Первые попытки освободиться от власти ордынского хана сделаны уже после нашествия Батыя. Заметим, что сохранили военные силы многие русские города, не подвергавшиеся «Батыеву погрому»: Новгород, Псков, Смоленск, Витебск, Полоцк. На землях Южной Руси продолжал сопротивляться действиям монгольского пресса князь Даниил Романович Галицко-Волынский, нанеся ордынцам несколько чувствительных ударов. В этих условиях великий князь Ярослав Всеволодович, формально признавший свою зависимость от Золотой Орды, исподволь готовился к освобождению земель княжества… Известно, например, что он пробовал вести переговоры о военном союзе с Западом против ордынцев. По данным Б.Я. Рамма, в 1246 г. князю Ярославу были направлены послания Римского Папы, русское посольство ездило даже в Лион. Видимо, слухи об антиордынских настроениях Ярослава и его переговорах с Западом и послужили причиной его гибели в ставке великого монгольского хана. Довольно независимо вел себя по отношению к Орде и сын Ярослава, великий князь Андрей. За время его великого княжения (1249–1252) летописцы не упоминали ни о поездках русских князей в Орду, ни о посылке «даров», а «дани и выходы», как сообщает В.Н. Татищев, платились тогда им «не сполна». Великий князь Андрей Ярославич даже сделал мужественную попытку открыто выступить против власти завоевателей. Для этого он и добивался союза с Даниилом Галицко-Волынским, русским князем, продолжавшим упорное сопротивление монголам. Сведения об этом союзе имеются в летописях. Так, в 1250 г. киевский митрополит Кирилл приезжал в Северо-Восточную Русь. Между детьми владимирского и галицко-волынского князя был заключен брачный союз, что было отнюдь не формальным выражением складывавшегося военно-политического союза меж этими сильными русскими княжествами: «Оженися княз Ярославичь Андреи Даниловною Романовича и венча и митрополит в Володимери».

Тогда же была сделана попытка привлечь к союзу Великий Новгород, куда тоже поехал митрополит Кирилл. Антиордынский характер складывавшегося союза сомнений не вызывает. Лавренть-евская летопись отмечает, что великий князь Андрей предпочел «с своими бояры бегати, нежели царем служити», а Никоновская летопись приводит слова великого князя о том, что лучше бежать в чужие земли, нежели служить ордынцам. Однако вряд ли бегство князя решило бы проблему всей Руси. Стоит вспомнить известное высказывание политика времен Французской революции Дантона о том, что родину не унести на подошвах сапог!

Р. Сайфуллин. Монгольский пресс

Марко Поло сообщает, что Чингисхан получил смертельную рану в колено при осаде крепости Канги

Можно спорить, насколько была реальна в тех исторических условиях попытка мгновенно освободиться от ордынской зависимости. Общепринято в исторической литературе мнение о том, что единственно правильным был курс на мирные отношения с Ордой, последовательно проводил в жизнь владимирский князь Александр Невский. Сегодня многие ставят под сомнение саму возможность успешного выступления против Орды в то время. Но за долгие годы, что прошли со времени «Ба-тыева погрома», разогнанное население вернулось на прежние места, восстанавливались города, фактически заново было создано войско.

Обширные области Руси вообще избежали разорения; оформляется союз с Южной Русью, сумевшей оправиться от нашествия и готовившейся к борьбе.

Империя же переживала нелегкие времена. После смерти Чингисхана (1227 г.), когда его царство разделилось на Золотую и Белую орды, по зданию Монгольской империи пошли трещины. Напомним, Чингисхан поделил грандиозные приобретения между наследниками на четыре формально зависящих от великого хана улуса. Русские земли тогда вошли в сферу влияния улуса Джучи, а улус со временем разделился на три орды, ведущее положение среди которых заняла Золотая Орда. К услугам Батыя было не общемонгольское войско, как во время нашествия 1237–1240 гг., а военные силы собственно улуса Джучи. Его внимание отвлекала борьба за великоханский престол, которая разгорелась между отдельными ханами улусов. Два улуса, Джучи и Тулуя, объединились для борьбы с улусами Уге-дея и Чагатая, в начале 50-х гг. добившись перевеса над соперниками. Начались междоусобицы между царевичами-Чинги-сидами, достигнув такого накала, что царевич Узбек казнил 70 Чингисидов и всех нойонов, отказавшихся нарушать и предавать «веру отцов». Эта бойня получила наименование Великой замятии. В итоге остались два главных непримиримых противника – Тохтамыш, поддержанный Тимуром, и Мамай, царство которого включало алан, ясов, касогов, половцев, крымских готов, евреев, литовцев, генуэзцев.

Золотая Орда (1240–1502) – улус Джучи

Подорвал могущество Золотой Орды и приход к власти хана Узбека, объявившего ислам государственной религией. Этот шаг ударил по вере, основывавшейся на степном законе, Ясе (традиции монголов, сведенные Чингисханом в закон). Новая религия стала прологом и грядущих междоусобиц, которые вылились в 1359 г. в Великую замятию, когда одного за другим ханов свергали с трона соперники, не брезговавшие никакими средствами, а их власть оспаривали новые претенденты. Великая Орда в итоге всех этих неурядиц развалилась. В таких сложнейших условиях и выдвинулся темник Мамай. Великий князь московский с другими князьями решил наконец проучить заокских соседей. Проучили всерьез и надолго. В 1378 г. на р. Вожа, впадавшей в Оку севернее Рязани, свершилось то, к чему Русь готовилась почти полторы сотни лет. Монголы были разбиты и бежали, оставив громадный обоз, «товара безчисленно много». На поле боя остались лежать и немало знатных мурз. Впервые русские применили монгольскую тактику одновременного удара с трех сторон. Налицо их возросшее тактическое мастерство. К. Маркс назвал эту битву «первым правильным сражением с монголами, выигранным русскими». Фактический правитель Золотой Орды, – темник Мамай начал тогда же готовиться к большому походу на Русь. Притеснения христиан усилились, все чаще следуют местные походы на Русь, их жертвами становятся рязанцы, казаки на Дону, москвичи. В такой ситуации столкновение между Московским княжеством и государством Мамая, именуемым в историографии Золотой Ордой, сделалось просто неминуемым, неизбежным. Наступил момент истины.

Темник Мамай

В начале 70-х годов XIV в. Золотая Орда распалась на семь независимых владений, наиболее могущественным из них была причерноморская держава Мамая, который попытался заявить о себе как о единственно законном преемнике наследников Чингисхана, хотя к Чингисидам прямого отношения не имел, проводя независимую и враждебную политику по отношению к ним. Мамай понимал: его положение во многом зависит от позиции Руси с ее лидером – Москвой. Князь же Дмитрий Иванович склонен был держать сторону Тохтамыша (к слову, Чингисида), который претендовал на власть над Джу-чиевым улусом. Мамай задумал поход, который должен был окончательно подчинить и поработить Русь. «Казним рабов строптивых! Да будут пеплом грады их, веси и церкви христианские! Обогатимся русским золотом!» (1380 г.) Учитывая поражение на реке Вожа, Мамай послал к Дмитрию посла для мирных переговоров, требуя дань, превосходившую прежнюю. Князь же Дмитрий предложил ему дань в размере прежней договоренности, но Мамай не согласился. В Москву прибыли послы Мамая, требуя дани и покорности. По совету бояр, духовенства, князь одарил послов, послав в Орду с богатыми дарами Захария Тютчева для переговоров о мире и на разведку: выяснить силы, планы противника, следить за его действиями и сообщать в Москву. Тот известил Дмитрия: рязанский князь Олег и Ягайло готовы к совместному с Мамаем походу на Москву. Эти данные были подтверждены войсковой разведкой русских.

Сергий Радонежский благословляет Дмитрия Донского на битву

Возрождение Руси началось с нравственного подвига Сергия Радонежского. Об этом сказал Ключевский: «Этим настроением народ жил целые века: оно помогло ему устроить свою внутреннюю жизнь, сплотить и упрочить государственный порядок. При имени преп. Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение, сделавшее возможным и возрождение политическое, и затверживает правило, что политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной. Это возрождение и это правило – самые драгоценные вклады преп. Сергия, не архивные или теоретические, а положенные в живую душу народа, в его нравственное содержание. Нравственное богатство народа наглядно исчисляется памятниками деятелей, внесших наибольшее количество добра в свое общество». Минуло долгих 157 лет, прежде чем русские собрались с силами. Период «плача и туги» подходил к концу. Правда, Русь продолжала платить Золотой Орде громадную дань (которую брали на откуп хивинские купцы и прочие «торговцы живым товаром»). Но уже родилось новое поколение русских, полное решимости вернуть отечеству славу и свободу. Вряд ли назовешь случайным появление таких выдающихся мужей, как Александр Невский (1220–1263), Иван Данилович (1288–1340), прозванный Калитою, Дмитрий Донской (1350–1389), его двоюродный брат Владимир Андреевич (князь Сер-пуховский), Довмонт Псковский, Даниил Галицкий, Боброк и т. п. Это были дипломаты и мужественные воины, обладавшие изрядными государственными и полководческими талантами. Такие мужи всегда появляются на Руси, причем в трудные мгновения истории, в годину смертельной опасности, суровых испытаний для отечества. Но набеги на Русь со стороны Орды, где тогда властвовал темник Мамай, продолжались. К примеру, царе-вич-Чингисид Арапша напал на Нижний Новгород в год смерти Оль-герда (1377) и разбил русское войско у Пья-ны-реки. В этом случае мордовские князья тайными тропами провели монголов на Русь.

Час решающей битвы близился. В 1380 г. Мамай объявил о походе на Русь. В грядущем сражении должны были сойтись уже иные русские и монголы. Собственно, монголов в Мамаевом войске почти не было, тем не менее то была грозная сила. Многое, если не все, должна была решить битва. Мамай шел, «яко лев ревый и яко медведь, пыхая и, аки демон, гордяся». Русские люди, конные и пешие, разными путями двигались к Москве и Коломне. Снаряжение и вооружение ратников различалось в зависимости от достатка: более богатые и знатные ехали на добрых конях, были одеты в кольчуги, с нагрудниками и наручниками, имели шишаки, круглые щиты, мечи, колчаны со стрелами и луки; бедные ратники шли с топорами, копьями, кистенями и палицами. Люди жертвовали на битву со смертельным врагом все, что могли, – деньги, оружие. Так вели себя патриоты! Сбор основных русских военных сил был назначен в Коломне. Тут уместно вспомнить следующие строки великого русского поэта Н. Некрасова:

Сергий Радонежский благословляет князя Дмитрия Донского на битву с Мамаем

Взошла звезда Дмитрия Донского (1350–1389 гг.), которому суждено было нанести Орде смертельный удар. Такие мужи появляются на Руси в самые трудные мгновения ее истории, в годину смертельной опасности и тяжелых испытаний для отечества. Своими действиями князь охладил военный пыл Ольгерда, несколько смирил рязанцев, что «люди сурови, сверепы, высокоумни, горди». Обстоятельную картину исторической ситуации и перспективы дает историк Д. Колосов. Доселе русским воинам не доводилось еще выигрывать сражения у регулярных татарских войск – случай с Бегичем на реке Воже был воспринят в Орде как недоразумение. Мамаево войско обладало большой подвижностью, значит, владело инициативой. Его полностью составляли профессионалы, а русское войско не менее чем на треть состояло из ратников-ополченцев, то есть, по сути людей не совсем обученных владеть оружием. Татары многократно превосходили русских, говоря современным языком, в огневой мощи: большая часть их имела луки, тогда как ответить им мог едва ли каждый десятый русский. Наконец, у Мамая было значительное численное преимущество, во всяком случае, историки единодушны во мнении: татары имели примерно полуторный перевес. Против русских и стратегическая ситуация: приходилось опасаться неожиданного удара во фланг или в тыл от спешащего к Дону литовского войска. На стороне татар было и моральное превосходство победителя, укоренившееся за прошедшие полтора столетия. Это русские понимали и ждали битвы с немалой тревогой, сознавая, что воеводы должны будут проявить максимум изобретательности, а воины – немалую силу духа. Владычество захватчиков русскому человеку опостылело, наполняло его сердце яростью и ненавистью, а победа на Воже вселяла надежду. Врага можно победить! Воины из 30 русских городов шли на Куликово поле с мыслями о победе. Поражение обернулось бы новым и более страшным, чем Батыево, разорением Руси, а то и полным поглощением ее Литвой и Ордою.

Г. Безукладников. На поле Куликово

Дмитрий Донской с картины И. Глазунова

Ю. Ракша. Проводы ополчения

Дмитрий Донской

26 августа 1380 г. московское войско численностью 20–25 тысяч человек достигло Коломны. Из других княжеств пришли еще 25–30 тысяч ратников. В поход против золотоордын-цев выступили 50–60 тысяч воинов, первоначально организованных в полки под командованием 23 князей и воевод. Чуть позже к ним присоединятся псковские и брянские дружины под началом литовских князей, братьев Ольгердовичей. Показательно, что к войску Дмитрия Донского присоединились и донские казаки. Как ни любили они свободу, но, видя, что делают «нехристи» с их землями (диакон Игнатий, проехавший в 1389 г. рекою Дон от самого его верховья до Азова, в записках говорил, что видел на пути лишь развалины городов, все остальное пространство «была пустыня зело»), пришли на поле Куликово, поднеся накануне битвы князю Дмитрию икону-хоругвь Донской Богородицы и образ Богородицы Гребнев-ской. По разным причинам не участвовали в битве полки смоленские, нижегородские, новгородские, рязанские, тверские. Рязанское и Тверское княжества находились в жестоком соперничестве с Московским; Новгород, Тверь, Рязань и Киев также не хотели усиления Москвы, хотя в данном случае речь шла о спасении всей Руси! Не оказалось среди сражавшихся и ратей суздальско-нижегородских князей. После двухкратного разорения Нижнего Новгорода (1377 и 1378 гг.) те, видимо, не имели сил для битвы с татарами и должны были в первую очередь озаботиться охраной собственных владений. Не названы и двое из трех князей ростовской княжеской ветви.

Освящение русского воинства перед битвой

А.П. Бубнов. Утро на поле Куликовом

Одним словом, разные причины привели к тому, что в битве на поле Куликовом многие русские не приняли участия. Ополчение состояло из князей, бояр, духовенства, купцов, ремесленников, вооруженных холопов, т. е. из всех слоев населения. Конница по численности не уступала пехоте, в ее составе были отдельные ударные соединения тяжелой кавалерии – так называемая кованая рать. Верно оценив обстановку перед сражением и стремясь не допустить соединения войск Мамая и Ягайла, Дмитрий решил двигаться навстречу золотоордынскому войску и попытаться разбить его до подхода литовских сил. Решено было идти кружным путем, по окраинным рязанским землям. Дмитрий не хотел усугублять и без того тяжелое положение Олега Рязанского (тот не по своей воле держался Мамая, думая спасти княжество, опустошенное татарами в 1378 г.) и провоцировать его на выступление против Москвы. По этой же причине Дмитрий приказал всем полкам, чтобы при движении по Рязанской земле «никто же не коснулся ни единому власу» рязанцев. 30 августа русская рать переправилась через Оку у устья р. Ло-пасня и направилась затем к верховьям Дона. Конная разведка сообщала о передвижениях и численности неприятельского войска. На сей раз войсковая разведка сработала неплохо.

5 сентября русские войска вышли к устью р. Непрядва, где и сосредоточились, пройдя за семь суток расстояние около 125 км. На военном совете в деревне Чер-ново было решено переправиться на правый берег Дона и вступить в смертельный бой с неприятелем. «Братья, – заявил на совете князей и воевод Дмитрий, – лучше есть честна смерть злого живота; лучше было не идти против безбожных сил, нежели, пришел и ничтоже сотворив, возвратиться вспять; перейдем ныне в сей день за Дон все и там положим головы свои все за святые церкви и за православную веру и за братью нашу, за христианство!» В спешном порядке началось строительство мостов для каждого из пяти полков; одновременно разведывались броды: местность была болотистая и неудобная. Переправа через Дон завершилась в ночь на 7 сентября. После этого были уничтожены мосты, чтобы никто из воинов не думал об отступлении. Переправа через Дон имела не только моральное, но и военно-тактическое и психоло-гическоое значение, предопределив дальнейший способ действий рати. На левом берегу реки можно было только обороняться. Переправившись же и уничтожив за собой все мосты, необходимо было действовать наступательно. Кроме того, водная преграда в тылу обезопасила русских от возможного удара с тыла, где могли появиться враждебные к нам литовцы и рязанцы. Следует понять весь драматизм сложившейся ситуации. Против опытных и закаленных в битвах татаромонгольских войск на поле Куликовом выступала не вся Русь. На призыв московского князя, вновь подчеркнем, не отозвались Новгород, Тверь, Рязань, Суздаль, Нижний Новгород, а ведь это были крупнейшие центры экономической да и военной силы. Трудно сказать, чем закончилась бы битва, если бы не ряд событий, граничащих с чудом. К московской рати присоединились с войском псковский и брянский князья Ольгердовичи, войска волынского князя под начальством воеводы Боб-рока. Пришли с войском атаманы с Дона, о которых летописец сказал: «Там в верховьях Дона народ христианский воинского чина живущий, зовимий «казаци» в радости встреша великого князя Димитрия, со святыми иконами и со кресты по-здравляюще ему об избавлении своем от супостата, и приносяще ему дары от своих сокровища, иже имеху у себя Чудо-творныя Иконы в церквях своих».

Русь поднялась со всех сторон…

Это и в самом деле походило на чудо. Вспомним, литовцы были главными конкурентами Руси в споре за объединение восточных славян, а тут на помощь пришли отважные Ольгердовичи. Казаки славились независимостью и даже ярым неприятием Москвы, но пришли на помощь! Ну, и о Пскове, гордом «брате» Новгорода, можно сказать то же. Низкий поклон тем, кто в судьбоносный час Руси стал выше личных обид, эгоизма! Далее последовали новшества, ставшие для Мамая сюрпризом. Перед Передовым занял позицию Сторожевой полк, состоявший из легкой конницы. Полагают, что значительную часть Сторожевого полка составили перешедшие на службу московского князя татары, владевшие луком и знакомые с тактикой Мамаевых воинов. Сторожевому полку была поставлена задача: не позволять татарским «застрельщикам», лучникам расстреливать с безопасного расстояния главные русские силы, обескровливая и расстраивая их ряды. Русские предусмотрели и еще одно новшество, резерв – сильную дружину Дмитрия Ольгердовича Трубчевского. Ее цель – закрыть возможный прорыв в любом месте фронта, но располагаясь ближе к левому флангу, ибо русские воеводы резонно предположили, что главный удар татары нанесут правым крылом – это был их обычный прием. И наконец, сюрприз, о котором самоуверенные татарские темники даже и не подумали, – Засадный полк, отборная дружина, укрытая за левым флангом в Зеленой Дубраве, в лесу к юго-востоку от села Рожде-ствено-Монастырщина. Этот тактический ход говорит не только о возросшем военном мастерстве русского командования, но и о грамотном предвидении хода битвы. Штаб русских был на высоте.

