Глава 1
В своё время, похоже – в самом начале лета, в среду, когда цветут сосны и жёлтая пыльца витает повсюду, в сосновый бор, где зелёные шапки деревьев греются под солнцем и зрят, что творится за горизонтом, завернул по делам, ведомым только ему, болотник с далёкого Бурого болота. Пока он искал избушку лесовика Муси, вдоволь набродился по лесу, исколол иголками все ноги. Но стряслось самое страшное, что могло случиться с бестолковым болотником: он запамятовал, зачем пришёл в лес и разыскивает дом лесовика. Да, вот такая голова у старого болотника – хуже, чем сито: память как болотная жижа, слилась в топь к лягушкам и пиявкам.
На ночь глядя он наконец-то с радостью оказался у маленького домика, ведь не уходить же обратно в болото несолоно хлебавши? А ночевать в лесу – просто ужас! Тут не то, что в родном подводье. Потому лучше переспать у лесовика за надёжными стенами, даже если запамятовал, зачем вылез из топей.
Болотник настойчиво постучал в крепкую дверь: тук-тук-тук.
– Кто там? – послышалось из-за двери.
– Открывай, хозяин! Гость пожаловал с болота!
– Какой гость? С какого болота? Что за диковина? Я никого не жду! – в недоумении спросил лесовик Муся из-за двери.
Приход нежданного гостя его перепугал, сразу припомнилось, что чаще всего после таких нежданных визитов начинались продолжительные путешествия с опасными приключениями. Лесовики на самом деле не очень любят шляться по чужим местам, а тем более совершать подвиги!
– Видите ли, он никого не ждет! Открывай проворнее дверь! Это я, Болотник с Бурого болота! Твой первый родич!
– Кто-кто? Какой Болотник? Отродясь вашего брата не встречал и сам ночами по болотам не таскался! Говори скорее, зачем пожаловал! А то дверь не отопру!
– Вот те на! На сто вёрст вокруг все слышали о Болотнике с Бурого болота, а он не знает! Ничего себе – гостя встречает за дубовой дверью! Я пожалуюсь Лешему!
– Ещё раз спрашиваю, зачем пришёл, говори – или убирайся к своему Лешему!
– Нет, Леший совсем не мой, а лучше сказать – твой. У нас-то, у болотных, русалок и водяных, старшой сам Морской царь, мы его верные подданные, и он нас волен по своей милости судить али миловать. Это у лесных жителей староста Леший! Эх ты – кудрявая сосна! Ничего не знаешь!
– Отвечай, зачем припёрся? Впервые в жизни я встречаю такого болтливого болотника!
– Вот, а мне сказывал сказки, что не знаешь болотников, да ты, боровик, оказывается, ещё и обманщик! – ворчливый голос за дверью стих, и вдруг незнакомец дружелюбно продолжил. – Ну, а если взаправду, так я запамятовал, для чего притопал в такую даль от моей любимой старицы!
– С этого бы и начинал, родственничек. Ладно, впущу тебя, не на улице же ночевать, но обещай, что поутру ты как миленький отправишься восвояси. И того, Болотник, ты там хорошенько вытри ноги и, впрочем, руки тоже не мешает обтереть.
– Уйду, как есть уйду! Тоже мне выискался благодетель! Клянусь сотней жирных пиявок, на рассвете испарюсь! – заверил Мусю поздний гость. – Тем более у меня начинается насморк из-за сухого воздуха! Мне нужна вода!
Муся распахнул дверь и обомлел: за порогом стоял сухенький Болотник, с головы до ног перепачканный тиной и ряской, с морщинистым лицом. К волосам вокруг лысины налип чёрный ил, и даже длинный нос был в засохшей рыбьей чешуе. Болотник оказался такого же роста, но намного старше лесовика, ведь у Муси бородка только начинала расти на подбородке. Как гость вытирал руки и ноги, осталось загадкой, а грязи на нем было немерено. За версту несло заросшим болотом и застойной водой.
– Стой на месте и не дрыгайся, сейчас принесу воды! И давай-ка хорошенько помойся, Болотник! А то я после тебя дом не отмою и не проветрю!
– Ох, какие мы чистюли! Ну проглотил я на обед карасика, ну не помылся, потому что к тебе торопился!
– Зачем спешил-то?
– А и вправду, на кой ляд я здесь оказался! Да закопай меня в сухую землю – не помню!
Болотник о чем-то призадумался и как-то сразу сник. Он присел на корточки и, обхватив голову руками, замолк. Лесовик вытащил из-под кровати корыто и принёс ключевой воды. Болотнику не хотелось мыться в ледяной воде, но перспектива провести ночь в лесу его пугала значительнее, посему пришлось сдаться. Под присмотром Муси Болотник тщательно помылся, расчесался и даже вычистил грязь из-под длинных ногтей. Как только с серо-зелёных волос стекли последние капли, лесовик впустил в дом нежданного гостя.
Согревшись, Болотник освоился и, положив ногу на ногу, кстати, они более походили на гусиные лапы, развалился на лавочке. Муся накрыл на стол. Кроме черничного чая на берёзовом соке он подал солёные маслята с яичницей. Гость поднёс миску к носу-крючку и долго-долго рассматривал грибы, прежде чем их отведать. Но голод не тётка, и вскоре он уже отодвигал пустую тарелку в сторону:
– Ужин, конечно, неплохой, но когда будешь у меня на болоте, я тебя получше угощу: лягушачьей икрой, свежей осокой, супом с пиявками, ты у меня пальчики оближешь, все черепки вылижешь. А подавать нам будут мои миленькие соседки – русалки. Глядишь, ещё и споют нам… Ох и люблю я их печальные напевы. А ты видел когда-нибудь русалок, а? Они такие хорошенькие, и хвостики у них такие аппетитные, блестящие…
– Я обязательно тебя навещу, Болотник, и даже готов полюбоваться на русалок, но сейчас угомонись и давай спать: утро вечера мудренее, глядишь, завтра припомнишь, зачем ко мне пожаловал.
– Отдых мне не помешает! Сто лет болото не бросал, а зачем припёрся в такую глушь – сам не знаю.
Утро. Муся приоткрыл глаза в надежде увидеть, что гость уже вернулся к себе на болото, а всё происходившее вечером ему просто приснилось… Действительно, домик оказался пуст – неприятности исчезли. Отсутствие нежданного родственничка порадовало лесовика, и он опять закрыл глаза и задремал. Вновь проснувшись через час, он посмотрел в окно и обомлел: Болотник, как ни в чем не бывало, спал на улице! И где – накрывшись новым одеялом, в корыте с водой!
Хозяину пришлось выскочить из кровати и сломя голову лететь спасать безнадёжно испорченное одеяло:
– Вставай! Ты прихватил на улицу новое одеяло! – затормошил гостя хозяин.
– Да не шуми, карасей испугаешь, али не видишь – я уже всплываю.
Под утренними лучами солнца зелёные глаза Болотника озорно блестели. Но Муся не успокаивался:
– Не забывай! Ты не у себя на болоте, а на земле. Зачем улёгся в корыто да ещё всё одеяло измочил?
– Да знаешь ли ты, сухопутный, как я проснулся посреди ночи от страха – смотрю вокруг меня сухо, а я лежу на кровати, и знаешь, так мне стало тоскливо без моего родного болота, что решил я ту же секунду вернуться к своим лягушкам и пиявкам. Выхожу из дома: смотрю – корыто с водой! Зачем куда-то идти? Вот я и завалился в него. Хорошо выспался, только камыша и осоки не хватало мне. Тростиночкой так приятно спину почесать или за ухом. А у тебя в округе нема камыша!
– Ну, так ты остаёшься завтракать или сразу бежишь к своим пиявкам, как обещал? – с надеждой, что болотный гость исчезнет в ту же минуту, спросил Муся.
– Даже не надейся, мне тут приснилась цапля, она меня уговорила остаться в гостях: пока не вспомню, зачем к тебе пришёл. Ведь не зря же я покинул родное болото?
– Повстречать бы мне эту цаплю-маклю! – прошептал лесовик.
Болотник захихикал и остался до возвращения собственной памяти из далёкого странствия, а у Муси весь день пропал даром. Гость тем временем опять юркнул в корыто и, лакомясь кислым щавелём, всё пытался вспомнить, зачем он припёрся в лес. Но у него ничего не получалось: Болотник то засыпал, а открыв глаза, требовал себе овсяного печенья или орехов, то гладил голову и чесал затылок, то ковырялся в ухе и хлопал ладонью по лбу, а то крутил пальцем у виска, но ничего не помогало – память не возвращалась.
Вечером в дверь опять постучали. Лесовик и Болотник переглянулись, гость пожал плечами и быстренько спрятался под стол, шепча:
– Извини, брат-лесовик, у меня мурашки, могу испугать твоих гостей…
– Кто там? – вежливо спросил Муся.
– Дык, я, Гмыз! – брюзжа из-за двери, ответил незнакомый голос.
– Кто? – переспросил Муся и по голосу нового гостя понял, что компания болотного шута – ещё не самое плохое общество.
– Гмыз, со Степного хутора! Хватит меня дурить, сами сперва зовёте, а теперь не признаете и даже дверь не открываете! – раздалось недовольное ворчание из-за двери. – Могу и сломать, ещё пожалеете.
– Не надо ничего портить!
Отпирая замок, Муся всё же поинтересовался:
– А кто вас приглашал ко мне, многоуважаемый Гмыз с неизвестного мне Степного хутора?
– Да вон тот, носом его чую, – сказал вошедший незнакомец с соломенными волосами и ткнул пальцем в сторону удивлённого Болотника, выглянувшего из-под стола. – Намедни-то Болотный меня целую ночь убалтывал. Так я разом своих лошадок снарядил, починил возок и прямо сюда.
– Каких лошадок, какой возок? – недоуменно спросил Муся, бросая взор то на Болотника, то на Гмыза.
– Да каких лошадок, обычных, наших гмызских. Да вон они пасутся здесь рядышком, а телегу я пристроил под кустом бузины, она там никому не помешает.
– Что же я натворил? Что же я натворил? – стал сам у себя спрашивать Болотник и, обхватив руками голову, заплакал. – Ну ничего не помню! Зачем я этого шута соломенного сюда притащил – не знаю. Не слушай его, Муся, у него в ушах рыжая шерсть растёт!
Муся прикрыл дверь, и в домике воцарилась гробовая тишина. От последнего гостя резко пахло лошадками и ещё чем-то неведанным. Краснолицый Гмыз разгладил взлохмаченные бакенбарды, поправил соломенную шляпу на заросшей голове и заводил носом, больше похожим на утиный клюв, по сторонам. В абсолютной тишине он неожиданно изрек:
– Дык, я помню, куда собирались-то! Да вроде за кладом мы намыливались-то.
– За чем? – спросил Муся. – За-а каким ещё кладом?
– Сходить за сокровищами позвал меня Болотник, иначе, сказал, всем будет хуже, и ещё шёпотом на ухо… ну про Змея Горыныча и всё такое…
– Какой ещё Змей Горыныч? – поинтересовался Муся и окинул взглядом лица гостей.
