Александр, Цезарь, Чингисхан сделали попытку достичь этнополитического синтеза, но достаточно бросить и поверхностный взор на события мировой истории, чтобы убедиться в том, что величайшие завоеватели мира (Кир, Дарий, Александр Македонский, Цезарь, Чингисхан, Тамерлан, Карл Великий, Наполеон) так и не смогли прочно спаять столь различные по вере, культуре и характеру народы… Попытка Карла Великого создать всеевропейскую империю также успехом не увенчалась. Потерпели фиаско Чингисхан с Тамерланом. Акция возвращения Гроба Господня крестоносцами завершилась полным провалом, а заодно и кровавым разграблением Иерусалима. Вместо союза племен и религий меж ними вспыхнула дикая вражда. Католицизм и в меньшей мере ислам выродились в прозелитизм, в желание обладать земной властью. Русь осталась единственным государством, которому удалось создать более или менее прочный союз народов и вер. Это удивительный факт.

Храм Василия Блаженного

«России определено было великое предназначение, – писал Александр Сергеевич Пушкин. – Ее необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Русь и возвратились в степи своего востока.» При всей суровости и критичности оценок роли русского народа мы обязаны воздать должное его удивительной стойкости, мужеству и даже некоей вселенской мудрости. Н.Г. Чернышевский утверждал: «Нет, не завоевателями и грабителями выступают в истории политической русские, как гунны и монголы, а спасителями от ига монголов, которое содержали они на мощной вые своей, не допустив его до Европы, быв стеной ей.» Говоря о роли Москвы, И.В. Сталин заявил: «Заслуги Москвы. в том, что она на протяжении истории нашей Родины трижды освобождала ее от иноземного гнета – от монгольского ига, от польско-литовского нашествия, от французского вторжения». Москва «стала основой объединения разрозненной Руси в единое государство с единым правительством, с единым руководством». (Приветствие И.В. Сталина Москве в день 800-летия. 7 сентября 1947 г.) Вывод: не при содействии татар, а в процессе тяжелой борьбы народа с золотоордынским гнетом и была создана Русская держава во главе с Москвой. Поэтому обращаем к Москве и к России следующие строки:

Валаам

И. Ильин отмечал, что для мира «Россия, несомненно, представляет величайшую загадку». Некоторые считают, что загадка эта страшна, но чем? «Страшна, потому что неопределима и определить нельзя», – писал Ф. Достоевский. «Россия – тайна, недоступная логическому «эвклидову» уму». Вот и И.А. Ильин утверждал: «Россия, повторяем, целый мир, космос – не только космос, но и хаос, она – хао-космос». Все же, скорее космос, чем хаос!!! Русские рождены, чтобы внести в хаос мира и истории некую гармоничную идею, симфонию духа и Разума. Говорят, миссия русского народа – служение «космополитической любви». Мы считаем, что наше главное назначение – в любви, сбережении, просвещении, возвышении своих народов при самом уважительном и благожелательном отношении ко всем другим. В первую очередь своих, ибо за все время существования России они явно недополучили любви, внимания, уважения. Если удастся преодолеть то неуважение и пренебрежение к нашим культурам и людям, то можем многого достичь. Россия – быть может, единственная страна на Земле, которая может сплотить или даже воссоединить два непохожих, а порой и враждебных мира – Восток и Запад. Неплохо, если мы уравновесим то и другое, вспомнив о том, что и

Восток также был колыбелью нашей многонациональной культуры. «Пусть мысль великая в твой дух войдет: смотри и слушай, как живет народ» (Саади). На Запад отправлялись русские посольства, русские княгини становились женами западных королей, торговые отношения с Европой поддерживали Киев, Новгород, Владимир, Москва. И все же чаще те же процессы шли на Востоке (по крайней мере до Петра I). Русские выступят объединителем этносов на землях части Евразии, переняв культурную миссию греков, римлян, византийцев, тюрок. Благодаря этому союзу была осуществлена колоссальная созидательная работа. Мы – спасали Европу, Азия – спасала нас. «Недаром в просторах Евразии рождались такие великие политические объединительные попытки, как скифская (до Р.Х.), монгольская (XIII–XIV вв.) и др. Взаимное притяжение тут сильнее, чем отталкивание, здесь легко просыпается «воля к общему делу»», – писал П. Савицкий. Даже будучи в заключении в сибирском лагере, он писал:

