Прошёл год. Миша держал в руках короткую записку, десять минут назад доставленную дракончиком. Послание было от Дины и в нём говорилось, что отец лично доставит её на праздник в замок Градовых. Ровно через неделю Мише исполнится шестнадцать, он официально станет совершеннолетним и сможет, если понадобится, самостоятельно представлять интересы семьи на многочисленных собраниях, заседаниях, светских приёмах…

А с чего в действительности всё началось?

В тот день, когда он подарил свой любимый кинжал Диме, он вдруг подумал, что сам мог бы разрабатывать проекты уникального оружия. Да, их семья всегда делала ставку на украшения, но и эксклюзивные клинки приносили немалый доход. Окрылённый идеей он сделал один эскиз, второй, третий…

Когда из тюрьмы вернулся отец, и они с матерью пришли в себя и смирились с военной карьерой Оскара, в один из вечеров он показал рисунки отцу. Тот загорелся идеей и тут же отослал гостивших до сих пор в замке дядю и Алета в горы, на переговоры с гномами. Когда дядя курьером прислал подписанные несколькими кузнецами договора, всё так быстро завертелось, что Миша и не мог точно сказать, с какого времени к нему стали приходить учителя. Теперь он в добровольно-принудительном порядке изучал не только необходимые в дизайне науки, такие как черчение, геральдика и построение орнамента, но и политику, теорию продаж, экономику. Отец с таким энтузиазмом занялся его обучением, решив всенепременно сделать из него второго Оскара, что Миша порой ужасался. Однако возражать он не смел: не хотел разочаровывать родителей и так многое перенесших за короткое время. Себя героем он не считал. В сущности, настолько ли велик его вклад в общее дело? Да ему всегда помогали: то люди, то обстоятельства.

С боем он вырывал время для игры с сестрой, для встреч с друзьями, которые жили не так уж от них далеко. Всё реже приходилось рисовать не ради возложенной на него обязанности, а для души. Всё чаще он вспоминал те дни, когда они спокойно с друзьями сидели в его комнате: разговаривали, строили планы на будущее, просто читали. А потом все разъехались, и он попал в круговорот, из которого не представлял, как выбраться.

Первый сделанный по его проекту клинок он, как и обещал, вручил Алету. Это был короткий довольно узкий обоюдоострый меч с изображённой по лезвию бегущей стаей волков и небольшой, как у кинжала, вполне обычной ручкой с гравировкой «Лучшему из всех гномов». Гравировку пришлось заказывать у здешнего мастера, так как для их партнёров-кузнецов из шахтёрских посёлков подобная надпись могла показаться обидной. Друг был в восторге!

Отрадой для души были письма Дины, которые он получал где-то раз в месяц. Конечно, он мог отправлять Тубана и чаще, но не хотел сильно надоедать подруге.

Ну вот, через пару дней он всех увидит. Пользуясь правом именинника, он пригласил на свой день рождения всех старых друзей: и Вову с семьёй, и Диму с матерью, и дядю, и Алета (который теперь живёт при исторической академии) и, конечно, Дину. Каждому из них он послал официальное приглашение на праздник: кому — с курьером, кому — с дракончиком.

В дверь постучали. Знакомый, чуть нерешительный, но звонкий и требовательный стук.

— Входи, Варя, открыто, — крикнул Миша, пряча дорогую сердцу записку в ящик стола.

Сестра была чем-то явно встревожена. Колеблясь, она замерла в дверях, переступая с ноги на ногу. Улыбнувшись, юноша подошёл и присел перед нею, чтобы их лица оказались на одном уровне.

— Ты же знаешь, что можешь рассказать мне всё, что угодно. Ты что-то хотела?

Варя кивнула.

— И? — подбодрил её Миша.

— Я хотела навестить Принца, — так она назвала пони, которого подарил ей отец, — а там, у сарая, страшный пёс…

Несмотря на любовь к животным, она, как и любой более-менее рассудительный ребёнок, побаивалась бродячих собак.

— Хорошо. Пошли, я тебя провожу.

Они вышли из замка и отправились к конюшням. Проходя мимо сарая, Миша никого так и не увидел. Оставив сестру с её любимым пони и угостив кусочком взятого у неё яблока своего вороного коня, молодой человек вышел на улицу. К его изумлению от сарая отделилась тень, которая при ближайшем рассмотрении оказалась не псом, а довольно крупным волком.