Приближенные князя Дмитрия не сомневались, что монголы нанесут решающий удар именно правым флангом. Подобная тактика для атакующей стороны обусловлена общей традицией, бравшей начало еще в далекой древности. Тогда именно на правом фланге – каждый на своем – сосредотачивали основные усилия греки и персы в знаменитом сражении при Пла-теях (479 год до н. э.). Так же действовали Александр Македонский при Гранике (334 год до н. э.) и Иссе (333 год до н. э.), Гавгамеллах (331 год до н. э.), Ганнибал при Треббии (218 год до н. э.), другие известные полководцы. Все понимали: вот он, решающий час! Кто мог, встал за землю Русскую! В войске русском шли против Мамая бывшие противники – Ольгер-довичи и даже дальние потомки Чингисхана (сын царевича Серкиза). Перед нами уже общесоюзная рать истинно великой Руси! Сергий Радонежский благословил на битву и дал русскому войску иноков Пересвета и Ослябю («Время купли вашей настало»). Положив жизни в битве за освобождение Руси, ратным подвигом они должны искупить грех церкви, ранее молившейся за поработителей. Красочно описан в русской литературе поединок Пересвета и Темир-Мурзы. Темир – огромная глыба железа. У него «курчавые и всколоченные волосы, как шерсть гиены; навислые на глаза широкие черные брови. зверский вид». Он – подобие вепря.

M. Авилов. Бой Пересвета с Темир-Мурзой

Перед поединком он говорит: «Я начну их (русских) душить без оружия, стричь мечом своим их волосы». У него ужасный голос, прорывающийся порой из огромных челюстей, как нечаянно встрепенувшийся ураган бури». И вот витязи сошлись – и, пронзенные копьями, пали. Но Темир-Мурза «падает в сильных корчах. на землю, которая, принимая его, издала звук, как бы стеная от тяжести подавления». Пересвет же падает тихо – смерть словно прикрыла его бережно крылами.

С. Присекин. Куликовская битва. 8 сентября 1380 г.

Все должно было решить общее сражение. Грянула битва, от каких уж отвыкла Европа. Мамай обрушился всей силой на центр войска Дмитрия Донского. Сеча была страшная: «И была брань крепкая и сеча злая, и лилась кровь как вода, и падало мертвых бесчисленное множество от обеих сторон». Но если Мамай ожидал итога битвы в своем шатре, то русский князь сражался в общих рядах с простыми воинами. Ранее русские воины не проявляли такой стойкости. Венгерский полководец XIII в. писал, что они «охочи к бою, стремительны на первый удар, но долго не выдерживают». Отвага и стойкость владимирских и суздальских воинов во главе с князем Глебом Брянским и воеводой Вельяминовым позволили сдержать Мамая. После гибели Сторожевого полка, полегшего полностью, сражение переросло в гигантскую кровавую сечу. Татары яростно атаковали на всем протяжении фронта, русские изо всех сил отбивались. Был момент, когда воины Большого полка дрогнули и побежали, но их удалось остановить – битва продолжалась. Татары, убрав луки в сагайдаки, орудовали копьями и мечами. Новые тумены тяжелой конницы устремились на левый фланг русских, все более поддававшийся натиску. В критический момент на подмогу пятившемуся крылу подоспел с дружиной Дмитрий Ольгер-дович, но и он не в состоянии был выправить положение. Татар было слишком много, они рвались довершить разгром русской армии, поскорее дорваться до богатой поживы. Наконец наш левый фланг подался, открывая татарам путь в тыл основным силам русской армии. Настал решающий миг. Татарское войско, казалось, вот-вот опрокинет измученную русскую рать, а затем – и довершит окончательный разгром. Враг более не стал медлить – и с торжествующим криком устремился в обход русских войск…

Князь Владимир Андреевич Серпуховский

В этот момент и появился из Дубравы Засадный полк Бобро-ка-Волынского и князя Серпуховского Владимира Андреевича. Инициатором плана действий русских в этой битве, возможно, был именно Дмитрий Боброк-Волынский, служилый князь Дмитрия Ивановича и главный военный советник московского князя. К трем часам дня ветер переменился, и Боброк сказал ратникам: «Господине, отцы, и братиа, и чада, и друзи! Подвизайтеся, время нам благо прииде, сила бо Святого Духа помогает нам». Конница Засадного полка русских внезапно обрушилась с тыла на главные силы татар, увлеченных преследованием остатков нашего полка левой руки. Удар был стремительным и неожиданным. Намереваясь напасть на врагов со спины, татары сами получили удар в спину. Татарские темники растерялись. Избиваемые русскими мечами, татары бросились в разные стороны. Золотоордынцы к тому времени были изнурены, а резервов у Мамая не осталось. Дерзкий удар Засадного полка стал переломным и решил исход битвы. В наступление тут же перешли полк правой руки и остатки Большого полка русских. Неприятель был буквально смят и опрокинут, многие утонули в Непрядве. Монголы в беспорядке отступили к холму, где находилась ставка Мамая, который не стал дожидаться полного разгрома и с малой дружиной бежал с поля битвы. Остатки его ратей тут же устремились в южном направлении, ища спасения в паническом бегстве. Русские преследовали их до реки Красивая Меча, что в 50 км. Гнали врага до самой темноты («И гнаша до реки Мечит; ту множество татар истопоша»).

Князь Дмитрий Боброк-Волынский

В редакции «Задонщины» по Синодальному списку читаем: «И побегоша татарове нетоличными дорогами, пометавше оружие свое, и руками своими покрива-ху глава своя и плакашася горько, глаго-люще: «Уже нам у Золотой Орды не быва-ти, бедных жон и детей не видати. Се же погибе царей наших веселие и величество, и радость, и похвала на Рускую землю и з радостью ходити». И погнаше руския сы-нове вослед поганых татар, и победивше много множества поганых татар безчис-ленно, и возрастишася и с победою и з великою радостию к великому князю Дмитрию Ивановичу и ко брату его Воло-димеру Ондреевичу. На поли Куликове на реце Непрядене бысть радость великая руским князем. Ставши на ко-стехъ поганих татар вострубили и з радости начаша имати кони, и верблюды, и камки, носечи сребро и злато, и креп-кия доспехи, и честь, и жем-чуги, и дорогие взорочия, колько хто хотечи и могучи, только возимаючи. Жень жены руския татарским златом…» Стоит подчеркнуть: русские хорошо усвоили уроки Чингисхана, они били врага его же оружием. В книге «Дмитрий Донской» С. Бородин писал о тактике русских войск: «Удар был внезапен. Его нанесли свежие силы по утомленному врагу. И свежая конница, наседая на плечи врага, не давая ему ни памяти, ни вздоха, погнала его прочь, уничтожая на полном ходу. Так Русь выполнила три завета Чингиза». На примере горьких поражений учились воинскому искусству, учились побеждать врага не числом, а умением и отвагой!

Некоторые критики сегодня пытаются приуменьшить значение той победы. Дескать, собрались «мужики-лапотники», большинство оружие-то видели едва ли не второй раз в жизни. Полтораста лет их били и угнетали. Никто не ждал от русских такой стойкости. «Вряд ли удар нескольких тысяч воинов мог стать погибельным для стотысячного татарского войска, но он посеял панику, разладил четко отлаженный механизм. Не в состоянии осознать истинные силы вдруг обрушившейся на них русской дружины, победоносные тумены обратились в бегство. В момент русской контратаки Мамай вполне мог бросить вперед резерв, навстречу дружине Владимира Андреевича, с мечом в руке добывавшего себе почетное прозвище Храбрый. Но не бросил, ибо, как и Наполеон, тоже был в «тысяче лье» от родного Причерноморья и ставить на карту свою личную безопасность не отважился. Утрата армии, видимо, тогда представлялась ему еще восполнимой потерей, утрата же собственной гвардии могла стать началом конца. Он чувствовал, что русские полны победоносного духа, каковой делает их непобедимыми, и изменить ход битвы ему уже вряд ли удастся». «И тотчас побежал поганый Мамай, – гласит «Сказание о Мамаевом побоище», – с четырьмя мужами в излучину моря, скрежеща зубами своими, плача горько. многие погнались за ними и не догнали их, потому что кони утомились, а у Мамая свежи кони его, и ушел от погони». В руки победителей попал обоз Мамая (товары, одежда, оружие, утварь, деньги, ковры).

Поединок новгородца с монгольским воином. Эпизод битвы

Татарская орда превосходила по численности русскую рать примерно в четыре раза. Победу русским принесло возросшее воинское мастерство, они наконец в значительной степени преодолели казавшуюся вечной рознь между князьями. Немалую роль сыграл моральный фактор битвы за родную землю. Узнав о поражении татар, «князь Ягайло со всею силою литовскою побежа назад с великой скоростью, никем не гоним.». Литовцы, находясь в 35–40 км от Куликова поля, отступали так быстро, как будто их преследовала вся русская конница. Князь Олег Рязанский, узнав о поражении татар, спешно устремился в Литву, заявив: «Аз хощу зде ждати вести, как князь велики пройдет мою землю и приидет в свою отчину, и яз тогда возвращуся восвояси». Многие славные воины нашли могилы на поле Куликовом, в их числе погиб и воин-монах Андрей Ослябя. Князь Дмитрий Донской, о котором в «Задонщине» сказано, что он «в злое время горькое» представлял собой крепкий щит, возможно, активного участия в битве не принимал. По некоторым данным, он был ранен в начале битвы. Как бы то ни было, князя, судя по летописям, позже обнаружат в рощице, где стоял Засадный полк. Число убитых русских составило от 100 до 200 тысяч человек. В живых остались около 40 000 человек. Вода в реках Дон и Непрядва 3 дня текла, окрашенная кровью павших, кони и люди ходили по колено в крови.

В шатре Мамая

Представляется важным отношение русских к итогам битвы. Русские испытывают не радость, а скорбь при виде жертв. На Западе трубадур и рыцарь Бертран де Борн, воспевая битву, когда «люди и скот разбегаются перед скачущими воинами», выражал восторг при виде поля брани и «мертвецов, в которых торчит пронзившее их оружие». Историк С.М. Соловьев писал: «Но Куликовская победа была из числа тех побед, которые близко граничат с тяжким поражением. Когда, говорит предание, великий князь велел

Кипренский О.А. Дмитрий Донской на Куликовом поле. 1805 г.

счесть, сколько остались в живых после битвы, то боярин Михаил Александрович донес ему, что остались всего сорок тысяч человек, тогда как в битву вступили больше четырехсот тысяч. Если историк и не имеет обязанности принимать буквально последнее показание, то для него важно выставленное здесь отношение живых к убитым. Четверо князей (двое белозерских и двое тарусских), тринадцать бояр и троицкий монах Пересвет были в числе убитых. Вот почему в сказаниях о Мамаевом побоище мы видим, что событие это, с одной стороны, характеризуется как великое торжество, с другой – порождает глубокую печаль и скорбь по убиенным и раненым товарищам. Была на Руси радость великая, говорит летописец; но и печаль была большая по убитым от Мамая на Дону; оскудела вся земля Русская воеводами, и слугами, и всяким воинством, и от этого был страх большой по всей земле Русской. Это оскудение дало татарам еще кратковременное торжество над куликовскими победителями».

Хотя и радость великая, конечно же, была. «Уже по Русской земле разнеслось веселье и ликованье. Преодолела слава русская хулу поганых. Уже низвергнут Див на землю, а гроза и слава великого князя Дмитрия Ивановича по всем землям пронеслась. Как милый младенец у матери своей, земля Русская: его мать ласкает, а за баловство розгой сечет, а за добрые дела хвалит. Так и Господь помиловал князей русских.» Битва на поле Куликовом имела и имеет не только общерусское, но и всеевропейское и мировое значение. С этого момента русский витязь вышел на мировую арену как исполинская, грозная сила. Великолепно сказал автор «Задонщины»: «Кликнуло диво в Русской земле, велит послушать разным землям, ударила слава к Железным Воротам, к Риму и Кафе по морю и к Тырнову, и оттуда к Царьграду на похвалу: Русь великая одолела Мамая на поле Куликовом». О Куликовской битве сказано во многих европейских и восточных летописях (египетских, персидских). Германский историк XV в., иерарх католической церкви А. Кранц назовет победу русских «величайшей в памяти людей». Если победа Александра Невского имела огромное значение для Руси и меньшее для Европы (немцы и шведы только поутихли на время), то битва на Куликовом поле имела исключительное политическое и цивилизационное значение. В.О. Ключевский писал, что на Куликовом поле и родилось Московское государство. На Куликовом поле родилась Россия. Отзвуки этой битвы породили в сердце нашего народа веру в дело сопротивления. Поле Куликово – это святой символ, который живет в каждом русском сердце! Архиепископ Самарский и Сызранский Сергий писал: «Необходимо подчеркнуть национальное и политическое значение победы, которая дала решительный толчок народному объединению под властью одного государя – московского князя, потомки которого стали царями, наследниками Византийской империи. Куликовская битва – первое свидетельство нарождающегося объединения Руси.

Похороны погибших на поле Куликовом

Дмитрий Донской выдвинул свою армию, защищая не один свой удел, заслоняя в Диком поле не только Москву, но целую Русь. Далеко не все князья поддержали его. Рязанский князь Олег, желая спасения своим землям, вошел в соглашение с Мамаем, суздальско-нижегородские и тверские князья притаились, ожидая результата, не спешил с помощью и Великий Новгород. И Дмитрий Донской поднялся за всю Русь. После этого шага Москва получила нравственное право встать во главе объединительных процессов в России, быть собирательницей раздробленных земель. Особо отметим духовный смысл этого события. В канун Куликовской битвы, перед лицом грядущих испытаний заступник Русской земли преподобный Сергий молился пред иконой Живо-начальной Троицы о даровании победы русской рати. Как зримое свидетельство своего благословения он дал в помощь князю Дмитрию двух своих иноков из брянских бояр – Пересвета и Ослябю. Волею Божией битва выпала на 8 сентября – день, когда Православная церковь празднует Рождество Пресвятой Богородицы. «Не в силе Бог, а в правде», – этот завет святого благоверного Александра Невского витал над русской ратью. И не случайно рассказ о чудесном явлении именно этого князя одному русскому воину передавался из уст в уста в ночь перед сражением. Победа на Куликовом поле имела наднациональное значение – она открыла путь к возрождению народа, возвращала православную Русь, окрепшую в лишениях и страданиях, в число великих самостоятельных государств. Русь становилась мировой державой». Поистине, это битва, после которой и родилась победоносная Россия.

Пересвет на поле Куликовом

Поле Куликово и Отечественная война, разделенные более чем полутысячелетием, «невольно в нашем представлении возвышаются над Россией огромными скорбными курганами. Но они встают рядом еще и потому, что там и там вместе с огневым и разящим оружием в не меньшей степени действовало оружие духовное, скреплявшее защитников Отечества в единую плоть и единый дух, в цельную неодолимую преграду. Они становятся рядом, эти два события, вопреки всему, что их разделяет, еще и потому, что промыс-лительно для того и другого выпало выгодное время: в первом случае уже произошло сцепление народа, во втором – еще не случилось его расцепления. От принятия христианства князем Владимиром и до нашествия Батыя прошло 250 лет, примерно столько же продолжалось татарское иго. Это совпадение двух разнородных сроков не случайно. Словно сам Господь на весах выверял, чему отдалась (и главное – к чему уготована, вызрела) русская душа.

На поле Куликово под водительством двух вождей – князя Дмитрия и преподобного Сергия Радонежского – впервые вышла объединенная Святая Русь, там в ночи рабства беспрестанно продолжалась тонкая душетканая работа собирания русичей с помощью Иисусовой молитвы в единый народ. Русь возродилась до победной битвы, и «на Поле Куликово она шла скрепленной в сыновьем и братском родстве – и как сыны земли Русской, и как братья во Христе». Две трети своей истории русские проведут в битвах. У нас что ни век – то новая битва Куликова! Такова судьба великой и огромной страны, страны – спасительницы мира!

Памятник победы русских на поле Куликовом

Вызывает удивление попытка некоторых интерпретаторов истории представлять Куликовскую битву как миф, сотворенный церковью. Дескать, на самом деле русские лишь выполняли «заказ Тохтамы-ша», который и велел выступить против «сепаратиста» Мамая. Историки подобного типа сообщают: «Куликовская битва сохранила Орду – разгром самого опасного сепаратиста, Мамая, отсрочил распад степной империи почти на целое столетие. Что и было нужно Москве – еще целый век она не «страдала под игом», а занималась своим делом под «крышей» Орды. И «обрела независимость» тогда, когда сочла это нужным.» Тем не менее Куликовская битва имела колоссальное национальное значение: для общества и для историков она стала точкой «отсчета начала великорусского сознания». Пусть эту роль сыграла «не сама битва, а лишь миф о ней – первая широкомасштабная отечественная пиаровская акция», «не Куликовская битва, а Окуневская была решающей в судьбах словенских племен». Пигмеям «демократам» никогда не понять высоты подвига, а потому оставим подобные высказывания на их совести.

