— И чем же ты занимался последние три года? Давненько ты не появлялся в наших краях, — на следующий день за завтраком принялся расспрашивать брата отец.

Виктор оглядел собравшихся, задержавшись взглядом на племянниках.

— Путешествовал.

— Семьёй-то ещё не обзавёлся?

— Как-то недосуг было, да и работа не позволяет, — усмехнулся Виктор.

— А кем ты работаешь? — с любопытством посмотрел на него Миша.

— Секретным агентом, — заговорщики поведал мужчина.

Александр закашлялся:

— Ну и шуточки у тебя, брат. Ваш дядя торговец, ищет по свету редкие артефакты.

— Одно другому не мешает, — подмигнув мальчикам, выдал «секретный агент». — А если серьёзно, эльфы как-то подозрительно себя ведут. Они и так-то не шибко гостеприимные, а в последнее время… даже нашего брата к себе не пропускают. А ведь наше правительство всегда относилось к ним лояльно, а тут будто чёрная кошка пробежала. Нехороший знак.

— Да ты что! Не знал. У нас перебоев с поставками не было, да и в газетах ничего не писали.

— Наши пока замалчивают, во избежание открытого конфликта. Уж не знаю, кто виноват, но междоусобица с эльфами нам не нужна.

— Да, ты прав. Не хотел бы, чтобы мои дети жили, как мы тогда.

— Когда? — тут же навострил уши Оскар.

— При трёхлетней забастовке шахтёров, — к удивлению взрослых, ответил брату Миша. — Они тогда отказались поставлять не только товар, но и уголь. На второй год все котельные в стране были переведены на дрова, тепла не хватало, в городах зимой люди замерзали. Власти хотели подавить бунт силой, но шахтёры устроили обвалы и перекрыли все дороги.

— Ты неплохо знаешь историю, — похвалил мальчика Виктор. — Мы были на несколько лет старше вас, когда начался этот кошмар. Наша семья чуть не разорилась: поставок товара не было, деньги обесценились, к концу третьего года мы жили чуть ли не впроголодь.

— А как же накопления? Банковские счета? — не поверил своим ушам Оскар.

— Это бизнес. Если бы не осталось денег на закупку нового товара, пришлось бы начинать всё с нуля, — как само собой разумеющееся ответил дядя.

— То есть, деньги были, но дед их не стал тратить? — недоверчиво уточнил Миша. — Но это же неразумно.

— Ты ещё не дорос, чтобы понять это, — довольно грубо прервал разговор Александр. — Лучше расскажите дяде, какие комнаты вы сегодня выбрали.

К огорчению Миши, тема была закрыта. Оскар долго и с вдохновением рассказывал про свою новую спальню. Наконец, настала очередь Михаила, но брат и тут его опередил:

— А Мишка, прикинь, выбрал восточную спальню. Ну, ту коморку у библиотеки. Держу пари, там даже отдельной ванны не предусмотрено.

— Серьёзно? — искренне удивился Виктор. — Я в комнату к деду Тимофею с его смерти не заходил: мне до сих пор чудится там его призрак. Прикольный был старик. Умер, когда мне было лет семь, но я его превосходно помню. Любил ночами по дому ходить и всё твердил, что ищет потайные ходы да тайные комнаты.

— А они существуют?

— Да кто их знает. Дом-то построен в пятнадцатом веке — тогда самая мода была на подземные лабиринты.

— Хватит вам о мрачном. Виктор, ты надолго к нам? — перевела разговор в другое русло Иола.

— Дня на три, не больше. Как только от гномов придёт караван, с ними и отправлюсь.

— Не проще ли было дирижаблем?

— Нет, брат. Они наши изобретения не очень любят. Так что лучше по старинке, на лошади. Дней десять пути и совместной выпивки, и я желанный гость в их посёлке.

— Ну, как знаешь. Здесь я тебе не советчик.

 

***

Всего за два захода Миша перенёс все свои вещи в новую комнату. Самыми ценными были его альбом и набор масляных красок, подаренных родителями на прошлый Новый год. Неожиданно раздался стук.

— К тебе можно?

Дверь тихонько приоткрылась, и в комнату вошёл мужчина средних лет. Чёрные, отливающие медью, волосы волнами спадали до плеч; тёплые и, кажется, всепонимающие тёмно-серые глаза буквально приковывали к себе.

