По тропинке друг за другом шли Дима с Мишей, за ними, стараясь ступать след в след, брели Дина и Алет, следующими шли тихо о чём-то переговаривающиеся Оскар с Виктором и замыкали эту пёструю процессию двое стражников, давно пожалевших, что вообще ввязались в это гиблое дело.

— Мы знали, что ты не погиб на озере, — полушёпотом произнёс Дима, когда тропинка совсем пропала. — Мы видели рисунок твоей сестры, — чуть смутившись, признался друг.

Миша вспомнил, что в избушке оборотней остался его рюкзак и, конечно, блокнот, в котором он делал тогда записи.

— Хотел бы я тоже что-нибудь вспомнить… — с печалью в голосе добавил Дима.

Поняв, что лучшего шанса и не представится, Миша рассказал другу о чарах висевшего на его шее кулона и о той цене, что придётся заплатить за утраченные воспоминания.

— То есть, если я выброшу его, то всё вспомню, но перестану превращаться? — задумчиво уточнил Дима, приятель кивнул. — Дар в обмен на память, — вновь повторил оборотень, размышляя, как бы не прогадать.

— Не только, — покачал головою Миша, друг вопросительно на него обернулся.

Глубоко вздохнув, младший Градов принялся объяснять то, что и сам не до конца понимал:

— Мастер нас обманул. Это не дар, это проклятие, которое пожирает тебя изнутри. Сначала ты забываешь семью, потом всё чаще обращаешься, теряя постепенно самого себя, и, в конце концов, становишься зверем, в прямом смысле этого слова. Деградируешь. А у зверей души нет, у них только инстинкты. Так что выбор за тобой, кем ты хочешь быть: человеком или… зайцем, — он всё-таки не удержался от улыбки, но глаза его были серьёзны и полны надежды на правильный и разумный выбор друга.

Дима снял амулет и, продолжая идти, взглянул на невзрачный чёрный камушек.

— Семья и нормальная жизнь в обмен на сомнительную и временную свободу…

И со словами: «Эх, была не была!», — раскрутил камень на верёвочке и выбросил его в топь. С каким-то бульком и чавканьем трясина поглотила остатки прахом рассыпавшегося амулета. Дима покачнулся, однако в руке Миши уже была колба с живительной водой.

— Неприкосновенный запас, — пояснил он заметившему бутылёк дяде.

Виктор, собравшийся едко высказаться насчёт моральных качеств современной молодёжи, к собственному удивлению промолчал. Причиной стала мысль, что будь он на месте детей, то поступил бы также. «Даже хорошо, что они отправились геройствовать не с пустыми руками» — подумал Виктор, радуясь, что подопечные всё-таки поступили не так безрассудно, как казалось на первый взгляд. Сам он тоже был при оружии и с полупустой бутылкой в кармане плаща. Ничего другого мужчина прихватить с собой не успел, опасаясь потерять след беглецов.

От воды Дмитрию существенно полегчало. Он ощущал ни с чем несравнимую лёгкость, словно до этого был в кандалах. А ещё непередаваемый восторг и одновременно душевный мир.

— Скоро всё вспомнишь, — пообещал Миша, придерживая его.

— Со мной всё… замечательно…

Вскоре они вышли к избушке, в дверях которой стоял наблюдавший за ними ещё издали Вова.

— Мы с миром! — жизнерадостно помахал ему Миша, когда все выбрались на твёрдую почву.

— По вам не скажешь, — ворчливо заметил Владимир, вопреки словам с радушием пожав всем мужчинам руки и вежливо кивнув Дине. — И чем вы опоили Димона? — обращаясь исключительно к Мише, кивнул он на счастливого друга.

Его разный цвет глаз настораживал окружающих даже больше, чем осознание того, что он тоже наверняка является оборотнем. И, похоже, Вова это прекрасно чувствовал.

— Они меня просто избавили от проклятия, — чуть ли не пропел в ответ Дима, немного глупо улыбаясь. Но в данной ситуации ему это было простительно: Миша прекрасно помнил, как сам ощущал эту необыкновенную свободу, а ведь он проносил бесовский камень гораздо меньшее время.

Пришлось объяснять Вове, а заодно Оскару и стражникам, зачем именно они пришли и как амулет связан с тёмным даром. К концу рассказа эйфория у Димы прошла, и он вновь стал серьёзен и собран.