Волк, словно провинившийся щенок, полз к нему на пузе, прижав уши и хвост. Встретившись со зверем глазами, Миша инстинктивно хотел взять кинжал, но с запозданием вспомнил, что оружие осталось в комнате. Он отступил, но в мыслях не было спасаться бегством: Миша прекрасно помнил об оставшейся в конюшне сестре.

Однако Кирилл, кажется, и не думал на него нападать. Увидев его реакцию, волк тихонько завыл и опустил голову. Он больше не приближался.

— Привет, — напряжённо поздоровался с оборотнем Миша. — Рад, что ты жив.

Последнее было правдой. Он никогда не желал бывшему приятелю смерти.

Волк опять поднял морду и внимательно посмотрел на него, словно пытаясь что-то сказать.

— Я не понимаю, — развёл руками Миша, озадаченный поведением оборотня: хотел бы поговорить, мог бы и обратиться.

Неожиданная мысль пронзила его своей очевидностью.

— Ты больше не можешь превратиться в человека, верно?

Волк опять заскулил, энергично кивнув головой.

— Э… прости, конечно, но я сначала уведу в замок Варю, а потом вернусь. Я знаю, как помочь тебе, так что дождись. В таком виде в дом я тебя не пущу.

Волк снова кивнул.

Стараясь не поворачиваться к потенциальному врагу спиной, Миша вернулся в конюшню и еле убедил девочку вернуться ненадолго в замок. В качестве оружия он взял какую-то железку. Когда они вышли, волка в обозримом пространстве не наблюдалось.

— Варя, что бы ты ни увидела не выходи на улицу, — предостерёг сестру Миша, запирая на щеколду дверь кухни. — Я… попытаюсь разобраться с… собакой. Если она на меня нападёт, позови кого-нибудь из взрослых. Договорились?

Испуганная его поведением Варя схватила брата за руку:

— Миша, может, не надо? Пусть лучше дедушка Панфилий…

— Поверь мне, — просто попросил шатен. — Я знаю этого… пса.

Не теряя времени, он практически бегом поднялся в свою комнату, достал последнюю колбу живой воды и закрепил на поясе ножны с одним из старых кинжалов прадеда. Через десять минут, убедившись, что девочка достаточно напугана и из замка не выйдет, он вышел через чёрный вход, и направился было к сараю, как вдруг сообразил, что напоить из рук волка — дело более чем рискованное. Воротившись, юноша взял из шкафа глубокую миску, наполнил её обычной водой и вылил туда же содержимое колбы.

Волк встретил его на полпути. Варя, наблюдавшая за всем из окна кухни, видела, как брат поставил миску у своих ног и отошёл в сторону. Пёс, подозрительно принюхиваясь, приблизился и тарелке и начал лакать. Глотал воду он жадно, хоть и с таким мученическим видом, будто его заставляли пить нечто горькое или кислое.

А дальше произошло то, что заставило девочку отпрянуть. Замахав в воздухе руками, Варя всё-таки каким-то чудом умудрилась схватиться за подоконник и не грохнуться со стула, на котором на коленях стояла. А дело в том, что бродячий пёс, словно сказочный лягушонок, оказавшийся заколдованным королевичем, обернулся человеком. Мальчиком в каких-то обносках. Тот, не поднимаясь, продолжал пить из миски, будто умирал от жажды.

Миша, не ощущая опасности, спокойно наблюдал, как, захлёбываясь от спешки, Кирилл продолжает пить. Вот в миске не осталось ни капли. Переведя дух, оборотень трясущимися руками снял и отбросил от себя свой кулон. Только убедившись, что камень рассыпался, Миша подошёл ближе.

— Встать можешь?

Ничего не говоря, Кирилл лишь покачал головой. Миша пожалел, что у него в запасниках нет ещё одной порции чудесной воды. Выглядел бывший оборотень плачевно: губы посинели, тело то и дело содрогалось от приступов дрожи, лицо приобрело серо-зелёный оттенок, будто парня укачало в дороге. Понимая, что бросать его в таком состоянии было бы жестоко, Миша перекинул одну из его рук через свои плечи и, призвав на помощь все свои силы, еле поднял обессиленного Кирилла. Да, за последний год он сильно вытянулся, возмужал, самостоятельные тренировки по фехтованию держали его мышцы в тонусе, но Кирилл по-прежнему был его выше и физически крепче.

