Политические эпиграммы Алеши все шире расходились по Москве, их со смехом повторяли друг другу люди, но только с оглядкой и лишь в тесных компаниях: пересказывать их было игрой с огнем, если узнают автора и распространителя, посадят.

Моня сказал Алеше:

— Знаешь, старик, с советской властью шутки плохи. Наша е..аная госбезопасность все бдит и все звереет. В конце концов, за нашу с тобой интеллектуальную игру мы попадемся: ты за сочинения, я — за распространение. По головке нас не погладят. Тогда и мы пропадем, и все твое творчество пропадет.

Алеша понимал опасность:

— Значит, надо что-то придумать. Ты на это мастер.

— Я уже придумал: вместо устного распространения будем передавать эпиграммы в самиздат для подпольного опубликования, без имени. И стихи не пропадут, и мы тоже. По крайней мере, больше надежды.

Самиздат было новым понятием, еще только входившим в жизнь.

Алеша улыбнулся:

— Что ж, самиздат — это старинное русское изобретение. Когда Лермонтов написал на гибель Пушкина стихи «Смерть поэта», они тоже не были опубликованы, а расходились в списках по рукам.

— Верно, но они расходись под его именем, и за это его наказали ссылкой на Кавказ. Теперь посылают намного дальше, — возразил Моня и добавил: — Я уже наладил связи с одной московской интеллигентной еврейкой. Она энтузиаст-одиночка, перепечатывает запрещенные стихи и рассказы и раздает своим знакомым, а те снова перепечатывают и раздают своим. Так она создает читательскую аудиторию.

* * *

С начала 1960-х годов самиздат стал евангелием для всех недовольных режимом, формой подпольного протеста. В самиздате крылось зарождение нового и еще невиданного в Советском Союзе явления — диссидентства. Как большая река начинается с вытекающего из-под земли маленького родника, так самиздат начался трудами одной москвички — Фриды Вигдоровой. Она первой стала печатать и распространять недозволенную цензурой литературу. Одинокая энтузиастка, она проводила ночные часы, быстро перепечатывая то, что тайно смогла достать на короткий срок.

В те годы еще не было ксероксов, копии делались на пишущих машинках через тонкую бумагу — копирку. В торговле недавно появилась новинка — портативные пишущие машинки. Своих, советских, пока производили мало, они быстро ломались, плохо печатали, деликатная техника была не по силам родной промышленности. Из Восточной Германии (ГДР) закупили элегантные серебристые портативные машинки фирмы «Erica» и пустили в широкую продажу. Стоили они довольно дорого, многим такая покупка была не под силу. Но писатели, журналисты и ученые могли их купить и наконец заменить старые массивные «Ундервуды» эпохи нэпа надежной современной продукцией. Постепенно пишущие машинки стали входить в быт.

Главное, в эту новую машинку легко можно было закладывать и печатать под копирку четыре-пять экземпляров. И вскоре на них начали перепечатывать запрещенную литературу. Поэт и бард Александр Галич даже пел в одной из песен:

«Эрика» берет четыре копии. Вот и все! А этого достаточно!

Этого, конечно, было недостаточно, но каждый, кто получал одну из копий, снова перепечатывал ее в четырех экземплярах — и так далее. Получались сотни перепечаток, которые могли читать тысячи людей.

Не самая богатая женщина Фрида Вигдорова купила такую машинку, с мелким шрифтом, чтобы на листе помещалось больше текста, и стала распространять стихи и рассказы запрещенных поэтов и писателей.

Моня узнал о ней от знакомого, увидав у него в руках машинописный сборник каких-то стихов:

— Что это?

— Стихи Осипа Мандельштама.

— Мандельштама? Они же запрещены. Где ты достал?

— Секрет.

— Но не от меня же.

И по цепочке тех, кто передавал друг другу перепечатки, Моня дошел до Фриды Вигдоровой. Он принес ей несколько плохо напечатанных на отечественной машинке стихотворений Алеши со своими комментариями, без подписей, и через несколько дней получил от нее маленькую подшивку, всего четыре экземпляра.

— Сколько я вам должен? — спросил он.

— Я за это деньги не беру.

— Но я бы хотел отблагодарить вас.

— Тогда принесите мне хорошую бумагу, только тонкую, и копирку.

* * *

Самиздат с самого начала держался на отсутствии денежного интереса, люди тратили свой труд, свободное время, ночами выполняли работу, за которую ничего не получали, кроме возможных преследований. В этом был секрет малозаметного существования самиздата. Агенты КГБ его долго не замечали, считали, кому нужно перепечатывать и рисковать ради какой-нибудь ерунды? Ведь если есть знакомства или деньги, то же самое можно сделать в типографии. Но они не понимали, что именно индивидуальной ручной перепечаткой можно распространять то, что человеку интересно, ради чего он готов рисковать. Поэтому самиздат постепенно становился выразителем художественной, политической и общественной мысли.