– Да известно какой – злой и огненный. Летает и всех жжет, то есть палит до углей и чёрного пепла… – разъяснил Болотник, и тут он наконец-то начал смекать…
Муся от возмущения грохнулся с табуретки на пол и пришел в себя только через несколько минут. Болотник положил ему на лоб мокрое полотенце и дал понюхать березового скипидара. Рядом стоял Гмыз и, недовольно щурясь, не сводил глаз с лесовика. Через пару минут, хорошенько рассмотрев боровика, он повернулся к Болотнику и изрёк:
– Говорил я тебе, что твой лесовик не осилит Змея Горыныча. А ты мне все: «Да он герой, богатырь». Хорош богатырь, от произнесённого имени брякнулся на пол, словно мёртвый.
– Не обращай внимания, он просто притворяется, – объяснил Болотник, но почему-то грустно вздохнул и добавил:
– Чтобы не ходить с нами. На самом деле лесовики, особо боровики, то есть как наш, крепки, как кремень!
– Да ладно? – не поверил Гмыз. – Врёшь!
– Отвечаю, чтоб мне сгнить на болоте! – поклялся Болотник.
Все присели за стол. На плите засвистел чайник, и троица молча стала прихлёбывать чай с овсяными печеньями. Гмыз пил из блюдца, подолгу дуя на воду и облизывая ложку с вареньем, а Болотник, наоборот, храбро проглатывал кипяток прямо из чашки.
– Надеюсь, священный закон гостеприимства мною исполнен? – спросил Муся и оглядел гостей, ему хотелось поскорее остаться одному.
– Исполнен, ох как исполнен! – подтвердили разомлевшие от горячего чая Болотник и Гмыз.
– Тогда разрешите откланяться! – серьёзно добавил Муся, и в доме запахло горящей шерстью. – Мне пора заниматься моим любимым лесом, вы даже не ведаете, сколько у меня дел. Вот, например, забота о соснах – моя святая, так сказать, обязанность. Глядите, без меня в бору что-то непременно горит, вот и подоспел дым…
Все огляделись по сторонам – так и есть: носки лесовика задымились, упав с верёвки на неостывшую плиту.
– Послушайте, как это: разрешите проститься? Я что, задаром припёрся в такую глушь! – завопил Гмыз, залив горящие носки остатками кипятка из чайника. – Мы, гмызы, народ деловой и обстоятельный, нам некогда просто так шляться по вашим лесам, комаров кормить! Болотник, мне надо с тобой серьёзно поговорить, ответь: на кой ляд я сюда забрёл…
Он двинулся в сторону Болотника, пристально глядя ему в глаза. Казалось, ещё секунда, и молнии грянут из зрачков степняка.
– Постой, боровичок, и ты, старина Гмыз, не кипятись, я тут до конца всё вспомнил! – закричал Болотник, при этом глупо улыбаясь. – Я заварил эту кашу и хочу её сам расхлебать. Ну как же я мог забыть? Конечно, всё ясно и понятно, слушайте: вот уже второй год, как повадился над нашим болотом летать Змей Горыныч, сколько живу, но отродясь его не видели на нашей стороне. А тут разошёлся: шасть туда, шасть сюда! Так вот, я выведал у наших водяных да русалок, что Змей обосновался на Лысой горе – обжил там стародавнюю пещеру и теперь стережёт великий клад!
– Всё это очень интересно. Только я-то здесь при чём? Мне твой Змей ничего плохого не делал! Пусть себе летает! Да и клад мне не нужен, – оценил рассказ Муся. – Если я начну любимые сосны украшать драгоценными камнями, то вскоре сюда нагрянет целая толпа людей, и они не оставят камня на камне в моём лесу, беда будет похлеще, чем от Горыныча.
– Вам-то клад, может, и незачем в такой глуши, а мне сгодится, не пропадёт, – заворчал Гмыз и искоса посмотрел на лесовика и Болотника.
– Мне тоже пригодится! Я, почитай, уже больше ста лет, как хочу жениться на русалке! – завопил Болотник.
– Ну, тогда в чём дело? Отправляйтесь вдвоём на Лысую гору, скатертью вам дорога!
– Нет, нам без лесовика нельзя! – продолжил Болотник. – Гмыз, а как все гмызы, он только и может брюзжать без причины, ну ещё мух насылать да детишек своих спать укладывать, а мы, болотники, тоже, чай, не подарок, долго без воды не сможем, да и в никаких школах не обучались. Потому пойдём, милок, с нами. Ещё, говорят, у тебя есть волшебный колпак, наденешь – и станешь невидимым. Он нам может пригодиться. К тому же про твои странствия уже сказки рассказывают, а мы дальше родного дома и не бывали.
– Не пойду я с вами. Одному жениться надобно, второй только ворчит, я-то здесь при чём? И зелёный колпачок с серебряным колокольчиком не дам, даже не рассчитывайте. Ищите дурака, но окромя меня!
– Забыл, забыл ещё добавить, он ведь, змеюка поганая – Змей Горыныч, – потихоньку палит лес за лесом, жжёт бор за бором. Скоро останутся одни пустоши вокруг горы, так и до тебя, глядишь, скорёхонько доберётся.
– А зачем он поджигает леса? – недоверчиво спросил Муся.
– Как зачем, деревья мешают ему осматривать окрестности. Вдруг какой витязь с мечом к нему подбирается, а? А так на десятки вёрст вокруг ни деревца ни кустика, только пни и сажа.
– Ну тогда совсем другое дело, я такого допустить не могу. Но как же оставить надолго свои деревья, я ведь Лешему клятву давал служить моим зелёным друзьям.
– Да мы ненадолго: день туда, денёк там, раз-два – и сразу обратно, – заверил Болотник и незаметно мигнул Гмызу.
– Ну а как мы, такие мелкие по сравнению с ним, одолеем целую летающую гору? Я даже себе представить не могу, – спросил Муся.
– Одолеем, вот увидишь, потом, он не такой уж большой, ну, конечно, не с ворону, поболее, но всё же, – неуверенно заверил Болотник.
– А сколько у него голов-то, надеюсь, не двенадцать? – поинтересовался лесовик.
– Две-на-дцать? Разве такое бывает? – испуганно спросил Гмыз и покосился на Болотника. Последний всё больше и больше съёживался от неудобных вопросов.
– Ну, не двенадцать, вообще-то, – заверил Болотник.
– Скажи нам точно: сколько у Змея Горыныча голов? – попросил Муся.
– Да, и не вздумай врать! – добавил Гмыз.
Болотник по привычке обхватил голову руками и даже закрыл глаза. Прошло несколько минут, пока он вновь заговорил:
– Скажи, Муся, двенадцать больше, чем девять, или нет?
– Да ты не умеешь считать! – раскусил гостя лесовик и рассмеялся.
– Ну не умею, а зачем мне в Буром болоте ваши буквы, цифры?
– Сидел бы ты там, и нам спокойней жилось бы! – подвёл итог Гмыз.
– Ладно с этими головами, пересчитаем, ну а как же мы подберёмся к горе, если он нас сразу приметит? – воскликнул Муся. – Да и меча у меня нет никакого. А у вас есть оружие-то?
– Отродясь болотники не баловались железом!
– А мы, гмызы, вообще мирный народ. У меня только есть верёвки и надежные мешки для сокровищ.
– Вот это компания! – рассмеялся боровик. – Три богатыря – и все без меча, без копья и даже без ножа! А где наши кони богатырские?
– Лошадок у меня две, – пояснил Гмыз и добавил: – но они впряжены в телегу, и сёдла я с собой не брал.
– Во-во, сколько голов, не знаем, едут богатыри на смертный бой… на чём? Правильно, – сам себе ответил лесовик, – на телеге, душить Горыныча голыми руками…
Все трое рассмеялись, но потом погрустнели. Гмыз и Болотник смотрели на Мусю.
– Ну ладно, я в волшебном колпачке незаметно проникну в пещеру, в случае опасности обернусь пнём или камнем. Вообразим, как Гмыз наведёт на Горыныча какую-нибудь порчу или болезнь, ну, там лихорадку или насморк, заодно нашлёт мириады навозных мух, а после поднимет ветер, чтобы помешать ему летать, а сам при первой возможности смоется, подняв пыль до неба. А что будет делать любвеобильный Болотник?
Болотный рассмеялся и сразу принялся оправдываться:
– Да я так зареву, что он от страха кинется в пещеру, и там мы его, тьфу, то есть ты его и прикончишь. А больше я ничего придумать не могу…
– Да, лучше иметь глупый план, чем вообще никакого, – сказал Муся и умолк. – Там мы что-нибудь скумекаем!
Окончив разговор, троица решила отдыхать, а в поход выступить рано утром.
После ужина Гмыз отправился ночевать на улицу, вместе с лошадьми. Болотник привычно растянулся в корыте и вскоре захрапел. Муся сложил вещи в котомку и собрал съестные припасы в дорогу. Он прихватил сухари, горшок мёда, сушёные ягоды и фрукты. Но главное, он вытащил из тайника зелёный колпачок с серебряным колокольчиком. Подойдя к зеркалу, он надел своё сокровище и, убедившись, что его отражение сгинуло, лёг спать до утра.
Ночь для лесовика прошла почти без сна, он заблудился среди каких-то жутких сновидений. Его бросало то в жар, то в холод, и что-то мерцало за лесом – то ли восход, то ли закат, звало к себе и пугало до мурашек.
Глава 2
Утро выдалось на удивление тихим и тёплым. Гмыз чуть свет разбудил Болотника и лесовика, они второпях выпили по чашке чая и тронулись в путь. Запряжённые в телегу две маленькие лошадки совсем не походили на богатырских коней, но всё же усердно везли седоков в сторону невиданной Лысой горы.
С тревогой покидал родные места Муся, он ненавидел отлучаться на долгий срок и делал это только в случае крайней надобности. Но вскоре янтарные стволы сосен остались позади, хотя ещё долго можно было рассмотреть темно-зелёные верхушки лесных исполинов.
Лесовик больше не оборачивался, коренастая фигура Полевика закрывала от Муси лохматых лошадей, и порой казалось – телега движется сама по себе. Тогда Муся стал с интересом следить за Гмызом, он впервые близко общался с коротышкой из далёких степей.
К обеду впереди замаячила река. Под ярким солнцем голубая лента пересекала широкую пойму с запада на восток. Вдали за рекой раскинулись привольные степи, заканчиваясь у края огромного бора, тянувшегося на многие тысячи километров. Жителю леса было удивительно смотреть на открывшиеся взору земли, лишённые привычных деревьев. Степь уходила до самого горизонта, лишь кое-где изумрудные полосы вершинок и маленькие рощи украшали просторы Заречья.
Неожиданно странное чувство опасности колыхнулось в груди у лесовика, он зажмурился и перестал думать о будущей встрече со Змеем Горынычем. И, желая отвлечься от тягостных дум, Муся поинтересовался у Болотника:
– Как мы переправимся на ту сторону? Неужели придётся вязать плот из брёвен?