В XIII–XV вв. русским приходилось бросать силы на решение чисто военных задач. И не о возрождении приходилось говорить в то время, а о выживании и единении русских людей. Сколько препятствий, бед и опасностей на пути: то рязанский князь, памятуя о давних обидах и коварстве москвичей, задумает мстить, то Тверь разорит московские земли, то Москва сожжет Тверь, то Изяслав зовет поляков и венгров на Русь, то Литва овладеет территорией Древней Руси («три литовщины»), то татаромонголы, раз за разом уничтожая города, грабят, убивают и уводят в плен русских. Так почему центром, объединившим всех, стала Москва, каким образом явился на исторической арене странный тип – великоросс? Кто он и что он – европеец, азиат, полунемец-полушвед, полулитовец-полуполяк, полутатарин-полуполовец, полуславянин-полуеврей? От варягов в нас ничего и не осталось: они были северной «закваской, дрожжами», из этого «теста» русского пирога не испечешь. Говорить надо об особом сплаве, который явился в огненном горне, представлявшем собой бескрайную землю, охваченную битвами и смутами. Здесь сходились в смертельных схватках или сплетались в любовных судорогах сотни народов. Каждый из них привносил в тело и разум нарождавшегося исполина свои гены. Знать чаще вступала в связь с немцами, поляками, французами, евреями и т. п. В массе славян связь с азиатами определяла главный вектор движения (половцы, татары, монголы, калмыки, русские, украинцы, белорусы, народы Кавказа, Азии и т. д.). Поэтому в известном смысле Н.С. Трубецкой прав, заявляя: «Трудно найти великоросса, в жилах которого так или иначе не течет туранская кровь, а эта же туранская кровь в значительной мере течет и в жилах малороссов от древних степных кочевников, поэтому ясно, что русским ради самопознания необходимо изучить мон-голо-туранский народ России, тем более что сам факт объединения почти всей территории современной России под властью одного государства был впервые осуществлен не русскими славянами, а туран-цами-монголами». Он же утверждает, что родство «славянской крови», по последним научным данным медицины, оказалось мифом. Не станем тут рассматривать расовые или биохимические коэффициенты народов. Ясно: попытка выявить фиксированное дозирование крови или расы не имеет перспектив. То, что каких-то особых «духовных рас» не существует, показало время. Нас отнюдь не привлекает «романтика расы» или «нордическая кровь». Россия и географически, и политически, и этнически, и культурно во многом скорее Азия, чем Европа. Хотя Европе она ближе в туристическом отношении, Азии – в военно-геополитическом.

Ж.Л. Гобино

Мы не можем отнести себя к избранной расе – европейской или азиатской, ибо ею не являемся. Но прислушаемся к словам ученых Гюнтера, Гобино, Вольт-мана, Лапужа. Французский теоретик Ж. Лапуж утверждал: «В природе дурная кровь охотится за благородной так же, как нечестные деньги охотятся за честными». Примесь негритянской крови у Пушкина, шотландской у Лермонтова, калмыцкой у Плевако, армянской у Айвазовского, татарской у Годунова и т. д. и т. п. – все говорит в пользу смешения рас. Некоторые антропологи даже утверждают, что «у древнего населения Москвы была примесь негроидной крови» (акад. РАН Т. Алексеева). И хотя книга Н.С. Трубецкого «Европа и человечество» задумана им как часть трилогии «Оправдание национализма», вся история России является, в основном, его опровержением. Это же можно сказать и в отношении труда Ж. Гобино. Он закончил книгу «Опыт о неравенстве человеческих рас» словами: «Но и эта ситуация продлится недолго, т. к. побочный результат беспорядочного смешения – уменьшение численности населения. Если бросить взгляд на прошлые времена, становится ясно, что тогда на земле жило гораздо больше представителей нашего вида, чем сегодня. В Китае никогда не было так мало жителей, как в настоящее время; Центральная Азия была похожа на человеческий муравейник. По словам Геродота, в Скифии обитало множество народов, а нынешняя Россия напоминает пустыню. В Германии достаточно жителей, но не меньше их было в III–V вв., когда она щедро поставляла романскому миру массы воинов вместе с их женами и детьми. Франция и Англия не похожи на пустыню, но и в Галлии, и на Британских островах кипела жизнь в эпоху кимерийских переселений. Испания и Италия насчитывают не более четверти того, что они имели в древности. Греция, Египет, Сирия, Малая Азия, Месопотамия кишели людьми, а городов там было не меньше, чем колючек в поле; сегодня они почти безлюдны; Индия сегодня – это только тень прошлой Индии. Западная Африка, земля, которая вскормила Европу и на которой столько метрополий строили свое благополучие, являет собой грустное зрелище редких палаток кочевников и умирающих городов. Остальные районы этого континента, куда европейцы и мусульмане принесли то, что одни называли прогрессом, а другие – истинной верой, пребывают в таком же состоянии; только в глубине Африки, куда еще не проникли чужаки, сохраняется компактное население. Но это не надолго. Что касается Америки, Европа вливает туда остатки крови. То есть она беднеет сама, обогащая другого. Невозможно подсчитать точное число столетий, которые отделяют нас от момента завершения драмы. Но конец недалек. Арийское семейство, вернее сказать, остатки белого семейства, утратило свою чистоту, когда родился Христос. Если считать, что Земля образовалась за шесть или семь тысячелетий до этого события, этого времени было достаточно для того, чтобы искоренить в зародыше сам принцип общества, и когда этот период завершился, причина упадка уже овладела миром. Поскольку сущность белой расы растворилась в двух низших разновидностях, последние претерпели соответствующие изменения, которые для желтой расы произошли намного раньше. За восемнадцать истекших веков процесс слияния еще не завершился, хотя были заложены предпосылки его будущих побед. Появились мощные средства воздействия на будущее, и увеличился этнический беспорядок внутри всех обществ, следовательно, приблизился час окончательного объединения. Таким образом, это время не было потрачено зря: будущая история написана. Человеку на земле осталось царить 12–14 тысячелетий, и этот срок можно разделить на два периода: первый уже в прошлом – он был временем молодости, силы, интеллектуального величия человечества; второй, который начался, приведет человечество к вырождению. Если задержаться на временах, которые предшествуют последнему вздоху нашего вида, и не думать о периоде умирания, после которого безлюдный земной шар продолжит, уже без нас, свое движение в пространстве, я не знаю, будет ли это большим утешением. Тягостно было бы думать о судьбе горстки существ, наших собратьев, лишенных силы, красоты и ума, если бы не мысль о том, что у них останется последнее средство – вера в Бога. Последнее воспоминание о лучших временах». Прочитав сей грустный вердикт, мы все же сохраняем надежду.

