Генеральный секретарь ЦК КПСС, председатель Президиума Верховного Совета СССР, маршал Советского Союза Леонид Ильич Брежнев установил несколько личных рекордов, достойных занесения в Книгу рекордов Гиннесса.

Он был награжден 117 советскими и иностранными государственными наградами, причем некоторыми заслуженно. Если это и не мировой рекорд, то уж точно советский. Единственный в стране и мире, он имел пять Звезд Героя – одну Героя Социалистического Труда и четыре Героя Советского Союза. А с учетом подобных наград социалистических стран, он стал Героем 18 раз – причем имел на одну Звезду Героя ГДР больше, чем у лидера ГДР Эрика Хонеккера, и на одну Звезду Героя Болгарии больше, чем у лидера Болгарии Тодора Живкова. Ну и на закуску – орден Победы.

В 1973 г. Брежнев стал лауреатом Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» – так, и вполне заслуженно, была отмечена его политика разрядки международной напряженности. А в 1979 г. он стал еще и лауреатом Ленинской премии по литературе – за книгу воспоминаний «Малая земля», не отличавшуюся никакими литературными достоинствами да к тому же не им написанную…

С другой стороны, в самом полном на сегодняшний день перечне советских анекдотов ему посвящено 217 анекдотов, в то время как Сталину – 205, Ленину – 155, Хрущёву – 149, а все остальные советские лидеры, включая Троцкого, вместе не набрали и двухсот…

И еще немного статистики. По результатам опроса Левада-Центра, проведенного в апреле 2013 года, граждане России оценили Л. И. Брежнева лучше других руководителей страны ХХ века – положительно к нему отнеслись 56 % опрошенных, отрицательно 29 % (второе место занял Ленин, третье Сталин).

 

В начале славных дел

Леонид Ильич Брежнев родился 6 декабря 1906 года в поселке Каменское Екатеринославской губернии (ныне г. Днепродзержинск Днепропетровской области). Впрочем, позднее он, как тогда было принято, обычно указывал другую дату рождения – 19 декабря, то же самое, но уже по новому стилю.

В отличие от других советских лидеров происхождение и ранние годы биографии Брежнева особых споров не вызывают. Действительно, у В. И. Ульянова (Ленина) искали немецкие, швейцарские, еврейские, калмыцкие корни и долго спорили об их взаимовлиянии. И. В. Джугашвили (Сталина) объявляли незаконным сыном то некоего грузинского князя, то путешественника Пржевальского. Даже незатейливому Н. С. Хрущёву приписывали аристократическое происхождение. Да и у преемника Брежнева на посту Генерального секретаря ЦК КПСС Ю. В. Андропова родословная вызывала много вопросов.

Сам Брежнев по поводу своего происхождения высказывался однозначно: «По национальности я русский, по происхождению – коренной пролетарий, потомственный металлург. Вот и все, что известно о моей родословной». Любопытно, впрочем, что в ранних документах его национальность определялась по-разному – то русский, то украинец, очевидно, в зависимости от желания составителя документа (стоит напомнить, что в 1920-е годы на Украине проводилась политика коренизации, то есть фактически украинизации).

В 1970 – 1980-е годы от имени Брежнева группой журналистов были подготовлены и изданы мемуары, начиная со знаменитой «Малой земли». Сейчас уже трудно отделить то, что мог рассказать сам Брежнев, от того, что придумали авторы текста (впрочем, использовавшие и подлинные документы). Тем не менее по возможности будем использовать эти тексты и для краткости называть их воспоминаниями Брежнева.

Отец Л. И. Брежнева, Илья Яковлевич, всю жизнь проработал на Днепровском металлургическом заводе, одном из крупнейших в России. Родом он был из крестьян Курской губернии, но быстро растущая южнорусская промышленность вытянула его, как и многих, в поисках лучшей доли, на Украину, и дети Ильи Яковлевича, а в семье их было трое, родились уже в другой, фабрично-заводской среде. Отец мечтал, чтобы его дети получили высшее образование. Его мечта сбылась.

Как говорилось в воспоминаниях Брежнева, «народу в нашем Каменском, будущем рабочем городе Днепродзержинске, было тогда двадцать пять тысяч, и весь отсчет времени, весь бытовой уклад, привычки, нравы, сам труд людей – словом, вся жизнь шла по гудку».

Обычно считается, что Л. И. Брежнев не получил сколько-нибудь приличного образования. Это не так. Для того времени и для того социального слоя, к которому он принадлежал, образование можно было считать неплохим. Но далось оно нелегко.

Необходимо сделать одну оговорку. Как справедливо заметил один из немногих пока биографов Брежнева, «Леонид Ильич оказался толковым и дельным инженером, хорошим организатором производства. А вот языки и вообще гуманитарные предметы давались ему с трудом, и никакой тяги к ним он всю свою долгую жизнь не питал». И именно отсутствие гуманитарной составляющей в его техническом по преимуществу образовании да и в круге жизненных интересов и питало миф о полной необразованности Генсека.

Вновь обратимся к воспоминаниям. «Детей рабочих прежде в гимназию вообще не допускали, да и тут не распахнули двери, а только чуть приоткрыли. По-видимому, с одной стороны, это вызывалось потребностями растущего производства, а с другой – сказывалось влияние революционных событий в России. Тем не менее для нас был устроен особый конкурс, брали самых способных, примерно одного из пятнадцати, и всего-то сыновей рабочих приняли в тот год семерых. Все прочие гимназисты… принадлежали к среде чиновников, богатого купечества, заводского начальства».

Итак, в 9 лет, пройдя жесткий отбор, Леонид поступил в Каменскую классическую мужскую гимназию и через семь лет, в 1921 году, ее окончил – правда, она тогда уже именовалась Единой трудовой школой. На этом образование прерывается – начинается трудовой путь. В пятнадцать лет Леонид поступил на Днепровский завод кочегаром, потом стал слесарем.

Однако вскоре завод закрылся, и потерявшая средства к существованию семья Брежневых вернулась в Курскую губернию. В 1923 г. Л. Брежнев поступил в Курский землеустроительно-мелиоративный техникум. Изучал геодезию, геологию, почвоведение, сельскохозяйственную статистику и одновременно был вынужден подрабатывать на маслобойном заводе, а то и разгружая вагоны. В техникуме его приняли в комсомол. И опять-таки учился Леонид неплохо, во всяком случае получал повышенную стипендию.

В 1927 году, успешно окончив техникум, молодой специалист был направлен сначала в Курскую губернию, а потом на Урал в качестве землеустроителя. Именно в этой должности он принимал участие, пусть и косвенное, в осуществлении сплошной коллективизации. В 1928 году, перед отъездом на Урал, он женился на Виктории Петровне Денисовой, с которой и прожил всю свою достаточно долгую жизнь.

Главная задача землеустроителя Брежнева состояла в том, чтобы передать земли, отобранные у кулаков, беднякам. «При нарезке пахотных земель и луговых участков, – говорится в написанном от его имени очерке «Чувство Родины», – мы последовательно проводили классовый принцип, стремились ограничить, потеснить к худшим угодьям кулака и помочь бедняку». Эти годы позволили ему впоследствии уверенно говорить, что он знает сельское хозяйство и проблемы деревни.

Работал он в Бисертском районе Свердловского округа Уральской области. 9 октября 1929 года на бюро райкома Брежнева «как служащего-специалиста, принимающего активное участие в общественной работе», приняли кандидатом в члены ВКП(б).

Молодой, энергичный, с безупречным пролетарским происхождением, получивший специальное образование землеустроитель, к тому же кандидат в члены партии, был замечен. В 1929 году Леонида Ильича избрали в Бисертский районный совет депутатов трудящихся и поставили заведовать земельным отделом, потом назначили заместителем председателя райисполкома. В феврале 1930 года бюро Свердловского окружкома партии Уральской области утвердило Брежнева заведующим окружным отделом землеустройства Свердловского окружного земельного управления.

Однако Брежнев понимал, что для продолжения успешно начатой карьеры ему не хватает образования. Он поступил в Московский институт сельскохозяйственного машиностроения имени Калинина. Но оказалось, что жить в Москве с семьей и негде, и не на что. И вскоре Брежнев бросает институт и возвращается на родину.

Казалось, все вернулось на круги своя. Успешно начатая административная карьера прервалась, и Брежнев вернулся к тому, с чего начинал – он устроился слесарем на родной завод. Но тяга к учебе все же никуда не исчезла, и он одновременно поступает на вечернее отделение местного металлургического института.

Работать и учиться было очень нелегко, но Брежнев справлялся. «У Лёни нет работы, а факультет вечерний, надо обязательно работать на заводе. И он поступает в теплосиловой цех кочегаром. Работали там в три смены. Получалось так: когда утром идет на работу, то вечером – в институт, а если вечером работает – утром учится», – вспоминала уже после его смерти Виктория Петровна.

В 1931 г. после двухлетнего кандидатского стажа Брежнева приняли в партию, а на третьем курсе он был избран секретарем парткома института. Теперь учиться стало полегче.

Еще студентом в марте 1933 года он был назначен директором Каменского вечернего металлургического рабфака, который со временем преобразовали в техникум. Совмещая и партийную работу, и невысокую, но все же руководящую должность, в январе 1935 года он успешно – на отлично – защитил диплом «Проект электростатической очистки доменного газа в условиях завода имени Ф. Э. Дзержинского». Брежневу было присвоено звание инженера-теплосиловика.

Молодой инженер был назначен начальником смены силового цеха Днепровского завода, но проработал в этой должности недолго – в октябре 1935 года в возрасте двадцати девяти лет он был призван в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию.

Можно сказать, что недолгая – всего один год – служба в армии стала своеобразным переломным моментом биографии Л. И. Брежнева. Во-первых, именно там определилось основное направление его дальнейшей деятельности – партийная работа. Во-вторых, именно вскоре после армии его карьера быстро пошла вверх.

Брежнева отправили в Забайкальский военный округ, где он окончил Читинскую танковую школу (тогда она называлась Забайкальской бронетанковой академией). После этого он был назначен политруком танковой роты 14-го механизированного корпуса Дальневосточного военного округа.

Как бы подводя итоги начальному периоду своей биографии, Брежнев позднее вспоминал: «Разумеется, защищая диплом инженера, я не думал, что в будущем мне предстоит заниматься восстановлением «Запорожстали», руководить оборонной промышленностью области и даже всей страны. Работая землеустроителем, не предполагал, что вместе с товарищами придется мне переустраивать землю на миллионах целинных гектаров, а получая военную выучку, не представлял в полной мере, как пригодится она в тяжелейшей войне. Не знал и того, что все это вместе взятое при постоянном общении с массой людей превратится в сплав опыта, навыков, знаний, который именуется двумя простыми словами: партийная работа».

Леонид возвратился из армии в 1936 г. и сразу же отправился на родной завод. Но в прежней должности его не восстановили. Он стал директором Днепродзержинского металлургического техникума (в 1936 г. бывшее Каменское стало городом Днепродзержинск), но оставался им недолго – в мае 1937 года Брежнева назначили заместителем председателя исполкома Днепродзержинского горсовета по строительству и городскому хозяйству.

Молодые инженеры. Брежнев крайний слева в первом ряду. 1935 г.

«Возникали проблемы – не хватало школ, поликлиник, детских садов, трудно было с жильем, в обновлении нуждались водопровод, канализация, транспорт. Вот этим всем я и занимался в исполкоме… В Наркомтяжпроме мне удалось получить ассигнования, и мы проложили трамвайную линию от Баглея до площади Ленина – настоящее торжество было, когда красные вагоны побежали через весь город. Помню, как возвели (за шестьдесят два дня) красивое здание, в котором и сегодня помещается Дворец пионеров, как комсомольцы строили стадион, как появились у нас «высокие» дома в четыре этажа, с балконами, широкими окнами. И хотя масштабы строительства были далеко не сегодняшние, однако сотни семей справили новоселье. Мостились в городе улицы, закладывались скверы, больше стало товаров в магазинах, народ приоделся, жизнь становилась лучше – этим и памятно мне время работы в Днепродзержинске», – говорится в воспоминаниях Брежнева.

Энергичный и успешный советский работник был замечен. В это время как раз заканчивалась большая чистка, кадров катастрофически не хватало. И, замещая репрессированных, в номенклатуру пришло новое поколение выдвиженцев, к которому принадлежали Брежнев, а также Косыгин, Громыко, Устинов и многие другие.

Курсант Забайкальской бронетанковой школы. 1936 г.

Это поколение не принимало участия в Гражданской войне, сформировалось и получило образование уже в советское время и по молодости лет не участвовало в организации массовых репрессий. В отличие от поколения предшествующего, к которому относились, в частности, Хрущёв и его ближайшие соратники.

Стоит напомнить, что все худшие страницы в советской истории были связаны с тем временем, когда на политической арене доминировали поколения, сформировавшиеся задолго до 1917 года. Нетрудно, например, подсчитать, что из 35 членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК ВКП(б), избранных с 1917 по 1940 год, 6 человек (17 %) родились до 1880 года, 17 человек (49 %) до 1890 года, и 12 человек (34 %) – до 1900 года. И лишь одному из них в 1917 году не исполнилось еще 21 года (этим юношей был Лаврентий Берия, 1899 года рождения).

А вот с включением в активную социально-политическую деятельность поколений, уже, несомненно, сформированных в условиях советского режима, сам этот режим эволюционировал в сторону смягчения (хотя этот процесс определялся многими факторами).

В мае 1939 года Брежнев был утвержден заведующим отделом торговли Днепропетровского обкома. Обязанности его оказались достаточно разносторонними – организация общественного питания, торговые базы и склады, транспорт и так далее.

Вскоре его избирают членом обкома, а в феврале 1939 г. он становится секретарем Днепропетровского обкома по пропаганде. Сам Брежнев об этом писал так: «Считаю очень важным обстоятельством то, что я прошел эту школу. Существует, как известно, три основных направления партийного руководства – политическое, идеологическое, организационное. Разговора о том, какое из них важнее, быть не может – все они необходимы партии, все в равной степени важны. Умение сочетать все стороны партийной деятельности – это искусство, и надо этому искусству учиться всю жизнь». Есть, впрочем, позднейшие свидетельства, что на самом деле он идеологическую работу недолюбливал, схоластическое мышление было ему чуждо. Впрочем, и на этой должности он задержался недолго.

В 1940 году многие предприятия области переходили на выпуск оборонной продукции – страна усиленно готовилась к войне. В обкоме была введена должность секретаря по оборонной промышленности. Кандидатуру Брежнева предложил первый секретарь обкома С. Б. Задионченко. «Он сказал, что, учитывая особую важность этой работы и значение, которое ей придает Политбюро Центрального Комитета, надо на этот пост выдвинуть не только технически подготовленного, знающего металлургию специалиста, но и дельного организатора, умеющего работать с людьми. Вот так примерно он говорил и предложил мою кандидатуру. Проголосовали единогласно», – вспоминал впоследствии Брежнев.

Он опять много работает, поздно приходит домой и почти не общается с детьми. Если верить воспоминаниям Виктории Брежневой, семья все еще живет достаточно скромно. Судя по всему, Брежнев со своими новыми обязанностями справлялся – и можно уверенно сказать, что опыт этой последней его предвоенной работы очень пригодился в послевоенные годы.

В воспоминаниях Брежнева говорится, что он подал заявление об отправке на фронт чуть ли не в первый день войны. Может, и так, но партийные работники такого уровня уже не могли распоряжаться собственной судьбой. В первые дни войны Брежнев занимается эвакуацией промышленности, потом успевает заскочить домой и отправить на восток семью и только в июле 1941 года в звании бригадного комиссара отправляется на фронт.

 

Долгие версты войны

Бригадный комиссар Л. И. Брежнев был назначен заместителем начальника политуправления Южного фронта. Прежде чем говорить о фронтовом пути Брежнева, необходимо для современного читателя сделать одно необходимое пояснение. В Красной Армии в те годы в крупных соединениях, армиях и фронтах, существовала должность члена Военного совета, фактически второго человека после командующего. Обычно эту должность занимали партийные работники самого высокого уровня – первые секретари крупных обкомов или республиканских ЦК, секретари ЦК ВКП(б), даже кандидаты и члены Политбюро, например, А. А. Жданов, Л. М. Каганович или Н. С. Хрущёв. Именно член Военного совета курировал всю политическую работу в армии или фронте. Ему был подчинен рабочий орган – политуправление, выполнявшее административную (а в значительной мере и чисто бюрократическую) работу. Таким образом, начальник политуправления – должность второстепенная. Впрочем, должность заместителя начальника политуправления фронта соответствовала и партийному рангу Брежнева, и присвоенному ему воинскому званию.

Войну Брежнев провел в должности заместителя начальника политуправления фронта, затем группы войск и в должности начальника политотдела 18-й армии. С одной стороны, назначение в 18-ю армию явилось некоторым понижением, с другой – он получил все же относительно самостоятельную должность.

В октябре 1942 г. были ликвидированы особые звания для политработников и им были присвоены звания общевойсковые. При этом бригадный комиссар мог стать либо полковником, либо генерал-майором. Л. И. Брежнев получил звание полковника. Конечно, он счел себя обиженным. Об этом косвенно говорит любопытное свидетельство – однажды в последние годы жизни он обронил следующую фразу: «Войны выигрывают не генералы, а солдаты и полковники…»

Сейчас трудно сказать, почему столь успешно начатая карьера так притормозилась в годы войны, когда, казалось бы, продвижение по служебной лестнице по понятным причинам ускоряется.

Н. С. Хрущёв и Л. И. Брежнев в годы войны.

Все биографы Брежнева цитируют найденную в архиве Д. А. Волкогоновым характеристику Брежнева, написанную неким полковым комиссаром Верхорубовым из Политуправления РККА: «Черновой работы чурается. Военные знания т. Брежнева – весьма слабые. Многие вопросы решает как хозяйственник, а не как политработник. К людям относится не одинаково ровно, склонен иметь любимчиков». Судя по всему, характеристика хоть и жесткая, но объективная.

Бригадный комиссар Брежнев вручает партийный билет Александру Молову во время боев за город Туапсе. Сентябрь 1942 г.

С другой стороны, о стиле работы начальника политотдела свидетельствуют и другие документы, в частности, директива, подготовленная полковником Брежневым осенью 1943 года, во время боев за Киев, и воспроизведенная в его воспоминаниях: «Постоянно проявляйте заботу о сбережении сил и здоровья бойцов. Бесперебойное обеспечение солдат горячей пищей и кипятком должно быть нерушимым правилом. Надо обеспечить строжайший контроль за тем, чтобы все, что государство отпускает для бойцов и офицеров, доходило бы до них полностью. Беспечных и бездеятельных в этом отношении людей нужно привлекать к суровой ответственности. Исключительное внимание должно быть уделено работе санитарных учреждений. Политотделам соединений надлежит выделить специальных работников, отвечающих за эвакуацию раненых с поля боя и оказание им своевременной медицинской помощи». Действительно в авторе директивы чувствуется скорее хозяйственник, чем политработник, но вряд ли можно считать это серьезным недостатком.

Один из биографов Брежнева почему-то решил, что эта директива иллюстрирует неблагополучное положение в армии. Да нет, политорганы всегда следили за тем, чтобы солдат был здоров, сыт, обут и одет. По всей видимости, карьера Брежнева тормозилась не столько из-за его личных качеств, сколько из-за успехов и неуспехов на фронте. В 1942 году Южный фронт успешно наступал, и Брежнев получил свой первый орден, потом был оставлен Ростов, и штаб фронта (политуправление в том числе) был расформирован.

Брежнев – начальник политотдела. Слева – бывший член Военного совета фронта и начальник Политуправления МВО Колонин С. Е. Новороссийск 1943 г.