Варя, соображавшая на удивление для своих лет быстро и здраво, побежала за мамой.

Кирилла разместили в одной из комнат. Миша, как «виновник» происшедшего, лично взялся выхаживать нежданного гостя. Конечно, под неусыпным наблюдением и руководством матери.

 

***

На третий день оборотень пришёл в себя настолько, что у него даже появились силы говорить.

— Миш… — тихо позвал он.

Была ночь. Михаил прикорнул в кресле у кровати больного. Предыдущие ночи Кирилл то бредил, то метался по кровати, то кричал, будто его пытали. Сегодня всё было спокойно, вот Миша и уснул. Однако как только в комнате прозвучал тихий стон, он вскочил.

— Привет, — сипло прошептал Кирилл, слабо и как-то неуверенно улыбаясь.

— Как ты себя чувствуешь? — настороженно спросил Миша.

— Скверно, — признался брюнет. — Будто меня переехала повозка: все кости ноют.

— Я предупреждал, — только и смог сказать Миша, не зная, о чём спрашивать и вообще как теперь с бывшим товарищем общаться.

— Помню, — кажется, Кирилл тоже чувствовал себя неловко.

— Долго ты был волком? — только чтоб поддержать разговор, поинтересовался молодой хозяин замка.

Оборотень попытался пожать плечами, но застонал от боли. Отдышавшись, он на грани слышимости произнёс:

— Когда я от вас убежал, я нашёл пещеру. Там я и жил. Почти всё время в волчьей шкуре, — было видно, что слова отнимают у него слишком много сил, но Миша его не останавливал и Кирилл продолжал, — Иногда я выходил из леса, но к городу не приближался. Питался дичью. А пару дней назад… или недель, — он ненадолго замолк, пытаясь вспомнить, но, потерпев в этом крах, лишь вздохнул. — В общем, я не смог обратиться, как ни пытался. И тогда… я испугался, — с усилием выдавил из себя парень. — Тогда я и вспомнил твои слова, что однажды окончательно превращусь в волка. Ну а о дальнейшем ты и сам можешь догадаться: я в панике помчался искать тебя. Это было сделать не так сложно: тогда, в ту ночь, что я тебе… угрожал…, я проследил… — он замялся.

— Ты знал, где я живу, — довольно жёстко закончил за него Миша.

Кирилл лишь прикрыл глаза в знак согласия и вновь взглянул на молодого барона. Вины в его глазах не было, как и сожаления.

— И что ты намерен делать теперь? — понимая, что больному пора бы уже выпить очередную порцию укрепляющей микстуры и отдохнуть, всё-таки спросил Миша.

— Ты не думай, что я не благодарен тебе и твоей семье за то, что вы меня приютили. Просто…

— Ты стал слишком похож на дикого зверя, — голос оставался холодным.

— Да, — не стал отрицать очевидное Кирилл. — Или был им всегда. В любом случае мои родные будут вам признательны за меня.

— Кто они?

— Мой дядя — главный судья соседнего округа, — неопределённо ответил брюнет. Его веки отяжелели, он засыпал.

Решив, что с подобными связями суд приятелю не грозит, даже если и всплывёт история с дочерью графа, Миша заставил-таки его выпить микстуру, а сам отправился в свою спальню. Он был уверен, что жизни бывшего оборотня больше ничего не грозит.

 

***

За пару дней до дня рождения начали прибывать гости. Первым на пороге замка появился новоиспечённый студент-историк Алет. Когда он узнал об оборотне, почему-то расстроился, однако тут же взял себя в руки и поинтересовался, будет ли на празднике его бывший учитель.

— Не знаю, найдётся ли у дяди время приехать, — развёл руками Миша.

— Жаль. У меня были к нему вопросы.

— Не поделишься?

— Да это и не секрет, — пожал плечами Алет. — На третьем курсе у меня будет археологическая практика. Хотел узнать, сможет ли он, как Диран, разведать, куда мне лучше записываться. Список объектов я раздобыл.

— А есть ли разница, где копать землю? — усмехнулся Миша, обрадованный встречей с другом.