– Не пори горячку, это моя забота! – отозвался попутчик и растянулся во всю телегу.
Среди высокой травы лошади приметили едва видимую дорожку и поспешили к воде. Подпрыгивая на ухабах, телега вскоре выкатилась на жёлтый песок и остановилась. Гмыз освободил от упряжи лошадок и, что-то шепнув им на ухо, отпустил. Две черные коняшки, как по команде, напившись воды, бросились в волны и поплыли к противоположному берегу. Конечно, лошади умеют плавать, но Муся готов был биться об заклад, что вместо копыт у них появились плавники.
Перехватив его недоумённый взгляд, Гмыз пояснил:
– Да ты, лесовик, видишь на три аршина под землёй! Да, лошадки у меня не простые, а водяные! Я знаю одно заветное слово, и никуда они не денутся, а дождутся нас на том берегу.
Болотник спрыгнул с телеги на песок и тоже поспешил к реке. «Как бы мне не пропасть с этими ребятами, – подумал Муся, – в лесу я знал почти всё, а здесь полный неумеха! Тут даже пахнет по-особенному, наверное, речной водой».
– Я не умею плавать, – сообщил Гмыз и, прищурившись, посмотрел на полуденное солнце. – У нас на хуторе речку воробей перешагнёт! А потом, мои лапти терпеть не могут воду!
– Я, как лесной житель, тем паче не плаваю и, если честно, боюсь реки, – признался Муся. – В ней столько воды! И она всё время вдобавок куда-то течёт и течёт.
– Ну а я почти дома, подождите меня, я скоро вернусь. Сидите в телеге и ничему не удивляйтесь! – заявил Болотник и с удовольствием нырнул в воду.
Он действительно вскоре возвратился, а следом за ним на песок хлынул речной народ: русалки и водяные. Подняв оглобли, они покатили телегу к реке, и вскоре повозка закачалась на волнах, как лодка. Муся видел множество рук, поддерживающих её над волнами. Он даже загляделся на милые лица русалок, но вид косматых водяных вселял страх, и лесовик старался не встречаться с ними взглядом.
Речной народец вытолкал телегу на бугорок. На прощание водяные переглянулись с Болотником, обменялись с ним какими-то жестами и молча удалились в родную стихию.
Противоположный берег оказался заросшим осокой и ивняком. Тут Гмыз свистнул, из зарослей розовой плакун-травы показались две лохматых головы богатырских коняшек. Муся с нетерпением ждал, что он увидит в этот раз: копыта или плавники. Но лошадки оказались совсем обычными.
– Пора собираться в путь, вечером отдохнёте, – пыхтя говорил степняк.
– Куда теперь поедем-то? – спросил Муся.
– Прямо на восход солнца, вдоль берега, – подумав, тихо ответил Болотник.
– Какие необычные кони, почему у них исчезают копыта? – осведомился лесовик у Гмыза.
– Эти лошадки непростые, их мне подарил Морской царь за оказание одной весьма щекотливой услуги…
Гмыз умолк, всем своим важным видом показывая, что не желает продолжать разговор. Путники молча поехали заросшими лугами туда же, куда река несла свои голубые воды.
Среди разнотравья Полевик приметил еле различимую дорогу. Телега без конца подпрыгивала на кочках и несла путников дальше в неизвестность. Конский щавель хлестал бойких лошадок, а несколько оводов следовали за ними весь день.
Только поздно вечером они остановились у небольшого озера. Вокруг цвела медуница, трещали кузнечики. Лесовик впервые в жизни вдыхал разогретый за день пахучий луговой воздух. Пряный дух казался вкуснее мёда, и у Муси даже мелькнула мысль переселиться в здешние края, но он вспомнил родные сосны – ему стало не по себе из-за минутной причуды.
Они расположились под старыми ивами. Муся колдовал с ужином, а Гмыз пас уставших лошадок. Болотник спустился к заросшему берегу за камышом для ночевки.
До Лысой горы оставалось ещё несколько дней пути, поэтому, как только стемнело, все трое завалились спать: Гмыз под телегой, а Болотник и Муся на ней.
– Кто-то обещал, что к вечеру мы окажемся у, как там её, Лысой горы, – перекрикивая лягушек, сказал лесовик. – Я никогда не видел гор! Как вы думаете, какая она, высокая или не очень?
– Не знаю, – нехотя ответил Болотник, – я тоже их не видел, откуда у нас в болоте горы? Ну, а насчёт времени в пути, не знаю, что-то на меня нахлынуло, я так и сказал.
– Хорошо бы на тебя храбрость почаще находила, – пожелал болотному Гмыз и стал готовить постель.
Лесовик посмотрел на говорившего и поразился унылому выражению его лица.
– Я собственными глазами видел вблизи настоящие горы со снежными шапками! – громко сказал Гмыз. – Они опасные.
– Везёт тебе… – восхищённо произнёс лесовик. – Я кроме наших глухих лесов ничего не видел. Даже поля и луга старался обходить стороной, там мне становится неуютно.
– А меня в лесу трясёт. За каждым кустом чую волка или медведя. У нас-то в степи привольно, вокруг всё далеко-далеко видно.
– Давайте спать! – недовольно буркнул Болотник. – Ещё наболтаетесь вволю.
Тёплая июньская ночь быстро укрыла путников до самого утра. Разговоры утихли, но сычиный свист ещё долго не давал уснуть путешественникам. Муся без сна крутился на камышовом ложе, тоска зелёная оставила его в покое только к рассвету.
Глава 3
Когда лесовик открыл глаза, Болотника рядом не было, а Гмыз погнал лошадей на водопой.
Муся развёл костёр, чтобы вскипятить воду. Болотник всё ещё не показывался, в воздухе чувствовалась какая-то горчинка. Лесовик не сводил глаз с зарослей, словно каждую секунду ожидал нападения. Через полчаса лошади были запряжены в телегу, но любитель болота и русалок так и не показался. Наконец-то осознав, что что-то произошло, Гмыз и Муся стали обследовать заросли около поляны.
– Болотник, ау! – кричал Муся. – Мы уже проснулись и собрались в дорогу, выходи! Ау, ау, ты где?
Гмыз возвратился и поведал, что тоже не видел болотного. Лесовик опять принялся звать пропавшего.
– Не кричи, – шёпотом взмолился Гмыз. – Вдруг они рядом…
– Кто они? – спросил лесовик, но на всякий случай стал говорить тихо. – Про кого ты говоришь?
– Ну, они, то есть настоящие враги, что выкрали беднягу Болотника… – пояснил Гмыз, продолжая осматриваться по сторонам.
– Надо его искать.
– Нет, нам самим надо скорее спасаться… то бишь убегать от сюда, – испуганно ответил Гмыз.
– Постой, но мы не может бросить здесь Болотника одного! – возмутился Муся.
– Но его нет, возможно, ночью он удрал на своё Бурое болото, – предположил Гмыз.
– Не может быть! – не поверил лесовик.
– Теперь я понимаю, что ты был прав, когда говорил, что клад нам не нужен. Жадность меня чуть не сгубила! Но теперь решено: мы уходим обратно.
– Послушай, Гмыз, мы не можем вот просто так убежать, это не по-лесному, не по-нашему. Разве ты не понимаешь: подло бросать товарища на произвол судьбы!
– Я не обучен таким словам! Я простой гмыз и хочу оставаться невредимым. Мы, гмызы, не живём, как вы, лесовики, по пятьсот лет, у нас короткий век, всего-то двести лет, а мне только семьдесят, я ещё молодой-зелёный и не хочу пропасть из-за малознакомого Болотника, который всё забывает, путает и вдобавок обманывает. Забыл, как он обещал за день добраться до горы?
– Погоди, но как ты вернёшься назад, если не умеешь плавать?
– Да мне не впервой, я переправлюсь через реку, держась за гривы моих лошадок.
– А телегу привяжешь к своим ногам? – съехидничал боровичок.
– Пусть она останется на этом берегу! Я не променяю жизнь на какую-то телегу, будь она трижды неладна!
– Тогда иди куда хочешь! – решительно сказал Муся и отвернулся, но выждав паузу, добавил: – Но если нам с Болотником суждено выжить и вернуться, то мы зайдём к тебе на хутор и расскажем гмызам, как ты смотался от нас в минуту опасности. Твои сородичи враз выставят тебя в мир людей, вот где ты помучаешься.
После этих слов лесовик взял с телеги свою котомку и направился в заросли искать пропавшего. Гмыз неожиданно остановил его:
– Ладно, не уйду, но можно обожду тебя здесь, около лошадок? А ты ищи, не спеши. У меня же нет шапки-невидимки, как у тебя. Я-то не скроюсь в случае опасности… Вдруг здесь рядом Баба-Яга, а…
– Здесь нет в помине никакой Бабы-Яги, – ответил Муся и улыбнулся, радуясь, что Гмыз всё-таки остаётся. – А потом, она не очень любит встречаться со мной!
– Мама говорит, что в каждой женщине есть Баба-Яга, просто в одной её через край, а в другой чуть-чуть…
– Вот это да!
– На далёком Степном хуторе маманя ждёт меня, – мечтательно проговорил Гмыз, глаза его впервые подобрели, и даже волосы цвета соломы стали меньше топорщиться в разные стороны.
– Будь здесь, дожидайся меня, а я поищу пока наше горе луковое, то есть болотное.
Муся принялся по кругу обходить окрестности поляны, надеясь обнаружить хоть какие-нибудь следы. С каждым разом он забирался всё дальше и дальше в густые заросли. Вскоре он услышал кряканье уток и догадался, что где-то рядом вода, и направился туда. Поскольку, где сырость и влага, глядишь, там и Болотник!
Продираясь сквозь заросли ивняка, Муся вышел к затянутому ряской озеру-старице. Прямо перед ним из осоки несколько уток свечками взлетели вверх. Осматривая берег, лесовик набрёл на тропинку, судя по следам от копыт, вытоптанную лошадью. Но имелось что-то малозаметное, отличавшее эти отпечатки от обычных, – слишком ровные края и отсутствие подков говорили о каком-то диковинном коне. Лесовик побрёл по тропинке, вертя головой в разные стороны и даже принюхиваясь к незнакомым запахам. Вскоре он заметил не менее таинственные знаки. Кто-то аккуратно срезал ветки, расчищая проход в густом ивняке.
Муся замер, раздумывая, идти вперёд или вернуться. «Хоть и страшно – пойду дальше», – подумал лесовик. И тут Мусю поразил каменный мостик через ручей. Он явно был сработан не конскими копытами. Лесовик предусмотрительно достал зелёный колпачок и надел его. В ту же секунду он исчез и дальше пробирался невидимым, но внимательные глаза могли проследить, как пригибается трава под неприметными ногами и чуть выше от земли ветки раздвигаются в разные стороны…
Оказавшись в самой глуши среди рухнувших стволов древних ив, лесовик оробел и решил отдохнуть, спрятавшись в пустую середину дерева. Но вместо покоя им овладел страх, который никак не удавалось пересилить. Невидимая стена ужаса перегораживала проход вперёд, заставляя, съёжившись, спрятаться в дереве среди гнилой трухи. Но, собравшись с силами, Муся взял себя в руки и сделал шаг.