— То есть, вы предлагаете мне отказаться от части себя? — заключил Вова, обдумывая слова Миши.

— Да, превращаться прикольно, но это чуждая суть, — пришёл на выручку Дима и еле слышно, практически одними губами добавил, — Я вспомнил маму.

— Представь, что к тебе прилип гигантский клещ и всё пьёт и пьёт твою кровь, — прибегнул к жуткой аналогии Миша. — Ты мечтаешь всю жизнь носить его на себе или постараешься поскорее избавиться?

— О, точно! — согласился с примером Дима.

Однако Вова почему-то медлил с решением.

— Да что тут рассусоливать, — попытался приблизиться к мальчику и сдёрнуть шнурок с его шеи Сергей, впрочем сделать задуманное стражнику не удалось: путь преградил Виктор.

— Пусть дети сами разберутся, — не терпящим возражения тоном, больше смахивающим на приказ, промолвил барон Градов.

Миша повернулся и громко, чтобы дошло до всех, произнёс:

— Амулет нельзя снять насильно. Если это даже удастся сделать — ничего не изменится, — затем вновь обернулся к другу, — Зачем тебе этот камень на шее? Он утащит тебя на дно.

Но и эти слова не возымели должного эффекта. Понимая, что за подобным поведением скрыты какие-то личные мотивы, Виктор перехватил инициативу:

— Я, конечно, прошу прощение за нескромность, но не найдётся ли у вас в доме чего съестного? — с хитрецой заправского лиса, спросил у юношей мужчина.

Спасённый от необходимости в спешке принимать решение, Вова живо кивнул и охотно пригласил гостей в избу.

После довольно сытного обеда Виктор отправил учеников мастера наверх собирать вещи, а остальным предложил пока изучить первый этаж. Мише он тоже незаметно кивнул на лестницу. Поняв, что дядя даёт им шанс поговорить без свидетелей, шатен, не медля, отправился за друзьями.

— И почему ты против? — услышал он приглушённый голос Димы, как только поднялся на чердак.

Вова, копошащийся над ящиком, где хранилась его одежда, выпрямился и оглянулся. Заметив Мишу, он тем не менее ответил:

— Вам легко говорить. У вас есть, куда возвращаться…

— Но у тебя тоже была семья. Я помню, ты рассказывал, — не согласился Миша.

— Возможно, — неопределённо повёл плечами приятель и вновь отвернулся.

Прошло несколько минут, прежде чем он продолжил:

— Меня навряд ли кто ждёт. Думаю, моя семья даже счастлива, что я пропал.

— Почему ты такое говоришь? — в шоке от подобного откровения спросил Миша. Дима молчал.

С выражением всемирной скорби Вова посмотрел на ничего не понимающих друзей:

— Взгляните на меня! Да, я забыл родных, но я помню, что там, в той жизни, надо мной смеялись, дразнили, издевались. Сомневаюсь, что со мной вообще кто-то дружил. Это как синяки после драки: их вроде и скрывает одежда, да только задень — и больно. Я не помню ни лиц, ни имён, но… шрамы остались.

— У меня до вас тоже не было друзей, — немного отойдя, промолвил Миша. — Это всё из-за глаз, да?

— Моё собственное проклятие, — Вова буквально рухнул на свою кровать, им всецело овладело уныние. — Я вижу, как на меня смотрят люди: как на прокажённого, как на ведьмака, как на урода…

И, не выдержав, он резко повернулся спиной к ним, чтобы друзья не заметили предательски выступивших слёз.

В растерянности Дима и Миша переглянулись, не найдя слов, чтобы утешить друга. Каждый из них чувствовал вину и за собой: ведь поначалу их тоже знобило каждый раз, как они встречались взглядом с Вовой. Но со временем, когда они узнавали парня лучше, и реакция проходила.

Шум со стороны лестницы заставил их вздрогнуть. Это Алет, незаметно увязавшийся за другом и невольно слышавший весь разговор, решился обнаружить своё присутствие. Никем не останавливаемый, он неспешно подошёл к скорбно сидящему оборотню и положил правую руку ему на плечо:

— Меня тоже в посёлке все считали уродом, — тихо произнёс парень. — Не из-за глаз, не из-за каких-то врождённых увечий или шрамов, а лишь из-за моего роста.

