплеера. Мельком проглядев диски, Ваня обнаружил в отдельной стопке записи православных фильмов и телепередач, в основном же коллекция состояла из советский мультфильмов и фильмов, и лучших из зарубежных, примерно тех же годов выпуска, современный же кинематограф отец явно не знал.

— Если напишете названия, я закажу и другие, — немного смутился Пётр, наблюдая, как тщательно сын изучает его кино-подборку. — В телевизоре есть и функция 3D.

— Нам и этих-то не пересмотреть, — улыбнулся отцу Ваня, и они с Катей отправились исследовать отведённое им крыло.

Дом был абсолютно зеркален, будто две отдельные квартиры, соединённые общей гостиной и кухней. Пройдя сквозь занавешенную арку, Ваня с Катей оказались в коридоре. Слева была дверь в ванную, справа — в комнату, по всей видимости, предназначавшуюся их бабушке: небольшая светёлка с односпальной дубовой кроватью, вместо шкафа — сундук, туалетный столик у противоположной стены, у окна — кресло-качалка. Дальше по коридору располагались ещё две таких же по размеру комнаты, одна из которых представляла собою детскую, вторая пока была гостевой. Последняя дверь вела в их спальню.

— Какая красота! — только и смогла прошептать Катя, войдя вслед за мужем в опочивальню.

Роскошная кованая кровать стояла посреди комнаты, застеленная атласным покрывалом; у единственный стены, где не было окон, располагался комод. Справа от него, ближе к двери, зеркало во весь рост в посеребренной раме, в углу на резной полочке — лампадка. Полочка явно предназначалась для их венчальных икон. На полу — шикарный ковёр. Молодые долго не могли оторвать глаз от подобного великолепия!

Вернувшись в общую гостиную, они увидели довольно улыбающегося Петра и не менее их восхищённую Настю.

— Ну что, жить можно? — не скрывая триумфа, спросил мужчина. Получив утвердительные кивки, он, ещё шире улыбнувшись, добавил. — Но это ещё не всё. Баронесса Златова подарила нам всю эту деревню вместе с людьми.

— Как? — опешила Катя. — Разве можно дарить людей?

Пётр жестом попросил невестку внимательно его выслушать и не перебивать:

— Они крепостные. Но это совершенно не то крепостное право, что было сто-двести лет назад. Все жители добровольно остались в своё время служить баронессе. Кто хотел — того Златовы отпустили на волю. Им отец баронессы выдал начальный капитал, чтобы те смогли перебраться в созданные при советской власти колхозы-совхозы. И теперь, если ребёнок тянется к знаниям и желает жить и учиться в городе, баронесса лично заботиться об этом. Правда такие всё равно остаются крепостными и работают на Златовых. Например, инженеры и электрики, которые проектировали наш дом и помогали в строительстве. Но вот их дети уже к нашему миру не принадлежат и получают «вольную». Конечно, если «городской специалист» не вернётся жить в родную деревню.

— Но они всё равно остаются рабами, — нахмурилась Катя.

— Не совсем, — покачала головою Анастасия. — Ты пропустила в том году целых полгода, поэтому ещё не до конца разобралась в нашем уникальном социальном строе. Многие сохранившие нам верность деревни после отмены царских денег и выпуска советских рублей, перешли на натуральный обмен, а со временем стали жить общиной. Остальные ещё довольно долго пользовались старинной монетой и бумажными облигациями, а потом, когда их в ходу почти не осталось, тоже выбрали либо общину, либо натуральный обмен.

— И служат дворянскому роду они без принуждения: все телесные наказания, дабы добиться повиновения крестьян, Советом давно упразднены, и даже запрещены, — продолжил лекцию, которую обычно читала Анна Константиновна на первых уроках истории первокурсникам, Пётр. — Барин — это ни в коем случае не тиран и не рабовладелец, это заботливый отец, как царь — для целой страны, так и помещик — для вверенных ему Богом крестьян. Поэтому мы, конечно же, не будем нещадно эксплуатировать живущих в деревне людей, наша основная цель — с христианской любовью и рассудительностью заботиться об их благополучии, как добрый настоятель заботится об иноках в монастыре.

— Хорошо, допустим, это возможно, учитывая, что у нас только одна небольшая деревня. Но как успевают обо всех позаботиться Златовы и Муравьёвы, ведь у них, наверное, не одна тысяча «подопечных»? — всё ещё скептически смотрела на взрослых Катя, удивляясь, что Ваня молчит. Её саму давно мучил вопрос относительно наличия в современном дворянском обществе слуг и крепостных.

— В каждой деревне есть староста, как и у каждого города — свой мэр, — спокойно ответил Пётр. — Он и поддерживает быт поселян, отдавая излишки производства барину и докладывая о проблемах и нуждах деревни. Например, у нас в деревне пока нет своей мельницы, да и полей для засева пшеницы не так уж и много, поэтому мы обязаны либо организовать производство, либо закупать муку в других деревнях или городе. С другой стороны, наш кузнец, Кузьма, изготавливает не только бытовую утварь, но и мечи, прибыль от продажи которых теперь будет поступать на наш банковский счёт.

— То есть, мы выполняем функцию поселковой администрации, — наконец разобралась Катя.

— Можно сказать и так, — согласился с невесткой мужчина. — Но у наших людей по-прежнему остаётся обязанность содержать академию. Это наша десятина.

— Десятина? — теперь уже и Ваня изумлённо взглянул на отца: Никола о налогах ни разу не упоминал. Да и кому платить, когда царя нет? Понятно городской бизнес, правда, там и процент государству побольше будет, но здесь-то, в обособленной системе, дань, как до этой минуты полагал юноша, платить должны лишь своим господам крепостные.

— А ты помнишь, что в письме, которое получает каждый будущий первокурсник, упоминается о 10%, которые при трудоустройстве обязан отдавать выпускник первые 5 лет, в качестве компенсации за обучение? — напомнил Пётр. — Также и все дворяне, у которых есть имение или бизнес, приносящий стабильный доход, ежемесячно обязаны отчислять 10% прибыли в ФРД — Фонд Российского Дворянства. Из этих денег, в частности, мы с Настей, и другие ваши учителя, получаем довольствие, а вы — стипендии. Также Фонд финансово помогает малоимущим или разорившимся дворянам, вдовам, сиротам… Им же обеспечивается политическая и социальная деятельность Совета.

— Освобождены от десятины только Вяземские, так как их род полностью содержит лицей, — продолжила объяснения Настя. — И, с открытия академии, Златовы.

— Теперь и наш род будет соучаствовать делу Златовых, так что если в дальнейшем мы откажемся от их помощи в реализации продукции наших мастеров и создадим собственное предприятие, от налогов Фонду мы также будем освобождены.

***

На третий день как семья графов поселилась в доме к ним пришла неожиданная гостья. Ваня с Катей в тот день встали раньше Петра и Насти. Пока супруга умывалась и прихорашивалась в просторной, просто королевской (особенно по сравнению с городскими квартирами), ванной комнате, молодой Соколов включил кипятиться электрочайник, после чего расположился в гостиной, дожидаясь любимую. Звонок в доме был, правда весьма архаичный: в виде бронзового колокольчика с верёвочкой у входной двери, — поэтому Ваня не сразу сообразил, что снаружи звонят.

Когда молодой человек, наконец, открыл дверь, то увидел на пороге смутно знакомую девочку с длинными чёрными косами и кучей веснушек на курносом носу и щеках.

— Привет, чем могу помочь? — первым поздоровался Ваня, заметив, что девочка растерялась. Возможно, она ожидала увидеть Петра или Настю.

— Простите, ваше сиятельство, — очнувшись от замешательства, в пол поклонилась юная крестьянка. — Меня прислал вам отец, Кузьма Петрович.

— Зачем прислал? — удивился Иван, наконец, вспомнив, где её видел: это была младшая дочь их кузнеца!

— Прислуживать, помогать по хозяйству, — в свою очередь изумилась непониманию графа девочка. — Меня зовут Любой.

Ваня так и не нашёлся, что ей ответить. К счастью, звонок в дверь слышал не только он. Отец, на взгляд юноши, появился как нельзя вовремя, чтобы прояснить ситуацию.

— О, Любонька, заходи, — увидев гостью, радушно пригласил девочку в дом Пётр. — Как отец? Уголь для печи закончился? Я уже послал за ним.

— Нет, уголь ещё есть, ваше сиятельство, — низко поклонилась и ему юная девушка. — Меня родители послали вам в помощь.

— А мама с Наташей справятся без тебя?

— Да, ваше сиятельство, не беспокойтесь, — в очередной раз поклонилась девица.

У Кузьмы, кузнеца, был довольно большой дом и пятеро детей: три сына, двое из которых были его подмастерьями, а третий, младший, обучался у плотника; и две дочери-погодки, Наташа и Люба, которые помогали матери по хозяйству. Ещё в их доме при кузнице жили трое учеников то ли из местных, то ли из других деревень Златовых, — подробностей Ваня не знал. И вот теперь младшая дочь кузнеца, которой от силы можно было дать лет тринадцать, пришла к ним работать служанкой и, судя по всему, отец был не против.

Тем временем в гостиной появились Настя и Катя. Катя была шокирована не менее супруга, когда поняла, зачем к ним пришла ранняя гостья. Как оказалось, в доме даже была предусмотрена комната для прислуги: узкая коморка, в которую вела неприметная дверь в кухне, которую Ваня с Катей при осмотре приняли за темнушку. Там и окошко-то было не больше, чем в будке общественного туалета, однако кровать, как оказалось, вполне поместилась, как и небольшой сундук для личных вещей.

Придя в себя, Катя наотрез отказалась от помощи Любы, заявив, что Настя, конечно, как хочет, но в своей половине терема она справится с уборкой, да и с остальными домашними делами, сама.

— Но, дорогая, у тебя же с учёбой на выпускном курсе совсем не останется времени. А потом, дай Бог, детки пойдут, — попыталась вразумить её Настя.

Однако юная графиня осталась непреклонна. Более того, она возмутилась, что девочке-служанке, раз уж её оставляют, придётся жить в каком-то чулане, и потребовала у Петра, чтобы для Любы выделили нормальную комнату. Пётр решил за благо уступить невестке, и велел Любе размещаться в одной из двух гостевых комнат, что были в их с Настей крыле. Дочери кузнеца досталась, как и бабушке в их крыле, спальня напротив ванны, в которую Анастасия думала поселить няню для их с Петром малыша.

Впрочем, няне необходимость отпала, когда через неделю Пётр привёз бабу Марфу. Услыхав, что Настенька собирается пригласить чужую женщину, чтобы та помогала ей заботиться о ребёнке, Марфа чуть ли не слёзно умолила Петра позволить ей нянчить малыша, как и своих будущих правнуков. И здесь Ванин отец уступил. Однако когда бабушка Кати начала во дворе возделывать грядки, тут уж граф Соколов-старший проявил твёрдость, заявив, что либо старушка подвизается в семье нянькой, либо просто живёт в своё удовольствие, максимум, сажая на клумбах цветы. Марфа, естественно, выбрала первое.

***

Довольно быстро комната для прислуги действительно превратилась в темнушку: кровать куда-то унесли, сундук наполнился овощами, появились полочки для банок с соленьями, на полу стояли мешки с крупами, сахаром и мукой.

Любу Марфа привечала, как вторую внучку, что очень смущало поначалу девочку. Катя тоже относилась к дочери кузнеца не как к прислуге, а как к младшей сестре или подруге: помогала с уборкой в гостиной, учила пользоваться кухонной техникой (Люба боялась включать плиту, не умела пользоваться миксером и микроволновкой). Однажды, когда Катя спросила, умеет ли служанка читать, та гордо кивнула. Но когда дошло до дела, выяснилось, что на самом деле Люба с трудом разбирает буквы, худо-бедно читая по слогам.

— Но так же нельзя! — когда вечером Пётр отпустил девочку повидаться с семьёй, возмутилась Катя. — Любе надо учиться, ходить в школу…

— Зачем? — просто спросил Пётр, давно понявший, что скромная и тихая на первый взгляд невестка имеет воистину боевой характер.

— Как же? — растерялась девушка, обострённое чувство справедливости никак не давало ей принять тот факт, что Любе, не собирающейся становиться в жизни академиком или инженером, вовсе не обязательно быть грамотной.

— У нас есть церковно-приходская школа, — терпеливо промолвил Пётр. — С детьми занимается в своём доме наш дьякон Антипа. Желающих не так много, поэтому необходимости в отдельном здании школы пока нет.

— А остальные? — поинтересовался Ваня, которому тоже вопрос крестьянского образования был интересен.

— Многим некогда: один летний день, как говорят, год кормит, — ответил Пётр. — И всё-таки большинство родителей стараются отправить хотя бы одного из детей на обучение к отцу Антипе, чтобы зимой, когда работы в поле и на огородах нет, а солнце заходит рано, в доме читалось Священное Писание.

— И во всех деревнях у вас так? — удивилась вяжущая для будущего малыша пинетки Марфа, сидящая в уютном кресле у электрокамина.

Настоящий камин в гостиной Пётр изначально не запланировал, уверенный, что для обогрева зимой достаточно будет печи, от которой по спрятанным в стенах трубам питались во всех комнатах батареи. Но когда строительство дома было завершено, он решил, что для большего уюта не помешал бы камин. Пришлось покупать и устанавливать электрический, который, однако, вполне гармонично вписался в так тщательно продуманный им интерьер. К слову, для облегчения домашних хлопот отказавшихся от прислуги детей, Пётр на днях привёз и установил в их ванной современную стиральную машинку, а также купил забытые впопыхах утюг и гладильную доску, которые теперь находились в спальне служанки. Благодаря Кате, Люба уже вполне освоилась с находящимися в доме электроприборами, хотя и пользовалась ими с явной опаской.

— В основном, — кивнула Настя старушке. — Правда существуют и обычные школы, интернатного типа, где учатся одарённые в науках и желающие в дальнейшем уехать на обучение в город ребята из окрестных сёл и деревень. В основном их туда отправляют из поместных, церковно-приходских, школ.

Больше Катя права крестьян не отстаивала, решив со своим уставом в чужой монастырь не соваться. Она поняла, что в этом застывшем во времени обществе действительно нет притеснений и угнетения слабых: всё основано лишь на христианских законах и ценностях. И если кто-то захочет вырваться, ему не препятствуют, а даже, наоборот, всячески содействуют, отправляя на учёбу (и оплачивая её), устаивая на работу, помогая с жильём. Взамен новоиспечённый специалист-горожанин обязан был своей профессией служить роду, если в приобретённых им умениях появлялась необходимость. Так у Златовых в городах были свои врачи, свои работники ЗАГСов (благодаря которым летом сама же Катя была освобождена от заботы менять все документы в связи со сменой фамилии), свои представители в правоохранительных органах и системе образования, и так далее. Всю Россию охватывала эта пёстрая паутина, чем и объяснялись невероятное влияние и связи современных баронов и графов.

А 21-го июня, ночью, Анастасия, к удивлению всех, родила близнецов. Принимавшая роды Феодосия Ивановна, долго потом причитала, поздравляя счастливого отца и всю их семью с прибавлением:

— И животик-то был какой аккуратненький, и токсикоза совсем не было, и до последнего доносила… ну абсолютна никаких признаков…

Катя, слушающая её, а до этого — родовые стоны, доносившиеся из комнаты молодой свекрови, решила, что когда ей придёт время рожать, непременно отправится в город: там врачи и укол обезболивающий сделают, и, в случае чего, боксы для недоношенных младенцев имеются. Но, конечно, сейчас, когда она ещё даже не беременна, думать об этом было рано, и она поспешила присоединиться к Ване, который от всей души поздравлял отца с появлением на свет своих младших братика и сестры.

Окрестили маленьких Соколовых на восьмой день с именами Владимир и Татьяна.

— Вот и вернулось моё имя в семью, — с теплотой произнёс Пётр, взирая на уснувшего на руках супруги сынишку.

— Так тебя, Петенька, слава Богу, после «смерти» не отпевали, — покачала головой Марфа, убаюкивая Таню. — Так что для Церкви и вечной жизни ты был и будешь Владимиром.

— Не совсем так. Конечно, зная, что я ещё жив, мой брат и не мог пойти на это. Люди баронессы, работающие в похоронном бюро и устраивающие мои «похороны», убедили тогда Галю, что отпевание было заочным. Баронесса же настояла на проведении обряда наречения нового имени, — он перевёл взгляд на внимательно слушающего старшего сына, — это была главная причина, почему я остался Петром.

— А мама, наверно, ставила за твой упокой свечки, подавала записки, — упрекнул отца Ваня.

— Так у Бога все живы, — улыбнулся Пётр. — И, самое главное, Он знал, что я жив. А то, что в записках стояло моё прежнее имя, и что они читались за упокой, — беды нет никакой. Наоборот, я очень благодарен Гале за её молитвы, и мы с Настей тоже молимся за упокой её души.

Катя отлично помнила слова Христа, что в Раю люди не разводятся, и не женятся, а пребывают, как ангелы. Но, в тоже время, в храме, который они с бабушкой посещали, живя в городе, батюшка на проповеди говорил, что после смерти сохраняются те духовные связи, что возникают у людей при их земной жизни. А так, все будут пребывать в неизреченной радости, всё больше возрастая в любви, и пребывая друг с другом, как братья и сёстры. И всё-таки слова Библии о том, что муж и жена — одна плоть, говорили о более тесном единении душ между супругами. У неё — один Ваня, а у дяди Петра уже две жены, притом обе венчанные. «Так кто же на Небесах будет главнее?» — невольно подумала Катя, но вслух свой вопрос не произнесла. В конце концов, сам Господь говорил, что кто стремится стать первым, будет последним. Настоящие святые любили всех, и молились за всех, да и теперь молятся. И Настя вон явно не считает Ванину маму соперницей, и даже не забывает её в своих молитвах. «Наверно, я просто ещё не настоящая христианка, раз меня мучают подобные вопросы, — нежно прильнув к сидящему рядом мужу, решила Катя. — Или, как в той притче, пытаюсь пригоршнями перетаскать океан. Мне Бог дал Ваню, Ване — меня, — улыбнулась она, когда супруг крепче обнял её. — Так зачем думать о загробной участи других, когда не мешало бы наперёд позаботиться о нашем собственном спасении. Я вон за родителей как давно записочки не подавала? И за что мне такая милость от Бога, что мы с бабушкой стали частью такой хорошей семьи?» И девушка с любовью взглянула сначала на мужа, а потом и на всех остальных. Здесь, в их компании, она была по-настоящему счастлива. И внезапная мысль озарила её, и Катя поняла, как всё-таки можно в земных аналогиях выразить тайну сию: «В Царствие Божием все будем любящими сёстрами-братьями, а мы с Ваней, — глянула она на безмятежно спящих Вову и Таню, — неразлучны, как близнецы».

 

Глава 17. Раскаяние Андрея

Андрей так по-путному и не примирился с друзьями, да и, когда стал каждую неделю ездить в город с Валерием Кондратьевичем, особо для общения времени и не находилось. По вечерам он работал на ноутбуке, разбираясь в том ворохе информации, что скинул для него по работе барон, стал чаще заходить к Жене, прося пустить его к жутко медленному, но всё-таки Интернету. Да и домашние задания по этикету и истории никто не отменял! В общем, в те редкие минуты и часы, что проводил-таки с друзьями, Андрей предпочитал делать вид, что ничего не произошло. Ваня и Никола не отгораживались от него и играли по заданным им правилам. Впрочем, он сам тяготился их обществом, и предпочитал проводить свободное время за игрою в карты с Кириллом, Васей и присоединившимся к их азартной компании Тарасом. Он даже обрадовался, когда, наконец, наступили каникулы!

Теперь он целыми днями был на работе, то заполняя отчётную документацию, то сопровождая своего начальника в поездках: Валерий Кондратьевич почти на все встречи и совещания брал его с собою. Жил Андрей в специально снятой для него огромной квартире-студии. Денег, накопившихся за предыдущие два года на карточке благодаря мизерной, но всё-таки, стипендии, с лихвой хватило до первого полноценного аванса, а уж теперь молодой человек совсем не экономил. Вечера он проводил в клубах; в барной стоке в кухонной зоне появились дорогие вина. Сначала Андрей только дегустировал, выпивая за вечер не больше рюмки, но вскоре этого стало мало, и теперь он мог опустошить за раз чуть ли не полбутылки.

Он не осознавал, что такими темпами скоро сопьётся, целью его жизни стало получение удовольствий. И, наверняка, это привело бы и ещё к более тяжким грехам, если бы не одна встреча, произошедшая в середине июля.

В тот день Андрей по поручению барона ездил к руководству недавно открывшейся в городе студии современного танца: необходимо было отдать им подписанные бумаги. У него была служебная машина с водителем. За добросовестный труд, Валерий Кондратьевич обещал его по окончании практики записать на ускоренные водительские курсы, чтобы к концу августа у юноши были права.

Выполнив возложенную на него задачу, Андрей вернулся в администрацию, из которой как раз выходил его учитель-начальник. Однако привлёк его не озабоченный вид барона, а стоящая на парковке до боли знакомая машина, из которой, заметив его, вышел… отец.

Михаил Князев выглядел уставшим. С последней их встречи мужчина заметно сдал, постарел: всегда имевший идеальную осанку, сейчас он сутулился, будто нёс на плечах непомерный груз; лицо осунулось, глаза казались впалыми, в волосах существенно прибавилось седины…

Однако Андрею не удалось подойти к нему: приблизившийся к статуей замершему помощнику и сказав, что конференцию перенесли с трёх на два часа дня, барон подтолкнул его обратно, к машине. Как в тумане юноша сел на заднее сидение, и они уехали.

Андрей не запомнил ни одного вопроса, обсуждавшегося на пресс-конференции мэра города и его заместителей. Журналисты наперебой задавали вопросы, вспышки фотокамер ослепляли, а Андрей, стоя за спиной своего начальника, ничего этого не замечал. Внутренним взором он всё ещё видел отца, и его разочарованный взгляд…

После конференции Валерий отправил Андрея домой, сказав, чтоб тот как следует отдохнул и выспался за выходные. Как добрался до квартиры, молодой человек и сам бы не смог объяснить: будто его просто кто-то довёл.

***

Этой ночью Андрей не спал. Желая забыться, он достал бутылку, но та, как назло, выскользнула из рук и разбилась. От досады и охватившей душу ярости, молодой человек схватил другую бутылку, и в гневе кинул её о стену, потом третью… и от его запаса алкоголя ничего не осталось, только осколки, брызги на стенах да лужа, постепенно впитываемая ковром. Во сколько обойдётся уборка и химчистка дорогого хозяйского ковра, юноша в минуту гнева не думал. Выплеснув кипевшие внутри эмоции и не получив от этого никакого удовлетворения, Андрей глухо застонал, словно раненный зверь, и, вцепившись себе в волосы, сполз на пол, прислонившись спиною к дверце кухонной тумбы.

Горячие слёзы покаяния потекли по лицу. Он не помнил, когда вообще последний раз плакал, наверно, во втором классе, когда защищался от одноклассника, а его ещё и наказали за драку. Тогда слёзы выступили от обиды и несправедливости, но теперь они безостановочно текли, и Андрей был не властен их остановить.