Вдруг какая-то сила подтолкнула боровика вперёд, а после оторвала от земли. Он болтался над дорожкой в чьих-то руках, понимая, что существо сильнее и, главное, умнее его, коль смогло незаметно схватить невидимку. Муся от ужаса перестал сопротивляться непреодолимой силе…
– У! У-у-у-у… – лесовик заскулил, как щенок.
Сзади него раздался смешливый голос:
– Попалась на крючок славная добыча!
– Я не добыча! Я ищу пропавшего Болотника и никому не собирался причинять зла, – сказал Муся.
– Вот времена наступили, простым умом не одолеть, как лесовик с болотником сдружился, и с ними, кто бы вы подумали, ещё несносный гмыз? – спросил неведомый голос.
Выходило – незнакомец знал всё. Мусе ничего не оставалось, как, продолжая болтаться в воздухе, поведать о странном походе коротышек к Лысой горе. В эти тягостные минуты он больше всего жаждал почувствовать под ногами земную твердь.
– Крута гора, да жаль, миновать её нельзя, – как-то печально сказал незнакомец и умолк.
Вскоре хватка цепких рук ослабла, и Муся наконец-то оказался на земле. Обернувшись, он увидел крупное лицо с лошадиными ушами и вьющейся бородкой. Но тело незнакомца было как-то странно нанизано на коня, две пары копыт уверенно стояли на песке.
Когда лесовик немного отошёл от шока, ничего не оставалось, как спросить:
– Я – лесовик Муся, из соснового бора, что на той стороне реки, а вы кентавр?
– Да, я из древнего рода полканов, так здешние называют кентавров. Моё имя – Китоврас.
– Вы и есть тот самый знаменитый Китоврас, из учебника по нашей истории?
– Разумеется, нет, то был мой славный предок! Ну а я лишь слабая тень его громких побед и великих заслуг. Прадед царствовал в золотой короне: днём над людьми и волшебными народами, а ночью над дикими зверями. Много тысячелетий назад все жили счастливо, всем хватало земли, воздуха и воды. Да, много эпох минуло с тех пор, как родители мои оставили Лукорье. Здесь, в Заречье, мы обрели новую родину, наш дом теперь тут, в тихом месте на берегу реки.
– Всё это очень любопытно, но вы не видели моего попутчика Болотника, нам надо продолжать путь? – спросил Муся и заглянул в серые глаза Полкана.
– Знаю… Я ночью позвал его в гости…
– Что? В какие гости?
– Пройдёмте ко мне, я все по порядку растолкую.
– Вы, видимо, собираетесь похитить и меня! Да вас, небось, подослал Змей Горыныч, вы его слуга! – стал возмущаться лесовик, стараясь вырваться из цепких рук Китовраса, подталкивавшего малорослика всё дальше в заросли.
– Сейчас всё сам увидишь, и давай перейдём на ты!
Полкан бесцеремонно взял на руки сопротивляющегося Мусю и лёгкой рысью припустился по какой-то древней, местами заросшей дороге. Лесовика овевали загадочные ароматы, которые струились вокруг них. Всего через пару минут копыта зацокали по белой брусчатке, а взору упорствующего Муси открылась поляна, посреди которой возвышался дворец из красного кирпича и белого мрамора. Арки над входом переходили в выступы над окнами и балконами. Пёстрые, разноцветные стекла блестели на солнце, соседствуя с бледно-белыми атлантами, поддерживающими своды. «Вот это терем так терем! Сразу чувствуется царская кровь!» – подумал лесовик.
Они вошли внутрь (кстати, дубовая дверь открылась сама!) и, пройдя десяток богато обставленных комнат, оказались во дворике. Среди невиданных цветов и деревьев с темной листвой прятался мраморный фонтан. А в нём среди сотен журчащих струй резвился довольный Болотник!
– Ну ты упырь, а не товарищ! Мы за тебя переживали, чуть не переругались! – крикнул Муся Болотному шуту. – А ты здесь нежишься!
Узнав лесовика, житель старицы ужасно смутился и с плеском вылез из воды. Оставляя после себя мокрые следы на камнях, он вышел навстречу.
– Прости, лесовик, но я не смог отказать Китоврасу, я думаю, ты тоже не на своих ногах сюда прибыл…
– Постойте, друзья, кстати, вы не против, если я впредь буду вас так называть? – сказал Китоврас. – Давайте я сам всё подробно расскажу, так будет вам понятнее, ведь рассказчик из нашего дорогого Болотника совсем никудышный, случалось, он даже забывал важные сведения…
Кентавр, улыбаясь, посмотрел на болотного жителя и продолжил:
– Так вот, этот скромный приют выстроил мой предок: Великий Китоврас, с тех пор он стал надёжным кровом для его недостойных потомков, но недавно стряслось ужасное…
Голос Китовраса задрожал и, полузакрыв глаза, он вскоре умолк. Его блестящие копыта переступали, словно мраморные плиты жгли их. Но через пару минут хозяин взял себя в руки и продолжил:
– Так вот! Среди белого дня моя невеста Поленика была похищена тем самым Змеем Горынычем, прямо от дома. Загодя, ночью или рано утром, он разбросал белые, жёлтые и розовые кувшинки около дворца. Перед завтраком, по своему обыкновению, она отправилась прогуляться. Заметив цветы, бедняжка бросилась их собирать и отдалилась от дворца. Змеюка только этого и дожидался: он безжалостно схватил беззащитную жертву… Чудом Поленика успела вскрикнуть, я услышал и бросился к ней… Когда я прискакал, змей уже взлетел высоко-высоко и парил под облаками. Придя в себя, я немедля пустился в погоню! Вы же знаете: у меня один скок сразу семь вёрст, но я не догнал его. Хорошо, что ещё выведал – он спрятал её в своей пещере на Лысой горе… Несколько дней и ночей я почти не смыкал глаз и голодал, всё бродил там, вызывая похитителя на бой, но это чудовище только насмехалось надо мной. Только на седьмой день Горыныч согласился на поединок!
– Почему тебе не удалось одолеть змея, ведь добро должно побеждать зло, так? – спросил Полкана Муся.
– Конечно так! Не раздумывая, я бросился на Горыныча, размахивая мечом, а он взлетел и стал уклоняться от боя, кружась надо мной. Так длилось несколько часов, пока я совсем не обессилел, и, когда ноги перестали меня держать, горько плача, я рухнул на песок. Я попрощался с жизнью, с милой Поленикой…
Полкан умолк и, заметно нахмурившись, посмотрел далеко-далеко, над вершинами деревьев, в сторону невидимой Лысой горы. Помолчав с минуту, продолжил в полной тишине:
– После позорного поражения я был вынужден оставить на время Заречье, чтобы отыскать смельчаков, которые рискнут вместе со мной сразиться со Змеем Горынычем. За переправой, у заросшей старицы, я приметил нашего уважаемого Болотника и внушил ему, что надо пойти к Гмызу и отважному лесовику Мусе, пригласить их в этот необычный поход. Я слышал о степняке как об отъявленном авантюристе, ну а легенды о славном лесовике уже давно известны в наших краях, и не только лесным жителям.
Лица гостей нахмурились.
– Так вот почему я забыл, на кой ляд припёрся к боровику! – закричал болотный, и его бледно-землистые щеки стали краснеть.
– Да, да, как только мои чары чуть ослабли, все важные мысли сразу улетучились из вашей почтенной головы, Болотник. Но благодаря нашим совместным усилиям ваша троица у меня в Заречье, и вы всё знаете, так что решайте: пойдёте со мной сражаться с похитителем прекрасной Поленики или нет. Я никого не держу и готов отблагодарить вас за проделанный путь до моего дома. Сундуки с золотом и драгоценными камнями в вашем распоряжении. Берите столько, сколько, на ваш взгляд, стоят ваши хлопоты!
– Какая чепуха! – промолвил Муся. – Почему я должен верить незнакомому Полкану? Получается, вы нас просто обвели вокруг пальца!
– Признаюсь, – согласился кентавр.
Все умолкли и разошлись в стороны. Первым подал голос Болотник:
– Я могу тебе пособить, коль всё равно покинул старицу. У меня только одно условие, но оно очень важное: ты сможешь внушить одной русалке, чтобы она со мной подружилась, а не избегала меня?
– Разумеется! – ответил Китоврас. – Но я думаю, после того как ты станешь героем-победителем самого Змея Горыныча, моя помощь станет излишней: следом за тобой будет плавать целая стая русалок!
– Ты уверен, Китоврас? – засомневался болотный житель.
– Клянусь светлой памятью моего великого предка! И надеюсь, отважный лесовик не бросит нас одних перед чудовищем!
– Откуда я могу знать, что вы не врёте нам, что у вас пропала невеста? Быть может, её и не существовало? А вы просто всё придумали, – продолжал упираться Муся.
– Давайте-ка я покажу вам её портрет… – предложил кентавр, и они втроём вернулись во дворец.
В каминном зале около окна висела яркая картина, изображающая двух полканов. Присмотревшись, лесовик узнал хозяина на зелёном фоне, а рядом с ним было милое создание с тонкими чертами лица.
– Вот бедная Поленика, как там она без меня? – застонал кентавр.
– Я согласен сражаться со Змеем Горынычем, – произнёс Муся. – Меня только терзает один вопрос: как мы, такие небольшие создания, сможем одолеть огромного трёхголового супостата?
– У меня есть воинское снаряжение, и я им неплохо владею! – радостно затопал копытами Китоврас. – За последнее время я освежил свои воинские навыки. При стрельбе из лука из тридцати очков я выбиваю уже девятнадцать! Мне кажется, неплохо. Потом освоил выпад мечом под названием «жалящая оса»!
– А у бедного Болотника в голове кроме нескольких заклинаний нет ничего… – сказал грустно водный житель.
В задумчивости заговорил Муся:
– Что поменялось сейчас? Даже если мы втроём возьмём столовые ножи и крышки от кастрюль вместо щитов, как воины мы не причиним серьёзного вреда чудовищу! А может, у тебя в кладовке залежался меч-самосек или топор-саморуб, они нам подойдут больше всего, так как другой богатырский меч я даже не оторву от земли…
– Насколько я знаю, у нас нет ничего подобного. Мои предки не привечали оружие, они всегда обходились уговорами.
– Что же тогда делать, лесовик? – спросил Болотник. – Мы не можем бросить Полкана, и дело даже не в сокровищах! Наши предки не оставляли никого в тяжёлую минуту, а всегда шли за обиженных, неужели мы стали другими, не такими, как они?
– Как я полагаю, для победы над Змеем Горынычем, во-первых, – продолжил лесовик, – надобны смелость и сила, а во-вторых, сердце и разум, поэтому давайте думать! Наверное, отгадка где-то рядом, нам нельзя отчаиваться!