Сегодня отклики Куликовской битвы то и дело слышатся в спорах историков, писателей, священников, муфтиев. «Совет муфтиев России во главе с Равилем Гай-нутдиновым считает, что празднование очередной годовщины сражения на Куликовом поле, которое официально именуется днем «победы русских воинов над мон-голотатарами», «противопоставляет друг другу народы нашей страны, превращает одних в завоевателей, других – в завоеванных» (2001 г.). Мы с уважением прислушиваемся к словам мудрого и почтенного муфтия, но надо ли отворачиваться от истории?! На пользу ли это России?! Лучше честно смотреть правде в глаза. Согласимся с Ю. Лощицем, призывающим быть честными и непредвзятыми в оценке событий: «Зато в новейших евразийских исторических идиллиях можно обнаружить, что никаких вообще завоевателей и в природе-то не было, а Дмитрий Донской и Тохтамыш вообще одно и то же лицо. досточтимые муфтии не хотят вспоминать о Куликовской битве. Это их право. Но зачем вспоминать о ней подробности, навеянные сладкими евразийскими миражами? Разве честный и трезвенный взгляд на общую нашу историю – не доблесть, не мужество благородных потомков? Разве предки нынешних узбеков, казахов, татар, башкир не первыми понесли когда-то страшный урон от полчищ Чингисхана – еще до вторжения завоевателей в пределы Руси? Разве нынешний русский смотрит на нынешнего татарина, после. столетий совместного государственного строительства, как на «завоевателя»?»

Русь понесла чудовищные жертвы. С Куликова поля вернулась десятая часть войска: для страны с несколькими миллионами населения – огромные потери. Русь буквально опустела: некому было засевать поля, некому было в первые десятилетия даже и трудиться на земле. Какой еще народ, говорил писатель В. Распутин, мог бы выдержать такое, и снова и снова находить силы для возрождения! Нет, не столько старец Филофей своим робким пером породил идею Москвы как Третьего Рима, но Дмитрий Донской грозным мечом очертил новые контуры будущей Российской империи. Поле Куликово выявило неизбежность, тогда еще сокрытую в недрах истории, организации Русского государства вокруг Москвы.

Нашествие хана Тохтамыша на Москву. 1382 г.

Однако Монгольская империя была далеко не сломлена. Битва на поле Куликовом стала ударом, от которого хрустнул ее становой хребет, но враг был еще очень силен. В 1382 г., когда воинство Тохтамыша неожиданно появилось на русских границах, все московское начальство, светское и духовное, потеряло голову. Победитель на Куликовом поле, великий князь Дмитрий Иванович едет сначала в Переславль, потом, найдя и это место недостаточно безопасным, в Кострому… Убежал в Тверь и митрополит Кип-риан. Примеру князя и митрополита приготовились, по словам историков и летописцев, последовать «нарочитые бояре». Простой же народ, как нередко водится, предоставили его собственной участи. Москвичи рассвирепели («Гражданские люди возмятошася и всколебашася, яко пьяни»), стали звонить в колокола, созвали вече. Бояр и богачей, которые норовили поскорее бежать из Москвы, останавливали, народ не выпускал их из города, а то и грабил. Поняв, что толку от перепуганных бояр и чиновников нет никакого (в деле обороны), их выпустили, но все их имущество конфисковали. Оборону на себя взяли простые гражданские люди, и сделали это столь успешно, что Тохтамыш сразу Москву не смог взять, а прибег к обману и помощи предателей. Три дня отбивали москвичи атаки. Видя, что захватить силой город не удается, хан прибег к коварству. Историк М.Н. Покровский пишет: «В войске Тохтамыша оказалось двое русских князей, зятьев Дмитрия Ивановича (суздальские князья Василий и Семен. – Ред.), которые взялись поцеловать крест перед москвичами, что татары не сделают последним никакого вреда, если они сдадут город. Москвичи поверили княжескому слову, отворили ворота – и город был разграблен, а жители перебиты или уведены в плен. Вся история как нельзя более характерна для отношений народа и власти в удельной Руси: и эти «строители» и «собиратели», продающие город татарам, и эта чернь, умеющая обороняться от татар без «собирателей» гораздо лучше, чем с ними» (М. Покровский). Коварно повели себя и князья Нижнего Новгорода. Они уверяли, бия себя в грудь: «Верьте нам, мы, ваши князья христианские, вам в том клянемся». Однако ослепило негодяев-князей золото татарское, а доверчивая Москва не вспомнила мудрости народной: «Не всякому слову веруйте!» Когда москвичи поверили предателям и открыли ворота, выйдя из Кремля с крестами и иконами, монголы стали беспощадно всех истреблять.

О. Гроссе. Татары идут…

По словам летописца, резня продолжалась до тех пор, пока у татар не утомились плечи, не иступились сабли. В Кремле от монгольского меча погибли около 24 тысяч человек, не считая тех, кто сгорел или утонул. Захватчики врывались в церкви, убивая всех, от мала до велика. Грабили все подряд: великокняжескую казну, церковные сокровища, боярское имущество, товары купцов. Исчезли в огне и многие ценные памятники древней литературы. «Страшное зрелище представляла теперь русская столица, недавно еще многолюдная и богатая, – писал Н. Костомаров. – Не было в ней ни одной живой души; кучи трупов лежали повсюду на улицах среди обгорелых бревен и пепла, и растворенные церкви были завалены телами убитых».

Избиение москвичей войском Тохтамыша

Татары расселись тогда по многим городам, причина этого хорошо известна – раздробленность русских княжеств, междоусобицы, слабость отдельных князей или предательство. Князья Дмитрий Донской и Владимир Андреевич, вернувшись в Москву после ухода от стен столицы Тохтамыша, стали выдавать «похоронные» семьям погибших. «И повелели они тела мертвых хоронить, и давали за сорок мертвецов по полтине, а за восемьдесят – по рублю. И сосчитали, что всего дано было на погребение мертвых 300 рублей». На обратном пути татаромонголы взяли Коломну, а затем вновь пограбили и пожгли Рязанское княжество («И захватил (Тохтамыш) землю Рязанскую, и огнем пожег, и людей посек, а иные и разбежались, и бесчисленное множество повел в Орду полона»). Позвольте спросить, это что – дружеский военный союз?! Нашествие Тохтамыша явилось попыткой монголов восстановить власть Орды над Русью. Хотя Москва была полностью сожжена, а многие жители были убиты или уведены в плен, а московский князь согласился платить Орде большую дань, главное, чего так и не добились монголы, – сломить русского человека. Дух народа не был сломлен. Поэтому справедливо пишут, что в «Повести о нашествии Тохтамыша» уже нет того пессимизма, какой ранее был виден в литературных памятниках периода нашествия Батыя. Так, Фотиевская редакция повести подчеркивает решимость великого князя «ити противу ратных» и осуждает разобщенность русских князей, которые «не хотяху помогати» великому князю, а также укоряет их за неверие в собственные силы. И библейские заповеди звучат уже совсем иначе, с иным подтекстом и смыслом: «Се коль добро и коль красно, еже житатии вкупе!» и «Друг другу пособляя и брат брату помагая, яко град тверд есть». Налицо рост национального самосознания русского народа. Народ одержал великую победу! Он понял, что «непобедимого» врага можно бить! Замечу, что и Русская церковь заговорила языком мужественного воина, а не льстивым языком раба. Так, когда в 1480 г. подошли к Москве войска хана Ахмета (ситуация, напоминавшая 1382 г., приход Тохтамыша), город стал готовиться к осаде, и вновь среди князей, бояр нашлись «крамольницы» и «изменицы», т. е. бояре и знатные чины, собравшиеся «бежать прочь, а христианство выдати». «Элита» чаще празднует труса, чем народ, ибо она думает о своих деньгах больше, чем о победе родины.

Нашествие хана Тохтамыша. Возвращение на Москву

И тогда против них выступил ростовский архиепископ Вассиан. Он потребовал от великого князя Ивана Васильевича смело идти в бой против татар, не слушать «льстивых» бояр, склонявших князя к отказу от сопротивления. В летописи резко отрицательно говорится об отъезде великой княгини Софьи на Белоозе-ро. Отъезд сей прямо квалифицируется как бегство и измена (тем более что с Софьей увезли и великокняжескую казну). Архиепископ Вассиан подобно радонежскому игумену был «восприемником от купели» сына великого князя Ивана III Василия, будущего «государя всея Руси». И когда в 1480 г., ровно через 100 лет после Куликовской битвы, русские и татарские войска готовились к сражению, его «Послание на Угру» способствовало укреплению боевого духа Ивана III и его окружения. Действия Сергия Радонежского, также отправившего накануне битвы с татарами послание московскому войску и князю с призывом твердо стоять против «поганых», служили примером для

Вассиана. Напоминая Ивану III о поведении во время Куликовской битвы его прадеда Дмитрия Донского, он дерзко и смело говорит светской власти, что она не имеет права зваться христианской, если бросит щит, не окажет сопротивления «окаянным сим сырояд-цам», предав «хрестьян-ство свое отечьство, яко бегуном скитатися по иным странам». Выражая настроения широких народных масс, ненавидевших бояр-изменников, авторы Московского летописного свода XV в. и Ермолинской летописи называют «крамольниками» и «мятежниками» всех тех, кто хотел бы оставить Москву захватчикам.

Св. Меркурий Смоленский

Основой нравственной силы Руси всегда были народ и его герои. В былине «Илья Муромец и Калин-царь» противопоставляются князь и Илья Муромец (мужи-ще-деревенщина). Несмотря на личные обиды, богатырь призывает других русских витязей: «Вы постойте-тко за веру, за отечество». Если многие герои западных и восточных эпосов гибнут (Ахилл, Патрокл, Гектор, Зигфрид, Роланд, Манас и другие), русский богатырь остается непобедимым. Главным смыслом их жизни всегда становится бой за Родину и веру православную, в котором они обретают бессмертие. Илье Муромцу «смерть в бою не писана». Это должно убедить современников и потомков в том, что еще не перевелись богатыри на Руси, хотя в иных былинах говорится о смерти героев (Алеша Попович). В 1242 г., когда хан Батый встал «от града за 30 поприщ, и многи святыя церкви пожже и християн поби и твердо вооружашеся на град той», один из воинов смоленского князя, по имени Меркурий, направляемый чудотворным образом Богородицы, вышел в поле, чтобы сразиться с лютым ворогом. Сначала на поединке он убил исполина-татарина, наводившего ужас на защитников города, а затем положил множество воинов Батыя. Город был им спасен. Но отважного Меркурия в битве постигла мученическая кончина. Приписывать лишь себе заслугу разгрома монголов мы не вправе. Их рати были ослаблены сопротивлением народов Центральной Азии, Индии, Китая, Булгарии, Кавказа, Беларуси, той же Литвы. Наибольшее мужество в борьбе с монголами демонстрирует простой народ. Политики чаще готовы договориться с врагом. Так, в Венгрии Коломан, отступавший с войсками через Пешт, посоветовал горожанам не сопротивляться. Однако народ проявил стойкость и мужество: несмотря на то что строительство укреплений не было завершено, решили обороняться. Когда враг осадил Пешт, горожане три дня отчаянно защищались. Город после жестокого штурма подвергнут разорению, множество жителей были убиты. У одного из венгерских городов, согласно легенде, и погиб Батый («Повесть об убиении Батыя»). Мужественно вели себя литовцы, поляки, венгры, не раз бившие татаромонголов. Из числа монголов, воевавших в Европе, «многие были убиты в Польше и Венгрии».

Амир Темур (Тамерлан, Тимур)

Велика заслуга в сокрушении «новых повелителей мира» и народов Центральной Азии и Кавказа. Вспомним историю подъема и падения великой империи Тамерлана (Тимура). Основатель династии Тимуридов – Тимур (1336–1405). Свидетельства о нем противоречивы. Родиной Тамерлана была Центральная Азия, в то время один из культурнейших регионов, находившихся под юрисдикцией империи монголов. Даже великий Чингисхан признавал право Трансоксианы на особые условия существования. Именно здесь Юсуф Хасс Хаджиб написал первое в Центральной Азии мусульманское произведение «Кутадгу билиг» («Наука счастья», 1067–1070), здесь появилась первая научная тюркская книга, энциклопедический словарь Караханида Махмуда Кашгарского (1072–1083), здесь жил и творил величайший мистик Центральной Азии Ахмед Ясави и т. д. Даже монгольские правители (к примеру, Махмуд Ялавач, его сын и внук) приложили немало усилий для восстановления городов, некогда разрушенных теми же монголами. Бухара расцвела при их правлении столь пышно, что Джувейни утверждал, что равной в мире ей не было, а Марко Поло увидел в ней «самый лучший город Персии». Тамерлан родился в Кеше, в 100 км южнее Самарканда, род его принадлежал к одному из монгольских тюр-коязычных племен Трансоксианы. Биографы отмечают феноменальную память Тимура, владение турецким и персидским языками, говорят о том, что его знание многочисленных историй из жизни великих завоевателей и героев помогало ему воодушевлять воинов перед битвой. Но некоторые источники утверждают, что он не был грамотным. Как же он управлял великой империей, руководил армией, определял численность войск, количество фуража? Как мог неграмотный и невежественный человек привести в изумление величайшего историка мусульман Ибн Халдуна? Он хорошо играл в шахматы, мастерски владел оружием и был отличным наездником, несмотря на хромоту. В 16 лет он поступил на службу к эмиру Каза-гану, считавшемуся «делателем ханов». Проявив преданность эмиру, что было не столь уж частым явлением в атмосфере вечных восточных интриг и заговоров, он вскоре возвысился. Эмир женил его на своей внучке, красавице Альджай. Вскоре у них родился сын, отец назвал его Джахангиром («Тот, кто держит в руках мир»). Похоже, он дал ему имя, в котором тайно выразил свои собственные, самые сокровенные помыслы и чаяния.

Реконструкция завоевателя (М. Герасимов)

Тамерлан

Естественно, что рождение такого выдающегося человека повлекло за собой появление ряда легенд. Жан Поль Ру в книге «Тамерлан» отмечает, что, согласно свидетельствам, в день рождения Тамерлана пепел покрыл землю. Согласно другой легенде, Тимур появился из утробы матери «с руками, полными крови». Эти легенды обычно возникают, когда судьба того, о ком они рассказывают, уже состоялась. Что касается молодого Тимура, то его отличительными чертами станут осторожность и взвешенная внешняя и внутренняя политика. Скажем, когда хан илий-ских монголов Тоглуг-Тимур решил было восстановить единство империи и совершил набег на Трансоксиану в 1360 г., Тимур из трех вариантов (сопротивление, бегство, сотрудничество с победителем) выбрал третий. Желая задобрить монголов, он умело завоевал их благосклонность: сорил деньгами, устраивал им пиры, но при этом народу говорил, что он приносит себя в жертву, ибо «спасает» его, в то время как его дядя-правитель дезертировал. «Разумный план приносит пользы больше, чем сто тысяч воинов», – любил он говорить впоследствии. И надо сказать, что ему удалось склонить на свою сторону завоевателя, Тоглуг-Тимура. Однако предательство не может принести успеха в политике, народ в любом случае не простит тем, кто пошел в услужение врагу. Когда же Тимур понял, что народ и знать намерены бороться против оккупантов монголов, он решительно оставил благодетелей и встал на сторону патриотов. Он бежал и оказался в стане шурина Хусейна, националиста-патриота. Вся дальнейшая жизнь Тимура полна бесчисленных схваток, сражений, побегов и всяких событий. В одной из схваток в него вонзились две стрелы – в руку и ногу. Эти раны привели к тому, что он стал хромать, а его руку частично парализовало. Он проявил себя не только как отважный воин, но и как талантливый военачальник. Так, город Кеш он взял, как уверяют, с помощью части своей конницы, привязав к хвостам лошадей пучки веток. Те подняли невообразимую пыль, и монголы решили, на них движутся огромные силы, и бежали. Так он победил великую армию монголов, взяв город «с помощью облака пыли». Правда, это уже более походит на миф.

Поход Тимура в Индию

Опуская важные страницы его жизни, скажем, что в 1370 г. Тимуру удалось стать полновластным хозяином Трансок-сианы, приняв титул эмира в 34 года. Но в дальнейшем, чтобы стать во главе мощной империи, ему нужно было найти точку опоры (как когда-то Архимеду), чтобы перевернуть исламско-монгольский мир. Такой точкой опоры и стал Самарканд, «ворота Востока». И хотя Чингисхан его опустошил, но значение города тем не менее было по-прежнему огромно, ведь через него проходил Шелковый путь. Самарканд был «городом мифов и легенд и чем-то вроде святилища». Тимур решает обосноваться в Самарканде, начинает строить крепость и города-спутники с громкими именами (Дамаск, Шираз, Багдад, Каир). Возможно, главное, чего он добился: заставил беспрекословно слушаться феодалов и кочевников номадов, которые всегда готовы грабить и убивать; создал администрацию, добился регламентации цен, вел строгую проверку мер и весов. Затем Тимур решил приступить к покорению других стран. Надо заметить, что, пока он не набрал силы, то вел себя более или менее гуманно, а укрепившись, стремясь овладеть чужими странами, стал проявлять невиданную жестокость и свирепость. В 1379 г. он аннексировал Хорезм, завершив собирание государства от Кабула до Арала. Взяв Хорезм, умертвил значительную часть населения, часть депортировал в Самарканд и в другие места Трансоксианы. Затем настал черед Герата и других городов. Взяв город, он велел перерезать воинов гарнизона, а дома разграбить. «От города остались одни развалины», – говорят хроники. Террор и в этом случае стал важнейшим орудием. Завоеватели с готовностью пускают его в ход всякий раз, желая покорить и устрашить народы. Или таков удел империй?!

Если верить этой версии, то получится, что Тамерлан – «не великий воин и строитель, а зверь в образе человеческом». В 1387 г. во время похода в Иран по его приказу были обезглавлены 70 000 мирных жителей города Исфагана, а из голов погибших при помощи речной глины сложена огромная пирамида (или несколько пирамид). Такого за Тимуридами ранее не водилось. В 1389 г. в хорасанском городе Себзеваре (или Исфизаре) Тимур якобы приказал воинам закладывать битым кирпичом и известью брошенных в канавы живых людей, желая возвести, таким образом, «стонущие стены». В 1399 г. во время похода в Индию, когда ему было уже за 60 лет, Тимур вторгся в страну, возмущенный тем, что султаны Дели проявляли, якобы, слишком много терпимости по отношению к подданным. Победив армию Махмуда Туглака, он вошел в Дели и разрушил город до основания. Дели после этого вынужден был возрождаться несколько веков. Тимур приказал истребить 100 000 пленников, мотивируя тем, что их трудно будет довести в Среднюю Азию, и в то же время на 90 захваченных слонах приказал увезти в Самарканд камни для строительства мечети.