Нахлынули тягостные воспоминания, которые он последние два года усиленно отгонял от себя. И началось всё с его поездки в академию. Дело в том, что отец был категорически против и… Андрей просто сбежал из дома, захватив свои документы, нетбук, фамильное кольцо и кинжал; и оставив коротенькую записку, чтобы родители не волновались и не искали его. Именно поэтому он был искренне рад, когда той зимой не было дороги до города, и все студенты остались на каникулы в академии; поэтому с таким энтузиазмом согласился на всё лето отправиться к Муравьёвым, и не уехал, даже когда граф Симеон не очень радушно принял его; поэтому вынужден был остаться в академии этой зимой; и поэтому так рьяно уцепился на практику… Он понимал, что сделал очень больно родителям… Даже его отношения с Ангелиной… Никола и Женя были абсолютно правы, говоря, что у них была не любовь. Девушка восхищала его своей красотой, исключительными манерами, с ней было интересно… но встречался он с нею, хотя и сам до этого дня не смел признаться себе в этом, чтобы иметь возможность остаться в её мире, не возвращаться к родителям, не видеть причинённого им горя… Петра Анатольевича он обманул: за всё время он ни разу не послал домой даже весточки… и этим летом не собирался их навещать: хотел заработать на практике денег, и снять на август какую-нибудь однёшку, чтобы перекантоваться до сентября…

И на друзьях зря сорвался. Да, он всей душой им завидовал: завидовал, что у них нет таких проблем, как у него; что в они могут быть счастливы; даже их вере, которая так явно помогала им жить! А ведь почившая няня Николы, просила не предавать (печальную новость они получили ещё в начале октября, и друг очень скорбел, что отец за ним не прислал, и он не смог быть на похоронах). А он предал. Предал их дружбу. Всё пошло кувырком, и он отыгрался на ни в чём не повинных друзьях. А те всё стерпели и даже ни разу не врезали, хотя он зачастую нарочно провоцировал их. Его выводило из себя такое смирение, бесила их выдержка! Чего он только за эти полгода не наговорил им — стыдно вспомнить. А они продолжали считать его другом…

Слёз уже не было, а он всё сидел в одной позе и винил себя за всё, что натворил. И чем дольше занимался самоедством и укорял себя, тем яснее видел своё падение, вспоминал и другие, совершённые в жизни, грехи.

Начало светать. Обессиленный, выжитый, словно лимон, он принял единственно верное для себя решение: принял душ, переоделся, и отправился в ближайшую церковь.

***

Первая в жизни исповедь далось нелегко. Он еле заставлял себя говорить, путался, постоянно сбивался. Слёзы опять текли в два ручья: и откуда только взялись? Но зато потом… Мысли упорядочились и прояснились, коленки дрожали, но он чувствовал такое облегчение, что хотелось прыгать и петь! В его мятущейся душе восстановились, казалось утерянные навсегда, мир и покой. А какой невыразимой радости исполнился он после Причастия! Тотчас стало понятно, что он обязан в первую очередь сделать. И, не давая возможности себе передумать, Андрей сразу после службы отправился на автовокзал.

***

Только в автобусе молодой Князев вспомнил, что со вчерашнего обеда ничего не ел. Возможности мгновенно купить еду во время движения, естественно, не было. Пришлось терпеть: в пути их ожидало несколько долгих остановок, минут по двадцать.

Не зная, как отвлечься и чем себя занять, Андрей стал повторять про себя кратенькую молитвочку, которую во время службы чтицы повторяли по многу раз: «Господи, помилуй». Ему стало полегче, и даже показалось, что живот прекратил урчать. На первой же остановке на автовокзале незнакомого города он приобрёл несколько бутербродов, беляш и бутылку зелёного чая. Казалось, ничего вкуснее он в жизни не пробовал!

Но вот и родной город. Он не стал дожидаться маршрутки, а сел в одно из припаркованных неподалёку такси.

— Карточки принимаете? — только и спросил он и, назвав адрес, сел спереди, рядом с водителем.

Но добраться до дому оказалось не самым трудным. Андрей всё больше ощущал в душе тревогу и волнение. Зайдя в подъезд, молодой граф даже подумал развернуться и уехать обратно. Но есть в русском языке такое слово, как «долг». И он знал, что должен завершить намеченное. А если отец после всего, что он натворил, не впустит его или даже спустит с лестницы — быть посему.

***

Раздался звонок. Михаил, даже не подозревая, кто бы это мог быть, открыл дверь и увидел своего сына, которого все два года не переставал ждать и искать. Они с Верой тяжело перенесли поступок сына. Михаил плохо помнил и название академии, директриса которой к ним приезжала и взбаламутила сына; и её имя-отчество. Просто не запомнил, полагая, что данная информация ему никогда больше не пригодится. И вот перед самым началом учебного года его сын исчез, даже вещей с собой толком не взяв. Слава Богу, хоть записку оставить додумался, положив на самое видное место — на кухонный стол. Там было всего две строчки: «Мама, папа! Я уехал учиться в академию! Не волнуйтесь, со мною всё будет хорошо. Андрей».

За эти два года они оба, сражённые бедой, обратились к Богу. Их семья теперь являла собою малую церковь. Только вера и помогала им жить, давала надежду… И вот четыре дня назад он случайно увидел репортаж о совещании заместителей глав городов области по культуре и молодёжной политики, и признал среди присутствующих сына! Это был явный ответ Господа на их с Верой молитвы: обычно мужчина переключал телевизор, как только заканчивались новости политики и экономики, а тут в пульте кнопка заела, и так вовремя! Два дня ушло на то, чтобы взять копию репортажа и выяснить, с представителем какого города был сын. И вот вчера он ездил в тот город, полдня провёл у здания администрации и, наконец-то увидел его! Но пообщаться им было не суждено: Андрея увели, Михаил даже подойти не успел. Зато теперь он точно был уверен, что не обознался, и собирался в понедельник вновь ехать, моля Господа, чтобы в этот раз их встреча состоялась.

***

Они стояли и смотрели друг на друга. Все приготовленные слова вылетели из головы. Андрей, добираясь домой, воображал, как бросится в ноги родителям, будет умолять о прощении… Но когда дошло до дела, пресловутая гордость его остановила.

— Прости, папа, — только и смог пролепетать молодой человек, опуская глаза.

— Вера, иди скорее сюда: наш блудный мальчик вернулся!

Позвав жену, Михаил крепко обнял сына и буквально силой ввёл его в квартиру (у Андрея совсем не слушались ноги). Прибежала мама и, радостно вскрикнув, принялась обнимать его, целовать в макушку и щёки…

Андрей, надеявшийся на прощение, но оказавшийся неготовым к нему, неловко обнимал мать в ответ. Она, как и отец, исхудала, на лбу и около глаз проступили морщинки, которых раньше совсем не было видно, она не казалась больше той яркой, эффектной женщиной, женой бизнесмена, которую Андрей привык видеть.

Отвлёк их раздавшийся из спальни родителей писк, перешедший довольно быстро в требовательный младенческий плач. Прижавшись ещё раз к вновь обретённому сыну, Вера поспешила в открытую комнату.

— Разувайся и проходи, сейчас всё узнаешь, — не стал ничего объяснять Михаил, с улыбкой взглянув в расширившиеся от изумления глаза юноши.

Спешно разувшись, Андрей проследовал за отцом в их с мамой спальню.

Обстановка в комнате ничем не отличалась от той, что была два года назад, за исключением двух вещей: в восточном углу появилась полочка с иконами и горящей лампадкой; и возле кровати родителей была подвешена колыбель, в которой лежал довольно упитанный карапуз.

— Когда? — в шоке взирая на заменившего его младенца, спросил Андрей.

— Я искал тебя, поднял все связи, — произнёс в ответ Михаил. — Данных было не густо, в Комитете Образование мне вообще ответили, что никакой академии в горах в нашей области не существует, и быть не может. Ты мог бы хоть написать, что благополучно добрался, — без упрёка заметил мужчина. — Мы боялись, что, раз от тебя нет никаких сведений, по пути случилось несчастье, и мы тебя никогда не увидим.

— Мы отчаялись, стали ездить по святым местам, говорили с разными батюшками, — не переставая покачивать колыбель, продолжила Вера. — Все нам говорили одно и тоже: надо молиться.

— Не по убеждениям, от отчаяния, стали, — кивнул Михаил.

— И тут я понимаю, что беременна. На УЗИ врачи говорили, что будет девочка, но родился мальчик. Я уж подумала, что мы тебя действительно не найдём, раз Господь посылает нам такое утешение. Но молиться за тебя мы не бросили.

— Надеемся, ты больше никогда так не сделаешь. Прости, что был с тобою строг и не хотел слышать твоего мнения, — покаянно закончил отец.

— Что ты! Это я повёл себя опрометчиво. Я всегда видел, что ты желаешь мне только блага. Просто… мне не хватало свободы, — тихо закончил Андрей.

— Я это понял, — и, тепло улыбнувшись, мужчина вновь его крепко обнял, а затем подтолкнул к колыбели. — Знакомься, твой младший брат, Богдан.

 

Глава 18. Мир восстановлен

Доработав оставшиеся две неделе практики и сдав квартиру, в которую пришлось не только покупать новый ковёр (облитый вином оказался безнадёжно испорчен, и даже химчистка не помогла вывести засохшие пятна), но и красить стены (благо, рабочих помог найти сам хозяин, увидав оставшиеся разводы (молодой граф честно пытался всё оттереть)), Андрей на остаток каникул вернулся к так долго дожидавшимся его родителям. Он рассказал им об академии, о друзьях, о тайно существующем дворянском обществе. Вера и Михаил были потрясены, и не сразу поверили его фантастическим рассказам. Однако факты были налицо: сын продемонстрировал им, что неплохо владеет кинжалом, они ездили на ипподром, где Андрей гарцевал на предложенной лошади, говорил об истории древних родов, на поверку оказавшихся истинными (Михаил не поленился залезть в Интернет и списался со старым школьным другом, который специализировался на истории Древней Руси и преподавал в одном из Питерских вузов). А как изменились манеры?! Юноша и раньше был воспитанным, культурным, хорошо знал светский этикет, но теперь какие-то незаметные на первый взгляд слова, жесты, делали его воистину благородных кровей.

Месяц пролетел незаметно, и вот родители опять отпускали его, но уже точно зная, что сын обязательно возвратится и будет писать. И сам Андрей расставался с семьёй с тяжёлым сердцем, коря себя, что лишал себя общения с ними так долго.

Первый день сентября. Он вновь стоит в ожидание вахтовки на знакомом автовокзале под табличкой «Златово», но в этот раз ни Вани, ни Николы рядом не было. Ваня-то с Катей теперь живут в двадцати минутах ходьбы от академии, им смысла не было приезжать в город только ради того, чтобы потом той же дорогой вернуться обратно. Николай, наверно, решил в последний их год тоже не заморачиваться, и доехать из замка до места учёбы верхом: и времени убьёт меньше, и трястись полдня по горным серпантинам не будет. Андрей даже какое-то облегчение почувствовал, поняв, что встреча с друзьями откладывается.

Отдельной группкой стояли бывшие первокурсники, а ныне уже на втором курсе учащиеся Глеб, Юра и Лёня. Недалеко от них, поставив сумки на скамейку, вовсю щебетали две неразлучные подружки: Фаина и Света. А вон и Даша, распрощавшись с привезшими её на машине родителями, помахала ему рукою. Из недр здания, скорее всего в окно увидев её, вышла и поспешила к подруге Алиса. Почему-то нигде не было видно Тараса.

Посигналив студентам, подъехала вахта. Открылась дверь, и Андрей с удивлением узнал в опускающем ступеньке мужчине дядю Ангелины, Олега. Одет он был представительно: чёрная рубашка, джинсы, тёмно-коричневый кожаный пиджак, с заострёнными носами туфли. Даже волосы остриг до приличной длины: раньше они у барона достигали середины лопаток, и были вечно забраны в хвост, теперь же роскошной чёрной гривой обрамляли лицо, опускаясь лишь до середины шеи. За ним стоял во все 32 зуба улыбающийся Тарас и приветственно им всем махал. «А Борщов-то с какой радости за лето так преобразился?» — Андрей уже и не знал, что больше его поразило: барон Олег в качестве сопровождающегося или счастливый загорелый Тарас.

— Давай на борт и не задерживай транспорт, несостоявшийся родственничек! — поторопил его барон Златов.

Ещё пару месяцев назад Андрея бы подобная фраза оскорбила, но теперь он лишь ухмыльнулся, перекинул сумку через плечо и забрался в салон. Ангелину он отпустил, и в этом году был твёрдо намерен найти себе из свободных студенток спутницу жизни. Уж кто-кто, а женя у него будет всенепременно дворянских корней. Из присутствующих здесь ему подходила, разве что, Алиса: Свету с Фаиной он не рассматривал (слишком уж взбалмошный и заносчивый был у обеих характер), Даша весь тот год так и переписывалась с Антоном, и считалась девушкой Внукова, так что оставалась только дочка полковника. В принципе, Скрябина была очень даже неплохим вариантом: милое личико, точёная фигурка, уже входит в их компанию. Но всё равно стоило взглянуть на первокурсниц: выбирать так выбирать!

Андрей, как всегда, сел в самом конце. Вахта тронулась. Тарас, сидевший спереди, пересел к нему.

— Привет! Как лето провёл? — понимая, что приятель ждёт именно этот вопрос, спросил Андрей.

— О, класс! — принялся взахлёб делиться впечатлениями молодой помещик. — Сначала поехал в военно-спортивный лагерь на первый сезон. Там были настоящая канатная дорога, тир, бассейн… Я был в старшей группе. Мы ходили в поход, три дня жили в действующей военной части, нас учили разбирать автомат, плести узлы, защищаться. Я был лучший с ножом!

«Ещё бы, — подумал Андрей, — целый год занимался фехтованием!». Но вслух ничего не сказал, продолжая внимательно слушать. Он прекрасно знал, что у баронессы были проблемы с организацией летнего отдыха для Борщова: домой его отправить было невозможно, приют — тоже не выход, а настолько близкого друга, чтобы пригласил его, да ещё и на всё лето, у нелюдимого Тараса за год учёбы так и не появилось. Лучшими друзьями, если можно так сказать, для Тараса стали Вася, Кирилл и он, Андрей. Но Комаров с Сомовым закончили учёбу, а у него почти всё лето была практика. И вот теперь молодой помещик с упоением рассказывал, в какой сказке он побывал. Похоже, баронесса нашла-таки способ исцелить его искалеченную душу.

— А потом я целую неделю гостил у Златовых! — продолжал тараторить Тарас. — Они отправили меня в тур по Золотому Кольцу! Я и не представлял, что путешествовать так здорово! Мы останавливались в гостиницах, нас водили на экскурсии…

— Постой, а как ты умудрился сегодня сразу в вахте очутиться?

Оказалось, Борщова слушал не только Андрей. К ним обернулся и с интересом посмотрел на своего угрюмого и никогда не проявлявшего такую словоохотливость соседа по комнате Медников Лёня.

— Так я ещё не дошёл, — смутился, поняв, что в запале говорил слишком громко, Тарас. — Барон Олег теперь мой опекун, ну, то есть, попечитель. Понимаете, мои родители… в общем, этим летом их лишили родительских прав, и баронесса попросила согласиться, чтобы моим юридическим представителем стал её сын. А Олег классным оказался! Когда я с тура вернулся, он свозил меня сперва в Адлер, на море, а потом мы с ним две недели в Греции провели. На святой горе Афон были. Он теперь в академии жить будет. Сказал, чтобы за нами ночью присматривать, — усмехнулся Тарас, вновь вполне расслабившись.

— Да, исключительно ради этого, — они и не заметили, как мужчина к ним подошёл. Однако Олег только улыбнулся и, подмигнув им, громко сделал объявление. — Уважаемые студенты! У кого склероз, напоминаю: меня зовут Олег, можно без отчества и титулов. Я сын вашей многоуважаемой и, надеюсь, любимой всеми директрисы. Теперь, информация для юношей: в связи с тем, что ваш наставник, Пётр Анатольевич, жить будет вне академии, я в этом году буду его помощником: буду зорко следить, чтобы ночью вы не покидали спального крыла, а также возьму на себя труд вести практические занятия по этикету. Так что, дорогие девушки, если на балу вам отопчут ноги, обращайтесь сразу ко мне: я со всей строгостью назначу провинившемуся дополнительные занятия.

Девушки захихикали, бросая лукавые взгляды на нарочито надувшихся и нахмурившихся парней.

— Я же говорил, что он крутой, — когда Олег вернулся на своё место, самодовольно промолвил Тарас. Он был искренне горд, что у него такой опекун.

***

Никола прибыл в академию в сопровождении Сиверса накануне, незадолго до того, как Пётр Анатольевич привёз первокурсников. Он очень удивился, узнав, что большую часть времени Ваня и Катя будут жить в академии.

— Неужели бабушка Златова заставила?

— Нет, мы сами решили, — покачал головой Ваня. — Чтоб не нарушать устава, да и не отвлекаться сильно от учёбы. Так что всю неделю ночуем здесь, а на выходные — уходим домой. Кстати, приглашаем вас с Андреем в гости. Отец такой шикарный терем отгрохал!

— Обязательно приду, — пообещал другу Николай.

Вот и вахтовка подъехала. Этот курс оказался меньше всех предыдущих: двое парней и две девушки. Как выяснили графы на их первом представлении друг другу, это были помещики Сергей Березников и Артём Рудин, помещица Полина Зубарева и купчиха Нина Морозова. Также за ужином баронесса представила новую наставницу девушек, свою старую знакомую вдову Евдокию Тимофеевну, чей сын, барон Мухин, состоял в Совете дворянства. Баронесса Мухина была преклонных лет дамой, примерно ровесницей Анны Константиновны, с благообразным лицом и добродушным взглядом. Первокурсницы и сидящая с ними за одним столом Катя поглядывали на вдову с интересом и невольным почтением.

Нынче же Никола, Ваня и Катя втроём гуляли у реки, ожидая вахту, которая сегодняшним рейсом должна была доставить Андрея и всех остальных.

— Как прошла практика? Папа говорил, что ты так увлёкся, что пробыл в городе почти всё лето, — спросил друга Ваня, неторопливо шествовавший под руку с девушкой.

— Зато теперь я знаю всю схему нашего бизнеса вдоль и поперёк, — самодовольно выпятил грудь Николай. — И, как сказал отец, смогу управлять теперь в случае необходимости сам. Он очень мною доволен.

— А когда у вас свадьба с Софией? — поинтересовалась Катя.

— Как только закончу учёбу. Крёстный намекнул, что готовит приданное. Ума не приложу, что они с отцом опять напридумывали. Кстати, ещё раз поздравляю вас с рождением сестрички и братика. Простите, что не смог приехать на крестины.

— Ничего, отец получил твою открытку и поздравления, его твоё внимание очень тронуло, — заверил приятеля Иван. — И всё-таки я до сих пор удивляюсь, как твой отец согласился быть крёстным? При нашем общении мне не показалось, что он очень любит детей.

— Зато он ответственно относится к Таинству и никогда не забудет своих обязанностей. Думаю, Андрей прав, когда мы с Софией подарим ему внуков, его сердце наконец-то растает: трудно оставаться беспристрастным, когда вокруг носится маленькое чудо, беззаветно любящее тебя, и доверяющее тебе свои самые сокровенные тайны. Я не смог стать для него таким чудом. Когда мама умерла, мы отдалились, каждый закрылся в себе. Но у меня была моя милая няня и Северс, а отец так и был все эти годы один. Какое-то время мы вообще с ним жили, будто чужие, и почти не общались. Теперь у нас, тем более когда решился вопрос соблюдением клятвы, и я всё-таки женюсь на дочери Златовых, отношения более-менее нормализовались. И всё равно на данный момент я считаю, что семья у нас неполноценна, ведь настоящие отношения, как у вас, должны зиждиться на взаимопонимании и любви, а у нас в фундаменте долг.

Ваня и Катя ничего на это не ответили, посчитав, что, так или иначе, никакого путного совета дать не могут. Поэтому Иван вернулся на предыдущую тему:

— А, знаешь, Вова и Таня уже всех узнают, начали улыбаться… К нам часто заходит баронесса Елена. Ты же знаешь, первоначально она хотела стать Таниной крёстной, а не Вовиной, но тогда бы они не смогли потом пожениться с Олегом…

— Вот именно чтобы потом не подпасть под всякие разногласия и разночтения, в наших кругах чаще всего выбирают лишь одного крёстного: девочке — женщину, мальчику — мужчину, — назидательно поднял к небу указательный палец Никола. — В царской семье, конечно, бывало, выбирали чуть ли не с десяток восприемников, как было с нашим последним, причисленным к лику святых, цесаревичем Алексием. Но в основном важно было и остаётся не количество, а качество: один истинно православный добросовестный крёстный стоит дороже пятерых нерадивых.

— Ну, Настя и дядя Пётр, выбирали крёстных заранее, — высказалась Катя в защиту родных.

— Ага, и поэтому для Тани выбрали крёстным Олега, — усмехнулся Никола. — Уверен, граф Пётр был не в курсе, что сын досточтимой баронессы несерьёзный и ветреный.

— Хватит издеваться, — шутливо и беззлобно толкнул друга Иван. — Ты прекрасно знаешь, что мы все ждали одного малыша, а их оказалось двое. И всё же я убеждён, папа выбрал Олега не только потому, что он — его лучший друг. В конце концов, барон воспитывался в традиционно-православной семье, воцерковлён и отлично знает о возложенных на него при Крещении обязанностях.

— И именно поэтому будет нещадно баловать свою крестницу, за суетою забывая лишний раз помолиться, и я уже не говорю о великолепном примере кротости, благоразумии и святости, которые Олег непременно явит, осознав свою величайшую ответственность, — продолжал веселиться Никола. — Одна надежда у бедной девочке — её крёстная. Вот за тётю Марию я поручиться готов! Вон каких трёх прекрасных дочерей воспитала!

— Отец сначала Анну Константиновну просил быть крёстной, но она отказалась. Сказала, что уже не молода, и что не стоит так запутывать духовно-родственные связи. Ведь тогда бы получилось, что и у матери, и у дочери одна крёстная на двоих, и в Церкви они стали бы считаться сёстрами. Баронесса сама предложила выбрать восприемницей Тане тётю Марию, — задумчиво вспомнил Ваня, а потом, озорно глянув на шатена, добавил, — А над Олегом не подтрунивай. Вот родим с Катей сына, тебя крёстным и сделаем. Посмотрим тогда, как ты явишь миру пример святости и смирения!

— А если дочка? — насмешливо взглянул ему в глаза молодой граф. Крёстным стать он вовсе не возражал, тем более это будет не завтра, а лишь в перспективе.

— Посмотрим на твоё поведение, — не стал ничего обещать на этот случай блондин.

За разговором они пропустили появление вахтовки. Когда машина проехала мимо них, и стала по дороге подниматься в гору, друзья тоже поспешили к зданию академии.

***

— Простите, что вёл себя в том году, как дурак, — первым делом повинился перед друзьями Андрей, как только они обменялись приветственными рукопожатиями.

Никола и Ваня переглянулись. «Вернулся!» — читалось в радостных взглядах обоих.

— Забудем, — тепло улыбнулся Никола, дружески хлопнув Князева по плечу.

— Мы давно простили тебя, — поддержал графа Муравьёва Ваня. — Если постоянно обижаться, то так и жить некогда будет. Так что и ты нас прости.

— Вас?! За что? — не ожидавший подобных слов, поражённо уставился на них Андрей: он-то сколько крови им попортил, друзьям же абсолютно не за что было пред ним извиняться.