– Может вам покажется глупым, но мне сегодня снилась моя прабабушка, жена Великого Китовраса, – грустно сказал Полкан и посмотрел на гостей, его серые глаза почти потухли.
– Это та самая знаменитая русалка, – переспросил Муся. – что твой предок держал в хрустальном ларце, а ларец подвешивал к своему уху?
– Получается, ты мой дальний родич, коли у тебя прабабка была русалка, – обрадовался Болотник.
– Ну да, все в волшебной стране знают эту историю с самого раннего детства… Мне во сне привиделось: она меня, словно малолетнего полканчика, купала в реке. Но я не представляю, что бы это значило! Эх, мне бы мудрость Великого Китовраса!
– Постой, кентавр, – ни с того ни с сего радостно завопил Муся. – Твой предок носил жену в ларце во время своих странствий, а дома она была какого роста?
– Обычного роста, как все русалки. Тут есть их портрет, и ещё в библиотеке куча всяких рисунков с их изображениями, – подтвердил полкан.
– Значит, Великий Китоврас, собираясь в далёкий путь, просто уменьшал жену и прятал в ларец, а его вешал в ухо вместо серьги, чтобы любимая русалка не заплутала и всегда была подле мужа?
– Пусть даже так, что нам с того: это было тысячи лет назад, – не понимал лесовика Китоврас.
– Либо мы близки к разгадке волшебного превращения русалки, либо удаляемся от неё, – многозначительно обронил Муся и посмотрел на кентавра. – А что осталось от славных предков, быть может, найдётся какое-нибудь семейное заклинание?
– Дай подумаю, правда, я не очень люблю возиться со старой рухлядью – у меня тотчас начинается кашель. Потому в библиотеке и не бываю.
Муся, не дожидаясь полкана, сам отправился побродить вдоль стен, вглядываясь в лица знаменитых предков хозяина. У потемневшего портрета Великого Китовраса и русалки он остановился и, пододвинув стул, взобрался на него, чтобы лучше рассмотреть холст. На почерневшем, но всё ещё голубом фоне древний живописец изобразил, по моде тогдашнего времени, супружескую пару: кентавр был в блестящей кольчуге и в шлеме, а супруга в ожерелье из дивных камней, около огромного белого камня. Слева от них тускло блестела зеленоватая морская волна, много веков спешащая к обрывистому берегу, а справа густая роща подступала к скале. Супругов на картине соединяла какая-то цепочка, которую Великий Китоврас держал в правой руке, а другой её конец прятался в ладони у русалки.
– Китоврас! У тебя не осталось какой-нибудь старой цепи? – спросил Муся.
– В сокровищнице есть золотые и серебряные, а какая тебе нужна? – откликнулся полкан.
– А вот как на портрете!
Кентавр подошёл к гостю и рассмеялся.
– Лесовик, ты сошёл с ума! Вместо того чтобы идти и спасать бедную Поленику, мы тут разгадываем какие-то ребусы… Хотя постой! Мой дед рассказывал мне про какую-то древнюю цепочку… да-да-да! Помню, после отец её куда-то припрятал, говоря мне, что она ещё не раз сгодится, но только я забыл, куда он её дел…
Китоврас заметался по каминному залу, заглядывая в шкатулки и вазы.
– Какая тяжёлая рама, да она из цельного морёного дуба, – сказал подошедший Болотник. – Такая ещё не одну тысячу лет провисит и не рассохнется! В нашей реке много такого дуба, если надо, я по дружбе покажу, где взять, даже помогу с наймом работников среди речного народца.
– Что твой дуб! Сколько золота на неё угрохали!
– Китоврас, хватить молоть чепуху, лучше скорее подними меня повыше! – попросил Муся.
Когда полкан поднял малорослика, тот заглянул за полотно.
– Вот, кажется, и она, та самая, – закричал лесовик. – Смотрите, на чем висит картина!
– Не может быть! – не поверил Китоврас, но осторожно снял портрет.
И в самом деле, картина висела на почерневшей цепи, которая на первый взгляд не представляла никакого интереса. Полкан отцепил её от рамы, взял в руки и стал внимательно рассматривать кольца, после даже лизнул – и никого ощущения волшебства не почувствовал. Ничто не холодило кожу или, наоборот, не жгло в груди, просто цепь – и всё.
– Давайте я испытаю, что ли? – без надежды в голосе предложил Муся и стал по-всякому её вертеть и складывать. Вскоре он обвил её вокруг своей шеи…
В ту же секунду цепь с грохотом оказалась на дубовом паркете, и малорослик обернулся в мальчика-с-пальчика.
– Муся, что с тобой? – в ужасе завопил Болотник и рухнул на колени рядом с малышом.
– Убери цепь! – тонким голоском запищал боровичок. – И не наступите на меня, а главное – уберите отсюда копыта!
Болотник сдвинул цепь в сторону, и тотчас Муся обрёл свой прежний вид!
– Вот я и уменьшился, как русалка, прапрабабушка Китовраса! – сказал довольный Муся. – Осталось убавить Змея Горыныча, и тогда он наш!
– Молодчина, лесовик! Ура! – закричал Болотник.
– Я предчувствовал, что с вами спасу бедную Поленику!
– Для верности надо ещё на ком-то проверить, – предложил Муся, но Болотник и полкан отрицательно закачали головами.
– Лучше скорее пойдём к Гмызу, обо всём ему поведаем и на его лошадках попробуем русалочью цепь! – предложил Болотник.
– Усаживайтесь ко мне на спину да держитесь хорошенько, и мы в мгновение ока окажемся на берегу! – предложил Китоврас. – И обойдёмся без всяких там «но-но и тпру-тпру», я вам не какая-нибудь прогулочная лошадка!
Ухватившись за гриву, лесовик и Болотник поскакали на полкане во весь опор к лагерю. Через несколько минут они оказались на знакомой поляне. Гмыз уже сложил все вещи в телегу и расчёсывал гриву лошадке. Заметив на дороге кентавра, полевик со страху кинулся в заросли рогоза.
– Гмыз, дружище! Вылезай скорей! Мы вернулись, – крикнул Болотник, оказавшись на земле.
– Не выйду! – упорствовал Гмыз. – Признавайся, где лесовик?
– Я здесь! – подтвердил боровик.
Только увидев хихикавшего Мусю, полевик оставил своё мокрое убежище. Приятели рассказали ему, что услышали от Китовраса, а сам полкан в это время нервно прогуливался по краю поляны.
– Ну если речь идёт о неслыханном богатстве, то я согласен! – заявил Гмыз, стряхнул с усов тину и, робко посмотрев на полкана, добавил: – Но пусть эта коняга при свидетелях подтвердит мою награду…
– Это не конь, Гмыз! – пояснил Муся. – Это Китоврас, он из древнего рода полканов!
– Ну ладно, Кито-раз или Кито-двас, мне всё равно, было бы лишь побольше драгоценностей!
Подошедший кентавр учтиво поклонился и протянул руку Гмызу:
– Мои сундуки в вашем распоряжении, досточтимый Гмыз со Степного хутора!
– Вот это обращение, прямо как в сказке, – радостно заявил полевик и попробовал учтиво поклониться, но кроме хихиканья не вызвал у окружающих никаких эмоций.
Муся не терял времени и пару раз уменьшил гмызких лошадок, а потом вся четвёрка принялась снаряжаться в дорогу. Вскоре сборы малоросликов закончились и они привычно – на телеге – отправились дальше в путь. Китоврас вернулся во дворец, чтобы подготовиться к встрече с неприятелем. Он нагнал телегу и более не отлучался от спутников.
Троих малоросликов и полкана ждала опасная Лысая гора, тревога не покидала сердца смельчаков.
Лишь поздним вечером они разбили лагерь и озаботились ужином и ночлегом. В полночь разговоры стихли, и спутники, позабыв о дневных переживаниях, уснули.
Вокруг было тихо, иногда со стороны реки доносились загадочные всплески. Каждый раз Китоврас поднимал голову и обозревал тёмные кусты, вётлы и небо. Ближе к утру от озера повеяло запахом водорослей и стоячей воды.
Глава 4
Оставшиеся два дня пути пролетели незаметно. Китоврас знал все здешние тропы и уверенно вёл вперёд боровика, болотного и полевика. Дорога совсем не утомила путников, скорее наоборот, дала довольно времени подумать о предстоящей битве с одним из самых могучих существ Волшебной страны.
Вскоре долгожданная гора замаячила впереди, но радости не было – неизвестность накладывала на спутников неподъёмный груз. Как в воду канули куда-то шутки и весёлые истории, все утихли. Друзья старались без особой надобности не высовываться из-за кустов или высокой травы, чтобы не быть замеченными. Всё портили солнечная погода и длинный летний день, в дождь и туман подобраться незамеченными было бы гораздо легче…
В нескольких верстах от Лысый горы небо нежданно потемнело, хотя еще минуту назад на горизонте не наблюдалось ни одной тучки, ни облачка. Замолчали птицы и насекомые. Всё кругом погрузилось в тревожную тишину. Мурашки побежали по спинам путников, невыразимый, первобытный страх заставил пригнуться к земле.
– Смотрите, – прервал молчание Китоврас и указал на небосвод. Там парил Змей Горыныч.
– Дык, не тот змеюка. У него голова-то одна, – высказался разочарованный Гмыз. – А говорили – двенадцать.
– Зато какая огромная. К нему в горло можно заехать на твоей телеге, – испуганно добавил Болотник.
Муся задрал голову и посмотрел на юг: так и есть, солнце загородил летящий Змей Горыныч.
– Ничего себе: «покрупнее вороны», кто-то нам рассказывал, что не такой он и огромный, – съехидничал лесовик.
Раскинув перепончатые крылья, змеюка парил среди редких облаков, сам размером с небольшую тучку. Три головы держались вместе, оттого, наверное, с земли казалось, что у Горыныча одна огромная голова на толстой шее.
Яркое солнце светило прямо в глаза Змею, все три пары глаз прищурились. Под ним неспешно проплывали перелески, озёра, луга и степные просторы с оврагами. Он летел на запад, к Лысой горе, ничего не видя, но мышцы досконально помнили каждый манёвр. Каждый взмах крыльев приближал его к новому дому…
– Давайте прятаться, Змей Горыныч уже близко! – крикнул кентавр, и коротышки в ужасе упали в некошеные луговые травы.
Где-то прямо над головой просвистел блестящий хвост, больше похожий на гигантскую стрелу. Чудовище вскоре замедлило полёт, и через мгновение когти Горыныча уже почувствовали под собой надежность земли. Рогатые головы исчезли в пещере, следом шеи, огромное туловище с крыльями, и последним исчез под землёй чешуйчатый хвост.
– Вот это ужас так ужас, – прошептал друзьям Муся. – Хорошо хоть головы-то всего три.
– Тихо! – предупредил Китоврас, прижав указательный палец к губам. – Он скоро вернётся.