Вова, чутко прислушиваясь к говорившему, изумлённо обернулся и недоверчиво взглянул на Алета, явно подозревая его в подлой шутке. Алет нисколько не смутился и с горькой ухмылкой промолвил:

— Я гном. Мой рост стал причиной насмешек друзей. Не злобных, ведь мы вместе учились, и они знали меня давно. Но всё равно это меня задевало. Из-за роста я не мог больше работать на шахте, и меня отказались брать в ученики все наши мастера. Даже родной отец винил меня за то, в чём я не виноват. Я же не мог по собственному желанию прекратить расти, как и ты не можешь повлиять на цвет своих глаз.

Только сейчас Вова понял, что почти не дышал, слушая мерную речь этого странного гнома.

— Но я счастлив, — продолжил Алет. — Благодаря… своей особенности я стал учеником его дяди, — кивнул он на Мишу. — Я путешествую, у меня появились новые друзья и… полезные знакомые. У тебя свой дар. Уверен, он не случайно дан именно тебе. Просто пока ты не разобрался, зачем он нужен.

Алет мягко улыбнулся, Вова благодарно кивнул. Он протянул руку и собирался снять с себя амулет, но неожиданно Дима его придержал:

— Твоя вторая суть нам ещё пригодится, — пояснил свои действия юноша, отпуская запястье друга.

 

***

Солнце клонилось к закату, когда их группа в пополненном составе отправилась дальше. Молодые люди шли впереди, так как только они знали прямую дорогу к таинственному озеру.

— Слушай, а где Тубан? — поинтересовался у Миши Вова, вполне пришедший в себя после тяжёлого разговора.

— Он запер его в клетку, — сдал друга Алет, пока Миша обдумывал, как лучше ответить.

Получив от друга тычок, гном лишь пожал плечами. В результате Мише пришлось объяснять друзьям свои «варварские» действия:

— Помните, мастер говорил, что драконы намертво привязываются к своим хозяевам? — дождавшись кивков, Миша продолжил. — У моего Тубана первым хозяином был дядя, а только потом — я. Вот я и подумал, что в случае чего пусть он лучше перейдёт к сестре. Я велел ему ждать, но если я не вернусь, сказал, что его новая хозяйка — Варя.

— То есть ты действительно думал, что мы на тебя нападём? — с некоторой обидой уточнил Дима.

— Надеялся, что нет, — честно ответил Миша. — Но… я не уверен насчёт Кирилла.

Некоторое время шли молча, после чего Вова признал:

— Да, он сильно изменился. Мне даже иногда кажется, что он…

— Становится волком, — подхватил его мысли шатен и грустно кивнул, — Об этом я вам и говорил.

— А сам-то ты откуда всё это узнал?

Оставшуюся часть пути Миша рассказывал друзьям, что на самом деле произошло в день его посвящения.

 

***

Небо окрашивалось в розовые, фиолетовые и малиновые цвета, когда они вышли на берег озера. С берега на крохотный островок действительно вёл узкий деревянный мост. На острове, стоя на коленях и совершенно отрешившись от мира, замер у старого скрученного дерева мастер. Он то что-то шептал, то начинал ползать, что-то раскладывая вокруг себя.

Взрослые отстранили детей за спины. Оскар, собравшийся было возмутиться, наткнулся на строгий взгляд дяди и умолк. Так как стражники были в кольчугах, да и вооружены куда лучше, они первыми отправились к мосту.

Но не успели мужчины сделать и десяток шагов, как из-за деревьев наперерез им выбежал волк и, обернувшись молодым человеком, преградил им дорогу. На Диму и Вову он глянул, как на предателей.

— Не беспокойте учителя, — с колоссальным спокойствием и властью, будто за его спиной был легион воинов, промолвил Кирилл.

От его звериного взгляда не по себе стало даже бывшим товарищам.

— Так это ты напал на графскую дочку? — получив наглядное подтверждение словам младшего из сыновей барона, перехватил левой рукой меч Сергей, явно желая припугнуть наглеца.

Однако Кирилл был не из трусливых:

— Убирайтесь. Вас здесь не ждали, — холодно повторил оборотень, скаля зубы.