— Я был не сдержан, раздражался в ответ, был резок и груб… — покаянно начал перечислять Никола.

Глаза Андрея становились всё больше и больше по мере того, как друг называл всё новые прегрешения. Ваня, потупив взгляд, то и дело кивал в знак того, что тоже в сем грешен.

— Перестаньте, довольно! — наконец очнулся брюнет, протестующее замахав руками. — Я ничего этого и не помню!

И уже без той злобы, как некогда Николаю, проворчав «святоши», не сумев словами выразить благодарности, переполнявшей его, порывисто каждого обнял.

А в это время на крыльце академии Катя обнималась со своими подругами, и девушки наперебой рассказывали друг другу, как здорово провели это лето!

 

Глава 19. Весточка от Внукова

Баронесса Мухина оказалась очень набожной женщиной, однако это отнюдь не мешало ей быть с воспитанницами требовательной и даже строгой. Евдокия Тимофеевна ревностно относилась и к своему предмету, и к обязанности наставницы юных барышень. По сравнению с нею, Анастасия просто слегка присматривала за ними. Вдова Мухина же сразу взяла за моду по вечерам и в субботу собирать подопечных в своём кабинете, где, пока те выполняли задание по домоводству, читала им высокодуховную литературу. Уже к концу второй недели девушки буквально взвыли от подобного распорядка. Зато Феодосия Ивановна весьма радовалась, что её прилежные ученицы успевают выполнять такой большой объём работы.

Во второе воскресенье сентября (к счастью, в воскресные дни их делать ничего не заставляли) все представительницы прекрасного пола собрались в комнате Окуневой на стихийно организованное Светланой собрание. Даша и Алиса тоже были приглашены.

— Это ни в какие ворота не лезет! — возмущалась перед своими зрителями Света. — Никакого личного времени! У меня от иголки уже мозоли на пальцах! Помяните моё слово, скоро и по воскресеньям житья не будет!

— В воскресение православные не трудятся, — со знанием заметила купчиха Морозова.

— Зато дела милосердия, в том числе, помочь кому-то убраться в доме, прополоть грядки, собрать урожай — очень даже приветствуются, — возразила Даша.

— И самосовершенствование, — добавила Алиса. — Придёт нашей Евдокии Тимофеевне в головушку, будем и в воскресный день куковать в её кабинете, поучаясь и духовно облагораживаясь.

— Вам что, как и вашей Кате, всё это нравится? — нахмурилась баронесса Кноп. — Ей-то, небось, хорошо: по субботам её здесь нет.

— Катя тоже не в восторге, — величаво ответила Даша, чем несказанно удивила своих однокурсниц.

— Не обманывай, мы в курсе, что наша дорогая графия — религиозная фанатка, как и вдова Мухина. Им явно есть, что обсудить. Вот и сидели бы где-нибудь за чашечкой чая в компании нашей директрисы, и беседовали о Боге, сколько влезет…

— Не говори так! — прервала распалившуюся Свету Алиса. — Нам тоже хотелось бы, чтобы вернулась Анастасия Дмитриевна. Она и уроки ведёт интересней… А тут прям тотальный контроль: шаг вправо, шаг в лево — расстрел!

— Да и, если честно, когда мне было лень рукодельничать, а надо, я заставляла себя только чтобы не огорчить нашу наставницу, — поддержала подругу Даша. — А с Евдокией Тимофеевной меня скоро мутить будет при виде пялец и ниток. Не зря Катя говорит, что заставить быть православной, как и честной или просто воспитанной, насильно невозможно. Можно только самому стать примером истинного христианина, честного и воспитанного человека, и тогда окружающие, видя твой свет, тоже захотят быть в нём и станут постепенно меняться. А так хоть тысячу самых правильных книг тебе прочитают — смысла никакого. И теперь я тоже это понимаю: я бы хотела стать такой, как наша Анастасия, но вот как баронесса Мухина — никогда!

Все присутствующие согласно зашумели. Даже новенькие, хотя жена Петра Анатольевича ни дня у них не вела. Зато за две недели учёбы Нина и Полина только и слышали, какой хорошей была предыдущая наставница, и как жаль, что она не довела их последний год.

— Предлагаю устроить вдове Мухиной забастовку! — перешла Света к тому, зачем, собственно, всех и собрала. — В понедельник никто не должен прийти на «вечёрку». Я лучше эти два часа потрачу, чтобы литературой или историей заняться. А то Тимофеевна, видимо, считает, что раз она ничего по этикету не задаёт, то и остальные профессора — тоже. Видите ли, от праздности решила нас оградить! А я из-за неё скоро в очках ходить буду: с утра до самой ночи только вышиваю, пишу, да читаю! Даже вокалом позаниматься некогда, а ведь это — мой будущий хлеб и профессия.

— Специализация должна быть первостепенной, а не какое-то рукоделие, — согласилась Алиса, выбравшая, как и Катя в том году, журналистику.

— Вот-вот, — поддакнула Фаина.

— А если нас за это накажут? — робко спросила Полина.

— Как? — усмехнулась наивности первокурсницы Окунева. — На горох в угол поставят? Или розгами выпорют? Насколько я помню, физические наказания даже у крестьян запрещены, если, конечно, это не кара, допустим, за воровство… Нас же никто и пальцем тронуть не посмеет!

— Зато смогут принудить, например, вместо служанок полы месяц мыть, или станут после уроков в комнате запирать. А будем дальше возмущаться, скажут что-то типа: «Не нравится — отправляйтесь домой, никто вас здесь насильно не держит», — заметила Скрябина: как дочь военного, она знала и не такие приёмы подавления «излишней вольности». Раз, когда их семья в очередной раз переезжала в связи с переводом отца в другую часть, она возмутилась, что не хочет идти в новую школу. Отец не стал спорить, и предложил два варианта на выбор: первый — родители оставляют её в интернате, и она будет приезжать к ним только на лето; второй — она вообще не будет ходить ни в какую школу, а отправится вместе с ним на работу (ну так как никакой профессии у неё нет, трудиться будет всю жизнь посудомойкой в солдатской столовой). Тогда её ужаснули оба варианта, и с тех пор отцу она не перечила. Так что насколько действенны подобные психологические приёмы, Алиса знала на собственной шкурке. Баронессе не составит труда ими манипулировать.

Все притихли: даже Света, не предусмотревшая данный вариант, не нашлась, что возразить.

— Ну не отправят же они по домам всех нас разом? — нерешительно промолвила Нина. — Тогда вообще какой смысл был открывать академию?

— Так её открыли не ради нас, а для парней. Мы здесь только из милости Златовых, — в кои-то веки блеснула интеллектом Фаина.

— Да, Совет интересуют только наши братья, которые смогут продолжить род, а не мы, — просветила новеньких Даша. — Мы как пятое колесо в телеге: она и без нас прекрасно ехать сможет.

Так не на чём собрание и закончилось.

Зато Катя, которую данная проблема касалась меньше остальных, сумела разрешить ситуацию, казавшуюся прочим студенткам безвыходной. Она просто за воскресным семейным ужином рассказала Насте и свёкру, что премногоуважаемая Евдокия Тимофеевна пытается насильно оправославить своих учениц. Придя в понедельник на работу, Пётр Анатольевич после уроков поведал о проблемах девушек директрисе. Через час после ужина Анна Константиновна, не привыкшая полагаться только на чьи-то слова (даже если это был человек, которому Златова полностью доверяла), зашла в кабинет вдовы Мухиной и действительно обнаружила измученных на вид студенток, упорно работающих над своим рукоделием (в зависимости от курса, кто вышивал, кто вязал). Баронесса Евдокия же, даже не обратив внимания, что в классе посторонний, с упоением читала подопечным «Добротолюбие».

Естественно, при ученицах Анна не стала ничего говорить старой подруге, так выручившей её своим приездом и согласием год-другой поработать, пока у Насти и Петра не подрастут ребятишки. Она уже сейчас подыскивала замену и для Елены, понимая, что как только Олег сделает ей, наконец, предложение, и он, и она долго в академии не задержатся.

И только на следующий день баронесса Златова улучила момент, чтобы тактично поговорить с Евдокией и намекнуть, что той следует придерживаться несколько другой политики в воспитании невоцерковлённых горожанок. К счастью, их разговор принёс ожидаемые плоды. С этого дня по вечерам вдова Мухина подопечных больше не трогала, а по субботам вместо церковной литературы стала читать классические произведения, что рекомендовала студенткам в качестве дополнительной литературы Людмила Егоровна. Такой вариант устроил всех.

Общая беда и гениальное решение юной графини сплотили третьекурсниц сильнее, чем предыдущие два года учёбы бок о бок. Света и Фаина стали вести себя приветливо с Катей и Дашей, и даже приятельский. Обе понимали, что останутся не у дел, если их вражда с лже-графиней продолжится. В этом и была проблема их на данный момент самого большого, но отнюдь не самого дружного выпуска: когда вас в классе всего двое или трое, вы вынуждены быть вместе, и всеми силами хранить мир между собою, чтобы не оказаться в глазах окружающих, да и, что куда страшнее, собственных глазах, изгоем. А если вас четверо, пятеро или больше, то можно разбиться на группки и дружить исключительно между собою, как на их потоке и получилось. Теперь же однокурсницы, надеющиеся переманить на свою сторону Нину и Полину, поняли, что проиграли: первокурсницы инстинктивно тянулись к соперницам, тем самым Света и Фаина оставались в своей чисто женской зависти вариться одни, вот весьма мудро и решили пойти на попятный. Однако Даша с Катей не спешили принимать их капитуляцию и расслабляться, понимая, что такое перемирие весьма хрупко и ненадёжно и, стоит Окуневой опять из-за какого-нибудь пустяка взбелениться, война продолжится с ещё большей силой. Но и пренебрегать предложенной дружбой подруги не стали: даст Бог, и в их крыле наступят понимание и мир. В конце концов, баронессы Черкасовой и Ольги Гордеевой, главных баламуток спокойствия, в академии больше нет, а Света, хоть и обожала интриги и подстрекательства, была вовсе не дурой и, как надеялись графиня с помещицей, могла вовремя остановиться. Фаина же, хоть и являлась баронессой, в отличие от подруги, была, если это не касалось бытовых вопросов и моды, ведомой, поэтому с неё и спрос был другой.

***

В четверг после обеда, когда у их курса были свободные часы самоподготовки, Катя корпела в библиотеке над заданием Анны Константиновны, чтобы не оставлять работу на потом (по возможности они с Ваней стремились не откладывать домашние задания, чтобы к вечеру пятницы уйти домой и не думать в выходные об уроках). Вошла Даша с распечатанным конвертом и письмом в руках.

— Кто пишет: родители или Антон? — дежурно спросила Катя, не отвлекаясь от схемы, что чертила в тетради.

— Антоша, — каким-то унылым голосом отозвалась подруга.

Поняв, что что-то не так, Катя отложила ручку и положила в книгу закладку, после чего внимательно посмотрела на севшую рядом Дарью.

— Он что, нашёл себе другую девушку? — предположила худшее молодая графиня.

Даша покачала головой и протянула исписанную угловатым почерком бумагу:

— Прочти.

Юная Соколова, ещё больше удивившись (обычно Даша лишь мельком упоминала о своей переписке с Внуковым, и, конечно, никогда не давала читать его письма), углубилась в чтение. Почерк хоть был явно мальчишеский, но вполне разборчивый и аккуратный:

«Моё ясное солнышко!

Пишу в этот раз не порадовать тебя, а предупредить твоих верных друзей. Как они, безусловно, знают, выборы в Госдуму пройдут 18 сентября будущего года. Однако списки по области формируются уже сейчас, и Шафиров в них значится далеко не на последнем месте. Несмотря на отсутствие карьерного роста, популярность он набирает стремительно. Помнишь, Дашенька, я писал, что месяц назад барон смог добиться перевода Ильи в их отдел? Если Саша станет депутатом, в чём я уже не сомневаюсь, Илья непременно будет в его команде.

Что касается меня, то я пару дней назад в телефонном разговоре сообщил Александру, что не собираюсь баллотироваться в депутаты ни сам, ни от какой-либо партии. Как тебе известно, моя милая, я убеждён, что на своём месте для людей смогу сделать гораздо большее, чем будучи отправлен в числе многих в Москву. Естественно, барон был недоволен: он до сих пор негодует всякий раз, как что-нибудь напоминает ему о прошлогоднем «предательстве» Сомова и Комарова, а тут ещё и я ставлю его благим планам палки в колёса. Передай, пожалуйста, графу Николаю, что они с ребятами придумали замечательное название своей альтернативе Шафировской Канцелярии. Главное, пускай следуют ему: в столице реформаторов и без нас хватает, а вот здесь, за Уралом, мы много добра принесём, если с умом и, самое главное, вместе действовать будем. Только тогда мы будем не бутафорией, а настоящим Золотом Сибири. Надеюсь, Муравьёв не будет возражать, если я заочно к ним присоединюсь?

Что касается Ильи, то он не воспринял всерьёз ваше предупреждение о том, что их с Александром могут лишить дворянства. Со мною недавно списалась его сестра, Рита. Она просила меня, если возможно, повлиять на её брата (пишет, что соглашаться-то он с нею соглашается, а всё равно как телёнок идёт за бароном). Я, конечно, пообещал ей постараться вразумить Илюшу, ну, думаю, пока он находится под влиянием Шафирова, шансов достучаться до него у меня практически нет.

Целую и жду будущих встреч, твой Антон»

— Вы ещё где-то умудрились летом встретиться? — зная, что семья Бобровых живёт даже не в другом городе, а в другом регионе, от места назначения Внукова, спросила Катя, обдумывая прочитанное.

— У меня в Красноярске тётя, я же рассказывала, что гостила у неё пару недель, — удивилась Даша вопросу.

— Ах да, прости. Просто я тогда меньше всего думала об Антоне, вот и не увидела связи, — призналась молодая графиня. — И как? Он по-прежнему не видит тебе равных?

— Ему нравится, что я не притворяюсь, в отличие от других девушек, с которыми он общался, не хочу казаться, чтобы понравиться, лучше, чем есть. Он считает, что именно такой и должна быть настоящая аристократка, и сказал, что в дальнейшем хочет видеть именно меня своею женой, — зардевшись, ответила Дарья.

— Он сделал тебе предложение?! — обрадовалась за подругу Катя.

— Не совсем, — призналась Даша. — Но, по-моему, собирается, как только я закончу учёбу. Мы договорились, что я приеду к тёте в июле. Антон обещал, что возьмёт в это же время отпуск.

 

Глава 20. Тонкий расчёт

На ближайшем же собрании, которое по сложившейся доброй традиции состоялось в ночь с субботы на воскресенье, Николай внёс предложение о зачислении в их ряды четырёх представительниц слабого пола. Внуков и так воспринимался за своего, о чём молодой Муравьёв и просил написать в ответном письме Антону Дашу.

— Все юноши-выпускники академии, и прошлые, и будущие являются «сибирским золотом». Нам только следует время от времени избавляться от примесей, — улыбнулся он юной помещице, когда прочёл переданное ему девушками письмо.

— А как же мы? — провокационно спросила его Катя.

Вопрос Ваниной благоверной и заставил Муравьёва-младшего задуматься о том, что некоторые выпускницы академии тоже могут внести весомый вклад в их общее дело. Для начала он вынес на обсуждение кандидатуры графини Соколовой, её ближайших подруг, а также сестры Озерова — Маргариты.

— А нам-то это зачем? — резонно спросил Глеб, когда все выслушали предложение графа.

— Не думаю, что нам могут помешать свои люди в средствах массовой информации, — заметил солидарный с другом Андрей. — Катя и Алиса учатся на журналистов, Рита уже работает новостным корреспондентом на НТВ. Тем более они, благодаря Ване, и так в курсе всего, что у нас происходит.

— А Боброва? — скептически посмотрел на них Данил. — Зачем нам искусствовед? Чем она вообще сможет быть полезна?

— Она — наш единственный теперь информатор, — веско ответил Никола, и пояснил для младших курсов, — Даша — девушка Антона, протеже барона Шафирова. Пока у барона на Внукова есть свои планы, мы будем оставаться в курсе всех его передвижений.

— Но Рита — сестра Ильи, и тоже могла бы справиться с этой задачей.

— Не спорю, — кивнул Муравьёв. — Но Озеров, зная её враждебность к их гениальным планам, старается избегать данной темы в разговорах с сестрой. Поэтому Рита знает не больше нашего.

— Допустим, все мы согласны, — первым нарушил повисшую в воздухе паузу первокурсник Сергей Березников. — Но как они будут присутствовать на наших собраниях?

Его друг, Артём Рудин, энергично кивнул, тоже желая получить ответ на данный вопрос.

— Никак, — огорошил всех Николай. — Всё останется, как и было: они будут помогать добывать нам сведения, мы — раз в две недели собираться и обсуждать собранную нами и ими информацию. Связь между нашими группами будут поддерживать Соколовы.

— А смысл тогда? — не понял логики Тарас.

— А, тут действительно не всё так просто. Есть большая разница, между добровольной помощью время от времени, и полноценным сотрудничеством, — убедившись в этом на опыте во время своей трудовой практики, ответил Андрей. — Сейчас ни мы им, ни они нам ничем особо не обязаны. Но стоит нам заключить союз и объединиться, девушки будут способствовать нашим общим целям с полной отдачей.

— В свою очередь, если сейчас или в дальнейшем им понадобится наша помощь, мы будем обязаны её оказать, — дополнил Никола.

— Или вынуждены, — подобрал более подходящее, по его мнению, слово Юра.

— Если это будет в наших силах, — принял правоту Гривнева Андрей. — Но даже представить не могу, чего такого невыполнимого может им понадобиться. А организовать интервью с каким-нибудь начальником на будущей нашей работе, или помочь с проведением репортажа на какой-нибудь закрытой вечеринки — это, поверьте мне, вполне реально.

— Ну мало ли, они, всё-таки, девчонки. А у девушек, тем более аристократок, желания могут быть запредельные, да и фантазия о-го-го! — чувствуя во всём этом подвох, высказался Игнат.

— Мы говорим не о капризах, — покачал головою Никола. — Звезда с неба или алмаз с короны английской королевы ничем нашему общему делу не поспособствуют, а вот вовремя напечатанная статья или сюжет в вечерних новостях способны, если не направить сознание людей в нужном нам направлении, то уж точно всколыхнут народ. И так, систематически касаясь сердец отдельных людей, Катя, Алиса и Рита смогут добиться больше, чем мы все вместе взятые.

— Что ж, я «за», — поднял руку, будто голосуя, Тарас.

Следуя его примеру, остальные тоже подняли свои руки. Довольные полученным результатом, Андрей и Никола перешли к обсуждению международной политики, а именно, к последствиям введения санкций для нашей страны, США и Европы…

***

Так и проходил их последний год в академии: тихо и мирно, без каких-либо особых междоусобных конфликтов. Но ребята знали, что это лишь затишье перед бурей. Им дан этот благословенный год, чтобы передохнуть и набраться сил перед главной битвой. Там, в их взрослой жизни, в том числе от их выбора и поступков, будет зависеть не только их личное счастье, но и судьба всего государства. Если и в без того нестабильной мировой политической обстановке Шафиров решится вмешаться в ход выборов и предоставит своего кандидата (будь то Внуков, он сам, или кто-то ещё), они обязаны будут предотвратить негативные последствия до того, как вмешается Совет. Барон пока один из них, а, стало быть, его «подвиги» выйдут боком и им.

Наступила зима. Когда за окном бушевала метель, или целый день не прекращался снегопад, Пётр Анатольевич оставался ночевать в академии, деля свои бывшие апартаменты с их нынешним обитателем, бароном Олегом. Мужчины действительно были очень дружны и, когда долгими зимними вечерами не знали, чем заняться, они собирали своих подопечных в фехтовальном зале, и на пару организовывали внеочередное занятие по танцам. Юноши не возражали, тем более в этом году многие собирались остаться на Рождество в академии, а, значит, будет обязательно бал. Не последнюю очередь в таком единодушном решении студентов сыграл подарок, полученный в том году на праздник Тарасом, который не переставал им всем и каждому хвастать, особенно когда началась очередная предновогодняя суета.

Ещё одним событием стала беременность Кати, которую к Новому году уже стало невозможно скрывать. Пару недель около будущей мамы так и вертелись взбудораженные новостью студентки всех курсов.

— А как ты себя сегодня чувствуешь? Голова не кружится? Не тошнит? — каждые день слышала то от той, то от другой Катя одни и те же вопросы.

— Всё прекрасно. Первые месяцы немного мутило, но сейчас всё замечательно. Но спасибо за беспокойство, — не уставала каждый раз с улыбкой отвечать юная графиня.

— А тебе не тяжело с ним ходить? Он уже толкается? — с возбуждённо горящими глазами любопытствовали Нина с Полиной.

— Ох, бедненькая, как же ты теперь учёбу закончишь? — как-то от души посетовала Фаина.

— Я же всего лишь беременна, а не смертельно больна! — рассмеялась в ответ на такую заботу Катя. — В институтах, вон, девчонки рожают, а потом с младенцем на руках по сессиям бегают.

— Так в вузе академ взять можно, — возразила Света.

— Я пропущу, если, даст Бог, всё пройдёт хорошо, от силы недели две. Если мне будет сложно ходить на уроки, Даша с Алисой обещали приносить мне книги и задания, ну или передавать их через Ваню. А там уже и наш выпускной будет. Баронесса обещала, что я в любом случае получу свой диплом.

— Везёт же! А нам ещё экзамены сдавать, — не подумав, выпалила Фаина.

— Не огорчайся. Я верю, вы обязательно справитесь. Тем более, зная нашу директрису, я не удивлюсь, если она мне экзамены на дому устроит.

— Это точно! — засмеялись вместе с нею однокурсницы.

А в середине апреля у супругов родился здоровый и крепкий малыш, которого счастливые молодые родители назвали, по святцам, Никитой. Крёстную искать сыну они не стали, а вот крёстным сделали, как и обещали, Николу.

 

Глава 21. Успехи барона

Прошёл год с окончания ребятами академии. Уже выпустился и Тарас со своими однокурсниками, который теперь жил в тереме Златовых, вместе со своим бывшим опекуном (18-то Борщову уже исполнилось, и официально с Олега полномочия были сняты) и его молодою женой, которой, всё-таки, стала баронесса Елена. Музыкального руководителя для студенток бабушка Златова на этот раз пригласила из города.

Никола после окончания учёбы связал себя узами брака с Софией. У них уже появился на свет первенец, Аркадий. Граф Симеон, казалось, больше сына радовался внуку, так он сильно преобразился! Жили молодые в замке. Никола теперь занимался семейным бизнесом наравне с отцом.

Глядя на друзей, Андрей тоже не стал затягивать с женитьбой. Из трёх девушек, он выбрал-таки Алису, с которой и узаконил отношения неделю назад. Медовый месяц молодожёны проводили в Венеции, откуда уже успели послать друзьям по электронной почте несколько десятков фотографий. Работал Андрей одним из заместителей губернатора Кемеровской области.

Ваня, ставший юристом, трудился в частной адвокатской конторе. Договорившись с Валерием Кондратьевичем, молодой Соколов дважды в неделю ездил с ним в город, в остальное время работая удалённо, для чего пришлось купить ноутбук и настроить спутниковую тарелку не только на телеприём, но и на всемирную паутину. Если же заседание было в невыездной день, Ваня снимал номер в гостинице и оставался на несколько дней в городе. И всё же большую часть времени он проводил дома, с семьёй.

