В октябре 1922 года тяжело заболел Ленин. Его болезнь

держалась в строгой тайне. Точнее — не сам факт болезни, а ее диагноз — инсульт. Однако слухи об этом ходили и упорно муссировались троцкистами. Жихарев, тем временем, упорно овладевал подобранной для него специальностью. Сталин постоянно интересовался пашкиными успехами.

— Для того, чтобы приготовить противоядие — надо знать состав яда, — наставлял он подопечного. — Поэтому учись готовить яд! Не только быстродействующий, но и такой, который подействует через несколько месяцев.

Периодически Жихарев приносил ему яды и демонстрировал свое искусство на белых мышах. Хозяину это нравилось. В конце апреля 1923 года Сталин вызвал Пашку к себе. Хозяин был в бешенстве.

— Какая сволочь пишет ему статьи и речи?! Ведь он ничего, кроме: «Вот-вот» не говорит! Писать не может — даже свою подпись не может поставить! — метался по кабинету Сталин. — С этим надо кончать! Жихарев! Когда сможешь сделать медленно действующий яд?

— Завтра к полудню, — ответил Пашка.

Он понял, кого Хозяин имел в виду. Понял также, что если откажется, — ему не жить.

К двенадцати часам следующего дня Жихарев принес яд, способный вызвать кровоизлияние в мозг через два месяца после его приема. «В Горки!» — приказал Сталин шоферу. В июне 1923 года у Ленина произошел второй инсульт. Вождь утратил способность воспроизводить и: «Вот-вот».

Тогда же, в июне 1923 года Жихарева послали в командировку в Грузию. «Дворяне подняли там восстание, — напутствовал Пашку Хозяин. — Руководитель ОГПУ республики — мой шурин Реденс — слабый человек. Но есть там сильная личность — начальник спецотдела Лаврентий Берия. Он молод, энергичен, беспощаден к врагам. Работай с ним! Помогай, но контролируй его. Грузинское дворянство должно быть уничтожено. А Реденс путь на даче пьянствует!

На вокзале в Тифлисе Жихарева встретил Берия — изящный грузи с пронзительным взглядом.

— Можно доложить товарищу Сталину, что восстание подавлено, — сказал он после традиционных приветствий. — На сегодняшний день около десяти тысяч пленных мятежников сосредоточено на станции Ткварчели. Столько же их погибло в ходе боев. Семьи мятежников высылаются в Сибирь и Соловецкий дом заключения.

Отдохнув с дороги, Жихарев в сопровождении Берии направился на станцию Ткварчели. Ехали в салон-вагоне, принадлежавшим при царизме наместнику Кавказа. Раскинувшись на диванах, пили коньяк, курили иранские папиросы (тоже из запасов наместника), любовались красотами Кавказа.

— Много их скопилось — несколько эшелонов на запасных путях. Городская тюрьма переполнена. В Тифлисе проще — расстреливаем по полторы тысячи в день. А здесь из-за Реденса — он вовремя не распорядился — скопление пленных, — сетовал Берия.

— Не велика важность расстрелять. Куда трупы деть — вот в чем вопрос, — ответил Пашка, взгляд которого упал на большой ров. — А это что?

— Меньшевики, когда были у власти, хотели оросительный канал построить. Воду на поля провести, ну и народ работой обеспечить. Утопия — все это! Меньшевистский бред! Теперь не знаем, как этот канал засыпать, — ответил Лаврентий.

— Он нам пригодится, — решил Пашка.

— Очень опасно, что на станции эшелоны с нефтью, — продолжал Берия. — Их невозможно отправить — вагоны с пленными преграждают выезды.

— Это — тоже неплохо. В местной тюрьме сидят уголовники?

— Нет, пришлось выпустить из-за нехватки мест для политических.

— Тогда сколотим артель человек в сто, из тех которые сидят в тюрьме. Маневровые паровозы пусть подготовят… И на трое суток надо прекратить движение поездов на этом участке.

Прибыв в Ткварчели, Пашка был приятно удивлен оперативностью Лаврентия, несвойственной кавказцам. Все его указания были немедленно исполнены. Затем началось уничтожение пленных. В сопровождении пары пулеметчиков Жихарев с Берией подошли к первому вагону. Часовой оттолкнул дверь, из-за которой пахнуло потом и мочой. В вагоне плечом к плечу стояли люди. По команде Жихарева чекисты открыли огонь из ручных пулеметов. Дав две очереди крест-накрест перерезали первый ряд. Заалели кровавые пятна на черкесках, френчах, рубашках. Трупы продолжали стоять. Крики раздавались из глубины вагона, при этом никакого движения не наблюдалось. «Они не могут пошевелиться из-за тесноты», — догадался Лаврентий. Охранники крючьями вытащили из вагона первый ряд убитых. Расстреляли второй — вытащили и его. Только после этого освободилось место, на которое начали падать убитые. Расстреляв находившихся в первом вагоне, перешли ко второму. Струи крови текли сквозь щели в полу, раздавались стоны раненых.

— Сюда раненых складывали, — доложил командир охраны.

— Подохнут! — бросил Пашка. — А не подохнут, добьем, когда привезем на место.

Весь вечер и всю ночь длился расстрел.

— Теперь ты, Лаврентий, кончай тех, кто в тюрьме и на складах. А я поеду ко рву, что ты давеча показывал. Туда направляй эшелоны с убитыми и эшелоны с нефтью! — бросил Жихарев.

Прибыв на место, Пашка выставил оцепление из сотрудников ОГПУ и красноармейцев. Подошел первый эшелон. Бригада пленных разобрала его, укладывая трупы штабелями во рву. Раненых пристреливали чекисты. Подогнали второй эшелон. После его разгрузки подошел поезд с нефтью. Ее вылили в ров, и Пашка бросил туда факел. Струйка огня поползла по черным от нефти трупам. Затем заструилась огненная река длиною в несколько километров.

Двое суток шли поезда, набитые покойниками. Раненых уже не пристреливали, а просто бросали в пламя. Упали в огонь и несколько пленников, переносивших трупы. Их предсмертные крики потонули в гуле огня. Через трое суток все было кончено. В огонь столкнули и тех, кто разгружал поезда с убитыми. Дважды приезжал посмотреть на сожжение Берия. Он восторгался пашкиной идеей.

— Когда все прогорит, надо прислать красноармейцев — посадить деревья, — распорядился Жихарев.

На обратном пути в Тифлис они спали мертвым сном. Было даже ни до коньяка, ни до папирос, ни до прелестей Кавказа. Приехав в Тифлис, спали еще сутки. Затем направили шифровку Сталину о выполнении задания.

— Надо бы Реденса проинформировать, — сказал Жихарев.

— Реденсу это неинтересно. Его больше водка и девочки интересуют, — ответил Лаврентий, наливая стакан коньяка.

Хозяин остался доволен пашкиной работой в Грузии.

— И Лаврентий — молодец! — заметил он. — Надо его переводить на партийную работу. Будет мне хороший помощник в Закавказье.

— Товарищ Сталин! Во Франции есть крематории — дома, где покойников сжигают. Надо и нам такой — расстрелянную контру жечь, — сказал Пашка.

— Все будет со временем, Жихарев. А пока продолжай учебу!