В.В. Верещагин. Апофеоз войны

Говорили, что им из черепов было сооружено 120 башен. Вот как описывали это страшное действо: «…каменщики готовы к сооружению башни из круглого кирпича. Основа ее, каменная башня в три шага диаметра и высотой с копье. уже возведена, и оставалось лишь облицевать ее страшной облицовкой – отсеченными головами». Тимур при взятии египетского города Халеб обещал его обитателям не пролить ни капли мусульманской крови. И свое обещание он «сдержал» – все христиане были перерезаны, а мусульмане заживо зарыты в землю. Где тут преувеличение, а где правда, выяснить теперь трудно. Жестокость к противнику, такое же отношение к населению были обычным для тех лет. Кредо завоевателей формулировалось просто: «Лучший противник – это, конечно, мертвый противник». Свобода и независимость в поступках завоевателей означают неизбежно несвободу и подчинение других народов. Все деяния завоевателей имеют один закон – силой, огнем и мечом склонять к покорности вассалов! Проверенный временем закон предков и помог Тамерлану в кратчайший срок сплотить разрозненные племена рассыпавшейся Великой Монгольской империи. Яса Чингисхана почиталась Тимуром и его воинами выше законов шариата. Тимур не покидал седла, постоянно опасаясь предательства, ждал нападения, которое могло произойти в любое время и в любом месте. Он потерял в битвах любимых сыновей, внуков и немало верных воинов. Иначе было нельзя – либо победы, либо поражение.

Чудеса героизма проявляли народы Средней Азии и Кавказа. Три года сопротивлялись народы 200-тысячному войску завоевателей (1219–1221). Силы сторон были неравны. Разрозненные феодальные ополчения не могли противостоять железным когортам Тимура, наступили ужасные времена для покоренных народов. По словам поэта Саади Ширази, среднеазиатский массив пришел в беспорядок, «как волосы эфиопа». Смерть, плен, беды сопутствовали движению его полчищ. Поэт Фрик из Армении в стихотворении «Колесо судьбы» писал о тех безжалостных временах: «Ах, колесо! Злодея ты лелеешь в доме золотом, / А честный должен подбирать объедки за чужим столом, / Ты в рыцари выводишь тех, кому б сидеть в хлеву свином, / Без заступа ты роешь ров и рушишь праведника дом. / Скажи: «Ты не права, судьба!» – и смех услышишь без конца. / За что ученых гонишь ты, а любишь злого иль глупца? / Из них ты делаешь вельмож, их ты доводишь до венца. / И шлешь по горам и полям бродить за хлебом мудреца. / Теперь еще труднее нам, когда татарин сел на трон. / Всех обделил он, и воров поставил господами он. / Но ты ни с кем ведь не родня: вновь повернется ось времен, ударишь ты, – / И нет царя, исчезнет он, как утром сон». Войско Тамерлана и его сына Мираншаха прошло огнем и мечом по городам Булга-рии, а затем по городам Крыма и Кубани, оставляя за собой кровь и пепел.

Саади Ширази

Он беспощадно расправлялся с недовольными. Стоит вспомнить хотя бы все те же пирамиды смерти – из черепов – вокруг Багдада. Им ограблен и сожжен город Астрахань, так что жители не стали даже пытаться восстановить город. Затем пришел час богатого, многолюдного Азова (1395). Перед тем как напасть на город, Тамерлан милостиво принял послов из города, которые шли с бесчисленными дарами (венецианские, генуэзские, каталонские, бискайские и даже египетские купцы). Он успокоил напуганное население, затем приказал эмиру взять город. Азов был разграблен, все жители, кроме тех, кто успел убраться на судах в море, были перебиты. Так перестал существовать старый Азов. В том же 1395 г. Тамерлан разорил и сжег Са-рай-Берке, столицу Орды (сюда ее перенес хан Узбек). Это был богатейший и разноплеменной город. И вот теперь и он лежал в запустении. Историк писал: «Ныне же в тех местностях, от Хорезма до Крыма, никто из тех народов и людей не движется и не живет, и нет там другого общества, кроме газелей и верблюдов» (В.Г. Ти-зенгаузен). Орда была разгромлена, и Тохтамышу пришел конец. «Золотая Орда стала заслоном Руси с Востока» (Гумилев). Иначеговоря, удар Тамерлана косвенно помог Руси. Татары стали разбегаться, часть их ушла вместе с Тимуром, часть – в Турцию, немалое их число перекочевало на Русь. Угроза с Востока давала о себе знать и на Руси. Когда Тохтамыш схватился с Тимуром, перед русскими возникла новая опасность. Ша-риф ад-дин Йезди, историограф Тимура, в «Книге побед» (1424–1425), написанной им на основе дневниковых записей полководца, говорил, что Тимур всерьез нацеливался захватить Москву. Тамерлан в 1392 г. двинулся к верховьям Дона и вторгся в пределы Руси.

В.В. Верещагин. Торжествуют

Тут он разорил Елец, окраинный город Рязанского княжества («Князя Елечицкого плени и людей помучи»). «С полным благоговением, преклоняясь над прахом предков, Елец с гордостью может сказать, что и он, стоя на окраине земли Русской, отслужил своему Отечеству долгую, трудную службу, полную бесчисленных, дорогих и невозвратных жертв» (Н. Ридингер). «Тимур двинулся далее, на Москву. Победоносное войско его опустошило всю ту область вне города, разбило и уничтожило всех эмиров тамошних. В руки воинов попала большая добыча. Стихи об этой добыче гласят: «Оказалось столько драгоценностей, что им не видно было счета: и рудное золото, и чистое серебро, что затмило лунный свет; и холст, и антиохийские домотканые ткани, наваленные горами, как горы Каф; целыми вьюками блестящие бобры; черных соболей также несметное количество, горностаев столько связок, что их не перечтешь, меха рыси, освещающие опочивальни, как любимое пятно ночи, упавшее на лицо дня, блестящие белки и красные, как рубин, лисицы, равно как и жеребцы, не ведавшие еще подков», захватил он «в плен и красивых женщин и девушек».

И.Г. Мишин. Ельчане в битве с полчищами Тамерлана

Правда, до Москвы он не дошел, а, простояв в пределах Рязанского княжества 15 дней «и ту пусто вся сотворишу», в 1395 г. ушел обратно. Почему так произошло? В Москве царило уныние, раздавались плач и вопли, во всех храмах шли молебны о спасении. Собственно, спасти Русь могло только чудо – обороняться Тамерлану князь московский Василий Дмитриевич не имел сил и возможностей. И чудо произошло. Князь приказал перенести из Владимира в Москву древнюю икону Богоматери – одну из главных реликвий Русской православной церкви. 26 августа 1395 года москвичи встретили икону в том месте, где впоследствии был построен Сретенский монастырь. И в это же самое время грозный азиатский завоеватель, никогда и ничего не боявшийся и ни перед кем не отступавший, вдруг после пятнадцатидневной стоянки ушел обратно в свои степи, «никем не гонимый», как сказано в летописи. Предание повествует, что в то самое время, когда москвичи встретили Владимирскую икону Божией Матери, Тамерлан спал в своем шатре. И приснилась ему некая «Жена, благолепия и величия неописанного, окруженная тьмами молниеобразных воинов». Эта величавая Жена повелела Тамерлану немедленно уйти из Руси и не сметь более причинять ей вред. Проснувшись, Тамерлан призвал своих мудрецов и толкователей снов, которые объяснили ему, что во сне ему явилась Великая Заступница Русской земли, Богородица Мария. И тогда, поняв, что Русь ему не одолеть, Тамерлан ушел из Руси. Вероятно, что-то иное вынудило его к такому решению, возможно, память победы на Куликовом поле сыграла роль.

Оценки Тимура в истории разнятся. Известно, что еще при его жизни велась летопись связанных с ним событий (для написания официальной биографии). Одна из них написана Али бен Джемал ал-исламом (единственный экземпляр – в библиотеке Ташкента), другая – Низам ад-дином Шами (единственный экземпляр – в Британском музее). В ней образ завоевателя подается в лучшем свете. Противоположная точка зрения отражена другим современником Тимура, ибн Арабшахом, настроенным крайне враждебно к хану. Эта книга была напечатана в 1936 г. в переводе Сандерса под названием «Тамерлан, или Тимур, Великий эмир». Известны и изданные в 1830 г. в переводе Стюарта «Мемуары» Тимура, но они считаются подделкой.

В последнее время появляются новые публикации, отражающие время правления Тимура взвешенно. Выясняется, что многие приписываемые ему варварские акции, особенно в отношении бесценных сокровищ культуры, в действительности вряд ли имели место. В Исфагане не пострадали ни мавзолей имама Джафара, ни усыпальница Баба-Касима, ни медресе Имамия. Были сохранены и шедевры мусульманской архитектуры и скульптуры – мечети, святилища, лечебницы, медресе, а также святилища, храмы в Грузии и Армении. Что же касается жестокости, то… Ж. Ру пишет: «Конечно, во всем этом Тимур был виноват, но косвенно, поскольку шла война, и обвинять следовало бы именно ее, прежде чем все списывать на счет жестокости Великого эмира. Преувеличения делают намеренно – из нелюбви к нему: придумывают костры там, где их не было, и гиперболизируются разрушения, которых не было тоже. Насколько можно судить, единственными крупными городами, «стертыми с карты», являются Сарай ал-Джадид, Ургенч и Шахристан, к тому же – частично». Кроме того, он принял меры для восстановления двух из них. Во всяком случае, справедливости ради заметим: не меньше был урон от походов Чингиса и набегов Сельджукидов.

В.В. Верещагин. Двери Тамерлана

Известны и многочисленные высказывания деятелей Запада о Тимуре: «Тимур воплощал в себе политическое, экономическое и культурное наследие предыдущего развития Средней Азии. Он происходил из региона, откуда в X и XI столетиях вышли блистательные работы по философии, медицине, астрономии, географии, истории, литературе на арабском и персидском языках. Эти работы позже стимулировали эпоху европейского Возрождения и обеспечили базу европейской науки на многие столетия вперед. Приход Тимура на историческую арену не был игрой случая, он был самым способным представителем своего времени» (Хильда Хукхэм). «Благодаря применению благонравия и умения, которые Тимур использовал целеустремленно и практично, он властвовал над странами, завладел короной, господствовал славным родом» (Тильман Нагель). «Что особенно выявляется в сведениях о жизни Тимура, так это его выдающиеся умственные способности, не только интуитивные способности, а интеллектуальные. Он был первым среди опытных политиков и военных стратегов, способным удержать верно следующих за ним воинов, работать в высшей степени подвижной политической структуре, трансформировать ее и вести армию к успехам небывалого масштаба» (Б. Манц). «Дружба также имела для него прелести. Его ласковость доставила ему друзей, которых он сумел сохранить и не пренебрегал считаться их другом, ибо Тимур хорошо знал, что дружба может быть оплачена только дружбой» (Л. Лянг-лэ). «Тимур прежде всего был азиатским полководцем и пользовался своим победоносным войском и вооружением по обычаю и нравам своей эпохи» (Г. Вамбери). «Как все великие полководцы, Тимур разделял тяготы и триумфы своих воинов.

Могила Тамерлана

Изучение останков Тамерлана

Он требовал от них жесточайшей дисциплины, но сражался во главе их. Он никогда не бросал своих воинов одних в битве. С ревнивой тщательностью он следил за тем, чтобы справедливость была для всех, без различия в рангах, богатстве, расе, религии. Эта привычка судить непреклонно была одной из составляющих его авторитета и влияния среди его воинов, так же как и смелость, и репутация лучшего полководца своего времени» (Люсьен Керен). «Его военный талант безусловен. Несмотря на то, что его отвага буквально бросала его на врага, он был мудрым политиком и всегда знал, когда нужно остановиться и дождаться своего часа» (Р. Буссе). «Несомненно, что Тимур был покровителем улемов, беседовал с ними, как равный с равными, и относился с особенным уважением к потомкам пророка. Кроме потомков самого Тимура, сайиды были в его государстве, может быть, единственными людьми, жизнь которых считалась неприкосновенной. Тимур заботился об укреплении веры и шариата» (В.В. Бартольд). «Тимур дал своему новому царству государственное устройство и законы» (Ф.К. Шлоссер). Говоря в заключение о роли Тамерлана, Ж.П. Ру пишет: «И все же, чему послужило столько выигранных сражений, усилий, затраченных на походы и контрпоходы, израсходованной энергии, унижений, вынесенных адептами ислама, а также все жестокое величие Тамерлана и, наконец, столько трупов? Послужило тому, что родился тимуридский Ренессанс с его способностью создавать все новые и новые шедевры; послужило расцвету творчества великого иранского поэта Джами, а также одного из величайших тюркских поэтов всех времен (служившего в должности визиря) Алишера Навои; послужило появлению несравненного живописца Бехзада и, наконец, математика Гиятад-дина аль-Каши. Короче говоря, тимурид-ский Реннесанс стал одной из прекраснейших жемчужин в короне мусульманской цивилизации». Отдавая дань тимуридскому Реннесансу, его розам, все ж задумаемся: «А не слишком ли остры были его шипы?!» Было ли то, что он создал, империей или нет? То, что его царство в свое время было крупнейшим и могущественным в Азии, не вызывает сомнений. Чрезвычайно ценным представляется его опыт и для современных узбеков, причем более ценным для будущего, чем для прошлого.

Многие находят «смягчающие обстоятельства», говоря, что он «не любил ни крови, ни огня, и это отвечает истине», что он должен был убивать во имя «справедливого дела», и даже награждают эпитетом «интеллигент». Однако в любом случае вы обнаружите, что «Тимуровы войны унесли «всего лишь» около миллиона жизней». Правда, тот же Тимур вошел в историю как прославленный полководец, не проигравший ни одного из тысячи сражений, как один из пяти самых великих завоевателей всех времен и народов, как политик, внесший огромный вклад в дело построения государственности, в прогресс науки, просвещения, культуры. Интерес к нему в истории велик, в том числе и к его сокровищам. Уходя из покоренных стран, Тимур увозил награбленные богатства. Вспомним хотя бы огромный алмаз Тимура, взятый в качестве трофея в Индии в 1398 г. Ныне редчайший алмаз хранится в Букин-гемском дворце. Гадают, где те сокровища, включая медальоны и знаменитую саблю Тамерлана, которая ему всегда приносила победу. Арабский историк ибн Саид писал: «В бою сабля Тамерлана пела волшебную песнь, при ударе рассекая тело на три части».

Жизнь «властителя полумира» Тамерлана приближалась к финалу. Умирая (смерть настигла его в 1405 г, когда он вместе с большой армией расположился на правобережье Сырдарьи, у города От-рар, во время похода на Китай), великий Тимур произнес напутствие: «Я знаю наверняка, что птица души улетит из клетки тела и что мое убежище находится у трона Бога, дающего и отнимающего жизнь, когда Он хочет, милости и милосердию которого я вас вручаю. Необходимо, чтобы вы не испускали ни криков, ни стонов о моей смерти, так как они ни к чему не послужат в этом случае. Кто когда-либо прогнал смерть криками? Вместо того чтобы разрывать ваши одежды и бегать подобно сумасшедшим, просите лучше Бога, чтобы Он оказал мне свое милосердие, произнесите и прочтите фа-тиху, чтобы порадовать мою душу. Бог оказал мне милость, дав возможность установить столь хорошие законы, что теперь во всех государствах Ирана и Ту-рана никто не смеет делать что-либо дурное своему ближнему, знатные не смеют притеснять бедных, все это дает мне надежду, что Бог простит мне мои грехи, хотя их и много; я имею то утешение, что во время моего царствования я не позволял сильному обижать слабого, по крайней мере мне об этом не сообщали. Хотя я знаю, что мир не постоянен и, не будучи мне верен, он не станет к вам относиться лучше, тем не менее я вам не советую его покидать, потому что это внесло бы беспорядки среди людей, прекратило бы безопасность на дорогах, а следовательно, и покой народов, и, наверное, в день Страшного суда потребуют ответа у тех, кто в этом будет виновен» (Иез-ди. «Зафар-наме»). Позже останки Тимура были изучены российскими учеными, которые вскрыли его гробницу, хотя и существовало поверье, что со вскрытием гробницы высвободится дух войны, в ней заключенный. Для экспедиции в Гур-Эмир была организована правительственная комиссия, в состав которой вошли зам. председателя СНК Уз ССР Т. Кара-Ниязов, писатель-узбек С. Айни, ученый-востоковед А. Семенов, скульптор-антрополог М. Герасимов, группа ученых и реставраторов. Сделано это было накануне нападения Германии на СССР (в июне 1941 г.). Тимур сыграл важную, возможно, решающую роль в разгроме Золотой Орды… Однако в случае дальнейшего успеха «железного хромца» (как называли Тимура из-за его хромоты) господство его для Руси было бы так же гибельно, как и Ба-тыево. Так что вряд ли Тамерлан мог бы стать для Руси «господином благоприятствующих планет».

Князь Михаил Черниговский в ставке Батыя

Время осмыслить давние события. Ведь «настоящее смотрит в будущее глазами прошлого» (Э. Севрус). Как оценить двухсотлетнее татаромонгольское иго? Мнения историков и тут разнятся. Летописцы подчеркивают бедствия, которые выпали на долю побежденного народа, унижения, которые пришлось испытывать людям, князьям и боярам, вплоть до мученической смерти. «Ярослава, великого князя Суздальского, зелием умориша. Михаила, князя Черниговского, не поклонившегося кусту со своим боярином Федором, ножем заклана быстъ… инии м'нози князя избиени быша и бояре» (Ипатьевская летопись, под 1250 г., и много других мест в других летописях). Даже в тех случаях, когда встреча русских князей с татарским ханом оканчивалась для них благополучно, летописец горько заключает: «О злее зла честь татарская!»; «О злая честь татарская»; «Злобе бо их и льсти несть конца». Историк XVIII в. И.Н. Болтин писал: «Татары, завоевав удельные княжества одно по одному, наложили на порабощенных дани, оставили для взыскания сея своих баскаков и по городам войска, сами воз-вратилися восвояси. При владычестве их управляемы были русские теми же законами, кои до владения их имели. Нравы, платье, язык, названия людей и стран ос-талися те же, какие были прежде. Все это доказывает, что разорение и опустошение России не столь было великое и повсеместное, как государств европейских». (И. Болтин в данном случае имеет в виду завоевания римлян.) Совсем иначе считал Н.М. Карамзин: «Нашествие Батыево ниспровергло Россию.