Друзья вполне комфортно устроились в жизни, и уже сомневались, хотят ли ввязываться в большую политику. Однако всё это время они не переставали следить за политической ситуацией в стране и в мире, издали продолжали наблюдать и за Шафировым.

В прошедших почти год назад выборах в Госдуму, барон, как и мечтал, прошёл по спискам, и теперь являлся депутатом. Его правой рукой, что было весьма ожидаемо, стал Илья. А вот Внуков, после их с Дашей свадьбы прошлой зимой, окончательно разорвал с Шафировом, поставив того перед фактом, что в выборах участвовать по его указке не собирается. Теперь скудные сведения о планах и действиях Александра они получали только от Риты, которая буквально выуживала их из своего брата. И последнее письмо Маргариты было весьма настораживающим. Получив его, Ваня с Катей, воспользовавшись с разрешения находившейся в академии баронессы её экипажем, отправились в гости к Муравьёвым.

— О, мой крестник приехал! — обрадовался Никола их неожиданному визиту.

— Привет! — София держала на руках Аркашу.

— А мы к вам не просто так, — передавая сына в руки крёстного, произнёс Ваня. — Думали вначале с голубем записку послать…

— И правильно сделали, что приехали! — заверил их Николай. — Зачем птиц утруждать, когда живём неподалёку?

— Ну уж не скажи! — Кате, всю дорогу развлекавшей на пару с мужем ребёнка, путь показался почти бесконечным. — Это ваш маленький пока может ехать спокойно, а наш непоседа и полчаса на месте усидеть не в силах.

— Не переживай, милая, дети очень быстро растут, — это к ним спустился сам хозяин замка, граф Симеон.

— Наше почтение, ваше сиятельство, — поклонился графу за себя и супругу молодой Соколов.

— Очень рад вашему визиту. Надеюсь, вы задержитесь у нас хотя бы на пару дней, чтобы как следует отдохнуть с дороги? — получив утвердительные кивки, Муравьёв-старший улыбнулся. — В таком случае я лично распоряжусь, чтобы для вас приготовили комнату. А пока, возможно, вы составите нам компанию за обедом?

— С превеликим удовольствием, — ответствовал графу Иван.

Вся компания переместилась в гостиную. Хоть заранее время и не подгадывали, Соколовы прибыли как нельзя вовремя: служанка уже накрывала стол. Притом, видимо, дворецкий её уже предупредил о гостях.

— Как поживает, граф, ваш батюшка? — когда приступили к десерту, спросил сына Петра Симеон.

— Благодарю, папа в порядке, слал вам поклон, — склонил голову Ваня, потом вновь взглянул мужчину. — Он тоже собирался поехать, но Танюша вчера приболела.

— Надеюсь, ничего серьёзного? Феодосия Ивановна уже приходила? — с учтивым волнением в голосе поинтересовался Никола.

— Нет, мы уехали раньше, — честно ответил приятель. — Но папа и Настя считают, что это всего лишь очередной раз режутся зубки. Скоро моя сестрёнка будет совсем зубастой, — усмехнулся блондин.

— А как продвигается дело бизнесмена Сорокина? Смогли подтвердить его алиби?

— Слава Богу, СТО на выезде с района была оборудована камерой, на которой прекрасно видно, что за рулём был не он, — кивнул Ваня, который больше месяца с коллегами разбирался в запутанной истории с одной странной аварией, когда полицейские обнаружили в кювете брошенную кем-то машину, а страховщики потом отказывались переводить владельцу страховые выплаты за угон и возмещать стоимость починки. Суд склонялся к тому, что бизнесмен, у которого дела в последнее время не ладились, сам сбросил машину в канаву, а об угоне заявил лишь ради компенсаций. К счастью, его честное имя удалось отстоять.

— А у тебя, Катюша, как дела в издательстве? Не жалеешь, что работаешь? Вон Софьюшка как с внучком моим устаёт, а я ведь столько раз предлагал пригласить из деревни кормилицу.

— Ванин отец тоже настаивал на няне, — кивнула мужчине графиня. — Но мы с Настей на пару справляемся, тем более у нас есть бабушка и Люба. А статьи я пишу, когда дети спят.

Катя, когда Никита чуть подрос, устроилась по протекции Совета внештатным корреспондентом в «Русский вестник». Статьи, преимущественно о культуре и истории, она отправляла издателю по электронке. Если вдруг из-за непогоды не было Интернета, то, как и Ваня, пользовалась голубиной почтой. Алиса, тоже выучившаяся на журналиста, работала в «Аргументах и Фактах».

— И всё же, я уверен, что няня просто необходима, — покачал головою граф Симеон.

— Нас мама воспитала без нянек, — это был единственный вопрос, в котором София не готова была уступить свёкру, тем более имея полную поддержку мужа. — И я бы не сказала, что мы росли из-за этого изнеженными и избалованными созданиями.

— Ребёнок должен чувствовать любовь и поддержку в семье, и, пока он маленький, его главная опора — это мама. Подрастёт, можно будет подумать о гувернёре. Но, надеюсь, мы с Ваней справимся сами, — тоже не разделила мнение хозяина замка Екатерина.

— Ох, эта современная мода! А в моё время воспитание было куда строже. Моя детская располагалась в самой дальней от родительской комнате. Сначала покойная тётушка моя Агафья, Царствие её Небесное, была моею кормилицей, затем осталась при мне няней. Я видел родителей до шестнадцати лет только за общей трапезой, и всегда обращался к ним только на «вы». Да, правильные были времена! — ностальгически вспомнил мужчина. — Николу мы с Василисой уже не так жёстко держали. Василиса, как и вы, отказалась от кормилицы, и до двух лет детская у нас находилась за стенкой. Слава Богу, она полюбила старушку Агафью, и постепенно отошла от излишнего попечительства, доверив моей старой нянюшке нашего сына. И только поглядите, каким истинным графом вырос Никола!

— Отец, мои друзья росли в городе, и, тем не менее, также являются подлинными аристократами, — напомнил ему Николай. — И я уверен, что Аркадию материнская любовь и забота никак не повредит. Более того, я не лишу его и отцовской любви, и, когда подрастёт, лично займусь его воспитанием.

— И вы мне даже помогать не позволите, ваше сиятельство? — сник сидевший за столом его бывший наставник-старик.

— Что ты, мой дорогой Сиверс, я прекрасно отдаю себе отчёт, что постоянно с сыном быть не смогу, поэтому буду очень благодарен твоей помощи, — успокоил его, улыбнувшись, Никола.

Когда обед подошёл к концу, Катя с Софией пошли укладывать малышей. Сиверс, понимая, что в данный момент лишний, отправился по каким-то своим делам. Граф Симеон, порасспрашивав немного Ваню о его младшем братишке, своём крестнике, тоже ушёл, извинившись и сказав, что ему ещё нужно до вечера изучить присланный бухгалтером отчёт. Оставшись с другом наедине, Ваня передал ему письмо, из-за которого, собственно, они и предприняли сегодняшнюю поездку.

«Привет, Катя! — писала младшей подруге Маргорита. — Видела твою последнюю статью в «Вестнике» о мифах и заблуждениях Советской идеологии. Вы, случайно, не вместе с бабушкой Златовой её писали? Уж очень напомнила мне лекции по истории у нас в академии. Ты, пожалуйста, старайся писать более живым языком. Хотя, надо признать, прочла на одном дыхании. Или ты специально пишешь только для наших? Надеешься, Шафирову кто газету под нос сунет? Думаю, ему это уже не поможет.

Кстати, о бароне. Илья к нам в гости пару дней назад приезжал. В основном, конечно, родителей навестить, но я его тоже застала. Попыталась сменить технику «допроса». Не поверишь, сработало! Сделала вид, что меня совершенно не интересуют их с Александром тайные замыслы. Сходили в кино, потом в кафешку зашли. Братишка всё ждал, что я расспрашивать буду, а я — ни в какую. Уже в кафе случайно обронила, что всё равно затея их гиблая, и ни то, что победить, на выборы попасть им не удастся. Ну и Илью понесло — спорить со мной он всегда был мастак. Правда не знаю, получится ли ток в следующий раз…

В общем, слушай. Шафиров организовал собственную нео-монархическую партию, зарегистрировал, естественно, на моего вислоухого братца. Они сунулись было к церквам за благословением и поддержкой, но их там недвусмысленно отшили. Естественно, барон был не в восторге, ведь если бы удалось взбаламутить православных, их кандидат уже набрал бы прилично голосов. Что касается самого кандидата, то это какой-то сорокалетний Виталий Максимович Романов. Илья свято верит, что это один из наследников прерванной царской династии. Уверена, барон на этом и хочет сыграть. Каким-то образом у них уже есть половина подписей для регистрации в Центральной избирательной комиссии. Конечно, до выборов почти год… Но лже-царь нам явно не нужен.

Пиши, как у вас дела? Как ребятишки? Передавай всем привет. Рита».

— Да, не помню, чтобы у Романовых сейчас в роду кто-то был с таким именем и отчеством, — протянул Никола, сворачивая листок и возвращая его приятелю.

— Ты всех наизусть помнишь? — изумился Иван, в Интернете он вчера тоже ничего не нашёл.

— Все Романовы, по прямой ветви, отказались от царствования, и те, кто эмигрировал за границу, не имеют больше прав на Российский престол, хотя идея вернуть их на трон какое-то время была весьма популярна, — продолжал вслух размышлять Николай. — Самозванец же стране тем паче опасен.

— А разве до Шафирова никакой монархической партии не было? — поинтересовался Ваня, глядя в окно. Кажется, к вечеру будет дождь.

— Есть, конечно, даже две: у первой, нашей, штаб-квартира в Москве; у второй — в Свердловской области. Но ни одна так и не стала настолько популярной, чтобы участвовать в выборах, поэтому открытых монархистов в Госдуме на данный момент нет. И я не поверю, что за год работы в Москве Шафиров смог собрать вокруг себя больше ста тысяч единомышленников.

— То есть, думаешь, подписи не настоящие?

— Отнюдь. Барон не глуп, и не стал бы подделывать тысячи подписей. Думаю, он собирает их обходным путём, какой-нибудь хитростью. Хорошо бы заслать в их ряды нашего человека…

— Например, кого? — скептически изогнул бровь Ваня. — Васю и Кирилла он теперь к себе и на пушечный выстрел не подпустит, нас — тоже. Скворцов, Медников и Гривнев только устроились, было бы нечестно их срывать ради такого сомнительного предприятия. Да и вряд ли они согласятся.

— Не буду спорить, — кивнул Муравьёв-младший. — Но у нас есть Борщов. Юрист Шафирову наверняка лишним не будет. Точнее, Озерову, раз уж он официальный лидер их партии.

— А он справится? — усомнился Ваня.

— Мы сами спросим, согласится ли он стать шпионом? Предвыборная кампания ещё не объявлена, время у нас есть. Вот вернутся через три недели Андрей с Алисой, надо будет нам всем в городе встретиться. Всё обсудим, и тогда уж решим: что будем делать?

 

Глава 22. Общий сбор и внедрение

— Итак, основная повестка нашей встречи: как именно мы будем вмешиваться в политическую ситуацию на предстоящих выборах?

— А что, есть варианты? — недоверчиво посмотрел на бывшего однокурсника хлебобулочный магнат Ветров: Игнат за этот год стал управляющим на заводе отца.

Двенадцать человек, полных три последних выпуска и Антон, сидели в приватной зале одного из самых дорогих ресторанов города. Естественно, собрание было чисто мужским. Графы специально выбрали нейтральную территорию, чтобы, не отвлекаясь на бытовые вопросы, спокойно всё обсудить и принять наиболее взвешенное решение.

— Да, целых два, — без доли иронии кивнул Николай. — Первый: мы занимаем активную позицию, находим способ выяснить ситуацию изнутри, и, исходя из полученных данных, действуем дальше. Второй — пассивный: мы с семьями встаём на молитву, в идеале, подкрепляя её постом.

— Молитва?! — многие сочли такое предложение шуткой, и некоторые даже засмеялись.

— Именно, — серьёзно подтвердил Муравьёв. — Без воли Божией, или без Его попущения любое предприятие обречено, даже если изначально всё говорило о победе. И наш народ много раз именно благодаря помощи Божьей побеждал иноземцев. Вспомнить, хотя бы, как мы вышли из-под монголо-татарского ига. Тогда вся Русь-матушка, от мала до велика, взяла сугубый пост и встала на молитву. Результат вам известен. Конечно, нас не так много, но сила никогда не была в количестве, сила — в Господе.

— И как же Он будет действовать? — недоверчиво поинтересовался Лёня.

— А вот мы и увидим.

— И всё же Мамая на Куликовом поле наши разгромили не одною молитвой, — вмешался Ваня. — Так что я бы взял комбинированный вариант. Мы с Катей на себе испытали, что общая молитва, по соглашению, реально помогает, так что отказываться от неё, думаю, не разумно. Но и самим бездействовать смысла нет: под лежачий камень, вода, конечно, потечь может, вот только ждать, возможно, придётся весьма долго.

— Если не всю жизнь, — проворчал себе под нос Игнат.

— Ну, раз так, то нам непременно нужен соглядатай, — не удивился их решению Никола.

— Кто? — не понял Глеб.

— Разведчик, шпион, — пояснил Муравьёв и обернулся к Тарасу. — Мы с Ваней думали поручить эту роль тебе, но, само собой, ты можешь отказаться.

— А почему не мы? — обиделся Вася.

— Мы с Шафировым дело уже имели. Знаем его характер, привычки. Придём, раскаемся в «гнусном предательстве», он нас и примет, — согласился с другом Кирилл.

— И вряд ли после случившегося будет вам полностью доверять, — покачал головою Андрей. — Из нас Тарас единственный может втереться в доверие к барону: во-первых, вы наверняка упоминали о нём Шафирову, — когда приятели кивнули, молодой граф продолжил, — во-вторых, лично он пока ничем не досадил нашей уважаемой Канцелярии, переименованной в нео-монархистов. И, в-третьих, Тарас пока не воспользовался правом на трудоустройство, и вполне свободно может отправиться в Москву. Его трудовая чиста. На аудиенции у Шафирова он скажет, что, слыша в академии о потрясающей идее барона и скорбя о развале такого замечательного кружка, сразу после выпуска решил отправиться к нему, отвергнув весьма заманчивое предложение об устройстве на работу.

— И почему тогда он так долго до Москвы добирался? — язвительно спросил Вася.

— Я из бедной семьи, — тихо ответил Тарас, обдумывая предложение старших друзей. — Признаюсь, что ехал через всю страну автостопом.

— Мы организуем частный рейс на подставное имя, — кивнул Никола. — Если у Шафирова уже есть свои люди в правоохранительных органах, то никакого компромата на Тараса они найти не смогут. Наша легенда чиста, как слеза.

— А как же опекунство барона Златова? — напомнил Данил.

— Вот с этим действительно загвоздка, — нахмурился Андрей. — Но и если даже данный факт и всплывёт, Тарас всегда может отговориться, заверить Александра, что эта была лишь формальность, и он согласился на попечительство только ради того, чтобы не возвращаться на лето в приют.

— В любом случае, я уже совершеннолетний, — напомнил Борщов, а затем по очереди оглядел трёх сидящих рядом графов. — Но я плохо ориентируюсь в больших городах.

— До офиса депутата Шафирова тебя довезут, — успокоил его Николай. — Если всё пройдёт гладко, в дальнейшем о тебе побеспокоится сам барон или его люди. Сорвётся — машина будет дожидаться в паре кварталах. Сядешь, и тебя доставят обратно в аэропорт.

— Но даже если всё пройдёт по плану, всегда будет оставаться риск, что тебя раскроют, — предупредил помещика Ваня. — Поэтому работать у барона и Озерова тебе придётся с полной отдачей. Письма нам будешь посылать не чаще, чем раз в неделю. Настоящее имя и адрес на конверте никогда не указывай. Конечно, простые отправления идут долго, но зато свой паспорт нигде не засветишь.

— В экстренном случае заведи себе левый электронный ящик, — посоветовал Князев. — Только никогда не посылай нам сообщения с личного или рабочего компьютера. Воспользуйся услугами интернет-кафе или зайди в компьютерный клуб. И, конечно же, не забывай потом чистить кэш и историю. Если не умеешь, я сегодня тебе покажу.

— Не думаем, что за тобой будут так пристально наблюдать, но, тем не менее, слежку исключать было бы неразумно, — строго добавил Никола. — Поэтому обратная связь с тобою будет только в самых крайних случаях. Каким именно образом, пока не знаю.

— Если что-то захотим уточнить или передать тебе, то отправим сообщение на твой левый адрес, — озвучил свои мысли молчавший доселе Антон. — Так что раз-два в месяц всё-таки заходи в инет проверить почту.

— Можно пользоваться шифровкой, — загорелся Лёня. — Я люблю детективы и знаю много способов…

— У нас не военные времена, и мы имеем дело не с представителями спецслужб, — остудил его пыл Андрей. — Это всего лишь политическая игра. Если Тараса раскроют, его не убьют.

— Да я бы не был настолько в этом уверен, — весомо заметил Кирилл. — Если Алекс ради победы привлёк криминал…

— Почему, кстати, вы так уверены, что если на этих выборах мы обыграем барона, то он не будет участвовать на следующих? — полюбопытствовал Данил.

— Тем белее, там он сможет участвовать лично, — поддакнул Юра.

— С тем масштабом, что взялся сейчас, он непременно привлечёт к себе внимание Совета. Ему грозит не только отлучение от рода, но и ссылка, — уверенно произнёс Николай.

— Его что, запрут на какой-нибудь зоне? — не поверил Тарас. — Я ведь пойду, как соучастник.

— Не волнуйся, тебя мы перед Советом отстоим, — пообещал другу Князев. — Кроме того, ты сам можешь уйти, когда начнётся предвыборная гонка. На финишной прямой информатор, конечно, нам был бы полезен, но, поверь, подставлять тебя, отправляя к Шафирову, мы не собирались.

— И я имел в виду вовсе не тюрьму, — спохватился Муравьёв-младший. — Ссылка в наших кругах означает невозможность занять какие-либо административные должности и непреодолимые препятствия в открытии собственного бизнеса. Барону предоставят возможность на бюджетной основе, как только окончившему школу, получить любую рабочую специальность, а диплом академии признают недействительным. Он сможет жить и работать в любом городе, хотя, уверен, настоящего сибиряка и Сибирью не испугаешь.

Общий смех разрядил обстановку, и только Тарас по-прежнему был глубоко погружен в себя.

— Хорошо. Но я бы хотел сперва посоветоваться с Олегом. Если уж кто и сможет меня защитить в случае опалы Совета, то только Златовы: мой род под их покровительством, так что я, в случае чего, подставлю не только себя, но и их.

— Мудрое решение, — похвалил его, несмотря на удивлённые перешёптывания, Николай, потом оглядел остальных своих сотоварищей. — И если мы, выведав тактику противника, изберём агрессивное противостояние, то о наших действиях мы обязаны поставить в известность Совет, и заручиться если уж не его помощью, то письменным согласием, иначе Совет сочтёт и нас причастными к перевороту, и это для нас будет уже не игра.

Все замолчали, только теперь осознавая масштаб своего предприятия и возможные риски для каждого.

***

Уже через четыре дня Тарас сидел в приёмной офиса депутата Александра Вениаминовича Шафирова и ждал возвращения его молоденькой секретарши.

По заранее обдуманной стратегии, он приехал в офис сутра и передал барону через помощницу конверт со своим дипломом, запечатанный сургучом, на котором отчётливо был виден оттиск кольца. Это было то самое кольцо, что красовалось на правой руке молодого человека. Та самая копия опознавательного кольца Тайной канцелярии, что сделала когда-то для себя Николай.

Заинтригованный необычным визитёром, Шафиров велел помощнице пригласить Борщова в свой кабинет. А он-то был уверен, что все кольца ему возвращены (даже изменник Внуков своё воротил)!

— Ваша милость, прошу прощения, что без записи. Я почти месяц до Москвы добирался, и не имел возможности заранее позвонить, чтобы договориться с вашим секретарём о приёме, — церемониально поклонился Тарас.

— Мы не в обществе, так что можете обращаться ко мне по имени-отчеству, — махнув девушке, чтоб уходила, благосклонно разрешил Александр. — Если не возражаете, я тоже хотел бы знать, с кем имею честь говорить?

— Виноват, не представился, — на этот раз поклон был еле заметен. — Всего лишь ваш скромный слуга, помещик Борщов Тарас Давидович.

— Сразу слуга? — сузил глаза депутат, однако было заметно, что такое представление, да и приветствие, ему явно польстили.

— Надеюсь им быть, — не стал разочаровывать барона Тарас, позволив в голосе прозвучать ноткам подобострастия и восхищения. — Я многое о вас слышал, учась в академии. Очень жаль, что я не поступил на год раньше, тогда бы я имел честь быть лично с вами знаком.

— И что же обо мне говорили? — в глазах Шафирова сверкнула злоба, однако голос оставался спокойным и даже приветливым.

— Вначале года, когда Вася с Кириллом посвятили меня в члены созданной вами организации, я слышал только хорошее. Но потом, когда с нами провели просветительские беседы графы Князев и Муравьёв, к моему искреннему сожалению, все отвернулись от вас, — не стал лукавить Тарас. — Я очень надеялся, что это явление временно, но, увы, вскоре меня попросили вернуть это кольцо, — поднял он руку, демонстрируя перстень. — Конечно, я отказался. Я по крупицам собирал информацию о вашей воистину гениальной концепции развития России на ближайшие десятилетия. Узнав о сохранённом дворянстве, я не сомневался, что среди нас должен быть смелый лидер, не боящийся перемен, и способный, наконец-то, вернуть на трон царя-батюшку. И, когда я прочёл в газете, посвящённой последним выборам в Госдуму, ваше имя, я понял, что такой лидер есть. Это вы. Я сомневался, что гожусь в политики, поэтому выбрал юриспруденцию. Надеюсь, мои услуги смогут вам пригодиться?

Тарас подавил вздох облегчения, когда закончил приготовленную с друзьями и бароном Олегом речь. Именно его бывший попечитель научил его так держаться: раньше он бы ни за что не смог так правдоподобно и в тоже время естественно вести себя. Но расширенный курс этикета и дипломатии, что организовал для него мающийся в академии от безделья Олег (три урока в неделю, пусть и каждый по паре часов, для энергичного мужчины явно было недостаточно) принёс свои плоды.

Шафиров был весьма впечатлён подобным монологом. В своей исключительности он никогда не сомневался, и весьма ценил, когда окружающие воздавали ему должное почтение и уважение. Молодой и инициативный помещик ему был весьма по душе.

— Что ж, ты, Тарас, правильно сделал, что не пошёл на поводу у бездумной толпы, и приехал ко мне, — Александр встал, подошёл к Борщову и покровительственно положил руку на его плечо. — Поздравляю, помещик, и рад видеть вас в своей команде.

Потом Шафиров стал выспрашивать Тараса об однокурсниках, поинтересовался, нашёл ли его новый юрист, где остановиться в Москве? Узнав, что добирался юноша до столицы автостопом, не имея за душой ничего, кроме карточки с жалкими остатками стипендий, тут же позвонил и договорился о предоставлении на первое время Борщову номера в недорогом отеле, находящемся неподалёку от офиса.

