Имперские танцы.

Кюн.

К началу лета отношения Глюк с Болдом успешно двигались к помолвке. Болд потерял интерес к поединкам, и пальма первенства завзятого дуэлянта перешла от него к Кюну. Причиной большого количества вызовов было на редкость мягкое, корректное, джентльменское поведение Кюна во время поединка. Многим важна была не победа, а участие. Поединок с Кюном походил на игру, тренировочный бой, без озлобления, без ругани и оскорблений. Вызвавший Кюна на дуэль мог быть уверен, что поединок будет до первой крови, и Кюн никогда не воспользуется случайным падением, позволит поднять выбитую из рук дуэлью, не будет бить в открытое лицо. Кюн мог себе позволить такие игры по одной простой причине, он не только был быстрее любого соперника, он "знал" каждый следующий выпад, каждую атаку. Но такие правила Кюн распространял на "приличные" вызовы, за оскорбительный взгляд, неуместную шутку и неуважение дамы. Поэтому сегодняшний вызов от наглого дворянина, с красным от чрезмерного потребления вина, лицом, которое, иначе, как рожей нельзя было назвать, попал в иную категорию. Кюн поражался сам себе, насколько он всегда спокойно реагирует на оскорбления. Брань этого дворянина тоже не вызвала у Кюна ни ярости, ни негодования, но, как барон, терпеть это он не мог. Кюн ответил максимально резко, зная, что сразу же последует вызов. Двое приятелей дворянина продолжили оскорблять "слишком молодого барона, засидевшегося в тылу", из чего Кюн понял, что трое армейских друзей проводят отпуск в столице. Он вызвал их на дуэль сам. Радость первого, при выборе Кюном сабли, и выбор в качестве оружия, сабли, двумя другими, подтвердил его догадку.

- Три дуэли в один день, это уже слишком, - оценил Болд свою работу секунданта, - и условия жесткие. Первый вымотает тебя обороной, второй или третий разделают под орех.

Дуэль назначили на следующий день, офицеры решили сражаться трезвыми и отдохнувшими. Вечером дядя резко осудил поступок Кюна.

- Я впервые вижу у тебя такие условия дуэли. Должен предупредить тебя, офицеры привыкли убивать, а не фехтовать. Формально, дуэли запрещены. Если убьют тебя, то твои противники спрячутся в армии, война всё спишет. Если убьешь ты, начнется неприятное разбирательство. Последствия могут быть самыми жесткими - могут послать рядовым на фронт. Могут обязать выплатить семьям убитых годовое содержание, твой бюджет таких трат не потянет.

- Есть много способов не убивать. Например, ослепить, отрубить пальцы, ранить в ногу наконец, кольчужные штаны разрешены только до колен, - кровожадно разродился Болд серией советов.

- Это настолько усложнит задачу, что шансы Кюна станут мизерны, - не согласился Смарт.

- Всех убивать не надо. Достаточно запугать двух оставшихся быстрой смертью первого, - сказал Бонд.

- Если мне будет позволено вмешаться в мужской разговор ... , - начала Глюк, но тетя строго посмотрела на нее. Осуждающе.

- Разбаловали тебя сверх меры, племянница, не при Болде, будет сказано. Продолжи, раз начала, - разрешил Смарт.

- Нужно взять тупую саблю, тренировочную, ту, с которой Кюн отрабатывает выносливость. Она гораздо тяжелее и прочнее обычной сабли, а Кюн летает с ней по площадке, как молния. Он изобьёт своих соперников, над ними будут потешаться!

- Устами младенца глаголет истина. Согласен с Глюк полностью, так я им только кости поломаю, а кольчуга их не защитит, - Кюн с благодарностью поцеловал сестру.

- Вечно ты меня за ребенка считаешь, так теперь еще младенцем обозвал, - обиделась Глюк.

* * *

Дуэли всегда проводили на песчаном корте для игры в мяч. Удобное, тихое место в центре города, крупный песок отлично утрамбован, не скользит в дождь и прекрасно впитывает кровь. Изначально дуэлянтов прельщало большое количество расходящихся улиц, прекрасное свойство на случай поспешного бегства, сейчас считалось дурным тоном покидать место поединка. Солнце только взошло, утренняя прохлада делала поединок приятным.

Кюн с секундантом немного опоздали, четверо офицеров пришли раньше. Когда Кюн подал свою саблю секундантам для проверки, его противник насторожился. Кюн отчетливо ощутил его тревогу. Секундант чуть не уронил от неожиданности саблю.

