Под утро противоугонное устройство сработало второй раз. Если первый раз Валерий вскочил, как когда-то в армии по тревоге, то на этот раз только открыл глаза и включил ночник, ещё не зная, что будет делать дальше. Вскакивать дважды не хотелось. Геркулес поднял голову и посмотрел на хозяина, как бы спрашивая, будут ли они выходить.

— Дернул же черт выбрать именно эту систему, — размышлял Валерий.

Прерывистые пищащие звуки, должно быть, уже разбудили добрую половину дома, и в умах многих потревоженных зрело желание запустить пустую бутылку в этот будильник.

Собака подошла к дивану и ткнулась в руку хозяина, как бы предупреждая о возможных неприятностях.

— От бисова душа, только жрать и умеешь да ворон гонять, а как до дела, нет тебя. Надо к батьке в деревню отправить телят пасти, — рассуждал Валерий.

Тревожные сигналы внезапно прекратились. Наступившая тишина не прервалась шумом отъезжающей машины, что говорило о ложной тревоге и на этот раз. Валерий попробовал уснуть, но сон не приходил.

Рассветало… Первыми утреннюю тишину нарушили вороны. Сначала одна поприветствовала не то своих сородичей, не то жителей дома, за ней другая, и началась утренняя разминка. Валерий встал и подошел к окну. С высоты двор был как на ладони. Три мусорных контейнера оккупированы завтракающей стаей. Утренняя трапеза проходила далеко не в дружеской обстановке, так как за столами то и дело вспыхивали громкие перебранки, часто заканчивающиеся трепкой кого-нибудь. Тогда уже начинали кричать все — и участники, и зрители.

Через некоторое время на смену стае ворон пришла стая бомжей, которая, в отличие от предыдущей, работала в полной тишине, перегружая содержимое баков в свои объемные мешки и сумки. Но вороны не сдавались, и две из них, наиболее возмущенные и дерзкие, отлетев на незначительное расстояние, принялись с присущей им эмоциональностью обсуждать нарушения прав.

Валерий решил последний раз попытаться уснуть, но во дворе разнеслась известная всем утренняя мелодия. Вжик, вжик, вжик — уноси готовенького. Вжик, вжик, вжик — кто на новенького? — заливалась метла, и сладко спящие жильцы один за другим просыпались.

Послышались звуки подъезжающих троллейбусов и заводившихся машин, хлопанье подъездной дверью, одинокий собачий лай. Дом просыпался…

Господина Погера, адвоката, никто не будил. Спал он, за редким исключением, прекрасно, как спят дети или люди с чистой совестью. Совесть Соломона была чиста, как слеза новорожденного теленка при открытой внезапно двери хлева, когда ласковый для матери, но слишком резкий для него солнечный луч падал на радужку коричневого зрачка.

Луч света упал на сомкнутые, почти без ресниц веки. Они дрогнули и беспомощно затрепетали. Он потер лицо, массируя начинающие отвисать защечные мешки, и опустил ноги в тапочки. Обе одновременно, ибо был суеверен. Следующим движением стало окно. Не без труда отворил разбухшую после зимы раму и впустил сырой, утренний воздух.

Внизу натужно взвыл мотор «бычка», пытающегося преодолеть газонный бордюр. Это к складу кавказцев пытался пробиться очередной груз. Развернуться на узком пятачке неопытный водитель не смог и решил воспользоваться отсутствием свидетелей. Но свидетель-то был, и ещё какой — Соломон Погер.

«Что делают, что делают…» — про себя возмутился адвокат, опрометью кинулся на кухню, распахнул холодильник и взял первое, что попалось, — пакет молока.

Господин Погер дождался, когда к водителю выйдет складской, прицелился и, метнув молоко, тут же закрыл окно. Соломон промахнулся. Он и в детстве не отличался особой меткостью, а здесь дело пахло «хулиганкой», в лучшем случае административным наказанием. Впрочем, Соломон мог подать встречный иск, как-то: создание помех или препятствование нормальному проживанию и пользованию недвижимостью владельцев квартир. Ведь перегородили же вход в подъезд!

Соломон выбрал более быстрый способ отомстить. Пакет разорвало прямо у ног складского и шофера, напрочь забрызгав брюки обоих. Снизу понесся мат сразу на двух языках.

Соломон отбежал в глубь комнаты, хотя ни заметить, ни достать его все равно не могли. Зато открылось ещё одно окно двумя этажами выше. Там тоже жили люди веселые. Пообещали, если внизу «головешка» не заткнется, пусть пеняет на себя. Потом на асфальт упало ещё что-то…

Ольга Максимовна все проспала.

Проспал ткнувшийся красным лицом в подушку подполковник Бубнов. Рядом с диваном валялись на ковролине пустая бутылка водки и цветные фотографии, где он был в полной парадной форме подполковника МВД на фоне знамени.

Не проспал Сардор. Он как раз выходил из своего подъезда и держал путь на рынок. Проследив полет керамического горшка, его падение и брызнувшие осколки, повар остановил складского, и готовые сорваться ругательства замерли на полуслове. Неизвестно, что сказал кавказец и что Сардор, но последний обиделся.

Потом эрдель вывел свою полусонную хозяйку на утренний моцион, а за эрделем потянулись все, кому надо было в госучреждения, то есть люди с небольшим достатком, вынужденные выгуливать сами.

Утренняя прогулка, как правило, непродолжительна и по существу отличается от вечерней. Здесь все коротко. Поздоровались, пара фраз, собачка сделала свои дела, и по домам. Это потом, вечерком, можно расслабиться, поговорить, обменяться мнениями о ценах. Причем о ценах говорят все. Раньше такого не было, чтобы мужики да о ценах. А теперь за милую душу. Страстные спорщики.

Через пустырь до магазина просеменила продавщица Маша. У дверей приказала овчарке возвращаться. Сука сделала вид, что беспрекословно подчинилась. Хитрая «немка» тормозила на пустыре и, хорошенько погоняв ворон, справляла нужду, только затем возвращалась к себе домой за кольцевую.

Загудел троллейбус на кольце, и, словно по сигналу, из подъездов посыпались люди.

Это сладкое слово РАБОТА!

Наступало время Бабкома, и первые заседатели начали занимать места на подъездных лавочках согласно выработанной за годы существования дома субординации. Открылись рты, и новости полились рекой. Новости бытового характера могли в один миг перескочить на международную встречу Клинтон — президент и обратно, перемежаясь с погодой и жалобами на боли в крестце. Никакой системы. В этом Бабком интуитивно подражал западным информационным программам. Те, начиная выпуски новостей, В самом начале говорят непременно о погоде будущего дня. И в этом смысле правы — граждан прежде всего интересует, чего ждать от небесной канцелярии. День надо начинать с полезной информации. Начался день.