— Через неделю переедешь в квартиру, — с извинением в голосе, но не в глазах, сказал депутат. — К работе преступаешь с завтрашнего дня. Первое время будешь при мне: я сегодня же велю в приёмной поставить ещё один стол. В дальнейшем будешь иметь отдельный кабинет. Скорее всего, в резиденции нашей партии, но об этом позже. Через полчаса должен прибыть мой заместитель, тоже, кстати, выпускник нашей академии. Он кратко введёт тебя в курс дела, потом сможешь отправиться в отель и отдохнуть с дороги.

Не ожидавший, что всё пройдёт настолько легко, Тарас сохранял невозмутимость, ответы давал весьма сдержанно, но по существу, стараясь укрепить возникшую у барона симпатию к себе. Первый, главный, рубеж, был пройден. Оставалось убедить в своей преданности и честности правую руку и помощника депутата, Илью Озерова.

 

Глава 23. Маленькие радости большой семьи

Катя полулежала на диване с книжкой в руках и время от времени наблюдала за играющими на ковре малышами. Настя с Петром ушли в академию: у свёкра были уроки, Анастасию же баронесса попросила после обеда заменить Евдокию Тимофеевну, у которой из-за непогоды разыгралась мигрень. Бабушка тоже себя неважно чувствовала. Наверно, магнитные бури. Или так повлияло пониженное атмосферное давление?

Первая декада сентября выдалась удивительно тёплой и солнечной, последние же несколько дней не переставая шёл дождь. Из-за этого дети сидели дома, хотя сегодня немного поиграть на веранде и подышать свежим воздухом они с Настей их выводили. Правда, когда Таня с Вовой полезли под дождь, заметив плавающую в луже забытую кем-то из них игрушку, молодые графини их увели. Никита, слишком поздно заметивший, что старшие отвлеклись от игры, единственный избежал внеочередного купания.

Сейчас близнецы увлечённо строили из кубиков не то замок, не то просто высокую башню. Их с Ваней сынишка с восторгом крутился рядом, больше мешая, чем помогая.

— Госпожа, что изволите заказать на ужин? — отвлёк Катю негромкий голос их служанки Любы.

— Бабушка собиралась испечь пирог с рыбой, — отложив книгу, ответила Катя. — Если хочешь, я помогу тебе, когда Ваня закончит печатать.

— Что вы! — замахала руками юная горничная, так и не привыкнув к тому, что графиня считает её, малограмотную дочь кузнеца, ровней себе. — Я вполне справлюсь и с ужином, и с пирогом.

— Тогда сготовь то, что хочешь сама, — улыбнулась девочке Катя, после чего шутливо проворчала, — я так с тобою скоро вообще разучусь готовить.

— Так вам это и не надо, госпожа, — и, поклонившись, служанка прошмыгнула на кухню.

Катя лишь негромко рассмеялась.

Вскоре из их спальни, где работал в тишине и покое, вернулся супруг. Ваня, проходя мимо, потрепал макушки сына и брата, помог младшей сестрёнки установить наверху почти готовой пирамиды красный конус, чтобы вся их конструкция не завалилась, и только потом присел рядом с женой на диван.

— Дописал речь? — первым делом поинтересовалась Катя, положив свою голову на колени супругу.

— Надеюсь, завтрашнее заседание будет последним по этому делу, — устало протерев глаза, стал нежно перебирать её волосы молодой Соколов.

— А от Тараса больше не было новостей?

Они уже были в курсе, что этап внедрения прошёл удачно. С тех пор голуби принесли два письма: в первом Борщов делился своими впечатлениями относительно работы с Шафировым и Озеровым; во втором были общие наблюдения о деятельности партии нео-монархистов и, как выяснилось, давно начавшейся агитации за В. М. Романова.

«Скользкий тип, — писал Тарас, давая характеристику будущего кандидата в президенты. — Меня с ним на днях познакомили. Татуировка в полруки, голос бархатный, но взгляд… не пожелал бы я его встретить ночью в тёмном переулке…»

Ещё их юный шпион упоминал о Посвящении, которое ему собирался устроить барон. Так что ребята со дня на день ожидали нового послания.

— Пока нет, — ответил на вопрос супруги Ваня. — Вы с Алисой не перезванивались по скайпу? Неплохо было бы цикл статей о Романовых запустить: жизнь последних императоров и их сегодняшние потомки.

— Мы с девочками думали об этом, — кивнула Катя. — Вот только стоит ли сейчас поднимать данную тему? Шафиров может воспользоваться повысившимся перед выборами интересом к царской семье, и выдать своего кандидата за неизвестного или намеренно не упомянутого потомка Великой семьи.

— Я об этом не думал, — крайне задумчиво, просчитывая в уме вероятность подобного шага со стороны барона, произнёс блондин.

— С другой стороны, если мы будем молчать, люди примут гражданина Романова за прямого наследника. Николай II отрекался в пользу своего брата. Если наши нео-монахисты заострят на этом внимание народа, и ложно объявят Виталия Максимовича правнуком Михаила Александровича Романова, разубедить толпу будет весьма проблематично. Даже тот факт, что государь Михаил так и не взошёл на престол, предав страну советской власти своим манифестом о подчинении Временному правительству, может быть истолкован нашими реформаторами превратно.

— И? Что вы с подругами решили?

— Рита предложила выбрать темой «Свержение царской власти: возможно ли было сохранить в России монархию?», и уже потом пустить в печать пару статей о современных великих князьях и их жизни на чужбине. Конечно, АиФ всю информацию не напечатает, а Вестник читают лишь в определённых кругах, но, надеемся, нас услышат.

Их разговор прервал дружный возмущённый крик близнецов: это Никита нечаянно задел башню, и она таки рухнула. Пришлось молодым родителям поспешить на помощь сыну.

***

Люба приготовила потрясающий ужин. Сама она никогда не садилась с господами за стол, предпочитая доедать остатки на кухне, после того, как уберёт со стола и перемоет посуду.

— Ты хоть в микроволновке еду разогревай. Зачем есть холодное? — как-то посоветовала горничной Катя, так и не сумевшая переубедить девушку обедать и ужинать с ними за общим столом.

— Не переживайте за меня, госпожа, — краснея, лепетала в ответ в жизни довольно бойкая Люба. — Я оставляю кастрюли на плите, и, когда ем, всё ещё тёплое. Правда.

Пётр во взаимоотношения невестки со служанкой не вмешивался, но иногда, всё-таки, тактично намекал Кате, что та совсем извела бедную Любушку.

— Но почему ей нельзя есть с нами? Муравьёвы ведь делят трапезу с Сиверсом, а он, как мне известно, тоже из разряда прислуги.

— Директор завода и дворник тоже составляют коллектив одного предприятия, однако уровни у них разные, и ты вряд ли встретишь их за одним столиком в ресторане, — усмехнулся её упорству граф Пётр. — И владелец завода или его учредители, за совместным ужином обсуждая дела с директором, никогда не пригласят бедного дворника, даже если фотография того будет висеть на доске почёта. Так и здесь: наставники и няни молодых дворян по рангу всегда стояли выше прочей прислуги, и обедали вместе с детьми либо за отдельным столом, либо за общим — в каких семьях как заведено. Кроме того, Сиверс — давний друг графа Симеона.

— А он не русский? — поинтересовался слышавший их разговор Ваня. — Я раньше таких имён не слышал.

— А это и не имя, — ответил сыну Пётр. — Сиверс — это графский род, происходящий из Дании. Если быть точным, фон Сиверс. Его предки, бароны фон Сиверс, появились в России в 1704 году, при царствовании императора Петра I, а в 1760 году один из представителей рода получил графский титул.

— Но в списках сохранившихся графских фамилий его нет, — возразил Ваня, который в своё время вместе с Андреем чуть ли не наизусть изучил списки сохранивших свой титул родов.

— Конечно, — согласился Соколов-старший. — Его род с 1919 года вступил в Красную армию, в результате чего и лишил себя дворянского достоинства.

— А как тогда Сиверс вообще оказался у Муравьёвых? — удивилась Катя.

— И как тогда его на самом деле звать? — вставил свой вопрос Ваня. — Он вообще, помнит своё имя?

— Помнит, конечно! — развеселился мужчина. — Его родители дали ему имя Филипп, так что он — Филипп Станиславович Сиверс. Естественно, всем проще называть его по фамилии, да он и сам просил всегда об этом. А в семью привела его, с позволения супруга, Ксения, бабушка Николы. Он — сын незаконнорожденного ребёнка последнего графа. Его отец царя не предавал, но и дворянства, как рождённый вне брака, не унаследовал. Станислав был камердинером в семье Ксении. Не помню, почему Сиверс остался сиротой. Знаю только, что Филиппу тогда было одиннадцать, и по малолетству он не мог заменить на службе отца. Сердобольная Ксения привела его в дом, в качестве друга для игр Симеону. Мальчики были примерно одного возраста, и быстро поладили. Они вместе играли, вместе и учились.

— Но Люба…

— И всегда помнили, кто они есть, — одним жестом прервал Пётр невестку. — Бывает спасительно господину смирить себя до слуги, но рождённый слугой не может стать господином. Мы должны уважать правила общества, в котором добровольно, — подчеркнул он последнее слово, — остались жить, а не пытаться ломать многовековые устои.

После того разговора, Катя старалась сдерживать благородные порывы своей души, но всё равно, время от времени, то предлагала служанке свою помощь, то сама что-то пыталась делать по дому за пределами их с Ваней крыла.

Сейчас вся их большая семья собралась в гостиной за столом. Катя кормила с ложечки сына, бабушка Марфа, у которой, благодаря таблетке, прошла голова, следила за Таней и Вовой, которые ели уже самостоятельно. Близнецы очень старались, но всё равно личики обоих были в пюре.

— Как дела в академии? — спросил отца Ваня, когда все приступили к рыбному пирогу.

— Ещё стоит, — отвлёкся от раздумий Пётр. — Сергей и Артём просили привет передать вам и спрашивали, могут ли они чем помочь? Не просветите, о чём идёт речь?

Катя и Ваня переглянулись. Да, барону Олегу, благодаря Тарасу, об их грандиозных планах всё было известно. Но, видать, Олег, занятый семьёй, ещё ничего не успел поведать своему лучшему другу. Однако рано или поздно отец так и так всё узнал бы: либо от них, либо от младшего Златова.

— А ты не будешь ругаться? — как-то по-детски опасливо взглянул на него Ваня.

— Многообещающее начало, — мужчина даже вилку с ножом отложил, всем видом показывая, что готов слушать.

Через полчаса все присутствующие были в курсе закулисных игр юного поколения дворян. Не в мельчайших подробностях, конечно, но в общих чертах Ваня рассказал и о Тайной канцелярии, и о созданном и действующем до сих пор в академии и за её пределами объединении, получившим название «Золото Сибири»; и о планах Шафирова на ближайшие выборы; и об их партизанской деятельности.

Когда монолог завершился, в комнате какое-то время стояла потрясённая тишина: даже дети, уставшие сидеть и затеявшие было возню, притихли, настороженно оглядываясь на взрослых.

— Я не удивлён, — ко всеобщему изумлению произнёс через несколько минут Пётр. — Я догадывался, что неспроста все мои подопечные каждую вторую неделю по воскресеньям спят до обеда. Как понимаю, раньше ваши тайные собрания были реже?

— Тайная канцелярия собиралась примерно раз в месяц, — пожал плечами Иван. — И Никола с Игнатом в неё не входили. Барон презирает «древних», и не сильно доверял нам с Андреем, ведь мы дружим с Николой.

— Презирать тех, кто тебя учил и вывел в свет — не лучшая тактика, — покачала головою Настя. — А совместная молитва за Родину — похвальное делание.

— Мы молимся царственным страстотерпцам, каждый вечер, в десять, — не дожидаясь вопроса, протараторила Катя. — Текст могу дать.

— Что вы намерены делать дальше? — пока женщины обсуждали молитву, поинтересовался у сына Пётр.

— Ну, многое зависит от Тараса. Пока у нас в планах только статьи: репортаж в день памяти расстрела царской семьи мы снять не успели. Если выясним, что за Шафировым стоят действительно опасные или влиятельные люди, будем думать, как оттянуть у его Романова голоса. В идеале было бы выдвинуть своего кандидата с похожей программой, но у нас такового на данный момент нет: Внуков слишком молод, барон Олег, может, и согласится, но он никому не известен. Со стороны брать человека опасно.

— А Совет вы хотели каким образом поставить в известность?

— Отправить письмо Ангелине, — как само собой разумеющееся, ответил Ваня. — Послание должно было быть от Софии: даже если у князей повышенный уровень безопасности, или за перепиской следят, весточка от родной сестры никого бы не заинтересовала. А уж Ангелина наверняка сможет найти способ передать письмо своему свёкру: или через мужа, или лично.

— Что ж, могу вас только похвалить за благоразумие и предусмотрительность, — негромко хлопнул пару раз в ладоши, будто аплодируя, Пётр. — И всё же держать нас в неведении было с вашей стороны неразумно. Я, конечно, на выборах участвовать не буду, но я уверен, что Совет, если сочтёт ваш план убедительным, позволит выдвинуть свою кандидатуру Антону. Конечно, при условии, что это сможет реально помочь их кандидату набрать абсолютное большинство голосов.

— Ты шутишь?!

— Нисколько. Так что советую не дожидаться очередного отчёта вашего соглядатая, а решать, каким образом вы соберёте для Внукова 300 тысяч подписей.

 

Глава 24. Самый молодой кандидат

Ожидаемое письмо от Тараса подтвердило опасение юных защитников Родины, что в очередной раз в политику государства, на этот раз не через «дедушку Ленина», а через молодого барона Шафирова, пытаются вмешаться иноземные захватчики, или, как в наше время принято говорить, иностранные инвесторы.

В этот раз встреча неравнодушных к судьбе России выпускников академии состоялся в одной из гостиниц города Кемерово, до которого всем было более-менее удобно добираться. Первым делом было общими усилиями составлено письмо в Совет, к которому приложили все три отчёта Борщова. Потом встал вопрос сбора подписей для согласившегося участвовать в выборах Внукова.

— Я поговорю с отцом и с тестем, — первым откликнулся Андрей. — Полковник проведёт агит-беседу с солдатами, а папа прорекламирует тебя партнёрам, подписи сотрудников соберём в добровольно-принудительном порядке.

— Лучше только в добровольном, — возразил Антон. — Мне их голоса понадобятся не только сейчас, но и на выборах.

— Я тоже займусь агитацией на заводе, — поддержал идею Игнат.

— А я поговорю с коллегами и, если представится случай, замолвлю словечко руководству, — тут же вставил Данил.

Все включились в обсуждение. Глеб, Юра и Лёня особенно усердствовали в поисках вариантов, где ещё можно собрать подписи, стараясь то ли старшим товарищам, то ли сами себе доказать, что готовы потрудиться наравне с остальными. Немалое содействие должен был оказать авторитет Антона, который за своё усердие в работе и бескорыстную помощь в разрешении личных и бытовых проблем граждан был любим простым людом не только в Красноярске, но и практически во всём крае. Его уже сейчас некоторые прочили в губернаторы.

— А ещё можно в новостях на Первый канал протолкнуть репортаж об изменившейся в лучшую сторону социальной политике Красноярского края, где главным реформатором…

— Стоп, — жестом остановил расфантазировавшегося Юру Никола. — Пока не получим ответ от Совета, сильно не высовываемся. Тем более НТВ тоже является федеральным каналом и, пока Антон официально не признан кандидатом в президенты, эфирное время у нас есть только на нём.

— Средства массовой информации оставим на потом, — согласился с графом Антон. — Уверен, мною заинтересуются не только местные новости, если дело выгорит.

А к концу недели Никола через Софью получил короткую записку от князя Вяземского:

«Дерзайте. Если соберёте необходимое количество подписей, вас утвердят»

Вензель на бумаги и личная подпись не позволяли усомниться в подлинности послания. Главный акт их политической игры начался.

***

Собрать подписи оказалось вовсе не так просто, как рассчитывали златовцы. Народ отнюдь не спешил подписываться за молодого кандидата, многие чуть ли не крутили пальцем у виска, услыхав, сколько Внукову лет.

— Вы что, ребятки! Да ж чтобы стать президентом вашему другу ещё вырасти надо. Как же он такой огромной страной управлять будет?

Так, или в более жёстких формах, каждый второй выражал своё сомнение реальности их затеи.

Но были и те, особенно среди молодёжи, кто не задумываясь, только услышав о возрасте Антона и о его успехах на политической фронте, подписывали листы в поддержку «молодого и перспективного». Поняв опытным путём, кто их основной контингент, помещики стали в свободное от основной работы время активно агитировать за Внукова студентов.

Общими силами к началу работы Центральной избирательной комиссии удалось собрать почти все 300 тысяч подписей.

— У нас не хватает 17 тысяч, — вздохнул Вася на очередном собрании. — Учитывая, что за последнюю неделю удалось набрать только 529 подписей, мы такими темпами вряд ли успеем.

— Кроме того, нам нужна инициативная группа в количестве 500 человек для Центризбиркома или партия, которая выдвинет Антона в качестве своего кандидата. Кажется, мы в пролёте, — пессимистично заметил Кирилл.

— Не всё потеряно. У нас есть резерв.

— О чём ты? — все посмотрели на Николая.

— Мы ещё не воспользовались помощью наших людей, — веско ответил Муравьёв-младший.

— Но тогда придётся ставить в известность и твоего отца, и бабушку Златову, — заметил Андрей.

— Так они наверняка в курсе, после нашего-то письма Вяземскому. Совет с тех пор минимум раз собирался.

— И помогут? — усомнился Глеб.

— Попытаться стоит, — поддержал друга Ваня.

Через две недели у них были на руках недостающие листы с подписями в поддержку Антона.

***

Когда в Избирательную комиссию поступила заявка от недавно зарегистрированной инициативной группы на выдвижение на пост президента России кандидата, которому было на данный момент только 23 года, многие посчитали это шуткой. Однако когда им на проверку принесли чуть более трёх сотен тысяч листов и остальные необходимые для регистрации молодого политика Внукова бумаги, члены Центризбиркома поспешили сообщить о происшедшем действующему президенту и председателю Правительства страны. Никто из них не сомневался, что неподходящему по возрасту самовыдвиженцу придёт отказ. Но вопреки ожиданиям, президент, последние годы большой упор делающий на молодёжной политике, личным указом подписал разрешение А. Ф. Внукову участвовать в выборах, если брак подписей не превысит допустимых значений.

Брака не оказалось. Совсем. Чиновники проверили даже не 20%, а все 30, и всё равно не выявили ничего, что могло бы воспрепятствовать регистрации. Когда Внукова утвердили, и об этом стало известно газетчикам и телевизионщикам, златовцам оказалась не нужна никакая реклама: Антона показывали по всем новостям, у его бывшего начальника брали интервью чуть ли не все телеканалы, в газетах то и дело мелькали заголовки: «Самый молодой кандидат на должность главы государства со времён императорской России!», «Дали шанс или выставили на смех: тайны современной политики»…

После лавины популярности Внукова весть о появлении лже-Романова не вызвала такого ажиотажа, как рассчитывали Шафиров и его команда. Нео-монархисты были в ярости! В их планы явно не входил конкурент из «своих». Предвыборная гонка обещала быть жаркой!

***

— Господин Внуков, а вам не кажется, что ваш профессиональный и жизненный опыт недостаточен для руководства такой великой и огромной страной, как Россия? — спросил на теледебатах один из оппонентов.

— Простите, конечно, но я не считаю свой возраст помехой. Позвольте заметить, что если бы во все времена в любимой всеми нами России правителями избирали только тех, кому за тридцать, то не было бы в нашей истории ни славных побед Александра Невского и Дмитрия Донского, ни первых реформ и военных походов Петра Великого, ни царствования всех представителей дома Романовых: ведь, как вам, несомненно, известно, Михаил Фёдорович был избран на царство, когда ему было только 17. Я же, прошу отметить, уже пять лет, как справил своё совершеннолетие, и не первый год работаю на административной должности, — с достоинством ответил Антон.

— Похвальное знание истории, юноша, — вступил в прение самый пожилой из кандидатов. — Однако я не могу не согласиться с предыдущим оратором: одно дело быть помощником в управлении одного города, или даже области, и совсем другое — нести ответственность за благополучие целой страны. Вам не кажется, что вы поспешили сделать столь важный шаг?

— Да почему его вообще пропустили?! Закон чёрным по белому писан, и нарушать его недопустимо! Будь он хоть трижды вундеркинд! — взорвался самый импульсивный из политиков. — Молоко на губах не обсохло! Что это за соперник?!

— Полностью вас поддерживаю, уважаемый, — одобрил мнение оппонента стоящий по его правую руку лже-Романов.

— Возможно, в более мягкой форме, но претензии мне ясны, — не повёл и бровью Внуков: он был готов и не к этому (не зря в стороне его дожидались двое телохранителей, а под рубашкой был скрыт облегчённый вариант бронежилета). — Но мне кажется, наших сограждан больше интересует политика, а не наша биография.

— Почему же? — это уже вмешался ведущий. — Я уверен, наших телезрителей волнует личность возможного главы государства.

— Но обо мне и так, благодаря прессе, всё известно. Женат. Детей пока нет, но планируем…

— Вот и планируйте! — опять влез эмоционально-несдержанный кандидат. — В стране демографию повышать надо! Поверь моему личному опыту: появится ребёнок, о президентстве думать некогда будет! В твоём возрасте наследниками обзаводиться надо. Здесь уж либо работа, либо семья.

— Как я уже упоминал, в царской России правители с успехом могли совмещать и то, и другое, — возразил сопернику Антон.

— Уж не желаешь ли ты быть новым царём? — сузил глаза Виталий Максимович.

— Лишь президентом, — легонько пожал плечами единственный самовыдвиженец. — Зато мне известны ваши планы, господин Романов. О возвращении императоров во Всемирной паутине давно ходят слухи. Но почему-то я не увидел вашего имени в родословной, напечатанной несколько месяцев назад «Русском вестнике».

Нео-монархист чуть ли не заскрежетал зубами от досады. «Вестник» основная масса избирателей не читала, и той статье их команда не предала особого значения. Но теперь придётся идти по второму сценарию, а он был не столь выигрышным для их компании.

— Да, зложелатели меня не упомянули, — взвешивая каждое слово, произнёс ставленник Шафирова. — Но это отнюдь не означает, что меня там никогда не было. Да, я Романов не по прямой ветви, и, тем не менее, во мне течёт их кровь. И я готов это доказать, — и он вытащил из папки какую-то бумагу, и помахал ею перед направленной на него камерой.

На поверку это оказался результат генетической экспертизы. Вторым участником была известная представительница эмигрировавшей за границу императорской семьи. Если верить медицинскому заключению, мужчина действительно приходился ей родственником. Но вот Романовым ли?

— Я не скрываю своих намерений, — продолжал разглагольствовать Виталий Максимович. — Моя партия выступает за конституционную монархию, но сейчас говорить об этом, я думаю, преждевременно. Моя цель — укрепление России. Шесть лет — не малый срок, но в долгосрочной перспективе его явно недостаточно. Если каждый новый президент будет с нуля вести страну в светлое будущее, то мы так и будем топтаться на месте.

— Вот и я говорю, что России нужна новая династия, — подхватил кандидат от Совета, барон М. — Только так исполнятся пророчества о процветании Руси.

— Пророчества?! — рассмеялся их оппонент. — Вы, господа, действительно верите в пророчества? Не спорю, Россия должна стать сверхдержавой. Но зачем для этого свергать существующий режим? Стране не нужны настолько радикальные перемены. Не дай Бог, начнутся волнения.