Летом 1942 г. Брежнев в боевой обстановке познакомился с членом Военного совета Северо-Кавказского фронта и одновременно членом Политбюро ЦК ВКП(б) Л. М. Кагановичем и понравился ему. Много лет спустя в беседе с историком Г. А. Куманевым Каганович вспоминал: «Брежнев там сыграл хорошую роль… Занимал довольно активную позицию, и я его высоко оценил там. Брежнев был довольно боевой полковник, активный, не такой, когда секретарем стал. Не был вялым. Я написал о нем Сталину». Позднее это знакомство пригодится Брежневу.

В целом воинская биография Брежнева складывалась ровно, но не слишком удачно. Да и наградами он был не то чтобы обделен, но и не избалован – два ордена Красного Знамени, орден Богдана Хмельницкого II степени, орден Отечественной войны I степени, орден Красной Звезды, медали, в том числе «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа», «За освобождение Варшавы»… Для крупного политработника, прошедшего всю войну в действующей армии практически от звонка до звонка в полковничьем, а позднее и генеральском звании, маловато.

Но даже весьма критически относящиеся к Брежневу биографы признают, что воевал он честно и достойно, хотя и не поднимал полки в атаку на вражеские позиции.

«На переднем краю». (Брежнев на Малой земле). Художник Д. Налбандян.

Хотя о военной службе Брежнева вообще-то известно очень мало, есть один эпизод, подробно описанный в его воспоминаниях и послуживший основой и для пышных славословий, и для злых анекдотов. Речь, конечно же, идет о «Малой земле».

Здесь нет необходимости подробно рассказывать историю «Малой земли»; можно только вкратце упомянуть, что речь идет о плацдарме под Новороссийском, на берегу Цемесской бухты, захваченном советским десантом в феврале 1943 г. и героически державшемся до сентября 1943 г., когда Новороссийск был полностью освобожден.

Осуществляла десант и держала плацдарм именно 18-я армия, переименованная по этому случаю в десантную. И начальник политотдела армии полковник Брежнев неоднократно бывал на плацдарме, куда приходилось добираться под огнем. Во время одной из переправ рыбацкий сейнер, на котором он плыл, подорвался на мине, Брежнева выбросило в море, откуда его вытащили матросы с подоспевшего мотобота. Ничего особо героического в эпизоде нет, но то, что полковник Брежнев оказался на грани гибели, сомнения не вызывает. Эпизод этот многократно подтвержден различными свидетельствами, хотя в мелочах и есть разночтения.

Торжественный вечер, посвященный победе над Германией. На снимке (слева направо): В. Г. Клементьев, А. И. Гастилович, Н. С. Иванов, Л. И. Брежнев. 20 мая 1945 г.

В очерке «Малая земля», появление которого сопровождалось совершенно фантасмагорической пропагандистской кампанией (возводились памятники, писались песни, очерк в обязательном порядке изучали в школах), помимо эпизода с миной и сейнером, есть несколько нюансов, которые стоит прокомментировать.

Прежде всего в воспоминаниях говорится, что начальник политотдела полковник Брежнев принимал участие в разработке многих успешных наступательных операций 18-й армии. Это крайне маловероятно – начальник политотдела, безусловно, участвовал в подготовке и проведении этих операций, но не в их разработке. Это не соответствовало его уровню и его сфере компетенции.

Далее, хотя прямо в тексте об этом не говорится, но создается впечатление, что большую часть времени Брежнев проводил на плацдарме. На самом деле он приезжал туда несколько раз и на короткие сроки. Да, собственно, в его обязанности это и не входило.

Один из эпизодов повествования почти без всяких переделок тут же превратился в анекдот. Позволю себе процитировать этот фрагмент полностью:

«18 апреля в штаб Северо-Кавказского фронта, которым командовал генерал-полковник И. Е. Петров, вылетела группа представителей Ставки во главе с маршалом Г. К. Жуковым. В тот же день вместе с наркомом Военно-морского флота Н. Г. Кузнецовым и командующим ВВС А. А. Новиковым они приехали в штаб 18-й десантной. Об этом мне сообщил один из штабных полковников, прибывших на Малую землю, и добавил:

– Маршал хотел вас видеть.

– Это что, приказ? – спросил я.

– Приказа такого от него я не получал, – ответил полковник. – Но он сказал, что хотел бы с вами поговорить.

Откровенно сказать, и мне хотелось поговорить: всех нас очень беспокоило превосходство противника в воздухе. Свою точку зрения на этот счет я еще в первый день немецких атак высказал нашему командующему Константину Николаевичу Леселидзе. Настойчиво просил поддержки авиации. Говорил об этом и с членом Военного совета Семёном Ефимовичем Колониным, к которому относился всегда с уважением. Оба были смелыми, принципиальными, опытными людьми, оба согласились со мной, и я посчитал, что Жукову о положении с авиацией они, конечно, доложат. Мне же лучше в тяжелый момент не покидать плацдарм. Так я и поступил: остался с бойцами на Малой земле».

Во-первых, почему о проблемах, связанных с авиацией, Жуков решил поговорить именно с начальником политотдела армии? Тем более известно, что политработников он вообще недолюбливал. Во-вторых, как можно представить себе, что начальник политотдела проигнорировал пожелание (пусть даже не приказ) грозного маршала? Очевидно, писать о вымышленной встрече авторы воспоминаний не рискнули. Зато Жукову буквально выкрутили руки, заставив включить фразу о желании «поговорить с полковником Брежневым» в его мемуары, вышедшие в 1969 г. (эта фраза была в первых изданиях, а потом исчезла – в постсоветское время издавался первоначальный вариант воспоминаний, еще не прошедший обработку в ЦК КПСС).

И еще один эпизод из «Малой земли». В нем рассказывается, как в момент прорыва немцев офицеры политотдела во главе с Брежневым вступили в бой, и сам он косил немцев из пулемета. Ничего фантастического в этом эпизоде нет, но он не подтвержден ни свидетельствами очевидцев, ни документами (трудно представить, чтобы подобный подвиг не был отражен в сводках того же политотдела). И хотя исключать ничего нельзя, большинство биографов считают этот эпизод выдуманным, не ясно только, авторами текста или самим Брежневым.

Впрочем, назначение в 18-ю армию оказалось для Брежнева в конце концов удачным – не случайно он постоянно вспоминал именно этот период своей военной биографии. Армия успешно воевала, начальник политотдела получал ордена, а в ноябре 1944 года ему было присвоено следующее воинское звание, генерал-майор. Более того, вскоре после окончания войны, в июне 1945 г., он сделал неожиданный, но очень существенный скачок в своей карьере: генерал-майор Брежнев, перескочив по крайней мере пару ступенек служебной лестницы, занял должность начальника политуправления 4-го Украинского фронта. Именно в этом качестве он формировал сводный полк фронта для участия в Параде Победы. И сам стал одним из участников Парада. Молодой красивый генерал-орденоносец в парадном мундире прекрасно смотрелся на Красной площади. И не случайно он как дорогую реликвию всю жизнь хранил саблю, с которой маршировал перед Мавзолеем.

Парад Победы.

Конечно, фронтовая страница биографии очень помогала Брежневу в его дальнейшей карьере. Но, помимо этого, он, человек с реальным военным опытом, делал многое, чтобы не началась третья мировая война. И заключительные строки очерка «Малая земля» при всей их пафосности, очевидно, отражают взгляд самого Брежнева: «Когда мы выдвигали Программу мира, выступали на многих международных встречах с инициативами, направленными на устранение угрозы войны, то я делал то, добивался того, говорил о том, во что как коммунист глубоко и до конца верю. Это, пожалуй, и есть главный вывод, который вынес я из опыта великой войны».

 

Возвращение к миру

После войны Брежнев еще около года оставался в армии. 4-й Украинский фронт был преобразован в Прикарпатский военный округ, и Брежнев становится начальником политуправления округа. Только закончились преобразования, как Министерство обороны решило объединить Прикарпатский и Львовский военные округа. И в августе 1946 г. Брежнев направляется в распоряжение ЦК Компартии Украины. Но теперь уже и не было речи о том, чтобы ставить его на второстепенную должность. Генерал, фронтовик, орденоносец, последний год занимавший весьма высокий пост, он сразу был направлен в Запорожье первым секретарем обкома.

Город был сильно разрушен, в руинах лежали крупнейший металлургический завод «Запорожсталь» и символ советской индустриализации – Днепрогэс. Конечно, восстановление и этих, и других объектов шло уже с 1944 г., но темпы работ не устраивали руководство страны. Брежнев должен был ускорить этот процесс. Поначалу вроде бы все шло неплохо. Но весной в газете «Правда» появилась передовая статья, где резко критиковалось руководство Запорожской области за низкие темпы восстановления «Запорожстали».

Несмотря на то что восстановление шло по графику, изменилась в худшую сторону международная обстановка – разворачивалась холодная война. Брежнев вспоминал, что в ночь после появления статьи ему позвонил Сталин и состоялся очень серьезный разговор. Впрочем, никаких оргвыводов не последовало, и на дальнейшей карьере Брежнева этот эпизод никак не сказался. В воспоминаниях это объяснялось следующим образом: «То, чего мы успели добиться, что еще недавно считалось успехом, обернулось вдруг едва ли не поражением. Изменились обстоятельства – не у нас в области, а в стране и в мире. Сроки ввода всего комплекса, который должен был производить стальной лист, нам перенесли на ближайшую осень, темпы строительства предписали форсировать… 16 марта 1947 года вышло постановление Совета министров СССР о новых сроках, следом еще одно – об ускорении монтажа оборудования, а 8 апреля Центральный Комитет ВКП(б) принял постановление о работе парткома стройки, то есть о ее партийно-политическом обеспечении. Трижды на протяжении одного месяца высшие партийные и государственные органы страны возвращались к нашим делам».

Что же, Брежнев с трудной задачей справился. Осенью 1947 года дал первый ток восстановленный из руин Днепрогэс и пошла первая плавка на знаменитой «Запорожстали». А Леонид Ильич получил первый орден Ленина.

И вполне закономерным стало назначение Брежнева на еще более значительный пост – первым секретарем Днепропетровского обкома. Там тоже темпы восстановления промышленности не удовлетворяли высшее партийное руководство.

По всей видимости, тут сыграло роль его фронтовое знакомство с Л. М. Кагановичем, который в марте 1947 г. был назначен первым секретарем ЦК КП(б) Украины. Много позже, в 1991 году, Каганович вспоминал: «Брежнев мог быть и секретарем ЦК, и начальником Политуправления. Он разумный, толковый, спокойный, решительный человек был и довольно активный. Я о нем был хорошего мнения».

Днепропетровская область была вдвое больше Запорожской, и промышленный ее потенциал был намного выше. Восстановлением города днепропетровцы в немалой степени обязаны Брежневу. В 1948 году его наградили медалью «За восстановление предприятий черной металлургии Юга».

В то время бывший первый секретарь Компартии Украины Н. С. Хрущёв работал в Москве в качестве секретаря ЦК ВКП(б). И когда в 1950 году Сталин решил укрепить руководство Молдавии, скорее всего, именно Хрущёв предложил ему кандидатуру Брежнева.

На пленуме ЦК КП(б) Молдавии Брежнева рекомендовали на пост руководителя республиканской партийной организации. В представлении ЦК ВКП(б), которое зачитывалось на пленуме, говорилось о богатом и разнообразном опыте кандидата: «Товарищ Брежнев в партии свыше двух десятков лет, молодой сравнительно товарищ, сейчас в полной силе, он землеустроитель и металлург, хорошо знает промышленность и сельское хозяйство, что доказал на протяжении ряда лет своей работой в качестве первого секретаря обкома. Человек опытный, энергичный, моторный, прошел всю войну, у него есть звание генерала, и руку он имеет твердую…»

Здесь уместно процитировать и комментарии из воспоминаний к этой характеристике: «Скажу, что насчет твердой руки у меня были свои соображения, и существенных изменений они с той поры не претерпели. «Командовать» в партийной, да и в любой другой работе не стремился и не стремлюсь. Отмечаю это потому, что, к сожалению, и в моей практике приходилось сталкиваться с руководителями, которые, не вникнув в суть, видя только внешнюю сторону фактов и явлений, скользя, как говорят, по поверхности, по их внешней оболочке, спешили поскорее приказать, указать, сделать оргвыводы. Признак ли это силы? Нет, не думаю».

Именно в эти годы формируется присущий Брежневу стиль руководства, столь отличающийся и от авторитарного сталинского, и от непредсказуемого хрущевского. Многочисленные свидетельства современников сводятся к тому, что Брежнев был достаточно либеральным руководителем. Историк Р. А. Медведев в своей биографии Брежнева цитирует любопытный документ: «В письме ко мне бывший первый секретарь Днепродзержинского горкома партии И. И. Соболев свидетельствует, что Брежнев был мягким и добрым руководителем, склонным к шутке, доступным для подчиненных. «На протяжении двух с половиной лет, – писал И. И. Соболев, – я имел возможность оценить качества Брежнева как человека и партийного деятеля. Заменил его в Днепропетровском обкоме А. П. Кириленко. Это были очень разные во всех отношениях люди. На смену обаянию, доброте, общительности, открытости, дружелюбию пришли надменность, отчужденность, замкнутость, сухость».

Р. А. Медведев, однако, пишет и о том, что Брежнев не перегружал себя делами, распределяя их среди своих заместителей, заведующих отделами обкома и т. д., не проявлял инициативы. И в воспоминаниях говорится примерно то же самое, но уже в ином ключе: «Показав многим работникам, что доверяю им, и действительно передав им решение большинства текущих вопросов, я освободил себе время для анализа обстановки, обдумывания перспективных проблем, постановки принципиальных задач». Похоже, прав был полковой комиссар Верхорубов, когда писал о нелюбви Леонида Ильича к черновой работе. Но ведь поставленные задачи он успешно решал!

Необходимо сказать несколько слов о команде Брежнева. Вокруг него постепенно сложилась довольно большая группа преданных ему сотрудников, которые впоследствии занимали высокие (и даже самые высокие, как К. У. Черненко) партийные и государственные посты. Еще до войны в Днепропетровске Брежнев познакомился с Н. А. Тихоновым (впоследствии член Политбюро ЦК КПСС, председатель Совета министров СССР; здесь и далее в скобках приводятся их последующие должности) и Н. А. Щёлоковым (министр внутренних дел). В Запорожье вторым секретарем обкома при Брежневе был А. П. Кириленко (член Политбюро, секретарь ЦК КПСС). В Днепропетровске Брежнев познакомился с В. В. Щербицким (член Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК Компартии Украины). Но самое большое пополнение «команда Брежнева» получила в Молдавии.

Константин Устинович Черненко руководил отделом пропаганды, старый знакомый Брежнева Николай Анисимович Щёлоков работал в Совете министров республики, Сергей Павлович Трапезников возглавлял Высшую партийную школу. Семён Кузьмич Цвигун сначала был начальником отдела в Министерстве госбезопасности Молдавии, а с октября 1951 года заместителем министра. Все они в течение многих лет оставались людьми, близкими к Брежневу, и занимали весьма высокие посты – Черненко даже стал Генеральным секретарем ЦК КПСС, Цвигун долгие годы был заместителем председателя КГБ, Трапезников возглавлял отдел науки ЦК КПСС.

Придя к власти, Брежнев постепенно собрал этих людей вокруг себя (в народе острили, что в истории России всего три периода – допетровский, петровский и днепропетровский). Во многом благодаря им он сумел сохранить власть и избавиться от всех реальных или потенциальных соперников.

Назначение Брежнева первым секретарем ЦК Компартии Молдавской Республики было значительным повышением, и, конечно, решение об этом принимал непосредственно Сталин.

Впрочем, на первый взгляд повышение это выглядело немного странным – Днепропетровская область и по населению, а в особенности по хозяйственной мощи неизмеримо превосходила сельскохозяйственную Молдавию, где в ту пору крупной промышленности просто не существовало. Однако Молдавия была одной из союзных республик, и пост ее руководителя с политической точки зрения считался намного более престижным, чем руководство любой, даже самой крупной и развитой простой областью.

Новый первый секретарь восстанавливал разрушенное войной хозяйство, решал соответствующие вопросы с центральными ведомствами в Москве. Все эти проблемы были ему давно и хорошо знакомы, с подчиненными и начальниками он ладить умел. Но были и другие задачи – большая часть Молдавии с 1918 до 1940 года (а потом и в 1941–1944 гг.) входила в состав Румынии. И теперь задачей номер один была коллективизация сельского хозяйства. Тут пригодился опыт 20-х годов, когда Брежнев работал землеустроителем на Урале. Но была и вторая, стратегическая задача – создание в республике промышленности, прежде всего пищевой и перерабатывающей. А еще работа по повышению грамотности – за пять послевоенных лет неграмотность ликвидировало около миллиона взрослого населения республики, начало многоэтажного строительства в городах… в общем, и тут Брежнев неплохо проявил себя. И заплатил за это первым тяжелым инфарктом.

В октябре 1952 г. открылся XIX съезд ВКП(б). Предыдущий съезд состоялся весной 1939 г., и потом 13 лет – в нарушение устава партии – съезд не созывали. Брежнев, как глава партийной делегации Молдавии, участвовал в съезде в качестве делегата с решающим голосом. Было запланировано его выступление, которое, впрочем, прошло незамеченным.

Съезд принял решение о переименовании Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) в Коммунистическую партию Советского Союза и одновременно – о замене Политбюро ЦК ВКП(б) Президиумом ЦК КПСС. Второе изменение казалось чисто техническим, если не учитывать, что состав предполагаемого Президиума был расширен более чем вдвое – в него предполагалось избрать 25 членов и 11 кандидатов.

Были все основания ожидать, что на съезде Брежнев будет выбран в новый состав ЦК – в конце концов в состав СССР тогда входили всего 16 союзных республик, и Брежнев возглавлял одну из них. Так и случилось, но главное, как оказалось, было впереди. После завершения съезда вновь избранные члены ЦК остались на пленум. Необходимо был выбрать новый состав Президиума и секретарей ЦК. Никто не ожидал особых сюрпризов. Давно уже сложился тесный круг ближайших соратников Сталина. Один из них, Маленков, даже делал на съезде отчетный доклад от имени ЦК (что наводило на мысли о возможном наследнике).

Сталин зачитал список из 25 человек, которых предполагалось избрать в состав Президиума, и перешел к кандидатам. И неожиданно для себя Брежнев услышал свою фамилию. Затем Сталин предложил десять кандидатур на пост секретарей ЦК – и снова одной из первых, по алфавиту, прозвучала фамилия Брежнева.

С августа 1946 по октябрь 1952 года Брежнев успешно и достаточно быстро двигался по карьерной лестнице. Но стать кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС и секретарем ЦК – об этом он даже не мечтал. Взлет казался просто феерическим. До сих пор не ясно, кто порекомендовал Сталину включить в состав Президиума и Секретариата первого секретаря Компартии Молдавии – Хрущёв? Каганович? Или сам Сталин, ни с кем не советуясь, остановил на нем свой выбор?

Новый секретарь ЦК получил квартиру в только что построенном доме на Кутузовском проспекте, где он прожил 30 лет.

Предполагалось, что Брежнев будет курировать Главное политуправление армии и флота. При этом Леонид Ильич должен был не только контролировать армейских и флотских политработников, но и наблюдать «за делом подбора и распределения кадров по линии военного и военно-морского министерства». Это теоретически наделяло Брежнева серьезной властью – все важные назначения в военном ведомстве требовали его согласия.