— Дядя?

— А ты ожидал кого-то другого?

— Нет, что ты. Я просто подумал, что это отец хочет напомнить, что завтра рано вставать. Он желает, чтобы я учился фехтованию.

— Я слышал, — кивнул мужчина, присаживаясь к нему на край кровати. — Как ты смотришь на то, чтобы занятия вёл я?

— Потрясающе! Но как же гномы? Ой, то есть, шахтёры?

— Я немного побродил по окрестностям, порасспрашивал кое-кого. Оказалось, что я опоздал: караван ушёл в начале недели и раньше следующего месяца его не ожидают. Так что я здесь застрял надолго. Покажи хоть, что за кинжал себе выбрал.

Миша вынул из ножен клинок и подал дяде. Мужчина долго рассматривал оружие, после чего задумчиво вернул племяннику.

— Хорошо сбалансирован. Неплохой выбор, — похвалил его Виктор. — Кстати, Саша не говорил, что вы ходите в школу. Откуда ты так хорошо знаешь историю? Признаться, за ужином я был поражён.

— Я обожаю читать, — пояснил Миша. — А так нас учит мама. Мне она рассказывает о травах. Говорит, что отправит меня на обучение к эльфам, как только мне исполнится шестнадцать. Но раз теперь там неспокойно, может, поступлю в академию художеств. Лишь бы отец был не против.

— Да, Саше вряд ли понравится этот выбор. Он сказал мне, что из тебя вышел бы хороший адвокат.

— Он ошибается, — повернулся к окну Миша. Солнце уже полностью скрылось за горизонтом.

— Хорошо, не будем об этом. И всё же скажи мне, почему ты выбрал именно эту комнату? В доме ещё три свободных спальни, и все они гораздо просторнее и светлее.

— Мне нравится смотреть на закат, — просто ответил мальчик.

Мужчина хотел сказать что-то ещё, но промолчал. Потрепав племянника по волосам, он встал и направился к выходу.

— Тренировка в двенадцать, — у самой двери обернулся Виктор.

— Так поздно?

— Ну, я очень не люблю рано вставать, — подмигнув, исчез за дверью мужчина.

Михаил ещё долго стоял о чём-то думая и не замечая, что в спальне давно пора включить свет.

 

***

На тренировку Миша явился за десять минут. Как оказалось, Оскара они ждали напрасно: во-первых, тот опоздал на добрых полчаса, а во-вторых, послушав минут пять, заявил, что давно всё знает и вообще у него меч, а не кинжал, и ушёл. Виктор не стал его возвращать, а просто спокойно продолжил объяснение.

— И часто он так? — во время небольшого перерыва присел на лавку мужчина.

— Ага. Папа раз тренера с города приглашал, так Оскар его даже слушать не стал. Он кроме отца и мамы учителей не признаёт.

— А ты?

— А мне и не предлагали.

— А ты бы хотел?

Задумавшись, мальчик медленно кивнул.

— У меня плохо получается рисовать людей. И я музыке хотел бы научиться.

— Что ж, рисовать я не очень умею, зато немного знаю гитару.

— И ты можешь меня научить? — в надежде поднял глаза шатен.

— Попробуем.

С этого дня Виктор стал его обучать. Единственное, чего не мог понять Михаил, это почему о «дополнительных» занятиях дядя попросил не говорить отцу.

Забравшись в первый же вечер на чердак, они нашли старую гитару. Порывшись в древнем хламе, обнаружили и струны. Кроме фехтования и музыки, дядя взялся учить его эльфийскому и гномскому наречиям. Где сам мужчина их выучил, Миша так и не выяснил. А в конце первой недели прибавился и ещё один странный урок…

— Психология?! Зачем она мне?

— Понимаешь, Миша, психология не только помогает понять себя, но и лучше узнать окружающих. По их эмоциям, жестам. Психология незаменима не только в торговле, но и в повседневном общении. Возможно, она даже сможет помочь тебе в рисовании.

— Ну, давай попробуем, — не совсем уверенно согласился мальчик.

Мужчина улыбнулся и кивнул мальчику на кровать:

— Начнём с самопознания. Ляг и постарайся ни о чём не думать. Расслабься.

Михаил выполнил указания, всё больше ощущая какую-то непонятную тревогу. Он всегда с крайним недоверием относился к тем, кто пытался залезть к нему в душу.