— Они не начнутся, — убеждённо вмешался Антон, хоть и понимал, что, как младшему, следовало бы промолчать. Теперь «коллеги по выборам» на него взирали, как на малолетнего выскочку в собрании почтенных старцев.

— Не поясните ли, господин Внуков? — с презрением выплюнул излишне эмоциональный соперник. — Коммунисты нам в своё время то же самое обещали! А что вышло? Вы сведущи в истории, разве не так? Напомните-ка всем собравшимся!

— Революция, — просто ответил молодой дворянин.

— Именно! — воскликнул пожилой мужчина. — Вот куда вы все загоните нашу страну и народ!

— Возражаю! — на этот раз Виталий Максимович выступил на его стороне. — В современном мире наш спор разрешит референдум. Никто не будет насильно навязывать какой бы то ни было новый режим. Всё определит только свободное волеизъявление наших граждан.

— Вы серьёзно говорите о возвращении монархии? Какой неожиданный поворот! — вклинился ведущий. — Уважаемые телезрители, мы прервёмся всего на пару минут. Не переключайтесь.

Камеры отключили. По студии забегали ассистенты. У Антона, как и у остальных, заменили воду в стакане. К двум из участников приступили гримёры… Трёхминутный перерыв пролетел незаметно. И вот вновь операторы приступили к своей работе.

— Мы вернулись! — радостно, будто только что выиграл в лотерею, продолжил ведущий. — Так вы утверждаете, господин Романов, что Россия готова к возвращению царя на престол? И, как понимаю, этим царём вы видите себя?

— Не совсем, — уклончиво проговорил Виталий Максимович. — Я лишь предположил, что, если Дума выдвинет подобное предложение, мы бы могли собрать референдум. Я убеждённый монархист, и не скрываю этого. Впрочем, для меня уже большая честь, что я стою здесь. Как вы знаете, чтобы стать кандидатом в президенты, моя команда собирала подписи по всем регионам…

— Как и моя, а ведь мне потребовалось подписей в два раза больше, — не упустил возможности напомнить о себе Внуков. — У нас схожие взгляды, товарищ Романов. Впрочем, меня вполне устраивает и демократия. На данный момент я не вижу в России монархию.

— Вам мама не говорила, что перебивать старших невежливо? — похоже, в этот раз лже-Романов действительно разозлился.

— Прошу прощения, — примирительно промолвил Антон, продолжая гнуть свою линию. — Главным приоритетом, на мой взгляд, является укрепление экономики за счёт поддержки собственного производства. На посту президента я намерен сбалансировать бюджет, понизить цены на основные продукты питания и бензин. Ведь это абсурд: такие цены на топливо при условии, что наша страна — лидер по добыче нефти. Увеличить зарплаты бюджетникам, ввести активную программу поддержки фермерства…

Искренний смех конкурента прервал монолог Антона.

— Вы считаете себя здесь самым умным? Каждый раз нам обещают одно и то же, и ещё ни разу подобные намерения не увенчались успехом. Что-то постоянно делается, только вот результат никакой.

— Но у меня уже есть результат, — поставил соперника на место невозмутимый Антон. — Конечно, у меня не было возможности задействовать в эксперименте весь край, а тем более всю страну, но в тех городах и сёлах, что я курировал, реформы социальной политики действующего президента уже дали первые всходы. И я намерен продолжать в том же русле. Мы будем разрабатывать собственные месторождения, засеивать свои поля, а не закупать у других стран продукты, которые способны в достаточном количестве производить самостоятельно. Мы будем продавать за рубеж не сырьё, а готовые изделия…

— И кто же их будет у нас покупать?

— Будут, если лишаться альтернативы. Брэнд «Сделано в России» должен вернуть себе звание эталона качества. Мы не должны продавать наши предприятия иностранным гражданам. Хочешь вести здесь бизнес — живи и работай в России, получи сначала гражданство.

— Но это абсурд! Такими идеями вы, молодой человек, лишь загоните страну в очередной кризис, — убеждённо сказал самый старший кандидат в президенты.

— Не спорю, вначале будет не просто. Но мы преодолели санкции, преодолели последний кризис — преодолеем и это. Тем более я не говорил, что необходимо в один день перейти к импортозамещению, на это, естественно, потребуется время. В советский период, как вам хорошо известно, были пятилетки. Я надеюсь осуществить свой проект в отведённые новому президенту шесть лет. Уверен, этого времени будет достаточно.

— Вы только «надеетесь» — свысока взглянул на него барон М. — А мне достоверно известно, какой путь развития наиболее благоприятен нашей стране. В случае, если изберут вновь меня, я намерен продолжить работу с нашим действующим президентом, который за прошедшие годы показал себя прекрасным лидером и дальновидным политиком…

— Прошу прощение, что вынужден прервать, — это вновь «проснулся» ведущий. — Но у нас осталось совсем мало времени. Предлагаю каждому кандидату выступить с кратким обращением к избирателям. Позицию Антона Фёдоровича мы все уже услышали, предлагаю следующим выступить…

Каждый из четырёх оставшихся претендентов произнёс свою речь, на чём съёмки и завершились.

— Что, Внуков-Иуда, доволен собой?

Антон вздрогнул и обернулся: он, всё ещё прокручивающий в голове свои первые дебаты, и не заметил, как сзади к нему подошёл бывший однокурсник. Шафиров шипел с такой злобой, что по спине пробежали мурашки.

— Я всего лишь воплощаю в жизнь наш план, — заставил себя непринуждённо улыбнуться барону молодой кандидат.

— Мой. Заметь, мой план, — скривился Александр, и отправился поздравлять с теледебютом своего протеже.

— Мы уничтожим тебя на политической арене, можешь не сомневаться.

А это уже была угроза от прошедшего рядом Озерова. Притом Илья сказал это настолько спокойно, что становилось не по себе гораздо сильнее, чем от притязаний барона.

 

Глава 25. На войне все средства хороши

Итак, предвыборная гонка началась. После первых опросов рейтинг Антона оказался необычайно велик. Опережал его только барон М., лже-Романов же замыкал пятёрку кандидатов, еле набрав 3% голосов. После столь печальных результатов для нео-монархистов, Шафиров и его команда развернули полномасштабную агитацию по всем городам.

Андрей, гуляя по парку с молодой супругой, заметил, что даже здесь на деревьях развешены листовки а-ля «Вернём царя на престол! Голосуем за Романова!».

— Мне недавно и на электронную почту этот спам пришёл, — заметив задумчивый взгляд мужа, призналась Алиса. — Они, на мой взгляд, жутко навязчивы: и реклама в соцсетях, и баннеры на дорогах, и на днях в обычном почтовом ящике газетку с их программой обнаружила… Сколько же у них должно быть помощников?

— Не мало, — гадая, где бы в ближайшее время встретиться с друзьями, ответил Андрей.

— Ваня и Никола ведь не знают? — будто читая его мысли, спросила Алиса.

— Они живут не в этом мире…

— Ага, в параллельной вселенной, — засмеялась девушка.

— Ты поняла, о чём я, — с упрёком промолвил молодой граф. — Они, живя в глуши, не видят размаха. Даже Совет со всем своим влиянием не смог устроить ничего подобного своему кандидату.

— Так барон М. и не нуждается в раскрутке: его и так каждый знает. Может, его правление и не было блестящим, но в тандеме с нынешним президентом они составят сильную команду.

— Да, вот только его первый срок далеко не все считают удачным. Барон М. не должен был оставаться в тени, — поджал губы Андрей. — Наш не может быть слабым лидером, они переборщили тогда с конспирацией.

— И заставлять народ было неразумно, — согласилась с супругом Алиса. — Мой папа тогда рассказывал, как у него на работе командование даже угрожало ссылкой на дальние гарнизоны, если солдаты не проголосуют «как надо». Одноклассники говорили, что и их родителей на работе пугали увольнением. А ведь смысл? Всё равно голосование тайное и доказать, что именно ты «неблагонадёжен» невозможно.

— Да, запугивание — не лучший метод, особенно если рассчитываешь на долгосрочную перспективу. На то Совету и мы: мы обязаны сыграть так, чтобы, в конечном счёте, барон М. одержал победу. Рейтинги Романова растут день ото дня, он уже догнал Внукова, а до выборов осталась всего неделя…

— Может, Антону тоже стоит чаще мелькать в репортажах о благотворительности и посещении больниц и детских домов? — предположила Алиса.

— Он и так в некоторых областях обгоняет барона М. Не стоит нервировать лишний раз Совет, — покачал головою Андрей.

— Думаешь, в этот раз будет второй тур?

— Уверен. Вопрос исключительно в том: кто составит конкуренцию барону М.? Если Антон — это лишь усложнит ситуацию. Нам нужно третье место. И уж тем более мы не должны оттеснить ставленника Совета.

— Почему? — удивилась юная графиня. — В смысле, чем плохо второе место?

— Нам нет в нём смысла, — пожал молодой Князев плечами. — После первого тура мы должны красиво уйти, слив по возможности наши голоса барону М. Если Антон будет среди лидеров, а Романов — третьим, то наш уход выведет во второй тур лже-царевича.

— А если во второй тур выйдут Антон и наш несравненный нео-монархист?

— Отстранения своего кандидата Совет не допустит.

— Думаешь, будет подтасовка результатов?

— Маловероятно, но не исключено. В любом случае, барон М. во втором туре будет. Либо как один из победителей, либо как «третий достойный претендент».

— Или они «вспомнят» про возрастной порог, — подсказала Алиса.

— Возможно и это, — кивнул супруг. — В любом случае при данном варианте Совет загубит карьеру Внукова: им не нужен в дальнейшем столь сильный соперник. А заодно попадёт и всем нам, за «гениальную идею».

— Но в Совете же заседают взрослые люди. Они сами дали нам «добро».

— И им нужен будет «виноватый», если всё выйдет из-под контроля. Я даже могу предсказать, каков будет их приговор всем нам: «Мы оказали вам великое доверие, а вы воспользовались этой честью в своих раскольнических целях… Отныне выпускники Сибирской академии больше не имеют права баллотироваться на должности депутатов Государственной Думы и президента страны». Хорошо, если губернаторских пост оставят, хотя Внукова и к нему навряд ли допустят, если мы оплошаемся. А ведь Антон выше губернаторского кресла и не стремится: ему не нужна была ни Москва, ни эти выборы.

— Может, тогда вообще стоило оставить Совету разбираться с Шафировым? Я знаю, что мы боремся за академию, но, возможно, стоило лишь предупредить князя Вяземского, а не ввязываться самим?

— Я тоже, любимая, думал об этом, — признал правоту супруги Андрей. — Но мы уже в игре, и обязаны завершить начатое. Зато, если справимся, то заработаем авторитет у московских лицеистов. Сейчас нам только позволено быть «посвящёнными», но как своих нас не воспринимают. Поверь, мне уже доводилось общаться с московскими. Я бы охарактеризовал их отношение, как настороженное сотрудничество.

— И когда мы поедем к Соколовым? Вахтовки на этой недели не будет — придётся с баронессой Златовой или с Валерием Кондратьевичем договариваться. И нам ещё надо голубя к Николе и Софи послать, — стала планировать Алиса, прикидывая, за сколько послание долетит до замка Муравьёвых, ведь сначала письмо должно дойти до города М* обычной почтой, а уж потом владелец местной голубятни отправит весточку дальше. Хотя, если отправить голубя из академии…

— Я вечером Ване на майл сообщение скину, он сам свяжется с Николой, — пришла та же мысль в голову мужа.

***

Никуда ехать Андрею и Алисе не пришлось: друзья сами обещались прибыть в город. Никола приехал один (София осталась сидеть с малышом), Ваня с Катей тоже не взяли с собою сынишку, оставив его на попечение бабушки и Насти. Собрались все на Ваниной двушке, которую Соколовы собирались продать. Бабушкину же квартиру, хранившую в себе только светлые воспоминания, решено было пока оставить. Правда от «косметического ремонта», предложенного Петром, молодые, помятую прошлый опыт, отказались, заявив, что сами его сделают, как только Никита чуть подрастёт.

— Как я рада, что ты смогла выбраться! — помогая Кате в готовке обеда, прощебетала Алиса.

— Мы сперва думали втроём ехать, а потом решили, что раз Софи с Аркашей дома остались, Никите одному скучно будет: он-то привык постоянно играть с другими детьми. В этом смысле мне Аркадия жалко: наши и с деревенскими на улице, и друг с другом играют, а он, бедняжка, один в огромном замке.

— Так он ещё маленький, ему сейчас главное — мама и папа, — негромко рассмеялась графиня Князева.

— Ты давно его не видела! Он уже потихоньку ходить начинает!

— Да ты что! — удивилась Алиса. — Неужели Аркаша уже настолько большой?!

— Чужие дети растут незаметно, — вздохнула Катя. — А вот я не помню, когда последний раз отдыхала. Наш Никита-то сущий ангелочек: спокойный, терпеливый, рассудительный мальчик. Знаешь, так смешно иногда наблюдать, как он вертится вокруг старших, пытается понять правила их игры, а потом старательно с серьёзным видом возится в песке или катает по полу машинку! А вот с Вовой и Таней сложнее: они без конца соперничают друг с другом, очень активные, живые дети. Я раньше была уверена, что близнецы непременно должны быть дружными, как половинки друг друга. Помню даже, классе в восьмом, видела по телевизору передачу, в которой рассказывалось, как один из двойняшек спас другого, вовремя заметив, что тот как-то не так дышит, и заплакав. Им тогда было около годика, совсем малыши. Я ещё подумала, что как хорошо, наверное, быть матерью близнецов.

— А сейчас? — полюбопытствовала Алиса.

— Благодарю Бога, что у нас только один, — честно ответила Катя, невольно улыбнувшись.

— А когда-то говорила, что хочешь минимум троих, — подколола подруга.

— А нас дома и так трое, — отпарировала молодая графиня. — А если честно, Бог даст, родим и второго, и третьего… Я бы очень хотела дочку… Но что всё о нас? Вы-то с Андреем ещё не планируете?

— Ждём к осени, — зарделась Алиса.

— И ты молчала! — возмутилась Катя. — Поздравляем!

— Мы Николу думали крёстным, если согласится. А ты… будешь нашему маленькому крёстной? — совсем смутилась будущая мама.

— Конечно! — взяла её холодные ладошки в свои руки юная Соколова. — Наши дети будут духовно братьями, ну или братом и сестрой, если у вас будет девочка.

Тут их позвали мужья, и женщины поспешили в зал. К их изумлению, на экране телевизора они увидели Окуневу, которая пела песню, восхваляющую достоинства Внукова.

— По вашей реакции рискну предположить, что вы здесь не причём, — с видом психолога-эксперта, вынес вердикт Андрей.

— Это полностью инициатива Светы, — кивнула за себя и подругу Катя. — Мы не знали. Наверно, она таким образом решила нам всем помочь.

— Нечего сказать, хороша помощь, — откинулся на спинку дивана Вася. — Мы тут думаем, как снизить ажиотаж вокруг Антона, а в телеэфире ему поют чуть ли ни оду. Надо бы выяснить, как часто показывают этот клип?

— А Фаины почему в кадре нет? Они же, вроде, вместе столицу покорять отправились, — спросил у супруги Ваня.

— Так она же на третьем курсе с вокала ушла. Помнишь, вначале года она сорвала голос? Елена Алексеевна ещё причитала, как можно было бросать репетиции летом, когда собираешься пение сделать своей профессией? — напомнила Катя. — Так Кноп потом пошла к баронессе Мухиной проситься на дизайн. Правда за год профессиональным модельером она не стала, но вкус у неё всегда был отменный, и ей выдали корочки стилиста. Так что с Окуневой Фаина отправилась в качестве персонального стилиста. Не знаю, может, самостоятельно теперь работает: надо будет как-нибудь им написать.

— А я тут на днях клип Гордеевой видел, — вспомнил вдруг Кирилл. Они с Васей оказались на незапланированном собрании случайно: просто вовремя позвонили Андрею, и тот их пригласил, справедливо полагая, что три головы — хорошо, а пять — ещё лучше. — Помните, бывшая Алекса? Она вот точно также превозносила Романова. Уж не в курсе, помирились ли они, или Шафиров просто проспонсировал нашу «восходящую звёздочку», но у них подобная реклама тоже имеется. Правда, мотив не такой приставучий. Должен признать, продюсер Окуневой сработал на славу: песня станет хитом, как у Баскова его «Натуральный блондин».

— Да, надо бы порадоваться за Свету, — задумчиво протянул Никола и глянул на Катю с Алисой. — Найдите время поблагодарить её за труд. Передайте, что она очень нам помогла.

— Но это ведь не правда! — возмутился Андрей. — Похвали раз Окуневу, и век потом не расплатишься! А если она целый альбом про Антона от радости напоёт?

— Мы постараемся так подобрать слова, чтобы в следующий раз подобное не повторилось, — пообещала мужу Алиса. — И в то же время, чтобы у Светы не пропало желание иметь с нами дело.

— А это возможно? — скептически взглянул на неё Вася.

— Мы профессионалы пера, — с достоинством напомнила Екатерина. — А теперь, позвольте нам удалиться, не то на обед вместо котлет будут одни угольки.

И женщины вернулись на кухню, в то время как пятеро молодых мужчин продолжили обсуждение проблемы под названием: «Слишком высокие рейтинги».

***

А в команде Шафирова и не подозревали, что их главные конкуренты сами стремятся всеми силами проиграть предстоящие выборы. Барона М. нео-монархисты в расчёт не брали, уверенные, что во втором туре будут соперничать именно с Внуковым. Для поддержания интереса вокруг Романова в ход шли любые средства: от раздачи листовок и бесплатных ручек и календариков, до митингов и заказных репортажей о якобы необыкновенной, полной великих и малых подвигов, жизни будущего президента-царя. Когда же Озеров доложил о появлении клипа в поддержку Внукова, Александр неистово принялся разыскивать Ольгу, и буквально через пару недель в эфире, на том же канале, появился клип Гордеевой, выступавшей на их стороне. Впрочем, сколько это стоило денег и нервов самому Шафирову! Он даже пообещал Гордеевой после выборов жениться. Правда, Ольга не знала, что он имел в виду не её, а баронессу Черкасову…

И всё же их клип получился не столь удачным, как у соперников. Казалось, Внукова сама судьба определила на царство: в последнее время о нём не так часто вспоминали в новостях, его не расхваливали направо и налево на улицах городов, даже не на все дебаты он приходил, по примеру барона М. ссылаясь на сильную занятость… А ведь, в отличие от ставленника Совета, на время предвыборной гонки Антону предоставлен отпуск, о чём Шафиров был прекрасно осведомлён. И несмотря ни на что в большинстве регионов Внуков опережал их кандидата!

За неделю до выборов, уже отчаявшись, нео-монархисты взялись за чёрный пиар, исподтишка всеми способами стремясь очернить заоблачную репутацию противника.

С огромным трудом, но они своего добились. И когда на выборах Антон занял третье место, барон был уверен, что это победа, и второй тур — лишь формальность перед их безоговорочным триумфом.

 

Глава 26. Борщов бросается на амбразуру

— Господин Внуков, признайтесь, вам не обидно, что вам не позволили участвовать во втором туре? Ведь вы практически разделили голоса на три равные части: вы меньше чем на два процента отставали от Виталия Максимовича? — спросила корреспондент программы «Вести» после официального объявления результатов прошедших выборов.

— Нет, что вы! Я счастлив, что Владимир Владимирович позволил мне участвовать в выборах. Но, надо признать, один из моих оппонентов был абсолютно прав: на данном этапе моей жизни первостепенным должна оставаться семья. Я недавно узнал, что буду отцом, так что даже рад, что не прошёл дальше. И всё же хочу высказать благодарность всем, кто голосовал за меня. Для меня настолько высокий результат многое значит.

Сегодня Антон был вместе с Дашей. То и дело их ослепляли вспышки фотокамер, на них были направлены микрофоны основных телевизионных каналов. Казалось, интерес журналистов к ним нисколько не угас, и оставить проигравшего кандидата в покое представители прессы не торопились.

— А вы намерены участвовать на следующих выборах? — спросил Антона энергичный молодой человек, на бейджике которого красовался логотип «Новости 24».

— Ну, если только через выборы, — усмехнулся Антон. — Сомневаюсь, что мне и в следующий раз позволят быть «исключением». А в данный момент меня пригласили стать заместителем губернатора края по связям с общественностью. Я намерен принять данное предложение.

— Скажите, господин Внуков, за кого вы теперь намерены голосовать? — задала очень нужный для златовцев вопрос присутствующая здесь же от своего канала Рита.

— Конечно, за кандидата М., — не раздумывая, ответил молодой политик. — Я уверен, что он и дальше поведёт страну в правильном направлении. И прошу всех, кто отдал свои голоса за меня, последовать моему примеру. Вы поверили в меня, ну а я доверяю своё ближайшее будущее господину М.

— Но программа Романова ближе к вашей.

— Да, но Виталий Максимович предлагает слишком резкую смену курса. Я не хочу, чтобы наша страна повторила судьбу Титаника, избрав себе не того капитана.

— Это агитация? — провокационно спросил кто-то из присутствующих.

— Нет, что вы! — возразил Антон, так и не поняв, от кого пришла реплика. — Я лишь высказал собственную позицию, как гражданин этой страны. Выборы — это свободное волеизъявление народа, и я не намерен посягать на основополагающий принцип демократии. Я никого силой не заставлял голосовать за себя, и теперь я лишь советую моим сторонникам, ни в коем случае не ограничивая их свободу.

***

Однако всё пошло не совсем так, как предполагали златовцы. И за три дня до второго тура выпускники академии собрались на экстренное совещание.

— Вы видели последние результаты опросов по регионам? — задал риторический вопрос Вася. — За Романова будут голосовать более 60% респондентов! Если не случится чуда, барон М. в пролёте.

— Может, стоит провести свой соцопрос? Мало ли: вдруг данные подтасованы? — предположил Ваня.

— Мы с Юрой и Лёней уже провели. Романов набрал 63,5%, — мрачно оповестил собравшихся Глеб

— А если чёрный пиар? Тарас не присылал на этого царевича компромата? — не совсем уверенно озвучил свою идею Ветров.

— Согласен с Игнатом, — оживился Данил. — Пора действовать их же методами.

— Последние недели от Борщова никаких вестей не поступало, а то, что мы имеем против нео-монархистов, нам мало поможет, — развёл руками Андрей.

— Но должен же быть какой-то выход! — вскричал Кирилл, в надежде оглядываясь на Внукова.

— Я должен был после первого тура вступить в команду своего соперника от Совета, тогда, может быть, расклад был бы иной, — задумчиво ответил Антон. — Но теперь слишком поздно.

— Если Совет такой вариант не учёл, тебе винить себя не за что, — вмешался Никола. — Они ведь тебе подобное сотрудничество не предлагали?

— Нет, — признал бывший кандидат в президенты. — Но я сам мог бы подойти к барону М.

— И унизить себя в глазах своих избирателей, — покачал головою Андрей. — Нет уж, ты и так сделал больше, чем мог. Благодаря твоим выступлениям Совет получил минимум дополнительных 10% голосов.

— Ага, а остальные 20% ушли к Романову, — пессимистично заметил Лёня.

Повисла гнетущая тишина. Все и так знали, но никто не решался произнести в слух, что они проиграли. И тут у Андрея зазвонил мобильник.