Действительно, Змей Горыныч вскоре, покачиваясь, вышел из пещеры и стремглав бросился с горы вниз, лишь чуть-чуть приподняв крылья. Камнем чудовище упало в речные воды. Миллиарды брызг окатили всё кругом. Змей то с шумом нырял, то плавал, гребя перепончатыми крыльями, то над водой мелькали головы и хвост. Накупавшись, он выбрался на небольшой островок посредине реки и стал кататься по прогретому жёлтому песку. Наконец Горыныч утихомирился, прищурясь, поглядел на солнце и, укрывшись крылом, задремал.
Теперь путники смогли покинуть убежище. Вскоре они вышли к излучине реки, которая в этом месте не смогла преодолеть каменные рёбра земли и вынужденно подчинилась, огибая Лысую гору.
В непроходимых зарослях ивняка они устроили лагерь. Гмызских лошадок запрятали ещё дальше от логова Горыныча, чтобы они не попадались ему на глаза. Ночью костёр не разжигали и даже, почитай, не разговаривали.
Рано утром Горыныч, как ни в чём не бывало, умчался на восток. Теперь можно было спокойно поговорить.
– Я видел настоящие горы, а эта гора так себе: обычная, на ней нет снега, – сделал вывод Гмыз.
– Был бы ещё Змей Горыныч «так себе», – добавил болотный.
Муся промолчал: на него, лесного жителя, гора, резко обрывающаяся над рекой, произвела неизгладимое впечатление. До этого он не встречал ничего подобного.
Коротышки принялись обследовать Лысую гору: высокий берег неровным обрывом спускался к воде, нависнув над берегом, усеянным камнями. Деревьев не было, лишь кое-где к склону прижимались почерневшие кусты калины и бузины. Над крутым склоном, почти у самой вершины, со стороны реки, среди глыб белого известняка темнело пятно пещеры.
Малорослики обыскали почти всю гору, ища потайные проходы и тоннели, но ничего похожего там не оказалось. Китоврас же оставался в лагере за повара и готовил обед.
Муся поднялся по склону горы выше всех и укрылся среди лопухов, чтобы отдышаться. Позади присел Болотник, а Гмыз остался в начале откоса, схоронившись среди густой крапивы.
Из пещеры не долетало никаких звуков. Но тишина была неестественной и казалась обманчивой. Муся замер и мгновенно ощутил, насколько он мал по сравнению с этой пещерой и увиденным Змеем Горынычем. Где-то внутри, под ложечкой, невыносимое чувство опасности прибывало с каждой минутой, захлёстывая его с головы до ног. Оттого лесовик не осмелился даже ступить на площадку. Ему так сильно захотелось обратно на берег, в лагерь, под бледно-зелёные листья столетних ив, там так мирно и спокойно, а здесь стынет кожа и не отпускает мёртвой хваткой непостижимая тревога. Не искушая судьбу, малорослики покинули опасный склон.
Китоврас позаботился о достойном ужине, и когда усталые разведчики вернулись в лагерь, на углях томился котелок с тройной ухой, а лепёшки и жареная рыба дожидались своего часа. Кентавр умудрился сварить ещё компот из земляники и ежевики.
Чтобы не привлекать внимание Горыныча, малорослики залили костёр и, присев вокруг котелка, тихонько ужинали, переговариваясь. Полкан внимательно выслушал рассказы об увиденном на Лысой горе и, когда Муся, смущаясь, поведал, как остановился у входа в пещеру, запальчиво спросил:
– Почему ты не заглянул вовнутрь? Может, бедная Поленика в эту минуту там страдала… Эх, жаль я приметен на склоне, может…
Лесовик помолчал и, опустив глаза в землю, и всё же пробубнил:
– Заколдованное место… Я не прорвался… Заклятая пещера, заклятая…
– Вот и ты не смог… Я тоже туда не пробился, страх не пустил, – признался Китоврас, и его глаза погрустнели, казалось, ещё секунда – и из них брызнут слезы.
Потребовалось несколько минут, пока полкан пришёл в себя и начал вслух размышлять:
– Конечно, Змеем Горынычем наложено какое-то могучее заклятие, иначе в его отсутствие любой воришка мог поживиться несметными богатствами. С таким древним заклинанием справился бы только мой прадед – Великий Китоврас! Но он давно отбыл на Запад и никогда не вернется. Без битвы нам не обойтись.
– Мы всё равно одолеем Горыныча! – громко крикнул лесовик, оглянулся по сторонам, словно высматривая, не подслушивает ли кто, и уже тихим голосом добавил: – У меня вроде имеется одна задумка…
Гмыз, Болотник и Китоврас заговорщицки склонились к лесовику и стали внимательно слушать…
Ближе к вечеру Змей Горыныч, как ни в чём ни бывало, вернулся к Лысой горе, и всё повторилось, как вчера. Одно-единственное различие состояло в том, что все три головы обнюхивали несколько минут вход в пещеру. Как будто запах осмелившегося близко подступить лесовика насторожил чудовище.
Глава 5
На следующий день, выспавшись и позавтракав на скорую руку, смельчаки ожидали Змея Горыныча. В небе звонко щебетали птицы, не зная о грядущей брани, шмели гулко жужжали, осаждая цветы. Болотник сходил к реке и вернулся на удивление довольным, словно получил весточку с родной старицы, его серо-зелёная кожа блестела на солнце. Гмыз, как всегда, возился со своими лошадками и глубокомысленно молчал. Муся окинул взором старые ракиты, растущие вдоль берега реки, и ему припомнился родной бор. «Всё не то, – подумалось ему, – и даже солнце здесь по-другому светит, не как в лесу, сквозь верхушки сосен, да в здешних краях и ёлок-то не сыщешь».
Полкан с утра примерял блестящую кольчугу, она оказалась впору и надёжно прикрывала всё необычное тело Китовраса. Потом он точил наждачным камнем меч, до блеска натирал щит и шлем, иногда косился на вершину Лысой горы, после чего с яростью принимался размахивать мечом перед воображаемым противником.
После молчаливого обеда Китоврас облачился в доспехи и, взойдя на мыс, повернулся лицом на запад. Вскоре его заклинания разогнали облака, и солнце стало нещадно жарить землю. Потянулись последние, самые тягостные минуты ожидания.
Потихоньку замолкли птицы, даже деревья задремали под жгучими лучами солнца, видя во сне зимнюю прохладу. Вокруг всё тревожно замерло.
Чудовище летело, щурясь от лучей яркого солнца. Горыныч не думал ни о чем – просто ещё один приятный жаркий день. С тех пор, как он поселился в Заречье, – тишь да благодать, ни тебе богатырей, ни крестьянских сыновей. Он привычно заглянул в пещеру и вскоре камнем кинулся в реку.
Друзья замерли и, не спуская с него глаз, наблюдали за каждым движением чудовища. Когда Змей, накупавшись, отдыхал на островке, подоспело время приступить к тому, ради чего они оказались у Лысой горы…
Муся прокуковал – это условленный знак для начала сражения. Тотчас Болотник поднял бешеный хохот, перемежаемый диким рёвом. Хотелось зарыться с головой в землю, лишь бы укрыться и никогда больше не слышать подобных звуков. Змей Горыныч пробудился и спросонья, спасаясь от неизвестного ора, взмыл в небо.
Следом вступил в дело новый богатырь – Гмыз, по его велению мириады мух и слепней накинулись на повелителя стихий, облепив его головы, они забивали ему глаза и рты, не давая продыху. Объятый тучей невесть откуда взявшихся насекомых, змей зарычал и выпустил огонь. Но не помог даже раздавшийся среди ясного неба гром.
Несмотря на едкий запах серы и облако, окутавшее Змея, следующим повелением Гмыз поднял ураган, и вихри со свистом обрушились на Горыныча. Не выдержав резкого порыва ветра, он стал опрокидываться, заваливаясь на землю, но всё ещё из последних сил пытаясь хоть как-то сладить с собственными крыльями. У самой земли он с трудом задержал падение, но всё равно прибрежные камни встретили чудовище глухим звуком и резкой болью в рёбрах. От удара даже задрожала земля.
Впервые за долгие века своей жизни Змей Горыныч оказался поверженным, и три головы, придя в себя, с изумлением осматривались по сторонам. Кто мог опрокинуть гиганта? Вскоре под старыми ивами правая голова приметила какое-то маленькое и неказистое существо и завопило, радуясь, что в поиске обогнала соседей:
– Смотрите, братцы: а не вот из-за того ли уродца мы грохнулись на камни, а?
– Да ладно, чтобы какая-то двуногая козявка повалила самого Горыныча! – не поверила левая голова.
– Давай-ка его поджарим и заодно проверим, каков он на вкус! – угрожающе крикнула средняя.
Собрав все силы, преодолевая упругую воздушную струю, Горыныч с шипением ринулся на смельчака, выпуская из всех трёх голов багровое пламя. Гмызу, а это был именно он, ничего не оставалось, как дрожащими от страха губами прошептать во второй раз знакомое с детства заклинание и, подняв вокруг себя столб пыли, скрыться в зарослях молодого ивняка от огнедышащего повелителя стихий.
Но и стремительное наступление Змея закончилось плачевно: из-за ветра он не удержался в воздухе и, опрокинувшись, снова со всего маху приложился о землю и, подобно упругой сливе, отскочил вверх. Благодаря второму падению возникла пауза…
Подоспело время последнего богатыря. Муся наконец-то дождался подходящей минуты и, натянув на голову волшебный колпачок с серебряным колокольчиком, бросился к Горынычу, который пришёл в себя и вставал на лапы. Уворачиваясь от когтей и хвоста, лесовик попытался забраться на Змея. Но плотная чешуя не позволяла зацепиться, руки беспомощно скользили.
Видя, что лесовику не удается взобраться на Горыныча, Китоврас сообразил: наконец-то приспел его час, он с криком выскочил из укрытия, привлекая к себе внимание:
– Эй, Змей-Горыныч! Освободи Поленику, и я с друзьями отпущу тебя!
Услышав рядом знакомый голос, Змей замер, и все три головы, демонстративно позёвывая, повернулись к говорившему:
– Опять ты здесь ошиваешься, полкан? Тебе мало прошлой взбучки? Теперь ты ещё приволок с собой кого-то, ну тогда извиняй, мы вынуждены проглотить тебя вместе с копытами и в придачу ещё твоих жалких карликов с их навозными мухами! – сказала средняя голова, а две оставшиеся согласно закивали головой.
– Не пугай, лучше изведай мои калёные стелы и мой меч! – дерзко отвечал кентавр.
Муся, воспользовавшись заминкой, наконец-то зацепился за зеленоватую чешую и в мгновение ока взобрался на спину. Дальше оставалось осторожно пробраться к шее. Несколько раз, издавая свист и разрезая воздух, проносился кончик хвоста, но лесовик изворачивался и упорно спешил к трём шеям.
Змей Горыныч рассмеялся и внезапно пустил пламя на наглеца, но Китоврас отскочил, продолжая воинственно размахивать мечом.