— Закрой глаза, дыши медленно.

Виктор подошёл вплотную к ребёнку, тот вздрогнул, веки приоткрылись и тут же закрылись.

— Ты боишься меня?

Мальчик замотал головой, инстинктивно вжав голову в плечи.

— Посмотри мне в глаза.

Михаил нерешительно взглянул в серые, словно небо перед грозой, глаза дяди. Мужчина нахмурился ещё сильнее:

— Миша, ты сейчас, как загнанный дикий волчонок. Я хочу тебя попросить только об одном. Но ты должен пообещать, что исполнишь мою просьбу.

— Постараюсь.

— Я хочу, чтобы ты поклялся.

— Кля… клянусь, — почему-то дрогнувшим голосом ответил мальчик.

В глазах на мгновение мелькнул победный огонь, но племянник, охваченный бурей противоречивых чувств, этого уже не заметил. Расслабившись, мужчина опустился в единственное в комнате кресло и начал:

— Расскажи мне о себе: чего ты хочешь, о чём мечтаешь, что думаешь о родителях. Поверь, в нашем деле это очень важно. Обещаю, что никогда не расскажу никому о том, что услышу сейчас.

Михаил покраснел до корней волос, сердце бешено стучало, он не знал, что сказать — его об этом ни разу не спрашивали. Это было личным. Но в голове стучало набатом: «Я поклялся, нельзя нарушать клятву». Пересилив себя, парень тихо сказал:

— Поклянись.

Виктор, не выказав никакого удивления, принёс клятву. Несколько минут стояло гробовое молчание. Наконец, Михаил решился:

— Я хочу, чтобы меня никто не трогал.

— А тебя здесь обижают?

— Нет.

— Тогда поясни, чтобы я понял.

— Ну…, чтобы Оскар не перекладывал свои обязанности на меня. Правда сейчас, когда у нас разные комнаты, ему сложнее будет это сделать, но всё равно… Хочу, чтобы родители не решали за меня, кем мне быть….

— Хорошо. Что ты можешь сказать о родителях? — продолжил допрос Виктор.

— Они вечно на работе. Папа, когда свободен, занимается с Оскаром. Мама сейчас почти всё время с Варей.

— Ты хотел бы быть на их месте?

— Нет.

— Почему? Тебе не хочется, чтобы отец учил тебя, проводил с тобой больше времени?

— Не знаю. Но я точно не хочу заниматься вместе с Оскаром. Отец и так постоянно нас сравнивает, а я… другой…

— Я вижу, — тихо ответил Виктор. — Расскажи мне о том, что бы ты хотел изменить.

— Этого в условиях клятвы не было, — заупрямился Миша.

— Я просил тебя рассказать о себе. В том числе и мечты, — спокойно напомнил Виктор.

— Хорошо, — резко и с неким отчаянием выплюнул парень, рывком вставая и отходя к окну. — Я хочу, чтобы родители не запрещали мне общаться с Варей. Я всего на год младше Оскара, а они всё считают, что я маленький. Меня ещё ни разу не просили с ней посидеть. Они не понимают, что Варе лучше со мной, Оскар думает только о себе.

— Понятно. Продолжай.

Однако мальчика не надо было уже подталкивать. Его «понесло»:

— Хочу, чтобы папа отдал меня в школу. Они с мамой считают, что мы и так уже знаем достаточно, чтобы сдать экзамены. Возможно, но здесь у меня нет друзей. Я никому не нужен. Никому!

— Мне всё ясно, — мужчина встал и положил руку на плечо мальчика.

Миша резко отстраниться, до боли в пальцах сжав подоконник. Его трясло, дыхание давалось с трудом, он и не заметил, что по щекам текут слёзы. Это было насилие, насилие над его естеством. Он не готов был открыться, не таким образом.

Виктор попытался обнять племянника, но тот вырвался и опрометью бросился из комнаты. Мужчина нахмурился и опять опустился в кресло. Он не ожидал от Миши такой реакции. Он понял, что поспешил. Было очевидно, что в этом доме племянник не получает той порции любви и ласки, которые ему необходимы. Виктор был уверен, что выведя мальчика на откровенный разговор, завоюет его безоговорочное доверие. Но вышло наоборот. Придётся начинать всё сначала, а ведь как хорошо всё шло…