— Это Рита, — беря трубку, бросил товарищам Князев.

Разговор был недолгим, зато как изменилось за это время лицо молодого графа! Похоже, он был искренне шокирован услышанным.

— Ну, и что она тебе сообщила? — поторопил потрясённо замершего приятеля Вася.

— Посоветовала включить телевизор. Там в новостях Тарас выступает, — как в полусне откликнулся Андрей.

Опережая друг друга, Ваня и Кирилл бросились к пульту. Не 10 канале новости уже ушли от политики: шёл репортаж о какой-то ферме на Алтае. Переключив на круглосуточный канал новостей, одиннадцать мужчин с нетерпением принялись ждать повтора интервью с Борщовым. Через 15 минут, диктор, наконец, произнёс:

— И вновь мы возвращаемся к сенсационному заявлению, сделанному юристом партии Нео-монархисты. Вот основные фрагменты его выступления.

На экране появился Борщов в окружении нескольких корреспондентов.

— Вы заявляете, что Виталий Максимович вовсе не Романов?! — недоверчиво и с удивлением спросил кто-то из репортёров.

— Точнее, до недавнего времени он был Виталием Максимовичем Романовским, — утвердительно ответил Тарас. — Он сменил свою фамилию два года назад, после выхода из тюрьмы.

— И вы можете это доказать?

— Конечно. У меня есть копия его старого паспорта и копия справки о погашенной судимости.

— А вы в курсе, что разглашение подобной информации противозаконно? — провокационно поинтересовался пожилой журналист.

— Это вводить в заблуждение население целой страны противозаконно! — не повёл и бровью юный юрист. — Я всего лишь довожу до общественности сведения, которые, на мой взгляд, кандидат в президенты не вправе скрывать.

— А как же генетическая экспертиза? — спросила молоденькая девушка, стоящая среди немногочисленных зрителей.

— Она подлинная, — спокойно ответил Тарас. — Вот только степень указанного родства вас не смутила? Или никто не обратил на этот «незначительный» факт внимания?

— Так он в родстве с императорской семьёй или как? — нетерпеливо поторопили Борщова.

— В таком же, как я или вы. К прямой ветви Романовых Виталий Максимович не имеет никакого отношения. А выявленное родство относится исключительно к мадам Мари, урождённой Романовой. Виталий Максимович — её дальний родственник по матери. Как вы понимаете, Романовой мадам Мари является по отцу.

Кирилл выключил телевизор.

— Думаю, это победа, — высказал он общую мысль.

— И смертный приговор Тарасу, — мрачно произнёс Андрей. — Если не поздно, надо бы его срочно вытягивать из Москвы.

— Об этом не волнуйтесь, — с какой-то загадочной ухмылкой махнул рукою Никола.

— Неужели гроб уже заказан? Мы, между прочим, сами толкнули его в этот гадюшник, — не понял беспечности друга Князев.

— А там страшные люди, — поддержал приятеля Данил.

— Вы разве не заметили среди нагнанной в студию публики, у стены, со скучающим видом стоял мужчина в сером пиджаке?

— Ну и что? — поторопил графа Лёня. — Я думал, это охранник.

— Так кто он? Ты знаешь его? — в глазах Андрея появилась надежда: всё-таки судьба Борщова для него была не безразлична.

— Это тёзка нашего уважаемого Шафирова, Александр, — дал абсолютно неинформативный ответ Николай, но, заметив угрожающий взгляд лучшего друга, всё же добавил, — старший сын князя Вяземского.

Несколько удивлённых возгласов разорвали накрывшую зал тишину.

— Могу лишь предположить, что, когда у Тараса оказался на руках компромат на Романова, он, возможно, не рискуя или не успевая нам его отослать, нашёл способ связаться с Вяземскими. Либо же Совет сам вышел на нашего «шпиона» и взял его «под крыло». В любом случае, Борщову теперь ничего не угрожает: уверен, Вяземские смогут его защитить.

А в ближайшие выходные барон М. одержал уверенную победу, набрав на выборах более 80% голосов. Где скрывается Тарас и что с ним, златовцы не знали. В любом случае, в криминальных хрониках его имя не фигурировало, и это хоть немного, но успокаивало.

 

Глава 27. Неожиданное приглашение

Прошло два месяца. Барон М. вступил в должность президента России, о лже-Романове и нео-монархистах в новостях уже давно не было слухов. Они, вроде, пытались организовать в наиболее лояльных их взглядам городах мятежи в поддержку своего проигравшего кандидата и поставить под сомнение результаты второго тура, но у них мало что получилось. Народ, поняв, что царевич липовый, не спешил приходить на митинги и демонстрации. Может, новый президент многих и не устраивал, но он был явно лучше бывшего уголовника, который, как выяснили любопытные журналисты, лишь десять лет назад переехал в Россию и получил гражданство. Правда, в тюрьме господин Романовский сидел не за уголовное преступление, как печатали в «жёлтой прессе», а за экономическое, но людей это уже мало интересовало: каждый верил в то, во что хотел.

Сегодня в академии праздновалось окончание очередного учебного года. Выпуск состоял всего из четырёх человек: Сергея, Артёма, Полины и Нины. У Соколовых в это время гостили супруги Князевы, так что Андрей и Ваня отправились на праздник вместе с Петром.

— Поздравляем! — как только появилась возможность подойти к виновникам торжества, важно пожал руки Березникову и Рудину и церемониально кивнул девушкам Андрей.

— А что Катю и Алису с собою не взяли? Мы думали, что вы, если выберитесь, вместе придёте, — поинтересовался Сергей.

— Алиса после дороги себя неважно чувствует, так что наши половинки решили устроить сегодня дома девичник, — с нотками извинения в голосе ответил граф Князев.

— Ещё бы: трястись в вахтовке полдня, в её-то положении, — проворчал Ваня. — Могли бы заранее по скайпу позвонить, отец бы организовал вертолёт.

— Богато живёте, — усмехнулся Артём. — Как дела в мире? Жаль, мы не смогли ничем помочь…

— Не говори ерунды, — оборвал его Андрей. — Я скептик, но даже меня удивило, как легко всё прошло. Да и Тарас так вовремя нашёл компромат на Романовского. Так что наше с вами общее молитвенное дело дало, и продолжает давать, видимый результат.

— Правда? — обрадовались Нина с Полиной.

— Разумеется, — уверенно кивнул Ваня. — В стране тишь да благодать, вопреки диверсиям, устраиваемым сторонниками Романова.

— Почему не Шафирова? — удивился Сергей.

— По нашим сведениям, барон и Озеров, когда их кандидат проиграл, ушли со сцены. Теперь нео-монархистов возглавляет кто-то из людей нашего несостоявшегося лже-царя, — полушёпотом поведал Андрей.

— И что тогда будет с Ильёй и Сашей? — пропищала Нина, округлившимися глазами взирая на молодых графов.

— Всё в руках Совета, — пожал плечами Князев. — Помилуют — барон останется депутатом. Но, учитывая, во что они влезли с этими выборами… Никола считает, что титула Алекса точно лишат. Если Озерову и Шафирову очень повезёт, за их потомками оставят дворянское достоинство. По крайней мере, смуту после выборов в стране не они пытались устроить…

— Но их вина в этом тоже сеть, — резонно заметил Артём.

— Да, они связались с опасными людьми и, ослеплённые любоначалием, не погнушались их методов в достижении поставленных целей, — сочувственно вздохнул Ваня.

— Уверен, ваш разговор необычайно важен и интересен, но так надолго уединяться во время посвящённого вам праздника весьма невежливо.

Все вздрогнули. Никто из них не заметил подошедшего Петра Анатольевича. А он стоял рядом, улыбаясь одними глазами. В центре трапезной вальсировали младшекурсники и некоторые из учителей.

— Неужели я настолько плохо преподавал вам этикет? — теперь улыбка коснулась и губ мужчины.

— Нет, что вы! — первым очнулся Сергей и повернулся к Полине.

Пара отправилась на импровизированную танцплощадку, Артём и Нина последовали их примеру.

— Ну вот, ты смутил наших друзей, — упрекнул отца Ваня.

— Я лишь напомнил им о приличиях, — возразил Пётр. — Кроме того, вам только что доставили, — и он протянул ничего не понимающим юношам подписанные сиреневой ручкой конверты. — Советую открыть, когда вернётесь домой.

— Можно подумать, мы настолько неприлично вели себя, что теперь нам надо всё напоминать, — буркнул Андрей, когда Соколов-старший вернулся за стол преподавателей.

— Да ладно, он просто нас подколол, — пожал плечом Ваня, пряча конверт за пазуху. — И всё же интересно, почему тебе прислали послание сюда, да ещё голубиной почтой. Похоже, неспроста баронесса интересовалась, долго ли вы с Алисой пробудите у нас, и даже пригласила нас на выпускной…

— Ты случайно на досуге шпионских детективов не начитался? — ухмыльнулся Андрей. — Небось, Никола просто в гости зовёт.

— Так мы с ним ещё пару недель назад договорились, что в выходные в гости нагрянем, — не согласился блондин. — Повод не так велик, чтоб официальные приглашения рассылать.

— Не скажи! Он нам с Алисой открытки присылает не только на дни рождения, но и на все христианские праздники, и на именины…

— Вообще-то ты сам прекрасно знаешь, что в их семье именины празднуются не хуже дней рождений.

— Да я это так, для поддержания разговора, — отмахнулся Андрей. — Пожалуй, пойду, тоже немного потанцую, — и он отправился к только что освободившейся и присевшей отдохнуть девушке.

А вечером Андрей и Ваня вскрыли полученные послания. Как отказалось, письма были от Совета: их обоих приглашали принять участие в заседании, что состоится через неделю.

— Вот те на, — только и смог произнести Андрей, сворачивая в трубочку прочитанный листок.

— Что там? — проворковала подошедшая к креслу и опустившаяся на подлокотник Алиса.

— Меня зовут в гости великие и ужасные князья Вяземские! Наверно, с запозданием на ковёр вызывают, — пошутил брюнет.

— А серьёзно? — нахмурилась будущая мама.

— Мы действительно обязаны быть на ближайшем собрании, — за друга ответил Иван. — Ещё бы знать, как добраться: ни адреса, ни карты.

— Об этом не волнуйтесь, — в зал вошёл Пётр с дочкой на руках. — Граф Симеон доставит вас до поместья Вяземских. Вы же всё равно собирались через пару дней к Муравьёвым, вот и задержитесь на парочку дней.

— Софи будет рада, — поддержала свёкра Катя. — А Танюша почему не спит?

— Животик заболел, но не волнуйтесь: Настя сейчас Вову уложит и лечебный отвар приготовит.

— Я могу бабушку позвать, — вызвалась Катя. — Никита наверняка уже уснул.

— Да, я бы был тебе, дорогая, премного благодарен, — укладывая полусонную и тихо похныкивающую девочку на диван, кивнул мужчина.

Немного погодя Марфа забрала приболевшую внучку в свою комнату. Пришедшая минут через десять Настя сразу направилась на кухню.

— Тебе помочь? — только и успела молвить Катя, однако молодая свекровь, похоже, её не услышала. — Ну вот, всего на один день Любу домой отпустили, а у нас всё верх дном, — слегка расстроено посетовала девушка. — Пойду хоть чаю свежего заварю, да бутерброды сделаю.

— Не расстраивайся, любимая, просто Настя наверняка переволновалась из-за дочки, — прошептал Ваня на ухо супруге. — Ты же знаешь, по деревни инфекция ходит: за последнюю неделю четверо детей заболело, а начинается всё как раз с тошноты и жалоб на живот.

— Так, может, тогда Феодосию Ивановну вызвать? — предложила услышавшая их разговор Алиса.

— Не стоит, — покачал головою Пётр. — У Тани температуры пока нет, Бог даст, отделаемся обычным отравлением.

Постепенно разговор вновь вернулся к Совету и предстоящей поездке.

— А я думал, заседания проводятся в имении графа Орлова. Или каждый раз по-разному? — полюбопытствовал Ваня.

— Чаще всего у Орловых, — согласился отец. — Но по особым поводам члены Совета собираются в доме у Вяземских. Обычно в таких случаях накануне проходит банкет или предполагается бал.

— Об иных мероприятиях нам не сообщили, — покачал головою Андрей. — Ну или просто они пройдут мимо нас.

— Возможно, вас самих на Совете ожидает нечто особенное, — предположил бывший наставник. — Я раньше не поднимал с вами этой темы, но, вполне вероятно, вас за ваши заслуги удостоят места в Совете.

— Реально?! — не сдержался Андрей, глаза которого в предвкушении загорелись. — И мы будем вынуждены каждый месяц летать в Москву? Кстати, там, вроде, не совсем древние стариканы: может, мы сможем договориться, и общаться с ними через скайп? Я бы помог организовать видеоконференцию. А приезжать будем, допустим, раз или два в год.

— Моя догадка может оказаться неверной, — тихо рассмеялся его энтузиазму мужчина.

— Но зачем-то же мы им там нужны.

— Видимо, чтобы лично дать показания против Шафирова, — озвучил своё мнение Ваня.

И Андрей, и Пётр удивлённо воззрились на него. Через какое-то время Соколов-старший кивнул:

— Может и так. В любом случае, невежливо было бы игнорировать подобное приглашение. Кроме того, это отличный шанс познакомиться с наиболее влиятельными представителями нашего общества. Уверен, Вяземские проявят гостеприимство и предложат остаться на несколько дней. Но не забывайте, что ваш визит к ним будет ограничен временем пребывания у Вяземских графа Симеона.

— А не знаешь, папа, Никола с нами поедет?

— По этому поводу мне ничего неизвестно, — признался Пётр. — Спросите у него сами.

— А Ангелия тоже там будет? — поймав потерянный взгляд друга, как бы между прочим поинтересовался Ваня.

— Учитывая, что она проживает в поместье, думаю, вы наверняка сможете увидеться, и даже переговорить. Только, прошу, не забывайте о приличиях: не позволяйте себе оставаться с нею наедине, темы бесед должны быть нейтральными.

— Твоя первая любовь? — немного ревниво взглянула на супруга Алиса.

— Я люблю только тебя, моя милая, — взял жену за руку Андрей. — Ты же мне веришь? Я просто хочу знать, что она тоже сумела стать счастливой. Она — героиня для своей семьи, вступила в брак по расчёту, пожертвовала собою…

— Да, её пример вдохновляет, — скупо промолвила молодая графиня, не очень довольная самозабвенной речью своего благоверного.

— Я принадлежу только тебе, — нежно приподняв за подбородок её лицо и взглянув в голубые глаза прошептал юный Князев. — Если хочешь, завяжи мне глаза и давай раздобудем беруши.

— Ты будешь выглядеть весьма забавно, — усмехнулась Алиса.

— Ангелина для меня лишь подруга, — продолжал Андрей. — Если ты против, я постараюсь, насколько это будет возможно, избежать нашего общения.

— Нет, это будет невежливо по отношению к хозяевам дома, — признала очевидное Алиса.

Вернулась из спальни бабушки Настя.

— Танюша уснула, — сообщила она, устало присаживаясь на стул. — Мы с Марфой решили, что эту ночь она проведёт отдельно от Вовы. Если сутра температуры не будет, знать всё в порядке. Но лучше перестраховаться.

— Ты права, любимая, — встал с кресла Пётр и, подойдя, обнял жену.

Вскоре все разошлись по своим комнатам. Уже у двери гостевой, Ваня остановил Андрея.

— Ты же утверждал, что не хочешь в Совет. Передумал?

— Нет, — пожав плечами, ответил ему друг, пропустив Алису в их временную опочивальню. — Но я не имею права лишать этого сомнительного удовольствия своих потомков. Да и, если честно, занятно посмотреть, чем именно наш загадочный Совет занимается?

— Спокойной вам ночи.

— Вам тоже.

Наутро дочь Петра проснулась абсолютно здоровой, так что Феодосию Ивановну на этот раз беспокоить не пришлось.

 

Глава 28. У Вяземских

Три дня прогостили Андрей и Ваня вместе со своими супругами у Муравьёвых. Аркадий достаточно подрос, чтобы играть с Никитой, так что проблем мальчики не доставляли. Пётр и Настя обещали прибыть в субботу, когда, предположительно, должны были вернуться все приглашённые на Совет. Как выяснилось, Никола тоже ехал.

— На само заседание меня, естественно, не пустят, но зато смогу увидеть Ангелию. Софи очень просила передать ей привет и подарок, — он достал с полки и продемонстрировал друзьям белый головной платок с замысловатым узором. — Она больше месяца вышивала, — тепло проговорил Николай, бросив взгляд на играющих с малышами женщин.

— А почему ты не можешь полететь вместе с Софией?

— Это не семейный сбор, а деловая встреча, — вздохнул молодой Муравьёв, отвечая Андрею. — Тем более я сам буду только сопровождающим при отце.

— Ясно, — буркнул брюнет. — Опять эти бесконечные условности и правила.

***

Вечер перед отъездом прошёл сумбурно. Отправились в путь мужчины с первыми петухами. На вертолётной площадке к ним присоединилась баронесса Златова с сыном, которые, однако, по прилёту самолётом в Москву отправились по каким-то семейным делам.

— Мы будем у Вяземских часа через три, — сказал Геннадий графу Симеону, передавая сумку-чемодан водителю такси.

— Я сообщу князю, — кивнул Муравьёв-старший, жестом указывая юношам на тёмно-синий БМВ.

Особняк Вяземских ещё на подъезде поразил друзей своим величием! Роскошный трёхэтажный дворец с белокаменными колоннами и высокими витражными окнами.

— Его построили уже в постсоветское время, после открытия лицея, — шепнул восхищённым друзьям Никола. — Родовой дом находится в Санкт-Петербурге. Из него большевики сначала сделали общежитие, а теперь, насколько я знаю, его превратили в музей.

— И Вяземские не борются за него? — удивлённо спросил Андрей.

— Именно благодаря им, дом несколько лет назад был реконструирован и приобрёл статус объекта, имеющего культурное и историческое значение. О возвращении семье речи не идёт. Теперь это, — кивнул он на особняк, — их резиденция.

— Но всё же? Неужели князьям не хочется вернуть свою собственность? — не сдавался брюнет.

— Их дом был разорён и разграблен, — вмешался в разговор граф Симеон. Их машина как раз остановилась у парадного крыльца. — И, надеюсь, вы не затронете данную тему в беседе с Вяземскими, — и он первым вышел из автомобиля.

Они не успели подняться на верхнюю ступень, а им навстречу уже вышел радушно улыбающийся муж Ангелины Димитрий.

— Добро пожаловать, — поклонился гостям молодой Вяземский. — Рад приветствовать вас в нашем доме. К сожалению, отец ещё не вернулся из города.

— Не беспокойтесь, — церемониально поклонился в ответ старый граф Муравьёв. — Мы тоже прибыли без Геннадия и баронессы. Они просили передать вашему батюшке, что задержатся, а также свои извинения по данному поводу, — затем он чуть повернулся к замершей позади троице. — С моим сыном и графом Князевым ваша светлость уже знакомы, позвольте же представить вам молодого графа Соколова. Иоанн, ты ещё не имел чести общаться с князем Димитрием, сыном знаменитого князя Виктора Вяземского.

— Безмерно счастлив познакомиться с вами. Очень много слышал о вашем отце, — чинно произнёс заученную накануне фразу Ваня.

— Надеюсь, дорога не была для вас излишне утомительной? — кивнув в ответ и пропуская прибывших в дом, учтиво поинтересовался Димитрий.

— Наши прадеды путешествовали на лошадях, так что в наш век грех жаловаться на дорогу, — добродушно улыбнулся граф Симеон.

Внутреннее убранство особняка поражало ничуть не меньше внешнего вида. И не своим богатством и помпезностью, а удивительной гармоничностью. Стены и потолок были украшены росписью, вся мебель выполнена под старину, на постаментах — цветы в антикварных горшках и вазах, на широкой лестнице, ведущей на второй этаж, тёмно-песочного цвета ковровая дорожка с золотистым орнаментом…

— Отец стремился воплотить в интерьере лучшие черты дворцового убранства, наподобие Эрмитажа или Петергофа, но мама посчитала подобный стиль излишне вычурным для скромной семейной усадьбы. Компромисс вы видите своими глазами. Холл, галереи, бальный зал и зал приёмов создавали по проекту отца, всё остальное, в том числе и обстановка в комнатах, — заслуга матери.

— Ваши родители постарались на славу, — почтительно молвил Андрей, чуть не прервавшись на полуслове.

А дело в том, что они поднялись на второй этаж и зашли в малую гостиную. Уютная небольшая комнатка с круглым столом в центре и дюжиной стульев вокруг него. У окна и стен располагались диванчики, на стенах — множество портретов. Но молодой человек смотрел не на них. С ребёнком на руках их встречала улыбающаяся Ангелина.

— Думаю, мою супругу никому представлять не надо, — в глазах молодого князя появились искорки гордости. Он явно души не чаял в своей красавице-жене.

Ваня и Никола переглянулись. Оба поняли, что подруга действительно нашла своё семейное счастье: стоило только заметить, с какой любовью и лаской она смотрит на супруга и сына, да и было очевидно, что вскоре у пары ожидается ещё одно пополнение. Но вот Андрей! Всё-таки, что бы друг ни говорил, это была его первая любовь.

А Андрей тем временем поборол оцепенение и демонстративно расслабленной и уверенной походкой проследовал за приятелями к одному из диванов.

Полилась ничего не значащая светская беседа, в которой в основном участвовали граф Симеон и Вяземский. Принесли сок, вино и закуски, через полчаса подали обед. К их тёплой компании присоединились младший брат Димитрия и хозяйка дома, княгиня Ирина.

— Прошу прощения, мы только вернулись, — поприветствовав всех и усадив за стол болезненной худобы женщину, скороговоркой произнёс Вениамин. Сам он за эти годы окреп и возмужал, и теперь по красоте мало уступал старшему брату, правда бледность кожи не исчезла. Похоже, эта черта передалась юноше от матери.

— Ваша светлость, позвольте поинтересоваться, как вы себя чувствуете? — подойдя и галантно коснувшись губами руки княгини, спросил граф Симеон.

— Благодарю, уже лучше, — слабым голосом ответила женщина, постаравшись улыбнуться.

— Княгиня сильно болела, ходили слухи, что она умирает, — шепнул Ване на ухо Никола. — Но, слава Богу, болезнь отступила. Говорят, немалую роль сыграло известие о рождении внучки, которую старший сын назвал в её честь.

— А такое бывает? — не поверил Соколов-младший. — Чем она больна?

— Семья не разглашает. Злые языки утверждают, что рак…

После трапезы Вениамин увёл маму, сказав, что лично проследит, чтобы она отдохнула. Вскоре доложили о прибытии Златовых, и Димитрий с графом Симеоном отправились их встречать, ненадолго оставив молодых мужчин и Ангелину с ребёнком. Понимая, что время весьма ограничено, Никола передал юной княгине подарок сестры.

— Ох, Софи! — прижав платок, к груди вздохнула Ангелия. — Как же я по всем им скучаю!

— Ты не жалеешь… — Андрей не договорил, жадно смотря в глаза девушки.

— Нет. И будь у меня второй шанс, я поступила бы также.

— А этот… Дмитрий… он не обижает тебя?

— Он замечательный! — искренне ответила Ангелина. — Возможно, слегка чопорный, но это лишь при посторонних. На самом деле он очень внимательный и заботливый.