- Это тренировочная сабля, - возмущенно сказал он.

- Я не хочу поранить доблестных военных. Надеюсь, использование такой сабли правилами не запрещено? - постарался сказать Кюн без насмешки.

Его противник был слишком опытным, чтобы считать такой ход Кюна глупостью, но он не мог догадаться, что худенький Кюн сможет достаточно долго продержаться с таким оружием, и насколько оно окажется эффективным.

Поединок начался мощной атакой Кюна, противник попытался отбивать удары, но это у него плохо получалось, выщерблины покрыли острие его клинка, а кисть одеревенела от мощных ударов. Дважды противник Кюна пытался парировать удары кинжалом, в результате хорошенько получил саблей по плечу. Совершенно не ждавший такого поворота боя он вскрикнул от боли, левая рука повисла, и он выронил кинжал. Кюн понимал, что внезапностью он добился огромного преимущества, но сейчас противник может решиться на отчаянный ход, он остался только с одной саблей и ему придется изменить манеру боя. Противник стал крайне острожен, он старался не блокировать удары, а отводить их. Это было временно, уйдя в глухую оборону, он бы гарантированно проиграл, и Кюн хорошо это понимал. Удары Кюна были стремительны и невероятно сильны, он не давал противнику времени на раздумья, его удары сыпались со всех сторон, а противник с трудом отбивался, понимая, что проигрывает. Кюн внимательно "вслушивался" в соперника, ждал, когда тот решится на атаку. Наконец, улучив момент, противник чудом увернулся от удара и ударил в открытую шею Кюна. Тот давно ждал этого, парировал саблю кинжалом, а сам подло ударил своей саблей по больному плечу противника. На секунду глаза фронтовика вспыхнули яростью, рот раскрылся в немом крике боли, а потом он потерял сознание и завалился на бок. Кюн внимательно присмотрелся, два сломанных ребра, левая ключица сломана, непонятно, как он до сих пор держался? Напряжение боя прошло, Кюн расслабился, это позволяло ему, в последнее время, за четверть часа полностью отдохнуть, хотя раньше к физической нагрузке не добавлялось такое сильное нервное истощение. Кюна шатало, пот стекал струйками по лицу и спине, несмотря на прохладу раннего утра. Следующий противник, в нетерпении, шагнул к нему и обнажил свою саблю. Его глаза сверкали, он с яростью смотрел на Кюна. Навстречу ему выскочил Болд.

- Четверть часа перерыв. Регламент.

- Ты убьешь его чуть позже. Сейчас не будем давать мальчишкам повода обвинить нас в нарушении правил, - сделал примиряющий жест третий дуэлянт второму. В армейской среде умели ценить честь и не давали никому возможности позлословить.

- Позаботьтесь о вашем друге, - посоветовал Болд.

Кюн упал на песок, холодный и влажный. Он пытался гнать от себя неприятные мысли. Во-первых, офицер оказался намного выносливей столичных дворян-дуэлянтов. Во-вторых, ни один из его нынешних знакомых не стал бы продолжать бой избитый, с двумя сломанными ребрами и ключицей. В-третьих, повод для дуэли был глуп и мелок, пьяные офицеры со своими грубыми шутками выбивались из рафинированного столичного общества музыкальных салонов с танцами, песенками, эпиграммами и дружескими шаржами. Вопрос в другом, имеет ли он, Кюн, право калечить их и убивать?

Друзья-фронтовики успели отнести своего травмированного сослуживца в ближайшую гостиницу и вернулись.

Очередной противник предъявил секундантам армейскую, боевую саблю, мало уступающую сабле Кюна по весу, но по-настоящему острую.

- Я меняю оружие. Имею право сменить саблю, она совсем затупилась в схватке. Правила это позволяют сделать, - Кюн решил потянуть время.

- Она у тебя с самого начала была тупая, - опешил офицер.

- Я имею право? - напирал Кюн.

- Зачем тебе это? - еле слышно, на ухо, спросил Болд.

- Я не хочу драться. Ищу повод прекратить дуэль, - также тихо прошептал Кюн, чем сильно озадачил друга.

- Хочешь вывернуться, трусливый щенок. Не получится. Можешь сменить саблю. Я согласен, - офицер презрительно посмотрел на Кюна, а тому стало обидно, что он - "щенок".

Кюна как будто подменили, он еле дождался команды секундантов.