Войска Золотой Орды

И. Кусков. Возвращение ордынцев из набега

Могла угаснуть и последняя искра жизни; к счастию, не угасла; имя, бытие сохранилось; открылся только новый порядок вещей, горестный для человечества, особенно при первом взоре: дальнейшее наблюдение открывает и в самом зле причину блага и в самом разрушении пользу целости». «Сень варваров, омрачив горизонт России, сокрыла от нас Европу в то самое время, когда благодетельные сведения и навыки более и более в ней размножались. возникали университеты… В сие время Россия, терзаемая монголами, направляла силы свои единственно для того, чтобы не исчезнуть.» «Забыв гордость народную, мы выучились низким хитростям рабства.» «Свойства народа объясняются всегда обстоятельствами, самый нынешний характер россиян еще являет пятна, возложенные на него варварством монголов». Под влиянием ига изменился на Руси и «внутренний государственный порядок: все, что имело вид свободы и древних гражданских прав, стеснилось, исчезло», хотя и «знаменитость Москвы и Твери возникла при монголах». Аргументы порой взаимоисключающие.

Противник Н. Карамзина, Н. Полевой рассматривал монгольский период в истории России в аспекте столкновения цивилизаций, борьбы Европы и Азии. России, полагал он, выпала задача преодоления Азии и даже ее переделки на европейский лад. «Русс острит свой меч о меч литовский, дабы низложить монгола». Силы России окрепли в период монгольской власти, хотя Орда ранее и не мыслила, что «внук Калиты, щедрого поклонника ханов, обнажит уже на Орду меч». По мнению историка С.М. Соловьева, в первое время завоевания татары не имели еще серьезного влияния на внутренний строй завоеванной ими страны. Судьбы России определяются факторами внутреннего характера. Владычество татар, по его мнению, было лишь продолжением давнего господства орд кочевых варваров на Великой восточной равнине. Куликовская битва предвозвестила конец этого господства «вследствие начавшегося здесь (в России) сосредоточения и усиления европейского государства». В своем заключительном обзоре рассмотренного древнего периода истории России, озаглавленном им самим «Общий ход русской истории до образования Московского государства», С.М. Соловьев говорит о татарском иге очень мало, как бы мимоходом, и этот факт в значительной мере рисует нам его отношение к татарскому завоеванию. Он готов поставить знак равенства между русско-татарскими и русско-половецкими отношениями. Н.И. Костомаров, по мнению Б.Д. Грекова, несколько односторонне понимал процесс образования Русского централизованного государства, произвольно отводя татарам роль, противоположную той, какую они играли на самом деле; он говорил, что рабство, созданное татарами в России, дало единство раздробленной на уделы стране: хану нужно было это единство для более удобного собирания дани. К.Н. Бестужев-Рюмин, не отрицая воздействия татар на слагающееся Московское государство, особенно в области администрации и финансов, упрекал С.М. Соловьева в преувеличении влияния татар на развитие русской жизни, указав на его «крайности», говоря о негативных последствиях татарской власти: разделение востока и запада Руси, тормоз в просвещении.

В.О. Ключевский исходил из того, что в отношениях между удельными князьями «нельзя усмотреть никакого порядка», а поэтому, продолжал он, если бы они, удельные князья, были предоставлены вполне самим себе, они разнесли бы свою Русь на бессвязные, вечно враждующие между собой удельные лоскутья. Возможно, и так. «Власть. хана давала хотя бы призрак единства мельчавшим и взаимно отчуждавшимся вотчинным углам русских князей». «Власть хана была грубым татарским ножом, разрезавшим узлы, в какие умели потомки Всеволода III запутывать дела своей земли». Он, как и Костомаров, несколько односторонне понимал сей важнейший вопрос истории. Историк С. Платонов признавал за татарским ханом сдерживающее влияние на княжеские «усобицы», но в то же время указал на то, что татарское завоевание вело к полному разобщению Суздальской Руси с Русью Новгородской и Русью юго-западной. «Население Суздальской и Рязанской областей поневоле восприняло от татар некоторые их порядки (денежный счет, административные обычаи) и было лишено возможности широкого и свободного общения с оторванными от него другими ветвями русского племени и с европейским Западом. Вот почему на русском востоке в татарскую эпоху XIII–XIV вв. наблюдаются некоторый культурный застой и отсталость.» Нетрудно увидеть, как полагал Б. Греков, что и С. Платонов не «понял» ни подлинных причин прекращения княжеских усобиц, ни роли татар, мешавших, а не содействовавших образованию Русского государства. В. Сергеевич, например, тоже придавал татарской власти немалое значение. «Нашествие татар, – пишет он, – впервые познакомило русские княжения с властью, с которой нельзя входить в соглашение, которой надо подчиняться безусловно.» «Хотя татары не остались в Русской земле и властвовали издалека, тем не менее господство их произвело глубокий переворот в нашей жизни». Князья и церковь признали власть ханов, но «расплачиваться за эту покорность приходилось народу». «Первые попытки политического объединения России были сделаны ханами, которые в противоположность собственным своим интересам подчиняли отдельных князей власти излюбленного ими великого князя». При татарах вечевые собрания стали анахронизмом. М. Покровский в татарах видел некий полезный «гумус», прогрессивную силу, способствовавшую «перегниванию» Руси городской в Русь деревенскую. «Татарский разгром одним ударом закончил тот процесс, который обозначился задолго до татар и возник в силу чисто местных экономических условий: процесс разложения городской Руси X–XII веков». «Татарщина шла не только по линии разложения старой Руси, а и по линии сложения Руси новой – удельно-московской». Кроме этого общего значения татарской власти, М. Покровский указывал и на ряд частных положительных ее сторон: будто бы «она организовала правильную систему раскладки (податей), которая на много веков пережила самих татар». Татары «внесли глубокие изменения в социальные отношения», уравняв городское и сельское население по выплате дани. Бесспорно, последствия влияния татаромонголов на Русь были весьма значительны.

Комета предвещает приход татар

Восстание в Твери против монголов в 1327 г.

Князь Михаил Черниговский перед казнью

М.С. Грушевский, протестуя против польской теории о запустении Украины под ударами монголов, пользы от последующей колонизации ее поляками, возражал и против великорусской теории о переселении украинцев из запустевшей Украины под натиском татар на северо-восток, в бассейн Волги—Оки. В то же время он не только умалял степень разорения, принесенного татарами, но и готов был видеть в татарском завоевании фактор, способствовавший созданию в Украине особого, по его словам, «общинного» строя, появившегося в результате «нивелировки» местного общества вследствие уничтожения, обеднения и эмиграции «богатого класса». Такая нивелировка в известном смысле и содействовала демократизации общественных отношений. Если расшифровать основную мысль М.С. Грушевского, то она сводится к тому, что в Украине уже в XIII в. якобы образовалось бесклассовое общество. На протяжении двух сотен лет значительная часть страны развивалась под влиянием гнета татарских ханов. Хищническая политика татар сильно подорвала производительные силы страны и вела к запустению целых районов Днепровского бассейна. Крестьянские массы в период господства татар находились под двойным гнетом. Вообще надо прямо сказать, что попытки сгладить русскую историю не могут приветствоваться, ибо даже во имя, условно говоря, «интернационализма» или межконфессионального мира не стоит извращать суровую и жестокую правду. Бесспорно, нужна комплексная оценка такого явления, как татаромонгольское нашествие и их 250-летнее господство на Руси. Веками «пил» монголотатарский Восток русскую кровь. На Руси тысячами гибли люди, пылали города. По подсчетам археологов, в XII–XIII веках на Руси было 74 города, и 49 из них были разорены. Особенно жестоким и кровавым расправам подвергались те русские города и княжества, которые дерзнули поднять восстание против монголов (Рязань, Тверь, Москва, Чернигов и другие). Некоторые города практически были стерты с лица земли захватчиками, в других разорение было столь сильным, что они превратились в села. Татаромонго-лы уничтожили около трети всего населения Руси (т. е. из 6–8 млн человек – 2–2,5 млн).

Ручной «ракетомет» монголов

О. Гроссе. Тохтамыш прошел

Сообщения письменных памятников, дополненные в XX в. археологическими материалами, показывают всю степень разорения русских земель. Результатом нашествия татаромонголов было резкое изменение демографической ситуации. Целые районы, ранее густо населенные, обезлюдели: население или было уничтожено, или перешло в другую местность. Страшно пострадало сельское население: вместо пашни во многих местах теперь простирались пустоши и лядины, заброшенные участки когда-то окультуренной земли. Но больше всего пострадали города. Историк, д.и.н. Б.В. Сапунов, академик Петровской академии наук и искусств, вел в 50-е годы раскопки в г. Чернигов. Дойдя до слоев середины XIII в., увидели следы Батыева нашествия 1239 г. Город был разорен и сожжен дотла, бои шли за каждый дом, пепел города перемешан с костями тысяч людей. Б. Сапунов говорит и о судьбе небольшого города Райки (юг Руси), сравнивая его гибель с судьбой Помпеи, уничтоженной Везувием. Все это напомнило «картины сожженных оккупантами белорусских сел и городов» (которые он видел в ходе наступления наших войск во времена Великой Отечественной). Б.А. Рыбаков писал, что после нашествия «по ряду производств мы можем проследить падение или даже полное забвение сложной техники, огрубление и опрощение ремесленной промышленности». Исчезли некоторые ремесла, уничтожались творения искусства, полностью были утрачены древние исторические песни Южной, Центральной и Северо-Восточной Руси. Невозможно представить, что последствия военно-политического господства Монгольской империи благодатны для Русского государства. Не стоит приписывать Чингисхану и какие-то особые качества гения и великого полководца, тем более, что сам он не принимал сколь-либо заметного участия в битвах. Гораздо интереснее проанализировать причины, которые и привели к торжеству монголов. В условиях кон-фронтационной модели развития человечества выигрывают те, кто умеет и может сконцентрировать силы и возможности нации на этапе борьбы и битвы за выжи

Образование первой столицы Золотой Орды. Тут некогда был Сарай-Бату

вание. Тут мы имеем дело с группой причин – демографических, социально-экономических, военно-политических и культурных. Численность населения в империи Чингисхана колеблется от 2,5 до 1 млн или даже до 500 тыс. человек. Уровень развития производительных сил империи монголов невысок. Ее армия также относительно невелика – от 50 до 100 тыс. воинов. В XIII в. численность восточных славян, включая балтов и финнов, составляла примерно 12 миллионов, т. е. была в 15 раз больше, чем население Монгольской империи, а число китайцев и вовсе превосходило число монголов в 100–120 раз. И тем не менее те и другие не раз терпели жесточайшие, страшные поражения от монгольских завоевателей. Дисциплина и умелая военная тактика вкупе с грозным оружием, прекрасной физической подготовкой и стойкостью воинов, а также присущие их армии высокая мобильность и единство приносили монголам выдающиеся победы.

Б. Чориков. Кончина Михаила Ярославича в Золотой Орде

Русь была в окружении сильных и беспощадных противников на юге, востоке и западе. «Эти войны, – отмечает В.О. Ключевский, – поглотили не менее 50 лет, следовательно, на западе в эти 103 года мы круглым счетом год воевали и год отдыхали». Очень тревожно складывалась для русских обстановка и на южных направлениях и границах… Наряду с новыми татарскими гнездами (царства Казанское, Астраханское) завоеванный турками в 1475 г. Крым доставлял постоянное беспокойство. Хан дважды нападал на Москву полчищами в 120 тысяч человек (1571–1572 гг.). Крымское ханство представляло собой разбойничье государство, хорошо приспособленное для набегов на Польшу, Литву и Московию. Эти набеги были главным жизненным промыслом. Тот же Флетчер пишет, что татары крымские обыкновенно нападали на пределы Московского государства раз или дважды в год, иногда около Троицына дня, чаще во время жатвы, когда легче было ловить людей, рассеянных по полям. Полон – главная добыча, пленники продавались в Турцию и другие страны. Кафа – главный невольничий рынок, где всегда можно было найти десятки тысяч пленников и пленниц из Польши, Литвы и Московии. Здесь их грузили на корабли и развозили в Константинополь. Анатолию, Европу, Азию или Африку.

Место, где была Кафа (Феодосия)

Нельзя не признать драматичности отношений Руси и Орды. Столица Орды Сарай являла собой невольничий рынок, тысячи и тысячи славян были проданы там в рабство. Затем пленных перепродавали купцы на рынках Крыма, Генуи, Венеции, Пизы. Полк русских воинов-пленных нес службу при ханском дворце в Ханбалыке (Пекине), наши ратники встречались в армиях египетского султана. Ценили иноземцы русских девушек-красавиц, платя за них бешеные деньги. Тысячи русских женщин подверглись насилию и унижению, о чем свидетельствует сохранившаяся с тех лет песня «Татарский полон», посвященная этой теме:

Страшным итогом стала власть кочевников для культуры… С. Соловьев насчитал на Руси с 1240 г. по 1462 г. (за 222 года неполного периода татарского ига) двести войн и нашествий. Древо русской культуры и просвещения, едва пустившее корни в почву, едва согретое греко-византийским солнцем, начавшее проявлять заметный интерес к связям с Европою (через дипломатию, религию, торговлю, науки и ремесла), было уничтожено татаромонгольским ураганом. Рати Чингисхана, Батыя, Тохтамыша двигались на Русь, имея целью разорить и обратить в рабство всю землю. Ущерб, нанесенный литературе, не ограничивался только уничтожением памятников письменности. Наблюдалось полное прекращение летописной работы в целом ряде городов, стертых с лица земли. Но и в тех центрах, которые подверглись меньшему разорению, летописание все же сужается, бледнеет (Д.С. Лихачев). Сильный удар был нанесен по письменности и грамотности. В Киевской и Новгородской Руси грамотность была распространена, но теперь Русь погружалась во тьму безграмотности. «Трудно оценить урон, нанесенный архитектуре и живописи Древней Руси. На полвека прекратилось каменное строительство, многие технические приемы были утрачены. А как оценить последствия в области социальной психологии?! Над Русью навис страх, что привело к падению нравов, расшатыванию морально-нравственных устоев, что отмечают многие современники, в частности, Серапион Владимирский». Власть татар запечатлела и память народная. В былинах вместо разных врагов, с которыми приходилось сталкиваться на протяжении многих веков истории, везде называются одни «татаровья», олицетворением которых является царь Калин, нередко выступающий под именем Батыя Батыевича, Бутыги или Бутеяна Бутеяновича, или же, наконец, Мамая. Историк В.О. Ключевский по этому поводу справедливо заметил: «Борьба со степным кочевником, половчанином, злым татарином, длившаяся с VIII почти до конца XVII века, – самое тяжелое историческое воспоминание русского народа, особенно глубоко врезавшееся в его память и наиболее ярко выразившееся в его былевой поэзии».

В гареме

Философ Вл. Соловьев как-то сказал: «Панмонголизм – хоть имя дико, но мне ласкает слух оно». В «Скифах» А. Блока прочитывается «дух» стихов Соловьева – «Панмонголизм»:

(1894)

Панмонголизм – не русизм, взращенный на скифско-азиатском молоке! Когда-то и Г. Федотов, полемизируя с Вл. Соловьевым, вещавшим о будущем нашествии «панмонголизма», успокаивал всех и вся: «Бросается в глаза и бледность кровавого фона, на котором раскрывается последняя трагедия. Нашествие монголов изображено в схематических чертах. Мы ничего не слышим об опустошении Европы, к тому же христианское человечество скоро свергает это иго и в последнем столетии своего бытия наслаждается прочным миром».

Русский князь и татарский хан

Илья Муромец и Калин-царь

Иные готовы взглянуть на монгольское иго чуть ли не как на величайшее благо. Эту позицию, полагаем, вовсе не готовы разделить русский, украинский, белорусский народы, народы Центральной Азии или Европы, и те, кто еще сохраняет историческую память. Они скажут иначе: никакого «блага» не было и быть не могло за эти два-три века разоров, набегов, погромов, насилий и убийств. В «Задонщине» и «Сказании о Мамаевом побоище» даны картины (не выдуманные) ужасного состояния, в коем пребывала Русская земля. Летописцы сообщают, к примеру, что после Калки (1223 г.) от «великого побоища татарского и ныне еще Русская земля уныла». Сколько жизней русских людей на совести Орды: десятки князей, не считая десятков и сотен тысяч простого люда. При хане Узбеке Орда казнила шесть русских князей. Михаила Ярославовича заковали в железа, повесили на шею цепь и деревянную колоду. Целый месяц водили по кочевьям, как дикого зверя, пока не убили. Хотя страшный счет надо было бы предъявить и самим русским князьям, счет куда более суровый, ибо они губили своих же людей – и все во имя жажды власти, золота, богатства! К примеру, московские князья вели себя в отношении соперников зачастую не менее подло и коварно (таков великий московский князь Юрий Данилович, который, по сути, обрек на смерть в Орде тверского князя Михаила Ярославича). Потому Дмитрий II Михайлович, Грозные Очи (1299–1326), сын Михаила Ярославича и княгини Анны Дмитриевны, отомстил виновнику трагической гибели его отца – великому князю Юрию Даниловичу. Случай представился в 1322 г., когда, собрав с тверских земель дань для Золотой Орды, великий князь Юрий присвоил ее себе. Дмитрий Михайлович, узнав об этом, поспешил в Орду, к хану Узбеку, с целью не только уличить Юрия в присвоении дани, но и отнять у него великокняжеский ярлык. Цель эта была достигнута – ярлык на великое княжение перешел к Дмитрию Тверскому. В 1325 г. Дмитрий Тверской и Юрий Московский одновременно (но порознь) приехали в Золотую Орду на ханский суд. Дмитрий Михайлович не стал дожидаться суда и в порыве гнева зарубил Юрия Даниловича мечом у входа в шатер хана. Хан Узбек долго раздумывал, как наказать великого князя: с одной стороны – тот законно отомстил за смерть отца, с другой стороны – являлся убийцей близкого родственника хана (так как сестра Узбека была женой Юрия Даниловича). Была надежда, что Дмитрия простят, но 15 сентября Дмитрия казнили по приказу хана Узбека.

Монголы были созданы для войны и жили войной. Они называли лентяями всех, кто не занимался войной, видя в насилии и экспансии единственный разумный путь и закон. Суть их мировоззрения была воплощена в девизе: «Ваша смерть – наша жизнь». Показателен и такой «символ» монголов, как дракон в ставке хана: из одной головы этого дракона льется кумыс, из второй – пиво, из третьей – вино, из четвертой – водка – все для ублажения бандитов, завоевателей Руси! Тактика соответствовала целям и методам их политики. Они говорили: «Мертвые не поднимают восстаний», «уничтожайте в каждой стране ее лучших людей, и у вас не будет оппозиции», «труп врага пахнет приятнее всего, и из его черепа получится прекрасная чаша для кумыса», «убивайте и убивайте еще раз.». Таковы были главные принципы завоевателей, в соответствии с которыми они и действовали.