Впрочем, освоиться на новом месте он не успел. Сразу после смерти Сталина 5 марта 1953 года произошли кадровые перестановки. Брежнев был выведен и из числа кандидатов в Президиум ЦК КПСС, и из Секретариата. Через месяц, в апреле, он был назначен сначала начальником Главного политуправления военно-морского министерства, а немного позднее, после объединения военного и морского министерств, стал заместителем начальника Главного политуправления армии и флота. Падение было не просто болезненным, оно было катастрофическим. Трудно сказать, чем именно Брежнев так не угодил всесильному триумвирату – Хрущёву, Берия и Маленкову, пришедшему к власти после смерти Сталина, но ни один из вновь избранных на XIX съезде кандидатов и членов Президиума ЦК и секретарей ЦК не был понижен в должности столь радикально. Единственным утешением стало присвоение Брежневу в августе 1953 года звания генерал-лейтенанта.

По-настоящему в Главном политуправлении он не работал, выполняя лишь отдельные поручения начальника Главпура генерал-полковника А. С. Желтова. Лето 1953 года Брежнев провел в Днепропетровске. Казалось, карьера его завершена. Но через несколько месяцев в ней случился новый драматический поворот.

 

Из Казахстана в космос

В январе 1954 г. Брежнева неожиданно вызвали в ЦК. Речь пошла о целине. В воспоминаниях об этом было сказано так: «Сама проблема была знакома, о целине узнал в тот день не впервые и новостью было то, что массовый подъем целины хотят поручить именно мне».

Хрущёв вспомнил об успешном и энергичном партработнике и решил поручить ему задачу по освоению целины. В январе 1954 года Хрущёв направил членам Президиума ЦК записку, в которой констатировал: зерновая проблема в стране не решена. Необходимо «расширение в ближайшие годы посевов зерновых культур на залежных и целинных землях в Казахстане и Западной Сибири». Однако руководство Казахстана возражало, ссылаясь на то, что распашка целинных земель лишит местное население пастбищ для скота.

Хрущёв действовал решительно и жестко: если руководство Казахстана возражает, тем хуже для него. 30 января 1954 года Президиум ЦК КПСС принял решение о смене руководства республики, и уже 5 февраля на пленуме ЦК Компартии Казахстана за неудовлетворительное руководство селом были освобождены от работы первый и второй секретари ЦК. Первым секретарем ЦК был единогласно избран П. К. Пономаренко, бывший первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии, занимавший на тот момент посты заместителя председателя Совета министров СССР и министра культуры. Его кандидатуру предложил Г. М. Маленков. А вот кандидатуру второго секретаря ЦК Компартии Казахстана предложил Н. С. Хрущёв – речь, конечно, шла о Брежневе.

Разумеется, первый секретарь ЦК нес главную ответственность за все происходящее в республике. И, помимо целины, ему приходилось заниматься огромным кругом вопросов. А непосредственное руководство освоением целинных земель было возложено на второго секретаря ЦК, Л. И. Брежнева.

Как пишет вообще-то достаточно критически относящийся к Брежневу его биограф Р. А. Медведев, «никогда, ни в прежние годы, ни до конца своей жизни он не работал так много, как в течение 15–16 месяцев – с весны 1954 года и до лета 1955 года». Необходимо было создать совхозы, снабдить их оборудованием и техникой, построить жилье, проложить дороги, создать экономическую и социальную инфраструктуру – и все это буквально на пустом месте.

В очерке «Целина» об этом сказано так: «Великая битва в казахстанских степях началась. Она развернулась в огромном географическом районе. Северный Казахстан простирается с запада на восток на 1300 и с севера на юг на 900 километров. Общая площадь шести нынешних (раньше их было пять) областей, расположенных на этой территории, – Кустанайской, Целиноградской (бывшей Акмолинской), Северо-Казахстанской, Кокчетавской, Тургайской и Павлодарской – превышает 600 тысяч квадратных километров. Это намного больше территории такого государства, как Франция. И вот на этом-то огромном пространстве предстояло распахать заново 250 тысяч квадратных километров плодородных степей – площадь, превышающую размеры всей Англии… Целина – это не только пашня. Это и жилье, школы, больницы, детсады, ясли, клубы, и новые дороги, мосты, аэродромы, и животноводческие постройки, элеваторы, склады, заводы – словом, все, что необходимо для нормальной жизни населения, для развитого современного сельскохозяйственного производства».

Урожай 1954 года был неплох, 250 миллионов пудов зерна. Но в 1955 году ситуация осложнилась – год выдался засушливым, а следовательно, и неурожайным.

Тем временем в Москве пошатнулись позиции Маленкова, который в феврале 1955 г. лишился поста председателя Совета министров СССР. Вскоре после этого, в августе того же года, на пленуме ЦК Компартии Казахстана его выдвиженец Пономаренко был освобожден от обязанностей первого секретаря ЦК «в связи с переходом на другую работу» (его отправили послом в Польшу). Возможно, сыграл роль и неурожайный год – впрочем, засуха никак не зависела ни от второго, ни даже от первого секретаря ЦК. Вместо Пономаренко первым секретарем ЦК был избран Брежнев.

В феврале 1956 года на ХХ съезде партии он докладывал, что «дело подъема целины увенчалось успехом. За два года посевные площади в республике были доведены до 27 миллионов гектаров. Под зерновые отводилось 23 миллиона, из них 18 миллионов гектаров под пшеницу – вчетверо больше, чем до освоения новых земель. От имени всех целинников я заверил съезд, что Казахстан может давать по миллиарду и больше пудов зерна». Но в Казахстан Брежнев уже не вернулся. 27 февраля на организационном пленуме ЦК Брежнева, как и в 1952 году, избрали кандидатом в члены Президиума и секретарем ЦК. Но сейчас позиции его были намного сильнее – за ним стояли успехи на целине. В декабре 1956 г., к своему 50-летнему юбилею, он был награжден вторым орденом Ленина – прежде всего за успешное освоение целины.

Как секретарь ЦК Брежнев должен был курировать оборонную и тяжелую промышленность, космонавтику, капитальное строительство, а также замещать Хрущёва во вновь созданном партийном органе – Бюро ЦК КПСС по РСФСР (своеобразная замена отсутствующего ЦК да и самой Компартии РСФСР).

В рассказах вдовы Брежнева и у его биографов (в том числе и со ссылкой на очередную главу воспоминаний, «Космический октябрь») подробно говорилось о том, что именно Брежнев настоял на строительстве космодрома в Казахстане. На самом деле решение о строительстве космодрома было официально принято в феврале 1955 г., когда Брежнев был вторым секретарем ЦК компартии Казахстана и вряд ли мог серьезно повлиять на это решение.

Тем не менее он активно и не без увлечения занялся космическими проблемами, прекрасно понимая, что успехи в космосе – не менее, а скорее даже более выигрышное для него поприще, чем освоение целины. К тому же генеральный конструктор Сергей Павлович Королёв уже заканчивал работу над ракетой Р-7, на основе которой было создано целое семейство ракет-носителей.

В воспоминаниях Брежнева есть еще один любопытный сюжет, касающийся запуска первого спутника Земли. Вот так выглядит эта история:

«Однажды, приехав ко мне, Сергей Павлович сказал:

– Предлагаю на следующем экземпляре ракеты установить ПС – простейший спутник. Зачем нам возить балласт? Пусть над земным шаром полетает хотя бы модель космического корабля, с помощью которой можно будет получить первые научные данные об ионосфере Земли и проверить наземную систему наблюдения.

Мне было известно, что в конструкторском бюро Королёва уже создавался такой спутник. После обсуждения было признано, что установка на ракете даже небольшого ПС принесет новые, ценнейшие сведения, которые будут полезны в дальнейших работах. И спутник было решено установить на ракете во время ближайшего пуска «Семерки».

Здесь в очередной раз роль Брежнева преувеличена – на самом деле вопрос о создании и запуске искусственного спутника был предрешен еще в 1954 году.

И тем не менее Брежнев внес свой вклад в освоение космоса. Он не стал вмешиваться в работу уже сложившихся структур, конструкторских бюро, космодрома, зато постарался найти общий язык и с С. П. Королёвым, и с его главным соперником – конструктором М. К. Янгелем, и с заместителем министра обороны маршалом М. И. Неделиным, который курировал развитие ракетной техники. Но, главное, именно на то время, когда Брежнев курировал космонавтику, пришлись первые громкие успехи отрасли – успешное испытание ракеты Р-7, запуск искусственного спутника Земли 4 октября 1957 г., вызвавший – без преувеличения – настоящий фурор во всем мире, и последовавший 3 ноября 1957 г. вывод на орбиту первого живого существа, собаки Лайки.

Конечно, в космической эпопее были не только успехи. 24 октября 1960 г. вследствие целой цепочки случайностей и грубых технических нарушений взорвалась на старте ракета Р-16, разработанная М. К. Янгелем.

Погибли 126 человек, в том числе два заместителя Янгеля и главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения главный маршал артиллерии М. И. Неделин.

Для расследования причин катастрофы была создана комиссия под председательством Брежнева. Когда комиссия закончила работу и причины катастрофы стали ясны, Брежнев сделал следующий вывод: «Правительство решило, что вы уже достаточно сами себя наказали, и больше наказывать вас не станет. Похороните своих товарищей и продолжайте работать. Стране нужна межконтинентальная боевая ракета». Конечно, такой стиль руководства многим импонировал, и эта история только добавила Брежневу авторитета. Кстати, он и в дальнейшем поддерживал Янгеля, как, впрочем, и Королёва.

В 1961 г., после первого полета человека в космос, Брежнев, к тому времени уже председатель Президиума Верховного Совета СССР, получил золотую медаль «Серп и Молот», звание Героя Социалистического Труда и третий орден Ленина. Все остальные награды он получал, уже будучи главой партии, а по существу, и страны.

Положение Брежнева как одного из руководителей партии упрочилось не только в связи с космическими успехами. В июне 1957 года состоялось заседание Президиума ЦК КПСС, на котором старая сталинская гвардия, Молотов, Каганович, Маленков, заручившись поддержкой большинства членов Президиума (7 голосов из 11), попытались сместить Хрущёва с поста первого секретаря ЦК. Однако Хрущёв, опираясь на поддержку кандидатов в члены Президиума, Брежнева в том числе, потребовал вынести вопрос на пленум ЦК.

В первый же день работы Президиума Брежневу стало плохо и его с сердечным приступом положили в больницу. Там он написал заявление, в котором полностью поддержал Хрущёва. В документе, в частности, говорилось: «Выступления тт. Маленкова, Кагановича, Молотова показали, что разногласия зашли очень далеко, а высказанные ими предложения носят раскольнический характер и затрагивают коренные интересы всей партии и государства. Поэтому такого рода вопросы не могут быть решены на Президиуме ЦК, а по моему глубокому убеждению, в соответствии с ленинскими партийными принципами должны быть рассмотрены и решены на пленуме ЦК нашей партии». Заявление было разослано партийному руководству.

Пленум открылся 22 июня, и Брежнев, уже выписавшийся из больницы, принял в нем активное участие. В результате противники Хрущёва потерпели поражение, лишились своих постов, а верность Брежнева была оценена по достоинству – в числе прочих он стал полноправным членом Президиума ЦК КПСС.

Из числа противников Хрущёва после пленума свой пост председателя Президиума Верховного Совета СССР и членство в Президиуме ЦК сохранил лишь престарелый маршал Ворошилов. Он еще три года продолжал оставаться формальным главой государства, пока наконец в мае 1960 г. не был отправлен в отставку – к этому времени ему уже исполнилось 79 лет. И вполне ожидаемо пост председателя Президиума Верховного Совета получил верный соратник Хрущёва Л. И. Брежнев.

 

Октябрьский переворот

Новый пост, наверное, казался Брежневу пределом мечтаний. На целине он работал чуть ли не круглыми сутками, буквально валясь с ног. В качестве секретаря ЦК, курировавшего космонавтику, он, может быть, напрягался чуть поменьше, но велик был груз ответственности. Теперь, оставаясь членом Президиума ЦК КПСС, то есть по-прежнему входя в высшее руководство страны, он оказался на почетной, но совершенно необременительной должности. Наверное, при желании можно было бы попробовать наладить работу советского аппарата, попытаться повысить роль Советов (не в ущерб, конечно, авторитету партии)… но Брежнева и так все устраивало. Он охотно позировал перед фото– и кинокамерами, ездил за границу по несколько раз в году, принимал глав государств, послов, вручал награды, сам получал иностранные награды – и постоянно оказывался в центре внимания СМИ. Росла его известность в стране и за рубежом, рос авторитет, тем более что и внешне Брежнев – все еще относительно молодой, подтянутый, как правило, хорошо одетый – в лучшую сторону отличался от своих соратников, начиная с самого Хрущёва.

Правда, иностранцы отмечали, что самостоятельным политиком Брежнев не является и его выступления и речи за рубежом особого впечатления не производили. К тому же сам Брежнев, никогда не занимавшийся международными делами и плохо в них ориентировавшийся, боялся сказать что-нибудь не то. Именно тогда он обзавелся привычкой любую, даже самую крохотную речь читать по бумажке, подготовленной его помощниками. Это отличало его от прочих советских политических лидеров – и Сталина, и Маленкова, и Хрущёва, причем не в лучшую сторону.

Как писал позднее посол США в СССР в 1962–1967 гг. Ф. Д. Копер, «Брежнев был всегда приветлив, но никогда не имел сказать мне что-либо такое, что заставило бы меня поспешить назад в посольство, чтобы телеграфировать в Вашингтон, или того, что я еще не читал в утреннем номере «Правды».

В этой комфортной ситуации Брежнев мог бы продержаться до конца своей политической карьеры – его предшественник, маршал К. Е. Ворошилов, оставил этот пост в 79 лет. Но, как оказалось, он был лишь на пути к вершине власти.

В те годы вторым человеком в Президиуме ЦК КПСС был Ф. Р. Козлов. Фактически он являлся вторым секретарем ЦК, хотя официально такой должности не существовало. В разные годы эту роль играли В. М. Молотов, Л. М. Каганович, Г. М. Маленков, А. А. Жданов, М. А. Суслов.

В отсутствие Хрущёва Козлов вел заседания Президиума, непосредственно руководил партийным аппаратом, курировал оборонную промышленность, вооруженные силы и КГБ. При этом Козлов был на два года младше Брежнева. Хрущёв неоднократно говорил, что хотел бы видеть его своим преемником (насколько серьезно он это говорил – вопрос другой).

Но в апреле 1963 года Козлов перенес инсульт, был парализован и уже не мог выполнять свои обязанности (впрочем, Хрущёв до конца своего правления сохранял за ним должности члена Президиума и секретаря ЦК).

А. Н. Косыгин, Л. И. Брежнев, А. И. Микоян на трибуне Мавзолея.

Вскоре, в июне 1963 года, место Козлова занял Брежнев. Хотя формально пост председателя Президиума Верховного Совета СССР сохранялся за ним до следующей сессии Верховного Совета, до июля 1964 года, когда его сменил А. И. Микоян, фактически он полностью был загружен работой в секретариате ЦК. Впрочем, помимо Брежнева секретарем ЦК стал еще и Н. В. Подгорный, вызванный с Украины. Фактически они разделили обязанности второго секретаря – по-видимому, теперь Хрущёв опасался давать слишком много власти в одни руки. Но добился прямо противоположного результата – настроил и Брежнева, и Подгорного против себя и заставил их объединиться. Не случайно оба они приняли активное участие в его смещении в октябре 1964 года.

О необходимости снятия Хрущёва с поста первого секретаря ЦК и председателя Совета министров СССР в партийных кругах поговаривали еще с весны 1964 г. Толчком послужило пышно отпразднованное 70-летие Хрущёва, сопровождавшееся неприлично льстивой пропагандистской кампанией. А ситуация в стране ухудшалась.

Характерный эпизод приводит в своей работе историк Р. Г. Пихоя: «Сохранилась любопытная фотография – награждение первого секретаря ЦК 17 апреля 1964 г. в связи с его юбилеем очередной Золотой Звездой. Фотограф М. Куликов снимал, казалось, протокольно-торжественную церемонию – председатель Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнев награждает первого секретаря ЦК КПСС, председателя Совета министров СССР Н. С. Хрущёва. Однако объектив фотокамеры запечатлел нечто сильно отличавшееся от этой протокольной сцены. Прежде всего только два человека, как видно на фотографии, всерьез заняты этой процедурой – Брежнев, зачитывающий указ, торжественный и преисполненный осознанием важности момента, и слушающий его Хрущёв, кажущийся смущенным, полуулыбающийся то ли растерянно, то ли скорбно. Зато иначе выглядят члены и кандидаты в члены Президиума, секретари ЦК. Ни одной улыбки, никакого, даже самого условного, выражения радости по этому случаю. Судя по фотографии, других участников процедуры без труда можно разделить на две группы. Первая – меньшая – это люди, демонстрирующие свое равнодушие, самоустранение от происходящего: закрыл глаза и откинул назад голову Шверник, потупил глаза Суслов, разглядывает люстры в зале Ильичев. Большая же часть высших партийно-государственных вождей рассматривала Хрущёва и Брежнева, рассматривала внимательно и пристально, недоброжелательно-изучающе, оценивающе».

Существует версия, что именно Брежнев и Подгорный были инициаторами и главными организаторами свержения Хрущёва. Однако ни биография, ни характер Брежнева, ни его поведение в эти месяцы никак не соответствуют облику «главы заговора». Еще меньше годится на эту роль Подгорный, недавно приехавший с Украины и еще не успевший по-настоящему освоиться в Москве (хотя, конечно, оба сыграли в этой истории довольно важную роль).

Судя по всему, инициаторами и главными организаторами смещения Хрущёва выступали бывший председатель КГБ А. Н. Шелепин, занимавший тогда посты секретаря ЦК КПСС, заместителя председателя Совета министров СССР и председателя Комитета партийно-государственного контроля; председатель КГБ В. Е. Семичастный и Н. Г. Игнатов, председатель Президиума Верховного Совета РСФСР. Впрочем, готовили (или хотя бы поддерживали) смещение Хрущёва и секретари ЦК Суслов и Андропов, и первые заместители председателя Совета министров Косыгин и Устинов, и маршалы Гречко (занимавший пост командующего Вооруженными силами Варшавского Договора) и Малиновский, министр обороны, и министр иностранных дел Громыко, и секретари крупнейших обкомов или ЦК союзных республик, и многие, многие другие.

Довольно скоро стало ясно, что недовольство и личностью Хрущёва, и его политикой последних лет широко распространено и в партийных, и в хозяйственных кругах, и в армии. Объективные причины этого подробно изложены в так называемом «докладе Полянского», подготовленном к октябрьскому пленуму 1964 года, но так на нем и не прозвучавшем (впрочем, многие его положения кратко пересказал в своем выступлении на предшествовавшем пленуму заседании Президиума ЦК КПСС А. Н. Шелепин).

В докладе, подготовленном под руководством члена Президиума ЦК, заместителя председателя Совета министров СССР Д. С. Полянского речь шла не только о деятельности Хрущёва, но и о непростой ситуации в стране.

Прежде всего в вину Хрущёву был поставлен «отказ от ленинских принципов и норм руководства партией», грубость и насаждение собственного культа личности.

Была раскритикована за нереальность многих положений и особенно сроков принятая на ХХII съезде Программа КПСС. Подчеркивалось, что за годы правления Хрущёва произошло резкое падение темпов роста экономики. Если в 1950–1956 гг. среднегодовые темпы прироста колебались от 10,6 до 11,1 %, то с 1959 по 1963 г. они упали с 6,9 до 5,0 %.

