Через два года, окончив школу, воспитанник детского дома Кузнецов Сергей действительно поступил в семинарию. За эти годы его вера только окрепла, он худо-бедно научился понимать церковно-славянский, у него даже появился духовник — священник из находящейся неподалёку от детского дома церкви, который и дал благословение на поступление духовного чада в семинарию. По личному распоряжению Фаины Михайловны, юноша беспрепятственно посещал вечерние службы и в воскресенье его отпускали на Литургию.

В детском доме многое изменилось. Социальные сироты перестали быть изгоями, бывшая банда старших отказников была уличена в вымогательстве и теперь Андрей, Дима и Женя имели условные сроки. Все трое сейчас жили в выделенных им комнатах старого общежития, из техникума их, к счастью, не выгнали. Суд послужил им хорошим уроком и, насколько знал Сергей, в сомнительных делах они больше не участвовали.

Егор поступил в Томский научный университет. Стараниями директрисы ему перепала однёшка в новом районе — сокровенная мечта любого отказника. Однако на время учёбы одноклассник собирался жить в общежитии, тем более комнату там ему декан уже обещал.

Петька, чьего отца всё-таки лишили родительских прав, после детдомовского выпускного перебрался, по давнему совету Сергея, в техникумовскую общагу. Что он собирался делать после дипломирования, парень сам не знал. Они с Сергеем по-настоящему сдружились и, приехав на лето после второго курса семинарии, Серёжа сделал товарищу подарок — отдал ключи от своей квартиры.

— А как же ты? — только и смог спросить Пётр.

— Ну, на каникулы буду останавливаться у Васи — он не против, — пожал плечами Сергей.

— Но… — друг так был поражён его поступком, что никак не мог прийти в себя.

— Дарственную оформим на этой неделе, — не обращая внимания на растерянность одноклассника, гнул своё юноша. — Если что, налог я заплатить помогу.

— А ты? — вновь задал свой вопрос Петя, не отрывая глаз от лежащих на ладони ключей. Это было слишком невероятно в наш век, чтобы оказаться правдой.

— А что я? Закончу семинарию и в монастырь. Зачем мне там квартира? Не волнуйся, не передумаю, — дружески хлопнул он Петра по спине.

— Спасибо, — только и смог вымолвить бывший сосед. Такой дар был для него настоящим благословением: теперь не придётся возвращаться в родительский дом.

Васька вскоре женился. К окончанию Сергеем семинарии, у названного брата родился наследник. Правда Серёжа отказался быть крёстным, прекрасно к тому времени зная, что монаху запрещено быть восприемником. Крёстным стал Петя, благодаря влиянию «подменённого» (как говорили в детском доме про резко изменившегося после лагеря Серёжу) друга, тоже к тому времени вполне воцерковлённый. Как говорил святой батюшка Серафим Саровский: «Спасайся сам, и вокруг тебя тысячи спасутся».

 

***

После семинарии Сергея отправили в отдалённый монастырь, где в связи с начавшейся реконструкцией тамошнему иконописцу необходим был помощник. К нему-то, отцу Вонифатию, и определили в послушание молодого монаха, постриженного с именем Борис.

Серёжа, а теперь Борис, уже через месяц, сопоставив факты из рассказов духовника об истории монастыря, был абсолютно уверен, что именно здесь когда-то подвизались отец Афанасий, Георгий, Симеон…

Однако отец Вонифатий лишь махнул рукой на его горячие просьбы организовать их поиски.

— Раз пять ходили искать, — продолжая работу, ответил старик. — Да что уж теперь? Восемьдесят лет прошло, они все давно в земле почивают.

— Но я их видел! — не желая так просто сдаваться, чуть ли не вскричал молодой человек. — Семь лет назад. Они спасли меня, когда я заблудился в горах.