Миша отметил, что даже без звериной внешности подобный приём выглядел весьма устрашающе.

— Сдавайся, коль дорога тебе жизнь, — снимая со спины арбалет, Алексей второй рукой вынул стрелу.

Дальше всё происходило в считанные секунды: Кирилл обернулся волком, намереваясь прыгнуть на стражника; Лёха натянул тетиву; из-за спин взрослых раздался утробный, пробирающим до костей, рык. Все инстинктивно отпрянули. Огромный бурый медведь в один прыжок прижал волка к земли.

— Не стреляйте, это Вова! — Миша повис на руке не поддавшегося панике Алексея, и стрела улетела вверх, потревожив лишь сидящих на ветках деревьев птиц.

Птичья стайка с возмущённым щебетом взмыла в небо, а потом всё стихло. И лишь Оскар, упавший в панике на пятую точку, дрожал, да Алет держался за сердце, медленно оседая по стволу стоявшего за его спиною дерева. Бледный, как смерть, Виктор, оглядел ребят, желая убедиться, что никто не пострадал. Несмотря на то, что он был в курсе Вовиной формы, всё произошло слишком спонтанно и неожиданно.

— Не трогайте его, он на нашей стороне, — повторил стражникам Миша, осознавший, что друг благодаря его, скорее рефлекторному, чем осознанному, действию не пострадал.

— Мы поняли, — мрачно убедил шатена Сергей, поднимая с земли меч.

Волк, как не изворачивался, не мог вырваться из-под грузных медвежьих лап.

Отходя от потрясения, все упустили момент, когда в их толпу влетел безумного вида старик, привлечённый, вероятно, устроенным ими шумом. Никого не замечая, мастер схватил за волосы наклонившуюся помочь Алету Дину. Эльфийка вскрикнула. Сошедший с ума дядя с невероятной для его истощённого организма силой ухватился за ворот её кофты и приподнял над землёй.

— Где?! Куда ты его дела?! Ты украла его!!! — тряся в воздухе задыхающуюся племянницу, нечеловеческим голосом вопрошал Конрад. Его глаза стали почти чёрными, а на худощавых щеках так и вздувались желваки.

Виктор первым пришёл девушке на помощь, однако его сил оказалось недостаточно. Когда стражники, наконец, помогли скрутить безумца, а Дину подхватили на руки Миша и Дима, мужчина велел оклемавшемуся от страха Алету вытащить из своего кармана бутылку с водой.

Оскар, слабо понимая происходящее, смотрел со стороны, как одержимому с силой разжимают челюсти и насильно вливают в рот обычную воду. Тот извивается, кричит, будто его заставили выпить раскалённый металл, затем заходится в конвульсиях.

Наконец, всё закончилось. Откашлявшаяся Дина, чуть покачиваясь, но уже на собственных ногах, подходит к обмякшему в руках стражников мужчине. Буквально на глазах серая седина волос мастера стала серебристой. Его уложили под деревом. Виктор, как и стражники, остался рядом, готовый защитить девушку, если вдруг у Конрада опять начнётся припадок. Воды в бутылке практически не осталось.

— Дядя, — слабо, чуть сиплым голосом позвала Дина, присев рядом с бессознательным стариком на корточки.

Она осторожно пощупала пульс, но в этом не было никакой необходимости: сонная артерия отчётливо пульсировала на шее.

— Дядя, — повторила девушка, легонько встряхнув его за плечи. — Очнись…

Ресницы затрепетали, и мужчина с усилием открыл глаза. Они уже не были ни болотными, ни бутылочно-зелёными. Они стали нефритового оттенка, притом не ярко-выраженного, а тусклого, будто выцветшего.

— Где я? — прохрипел Конрад, непонимающе глядя на окруживших его людей.

— Вы ничего не помните? — озадачено спросил Виктор, пристально вглядываясь в его лицо.

Эльф нахмурился, было видно, что он усердно роется в собственной памяти. Наконец, Конрад отрицательно покачал головой.

— Ну хоть что-то? — во все глаза глядя на бывшего мастера, с чуть уловимым возмущением потребовал Дима.

В глазах лежащего без сил мужчины промелькнуло слабое узнавание, но тут же исчезло.

— Как в тумане, — признался Конрад.