Святые места Радонежья

Мы с вами видели, что если в домонгольский период русские люди вели активную деятельность колонизаторов, осваивая и захватывая все новые и новые территории, успешно сочетая, как пишет Н.М. Карамзин, «торговлю с грабежом», что и давало народу кое-какие средства к существованию или даже к «некоторой роскоши», то уже в период монгольского завоевания нам на Руси пришлось выступить «страдательной» стороной. Мы познали всю бездну горя, унижения, бедствий и потерь. Монголы выгоняли население с уже заселенных мест, вынуждая уходить в глубь лесов из пострадавших регионов. Скажем, на основе анализа текста «Жития Сергия Радонежского» С.З. Чернов показал, как шел тогда процесс заселения Радонежа… Варфоломей со своим братом «обходиста по лесам мно-га места и последи приидоста на едино место пустыни в чащах леса, имуща и воду». Агиограф так описал окружение холма Ма-ковец, на котором была основана Троицкая церковь: «Не бе бо… близ тогда ни сел, ни дворов, ни людей, живущих в них, ни пути людского ниотку-ду ж и не бе мимо ходящего, не посещающего, но округ места того с все стороны все леса, все пустыня». И тем не менее Н.М. Карамзин находил столь значительным «состояние» общественной жизни, культуры, науки, как и в целом развития государства Русского в XI – первой трети XIII вв., что был убежден: если бы не раздробленность Руси на уделы, «она не уступила бы в могуществе никакой Державе сего времени; спаслась бы, как вероятно, от ига Татарского, и находясь в тесных связях с Грециею, заимствуя художества ее, просвещение, не отстала бы от иных земель Европейских в гражданском образовании». Таким образом, наш ведущий историк считает, что определенное отставание в развитии образования, наук и общественного строя все же на Руси в этот период имело место. С ним трудно не согласиться, даже будучи патриотом.

Л.И. Герцен

Что же касается политического развития Руси, то как полагал А.И. Герцен, оно могло идти двояко: через самодержавие или через республиканское правление. Его позиция такова: Россия была спасена, став сильной и великой, но какой ценой? «Это самая несчастная, самая порабощенная из стран земного шара; Москва спасла Россию, задушив все, что было свободного в русской жизни». Герцен, Бердяев, Соловьев часто путаются в трех соснах социума, сумятица в умах вообще характерна для российской интеллигенции. А. Герцен писал об эпохе XIV в.: «Русский народ в те времена был свободнее народов феодального Запада». Так что же, в конце концов, – свобода или крайняя форма порабощения?! Невозможно было иметь тогда и свободу под игом, и великую державу. Пришлось заплатить цену за века раздробленности в татаромонгольский период, и цену немалую. Сейчас многим ясно: позволить себе новую «удельщину», за которой неминуемо последует «новое нашествие», мы не можем. Иначе может случиться, то, о чем писал прекрасный русский поэт Н. Рубцов: «Смотри, опять в леса твои и долы / Со всех сторон нагрянули они, / Иных времен татары и монголы».

По мере обустройства и объединения Руси для ее обитателей наступил период относительного благополучия. Для боярства и воинов после побед забрезжила надежда стать «губернаторами» новых и богатых земель. Для служителей церкви возникла перспектива получения знатного, богатого прихода или епископства. Все слои населения были заинтересованы в сильной, прочной самодержавной власти на Руси. Русское Возрождение приобретало отчетливые геополитические, духовно-религиозные, экономико-культурные основы. Москва все увереннее примеривается к роли лидера. Уже при Симеоне Гордом это становится заметно. В 1341 г. он собирает князей («Бысть велик съезд на Москве всем князем русским»). Если Калита величал себя на печатях только великим князем, то на Симеоновом оттиске читаем: «Печать князя великого Семенова всея Руси». Все чаще не только княжеские указы, но и церковные проповеди XIV–XV вв. указывают на московских князей как на общенациональных государей.