— Не скажи. Вот под Охотском, говорят, давно всё ценное вырыли…

Их прервала прибежавшая неизвестно откуда Варя, которая тут же засыпала гнома вопросами о его сестре, среди которых главным был лишь один: «Когда, наконец, он привезёт Тайну к ним в гости?».

Дина с отцом прибыли следующим вечером, накануне праздника. В суматохе подготовки и заботы об оборотне нормально поговорить с ней Миша так и не удосужился.

 

***

Наступил долгожданный вечер. Единственный, кто успел преподнести заранее свой подарок, был Алет, скромно презентовавший другу эту самую книгу ( — правда без сего неприлично длинного эпилога, дописанного нами совместно на следующий день — ). Ради торжества был украшен зал, когда-то запланированный строителями, как бальный. На памяти Миши он ещё не использовался по своему назначению (обычно для приёмов хватало пространства гостиной).

Гостей оказалось даже больше ожидаемого. Пришли приглашённые отцом компаньоны со своими супругами и детьми, граф Дубов с графиней и дочерьми, несколько сановников и, конечно, друзья именинника. Единственный, кто не приехал, был Виктор, но он всё же прислал с прибывшим утром курьером свои поздравления и извинения. Дядя решал какие-то неотложные дела в столице и обещался завести подарок в конце недели.

Миша, глядя на толпу в зале, чувствовал себя лишним. Он понимал, что большая часть гостей пришла не поздравить лично его, а обсудить с отцом те или иные дела. Вон и граф почтил их своим присутствием явно желая загладить свою вину перед их семьёй, или, что с моральной точки зрения было бы в разы хуже, вывести в свет своих дочерей.

Высокопарные речи, тосты в честь именинника — всё было грандиозным блефом. А он же так просил отца устроить тихий семейно-дружеский праздник, а не этот бал-маскарад, который газетчики будут смаковать неделю. Да, здесь были даже представители прессы.

— Скучаешь?

Он и не заметил, как к нему подошла девушка. Устав от шума музыки, Миша вышел на улицу подышать свежим воздухом. Он жалел, что, как «главное лицо вечера» не может просто подняться к себе и запереться в комнате.

— Привет, — улыбнулся он Дине. — Поверь, это, — кивнул он в сторону замка, — не моя идея.

— Я не сомневалась, — наградила его искренней улыбкой эльфийка.

— Как дядя?

— Передавал тебе наилучшие пожелания. Его подарок где-то в общей куче, — пожала плечами Дина. — Кстати, отец расстроил нашу с Фролом помолвку.

— Серьёзно? — не поверил услышанному Миша. — И что теперь будет?

Девушка странно на него посмотрела:

— Ну, Фрол женится на другой, а я, вроде как, свободна.

— Ты же говорила, что твой отец строг и не передумает, — продолжал «тупить» шатен.

Дина с некоторым сожалением во взгляде улыбнулась, и, будто разговаривала не с ровесником, а с кем-то значительно младше, промолвила:

— Я его попросила. Я слышала тогда, на лестнице, часть вашего разговора…

Миша смущённо покраснел, а девушка, коснувшись кончиками пальцев своих губ, поднесла руку к его губам. В следующую минуту, весело рассмеявшись той буре эмоций, что отразилась на лице друга, Дина убежала в дом. А Миша понял, что упустил идеальный момент для их первого поцелуя.

 

***

— Минуточку внимания!

Когда сын вернулся к гостям, поднялся со своего места барон Александр Градов. Музыка стихла. Те, кто уже принялся танцевать, почтительно замерли, ожидая речь хозяина замка.

Прокашлявшись, барон пригласил сына подойти ближе. Тот, естественно, подчинился.

— С сегодняшнего дня мой младший сын становится взрослым, — с пафосом, на публику, провозгласил мужчина. — Мы с твоей мамой хотим вручить тебе, — обернулся он к юноше, — документ, официально подтверждающий твоё совершеннолетие.

Миша, взяв свиток, лишь чуть заметно кивнул. Он не сомневался, что отец сделает эту не нужную уже в принципе справку (и так все присутствующие в курсе, а остальные узнают завтра из газет).

— А также, — продолжил Александр, — этот ключ, — он передал Михаилу маленький серебряный ключик на цепочке. — Он от банковской ячейки, открытой на твоё имя. Я уже позаботился, чтобы причитающийся тебе процент от продажи изготовленного по твоим проектам оружия был переведён на этот счёт. Деньги хранятся в виде ценных бумаг, и ты с этого дня можешь беспрепятственно ими распоряжаться.