Внимательно выслушав рассказ духовного чада, отец Вонифатий лишь покачал головой: мало ли какие видения Господь для спасения души человеческой посылает. Однако к настоятелю всё же отправился и, к своему немалому удивлению, получил для своего подмастерья благословение на экспедицию. На его невольное замечание о том, что всем тогдашним монахам должно быть больше ста лет, настоятель спокойно напомнил, что в ветхозаветные времена пророки жили и двести лет, и пятьсот, и тысячу.

— Когда это было? — не сдержался на свою голову старый иконописец.

— Господь тот же и вчера, и завтра и через тысячу лет, — грозно сдвинул брови игумен Тихон. — Или ты забыл, брат, что перед Господом всякий глагол возможен?

— И где хочет Господь, там природа бессильна, — тихо закончил отец Вонифатий, принимая волю владыки.

Уже на следующий день была собрана группа из пяти монахов, включая молодого отца Бориса. Помолившись, они собирались отправиться в путь, когда Сергей вдруг вспомнил о лампадном масле. Удивившись его просьбе, благословляющий их на дорогу отец Тихон велел какому-то послушнику (Серёжа ещё не запомнил всех по именам, да и на своё новое имя не всегда откликался) принести из монастырских запасов бутылку.

— И вино, — тут же прибавил Борис.

Кивком веля замешкавшемуся далеко не молодому послушнику исполнить и это повеление, настоятель задумчиво взглянул на недавнего семинариста. «На всё воля Божия» — пронеслось в голове у владыки, и он, к изумлению своей братии, ни о чём не стал спрашивать.

Как из деревни дойти до скита, Серёжа не представлял. Но, выйдя за монастырские ворота, живо вспомнил слова отца Георгия о реке и третьей горе. Уверенно он повёл братию не в лес, как все рассчитывали, а к мосту через реку, вверх по течению которой они и пошли.

Предвкушая встречу с отшельниками, Борис не ведал усталости, что нельзя было сказать об остальных членах поискового отряда. Показались горы, но непривычные к далёким кроссам монахи, поняв, что теперь им предстоит ещё и пробираться сквозь бурелом, потребовали привала. Немного передохнув, двое батюшек уже почтенного возраста стали уговаривать своего молодого предводителя вернуться назад.

— Но владыка ведь благословил. Мы не можем вернуться ни с чем, — искренне поразился их просьбам Сергей.

— Есть множество свидетельств, когда святые являлись во вполне материальном обличье, — в ответ стал рассуждать дьякон Наум.

Старики тут же поддержали его, надеясь вразумить отца Бориса.

— Мы можем пойти вдвоём, — шепнул ему на ухо недавний послушник, постриженный всего несколько дней назад с именем Игорь.

Сергей покачал головой, прекрасно понимая, что если отшельники откажутся с ними идти, то их свидетельств не хватит, чтобы убедить остальную братию. Необходимо было, чтобы все члены отряда увидели скит.

— У меня есть одно доказательство, — решившись, Борис вытащил за верёвочку свой бронзовый крестик.

Монахи один за другим придирчиво осмотрели реликвию. С видимым сожалением один из стариков признал, что именно такие кресты были распространены до революции. Несколько крестиков, каким-то чудом найденных при восстановлении монастыря, даже находилось в крохотном монастырском музее. Приободрившись подобным свидетельством, монахи отправились дальше. К вечеру они почти достигли гор. Однако дальше идти старики категорически отказались, несмотря на все уговоры и просьбы Сергея.

Поняв, что проиграл, молодой монах с тоской посмотрел на звёзды. Большинством голосов было решено заночевать в лесу, а с рассветом двинуться в обратный путь.

Этой ночью Борис почти не спал. Укрепив на подходящем пне, неподалёку от наспех сооружённого шалаша, подаренную когда-то отцом Георгием иконку Спасителя, он долгие часы молился, чтобы Господь помог ему переубедить братию.

Наутро монахи еле его разбудили. Когда они, как и положено, помолились и перекусили взятыми с собой сухарями, Борис в последний раз взглянул на гору и, замерев, не поверил своим глазам. Пробираясь сквозь росшие у подножия кусты, опираясь на палочку, к ним со всех сил спешил седовласый старец, в котором молодой человек тут же узнал отца Георгия.