Остались на бумаге декларации о приоритете развития промышленности группы «Б». Падали темпы роста производительности труда. Тормозилось внедрение достижений технического прогресса в производство.

Впрочем, еще более критично оценивалась ситуация в сельском хозяйстве. Через двадцать лет после войны вновь появилась карточная система (только теперь это называлось талонами), провалились планы подъема уровня жизни деревни – по мнению авторов доклада, он в 1964 г. был ниже, чем в 1940-м.

Отдельная тема доклада – критика хрущевской системы управления, постоянных реорганизаций, которые породили «невиданный параллелизм в руководстве, неразбериху, бюрократизм и просто бестолковщину». Особую критику, что неудивительно, вызывало деление партийных, государственных, советских организаций по производственному принципу.

Наконец, объектом жесткой критики стала внешняя политика Хрущёва. Его обвиняли в авантюризме, который несколько раз ставил страну на грань войны (тут речь шла о Суэцком кризисе, берлинском вопросе и, наконец, Карибском кризисе).

Неважно складывались отношения с некоторыми социалистическими странами, прежде всего с Китаем. Как неэффективная и в политическом, и в экономическом смысле оценивалась помощь странам третьего мира. Наконец, негативно характеризовались внешнеполитические методы Хрущёва – и многодневные, с большой свитой поездки за границу, и экстравагантные высказывания.

Завершался доклад следующими предложениями: освободить Хрущёва от обязанностей первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совмина СССР; категорически запретить впредь совмещение должностей главы партии и главы правительства; повысить роль пленумов ЦК КПСС, устранить разделение партии по производственному признаку.

Надо сказать, что большая часть сказанного в «докладе Полянского» была очевидна для всех мыслящих людей. Интересно сравнить основные положения доклада с еще одним документом. В начале ноября 1964 г. в Москву для участия в торжествах по случаю очередной годовщины Октябрьской революции была направлена югославская партийно-правительственная делегация во главе с членом президиума Союза коммунистов Югославии В. Влаховичем. В письменном отчете Влаховича «Замечания из встреч в Москве» от 13 ноября содержался анализ причин смещения Хрущёва. Показательно что многие его пункты совпадают с положениями «доклада Полянского», хотя, конечно, Влахович не имел и сотой доли той информации, какой располагали авторы доклада.

По его мнению, сыграли свою роль ухудшение отношений с Китаем и Румынией, серьезные диспропорции в экономике, ухудшение снабжения населения. Он также отметил, что предложение Хрущёва о реорганизации КПСС «натолкнулось на общее сопротивление аппарата партии», явившись «формальным поводом для смещения».

Исходя из перечисленных причин отставки Хрущёва, Влахович сделал предположения относительно последующих шагов советского руководства. Ближайшим из них он считал кадровые перемены в связи с решением о возвращении к объединению промышленных и сельскохозяйственных парткомов. Он также предсказал отставки в высшем руководстве, полагая, все же, что «эти изменения пройдут без спешки». И анализ причин смещения Хрущёва, и прогнозы Влаховича на ближайшее будущее оказались точными – буквально через три дня после составления его записки на пленуме ЦК было принято решение об отмене разделения партийных комитетов по производственному признаку.

В течение лета – осени 1964 г. «заговорщики» (Брежнев в том числе) старательно обрабатывали членов ЦК. Уроки знаменитого пленума 1957 года были ими хорошо усвоены.

Сохранились описания телефонного разговора Брежнева с Хрущёвым, отдыхавшим в Пицунде. Все было готово, члены ЦК в подавляющем большинстве поддерживали «заговорщиков», оставалось вызвать Хрущёва на пленум – якобы по вопросам сельского хозяйства. Конечно, говорить с ним должен был именно Брежнев как второй секретарь ЦК. Но он долго отказывался, сопротивлялся, к телефону его тащили чуть ли не силой, во время разговора он заикался и по всему было видно, что он просто боится. Тем не менее Хрущёв, поколебавшись, все же согласился приехать.

13 октября состоялось заседание Президиума ЦК КПСС, на котором после достаточно жесткой критики Хрущёва (в его защиту выступил только старый соратник А. И. Микоян), первый секретарь, попытавшийся было спорить, но не получивший поддержки, согласился подать в отставку. На следующий день пленум ЦК КПСС единодушно освободил его от обязанностей первого секретаря и председателя Совета министров. В точном соответствии с предложениями «доклада Полянского» было принято решение о недопустимости в дальнейшем совмещения этих постов. Вел пленум Брежнев, основным (и единственным) докладчиком был Суслов, обсуждения доклада не было. Первым секретарем ЦК был опять-таки единодушно избран Л. И. Брежнев. Резкий, но достаточно объективный «доклад Полянского» так и остался на бумаге. Суслов говорил в основном о личности Хрущёва, сведя к минимуму оценку кризисных явлений в развитии страны и не касаясь внешней политики.

Как вспоминал К. Т. Мазуров, в 1964 г. кандидат в члены Президиума ЦК и заместитель председателя Совета министров СССР, «когда освободили от должности Хрущёва, не видели замены. Встал вопрос – кто? Вторым секретарем был Брежнев. Доступный, вальяжный, с людьми умел пообщаться, не взрывался никогда. И биография. Всю войну прошел, до войны был секретарем обкома партии. Казалось, подходящий человек».

Срочно созванный Президиум Верховного Совета СССР избрал председателем Совета министров А. Н. Косыгина. А. И. Микоян сохранил пост председателя Президиума Верховного Совета СССР.

В стране смещение Хрущёва было встречено с нескрываемым одобрением. Тут же пошла гулять частушка:

Более того, по наблюдениям КГБ, в следующем, 1965 г. в среднем в 2 раза сократилось число «антисоветских выступлений» – листовок, оскорбительных надписей. Правда, избрание Брежнева не вызвало особо положительной реакции – внешне он выглядел намного симпатичнее простоватого Хрущёва, но о его политических и деловых качествах широкой публике известно было крайне мало.

Кстати, по личному распоряжению Брежнева Хрущёву оставили и московскую квартиру, и государственную дачу, и обслугу, и охрану, и приличную по тогдашним меркам персональную пенсию (500 рублей). Это в партийных кругах показалось неплохим началом деятельности нового первого секретаря.

Дэн Сяопин, Н. Чаушеску, Л. И. Брежнев. Будапешт, июль 1965 г.

Многим в партийной и государственной верхушке представлялось (и это даже особо не скрывали ни тогда, ни потом), что правление Брежнева будет лишь кратковременным эпизодом. На самом же деле в октябре 1964 г. началась исторически достаточно длительная брежневская эпоха.

«Разные принципы можно положить в основу периодизации советской истории. Но не будет ошибочным сказать, что в условиях столь централизованного и пока еще авторитарного государства, как Советский Союз, каждая устойчивая администрация и партийное руководство создают свою эпоху… Речь идет в данном случае о действительно разных фазах развития общества, которые отличаются друг от друга не только личными качествами и именем советского лидера и его ближайшего окружения, но и различными социально-экономическими структурами, методами хозяйственного и политического руководства, общественным благосостоянием, характером и особенностями правящей элиты, международным положением страны, приоритетами во внешней и внутренней политике, техническим оснащением и ролью вооруженных сил и военно-стратегическими концепциями, значением тех или иных общественно-политических институтов, господствующими настроениями и мировоззрениями, общей культурой, стилем поведения, даже внешним видом и привычками рядовых граждан и руководителей, характером искусства, архитектуры, литературы и многими другими ценностями и проявлениями общественной, государственной и культурной жизни», – писал историк Р. А. Медведев.

 

Первые шаги коллективного руководства

Через месяц после свержения Хрущёва состоялся новый пленум ЦК, на котором были отменены наиболее одиозные реформы Хрущёва, в частности, разделение партийных организаций на промышленные и сельские. Но одновременно на ноябрьском пленуме были приняты и первые кадровые решения.

Из кандидатов в члены Президиума ЦК перевели тех, кто сыграл ключевую роль в свержении Хрущёва – Шелеста и Шелепина. Секретарь ЦК П. Н. Демичев стал кандидатом в члены Президиума. Председателя КГБ Семичастного и еще несколько человек перевели из кандидатов в члены ЦК. Зато никак не продвинулся по службе один из самых активных организаторов смещения Хрущёва Н. Г. Игнатов, который до самой смерти (он умер в 1966 г.) не мог простить этого Брежневу.

Были и отставки, впрочем, не очень значимые. Был снят с должности секретарь ЦК по сельскому хозяйству В. И. Поляков, ставленник Хрущёва, который до своего неожиданного назначения на столь высокую должность был редактором газеты «Сельская жизнь». В журналистику он и вернулся. Потеряли посты в Москве еще несколько партийных работников рангом помельче. В Казахстане Брежнев поставил на должность первого секретаря ЦК своего давнего друга еще со времен целины Д. А. Кунаева. Но в целом серьезной перетряски кадров не происходило, и партаппарат вздохнул с облегчением.

Брежневский стиль руководства всех устраивал. Члены Президиума ЦК теперь получили возможность свободно выражать свое мнение, их никто не прерывал и не ограничивал. Более того, считалось, что каждый должен высказываться по всем вопросам повестки дня. Сам Брежнев обычно подводил итоги, при этом нередко просто поддерживал мнение большинства. Многим понравилось и то, что Брежнев требовал писать в средствах массовой информации о коллективном партийном руководстве, не выделяя особо фигуру первого секретаря.

В общем, он проявлял себя как лояльный руководитель, но не как сильный и харизматичный лидер, и тем самым как бы подтверждал сложившееся у многих его потенциальных соперников мнение о том, что новый первый является всего лишь компромиссной, проходной фигурой.

Однако Брежнев слишком давно работал в партаппарате и многому научился. Не дожидаясь, пока его скрытые недоброжелатели начнут готовить его смещение, он предпринял несколько шагов, которые вроде бы не были слишком радикальными, но изменили ситуацию в его пользу.

Н. В. Подгорный теперь стал единственным вторым секретарем ЦК, он во всем поддерживал Брежнева, но одновременно претендовал на равное с ним положение. Леонид Ильич нашел очень изящный и эффективный ход, существенно ослабивший его влияние.

В ноябре 1965 г. А. И. Микояну исполнилось 70 лет. Тогда еще формально действовала норма, в соответствии с которой по достижении этого возраста высшие руководителя должны были подавать в отставку. Микоян добросовестно написал заявление, его тут же приняли, проводили с почетом, а новым председателем Президиума Верховного Совета СССР стал Н. В. Подгорный. Как когда-то Брежнев, он охотно принял это назначение, променяв реальную власть на почет, комфортное существование и зарубежные поездки.

Следующий шаг был не менее эффективным. В повестку дня уже подготовленного декабрьского пленума ЦК 1965 г. был неожиданно внесен пункт о преобразовании Комитета партийно-государственного контроля в органы народного контроля. Мотивировка была вполне пристойная: «В целях широкого вовлечения трудящихся в дело проверки и контроля, повышения их роли в работе контрольных органов пленум ЦК КПСС постановляет: преобразовать органы партийно-государственного контроля в органы народного контроля, которые должны являться одним из действенных средств партии и правительства по еще более широкому вовлечению народных масс в управление делами государства, обеспечению систематической проверки директив партии и правительства советскими, хозяйственными и иными организациями, упрочению государственной дисциплины и социалистической законности».

Пленум послушно проголосовал. Тут же было предложено, чтобы председатель Комитета народного контроля уже не являлся одновременно заместителем председателя Совета министров. И, наконец, было сказано главное: Президиум считает, что товарищ Шелепин не должен становиться главой нового комитета, а будет продолжать работу в качестве секретаря ЦК. Таким образом, Брежнев вопреки известной поговорке поймал сразу двух зайцев – ликвидировал потенциально опасную для него (да и для партийного аппарата в целом) структуру, орган с огромными, почти неограниченными полномочиями, который имел право контролировать и партийные органы, и правительство, и вооруженные силы, и даже КГБ, и одновременно лишил своего главного соперника двух ключевых постов из трех.

Впрочем, еще в 1966 г. многие считали, что Шелепин вскоре одолеет Брежнева в схватке за власть. Рассказывают, что провинциальные секретари обкомов, приезжая в Москву, обязательно посещали двух секретарей ЦК – Брежнева и Шелепина.

А Брежнев продолжал укреплять свои позиции. Существенно изменился состав Секретариата ЦК. В марте 1965 г. секретарем ЦК, курировавшим оборонную промышленность, стал заместитель председателя Совета министров Д. Ф. Устинов – в свое время Брежнев успешно с ним сотрудничал, когда курировал космонавтику и оборонную промышленность. В сентябре бывший первый секретарь Ставропольского крайкома Ф. Д. Кулаков получил пост секретаря ЦК по сельскому хозяйству. В декабре 1965 г. секретарем ЦК, отвечающим за работу с кадрами, стал заведующий отделом оргпартработы ЦК И. В. Капитонов. И, наконец, в апреле 1966 г. наравне с Сусловым вторым секретарем ЦК стал давний соратник Брежнева еще по Днепропетровску А. П. Кириленко. А Шелепин, оставаясь секретарем ЦК, теперь курировал легкую и пищевую промышленность, то есть занимал чуть ли не последнее место в негласной иерархии секретарей…

Устинов в 1976 году стал министром обороны, членом Политбюро и маршалом Советского Союза. Кулаков скоропостижно скончался в 1978 году, а вот Кириленко и Капитонов благополучно досидели на своих местах до кончины Брежнева. В отличие от Сталина, который периодически устраивал чистки своих соратников, и Хрущёва, который регулярно «перебирал людишек», переставляя их, словно шахматные фигуры, Брежнев провозгласил курс на стабильность кадров. И многочисленная советская номенклатура вздохнула с облегчением – наконец-то она обрела правильного вождя.

Может показаться, что автор увлекся внутрипартийными проблемами, хотя в эти годы принимались серьезные решения и по сельскому хозяйству, и по экономике, и по многим другим вопросам. Но в данном случае автор всего лишь следовал за своим героем. Для Брежнева в эти годы стратегической целью номер один было укрепление его положения на вершине властной пирамиды. И сельское хозяйство, и экономика в целом, и внешняя политика – все отступало на второй план.

Много лет близко знавший (и лечивший) Брежнева академик Е. И. Чазов подчеркивает в своих мемуарах, что «как политик, как знаток политической борьбы он был выше всех. Он был достойным учеником своего учителя Н. С. Хрущёва. Он прекрасно знал человеческую натуру и человеческие слабости. Что значило для секретаря обкома или секретаря крупного горкома, которые в то время определяли жизнь партии на местах, когда первый секретарь ЦК КПСС звонит, иногда поздно вечером, иногда и во время своего отпуска, и интересуется делами партийной организации, спрашивает: как виды на урожай, что с промышленностью, что нового в области, ну и, конечно, как ты себя чувствуешь и чем тебе, дорогой, помочь? Этим ли путем или просто постепенной, незаметной на первый взгляд заменой старых секретарей на более молодых и лояльных, но он обеспечил себе к XXIII съезду партии поддержку подавляющего большинства партийной элиты».

В марте 1966 г. состоялся XXIII съезд КПСС, первый съезд при новом руководстве. Все прошло как по нотам. Брежнев сделал пятичасовой доклад. Многие ждали, что он попытается реабилитировать Сталина. Однако в речи Брежнева имя Сталина было упомянуто лишь однажды (в связи с победой в войне). Таким образом, до сих пор бытующая версия, что смещение Хрущёва было организовано для того, чтобы реабилитировать Сталина и окончательно задавить робкие ростки демократии, никак не подтверждается.

На съезде выступил первый секретарь Московского горкома партии Н. Г. Егорычев, который, ссылаясь на Ленина, предложил восстановить должность генерального секретаря и Политбюро. Оба решения съезд единодушно поддержал – и Брежнев стал Генеральным (именно так, с большой буквы, и будет в дальнейшем писаться его должность, как и должность всех его преемников).

В июле 1966 г. состоялось еще одно ключевое назначение. Было воссоздано общесоюзное Министерство охраны общественного порядка, упраздненное Хрущёвым (с 1968 г. Министерство внутренних дел). И министром, преодолев некоторое сопротивление в Президиуме ЦК КПСС, Брежнев назначил своего давнего и верного соратника Н. А. Щёлокова, вызвав его из Молдавии, где тот был вторым секретарем республиканской Компартии. Сейчас Щёлоков прежде всего ассоциируется с «брежневской коррупцией» (и действительно, безгрешен он не был, хотя по современным меркам вся эта «коррупция» выглядела убого). Однако как министр он сделал много полезного. Например, при нем в системе МВД появились научные институты, изучавшие различные проблемы криминалистики, предлагавшие новые методы раскрытия преступлений, и т. д. Как и его вечный антагонист Андропов, Щёлоков предпринимал серьезные усилия для улучшения имиджа своего ведомства. Авторы милицейских детективов получали престижные премии, снимались сериалы (из наиболее популярных можно вспомнить «Следствие ведут знатоки», «Место встречи изменить нельзя» и «Рожденная революцией»), День милиции 10 ноября стал заметным праздником (по крайней мере концерты в этот день были чуть ли не лучшими в году).

Политические игры в верхах в основном закончились в 1967 году, когда Брежнев окончательно избавился от трех сильных и самостоятельных фигур. В мае он снял Семичастного с должности председателя КГБ, в июне убрал Егорычева с поста первого секретаря Московского горкома КПСС, а в сентябре Шелепин лишился поста секретаря ЦК.

7 марта 1967 г. дочь Сталина Светлана Аллилуева, находившаяся в Индии, попросила политического убежища в американском посольстве в Дели. Эта ситуация вызвала сильное раздражение политического руководства. Но сам Брежнев решил воспользоваться этим в своих интересах. Немного выждав, в мае 1967 г., он предложил снять Семичастного с должности председателя КГБ, причем в вину ему, помимо прочего, поставили побег Аллилуевой. Момент был выбран точно – покровитель и союзник Семичастного Шелепин как раз лежал в кремлевской больнице, ожидая срочной операции. Семичастный отправился на Украину первым заместителем председателя Совета министров (эту должность добавили специально для него), а председателем КГБ неожиданно для многих стал секретарь ЦК Ю. В. Андропов. Андропов не принадлежал к брежневской команде, не был особенно близок с Генеральным секретарем, и тем не менее Брежнев выбрал именно его. Тут стоит упомянуть, что Андропов был советским послом в Будапеште в 1956 году и навсегда запомнил повешенных на фонарях венгерских коммунистов и офицеров органов безопасности. Отсюда его жесткая политика в отношении любой оппозиции как внутри СССР, так и в социалистическом лагере в целом. Впрочем, без присмотра осторожный Брежнев его не оставлял – первым заместителем Андропова был назначен давний соратник Брежнева по Молдавии С. К. Цвигун, а в октябре 1970 г. еще одним его заместителем стал другой доверенный человек Леонида Ильича, муж его двоюродной сестры Г. К. Цинев.

Вскоре подставился еще один влиятельный союзник Шелепина, Егорычев. На пленуме ЦК он выступил с резкой критикой оборонной политики. Таким образом он вторгся в сферу, которую курировал сам Генеральный секретарь и его ближайший соратник Д. Ф. Устинов. Брежнев расценил его критику как попытку контратаки со стороны «группы Шелепина», хотя сам Егорычев впоследствии настаивал, что выступал исключительно по собственной инициативе. Как бы то ни было, высказывания Егорычева были тут же резко раскритикованы, и он подал заявление об отставке. Вместо него первым секретарем горкома КПСС был избран В. В. Гришин, до этого работавший председателем ВЦСПС. И тут открылась возможность для новой «рокировочки».