Старец Филофей

Население все более сознает свое единство и, почувствовав возросшую силу, начинает смотреть на себя как на Богом избранный народ («новый Израиль»), которому суждено будет играть первую роль среди всех других православных народов. Веяния ощутимы в письменности, в рассказах Серапиона о Флорентийском соборе, в повествовании о пребывании на Руси апостола Андрея Первозванного, в легенде о происхождении московских князей от Пруса, брата императора Августа, в преданиях о передаче Руси из Греции «белаго клобука», который носили новгородские архиепископы, Мономахова венца и прочих царских предметов и других святынь, увозимых из Византии и обретаемых на Руси. В общественном сознании народа утверждалась закономерность политического главенства Руси в православном мире. Московский же князь становился главой этого мира – царем православия. В этом ряду и идея Москвы как Третьего Рима. Псковский монах Филофей в послании к великому князю Василию писал: «Блюди и внемли, благочестивый царю, яко вся христианская царства снидошася в твое едино, яко два Рима падоша, а третий (Москва) стоит, а четвертому не быти». Перед нами не «литературно-политическая фикция», не блажь, овладевшая умами московских патриотов, напротив, мы имеем дело с очевидной реальностью, носящей, правда, прогностический характер. Мировая геополитическая и теологическая мысль работала в этом направлении. В XIV в. Папа Бонифаций Восьмой вступит в борьбу за светскую власть, заявив: «Я сам – император». В начале XV в. пап стало уже трое. Рушились и твердыни Золотой Орды. Принявшие ислам язычники рассматривались как идейные противники. В редакции Московского свода конца XV в. уже и нашествие Тимура рассматривается под углом оценки действий римских императоров, гонителей христиан. Здесь прямая параллель между защитой Царьграда от язычников и защитой всех христиан Москвою. Москва все отчетливее обретала черты Третьего Рима, Русь тоже «искала мудрость», но не как греческий философ Диоген среди пресыщенной толпы или на площади, а в святой обители или в царских хоромах.

Диоген в поисках мудрости

И все-таки даже в эти невыносимо трудные годы не прекращались созидательная работа мысли, творчество русских людей. Поэтому трудно согласиться с оценкой петербургского историка, покойного Д.С. Лихачева: «…восточноевропейское Позднее Возрождение не перешло у нас в настоящее Возрождение, Россия, балканские страны и Византия не знали ни гуманизма, ни настоящего Ренессанса». Ведь не признавшая в душе ни владычества Орды (а если и признавшая, то, в конечном счете, его сбросившая), ни власти Рима, ни власти Западной и Восточной Европы Русь ознаменовала этим и истинный гуманизм, и историческую победу, которая в дальнейшем определит характер Русского Возрождения, особое его выражение. Просто наше Возрождение иное, со слезами на глазах, кровью и мозолями на руках, ему свойственно суровое понимание того, что надо иметь единую и могучую страну. В таких условиях, понятно, иными будут культура и воспитание. Русское Возрождение шло параллельно европейскому, хотя опережающее развитие последнего и не вызвало сомнений. Во второй половине XV в. в Европе уже совершался переход от Средневековья к новому времени. «Образующееся просвещение было спасено растерзанной Россией» (Пушкин). Первостепенной задачей оставалось укрепление централизованного государства. Но разные части Руси оказались в различных временных и цивилизацион-ных поясах. Историк евразийства А. Дугин пишет о том, что в XIII–XV вв. грани между западными областями Руси, попавшими под контроль европейских государств (Польша, Литва, Венгрия), и восточными, бывшими одно время частью империи Чингисхана, имели большие и серьезные различия. Евразийцы и русские, следуя Ясе Чингисхана, практиковали, конечно, не полную, но большую веротерпимость (один из законов Ясы запрещал насилие против жреческой касты завоеванных народов), настаивая лишь на военно-политической и хозяйственной дани. Русско-татарский симбиоз создавал модель этнического смешения рас, что постепенно привело к появлению новой этнической единицы, объединившей восточных русских. После Куликова поля они стали великороссами, хотя еще в потенции. В теле Золотой Орды стал вызревать политический субъект нового типа – Московское княжество. Евразийские черты вскоре проявятся – и в довольно полном объеме. Иная картина складывалась на западных землях. Галиция, Малороссия, Беларусь оказались во власти иной культурной, социально-политической и цивилизационной модели. Европа навязывала католическую парадигму; там, где не удавалось напрямую «окатоличить» местное население, влияла косвенно, через политическое, административное и хозяйственное давление. Православные были в положении религиозного меньшинства, рассматривались как «схизматики», а если их вероисповедание и культурный тип терпели, то в качестве чего-то «второсортного». Самосознание малороссов и белорусов сложилось по иным, нежели у жителей Московской Руси, контурам (западным). Потому им во многом представляется чуждой и дикой идея цен-тралистского социально-политического проекта. Впрочем, культурная жизнь на Руси никогда не затихала. Псков и Новгород избежали татарского разорения. Здесь и в Москве и группировались основные художественные и творческие силы. При новгородском доме святой Софии, у архиепископа, работали артели строителей, живописцев, иконников, переписчиков книг. Их тогда величали дружиною «владычных коробков». Из дошедших до нас древнерусских книг XI–XV веков более половины приходится на долю Новгорода. Здесь написана первая русская датированная книга – «Остромиро-во Евангелие». Русские города были из дерева, дома, церкви, целые города выгорали от пожаров вчистую. В 1212 г. в Новгороде сгорели 25 церквей и 4300 домов; в 1227 г. во Владимире на Клязьме обращены в пепел 27 церквей и дворец великого князя Константина Всеволодовича с редким книгохранилищем.