Заметив, что их предводитель замешкался, монахи хотели было его поторопить, но, к своему изумлению, тоже увидели неизвестно как их нашедшего старика.

Очнувшись, Борис бросился навстречу отшельнику.

— Я же обещал тебя встретить, — братски расцеловав его в обе щёки, тепло улыбнулся старец.

— Я не справился…

— Ты всё сделал правильно, — по-отечески сжав его плечо, отец Георгий отправился к остальным. — Возлюбленная моя братия, мы так вас ждали!

Его искренность и неподдельная радость смутили монахов. И только отец Игорь, весело подмигнув Сергею, был безмятежен. Он видел ночью, как отец Борис пылко и от всего сердца молился, стоя на коленях перед иконой. И Господь услышал его.

Через несколько часов, сопровождаемые настоятелем, они вышли к скиту. Их торжественно и радушно встречала немногочисленная братия. Они так обрадовались принесённым дарам и с такой любовью отнеслись к пришедшим, что больше всех ворчавший отец Роман забыл все трудности проделанного пути и с интересом расспрашивал отца Симеона о жизни в скиту.

Вечером, наливая масло в лампадку в келье отца Афанасия и поджигая фитиль, Сергей не смог сдержать слёз: батюшка буквально полгода не дожил до исполнения своей заветной мечты, отойдя к Господу на сто одиннадцатом году жизни. Не было здесь уже и доброго и заботливого отца Никиты, который почил на три года раньше… И отца Климента…

Бесшумно зашедший в келью отец Симеон, будто поняв его мысли (хотя раньше за ним такого не наблюдалось), молча обнял его за плечи и утешающе проговорил:

— Все мы хотели дожить до этого дня, но не всех сподобил Господь. Думаю, отец Афанасий сейчас у Престола Божьего счастлив, как и вся наша братия. Не сомневайся, он видит, что ты не забыл о его просьбе.

— Я знаю, — сквозь слёзы улыбнулся Борис.

 

***

Скит возродился. Узнав, какое духовное сокровище спрятано в горах, игумен монастыря отец Тихон послал часть братии в скит, помогать старцам в быту и для наставления в духовной жизни. Довольно быстро появилась тропа, а потом была вырублена настоящая просека к монастырю. Паломников к отшельникам не допускали, хотя слухи о «живых святых» в мгновение ока распространились среди прихожан, и со всей епархии в деревню съезжались желающие увидеть отшельников.

Прожили старцы недолго. Последним, через пять лет после прихода новой братии, отошёл ко Господу отец Фаддей. Как в жизни больше не врачом был, а воином, так и в смерти остался верен себе. Никому не говорил об одолевавших его недугах, не смущал своими немощами. И только в день смерти коротко сказал Сергею, который, после работ по затянувшейся реконструкции деревенского монастыря, на время приехал в скит, что сегодня умрёт. Так оно и вышло. Причастившись на Литургии Христовых Тайн, батюшка по обыкновению отправился в свою келью. Вечером его нашли уже остывшего, прижимающего к груди самодельные чётки.

Вскоре отца Бориса перевели в другой монастырь.

Через двадцать лет и он отправился вслед за спасшими его когда-то и приютившими в скиту отшельниками. Ему не было ещё и пятидесяти, но он прожил невероятно яркую и захватывающую жизнь, наполненную познанием Бога и его великого Промысла. Его нашли в мастерской, где он успел закончить список со стариной иконы Божьей Матери. Приехавшие врачи так и не смогли установить причину смерти: по всем признакам покойник был абсолютно здоров. Да он и не был похож на покойника: его умиротворённое лицо будто светилось, на губах застыла улыбка, словно он видел прекрасный сон, а пальцы правой руки были сложены так, будто он только что перекрестился или собирался это сделать. Это был день памяти преподобного Сергия Радонежского.