Новым председателем ВЦСПС неожиданно для всех стал секретарь ЦК А. Н. Шелепин. Правда, до следующего, сентябрьского пленума он все еще формально сохранял свой пост секретаря ЦК, но его политическая карьера завершилась. Так как никаких особых претензий к Шелепину (в отличие от Семичастного и Егорычева) не было, а его перемещение объяснялось исключительно «производственной необходимостью», он остался членом Политбюро. Оставалось подождать подходящего случая, чтобы окончательно убрать его из высших партийных органов. Такой случай представился через несколько лет.

В 1975 г. Шелепин ездил в Англию во главе профсоюзной делегации. Его как бывшего председателя КГБ встретили обструкциями и демонстрациями протеста (кстати, советский посол это предвидел и предупреждал руководство). В результате неудачной поездки Шелепин был выведен из состава Политбюро и отправлен на ничтожную должность заместителя председателя Комитета по профессионально-техническому образованию.

Больше соперников в политическом руководстве у Брежнева не было.

В 1965–1970 гг. предпринимались достаточно серьезные попытки экономических реформ. Главной их целью было поднять эффективность производства, в частности, используя механизм личной материальной заинтересованности работника. Вообще термин «застой» мало подходит к первым годам правления брежневского Политбюро.

Необходимость реформирования экономики осознавалась высшим руководством СССР. Обсуждение будущих реформ, причем достаточно основательное, шло еще с 1962 года. Но практическая реализация предложенных реформ началась только после смещения Хрущёва.

Начали с сельского хозяйства. На мартовском (1965 г.) пленуме ЦК КПСС с большим докладом «О неотложных мерах по дальнейшему развитию сельского хозяйства в СССР» выступил Брежнев. Он фактически констатировал провал сельскохозяйственной политики Хрущёва.

Статистика свидетельствовала о глубоком кризисе сельскохозяйственного производства. Брежнев назвал три основные причины, которые, по его мнению, предопределили отставание этого сектора экономики:

– волюнтаристские методы управления селом, игнорирование экономического стимулирования;

– неподкрепленность экономическими мерами, и в частности ценовой политикой, огромных задач, которые ставились перед сельским хозяйством;

– низкий уровень культуры земледелия, отсутствие государственной политики повышения плодородия почв.

Пленум постановил: снизить план закупки зерна с 4 до 3 млрд 400 млн пудов и определить этот план как неизменный до 1970 г. Одновременно предполагалось поднять закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию. Вводилось экономическое стимулирование роста сельскохозяйственного производства: за поставленный сверх плана хлеб устанавливались надбавки до 50 %. Выросли инвестиции в сельское хозяйство.

Была введена гарантированная зарплата для колхозников. Были сняты многие ограничения на развитие личных подсобных хозяйств колхозников, рабочих и служащих. Позднее, на майском 1966 г. пленуме ЦК КПСС, была принята амбициозная программа мелиорации. Все эти меры были, как сейчас принято говорить, шагом в правильном направлении, хотя и не дали того эффекта, на который рассчитывали их инициаторы.

Накануне принятия нового пятилетнего плана развернулась оживленная дискуссия о путях развития советской экономики. Предлагалось, в частности, составлять план не сверху, а снизу, от предприятия, которое должно дать свои предложения к плану.

На сентябрьском (1965 г.) пленуме ЦК КПСС с докладом «Об улучшении управления промышленностью, совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленных предприятий» выступил председатель Совета министров СССР А. Н. Косыгин. В докладе содержались призывы к пересмотру системы управления, отказу от совнархозов и восстановлению отраслевого принципа управления. Косыгин уточнял: не восстановление досовнархозовской системы министерств, а сочетание централизации руководства с расширением оперативно-хозяйственной самостоятельности предприятий. Главным показателем для промышленных предприятий должен был стать объем реализованной продукции. При этом предлагаемая реформа ни в коей мере не означала отказа от централизованного планирования.

Вскоре были приняты законы об изменении органов управления и созданы 29 общесоюзных и союзно-республиканских министерств. Произошло возвращение от территориального к отраслевому принципу управления.

Семья Брежневых в санатории «Пушкино». Крым 1960-е гг.

Ликвидация совнархозов и восстановление министерств, централизованного управления временно дали положительный эффект в развитии промышленности. Некоторое время действовали региональные связи, доставшиеся в наследство от совнархозов, но теперь они были обеспечены централизованными инвестициями, отраслевой наукой и технической политикой.

Сентябрьский пленум стал началом экономической реформы. С I квартала 1966 г. на новую систему было переведено 43 предприятия; со второго еще 200, в том числе 180 союзного и союзно-республиканского подчинения и 20 республиканского. Проведение реформы вскоре столкнулось с противоречиями между экономическими закономерностями и политическими установками. И тем не менее реформа 1965 г. дала заметный толчок развитию народного хозяйства. Объем промышленного производства в восьмой пятилетке вырос в полтора раза, производительность труда – на треть.

Важным фактором, все более значительно влиявшим на экономическое положение страны, стало стремительное расширение добычи нефти и газа в Западной Сибири.

Удалось на некоторое время ослабить зависимость страны от закупок продовольствия за границей. После тяжелых 1963–1965 гг. СССР резко сократил закупки хлеба за рубежом.

Произвели большое впечатление введение пятидневной рабочей недели, уравнение пенсионного возраста колхозников с остальными трудящимися (до 1968 г. мужчины-колхозники уходили на пенсию в 65 лет, женщины в 60), повышение заработной платы и снижение цен на товары народного потребления – ткани, детские изделия, часы, велосипеды, фотоаппараты и т. д. И хотя многие продовольственные товары оставались дефицитными, эти конкретные шаги, несомненно, прибавили популярности новому руководству.

Особое место в социально-экономической политике нового руководства занимало жилищное строительство. Обычно подчеркивается, и вполне справедливо, что массовая городская застройка началась по инициативе Н. С. Хрущёва.

Однако здесь есть один очень важный нюанс. Для массового строительства дешевого жилья, т. е. знаменитых «хрущоб»-пятиэтажек, послужили образцом дома, разработанные для строительных рабочих, – временные пристанища для приглашенной на строительство столицы рабочей силы. Специальная группа архитекторов разрабатывала проекты жилых домов с крайне простым и дешевым оснащением. Начиная с 1953 г., когда Н. С. Хрущёв стал первым секретарем ЦК КПСС, именно такие дома стали строиться в массовом порядке – за счет сокращения всего прочего строительства.

При Брежневе, конечно, продолжалось строительство и такого жилья, но одновременно в серию запускались новые, намного более комфортные серии жилых домов.

При этом если в 1956–1965 гг. было введено в эксплуатацию примерно 560 млн кв. м жилья, то за последующие 20 (в основном брежневских) лет – в 1965–1985 гг., – около 1200 млн кв. м Другими словами, количественный рост был не так уж велик, но брежневские дома были несравненно более комфортны и, кстати, рассчитаны на гораздо больший срок.

Если в экономике, несмотря на сопротивление аппарата, все же происходили некоторые позитивные сдвиги, то в идеологии брежневское руководство ничего предложить не смогло. Хрущёвская критика Сталина и его же утопические рассуждения о близящемся коммунизме вызвали определенный отклик в обществе, среди молодежи прежде всего. Впрочем, и тогда мало кого впечатлил включенный в новую программу партии, принятую XXII съездом, «Моральный кодекс строителя коммунизма», чуть ли не дословно воспроизводивший большинство евангельских заповедей.

В брежневскую эпоху практически ни одна идеологическая кампания никакого отклика в обществе не имела. Огромная пропагандистская машина работала вхолостую, а порой и с обратным желаемому результатом. Долгие и наукообразные дискуссии о рАзвитом и развито́м социализме вызывали в лучшем случае лишь скептические усмешки.

Но важно понимать, что дело не только в бездарности брежневских идеологов. Общество, если можно так сказать, повзрослело. Нужны были какие-то в прямом смысле слова революционные идеи, а их не было. И уж тем более не мог их предложить Генсек Брежнев, всегда скептически относившийся к идеологии. Впрочем, по части новых идей в любой области Леонид Ильич всегда был не силен…

В постсоветской историографии давно уже стало общим местом, что при Брежневе произошел откат к более жестким формам контроля над обществом. В качестве примеров приводятся политические процессы, в частности дело Синявского и Даниэля, или, например, положенные на полку фильмы или неизданные рукописи.

Брежнев разговаривает по телефону с членами экипажа космического корабля «Восход 2» П. И. Беляевым и А. А. Леоновым. Москва 18 марта 1965 г.

На самом деле открытые политические процессы (при всей их несправедливости, а порой беззаконности) – это уже шаг вперед по сравнению с процессами закрытыми. По крайней мере мыслящая часть общества получила возможность хоть как-то реагировать на происходящее. Как справедливо отмечал историк Р. Г. Пихоя, «с середины 60-х до начала 80-х гг. коллективные письма советскому руководству, подписанные видными учеными, деятелями литературы и искусства, стали характерным проявлением политического протеста в СССР. Они распространялись в рукописном виде, попадали в самиздат, передавались западными радиостанциями на Советский Союз». Сам факт, что именно при Брежневе столь откровенная форма политического протеста стала возможной, говорит о многом. Кстати, тогда же начались и первые публичные акции правозащитников – начиная с демонстрации на Красной площади по поводу ввода войск в Чехословакию, в которой приняли участие 7 человек.

Что касается фильмов, то, прежде чем положить на полку, их требовалось снять – и за немалые государственные деньги (а других в кинематографе и не было). Фильмы, запрещенные к показу при Брежневе, просто не могли быть созданы при его предшественниках – и это притом что большинство кинокартин тех лет, которые давно и заслуженно вошли в категорию советской классики, никто не запрещал.

Брежнев в рабочем кабинете.

Пожалуй, единственно реальным цензурным ограничением стало негласное табу на тему сталинских репрессий. Их не отрицали, их просто старались не вспоминать. И фильмы, снятые в конце 50-х – начале 60-х годов, где эта тема была одной из основных, постепенно исчезли из проката, их не показывали по телевизору, не переиздавались повествующие об этом книги, и так далее. Но одновременно не происходило то, чего – с надеждой или со страхом – ожидало общество. Не было полной и безоговорочной реабилитации Сталина. Максимум, что мог себе позволить брежневский режим, – показать мудрого Верховного главнокомандующего в пафосной серии фильмов «Освобождение» (говорят, при первом появлении на экране Сталина зрители встречали его аплодисментами). Но этим дело и ограничилось.

При этом мало кто знает, что количество арестованных по политическим статьям при Брежневе (по сравнению с «либеральной» хрущевской эпохой), начиная уже с 1965 года, сократилось в разы.

Если попытаться обобщить изменения, происходившие в СССР с октября 1964 по 1968 г., становится ясно, что это был внутренне противоречивый процесс, в котором попытки экономической модернизации сочетались с попытками как бы приморозить развитие общества. Ответом явилось возникновение диссидентского движения.

 

Пражская весна и московские заморозки

В это время СССР не без успеха противостоял США по всему миру, что наиболее очевидно проявилось во Вьетнаме, куда СССР поставлял, в частности, системы противоздушной обороны и предоставлял военных специалистов. Делались попытки наладить отношения с Китаем, испорченные при Хрущёве.

Однако переговоры с прибывшей в Москву китайской правительственной делегацией не принесли никаких результатов – китайцы потребовали полного отказа КПСС от ее политики в международном рабочем движении и признания правоты КПК во всех идеологических спорах с нашей партией в 1960–1964 годах. На приглашение прислать в Москву делегацию на XXIII съезд КПСС китайское руководство ответило публичным и грубым отказом. Отныне все отношения между Китаем и СССР по партийной линии были прерваны более чем на 20 лет.

С началом так называемой культурной революции в Китае были прерваны практически и все другие контакты между СССР и КНР, кроме формально поддерживаемых дипломатических отношений. Уже в 1966–1968 годах все чаще и чаще происходили различные инциденты на советско-китайской границе; которые весной 1969 года переросли в кровопролитные столкновения. В марте 1969 г. после многочисленных провокационных акций китайские воинские подразделения вторглись на остров Даманский на реке Уссури и предприняли попытку его вооруженного захвата. Силами пограничников и войск Дальневосточного военного округа китайцы были выбиты на свою территорию.

Главную ответственность за начавшуюся с 1969 года военную конфронтацию между СССР и КНР несло руководство Пекина, которое таким образом стремилось ослабить политический ущерб от провалов своей внутренней политики. Лишь за лето 1969 года было зарегистрировано около 500 нарушений границы и военных столкновений. Китай объявил Советский Союз врагом № 1, руководство Китая призвало весь народ готовиться к большой войне и рыть бомбоубежища. Было также принято решение о форсировании производства китайских атомных бомб и ракетного оружия.

Советский Союз не мог игнорировать создавшееся положение. Было решено создать крупные военные объекты вдоль всей советско-китайской границы. Сюда перебрасывались десятки дивизий из других военных округов, строились военные городки и укрепления, аэродромы, ракетные базы и т. п. Для создания необходимой глубины обороны на востоке следовало построить новую железную дорогу между западными и восточными районами СССР – знаменитую Байкало-Амурскую магистраль. Все эти проекты создавались в большой спешке и потребовали выделения десятков миллиардов рублей, что, естественно, крайне осложнило экономическое положение страны, вызвало сокращение ряда важных социальных программ и не позволило реализовать планы расширения производства товаров народного потребления.

Чрезвычайно трудная ситуация для СССР сложилась в 1967–1970 годах и в странах Восточной Европы. С 1967 года стало осложняться положение в Польше – первый секретарь Польской объединенной рабочей партии В. Гомулка и его ближайшее окружение стремительно теряли популярность в народе. В партийном руководстве образовалось несколько фракций, оппозиционные группировки множились среди интеллигенции, студентов и рабочих. Все большую политическую активность проявляла католическая церковь. Гомулка, однако, пытался найти выход из политического и экономического кризиса путем репрессий и закручивания гаек, жесткой цензуры и угроз. Нарастали экономические трудности, очень медленно увеличивалась валовая продукция сельского хозяйства. В конце 1970 года было объявлено о значительном повышении цен на мясо и многие другие продовольственные товары, а также на уголь, строительные материалы и изделия из древесины, продаваемые населению. Последовал взрыв недовольства, начались забастовки и беспорядки. Были задействованы не только силы безопасности, но и армия, применялось оружие, десятки человек были убиты. Спешно созванный в декабре 1970 года пленум ЦК ПОРП исключил Гомулку из ЦК и политбюро и отправил его на пенсию. Первым секретарем ЦК был избран Э. Герек.

Брежневское руководство приняло решение об увеличении материальной и финансовой помощи ПНР и не стало возражать по поводу обращения Варшавы к западным кредиторам, ибо советские возможности были ограничены. В результате опять-таки пришлось пересматривать многие цифры очередного, девятого пятилетнего плана…

Продолжали осложняться отношения между СССР и Румынией. В 1965 г. лидером Румынской коммунистической партии стал Н. Чаушеску. Новое руководство продолжало политику сближения с Китаем и постепенного отхода от СССР. Постепенно все более формальным становилось участие Румынии в организации Варшавского Договора, стали свертываться культурные связи с Советским Союзом, резко сократилось изучение в школах русского языка и затруднялось распространение советской печати.

Но, конечно, особое значение приобрели события в Чехословакии, которые поставили перед руководством СССР много сложных задач.

События в Чехословакии оказали влияние на все стороны жизни СССР – начиная с ситуации в Политбюро ЦК КПСС и кончая всеми аспектами внешней и внутренней политики.

Важно понимать, что поколение, пришедшее к власти в начале 60-х годов, прошло войну. Кто-то, как Брежнев или Егорычев, был на фронте, кто-то, как Косыгин и Устинов, занимался проблемами эвакуации и оборонной промышленности, кто-то, как Андропов и Шелепин, организовывал партизанское движение. Отсюда характерное именно для этого поколения ощущение постоянной внешней угрозы (стоит заметить, что предшествующее поколение, которое формировалось в ходе Гражданской войны, было более склонно к поиску внутренних врагов). Не случайно в связи с Чехословакией постоянно вспоминали о «враждебном капиталистическом окружении» и его агрессивных планах, хотя Запад старался не вмешиваться в чешские события.

Не было полной уверенности в прочности лагеря социализма. Не были забыты ни берлинское восстание 1953 г., ни венгерские события 1956 г., ни волнения в Польше, ни попытки уйти от союза с КПСС в Югославии, Китае, Албании, Румынии.

Советское руководство получало обширную разностороннюю информацию о событиях в Чехословакии – противоборствующие силы внутри чешского руководства постоянно пытались апеллировать к «старшему брату», рассчитывая на поддержку.

Уже в 1967 г. в информации из советского посольства отмечались неблагоприятные тенденции в развитии чешского общества. В январе 1968 года при поддержке советской стороны был избран новый первый секретарь ЦК Компартии Чехословакии А. Дубчек, по словам советского посла в Чехословакии, «безусловно, честный, преданный человек, очень преданный друг Советского Союза».

Однако ситуация стала осложняться – в стране практически перестала действовать цензура, началась критика КПЧ, органов госбезопасности и юстиции, профсоюзов. Последовали отставки нескольких секретарей ЦК, профсоюзных руководителей, министра внутренних дел и генерального прокурора.

Именно тогда у советского руководства возникает резко негативное отношение к происходящему. Было видно, что Дубчек не справляется с ситуацией, в то время как из высших эшелонов власти удаляются просоветски настроенные деятели. Правда, как именно реагировать на ситуацию, было не ясно. Андропов, на которого в свое время тяжелое впечатление произвели венгерские события 1956 года, больше всего боялся, что в Праге события пойдут по венгерскому сценарию. Секретарь ЦК Б. Н. Пономарев предложил обратиться к чешскому руководству с письмом-предупреждением. Шелепин с самого начала заявил о себе как о стороннике самой жесткой политики – вплоть до силового вмешательства. Сам же Брежнев предложил провести на территории Чехословакии учения войск Варшавского Договора и таким образом оказать давление на чешское руководство.

Тем временем в чешских военных кругах заговорили о полном пересмотре всей оборонной политики – в качестве вариантов говорилось и о возможной ликвидации Варшавского Договора, и о провозглашении Чехословакией политики нейтралитета. И тем не менее, насколько позволяют судить материалы ЦК и Политбюро, Брежнев все еще занимал осторожную позицию, настаивая на политических, а не силовых вариантах решения чехословацкой проблемы. В этом его поддерживал Косыгин. Андропов и Устинов требовали принять решительные меры.

Окончательно позиция советского руководства, предусматривавшая возможность развития ситуации по двум вариантам – по пути политических решений и по пути применения крайних мер, была утверждена Политбюро ЦК КПСС 26–27 июля 1968 г. К тому времени стало ясно, что США не будут вмешиваться – они были слишком заинтересованы в переговорах на высшем уровне по вопросам разоружения.

Были подготовлены основные требования к чешскому руководству. Предлагалось, в частности, запретить деятельность всех политических организаций, выступающих против социализма; восстановить контроль партии за средствами массовой информации; отправить в отставку наиболее одиозных (с советской точки зрения) деятелей. Документ кончался, по сути, ультиматумом: «Только проведение этих мероприятий не на словах, а на деле позволит нам – социалистическим странам – не прибегать к крайним мерам. В противоположном случае, и мы говорим вам со всей прямотой, у нас не остается другого выхода, как прибегнуть к крайним мерам».

На переговорах с чешским руководством Брежнев всячески старался дать понять, что сам-то он не сторонник крайних мер, но его товарищи по Политбюро настаивают на более решительной политике. Впрочем, в узком кругу он высказывался вполне определенно: «Если бы я потерял Чехословакию, мне бы пришлось уйти с поста Генерального секретаря».