Георгий Победоносец

Тут развивались и художественные ремесла, медное литье, резьба по дереву и камню. Отмечается некоторое изменение цветовых гамм в иконописи. Правда, при монголах снизилось мастерство исполнения, но в XIII в. оживилась художественная жизнь, обусловившая расцвет новгородской живописи в конце XIV и в XV веках. Отчетливее в искусстве Новгорода и Пскова получают отражение мотивы свободолюбия, возникает интерес к внутреннему миру человека. С 70-х годов XIV в. в Новгороде разворачивается деятельность византийца Феофана Грека, работавшего ранее в Константинополе. В 1378 г. он исполняет первую свою работу на Руси – расписывает фресками церковь Спаса Преображения. Его святые полны жизненной силы и внутреннего света, мысли и энергии. К сожалению, его иконы почти не дошли до нас, кроме икон иконостаса Благовещенского собора в Московском Кремле. В творчестве мастеров отразились возросшее самосознание горожан, смелость и изобретательность. Новгородско-Псковская земля имела свою живописную школу, богатую традициями иконописи. Особый интерес представляют житийные иконы, получившие распространение на Руси с XIV в. Восходя к апокрифическим источникам, они вобрали в себя думы и чаяния тогдашних русских людей, в них нашла отражение и борьба народа за свою свободу (образ св. Георгия, находящийся в Русском музее). Егорий Храбрый – одна из популярнейших тем новгородской живописи. Образу этому посвящены и многие церкви на Севере (в Новгородской, Двинской, Вятской областях). Георгия часто изображают с копьем в руке, на белом коне. На полях икон представлены сцены мучений святого (его четвертуют, кладут на него камни, пилят голову, сажают в котел с кипятком и т. д.). Все это перекликается с темой страданий, которая была в XIV веке особенно актуальна (в пору нашествия татаромонголов, немцев со шведами). И Георгий выходит невредимым из любых переделок и пыток, тем самым как бы символизируя собой дух стойкости и непобедимости народа. Несколько слов о русских рукописных книгах. Это подлинные произведения высокого искусства: совершенны по пропорциям и художественно оформлены. «Даже беглый просмотр рукописей убеждает в том, – писал знаток русской книги А. Свирин, – что мастера книги обладали глубокой художественной культурой, утонченным вкусом». К сожалению, большинство их создателей остались безвестными (писцы, изографы, переплетчики). Что же до тех, кто стоял у истоков зарождения русской национальной письменности и графического искусства, их имена известны. В. Татищев считал епископа Новгородского Иоакима Корсунянина (ум. в 1030 г.) «первым российским летописате-лем». Князь Владимир привез его из Хер-сонеса для распространения христианства. К славной плеяде отнесем и дьякона Григория, создателя Остромирова евангелия (1056–1057 гг.), и, конечно, летописца Нестора, автора Повести временных лет, изложившего подробно Российскую летопись за 250 лет, а еще епископа Пере-славского Сильвестра, епископа Новгородского Нифонта и др. Слабая материальная база просвещения оказалась препятствием для дела прогресса образования. Да и береста – не очень удобный материал для написания текстов, книг, учебников и документов. Процесс работы был трудоемким и долгим. Пергамент же был очень дорог. Бумага на Руси, как отмечает Лурье, появилась лишь в конце XIV – начале XV вв. На Востоке ее употребление отмечено в VI–XI вв., на Западе – в XII–XIII вв. В России производство собственной бумаги будет налажено только при Петре Первом. Это и многое иное, безусловно, ощутимо затормозило развитие культуры и образования на Руси.

Рукописная книга конца XV в.

Среди многообразных сведений, имеющихся в «сказаниях» иностранцев о Московском государстве (как их называл В.О. Ключевский), находим данные, касающиеся торговли. Если не считать авторов, специально посвятивших сочинения вопросам товарообмена, как де Ро-дес или Кильбургер, которые сообщают немало сведений о привозимых и вывозимых товарах, да перечисления последних Флетчером, Олеарием и др., затрагиваемые в этой области вопросы относятся главным образом к описанию внешнего вида Москвы, лавок, дворов и характеристике русских купцов, к торговле в рядах да к вопросу о монополизации различных видов товаров царской казной, что особенно поражало знатных иноземцев. «В городе Москве, – говорит Кильбургер в своем «Кратком известии о русской торговле, как она производилась вывозными и привозными товарами по всей России», – больше торговых лавок, чем в Амстердаме или в ином целом княжестве». «Но, – прибавляет он тут же, – лавки эти маленькие и иногда плохого качества; сравнивать же их с амстердамскими совсем нельзя, ибо пришлось бы признать, что из одной амстердамской лавки можно выкроить десять и более московских». В Москве, указывает он в другом месте, «так же много лавок, как во многих европейских городах, хотя большинство их так малы и узки, что купец едва в состоянии повернуться между товарами». На это обстоятельство указывал и иезуит Антоний Поссевино, посетивший Россию при Самозванце; и он видел много новых лавок, расположенных улицами (рядами) в Китай-городе, но эти лавки были так малы, что, по словам его, в одном венецианском магазине найдется больше товаров, нежели в целом ряду московских лавок. «Так как народу в Москве великое множество, – писал в своем путешествии через Москву Корнилий де Бруин, приезжавший при Петре Великом, – то для лавочек они должны довольствоваться небольшими помещениями, которые вечером они запирают, уходя домой». Итак, на многочисленность лавок и мелкие размеры каждой из них обратили внимание иностранцы.