Монгольское вторжение в Японию в 1274 г.

К слову сказать, монголы угрожали не только Руси или Европе. Объектом их экспансии были Китай и Япония. Ко времени первого вторжения в Японию монголы были в зените могущества. Внук Чингисхана Хубилай (1215–1294 гг.) владел огромной империей, которой мог бы позавидовать и Александр Македонский. Великий хан вряд ли нуждался в таком жалком и бедном в сравнении с его империей кусочке суши на периферии мира, каким тогда были Японские острова. Но амбиции Хубилая и политика экспансии требовали новых завоеваний. Воинственная натура хана жаждала войны, добычи и славы. Вторжению, как было заведено у монголов, предшествовало отправление посольства с требованием покорности, признания зависимости от великого хана. В 1274 г. он направил в Японию мощный флот, тяжелые корабли-крепости, построенные руками китайских и корейских мастеров. В состав войск Хубилая входил экспедиционный корпус, численностью примерно в 50 тысяч солдат. Перед ним ставилась задача провести разведку боем, а при благоприятных обстоятельствах и завоевать Японскую империю. Однако ураган обрушился на монгольский флот, и более двухсот кораблей пошло ко дну. Потеряв половину армии в боях и от морских стихий, уцелевшие монголы бежали в Корею. Япония смогла вздохнуть с облегчением, в храмах тогда служили благодарственные молебны богам. Казалось, сбылось древнее пророчество, согласно которому боги охраняют Японию. Ураган получил название «Камикадзе», что означало в переводе с японского «божественный ветер».

Часто можно слышать объяснение успехов татаро-монголов тем, что они воевали более удачно, чем их враги. «Можно ли их обвинять за это?» – вопрошал Л. Гумилев. Однако винят захватчиков не за то, что побеждали, а за то, что уничтожали всех. «Монголы нигде не оставляли гарнизонов». А зачем, если и в живых часто никого не оставалось! Татары не облагали побежденных данью, довольствуясь контрибуцией, лошадьми и пищей, уверяет Л. Гумилев. Но князья сами везли все необходимое хану, чтобы получить ярлык на княжение… До Батыя Киев опустошил Андрей Боголюб-ский, отдавший столицу Руси на трехдневный грабеж своим ратникам, а ведь так поступали обычно только с чужими городами. В 1203 г. то же самое сделал князь Рюрик Смоленский, которому содействовал князь Игорь Святославич. Но подобное поведение наших князей не дает оснований обелять монголотатар, немцев или поляков. Л. Гумилев считал: исконная Русь (Белоруссия, Киевщина, Галиция, Волынь), дескать, «сама», без сопротивления подчинилась Литве и Польше. И вот вокруг Москвы – «золотой пояс» древних городов, которые при татарах остались целы, а в Белоруссии, Галиции следов русской культуры не сохранилось. Новгород отстояла от немецких рыцарей татарская подмога (1269), но не только она, а и солидный денежный куш – взятка. На месте Юрьева – Дерпт, ныне Тарту, на месте Колывани – Ревель, ныне Таллин; Рига закрыла для русской торговли речной путь по Двине; Бердичев и Брацлав – польские земли – перекрыли дороги в Дикое поле, отчину русских князей, взяв под контроль Украину. В 1340 г. Русь, якобы, исчезла с политической карты Европы. Возродилась она в 1480 г. в Москве, на восточной окраине былой Руси. Что же до древней Киевской Руси, то ее, захваченную Польшей и угнетенную, пришлось спасать в XVIII в. (Л. Гумилев). Все было не так. Считать нашествие Чингисхана, Батыя, Тохтамыша, завершившееся 200-летним господством над Русью, частным событием или «кавалерийским рейдом» малого масштаба, а то и просто набегом является просто издевательством над русской историей.

На бой кровавый, святой и правый…

Двинув огромное войско под предводительством воеводы Бурундая, монголы подчинили в 1259 г. Галицко-Волынскую Русь, где по их приказу срыты укрепления крупнейших городов – Владимира, Луцка, Львова, др. Если кому-то и удавалось удерживать монголов в рамках ограниченной системы, то невольно приходилось в этих случаях соединять дипломатию с военными усилиями. Примером такой умелой защиты являются действия Александра Невского, Ивана Калиты, Дмитрия Донского и др. Об усилиях Александра Ярославича и Ивана Калиты уже говорилось. Князь Дмитрий Донской вынужден был наряду с военной политикой совершенствовать дипломатию, опасаясь захвата Ордою Юрьевского княжества, он решил ее опередить, раздав территории своим наследникам. Дед Дмитрия, Иван

Калита приобрел вотчины у Владимира, Переяславля, Костромы, Юрьева, а также на территориях Дмитровского или Ростовского княжеств.

Татарский хан

Дмитрий Донской

Говорить, что лишь став улусом Монгольской империи (с середины XIII в.), наша страна «стала приходить в себя», – значит совершать исторический подлог. Иго – жестокий порядок, некий «орднунг», только на восточный лад. Оно не может рассматриваться как благо. Татаромонголь-ское нашествие принесло неисчислимые бедствия народам Руси; оно привело, как уже отмечалось, к огромным жертвам, к уничтожению и расхищению материальных и культурных ценностей, задержке экономического развития Руси на века. Иго монголов можно поставить в ряд с Великой чумой 1346–1347 гг., уничтожившей в некоторых регионах до 50 % населения (Сирия и Египет). Завоеватели лишили Русь многих умелых рук, уводя в рабство ремесленников, вывозя ценные орудия ремесла и другие металлические изделия. Во второй половине XIII в. ухудшилась, и была почти полностью забыта сложная ремесленная техника, которой до того времени славилась Русь (производство эмалей, техника черни, зерни и скани). Почти прекратился рост городов, нарушилась связь городского ремесла с рынком, изменился и самый облик городов. Сильно сократилось или пришло в упадок строительство каменных зданий на Руси. Нашествие монгольских войск, их тяжкое иго, приведшее к колоссальным жертвам, стали причиной как минимум векового отставания Руси от самых передовых европейских стран. Вопрос о том, было ли это правление «игом», риторичен. Тут явная попытка выдать черное за белое, но это никак не поможет понять всю гамму сложных отношений с Востоком. Конечно же, и нам не хочется называть ни один народ потомками «диких грабителей», но все выглядит именно так в определенные моменты истории. Правда, монголы внесли некоторое успокоение и порядок, но это были покой и порядок на могилах и пепелище! Пусть не забывают об этом те, кто хочет представить Азию кроткой и покладистой, думающей о помощи Руси в ее конфронтаци-онном споре с Западом. Взгляд сей в корне ошибочен и не соответствует истине.

Адольф Ивон. Куликовская битва. 1850

Сегодня говорят: термина «татаромон-гольское иго» нет ни в одном историческом документе того времени. «Термин придумали в XVIII в., и он искусственный» (В. Махнач). Историк, полагаю, заблуждается. Термина – не было, а иго – было. С «татарщиной» придется бороться два, а то и три века. Да, мы держали «щит меж двух враждебных рас – Монголов и Европы!». Но этот щит мы были вынуждены направлять в обе стороны. От нас и триста лет спустя поляки, литовцы и татары будут требовать выплат дани. Явной передержкой являются и утверждения, доказывающие, что Батый – чуть ли не русский князь, заботящийся о благе России. К. Пензев, автор книги «Русский царь Батый», пишет, что между Батыем, русскими князьями и Русской православной церковью, якобы, был заключен негласный договор о взаимовыгодном сотрудничестве в деле организации Орды, т. е. первого регулярного русского войска, созданного для противодействия экспансии Запада на Восток. Но и тут смешиваются разные вещи. Церковь православная шла на уступки и даже в услужение татаро-монголам (жизнь заставляла), но сие не значит, что заключен союз для обороны Руси от Запада. Скажем, после того как Северо-Восточная Русь стала «улусом» Орды, казалось, открылась перспектива совместных действий против давнего конкурента Руси – Литвы. Нельзя не признать, что татары, нанеся поражение огромному войску литовского князя Витов-та в битве на Ворксле (1399), оказали, пусть косвенно, немалую услугу Москве. Л. Гумилев уверяет: «Самый большой выигрыш от битвы на Ворксле получила Москва. Поражение Витовта спасло ее от угрозы литовского захвата, а литовский князь даже потерял на время Смоленск (1401). Однако Витовт вскоре сумел поправить положение дел и к 1405 г. вновь… завладел Смоленском и Вязьмой. Сил для самостоятельной борьбы с возобновленным литовским натиском у Москвы не было. Василий Дмитриевич не смог помешать захвату Витовтом верхнеокских княжеств. Стало ясно, что без татарской помощи не обойтись. Вовремя почувствовав реальную литовскую угрозу, Василий Дмитриевич обратился за содействием к ордынскому хану. Как видим, татары, даже не имея такой цели, волею судеб служили преградой на пути католических сил, давая возможность усилиться Московскому княжеству». Но и тут надо договаривать. В 1275 г., когда состоялся совместный поход татар и русских князей на Литву, союзники татары «не успевше ничто же». Зато по дороге они преуспели в грабеже и разорении Русской земли. В летописи сказано: «Татаров еже велико зло и велику пакость и досаду сотвориша христианом, идуще на Литву, и пакы назад идуще от Литвы того злее сътвориша, по волостем, по селом дворы грабяще, кони и скоты и имение отъемлюще, и где кого стретили и облупишще нагого пустят, а около Курска. и вси двори, кто чего отбежал, то все пограбиши погании, творящеся на помощь прешедше, обретошася на пакость». Разговоры о союзной помощи татаромонголов русским в тот период – стремление выдать желаемое за действительное. Не вяжутся как-то все речи о «братской связи» с фактами убиения, пленения, расчленения, натравливания, грабежа Русской земли со стороны монголотатар.

Битва инока Пересвета и татарского богатыря Темир-Мурзы

Подчиненные монголам народы активно участвовали в грабежах Руси. Напомним, что на стороне Мамая на Куликовом поле, пишет 3. Мифтахов, ссылаясь на «Свод булгарских летописей», сражались 5 тысяч всадников князя (сардара) Сабана (только треть вернулись с поля битвы). А казанский эмир Азан, якобы, сказал при прощании князю Сабану: «Пусть лучше погибнете вы, чем все государство». Да и схватку с русским боярином-монахом Пересветом вел не кто иной, как татарский богатырь Темир-Бек (Темир-Мур-за), из булгарского (казанского) войска. Часть татарских историков честно говорят: да, мы были на Куликовом поле, да, лихо били русских, и если бы не литовцы и не «роковая ошибка Мамая», победа, скорее всего, была бы нашей и мы гнали бы русских до Москвы. Такое, конечно же, могло случиться, ведь татары – отличные воины, доказывали это в истории не раз! В 1399 г. Василий I послал рать на Волжскую Булгарию. Точные цели похода не ясны. С.М. Соловьев говорит коротко: «В три месяца повоевали всю землю и возвратились домой с большой добычей». Однако на самом деле огромное, 50-тысячное войско русских тогда потерпело жуткое поражение. Хан Енейтек нанес удар у Буратской переправы по спящим русским (они потеряли в том бою 6 тысяч, хан же – «всего 60 всадников»). Узнав это, рассвирепевший великий князь Василий I велел «повесить уцелевших конных воевод» (костяк конных войск составляли татарские князья и мурзы, перешедшие к русским на службу). Потом русские войска вторглись в глубь Горной Булгарии, где и разрушили до основания пригород Казани, потеряв 2000 воинов, изрубив на куски жившего там доброго и незлобивого Мохам-меда-Султана «со всеми его женами и детьми». Будем откровенны, пылкой любви к русским, зная то, как они вели себя в отношении народа Булга-рии много веков подряд, у булгар и татар не было… Конечно, и эти народы могут «предъявить счет».

И. Файзуллин. Сююмбике. 2000 г.

Могло случиться и так, что в конфликте цивилизаций возобладали бы иные силы, тогда в Евразии был бы мусульманский мир. А посему скажем прямо – русские вырвали свободу на поле боя! Без мощной русской культуры и могучей русской армии не было бы России. Полагаем, что это и есть верное понимание сути процесса. Русские завоевали победу на поле боя, и этим можно только гордиться! Есть битвы, забывать про которые никак нельзя: в них сокрыта жизнь народа! И все же союз между нами стал складываться, и это был союз уже на русской основе, как ранее он складывался на монголота-тарской основе. Период русско-монголо-татарского противоборства предопределил будущий взлет имперской России и сделал нас «своими людьми» в Азии. Восемь веков спустя, конечно, трудно уже различить народы, но особенности (расовые, физиологические) и сегодня очевидны.

Серебряная монета Золотой Орды

Корона казанских ханов

Показательно в этой связи письмо П.Н. Савицкого к Л. Гумилеву, где сопоставляются типы национальных политик «двух миров»… Савицкий писал Гумилеву: «Чингис, его полководцы и преемники совершали много жестокостей. Все же, смею утверждать, дух экспансии кочевников был более терпимый и человечный, чем дух европейского колониализма. Этому есть не тысячи, а миллионы доказательств. Одни испанцы в Америке чего только не делали! А португальцы! А англичане и в Ост-, и в Вест-Индии! Чего стоят одно опустошение Африки и торговля – в течение веков – черными рабами! Отмечу, что Золотая Орда сохранила дух терпимости даже после того, как «царь Узбек обасурманился». В лоне Монгольской державы, а затем и в окружении татарских ханств сложилась Русь. Едва ли не этим определилась и определяется вся дальнейшая судьба человечества». Л. Гумилев уверяет, что отношения между Золотой Ордой и Московской Русью строились на основе конфедерации. Процесс привел к значительному перемешиванию племен и народов как в Орде, так и на Руси. Эта конфедерация фактически способствовала последующему продвижению Руси, а потом и России на Восток. За Уралом и в Сибири местный люд принимал русских как преемников Орды, на Западе мы часто видели характерное с точки зрения этнологии отождествление в глазах не только средневековых западноевропейцев, но и китайцев – народов России и Монголии, сливавшееся для них в нечто целое, хотя раздробленное и неосязаемое. «Следует добавить, чтобы не погрешить против истины, что и в мусульманских странах родство тюрок и славян представлялось не требующим доказательств» (Гумилев). Не станем заходить далеко, говоря, что без «татарщины» не было бы и России (П.Н. Савицкий), но то, что монголотатар-ское правление оказало заметное влияние на последующую историю России, ни у кого сомнений не вызовет. Это же можно сказать и в отношении ислама.

Бюст Чингисхана

Внешнее положение Русского государства укрепилось к концу XV в., но было еще далеко не прочно. Параллельно с укреплением Руси шло и ослабление Золотой Орды. Концом же Орды явилась Великая замятия 1360–1380 гг. Тогда в результате дикой и яростной борьбы за власть за 20 лет сменились более 25 правителей. Как пишет М. Сафаргалиев: «Они сменяли друг друга с такой калейдоскопической быстротой, что летописцы не успевали даже вносить их имена в свои летописные записи». Золотая Орда распалась на Большую Орду и Казанское ханство, представлявшее угрозу для Руси. Ахмед-хан, наследник Джучиева улуса, и казанский хан Улу-Мухаммед хотели возродить былую систему контроля над русскими князьями (баскаки). До конца жизни Василий Темный посылал на Восток «царев выход». Продолжали досаждать Руси литовцы, шведы, немцы и поляки. На северо-западе борьба лишь изредка прерывалась перемириями. Русь походила на вооруженный лагерь, окруженный врагами. Герберштейн, наблюдавший Московию при отце Грозного, выносит впечатление, что для Русского государства мир, а вовсе не война является «случайностью». На европейском фронте шла борьба со Швецией и Ливонией за восточные берега Балтийского моря, а с Литвой и Польшей – за Западную Русь. В 1492–1595 гг. – три войны со Швецией, семь войн – с Ливонией, немцы жили представлениями воинственного Фридриха Барбароссы, который стремился к «мировому господству». Его биограф, епископ Отгон писал, что Барбаросса называл себя «владыкой мира» и мечтал восстановить Римскую империю в ее старых, древних границах. Русь в который раз оказалась перед единым западным блоком. Произошло то, что произошло. Л. Аннинский в споре с ученым с Урала В. Ляпиным писал: «История не знает переигровок. И все-таки Вы невольно примеряетесь к тому, что было бы с нами «без татар». Позвольте и мне примериться. А что, если бы нас ожидала в этом случае судьба балканских славян? А если бы Русь, размытая потоками с Запада, разделила бы судьбу Пруссии – перестала бы быть Русью? Ивану III, конечно, нелегко было строить Кремль. А Пскову – легко было вынести державную длань Ивана III? Горцам – легко было вынести Ермолова? О чеченцах 1944 года Вы сами сказали. Но если и так, и эдак клин (или пропадать поодиночке, или отбиваться вместе) – так в чем разница? В том, чье иго? Татарского хана или любого из Иоаннов (часто, между прочим, татар по крови, как и Годунов)?»

Татары

Раздувать эти угли в пожар выгоднее не России, но ее противникам. Почему мир Запада взирал и взирает с такой тревогой на евразий-ско-российский мир? Даже и по сей день?! Любопытные мысли приходят на ум при чтении книги «Империя» Г.В. Фоменко и А.Т. Носовского. Оставив в стороне их геовременные фантазии, стоит проанализировать некоторые, содержащиеся в книге источники. В частности, речь идет о знаменитом «Письме пресвитера Иоанна». Историки относят сей «документ» к XII веку (не позднее 1177 г.). Поскольку оригинала письма нет, то мы вправе обсуждать лишь идеи, которые лежат в его основе. А там ясно говорится о том, что Римские Папы и христианские короли Европы пытались установить отношения с огромным царством на Востоке. Авторы считают, что это была «Монголь-ская» – Великая Русь. Не касаясь таких перлов книги, как: «Значительная часть «древней» китайской истории – это фрагменты европейской, византийской и русской истории»; «производство шелка началось в Византийской империи», и т. д. и т. п., отметим, что в сознании Европы действительно соединились в одном понятии Русь, монголы, татары, «татарское нашествие», «славянско-русское нашествие». Помните разговоры о том, что все Балканы – «ос-лавянились»?! Теперь боялись, что вся Европа «отатарится».