Переговоры успехом не увенчались. Дубчек вроде бы и соглашался на большинство советских требований, но, ссылаясь на сложную обстановку, ничего не предпринимал, а возможно, и не собирался предпринимать.

Пребывание делегации СССР в Венгрии. 30 ноября 1972 г.

21 августа 1968 года началась операция «Дунай». В Чехословакию были введены советские войска. В интервенции приняли участие также ГДР, Венгрия, Польша и Болгария (правда, немецкие войска в последний момент решили в страну не вводить, оставить на границе, чтобы не вызывать ассоциаций с немецкой оккупацией времен войны). Чехословацкое руководство было арестовано и вывезено в Москву. Население Чехословакии бурно протестовало, да и во всем мире высказывалось возмущение действиями СССР. Но потерять Чехословакию для советского руководства было страшнее…

«Пражская весна» аукнулась в Москве заморозками – напуганные чешскими событиями кремлевские идеологи начали закручивать гайки и выискивать крамолу. Первой под раздачу попала гуманитарная интеллигенция – историки, экономисты, философы.

Примеров можно приводить много. Было ликвидировано так называемое новое направление в историографии. Речь шла об изучении проблем абсолютизма в истории России, уровня развития капиталистических отношений, многоукладности в экономике страны, предпосылках и движущих силах Октябрьской революции. Лидерами нового направления были директор Института истории СССР П. В. Волобуев, историки К. Н. Тарновский, И. Ф. Гиндин, М. Я. Гефтер. В результате многие авторы надолго потеряли возможность публиковать свои исследования, сменилось руководство Института истории СССР, произошло очевидное отставание в изучении проблематики конца XIX – начала XX вв.

Жесткой (если не сказать зубодробительной) критике подвергались историки, пытавшиеся объективно разобраться в таких сложных явлениях, как коллективизация (В. П. Данилов, Н. А. Ивницкий) или начало войны (А. М. Некрич). Вновь были ограничены возможности для работы в архивах, приоткрывших в начале 1960-х гг. часть секретных фондов для исследователей.

Доставалось и философам – в коллективной монографии «Ленинизм и диалектика общественного развития», по мнению партийных идеологов, содержался «ряд ценных разделов, но вместе с тем в ней имеются крупные ошибки принципиального характера».

Отказ от расширения экономических реформ повлек за собой критику тех экономистов, которые продолжали обосновывать необходимость применения рыночных механизмов в условиях советской экономики.

В результате в общественных науках произошел откат к ситуации если не 1940-х, то конца 1950-х годов.

Трудно сказать, в какой степени Брежнев инициировал эту политику, следил за ней или даже знал о ней. Но главным организатором «приведения к покорности» общественных наук был С. П. Трапезников, его давний соратник еще по Молдавии, занимавший должность заведующего отделом науки и учебных заведений ЦК КПСС в 1965–1983 гг.

Если ситуация в общественных науках затрагивала прежде всего академические и университетские круги, то гораздо больший общественный отклик получила отставка А. Н. Твардовского с поста главного редактора «Нового мира» и изменения в составе редколлегии, а также история с Нобелевской премией А. И. Солженицына и его последующей высылкой из СССР. Любопытно, что на высылке Солженицына настаивал Андропов, а вот министр внутренних дел Н. А. Щёлоков направил на имя Брежнева записку, в которой возражал против подобной меры и одновременно достаточно цинично предлагал: «Надо не публично казнить врагов, а душить их в своих объятиях. Это элементарная истина, которую бы следовало знать тем товарищам, которые руководят литературой». Судя по многочисленным пометкам Брежнева на этой записке, она пришлась ему по душе, но на конфронтацию с большинством Политбюро он не пошел. Тем не менее и принимать окончательное решение не спешил. Лишь в феврале 1974 г. (то есть через четыре года после присуждения Солженицыну Нобелевской премии и первых предложений Андропова по его высылке) появился закрытый Указ Верховного Совета СССР о лишении Солженицына советского гражданства.

И тем не менее было бы ошибкой считать, что после 1968 г. во внутренней политике полностью возобладал жесткий курс. После прихода на пост председателя КГБ Ю. В. Андропова изменились методы работы комитета. Выше уже говорилось, что существенно сократилось число арестов по политическим обвинениям. Много писали о том, что КГБ при Андропове стал практиковать помещение активных диссидентов в психушки, но одновременно забывали, что чуть ли не самым общепринятым средством воздействия стали так называемые профилактические беседы. Человека, который, например, допускал сомнительные высказывания, приглашали в КГБ и очень вежливо (предлагая при этом чай и бутерброды) разъясняли, что он не прав. Для многих такого вежливого предупреждения оказывалось достаточно, а на дальнейшую карьеру сам факт такой беседы практически не влиял.

Масштабы подобного профилактирования видны из отчетов КГБ – «соотношение числа лиц, подвергнутых уголовной репрессии и «профилактированных» органами КГБ в период 1967–1974 гг., составляет 1:25, а по такому виду особо опасных государственных преступлений, как антисоветская агитация и пропаганда, – 1:96». А если посмотреть на абсолютные цифры, то в период с 1967 по 1974 г. «профилактировано» было около 120 тысяч человек.

Л. И. Брежнев и Р. Никсон (1973). Между ними – переводчик В. М. Суходрев.

Но важнее было другое. Менялось советское общество. Постепенно возникала официально игнорируемая, но тем не менее весьма сложная социальная структура, сходная с социальной структурой других развитых стран. Радикально изменился уровень образования: к середине 1980-х годов каждый четвертый работник, по данным официальной статистики, был связан в основном с умственным трудом. Завершался процесс урбанизации: уже к началу 1960-х годов городское население превышало по численности сельское, причем изменение этого соотношения в пользу города продолжалось достаточно высокими темпами.

Возникло и приобрело некоторую известность диссидентское движение. Впрочем, сознательное политическое или идеологическое сопротивление было уделом узкого круга. Но гораздо шире были распространены неосознанные или полуосознанные формы недовольства. Чрезвычайно большую роль играли культурные и бытовые традиции. Само наследие русской и мировой культуры рождало духовное противостояние если не с режимом в его полноте, то по крайней мере с наиболее негативными его проявлениями. Постепенно возникали ячейки гражданского общества, хотя и не осознававшие себя в этом качестве. «Люди тянулись друг к другу. Образовывались как бы клетки новой общественной структуры. Впервые возникало настоящее общественное мнение», – вспоминали впоследствии участники этого процесса.

И это общество, точнее, образованная и политически активная его часть вступала в диалог с властью почти на равных. В течение 60-х – первой половины 80-х годов шел интереснейший процесс – власть примораживала идеологическую ситуацию в одной области, общество добивалось хотя бы незначительных уступок в другой. Постепенно, но неуклонно границы дозволенного расширялись. Возник феномен Высоцкого, бардовское движение, неформальное искусство. И это тоже характерная черта брежневского «застоя».

Ввод войск в Чехословакию и закручивание гаек в идеологической сфере породили у поклонников Сталина надежды на реабилитацию вождя.

Отдел пропаганды и отдел науки ЦК вместе с Институтом марксизма-ленинизма обратились к руководству партии с предложением подготовить статью к девяностолетию со дня рождения Сталина в декабре 1969 года. Большая статья с портретом Сталина была подготовлена к печати и разослана во все центральные газеты союзных республик и переведена на местные языки. Предполагалось, что сначала она выйдет в «Правде», а на следующий день и в других газетах.

Л. И. Брежнев и Р. Никсон.

На заседании Политбюро, однако, мнения о публикации этой статьи разделились. За высказалось очевидное большинство (Суслов, Шелест, Мазуров, Гришин, Шелепин, Косыгин, Устинов, Андропов, Воронов, Соломенцев, Щербицкий, Кунаев, Рашидов, Машеров, Капитонов). Против были Подгорный, Кириленко, Пельше, Пономарев.

Когда все высказались, Брежнев очень умело подвел итоги обсуждения:

«Скажу вам откровенно, что я вначале занимал позицию – не публиковать статью. Стоит ли нам вновь этот вопрос поднимать? Но, побеседовав со многими секретарями обкомов партии, послушав ваши выступления, я думаю, что все-таки действительно больше пользы в том будет, если мы опубликуем статью. Ведь никто не оспаривает его революционных заслуг. И никто не сомневается в его серьезных ошибках. И, конечно, речь не идет о том, чтобы перечислять какие-то цифры погибших людей. А в спокойном тоне написать статью на уровне понимания этого вопроса ЦК КПСС и в духе принятых решений съезда и ЦК. Если мы напечатаем статью, то будет каждому ясно, что мы не боимся прямо сказать правду о Сталине, указать то место, какое он занимает в истории, чтобы не думали люди, что освещение этого вопроса в мемуарах отдельных маршалов, генералов меняет линию Центрального комитета. Вот эта линия и будет высказана в этой статье».

Во время визита в США в 1973 г.

Утром 21 декабря в «Правде», а затем и в других газетах была опубликована небольшая заметка «К 90-летию со дня рождения И. В. Сталина», в которой главное место уделялось изложению именно «ошибок и извращений, связанных с культом личности», а вовсе не заслуг Сталина. При всех недостатках, умолчаниях, двусмысленных формулировках новая заметка о Сталине по крайней мере формально подтверждала линию XX и XXII съездов партии.

Как бы уравновешивая отказ от публикации реабилитирующей Сталина статьи, в 1970 году на его могиле у Кремлевской стены поставили бюст работы известного скульптора Н. В. Томского.

В 1977 г. была принята новая советская (или брежневская) Конституция. В конце 1940-х годов Сталин, а в начале 1960-х годов Хрущёв предпринимали попытки разработать новую Конституцию СССР, однако Сталин от этой идеи впоследствии отказался, а Хрущёв попросту не успел.

Конституция СССР 1977 г. провозглашала построение в СССР развитого социализма. СССР был охарактеризован как «социалистическое общенародное государство, выражающее волю и интересы рабочих, крестьян и интеллигенции, трудящихся всех наций и народностей страны».

Аксиомой в современной российской историографии стало утверждение о том, что «впервые в Конституцию была включена специальная статья, провозглашавшая КПСС «ядром политической системы». На самом деле, подобная (126-я) статья была уже и в Конституции 1936 г., правда, сам тон ее был несколько менее безапелляционным. В ней, в частности, говорилось, что «наиболее активные и сознательные граждане из рядов рабочего класса, трудящихся крестьян и трудовой интеллигенции добровольно объединяются в Коммунистическую партию Советского Союза, являющуюся передовым отрядом трудящихся в их борьбе за построение коммунистического общества и представляющую руководящее ядро всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных».

Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев и Президент США Дж. Форд во время подписания совместного советско-американского коммюнике. 24 ноября 1974 г.

То есть одна формула, «руководящее ядро», была заменена другой – «руководящая и направляющая сила», однако особый статус ВКП(б) – КПСС подчеркивался в обоих вариантах.

Здоровье Брежнева слабело, но его политические позиции усиливались. Он продолжал вводить в руководство партии и страны надежных людей. На заседании Политбюро в ноябре 1978 г. кандидатами в члены Политбюро стали его старый друг, первый заместитель председателя Совета министров Н. А. Тихонов (будущий преемник Косыгина) и первый секретарь Компартии Грузии Э. А. Шеварднадзе, а секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству вместо умершего Ф. Д. Кулакова стал первый секретарь Ставропольского крайкома М. С. Горбачёв.

Брежнев и Фидель Кастро. Гавана, 1974 г.

«Пражская весна» повлияла и на развитие экономики. По свидетельству работавшего тогда инженером на «Уралмаше» Н. А. Рыжкова, «реформу начали откровенно и резко скручивать в конце 60-х. Опять-таки внизу, на производстве, это чувствовалось особенно отчетливо и больно: только вздохнули, как кислород вновь перекрывают… Те, кто сразу усмотрел в экономических преобразованиях угрозу политической стабильности, только повода дожидались, чтобы эту реформу придушить. И повод подоспел. Весна 68-го, «пражская весна», не на шутку перепугала столпов и охранителей догматической идеологии».

Отказ от проведения экономических реформ был зафиксирован в решениях декабрьского (1969 г.) пленума ЦК КПСС. Там содержались привычные требования – об улучшении использования резервов производства и усилении режима экономии в народном хозяйстве, призывы к борьбе с нарушителями государственной и трудовой дисциплины, против бесхозяйственности и так далее.

Помимо идеологических соображений и сопротивления консервативной части аппарата причиной отказа от реформы послужило то, что появился новый и весьма обширный источник валютных поступлений. После открытия в 1960 г. на севере Западной Сибири громадных запасов нефти и газа страна все более оказывалась в зависимости от экспорта сырья. На полученную валюту закупались как продовольствие и ширпотреб, так и высокотехнологическое оборудование.

Л. И. Брежнев и Фидель Кастро.

Однако какова была личная роль «дорогого Леонида Ильича» в этом повороте? Постоянно звучат утверждения о том, что Брежнев в экономике мало что понимал, а Косыгина недолюбливал и потому свернул реформу. Однако Косыгин тем не менее оставался председателем Совета министров до октября 1980 г. – дольше всех глав правительств за всю историю России. Причиной его отставки послужило состояние здоровья (тогда этому, впрочем, никто не поверил, но через два месяца Косыгин скончался). Как бы то ни было, тут требуются дальнейшие исследования, основанные на документах пока еще закрытых (или полузакрытых) архивных фондов.

Тот же Н. И. Рыжков в другом месте пишет: «Дальнейшие, при Л. И. Брежневе, попытки в какой-то степени реанимировать и усовершенствовать ее (косыгинскую реформу. – А. Г.) практического успеха уже не имели». Значит, такие попытки все же были?..

В 1979 г. был подготовлен аналитический доклад о состоянии и перспективах советской экономики, в котором содержалась реалистическая картина экономического положения страны, указывалось, что неизбежно будут нарастать финансово-экономические проблемы, что промышленность нуждается в радикальном, структурном реформировании, что страна начинает безнадежно отставать в использовании передовых технологий. Доклад, подготовленный группой во главе с заместителем председателя Совета министров СССР академиком В. А. Кириллиным, вызвал раздражение политического руководства. Кириллина сняли с его поста, а сам доклад был засекречен.

 

Разрядка напряженности: начало и конец

В 70-х гг. в советской внешней политике сочетались противоречивые тенденции. Декларируя принцип «мирного сосуществования как специфической формы классовой борьбы», советское руководство одновременно продолжало курс на активную поддержку стран социализма и социалистической ориентации по всему миру. При этом постоянно возникал конфликт интересов между СССР и США, шире – между Востоком и Западом.

Наиболее явным проявлением этого конфликта стала вьетнамская война. Официальная позиция социалистических стран была выражена в резолюции международного совещания коммунистических и рабочих партий в июне 1969 г.: «Право вьетнамского народа вести борьбу в защиту своего отечества – это священное и неприкосновенное право всех народов на самооборону». Заявление призывало развернуть «многообразные, еще более мощные и координированные действия антиимпериалистических и миролюбивых сил в поддержку вьетнамского народа, борющегося против агрессии США».

Подписание договора ОСВ-2. 1979 г.

Разумеется, поддержка не ограничивалась подобными заявлениями. Во Вьетнам регулярно поступала советская военная техника, продовольствие, нефтепродукты, предоставлялись кредиты, там постоянно находилось несколько сотен военных специалистов, по преимуществу в войсках ПВО.

В январе 1973 г. после длительных переговоров в Париже было подписано Соглашение о прекращении войны и восстановлении мира во Вьетнаме. Вскоре состоялась международная конференция по Вьетнаму, в которой приняли участие делегации Демократической Республики Вьетнам, США, Республики Южный Вьетнам, а также СССР, Франции, Китая, Великобритании и четырех других государств.

Помимо военных успехов северовьетнамской армии, успешное подписание соглашения было предопределено тем, что руководство СССР проявляло явную заинтересованность в снижении уровня военного противостояния. В том же 1973 г. начало свою работу Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе, была заключена международная Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления бактериологического оружия. СССР и США подписали Договор об ограничении систем противоракетной обороны, Соглашение о предотвращении ядерной войны, Временное соглашение о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений, а также Договор об ограничении подземных испытаний ядерного оружия.

В апреле 1975 г. северовьетнамские войска заняли Сайгон. Северный и Южный Вьетнам объединились под властью коммунистов. В результате значительно возросло влияние Вьетнама в Лаосе и Камбодже, а позиции США в этом регионе ослабли.

«Созидание во имя мира. XXVI съезд партии». Художник Д. Налбандян.

Получалось, что Советский Союз, затратив определенные ресурсы, но, ограничив свое военное присутствие небольшим контингентом военно-технических специалистов (не более 500 человек), смог добиться серьезных политико-идеологических и военно-стратегических выгод.

Именно в эти годы Брежнев всерьез заинтересовался внешней политикой. В первые годы пребывания у власти он чувствовал себя в этой сфере не очень уверенно, тем более что с главами западных государств, президентами или премьерами встречались либо председатель Совета министров Косыгин, либо председатель Президиума Верховного Совета Подгорный. Впрочем, Подгорный, как и Брежнев в период его пребывания на посту председателя Президиума, играл чисто протокольную роль. Больше других в международных делах Брежнев доверял министру иностранных дел Громыко. Последний доказывал, что все важные переговоры должен вести не глава правительства, а Генеральный секретарь ЦК КПСС. И после XXIV съезда партии в 1971 году советские послы стали объяснять в странах пребывания, что все послания в Москву следует адресовать не Косыгину, а Брежневу.

Брежнев серьезно отнесся к возможности наладить отношения с ведущими державами и тем самым укрепить мир, хотя некоторые его приближенные утверждали впоследствии, что «все брежневские мирные инициативы – пауза для восстановления военного паритета». Его первая настоящая поездка на Запад в роли руководителя страны состоялась в 1971 году во Францию. Он серьезно готовился, отверг составленные в Министерстве иностранных дел трафаретные тексты речей, требовал от помощников «подобрать человеческие слова». Поездка прошла успешно.

В мае 1972 года президент Соединенных Штатов Ричард Никсон впервые прилетел в Москву, и это было огромное событие для Брежнева. Переговоры в Кремле вели Брежнев, Косыгин и Подгорный. Брежнев старательно делал вид, что нуждается в согласии коллег. Впрочем, Подгорный выступал мало и невнятно, а Косыгин говорил только на экономические темы. Тогда был подписан первый договор об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-1).

Постепенно Брежнев стал чувствовать себя увереннее в сфере международных отношений. На пленуме ЦК в апреле 1973 года он выступил с докладом «О международном положении и внешней политике КПСС», а в июне отправился в Америку с ответным визитом. В беседах с Никсоном Брежнев всячески уверял его, что искренне убежден в необходимости разоружения и установления хороших отношений с Соединенными Штатами.

Брежнев на совещании по сотрудничеству и безопасности в Европе. Хельсинки, 1975 г.

В июне 1974 г. Никсон вновь прилетел в Москву, и на сей раз Брежнев лично встретил его в аэропорту. На этих переговорах, как отмечали члены американской делегации, «тройка – Брежнев, Косыгин и Подгорный – все еще выступала вместе, хотя заметно, что Брежнев меньше прибегает к форме коллективного руководства, чем это было два года назад. Теперь он играл главную роль в дискуссиях, проявлял самостоятельность и проницательность, особенно когда речь заходила о военных делах».

Судя по всему, Брежнев искренне хотел создать условия, которые сделали бы немыслимой войну между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Он теперь видел себя человеком, который сделал реальностью разрядку международной напряженности и не на словах, а на деле пытался сделать все возможное, чтобы не разгорелась ядерная война. И на переговорах он был склонен к поиску компромисса.