У иконы! Владимирской Божьей Матери

Для становления Руси большое значение имели ремесленники. Правда, общая нехватка источников и сведений по городской культуре затрудняет анализ. В XIV–XV вв. в больших городах вокруг кремля создавались многочисленные ремесленные слободы. Старинная топография Москвы могла немало рассказать о характере городских ремесел (в Старых Кузнецах, в Таганной слободе, в Мыльниках, в Пушкарях, в Кошелях, в Котельниках, в Кожевниках, в Мясниках, в Бронниках). Были тут «серебренники» и «златокузне-цы». В погребениях встречаются пряжки, иконки, кресты, кольца. В ризнице Трои-це-Сергиева монастыря можно увидеть ценнейшее собрание произведений русского ювелирного искусства (в том числе складную икону Амвросия, талантливого резчика и ювелира). В обиходе князей и бояр были всякого рода сосуды, чарки, братины, стаканы, без которых невозможно было ни одно застолье. Высоким уровнем художественного мастерства славились и оклады на знаменитых иконах (Владимирской Богоматери и др.). Разумеется, важной отраслью ремесла было производство оружия и военных доспехов. В «Задонщине» упоминается о шлемах черкасских, щитах московских, сулицах (дротиках) немецких, фряжских копьях. Высоко ценилась и русская кожа (из нее делали сумки, переплеты книг). Среди новых ремесел упомянем литье пушек и колоколов (с первой половины XIV в.). Здесь застрельщиком выступила Москва. Как сказано в Новгородской летописи, для отлития колокола для Св. Софии «привели мастера из Москвы» (некоего Бориса). Он слил в Москве три больших и два малых колокола. Дело это было почетное, ибо, по старому поверью, звон колоколов прогонял дьяволов. Среди русских городов выделялись такие ремесленные центры, как Москва, Новгород, Тверь, Смоленск. Попадали к нам и технические новинки. В 1404 г. в Москве установили городские часы («часник»), показывавшие время от 1 до 12 славянскими цифрами (помещен в них был и часовой колокол). Часы изготовил афонский монах Лазарь Сербин (серб). Что же касается пушек, то они пришли к нам не от немцев («Вывезли от немцев арматы на Русь и огненную стрельбу и с того времени научились из них стрельбу делать»), а с Востока. Известно, что в 1382 г. москвичи при осаде обстреливали воинов Тохтамыша «тюфяками» и пушками.

Образцы русских пушек

Историк М.Н. Тихомиров подчеркивает, что московское ремесло было наиболее передовым. Здесь умели делать то, чего порой не умели делать в других центрах (свинцовые доски для крыш, новые виды пушек, часозвон и т. д.). Быстрый рост населения Москвы объяснялся возросшим политическим и экономическим значением города. Быстро расширялась торговля с итальянскими колониями в Крыму. Волжский путь связывал Москву со странами Востока, хотя Русь поддерживала и связи с Западом. Политика Руси в этот период носит активный и наступательный характер. Если во времена слабости, упадка и разброда Россия отдавала территории, то в активные периоды она их приобретала. Иван III, используя тяготение к Москве русско-украинского населения, значительно «исправил» западную границу. Причем он отодвинул границу на запад и юго-запад так значительно, как это не сумел сделать ни один из русских царей, вплоть до Екатерины Великой. Н. Борисов отмечает, что это настраивало против Руси всю Европу. «Ненависть к «московитам» становилась общим местом во внешней политике и общественном мнении западных соседей России. Для самой Москвы каждый новый шаг навстречу Европе был связан с угрозой «тлетворного влияния Запада». Основанная на азиатских, по сути своей, принципах, московская монархия была, как правило, несовместима с западноевропейской системой ценностей… Ведь речь шла о типологически ином пути развития российского общества – пути, единственно возможном для нас и по-своему очень продуктивном. Российское правительство издавна смотрело на Запад с опаской, также как и Запад на Русь (Тарта-рию или Московию), и дело не только в военной тяжбе. Запад предлагал России свою систему ценностей, сознавая губительность ее для великой евразийской монархии. В тех случаях, когда насущная необходимость заставляла российское правительство пользоваться материальными достижениями Запада, оно ревниво следило за тем, чтобы «вместе с водой не зачерпнуть и жабу»». В конце XV в. впервые удалось поставить вопрос о самостоятельности русских интересов и в Прибалтике. Все отчетливее становилась необходимость выхода Руси в Крым и Черное море.

Л. Кившенко. Иван III разрывает ханскую грамоту перед татарскими послами

Усиливалось влияние России и на Востоке, о чем говорит приезд посольства грузинского царя Александра I и властителя Герата Гуссейна в Москву. Русь действует все активнее, Русь продолжает строиться… Уже возведение князем Димитрием в 1367 г. «каменного города Москвы», Кремля, было действием самодержавным. «Всех князей русских стал приводить (он) под свою волю, а которые не повиновались его воле, – отмечал летописец, – на тех начал посягать». Посягательство это имело своей целью соединение сил для решающей битвы против Орды. Влияние византийской архитектуры было заметным, появляются многочисленные артели зарубежных строителей. У специалистов не вызывало сомнений: наиболее привлекательный образец для Руси – София Константинопольская. В ней привлекало все – ее масштабы, торжественные хоры, красота купольной композиции. О том, как строили византийские мастера, доносят современники, описывая создание ими великолепного храма Богородицы: «Раскапывались целые горы, горнорудное дело ценилось выше самой философии, одни камни обкалывались, другие полировались, третьи покрывались резьбой, а мастера этого дела почитались не меньше Фидия, Полигнота и Зевксида. Двери царской сокровищницы распахнулись настежь, золото потекло рекой». Разумеется, у русских князей тогда еще не было таких богатств. Но уже Ярослав Мудрый выстроил Софию Киевскую, а затем выступил (вместе с сыном) заказчиком собора в Новгороде. Ее создатели берут за образец Св. Софию Ца-реградскую, созданную в рекордно короткие сроки (с 532-го по 537 г.). И в самом деле, есть чему поучиться у греческих мастеров-строителей. Кёльнский собор строился 500 лет, римский собор Св. Петра – 350, Исакий в Петербурге – 90, храм Христа Спасителя в Москве – 50 лет, Св. София – «одну пятилетку». Да и убранство наших лучших храмов похоже на византийское. Престол Софии Цареградской был составлен из сплавов золота и серебра, богато украшен самоцветами. Почему софийские соборы выросли сразу в трех городах (Киеве, Новгороде, Полоцке)? Потому что и князья, и церковь, и народ видели в этих соборах некий знак, символ могущества Руси, символ государственности, высокую религиозную идею.