— Дядя, что ты помнишь последним? — попыталась зайти с другой стороны Дина.

Мужчина задумался:

— Мне снился сон, — наконец, неуверенно произнёс он. — Человек в мантии, призрак. И… я отправился на встречу к нему…

— Вы встретились с ним? Помните детали? — Виктор по-прежнему не отводил от него взгляда.

— Нет, — признался эльф, затем скосил взгляд на озеро. — Это было здесь. Я помню, как пришёл сюда. А потом появился… — его взгляд затуманился, тело затрясло крупной дрожью.

— Дядя! — перепугавшись, Дина вновь стала трясти мужчину.

Алет, первым сообразивший дать бывшему колдуну ещё воды, лихорадочно открыл бутылку и поднёс её к губам седовласого, судорожно выпившему остатки.

Чудесная вода возымела эффект, и Конрад вновь вернулся в себя. Оставалось лишь надеяться, что на этот раз окончательно.

— Пустота, — прохрипел мужчина, холодными руками сжимая ладони оставившей его тело в покое племянницы. — Я знаю, что не должен был идти на ту встречу, — шептал он, — я слишком увлёкся изучением магии. Но некоторые моменты я помню. Смутно, будто это происходило не со мной, — на его глазах появились слёзы. — Дина, дорогая моя, прости за всё, что я сделал. Я не помню всего, вероятно, это для тебя было ужасно. Но я помню, как куда-то тебя нёс, как держал взаперти…

— Не надо, — освободив одну руку, прижала ладонь к его рту девушка. — Я не сержусь. И… это ведь был не ты. Точнее, не совсем ты. Я не жалею о случившемся.

— И я. И я, — эхом повторили Дима и Миша.

Бывший их учитель улыбнулся сквозь слёзы, но затем на его лице появился первобытный ужас, заставивший его резко сесть.

— Дядя, что с тобой? — испуганная Дина успела его придержать. Ей тут же помог один из стражников.

Конрад лишь покачал головой, глядя куда-то вдаль. Он вспомнил, что не только крал детей, но и, служа неведомому злу, привёл к смерти всех отказавшихся быть его учениками.

— Не вините себя, — догадываясь о его мыслях, присел рядом с Диной Миша. — Каждый совершает ошибки. Просто… ваша обошлась слишком дорого не только вам…

Седовласый поднял на него взгляд и тепло улыбнулся:

— Я помню тебя. Ты победил не только меня, но и моего господина. Никто не должен был пройти испытания, оставшись при этом живым. Это было единственное условие, и ты нарушил его.

— Мне помогли, — сконфуженно промямлил Миша, некстати вспоминая ту истерику, что устроил колдун, лишившись магии.

— Вернувшись домой, я сожгу все книги. Или, — он взглянул на стоящих с обеих сторон стражников и энтузиазм его заметно иссяк. — Дина, обещай, что проследишь за тем, чтобы ни одна книга из моей коллекции не попала больше ни в чьи руки. Их нужно уничтожить.

— Дядя, не говори так, — поняв, к чему он клонит, нервно смахнула с ресниц капельки появившихся слёз Дина. — Если ты признаешься на суде, тебя повесят.

— Это самое малое, чем я могу заплатить за свои злодеяния, — проведя рукою по её щеке, успокаивающе промолвил Конрад.

Нетерпеливый рык отвлёк всех. Дима и Миша, знавшие о проблемах друга с удержанием формы, не успели предупредить взрослых. Резко отскочив от своего пленника, Вова, потративший львиную долю сил, с глухим стуком, сотрясшим землю под ногами, завалился на бок. Обратная непроизвольная трансформация выглядела куда как ужаснее обычной, при которой оборотень в мгновение ока возвращал себе человеческий облик.

Как только вновь стал человеком и пришёл в себя от сковавшей его тело боли, Вова с силой и ненавистью сорвал камень, да так, что на шее остался красный след от шнурка. Он даже не успел его выбросить (видать настолько непоколебимо было его желание), как амулет рассыпался в его руке.

Освобождённый волк, не обращая внимания на окликнувших его бывших товарищей и мастера, бросившись со всей мочи в лес, моментально скрылся из виду.

Миша печально вздохнул: в душе он всё же надеялся, что сможет спасти всех, даже Кирилла…