Противник достался Кюну высокий и жилистый. Длинные руки вдобавок к длинной сабле - не подступишься. Кюн привык, что он выше всех, что такие проблемы у его противников, а тут он сам попал под ветряную мельницу непрерывных мощных ударов. Офицер был старше Кюна лет на десять и гораздо массивнее, свой старый, до болезни, вес Кюн так и не набрал. Бой шел уже минут десять, оба тяжело дышали, оба получили по парочке легких ранений, но запястье левой руки Кюна одеревенело, еще пара тяжелых ударов и он не сможет удержать кинжал. И тут, наконец, Кюн "увидел", что через мгновение офицер, чуть помедлит закрыться, сабля Кюна пробьёт кольчугу на левом плече, ... и он вложил в удар всю свою силу.

Кюн отскочил, теперь, когда противник истекает кровью, важно было выгадать время. Удача окрылила, придала свежие силы Кюну, он легко уходил от ударов, двигаясь по всей площадке.

- Остановись, трус, прими бой! - взревел офицер.

- Признай поражение, иначе следующим ударом я снесу тебе твою глупую башку, - Кюн говорил спокойно, даже не задыхаясь. Он чувствовал себя бодрым и свежим.

Его противник остановился, не в силах преследовать Кюна, а тот кружил, заставляя его поворачиваться лицом, делая ложные выпады, угрожая, выжидая, когда интуиция покажет ему очередную ошибку соперника. И такой момент наступил, Кюн завершил свою комбинацию уходом за спину противнику, успевая ударить в бок, на уровне талии. Офицер побледнел, и как-то сдулся, стал ниже ростом, потерял выправку, движения стали напоминать больную старуху.

- Прекратить дуэль, - уверенный голос, не оставлял сомнений в праве отдавать такие команды.

"Всего двое", - потерял всякую скромность Кюн. Его противник демонстративно бросил саблю и кинжал на песок. Кюн собрался достойно ответить неожиданным визитерам, придумывая формально корректную, оскорбительную фразу.

- Посмотри на цепь со знаком, - остановил его Болд.

- Что я должен увидеть, - на всякий случай заинтересовался Кюн.

- Это маги, хранители алтаря, - уточнил его друг.

- Господа, прошу простить моего друга. У него полная потеря памяти, последствие сильного ранения, - обратился Болд к магам.

- Брось оружие, мальчик, - снисходительно сказал младший из магов. Из его руки выплыло дрожащее облачко огня и потянулось к Кюну.

- Ах ты тварь! - выкрикнул Кюн, молниеносно бросая в мага саблю. Сабля сделала полтора оборота и ударила мага тяжелой рукояткой в лоб. Маг повалился на песок без звука, красиво, даже элегантно. Это напомнило Кюну что-то смутно знакомое, он брезгливо посмотрел на лежащее тело мага.

Старший из магов неспеша аплодировал Кюну.

- Что ты будешь бросать в меня? Кинжал? - ехидно спросил он.

- Не люблю, когда атакуют огнём!

- Ну-ну. А мне показалось ты на "мальчика" обиделся. Руку разожми!

Кинжал сам упал на песок, Кюн не хотел его отпускать.

- Два шага вперед!

Ноги самостоятельно сделали два шага. Офицер смотрел на мага с отвращением и страхом, на двигающуюся марионетку Кюна - с жалостью. Кюну стало нестерпимо больно в груди, слезы потекли по щекам двумя ручейками, прокладывая в пыли узенькие дорожки. "Чтоб ты сдох!" - страстно захотел смерти старика Кюн.

Маг внимательно разглядывал юношу. Кюн отчетливо понял, если упасть лицом вперед, то его голова покинет зону действия заклинания прежде, чем маг отреагирует. Кюн сделал невероятное усилие, и у него удалось, он падал лицом в песок. Не долетев десяток сантиметров до земли, Кюн почувствовал свободу, он владел своим телом. Не теряя ни секунды, он выхватил стилет и бросил в мага, уже лежа на песке с разбитым в кровь лицом. Над ним пронесся ураган огня, кольчуга нагрелась, но старик-маг был мертв, Кюн был уверен в этом, даже не подняв головы.

Соперника Кюна задело совсем немного, остальные остались в стороне от огненной волны. Третий офицер подошел к лежащему без сознания молодому магу и отрубил ему голову саблей Кюна.

- Его нельзя было оставить в живых, он нас всех видел, а "беседы" с магами, в лучшем случае, превращают человека в идиота. Как-то не хочется.

- До реки пять минут хода, заверни в плащ своего, а я понесу старика, - Кюн завернул в свой длинный шелковый плащ тело мага, взвалил на плечо и рысью побежал по аллее к набережной.