Работа Андрея Рублева

Русский летописец XI в., восхваляя Софию Константинопольскую, говорил словно бы от ее имени: «Я, премудрость, вселила свет и разум, и смысл я призвала. Мои советы, моя мудрость, мое утверждение, моя крепость. Мною цесари царствуют, а сильные пишут правду. Я любящих меня люблю, ищущие меня найдут благодать». Ведется строительство объектов культового зодчества, гражданской архитектуры. Огромна заслуга великих итальянских зодчих, создателей комлек-са Кремля. Могло ли сложиться Русское Возрождение без влияния зарубежья? Думается, нет особого смысла ломать копья по сему поводу: учеба, заимствование, передача опыта – условия для всякой цивилизации. Тем более справедлив подобный вывод в отношении «запоздавшей цивилизации». Со стороны русских видим следы внимательно-бережного обращения к опыту иноземных строителей, мудрецов и иерархов. Все это великолепие Св. Софии было разграблено и увезено «латинянами», «славными» рыцарями IV Крестового похода, хотя при захвате городов, крепостей, церквей и соборов и другие конфессии вели себя нисколько не лучше. Помимо создания храмов, появляются и гражданские постройки (парадные, трапезные, жилые палаты и т. п.). Столица понемногу начинает украшать себя (горельефы святых воинов Георгия Победоносца и Дмитрия Солунского, украсившие Фроловскую проездную башню).

Иван Калита построил в столице Успенский и Архангельский соборы

Отметим еще одну особенность данного периода. Если ранее заказчиками строительных работ выступали великий князь, его семейство, знатные бояре, виднейшие представители духовенства, то с середины XV в. на авансцене появляется новая социальная группа – это купцы. Значительное число построек создается по заказу богатых гостей. Почти половина сооружений эпохи возведена при непосредственном участии московского купечества (Ховрины, Ермолины, Таракановы). Помимо церквей Крестовоздвижения и

Спаса Преображения в Симоновом монастыре, Ховрин стал возводить Успенский собор (1472–1474 гг.). Успенский собор строился как кафедральный собор (митрополичья кафедра всея Руси). Заказчиком выступал митрополит Филипп, «благорасположенность» проявил Иван III. Сооружение должно было соответствовать возросшему значению Церкви («Восхоте-ша бо въздвигнути храмъ велик зело»). Первый (до-Фиоровантевский) Успенский собор строили зодчие Кривцов и Мышкин, но из-за просчетов конструктивно-технического характера, а также и землетрясения («Тое же весны бысть трусь въ граде Москве») собор рухнул. Летописи говорят, что мастера-строители «не разуме-ша силы въ томъ деле» (не было опыта). Побоявшись, отказались возводить собор и псковские мастера, и тогда пригласили болонца Аристотеля Фиорованти, создавшего знаменитый Успенский собор (1475–1479).

Строительство стен и башен Московского Кремля завершит Алевиз Новый. Наконец, Марко Руффо и Пьетро Солари соорудили знаменитую Грановитую палату. Самое непосредственное участие приняли они и в создании Пушечного и Монетного дворов. Итальянцы стали крестными отцами нарождающейся российской архитектуры, хотя известны и некоторые славные имена русских купцов-строителей. Что представляли собой города Московии в XVI веке? Как жил народ? Условия проживания и быта русского народа оставляли желать лучшего, и свидетельство тому – ведение деревянного строительства. Москва более чем на 7/8 была застроена деревянными хижинами. В воспоминаниях иноземцев сказано, что «дома знатных жителей малы и по большей части крыты соломой». В комнатах нормальных печей нет, а избы топятся «по-черному» («Так что немалое наказание в них оставаться»). Вместо окон употребляются льняной холст, бычий пузырь или слюда. Нередко люди и скот находятся в одном помещении, что не очень способствует чистоте. Деревянные храмы позже стали заменяться каменными, сложенными из жженого кирпича. Церквей в Москве превеликое множество, так что нет улицы, где бы их не было (еще и по нескольку). Ряд больших церквей красивой архитектуры и великокняжеский дворец с золотыми крышами и куполами, видимо, построены итальянцами, которые «были когда-то отвезены туда пленными из Польши и Литвы». В Москве обитали к концу XVI в. не более 30 тысяч человек. Вот что писал о Москве папский легат и дипломат Антонио Поссевино, посетив город в 1581–1582 годах: «Однако в двух московских крепостях, одна из которых примыкает к другой, есть нечто великолепное. Одну. украшают несколько замечательных храмов, построенных из камня, в то время как остальные храмы города деревянные, и княжеский дворец; другую же – новые лавки. Крепости и укрепления, существующие в настоящее время у московитов, довольно значительно отличаются от тех, что были в прежние времена. Две крепостные стены в Москве построены по приказу князя Василия, отца нынешнего государя, миланским архитектором, итальянскими строителями. Память об этом сохраняется в надписи над воротами в. стене, сделанной латинскими буквами под святым ликом Пречистой Девы».