Затем он вытащил боевой лук и принялся посылать во врага стрелы, но они отскакивали от Горыныча, почти не причиняя вреда, и чуть не угодили в Мусю. Видя, что лесовик пробрался к шеям, кентавр прекратил стрельбу и предложил:
– Давай-ка сразимся по-настоящему, без твоего дыма! Клыки против меча, а? Как в славные времена моего великого деда!
Все три головы Змея Горыныча хранили молчание.
– Помалкиваешь? Да ты, верно, боишься! Вон, даже поджилки трясутся!
Ещё никто в жизни не смел упрекать Змея в трусости, от такой наглости он онемел, но вскоре ему наскучило слушать глупые дерзости, и он привычно взмыл к облакам. А после, сложив крылья, со свистом бросился вниз на Китовраса, вероятно, желая раздавить его в лепешку.
Лесовик осознал, что это последний шанс, и отпустил шип, за который держался, скатившись во время стремительного змеиного взлёта, теперь он скользил по чешуе к желанной шее, на ходу извлекая цепочку Великого Китовраса и русалки. Уже у самой земли ему всё же удалось накинуть ее на шею Горыныча, и тотчас летающая гора обернулась на песке в забавную трёхглавую ящерку!
Полкану только оставалось подхватить отважного лесовика и подобрать изрядно помельчавшего змея.
– У нас всё получилось! – радостно вопил Грыз, выскакивая из густого ивняка.
– Вот умора! – закричал подбежавший Болотник. – Дайте я потрогаю крошку!
– Как приземление, Муся? – смеясь, спросил Гмыз. – Ну и вид у тебя, лесовик! Лицо белее снега!
Маленький летун молча рухнул на землю и закрыл глаза. В груди учащённо билось сердце, словно оно оторвалось в полете и теперь не находило себе места.
– Я полежу тут, – пробурчал лесовик и отвернулся.
Несколько раз полкан пытался задать Горынычу вопрос о Поленике, но резко помельчавший злодей хранил молчание, и только время от времени пускал в сторону победителей едкий дымок. Китоврас тем временем снял одно кольцо с фамильной цепочки и натянул его на шею змея вместо ошейника, при этом продолжая бубнить:
– Где Поленика, отвечай?
Наверно, Горынычу надоело слушать один и тот же вопрос, и средняя голова ответила:
– Ничего не скажу, пока не вернёте мне мой прежний образ! Я не раз побеждал ураганный ветер и проливной дождь, одним огненным дыханием обращал роскошные дворцы в руины, похитил множество красавиц и обратил в бегство сотни армий и тысячи смельчаков! Никогда не покорюсь каким-то жалким малоросликам и полкану!
– Это мы-то жалкие? – переспросил полкан. – Кто из нас захвачен в плен, ты или я?
– Ну, я, но вы одолели меня бесчестно, с помощью хитрости и колдовства!
– Я предлагал тебе: меч против клыков!
– Давайте повторим! Мы против забвения наших древних обычаев! – завопили головы Горыныча.
– И это говорит подлый громила, хитростью похитивший мою невесту!
– Что такое «громила», я не слыхал такого слова, – спросила левая голова.
– Скоро ты ещё не такое услышишь, пещерный Змей, если хоть один волосок упал с головы Поленики! – пообещал Китоврас.
Видя, что допрос не удался, он бросился к Мусе.
– Лесовик, давай руку! Скорее вставай, пойдём в пещеру искать Поленику! Быстрей! Она нас дожидается!
Муся нехотя протянул ему руку.
– Дай мне хоть перевести дух после такого полёта. Я всё же лесовик, а не стриж, – попросил он.
– Запомни, герои не отдыхают! – не унимался Китоврас. – Усаживайтесь на меня, и мы все немедля отправляемся на Лысую гору!
– Ребята, я понимаю, победа и всё такое, но, может, перекусим? – робко предложил Гмыз. – После драки у меня сосёт под ложечкой.
– А я пока быстренько ополоснусь после великой битвы, – тихо сказал себе под нос Болотник.
– Герои не… – начал Китоврас, но его перебил Муся:
– …Не едят и не моются, – и вся четвёрка рассмеялась.
Кентавр вынужденно подчинился мнению большинства. Гмыз достал из телеги провиант, а тем временем с реки вернулся Болотник, неся трёх глазастых окуней.
– Твоя красавица повременит ещё пару часиков, ведь она поджидала тебя целый месяц! – ворчал полевик. – Думаешь, легко даётся ветер… а мухи? Сам знаешь, на что они летят.
– Герои должны хорошо питаться, – изрёк Муся полкану. – Дай мне крылатую ящерицу, с её помощью я пожарю рыбу, пусть хоть какой-нибудь толк будет от этого Горыныча.
– Как пожаришь? – недоуменно спросил Китоврас.
– Да вот так! Смотри, – ответил лесовик, пощекотал Горыныча, и тут же из всех голов появились языки багрового пламени. – Через несколько минут прошу к столу, тьфу, то есть к телеге. Не забудьте большие тарелки, у нас праздничный ужин!
Глава 6
После лёгкого перекуса (кстати, полкан почти не притронулся к пище) друзья наконец-то двинулись вверх. Оставив позади колючие кусты и россыпи известняка, они вышли к пещере. Вход зиял чёрной пустотой, как пасть неведомого существа, готового проглотить всю компанию.
Лёгкая дрожь, родная сестра боязни, навестила друзей, но вскоре, возможно, из-за того, что Горыныч был вместе с ними (в маленькой клетке), тот ужас, который ранее останавливал смельчаков у входа в пещеру, провалился как сквозь землю.
Они смело вступили под закопчённые своды пещеры, с каждым шагом удаляясь от света, проникая всё глубже и глубже в мрачное чрево горы. Вскоре впереди что-то заблестело, и их взорам предстали несметные сокровища. Они были всюду: рассыпаны на каменном полу, висели на стенах, лежали в сундуках и на дубовых столах. Драгоценностей было так много, что не хватило бы сотен телег, чтобы всё это вывезти. Друзья ступали по монетам, жемчугам и драгоценным камням.
– Ну, теперь-то я обустрою себе настоящую усадьбу! – заревел от счастья Гмыз при виде такой роскоши.
– А мне в болоте золото и серебро ни к чему, если так, возьму какую-нибудь безделицу на память, – заговорил Болотник.
– Я собирал это тысячи лет! – зарычала средняя голова Горыныча. – Не смейте прикасаться к моему богатству!
– Да, мы грабили купцов и крестьян, – добавила правая голова. – А ещё немало горожан и бояр.
– Помню, мы утащили несколько сундуков у глупого полкана, – вступила в разговор левая голова. – Да ещё частенько обирали лесовиков, гмызов и всех подряд малоросликов, которые только попадались нам на пути.
– Лучше скажи, где Поленика, – перебил Горыныча Китоврас.
– Убейте меня или уберите отсюда этого влюблённого полкана! – взмолился Горыныч.
– Скажи, где она, – и мы от тебя отстанем! – предложил Муся.
– Здесь она! Но только ищите сами, мы вам не помощники… – буркнула левая голова Горыныча.
Друзья огляделись, из сокровищницы куда-то вёл тёмный проход. Все бросились туда. В нос ударил запах сырой земли, но ничто не могло остановить Китовраса, Мусю, Болотника и Гмыза. По пути все шептали самые могущественные из известных им заклинаний.
Через несколько поворотов тоннель расширился, и среди слабо мерцающего света лесовик увидел Поленику. Она лежала на грубо сколоченной кровати, положив голову на солому. Рядом стояли чаны, тут и там на верёвках сушились атласные и парчовые ткани, стояла вымытая посуда из золота и серебра, статуэтки и начищенные груды монет.
– Она умерла, чуть-чуть не дождавшись освобождения, – прошептал Китоврас, ноги его стали разъезжаться на скользких камнях, и он грохнулся на пол.
Коротышки осторожно приблизились к пленнице. Гмыз прислушался и уверенно провещал:
– Да дышит она, чую – живая.
– Тогда почему она не встаёт? – зашипел на Горыныча полкан. – Ты её заколдовал! Признавайся, вражина, а то хуже будет.
Но Змей Горыныч не отвечал, он лишь со всего маху бросался на железные прутья, стараясь их разогнуть, и не обращал на малоросликов никакого внимания.
– Может, того… поцеловать её? – предложил Муся. – Помнится, я читал об этом волшебном способе в древних книгах.
– Думаешь, подействует? – усомнился Болотник.
– Я книжек отродясь не читал, – признался Гмыз. – Может, надо просто потолкать Поленику?
– Я тебе потолкаю… – недовольно забурчал Китоврас.
– Ну, тогда что ты сидишь, вставай, иди и целуй…
– Ну и пойду.
Полкан встал и неуверенно двинулся к спящей пленнице. Подойдя вплотную, он нагнулся, но его ноги на мокром полу опять подкачали в самый ответственный момент, и он громыхнулся прямо на Поленику, а после на камни!
– Ой, ой! – закричала испуганно пленница, но, разглядев в полумраке Китовраса, заулыбалась:
– Я всегда верила, что ты спасёшь меня…
– Я и мои… то есть наши с тобой друзья старались… Познакомься: Муся, Гмыз и Болотник.
– Приятно знакомиться с отважными героями.
– Да ладно, какие мы герои, – смутился Муся.
– Ну я же вам говорил: надо растолкать её, – не унимался полевик.
Китоврас поднялся с пола, и Поленика радостно запрыгала.
– Как славно, что я спасена! Китоврасик, ты умничка, что отыскал меня! Но где ты был так долго?
– Поленика, я всё тебе потом растолкую, пожалуйста, расскажи мне и моим друзьям, что с тобой приключилось!
Кентаврица поведала, что стряслось с нею после похищения Горынычем. В пещере, придя в себя, она обнаружила, что закована в цепи! Дни и ночи напролёт Поленика мыла, вытирала и раскладывала по сундукам и кошелькам бесчисленные драгоценности, полоскала роскошные ткани, захваченные чудовищем в заморских странах.
– Давайте скорее покинем гадкую пещеру, того и гляди, вернётся Змей Горыныч! – закончив рассказ, взмолилась Поленика.
– Нет, он уже не прилетит сюда в прежнем обличье, а в нынешнем я бы ему советовал опасаться даже кошки! – расхвастался Полкан, показывая на клетку с трёхголовой крылатой ящерицей, и поведал о произошедшей битве.
– Значит, я свободна и больше могу не бояться гадкого змея! – обрадовалась пленница.
– Да, мы сможем возвратиться обратно во дворец! – подтвердил Китоврас.
– Осталась самая малость, – пробурчал Гмыз.
– Какая? – недоумённо спросил Болотник.
– Расковать цепи! – заявил полевик и добавил: – Здесь понадобится кузнец!
– Где мы отыщем кузнеца? – спросил Болотник и пожал плечами.