Болд догнал его через пару секунд.

- Я помогу!

- Вернись. Отведи раненого офицера в гостиницу. Я не устал, - Кюн на секунду остановился, и его догнали два офицера, секундант нес голову мага, третьему сопернику Кюна досталось тело. Они измазались в крови мага.

- Достаточно было ударить в висок, - укоризненно сказал Кюн.

- В реку всё равно лучше бросать без головы, чтобы не сразу опознали, - начал оправдываться офицер.

- Раздевать будем? Мне это не нравиться!

- Когда маги нас поймают и начнут пытать, вот тогда тебе всё понравится.

И всё же, раздевали трупы фронтовики. Секундант даже осмотрел кожу магов в поисках тату.

Везение вещь хорошая, но оно рано или поздно заканчивается, тишину раннего утра нарушил весёлый женский смех. К берегу спускались две молоденькие простолюдинки, а Кюн в это время таскал своей шляпой воду из реки, пытаясь смыть кровь с гранитных ступеней, офицеры тщательно мыли окровавленные руки, всё было так очевидно, что даже красавицы-блондинки сразу перестали смеяться.

Самая решительная, молча, бросилась бежать, вторая - пронзительно завизжала. Кюн, стоявший ближе всех, бросился за беглянкой, по дороге успев ударить горластую в солнечное сплетение. Он догнал девушку буквально через двадцать шагов, от удара в спину она покатилась на землю, пропахав носом по траве, замерла, изображая обморок. Шляпка отлетела в сторону, юбка, зацепившись за ветку куста, порвалась. Кюн поднял шляпку, схватил девушку за шкирку и поднял над землей одной рукой. Воротник перехватил ей горло, и притворщица сразу пришла в себя, изобразила полное смирение и готовность к повиновению. Кюн чуть опустил руку, ноги девушки коснулись земли, небольшое ускорение от колена барона направило её в нужную сторону.

Кюн отозвал чужого секунданта, как самого старшего из офицеров, в сторону.

- Что будем делать с девчонками?

- Простолюдинки. Кому они интересны? Их убийство не преступление. Брезгуешь - так я сам всё сделаю.

- А если вы заберете их с собой ... служанками? - замялся Кюн.

- Как такой слюнтяй мог напасть на магов? - удивился офицер, - Хорошо, та, что с расцарапанным носом совсем неплоха, характер чувствуется, вторую тоже пристроим. Но хлопот в дороге с ними будет много. Ты, со своим секундантом, куда собрался бежать? В столице оставаться - смертельный риск. Даже больше, чем смертельный, те ужасы, что рассказывают про магов - хранителей алтаря, приукрашивают действительность.

- Я барон, член имперского собрания!

- За тобой нет реальной силы. Я правильно понимаю?

Кюн обреченно кивнул.

- Решайся. Патент на офицерское звание наш полковник продаст тебе на месте. Полковник своих офицеров не выдает! Никому! Никогда!

- Он будет покрывать убийство? - Кюн был неприятно удивлён.

- Мы вчетвером доложим о происшедшем. Если полковник сочтет это преступлением, то назначит наказание.

- Отрубит голову?

- Не сам. В полку есть палач. Если мы останемся живы, то представим ему тебя и твоего друга.

- Согласен. Со своим другом я поговорю.

* * *

Через неделю шестеро дворян без всяких приключений добрались до расположения полка. Ну не считать же неприятностью попытку одной из двух новых служанок удрать, спрятавшись на сеновале. Хозяин служанки лично отстегал её кнутом, да так, что ему пришлось на следующий день разориться на три короны, чтобы подлечить ей спину. В дороге дворяне сдружились, небольшие обиды офицеров, потративших почти все отпускные деньги на лечение, полученных на дуэли, травм, Кюн компенсировал большим количеством вина, выпитого компанией за его счет на каждой стоянке. Через неделю офицеры казались Кюну образцом галантности и воспитанности. Ему стоило поучиться их образцовым манерам, от которых были в восторге все встреченные в дороге дамы. Предупредительные и деликатные, они не делали скидок на утомительную дорогу, вели себя по отношению к дамам идеально. Только развращенные столичным богатством подобранные у реки служанки портили нервы офицерам. Глупые, неуместные идеи, что простолюдины могут поступать по своему усмотрению и не исполнять желания знати, офицерам приходилось выбивать кнутом. Кюна, спасшего служанкам их никчемную жизнь, девушки ненавидили.