Татарская мечеть

Говорят о том, что иго монголов можно было сбросить раньше, но вряд ли отдельные события поменяли бы магистральную линию развития России, когда были заложены краеугольные камни многонациональной державы. В процессе этногенеза, вековой этнической метисации народов шли процессы сложные, порой не заметные для глаза: процессы объединения этносов славян, татар, башкир, калмыков, чувашей, мордвы, народов Кавказа. Все они были под общим игом или властью. Потом отношения постепенно перешли от враждебных к дружеским. Кстати, помог и Тамерлан, соединив железной дланью народы Центральной Азии, разбив рати монголов. Орда раскололась, и это был уже иной противник. Достаточно сказать, что, когда Тохтамыш остро нуждался в деньгах и должен был осуществить большие выплаты войску (в схватке с Тимуром), он вынужден был в 1393 г. уступить (за немалые деньги) московскому князю «свое право» на владение городами: Нижним Новгородом, Городом, Муромом, Тарусой, Мещерой. Политика уже в то время была своего рода «рынком», где сильные мира сего торговали землями. Однако, кроме того, «иго есть не только несчастье, но и школа» (Н. Трубецкой).

Этногенез на Руси

Татаромонгольское иго продемонстрировало слабость княжеской удельной власти, как и несовершенство русского воинства. В «Истории казачества» автор А.А. Гордеев пишет: «Армии московских князей, начинавшие собираться на случай войны со времени Дмитрия Донского, формировались из «посошного люда», были малопригодными для боя, состав их был не обучен, и собирались они лишь на случай войны, после чего распускались. Кроме того, «посошные» войска формировались и содержались князьями-вотчинниками и находились в непосредственном им подчинении. Количество и степень их вооружения и снабжения зависели от степени готовности владельца нести материальные жертвы по содержанию армии.» Итогом этого стала оборона страны, зависевшая от частных владельцев. Нужна была регулярная, дисциплинированная, хорошо оснащенная в плане вооружений, профессионально подготовленная русская армия. К счастью, Русь не канула в небытие, не ушла во тьму веков, как легендарный град Китеж, ушедший в озеро Светлояр, так и не пожелав покориться татаромонгольскому нашествию.

Монгольские чиновники

Кое-чему ценному и важному научили нас монголы, введя на Руси элементы власти, которые устанавливали в завоеванных землях. На Русь прибыли монгольские чиновники для проведения переписи населения, собирания дани и доставки ее ко двору великого хана, а также набора русских в свои войска. Монголы переписывали население по домам, устанавливали поборы в виде дани. В.В. Каргалов насчитал 14 видов даней. Дань была тяжкой – «по рублю с двух сох». Рубль того времени – это больше годового потребления половины крестьянских дворов. А.Г. Кузьмин писал: «По сравнению с варягами, хазарами и собственными князьями монголо-татары забирали в десятки раз больше. Напомним, что в соответствии с Повестью временных лет вятичи и радимичи платили хазарам, а затем русским князьям по «щелягу» с плуга, где «щеляга» – это западный шиллинг, название самой мелкой монеты в Польше. Поэтому можно удивляться, как люди выживали в условиях монголотатарского ига. С другой стороны, неудивительно, что выживали немногие. И такое положение сохранялось более двух столетий». Но при этом ханы освободили от обложения духовных феодалов, рассчитывая на их поддержку, в чем не ошиблись, ибо часть церковников, как и князей, «верой и правдой» служили поработителям своей родины, призывая народ к смирению. Монголы не устраняли полностью русских князей, не создали они и своей династии. Разумеется, важнейшим итогом такого смирения стало установление хотя бы относительного мира на землях Руси. Монголотатары несли не только угнетение, смерть, поборы и полон. Великий князь выступал как бы в роли наместника Орды. С одной стороны, в результате походов Батыя была основательно подорвана экономика русских княжеств, разрушены десятки городов, погибла или уведена в плен значительная часть населения, что в итоге привело к сокращению торговли и запустению. С другой – с ними пришли превосходная военная организация и дисциплина. Монголы способствовали развитию дорожной системы на русских землях. Подчинив Северо-Восточную Русь, сделав ее частью Золотой Орды, они ввели в русских землях систему почтового сообщения, позаимствованную в Китае, что явилось революцией в развитии дорожной сети страны. Вдоль дорог начали располагаться станции ордынской почты, или «ямы» (от монгольского «дзям» – дорога). Содержатели станций назывались ямщиками (тюркское «ямджи» – гонец). Содержание этих станций возлагалось на местное население, оно же исполняло «подводную повинность», т. е. обязано было предоставлять лошадей и подводы ордынским послам и гонцам. Ордынским чиновникам, путешествующим по дорогам, выдавался и специальный пропуск – пайцза.

Пайцзы серебряные, выданные золотоордынским ханом Абдуллой. 1362

Кроме собственного мужества и отваги, которых русским было не занимать, они усвоили у татаромонголов бесценные уроки военной тактики и стратегии. Нередко в рядах русских бились и татары христиане. В обороне Москвы от рати Тохтамыша приняли участие и татары. Появилась у наших предков и добрая традиция братания (древний монгольский обычай, по нему становившиеся «видами», т. е. назваными братьями, считались одной душой, не оставляя друг друга и спасая в минуты смертельной опасности). В известном смысле монгольская политика мирного сбора дани самим великим князем объединяла страну, поставив заслон на пути бесчисленных княжеских междоусобиц. Как пишет Л. Гумилев, якобы именно татары и помогли нам отбить натиск крестоносцев. Крестоносцы покорили латышей и эстов, превратив их, по сути дела, в рабов-крепостных. Александр Невский, правда, разбил шведов и немцев на Неве (1240) и на Чудском озере (1242), но то был лишь первый натиск, битва с тевтонами еще только начиналась. Рыцари были грозной силой. Вспомним, что крестоносцы взяли казавшийся неприступным Константинополь, основав на месте Византийской Латинскую империю. Александр Невский побратался с сыном властителя монголов Бату. Союз остался прочным и после смерти Александра. Немцы, узнав о появлении в Новгороде монгольского отряда, запросили мира, «зело бо бояхуся имени татарского». Убоялись единения русских и азиатов – то есть великой Евразии. Если бросить взор на тысячелетний отрезок истории, то союз с Азией стал для Руси, а затем и России, вероятно, все же величайшим благом.

Известный ученый В.И. Вернадский в очерках по истории науки написал: «Мы привыкли с ужасом и тоской смотреть на это историческое событие (монгольское нашествие в первой половине XIII столетия. – Ред.), которое гибельно отразилось на умственной жизни и на развитии нашего государства и нашего народа, но, несомненно, оно имело другую сторону, имело огромное всемирно-историческое значение. Монгольские ханы соединили под своей властью народы различной, нередко очень высокой культуры, и создания европейского и китайского гения благодаря принадлежности их к частям одного и того же государственного целого получили возможность после векового разобщения влиять друг на друга». Это взаимовлияние во многом и определило будущую судьбу Российской империи.

Евразийки

Разумеется, говорить о многовековом соседстве наших народов лишь в негативном аспекте «татарскомонгольского ига» было бы ошибкой. И дело не столько в Чингисхане, Батые или Мамае, но в том богатейшем наследии, которое привнесено в нашу жизнь теми этносами, кого позже Белинский несколько обобщенно наречет «fes grands Kalmuks» (т. е. «великие калмыки»). Когда дело касалось характеристики татарского народа, который вели на Русь ханы, то Серапион находит другие слова, иные краски. «Поганые, – говорит он, – хоть и не знают закона Бо-жия, однако не убивают своих единоверцев, не грабят, не запираются в чужом: никто из поганых не продаст брата своего, а если кого из них постигнет беда, то выкупят его и дадут на промысел; что находят, то в торгу заявляют». Такова характеристика татарского народа, сделанная человеком, не склонным к их идеализации. Едва ли ее можно объяснить только тем, что татарские власти отнеслись более чем терпимо к русскому духовенству. Первые значительные по размерам поселения татар на территории Москвы, скорее всего, можно отнести к XIV в. – периоду упрочения власти Орды над Москвой и после принятия ислама в Орде. В летописи упоминается о прибытии в Москву ордынских послов или наместников: в 1356 г. «на Москву приходил посол силен из Орды». Наместник Орды в Твери, царевич Чолхан жил при дворе великого князя. Митрополит Алексий чудесным образом сумел исцелить супругу хана Джанибека (правившего в 1342–1357 гг.). Этого хана на Руси называли «добрый царь Джа-нибек». Жена хана в благодарность подарила митрополиту участок в Кремле, где возвели церковь, получившую затем название Чудов монастырь. Монастырь был возведен на «ханском дворе», или «татарском дворе», где жили упомянутые баскаки, сборщики дани. На территории Кремля находился и татарский «конюшенный двор» (до середины XV в., начала правления великого Ивана III). В источниках упоминается Рахманов двор, где останавливались послы из Орды, двор Берсения Беклемищева в юго-восточном углу Кремля. В XIV в., когда в стенах Кремля стало тесно, иностранных представителей стали размещать в Китай-городе. Название Китай-город (возможно, тюркского происхождения), где находились Денежный двор и Конский двор, было связано с ордынским присутствием в Москве. В начале XV в. имения служилых татар находились в окрестностях Москвы, к примеру, в Крылатском, где вплоть до XX в. сохранялись и названия: Татарово и Татарская пойма. Отпущенный из казанского плена великий князь Василий вернулся в Москву со служилыми татарами, получившими имения в кормление.

Василий Темный

После ослабления Золотой Орды, развала великой Монгольской империи все больше татар и других народов стали переходить на службу к московским князьям, так что курс на создание дружеского союза с народами Евразии оказался в стратегическом плане выигрышным и мудрым. В число татарских вельмож на службу к князю Василию, который был пленен татарами в 1445 г., а затем выкуплен за 200 000 рублей, перешли даже сыновья хана Казанской орды, Улу-Мах-мета. Тогда-то вспыхнул конфликт между князем Василием и его двоюродным братом, Шемякой, обвинявшим великого князя в том, что тот «навел на Москву татар». «Чему есми татар привел на Русскую землю и города им дал еси, волости надавал еси на кормление; татар и речь их любишь паче меры, а крестьян томишь паче меры без милости, а злато и серебро и имение даешь татарам…» Дмитрий Шемя-ка заманил князя на богомолье в Троиц-ко-Сергиевский монастырь, ослепил его и сослал в Углич, а сам занял московский трон. Однако москвичи и духовенство поддержали Василия Темного. Кстати, решающей силой при его возвращении на трон стал отряд черкесов с татарскими царевичами Касимом и Егуном, помогавшими одержать победу в сражении против Шемяки. Так что князь был посажен на трон в Москве, «у Пречистыя Золотых Ворот», ханским послом. Как отмечает Ф. Аса-дуллин в статье «Москва – Третий Рим», российская история пестрит выходцами из Орды, насчитывающими несколько сот фамилий тюркского происхождения, – Алябьевыми, Ахматовыми, Аракчеевыми, Балакиревыми, Бердяевыми, Голенищевыми-Ку-тузовыми, Годуновыми, Державиными, Скуратовыми, Тимирязевыми, Тургеневыми, Карауловыми, Карамзиными, Мальцевыми, Радищевыми, Ушаковыми, Чаадаевыми, Юсуповыми, напоминая ставшее расхожим выражение: «поскреби любого русского – обнаружишь татарина». Еще более поразительный факт: многие бывшие мусульмане становились не только выдающимися государственными деятелями, военачальниками и учеными, но и деятелями православной церкви и даже православными святыми. Наиболее яркие примеры – потомок Чингисхана, ордынский царевич Петр, ставший одним из самых почитаемых на Руси святых; внук монгольского баскака Пафнутий Боровский; земский староста Нижнего Новгорода Кузьма Минин, крещеный татарин Кириша Минибаев.

Гибель князя Волконского у раки Пафнутия Боровского

Крупнейший знаток московской старины М.И. Пыляев, описывая род Юсуповых, отмечает, что «родоначальник их, Юсуф, был владетельный султан Ногайской орды. Сыновья его прибыли в Москву в 1563 году и были пожалованы царем богатыми селами и деревнями в Романовском округе (Романово-Борисоглебский уезд Ярославской губернии). Впоследствии одному из сыновей Юсуфа были даны еще некоторые дворцовые села. Царь Феодор Иванович также неоднократно жаловал иль Мурзу землями. ЛжеДмитрий и Тушинский вор пожаловали Романовским посадом (уездный город Романов Ярославской губернии) его сына Сеюша. Потомки Юсуфа были магометанами еще при царе Алексее Михайловиче. При этом государе первым принял христианство правнук Юсуфа, Абдул-Мурза, при крещении получивший имя Дмитрия Сеюшевича Юсупове-Княжево». «Татарский след» можно легко обнаружить в названиях многих древних русских городов, расположенных, например, южнее Москвы: Узуново на границе современных Московской и Тульской областей (от «узын» – «длинный»), Тула (от «тулы» – «полный», по другой версии – в честь Тай-дуллы, жены хана Джанибека), Брянск (от «беренче» – «первый»), Саратов (от «сары тау» – «желтая гора») и т. д. Если судить по данным археологических экспедиций, весь юг России, а также современные Донецкая и Харьковская области Украины ранее, в Средние века, входили в ареал распространения ислама, о чем свидетельствуют мусульманские могильники и погребения, а также золотоордынские мусульманские древности. В послеордын-ский период ислам и связанный с ним образ жизни еще продолжительное время прямо или косвенно играли заметную роль в жизни столицы и всего Московского государства, которое после падения Византии в 1453 г., образования Османской империи, Астраханского, Казанского, Сибирского, Крымского ханств находилось в окружении мусульманских государств. Этот фактор во многом и определил внешнеполитические приоритеты – основным направлением международной политики для Руси уже в то время стало восточное направление. Справедливое и весьма верное замечание.

Коран

Многие служители культа ислама, мусульмане стали верой и правдой служить России, в которой они видели свое общее отечество. В книге казанского историка Д. Исхакова «Сеиды в позднезоло-тоордынских татарских государствах» приводится эпизод из дипломатической миссии сеида Бораша, который, будучи «главой духовенства в Казанском ханстве до 1524 г.», в качестве посла хана Мухам-мед-Эмина неоднократно посещал Москву и всячески способствовал укреплению союзнических отношений с правительством Ивана III (1462–1505). Его широкие полномочия и значительное влияние на ситуацию позволяют сделать предположение о том, что он – признанная в Москве политическая фигура, сопоставимая по рангу с министром иностранных дел ханского двора. «В 1507 году в очень сложных политических условиях Бораш-сеид участвовал в переговорах «о мире, о братстве и о дружбе» с Москвой. и, добившись успешного завершения переговоров, 8 сентября 1508 года он оставил Москву и выехал в Казань». Ханскими дипломатами более низкого ранга были муллы – служители культа, ведавшие дипломатической перепиской ханского двора. Из их числа сложилась особая социальная группа служилых татар, которые при русском правительстве выполняли либо технические функции переводчиков и толмачей, либо занимали более важные административные посты, например, в Посольском приказе – великокняжеском ведомстве внешних сношений и дипломатической службы. Практика в дальнейшем так привилась, что «даже персонально значительный процент бояр и других служилых людей московского царя составляли представители татарской знати». Они, как правило, выполняли самые важные политические поручения русского царя на Востоке. История подтвердила правоту курса.

Волжская Булгария, Золотая Орда и Казанское ханство

Очевидно, без двух-трех веков жестокого противоборства русских с татарами (термин «татаромонголы» явился в историографии лишь в XIX в.) не могла и сложиться великая Российская империя. Союз складывался долго и трудно, но тем он и крепок. Тюрки путем смешанных браков вошли в состав русского народа, а те, кто были и остались мусульманами, жили и живут по сей день в своих странах с русскими дружно. Да, были жестокие бои, да, порой трудно было сказать, на чьей стороне будет победа. Порой и русские, давайте скажем об этом честно, вели себя нисколько не лучше монголотатар, немцев, половцев, поляков, литовцев и т. д. и т. п. Ранее мы уже упоминали походы новгородских «ушкуйников» («повольников») в северные или в восточные страны, а также походы киевских дружин Святослава. Автор истории казачества Е.П. Савельев пишет: «Еще с XI в. они стали появляться на pp. Волге, Каме, Вятке и Северной Двине, в странах, дотоле малоизвестных и населенных полудикими финскими племенами; основывали по берегам этих рек новые городки и заводили торговые сношения с местными жителями. Под предводительством своих выборных старшин, или «ватманов», эти отважные купцы-воины в XIII и XIV вв. появляются в земле зырян, живущих по pp. Вычегде и Выми, в Югории (по р. Печоре) и в Пермии; в 1361 г. спускаются вниз по Волге в самое гнездо татар, в их столицу Сарайчик, а в 1364–1365 гг. под предводительством молодого ватмана Александра Обакумовича пробираются за Уральский хребет и разгуливают по р. Оби до самого моря. Вскоре на 150 лодках они подошли к Нижнему и умертвили там множество татар, армян, хивинцев, бухарцев и взяли все их богатства, жен и детей; потом вошли в р. Каму и разорили многие болгаро-татарские селения. В то же время из р. Вятки они вновь появились на Волге и разорили Казань и другие города и села, принадлежавшие татарам, а также захватили товары всех купцов, встретившихся им на Волге». Это же можно сказать о мордовском, чувашском, башкирском и других народах Поволжья. Шел процесс взаимного проникновения и завоевания. П.Н. Милюков отмечал: «Русское внедрение и здесь не совершалось мирно. Первые шаги, еще до татарского нашествия, носили характер форменного завоевания. Сын Юрия Долгорукого Константин в 1227 г. отогнал мордву от Нижнего Новгорода и разорил ее зимовья, разрешив русским селиться, где захотят – на мордовских землях – по Оке, Волге и Кудьме. Сам Юрий в следующем 1228 г. сжег мордовские посевы, перебил скот и захватил пленных в ближайшей «Пургасовой» области, среди эрзи. Поход повторился в 1232 г. с участием рязанских и муромских князей; но в 1239 г. пришли татары и не только захватили мордовские земли, а и сожгли Муром и воевали по течению Клязьмы».