«Наш путь к коммунизму». Художник Д. А. Налбандян

Любопытную характеристику Брежнева оставил Г. Киссинджер, в те годы советник американского президента по национальной безопасности, а позднее госсекретарь США: «Брежнев был не только Генсек КПСС, но и подлинный русский. Он был смесью грубости и теплоты, одновременно неотесанный и обаятельный, хитрый и обезоруживающий… Он казался одновременно полным сил и истощенным… Он испытал достаточно эмоций для одной жизни. Он часто говорил, временами взволновывая собеседника, о страданиях Второй мировой войны… Может быть, все действия Брежнева были полностью игрой?.. Я считаю, что он был искренен в своем желании дать передышку своей стране. В чем я не уверен, так это в цене, которую он был готов заплатить за это».

Именно Брежнев был главным инициатором созыва Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, которое работало с 1973 г., и в результате в Хельсинки в августе 1975 г. руководителями 33 европейских государств, США и Канады был подписан так называемый «Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе». Он включил договоренности, которые должны были выполняться в полном объеме как единое целое, по безопасности в Европе; сотрудничеству в области экономики, науки и техники и охраны окружающей среды; сотрудничеству в гуманитарных и других областях.

Этот документ как раз являл собой пример компромисса – если для Советского Союза самым важным было признание послевоенных границ, то для Запада – так называемая третья корзина, в которой шла речь о гуманитарных вопросах, в частности о защите прав и свобод человека. При этом предполагалось, хотя в документе этого, разумеется, не было, что в защите нуждаются права человека только в социалистическом лагере…

Вообще говоря, Брежнев, как, впрочем, и руководители крупнейших стран Запада, должны были за подписание этого акта получить Нобелевскую премию мира. Но в 1975 г. эта премия была присуждена академику Сахарову. Брежневу пришлось удовольствоваться Ленинской премией мира, полученной двумя годами ранее.

В июне 1979 г. завершились трудные переговоры по ОСВ-2, которые шли с 1972 г. Договор был подписан в Вене Л. И. Брежневым и президентом США Дж. Картером. Однако не прошло и полугода, как эпоха разрядки завершилась. В декабре советские войска вошли в Афганистан.

На Западе ввод советских войск в Афганистан многие, в том числе и среди политической элиты, расценили как очередной шаг в реализации глобального советского плана завоевания мира. На самом деле внимательное изучение предыстории рокового решения показывает, что СССР – как когда-то США во Вьетнаме – постепенно, не желая и даже не всегда осознавая это, втягивался во внутриафганский конфликт.

Перед вводом войск в Афганистан был по обычаю послан запрос в академические институты, как-то связанные с изучением Ближнего Востока, о возможных последствиях этой акции. Все институты дали отрицательный прогноз – вводить войска в Афганистан было нельзя. Единственным исключением явился документ, который представил Институт США и Канады – тогда его возглавлял будущий «отец русской демократии» академик Арбатов. В заключении его института предсказывалось, что США никак не отреагируют на эту акцию, ограничившись словесным протестом (как в 1968 году). Прогноз оправдался лишь в некоторой степени – США, конечно, не объявили войну СССР и не разорвали дипломатические отношения, но включили режим санкций (самой громкой стал бойкот Московской Олимпиады 1980 года), а также оказывали негласную, но серьезную поддержку афганской оппозиции.

Впрочем, и до получения запроса мыслящая (и информированная) часть российской интеллигенции неплохо представляла себе последствия подобного шага. В ноябре 1979 года в журнале «Наука и жизнь», который до этого практически никогда не публиковал стихи, появился новый перевод баллады Киплинга времен англо-афганских войн, принадлежавший Е. Долматовскому, с многозначительной строчкой: «Если жить еще хотите, никогда, ни за что не ходите через брод на реке Кабул…» Кстати, одним из руководителей журнала тогда все еще оставалась дочь Н. С. Хрущёва Рада Никитична Аджубей.

Агитационный плакат с Л. И. Брежневым.

Но ни Киплинг, ни академические институты не смогли предотвратить этого, очевидно ошибочного, шага. Иногда пишут, что именно Афганистан погубил великую державу – СССР. Это, конечно, преувеличение, тут действовал огромный комплекс объективных и субъективных причин, но и Афганистан, несомненно, сыграл свою роль.

Своеобразная ирония истории заключалась в том, что Брежнев, который всерьез рассчитывал войти в историю как «Леонид Миротворец» (по крайней мере в 70-е годы это прозвище фиксировалось в анекдотах наряду с «Иосифом Грозным» и «Никитой Кукурузником»), начал свое правление, если говорить о внешней политике, с интервенции в Чехословакию и закончил Афганистаном (правда, тут было еще своеобразное послесловие, связанное с ситуацией в Польше, о чем позже). И при этом в отличие от того же Хрущёва он отнюдь не страдал внешнеполитическим авантюризмом и совершал ошибки под давлением обстоятельств. Другое дело, что у него не хватало ни дальновидности, ни характера, чтобы этим обстоятельствам противостоять…

Л. И. Брежнев и Э. Хоннекер. Эта сцена в виде граффити воспроизведена на оставшемся фрагменте Берлинской стены.

Как показали рассекреченные материалы Политбюро, вторжение в Афганистан было предпринято по согласованному предложению трех наиболее авторитетных в военных и международных вопросах коллег Брежнева – Андропова, Громыко, Устинова. Брежнев, к тому времени уже тяжелобольной, согласился с их предложениями, и Политбюро поручило этой тройке дальнейший контроль за ситуацией в Афганистане. А ситуация эта почти сразу же вышла из-под контроля… Теперь известно, что «за речкой» (так иносказательно советские военнослужащие именовали Афганистан, граница с которым проходила по реке Пяндж) погибло примерно 14,5 тысячи советских солдат и офицеров. Многие вернулись инвалидами – как от боевых ранений, так и от свирепствовавшего в Афганистане гепатита. Всего через Афган прошло более полумиллиона советских военнослужащих, и с тех пор термин «афганец» вошел в советскую и российскую повседневность, политическую и даже уголовную хронику.

Война в Афганистане шла своим чередом, а тем временем внимание советского руководства привлек новый кризис. С 1970-х годов в Польше начались массовые выступления против существовавшего политического режима. Влияние движения «Солидарность» стремительно распространялось среди населения страны. С лета 1980 г. начались интенсивные контакты советского и польского политического руководства.

«Кремлевские старцы» были явно недовольны тем, как развивались события в Польше, раздражены отсутствием решительных действий польского руководства против оппозиции. На заседании Политбюро ЦК КПСС 29 октября 1980 г. Брежнев даже заговорил о возможности введения военного положения. Его тут же поддержал Устинов, добавивший, что Северная группа войск находится в полной боевой готовности.

Было ясно, что Польше в этой ситуации требовалось оказывать серьезную экономическую помощь. Однако ресурсы самого СССР сокращались, и масштабы возможной помощи представлялись весьма ограниченными.

Вновь и вновь возникала идея – оказать братской Польше интернациональную помощь, а проще – ввести войска. Однако если Афганистан для советcкого руководства даже и после 1979 г. представлял собой terra incognita, о Польше сказать этого было никак нельзя. Даже не касаясь истории российско-польских отношений (которые всяко были более известны, чем отношения российско-афганские), тут присутствовал и чисто советский опыт (включая личный опыт многих членов советского политического руководства), который однозначно предупреждал: Польша не Чехия, тут сопротивление будет, и трудно предсказать, в каких именно формах.

Как известно, советское руководство все же воздержалось от попыток силового решения польской проблемы, и, судя по всему, не в последнюю очередь благодаря осторожной позиции Брежнева. Против введения войск высказались и такие сторонники жесткой линии, как Андропов и Устинов. «Они, поляки, не готовы принять наши войска», – констатировал, в частности, Устинов. Но в еще большей степени повлияла, конечно, ситуация в Афганистане, где военные действия не утихали, а расширялись. В этих условиях вести активные действия на западной границе – а они были бы практически неизбежны, если бы советские войска были введены в Польшу, – становилось просто невозможным. Да и возможная реакция Запада (а она была бы намного резче, чем после Афганистана) пугала советское руководство.

13 декабря 1981 г. новый польский лидер генерал Ярузельский ввел в Польше военное положение. Кризис был не то чтобы ликвидирован, но на несколько лет заморожен.

 

Противоречия застоя

18 лет правления Брежнева привычно называют периодом застоя. Справедливее было бы говорить о застое где-то с середины 70-х годов. Это было связано со многими факторами – отказом от серьезных реформ в экономике, снижением темпов роста промышленности, осложнением на рубеже 70 – 80-х годов международной ситуации. Но был еще один, субъективный, фактор – старение советского руководства, в том числе и Брежнева.

И вместе с тем этот время стало высшей точкой развития социализма в СССР. Огромное государство постепенно, но непрерывно увеличивало объем промышленного производства. Природные ресурсы шли на оплату закупок сельскохозяйственной продукции. Создавалась иллюзия способности преодоления уже намечавшегося экономического кризиса за счет экстенсивных факторов развития.

Влияние Советского Союза распространялось не только на страны социалистического лагеря (за исключением, пожалуй, лишь Китая и Албании), но и на страны Африки, на ряд государств Восточной Азии и Латинской Америки.

Как писал Е. И. Чазов, «вероятно, по-разному будут оценивать это время историки. Уверен, что по-разному оценивают его и те, кто жил и работал в тот период. У меня сложилось двойственное его восприятие. С одной стороны, энтузиазм новых строек, порыв молодежи к освоению необжитых районов Сибири и Дальнего Востока. Активно разрабатывались месторождения нефти и газа в Западной Сибири, прокладывались трубопроводы в Европу, которые обеспечивают поступление валюты и в наше время, строились железная дорога через Сибирь и Дальний Восток, автомобильный завод на Каме… С другой стороны, это был период, главным образом после 1976 года, когда начало процветать взяточничество, воровство, когда страна начала скатываться к алкоголизму и бездуховности».

Брежнев на трибуне Мавзолея.

Начало 80-х гг. стало уже временем очевидного кризиса, что было видно любому гражданину. Телевидение рассказывало об «интернациональной помощи братскому народу Афганистана», а в страну шли похоронки. В магазинах пропадали товары. Их не покупали, а доставали – многие вещи повседневного спроса оказались дефицитом. Доставали обувь и торты, рубашки и книги, автомобили и лекарства. Покупали в комиссионных магазинах или с рук, порой переплачивая за дефицит вдвое, доставали по блату. Во многих городах были введены талоны на покупку мяса или масла. Многие предприятия или научные институты практиковали вручение сотрудникам так называемых продуктовых наборов (обычно к праздникам). В Москве туда могла входить сырокопченая колбаса (например, венгерская салями) и банка растворимого кофе, а в провинции – что-нибудь попроще, крупа или «чай со слоном».

Номенклатура имела право отовариваться в закрытых распределителях, высшая ее часть – в специальной секции ГУМа. К этой категории относились партийные и государственные чиновники высокого ранга. Так как торговля в значительной мере была заменена распределением, неизбежно возникали нарушения. Возникала проблема «разных денег» – рядовые граждане могли купить на одну и ту же сумму много меньше, чем определенного уровня чиновники, которым дефицитные продукты нередко продавались даже по более низким ценам, чем в обычных магазинах. Впрочем, хорошо жили еще и работники торговли и общественного питания, распоряжавшиеся дефицитом по долгу службы. Стала реальностью теневая экономика, к которой были причастны широкие слои населения.

Менее заметными для рядовых граждан были кризисные тенденции в экономике страны. СССР пытался, по существу в одиночку, выдержать гонку вооружений с США, НАТО и Китаем. Огромные ресурсы направлялись в черную дыру военно-промышленного комплекса.

Нарастали диспропорции в развитии экономики. Страна оказывалась во все большей зависимости от экспорта нефти и газа. Росли объемы незавершенного строительства. Инвестиции в промышленность вязли в неэффективном хозяйственном механизме.

В. И. Воротников, в 1975–1979 гг. работавший первым заместителем председателя Совета министров РСФСР, писал в своих мемуарах: «Многих, в том числе и нас, членов ЦК, руководителей ряда областей и министерств, поражали равнодушие и бездеятельность высших партийных и государственных структур, молчаливо взиравших, как страна теряет темпы развития. Хотя чему было удивляться?! Л. И. Брежнев был неработоспособен уже много лет. Долго и самоотверженно тащивший экономический воз А. Н. Косыгин надорвался, тяжело заболел, в 1980 г. ушел в отставку, и вскоре, в декабре того же года, его не стало».

Академик Е. И. Чазов, много лет возглавлявший 4-е Главное управление при Министерстве здравоохранения СССР, или «Кремлевскую больницу», так описывает свою первую встречу с Брежневым в январе 1967 года: «В тот момент мне Брежнев понравился – статный, подтянутый мужчина с военной выправкой, приятная улыбка, располагающая к откровенности манера вести беседу, юмор, плавная речь (он тогда еще не шепелявил). Когда Брежнев хотел, он мог расположить к себе любого собеседника. Говорил он с достоинством, доброжелательством, знанием дела. Какая жизнь, какая судьба! Разве мог я предполагать тогда, что на моих глазах произойдет перерождение человека и невозможно будет узнать в дряхлом, разваливающемся старике былого статного красавца».

Первый инфаркт Брежнев перенес в Кишиневе в 1952 г., потом был микроинфаркт во время известного пленума 1957 года. Но в целом его здоровье оставалось хорошим.

Первые тревожные признаки появились в 1968 г., во время напряженных переговоров по Чехословакии. Брежнев вдруг впал в полуобморочное состояние. По мнению врачей, это было реакцией человека со слабой нервной системой на переутомление и прием снотворных средств. Брежнев действительно страдал бессонницей и принимал различные снотворные, иногда достаточно сильные. На этот раз все обошлось, через несколько часов Брежнев пришел в себя и переговоры продолжились.

Ситуация ухудшилась к началу 70-х годов – развитие атеросклероза мозговых сосудов начало сказываться на состоянии нервной системы Брежнева. Начиная с весны 1973 года у него изредка, видимо, в связи с переутомлением, начали появляться периоды слабости функций центральной нервной системы, сопровождавшиеся бессонницей. И опять в ход пошли сильные снотворные средства.

По этому поводу, вспоминает Чазов, у него состоялся серьезный разговор с Брежневым о проблемах его здоровья и его будущем: «Понимая, что обычными призывами к соблюдению здорового образа жизни таких людей, как Брежнев, не убедишь, я, памятуя разговор с Андроповым, перенес всю остроту на политическую основу проблемы, обсуждая его возможности сохранять в будущем позиции политического лидера и главы государства, когда его астения, склероз мозговых сосудов, мышечная слабость станут видны не только его друзьям, но и врагам, а самое главное – широким массам». Брежнев, конечно же, пообещал впредь учитывать все рекомендации врачей, но тем не менее ничего не изменилось.

В 1973 г. во время поездки в Америку состояние Брежнева еще удавалось скрывать от американских партнеров и журналистов.

Перед посещением в 1973 году СССР супругом английской королевы принцем Филиппом (он приезжал в качестве президента Международной федерации конного спорта) Форин-офис предоставил ему краткие характеристики лиц, с которыми ему предстояло встретиться. Леонид Брежнев там был описан как «волевой человек, излучающий уверенность и компетентность, не обладающий при этом блестящим интеллектом. Несмотря на цветущий вид, перенес несколько сердечных приступов. Любит охоту, футбол и вождение; по-английски не говорит».

Но в 1974 г. во время визита в Варшаву Брежнев уже и на публике вел себя неадекватно, и это, разумеется, было тут же подмечено и растиражировано.

Как писал Чазов, «теряя способность аналитического мышления, быстроту реакции, Брежнев все чаще и чаще не выдерживал рабочих нагрузок, сложных ситуаций. Происходили срывы, которые скрывать было уже невозможно. Их пытались объяснять по-разному: нарушением мозгового кровообращения, сердечными приступами, нередко им придавали политический оттенок».

Особенно заметно это стало после возвращения из Хельсинки. В 1975–1976 гг. Брежнев постепенно терял способность к самокритике, что было одним из ранних проявлений его болезни, связанной с активным развитием атеросклероза сосудов мозга. У него сформировалась какая-то странная смесь наивного тщеславия, сентиментальности и подозрительности. Неожиданно попал в опалу и в 1976 г. отправился послом в Японию член Политбюро, министр сельского хозяйства СССР Д. С. Полянский. Одной из причин называют его осторожную критику раздувания культа личности Брежнева.

В июне 1977 г. настала очередь Н. В. Подгорного, который в свое время сделал все, чтобы посадить Брежнева в кресло Генерального секретаря. По рассказам Подгорного, его смещение на очередном пленуме было похоже на анекдот: «Лёня рядом, все хорошо, вдруг выступает из Донецка секретарь обкома Качура и вносит предложение совместить посты Генсека и председателя Президиума Верховного Совета. Я обалдел. Спрашиваю: «Лёня, что это такое?» Он говорит: «Сам не пойму, но, видать, народ хочет так, народ». Подгорный стал пенсионером, а тяжелобольной к тому времени Брежнев получил пост председателя Президиума Верховного Совета СССР.

Заметно ослабли позиции Косыгина – его первый заместитель К. Т. Мазуров, что называется, не сработался с Брежневым, и в 1978 году был отправлен на пенсию. Единственным первым заместителем председателя Совета министров остался Н. А. Тихонов, давний и верный соратник Брежнева.

В 1976 году скоропостижно скончался министр обороны маршал Гречко. На заседании Политбюро Брежнев предложил кандидатуру нового министра – секретаря ЦК Д. Ф. Устинова. В ответном слове Устинов поблагодарил за доверие и неожиданно, по крайней мере внешне это выглядело именно так, предложил присвоить звание маршала Советского Союза председателю Совета обороны СССР Л. И. Брежневу. Члены Политбюро наперебой стали уговаривать Брежнева принять это высокое звание, и тот, немного поколебавшись, согласился. А генерал-полковник Устинов в этот день стал членом Политбюро и генералом армии, а через несколько месяцев тоже получил маршальские звезды.

Как шутили в народе, Брежнева уже должны были, как Сталина когда-то, произвести в генералиссимусы, да вот только он никак не мог выговорить это слово…

Брежнев был заядлым курильщиком.

С 1976 г. начинается и поток награждений, сначала вызывавший удивление, а потом горький сарказм и злую насмешку. Когда в 1966 г. к своему 60-летию Брежнев получил Золотую Звезду Героя Советского Союза, это было воспринято спокойно. Подобная практика награждения к юбилею существовала еще в Российской империи. К следующему юбилею, в 1976 г., он получил вторую Звезду. А затем начался звездопад – Брежнев успел стать Героем еще дважды, в 1978 году, уже без всяких юбилеев, и в 1981-м – к 75-летию…

Самым неожиданным и неоправданным было награждение Брежнева орденом Победы. По статуту этим орденом награждались лица высшего командного состава Красной Армии за успешное проведение боевых операций в масштабе фронта или нескольких фронтов, в результате которых существенно менялась общая обстановка в пользу Красной Армии. Однако в феврале 1978 года Л. И. Брежнев, никогда крупных фронтовых операций не проводивший, был награжден этим орденом с формулировкой «За большой вклад в победу советского народа и его Вооруженных сил в Великой Отечественной войне, выдающиеся заслуги в укреплении обороноспособности страны, за разработку и последовательное осуществление внешней политики мира Советского государства, надежно обеспечивающей развитие страны в мирных условиях». Понятно, что статуту ордена это никак не соответствовало, и то, что в сентябре 1989 года это награждение было отменено, представляется вполне оправданным.

