Дзержинский умер не только потому, что реально мог не допустить всевластие Сталина. «Железный Феликс» знал страшную тайну Хозяина, открыв которую, мог погубить его. В детстве Сталин упал и повредил левую руку. С годами травма переросла в сухотку руки. Она перестала подниматься и стала неработоспособной. Тщательно оберегавший здоровье Хозяин был не на шутку испуган. Кремлевские врачи оказались не в состоянии чем-либо помочь. Иностранных же медиков Сталин боялся, как боялся иностранцев вообще. Обращаться к врачам, не обслуживавшим Кремль, он также не решался, опасаясь, что они его отравят. Но еще больше боялся он, что его физические недуги станут известны общественности. А по мнению Хозяина, вождь в глазах народа должен был иметь богатырское здоровье. Отсюда шла и легенда о богатырском здоровье Ленина. Кроме того, Сталин считал, что из «некремлевских» медиков его могут лечить только врачи с мировым именем. А такие имели совсем непролетарское происхождение. Однако руке становилось все хуже и хуже. После неоднократных уговоров со стороны наркома здравоохранения Сталин решил проконсультироваться с академиком Бехтеревым. Для этого в Москве специально организовали съезд психиатров-невропатологов, почетным председателем которого избрали Бехтерева. В первый день съезда академика привезли к Сталину. Более четырех часов длился осмотр. Его результатами Хозяин остался недоволен: приговор подтвердился — рука неизлечима. Но не этого страшился вождь. Бехтерев сумел распознать психический недуг, точивший генсека. «Обследовал одного сухорукого параноика», — ответил академик на вопрос коллеги по поводу отсутствия на съезде. Бехтерев не знал, что как только он вышел из квартиры Сталина, сразу же был окружен плотным кольцом осведомителей ОГПУ, и не то, что каждый его шаг — каждый вздох берется на карандаш.

Через час после высказывания Бехтерева Пашку вызвал Паукер.

— Этот человек должен навсегда замолчать — чем раньше, тем лучше! — показал он Жихареву фото седобородого старца. — Сегодня он приглашен во МХАТ, на премьеру пьесы «Дни Турбиных». После спектакля — прием у директора театра. Вам надо там быть.

К концу спектакля Жихарев приехал в театр. Показав директору удостоверение личности, он заявил, что ему поручено лично обслуживать академика Бехтерева.

— Имеются агентурные сведения, что на него готовится покушение, — шепнул Пашка.

Он налил яд в бутылку с минеральной водой. Паукер довел до него слова академика.

Поэтому зелье должно было сначала причинить физические муки, затем вызвать расстройство психики, затем — смерть. В половине двенадцатого ночи Бехтерев с супругой возвратились в квартиру старинного друга, у которого они всегда останавливались, бывая в Москве. В двенадцать ночи у академика начались понос и рвота. Еще через десять минут он потерял сознание. Вызвали «скорую помощь». В качестве врачей приехали Пашка с Васей Фоминым. Они предъявили фальшивые удостоверения личности на другие фамилии. В портфеле Жихарева лежало завещание, в котором академик просил кремировать его тело. К их приезду Бехтерев пришел в себя. Однако он пребывал в сумеречном состоянии: не понимал, где находится, потерял ориентацию во времени. У него началось расстройство речи и двигательной системы. Отправив жену поспать, Пашка и Вася Фомин остались наедине с академиком.

— Подпишите! Это — постановление съезда. Текст согласован с вами, — протянул Жихарев фальшивое завещание.

— Съезд, постановление… — хрипел старик, истекая пеной.

— Постановление, постановление, — ласково шептал Вася, протягивая академику ручку.

— Пить! — Бехтерев протянул руку к стакану с водой.

— Подпиши — тогда попьешь! — отодвинул стакан Пашка.

Бехтерев был человеком железной воли. Ни при каких обстоятельствах он не подписал бы документ, тщательно не изучив его. Указания сверху, посулы, угрозы — ничто не заставило бы его отречься от своего мнения. Однако психика его была расстроена ядом, и академик перестал контролировать свои действия. Пашка приподнял ученого за плечи. Вася Фомин обмакнул ручку в чернила, вложил ее в руку академика и поднес к месту, где надлежало поставить подпись. Получив ее, чекисты дали старику стакан воды, и тот снова впал в беспамятство.

— Все, Вася! Теперь он ничего не скажет.

— А крепкий дедок! Может, ему по башке стукнуть, чтобы быстрее отмучился?

— Нет, пусть так отойдет! Да и ты посмотри. Как академики умирают. А то, поди, не видел…

Утром Бехтерева не стало. Наскоро организовали гражданскую панихиду, наскоро кремировали. Урна с прахом покойного отправилась в Питер в сопровождении жены и московского друга покойного. Оба они не знали, что тоже отравлены — только медленно действующим ядом.