Подмосковье. Москва-река

Многие представители упомянутых народов уже на раннем этапе истории работали руку об руку с нами. Так, о Башкорт-хане Г. Хусаинов пишет: «Род князя Олега (Ольговичи) породнился с Башкорт-ханом. В 1135 г. Киевом правил Ярополк из рода Мономаха. В это время по приглашению князя Всеволода, сына Олега, Башкорт-хан выступает в поход против киевского князя». В Киеве борьба за престол все усиливается. Разумеется, Дешт-и-Кипчак и Киевское государство, т. е. Степь и Русь, ханы и князья не жили в вечной вражде. Некоторые из них годами поддерживали друг с другом дружеские отношения; рядовой кипчак дружил с русским землепашцем; поддерживали связи степь и город; обменивались товарами, приучались к ремеслу. Башкорт-хан участвует в русско-кипчакских сражениях 1184 г. вместе с ханами Кобяком и Кон-чаком. В одном из боев Кобяк и Башкорт-хан попали в плен. Эти события отражены в выдающемся русском эпосе «Слово о полку Игореве». Башкорт-хан не уронил высокой славы хана. Он вызывает уважение воинской доблестью, личным мужеством, патриотизмом. Башкорт-хан, возглавив башкиро-кипчакское государственное образование Лукоморье у Черного моря, один из первых башкирских ханов, известных в истории». Понятно, что и ненависти меж русскими и тюрками, среди которых были народы, также сильно и постоянно страдавшие от нашествий монгольских войск, не возникло. Мало того. А.И. Герцен писал: «Мы довольны тем, что в наших жилах течет финская и монгольская кровь, это ставит нас в родственные, братские отношения с теми расами-париями, о которых человеколюбивая демократия Европы не может упомянуть без презрения и оскорблений». К тому же, если заглянуть в будущее, разве не прав был тот же Ф. Энгельс, написавший в 1851 г. в письме к К. Марксу: «Россия действительно играет прогрессивную роль по отношению к Востоку. господство России играет цивилизующую роль для Черного и Каспийского морей и Центральной Азии, для башкир и татар». Впрочем, и татары сыграли в отношении средневековой Руси роль организующую и укрепляющую.

Л.Н. Гумилев за рукописью

Н.С. Трубецкой (1890–1938)

Если взять проблему в геополитическом, макроисторическом плане, то с рядом оговорок можно принять идею ассимиляции евразийских народов как основополагающую линию в развитии Древней Руси. На это указывает то обстоятельство, что московские цари стали восприемниками монголотатарских ханов. Так, Н. Трубецкой в известной своей работе «Наследие Чингисхана. Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока» (1925) писал: «…Евразия представляет из себя некую географически, этнологически и экономически цельную систему, государственное объединение которой необходимо. Чингисхан впервые осуществил это объединение и после него сознание необходимости такого единства проникло во все части Евразии, хотя не всегда было ясным. С течением времени единство это стало нарушаться. Русское государство инстинктивно стремилось и стремится воссоздать это нарушенное единство и поэтому является наследником, продолжателем исторического дела Чингисхана». Конечно, мы вправе сказать, что от письменности ордынских завоевателей не осталось и следа, в то время как русская культура лишь набирала силу, обогащая мир все новыми шедеврами. Но и слова Пушкина относительно того, что татары «не походили на мавров», что они, завоевав Россию, «не подарили ей ни алгебры, ни Аристотеля», хоть и верны, не отражают всего богатства отношений, связывающих Россию и Восток. «Подарили» дисциплину, единство, живущее в сердцах наших народов как главная заповедь Божья, а потому никоим образом нельзя возводить в бесспорный абсолют европейскую культуру: «Смотря на романо-германскую культуру лишь как на одну из возможных культур, они возьмут из нее только те элементы, которые им понятны и удобны, и в дальнейшем будут свободно изменять эти элементы, применительно к своим национальным вкусам и потребностям, совершенно не считаясь с тем, как оценят эти изменения романогерманцы со своей эгоцентрической точки зрения».

Крещеные татары

Вопрос о культурном взаимоотношении России и Золотой Орды – вопрос сложный, до настоящего времени не разработанный. Б.Д. Греков заметил: «Мы не можем отрицать наличие в русском языке многих восточных слов, относящихся к политической, общественной и бытовой сторонам жизни, – базар, магазин, чердак, чертог, алтын, сундук, тариф, тара, калибр, лютня, зенит и др. Но связывать появление этих слов в русском языке с монголотатарскими словами было бы очень рискованно. Нам хорошо известно, что сами татары очень много заимствовали от народов среднеазиатских, кавказских, южноевропейских. Нам известно, что язык и культуру этих последних они усвоили в весьма значительной степени. Такие слова, как «базар» или «магазин», могли прийти к нам и от арабов через Западную Европу, а с другой стороны, многие восточные обычаи и термины имелись у нас и в дотатарский период истории: обычай сидеть на коврах, восточные мотивы в орнаменте и архитектуре, восточная посуда, многие термины «Слова о полку Игореве». Все это объясняется из хорошо нам известного факта весьма древних связей Руси с восточными странами и народами, задолго до появления в нашей стране татарских полчищ. Насколько мы можем судить по золотоордынским вещам, хранящимся в Эрмитаже, они сами говорят о своем среднеазиатском и кавказском происхождении». Как подчеркнул Хара-Даван (1929), «народ, составлявший тогда Зодотую Орду, теперь составляет СССР». Численность тюрко-мусульманско-го населения перед распадом СССР превысила 47 миллионов. По данным переписи 1989 г., в СССР проживали 16 миллионов 698 тысяч узбеков, 8 миллионов 136 тысяч казахов, 6 миллионов 770 тысяч азербайджанцев, 6 миллионов 649 тысяч татар, 2 миллиона 729 тысяч туркмен, 2 миллиона 529 тысяч киргизов, 1 миллион 449 тысяч башкир, 424 тысячи каракалпаков, 282 тысячи кумыков, 272 тысячи крымских татар, 263 тысячи уйгур, 208 тысяч турок, 156 тысяч карачаевцев, 85 тысяч балкарцев, 75 тысяч ногайцев. Эти народы ближе цивилизациям Востока, чем Западу. Это не значит, что мы должны отказываться от давних своих национальных и религиозных символов. Скажем, глава Исламского комитета России Г. Джемаль заявил, что большинство мусульманских лидеров и ученых призывают убрать с герба России православную символику: «Я бы предложил заменить существующий герб, потому что это герб Римской империи, он соответствует совершенно другой духовной реальности». Нам же кажется: именно двуглавый орел для России весьма сим-воличен, ибо он не столько подчеркивает нашу связь с Римской империей, сколь символизирует и указывает на два направления политики – Восток и Запад. Строго говоря, если уж следовать сути интересов России, то орел должен быть о трех, а то и о четырех головах! Велика Россия, могуча ее культура, славен язык.

M.B. Нестеров. Видение отроку Варфоломею. Сергий Радонежский

Благодаря восточным народам, в том числе и татаромонголам, Золотой Орде, народам Центральной Азии, Китая и Индии, возник мост в материальном и духовном обмене Запада и Востока. Азия – «кузница народов», она посылала на Русь и в Европу своих сыновей. Русские развивались не в изоляции, но обогащаемые культурами других, а потому критически воспримем слова А. Пушкина: «Г-н Лемон-те напрасно думает, что владычество татар оставило ржавчину на русском языке. Чуждый язык распространяется не саблею и пожарами, но собственным обилием и превосходством. Какие же новые понятия, требовавшие новых слов, могло принести нам кочующее племя варваров, не имевших ни словесности, ни торговли, ни законодательства? Их нашествие не оставило никаких следов в языке образованных китайцев, и предки наши, в течение двух веков стоная под татарским игом, на языке родном молились русскому Богу, проклинали грозных властителей и передавали друг другу свои сетования». Сегодня мы знаем куда больше, а потому и не можем во всем соглашаться с Пушкиным. Конечно, возможно, что монголы не сделали никаких крупных технологических открытий, не основали какого-либо крупного религиозного течения, не писали книг и пьес и не принесли в мир новых методов ведения сельского хозяйства. Их собственные мастера не могли ткать, ковать металл, жечь глиняную посуду или даже печь хлеб. Они не изготавливали фарфоровых изделий, не писали картин и не строили зданий. Ведь известно, что и Чингисхан, и Батый, и Тамерлан, и Тохтамыш старались пленить и вывезти в свою ставку ремесленников. Их армии завоевывали одну культуру за другой, «коллекционировали и передавали все эти навыки от одной цивилизации к другой». Но, в каком-то смысле «сближают» и войны, и здесь можно говорить о ранней глобализации. Мы переняли многое у «кочующего племени варваров», это было необходимо, если учесть, что славянский «мир» и тюркский «улус» медленно, но верно шли к сотрудничеству. Однако при этом необходима четкая «инвентаризация» всего, что внесли в «хозяйство» части, составившие империю. Историки отмечают, что в Золотой Орде создан и поддерживался до середины XIV в. режим наибольшего благоприятствования в торговле и производстве. Купцам-уртакам правительство давало льготы и даже их финансировало, обеспечивая организацию и безопасность торговых путей, находившихся в ведении Орды. Для торговцев на пути из Европы на Дальний Восток готовились специальные пособия. Отмечалось, что «татарские ханы всю дорогу от Тана до Китая хорошо охраняют». Имелись города (два Сарая и Солхат, население каждого от 75 до 150 тыс. человек) и карты, составленные итальянцами. Развитию торговли способствовала и финансовая реформа: низкие таможенные сборы, не более 5 % от стоимости товаров (в Северном Причерноморье – до 3 % на ввоз и вывоз). В степи возникло 38 факторий крупнейших торговых республик Италии – Венеции и Генуи. Историк Гуйбайдуллин пишет: «После окончания крупных войн и значительного сокращения доходов от военных трофеев золотоордынское государство полностью отрегулировало вопросы бюджета, его расходную и приходную часть. Налоги были трех видов и налагались, во-первых, на тюркское население – самих татар, во-вторых, на подчиненные им народы, в-третьих, на товары купцов – пошлина…» По его мнению, основная статья доходов в Золотой Орде формировалась за счет таможенных сборов. Возник новый вариант Великого шелкового пути – речь шла о двух вариантах торговых путей: по оси Север—Юг и Запад– Восток. Русский народ в дальнейшем ими воспользовался.

Все, что известно о Чингисхане, не укладывается ни в представление об «ис-чадьи Ада», ни в концепцию о «гениальном дикаре», выдвинутую историком Б. Владимировым. К моменту смерти Чингисхан правил державой, раскинувшейся от Аральского до Желтого морей, она превышала по площади Римскую в 2 раза, империю Александра Македонского – в 4. В отличие от государства Александра, развалившегося сразу после его смерти, детище Чингисхана оказалось более жизнеспособным. За семьдесят лет его наследники увеличили империю почти в три раза, добавив к ней остаток Северного и весь Южный Китай, Корею, Вьетнам, часть Бирмы, Тибет, Иран, часть Ирака, Пакистан, Афганистан, большую часть современной Турции, Кавказ, значительные территории России, Украины, Польши, а также непокоренную часть Средней Азии и Казахстана. Тумены Чин-гисидов достигали Западной Европы и Японии. Pax Mongolica распространился на 28 миллионов квадратных километров. Правнук Чингисхана Хубилай был властелином одной пятой земной суши. Могила Чингисхана, по преданию, находится на южном склоне священной для монголов горы Буркан Калдун, в двухстах километрах от Улан-Батора. Японская археологическая экспедиция, оснащенная специальным радаром для подземных поисков, работала там, но ничего не нашла (1990). Не найдены могилы Чингисхана или его наследников и в древней столице кочевников или в районе так называемой Стены пожертвований (пров. Хентий).

Похороны Чингисхана

Тем не менее Монголия пышно отпраздновала 800-летие появления на свет «победителя Вселенной». В Улан-Баторе заложен 54-метровый монумент Чингисхану (2002), который будет помещен внутри целого мемориала славы диаметром 99 м, стоимостью в 19 млн долларов. На одной из статуй великий хан изображен с золотой плетью в руке. Степная традиция видит в плети «символ благосостояния и удачи». Но для других народов плеть – символ насилия и угнетения. В столице Монголии вокруг памятника на 15 гектарах, вероятно, будет создан музейно-туристский комплекс, говорящий о жизни кочевников XIII в. С историко-эт-нографической точки зрения это представляет немалый интерес. Но Чингисхан и его войска, не надо это забывать, ввергли огромные территории в гуманитарную катастрофу. Словно ветер, «они врывались на быстрых конях, переворачивали все вверх дном и, опустошив, обезлюдив край, довольные, покидали его с награбленной добычей» (Е.Ф. Шмурло). Так стоит ли удивляться, что «всемирная империя» Чингисхана в итоге развалилась, а «вечный победитель проиграл битву с историей»? Не это ли ждет и новых претендентов на мировое господство?

Памятник Чингисхану в Монголии

На пути этого смертоносного потока встали именно русские люди, часто платя жизнью за богатства, процветание Европы и Азии. Ведь в первые пять-шесть веков ни о какой серьезной колониальной экспансии русских ни в Сибирь, ни в Среднюю Азию, ни даже на Кавказ речи быть не могло. Продвижение на Восток шло, но оно имело целью не завоевание новых земель, не расширение собственной территории даже, а «надо было отбросить врага возможно далее.». Речь шла только об обороне или самозащите, и так продолжалось много-много лет. Историк пишет: «Не один русский народ давал отпор «Азии»: эту трудную задачу он делил с остальными славянскими народами. «Азия» надвигалась на Европу не через одни только «Европейские Ворота», но и со стороны Леванта. Не один русский народ, но и поляки, и южные славяне, и чехи, моравы, словаки также на горьком опыте познали – кто иго татарское, кто плен турецкий, кто насилие и гнет мадьярский. Своею грудью они сдерживали – и сдержали! – напор азиатских волн, не допустив их разлиться дальше. Таким образом, славянский мир во всей его совокупности: славяне, и восточные, и южные, и западные, являлись форпостом Западной Европы, приняли на себя злые удары и тем выполнили почетную миссию, возложенную на них историей, – служить в течение веков щитом и оплотом западной – германо-романской – цивилизации». При всей склонности к «русскому европеизму» историка Е.Ф. Шмурло он не смог удержаться от констатации очевидного факта: «А все же связь с «Азией» отнюдь не порвана, и ныне, в XX в., узел затянут, может быть, еще туже, чем на заре нашей истории». Мы же считаем, что в этом и заключалась воля Провидения, которое повернуло нас лицом к Азии, хотя одно время мы чаще смотрели на Юг и на Запад, поэтому вправе ли западные державы предъявлять претензии к тому, что «эти русские» сплошной волною разлились по огромной Евразии?!

Поединок

Однако в то же время Русь стала «щитом» на пути кочевых народов в Европу. Но вместо слов благодарности и признательности русские слышали и слышат от Запада одни упреки и укоры. Европа твердила то о таинственной Тартарии, то о Московии, то о непонятной «русской душе», то об имперской угрозе и гегемонизме. Возникло и маловразумительное клише – «русский сфинкс»… Г.В. Флоров-ский в работе «О народах неисторических (Страна отцов и страна детей)» писал: «Таков и «русский сфинкс». Несмотря на свою – во «всемирно-историческом плане» – «неисторичность», Россия есть в высшей степени сложная историческая формация». Не так уж трудно различить тут разнородные слои и следы – варяжский, византийский, славянский, татарский, финский, польский, московский, «санкт-питер-бурхский» и прочая, и не трудно возвести эти осадочные образования к определенным причинно-следственным связям. «Как бы сами собой перебрасываются мостики к норманским «вооруженным купцам», к византийскому цезаропапизму… к Золотой Орде и кочующим инородцам, к иезуитам и шляхте и т. д. Но этим бытом русское бытие явным образом не исчерпывается».

Красная площадь – архитектурный символ союза Востока и Запада

Известный российский историк XIX – начала XX вв. Н.И. Кареев писал: «Таким образом, русская история соприкасается со всеми тремя историческими мирами, образовавшимися в Средние века в западной части Старого Света. Развиваясь в зависимости от внутренних условий, в какие ее ставили природа страны и свойства племен, ее населеяющих, Россия в то же время испытывала разные влияния со стороны своих соседей, и влияния эти шли на нее с трех сторон: с юга, востока и запада, а именно с юга – византийское, с востока – азиатское, с запада – новоевропейское, три влияния, соответствующие трем историческим мирам. А с другой стороны, и сама Россия не оставалась в бездействии по отношению к ближайшим и более отдаленным соседям. Русская культура – важное звено в цепи, соединяющей Восток и Запад. Русские – народ—аккумулятор духа и мысли: у них вошло в привычку синтезировать, обобщать, воссоединять земли, народы, культуры, науки, языки. Говорят, что для утверждения жизнеспособности этноса нужна Идея. Русский народ, будучи кровно близок к различным культурным и духовным очагам мира, вобрал многие лучшие мечты и чаяния, веры и обычаи, умы, знания, волю и энергию сотен народов. Это стало возможным при сверхнапряжении сил. Русь призвана синтезировать расы, культуры, религии, идеи. И если уж говорить об итогах многовекового, сложного, болезненного сотрудничества, порой стоившего всем нам крови (и немалой!), то разве в итоге не все оказались победителями?

Великий Евразийский союз – оплот мира

Сегодня Россия, Евразийский союз и, разумеется, Европа имеют все возможности для создания уникального трансконтинентального моста меж Европой и Азией, с одной стороны, Россией, Евразией и Америкой – с другой. Кроме всего прочего, суровое время заставляет нас подумать в практическом плане о создании дружеского военного союза наций Евразии против новых претендентов на роль всемирного «Повелителя Правоверных». Заметим, без десяти веков нашей общей истории, истории сложной и трудной, трагической и героической, пожалуй, не возникло бы ни бывшей Российской империи, ни великого Советского Союза. Возможно, титанические усилия народов не были напрасны, проложив путь будущему единению народов, которое узнает история человечества, – Союзу Евразии и Европы. В XXI в. произойдет «смена вех». Подобно тому как некогда «сердцем» и «столицей» мировой культуры был Запад – Рим, Греция, Византия, Константинополь, Лондон, Париж, Вашингтон, тогда как на Востоке царили Китай или Монгольская империя, арабы и турки, ныне, возможно, центры экономической и военной мощи, а следовательно, и мировых решений, хотя и не сразу, переместятся в Евразию.