«Если бы в конце 60-х годов мне сказали, что Брежнев будет упиваться славой и вешать на грудь одну за другой медали Героя и другие знаки отличия, что у него появится дух стяжательства, слабость к подаркам и особенно к красивым ювелирным изделиям, я бы ни за что не поверил. В то время это был скромный, общительный, простой в жизни и обращении человек, прекрасный собеседник, лишенный комплекса величия власти», – писал академик Чазов.

 

Частная жизнь и смерть

Следует сказать несколько слов о частной жизни Леонида Ильича. Начнем с семьи. Его отец Илья Яковлевич (1874–1930) рано умер, не дожив и до шестидесяти. Мать, Наталья Денисовна (1886–1975), пережила мужа почти на полвека. Почти всю жизнь она скромно жила в Днепродзержинске и лишь за несколько лет до смерти, в 1966 г., по настоятельной просьбе сына переехала в Москву.

Сестра Брежнева Вера Ильинична (1910–1997) по образованию химик, всю жизнь жила и работала в Днепродзержинске, сначала в лаборатории завода, потом в местном институте. Брат Леонида Ильича, Яков Брежнев (1912–1993), продолжая семейную традицию, был начальником прокатного цеха на металлургическом заводе в Днепродзержинске. Потом старший брат перетащил его в Москву.

Со своей супругой Викторией Петровной (урожденная Денисова, 1907–1995) он прожил 55 лет, до самой смерти. Ходили слухи о многочисленных увлечениях Леонида Ильича (впрочем, ничем конкретным не подтвержденные), но их брак тем не менее оставался прочным. Виктория Петровна, никак не вмешиваясь в политику, занималась домом, детьми, внимательно следила за тем, как одевался Брежнев (и по многим отзывам, он в этом отношении выделялся из числа советских руководителей в лучшую сторону).

У них было двое детей, дочь Галина (1929–1998) и сын Юрий (1933–2013). У Галины родилась дочь Виктория, у Юрия сыновья Леонид и Андрей. Потом появились и правнуки.

Дочь Галина жила в свое удовольствие – у нее было несколько мужей (в том числе Е. Т. Миляев, впоследствии директор Цирка на проспекте Вернадского и Герой Социалистического Труда, иллюзионист И. Э. Кио и Ю. М. Чурбанов, через несколько лет после свадьбы ставший заместителем министра внутренних дел). По всей Москве ходили слухи о ее пристрастии к выпивке, красивым мужчинам и бриллиантам… В окружении Галины было немало сомнительных фигур, которыми время от времени занимались компетентные органы. После смерти отца ее последний муж, Ю. М. Чурбанов, был арестован и несколько лет провел в заключении, а многочисленные друзья отвернулись от нее. Последние годы она прожила в одиночестве и умерла в психиатрической больнице.

В. П. Брежнева с внучкой Викторией и правнучкой Галиной. 1975 г.

Сын Юрий сначала пошел по стопам отца, окончил в 1955 году Днепропетровский металлургический институт, там же и работал. В 1966 году окончил Академию внешней торговли и продолжил карьеру в Министерстве внешней торговли. Был представителем МВТ в Швеции, начальником Всесоюзного объединения, заместителем и первым заместителем министра внешней торговли (1976–1983). К сожалению, перемены в карьере не прошли бесследно, и Юрий Леонидович стал злоупотреблять спиртным. Несмотря на это, в 1980 г. он стал депутатом Верховного Совета, а в 1981-м – кандидатом в члены ЦК. После смерти отца его карьера закончилась. Один из сыновей Юрия, Андрей Юрьевич, с 1998 г. занимается (без особого успеха) политической деятельностью.

В Завидове на охоте.

С 1952 г. семейство Брежневых жило в квартире на Кутузовском проспекте. Позднее к ней то присоединяли, то опять отделяли соседние секции – там жили дети с семьями. Правда, большую часть времени семья проводила на казенной даче в Заречье. После смерти Леонида Ильича дачу отобрали, и его вдова доживала век все в той же квартире.

Обстановка в семье (прежде всего благодаря Галине) была достаточно сложной, и в последние годы Леонид Ильич при малейшей возможности уезжал на охоту в Завидово, которое стало его вторым домом. Как правило, он уезжал днем в пятницу и возвращался домой только в воскресенье вечером.

Вообще охота была его давним увлечением. Помимо Завидова он нередко – пока позволяло здоровье – летал в Астрахань, в охотничье спецхозяйство, охотился на Кавказе, в Беловежской пуще, стрелял фазанов в Венгрии.

Многие биографы Брежнева подробно и с удовольствием пишут о всяких подробностях пребывания Брежнева на охоте, опираясь на воспоминания его соратников или иностранных государственных деятелей, которые также нередко в них участвовали. Вряд ли здесь стоит это повторять. Но необходимо сделать одно важное замечание.

Леонид Ильич и Виктория Петровна Брежневы на государственной даче «Бочаров ручей». Январь 1982 г.

Многие лидеры, длительный срок находясь на высшем посту, создают для себя своеобразную неформальную площадку для общения. Это территория, где им комфортно, где они чувствуют себя хозяевами, где нет официального протокола, но есть сложившийся порядок, самим же хозяином и установленный. Это отдых и развлечение, но одновременно и возможность в неформальной обстановке решать важные политические вопросы. Для Сталина, скажем, такой площадкой служили его длительные застолья на Ближней даче, а для Брежнева – прежде всего охота в Завидове.

Леонида Ильича почти невозможно было увидеть с книгой или журналом в руках, равнодушен он был и к театру, хотя кино любил, правда, по преимуществу развлекательное. Известно, что именно благодаря ему не были изуродованы цензурой и вышли на широкий экран такие замечательные фильмы, как «Калина красная», «Белорусский вокзал» и «Белое солнце пустыни». А сериал «Семнадцать мгновений весны» произвел на него такое впечатление, что Брежнев настоял на присвоении В. В. Тихонову, сыгравшему главную роль Штирлица, звания Героя Социалистического Труда (многие свидетели этого награждения уверяют, что Брежнев искренне считал – он награждает не артиста Тихонова, а советского разведчика Исаева – Штирлица…).

Очень любил Леонид Ильич игру в домино, мог часами стучать костяшками по столу вместе с другими любителями этой игры из своего окружения, в частности, Подгорным или Кириленко, с помощниками, даже с охраной. Сам Брежнев говорил: «Эта игра чрезвычайно полезна, так как требует точности счета, умения хитрить, чувствовать партнера. Даже в безнадежной ситуации сделать рыбу – сохранить хорошую мину при плохой игре». Подобное высказывание многое говорит и о самом Брежневе.

Любил Брежнев прогулки на яхте, на Москве-реке или на Черном море, и нередко приглашал на эти прогулки своих зарубежных гостей. Много плавал – практически ежедневно на даче в бассейне и тем более во время отдыха на Черном море. Нередко уплывал далеко от берега, и охрана вынуждена была плыть рядом с ним.

Брежнев был заядлым курильщиком, о чем Р. Никсон оставил забавное свидетельство: «Брежнев демонстрировал типично русское сочетание высокой дисциплинированности в одних случаях с ее полным отсутствием в других. Забавным символом такой несовместимости был его новый смешной портсигар с вделанным в него счетчиком, который автоматически выдавал одну сигарету в час. Это был способ, которым он боролся с курением. В начале каждого часа он церемонно вытаскивал выделенную сигарету и закрывал портсигар. Потом, спустя несколько минут, он лез в карман пиджака и доставал другую сигарету из нормальной пачки, которую тоже носил с собой. Таким образом он мог продолжать свое привычное непрерывное курение до тех пор, пока не срабатывал счетчик и он мог достать заслуженную сигарету из портсигара…»

Но настоящей страстью Брежнева были автомобили. Он был опытным, умелым и, главное, чрезвычайно лихим водителем. Он уверял, что быстрая автомобильная езда для него – лучший отдых.

Осталось много воспоминаний о том, что, когда Брежнев был за рулем, окружающие боялись за его жизнь, а оказавшись в машине, которой он управлял, начинали бояться уже за свою. Как-то в Крыму машина, которую вел Брежнев, чудом не сорвалась в пропасть, в другой раз его «Роллс-ройс» столкнулся с самосвалом – но все обошлось.

Прощание в Колоннам зале Дома Союзов.

Как вспоминал Киссинджер, «однажды подвел он меня к черному «Кадиллаку», который Никсон подарил ему год назад по совету Добрынина (советский посол в США. – А. Г.), Брежнев сел за руль, и мы помчались на большой скорости по узким извилистым сельским дорогам, так что можно было только молиться, чтобы на ближайшем перекрестке появился какой-нибудь полицейский и положил конец этой рискованной игре. Но это было слишком невероятно, ибо, если здесь, за городом, и имелся бы какой-либо дорожный полицейский, он вряд ли осмелился остановить машину Генерального секретаря партии. Быстрая езда окончилась у причала. Брежнев поместил меня на катере с подводными крыльями, который, к счастью, он вел не самолично. Но у меня было впечатление, что этот катер должен побить тот рекорд скорости, который установил Генсек во время нашей поездки на автомобиле».

Есть не менее красочное описание, как во время визита в США в загородной резиденции американского президента Кэмп-Дэвиде Брежнев не удержался, чтобы не опробовать только что подаренный ему Никсоном автомобиль. Как пишет Никсон, «он сел за руль и с энтузиазмом подтолкнул меня на пассажирское сиденье. Глава моей личной охраны побледнел, когда увидел, что я сажусь в машину, и мы помчались по одной из узких дорог, идущих по периметру вокруг Кэмп-Дэвида. Брежнев привык беспрепятственно продвигаться по центральной полосе в Москве, и я мог только воображать, что случится, если джип секретной службы или морских пехотинцев внезапно появится из-за угла на этой дороге с односторонним движением… Брежнев ехал со скоростью более 50 миль в час, когда мы приблизились к спуску. Я подался вперед и сказал: «Медленный спуск, медленный спуск», но он не обратил на это внимания. Мы достигли низины, пронзительно завизжали покрышки, когда он резко нажал на тормоза и повернул… Дипломатия не всегда легкое искусство».

Траурная процессия с гробом Брежнева.

В декабре 1981 года Леонид Ильич отметил 75-летний юбилей. Помимо очередной Звезды Героя он получил и достаточно оригинальный подарок. Как раз исполнялось 50 лет со дня его приема в партию, и по этому поводу был учрежден памятный значок «50 лет пребывания в КПСС». Понятно, что им были награждены многие ветераны партии, но значок с номером 1, изготовленный из золота (остальные были серебряные), получил Леонид Ильич. Потоком лились славословия (вскоре все поздравительные речи и телеграммы были изданы отдельной книгой). Всех превзошел Э. А. Шеварднадзе, заявивший, что на плечах Брежнева держится равновесие мира…

В марте 1982 г. Брежнев был в Ташкенте и приехал на завод, где строились советские шаттлы – «Бураны». В цеху собралась огромная толпа рабочих, в том числе на лесах, окружавших корпус корабля. Леса рухнули, придавив и Брежнева, и первого секретаря ЦК компартии Узбекистана Ш. Р. Рашидова. Охранники тут же вытащили обоих, но у Брежнева оказалась сломана ключица. Ему предлагали вернуться в Москву, но он остался в Ташкенте, выступил на торжественном заседании, наградил Рашидова, словом, выполнил всю программу визита. Даже критически относящийся к Брежневу Л. М. Млечин признает: «Это был мужественный поступок для пожилого и очень больного человека».

Семья Брежневых в день похорон Леонида Ильича. Москва, ноябрь 1982 г.

Ключица как следует так и не срослась, и после этого случая Брежнев начал угасать.

7 ноября, как всегда, Брежнев был на трибуне Мавзолея, вместе с членами Политбюро приветствовал военный парад и демонстрацию. Чувствовал себя вполне удовлетворительно и даже сказал лечащему врачу, чтобы тот не волновался и хорошо отдыхал в праздничные дни.

Рано утром 10 ноября охранник вошел в спальню, чтобы разбудить Брежнева и помочь ему одеться. Жена Виктория Петровна встала раньше, полагая, что муж спит. На самом деле он тихо скончался во сне несколько часов назад. Срочно вызванному Чазову осталось только констатировать смерть и вызвать Андропова, незадолго до этого ставшего вторым секретарем ЦК.

Известие о смерти Брежнева (а население страны за небольшим исключением узнало об этом лишь 11 ноября), было встречено с тревогой. Никто не радовался, но и истинной скорби не чувствовалось. Люди ждали, что же теперь будет и кто после 18-летнего правления Брежнева встанет во главе страны, переживавшей очевидный кризис. И когда 12 ноября было объявлено, что Генеральным секретарем ЦК избран бывший председатель КГБ Ю. В. Андропов, практически вся страна (включая либерально настроенную интеллигенцию) вздохнула с облегчением.

Вскоре последовало решение об увековечивании памяти Брежнева. Город Набережные Челны в Татарской АССР был переименован в Брежнев, а в Москве Брежневским стал Черемушкинский район (в 1988 г. эти переименования были отменены). Брежневским стал и Заводской район Днепродзержинска (до 1990 года). Именем Брежнева был назван атомный ледокол «Арктика» (в 1986 г. ему было возвращено прежнее название).

Бюст Л. И. Брежнева у кремлевской стены.

Было установлено несколько бюстов Брежнева – в Москве, во Владимире, в Днепродзержинске – и мемориальных досок. Мемориальная доска на Кутузовском проспекте, где жил Брежнев, была демонтирована в 1991 году и восстановлена в 2013-м.

В сентябре 2004 года был открыт памятник Л. И. Брежневу в Новороссийске.

 

Подведение итогов. Что дальше?

О роли и месте Брежнева в истории и о масштабе его личности спорят до сих пор. Пренебрежительные оценки конца 80-х постепенно сменяются более трезвым анализом. Наверное, свой Брежнев есть у каждого, пережившего ту эпоху.

В одном из недавних интервью Е. И. Чазов так отозвался о Брежневе: «Сейчас многие не понимают, что это был за человек. Поносят его. А ведь он на фронте получил тяжелую контузию, перенес два инфаркта, работал на износ, куда бы его ни посылали. А сколько сделал, никто сейчас и не помнит. Он был человеком огромной ответственности. Очень активный и с юмором».

Известный журналист М. Стуруа утверждает, что Брежнев «был беспощадный боец со стальными кулаками, хотя и в бархатных перчатках. Нельзя путать интеллектуальную посредственность политического деятеля с его способностью стать лидером. Эти две ипостаси не всегда совпадают, а скорее всего и чаще всего не совпадают… Талант лидера предполагает прежде всего волю, целеустремленность, жесткость, переходящую при надобности в жестокость, отсутствие предрассудков. Брежнев владел этими качествами больше и лучше, чем его соперники, а посему и возобладал».

С ним спорят и Р. А. Медведев, и А. Е. Бовин, и бывший член Политбюро П. Е. Шелест, который назвал Брежнева типичным аппаратчиком. На самом деле как раз типичным аппаратчиком Брежнев в отличие от Маленкова или Черненко не был. Он скорее до того как стать во главе партии и страны, был эффективным менеджером. К сожалению, он никогда не был подлинным лидером, новатором, генератором идей – и в сочетании с отсутствием серьезного, в частности гуманитарного, образования и средними интеллектуальными способностями это сделало его в конечном итоге посредственным правителем. Впрочем, в его эпоху вообще отсутствовали лидеры уровня Черчилля, Рузвельта, де Голля, и на этом фоне Брежнев, пока позволяло здоровье, смотрелся не так уж плохо.

А закончить можно характеристикой Брежнева, данной неизвестным школьником в одном из ответов на ЕГЭ в 2014 году: «У Брежнева были большие брови и странно поставленная речь. Он был выдающимся и удивительным человеком, его поступки послужили на благо России и поэтому мы все его любим и знаем как пухленького и большебрового мужичка. Он направлял свою деятельность в разных направлениях. Я бы пожал руку такому выдающемуся человеку, как Брежнев».

И все-таки окончательная оценка Брежнева и его эпохи будет сформулирована еще не скоро.

 

Главные даты жизни Леонида Ильича Брежнева

6 (19) декабря 1906 г.

Родился в поселке Каменское Екатеринославской губернии.

1915–1921 гг.

Учащийся Каменской мужской классической гимназии (с 1918-го Первая трудовая школа).

1927–1930 гг.

Землеустроитель в Грайворонском уезде Курской губернии, затем заведующий районным земельным отделом, заместитель председателя райисполкома в Бисертском районе, заместитель заведующего Уральским областным земельным управлением.

11 декабря 1927 г.

Женился на Виктории Петровне Денисовой.

18 апреля 1929 г.

В семье Брежневых родилась дочь Галина.

1930–1935 гг.

Студент Днепродзержинского металлургического института.

24 октября 1931 г.

Вступил в партию.

31 марта 1933 г.

В семье Брежневых родился сын Юрий.

Октябрь 1935 г. – октябрь 1936 г.

Служба в армии.

Октябрь 1936 г.

Директор металлургического техникума.

Май 1937 г.

Назначен заместителем председателя Днепропетровского горисполкома.

Май 1938 г.

Назначен заведующим отделом Днепропетровского обкома партии.

Февраль 1939 г.

Избран секретарем Днепропетровского обкома.

27 июня 1941 г.

Назначен заместителем начальника Политуправления Южного фронта.

8 октября 1942 г.

Назначен заместителем начальника Политуправления Черноморской группы войск.

1 апреля 1943 г.

Назначен начальником политотдела 18-й армии.

2 ноября 1944 г.

Присвоено воинское звание генерал-майор.

1945 г.

12 мая

Назначен начальником Политуправления 4-го Украинского фронта.

9 июля

Назначен начальником Политуправления Прикарпатского военного округа.

30 августа 1946 г.

Избран первым секретарем Запорожского обкома и горкома партии.

21 ноября 1947 г.

Избран первым секретарем Днепропетровского обкома и горкома партии.

6 июля 1950 г.

Избран первым секретарем ЦК Компартии Молдавии.

16 октября 1952 г.

Избран секретарем ЦК КПСС, кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС.

1953 г.

5 марта

Назначен начальником Политического управления Военно-морского министерства СССР.

21 мая

Назначен заместителем начальника Главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота.

4 августа

Присвоено воинское звание генерал-лейтенант.

6 февраля 1954 г.

Избран вторым секретарем ЦК Компартии Казахстана.

6 августа 1955 г.

Избран первым секретарем ЦК Компартии Казахстана.

27 февраля 1956 г.

Избран кандидатом в члены Президиума и секретарем ЦК КПСС.

29 июня 1957 г.

Избран членом Президиума (затем Политбюро) ЦК КПСС.

7 мая 1960 г.

Избран председателем Президиума Верховного Совета СССР.

17 июня 1961 г.

Герой Социалистического Труда.

22 июня 1963 г.

Избран секретарем ЦК КПСС.

14 октября 1964 г.

Избран первым секретарем ЦК КПСС.

1966 г.

8 апреля

Избран Генеральным секретарем ЦК КПСС.

18 декабря

Герой Советского Союза.

19 апреля 1973 г.

Лауреат Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами».

22 марта 1974 г.

Присвоено воинское звание генерал армии.

1976 г.

7 мая

Присвоено воинское звание маршал Советского Союза.

18 декабря

Герой Советского Союза.

16 июня 1977 г.

Избран председателем Президиума Верховного Совета СССР.

19 декабря 1978 г.

Герой Советского Союза.

24 апреля 1979 г.

Лауреат Ленинской премии по литературе.

18 декабря 1981 г.

Герой Советского Союза.

1982 г.

10 ноября

Скончался в Москве.

15 ноября

Похоронен на Красной площади.