— Спасибо, — кивнул Миша, вешая ключ на шею. Однако отец его, похоже, и не услышал.

— И последнее, — самозабвенно вещал старший Градов. — Хочу объявить во всеуслышание, что мой младший сын и наследник Михаил Александрович Градов назначается моим заместителем.

Миша в ужасе замер, оглушённый аплодисментами. Он взглянул на друзей, на свою руку, на указательном пальце которой красовалось так никем и не замеченное (кроме Алета, который видел, как он его надевал) фамильное кольцо, нашёл среди рукоплескающей толпы Дину…

— Погодите!

Он и сам не сразу осознал, что произнёс это вслух. На фоне уже затихающих хлопков его голос прозвучал слишком отчётливо. Присутствующие обратили свои взоры на именинника. Понимая, что в данную минуту решается его судьба, молодой человек набрал в лёгкие побольше воздуха.

— Отец, я правда благодарен тебе за оказанное доверие, — он волновался, как никогда в жизни. — Но я отказываюсь от предложенной тобою должности.

Послышались удивлённые возгласы. Наверняка это пробравшиеся на праздник журналисты.

— Я художник, — с каждым словом он чувствовал себя всё уверенней. — Я не могу творить по указке. Я бы с удовольствием предпочёл занять вакансию внештатного дизайнера, если у нас таковая имеется. Я продолжу делать проекты, но не по плану и стандартам, а по вдохновению. Сегодня это может быть кинжал, завтра — меч, послезавтра — брошь или заколка. Да, я знаю, что в бизнесе нужна стабильность и массовость, но я так не могу. Я хочу представлять мастерам действительно продуманные чертежи и эскизы. Пусть их будет десять или пять за месяц, но зато мне не придётся в дальнейшем за них краснеть.

— Но как же так? — Александр смотрел на сына, как громом поражённый. — Но кому тогда я передам дела фирмы?

Все, словно сговорившись, взглянули на сидящую рядом с Иолой Варвару. Та, не совсем поняв разговор, но уловив общий смысл, выдала:

— Не, я хочу быть принцессой.

Кто-то негромко рассмеялся, кто-то иронически хмыкнул, многие просто улыбнулись на заявление девочки. В этом всеобщем смятении поднял руку и встал со своего места старший наследник барона.

— Отец, если ты не возражаешь, я с радостью стал бы твоим заместителем, — на весь зал, глядя только на родителя, промолвил Оскар.

— Но твоя служба… — не удержалась Иола, в качестве поддержки беря мужа за руку.

— Я собирался уйти, — в голосе прозвучали безразличие и твёрдость.

— И ты не будешь жалеть? — казалось, они и забыли, что вокруг них многочисленные гости. Александр не сводил глаз со старшего сына.

— Мне нравится служить, — не стал отрицать очевидное Оскар. — Но я не чувствую, что готов убивать, если начнётся война и меня отправят на фронт. Я не понимаю, как можно вопреки дипломатии решать проблемы физической силой. Отправлять тысячи людей на смерть, когда можно разрешить всё мирным путём. За последний год я осознал, что я — не военный, я — политик. То есть, хотел бы им быть, если твоё предложение всё ещё в силе…

Больше всех в этой ситуации был счастлив Миша. Оскар теперь оставит службу и, как и мечтал отец, отправится обучаться на дипломата, после чего станет его заместителем и вторым лицом фирмы. А он, возможно, как планировала когда-то мама, поедет в Долину учиться лекарскому мастерству. Там рядышком будет Дина, да и профессия врача, как ни крути, всегда пригодится. А рисование… так кто ж ему будет мешать в свободное время творить?

Он улыбался. Радостной, поистине светлой улыбкой. За весь день, да что уж там говорить, за весь год не было мгновения лучше этого! Мгновения полной, безграничной, блаженной свободы… Он стал понимать, что это и значит быть взрослым: принимать влияющие на твою жизнь (пусть и трудные) решения и быть ответственным за них, к чему бы они в итоге не привели. Ну а пока он ликовал, воодушевлённый своей победой. Жизнь опять заиграла красками, а ещё он почувствовал неудержимое желание прямо сейчас взять в руки краски и кисти…