Первым самиздатским литературным журналом был «Синтаксис», напечатанный в 1959 году в трехстах экземплярах. Редактором выступил А. Гинзбург (Алешин однофамилец). Самиздат стал широкой сетью с разветвленной структурой в Москве, Ленинграде, Новосибирске и особенно в Одессе. Там физик Петр Бутов и экономист Вячеслав Игрунов (оба одесские евреи) стали собирать подпольную библиотеку самиздата. Бутов был хранителем, ему важно было, чтобы литература сохранилась. Игрунов был сторонником распространения, он создал информационный центр. В середине 1960-х годов самиздат стал источником диссидентского мышления и значимым общественным явлением. В Одессе даже школьники стали создавать подпольные антисоветские кружки.

Из Одессы создатели самиздата установили контакты с другими городами — Симферополем, Николаевым, так сформировались филиалы библиотек. В них устраивали обмен самиздатскими книгами и давали возможность обменяться мнениями самим читателям. В Одессе занимались библиографической деятельностью, подготавливали тематическую картотеку по разным вопросам. Существовали также ленинградский архив и библиотека Маркова в Обнинске под Москвой.

Моня Гендель собирал и хранил в чулане на даче в Малаховке свои анекдоты, Алешины эпиграммы и все, от чего пахло антисоветчиной. Многое из собранного он раздавал своим соседям евреям, от них эти вещи расходились по всей стране. Вскоре Моня наладил связи с активистами евреями из Харькова и Одессы, у него там были родственники и приятели. Они тоже собирали и издавали все подпольное.

С типичным одесским акцентом они говорили:

— Так и что вы, Монечка, хотите, чтобы ваши хохмы и злободневные стихи прожили долгую жизнь? Так имейте в виду: без нас этого у вас не получится. Пройдет всего пара-тройка лет, и ваши стихи и хохмы потеряют свою остроту и ясность — люди перестанут понимать их значение. В России в прошлом веке были поэты, писавшие ой-ой какие острые политические эпиграммы. Но кто их помнит и понимает теперь? Азохен вэй. А вот наш самиздат может прожить долго, и стихи и хохмы в нем переживут нас.

Моня со смехом, копируя одесскую интонацию, пересказал это Алеше:

— Поэтому, Алешка, ты сочиняй, а я буду писать сопровождающие объяснения для одесситов. Когда-нибудь это может стать энциклопедией нашего сраного времени. Начнем прямо с так называемых советских «демократических» выборов, когда предлагается всего один кандидат. Вот мой анекдот: «Демократия началась с самого сотворения мира, когда бог в раю подвел к Адаму Еву и сказал ему: выбирай!»

Алеша тут же сочинил:

Есть единый кандидат — Выбирай, хоть рад не рад. Вот какая, братия, В России демократия!

КУКУРУЗА. В начале 1950-х годов Хрущев со всей своей деревенской мужицкой энергией занялся внедрением кукурузы в сельское хозяйства страны. В прессе подняли «кукурузный бум», журналисты по указке партийных боссов писали о ее многочисленных преимуществах, местные власти в районах давили на крестьян, старались угодить Хрущеву и выйти по показателям вперед. Но почва и климат во многих регионах страны были неподходящими, крестьяне выращивать кукурузу не привыкли, она росла плохо, скот стал вымирать от голода. Крупы исчезли с прилавков магазинов. За два года хрущевская инициатива потерпела крах и нанесла громадный ущерб сельскому хозяйству. Алеша написал по этому поводу частушку.

Надрывал Никита пузо, Чтоб сажали кукурузу, Но сбежала кукуруза Из Советского Союза.

РЯЗАНСКИЕ ДОЯРКИ. Многие партийные функционеры изо всех сил старались выслужиться перед Хрущевым. Секретарь рязанского обкома партии Ларионов в 1959 году рапортовал о небывало высоких поставках мяса и удоях молока, в три раза превышавших намеченный план. Хрущев сам поехал туда, ходил в коровники. Довольный, он много хвалил Ларионова и доярок на митингах, ставил их в пример другим, их наградили званием Героя социалистического труда. И вдруг выяснилось, что успехи рязанцев были обманом. Чтобы угодить Хрущеву, Ларионов скупал мясо и молоко в соседних областях за счет колхозных средств и выдавал за свои достижения. Получился скандал, награды отобрали, Ларионова сняли, он покончил жизнь самоубийством.