Красная площадь и Кремль в Москве

Среди русских строителей, принявших непосредственное участие в строительстве Московского Кремля, известно имя Василия Ермолина. Академик А. Шахматов установил по летописи его имя – Василий Дмитриев, сын Ермолин, никаких сведений о его детских и юношеских годах нет. Известно, что еще Дмитрий Донской окружил Кремль каменной стеной, но к XV в. стены стали разрушаться, и молодой Иван III решает в 1462 г. подновить стены, перестроить башни Кремля. Московское царство только начинало обустраиваться всерьез, границы его на север и юг отстояли всего на 80—100 км. На западе (за Можайском) начиналось Великое княжество Литовское. Однако особо стоит подчеркнуть, что за годы правления Иван III в три с половиной раза расширил границы Руси. Предстояло и в стройках отобразить крепнущую мощь нового государства. Русское Возрождение должно было противопоставить нечто европейскому Возрождению, и этим стали монастыри. Со времен Сергия Радонежского Троицкий монастырь был важнейшим культурным и просветительским центром на Руси. Многие монастыри считались его «дочерними обителями» (Соловецкий, Ферапонтов, Кирилло-Бе-лозерский), поэтому к монастырю всегда было привлечено пристальное внимание. Василий Ермолин оказался талантливым строителем. Созданная им трапезная потрясала всех, кто ее видел, соперничая по красоте с помещениями лучших княжеских дворцов. Такого «дива» еще не было на Руси, ее стали копировать, о ней с восторгом отзывались многое повидавшие иностранцы. Ермолинскую трапезную запечатлели на иконах. Итальянские архитекторы Марко Руффо и Пьетро Антонио Солари, осмотрев творение Ермолина, решили взять его за образец при сооружении Грановитой палаты в Кремле. К сожалению, она не дожила до наших дней из-за дурной привычки россиян все перестраивать.

Застолье в царских палатах

Подчеркнем наличие связи между укреплением государства Российского и масштабом и качеством строительства. Чем крепче Русь, тем больше и лучше она строится! Строители занимали почетное место среди профессий прошлого. В Московской Руси было создано 29 крупных построек (из них 26 – каменные) за четверть XV в. Темпы строительства заметно превосходили ран-немосковскую эпоху, когда почти столько же было построено на Руси за сто лет (с 1320-х по 1420-е годы). Подавляющее число строений поднялось в Москве. Храмы – очаг не только религиозного, но и культурного, духовного пристанища. На мгновение представьте себе возвышенную тишину и атмосферу церковной службы… Вы вошли в спасительную юдоль – и где-то там, вне церкви, остались заботы и волнения суетного и жестокого мира. Войдя в храм, вы словно бы сбрасываете с себя мирские одежды, отбрасываете все тяготящие вас проблемы. Не зря же философ К. Леонтьев говаривал, что лучшие минуты жизни провел в церкви на Сретенке. Голоса певчих подобны ангельскому хору, проникая вам в душу. Словно омытый чистыми водами купели, слушаешь заутреню. Взор притягивают Царские врата с радугой красок на золотом фоне, радостная игра ангельских крыльев евангелистов. Магическое воздействие оказывает и голос священника (проникновенно-мелодичный, празднично-лиричный или торжественно-печальный).

Грановитая палата в Кремле

Российский философ Е.Н. Трубецкой так писал об особой миссии Божьего храма, оказывающего воздействие на весь внутренний мир чувств и настроений человека: «Мы имеем и здесь необычайно многообразную и сложную гамму душевных переживаний, где солнечная лирика светлой радости совершенно необходимо переплетается с мотивом величайшей в мире скорби – с драмою встречи двух миров.» Особенно подчеркнута им «педагогическая мотивация» церковной службы. Описывая собрание новгородских икон (6 маленьких икон Благовещения и евангелистов XVI в.), он говорит: «Казалось бы, световая радуга и полуденное сияние, окружающее евангелистов, есть прежде всего праздник для глаза».

Но есть и иной храм, где царит праздник сердца и ума. Была и останется храмом наших чувств и источником любви русская история. В ней обретете все, что дают наука, культура, образование, о чем говорят разум и сердце, к чему стремится душа, куда обращены все помыслы. Этому Божеству стоит не только поклоняться, но и служить – самозабвенно, страстно, твердо и умно. Можно услышать: «Сегодня новый Карамзин не появляется; видимо, не настало его время». Полагаем, империя потерпела крушение именно потому, что у нас в конце XX в. не оказалось «русского Карамзина» и теперь русскому народу предстоит многое начинать заново. Много предстоит сделать. Каждый должен стать творцом! Каждый должен поработать в величайшем Храме Истории, имя которому – РОССИЯ.

Храм Христа Спасителя в Москве