Муся попробовал поднять цепь, но она была такой тяжёлой, что только вместе с Гмызом и Болотником удалось оторвать от пола несколько звеньев. Китоврас решительно ухватился за кольца и попробовал освободить ноги Поленики от оков, но и ему упрямое железо не поддалось.
– Говори, изверг, как освободить Поленику? – угрожающе спросил Змея Горыныча полкан.
– Просто так не скажу, освободите меня, и тогда я всё улажу! – упорно твердил Змей. – Заберите все мои богатства, только выпустите меня, я вернусь в Сорочинские горы и никогда в жизни не появлюсь в ваших краях.
– Ни за какие коврижки! Ты и так довольно кровушки и слез пролил на нашей земле!
– Я буду тебя выгуливать три раза в день, – пообещал Китоврас.
– А я буду кормить Горыныча, и каждый вечер перед сном, вот увидишь, почищу тебе зубы! Но не вздумай дымить! Будешь наказан, – посулила Поленика.
– У-у-у… – взвыли все головы Змея Горыныча.
Полевик, не обращая внимания на разговоры, продолжал возиться с цепями, но у него ничего не получалось.
– Не смогли руки – надо попробовать заклинания! – предложил Гмыз и что-то зашептал.
Остальные умолкли и тоже решили изведать силу своей магии. Но все усилия оказались бесполезными. Прошло десять минут, но кандалы, так и остались на ногах Поленики.
– Неужели мы не освободим бедняжку и нам придётся провести ночь в этом жутком логове? – ворчал полкан. – А если никто не сможет её расковать, то всю жизнь будем ютиться в этой пещере!
– Коль суждено здесь переночевать, давайте устроим настоящий пир в честь победы над Змеем Горынычем, – робко предложила Поленика, – я так соскучилась по нормальному обществу!
– А что такое «пир»? – спросил Гмыз.
– Это праздничный ужин! – пояснила Поленика.
– Ура! Пир горой! Ура, ура! – закричала вся компания.
Коротышки развели огонь, а из роскошных тканей соорудили постели.
Китоврас тем временем спустился в лагерь и вскоре вернулся с запасами съестного.
Несмотря на громкое название «пир», поздний ужин в честь победы над Змеем Горынычем получился скромным: всего несколько лепёшек, печенье, остатки рыбы. Но настроение из-за этого не ухудшилось, наоборот, все весело шутили и смеялись. Только в клетке продолжала беситься злая трёхголовая ящерица, пуская то пламя, то смрадный дым.
Вскоре совсем стемнело, лишь багровые угольки в очаге подсвечивали угрюмые своды пещеры. Муся огляделся: в сокровищнице из приоткрытого серебряного ларца исходил мягкий белый свет. Спотыкаясь о посуду, он засеменил туда. Оказалось, таинственное свечение излучает большая жемчужина. Боровичок взял её в руки и почувствовал приятное тепло, исходившее от диковины. Наверно, от тепла рук сияние усиливалось с каждым мгновением.
– Вот что будет освещать нам тёмные своды, – предложил лесовик.
Неожиданно сверху раздались писк и шорохи, и в ту же минуту стая летучих мышей вылетела из пещеры. Все вздрогнули.
– Славная находка, а то жутковато без света, – добавил Гмыз.
Вскоре тяжелый день дал о себе знать: разговоры и смех сами собой стихли, и до утра никто не просыпался. Одна жемчужина продолжала подсвечивать своды пещеры, да Змей Горыныч в клетке буянил и замолк только под утро.
Не зря говорится – утро вечера мудрее. Лесовик проснулся первым и, взяв в руки жемчужину, стал искать цепь Великого Китовраса. Она оказалась у потомка знаменитого полкана и русалки.
– Вставай! Давай наденем русалкину цепочку на Поленику: глядишь, она уменьшится, и, может, тогда нам удастся вытащить её из кандалов? – предложил Муся едва продирающему глаза Китоврасу.
Из-за шума, поднятого Мусей, друзья стали просыпаться. Спросонья получше идей не отыскалось, все согласились. Чтобы не пугать девчонку, её решили не будить.
Лесовик накинул на шею спящей Поленики волшебную цепочку, пленница в один момент уменьшилась до размера белки, и её легко извлекли из железных оков. Кандалы отодвинули в сторону, и, к неописуемой радости Китовраса, к его невесте вернулись её обычные формы.
– Поленика, вставай, ты свободна! – закричал кентавр.
Хлопая ресницами, кентаврица проснулась. Оказавшись без цепей, она радостно прыгала по пещере.
Больше ничто не держало друзей в сумрачном логове, и они наконец-то покинули ненавистную пещеру Змея Горыныча. Поход закончен.
Гмыз прихватил с собой мешок драгоценностей, Болотник для знакомых русалок взял дюжину красивых колец и перстней. Муся приметил перстень из червлёного золота с искусным изображением единорога и вместе с жемчужиной взял его в память о схватке со Змеем Горынычем.
Когда Муся выбрался из-под тёмных сводов горы, солнце только поднималось на востоке над черным лесом, что вплотную подобрался к реке. Он обернулся – где-то там, за рекой, среди бескрайнего моря деревьев находились его родной бор и маленький домик среди валунов.
Обвалив вход в пещеру и наложив заклятие на проникновение вовнутрь, друзья принялись спускаться с Лысой горы. Греясь в лучах восходящего дневного светила, шаг за шагом они удалялись от ужасного логова Змея Горыныча, ступая по темно-розовому ковру травянки.
Китоврас словно обрёл в пещере крылья – скакал по склону, подпрыгивая выше камней, и никак не мог остановиться, пока не догадался нарвать букетик полевых цветов для смущённой Поленики.
Глава 7
В лагере их ждали лошадки и такая родная телега. Было решено выдвигаться в обратный путь.
– Милые Муся, Болотник и Гмыз, – торжественно произнесла Поленика. – Мы с Китоврасом приглашаем вас в гости! Вы поживёте у нас: отдохнёте и наберётесь новых сил.
– Дык, меня, того, на хуторе ждут, – первым отказался Гмыз.
Следом дружно стали откланиваться Болотник и лесовик.
– Тогда мы вас проводим хотя бы до переправы! – решительно сообщила спасённая. – И не вздумайте отказываться. Ничего не хочу слушать!
Компания из малоросликов и полканов с каждым часом удалялась всё дальше и дальше от места, где было столько пережито. Гмыз подвязал к дуге колокольчик и несколько бубенчиков. Медь запела, под мелодичный перезвон они выехали на знакомую дорожку и, задевая за кусты, пни и кочки, покатили назад, подальше от Лысой горы.
Привольная пойма встретила путников высокой травой, раскрашенной разноцветными колокольчиками и вьюнками. Широкая лазурная река петляла на перекатах, пахло рыбой и водорослями. Над водой кружили серые белогрудые чайки. Полканы то плелись за телегой, отставая на полверсты, то, наоборот, торопились вперёд и после поджидали малоросликов где-нибудь на пригорке, в зарослях жёлтого молочая.
На ночёвку опять остановились на лужайке среди старых ив. Утомленные дорогой колеса перестали поскрипывать на кочках, и уже через несколько минут заполыхал кос тёр, а следом зашумел чайник. Близился походный ужин. Гмыз терпеливо перемешивал в горшке фыркавшую кашу. Муся раскладывал на траве серебряные тарелки и приборы из змеиного логова.
Друзья долго не расходились от костра: болтали, смеялись, нет-нет – и припоминали битву со Змеем Горынычем. Лишь к утру, когда с реки потянулся туман, коротышки, Китоврас и Поленика отправились спать. Гмыз спал на соломе рядом с телегой, укрывшись золотой парчой. Болотник спустился в реку, где с лягушками храпел до утра. Лесовик дремал на телеге, изредка приоткрывая глаза и осматривая поляну.
Обратная дорога всегда короче. Боровик не отводил глаз от лугового разнотравья, ведь когда ещё выберешься из дремучего леса? Зацветала таволга, незнакомый аромат миндаля изумил Мусю, дышишь-дышишь, а всё не надышишься.
– Гмыз, а почему в сосновом бору нет таких трав и цветов? – спрашивал лесовик.
– Дык, известно почему, – отвечал полевик.
– Так почему? – переспрашивал Муся.
– Дык, в полях трава-мурава, а в лесах дерева…
– Всё с тобой ясно. В огороде бузина, а в Киеве дядька… Боровик замолкал и опять смотрел по сторонам. Путников всё время сопровождали нежные звуки серебряного колокольчика: «День-динь, день-динь!» – это лесовик после победы не снимал свой зеленый колпачок.
По ярко-синему небу плыли тёмные тучи, напоминая, что лето не вечно и снова нас ожидают снежные сугробы. Среди старых сосен пел крапивник. Лето было в самом разгаре.
Подоспело время расставаться. На лужайке, полной цветов, они обнялись и поклялись помогать друг другу всю жизнь. Полкан набивался друзьям со своими драгоценностями, хотя бы в память о походе, но все отказались, даже Гмыз:
– Я кое-чего прихватил в пещере-то, мне сгодится. Куда больше-то?
– Болотник, помнится, ты просил приворожить одну русалку? – справился на прощание Китоврас.
– Теперь обойдусь! – твёрдо ответил Болотник. – После того, что приключилось у Лысой Горы, я управлюсь сам! Мне сваты с копытами не нужны – что подумает невеста?
– Но если что, я к твоим услугам!
На том и порешили. Китоврас и Поленика остались в родном Заречье. Гмыз развернул телегу, дёрнул вожжи и устремился домой, напрямик через жёлтые заросли сурепки, прямо в раздольные степи.
Болотник на бревне перевёз Мусю на левый берег. Лесовик спрыгнул на песок, дом теперь рядом! Настало время товарищам прощаться.
– Я погощу у своих водяных, а потом двинусь в родную старицу, на Бурое болото, – проговорил болотный житель и заключил в объятия упирающегося Мусю.
– Терпеть не могу всякие нежности! – вырвавшись из перепончатых лап, завопил лесовик. – Болотный дух у тебя неистребим! Фу!
– А чем, по-твоему, должен пахнуть Болотник? Ёлкой, как ты?
– Ладно, не обижайся, лучше прощай, Болотник. Ежели что, заходи в гости, дорогу-то, надеюсь, ныне запомнил? Только давай теперь без всяких похождений, а то в лесу столько забот!
– Мне тоже что-то совсем неохота оставлять своё болото. Старым я, наверно, стал и за вами, молодёжью, не угонюсь. Пора мне жениться – время пришло. Но ты-то, чую я, долго дома не засидишься…
– Типун тебе на язык, болотный, – грустно ответил Муся и потупил глаза. – Пойду к своим соснам и ёлкам: заждались, испереживались. Хотя на мой век ещё хватит странствий и приключений…
На том и расстались. Кругом была тишь и благодать.
Кстати, совсем запамятовал: крошечный Змей Горыныч с кольцом на шее остался под присмотром Китовраса в надёжной кованой клетке. Пускай, как ни тужится, ни пыхтит жаром и дымом, в жизни не выкарабкается на белый свет, дабы заново не стращать и не грабить окрестные земли.