Алеша написал:

На Рязани все готово К посещению Хрущева, Всем коровам там хвосты Вымыли для красоты, И Хрущев от восхищения Вытер слезы умиленья. Наградить велел тогда: Всех — в герои соцтруда. Удивляются доярки На хрущевские подарки: И ведра не надоили, А награды получили.

НОВОСТРОЙКИ БЕЗ ИЗЛИШЕСТВ. У тысяч семей новость: из бараков и коммуналок людей переселяют в пятиэтажные жилые дома из готовых бетонных блоков. На каждого гражданина полагалось восемь квадратных метров жилой площади. Хрущев гордился своей инициативой и часто упоминал в выступлениях «новостройки без архитектурных излишеств». Эта слова стали поговоркой, в 1960-х годах люди со смехом повторяли по разным поводам: «без архитектурных излишеств». Из-за спешки строительство было низкого качества — щели в окнах и дверях, стыковка панелей тоже зачастую со щелями, окраска низких входных дверей и панелей в подъездах грязно-серого цвета.

Первая радость новоселов быстро улетучивалась при виде дождя и снега, с ветерком гулявших по квартире. Моня Гендель пустил серию шуток: «Это наши малогабаритные обстоятельства — протянешь руку и достанешь потолок. А в кухне семья не помещается — приходится есть в две смены. К тому же эта хрущевская кухня слишком узка для широких бедер советской женщины. В ванной стульчак туалета подпирает сидячую ванну, а крохотный умывальник нависает над тем и другим. Что это — для мытья или для сранья? Хрущев догадался соединить ванную с туалетом, осталось только соединить пол с потолком. Все такое крохотное, что для ребенка надо заводить горшок с ручкой внутри, чтоб не выпирала».

Алеша написал:

В новостройках без излишеств Шум вселения и пиршеств. — Вы довольны ли? — Еще бы, Из трущобы мы в хрущобы, Этот малый габарит Нам о многом говорит. В наших старых коммуналках Все мы жили, как на свалках. Нынче в каждой из квартир Совмещенный есть сортир. Но не можем мы понять, Что в нем — мыться или срать? И назвали, как ни странно, Эту комнату «г(е)ванная».

И привились в народе названия «хрущобы» и «г(е)ванная».

ЕГИПЕТСКИЙ ПРЕЗИДЕНТ — ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА. В 1956 году второй президент Египта Насер закрыл Суэцкий канал, вызвав тем самым войну с Англией, Францией и Израилем. Египтяне войну позорно проиграли, но Хрущев поддержал Насера, оккупационные войска ушли. Насер объявил в Египте социалистический курс. Алеша написал по этому поводу:

Говорит арабский люд: — Мне верблюд, тебе верблюд. Мой насер и твой насер На хрущевский СССР. Где террор и деспотизм — Это наш социализм.

Но в 1958 году Хрущев дал Египту большой денежный заем для строительства Асуанской плотины на реке Нил. В Египет послали строителей, а с ними военных советников и оружие. Хрущев поехал в Египет, в русских газетах шла кампания восхваления Насера, печатали его фотографии в обнимку с Хрущевым. На радостях Хрущев наградил египетского президента званием Героя Советского Союза и вручил ему орден Ленина и медаль «Золотая звезда».

Людям не нравилось непонятное сближение с Египтом, а награждение Насера возмутило всех.

Алеша написал:

Расскажу вам, как Насер Стал героем СССР: Чтоб себя вооружить, Он с Никитой стал дружить И схватил большой заем За объятия с Хрущем. Будет праздник в Асуане, А у нас — дыра в кармане.

ХРУЩЕВСКИЙ ЛОЗУНГ. В неустойчивой хозяйственной и материальной ситуации Хрущев неожиданно выдвинул бывший когда-то популярным бравурный лозунг: «Советский Союз стоит как утес». Руководителям политических семинаров вменялось в обязанность спрашивать слушателей: «Как стоит Советский Союз?» Большинство не знали, что сказать, люди мялись и молчали. Оказывается, все обязаны были точно повторять слова «как утес».

Алеша написал:

Однажды в горячке Хрущев произнес: «Советский Союз стоит как утес!». И все мы обязаны, как попугаи, За ним говорить, про утес повторяя. Но хочется нам разобраться в вопросе, Кто лучше устроен на этом утесе? Тому там житуха привольная ныне, Кто крепко уселся на самой вершине. А тем, кто висит на уступах утеса? ………………………………………… Не спрашивай лучше второго вопроса.