— И весёлый? — несмотря на тычок в бок от Николы, не удержался Андрей. — Ты же говорила, что тебе нравятся весёлые, жизнерадостные люди.

— Если Дима никогда не забывает о правилах хорошего тона и о речевом этикете, это ещё не значит, что но…

— Да ты просто пытаешься себя убедить, что он такой весь распрекрасненький. Неужели ты правда не видишь, что твой «Димочка» — обычный зануда и папенькин сынок? — кажется, второй бокал виня был явно лишним.

— Он — мой муж! — Ангелина резко встала, взгляд стал ледяным. Впервые друзья увидели девушку в гневе.

С минуту в комнате стояла мёртвая тишина, и лишь испуганный всхлип малыша на руках молодой княгини вывел всех из оцепенения.

— Всё хорошо, мой маленький, — на удивление спокойным и нежным голосом проворковала Ангелия, из глаз которой мгновенно пропали лёд и угроза. Затем она нарочито плавно обернулась к графу Князеву и невозмутимо произнесла. — Андрей, я понимаю, что мы с тобою тогда так и не объяснились. И всё же впредь попрошу отзываться о Димитрии в более уважительном тоне. Ты с ним едва знаком, я же три года, как являюсь его законной супругой. И что бы ты о нём не думал, для меня он — самый лучший мужчина на свете. Я каждый день благодарю за него Бога.

— Прости, я не знаю, что на меня нашло, — придя в себя и зарекшись наперёд даже притрагиваться к спиртному, виновато опустил взгляд Андрей. — Знаешь, я тоже женат. Помнишь Алису Скрябину? У нас скоро будет дочка… А вы с Дмитрием кого ждёте?

— Я бы тоже хотела девочку, — мечтательно и уже вполне дружелюбно ответила княгиня, вновь присаживаясь на диван. — Но УЗИ показывает мальчика. Так что ждём братика, — под конец улыбнулась подруга.

— А что с вашей бабушкой. В смысле, с твоей свекровью? — поинтересовался Ваня, но, поняв, что вопрос не тактичен, тут же исправился. — Можешь не отвечать, если не хочешь.

Ангелина немного помолчала, затем пожала плечами:

— Отчего же? Можно сказать, это мы виноваты. Толик этой зимой подхватил ветрянку, а, как оказалось, княгиня Ирина данным заболеванием в детстве не болела. А вы ведь, наверное, слышали, что взрослые намного тяжелей переносят все детские заболевания? Она две недели пролежала с температурой в лихорадке. А потом ещё и осложнения на сердце пошли… Мы уж опасались, что не переживёт: больше месяца в госпитале провела, сложную операцию на сердце перенесла. Слава Богу, теперь идёт на поправку…

— И не совестно вам за моею спиной обсуждать мою матушку?

Никто и не заметил, как в гостиную вернулся Димитрий.

— Прости, дорогой, — быстро и как ни в чём не бывало защебетала Ангелия, — просто Никола — муж моей любимой сестрёнки, и, выходит, тоже является частью нашей семьи…

— Меня очень обеспокоил вид вашей матушки, — без доли смущения подхватил Николай. — Я лишь хотел удостовериться, что её здоровью действительно ничего не угрожает.

Ваня, собиравшийся было сам извиниться за столь неучтивый вопрос, прикусил язычок, почувствовав, как друг довольно ощутимо наступил ему на ногу.

— Что ж, я не вправе судить вас. Учитывая трагедию, произошедшую в вашей семье, мне вполне понятно ваше беспокойство, — чуть склонил голову в знак скорби до давно минувшему князь. — Позвольте же лично засвидетельствовать, что здоровью моей дражайшей матушки на данный момент больше ничего не грозит. Ей просто необходимо набраться сил и в ближайшие полгода-год ничем не болеть.

— Но у вас же маленький ребёнок! — слетело с губ Вани прежде, чем он осознал, с кем именно говорит. — Простите, ваша светлость. Просто в нашей семье растут трое малышей, и периодический то один, то другой простывают.

— Да, мой отец тоже об этом подумал, — согласно кивнул Димитрий, присаживаясь рядом с женою и сыном. — Именно поэтому мы уже сейчас разделили дом: нам с Ангелиной принадлежит северное крыло, а родители вместе с Вениамином перебрались в южное. После их смерти та часть особняка останется Вени.

— Но у вас же был, кажется, ещё старший брат? — Андрей впервые сталкивался с ситуацией, когда при живых родителях (которые, кстати, в любую минуту могли появиться в комнате), кто-то так спокойно и цинично рассуждал о наследстве. Или у дворян это в порядке вещей?

— Саше отойдёт лицей и квартира в Москве. Он, как старший, обязан продолжить дело отца. Впрочем, он с семьёй ещё после нашей с Ангелией свадьбы перебрался в столицу. Пока отец руководит лицеем, Саша решил бизнесом заняться. Опасаюсь, как бы мне после батюшки не пришлось брать опеку над лицеистами.

— Уверена, милый, ты бы прекрасно справился…

 

Глава 29. Совет

К вечеру прибыли все приглашённые. С князем Димитрием ребята, если так можно сказать, вполне сдружились: в неформальном общении он оказался весьма интересным собеседником, и даже Андрей перестал воспринимать князя в штыки.

К их огромному удивлению, на ужин, устроенный перед заседанием, явились старые знакомые — Антон и Тарас.

— Ты действительно жив! — обменявшись рукопожатиями и намеренно сев рядом с Борщовым, произнёс Андрей.

Ужин проходил в большей гостиной за длинным столом. Так как стол был явно рассчитан человек на сорок, между группами сидящих было достаточное расстояние, чтобы поговорить, по возможности, без лишних ушей. Тем более все эти бароны и графы, которым их весь день представляли граф Симеон и князь Вяземский, похоже, сами давно не виделись, и мало обращали внимания на скучковавшихся с краю златовцев.

— Я вкратце уже рассказал Антону, — кивнул Тарас на Внукова, — какие чудеса со мной произошли. В общем, вы, конечно, тоже знаете, что за документы оказались у меня на руках. Вообще, я не должен был их видеть, просто барон Шафиров по запарке забыл убрать их в сейф. Ну а я допоздна работал, зашёл оставить отчёт, и случайно задел папку рукой. Когда собирал разлетевшиеся листы, среди них и наткнулся на компромат. Конечно, оригиналы я не тронул — снял копии. Меня такой мандраж бил, когда я проносил их под рубашкой мимо охраны! Я знал, что камер в кабинете барона нет, но всё равно было не по себе…

— А как ты на Вяземских вышел? — полушёпотом поинтересовался Никола.

— Вспомнил про голубиную почту, — пожал плечами Тарас. — Всё боялся, что письмо перехватят, но дня через три со мною связались. Всё это время на работе думали, что я заболел. Представляю, что было после моего интервью! Кстати, теперь я не Борщов, — Тарас лукаво взглянул на Ваню. — Вяземские решили меня спрятать. А примером послужил твой отец. Теперь я — помощник личного юриста семьи Вяземских, Трофим Давидович Борщевский. Князь утверждает, что именно такая фамилия изначально была у нас в роду. Отчество менять мне не стали, а вот имя всё-таки изменили, как и некоторые факты моей биографии. Например, родился я по новым документам не в Сибири, а где-то под Воронежем, закончил какой-то там лицей, а сейчас — на заочном учусь на юриста. Конечно, номинально. Новые корочки по профессии мне выдадут через полгода, до тех пор я, скорее всего, останусь здесь. А, может, понравится — окончательно закреплюсь. Юрист князя — престарелый старик, он сам говорит, что не прочь передать мне дела и уйти на покой.

— А позвольте задать вам обоим нескромный вопрос, — деланно безразлично вмешался Никола. — Вы как, тоже приглашены на сегодняшнее заседание?

— А как иначе мы бы здесь оказались? — тихо рассмеялся Антон. — Ты, можно подумать, сам рядом проходил и решил между делом на огонёк забежать.

Никола надулся, но в следующее мгновение лучезарно улыбнулся друзьям:

— В Совете мой отец, и я действительно здесь «лишний». Но, надеюсь, вы, когда вернётесь, расскажите, что было на собрании? Держу пари, у нас будет много пищи для размышления.

— А папа тебе без нас ничего не сообщит? — с сочувствием спросил Тарас-Трофим.

— Почему же? Скажет парочку слов, — вздохнул Николай. — Но вы же понимаете, меня интересуют подробности…

— Не волнуйся, узнаешь всё из первых рук, — пообещали друзья.

***

Как выяснилось, заседание Совета проводилось в малой гостиной. У круглого стола появилось несколько дополнительных стульев. Когда все расселись, выяснилось, что один стул лишний. Хотя, кажется, никто этого не замечал. Заседание началось, а стул так и не убрали.

— Рад всех ещё раз приветствовать! Наконец-то за последние полгода Совет собрался в полном составе, — встал со своего места глава Совета, князь Виктор Вяземский. — Вы знаете, что давно в наши ряды не вливалась новая кровь. Сегодня мы это исправим. Но вначале предлагаю заслушать отчёт графа Щукина.

Встал пожилой мужчина и принялся монотонно зачитывать какие-то цифры. Прислушавшись, Андрей понял, что это финансовый отчёт по благотворительности: столько-то миллионов на строительство церкви в какой-то захудалой деревушке, почти триста тысяч на новое оборудование для областной детской больницы, 450 тысяч — погоревшему пару месяцев назад (в новостях передавали) детскому дому… помощь отдельным семьям и целым организациям. И до копейки — куда именно пошли переведённые средства.

Далее графы и бароны обсуждали, сколько средств было переведено в Фонд Дворянства за последний квартал и куда их лучше направить. Через час, в который Андрей мужественно боролся с зевотой, перешли к анализу необходимых стране политических преобразований. Вот это уже ребятам было поинтересней, и они внимательно прислушивались к разговору.

Как опытно выяснилось, они в повестке дня шли под номером 3.

— Вижу, наши гости с нами, стариками, заскучали, — соизволил обратить на молодых людей внимание князь, когда барон Строганов, выполняющий функции секретаря, зафиксировал на бумаге все предложенные и одобренные большинством голосов законопроекты. — Как вы думаете, для чего мы пригласили вас?

— Мы очень надеемся, что вы сами ответите на свой вопрос, — встав и учтиво поклонившись, со всем почтением ответил Антон. В принципе, он должен был уступить первенство реплики Ване или Андрею, но, чувствуя, что в данный момент на кону и его судьба, Внуков решил воспользоваться своим старшинством.

— Гляжу, мы не ошиблись, — усмехнулся лысоватый, хоть, по виду, совсем ещё не старый, граф Орлов.

— Что касается лично вас, молодой человек, — теперь Вяземский смотрел на Антона в упор, но тот, вопреки этикету, так и остался стоять, будто штырь проглотил, бесстрашно взирая в ответ. Похоже, князя развеселила подобная дерзость. Седовласый мужчина улыбнулся каким-то своим воспоминаниям, и по-отечески мягко продолжил. — Как вы понимаете, вернуть княжеское достоинство вашему роду невозможно. Это был добровольный отказ, спровоцированный тогдашней политической и исторической обстановкой. Однако Совет оценил заслуги ваших предков перед семьёй Романовых и лично ваш вклад в стабилизацию нынешней политической обстановки и поддержку нашего кандидата. Общим единогласным решением вам, Антон Фёдорович, и отныне всем вашим потомкам, Совет присваивает титул графа, а также закрепляет за вами право на место в Совете. Поздравляем!

Огорошенный подобным поворотом Антон лишь на автомате кивнул и тихо сел на своё место, как во сне принимая бурные поздравления друзей и сдержанно-учтивые — остальных членов Совета.

— Оставьте вы его, не видите, юноше нужно прийти в себя, — заступился за выглядевшего крайне потерянным новоявленного графа самый древний член Совета, барон Поспелов. Затем старик подбадривающее сжал руку Антона. — Сынок, не волнуйся, это не злая шутка. Твой род давно заслужил данный титул, и на выборах ты лишь очередной раз доказал нам, что являешься достойным его представителем.

Антон кивнул, давая понять, что справился с информацией и благодарен за оказанную ему честь. В глазах молодого мужчины на мгновение появился какой-то детский восторг, но затем, как истинный политик, он взял себя в руки и теперь вновь выглядел бесстрастным и полным самообладания.

— Также места в Совете закрепляются за графом Соколовым и графом Князевым, — продолжил зачитывать протокол предыдущего заседания князь Вяземский.

Ваня и Андрей, ожидавшие нечто подобное, невозмутимо встали и поклонились собравшимся.

— Благодарим, это огромная честь для нас.

— Совет учёл вашу роль в прошедших выборах, а также вполне успешное подавление зарождающегося бунта.

— Какого бунта? — удивился Андрей.

— Нам известно, что выпускник академии Златовых Александр Шафиров надеялся на поддержку некой организации, именующей себя «Тайной канцелярией», — чуть улыбнувшись им, встал с места барон Зайцев. — Вы, вместе сыном уважаемого графа Муравьёва, — чуть поклонился говоривший Симеону, — сумели направить деятельность данной сомнительной организации в мирное русло.

— У нас в лицее тоже были свои реформаторы, — ностальгически произнёс князь Виктор. — До сих пор имена этих бедных неразумных отроков вселяют страх в некоторые буйные головушки.

— А что вы с ними сделали? — поёжился от тона мужчины Ваня.

— Тоже, что и с господами Озеровым и Шафировым, — ответил Ивану граф Симеон. — Послали официальное уведомление, что за действия, порочащие честь рода, они лишаются всех привилегий, в том числе поддержки Совета и титулов.

— И их дети тоже? — на всякий случай уточнил Антон: всё-таки Саша и Илья были его однокурсниками и, в прошлом, друзьями.

— Само собой, — кивнул барон Соловьёв.

— Однако, учитывая непричастность их к организованным лже-Романовым мятежам, мы не запретили им заниматься политической деятельностью, — взял слово барон Златов. — Кроме того, у Озерова есть сестра. Мы сообщили ей об условии, при котором её дети смогут в полной мере унаследовать дворянское достоинство семьи.

— А у Шафирова, вроде, по отцу брат младший был, — неожиданно вспомнил Внуков. — То ли сводный, то ли двоюродный. Совсем маленький, сейчас должен учиться то ли во втором, то ли в третьем классе.

— Мы проверим данную информацию, — пообещал, записывая сведения на отдельном листе, барон Поспелов. — Если мальчик носит ту же фамилию, то, вполне возможно, род продолжит своё существование. Правда, если ребёнок внебрачный, максимум что мы для такого наследника сможем сделать, это поставить вопрос о сохранении за ним дворянского достоинства, естественно, о титуле в подобном случае речи даже не идёт. Барон Златов, возможно, вам есть, что по данному вопросу добавить?

— Боюсь ошибиться, но других наследников мужского пола у Шафировых я не помню, — задумчиво ответил Геннадий. — Конечно, я данный момент уточню. Но, боюсь, тот ребёнок, о котором упомянул граф Внуков, это сын сестры старшего Шафирова. Побочная ветвь.

— Друзья, думаю, настало время обратиться к истории, — привлекая к себе всеобщее внимание, поднялся с места барон Мухин. — Род Шафировых не первый раз себя дискредитирует. В 1710 году государь Пётр I жалует своему вице-канцлеру, руководившему почтой и имевшему орден Андрея Первозванного, Петру Шафирову, действительно, на первый взгляд, достойнейшему человеку, тайному советнику, титул барона. Однако позднее выясняется злоупотребление властью, и в 1723 году Пётр Шафиров лишается титула и приговаривается к смерти. Но милостью государя смертная казнь заменяется ссылкой в Сибирь, а потом семье и вовсе разрешают остаться «на поселение» в Нижним Новгороде. После же смерти царя, Екатерина I возвращает главе рода звание и титул. И это только первое поколение! Потом, уже на внуках Петра Шафирова, род угасает, но, вот неожиданность (!), через три десятка лет объявляется наследник. Каким-то чудом, ему удаётся доказать своё родство, и даже занять в обществе причитающееся положение. Но и он через десять лет чуть не отправлен в ссылку…

— Ну, как мы все знаем, потомки рода всё-таки добрались до Сибири, — прервал барона, который специализировался на истории родов, князь Вяземский. — Лично я считаю, что мы можем дать шанс ещё одному Шафирову, конечно, без возможности получения титула и при условии сохранения фамилии.

— Я тоже читал про его род, — шепнул Ване на ухо Андрей. — Ты в курсе, что он — из крещённых евреев? Начинается с крестившегося с именем Павел еврея Шафира, где-то 1650-е годы. Его сын был переводчиком польского приказа, ну а про внука, получившего титул барона, нам только сейчас всё рассказали. Эти евреи…

— Осторожно! — шикнул на друга Ваня. — Или ты не помнишь, что по крови Христос был еврей? А раз этот Шафир крестился, значит, стал наш, православный.

— В этом контексте я как-то не думал, — признал Князев.

А тем временем лишь Тарас мучился неизвестностью относительно своей участи. И, кажется, князь наконец-то вспомнил про него. Он взглянул на висевшие над дверью часы и торжественно произнёс:

— Ещё один человек, удостоившийся места в Совете, прибудет с минуты на минуту. Пока же хочу от себя лично и от Совета отблагодарить юношу, решившего исход последних выборов, — Виктор Вяземский посмотрел на молодого юриста. — В отличие от твоих друзей, к нашему огромному сожалению, у тебя в роду никогда не было титулованных особ, поэтому о членстве в Совете изначально речи не шло.

Тарас кивнул, со всей силы сжав кулаки: зачем-то же его пригласили сюда!

— Впрочем, мы оставляем данный вопрос открытым для твоих потомков. А с сегодняшнего дня в список титулованных родов Новой России внесена запись, о присвоении роду Борщовых-Борщевских титула барона. Ровно через год ты сам должен будешь определиться, оставишь ли себе новые имя-фамилию, или вернёшься к данным при рождении. Думаю, к тому моменту угроза со стороны Романовского будет полностью ликвидирована: мы уже добились ареста наиболее ярых и опасных его сторонников, некоторых выслали из страны.

— Спасибо, — только и смог промямлить обескураженный Тарас. — Но я, наверно, останусь Трофимом: барон Борщевский лучше звучит, чем Борщов, — и лучезарная, счастливая улыбка озарила его лицо.

И именно в тот момент раздался стук в дверь и, не дожидаясь приглашения, в гостиную со словами: «Извините, что задержался», — вошёл… избранный президент Российской Федерации, новый член Совета, барон Медведев…

 

Эпилог

Прошло семь лет. Подрастало новое поколение дворян, получавших преимущественно домашнее образование. Назрел вопрос строительства школы, в которой бы отроков двенадцати-тринадцати лет смогли систематизировано обучать основным мирским дисциплинам до их поступления в академию. Конечно, основам грамоты, математики, истории, Закона Божьего и этикета могли научить и родители, но вот не все же в достаточной мере владели иностранными языками, или навыками программирования…

— А что, хорошая идея, — одобрил Никола, когда под Рождество друзья вместе с семьями собрались у Муравьёвых в замке.

Близнецы Таня и Вова, играющие сейчас с остальными детьми в жмурки, так ни дня и не прекращали воевать друг с другом: Танюша, подражая маме, теперь старалась быть настоящей принцессой, Вова, кажется, этого совсем не хотел понимать и принимать. Брат просто изводил сестру, то дёргая за волосы, то толкая, то нарочита пытаясь чем-нибудь испачкать её новое платье. Сам он был ещё тем сорванцом: вечно с синяками и сбитыми коленками, с копной спутавшихся волос. Настя даже как-то обрила сына, но это мало помогло: тот умудрился где-то раздобыть старый парик и две недели ходил с ним по улице, пока Пётр не узрел сие безобразие.

Девятилетний Никита, как истинный рыцарь, пытался защитить Таню от нападок брата. Мальчики часто дрались, а так как Вова был старше, да и по комплекции более крепкий, Никите синяков и шишек доставалось в два раза больше. И всё же мальчик не унывал, ведь мама и папа так гордились им! И в следующий раз опять лез в защиту сестры. Теперь у Никиты их было две: на руках у мамы Кати сидела и играла с тряпичной самодельной куколкой трёхлетняя Марфуша.

Долгожданная дочка родилась и у Муравьёвых. Правда до этого София успела родить ещё двух мальчиков: Сима, названного в честь дедушки, и Гену, названного в честь её отца. Дочку Никита и Софи назвали Феодорой, что в переводе дословно и означает «долгожданная».

Семью Златовых Господь также не обделил наследниками: у Лены и Олега подрастали двое прекрасных сыновей. Но самое замечательное, в прямом смысле слова «чудо», произошло в семье старшего брата: Мария, уже и не чая забеременеть, год назад родила сына. Геннадий до сих пор как на крыльях летал. Казалось, мужчина помолодел лет на десять! Своего наследника они назвали не совсем русским именем Адам. Ох, и потешался за глаза над этим Олег:

— Но вы только подумайте, как звучит: барон Адам Геннадьевич Златов! Лучше бы мальчонку Георгием или Захарием назвали!

— Вот будет у нас третий сын, я назову его Митрофанушкой. Ты же сам говорил, что если Господь подарит нам третьего малыша, ты позволишь выбирать имя мне, даже если будет не девочка. Как тебе: барон Митрофан Олегович Златов? — как-то услышав разглагольствования супруга, в шутку пригрозила баронесса Елена. Однако с того дня Олег больше над именем племянника не смеялся.

У Андрея, как и у Вани, было двое детей: семилетняя дочка Варвара и двухлетний сын Эдуард. С родителями и братом Андрей тоже связь не терял: мальчик часто гостил у него, и давно был вхож в их круг. В отличие от других детей, Богдан учился в гимназии, которую недозакончил в своё время Андрей. Варю они с Алисой также подумывали в следующем году отдать в первый класс. Хотя идея с собственной школой была весьма привлекательна.

— Наш род вполне мог бы обеспечить содержание школы-интерната для потомков «новых» дворян, — задумчиво произнёс граф Симеон, используя терминологию бывших канцеляровцев. — Думаю, за пару лет, что у нас есть, мы сможем возвести и по примеру академии оборудовать здание. Вот только захотят ли городские дворяне отправлять в глушь своих детей?

— Я бы отправил, — не задумываясь, уверил старого графа Антон. У них с Дашей подрастали дочь и мальчики-близнецы.

— Вот только бы режим учёбы составить так, чтобы дети чаще дома бывали, — высказала своё пожелание Даша. — Допустим, три недели учатся, неделя — каникулы.

Алиса согласно кивнула, поддержав подругу. Женщины, всё своё время посвящая семье и детям, пока не представляли, как это можно на полгода отпустить родную кровинушку в школу и всё это время не иметь возможности видеться с ними.

— Без паники! — поняла, о чём думают Даша с Алисой Катя. — Во-первых, дорога будет нелёгкой. Я помню, как после вахты ещё дня два-три отдыхала! Вертолёт — не выход. Если откроем школу, для воздушной перевозки самолёт покупать придётся! Есть другой вариант: пусть учатся, как в обычной школе, по четвертям, вот только каникулы сделаем минимум недели по две. А если захотим раньше увидеть — будет повод наведаться в гости, — лукаво взглянула она на хозяина замка.

— Мы будем только рады! — ответил за отца Николай. — Школу построим у ближайшей деревни. Всего час пути на карете.

А через два года первые ученики переступили порог гимназии Муравьёвых. Директором общим голосованием выбрали Сиверса.